Солнце едва показалось над холмистой грядой, окружавшей тихий городок. Длинные тени легли вдоль улиц. Роса блестела на зеленых стрелках, тщательно подстриженной, травы и в кронах деревьев, правильными рядами окружавшие чистенькие и совершенно одинаковые дома. В этот ранний час городок казался чужим и безжизненным словно, позабытая на лужайке, новенькая игрушка. Стоило только замереть на минуту, и вглядеться в геометрическую неподвижность этого места, где вроде бы, и места не оставалось для привычного человеческого хаоса, как странно и жутко становилось на душе.
Но не позволяйте утренним миражам туманить свой разум. Вот послышался рокот мотора, шелест шин по асфальту и к одному из домов подкатил, запыленный дальней дорогой, автомобиль.
Водитель помог выбраться пассажиру: высокому, худому старику в светлом деловом костюме. Его уже ждали хозяева дома: муж с женой, вовсе не ложившиеся спать этой ночью.
Через минуту старик сидел в кабинете, в кресле хозяина дома и пристально смотрел на мужчину и женщину, сжавшихся на диване.
- Дети мои, - медленно произнес гость. - Плохие новости вы уже знаете. Сердце они рвут. Альберт мне, как внук. Я его создал: пять лет собирал, ген за геном, что бы ты, Анна, могла его выносить.
- Он не виноват, профессор, - тихо сказала женщина.
- Ну конечно, Анна, не виноват, - мягко согласился старик. - Он - и не человек почти. Он - удивительная машина, в своем роде. Нет, это мы виноваты. Мы все.
Во взгляде женщины вдруг вспыхнула надежда.
- Только, доченька, я хочу тебя спросить. Тебя и твоего мужа. А как же это нам теперь быть?
- Можно дублировать расчеты Альберта. Пусть Исаак или Эрнст..., - вступил в разговор мужчина.
- Можно, Кирилл. Можно, ты прав. Только вот одна беда: у братьев Альберта своя работа. Да и дороговато обходится наш мальчик: компьютеры, питание, саркофаг, весь этот городок. Он или работать должен как все, или...
Женщина разочарованно вздохнула, а ее муж крепко сжал пальцы в замок.
- Возможно, это был случайный сбой. Температура в саркофаге поднялась или еще что, - сдавленно произнес он.
Старик кивнул.
- Может и температура, сынок или сбой какой. Это я понимаю. Можно ему смерть профессора Винера простить и еще четырнадцати человек с ним. Все бывает. Да я вот только узнал, что, ведь, людей-то он уже убивал. Понимаете, дети мои, какая штука.
Женщина встрепенулась и потянулась всем телом вперед.
- С тем парнем - это был несчастный случай. Альберт не хотел...!
- Кончно, Анна. Он только с хорошими ребятами подружиться хотел. Не знаю уж, что у него за интерес: пива не пьет, за девчонками не бегает. Ну, разве что, поуправлять немного глупыми существами. Посмотреть: что да к чему. Может, потом когда и пригодится. А вожак их ему мешал. Вот он его на гонку и позвал, шутник такой, а потом оказалось, что у бедолаги в машине гидравлический шланг от тормоза порвался. Прямо на повороте. Дурачок погиб, а Альберт наш у тех ребят теперь вроде как предводитель. Хе-хе. Если кому рассказать - не поверят.
- Что же нам теперь делать, профессор? - тихо спросил Кирилл.
Старик наклонился вперед и прошелестел негромким доверительным голосом:
- А вот, что детишки. Я вам дам успокаивающие таблетки. Боюсь, начудите еще чего. Вы их выпьете. А еще, я вам дам одну ампулу. Тут уж сами сообразите, как ее пристроить. Больно ему не будет.
Гость поднялся и неторопливо побрел к выходу. В дверях он остановился и произнес, не оборачиваясь, через плечо:
- Я, ребятки, подожду часиков до десяти у соседей. Если уж вы сами не справитесь, ну тогда что же. Тогда придется мне, старику других на помощь звать.
- Он - наш сын! Я его родила! Не дам убить! - едва закрылась дверь, вдруг выкрикнула женщина.
- Тише, дорогая!
Кирилл тяжело поднялся со стула и пошел такой неуклюжей и грузной походкой словно бы сам небесный свод вдруг свалился ему на плечи, пошел к письменному столу и взял, оставленные гостем, коробки. Медленно открыл створки стенного шкафа, взял стакан, нацедил из сифона в него воды. Неглядя достал из упаковки три или четыре таблетки. Бросил в воду, подождал, пока они растворятся, отпил половину сам и протянул стакан жене.
- Пей, любимая! Нам ведь надо успокоиться, иначе натворим дел.
Он терпеливо смотрел как жена пила, постукивая зубами о стеклянный край. Ее взгляд затуманился, а, заострившиеся от горя черты, снова приобрели привычную округлость.
- Пойми, Анна, - Кирилл говорил, пристально глядя в глаза. - Мы можем этого и не делать. Тогда они придут за ним сами. Прямо сюда. Альберт умный. Чужим он просто так не дастся.
- Мы могли бы его прятать.
- Сколько, милая? Неделю? Месяц? А ты уверена, что он за это время никого не убьет? Господь всемогущий, что он не убьет нас?
- Альберт - наш сын.
- Нет, дорогая, Альберт нам не сын. Он - чудовище, живой, мыслящий, компьютер. Один из двенадцати. Арвальских братьев, как их называл профессор Винер. Ему всего четыре года, а он уже выше меня ростом и намного умнее. Он никогда не станет взрослым в обычном смысле. Он не станет встречаться с девушками, у него просто нет половой функции, он никогда не сможет выбирать себе занятия и работу. От двенадцати до пятнадцати часов в день он проводит в своем саркофаге при пониженной температуре и повышенном содержании кислорода, где решает запредельной сложности научные задачи. Целый институт в белом ящике. Почти в каждом доме города такой саркофаг. Величайшая вычислительная система. В последнее время Альберт занимался проектом Пергам - физикой высоких энергий.
- Я знаю про Пергам, - сонно сказала Анна. - Экспериментальная установка на орбите Юпитера. Туда полетел профессор Винер.
- Там было пятнадцать человек. При первом же запуске произошел взрыв. Все погибли.
- Такое случается, разве наш мальчик виноват?
- Эрнст, ты его должна помнить, он живет с Хеленой и Георгом, малыш занимается смежной темой.
- Да, я помню, - равнодушно произнесла Анна.
- Он говорил, что программа экспериментов Альберта опасна. Говорил, что могут быть неприятности. Что все-равно Пергам устарел - нужна новая установка, но еще может послужить, даже взорвавшись.
- Значит, Альберт просто не понимал, что делает.
- Он просто убил пятнадцать человек. Ничего здесь не поделаешь милая.
Анна понимающе кивнула головой, на ее губах заиграла вдруг тихая бессмысленная улыбка.
- Скоро Альберт встанет из саркофага. Мне нужно приготовить завтрак.
- Конечно. Яичницу, кофе, хлеб с вареньем. Все, как обычно, дорогая. И я... я сам дам ему яд. Он не будет страдать.
Все двинулось со своего места. Раздвинулись занавески, и свет залил комнаты. Шипел душ. В раковину на кухне гулко била вода. Пахло свежим хлебом и разогретым утюгом.
А в комнате Альберта матово-белая, ровная поверхность саркофага казалась чужой, слишком простой и слишком массивной для содержимого нормального человеческого дома. Словно бы по ощибке кладбищенский склеп разместили там, где по всем законам полагается быть обычно кровати с простыней и одеялом. Невозможно было и представить себе, что где-то прямо под белоснежной крышкой скрывается нечто живое, мыслящее и дышащее, и внешне по крайней мере ничуть не отличимое от человека.
Послышался негромкий писк и крышка саркофага с легким шорохом отошла в сторону. Потянуло холодом, затем из, тускло освещенного голубоватым светом, провала показалась крепкая безволосая рука. Так, наверное, по ночам поднимаются из своих гробов карпатские вампиры. Вот только в этот раз над белой пластиковой стенкой показалась белобрысая челка, чистый без единой морщинки лоб и пара голубых глаз, смотрящих на мир с отрешенным весельем, словно бы зная о нем что-то ужасно смешное и нелепое.
- Альберт, сынок, ты проснулся? - крикнула через весь дом Анна. - Мойся и приходи завтракать!
Голос ее слегка подрагивал.
- Уже иду, мама, - спрыгнув на пол, весело отвечал Альберт и продолжил петь песню ландскнехтов. - Пусть грешим не мало... Нам Господь простит...Тра-ля-ля...что-то там еще...
Он шел по дому, одетый в одни шорты, с полотенцем на плече. Двухметровый красавец. Античный бог, сошедший на землю. Настоящий триумф генетиков. Грешный бог. В недобрый час позабывший, что и он тоже чье-то создание.
- Мама, папа, есть хочется ужасно.
- Все уже готово, сынок, - привычно произнесла Анна.
Лицо ее было чуть бледнее обычного, и голос казался тихим и дребезжащим словно после бессонной ночи или тяжелой работы. Кирилл же сидел с чашкой кофе в руках спокойный и невозмутимый, как скала.
- Я открыла абрикосовое варенье. Твое любимое, - сказала женщина.
- Спасибо мама. Я позавтракаю и пойду гулять. Устрою себе выходной и рвану на целый день.
- Хорошо, сынок.
Кирилл отложил в сторону журнал и пристально посмотрел в лицо Альберту. Долгие годы они жили вместе, как самая настоящая семья и он уже давно перестал обращать на странный алебастровый оттенок кожи своего сына - то единственное, что очевидно отличало его от обычного человека. Кожа была очень плотной с такими мелкими порами, так что лицо и тело, каждого обитателя саркофага казалось высеченными из мрамора.
- Тебе хорошо работалось, Альберт? - Спросил Кирилл.
- Неплохо, отец. Но мне нужны результаты с Пергама. А потом я хочу взять твой автомобиль и встретиться с теми ребятами. Моими друзьями.
- А как насчет твоих братьев? - спросил отец.
- Скучно с ними, папа. Когда не работают в саркофагах, только и делают, что занимаются гимнастикой, едят да валяются на солнце.
- Только ты у нас особенный, - Кирилл говорил медленно, словно выталкивая слова сквозь силу.
- Еще какой, отец. Возможно, у нас сегодня будет драка с чужаками. Мои парни трясутся от страха, хоть и боятся показать друг другу. Ничего, мы точно победим. Мам, у нас есть какой-нибудь ненужный нож?
Анна замерла у стола с тарелкой в руках.
- Пергам взорвался через три секунды после запуска установки. Все, кто там были погибли. Пятнадцать человек, - произнесла она.
Альберт весело рассмеялся.
- Ну, надо же, все, как я и предполагал. Это потрясающе! Эрнст язык себе откусит от зависти, папа. Правда теперь придется строить установку побольше.
- На Пергаме погибли люди, - медленно повторил Кирилл. - Пятнадцать человек. Профессор Винер и другие.
Великан за столом радостно схватился за вилку и принялся уплетать яичницу.
- Ну, и нечего им там было делать. Им, папа, очень уж хотелось украсть мою идею. Вот и получили, что заслужили. Нам надо думать о продолжении работ.
Кирилл хотел сказать что-то еще, но Анна подошла к нему сзади и положила руку на плечо.
- Не надо, - тихо сказала она. - Кушай, сынок...
За прошедший час городок здорово изменился. Словно добрая фея из сказки сняла вдруг с него сонное заклятье. По главной улице проехал грузовик. Где-то зазвенела машинка для стрижки травы. Показались люди. Повсюду слышались голоса.
Ветер, пропитанный солнцем, запахом травы и дорожной пыли, плескался вокруг. Маленькая серая птичка задорно заливалась в кустах. И таким покоем веяло каждое деревце, каждый камень на дороге, что казалось, нет на свете места лучше этого маленького безвестного городка, затерявшегося на земном шаре так же надежно, как теряется песчинка в огромной пустыне.
В доме неподалеку, за столом, в компании хозяев и их белокожего воспитанника - маленькой дружной семьи, с чашкой чая в руках сидел старик в светлом костюме.
- А хорошо здесь у вас, ребятишки. Тихо, спокойно, как в раю. Хотел бы я тут с вами пожить.
Он с удовольствием отхлебнул из чашки и продолжил:
- После полудня к дому Анны и Кирилла приедет грузовик. Вы уж, детки, по-соседски помогите загрузить им кое-что тяжелое. Только Эрнста с собой не берите. Незачем ему.