Хардин Джуд : другие произведения.

Временной поток 1 (Код Ричера №1),

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  
  КОД РИЧЕРА
  
  TIMESTREAM 1
  
  
  
  
  
  
  
  ДЖУД ХАРДИН
  
  Эксперимент Ричера До того, как его наняли в качестве телохранителя Джека Ричера, путешествующего во времени, за Роком Уолманом гнались, в него стреляли, и он до бесчувствия избил нескольких плохих парней в серии триллеров. Захватывающее действие от первой страницы до последней!
  
  
  
  
  
  О коде Reacher: Timestream 1
  
  
  
  Октябрь 2101
  
  
  
  Рок Уолман…
  
  
  
  Бывший мастер по вооружению ВМС, генетический дубликат Джека Ричера - его настоящий клон, полученный из образца крови, взятого более ста лет назад.
  
  
  
  Недавно завербованный секретным правительственным агентством, Уолман был отправлен в прошлое, чтобы защитить Ричера от фракции под названием "Свергнуть", преступной группы путешествующих во времени преступников, решивших изменить прошлое в попытке сделать будущее более прибыльным для себя.
  
  
  
  Можно сказать, что Уолман чрезвычайно мотивирован.
  
  
  
  Потому что, если Ричер будет убит до того, как будет взята кровь, которая использовалась для производства Уолмана, то вполне возможно, что Уолман прекратит свое существование.
  
  
  
  У него определенно много работы. Он знает, что находится в Германии по какой-то причине, но после трехдневного пребывания в коме он не может точно вспомнить, по какой именно.
  
  
  
  На самом деле, он даже не может вспомнить свое собственное имя.
  Содержание
  
  1
  
  2
  
  3
  
  4
  
  5
  
  6
  
  7
  
  8
  
  9
  
  10
  
  11
  
  12
  
  13
  
  14
  
  15
  
  16
  
  17
  
  18
  
  19
  
  20
  
  21
  
  22
  
  23
  1
  
  Трубки.
  
  Это было первое, что он заметил, когда открыл глаза. К его предплечью была прикреплена линия внутривенного вливания, к бедру - мочевой катетер, и какой-то толстый синий проводник, который, казалось, был засунут ему в горло.
  
  Ему показалось, что он проглотил садовый шланг.
  
  Он протянул руку и похлопал кончиками пальцев по области вокруг рта, нащупал более узкую и жесткую трубку, немного клейкой ленты и эластичный ремешок. Он попытался осторожно убрать аппарат от своего лица, и когда это не сработало, он схватил его, хорошенько дернул и перебросил все это через поручень кровати.
  
  Он подавился и закашлялся, раздался пронзительный вой будильника, и в комнату поспешила женщина со стетоскопом на шее. На ней была синяя медицинская форма, белый лабораторный халат и белые кроссовки. Лет двадцати пяти, короткие светлые волосы, голубые глаза. Она остановилась как вкопанная в изножье кровати и несколько секунд стояла там с открытым ртом, как будто не могла до конца осознать то, на что смотрела.
  
  “Ты проснулся”, - сказала она.
  
  “Кто ты?” - спросил он.
  
  Она подошла к краю кровати.
  
  “Меня зовут Джесси”, - сказала она, подходя к аппарату, к которому был подключен толстый синий провод, и отключая сигнализацию. “Я твоя медсестра”.
  
  “Можно мне немного воды?”
  
  Его голос был хриплым. Его язык был похож на полоску наждачной бумаги. Ему нужно было выпить, но Джесси, казалось, была сосредоточена на других вещах в данный момент. Она нажала кнопку на поручне, подняв изголовье кровати с угла, который составлял примерно тридцать градусов, до угла, который составлял примерно сорок пять.
  
  “Помолчи минутку”, - сказала она. “Мне нужно послушать твои легкие”.
  
  Она подняла стетоскоп, вставила кончики в уши, прижала холодный колокольчик к его груди и сказала ему сделать глубокий вдох. Она повторила процедуру в нескольких разных местах его грудной клетки, а затем снова повесила стетоскоп себе на шею.
  
  “Звучит неплохо”, - сказала она.
  
  “Мне нужна вода”.
  
  “Мне придется позвонить врачу, чтобы получить предписание”.
  
  “Хочешь глоток воды?”
  
  “Тебя интубировали”, - сказала Джесси. “Ты знаешь, что это значит?”
  
  “Нет”.
  
  “В твою трахею была вставлена трубка. Аппарат, который я только что выключил, делал твое дыхание за тебя. Так что, естественно, ты был НКО. Это ничего не значит для рта ”.
  
  “Почему я здесь? Что со мной случилось?”
  
  “Ты попал в аварию”, - сказала Джесси, доставая ручку и блокнот из кармана. “Мне нужно проверить уровень твоего сознания. Чтобы увидеть, насколько ты ориентируешься”.
  
  “Хорошо”.
  
  “Ты можешь сказать мне свое имя?”
  
  “Нет”.
  
  “Ты знаешь, где ты находишься?”
  
  “Нет”.
  
  “Не могли бы вы сказать мне, какой сейчас год?”
  
  “Мне нужно подумать об этом”.
  
  Джесси кивнула. Она что-то записала в блокноте.
  
  “Все в порядке”, - сказала она. “Я собираюсь взять вашу карту и позвонить врачу, и я вернусь через несколько минут”.
  
  “Ты можешь хотя бы назвать мне мое имя?”
  
  “Конечно. Согласно водительским правам, которые мы нашли в вашем бумажнике, ваше имя Рок, а фамилия Уолман. Мы не нашли паспорт, но где-то он должен быть. Возможно, он потерялся на шоссе. ”
  
  Уолман. Это ни о чем не говорит. Но тогда ничто не напоминало о себе в данный момент. Если в его лицензии указано, что он Уолман, значит, он Уолман.
  
  “Зачем мне паспорт?” спросил он.
  
  “Ваши права были выданы в Соединенных Штатах”, - сказала Джесси. “В Кентукки. Вам понадобился бы паспорт, чтобы сесть на самолет или океанский лайнер. Вероятно, самолет, верно? Больше никто не путешествует на корабле.”
  
  “Где именно я нахожусь?”
  
  “Извините”, - сказала Джесси. “Вы в Германии. Авиабаза Рамштайн”.
  
  “Значит, я в армии?”
  
  “Исходя из твоего возраста, твоей прически и того факта, что у тебя не было военного билета в бумажнике, я собираюсь сказать "нет". Хотя, думаю, это возможно”.
  
  “Если я не в армии, то что я здесь делаю?”
  
  “Это было ближайшее учреждение с травматологическим отделением”, - сказала Джесси. “Как только врач определит, что ваше состояние стабильное, вас, вероятно, переведут во Франкфурт. Именно туда в конечном итоге попадает большинство наших гражданских пациентов.”
  
  “Как далеко отсюда Франкфурт?” Спросил Уолман.
  
  “Сто тридцать кликов. Около полутора часов на наземной машине скорой помощи”.
  
  Щелчки. Он откуда-то знал, что это означает километры.
  
  “Что еще ты можешь рассказать мне о себе?” - спросил он.
  
  “Что ты хочешь знать?”
  
  “Все”.
  
  “Давай посмотрим”, - сказала Джесси. “Сразу могу сказать, что в тебе шесть футов четыре дюйма роста, и что ты весишь двести сорок фунтов, и что тебе сорок четыре года. И это все. Конечно, мы захотим получить подробную историю, как только к вам начнет возвращаться память.”
  
  “Что, если он не вернется?”
  
  “Я думаю, так и будет”.
  
  “В какую аварию я попал?”
  
  “Вы были на мотоцикле. Очевидно, машина проехала знак "Стоп", и ваше переднее колесо врезалось в дверь со стороны водителя. Вы взлетели в воздух примерно на пятьдесят футов и приземлились лицом вниз на футбольное поле ”.
  
  “Неудивительно, что у меня так сильно болит голова”, - сказал Уолман.
  
  “Тебе повезло. Если бы ты упал на тротуар, у тебя, вероятно, сейчас не было бы головы. И если бы на вас не было шлема, у вас, вероятно, не было бы лица, независимо от того, где вы приземлились.”
  
  “Кто-нибудь еще пострадал?”
  
  “Мы не уверены. Как оказалось, машина была угнана. Кто бы ни был в ней, он скрылся с места происшествия до прибытия полиции”.
  
  “Я хочу забрать свои вещи”, - сказал Уолман.
  
  “Прошу прощения?”
  
  “Мой бумажник. Моя одежда. Мой мотоцикл. Я хочу выбраться отсюда”.
  
  “Ты в отделении интенсивной терапии. С черепно-мозговой травмой. Пять минут назад тебя подключили к системе жизнеобеспечения. Ты не можешь просто—”
  
  “Теперь я чувствую себя прекрасно”.
  
  “Ты был в коме три дня. Потребуется некоторое время, чтобы прийти в себя. Просто расслабься, пока я схожу за доктором. Я почти уверен, что он захочет приехать и повидаться с тобой прямо сейчас. Если все будет выглядеть нормально, он может отправить тебя в одну из палат, пока ты ждешь перевода во Франкфурт. ”
  
  Джесси воспользовалась своими наручными часами, чтобы отрегулировать скорость внутривенного вливания, а затем вышла из палаты.
  
  Уолман не был заинтересован в том, чтобы его отправили в одну из палат или перевели во Франкфурт. Он начал кое-что вспоминать. Например, какой это был год.
  
  2101.
  
  Он знал это наверняка. Но он ничего не мог вспомнить ни о своей жизни в Соединенных Штатах, ни о том, как он попал в Германию, ни о том, как долго он там пробыл, ни о том, зачем он вообще туда поехал. Он не помнил, как сел в самолет или обзавелся мотоциклом. Сейчас все это было сплошным пробелом, но он полагал, что рано или поздно это начнет возвращаться к нему.
  
  И он не хотел застрять в больнице во Франкфурте, когда это произойдет.
  
  Он решил, что, должно быть, была причина, по которой он находился рядом с базой, когда произошло событие, вызвавшее амнезию. Это означало, что ему нужно было быть рядом с базой, когда он очнулся от нее. Осталось меньше полутора часов.
  
  Он уже собирался вытащить капельницу из своей руки, когда в комнату вошел мужчина.
  
  Лабораторный халат, рубашка с галстуком, темные волосы, усы.
  
  “Ты проснулся”, - сказал мужчина.
  
  “Я так и сделал”, - сказал Уолман.
  
  “Я доктор Фредерикс. Как вы себя чувствуете?”
  
  “Как миллион баксов”.
  
  Доктор Фредерикс рассмеялся.
  
  “Возможно, пока не настолько хорошо”, - сказал он. “Но я, безусловно, рад видеть, что ты не спишь и начеку. Иногда такого рода травмы головного мозга могут иметь любое течение”.
  
  “Я в порядке”, - сказал Уолман. “Просто возникли некоторые проблемы с памятью”.
  
  “Медсестра сказала мне, что вы были. Вы можете сказать мне свое имя?”
  
  “Рок Уолман. Но я знаю это только потому, что мне рассказала Джесси. Я действительно ничего не помню о себе. Я не помню, как жил в Соединенных Штатах, и я не помню, как приезжал в Германию. Но я точно знаю, какой сейчас год. Это пришло мне в голову некоторое время назад. Так что это хороший знак, верно?”
  
  “Да”, - сказал доктор Фредерикс. “Это хороший знак. Не могли бы вы просто изложить это для меня, чтобы я мог добавить это к своим заметкам”.
  
  “Сейчас двадцать один ноль один”, - сказал Уолман. “Кажется, октябрь. Я не уверен в точном дне”.
  
  На лице доктора появилось озабоченное выражение.
  
  “Ну, ты правильно указал месяц”, - сказал он. “Но ты сильно ошибся с годом”.
  
  “Я есть?”
  
  “Сегодня двадцать седьмое октября”, - сказал доктор Фредерикс. “Тысяча девятьсот восемьдесят третий”.
  2
  
  На несколько секунд Уолман почувствовал головокружение. Головокружение. Как будто он мог снова впасть в кому.
  
  Он прошел.
  
  Доктор Фредерикс ткнул Уолмана в глаза своим маленьким фонариком. Он послушал его сердце, легкие и звуки, издаваемые кишечником, и осмотрел его уши и горло. Он сказал, что все в порядке, но что он хотел бы оставить Уолмана в отделении интенсивной терапии по крайней мере еще на одну ночь, на случай рецидива. Затем он подпишет карту Уолмана и отправит его на обычную койку, где персонал будет работать над тем, чтобы как можно скорее перевести его во Франкфурт. Если все пройдет хорошо, Уолман может рассчитывать на выписку домой через неделю-десять дней.
  
  Уолман не собирался оставаться в больнице неделю. Или десять дней. Или даже остаток ночи. Этого не произойдет.
  
  Но он решил пока подыграть.
  
  “Я понятия не имею, где мой дом”, - сказал он.
  
  “К тому времени вы узнаете”, - сказал доктор Фредерикс. “А если вы этого не сделаете, вас не выпишут. Но я думаю, вы узнаете”.
  
  “Не могли бы вы попросить кого-нибудь принести мне воды?”
  
  “Конечно. Я вернусь проведать тебя утром. Обязательно позвони своей медсестре, если почувствуешь головокружение или изменения в зрении ”.
  
  “Я так и сделаю. Спасибо”.
  
  Доктор Фредерикс вышел из комнаты. Джесси появилась через несколько минут с пластиковым кувшином, пластиковым стаканчиком для питья и гибкой соломинкой.
  
  “Сначала только несколько маленьких глотков”, - сказала она. “Если ты нормально переносишь воду, я принесу тебе бульон через некоторое время”.
  
  “Где мой мотоцикл?” Спросил Уолман.
  
  “Он у сил безопасности”.
  
  “Силы безопасности?”
  
  “Так Военно-воздушные силы называют свою военную полицию. В хранилище внизу должна быть квитанция владельца вместе с вашей одеждой и другими личными вещами ”.
  
  “Я хочу увидеть все это”, - сказал Уолман.
  
  “Не волнуйся. Все это есть”.
  
  “Я думаю, это могло бы помочь мне вспомнить некоторые вещи”.
  
  Джесси кивнула.
  
  “На самом деле это может быть хорошей идеей”, - сказала она. “Я позвоню вниз и попрошу кого-нибудь принести все для тебя в номер. Как твоя головная боль?”
  
  “Все еще довольно плохо”.
  
  “Я принесу тебе лекарство”.
  
  “Спасибо”.
  
  Джесси принесла несколько таблеток ацетаминофена и немного бульона, который по вкусу напоминал соленую воду для мытья посуды. Она попросила Уолмана позвонить ей, если ему что-нибудь понадобится. В противном случае она вернулась бы, чтобы проверить его до конца смены.
  
  На стене висели большие круглые часы. Уолман смотрел, как отсчитывают секунды. Больше делать было нечего. Ни телевизора, ни радио, ничего почитать. Он предположил, что пациенты отделения интенсивной терапии обычно не нуждаются в большом количестве развлечений.
  
  Джесси зашла проведать его в 10:30. Он сказал ей, что его головная боль прошла. В 10:37 парень в камуфляжной форме и с полуавтоматическим пистолетом вошел в комнату, неся сумку для одежды и сумку на молнии. Сумка была бежевого цвета. На нем был штамп с надписью "86-я............." Парень провел инвентаризацию всего, что находилось внутри него и в пакете для одежды, сверил все это со слегка размытым ксерокопированным списком, который он принес с собой, вручил список Уолману и попросил его подписать.
  
  “Просто скажи своей медсестре, чтобы она позвонила мне, когда закончишь все осматривать”, - сказал парень. “Я отнесу это обратно в хранилище”.
  
  “Хорошо. Спасибо”.
  
  Сначала Уолман осмотрел вещи в сумке для одежды. Там были джинсы, белая футболка и черная кожаная куртка. Черные кожаные ботинки и пара толстых хлопчатобумажных носков. Одежда выглядела совершенно новой. Она не выглядела так, словно побывала в аварии на мотоцикле. За исключением носков. Они выглядели так, словно их использовали в бейсбольном матче, чтобы смахнуть грязь с домашней тарелки.
  
  Уолман задумался о шлеме, о котором упоминала Джесси. Он решил, что силы безопасности, вероятно, хранили его вместе с мотоциклом. Где бы это ни было.
  
  Он расстегнул сумку и вывалил содержимое на прикроватный столик. Там были бумажник, наручные часы, брелок с одним ключом и немного наличных, скрепленных золотым зажимом для денег. Он надел наручные часы на левое запястье. Это были часы для дайверов. Водонепроницаемость до 150 метров. Автоматические. Что означало, что они заводились сами по движению человека, носящего их. Что означало, что он остановился. Там, где должна была стоять точка для трех, был крошечный прямоугольный дисплей календаря. Там было написано 25 октября. Уолман повозился с ножкой, передвинул дату на два дня вперед и установил время так, чтобы оно совпадало с часами на стене. На корпусе из нержавеющей стали рядом со стержнем была какая-то кнопка, но Уолман не знал, что она делает, поэтому оставил ее в покое.
  
  Он решил, что ключ от мотоцикла.
  
  Он просмотрел наличные. Deutsche Marks. Несколько сотен, и двадцатка, и десятка, и еще какие-то единицы. Что было бессмысленно для Уолмана. Он понятия не имел, сколько стоят эти деньги.
  
  Он открыл бумажник. Документ о праве собственности на мотоцикл был в отделении для денег, вместе с документом о шлеме. Мотоцикл был Триумфальным трофеем 1951 года выпуска. Видимых повреждений нет. Полный бак бензина. В описании шлема говорилось только, что он закрывает все лицо и черный.
  
  В одно из отделений для кредитных карт был засунут конверт из фольги. Он был похож на один из тех пакетов, в которые кладут влажную салфетку, когда едешь за барбекю или жареной курицей. Он был белым, и буквы RTL были выбиты на нем красными чернилами. Уолман понятия не имел, что означают эти буквы. Он помассировал пакет между большим и указательным пальцами, пытаясь оценить содержимое. На Ощупь это были таблетки. Две круглые таблетки и капсула. Одна из таблеток была больше другой.
  
  Он сунул пакет и квитанции обратно в бумажник, вытащил водительские права и просмотрел их.
  
  Уолман, Рок.
  
  Дата рождения 14 октября 1939 года.
  
  Что означало, что ему совсем недавно исполнилось сорок четыре.
  
  "С днем рождения меня", - подумал он.
  
  Лицензия была выдана в 1982 году. Кентукки. Округ Джефферсон. На обратной стороне был адрес, по которому вы должны были отправить его по почте, если найдете на парковке, или рядом с бензоколонкой, или еще где-нибудь.
  
  Было почти одиннадцать часов. Джесси скоро собиралась домой, и другая медсестра должна была прийти на ночную смену. Уолман предположил, что силы безопасности тоже будут меняться сменами. Новые патрульные, часовые у ворот и служители хранилища. Следующие тридцать минут или около того все заняты, либо составлением отчета о смене, либо его приемом.
  
  Что дало возможность незаметно улизнуть.
  
  Мочевой катетер был не из тех, которые вставляют в мочевой пузырь. Он был из тех, которые надевают, как презерватив. Уолман сел на край кровати, снял его и уронил на пол. Он закрыл маленький зажим для большого пальца на линии внутривенного вливания, чтобы жидкость не вытекала и не создавала беспорядка, а затем снял прозрачную повязку и хирургическую ленту, которая использовалась для крепления линии к его предплечью. Он осторожно извлек пластиковую иглу из своей вены, оставив трубку и иглу болтаться на шесте, прикрепленном к кровати.
  
  Темно-красная кровь сочилась из места прокола на его руке. Он схватил одну из бумажных салфеток, которые Джесси принесла вместе с бульоном, и давил, пока кровотечение не остановилось, а затем надел джинсы, футболку, куртку и грязные носки и рассовал наличные, бумажник и ключи от мотоцикла по карманам. Он попытался снять пластиковую идентификационную ленту со своего правого запястья, но она не расстегивалась и не рвалась.
  
  У него все еще кружилась голова, но это было не так уж плохо. Он потренировался ходить по прямой из одного конца комнаты в другой, почувствовал тошноту, сел на минуту, встал и попробовал снова. Удовлетворенный тем, что его не заподозрят в пьяном виде, если кто-нибудь из охранников увидит, как он идет по обочине дороги, он открыл дверь, посмотрел в обе стороны и последовал указателю со стрелкой к лифту.
  3
  
  18 октября 2101.
  
  Дата была знаменательной.
  
  Рэй Макдэниелс работал в FCYYC — Федеральной комиссии по прошлым и грядущим годам — ровно пять лет.
  
  1825 дней.
  
  Первые 1823 года без единой заминки.
  
  Теперь это.
  
  И это только усугублялось.
  
  "С годовщиной меня", - подумал Макдэниелс.
  
  Он все еще помнил свой первый день на работе. Тим Паркер, его тогдашний начальник, встретил его возле полуразрушенного супермаркета со скидками, который служил прикрытием для FCYYC. Расположенный недалеко от центра Луисвилля, на участке, который находился в нескольких минутах ходьбы от реки, магазин должен был выглядеть так, как будто он прекратил свое существование. Предполагалось, что окружающий район будет выглядеть так, как будто его выровняли, а великолепные новые дома, изображенные на выцветших рекламных щитах, должны были выглядеть так, как будто они были частью огромной сделки по застройке, которая не удалась.
  
  Конечно, все это было фальшиво. Как на съемочной площадке голливудского фильма. Лист фанеры, привинченный к одной из дверей супермаркета, на самом деле открывался в прихожую, а оттуда вы поднимались на лифте в помещение, которое в конечном итоге вело к огромному подземному комплексу, обычно называемому Лабораторией. Там, внизу, было похоже на маленький город с дорогами, по которым можно передвигаться на такси, напоминающих навороченные гольф-кары, посадочными площадками для вертолетов с магнитными турбинами, которые могли обгонять обычные истребители, и аптекой, где можно было купить все, от зубной щетки до личного повара — робота, но все равно очень хорошего повара. Были даже апартаменты, небольшие, но удобные помещения для заданий, которые требовали круглосуточного присутствия в течение определенного периода времени. Это похоже на пребывание на подводной лодке, за исключением того, что ваше личное жилое пространство включало в себя нечто большее, чем койку и шкафчик. В большинстве квартир были мини-кухни, а в некоторых даже были балконы, где вы могли сидеть и любоваться искусственными закатами.
  
  FCYYC существовал десятилетиями. Почти сорок лет. Наряду с примерами человеческих технологий, восходящих к каменному веку, агентство размещало и поддерживало значительное количество чудес двадцать первого века, которые в конечном итоге были запрещены во всем мире, включая беспилотные автомобили, устройства телепортации и электронные мозговые имплантаты. Слишком много, слишком рано, решили мировые лидеры. Пришло время вернуть все на круги своя. Вот почему технология, доступная широкой публике в 2101 году, не сильно отличалась от технологии, доступной широкой публике в 2001 году. Люди знали, что все это существовало. Они знали, что летающие роботы, например, когда-то были частью культуры. Некоторые были достаточно взрослыми, чтобы помнить их. Другие могли прочитать о них в книгах по истории, а также о большом количестве проблем, которые они вызвали. Обычные сбои, из-за которых роботы отправлялись не по тем адресам, в леса или на кукурузные поля, сложные нарушения, из-за которых они врезались в большие толпы людей. Неудивительно, что их забанили, и неудивительно, что вряд ли кто-то был заинтересован в их возвращении. По крайней мере, в данный момент. Но FCYYC был привержен сохранению технологии для будущих поколений, если и когда придет время снова начать широко распространять инновации. Это было одной из причин существования FCYYC.
  
  Имея докторскую степень по химии и степень магистра физики и машиностроения, а также десятилетний опыт руководства исследованиями и разработками электронейронных фармацевтических препаратов, включая обширные испытания на людях несколько спорного сверхпроводящего снотворного, Макдэниелс был нанят FCYYC в качестве ведущего техника для их многообещающей новой сверхсекретной программы путешествий во времени. Техник - это неправильное название, название, используемое как отвлекающая и отнимающая время дымовая завеса для определенных агентств частного сектора, неэтичных подрядчиков, которые иногда пытались взломать правительственные архивы и нанять их топ-персонал. Макдэниелс на самом деле был математическим гением, мастером-инженером и супервайзером FCYYC первого уровня с наивысшим возможным допуском, но он не возражал, когда его называли техником. Нет, если это означало сохранить работу, которую он любил. После первых шести месяцев в программе путешествий во времени он не мог представить, что будет заниматься чем-то другим. Он был на сто процентов согласен с FCYYC. Они могли называть его уборщиком, если хотели.
  
  Никто из работающих там, казалось, не знал, было ли Виктор именем Режиссера или его фамилией, и никого, казалось, это не волновало. Виктор был тем, кем он хотел, чтобы его называли, и он был боссом, вот и все.
  
  Макдэниелс уже знал, что он собирается сказать по поводу этой последней новости. Он знал еще до того, как позвонил. Но он все равно должен был это сделать. Он должен был действовать.
  
  Он набрал номер телефонной линии Первого приоритета.
  
  Виктор ответил после первого гудка.
  
  “Да?” - сказал он.
  
  “Шталер только что вернулся из очередной разведки”, - сказал Макдэниелс. “У нас есть точные данные о местонахождении Рока Уолмана”.
  
  Вращение - это слово, которое Виктор придумал для обозначения путешествия в другой временной период, в первые дни существования программы. Макдэниелсу на самом деле не понравился этот термин, он посчитал его слишком небрежным для описания такого монументального научного прорыва, но он предположил, что он достаточно уместен. Все люди, которых FCYYC до сих пор отправлял на задания — все трое - сравнивали фактическую часть путешествия с попаданием в вихрь.
  
  “Где Уолман?” Спросил Виктор.
  
  “На базе. В больнице. Отделение интенсивной терапии. Он был в коме в течение—”
  
  “Похоже ли, что он собирается это сделать?”
  
  “Трудно сказать. Шталер разговаривал по телефону с одной из медсестер, но она мало что ему рассказала. Только то, что состояние его стабильное ”.
  
  Макдэниелс услышал, как кто-то перекладывает какие-то бумаги.
  
  “Позвольте мне убедиться, что мои разведывательные записи актуальны”, - сказал Виктор. “Джек Ричер находится в той же больнице, в палате В, на третьем этаже”.
  
  “Правильно”.
  
  “Камеры наблюдения, которые мы установили, запущены”.
  
  “Да, сэр. Круглосуточно”.
  
  “Забор крови у Ричера, которая в конечном итоге была использована для производства Рока Уолмана, Даррела Ренфро и младших клонов, запланирован на четыре часа завтрашнего утра”.
  
  “Правильно”, - сказал Макдэниелс. “Конечно, это могло быть немного раньше или немного позже”.
  
  “Нападение на Ричера запланировано на два часа завтрашнего утра, и Уолман должен был появиться там и остановить это”.
  
  “Вместо этого мы отправим Нилке”, - сказал Макдэниелс.
  
  “Как ты думаешь, Нилке справится с этим?”
  
  “Он хороший человек”.
  
  “Но не так хорош, как Уолман”.
  
  “Он лучшее, что у нас есть на данный момент”.
  
  На мгновение воцаряется тишина.
  
  “Рано или поздно нам придется иметь дело с Уолманом”, - сказал Виктор. “С таким же успехом это могло бы произойти сегодня вечером”.
  
  “Я думаю, нам следует подождать”, - сказал Макдэниелс. “Посмотрим, проснется ли он. Попробуй вернуть его”.
  
  “Ограничение по времени для этого временного потока составляет пятьдесят семь минут и двадцать восемь секунд”.
  
  “Я знаю это, сэр. Но я все еще думаю, что мы могли бы—”
  
  “Его не было три дня. Это печальная ситуация, но я действительно не думаю, что мы можем позволить этому продолжаться дольше. Слишком многое поставлено на карту ”.
  
  “Я мог бы попробовать съездить туда сам”, - сказал Макдэниелс. “Я мог бы попробовать настроить мотоцикл. Возможно, мне удастся обойти ограничение по времени и вернуть его обратно. Если, конечно, он когда-нибудь проснется.”
  
  Последовала долгая пауза. Что было не к добру. Это означало, что Режиссер принял решение.
  
  Макдэниелс чувствовал, как у него пульсирует в глазных яблоках. От осознания того, что будет дальше, слушать было ничуть не легче. Он любил свою работу и знал, что иногда приходится принимать трудные решения, и он послушно выполнял каждую письменную и устную команду Директора на протяжении последних пяти лет, но это был первый раз, когда от него требовалось передать приказ такого масштаба.
  
  Приказ об убийстве оперативника.
  
  “Сегодня вечером”, - сказал Виктор. “Сделай это сегодня вечером”.
  
  А затем он повесил трубку.
  4
  
  Когда Уолман подошел к лифтам, он увидел, что находится на шестом этаже. Это был верхний этаж. Он нажал кнопку ВНИЗ и стал ждать.
  
  Пространство между двумя дверями лифта из нержавеющей стали занимали питьевой фонтанчик и пепельница. Кто-то недавно раздавил сигарету в пепельнице. Она все еще тлела. Что было удивительно. Дело не в том, что окурок тлел, а в том, что пепельница была там с самого начала. Уолман по-прежнему ничего не мог вспомнить о себе, но ему казалось неправильным, что людям разрешают курить в помещении. Особенно в больнице.
  
  Доктор Фредерикс сказал, что это был 1983 год. Что тоже казалось неправильным. Ничто не казалось правильным. Уолман чувствовал себя так, словно его выдернули из одного мира и швырнули в другой. Возможно, так оно и было. Возможно, он был с другой планеты. Марс или еще где-то.
  
  Звякнул колокольчик, и дверь слева скрылась в кармане. Уолман шагнул в вагон и нажал кнопку с G на ней. Дверь закрылась, и лифт начал спускаться. Уолман надеялся, что поездка будет без остановок, но это было не так. Лифт остановился на третьем этаже, и на борт вошла женщина в белом платье и белой шапочке медсестры. Немного за тридцать, темно-каштановые волосы, смуглый цвет лица. На ее бейджике было написано: Диана, RN, Мед-хирургические услуги.
  
  Дверь закрылась, и лифт снова начал спускаться.
  
  “Вы хотели выйти на третьем, мистер Ричер?” Спросила Диана.
  
  “Вы, должно быть, меня с кем-то путаете”, - сказал Уолман. “Меня зовут не Ричер”.
  
  Казалось, она была шокирована, услышав это.
  
  “Ты не поверишь, насколько ты похож на одного из пациентов с третьего этажа”, - сказала она. “Я точно думала, что ты его отец”.
  
  Ричер.
  
  Название действительно показалось знакомым, хотя Уолман понятия не имел почему.
  
  “Он в армии?” спросил он.
  
  “Да. Он был ранен во время нападения на днях”.
  
  Атака. Она говорила об этом так, как будто это было общеизвестно. Уолман не спрашивал. Он не хотел показаться таким невежественным, каким был на самом деле. Он сомневался, что все это имело какое-либо отношение к его ситуации в любом случае.
  
  “Здесь, на базе, есть что-то вроде штрафстоянки, где они хранят автомобили, попавшие в аварию?” он спросил.
  
  “Это у главных ворот”, - сказала Диана. “Довольно далеко отсюда пешком. Я могла бы подвезти тебя, если хочешь”.
  
  “Спасибо. Это очень любезно с вашей стороны”.
  
  Удивительно добрая, подумал Уолман. Она напомнила ему кое-кого, кого он знал. В его голове была картинка, но к ней не прилагалось имя.
  
  Она достала ключи из сумочки. Лифт остановился, дверь открылась, и Уолман последовал за ней на улицу.
  
  Медсестра, одетая в униформу, похожую на униформу Дианы, пробежала по тротуару в противоположном направлении, к зданию. Она чуть не столкнулась с Уолманом.
  
  “Привет, Диана”, - сказала медсестра, замедляя шаг, но не останавливаясь. “Извините. Я опаздываю”.
  
  “Я оставила тебе письменный отчет”, - сказала Диана. “Я ненадолго встану, так что просто позвони мне, если возникнут какие-либо вопросы”.
  
  “Хорошо. Спасибо”.
  
  Медсестра поспешила внутрь.
  
  “Это была Линда”, - сказала Диана. “Она всегда опаздывает. Через некоторое время становится довольно раздражающей”.
  
  Диана водила Ford LTD, которому было, вероятно, около десяти лет. Оливково-зеленая краска, которая начала пузыриться вокруг отделки крыльев, черный виниловый верх, который начал выцветать в центре. На переднем колесе со стороны пассажира отсутствовал колпак, а в двери, там, где раньше было боковое зеркало, зияла дыра. Машина была не в очень хорошем состоянии, но, по крайней мере, в ней было достаточно места для ног. Одной рукой Диана зажгла сигарету, другой вставила ключ в замок зажигания. Один из ремней вентилятора пару секунд визжал, когда она выезжала со стоянки.
  
  Уолман едва мог дышать. Внутри было душно и пахло фастфудом и табаком. Он подумал о том, чтобы опустить окно, но на улице было холодно, а Диана включила обогреватель. И он не хотел, чтобы у нее создалось впечатление, что он жалуется. Не хотел показаться неблагодарным. Хорошо, что они просто ехали через базу, подумал он, а не во Францию или еще куда-нибудь. Дым раздражал его горло, которое все еще немного саднило из-за дыхательной трубки.
  
  Диана съехала на обочину и остановилась рядом с огороженной стоянкой, перед которой стояло здание размером с круглосуточный магазин. Уолман снова поблагодарил ее и пожелал приятного вечера.
  
  “Ты уверен, что тебя зовут не Ричер?” - спросила она.
  
  “Я уверен”, - сказал Уолман, хотя на самом деле он ни в чем не был уверен.
  
  “Так как тебя зовут?”
  
  “Рок Уолман”.
  
  “Уолман. Звучит вроде как Walkman. Я получил его на Рождество в прошлом году ”.
  
  Опять же, Уолман понятия не имела, о чем она говорит.
  
  “Похоже, все так и сделали”, - сказал он, просто чтобы что-то сказать.
  
  Она не рассмеялась, не скорчила смешную гримасу или что-то в этом роде, так что он решил, что, должно быть, был не слишком далек от истины.
  
  “Я Диана Гивенс”, - сказала она. “Хочешь, я подожду тебя? На случай, если ты не сможешь вернуть свою машину?”
  
  “Это мотоцикл”, - сказал Уолман. “Я верну его. Но спасибо”.
  
  “Хорошо. Что ж, береги себя”.
  
  “Ты тоже”.
  
  Уолман подумал о том, чтобы спросить ее, замужем ли она, но не стал. Он вышел, и она легонько нажала на клаксон, отъезжая.
  
  На лужайке перед зданием стояла деревянная вывеска с парой прожекторов, освещавших ее. Знак гласил, что машины 86-й-й эскадрильи сил безопасности отбуксированы и конфискованы. Уолман прошел по тротуару ко входу, открыл дверь и вошел внутрь. Парень, одетый в ту же униформу, что была на служащем хранилища, сидел на табурете за длинной деревянной стойкой. У него была стрижка, которая, вероятно, едва прошла проверку, и усы, которые, вероятно, нет. Он выглядел так, как будто когда-то проводил время в спортзале, но не в последнее время. Его живот стал немного великоват для рубашки. В пепельнице дымилась сигарета, на салфетке лежал закусочный торт, а на коленях лежал раскрытый журнал. На строчке над его правым нагрудным карманом было написано "Breakstone". Увидев приближающегося Уолмана, он встал, закрыл журнал и бросил его на стойку рядом с телефоном.
  
  “Могу я вам помочь?” - спросил он.
  
  “Мне сказали, что я могу найти свой мотоцикл здесь”, - сказал Уолман.
  
  “Вы гражданское лицо?”
  
  “Да”.
  
  “Могу я взглянуть на ваш пропуск?”
  
  “Прошу прощения?”
  
  “Твой пропуск на базу”, - сказал Брейкстоун. “Бумага, которую тебе дали у главных ворот. Мы проверяли всех с момента нападения. Это заноза в заднице, но я думаю, это лучше, чем быть взорванным. ”
  
  Это было снова. Атака. Уолман решил, что это, должно быть, было что-то важное, поскольку все, казалось, говорили об этом. Он решил, что ему следует поскорее найти газету и попытаться заняться самообразованием.
  
  “Я был пациентом в больнице”, - сказал он, залезая в карман и вытаскивая бумажник. “У меня нет пропуска, но у меня есть это”.
  
  Он передал Брейкстоуну документы о собственности. Брейкстоун просмотрел их.
  
  “Они должны были выдать тебе пропуск, когда тебя выписывали из больницы”, - сказал он. “Вероятно, это вместе с другими бумагами, которые они тебе дали. Рецепты и все такое прочее”.
  
  “У меня нет ничего подобного”, - сказал Уолман. “У меня есть водительские права, и у меня есть квитанции на мою собственность. Кажется, этого должно быть достаточно”.
  
  Брейкстоун посмотрел на идентификационный браслет на запястье Уолмана.
  
  “Тебя выписали, верно?”
  
  “Не совсем”.
  
  “Что это значит?”
  
  “Это значит, что никто не говорил мне, что я могу уйти”, - сказал Уолман. “Но я все равно ушел”.
  
  Брейкстоун затянулся сигаретой.
  
  “Я полагаю, у тебя было право сделать это”, - сказал он. “Ты был пациентом, а не заключенным. Но сначала тебе следовало подписать кое-какие бумаги. Они называют это "Выписыванием АМА". Вопреки рекомендациям врачей. Тогда они выдали бы тебе пропуск на пребывание на базе в течение двадцати четырех часов. Тогда я мог бы отдать тебе твои вещи.
  
  “Мне не хотелось ждать”, - сказал Уолман. “И мне не хотелось слушать никаких лекций”.
  
  “Я понимаю это, но—”
  
  “Я не собираюсь возвращаться пешком до больницы”.
  
  Брейкстоун пожал плечами.
  
  “Я могу позвонить кому-нибудь, чтобы вас подвезли”, - сказал он. “В противном случае мне придется позвонить кому-нибудь, чтобы вас сопроводили с базы. Извините, но так оно и есть”.
  
  “Почему я не могу просто подойти к главным воротам и получить пропуск прямо сейчас?” Спросил Уолман.
  
  “Технически, база закрыта для гражданских посетителей в две тысячи двести. В десять часов. Таков мандат, и у нас строгий приказ его выполнять. Опять же, из-за нападения. Ты можешь вернуться в семь тридцать утра и...
  
  Уолман хлопнул руками по стойке.
  
  “Я хочу свой мотоцикл”, - сказал он.
  
  Брейкстоун, казалось, нервничал. Как будто, возможно, он не привык иметь дело с подобными ситуациями. Как будто, возможно, он не так давно работал в правоохранительных органах.
  
  “Сэр, я вынужден попросить вас отойти от стойки и заложить руки за голову”, - сказал он неубедительно, дрожь в его голосе несколько смягчила эмблему Сил безопасности, пришитую к его карману.
  
  Уолман не отступил от стойки и не заложил руки за голову.
  
  “Просто отдай мне велосипед”, - сказал он. “Тогда я пойду своей дорогой”.
  
  “У меня нет времени на эту чушь”, - сказал Брейкстоун.
  
  Он потянулся к телефону. Уолман схватил его за запястье, прежде чем тот успел дотянуться до трубки.
  
  “У меня тоже нет времени на это дерьмо”, - сказал Уолман. “Все, чего я хочу, - это то, что принадлежит мне по праву”.
  
  Брейкстоун изо всех сил пытался вырваться из захвата. Когда стало очевидно, что у него это не получится, он вытащил полуавтоматический пистолет из кобуры на бедре и направил его в лицо Уолману.
  
  Пистолет был Colt M1911 ACP. Уолман не знал, откуда он это узнал, только то, что он знал. Он также знал, что если одна из пуль 45-го калибра вылетит из ствола на сверхзвуковой скорости в сторону фасада здания, то снесет с собой добрую часть его головы.
  
  Но этому не суждено было случиться. Патрон не должен был вылететь из ствола. Не прямо сейчас. Потому что Брейкстоун не снял предохранитель. Что означало, что спусковой крючок был заблокирован. Это означало, что следующий шаг Уолмана был не таким безумным, каким он был бы в противном случае. Он схватил ствол пистолета и выставил его вперед, злобно всадив прицел в середину лба Брейкстоуна. Это был жестокий удар в стиле "пожелай спокойной ночи и запри дверь", удар, вероятно, был достаточно сильным, чтобы оставить постоянную ямочку на черепе Брейкстоуна.
  
  Ярко-красная кровь потекла по центру его лица. Он отшатнулся назад, его глазные яблоки закатились, и он с тяжелым стуком рухнул на деревянный пол.
  
  Уолман обошел стойку с другой стороны, взял пистолет и сунул его за пояс.
  
  Затем он начал оглядываться по сторонам.
  
  Он нашел журнал регистрации, в котором были перечислены все транспортные средства, которые были конфискованы на данный момент за октябрь месяц. Он пролистал страницу и нашел двадцать пятую, нашел запись, которая соответствовала информации в его карточке.
  
  Ключи Брейкстоуна были на выдвижной связке ключей у него на поясе. Их было, наверное, штук двадцать, всех форм и размеров. Уолман схватил их, порылся в каких-то ящиках, нашел фонарик и вышел на улицу.
  
  Ворота на штрафстоянку были заперты на тяжелую цепь и висячий замок. Уолман перебрал ключи и снял несколько из них с кольца, те, которые, похоже, подходили к замку. Ни один из них не подходил, поэтому он начал пробовать другие и, наконец, нашел правильный. Он открыл замок, размотал цепь, немного походил с фонариком и нашел мотоцикл и шлем под синим брезентом.
  
  Переднее колесо показалось немного заниженным, но в остальном мотоцикл выглядел нормально. Уолман вставил ключ в замок зажигания, который, похоже, был каким-то приобретением на вторичном рынке.
  
  Двигатель сразу же завелся.
  
  Уолман надел шлем, включил передачу и, разбрасывая приличное количество грязи и гравия, направился обратно к передней части стоянки. Он оставил фонарик, пистолет и ключи в небольшой кучке у края забора, а затем подъехал к главным воротам, включил вторую передачу, миновал будку охранника и свернул направо, на шоссе.
  
  Никто не пытался его остановить.
  5
  
  Шталер работал посменно, чередуясь с оперативником по имени Нилке. Двенадцать часов на работе, двенадцать часов без работы. Это начинало его раздражать. Человеческое тело просто не было создано для такого дерьма, подумал он, для такого количества вращений за такой короткий промежуток времени. Не говоря уже о лекарствах, о таблетках, которые тебе приходилось глотать каждый раз, когда ты переходил из одного временного периода в другой. Никто не знает, что эти штуки делали с твоей печенью.
  
  Правда заключалась в том, что никто не знал точных потерь, которые это повлечет за собой. Это была совершенно новая территория. Ультрасовременные материалы. Как в первые дни космической программы, когда парни с логарифмическими линейками и карманными протекторами привязывали ракету к твоей заднице и выпускали тебя за пределы атмосферы, надеясь, что ты вернешься целым и невредимым. Очень похоже на это. Фактически, Нилке предлагал, чтобы он, Шталер и будущие кандидаты в программу начали называть себя так, чтобы отдать дань уважения тем первым космическим путешественникам. Он подбирал такие слова, как хрононавты и Временные астронавты планируют когда-нибудь в ближайшее время поделиться с Макдэниелсом несколькими идеями и посмотреть, какая из них задела за живое.
  
  Шталера на самом деле не волновало, как они себя называли. Он просто надеялся, что будущие миссии не окажутся такими изнурительными, как эта. Эта была сука. По крайней мере, это было почти закончено. На самом деле, если бы все прошло хорошо со следующей серией вращений Нилки, все закончилось бы менее чем через двенадцать часов. Затем Шталер мог покинуть свою квартиру в FCYYC и провести несколько дней в городе со своей девушкой. Несколько дней в его собственном периоде времени, который все больше и больше начинал казаться сном. Похож на тот, от которого просыпаешься и едва можешь вспомнить.
  
  Шталер снимал носки, готовясь растянуться для столь необходимого сна, когда зазвонил его телефон.
  
  В идентификаторе вызывающего абонента значилось "Макдэниелс".
  
  Там всегда было написано McDaniels.
  
  Шталер нажал на кнопку.
  
  “Это Шталер”, - сказал он.
  
  “Мне нужно, чтобы ты как можно скорее вернулся в ангар”, - сказал Макдэниелс.
  
  “Я только что вошел. Я устал”.
  
  “Нападение на Ричера запланировано на ноль двести”.
  
  “Верно. Это на часах у Нилке. Ты сам это так устроил”.
  
  Штальер знал, почему смена Нильке была назначена на время покушения. Это было потому, что Нильке был лучшим бойцом, чем Штальер. Он был быстрее, и сильнее, и лучше обращался с оружием. И у него было больше опыта схваток с несколькими противниками. На самом деле никто не говорил этого вслух, но в этом не было необходимости. Это был просто факт. Нилке был лучшим бойцом. И Шталера это устраивало. Если бы он сам составлял расписание, он бы тоже выбрал Нилке.
  
  Шталер был хорош в подлых делах. Разведка. И шпионаж. Он знал, как входить и выходить незамеченным. Крадучись. Как кошка. И он был хорош в вербовке информаторов. Тех, кто охотно соглашался на задания в обмен на денежную компенсацию, и тех, кого требовалось немного больше убеждения.
  
  Предположительно, Уолман был хорош во всем. Шталер никогда его не встречал, поэтому на самом деле не знал. Это было просто то, что он слышал. Этот Уолман, который проработал в FCYYC совсем недолго, но у которого была хорошо документированная история службы в правоохранительных органах - и как ошибочно обвиненный беглец от правосудия — был лучшим бойцом и умнейшим шпионом, которого Макдэниелс когда-либо видел. По словам Макдэниелса, Уолман провел несколько месяцев своей жизни, убегая от закона и одновременно уворачиваясь от пуль наемных убийц. Он неоднократно был вынужден вступать в конфронтации с несколькими противниками и почти каждый раз уходил без единой царапины. Просто полный задира.
  
  Не то чтобы это больше имело значение.
  
  Ты мало что можешь сделать, когда находишься в коме.
  
  “Я говорил с Виктором”, - сказал Макдэниелс. “Сказал ему, что вы нашли Уолмана. Он хочет, чтобы с этим делом разобрались. Он хочет, чтобы это было сделано сегодня вечером ”.
  
  Шталер надеялся, что что-нибудь удастся уладить, что Уолмана можно каким-то образом вернуть домой.
  
  Но, по-видимому, нет.
  
  Очевидно, Директор принял решение и уже отдал соответствующий приказ.
  
  “Ричер и Уолман находятся в одной больнице”, - сказал Шталер. “Нилке будет там. Не должно быть такой уж большой проблемы”.
  
  “Нилке не может защитить Ричера и позаботиться о ситуации с Уолманом одновременно”, - сказал Макдэниелс. “Извините, но мне придется вернуть вас туда”.
  
  “Мне нужно немного отдохнуть. Можно мне хотя бы пару часов?”
  
  “Нет. Мне нужно, чтобы ты пришел сейчас”.
  
  Спорить не имело смысла. Приказ есть приказ. Особенно когда он исходил от Директора. Шталер высказал свое мнение по некоторым предыдущим вопросам и был вознагражден выговорами и дополнительными обязанностями. Оно того просто не стоило.
  
  “Хорошо”, - сказал он. “Я буду там через десять”.
  
  “Я буду ждать”, - сказал Макдэниелс.
  
  Шталер достал из ящика для носков свежую пару носков, понимая, что ему скоро нужно будет постирать. Ему и Нилке — а до них и Уолману — выдали ультрасовременную униформу, называемую адаптокостюмами. Внешний вид одежды можно было изменить в мгновение ока, отрегулировав с помощью контроллера, который выглядел как обычные наручные часы. В одну секунду на вас могла быть спортивная куртка с галстуком, в следующую - джинсы и толстовка с капюшоном. Были десятки вариантов, в зависимости от потребностей миссии.
  
  Настройкой по умолчанию была одежда для спецопераций, вся черная, тяжелая и пуленепробиваемая, такая вещь, которую вы могли бы захотеть надеть, если бы вас забросили в центр зоны боевых действий. Определенно удобно иметь при себе, если вам это нужно, но Шталер предпочитал более повседневный ансамбль для большинства вращений.
  
  Для этого он выбрал набор хирургической одежды.
  
  Он вызвал водителя и добрался до ангара, взобрался на плоское серое круглое возвышение слева, то, на котором было написано его имя, то, где начинались и заканчивались его поездки в другие периоды времени.
  
  Он быстро осмотрел мотоцикл.
  
  Мотоциклы — теперь их было три — были сконструированы так, чтобы обнаруживать определенную последовательность ДНК, когда вы сжимаете руками рукоятки руля. Если машина не определит правильную последовательность, она не заведется. Итак, велосипед Уолмана заводился бы для Уолмана, велосипед Нилке заводился бы для Нилке, а велосипед Шталера заводился бы для Шталера. И никто другой. Это предотвратило кражу вашего компьютера каким—то подонком и увеселительную поездку - возможно, в другое столетие.
  
  Макдэниелс подробно объяснил все, что касается ДНК. Он привел Шталера и Нилке в одну из классных комнат и почти два часа разглагольствовал по этому предмету, повторяя все и записывая на доске. Последовательность нуклеиновых кислот, буквенно-цифровой код, зашифрованный пароль, бла-бла-бла. Шталер на самом деле не обращал внимания. Все, о чем он заботился, это о том, чтобы машина доставила его туда, куда должна была доставить, и чтобы при этом он не превратился в дрожащий комок слизи.
  
  Как и костюмы, внешний вид и функциональные возможности мотоциклов могут быть изменены с помощью контроллеров наручных часов. Довольно удивительная штука. Для своей последней поездки Шталер выбрал Honda CB 500 1976 года выпуска и решил, что в следующей остановится на ней.
  
  Четвертый мотоцикл находился в разработке, но до его завершения оставалось еще несколько дней. Имена следующей серии стажеров пока не были объявлены. Ходили слухи, что около сотни кандидатов боролись всего за несколько мест, но Шталер не знал этого наверняка. Возможно, кандидатов было всего двадцать. А может, и двести. Независимо от того, сколько их было, Шталер полагал, что многие из них отозвали бы свои заявки, если бы действительно знали, во что ввязываются. Путешествие во времени звучало гламурно и захватывающе — и так оно и было во многих отношениях, - но Шталер сомневался, что он или кто-либо другой, участвующий в нем, мог рассчитывать прожить очень долго. Нет, если последние несколько дней были каким-либо признаком.
  
  Шталер спустился с пьедестала и вошел в диспетчерскую. Макдэниелс сидел за одним из рабочих мест с огромной кружкой кофе, перед ним лежала груда электронных компонентов и паяльник.
  
  “Что вы сейчас строите?” Спросил Шталер. “Портал в альтернативное измерение?”
  
  Макдэниелс рассмеялся.
  
  “Мы еще не разобрались с этим”, - сказал он. “Но, возможно, когда-нибудь разберемся. Ты готов раскрутить?”
  
  “Мне нужен значок, который можно прикрепить к моей рубашке. Что-нибудь, что говорит, что я врач ”.
  
  Макдэниелс полез в ящик стола.
  
  “Я намного опережаю вас”, - сказал он, доставая пластиковое удостоверение личности с фотографией Шталера. “Грегори Шталер, доктор медицины, нейрохирургическая служба”.
  
  Он протянул значок Шталеру.
  
  “Выглядит неплохо”, - сказал Шталер. “Вы уверены, что не хотите, чтобы я попытался вернуть Уолмана сюда, в лабораторию?”
  
  “Не имеет значения, чего я хочу”, - сказал Макдэниелс. “Мы должны делать то, что говорит нам Режиссер. Выбора нет”.
  
  “Он объяснил тебе причину, по которой ты решил поступить с этим таким образом?”
  
  “Ему не нужно было этого делать. Я уже знаю причину. Как и для большинства временных потоков, с которыми мы экспериментировали до сих пор, ограничение по времени для Reacher Code: Timestream One составляет пятьдесят семь минут и двадцать восемь секунд. Мы округляем его до четных пятидесяти семи минут, чтобы получить некоторую погрешность. После этого частоты обратных передач начинают дестабилизироваться, и остается неясным, сможем ли мы вернуть путешественника обратно целым и невредимым. ”
  
  Иногда Шталеру казалось, что Макдэниелсу просто нравится слушать, как он говорит. Шталер знал все это. Он жил этим последние несколько дней. Восемь или девять вращений за смену.
  
  “Так какой был бы вред в том, чтобы просто оставить его там в коме?” он спросил.
  
  “Никакого вреда, если только он не проснется”, - сказал Макдэниелс. “Тогда вреда может быть много. Тогда дерьмо может сильно ударить по вентилятору. Рок Уолман не должен был существовать в этот период времени. Если он застрянет там в тысяча девятьсот восемьдесят третьем, застрянет там на всю оставшуюся жизнь, никто не знает, какой эффект его присутствие окажет на будущее. Подумайте об этом. Он мог бы стать отцом ребенка, который вырастет и начнет новую мировую войну. Он мог попасть в автомобильную аварию, в которой погиб кто-то, кто мог бы совершить что—то великое - кто-то, кто открыл лекарство от болезни или что-то в этом роде. Возможности безграничны. И чертовски пугающий. Это одна из причин, по которой нам в первую очередь поручили эти миссии. Удержать Топпла от вмешательства в прошлое и потенциального изменения будущего ”.
  
  "Свергнуть" - так называлась организация, намеревавшаяся убить Джека Ричера. Казалось, никто точно не знал, почему они хотели его убить, только то, что они это сделали. Теория Макдэниелса, основанная на некоторых переданных ему разведданных, заключалась в том, что это как-то связано с клонами, генетическими дубликатами, которые в конечном итоге были произведены с использованием крови, взятой у Ричера на авиабазе Рамштайн в 1983 году. Топпл хотел, чтобы Ричер умер до того, как будет пролита кровь, тем самым гарантируя, что клоны никогда не будут существовать.
  
  Уолман и человек по имени Ренфро были первыми произведенными клонами, оба они родились в 2057 году. Вскоре после этого армия отказалась от проекта. Они заблокировали файлы, дали Уолману и Ренфро фальшивые истории болезни и отправили их в разные детские дома в разных штатах. Конец истории, пока несколько лет назад генерал по имени Фосс и полковник по имени Дорланд не попытались запустить свой собственный проект по клонированию человека. Решив, что их клоны станут первыми в истории — и уверенные, что их финансирование иссякнет, если это будет не так, — они решили уничтожить все малейшие свидетельства того, что предыдущий эксперимент когда-либо имел место.
  
  Это означало, что Уолман и Ренфро должны были уйти.
  
  Группа наемных убийц схватила Ренфро и почти добралась до Уолмана.
  
  Эта конкретная угроза была устранена благодаря превосходным навыкам Уолмана и его упрямой настойчивости. Но теперь предстояло Свержение. Возглавляемая бывшим ученым FCYYC по имени Уильям Топ, группа преступников-изгоев имела по крайней мере одну работающую машину времени и, по словам Макдэниелса, была занята созданием еще одной. Итак, гонка продолжалась. FCYYC против Topple. И ставки были огромными.
  
  Макдэниелс не думал, что Топпла на самом деле волнует то, что случилось с Уолманом. На самом деле, он не был уверен, что они вообще знали о нем, что он вообще был на их радаре. Макдэниелс решил, что их интересуют более молодые клоны Ричера, те, что родились в 2083 году, те, кому недавно исполнилось восемнадцать. Шталер не знал всех подробностей, только то, что Макдэниелс рассказал ему однажды вечером за кружкой пива и текилой. Очевидно, эти молодые клоны проходили индивидуальную подготовку для Сил специального назначения в разных местах. Очевидно, их были тысячи. Итак, если целью Топпла было избавиться от всех без исключения, то избавление от Ричера, вероятно, было самым эффективным способом добиться этого. Все равно что убить целую стаю зайцев одним выстрелом.
  
  Конечно, если бы Свержение прошло успешно, Уолман прекратил бы свое существование вместе с остальными. И хотя глубокое желание избежать этого конкретного сценария изначально было частью его мотивации для вступления в FCYYC, его потенциальная кончина, вероятно, никогда не была неотъемлемой частью общей картины Topple - какой бы она в конечном итоге ни оказалась. Что бы ни случилось с Уолманом, это, вероятно, было случайным. Он стал бы сопутствующим ущербом. Такова была теория. Но не было никакого способа предсказать, какой эффект окажет стирание его и других клонов с лица земли на историю мира.
  
  Что означало, что Опрокидывание должно было быть остановлено.
  
  Это означало, что Ричер должен быть защищен, несмотря ни на что.
  
  Конечно, теоретически непреднамеренная угроза, с которой Уолман лично столкнулся из-за Свержения, была в значительной степени неактуальной теперь, когда Директор принял свое решение. Уолман умрет при исполнении служебных обязанностей, но не от того, что планировал сделать враг. Он умрет от руки своей собственной команды. Прискорбно, но, по-видимому, неизбежно, учитывая обстоятельства.
  
  Шталер прикрепил удостоверение к карману своей рабочей рубашки.
  
  “Я просто зайду в палату, выключу аппарат искусственной вентиляции легких и подожду, пока его сердце остановится”, - сказал он. “Подождите несколько минут, наберите синий код. Пока все будут суетиться, чтобы запустить его, я выскользну на парковку и уеду. ”
  
  “Звучит как план”, - сказал Макдэниелс.
  
  “Должно быть проще простого. Входит и выходит через пятнадцать минут. Может быть, не так долго. И не похоже, что Уолман может что-то сделать, чтобы остановить это. Бедный сукин сын ”.
  
  Шталер вышел из диспетчерской, взобрался на пьедестал и сел на велосипед.
  
  Несколько минут спустя он был на пути в 1983 год.
  6
  
  Уолман остановился у круглосуточного магазина примерно в двух милях к западу от базы, припарковал велосипед в переулке за магазином, рядом с переполненным мусорным баком. Он полагал, что Силы безопасности рано или поздно будут искать его в городе — вероятно, раньше, — и он не хотел слишком облегчать им задачу. Не хотел, чтобы они могли заметить мотоцикл с шоссе, если проедут мимо.
  
  Он зашел в магазин и нашел стопку газет на английском языке, купил одну из них и бутылку яблочного сока, а когда получил сдачу, обменял одну из своих банкнот в немецких марках на дополнительные монеты. Выйдя на улицу, по пути к телефонной будке заметил несколько красочных плакатов, приклеенных скотчем к внутренней стороне витрины. Один из плакатов был посвящен какой-то машине для чистки ковров, которую можно было взять напрокат. Большинство остальных были рекламой пива и сигарет. Почти все на немецком. Он поднял воротник, повернулся спиной к дороге, опустил одну из монет в прорезь на верхней панели телефона и нажал нулевую клавишу, чтобы поговорить с оператором. Она нажала на кнопку, сказала что-то, чего Уолман не понял. Он спросил ее, говорит ли она по-английски. Она сказала, что говорит, а затем спросила, чем может ему помочь.
  
  “Мне нужен номер телефона местной женщины по имени Дайан Гивенс”, - сказал Уолман.
  
  Последовала короткая пауза. Помехи на линии.
  
  “Извините, но этого номера нет в списке”, - сказал оператор. “Я могу вам еще чем-нибудь помочь?”
  
  “Мы с Дианой старые друзья. Она не будет возражать, если ты дашь мне номер”.
  
  “Извините, сэр, но я не могу этого сделать”.
  
  Уолману захотелось сорвать телефон с крепления и швырнуть его на тротуар.
  
  Это было бы иррациональным поступком. И он знал это. Но ничего не мог с собой поделать. Он чувствовал себя чрезмерно напряженным, раздражительным и агрессивным с тех пор, как пришел в сознание в больнице. Как будто кто-то ввел ему большую дозу адреналина. Или тестостерона. Или что бы это ни было, что заставило вас так себя чувствовать. Как будто миллион насекомых маршировали по вашей нервной системе, из тех, что кусали и жалили и выгрызали у вас клетку за клеткой, пока ничего не осталось.
  
  Уолман задумался, всегда ли он был таким. Может быть, и так. Может быть, он всегда был мудаком, который снес бы телефон-автомат со стены, если бы не добился своего.
  
  Он ударил Брейкстоуна по голове, чтобы вернуть мотоцикл. Это произошло. Он мог убить парня. И в этом даже не было необходимости. Он мог бы все сделать как следует. Он мог вернуться в больницу, выписать AMA и подождать до утра, чтобы забрать свои вещи обратно. Но у него не хватило на это терпения. Он хотел велосипед и шлем, и он хотел их немедленно, и он был готов отдать жизнь, чтобы заполучить их.
  
  Это было безумие.
  
  Вышел из-под контроля.
  
  И теперь он испытывал те же чувства по отношению к телефонистке. Как будто он мог бы оторвать ей голову, если бы смог дотянуться до нее.
  
  Возможно, он всегда был таким. Но он так не думал. Где-то глубоко в глубине его сознания был образ. Образ мужчины. Он не мог толком разобрать, но каким-то образом знал, что этот человек, стоящий в темном углублении, был Рок Уолман, и что Рок Уолман не был плохим человеком. Не тот человек, который стал бы убивать без веской причины.
  
  Ему нужно было добраться до этого человека и вернуть его на фронт, где ему самое место.
  
  Тем временем ему нужно было взять себя в руки.
  
  Конечно, он и Дайан Гивенс на самом деле не были старыми друзьями. Они только что познакомились. Но у нее было жилье в городе. И машина. Она была единственным человеком, о котором Уолман мог думать, кто мог бы помочь ему какое-то время оставаться в тени. Возможно, она бы этого не сделала. Но, возможно, она бы сделала. Попробовать стоило.
  
  Уолману нужно было время подумать. Время выяснить, кто он такой и почему оказался в Германии. Ему нужна была помощь Дианы. И если оператор не даст ему номер, ему придется придумать другой способ получить его.
  
  Будь милым, сказал он себе. Будь вежливым. Еще мух с медом.
  
  “Не могли бы вы дать мне номер больницы на базе?” - спросил он.
  
  “Авиабаза Рамштайн?”
  
  “Да, мэм”.
  
  “Одну минуту, пожалуйста”.
  
  Снова последовала долгая пауза, после чего оператор снова включил связь, дал Уолману номер больницы и пожелал ему приятной ночи. Уолман поблагодарил ее, набрал номер и слушал гудки секунд тридцать или около того. Женщина, представившаяся оператором информационной службы, наконец взяла трубку и сказала ему, что она также не может дать ему номер Дианы. По ее словам, это вопрос конфиденциальности сотрудников.
  
  “Мне нужно с ней поговорить”, - сказал Уолман. “Это срочно”.
  
  “Я могу позвонить ей отсюда и дать твой номер”, - сказала женщина. “Тогда она может позвонить тебе, если захочет”.
  
  “Хорошо”, - сказал Уолман. “Давайте сделаем это таким образом”.
  
  Он дал ей номер телефона-автомата, и она пообещала передать его Диане.
  
  Уолман стоял и ждал. Открыл свой яблочный сок и сделал глоток. Парень на скутере заехал на стоянку, припарковался, слез и подошел к тому месту, где стоял Уолман. Парню, вероятно, было восемнадцать или девятнадцать лет. Худощавый, с длинными черными волосами, которые были намеренно растрепаны и уложены гелем, или лаком для волос, или чем-то еще. На нем были обтягивающие брюки с принтом в виде шкуры какой-то лесной кошки, черный кожаный жилет и несколько ожерелий и браслетов. Он что-то сказал по-немецки. Он хотел воспользоваться телефоном.
  
  Вальман сказал ему "Нет". Это означало "нет". Это было единственное немецкое слово, которое знал Вальман. Парень разразился парой фраз, которые, вероятно, были не очень приятными, сопровождаемых некоторыми жестами, которые определенно были не очень приятными. Уолман мог бы протаранить лицо парня через зеркальное стекло окна. Но он этого не сделал. Он просто стоял и смотрел на него. Продолжал говорить nein, пока парень не сел обратно на свой скутер и не уехал.
  
  Уолман подождал еще немного. Он уже собирался сдаться, когда зазвонил телефон. Громко. Как звонок в пожарной части или что-то в этом роде. Он схватил трубку и сдернул ее с крючка, надеясь остановить какофонию прежде, чем она привлечет внимание прохожих на шоссе. Особенно, если один из этих прохожих оказался полицейским.
  
  “Алло?” - сказал он.
  
  “Мистер Уолман?”
  
  “Да”.
  
  “Это Дайан Гивенс. Мне только что позвонили из больницы. Они сказали, что это срочно. Что происходит?”
  
  “Мне нужна ваша помощь”, - сказал Уолман. “Мне нужно где-нибудь переночевать”.
  
  “Тебе нужно где-нибудь остановиться?”
  
  “Я знаю, что прошу о многом, но—”
  
  “Я тебя даже не знаю”, - сказала Диана.
  
  “У меня есть немного денег. Я могу тебе заплатить”.
  
  “Я не хочу показаться грубой, но, думаю, мне нужно идти. Пожалуйста, не пытайся—”
  
  “Вы что-то говорили о пациенте по имени Ричер. Вы подумали, что я его отец”.
  
  “Да. Ты очень похож на него. Только старше. Но какое это имеет отношение к делу?”
  
  “Я думаю, это важно, что мы с ним были в одной больнице”, - сказал Уолман. “Я не знаю почему, но я думаю, что это так. Мне кажется, я слышал это имя раньше. Мне нужно немного времени, чтобы разобраться в этом.”
  
  “Как я уже сказал, я тебя даже не знаю. В любом случае, моя квартирка крошечная. И сейчас там беспорядок. Почему бы тебе просто не поселиться в отеле?”
  
  “Я был в коме”, - сказал Уолман. “Я только недавно очнулся и выписался из больницы, никому не сказав, и у меня проблемы с памятью”.
  
  “Может быть, тебе стоит вернуться в больницу”.
  
  “Я повздорил с одним из офицеров на штрафстоянке. Дошло до рукоприкладства. Силы безопасности, вероятно, прямо сейчас ищут меня. У меня будут большие неприятности, если они меня найдут. Они собираются посадить меня в тюрьму, и я не думаю, что смогу справиться с этим в данный момент ”.
  
  “Ты хочешь, чтобы я спрятала тебя от закона?” Спросила Диана. “Ты знаешь, сколько неприятностей у меня может быть из-за чего-то подобного?”
  
  “Это всего на одну ночь”, - сказал Уолман. “Я могу спать на диване. Или на полу. На самом деле, мне даже не нужно спать. Я отсутствовал три дня подряд. Я, наверное, не смог бы заснуть прямо сейчас, даже если бы попытался. Мне просто нужно убраться с улиц. Ты даже не узнаешь, что я там. ”
  
  Последовала долгая пауза.
  
  “Одна ночь”, - сказала Диана.
  
  “Это все. Я обещаю”.
  
  “Где ты сейчас находишься?”
  
  Уолман сказал ей название магазина.
  
  “Я не уверен, что правильно произношу это”, - сказал он.
  
  “Я знаю, где это”, - сказала Диана. “Тебе нужно, чтобы я заехала за тобой?”
  
  “У меня есть велосипед. Просто скажи мне, как добраться до твоего дома”.
  
  Она объяснила ему дорогу. Уолман поблагодарил ее, щелкнул выключателем пальцем и оставил трубку болтаться на шнуре. Очевидно, в 1983 году немецкие таксофоны были сконструированы так, чтобы их было слышно за несколько кварталов. Уолман не хотел, чтобы телефон начал звонить снова, по какой бы то ни было причине, и особенно он не хотел, чтобы он начал звонить снова, если Диана внезапно передумает. Он допил остатки сока и обошел магазин, направляясь к задней части, где был припаркован его мотоцикл.
  
  Парень, который хотел воспользоваться телефоном, снова был там.
  
  Вместе с тремя другими парнями на скутерах.
  
  У всех у них были длинные волосы.
  
  И ножи.
  7
  
  Шталер предъявил свои водительские права и удостоверение личности врача у главных ворот и снова у входа в больницу. Часовой, выставленный в каждом месте, небрежно взглянул на документы и махнул Шталеру, чтобы тот проходил. Он был готов ответить на любые вопросы, которые они могли задать, и предоставить дополнительные средства идентификации, включая карточку социального страхования и членский билет Американской ассоциации неврологических хирургов, но в этом не было необходимости. Удивительно, что в 1983 году считалось безопасностью, подумал он. Это была шутка. Особенно учитывая недавнюю террористическую атаку, одну из самых смертоносных в истории, совершенную на объекте, который находился менее чем в двух тысячах миль отсюда. Шталер был хорош в разведке и шпионаже, но он почти чувствовал, что его таланты пропадут даром в этой миссии. Любой человек с приличным поддельным удостоверением личности мог без проблем въехать на базу.
  
  В любом случае, сейчас он был в больнице и не мог придумать ничего, что могло бы помешать ему выполнить возложенный на него мрачный долг. Дело было почти решенное. Через несколько минут Рок Уолман будет мертв, а Шталер вернется в 2101 для столь необходимого отдыха.
  
  Он поднялся на лифте на шестой этаж, вошел в отделение интенсивной терапии так, словно это место принадлежало ему, демонстрируя самообладание и уверенность очень важного человека, который был здесь для того, чтобы делать очень важные вещи. Он направился прямиком к палате 614, поспешно миновав пост медсестер, не помахав им рукой или кивнув, никаких признаков того, что он оценил или хотя бы признал их существование. "Совсем как настоящий врач", - подумал Шталер. Отчаянный хирург. Никто ничего ему не сказал и не пытался остановить, что говорило о том, что его образ, вероятно, попал в точку.
  
  Он распахнул дверь и вошел в комнату. Включил свет и посмотрел на кровать.
  
  Который был пустым.
  
  Простыни были сорваны, а на полу валялось несколько пластиковых пакетов для мусора, набитых предметами, которые использовались для ухода за пациентом, которого, очевидно, там больше не было.
  
  Шталер вернулся на пост медсестер. Женщина в вязаном платье и с нитью крупных желтых бус сидела за компьютерным монитором, который мог бы служить пуфиком, и водила уродливым зеленым курсором по какому-то уродливому зеленому тексту с помощью клавиш со стрелками на клавиатуре.
  
  Шталер предположил, что она была секретарем подразделения.
  
  “Я ищу пациента, который был в шесть четырнадцать”, - сказал он.
  
  Она оторвала взгляд от своего монитора.
  
  “А ты кто?”
  
  “Грег Столер, Нейрохирургическая служба”, - сказал Столер, указывая на свой значок. “Сегодня вечером я подменяю доктора Кребса”.
  
  “Пациент, который был в той палате, некоторое время назад покинул больницу”, - сказала секретарша. “Во время пересменки. Просто встал и вышел. Не подписал форму AMA или что-то в этом роде”.
  
  “Так он больше не в коме?” Спросил Столер, осознав, насколько глупым был вопрос, как только слова слетели с его губ.
  
  “Нет, сэр. Он проснулся раньше за смену. Экстубировал себя. Его медсестра позвонила лечащему врачу за новыми распоряжениями ”.
  
  “Могу я поговорить с его медсестрой?”
  
  “Я думаю, она все еще в комнате отдыха”, - сказала секретарша, указывая на деревянную дверь с надписью КОМНАТА ОТДЫХА ДЛЯ СОТРУДНИКОВ. “Ее смена заканчивалась в одиннадцать, но она сказала, что ей нужно наверстать упущенное. И, конечно, заполнить отчет о происшествии. Ее зовут Джесси ”.
  
  “Спасибо”.
  
  “Да, сэр. Извините за все эти неприятности”.
  
  Шталер подошел к двери, толкнул ее и вошел в гостиную. Привлекательная молодая женщина в синей медицинской форме и белом лабораторном халате сидела в одиночестве за круглым деревянным столом. Перед ней лежала папка в три кольца, несколько разрозненных листов бумаги и кофейная кружка. Она не сразу оторвалась от своей работы, казалось, не заметила, что в помещение вошел Шталер.
  
  “Ты Джесси?” - спросил он.
  
  “А?”
  
  Ее глаза были красными. Возможно, от усталости. Или от слез. Она взглянула на значок Шталер, положила ручку на стол и запустила пальцы в волосы.
  
  “Извините за беспокойство”, - сказал Шталер. “Я был здесь, чтобы увидеть мистера Уолмана. Секретарь отдела сказала, что он уволился из AMA”.
  
  “Неофициально”, - сказала Джесси. “Вот почему я все еще здесь, занимаюсь всей этой бумажной работой”.
  
  “У вас есть какие-нибудь предположения, куда он мог пойти?”
  
  Шталер старался говорить как можно более небрежным тоном. Просто обеспокоенный врач, интересующийся обстоятельствами. Не путешествующий во времени убийца в сжатые сроки, отчаянно пытающийся найти свою цель.
  
  “Мы знаем, что он остановился на штрафстоянке”, - сказала Джесси. “Он напал на парня, дежурившего там ночью. Затем он вломился на стоянку, где они хранят транспортные средства, нашел свой мотоцикл и уехал. Я уже раз десять разговаривал по телефону с Силами безопасности. Они почти уверены, что он покинул базу.”
  
  Не то, что Шталер хотел услышать.
  
  “Каково было его психическое состояние, когда он вышел из комы?” он спросил.
  
  “Он был настороже, но сбит с толку. Не знал ни своего имени, ни где он был, ни даты ”.
  
  “Воинственный?”
  
  “Не по отношению ко мне. Но они сказали, что он вырубил парня на штрафстоянке”.
  
  “Ты знаешь имя этого парня?”
  
  “Брейкстоун. Сейчас его лечат в отделении неотложной помощи”.
  
  Шталер посмотрел на часы, переключил их в режим обратного отсчета. У него оставалось еще около сорока пяти минут для работы. После этого он рисковал застрять в этом временном потоке навсегда. Что, если судить по ситуации с Уолманом, было в значительной степени смертным приговором. Он решил, что может поспешить в отделение неотложной помощи и поговорить с Брейкстоуном, вернуться в 2101, подать отчет и начать готовиться к следующему возвращению в 1983 год. И, возможно, еще к одному после этого. Неизвестно, сколько поездок потребуется, чтобы выследить Уолмана. Простое задание превратилось в кусок дерьма. Ночь обещала быть долгой.
  
  “Позвоните мне, если мистер Уолман вернется”, - сказал Столер, вручая Джесси визитную карточку с номером пейджера.
  
  “Вероятно, я закончу здесь и отправлюсь домой минут через пятнадцать или около того”, - сказала Джесси. “Я оставлю вашу карточку у старшей медсестры”.
  
  “Все в порядке. Приятного вечера”.
  
  Когда Шталер повернулся и направился к выходу, дверь распахнулась, и в комнату отдыха вошла еще одна медсестра. Миниатюрная, двадцати с чем-то лет, рыжеволосая и веснушчатая. На ее бейдже было написано: Линда, Р.Н., Мед-хирургическая служба.
  
  “Кто-нибудь из здешних пациентов некоторое время назад выписался из больницы?” - спросила она.
  
  “Это был мой пациент”, - сказала Джесси. “Вот почему я все еще здесь. Я должна была уйти домой в одиннадцать”.
  
  “Я случайно услышала, как пара санитаров говорили об этом”, - сказала Линда. “Они сказали, что его ищут копы”.
  
  “Верно. Очевидно, он напал на полицейского на штрафстоянке. И, конечно, все обвиняют меня в том, что я не присматривал за ним здесь получше. Во всем всегда виновата медсестра, верно? Как будто я действительно могла остановить его, даже если бы знала, что он уходит.”
  
  “Он большой парень? Типа, действительно большой?”
  
  “Шесть-четыре, два сорок”, - сказала Джесси. “Сплошные мускулы. Похоже, он мог бы разорвать тебя пополам, если бы захотел”.
  
  “Я думаю, что, возможно, видела его”, - сказала Линда. “Я сегодня поздно добралась до работы, и он уходил, когда я возвращалась. Я почти столкнулась с ним на тротуаре. Он шел рядом с одной из медсестер, с которыми я работаю на третьем этаже. Я не знаю наверняка, были ли они вместе, но выглядело это так. ”
  
  “Он был с медсестрой?”
  
  “Дайан Гивенс. Работает с трех до одиннадцати. Ты ее знаешь?”
  
  “Нет”, - сказала Джесси. “Я ее не знаю. Но я думаю, нам лучше позвонить в Службу безопасности и сообщить им”.
  
  “Именно об этом я и думала”, - сказала Линда.
  
  Шталер снова посмотрел на часы и вышел из зала ожидания, ничего не сказав.
  
  Диана Гивенс.
  
  Ему нужно было добраться до нее до того, как до нее доберутся Силы безопасности.
  
  Если бы Уолман все еще был с ней, возможно, эта ночь не была бы такой долгой.
  8
  
  Уолман оценил ситуацию и попытался сдержать свой гнев.
  
  “Вы, джентльмены, должны вернуться на свои скутеры и отправиться домой”, - сказал он. “Пока вы еще в состоянии”.
  
  Один из парней сказал что-то по-немецки, по большей части это была непроизносимая тарабарщина для уха Уолмана. Было одно слово, которое он смог разобрать, но он не знал, что оно означает. Фонзи. Что-то вроде этого. Это слово почему-то рассмешило всех остальных рок-звезд, катающихся на скутерах.
  
  Парень, который хотел воспользоваться телефоном, улыбнулся, а затем небрежно подошел к мотоциклу Уолмана и проткнул ножом переднее колесо. Или попытался это сделать. Он не смог проткнуть лезвием резину. Что было странно. У ножа было острое острие, и он казался высококачественным. Создавалось впечатление, что шина была твердой, а не надувной, или как будто она была укреплена каким-то супер-пупер материалом. Неожиданный рикошет заставил руку парня соскользнуть, и в итоге он порезал себе указательный палец.
  
  “Сукин сын”, - сказал он.
  
  “Итак, вы говорите по-английски”, - сказал Уолман. “Это хорошо. Я надеюсь, вы в состоянии понять, что я собираюсь сейчас сказать, потому что это очень важно. Я был в коме три дня. Только недавно очнулся, и с тех пор у меня возникли некоторые проблемы с управлением гневом. Я не хочу причинять вам боль, ребята. Я действительно не хочу. Но ты все усложняешь. Я собираюсь сказать тебе это только один раз. Возвращайся на свои скутеры и проваливай. ”
  
  Парень, который хотел воспользоваться телефоном, сказал что-то своим друзьям по-немецки. Но это было неправильно. Они не сели на свои скутеры и не уехали.
  
  Друг номер Один направился к Уолману.
  
  За ним последовали Второй и Третий Друзья.
  
  Уолман был в меньшинстве. И у парней было оружие. Ножи. Длинные блестящие лезвия. Единственное разумное, что можно было сделать, это убежать. Но это не то, что сделал Уолман. Что-то сработало. Как инстинкт. Он каким-то образом знал, что сможет справиться с этими парнями. Каким-то образом знал, что это не будет такой уж большой проблемой.
  
  Он отступил назад и швырнул бутылку из-под яблочного сока в голову Первого друга, швырнул ее так, как питчер высшей лиги бросает фастбол. Удар сверху, с последующей передачей. Это была хорошая подача. Прямо по щеке. Бутылка не разбилась при ударе. Он врезался в центр лба Первого друга с глухим стуком, отскочил и, вращаясь в воздухе, чуть не попал в парня, который хотел воспользоваться телефоном.
  
  Друг Номер Один отшатнулся назад. Затем он упал на одно колено. Затем он завалился набок и ударился головой об асфальт, вероятно, усугубив ту черепно-мозговую травму, которую он уже получил. Уолман решил, что будет жить. Подумал, что у него будет очень сильная головная боль, когда он проснется.
  
  Второй и Третий Друзья двинулись вперед, выставив ножи перед собой, поворачиваясь боком и приближаясь, как бойцы в фехтовальном поединке — новички, которые на самом деле не понимали, что они делают.
  
  Уолман взглянул на мусорную корзину. Одним из предметов, которые вывалились, был сломанный поддон. Такой используется для перемещения вещей с одного места на другое с помощью вилочного погрузчика. Расколотые доски, ржавые гвозди.
  
  Уолман вытащил парня с хорошей подачей.
  
  Теперь ему нужно было забить несколько пробежек хорошим ударом.
  
  Он поднял одну из досок и нанес удар Второму Другу в лицо, вогнав двухдюймовый гвоздь в его левую щеку, открыв глубокую рану шириной с мизинец между скулой и подбородком. Это было чудовищное, мясистое на вид существо, из которого непрерывно вытекала ярко-красная кровь, пузырящаяся, как какой-то отвратительный суп, который только что закипел. Второй друг уронил нож, прижал руку к ране, крикнул что-то по-немецки, бросился к своему скутеру и умчался прочь. Третий Друг последовал за ним, очевидно, решив отказаться от медицинского лечения, которое ему, вероятно, потребовалось бы в противном случае.
  
  Остался только парень, который хотел воспользоваться телефоном.
  
  “Я порезал палец”, - сказал парень. “Рана глубокая. Мне понадобятся швы”.
  
  “Вам понадобится нечто большее, если вы не —”
  
  Парень отшатнулся и метнул нож в Уолмана. Метнул изо всех сил. Лезвие могло вонзиться Уолману в живот. Или в грудь. Или в горло. Но этого не произошло. Парень выбрал бросок левой рукой. Вероятно, потому, что его правая рука в данный момент кровоточила и болела. Из-за пореза. Он решил попробовать своей недоминирующей рукой. Плохое решение. Его цель была сбита. Нож просвистел мимо левого уха Уолмана и упал на асфальт примерно в двадцати футах позади него.
  
  Уолман бросил планку с поддона обратно в мусорную корзину.
  
  “Ну?” - спросил он, расставляя ноги и приглашающе раскрывая ладони.
  
  “Ты больше меня”, - сказал парень, который хотел воспользоваться телефоном.
  
  “Но у тебя волосы красивее”, - сказал Уолман. “Что случилось? Цыпленок?”
  
  Парень казался озадаченным. Вероятно, не знаком с идиомой. Вероятно, думал о живом животном, копошащемся на скотном дворе. Или о мертвом, зажаренном и запихнутом в красно-белое картонное ведро.
  
  “Какое отношение к этому имеет курица?” - спросил он.
  
  “Это значит, что ты трусливый кусок дерьма”, - сказал Уолман. “Это значит, что ты собираешься забраться на свой скутер вон там и скулить всю дорогу домой, поджав хвост. На самом деле это было бы самым умным, что ты мог бы сделать прямо сейчас. Возможно, это самое умное, что ты когда-либо делал в своей жизни. ”
  
  “А что с ним?” - спросил парень, указывая на друга Номер Один, который все еще дремал на тротуаре.
  
  “Хороший друг позаботился бы о том, чтобы ему уделили необходимое внимание”, - сказал Уолман. “Я почти уверен, что телефон, расположенный спереди, сейчас доступен”.
  
  Парень кивнул. Он сел на свой скутер и уехал.
  
  Уолман огляделся в поисках ножа, который парень бросил в него, и нашел его в нескольких дюймах от дренажной решетки. Он почти провалился внутрь. Это был бокер с рукоятками из оленьей кожи. Это был очень хороший нож. Уолман вложил лезвие в рукоятку и сунул в карман, а затем вывел свой мотоцикл на середину переулка, сел на него, завел двигатель и направился к дому Дианы.
  9
  
  Шталер не хотел раскрывать свое прикрытие. Он не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что он пытался найти Дайан Гивенс в попытке найти пропавшую пациентку отделения интенсивной терапии, с которой ее видели выходящей из больницы. Выслеживать пациента, который впоследствии скрывался от правосудия, было просто не тем, что стал бы делать нейрохирург или любой другой врач. Помня об этом и опираясь на некоторые исследования, которые он провел для миссии, Шталер поспешил на парковку, завел мотоцикл и помчался к определенному телефону-автомату, которым он пользовался в предыдущих случаях, тому, что находился возле круглосуточного магазина примерно в двух милях к западу от базы. Он опустил монетку в щель, набрал номер справочной службы в больнице.
  
  “Медицинский центр авиабазы Рамштайн. Говорит Шерил. Могу я вам помочь?”
  
  “Это майор Берринджер”, - сказал Шталер. “Старший офицер Восемьдесят шестой эскадрильи сил безопасности. Мне нужен номер телефона и домашний адрес медсестры по имени Дайан Гивенс”.
  
  “Это второй раз за сегодняшний вечер, когда кто-то звонит в поисках ее”, - сказала Шерил. “Надеюсь, у нее нет каких-нибудь неприятностей”.
  
  “Мне не нужно, чтобы ты беспокоился о том, в какие неприятности она может попасть, а может и нет. Мне просто нужно, чтобы ты дал мне информацию, которую я просил”.
  
  “Да, сэр”.
  
  Шерил дала ему информацию, которую он просил.
  
  Шталер решил, что если ему когда-нибудь надоест быть секретным агентом, он сможет переехать в Голливуд и добиться успеха как актер. Он прошел путь от озабоченного хирурга до вспыльчивого исполнительного директора, не теряя ни секунды. Это было то, в чем он преуспел, то, что могло улучшить или разрушить подобную миссию.
  
  Актерство на самом деле может быть очень забавным занятием, подумал он. Может быть, он согласится заниматься этим неполный рабочий день.
  
  Он посмотрел на часы.
  
  29:34…
  
  29:33…
  
  29:32…
  
  Он не потрудился позвонить Дайан Гивенс. Не видел в этом никакого смысла. Он сел на свой мотоцикл, сверился с картой местности и направился по адресу, который он получил от Шерил, который находился всего в нескольких милях от круглосуточного магазина. Если бы все прошло хорошо, Уолман был бы мертв через пятнадцать минут, а Шталер возвращался бы домой.
  
  Он не мог ждать.
  10
  
  У Уильяма Топа была ровно одна цель на ночь: убить Джека Ричера.
  
  В этом не было ничего личного. Ричер просто родился с определенными умственными и физическими качествами, которые были привлекательны для определенных людей у власти в 1983 году, и у него просто случайно оказались хорошие, крепкие клетки крови, которые хорошо сработали в процессе клонирования человека — в экспериментах, которые привели к получению двух генетических дубликатов в 2057 году и еще пяти тысяч в 2083 году.
  
  Именно от клонов Top нужно было избавиться, особенно от тех, что были из 2083 года, тех, кого Армия произвела для своей сверхсекретной программы для суперсолдат. Поскольку их было так много, и они были разбросаны по всей стране в том виде, в каком они были, единственным возможным способом устранить их было устранить Ричера до того, как была взята кровь, использованная для их производства.
  
  В этом также не было ничего личного против клонов. Просто Топ был в состоянии заработать больше денег без них. Намного больше денег. Этого достаточно, чтобы оправдать потенциальные риски, связанные с вмешательством в прошлое. Топ осознавал эти риски, но представившаяся возможность выпадает раз в жизни, и он не собирался упускать ее из рук. В любом случае, какой исторический ущерб можно нанести, убив всего одного парня? Не похоже, чтобы Ричер когда-либо добился чего-то значимого. Во всяком случае, Топ об этом не знал. Ричер был офицером армии — карьера в 110-м подразделении специальных расследований, которая была выдающейся, но отнюдь не идеальной, карьера, которая была прервана по не совсем понятным причинам.
  
  После армии Ричер стал бродягой и притягивал к себе неприятности. Возможно, по пути он совершил несколько добрых дел, но если так, то они не были хорошо задокументированы. Детали, которые удалось выяснить Топу, были, мягко говоря, отрывочными. Что казалось хорошим показателем относительной неважности Ричера с исторической точки зрения. Который в конечном итоге заключил сделку с Top. Так или иначе, Ричер собирался умереть до того, как прольется кровь — сегодня вечером, если все пойдет хорошо. И если все пойдет не так, как надо, у Top был план резервного копирования, и резервная копия к резервной копии. Ричеру пришел конец, а Топ собирался разбогатеть. В этом не было сомнений. Конец истории. Жили долго и счастливо.
  
  Топ заранее решил, что он выполнит эту первую важную миссию сам. Все пробные запуски были выполнены, и все разведданные были получены, и сегодняшняя ночь определенно была подходящей. Топ точно знал, где будет Ричер, и он точно знал, насколько уязвим он был в данный момент, и он точно знал, насколько легко будет до него добраться.
  
  Все выстраивалось как надо.
  
  Топ приходил в восторг от одной мысли об этом.
  
  Лаборатория Топа находилась в здании из шлакобетона размером с гараж на две машины. Это помещение, расположенное недалеко от небольшой деревни, примерно в ста километрах к югу от Боготы, Колумбия, когда-то использовалось для переработки и упаковки листьев коки. Листья были обработаны, завязаны в пучки и обернуты мясной бумагой, а затем перевезены в более глубокие районы джунглей, где использовались для производства кокаина. Топ получил хорошую скидку на здание и дизельные генераторы, которые к нему прилагались, и он получил хорошую скидку на автомобиль Renault Le 1976 года выпуска, в котором теперь размещалось его первое рабочее устройство для перемещения во времени.
  
  Ребята в магазине ласково называли это транспортное средство Le Machine.
  
  Топ купил маленькую машину у парня в Богате. Она принадлежала прадедушке этого парня. Парню понадобились наличные, а Топу понадобилась машина, и после нескольких минут торгов цена была согласована, и все. Припаркованный в гараже и накрытый листом холста около ста лет назад, краска, стекло и хром все еще были в относительно хорошем состоянии. Топ сразу же заменил шины и отбуксировал автомобиль к себе домой в джунгли. Оригинальный бензиновый двигатель был заменен на высокопроизводительный солнечно-магнитный гибрид, а большая часть салона была демонтирована, чтобы освободить место для электроники. Там были тумблеры, механические циферблаты, датчики и жгуты проводов, скрепленные клейкой лентой. Это было некрасиво, но работало. Это привело бы Топа туда, куда ему нужно было попасть, и это было все, что имело значение прямо сейчас. Позже у нас будет время — и деньги — на более качественные машины, которые будут соперничать с теми, что были построены бывшим работодателем Top, Федеральной комиссией по прошлым и грядущим годам.
  
  Топ отказался от своей должности в FCYYC не по прихоти. Он долго думал об этом. Это была работа, о которой большинство ученых могли только мечтать. Безопасный, с гибким графиком работы и практически неограниченным финансированием. Щедрый компенсационный пакет, все льготы, доступ к лаборатории размером с небольшой город. Это было все, чего Топ когда-либо хотел от жизни, пока внезапно этого не стало.
  
  Некоторые из мужчин и женщин, которых Топ знал в аспирантуре, зарабатывали большие деньги в частном секторе. Они были хорошими учеными. Они регулярно публиковались и пользовались уважением среди своих коллег, а пара из них однажды даже входила в шорт-лист на соискание Нобелевской премии. Они зарабатывали много денег и получали широкую известность, и Топ тоже хотел этого, а в агентстве этого было трудно добиться, особенно с тех пор, как Виктор занял пост директора.
  
  Итак, после долгих раздумий и, наконец, прихода к выводу, что это был единственный способ получить деньги и признание, которых он заслуживал, Топ в один прекрасный день ушел из FCYYC и больше туда не возвращался.
  
  И он прихватил с собой кое-какие вещи.
  
  Наряду с десятками схем и чертежей и примерно десятью тысячами страниц исследовательских данных — все это засекречено и тщательно зашифровано — Top прихватил обширный список кодов последовательности и частот потоков времени. Коды и частоты были необходимы. Без них попытка переместиться в определенное место и время была бы похожа на попытку найти определенную песчинку на пляже. Этого просто не могло произойти.
  
  Топ загрузил все на флешку и спрятал флешку между ягодицами, на случай, если охрана остановит его для случайной проверки карманов на выходе из здания. Такое случалось нечасто, но случалось, даже среди руководящего персонала. Это было больше из-за рассеянности, чем из-за воровства, больше из-за того, что ты засовывал бумажную записку в карман и забывал отправить ее в измельчитель перед уходом на целый день. Ученые были печально известны такими вещами. Когда вы сосредоточены — до абсолютной поглощенности — на математической формуле, занимающей всю стену, легко забыть о маленьком специальном инструменте, который вы положили в карман рубашки тем утром. Или о пакете с лекарствами. Или что-то в этом роде. В подобных вещах не было ничего особенного. Максимум, за это можно было получить пощечину. Быть пойманным с секретными материалами седьмого поколения - это совсем другая история. Доступ к нему имела лишь горстка людей, и были приняты меры предосторожности, предотвращающие его ошибочную маршрутизацию или копирование. Вы могли быть казнены прямо на месте, если бы вас признали виновным в шпионаже, так что на самом деле никто никогда не пытался что-либо украсть из FCYYC.
  
  Никто, кроме Топа.
  
  Но тогда он на самом деле не считал это воровством. Он не испытывал никаких угрызений совести из-за того, что забрал то, что забрал. В конце концов, он выполнил большую часть работы над проектом, и именно его Теория настройки частоты неокортекса в первую очередь привела к прорыву. Если бы не Top, путешествия во времени никогда бы не произошло.
  
  И все это знали.
  
  Даже Виктор, который приписал себе большую часть заслуг за работу Топа.
  
  Топ открыл дверь и вошел в лабораторию. Он позвал своего ведущего техника, чтобы помочь с сегодняшним запуском. Кайл Харрисон был рядом с самого начала, еще тогда, когда Топ впервые решил покинуть агентство. Двадцать восемь лет, умен, как кнут. И он знал, с какой стороны намазан маслом его хлеб, что было так же важно, как и все остальное.
  
  Файловая машина была припаркована посреди зала. Харрисон производил последние настройки перед запуском.
  
  “Все выглядит хорошо”, - сказал он. “Должен быть в состоянии доставить вас туда примерно через час, точно по графику. Как только вы доберетесь туда, у вас будет всего пятьдесят семь минут на работу, так что вам придется действовать быстро.”
  
  “Я знаю это”, - сказал Топ. “Я помог разработать большинство этих кодов и частот, помнишь?”
  
  “Да, сэр. Просто напоминаю. Я бы не хотел, чтобы вы застряли в—”
  
  “Не беспокойся обо мне. Просто сосредоточься на работе, которую ты делаешь”.
  
  “Да, сэр”.
  
  “Если мы сможем успешно выполнить эту первую миссию, мы сможем в значительной степени написать свой собственный билет”, - сказал Топ. “Но мы должны сделать это правильно. Если у нас не получится сегодня вечером, нам придется попробовать другой временной поток, чего я бы предпочел избежать. В любом случае, мы должны избавиться от Ричера, несмотря ни на что. Даже если для этого потребуется сотня вращений в сотне разных временных потоков.”
  
  Харрисон кивнул, наклонился и что-то провернул гаечным ключом.
  
  У стены напротив двери в ряд были расставлены складные столики. Харрисон подошел к одному из столов, снял с него сумку для одежды и отнес ее туда, где стоял Топ.
  
  Топ уже знал, что было в сумке.
  
  Его униформа.
  
  Сегодня вечером он собирался стать уборщиком.
  
  Он расстегнул молнию на сумке. Темно-коричневые брюки, светло-коричневая рубашка. Ремень, носки, туфли. Он внимательнее осмотрел рубашку, изучая пуговицы и бирку, пришитую с внутренней стороны воротника. Над карманом была нашивка с вышитым на ней именем Эд.
  
  “Вы уверены, что это точно такая же униформа, как у обслуживающего персонала?” Спросил Топ.
  
  “Положительный”, - сказал Харрисон. “Вплоть до цвета ниток, которыми была пришита нашивка на рубашке. Там также есть удостоверение личности сотрудника, на случай, если оно вам понадобится, и ключ, который подходит ко всем шкафам для прислуги. Возможно, вам захочется взять ведро для швабры, чтобы помахать им, или какие-нибудь тряпки, и пульверизатор, или что-нибудь еще. Ричер все еще находится в палате Б на третьем этаже, так что у вас не должно возникнуть проблем с тем, чтобы добраться до него.”
  
  “А как насчет FCYYC?”
  
  “Мы разобрались с оперативником по имени Уолман три дня назад, и мы разобрались с тем, кого звали Нилке, три часа назад. Уолман в коме, а Нилке мертв”.
  
  “Шталер?”
  
  “По какой-то причине он сейчас в городе. Он за много миль от больницы, не должен представлять угрозы. Ты сможешь входить и выходить без проблем. На данный момент я не могу вспомнить ни одного человека, который мог бы тебя остановить.”
  11
  
  Уолман начал вспоминать кое-что по дороге в квартиру Дианы. К тому времени, когда он припарковал свой велосипед на мощеной булыжником улице перед ее домом, поднялся на крыльцо и потянулся к дверному звонку, большая часть воспоминаний вернулась к нему.
  
  Он был завербован секретным правительственным агентством под названием Федеральная комиссия по прошлым и грядущим годам. FCYYC. Его отправили в прошлое с серией разведывательных заданий в рамках подготовки к назначению телохранителем, которое было запланировано на сегодняшний вечер. Ему было поручено защищать человека по имени Джек Ричер от попытки покушения.
  
  Ричер.
  
  Мужчина, которого Диана упомянула в лифте.
  
  Вы не поверите, насколько вы похожи на одного из пациентов с третьего этажа.
  
  Уолман был похож на Ричера, потому что он был клоном Ричера — точным генетическим дубликатом, полученным в 2057 году из образца крови, взятого в 1983 году.
  
  Из образца, который был взят сегодня вечером.
  
  Это означало, что если Ричер будет убит до того, как прольется кровь, Уолман — вместе с тысячами восемнадцатилетних кандидатов в Спецназ, клонов Ричера, созданных в 2083 году, — прекратит свое существование.
  
  Группа под названием Topple, возглавляемая бывшим старшим научным сотрудником FCYYC по имени Уильям Топ, была полна решимости добиться этого. Казалось, никто точно не знал почему. Что-то связанное с денежной выгодой. Такова была теория. Топ хотел изменить прошлое в попытке сделать будущее более прибыльным для себя и своей группы.
  
  В этом конкретном временном потоке, в котором Уолман находился прямо сейчас, в том, где сегодняшняя дата была 27 октября 1983 года, в том, который директор FCYYC назвал Код Ричера: временной поток 1, Уолман был примерно на двадцать лет старше Ричера. Вот почему Диана подумала, что Уолман может быть отцом Ричера. В домашнем временном потоке Уолмана — том, где сегодняшняя дата была 18 октября 2101 года, через сто семнадцать лет и триста пятьдесят четыре дня после Итак, тот, где Уолман вырос в сиротском приюте и провел двадцать лет в качестве мастера по оружию в ВМС США, тот, где сам Уолман стал мишенью для убийства три года назад, — у Уолмана были жена по имени Кейси и падчерица по имени Натали, и они были для него целым миром. Он не мог точно вспомнить, что с ними случилось, только то, что агентство каким-то образом обеспечивало их безопасность в другом временном потоке, более раннем, где правило пятидесяти семи минут не применялось.
  
  Во время одной из разведывательных миссий Уолман попал в аварию, в результате которой впал в кому. Но когда он нажал кнопку звонка в дверь Дианы, он начал думать, что, возможно, авария на самом деле не была несчастным случаем. Он начал думать, что вражеский оперативник, возможно, намеренно пытался убрать его со сцены.
  
  Дверь распахнулась. Диана была одета в розовые спортивные штаны и футболку с логотипом популярного безалкогольного напитка спереди. Без обуви. Ее волосы были в беспорядке, а лицо с одной стороны немного покраснело и покрылось складками от подушки.
  
  “Заходи”, - сказала она, зевая. “Это твой мотоцикл?”
  
  Уолман проигнорировал вопрос. Он вошел в квартиру. Телевизор был включен. Какой-то вестерн. Ковбои говорили по-немецки. На кофейном столике стояла тарелка с примерно половиной сэндвича и примерно половиной стакана молока рядом. Очевидно, Диана поужинала и задремала на диване. Уолман разговаривал с ней по телефону всего несколько минут назад, поэтому он знал, что она спала совсем недолго.
  
  “Я в большой опасности”, - сказал он, зацепляя большим пальцем плечевой ремень M16, который он достал из отделения под сиденьем мотоцикла, и устанавливая винтовку в нужное положение, чтобы проверить магазин. “Что означает, что вы в большой опасности. У нас, вероятно, не так много времени, поэтому мне нужно, чтобы вы делали в точности то, что я говорю ”.
  
  Глаза Дианы расширились.
  
  “О чем ты говоришь?” - спросила она. “Зачем тебе пулемет?”
  
  “У меня нет времени объяснять. Где припаркована твоя машина?”
  
  “В гараже. За домом”.
  
  “Поехали”.
  
  “Куда мы направляемся?”
  
  “На базу. Мне нужно немедленно вернуться в больницу”.
  
  Уолман сразу же вернулся бы в Рамштайн на своем мотоцикле, как только к нему начала возвращаться память, но он знал, что его разыскивают Силы безопасности. Он избил одного из их офицеров и ворвался на штрафстоянку. Вероятно, у них был постоянный приказ сделать все возможное, чтобы его обезвредить. Он понял, что не пройдет мимо часового, выставленного у главных ворот. Его мотоцикл был быстрым, но от пули ему не убежать.
  
  “Я думала, у тебя неприятности на базе”, - сказала Диана. “Как ты собираешься—”
  
  “Я собираюсь прокатиться в твоем багажнике”.
  
  “Что? Ты хочешь, чтобы я тайком провез парня с автоматом на базу ВВС США в багажнике своей машины? Ты что, с ума сошел?”
  
  “Другого выхода нет”, - сказал Уолман. “Пожалуйста. Нам нужно поторопиться”.
  
  Лицо Дианы побледнело, даже та сторона, которая была немного красной. Она запустила пальцы в волосы, начала расхаживать взад-вперед, выглядело так, словно она готова взорваться.
  
  “Мне очень жаль”, - сказала она. “Но тебе придется рассказать мне, что происходит. В противном случае мне придется попросить тебя уйти”.
  
  “Происходящее засекречено”, - сказал Уолман. “И ты все равно не поверишь. Если что-нибудь случится, просто скажи им, что я заставил тебя отвезти меня на базу. Таким образом, вы будете в безопасности.”
  
  “Это то, что ты делаешь?” Спросила Диана. “Заставляешь меня?”
  
  “Я не хочу, чтобы это было так”, - сказал Уолман. “Но если ты настаиваешь”.
  
  Он направил ствол винтовки ей в грудь.
  
  “Похоже, у меня нет особого выбора”, - сказала она. “Не возражаешь, если я быстренько надену какую-нибудь обувь?”
  
  “Продолжай”.
  
  Уолман последовал за ней в спальню. Он хотел убедиться, что она не схватила какое-нибудь оружие, пока была там.
  
  “Мне тоже нужно надеть нижнее белье”, - сказала она. “Мне нужно немного уединения”.
  
  “Просто возьми обувь. Поторопись. Нам нужно идти”.
  
  Диана сунула ноги в пару топсайдеров, которые были аккуратно разложены на краю кровати. Она схватила ключи, сумочку и значок сотрудника с комода и прошла мимо Уолмана по пути обратно в гостиную.
  
  “Мы можем выйти через черный ход”, - сказала она.
  
  Уолман последовал за ней через кухню и через заднюю дверь. Вниз по ступенькам и мимо небольшого дворика к навесу для машины. "Форд" Дианы был припаркован между "Фольксвагеном-жуком" и старым "Мерседесом-универсалом", в котором можно было бы перевозить футбольную команду.
  
  “Открой багажник”, - сказал Уолман.
  
  Диана открыла багажник. Там было запасное колесо, отсутствующие колпак колеса, боковое зеркало и картонная коробка размером с ящик для льда.
  
  “Я дарю кое-какую одежду”, - сказала Диана, указывая на коробку. “Я все время забываю—”
  
  “Вытащи все это оттуда”.
  
  Диана установила зеркало и колпак на колесах поверх коробки, а затем достала коробку из багажника и вынесла ее во двор. Пока она это делала, Уолман вытащил запасное колесо и прислонил его к заднему бамперу. Когда Диана вернулась, он велел ей перевернуть его и оставить вместе с остальными вещами. Она запыхалась, когда закончила, и ее руки были грязными от работы с шиной.
  
  “Это все твое”, - сказала она, указывая на пустой багажник.
  
  “Я пока поеду с тобой впереди”, - сказал Уолман. “Ты можешь свернуть на боковую улицу, когда мы подъедем поближе к базе. Я залезу в багажник, и ты можешь высадить меня на больничной парковке. Потом можешь ехать домой.”
  
  “Если только меня не арестуют”.
  
  “Я заставляю тебя сделать это, помнишь? Это все, что тебе нужно сказать”.
  
  “Неважно. Мы готовы идти прямо сейчас?”
  
  “Сначала у меня есть один вопрос”, - сказал Уолман.
  
  “Хорошо”.
  
  “Что означает слово Фонзи?”
  
  Диана рассмеялась.
  
  “Ты шутишь, да? Ты жил под скалой последние десять лет?”
  
  “Что-то вроде этого”.
  
  “Ааааа”, - сказала Диана, гортанно растягивая бессмысленный слог, сжимая кулаки и делая преувеличенный жест большими пальцами. “Ты знаешь, Фонз. Он персонаж телевизионного шоу”.
  
  “Телевизионное шоу?”
  
  “Если подумать, на тебе вроде как та же одежда, что и на нем. Черная кожаная куртка, джинсы и белая футболка. И твой мотоцикл даже немного похож на его”.
  
  “Это все объясняет”, - сказал Уолман.
  
  “Объясняет что?”
  
  “Неважно. Давай выбираться отсюда”.
  12
  
  Шталер проехал мимо жилого дома Дианы, объехал квартал и припарковал свой мотоцикл на соседней улице. Он выбрал полуавтоматический пистолет из оружейного отделения под сиденьем, навинтил глушитель звука и отправился пешком, преодолев несколько ярдов, перелез через несколько заборов и оказавшись в переулке за домом Дайан. Кто-то оставил кучу хлама в маленьком дворике, ведущем к задним дверям. Старая шина, картонная коробка и еще кое-какие вещи. В остальном имущество выглядело ухоженным.
  
  Шталер посмотрел на часы.
  
  14:27…
  
  14:26…
  
  14:25…
  
  У него было достаточно времени, чтобы сделать то, что ему было нужно, но у него было не так уж много свободного времени. Все еще думая, как жаль, что это вообще было необходимо, он глубоко вздохнул и направился к передней части здания, прячась в тени, пригибаясь, стараясь оставаться незамеченным от любых полуночников, которые могли случайно выглянуть в какие-нибудь окна.
  
  Мотоцикл Уолмана был припаркован на улице.
  
  И в квартире Дианы горел свет.
  
  Шталер мог подойти к крыльцу и вышибить дверь, но это наделало бы много шума. Люди проснулись бы и задались вопросом, из-за чего весь этот шум. Ближайшие соседи могут даже услышать приглушенные выстрелы. Один или несколько из них могут вызвать полицию.
  
  Или может случиться что-то похуже этого.
  
  Кто-то может решить открыть ящик ночного столика и схватить револьвер или залезть под кровать и схватить дробовик — или бейсбольную биту, или хоккейную клюшку, или что-то еще - и выйти на улицу, попытавшись поиграть в героя. У Шталера не было времени ни на что из этого, и он не хотел убивать кого-либо без необходимости.
  
  12:43…
  
  12:42…
  
  12:41…
  
  Он решил, что просто подойдет к двери и позвонит в дверной звонок.
  
  Но сначала ему нужен был другой комплект одежды.
  
  Он отрегулировал настройки на своих часах. Хирургический халат, который был на нем, внезапно сменился официальной одеждой — черным смокингом с белой рубашкой, поясом и галстуком-бабочкой.
  
  Некоторое время назад я был шафером на свадьбе моего друга, у меня сломалась машина, и я подумал, могу ли я воспользоваться твоим телефоном?
  
  Кто может сказать "нет" парню в смокинге, даже в час ночи?
  
  Оказавшись в квартире, Шталер всаживал одну пулю в лоб Уолмана и еще две - в грудь, а затем поворачивался и проделывал то же самое с Дианой. Он не хотел убивать ни одного из них, но у него не было выбора. Ему было приказано убить Уолмана, и он не мог позволить себе оставить какие-либо незакрытые концы. Неизвестно, какие секреты были переданы. Возможно, Уолман ничего не рассказал Диане, но также возможно, что он рассказал ей все. Не было способа узнать наверняка. Это означало, что необходимо было охватить все базы. Рок Уолман и Дайан Гивенс теперь были одним целым, и Шталер ничего не мог сделать, чтобы это изменить.
  
  Он подошел к двери и позвонил.
  
  Ожидание.
  
  Сбит.
  
  Подождал еще немного.
  
  Он подергал ручку. Дверь оказалась незапертой. Он осторожно открыл ее и шагнул внутрь.
  
  Аккуратно закрыл его.
  
  С одной стороны гостиной стоял диван, кофейный столик и маленький телевизор на подставке. Телевизор был оставлен включенным. Ковбои. Говорят по-немецки. Это было как-то забавно и сбивало с толку одновременно. Несколько журналов были аккуратно сложены на кофейном столике рядом с тарелкой с недоеденным сэндвичем, стаканом молока и пепельницей, которую нужно было опорожнить. Шталер прошел по покрытому ковром пространству, бросил быстрый взгляд на кухню, проверил спальню, ванную и шкафы.
  
  Дома никого не было.
  
  Шталер засунул пистолет за пояс сзади и прошел на кухню. Раковина была забита грязной посудой, а на столешнице валялся пакет молока. Шталер дотронулся до коробки. Она была еще холодной. Это означало, что ее не доставали из холодильника какое-то время. Вероятно, всего несколько минут.
  
  9:31…
  
  9:30…
  
  9:29…
  
  Шталер понятия не имел, куда могли пойти Уолман и Диана, и у него не было времени пытаться выследить их. Он уже приближался к цели. Слишком близко. Он хотел оставить себе по крайней мере десятиминутное окно, чтобы вернуться к мотоциклу и разогнать его до того, как обратный отсчет достигнет нуля. Теперь ему нужно было спешить. И он не любил спешить. Путешествие во времени было похоже на обезвреживание бомбы. Не так уж много права на ошибку. Одна маленькая ошибка вполне могла стать твоей последней.
  
  Шталер вышел через заднюю дверь и трусцой направился к переулку. Он не собирался останавливаться ни по какой причине, у него не было на это времени, но потом что-то привлекло его внимание, когда он пробегал мимо кучи хлама во дворе.
  
  Кто-то написал черным маркером на картонной коробке "КУХОННЫЕ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ DG".
  
  DG.
  
  Диана Гивенс.
  
  Шталер подошел к коробке. На ней лежал старый колпак колеса и зеркало бокового обзора. Шталер отложил эти предметы в сторону, открыл коробку и увидел, что она полна одежды. Никаких кухонных принадлежностей. Надпись сбоку, должно быть, была сделана, когда Диана переехала в квартиру. Она сохранила коробку и теперь меняла ее назначение, вероятно, отдавая какие-то вещи, которые больше не подходили или которые ей просто больше не нужны, в одну из благотворительных организаций в этом районе. Коробка, шина, колпак колеса и зеркало, вероятно, находились в багажнике ее машины. Шталер задавался вопросом, почему она вынесла вещи и оставила их во дворе. Вероятно, чтобы освободить место для чего-то другого. Но для чего?
  
  Шталер поднял колпак, рассмотрел эмблему на пластиковой вставке в центре. Что-то вроде короны на красном фоне. Для него это ничего не значило. Но колпак ступицы был довольно большим. И шина была довольно большой. Что означало, что машина была довольно большой. Что означало, что багажник был довольно большим.
  
  Это означало, что в нем мог поместиться довольно крупный мужчина.
  
  Возможно, даже очень крупный мужчина.
  
  Но зачем Уолману понадобилось прятаться в багажнике машины Дианы?
  
  Была только одна причина, о которой мог подумать Шталер.
  
  Чтобы вернуться на базу.
  
  8:23…
  
  8:22…
  
  8:21…
  
  Шталер решил взять колпак с собой. Вернувшись в 2101, он смог точно определить, от какой машины он оторвался. Тогда он знал бы, какую машину искать, когда вернулся бы в 1983 год.
  
  И в какой ствол стрелять дырками.
  13
  
  “На следующем перекрестке поверните направо”, - сказал Уолман.
  
  Диана повернула направо. Уолман поискал подходящее место, чтобы выйти и залезть в багажник, увидел справа что-то вроде школы, велел Дайан заехать туда, а затем велел ей следовать указателю с изображением грузовика доставки.
  
  “Для тебя это достаточно уединенное место?” - спросила она, подъезжая к погрузочной площадке в задней части здания.
  
  Уолман предположил, что двери отсека за причалом, вероятно, открывались в помещение для хранения кафетерия. Ящики с кукурузой, зеленой фасолью, макаронами и сыром. Банки размером с учреждение. И пудинг. Шоколад. В маленьких пластиковых стаканчиках. То же самое подавали в школах десятилетия спустя, когда он был ребенком.
  
  “Все в порядке”, - сказал он. “Открой багажник”.
  
  Диана выключила зажигание, вылезла и вставила ключ в гнездо на краю багажника. Ей пришлось несколько раз подергать его, прежде чем он, наконец, открылся.
  
  Она отступила назад и указала рукой в пространство.
  
  “Ждешь приглашения?” спросила она.
  
  “Что не так с блокировкой?”
  
  “Это старая машина. Иногда она открывается сразу, иногда нет”.
  
  Уолман сомневался насчет того, чтобы позволить Диане запереть его в багажнике, но он не мог придумать никакого другого способа попасть на базу.
  
  “Что ты собираешься делать, когда я заберусь туда?” спросил он.
  
  “Именно то, что ты мне сказал сделать”, - сказала Диана. “Пройти через главные ворота, подъехать к больнице и высадить тебя на парковке”.
  
  “Ты же не собираешься оставить меня здесь, на погрузочной площадке, и бежать за помощью, верно?”
  
  Диана пожала плечами.
  
  “Думаю, я могла бы это сделать”, - сказала она. “Думаю, тебе просто придется довериться мне, не так ли?”
  
  Уолман снял часы.
  
  “Вытяни руку”, - сказал он.
  
  “Почему?”
  
  “Просто сделай это”.
  
  Диана протянула левую руку. Уолман надел часы ей на запястье. Он ввел специальный код, который заставил ленту затянуться и зафиксироваться на месте, а затем скорректировал настройки и установил таймер обратного отсчета на один час.
  
  “Почему я ношу твои часы?” Спросила Диана. “И что это за штуку ты сделал с кнопками”.
  
  “Ровно через час часы самоуничтожатся”, - сказал Уолман. “Они уничтожат себя вместе со всем, что окажется рядом с ними. Что-то вроде ручной гранаты”.
  
  Диана посмотрела на часы.
  
  “Верно”, - сказала она. “Значит, мы сейчас в фильме о Джеймсе Бонде? Дай мне передохнуть”.
  
  “Хочешь верь, хочешь не верь. Результат будет тот же. Некоторое время назад я сказал тебе, что ты можешь отправиться домой после того, как отвезешь меня в больницу. Теперь я говорю тебе, что ты не можешь. Тебе придется подождать меня там, на парковке. Когда я закончу то, что мне нужно сделать, я вернусь, отключу часы и сниму их с твоего запястья. Затем ты можешь идти домой.”
  
  “Что меня останавливает от—”
  
  “На планете нет инструмента, способного разрезать ремешок на этих часах”, - сказал Уолман, предвосхищая ее следующий вопрос. “Будут, но не сейчас. Он сделан из сплава, который тверже алмазов. Я думаю, ты мог бы попытаться уговорить одного из тамошних врачей ампутировать тебе руку, но я почти уверен, что подобная просьба приведет к направлению в психиатрическое отделение. ”
  
  Диана с трудом сглотнула.
  
  “Что, если ты не доберешься до парковки вовремя?” спросила она.
  
  “Я думаю, тебе просто придется довериться мне, не так ли?” Сказал Уолман.
  
  Он забрался в багажник. Диана закрыла крышку. Тридцать секунд спустя двигатель заурчал, и машина тронулась с места.
  14
  
  Когда Шталер бежал к своему мотоциклу, он сунул руку в карман и вытащил конверт из фольги с надписью RTL.
  
  Буквы означали возвращение в лабораторию.
  
  Внутри конверта были две таблетки и капсула - лекарство, которое нужно было принимать перед каждым вращением. Чтобы не сойти с ума. Такова была теория. Из-за того, что случилось с несколькими жучками palmetto во время испытаний. До того, как фармацевтические препараты стали обычной частью рутинной работы, некоторые насекомые стали чрезвычайно агрессивными после возвращения с пробежки. Убийственно и каннибалистически агрессивен. Вот почему Макдэниелс придумал аналогичный наркотический коктейль для людей. В качестве меры предосторожности. Что не имело особого смысла для Шталера. Люди не были тараканами. Возможно, в наркотиках даже не было необходимости. Шталеру не нравилось их принимать. Они вызывали у него головокружение. И депрессию. Он подумал о том, чтобы отбросить пакет в сторону и вернуться домой, не имея в крови ничего, кроме крови, но он этого не сделал. Он разорвал упаковку и проглотил таблетки, потому что это было то, что ему было приказано сделать.
  
  Он посмотрел на часы.
  
  Все нули.
  
  Мигает и сообщает ему, что у него вышло время.
  
  Была двадцативосьмисекундная задержка, но Шталер не знал, сколько из нее уже прошло. Вполне возможно, что он застрянет здесь в 1983 году.
  
  Нравится Уолман.
  
  Что означало бы, что с ним покончено.
  
  Нравится Уолман.
  
  Надеясь, что этого не произойдет, он сунул колпак колеса в одну из седельных сумок, сел на мотоцикл и завел двигатель, отъехал от бордюра, проехал два знака остановки и, наконец, набрал скорость, нажал кнопку, чтобы активировать запрограммированное вращение, и почувствовал покалывание и боль, когда ярко-синие ветви энергии поглотили его и затянули в удушающий черный вихрь.
  
  Это как будто ты мошка в ванне, полной чернил, и кто-то подходит и выдергивает пробку, и ты кружишься, и тебя засасывает в канализацию, и нет смысла бороться с этим, и ты, наконец, принимаешь тот факт, что сейчас умрешь, но потом ты этого не делаешь. Внезапно вы оказываетесь на другой стороне, и все в порядке, и вы не можете поверить, что вы действительно сделали это, что вы действительно перенеслись в другой период времени.
  
  Слова Нилке.
  
  Он попал в точку.
  
  Нилке и Шталер прошли тренировку вместе, но Нилке был первым, кто прошел настоящий спин. В 1959 году он сопровождал жену и падчерицу Уолмана в поток времени, который, как оказалось, был стабильным по крайней мере шесть месяцев. Макдэниелс каким-то образом устроил так, что Кейси и Натали могли жить в том же доме, в котором они жили до временного перемещения, а Уолману разрешили ненадолго навестить их перед тем, как он впервые отправится на разведку в 1983 год. Шталер задавался вопросом, что будет с Кейси и Натали теперь, когда Уолман стал мишенью для устранения. Он задумался, не потребуется ли ему убить и их тоже.
  
  Пока эти тревожные мысли проносились в его сознании, маслянисто-черная пелена внезапно поднялась, и мотоцикл внезапно вернулся на свой пьедестал в ангаре.
  
  Всего теперь было четыре пьедестала. Один для Шталера, один для Нилке, один для Уолмана и один, который еще не использовался. Мотоцикл Нилка стоял на своем пьедестале, что означало, что сейчас он находился между вращениями. Вероятно, отдыхает, чтобы вернуться и защитить Джека Ричера. Вернуться и надрать кому-нибудь задницу.
  
  Шталер слез с велосипеда, вытащил колпак из седельной сумки и, войдя в диспетчерскую, обнаружил Макдэниелса, сидящего за одним из мониторов и набирающего что-то на клавиатуре.
  
  “Я его еще не поймал”, - сказал Шталер, голова у него все еще кружилась от принятых лекарств и от самого вращения. “Но я почти уверен, что знаю, где он. Этого должно хватить еще на одно вращение.”
  
  Макдэниелс оторвался от своей работы.
  
  “Вы уверены, что знаете, где он? Почему он не в своей палате в отделении интенсивной терапии?”
  
  “Он очнулся от комы, ушел, никому не сказав. Но я почти уверен, что сейчас он вернулся в больницу ”.
  
  “Зачем ему возвращаться туда?”
  
  “Я не знаю. Может быть, он понял, что сегодня ночью на Ричера совершат покушение. Может быть, он вернулся туда, чтобы защитить его ”.
  
  Макдэниелс задумчиво кивнул.
  
  “Для выполнения первоначального задания”, - сказал он.
  
  “Верно”, - сказал Шталер. “Конечно, он никак не мог знать, что вы посылаете Нилке туда, чтобы—”
  
  “Нилке мертв”.
  
  “Что?”
  
  “Сбил и скрылся". Точно так же, как авария, в результате которой Уолман впал в кому. Только это не было несчастным случаем. И смерть Нилке не была несчастным случаем. Такое дерьмо просто не повторяется дважды. Кто-то намеренно выехал у них на глазах. ”
  
  “Опрокинуть?”
  
  “Конечно. Как они добыли разведданные, можно только догадываться, но у меня нет сомнений, что это были они ”.
  
  “Откуда вы знаете, что Нилке мертв?” Спросил Шталер.
  
  “Вам нужно прочитать свою электронную почту”, - сказал Макдэниелс. “Со вчерашнего дня мы добавили программу, которая автоматически вернет машину на прежнее место, если с оператором что-нибудь случится. Как только машина вернется сюда, мы сможем загрузить полную запись того, что именно произошло, с бортового компьютера.”
  
  “Я думал, он отдыхает перед заданием”, - сказал Шталер, взглянув на мотоцикл Нилке через окно диспетчерской. Теперь он мог видеть, что бензобак опустошен. Он не заметил этого раньше.
  
  “Мы создали программу из-за инцидента с Уолманом”, - сказал Макдэниелс. “Следовало подумать об этом раньше. Виктор был не очень рад, когда узнал, что мотоцикл Уолмана стоимостью в сто миллионов долларов будет ржаветь на штрафстоянке в тысяча девятьсот восемьдесят третьем.”
  
  Сильная печаль охватила Шталера. Не от лекарств. От сердца. Ему искренне нравился Нилке, и он проникся к нему большим уважением. Трудно было поверить, что он действительно ушел.
  
  “Я думал о нем всего несколько минут назад”, - сказал Шталер. “Он был хорошим человеком. Без него я, вероятно, не прошел бы тренировку”.
  
  “Ты тоже хороший человек”, - сказал Макдэниелс. “И ты - все, что у нас сейчас есть. Тебе придется вернуться туда и защитить Ричера. Тогда тебе придется закончить с Уолманом.”
  
  “Но—”
  
  “Мы не можем предполагать, что Уолман собирается выполнить задание. И даже если он это сделает, это ничего не изменит. Он все равно должен уйти. Понимаешь?”
  
  “Я понимаю”.
  
  Макдэниелс посмотрел на колпак, который держал в руках Шталер.
  
  “Для чего это?” спросил он.
  
  “Мне нужно выяснить, от какой машины он оторвался”, - сказал Шталер. “Тогда я узнаю, на какой машине путешествует Уолман”.
  
  Макдэниелс полез в карман, достал мобильный телефон, сфотографировал покрытие колеса, нажал, прокрутил и нажал еще немного.
  
  “Это от Ford LTD”, - сказал он.
  
  Он передал телефон Шталеру. Машина на фотографии выглядела совершенно новой, и цвет, вероятно, отличался от того, в котором ехал Ричер, но это дало Шталеру представление о том, на что обратить внимание.
  
  “Вероятно, таких на базе не слишком много”, - сказал он. “На самом деле, это, вероятно, единственный. Найти будет нетрудно, когда я вернусь на больничную парковку”.
  
  “Просто сначала убедись, что о Ричере позаботились”, - сказал Макдэниелс. “Потом можешь беспокоиться о Уолмане. И остерегайся автомобиля Renault Le тысяча девятьсот семьдесят шестого года выпуска. Вот что привлекло Нилке.”
  15
  
  Уильям Топ завел машину на больничную парковку, вышел и направился ко входу в задней части здания — двери, которой пользовался сотрудник обслуживающего персонала в это ночное время, единственной открытой, кроме той, что в отделении неотложной помощи.
  
  Часовой у двери попросил показать удостоверение личности Топа. Топ протянул его ему. Парень внимательно осмотрел его и затем вернул обратно.
  
  “Спокойной ночи, Эд”, - сказал парень.
  
  “Я собираюсь попробовать”, - сказал Топ.
  
  Он прошел по тихому, тускло освещенному коридору, поднялся на лифте на третий этаж. Он изучил планировку, поэтому точно знал, где находится ближайшая кладовка для прислуги. Он подошел к двери, вставил ключ в замочную скважину и вошел внутрь. Там была глубокая раковина, несколько полок с постельным бельем и чистящими средствами, тележка из нержавеющей стали и ведро для швабры. Тележка была высотой около четырех с половиной футов с несколькими ярусами, на которые можно было загружать свои припасы. Топ решил, что это поможет скрыть его от посторонних глаз, когда он будет пробираться по коридорам, ведущим в палату В, которая в настоящее время использовалась как отделение для травматологов— обеспечивая небольшую буферную зону на случай, если он случайно пройдет мимо другого сотрудника. Он не хотел останавливаться и ни с кем разговаривать. Нет, если он мог избежать этого. Он хотел вытереть пыль с подоконника или еще чего-нибудь, небрежно добраться до четырнадцатой кровати и небрежно ввести смертельную дозу морфия, которую Харрисон приготовил для него, в капельницу Джека Ричера. Эффект был бы почти мгновенным. Ричер погружался в глубокий сон, а затем переставал дышать. Медсестру, ухаживающую за ним, обвинили бы в передозировке и, вероятно, лишили бы лицензии, но Топу было на это наплевать. Его корабль вот-вот должен был войти. Хреново, если в процессе пришлось потопить еще несколько кораблей.
  
  Он схватил несколько баллончиков с аэрозолем, несколько тряпок, несколько простыней и одеял, погрузил все на тележку и направился в коридор.
  
  Он посмотрел на часы.
  
  02:00.
  
  Он пришел как раз вовремя. Он полагал, что Ричер в это время будет спать, как и большинство других пострадавших в отделении. Медсестры сделали свой обход в полночь и должны были сделать его снова в 04: 00, но прямо сейчас они наверстывали упущенное и давали пациентам отдохнуть.
  
  Топ добрался до конца коридора, завернул за угол — и чуть не столкнулся с парнем, одетым в такую же униформу, что была на нем.
  
  На нашивке на рубашке парня было написано "Гэри". Невысокий и пухлый, с лохматыми светлыми волосами и усами. Топ кивнул ему и продолжил путь.
  
  Палата Б ехала прямо по курсу. Топ не хотел останавливаться, но одно из колес тележки начало скрипеть, когда он завернул за угол. Теперь тележка была обузой, а не активом. Топ прислонил его к стене и присел, чтобы проверить колесо.
  
  “Звучит так, будто тебе не помешало бы немного масла”.
  
  Это был Гэри. Он подошел сзади Топа.
  
  “Я пока оставлю это здесь”, - сказал Топ, поднимаясь на ноги. “Я не хочу будить пациентов”.
  
  “Я не думаю, что мы встречались”, - сказал Гэри, протягивая руку. “Гэри Хоторн”.
  
  “Эд Маккей”.
  
  Они пожали друг другу руки.
  
  “Новенький здесь?” Спросил Гэри.
  
  “Да. Только начал на прошлой неделе. В любом случае, лучше вернуться к этому. Спокойной ночи ”.
  
  Топ схватил баллончик с распылителем и несколько тряпок и направился в палату.
  
  “Подожди минутку”, - сказал Гэри. “Я схожу за маслом и починю твою тележку”.
  
  “Думаю, я пока смогу обойтись без этого”, - сказал Топ. “Но все равно спасибо”.
  
  “Это займет всего минуту. Я сейчас вернусь”.
  
  “Подожди”, - сказал топ. “Я пойду с тобой. Тогда тебе не придется возвращаться сюда пешком”.
  
  Гэри пожал плечами.
  
  “Поступай как знаешь”, - сказал он.
  
  Топ пошел рядом с ним, снова завернул за угол и пошел по коридору к кладовке.
  16
  
  Диана открыла багажник.
  
  Уолман выбрался наружу.
  
  “Я не думаю, что они пустят тебя с автоматом”, - сказала Диана.
  
  “Вот почему я взял с собой и это”, - сказал Уолман, потянувшись к задней части своего пояса и вытаскивая полуавтоматический пистолет, который также был спрятан под сиденьем его мотоцикла. Он дослал патрон в патронник и снял его с предохранителя.
  
  “Они, вероятно, все равно тебя не впустят”, - сказала Диана. “Я уверена, что они предупредили всех охранников на базе, чтобы они высматривали высокого мускулистого парня в мотоциклетной куртке”.
  
  Уолман подумал об использовании функции адаптокостюма на своих часах, чтобы сменить одежду, которая была на нем. Но часов не было на его запястье. Они были на запястье Дианы. Он не хотел тратить время на перемещение часов взад-вперед, и он не хотел, чтобы Диана видела, на что способны часы. Наблюдение за такой технологией 2101 снесло бы ей крышу в 1983 году. Это вызвало бы всевозможные вопросы и было бы квалифицировано как серьезное нарушение политики FCYYC в отношении вмешательства в жизнь уроженца прошлого. Это было тяжкое преступление, и не только для Уолмана. Позволить Диане увидеть адаптокостюм в действии на самом деле может поставить под угрозу и ее жизнь. Ее могут казнить за то, что она слишком много знала.
  
  И переодевания, вероятно, в любом случае было бы недостаточно. Силы безопасности, вероятно, распространили подробные описания Уолмана среди всего своего персонала. Возможно, они даже уже составили фоторобот его лица. Часовой у двери, вероятно, остановил бы его, во что бы он ни был одет.
  
  “Есть ли другой путь внутрь?” спросил он. “Дверь, у которой не дежурит охрана двадцать четыре часа в сутки?”
  
  “Вход для врачей рядом с входом”, - сказала Диана. “Но у тебя должен быть ключ”.
  
  “Какой самый простой способ добраться туда?”
  
  “Просто следуйте по парковке с другой стороны здания. Вы увидите площадку возле отделения неотложной помощи, куда заезжают и выезжают машины скорой помощи. Это примерно в ста футах слева от нее ”.
  
  “Я хочу, чтобы ты сел в машину”, - сказал Уолман. “Запри двери. Я вернусь вовремя, чтобы отключить охрану”.
  
  Диана выглядела сомневающейся.
  
  “Что, если ты не вернешься вовремя?” спросила она. “Предполагается, что я просто буду сидеть здесь и смотреть, как отсчитываются секунды, пока —”
  
  “Да. В этом-то все и дело”.
  
  Диана взглянула на часы. Они казались огромными на ее крошечном запястье.
  
  “Как ты вообще узнаешь, когда возвращаться?” - спросила она.
  
  “Я хорошо отслеживаю время в своей голове”, - сказал Уолман. “Я узнаю”.
  
  “Почему ты просто не можешь мне доверять?”
  
  “Ничего личного. Миссия, которую я надеюсь выполнить, имеет решающее значение. Если я не добьюсь успеха, будущее планеты может оказаться под угрозой ”.
  
  “Будущее планеты? О чем ты говоришь?”
  
  “Я не могу сказать вам, о чем я говорю”, - сказал Уолман. “В любом случае, мне лучше уйти сейчас. Садись в машину и оставайся там”.
  
  Уолман застегнул молнию на куртке, сунул пистолет обратно за пояс и направился к самому западному углу здания, стороне, наиболее удаленной от заднего входа. Он завернул за угол, держась ближе к стене здания, завернул за следующий угол и увидел разворот для машин скорой помощи перед отделением неотложной помощи. Там, похоже, не было никакой активности. Машины скорой помощи не приезжали и не уезжали. Должно быть, ночь выдалась неспешной. Он посмотрел налево и увидел дверь, о которой ему говорила Диана, ту, которой пользовались врачи. Пять бетонных ступенек вели к бетонному крыльцу. Простые перила, стальная труба, окрашенная в черный цвет. Дверь была сделана из стали и стекла. На ней была ручка, а не нажимная планка, что подсказало Уолману, что она открывается наружу. Он подбежал к лестнице, присел рядом с ней на корточки, вытащил пистолет из-за пояса, сел в грязь и юркнул за большой куст, усыпанный красными ягодами. Несколько минут спустя мужчина в брюках цвета хаки, рубашке с галстуком и длинном белом лабораторном халате поднялся по лестнице и вставил ключ в засов. Уолман встал и направил пистолет ему в грудь.
  
  “Не издавай ни звука”, - сказал Уолман. “Ты войдешь внутрь, а я последую за тобой”.
  
  Доктор кивнул. На промежности его штанов расплылось мокрое пятно. Внезапный приступ страха заставил его потерять контроль над своим мочевым пузырем. Уолман поднялся на крыльцо и последовал за ним внутрь.
  
  Доктор поднял руки.
  
  “Мой бумажник у меня в заднем кармане”, - сказал он.
  
  “Мне не нужны твои деньги”, - сказал Уолман.
  
  “Тогда чего ты хочешь?”
  
  Уолман изучил планировку больницы для первоначальной разведывательной миссии, но его память все еще была затуманена, и он уже не совсем ориентировался. И на тот случай, если он случайно встретит кого-нибудь из персонала по пути к кровати Ричера, он решил, что было бы полезно иметь врача в качестве сопровождения.
  
  “Я хочу, чтобы ты помогла мне подняться на третий этаж”, - сказал он.
  
  “Прошу прощения?”
  
  “Палата Б, на третьем этаже. Ты знаешь, как туда добраться?”
  
  “Конечно. Лифт прямо за углом”.
  
  “Лифтов нет”, - сказал Уолман. “Нам нужно подняться по лестнице”.
  
  “Мы?”
  
  “Ты идешь со мной. Если ты закричишь или попытаешься сбежать, я застрелю тебя. Понял?”
  
  “Почему ты здесь? Чего ты хочешь?”
  
  “Не беспокойся о том, чего я хочу. Пока ты сотрудничаешь, все это скоро закончится”.
  
  “У меня мокрые штаны”, - сказал доктор, явно смущенный тем фактом, что он описался.
  
  “Застегни свой лабораторный халат”, - сказал Уолман. “Никто этого не увидит”.
  
  Доктор застегнул свой лабораторный халат.
  
  “Пожалуйста, не убивай меня”, - сказал он.
  
  “Лестница”, - сказал Уолман. “Отведи меня туда. Сейчас же”.
  17
  
  По пути к кладовке Гэри все говорил и говорил о том, каким мудаком был в последнее время некто по имени Рон. Топ не знал, кто такой Рон, но решил, что лучше всего согласиться с тем, что он был полным придурком. Что он и сделал. Он согласился. Непреклонно. Когда они подошли к шкафу, Гэри вставил ключ в щель, повернул ручку и протиснулся внутрь. Топ последовал за ним и осторожно закрыл дверь. Пока Гэри тянулся к маслу на одной из верхних полок, Топ схватил его за лохматые светлые волосы и ткнул лицом в край раковины, снова и снова, пока его череп не раскололся. Топ отпустил его, и он рухнул на пол, его лицо было покрыто кровью, костями и липкими кусочками мозговой ткани.
  
  “Тебе следовало оставить меня в покое”, - сказал Топ.
  
  Он протянул руку, схватил масленку и вышел из чулана.
  
  Гэри оставил свой ключ в двери. Топ выломал его изнутри замка, чтобы какое-то время никто не мог проникнуть в шкаф. Замок нужно было бы высверлить, а это заняло бы время, и к тому времени Топ закончил бы свою миссию. Он бы пил холодное с Кайлом Харрисоном еще в 2101 году и думал о кучах денег, которые ему скоро предстояло промотать.
  
  Он поспешил обратно к тележке, капнул пару капель масла на скрипящее колесо и двинулся по коридору.
  
  В палате Б было в общей сложности четырнадцать кроватей, у каждой сбоку была занавеска, которую можно было задернуть для уединения, на стене над изголовьем каждой был нарисован номер, а в изножье каждой висел металлический планшет.
  
  Кровать Ричера стояла в самом конце.
  
  Число четырнадцать.
  
  Топ проехал на тележке мимо поста медсестер, оглянулся и увидел трех женщин, сидящих там, каждая уткнулась носом в карту пациента. Накрахмаленная белая униформа, традиционные шляпы. Чрезвычайно старомодный вид, даже в далеком 1983 году. Перед одной из них лежал открытый пакет с картофельными чипсами, а другая курила сигарету.
  
  Курение.
  
  В больнице.
  
  Безумие.
  
  Тому, у кого были картофельные чипсы, нужно было сбросить несколько фунтов, а тому, у кого была сигарета, нужно было немного набрать. "Может быть, им стоит поменяться местами на некоторое время", - подумал Топ. Или, может быть, последовать совету той, которая не ела и не курила. Ее вес, казалось, был в самый раз.
  
  Никто из них ничего не сказал Топу, когда он проходил мимо. Они даже не оторвались от того, что делали.
  
  Топ начал думать, что это будет даже проще, чем он предполагал. Он тихо толкал тележку к концу мрачного помещения, время от времени издавая ворчание или стон, напоминающие ему о том, где именно он находится, и о том, как ему не терпится оттуда выбраться.
  
  Он остановился перед кроватью Ричера. Только Ричера там не было. Кровать была пуста.
  
  Топ взял металлический планшет. Имя Ричера было указано в технологической карте. Его жизненные показатели были зарегистрированы в полночь. Все выглядело нормально. Кровяное давление, пульс, дыхание, температура, все. Медсестра написала, что жалоб нет. Так где же он был?
  
  Топ посмотрел на часы. Через тридцать одну минуту и двадцать семь секунд ему нужно будет вернуться к 2101, или он рискует навсегда застрять в 1983 году. Он, конечно, не хотел застрять, но и уходить преждевременно тоже не хотел. Много времени, денег и кропотливых исследований ушло на то, чтобы прибыть в это точное место в это точное время. Он выбрал медицинский центр авиабазы Рамштайн, отделение B, койка 14, 28 октября 1983 года между 01:45 и 02:30, потому что это был исторический факт, что Джек Ричер будет там в это время, и потому что была большая вероятность, что он будет спать. Все это должно было быть само собой разумеющимся. И все же Ричера здесь не было. Конечно, Топ всегда мог попробовать другой временной поток, если это не сработает, но у него было всего пятьдесят семь минут на спин, и установить точное местоположение Ричера в любой другой момент его жизни — и гарантировать, что к этому местоположению можно будет получить доступ в течение ограниченного периода времени — было бы, мягко говоря, сложно. Возможно, даже невозможно. И это не было похоже на то, что вы могли просто вернуться домой и начать все сначала. Однажды посетив определенное время в определенном временном потоке, вы никогда не смогли бы вернуться в то же самое время снова. Вы могли отправиться на несколько часов раньше или на несколько часов позже, но было что-то во временном частотном спектре, что делало повторные посещения определенного фрагмента истории крайне нестабильными. С TFS было нечего возиться. Пара парней из Top's превратились в студенистые кучи мусора во время первых испытаний на людях. Так что в это время возврата в это место определенно не было. Это означало, что Top нужно было завершить миссию здесь и сейчас. Потребовались бы месяцы, чтобы собрать еще одну, время, которое можно было бы использовать для разработки следующего этапа программы.
  
  Фаза, которая сделала бы его очень богатым человеком.
  
  Он оставил тележку у кровати Ричера и направился к посту медсестер. Молодая леди, которая ела картофельные чипсы, подняла глаза от карты, над которой работала.
  
  “Могу я вам помочь?” - спросила она.
  
  Топ собирался ответить, когда что-то привлекло его внимание. Он посмотрел налево и увидел двух мужчин, приближающихся с другого конца коридора. Они сворачивали за угол. Проезжаем территорию, где Топ ранее припарковал свою тележку. Уверенно направляемся к палате. Один из мужчин был одет в длинный белый лабораторный халат, застегнутый спереди, другой - в джинсы и кожаную куртку.
  
  Тот, что в кожаной куртке, что-то сказал тому, что в лабораторном халате.
  
  Тот, что в лабораторном халате, развернулся и побежал в противоположном направлении.
  
  Исчез за углом.
  
  Человек в кожаной куртке продолжал идти к посту медсестер. Не быстро. Не медленно. Просто ровным шагом. Когда он был примерно в сотне футов от них, Топ узнал его. Это был Уолман. Топ видел его фотографии. Предполагалось, что он был в коме. Так сказал Харрисон. Но это, очевидно, было не так.
  
  Уолман сунул руку за пояс и достал пистолет.
  
  Нацелил его на Топа, продолжая идти к посту медсестер.
  
  “На пол”, - сказал Уолман. “Руки за голову. Живо!”
  
  Топ не ложился на пол и не закладывал руки за голову. Он наклонился вперед, схватил медсестру, которая курила сигарету, за волосы и потащил ее к своей стороне стойки, а затем сунул руку в карман и вытащил шприц, наполненный морфием. Он снял зубами колпачок с иглы и держал ее примерно в дюйме от горла медсестры.
  
  “Здесь достаточно морфия, чтобы убить лошадь”, - сказал он. “Брось пистолет, или я всажу все до капли ей в шею”.
  18
  
  Уолман остановился. Он узнал человека, который схватил медсестру. Это был Уильям Топ, лидер группы под названием "Опрокидывание". Уолман видел его фотографии. Топ, очевидно, решил совершить убийство сам. Морфий. Таким образом, смерть Ричера будет выглядеть как случайная передозировка. Поскольку шприц все еще был у Топа, можно было с уверенностью сказать, что он еще не добрался до Ричера.
  
  Уолман был примерно в пятидесяти футах от того места, где стоял Топ. Достаточно близко, чтобы сделать несколько выстрелов из пистолета. Достаточно близко, чтобы всадить пару пуль в его сердце. Выбить его из бизнеса. Навсегда. Но Уолман не делал уколов. Из-за медсестры, которую держал Топ. И двух других медсестер, сидевших там, на посту. И пациентов на кроватях по другую сторону от них.
  
  “Я предполагаю, что вы торопитесь”, - сказал Уолман. “Вам нужно поскорее вернуться домой, или вы застрянете здесь, как и я. Отпусти медсестру, и я отпущу тебя.”
  
  “Я сказал тебе бросить пистолет”, - сказал Топ. “Я не собираюсь повторять тебе это снова”.
  
  Уолман не бросал пистолет.
  
  “Где Ричер?” - спросил он. “Мне нужно знать, что с ним все в порядке”.
  
  “Брось это”, - крикнул Топ.
  
  Медсестра начала плакать.
  
  “С мистером Ричером все в порядке”, - сказала она. “Ему заказали рентген. Они приехали и забрали его некоторое время назад”.
  
  Топ прижал кончик иглы к коже медсестры. Капля крови скатилась сбоку по ее шее.
  
  “Где рентгеновское отделение?” Спросил Топ.
  
  “Это на другой стороне здания”, - сказала медсестра. “Рядом с отделением скорой помощи”.
  
  Уолман сделал шаг вперед, продолжая целиться Топу в грудь.
  
  “Тебе стоит взглянуть правде в глаза”, - сказал Уолман. “У тебя не будет времени пытаться найти Ричера. И даже если вы его найдете, он не будет спать и не будет один. Твой план подкрасться к нему и дать ему передозировку морфия просто не сработает. Так что отпусти медсестру.”
  
  Топ прорычал что-то невразумительное, а затем — по причинам, которые Уолману были не сразу понятны — он воткнул иглу в шею медсестры сбоку и нажал на поршень. Глаза медсестры закатились, и она рухнула на пол. Топ повернулся и бросился к койкам пациентов, добрался до дальнего конца палаты и протиснулся через дверь с надписью " ТОЛЬКО ДЛЯ ЭКСТРЕННЫХ СЛУЧАЕВ".
  
  Раздался звонок, который затем прекратился, когда дверь захлопнулась.
  
  Уолман не мог с уверенностью сказать, дышала медсестра на полу или нет. Похоже, что нет. Две другие медсестры обежали вокруг стойки, чтобы проверить, как она. Один из них протянул руку, схватил телефон, набрал несколько цифр и что-то кому-то сказал. Несколько секунд спустя громкоговоритель над головой с треском ожил, и женский голос объявил, что в травматологическом отделении на третьем этаже введен синий код. Теперь было очевидно, почему Топ вколол медсестре морфий. Все будут сосредоточены на попытке оживить ее, пока он будет совершать свой побег.
  
  Идеальная диверсия, подумал Уолман. Он сунул пистолет обратно за пояс. Ему нужно было убираться оттуда. Быстро. Он отработал несколько смен в госпиталях в качестве мастера по оружию на флоте, поэтому знал, чего ожидать. Скоро должно было появиться много людей. Врачи, медсестры и респираторные терапевты. И по крайней мере один представитель Сил безопасности. Чтобы убедиться, что любопытные пациенты, другие зрители или второстепенный персонал не встанут у нас на пути. Уолману нужно было уйти до того, как что-либо из этого произойдет. И ему нужно было вернуться к Диане, пока стража не разнесла ее вдребезги. Он повернулся, чтобы направиться обратно к лестнице, которой пользовались он и доктор, описавшийся в штаны, но прежде чем он сделал свой первый шаг в ту сторону, из-за угла показался другой доктор.
  
  Вероятно, врач, назначенный для запуска кода, подумал Уолман.
  
  Он пошел, надеясь, что доктор не обратит на него никакого внимания, когда они пройдут мимо друг друга в коридоре.
  
  Но доктор действительно обратил на него внимание. На самом деле доктор встал на пути Уолмана, твердо уперся ногами в кафельный пол и направил толстый ствол полуавтоматического пистолета прямо в лицо Уолману.
  
  “Тебе нужно пойти со мной”, - сказал доктор.
  
  Уолман взглянул на значок, прикрепленный к его рубашке. Там было написано Грегори Шталер, доктор медицины, нейрохирургическая служба.
  19
  
  У Уолмана было ощущение, что Грегори Шталер на самом деле не был врачом. Во-первых, врачи обычно не носят огнестрельное оружие. Даже в армии. И казалось маловероятным, что лицензированный врач проигнорирует синий код, который только что был назван. Даже для задержания беглеца. Это просто не входило в должностные инструкции.
  
  И что-то еще было не так.
  
  “Ты из будущего, не так ли?” Сказал Уолман.
  
  “Что заставляет тебя—”
  
  “Пистолет. Он точно такой же, как у меня. Эту конкретную модель не будут производить еще пятьдесят лет”.
  
  “Не имеет значения, когда это было произведено”, - сказал Шталер. “Важно то, что это оторвет тебе голову, если ты не развернешься и не начнешь идти”.
  
  “Ты либо с Topple, либо с FCYYC. Что это?”
  
  “Прогулка”.
  
  “Я собираюсь предположить, что ты из FCYYC”, - сказал Уолман. “Из-за оружия государственного образца, которое ты держишь в руках. Возможно, что у оперативника по Свержению был бы такой, но маловероятно. Это означает, что мы в одной команде. Это означает, что мы должны работать вместе. Это означает, что тебе следует убрать пистолет.”
  
  “У меня есть приказ”, - сказал Шталер.
  
  “Дай угадаю”, - сказал Уолман. “Ты был моей заменой. Ты должен был убедиться, что с пациентом по имени Джек Ричер ничего плохого не случилось. За последние несколько дней вы, вероятно, были на разведке, и вы, вероятно, установили несколько камер, и вы, вероятно, знали, что Ричера некоторое время назад перевезли в рентгеновское отделение. Возможно, вы даже подстроили, чтобы это произошло. Тем временем вы, вероятно, использовали камеры, чтобы следить за травматологическим отделением, на всякий случай, и вы, вероятно, видели столкновение между Уильямом Топом и мной, и вы, вероятно, видели, как Топ сбежал. Все это имело бы смысл, если бы все произошло именно так. Что не имеет смысла, так это то, что ты стоишь там, целясь мне в лицо из пистолета, и требуешь, чтобы я пошел с тобой. Я знаю, ты не отвезешь меня домой. Я пробыл здесь слишком долго. Все частоты зашифрованы. Так что происходит? Куда ты хочешь, чтобы я отправился?”
  
  “Я не хотел, чтобы все было так”, - сказал Шталер. “Я пытался отговорить их от этого”.
  
  “Виктор приказал тебе убить меня?”
  
  “Да. Итак, это то, что я собираюсь сделать”.
  
  Уолман услышал вдалеке шаги. Несколько подходов. Двигались быстро. Команда кодировщиков. Они были в пути. Они завернут за угол через считанные секунды.
  
  Шталер, должно быть, тоже услышал шаги. Он инстинктивно взглянул на звук. Это длилось всего секунду, но этого было достаточно. Уолман схватил ствол пистолета и быстрым рывком повернул его, ударил Шталера коленом в живот и прижал его к стене. Пистолет все еще был у Шталера, но теперь его указательный палец правой руки был согнут под очень неестественным углом, кость торчала наружу, повсюду текла кровь, и он не мог нажать им на спусковой крючок. Уолман раздавил локтем переносицу, что в геометрической прогрессии увеличило количество крови, покидающей его тело, и, вероятно, привело к такому уровню боли, по сравнению с которым искалеченный палец и любой другой дискомфорт, который он когда-либо испытывал, кажутся незначительными. Он сполз по стене, рухнул на бок и проворчал что-то о машине Renault Le, а затем потерял сознание. Уолман подобрал пистолет и засунул его за пояс, рядом с тем, который уже был там.
  
  У Шталера на шее была цепочка с ключом. Вероятно, ключ от его мотоцикла, подумал Уолман. Он наклонился, щелкнул цепочкой и сунул ключ в карман. Было маловероятно, что Шталер очнется в ближайшие несколько минут, но это было возможно. Не было смысла давать ему шанс последовать за ООО с базы.
  
  Уолман решил, что, вероятно, было бы не очень хорошей идеей пытаться пройти мимо команды кодирования в этот момент, поэтому он развернулся и побежал обратно в палату. Две медсестры, которые не были мертвы, были заняты тем, что делали искусственное дыхание той, которая была мертва. Уолман пробежал мимо них и направился к запасному выходу, которым воспользовался Уильям Топ, ненадолго остановившись, чтобы взглянуть на планшет на четырнадцатой кровати.
  
  Он откинул крышку и взглянул на показатели жизнедеятельности.
  
  Жизненные показатели Джека Ричера.
  
  Его кровяное давление. И его пульс. Температура. Данные дыхания. Все прямо здесь, черным по белому, подтверждает, что это был 1983 год и что Ричер был живым, дышащим человеком.
  
  Через пару часов будет взята кровь, которая использовалась для производства Рока Уолмана и Даррела Ренфро семьдесят четыре года спустя, тот же образец, который был снова использован двадцать четыре года спустя для производства тысяч других клонов.
  
  Те, кому недавно исполнилось восемнадцать.
  
  Те, кого готовят для Спецназа.
  
  Уолману потребовалось несколько секунд, чтобы осознать важность всего этого и своего вклада в то, что это все еще должно было произойти, а затем он протиснулся через дверь и направился вниз по лестнице.
  20
  
  Уолман подбежал к "ЛТД", открыл дверцу и скользнул на пассажирское сиденье. Диана тяжело дышала и сильно вспотела.
  
  “Сними с меня эту штуку”, - сказала она.
  
  Уолман протянул руку и ввел коды, снял часы с запястья Дианы и надел их на свои собственные.
  
  “Что случилось?” спросил он. “У тебя еще было целых две минуты”.
  
  “Мы закончили? Потому что я действительно не думаю, что смогу —”
  
  “Мы закончили”, - сказал Уолман. “Мне просто нужно, чтобы ты подвез меня к себе домой, чтобы я мог забрать свой велосипед”.
  
  “Что потом?”
  
  “Тогда ты меня больше никогда не увидишь”.
  
  Уолман понятия не имел, что ему теперь делать. Он застрял в 1983 году, и можно было с уверенностью сказать, что Виктор будет продолжать посылать убийц, пока не добьется желаемого результата. Убегать и прятаться - это не та жизнь. Уолман был там, делал это. Но, похоже, он собирался делать это снова. Возможно, на этот раз навсегда.
  
  Диана завела машину, выехала задним ходом с места и направилась к выходу.
  
  “Что у тебя на руках?” - спросила она. “Это кровь?”
  
  “Я не хочу об этом говорить”, - сказал Уолман.
  
  “Я не хочу, чтобы это дерьмо было по всей моей машине. У меня есть влажные салфетки в бардачке, если ты —”
  
  “Подождите”, - сказал Уолман. “Выключите фары. Езжайте в заднюю часть стоянки. Там темно”.
  
  “Почему?”
  
  “Мне нужно залезть в багажник, пока мы не выедем за ворота. Чуть не забыл”.
  
  Память Уолмана все еще не работала на сто процентов. Он полагал, что со временем она продолжит улучшаться. По крайней мере, он на это надеялся.
  
  Диана выключила фары и направилась к задней части парковки, в длинную и жутковатую группу теней, отбрасываемых высокой и жутковатой группой деревьев по другую сторону забора. Сзади было хорошо и темно, и вокруг не было никаких других машин.
  
  Но там был мотоцикл.
  
  Мотоцикл Шталера.
  
  Так и должно было быть.
  
  Это была "Хонда". Не совсем, но выглядела как. Середина семидесятых, предположил Уолман. Он был похож на Honda, потому что Шталер настроил настройки на своих часах, чтобы сделать его похожим на Honda. Велосипеды были похожи на костюмы. Вы могли управлять внешним видом нажатием кнопки. Это был хороший выбор. Не то чтобы это принесло Шталеру — или кому—либо еще - какую-то пользу на данный момент. Во всяком случае, не как машине времени. Пятидесятисемиминутный лимит Шталера скоро истечет, оставив его в том же положении, что и Уолмана.
  
  Застрял в 1983 году.
  
  Если он переживет удар локтем в нос.
  
  Никто другой не мог даже завести мотоцикл, потому что он был запрограммирован на сканирование ДНК Шталера. Так что теперь, по мнению Уолмана, это было бесполезно. Не более чем очень дорогой кусок металлолома.
  
  Уолман открыл бардачок, достал влажную салфетку. Начал открывать его, внезапно осознав, какую огромную ошибку он собирался совершить.
  
  Потому что кровь на его руках была кровью Шталера.
  
  Который содержал ДНК Шталера.
  
  Это был рискованный шаг, но Уолман решил, что, возможно, это его единственный шанс.
  
  “Хочешь, я открою багажник сейчас?” Спросила Диана.
  
  “Посиди спокойно минутку”, - сказал Уолман.
  
  Он выбрался из машины и подошел к мотоциклу Шталера. Вставил ключ и включил питание. Взобрался на сиденье, обхватил пальцами рукоятки и нажал кнопку запуска.
  
  Ничего не произошло.
  
  Он посмотрел на свои руки. Кровь засохла полосами на пальцах и ладонях. Он потер руки друг о друга, надеясь, что трение распределит молекулы ДНК более равномерно.
  
  Он снова попробовал нажать кнопку "Пуск".
  
  По-прежнему ничего.
  
  Он еще немного потер и еще немного нажал на кнопку. Он уже собирался сдаться и вернуться в ООО, когда оглянулся и увидел, что загорелись фары, и увидел, как его единственный шанс выбраться с базы с визгом исчезает в облаке дыма и пыли.
  
  Диана бросила его. Не то чтобы он мог винить ее. Такое случается, когда ты угрожаешь кого-то взорвать.
  
  Уолман подумывал о том, чтобы попытаться покинуть базу пешком. Потом он кое-что придумал. Возможно, электронное зажигание было капризным. Как у мотоцикла, который был у него, когда он служил на флоте.
  
  Он попробовал кикстартер.
  
  Один раз.
  
  Дважды.
  
  Три раза.
  
  С четвертой попытки двигатель с ревом ожил.
  
  Это означало, что бортовой компьютер распознал в нем Шталера. Это означало, что теперь у него есть шанс. Шанс попасть домой. Если время Шталера еще не истекло. Если бы это было так, то переход в другой временной поток на этом велосипеде был бы таким же рискованным, как и переход в другой временной поток самостоятельно. Он не мог точно знать, сколько времени осталось у Шталера. Возможно, он доберется до 2101 целым. Возможно, нет. На самом деле это не имело значения. У него был один шанс. Один бросок кости. И он собирался это сделать. Единственной альтернативой было остаться в 1983 году и пытаться уворачиваться от пуль до конца своей жизни.
  
  Он включил передачу и помчался к выезду с парковки, выруливая на дорогу, которая вела к главным воротам.
  
  Именно тогда он увидел первый вертолет.
  21
  
  Это была старая шутка среди моряков. Когда Военно-воздушным силам выделили бюджет на строительство новой базы, они в первую очередь построили клубы, комнаты отдыха и столовые. Кинотеатры, плавательные бассейны. Тогда им понадобилось бы больше денег. На такие вещи, как взлетно-посадочные полосы. Возможно, в этом была доля правды. Уолман на самом деле не знал. Но он знал, что прямо сейчас они тратят целое состояние. Они запустили не один вертолет, чтобы найти его. Или два. Они подняли в воздух целую роту. Это казалось излишеством, но, возможно, они торопились вернуться к своим коктейлям и играм в пинг-понг.
  
  Уолман не мог убежать от них. Не было никакого способа. Они застрелят его прежде, чем он наберет достаточную скорость, чтобы сделать то, что ему нужно. Прежде чем он смог предпринять попытку вернуться к 2101. Он не мог убежать от них, но, возможно, он мог бы перехитрить их. Бездорожье. Через лес. Но не на этом мотоцикле и не в этой одежде. Он затормозил возле той же рощи деревьев, которые прикрывали парковку, и скорректировал настройки на своих часах, переключившись на полностью кожаный гоночный костюм и велосипед, созданный для мотокросса. Он переключил передачу и вырулил обратно на дорогу, зигзагами направляясь к лесу, в то время как дульные вспышки высвечивали тротуар, а пули дождем сыпались с неба.
  
  Выбранный Уолманом костюм был обшит материалом, которого не существовало в 1983 году, тканью, которая могла останавливать снаряды, предназначенные для пробивания корпуса танка. Он отлично подходил для чрезвычайных ситуаций, подобных той, с которой Уолман столкнулся сейчас, но в нем было жарко, от него потели, и его нельзя было носить дольше нескольких минут, не рискуя сильно обезвожиться. И, конечно, это не остановило бы пулю от прокола шины, даже шины, которая была укреплена для защиты от дорожных опасностей и лезвий ножей.
  
  Уолман помнил об этих вещах, когда сворачивал в лес.
  
  Которые были темными.
  
  Слишком темно для безопасной навигации.
  
  У кроссового мотоцикла не было фары, но Уолман все равно не стал бы ею пользоваться. Он хотел быть как можно более незаметным. Но он также не хотел врезаться в дерево. Он не знал, были ли шлемы FCYYC оснащены приборами ночного видения. Он не мог вспомнить. Он решил, что они, вероятно, были, и собирался остановиться и попытаться найти настройку на своих часах, когда это внезапно стало ненужным. Некоторые вертолеты начали светить прожекторами вниз, в лес.
  
  “Вы окружены”, - произнес голос из громкоговорителя. “Мы уполномочены применять смертоносную силу, поэтому в ваших интересах сдаться сейчас. Я повторяю: мы уполномочены применять смертоносную силу.”
  
  Без шуток, подумал Уолман. В него уже попало около дюжины пуль, каждая из которых ощущалась как удар кулаком боксера-профессионала. Возможно, они планировали ударить его чем-то более тяжелым. Например, ракетой. Он знал, что это возможно. В противном случае он бы рискнул с шинами и попытался набрать скорость на дороге. В любом случае, оглядываясь назад, это могло бы быть лучшим вариантом действий. Он думал об этом, пробираясь между деревьями, пытаясь использовать огни вертолетов в своих интересах, пытаясь оставаться сосредоточенным, в то время как пот ручьями стекал по его спине.
  
  Его зрение затуманивалось, он тяжело дышал и чувствовал дрожь во всем теле. Ему нужно было двигаться вперед. Сейчас. Иначе он умрет. Но он не мог разогнаться до нужной скорости. Не в лесу. Ему нужно было срочно. Ему нужно было вернуться на дорогу.
  
  Костюм, конечно, не защитил бы его от снаряда, но он не чувствовал, что у него был большой выбор в данный момент. Мертвый есть мертвый, будь то от обезвоживания или от того, что его разорвало на куски. Он, испытывая головокружение, решил повернуть назад и направиться к дороге, зная, что его шансы на выживание уменьшаются с каждой секундой, зная, что он, вероятно, все равно не выживет, но не в состоянии придумать какую-либо жизнеспособную альтернативу. Он начал поворачивать, заметил что-то прямо впереди, какую-то дренажную канаву с какой-то поляной по другую сторону от нее.
  
  Расчистка, которая, вероятно, проходила по всей длине канавы, подумал Уолман. Для перемещения тяжелой техники. Бульдозеры и еще много чего. Для технического обслуживания. Все, что ему нужно было сделать, это перебраться на другую сторону канавы. Тогда он сразу получит то, что ему нужно.
  
  Он подъехал на машине к краю канала. Он был широким. Футов тридцать, наверное. И на дне была вода. Три или четыре фута. Слишком глубоко, чтобы пытаться проехать.
  
  Уолман никогда не занимался каскадерством и не хотел начинать сейчас. Он не хотел, но вынужден был. Единственный способ перебраться на другую сторону канавы - перепрыгнуть ее.
  
  Склоны были застроены с обеих сторон. Уолман не знал, были ли они достаточно крутыми, чтобы служить пандусами, и он не знал, какая скорость ему понадобится, чтобы преодолеть их, даже если бы они были. Все это было предположением. Не совсем идеально для такой критической ситуации. Если он доберется до другой стороны, был хороший шанс, что он доберется домой. Если он не доберется до другой стороны, велика вероятность, что он умрет.
  
  Очень хороший шанс.
  
  На самом деле, когда ракета просвистела сквозь ветви и взорвалась примерно в пятидесяти футах позади него, он решил, что это почти гарантировано.
  
  Он подумал о пакетике из фольги в своем бумажнике, внезапно вспомнив, для чего предназначались капсулы и таблетки. Он вытащил упаковку, разорвал ее, бросил таблетки в рот и проглотил их, едва не подавившись большей из двух таблеток. Он засунул пустой конверт обратно в бумажник, а бумажник сунул в карман, дал задний ход, нажал на газ, выжал сцепление, рванул вперед и врезался в склон. Внезапно он оказался в воздухе, двигаясь как в замедленной съемке, оглушительный грохот винтов вертолета внезапно смолк, как будто кто-то щелкнул выключателем. Дул прохладный ветерок, на небе были звезды, и Кейси сидела на сиденье, крепко обнимая его сзади, и говорила ему, как сильно она его любит, и он знал, что все это было только в его голове, но это казалось очень реальным, как иногда бывают сны, и он задавался вопросом, умер ли он уже. Затем он понял, что не успел, когда рухнул на другую сторону канавы, понял по боли от удара, что все еще очень даже жив. Его сердце бешено колотилось, в голове пульсировала боль, во рту было как от наждачной бумаги, инстинкты взяли верх, и он резко развернулся, выехал на прямую, нажал на газ и услышал, как к нему приближается еще одна ракета, когда он нажал кнопку, чтобы вернуться на 2101.
  22
  
  Макдэниелс в миллионный раз взглянул на дисплей обратного отсчета, а затем подошел к окну, выходящему в ангар. Шталер уже должен был вернуться. У него все еще оставалось чуть больше трех минут из отведенных ему пятидесяти семи минут, но он никогда раньше не сокращал их так быстро.
  
  “Он не выживет, не так ли?” Сказал Виктор, выглядя очень обеспокоенным.
  
  Виктор пришел в диспетчерскую, чтобы лично поприветствовать Шталера и поздравить его с успешным выполнением двойной миссии — устранением Уолмана и защитой Ричера от текущей угрозы.
  
  “Время еще есть”, - сказал Макдэниелс. “Но я должен сказать вам, что на данный момент это не выглядит многообещающим”.
  
  “Что означает, что Ричер, вероятно, уже мертв”.
  
  “Это, безусловно, возможно”.
  
  “Что поставило бы под угрозу всю программу суперсолдата”.
  
  “Да, сэр. Но—”
  
  Прежде чем Макдэниелс смог закончить свою мысль, комната наполнилась пронзительным воем, который всегда предшествовал возвращению оперативника.
  
  “Может быть, все-таки все будет хорошо”, - сказал Виктор, присоединяясь к Макдэниелсу у окна.
  
  Над пьедесталом Шталера появился пульсирующий шар света, за которым последовал дугообразный выброс электрической энергии, похожий на удар молнии. Когда дым начал рассеиваться, Макдэниелс увидел, что Шталер решил пересесть на кроссовый мотоцикл и пуленепробиваемый гоночный костюм. Он также мог видеть, что Шталер навалился на руль, очевидно, без сознания.
  
  “Вероятно, у него обезвоживание”, - сказал Макдэниелс. “Нам нужно снять с него костюм”.
  
  “Это не Шталер”, - сказал Виктор.
  
  “Прошу прощения?”
  
  “Человек на велосипеде намного крупнее Шталера. Это, должно быть, Уолман”.
  
  Макдэниелс взглянул еще раз. Виктор был прав. Мужчина на мотоцикле был, вероятно, на четыре или пять дюймов выше Шталера и, вероятно, перевешивал его фунтов на сорок-пятьдесят.
  
  “Но это невозможно”, - сказал Макдэниелс. “Машины запрограммированы на—”
  
  “Должно быть, он каким-то образом взломал его”, - сказал Виктор.
  
  “Невероятно”, - сказал Макдэниелс, снимая телефонную трубку с рычага. “Я вызову скорую помощь, но нам нужно действовать и вытащить его из костюма. Не могли бы вы по-быстрому помочь мне там?”
  
  Виктор схватил трубку и вернул ее на место.
  
  “Оставь его там”, - сказал он. “Позволь ему умереть. В любом случае, это то, чего мы хотели”.
  
  “Мы не можем просто—”
  
  “Конечно, мы можем”.
  
  “Нам нужно выяснить, что случилось со Шталером”, - сказал Макдэниелс. “И нам нужно выяснить, как Уолман взломал систему распознавания ДНК на том мотоцикле. Таким образом, мы можем предотвратить повторение этого. И, честно говоря, он все еще нужен нам как оперативник. Новые кандидаты еще некоторое время не будут готовы раскрутиться, и я не думаю ...
  
  “Он может знать, что мы послали Шталера убить его”, - сказал Виктор. “И если он это сделает, он не принесет нам ничего, кроме неприятностей”.
  
  Макдэниелс думал об этом.
  
  “Я могу получить нужную мне информацию”, - сказал он. “Тогда я смогу стереть ему память за последние три или четыре дня. Все будет так, как будто этого никогда не было. Он хороший оперативник, сэр. Лучший. Мы должны сделать все возможное, чтобы удержать его рядом. По крайней мере, пока мы не сможем обучить новых парней ”.
  
  “Лечение, о котором вы говорите, — то, которое предназначено для стирания определенных фрагментов времени из памяти человека, — все еще находится на экспериментальной стадии, верно?”
  
  “Правильно”.
  
  “Вы уже проводили какие-нибудь испытания на людях?”
  
  “Пока нет”, - сказал Макдэниелс. “Но я думаю, что это было бы идеальное время для начала”.
  23
  
  Трубки.
  
  Это было первое, что он заметил, когда открыл глаза. Там была линия, по которой жидкость поступала к его предплечью, и линия, по которой кислород поступал в ноздри. Он попытался сесть, но его запястья были привязаны к каркасу кровати.
  
  Мужчина в белом лабораторном халате стоял у двери, набирая сообщение на мобильном телефоне.
  
  “Где я?” - спросил Уолман.
  
  Мужчина оторвал взгляд от телефона. Уолман моргнул, заставляя его сфокусироваться. Это был Рэй Макдэниелс.
  
  “Ты в лазарете”, - сказал Макдэниелс. “У тебя было обезвоживание”.
  
  “Как это произошло?”
  
  “Я не знаю. Я надеялся, что ты сможешь мне сказать”.
  
  “Вы отправляли меня на разведку”, - сказал Уолман. “Я был на пьедестале, готовый вращаться. Это последнее, что я помню”.
  
  “Ты уверен?”
  
  “Положительный”.
  
  “Возможно, мы никогда точно не узнаем, что произошло”, - сказал Макдэниелс. “По крайней мере, ты вернулся. Это важно”.
  
  Уолман взглянул на кожаные наручники, застегнутые на его запястьях.
  
  “Зачем эти ограничения?” спросил он.
  
  “Ты был боевым. Ты не принял лекарства RTL перед тем, как вернуться. Мы нашли нераспечатанную упаковку в твоем бумажнике. Нам пришлось дать тебе успокоительное ”.
  
  “Как долго я был без сознания?”
  
  “Четыре дня”.
  
  Уолман попытался это обработать.
  
  “Что случилось с Джеком Ричером?” он спросил.
  
  “Мы отправили Шталера и Нилке на задание. К сожалению, ни один из них не вернулся в лабораторию ”.
  
  “Они мертвы?”
  
  “Нилке мертв. Мы все еще не уверены насчет Шталера. Он либо мертв, либо застрял там, во временном потоке, в который мы его отправили ”.
  
  “Ты собираешься попытаться спасти его?” Спросил Уолман.
  
  “Мы пытались найти способ”, - сказал Макдэниелс. “Но, честно говоря, я не очень надеюсь, что это можно сделать. Частоты становятся опасно нестабильными через пятьдесят семь минут и двадцать восемь секунд. И с этого момента ситуация становится только хуже. Попытка вернуть его сейчас, вероятно, убьет его, а также может убить спасателя.”
  
  “Так ты просто собираешься оставить его там?”
  
  “Какой еще у нас есть выбор? В любом случае, это хорошее напоминание о том, что нужно всегда помнить об обратном отсчете. Я никогда не могу достаточно подчеркнуть это ”.
  
  Уолман кивнул.
  
  “А как же Ричер?” - спросил он.
  
  “С ним все в порядке”, - сказал Макдэниелс. “Пока. Но Топпл уже планирует новую атаку в другом временном потоке. Возможно, через пару дней вы нам понадобитесь для дополнительной разведки. После того, как еще немного отдохнете. ”
  
  “Я в порядке”, - сказал Уолман. “Я просто хотел бы вспомнить, что произошло”.
  
  Макдэниелс подошел к кровати и расстегнул ремни безопасности.
  
  “Ты голоден?” спросил он.
  
  “Умираю с голоду”, - сказал Уолман.
  
  “Я позабочусь о том, чтобы раздобыть тебе что-нибудь поесть”.
  
  “Спасибо”.
  
  Макдэниелс вышел из комнаты.
  
  Уолман сел на краю кровати. На нем была больничная рубашка и ничего больше. Мышцы его спины и плеч ныли так, словно кто-то ударил по ним молотком. Он осмотрел свои запястья, ожидая, что они покраснеют и побаливают. Из-за наручников. Но это было не так. Вовсе нет. Что заставило его усомниться, действительно ли он провел в лазарете четыре дня. Или даже один день.
  
  И что-то еще беспокоило его. Ноющий комок в горле. Тот, который он всегда ощущал в течение нескольких часов после приема таблетки большего размера из упаковки RTL. Он никогда не умел глотать таблетки. Особенно большие. У него это плохо получалось, сколько он себя помнил. С тех пор, как он был маленьким ребенком. И на этот раз шишка казалась еще сильнее, чем обычно. Как будто, возможно, он не выпил воды. Как будто, возможно, он проглотил лекарство всухую.
  
  Вполне возможно, что Макдэниелс солгал о продолжительности своего возвращения и о причине ограничений. Но также было возможно, что он все еще испытывал некоторую паранойю, которая предположительно сопровождала путешествие в другой период времени без соответствующих лекарств.
  
  Он сидел и пытался вспомнить, что произошло во время разведывательного полета, на который его послали. Но не мог. Там было совершенно пусто. Он не мог вспомнить ни единой детали об этом.
  
  Поэтому он решил принять то, что сказал ему Макдэниелс, за правду.
  
  По крайней мере, пока.
  
  Принесли еду, он съел ее и попытался ненадолго расслабиться, но не смог. Он продолжал думать о Кейси и Натали, мечтая о том дне, когда он снова сможет быть с ними.
  
  Это была единственная причина, по которой он все это делал.
  
  Это было то, ради чего он жил.
  
  Перед его первой разведывательной миссией ему разрешили посетить поток времени, в который они были перемещены, но только на несколько минут. Возможно, Виктор позволил бы ему вернуться туда, возможно, когда-нибудь в ближайшее время, возможно, на этот раз немного дольше.
  
  Он подумал об этом и улыбнулся.
  
  А затем он погрузился в сон.
  
  Большое спасибо, что прочитали Код Reacher: Timestream 1.
  
  
  
  Эксперимент РичераДо того, как его наняли в качестве телохранителя Джека Ричера, путешествующего во времени, за Роком Уолманом гнались, в него стреляли, и он до бесчувствия избил нескольких плохих парней в серии триллеров. Захватывающее действие от первой страницы до последней!
  
  
  
  Любите Джека Ричера? Если да, я думаю, вам также понравится Николас Кольт. “Я горю желанием проследить за этим персонажем во многих будущих приключениях”, - говорит автор бестселлера Тесс Герритсен.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"