Поби Роберт : другие произведения.

Не навреди (Лукас Пейдж, №3)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  
  
  Ничто так не приближает людей к богам, как дарение здоровья людям.
  
  —MARCUS TULLIUS CICERO
  
  Врачи - это люди, которые назначают лекарства, о которых они мало знают, для лечения болезней, о которых они знают еще меньше, людям, о которых они ничего не знают.
  
  —ВОЛЬТЕР
  
  Либо он мертв, либо мои часы остановились.
  
  —ГРАУЧО МАРКС
  
  
  
  1
  
  
  
  Нью-Йорк
  
  Тропинка к Бруклинскому мосту
  
  Доктор Дженнифер Дельмонико приближалась ко второй башне, что составило где-то около семнадцати минут при ее обычном темпе. Большинству людей требовалось полчаса, чтобы пересечь Ист-Ривер, но при росте шесть футов три дюйма Дельмонико оказалась на территории приемника НФЛ. Что было одной из особенностей высокой женщины — длинные кости почти всегда были пропорционально длиннее. Еще в старших классах, когда она была третьей по росту ученицей из тысячи двухсот детей, ее рост казался проклятием. Но жизнь в большом мире научила ее, что быть самой высокой женщиной в комнате, а часто и самым высоким человеком, дает множество преимуществ — как социальных, так и биомеханических.
  
  Старик Винтер был уже в пути. Холодный воздух, приходящий из Канады в это время года, попал в теплую воду, поднимающуюся вверх по Ист-Ривер во время прилива, и образовавшийся конденсат превратился в локальную полосу тумана, окутавшую мост. Эффект был визуально изолирующим, что одновременно успокаивало и выбивало из колеи.
  
  Она ходила по тропинке почти каждую смену. Днем или ночью. В дождь или в солнечную погоду. Зимой или летом. Это помогло ей расслабить мозги (и мускулы) до (или после) часов, проведенных за тем, чтобы собрать пациентов вместе в операционной. Туристы на пролете всегда были занозой в заднице, но в три часа ночи туманной ночью те, кто был трезв, собирали селфи в более теплых частях города.
  
  Кроме "Заблудившегося бегуна трусцой", единственными другими признаками жизни были фары автомобилей на нижней палубе. Если не обращать внимания на холод, то это был один из тех моментов нью-йоркского кино, которые являются частью структуры города.
  
  Смена в больнице была долгой, и здешняя прохладная атмосфера вымывала затхлый воздух из ее легких. Конечно, в мегаполисе с населением в восемь с половиной миллионов душ ты никогда не была одинока в полном смысле этого слова. Она слышала людей позади себя — или они были впереди? Влажный воздух портил акустику, а туман создавал всевозможные оптические иллюзии, которые заставляли ее сомневаться в собственных ощущениях. Самым неприятным эффектом было то, как бегуны материализовались из ниоткуда, прежде чем уйти обратно в пустоту, подобно призракам, стремящимся попасть в загробную жизнь.
  
  И тут ее осенило — то странное ощущение, которое время от времени испытывает каждый житель Нью—Йорка, в самые непредсказуемые моменты, - что она на самом деле была одна. Это никогда не длилось больше нескольких секунд. Но это было очень мощно.
  
  Все, что она могла ощущать, было ее собственное присутствие. В тумане не было никаких других форм жизни. На нижней палубе не гудели машины. Даже ветер, казалось, стих специально для нее.
  
  А затем, так же быстро, как и возникло, ощущение исчезло из—за звука шагов в звуковом вакууме - ритма бегуна трусцой где-то в тумане.
  
  Слева от нее послышались шаги. Она шагнула вправо.
  
  А потом. Ритм изменился.
  
  В какой-то момент в ней проснулось Паучье чутье.
  
  Раздался громкий электрический ТРЕСК! рядом с ее ухом произошло короткое замыкание моторики.
  
  Она упала.
  
  Кто-то поймал ее, и она услышала собственное ворчание.
  
  Она попыталась сосредоточиться на волнистой фигуре, окруженной ореолом огней моста.
  
  Она попыталась пошевелиться.
  
  Дышать.
  
  Кричать.
  
  Но выдавила лишь слабый писк, в котором она даже не была уверена, исходил ли он из ее собственного тела.
  
  Но толчок, который нарушил работу ее цепей, пробился сквозь ее сеть и начал затухать. Мысли прояснились.
  
  А с мыслью - паника.
  
  Ее пальцы застучали по деревянным доскам, когда он потащил ее вперед, к перилам.
  
  Она попыталась пошевелиться. Снова закричать. И этот крошечный писк раздался еще раз.
  
  Помогите! она взвизгнула.
  
  Но только в ее голове.
  
  “Все в порядке, Дженнифер”, - произнес чей-то голос.
  
  Ее подняли, и ее голова упала вперед.
  
  Даже парализованная, она почувствовала, как ее вес изменился, когда жидкости во внутреннем ухе передали данные в мозг.
  
  И вот так просто она сидела на краю пропасти.
  
  Ее голова откинулась назад, и все, что она могла видеть, были подвесные тросы, уходящие в туман.
  
  На этот раз это действительно вырвалось, когда она сказала: “Пожалуйста”.
  
  Но он просто отпустил меня.
  
  Гравитация охватила ее. Потянула назад.
  
  Она начала летать.
  
  А потом появились фары. Точно. Вот. И она начала закрывать глаза, но—
  
  в результате удара она сломала шею.
  
  Позвоночник и череп.
  
  Грудная клетка.
  
  И загнала все, чем она была, в крошечную дырочку во вселенной, которая беззвучно схлопнулась, прежде чем исчезнуть навсегда.
  
  И это.
  
  Так оно и было.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  2
  
  Верхний Ист-Сайд
  
  
  
  Оружейный склад на Парк-авеню находился всего в нескольких кварталах к востоку и еще в нескольких к югу, и если бы дождь не превратил город в фильм нуар в реальном времени — и если бы доктор Лукас Пейдж все еще не выздоравливал - они, вероятно, пошли бы пешком. Или, по крайней мере, его жена, Эрин, ходила бы пешком; он бы хромал. Но вечер и так обещал быть скучным - ему не нужно было добавлять усталости к списку. Итак, они ехали на такси.
  
  Лукас ненавидел эти мероприятия. Они были для квадратов оправданием того, что они слишком много пили, хлопали себя по спине и говорили друг другу, какую отличную работу они проделывают в бизнесе исцеления. Но Эрин, которая была детским хирургом-ортопедом, настояла на том, что она должна присутствовать, хотя он никогда не мог точно понять, почему.
  
  Таксист развернулся на 64-й улице, затем резко затормозил перед арсеналом Седьмого полка. У них не было ламп klieg, но фасад был украшен движущимся световым шоу, а швейцары были одеты как йомены—надзиратели, что не имело абсолютно никакого смысла.
  
  Один из Бифитеров открыл перед Лукасом дверцу машины, прикрывая его зонтиком. Лукас вышел, оперся на трость, затем протянул Эрин свой протез. После того, как она вышла, он кивнул в знак благодарности мужчине с зонтиком и сунул ему двадцатку — любой, кому пришлось так одеваться, чтобы заплатить за квартиру, заслуживал чаевых. А у Лукаса был опыт общения с людьми на подобных мероприятиях; они, как известно, давали плохие чаевые.
  
  Когда они нырнули под увитый плющом туннель, обрамлявший дверь, Лукас спросил: “Что конкретно мы здесь празднуем?”
  
  “Не начинай”.
  
  Лукас поднял руки. “Я забыл”.
  
  Она остановилась и задала ему один из своих вопросов для детектора дерьма. “Сколько циклов совершает атом цезия сто тридцать три за одну секунду?”
  
  Он пытался не улыбаться, но это у него получилось. Или, по крайней мере, настолько, насколько это было возможно мускулами. “Девять миллиардов сто девяносто два миллиона шестьсот тридцать одна тысяча семьсот семьдесят”.
  
  “Ты ничего не забываешь - ты намеренно отказываешься это помнить. Есть разница”. Она секунду смотрела на него сверху вниз. “У тебя есть еще какие-нибудь вопросы?”
  
  “Я все еще жду ответа на свой первый вопрос”.
  
  “Мы ничего не празднуем. Это благотворительный гала—концерт, как и в прошлом году. И позапрошлом. Собранные нами деньги идут в бедные больницы города. Видишь? ” сказала она, указывая на баннер над входом. - Вот здесь так и написано: ежегодный благотворительный ужин Сары Ротштейн.
  
  Грузная пара, одетая в вечерние костюмы, взятые напрокат, вошла в большие двойные двери перед ними, и голос женщины перешел в пронзительное кудахтанье, которое прозвучало как звонок к обеду на съезде летающих обезьян.
  
  Лукас наклонился ко мне и сказал: “Если я собираюсь провести вечер с этими людьми, я заслуживаю проблем с алкоголем”. Не то чтобы он не любил врачей - он смешивал их с населением в целом, что означало, что по крайней мере 30 процентов из них были не просто плохими в своей работе, но и опасными. И в профессии, где на карту поставлены реальные жизни людей, он думал, что более строгие требования к компетентности пойдут всем на пользу.
  
  Не оборачиваясь, чтобы посмотреть на него, Эрин сказала: “Ты правильно понял — если я собираюсь проводить время с тобой, пока ты проводишь время с этими людьми, то это я заслуживаю проблем с алкоголем”.
  
  Другой мужчина в уродливом красном старинном костюме придержал для них дверь, и Лукас остановился и протянул ему еще двадцатку, изо всех сил стараясь скрыть свою жалость.
  
  “Как вы объясните наряды английских лакеев, если мы собрались здесь, чтобы прославить капитализм, убивающий пациентов? Есть ли тема? Выступает ли медицинская профессия за обезглавливание тех, кто не может оплатить свои счета?" Сажать их в долговую тюрьму?”
  
  “Мы здесь, потому что я должна прийти. Что означает, что ты будешь милым”. Она щелкнула пальцами. “Посмотри на меня — милым, понял?”
  
  Он снова попробовал улыбнуться. “ Я всегда мил.
  
  Глупое фырканье Эрин потонуло в звуках, доносящихся из-за дверей. “Конечно”, - сказала она. “Глупая я”.
  
  Организаторы пригласили струнный квартет выступить прямо у входа, и Лукас наклонился и сказал: “Я думаю, ”Звездный краулер" был забронирован".
  
  “И так это начинается”, - без тени юмора сказала Эрин.
  
  Невилл Карпентер выкрикнул их имена и, пошатываясь, подошел к ним с бокалом в руке (и, очевидно, некоторые из них уже прошли через его гематоэнцефалический барьер).
  
  Карпентер был постоянным участником этих мероприятий, и Лукас не мог вспомнить ни одного за последние десять лет, на котором он не присутствовал. Он был большим любителем выпить и еще большим болтуном, и Лукас был не против встретиться с этим парнем, потому что это снимало бремя разговоров. Он также был умен и забавен в стиле Генри Луиса Менкена, что означало, что Лукас обычно мог пригласить его на вечер. Невилл был парнем Лорн Джейкоби — Лорн был администратором отделения неотложной помощи в Вейл Корнелл, где работала Эрин. Когда Лукас впервые встретил Невилла, он напоминал Дэвида Боуи средних лет. Но десять лет нездорового образа жизни превратили его в престарелого Мика Джаггера. Лорн был из Brooks Brothers и носил оксфорды без каблуков, который редко произносил хоть слово, и Лукасу было трудно представить их вдвоем в одной комнате, не говоря уже о том, чтобы улыбаться по утрам за Чириос.
  
  “Эрин, ты чудесно выглядишь. И доктор Пейдж, не являющийся врачом, поэтому сделай—” Он поднял глаза. И не потрудился скрыть свое потрясение. “Ты?”
  
  Эрин улыбнулась в ладонь.
  
  Лукас привык к людям, испытывающим проблемы со сверхъестественной долиной, которую представляли его потерянные рука, нога и глаз — травмы в результате несчастного случая десятилетней давности, который он называл Событием. Но Невилл был сбит с толку новым слоем травм, добавленных к этой смеси — его ухо было недавно пришито обратно, волосы в основном сгорели (то, что осталось, было выкрашено в светлый цвет, остатки костюма его дочери на Хэллоуин испортились), и он пользовался тростью — все это было недавно собрано во время временной работы в ФБР.
  
  Лукас не был настоящим следователем, по крайней мере, в традиционном смысле этого слова. По профессии он был астрофизиком, но его умение обращаться с цифрами сделало его полезным инструментом во многих аспектах процесса расследования — как в физическом мире, так и в цифровом плане необработанных данных. Так что время от времени его уникальная компетентность возвращала его на орбиту бюро. К сожалению, его последнее пребывание добавило множество свежих травм к списку старых.
  
  Невилл осторожно взял протез Лукаса в руку, как будто он мог развалиться в его хватке. “Ты же понимаешь, что где-то там есть твоя кукла вуду, которая доставляет несчастному человеку массу удовольствия, не так ли?”
  
  Лукас попробовал улыбнуться, и по тому, как Невилл съежился, он понял, что его мышцы не слушались. “Тебе стоит посмотреть на другого парня”. То, что от него осталось, было вывезено в современном эквиваленте консервных банок: пластиковых контейнерах.
  
  Эрин подчеркнула это утверждение громким фырканьем.
  
  “Я читал об этом”.Невилл наклонился и положил руку на плечо Лукаса. “На этот раз пост сдерживали грязными местами.”
  
  Затем он поцеловал Эрин в воздух, извинившись за то, что отвлекся на царапины Лукаса. “А как поживает моя любимая леди?”
  
  “Я в порядке, Невилл”.
  
  “А дети?”
  
  “Они тоже хороши”. У Эрин и Лукаса было пятеро приемных детей, и в их жизни не было никого, кто не понимал бы, что они были коллективом — одним из тех классических примеров того, что целое больше, чем сумма его частей. “Мод перевелась в Ла Гуардиа, и у нее все хорошо — у нее есть две картины в галерее для пожилых, а это большое дело. Дэмиен по-прежнему выглядит как молодой Ноэль Галлахер — девчонки звонят постоянно, но у него есть дела поважнее. Гектор, ну, просто Гектор - я думаю, он самый замкнутый ребенок, которого я когда-либо встречал. А Лори и Алиша все время напоминают мне остановиться и понюхать драже.”
  
  Невилл одобрительно кивнул. “Мудрый совет”.
  
  Мимо проходила одна из официанток — невысокая девушка в пингвиньей расцветке, чьи красные глаза говорили о том, что она перекусила марихуаной перед сменой, — и Невилл привлек ее внимание. “Не могли бы мы, пожалуйста,—?” Он выгнул бровь, глядя на Эрин, затем перевел вопрос на Лукаса. “Что это у вас, двух сумасшедших детей, происходит?”
  
  “Я буду совиньон Блан”, - сказала она.
  
  “Сделай мне рутбир. Побольше льда, пожалуйста”.
  
  Невилл потряс своим почти пустым стаканом. “И мне, пожалуйста, еще бурбона с содовой и со льдом”. Он достал полтинник и сунул его под пустой бокал на подносе, обитом пробкой; очевидно, Невилл тоже давал на чай больше, чем следовало, ради скряг в этом заведении.
  
  Невилл был банкиром с Уолл-стрит и питал пристрастие к винтажным Ferrari, привычку, которую он приобрел, как только начал зарабатывать то, что ему нравилось называть настоящими деньгами. Но два незначительных сердечных приступа вынудили его сделать один из тех вариантов, при которых качество жизни зависит от развилки дорог, и охота за итальянскими спортивными автомобилями доставляла ему больше удовольствия, чем простое перекладывание всех нулей с банковских счетов клиентов прямо на свой собственный. Он превратил свое хобби в бизнес и теперь был, по мнению Лукаса, очень модным продавцом подержанных автомобилей. Это окупалось не так хорошо, как его прежняя профессия, но он больше не просыпался посреди ночи, перегрызая каппу, что было приемлемым компромиссом.
  
  Невилл поднял свой бокал и помахал им в воздухе, указывая на все в целом и ничего конкретного. “Итак, мы снова оказываемся в заведении с завышенными ценами, населенном теми, у кого нет достоинств”. Он поднес стакан к губам и допил то, что осталось от его напитка.
  
  Эрин спросила: “Где Лорн?”
  
  Невилл снова сделал жест "все / ничего". “Он минглинг”, - сказал он, разделив слово на два твердых слога.
  
  В детстве Лукас проводил много вечеров на подобных мероприятиях со своей приемной матерью — пожилой миссис Пейдж. Она принимала все приглашения, которые ей присылали, в основном потому, что это давало ей повод принарядиться. По мере того, как она становилась старше, а ее истощающиеся финансы ограничивали ее способность вносить свой вклад в любое дело, которое они продвигали, приглашений становилось все меньше. Но даже в конце, когда ее отправили на мероприятия третьего уровня в общественный зал, они с Лукасом всегда появлялись одетыми для выхода на красную дорожку. Всякий раз, когда они с Эрин делали что-нибудь из этого, ему хотелось, чтобы миссис Пейдж была рядом с ними. В каком-то смысле он всегда считал ее такой.
  
  Лукаса вернуло в настоящее, когда Лорн материализовался из толпы, переходя от одного разговора к другому, и остановился поздороваться. “Как дела у Пейджса сегодня вечером?” спросил он, целуя Эрин и нанося Лукасу один из их запатентованных ударов кулаком — привычка, которую они выработали, чтобы помочь Лорну с его синдромом запястного канала. Но было легко заметить, что он вообще не был в настоящем — он выглядел усталым и озабоченным.
  
  После рукоплесканий и поцелуев он ушел, чтобы еще больше пообщаться.
  
  Невилл сказал: “Он очень расстроен из-за Дженнифер Дельмонико”, - хрустя кубиком льда.
  
  Эрин кивнула. “Я знаю, что он и Дженнифер были близки”.
  
  Тон Невилла изменился. “Он дружит с ее матерью, Ди Ди, с давних времен. Когда я встретил его в первый раз, он был с ней. Это было в кафе "ABC Decorating". Она свела нас — двух незнакомцев, которые никогда бы не встретились без ее вмешательства. Он опустил взгляд в свой пустой стакан. “И она только что потеряла дочь. Господи. Что за мир, а? Затем он поднял глаза и пригвоздил Лукаса своей заразительной улыбкой. “Смотрите, кому я это говорю, самому удачливому невезучему человеку, которого я когда-либо встречал ”.
  
  Лукас сказал: “Тебе нужно чаще выходить в свет”, - как раз в тот момент, когда официантка вернулась с их напитками.
  
  “Один совиньон Блан, один бурбон с содовой и рутбир — побольше льда”. Она улыбнулась над подносом, протягивая Лукасу содовую вместе с крошечной салфеткой для коктейля, но, увидев его лицо, покраснела и отвернулась.
  
  Невилл подсунул еще полтинник под пустой стакан, который поставил на поднос среди мокрых кружочков. “За то, что так быстро, - сказал он.
  
  Она убежала, прежде чем Лукас успел еще раз улыбнуться ей.
  
  Невилл произнес старомодную фразу и сказал: “Посвящается Дженнифер Дельмонико, которую я не очень хорошо знал, о чем теперь сожалею”.
  
  Все подняли бокалы, но тост был прерван, когда чья-то рука опустилась на плечо Лукаса. Он поморщился, когда это скрутило его тело, оказывая давление на все еще треснувшие ребра, и пролил немного рутбира. “Что за хрень?”
  
  Невилл оставил тост и повернулся к новоприбывшему. “Как поживает мой любимый пластический хирург?”
  
  Дав Нокс приветственно кивнула группе, но для первого объятия выделила Лукаса. “Привет, чувак! Как поживает мой ворчливый приятель?” Нокс навестил Лукаса в больнице несколько недель назад и выглядел лишь слегка удивленным тем, насколько сильно тот все еще был изранен.
  
  “Здорово”. После того, как объятия закончились, Лукас поставил свой рутбир на один из высоких барных столиков и вытер руку бумажной салфеткой, когда перестало покалывать в ребрах — остаточная рана, которая, как он начинал подозревать, может никогда не зажить.
  
  Нокс раздал еще два объятия и приветствия.
  
  Лукасу неохотно нравился Нокс. Они с Эрин дружили со времен медицинской школы — они даже встречались какое-то время. Но их романтические отношения никогда по-настоящему не складывались, и им удалось не всегда просто превратиться из любовников в друзей. Теперь он был женат на терапевте по имени Карла, и они были одной из немногих пар, с которыми Лукасу и Эрин нравилось проводить время. Нокс был умен и внимателен, но мог быть немного сложным. И он был склонен слишком много пить.
  
  “Я что-нибудь пропустил?” Спросил Нокс, подзывая красноглазую официантку.
  
  “Мы только что говорили о Дженнифер Дельмонико”.
  
  Нокс покачал головой. “ Я ее не знаю.
  
  Невилл, который ненавидел терять внимание, сказал: “Она была ортопедом в Уэйл Корнелл”.
  
  Нокс склонил голову в сторону Эрин. “Твое пристанище?”
  
  “Корабль-побратим в Нижнем Манхэттене". Так что, да, вроде того.
  
  Нокс попытался приподнять одну из своих очень красиво очерченных бровей. “Что с ней случилось?”
  
  “Прошлой ночью она покончила с собой”.
  
  Дав заказал виски со льдом у официанта, не поздоровавшись с ней, затем обратил свое внимание на Эрин. “Она была твоей подругой?” Нокс был до смешного красив, это состояние самосознания он превзошел за счет очень внимательного отношения к одежде и нескольких небольших корректирующих операций — например, бровей. Но он страдал ситуационным ОКР, которое проявлялось в самые странные моменты во время самых странных маленьких ритуалов. Оно не контролировало его жизнь, но оно контролировало достаточно его мелких привычек, которые могли раздражать. Лукас пытался пойти с ним к Риццоли два Рождества назад, и это было упражнением в выстраивании книг -просто-так, мазохизм. Нокс имел тенденцию все усложнять — Эрин сказала, что это была одна из его основных практик, и он внес один из крупнейших вкладов в их кончину после того, как начал пить. Даже узел его галстука был каким-то непонятным запутанным делом.
  
  “Я не очень хорошо ее знал, но она была неотъемлемой частью работы в больнице”.
  
  “Что случилось?”
  
  Невилл, в своей роли эксперта-резидента, поскольку Лорн была ее администратором, ответил. “Вчера вечером после смены прыгнула под грузовик”.
  
  Эрин сделала глоток вина, на ободке которого остался полумесяц помады, и Лукас увидел, что разговор ей не нравится.
  
  Невилл покачал головой и погрыз еще льда. “Лорн был действительно расстроен”.
  
  Электронный звонок эхом разнесся по помещению, и Невилл кивнул в сторону главного зала. “ Пойдем? ” спросил он, подставляя локоть Эрин. - Лорн присоединится к нам.
  
  Эрин подняла телефон. “Сначала я хочу сфотографировать всех вас — моих любимых мужчин, одетых во всеоружии”.
  
  Невилл притянул Лукаса и Доув к себе, и Лукас с болью осознал, что выглядит как восстановленный носильщик гроба на фоне шелкового пиджака Невилла в цветочек и излишеств в одежде Доув.
  
  Эрин сказала: “Скажи ”сыр"!" и Лукас был единственным, кто не пытался улыбнуться.
  
  Телефон издал имитированный щелчок, и она сунула его обратно в сумочку, когда они направлялись в главный зал, Нокс отстал, чтобы поговорить с Лукасом.
  
  “Где Карла?” Спросил Лукас.
  
  “Мы поссорились, и она осталась в пляжном домике”. Нокс снова положил руку Лукасу на плечо. “Что означает, что я сегодня вечером напьюсь”.
  
  Лукас закатил свой единственный глаз за темными линзами. “Великолепно”.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  3
  
  Бруклинский мост
  
  
  
  Детектив Джонни “Джекетс” Руссо сделал еще один глоток водки с "Гаторейдом" и понял, что сезонные трудности позади и пришло время перейти на кофе и виски в день равноденствия. Не то чтобы это имело какое-то значение — этанол есть этанол. Но выпивка делала острые углы работы немного скучнее, а кофе, по крайней мере, помогал ему не замерзнуть.
  
  Он вернулся на мостик, чтобы в последний раз просмотреть историю самоубийства Дельмонико. После этого он вернулся в участок, чтобы узнать, пришел ли отчет о вскрытии от коронера. Как только последний важный кусочек головоломки был собран, он убирал его в папку, закрывал обложку и забывал обо всем этом.
  
  Он стоял на том месте, которое доктор Дженнифер Дельмонико использовала прошлой ночью в качестве отправной точки, где пешеходная дорожка огибала опорную колонну каменной башни, ближайшей к бруклинской стороне.
  
  Тело и сопутствующий беспорядок были убраны, и движение по улице снова было оживленным, не обращая внимания на то, что здесь произошло менее суток назад.
  
  Руссо перегнулся через перила и посмотрел вниз по дорожке на восток, лицом к встречному потоку машин, и у него были те же мысли, что и прошлой ночью, начиная со всего, что необходимо сделать, чтобы все прошло правильно. Сначала нужно было учесть скорость встречных машин. Затем нужно было выбрать подходящую предстартовую позицию. А затем нужно было точно выбрать время. Любой из которых мог пойти насмарку.
  
  Но все эти события развивались гладко. Что было настолько хорошо, насколько можно было ожидать в данной конкретной ситуации. Для всех, кого это касалось.
  
  Он постоял немного, потягивая из своей дорожной кружки и просматривая более длинный список "если", чем обычно бывает в подобных случаях. Ему были знакомы плохие вещи, которые случались с людьми. Он провел тринадцать лет в армии, прежде чем стать полицейским, и эти четверть века попыток справиться с совершенно неуправляемым позволили ему заполнить мысленный блокнот достаточным количеством тревожных воспоминаний, чтобы вызвать дрожь у Джорджа Ромеро. Руссо повидал все мыслимые варианты смерти - и немало тех, которые таковыми не были (фильм с аквариумом, автомобильным аккумулятором и агентом по недвижимости был одним из основных ночных блюд, которые появлялись, когда он слишком много пил - что в наши дни случалось сплошь и рядом). Он был свидетелем обезглавливаний в автомобильных авариях и домашних перестрелок из арбалета; он вытаскивал детей, похожих на цыплят без костей, из стиральных машин и переступал через внутренние органы после того, как построил перемычки, проверяющие теорию тяготения. Удары беспилотников и снайперские попадания. Не обращайте внимания на поножовщину, избиения и перестрелки, которые составляли основную часть его игровых свиданий. И каждое из них напоминало ему эпиграф, который он прочитал в колледже.
  
  Таким, как ты, когда-то был я,
  
  Такой, какой я есть, такой будешь и ты.
  
  Мост находился не на его участке, но он был первым полицейским, прибывшим на место происшествия. Когда он приехал, все выглядело так, как будто пикап, перекрывающий правую полосу движения в западном направлении, сбил оленя; на асфальте была длинная черная полоса, усеянная осколками костей, клочьями шерсти и частями тела, которые, как он знал, принадлежали крупному млекопитающему. Когда он зажег магниты для обезьян и вышел из машины, он увидел туфлю — на таких вещах всегда была обувь. Не имело значения, была ли это авария на мотоцикле или другая Tesla, которая загорелась и обуглила пассажиров — он безошибочно находил поблизости потерявшуюся обувь. Руссо понял, что это всего лишь одна из тех ошибок в "Матрице", которую никто никогда не обнаружит — возможно, маленькое пасхальное яйцо, которое кто-то из авторов оригинального кода протащил мимо руководства. Он был уверен, что если вернется на две тысячи лет назад, к крушению колесницы на Аппиевой дороге, то найдет в канаве сандалию. И через сто лет они будут находить космические ботинки, плавающие рядом с местом столкновения летающих автомобилей, — если человечеству удастся чудом не погасить свой собственный контрольный фонарь до этого.
  
  Полиция моста прибыла на несколько минут раньше него, но он быстро установил статус альфы, что, как он теперь понял, было разумным ходом.
  
  Полицейские на мосту оказали большую помощь, немедленно оцепив место происшествия веревками и перенаправив весь транспорт, идущий на восток, на одну из полос движения, идущих на запад. Они даже установили защитные экраны.
  
  Руссо позвонил туда, но ему сказали, что сотрудники Министерства транспорта уже уведомлены, что для него все еще было относительно новой процедурой. Но он не хотел, чтобы этим делом занимался кто-то другой, и он отказался. Вплоть до начала 2021 года всеми дорожно-транспортными происшествиями с серьезными травмами занималась полиция Нью-Йорка. Но в рамках одной из масштабных реформ, призванных сделать Нью-Йорк более безопасным местом, городской совет решил передать обязанности по расследованию Министерству транспорта. Все участники надеялись, что это приведет к созданию более безопасных улиц и уменьшению количества работы для полиции Нью-Йорка. Но, как и все благие намерения, получилось далеко не так гладко, как всем хотелось.
  
  Оказалось, что туман и дождь сотворили с городом небольшую черную магию, и люди из DOT пострадали от большего количества аварий, чем персонал; Руссо был дан зеленый свет для координации действий. Это было не то же самое, что быть главным. Но на данный момент это было достаточно близко.
  
  Руссо взял интервью у водителя пикапа, электрика по имени Карл Муди. Муди был тридцатисемилетним отцом двоих детей с чистым водительским стажем и без судимостей. На протяжении всего процесса собеседования его трясло, как будто он возвращался в атмосферу катания на санях, и Руссо был почти уверен, что первым звонком Муди, когда он вернется домой, будет поиск психотерапевта, поэтому он дал парню визитку.
  
  У Муди была видеорегистратор, и Руссо просмотрел отснятый материал три или четыре раза. Отснятый материал был относительно четким и не оставлял много места для неправильного толкования. Так что это был плюс.
  
  После того, как появились люди судмедэксперта и Руссо подписал контракт, он направился обратно в офис службы безопасности, чтобы просмотреть записи с камер видеонаблюдения. Но он знал, что найдет, прежде чем доберется туда.
  
  И он оказался прав, когда ему сказали, что камера, которая должна была запечатлеть ее прыжок в пробку, вышла из строя. Но не сбежала домой, в гнездо хищников. Руссо спросил, что, черт возьми, происходит, и офицер службы безопасности объяснил, что эти птицы - находящиеся под угрозой исчезновения сапсаны, и город принял специальный закон, запрещающий снос их гнезд.
  
  Итак, Руссо просматривал отснятый материал до тех пор, пока Дельмонико в последний раз не ушла за кадр, справа от сцены. Он смотрел, как она идет по дорожке, сосредоточив внимание на ее высокой фигуре и широком шаге. Он изучал людей, которые были до нее. И после. Он наблюдал за людьми, которые проходили мимо нее — все бегуны трусцой. Он видел детей, за которыми она следовала (и догнала). Но ничто не казалось ненормальным или неуместным — это была просто ночная городская пешеходная дорожка с людьми, идущими по своим делам. Чего он и ожидал. И это намного облегчило его работу.
  
  Затем он поблагодарил администрацию моста и вышел из офиса, чтобы еще раз взглянуть на пролет, чтобы убедиться, что он не пропустил ничего, что могло бы преследовать его позже.
  
  Руссо поднял глаза на пару арок, которые поддерживали миллионы тонн стали и историю. И вот оно — соколиное гнездо.
  
  Но это было не архитектурное чудо, которое, по убеждению Дэвида Аттенборо, он увидит — это была простая деревянная шкатулка — сделанная человеком деревянная шкатулка. С обозначением EKJ06 (которое было обозначением гнезда в национальном реестре), аккуратно нанесенным по трафарету сбоку ярко-желтой краской. Очевидно, в конструкции было еще четыре гнезда.
  
  Сотрудники Мостового управления сообщили ему, что не они выбирали, где гнездиться соколам — птицы принимали свои собственные решения. Итак, люди-птицы (Руссо знал, что у них другое название — вероятно, Манхэттенское общество защиты птиц или что-то в этом роде) собрали четверть миллиона подписей в попытке сделать мост более удобным для соколов. Но исправление было типичным бюрократическим подходом "чем больше, тем лучше", и все гнезда были заключены в защитные фанерные ящики.
  
  Но никому и в голову не пришло передвинуть камеру слежения.
  
  После решения проблемы с записью с камер наблюдения, проверки соколиных гнезд, которые на самом деле не были гнездами, и камер, которых там не было, он поехал в дом Дельмонико в Бруклине, чтобы поговорить с ее мужем. Грег Дельмонико был именно таким, каким Руссо его себе представлял — высоким, красивым и скучным, даже в своем горе. Когда Руссо сообщил ему новость, он сел и уставился в пол. Не плачь. Не кричи. Даже не ругайся. Просто недоверие с широко раскрытыми глазами, которое было более распространенным явлением, чем большинство людей могли бы предположить.
  
  Руссо провел с ним пятнадцать минут, разговаривая, и все это время Грег просто смотрел, как будто у него перестали функционировать веки.
  
  Руссо задавал простые вопросы и некоторые из трудных и старался быть настолько терпеливым и понимающим, насколько это возможно для парня, которому все равно. Когда они закончили, Руссо выразил то, что, как он знал, звучало как неискренние соболезнования, прежде чем вернуться к своей машине, налить себе свежей водки и Gatorade из коробки с припасами в багажнике и отправиться обратно в город, где он провел ночь в участке, занимаясь бумажной работой.
  
  Это означало, что он проявил должную осмотрительность и теперь может избавиться от доктора Дженнифер Дельмонико вместе с остальными плохими воспоминаниями.
  
  Руссо сделал глоток водки с "Гаторейдом" из своей кружки и отвернулся от уличного движения.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  4
  
  Оружейная седьмого полка
  
  
  
  Запасы терпимости Лукаса к людям иссякли до предела. Когда начались хлопки по спине, он вслух поинтересовался, не собрались ли они здесь, чтобы почтить память Фреда “Дорфа” Дорфмана, и Эрин пнула его под столом — но она попала не в ту голень и попала в Доува Нокса, которому было трудно сохранять серьезное выражение лица. Но он был настолько в ударе, что удар вызвал очередной приступ смеха. Теперь, подходя к концу церемонии, Лукас был готов крикнуть: Пожар! просто чтобы убраться отсюда к чертовой матери.
  
  Основное пространство здания резко контрастировало с хорошо оборудованным вестибюлем и напоминало внутренности диснеевского кита — соединенные горячими клепками фермы и балки служили позвоночником и ребрами жесткости. Все, что для этого требовалось, - это немного воды на полу и деревянный мальчик на плоту. И, возможно, старый кукольник с усами, чтобы завершить тему.
  
  Приглашенные ораторы заканчивали выступление — заключительный монолог вечера, произнесенный нейрохирургом с горы Синай Бет Израэль, которая сказала, что пришло время почтить память участников, которых они потеряли после прошлогоднего ужина.
  
  Лукас ненавидел эту часть.
  
  Следуя примеру презентации in memoriam на церемонии вручения премии "Оскар", фотографии и имена начали медленно исчезать на гигантском экране за трибуной, в то время как струнный квартет играл, что, по признанию Лукаса, было очень трогательным исполнением "Мессии" Генделя.
  
  На трех картинках появилось изображение молодой женщины лет тридцати на велосипеде. Она улыбалась, держала кошку и выглядела так, словно проводила выходные на байдарке или горном велосипеде.
  
  Невилл наклонился и сказал: “Дафна Буглиози, уролог. Ее заперли на балконе ее квартиры, и она попыталась перелезть на соседний этаж. Она спустилась со своего кота Рокки с высоты тридцать второго этажа. Кот выжил.”
  
  Лукас посмотрел на свой теперь уже пустой рутбир и задумался, сколько ему еще здесь сидеть.
  
  Четыре фотографии спустя Невилл поднял свой скотч и сказал: “Эдди Лу, терапевт. Упал с велосипеда в Центральном парке и сломал шею”.
  
  Эрин наклонилась ко мне. “Я не знала, что Лу мертв. Когда это случилось?”
  
  Пожатие плеч Невилла должно было проиллюстрировать, что он был приблизителен. “Два месяца назад? Три?”
  
  Толпа состояла из людей, которые понимали, что смерть - это один из несгибаемых механизмов жизни, и они приветствовали некоторые фотографии, смеялись над дурацкими позами на других и поднимали бокалы за большинство.
  
  Появилось изображение, которое могло бы быть стоковой фотографией. Мужчина лет шестидесяти сидел за столом со стетоскопом на шее.
  
  Невилл, фактически исполняющий роль ведущего the table, сказал: “Пол Хо, педиатр. Отравление угарным газом”. Он покачал головой. “Встал посреди ночи, зашел в гараж, завел двигатель и заснул в шезлонге. Что за путь пройден”.
  
  Мертвецы исчезли. Мертвецы исчезли. И Лукас бессознательно начал отмечать причины, прирожденный математик в нем строил мысленную таблицу. Для молодых людей основными причинами смерти были рак; для пожилых - болезни сердца, за которыми следовал рак. В категории рака молочная железа и простата были разделены довольно равномерно, при этом доля рака легких значительно превышала долю мужчин и женщин.
  
  Время от времени Эрин сжимала его руку в знак того, что она знала покойного, и Лукас помнил многие лица умерших на различных мероприятиях, вечеринках и сборищах, которые они посещали вместе на протяжении многих лет. Некоторых из них он знал лично - или, по крайней мере, достаточно хорошо, чтобы запомнить их имена.
  
  Изображения сменяли друг друга еще на дюжину лиц, прежде чем всплыла фотография Дженнифер Дельмонико. Она была на углу где-то в Бруклине. С бостонским терьером и детской коляской.
  
  Невилл поднял свой бокал. “За Дженнифер”.
  
  На фотографии Дельмонико выглядела примерно семи футов ростом, как будто ракурс был подделан. Казалось, она не желала улыбаться, и Лукас решил, что это единственное фото, которое они смогли найти за такой короткий срок. Она уставилась в камеру так, словно предпочла бы оказаться в другом месте, что никак не вязалось с воздушным шариком, привязанным к ручке коляски, и Лукас задался вопросом, что бы она почувствовала, если бы они использовали именно этот снимок. Цифровая отметка времени внизу указывает на то, что ему на неделю больше пяти лет.
  
  Глаза Лорна Джейкоби наполнились слезами. “Сукин сын”.
  
  “Она была счастлива”. Невилл поставил свой стакан. “В этом нет никакого смысла”.
  
  Лукас добавил ее в непреднамеренную электронную таблицу, которую создавал в своей голове, и одна-единственная цифра на счетчике встала на место, и он почувствовал, как его бортовой компьютер засветился, когда биологические трубки Nixie начали светиться.
  
  Эрин посмотрела на него, и ему стало интересно, видит ли она оранжевые нити тепла за его солнцезащитными очками. Она была единственным человеком в мире, который мог безошибочно разгадать, о чем он думает. Но она просто сжала его руку и снова отвернулась к экрану.
  
  Всплыла фотография мужчины лет пятидесяти. Он стоял в конце причала с удочкой в руке. На досках рядом с ним стояла запотевшая кружка пива. Он поднял красивую рыбу, которую Лукас принял за форель (но, насколько он знал, это мог быть марлин).
  
  Невилл сказал: “Арти Фосснер, акушер-гинеколог. Его нога запуталась в якорном канате, и его утянуло за борт его собственной лодки”.
  
  Фотографии продолжали мелькать, а Невилл продолжал демонстрировать свое владение жутким, выкрикивая имена, специальности и причины смерти. Если бы он не был продавцом подержанных автомобилей, из него вышел бы отличный гробовщик.
  
  Рак.
  
  Болезнь сердца.
  
  Еще один рак.
  
  И между болезнями и естественными причинами возникли несчастные случаи. И самоубийства. Никогда два подряд. Но никогда настолько далеко друг от друга, чтобы их можно было полностью игнорировать.
  
  Леонард Ибики. Патологоанатом. Утонул в своей ванне.
  
  Доминик Роджерс. Терапевт. Лейкемия.
  
  Исайя Селмер. Невролог. Сбит машиной при переходе улицы.
  
  Мэри Нгуен. ЛОР. Волчанка.
  
  Кэрол Вильнев. Психиатр. Упала с лестницы, когда вешала картину.
  
  Честер Вэнс. Кардиоторакальный хирург. Споткнулся на парадной лестнице и пронзил череп о чугунный штакетник забора.
  
  Джанет Уилсон. Акушер-гинеколог. Рак молочной железы.
  
  Доун Райан. Анестезиолог. Авария на мотоцикле.
  
  Лица мертвых появлялись и гасли, казалось, слишком долго, и когда растаяла последняя картинка — молодой детский специалист по ожогам по имени Зик Ридли, который умер, сунув голову в духовку, — струнному квартету потребовалось несколько секунд, чтобы стихнуть и разговор возобновился.
  
  Невилл и Лорн встали, раздали положенные порции поцелуев и рукопожатий, а Лорн и Лукас ударили друг друга кулаками. Затем они извинились и направились к бару. Дав Нокс сидел немного перекошенный, кренившись влево, как будто его балласт был неровным. Он всю ночь следил за уровнем алкоголя в крови и, как обычно, проделал блестящую работу.
  
  Дав ничего не говорил; он просто улыбался и смотрел в какую-то неясную точку где-то в дальнем конце комнаты.
  
  “Ты в порядке, Голубка?” Лукас спросил.
  
  Нокс перевел взгляд и поднял бокал. “Я гр-р-реат!” - крикнул он Тони Тигру.
  
  Все остальные были либо увлечены разговорами, ища выходы, либо направлялись на танцпол, где струнный квартет был заменен биг-бэндом, который играл старые номера KC и Sunshine Band таким образом, что KC — и Sunshine Band — вероятно, подали бы в суд на прекращение выступлений.
  
  После нескольких минут труб, призывающих завсегдатаев вечеринок трясти, трясти, трясти—трясти, трясти, трясти —трясти попой, Лукас ткнул Эрин в плечо. “Либо мы уходим, либо я надеваю туфли для буги”. Он улыбнулся ей. “И ты не хочешь посмотреть, как я танцую”.
  
  Эрин посмотрела на часы, затем оглядела комнату. Они потеряли 10 процентов гостей сразу после ужина, еще 10 улизнули во время речевой части программы, и еще 10 пропустили часть, посвященную памяти (которую даже Лукас счел безвкусицей). Невилл и Лорн не вернулись. И не похоже, что Нокса волновало бы, если бы их медленно зализывали до смерти гигантские наземные ленивцы.
  
  “Ты хочешь уехать?”
  
  “Я устал”.
  
  “Ладно. Ты победила”. Она наклонилась над столом, чтобы ее было слышно сквозь шум дискотеки биг-бэнда. “Голубка, мы уходим”.
  
  Нокс пьяно улыбнулся.
  
  “Мы уходим”, - сказала она чуть громче.
  
  Нокс снова улыбнулся и поднял свой пустой бокал в знак прощания. “Я слышу тебя. Путешествуй безопасно. Давай скоро встретимся. Покатаем детей на лодке”. Он явно был в дерьме, но его галстук по-прежнему был безупречен, волосы по-прежнему геометрически уложены, а рубашка выглажена и без единого пятнышка.
  
  “Хорошо. Я составлю это вместе с Карлой”.
  
  “Она вернется завтра; она хотела бы, чтобы мы все собрались вместе”. Даже пьяный, он был вежлив. Он пошел поставить бокал, но перед этим изменил ориентацию салфетки для коктейля в одном из тех небольших приступов ОКР, которые Лукас никак не мог предвидеть.
  
  Они встали, Лукас подошел и пожал ему руку, а Эрин поцеловала его в щеку, пообещав позвонить Карле.
  
  “Ты сможешь добраться домой?” Спросил Лукас.
  
  Нокс отмахнулся от них. “Идите! Вы нужны детям Роял Тененбаум”. Он поднял свой бокал. “И я могу нанести больший ущерб населению Шотландии”.
  
  Эрин наклонилась и сказала: “Забудь об этом, Люк; у Дав бесподобно гладкая эндоплазматическая сеть”.
  
  “Что это значит?”
  
  Она потянула его за рукав. “Что означает, что он большой мальчик и не наша ответственность”.
  
  Лукас снял солнцезащитные очки и нацепил свое сварливое выражение лица, что позволило им выйти на улицу без долгих прощаний и обещаний навестить. Как только они оказались на свежем воздухе, он был рад, что дождь прекратился; ему нужно было проветрить голову.
  
  Он снова надел очки. “Не хочешь прогуляться домой?” Он указал тростью на Парк-авеню. Потеплело, и на улице было больше людей, чем он ожидал.
  
  “Я думал, ты устал”.
  
  Он повернул трость так, чтобы она указывала на открытую дверь. “Только на людей, находящихся там”.
  
  Эрин выгнула бровь. “Может быть, нам стоит нанять тебе друзей”.
  
  “Если хочешь выбросить свои деньги на ветер, будь моим гостем”.
  
  Они направились в Парк, оставив толпу в вечерних нарядах толпиться у входа в Оружейную Палату — курить сигареты, переписываться, обновлять Facebook, проверять Tinder и Grindr и их любимые Instagram-каналы.
  
  Она держала его за локоть, пока они шли молча, и одним из побочных эффектов ее обуви на каблуках было то, что при каждом третьем или четвертом шаге ее пальцы сжимались на его бицепсе.
  
  Когда Оружейная была хорошо видна в зеркале заднего вида, она сказала: “Спасибо, что пришел. И за то, что не жаловался”. Она стукнула его по плечу головой. “Слишком много”.
  
  “Неужели я настолько плох?”
  
  Она снова глупо фыркнула.
  
  “Я это заслужил”.
  
  “Тебе было как-нибудь весело?”
  
  “Конечно. Много. Особенно та часть, где мы ушли — это было лучше всего”. Они пересекли 68-ю улицу, направляясь на север. “В прошлом году город потерял много врачей”.
  
  “По-настоящему меня это не поразило, пока я не увидел все эти лица там, наверху; я знал многих из этих людей. И это лишь часть врачей, умерших в прошлом году — этот город огромен ”. Ее хватка снова усилилась, и она спросила: “Каковы шансы узнать о стольких людях, которые умерли за такой короткий промежуток времени?”
  
  Лукас ничего не сказал.
  
  Потому что, если бы он это сделал, все, что вышло бы, было Нулевым.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  5
  
  Мясокомбинатный район
  
  
  
  Дав Нокс вышел из городской машины, все еще держа в руке хайбол. Он опустил стекло на крыше "Линкольна" и расплатился с водителем наличными, оставив ему сдачу, потому что ему не хотелось сейчас утруждать себя такими вещами, как подсчет. Он поплелся прочь, забыв о стекле на крыше автомобиля. Чудо заключалось в том, что ему удалось войти в свой дом, не разбив случайно стеклянную дверь (что, вроде как, однажды случилось).
  
  Швейцар, которого звали Поппи, внимательно наблюдал за Ноксом, без сомнения, чтобы убедиться, что он не наткнется на одну из мраморных статуй, стоящих вдоль коридора к лифту, и не разнесет ее вдребезги. Это были уродливые скульптуры, но, по-видимому, очень ценные, и частью довольно расплывчатого описания должностных обязанностей Поппи была защита строительной собственности. К которой он, похоже, относился серьезно.
  
  Снаружи отъехала машина, и раздался пронзительный звон бьющегося о тротуар стекла.
  
  “Я заплачу за это!” Сказал Нокс, расшифровав звуковую обратную связь. Он повернулся и коснулся пальцем лба в военном приветствии, когда двери лифта закрылись. “Отлично”, - сказал он.
  
  В широком промышленном коридоре на его этаже переоборудованной фабрики было тихо, как было всегда — какими бы творческими и эксцентричными ни казались хозяева здания, Нокс знал всех своих соседей, и они были одними из самых скучных людей, которых он когда-либо встречал. Не то чтобы врачи, у которых он провел ночь, были лучше — слава Богу, Люк был там, даже если он был в одном из своих классических раздражительных настроений.
  
  Нокс и его жена были приглашены сегодня вечером на вечеринку наверху у Норвудов, но они уже приняли участие в благотворительном вечере в Оружейной палате. И хотя Карла ушла на поруки, он выполнил свое обещание, которое должно было что-то значить. И он провел время с Эрин, которая выглядела счастливее, чем он когда—либо видел ее, вместе с Люком, который очень нравился Доуву без всякой причины, которую он не мог понять.
  
  Дав задумался, не пропустил ли он чего-нибудь на вечеринке у Норвудов - даже если его соседи были скучными, все они были очень богатыми, а еда на нескольких званых вечерах, которые он удосужился посетить в этом здании, была четырехзвездочной. Все в здании пользовались одним и тем же поставщиком провизии; у них было торговое помещение по диагонали через перекресток. Время от времени Дав наблюдал из своей гостиной, как одетые в белые халаты сотрудники совершают свои ритуалы, нарезая кубиками лук-шалот и заливая утиным жиром сковородки.
  
  Он подошел к своей двери и даже в нетрезвом состоянии смог одним махом ввести код доступа в систему замков — одной из укоренившихся привычек косметического хирурга были руки, которые отказывались дрожать.
  
  Он вошел внутрь, сел на табурет Джорджа Накашимы у двери и осторожно снял свои туго зашнурованные оксфорды, забавляясь ба-ба-бах, который, как ему показалось, издавали его ноги, когда они соскальзывали. Он вставил кедровые веточки, завязал шнурки так, чтобы узлы сохраняли форму, затем аккуратно поставил туфли на маленький поднос, который был там именно для этой цели, но не раньше, чем вытер их — еще одна привычка.
  
  Но чего он действительно хотел, так это еще выпить. Итак, он оттолкнулся от деревянного сиденья, и когда табурет сдвинулся с места у него за спиной, он остановился, повернулся и вернул его на прежнее место в углу; ему было неуютно среди беспорядка, который, как он понимал, сводил на нет цель выпивки в первую очередь. Но выявить проблему - это не то же самое, что ее исправить.
  
  Он вошел в гостиную и сделал всего один шаг к бару, когда понял, что что-то очень не так.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  6
  
  
  
  19-й участок
  
  Восточная 67-я улица
  
  Когда детектив Руссо вернулся со своей экскурсии на мост, было поздно, и комната отдыха детективов была пуста. Но недостатка в делах никогда не было, и у Руссо было много бумажной работы, пока он ждал результатов вскрытия Дельмонико.
  
  Руссо никогда особо не спал. Ни в детстве, ни за все время службы, и уж точно не в наши дни. У такого режима сна Трэвиса Бикла был большой плюс — он позволял ему работать больше часов, чем кому-либо другому в мастерской. И любой, кто знаком с работой следователя, понимает, что время - это единственное, что можно дать детективу. Итак, Руссо пошел по пути оптимиста, считая свою бессонницу подарком.
  
  Он закончил со своими новыми заметками с мостика, положил их в папку Дельмонико и отодвинул ее на угол своего стола, где она будет лежать до тех пор, пока он не получит отчет о вскрытии из офиса судмедэксперта, который, по состоянию на пятнадцать минут назад, был “в пути”, что бы это ни значило. До тех пор, пока коронер не найдет никаких доказательств, противоречащих приговору Руссо, сотрудники архива будут делать цифровые копии рукописных фрагментов для отправки в соответствующие департаменты, прежде чем оригинал будет отправлен на склад Pearson Place в Квинсе — хранилище всех материальных архивов полиции Нью-Йорка.
  
  Руссо наливал себе еще "Гаторейд" с водкой, когда его телефон загудел от нового электронного сообщения. Он закончил смешивать коктейль "деревенщина" и проверил сообщение.
  
  Это был отчет о вскрытии.
  
  Руссо знал, что он найдет, еще до того, как открыл книгу, но он действовал так, чтобы никто не мог обвинить его в небрежности в какой-нибудь критический момент в будущем.
  
  Доктор Дженнифер Дельмонико скончалась от обширной травмы тупым предметом, полученной в результате столкновения с автомобилем. В ее организме не было наркотиков, и судмедэксперт встал на сторону Министерства транспорта, квалифицировав случившееся как самоубийство.
  
  Единственное, что бросилось мне в глаза, это то, что она была беременна — около шести недель.
  
  Опять же, для Руссо это неудивительно.
  
  Но ее муж не упомянул об этом. Что означало, что либо он не знал — что вполне вероятно, — либо ему не хотелось делиться. И то, и другое было понятно, если подойти к этому с правильной точки зрения.
  
  Руссо распечатал отчет судмедэксперта, вложил его в папку и закрыл. Затем он написал три слова на обложке —Беременна? Сокол? Бегает трусцой?— все с вопросительными знаками, чтобы казалось, что он внимательно слушал, и положил его в верхний ящик своего стола.
  
  Затем он просунул руки под пальто, засунул шарф в карман, взял дорожную кружку и отправился навстречу очередной бессонной ночи.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  7
  
  Морнингсайд-Хайтс
  
  
  
  Это был один из тех необычайно ярких дней, которые, как проницательно заметила Дороти Паркер, заставляют мир казаться больше, поэтому Лукас потратился на комфорт такси вместо рутины с подземным мигрирующим лососем.
  
  Такси остановилось на перекрестке 120-й улицы и Бродвея, Лукас оплатил проезд, подождал, пока сенсорный экран, не пропускающий алюминиевые пальцы, выдаст квитанцию, и вышел навстречу утру. На тротуаре перед вентилируемым кубом из стекла и металла, в котором размещался его факультет, было заметно мало студентов, и он добрался до своего кабинета благодаря второму чуду - не встретил никого, кто захотел бы с ним поговорить. Это означало, что день пока действительно шел хорошо.
  
  Его ассистентка Конни сидела за своим столом, прижав к уху стационарный телефон. Она кивнула в знак "Доброе утро" и прикрыла трубку ладонью. “Бобби Надел в вашем офисе. А у вас в десять тридцать совещание в департаменте.”
  
  “Не позволяй никому беспокоить меня, пока Надиль не уедет”.
  
  “Да, доктор Пейдж”. И она вернулась к звонку, который звучал как какая-то проблема с расходными материалами в школе — он надеялся, что она разыскивает новый принтер, который ему нужен.
  
  Надел сидел за столом Лукаса в кроссовках, заложив руки за голову. Не хватало только сигары во рту.
  
  Лукас сказал: “Убирайся с моего стула”, - и ударил тростью по столешнице.
  
  Ребенок вскочил и чуть не врезался в книжный шкаф. “Извините, доктор Пейдж, я просто попробовал”.
  
  Надел был одним из аспирантов Лукаса. Он был очень умен, превосходно умел игнорировать лишнее, чтобы перейти к важному, и одним из тех цифровых аборигенов, которые дышали алгоритмами. Лукас несколько раз использовал его в своей работе на ФБР, и благодаря работе Надиля бюро предложило ему работу, от которой он отказался. Его докторская диссертация должна была быть закончена через несколько месяцев, и несколько самых элитных аналитических центров в мире обхаживали его предложениями работы и обещаниями славы. К сожалению, очарование славы привлекало его больше, чем что-либо другое.
  
  Лукас бросил трость на диван, старую кожаную сумку для почты - на письменный стол, снял спортивную куртку, повесил ее на вешалку у двери и сел в кресло.
  
  “Спасибо, что пришел, Бобби. Я ценю это”.
  
  Надель отмахнулась. “Я здесь с тех пор, как ты позвонила прошлой ночью”. Он достал жесткий диск из желтого нейлонового рюкзака на полу и поднял его. “Я всю ночь проработал в лаборатории и получил все, о чем ты просил”.
  
  Лукас вытряхнул деньги из бумажника и положил их на стол, не пересчитывая. “Это тебе за потраченное время и оплату машины”. Надел жил в Нижнем Ист-Сайде со своими родителями, и Лукас, проведя всю ночь напролет, не ожидал, что ребенок поедет домой на метро.
  
  Бобби уставился на деньги так, словно понятия не имел, что это такое. “ Я бы предпочел воспользоваться твоим домиком на пляже.
  
  Лукас подтолкнул банкноты алюминиевым пальцем вперед. “Это не феодальная система; ваше время ценно. И ты все еще можешь пользоваться моим пляжным домиком в любое время, когда я не буду там с семьей и если он не сдан в аренду. ”
  
  Надел взяла наличные. “Настоящие деньги? Я не знал, что кто—то еще носит с собой такие штуки - не думаю, что видел их в дикой природе”. Он пересчитал их. “И это уже слишком”.
  
  “Сколько часов ты работал?”
  
  “С тех пор, как ты позвонила мне прошлой ночью”.
  
  “Это едва ли больше минимальной зарплаты, Бобби. Ты заслуживаешь большего”.
  
  Надел сложил наличные и засунул их в передний карман джинсов. “ Как скажешь. ” Он протянул жесткий диск Лукасу. “Я включил пару основных перекрестных ссылок, как вы просили, но большая часть данных является необработанной. Он составлен в хронологическом порядке, но я не понимаю, как это может создать какую—либо проблему предвзятости - вы можете перетасовать его, если это сделает вещи для вас более объективными ”.
  
  Лукас повертел жесткий диск в руках.
  
  “Я включил все, что смог найти о каждом враче, умершем в пяти округах за последние пять лет, независимо от причины смерти. Я начал со списков Американской медицинской ассоциации, сосредоточив внимание на практикующих врачах Нью-Йорка. Я определил всех участников, которые были уволены; затем я сопоставил их с объявлениями о выходе на пенсию, отфильтровав оставшиеся по некрологам. Когда у меня был список умерших, я разработал алгоритм сбора всех газетных вырезок и упоминаний в СМИ, включая больничные бюллетени и отраслевые документы. Я просмотрел списки профсоюзов. Я сделал перекрестные ссылки на списки недвижимости, аренду квартир и публикации в социальных сетях. Итак, в основном это материалы о больших данных — все это можно найти, если вы готовы пройти мимо первой страницы, которую вам выдает Google. ”
  
  Не то чтобы Бобби не мог понять, как проникнуть в медицинские файлы или полицейские отчеты, но Лукас ясно дал понять, что это дословно.
  
  “Спасибо, Бобби. Я ценю это”.
  
  “Итак, ты собираешься сказать мне, что ты ищешь? Это еще одно дело ФБР?” По тому, как он это сказал, было очевидно, что он думал, что Лукаса все еще слишком потрепало с того последнего раза, когда он нацепил значок и сразился с плохими парнями. Что, судя по его все еще треснувшим ребрам, трости и свежим швам, не было необоснованным предположением.
  
  Лукас наклонился вперед и кивнул в сторону двери. “Спасибо, что делаешь это. И не забудь сообщить мне, когда захочешь снять домик на пляже”.
  
  Надел смотрел на него несколько долгих секунд. Затем он поднял свой рюкзак и отдал честь. “Я знаю, когда мне говорят отвалить”.
  
  “Тогда отвали”, - сказал Лукас и потянулся за своим ноутбуком.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  8
  
  
  
  Лукас задавался вопросом, жил ли весь город, включая шестьсот с лишним потакающих своим желаниям индивидуумов в Арсенале прошлой ночью , в другой реальности, чем он. Врачи упустили это. Полиция упустила это. Офис судмедэксперта, морг, журналисты, гробовщики и родственники даже пропустили это. В котором не было никакого практического смысла — он был показан на экране во время вчерашнего ужина с завышенными ценами.
  
  Все, что вам нужно было сделать, это посмотреть.
  
  Не рассчитывай.
  
  Не сравнивать.
  
  Не концентрироваться.
  
  Черт возьми, тебе даже не нужно было думать.
  
  Просто.
  
  Ебля.
  
  Смотри.
  
  Он был большим. И смелым. И подзадоривал кого-то найти его.
  
  Он подошел к принтеру, который доставили полчаса назад. Пачка распечаток была еще теплой и пахла чернилами. Заклеивать их скотчем было занозой в заднице; его рука была ограничена несколькими базовыми захватами, а микродекстрина, необходимая для извлечения кусков скотча из дозатора, была ему не по силам.
  
  Это заняло несколько минут, и когда он закончил, у него на витрине было тридцать страниц в хронологическом порядке.
  
  Он сделал шаг назад, чтобы оценить Картину в целом, когда кто-то постучал.
  
  “Да?”
  
  Конни приоткрыла дверь и просунула голову внутрь. “Ваша встреча наверху, в десять тридцать, в кабинете Джуди”. Доктор Джудит Грабински была главой отдела астрофизики.
  
  Лукас покачал головой. “Я не могу этого сделать”.
  
  “Это обязательное мероприятие - она была конкретна”.
  
  “Тогда скажи ей — конкретно, — что я не приду. Скажи им, чтобы прислали мне протокол”.
  
  “Ты не станешь утруждать себя чтением”.
  
  “Конечно, я не стану утруждать себя чтением — мне это неинтересно. Если бы было интересно, я бы присутствовал на собрании”.
  
  Конни кивнула, как будто поняла, чего на самом деле явно не понимала. “Могу я сказать им, что ты опоздаешь?”
  
  “Нет. А теперь уходи”.
  
  Она закрыла дверь, и он вернулся в Настоящее.
  
  Лукас стоял в центре своего кабинета, лицом к окну. Но он больше не видел распечаток. Или данных, которые они содержали. Он мог видеть только результаты.
  
  Тридцать страниц.
  
  Тридцать свиданий.
  
  Тридцать человек.
  
  Тридцать докторов.
  
  Тридцать причин смерти.
  
  Тридцать убийств.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  9
  
  Федерал Плаза, 26
  
  
  
  Бретт Кехо был совершенно спокоен, как будто его центральная нервная система была взята напрокат с портрета маслом. Лукас сильно подозревал, что Кехо существует в одном—единственном измерении - в измерении Специального агента, отвечающего за Манхэттен. Все остальные качества Кехо — пианист классической музыки, богатый западный каботажник, семьянин, выпускник Йельского университета — не могли соперничать с его основной личностью, личностью служителя закона. Лукас полагал, что Кехо представлял себя в подобном качестве, что только усиливало угрозу.
  
  Специальный агент Отто Хоффнер стоял позади Лукаса, его необычный рост и общая масса загораживали значительную часть света, проникающего через стеклянную стену от пола до потолка, которая отделяла террариум Кехо от военной комнаты. За стеной агенты занимались всевозможными преступлениями, и помещение выглядело как бухгалтерия многонационального предприятия. Хоффнер также был неестественно спокоен.
  
  Глаза Кехо снова открылись, и он опустил взгляд на картонную папку, которую Лукас бросил ему на стол.
  
  “Тридцать?” Сказал Кехо.
  
  “Да”.
  
  “Убийства?”
  
  “Да”.
  
  “Тридцать убийств?”
  
  “Ты повторяешься”.
  
  Кехо достал из кармана серебряную оправу для очков, развернул ее и вставил на место средним и большим пальцами. Он открыл папку в манильской обложке и начал быстрый танец взгляда слева направо - зигзаги назад, повторы, без остановки на протяжении полных тридцати страниц.
  
  Он потратил на упражнение шесть минут и одиннадцать секунд, а когда закончил, закрыл папку и положил ее обратно на стол.
  
  Лукас не утруждал себя попытками просчитать все, что происходит в голове этого человека; он просто ждал. Кехо был относительно эффективен в анализе информации. Он был менеджером широкого профиля и никогда не нуждался в большом количестве нюансов или деталей для создания рабочей модели. Но вся эта сюжетная арка была построена на деталях. Сотни мелких, косвенных, крайне невероятных деталей, которые, будучи собраны воедино, превращаются в нечто гораздо большее, чем сумма отдельных компонентов.
  
  Так что на самом деле вопрос не в том, увидит это Кехо.
  
  Вопрос был в том, сможет ли он это увидеть.
  
  Кехо сложил очки и вернул их в карман. “Как ты можешь быть уверен, что это не несчастные случаи и самоубийства?”
  
  “Любой, кто живет в этом городе, считает его маленьким, потому что с вершины любого хорошего небоскреба видны его края. Но когда вы принимаете во внимание население в восемь с половиной миллионов человек, вы должны измерять демографию в расчете на сто тысяч. Это означает, что любая подгруппа, которую вы можете идентифицировать невооруженным глазом — и совершенно вне контекста - является красным флагом.”
  
  Кехо пожал плечами. “Я ничего не вижу невооруженным глазом. Всего тридцать человек, чье время истекло”. Он перевел дыхание, затем снова сосредоточился на Лукасе. “Так убеди меня”.
  
  Лукас сделал глоток кофе из кружки, стоявшей на широком кожаном подлокотнике. “В их распределении нет абсолютно никакой закономерности”.
  
  “И что?”
  
  “Отсутствие закономерности - это явный признак того, что вы смотрите на закономерность”.
  
  “Как отсутствие закономерности может быть доказательством того, что закономерность существует?” Он уставился на Лукаса, но его взгляд не переключался с одного глаза на другой, что было необычно. Даже для него. “Объясни это мне”.
  
  Лукас автоматически переключился в режим лекции. “Случайность - это не отсутствие закономерности в какой-либо данной структуре; это очевидное отсутствие закономерности. На первый взгляд кажется, что многие наборы данных не имеют схемы распределения. Но на случайность — истинную случайность — влияет нечто, называемое вероятностью, или, в данном конкретном примере, распределением вероятностей. Это означает, что даже в серии истинно случайных событий будут закономерности. Будут повторения. Будут совпадения. И будут совпадения. ” Он кивнул на страницы на столе Кехо. “Которые отсутствуют в этом наборе данных — там вообще нет абсолютно никаких закономерностей”.
  
  “Все, что я вижу, - это тридцать человек, которые умерли разными способами: в велосипедной аварии, утонув, упав со здания, съехав с лестничного пролета, от передозировки”. Кехо постучал по стопке бумаг. “Невезение, еще большая невезуха, не повезло, ужасное невезение, самоопределение”.
  
  Лукас начал кивать, который превратился в покачивание головой. “Есть нечто, называемое случайным отбором, которое гарантирует наличие закономерностей внутри истинной случайности. Математик по имени Моцкин сказал, что, хотя случайность в целом кажется неупорядоченной, она никогда не бывает неупорядоченной полностью. Я приведу вам пример.” Лукас повернулся к военной комнате за стеклянным террариумом в кабинете Кехо.
  
  “Если у вас большая группа людей, скажем”, — он произвел мгновенный подсчет голосов, который был относительно точным, — “от двухсот тридцати одного до двухсот тридцати четырех человек, каковы шансы, что у двух человек в этой группе один и тот же день рождения?”
  
  Глаза Кехо снова сузились. “ Один из трехсот шестидесяти пяти?
  
  “Я согласен, что это примерно правильный ответ”.
  
  “Но это не так?”
  
  Лукас поднялся со стула и направился к двери, которую загораживал Хоффнер. “Не могли бы вы, пожалуйста, убрать с дороги свою огромную задницу?”
  
  Хоффнер отошел в сторону и открыл дверь.
  
  Лукас обратился к ближайшим агентам. “Извините, не могли бы вы, люди в этом ряду, встать, прямо к вам”. Он указал на женщину-агента с каштановыми волосами через две кабинки от конца, что составляло двадцать человек.
  
  Все посмотрели на Хоффнера, который кивнул. Они встали.
  
  “Спасибо”. Лукас снова повернулся к Кехо. “Выборка из двадцати человек более или менее случайна, хотя все они агенты ФБР, так что выборка не по-настоящему случайна, плюс все они сидят в одном ряду, что снимает еще один слой, но это достаточно близко, чтобы соответствовать нашим целям. Специальный агент Хоффнер, поскольку вы знаете этих людей, не могли бы вы, пожалуйста, спросить первого в очереди, какой у него день рождения?”
  
  Голос Хоффнера прозвучал как сейсмическое событие, когда он произнес: “Агент Майер?”
  
  Майер был молодым человеком с единственной бровью, приподнятой так, словно Ширли Джексон только что предложила продать ему лотерейный билет. “Двадцать первого февраля, сэр”.
  
  Лукас кивнул в знак благодарности, затем спросил группу в целом: “У кого еще в этом ряду день рождения двадцать первого февраля?”
  
  Агент, занимающий шестое место в очереди, поднял руку и кивнул. “Я согласен”.
  
  “Спасибо”.
  
  Лукас вернулся в кабинет, и Хоффнер закрыл дверь, снова приглушив шум за стеклом.
  
  “Шесть мест”, — он поднял свои алюминиевые пальцы и добавил большой палец своей настоящей руки, — “не триста шестьдесят пять. Это необычно, но в этом прелесть истинной случайности: она никогда не бывает полностью случайной. Почему? Потому что в действительно случайной выборке повторение неизбежно — так устроена вселенная. Что возвращает нас к Моцкину, - Лукас указал зеленым анодированным пальцем на распечатки на столе Кехо. “Хотя беспорядок в целом более вероятен, полный беспорядок невозможен. Такое количество смертей среди людей в данной группе, когда ни один из них не умирает в один и тот же день месяца, настолько статистически маловероятно, что невозможно. И ни один из них не умер во вторник. Ни один. Вселенная - большое место, и все время происходят необычные и маловероятные вещи. Но что-то здесь не так. ”
  
  “И это все? Вы думаете, что это убийства, потому что никто из умерших не умер в один и тот же день недели? Или в одну и ту же дату?” Кехо избегал слова “жертвы”.
  
  “Есть кое-что еще — каждая из этих смертей произошла во время обычной жизни жертвы, что является еще одним совпадением. Конечно, если изучить их по отдельности, в них нет ничего необычного — падение с велосипеда, выход за борт во время рыбалки, запирание дверей и падение с балкона при попытке перелезть к соседям, спотыкание при спуске по ступенькам и попадание штакетником в черепную коробку, передозировка Окси. Да, люди постоянно умирают причудливыми способами. Но если учесть, что доктор Лу каждый день ездил по той же велосипедной дорожке, на которой умирал последние пять лет, доктор Фосснер катался на своей лодке три раза в неделю, доктор Буглиози опубликовала селфи, поднимаясь со своего балкона к соседям в социальных сетях за три месяца до того, как разбилась насмерть, доктор Вэнс поднимался по ступенькам в это определенное время каждый день в течение последних двадцати лет, а доктор Ибики ходил в свою хижину каждые выходные, которые у него были свободными, вы начинаете понимать, что все это происходило, когда жертвы проходили процедуру, которую было легко идентифицировать, а затем следовать ей ”.
  
  “Как Дженнифер” — Кехо перешел к последней странице в стопке - “Дельмонико?” Он поднял глаза. “Она не покончила с собой?”
  
  Лукас покачал головой. “Я не могу понять этот роман — он не совсем похож на другие. И кажется, что он слишком близок к последнему, который был всего две недели назад. Есть какой-то шум, который я не могу расшифровать. Но она вписывается в общую динамику целого ”.
  
  Кехо больше не смотрел на Лукаса так, словно из него вытекло масло. “Если ты прав — если — как получилось, что все остальные пропустили эти смерти?”
  
  “Это убийства, Бретт”.
  
  “Убийства, которые не были замечены специалистами по судебно-медицинской экспертизе, полицией Нью-Йорка, FDNY, офисом коронера, ATF, Департаментом расследований Нью-Йорка, Министерством транспорта, Управлением мостостроения, СМИ и семьями погибших?” Его лицо переключилось в режим контроля, и он посмотрел на Лукаса. “Они все были расследованы”. Кехо понимал, что мир несовершенен, и что правоохранительные органы допускают ошибки. Но он также был большим сторонником бюро. И в высшей степени самоуверенным в его эффективности. “Итак, скажи мне, как все остальные могут ошибаться, и только ты быть прав?”
  
  “Я продолжаю задавать себе тот же вопрос”. Лукас полез в сумку и вытащил восемь страниц, которые он приготовил для Кехо, все написанные от руки на лиловой юридической бумаге. Лукас знал, что он немного деспотичен и лицемерен, но иногда единственный способ довести дело до конца - это ударить молотком. Он положил страницы на угол стола Кехо и встал.
  
  Кехо взял страницы, пролистал их, затем поднял глаза, на его лице отразилось замешательство. “Что это?”
  
  “Доказательство”. Лукас встал и повесил сумку на плечо. Затем сделал последний глоток кофе из кружки, стоявшей на подлокотнике. “А теперь, если вы меня извините, мне нужно быть в другом месте”.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  10
  
  
  
  Кехо подобрал бумаги, которые дал ему Пейдж перед очередным мелодраматическим уходом. Страницы с документами были исписаны самой сложной математической формулой, которую Кехо когда-либо видел, — восемь огромных листов сильно стилизованных каракулей шариковой ручкой. Уравнение содержало множество незнакомых Кехо символов, которые с таким же успехом могли быть словом “КРОАТОН”, вырезанным на дереве.
  
  Он понятия не имел, на что смотрит, и не имел, что должны иллюстрировать вычисления; каким бы умным он себя ни считал, это выходило за рамки его готовой математической программы.
  
  Итак, он набрал внутренний номер, на который ответили до того, как он услышал звонок.
  
  “Специальный агент Ли”.
  
  “Ли, Бретт Кехо. Мне нужно, чтобы ты зашел ко мне в офис”.
  
  “В пути, сэр”.
  
  Кехо повесил трубку, больше ничего не сказав.
  
  Пока он ждал Ли, он сделал копии формулы Пейджа, затем проштамповал и инициализировал оба набора в соответствии с протоколом ФБР. Он убрал оригиналы в верхний ящик стола, когда в дальнем конце военной комнаты, рядом с лифтами, появилась Ли.
  
  Ли был высоким, неуклюжим мужчиной, обладавшим паршивыми навыками работы с людьми, на которые никому не было дела, потому что от него никогда не требовалось работать с людьми. Его специализацией были вычисления и прикладная математика, но большую часть своего времени он проводил в криптоанализе, расшифровывая закодированные сообщения.
  
  После проверки у ассистента Кехо Ли пропустили в стеклянный офис.
  
  “Чем могу быть полезен, сэр?” Даже через стол от него пахло кофе и мятными леденцами.
  
  Кехо протянул мне еще теплые страницы, которые он только что распечатал.
  
  Ли взял их и указательным пальцем поправил очки на носу, прежде чем бесцеремонно положить в один из хромированных кубиков. “Что это?” - спросил он себя почти шепотом.
  
  Ли провел несколько минут в молчании, перелистывая страницы, несколько раз возвращаясь назад. Когда он закончил, по его лицу было невозможно прочесть что-либо, кроме общего описания растерянности. “Где ты это взял?”
  
  “Мне нужно, чтобы ты сказал мне, что это такое”.
  
  “Это уравнение, но—” Замешательство сменилось любопытством.
  
  “Но что?”
  
  “Но я этого не понимаю”.
  
  “Что ты имеешь в виду?”
  
  “Я, эм, вау”. Его голова металась взад-вперед, пока он подбирал объяснение. “Только потому, что кто-то связывает все эти цифры вместе, это не означает, что они обязательно имеют смысл. Я вижу, что многие термины работают, но это не значит, что они все подходят друг другу. Возможно, что бы это ни было, оно неверно. ”
  
  Кехо был готов поверить, что Пейдж мог ошибаться насчет своего заговора с целью убийства врачей, но он не мог смириться с тем, что Пейдж ошибался в цифрах. “Я доверяю источнику”.
  
  “Я приступлю к работе над этим”.
  
  “У нас нет времени работать над этим. Связаны ли мы с кем-нибудь, кто может быстро расшифровать это?”
  
  “Дело не в том, чтобы расшифровать это; дело в том, чтобы понять это”. Ли поднял глаза, и на секунду Кехо показалось, что он каким-то образом разгадал уравнение. “Лукас Пейдж знал бы, как с этим разобраться”.
  
  Кехо покачал головой. “Пейдж не может быть замешан”.
  
  Ли пожал плечами. “Тогда я бы поставил на Кори Уинслоу из Стэнфорда”.
  
  Кехо поднял трубку настольного телефона и протянул ее мне. “Позвони ему”.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  11
  
  
  
  Планетарий Хейдена
  
  Музей естественной истории
  
  Лукас расхаживал по темному полу медленными, обдуманными шагами, которые позволяли большей части его полосы пропускания быть направленной в космос над головой. Температура и влажность в планетарии контролировались, но они не соответствовали влажности на Восточном побережье, а штифты для его протезов передавали на кости сигнал низкого напряжения о том, что на улице снова дождь и холодно.
  
  Он был полностью поглощен единственной страстью, которая управляла его жизнью — космосом, — снимая трехмерную проекцию высокой четкости, которая была частью последнего стремления планетария рассказать в основном незаинтересованной публике о вселенной, в которой они жили, что было немалым достижением по сравнению с очарованием мемов на экранах их телефонов. Модель наверху представляла собой стилизацию более чем двухсот тысяч изображений, собранных радиотелескопами по всему миру (включая множество фотографий, отправленных на землю с далеких роботизированных межзвездных зондов), затем сшитых вместе с помощью специально разработанного программного обеспечения, в результате чего получилась захватывающая дух модель большей части известной Вселенной.
  
  Две его книги—бестселлера были посвящены астрофизике - "сведение сложного к простому", заявили суперобложки, — и он был здесь в качестве приглашенного автора. Он не был прирожденным оратором, как предыдущие участники — ему не хватало щегольства Тома Хэнкса, Роберта Редфорда и Нила деГрасса Тайсона, — но он компенсировал это десятилетним отставанием от профессорского подиума и превосходным владением материалом. Все, кто участвовал в проекте, включая его самого, были довольны его выступлением на данный момент. Он уже записал четыре одночасовых сеанса, и ему предстояло провести еще два, включая этот, — все они будут отредактированы для экономии времени, наглядности и применения.
  
  Его уникальная способность распределять проблемы по частям означала, что, хотя он и удалил тридцать свежих убийств из своей оперативной памяти, они просто были переданы одному из его вторичных процессоров, в то время как его основная система сообщала об открытии туманности Голова Ведьмы.
  
  Лукас автоматически расхаживал по комнате, пока говорил, - привычка, которую он выработал в начале своей преподавательской карьеры. Он сменил свои неуклюжие ботинки на пару сетчатых кроссовок Nike, чтобы уменьшить биомеханический грохот, но время от времени какая-то часть его тела щелкала, или клацала, или лязгала, и звукорежиссер качала головой в тусклом свете пульта. Но она никогда не просила Лукаса повторяться — остановка искажала ход его мыслей.
  
  Он объяснял, почему многие астрофизики считают, что IC 2118 был остатком древней сверхновой, когда у него в кармане зажужжал телефон.
  
  Имея пятерых детей и жену, которая была хирургом скорой помощи, он взял за правило всегда отвечать на звонки.
  
  Это была Эрин, и он нажал на зеленую пиктограмму ответа. “Привет, детка”.
  
  “Люк—” Ее голос был спокоен, но он мог сказать, что она принуждает себя.
  
  Он по-своему отогнал миллион воображаемых катастроф и спросил: “Что?” - немного громче, чем намеревался.
  
  Она на секунду замолчала.
  
  “Что это?” спросил он еще громче, и все его артерии перестали доставлять кровь к различным системам.
  
  “Я получила загадочное сообщение от Карлы и —” Ее голос дрогнул, и она сделала паузу. Когда она вернулась, то говорила своим спокойным голосом врача скорой помощи. “Что-то случилось с Доув”.
  
  Это означало, что с детьми ничего не случилось.
  
  Его тиражи снова пошли вверх.
  
  Но слово “чем-то” накрыло большое недвижимости в Бад-Отдел новостей. “Какой - то?”
  
  “Он мертв”.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  12
  
  Мясокомбинатный район
  
  
  
  Лукас увидел машины скорой помощи за квартал отсюда, и двойной выброс адреналина - страха и любопытства - ударил по его организму. Там была скорая помощь, одинокая полицейская машина и большой черный внедорожник, который, должно быть, принадлежал бюро.
  
  Такси высадило его на противоположной стороне улицы, и когда он пересекал перекресток, дверца внедорожника открылась, и из него вышел гигантский клин специального агента Отто Хоффнера. Выражение его лица и язык тела были такими же безжизненными, как и днем ранее, и Лукас задался вопросом, были ли у парня какие-то другие настройки.
  
  Хоффнер не помахал рукой, не улыбнулся и даже не кивнул — он просто наблюдал, как Лукас с тростью пересекает перекресток, пощелкивая тростью за раз.
  
  Когда Лукас дошел до перекрестка, Хоффнер небрежно кивнул, в этом кивке была теплота щелчка каблука ботинка. “Доктор Пейдж”.
  
  Рост Хоффнера автоматически создавал - и очень неверное — впечатление, что он тупица. Он действительно выглядел так, словно был создан для того, чтобы выживать в автомобильных авариях. Но также верно и то, что у него были ученые степени как в политологии, так и в трудовом праве. И он определенно был человеком, который мог действовать под давлением. Сочетание этого объясняло, почему Кехо зависел от него настолько, насколько он позволил бы себе зависеть от кого бы то ни было.
  
  Лукас пропустил слова "Я в порядке" и "Как ты?" “Как давно ты здесь?” Лукас пропустил мимо ушей.
  
  “Шесть минут”. Хоффнер посмотрел на здание — отреставрированный блок лофтов, где когда-то производилась одежда. “Я разговаривал с людьми из судмедэкспертизы и полицией на месте; ваш друг повесился на удлинителе —”
  
  Лукас почувствовал, как кислород в его легких превращается в сверхтекучую жидкость. А затем кислород попал в его кровь. Каждая клетка его тела, включая гель в глазном яблоке, перестала вибрировать на одну зептосекунду.
  
  А потом все началось сначала.
  
  “Полиция Нью-Йорка находится здесь уже пару часов — швейцар позвонил им после того, как домработница обнаружила тело. Они быстро обошли дом, сделали фотографии, затем вызвали судмедэксперта. Их людям потребовалось время, чтобы добраться сюда, и они еще не закончили, когда я прибыл. Полиция Нью-Йорка опознала тело по его бумажнику, и они уведомили его жену, которая разговаривала с вашей женой. ”
  
  “Мы друзья”. Лукас терпеть не мог объясняться, но на этом конкретном мероприятии была длинная телефонная очередь.
  
  “Они ждут, чтобы прикончить твоего друга, пока ты не осмотришься”. Хоффнер закрыл дверь "Линкольна". “Еще один мертвый доктор”.
  
  “Ты начинаешь понимать, что я прав?”
  
  Хоффнер снова посмотрел на здание. “Давайте просто скажем, что я согласен с тем, что совпадений не так много, как людям хотелось бы верить”.
  
  
  
  Люди судмедэксперта ждали в коридоре, пока Лукас проводил осмотр.
  
  Запах заполнил его легкие и окутал носовые пазухи, обонятельные триггеры, встроенные в наследственную память, вызывают всевозможные безымянные страхи. Но Лукасу было чем заняться, поэтому он отодвинул все свои инстинкты на задний план и сосредоточился на следующих нескольких минутах.
  
  Он опустил взгляд на туфли, которые Доув надела прошлой ночью. Последние узкие, английского производства. Закрытые шнурки, завязанные одним из классических узлов Доув в стиле лодочек.
  
  Лукас уставился на обувь, привыкая к запаху, от которого не мог избавиться в течение нескольких часов, затем вошел в квартиру.
  
  Но это не означало, что он был готов к тому, что обнаружил.
  
  Дав Нокс висел на одной из строительных балок, которые поддерживали верхний этаж. Его глаза превратились в две впадины, вдавленные в глиняный череп, а язык вывалился сквозь идеальные зубы. Он был обнажен. Один из кухонных барных стульев был опрокинут на пол позади него, между двумя клубными креслами, обрамлявшими ковер.
  
  На кофейном столике стояла полупустая бутылка скотча — какой-то непонятной марки с одним из тех странных айлейских написаний - и один лоуболл на подставке.
  
  Лукас поднял взгляд мимо косоглазого взгляда своего мертвого друга на удлинитель, который использовался в качестве импровизированной петли. Петля, стягивавшая его шею, была сделана из узла палача, но сделана плохо, и одна из петель перекинулась через другую.
  
  Узел, закрепляющий шнур на ферме, был сложным делом, названия которого Лукас не знал.
  
  Голос Хоффнера звучал так, словно он пытался проявить сочувствие, когда он спросил: “Ты в порядке?”
  
  “Нет”. Лукас покачал головой, и это движение помогло ему войти в роль. “И не могли бы вы, пожалуйста, не разговаривать со мной”.
  
  Хоффнер проворчал два неразборчивых слога и ушел.
  
  Лукас стоял на краю ковра, который был бежевого цвета. Или темно-серого. Или грибовидного. Или как там в наши дни эксперты по стилю называют этот особый оттенок невыразительного, не совсем белого, но и не совсем загорелого.
  
  После нескольких минут разглядывания крашеной металлической балки Лукас начал обходить квартиру. В тот единственный раз, когда вся семья пришла на ужин, дети ни к чему не притронулись. Но не потому, что они были хорошо воспитаны, а потому, что казалось, что порядок был встроен в основной кодекс заведения, как будто прикосновение к любому из выставленных предметов могло иметь плохие последствия. Дав не бегал за детьми с подставками, но было нетрудно представить, как он это делал. И сейчас было то же самое. Все, от фотографий на стене, ведущей в хозяйскую спальню, до книг на полках, было очень четко выровнено по какой-то невидимой сетке.
  
  Который Лукас мог понять — здесь была безопасность.
  
  Шикарную квартиру можно было бы условно описать как минимализм с вычетом дополнительных услуг — старый слоган рекламного агентства пошел еще дальше: Упрощай Упрощай. Лофт был вылеплен из чистого белого цвета художника, в котором не было даже намека на оттенок, ничего, что могло бы согреть — или охладить — пространство. Это был цвет фона. Цвет галереи. Выбран для демонстрации объектов, а не для конкуренции с ними. И это было одно из немногих помещений, где солнцезащитные очки Лукаса были действительно необходимы.
  
  После осмотра гостиной и столовой Лукас остановился на фотографиях в широком, хорошо освещенном коридоре. Они были в рамках, на матовых обложках и идеально выровнены. Фотографии Доув и Карлы, выглядящих такими, какими они были на самом деле — успешными жителями Манхэттена, невероятно красивыми людьми с кучей денег и всей той уверенностью в себе, которая прилагалась к подаренным им корзинам.
  
  Он пообещал Эрин осмотреться, и это было именно то, что он делал. Не было никаких указаний. Никакой цели. Просто действие наблюдения.
  
  Он прошел через комнату для гостей, затем ванную, главную спальню. Он проверил аптечку в ванной комнате. Осмотрел большую гостиную, которую делили Дав и Карла - Его и Ее стороны.
  
  В отличие от открытой стерильности остального дома, шкаф был упакован на молекулярном уровне. Но в лаборатории по-прежнему было чисто и организованно. Все рубашки Дав висели на расстоянии ровно одного дюйма друг от друга — манжеты в пятнадцать стволов, десять одинарных манжет и десять французских манжет — все белые. Галстуки заполняли дюжину подносов из кедрового дерева, свернутые и разложенные hue—Dove непропорционально привлекал синий с оттенком фиолетового. В букете не было полос, даже одинокого школьного галстука. Вся обувь была сшита на заказ, идеально отполирована и отделана кедром с фирменными логотипами различных производителей. Его запонки и наручные часы были аккуратно разложены в трех ящиках. Все было на своих местах.
  
  Лукас сделал несколько фотографий и вернулся в гостиную.
  
  В центре большого обеденного стола немецких сепаратистов стояла композиция из свежих калл. Они стояли, наклонившись к окну, изо всех сил стараясь скрыть ужас от тела Доув, парящего над своей тенью на ковре в виде гротескных солнечных часов.
  
  Лукас заглянул за пределы Дав и сосредоточился на негативном пространстве, ища все, что могло бы иметь смысл.
  
  И единственное, что бросалось в глаза, это то, что один из клубных стульев был не на своем месте.
  
  Лукас оглядел комнату — шесть клубных стульев, расставленных вокруг ковра. Их было по два с каждой длинной стороны и по одному с каждого конца, все под прямым углом, ровно в шести дюймах от края ковра.
  
  Он сделал несколько фотографий, затем присел на корточки и осмотрел древесину. За год ультрафиолетового излучения из огромных окон обнаженная древесина обесцвечена, под ковром и стульями остались потемневшие метки местоположения. Один из стульев был сдвинут почти на целый фут, в восьми футах от того места, где висела Дав.
  
  “Специальный агент Хоффнер, не могли бы вы, пожалуйста, спросить людей судмедэксперта, было ли это кресло таким, когда они прибыли”. Лукас повернулся к Хоффнеру, который наблюдал за ним с профессиональным незаинтересованностью.
  
  Ничего не сказав, Хоффнер пошел поговорить с людьми из судмедэкспертизы.
  
  Копы обошли дом до того, как прибыли люди судмедэксперта. Это означало, что любой мог передвинуть тот стул.
  
  Хоффнер вернулся и бросил на Лукаса странный взгляд, когда сказал: “Это кресло было точно таким же, когда они приехали. Полиция Нью-Йорка присылает свои фотографии”.
  
  “Мы можем спуститься в подвал?”
  
  Здоровяк пожал плечами. “Мы - ФБР; мы можем делать все, что захотим”.
  
  
  
  Хоффнер был молчалив, что Лукас предпочитал любому вынужденному веселью — если им суждено чувствовать себя несчастными друг с другом, пусть лучше остаются самими собой.
  
  Лукас отпер запертый на цепочку шкафчик и шагнул внутрь помещения размером восемь на десять футов. Как и в лофте, все было идеально расставлено — все на пластиковых полках, ни на чем другом ничего не было сложено, и ничего на полу. Там была большая спортивная сумка Filson, в которой Лукас узнал сумку для лодок Dove. Он снял его и расстегнул большую латунную молнию. Поверх снаряжения лежал хлопчатобумажный веревочный канат, завязанный аккуратной восьмеркой. Под ним были туфли-лодочки Дав, шнурки продеты в петельки в виде решетки, концы завязаны бочкообразными узлами. Лукас сделал несколько фотографий свернутой веревки и лодочных ботинок на свой мобильный телефон, затем закрыл сумку и поставил ее на прежнее место на полке. Рядом с ним лежали еще два мотка веревки — оба завязаны восьмерками, — которые он также сфотографировал.
  
  Лукас запер ворота на висячий замок и несколько раз дернул его, потому что так делают все.
  
  Хоффнер уставился на него. “ И?
  
  “Дав Нокс не совершала самоубийства”.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  13
  
  Федерал Плаза, 26
  
  
  
  Прежнее ледяное безразличие Кехо сменилось целеустремленностью, и он больше не относился к Лукасу как к механическому мальчику, который кричал, что волк убивает доктора.
  
  Но это не обязательно означало, что Кехо был в хорошем настроении. “Была ли какая-то стратегическая ценность в том, что вы разозлили полицию Нью-Йорка и меня?”
  
  Лукас развел руками в так оно и есть жесте. “Их эмоции неуместны; они не должны злиться, они должны быть смущены”.
  
  “Люди судмедэксперта сказали, что Дав Нокс покончил жизнь самоубийством. Они не нашли абсолютно никаких доказательств нечестной игры”.
  
  “Что ты хочешь, чтобы я сказал, Бретт? Они ошибаются. Команда криминалистов связалась с тобой?”
  
  Кехо посмотрел на Хоффнера, который покачал головой.
  
  “Итак, расскажи мне об этом”, - сказал Кехо. В его тоне не было снисхождения, просто необходимость понять. Его работой было защищать своих людей, и он мог выполнять этот долг, только если его проинформировали. “Что ты видел в доме Нокса такого, чего не видели они?”
  
  “Нокс был одержим. Он был пластическим хирургом, и я хотел бы сказать, что его профессиональный дух перетек в его личную жизнь, но я думаю, что на самом деле он стал пластическим хирургом, чтобы справиться со своими личными тиками — что-то вроде исправления расстройства. Дав управлял своей жизнью, как немецкое инженерное приложение — все, что он делал, было сочетанием рутины и точности. И я имею в виду все. ” Лукас пододвинул к себе дело судмедэксперта и слишком быстро перелистал страницы металлическими пальцами, оторвав несколько. Когда он нашел то, что искал, он развернул его. “Смотри”.
  
  На снимке крупным планом был виден удлинитель на шее Доув.
  
  Кехо взял свой чай, сделал глоток и наклонился вперед, сосредоточившись на картинке. “Что именно я ищу?”
  
  “Эта веревка и эти узлы”.
  
  “Узел палача на удлинителе. Не редкость”. Кехо смотрел на него несколько долгих секунд, которые свидетельствовали о том, что он ожидал, что его мнение изменится с помощью чего-то поддающегося количественной оценке.
  
  Лукас достал свой мобильный телефон и пролистал до нужной фотографии. “Вот”, - сказал он, показывая фотографию, на которой Эрин запечатлела его, Невилла Карпентера и Дава Нокса прошлой ночью в Оружейной. “Это Дав справа. Посмотри на этот узел галстука, Бретт.”
  
  Кехо взял телефон и увеличил изображение большим и указательным пальцами. “Узел Элдриджа”, - сказал он как ни в чем не бывало.
  
  Лукас не был удивлен, что знал, на что смотрит — Кехо был в одном из своих сшитых на заказ костюмов от Brioni, а его туфли были сшиты на заказ, без сомнения, Джоном Лоббом в соответствии с предпочтениями. Если кто-то и разбирался в тонкостях моды, то это был он.
  
  “Взгляни на следующие пару картинок”.
  
  Кехо сделал еще один глоток чая, пробуя булочку. Он останавливался на каждом кадре — на мотках веревки и замысловатых узлах на кроссовках-лодочках Dove, на сделанной на заказ обуви с высоким носком в прихожей. Он доел рулет, положил трубку и сказал: “Он был хорош в завязывании узлов”. Это было утверждение, а не вопрос.
  
  Затем Кехо вернулся к фотографиям судмедэксперта. Он склонился над снимком и посмотрел на неуклюжий узел палача, завязанный на электрическом шнуре.
  
  Лукас кивнул на свой телефон. “ А узел, которым удлинитель крепился к балке? Я посмотрел; он называется...
  
  “Фал согнут”, - закончил за него Кехо. “И он неправильно привязан”.
  
  Лукас кивнул. “Это моя точка зрения. Он не стал бы затягивать узлы. Он специально завязал их неправильно. Чтобы кто-нибудь знал”.
  
  Кехо посмотрел на Лукаса так, словно ожидал большего.
  
  “Дело не только в узлах”, - добавил Лукас. “Посмотрите на расположение клубных стульев вокруг ковра на фотографии "Первого ответчика", затем посмотрите на выбеленный солнцем пол. Дав маниакально относился к каждой мелочи в своей жизни — он поворачивал свою тарелку, пока не находил нужный угол. Он не заказывал круглых блюд, вроде горошка, а если и заказывал морковь, то только нарезанную соломкой, а не ломтиками. Его "Порше" чистили дважды в неделю, что означало, что ему приходилось менять ковры дважды в год. И эти стулья всегда находились в шести дюймах от ковра. За исключением тех случаев, когда появлялись первые спасатели. ”
  
  Кехо изучил фотографию. “Он мог сдвинуть ее с места, когда пинком отодвинул стул. Или наткнулся на нее раньше. Судя по отчету, он пил всю ночь”.
  
  Лукас покачал головой. “Я видел, как он за ночь выпивал целую бутылку скотча, Бретт. Парень был похож на воронку. Конечно, он был наполовину пьян, но он не был пьян в стельку. Кроме того, я подсчитал, и он никак не мог передвинуть тот клубный стул, когда вставал. Эти присоски тяжелые — каркасы из твердых пород дерева с проволочными спинками, обтянутыми конским волосом и состаренной кожей, — они много весят. Даже если бы он врезался табуреткой в это кресло — что невозможно по законам физики, если только оно не отскочило от кофейного столика, — оно бы не сдвинулось с места. Я не говорю, что он не мог оставить все как есть, но он бы этого не сделал. Особенно после нескольких рюмок, когда он зависел от рутины. И в его привычках было быть одержимым такими вещами, как узлы и мебель. Только посмотрите на туфли, которые были на нем прошлой ночью — они были аккуратно расставлены на подносе у двери; их починили и даже почистили, и все это было сделано, пока он был пьян. Значит, он не забыл ни одной из своих привычек. Плюс, у него в шкафчике были те три мотка веревки - он никогда бы не повесился с помощью удлинителя. Он бы счел это дурным тоном или что-то в этом роде.”
  
  Кехо взял фотографию, сделанную первым спасателем, и осмотрел отодвинутый стул. Затем он пролистал рулон в телефоне Лукаса и рассмотрел крупным планом выгоревший на солнце рисунок на старом заводском полу.
  
  Лукас считал Кехо одним из самых умных людей в правоохранительных органах и знал, что Кехо все продумывает. “Тот, кто его убил, сел посмотреть, как он умирает, Бретт, вот почему стул отодвинут”.
  
  Кехо несколько мгновений смотрел на Лукаса, и было легко понять, что за фасадом спокойствия происходит много чего интересного. Он сделал еще глоток чая, но это было одно из тех маленьких движений, которые он использовал, чтобы выиграть время, пока все обдумывал. Он опустил руку на тридцать страниц, которые Лукас оставил ему этим утром. Они были переупакованы в прозрачную пластиковую обложку с печатью бюро. “Хорошо”.
  
  Затем Кехо переключил внимание на Хоффнера. “Я хочу, чтобы ты был главным в течение следующих двадцати четырех часов. Собери команду и найди слабое место в одном из дел, обнаруженных Пейджем”.
  
  Хоффнер кивнул. “Да, сэр”.
  
  “И я не хочу, чтобы это просочилось, так что выбирайте правильных людей. Если станет известно, что мы пропустили серию убийств до того, как поймем, с чем имеем дело, нам потребуется очень много времени, чтобы вернуть доверие общественности - и это справедливо ”.
  
  Хоффнер снова кивнул, как раз когда зазвонил его телефон. “ Криминалист из Шестого отдела, - сказал он Кехо, прежде чем ответить профессиональным тоном. - ФБР. Специальный агент Хоффнер слушает.
  
  Он послушался.
  
  “Я ценю это”.
  
  Пауза.
  
  “И ты уверен?”
  
  Пауза.
  
  “Ничего личного”. Башенка черепа Хоффнера медленно повернулась, пока не оказалась направленной на Лукаса. “Я скажу ему”.
  
  Пауза.
  
  “Пришлите отчет как можно скорее”.
  
  Пауза.
  
  “До свидания”.
  
  Хоффнер положил телефон в карман и посмотрел на Кехо. “Это был Дэнни Холт, глава отдела криминалистов из Шестого отдела. Холт считает, что Пейдж прав. Они пока не классифицируют это как убийство, но они назвали это ”подозрительным".
  
  Кехо спросил Хоффнера: “Что они нашли?” но тот уставился на Лукаса.
  
  Хоффнер пожал плечами, как будто это все объясняло. “Они позвонят, как только получат результаты токсикологической экспертизы, и они все еще ждут, когда лаборатория проанализирует какой-то порошок, но главная зацепка - это удлинитель. Отпечатки пальцев Нокса были повсюду на этом шнуре — он определенно завязал его сам. Но он сделал кое—что странное - он намеренно оставил свои отпечатки в виде узора: аккуратные маленькие ряды по всему шнуру.”
  
  Лукас развел руками. “Зачем ему это делать, если он не ожидал, что кто-то в это вникнет? Он оставлял подсказки, Бретт. Они неясны. И немного вселяют надежду. Но что бы ни происходило, это вынудило его импровизировать.”
  
  Хоффнер кивнул, как будто это имело смысл. “Холт также сказал, что они нашли какой-то порошок на шнуре. Они думают, что это кукурузный крахмал ”.
  
  Лукас указал зеленой алюминиевой рукой на Кехо. “ Я же говорил тебе.
  
  Выражение лица Кехо разгладилось, когда он собрал вещи воедино. “Перчаток, присыпанных кукурузным крахмалом, не было на рынке шесть или семь лет — крахмал разносился по воздуху и вызывал аллергические реакции. Были ли в заведении какие-нибудь латексные перчатки, когда вы совершали обход?”
  
  “Под раковиной". Но я не проверял их на наличие порошка.
  
  Кехо обратился с вопросом к Хоффнеру. “Они хотели что-нибудь еще добавить?”
  
  Хоффнер как ни в чем не бывало кивнул. “Они спросили, можем ли мы, пожалуйста, в будущем держать Пейджа подальше от мест их преступлений”.
  
  Кехо позволил себе слегка улыбнуться в ответ на это.
  
  “Они выяснили самую очевидную информацию?” - Спросил Лукас, удивляясь, как могло случиться, что все остальные упустили эту последнюю деталь.
  
  Взгляд Хоффнера остановился на Лукасе. “Самый очевидный ответ?”
  
  “Кто-нибудь еще заметил, что Доув была голой?”
  
  “Конечно”.
  
  “Тогда где, черт возьми, его одежда с вчерашнего гала-концерта? Потому что в квартире ее нигде не было”.
  
  Хоффнер произнес очень низкочастотное “Сукин сын”.
  
  Лукас встал и указал зеленым алюминиевым пальцем на Кехо. “Я же сказал тебе — смущен”.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  14
  
  Восточная 70-я улица
  
  
  
  Доктор Арна Соломон припарковала "Биг Бенц" и нажала кнопку отключения на приборной панели из экзотического дерева пальцем, которым она дирижировала Прогулкой Вагнера. Мгновение она сидела неподвижно, впитывая звуковые удары телом Ирен Теорин, наносящей Брунгильде сокрушительные удары. Когда разразился гром тяжелых струнных и глубоких медных, Соломон задействовал обе руки, акцентируя грохот тарелок и подземный рев бас-барабанов несколькими штрихами Виктора Борджа. Твен был прав — Вагнер был далеко не так плох, как казалось. Но до конца пьесы оставалось еще два часа, а у Соломон не было такой роскоши, как время, поэтому она выключила звуковую систему посреди "Удара молнии".
  
  Внезапная тишина вызвала у нее рабочий рефлекс, и она отключила своего внутреннего проводника фантазий, переключившись в режим врача. Она взяла свою дорожную кружку и старую кожаную сумку—мессенджер Barneys - ту, что когда-то принадлежала ее покойному мужу Джейкобу, - и вышла в гараж.
  
  Время приближалось к обеду, который был как между сменами, так и перед посещениями, и в помещении было соответственно тихо. Соломон не была женщиной, склонной к меланхолии. На самом деле, она была убежденной оптимисткой - необходимая и незаменимая черта характера в своей области. Но ей никогда не нравился гараж с его низкими потолками, освещением в стиле советского аэропорта и странным вороватым эхом. Но это было лучше, чем искать место на улице, особенно когда шел дождь.
  
  Соломон нажал кнопку блокировки на ручке внешней двери, и компьютеризированная нервная система автомобиля один раз мигнула габаритными огнями. Она поправила сумку на плече, сделала глоток кофе и направилась к выходу, который всегда казался дальше, чем она помнила.
  
  Последние шесть недель она потратила на дополнительные часы, что на данном этапе ее жизни было скорее приятным вариантом, чем неприятной необходимостью. В следующем месяце она уезжала и не хотела, чтобы кто-то из ее коллег был вынужден брать на себя эту слабину. Соломон всегда исходила из того, что здравоохранение - это призвание, а не профессия, и мысль о том, чтобы подвести хотя бы одного пациента, была для нее анафемой.
  
  Сегодня она была в особенно хорошем настроении, потому что провела день со своей дочерью, обсуждая последние приготовления к бар-мицве своего внука Джейкоба. Из всех ее внуков Джейкоб был ее любимым — просто в этом мальчике было что-то такое, что проникло немного глубже в ее сердце. Она не позволила этому повлиять на то, как она относилась к другим, но это было то, о чем она знала. Возможно, это было как-то связано с тем, что мальчик хотел стать врачом, когда вырастет, или, возможно, это было как-то связано со сверхъестественным сходством Джейкоба — внешностью, характером и даже именем — с ее покойным мужем. Какова бы ни была причина, это была одна из тех вещей, которые она спрятала под тайнами человеческого сердца.
  
  Соломон брал Джейкоба в поездку — точнее, в две. Сначала они собирались в Израиль. Они проведут немного времени с семьей, но целью было рассказать Джейкобу немного больше о своем народе. После этого они на десять дней отправились на остров Пасхи.
  
  Это был тот же подарок, который она и ее покойный муж преподнесли всем своим внукам, когда им исполнилось тринадцать, — поездка в Израиль, за которой последовала еще одна, куда бы они ни отправились по своему выбору. Все трое детей старшего сына Соломона, Мортона, выбрали Disney World. Но чего можно было ожидать, они были детьми Мортона. Бенджамин, другой ее внук, выбрал Париж, который был идеальным выбором для того, кто любил музеи и шопинг. Но молодой Джейкоб? Он снова удивил и восхитил ее, выбрав остров Пасхи; большую часть времени они будут проводить среди моаи. Именно в этих небольших личных достижениях она переосмыслила себя так, как на данном этапе своей жизни и представить себе не могла. В конце концов, без семьи жизнь была не более чем зрелищным зрелищем — она поняла это после смерти мужа. И снова он был прав — у счастливых браков не бывает счастливого конца.
  
  Кроме ее собственных шагов, слышался какой-то механический стук, почти за пределами слышимости, который звучал так, словно электрический мотор пытался не заглохнуть. Даже окружающий шум города за окном был приглушен, как будто громкость убрали обратно. Она заметила желтый вход на лестничную клетку в углу, мимо мест для инвалидов, и сделала соответствующий зигзаг, выйдя на главную дорожку.
  
  Соломон смутно осознала, что между машинами справа от нее что-то шевельнулось. И она услышала зарождающийся шум — тихий скрежет.
  
  Но у нее так и не было возможности повернуть голову.
  
  Или закончи мысль.
  
  Потому что две пули сбили ее с ног.
  
  Она рухнула на пол.
  
  Она ударилась головой о холодную палубу.
  
  И она смутно осознавала, что ее зубы стучат в тускло освещенное ничто.
  
  Арна Соломон лежала на бетоне, а ее кофейная кружка лениво каталась по кругу в миллионе миль от нее. Она попыталась сосредоточиться на этом. Сумела моргнуть один раз. Затем умерла.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  15
  
  Верхний Ист-Сайд
  
  
  
  Лукас шел рядом с детьми, когда они пересекали Мэдисон к единственному месту в округе (не считая детской площадки на 72-й улице), которое они считали священным местом, — крошечному ресторанчику со стеклянным фасадом, бесцеремонно названному "Пицца"! типичный нью-йоркский подход к делу. Это был хрестоматийный пример дыры в стене, и, если рассматривать ее с точки зрения спекуляций недвижимостью, она была недостаточно большой, чтобы в ней можно было припарковать машину. То, что его не поглотил один из соседей, было чудом зонирования и права. Назвать его всемирно известным было бы слегка преувеличением, но не совсем неточным. Кроме того, это был отличный промежуточный этап, когда домашняя еда не удалась.
  
  И сегодняшний ужин определенно провалился по всем применимым показателям.
  
  Помимо пятерых детей, у них был жилец по имени (или, если быть технически корректным, по прозвищу) Динго. Они с Лукасом подружились более десяти лет назад, когда оба надолго задерживались в реабилитационном центре - Динго был боевым фотографом и потерял обе ноги из—за подрыва на мине в Африке южнее Сахары. Когда Лукас и Эрин купили дом, на самом деле никогда не было никакой тайны относительно того, кто будет жить в крошечной квартирке над гаражом. Динго вновь применил свои навыки в фэшн-фотографии и эпизодических рекламных съемках, но большую часть времени тратил на обучение бразильскому джиудзюцу других людей с ампутированными конечностями. Дети любили его почти так же сильно, как он любил их, и иногда он становился тем, кого Мод, в редкой манере Чака Лорре, любила называть своим “мэнни”.
  
  Сегодня вечером Динго планировал научить Гектора и Лори готовить свои знаменитые спагетти. После того, как Динго и дети поставили на стол два больших сервировочных блюда, все были церемонно обслужены, и они принялись за то, что громко называлось "Нирваной для гурманов".
  
  Затем Эрин отправила в рот вилку с макаронами.
  
  “Эм, дети?” сказала она, и на ее лице появилось выражение, напоминающее пьяного Ренуара. “Чем вы это приправили?” Нетрудно было заметить, что она прилагает реальные усилия, чтобы не выплюнуть макароны.
  
  Гектор дал единственный подростковый ответ, который переживал разрыв между поколениями со времен эволюции противопоставленных больших пальцев — пожал плечами. “Не знаю. Просто то, что ты сказал”.
  
  Рот Эрин слегка приоткрылся, она жевала, но не глотала, и Лукас воспринял это как намек и понюхал кусочек чего-то, что выглядело как превосходные спагетти с мясным соусом. Пахло не плохо, но определенно странно.
  
  “Только то, что я выложила?” Спросила Эрин.
  
  Гектор кивнул. “В основном”.
  
  Динго кивнул Лори. “Я разрешил ей добавить немного перцовых хлопьев, чтобы придать блюду больше вкуса”. Он втянул в себя вилку со спагетти, и его лицо застыло на середине пережевывания, как у бейсболиста, набившего за щекой табак.
  
  “Какие перцовые хлопья?” Спросила Эрин.
  
  Лукас отложил вилку.
  
  Было очевидно, что Динго тоже не мог глотать, поэтому он говорил сквозь еду. “Те, что в маленьком контейнере”.
  
  Эрин старалась не относиться к Динго как к одному из детей, но иногда это у нее выходило из-под контроля. “Какой маленький контейнер?” спросила она, выплюнув спагетти на салфетку настолько вежливо, насколько это было возможно в присутствии семи человек и двух собак, наблюдавших за ней.
  
  Лори оттолкнулась от стола, побежала на кухню и вернулась с маленькой пластиковой баночкой. “Вот эту. Апельсиновые хлопья”.
  
  Эрин посмотрела на банку в руке Лори. Затем на свой обед. Затем на Мод, которая улыбалась. Затем на Дэмиена, который жевал макароны так, словно это было лучшее блюдо в мире. Затем на Лори, которая нюхала еду, но не ела ее. Затем снова на Динго. “Это корм для золотых рыбок”, - сказала она.
  
  Именно тогда Лукас оттолкнулся от стола и с энтузиазмом сказал: “Сегодня вечер пиццы!”
  
  И вот они здесь.
  
  Как всегда, небольшая толпа стояла снаружи, разговаривая по телефонам в ожидании пиццы. Лукас распахнул дверь перед двумя детьми / шерпами / контролерами сборочного конвейера, и оттуда вырвалось теплое облако пара со смесью трав и чеснока, запустив все соответствующие павловские приложения. Гектор и Лори поднырнули под его руку и торжественно прошествовали к прилавку двумя синхронными гусиными шагами, что вызвало улыбку у маленького волосатого чувака в белой футболке за прилавком.
  
  “Эй, ребята, что у нас будет на этой неделе?” спросил он, доставая свой блокнот. Их распорядок дня был хорошо известен, и Лукас, как правило, давал слишком много чаевых, чтобы смягчить их плохие навыки принятия решений.
  
  Лукас сказал: “Привет, Деррик. Как идут дела?”
  
  Он пожал плечами. “Перегружен работой. Недоплачивают”.
  
  Лукас знал, что это само собой разумеется — он не мог понять, как можно продавать такой недорогой товар, как пицца, в торговой зоне, которая может похвастаться одним из самых дорогих соотношений цены за фут на планете. Хуже всего было слышать, как покупатели жаловались на цены — когда это заведение уступало скупердяям, сюда переезжала какая-нибудь модная кондитерская, где они были бы счастливы заплатить одиннадцать долларов за порцию сахара и муки, оплакивая потерю пиццерии, которую их скупость вытеснила из бизнеса.
  
  Лори подняла глаза и кивнула. “Мой папа постоянно говорит то же самое. Он работает в цирке!” - сказала она с большой гордостью.
  
  Бровь Деррика поползла вверх, и он перевел взгляд на Лукаса. “Я думал, ты учитель”.
  
  “Он такой!” Решительно заявила Лори. “Он учит клоунов - он всегда говорит о них”.
  
  “Понятно”. Деррик снова улыбнулся. “Ну, в таком случае, мы с ним весь день имеем дело с одними и теми же людьми. Исключая присутствующих, конечно.”
  
  Лукас кивнул в ответ. “Ценю”.
  
  Лори и Гектор сравнивали свои рукописные заметки, сделанные несколькими цветами фломастером, с меню. У заведения был паршивый веб-сайт, поэтому они не могли сделать заказ заранее, и ему нравилось наблюдать, как дети разбираются в сложном процессе попыток угодить семи людям (восьми, когда к ним присоединился Динго), при этом каждый не получал пиццу сам.
  
  После нескольких мгновений сговора с Гектором Лори повернулась и крикнула Лукасу: “Мы готовы!” - как будто он был на другой стороне улицы.
  
  Он попытался сделать гусиный шаг вперед, но все, что ему удалось, - это три громких топота, из-за которых он чуть не скатился в мусорный бак. “Да, мэм?” - сказал он, отдавая честь своей металлической рукой.
  
  Лори просмотрела их записи, пожала плечами и указала на Гектора. “Он все продумал”.
  
  Гектор перетасовал списки, как будто в последний раз произносил важную речь, затем поднял глаза к меню над стойкой. “Хорошо— что дешевле: три джумбоса, один с пепперони и беконом, один только с пепперони и один с тремя видами сыра, с ананасом на половине и анчоусами на другой половине, или ... четыре больших, один с пепперони и беконом, один только с пепперони, один с тремя видами сыра и ананасом на половине и один с сыром, грибами и анчоусами на половине?”
  
  Лукас просмотрел меню и произвел подсчеты. “Три больших размера стоят двадцать два и четыре десятых цента за квадратный дюйм, а четыре больших размера - двадцать два и шесть десятых цента за квадратный дюйм в целом”. Он также выяснил, что три больших и один гигантский — при соответствующей настройке — стоили бы меньше, а давали больше, но Гектор просил не об этом, и ему не хотелось путать их.
  
  Лори всплеснула руками, как будто объясняла что-то ребенку. “Пиццы круглые, поэтому нам нужны круглые дюймы!”
  
  Лукас улыбнулся ей сверху вниз. “Это не так работает”.
  
  “Ну, так и должно быть!” - сказала она и вызывающе скрестила руки на груди.
  
  Гектор хлопнул ладонью по столешнице. “Тогда это джамбо, мой хороший!”
  
  Деррик улыбнулся Лукасу. “У меня есть пара других клиентов, которые делают то же самое, но они считают вслух, носят тройки и прочую ерунду, чтобы разобраться в этом. Ты быстрый”.
  
  Лори сказала: “Он хорош в цифрах!”
  
  Лукас наклонился к нему. “Имея пятерых детей, стараешься сэкономить как можно больше”.
  
  Деррик задержал ручку над блокнотом для заказов и внимательно оглядел Лукаса, начав с его зеленой руки, затем взглянул ему в лицо, остановив взгляд на керамической вставке за вездесущими солнцезащитными очками. “Что-то подсказывает мне, что вы живете интересной жизнью, доктор Пейдж”.
  
  Гектор вмешался: “Ты понятия не имеешь”.
  
  Лукас отступил, чтобы позволить Гектору обсудить заказ с Дерриком, и первое, что сказал парень, было: “Во-первых, я хочу, чтобы ты намазал на эти блюда столько сыра, что тебя уволят”.
  
  Панель меню над стойкой засветилась красно-белыми вспышками, и Лукас повернулся к безупречно чистому внедорожнику цвета обсидиана, подкатывающему к тротуару, широкая хромированная морда которого была направлена на ресторан. Дверь открылась, и оттуда вышла высокая чернокожая женщина в спортивном костюме и ярко—белых комбинезонах ВВС-1 - специальный агент Элис Уитекер.
  
  У Лукаса случайно вырвалось тихое “Блядь”.
  
  “Твоя девушка здесь”, - сказала Лори, довольно хорошо изображая голос Эрин.
  
  Деррик посмотрел на Уитекер, которая, опираясь на трость, направлялась к двери, затем снова на Лукаса. “Интересно и сложно”.
  
  Лукас вышел на улицу, и специальный агент Уитекер сделала несколько уверенных шагов ему навстречу. Ее рот приоткрылся, обнажив ее смехотворно широкую улыбку. “Доктор Пейдж, извините, что беспокою вас во время ужина”.
  
  Он протянул руку и улыбнулся, сам того не желая. “Ты хорошо выглядишь”. Он не видел ее с тех пор, как пару недель назад ее выписали из больницы, и она довольно хорошо поправлялась. Даже похудев на двадцать фунтов, она выглядела так, словно снова была готова перегрызть сетчатый забор. “Могу я предположить, что вы здесь по какому-то конкретному поводу?”
  
  Ее улыбка исчезла. “Кто-то убил врача в нескольких кварталах отсюда”.
  
  Лукас вернулся в ресторан, к детям, которые вместе с Дерриком обсуждали инструкции по приготовлению пиццы с цветовой маркировкой. “Я устал всегда быть правым”.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  16
  
  Восточная 76-я улица
  
  
  
  Улица была примером защиты и служения - не хватало только голоса Кена Бернса за кадром в сопровождении партитуры Трента Резнора. На тротуаре стояло с полдюжины полицейских машин на холостом ходу, их фары создавали сбивчивый ритм, вызывающий судороги. Но самой большой достопримечательностью была черная машина управления полиции Нью-Йорка перед воротами гаража, с выдвижными боковыми кабинами и различными линиями электропередач, подключенными к электрическим сетям, как у мобильной машины для поиска ответов.
  
  Уитекер дважды коротко взвыла сиреной, заставив некрофилов-любителей посмотреть на пленку. Она с отвращением покачала головой, затем втиснула "Линкольн" на тротуар между двумя полицейскими машинами.
  
  “Готов?”
  
  Лукас посмотрел на полицейские машины и бандитов. “Неа”.
  
  “Теперь мы оба будем вести себя хорошо, правда?”
  
  “У тебя в кармане есть мышь?”
  
  “Технически я все еще в отпуске, поэтому был бы признателен, если бы ты не нарушал мое спокойствие”.
  
  
  
  В бетонном интерьере отсутствовал внешний фон в виде неба, а время приспосабливалось к смене часов. В отличие от большинства парковочных сооружений в городе — зданий восемнадцатого и девятнадцатого веков, которые перестраивались урывками по мере развития американского фетиша на автомобили, — в этом пространстве не было нью-йоркского архитектурного трюизма о том, что функциональность усложняет форму. В здании было чисто и относительно хорошо освещено, даже несмотря на низкие потолки. Это было прямо через дорогу от медицинского центра Вейла Корнелла, что придавало фильму особую аудиторию — люди, навещающие умирающих родственников и больных близких, не ходили за покупками, — а почасовая оплата имитировала вампирическое мышление, подпитывающее модель "Здоровье ради прибыли".
  
  Уитекер объявил об их прибытии, распахнув металлическую пожарную дверь перед группой полицейских, уставившихся широко раскрытыми глазами, как семейство лемуров.
  
  Невысокий человек в штатском с густыми седыми волосами и в неуклюжих тапочках на резиновой подошве решил, что он является представителем власти. “Я помогу вам?”
  
  Лукас спросил: “Это вопрос или утверждение?”
  
  Уитакер встал перед ним, показывая значок. “Специальный агент Уитакер, ФБР”.
  
  Коп в плохих ботинках сказал: “Марк Бергер. Детектив первого класса — девятнадцатый”.
  
  Уитакер сделала несколько шагов вперед. “Кто твоя главная героиня?” На фоне всех этих плохих костюмов ее спортивный костюм и ярко-белые брюки Air Force 1 выглядели неуместно.
  
  Бергер окинул ее беглым взглядом, затем наклонился и осмотрел Лукаса, его внимание сосредоточилось на больном глазу Лукаса. “Он вон там. Джонни Руссо”. Он указал на группу мужчин в костюмах возле фургона судмедэксперта. “Вы не можете не заметить его; у него —” Он остановился и перевел взгляд на другой глаз Лукаса, прежде чем переключиться обратно. “По нему нельзя скучать”, - повторил он, почему-то улыбаясь.
  
  Они были в десяти футах от группы скафандров, когда один из них нарушил строй и шагнул вперед, чтобы поприветствовать их. “ Я могу вам помочь? ” спросил он таким тоном, словно был главным. Он был среднего роста и носил обувь, не отличающуюся от обуви первого полицейского, что, должно быть, было в новинку в полицейских кругах. Он нес дорожную кружку, украшенную счастливым лицом и слоганом Бывший муж № 1 в мире! сбоку.
  
  Уитакер снова проделал эту штуку со значком. “Специальный агент Уитакер, ФБР. Вы Руссо?”
  
  “Это я”, - сказал бывший муж номер один в мире, снимая затемненные очки.
  
  Который заставил всех — Уитекера, Лукаса и даже Руссо — замереть.
  
  Потому что у детектива Руссо был очень очевидный и очень плохо направленный протез глазного яблока.
  
  Именно Руссо нарушил короткое молчание словами: “Странно видеть еще одного в дикой природе, не так ли?” с сильным акцентом Лонг-Айленда.
  
  Уитекер не потрудилась вернуть свою улыбку, когда сказала: “Это доктор Лукас Пейдж”.
  
  Они пожали друг другу руки, и когда Руссо взялся за протез Лукаса, он наклонился и многозначительно осмотрел глаз Лукаса за вездесущими солнцезащитными очками. “Как ты потерял свой?”
  
  “Я не терял это; я точно знаю, куда оно делось”. Лукас перевел взгляд на кружку Руссо, в которой выделялся алкоголь, смешанный с каким-то фруктовым пуншем.
  
  Руссо кивнул, как будто понял. “Мой был—”
  
  Лукас сказал: “Мне все равно”, и Уитекер одарила его одним из своих пожалуйста, заткнись нахуй взглядов.
  
  Но Руссо, очевидно, был не из тех людей, которых можно отпугнуть, и он несколько секунд разочарованно смотрел на Лукаса. “Это сказалось на твоих манерах?”
  
  Вмешался Уитекер: “Мы не пытаемся заявить о своих правах. Мы просто пытаемся выяснить, имеет ли это убийство какое-либо отношение к расследованию, которым мы занимаемся ”. Она указала на большую красную точку Роршаха, которая была заклеена скотчем и подсвечена. “Что вы можете нам сказать?”
  
  Руссо, который все еще бросал на Лукаса многозначительный взгляд, повернулся к месту преступления, где все маленькие пластиковые метки все еще торчали, как надгробия из конструктора Lego. “Женщина. Шестьдесят восемь лет. Соломон, Арна. Хирург в Вейл-Корнелл, через дорогу. Прибыла на смену в пять четырнадцать вечера — вон там ее ”Мерседес". Руссо сделала еще один поворот и указала на темно-зеленый внедорожник G-класса, стоявший через четыре парковочных места от нее. “Ей дважды выстрелили между лопаток после того, как она вышла. Мы еще не получили калибр из лаборатории, но он был крупнее двадцать второго. Запись с камер наблюдения дала нам гребаный ноль — извините за мой французский — и мы предполагаем, что преступник прятался в кузове пикапа, который был заснят выезжающим из главных ворот вскоре после того, как Соломон был застрелен: серебристый Chevy Avalanche. Прямо сейчас мы опрашиваем владельца, и мои криминалисты обыскивают кузов его грузовика. ”
  
  Лукас спросил: “Сколько камер на территории?”
  
  Руссо постучал ногой по бетону. “Всего в гараже их семь - два снаружи главного входа / выхода и два внутри. Тогда внутри каждой лестницы, ведущей на улицу, есть по одному... — Он указал на точки позади Лукаса, выставив указательный и указательный пальцы обеих рук в стиле ведущего эфира. “И еще один на крыше, но он выходит на крышу только к востоку от аварийной двери, так что у него есть слепая зона. В системе наблюдения нет звука, и никто ничего не слышал, пока леди, которая нашла Соломона — миссис Бхавна Редди — с криком сбежала вниз в пять пятнадцать тридцать девять вечера. Мы с напарником добрались сюда за четыре мики.”
  
  “Соломон был постоянным посетителем?”
  
  Здоровый глаз Руссо вращался, когда он копался в своих воспоминаниях. Его больной глаз оставался направленным примерно прямо вперед, что привело к появлению забавной штуковины в виде глазного яблока, которую Лукас использовал, чтобы доставлять людям дискомфорт. Он никогда раньше не оказывался в такой ситуации, и ему пришлось сознательно сдерживаться, чтобы не рассмеяться. “Абонемент на месяц. За последние шесть недель она работала четыре дня подряд, один выходной. Мы проверили записи из гаража за прошлую неделю , и она всегда приезжает между пятью десятью и пятью шестнадцатью часами вечера .
  
  “Пять человек вышли из гаража пешком за время между прибытием жертвы и криками миссис Редди. Мы выследили их всех: четверо направлялись в больницу через дорогу; другая шла по Семидесятой к одному из спутниковых центров, где проводится визуализация — она там работает и не знала жертву.”
  
  Уитекер снова повернулся к Руссо. “Есть какие-нибудь идеи о мотиве?”
  
  Лукас знал, что было бы нелепо задавать вопрос, если бы это убийство было связано с другими — но в любом случае не было никаких оснований подозревать — и это был тот вопрос, которого ожидал бы Руссо. Это также был вопрос такого рода, когда точка зрения опытного детектива могла привести к лучшим, умным вопросам.
  
  “Ограбление”. Руссо сделал еще глоток из своей кружки и пожал плечами. “У нее было с собой пятнадцать тысяч. Теперь у нее их нет”.
  
  “Пятнадцать тысяч долларов?” Спросил Уитекер.
  
  “У ее внука приближается бар-мицва, и она должна была заплатить ди-джею и нескольким другим поставщикам. Мы поговорили с семьей и банком ”.
  
  Лукас задавался вопросом, сколько было сигнала и сколько шума. Руссо произвел на него впечатление умного человека, но именно этой черте характера часто мешало близорукое групповое мышление, возникшее в результате однородного подхода к раскрытию преступлений (ФБР страдало аналогичной творческой заторможенностью).
  
  “Есть ли что-нибудь необычное, о чем мы не знаем?” Лукас спросил.
  
  Руссо подумал об этом для " Небольшого импульса тишины". “Я имею в виду, что это пиздец, бессмысленно и, если не считать отсутствия подозреваемых, хрестоматийно”.
  
  “Могу я посмотреть фотографии?” Спросил Лукас, избегая зрительного контакта.
  
  Руссо повернулся к группе копов, которые явно готовились отправить фургон судмедэксперта на вскрытие. “Монти? Принеси планшет”.
  
  Маленький лысый человечек в еще одном паршивом костюме и еще более ужасных ботинках направился к нам.
  
  Когда Монти подошел к ним, Руссо сказал: “Должен сказать, это странно — Соломон - мой второй доктор за неделю”.
  
  На этот раз Лукас все-таки посмотрел Лукасу в глаза.
  
  “Другая - самоубийца, но все равно это необычно”. Руссо сделал глоток коктейля из своей дорожной кружки. “Дженнифер Дельмонико. Шла домой по тропинке у Бруклинского моста после смены и попала в пробку. В итоге съела гриль из пикапа. Руссо посмотрела на Лукаса, как будто он должен был что-то сказать.
  
  Он этого не делал.
  
  “В любом случае”, - сказал Руссо, как будто это было каким-то объяснением, и повернулся к человеку с планшетом. “Детектив Кристо, специальный агент Элис Уитекер и доктор Пейдж из ФБР”.
  
  Детектив с неудачным именем протянул руку, и все вокруг пожали ее. “Что здесь делает ФБР?”
  
  Не отвлекаясь от Лукаса, Руссо сказал: “На самом деле они ничего не сказали”.
  
  Когда Кристо добралась до Уитекер, она снова натянула свою улыбку. “Необычное имя”.
  
  Детектив Монти Кристо пожал плечами, взволнованный своим десятитысячным объяснением. “Моя мать преподавала физкультуру; мой отец преподавал английский; название было компромиссом. Да, в школе было тяжело”.
  
  Руссо ввел пароль в планшет, достал рулон пленки и протянул планшет Лукасу.
  
  Лукас сдвинул солнцезащитные очки на лоб и пролистал фотографии с места преступления, направляясь к контуру мелом, соединенному с пятном крови на цементе. Он загрузил множество подробностей о местонахождении тела в гараже, его ориентации и расположении ран. Он подключил все соответствующие путевые точки, а когда закончил, положил планшет на крышу ближайшей машины.
  
  Он присел на корточки, перенеся весь свой вес на прежнюю ногу и опираясь на руку. Он сосредоточился на нескольких пятнах на бетоне, используя их, чтобы сориентировать реальный мир по фотографиям.
  
  Затем он протянул руку и коснулся бетона в том месте, где виднелась левая нога Арны Соломон. Поверхность была сухой. Прохладный.
  
  Лукас был неподвижен, когда ток от его трансформаторов перешел к вакуумным лампам, и они начали светиться. Он заставил себя подняться, и к тому времени, когда он встал, его процессор был на уровне производительности.
  
  Лукас закрыл глаза.
  
  Наполнил его легкие кислородом, который имел вкус автомобильных выхлопов, влажности и плохого одеколона.
  
  Когда он открыл глаза, все, что Лукас мог сделать, это позволить этому случиться.
  
  Так он и сделал.
  
  Он медленно повернулся на месте и—
  
  — описывать то, что произошло без его участия, было одновременно правдой и неправдой. Это было автономно и непроизвольно — как его сердцебиение, — но более интимно. Он действительно слышал, как шипят его нейроны, преобразуя визуальные пиксели в полезные данные, прежде чем спроецировать результаты на заднюю часть его черепа.
  
  Пространство поглотили цифры, поскольку все узнаваемое поглотило происходящее уравнение. Лукас больше не видел ни машин, ни бетона, ни стен, ни Уитекера, ни детективов в дешевых ботинках. Все было просто сложным переплетением цифр.
  
  Он посмотрел вниз и увидел доктора Арну Соломон на полу у его ног, ее туловище было вывернуто, одна нога распластана у ноги, стелька торчала, как раздутый язык. Цифры устилали ее тело, кружась над ней, как цифровые насекомые.
  
  Лукас поднял глаза.
  
  Закрыл глаза.
  
  Перевел дух.
  
  А затем — словно взорвавшаяся звезда — хаос прекратился, и мгновенно не осталось ничего. Даже света.
  
  Когда он открыл глаза, на него смотрели Уитекер и Руссо.
  
  Руссо открыл рот, чтобы что-то сказать, но Лукас мягко оборвал его: “Заткнись”.
  
  Уитекер мягко добавил: “Пожалуйста”.
  
  Соломон припарковался недалеко от одного из двух выходов с лестничной клетки.
  
  Даже если убийца уехал в кузове пикапа, это не объясняет, как он попал в здание. Что не имело смысла. В предпосылке было слишком много ловкости рук. И это не было чем-то подлым.
  
  Или сложный.
  
  Вот почему Руссо не мог этого увидеть.
  
  Лукас указал на лестницу. “Туда направился убийца”.
  
  “Почему?” Спросил Руссо и шагнул вперед.
  
  “Он перешел улицу и направился в больницу”.
  
  В голосе Руссо появились озадаченные нотки. “Кто сказал, что убийца вошел в больницу?”
  
  “Я только что сделал”.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  17
  
  
  
  Командная машина полиции Нью-Йорка была наравне с подразделениями, которые использовало ФБР, иллюстрируя, что демаркационная линия между двумя ведомствами была чисто юрисдикционной и не привязана к финансовым ограничениям.
  
  Лукас сидел перед стеной мониторов, наблюдая за одновременным воспроизведением цифровых видеозаписей с камер наблюдения как на парковке, так и в Weill Cornell. Из больницы поступало двенадцать каналов — по одному внутри и снаружи каждого из шести ближайших к гаражу подъездов, — но “ближайший” было относительным термином для здания размером в два городских квартала.
  
  Детектив Руссо уже просмотрел отснятый материал и настаивал на том, что доктора Арну Соломон, похоже, вообще никто не убивал.
  
  Лукас критиковал действия копов, но когда дело доходило до ноу-хау в расследованиях, полиция Нью-Йорка была очень близка к бюро. Руссо не производил впечатления мертвого груза, но он был необычен тем, что много говорил — редкий подвид в таксоне детективов.
  
  Руссо сказал, что они просмотрели записи — что было просто анахроничным термином для цифровых исходных файлов — дюжину раз. Они пришли к выводу, что убийцы не было на пленке, что стало классическим примером неправильного мышления, усугубленного чрезмерной самоуверенностью. В конце концов, если вы не знаете, что ищете, подойдет все, что угодно.
  
  Они просматривали видеозапись за десять минут до прибытия полиции, что давало им примерно пятиминутное преимущество по обе стороны от убийства. Положительным результатом было то, что полиция Нью-Йорка идентифицировала каждого человека, попавшего в кадр, с помощью комбинации программного обеспечения для распознавания лиц, больничных журналов, данных сотового телефона, номерных знаков, данных кредитной карты и старомодной беготни. Убийство произошло перед часом пик-пик, но даже при небольшом количестве транспорта в результате учений пострадали сто три человека, которые вошли в двери больницы. Все они должны были быть сопоставлены с записями с парковки в гараже.
  
  Лукас сидел в стороне от мониторов, чтобы видеть всю визуальную реальность. Он снял солнцезащитные очки, пока его взгляд перебегал от экрана к экрану, от ленты к ленте, от изображения к изображению, от детали к детали, расставляя каждый байт информации по своим местам.
  
  По мере того, как фигуры перемещались на экране и за его пределами, программное обеспечение автоматически увеличивало их лица и выводило на экран пузырь, обозначающий их имя и описание, такое как “пациент”, “доктор”, “медсестра”, “посетитель”, "сотрудник больницы”, "работник розничной торговли”, “неизвестный”.
  
  Лукас сознательно отслеживал и каталогизировал мириады деталей, автоматически внося их в составленную им мысленную карту. Он наблюдал, как люди выходили из гаража; он наблюдал, как люди входили в больницу; он наблюдал, как люди покидали больницу.
  
  Он сосредоточился на макро.
  
  И микро.
  
  Очевидное.
  
  Неочевидное.
  
  Счетчик отсчитывал последние несколько секунд, и Лукас продолжал смотреть на экраны, пока все они не остановились с прибытием полиции.
  
  Он сидел, уставившись на застывшие изображения.
  
  “Видишь что-нибудь?” Спросил Уитекер.
  
  Лукас на мгновение замолчал, пока все складывалось в его голове — место преступления, мысленная карта гаража и видеозапись, которую он только что просмотрел.
  
  “Совсем?”
  
  Лукас снова надел солнцезащитные очки и посмотрел на Руссо, который рассматривал его с, казалось, веселым интересом. Детектив наклонился и спросил: “Итак, поездка того стоила?” Что-то скрывалось за беззаботным поведением седого ветерана тысячи войн, и Лукас задавался вопросом, было ли это просто недостаточным знакомством с этим человеком или это был сигнал, который он не смог воспринять.
  
  Лукас прокрутил отснятый материал в своей проявочной емкости и взял чашку дерьмового кофе, которым любезно снабдила его полиция Нью-Йорка. Он сделал глоток, пожалел об этом и указал на один из мониторов. “Мужчина вошел в больницу на камеру тридцать один-Б через две минуты девять секунд после смоделированного времени убийства Соломона. На информационном табло его опознали как Альберта Хесса. С того момента, как Хесс заехал в гараж, до того, как он пересек улицу и зашел в больницу, прошло семь минут и одиннадцать секунд. Это было давно.”
  
  Руссо сказал: “Это больница. Может быть, он болен”.
  
  “Конечно, он болен — в предупреждении говорилось, что он был пациентом”.
  
  Руссо ответил: “Мы уже сняли с него подозрения”.
  
  Лукас щелкнул мышью в кадре, где Альберт Хесс входит в двери больницы.
  
  Гесс замер на полпути. С такого расстояния ему можно было дать лет шестьдесят пять, один из тех худощавых мужчин, сколоченных из того, что мясники срезают с говяжьей вырезки. На нем была пуховая куртка, которая была ему слишком велика, а в руке он держал бумажный пакет.
  
  “Это”, - сказал Лукас, указывая на пакет в своей руке. “На нем логотип”.
  
  Руссо сказал: “И что?”
  
  Лукас наклонился вперед, схватил мышь и увеличил изображение сумки, улучшив изображение. Рисунок был сложен в сумку и почти полностью спрятан. Но, как и у большинства детей эпохи телевидения, реклама на Мэдисон-авеню запечатлела в его памяти тысячи коммерческих брендов и товарных знаков, и даже когда большая часть логотипа была скрыта, не узнать его было невозможно. “Бургер Кинг”.
  
  “И что?” Повторил Руссо.
  
  Лукас несколько секунд смотрел на изображение, затем закрыл экран и поднялся со стула, привинченного к полу. “Ничего”.
  
  Руссо, который теперь сосредоточился на здоровом глазу Лукаса, спросил: “Итак, это убийство имеет какое-то отношение к тому латеральному делу, над которым вы работаете?”
  
  “Я не знаю”.
  
  “Да, ну, ‘я не знаю’ звучит ужасно похоже на ‘Иди нахуй”.
  
  Лукас направился к двери. “Спасибо, что уделили мне время, детектив Руссо”.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  18
  
  
  
  Оказавшись на улице, Лукас выбросил пустую чашку из-под кофе в проволочный мусорный бак.
  
  Уитекер искоса поглядывал на него. “ В чем дело?
  
  “Что есть что?”
  
  “У тебя такое выражение лица, будто ты пытаешься разобраться в гордиевом узле”.
  
  “Это узел Конвея”.
  
  “В чем разница?”
  
  “Тебе не понять”.
  
  “О, хорошо. На секунду я испугался, что ты можешь быть снисходительным”.
  
  “Что? Нет”. Лукас остановился и указал на нее. “Альберт Хесс”.
  
  “Больной парень? Что с ним?”
  
  “В объявлении сказано, что он пациент больницы”.
  
  Уитекер остановился и пролистал список, который Руссо распечатал для них. “Да. Вот здесь. В онкологии”.
  
  Лукас забрался в "Линкольн". “И что он там делал?”
  
  Уитекер открыл водительскую дверцу и передал пачку бумаг через консоль. “Здесь написано, что он навещал доктора Ратке”.
  
  Лукас достал сотовый и набрал номер Лорна Джейкоби.
  
  Джейкоби ответил после двух гудков.
  
  “Лорн, Лукас Пейдж”.
  
  “Привет, Люк. Что происходит?”
  
  Лукас закрыл глаза, чтобы немного снять напряжение. - Ты слышал об Арне Соломон? - спросил я.
  
  Его голос стал ровным. “Да”.
  
  “Мне нужна кое-какая информация, которая не может ждать, и ты единственный человек, который может помочь”.
  
  “Назови это”.
  
  “Вы знаете доктора Ратке?”
  
  “Десмонд Ратке? Конечно. Эрин тоже. Я думаю, вы встречались с ним на вечеринке у Нгуенов два года назад. Он работает на пару отделов ниже, и я не очень часто с ним работаю, но он хороший парень. Онколог. Почему?”
  
  “Сегодня днем его посетил пациент по имени Альберт Хесс. Вы можете выяснить причину? Я не прошу его нарушать неприкосновенность частной жизни пациента; Мне просто нужно знать, что у Хесса была веская причина находиться в больнице. ”
  
  “Это о докторе Соломоне?”
  
  Правда обычно приносит больше пользы, чем ложь. “Очень даже”.
  
  “Дай мне несколько минут”.
  
  Лукас повесил трубку, и Уитекер завел внедорожник. “Ты собираешься сказать мне, о чем ты думаешь, или это секрет?”
  
  “Вы заметили что-нибудь необычное в том, как двигался Гесс?”
  
  Она пожала плечами, перевела передачу на задний ход и съехала с тротуара, дважды посигналив, чтобы разогнать зевак позади них. “Он выглядел больным”.
  
  “Это было нечто большее. Я знаю этот взгляд. Он был облажавшимся, но пытался выглядеть так, будто все было на высшем уровне. Как будто это был просто еще один день в раю. Пытался вписаться. Это имеет смысл в мире, но не в больнице — это домашняя территория, если ты болен.”
  
  Уитекер объехал командный автомобиль и сопровождающие полицейские патрульные машины, направляясь на восток. “Как скажете”.
  
  Они дошли до угла, когда у Лукаса зазвонил телефон. Он ответил: “И?”
  
  Якоби сказал: “Гесс был пациентом Ратке больше года”.
  
  “Значит, он был там для лечения?”
  
  “Он прекратил лечение месяц назад”.
  
  “У него была назначена встреча?”
  
  “Он просто зашел. Я объяснил Ратке, почему спрашиваю, и он не увидел проблемы в том, что мистер Хесс сегодня вечером направляется в хоспис. В Вестчестере. Ратке доверяет мне. Что означает, что он доверяет тебе. Так что не дай этому выйти наружу. ”
  
  “Ратке сказал тебе, что это за рак?”
  
  “Началось с пищевода, но метастазы распространились на желудок, печень, почки и кости”.
  
  Лукас записал информацию и сказал: “Спасибо, Лорн. Я твой должник”.
  
  “Просто найди этого парня, Люк”.
  
  “Я работаю над этим”.
  
  Лукас убрал телефон в карман и повернулся к Уитекеру, который снова искоса поглядывал на него поверх консоли. “Ну?” - спросила она.
  
  “Рак пятой стадии. Пищевод и желудок, среди прочих”.
  
  “Это больница. Больные приходят и уходят”.
  
  “Зачем мужчине с раком пищевода и желудка носить с собой пакет из Burger King?”
  
  “Потому что он был голоден?”
  
  “Когда у тебя рак желудка, ты не набрасываешься на чизбургеры и картошку фри. Что означает, что у него, вероятно, было что-то еще”.
  
  “Нравится?”
  
  Лукас обвел алюминиевым пальцем воздух, давая ей знак повернуться. “Пошли”.
  
  “Сейчас десять часов вечера. Куда ты идешь?”
  
  “Мы, специальный агент Уитекер, куда мы направляемся? Ты, я, мышь в твоем кармане и твои ужасные ботинки”.
  
  “Так куда мы направляемся?”
  
  “Вестчестер”.
  
  Уитекер, без сомнения, изо всех сил старалась казаться жизнерадостной, когда сказала: “На этот раз, как насчет того, чтобы мы попытались не взрывать кучу вещей”.
  
  Лукас отмахнулся от ее беспокойства зелеными алюминиевыми пальцами. “Я стараюсь не давать обещаний, которые не могу сдержать”.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  19
  
  Вестчестер
  
  
  
  Лукас закрыл цифровой файл Альберта Гесса, выключил планшет и закрыл глаза, чтобы перенастроить свое ночное зрение. Гесс был женат сорок два года и теперь был вдовцом. Детей нет. Тридцать шесть лет преподавал химию в средней школе Бронкса. Тренировал Младшую лигу. Три десятилетия был волонтером в бойскаутах Америки. Каждый квартал делал благотворительные пожертвования, все на нужды детей, включая значительные суммы (по сравнению со своей зарплатой) для the Shriners и фонда "Загадай желание". Никаких штрафов за превышение скорости. Никаких штрафов за парковку. Никаких просроченных платежей в библиотеке.
  
  Лукас открыл глаза, и они были далеко от шоссе, углубляясь в пригород.
  
  “Так ты все еще думаешь, что Арну Соломон убил человек с пятой стадией рака?” Уитекер взглянул на него.
  
  “Я делаю”.
  
  “Даже если я не буду учитывать, насколько дерьмово он выглядел на той записи с камеры наблюдения — а сейчас он выглядел хуже, чем ты, — ты знаешь, насколько ему было плохо, чтобы сегодня лечь в хоспис?”
  
  “Очень”.
  
  “Что, возможно, может быть истолковано как отсутствие у него средств. И я предполагаю, что наши люди сопоставили личную историю мистера Хесса с историей Арны Соломон ”.
  
  “У них есть”.
  
  “И они не нашли связи?”
  
  “Они этого не сделали”.
  
  “Что, возможно, может быть истолковано как отсутствие у него мотива”.
  
  “Это не сложное уравнение”. Снаружи все выглядело как страна Сонной лощины, изобилующая голыми деревьями, шелестящими листьями и окнами домов, мерцающими вдалеке, как хищные глаза. “У нас на камере пять человек, выходящих из того гаража. Если отбросить нелепый побег Руссо из Голливуда в рамках теории пикапа, один из людей, которых мы снимаем на камеру, убил Соломона. И Хесс - единственный, кто ставит какие-то галочки.”
  
  “И все это из-за того, что он нес пакет из ”Бургер Кинг"?" Не похоже, чтобы у Уитекер было какое-то мнение.
  
  “Нет. Все это потому, что время выбрано правильно - и это не касается других четырех возможных подозреваемых ”.
  
  “Это всего лишь дает нам возможность выбраться из тройки преступлений”.
  
  Химическим топливом для сосредоточенности была усталость. “У нас нет очевидного мотива, но он существует. У нас есть возможность и, если вдуматься, средства; даже человек, больной раком, может нажать на курок.”
  
  Они направлялись по проселочной дороге, которая, казалось, вела абсолютно в никуда, когда незаинтересованный рассказчик с помощью GPS направил их к подъездной дорожке, окаймленной парой каменных столбов, поддерживающих открытые железные ворота, которые полностью соответствовали атмосфере Икабода Крейна.
  
  Уитекер вырулила на подъездную дорожку, и фары ее внедорожника осветили столбы, затем пустое поле. “ И Гесс также убил твоего друга Нокса?
  
  Вопрос Уитекера был прерван звонком Хоффнера. “Доктор Пейдж слушает”.
  
  “Пейдж, Хоффнер. Мы кое-что выяснили по делу об убийстве твоего друга Нокса. Но я не думаю, что это сделает тебя счастливым ”.
  
  “Испытай меня”.
  
  “Прошлой ночью мы собрали данные о сотовых в его районе, и с телефона, который, скорее всего, находился в его квартире, поступил звонок примерно через десять минут после того, как он вернулся домой. Звонок поступил на сотовый телефон в Хэмптонсе, и местоположение точно указывает на квартиру Нокса именно там — в главной спальне. Оба телефона были предоплачены, и их номера были разделены одной цифрой. Похоже, что их прислали из розничного магазина AT and T. К утру у нас должно быть местоположение, дата покупки и — если нам действительно повезет — чеки. Линия была открыта восемь минут и четыре секунды, и создается впечатление, что это был канал передачи данных, а не звонок. ”
  
  Лукас закрыл глаза и вставил новую информацию в мастерское повествование, которое он собирал. “И как вы это интерпретируете?” Он уже мог предсказать подход Хоффнера к раскрытию преступлений с помощью цифр, который, вероятно, использовал.
  
  Хоффнер не разочаровал, сказав: “Статистика говорит, что убийцей Нокса, скорее всего, является его жена”.
  
  “Статистика также утверждает, что сто процентов людей, которые дышат кислородом, гарантированно умирают. Важно то, как вы интерпретируете цифры ”.
  
  “Вы не думаете, что жена Нокса разговаривала с его убийцей или, возможно, напрямую со своим мужем, чтобы сказать ему, что она ответственна за то, что он нажал на кнопку на глазах у убийцы?”
  
  Лукас позволил себе громко вздохнуть, но постарался оставаться вежливым, когда сказал: “Что я думаю, так это то, что Дав была в команде с тегами. Один из убийц каким-то образом проник в его квартиру — либо они ждали его, когда он вернулся домой, либо ворвались сами, как только он приехал. Они противостояли ему, возможно, с оружием, а затем показали ему, что в Монтауке есть сообщник — по видеосвязи. Они сказали ему, что если он не покончит с собой, то они все равно убьют Карлу, а потом и его. Итак, Дав неправильно завязал узлы, намеренно оставил свои отпечатки пальцев по всему удлинителю и пожертвовал собой.”
  
  Лукас мог сказать, что молчание большого человека поколебало уверенность Хоффнера.
  
  “Итак, как насчет того, чтобы начать поиск камер видеонаблюдения и записей дорожного движения в районе Нокса, чтобы посмотреть, сможете ли вы найти нам подозреваемого. Посмотри, сможешь ли ты поместить Гесса где—нибудь поблизости от места преступления - даже больной старик может убить кого-нибудь с помощью мобильного телефона. Или, если хочешь, я позабочусь об этом, когда вернусь. Знаешь, просто чтобы тебе не пришлось поднимать тяжести. Он повесил трубку и поборол искушение выбросить телефон через лобовое стекло.
  
  “Значит, у Гесса были средства убить и Нокса, и Соломона?” Спросил Уитекер.
  
  Лукас несколько секунд игнорировал вопрос, пытаясь справиться со своим разочарованием. “Да, похоже на то”.
  
  Вестчестерский центр паллиативной помощи находился еще в полумиле вниз по ухоженной гравийной дороге, и Лукас задумался, какова почасовая оплата, потому что его территории позавидовало бы любое первоклассное поле для гольфа на планете. Даже в темноте аккуратный ландшафтный дизайн, подстриженные кусты, скульптурные заросли и ухоженные деревья выглядели так, словно были взяты из рекламного проспекта отеля "Оверлук".
  
  Само здание представляло собой каменное поместье в эдвардианском стиле с медной крышей и дюжиной декоративных дымоходов — ни один из них не выпускал дыма. Лукас был уверен, что это место использовалось как английское поместье в фильме, который он видел давным-давно.
  
  В зоне для посетителей стояла одинокая машина с включенными габаритными огнями, двигатель работал на холостом ходу. За рулем сидел мужчина, экран телефона, в который он смотрел, производил тот же эффект, что и фонарик у него под подбородком. Номерные знаки указывали на то, что это полицейская машина, и когда они подъехали к машине, детектив Джон Руссо поднял голову и улыбнулся.
  
  Пока Лукас и Руссо смотрели друг на друга, Уитекер сказал: “Эй, смотри, это твой дублер”.
  
  “Великолепно”.
  
  Здесь было холоднее, чем в городе — или, может быть, сказывалась усталость, — и Лукас понял, что пришло время достать зимнюю одежду.
  
  “Доктор Пейдж, специальный агент Уитекер”, - сказал Руссо с широкой улыбкой, вылезая из машины и ставя свою дорожную кружку на крышу автомобиля. Он завязал шарф и застегнул пальто из вареной шерсти.
  
  Лукас сосредоточился на важном. “Чего ты хочешь?”
  
  Руссо поднял на него глаза. “Я подумал, что нам следует объединить наши ресурсы”.
  
  Уитекер обошел машину спереди, и все они стояли, уставившись друг на друга, повторяя их первую встречу на парковке.
  
  Лукас покачал головой. “Мы - ФБР: у нас есть все необходимые ресурсы”.
  
  Руссо поднял свою кружку с крыши седана и сделал глоток. “Я здесь не для того, чтобы быть занозой в заднице”.
  
  “Тогда тебе нужно сменить тактику”.
  
  Руссо повернулся к Уитекеру и ткнул большим пальцем в Лукаса. “Он когда-нибудь остынет?”
  
  Уитекер пожал плечами. “Дайте определение ‘остыть”."
  
  Пальцы в оригинальной руке Лукаса начали холодеть. “Чего ты хочешь?” - повторил он.
  
  Руссо довольно хорошо изобразил ангельскую улыбку. “Я хочу помочь тебе раскрыть тридцать убийств, о которых ты никому не рассказываешь”.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  20
  
  
  
  Лукас не ломал персонажа, когда спокойно сказал: “Тридцать убийств?”
  
  Руссо пожал плечами, и газовый фонарь на краю парковки позади него отбросил на асфальт причудливые тени от пальчиковой куклы. “Ну, если хочешь быть приверженцем принципа, то тридцать два. Но я не большой сторонник этого.”
  
  Уитекер сказал: “Тогда вы не поладите с доктором Пейджем”.
  
  Херувимская улыбка Руссо все еще не сходила с его лица, но блуждающий взгляд делал его похожим на плохо отреставрированную статую. Он указал на Лукаса. “Я провел кое-какое исследование, и они не вытаскивают таких, как ты, из нафталина, особенно после того, как ты только что выиграл премию smash—up derby awards”, — он махнул рукой в виде приза игрового шоу, указывая на относительно свежие травмы Лукаса, - "если только это не важно. Итак, я попытался выяснить, с каким еще расследованием убийства Соломона может быть связано такое, которое требовало бы участия человека с вашей конкретной репутацией. И только по той причине, что мне показалось, что это разумные деньги, я справился в отделе документации. Я узнал, что сегодня вы, ребята — и под "вы, ребята" я подразумеваю ФБР - запросили досье на семь смертей в моем участке. К тому времени, как я добрался до третьего досье, я увидел его. К седьмому я заставил тебя остыть. Пять несчастных случаев, два самоубийства. Все врачи. Он сделал паузу, показывая, что теперь горит надпись "аплодисменты".
  
  Лукас просто уставился на него, и когда Руссо повернулся к Уитекеру, у нее сделался вонючий взгляд, который был похож на попытку вызвать улыбку на эскизе.
  
  Оптимизм Руссо развеялся на ветру. “Ладно. Будь таким”.
  
  Лукас покачал головой. “Семь смертей - это не тридцать два убийства”. Но он подождал, чтобы увидеть, что Руссо может внести помимо предположений.
  
  Руссо погрозил ему пальцем, и улыбка вернулась. “Нет, они этого не делают. Но потом я проверил все другие участки в пяти округах, прежде чем обратиться к судебно-медицинскому эксперту. И начиная с сегодняшнего утра, ФБР запросило файлы о тридцати смертях в городе, где все мертвецы ... барабанная дробь, пожалуйста ... врачи. ”
  
  Ни Лукас, ни Уитекер ничего не сказали.
  
  “Вы, ребята, крутая компания”.
  
  “Чего ты хочешь?” Лукас спросил снова.
  
  “Когда я сопоставляю ваш недавний марафон по сбору досье с вашим присутствием при убийстве Соломона, нетрудно догадаться, что убийство Соломона - часть более широкой проблемы. И поскольку вы из ФБР, я не думаю, что более широкая проблема заключается в невезении.”
  
  “Это все равно не объясняет, почему ты здесь”.
  
  Уитекер открыла пассажирскую дверь и прислонилась к сиденью, чтобы перенести вес со своей больной ноги.
  
  Руссо сделал еще один глоток из своей кружки. “Если на моем участке будет семь убийств, которые я пропустил, я буду искать новую работу в сфере общественного питания. Особенно с учетом того, что мои люди были первыми на месте всех семи смертей. И если это попадет в новости — а все, над чем вы, ребята, работаете, всегда попадает в новости — я тот парень, которого привязывают к столбу и начинают метать дротики с газона. Так что мне нужно, чтобы это закончилось. Больше, чем делаешь ты.”
  
  Лукас медленно произнес: “Чего. Ты. Хочешь?”
  
  “У меня есть то, чего нет у тебя, — невидимость. Ты начинаешь появляться по всему городу с парнями в солнцезащитных очках и ветровках, и не пройдет много времени, как мы все прочтем об этом в Times. На свободе все еще много контуженных людей после взрывов в прошлом месяце, так что это обеспечит вам небольшой камуфляж, но не абсолютный иммунитет. Я? Никто не замечает парня в плохом костюме и дешевых ботинках, бредущего по месту преступления с бутылкой "Гаторейд" и водкой в руке. Итак, я могу раскрыть эти семь убийств — если они На моем участке происходят убийства, и вы, ребята, идете к славе и богатству вместе с другими. И, конечно, я полностью в вашем распоряжении ”.
  
  Их взгляды пересеклись, и Лукас увидел, какой кайф от попыток уловить эмоции в стеклянном глазном яблоке.
  
  Уитекер переступила с ноги на ногу, Лукас посмотрел на нее, и она пожала плечами в стиле Это тебе решать.
  
  Лукас знал, что Кехо будет недоволен их партнерством с Руссо, но он ничего не мог с этим поделать. И какой-то части его нравилась идея вывести Кехо из себя — не было ничего, что этот человек ненавидел больше, чем отказ от хотя бы малейшего контроля, независимо от контекста. Особенно по отношению к кому-то вроде этого. Но Руссо уже продемонстрировал, что он любопытен и умен, что никогда не было плохим сочетанием, когда это было на твоей стороне уравнения. И если с ним возникнут проблемы, они всегда смогут открыть дверцу машины и вытолкнуть его задницу в пробку. “Мне нужно подумать об этом”.
  
  Руссо кивнул, как будто это по крайней мере изображало движение, если не действительное движение. “Хорошо. Итак, позволь мне дать тебе то, чего у тебя нет. Дженнифер Дельмонико была беременна ”.
  
  “Я знаю”.
  
  “Чего вы не знаете, так это того, что ее муж не является отцом ребенка”.
  
  Который удивил Лукаса только потому, что это была новая информация; в ней не было шокирующей ценности. Но это была та деталь, которая могла оказаться полезной где-нибудь в будущем. “Ты знаешь, кто это?”
  
  Руссо пожал плечами и слегка улыбнулся. “Неа”. Руссо секунду не сводил глаз с Лукаса, затем перестал улыбаться. “А что, если бы я мог дать тебе орудие убийства Соломона?”
  
  “У тебя есть орудие убийства?”
  
  Руссо подошел к своему телефону, вытащил фотографию и повернул экран к Лукасу.
  
  Это было пластиковое устройство, похожее на самодельный фен для волос. Лукас узнал в нем пистолет с трехмерной печатью. “Где ты это нашел?” - спросил он.
  
  “Мои люди нашли это в одном из больничных мусорных контейнеров час назад. В пакете из "Бургер Кинг". Пистолет с трехмерной печатью, девятимиллиметровый. Он сделан из полимера и не имеет металлических деталей. Мои люди только начали его просматривать, но они уже думают, что он был произведен на Crealty Ender-Six, принтере plug-and-play, который стоит около пятисот долларов. Пластик, похоже, еще один продукт Ender, и в прошлом году они продали где-то около трехсот тысяч фунтов. Так что отследить его практически невозможно. Но мы позвонили в школу, где преподавал Гесс, и там оказалось, что у них их две — одна в компьютерном классе, другая на биологическом факультете. Гесс был учителем биологии.”
  
  Лукас на секунду задумался над этим. “Отпечатки? ДНК?”
  
  “Нет. Рукоятка имеет перекрестие, и они ничего не нашли ни на остальной части пистолета, ни на двух стреляных гильзах, которые были в нем, но наконечники и бороздки соответствовали пулям, которые медэксперт извлек из Соломона. ”
  
  Либо это сработало, либо нет — обсуждение этого на холодной парковке всю ночь не сдвинет иглу в ту или иную сторону. “Хорошо”.
  
  “Хорошо?”
  
  Уитекер бросил на Лукаса быстрый удивленный взгляд, затем повернулся к Руссо. “А если бы мы здесь не появились?”
  
  Руссо отмахнулся от этого. “Мной двигала не надежда. Я продолжал слышать твой голос у себя в голове, говорящий, что убийца вышел из гаража, перешел улицу и направился в Уэйлл-Корнелл. И Хесс был единственным, кто поставил галочку в какой-либо из ячеек. Я не могу разгадать мотив, но думаю, что именно здесь ты можешь пригодиться. ”
  
  Лукас покачал головой. “Это не так. Что послужило вашим первым вкладом — у вас есть что предложить относительно того, почему кто-то может убивать врачей?”
  
  Руссо и Лукас снова встретились мертвыми взглядами, и Лукас понял, что они вдвоем могли бы стоять здесь всю ночь, занимаясь этим.
  
  “Это кажется довольно глупым вопросом. Я имею в виду, лучшим вопросом было бы, почему не убивают больше врачей?" Учитывая пятьдесят тысяч смертей в год в США от неправильно назначенных лекарств, другие пятьдесят тысяч смертей от передозировки опиоидами, ампутацию не тех конечностей, у пациенток смертность на двадцать три процента выше, когда их оперируют хирурги-мужчины, все иски о халатности из-за явной некомпетентности, стоимость медицинского обслуживания, список экспериментов, которые медицинское сообщество проводило над ничего не подозревающими американцами на протяжении многих лет, я удивлен, что у нас нет национальной лотереи по поиску врачей. А первая строка клятвы Гиппократа? Не навреди? Кто это придумал — Винни Бумбатц? Нет, у меня нет особых проблем с тем, чтобы представить сотню мотивов.”
  
  Лукас снова смерил его холодным взглядом. “Мне не нужны сотни воображаемых мотивов — мне нужен правильный один”.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  21
  
  
  
  Альберт Хесс мог бы быть его собственным дедушкой. Он едва приближался по основным параметрам к взрослому мужчине и выглядел точно так, как он и был, кем-то, кого заживо съедают его собственные клетки.
  
  Сиделка - высокий мужчина по имени Марио, который носил ожерелье из ракушек пука и выглядел так, словно предпочел бы играть в "Подземелья и драконы", — представила Лукаса и Уитекера Хессу. Но больной не поздоровался. Или кивни. Или даже признай их. Он просто наблюдал за ними парой глаз, которые, казалось, были готовы закрыться навсегда.
  
  После того, как Марио извинился и ушел, Лукас снял темные очки и сел рядом с кроватью. “Мистер Хесс, мы ценим, что вы нашли время повидаться с нами. Особенно сейчас. Мы постараемся сделать это как можно короче.”
  
  Хесс поднял глаза на Лукаса, но, похоже, это был рефлекс, и Лукас подумал, не совершил ли он ошибку и не потратил ли впустую их время, приехав сюда. Он положил руку на поручень. “Мы понимаем, что вы уже говорили с полицией о сегодняшнем убийстве доктора Соломона, но произошли некоторые события, и вы, возможно, единственный свидетель, который у нас есть. Я приношу извинения за то, что пришел в такой поздний час в такое трудное время.”
  
  Что-то промелькнуло в глазах Хесса, но Лукас не смог расшифровать его значение. “Вы уверены, что больше никого не видели в гараже?”
  
  Гесс медленно поднял руку — полупрозрачный коготь, подчеркнутый голубыми прожилками, — как будто сила тяжести давала ему разрешение. Он указал на кувшин с водой и стакан на ночном столике.
  
  Лукас наполнил стакан на треть, затем помог Хессу сделать несколько робких глотков, от которых на томе почти не осталось вмятин.
  
  Когда Гесс закончил, он кашлянул один раз, прежде чем слабо покачать головой. “Я не видел ... никого другого”. Его голос звучал отстраненно, как будто на звуковые волны влияла та же общая гравитация, которая затягивала его во все уменьшающееся пространство Вселенной. “Я припарковался ... и уехал. Вот и все. Полиция уже спрашивала меня обо всем этом. Детектив по имени Руссо. Хесс указал на протез Лукаса. “У него тоже был стеклянный глаз. Но с другой стороны”.
  
  Лукас достал свой телефон и вывел на экран фотографию. Он наклонился вперед и поднес экран к лицу Хесса. “Вы видели этого человека?” он спросил, как будто ожидал "да".
  
  Хесс покачал головой, не глядя на фотографию. “Я не видел никого”.
  
  “Пожалуйста, мистер Хесс, это важно. Просто взгляните”.
  
  Хесс закатил глаза и сосредоточился на экране. После пары секунд бездействия он покачал головой. “Это не мужчина, это ребенок. И нет, я его не видел.”
  
  “Он был бы одет точно так же. В джинсы, куртку пилота и белую футболку с эмблемой Королевских ВВС”.
  
  Хесс глубоко вздохнул, и звук был такой, словно у него выбились зубы. “Я не видел этого мальчика”.
  
  Лукас притворился, что смотрит на фотографию, но изображение было ему хорошо знакомо, потому что он снял его четыре дня назад, когда повел своего сына Дэмиена поесть хот—догов после урока игры на гитаре. Ему было неловко использовать фотографию своего сына, чтобы солгать умирающему человеку, но здесь были замешаны более серьезные вещи, и у него не было времени вбить подходящий клин в голову Гесса. “Семантика”.
  
  Услышав это, Гесс прищурился.
  
  Лукас пролистал страницу до фотографии самодельного пистолета, который только что прислал ему Руссо. “Возможно, он держал это в руке”. Он снова поднес экран к лицу Хесса. “Я знаю, это выглядит как игрушка или инструмент, но это самодельный пистолет”.
  
  Глаза Хесса впились в экран, и волна микровыражений пробежала по его напряженным лицевым мышцам. Он несколько мгновений смотрел на изображение, затем закрыл глаза и покачал головой.
  
  Уитекер спас ситуацию. “Пейдж, все в порядке. У нас есть все необходимое, чтобы упрятать этого человека, я имею в виду ребенка, за решетку. Арест останется в силе ”. Она повернулась к мистеру Хессу. “Мы сожалеем, что побеспокоили вас, сэр”.
  
  При этих словах глаза Хесса снова ожили. “ Вы ... арестовали его?
  
  Лукас снова показал фотографию Дэмиена. “Он никто, у которого нет будущего. У него судимость, его четыре раза арестовывали за кражу. Прошлой весной он украл еду из винного магазина. Летом его снова арестовали за кражу продовольственных талонов. По нему не будут скучать. Таких людей нужно остановить ”. Лукас постучал по экрану. “Лаборатория установила марку и модель принтера, использованного для изготовления пистолета, и в школе этого мальчика есть такой”.
  
  Хесс отмахнулся от этого замечания полупрозрачной рукой. “В наши дни в каждой школе есть трехмерный принтер”.
  
  Лукас пожал плечами. “Все равно похоже, что этот человек отправится в тюрьму на очень долгий срок”.
  
  “Это не мужчина, это ... ребенок”, - повторил Хесс, на этот раз более настойчиво. В глубине его глаз метались молнии, но что-то мешало им отразиться на чертах его лица, как будто рак вонзал свои пальцы в линии электропередачи и пропускал ток.
  
  Лукас выдавил из себя легкую улыбку. “Технически, да. Но они предъявят ему обвинение как взрослому. Не волнуйся — этот парень у нас. Мы не устанавливаем законы, мы просто приводим их в исполнение ”. Лукас надеялся, что для Хесса это прозвучало так же цинично и надломленно, как и для него самого.
  
  Очевидно, так оно и было, потому что Гесс смерил его уродливым взглядом. “Это была их защита в Нюрнберге”.
  
  “Мы поймали этого парня с орудием убийства при нем. Я думаю, мы все знаем, к чему это приведет”.
  
  Глаза Хесса заблестели, когда его система выдала им немного больше информации. “Полиция сказала мне, что у них нет подозреваемого! Они сказали, что убийца прятался в кузове пикапа, который у них был на пленке!” Гесс был жив, зол. “А как же деньги?” он спросил.
  
  “Какие деньги?”
  
  Лицо Хесса снова превратилось в вопросительный знак. “Полиция сказала, что у этой женщины украли пятнадцать тысяч долларов”.
  
  Лукас еще раз равнодушно пожал плечами. “Он, вероятно, потратил их. Мы во всем разберемся. Или нет. На самом деле это не имеет значения ”.
  
  Внимание Хесса переключилось на Уитекер, у которой было боевое выражение лица, затем обратно на Лукаса, который выглядел так, словно давным-давно прошел мне похуй. Они отказались от хорошего полицейского / плохого полицейского в обмен на ужасного полицейского / terrible cop, чтобы лишить Хесса какого-либо союзника. Им нужно было загнать его в эмоциональный угол.
  
  Гесс медленно повернул голову к Лукасу и кивнул на воду. Лукас снова помог ему сделать глоток. На этот раз Гессу удалось сделать несколько глотков, допив относительно пустой стакан.
  
  Затем старик посмотрел на Лукаса, и вся его защита, казалось, рухнула. “Зачем ты на самом деле здесь?”
  
  “Я хочу знать, ты ли убил Арну Соломон, Дав Нокс и остальных”.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  22
  
  
  
  Лукас и Уитекер тихо прошли по тускло освещенному коридору мимо открытых дверей со спящими пациентами к выходу. Марио, санитар, остался с Хессом.
  
  “Ты действительно думаешь, что этот больной старик убил Арну Соломон, твоего друга Дава Нокса и тридцать других врачей?”
  
  “Я ничего не знаю. Я даже ничего не подозреваю. Это все просто данные”.
  
  “Что ж, использовать фотографию вашего сына было дерзко; я отдаю вам должное”.
  
  “Ты не должен мне ничего давать”.
  
  “Тебе нужно взбодриться”.
  
  Они повернули налево, и когда проходили мимо секретарши, она оторвала взгляд от своего романа о Харлане Кобене. Она кивнула Уитекеру, пожелав спокойной ночи, затем попыталась проделать то же самое с Лукасом, но замерла, когда он улыбнулся в ответ, и рубцовая ткань скривила его рот в гримасу.
  
  “Спасибо”, - сказал Уитекер. “Мы ценим, что вы облегчаете нам задачу”.
  
  Секретарше удалось сохранить улыбку. “Ну, вы были определенно милее, чем двое других, которые пытались навестить мистера Хесса сегодня вечером”.
  
  Лукас и Уитекер остановились и развернулись, как будто отрабатывали это движение перед зеркалом.
  
  “Другие двое?” Спросил Уитекер.
  
  Женщина отложила книгу. “Двое мужчин. Думаю, лет сорока или пятидесяти — точно сказать не могу; по-моему, все старики выглядят на один возраст. Среднего роста — ниже вас обоих. У одного были большие усы — знаете, такие штуковины Фредди Меркьюри. Выглядел как хоккеисты.”
  
  “Когда?”
  
  “Около часа назад”.
  
  “Они зарегистрировались?” Спросил Уитекер.
  
  Она покачала головой. “Я попросила предъявить документы — мы не разрешаем кому попало навещать наших пациентов посреди ночи — и они сказали, что они друзья мистера Хесса. Я сказал им, что они должны вернуться в часы посещений. ”
  
  Лукас даже не попытался улыбнуться и просто кивнул в сторону камеры слежения в углу. “Они у вас на той камере?”
  
  “Да, я так думаю”.
  
  Уитекер развела руками в жесте “Все хорошо", но было очевидно, что она не спрашивала, когда сказала: "Можем мы взглянуть?”
  
  Секретарша вызвала охрану, что было неправильным названием для сонного молодого человека с бейджиком с именем, на котором было написано "Алан". После того, как их ввели в курс дела, Алан повел их в офис службы безопасности — еще одно неправильное название, на этот раз для небольшого чулана, оборудованного стойкой с компьютерными серверами, что соответствовало цене заведения.
  
  Алан сделал шаг к стеллажу с техникой, остановился и обернулся с открытым ртом. “Они ушли”.
  
  “Что значит "ушел”?"
  
  Алан щелкнул пальцем по одному из слотов жесткого диска. Он вошел, затем вышел. “Пусто. Никаких жестких дисков”. Он щелкнул еще несколькими, чтобы продемонстрировать свою точку зрения. “Смотри — маленькие зеленые огоньки погасли. Пусто”.
  
  “Вы уверены, что они были показаны раньше?”
  
  Алан посмотрел на Уитекера и перевел его лицо в режим "умнички". “Они никогда не снимаются. Мы должны хранить их по юридическим причинам”.
  
  “Так где же они?”
  
  Алан оглянулся на пустую серверную стойку. “Эм, ушел”.
  
  Уитекер повернулся к Лукасу, но тот уже выбежал.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  23
  
  
  
  На улице было так серо, что Лукасу на мгновение показалось, что его видеокарта испортила кровать. Даже газовые горелки, стоящие вдоль мощеной дорожки, выглядели как черно-белая книжка на обложке.
  
  “Пейдж?” Уитекер положил руку ему на плечо. “Ты что-то бормочешь себе под нос”.
  
  Лукас моргнул, и мир снова стал цветным. “Невежливо прерывать разговор”.
  
  Руссо ждал снаружи, у двери. Он шел задом наперед, раскинув руки, и его пальто было распахнуто, обнажая очень милую водолазку кузена Эдди с имитацией горловины под белым - это была ангора? — свитером. “Мы собираемся рассказать детективу, что происходит?”
  
  Газовые фонари отбрасывали на лицо Руссо густые тени, подчеркивающие глазницы, а его керамический глаз пропускал меньше света, чем его оригинальное оборудование. Лукасу стало интересно, выглядит ли он для Эрин и детей таким же странным, как Руссо для него.
  
  Уитекер начал словами: “Гесс вызвал у меня тревогу. Я думаю, что он убил Соломона”.
  
  “А Нокс?” Спросил Лукас.
  
  Она пожала плечами.
  
  “Потому что после Соломона и Нокса есть еще тридцать смертей, которые требуют объяснения. Как ты думаешь, наш друг там - плодовитый серийный убийца?”
  
  “Тебя не беспокоит Гесс?” Уитекер спросил Лукаса.
  
  “Меня больше беспокоят два придурка, которые пытались силой пробраться к Хессу сегодня вечером, прежде чем украсть всю систему наблюдения”.
  
  Который привлек внимание Руссо. “Что?”
  
  Уитакер рассказал ему о комнате охраны и играющих в хоккей Фредди Меркьюри и его партнере в спортивных костюмах.
  
  Руссо все еще двигался назад и был на прямой траектории столкновения с одним из фонарных столбов, и Лукас поднял свою зеленую алюминиевую руку. “Столб”.
  
  Руссо сделал один шаг влево. “Спасибо”.
  
  Лукас знал, что монокулярное зрение противоречит тому, как развивался человеческий мозг. Во время реабилитации он узнал, что его острое чувство пространства - это преимущество программного обеспечения, которое может компенсировать отсутствие аппаратного обеспечения. Но Руссо, как и всем остальным, не был наделен таким даром, и ему было суждено быть немного неуклюжим, поскольку половина поля его зрения была стерта.
  
  Уитекер относительно хорошо передвигался с тростью и в больших белых антигравитационных космических кроссовках Nike. “Итак, что дальше?” - спросила она.
  
  Лукас работал над этим. “У нас тридцать успешных убийств, достаточная выборка для группы, чтобы предположить, что на этом пути было еще одно неудачное”.
  
  Руссо помахал кружкой в сторону Лукаса. “Я не понимаю”.
  
  “Нам нужно выяснить, были ли какие-либо покушения на врачей за последние три года. Если мы найдем таковое, дело переквалифицируют из убийства — или даже серийного убийства — в заговор ”.
  
  Уитекер сунула трость под мышку, и ее походка выровнялась. “Почему с тобой никогда ничего не бывает просто?”
  
  OceanofPDF.com
  
  
  24
  
  Верхний Ист-Сайд
  
  
  
  Была середина ночи, и город еще не проснулся, когда Уитекер подъехал к дому Пейджа. Шел легкий снежок, но он таял, как только касался земли, что создавало впечатление дождя в замедленной съемке.
  
  Уитекер заглушил двигатель. “Доктор Пейдж, я хотела бы сказать, что это было приятно, но”, — она оглянулась и покачала головой, — “Я бы солгала”.
  
  “Ты и я оба”. Поворот головы требовал слишком большого заряда аккумулятора, поэтому он смотрел прямо перед собой. “Как ты держишься?”
  
  “Что ты имеешь в виду?”
  
  “Ты должен был восстанавливать силы, наслаждаться соком Джамба и читать криминальные романы, а не возить меня по городу в поисках убийц”.
  
  “Мне не нужно читать криминальные романы — я персонаж одного из них”.
  
  Это вызвало улыбку. “Принято к сведению”.
  
  “Посмотри на себя, ты притворяешься заботливым и все такое прочее”.
  
  “Серьезно, ты справишься с этим?” Было невозможно не заметить иронию вопроса, исходящего от него.
  
  “С ногой все не так плохо, как я думал. С моей шеей все в порядке. И я больше не могу сидеть без дела. Вчера я поймал себя на том, что смотрю видео с кошками ”. Она повернулась, и по тому, как она двигалась, Лукас понял, что ее шея доставляла ей больше проблем, чем она признавала. “А я не очень люблю кошек”.
  
  “Я понял”.
  
  “Что у нас дальше на повестке дня? Я имею в виду, после сна”.
  
  “Хоффнеру и его людям приходится реконструировать жизни тридцати двух жертв убийств, чтобы попытаться найти то общее, чего всем не хватало в течение двух лет. И мы собираемся придерживаться вспомогательной задачи по выявлению любых попыток убийства врачей, которые подпадают под наши параметры. ” Было миллион дел, которые нужно было сделать, а затем еще миллион, которые нужно было выполнить, прежде чем он сможет уложить "Смерть голубки" в постель. “Послушай, Голубка - идеальная отправная точка. И Соломон тоже. Этих двоих будет более чем достаточно, чтобы занять нас.”
  
  “А Руссо?”
  
  “Давайте подождем и посмотрим, сможет ли он что-нибудь прояснить в деле Дельмонико”.
  
  “Ты ему доверяешь?”
  
  “Я не доверяю никому, кто разгуливает с кружкой водки и пистолетом - это не то, что я бы назвал рецептом успеха”.
  
  “Люди со стеклянными глазами не должны бросать камни”.
  
  Лукас рассмеялся, несмотря на усталость, и открыл дверь. Он проверил свой "Подводник". “Забери меня через сорок восемь часов”.
  
  Уитекер отдала честь, заводя двигатель. “Я подожду до девяти”.
  
  Лукас не дал двери широко распахнуться и оставить вмятину на машине одного из соседей. “Еще раз, я хотел бы сказать, что это было весело, но это не так”. Он закрыл дверь и направился вверх по ступенькам, не в силах избавиться от последствий того, что его программа для борьбы с усталостью попала в платный доступ.
  
  Было так поздно, что даже рановато, и он понял, что может превратить это в упражнение по объяснению природы воображаемого времени своим студентам.
  
  Оказавшись внутри, он почувствовал запах кофе и направился обратно через дом, на кухню, чтобы найти Эрин на острове, сидящую в темноте.
  
  Он подошел и обнял ее, не включая свет. “Привет, детка”.
  
  Она поставила кружку и, не вставая, прислонилась к его груди. “Привет, мистер Мужчина. Я сижу здесь и корю себя. После всего, что я причинил тебе из-за работы в бюро, я не могу поверить, что я могу быть лицемером и просить тебя вернуться. ”
  
  Лукас снял пальто, повесил его на один из барных стульев, затем подошел к шкафу и достал свой Лучший в мире папа — от world's greatest kids (и Гектора)! МЫ ЛЮБИМ ТЕБЯ! кружка, который, как он понял, был своего рода странным аналогом бывшего мужа Руссо № 1 в мире! кружка. Он поднес его к носику и нажал соответствующие кнопки на кофейном роботе из нержавеющей стали.
  
  Он наблюдал, как ожили разноцветные огоньки и машина начала гудеть.
  
  “Как прошел твой день?”
  
  Он никак не мог ответить на вопрос, поэтому проигнорировал его. “Мне нужно, чтобы ты оказал мне услугу — ни с кем не говори о том, что происходит”.
  
  “Что вы подразумеваете под ‘кем угодно"? И что происходит?”
  
  “Я имею в виду, не говорите с коллегами или друзьями об этих смертях. Не о Ноксе, Соломоне или Дельмонико”.
  
  “Вы думаете, Дельмонико тоже был убит?”
  
  Он кивнул. “Возможно”.
  
  “Это не та уверенность, к которой я привыкла”. Эрин вопросительно смотрела на него, мигающие огоньки подчеркивали ее веснушки.
  
  Он снова пожал плечами. “Что-то не так с ее смертью. Детали неверны ровно настолько, чтобы заставить меня усомниться в ее причастности к этому”.
  
  “Так что же происходит?”
  
  “Я не знаю”. Наилучшим возможным исходом для всех было бы, если бы Хесс действительно оказался плодовитым серийным убийцей, что все равно не было твердым отказом. “Пока нет”.
  
  Машина закончила превращать надежду в кофеин, Лукас поднял кружку, и несколько капель звякнули в темноте.
  
  “Что ты имеешь в виду?”
  
  Лукас снова пожал плечами, что его обеспокоило — он предпочитал ответы "да" или "нет". “По какой единственной причине вы можете представить, что кто-то убил доктора?” Кофе был превосходным, и он почувствовал, как разрядились его батарейки.
  
  “Такого нет”.
  
  Лукас в очередной раз был удивлен ее оптимизмом; Эрин никогда не думала, что для плохого поведения есть веские причины. Но это было не упражнение в оптимизме; это было упражнение в реализме. “Ладно, если бы ты был плохим человеком, какую причину ты мог бы придумать, чтобы обратиться к врачу?”
  
  “Гнев?”
  
  “Во что?”
  
  Настала ее очередь пожимать плечами. “Беспечность, халатность, некомпетентность, уголовное правонарушение, смерть по неосторожности — любая из обычных причин, приводимых в судебных процессах о халатности, — как предполагаемых, так и реальных”.
  
  Лукас наклонил к ней свою кружку. “Все это равносильно мести”.
  
  “Я думаю”.
  
  “Что является жизнеспособным мотивом при самостоятельном рассмотрении любого из них. Но это теряет всякую степень вероятности, если учесть тридцать две смерти. Я думаю, крайне маловероятно, что все эти убийства совершил один человек ”. Он вспомнил Альберта Хесса и то, как гравитация затягивала его в пустоту. “И я нахожу крайне маловероятным, что это группа, потому что я не могу придумать никакого общего мотива”.
  
  “Значит, это не группа?”
  
  “Нет”.
  
  “И это не отдельный человек?”
  
  “Нет”.
  
  “Это звучит как одна из ваших задач квантовой физики”.
  
  Лукас набрал полный рот кофе, и он попал прямо в поршни, приводящие в движение механизм. “Если бы это было так, я бы уже понял”.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  25
  
  
  
  Лукас проснулся от звука глубокого храпа и запаха бекона и ... и ... это была рыба? Он открыл глаза, и морда Лемми оказалась в дюйме от его носа. “Господи”, - проворчал он и оттолкнул собачью морду ладонью.
  
  Лемми издал какую-то нечленораздельную трель, которая могла означать что угодно, открыл свои большие проникновенные глаза, потянулся и зевнул.
  
  “Да, и тебе доброго утра, дурачок”.
  
  За закрытой дверью спальни слышался шум готовящейся ко дню семьи, и Эрин, должно быть, сказала детям дать ему поспать; в противном случае Алиша и Лори запрыгнули бы на кровать с таким энтузиазмом, что расшатали бы его протезированный глаз, что однажды им действительно удалось. Лукас перевернулся и столкнулся лицом к лицу с другой наградой — задницей Бина. Маленький пес выражал радость примерно в десять тысяч вольт своим вращающимся хвостом-сигарой, и Лукас удивлялся, как он забрался на кровать. Его ноги были длиной всего около шести дюймов, что означало, что кто-то из ребят, вероятно, оказал ему небольшую баллистическую помощь. “Отлично. Конечно. Спасибо”. Он откатил Бина в сторону и сел.
  
  Он чувствовал себя удивительно платежеспособным и надеялся, что это признак того, что он становится сильнее. Он сломал ногу, быстро принял душ, почистил зубы, взобрался на руку и умудрился влезть в свежий костюм, не оторвав ни одной пуговицы. Что было лучше некуда.
  
  Лемми и Бин уже были внизу, где был бекон, и Лукас надеялся, что там осталось несколько кусочков. По его ощущениям, сырого будет достаточно.
  
  Дети выстроились в очередь на острове, наблюдая за Динго у плиты. На нем был поварской колпак, фартук, украшенный очень большими — и очень уродливыми — розами из капусты, а в уголке рта, как сигара, торчал огрызок замороженной колбасы для завтрака. Он жарил яичницу-болтунью на одной сковороде, в то время как бекон шипел на другой, одновременно намазывая маслом тосты и раздавая тарелки, как Ларс Ульрих, направляющий Дургу. Вместо уличных ботинок на нем были рабочие лезвия, которые, как знал Лукас, ему очень нравились.
  
  “Доброе утро, доктор Пейдж!” Сказал Динго, не поднимая глаз, и все дети повторили: “Доброе утро, доктор Пейдж!”, как они привыкли делать для своих учителей.
  
  “Доброе утро, семья!” он запел в ответ со всем энтузиазмом, на который был способен без кофеина.
  
  Эрин, сидевшая за столом, подняла свою кружку в тосте. “Ах, мумия шевелится”.
  
  Лукас поцеловал ее, и младшие дети изобразили чмокающие звуки.
  
  “Итак, как у всех дела?” Спросил Лукас, чувствуя, что все они замешаны в чем-то, в чем он не замешан, что не было чем-то необычным.
  
  Динго вложил ему в руку кружку.
  
  “Спасибо”.
  
  Динго, пританцовывая, вернулся к плите, снял сковородку с огня и начал раскладывать яйца по тарелкам с точностью Люси на конвейере по производству шоколада. Но вот принесли яйца, и он раздал бекон и тосты, которые сопровождал словами: “Спокойной ночи, Кливленд!”
  
  Дети захлопали, и Лукас сел за стол, пока они завтракали.
  
  Динго подошел и поставил перед Лукасом тарелку с яичницей и единственной полоской бекона. “Ну вот, приятель. Топливо на день”.
  
  Лукас налил кофе в трубку и почувствовал, как батарейки в его голосе наполнились. “Есть еще бекон?” Ему действительно захотелось бекона, что было необычно.
  
  “Шестнадцать полосок бекона в упаковке, разделенные между пятью детьми, по три полоски на ребенка, оставляют тебе одну полоску бекона, дружище”.
  
  “Алиша не съест три полоски бекона”.
  
  На это Динго кивнул. “Она отдала одну из своих полосок Лемми, а другую Бину”.
  
  Лукас опустил взгляд в свою тарелку и покачал головой. “Великолепно”. Он взял единственный кусок, который ему дали, и начал подносить ко рту. Она отломилась у него в пальцах, отскочила от стола, затем отлетела к полу, где Лемми подхватил ее, прежде чем она упала на плитку.
  
  Лукас несколько секунд смотрел на собаку с разбитым сердцем. “Правда?” Лемми сел, думая, что там, откуда это прозвучало, может быть что-то еще. “Забудь об этом”.
  
  Мод протянула хрустящую полоску бекона. “Вот”.
  
  Лукас снова был поражен тем, насколько она была похожа на Эрин — густые рыжие волосы, веснушки, выражение лица и раздражение в глазах, — что было свидетельством юнгианской мысли, потому что все их дети были приемными.
  
  Лукас улыбнулся, и она улыбнулась в ответ, и он протянул руку и взял ее. “Спасибо, детка”.
  
  Дэмиен по-тюремному прикрыл свою тарелку. “Тронешь мой бекон, и тебе понадобится еще одна искусственная рука”.
  
  Лукас притворился, что пытается схватить его за руку, и спросил: “Ребята, вы все не опоздаете?” Все это казалось слишком расслабленным для школьного утра.
  
  Алиша развернулась на стуле и указала на него хрустящей полоской бекона, чтобы подчеркнуть свою мысль. “Сегодня суббота”.
  
  “Суббота”? Как он это пропустил?
  
  Динго подошел и сел за стол. Очевидно, должность шеф-повара-дублера не гарантировала ему большего количества бекона, чем Лукасу — у него были яйца и единственная сосиска, которую он нянчил, и конец выглядел так, словно Лемми откусил кусочек. “Это после пятницы, но до воскресенья”.
  
  “Итак, что сегодня на часах?” По субботам они обычно покупали все необходимое детям на неделю, а иногда ему разрешали уговорить их сходить в кино. Но с пятью детьми рабочее время, как правило, расходовалось чаще, чем планировалось. И всегда нужно было успеть за продуктами. Все они были просто благодарны, что Эрин редко работала в выходные смены.
  
  Эрин указала на Лори, Гектора и Алишу. “Ну, мы вчетвером идем за продуктами”.
  
  Мод встряла со словами: “Что оставляет нас с Дэмиеном дома. У меня полно дел”. Она повернулась к Дэмиену, который не обращал внимания, и легонько ударила его по руке. “А ты, Уэс Борланд?”
  
  Дэмиен ответил на это так же, как на большинство вопросов — загадочно улыбнувшись и пожав плечами. “Если вы, ребята, все куда-нибудь пойдете, я поиграю на моей гитаре”.
  
  Эрин повернулась к Лукасу. “ А ты, брат Теодор? Каковы твои планы?
  
  Именно в этот момент зазвонил его мобильный телефон. Это был Руссо.
  
  Лукас постарался, чтобы его голос звучал приветливо, когда он ответил: “Доктор Пейдж слушает”.
  
  “Пейдж, Руссо. А как поживает "Сварливый человек” сегодня?"
  
  “Чего ты хочешь?” Он встал из-за стола и пошел по коридору.
  
  “Ты когда-нибудь останавливаешься, чтобы понюхать цветы?”
  
  “Это именно то, чему ты помешал”.
  
  “Хорошо. Сегодня суббота. Я понимаю. Я просто подумал, что нам следует собраться вместе и сравнить впечатления. Знаешь, из-за того, что мы расследуем кучу убийств и все такое”.
  
  Лукас посмотрел на часы, подсчитал и решил, что Руссо, вероятно, не спал, за что получил золотой стикер. “Уитекер приедет за мной через несколько минут, и мы сможем заскочить”.
  
  “Я иду домой, чтобы немного поспать. Сделай это сегодня днем. Но есть кое-что, что вы должны знать — я проследил за вашей теорией о том, что в системе совершено покушение на убийство врача, и нашел таковое. Женщина по имени Дениз Мот пыталась убить некоего Леонарда Ибики за девять месяцев до того, как он умер от передозировки опиоидов в своей ванне. Она пыталась отравить его в баре.”
  
  “Ибики утонул в ванне в своем домике. Передозировка кислородом”.
  
  “Это было через девять месяцев после того, как Мот пыталась его убить”.
  
  На Лукаса произвел впечатление "Ситцфляйш" Руссо. “Ты был занят”.
  
  “Я хорош в своей работе. До этого я был на службе, и у меня это тоже хорошо получалось. Обещаю, я не мертвый груз ”.
  
  Лукас услышал сигнал с улицы и решил, что это Уитекер. “Мне пора”.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  26
  
  
  
  Мать-природа все еще не определилась с художественным направлением, и снова было ясное небо и солнечный свет. Но ветер все еще дул с севера, и воздух был свежим. Что означало, что может выпасть снег. Или дождь. Или град. Или даже замороженные кузнечики, учитывая, как далеко зашел этот год.
  
  Лукас спустился по ступенькам без трости — он понял, что они с Уитекером, использующие один и тот же реквизит, плохо смотрятся. Кроме того, нога не доставляла ему особых хлопот, и опыт научил его, что единственный способ двигаться дальше после аварии - это действительно двигаться вперед. Это означало, что тренировочные колеса должны были в какой-то момент оторваться, даже если это увеличивало статистическую вероятность столкновения с тротуаром.
  
  Уитекер оторвал взгляд от руля, улыбнулся и распахнул дверцу, наполнив улицу попсой 1980-х.
  
  Лукас забрался внутрь и ударил по звуковой системе своей алюминиевой рукой, заглушив музыку.
  
  Уитекер казалась до смешного жизнерадостной, когда сказала: “Кое-кто явно не готов зажигать на Электрик-авеню”.
  
  Лукас закрыл дверь. “Если этот кто-то - я, ты прав”.
  
  Она отъехала от тротуара. “ А как спал прошлой ночью неподражаемый доктор Пейдж?
  
  “С закрытыми глазами”.
  
  “Я не знаю, почему продолжаю пытаться”.
  
  “Я тоже”.
  
  Уитекер кивнул на коробку на приборной панели, затем на картонный стаканчик на консоли. “Рогалики и кофе”. Она посмотрела в зеркало заднего вида, отъехала от тротуара и поймала зеленый свет на углу.
  
  Лукас откинул крышку с кофе. “Очень признателен”.
  
  Они двинулись на восток, к утру, но осенняя орбита была южнее, и свет еще не пробивался между зданиями.
  
  После нескольких глотков расплавленного кофеина Лукас повернулся, чтобы спросить, собрали ли они все доступные записи с камер наблюдения из квартиры Дав Нокс, как он просил, но Уитекер прервала его одним из своих предварительных ответов. “Мы едем не в офис. Мы едем в Бруклин. После твоего вчерашнего звонка Хоффнер набрал полную комнату младших агентов для сбора данных, и они проверили все списки арестованных по всему городу за последние три года. И угадай, что?”
  
  Он все время забывал об этом ее маленьком фокусе — о том, как она могла предсказывать вопросы. Ее частотный детектор имел только односторонний прием, поэтому она могла упреждающе воспринимать только вопросы, а не ответы, что давало ему ограниченное применение. Лукас знал, что ничего паранормального не происходит — потому что такого не было, — и Уитекер никогда не придавала этому никаких сверхъестественных свойств; она просто называла это “То, что я делаю”. Лукас подумал, что это ловкий трюк, и решил, что в конце концов разгадает, как она это делает.
  
  Он сделал еще один глоток все еще слишком горячего кофе и сказал: “Женщина по имени Дениз Мот пыталась убить одного из врачей в нашем списке — Леонарда Ибики — за девять месяцев до того, как у него случайно случилась передозировка в ванной”.
  
  Она дважды взглянула на него. “Как, черт возьми, h-e, ты это узнал?”
  
  “Как в квантовой, так и в астрофизике существует общепринятое правило, согласно которому, хотя силу нельзя увидеть или измерить привычными средствами, все же возможно наблюдать — и, следовательно, часто предсказывать — ее действие. Я хотел бы сказать, что все это неорганизованный беспорядок, но в происходящем есть форма, скрытый порядок. Он сделал глоток кофе. “О, и Руссо рассказал мне”.
  
  Он извлек статистику доктора по памяти. “Леонард Ибики совершил случайное самоубийство. Употреблял легкие опиоиды — его сестра сказала, что это было привычкой в течение многих лет. Он трижды проходил медицинскую комиссию, в результате чего в последний раз находился в реабилитационном центре. Не очень хороший врач, о чем, я думаю, он, вероятно, знал и, более чем вероятно, является причиной, по которой он избегал непосредственного ухода за пациентами. ”
  
  Уитекер сказал: “Это то самое”, - и вытащил бумажную папку из-под сиденья и консоли.
  
  Лукас развернул обложку и начал читать.
  
  Дениз Мот была поймана на подсыпании смертельной дозы 06-моноацетилморфина в напиток Ибики в баре, который он часто посещал. Официант увидел ее и сообщил об этом офицеру полиции, который также был постоянным посетителем. Мот не была арестована, но ее допросили. Ибики решил покрыть расходы лаборатории — полиция Нью-Йорка не оплачивала счета за каждого подозреваемого в мошенничестве, который попадался им на пути, — и как только они получили отчеты токсикологов, Ибики выдвинул обвинения. Мот была арестована за покушение на убийство. Она не признала себя виновной и получила семилетний срок. Она отсидела два года в колонии на севере штата, прежде чем ее перевели обратно в город, где ей предстояло провести остаток срока в Столичном центре заключения в Бруклине.
  
  “Ну?” Спросила Уитекер, поднимаясь по трапу на Рузвельт.
  
  “Это соответствует общей динамике происходящего — бар, где это произошло, был частью его обычной рутины, и парень уже баловался Окси, из-за чего он в конце концов и умер, пусть и девять месяцев спустя. И покушение на убийство, и возможное убийство произошли не во вторник. Так что все сходится. ”
  
  “Значит, пока Мот был в тюрьме, кто-то другой убил Леонарда Ибики?”
  
  “Смурфик-точно”.
  
  “Мог ли это быть Гесс?”
  
  Лукас посмотрел в окно на людей, зажигающих субботним утром. “Это мог быть кто угодно”.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  27
  
  
  
  Столичный центр заключения
  
  Бруклин
  
  Комната для допросов представляла собой серую клетку размером десять на двенадцать футов с единственным окном, которое выходило во двор, на парковку, большую стену из красного кирпича и скоростную автомагистраль Гованус. Запах был физическим проявлением цветовой палитры, и Лукас задавался вопросом, почему он постоянно оказывается в подобных местах, разговаривая с сломленными, ущербными и злыми.
  
  Хоффнер сделал соответствующие звонки, и Дениз Мот сопровождал ее адвокат, молодой чернокожий юрист по имени Деннис Джонс, который, казалось, был так же заинтересован в том, чтобы быть здесь, как и Лукас. Но он притворился, что обратил внимание, и не жаловался на то, что его субботнее утро было раскрыто ФБР.
  
  Дениз Мот была невысокой почти по всем мыслимым параметрам — росту, манерам поведения и личности. Каким бы интеллектом она ни обладала, он был хорошо замаскирован под холодную незаинтересованность.
  
  Мисс Мот в очередной раз сказала: “Мне все равно”.
  
  Ее адвокат наклонился и что-то прошептал ей на ухо, но она покачала головой. “Нет”.
  
  Уитекер наклонился вперед. “ Вы уже достаточно натерпелись, мисс Мот. И можно привести веский аргумент в пользу того, что вы не представляете угрозы для общества в целом, но это станет известно, только если мы узнаем, почему вы пытались убить доктора Ибики. ”
  
  Мот работала бухгалтером в дистрибьюторской компании пигментов в Квинсе. Она была замужем за мужчиной по имени Марк. У них родился сын Мэтью. Но в результате несчастного случая на мосту Роберта Кеннеди десять лет назад Мэтью подключили к системе жизнеобеспечения, от которой они отказались четыре года назад. Ее брак распался. Три года спустя она пыталась убить доктора Ибики, человека, с которым у нее не было видимой связи. И не было никакого реального способа связать что—либо из этих явлений вместе - они были просто случайным шумом обратного рассеяния, создаваемым вселенной.
  
  Но люди редко убивали случайных незнакомцев без причины. Если только речь не шла о какой-то психопатии. И Мотылек определенно не подходил ни под один из необходимых критериев для этой конкретной психической патологии. По крайней мере, согласно ее досье, нет.
  
  Уитекер наполнил мертвую атмосферу словами: “Послушайте, мисс Мот, доктор Ибики мертв. И вы, конечно, не убивали его, потому что были здесь, когда он случайно принял передозировку. Итак, что бы ни происходило с доктором Ибики, все кончено. Он мертв. И у тебя нет причин держать это при себе. Уитекер развела руками. “Здесь мы пытаемся смотреть вперед, а не назад. Что нас действительно волнует, так это то, кто еще был вовлечен. И почему ”.
  
  Мот уставился на нее. “Меня не особенно волнует, что волнует вас или доктора Пейджа”. То, как она произнесла слово “доктор”, прозвучало как ругательство.
  
  “Мисс Мот, поверьте мне, когда я говорю, что имею довольно хорошее представление о том, через что вы прошли”.
  
  Она открыла рот, чтобы возразить, но Лукас просто удержал ее взглядом, и она посмотрела вниз на его руку, затем снова на его глаза, и он понял, что его точка зрения была понята.
  
  Лукас воспользовался их единственным реквизитом, вытащив фотографию Альберта Хесса. Он положил ее на стол, развернул и подтолкнул к исцарапанному металлу. “Вы знаете этого человека?”
  
  Она не смотрела вниз.
  
  Лукас снова подтолкнул ее. “Просто взгляни”.
  
  Мот взглянула на картинку, подняла глаза и покачала головой. “Нет”.
  
  “Ты—”
  
  “Я сказал нет”.
  
  Вмешался Уитекер со словами: “Если вы поможете нам количественно, мы передадим это судье и проследим, чтобы вы получили срок. У тебя нет причин проводить здесь еще четыре года. И там нет никого, кого стоило бы защищать. Я думаю, мы более чем справедливы. И ты мог бы наслаждаться своей жизнью к Рождеству ”.
  
  Лукас мгновение наблюдал за ней, затем добавил: “Потому что мы собираемся во всем разобраться. С тобой или без тебя”.
  
  Адвокат снова наклонился и что-то прошептал ей на ухо, но она покачала головой и устремила на Лукаса взгляд, такой же безжизненный, как и его собственный. “Невозможно понять то, чего нет. И если никто не хочет говорить с тобой об этом, это все, что у тебя есть. ” И вот тогда она прервала разговор, встала из-за стола и подала знак офицеру исправительного учреждения через маленькое стеклянное окошко в двери.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  28
  
  Рузвельт Драйв
  
  
  
  Движение было необычно интенсивным для субботнего утра, а туман, надвигающийся с Ист-Ривер, превратил море задних фонарей впереди в армаду биолюминесцентных организмов. Но Бретт Кехо не обращал внимания на метеорологическую ловкость рук или дорожное движение — его внимание было сосредоточено на файлах, которые Хоффнер дал ему почитать по дороге.
  
  Кехо встал в генетически запрограммированное время, в 5:00 утра, после пробежки со своей охраной из двух человек - маршрут которой он случайно изменил (или, по крайней мере, считал это случайным до того, как Пейдж изменил термин), — он принял душ, оделся и позавтракал четырьмя яичными белками-пашот, тремя унциями бараньей печени, половиной дыни и двумя чашками кофе. Но вместо обычной рутины, когда он встречал Хоффнера у входной двери ровно в 6:45 утра, он использовал несколько выходных часов, чтобы отправить электронное письмо и упорядочить свое расписание.
  
  Кехо всегда совершал утренние поездки, чтобы наверстать упущенное за ночь, и, без исключения, это ежедневное упражнение напоминало ему, что Синатра был прав, и город никогда не спал.
  
  Поскольку Хоффнер взял на себя ведущую роль в деле Пейджа, его должен был взять на себя другой агент. Но на ранних стадиях расследования он не хотел никакой задержки между заданными вопросами и полученными ответами — часть его подхода к кратчайшему расстоянию между двумя точками.
  
  Хоффнер проанализировал пыль, поднятую Пейджем, а Кехо пытался расставить детали в контексте, начиная с двух мобильных телефонов-близнецов при убийстве Нокса, переходя к интервью Хесса, затем к двум таинственным мужчинам, которые пытались навестить его, и заканчивая обнаружением Дениз Мот и ее неудачной попыткой убийства доктора Леонарда Ибики. И все это при участии детектива-циклопа полиции Нью-Йорка по имени Джонни Руссо.
  
  Кехо похлопал по папке у себя на коленях. “По крайней мере, Пейдж проницателен”.
  
  Здоровяк за рулем утвердительно хмыкнул, и это прозвучало как механический шум выхлопной системы. “Из тринадцати самоубийств, примешанных к этому делу, ни одно не оставило записки, что, по словам наших людей, слишком искажено, чтобы быть совпадением”. Хоффнер казался раздраженным тем, что Пейдж был прав, что не было необычной реакцией на его проницательность.
  
  “Три смерти, которые были представлены как сердечные приступы, оказались убийствами — одна передозировка инсулина и два отравления синильной кислотой.
  
  “Мы также допросили четырех наиболее вероятных подозреваемых в делах, где были ожесточенные судебные баталии по обвинениям в халатности — вы знаете, очевидные варианты в категории подозреваемых, — просто чтобы посмотреть, произвела ли тряска деревьев что-нибудь ценное. У всех них есть алиби. Я имею в виду неопровержимые, записанные, смехотворно надежные алиби.”
  
  “Что противоречит проницательности Пейджа”. У Кехо зазвонил телефон, рутина взяла верх над здравым смыслом, и он поднял трубку, не взглянув на дисплей. “ФБР. Ответственный специальный агент Кехо.”
  
  “Специальный агент Кехо, доктор Кори Уинслоу. Стэнфордский университет”.
  
  “Да, доктор Уинслоу”. Кехо интересовался, когда Уинслоу перезвонит.
  
  “Я закончил работу над тем уравнением, которое вы прислали”. Голос Уинслоу звучал на глубокой открытой южной частоте, которая звучала так, словно он не знал, как выразить стресс. “Я как раз собирался отправить результаты по электронной почте специальному агенту Ли, но перед этим хотел задать вам вопрос — кто это написал?”
  
  “Боюсь, я не могу поделиться этой информацией”.
  
  Уинслоу несколько секунд молчал, прежде чем очень медленно произнести: “Я понимаю”.
  
  “Доктор Уинслоу”—
  
  “Да, конечно. Извините. Я не знаю подробностей о том, с чем это связано, потому что мне не дали контекста, но эти восемь страниц были уравнением, доказывающим, что тридцать отдельных событий в выборочной группе из тысячи шестисот одиннадцати отдельных событий не случайны и не произошли естественным образом, как другие. ”
  
  “Простите меня, доктор Уинслоу, потому что я не математик, но мне показалось, что для краткого изложения в одно предложение слишком много цифр”.
  
  Уинслоу издал сухой смешок, которым академики заменяют смех, когда хотят подчеркнуть, что знают больше, чем вы. “Это было не резюме; это был ответ на уравнение. Краткое изложение заняло бы у меня несколько дней.”
  
  “Почему это было так сложно?”
  
  Выступление Уинслоу на юге замедлилось, когда он перешел в режим выступления на TED. “Есть известная цитата Карла Сагана, которая гласит: ‘Если вы хотите приготовить яблочный пирог с нуля, вы должны сначала изобрести вселенную ’. Это уравнение эквивалентно рецепту яблочного пирога Саган —Sagan's полный яблочный пирог, начиная с Большого взрыва, продолжая объяснять, как образовалась вселенная и, в конечном итоге, наша планета, освещая, как зародилась жизнь, продвигаясь через эволюционную биологию, чтобы объяснить развитие яблока и его химический состав, разрабатывая молекулярную формулу формы, на которой следует выпекать пирог, и заканчивая диссертацией о тепловых свойствах печи, в которой он будет выпекаться, после предоставления чертежей того, как построить указанную печь, включая состав сырья. Конечно, он урезан, и в нем есть пробелы, но он — или она - сделали свою работу. ”
  
  Кехо закатил глаза; единственный раз, когда он терпел пошлость, это когда она исходила от Джона Прайна. “Зачем автору это делать?”
  
  “Я думаю, они пытаются что-то доказать”.
  
  “И что бы это значило?”
  
  “Я не психиатр, но это выглядит как... о, я не знаю— разочарование, я думаю”. В его голосе снова послышались озадаченные нотки. “Потому что создается впечатление, что это написано очень умным человеком, который чувствует, что его заставляют объяснять что-то элементарное людям, которые не могут понять базовых концепций — я полагаю, это объясняет снисходительный перебор ”.
  
  “Я не знал, что цифры могут быть снисходительными”.
  
  “Числа похожи на слова, мистер Кехо, и то, как вы ими пользуетесь, многое говорит о вас”.
  
  “Доктор Уинслоу, я ценю вашу помощь. Пожалуйста, дайте мне знать, смогу ли я когда-нибудь отплатить вам тем же”.
  
  “Что ж, если этот человек не преступник, скажите им, что у меня есть для них работа”.
  
  “Что делаешь?”
  
  Уинслоу издал долгий, протяжный смешок, в котором было больше техасского. “Все, что они захотят”.
  
  Кехо отключился и, подняв глаза, увидел, что Хоффнер наблюдает за ним в зеркале. Лицевые мышцы здоровяка едва заметно дрогнули, когда он спросил: “Значит, Пейдж играет в голове в какую-то трехмерную игру Super Mario Mouse Trap?”
  
  Кехо снова повернулся к внешнему миру и морю задних фар в тумане. “Есть люди, у которых стакан наполовину полон; есть люди, у которых стакан наполовину пуст; есть даже люди, у которых стакан слишком большой. Но доктор Пейдж - единственный человек, стекло-которого-неправильно-используют, которого я когда-либо встречал. Это означает, что он подходит к миру — и, что более важно, к его проблемам — с точки зрения Давайте изменим дизайн стекла. Что делает его олицетворением Неразумного Человека Шоу, от которого зависит весь прогресс. ”
  
  “Он по-прежнему настоящая заноза в заднице, сэр”.
  
  Кехо улыбнулся, услышав это. Однажды он спросил Пейджа, каким тот видит мир почти уникальным образом через призму математики, и его ответ был типичным для Пейджа: Понимание того, как управлять сложным механизмом, - это не то же самое, что понимание того, как работает сложный механизм. “Помогает то, что большую часть времени он прав”.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  29
  
  Квинс
  
  
  
  Компания Quaralco Pigments располагалась в промышленном парке в Квинсе, недалеко от Ист-Ривер и недостаточно далеко от жилого района на случай возникновения пожара. Он работал в обычную смену выходного дня, и пока Лукас и Уитекер шли вдоль склада по пути в офис отгрузки, он проводил инвентаризацию этикеток химических веществ и с трудом верил, что кто-то может хранить столько потенциальных катастроф под одной крышей. Объект был оснащен системой разбрызгивания пены и противопожарными дверями, но здание не выглядело так, будто в нем был хоть какой-то код. Там были бочки и коробки, консервные банки и баночки, бутылки и поддоны - и от одной хорошей искры все это превратилось бы в ядовитый кратер.
  
  Марк Мот был в своем офисе рядом с погрузочной площадкой. Когда они вошли, он разговаривал по телефону и повесил трубку, быстро сказав “Я тебе перезвоню” после того, как Уитекер показала свой значок.
  
  “Ребята, вы нашли те два грузовика?” спросил он.
  
  Уитекер покачала головой. “Мы здесь не по поводу каких-либо грузовиков, мистер Мот. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов о вашей бывшей жене”.
  
  И вот так просто его поведение изменилось. “О, черт. Скажи мне, что с ней все в порядке”.
  
  Уитекер подняла руку. “С ней все в порядке. Но мы выясняем, почему она пыталась убить доктора Ибики ”.
  
  “Да. Что ж”, - сказал он, как будто эти два слова содержали ответы на любой вопрос, который у них мог возникнуть.
  
  “Вы можете нам чем-нибудь помочь?”
  
  “Что случилось? Я имею в виду, это все старые новости”.
  
  “Возможно, ваша жена что-то знает о другом деле, связанном с Ибики”.
  
  “Знаешь, он умер”, - бесстрастно сказал Мот. “Через девять месяцев после суда над Дениз у него была передозировка. Что за ирония?” Он покачал головой. “Я до сих пор не знаю, о чем все это было”.
  
  Мужчина откинулся на спинку стула и некоторое время изучал их. Как и его бывшая жена, Марк Мот выглядел так, словно его каким-то образом материально сократили. Это было в его движениях и зрительном контакте, как будто простое существование было помехой. “Мы с Дениз больше не разговариваем. И даже до того, как она, — он сделал паузу, — предположительно пыталась накачать того мужчину наркотиками, мы не разговаривали пару лет. Не вижу, чем я могу помочь. Он покачал головой. “Совсем”.
  
  “Вы были женаты. Что означает, что вы, вероятно, знаете ее лучше, чем кто-либо другой. Кроме того, мы поговорили с ней, и она не производит впечатления убийцы. Мы пытаемся выяснить ее мотивы ”.
  
  “Мы с тобой оба”, - сказал он, подавшись вперед в своем кресле и положив локти на стол. “Честно говоря, после нашего несчастного случая — ты знаешь о нашем несчастном случае?”
  
  Уитекер сказал: “Только то, что вы попали в столкновение на мосту Роберта Кеннеди с пьяным водителем. Водитель погиб, а ваш сын был тяжело ранен”.
  
  “Если вы хотите назвать проломленный череп и перерезанный позвоночник травмой, пожалуйста. Мэтти был убит. А потом Дениз исчезла. Я не обвиняю ее и не говорю, что не понимаю. Я просто говорю, что она не пришла в норму. ”
  
  Уитекер уселась на один из разномастных складных стульев. “ Вы знаете, почему она пыталась накачать доктора Ибики наркотиками?
  
  Он пожал плечами. “Я не знаю, зачем она там что-то сделала в конце. А Ибики? Это вообще не имело смысла. Я имею в виду, что она его не знала. Совсем. Мы никогда его не встречали. У нее никогда не было с ним романа. Он жил в другом районе, работал в больнице, в которую мы никогда не ходили, работал с людьми, которых мы не знали. Я имею в виду, это была большая чертова тайна и один из ключевых моментов, которые хотела предложить защита. Подумайте сами — зачем кому-то пытаться убить того, кого он не знает и никогда не встречал? У меня много проблем с Дениз, но она не психопатка; она просто сломлена ”.
  
  “И ей нечего было предложить во время вынесения приговора?”
  
  Мот медленно покачал головой. “Она пошла на сделку. Даже не сопротивлялась. Она просто уставилась в стол перед собой, ожидая неизбежного. Она может быть упрямой ”.
  
  “Мы заметили”. Лукас остался в дверях, спиной к шуму погрузчика на складе. “Она пострадала в результате аварии? Возможно ли, что у нее была какая-то невыявленная черепно-мозговая травма?”
  
  Мот покачал головой. “Ее проверяли. Кучу раз. Мы оба были в порядке”. Он поднял глаза, когда осознал, что только что сказал. “Физически в порядке, я имею в виду”.
  
  “Что случилось в тот день?”
  
  Мот пожал плечами. “Это была одна из тех вещей, когда ты думаешь, что, возможно, Бог имеет на тебя зуб, понимаешь, о чем я? Мы были на контрольно-пропускных пунктах, еще до того, как все перешло на электронные билеты, электронику и прочее дерьмо, и я вытаскивал мелочь из пепельницы. И этот парень — его зовут Уэйн Министер, для меня звучит как кантри-певец — немного перебрал и не заметил кабинки. Или нас. Или еще чего-нибудь, я думаю. Потому что он врезался на своем минивэне в заднюю часть нашего Golf на скорости около семидесяти миль в час и перевернулся на нас, приземлив свой фургон на крышу будки. Происходит большой гребаный разгром, и несколько секунд я мог слышать только пустоту. Потом я смотрю на Дениз, а Дениз смотрит на меня, и крыша "Фолькса" съехала, и становится очевидно, что с нами обоими все в порядке, и у нас обоих удивленное выражение на лицах, и я вот-вот улыбнусь тому, как нам повезло, когда мы оба одновременно повернулись к заднему сиденью —” И он остановился. Только что закончился. И его глаза наполнились слезами. “Прости, я давно об этом не говорил. Забавно, не правда ли, как то, что определяет твою жизнь, о чем ты стараешься не думать, но прокручивается в голове, пока ты гуляешь, спишь, ешь и работаешь, остается под контролем, пока ты не попытаешься поговорить об этом? Трахни меня.” Он покачал головой, как будто это могло каким-то образом сбросить напряжение. “И пошел ты на хуй за то, что пришел сюда”.
  
  Лукас дал мужчине несколько минут, чтобы перенастроить свою систему, прежде чем спросить: “Были ли у нее друзья, которые могли бы помочь? Родственники? Люди, с которыми она работала? Кто-нибудь, кроме вас, с кем она была близка и кому могла довериться? Он наклонился вперед и попытался передать смысл того, что говорил. “Мы действительно хотели бы помочь, мистер Мот. И если мы сможем выяснить, почему она сделала то, что сделала, и если это учтется в нашем другом деле, это может помочь ей с юридической точки зрения. ”
  
  Мот покачал головой. “Я и Мэтти были всей ее жизнью. Я имею в виду, с тех пор прошло десять лет, и я знаю, что помню их не такими, какими они были на самом деле, но мы были счастливы. И после того, как нас прибил этот пьяный мудак, все пошло прахом. Вроде бы, даже паузы не было или чего-то подобного. Она попробовала одно из этих коллективных занятий — помнишь те брошюры, которые есть в общественном центре? Этого хватило всего на неделю. Она попробовала упражнения. Она попробовала таблетки по рецепту. Она попробовала выпивку. Она даже пробовала медитировать. Ничего не помогло, и в конце концов она просто исчезла. От меня. От себя. От всех.”
  
  “И вы развелись?”
  
  “Мы оставались вместе, пока Мэтти не отключили от системы жизнеобеспечения. После этого ее там больше не было. Мы оба были настолько измотаны случившимся, что слишком устали, чтобы беспокоиться о разводе. Но все было кончено. Мы оба это знали. Она съехала, как только отключили электричество. Я не видел ее еще пару лет, пока она не попросила развода через адвоката. Ничего уродливого — просто Пожалуйста, подпишите это, и мы разведены. Я пытался поддерживать связь, но ей это было неинтересно. И, думаю, мне тоже, на самом деле. В следующий раз, когда я услышу что-нибудь о Дениз, это будет от ее адвоката, спрашивающего, не хочу ли я выступить свидетелем перед судьей. Как я уже сказал, она пошла на сделку, но дело так и не дошло до суда.”
  
  “Ты когда-нибудь навещал ее в тюрьме?”
  
  Мот кивнула. “Я пыталась. Я навещала ее, когда она была на севере штата, раз в неделю в течение первых шести месяцев или около того. Каждое воскресенье в день посетителей. Она меня не принимала. Даже не захотела выходить на публику. Я попробовал еще раз, когда в прошлом году ее отправили в Metro DC сюда, в Бруклин. То же самое. Я сдался. Не то чтобы мы оба не занимались этим делом. И доходит до того, что тебе приходится заботиться о себе, понимаешь?”
  
  Лукас знал. Он достал фотографию Альберта Хесса, которую час назад показывал Дениз Мот, и положил ее на стол. - Вы знаете этого человека? - спросил я.
  
  Мот наклонился вперед и бросил на фотографию беглый взгляд. Он поднял глаза с выражением, которое не имело никакого заметного значения, затем снова посмотрел на фотографию, чтобы придать ей то, что выглядело как искреннее внимание. Он покачал головой и отодвинул фотографию. “Кто он?”
  
  “Мы подумали, что он может быть другом вашей жены”.
  
  “Я же говорил тебе, у нее нет друзей. У нее больше ничего нет”.
  
  “Не могли бы вы попытаться поговорить с ней за нас?”
  
  “Если Дениз приняла решение, я не собираюсь менять его за нее”.
  
  “Означает ли это, что ты не можешь помочь или что ты не будешь”?
  
  Обида все еще играла в его глазах, но она немного потускнела. “Выбирай сам”.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  30
  
  Верхний Ист-Сайд
  
  
  
  Худшим в субботнем походе за продуктами в городе было то, что это был поход за продуктами. И это было в городе. То, что это было в субботу, учитывалось, но лишь незначительно. Эрин понимала, что в семье из семи человек поиски еды были бесконечной задачей. Но она переехала из Чаддс-Форда, Пенсильвания, через Бостон, и даже спустя столько времени она все еще не привыкла к огромному количеству требований, которые Манхэттен предъявляет людям, просто пытающимся запастись продуктами в холодильнике на неделю. При таком большом количестве телезрителей покупка купонов была обязательной. Что превратило их субботы в охоту за мусором с ограниченным количеством парковочных мест.
  
  Большую часть покупок они делали на рынке Fairway Market, но пришлось учесть и заходы в Citarella за фирменными блюдами, такими как любимый замороженный йогурт Мод. Время от времени они устраивали "Гристедес", но Лукасу запретили, и она могла ходить туда только одна или с детьми — как сегодня. Массовые товары, такие как туалетная бумага и бумажные полотенца, доставляла FreshDirect, и время от времени она сдавалась и брала упаковку с вещами от Costco — приятно было не быть единственным человеком на парковке, который выглядел так, словно содержал приют, — но это было далеко на окраине города.
  
  Лукас попытался исключить это задание из ее списка; когда он не жил в трущобах ФБР, его график был намного более свободным, особенно летом, когда он общался со своими аспирантами только раз в пару недель. Он был мастером по части купонов, но никудышным в таких вещах, как проверка помидоров. Но если она передаст ему патроны, это будет только вопросом времени, когда их запретят продавать в каждом продуктовом магазине в пяти округах — он не был тем, кого Эрин (или кто-либо еще, на самом деле) считала человеком из народа.
  
  Приближался полдень, и они с детьми каким-то образом закончили последнюю часть пробега, последнюю остановку в их любимой пекарне, маленьком французском ресторанчике на Мэдисон. На витрине всегда было полно кондитерских аллигаторов, и кондитерских цыплят, и пирожных "это", и пирожных "то— - и на вкус они были так же хороши, как и на вид. Итак, четыре или пять раз в год они разорялись.
  
  Эрин завернула за угол и въехала в узкий переулок за их домом. Маленький переулок был пережитком девятнадцатого века, когда лошадь и карета были стандартным удобным средством передвижения. Их переулок был одним из немногих во всем районе, и это давало им такую огромную привилегию, как гараж в городе, который большинство людей считали городской легендой.
  
  Несмотря на то, что "Вольво" был относительно узким по сравнению с автомобилями тридцатилетней давности, ей часто казалось, что свернуть за угол в переулок - все равно что пытаться припарковать подводную лодку класса "Акула" в ванне.
  
  “И что?” Спросила Эрин, кивая на коробку с выпечкой, которую Гектор бережно держал на коленях. “Что ты купил?”
  
  Он улыбнулся. “Ерунда”.
  
  “Что за чушь?!” - Что за чушь? - крикнула Алиша с задних рядов.
  
  Эрин взглянула в зеркало. “Сегодня день без криков”.
  
  “Что за чушь?” Алиша деликатно прошептала, прежде чем улыбнуться.
  
  Гектор изобразил свое лучшее личико Маленького лорда Фаунтлероя. “Потрясающий материал”.
  
  Эрин завернула за угол, затем выпрямилась. Здесь она всегда двигалась медленно, чтобы избежать столкновений с мусорными баками или с соседями, выгуливающими на заднем дворе своих маленьких сердитых собачек.
  
  В переулке, прямо за их домом, был мужчина, разговаривавший по телефону. Когда они вошли в переулок, он отвернулся и приложил ладонь к уху.
  
  Гектор автоматически потянулся к кнопке открывания гаражных ворот, прикрепленной к козырьку, и это движение привлекло внимание Эрин. Она оглянулась и улыбнулась, затем повернулась обратно к переулку.
  
  И мужчине по телефону, который теперь целился в них из пистолета.
  
  Был момент.
  
  Мгновение.
  
  Крошечная частичка времени.
  
  Когда Эрин и человек с пистолетом увидели друг друга. Их взгляды встретились, и что-то вспыхнуло между ними.
  
  Это выдержало.
  
  А потом.
  
  Он выстрелил.
  
  И мир разлетелся на мелкие кусочки.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  31
  
  
  
  Уитекер подъехал к дому, затормозил и заглушил двигатель. “У вас есть кофе?” - спросила она.
  
  Лукас толкнул дверь плечом. “Кофе, яблочный сок, молоко — все основные продукты”. Он посмотрел на дом. “Кроме бекона”.
  
  Они вышли одновременно, и Уитекер ударил его: “Если Гесс ответственен за все это —”
  
  “Он не такой. Если бы он был таким, у нас не было бы Дениз Мот в сюжетной линии. Дело не только в Хессе. Там есть —”
  
  И вот тогда-то безошибочно узнаваемый треск выстрелов совсем рядом пробил брешь в этом дне.
  
  За которым последовал детский крик.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  32
  
  
  
  Эрин закричала: “Пригнись!”, пуля просвистела сквозь лобовое стекло, и ее вдавило в сиденье, пробитое астероидом.
  
  Все—
  
  — развернутый—
  
  —в—
  
  половина—
  
  —скорость.
  
  Кровавый туман—
  
  —лобовое стекло—
  
  —зеркало—
  
  — и Гектор.
  
  Лори—
  
  —и Алиша—
  
  — взвизгнула.
  
  Кресло поглотило Эрин—
  
  — дошло до того, что больше нечего было дать—
  
  — и толкнул ее вперед.
  
  Где она была сбита—
  
  —вторая пуля—
  
  — это сбило с толку ее схемы.
  
  Мужчина—
  
  — сделал шаг вперед—
  
  — по отношению к ней—
  
  — и дети, и—
  
  — поднял пистолет.
  
  Эрин закричала: “Лежать!”
  
  Топнула ногой об пол—
  
  — бензин преобразуется в крутящий момент—
  
  Фургон—
  
  выпущен.
  
  Намордник—
  
  —мелькнуло.
  
  Боковое зеркало исчезло.
  
  Эрин направила машину в стрелявшего.
  
  Он сложил—
  
  — и свернутый—
  
  — из-под колпака—
  
  —и КРЭК! закончен—
  
  —лобовое стекло—
  
  — а потом—
  
  —крыша.
  
  Она держала себя в руках—
  
  — он упал на тротуар позади них—
  
  — свернутый и—
  
  — Эрин врезалась машиной в столб.
  
  Капюшон застегнулся.
  
  Бакалея взорвалась вперед.
  
  Дети снова закричали.
  
  Эрин повернулась и—
  
  —Гектор был покрыт—
  
  —кровь.
  
  — Его?
  
  — Ее?
  
  О нет. О нет.
  
  О НЕТ.
  
  “AreyouokayHecctorsaysomethingisthatyourbloodLaurieareyouokaysaysomethingAlsihaAlsihaALISHAIT'SOKAYSWEETIEIT'S—”
  
  —И—
  
  — стрелок поднялся с тротуара—
  
  — и поднял пистолет.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  33
  
  
  
  Лукас взбежал по ступенькам.
  
  У него чуть не выломался ключ в замке. Широко распахнул дверь, и она врезалась в стену, уничтожив картину в рамке.
  
  “Эрин!” - закричал он, когда вошел внутрь.
  
  “ Ты это слышал? - спросила Мод сверху.
  
  Дэмиен прискакал галопом со своей гитарой, когда Лукас пробегал мимо, Лемми следовал за ним.
  
  “Что это?” - спросил парень на середине аккорда.
  
  “Где мама?” Лукас закричал.
  
  “Шоппинг. Зачем?” Но последнее слово прозвучало испуганно.
  
  Лукаса пронесло через первый этаж на кухню, где он налетел на барный стул. Хромированное сиденье из плексигласа проехалось по полу, перевернулось, когда коснулось ковра, и разбило стекло на дверце духовки.
  
  “Эрин!” - закричал он. И распахнул заднюю дверь.
  
  Когда он увидел дым, паника переросла в ужас.
  
  Когда он услышал следующий выстрел, ужас сменился яростью.
  
  Он сбежал.
  
  И упал со ступенек.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  34
  
  
  
  Эрин наблюдала, как смерть разворачивается на тротуаре, воссоздаваясь подобно поврежденному оригами, демонически расправляющему свои складки. Это был резкий процесс раскачивания, который взорвал все цепи рудиментарного механизма борьбы или бегства, перегрев ее череп.
  
  Двигатель все еще работал, но издавал разнонаправленный скрежет. Вокруг машины клубился дым.
  
  Им пришлось переехать.
  
  Ей пришлось вытаскивать детей из машины.
  
  Кровь была повсюду. Даже на зеркале, на которое она не могла перестать смотреть.
  
  Что мне делать?
  
  Что мне делать?
  
  ЧТО делать?
  
  Стрелок был уже на ногах, но одна из его лодыжек была подвернута, и, сама того не желая, медицинская энциклопедия в ее голове проанализировала его состояние: травма от раздавливания стопы.
  
  Но его рука выглядела так, словно она работала. И его рука контролировала руку, державшую пистолет.
  
  Эрин была наполнена примитивными воспоминаниями о прошлом тысячи поколений, о предке, который знал, что если она что-нибудь не предпримет, они все умрут.
  
  Она еще раз сказала “Лежи” и переключила передачу с привода, где она все еще была установлена, на задний ход.
  
  Дети пригнулись, и Эрин двумя ногами нажала на газ. "Вольво" взвыл и отказался отрываться от столба.
  
  Затем раздался пугающий ТРЕСК! и машина отъехала, оставив переднюю решетку прибитой к столбу.
  
  Фургон развернуло задним ходом, одно погнутое колесо со спущенной шиной взвизгнуло, выбросив длинный сноп искр. Из двигателя повалил дым.
  
  Эрин боролась с машиной, и кости в ее плече хрустели.
  
  Она вдавливала газ прямо в пол, педаль прогибалась от усилия.
  
  Машина помчалась назад.
  
  “Лежи!” - повторила она, на этот раз спокойно, и диссоциированный хирург, живший в ее голове, сказал ей, что химический шок наполняет ее поршни.
  
  Раздался единственный резкий хлопок, когда мужчина выстрелил снова, и заднее стекло разлетелось вдребезги.
  
  Дети закричали.
  
  Эрин пригнулась, когда они столкнулись.
  
  Раздался хруст, и задний бампер ударил его по коленям.
  
  Он свернулся калачиком.
  
  Раздались еще два выстрела друг за другом.
  
  Одна из них пронеслась через багажник, взорвав банки с газировкой и сорвав крышу.
  
  Была вспышка.
  
  И ужасный хруст, и машина прогнулась, когда колеса разъели кости. Органы. Намерения. И варианты.
  
  Раздался хлопок, когда вспыхнул огонь.
  
  И машина врезалась в кирпичную стену.
  
  Инерция бросила ее на сиденье, и внутри нее раздался громкий треск, когда что-то еще сломалось, и она закричала.
  
  И дети закричали.
  
  И все еще работающий двигатель взвыл.
  
  Но настоящие крики доносились снаружи.
  
  Из "Человека в огне посреди переулка".
  
  Одна его нога дергалась взад-вперед; другая была направлена прямо вверх и неправильно согнута в колене. Визжал, как разумное насекомое, подожженное ребенком.
  
  Рука, направленная в небо, эффект фитиля плавит его руку, когда он непроизвольно разрядил пистолет в небо.
  
  —BANG!BANG!BANG!BANG!BANG!BANG!BANG!—
  
  Эрин наблюдала, была поглощена последним моментом, прежде чем поняла, что огонь лениво ползет к машине.
  
  Она попыталась дотянуться до ремня безопасности, но ее рука не двигалась. Она попыталась другой, но остановилась, когда где-то в груди лопнул жидкий мешочек боли, и она закашлялась кровью.
  
  Алиша кричала — иррациональная, единственная нота ужаса.
  
  Гектор прижимал к груди смятую коробку из-под печенья, из уголков которой выглядывали маленькие глазированные аллигаторы.
  
  “Гектор?”
  
  Он посмотрел на нее как в замедленной съемке, совершенно незаинтересованно. “Да?” - сказал он, как будто вежливо отвечая на телефонный звонок.
  
  “Гектор, послушай меня. Послушай!” - сказала она громче, чтобы ее услышали сквозь крик Алиши.
  
  Но выражение его лица не изменилось; он был в шоке.
  
  “Ты должна помочь своим сестрам”. Она не могла пошевелить руками, и динамо-машина страха в ее груди заработала сильнее.
  
  Она услышала, как Лори расстегнула ремень безопасности на заднем сиденье. “Я справлюсь!” - сказала маленькая девочка.
  
  Пламя ползло по полу переулка в поисках чего-нибудь, чем можно было бы поживиться.
  
  Все, что Эрин чувствовала, был запах ее собственной крови. И газа.
  
  Единственным звуком было биение ее собственного сердца. И крик Алиши.
  
  “Пожалуйста, Гектор”. Она смотрела, как огонь подбирается к ним. “Я знаю, ты напуган, но послушай меня — послушай меня!”
  
  Это потрясло его, и он кивнул в последний раз. “Хорошо”.
  
  “Сними ремень безопасности. Садись на заднее сиденье. Помоги девочкам выбраться. Быстро”. Она старалась не дать ужасу вырваться наружу.
  
  Гектор рассеянно положил раздавленную коробку из-под печенья на забрызганную кровью и стеклом приборную панель, отстегнулся и переполз по сиденью на заднее сиденье. Когда его кроссовка ударила ее по плечу, она вскрикнула.
  
  Послышался звук отстегиваемых пряжек детского сиденья.
  
  Пламя уже добралось до капота, дым начал вырываться через вентиляционные отверстия.
  
  “Убирайся”.
  
  “А как же ты?”
  
  “Я в порядке”. Ее задело — ранило физически — что ее первая ложь детям станет и последней.
  
  Гектор обхватил пальцами ручку, потянул и — ничего не произошло.
  
  “Это застряло!” - сказал он.
  
  Программа Эрин переключилась в режим матери. “Убирайся! УБИРАЙСЯ! Пинком открой дверь! Лезь в окно. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Пожалуйста. Дети, Вперед, вперед.”
  
  Капот был в огне, дым валил через вентиляционные отверстия и разбитое лобовое стекло. Пламя змеилось по машине, жара была интимной.
  
  Гектор крякнул, ставя ногу на порог, раз ... два ... три —ага! Открыто!
  
  Но вместе с притоком воздуха пришел и приток кислорода.
  
  Который подлил масла в огонь.
  
  “Рууууууууун!” - закричала она.
  
  Дети сбежали.
  
  Ворвался огонь.
  
  И Эрин закрыла глаза, приветствуя неизбежное.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  35
  
  
  
  Лукас с трудом поднялся на ноги.
  
  Споткнулся, отскочил от качелей и, пошатываясь, направился к воротам.
  
  В переулок.
  
  В дыму.
  
  В огонь.
  
  Под пронзительный визг Алиши в "Петле".
  
  Ему пришлось дважды набирать код, прежде чем замок поддался, и он рывком распахнул кованую дверь.
  
  Когда он добрался до переулка, жар от пожара окутал его своими объятиями, и время ускорилось, замедлилось и свернулось в одночасье.
  
  Гектор наполовину нес / наполовину тащил Алишу к дому. Маленькая девочка визжала так, словно ее разбирали на части. Лори стояла у горящей машины, застывшая и неподвижная, как жена Лота.
  
  Алиша указала на огненный шар, и единственная пронзительная ударная волна вырвалась у нее изо рта.
  
  В переулке горело тело, на обугленном асфальте плясали языки пламени. Рука трупа была направлена к солнцу, в пальцах горел пистолет.
  
  Лукас пробежал мимо Гектора. Мимо Лори. Мимо горящего тела с пистолетом в руке.
  
  Пламя было в машине, лизало стекла. Горела приборная панель.
  
  Тень Эрин была за рулем. Неподвижная.
  
  Черный дым заслонил мир, и все, что Лукас мог видеть, - это пустоту перед собой. Он подбежал к двери, и дым заполнил его легкие.
  
  Он не мог видеть окно водителя. Жара отталкивала его назад.
  
  Лукас потянул за ручку, и она оторвалась у него в руках.
  
  Теперь пламя было на его штанах. На ногах.
  
  Алиша все еще кричала где-то за пределами дыма.
  
  Он просунул металлическую руку в окно. Но она ничего не чувствовала, и он не смог найти ее там.
  
  Она в двух гребаных футах от меня!
  
  Он пошарил в расплавленном воздухе и каким-то образом нашел ее ремень безопасности, нажал на пряжку и потянул ее, и когда он протаскивал ее через окно, произошел выброс воздуха, и он попытался отстраниться, и все это отпустило, и сила отбросила его назад через переулок, и он врезался в забор, и внезапно он оказался лежащим при дневном свете с Эрин, которая была в огне.
  
  Он ударил ее. Пытаясь потушить ее своей собственной пылающей рукой.
  
  А потом что-то ударило его, и Уитекер закричал: “Катись! Катись! ”, когда она ударила его своим пальто, а затем раздался еще один взрыв, когда то, что осталось от машины, превратилось в молекулы, и он оказался на асфальте под небом, затянутым дымом от горящего бензина, и он едва мог видеть сквозь слезы.
  
  “Ты хороший. Ты хороший”.
  
  Он сильно закашлялся. Перевернулся. Попытался вдохнуть и подняться одновременно. Но его код сбивался, и он вздрогнул, когда очередной мучительный кашель скрутил ему ребра, и он рухнул.
  
  Он заставил себя открыть глаза, и все вокруг подернулось рябью сквозь слезы от дыма.
  
  Уитекер была рядом с ним, и хотя ее губы не двигались, он узнал ее голос, говоривший ему, что все в порядке, и он слышал, как где-то далеко кричали дети, и Динго просил их не подходить, и Лукас перевернулся, положил руку на Эрин и закричал.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  36
  
  
  
  “Ты в порядке?” Динго закричал, и Лукас понял, что от него ждут ответа.
  
  Но он смог только кивнуть. Что он и сделал. И с академической ясностью до него дошло, что он в шоке. И сидит на тротуаре. Эрин лежала на земле, положив голову ему на колени. Слезы прорезали легкие трещины на ее покрытом сажей макиллаже.
  
  Дым был повсюду. И вонь горящего бензина в утреннем воздухе не имела ничего общего с запахом победы. И что-то еще, что он узнал, но не хотел называть.
  
  Его легкие были полны муравьев.
  
  Он поднес скомканную рубашку Динго к дырам на плече Эрин. Из ее ран кровь сочилась по всей груди — когда он перевернул ее на тротуаре, раздробленные концы костей впились в ее мышцы, как белые зубы, пытающиеся прогрызть себе путь наружу из ее тела.
  
  Но она была жива.
  
  Динго загнал детей в свою квартиру над гаражом. Лукас не мог их видеть, но чувствовал их взгляды на себе и Эрин. Алиша перестала кричать. И вдалеке раздался вой сирен.
  
  Группа безопасности французского консульства находилась снаружи, держа периметр с маленькими автоматами наготове. Один из них разговаривал по телефону с сигаретой, прикушенной к нижней губе, и вызывал скорую помощь на безупречном английском.
  
  Лукас баюкал голову Эрин и старался не смотреть на пропитанную кровью обугленную одежду.
  
  “Где Уитекер?” спросил он незнакомым голосом.
  
  Динго поднял руку, указывая на какую-то точку за плечом Лукаса, и тот обернулся.
  
  Блестящий внедорожник Уитекера на четырех колесах занесло за дальний угол переулка, и задняя часть врезалась в Audi с откидным верхом, отбросив ее к забору. Она мчалась по дорожке им навстречу, сбивая струей мокрые листья, с включенными фарами и выключенной сиреной.
  
  Она резко остановилась, обдав их грязью, и Динго проделал большую часть работы, подняв Эрин с тротуара и усадив на заднее сиденье, пока вокруг них клубился дым.
  
  Голова Эрин свесилась вперед, когда они пьяные вели ее к Навигатору, и Динго сказал: “Я забрал детей”.
  
  Уитекер выскочил и распахнул заднюю дверь, Лукас забрался внутрь, таща Эрин, как мокрый ковер. Динго кормил ее, пока Лукас пытался прижать промокшую рубашку к ее ранам.
  
  Лукас посмотрел на Динго, затем снова на детей, как раз перед тем, как Уитекер хлопнул дверью, и они ушли.
  
  Она включила сирену, и они с визгом резины вылетели из переулка прямо в субботний поток машин.
  
  Уитекер вырулил из заноса, задел боком припаркованный "Приус" и рванул на восток, в сторону больницы.
  
  Эрин сказала: “Я в порядке”, но она смотрела куда-то за его спину. Ее голос звучал неубедительно. Или убежденно. Но нельзя было упускать надежду.
  
  Он одарил ее своей едва заметной улыбкой, которую, он не был уверен, что она могла видеть. “Я знаю”.
  
  “Я в порядке”, - повторила она.
  
  Она была вся в саже и крови, опаленные волосы обрамляли ее лицо без бровей и ресниц, и Лукас чувствовал только запах горелого.
  
  Она сглотнула, затем спокойно сказала: “Я сейчас в шоке. Но меня ранили в подмышечную артерию, так что вам нужно замедлить кровотечение”. Даже находясь в шоке, все, что она умела делать, - это справляться с ситуацией. “Тебе нужно заткнуть дыры, Люк”.
  
  Он огляделся. “Чем?”
  
  “Твои пальцы”.
  
  Настоящая рука Лукаса была грязной. Он вытер ее о рубашку, и стало только хуже. “Мне нужно дезинфицирующее средство!” - закричал он в отчаянии.
  
  Уитекер бросил бутылку дезинфицирующего средства для рук в багажник. “Это все, что у меня есть”.
  
  Время не было доступной роскошью, поэтому, не проверяя содержание алкоголя, Лукас сорвал зубами колпачок и выдавил себе на руку порцию дезинфицирующего средства. Он стянул с нее окровавленную рубашку и колебался ровно столько, чтобы увидеть, как ее сердце выплескивает черную струю, и он сказал: “Хорошо”, - и перевел дыхание. Затем он засунул пальцы в два свежих туннеля, просверленных в ее теле.
  
  Эрин выгнула спину и закричала: “Мать ... ублюдок, как больно!”
  
  Он снова натянул рубашку на руку и, насколько мог, усилил давление своим протезом. Он поднял глаза как раз в тот момент, когда Уитекер проскочил на светофор и чуть не подрезал такси.
  
  Когда он повернулся, Эрин посмотрела в его левый глаз — солнечные очки были где-то в переулке. “Я думаю, нам нужно переместиться ... куда-нибудь с ... деревьями”.
  
  Лукас улыбнулся ей сверху вниз. Слезы хлынули из глаз. “Я с тобой. Иди туда, куда ты захочешь”.
  
  “Как насчет больницы?” Она сочла это забавным и фыркнула, и ее дурацкий смешок был прерван кашлем с кровью.
  
  Она посмотрела на него, и все, что он увидел, был ее страх. “Все в порядке. Ты в порядке”.
  
  Она попыталась улыбнуться, и красная капля скатилась с уголка ее рта на волосы. “Я знаю об этом больше, чем ты”.
  
  “Только в теории”.
  
  “Позаботься о детях. Солги им — скажи, что со мной все будет в порядке”.
  
  “Ты есть”.
  
  “Мне холодно, Люк. Я потеряла много крови, и она попала в легкие. Я не в порядке”, - сказала она. “Что-то не так”.
  
  Уитакер подрезала машину, которая разгружала чемоданы на 74-й улице, и врезалась в них, отправив их вращаться по орбите. Они исчезли прежде, чем звуковая волна ругани водителя смогла догнать их.
  
  Уитекер взглянул в зеркало. “Как она?”
  
  “Я... я...” Он слышал панику в собственном голосе. “Я... не знаю”.
  
  Лукас поднял глаза, и город за окном пронесся быстрее, чем он когда-либо видел его раньше. Они летели.
  
  Он снова посмотрел на Эрин, но она уже потеряла сознание.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  37
  
  Медицинский центр Вейла Корнелла
  
  
  
  Уитекер приближался к восьмидесяти, направляясь на восток, когда геометрия города изменилась и больница материализовалась из бетонного камуфляжа, словно произведение оп-арта Magic Eye. Это было немного дальше Ленокс-Хилл, но это была знакомая местность, и Лукас знал тамошних людей — что, как он мрачно понимал, было не то же самое, что доверять им.
  
  Уитекер развернул внедорожник за угол ко входу в отделение неотложной помощи в точном заносе Билла Хикмана, не задев все неподвижные объекты по дуге.
  
  Она оттолкнулась, и они рванулись к дверям, где их ждал строй персонала больницы.
  
  Она нажала на тормоза, они затормозили, и аварийная бригада рванулась вперед с линии столкновения, прежде чем внедорожник полностью, но криво остановился.
  
  Все двери распахнулись, и осьминог с человеческими руками потянулся к Эрин опытными щупальцами в перчатках. Ее вытащили и положили на ожидающую каталку, Лукас все еще был прикреплен.
  
  Он рассказал им о двух огнестрельных ранениях в ее плечо — о том, что не знает, были ли еще. После трех скоропалительных вопросов один из врачей заставил Лукаса удалить пальцы, затем оттолкнул его с дороги и взял дело в свои руки.
  
  Лорн Джейкоби стоял в стороне, пока его люди делали свое дело, и когда Лукас сделал несколько шагов назад, чтобы дать им место, его протезная нога ударилась об асфальт с нехарактерным для него механическим лязгом. Он посмотрел вниз, и его ботинок ... просто исчез.
  
  Лукас наблюдал за Эрин, пока они катили ее к двери, и на какой-то байт времени линия была правильной, и ему показалось, что их взгляды пересеклись.
  
  Мне казалось, что они были вместе.
  
  А потом ее ориентация изменилась, и они снова расстались.
  
  Он вытер окровавленные пальцы об обугленный лацкан пиджака.
  
  Джейкоби протянул руку, и она взлетела высоко, к плечу Лукаса. “Люк, весь Emerge готов для нее. Ченс и Уокер вымыты и ждут. Они лучшие. И это одно из лучших медицинских учреждений в мире.”
  
  Лукасу сейчас не хотелось слушать рекламные проспекты, но он кивнул в знак благодарности и постарался не упустить момент. Он знал Элли Ченс через Эрин, и ее коллеги считали ее превосходным хирургом; он не знал этого персонажа Уокера, но понимал, что должен доверять Джейкоби; это было вне области его компетенции.
  
  Лукас побежал за каталкой и забрался внутрь, когда они катили Эрин мимо стола в операционную. Лукас крикнул: “Я буду прямо здесь!” - когда они вкатывали ее в двери.
  
  Ему показалось, что он видел, как она замахала на него пальцами, но, возможно, это просто Хоуп издевалась над ним.
  
  Он уставился на табличку "Только для персонала" на автоматической стеклянной двери, когда Джейкоби схватил его за предплечье и потащил прочь. “Она пробудет там какое-то время, Люк”. Он поднял телефон. “Они будут держать меня в курсе: как только я что-нибудь узнаю, ты тоже что-нибудь узнаешь. Иди выпей кофе. Звони. Если тебе что—нибудь понадобится - еда, душ, что—нибудь, что поможет тебе уснуть, что-нибудь, что поможет тебе не заснуть, дай мне знать. Дай мне десять минут, чтобы достать тебе одежду. ”
  
  “Я ценю все”. И он ценил. “Но моя одежда в порядке, Лорн”.
  
  Но Лорн уже был где-то в другом месте. “Я люблю Эрин — я не знал, что она нравилась людям”.
  
  Лукас знал, что имел в виду Джейкоби, но его оперативная память была посвящена решению краткосрочной задачи - вылечить Эрин после операции. После этого они могли обсудить, насколько она хороша.
  
  Джейкоби покачал головой, и его глаза наполнились слезами. “Что, черт возьми, произошло?”
  
  У Лукаса было больше вопросов, чем у Джейкоби когда-либо возникло бы. “Кто-то пытался ее убить”.
  
  “И?”
  
  “И ты знаешь столько же, сколько и я”.
  
  “А нападавший на нее?”
  
  Лукас смотрел на него долгую секунду, перематывая свои воспоминания. “Она переехала его, и он мертв”.
  
  Лорн повернулся в ту сторону, куда они только что катили Эрин. “Тогда на одну вещь меньше, о чем нам всем нужно беспокоиться”.
  
  Лукас вернулся в комнату ожидания, и неожиданно там оказался Кехо, разговаривающий с Уитекер. Вся приемная уставилась на нее, и когда Лукас вошел в кадр, они переключили внимание на него. Половина его костюма сгорела, и то, что осталось, было похоже на драконье легкое с карманами. В идеальной театральной манере его протезная рука и ноги торчали из обугленных рукава и штанины, обнажая механические протезы, и было невозможно не заметить эффект сверхъестественной долины, который он производил. Если бы это было в другое время или в другом месте, он мог бы спросить, дома ли Сара Коннор.
  
  “Как у тебя дела?” Кехо спросил с очень искренним подобием беспокойства.
  
  “Мне нужен телефон”.
  
  Уитекер передала свой.
  
  Лукас отошел, набрал номер, и Динго немедленно ответил: “Резиденция Пейджа”.
  
  “Она на операции. Как дети?”
  
  Прежде чем ответить, Динго обратился к гулу голосов на заднем плане, задававших вопросы. “Она на операции. С ней все будет в порядке. Мне нужно поговорить с твоим отцом ”. Он ответил: “С ними все в порядке. Что я могу сделать?”
  
  “Просто позаботься о них. Могу я поговорить с Мод?”
  
  Мод спросила: “Да?” Это было пробное письмо, наполненное миллионом вопросов, ни на один из которых у Лукаса не было ответов.
  
  “Привет, малыш. Ты в порядке?”
  
  Мод ответила ему вопросом: “Что происходит?”, и детские голоса снова разразились сотней новых вопросов, которые она оборвала резким: “Заткнись! Я говорю!”
  
  “Маме делают операцию. С ней все будет в порядке”.
  
  “Это настоящие разговоры или не пугай детей разговорами?”
  
  Лукас старался не думать над ответом слишком долго. “И то, и другое”, - сказал он. “Мы добрались сюда довольно быстро, и над ней работают лучшие люди в мире”.
  
  И снова Мод сказала: “Заткнитесь! Я говорю!” остальным.
  
  “Все в порядке?”
  
  “Нет”.
  
  “Мне нужно, чтобы ты позаботился обо всех, пока я здесь. Ты можешь это сделать?”
  
  “Я попытаюсь”.
  
  “Спасибо”. Он почувствовал, что начинает плакать, но это было что-то далекое, не связанное с тем, что происходило с кем-то другим. Он попытался унять дрожь в голосе, когда снова сказал: “С ней все будет в порядке”.
  
  Мод сказала: “Угу”.
  
  “Я буду звонить каждые полчаса, есть у меня новости или нет”.
  
  “Дэмиен хочет с тобой поговорить”.
  
  Послышалось несколько приглушенных голосов, прежде чем Дэмиен спросил: “С ней все будет в порядке?”
  
  Голос Мод заглушил его вопрос раздраженным: “Я же говорила тебе, с ней все будет в порядке!”
  
  Лукас повторил: “С ней все будет в порядке. Но она будет в операционной некоторое время — несколько часов. Я буду звонить каждые полчаса или около того, просто чтобы узнать, как дела. Ты можешь помочь Мод позаботиться об остальных?”
  
  “Наверное, да”.
  
  “Хорошо. Хорошо. Мне нужно идти, но я буду держать вас, ребята, в курсе событий.”
  
  “Ладно. Пока”.
  
  Динго в ответ сказал: “Не беспокойся о нас. И звони, если тебе что-нибудь понадобится”.
  
  “Спасибо, Даррен”, - сказал он, назвав Динго по имени всего второй раз на своей памяти за те двенадцать лет, что они знали друг друга.
  
  Лукас повесил трубку и отнес телефон обратно Уитекер. Она с беспокойством смотрела на него и открыла рот, чтобы что-то сказать, когда ворвался Руссо. Он окинул взглядом входную дверь, регистрационную стойку, затем выбежал в приемную.
  
  Руссо резко остановился и положил руку Лукасу на плечо, что, казалось, было стандартной реакцией на сегодняшнюю трагедию. “Пейдж, ты в порядке? Что, черт возьми, произошло?”
  
  Уитекер спросил: “Как ты узнал, что мы здесь?”
  
  “Это мой участок — мы с Кристо получили звонок и первыми прибыли на место происшествия. Я увидел твое имя в адресной справке, и французские парни в переулке с автоматами сказали, что ты уехал, поэтому я сложил первое и третье и решил, что ты приедешь сюда, хотя это дальше, чем Ленокс Хилл.” Он изучал Лукаса, и нельзя было не заметить озабоченности в его тоне или выражении лица. “Что, черт возьми, произошло?” он повторил.
  
  Лукас ткнул в него зеленым алюминиевым пальцем. “Я заставляю кое-кого нервничать”.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  38
  
  
  
  Лукас расхаживал по коридорам, пытаясь найти логику в цветных линиях, которые бессмысленно пересекались в разных переходах, как старая заставка Microsoft. Что делали дальтоники? Почему они не выбрали систему, основанную на числах? Следуйте строке 3, затем поверните налево в строке 9 показался более дружественным пользовательский интерфейс - и у него было дополнительное преимущество в том, что его было легко объяснить неанглоговорящим с помощью простой диаграммы. Или они могли бы использовать и то, и другое, что, он был уверен, было бы эффективнее —Следовать по желтому / 3, затем повернуть налево на синем / 9 было встроено резервирование, потому что шансы того, что кто-то одновременно неграмотен и дальтоник, были относительно невелики даже в Америке.
  
  Но все это было просто отвлечением от реальности. А реальность определенно была там, где ему нужно было быть.
  
  Эрин была на столе уже почти шесть часов. Джейкоби сдержал свое слово относительно обновлений, и он предоставлял Лукасу отчеты о ходе работы по крайней мере дважды в час с тех пор, как она вошла. Джейкоби остался после своей смены, и Лукас оценил, что он занимается этим лично; не то чтобы у Лорна и так было мало дел, но он был классическим примером просьбы занятого человека. Лукас принимал душ в одной из ванных комнат для пациентов, и Лорн принес ему свежую смену одежды, позаимствованную у интерна, который был почти такого же роста, как Лукас, и, что примечательно, такой же стройный. Лорн даже раздобыл пару кроссовок в магазине "Потерянные и найденные", чтобы заменить единственный изъеденный огнем акцент, в котором ковылял Лукас.
  
  Уитекер пошел домой принять душ и переодеться. И она сказала что-то о том, чтобы обменять Навигатор на другой — менее чем за десять кварталов ей удалось вынуть три из панелей four quarter, оба бампера, два магазина, решетку радиатора и одно зеркало.
  
  Лукас знал, что она также свяжется с офисом, чтобы узнать, есть ли у них что-нибудь о стрелявшем в Эрин. Лукас видел, что Уитекер устала и все еще не на 100 процентов готова к работе в прайм-тайм — то, что она настояла на участии в этом, многое говорило об их дружбе.
  
  Руссо пробыл около часа, потратил слишком много денег на больничный кофе для Лукаса, Уитекера и Кехо, задал кучу вопросов, сказал, что собирается выяснить, что, черт возьми, происходит, и исчез. Который был оценен по достоинству.
  
  Лукас дошел до конца коридора, затем повернул налево по тыквенно-оранжевой линии, которая привела его обратно в зал ожидания.
  
  Лукас знал, что с абсолютной точки зрения (если вы могли бы применить этот конкретный термин к человеческому опыту каким-либо значимым образом) они опознали бы стрелявшего. Теперь парень исчез из его жизни, и кто-то знал, что он ушел. Но это может занять немного времени. Это был единственный товар, который вы не могли накопить.
  
  И это был не Альберт Хесс. Нет, если только он не приполз сюда из Вестчестера, чтобы совершить последний акт убийства в угоду тем эмоциональным демонам, которые подговорили его убить Арну Соломон — событие, которое все еще не имело никакого смысла.
  
  Хоффнер поручил паре агентов следить за Хессом на случай, если два хоккеиста вернутся. Может быть, они были чем-то. Может быть, они были ничем. В этом отношении расследования были очень похожи на рекламу — 90 процентов ваших усилий были потрачены впустую; проблема заключалась в том, чтобы выяснить, какие 90 процентов.
  
  Он начал очередную экскурсию по цветному линолеуму, когда рядом с ним материализовалась Уитекер. Она изменилась. Спортивный костюм и кроссовки Air Force 1 были заменены на деловой повседневный костюм и пару начищенных черных ботинок, которые были почти военными. И трость исчезла. Но изменилась не только ее внешность, изменился язык ее тела, и Лукас видел, как под ее кожей шевелится гнев.
  
  “Как она?” Уитекер сунул ему в руку кофе и поднял бумажный пакет для выщелачивания жира, чтобы дать понять, что ему нужно топливо.
  
  Лукас к этому моменту так устал, что сработала какая-то примитивная генетическая реакция, унаследованная от акул — если он не продолжит плавать, то просто осядет на дно океана и умрет. Он взял кофе, не сбавляя шага, и кивнул в знак благодарности. “Я не знаю. Каждое обновление, которое я получаю, совпадает с предыдущим. ‘Все идет хорошо, но мы пока не знаем”.
  
  Они завернули за угол, и в дверях в конце коридора появился Лорн Джейкоби, выглядевший так, словно кто-то дезоксигенировал его кровь. Он двигался медленной, усталой походкой, и его костюм казался ему слишком большим.
  
  Джейкоби подошел, протянул руку и снова положил ее на плечо Лукаса. “Они закончили”. Он поднял глаза и улыбнулся. “С ней все будет в порядке”.
  
  Лукас посмотрел на Джейкоби. Потом на Уитекера. Потом снова на Джейкоби. И заплакал.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  39
  
  
  
  Кехо вошел в лифт в сопровождении своего помощника — специального агента Карло Диллмана, новичка в его классе административных фактов, — который нажал кнопку соответствующего этажа. Зеркальные двери закрылись, собрав его, как две половинки формы из "Мира Дикого Запада", и Кехо автоматически проверил свой внешний вид на полированной панели.
  
  Он не следил за сменой номеров этажей и не тратил время на ответы на текстовые сообщения и электронную почту — он использовал его для подготовки к своей встрече. Потому что каждый раз, когда Пейдж взаимодействовал с миром, катастрофа была неизбежна, и что—то - или кто-то — разлеталось на куски.
  
  Не то чтобы Кехо ожидал пейзажа без борьбы; он понимал, что жизнь постоянно преподносит наихудшие сценарии. Но в этом была его сила — видеть решения сквозь хаос. Но в случае с Пейджем его способности к предсказанию никогда не совпадали с реальным исходом, и последствия всегда оказывались совершенно иными, чем он планировал.
  
  И из всего, что было в жизни Пейджа, ничто не значило для него так много, как его семья. Так что, хотя Кехо понятия не имел, что его ждет, он должен был подготовиться. И быть готовым к этому. Или, по крайней мере, сформируй повествование в достаточной степени, чтобы концы Пейджа совпадали с концами бюро.
  
  Но Пейдж не был тридцатилетним оперативным агентом. Он был потрепанным мужчиной средних лет, быстро приближающимся к той точке, когда любая взлетно-посадочная полоса, оставшаяся перед ним, существовала только номинально. Дело доходило до того, что у них заканчивались запчасти для замены.
  
  Многое из этого восходит к детству Пейджа; когда вы читали его досье, было невозможно не заметить Шекспира, переплетенного с Диккенсом, а также немного Граучо Маркса, чтобы все было терпимо. Каким бы загадочным ни был Пейдж — а в нем было много такого, чего никто никогда не разгадает, — он был классическим исследователем фрейдистской психологии (Кехо сильно подозревал, что Фрейд все равно украл все свое мастерство у Шекспира, так что его теории поддерживали друг друга).
  
  Пейдж провел первые пять лет, мотаясь по системе приемных семей, пока ему не удалось совершить чудо - его усыновила стареющая светская львица, которая увидела в нем многообещающий характер. И это окупилось. Но вместе с обещанием пришел остальной багаж брошенного ребенка. Когда смотришь на нынешнюю жизнь Пейджа - и на детей, которых он коллекционировал, — невозможно не заметить, что он пытался отплатить за доброту и веру, которые старая миссис Пейдж вложила в него, а также дать этим детям повод стать частью решения, а не обычным клише.
  
  Кехо почувствовал, как его немного приподняло, когда машина замедлила ход, затем звякнула и двери открылись, снова разделив его отражение на две части, которые скользнули вбок и исчезли.
  
  Он вышел в коридор и сразу же поразился тому, насколько тихо здесь было, даже для больницы.
  
  Когда они с Диллманом проходили мимо стойки регистрации, один из дежурных встал и попросил предъявить удостоверение личности. Диллман показал свой значок и указал на их агента дальше по коридору, которая повернула голову, наблюдая за ними, — больше той полевой точности в работе, которую Кехо любил прививать своим подчиненным.
  
  Когда они подошли к номеру, агент молча кивнул в знак приветствия Кехо, затем отступил в сторону и открыл перед ним дверь. Вошел Кехо, оставив Диллмана и вспомогательного агента в коридоре.
  
  Пейдж стоял в изножье кровати, положив руки на поручень, и наблюдал за Эрин.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  40
  
  
  
  Дверь тихо открылась, и Лукас, обернувшись, увидел Кехо, стоящего наполовину в комнате, наполовину в коридоре, язык его тела передавал его обычную неразборчивую эмоциональную подвижность. Лукасу не оставалось ничего, что могло бы повлиять на мотивацию Кехо — теперь это касалось Эрин, — и Кехо стал бы частью решения, или его могли засечь. Лукасу было все равно, какой.
  
  Кехо кивнул в сторону коридора за комнатой, давая понять, что им нужно поговорить.
  
  Когда Лукас убирался с транца, он внезапно осознал, что заметная часть его телесных микрорегулировок работает неправильно. Это означало, что он переутомился и приближается к истощению.
  
  Они оставили помощника Кехо и часового у комнаты Эрин и медленно направились в дальний конец коридора.
  
  В зале было тихо, если не считать затаенного низкочастотного гула, исходящего от самого воздуха. Эта часть учреждения была посвящена неврологии, в частности пациентам, которые находились в медикаментозно вызванной коме в ожидании, пока поврежденные ткани перегруппируются или начнут восстанавливаться, и здесь не было слышно человеческого шума. Джейкоби устроил так, что Эрин перевезли сюда под именем Джейн Доу, где она будет невидимой; Лукас знал, что любой, кто охотится за врачами, может иметь доступ либо к больничным картам, либо к записям пациентов, и Джейкоби предложил это как решение.
  
  “Как она?” Спросил Кехо.
  
  “За исключением любого другого непредвиденного перепихона, хирурги настроены относительно оптимистично. Но кем еще они могут быть? Ощущение такое, будто ее ударили топором по плечу. Дважды ”.
  
  “Тебе еще что-нибудь нужно с моей стороны?”
  
  Лукас не оглядывался — он не хотел, чтобы Кехо видел эмоции, бурлящие в его мозгах; этот человек не смог бы удержаться от того, чтобы воспользоваться слабостью.
  
  “Да. Я просто не знаю, что. Или когда”.
  
  “Что бы это ни было, просто попроси”. Кехо засунул руки в карманы. “Я пока не смог точно понять, почему, но мы с тобой в долгу друг перед другом”.
  
  Лукас знал, что он имел в виду, потому что каким-то неловким образом он тоже это чувствовал. Но Кехо не был честен сам с собой, если не мог сформулировать причину происходящего, потому что все вернулось к тому дню, когда вселенная на мгновение сорвалась с якоря и изменила судьбы всех участников. “Да, хорошо”. И это было так — их версия объятий.
  
  “Итак, чем ты хочешь заниматься?” Необычный вопрос от человека, который, как правило, брал, а не отдавал.
  
  “Что ваши люди узнали о стрелке?” Последние двенадцать часов он был посвящен Эрин. Но теперь, когда разговоры сместились с выживания на выздоровление, пришло время искать ответы.
  
  Что в данном конкретном случае означало людей.
  
  “Твой друг Руссо провел ночь, просматривая отчеты о пропавших без вести, и нашел человека, который, по его мнению, подходит. Его звали Айра Алан Уайт. Сорока восьми лет. Установщик для Verizon. Судимостей нет. Арестов нет. Известных связей с неподходящими людьми нет. Жил в Астории с женой. Одна дочь. Ипотека, микроавтобус и около пяти тысяч долларов долга по кредитной карте. Просто обычный парень с обычной работой. Он посмотрел на Лукаса. “Это соответствует твоим ожиданиям?”
  
  Лукас подумал об Альберте Хессе, школьном учителе, и Дениз Мот, которые работали в компании по производству пигментов. Просто обычные люди. На обычной работе. Который убил — или пытался убить - совершенно незнакомых людей. “Мои ожидания не имеют ничего общего с тем, как работает эта штука”. Из-за туфель Кехо на кожаной подошве и усталой, нетвердой походки Лукаса они звучали так, словно по коридору пробиралось существо с длинными когтями. “Как скоро ты узнаешь, был ли он Белым?”
  
  “Двенадцать, может быть, пятнадцать часов, прежде чем лаборатория сможет дать нам окончательный ответ — они сравнивают ДНК стрелявшего с зубной щеткой, которую мы получили от его жены”.
  
  “Что насчет пистолета, из которого стрелял стрелок? Это куда-нибудь привело?”
  
  Кехо покачал головой. “Похоже, это произошло по Железной дороге”, что было внутренним термином для шести штатов вдоль I-95, где действовали более мягкие законы об оружии. “Он был куплен в Огайо жителем Бруклина, который использовал его для убийства-самоубийства своей жены и троих маленьких детей два года назад. Он был конфискован полицией Нью-Йорка и включен в их программу восстановления. Документы в порядке, и предполагалось, что их переплавили.”
  
  “Но этого не было”.
  
  “Нет”, - сказал Кехо. “Это не так”.
  
  “Тупик номер один”.
  
  Кехо позволил себе одну из своих фирменных загадочных улыбок, которая в любой конкретный момент означала все, что он хотел. “Твой друг Руссо - настоящий персонаж”.
  
  “Мы не друзья”.
  
  Кехо кивнул, как будто ожидал такого ответа. “Я навел о нем справки. Он хороший полицейский. До этого он служил в полиции, и у него был образцовый послужной список. Ты можешь его контролировать?”
  
  Лукас не стал утруждать себя пожатием плеч, потому что для этого требовалось слишком много энергии. “Я не заинтересован в том, чтобы контролировать его”.
  
  “Возможно, тебе это понадобится”.
  
  “Нет, Бретт, я не буду. Он либо актив, либо пассив, и этим дело исчерпывается. У него ничего не получается, и он ушел. Я делаю это не для того, чтобы завести друзей, я делаю это для Дав. И Эрин. Это настолько сложно, насколько это возможно ”. Они оба знали, что это было не совсем правдой.
  
  “Ты можешь пересидеть это, Люк. У моих людей есть это. Позаботься об Эрин и детях и возвращайся к преподаванию; я набрал свой фунт мяса и больше не жду никакой энергии ”.
  
  “Мне нужно знать, что она в безопасности. И как бы я ни доверял вашим людям — чего я не делаю — мне нужно положить этому конец ”.
  
  Кехо кивнул, как будто ожидал этого. “Хорошо”. Он полез во внутренний карман пиджака и вытащил сложенный лист бумаги. Он протянул его. “Тогда ты должен это увидеть”.
  
  Лукас остановился под одной из затемненных крышек и развернул написанное от руки письмо — всего одну страницу с шестью строчками, написанными плотными, болезненными каракулями шариковой ручкой.
  
  Доктор Пейдж:
  
  Я убил Арну Соломон.
  
  Деньги, которые я взял из ее портфеля, должны стать достаточным доказательством того, что этот парень ее не убивал.
  
  Мотивы - не ваше дело.
  
  Альберт Хесс
  
  Перечитав его еще раз, Лукас вернул книгу. “Как ты это достал?”
  
  “Альберт Гесс умер прошлой ночью”.
  
  “Я понимаю”.
  
  “Вы, должно быть, произвели впечатление; он оставил это специально для вас”.
  
  “А деньги Соломона на бар-мицву?”
  
  “Брат Гесса был здесь, остановился в его доме. Большую часть утра он был наедине с Гессом. Мы взяли интервью у брата, и он рассказал нам, что Гесс сказал ему, что у него есть немного денег, спрятанных под полом сарая, которые нужно передать соответствующим людям; его брат передал их нашим людям, которые наблюдали за Гессом, чтобы узнать, вернулись ли двое мужчин, которые навещали его. Очевидно, после убийства Соломона Хесс поехал домой, спрятал наличные, затем взял такси прямо до хосписа ”. Кехо остановился и посмотрел на Лукаса. “Что потребовало самоотдачи и решимости”.
  
  “Узнали ли ваши люди что-нибудь из записки?”
  
  “Трэнтер из судебной лингвистики сказал, что, называя это "мотивом" вместо "моим мотивом", он пытался дистанцироваться от полной ответственности ”. Кехо изучал Лукаса и знал, что это означает, что последует вопрос. “Откуда вы узнали, что Гесс убил Арну Соломон?”
  
  “Это было очевидно”.
  
  Кехо покачал головой. “Ни для кого, кроме тебя”.
  
  “Мы с Уитакером были не первыми сотрудниками правоохранительных органов, оказавшимися на месте происшествия, — это была полиция Нью-Йорка. И они были убеждены, что убийцы не было на записях камер наблюдения. Итак, я знал, что тот, кто был ответственен, был невидим для правоохранительных органов ”.
  
  “Как вы узнали, что нужно искать Гесса?”
  
  “Я этого не делал”. Лукас пожал плечами и понял, что это все равно что объяснять, как дышать — это был бессознательный и непроизвольный процесс. “Наименее очевидным местом, куда мог пойти убийца, была больница — никто не ожидал, что он пойдет туда. Так что это был идеальный выбор. А что может быть более незаметным, чем больной старик, идущий в больницу попрощаться со своим онкологом? Нужно быть циником, чтобы подумать, что он только что убил врача, а потом попал прямо в объектив камеры. Кроме того, в его биографии не было ничего, что указывало бы на то, что он мог быть ответственным — он всю свою жизнь был законопослушным государственным служащим. Копы не могут установить такую связь, потому что ее просто нет. Гесс был абсолютно невидим во всех масштабах. Никто не мог этого увидеть. ”
  
  “Ты это сделал”.
  
  “Я не никто”. Лукас постарался изобразить лучшую улыбку, на которую был способен после двух дней на ногах, но почувствовал, как мигает индикатор проверки двигателя. Он снова повернулся к Кехо. К его таксидермированным глазным яблокам. “Послушай, Бретт, в течение двух лет эти убийства маскировались под несчастные случаи или самоубийства. И они были широко распространены. Это означает, что человек или люди, совершившие их, не хотели признания. И создание страха у последовательных жертв не было составной частью — это не было рекламой. Эти люди хотели смерти жертв — это настолько развито, насколько это было. Это были простые казни, предназначенные для того, чтобы затеряться в помехах. ” Он остановился и повернулся к Кехо. “ Но за последнее время все немного изменилось. Дженнифер Дельмонико была убита поздно вечером в среду / рано утром в четверг, Дав Нокс была убита поздно вечером в четверг / рано утром в пятницу, Арна Соломон была убита в пятницу днем, а затем Айра Алан Уайт пытался убить Эрин в субботу утром. Который не имеет ничего общего с формулой, с которой я пришел к тебе.”
  
  “Есть мысли относительно того, что изменилось?”
  
  Лукас покачал головой.
  
  “Так что же дальше?”
  
  “Мы включаем в это дело то, чего они не планировали”.
  
  “Что это?”
  
  “Я”.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  41
  
  
  
  Было чуть больше шести утра, когда глаза Эрин медленно приоткрылись, как поднимающиеся крошечные гаражные ворота. На секунду она скосила глаза. Затем она моргнула, и ее оптический режим сбросился.
  
  Лукас протянул руку и взял ее за руку, и она впервые увидела его. Она не повернула головы, но подняла глаза и улыбнулась ему. Это было слабо и передавало, что она чувствовала себя не очень хорошо.
  
  “Привет”, - сказал Лукас и открыл одну из пластиковых бутылок с водой, которые принес с фуд-корта. За его плечами была долгая карьера пребывания в больнице — иногда ему казалось, что у него какой—то рекорд, - и больничные стаканчики протекали по всей груди, если пить лежа.
  
  Он поднес бутылку ко рту Эрин, она сделала глоток, облизнула губы и сказала “Привет” в ответ.
  
  Мгновение она лежала неподвижно, и единственным выражением лица, которое он смог прочесть, было замешательство.
  
  “Ты в порядке”, - сказал он. “Ты помнишь, что произошло?”
  
  А затем ее схема соединила достаточное количество подходящих точек. “Гектор, Лори и Алиша были со мной и —”
  
  Он наклонился. “Они хорошие. Все в порядке. Они дома с Динго”.
  
  Она снова погрузилась в себя и замолчала, ее глаза сузились, и он понял, что она пытается восстановить воспоминания о том, что произошло.
  
  Он стоял там, держа ее за руку, и был одновременно неподвижен и молчалив, пока она проходила через весь процесс. После События полные петабайты его памяти были скремблированы или полностью стерты из-за удара, нанесенного его мозгу. Это было жуткое безумие, которое терзало его в самые неподходящие моменты из-за самых несущественных вещей. Прошло больше года, пока он не почувствовал, что перестал ковылять с зияющими дырами в своем совпадении с общепринятой реальностью. Но это была черепно-мозговая травма — кусок металла раздробил ему глазницу, раздробил глазное яблоко и пронзил мозг, каким-то образом упустив что-либо действительно важное. Врачи сказали, что у Эрин не было сотрясения мозга, что исключало возможность ЧМТ, но это не означало, что ее мозг не был взбешен тем, что ему пришлось пережить. Или лекарства, которые были пропущены через него.
  
  Она несколько минут молчала, и Лукас просто позволил часам делать свое дело, не прерывая ее.
  
  Она подняла на него глаза. “Кто-то пытался нас убить. Мужчина. У него был пистолет, и он расстрелял машину. Мы возвращались домой. Я помню, как он стрелял. Машина. И лобовое стекло. А потом я. … Я ... я сбил его машиной? Она подняла глаза, и на них выступили слезы.
  
  Он сжал ее руку и кивнул. “Да”.
  
  “И был пожар. Я помню пожар”. Она оглянулась и впервые увидела свою руку. Она попыталась пошевелить им, но гипс не сдвинулся с места, и она вздрогнула и закрыла глаза. “Ой”.
  
  Лукас задумался, не позвонить ли медсестре, чтобы сообщить ей, что Эрин проснулась. Он проделывал это достаточно часто, чтобы понять, что сердце бизнеса лежит на сестринском персонале — без них вся медицинская профессия рухнула бы под тяжестью собственного высокомерия. Прошлой ночью они несколько раз заходили проведать ее, и он взял за правило благодарить их за каждый визит — он был в ужасе, когда слышал истории о том, как с ними часто обращаются пациенты. И часто врачи.
  
  Он уже собирался отойти, чтобы позвать медсестру, когда Эрин спросила: “Я убила того человека?”
  
  То, как дрожал ее голос, разбило ему сердце, и он чуть не солгал ей. “Он убил себя своими решениями”.
  
  “Был пожар. Машина была в огне. Как я выбрался?” То, как она разбирала свои слова, было неправильным, и он распознал остаточное замешательство — как из—за травмы, так и из-за разновидности анестезии, - охватившее ее мозг.
  
  “Я вытащил тебя”.
  
  И она подняла глаза и заметила, что его волосы, которые еще не оправились после эксперимента Мод с краской на Хэллоуин, а затем получили дополнительную травму в результате автомобильной аварии в прошлом месяце, за которой последовал его грандиозный финал с Машиной—бомбистом, были сильно потрепаны огнем. Она пробежалась глазами по его фигуре, ища новые повреждения. “Ты в порядке?”
  
  Он улыбнулся на это и поднял руку. “Ты уже должен был знать, что они не могут убить меня”.
  
  Улыбка вернулась, и она посмотрела на свое тело. “В каком я состоянии?” Доктор уже был в доме, и она кивнула на воду в руке Лукаса.
  
  Он поднес стакан к ее рту, и она сделала несколько приличных глотков, не пролив ни капли. “В тебя дважды стреляли. Ты была в операционной шесть часов, и тебе установили три скобки, тринадцать винтов и пять штифтов. Над тобой поработали Элли Ченс и некто по имени Уокер.”
  
  Она одобрительно кивнула. “Наоми Уокер. Она хороша. Не так хороша, как я, но хороша”.
  
  Он изобразил на лице восхищение. “Вау. Над тобой работали две девушки-хирурги? Куда катится мир?” Его все еще бесило, что люди не могли поверить, что Эрин была хирургом, просто из-за ее пола.
  
  Эрин прикусила губу, что, как он знал, было признаком того, что она вот-вот заплачет. Но она опустила глаза и пошевелила пальцами, и это, казалось, успокоило ее страх.
  
  “Вы будете оперировать пациентов в мгновение ока”. Это была первая частичная ложь за день. Врачи сказали, что ей предстоит много работы и что ни в чем нет гарантий, как будто это было какое-то особое озарение.
  
  “Могу я посмотреть свою медицинскую карту?”
  
  Он снял его со стены, раскрыл и поднял перед ней.
  
  “Неизвестная”? Она подняла глаза. “Что, черт возьми, происходит, Люк?”
  
  “Мы не знали, почему на тебя напали. Если это как-то связано с моим прошлым, я хотел, чтобы тебя исключили из уравнения. И если ты был мишенью тех же людей, которые убили Дав Нокс, я хотел, чтобы ты был исключен из уравнения. ”
  
  “Но если я убил человека, который преследовал меня, я в безопасности, верно?”
  
  “Это сложный вопрос”. Он закрыл ее карту. “Ты помнишь стрелявшего?”
  
  Она энергично кивнула, и Лукас мог сказать, что у нее закружилась голова, потому что она закрыла глаза и сделала паузу. Когда она открыла их, то не поднимала головы и сказала: “Я могу представить его лицо, как будто он прямо здесь”.
  
  “Опиши его”.
  
  Ее глаза поднялись, когда она извлекла мысленную запись. “Под сорок. Среднего роста. Немного полноват. Темные волосы. Кожаная куртка”.
  
  Он достал свой телефон и показал ей фотографию Айры Алана Уайта. “Это тот парень?”
  
  “Да”.
  
  “Ты его знаешь?”
  
  “Нет”.
  
  “Его звали Айра Алан Уайт. Мы ждем подтверждения из лаборатории. Когда мы его получим, ордера откроют его жизнь ”. Лукас увеличил фотографию. “Вы уверены, что не знаете его?”
  
  “Я сказал ”нет".
  
  Он видел, что она устала, и ему нужно было дать ей немного передышки.
  
  И, очевидно, она переосмысливала проблему, потому что сказала: “Тебе нужно поспать. Иди домой. Будь с детьми. Со мной все будет в порядке. Все, что мне нужно, это отдохнуть несколько дней. Затем я приступаю к физиотерапии. ”Она посмотрела на свою руку и пошевелила пальцами. “Ой”.
  
  Как получилось, что именно она оказалась на больничной койке с двумя зажившими дырами в теле и заботилась о нем?
  
  “Серьезно, - сказала она, “ ты выглядишь измотанным. Отдохни немного. Я никуда не собираюсь. Ты нужен детям”.
  
  Он наклонился и поцеловал ее. “Я уверен, что у Динго все под контролем”.
  
  “Я уверен, что так оно и есть; через три дня наши дети будут хлестать пиво и крушить мебель приемами карате”. Она слабо сжала его пальцы, и выражение ее лица изменилось. “Но вы не поймаете этих людей, сидя без дела в больнице”.
  
  Лукас открыл рот, чтобы возразить. Но не смог.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  42
  
  Верхний Ист-Сайд
  
  
  
  В доме было темно и тихо, но Лукас не стал включать свет. Поездка на такси домой из больницы заняла всего несколько минут, но он уже заснул. Если он не ляжет, ему начнут мерещиться стаи летучих мышей.
  
  Не было слышно детских звуков, и даже собаки оставались наверху, что имело смысл; гораздо приятнее было тусоваться с людьми, которые чесали тебе живот, позволяли спать в кровати и не называли тебя все время дурочкой.
  
  Лукас стоял перед кофеваркой, чувствуя себя Оливером Твистом со своим Лучшим в мире отцом — из "Величайших детей мира" (и Гектора)! МЫ ЛЮБИМ ТЕБЯ! кружка в его руках. Было невозможно отвлечь его внимание от заменителя адреналина, капающего в графин, в то время как лопасти вентилятора в его голове пытались уберечь всю систему от перегрева. Ему нужно было поспать, но нужно было кое-что сделать до того, как проснется семья.
  
  Стекло от сломанной дверцы духовки было вымыто, и Мод (судя по почерку) заклеила панель управления куском клейкой ленты с надписью "НЕ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ДУХОВКУ!!!" написано на нем.
  
  Когда машина, наконец, достигла рубежа превращения его надежды в кофе, он наполнил свою кружку и сел за стол. Качели на заднем дворе намокли от дождя, а в саду осталось всего несколько палок и несколько засохших цветов, которые выполнили свой долг за сезон. На задних воротах висел кусок полицейской ленты, и это навело на мысли о человеке, которого Эрин убила в переулке. Мужчину, вероятно, звали Айра Алан Уайт, который, вероятно, работал в телефонной компании и, вероятно, имел собственную семью. Мужчину, которого она никогда не встречала.
  
  Лукас смотрел в свою кружку, пытаясь найти в себе силы встать и лечь спать, когда на кухню вбежали Лемми и Бин. Они танцевали вокруг его ног, и он отправил их на задний двор покакать по утрам.
  
  На кухню вошел Динго, одетый в толстовку с капюшоном под одной из мантий Лукаса. Его уличные протезы, которые выглядели менее механическими, чем его лезвия, торчали снизу. “Привет”. Судя по голосу, он не спал.
  
  “Привет, возвращайся”. Лукас наблюдал, как собаки обнюхивают крошечный задний двор, и думал о том, как Эрин закричала, когда он засунул пальцы в кровавые дыры, проделанные в ее плече, и о том, что он был уверен, что она умрет у него на руках.
  
  “Ты в порядке?”
  
  “Типпи-топ”.
  
  “Конечно, ты такой”. Динго мгновение смотрел на него в почти полной темноте, и было невозможно понять, о чем он думает. “Что произойдет, если супергений просто заберет свои игрушки и пойдет домой?”
  
  Лукас пожал плечами, когда Лемми присел на корточки снаружи, уничтожая то, что осталось от сада. “Умирает все больше людей”.
  
  Динго налил себе кофе и сел в "Айленде". “У ФБР есть свои люди, Люк. Ты мог бы — и я знаю, что это просто безумные слова с моей стороны, — но ты действительно мог бы позволить им позаботиться об этом. В конце концов, это то, что они делают ”.
  
  “Эта работа не такая. В поиске подходящей комбинации людей для этой работы есть что-то такое, чего нельзя воспроизвести, вставляя квадратные колышки в круглые отверстия ”.
  
  “Так пусть они найдут новые ориентиры. Apple продолжала работать без Стива Джобса; Джеймс Бонд продолжал работать без Шона Коннери; черт возьми, даже Дэйв Грол продолжал работать без Курта Кобейна ”.
  
  И снова Лукас задумался, почему все в его жизни думали так же. Ну, все, кроме него. “Мне нужно знать, что эти люди не вернутся за Эрин”.
  
  “Ты думаешь, они могли бы?”
  
  “Я не знаю, кто они и почему они это делают, поэтому я даже не могу учитывать вероятность. Все, что я знаю, это то, что если их не остановить, я буду волноваться каждый раз, когда Эрин будет уходить из дома, или поздно возвращаться домой, или не отвечать на звонки. И дети тоже. Мне нужно уложить ее в постель, и единственный человек, которому я доверяю ее жизнь, - это я ”.
  
  Лемми и Бин поднялись по ступенькам черного хода, и Лукас помахал им рукой, пропуская в дверь.
  
  “Ты понимаешь, как это звучит? Я имею в виду, я слышал то же самое не так давно, когда ты пришел ко мне домой и сказал, что работаешь над Машинным бомбардировщиком ”.
  
  Было еще слишком рано, но Лукас работал на автопилоте и достал собачьи миски. Он раздавал им порции — крошку для щенков Бина, кусочек полезных гранул, которые мастодонту Лемми были нужны, чтобы держать свою задницу в тонусе, — и понял, что, если что-то случится с Эрин, он даже не будет знать, где купить собачий корм. И это привело к неприятному осознанию того, что Динго был в немалой степени прав.
  
  " Динго" не был закончен. “И вот мы здесь, месяц спустя, с твоими ушибами, которые едва начинают заживать, а ты уже загружаешь новые. Это как если бы у тебя на груди была веревочка с маленькой пластиковой петелькой на конце, и ты просто дергал за нее, и дергал, и извергал заранее записанное дерьмо ”.
  
  “Ты знакомишься сам с собой со своими аналогиями”.
  
  Динго покачал головой. “Послушай, чувак, я твой гребаный друг, и я полночи просидел с твоими детьми, разговаривая с ними о том, почему мужчина застрелил их мать и почему их отец был там, разыскивая виновных, и ты должен был их видеть. Они в ужасе. И они заслуживают лучшего ”.
  
  Это дошло до Лукаса, и он сделал шаг к Динго. “Ты видишь это?” Он поднял руку из дюралюминия и титана. “Ты думаешь, я считаю, что это того стоило? Ты думаешь, я считаю, что это была честная сделка за то, что я не расстался с пятью моими друзьями?"” Он усилил мысленный контроль над своим гневом и сжал его. “Я хочу скучной жизни, Динго. Я хочу преподавать и проводить субботы со своими детьми, и стареть с Эрин со всеми своими ролями, и выгуливать собак, и время от времени пить с тобой пиво на заднем дворе. Но у меня такое чувство, что мне это не позволено. Как будто я какой-то крошечный Лукас Пейдж, живущий в снежном шаре на полке, и время от времени кто-то проходит мимо, поднимает его и вытряхивает из него все дерьмо, просто чтобы посмотреть, смогу ли я продержаться. Я чувствую, что существую только для развлечения какого-то разгневанного бога. Это чертовски утомительно.
  
  “После того случая в прошлом месяце, я уволился. А потом кто—то - возможно, мужчина по имени Альберт Хесс, возможно, мужчина по имени Айра Алан Уайт — убил Голубку Нокс, и Эрин попросила меня разобраться в этом, и вот тогда невидимая рука подняла маленький стеклянный шарик, и вот мы, блядь, здесь. Так что, кажется, ни капельки не важно, чего я хочу, потому что ...
  
  Он остановился. В дверях стояла Мод, жутко похожая на Эрин, ее взгляд проникал сквозь кожу, кости и металл, чтобы добраться до правды, скрывающейся за ними.
  
  Их взгляды встретились, и Лукас сказал: “Прости. Ты не должен был этого слышать”.
  
  Она пожала плечами. “По крайней мере, теперь я знаю, что все это не в моей власти”.
  
  Она подошла и обняла его, и он подавил гнев и страх в груди и положил свою металлическую руку ей на спину.
  
  “Ты не можешь остановиться”, - сказала она. “Если ты это сделаешь, приедет CPS и заберет нас всех”. В ее голосе слышалась попытка пошутить, но она была не совсем неправа.
  
  Она оттолкнула его и указала на потолок. “ Пойдем, ” сказала она, хватая его за руку — настоящую.
  
  “Где?”
  
  “Ты не можешь разгуливать в таком виде”, - сказала она, снова ужасно похожая на Эрин. “Кому-то нужно подстричь твои волосы”. Она испустила вздох, в котором чувствовалась тяжесть вселенной пятнадцатилетней девочки, которая, согласно астрофизике, является самой плотной. “А потом ты немного поспишь”.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  43
  
  
  
  Он осознавал две вещи, и эти два ощущения были настолько близки друг к другу, что он предположил, что они были частью одного и того же события — раздавалось щебетание, и он не мог пошевелиться.
  
  Щебечет.
  
  Паралич.
  
  Щебечет.
  
  Паралич.
  
  А потом он проснулся. И осознал, что поблизости блеет его сотовый телефон. И когда он открыл глаза, то понял, почему не может пошевелиться — дети навалились после того, как он вернулся домой, и кровать была забита маленькими телами, разбросанными повсюду, как клан пещерных людей в пижамах с короткими лапками. Лемми был там, духовное животное клана, храпел, как медведь, больной раком легких. Даже Бин справился с заданием и свернулся калачиком, как теплая меховая бутылка с водой, между Лукасом и Дэмиеном.
  
  Мобильный телефон Лукаса продолжал танцевать на ночном столике.
  
  Лукас перевел дыхание, затем попытался выбраться из-под одеяла. Но движение натянуло одеяло ему на ребра, и ему потребовалось несколько ударов, прежде чем он смог вытащить руку из-под кучки детей, которые начали реагировать на шум и движение.
  
  Это был номер Руссо.
  
  “Да?” - сказал он, отбросив формальности.
  
  “Это из-за мамы?” Спросила Лори, широко зевая.
  
  Лукас прикрыл трубку рукой. “Это мой друг”.
  
  Гектор пробормотал, все еще не открывая глаз: “У тебя нет никаких друзей”.
  
  Лукас снова сосредоточился на Руссо. “Да?”
  
  “Как поживает твоя жена?”
  
  Вопрос убил естественный механизм раздражительной реакции Лукаса. “С ней все будет в порядке”.
  
  “А дети?” Что принесло ему еще одно очко.
  
  “У нас все в порядке. Спасибо”.
  
  “Я могу что-нибудь сделать?”
  
  “Ты мог бы перейти к сути”.
  
  “Боже. Извините. Да, я хотел, чтобы вы знали, что я поспрашивал в больнице Дельмонико, и врачи любят разговаривать с копами меньше, чем бандиты. Я поговорил со всеми, с кем она работала, и ни с кем ничего не добился ”.
  
  Лукасу не хотелось давать ему указания по грамматике, поэтому он сказал: “Есть кое-кто, у кого я могу спросить”. Теперь Лорн Джейкоби был плотно вовлечен в это дело, и Лукас знал, что он может быть полезен. Это привело ко второму - и очень неприятному — осознанию того, что он начинает думать как Кехо.
  
  Прошлой ночью, после того как Мод подстригла его волосы, он принял душ и забрался в постель с протезами на обеих конечностях, на случай, если возникнет чрезвычайная ситуация посреди сна и кто-нибудь из детей ворвется в комнату. Это означало, что этим утром, оттолкнувшись от себя тремя маленькими ножками, одной маленькой ручкой и собакой, он смог сесть, не накренившись ни на левый, ни на правый борт, ни на спинку кровати, ни на изножье.
  
  Усевшись на край матраса, он спросил: “Вы проверили записи ее мобильного телефона?” Он бы завел речь о кредитных карточках, но женатые люди, как правило, не учитывают стоимость проживания в отеле после обеда в Amex.
  
  “Поймала их и прогнала ". Единственные люди, с которыми она, кажется, разговаривает, - это другие врачи. Ничто не бросается в глаза. Ничто не выглядит странным ”.
  
  Лукас знал, что большинство врачей работают до смешного много часов и они, как правило, тянутся друг к другу - это была одна из тех ситуаций, когда зрители оказываются в плену. “Я взгляну на них; возможно, здесь есть закономерность”.
  
  Руссо, то ли неосознанно, то ли намеренно тупой, сказал: “Я неплохо разбираюсь в цифрах и прочем дерьме. Кроме того, мы прогнали их через компьютер”.
  
  “Я все равно хочу на них взглянуть. Вы получили расшифровки текстов?”
  
  “Ага. И они дали нам большое жирное ничто”.
  
  Это означало, что Дельмонико была очень осторожна с тем, что она делала, с кем бы она это ни делала, где бы они это ни делали, как бы долго они это ни делали.
  
  Или что Руссо что-то упустил.
  
  Теперь Лукас полностью проснулся и осознал, что пещерный клан позади него потягивается, зевает и начинает что-то бормотать приглушенными голосами, что переводится как вопросы. Но его телефон загудел от другого звонка. “Мне нужно еще позвонить. Я найду тебя позже”.
  
  Руссо начал что-то говорить, но Лукас отключился, увидел, что новый звонок от Уитекера, и ответил. “Доброе утро”.
  
  “Как прошла твоя ночь?”
  
  Лукас терпеть не мог, когда люди спрашивали, как у него дела, без сомнения, это рудиментарная реакция после того, как он очнулся в больнице после События, без многих установленных на заводе компонентов. Тогда все хотели знать, как у него дела. Все. Все гребаное время. “Я в порядке. Что случилось?”
  
  “Мы нашли несколько записей с камер наблюдения из здания в квартале, где живет ваш друг Нокс, это может быть что-то особенное. Хоффнер хотел знать, заинтересованы ли вы в том, чтобы это проверить, или ему следует просто прислать пару агентов?”
  
  “Забери меня через час”. Он снова повесил трубку, не попрощавшись, и дети закружились вокруг него, как австралопитеки, приближающиеся к монолиту в 2001 году, выкрикивая миллион пулеметных вопросов, которые все можно было свести к “Когда мама вернется домой?”
  
  Он поднял телефон, нашел тридцатисекундное видео, которое Эрин записала в больнице, где она улыбалась, посылала воздушные поцелуи и корчила рожи мамочке, и нажал воспроизведение.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  44
  
  
  
  После того, как он сделал все возможное, чтобы приготовить завтрак для детей — разогрел в микроволновке рогалики для пиццы и молоко, — Лукас провел пятнадцать минут за столом с детьми, надеясь, что они не заметили, что он смотрит на часы.
  
  Он рассказывал им замечательные истории о том, какой замечательной была больница — мама могла есть столько мороженого и желе, сколько хотела! Лори покачала головой и сказала, что очень жаль, что она не смогла достать столько вина, сколько хотела, а Лукас слишком громко смеялся. Затем за дело взялся Динго, поэтому Лукас поднялся наверх, принял душ и попытался уговорить себя встретить новый день.
  
  Надев новый костюм, он позвонил Лорну Джейкоби. Лукас чувствовал себя немного виноватым, позвонив ему воскресным утром после того, как мужчина пожертвовал вчерашним днем и большей частью прошлой ночи, чтобы составить ему компанию в больнице. Но это было все, что он позволил себе — немного вины, — когда набирал номер.
  
  Лорн ответил после двух гудков и не пытался скрыть, что спал — он ответил посреди переворачивания вещей (это звучало как коллекция бутылок). “Лукас? Все в порядке? Из больницы мне не звонили ни по какому поводу...
  
  “Все в порядке, Лорн. Но мне нужна еще одна услуга”.
  
  Лорн зевнул. “Конечно. Конечно”.
  
  Где-то на заднем плане Невилл сказал: “Скажи Люку, что я могу помочь с детьми, если ему нужно”, и Лукас улыбнулся и пообещал себе впредь быть добрее к парню.
  
  “Лорн ...” Лукас колебался, потому что не было вежливого способа сделать это. Или, по крайней мере, не мягкого способа. “Извините, что спрашиваю вас, но полиция столкнулась с вашими сотрудниками, и я сказал, что попробую”.
  
  Лорн рассмеялся на другом конце провода. “Не могу поверить, что Лукас Пейдж пытается быть деликатным. Господи, Люк, просто спроси”.
  
  “Ведущий детектив, расследующий смерть Дженнифер Дельмонико, сказал, что наводил справки в больнице, но никто не захотел с ним разговаривать. Я не могу посвятить вас во все подробности, но мне нужно знать, встречалась ли она с кем-нибудь.”
  
  Лорн на мгновение замолчал. “Я понимаю”. Но по его тону было ясно, что это не так. “Я имею в виду, я знал Дженнифер довольно хорошо. Может быть, так же хорошо, как и любой другой на работе. И она никогда ничего не говорила мне. Ты уверен?”
  
  “Лорн, мне нужно, чтобы ты был осторожен с этой информацией — мы не разглашали ее широкой публике. Она была убита”.
  
  “Это имеет отношение к человеку, который застрелил Эрин?” Он глубоко вздохнул. “Или к Арне Соломон? Господи. Что происходит, Люк?”
  
  “Я ничего не могу тебе сказать, потому что не знаю. Но мне нужно, чтобы ты выяснил, встречался ли с кем-нибудь Дельмонико. Как я уже сказал, детектив сказал, что не смог заставить никого в больнице поговорить с ним.”
  
  “Я поговорю с ее матерью. Мы с Ди Ди были друзьями всегда, и они с Дженни были близки”.
  
  “Достаточно близок, чтобы сказать ей, что у нее роман?”
  
  “Думаю, мы это выясним”.
  
  “Спасибо тебе, Лорн, я ценю это. И, пожалуйста, как я уже сказал, будь осторожен”.
  
  “Конечно”.
  
  “Спасибо. Еще раз. Позвони мне, как только что-нибудь узнаешь”.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  45
  
  Мясокомбинатный район
  
  
  
  Когда Лукас вышел из такси, лицо Уитекер сморщилось, и она покачала головой из стороны в сторону, чтобы оценить его новую стрижку. “Где вы нашли парикмахера между сегодняшним утром и сегодняшним?”
  
  “Это сделала Мод”.
  
  Она кивнула, но в ее жесте не было ни одобрения, ни неодобрения — это было просто признание того, что да, действительно, это, безусловно, была стрижка.
  
  Который Лукас понял. Потому что, даже если бы он посмотрел на свое отражение с субъективным оптимизмом, лучшее, что он мог придумать, - это смесь Юлия Цезаря, придуманного Робом Боттином. Но в лучшем костюме.
  
  Она улыбнулась, сказала: “Я думаю, тебе пора подумать о том, чтобы надеть шляпы”, - и указала на дверь в здание.
  
  
  
  Ресторан "Аида Гурмандери" располагался в угловой квартире по диагонали через перекресток от лофта Дав Нокс, на том же этаже. Заведение получило пятизвездочные отзывы Yelp по всем направлениям, что было настоящим достижением в эпоху, когда ты-не-можешь-угодить-никому-из-людей-большую-часть-времени. Помещение было из красного кирпича, с высокими потолками и дюжиной рабочих столов из нержавеющей стали, где по вечерам устраивались кулинарные мастер-классы и ежемесячная дегустация вин. Общее впечатление было таким же, как в кабинете коронера, но пахло утиным жиром и тушеным чесноком.
  
  Владелица, мисс Нита Ванье, была маленькой худенькой женщиной вьетнамского и французского происхождения, у которой все еще был сильный парижский акцент после двадцати лет жизни в Штатах, и казалось, что работать на нее будет неинтересно. На ней был стандартный наряд ее профессии — клетчатые брюки, белый халат, кепка без полей и некогда розовые кроксы, которые могли принадлежать маляру или сварщику. Единственной особенностью, к которой Лукас продолжал тянуться, были ожоги на ее руках и предплечьях, заработанные за всю жизнь перед горячей сковородой. Пока они разговаривали, она то и дело поглядывала на кухню, как будто боялась, что служащие могут поджечь помещение - или украсть рецепты — в ее отсутствие.
  
  Уитекер показал Ваньеру фотографию, сделанную в ночь смерти Нокса, через восемнадцать минут после того, как его высадил автосервис. Это было зафиксировано камерой наблюдения в вестибюле здания через дорогу — у него был длинный фокус, и он выходил на гараж и служебный вход в здание Нокса.
  
  Изображение было зернистым, как это почти всегда бывает, и изображало чернокожую женщину в возрасте от двадцати до сорока лет. Она была худой, ростом примерно пять футов четыре - пять футов шесть дюймов, волосы собраны сзади в пучок. Предметом раздачи были черные брюки, белая рубашка и черный галстук-бабочка, которые выдавали в ней прислугу с вечеринки Норвудов.
  
  Ваньер взглянула на фотографию и сказала как ни в чем не бывало: “Это Трина Монкрифф”. Любопытство начало растекаться по ее лицу. “У Трины неприятности?”
  
  Уитекер не хотела ничего отдавать, поэтому сказала: “Нам нужна ее помощь кое в чем”.
  
  Глаза Ванье сузились, как будто она не совсем в это верила.
  
  “Как долго она у вас работает?”
  
  Ванье пожал плечами в той манере, в какой французы научились обозначать все, что им полагается в то время. “Семь месяцев”.
  
  “И она работала на вечеринке у Норвудов через дорогу два дня назад?”
  
  “Да”.
  
  “Что вы можете рассказать нам о вечеринке?”
  
  Она снова пожала плечами по-французски. “Для нас это было небольшое мероприятие — предполагалось, что у них будет шестьдесят гостей, но я насчитала около восьмидесяти. Миссис Норвуд запланировала его еще в июне. Приличное меню — восемь видов канапе, за которыми следует шведский стол: равиоли с лобстерами в водочном соусе; говяжья стружка; утиное конфи...
  
  Лукаса не интересовало меню, но он делал это достаточно часто, чтобы знать, что невозможно предугадать, откуда возьмутся важные детали — он никогда не забывал, что Дэвида Берковица поймали из-за штрафа за неправильную парковку, который чуть было не пропустили.
  
  “— белое вино; и наш рататуй, который миссис Норвуд заказала для своих друзей-веганов. У меня было восемь официантов и четыре кухонных работника, которые готовили коктейли и закуски, еще четыре кухонных работника обслуживали основные блюда; затем остаток вечера нас было восемь человек — следить за баром и уборкой. К одиннадцати нас осталось четверо, в основном разносчики напитков и сигар.”
  
  “Сигары?”
  
  “Сигары и скотч переживают очередное возрождение”, - сказала она, закатывая глаза. “Я предпочитаю сырную тарелку и хороший сотерн, но я не американка”.
  
  “И Трина была там всю ночь?”
  
  Она снова пожала плечами, на этот раз имея в виду конечно. “Она очень добросовестна — она понимает презентацию, чего не понимают многие люди”.
  
  “Вы часто проводите мероприятия в этом здании?”
  
  “Я, как правило, пользуюсь спросом; я близок, а репутация этой компании уходит корнями в 1953 год. В этом здании работают в основном люди с новыми деньгами, и они на самом деле не разбираются в еде ”. Ее глаза сузились. “Конечно, многие из них читают "Чаухаунд" и считают себя гурманами — что бы это ни означало, — но любой, кто фотографирует свою еду и публикует ее в социальных сетях, не понимает истинной природы еды ”.
  
  Лукас подумал, что это заявление было довольно убедительным, исходящим от женщины, у которой была страница Facebook, TikTok, а также Instagram и Snapchat, где не было ничего, кроме фотографий еды.
  
  “Что-нибудь необычное было в ту ночь? Либо с Триной, либо на вечеринке?”
  
  Еще одно пожатие плечами, на этот раз без видимого смысла. “Нет”.
  
  “Во сколько ты ушел?”
  
  “Я ушел в десять, но вечеринка закончилась к одиннадцати, что рано даже для буднего дня. К полуночи закончились сигары и скотч. Персонал остался убираться. Они принесли сюда наши вещи и заперли. На следующее утро я пришел на работу, а Трина уже была здесь, и все было убрано и убрано, от бокалов до посуды для перетирания. Миссис Норвуд пришла ко мне с чаевыми в две тысячи долларов, и я разделил их между персоналом, добавив немного дополнительно для Трины.”
  
  “Итак, Трина вернулась с остальными сотрудниками?”
  
  На этот раз она покачала головой. “Она осталась убираться на кухне Норвудов и в итоге ушла позже остальных. В этом она хороша — я могу доверять ей клиентов и свой бизнес ”.
  
  “У ваших сотрудников на работе включены телефоны?”
  
  “Я этого не позволяю”.
  
  “Трина всегда работает допоздна?”
  
  На этот раз выразительный кивок. “Она очень трудолюбивая. Я думаю, она научилась этому в школе”.
  
  “В какой кулинарной школе она училась?”
  
  Нита покачала головой. “Она не ходила в кулинарную школу; она поступила в медицинскую школу”.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  46
  
  Вашингтон-Хайтс
  
  
  
  Лифт был не из тех мест, куда клаустрофоб вошел бы по собственному выбору. В нем не было вентиляции, и он освещался единственной маломощной лампочкой, которая отбрасывала в пространстве тени, напоминающие о Х. Р. Гигере. Когда крошечную камеру поднимали в сердцевину здания, она вибрировала с механическим грохотом, который наводил на мысль, что лестница, возможно, была более разумным выбором.
  
  Половина красных светодиодов на панели управления перегорела, что добавило научно-фантастической атмосферы, и когда они миновали то ли шестой, то ли восьмой этаж, Уитекер вытащила пистолет, проверила патронник и вернула его в кобуру на поясе.
  
  “Для чего это?” Лукас все еще был удивлен, что оружие еще не отправили на ту же технологическую свалку, что и палки и камни. Это был только вопрос времени, когда они уступили место роботизированным решениям, перед которыми человек с оружием был бы совершенно беззащитен.
  
  “Я пришел к выводу, что, если я тусуюсь с тобой, мне нужно придерживаться подхода ”стреляй первым", "задавай вопросы позже". Теперь, когда ее руки были свободны, она указала на потолок, указывая куда-то вверх по зданию. “Вы думаете, что эта женщина, Трина Монкрифф, убила вашу подругу Доув?”
  
  “Ее засняли на камеру, когда она выходила из здания через час после вечеринки Норвудов. Что совпадает с днем рождения Доув. Так что у нее была возможность. Я не вижу мотива, но это согласуется с остальными убийствами; я все еще не могу понять, почему Гесс убил Арну Соломон.”
  
  Уитекер посмотрела на консоль, отвела взгляд, затем сделала второй дубль и покачала головой — очевидно, ее Клингон тоже заржавел. “Вы думаете, что она и сообщник убили вашу подругу Доув с помощью мобильных телефонов?” Она не выглядела скептичной, но и не выглядела убежденной.
  
  “Почему бы и нет? Это самый логичный ответ на два сигнала сотового телефона, найденных Хоффнером”. Но Лукас немного лучше понимал ситуацию, чем обычный наблюдатель — он дружил с Ноксом и знал, как тот мыслит. И Лукас наверняка знал, как сильно Доув и Карла любили друг друга — единственный аргумент, который удержал ее в пляжном домике, несмотря на ту паршивую ночь. И Эрин встречалась с ним. Итак, Лукас запустил несколько пальцев в голову мертвеца - перспектива, недоступная многим другим.
  
  Она указала на пол. “ И ты действительно думаешь, что нам нужны те двое полицейских внизу?
  
  “Я не знаю, что нам нужно. Но я никогда больше не столкнусь с проблемой без какой-либо поддержки, даже если это просто одеяло эмоциональной безопасности, как у двух парней с дубинками ”.
  
  “Видишь? Посмотри на это — мы оба кое-чему научились”. Она улыбнулась ему. “Но только потому, что ты, мой друг, проклятие”.
  
  Красное табло высветилось на том, что выглядело как семьдесят пятый этаж в инопланетном коде, но на самом деле было двадцать восьмым по-арабски, и машина резко остановилась с шумом, который можно было бы охарактеризовать как звук, издаваемый динозаврами.
  
  Коридор был наполнен широкой палитрой запахов готовки — ни один из них нельзя было выделить отдельно.
  
  Они нашли блок, и Уитекер постучал и отступил назад и в сторону.
  
  Глазок погас прежде, чем замки сделали свое дело, и женщина с видео наблюдения приоткрыла дверь на шесть дюймов. Трина Монкрифф посмотрела на Лукаса, затем на Уитекера. “Да?”
  
  Уитакер показала свое удостоверение сотрудника ФБР. “Миссис Монкрифф, я специальный агент Уитакер, ФБР. Это доктор Пейдж. Можем мы поговорить с вами?”
  
  На лице Монкриффа не отразилось ни удивления, ни беспокойства. “О чем это?”
  
  Уитекер отступил на шаг. “Мы хотели бы поговорить с вами о той ночи, когда вы работали на вечеринке у Норвудов”.
  
  Монкрифф мгновение рассматривала их, и ее взгляд переместился на алюминиевую руку Лукаса, затем на шрам вокруг его солнцезащитных очков, и она наклонила голову, чтобы посмотреть на ту сторону его головы, где было пришито ухо. Затем она снова посмотрела на Уитекера. - Что-нибудь пропало?
  
  “Нет, вовсе нет”.
  
  “Нужен ли мне адвокат?”
  
  Лукас сказал: “Зачем тебе адвокат?”
  
  “Быть черным?”
  
  Что заставило Уитекер искоса взглянуть на Лукаса своим, как я понимаю, выражением лица.
  
  Но Трина Монкрифф открыла дверь и отступила в сторону. “С таким же успехом ты можешь войти”.
  
  Квартира с одной спальней была маленькой, опрятной, чистой и унылой. Целую стену в маленькой гостиной занимал ряд покосившихся книжных шкафов, в которых Лукас узнал Ikea со времен учебы в колледже. Они были заполнены медицинскими учебниками, кулинарными книгами и руководствами по ремонту Toyota всех годов выпуска и моделей, о которых Лукас когда-либо слышал. Он сделал то, что делал с мгновенным подсчетом, и в результате получилось 107 учебников, 141 кулинарная книга и 151 руководство по ремонту автомобилей. На двух нижних полках первого книжного шкафа стояла 41 детская книга, большинство из которых дети Лукаса могли процитировать по памяти.
  
  Остальная мебель в комнате соответствовала общему стилю, но вид отсюда открывался потрясающий. На крошечном балкончике стоял детский велосипед, растение, которое либо умерло, либо впало в спячку, и небольшая вешалка для белья, занимавшая большую часть пространства. Телевизора не было, и единственными личными штрихами, помимо книг, были фотографии, покрывавшие крайние столики, — изображения Монкрифф, ее мужа и их сына.
  
  Монкрифф указала на диван с телефоном в руке. “Пожалуйста”, - попросила она.
  
  Лукас и Уитекер заняли позиции по обоим концам, и Монкрифф напрягла мышцы, подавая еду: “Не хотите ли ... воды? Это все, что у меня есть”.
  
  “Я в порядке. Специальный агент Уитекер?”
  
  Уитекер покачала головой.
  
  За неимением других вариантов сесть Монкрифф опустилась в кресло напротив них. Но она ничего не сказала — она просто смотрела и ждала, и Лукас мог сказать, что в ее голове происходило все, что угодно. Она посмотрела на свой телефон и покачала головой, как будто сейчас было не время отвечать на сообщение. Она сказала: “Извините меня”, затем набрала что-то большими пальцами, прежде чем сунуть телефон в задний карман.
  
  Лукас решил начать с того, что легко опровергнуть. “Вы знали доктора Арну Соломон?”
  
  Монкрифф пристально смотрела Лукасу в глаза, делая то, на чем она не могла решить, на чем сосредоточиться. “Я слышала об этом на Седьмом канале. Кажется, ее убили в пятницу. Ограблен.”
  
  Лукас кивнул с тем же выражением лица, которое он использовал в тех редких случаях, когда кто-то из его студентов производил на него впечатление. “А как насчет мистера Хесса?”
  
  Монкрифф выглядела так, будто на мгновение задумалась над названием. “Нет. Я так не думаю”.
  
  “Доктор Дженнифер Дельмонико?”
  
  Это, казалось, остановило ее, но только на секунду, потому что она снова медленно покачала головой. “ Они были гостями у Норвудов?
  
  “Почему ты так думаешь?”
  
  “Мой босс написал, что ты навестил меня. Я предполагаю, что у Норвудов что-то пропало”. Она подняла руки. “Я работаю на Ниту семь месяцев”. Она строго посмотрела на них обоих. “ Я не воровка.
  
  Уитекер наклонилась вперед, положив руки на колени. “Никто не обвиняет вас в воровстве, миссис Монкрифф. У нас просто есть несколько вопросов, на которые нам нужны ответы. Возможно, они не имеют к тебе никакого отношения. Она улыбнулась. “ А может, и имеют.
  
  Терпение Лукаса уже истощилось после трех дней беготни, преследования за немотивированные преступления и затыкания пальцами огнестрельных ран своей жены. Он был не в настроении для любезностей или медленных танцев. “А как насчет доктора Дава Нокса?”
  
  “Доктор Дав Нокс?” - повторила она. “Я так не думаю, нет”.
  
  “Какой у вас телефон, миссис Монкрифф?” Он уже знал ответ — Уитекер передал ему отчет людей Хоффнера; когда дело доходило до цифровых хлебных крошек, бюро было непревзойденной ищейкой в вынюхивании ложных указаний и обычной старой чепухи. Как он всегда говорил своим студентам, данные не лгут.
  
  Она достала телефон и погрозила им Лукасу. Ее обоями было изображение мальчика, чьи фотографии заполняли боковые столики. “Старый айфон”.
  
  “И он был у тебя с собой в ночь вечеринки у Норвудов?”
  
  Она покачала головой. “Нет. Это было на кухне. В моем шкафчике. Ните не нравится, что у нас на работе есть телефоны”.
  
  И то, и другое было правдой. Бюро определило местоположение ее телефона в ночь убийства Нокса, и он действительно пролежал в ее шкафчике — или, по крайней мере, в нескольких футах от него — всю ночь.
  
  Но это поставило Трину Монкрифф перед новой проблемой.
  
  Лукас наклонился вперед и снял очки, чтобы произвести впечатление, и это движение возымело желаемый эффект; Монкрифф неловко поерзала на стуле. “У вас есть другой телефон?” спросил он.
  
  Она сосредоточилась на больном глазу Лукаса и потрясла телефоном. “Я едва могу позволить себе этот”. Она снова перевела взгляд на его здоровый глаз. “Почему?”
  
  “Что насчет твоего мужа? Какой у него телефон?”
  
  Теперь схемы за ее лицом делали свое дело, и Лукас мог видеть, о чем она думает. “То же самое — iPhone. Его еще старше”.
  
  “Миссис Монкрифф”, - сказал Лукас и достал свой мобильный. Он прокрутил пленку и извлек фотографию с вечеринки Норвудов. Это был один из трех, которые были взяты из профилей гостей в социальных сетях. “Не могли бы вы, пожалуйста, взглянуть на это?” Он протянул телефон, чтобы она могла увидеть первое изображение.
  
  Это была ее фотография на вечеринке у Норвудов. Она несла поднос через комнату, но была фоновым элементом, а не центром внимания. Ее бедра изгибались, когда она прокладывала себе путь между двумя группами людей, стоявших к ней спиной.
  
  Лукас увеличил изображение, и нельзя было не заметить характерные очертания телефона в ее заднем кармане.
  
  Монкрифф наклонилась вперед, взяла свой мобильник и посмотрела на изображение. Ее глаза остановились на нем, и она несколько мгновений тупо смотрела на него.
  
  “Теперь вы уверены, что не знаете никого из людей, которых я упомянул? Ложь федеральному агенту сама по себе является уголовным преступлением с обязательным осуждением на два года”. Он пристально посмотрел на нее. “Найдите минутку, чтобы подумать об этом”.
  
  “Я же говорила тебе. Я никогда о них не слышала”. Она подняла глаза, и под ее кожей вспыхнули всевозможные фейерверки. “Не Арна Соломон, не Альберт Хесс и не Дав Нокс”.
  
  Лукас пристально посмотрел на нее, что, как он знал, могло нервировать. “Я никогда не говорил ”Альберт Хесс" — я говорил только "Мистер Хесс".
  
  Пиротехника, происходящая под ее кожей, вышла на поверхность, и в течение нескольких секунд на ее лице играли мириады микровыражений.
  
  А потом, как будто кто-то щелкнул пальцами, черты ее лица изменились, и она выглянула в большое балконное окно, в мир за его пределами, где начался дождь. “Идет дождь. Мне нужно отнести белье в прачечную. У меня сегодня смена.”
  
  Монкрифф встала со стула и вернула телефон Лукасу.
  
  Она открыла раздвижную дверь, вышла и повернулась к Лукасу и Уитекеру. Улыбнулась.
  
  Был момент, когда все было хорошо. Она посмотрела на свой мобильный телефон — на фотографию своего маленького мальчика — и поцеловала его.
  
  Она снова посмотрела на них и одарила Лукаса улыбкой, которую он запомнил навсегда, потому что выглядела побежденной.
  
  А потом она спрыгнула с балкона.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  47
  
  
  
  Мир за полицейской лентой превратился в оживший хаос. Люди включали музыку, делали селфи и диктовали посты Instagram и TikTok с невероятной скоростью. Толпа выкрикивала оскорбления в адрес спасателей. Сотня телефонов была поднята над местом драки, объективы повернуты в сторону происходящего в попытке запечатлеть тело Трины Монкрифф.
  
  Монкрифф резко упала на двадцать восемь этажей, что дало бы ей конечную скорость где-то около восьмидесяти миль в час, в зависимости от точной силы сопротивления, которое она оказала. С практической точки зрения, она ударилась со всей силой, доступной ей законами тяготения. Но ее траектория была не лишена недостатков, и она задела фонарный столб, не долетев до тротуара. При той скорости, с которой она ехала, этот небольшой предварительный удар вызвал значительную центробежную силу, которая развернула ее с такой силой, что с нее слетели обе туфли. Но наиболее значимый эффект, который фонарный столб оказал на уравнение, управляющее ее траекторией, заключался в том, что он замедлил ее ровно настолько, чтобы она не пробила полностью крышу внедорожника Уитекера, который был припаркован на тротуаре. Но это не означало, что она — или "Линкольн— - не были искалечены до неузнаваемости.
  
  Лукас наблюдал за спасателями, которые пытались извлечь части тела Трины Монкрифф из автомобиля. Когда одна из ее ног оторвалась и шлепнулась на землю, толпа зааплодировала, заставив Лукаса отвернуться и направиться за проволоку, где вой упырей был бы немного менее гротескным.
  
  Он направился на угол 178-й улицы, где мог наблюдать за движением, попытаться прояснить голову и побороть желание отправиться на Северный полюс.
  
  Раздражение Лукаса из-за столпотворения на кассете усилилось из-за получасового допроса, которому они с Уитекером подверглись со стороны двух детективов из местного участка — 33-го. Это был медленный, сюрреалистичный, отнимающий много времени процесс убеждения полиции в том, что на самом деле они не сбрасывали Трину Монкрифф с балкона. Но когда было израсходовано достаточное количество вопросительных знаков, процесс превратился в обещания позвонить, если появятся какие-либо изменения. Когда сотрудники бюро наконец прибыли, копы просто исчезли.
  
  Уитекер подошел с фланга, все еще находясь в шоке от прыжка Монкриффа на Широкую ногу, как поэтично назвал это Том Петти. “Ситуация обострилась очень быстро”.
  
  “Да. Хорошо”. И это было все, что он мог предложить.
  
  “Значит, она убила Нокса?”
  
  Лукас кивнул. “Я думаю, это справедливое предположение”.
  
  “Так почему же ты единственный видишь это таким, какое оно есть?”
  
  “Я вижу это не таким, какое оно есть, — я вижу отдельные события в рамках более масштабного повествования такими, какие они есть. Когда Хоффнер рассказал мне о двух сигналах сотового телефона — одном от Нокса и одном в его пляжном домике, — был только один разумный ответ. И дело было не в том, что Карла убила Доув, независимо от статистической вероятности.
  
  “Трина Монкрифф и кто—то еще - скорее всего, ее муж — разговаривали по этим телефонам. И они использовали Карлу в качестве заложницы, чтобы заставить Нокса сделать то, что они хотели, то есть повеситься. Она заставила его раздеться, встать на табурет, самому завязать петлю и повеситься. И когда он замахивался, Трина Монкрифф отодвинула стул, села и смотрела, как он медленно задыхается.” Он остановился и повернулся к Уитекеру, прилагая сознательные усилия, чтобы не оглядываться на веселящуюся толпу. “Кто-нибудь едет забрать своего мужа?”
  
  “Двое людей Хоффнера сейчас направляются туда. Мы с тобой можем взять у него интервью в офисе ”.
  
  “Он не сможет нам ничего рассказать”.
  
  “Ты можешь быть довольно убедительным”.
  
  Ни хрена себе, подумал он. Я только что убедил женщину прыгнуть навстречу своей смерти. Он направился к углу, который, как он надеялся, был достаточно далеко, чтобы не слышать шума толпы.
  
  Уитекер положил руку на его механический локоть и остановил его. “Она спрыгнула с гребаного балкона”.
  
  “Да. Я знаю. Я был там”.
  
  “Зачем ей это делать?”
  
  “Это было спланировано”.
  
  “Что вы имеете в виду под запланированным?”
  
  “План действий на случай непредвиденных обстоятельств — на случай, если кто-нибудь придет и спросит. Она должна была знать, что это возможно”. Лукас вспомнил тот последний момент, когда она поцеловала фотографию своего сына перед тем, как нырнуть в небо. Он оглянулся назад, на здание, и уставился на балкон.
  
  “Но ты еще даже не приступил к самой сложной части интервью. Оно могло развиваться в миллионе направлений”.
  
  “Я не должен был сообщать ей о Хессе. Я не должен был показывать ей фотографии, на которых она с телефоном на вечеринке у Норвудов. Я должен был загнать ее в угол, и мы бы знали больше, чем сейчас. Она не была закоренелой преступницей. Она не была психопаткой. Она не была наемным убийцей. Она была просто человеком, который взял на себя больше, чем, по ее мнению, мог бы вынести, если бы дела пошли наперекосяк. Это означает, что ее мотивация для убийства Нокса была сильной — потому что никто не убивает другого человека и не планирует быть пойманным. Но она знала, что это возможно, просчитала последствия и все равно сделала это. ” Лукас засунул руки в карманы и взял направление. “Все дело в мотивации. Пока никто ни с кем не связан, что не имеет никакого практического смысла. Вынужденная случайность, которая навела меня на мысль об этих убийствах, также каким-то образом применима к отношениям между жертвами и их убийцами, только я не понял, что это такое. Когда я это делаю, вся эта затея трещит по швам, и я снова становлюсь сварливым профессором с пятью детьми и слишком большим количеством собак ”.
  
  “Вы не думаете, что ее муж собирается нам помочь? Ему нужно думать о ребенке”.
  
  “Правда?”
  
  “К чему все эти загадки?”
  
  Лукас оглянулся на бригаду скорой помощи, вытаскивавшую тело из "Линкольна" Уитекера, который был выведен из строя до тех пор, пока ему не заменят лобовое стекло, кузов, интерьер, краску и не произведут экзорцизм. “Пусть аналитики раскопают все, что смогут, о Трине Монкрифф. О ней самой. О ее ребенке. О муже. Об их истории болезни. Все, от справок из средней школы, колледжа и медицинского факультета до причины, по которой она не закончила. Любые работы, которые она написала. Все, что могут вспомнить ее профессора. История Интернета. Записи телефонных разговоров. Выписки с кредитных карт и банковских счетов. Но самое главное, выясни, что случилось с ее сыном.”
  
  “Я уверен, что он появится”.
  
  “Просто узнай, где этот гребаный ребенок”.
  
  “Не злись; мне понравилось смотреть это не больше, чем тебе”.
  
  Лукас прокрутил все в голове. “Дело не только в этом — дело в том, что я пропустил это. Я должен был догадаться”.
  
  “Тебе не хочется поделиться тем, что происходит в твоей дыне?”
  
  “Вы помните, что сказала нам Дениз Мот в комнате для допросов в метро Вашингтона?”
  
  “Она сказала, что мы не можем понять то, чего там нет. И если никто не говорил с нами об этом, это все, что у нас было ”.
  
  Лукас поднял металлическую руку и указал на толпу, которая аплодировала, когда части тела Трины Монкрифф загружали в мешок. “И Трина Монкрифф ничего не может нам сказать”.
  
  Телефон Уитекер зажужжал, и она посмотрела на экран, затем сказала: “Это офис”, прежде чем ответить: “Уитекер”.
  
  Она сказала: “Да”.
  
  Пауза.
  
  “Правда?”
  
  Пауза.
  
  “Нет”.
  
  Пауза.
  
  “Как?”
  
  Пауза.
  
  “До того, как они туда добрались?”
  
  Долгая пауза.
  
  “Пейдж сказал, что это произойдет”.
  
  Пауза.
  
  “Да. Всегда. Он ничего не может с этим поделать”.
  
  Пауза.
  
  “На самом деле”.
  
  Пауза.
  
  “О черт”.
  
  Пауза.
  
  “Когда это было?”
  
  Пауза.
  
  “Хорошо”.
  
  Пауза.
  
  “Что это за кадры?”
  
  Пауза.
  
  “Превосходно. Хорошо”.
  
  Пауза.
  
  “Да. Конечно”. Она приложила ладонь к другому уху, чтобы заглушить крики толпы позади них. “Мы ждем, пока команда криминалистов закончит осмотр резиденции Дельмонико, а потом совершим обход”. Она посмотрела на часы. “Если появится мой новый попутчик, я бы сказал, через час”.
  
  Пауза.
  
  “И что же сказал Руссо?”
  
  Пауза.
  
  “Конечно. Я скажу ему”. И она повесила трубку.
  
  Уитекер несколько мгновений тупо смотрела на свой телефон, затем опустила его в карман. “Это был Хоффнер. Когда наши люди пришли на место работы мужа Трины Монкрифф...
  
  “Он был мертв”.
  
  Она посмотрела на меня скептически. “Как ты узнал, что это произойдет?”
  
  “Какой распространенный прием в шпионских фильмах или романах, когда шпиона собираются допрашивать? Что они делают?”
  
  “Проглоти цианид”. В ее глазах было что-то неприятное. “Но он не был шпионом. И это не шпионский роман”.
  
  Он пожал плечами. “Хорошо”.
  
  “Ты знал, что это произойдет?”
  
  “Я подозревал”.
  
  “Как?”
  
  Был миллион мелочей, которые не имели смысла до того, как Трина Монкрифф спрыгнула с балкона. Но теперь, с четкими кадрами зеркала заднего вида, эти мелкие частицы объединились в убедительную строку кода. “То сообщение, которое она отправила, когда мы появились — я предположил, что она связалась со своим партнером по убийству Нокса, который, как я думаю, правильно предсказал, является ее мужем. Когда появятся записи телефонных разговоров, вы увидите, что я прав. Кроме того, их ребенок мертв — Хоффнер уже узнал об этом? ”
  
  “У тебя в голове хрустальный шар?”
  
  “Я только начинаю видеть последствия того, что движет этой штукой. В энтропии есть порядок, ритм. Предполагается, что вселенная устроена не так”.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  48
  
  178-я улица и Сент-Николас-авеню
  
  
  
  Лукас сидел в кабинке, уставившись в пятую чашку кофе и не обращая внимания на сэндвич с солониной, который он заказал, но даже не испытывал ни малейшего интереса к еде; он ненавидел быть парнем, использующим ценные квадратные метры с очень малой отдачей — а такие заведения, как это, медленно подвергались эвтаназии корпорациями фокус-групп, такими как Starbucks и Pret. Он заказал рагу из тунца для Уитекер, которая разговаривала снаружи со следующим человеком в своем списке, которому предстояло командовать. Или попросить о чем-нибудь.
  
  С другой стороны, возможно, она просто выбирала варианты для своего следующего внедорожника.
  
  Лукас уставился на кофе, наблюдая, как сливки кружатся в прозрачной пене, которая быстро соединялась. Когда кофе приобрел идеальный цвет, он сделал глоток. На вкус оно было точно таким же, как предыдущие четыре, что свидетельствовало как об официантке, так и о его навыках миксолога.
  
  Он все еще смотрел в крошечный кофеиновый вихрь, когда Уитекер скользнул на скамейку напротив него. “Наши люди закончили обыскивать квартиру Монкриффов”.
  
  Он поднял глаза. “И?”
  
  Уитекер вымыла руки одноразовой спиртовой салфеткой — одна из тех остаточных привычек, связанных с COVID, которые многие люди навсегда добавили в свой распорядок дня, — затем отодвинула тарелку с растопленным тунцом и придвинула к себе сэндвич. “Они не нашли одежду Нокса”.
  
  “Что они нашли?”
  
  “Коробка латексных перчаток — старых, с добавлением кукурузного крахмала”. Она взяла один из ломтиков ржано-солонинного хлеба, намазала его горчицей из пакета и откусила большой, вредный для здоровья кусок.
  
  “Может быть, я собирался это съесть”.
  
  Она кивнула, прожевала и, проглотив, сказала: “Конечно, была. Нам, людям, нужна еда; тебе просто нужно подзаряжать батарейки каждые пару часов”. Уитекер поднял бутерброд, и горчица выплеснулась на тарелку. “Это здорово”.
  
  “Я так рад”.
  
  Она откусила еще один большой кусок. Запив его кофе, она указала на него недоеденным сэндвичем. “Мы проглядим его, а потом вернемся в офис”.
  
  У Лукаса зазвонил телефон, и на этот раз он узнал номер. Он поднял трубку и сказал: “Это наш детектив с тупыми глазами”.
  
  “Тебе не позволено говорить подобную чушь”.
  
  Лукас постучал металлическим кончиком пальца по своему керамическому глазу, и тот трижды отчетливо звякнул. “Попробуйте остановить меня”, - сказал он, прежде чем ответить на звонок: “Доктор Пейдж слушает”.
  
  “Пейдж—Руссо. Я слышал, вы с напарником сбросили подозреваемого с балкона”.
  
  “Это не смешно”.
  
  “Я не говорил, что это было, только то, что это случилось”.
  
  “Ну, это не так”.
  
  “Так что же все-таки произошло?”
  
  “Она прыгнула”.
  
  “Ты действительно оказываешь влияние на людей”. Даже в режиме смешка смех Руссо был каким-то кудахтающим. “А потом эти люди оказывают влияние на тротуар”.
  
  “Ты можешь перейти к делу или ты слишком пьян, чтобы говорить?”
  
  “Держу пари, ты был солнечным ребенком, дружелюбным или дружелюбным?”
  
  “Чего ты хочешь?”
  
  “Блин. Ладно. Черт. Я вернулся и поговорил с мужем Дельмонико — он не знал, что она беременна”.
  
  В котором ставились всевозможные новые вопросы. Но не было ответов. “Что-нибудь еще?”
  
  “Да, я только что видел запись, которую ваши люди сделали для записи с камер наблюдения с Бруклинского моста в ночь, когда была убита Дженнифер Дельмонико, и есть несколько записей сестры, которые я получил с видеорегистратора, которые вы тоже захотите посмотреть”.
  
  “Я не знал о какой-либо охране с мостика”.
  
  “Ну, это было, и бюро попросило об этом. Но я только что получил в свои руки несколько подтверждающих видеозаписей, и вы тоже захотите их посмотреть”.
  
  “Ты можешь прислать это?”
  
  “Это еще не приобщено к делу — я хотел, чтобы ты увидела это первой. Ты можешь заскочить? Или мне следует встретиться с тобой где-нибудь?”
  
  Лукас посмотрел на Уитекер, которая прожевывала вторую половину сэндвича. “Мы заканчиваем обед, а потом собираемся осмотреть квартиру Монкриффов”. Он проверил свой "Ролекс". “Дай нам час. Встретимся в участке ”. И он снова повесил трубку, не попрощавшись.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  49
  
  
  
  Люди из бюро обыскали квартиру Монкриффов и почти ничего не нашли. Они все еще были там, но в процессе упаковки вещей.
  
  Они просмотрели все книги в книжном шкафу — люди часто прячут вещи в книгах, — но вообще ничего не нашли. В ящике письменного стола в спальне не было ничего ценного, даже адресной книги. Никаких дневников. В спальне было несколько альбомов с семейными фотографиями, которые казались анахронизмом для людей за тридцать, и Лукас отправил их обратно в офис.
  
  Единственными заслуживающими внимания предметами были полуавтоматический пистолет и коробка с латексными перчатками, которые лежали под раковиной на кухне. Латексные перчатки были из тех, что сняты с производства, и их посыпали кукурузным крахмалом, и лаборатория проверит, смогут ли они сопоставить порошок с составом, обнаруженным на удлинителе, на котором повесился Дав Нокс. В магазине пистолета, польского P64 калибра 9 мм от Макарова, было всего три патрона. Пистолет был одним из тех инвазивных видов из бывшего Восточного блока, которые появлялись в США последние тридцать лет и стоили около ста пятидесяти долларов в розницу, семьдесят пять - на улице. Оружие не было зарегистрировано ни на Трину Монкрифф, ни на ее мужа, и, опять же, они отправляли его в баллистическую лабораторию, чтобы выяснить, была ли у пистолета история, которая могла бы расширить параметры дела.
  
  Квартира могла принадлежать кому угодно, и, кроме этих двух предметов, не было вообще ничего, что указывало бы на то, что этим людям было что скрывать.
  
  Который поразил своей оторванностью от реальности.
  
  Лукас стоял, прислонившись к маленькой стойке, отделявшей крошечную кухню-камбуз от гостиной / столовой, и смотрел на фотографию, которая висела на холодильнике. Действие было снято в баре с компанией друзей - одном из тех вездесущих спорт-баров в стрип-моллах, декор для которых приобретался на eBay и гаражных распродажах. Трина Монкрифф подняла бокал вина, а ее муж обнимал ее одной рукой с пивом в руке. Они улыбались, но это не отражалось в глазах Трины. Или ее мужа. В кадре были еще три человека, все они надели очки и старались выглядеть так, как будто им этого хотелось. На заднем плане был включен телевизор и шел футбольный матч — матч чемпионата мира, судя по графике.
  
  Уитекер подошел и показал новый брелок. “Хоффнер доставил нам новую машину”.
  
  Лукас передал фотографию одному из специалистов по сбору улик, который пометил ее и положил в пластиковый пакет для улик. “Тогда пойдем навестим неподражаемого детектива Джонни Руссо”.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  50
  
  
  
  19-й участок
  
  Восточная 67-я улица
  
  Руссо ждал их на тротуаре перед участком. Полицейские машины и внедорожники были припаркованы вверх и вниз по улице, а копы в форме и пуленепробиваемых жилетах стояли вокруг, уставившись в свои телефоны и потягивая кофе. Не хватало только упаковки пончиков и нескольких вступительных титров.
  
  Руссо был в очередном костюме, который выглядел так, будто его украли у манекена из "Гудвилл", которого нарядили статистом из ситкома 1970-х годов. Он был синего цвета. И пришелся впору. Но это было настолько лестно, насколько это вообще возможно. У него был его фирменный бывший муж № 1 в мире! в руке он держал кружку и выглядел так, словно не спал. Никогда.
  
  Руссо направил Уитекера к специально отведенному месту для парковки на улице, к востоку от внутреннего входа в гараж, и оказался сверху Лукаса прежде, чем тот успел открыть фрамугу. “Доктор Пейдж!” Лонг-айлендский акцент Руссо, казалось, становился сильнее по мере того, как Лукас узнавал этого человека.
  
  Руссо хлопнул его по плечу и сказал: “Спасибо, что пришел сюда. Это сэкономило мне кучу времени, брат”, последнее слово фонетически оканчивается на “э-э”.
  
  Лукас выставил свой протез, и Руссо медленно повернул его рукоятку, чтобы ему было лучше видно. “Это уже кое-что”.
  
  Лукас отдернул руку. “Да. Это называется рука”.
  
  Руссо повернулся к Уитекеру, который обходил задний бампер. “Он всегда такой грубый?”
  
  “Нет”. Они с Руссо пожали друг другу руки. “Обычно он хуже”.
  
  Руссо кивнул на новенький "Линкольн", на одометре которого было всего семьдесят четыре мили. “Отличная поездка. Что случилось с другим?”
  
  Лукас категорично сказал: “Трина Монкрифф зашкалила”, что фактически стерло ухмылку с лица Руссо.
  
  У Руссо было одно из тех классических выражений "мир не имеет смысла" на лице, когда он придерживал дверь. “Это отстой”.
  
  Участок был спроектирован по тем же эстетическим принципам, что и шведские автомобили - его никогда не назвали бы красивым, но он определенно был утилитарным.
  
  Лукас прошел через большие двойные двери. “ Итак, вы решили, что Дельмонико был убит?
  
  Руссо обратился к Уитекеру за моральной поддержкой. “Никакого чувства юмора. Никакой светской беседы. Как ты относишься к этому парню?”
  
  Она пожала плечами, когда они спускались по ступенькам. “В небольших, хорошо оплачиваемых дозах”.
  
  Пока они регистрировались, Руссо и большой дежурный офицер обменивались служебными разговорами, и офицер продолжал называть Руссо “Пиджаками”, что не имело никакого смысла.
  
  Когда они поднимались наверх, Уитекер спросил Руссо: “Что это за название ”Жакеты"?"
  
  “Прозвище”. Он взмахнул своим монументально уродливым блейзером. “Я всегда ношу куртки. Чтобы я мог носить вещи. Ну, знаешь, очки, наручники, сигареты и прочее дерьмо. Несколько лет назад мы с другими ребятами поехали на рыбалку — мы поехали в Ки-Уэст. Все остальные парни были очарованы шиком от кризиса среднего возраста — знаете, футболки с Томми Багамой, шорты-карго, кроксы и дурацкие бейсболки с улыбающимися черепахами на них. Я? Я в шортах, черных носках и спортивной куртке, потому что мне нужно место, куда нести все свое барахло. Как я уже сказал. Итак, парни начали называть меня ‘Куртками’, и, что ж, это вроде как прижилось ”.
  
  Лукас сказал: “Это увлекательно. На самом деле. Я серьезно. Очень захватывающая история. Но мы можем вернуться к делу? Что мы собираемся посмотреть? Или это какой-то секрет?”
  
  Руссо сдулся, покачал головой, затем сделал глоток из своей кружки, прежде чем заговорщически уронить том. “Хорошо, итак, я получил список номерных знаков всех автомобилей, которые были на пролете, когда Дельмонико сбил тот пикап. Мои люди потратили последние три дня на то, чтобы выследить их всех, и из ста шестидесяти одной машины, которая была на пролете, сто девятнадцать были оснащены приборными камерами. Мы отсняли все, кроме одного, который длится два часа. Сто семнадцать из ста восемнадцати оказались тупиковыми, но один принес нам деньги. Я только что включил это в список улик, но мы не публикуем это публично, и я еще не говорил об этом с мужем Дельмонико — с парня все еще не сняли подозрения.”
  
  “Дело не в муже”, - сказал Лукас.
  
  “Да, в этом случае статистика не на твоей стороне”.
  
  Лукас кивнул ему. “Поздравляю”.
  
  “От чего?”
  
  “О том, как правильно прийти к неправильному выводу”.
  
  Они поднялись на третий этаж, и Уитекер прекрасно обходился без трости, которая, как знал Лукас, вероятно, превратилась из чисто физического костыля в опору для ума.
  
  Руссо повел их по коридору, через комнату, которая за последнее столетие была воспроизведена в тысячах голливудских фильмов с очень небольшими изменениями. Пространство было заполнено серыми металлическими столами-цистернами, расставленными по сетке, каждый из которых был в паре с офисным креслом разного типа — металлическим, с мягкой обивкой, дубовым. Были и олдскульные лотки для бумаги. Кулер для воды. Картотечные шкафы. Несколько настольных электрических вентиляторов. И повсюду ультрасовременные плоские мониторы.
  
  Несколько детективов в костюмах сидели за столами, массово заполняя бланки — занятие, которое Голливуд игнорировал в пользу автомобильных погонь с уничтожением овощных прилавков, перестрелок на оживленных улицах и случайных культурных достопримечательностей, уничтожаемых взрывом огненного шара. Никто не поднял глаз и не кивнул им, что Лукас нашел странно освежающим.
  
  Их отвели в подсобное помещение, где человек в штатском со странным именем из "Убийства Соломона" — детектив Монти Кристо — рассматривал экран и делал карандашом пометки в блокноте.
  
  “Специальный агент Уитекер, доктор Пейдж, вы помните детектива Кристо”.
  
  Кристо привстал со стула и пожал всем руки, прежде чем снова опуститься на сиденье. “Приятно снова видеть вас, ребята”, - сказал он, даже не пытаясь казаться искренним.
  
  Руссо усадил Лукаса и Уитекера за стол, затем положил руку на плечо Монти Кристо. “Не могли бы вы, пожалуйста, показать этим замечательным ребятам из ФБР, к чему привела старая добрая полицейская работа”.
  
  Кристо открыл готовый видеоплеер, затем выбрал последний файл в списке воспроизведения. Он дважды щелкнул, и они внезапно оказались за рулем малолитражки. На заднем плане работало латиноамериканское ток-радио, и из динамиков доносился хруст целлофана. Машина ехала по Бруклинскому мосту на восток в особом золотистом свете, который бывает только от ламп накаливания, окутанных туманом. Машины впереди были затуманены миазмами конденсата, задние фары мигали в тумане, как налитые кровью глаза. Цифровая отметка времени в правом нижнем углу экрана гласит 2:23:34 ... 35 ... 36 .
  
  “Это видеорегистратор из машины, принадлежащей человеку по имени Антонио Маркес. Он сторож Эмпайр Стейт Билдинг и направлялся на смену в три часа ночи. Он ест свиные чипсы и, я сильно подозреваю, распивает пиво еще через три ... два ... один ...
  
  В этот момент из динамиков донесся безошибочно узнаваемый звук открываемой банки. За ним последовали звуки питья. Снова шуршание целлофана. Чавканье. И испанское ток-радио.
  
  Лукас сосредоточил свое внимание на тропинке в верхнем левом углу экрана. Время от времени ему удавалось различить в тумане тень, которая представляла человеческое существо, но нельзя было не заметить потустороннюю атмосферу, царившую на мосту той ночью.
  
  Маркес приближался к первой башне со стороны Бруклина, и Лукас пожелал, чтобы туман рассеялся, чтобы он мог разглядеть детали пешеходной дорожки наверху.
  
  Но все, что он увидел, было еще большим туманом.
  
  И странствующий фантазм.
  
  Затем каменная башня материализовалась, и было мгновение — мгновенный скачок во времени, — когда что-то в тумане на тропинке пошевелилось.
  
  Фигура.
  
  У ограждения, над потоком машин.
  
  Затем произошел призрачный митоз. И оно разделилось. Стало двумя. И вторая фигура отделилась от первой.
  
  Начал переваливаться через перила.
  
  Навстречу дорожному движению.
  
  Затем машина проехала мимо наблюдательного пункта.
  
  И все стало прошлым.
  
  Детектив Кристо остановил видео и откинулся на спинку стула.
  
  “Что я только что видел?” Спросил Уитекер.
  
  Лукас протянул руку и постучал по экрану своим металлическим пальцем. “Кто-то сбросил доктора Дженнифер Дельмонико с пешеходной дорожки у Бруклинского моста”.
  
  Уитекер снова повернулся к монитору, прежде чем снова сфокусироваться на Лукасе. “Все происходит так, как ты и говорил”.
  
  “Нет. Не с Дельмонико”.
  
  Вмешался Руссо: “Что вы имеете в виду, не с Дельмонико? Ее убили так же, как и других врачей”.
  
  Лукас кивнул, который превратился в пожатие. “Она была убита, но не так, как другие. Ее убийство не укладывается в схему, кроме того, что она была убита во время рутинной работы. В отличие от любого другого врача в списке, против нее никогда не возбуждалось дело о врачебной халатности; против нее никогда не принималось ни одного дисциплинарного взыскания в каком-либо профессиональном качестве; она моложе всех остальных жертв, хотя бы на несколько месяцев младше самой молодой; она была беременна; она практиковала более короткий период, чем любой другой врач в моем списке. И так далее, и тому подобное. Она не подходит под критерии. Он указал металлическим пальцем на Руссо. “И Эрин тоже”.
  
  На губах Руссо появилась улыбка, которая всегда забавляла весь мир. “Что ты хочешь сказать?”
  
  “Только то, что Эрин и Дельмонико кажутся изгоями в этом хаосе. Они не подходят друг другу ”.
  
  Руссо указал на экран компьютера, где тень Дельмонико застыла в процессе отделения от другой. “Ну, кто-то, черт возьми, точно убил ее”.
  
  Лукас не мог с этим поспорить. И не пытался. “Они, конечно, это сделали”.
  
  У Уитекер зазвонил телефон, и она отошла, чтобы ответить на звонок.
  
  Руссо отвел Лукаса от Кристо и тихо спросил: “Ты не думаешь, что Дельмонико является частью того, что мы рассматриваем?”
  
  Лукас некоторое время задавался вопросом, как Дельмонико вписывается в это дело. И теперь, когда Эрин занимала ту же неизвестную часть уравнения, убийство Дельмонико выглядело еще более диссинхронным. “Нет, я не хочу”.
  
  “И вы не видели запись с камер наблюдения на Бруклинском мосту, которая прилагается к этому?”
  
  Лукас покачал головой. “Я даже не знал, что они существуют”. Кроме того, он позволил Руссо возглавить дело Дельмонико, в то время как они с Уитекером взяли слабину в деле Нокса, Соломона, а теперь и Эрин.
  
  “Ну, посмотри на это. И дай мне знать, что ты думаешь”.
  
  “Что это показывает?”
  
  “Я не знаю. Пока я не увидел это видео, я думал, что там ничего не показано. Теперь я не так уверен. Ты хочешь, чтобы Монти был здесь и подсказал это?”
  
  Монти поднял глаза и добродушно улыбнулся, как собака, услышавшая свое имя, но не понимающая контекста.
  
  Уитекер вернулась и сказала: “Нет времени”. Она ткнула Лукаса в плечо.
  
  “Наши люди установили личность парня, который пытался убить Эрин. Анализ ДНК подтверждает, что это был Айра Алан Уайт ”. Она направилась к двери. “Кехо и Хоффнер хотят, чтобы вы взяли интервью у его жены”.
  
  Поблагодарив Руссо и попросив его прислать копии видеозаписи с видеорегистратора в бюро, детектив проводил их к новому внедорожнику.
  
  Когда Лукас забирался в машину, Руссо улыбнулся ему и сказал: “Теперь помни, не выбрасывай это с балкона”.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  51
  
  Федерал Плаза, 26
  
  
  
  Лукас и Уитекер вышли из лифта, и он был поражен самим объемом деятельности. Офис бюро был одной из тех замкнутых систем, где макрос едва представлял активность, происходящую под поверхностью; на каждого агента, проходящего по коридорам, приходилось десять изолированных в кабинетах, лабораториях, конференц-залах и аудиториях; и на каждого из них приходилось еще десять в полевых условиях, собирающих данные, необходимые для загрузки в машину. В бюро работало более тридцати пяти тысяч человек, и это было отдельно от автоматических систем, которые непрерывно работали на молекулярном уровне, всегда включенные, всегда голодные, всегда анализирующие — собирающие данные из социальных сетей, новостных агентств и всех других аспектов общества.
  
  Хоффнер увидел их с другого конца комнаты и подошел, преодолев восемьдесят футов, как показалось, тремя большими шагами. “Пейдж, Уитекер”.
  
  Лукас слишком устал для светской беседы, поэтому отсалютовал Хоффнеру.
  
  Хоффнер оглядел его с ног до головы. “ Ты в порядке? Обычная твердость исчезла из его голоса, но он по-прежнему звучал как заработавший тяжелый механизм.
  
  “Я в порядке. Спасибо”.
  
  “Как поживает твоя жена?”
  
  Лукас внезапно осознал, что Хоффнер был одновременно вежливым и более крупным мужчиной, и ему стало неловко за свою прошлую язвительность. “С ней все будет в порядке. Спасибо”.
  
  Хоффнер сделал шаг вперед и посмотрел на Лукаса сверху вниз. “Тебе что-нибудь от меня нужно, спрашивай”.
  
  Лукас был сбит с толку и не пытался это скрыть. “Конечно. Хорошо. Я, эм, я так и сделаю”.
  
  Хоффнер на мгновение уставился на него. “Что угодно, хорошо?”
  
  Лукас кивнул. “Хорошо”.
  
  Закончив с любезностями, здоровяк направился в оперативный центр. Лукас молча последовал за ним, позволив превосходящей массе Хоффнера тащить его за собой, пока два агента обменивались информацией.
  
  Уитакер все еще неплохо справлялась с ногой, и Лукас задавался вопросом, начнет ли это беспокоить ее к концу дня или она действительно готова расстаться с тростью.
  
  Уитекер и Хоффнер провели обычный обмен информацией, который заменял светскую беседу на работе. “Жена Айры Алана Уайта уже здесь?”
  
  Три ярда ткани сдвинулись, когда Хоффнер свернул за угол на пересечении обитых тканью кабинок. “Она уже в пути. Должно пройти около пятнадцати минут. У нас есть люди в их доме, и цифровые люди вмешиваются в их жизнь. Пока нет никаких тревожных сигналов. ”
  
  За исключением того, что этот ублюдок пытался убить мою жену, - подумал Лукас.
  
  “Руссо сказал нам, что бюро запросило некоторые записи с камер видеонаблюдения с Бруклинского моста, сделанные в ночь убийства Дельмонико”.
  
  “Мы сделали это”.
  
  “И?”
  
  “И я думаю, Пейджу следует ознакомиться с ним, прежде чем я начну делать какие-либо заявления о том, что в нем содержится”.
  
  После того, как Хоффнер прошелся по собственно военной комнате, Хоффнер провел их в операционную, которая теперь выглядела так, словно центр управления полетами накачался стероидами для скота и решимостью. Но для такого оживленного места здесь было удивительно тихо.
  
  Хоффнер указал на стену с досками. “Мы переквалифицировали девять смертей — шесть несчастных случаев, три самоубийства — в убийства. Мы близки к раскрытию еще четырех. Тела эксгумируются по всем пяти районам, и лаборатория готовится записать на свой счет кучу сверхурочных работ по их некромантии.”
  
  Хоффнер указал на цифровые доски. “У нас два случая отравления синильной кислотой. Есть самоубийство, которое выглядит неправильным почти со всех сторон — Марвин Шапиро перерезал себе вены в ванне, но по неизвестным причинам сломал по два пальца на каждой руке. Парень не ломает себе пальцы, прежде чем перерезать себе вены гинсу. Я не знаю, как это попало ко мне.”
  
  Хоффнер указал на другую жертву — доктора Лютер Таннер, педиатр. “Упал в обморок на пороге своего дома, и его нашла жена. Она позвонила девять-один-один. Скорая помощь доставила его на Грейси-сквер, где его попытались реанимировать. Через час он скончался. Но в больнице все еще хранился образец его крови. Парень умер от сердечной недостаточности, вызванной передозировкой инсулина, но к моменту смерти его организм уже усвоил инсулин, и вскрытие его пропустило. То, что в их лаборатории все еще был образец крови, взятый на момент поступления, - не более чем глупая удача. Хоффнер посмотрел на Лукаса сверху вниз. “Ты был прав насчет этого. Всего этого”.
  
  Танец "Я же тебе говорил" ничего не дал. “ А видеозапись с "Дельмонико”?
  
  Хоффнер кивнул в дальний конец комнаты, на ряд мониторов вдоль длинной стены. Агенты разного возраста, комплекции и пола работали на клавиатурах, цифровым способом прочесывая виртуальные соляные копи данных, которые существовали в неидентифицируемых секторах киберпространства.
  
  Хоффнер остановился у кресла, которое занимал младший агент, выглядевший так, словно проводил выходные за игрой в бонг и стрижкой собственных волос. “Мейс, не мог бы ты, пожалуйста, показать доктору Пейджу и Специальному агенту Уитакеру записи убийства в Дельмонико, которые мы получили от Управления Моста?”
  
  Мейс вызвал дюжину различных записей, и они автоматически самоорганизовались в ряд. Он нажал на play, и высокая фигура доктора Дженнифер Дельмонико, которую можно было узнать по плавающему красному перекрестию прицела, вышла на первый экран резкими движениями, характерными для ускоренного видео. “Это записи с камер наблюдения, установленных на пешеходной дорожке моста с запада на восток, воспроизведенные с пятикратной скоростью. Дельмонико требуется около восемнадцати минут с того момента, как она ступает на мостик, чтобы добраться до второй подвесной башни, где находится камера четыре-один-три-пять-Т.”
  
  Дельмонико перешла из первого кадра во второй, затем в третий, не подозревая, что через несколько минут она будет мертва.
  
  Мейс сказал: “Самое интересное - это наш бегун Фредди Меркьюри”.
  
  Он привел ту же дюжину снимков с камер - с единственным отличием в отметках времени. Красное перекрестие прицела идентифицировало фигуру, которая вошла в первый кадр с единственным словом "подозреваемый", нависающим над ним при движении — на нем были черные брюки, черные кроссовки и черная толстовка с капюшоном, скрывавшая верхнюю половину его лица. Но Мейс был прав насчет стилизованных усов — он выглядел так, как будто определенно передавал образ покойного певца.
  
  Мейс продолжил: “Фредди следует за Дельмонико на мост, что может быть совпадением. Здесь он делает паузу — ” Мейс протянул руку и постучал по экрану. Фигура остановилась, вытянув квадрицепсы рядом со стайкой ночных туристов, глазеющих на туман там, где должен был быть Нижний Манхэттен. “В то время как Дельмонико продолжает свой путь. Он растягивается на семь минут девять секунд и ни разу не поднимает глаз, чтобы мы могли разглядеть его лицо. Затем, прямо здесь ...
  
  Мейс замедлил съемку, и голова фигуры склонилась набок, как у собаки, настроившейся на невидимый свист, и он бросился бежать.
  
  “Он начинает”.
  
  Мейс нажал команду, и фигура ускорила шаг, пробежав с пятикратной скоростью по разным каналам камеры. “Этот парень бегун — мы засекли его время, и он развивает скорость около шести и одной запятой мили в час, что соответствует уровню спортсмена”.
  
  Запись напоминала фильм Паттерсона-Гимлина, только это была реальность.
  
  Дельмонико двигался широким, легким шагом.
  
  Подозреваемый теперь находился в шести камерах позади.
  
  Затем пять.
  
  Затем четыре.
  
  Лукас наблюдал, как разворачивается время.
  
  Три камеры.
  
  Затем второй.
  
  “Прямо здесь, ” сказал Мейс, замедляя запись, “ Дельмонико и Меркурий пересекаются на темной стороне Луны”.
  
  Оба перекрестия, обозначающие Дельмонико и бегуна, почти в одно и то же мгновение вышли из кадра в слепую зону, где камеру загораживало соколиное гнездо.
  
  Мейс поднял руку и сосчитал: “... Двадцать два ... двадцать три ... двадцать четыре ... и это”, — он щелкнул пальцами, превратив указательный и большой пальцы в пистолет, направленный на следующий экран, где мистер Меркьюри вошел в кадр слева, — “где выходит наш подозреваемый, и к этому времени Дженнифер Дельмонико уже попала в пробку”.
  
  Мейс быстро перемотал остальные записи, на которых видно, как бегун уверенной походкой движется слева направо. Он добрался до конца моста, прорвался сквозь толпу людей, направлявшихся к центру - и суматоху — и исчез в ночи.
  
  “Мы проверили дорожные камеры и записи с камер видеонаблюдения в районе съезда, и этот парень просто исчез”.
  
  Лукас уставился на монитор, воспроизводя то, что он только что увидел в своем кабинете черепно-мозгового скрининга. Он отредактировал отснятый материал вместе с видео с видеорегистратора, которое показал им Руссо, затем прокрутил его в голове еще раз. Что-то было не так.
  
  Лукас наклонился вперед, указывая на первую камеру в кадре. “Верни это к семи минутам и пятнадцати секундам”.
  
  Мейс нажал на команды, и Фредди снова появился у входа на мостик, вытягивая свои квадрицепсы.
  
  Мейс запустил запись, и три секунды спустя, когда голова Фредди склонилась набок, Лукас сказал: “Остановись”.
  
  Мейс заморозил кадр, и Фредди застыл в том, что выглядело как танцевальное движение, склонив голову набок, одновременно опуская ногу и начиная разворот. Не хватало только немного грязной гитары и басовой партии.
  
  “Видишь это?” Спросил Лукас.
  
  Уитекер был единственным, кто сказал: “Нет”.
  
  “Если Фредди Меркьюри - наш убийца, и поскольку видеозапись с видеорегистратора, которую показал нам Руссо, доказывает, что кто-то был рядом с ней, когда она падала с обрыва, он знал, что должен догнать и одолеть ее за кадром. И это конкретное место - единственная точка на мосту, где отключено наблюдение. ”
  
  “И что?” Спросил Хоффнер.
  
  Лукас изменил тон, которым разговаривал с детьми, когда они намеренно усложняли ситуацию. “Это математическая задача. Ты знаешь, что такое математика?”
  
  Хоффнер бросил на него взгляд, который можно было описать только как хмурый.
  
  Лукас указал на экран, как будто проблема была очевидна. “Скорость - это просто расстояние, разделенное на время. Вспомните начальную школу, до того, как они решили, что вам больше подходит жевать шины. Два человека покидают Нижний Манхэттен, оба направляются в Бруклин — один пешеход, другой занимается бегом трусцой. Пешеход идет примерно со скоростью три и четыре десятых мили в час; бегун трусцой бежит со скоростью шесть и одна сотая мили в час. Чтобы бегун точно поймал пешехода в камеру четыре-один-три-пять-Т - через сколько минут после ухода пешехода должен уйти бегун, предполагая, что их скорости останутся постоянными?”
  
  Лицо Хоффнера исказилось от раздражения, которое он даже не потрудился скрыть.
  
  Уитекер пожал плечами. “Я специализировался на антропологии”.
  
  Но Мейс поднял глаза, его кособокая стрижка добавила маниакальной остроты его ухмылке. “Ты прав!”
  
  Лукас кивнул Мейсу. “Фредди здесь нужно было точно знать, в какой точке пролета находится Дельмонико, прежде чем броситься за ней, и он должен был знать ее обычную скорость ходьбы, иначе его засняли бы на камеру, когда он выбрасывал ее в пробку. Итак, мы знаем, что это преднамеренно.”
  
  При этих словах огоньки в глазах Хоффнера стали немного ярче. “Так откуда он знает, где она? Он засек время с того момента, как она начала ходить?”
  
  “Он мог бы, но чем дольше он полагался на то, что ее темп остается неизменным, тем больше было шансов, что ситуация изменится — перерывы, люди перед ней, люди, делающие селфи; возможно, ей позвонили. Самый надежный способ для него быть максимально точным — это, — Лукас постучал по экрану пальцем с зеленой анодированной поверхностью, - знать, где она достигает точки, в которой он должен догнать ее, чтобы их скорости и время пересеклись в этой слепой зоне наиболее естественным образом. Итак, здесь, — он еще раз постучал по экрану, — кто-то подает ему сигнал. Кто-то был на мосту, поджидая Дельмонико. И когда она прошла определенную точку, они подали сигнал Фредди, чтобы он и Дельмонико прибыли к башне — и к этой слепой зоне — в одно и то же время.” Лукас снова щелкнул по экрану. “Он на вызове. Кто-то проводит для него разведку. Где находится Дельмонико за пять секунд до того, как он склонит голову набок?" Через восемь минут восемнадцать секунд после того, как он начал потягиваться.”
  
  Мейс перешел к отснятому материалу и увеличил видео с четвертой камеры в серии. Дельмонико был в середине кадра, проходя мимо мужчины. Он стоял, облокотившись на перила, и смотрел на Ист-Ривер, его голова двигалась в такт оживленному разговору.
  
  Когда Дельмонико проходил мимо, он покачал головой, произнося какой-то неизвестный фрагмент диалога. Затем он положил телефон в карман и пошел прочь, в сторону Нижнего Манхэттена.
  
  Мейс увеличил изображение, увеличив лицо мужчины. Оно было зернистым. Но это так. Ему было где-то от тридцати до пятидесяти пяти, и он носил пару авиаторов большого размера.
  
  Лукас сказал: “Фредди Меркьюри и его приятель объединились с Дельмонико”.
  
  Он поднял глаза, и Хоффнер рассматривал его с возродившимся интересом. “Это согласуется со всем остальным?”
  
  Лукас снова перевел взгляд на экран, на двух мужчин, убивших Дельмонико. “Альберт Хесс, Трина Монкрифф и Айра Алан Уайт - обычные люди со своей жизнью и работой. Но эти двое парней, ” сказал он, щелкая по экрану алюминиевым пальцем — действие, которое разозлило Мейса, который шлепнул его по руке, — профессионалы ”. Он поднял глаза на лица мертвых врачей, которыми была оклеена комната.
  
  Хоффнер поднял трубку телефона. “Хорошо. Только что привезли жену Айры Алана Уайта. Пора поместить тебя в комнату с ней”.
  
  Лукас уставился на двух мужчин, застывших на разных мониторах. “Давайте посмотрим, знает ли она Фредди Меркьюри и его друга из бруклинских иллюминатов”.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  52
  
  
  
  Лукас и Уитекер были в комнате для допросов с женой Айры Алана Уайта, Шароной. Это была одна из самых приятных комнат, в которой были мягкие стулья вместо обычных металлических подставок. Они не относились к ней враждебно, но эта небольшая первоначальная вежливость могла измениться из-за одного неправильного ответа. О чем, казалось, прекрасно знали все присутствующие.
  
  Но Шарона Уайт, казалось, была так же искренне удивлена, как и все остальные, тем, что ее муж был потенциальным убийцей, который сгорел заживо в луже бензина.
  
  “Ты не понимаешь”, - сказала она, в сотый раз вытирая нос сотым куском салфетки. “Айра никому бы не причинил вреда. Это была одна из вещей, которые привлекли меня в нем. Мы спорили об этом до того, как у нас появился Кайл - я не видел ничего плохого в том, чтобы отшлепать ребенка, если он перешел границы дозволенного. Айра сказал, что это варварство, и что если я хочу от него детей, я должна пообещать, что никогда не буду их бить. Он был прав — Кайл самый вежливый тринадцатилетний мальчик в мире.” Она высморкалась в пачку бумажных салфеток, бросила ее в жестянку рядом со столом для интервью и потянулась за новой порцией.
  
  Лукас постучал пальцем по фотографии Эрин на столе. “ И вы уверены, что не знаете эту женщину?
  
  Она наклонилась и повторила процесс, который они уже проделали четыре раза. Она не торопилась, казалось, искала информацию на своей карте памяти, и снова покачала головой. “Я же говорила тебе — я никогда не видела ее раньше, и он никогда не упоминал о ней”. Она подняла голову, и ее глаза расширились. “О Боже, у него был с ней роман?”
  
  Лукас покачал головой. “Насколько нам известно, нет”. И он понял, что в абсолютных терминах вполне возможно, что он знал Эрин так же хорошо, как Шарона знала Айру. У них была общая жизнь, семья и машина, но кто знал, какие секреты витали там, в эфире? То, что он позволил себе какое-то внутреннее самодовольство по поводу отношений с этой женщиной, может быть чистым заблуждением. В конце концов, Марк Твен сказал, что тебя приведет не то, чего ты не знаешь, а то, что ты знаешь наверняка, но это не так.
  
  “А эти люди?” Спросил Лукас, раздавая портреты Альберта Хесса, Дениз Мот, Трины и Даррела Монкрифф размером восемь на десять.
  
  Она подняла голову, в ее глазах внезапно появилась паника. “ Их он тоже пытался убить?
  
  “Нет. Но, похоже, между вашим мужем и этими людьми есть связь, которую мы не можем разгадать”.
  
  “Значит, они все еще живы?”
  
  Ее комментарий заставил его осознать, что он не заметил очевидной общности между жертвами и большинством найденных ими убийц - все они были мертвы. Как он это пропустил? “Миссис Уайт, ваш муж не был массовым убийцей. Из того, что мы знаем на данный момент, вчерашнее покушение на убийство было его единственным преступлением. Но он мог знать одного — или всех — этих людей. Возможно, он упоминал их. Пожалуйста, взгляни.”
  
  Она наклонилась, и пока она двигалась по ряду фотографий, Лукас похлопывал по каждой, называя их имена.
  
  Миссис Уайт снова, похоже, тщательно покопалась в памяти и покачала головой. “Не думаю, что я когда-либо видела кого-либо из этих людей, и я не помню, чтобы Айра упоминал кого-либо из них”.
  
  “Что насчет этих людей?” Спросил Лукас, показывая фотографии Фредди Меркьюри и его сообщника, направляющихся в Бруклин. Это были зернистые снимки с камеры наблюдения, не очень хорошие, но если бы она знала кого-нибудь из мужчин, они, вероятно, привели бы ее туда.
  
  Он подвинул их через стол, по очереди постукивая по каждой металлическим пальцем. “Я знаю, что это ужасные фотографии, но взгляните на общие характеристики”.
  
  Она мгновение смотрела на его палец, как будто видела его впервые. Затем она моргнула и переключила внимание на фотографии. Она пристально смотрела, как будто пыталась сквозь сходство двух мужчин разглядеть причины, по которым ее жизнь закончилась здесь, в разговоре с ФБР о своем покойном муже. В конце концов она постучала по одному из них и сказала: “Этот парень похож на Фредди Меркьюри”.
  
  “Значит, вы их раньше не видели?”
  
  Она покачала головой. “Прости. Нет”.
  
  Миссис Уайт исчерпала запас замешательства, она откинулась назад, и ее эмоциональные механизмы остановились. “Никто из этих людей ни о чем не говорит”. Она посмотрела на Лукаса снизу вверх и начала играть в игру "смотри левым или правым глазом", которая ставит большинство людей на грань. После недолгих рассуждений взад-вперед она спросила: “В какой глаз я должна смотреть?” Она не была грубой — просто прозвучало так, будто она слишком устала, чтобы гадать.
  
  Лукас снял очки и указал на левую руку своей оригинальной биомеханической рукой. “Вот эту”.
  
  Она сосредоточилась на этом. “Я буду сидеть здесь весь год, если вам нужно, потому что я хочу знать, что случилось с моим мужем. И я хочу знать, почему он пытался кого-то убить. У нас был в основном хороший брак. И он был хорошим отцом Кайлу. Стало тяжело, когда умер его брат, но он справился с этим. Потребовалось три года и много работы, но это произошло. Или мне показалось, что это произошло. Он казался таким ... довольным происходящим. Я все еще не могу представить, чтобы он кого-то убил. Особенно незнакомца. Не после всего того времени, которое он провел на терапии ”. Она одарила Лукаса одним из тех взглядов, которые, как он знал, исходили от невидимого солнца, о котором люди даже не подозревают, что у них есть доступ.
  
  Лукас снова надел очки и спросил: “Терапия?”
  
  OceanofPDF.com
  
  
  53
  
  Мост Роберта Ф. Кеннеди
  
  
  
  Лукас и Уитекер ехали в одном из металлических кровеносных сосудов, закупоривших артерии моста Роберта Ф. Кеннеди. Шел дождь, и проезжая часть, казалось, висела в облаках. Всего, что находилось за ограждением — или более чем на три машины впереди или позади — не существовало. Движение было полностью остановлено, что создавало очень странное чувство изоляции.
  
  Они направлялись навестить психиатра Айры Алана Уайта, доктора Маттиаса Воана. У Воана была частная практика в городе, но большую часть своей трудовой жизни он провел в Манхэттенском психиатрическом центре на островах Рэндаллс и Уордс, где он возглавлял отделение психиатрии. Возможно, он мог бы помочь им понять мотивацию Уайта, пытавшегося убить Эрин. Что могло бы привести их к ответу на один из главных вопросов, которые у них были.
  
  Лукас потерялся в частицах, проносящихся в его сером веществе, пытаясь понять, как они связаны друг с другом. Тридцати двум мертвым врачам. Альберту Хессу. Трине и Даррелу Монкрифф. Дениз Мот. Айра Алан Уайт.
  
  И Эрин.
  
  Но независимо от того, как он подходил к этой штуке или как собирал детали, механические рычаги, приводящие ее в действие, были невидимы. Он мог наблюдать последствия, но не первопричину. И, как продемонстрировал Ньютон, тело в состоянии покоя не начинает двигаться без приложения к нему силы — что-то должно толкать или тянуть его.
  
  “Значит, те двое парней на мосту убили Дельмонико?”
  
  “Да”.
  
  “Но Гесс убил Арну Соломон?”
  
  “Да”.
  
  “И Монкрифф убил твоего друга Нокса?”
  
  “Да”.
  
  “Как они связаны с Айрой Аланом Уайтом?”
  
  “Я не знаю”.
  
  “Возможно ли, что наши неизвестные убийцы, мистер Уинт и мистер Кидд, убрали Леонарда Ибики?”
  
  “Я не знаю”.
  
  Автомобильная пробка снова тронулась с места, и Уитекер перестроился на 278-ю западную полосу, ведущую на Уордс-Айленд. “Что дает нам три тезиса и два "Я не знаю". Это не тот доктор Пейдж, которого мы все боимся ”.
  
  “Я не догадываюсь. Единственные достоверные факты — и я имею в виду единственные, я ставлю на это свою жизнь, достоверные факты — это то, что Дениз Мот не убивала доктора Ибики, и что Фредди Меркьюри и его подруга действительно убили Дженнифер Дельмонико. Что не подходит, так это то, что Дениз Мот, похоже, не волновало, что Леонард Ибики умер позже, а это не то, как отреагировал бы тот, у кого есть мотив желать его смерти. ”
  
  “Может быть, она не причастна к этому”.
  
  Лукас на несколько мгновений задумался об этом. “Все, кого я упомянул, связаны. Я просто еще не понял, как”.
  
  Уитекер протащил внедорожник через поворот на съезде с трассы, и Лукас удержался от центробежного притяжения, схватившись за ручку, черт возьми. У знака "Стоп" в конце последней арки Уитекер повернул их на юг, к Адским вратам.
  
  Учитывая, что острова Рэндаллс и Уордс примыкали к Манхэттену и были домом для двух больниц и нескольких отделов государственной службы, включая учебную академию FDNY, полицейский участок, водоочистную станцию и арену, это было похоже на заброшенный закрытый город бывшего Восточного блока с пустыми флагштоками и всем прочим. Большая часть территории острова была отведена под футбольные поля, бейсбольные площадки и различные спортивные площадки, которые использовались школами пяти районов, но все они были пусты в конце ноября. И там не было ни бегунов, ни велосипедистов, что было необычно, особенно в воскресенье.
  
  Уитекер проехал по кругу полумесяца на круге Адских врат на южной оконечности острова, затем свернул на огороженную территорию больницы. “Это веселое место”.
  
  Лукас поднял глаза на строение. “Это всего лишь здание. И идет дождь. И не видно людей”.
  
  “А как насчет забора из колючей проволоки, решеток на окнах и слов ‘Психиатрическая больница’ на их веб-сайте?”
  
  “Ты бы предпочел, чтобы это было в форме гигантского Микки Мауса?”
  
  Уитекер щелкнула пальцами. “Вообще-то, да”.
  
  Лукас поднял воротник своего пальто, и они оба вышли под дождь, льющий в колеблющихся сумерках.
  
  Даже на острове видимость была почти нулевой, но движение по мосту на севере было слышно сквозь дождь и ветер, которые составляли основную часть окружающего фонового шума. Они побежали к зданию так быстро, как только могут мужчина с протезом ноги и женщина, выздоравливающая после пулевого ранения в ногу.
  
  Когда они предъявили свои бейджи на стойке регистрации, им бесцеремонно вручили планшеты с предустановленными типовыми формами посетителей для государственных служащих.
  
  Они заполнили все соответствующие поля, и Уитекер попросили отказаться от своей руки сбоку. Она вынула обойму, вынула патрон из патронника и вставила его большим пальцем в магазин, положила два компонента в маленький пластиковый лоток и подтолкнула его через стойку — и все это при том, что состроила дежурному очень трогательную гримасу. Им выдали ламинированные пропуска для посетителей и направили к лифтам.
  
  Четвертый этаж был чистым, опрятным и обновленным, включая мотивирующие плакаты и стеллаж с брошюрами у дверей лифта, а также стандартный диспенсер дезинфицирующего средства для рук, который получил постоянный статус во всех общественных местах с появлением COVID.
  
  Стол напротив лифта был за стеклом, пропитанным сеткой, что подчеркивало истинный характер заведения. Оно было гораздо более цивилизованным, чем, без сомнения, его аналог девятнадцатого века. Возможно, они и не использовали дубинки и побои для лечения, но пространство по-прежнему передавало весь ментальный багаж, который сопровождал этот конкретный образ. И из всех болезней Лукас понял, что болезни разума все еще наименее изучены и, соответственно, вызывают наибольший страх. Миссис Пейдж называла такие места, как это, Тыквенными палатами.
  
  Здание разветвлялось влево и вправо, но крылья были заперты магнитными дверями безопасности, которыми можно было управлять только со стола.
  
  В приемной сидел грузный чернокожий мужчина с большими бараньими отбивными, что соответствовало атмосфере девятнадцатого века. На его бейджике было написано "Уоллес", что могло быть именем, фамилией или прозвищем, и он читал книгу Хемингуэя "Острова в ручье" в мягкой обложке. Он отложил роман и спросил: “Могу я вам помочь?” - через маленький динамик, встроенный в стекло, обнажив резец в золотой оправе.
  
  Уитакер показала свой пропуск и удостоверение бюро. “Специальный агент Уитакер и доктор Пейдж, ФБР. Мы пришли повидать доктора Воана ”.
  
  Уоллес посмотрел на Лукаса, и тот показал свой пропуск.
  
  Когда Уоллес закончил проверять все, что ему полагалось, он кивнул на дверь слева от себя, которая выходила на юг. “Кабинет доктора Воана дальше по коридору, пятая дверь слева. Его секретарша, доктор Андерсон, позаботится о тебе и докторе Пейдж.”
  
  Раздался низкочастотный гул, когда магнитный замок был отключен, и Лукас открыл дверь и придержал ее для Уитекера.
  
  Уитекер сказал: “Это то, на что похожи ваши рождественские вечеринки с двумя докторами Пейджами и всеми вашими друзьями-врачами? ‘Счастливого Рождества, доктор’. ‘Нет, счастливого Рождества вам, доктор!’ ‘Извините, доктор, я разговаривал с другим врачом. Прошу прощения, доктор ’. ‘Нет, доктор, это моя вина ’. ‘Извинения приняты, доктор!”
  
  Лукас вспомнил о благотворительном концерте в Armory на днях вечером. “Вообще-то, мы просто зовем всех наших друзей бадами”.
  
  В крыле не было музыки, чего Лукас почему-то ожидал. В помещении было тихо, и в холле находилось всего несколько пациентов, каждого сопровождал персонал больницы.
  
  Доктор Андерсон ждал их в коридоре перед плакатом, подчеркивающим, что всегда есть завтра, если вы хотите, чтобы оно наступило, что, как знал Лукас, было полной ложью по меньшей мере для восьми тысяч американских граждан каждый день, несмотря на исторически необычные пандемии.
  
  “Специальный агент Уитекер, не так ли?” Спросил Андерсон с дружелюбной улыбкой, которая, казалось, принесла много пользы.
  
  Уитекер кивнул в знак приветствия и указал на Лукаса. “Это мой коллега, доктор Пейдж”.
  
  Никто не пожал друг другу руки — еще один пережиток COVID— и Андерсон с искренней улыбкой проводил их в офис. “Мне сказали, что вы придете, но не назвали причину”. Андерсон была одной из тех людей, которым могло быть от сорока до шестидесяти пяти, и, вероятно, не меняла стрижку со времен средней школы. Она была невысокой и худощавой, и ничто в ее внешности не указывало ни на медицинскую, ни на академическую степень. Она выглядела так, словно проводила выходные за чтением любовных романов и выпечкой печенья. Или игра на пианино в стиле буги-вуги для ее кошек. Или занимайся тем, чем в те дни увлекались маленькие старушки в свитерах.
  
  Очень буднично Уитекер сказал: “Это личное дело доктора Воана”.
  
  Она кивнула и улыбнулась — типичное поведение неигрового персонажа — и сказала: “Я понимаю”, когда было ясно, что она этого не сделала.
  
  Андерсон привела их обратно в небольшую приемную учреждения, в которой не было ни малейшего личного контакта. “Доктор Воан скоро освободится”, - сказала она.
  
  Лукас задумался, что означает “немного времени”, потому что в астрофизике, как и в геологии, миллион лет — это даже не точка на часах.
  
  После нескольких минут молчания, проведенных в сдвинутых креслах зала ожидания аэропорта лицом к столу, дверь во внутренний офис открылась, и оттуда вышел мужчина средних лет, который выглядел так, словно его мысли были заняты сложным уравнением свертывания белка. Он посмотрел на них сверху вниз, покачал головой, как будто их там не должно было быть, и сказал: “Ты ведь понимаешь, что это происходит, не так ли? Я имею в виду, это все вокруг нас, ты просто должен...
  
  Доктор Андерсон прервал его словами: “Увидимся позже в группе, мистер Эванс. После ужина. Не забудьте”.
  
  Мистер Эванс прервал свой монолог и вышел в коридор, где высокий чернокожий служащий увел его за локоть.
  
  Не глядя на них, Андерсон встал и направился к внутренней двери кабинета. “Доктор Воан, здесь люди из ФБР. Специальный агент Уитекер и доктор Пейдж”.
  
  Голос, который мог бы продать Курвуазье по радио, произнес: “Доктор Лукас Пейдж?”
  
  “Да, я так думаю”.
  
  “Далеко отсюда! Пожалуйста, пришлите их сюда. И отвечайте на мои звонки”.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  54
  
  
  
  Лукас понятия не имел, чего ожидать от доктора Маттиаса Воана, но это был не большой пушистый чувак, похожий на Чубакку, в футболке Joy Division, кроссовках Birkenstocks и золотом Rolex — скопище противоречий по любым меркам. У него была нежная улыбка размером с почтовую прорезь, которая давала вам понять, почему он занялся бизнесом помощи людям. Но большим сюрпризом было то, что его голос звучал лучше здесь, у источника, чем в приемной.
  
  Вон вышел из-за стола им навстречу, взяв протез Лукаса обеими своими очень большими мохнатыми прихватками. Он держал прибор из сплава, словно извлекая из него информацию, и смотрел в здоровый глаз Лукаса за темной линзой. “I’m Dr. Matthias Vaughan. Я прочитал все ваши книги, доктор Пейдж, и мне очень приятно познакомиться с вами, чувак. Его зубы сверкнули среди густой бороды викинга.
  
  Лукас не был уверен, что ответить, поэтому просто кивнул. “Хорошо”.
  
  Затем Воан повернулась к Уитакер, которая представилась обычным образом: “Специальный агент Уитакер, ФБР”.
  
  Воан и Уитекер пожали друг другу руки, и он ответил ей такой же нежной улыбкой и рукопожатием в двух рукавицах. “Приятно познакомиться”. Ему было где-то за шестьдесят, но у него были более молодые зубы, более взрослые глаза и соответствующая возрасту кожа.
  
  Воан указал на диван напротив больничного кресла, которое он, без сомнения, использовал как насест во время сеансов ментального тренинга. Он сел и закинул лодыжку на колено, обнажив носки Paul Smith в яркую полоску. “Итак, чем я могу помочь ФБР?” Какой бы индивидуальности ни не хватало в крошечной каморке Андерсона перед входом, она была восполнена здесь. Декор Воана имел этнографический уклон, и было легко заметить, что он интересовался первобытными целителями, представленными во всем, от коллекции блох в витрине до репродукции Венеры Виллендорфской, которую он хранил под стеклянным колпаком на краю своего стола. Там были племенные маски и образцы доколумбовой керамики, все они посвящены классическим мезоамериканским превращениям человека в бога и животного в бога.
  
  Лукас вручил доктору ордер, дающий им доступ к медицинской карте Айры Алана Уайта, затем откинулся на спинку дивана. “ Вы были психиатром Айры Алана Уайта?
  
  Уитекер занял позицию на противоположном конце дивана, который недавно был опрыскан дезинфицирующим средством.
  
  Большое пушистое лицо Воана выглядело смущенным, он откинул клапан конверта и прочитал ордер. Он потратил минуту, просматривая текст, и когда был удовлетворен его содержанием, сложил его и положил на кофейный столик. “Не были—есть. О чем это? У мистера Уайта какие-то неприятности?”
  
  Технически, вопрос, как да и нет ответа. “Г-н Белый умер”.
  
  Который неплохо удивил Воана. “Что случилось?”
  
  Уитекер жестом подозвал Лукаса, который перешел в режим ответа. “Вчера незадолго до полудня мистер Уайт пытался застрелить мою жену, когда она возвращалась домой из магазина с тремя нашими детьми. Он дважды выстрелил в нее через лобовое стекло нашей машины, и она отплатила ему тем же, переехав его. Дважды. ”
  
  Даже несмотря на растительность на лице, лицо Воана довольно хорошо передавало смесь шока и ужаса. Но он молчал, ожидая, пока Лукас закончит вводить его в курс дела, и Лукас понял, что он, вероятно, неплохой психотерапевт.
  
  “В какой-то момент взорвался бензобак, и мистер Уайт сгорел заживо”.
  
  Воан подождал несколько секунд, переваривая информацию. Затем он моргнул, глубоко вздохнул и наклонился вперед, глядя в здоровый глаз Лукаса. - Как поживает ваша жена? - спросил я.
  
  “С ней все в порядке. Спасибо, что спросили. Но мы здесь не из-за моей жены; мы здесь из-за Айры Алана Уайта ”.
  
  Воан кивнул, как будто понял, но выражение его лица показывало, что это не так. “И чем я могу помочь?”
  
  “Мы думаем, что нападение на мою жену может быть связано с текущим расследованием бюро, и мы надеялись, что вы могли бы помочь нам выяснить мотивы мистера Уайта. Возможно, он вам что-то сказал”.
  
  Воан откинулся на спинку стула, как будто его толкнули, но он грамотно постарался не выглядеть оскорбленным, даже если это прозвучало в его тоне. “Извините, доктор Пейдж, я могу только притворяться, что понимаю, через что вы, должно быть, проходите, но я могу заверить вас, что если бы Айра намекнул, что он даже фантазирует — не говоря уже о том, чтобы на самом деле осуществить — то, что вы мне рассказали, я бы немедленно связался с соответствующими агентствами. Конфиденциальность отношений между врачом и пациентом заканчивается, когда пациент выражает желание причинить вред себе или другим. Если бы Айра вообще что-нибудь сказал мне, ты бы узнал об этом еще до вчерашнего дня. ” Воан остался сидеть, пристально глядя в настоящий глаз Лукаса.
  
  “Он упоминал группу друзей? Люди, с которыми он проводил время? Мы ищем возможных сообщников или даже мотивы его совершения убийства”.
  
  Еще одно покачивание большой бизоньей головой. “Айра потерял брата несколько лет назад, и это, как правило, было в центре внимания наших сессий. У него были типичные проблемы среднего возраста двадцать первого века, как и у всех остальных - случайные проблемы с работой, проблемы с оплатой случайных счетов, ссоры с женой, стресс из-за сына. Но ничего такого, что когда-либо поднимало бы шумиху. И уж точно никаких разговоров или намеков на убийство. Я могу прислать тебе свои заметки и его досье, если хочешь.”
  
  “Можем ли мы получить это сейчас?”
  
  Воан выглядел так, словно все еще не оправился от первоначального шока. “Мне очень жаль. Работа, которую я выполняю здесь, в больнице, полностью независима от работы, которую я выполняю в своей частной практике. И две системы регистрации независимы друг от друга. Все здесь подпадает под параметры новой программы H Two O, которая представляет собой здравоохранение и больницы онлайн, и система использует традиционные электронные медицинские записи. Я не использую ЭМИ в своей частной практике, если об этом не просит пациент, и это необычно. ” Воан взял свой мобильный и что-то напечатал на нем. “Я только что оставил себе записку. Я могу подарить их тебе сегодня вечером, если хочешь, после моей смены здесь. Моя квартира и офис находятся в Верхнем Ист-Сайде. Скажем, часов в десять. Если это срочно, я могу попросить доктора Андерсона заехать ко мне домой и забрать это. ”
  
  Лукас взглянул на часы. “Десять - нормально”. Он протянул визитку и сказал: “Возможно ли, что кто—то каким-то образом использовал мистера Уайта - возможно, шантажировал? Возможно ли, что им манипулировали?”
  
  “Я не понимаю, почему ты так говоришь?”
  
  Лукас пожал плечами. “Я не знаю. Я просто пытаюсь понять, почему он пытался убить мою жену”.
  
  “Я хотел бы сказать, что психиатрия - это окно в человеческий разум, но это не совсем так — это больше похоже на глазок. И если люди с тобой не разговаривают, трудно понять, что с ними происходит.”
  
  Все начинали звучать одинаково. Или, по крайней мере, они покупали свои мысли у одного и того же поставщика.
  
  “Значит, вы не считаете возможным, что им манипулировали, чтобы он попытался убить мою жену?”
  
  Воан еще раз набрал полные легкие воздуха и позволил ему на мгновение перекатиться по своему организму. “Я никогда не видел никаких индикаторов”. Он посмотрел на Лукаса, и беспокойство снова усилилось. “Извините, но это немного сбивает с толку. За последние полтора года я провел более семидесяти сеансов с Айрой и не могу совместить мягкого— хотя и немного грустного человека, которого я знал, с потенциальным убийцей, которого вы описываете. Он делал успехи — настоящие успехи. Это было очевидно. Он уставился на Лукаса, и тот выглядел озадаченным. “На прошлой неделе я потерял друга из-за психического заболевания, поэтому, пожалуйста, извините мою меланхолию — даже у психиатров есть свои проблемы”.
  
  Раздался тихий стук в дверь, и в комнату просунулась голова доктора Андерсон. “Доктор Воан, у вас группа внизу через десять минут”.
  
  Воан поднял глаза и тепло улыбнулся. “Спасибо, доктор Андерсон”.
  
  Она закрыла дверь, и Воан протянул визитку Лукаса. “Мне нужно занести файл Айры Уайта в офис?”
  
  Лукас и Уитекер встали, он придерживая правую ногу, она - левую.
  
  “Мы можем забрать это”. Лукас протянул руку. “Спасибо, что уделили мне время”.
  
  Воан помахал перед ним карточкой. “Если я вспомню что-нибудь еще, обещаю дать тебе знать. Но могу я попросить тебя об одолжении?” Он смотрел на Лукаса с застенчивой улыбкой, которая действительно делала его похожим на улыбающуюся овцу.
  
  “Конечно”.
  
  Воан указал на стену с книгами, составлявшими библиотеку его офиса. “Не будете ли вы так любезны подписать одну из ваших книг?”
  
  
  
  Они поднимались по пандусу обратно к мосту Роберта Кеннеди, и с наступлением темноты начался дождь.
  
  Лукас пытался найти что-то полезное в их разговоре с доктором Чубаккой, но у него ничего не получалось.
  
  “И что?” Спросил Уитекер. “Стоило ли ради этого ехать сюда?”
  
  Лукас выглянул в темноту, и все, что он увидел, это капли дождя, танцующие на асфальте, и красные задние фонари, мигающие сквозь ливень. “По крайней мере, этот парень купит экземпляр моей следующей книги”.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  55
  
  Центр города
  
  
  
  В этот ветреный, холодный и моросящий день, который дети назвали бы идеальным днем Винни-Пуха. Но, может быть, дерьмо само сгорит — после всего, что произошло за последние пару дней, Лукасу нужно было немного солнечного света.
  
  Там были мили и мили бетона, асфальта, стекла, помятых машин и тел, сгорбленных под тяжестью прожитых жизней. Возможно, Эрин была права — возможно, им нужно было уехать из Нью-Йорка. Она сказала о каком-то месте с деревьями, но это перекрывало много оснований. В городке Редбад в Вермонте росли деревья. Но и в Исландии тоже. И в Энтмуте.
  
  Канада была простым вариантом — там было здравоохранение, доступное образование, обновленная инфраструктура, на улицах не было оружия, и до нее было достаточно близко, чтобы доехать на машине. Но это была вежливая страна, населенная в основном вежливыми людьми, и Лукас знал, что это очень устареет, и очень быстро. Кроме того, он не любил кленовый сироп. Или хоккей. А с уходом Нила Пирта и Горда Дауни по радио крутили только Селин Дион — так что это было исключено.
  
  Ранее Лорн Джейкоби перезвонил ему домой. Вчера вечером он разговаривал с матерью Дженнифер Дельмонико, которая после получасовой светской беседы призналась, что у ее дочери действительно были некоторые проблемы дома. И она с кем-то встречалась. Она не упоминала о беременности Дженнифер и не знала, кто был этот мужчина, только то, что он был старше, вдовец, хорошо относился к ней и обладал хорошим чувством юмора. Он жил где-то в Верхнем Ист-Сайде. Это было много и ничего одновременно.
  
  Лукас также спросил Лорна, знает ли он доктора Маттиаса Воана, и был вознагражден теплым смешком. Очевидно, Воан считался психиатром у психиатра (что Лукас счел скорее обвинением дисциплины, чем празднованием), и Лорн попросил Лукаса передать от него привет, если их пути снова пересекутся.
  
  Перед уходом из дома он загрузил еще одно видео с Эрин на кухонный iPad, которое, как он надеялся, поможет смягчить последствия еще одной долгой ночи для детей. Он хотел быть дома, но пока все не уляжется, это место будет его резиденцией только номинально. План с этого момента состоял в том, чтобы сделать жизнь каждого невыносимой, начиная с Кехо.
  
  Пешеходов становилось меньше по мере приближения к офису, что частично объяснялось соседством; вам нужны были места, где люди могли бы что-то купить, если вы хотели привлечь их внимание.
  
  Как обычно, движение вокруг штаб-квартиры ФБР было перенаправлено в целях безопасности, и когда Лукас вышел из такси на углу Томас-стрит, Уитекер ждал его через перекресток, на восточной стороне Бродвея. Группу протестующих загнали за переносные металлические заграждения на юге, они выкрикивали оскорбления и размахивали плакатами, и один взгляд на камуфляж мгновенно сформировал стереотип.
  
  Лукас проигнорировал вопли простаков и направился через улицу туда, где на одном из зубов дракона сидел Уитекер, единственный гражданский в нестройной шеренге часовых, одетых в тактическое снаряжение. На ней было длинное пальто из верблюжьей шерсти и вчерашние туфли, которые больше походили на армейские ботинки, чем на уличную одежду. Но она добавила красный шарф для придания изюминки. Или чтобы снайперам было удобнее.
  
  Они встретились посреди перекрестка и пожали друг другу руки.
  
  “Как дела у детей?”
  
  Он пожал плечами. “Лучше, чем я”.
  
  Уитакер взглянула на протестующих и покачала головой. “Сегодня это гордые мальчики. Почему эти придурки не протестуют против чего-то важного, например, против отставания Америки от остального первого мира в образовании?”
  
  Лукас не потрудился проследить за направлением ее взгляда; он насмотрелся достаточно бессильной ярости по телевизору. “Я думаю, их присутствие довольно хорошо демонстрирует вашу точку зрения, хотя они могут не уловить тонкости”.
  
  Они прорвались сквозь зубы дракона, и Уитекер начал вводить его в курс дела. “Воан отправил файл Айры Алана Уайта прошлой ночью, и специалисты по поведению просмотрели его. Не было никаких предупреждающих признаков того, что Уайт может стать жестоким. Он страдал от депрессии и беспокойства, но не казался ни злым, ни параноиком. ”
  
  “Его попытка убить Эрин возникла не просто так, ни с того ни с сего”.
  
  Уитекер пожал плечами. “Как однажды сказал Великий Человек, ‘Сердце сильно нагружено”.
  
  “Покопались ли аналитики в его жизни?”
  
  “Все, начиная с его налоговых деклараций и заканчивая историей покупок на Amazon”.
  
  “И ваши люди ничего не нашли?”
  
  “Ты имеешь в виду наших людей”.
  
  “Семантика”.
  
  “Они не смогли найти ни единой связи между Айрой Аланом Уайтом и Эрин. Как и у Гесса, Монкриффа и Мотылька, отсутствует один необходимый компонент - мотив ”.
  
  “Есть какая-нибудь связь с Гессом и Монкриффом?”
  
  “Нет”.
  
  Когда они проходили через пост охраны, часовой спросил Лукаса, Что, черт возьми, с тобой случилось? вверх и вниз. “Ты из службы обезвреживания бомб?” - спросил он, как будто это была лучшая шутка, которую кто-либо когда-либо отпускал.
  
  Лукас протянул свою биомеханическую руку, сложил большой и три других пальца из сплава, затем отсалютовал парню металлическим средним пальцем, прежде чем уйти.
  
  Первый этаж был пуст из-за раннего часа, и две кабины лифта ждали с открытыми дверями. Они вошли, и Лукас показал свое удостоверение личности, затем нажал кнопку этажа все еще вытянутым средним пальцем.
  
  Уитекер прислонился к задней стене, и двери закрылись. “Руссо наверху, ждет нас”.
  
  “Великолепно”.
  
  “Знаешь, я думаю, ты действительно нравишься этому парню”.
  
  “Ну и что”.
  
  “Ну и что? Значит, кроме Эрин, он, возможно, единственный человек на планете. Может быть, во всей вселенной, если мы когда-нибудь обнаружим разумную жизнь где-нибудь еще. Я бы подумал, что это сделало бы его статистически важным для такого помешанного на цифрах, как ты.”
  
  “Прекрати это”.
  
  Она улыбнулась ему. “Ты можешь хотя бы быть вежливым с этим парнем?”
  
  Он уставился на цифры, ускоряющиеся на панели. “Я всегда мил”.
  
  Уитекер на мгновение опустил взгляд на свою руку из сплава. “Ах да, я забыл”. Она протянула руку и аккуратно загнула его средний палец.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  56
  
  Федерал Плаза, 26
  
  
  
  Они вышли из лифта и обнаружили Хоффнера и Руссо погруженными в дискуссию на демаркационной линии между застеленной коврами рабочей фермой и полированной кольцевой пешеходной дорожкой из терраццо. Разница в размерах между двумя мужчинами была настолько разительной, что они могли быть неродственными видами — Руссо происходил из давно утраченной средиземноморской карликовой гаплогруппы, Хоффнер - эволюционный пережиток вымершей ветви допотопных протолюдей-разжигателей войны. Не хватало только маленьких латинских знаков, обозначающих род, для музейной диорамы.
  
  Когда Руссо увидел их, он улыбнулся и помахал рукой.
  
  Хоффнер не сделал ни того, ни другого.
  
  Руссо нес своего бывшего мужа № 1 в мире! с кружкой. И снова он был втиснут в плохо сшитые слипоны и специальную мужскую одежду от Дома моды. На нем не было галстука, что, по мнению Лукаса, странно противоречит истеблишменту для итальянского детектива-католика. Как всегда, Хоффнер выглядел так, словно его вытащили с немецкого поля битвы семнадцатого века и против его воли заставили надеть современную одежду.
  
  “Люк, дружище!” Руссо сказал это так, как будто они были давно потерянными друзьями по соседству. За ним последовало “И специальный агент Уитекер!”, произнесенное почти с таким же уровнем энтузиазма.
  
  Хоффнер тепло кивнул Уитекеру, а затем взглянул на Лукаса и опустил голову. “Пейдж”.
  
  Первое, что сказал Руссо, было: “Как поживает твоя жена?”
  
  “Она хорошая. Спасибо, что спросили. Что ты здесь делаешь?”
  
  Руссо покачал головой, как будто ему следовало бы знать лучше. “Я знаю, ты думаешь, что убийство Дельмонико не вписывается в другие, но убийство есть убийство, и ко всем относятся одинаково”.
  
  Лукас повторил вопрос.
  
  Руссо поднял стопку бумаги толщиной в полтора дюйма, которую держал в руках. “Мои люди несколько раз просмотрели записи о сотовых телефонах Дельмонико, и ничего не попалось. Единственный номер, по которому она звонила чаще, чем своему мужу, был доктор Джойс Кармайкл, но даже если они катались на "пушистом треугольнике ", можно с уверенностью предположить, что Кармайкл не был отцом ребенка Дельмонико. ”
  
  Лукас сказал: “Мохнатый треугольник едет верхом?” - и закатил глаза.
  
  “Мы знаем друг друга всего пару дней, но я думаю, что могу с уверенностью предположить, что ты один из тех, кто позволяет свету с горящих мостов направлять мой путь, таких парней, правда?”
  
  Уитекер прервал перепалку словами: “Мы можем вернуться к аттракционам ”Пушистый треугольник"?"
  
  Руссо улыбнулся ей. “Она была сверхосторожна со своими сообщениями, ничего такого, что могло быть использовано против нее в суде. Я имею в виду осторожность на уровне ЦРУ. Там нет ничего о том, что она залетела. … Прости, я хотел сказать ‘с ребенком’. В любом случае, я повсюду нарисовал пробелы. Я отправил копию ее стенограмм сегодня утром и как раз обсуждал это со специальным агентом Хоффнером.”
  
  У Лукаса были свои новости о Дельмонико. “Руководитель Дженнифер Дельмонико — Лорн Джейкоби — перезвонил мне. Он поговорил с матерью Дельмонико, и она с кем-то встречалась. Мать не знала, кто именно, знала только, что он был старше, вдовцом, жил в Верхнем Ист-Сайде и много ее смешил.”
  
  Стеклянный глаз Руссо, казалось, расширился, когда он спросил: “И это все? Старше? Вдовец? Верхний Ист-Сайд? Смешно? Черт, я пожилой вдовец из Верхнего Ист-Сайда, и я веселый ”. Руссо улыбнулся, и это заставило его выглядеть так, как будто он выпускает сумасшедших из мешка. “Как на самом деле смешно”. Он покачал головой. “Нам, низкорослым парням, никогда не заполучить цыпочек”.
  
  Лукас смерил его взглядом. “Ты скоро вернешься к нашему разговору?”
  
  “Извини. Я забыл — ни унылых, ни хмурых”. Улыбка Руссо исчезла.
  
  Уитекер сказал: “А как насчет тех двух парней, которые приставали к ней на мосту?”
  
  Хоффнер покачал головой размером со стиральную машину. “Мы проверили их лица по всем имеющимся у нас базам данных, от военных до Департамента исправительных учреждений и Costco, и они не существуют”.
  
  Лукас снова обратил свое внимание на Руссо и протянул руку. “Позвольте мне взглянуть на записи телефонных разговоров Дельмонико, и я скажу вам, если что-нибудь увижу”.
  
  Руссо рассмеялся и сказал: “Здесь почти двадцать две тысячи звонков; ты будешь читать целый месяц. И ты все равно ни хрена не сможешь запомнить”.
  
  Уитекер улыбнулся и сказал: “Детектив Руссо, вы любите делать ставки?”
  
  Лукас взял распечатки у Руссо, подошел к свободному столу на краю кабинетной зоны и сел. Он мог бы сделать это в цифровом виде, но время, которое потребовалось бы, чтобы воспроизвести все это, вероятно, было бы больше, чем простое пролистывание.
  
  Какими бы осторожными ни считали себя люди, они всегда оставляли что-то вроде бинарных хлебных крошек. И вероятность подсказывала, что Дженнифер Дельмонико не будет исключением.
  
  Файлы были двухлетней давности, что было хорошим способом составить профиль ее привычек в звонках, с общим размером журнала в 21 131 отдельную транзакцию, слегка смещенную в сторону исходящих, а не входящих - 11 301 и 9 830 соответственно. Помимо звонков, там был список из 5800 текстовых сообщений, которые были перекрестно проиндексированы с расшифровками, которые не были включены.
  
  Лукас перевел дыхание, снял солнцезащитные очки, закрыл глаза и позволил себе погрузиться в то место, которое всегда имело смысл.
  
  И он был втянут. На страницы. К строчкам цифр. Где все работало так, как предполагалось, и не было ошибок или ожиданий. Вопросов или сомнений. Просто абсолюты.
  
  Идея уникального времени исчезла, и он исчез.
  
  
  
  Хоффнера уже не было, когда Лукас вернулся.
  
  Руссо посмотрел на часы и сказал: “Двенадцать минут одиннадцать секунд”. Но его любопытство никуда не делось.
  
  “Узнал что-нибудь?” спросила она, и Лукас услышал, что она решила покрасоваться.
  
  Но он не дал ей шанса выиграть любое пари, которое она заключила с Руссо; он просто сказал: “Пошли”, - и направился к лифтам.
  
  “Куда мы идем?”
  
  “Назад в Манхэттенский психиатрический центр”. Лукас нажал на кнопку зеленым пальцем. “За последние два года доктор Маттиас Вон звонил Дженнифер Дельмонико сорок один раз. Все по средам во второй половине дня.”
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  57
  
  Остров Подопечных
  
  
  
  Тротуар снаружи снова заплясал под дождем, когда они проезжали мимо камер взимания платы на мосту Роберта Кеннеди. Уитекер был пилотом, а Лукас управлял дробовиком, что отодвигало Руссо на второй план, что имело непреднамеренные последствия: Лукас вспоминал о его сыне Дэмиене каждый раз, когда детектив задавал вопрос.
  
  Лукас смотрел сквозь дождь, игнорируя макросъемку, в то время как его процессор жевал микро. Он сделал глоток кофе и испытал смешанные чувства по поводу того, что производители дорожных кружек эффективно используют законы термодинамики, когда он случайно обжег слизистую оболочку рта.
  
  Руссо сказал: “Чушь собачья. Ты никак не можешь запомнить двадцать тысяч звонков”.
  
  Лукас пожал плечами. “Было двадцать одна тысяча сто тридцать один звонок”. Но он думал не о цифрах; он думал о Воане. И как он теперь оказался замешан в этом деле.
  
  Руссо хихикнул. “Я всю ночь смотрел на эти штуки и разложил их по пяти разным таблицам. Ни хрена нельзя выучить за двенадцать минут”.
  
  “Это сделали лишние одиннадцать секунд”.
  
  Уитекер поправила зеркало и посмотрела на Руссо. “У тебя есть журнал вызовов на телефоне?”
  
  “В моем электронном письме”.
  
  “Выбери звонок. Назови ему время и дату”.
  
  Руссо достал свой телефон и кликнул на нужную информацию, как будто все это было пустой тратой времени. Прокрутив большим пальцем несколько секунд, он без энтузиазма кивнул. “Двадцать четвертого ноября, год назад. Шесть двадцать две пополудни”.
  
  Лукас понятия не имел, где был сохранен номер, но он всплыл на передний план его сознания. “Химчистка Беллами". Звонок длился две минуты тринадцать секунд. В наборе данных он упоминается девятнадцать раз. Впервые с ним столкнулись одиннадцатого мая прошлого года, в восемь ноль семь утра, Звонок длился девяносто одну секунду.”
  
  Руссо несколько мгновений молчал, энергично листая страницы взад-вперед, чтобы добраться до нужных мест. Когда он поднял взгляд, его стеклянный глаз чуть не выпал. “Гребаные кексы”.
  
  Лукас все еще смотрел в окно на дождь, когда сказал: “Непосредственно перед этим звонили ее няне, и длился он три минуты одиннадцать секунд, и этот номер появляется в журнале семьдесят два раза. Следующий звонок был ее сестре в Коннектикут и длился десять минут девять секунд. Она звонила своей сестре два раза в неделю, а сестра звонила ей в среднем три раза в месяц - схема, которая со стороны сестры была нарушена всего четыре раза за два года. ” Лукас дал Руссо номера няни и сестры.
  
  Руссо сказал: “Это...” Он помолчал, затем улыбнулся. “Ты когда-нибудь думал о поездке в Атлантик-Сити?”
  
  Все еще не отрывая внимания от дороги, Уитекер закинула руку за плечо, словно балансируя невидимым подносом. Руссо достал бумажник, порылся в купюрах, вытащил сотню, бросил ей в ладонь и спросил Лукаса: “Как ты это делаешь?”
  
  Лукас сделал еще глоток расплавленной кофеиновой магмы, проглотил и пожал плечами. “Понятия не имею”.
  
  “Ну, у тебя есть какие-нибудь идеи по поводу того, почему мы собираемся встретиться с этим доктором Воаном?”
  
  “Я надеюсь, что он сможет привести нас к какому-то узлу, где эти люди связаны”.
  
  Руссо ткнул своего бывшего мужа № 1 в мире! мордой через сиденья. “Жертвы или убийцы?”
  
  “Воан встречался с Айрой Аланом Уайтом как с пациентом. Возможно, Дженнифер Дельмонико тоже была пациенткой. Если это так, то он лечил и жертву, и преступника, что делает его единственной связью, которую мы пока нашли. Но, возможно, он знал Дельмонико только профессионально, как коллегу-врача, что могло бы сделать его полезным с другой точки зрения. ”
  
  “Хочешь знать, что я думаю?” Спросил Руссо.
  
  Руссо размахивал кружкой между сиденьями, и Лукас испытал искушение вырвать ее и выбросить в окно. “Просвети меня”.
  
  “Я думаю, мы скоро узнаем, что Воан трахался с Дельмонико. Вот почему они так много говорили ”.
  
  Лукас повернулся обратно к внешнему миру. “Возможно все”.
  
  Уитекер просигналил 278-му Западному шоссе во второй раз за столько же дней.
  
  “Может быть, это какой-то тайный культ или что-то в этом роде!” Руссо хлопнул себя по кружке. “Клуб доктора смерти". И первое правило Клуба Доктора смерти - не говорить о Клубе доктора смерти! Второе правило "Клуба доктора смерти" заключается в том, что ты не говоришь о "Клубе доктора смерти "! Это объясняет, почему Трина Монкрифф спрыгнула с балкона; ты не можешь задавать трупу никаких вопросов. ”
  
  Дениз Мот сказала, что они не смогут разобраться во всем, если с ними никто не заговорит, и это сделало Руссо правее, чем он думал. “Перестань быть смешным. Все, что я хочу сказать, это то, что у всех убийц, которых мы нашли на данный момент, есть общая геометрия. У всех них одинаковые привычки, которые они выработали не независимо друг от друга. ”
  
  “Значит, они знают друг друга?”
  
  “Пока я не могу найти ничего, что указывало бы на то, что они могли бы это сделать”.
  
  Руссо спросил: “Ты имеешь в виду нас?”
  
  “Нет. Я не хочу”.
  
  Руссо наклонился вперед, между сиденьями, и Лукас почувствовал запах фруктового пунша (или что бы это ни было) и водки в его дыхании. “Для парня, который приписывает себе все заслуги за то, что у него нет ответов, ты задаешь слишком много вопросов”.
  
  “Единственный способ получить правильные ответы - это задавать правильные вопросы, а на данный момент я даже не могу начать это делать. Данные, которыми мы располагаем, не подтверждают никаких выводов; нам по-прежнему не хватает слишком многого. Или я просто не вижу этого. ”
  
  Руссо снова спросил: “Ты имеешь в виду нас?”
  
  “Нет, я не хочу”.
  
  Руссо открыл рот, чтобы что-то сказать, но Уитекер оборвал его словами: “Не трать зря время”.
  
  Уитекер протащил внедорожник через последний поворот на пандусе, и их поглотила тень моста, когда они направились на юг по Сентрал-роуд, в сторону психиатрического центра.
  
  Сегодня на острове царила та же атмосфера закрытого города Восточного блока, и на этот раз Уитекер не стала заморачиваться с объездом круга Адских врат; она просто заехала на парковку, и все вышли из своих дверей.
  
  Руссо остановился и поднял глаза. “Знаешь, я понимаю, что эти места помогают людям, но почему они должны выглядеть как тюрьмы?”
  
  Уитекер указал на Лукаса. “Вчера доктор Пейдж предложил сделать их похожими на гигантских Микки-маусов. Или это Микки-маусы? Мышата?”
  
  Руссо слишком сильно хлопнул его по спине. “Мне нравится эта идея”.
  
  “Очень жаль, потому что я никогда этого не говорил. Меня совершенно устраивает, что они выглядят такими, какие они есть, — институтами”.
  
  Руссо развел руками в воздухе. “Твоя проблема в том, что ты не стесняешься придурка, который живет внутри”. Его раздражение сменилось улыбкой. “Который одновременно освежает и обескураживает”.
  
  Лукас направился к выходу. “Жаль, я стремлюсь к практичности”.
  
  Они прошли ту же процедуру входа, что и вчера, и оба, Уитекер и Руссо, отказались от своего оружия — Уитекер от своего "Глока", Руссо от своего "ЗИГ-зауэра". Детектив последовал за полуавтоматическим пистолетом с маленьким револьвером. Перекладывая его через прилавок, он одарил Лукаса своей беличьей улыбкой и сказал: “Это мое оружие на всякий случай”.
  
  “На всякий случай что?”
  
  “Если бы я знал, я бы назвал это так”.
  
  Лукас взял свой пропуск и направился к лифтам.
  
  Они поднялись в той же кабине лифта, что и вчера, но на этот раз там сильно пахло тем же дезинфицирующим средством, которым пахло от дивана Воана. Но в нем чувствовался затаенный кисловатый органический привкус, который Лукас пытался игнорировать.
  
  “Итак, как мы это сделаем?” Спросил Руссо.
  
  Уитекер сказал: “Воану нравится доктор Пейдж”.
  
  Руссо казался удивленным, когда спросил: “Правда?”
  
  “Он даже заставил его подписать книгу, когда мы были здесь в последний раз”.
  
  Руссо повернулся к Лукасу, явно впечатленный. “Ты написал книгу?”
  
  “Вообще-то, пять”.
  
  “О чем они были?”
  
  “Около четырехсот страниц”.
  
  “С картинками?” Руссо махнул кружкой в сторону Лукаса. “Да ладно, о чем они были?”
  
  “Бессмысленность попыток придать смысл вселенной; как науку можно использовать для принятия лучших решений в мире, наполненном дезинформацией; как наука неверно интерпретируется научно неграмотными людьми, приводящими нелогичные аргументы. Что-то в этом роде.”
  
  “О, читает в аэропорту”.
  
  Лукас смерил его мертвым взглядом, и Уитекер улыбнулась в свою руку.
  
  Уоллес снова поприветствовал их за пуленепробиваемым стеклом, и все они предъявили свои пропуска. Он перешел от Хемингуэя к "Грозовому перевалу" Бронте, что было идеальным выбором для сегодняшней погоды.
  
  Уитекер сказал: “ФБР и полиция Нью-Йорка. Мы здесь, чтобы увидеть доктора Воана. Он нас не ждет”.
  
  Уоллес кивнул на южное крыло и сказал: “Ты знаешь, где это”, снова обнажив единственный золотой резец.
  
  В отличие от их визита на выходные, этаж теперь представлял собой гудящий улей с перемещающимися пациентами.
  
  Как и в прошлый раз, доктор Андерсон ждала их в коридоре перед кабинетом, выглядя так, словно от нее пахло печеньем, а в кармане у нее были кошачьи лакомства. “Доктор Андерсон ждала их в коридоре перед кабинетом. Пейдж, специальный агент Уитекер, рада снова тебя видеть, - сказала она тоном эмиссара из Страны Манчкинов.
  
  “Мы приносим извинения за короткое уведомление и обещаем не задерживать доктора Воана надолго”.
  
  Она посмотрела на часы. “Ты выбрала идеальное время. Но у него всего около десяти минут до следующей встречи. Если вам нужно больше времени, я могу уделить ему несколько минут, но по понедельникам мы очень заняты всеми групповыми занятиями и оценками.”
  
  Лукас поднял руку. “Мы обещаем быть быстрыми”.
  
  Их снова провели через небольшой приемный покой в святилище доктора Воана.
  
  Вон вышел из-за плиты из тикового дерева середины века, на этот раз широко раскинув руки, как будто встречал старых друзей. “Доктор Пейдж, специальный агент Уитекер”. Он перевел взгляд на Руссо, и его брови поползли вверх. “ А полиция Нью-Йорка?
  
  Его снова собрали из противоречивых данных — сегодня это был костюм цвета баклажана, который должен был быть либо Etro, либо Paul Smith, судя по нетрадиционной ткани, футболке Pearl Jam и клетчатым кроссовкам. Его волосы были собраны в конский хвост, удерживаемый чеканной застежкой из стерлингового серебра, а поверх футболки свисало большое ожерелье из цветов тыквы племени навахо.
  
  Лукас вытянул свой протез. Воан снова пожал руку обеими руками, и на этот раз на его запястье были браслеты из бусин и ниток, похожие на те, что дети Лукаса делали в летнем лагере, — альфа-версия ожерелья macaroni нового поколения. “Доктор Воэн, мы благодарны, что вы нашли время снова встретиться с нами”.
  
  Лукас только что закончил благодарить Воана, когда Руссо занял место между ними. “Привет, доктор Воан, приятно познакомиться. Я детектив Руссо из Девятнадцатого отдела”.
  
  Воан и Руссо обменялись приветствиями, и психиатр сказал: “Редко меня посещают представители ФБР, полиции Нью-Йорка и Колумбийского университета одновременно”, - сказал он, на несколько секунд задержав взгляд на Руссо.
  
  Лукас поправил Воана словами: “Еще раз, я здесь под покровительством ФБР”.
  
  Воан отвернулся от Руссо и кивнул, словно приветствуя высокопоставленного гостя. “Конечно. Приношу свои извинения”. Он снова указал на диван, занимая позицию в промышленном кресле. Но не раньше, чем демонстративно проверил разноцветный хронограф Swatch, который был на нем, — заметное отличие от вчерашнего золотого Rolex. “Итак, что привело вас сюда?” И снова у него была мягкая улыбка, которая позволяла легко понять, как люди могли раскрывать ему свои секреты. “Я полагаю, у вас есть вопросы по делу Айры Уайта. Ты всегда можешь позвонить — я знаю, что ты, без сомнения, очень занят. Он остановился и повернул свою большую лохматую голову к Лукасу. “Но сначала, как поживает твоя жена?”
  
  “У нее все хорошо, спасибо”.
  
  “Хорошо. Хорошо. Вот что имеет значение.”
  
  Лукас сосредоточился на маленькой богине плодородия на краю стола Воана. “Вы знали Дженнифер Дельмонико?”
  
  Если у Воана и был механизм неожиданности, то он был отключен. “Конечно. Мы были друзьями — или были мы друзьями — много лет. Кажется, я упоминал о ней вчера. Он остановился и посмотрел на Лукаса. “Да, я уверен, что упоминал, что потерял друга из-за психического заболевания на прошлой неделе”.
  
  “Ну, мы расследуем ее убийство”.
  
  “Я ... я думал, что она ... покончила с собой”.
  
  Лукас нацелил на Руссо металлический палец. “Детектив Руссо расширил его до расследования убийства. И это связано с нападением на мою жену ”.
  
  Это вызвало его неожиданную реакцию, и он посмотрел на Лукаса с выражением, которое скрывало целый спектр эмоций, скрывавшихся за его профессиональным спокойствием. “Я не знаю, что сказать. Мне жаль. Я предполагаю, что вы чувствуете, что я могу как-то помочь, но, как я уже сказал, и я уверен, что ваши люди в ФБР видели в досье, Айра Уайт никогда не давал мне никаких оснований подозревать, что он представляет опасность для кого-либо. Вы думаете, он убил Дженнифер Дельмонико?”
  
  “Нет”.
  
  Уитекер достал фотографии и разложил их в ряд на кофейном столике так, чтобы они были направлены на доктора Воана. “Ты знаешь кого-нибудь из этих людей?” - спросила она и выложила в ряд снимки Альберта Хесса, Дениз Мот, Фредди Меркьюри и его друга в солнцезащитных очках.
  
  Когда Воан наклонился вперед, он был похож на бизона, собирающегося сделать глоток. Он просмотрел снимки и кивнул. “Да”, - сказал он и указал на фотографию Дениз Мот. “Эта женщина. Кажется, ее зовут Мот - не могу вспомнить ее имени. Я должен был выступить свидетелем-экспертом на ее процессе, но меня так и не вызвали. Я брал у нее интервью в течение трех часов. Ее арестовали за покушение на убийство. Она пыталась убить ... о Боже... ” Воан замер и посмотрел на Лукаса. “ Доктора.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  58
  
  
  
  “Вот почему ты здесь”. Большая бизонья голова Воана была неподвижна, пока он раскладывал все по полочкам. “Я связующее звено между Айрой Уайтом и Дениз Мот - и они оба обвиняются в попытке убийства врачей”. Отрицания не было, только холодное осознание.
  
  Руссо, не из тех, кто игнорирует неподходящий момент, спросил: “Ты трахался с Дженнифер Дельмонико?”
  
  В голосе Воана не прозвучало оправдания, когда он сказал: “Какое отношение смерть Дженнифер имеет к двум покушениям на убийство?” А затем щелкнул третий замок, и на его лице отразился шок. Он поднял глаза, и весь цвет исчез с его кожи. Даже волосы выглядели так, словно потеряли пигмент. “Если Дженнифер Дельмонико была убита, значит, вы спрашиваете о трех врачах. Должен ли я предположить, что есть четвертый?”
  
  Лукас не хотел раскрывать эту тему, но у Воана было не больше шансов рассказать об этом в новостях, чем у них самих. Он был связан условиями конфиденциальности между врачом и пациентом и, если у него была хоть капля здравого смысла, обязан был оставаться на работе. Потому что, если бы что-нибудь из этого выплыло наружу, газеты собрали бы все воедино в очень уродливую историю — правдивую или нет.
  
  “И что?” Спросил Руссо. “Был? То есть трахал ее”.
  
  Воан израсходовал большую часть своих эмоциональных резервов, но у него еще оставалось немного в запасе, и он посмотрел на Руссо так, словно тот только что испражнился в кашпо у двери. “Это ужасная просьба”.
  
  “Я прошу прощения”. Руссо одарил меня одной из своих многочисленных улыбок, и было трудно сказать, действительно ли он сожалеет или просто издевается над психиатром. “У вас с Дженнифер Дельмонико был роман?”
  
  “Мы были друзьями”. Он выглядел расстроенным, что, похоже, было не из тех эмоций, которые легко давались ему.
  
  Руссо снова изобразил свою странную улыбку. “Значит, если я проверю записи по кредитным картам, прослежу за гостиничными счетами и сопоставлю их с записями телефонных разговоров, я не обнаружу, что вы двое общались в de keuken?”
  
  “Я ценю вашу прямоту, детектив Руссо, но нет”.
  
  “Вы женаты?”
  
  “Я вдовец”. Он задумчиво улыбнулся, и нетрудно было заметить, что для него наступили более счастливые времена.
  
  “Когда вы в последний раз видели Дженнифер Дельмонико?”
  
  “Может быть, неделю назад. За три дня до ее смерти. Мы обедали”.
  
  “Какой она тебе показалась?”
  
  “Она казалась прекрасной”.
  
  “О чем вы двое говорили?”
  
  Воан пристально смотрела прямо на Руссо. “О чем говорят друзья за обедом? Работа. Жизнь. Обычные темы. Она упоминала, что подумывала о том, чтобы броситься под машину?" Нет. Она говорила, что нервничала из-за того, что кто-то следил за ней или звонил и вешал трубку? Нет. ”
  
  “Была ли она в хорошем настроении? В плохом настроении? Счастлива? В стрессе? Озабочена?”
  
  “Я же говорил вам, с ней все было в порядке. Казалось, что все в порядке — и я обучен видеть, что что-то не так, детектив”.
  
  “Вы знали, что у нее был роман?”
  
  Воан немного помолчал. Затем кивнул. “Да, это так”.
  
  “Можете ли вы рассказать нам что-нибудь о мужчине, с которым она встречалась?”
  
  Он покачал головой. “Я спросил однажды, но она не хотела говорить о нем. Я уважал ее частную жизнь. Я не знаю его имени, или где они познакомились, или как долго они были вместе ”.
  
  “И у вас сложилось впечатление, что она покончила с собой?”
  
  “Это было не впечатление — так мне сказали”.
  
  “Кем?”
  
  “Ее мать. Они с моей женой были друзьями”.
  
  “Еще кое-что”. Руссо одарил Воана одним из тех глупых косых взглядов, которые, как знал Лукас, выбивают большинство людей из колеи. “Во время вашего обеда доктор Дельмонико упоминала, что она беременна?”
  
  Вся расслабленная беззаботность исчезла из языка тела Воана, и черты его лица стали хрупкими. Он открыл рот, затем закрыл его. И покачал головой. “Мне жаль, что я не смог больше помочь”. Затем он встал и указал на дверь.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  59
  
  Бронкс
  
  
  
  Шел снег, но быстро превратился в дождь, вынудив Уитакер отказаться от своего обычного автомобильного искусства Рики Бобби в целях безопасности. Но Лукасу пришлось приложить сознательное усилие, чтобы не потянуться инстинктивно к ручке "Срань господня— - некоторые привычки легче развить, чем отучиться.
  
  После разведывательной миссии с Руссо они высадили его на его участке, затем развернулись и направились сюда. Дом Альберта Хесса представлял собой небольшое жилище с тремя спальнями и полутора ванными комнатами, которое выглядело по сценарию Голливуда как архетипичное пригородное жилище из нью-йоркского ситкома, отделанное красным кирпичом, белым сайдингом и ставнями. На подъездной дорожке стоял одинокий фургон ФБР, а на улице была припаркована патрульная машина местной полиции, двое полицейских на переднем сиденье уставились в свои телефоны, двигатель работал, дворники были включены.
  
  Бюро разобрало это место, и все без исключения относящиеся к делу материалы были разосланы по различным отделам. Но их было немного, а то, что было, вообще не давало ответов.
  
  Когда они вошли в дом, в гостиной находились два агента ФБР: плотный мужчина, представившийся Корбеттом, и невысокая худощавая женщина по имени Рэдклифф. Оба сидели на диване, глядя в свои телефоны, и ни один из них не встал, чтобы пожать друг другу руки.
  
  Невысокий мужчина, которому было под шестьдесят или начало семидесяти, вошел в кухонную дверь в задней части дома, держа в руках кружку. На нем были красные вельветовые брюки и фланелевая рубашка в клетку, которые были ему как минимум на два размера больше — манжеты на обоих были закатаны, а рукава все еще доходили до костяшек пальцев. У него были седые волосы, зачесанные назад, такие густые, что их можно было бы использовать для обивки, и Лукас поймал себя на том, что пытается разглядеть кнопки, удерживающие ткань. Нельзя было не заметить его сходства с Альбертом Хессом.
  
  Маленький человечек вышел вперед, манжеты его брюк жик-жик-жиквалялись на ковре. Он посмотрел на руку Лукаса, затем на его лицо, затем сделал глоток из своей кружки. “Я Томми Хесс, брат Альберта”.
  
  “Я доктор Пейдж; это специальный агент Уитекер. Мы из ФБР. Я сожалею о вашей потере”.
  
  Альберт мгновение смотрел на него, прежде чем сказать: “Ах, да, человек, которому он написал письмо”. Томми уставился на Лукаса так, как будто он тоже искал ответы о своем брате. “Мы не были близки”. Томми пожал плечами. “Ни разу за последние пять лет”. Он наклонил к ним кружку. “Кофе?”
  
  “Это было бы здорово”.
  
  Уитекер покачала головой. “Я в порядке. Спасибо”.
  
  Пока Томми ходил на кухню, Лукас начал свой обход.
  
  Он сразу же был поражен присущей этому дому странностью. Потребовалось несколько комнат, чтобы определить первопричину — на первый взгляд, подразумевалось, что там жили люди, но только до тех пор, пока вы не начали искать личные детали за декорациями. Место напоминало одну из тех комнат в Икеа, где все, от фруктов до телевизора, было изготовлено из вакуума. Там не было никаких личных штрихов, и то, что там было, рисовало портрет человека, намеревающегося умереть со своими секретами.
  
  Лукас просмотрел инвентарные списки с подробным описанием предметов, которые были доставлены обратно в офис, и в партии не было ничего ценного. Даже на прикроватной тумбочке в спальне отсутствовали лекарства и личные принадлежности, которые обычно бывают у пожилых, больных людей или и то, и другое вместе.
  
  Но очень немногие люди были настоящими минималистами, и, оглядевшись вокруг, Лукас увидел, что в недалеком прошлом многое было убрано.
  
  Не было компьютера. Не было сотового телефона. Не было даже адресной книги, что не имело никакого практического смысла для того, у кого не было ни сотового телефона, ни компьютера.
  
  Лукас знал, что была адресная книга, или сотовый телефон, или компьютер — или все три - и теперь они исчезли.
  
  Лукас подозвал Уитекера. “Многого не хватает”.
  
  Уитекер кивнул. “Команда говорит, что он вымыл место. Что не редкость”.
  
  “Для преступников или неизлечимо больных людей?”
  
  “И то, и другое, я полагаю”.
  
  Библиотека была единственным местом, где, казалось, существовал Альберт Хесс. Может быть, потому, что к тому времени, когда он дошел до этого, он был слишком слаб, чтобы таскать коробки с книгами на обочину, или в центр пожертвований, или куда бы там ни вела его оставшаяся жизнь. Он увлекался научной литературой, уделяя особое внимание биографиям. Было несколько книг по науке, но это были популярные книги, а не академические трактаты. Все названия были прочитаны, но некоторые немного торчали - признак того, что сотрудники бюро перевернули полки, вытряхнув страницы — стандартная процедура, которая в большинстве случаев заканчивалась тем, что не оставалось ничего ценного, за исключением редких фотографий на память, которые были забыты.
  
  Подвал был недостроен и содержал древнюю масляную печь, стену из фанерных стеллажей и небольшую мастерскую, в которой было немногим больше, чем один ящик с инструментами, одна ручная пила и банка из-под кофе, полная разномастных шурупов и гвоздей. Полки провел несколько пустых полей, помеченных как рождественские украшения в цветочно-витиеватый и кемпинга кривыми заглавными печатными буквами, но это был он. Судя по кольцам пыли, остальное дерьмо было выброшено за борт относительно недавно.
  
  Вернувшись наверх, Томми на кухне допивал кофе для Лукаса. На столе лежала книга по энтомологии. Когда Лукас вошел, он поднял глаза, но ничего не сказал, и Лукас снова увидел семейное сходство.
  
  “Сливки? Сахар?”
  
  “Черный цвет идеален”, - сказал Лукас и с благодарностью принял туристическую кружку с Кони-Айленда. “Спасибо”.
  
  Томми еще раз закатал рукава и посмотрел на Лукаса. “Пожалуйста, извините за мою одежду; она принадлежала Альберту — я из Калифорнии и больше не привык к такой погоде. Я прилетел без предупреждения и подумал, что у меня будет время забрать кое-какие вещи, но все пошло наперекосяк, когда появилось ФБР. ”
  
  На холодильнике висела фотография Альберта Хесса в ресторане с группой друзей — четырьмя людьми примерно того же возраста. На заднем плане стояло несколько бутылок пива и неоновая вывеска под головой лося. Лукас постучал по ней костяшками пальцев. “Вот как ты должен думать о своем брате”. На фотографии Гесс выглядел более здоровым. Более живым. Или, по крайней мере, менее больным.
  
  Томми оторвал взгляд от кофеварки и покачал головой. “Я рад, что у него было несколько друзей”.
  
  Кофе был превосходным. “Это великолепно”.
  
  “Я владелец сети кофеен; это единственное, к чему я отношусь серьезно. Ну, это и хорошая травка”. Он улыбнулся. “Калифорния, что я могу сказать?”
  
  Лукас продолжал пялиться на фотографию на холодильнике, и даже когда он был здоров и жив, Альберт Хесс выглядел так, словно ему совсем не весело — даже на мероприятии, которое значило не только записать, но и повесить на холодильник. Его улыбка выглядела вымученной, как у одного из тех журналистов, которые не туда свернули на фотографиях заложников на Ближнем Востоке, которые раз в пару лет появляются в новостях. “Значит, ты пришел, чтобы помочь Альберту?”
  
  “Помочь?” Томми снова сел за стол, отметил свое место в книге о насекомых и потер переносицу. “Забавно, я не получал известий от Ала пять лет. Совсем. Ни рождественской открытки. Ни смс. Он даже не позвонил мне, когда умерла Шерри. Затем, четыре дня назад, он звонит, чтобы сказать мне, что умирает. ” Томми сделал паузу и уставился в свою кружку, как будто кофе содержал ответы на неопровержимые вопросы. “Он сказал, что у него есть неделя, может быть, две, и не зайду ли я попрощаться. Я вылетела рейсом через три часа после его звонка. Когда я приехала, он уже был под присмотром. Он оставил для меня ключ в почтовом ящике вместе с запиской. ”
  
  “Что там было написано?”
  
  Томми снова пожал плечами. “Абсолютно ничего важного”. Он достал из кармана листок бумаги и протянул его Лукасу. “Вот и все. Ну, во всяком случае, ксерокопия — у ваших людей есть оригинал.”
  
  Это была единственная заметка с тремя короткими строчками, написанными от руки скорописью, которая соответствовала письму, которое Хесс написал Лукасу в то утро, когда умер, но оно было более сильным и не исчезало посреди слов.
  
  Том, спасибо, что пришел. Мое завещание в сейфе — комбинация из двух последних цифр года рождения мамы, числа месяца, в котором ты родилась, и двух последних цифр адреса, по которому мы жили, когда ты закончила колледж. Эл.
  
  Как и его признание, в нем не было ни намека на личность. Лукас перевернул его, чтобы посмотреть, есть ли что-нибудь на обороте. Там ничего не было.
  
  Томми сказал: “Как тебе это нравится? Мы не разговаривали пять лет, и вот что я получил на прощание — ‘спасибо, что пришел”. Он встал и поставил свою кружку в раковину. “Я удивлен, что там не было сказано: ‘Пока и спасибо за всю рыбу’. Господи. Я понятия не имею, почему он попросил меня совершить это путешествие. Все это немного ошеломляет, не говоря уже о том, что чертовски ужасно. Бедная семья, потерявшая мать, бабушку. Я не только не могу пообщаться со своим братом на смертном одре, но и узнаю, что он убийца.
  
  “Забавно, когда Эл попросил меня выйти, я подумала, что, может быть, мы немного поговорим. Выясним, что пошло не так. Нас воспитали в вере, что кровь что-то значит, понимаешь? Но ему было неинтересно говорить о чем бы то ни было. Он не спрашивал о моих детях, и когда я попыталась рассказать ему, он просто отмахнулся, как будто это была досадная помеха. Что, думаю, я понимаю, учитывая, что с ним случилось. Итак, я прекратил попытки — я имею в виду, он умирал, так что ему решать, о чем он хочет говорить, верно? Я не хотел поднимать темы, которые причинили бы ему еще больше боли ”.
  
  “Рак - это нелегко. Даже когда это так”.
  
  “Дело было не только в этом. Смерть его жены была последней в длинной череде плохих восклицательных знаков в его жизни, понимаете? В значительной степени именно тогда он исчез с лица земли. Я пытался поддерживать связь, но ...
  
  Лукас распознал риторический вопрос Что я должен был делать? встроенный в вопрос. “А деньги, которые он просил тебя принести ему?”
  
  “Я хотел остаться там, рядом с тем местом, где он был, но он сказал мне, что хочет, чтобы кто-нибудь был у него дома, на всякий случай”. Он оглядел кухню. “Просто на случай чего"? Здесь нет ничего, что стоило бы украсть. И никто не приходил с запеканками или выпивкой. Затем, на следующее утро, он звонит и говорит мне, что под фанерным полом сарая лежит пачка денег, и мне нужно немедленно отнести их ему. Я спросила его, зачем, и он ответил, что это не мое дело — точными словами ‘не твое дело’. Как это?
  
  “И ты рассказала ему об этом?”
  
  Томми посмотрел на Лукаса через стол. “Я позвонил по телефону. Я знал, что что-то не так, но я не подозревал, что он кого-то убил. Он даже не ходил с нашим отцом на рыбалку, когда мы были детьми, потому что боялся, что крючки поранят рыбу. Он не играл в игру "Операция", потому что глаза парня были открыты, и он боялся причинить ему боль. Помнишь эту игру? Он покачал головой. “Только посмотри на задний двор — там не меньше пятидесяти кормушек для птиц. Я не могу представить, чтобы он кого-нибудь убил, не говоря уже о ком-либо”.
  
  “Говорит ли тебе что-нибудь имя Арна Соломон?” Как только он вышел, Лукас понял, что задавал этот же вопрос слишком многим людям за последние четыре дня, и ему стало интересно, может быть, только может быть, он смотрит на все это не с того конца телескопа.
  
  “Женщина, которую он убил?” Томми покачал головой. “Я ломал голову над этим три дня. Но, как я уже сказал, мы не разговаривали много лет. Я бы никого не узнал из его жизни, даже его лучшего друга — если бы он у него вообще был.”
  
  Лукас снял с холодильника фотографию Хесса и его друзей в баре и повернул ее к Томми. “У него было несколько друзей. И он был достаточно высокого мнения о них, чтобы повесить это”.
  
  На обороте стояла дата - 24 ноября прошлого года. Лукас уже собирался поставить книгу обратно на холодильник, когда его осенило.
  
  24 ноября. Годом ранее. Почти ровно двенадцать месяцев назад.
  
  “Черт”, - сказал он.
  
  Томми наклонился вперед. “ Ты сказал ‘трахаться’?
  
  Лукас крикнул: “Уитекер!” - немного чересчур громко.
  
  Она вошла, держа руку на кобуре. “Ты в порядке?” Но она не смотрела на Лукаса; ее рука лежала на кобуре, и она смотрела на Томми Хесса так, словно он был бумажным силуэтом, прикрепленным к стене.
  
  Лукас поднял фотографию.
  
  Альберт Хесс уставился на него с нетронутой пинтой пива в руке, все остальные за столом улыбались. Лукас узнал этот незаинтересованный взгляд — он был похож на тот, когда Эрин сфотографировала его, Невилла и Доув на благотворительном вечере. Он не хотел быть там — он должен был быть там. “На холодильнике Трины Монкрифф была фотография, которую я положил в пакет для улик. Ее отправили в офис. Найдите ее. Она и ее муж выпивают с другой парой в баре. На заднем плане был включен телевизор. Попросите Хоффнера прислать нам скан - спереди и сзади. ”
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  60
  
  
  
  Они сидели во внедорожнике перед домом Альберта Хесса, когда снег немного усилился с похолоданием и теперь падал ленивыми комьями, которые таяли на лобовом стекле и улице, но прилипали к газону и деревьям. Они ждали электронного письма от Хоффнера.
  
  Три минуты шестнадцать секунд спустя это произошло.
  
  Лукас выхватил планшет у Уитекера до того, как смолк сигнал уведомления, и открыл сообщение. Он извлек фотографию и увеличил ее на весь экран, затем поместил на приборную панель.
  
  Трина Монкрифф и ее муж Даррел улыбались в ответ из могилы, в их руках были бокалы, на лицах - улыбки, в легких - дыхание, а рядом были друзья.
  
  Лукас протянул руку и увеличил изображение большим и указательным пальцами, увеличив изображение на экране телевизора.
  
  “Что это?” - спросил он.
  
  “Похоже на футбольный матч. Только такой фанатик, как ты, назовет это футболом. Почему?”
  
  “Когда была сделана эта фотография?”
  
  Она пожала плечами. “Я не знаю”.
  
  Он щелкнул по экрану, и планшет переместился на широкую кожаную приборную панель. “Это Бразилия и Египет. Когда они играли?”
  
  Уитекер запустил Google. “Одиннадцатое февраля, три года назад. В Катаре”.
  
  “Одиннадцатое февраля, три года назад”. Он покачал головой и улыбнулся. “Как я мог это пропустить?”
  
  Уитекер разглядывал его, как будто он нес тарабарщину. “Мисс что?”
  
  Лукас взял фотографию, которая была на холодильнике Альберта Хесса, и перевернул ее. Он указал на цифровую отметку времени на обороте. “Это”.
  
  Она сделала снимок, проверила дату и пожала плечами. “Двадцать четвертое ноября? Ну и что?”
  
  Лукас выхватил фотографию у нее из рук и положил на приборную панель рядом с фотографией Монкриффа. “Одиннадцатого февраля, три года назад; двадцать четвертого ноября прошлого года”.
  
  “Хорошо. Это даты, когда Альберт Хесс, Трина и Даррел Монкрифф ходили выпить со своими друзьями. Что я упускаю?”
  
  “Одиннадцатого февраля, три года назад, доктор Леонард Ибики умер от случайной передозировки в своем домике на севере штата”. Лукас вспомнил слова Невилла Карпентера, сказанные меньше недели назад на благотворительном вечере в Оружейной палате. “Двадцать четвертого ноября прошлого года доктор Дафна Буглиози, уролог, оказалась запертой на балконе своей квартиры и попыталась перелезть в соседнее отделение. Она спустилась со своего кота Рокки с высоты тридцать второго этажа. Кот выжил. Лукас дернулся на своем сиденье, когда снова щелкнул экраном, и планшет упал. “Ты что, не понимаешь?”
  
  “Нет”.
  
  “Иисус Христос. Посмотри — никто из них не счастлив на этих фотографиях. Ни Хесс, ни Монкриффы. Они не хотели делать эти фотографии — они должны были сделать эти фотографии ”.
  
  “Я что-то упускаю”.
  
  “Гессу нужно было доказать, что он был занят в ночь смерти Ибицки — Гесс связан с ним. Я не знаю как, но он, блядь, такой, и он хотел смерти Ибики. И Монкриффам нужно было иметь запись о том, где они были в ночь смерти Буглиози, потому что они хотели ее смерти. Это не их друзья - у них алиби.”
  
  “Что это значит?”
  
  “Это значит, что теперь мы знаем, как эта штука собирается”. Он поднял глаза и понял, что больше не чувствует усталости. “А знание того, как что-то собирается, значительно облегчает разборку”.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  61
  
  
  
  “Это месть. Все, блядь, до единого”. Лукас был так взвинчен, что его не беспокоила скорость Уитекера. На самом деле, он хотел, чтобы она ускорилась, чтобы они могли добраться до Федерал Плаза. “Мелкая юношеская одномерность, я должен был это увидеть, месть Агаты Кристи”.
  
  “Как мы это упустили?”
  
  “Потому что мы пытались найти связь между убийцами, которые у нас есть, и их известными жертвами — связи, которых не существует и не может быть найдено”.
  
  “А как насчет других убийств? Хоффнер поочередно отправляет агентов с тех пор, как они начали это расследование в прошлую пятницу”.
  
  Лукас все еще восхищался упрощенным блеском того, как все это было составлено. “В том—то и дело, что это дурацкая затея. Возьмите доктора Пола Хо. Он педиатр, который покончил с собой в своем гараже. Люди Хоффнера обнаружили аномалию — в его организме была выпивка, но он был известным трезвенником. Итак, Хоффнер справедливо предположил, что кто-то вставил Хо в рот воронку, наполнил его водкой, затем посадил в машину и завел двигатель. Затем Хоффнер просматривает историю жертвы, ища тех, кто мог желать доброму доктору зла, и видит, что семья по фамилии Креншоу годами судилась с ним за причинение смерти по неосторожности — у них умер дедушка, и что-то в этом деле означало, что они не получили страховку жизни. Они шесть лет боролись с Хо в суде и в конце концов проиграли. Люди Хоффнера опросили всех членов семьи Креншоу. И у каждого из них было пуленепробиваемое алиби — все они были в Финиксе на курорте, когда Хо умер. Так что люди Хоффнера вычеркивают их из списка и двигаются дальше. Но в том—то и дело, что Креншоу, вероятно, несут ответственность за убийство Хо, но кто-то другой совершил это за них.”
  
  “Это кажется чрезмерно сложным, а не простым”.
  
  Лукас покачал головой и кивнул. “В этом истинная красота простоты — иногда требуется время, чтобы ее увидеть”.
  
  “Так кто же все-таки убил Хо?”
  
  “Я не знаю. Но это тот, у кого нет никаких мотивов”.
  
  “Но Гесс действительно убил Соломона?” Уитекер казался сбитым с толку.
  
  “Мы предположили, что у Монкрифф и ее мужа был мотив убить Дав Нокс; мы предположили, что у Хесса был мотив убить Арну Соломон; мы предположили, что у Дениз Мот был мотив убить доктора Ибики; мы предположили, что у Айры Алана Уайта был мотив преследовать Эрин. Итак, мы искали их мотивы.”
  
  “Но их не было”. Это было сказано как утверждение, но подразумевалось как вопрос.
  
  “Кто бы это ни организовал — а поверьте мне, кто-то совершенно определенно это организовал — убрал единственный священный элемент, который присутствовал абсолютно в каждом неслучайном убийстве в истории нашего вида — мотив. Мотив - это топливо, которое поддерживает все уравнение в воздухе ”.
  
  “Но Гесс сказал, что у него был мотив, и это не наше дело”.
  
  Он полез в карман и вытащил копию признания, которое носил с собой из нездорового любопытства. “Послушай—
  
  “Доктор Пейдж:
  
  “Я убил Арну Соломон.
  
  “Деньги, которые я взял из ее портфеля, должны стать достаточным доказательством того, что этот парень ее не убивал.
  
  “Мотив - не твое дело.
  
  “Альберт Гесс”
  
  Уитекер покачала головой, нажала на указатель и остановила такси. “И он упоминает мотив — тот, которого, по вашим словам, у него нет”.
  
  “Он не говорит: "Мои мотивы — не ваше дело", он говорит: "Этот мотив - не ваше дело’. Потому что у него не было ни малейшего мотива! Трантер из судебной лингвистики подумал, что он написал "мотив" вместо "Мой мотив", потому что не мог взять на себя ответственность. Это никогда не имело для меня смысла, потому что первая строка в признании гласит, что он убил Соломона. Он не пытался уйти от ответственности; он излагал факты. Там был мотив; просто он был не его. Парень был учителем, и смысл был важен для него. ”
  
  Уитекер больше не смотрел на него так, словно тот забыл принять антипсихотическое лекарство. “Если это правда, то Руссо был прав со своей идеей ”Клуба доктора смерти"".
  
  “Я знаю”. Ему была ненавистна мысль о том, что Руссо перехитрил его.
  
  “Итак, чтобы выяснить, кто убил Ибики для Гесса, все, что нам нужно сделать, это выяснить, кто хотел смерти Соломона? Они обменивались убийствами?”
  
  “Нет. вероятно, нет”.
  
  “Господи!” - огрызнулась она. “Итак, что я упускаю?”
  
  “Это слишком просто. Слишком, я не знаю, нетворчески. Или слишком прямолинейно для того, кто это придумал. И, вероятно, достаточно просто, чтобы ФБР уловило. Потому что, как мы уже знаем, они понимали, что рано или поздно кто-нибудь придет в себя.”
  
  “Так о чем ты думаешь?”
  
  “Я думаю, что мы должны выяснить, почему Альберт Хесс хотел смерти Леонарда Ибики. Нам нужен мотив. И если мы сможем его найти, тогда моя гипотеза будет обоснованной. И если я прав — а я готов сказать, что это большое если — то нам нужно выяснить, как эти люди промышляют убийствами. Потому что его точно не было в craigslist.”
  
  OceanofPDF.com
  
  
  62
  
  Федерал Плаза, 26
  
  
  
  Кехо стоял перед стеной мониторов, заложив руки за спину, окруженный ореолом световых частиц. Свечение почти перекрывало его присутствие, и эффект был похож на то, как телескоп "Кеплер" обнаруживал далекие экзопланеты, измеряя небольшие изменения общего светового потока звезды, когда объекты проходили перед ней.
  
  Хоффнер стоял в стороне с таким видом, словно его похитили с охоты на мастодонта и он недоумевал, куда подевалось его копье.
  
  После нескольких долгих минут бездействия Кехо повернул голову и сказал: “Я полагаю, вы это перепроверили”.
  
  “Пошел ты”.
  
  Хоффнер повернул голову к Лукасу и поднял бровь. Но ничего не сказал.
  
  Кехо спокойно сказал: “Я просто стараюсь быть доскональным”.
  
  “Да, хорошо, не делай этого со мной”.
  
  Кехо снова повернулся к экрану, к выделенным полям в электронной таблице, которую подготовил Лукас, и снова исчез в сиянии. - Так они не связаны? - спросил я.
  
  “Нет”.
  
  “Но все они придерживаются одного и того же общего подхода”.
  
  “Да”.
  
  Три дня назад Эрин спросила: “Так это не группа?”
  
  И Лукас сказал: “Нет”.
  
  Затем она спросила: “И это не отдельная личность?”
  
  И лежащий в основе код подсказывал, что этого не может быть, поэтому он снова сказал “Нет”.
  
  Но он упустил из виду, что она дала ему единственно возможное решение, которое объединило противоречивую информацию: если это была не группа и не индивид, ответ был таков: группа. Индивидуумы.
  
  Лукас потянулся, перенося вес со здоровой ноги на протез. Его позвоночник развернулся с серией щелчков сороконожки, сообщающих ему, что скоро наступит время Тайленола. “Это означает, что у нас есть группа независимых людей с одной и той же основной целью, у которых нет абсолютно никаких причин для достижения этой цели, кроме той, которая является определяющей причиной их принадлежности к группе”.
  
  “Что это за группа?”
  
  “Я не знаю”.
  
  “Сколько человек в группе?”
  
  “Я не знаю”.
  
  “Как они собираются вместе?”
  
  “Я не знаю”.
  
  Кехо повернулся спиной к экрану, из-за чего Лукас и Хоффнер оказались в поле его зрения. “Тогда разве вам двоим не нужно заняться какой-нибудь работой?”
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  63
  
  Медицинский центр Вейла Корнелла
  
  
  
  Лукас понял, что за всю свою жизнь провел в больницах непомерно много времени — и как зритель, и как участник.
  
  “Что?” Спросила Эрин.
  
  Даже усталая, она выглядела готовой позировать для картины Данте Габриэля Россетти.
  
  “Я просто смотрел, как ты спишь”.
  
  “Ты никогда ни на что не смотришь просто так. Эта твоя башка всегда работает”.
  
  Он пожал плечами. “Предполагается, что это особенность, а не ошибка”.
  
  Она зевнула и потерла глаз свободной рукой. - Как дети? - спросила я.
  
  “Они хотят навестить тебя. Они беспокоятся, что тебе протезируют руку”.
  
  Она рассмеялась. “Отлично. Что ты им сказал?”
  
  “Я сказал, что ты скоро будешь дома, и тогда они смогут тебя увидеть”.
  
  Она выглядела разочарованной; она скучала по ним. “Тебе нужен отдых; ты выглядишь как один из тех японских солдат, которые только что узнали, что Вторая мировая война закончилась”. Но это было сказано с улыбкой, чтобы не слишком жалило. “Или парень, который пытался засунуть Бабах! обратно в динамит”.
  
  Он хотел улыбнуться, но боялся, что его мышцы не справятся и глаз вылезет. “Я устал”.
  
  “Иди домой. Отдохни немного. Я в порядке”.
  
  Он протянул руку и коснулся ее щеки рукой. “Сначала мне нужно поговорить с тобой. Думаю, я выяснил, что происходит с этим делом. Или с делами. Или называйте как хотите организованное убийство тридцати двух человек. И мне нужна ваша помощь.”
  
  Она приподняла матрас, чтобы сесть, и Лукас помог ей подложить подушку под голову.
  
  “Так ты знаешь, почему тот человек пытался меня убить?”
  
  “Месть”.
  
  “За что? Я никогда в жизни его не видел”.
  
  “Он не был зол на тебя; злился кто-то другой. Или злится. Я думаю, что это группа людей, которые обмениваются своими обидами — это вертикально интегрированное убийство, переходящее от супа к орехам ". Кто-то из твоего прошлого обвиняет тебя в чем-то, и Айра Алан Уайт пытался убить тебя от их имени. Взамен, я думаю, кто-то другой убил врача, на которого у него были претензии. ”
  
  “Иисус”.
  
  “Проблема заключалась в том, что я провел последние четыре дня, пытаясь связать Гесса с Соломоном, Монкриффа с Ноксом, Уайта с тобой. Но не Гесс хотел смерти Соломона; не Монкрифф хотел смерти Нокса; не Уайт хотел твоей смерти. Они обменивались убийствами. И это устранило мотив, который сделал их невидимыми.”
  
  Глаза Эрин расфокусировались, и она больше не смотрела на него. “Крест-накрест”, - сказала она очень тихо.
  
  Он убрал с ее лица густой рыжий локон опаленных волос. “Как ты сказала, это не группа и не индивидуум; это группа индивидуумов”.
  
  “Что это за люди?” И она так и не закончила предложение, потому что не было достаточно исчерпывающего ответа. “Вау”.
  
  “Бюро пересматривает свой подход; они найдут ответственных”.
  
  Ее оторвало от того места, где она была, и она посмотрела на него снизу вверх. Лампочка над ее головой сменила цвет. “Что означает, что я все еще в опасности”.
  
  Он взял ее за руку, и она была холодной, но она нежно сжала его пальцы.
  
  “Агент в холле никого сюда не впускает. Ты в безопасности”.
  
  Она подняла на него глаза. “Как скажешь”.
  
  “Можете ли вы вспомнить каких-нибудь ваших пациентов, которые могли подумать, что у них есть причина преследовать вас? Гневные письма? Что-нибудь в этом роде?” Он знал, что она никогда не сталкивалась с судебными разбирательствами, но это не означало, что он знал обо всех проблемах, которые у нее когда-либо были с работой - иногда маленькие несущественные мелочи возвращались, чтобы укусить тебя за задницу.
  
  “Гневные письма? Как, черт возьми, ты переходишь от отправки гневного письма к попытке кого-то убить?” Она попыталась пожать плечами, но движение было прервано, когда ее плечо дернулось, и Лукас точно знал, что она чувствует, и пожалел, что не может каким-то образом передать боль своему организму. “Нет”.
  
  “Были выговоры? Жалобы? Может быть, даже коллеги?”
  
  Она на мгновение замолчала. “Нет”.
  
  “Нет сердитых родителей? Тебе никогда не угрожали?” Поскольку она была детским хирургом-ортопедом, все ее пациенты были детьми.
  
  “Нет”.
  
  “Ну, кто-то там думает, что у него есть причина, и мне нужно, чтобы ты выяснил, какая это может быть причина”.
  
  “Люк, ничего не приходит в голову. Ничего не бросается в глаза. Я не говорю, что у меня не было дней, которые я хотел бы переделать, но ни один из них не был из-за того, что я что-то недооценил, просчитался или сделал неправильно. Ты знаешь это больше, чем кто—либо другой - иногда ты все делаешь правильно, а все идет наперекосяк по причинам, которые ты даже не можешь понять задним числом.”
  
  “Вы знаете доктора Маттиаса Воана?”
  
  Ее глаза сузились, и она беззвучно произнесла одними губами это имя, прежде чем покачать головой. “Нет”.
  
  На этом его вопросы закончились. “Тогда мне больше нечего спросить”.
  
  Она снова нежно сжала его пальцы. “Что случилось?”
  
  “Я чувствую, как меняется мое мышление, я становлюсь похожим на Кехо, пытаюсь понять, как люди могут принести мне пользу. Мне это не нравится ”.
  
  “Ты совсем не похож на Бретта Кехо, Люк. Он придурок, а ты нет”.
  
  Лукас улыбнулся, затем рассмеялся над этим. “Есть много людей, которые не согласились бы с тобой по этому поводу”.
  
  Она отмахнулась от его заявления. “Ты хочешь знать разницу между тобой и Кехо? Все просто — Кехо вежлив, но он редко бывает добрым; ты добрый, но редко вежливый”. Она улыбнулась. “И это важное отличие”.
  
  “Как скажешь”. Он посмотрел на часы и понял, что, если он хочет застать детей до того, как они лягут спать, ему нужно уйти.
  
  Она сказала: “Уходи. Уходи. Поцелуй за меня детей”. Но за ее улыбкой скрывалось что-то еще.
  
  “Что?” - спросил он.
  
  “Они снова придут за мной, не так ли?”
  
  Он думал о Дениз Мот и ее попытке убийства доктора Ибики. Он выжил, но только до тех пор, пока кто-то другой не закончил работу. “Я прикрою их прежде, чем у них появится шанс”.
  
  Она мгновение наблюдала за ним, но не выглядела так, будто купилась на все это. “Тогда почему ты выглядишь обеспокоенным?”
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  64
  
  Верхний Ист-Сайд
  
  
  
  Лукас был погружен в папки, которые привез домой из офиса. Он предпочитал компьютеры для работы с данными, бумагу при чтении - и он понимал, что разумное объяснение этого разделения как-то связано с тем, что он технически не соответствовал определению “носителя цифровых технологий”.
  
  Он копался в трехдюймовом листе бумаги, кратко описывающем жизнь некоего доктора Маттиаса Воана, когда зазвонил его телефон, и он попытался не зевать, отвечая. “Доктор Пейдж”.
  
  “Пейдж, это Хоффнер”. Голос преторианца звучал устало. “Ты был прав”.
  
  Собаки лежали у очага, но огонь в нем погас. “Тебе нужно быть более конкретным”. Сон Лемми выглядел изящным по сравнению с сном Бина, который лежал на спине на краю ковра, подставив яйца ветру.
  
  “Гесс не сердился на Соломона. Или даже на его врача. Итак, мы прошли обычные шесть ступеней, начав с его жены, которая умерла от рака. И ничего не получили. Итак, аналитики составили его семейное древо и приступили к работе. У него была внучатая племянница, которая умерла семь лет назад — внучка его сестры. Она пошла на биопсию, и патологоанатом из лаборатории неправильно истолковал ее образец. К тому времени, когда стало очевидно, что путь ошибся, ребенок был неизлечим. Умер в тринадцать лет. Медицинский работник согласился на нераскрытую сумму, но после этого у сестры Хесса начался штопор. Тяжелая депрессия, попытка самоубийства. Потеряла брак. Умер от цирроза печени. Понятно, что Гесс был очень зол из-за этого. Мы позвонили его брату, и все подтвердилось ”.
  
  Хоффнер не потрудился изобразить удивление. “Вы были правы, это был Леонард Ибики”.
  
  “Которого Дениз Мот пыталась отравить в баре и который впоследствии умер в результате того, что коронер объявил случайным утоплением, вызванным передозировкой опиоидов”. Лукас проверил своего подводника. Было уже больше трех часов ночи. “И Мот сказала, что не знает Гесса”.
  
  Хоффнер взял реплику из Кехо, когда тот спросил: “Чего ты мне не договариваешь?”
  
  “Ваши люди в беде”.
  
  “Как же так?”
  
  “Если Гесс напал на врача, который, по его мнению, причинил зло его внучатой племяннице, это увеличивает потенциальное расстояние между подозреваемыми и жертвами”.
  
  “Как?”
  
  “Давайте предположим, что все случаи похожи на случай Гесса — ориентированы на семью. И давайте в качестве примера возьмем вашу обычную американскую нуклеарную семью, которая означает мать, отца и двоих детей. Затем добавьте всех людей, которые происходят из этого ядра. Бабушки и дедушки — с обеих сторон. Дяди и тети. Затем учитывайте двоюродных братьев и их супругов. Друзья семьи. Бывшие. Бойфренды и подружки. И довольно скоро вы видите всего сорок потенциальных подозреваемых на семью. И это только при условии, что нуклеарная семья, которую вы используете в качестве отправной точки, состоит из родителей и двоих детей. Добавьте сюда многочисленные разводы и людей с шестью или восемью детьми, и у некоторых будет сто двадцать подозреваемых. Конечно, кому-то будет шестьдесят, а кому-то десять. Но я бы сказал, что сорок - вполне реальное число, если учесть два или три поколения.
  
  “Против тридцати двух врачей из списка наших жертв было подано в среднем четыре и три десятых иска о халатности, не считая случаев причинения смерти по неосторожности или гражданских исков. Тридцать два врача, умноженные на иски о врачебной халатности в размере четырех целых и трех десятых, умноженные на сорок возможных подозреваемых на недовольную семью, участвующую в иске, дают вам пять тысяч пятьсот и четырех возможных подозреваемых. И это просто использование исков о врачебной халатности в качестве отправной точки. Если мы добавим еще один фактор — скажем, людей, которые чувствуют, что их облапошил один из наших врачей, но не высказывали свой гнев, не говоря уже о судебном иске — я предполагаю, что мы можем удвоить это; у всех, кого я знаю, есть ужасная история о некомпетентном шарлатане. Который дает вам потенциальный генофонд подозреваемых из одиннадцати тысяч особей. И вы можете сразу предположить, что один процент этих потенциальных подозреваемых - настоящие психопаты, что дает вам сто десять сумасшедших. ”
  
  Хоффнер на мгновение замолчал, прежде чем ответить: “Отлично”.
  
  “Но это при условии, что я прав”.
  
  Хоффнер остался в рабочем снаряжении. “Чему я помешал?”
  
  “Я читаю досье на психиатра. Посмотри, сможешь ли ты связать Хесса или его сестру с Воаном. Или кого-нибудь еще из твоего списка членов его семьи”.
  
  “Это будет нелегко”.
  
  Это Лукас уже понял. В любой другой профессии, кроме юриспруденции, судебный приказ может привести к просмотру списка клиентов. И с этого момента остается только сопоставить подозреваемых с жертвами посредством ассоциации. Но конфиденциальность отношений врача и пациента защищена от общих запросов — даже федеральное правительство не имело законного права просматривать список пациентов. Они могли запросить одно—единственное имя - и даже тогда, только после предоставления судье очень веских доказательств того, что оно имело прямое отношение к преступлению. “Посмотрите налоговые декларации — там могут быть какие-нибудь медицинские квитанции, которые подтвердят его причастность”.
  
  “Ты думаешь, он замешан в этом?”
  
  “Он определенно часть этого. Я просто не знаю, активный он, пассивный или второстепенный. Он лечил Айру Алана Уайта, должен был выступить свидетелем на процессе по делу Дениз Мот о покушении на убийство и дружил с Дженнифер Дельмонико — Руссо убежден, что они обнимались, но это могло просто выдавать желаемое за действительное.”
  
  Хоффнер вздохнул, демонстрируя, что они потратили на это много топлива. “Вы нашли что-нибудь полезное в файле?”
  
  “Да. Нет. Я не знаю. Пока нет”.
  
  “Отдохни немного. У меня есть люди, которые этим занимаются. Проведи время с семьей. Ты можешь оставить это в покое ”.
  
  Лукас сказал: “Нет, я не могу”, - затем повесил трубку, не попрощавшись, - привычка, которая очень маленькими порциями стала экономить ему уйму времени.
  
  Посидев несколько минут в тишине, он встал с дивана и подбросил три полена на подстилку из красных углей. Шум разбудил Бина, который поднял голову, словно его выдернули из сна, в котором он был один на фабрике по производству закусок "Скуби". Он несколько секунд подозрительно разглядывал Лукаса, прежде чем снова уронил голову на пол с тяжелым стуком и вздохом.
  
  Лукас знал, что ему нужно лечь в постель, но автоматически — и упрямо — опустился обратно на диван, чтобы продолжить чтение файла.
  
  Как и у многих людей его поколения и класса, жизнь Маттиаса Воана складывалась так, как будто мир был обязан относиться к нему по-особому. Он родился в Лос-Анджелесе и вырос в Малибу. Его отец был радиоведущим, мать - актрисой мыльных опер.
  
  После окончания средней школы Малибу с хорошими, но не идеальными оценками, Воан провел два года в известной подготовительной школе Восточного побережья, прежде чем поступить в Гарвардскую медицинскую школу в качестве студента—наследника - его отец был выпускником факультета журналистики и, к этому моменту, постоянным участником программы национального синдицированного радио.
  
  Воан получил степень бакалавра, затем докторскую степень в Гарварде, стажировался в Массачусетском университете, затем перевелся в университет Джона Хопкинса, прежде чем был принят на работу Американской медицинской ассоциацией. Его работа в AMA заключалась в сборе данных из тюремных психиатрических отделений по всей стране. Оттуда он получил должность в Исследовательском институте Маунтин Мидоуз, тонко замаскированном аналитическом центре АНБ. В Маунтин-Мидоуз он стал референтом в различных специальных военных подразделениях вооруженных сил США, в основном под общим названием “советник” — термин, который Лукас понимал как кодовое обозначение чего-то, что правительство не хотело афишировать.
  
  После прочтения очень подробного, но в конечном итоге ничего не проясняющего файла, собранного бюро, Лукас зашел в Интернет, где смог найти несколько научных работ.
  
  Ничто из этого не вязалось с крупным дородным мужчиной в футболке Joy Division, носках Paul Smith и с неизменно заботливым голосом, который приветствовал Лукаса как старого друга.
  
  На его телефоне зазвонил рингтон Эрин.
  
  “Привет, детка”.
  
  “И тебе привет, мистер Мэн”.
  
  “Что ты делаешь?”
  
  “Я думал о хот-догах”.
  
  “Хот-доги?”
  
  “Да. Хот-доги, которые ты принесешь мне завтра”.
  
  “Я могу это сделать. Какой-нибудь конкретный вид?”
  
  “Хорошие хот-доги".
  
  И он внезапно понял, что их предыдущий разговор напугал монстров, и она, вероятно, звонила, чтобы услышать дружелюбный голос. “Ты в порядке?”
  
  “Лорн зашел после твоего ухода. Он неважно выглядит — я думаю, что эти убийства волнуют его больше, чем тебя”.
  
  “Ты поэтому позвонила? Сказать, что Лорн расстроен и тебе нужны хот-доги?”
  
  “Я просто скучаю по вам, ребята. И я хочу вернуться домой”.
  
  “Ты выходишь на свободу через пару дней”.
  
  “Наверное, трое”.
  
  “Ты хочешь, чтобы я вернулся? Я могу поспать в углу”.
  
  “Ты нужен детям. Как они провели вечер?”
  
  Он просмотрел свои личные записи того вечера в поисках чего-нибудь стоящего и придумал: “Сегодня днем Лори открыла тату-салон Sharpie, и у всех ребят есть очень красивая колючая проволока. За исключением Дэмиена — у него на предплечье пылающая восьмерка.”
  
  “Это именно то, что мне нужно было услышать”. Ее голос был далеким, одиноким. “А теперь возвращайся в постель”.
  
  “Я люблю тебя”.
  
  “Я знаю”.
  
  “Хорошо, детка. Увидимся завтра. С хот-догами”.
  
  Она сказала: “Юта, достань мне две”, - и повесила трубку.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  65
  
  
  
  Лукас открыл глаза, и Алиша стояла посреди большого перса, улыбаясь ему. Она была в короткой ночной рубашке, обнажающей татуировку Шулера в виде колючей проволоки, и держала в руках его телефон, который пел: “Клоуны слева от меня —”
  
  “Мистер Лукас, звонит телефон”.
  
  Он потянулся и зевнул. Затем огляделся. - Как ты выбрался из постели? - спросил я.
  
  “Лори помогла мне”.
  
  Лукас протянул руку и забрал у нее телефон. “ Я отвезу тебя обратно наверх.
  
  “Можно мне взять Лемми и Бина?” Она указала на собак, которые все еще спали перед снова погасшим камином.
  
  “Позволь мне ответить на это”, - сказал он, затем провел по экрану большим пальцем. “Да?”
  
  “Я тебя разбудил?” Голос Хоффнера звучал так же устало и раздраженно, как и раньше, и Лукас понял, что парень не спал.
  
  “Нет”. Лукас проверил своего подводника. Было почти 6:00 утра. “Что случилось?”
  
  “Альберт Хесс посетил доктора Маттиаса Воана. У них был по крайней мере один сеанс вместе”.
  
  Лукас теперь полностью проснулся. “Как ты это узнал?”
  
  “Мои люди поговорили с онкологом Гесса, доктором Ратке. Когда Гесс впервые начал лечение, у него были трудные времена. Ратке порекомендовал ему обратиться к кому-нибудь. Этим кем-то был Воан. Ратке заговорил об этом несколько недель спустя, и Хесс сказал, что визит был очень продуктивным. Но в медицинской карте Хесса нет записей о том, что он навещал Воана. Ни разу.”
  
  Лори легла и свернулась калачиком на ковре, обняв Лемми.
  
  “Воан сказал, что не знал Гесса”.
  
  “Что ж, кто-то лжет”. И он снова сэкономил себе две с половиной секунды.
  
  Лукас на мгновение задумался и понял, что им нужно ответить на некоторые накопившиеся вопросы. И кое-что из сказанного Руссо вспомнилось ему, поэтому он снял трубку и набрал номер детектива.
  
  Телефон прозвенел три раза, прежде чем Руссо сказал: “Дэйва здесь нет, чувак”.
  
  “Это Пейдж. Мне нужна услуга”.
  
  “Цыпочки? Амилнитрат?”
  
  “Прекрати это”.
  
  “Просто пытаюсь быть дружелюбным”.
  
  “Ну да, не надо”.
  
  “Прекрасно. Что вам нужно, доктор Пейдж?” Сказал Руссо, звуча очень официозно.
  
  “Просто будь здесь через пятнадцать минут. Не опаздывай”. Он повесил трубку, прежде чем Руссо успел выдать ему еще какую-нибудь чушь.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  66
  
  Верхний Ист-Сайд
  
  
  
  Выражение лица доктора Маттиаса Воана говорило о том, что он не удивился, когда его разбудил сварливый одноногий, однорукий, одноглазый астрофизик с растрепанными волосами.
  
  “Доктор Пейдж, с вами все в порядке?” тепло спросил он. Или, может быть, это было риторически. Лукас не мог точно сказать.
  
  Психиатр был в просторной мантии с погонами сержанта Пеппера на плечах. Под халатом на нем была полосатая шелковая пижама и черные бархатные тапочки с изображением черепа и скрещенных костей, все это казалось странно подходящим. Но настоящим театром были волосы и борода доктора. На мгновение Лукас задумался, не спал ли он с плазменным шаром в своей постели, или статические помехи, создаваемые его шелковой пижамой, когда он шел по шерстяному ковру, вызвали электрический разряд, потому что он выглядел так, словно у него в голове были искры.
  
  Лукас сказал: “Нам с тобой нужно поговорить”.
  
  Воан пару раз моргнул, как сипуха, затем широко распахнул дверь. “Конечно. Входи”.
  
  Лукас остановился рядом с ним и пожал мужчине руку с протезом. “Спасибо, что согласились встретиться со мной”.
  
  “Добро пожаловать в мой дом”. Воан указал в конец коридора.
  
  Но Лукас никоим образом не был готов к тому, что он найдет внутри.
  
  Квартира была не жилым помещением, а съемочной площадкой. Десятифутовые стены были выкрашены в теплый бархатно-черный цвет, который оттенял предметы и фотографии, определявшие обстановку. Интерес Воана к социальной антропологии, и в частности к ее подразделам визуальной антропологии и этнографии, которые были выставлены в офисе, затмила его домашняя коллекция. Лукас задавался вопросом, как он мог позволить себе или даже найти некоторые из выставленных вещей — им место в музеях. Или на местах захоронений.
  
  Следуя за Воаном по коридору на кухню, Лукас в очередной раз вспомнил обо всех уникальных вещах, спрятанных в городе. Коридор от пола до потолка был увешан фотографиями коренных американцев, в основном в золотистых тонах конца девятнадцатого века, работы Эдварда Шерифа Кертиса, странный выбор, поскольку Кертис был известен тем, что подправлял костюмы и придавал изюминку своим сюжетам - привычка, за которую пуристы и академики до сих пор упрекали его.
  
  Воан привел Лукаса на кухню, и ему потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать происходящее. Комната была классическим примером крупной нью-йоркской довоенной реконструкции: пять миль плитки в метро, большие никелированные краны и столько холофановых светильников, что хватило бы на освещение аэропорта. Но что его остановило, так это антикварная английская витрина из латуни и стекла, отделявшая зону приготовления пищи от зоны приема пищи. Она была десяти футов в высоту, десяти в ширину и восемнадцати дюймов в толщину. Чем бы ни был этот предмет, начинавший свою жизнь, — вероятно, хранилищем медицинских инструментов, — теперь это была контролируемая среда для коллекции сморщенных человеческих голов, каждая под стеклянным колпаком и аккуратно помечена биркой.
  
  Лукас уставился на стену из миниатюрных лиц, ожидая, что они посмотрят в ответ. Но они не могли: все глаза были зашиты хлопчатобумажной бечевкой, завязанной очень аккуратными узлами. Рты также были запечатаны таким же образом. Все обитатели стеклянной витрины, кроме одного, выглядели коренными жителями Южной Америки, и все они, похоже, были мужчинами, хотя с уверенностью сказать было трудно. У некоторых были длинные волосы, у других короткие — в основном черные как смоль. У тех немногих, у кого были волосы на лице, виднелись лишь редкие участки. Был один посторонний, у которого были рыжие волосы и густые усы европейца, и когда Лукас наклонился, чтобы прочитать бирку, на которой была оттиснута печать перуанского музея, он узнал, что она была от немецкого миссионера по имени Ганс Клопек.
  
  Лукасу потребовалась минута, чтобы поместить лица в деле в какой-то понятный контекст, который не вызвал бы автоматически слово “монстр”. Это было нелегко.
  
  Воан прервал момент внутреннего ужаса словами: “Прости. Обычно я предупреждаю людей о ... них. Но ты застал меня врасплох”. Он зевнул, и Лукас наполовину ожидал фирменного мяукающего рыка Чубакки. “Не хотите ли кофе?”
  
  “Пожалуйста”, - сказал Лукас и отвернулся от бестелесной толпы.
  
  “Они все очень старые. И никого из них не убили только из-за их голов”.
  
  “Как утешительно для них”.
  
  “Когда европейцы обнаружили народ хиваро на севере Перу и юге Эквадора, они были очарованы их обычаем брать и уменьшать головы своих врагов — они известны как тсанты, — что было способом обуздать их дух. Европейцы начали торговать ими как диковинками, и хиваро сделали то, что сделал бы любой предприимчивый капиталист — они прошли путь от случайного приобретения головы до очень опытных охотников за головами, превратив свою религиозную практику в коммерческое предприятие. ”
  
  Лукас стоял спиной к делу, но он не мог избавиться от ощущения, что безглазые мертвецы каким-то образом наблюдают за ним, и это было необычное чувство, поскольку он не был ни в малейшей степени суеверен. “Это называется извращенным поощрением — когда людей непреднамеренно вознаграждают за то, что они усугубляют проблему, которую они якобы пытались решить. В Индии, во времена британского правления, англичане предложили награду за головы кобр, чтобы отбраковать население. Трудолюбивые граждане начали выращивать их для получения прибыли, и как только британцы узнали, они прекратили программу. Ныне бесполезные кобры были выпущены на волю, что имело эффект, противоположный первоначальному вознаграждению. ”
  
  Воан достал из буфета банку кофе. “Я покупаю только настоящие образцы для церемоний”.
  
  “Как это этично с твоей стороны”. Лукас снова взглянул на витрину. “Моя жена так же относится к кофе — она покупает только качественные зерна”.
  
  Воан повернулся и посмотрел на него так, словно не мог понять, оскорбляют ли его, шутят с ним или и то и другое вместе. “Зачем вы пришли сюда, доктор Пейдж?”
  
  “Я хочу знать, тот ли ты парень, которого я собираюсь арестовать”.
  
  Воан сорвал пленку и схватил фильтр. “С чего бы вам меня арестовывать?” Даже перед "лесом человеческих голов", когда его обвинили в правонарушении перед первой чашкой кофе за день, он казался непринужденным и готовым помочь.
  
  Лукас снял солнцезащитные очки и пригвоздил Воана своим стеклянным глазом. “Ты в центре тридцати двух убийств”.
  
  “Тридцать два убийства?” Его удивление отличалось тем, что звучало искренне. “Я клинический профессор психиатрии в Гарвардской медицинской школе и лечащий психиатр в Манхэттенском психиатрическом центре, где я также возглавляю их отделение социальной психиатрии. Я являюсь редактором Журнала Американской психиатрической ассоциации и журнала "Социальная психиатрия и психиатрическая эпидемиология", опубликовал восемьдесят профессиональных статей и написал двадцать три главы в промежутке между ними. Я много пишу и читаю лекции о психиатрических исследованиях и взаимоотношениях между психиатрией и государственной политикой. Я член Американской психиатрической ассоциации и председатель Института объектных отношений в Нью-Йорке.”
  
  Лукас не растерялся, когда сказал: “А Эйнштейн был патентным служащим; я не понимаю, к чему вы клоните”.
  
  “Мне не нравится, когда меня обвиняют”.
  
  “И мне не нравятся металлодетекторы в аэропортах; жесткое дерьмо, жизнь несправедлива”.
  
  Добрый доктор замолчал, сделав несколько глубоких вдохов. Выражение его лица быстро смягчилось, и он звучал намного спокойнее, когда спросил: “О каких тридцати двух убийствах вы говорите?”
  
  “За последние два года были убиты тридцать два врача. Из четырех человек, которых мы идентифицировали как убийц и потенциальных убийц, трое из них видели вас в какой-то момент своей жизни. Вы уже подтвердили, что лечили Айру Алана Уайта и провели несколько сеансов с Дениз Мот в качестве профессионального свидетеля на ее судебном процессе. Сегодня утром я узнал, что Альберта Хесса, которого, как вы сказали, вы не знали, когда я показывал вам его фотографию, вам порекомендовал Десмонд Ратке, онколог Хесса.”
  
  Воан прислонился спиной к прилавку и скрестил руки на груди. Нельзя было не заметить сосредоточенности на его лице, даже за кустарником на лице.
  
  “И я держу пари, что ты каким-то образом знаешь Трину Монкрифф”.
  
  Воан несколько мгновений смотрел на него, пока кофеварка добавляла фоновый шум. “Я понятия не имею, кто такой Альберт Хесс. Я же сказал тебе, я не знал этого человека. И Трина Монкрифф? Совершенно ничего не помню.”
  
  Лукас вернул фотографии в толстой рамке. “Альберт Хесс застрелил Арну Соломон в гараже Семьдесят первого четыре дня назад; Трина Монкрифф убила моего друга Дава Нокса в районе мясокомбината пять дней назад”.
  
  “О котором я ничего не знаю”.
  
  “Но вы знали Дженнифер Дельмонико, которая была убита в прошлую среду. Я еще не совсем понял, почему — потому что она определенно не вписывается в другие, — но я это сделаю ”. Лукас решил, что кофе его больше не интересует.
  
  Воан несколько секунд задумчиво смотрел на него, как будто мог сквозь вопросы увидеть ответы. “Вы говорите, что эта Трина Монкрифф убила вашего друга, а Айра Алан Уайт пытался убить вашу жену”. Он улыбнулся. Это была легкая, нежная улыбка, которая, казалось, была наполнена смыслом. “Это означает, что ты тоже каким-то образом замешан в этом”.
  
  
  
  Машина Руссо стояла в полуквартале отсюда, припаркованная перед гидрантом, где Лукас его и оставил. Он уставился в свой телефон. На стекле лежал штраф за неправильную парковку.
  
  Когда Лукас пнул дверь, Руссо вздрогнул. Он оглянулся, увидел Лукаса и толкнул дверь.
  
  Лукас вошел и поднял свою металлическую руку.
  
  Руссо взял полиэтиленовый пакет для улик и резинку с приборной панели и мельком взглянул на квитанцию, которая теперь прилипла к стеклу из-за дождя. “Черт”, - сказал он, прежде чем посмотреть на протянутую руку Лукаса. “Как все прошло?”
  
  “Меня вышвырнули”.
  
  Руссо улыбнулся, надевая пакет на зеленую руку Лукаса. “Твоя жизнь - настоящие клоунские туфли, не так ли?”
  
  Лукас держал сумку, пока Руссо застегивал ее с помощью застежки-молнии.
  
  Руссо открыл окно и вытащил парковочный талон из-под дворника. Тот развалился, и он выбросил кусочки на улицу и закрыл окно. “Черт”.
  
  Лукас постарался, чтобы его голос звучал не слишком раздраженно, когда он сказал: “Мы можем идти?”
  
  Он менял руки дома, а эту отправляли в лабораторию, чтобы секвенировать ДНК Воана, а затем сравнить с плодом Дельмонико. Обычно этой конкретной деталью занималась лаборатория ФБР, но расследование смерти Дельмонико было начато Руссо, так что оно все еще находилось в ведении полиции Нью-Йорка. Если бы за работу взялась их лаборатория, это отняло бы несколько часов у административной документации.
  
  Дело в том, что ни положительное, ни отрицательное совпадение не ответило бы ни на один из реальных вопросов, которые легли в основу расследования — это просто добавило бы больше.
  
  Руссо закрыл окно и вытер мокрые пальцы о пальто. “И что все это докажет?”
  
  “Что Воан либо говорит правду. Или лжет”.
  
  Лицо Руссо побледнело, когда он составлял таблицу. “Что может дать ему мотив для убийства”.
  
  Лукас был рад, что Руссо пытается раскрутить все пластинки; они не собирались решать эту проблему базовым мышлением. “Это может дать мотив Воану, но это также может дать мотив мужу Дельмонико. Или, если муж с кем-то встречался, возможно, этот человек узнал и подумал, что это может поставить все под угрозу. ”
  
  И вот оно.
  
  Больше вопросов. Меньше ответов.
  
  “Ты думаешь, это настолько сложно?”
  
  “Я знаю, что это так сложно; иначе я бы уже разобрался”.
  
  “Я даже не собираюсь спрашивать, имел ли ты в виду ‘мы’.”Руссо завел машину. “После того, как ты поменяешься оружием, как насчет того, чтобы пойти позавтракать?" Я знаю отличное местечко на ...
  
  “Нет”.
  
  Руссо покачал головой. “Я не знаю. Знаешь, если бы ты не родился, кому-то пришлось бы тебя выдумать”.
  
  “Да, что ж, удачи тебе с этим”.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  67
  
  Федерал Плаза, 26
  
  
  
  Впервые на памяти Лукаса — что, вполне возможно, переводилось как "впервые в жизни" - Кехо выглядел грубовато по краям. Он принял душ. Бритые. И, конечно же, сменил костюм и рубашку (не забыв поменять аксессуары). Но он напоминал бейсбольный мяч, который использовали для игры с одним землянином прямо из коробки, затем отполировали и натерли воском — строчка была плотной, а кожа все еще новой, но она уже не была идеальной.
  
  Кехо оглянулся, когда они шли по коридору, даже отдаленно не отставая друг от друга, и сказал: “Пейдж, ты выглядишь немного ... устрашающе”, заканчивая "Кто выглядит хуже?" обсуждение, которое Лукас вел в своей голове.
  
  “Ты хоть немного поспал?”
  
  Лукас добавил два часа, которые он проспал на диване, только для того, чтобы быть одновременно разбуженным Алишей и Хоффнером, к двум часам, которые он положил в банк после разговора с психотерапевтом в своем музее жуткого. “Много”.
  
  “Ты можешь мыслить здраво?”
  
  “До тех пор, пока мне не придется при этом жевать жвачку”.
  
  “Что ты сказал Воану?”
  
  “Только то, что я вижу, что он вовлечен в слишком многие части этого дела, чтобы это было совпадением. И что, если ему есть что сказать, сейчас самое время ”.
  
  “И?”
  
  “И он попросил меня уйти”.
  
  “Я понимаю”.
  
  Лукас отмахнулся. “Это происходит постоянно”.
  
  “Как он появился?”
  
  “Парень был одет в халат с погонами Иди Амина, его волосы выглядели так, будто их уложили катушкой Тесла, и он показал мне свою немаленькую коллекцию сморщенных человеческих голов”, — Лукас невольно улыбнулся, — “которая была на его гребаной кухне”.
  
  “Он выглядел нервным?”
  
  “Я не думаю, что возможно заставить нервничать парня, у которого есть коллекция человеческих голов”.
  
  “Несет ли он ответственность за это?”
  
  “Я не знаю. Если он виновен, то уж точно притворяется невиновным”.
  
  Кехо кивнул, как будто это был ожидаемый ответ. “Наши люди заполнили много пробелов прошлой ночью”. Он ударил Лукаса в грудь папкой, которую держал в руке. “Доктор Маттиас Вон потратил много времени, делая неприятные вещи для нашего правительства”.
  
  “Я читал некоторые из его статей. Они были сформулированы в академической терминологии, но он большой специалист по экспериментам, манипулирующим социальной психологией ”. Они пошли по другому коридору, который в конечном итоге привел их в операционную, которой руководил Хоффнер.
  
  Кехо продолжал говорить. “Ну, были некоторые вещи, которых не было в досье, которое мы получили от Министерства юстиции. Он помог разработать усовершенствованные методы допроса в следственном изоляторе Парван два десятилетия назад, когда он еще назывался Местом для интернированных в театре Баграм. Затем, по переводу из неизвестного правительственного органа — скорее всего, АНБ по указанию ЦРУ — он отсидел в Гуантанамо, работая над "специальными проектами", это термин, который всегда заставляет меня нервничать, когда используется в сочетании со словом ‘правительство”.
  
  Лукаса это удивило. “Как он получил работу в Манхэттенском психиатрическом центре?” Было невозможно не заметить хипповскую частоту, исходящую от парня, как радиосигнал.
  
  “Мы не знаем. У него были хорошие связи как в Министерстве юстиции, так и в Государственном департаменте, что я снова интерпретирую как означающее АНБ и ЦРУ. Скорее всего, он облажался и был отправлен туда для покаяния.”
  
  “Ничто из этого не снимает моего беспокойства”.
  
  “Так не должно было быть; это была просто информация”.
  
  Теперь Лукас знал, что Кехо устал; он был не из тех, кто склонен к излишним объяснениям.
  
  Они добрались до операционного зала, и младший агент открыл дверь Кехо, не дожидаясь приглашения. SAIC кивнул в знак благодарности и жестом пригласил Лукаса войти.
  
  Кехо направился к ряду аналитиков, которые расположились у одной из стен. “У меня есть кое-что, на что вам нужно посмотреть”.
  
  Он отправился в участок агента Мейса. “Агент Мейс, не могли бы вы просмотреть результаты, которые вы и специальный агент Хоффнер принесли ранее в мой офис”.
  
  Мейс сглотнул и кивнул. “Да, сэр. Это прямо здесь, специальный агент при исполнении, сэр”. Мейс застучал по клавиатуре. “Вот оно”.
  
  Лукас наклонился, его глаза автоматически устремились к верхней части оцифрованного бланка. Это был скан старой школы, и он был немного кривым, но разборчивым и четким. Это была форма, указывающая на прекращение искусственного вмешательства в жизнь сына Дениз Мот, Мэтью.
  
  Мейс пролистал его, пока они не дошли до подписи внизу, где было написано: “Это было санкционировано доктором Нелли Козик”.
  
  Лукас почувствовал, что другая часть встала на свое место: Нелли Козик покончила жизнь самоубийством. За четыре месяца до этого Дениз Мот пыталась убить Леонарда Ибики.
  
  Лукас поднял глаза и увидел Уитекер рядом с ними. В руках у нее были две чашки кофе, одну из которых она протягивала ему. “Я что-нибудь пропустила?” спросила она.
  
  Лукас сказал: “Нелли Козик подписала приказ о прекращении жизнеобеспечения сына Дениз Мот — это был страховой случай, и компания сочла, что нет смысла продолжать заботиться о ком-то, кто был немногим больше, чем коллекцией внутренних органов. Из-за подписи Козика "Сын Мотылька" был раздвинут, как ”Мазда".
  
  “Значит, у нас есть Мотылек?”
  
  “Да”.
  
  Мейс закрыл форму и вывел на экран запись с камер наблюдения. “И двое наших полевых агентов нашли это”. Это было на заправке CITGO в ночное время. Худощавый чернокожий мужчина наполнял канистру у одной из автозаправок, рядом с "Тойотой". “ Это, ” сказал Мейс, - Даррел Монкрифф. Это шоссе двадцать семь, недалеко от Монтаука, снято в одиннадцать тридцать три пополудни, в ночь, когда была убита Дав Нокс.”
  
  Лукас наклонился. “ Я знаю эту станцию. Это примерно в пяти милях к западу от "Лобстер Ролл”.
  
  Который связан с тем, что Даррел Монкрифф был на другом конце провода в ночь, когда Дав покончил с собой — угроза сжечь свою жену заживо была бы единственным стимулом, в котором он нуждался.
  
  Уитекер замер посреди глотка. “Черт возьми, ты был прав”.
  
  Лукас пожал плечами. “Я бы хотел, чтобы ты перестал этому удивляться”.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  68
  
  Бродвей и Говард-стрит
  
  
  
  Арло Рид и Людвиг Клинг носили одежду среднего класса, стрижки среднего класса и носили часы среднего класса на запястьях. В этих двух мужчинах не было ничего необычного или даже запоминающегося, и, если бы их соединить по колоколообразной кривой, они оказались бы на вершине ожиданий от пригородов по всей Америке. Это было не таким большим достижением для двух клинически сертифицированных психопатов, как может показаться на первый взгляд.
  
  И любой, кто проходил мимо них на Бродвее, был бы чертовски взбешен, узнав, что они убили доктора Дженнифер Дельмонико. И множество других людей тоже.
  
  Они чувствовали себя в безопасности в своей анонимности, потому что фотографии, которые были сняты с камер наблюдения на Бруклинском мосту той ночью, содержали все детали фильма Запрудера - за вычетом цвета, — а это означало, что каждый невзрачный представитель среднего класса в Америке был потенциальным подозреваемым. И они считали свое положение на вершине охотничьего списка ФБР забавным отличием.
  
  Они медленно направлялись вверх по Бродвею, чуть севернее Канал-стрит, разглядывая витрины магазинов, которые всегда были интересны в этом районе. Они пообедали в ресторане Hop Kee на Мотт-стрит крабами в мягком панцире с друзьями (которые знали их как Марва и Дейла). "Краб" был превосходным, и они позволили себе по два "Цинтао" каждому, что было необычно. Теперь у них было два часа разглядывания витрин во время долгой прогулки, прежде чем через пару часов отправиться в спортзал. Это был, во всех смыслах этого слова, ленивый день.
  
  Они стояли перед музыкальным магазином, который, к их обоюдному удивлению, не прошел по пути Блокбастера, когда зазвонил их рабочий телефон.
  
  Сегодня телефон был у Людвига, и он не потрудился проверить идентификатор вызывающего абонента - только у двух человек был этот номер. “Да?”
  
  “У тебя время поджимает”.
  
  “Хорошо”.
  
  “Сегодня”.
  
  Людвиг проверил цифровые часы, которые он купил в каком-то забытом сувенирном магазине аэропорта давным-давно. “Это не так уж много времени”.
  
  “Это не имеет значения. Притворись, что это старые времена”.
  
  Лучше было бы узнать об этом до пива. “Кто это?”
  
  “Это они - множественное число, а не местоимение”.
  
  “Сколько?”
  
  “Двое. Агенты ФБР. Женщина по имени Уитекер и мужчина по имени Пейдж — специальный агент Элис и доктор Лукас соответственно. Она чернокожая; у него двойная ампутация ”.
  
  Людвиг никогда не спрашивал "почему", потому что одна причина была ничуть не хуже другой. “Несчастный случай?”
  
  “Это не имеет значения, пока они не встанут на ноги”.
  
  “Где мы их находим?”
  
  “Один из вас займется домом Пейджа; другой должен последовать за вашим любимым детективом из Девятнадцатого. Бейте их, когда они одни”.
  
  Людвиг даже не потрудился кивнуть. “Дело сделано. Но у нас нет времени планировать какие—либо тонкости - это будет громко”. Он посмотрел на своего партнера. “Беспорядок”.
  
  “Мне все равно”. И звонок прервался.
  
  Арло отвернулся от 180-граммовой джазовой классики на витрине. - Сколько? - спросил я.
  
  “Двое”.
  
  “Когда?”
  
  “Сегодня”.
  
  “Нам не следовало пить то пиво”.
  
  Людвиг отмахнулся от его беспокойства. “Все в порядке. Это не должно выглядеть как несчастный случай”.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  69
  
  
  
  Столичный центр заключения
  
  Бруклин
  
  Дениз Мот была таким же непоколебимым образцом стоицизма, как и на днях, но Лукас делал все возможное, чтобы приподнять уголок ее головы, чтобы проникнуть в эмоции, скрывающиеся в VIP-комнате.
  
  “Вы отбываете два года семилетнего срока за попытку убийства доктора Леонарда Ибики. Мы предложили смягчить ваш приговор, когда были здесь в последний раз. И даже если мы этого не сделаем, ты выйдешь на условно-досрочное освобождение через год. Но это было до того, как мы узнали, что в обмен на твое убийство доктора Ибики кто-то другой должен был убить доктора Нелли Козик.”
  
  Мот довольно хорошо справлялась со страхом и яростью, которые, должно быть, бушевали в ее организме. Она смотрела прямо на него, не переводя взгляда с одного глаза на другой. Она даже не моргнула.
  
  “Нелли Козик подписала документы для страховой компании, чтобы они могли законно прекратить уход за вашим сыном. Но это было административное решение, а не медицинское, поэтому его не было в досье вашего сына, и мы его пропустили. Мы даже не знаем, как вы узнали — предполагается, что это двойная слепая система. Но из-за нее вашего сына отключили от системы жизнеобеспечения. Я могу понять, что вы при этом почувствовали. И судья поймет, что ты при этом почувствовал. Но кто-то убил ее ради тебя, и в обмен ты должен был убить Леонарда Ибики, патологоанатома, который неправильно диагностировал биопсию внучатой племянницы Альберта Хесса. Ты все испортил, и Ибики в конечном итоге был убит кем-то другим. Это означает, что теперь ты часть заговора. Ты проведешь остаток своей жизни в тюрьме вместе со всеми другими мудаками, которые записались в твой маленький отряд. ”
  
  Ее глаза наполнились слезами, но она ничего не сказала. И не пошевелилась. И даже не моргнула. От нее повеяло яростью, как холодом из морозилки.
  
  Ее адвокат, который выглядел менее раздраженным присутствием, чем в прошлый раз, наклонился и что-то прошептал ей на ухо из-за сложенной рупором руки. Затем он посмотрел на Лукаса и спросил: “Если только?”
  
  “Если только она не расскажет мне все, что знает”. Он снова переключил внимание на Мотылька. “Я хочу знать, как она познакомилась с этими людьми. Как они организованы. Как они выбирают цели. Мне нужны имена. Или адреса. Или что там еще у нее есть. ” Лукас снял очки и наклонился, чтобы никто не мог неправильно истолковать его предложение. “Эти люди пытались убить мою жену, и я не собираюсь останавливаться. Ты понимаешь месть лучше, чем большинство людей, не так ли, Дениз?”
  
  Слезы хлынули ручьем, и ее нижняя губа задрожала, но Лукас не собирался останавливаться.
  
  “Ты знаешь, какая у тебя ненависть, какой гнев, который ты чувствуешь в животе всю ночь, как ледяной кулак, всякий раз, когда вспоминаешь своего сына? Я знаю этот гнев. У меня есть этот гнев. Но федеральное правительство на моей стороне. И я собираюсь выяснить, что происходит, и я собираюсь это закрыть ”.
  
  По щекам Мот текли слезы, но она не вытирала их. Она просто смотрела на Лукаса, в то время как монстры в ее голове начали разбирать это место.
  
  Она покачала головой.
  
  Ее адвокат наклонился и прошептал ей на ухо. Она не дала ему закончить свою рекламную речь; она просто снова покачала головой.
  
  Лукас встал. “Я не знаю, зачем ты все это делаешь, но я надеюсь, что оно того стоит”.
  
  И он оставил ее в покое.
  
  Со своим адвокатом.
  
  И ее страдания.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  70
  
  Верхний Ист-Сайд
  
  
  
  Людвиг стоял на углу Пятой авеню, под надстройкой строительных лесов, установленных монтажниками. Он сменил моду на пригородный стиль жизни из своего ланча в Чайнатауне на демонстрационный показ в Верхнем Ист-Сайде, который представлял собой спортивный костюм Prada, изготовленный из чего—то, что они продавали как переработанную двойную техническую полиэфирную пряжу. Наряд был сделан из переработанных пластиковых бутылок для воды, что технически делало ценник в три тысячи долларов одновременно оскорблением и вызовом, что было сложной комбинацией для розничной продажи, и он задавался вопросом, какой идиот купил подобное дерьмо. Но это был идеальный камуфляж для этого района, и никто бы не подумал, что он пришел сюда, чтобы отнять две жизни.
  
  Из-за сокращенного графика они с Арло не смогли провести ни исследования, ни наблюдение за своими целями. Но это было не так необычно, как должно было быть — за те два десятилетия, что Людвиг провел, охотясь на людей, большинство заданий составлялось на лету, с указанием лишь имени и фотографии. Иногда они обходились меньшим. Как сейчас.
  
  Людвиг прислонился к металлической конструкции, делая вид, что смотрит в свой телефон. Но его взгляд был устремлен вниз по улице, на особняк из бурого камня рядом с французским консульством. Он понятия не имел, дома ли Пейдж и в пути ли Уитекер. На самом деле, было возможно, что ни один из них не явится, и его партнеру Арло удастся прикончить их обоих.
  
  Входная дверь дома Пейдж открылась, и оттуда вышел парень с двумя механическими барабанными палочками.
  
  Людвиг переключился в режим мясоедения, убрав телефон в карман и инстинктивно проверив пару ножей Spyderco. Но его взгляд оставался прикованным к цели.
  
  Что-то было не так; Пейдж должен был лишиться одной ноги и одной руки — у этого парня не хватало двух ног. Они не были похожи на обычные ступни — они выглядели как литые хоккейные клюшки ярко-оранжевого цвета. Но человек с двойной ампутированной конечностью есть человек с двойной ампутированной конечностью — каковы были шансы двух парней, пропустивших главные роли, живущих в одном месте?
  
  Это должен был быть он.
  
  Парень с хоккейными клюшками спустился по ступенькам, посмотрел на восток, потом на запад и перешел на бег трусцой, что решило судьбу Людвига.
  
  Хоккейные клюшки стартовали с легкой пробежки. Ничего сложного, просто хорошая кардиотренировка, которая поддержит его пульс на должном уровне, как бы долго он ни тренировался. Странные выступы, которые он использовал в качестве ног, придавали ему приличную пружинистость, но насколько хорош он мог быть в боковых движениях? Или в драке? И даже физически типичный парень был в явно невыгодном положении против ножа. Неважно, что их двое. Особенно в руках того, кто знал, как ими пользоваться.
  
  Хоккейные клюшки перешли на противоположную сторону улицы, остановились на углу Пятой авеню, остановили движение движением головы, отчего Людвиг попал прямо в поле его зрения, затем направились через перекресток к парку.
  
  Людвиг надел капюшон и направился за ним.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  71
  
  
  
  19-й участок
  
  Восточная 67-я улица
  
  Арло наблюдал за дикой природой. На выставке были представлены полицейские всех известных видов. Всех форм. Размеров. Рас и полов. Занимались всевозможной деятельностью, которая не имела ничего общего со служением, защитой или даже обращением внимания на мир в целом. Офицеры в форме пили кофе; люди в штатском рассматривали фотографии в своих телефонах; пара парней-тактиков в черном нейлоне и наколенниках о чем-то спорили; трое всадников в шлемах и черных брюках с желтыми полосками из конного подразделения кормили своих лошадей чем-то, подозрительно похожим на соевый соус зеленого цвета.
  
  Но Арло не интересовал род в целом; он ждал специфического вида — Детектива, который принадлежал к редкому подвиду Отдела по расследованию убийств и которого звали Джон Руссо.
  
  Руссо может привести его к Уитекеру и Пейджу.
  
  Мотоцикл, на котором ездил Арло, принадлежал китайскому бизнесмену, который в настоящее время находился за границей. Даже если бы все пошло наперекосяк и Арло пришлось бросить мотоцикл, его нельзя было бы отследить до него.
  
  Когда — или это было если?— Руссо выйдет на свободу, Арло будет следить за ним, пока не встретится с целями. И если Руссо не приведет его к ним, Людвиг расстреляет их перед домом Пейджа. Потому что, по крайней мере, два десятилетия совместной работы научили их, что успех строится на избыточности.
  
  Спустя час ожидания Арло, Руссо вышел, остановившись, чтобы прикурить сигарету на ступеньках участка. Он сделал несколько затяжек, прежде чем сбежать по лестнице и перейти улицу к невзрачному "Олдсмобьюику".
  
  Руссо завел машину, а Арло завел мотоцикл.
  
  Детектив вытащил трубку и поймал свет.
  
  К концу следующего квартала Арло уже был на ногах.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  72
  
  Медицинский центр Вейла Корнелла
  
  
  
  Минди Аппельбаум поехала по линии Лексингтон-авеню до станции 68-я улица в Хантер-колледже. Она могла бы выбрать реплику, которая приблизила бы ее к больнице, но в ее намерения не входило облегчение.
  
  Она оставила свой мобильный телефон дома. И выбрала умеренную маскировку — “надень одежду, которую ты обычно не носишь”, - посоветовал он. Но она не думала, что кто-нибудь ее узнает. Или знать, что ее нужно искать. Или даже подозревать, что она придет.
  
  Потому что, в конце концов, у нее не было мотива для этого. Что гарантировало ей своего рода обратную невидимость, как только она пересекала горизонт из "до" в "после". Когда все это закончится, у них не будет причин искать ее, а это означало, что у них не будет возможности найти ее. Но это не означало, что ее желудок не был сжат в холодный кулак, который, казалось, перекрывал кровоток.
  
  Проходя через вход, она напомнила себе вести себя так, как будто она принадлежит этому месту, и заставила себя сосредоточиться. Если бы она выглядела так, как будто принадлежит этому месту, никто бы не спросил ее, почему она здесь. Или подумай о том, чтобы вспомнить ее. И с более чем четырьмя тысячами сотрудников, работающих на объекте в любой момент времени, было сомнительно, что кто-нибудь вспомнит.
  
  Как только она оказалась внутри, то расстегнула свое длинное пальто, обнажив синюю медицинскую форму, которая была столь же распространенной в больнице, как и идентификационный значок, который она носила — она купила одежду у поставщика униформы онлайн и изготовила удостоверение личности самостоятельно, используя принтер и ламинатор на работе. Завершающим штрихом к ее удостоверению личности стал ремешок "Янкиз", который она получила как взломщица дверей на открытии "Хоум оупенер" в апреле прошлого года.
  
  Она попыталась расправить плечи и идти целеустремленно, как будто она была важным человеком, у которого были важные дела в этом важном месте. Но, по правде говоря, большая часть ее внимания была занята тем, что она следила за цветными линиями на полу, которые соединяли различные медицинские помещения.
  
  Заведение занимало больше целого городского квартала, но она не хотела торопить события; люди, которые спешат, совершают ошибки — доказательством было то, что она была здесь. Если бы врачи не поторопились с Патриком, он был бы все еще жив. В ее жизни. И ее не заставили бы стать такой, как они.
  
  Минди поднялась по ступенькам к ресторанному дворику в мезонине, чтобы купить кофе. Это показалось еще одним умным решением — все принесли кофе. И ей понадобились дополнительные несколько минут, чтобы набраться храбрости.
  
  После того, как она заказала "Венти мисто" с цельным молоком на пару и одним кусочком сахара (она надеялась, что это поможет избавиться от холодного комка в груди), она сняла пальто и нашла место в зоне с высоким потолком у окна.
  
  Она выпила кофе, обдумала свой план и сказала себе, что готова к этому. Но даже если бы это было не так, она совершила преступление, и после того, как вы нажмете на педаль газа, возврата не будет. Кроме того, к этому моменту все было в движении слишком долго, чтобы что-то менять. Не после данного ею обещания. Или цены, которую она заплатила.
  
  Потому что у нее никогда не было реального выбора. Ни в каком значимом смысле. Она играла во все ментальные игры, включающие обычную семантику и интеллектуальные уловки, к которым прибегают люди, сталкиваясь с немыслимым. Но ничто из этого не изменило ее решения. И не ослабило ее решимости. Или вернула Патрика. Итак, она оказалась именно там, где решила Судьба.
  
  Убить доктора Эрин Пейдж.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  73
  
  Центральный парк
  
  
  
  Людвиг был впечатлен — у его цели неплохо получалось для парня, использующего пару ложек для салата в качестве ног.
  
  Перейдя Пятую улицу, он побежал на юг к входу в парк на 72-й улице, где свернул на Террас Драйв. Оттуда он повернул на север, мимо пруда с моделями лодок. Но был ноябрь, будний день, и на улице никого не было, кроме парня в пластиковых пакетах и с вплетенной в бороду пачкой цветной бумаги, игравшего “(Я не могу получить отказ) Сатисфакцию” на потрепанной четырехструнной арфе, похожей на альтернативную версию "Призрака Рождества будущего" Кита Ричардса.
  
  Любопытство Людвига взыграло; он никогда раньше не убивал людей с ограниченными возможностями. Если только он не включал в себя того слепого учителя в Афганистане. Но он не знал, что она слепа, когда навсегда отключил ее темноту, что отчасти делало это утверждение спорным. Или, по крайней мере, неприменимым.
  
  Он собирался вонзить в этого парня оба лезвия одновременно — одно в основание черепа, другое прямо в щеколду, — что мгновенно и надолго погасило бы контрольную лампочку.
  
  Бронзовая статуя Алисы в Стране чудес впереди была одной из самых популярных туристических достопримечательностей во всем городе. Раньше здесь всегда было полно азиатов с сумками от Ральфа Лорена и снимавших на чудовищные зеркальные камеры. В наши дни это был неизменный фаворит поколения TikTok, которое надулось в бездну социальных сетей так, как Нарцисс не видел с тех пор, как впервые увидел собственное отражение.
  
  Человек-ложка срезал вправо, пронесся мимо Безумного Шляпника и ускорил шаг, выбежав на открытую тропинку мимо каменного основания статуи, направляясь к Глейд-Арч.
  
  И вот тогда все сошлось воедино — дорожка под аркой Глейд была одним из самых темных участков парка после аркады Bethesda Terrace. Это еще одна вещь, которая часто случается с работой в сжатые сроки — судьбы выстраиваются в линию, и все разворачивается так, как будто это было предначертано древним пророком.
  
  Даже если бы кто-то был под мостом, когда он нанес удар, все взаимодействие - от выноса ножа до ввода ножа и обратного выноса ножа - длилось бы не больше времени, которое потребовалось бы, чтобы щелкнуть пальцами. И большинство людей не распознали убийство, происходящее прямо у них на глазах, потому что у них не было способа идентифицировать его — как в той апокрифической истории о том, что коренное население не смогло распознать корабли Колумба, когда они появились; они не могли видеть то, с чем у них не было опыта. Правда это или нет, но все знали, чем это обернулось.
  
  После моста Людвиг поворачивал на запад, прыгал Пятым, надевая спортивный костюм Супермена в трех кварталах от него, и исчезал в городе.
  
  И это было все, что оставалось обдумать.
  
  До каменного моста оставалось сто пятьдесят ярдов, когда он вытащил керамические ножи для Планера.
  
  Он увеличивал скорость, медленно, чтобы его шаги не отдавались эхом в такт с целью; древний зародыш в задней части человеческого мозга, сохранившийся с тех времен, когда мы пили из луж, мог ощущать некоторые замечательные вещи. Людвиг слишком много раз видел, как он срабатывал, чтобы недооценивать его предсказательную силу — его собственная дважды спасла ему жизнь, один раз в Крыму и другой в Мали.
  
  С каждым шагом Глэйд-Арч становился немного больше.
  
  На расстоянии пятидесяти ярдов он в последний раз сбавил темп.
  
  Пятьдесят ярдов превратились в сорок.
  
  Сорок превратилось в тридцать.
  
  Затем двадцать.
  
  И десять.
  
  Он поправил ножи в ладонях, автоматически положив большие пальцы на заклепки.
  
  Пять ярдов.
  
  Он был рядом с человеком с протезами ног.
  
  Тень Глэйд-Арч поглотила их обоих.
  
  Людвиг раскрыл лезвия.
  
  И сделал выпад.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  74
  
  Западная 72-я улица и Амстердам
  
  
  
  Лукас наблюдал за Руссо, когда тот совершал пробежку в "Грей Папайя" через перекресток. Заведение находилось не на той стороне города, но поскольку Эрин выбрала хорошие хот-доги и поскольку всем заинтересованным лицам требовалось несколько калорий для поддержания работы оборудования, это было одним из тех упражнений, которые помогают справиться с несколькими зайцами одним выстрелом. Кроме того, Лукасу, Уитекеру и Руссо нужно было провести дискуссию, направленную на синхронизацию их различных реальностей, и одно место было ничуть не хуже другого.
  
  Руссо стоял у кассы, загружая лоток из прессованного картона пятью основными группами продуктов: жиры, холестерин, сало, соль, сахар - и все это с добавлением хорошей дозы химических консервантов. Не хватало только дефибрилляторов. И инсулинового шприца.
  
  Уитекер предоставил комментарий Марлина Перкинса. “... и здесь мы видим дикого руссо в его естественной среде обитания. Хотя он находится далеко от дома, он может найти свое любимое блюдо, которое, по-видимому, включает стейки-трубочки и фруктовые напитки .... ”
  
  Лукас и Уитекер были на площади Верди, крошечном скверике по диагонали от hot doggery. Небольшая зеленая зона служила входом на станцию метро 72-я улица, которая обслуживает линию IRT Бродвей–Седьмая авеню. Несколько пар офицеров полиции Нью-Йорка в форме стояли вокруг, в основном у дверей главного здания.
  
  Поскольку многие опасались, что это один из последних дней на свежем воздухе в году, парк был занят отдыхающими, многие из которых сидели на скамейках, ели из пластиковых пакетов и смотрели в свои телефоны, в то время как голуби сновали вокруг в своей постоянной охоте за чем-нибудь питательным. Лукас работал над чашкой сжиженного кофеина, пока Уитакер продолжала оттачивать свое совместное повествование о Диком королевстве Омахи.
  
  “... этот конкретный Руссо - редкая одноглазая версия, результат неизвестного несчастного случая — или, что более вероятно, глупого поведения — в какой-то момент в прошлом. Это помогает объяснить, почему он иногда натыкается на фонарные столбы и другие крупные объекты с левой стороны .... ”
  
  Лукас наклонился и добавил: “Судя по вопиющей одежде, это также сильно влияет на ее цветовую координацию и распознавание образов”.
  
  Уитекер оттолкнул его локтем и продолжил вести "Дикое королевство" 1970-х годов. “Теперь, когда руссо раздобыл еду, он не ждет возвращения в свое племя, чтобы приступить к трапезе, о чем свидетельствует хот-дог, который он начал есть — без рук, — готовясь пересечь оживленный перекресток, чтобы присоединиться к своим друзьям”.
  
  “Мы не друзья”, - холодно сказал Лукас.
  
  Руссо пересек 72-ю улицу, и ветер подхватил одну из салфеток. Она вылетела из коробки и проплыла над Амстердамом, где исчезла за автобусом.
  
  Руссо, все еще зажимая сосиску во рту, вышел на тротуар перед банком Capital One и, развернувшись в одну точку, пересек Амстердам, направляясь к участку с травой, деревьями и скамейками. Он поднял голову и попытался улыбнуться, что было непросто сделать с сосиской во рту.
  
  Лукас не потрудился улыбнуться в ответ, но кивнул в ответ; он был благодарен Руссо за то, что тот принес обед.
  
  Уитекер продолжила озвучивать, но повернулась спиной к Руссо так, что оказалась лицом к Лукасу. “... дикий Руссо известен своей любовью к алкоголю и склонен к необузданному оптимизму, последний из которых может раздражать других членов его группы, особенно ворчливых”.
  
  Руссо подмигнул Лукасу, вытянул шею, чтобы компенсировать свой плохой глаз, когда тот проверял движение на подъезде к Амстердаму, затем начал поворачивать обратно.
  
  Но молекулы его лица изменились в середине оборота.
  
  Вместе с языком его тела.
  
  Он снова повернул голову на юг и начал ставить коробку на капот машины.
  
  Лукас проследил за взглядом Руссо.
  
  Мотоцикл. Зажигающий свет. Мотоциклист поднимает пистолет. Приближается к нему и Уитекеру.
  
  Лукас начал кричать, чтобы предупредить Уитекера, но время не позволяло ему, и он наблюдал, как все это разворачивается в замедленной съемке, которой он не мог управлять.
  
  На другой стороне улицы Руссо боролся с гелем, который останавливал время, и с мучительной медлительностью поставил коробку на капот. Полез в карман пальто.
  
  Уитекер стояла перед Лукасом, не обращая внимания на балет, разыгрывающийся у нее за спиной.
  
  Руссо поднял руку с пистолетом.
  
  Мотоцикл тронулся с места, обогнул машину и перешел на самую западную полосу — ту, что ближе всего к ним, — и рев его двигателя перекрыл городской шум.
  
  Лукас попытался протянуть руку. Схватить Уитекер. Защитить ее. Закричать.
  
  Для.
  
  Делай.
  
  Что-то такое.
  
  Через плечо Уитекера заглянул Руссо.
  
  Приобретено.
  
  Мотоцикл вильнул. Накренился в их сторону.
  
  Уитекер начал поворачиваться.
  
  Морда всадника поднялась. Прицелился. И даже с такого расстояния выглядел достаточно большим, чтобы унести мир прочь.
  
  Но Руссо вышел из-под геля и пустил в ход свой "ЗИГ Зауэр".
  
  Его пять выстрелов пронзили воздух в обеденный перерыв.
  
  Они пронзили кожу и мясо мотоциклиста — один, два, три, четыре, пять раз.
  
  Он содрогнулся.
  
  Потерял контроль над мотоциклом.
  
  Копы в форме на станции метро 72-я улица завертелись. Хватаются за оружие.
  
  И динамика момента полностью восстанавливается, когда передний тормоз мотоцикла блокируется.
  
  Была доля секунды, когда мотоцикл остановился. Или, по крайней мере, оптический трюк подразумевал, что это произошло. Затем задняя часть дернулась, и мотоцикл взмыл в воздух. Всадника отбросило вперед.
  
  Он достиг конца своей траектории, его ботинок зацепился за педаль тормоза, и его отбросило назад, на путь, который физика изначально выбрала для него. Мотоцикл завершил переворот, и задняя часть врезалась в асфальт, оторвав сиденье и подняв сноп живых искр.
  
  ОТМЕТЬТЕ!
  
  Мотоциклист развернулся, все еще привязанный к мотоциклу, и шлепнулся на асфальт, как дельфин, бросающийся в океан. Но молекулы дороги были слишком плотными, чтобы поглотить его, и он одновременно произвел миллион отвратительных хрустов, прежде чем мотоцикл начал очередной вираж в воздухе, снова увлекая его за собой.
  
  Теперь настала ее очередь, и ее рука инстинктивно потянулась к кобуре.
  
  Копы в форме начали расходиться, направляясь на выстрелы. И кувыркающийся мотоцикл.
  
  Мотоцикл совершил еще одно мощное вращение, ударился, и передняя вилка вывернулась, подбросив колесо в воздух. Райдер снова столкнулся с улицей. Снова раздался громкий шлепок. И громкий хруст.
  
  ДЕРЖИСЬ!
  
  Мотоцикл перевернулся, Уайтекер зазвенел и пробил заднее стекло ее нового внедорожника прямо на кровать, водитель-цыпленок без костей - все еще был привязан к нему.
  
  На некоторое время воцарилась тишина, пока все перенастраивали свои функции воспроизведения, прежде чем "Линкольн" взорвался огненным шаром высокого давления, который выбил стекла и поднял его в воздух. Лукас повалил Уитекера на землю, и их забросали стеклом и всяким горящим дерьмом.
  
  ПАЛЕЦ на ПАЛЕЦ!
  
  На другой стороне улицы Руссо убрал пистолет в кобуру, взял поднос с едой с капота машины и подошел к нему, все еще держа сосиску во рту.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  75
  
  Центральный парк
  
  
  
  Динго заметил мужчину в дорогом черном спортивном костюме, слонявшегося по углу Пятой авеню, как только тот вышел из парадной двери. Когда он проверил движение, он знал, что парень наблюдает за ним. Когда он последовал за ним, то понял, что что-то происходит. Восемнадцать лет, проведенных боевым фотографом в самых сложных условиях мира, научили его делать две вещи — находить интересное и оценивать опасность, что часто было одним и тем же. И когда он добавил мужчину в спортивном костюме к нападению на Эрин и хаосу, царящему вокруг Лукаса, он перешел в режим оценки угрозы.
  
  Мужчина изо всех сил старался выглядеть непринужденно, но никто в Prada никогда не выглядел непринужденно. И никто не стоял под строительными лесами, чтобы проверить свой телефон, дольше нескольких минут. Только не с Центральным парком прямо через дорогу.
  
  Динго понял, что что-то не так, как только парень начал преследовать его на Пятой авеню.
  
  Динго подумывал о возвращении домой. Но там были дети. Он подумывал о том, чтобы позвонить Лукасу, но у бедняги сейчас было достаточно дерьма, о котором нужно беспокоиться, и без добавления пугал к списку. Он подумывал позвонить в полицию, но что бы он им сказал, что, по его мнению, какой-то парень следит за ним? Копам нравились подобные звонки.
  
  Нет, ему придется выяснить, чего именно хочет этот парень. А затем поступить с этим соответственно.
  
  Динго прокрутил в голове всех женщин, с которыми встречался в последнее время, пытаясь вспомнить, была ли кто-нибудь из них замужем или встречалась с парнями, у которых проблемы с гневом, и это упражнение помогло ему понять, что в будущем ему следует принимать более взвешенные романтические решения.
  
  Но ничто из этого не помогло ему понять, кем был этот парень. Или чего он хотел.
  
  Динго свернул в парк на 72-й улице, затем повернул на север, к статуе Льюиса Кэрролла. Когда он выехал на красивый, ровный тротуар Террас Драйв, он вложил немного больше крутящего момента в свой шаг, и лопасти из углеродного волокна отреагировали соответствующим образом. Ему нравились клинки, и он носил их чаще, чем свои уличные туфли, но они, как правило, немного пугали обычных людей. Он хотел бы быть немного менее озабоченным тем, что думают другие люди, но это было не из тех вещей, которые можно так легко перейти от теоретического к практическому. Лукас, с другой стороны, скончался Мне похуй это было так давно, что Динго часто задавался вопросом, замечал ли он вообще, что в мире есть другие люди, кроме как помеха.
  
  Динго обогнал Безумного Шляпника и замедлил шаг. Следующие триста ярдов были широко открыты, но они загнали его под Глейд-Арч. И если бы у человека, следовавшего за ним, были какие-то дурные намерения, именно там это и произошло бы.
  
  Лучше всего было бы замедлиться настолько, чтобы парень подошел прямо к нему сзади и подобрался вплотную. Таким способом — пистолетом, ножом, кулаками, дубинкой, арбалетом или грубыми словами — Динго мог наброситься на него.
  
  Он вкладывал меньше силы в свой шаг, что поддерживало его ритм, но снижало скорость.
  
  Динго шел по пологому изгибу тропинки, сохраняя ритм и ориентируясь на звуки шагов позади себя.
  
  Поляна Арч начала заполнять его встроенный видоискатель, и шаги за его спиной приблизились.
  
  Сорок ярдов.
  
  Тридцать.
  
  Затем двадцать.
  
  Динго размял пальцы, впрыснул адреналин в кровь и прояснил голову.
  
  Десять.
  
  Послышались шаги.
  
  Пять.
  
  И они были под мостом.
  
  Шаги изменились. Динго развернулся.
  
  К нему протянулась рука. Он увидел лезвие.
  
  Появилась вторая рука, широко замахнувшаяся другим ножом.
  
  Динго развернулся, передав весь свой импульс правой ноге. Протез сжался, поглотил энергию, на мгновение запас ее, затем высвободился, подбросив Динго вверх.
  
  Он схватил правое запястье, когда оно замахивалось, потянул его по дуге и одним быстрым толчком поднял колено.
  
  Его колено соприкоснулось с костью и сухожилиями, и он надавил изо всех сил, сломав руку в локте с вибрирующим хрустом, перешедшим в крик.
  
  Первый нож звякнул в темноте.
  
  Но другая рука приближалась.
  
  Динго увернулся от второго клинка. Вскинул предплечье. Блокировал удар.
  
  Рука отдернулась.
  
  Накопил энергию.
  
  Динго снова ударил по сломанной руке, и она треснула, как сломанная сигарета, просвечивая сквозь кожу костями и издавая еще один ужасный вопль.
  
  Динго взревел, подставил колено под опущенный кулак, схватил нападавшего за волосы и потянул вперед так сильно, как только мог.
  
  Лицо столкнулось со сложным переломом.
  
  Раздался тошнотворный хруст, когда Динго ударил нападавшего коленом вверх, пронзив его мозг его же собственной костью.
  
  Он издал единственный устрашающий Зевок!, обосрался и упал замертво.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  76
  
  Медицинский центр Вейла Корнелла
  
  
  
  Минди Аппельбаум допила кофе за маленьким столиком с видом на атриум из алюминия и стекла. Она подумывала заказать еще, но присутствовала достаточно, чтобы понять, что это всего лишь тактика отсрочки. Итак, она отнесла пустую чашку к одному из контейнеров из нержавеющей стали, которые служили станцией для переработки отходов, и опустила чашку в контейнер с пометкой "для бумаги", а крышку - в контейнер с пометкой "для пластика". Затем она вернулась к столу и достала сложенный Большой коричневый пакет из кармана своего пальто, которое лежало на сиденье другого стула. Она развернула сумку, как будто это было одним из ее обычных дел, положила туда пальто и направилась в ванную.
  
  Оказавшись в ванной, она выбросила Большой коричневый пакет в мусорное ведро и заперлась в одной из кабинок, где проверила наличие пары шприцев в кармане. Оба пережили поездку в метро, и она засунула их в разные карманы спереди своей синей формы медсестры. Затем она быстро отлил, вымыла руки и посмотрелась в зеркало.
  
  Если только она не пыталась пройти через пункт безопасности, где требовался ее пропуск, больница принадлежала ей. Был шанс, что она не пройдет наверх, но у нее был большой опыт работы в больницах — больше, чем она хотела помнить, — и небольшие действия, которые делали ее невидимой как для персонала, так и для пациентов. Все, что ей нужно было сделать, это вести себя так, как будто она здесь своя.
  
  Минди улыбнулась в зеркало, но счастье стерлось из ее мышечной памяти. Не то чтобы большинство людей заметили. Но она заметила. И задумалась о том, почему.
  
  И о том, как она попала в это место во вселенной.
  
  На данный момент.
  
  Она мельком подумала о Патрике. О том, что бы он подумал о том, что она делает. И вспомнила, что обещала больше не поступать так с собой.
  
  Особенно сейчас.
  
  Особенно здесь.
  
  Но ее сердце не слушалось всех команд, которые кричал ей мозг, и ее глаза наполнились слезами, которые она смахнула, прежде чем они набрали силу.
  
  И сделал несколько глубоких вдохов.
  
  Затем она высморкалась, несколько раз набрала воздуха в легкие и еще раз попыталась изобразить улыбку.
  
  На этот раз все выглядело почти по-настоящему.
  
  Веди себя так, как будто ты принадлежишь этому миру, сказала она себе.
  
  И вышел из ванной.
  
  Она делала вид, что увлечена своим телефоном, пока шла по коридорам (опыт научил ее тому, как большинство сотрудников больницы проводят свое время, независимо от того, работают они или нет). Телефон не был включен, но он загорелся, и это было все, что ей от него нужно. Время от времени она поднимала взгляд и дружелюбно, но отстраненно здоровалась с кем-нибудь.
  
  Веди себя так, как будто ты принадлежишь этому миру.
  
  Она добралась до лифтов в травматологическом отделении, вошла внутрь и нажала кнопку этажа, где содержались пациенты неврологии, где Эрин Пейдж жила в роли Неизвестной Доу.
  
  Даже когда она была одна в лифте, она смотрела в свой телефон. Когда они позже просмотрели запись с камер наблюдения, все, что они увидели, была брюнетка-медсестра лет тридцати, проверяющая сообщения.
  
  Веди себя так, как будто ты принадлежишь этому миру.
  
  Больше никто не вошел, и когда она вышла в коридор на полу, она почувствовала, как адреналин начал наполнять ее поршни.
  
  Веди себя. Как. Ты. Принадлежи.
  
  Развернуться и убежать - это не вести себя так, как подобает.
  
  Итак, она сделала шаг. За ним второй. Затем третий. И вот так она шла по коридору.
  
  Как будто она своя.
  
  Она не отрывала глаз от своего телефона, когда двигалась, и даже улыбнулась экрану, как будто кто-то прислал ей мем или шутку. Она часто видела это за время работы в больнице — медсестры, проходящие мимо больных, просматривающие их сообщения и хихикающие, как будто их ждали в других местах. Что она всегда находила садистским.
  
  Она прошла мимо поста, где три медсестры — две женщины и один мужчина — разговаривали по телефонам. Никто не поднял головы. И даже не заметил, как она прошла мимо.
  
  Веди себя так, как будто ты принадлежишь этому миру.
  
  Она была почти там, и она пролистала сна кнопку на своем телефоне, сунул в ее карман, и посмотрел вверх.
  
  Женщина в костюме сидела на стуле рядом с комнатой, и Минди улыбнулась ей, но едва подняла взгляд — она была слишком занята, уставившись в свой телефон.
  
  Веди себя так, как будто ты принадлежишь этому миру.
  
  Минди направилась к двери, остановилась в нескольких футах от нее и посмотрела на часы. Затем она подняла глаза, рассеянно улыбнулась и притворилась, что производит какие-то подсчеты в уме, отсчитывая один-два-три-четыре на пальцах левой руки. Закончив, она снова улыбнулась, кивнула, как будто только что подтвердила для себя какую-то важную деталь, и сделала шаг в сторону комнаты.
  
  Как будто она принадлежала себе.
  
  Она протянула руку и взялась за дверную ручку.
  
  Женщина на стуле вернулась к своему телефону.
  
  Минди вошла в комнату, закрыла за собой дверь и повернулась к кровати, где спала доктор Эрин Пейдж.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  77
  
  Западная 72-я улица и Амстердам
  
  
  
  Уитекер наблюдал, как дым и пар с шипением поднимаются в небо, пока пожарные выполняли свою версию ликвидации последствий катастрофы. Внедорожник был сожжен сверх всякой разумной функциональности, и страховая компания продавала бы этот лох почерневшим от огня фунтом стерлингов. Или, по крайней мере, навредили бы, когда мотоциклиста, отправленного Руссо на тот свет, извлекли из-под обломков.
  
  Перекресток был перекрыт, и различные государственные ведомства проводили опрос, запись, анкетирование и анализ. Но камера наблюдения в банке зафиксировала стрельбу, и все заинтересованные лица были удовлетворены тем, что Руссо действовал надлежащим образом. Все копы на месте знали детектива, и позже он получал подзатыльники и предложения выпить, которые принимал без малейшего намека на смирение.
  
  Толпы собрались на всех разрешенных углах и в очередной раз делали все возможное, чтобы каким-то образом усугубить плохую ситуацию.
  
  Закончив разговор с одним из полицейских, Лукас подошел к Уитекеру, который стоял, прислонившись к железной ограде вокруг площади Верди. “Знаешь, - сказала она, не отрывая глаз от почерневших остовов внедорожника, - я начинаю думать, что твоя удача, возможно, чуточку заразительна”.
  
  “Ты не добьешься от меня ни единого аргумента”.
  
  Руссо отделился от толпы полицейских и подошел. Позади него столб дыма, спиралью поднимающийся в небо, наконец-то начал рассеиваться. “Поужинаем?” - спросил он, и для человека, который только что сделал пять выстрелов на людной улице, убив человека, мотоцикл и внедорожник, он выглядел удивительно расслабленным.
  
  Уитекер расплылась в улыбке. “Отличный выстрел”.
  
  “Спасибо”.
  
  “Нет. Я имею в виду, что Дэвид Соул умеет стрелять”. Она смотрела на него с новым уважением. “Ты научился этому не на стрельбище. Или в качестве уличного копа. Даже в Нью-Йорке.”
  
  Он засунул руки в карманы брюк, покачался на носках и улыбнулся. “Армейские рейнджеры. Тринадцать лет”.
  
  Лукас посмотрел на улицу, на все движущиеся компоненты, которые нужно было правильно расположить, чтобы сделать пять таких выстрелов. Все идеально. С движущейся мишенью. В меняющемся пейзаже. В толпе в обеденный перерыв.
  
  Уитекер сказал: “Сложная съемочная обстановка”.
  
  Руссо все еще улыбался — было очевидно, что он получал огромное удовольствие от своей мимолетной известности. “Я провел десять лет на настоящей войне. Иногда хаос помогает мне сосредоточиться”.
  
  К нему подошел детектив, выглядевший так, словно его жизнь не давала той цели, которую он искал. Он поднял телефон. “Велосипед принадлежит гонконгскому бизнесмену, у которого есть дом на Парк-авеню. Он в отъезде, и никто не сообщил о краже книги.”
  
  Лукас прокручивал все в голове, и что-то встало не на свои места со вчерашнего вечера, с тех пор как он прочитал досье Воана, и он не мог понять, что это было.
  
  Уитекер посмотрела на него, и ее улыбка погасла. “Что случилось?”
  
  Руссо повернулся и осмотрел Лукаса. “Тебя что-то беспокоит?”
  
  “Я просто устал”. Он посмотрел на "Папайю Грея" через перекресток. “Мне нужно купить Эрин хот-догов”.
  
  Блокада полицейских машин на пересечении 72-й улицы и Амстердамской разделилась, и прибыл их новый "Линкольн", за которым последовал черный седан.
  
  Две машины проехали перекресток, объехали сгоревший бывший автомобиль и синхронно остановились перед станцией метро. Младший агент вышел, и Уитекер показала свое удостоверение и помахала ему рукой.
  
  “Специальный агент Уитекер?” спросил он, глядя на обугленные обломки на другой стороне улицы.
  
  Она кивнула.
  
  Он показал брелок. “Ваша новая машина, мэм. И у меня инструкции от специального агента Хоффнера”. Он отступил на шаг и без намека на юмор решительно сказал: “Он спросил, не предпочтете ли вы, чтобы я поджег это прямо сейчас, чтобы избавить вас от хлопот?”
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  78
  
  Медицинский центр Вейла Корнелла
  
  
  
  Окружающий гул ее ближайшего пространства изменился, и Эрин осознала, что в ее комнате кто-то есть. Злоумышленник пытался вести себя тихо, но какая-то неизвестная часть Эрин уловила его присутствие еще до того, как запах духов подсказал ей, что это женщина.
  
  Эрин, должно быть, какое-то время спала, потому что медсестры назначили ей проверку состояния здоровья только в три. Она скучала по Лукасу? Он заходил? Нет. Он бы ее разбудил. Особенно, если он приносил хот-доги. Он умел обращаться с мелочами.
  
  А потом присутствие изменилось. И она услышала тихую поступь туфель на мягкой подошве и привычные шаги медсестры, старающейся не разбудить пациента.
  
  Она открыла глаза. И увидела ее. Она была новенькой. По крайней мере, для Эрин. Она запирала дверь.
  
  И держит в руках шприц.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  79
  
  
  
  Эрин закрыла глаза.
  
  Прослушал.
  
  Подсчитанные шаги.
  
  Пытался понять, что делать.
  
  Она не знала, что было в шприце, но медсестра заперла дверь, и этого было достаточно, чтобы убедить ее в том, что это проблема.
  
  Эрин испытывала боль. Практически не двигалась.
  
  Медсестра обходила кровать с той стороны, где были опущены поручни. С той стороны, с которой вставала Эрин.
  
  Сторона, обращенная к окну.
  
  Эрин медленно потянулась правой рукой к спинке кровати и выглянула из-под ресниц.
  
  Женщина обходила подножку.
  
  Рука Эрин нащупала поручень. Она обхватила его пальцами. Начала тянуть, и ее тело сдвинулось.
  
  Медсестра теперь была рядом с ней. Эрин изо всех сил потянула правую руку.
  
  Ее тело качнулось вниз. Вправо.
  
  Когда ее ноги качнулись влево.
  
  Она подтянула колени к груди.
  
  Медсестра набросилась на него, высоко подняв шприц.
  
  Эрин закричала. Халк бил изо всех сил. Используя каждую унцию мышц. Каждую клеточку страха. Каждую молекулу энергии.
  
  Ее ноги врезались в ребра. Медсестра неуклюже попятилась назад.
  
  Эрин попыталась встать и скатилась с кровати, но ее ноги просто не слушались, и она упала на пол.
  
  Медсестра ударилась о окно. И было мгновение, когда оно изогнулось в нерешительности.
  
  Затем он решился и толкнул ее вперед.
  
  Кричат из коридора.
  
  Медсестра отскочила назад.
  
  Эрин попыталась заползти под кровать.
  
  Выстрелы.
  
  Дверь разлетелась вдребезги.
  
  Медсестра сделала выпад.
  
  Шприц упал.
  
  Она была сверху Эрин. Их взгляды встретились.
  
  И ее грудь взорвалась от трех выстрелов, пришедшихся в цель.
  
  Ее отбросило назад. В окно. Оно разлетелось вдребезги. Ее выбросило в небо. Где она зависла на кроваво-красное мгновение.
  
  Пока она этого не сделала.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  80
  
  
  
  Лукас указал через плечо на пустое место для парковки на углу. “Вон там”.
  
  Уитекер улыбнулся ему. “Может быть, тебе не так уж не повезло, как я думал”.
  
  Она включила светофор, чтобы никто не угнал машину, развернулась и плавно припарковалась параллельно.
  
  Она заглушила двигатель и кивнула на пакет с папайей "Грей", который Лукас держал на коленях. “Ты ведь понимаешь, что этими штуками ты портишь запах новой машины, верно?”
  
  “По-моему, они пахнут лучше, чем пластик”.
  
  “Это кожа”.
  
  “Если ты так говоришь”.
  
  Они вышли, и Уитекер обошел внедорожник, выйдя на тротуар. Лукас захлопнул дверцу и увидел угол 68-й и Йоркской. “Давай войдем с парадного входа. Это ближе”.
  
  Уитекер остановился, чтобы оттереть воображаемый кусочек грязи с новенькой блестящей машины, как раз в тот момент, когда Лукас услышал треск в небе над головой.
  
  Он поднял глаза. И увидел—
  
  Это было тело?
  
  Покидаем здание по перпендикулярной траектории.
  
  Его разум зафиксировал то, что он наблюдал, но он не мог согласовать это с ньютоновской теорией — человеческим телам не место в воздухе. И они, безусловно, не двигались параллельно земле.
  
  Но тело остановило свою боковую траекторию и уступило превосходящей массе земли. Начало падать.
  
  Лукас успел сделать один шаг назад, прежде чем мясорубка из плоти и костей врезалась в переднюю часть "Линкольна".
  
  От удара содрогнулась земля. Сработала сигнализация.
  
  Уитекер сбило с ног, и она упала обратно на задницу со словами: “Что за хрень на самом деле!”
  
  Лукас побежал ко входу в больницу.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  81
  
  
  
  Лукас держал Эрин за руку, пока они катили ее в новую комнату, с окном. Пакет из-под папайи "Грей" стоял в ногах кровати, от него смывался жир и в коридоре немного лучше пахло. Или менее стерильный. Или какая-то промежуточная его перестановка.
  
  Агент Кехо, маленькая женщина с узким лицом по имени Робинсон, последовала за ним, рассыпаясь в извинениях. Пройдя тридцать футов, Лукас остановил процессию, чтобы сказать ей, что ей нужно отвалить. Когда Робинсон открыла рот, чтобы возразить, Уитекер отвела ее за локоть, молча покачав головой.
  
  Полиция была расставлена по всему этажу, и весь персонал ходил вокруг в молчаливом режиме с выражением недоверия на лицах. Джейкоби был здесь, оттачивая свои навыки и оптимизируя взаимодействие между своими людьми и полицией.
  
  Руссо пришел с двумя офицерами в форме, и они занялись оформлением документов. Пришла еще пара детективов, чтобы допросить Эрин, затем персонал больницы и, наконец, Робинсона, которого, по настоянию Лукаса, следовало расстрелять за неисполнение служебных обязанностей.
  
  И через час главным вопросом по-прежнему оставалась личность женщины, которая пыталась убить Эрин, прежде чем обосрать другой внедорожник Уитекера.
  
  Руссо осмотрел тело в поисках документов для опознания, но все, с чем он вернулся, - это пара шприцев в полиэтиленовом пакете, которые не имели смысла, пока их не осмотрит лаборатория.
  
  Они отвезли Эрин в ее новую комнату, и Лукас попросил всех выйти, чтобы они могли поговорить. Уитекер, которая была на редкость молчаливой, стояла на страже у двери в расстегнутом пальто, положив руку на рукоятку своего табельного оружия. Лукас подозревал, что большая часть ее плохого настроения была вызвана потерей четвертого транспортного средства за столько же дней.
  
  Когда они наконец остались одни, Лукас наклонился и поцеловал Эрин в лоб. “Ты в порядке?”
  
  Она подняла на него глаза. “Два человека пытались убить меня за три дня. Нет, Люк, я чертовски далека от того, чтобы быть в порядке”.
  
  “Вы узнали ее?”
  
  Эрин покачала головой. “Нет”.
  
  “Она что-нибудь сказала?”
  
  “Нет”. Она глубоко вздохнула. “Кто-то действительно хочет моей смерти”.
  
  “Твое имя в луже”.
  
  Она просто уставилась на него.
  
  Его телефон зажужжал, и когда он увидел, что это Динго, он поднял его. “Я должен ответить”. Затем он ответил: “Динго, это нехорошее —”
  
  “Кое-что случилось — не волнуйся, с детьми все в порядке. Но на меня напали в парке”.
  
  “Напали? Что вы имеете в виду?”
  
  Эрин попыталась сесть в кровати, и Лукас одними губами произнес: С детьми все в порядке.
  
  Динго сказал: “Я сейчас с копами. Какой-то парень пытался ударить меня ножом, когда я бегал трусцой”.
  
  “Что?”
  
  “Какой-то парень пытался пырнуть меня ножом”.
  
  “Полиция его поймала?”
  
  “Нет, эм, я, эм, вроде как убил его”.
  
  “Ты что?”
  
  “Я вроде как убил его. Мертв. Он наставил на меня два ножа, когда я бежал под аркой Глэйд. Два ножа, Люк. Этот парень не был грабителем — он знал, что делал. Он хотел моей смерти ”. В заявлении были всевозможные подтексты, включая вещи, о которых Динго даже не подозревал, что говорит.
  
  “Вам нужен адвокат?”
  
  “Нет, были свидетели. И детективы молодцы”.
  
  “Ты ранен?”
  
  “Я ушиб тыльную сторону ладони”.
  
  “Хочу ли я спросить, что произошло?”
  
  “Я обезоружил его, сломал руку и вогнал кость запястья в черепно-мозговую коробку”.
  
  Лукас не знал, что на это сказать. Поэтому он не ответил.
  
  Динго вернулся со словами: “Послушай, все в порядке, но есть кое-что еще, что тебе нужно знать, чувак — парень следил за мной. От дома. Он ждал меня на углу Пятой авеню”.
  
  “Как он выглядел?”
  
  “Тощий чувак. Под сорок. Большие порно-усы. Хороший бегун”.
  
  “Полиция сказала вам, кто он?”
  
  “Я проверил его карманы перед тем, как они приехали; у него не было никаких документов. Только телефон — он у полиции”.
  
  Лукас пропустил последний час через свой процессор. Трое потенциальных убийц, без документов. Один после него и Уитекера, один после Эрин, и один после Динго, который был—
  
  И тогда до него дошло. “Он охотился не за тобой”.
  
  “Нет, Люк, он определенно преследовал меня. Он последовал за мной и—”
  
  “Он охотился за мной”.
  
  “Как, черт возьми, кто-то мог спутать меня с тобой? Для начала, ты на фут выше”.
  
  “Человеку с молотком все кажется гвоздем — инвалид с двойной ампутированной конечностью есть инвалид с двойной ампутированной конечностью. Это единственное, что имеет смысл”. Лукас посмотрел на Эрин, и выражение ее лица сменилось с одного вида шока на другой. “Я приеду, как только смогу. Как зовут детективов?”
  
  “Детективы Кристо и Финнеган”.
  
  Лукас сказал “Держись” Динго, затем щелкнул пальцами в сторону двери. Уитекер и Руссо просунули головы внутрь.
  
  Лукас указал на Руссо и поднял телефон. “Детективы Кристо и Финнеган сейчас у меня дома. Фредди Меркьюри только что пытался убить моего друга Динго, когда тот совершал пробежку в парке. Фредди мертв.”
  
  Вошел Руссо. “Есть ли в семье Корлеоне крещение, о котором я не знаю?”
  
  Лукас знал, что он просто выпускает пар — все они были взвинчены и находились на многократных всплесках адреналина. Но сейчас он был не в настроении для шуток. “Они приличные копы?”
  
  Руссо кивнул. “Ты встретила Кристо - он надежный. Финнеган - хороший полицейский, но он такой же, как ты — без чувства юмора”.
  
  Лукас вернулся к разговору. “Хорошо. Я в больнице с Эрин - ее тоже кто—то пытался убить. Позволь мне уладить это дерьмо здесь, а потом я поеду домой. Убедись, что копы останутся там до моего приезда.”
  
  “Убить Эрин? Она—?”
  
  “С ней все в порядке”.
  
  Руссо поднял телефон, лежавший по другую сторону кровати Эрин. “Не волнуйся. Я пришлю несколько человек понаблюдать за этим местом”.
  
  Динго сказал: “Мне жаль, чувак. Я—”
  
  “Тебе не за что извиняться. Просто держись крепче”. Лукас резко повернулся влево и сунул телефон в карман, увидев, что Эрин смотрит прямо на него, поэтому он бросил его ей. “На Динго напали в парке; кто-то пытался ударить его ножом. Он убил парня. Он дома, и с детьми все в порядке”.
  
  Ее глаза сузились. “Я беспокоюсь не о детях, а о нас с тобой. Что, собственно, происходит?”
  
  Лукас вызвал Уитекера из коридора.
  
  “Да?” - сказала она, не сводя глаз с двери за дверью комнаты, все еще в боевом режиме.
  
  “Фредди Меркьюри пытался убить Динго. Последовал за ним от нашего дома и вытащил пару ножей. Динго убил его в драке. Документов нет, но у него был телефон ”.
  
  Уитекер сказал: “Это три”.
  
  Эрин сжала его руку. “Три чего, Люк?”
  
  Ей нужно было знать, что происходит, поэтому Лукас сказал: “Час назад Руссо остановил парня, который преследовал меня и Уитекера”.
  
  “Дай угадаю — ‘остановленный’ - это эвфемизм для ‘дырявый”?"
  
  Руссо пожал плечами. “Я бы не сказал ‘полный’.”
  
  У Эрин отвисла челюсть. “И когда именно ты собиралась рассказать мне об этом?”
  
  Лукас посмотрел на свои ботинки и сказал: “Я говорю тебе сейчас”.
  
  Раздался стук в дверь, и все, подняв головы, увидели стоящего в кадре Лорна Джейкоби. Он выглядел так, словно ему нужно было выпить. Или просто немного.
  
  Эрин помахала ему рукой, приглашая войти.
  
  Джейкоби посмотрел на порог, закрыл глаза, затем переступил порог. “Я так сожалею об этом; я не знаю, что произошло”. Извинение было адресовано Эрин, но он смотрел на Лукаса, и за его словами что-то скрывалось.
  
  Эрин покачала головой и попыталась изобразить легкую улыбку. “Это не твоя вина”.
  
  Лукас поднял руку. “Кто знал, что она была в той комнате, Лорн?”
  
  “Никто. Только я”. Он покачал головой и повторил: “Только я”.
  
  Лукас представил Лорна Уитекеру, и они кивнули друг другу через кровать. Затем Лорн повернулся к Руссо и сказал: “Рад снова видеть вас, детектив”.
  
  Эрин, которая была единственной, кто пытался делать вид, что все нормально, сказала: “Я не знала, что вы и детектив Руссо были друзьями”.
  
  Лорн пожал плечами. “Больница находится на участке хорошего детектива”.
  
  Руссо сердечно улыбнулся. “За эти годы я привлек к делу нескольких человек. В основном преступников. Но доктор Джейкоби помогла собрать некоторых из наших парней в синем”.
  
  Джейкоби поднял руки, демонстрируя два нейлоновых рукава, которые сжимали его запястья — терапия для его запястного канала. “В последнее время нет”.
  
  Лукас пригвоздил Джейкоби своим лучшим взглядом “Мне нужна помощь" и спросил: "Когда Эрин сможет выписаться из больницы?” Подтекст: Когда я смогу поместить ее в какое-нибудь место, где смогу ее защитить?
  
  “Впереди физиотерапия и, возможно, несколько небольших корректирующих операций. Ей следует остаться на ночь, просто чтобы убедиться, что она не свела на нет всю работу своим падением. Если ничего не развалилось, завтра она может идти домой. Я лично зайду проведать ее, если это вообще поможет. ”
  
  Эрин улыбнулась в ответ, и было невозможно не заметить нежность и уважение. “Это все, что мне нужно для уверенности”. Она переключила свое внимание на Лукаса. “Кроме того, это не значит, что я не знаю, чего ожидать — если у меня возникнут какие-то проблемы, я узнаю”.
  
  Уитекер прислонился спиной к окну. “Что ж, мистер Гений, если с этим разобрались, то пора тебе стряхнуть пыль со своих больших мозгов и поместить это в контекст, пока одному из этих придурков не повезло”.
  
  Эрин все еще смотрела на Лукаса. “После этого нам всем понадобится терапия”.
  
  “Мы можем получить групповую скидку”. Руссо постучал себя по виску. “Терапия не так уж плоха — ты сидишь и слушаешь других людей с такими ужасными проблемами, что начинаешь надеяться, что они не заразны”.
  
  Эрин посмотрела на него. “Ты когда-нибудь был у психотерапевта?”
  
  “Лучшим вопросом было бы: "Был ли я когда-нибудь не у психотерапевта”. При этих словах улыбка исчезла с его лица.
  
  Раздался еще один стук в дверь, и вошли два человека, сконструированные из огромных строительных блоков ФБР, — мужчина и женщина, — доведя аудиторию до критической массы.
  
  Человек из ФБР коротко кивнул в знак приветствия Уитекеру, проигнорировал Руссо и Джейкоби, затем повернулся к Лукасу. “ Доктор Пейдж?
  
  “Да”.
  
  “Я специальный агент Арифи; это специальный агент Костас. Нас послал ответственный специальный агент Кехо, сэр. Чтобы защитить вашу жену. Я останусь в коридоре, а специальный агент Костас - в комнате. Мы остаемся с вами, пока расследование не будет завершено к вашему удовлетворению, сэр. Два других агента из нашей ротации также были выбраны SAIC; мы представим их вашей жене, когда они заступят на нашу смену. Кадровых изменений не будет, пока все не будут уведомлены и вы не подпишете контракт. Это понятно, сэр?”
  
  Руссо одобрительно кивнул. “Круто. А как насчет меня?”
  
  Специальный агент Арифи окинул Руссо незаинтересованным взглядом, на секунду задержавшись на его стеклянном глазу, прежде чем переключиться на хороший. “А ты кто?”
  
  Руссо показал свой значок. “Детектив Джон Руссо”. Он щелкнул пальцем по никелированной пластине. “Отдел убийств”.
  
  Специальный агент Арифи наклонился вперед, затмив Руссо. “Извините, сэр, но вы не входите в нашу компетенцию”.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  82
  
  Верхний Ист-Сайд
  
  
  
  Дождь, барабанящий по железным перилам на заднем дворе, добавлял немного музыки к тишине, в которой все мариновались, и темнота поглотила небо. Прилавок был завален китайскими коробками с едой на вынос в разной степени истощения, и дети ушли в дом, оставив взрослых наедине с их молчанием.
  
  Уитекер сидел за столом с Руссо, они оба пили кофе после ужина. Динго прислонился к островку, опершись локтями о гранит, допивая пятую банку пива. Детективы уехали два часа назад, но Руссо посадил двух офицеров в форме в патрульную машину у входа.
  
  Уитекер смотрела в свой кофе так, словно в нем были целебные свойства. “Вы вонзили ему в мозг его же собственную кость?”
  
  “Технически я въехал в него коленом”.
  
  Руссо сказал: “Напомни мне никогда не злить тебя”.
  
  Уитекер повернулся к Лукасу. “ И?
  
  Лукас только что потратил десять минут на телефонный разговор с Кехо, узнавая новости. “Женщину, которая пыталась убить Эрин, звали Минди Аппельбаум. Тридцатидвухлетний бухгалтер ресторанного бизнеса в Бронксе. Лаборатория проанализировала шприц, найденный Руссо в ее кармане; в нем содержалось достаточно цианистого водорода, чтобы убить стаю синих китов.
  
  “Она была щипачом для Айры Алана Уайта. Ее муж, Патрик, умер от редкой формы рака крови пять лет назад. Ему поставили неправильный диагноз, и их страховой полис потратил некоторое время на то, чтобы наверстать упущенное с лечащим врачом, и к тому времени, когда они все уладили, Патрик был в штопоре. Вскоре после этого он умер. Минди подала в суд на страховую компанию и врача, который неправильно диагностировал рак, и проиграла.”
  
  Уитекер сказал: “Барабанная дробь, пожалуйста ... А как звали доктора?”
  
  “Аннет Кавана”.
  
  Уитекер поднял глаза. “Кавана" … Кавана... Она щелкнула пальцами. “Аннет Кавана. Онколог. Заснул в постели с сигаретой и умер от вдыхания дыма.”
  
  “Это она”.
  
  Руссо сказал: “Итак, согласно вашей теории —”
  
  Уитекер подняла руку. “Научная теория отличается от догадки полицейского. Это не догадка; это зонтик, под которым хранятся связанные и проверенные факты. Она улыбнулась Лукасу. “Видишь? Я внимательно слушаю ”.
  
  Руссо мгновение смотрел на нее, прежде чем повернуться к Лукасу. “Итак, согласно вашей абсолютно определенной теории, которая, насколько я понимаю, теорией не является, кто-то убил Кавану из-за Аппельбаума, затем Аппельбаум отправился за Эрин, но не из-за человека, убившего Кавану, а из-за кого-то другого?”
  
  “Да”.
  
  “Звучит так, будто нужно приложить ужасно много усилий, чтобы добраться до того же места назначения. У меня с этим проблемы”.
  
  Уитекер положил руку ему на плечо. “Это чертовски гениально. Подумай об этом. Это устраняет мотив убийства — это чертовски идеально”.
  
  Руссо не выглядел убежденным. “И все же мы здесь”.
  
  Уитекер кивнул Лукасу. “Ты должен поблагодарить доктора Пейджа за это. Ему никто не поверил. Ни Кехо. Ни Хоффнер. Я даже не был уверен ”.
  
  Руссо спросил: “Так чего же тебе не хватает, чтобы уложить эту штуку в постель?”
  
  Лукас все еще не был уверен, какие вопросы приведут их к важным ответам. “Нам нужно выяснить, как они обмениваются убийствами. Это двойная слепота? Они встречаются лично? Это делается через посредника? Диспетчер? Это организовано онлайн? Они знают, что являются частью более широкого заговора, или каждый участник думает, что в нем замешаны только они? Замешаны деньги? Они собираются на "Монополию” и вытаскивают имена из шляпы? Лукас мерил шагами кухню, огибая остров и проходя мимо плиты с разбитой стеклянной дверцей. “Нам нужно выяснить, как это делается”.
  
  “А как насчет парня, из которого Динго приготовил шашлык из его собственной кости?” Уитекер откинулась на спинку скамейки и подняла локти, отчего расстегнулись пуговицы, обнажив черный лифчик под белой рубашкой Brooks Brothers. “Или парня, которого застрелил Руссо?”
  
  У Лукаса были для нее хорошие новости. Наряду с некоторыми плохими. Две вперед. Одна назад. Ad infinitum. “Два придурка из "Убийства в Дельмонико" - Фредди Меркьюри и его приятель? Как только мы их опознаем, мы с этим разберемся. На телефон, который был у мистера Меркьюри, позвонили сегодня сразу после обеда. Это поступило из телефонной будки в Ленокс-Хилл, на углу Шестьдесят девятой и Лекс—авеню - они пытались найти записи с камер видеонаблюдения, но пока у них ничего нет.”
  
  Уитекер сказал: “Это всего в четырех кварталах от квартиры Маттиаса Воана”.
  
  Руссо покачал головой. “И это в двух кварталах от моего участка — это не доказательство, если только они не засняли его на пленку. И даже тогда ...” Он позволил заявлению затихнуть.
  
  Лукас знал, что у них было достаточно средств, чтобы собрать это воедино, но это было похоже на обратное проектирование сложного организма без знания последовательности сборки его полинуклеотидных цепей.
  
  Руссо выглядел так, словно его голова была забита одними вопросительными знаками. “Они еще не опознали ни одного из этих шутников?”
  
  “Это главное в уравнении. Голова мистера Меркьюри все еще была цела - условно говоря. Парень, которого покурили во внедорожнике Уитекера, бесполезен — им повезло, что они смогли извлечь ДНК из нескольких оставшихся осколков кости. Отпечатки Меркьюри нигде не обнаружились, и они проверили распознавание лиц по всем доступным базам данных, от автоинспекции, вооруженных сил и паспортного стола вплоть до местных библиотек, касс и абонементов в спортзалы — по всей стране. Ничего. Все сведется к их идентификации с помощью ДНК - и это только в том случае, если они где-то есть в файле. Чего я не вижу, если отпечатки пальцев не вызвали никаких совпадений. ”
  
  Стаканы зазвенели в буфете, когда Дэмиен поднялся наверх со своей электрогитарой, и, хотя их разделяло два этажа, это задело пломбы Лукаса, и он встал, чтобы пойти сказать парню, чтобы тот ненадолго отвалил. Но Динго оттолкнулся от острова и сказал: “Я понял. Ты остаешься здесь и придумываешь, как свергнуть бруклинских иллюминатов”.
  
  Лукас переключил внимание на контейнеры для еды на вынос. “Кехо отправил команду за Воаном”.
  
  Уитекер снова вступил в разговор. “Как нам добраться до него?”
  
  “Мы ждем, чтобы увидеть, что произойдет, когда лаборатория закончит секвенирование ДНК двух наших сегодняшних убийц. Если они есть в системе, это может указать нам направление”.
  
  Руссо посмотрел на него. “А если это не так?”
  
  Лукас поставил наполовину пустой (или наполовину полный, в зависимости от ракурса) контейнер с соусом из креветок и лобстера в холодильник. “Я работаю над этим”.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  83
  
  
  
  Утро принесло новый дождь. И посетитель.
  
  Лукас открыл дверь в джинсах с продутыми коленями и старой футболке какой-то группы, которую он видел в баре еще в университете — и это было самое крутое, что у него когда-либо было. Кехо стоял на крыльце, его обычное непроницаемое выражение сменилось озабоченностью. В руках он держал папку.
  
  Лукас махнул ему рукой, пропуская внутрь, оставив Отто Хоффнера стоять у внедорожника, как индуса из табачной лавки на стероидах.
  
  Проходя мимо, Кехо спросил: “Дети дома?”
  
  “Нет”. Динго отвез их всех в школу на машине. Алиша была с няней, а Динго еще не вернулся.
  
  Кехо направился прямо на кухню и положил папку на столешницу. “Анализ ДНК двух ваших потенциальных убийц подтвердился”.
  
  Лукас открыл обложку. В папке лежали два отдельных листа бумаги. Он навел курсор на неровную фотографию в верхнем углу первой страницы. Это явно была фотография военного опознавательного знака, взятая откуда-то из папки. Он был моложе, но у него уже были пышные усы Граучо — их приятель Фредди Меркьюри.
  
  Его звали Людвиг Клинг.
  
  Под именем стояла дата рождения.
  
  А под датой рождения стояла дата его смерти — 21 июля, десять лет назад.
  
  Лукас взял второй лист, и он был идентичен первому по стилю и формату, отличаясь только изображением. Мужчина на фотографии был таинственным мотоциклистом, оказавшимся в мешке для сбора пыли, и, скорее всего, человеком, который помог Фредди Меркьюри убить Дженнифер Дельмонико. Он был зернистым, как и другое изображение.
  
  И снова под изображением стояло имя: Арло Рид.
  
  Под именем стояла дата рождения.
  
  А под датой рождения стояла дата его смерти, такая же, как и другая — 21 июля, десять лет назад.
  
  Лукас поднял глаза; Кехо не нужно было слышать вопросы, чтобы начать отвечать на них. “Мы получили совпадение ДНК обоих этих мужчин из их военных досье. Департамент специальных операций направил меня в Министерство обороны, которое, в свою очередь, перенаправило меня в Министерство юстиции. Это поступило двадцать минут назад.”
  
  Лукасу не нужно было говорить Кехо, что файлы - дерьмо собачье. Или что кто-то лжет. Или что что-то скрывает. Все это было дано. Поэтому он спросил: “Что мы можем сделать?”
  
  “Я не отдам тела: я отправил их на хранение без оформления документов, так что никто не сможет их найти, если я сам этого не захочу. Таким образом, Министерство юстиции не сможет конфисковать их и сказать мне, что у меня их никогда не было. Я обратился в Министерство юстиции с иском, и я позвонил мэру, губернатору и другу, который работает в Южном округе, чтобы они помогли мне разобраться с этим. Эти двое мужчин пытались убить моих людей в моем городе, и я не собираюсь позволять подобным вещам продолжаться. Мне все равно, кто они. Или на кого они работают.”
  
  Лукас положил свою металлическую руку на папку. - Что это значит? - спросил я.
  
  “Моим первоначальным предположением было бы, что это ЦРУ, но Центральная разведка не позволяет своим людям работать на американской земле. Или, по крайней мере, им это не разрешено мандатом.
  
  “Они могли быть на пенсии. Или подрабатывать. Но я думаю, что если бы это было так, Министерству обороны было бы что сказать о бывших сотрудниках, убивающих американских граждан ”.
  
  Лукас взглянул на две отдельные страницы. “На них больше ничего нет?”
  
  Кехо покачал головой. “Мы разобрали все базы данных в стране, и они нигде не появляются. Их файлы были вычищены, и очень немногие правительственные органы имеют на это полномочия. И еще меньше людей обладают властью отменить это. Мы ничего не узнаем о них в течение нескольких недель. Он посмотрел прямо в здоровый глаз Лукаса. - Если вообще узнаем. В его голове что-то происходило, и то, как он рассматривал Лукаса, означало, что он ожидал, что это будет распознано.
  
  Лукас в ответ взял папку и направился к выходу из кухни. “Ты можешь показаться сам”.
  
  “Куда ты идешь?” Кехо крикнул ему вслед.
  
  “Чтобы переодеться. И получить ответы на некоторые вопросы”.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  84
  
  Уолл-стрит
  
  
  
  Пол Кнехтель был одним из тех мужчин, которые с возрастом становились все привлекательнее, и контраст между его возрастающей привлекательностью и неуклюжим подходом Лукаса к старению было трудно не заметить. Если изобразить их на симметричной кривой Лаффера, они окажутся в одной и той же точке на оси y, но по разные стороны от центра.
  
  Они познакомились в Массачусетском технологическом институте, где Кнехтель защищал диссертацию по теоретической части реактивного движения, а Лукас писал свою вторую докторскую диссертацию. Но школа для Кнехтеля не была тренировочной площадкой для его будущей карьеры — для него это был способ развить свое мышление, прежде чем возглавить семейный бизнес. Knechtel Investments была многолетней фирмой на Уолл-стрит и настолько успешной, что никогда не была — и вряд ли будет - доступна широкой публике. Его основным направлением было финансирование инфраструктурных сделок для национальных государств за счет международных корпоративных инвестиций. Кнехтель был единственным банкиром, с которым Лукас мог спокойно разговаривать, главным образом потому, что он был единственным не социопатом, с которым он когда-либо сталкивался в профессии.
  
  Кнехтель откинулся на спинку дивана. Большинство людей обратили бы внимание на массивную выставку таксидермии позади него — зубра с серебряными наконечниками на рогах, сцепившегося в битве с чудовищным кадьякским медведем. Лукасу показ показался неуклюжим и деспотичным, но он был уверен, что клиенты были впечатлены. В конце концов, если вы финансировали реальные страны в надежде заработать деньги, ваше мировоззрение должно было быть одновременно циничным и самомнительным.
  
  “Насколько это важно?” Спросил Кнехтель. Он казался спокойным и незаинтересованным, но Кнехтель был буквально одним из самых умных людей, которых Лукас когда-либо встречал, и он знал, что в голове этого человека происходят миллионы крошечных вычислений.
  
  Лукас снял очки и направил свой здоровый глаз прямо в череп Кнехтеля. “Они пытались убить мою жену, Пол. Дважды. Мне нужно остановить этих людей”.
  
  Кнехтель несколько секунд молчал, и Лукас знал, что его мозг производит миллионы вычислений, и все они сосредоточены на отдаче. Прошло, казалось, много времени, но на самом деле прошло двадцать две секунды, Кнехтель встал, взял две страницы, которые Кехо дал Лукасу тем утром, и сказал: “Дай мне пять минут”.
  
  Кнехтель ушел, оставив Лукаса одного в офисе. Но, как и все остальное в жизни Кнехтеля, назвать это помещение "офисом" было огромным преуменьшением. По размерам комната была близка к спортивному залу, что было настоящим достижением в районе, известном смехотворным соотношением стоимости квадратного фута. В большинстве комнат экспозиция с таксидермиями заняла бы все остальное пространство, но здесь ей была отведена роль аксессуара. Мебели было немного — письменный стол из черного дерева Макассар в стиле ар-деко, вероятно, работы Жюля Леле; пара шкафов от Карло Бугатти; два мягких дивана; и журнальный столик. Но пространство выходило за рамки концепции офиса благодаря трехэтажной библиотеке, которая уходила в потолок и была увенчана потолочным окном из кованого железа в стиле Прекрасной эпохи девятнадцатого века тридцати футов в диаметре.
  
  Лукас потратил некоторое время на изучение библиотеки, на создание которой, как он знал, ушли десятилетия. Он понимал, почему некоторые люди — в основном техно-наркоманы - считали концепцию библиотеки устаревшей. Действительно ли миру нужен был миллион копий "О происхождении видов", или разумным решением была одна цифровая копия, доступная каждому?
  
  Он закончил пересчитывать все книги в библиотеке — дважды, — когда вернулся Кнехтель. Он протянул Лукасу две страницы и взглянул на свои часы — массивные Panerai из розового золота. “Будь на вертолетной площадке на Тридцатой Западной улице через час пятьдесят минут. Черный аэробус H155 приземлится, и из него выйдет мужчина в черном пальто из вареной шерсти и синем шелковом шарфе. В руках у него будет алюминиевый портфель Halliburton. Он войдет в зал BLADE Lounge, где вы будете ждать за столиком в северо-западном углу, лицом к двери. Он сядет, откроет свой портфель и выложит на стол какие-нибудь материалы для чтения. У вас будет пятнадцать минут, чтобы просмотреть его в его присутствии, после чего он положит его обратно в свой портфель и уйдет, ничего не сказав.”
  
  “Даю ли я ему деньги? Даю ли я?—”
  
  Пол покачал головой и вернул Лукасу две страницы. “Ты ничего ему не говоришь. Ни ‘привет’, ни ‘спасибо’. Ты просто позволяешь ему давать тебе все, что он дает тебе. Ты смотришь на это. Ты тратишь свои пятнадцать минут. И позволяешь ему уйти. После этого ты забываешь о нем. ”
  
  Лукас посмотрел на Кнехтеля и понял, что тот приложил немало усилий, чтобы это сделать. “Спасибо, Пол. Я ценю это”.
  
  Кнехтель отмахнулся от этого. “Не надо. Просто иди спасать мир”.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  85
  
  Вертолетная площадка на 30-й Западной улице
  
  
  
  Через час пятьдесят минут после встречи с Полом Кнехтелем Лукас наблюдал за приземлением Airbus H155 со своего места за столиком в северо-западном углу неформального лаунжа / бара / закусочной. Мужчина, которому на вид было от крепких пятидесяти пяти до подтянутых семидесяти, вышел на свободу. У него были квадратные плечи, плохая стрижка и физическая осанка кадрового военного, и Лукас полагал, что он, по крайней мере, носил звание “полковник”, может быть, даже “генерал”.
  
  Лукас уже понял, что Кнехтель потянул за какие-то важные ниточки, чтобы это произошло. Первый намек заключался в том, что он смог раскопать информацию о чем-то, что Министерство юстиции не было заинтересовано в обнародовании — очень немногие люди могли выполнить этот конкретный трюк. Второй намек был в вертолете и сроках. Лукас осмотрел это судно, и оказалось, что его крейсерская скорость составляет чуть меньше 175 миль в час. Когда он рассчитал время в пятнадцать минут, чтобы собрать материал и добраться до вертолетной площадки, единственной логичной отправной точкой был Лэнгли, штат Вирджиния, который находился в 234 милях отсюда и где располагалось Центральное разведывательное управление. Ни одно другое место действия не соответствовало требованиям. За исключением, возможно, Пентагона. Что тоже было возможно. В конце концов, бизнес-модель Кнехтеля помогла ему поддержать иностранные национальные государства, что, без сомнения, сделало его интересным и влиятельным партнером.
  
  Лукас наблюдал, как генерал-полковник чопорно идет к дверям в дальнем конце здания клуба. Если не считать дорогого пальто и очень красивого костюма, он выглядел как фоторобот отставного солдата из каталога prepper — плоский верх, авиаторы и лицо, с которого хирургическим путем удалили эмоции где-то между Вьетнамом и операцией "Иракская свобода".
  
  Он вошел в гостиную, направился прямо к столу Лукаса и поставил алюминиевую "Халлибертон" на табурет. Он открыл защелки, достал две толстые папки и положил их перед Лукасом. Затем он закрыл свой портфель, поставил его на пол под столом и сел на другой стул.
  
  Лукас обычно не был склонен к теплому общению с людьми в окружающем мире, но даже он находил их некоммуникабельность немного странной. Но Кнехтель был конкретен, поэтому он опустил глаза и открыл файл на Людвига Клинга.
  
  
  
  Пятнадцать минут спустя Лукас наблюдал, как механическое насекомое Airbus H155, работающее на топливе, грациозно оторвалось от площадки, низко накренилось над Гудзоном, а затем направилось вдоль реки на север. Когда все скрыл дождь, он вышел из гостиной, прошел через большие ворота в сетчатом заборе и направился через Двенадцатую авеню к "Линкольну" Уитекера.
  
  После прочтения файлов не осталось никаких сомнений в том, что человек, стоящий перед ним, был из Центрального разведывательного управления. Файлы были взяты прямо из архива, и на каждой странице было обозначение ЦРУ в виде водяного знака, штампа, верхнего и нижнего колонтитулов или печати. И Лукас знал, что то, что он только что сделал, скорее всего, было незаконным.
  
  Который он рационализировал, противопоставив его сокрытию личностей убийц.
  
  Он прочитал почти пятьсот страниц о Людвиге Клинге и Арло Риде, двух мужчинах, которые были, выражаясь языком шпионских романов, правительственными убийцами. Они оба были кадровыми пчелами-солдатами улья ЦРУ, с историями, которые читаются как резюме демонов. Их рождение, образование и ранние годы жизни могли принадлежать кому угодно — родителям с постоянной работой, у которых были дети, которые, вероятно, ожидали, что вырастут и станут полезными членами общества. Но к тому времени, когда Рид и Клинг закончили свое обучение под руководством одного из подразделений специального назначения американского правительства, ни один из них уже никогда не был пригоден для общественного потребления.
  
  Их первоначальные карьерные траектории привели их в разные части света, но к тому времени, когда им было чуть за тридцать, совместная операция в Мали навсегда изменила их пути. После они работали только вместе, и Лукас насчитал в общей сложности семьдесят девять человек, которых они максимально понизили в должности (по стерильной номенклатуре институционально организованных убийств) как команду. Имена этих жертв были отредактированы, но их занятия - нет, и Лукас был в ужасе от количества ничего не подозревающих школьных учителей, дантистов, художников и бизнесменов, которые были убиты только потому, что они представляли незначительные идеологические неудобства для неясных американских интересов в какой-то чужой стране.
  
  Работа наемных убийц в конечном итоге привела их в Афганистан, где они участвовали в серии совместных убийств, спонсируемых ЦРУ и Переходной администрацией Карзая, в основном гражданских лиц, с особым упором на журналистов.
  
  Они действовали в Кандагаре два года, истощая население по одному ничего не подозревающему гражданину за раз, прежде чем ЦРУ решило, что их психоз лучше послужит интересам США в Баграме. К этому моменту американское правительство стало недовольно администрацией Карзая, и Риду и Клин было повторно поручено запустить пилотную программу под аббревиатурой MISO, которая расшифровывалась как операции военной информационной поддержки. МИСО был псевдонимом PSY OP, и они приступили к новой серии убийств, направленных на подрыв местных торговых союзов с очень благородной целью продать больше принадлежащего американцам дерьма.
  
  Лукасу повезло со светофором, но он остановился и проверил движение в обе стороны. После того, что он только что прочитал, он понял, что имеет дело с людьми, которые без колебаний включат его в статистику дорожно-транспортных происшествий со смертельным исходом. Поэтому он осторожно переходил дорогу. Но его паранойя была именно такой, и он проехал как южную, так и северную полосы Двенадцатой авеню, не выехав на желтый и не будучи раздавленным “убегающим” грузовиком.
  
  Уитекер припарковалась на тротуаре на 30-й улице, пристально наблюдая за ним. Когда он приблизился, она улыбнулась, и низкие звуки музыки в машине резко стихли. Она завела двигатель, когда он перешел дорогу впереди. Он открыл дверь и забрался внутрь.
  
  Уитекер протянула ему планшет, и он знал, что она собирается сказать, поэтому прервал ее словами: “Руссо прислал результаты анализа ДНК Воана, и он отец плода Дельмонико, верно?”
  
  У нее отвисла челюсть, и она сказала: “Я начинаю чувствовать, что я тебе больше не нужна”.
  
  “Не будь смешным. Я не вожу машину, помнишь?”
  
  Несколько секунд он сидел молча, подсчитывая все это. “Это Воан. Все это. Он наш парень”.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  86
  
  Верхний Ист-Сайд
  
  
  
  Две дюжины машин правоохранительных органов одновременно съехались по адресу доктора Маттиаса Воана. Это был хрестоматийный пример координации, и Лукас знал, что впоследствии все будут бороться за признание, принимая незаслуженные поклоны за свою роль в раскрытии далеко идущего заговора с целью серийного убийства. Он также знал, что их коллективный когнитивный диссонанс не позволит им признать, что все они были неспособны увидеть первоначальную проблему. Там были бы перебранки и разделение вины, но правда заключалась в том, что никто, кроме него, этого не видел. Как обычно, он находил утешение в осознании того, что в очередной раз оказался прав.
  
  Но они на этом не закончили — предстояло найти еще двадцать восемь убийц. Или, если быть более кратким (что в данном конкретном случае просто означало "меньше ошибок"), нужно было найти убийц двадцати восьми человек. В конце концов, вполне возможно, что кто-то из вовлеченных в это людей убил не одного врача. И они также знали, что в деле об убийстве в Дельмонико был не один преступник — таких случаев могло быть больше.
  
  Никто не ожидал, что Воан затеет какую-либо драку. Специалисты по поведению сказали, что он, скорее всего, психопат, но они также были относительно уверены, что он нарцисс, и он оставался безнаказанным так долго, что не было большой натяжкой предположить, что он считал себя неприкасаемым. Это было обычной чертой серийных убийц — люди предполагали, что они хотят быть пойманными из-за того, насколько наглыми они часто были в своих преступлениях, но правда заключалась в том, что они никогда не рассматривали возможность быть пойманными; их послужной список был личным доказательством того, что они были слишком умны для Этого Человека. Специалисты по поведению предсказали, что у него настолько высокий уровень витамина I, что он, вероятно, попытается представлять себя в суде.
  
  Кехо заставил аналитиков наметить график, прежде чем отправить "Людей Мальборо", и не стоило особых усилий включить Арло Рида и Людвига Клинга в общую (и, возможно, конкретную) орбиту Воана, когда он разрабатывал ”специальные проекты" для правительства США на афганском театре военных действий.
  
  Воан был отправлен в тюрьму Баграм в то же время, когда, согласно досье ЦРУ, там находились Арло Рид и Людвиг Клинг. Их пребывание у доброго психиатра длилось двадцать один месяц, что совпало с его публикационным блицем по социальной психологии, в частности, о способности формировать общественное мнение и социальные тенденции посредством избирательного давления на роли гражданского руководства — в течение этого времени в досье Клинга и Рида описывалось убийство за убийством.
  
  В сентябре 2004 года, за месяц до начала расследования в отношении персонала тюрьмы, по приказу неназванного правительственного агентства (скорее всего, ЦРУ) Воан был тихо уволен. Несколько месяцев спустя он объявился в ШТАТАХ в качестве главы Манхэттенского психиатрического центра. Месяц спустя "Нью-Йорк таймс" опубликовала статью о жестоком обращении и психологических пытках, которым подверглись вражеские бойцы в Баграме. В досье Воана указано, что он был там, но он не фигурировал ни в одном из отчетов, что было странно.
  
  Примерно в то же время были заменены Арло Рид и Людвиг Клинг. Опять же, по приказу неназванного американского агентства.
  
  В период с 2005 по 2012 год Воан трижды надолго отлучался с работы, и все это совпадало с датами зарубежных отлучек, указанными в файлах Рида и Клинга. Опубликовано больше статей. Больше работы в правительстве. И снова убийства.
  
  Все связи были косвенными; все связи были случайными; все связи были логичными.
  
  И вот они здесь.
  
  Лукас стоял в коридоре, захваченный одним из тех сиюминутных переживаний, которые люди Новой эры осознанности всегда пытались продать в своих онлайн-объявлениях. Он смотрел в пол, собирая отдельные частоты в музыке за толстой дубовой дверью и соединяя их в единое целое. Было странно заниматься этим, пока команда спецназа пробиралась наверх, чтобы без стука обслужить доктора Маттиаса Воана.
  
  Уитекер был на другом конце коридора, в дверях лестничной клетки, ожидая сигнала, что можно подниматься. Клапан ее пальто был откинут, и она положила руку на кобуру, указательным пальцем вниз, поверх "Кидекса", совершая одно из тех автоматических действий, о которых она, вероятно, даже не подозревала. Руссо стоял сразу за дверью, собственно на лестничной клетке, потягивая выпивку из своей вездесущей кружки. Они позвонили ему из вежливости, и он ждал в своей машине на углу, когда они появились, все улыбались, что он был прав.
  
  Лукас закрыл глаза, пытаясь по-настоящему услышать песню. Это была слабая вибрация, которая прошла по бетону, заземлилась в его протезе ноги, перешла к скелету, затем активировала нейроны в его соматосенсорной коре, что было своего рода слухом, но не в буквальном смысле. Его разыгрывали в очень приличных квартирах, и Лукас сомневался, что кто-то еще смог бы сосредоточиться на нем. Что было странным в Событие — это нанесло ущерб всем его основным системам, полностью уничтожив некоторые из них, но все мелкие подсистемы, связанные со слухом, чувствовались так, словно их заменили на те, что были созданы по образцу фруктовой летучей мыши.
  
  Он назвал его "Голова", и нельзя было упустить из виду, что мелодия была построена на басу и барабанах, с добавлением высоких частот, чтобы компенсировать раскаты грома. Тот, кто исполнял вокал, обладал такими высотами, что мог бы проделать дыру в песчаной дюне, если бы захотел. Но звук был настолько далеким, что на несколько секунд он подумал, что это просто радиопомехи — возможно, необычное сочетание его металлических частей действовало как FM-антенна. Затем он понял, что человек из 33D слушал “Бабу О'Райли”. Затем это осознание было компенсировано секундой — все его дети думали, что это музыка каменного века. За исключением Дэмиена, который увлекался старомодным рок-н-роллом, от которого Лукас надеялся, что никогда не откажется.
  
  Лукас наслаждался маленькой личной победой, когда безошибочный грохот команды спецназа, срывающей дверь Воана с петель наверху, прервал интерлюдию, и все маленькие вибрирующие нюансы исчезли из его вселенной.
  
  Оперативная группа обошла квартиру, и их прерывистые возгласы “Чисто!“ ... ”Чисто!" ... “Чисто!” эхом разносились по лестнице и через открытую дверь.
  
  Лукас посмотрел на Уитекер, которая подняла палец, давая понять, что им все еще нужно подождать. Что было ненужным действием с ее стороны — Лукас не собирался штурмовать пляжи с солдатами.
  
  Бойцам спецназа потребовались секунды, чтобы проверить всю квартиру, но между последним криком “Чисто!” и сигналом о том, что можно подниматься, прошла долгая пауза.
  
  Лукас последовал за Уитекером и Руссо вверх по лестнице. Все восемь бойцов спецназа были в холле. Но Воана не было. Или улыбок.
  
  Командир отделения, невысокий мужчина по имени Фридман, ждал у двери. Он держал шлем подмышкой, и его единственная бровь была нахмурена, дополняя хмурый вид, который он не потрудился скрыть.
  
  “Он дома?” Спросил Уитекер.
  
  “Он дома”, - сказал Фридман.
  
  По его тону Лукас понял, что тот был прав в своих подозрениях.
  
  Фридман привел их в заведение, бесцеремонно отшвырнув ногой большую деревянную щепку от двери в сторону. Сама дверь стащила со стены полдюжины фотографий шерифа, и они валялись повсюду, золоченые рамки были сломаны, стекло разбито, изображения потеряны навсегда. Сама дверь была прислонена к стене.
  
  Стекло треснуло под подошвами ботинок Фридмана, когда он нес их по коридору мимо кухни. Лукас заглянул внутрь и увидел аудиторию из человеческих голов в их футляре, каждая в своем собственном защитном облачении, миниатюрную, ослепленную и немую аудиторию непостижимых ужасов.
  
  Фридман пригласил Уитекера, Лукаса и Руссо в гостиную, которую Лукас вчера не видел и знал, что запомнит навсегда.
  
  Фридман кивнул в дальний угол квартиры. - В ванную. Я буду снаружи.
  
  Уитекер посмотрел на Лукаса, который решил, что позволит им взглянуть первыми.
  
  Руссо направился обратно, в направлении, указанном Фридманом.
  
  Руссо прошел мимо пианино, обогнул высокий торшер из шлакового стекла от Тиффани и отодвинул бордовую бархатную занавеску с золотой тесьмой, обнажив дверь ванной.
  
  Он стоял в дверном проеме, очерченный раскаленным ореолом, почти так же, как прошлой ночью Кехо стоял перед стеной мониторов. Он не двигался. И он был непривычно молчалив.
  
  Уитекер подошел к нему сзади и заглянул внутрь. “О Боже”. Она отвернулась, посмотрела на Лукаса и покачала головой. “Не надо”, - сказала она.
  
  Лукас не хотел видеть, что там было, но все равно подошел, как будто его основная программа не позволяла ему отказаться от зрелища.
  
  Руссо отступил в сторону и положил руку ему на плечо, когда он проходил мимо.
  
  Но у смерти много личностей, и он не знал, какую конкретную шляпу она носила, когда посещала психиатра.
  
  И даже если бы он потрудился предположить, он бы и представить себе не мог такой возможности.
  
  Воан лежал в ванне. Плавал в воде, которая выглядела так, будто в основном состояла из крови. Или, по крайней мере, так было с его телом.
  
  Его голова покоилась на старинном эмалированном медицинском шкафчике со стеклянными дверцами. Над стеклянными аптечными урнами с хромированными крышками лежали ватные шарики, ватные палочки и зубочистки.
  
  Он повернулся немного влево, к зеркалу. Но он не смотрел на свое отражение — он не мог, — потому что его глаза были зашиты. Веки были завязаны тремя узлами, с конца веревки свисали иглы — стандартные хирургические швы.
  
  Рот Воана был завязан точно так же, единственным заметным отличием было количество узлов — пять. Две иголки затерялись в его пропитанной кровью бороде.
  
  Лукас попятился, повернулся и выбежал из квартиры.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  87
  
  
  
  После их визита в квартиру доктора Воана Лукас был одновременно благодарен и возмущен тем, что полиция все еще находится возле его дома. Руссо остановился, чтобы немного поболтать с двумя полицейскими в форме, прежде чем последовать за Лукасом и Уитекером внутрь.
  
  Динго и дети были в постели, оставив Лукаса, Уитекера и Руссо наедине с их беседой. Аппетит был только у Руссо, и он бесцеремонно разогрел в микроволновке банку спагетти "Шеф-повар Боярди", которые Лукас счел очень неудачным выбором после шедевра Тарантино, который они видели у Воана.
  
  “Можем ли мы все согласиться с тем, что хороший психиатр не совершал самоубийства?”
  
  Уитекер отвел взгляд от тарелки Руссо. “Ты можешь немного повернуть время вспять?”
  
  “Конечно. Извините. Я забыл, что такое дерьмо многим людям доставляет дискомфорт. ”
  
  Уитекер взяла свою кружку, но просто посмотрела на нее, затем поставила обратно на стол. “Тебе это не показалось ужасным?”
  
  Руссо вытер рот и пожал плечами. “Я провел слишком много времени в Кластеркистане, в хаосе на земле; мое представление об ужасах было пересмотрено давным-давно”. Он накрутил на большую вилку спагетти и посыпал их кусочком пластиковой сырной стружки, прежде чем с удовольствием отправить в рот.
  
  Они погрузились в молчание, пока Руссо расправлялся со своей едой. Лукас прилагал согласованные усилия, чтобы залить свой кофе в емкость — ему нужен был кофеин, — но его пищевод отказывался что-либо проглатывать.
  
  Уитекер даже не пыталась пить, а просто смотрела на плитку метро, без сомнения, делая невозможное, пытаясь забыть то, что она видела, слишком много думая об этом, и это была головоломка, которую Лукас прекрасно понимал.
  
  “Ты в порядке?”
  
  Уитекер моргнула и перенеслась к их разговору из своего путешествия во времени на прием к психиатру без головы. Или это был психиатр без тела? “Это не было замаскировано под несчастный случай”.
  
  “Или самоубийство”, - предложил Руссо, снова одарив их неуместной улыбкой. “Хорошо. Господи. Я остановлюсь”.
  
  Воан был обезглавлен большим ножом с толстым лезвием, длиной от шести до семи дюймов. Тот, кто убил его, делал подобные вещи раньше — у них было представление о том, как отрезать человеческую голову, что, очевидно, было не так просто, как это представлялось в фильмах. И они привезли с собой свои собственные швы — ни один из них не был найден в квартире Воана.
  
  Все узлы, стягивающие глаза и рот Воана, были идентичны — простые хирургические узлы. Медэксперт сказал, что они были относительно точными, но не все одинаковыми, и он не думал, что у убийцы было много опыта в их завязывании, хотя они и знали технику.
  
  Уитекер взяла свой кофе, заглянула в кружку, не нашла там того, что искала, и снова со стуком поставила ее на стол. “Итак, расскажи мне об этом еще раз”.
  
  Лукас разжал руки и заметил, что несколько кончиков его пальцев покрыты алюминием. Как это случилось? “Допустим, в кабинет Воана пришел пациент, который обвинил врача в каком-то проступке. Или, может быть, они пришли, чтобы справиться с горем потери любимого человека, а он подтолкнул их к игре в вину. После бог знает скольких сеансов под руководством очень эффективного клинического психиатра им предоставляется возможность отомстить за своего умершего любимого человека — возможно, в групповой терапии с группой других пациентов, над которыми он творил свою ментальную магию. Возможно, все в группе замешаны в этом. Может быть, только некоторые. Я не разобрался.
  
  “Итак, Вон предлагает решение — член группы убьет вашего доктора, а взамен вы должны будете сделать то же самое для другого члена. Может быть, они сидят кружком и на самом деле обмениваются убийствами, как бейсбольными карточками, или карточками с покемонами, или невзаимозаменяемыми жетонами, или чем там еще, черт возьми, торгуют дети в наши дни. И суть продажи в том, что когда они тянут крест-накрест, у них нет мотива для убийства, а значит, нет возможности попасться. Круг за кругом.
  
  “Я предполагаю, что не всех легко переступить эту черту, так что, возможно, стандартный протокол заключался в том, что Воан приказал Клингу и Риду убить врача ради пациента, за которым он ухаживал, что привело их на крючок к убийству — что такое небольшой эмоциональный рычаг и шантаж в дополнение к расследованию убийств? И я бы не удивился, узнав, что кто-то отказался или пытался отказаться от своей сделки. Если это случилось, Клинг и Рид навестили их, и они оказались на столе судмедэксперта, их убийство квалифицировали как самоубийство или несчастный случай. Это было бы хорошим объяснением того, почему Мот не захотела с нами разговаривать — она боится. Как я уже сказал, это была довольно хитрая схема. Вертикально интегрированное групповое убийство. Суп с орехами. ”
  
  “Я вижу орехи”, - сказал Руссо, набивая рот спагетти. “Не суп”.
  
  Лукас пригвоздил его своим выражением "Заткнись нахуй", и Руссо еще раз сказал: “Извини. Боже”.
  
  Уитекер подняла руку. “Так зачем посылать Клинга и Рида за тобой и мной? Почему не за Руссо сюда? Мы все навещали его. Мы все были вовлечены в это дело. И даже если бы он убил всех нас, это не имеет смысла как шаг — расследование уже продолжалось. Вы не остановите дело, убив следователя.”
  
  “Я не знаю”. И снова — меньше ответов, больше вопросов.
  
  “Воан приказал убить Дельмонико?”
  
  Это был еще один роман, в котором не было очевидной сквозной линии. “Она носила его ребенка. Может быть, она хотела обязательств. Может быть, она не хотела обязательств. Возможно, она хотела уйти от мужа. Или не хотела. Она планировала аборт. Или отказывалась от него. Вполне возможно, что он поделился с ней своей маленькой сетью убийств - постельными разговорами, признанием после пары бокалов вина.
  
  “Или, может быть, Дельмонико была замешана — может быть, она была на крючке за убийство коллеги. Может быть, она не выполнила бы свою часть плана, и он приказал этим двум придуркам бросить ее задницу в пробку. ” Он выпрямился и умудрился проглотить полный рот кофе в своей трубке. “У него уже были Рид и Клинг на месте — наемные убийцы по вызову. Когда ты привык размахивать молотком, тебе становится скучно забивать гвозди ”.
  
  На это Руссо кивнул. “Ты действительно думаешь, что он приказал этим двум парням убить кого-то из врачей?”
  
  Лукас снова пожал плечами. “Почему бы и нет?”
  
  Руссо допил смесь в своей вездесущей дорожной кружке, встряхнул ее, сделал еще один бессмысленный глоток содержимого, поставил на стол, затем протянул руку, взял кофе Уитекера и громко отхлебнул.
  
  “Эй!”
  
  “Ты это пил?”
  
  “Больше нет”. Уитекер, который все еще выглядел потерянным, повернулся к Лукасу. “Какова была мотивация Воана для организации этих вечеринок по поиску врачей?”
  
  Еще один хороший вопрос. “Не то чтобы комплекс Бога не был хорошо известной патологией в области медицины. Возможно, он просто получал от этого удовольствие; он был заурядным социопатом. Возможно, ему нравилось манипулировать людьми. Это была его версия ”Ночи игр ".
  
  Руссо доел спагетти, сделал еще один большой глоток кофе Уитекера и улыбнулся. “Лично я думаю, что ”Линкор" - это круто".
  
  Уитекер, игнорируя Руссо, спросил: “Так кто же убил Воана?”
  
  Лукас сделал глоток кофе, и тот перешел Рубикон от едва теплого к слишком холодному, и он отодвинул его. “Более важный вопрос - почему?”
  
  “Я не понимаю”.
  
  “Потому что за последнюю неделю в схеме произошли изменения. До "Дельмонико" интервал между убийствами составлял примерно двадцать пять дней. За последние семь дней у нас были убиты Дельмонико, Нокс и Соломон. На Эрин было два покушения на ее жизнь. Они схватили Воана. И они напали на нас с тобой. Это классический пример экспоненциального роста — что его вызвало?”
  
  “Есть идеи?”
  
  “Тот, кто убил Воана, знал его и бывал в той квартире раньше; они принесли с собой эти швы. Это означает, что они знали о коллекции усохших голов Воана. Они были правы ”.
  
  “Из?” Спросил Руссо.
  
  “Я не знаю. Может быть, он произнес им тот же монолог о Хиваро, использующих усохшие головы, чтобы получить власть своих бывших врагов. Может быть, это было просто символическое ”пошел ты".
  
  Раздался звонок в дверь, и Лукас оттолкнулся от острова.
  
  Сверху спустился Лемми, и Лукас сказал себе не забыть включить свет, когда ляжет спать — бегуны будут сбиты в кучу, и последнее, что ему нужно добавить к нынешним многочисленным кризисам, - это сломанное бедро.
  
  Он заглянул в одно из маленьких скошенных стекол и был удивлен, увидев Лорна Джейкоби, стоящего под дождем.
  
  Лукас открыл дверь, помахал полицейским, которые стояли на тротуаре, положив руки на кобуры. “Все в порядке, офицеры; он друг”.
  
  Лорн вошел внутрь, и Лукас закрыл дверь. “Все в порядке?” спросил он, когда они проделали свой запатентованный удар кулаком.
  
  Лукас задумался, действительно ли он только что задал этот вопрос, потому что единственным ответом, который имел хоть какой-то смысл, было большое жирное "нет". “Что происходит, Лорн? Почему ты здесь?”
  
  “Я слышал, что Маттиаса Воана убили”.
  
  Лукас взглянул на часы и в очередной раз был впечатлен тем, как быстро распространяются плохие новости. “Да”. Это было примерно столько деталей, сколько он хотел забить своей оперативной памятью.
  
  “Сначала Дженнифер Дельмонико, затем Арна Соломон, покушение на Эрин, а теперь они убили Маттиаса Воана. Что происходит, Люк?”
  
  Лукас указал рукой в конец коридора. “Заходи. Выпей кофе”.
  
  Когда они вошли, Лукас сказал: “Я думаю, вы все знаете друг друга”.
  
  Началось рукопожатие, и когда они с Руссо соединились, Лорн поморщился и отдернул руку. “Извините— проблемы с рукой”.
  
  Лемми обошел остров, затем стол, обнюхивая пол в поисках чего-нибудь, что могло бы приятно пахнуть и, следовательно, иметь приятный вкус.
  
  Руссо отдернул руку. “Забыл”.
  
  Лорн снял пальто и оглядел комнату, как будто только что сообразил, что это был тот момент в фильме, когда они выкатили стол, заставленный пистолетами, и собирались начать их заряжать. “Я пришел в неподходящее время?”
  
  Вошла Мод, завернутая в старый халат Эрин. “Привет, дядя Лорн. Я услышала твой голос”. Она огляделась. “Дядя Невилл с тобой?”
  
  Она быстро обняла Лорна, и Лукас нашел много утешения в этом маленьком интимном моменте.
  
  “Нет. Это всего лишь я. Но я говорила твоему отцу, что мы бы с удовольствием навестили вас, ребята”.
  
  Мод посмотрела на Лукаса и спросила: “Ну?”
  
  “Конечно”. Он был в восторге от того, что она находила время побыть ребенком во всем происходящем дерьме, что не оставляло ему никакого выбора. “Мы что-нибудь придумаем. А теперь возвращайся в постель.”
  
  Она ушла, но не раньше, чем нахмурилась на Уитекера и наградила Руссо пренебрежительным взглядом Эрин. Лемми пошел с ней.
  
  Лорн сел, и Лукас понял, что они выяснили все, что собирались, и, возможно, присутствие Лорна поможет им изменить свое настроение. “Как вы пьете кофе?” он спросил.
  
  Лорн кивнул, как будто его голова была сделана из железного дерева; прошедшая неделя проделала дыры и в его жизни. “Черный, пожалуйста”.
  
  Пока Лукас наполнял кружку, он спросил Лорна: “Насколько сложно было бы найти терапевтическую группу, которая собирается раз в неделю, если бы у вас не было какой-либо отправной точки?”
  
  “Знаете ли вы, в чем заключается миссия группы?”
  
  “Нет”.
  
  Рот Лорна изобразил обратный взмах ятагана, когда он это продумал. “В любой данный момент времени в пяти районах должно проводиться десять тысяч еженедельных групповых собраний, чтобы помочь людям справиться с любым количеством проблем. Примерно половина из них не спонсируется и не связана с какой-либо национальной или материнской организацией. Многие анонимны — например, алкоголики, игроки, сексоголики и анонимные интернет-и технологические наркоманы. Вы можете проверить в обычных местах — общественных центрах, общественных залах, церквях, школах, клубах и залах проката. Возможно, общественные или специализированные доски объявлений на местных веб-сайтах. Но даже тогда у многих из этих групп не было бы списков или какого—либо официального членства - просто еженедельные собрания, на которых появляются безымянные люди. ”
  
  Лукас принес кофе Лорну на стол. “В твоих устах это звучит невероятно”.
  
  Лорн пожал плечами. “Давай просто скажем, что я считаю это невероятным предприятием”.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  88
  
  
  
  Была середина утра, и сегодня все выглядело так, будто Саурон отвечал за погоду. Ветер хлестал по улице, используя дождь как оружие, и небо было окрашено в неровный серый цвет, который пульсировал, как черный парус. Но не было ни молний. Ни драконов. И то, и другое было бы понятно и, в некотором смысле, действительно круто.
  
  Лукас попросил автосервис отвезти их домой. Он не потрудился забрать ссуду у страховой компании, и Эрин все равно большую часть времени вела машину - а она была не в той форме, чтобы это делать, и какое-то время не сможет. И таким образом дети прокатились на лимузине, что должно было принести ему несколько классных очков. Или Лайков. Или как там они сейчас называют социальную валюту.
  
  Лукас изо всех сил старался не думать о том, чтобы отличать парней в черных шляпах от парней в белых шляпах. Ему нужно было присутствовать в своей собственной жизни. По крайней мере, сейчас.
  
  Дети высыпали на тротуар и побежали к лестнице, словно демонстрируя энтропию.
  
  Лукас помогал Эрин выйти, пока дети, спотыкаясь, поднимались по ступенькам и первыми открывали дверь.
  
  Двое полицейских в форме Руссо сидели в своей машине почти прямо перед домом. Лукас слегка отсалютовал им металлическими пальцами, и они оба кивнули в ответ. Он знал, что им неприятно находиться здесь, но у них был приказ. И они определенно обеспечивали немного эмоциональной безопасности.
  
  Лукас, Эрин и дети поднялись по лестнице, а Динго, Лемми и Бин ждали внутри, выстроившись в идеальную очередь, как в аббатстве Даунтон. На Динго была футболка от смокинга; на Лемми был галстук-бабочка; официальная одежда Бина состояла из единственной наклейки с изображением счастливого лица на заднице.
  
  Над дверью кабинета висел детский плакат (который, как сообщила Алиша Лукасу, определенно не был сделан вручную) с надписью: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, МАМА! в миллионах цветов, украшенный нарисованными от руки изображениями всего - от бабочек до поцелуев и гитар.
  
  Пришли дети, все вместе взяли осколок локтя и начали помогать ей подниматься по лестнице, и Лукас видел, что Эрин изо всех сил старается улыбаться, хотя ей было больно.
  
  Динго подошел и положил руку Лукасу на плечо. “Почему у тебя такое выражение лица?”
  
  Лукас наблюдал, как Эрин делает шаги в той медленной манере, которая свойственна людям, которые не были на ногах несколько дней. “Какой взгляд?”
  
  “Такой, какой бывает у ребенка, сидящего за ужином, пока его друзья на улице играют в крикет”.
  
  “Это Америка, Динго, здесь никто не играет в крикет”.
  
  Эрин добралась до верха лестницы и обернулась. На несколько секунд их взгляды пересеклись, и она пристально посмотрела на Лукаса. Ее брови нахмурились. Затем отпустила. И она кивнула ему. Улыбнулась. Все в порядке, одними губами произнесла она. Иди.
  
  "Таун Кар" все еще был припаркован у обочины, и Лукас подал знак водителю, который кивнул и поднял руку, давая понять, что спешить некуда.
  
  Лукас снова посмотрел на Эрин и послал ей воздушный поцелуй со своей металлической руки.
  
  Она улыбнулась, сказала ему глазами тысячу мелочей, а затем позволила детям увести себя в спальню.
  
  Лукас остановился на пороге. “ Смотри за этим местом, - сказал он Динго, затем спустился по ступенькам под дождь.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  89
  
  
  
  Планетарий Хейдена
  
  Музей естественной истории
  
  Они не смогли получить список пациентов доктора Воана — судья не был убежден, что более широкому благу служило то, что тысячи пациентов из списка покойного психиатра подвергались тщательному изучению, когда, по сути, бюро разыскивало самое большее пару дюжин, — и ордер не был получен.
  
  Лукас уставился на то, что его разум воспринимал как куполообразный потолок, но его глаза интерпретировали как бесконечный горизонт. Вместо знакомых образов космоса было небо, переполненное данными. Электронные таблицы. Счета-фактуры и платежные ведомости. Электронные копии всех возможных финансовых записей — выписок из банкоматов и кредитных карт, счетов за коммунальные услуги, электронных платежей, счетов Uber и Lyft, поощрительных программ, парковочных талонов и покупок с дебетовых карт. Карточки метро и счета за продукты. Абонементы в спортзал и покупки в Costco.
  
  Вместе с физическими адресами, связанными со всеми покупками, транзакциями и действиями.
  
  Возможности проектора Zeiss IX от горизонта до горизонта позволили им насытить изогнутую обзорную поверхность планетария информацией. Даже при том, что только половина его заводского окулярного оборудования все еще работала, Лукас мог просматривать огромные объемы данных, а его основной процессор работал на пределе возможностей.
  
  Данные, летящие по небу, передавались из главной компьютерной лаборатории ФБР в Квантико, штат Вирджиния, где чудовищная огневая мощь вычислений сопоставляла каждую часть информации с любой другой.
  
  Комната была заполнена цифрами от горизонта до горизонта, и Лукасу было где расхаживать, пока он рассматривал огромное количество данных в поисках группы серийных убийц.
  
  Кехо одобрил проект, подписав его мотивирующим слоганом из трех слов, заимствованным непосредственно у Nike.
  
  Но именно Лукас обеспечил себе место, позвонив соответствующим людям и продуманно использовав угрозы, комплименты и обещания кредита. Главный оператор проектора — молодой человек по имени Клайв Бауэр — был в восторге от нетрадиционного использования окружающей среды, и он ладил с Бобби Наделом, в котором Лукас нуждался, потому что они мыслили схожим образом. По настоянию Кехо агент Мейс был с нами в поездке и проделал хорошую работу, выйдя из своей зоны комфорта. Горстка аналитиков сидела в углу в ожидании, на случай, если Надел устанет.
  
  Лукас сосредоточился на известных людях, и единственной константой — даже после того, как Лукас оказался вовлеченным — было то, что ни одно из убийств не произошло во вторник.
  
  Что было либо полной случайностью. Или частью уравнения.
  
  И если это было частью уравнения, то у этого была цель. Причина.
  
  И единственная причина, которую Лукас мог вообразить, заключалась в том, что именно в этот день группа доктора Воана собралась вместе.
  
  Лукас направил свою небольшую команду на поиски пяти известных убийц и потенциальных убийц — Трины и Даррела Монкрифф, Альберта Хесса, Айры Алан Уайт и Минди Аппельбаум, которые убили или пытались убить доктора Дав Нокс, доктора Арну Соломон и Эрин соответственно.
  
  Надел и Мэйс с помощью Бауэра прошлись по жизням подозреваемых, сосредоточив внимание на вторниках, вернувшись за шесть месяцев до того, как был убит первый врач в их списке.
  
  Их соответствующие миры были разобраны от начала до конца, начиная с финансовых отчетов и проходя через их различные цифровые жизни, заканчивая аккаунтами в социальных сетях.
  
  Прорыв произошел внезапно, и первый просто пролетел мимо, единственная точка данных во вселенной несвязанной информации. Когда Лукас увидел второй, он начал составлять список в своей голове. К третьему роману он начал подозревать, что искал. А к четвертому он это получил.
  
  Все они очень усердно работали, чтобы оставаться невидимыми. Но технологии настолько прочно вошли в человеческую жизнь, что они, вероятно, никогда не осознавали, что совершили ошибки, даже постфактум.
  
  Трина Монкрифф совершила три отдельные покупки в трех разных винных погребках по трем разным вторникам, все в течение девятимесячного периода. Покупки были совершены по отдельным карточкам. Все они были созданы между 9:15 и 9:30 вечера.
  
  —Даррелу Монкриффу выписали единый штраф за парковку в 8:03 вечера вторника. Дата отличалась от тех трех, на которые Трина совершала покупки. Номерной знак и марка машины совпадали с теми, что были в CITGO в Монтауке в ночь убийства Дав Нокс.
  
  —Минди Аппельбаум совершила четыре отдельные покупки в четыре разных вторника - все небольшие распродажи в одном и том же винном магазине. Две транзакции произошли между 19:20 и 19: 30 вечера; две - между 9: 12 и 21: 22 вечера, также с разницей в несколько месяцев.
  
  Айра Алан Уайт совершил три покупки, все в разные вторники— купил карту MetroCard в автомате на станции метро 18th Street (в 21:41) и дважды снял наличные в разных банкоматах (в 19:04 и 19:21).
  
  В этих сделках не было ничего необычного. Они не продемонстрировали ничего необычного каким-либо значимым образом. За исключением того, что все они произошли в Челси, где никто из этих людей не жил и не работал.
  
  Который дал Лукасу отправную точку.
  
  Надел вывела на экран карту Челси и отметила местоположение всех десяти транзакций и единого парковочного талона; они произошли в пределах одного квартала друг от друга.
  
  Команда проверяла все предприятия, подыскивая подходящее место для встреч каждый вторник с 19:30 до 21:00 вечера.
  
  В квартале было три закусочных.
  
  И в конце одного из них была отдельная зона, где могла разместиться группа — "Птица Челси".
  
  Теперь Лукас знал, где они встретились. Но он не знал, кто такие они.
  
  Бобби Надел сидел за консолью, сияя, как deadmau5. Он стучал по клавиатуре, чтобы Лукас насытился визуальными данными, в то время как Клайв Бауэр занимался переносом информации с ноутбука Надиля на большой проектор Zeiss IX, бесконечно оклеивая потолок планетария обоями.
  
  Лукас сделал глоток кофе, поставил бумажный стаканчик обратно и кивнул на переплетение цифр, висящих в ночном небе над головой. “Нам нужно попросить Младшего брата о помощи”.
  
  Надел поднял руку. “Ты имеешь в виду старшего брата”.
  
  “Нет, не хочу”. Лукас отвел взгляд от потолка, и что—то хрустнуло у него в шее - что давно следовало сделать. “Среднестатистическому гражданину нужно беспокоиться не о массовой государственной слежке, а об армии Младших братьев, в которую мы превратили себя — мы краудсорсинговали наше собственное государство слежки”.
  
  “Эм ... хорошо?”
  
  “Что мне нужно, так это список всех, кто был в "Челси Берд" в любой вечер вторника за последние три года — скажем, совершив покупку между семью и половиной одиннадцатого вечера. Затем мы просматриваем их аккаунты в социальных сетях, и любой, кто оставил пост, обеспечивающий им алиби на любое из двадцати восьми невыясненных убийств, попадает в список ”.
  
  Надел снова поднял руку. “Это привлечет к вам тысячи людей”.
  
  Лукас снова повернулся к потолку. “Предоставь мне беспокоиться об этом”.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  90
  
  Челси
  
  
  
  Когда Лукас вошел, маленький колокольчик на пружинке над дверью издал ровный звон, на который никто не потрудился обратить внимания.
  
  Закусочная была оформлена в классическом стиле ар—деко - хром и нержавеющая сталь поверх мрамора Порторо и красной искусственной кожи, и все это было обернуто в четверть мили стекла.
  
  За время существования сайта сменились сотни тысяч покупателей. Обычные люди. Трудолюбивые люди. Ленивые люди. Кинозвезды, музыканты и гангстеры. Ресторан стал объектом шестидесяти трех ограблений, и пятеро потенциальных воров были застрелены в ресторане, четверо - полицией, одно - поваром. За эти годы было совершено пятнадцать бандитских убийств, последнее из которых произошло в феврале 1978 года. Ресторан появился в семнадцати телешоу, девяти фильмах, шестнадцати рекламных роликах и двух музыкальных клипах. В помещении было сделано восемьсот семь предложений руки и сердца. Под его крышей родились девять младенцев. Двадцать восемь человек умерли, когда ели там.
  
  Лукас поздоровался кивком с официанткой в первом ряду и указал на группу в конце зала пальцем с зеленым анодированным покрытием, что явно немного напугало ее.
  
  Они занимались украшением, и коробки с рождественскими украшениями занимали шесть футов прилавка. Серебряные и голубые мишурные гирлянды, пластиковые Санта-Клаусы. Маленькие толстые снеговики с фальшивыми морковными носами. Bluetooth Бинг Кросби пел “Серебряные колокольчики”.
  
  Сегодня вечером, как и каждый вторник в течение последних трех лет, группа заняла несколько столиков в углублении в задней части зала, отделенных от остального пространства двумя половинками стены и расшитыми бисером занавесками. Они могли посещать собрание анонимных алкоголиков, посиделки Американской коммунистической лиги или клуба "Игра престолов".
  
  Лукас прошел прямо в заднюю часть зала и, раздвинув расшитую бисером занавеску, обнаружил девятнадцать человек, неравномерно распределенных между шестью столами.
  
  Разговоры прекратились. Все девятнадцать лиц повернулись к нему.
  
  “Извини, чувак. Это частная встреча”, - сказал коренастый мужчина в куртке Carhartt. Он не пытался быть дружелюбным. Или даже вежливым.
  
  Лукас подошел и сел напротив него, и нетрудно было заметить, что это явно раздражало его.
  
  Он снял солнцезащитные очки и уставился на мужчину сверху вниз. Через восемь долгих секунд парень отвел взгляд, восстановил самообладание, затем повернулся обратно. “Частный”, - повторил он.
  
  Лукас переключил свое внимание на группу, рассматривая каждое лицо по очереди. Некоторые смотрели в ответ, другие отводили глаза. Но все они хранили молчание.
  
  После визуального осмотра он снова повернулся к человеку в куртке Кархарта. “Джон Серроне, меня зовут доктор Лукас Пейдж, Федеральное бюро расследований. Мы хотели бы расспросить вас о вашей роли в убийстве доктора Эдварда Лу.”
  
  Рот Серроне открылся — включая звуковые эффекты — прежде чем он закрыл его. “Я не понимаю, о чем ты говоришь”.
  
  Женщина за соседним столиком спросила: “В чем дело?”
  
  Лукас повернулся к ней. “Ширли Шипли, ФБР хотело бы допросить вас об убийстве доктора Артура Фосснера”.
  
  Еще один удивленный взгляд.
  
  Лукас повернул голову, кивая каждому человеку по очереди. “Бенджамин Рохас, вас разыскивают для допроса по делу об убийстве доктора Кэрол Вильнев; Элизабет Клайн, вас разыскивают по делу об убийстве доктора Честера Вэнса; Моше Комински, вас разыскивают по делу об убийстве доктора Дон Райан; Эбигейл Ратнер, вас разыскивают по делу об убийстве доктора Пола Хо—”
  
  Он ходил по комнате все дальше и дальше.
  
  Один за другим.
  
  Случай за случаем.
  
  Отдел убийств. Автор:. Отдел убийств.
  
  Они начали вставать. Надевать пальто. Никто не смотрел им в глаза. И не разговаривал. Но они действовали как стадо, бегущее в поисках безопасности.
  
  Когда первый из них — Доминик Лестер, разыскиваемый для допроса по делу о смерти доктора Мэй Ароры, — раздвинул расшитую бисером занавеску, вошла Уитекер. За ней последовала бригада ветрозащитников.
  
  Уитекер была профессионалом, когда сказала: “Леди и джентльмены, если вы все, пожалуйста, положите руки на стол перед собой, никто не пострадает”.
  
  И на протяжении всего процесса никто не произнес ни слова.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  91
  
  Федерал Плаза, 26
  
  
  
  Лукас сидел в кожаном и хромированном кресле Корбюзье в кабинете Кехо, чувствуя себя так, словно он второстепенный персонаж в чьем-то другом романе, а не главный герой в своем собственном. Его экзистенциальный страх, без сомнения, был вызван истощением — он так устал, что не мог определить, где кончается его тело и начинается стул, и он задавался вопросом, позволит ли Кехо ему просто оставить его, чтобы ему больше никогда не приходилось стоять. Он мог бы заказать на Amazon несколько колесиков, может быть, один из тех маленьких оранжевых флажков и холодильник для закусок — он был бы в восторге.
  
  Уитекер уехал с Хоффнером и его людьми, где они проходили незавидный процесс допроса четырнадцати подозреваемых в убийстве в разных комнатах, причем в одно и то же время. Пять человек, присутствовавших в закусочной, не подходили под это уравнение. По крайней мере, пока. И всех их отпустили с приказом не покидать город. Еще трое были на подходе. Искали еще. Все рушилось.
  
  Хоффнер, который и в лучшие времена представлял собой внушительное зрелище, выглядел поистине устрашающе, когда машины без опознавательных знаков по одному доставляли подозреваемых в подземный гараж. Хоффнер произнес каждому из них одну и ту же речь, обращаясь к одному и тому же ошеломленному лицу — первый, кто раскроется, получит сделку, в то время как остальные проведут вечность взаперти в маленькой засаленной бетонной комнате, где пахнет вещами, о которых лучше не упоминать.
  
  Процесс подходил к концу, и Лукас задавался вопросом, почему Уитекер не вернулся с хорошими новостями — не могло быть такого, чтобы все подозреваемые хранили молчание. Матерые наемные убийцы из мафии раскололись, когда им предложили сделку — кучке ничтожеств из группы самопомощи, безусловно, не хватило необходимого стоицизма.
  
  Консольная десятифутовая дверь Кехо от пола до потолка распахнулась, и Уитекер обошел кресло спереди, избавив Лукаса от необходимости поворачивать голову.
  
  Он поднял глаза, ожидая увидеть одну из ее улыбок белой акулы. Она выглядела чертовски мрачной. “Они не будут разговаривать”.
  
  Не осознавая, что он спровоцировал команду, и совершенно удивленный этим, Лукас вскочил на ноги. “Что ты имеешь в виду?”
  
  “Ничего. Ничего. Ни один из них не желает дать нам то, в чем мы нуждаемся. Половина из них уже остыла, а вторая половина будет у нас к восходу солнца. Двойное обвинение в первом убийстве, заговоре и дюжине других уголовных преступлений, добавленных только потому, что мы можем, и ни один из этих людей ничего не скажет ”.
  
  “Я этого не понимаю”.
  
  “Они ведут себя как побитые жены”. Уитекер обошел пустой офис Кехо — Кехо был с солдатами, переходил из приемной в приемную, глядя через двусторонние зеркала на неулыбчивых людей, сидящих за маленькими столиками с чашками кофе в руках.
  
  “Половина попросила адвокатов; половина из них появилась. И все они отказываются говорить”. Уитекер внезапно остановился, как будто она увидела его впервые. “Если ты не ляжешь в ближайшее время, то ляжешь навсегда”.
  
  “Я так плохо выгляжу?”
  
  “Ты похож на Берни Ломакса”.
  
  “Как насчет того, чтобы сходить перекусить”?
  
  “Что означает хот-доги, верно?”
  
  “Абсолютно”. Лукас придержал для нее дверь. “Потому что жизнь состоит из маленьких радостей”.
  
  “Ты же понимаешь, что только богатые белые люди говорят подобную чушь, верно?”
  
  Они направились к лифту.
  
  “Мы все еще пользуемся вашей картой метро, чтобы передвигаться?”
  
  Уитекер показал брелок. “Я снова в седле”.
  
  Лифт ждал их, и Уитекер нажал кнопку вызова второго этажа в гараже, который не был их обычным этажом.
  
  После спуска в бетонное нутро Федерал Плаза двери открылись на охраняемый вход, идентичный их обычному этажу. Уитекер провел их через служебный люк в гараж.
  
  Лукас привык к двум типам служебных автомобилей — невзрачным седанам и насыщенным тестостероном черным "навигаторам", от которых исходило слово ”официальный". На этом уровне были представлены различные транспортные средства, от Range Rover до Coopers.
  
  Лукас надеялся, что Уитекер не досталась какая-нибудь древняя колотушка просто потому, что она уничтожила кучу машин ФБР. Ни в одном из погибших внедорожников не было ее вины — за исключением, может быть, того, который она убила, когда везла Эрин в больницу, и даже с этим можно было поспорить из-за семантики. И те двое, которые поглотили падающие тела, технически можно списать как стихийные бедствия — или какой там ярлык страховой агент ФБР заменил на этот маленький кусочек несветской номенклатуры. А тот, который превратился в уголь, когда Руссо расправился с Арло Ридом, технически можно списать на обычный износ компании.
  
  “Нет навигатора?”
  
  “Боюсь, мои дни штурмана сочтены”.
  
  “Я собираюсь поговорить с Кехо”, - сказал Лукас, когда Уитекер свернул в переулок.
  
  “О чем?” - спросила она, не оборачиваясь. И не останавливаясь.
  
  “О том, чтобы найти тебе другого навигатора”. Он перешел с паузы в режим полной остановки. “Я согласен, что уничтожение такого количества машин за такой короткий промежуток времени это необычно, но, как продемонстрировал Моцкин, и этот случай доказал, необычные и маловероятные вещи случаются постоянно”.
  
  “Так ты не придешь?”
  
  Он устоял перед искушением топнуть ногой. “Позволь мне сначала разобраться с Кехо. Он не может сказать мне "нет". И я не знаю, хватит ли у меня когда-нибудь сил вернуться сюда снова ”.
  
  Уитекер, которая теперь была в тридцати шагах впереди, помахала через плечо и сказала: “Как хочешь”, прежде чем нырнуть в ряд машин.
  
  Лукас стоял там, пытаясь подсчитать, на что потребуется меньше калорий - на очередную битву молчания с Кехо или просто сесть в ту машину, в которую отправили Уитекера.
  
  Он услышал, как открылась дверца машины. Затем закрылась. Завелся двигатель. Затем Уитекер выехал задним ходом с места и выехал на полосу, остановившись рядом с ним на очень уродливой машине.
  
  Она открыла пассажирское окно и перегнулась через подлокотник. - Ты садишься? - спросил я.
  
  Лукас стоял там, уставившись на машину, пока Уитекер заводил двигатель, который звучал так, словно Том Уэйтс играл на диджериду. “Что, собственно, это такое?” Даже с расстояния трех футов запах новой машины пересиливал вонь выхлопных газов.
  
  “Феррари SF90”.
  
  Лукас просмотрел его. “Разве это не немного ... по-детски?” Но он открыл дверцу и осторожно опустился на сиденье, которое, казалось, находилось в нескольких дюймах от земли — потому что так оно и было.
  
  Ему удалось найти ремень безопасности, сложную пятиточечную систему, и он начал процесс пристегивания. Ему пришлось оставить ремень безопасности с правой стороны свободным, чтобы приспособить его к ребрам, которые, казалось, могли бы в конце концов заживать.
  
  Уитакер несколько раз нажал на газ, выводя обороты на пиковую высоту, похожую на выжженную территорию мертвых динозавров, и громко заговорил, перекрикивая массивную демонстрацию лошадиных сил. “Они используют такие машины в спецоперациях с участием арабских шейхов-изгоев, промышляющих продажей оружия. Подражатели Пабло Эскобару. Что-то в этом роде. В мире всего триста таких сосунков, и один из них принадлежит ФБР.”
  
  Лукас оглядел "Энергию маленького члена", обратив внимание на цветные швы, яркие датчики и привинченный к полу огнетушитель. “Как, черт возьми, ты уговорил Кехо разрешить тебе подписать это?”
  
  “Я это не подписывал. Это сделал ты”.
  
  Затем она нажала на педаль, запустив красный суперкар вверх по пандусу.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  92
  
  Верхний Вестсайд
  
  
  
  Лукас остался в шикарной машине, в то время как Уитекер заехал в Gray's Papaya, чтобы забрать их еду. Хотя технически термин “еда” был неправильным — “имитированный пищевой продукт” подходил больше.
  
  Толпа собралась вокруг машины, пока Лукас ждал Уитекера. Они фотографировали и комментировали видео, все время скручивая пальцы в псевдогрупповых знаках, и Лукас нашел весь этот опыт сбивающим с толку и печальным.
  
  Поездка сюда была упражнением, которое продемонстрировало многие законы физики, подвергнув некоторые из них проверке. С того момента, как они впервые встретились во время дела "Зимний снайпер", она была непреклонна. Но теперь, с этим нелепым сочетанием дурного вкуса и лошадиной силы для капитана, она представляла настоящую опасность. Прогуливая такую дорогую поездку, невозможно было не заметить аналогию с Феррисом Бьюллером, и Лукас подумал о том, чтобы набрать английский Beat up на Spotify.
  
  Он пытался подсчитать, сколько миль цветной пряжи и галлоновых бочек с кнопками им понадобится, чтобы соединить всех пауков в криминогенной паутине Воана, когда у него зазвонил телефон.
  
  Он был благодарен, увидев, что это были Эрин и Хит спикер.
  
  “Привет, детка”.
  
  “И тебе привет, мистер Мэн. Ты не забыл поесть?”
  
  Он улыбнулся на это. “Мы сейчас в "Грей Папайя". Мы немного празднуем”.
  
  “Итак, ты поймал парня?”
  
  “Это был не парень; я расскажу тебе, когда вернусь домой. Это сложно”. Лукас знал, что сообщение искажено, но потребовалось бы сто тысяч слов, чтобы передать его должным образом.
  
  “Значит, ты можешь вернуться домой? Побыть с детьми? И со мной?” Он слышал, что у нее появилась маленькая улыбка бурундучка.
  
  “Да”.
  
  “Превосходно”. Ее голос звучал умиротворенно. Счастливо. Что, как он знал, было минутным потаканием своим желаниям, потому что такова жизнь. “Лорн заходит проведать меня; он привозит книгу, которую прислал Невилл. Они милые”.
  
  “Я сказала ему пойти с Невиллом в пляжный домик на Рождество. Я думаю, что с Уитакер и ее сыном все немного повеселятся. Мы можем испечь что-нибудь, эм … что делаешь ты пекешь?”
  
  “Печенье, Люк. Ты пекешь печенье”.
  
  “Превосходно! Мы умеем печь печенье. Где мы покупаем компоненты? Нам обязательно заказывать их или—”
  
  “Это ингредиенты, а не составляющие, и нет, нам не нужно их заказывать. Мука, сахар, немного шоколадной крошки, яйца, и все готово”.
  
  “Отлично. Это печенье”.
  
  “А как насчет твоего друга Руссо?”
  
  “Он мне не друг”.
  
  Она снова фыркнула своим тихим смешком. “Да, это он. Я видела тебя с ним. Теперь он Третий Амиго. Ты должна пригласить его. У него есть семья?”
  
  Лукас пожал плечами. “Мы не достигли точки в наших отношениях "Назови-ка-свой-адрес-чтобы- я-мог-включить-тебя-в-список-своих-рождественских-открыток". Его жена умерла. Или они развелись. Или она умерла после того, как они развелись. Я думаю, это сложно. ”
  
  “Ну, я думаю, это мило, что он совершенно очевидно восхищается тобой. И даже если он тебе не нравится, он нравится всем остальным, так что пригласи его на праздники. Всего на два дня. И к тому времени Лорн будет знать, что происходит. Он либо получит посылку, либо вернется к работе.”
  
  “Какая посылка?”
  
  Трудно было не заметить, что она хотела спать, но пыталась этого не делать. Но именно так поступали люди, когда в них стреляли. “Его состояние не улучшается. Он перепробовал все - я имею в виду абсолютно все, включая иглоукалывание. Он даже попробовал Нейронтин, эффективность которого не имеет клинических доказательств, так что это говорит о том, насколько он в отчаянии. После того, как две операции, проведенные Дельмонико, не помогли, он попробовал физиотерапию, стероиды, наложение шин. Он даже занимался йогой и делал инъекции витамина В6. Но срок истекает через три года, и если он больше не сможет работать, правление рассматривает возможность его замены. Его не было в операционной два года, и это очень долго.”
  
  Уитакер вышла из закусочной с хот-догами с подносом и пакетом, и когда потенциальные инстаграммеры увидели пистолет у нее на поясе, они немного отступили, но продолжали фотографировать.
  
  “Уитекер возвращается с нашей едой. Мне пора”.
  
  “Так ты пригласишь Руссо на Рождество? Он нравится даже Лорну. И ему нравится меньше людей, чем тебе — так что Руссо статистический единорог ”.
  
  “Я подумаю об этом”.
  
  Лукас повесил трубку, а Уитекер открыл дверь и передал сумку и поднос через консоль. “Надеюсь, это стоило того, чтобы проделать весь этот путь сюда, когда есть, о, я не знаю, около тридцати пяти тысяч ресторанов поближе к офису”. Она вошла, вся улыбающаяся.
  
  Но Лукас прокручивал в голове разговор с Эрин. И что-то было не так.
  
  Что это было?
  
  А потом все встало на свои места вместе со всеми другими неработающими фрагментами кода, которые сами по себе были бессмысленны.
  
  “Нам нужно найти мобильный телефон и отследить его”.
  
  “Конечно. Мне просто нужно позвонить в офис”.
  
  Он открыл дверцу и поставил еду на землю, между машиной и бордюром.
  
  “Какого хрена? Я просто стоял в очереди за—”
  
  Он хлопнул дверью и сказал: “Позвони”.
  
  Она несколько секунд тупо смотрела на него, затем набрала номер офиса через автомобильный Bluetooth.
  
  Глубокий баритон Хоффнера звучал слишком громко. “Да, Уитекер, в чем дело?”
  
  “Это Пейдж. Я знаю, почему они не хотят говорить. Я знаю, кто убил Воана. И нам нужно найти его прямо сейчас ”.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  93
  
  Верхний Ист-Сайд
  
  
  
  Лорн Джейкоби пришел рано, что было лучше, чем опоздать. Особенно в этот час.
  
  Он был в традиционном наряде Верхнего Ист—Сайда: стеганой куртке Barbour, вельветовых брюках и английских ботинках - с традиционным черным зонтиком, который был необходим по сезону. По воскресеньям, когда он ходил в этом наряде в парк с Невиллом, он был похож на тысячи других мужчин по соседству. И каким-то странным образом он наслаждался анонимностью.
  
  У него был с собой докторский саквояж, что было немного болезненным опытом, поскольку это было одно из тех напоминаний о жизни, ради которой он так усердно трудился и которой, возможно, скоро не будет. Но он также был достаточно реалистом, чтобы понимать, что вещи постоянно меняются, и если ты не меняешься вместе с ними, ты останешься позади, как какая-то реликвия из твоей собственной жизни.
  
  Он помахал двум полицейским перед домом Пейджей, и они кивнули в ответ. Они выглядели скучающими и незаинтересованными, но чего можно было ожидать от двух мужчин, запертых в машине на целый день?
  
  Везде горел свет, и Мод открыла через несколько минут после того, как он позвонил в звонок. “Мистер Лорн!” - сказала она и помахала ему мокрой кисточкой, словно это была волшебная палочка.
  
  “Привет, Мод. Я знаю, что уже поздно, но я сказал твоей маме, что зайду”.
  
  “Да. Я слышал. Вы поздоровались с копами?” Она высунулась из двери и помахала полицейским, которые помахали в ответ. “Я думаю, им скучно”. Джинсы со следами отпечатков пальцев и забрызганная краской футболка хорошо смотрелись на ней, и на мгновение Лорн позавидовал ее молодости.
  
  Лорн передал Мод свою сумку, а сам снял ботинки и повесил пальто на елку в холле в стиле ар-деко у лестницы.
  
  Когда он закончил, Мод протянула пакет. “Она наверху. В постели. Хочешь пакет сока или что-нибудь еще?”
  
  “Я в порядке. Но спасибо, что спросила”. Он похлопал по сумке. “Невилл прислал книгу для твоей мамы”.
  
  Мод улыбнулась и положила кисточку в карман джинсов. “ Она сказала, что вы с мистером Невиллом, возможно, приедете на Рождество на пляж.
  
  Лорну нравилось, насколько она прямолинейна. Он так привык к дерьмовой политике на работе, что разговор с подростком был одновременно освежающим и придающим сил. С другой стороны, Эрин тоже была такой — она избегала мелкой ревности и ударов в грудь, которые он давным-давно принял за ведомственную патологию. “Мы узнаем на следующей неделе — у нас много дел. Если да, то хочешь ли ты чего-нибудь на Рождество?”
  
  При этих словах ее лицо сморщилось. “Никаких подарков. Нас пятеро, и ты разоришься. К тому же, нам ничего не нужно”.
  
  “Подарки не обязательно должны быть связаны с потребностью; они могут быть связаны с желанием”.
  
  Она пожала плечами. “Я думаю, мы все хорошие. Кроме Дэмиена. Ему нужен рот поменьше. Просто сделай пожертвование в детский благотворительный фонд или что-то в этом роде; это было бы очень круто. И принеси немного выпечки — мы все любим выпечку.”
  
  “Принято к сведению”. Лорн направился наверх. “Если я тебе понадоблюсь, я буду с твоей мамой”.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  94
  
  
  
  Руссо был изрядно пьян, когда мчался по Мэдисон. На нем были магниты-обезьянки, но сирена была выключена. Он ехал около семидесяти, что было и достаточно быстро, и слишком медленно одновременно. Но вождение автомобиля с повышенным содержанием алкоголя в крови было для него обычным делом, и даже если его останавливали, это был его район, его участок.
  
  Когда он добрался до улицы Пейджа, он выключил свет и повернул налево, что было не в ту сторону.
  
  Двое полицейских в патрульной машине появились за лобовым стеклом, что было уместным действием, когда машина ехала не в ту сторону по улице с односторонним движением.
  
  Руссо припарковался прямо напротив магазина Пейджа, направив нос своей машины в сторону Пятой авеню, и вышел из машины. Он кивнул своим людям на другой стороне улицы, и они заметно расслабились.
  
  Было холодно и шел дождь, и он надел перчатки. Скрестил руки на груди. Посмотрел на дом.
  
  Все окна перед домом были освещены. Тени двигались. Он слышал отдаленные звуки жизни, происходящей внутри. В Стране Пейджей все выглядело хорошо.
  
  Руссо подошел к патрульной машине, и когда окно открылось, двое его людей дружно кивнули.
  
  “Детектив”, - сказал офицер по имени Хой.
  
  Миллер, его партнер, только улыбнулся и кивнул, как будто он вырос на свинцовой крошке краски и закиси азота.
  
  Коробка с надписью Пицца! Нанесенная по трафарету на крышку, была прикреплена к приборной панели вместе с двумя чашками кофе, на стекле которых остались отпечатки колец пара.
  
  “Что-нибудь происходит?” Спросил Руссо.
  
  Хой разочарованно покачал головой. “Ничего себе, сэр. Заходил их вчерашний друг - он сейчас там”.
  
  “Лорн Джейкоби?”
  
  Хой пожал плечами. “Я не знаю. Тот же парень, который приходил, пока ты был здесь”.
  
  Это, должно быть, Лорн Джейкоби. Он обещал заглянуть к Эрин. Но было уже поздновато для визитов на дом.
  
  У Руссо зазвонил телефон, и он узнал мелодию звонка Лукаса Пейджа.
  
  Оба копа в форме посмотрели на него так, словно ожидали, что он ответит.
  
  Он знал, что будет выглядеть подозрительно, просто стоя здесь и не отвечая. Поэтому он полез в карман, достал свой маленький револьвер на всякий случай и выстрелил обоим мужчинам в лицо.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  95
  
  Центральный парк
  
  
  
  Уитакер был идеально рассчитанной машиной: переключал педали, рулил, контррулил и тормозил Ferrari в парке на пересечении 66-й улицы. Они разогнались почти на сто двадцать, вороша листья и туман ярким красным бэтмобилем. Каждый раз, когда она нажимала на газ, они проносились через другой часовой пояс.
  
  Лукас слушал, как звонит его телефон. И звонит. И, черт возьми, звонит еще.
  
  Наконец раздался голос Эрин. “Привет, милая. Я здесь с Лорном и—”
  
  “Послушай меня! Это Руссо! Не открывай дверь. Никого не впускай. Это Руссо. Он напарник Воана. Они, блядь, знали —”
  
  — отдаленные звуки выстрелов—
  
  “Боже мой, Люк! Я только что услышал два выстрела. Прямо снаружи”.
  
  “Отведи детей в нашу комнату. Запри дверь”.
  
  “Что?— Дети!” - закричала она, и линия оборвалась.
  
  Динго был в додзе, далеко в Бронксе. Так что это исключено.
  
  Как он мог это пропустить?
  
  Телефон Уитекер зазвонил по Bluetooth, и, не отрывая глаз от дороги, она набрала номер.
  
  Лукас почти закричал: “Что?”
  
  Зазвучал спокойный монотонный голос Хоффнера. “У меня работает команда. Они уже в пути. Еще у меня звонок в Девятнадцатый отдел — они высылают людей”.
  
  “Это Руссо! Это гребаный Руссо! Это его люди. Скажи им, чтобы пристрелили этого ублюдка, как только увидят!”
  
  “Пейдж, успокойся”.
  
  “Не говори мне, черт возьми, чтобы я...”
  
  “Пейдж, послушай меня — все уже в пути. Для Руссо нет смысла что—либо предпринимать; он...”
  
  “Дело не в том, чтобы обрести смысл, придурок! Он гребаный псих! Речь идет о его мести. Эрин - единственная жертва, которая выжила. Для него это личное. Личное. ”
  
  “Дерьмо”.
  
  “Это то, что у тебя есть? Дерьмо? Пошел ты!” Лукас протянул руку и отключил звонок.
  
  Уитекер вылетел из парка на съезде с 65-й улицы прямо на красный свет и в стену машин.
  
  Она переключилась на пониженную передачу и затормозила, шины взвизгнули, когда ее занесло в небольшой проем между двумя машинами, затем она нажала на газ.
  
  Завизжали тормоза. Столкнулись машины.
  
  Она объехала белый внедорожник, затем пронеслась через перекресток так, словно была защищена божественным вмешательством. Ferrari подпрыгнула на колее, достигнув дна, и она выровнялась и нажала на газ.
  
  И они закончили. На 65-й ехали в Мэдисон со скоростью, в три раза превышающей разрешенную.
  
  "Феррари" за считанные секунды проехал целый квартал, и Лукас схватился за ручку двери, надеясь на более божественную защиту в Мэдисоне, где Уитекер снова переключил передачу на пониженную и развернул большую мощную задницу "Феррари" на светофоре и за угол, описав широкую дугу шума, от которого брызнула вода и раздался сердитый рев клаксонов.
  
  Мэдисон впереди был пуст. И она нажала на гребаную педаль.
  
  Большой V12 загорелся, как боеголовка, и они сожгли Мэдисон-авеню.
  
  Пересекаем 66-ю улицу.
  
  Затем 67-е место.
  
  68-й.
  
  69-я.
  
  70-е.
  
  Потом они были там, и Уитекер переключил передачу и бросил Ferrari за последний угол, не в ту сторону по улице Лукаса.
  
  “Там”. Лукас прищурился в темноту. “Это машина Руссо”. Она была припаркована дважды и обращена на запад.
  
  Уитекер нажал на кнопку, и Руссо материализовался из-за патрульной машины, припаркованной у обочины.
  
  Он остановился посреди улицы.
  
  Уитекер крикнул: “Ложись!” - как раз в тот момент, когда Руссо принял классическую позу Уивера.
  
  Но гоночная упряжь удерживала их на месте, как свинцовая рука. Они не могли увернуться.
  
  Уитекер вывернул руль и ударил по тормозам как раз в тот момент, когда Руссо выстрелил, и раздался пронзительный ТРЕСК! ударился об угол лобового стекла, когда они боком съехали на асфальт.
  
  “Сукин сын!” Уитекер завопил и включил задний ход.
  
  Руссо открыл по ним огонь в быстрой последовательности.
  
  Один!
  
  Два!
  
  Три!
  
  Она крутанула руль, когда они тронулись задним ходом, и все выстрелы прошли мимо, оставив злобные царапины на лобовом стекле.
  
  На мгновение воцарилась тишина, и Уитекер выложила свою статью. Она указала сквозь затянутое паутиной стекло, прицелилась в Руссо и сделала три выстрела.
  
  Руссо завалился набок и распахнул дверцу своей машины. Забрался внутрь. И умчался.
  
  “Пейдж, ты в порядке?”
  
  “Уходи! Уходи!” - проревел он, убирая осколки со своего лица.
  
  Уитекер переключился на "первый" и пошел за ублюдком.
  
  Но лобовое стекло было разбито вдребезги, и свет, преломляющийся сквозь мозаичную поверхность, было невозможно разглядеть.
  
  Уитекер дважды свернул с дороги до конца квартала, и они с ревом выехали на Пятую авеню, снова безнаказанно миновав стаю сигналящих машин.
  
  “Я ничего не вижу”, - спокойно сказала она.
  
  Лукас ударил по лобовому стеклу своим протезом, дюжину раз ударив его об угол, прежде чем вынуть из рамы со своей стороны.
  
  Он ударил по ней еще раз. И еще. И еще. Пока она не легла поперек приборной панели, все еще связанная с ее стороны, куда он не мог дотянуться.
  
  “Я не могу...” — начал он.
  
  Уитекер резко вывернул руль вправо, и лобовое стекло отлетело от приборной панели, ударилось о капот, а затем вылетело за борт машины. Он ударился о дверь, трепыхаясь, как порванный парус.
  
  Седан Руссо пробивался сквозь поток машин впереди, раскачиваясь взад-вперед на рессорах.
  
  Лобовое стекло ударилось о дверь Уитекер, и она свернула влево, задела ряд машин. Лобовое стекло — и ее зеркало — оторвалось.
  
  В зеркале со стороны Лукаса появились аварийные огни. Полицейские машины. Их по меньшей мере пять.
  
  На такой скорости ветер и дождь хлестали их по лицам, вокруг кружились осколки стекла.
  
  Лукас был защищен солнцезащитными очками, но Уитекер прищурился, когда увидел, что на них сыплется дерьмо.
  
  Она открыла оба окна, что помогло перенаправить поток воздуха.
  
  Они проскочили 66-ю, затем 65-ю улицу, и повсюду были разбросаны машины, оставшиеся после их последней поездки, когда они пересекали прямоугольный трансепт.
  
  Проспект впереди был относительно свободен, и Уитекер врезался в него. Они обогнали седан.
  
  Руссо вывел машину из строя на пятом месте, но Уитекер справился с дорогой более эффективно.
  
  Они пересекли 63-ю, и Руссо был на пять машин впереди.
  
  К 62-му их было двое.
  
  На 61-м месте Уитекер был прав, и она поскользнулась в его потоке, и ветер в их лица стих.
  
  Они просидели в кармане несколько ударов сердца, а затем она вытащила их.
  
  Была секунда, когда они направились прочь от машины Руссо, направляясь прямиком к петле Гранд-Арми-Плаза.
  
  “Держись!” - прокричала она, перекрикивая ветер, дождь и вой электростанции.
  
  Она резко вырулила влево, переключила передачу и сбросила скорость.
  
  На перекрестке 59-й улицы передняя часть Ferrari соприкоснулась с задней правой панелью седана Руссо в идеальном маневре на ПИТ-стопе.
  
  Раздался оглушительный вопль, когда передняя часть спортивного автомобиля смялась.
  
  Затем гоночный каркас внутри соединился с задней осью Руссо, и накопленный импульс более легкого автомобиля передался на его заднюю часть, сильно толкая ее в сторону.
  
  Сработали подушки безопасности в Ferrari.
  
  Руссо вильнул. Затем его занесло. Попытался вырулить. Но он не справился с управлением.
  
  "Феррари" развернуло.
  
  Передние колеса Руссо задели бордюр, машина оторвалась от мокрого асфальта и понеслась вперед, к магазину Apple на Пятой авеню.
  
  "Феррари" помчался по улице, отбрасывая припаркованные машины барабанной дробью вмятин, искр, мигалок и сигналов тревоги.
  
  Машина Руссо перевернулась на длинной оси, и когда задняя часть врезалась в бетон, багажник открылся, разбросав под дождем бутылки из-под Gatorade, водки и бумаги.
  
  "Феррари" совершил последний поворот, врезался в ряд припаркованных машин и остановился.
  
  Машина Руссо еще дважды перевернулась и врезалась кувалдой в боковую часть сконструированного стеклянного куба. Массивная панель на мгновение согнулась — фактически прогнулась — и казалось, что это может остановить машину.
  
  Но стекло достигло предела прочности, с громким треском рассыпалось, и автомобиль въехал в здание.
  
  Он сделал еще четверть оборота, разбрасывая все вдребезги по воздуху, прежде чем врезаться в стеклянную лестницу, где и остановился, подвешенный, как насекомое в янтаре.
  
  Лукас оглянулся и увидел, что Уитекер неподвижна. У нее на лбу была глубокая рана, по лицу текла кровь. Она колотила по ремню безопасности, но освободиться не могла.
  
  “Ты в порядке?” спросил он.
  
  Она посмотрела на него и кивнула один-единственный, болезненный раз. “У меня заклинило ремень безопасности. Иди, - сказала она, протягивая пистолет. “Достань этого ублюдка”.
  
  Лукас посмотрел на оружие, покачал головой и потянул за ручку двери. Ничего не произошло.
  
  Он ударил в дверь плечом, и она распахнулась с очень дорогим стоном. Но он не ушел — он повернулся и ударил металлическим кулаком по пряжке Уитекера. Она хмыкнула, и ремни безопасности расстегнулись.
  
  Он открыл для нее дверцу, и она отвалилась. Она начала выбираться наружу.
  
  Лукас направился к гигантскому хрустальному кубу.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  96
  
  Верхний Ист-Сайд
  
  
  
  Полицейские машины окружили их, как кавалерия девятнадцатого века, выполняющая миссию геноцида.
  
  Копы выбежали из машины. Выхватили оружие. Спрятались за машинами.
  
  “Стоять!” - завопили три разных голоса с разной степенью громкости, все на одиннадцать баллов по шкале угроз.
  
  Лукас остановился.
  
  Позади него Уитекер, все еще с оружием в руке, покачивалась на ногах. “Я федеральный агент!”
  
  “Бросьте это, леди!”
  
  Уитекер медленно повернула голову в сторону команды, но пистолет не опустила. “ Повторяю, я федеральный агент, специальный агент Элис Уитекер, Федеральное бюро расследований. Вы вмешиваетесь в...
  
  “Конечно, леди. А я Райан Рейнольдс. Брось свой гребаный пистолет!”
  
  Машина Руссо висела в центре большого стеклянного куба, как вторая фабрика Дэмиена Херста. Все это дымилось, и куб быстро заполнялся плотным черным облаком.
  
  “Ты тоже, придурок!” - заорал на Лукаса один из копов. “На колени!”
  
  Это была команда, которой Лукас не смог бы последовать, даже если бы попытался — его протез не позволил бы этого.
  
  “Через три секунды ты будешь на пути в морг. Ты—?”
  
  Это было, когда отряд внедорожников ФБР с включенными фарами спустился на место происшествия, как велоцирапторы на охоте. Двери открылись, и из машины вышли дюжина мужчин с полуавтоматическими карабинами, все в своих знаменитых ветровках. В воздухе над головой появился вертолет с тремя большими желтыми буквами внизу.
  
  Хоффнер вышел из внедорожника, стоявшего ближе всех к мужчине, приказывавшему убить Уитекера. “Это операция ФБР. Мы—”
  
  Коп, увидевший Уитекера, сказал: “Эта сука должна ...” Но фраза закончилась тем, что он врезался головой в лобовое стекло.
  
  “У нас это есть!” Хоффнер взревел, и все копы подняли оружие.
  
  Взгляды Лукаса и Хоффнера встретились на площади, и здоровяк кивнул и сказал: “Иди”.
  
  Входная дверь исчезла, и Лукас шагнул в стеклянное ограждение. Пахло горелыми автомобильными деталями и бензином.
  
  Машина Руссо была подвешена под прямым углом к земле, лицом прямо в землю.
  
  Лукас спустился на дюжину ступенек, пока не поравнялся с Руссо, который болтался на ремне безопасности. Его лицо выглядело так, словно его вывернули наизнанку, а несколько зубов застряли в руле. Но он смотрел прямо на Лукаса.
  
  Лукас присел, чтобы лучше разглядеть полицейского. Между ними были изогнутые стеклянные перила, и он воспользовался ими, чтобы не упасть. Один из ботинок Руссо лежал на ступеньке ниже, перевернутый и окровавленный.
  
  Руссо оглянулся. Одарил Лукаса своей дурацкой улыбкой. “Пейдж”. Его стеклянного глаза не было, или, по крайней мере, казалось, что это так — трудно было сказать. “Как дела?”
  
  Лукас понятия не имел, что он должен был сказать. “Почему?”
  
  “Почему, что?” Спросил Руссо и рассмеялся, который быстро перешел в кашель.
  
  Газ каскадом стекал по автомобилю, попадая на ступеньки, направляясь к самой нижней точке где-то в торговом зале внизу.
  
  “Зачем все это?”
  
  Руссо смотрел на него, как ему показалось, очень долго, его улыбка медленно превращалась в кровавый оскал, в котором было больше места, чем зубов. Затем он поднял свой маленький пистолет. “На всякий случай”, - сказал он и взялся за молоток.
  
  “Руссо, нет!”
  
  Но Руссо нажал на спусковой крючок, пистолет взревел, и пуля ударилась о изогнутые стеклянные перила.
  
  Вытекшее топливо воспламенилось, и пламя расцвело как в замедленной съемке.
  
  Единственный глаз Руссо расширился, и он начал колотить по ремню безопасности, который не отпускал его.
  
  Пламя постепенно переросло в пожар, охвативший машину.
  
  Руссо начал кричать.
  
  Лукас почувствовал, как чьи-то руки схватили его и начали уносить. Его потащили на верхнюю палубу как раз в тот момент, когда Руссо, поглощенный бурлящим котлом, сунул дуло маленького пистолета ему в рот.
  
  Лукаса вытащили на улицу, и люди, поддерживавшие его, бросились к порталу. Еще больше спасателей бросились вперед, и руки унесли его прочь.
  
  Позади него стеклянное здание наполнилось пламенем, и раздалась оглушительная вспышка, когда куб распался, отбросив Лукаса и спасателей на бетон.
  
  Стекло, металл и миллиард долларов в день на маркетинг взлетели в небо. На бетон обрушился дождь.
  
  Лукас повернулся обратно к горящей дыре в земле, и все, что он мог слышать — громче, чем полицейские сирены, мегафоны и неразбериха, громче, чем последние крики Руссо, громче, чем взрыв и хаос, — было эхо пустого зала, когда Руссо нажал на курок в тот последний раз.
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  97
  
  
  
  Пятая авеню была перенаправлена ниже 57-й и выше 60-й, что в основном означало, что у них был периметр в четыре квартала, который вызывал всевозможный хаос в движении, даже в этот час. Шел дождь, но в нем не было убедительности, и большой стеклянный куб больше не был квадратной дырой в бетоне, его открытая пасть извергала жар и пар, как портал в подземный мир, спроектированный Альбертом Шпеером. Улица пульсировала всевозможным аварийным освещением, и все, от FDNY до полиции Нью-Йорка, были на месте, охраняя территорию и держа клоунархию с телефонными камерами достаточно далеко, чтобы их психопатия превратилась в отдаленный гул.
  
  Лукас и Уитекер сидели на заднем бампере машины скорой помощи, и дождь создавал всевозможные визуальные шумы для Лукаса. Но большая белая повязка на левой брови Уитекера— закрывающая семь полевых швов, дала ему повод сосредоточиться.
  
  “Знаешь”, - сказала Уитекер, наблюдая, как дюжина пожарных закачивает воду в пустоту Apple. “Ты как естественный отбор в реальном времени”.
  
  Лукас улыбнулся и позволил себе насладиться навалившейся усталостью. “Я отчетливо помню, как ты вел машину”.
  
  “Я так уволен”.
  
  Лукас отмахнулся. “Не волнуйся, я поговорю с Кехо”.
  
  Она громко фыркнула и хлопнула его по колену, отчего он едва не потерял равновесие на бампере. “Пожалуйста, не надо”.
  
  Огонь переместился в торговую зону Apple внизу и зажил своей собственной жизнью, пожирая электронные запасы. Прерывистый треск батареек сотовых телефонов и других устройств, работающих на литии, когда они взрывались, компенсировал суматоху здесь, добавляя текстурности сцене.
  
  Хоффнер был рядом с линией черных внедорожников, стоял над одним из влиятельных игроков полиции Нью-Йорка и отказался извиняться за то, что запустил дыней Райана Рейнольдса в лобовое стекло. Даже с такого расстояния Лукас мог сказать, что полицейский проигрывает, и, что более важно, он мог сказать, что полицейский знал, что проигрывает, что принесло свою собственную награду. После Руссо Лукас сомневался, что еще какое-то время будет дружить с копами. Хоффнер, вероятно, чувствовал то же самое.
  
  Уитекер прервала его маленькую интерлюдию, сказав: “Слава Богу, все закончилось”.
  
  “Специальный агент Уитекер, ” сказал он очень официально, - Бог официально мертв с тех пор, как Заратустра спустился с горы и пнул Ницше в голень”.
  
  Она искоса взглянула на него и покачала головой. “Как ты догадался, что это был Руссо?”
  
  “Последним штрихом в этой истории было то, что Эрин сказала по телефону. И это вписывалось во все остальное. Это было там все время, с нашей первой встречи. Я просто не видел этого. Трахни. Меня.”
  
  “Хм, это не ответ”.
  
  Лукас выпрямил спину, и ничего не хрустнуло, что было маленьким чудом. “Итак, когда Руссо появился в хосписе Хесса в Вестчестере, он ждал нас — на случай, если мы отправимся навестить Хесса, что, как он знал, означало, что я начал во всем разбираться. Когда мы появились, это подтвердило его подозрения, и он подключился к нашему расследованию, чтобы быть в курсе нашего информационного потока. ”
  
  Она посмотрела на него, и у нее отвисла челюсть. Но только на мгновение. “Классическое поведение преступника”.
  
  “И он тут же сказал нам, что семь убийств произошли на его участке и что его люди были первыми, кто выехал на место всех семи смертей. Семь из тридцати одного убийства. Это почти двадцать три процента, что приближается к четверти убийств. Это важно. И я пропустил это. ” Он на мгновение замолчал, поскольку в карман упала еще одна монета. “Он также был первым на месте преступления, когда Айра Алан Уайт пытался убить Эрин; вероятно, он ждал в нескольких кварталах отсюда, пока все происходило.
  
  “Он также много раз поднимал тему терапии — в больничной палате Эрин, той ночью у меня дома. Он сказал, что это было сидение с группой людей, у которых проблемы настолько серьезные, что можно надеяться, что они не заразны. Держу пари на тот Ferrari, что когда мы получим ордер на проверку, есть ли имя Руссо в досье Воана, оно будет где-то там. Они сделали это вместе.”
  
  Уитекер посмотрел на "Феррари", который теперь был машиной только по названию. “Эта штука не стоит и песо, дружище”.
  
  Лукас продолжал разыгрывать это, зная, что в этом достаточно правды, что они могли бы переместить каждую деталь на несколько столбцов в ту или иную сторону, и все равно получилось бы то же самое. “А то, как он расправился с Арло Ридом? Руссо предвидел его приближение, потому что искал его. Держу пари, они все каким-то образом были в Афганистане вместе. Возможно, они все работали с Воаном над его ‘специальными проектами”.
  
  Прокручиваемый в голове Уитекер цикл воспринимал все это и отправлял в аналитическое программное обеспечение, и она медленно кивала. “Это холодно; я имею в виду, холодно со стороны свекрови”.
  
  Лукас посмотрел в сторону дымящегося квадрата в бетоне, когда снизу донесся еще один взрыв батареек. Разница температур воды из пожарных рукавов и воздуха создавала локальную завесу тумана, и фигуры то появлялись, то расплывались, как призраки. “И он неправильно справился с убийством Дельмонико. Или, по крайней мере, задним числом с этим поступили неправильно. Он не показывал нам эту запись с видеорегистратора до после того, как наши люди запросили запись с камер видеонаблюдения у администрации Моста. Я сидела в закусочной в Вашингтон-Хайтс после того, как Трина Монкрифф спрыгнула со своего балкона, и он позвонил. Он сказал: "Я только что видел запись, которую ваши люди сделали для записи с камер наблюдения с Бруклинского моста в ночь, когда была убита Дженнифер Дельмонико, и есть несколько записей сестры, которые я получил с видеорегистратора, которые вы захотите посмотреть" - это дословно. Он уже видел видеозапись с моста — она была у него сразу после ее смерти, — но он не упоминал об этом, пока не узнал, что мы собираемся это увидеть. И я должен был понять, что для такого умного парня он пропустил тот тайминг с Арло Ридом и Людвигом Клингом, когда они разыгрывали Дельмонико на бриджике ”. Призраки у горящих квадратных ворот в подземный мир были окружены ореолом света, низшие демоны охлаждали портал в Аид. “И я не знаю, как я этого не заметил, но Руссо был отцом ребенка Дельмонико”.
  
  Уитекер вскочила на ноги. “НЕТ! НЕТ! НЕТ!”
  
  “Пожалуйста, открути колпачковые замки”.
  
  “Извини. Но ни за что! У тебя есть образец ДНК Воана”.
  
  “Здесь вы упускаете уловку”.
  
  “Уловка? Кто ты, Харви Кейтель?”
  
  Лукас наблюдал, как демоны в ореолах заправляют свои шланги. “Я собрал образец, но кто его передал?”
  
  Она открыла рот, чтобы ответить, затем закрыла его и покачала головой. “Трахни меня”.
  
  “Я получил образец ДНК Воана, и Руссо отправил его в пакет. Оттуда цепочка поставок переходит к Руссо. Он передал это в лабораторию полиции Нью-Йорка, потому что они уже секвенировали ДНК плода Дельмонико. Он, должно быть, удалил ДНК Воана и поместил на нее свою собственную ДНК, потому что знал, что это его ребенок. Руссо был парнем постарше, который жил в Верхнем Ист-Сайде и был забавным — он сам так сказал. Дословно.”
  
  “Как ты до этого додумался?”
  
  “Анодирование на моих пальцах стерлось насквозь после того, как я забрал их из лаборатории. Они не стали бы чистить их чем—то таким, что сняло бы анодирование - это химический процесс. Так что Руссо, должно быть, протер его SOS-тампоном или чем-то в этом роде. ”
  
  Уитекер ходил маленькими кругами. “Продолжай”.
  
  “И Джейкоби знал Руссо по больнице. Бьюсь об заклад, мы изучим графики и табели учета рабочего времени и сможем поместить Руссо и Дельмонико в Emerge одновременно, возможно, не по одному разу. Дельмонико работала с одним из сотрудников Руссо, или она была там в одну из ночей, когда он привел преступника. Они начали встречаться. Возможно, она была нужна ему, чтобы получить доступ к файлам пациентов или что-то в этом роде. Я не знаю всех нюансов, но она забеременела, и, возможно, она хотела уйти от него, возможно, она хотела обязательств, а он этого не сделал, и он заставил Арло Рида и Людвига Клинга убить ее. Возможно, она узнала, что он получал доступ к файлам через ее компьютер и угрожал донести на него — кто знает? И мне всегда казалось странным, что он гордился своей рожей "Бывшего мужа номер один!", но при этом говорил, что он вдовец. А мать Дельмонико сказала, что Дженнифер встречается с вдовцом. ”
  
  “Но зачем убивать Клинга? Убить Рида? Они все были замешаны в этом вместе”.
  
  “Были ли они?”
  
  “Что ты имеешь в виду?”
  
  Лукас была удивлена, что не заметила взаимосвязи. “Подумай об этом — после смерти Воана, Рида и Клинга ничто не приведет к Руссо. Даже если мы выбьем признания из всех людей, которых откопали...
  
  Уитекер подняла руку. - И под “мы" ты имеешь в виду тебя.
  
  Лукас проигнорировал замечание. “Даже если бы мы вытянули признания из всех людей, которых мы откопали, нет никаких доказательств — это были бы слова кучки убийц против детектива полиции Нью-Йорка. Ничто не ведет обратно к нему. И если мы объединим Монкрифф, прыгающую с балкона, со всеми этими запечатанными ртами сегодня вечером на Федерал Плаза, я думаю, можно с уверенностью предположить, что большинство из них, если не все, - закрытые двери. И все неопровержимые доказательства на самом деле указывают на Воана, а не на Руссо. ”
  
  “Значит, Руссо убил Воана?”
  
  Это была еще одна вещь, которая беспокоила Лукаса. “Так и должно было быть. Он ждал нас на углу в ту ночь, когда люди в черном ворвались в квартиру Воана — он был там раньше нас. И детектив из отдела по расследованию убийств знал бы, как замести следы — непромокаемый костюм, резиновые перчатки и немного изоленты помогут в этом деле. И судмедэксперт сказал, что тот, кто отрубил Воану голову, использовал нож с лезвием от шести до семи дюймов, и это был не первый раз, когда они кого-то обезглавливали. Такая длина лезвия подходит для боевого ножа - Ка-бара или чего—то подобного - и я думаю, мы можем с уверенностью предположить, что есть большая вероятность, что он делал это раньше ”.
  
  “Но зачем обезглавливать Воана? Зачем зашивать ему глаза и рот?”
  
  Лукас пожал плечами; некоторые тайны были именно такими — тайнами. “Я думаю, он высказывал свою точку зрения. Может быть, для членов группы, чтобы они поняли, что где-то есть более злой папа-вудуист. Мы знаем, что у него был потенциал пугать людей. Я думал, что Трина Монкрифф предпочла спрыгнуть со своего балкона, чем встретиться с нами лицом к лицу. Может быть, она боялась встретиться с Руссо. Мот не разговаривала с нами, хотя мы подхватили ее простуду. Почему? Она знала, что Воан в некотором смысле контролирует ее жизнь — он всегда мог обратиться в комиссию по условно-досрочному освобождению или, возможно, даже принудительно накачать ее лекарствами и заставить замолчать. Но с таким маньяком, как Руссо, в роли атакующей собаки? Фактор страха должен был быть невыносимым. И не забывай, именно Руссо нашел Мотылька, как и Айра Алан Уайт — до того, как это сделало бюро. Он знал, что Мотылек ничего не скажет. Интересно, чем он ей угрожал?”
  
  “Эта бедная женщина”.
  
  Лукас тоже думал об этом и кивнул. “Да, эта бедная женщина”.
  
  Уитекер все еще выглядел ошеломленным, что кровь и бинты каким-то образом подчеркивали. “Но это не объясняет наложение швов на глаза и рот Воана. Разве простое обезглавливание — Господи, блядь, послушай меня — не было бы ‘простым обезглавливанием’. ” Она снова принялась ходить маленькими кругами. “ Разве обезглавливания не было бы достаточным посланием? Я не понимаю, что такое швы.”
  
  Лукас пожал плечами. “ Ты кое о чем забываешь.
  
  “Да? Что?”
  
  “Этот Руссо был гребаным психом. Может быть, в этом вся причина. Может быть, мы узнаем что-нибудь позже. Кто знает?” И он был готов позволить этому стать ответом на все это дело. Некоторые вещи просто не предполагалось разгадывать. А некоторые вещи просто не имели значения.
  
  Уитекер снова опустился на бампер машины скорой помощи. “Ты понял главное почему в этом эпизоде? Ты сказал, что этим эпизодом руководил мотив”.
  
  “Это было продано как рассказ о мести многим людям, совершившим убийства, и, возможно, именно это объединяет все вместе — возможно, Руссо потерял глаз из-за врача. Но, может быть, все даже проще — может быть, Руссо просто получал удовольствие от убийства людей и считал себя самым умным человеком в комнате ”.
  
  “Тогда зачем останавливаться?”
  
  “Я думаю, когда вы выбили у него сотню баксов с помощью моего набора цифр, он понял, что его самооценка была грубым заблуждением. Я думаю, он понял, что раз Воан, Рид и Клинг отключены, его ничто не связывает со всем этим. Я думаю, он наводил порядок в доме, сводил концы с концами, прежде чем закрыть магазин и вообще все закрыть. По крайней мере, на какое-то время. Бьюсь об заклад, если мы вернемся назад и посмотрим на все расследования убийств, в которых он когда-либо участвовал, мы найдем несколько странных совпадений и странных сквозных линий - я думаю, он был активен в течение многих лет. Он просто был осторожен. И он, вероятно, расследовал несколько своих собственных убийств, что является простым способом не попасться.”
  
  Уитекер кивнул, как будто все это звучало правдоподобно — чего на данный момент никто не мог ожидать. Возможно, через несколько месяцев, после того, как бюро все сложит и упакует в файл где-нибудь в облаке, некоторые детали могут оказаться недостоверными. Ну и что с того? “Что такого сказала Эрин по телефону, что свело все это воедино для тебя?”
  
  Лукас снова посмотрел на туман, дым и неясные фигуры, движущиеся в ночи. “Она сказала нечто похожее на то, что ты сказал ранее — что я нравлюсь Руссо, что делает его статистическим единорогом. И Эрин всегда говорит, что в мире есть два типа людей — те, кому я нравлюсь, и те, кто меня встречал. И, ну ... Он замолчал. “Я знал, что он лгал”.
  
  Она смотрела на него, и он увидел что-то странное в ее глазах и поднял руку. “Я бы предпочел быть корректным, чем нравиться”.
  
  “Значит, у тебя все получается”. Но она одарила его своей широкой улыбкой. “И ты всегда меня понимал”.
  
  “Это действительно здорово, но мы не можем сидеть по выходным перед телевизором, как Джордж и Уизи”. Он знал, что ему нужно встать, но не был уверен, что сможет положиться на то, что его тело подчинится нервным командам. Кроме того, Первый закон движения Ньютона гласил, что неподвижное тело имеет тенденцию оставаться в покое, и кто он такой, чтобы спорить с одним из трех величайших умов в истории человечества? “У тебя есть парень, с которым ты познакомилась на севере штата в прошлом месяце. Помощник шерифа, который принес тебе цветы в больницу. Как его звали?”
  
  “Оуэн Маккой”. Уитекер показала свой телефон в иллюстративных целях. “Я получила тридцать одно сообщение от помощника шерифа Маккоя с той ночи, когда встретила тебя в пиццерии”.
  
  “Может быть, если бы ты объяснила, что занята, он бы понял”.
  
  Уитекер посмотрел на него так, словно из его глазного протеза вылупился осьминог. “Ты думаешь, я смогу мириться с каким-то нуждающимся чуваком, который присылает мне тридцать одно сообщение в неделю?” Она нажала на команду "Удалить", и сообщения исчезли.
  
  Лукас позволил себе слегка рассмеяться. “Думаю, что нет”.
  
  Из тумана материализовалась фигура, двигавшаяся, как автомат с кока-колой, на ножках, за ней последовала фигура поменьше, с тонко очерченными очертаниями.
  
  “Доктор Пейдж, специальный агент Уитекер”. Голос Кехо был ровным, но в нем слышалось скрытое раздражение. Но чего они могли ожидать? Они только что уничтожили одну из достопримечательностей города.
  
  Уитекер сказал: “Сэр”, кивая, как крестьянин, приветствующий лорда.
  
  Лукас помахал своей алюминиевой рукой, но не потрудился встать.
  
  Кехо оглядел улицу, его взгляд на мгновение останавливался на обрывках визуальной информации. Он несколько раз кивнул, ни в одном из них не было ничего хорошего, затем обратил свое внимание на них. “Вы двое закончили на сегодня?”
  
  Лукас тяжело кивнул. “Да”.
  
  Кехо долго оглядывался по сторонам. Закончив, он переключил свое внимание с Лукаса на Уитекера. “По-моему, я видел машину на Сорок Шестой, которая не разбита — вы двое, возможно, захотите заскочить с парой молотков по дороге домой. Знаете, просто на всякий случай”.
  
  Хоффнер молча стоял рядом, делая то, что Лукас никогда не считал возможным, — улыбаясь, — и впервые Лукас заметил широкую диастему у него на передних зубах.
  
  Кехо бросил большой пластиковый пакет для улик на глубокий бампер. Он был мокрый и порванный, но содержимое не пропало — одежда, в которой Дав Нокс была на гала-концерте в тот вечер. “Это было в сундуке Руссо”.
  
  Лукас поднял пакет и вытер воду своей настоящей рукой. Костюм Дава был аккуратно сложен, без сомнения, это было одно из его последних действий, и Лукас почувствовал, как его пронзила печаль — в часы, наполненные адреналином после смерти Нокса, у него не было времени скорбеть. “Спасибо”.
  
  Уитекер сделал твердый шаг к Кехо и, подобно молодому Джорджу Вашингтону, держащему топор, перешел в режим исповеди. “Я сожалею о Ferrari, сэр”.
  
  Кехо мгновение разглядывал ее, затем снова посмотрел на улицу, где люди из мертвых спортивных машин грузили мертвую спортивную машину на багажник мертвой спортивной машины. Когда он оглянулся, то сказал: “Какая Феррари?” - и ушел.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  98
  
  Верхний Ист-Сайд
  
  
  
  Эрин подпирали все те подушки, которые Лукас никогда не понимал с практической точки зрения. Она работала над биографией Патти Смит, которую дал ей Лорн Джейкоби. Ее очки сидели низко на носу, а волосы обрамляли лицо прямой стрижкой, что было для нее в новинку. Мод справилась с работой, убрав обожженные участки и уменьшив длину до того, что считалось коротким для Эрин (но которое большинство женщин все равно сочли бы длинным), и модель Россетти по-прежнему легко поддавалась сравнению, даже с бинтами.
  
  Она подняла глаза и улыбнулась. “Это завтрак?”
  
  “Это зависит”.
  
  “Включено?”
  
  “О том, считаете ли вы рогалики с пиццей и кофе завтраком”.
  
  Она закрыла книгу и бросила ее в гору подушек, которые затем зашевелились, показался Боб. “А кто этого не делает?”
  
  Лукас поставил поднос ей на колени и занял позицию в изножье кровати — одним из преимуществ ее роста в пять футов один с половиной дюйм было то, что ему не приходилось беспокоиться о том, чтобы сесть ей на ноги.
  
  Она оглядела поднос и потерла руки. “Это выглядит аппетитно!”
  
  Там были два рогалика для пиццы — разогретые в микроволновке - и большая кружка кофе. Он поставил маленький пластиковый цветок в вазу для бутонов Play-Doh, которую нашел в библиотеке (это было похоже на работу Алиши, но могло быть и Гектора — он не слишком усердствовал в любых упражнениях, которые не были сделаны по собственной инициативе). Но больше всего на завтрак он гордился списком недвижимости.
  
  Он нашел место, которое, как ему показалось, понравится Эрин и детям, каменный коттедж восемнадцатого века на крошечном ирландском острове под названием Арранмор. На острове не было преступности, население составляло менее шестисот человек, и он находился в трех с половиной милях от ирландского побережья. На нем даже росло несколько деревьев. Это было похоже на место, о котором снимали рождественские фильмы.
  
  Она потянулась за бубликом с пиццей, но ее рука замерла над тарелкой, прежде чем взять лист с описанием. “Что это?” - спросила она, разворачивая его.
  
  “Это список недвижимости”, - гордо сказал Лукас.
  
  Она остановилась и посмотрела на него. “Что за вид списка недвижимости?”
  
  “Ты сказала, что хочешь, чтобы мы уехали из Нью-Йорка. Уехать”. Он улыбнулся. “Куда-нибудь, где есть деревья”.
  
  “Когда я это сказал?” Она выглядела шокированной.
  
  “В тот день в переулке”.
  
  “Какой день?”
  
  “В тот день, когда в тебя стреляли. После того, как я вытащил тебя из машины”.
  
  Не сводя с него глаз, она сложила распечатку и осторожно положила ее обратно на поднос. “Я была в шоке, Люк. Кто знает, что я сказала?”
  
  “Я хочу. Ты сказал, что хочешь переехать”.
  
  Она покачала головой, все еще выглядя смущенной. И более чем немного обеспокоенной. “Ну, а я нет. Мне здесь нравится”.
  
  “Но ты сказал—”
  
  “Я был. В. Шоке. Мы не двигаемся”.
  
  “Ты су—?”
  
  “Позитив”.
  
  “Это лучшая новость, которую я получил за весь день!”
  
  Эрин взяла бублик и разломила его пополам обеими руками, что означало, что сила возвращалась к ее пальцам. “Ты можешь представить нас на крошечном острове недалеко от Ирландии?”
  
  Он улыбнулся. “Почему нет?”
  
  “Во-первых, там недостаточно материала, чтобы его можно было взорвать. Во-вторых, при населении в шестьсот человек вы статистически вряд ли найдете хоть одного друга. Кроме того, мы жители Нью-Йорка. Всем нам. Нам пришлось бы обучать детей на дому. Мне негде было бы работать. И мы всегда были бы аутсайдерами.”
  
  Бин попытался съесть рогалик в пальцах Эрин, и Лукас подхватил его своей алюминиевой рукой. “Многие люди сочли бы это преимуществом”.
  
  “Да, ну, мы с тобой не такие уж и многие”. Она покачала головой. “Ты можешь представить, как забираешь детей с корнем и переезжаем через Атлантику?”
  
  “Я не могу представить, как мы переходим улицу”.
  
  “Значит, это все решает?”
  
  Лукас протянул руку, взял с подноса список объектов недвижимости и сунул его в карман. “По-видимому, да”.
  
  Дети ворвались наверх. Лемми был первым, и он влетел в комнату, как газель. Он уронил морду на поднос, перевернув вазу Play-Doh и пластмассовый цветок, как раз перед тем, как дети ворвались в комнату, как викинги, врывающиеся в деревню, — викинги в пижамах footsie.
  
  Динго был с ними, но остался в дверях. “Эм, Люк? Внизу посылка от твоего друга Кехо”.
  
  “Ты можешь расписаться за это?”
  
  Динго с улыбкой показал листок. “Готово”.
  
  Эрин одарила его одним из взглядов, которые она обычно приберегала для Лукаса, когда он не обращал внимания. “Так в чем проблема?”
  
  “Выгляни в окно”.
  
  Лукас и дети подошли и задернули шторы. Все одиннадцать глаз посмотрели вниз, на улицу.
  
  Перед домом была припаркована платформа с искореженным "Феррари" на заднем сиденье. Водитель пытался выгрузить машину на свободное парковочное место, но колеса у машины не поворачивались, и она визжала от трения. Но было ясно, что парень, разгружающий его, не собирается сдаваться только из-за небольшого шума и нескольких искр.
  
  Черт возьми, у Бретта Кехо было чувство юмора. Еще раз демонстрируя, что необычные вещи случаются постоянно.
  
  Динго подошел и ткнул Лукаса в грудь квитанцией о доставке. “Там записка”, - сказал он.
  
  Как и ожидалось, почерк Кехо был безупречен.
  
  Люк,
  
  Я слышал, что ваш Volvo был в ремонте — пожалуйста, не стесняйтесь пользоваться этим пока.
  
  BK
  
  
  
  OceanofPDF.com
  
  
  99
  
  
  
  Столичный центр заключения
  
  Бруклин
  
  Было рано, и Дениз Мот выглядела усталой. Еще более усталой, чем в прошлый раз. Но она села, скрестила руки на груди и устремила свой пристальный взгляд на Лукаса, остановившись прямо на его работающем глазу, что произвело на него впечатление — у нее была хорошая память.
  
  Ее адвокат в очередной раз согласился присутствовать, что кое—что говорило о его преданности делу - юристы, как правило, придерживались такого склада мышления, как обмани меня один раз, позор тебе; обмани меня дважды, позор мне. И это был их третий раз за столом.
  
  Мужчина в очень дорогом костюме стоял в углу у двери, это было одно из немногих одолжений, о которых Лукас когда-либо просил Бретта Кехо.
  
  Лукас снял очки, чтобы не возникло недоразумений, затем положил свою металлическую руку на конверт из манильской бумаги, лежащий на столе. Ее внимание на секунду переключилось, затем она снова подняла глаза, и Лукас задался вопросом, осталась ли у нее хоть какая-то надежда, или счастье, или мечты.
  
  Не то чтобы он нуждался в ней для этого; большинство, если не все, бывших пациентов Воана в "Федерал Плаза" вскоре попытались бы съесть друг друга за место в спасательной шлюпке.
  
  И там было только одно место.
  
  Лукас и Мот на несколько мгновений сцепились в гляделках, что было настоящим достижением против человека, чье зрение на 50 процентов состояло из спецэффектов.
  
  После того, как они затянули неловкое молчание на столько, сколько потребовалось для того, чтобы ее адвокат начал вздыхать, Лукас подтолкнул конверт через стол.
  
  Мот взглянула на него, затем снова подняла глаза, что многое говорило о ней. У миссис Пейдж для этого было специальное слово — “наглость”.
  
  “Открой это”, - сказал он.
  
  Мотылек еще немного посмотрела на него, затем взяла конверт, повертела его в руках и откинула клапан. Она достала фотографии и положила их на помятую столешницу из нержавеющей стали.
  
  Лукас протянул руку и развернул их веером, демонстрируя официальные изображения доктора Маттиаса Воана, детектива Джонатана Руссо, Арло Рида и Людвига Клинга.
  
  Слезы наполнили ее глаза, потекли по ресницам, но она не подняла глаз. И не пошевелилась.
  
  Лукас сохранял невозмутимый тон, когда излагал это. “Вы обратились к Воану за помощью, чтобы найти какой-то способ справиться с потерей сына. Он приказал Риду и Клингу убить врача, который подписал распоряжение о прекращении лечения вашего сына — Нелли Козик. Затем он использовал эту информацию, чтобы шантажировать вас, вынудив пойти за доктором Ибики, а если вы откажетесь, он поймает вас на крючок за убийство Козика, убийство, совершенное Ридом и Клингом. Руссо был страховкой для вас, чтобы вы не проговорились — у полицейского-убийцы есть все признаки неприкосновенности. Вам сказали, что вам никто не поверит.
  
  “Итак, вы пытались убить Ибики, но у вас ничего не вышло. Я прочитал файл и думаю, что у вас это не получилось намеренно. Итак, Руссо поговорил со своими друзьями, которые вели это дело, и они привлекли Маттиаса Воана в качестве свидетеля. Они держали тебя в заложниках, Дениз.”
  
  Нижняя губа Мот задрожала. Но она оставалась неподвижной, не поднимая глаз, не отворачиваясь, ничего не говоря.
  
  Лукас протянул руку и убрал фотографии — ей больше не нужно было видеть своих мучителей. Не в ее голове. И уж точно не суют ей в лицо.
  
  “Но все, в чем ты действительно виноват — кроме большого количества понятного гнева — это в попытке убить доктора Ибики. Ты потерпел неудачу, и кто-то другой выполнил задание”.
  
  Лукас не потрудился положить фотографии обратно в конверт — с его механической рукой это заняло бы у него десять минут. Поэтому он просто разорвал их пополам. “Все эти люди мертвы”. Он сделал паузу, чтобы она могла осознать эту деталь. “Я поделюсь подробностями, если тебе интересно, но я думаю, что у тебя было достаточно смертей, чтобы хватило на всю оставшуюся жизнь. Но вот что должно произойти. Он наклонил голову и низко склонился над столом, чтобы видеть ее. Она лишь слегка подняла глаза, но этого было достаточно, чтобы их взгляды встретились. “Или, по крайней мере, то, на что я надеюсь, произойдет”.
  
  Лукас ткнул металлическим пальцем через плечо в мужчину в дорогом костюме, который оставался безмолвным и неподвижным. “Это Джозеф Мартуччи, и он специальный прокурор, назначенный Южным округом Нью-Йорка. Он здесь, чтобы взять у вас показания. Это все, что ему нужно — час вашего времени. Ты должен сказать правду, чем бы она ни обернулась, и после этого ты уйдешь отсюда на всю оставшуюся жизнь. Сегодня. Ваш приговор смягчен, и вам предоставляется иммунитет от любого дальнейшего судебного преследования за любую причастность к Воану и его банде убийц.”
  
  Мотылек подняла взгляд, и слезы из ее глаз вырвались наружу, потекли по морщинам на лице и закапали на оранжевую тюремную рубашку. Эта деталь напомнила Лукасу о бензине из машины Руссо, и он отогнал ее — Дениз Мот была не единственной, у кого были воспоминания.
  
  “Советник Мартуччи здесь в качестве одолжения для меня — я попросил, чтобы вы первыми получили это предложение. Большинство людей, причастных к маленькой группе Воана по убийству врачей, арестованы. Остальные опознаны и скоро будут доставлены. Никого, кроме меня, не волнует, кто первым согласится на сделку — это должна быть ты. ” Он снова сделал паузу, чтобы она могла осознать эту вторую важную деталь. “Доктор Воан и детектив Руссо оба мертвы, и они не могут отомстить тебе, и твое молчание больше не помогает ни тебе, ни кому-либо другому”.
  
  Лукас кивнула своему адвокату, который наклонился и что-то прошептал ей на ухо.
  
  Мот подняла голову, вытерла глаза рукой и кивнула один-единственный раз. “Почему я?” - спросила она почти шепотом.
  
  Лукас достал свой последний вклад из внутреннего кармана пиджака. Он развернул листок и протянул его Мот, зная, что ее не волнуют остатки бублика от пиццы в углу.
  
  Она посмотрела на него, и от любопытства ее брови изогнулись. “Что это?”
  
  “Это маленький коттедж на крошечном острове у побережья Ирландии. Его купили на случай, если он кому-то понадобится”. Он улыбнулся — или, по крайней мере, его лицо максимально приблизилось к этому. “И ты похож на этого кого-то”.
  
  Прокурор Южного округа Нью-Йорка вышел вперед, протянул Дениз Мот носовой платок и сел.
  
  OceanofPDF.com
  
  
  Благодарности
  
  
  
  Я еще раз должен поблагодарить своего редактора Кита Калу за то, что он ожидал от Лукаса того же, что и я. И кто потратил необходимое время, чтобы доставить меня оттуда сюда — его вклад (и время) в два первоначальных варианта был незаменим. Спасибо, что сказали именно те три вещи, которые мне нужно было услышать, именно в то время, когда мне нужно было их услышать.
  
  Келли Рэгленд, Элис Пфейфер и люди из "Минотавр Букс", невидимая (и незаменимая) сила, которая берет кучу слов, которые я передаю, и превращает их в нечто, что в конечном итоге оказывается намного большим, чем сумма составляющих его частей, — и все это отдает мне должное.
  
  Мой литературный агент и друг Джилл Марр, которая поддерживает мою карьеру в нужном русле, несмотря на то, что я отказываюсь брать мобильный телефон и часто пропадаю у себя в хижине на недели кряду, — я никогда не смогу отблагодарить тебя в достаточной степени за все то, как ты изменила мою жизнь.
  
  Мой агент, Андреа Кавалларо, которая держит людей из кино подальше от меня, хотя технически ее работа прямо противоположна. Пожалуйста, продолжайте говорить им, что я уехала и со мной нельзя связаться.
  
  Сандра Дейкстра (и все люди, которых она предоставляет в мое распоряжение) — ваше присутствие (и их) позволяет мне сосредоточиться на написании.
  
  Я также должен поблагодарить моего дорогого друга Кеннета Мини за все время, которое он потратил на обсуждение этого. И за то, что позволил мне украсть все, что он говорит. Я никогда не смог бы вернуть долг.
  
  Генерал-лейтенант ВВС ВЕЛИКОБРИТАНИИ Иван Блонден (в отставке), чей вклад и замечания в первом черновике помогли мне найти слабые места.
  
  Доктору Аманде Хакала за ответы на множество вопросов в начале процесса — надеюсь, я не слишком далеко отклонился от пути.
  
  Моему другу и коллеге-писателю Эйру Прайсу - за то, что позволил мне украсть идею проткнуть кого-то его собственной костью. Как всегда, поэзия заключается в ужасе, и я ценю, что вы благословили кражу.
  
  Моему другу Джонни Руссо за то, что он всегда звонит в три часа ночи, а иногда даже в четыре. И за то, что он никогда не бывает трезвым, когда звонит. И за то, что я никогда не вспоминаю, что он звонил. И еще за то, что не вспомнил, что в следующий раз он не должен звонить. И еще за то, что перезвонил. Ad infinitum. Я ценю легкомыслие. Моя маленькая леди? Не очень.
  
  Мой друг Стэн Трэнтер в 3317 раз спросил меня, как продвигается работа над книгой.
  
  Мой учитель машинописи в девятом классе — мистер Белый. Который научил меня одному из самых важных навыков, которые у меня есть, — я думаю о нем каждый день, когда сажусь и смотрю на страницу.
  
  Мои зарубежные издатели, которые изменили мою жизнь так, как я и не предполагал, — большое вам спасибо за то, что дали мне шанс.
  
  И я должен поблагодарить своих читателей за то, что они доверили мне свое время. То, что ты рядом, сделало все ночи, проведенные перед чистой страницей (что может быть ужасающим для писателя), стоящими каждого слога. Спасибо, что совершаешь эти маленькие путешествия со мной и Лукасом Пейджем — я не могу представить лучшей жизни. Или большей привилегии.
  
  И, как всегда, Роду Уитекеру. За бесконечное вдохновение.
  
  
  
  
  Также автор Роберт Поби
  
  РОМАНЫ ЛУКАСА ПЕЙДЖА
  
  Город окон
  
  Под давлением
  
  Кровник (издан в Канаде под названием Глаз бури)
  
  Американка (издан в Канаде под названием Harvest)
  
  Mannheim Rex
  
  
  
  
  
  Об авторе
  
  
  
  
  РОБЕРТ ПОБИ - автор международных бестселлеров пяти предыдущих романов, включая первые две книги из серии о Лукасе Пейдже "Город окон" и "Под давлением"............. Он делит свое время между Соединенными Штатами и Канадой.
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"