Канюшкина Ольга Валентиновна. Лики Смерти

Часть первая

Осколки красного стекла, мерцали на чёрном ковре, устилающем весь пол. Из дыры, образовавшейся в оконном стекле, сквозило, тонкие эфемерные занавеси трепетали при каждом усилении ветра, безразличное небо, вечно влюблённое в себя самоё, переливалось звёздами, месяц узким серпом просвечивал, сквозь лёгкие перьевые облачка, подобравшиеся к нему.

Тот, кто сидел в тяжёлом кожаном кресле с высокой спинкой, ничего этого уже не видел, он был мёртв. Из развороченной грудной клетки ощерившейся рёбрами, как частоколом уже перестала литься кровь, она лениво сочилась, пропитав одежду убитого и ковёр под ним, от тела поднимался пар, в кабинете похолодало.

Возможно, он был красив, теперь же на его лице более похожем на маску, застыло выражение дикого, непередаваемого страха, черты исказились, рот разверзнут в крики, который никто так и не услышал, налитые кровью глаза, подняты к потолку. То была страшная смерть.

Уже третий. Третий за неделю убит так словно какой-то безумец руками разорвал ему грудь. И у каждого, неизвестный злоумышленник, забрал сердце. Трое представителей богатых и уважаемых фамилий, трое лордов держателей, основа и Сердце совета... Никаких следов....ни какой зацепки... Эти не весёлые мысли посетили молодого офицера, которому поручили расследование, он знал, что в случае неудачи наказан, будет именно он - Тарнор Ковен и это будет завершением не успевшей начаться карьеры.

Арентовиил спал, по его мощёным улицам стремительно ехала карета, то изуродованное тело некогда влиятельной личности везли в морг, приуроченный данному округу. Город укутанный предрассветной дымкой не желал ничего знать; в нём совершались преступления, умирали люди, сменялись поколения, само сердце города - величественные дворцы украшенные скульптурами и лепниной, пропитались сотнями жизней давно ушедших, их стены держали души не отпуская и те не находили покоя, а город спал.

Глухо ударила оббитая сталью дверь, ведущая в ледник, там, в темноте покоились останки, бездомных, безымянных, либо тех, кого ещё не забрали родственники, ну или жертвы насильственной смерти, такие, как лорд со вскрытой грудью. Холод и мрак, вот что ожидает всех живущих.

Дежурная по "складу мертвечины", как она величала это заведение мыла руки. Только что тщательнейшим образом она осмотрела рану свеже-преставившегося и была поражена несколькими фактами: во-первых, сила с которую надо применить, дабы нанести подобное увечье, должна быть чудовищной; во-вторых, обнаружились следы первого контакта, то есть сначала человек, обладающий либо десятисантиметровыми когтями, либо оружием их имитирующим всадил данное в грудь лорду и сделал движение, подобное тому, как открывают двери лифта, когда те не желают отворяться сами. В задумчивости патологоанатом Кэрт села на колченогий стул и потянулась за остывшим чаем.

На окраине города, где даже нет нищих, в самом дальнем районе, граничащем с Чумным кладбищем, высился дом. Даже сейчас, когда он обветшал, от него исходила аура величия, несомненно, в былые времена это было произведение архитектурного искусства, теперь лишь жалкий остов. В башне повёрнутой окнами к закатной стороне, где пыль и паутина правили бал, на изящном, изъеденном древоточцами стуле, восседал человек, и странно было видеть его здесь. Но видеть его, ни кто не мог, кроме старого ворона, сидящего на притолочной балке, а птица не была помехой его замыслу.

Вязкий, пыльный сумрак сглаживал черты сидящего, размывал их, и на фоне окна чётким рисунком проступал профиль, возможно, такие некогда чеканили на золотых монетах великих держав. Человек прибывал в глубокой задумчивости, но вот он пошевелился, его взор упёрся в серебряное блюдо, стоящее на останках стола, на блюде лежали три человеческих сердца, протянув узкую ладонь с длинными пальцами, гость провёл над сердцами. И вот в тишине зазвучали чёткие ритмичные удары. Сердца начали биться.

Кэрт было сложно удивить, но странный звук из ледника её заинтриговал, там слышались шаги. Встав, она направилась к дверям, оббитым сталью.

Тарнор взбежал по старым, стёртым ступенькам морга, ему нужно было забрать заключение об обследовании тела лорда Мэлнора. Юноша осмотрелся, в этой части города, он, пожалуй, ещё не был: старые обшарпанные дома, облупившаяся краска, потрескавшаяся черепица, так и норовящая упасть прохожему на голову, выбоины в мостовых, кучи мусора и всё это буквально в двух шагах от исторического центра.

Рассохшаяся деревянная дверь с надсадным скрипом отворилась, и на несколько мгновений офицер Ковен зажмурился, в коридоре было темно и чтобы глаза привыкли, надо было ненадолго их закрыть, дальше лучик света прорезал мрак и падал он явно из двери, к которой и направился молодой человек.

Дальнейшие события он позже расценил, как испытание силы его духа, которое он чуть не провалил. В дверях, ведущих в покойницкую, стоял высокий мужчина, на голову выше его самого и созерцал нечто, что, судя по звукам, копошилось и причитало в леднике. Тарнор подошёл ближе и выглянул из подмышки великана. Шок это не то слово, которым можно описать состояние, рухнувшее на Ковена. Юноша выдохнул, пар, отлетевший от его губ, говорил о том, что он ещё дышит.

Среди кусков льда и стальных столов двигалось то, что ещё недавно было лордом Мэлнором, спёкшаяся и замёрзшая кровь покрывала синюшный труп коростой, подёрнутые ледяной коркой глаза бессмысленно таращились, труп хрипел:

- Зачем...зачем...что...я не виновен...верните...верните...

Руки со скрюченными негнущимися пальцами, скребли развернутую грудную клетку. Тарнор впал в ступор и тупо смотрел на происходящее. Сильный рывок оттащил его и кто-то захлопнул дверь, то был давешний мужчина, о существовании которого горемыка успел забыть.

Мужчина был странный: тонкие довольно красивые черты, заключены в удлинённый контур лица с квадратным упрямым подбородком, умные глаза, стального оттенка смотрели на офицера из-под отросшей чёлки, цвета мокрого асфальта, с профессиональным интересом. Вот это рост... Отметил сам не маленький Тарнор. Одет явно дежурный по моргу был просто и не броско, но стильно, выдержанно в серых и чёрных тонах. Всё это привычные составлять словесные портреты представитель власти заметил сразу, после чего соизволил взять себя в руки и поздороваться:

- Здравствуйте уважаемый, я офицер Ковен, мне нужно заключение по...кхм тому трупу, который встал.

Саркастическая усмешка пробежала по губам патологоанатома. Приятного тембра голос сообщил:

-Здравствуйте, заключение я сейчас выпишу. Рада представиться старшая по моргу Александра Кэрт.

Тарнор сумел удержать лицо. Но мысль в судорожном спазме выдала: Это....женщина!!! Не может быть...

Александра с жалостью смотрела на юношу. Вероятно, начальство решило избавиться от юного офицера, раз поручило ему это расследование. Подобные дела не поручают детям, здесь нужен опыт и знание "той стороны". Абсолютно ясно, что лордов убил не смертный, очевидно, что это сделал гийнер - дух страха и смерти, подобное существо мог вызвать очень сильный и опытный маг, лишенный всяких человеческих чувств, ибо ритуал призвания гийнера требовал пяти невинных жизней.

Глядя на этого юношу Кэрт, почему то вспомнила детство, которое она всеми силами пыталась забыть, скрыть за спудом лет и пылью других воспоминаний.

Первыми её ощущениями были холод и одиночество. Маленькая девочка очнулась в тёмном городском тупике, где по стенам стекала слизь, а воздух пропитался нездоровыми фимиамами. Серое небо, серые улицы, серые люди и колючая мелкая морось. Три дня ребёнок бродил по городу, три дня она была не просто одинока, она не существовала, её не видели, не замечали. На исходе третьих суток, когда девочка, поджав под себя разбитые ноги, седела на мраморной набережной, отделившись от безликой массы прохожих, к ней подошёл человек, он опустил над ней купол зонта, укутал в свой плащ и отобрал маленькую жизнь у безразличного города. То был мэтр Кэрт добрый, отзывчивый и оттого безмерно одинокий человек. Он был врачом от Бога, но ему отказала в практике "Ассоциация врачей Арентовиила", мотивируя отказ тем, что "человек режущий мёртвые тела, не может лечить живых", несмотря на это к нему за советом ходил весь район. Мэтр дал ей свою фамилию, дружбу и безграничную любовь. Он был её отцом, учителем и другом. Его не стало.

Очнувшись от воспоминаний Александра села за свой стол и привычно формулируя фразы, стала писать заключение. Тишину нарушали стоны кадавра в леднике, скрип пера по бумаге, да прерывистое дыхание пытавшегося прийти в себя Тарнора. В такой момент что-то обязательно должно случиться. Входные двери с треском распахнулись едва не слетев с петель и явили миру мужчину, который едва не упирался головой в потолок, шикарные золотистые волосы в художественном беспорядке рассыпались по плечам, эти самые плечи были затянуты в нежно салатовую футболку с серебряной нитью, что давало эффект чешуи, безусловно красивые длинные ноги были упакованы в узкие чёрные брюки с салатовым шнуром по бокам, на ступнях красовались салатовые туфли, картину довершали нахальные, весёлые глаза насыщенного фиолетового цвета, обрамлённые угольно-чёрными ресницами, чёрные же брови разлетались от переносицы к вискам. Явление заявило:

-Привет, братия, я новый ген.некромант сего города, где ваш ходец мертвячий?

В довершение ко всему мужчина обладал великолепным оперным баритоном и был неприлично красив, о чем, несомненно, знал.

Дариан де Гаррофа мельком взглянул на присутствующих, отметив для себя, что столь удручающее зрелище давненько не оскверняла его вельможный взор, как давненько уже его персона не находилась в столь убогом месте. Образно засучив рукава, он открыл дверь и осмотрел поле для деятельности: ходец всё ещё топтался на одном месте разевал рот и стенал, умоляя о возвращение сердца. Генеральный некромант редко пользовался пассами, "рукомашество" говорил он, для дилетантов, настоящий маг и мастер своего дела подчиняет всё своей воле. Пристально посмотрев на труп Дариан начал складывать формулу упокоения, подобное действие не должно было занять и трёх секунд, но внезапно тонкая нить-основа заклятья, которую он протянул между собой и кадавром, лопнула, разлетевшись на ему только видимые искры. С отвратительным хрустом лорд Мэлнор начал меняться: на спине выступил костяной гребень, зубы удлинились из горла послышалось клокотание, и комья запёкшейся крови вылетели от туда, кожа, натягиваясь, лопалась, выпуская костяные выросты, верхние конечности мертвеца теперь оканчивались, двумя острейшими лезвиями из ломаных костей, стремительно рванувшись, тварь нацелилась в сердце графу де Гаррофа.

Тарнор с остервенением рвал пистолет из кобуры, он должен был хоть, что-то сделать. Увиденное он мог охарактеризовать, как ошибку некроманта, тот прочёл неверное заклинание и вот, пожалуйста, результат - хищное неупокоище. А что если оно вырвется в город?

Как только офицер узрел вошедшего, он сразу понял, что некромант из франта, как из осла, айранский скакун. Ковен видел предыдущего генерального некроманта и тот произвёл на него жуткое впечатление. То был высокий, худой до скелетообразия мужчина с нездоровой бледной кожей; заросший черными, прилизанными к черепу волосами, с длинными когтями, украшающими пальцы; ходил он всегда в чёрном балахоне с глухим капюшоном, в прорезях которого сверкали красные глаза, его атрибутом и спутником, был раскормленный ворон.

Оружие не желало покидать кобуру.

От своего приёмного отца Александра знала очень многое о травматургие и сейчас она наглядно увидела, как она используется, превращая безобидные тела в смертоносное оружие.

Стоящие за спиной Дариана люди не могли видеть, как изменились его глаза - белок подернулся чёрным туманом, зрачки засветился как раскалённые угли, вкупе с ярко-фиолетовой радужкой это давало непередаваемый эффект. В помещении потемнело, весь свет он стянул на себя, вытянув вперёд руку, он сделал лёгкую отмашку кистью, так отсылают прочь ненужного слугу. Тело твари на излёте вздрогнуло, сменило траекторию и обвалилось на мёрзлый пол. Вся сцена заняла не больше пяти секунд. Де Гаррофа почувствовал, как что-то ускользает, и была это инородная магия, поднявшая тело и позже, при попытке упокоения включившая механизм уничтожения любого, кто решиться на это, он отчётливо видел серебристый след колдовства, развернувшись, Дариан устремился к дверям, бросив людям: - За мной.

Александра и Тарнор подчинились автоматически, даже не подумав, что можно противиться. На улице стоял шикарный кабриолет, цвета фуксии. От колёра у Тарнора заломило зубы, но сама по себе машина была выше веских похвал. Некромант запрыгнул в средство передвижения, не открывая двери, грациозным прыжкам способствовали длинные ноги и практика, офицер не рискнул повторять опыт и просто открыл дверь, галантно пропуская Александру, до сих пор не веря, что она представительница слабого пола. Дариан опережал истаивающий след, на немного, но и этого времени было достаточно, чтобы понять, куда же он ведёт. Машин с рёвом пронеслась, по центральному проспекту, свернула на мене оживлённую трассу, а дальше не сбавляя скорости, рванула по трущобному району.

След истаял. Машина упёрлась бампером в чугунные створы врат Чумного кладбища. Здесь замирала жизнь, прохожих не было вовсе, от земли поднимался сизый туман и вихрями закручивался, при движении, вокруг ног. Де Гаррофа окинул взором своих спутников. Нда... И зачем я потащил с собой, королеву временной усыпальницы и недоростка с офицерскими погонами, теперь ещё ответственен за них, будь проклято дворянское воспитание и врождённое благородство. Скривив губы, что должно было означать улыбку граф соблагоизволил представиться:

- Я - граф Дариан Вентура Альберт Ферагон де Гаррофа и Аронгерра. Сиречь гениальный некромант всея Арентовиила. Можно обращаться просто - ваше высокоблагородие милостивый господин надежда и опора... короче Дар.

Александра не удержалась от смешка. Подумав, до чего интересные типажи порой выводит на свет матушка природа:

-Очень приятно. Рада представиться Александра Кэрт. Промолвила патологоанатом. Тарнор топтался на месте, не понимая, почему они встали, маг явно шёл по следу, это понять мог даже недалёкий пейзанин, но сейчас, то, что он медлит. Юноша, стараясь держать себя в руках, сухо обронил:

-Тарнор Ковен, младший офицер Департамента Законности и Порядка. К вашим услугам.

Дариан закатил глаза, юнцу явно хотелось побыстрее умереть, даже не получив инструктажа:

-Значит так, офицер и вы леди, сейчас мы пойдём туда, где проводился обряд "Aeterna nox" просьба мелко не трястись, не пытаться ознакомить меня с содержанием ваших желудков не всхлипывать, в общем, вести себя прилично.

Закончив воодушевляющее напутствие, Дариан упругим шагом направился к некогда величественному дому, с несколькими башнями, его спутникам ничего не оставалась, кроме как идти за ним, обдумывая, что именно может в этом доме быть.

Особняк встретил гостей не любезно, испуганно заметался встревоженный нетопырь, сладковатый запах разложения предупреждал о том, что лучше по сторонам не осматриваться. Из щелей в стенах и пыльных окон слабый свет серого дня освещал, картину бойни.

Тарнор судорожно сглотнул и кое-как справился с позывом к тошноте, хотя неприятный привкус всё же остался, он посмотрел на Александру, её зрелище нисколько не смутило, наоборот она, с живейшим интересом подойдя по ближе, рассматривала нанесённые телам увечья и что-то шептала на мёртвом языке. Граф спокойно осматривался и даже уже обратил общее внимание на лестницу ведущую наверх. Лестница доверия не вызывала, в нескольких местах прогнившие доски провалились, а перила выглядели, так, словно были вырезаны из губки, из-за долгих лет труда древесных жуков. Кэрт оторвалась от интересных подробностей расчленения тел и присоединилась к Дариану, офицер, аккуратно обходя внутренности, поспешил к ним.

Любой маг знает о "той стороне", знает что "там" существуют те, для кого люди, даже не пища, а ничто - прах. Бессмертные духи, наделённые великой силой, отнюдь не враждебны, смертные безразличны им, но они, к сожалению, не безразличны смертным и те постоянно пытаются обрести власть, над жителями "той стороны". Гийнеры духи смертного страха за свой нарушенный покой требуют пяти жизней, не совершивших не единого греха, то есть невинных душой и как обязательный пункт невинных телом. Тарнор, не будучи магом, понял, для чего нужны именно пять человек. Тела жертв лежали на окончании каждого луча пентакля, и у каждого тела, помимо абсолютного отсутствия крови, которая пропитала старый паркет, отсутствовали органы, соответствующие одному из чувств вырваны были: глаза, уши, нос, язык и руки. Брызги крови были даже на потолке, и что-то подсказывала, что жертвы были ещё живы, пока их терзали. "Неужели шестое чувство это страх смерти..." - Ковен постарался отогнать от себя эту мысль.

Ступени скрипели и прогибались под весом идущих, но выдерживали, Александра решила, что тому виной волошба замолчавшего и сосредоточившегося Дара, за её спиной юный офицер явно делал дыхательную гимнастику и правильно, не каждый день видишь такое количество мастерски разделанных тел.

В башне по-прежнему царил полумрак, с балок лохмотьями свисала пыль, дано покинутая пауками, ворон заметив людей, спланировал с насиженного места на стол, где покоились на серебряном блюде сердца убиенных лордов. Некромант брезгливо подцепил один сердечную мышцу тонкими пальцами, на которых Ковену показался маникюр, и вынес вердикт:

- Они только семь взмахов назад перестали биться, тёплые ещё.

Граф разжал пальцы, и сердце с неприятным звуком шмякнулось, рядом с остальными. Дар методично осмотрел комнату на наличие следа мага, который здесь явно был, но ничего не мог обнаружить. Тарнор как криминалист осмотрел место происшествия, и вот что его удивило: их шаги оставляли за собой борозду потревоженного слоя пыли, но кроме этого никаких больше знаков, что помимо них здесь был хоть кто-то, хотя в кресле явно сидели, следы мужской обуви значились на полу. Вывод: маг телепортировался, но телепортация невозможна.

- Здравствуйте, уважаемые.

Мелодичный голос напоминал перезвон серебряных бубенчиков, которыми украшались кошачьи ошейники, но Тарнор ощутимо вздрогнул, как собственно и Александра, повернувшаяся на голос. Граф оставался спокоен и расслаблен, он улыбнулся и поприветствовал говорившего:

- Здравствуй, гийнер, хозяин прислал тебя?

Офицер во все глаза уставился на полностью не соответствующее его понятиям о монстре существо, хрупкое по сложению, с мягкими светлыми волосами, обрамлявшими узкое лицо с заострённым подбородком и глубокими светло-сапфировыми глазами. Существо кивнуло в знак согласия и мелодично пропело:

-Идёмте за мной.

С трудом открыл глаза. Нет, он, конечно, чувствовал подвох, приготовил заклятье, но, то, что его банально вырубят ударом доски по голове он не ожидал, заклятье явно в кого-то попало, но и доска своей цели достигла. Попытался двигаться, относительно получилось, превозмогая резь в глазах, осмотрелся. Сам он, как и положено высокородному графу возлежал на великолепном алтаре из чароита, редкого кровавого оттенка. Цепи были, они надёжно держали все четыре конечности. Жаль звенья не из серебра, а из мёртвого металла, который ни одна кислота, не говоря уже о магии, не брала, правда мечом из булата, он рубился легко, но тут уже другой вопрос, где меч взять. Своих спутников по близости Дар не наблюдал, зато он узрел некоего субъекта, которого ещё взмах назад не было, на каменных ступенях, ведущих к жертвеннику. Субъект был ничем не примечательный, кроме благородного лица, которое не блистало красотой, чересчур белой кожи, да глаз в которых плавилось время, простой костюм тройка светлого бежевого оттенка очерчивал фигуру. Вновь прибывший проявил вежливость:

- Рад вам, граф, простите, что пришлось так грубо вас встретить.

Дариан улыбнулся с сарказмом:

-Всех кому вы рады, ваша нежить лупит по голове, досками не первой свежести?

****

Александра наблюдала, как Тарнор, её булавкой пытается вскрыть дверной замок, замок был старым, ржавым и даже ключом вряд ли легко открывался. Сейчас Ковена очень радовало, что рос он среди воров, убийц и бандитов, некоторые навыки весьма пригодились. Замок, не смотря на всю логику рассуждений Кэрт, поддался, щелкнул, ломая булавку и дверь, снизойдя до уговоров Тарнора, открыться без скрипа. Юноша успел заметить, как за поворотом скрылась гибкая женская фигура в пепельном платье, повинуясь внезапному порыву, он бросился за ней. Александра не успела его перехватить. Женщину он не догнал и упёрся в тупик, на полу тускло мерцал гладиус изысканной работы. Кэрт застала офицера за рассматриванием оружия.

-Откуда он у тебя?

Тарнор вскинул бровь и ответил правду:

- На полу лежал.

-Позволь усомниться, булатные клинки редкость в наше время и они не могут так просто валяться.

Парень оскорбился:

- Вы думаете, что я его стащил? Да зачем мне он вообще, вот возьмите и верните владельцу, если найдёте оного.

Невежливо сунув обнаженный клинок в руки женщины, он направился обратно, туда, где мог быть их спутник.

****

Граф попытался использовать силу, ну и тут его обскакали на вороных, комната была настроена на хозяина, другие здесь даже искру магии высечь не могли. В изящной длиннополой руке появился тонкий стелет, незнакомец чуть замахнулся, явно примеряясь как лишить Дара жизни наиболее эффективно. Некромант не рассчитывал на такую бесславную смерть, а холодная сталь угрожающе приближалась к его груди. Оставался только один приём, заболтать оппонента, Дариан решил придерживаться этого плана:

-Прежде чем вы меня умертвите, любезный, не потрудитесь ли сообщить во имя чего?

Уста незнакомца разомкнулись, ровный безэмоциональный голос мог принадлежать, только тому, кто не просто привык повелевать, а обладает весьма длительным стажем в этом нелёгком деле:

- Юноша, позвольте я не стану уподобляться своим коллегам из злодейского цеха и оповещать вас о своих намереньях. Вы ведь почитаете меня за злодея, так? Постарайтесь просто поверить, что все мои действия наполнены смыслом, пусть и не понятным вам.

Рука со стилетом ушла в замах, граф сглотнул и подумал, что вряд ли его спасёт чудо.

Эхо от выстрела, не находя выхода металось под сводами жертвенной комнаты, стелет в руке незнакомца разлетелся на куски, оцарапав тому лицо, Тарнор стрелял с колена, иначе на лестнице меткость была бы сомнительной, что-что, а стрельба у офицера была отдельным предметом для гордости. Следующая пуля вошла точно между белёсых бровей несостоявшегося убийцы, того прогнуло назад. Элегантно развернувшись Александра, подсекла "злодея", помогая ему потерять равновесие, и на удивление легко перебила цепи, держащие запястья Дара. Использовать свой силовой потенциал некромант не мог, осталось последнее средство, пока Тарнор методично всаживал пули в незнакомца у них была фора, сорвав с шеи амулет граф, прошептал: - "саёнер морто".

Все звуки стихли мгновенно, словно кто-то набросил покров тишины, Ковен безуспешно жал на спусковой крючок, но последняя пуля так и не вылетала из дула, патологоанатом застыла, почувствовав присутствие смерти. Прямо перед выпрямившимся незнакомцем, следы от пуль на котором уже затянулись из пустоты соткалось ростовое зеркало, в старой облупившейся раме, его матовая поверхности не отражала ничего, но это длилось всего лишь взмах. С хрустальным звоном из зеркала появились руки, множество полупрозрачных длиннопалых рук. Они вцепилась в одежду аристократа, и затащили его в мерцающую мглу, клубившуюся за зеркальным стеклом.

Граф выдохнул и только сейчас заметил, что последние несколько минут не дышал, Тарнор открыл, было, рот, чтобы задать вопрос, но так и замер, не проронив, ни звука. Неизвестный злодей не сгинул, его бледная рука цеплялась за край рамы, медленно но, верно вытягивая и всё остальное, Дар подскочил к зеркалу и совершенно не вежливо ударил ногой по руке раз и ещё раз. Пальцы разжались, зеркало осыпалось мерцающей пылью на плиты пола, де Гаррофа сжимал в кулаке амулет.

Выход из жертвенной комнаты вывел команду на свет божий, над Арентовиилом сияло солнце, такое долгожданное, такое редкой, Александра и Тарнор прикрыли глаза, а граф не мигая, смотрел на пульсирующий светом и теплом небесный цветок. В солнечном свете волосы графа мягко переливались всеми оттенками расплавленного золота, он повернулся к своим спутникам и подмигнул им:

- Ну что, дамы и господа, надо отметить сегодняшнее ревю с нашим участием...

Мягкий перезвон раздался, за спиной де Гаррофы материализовалось давешнее зеркало, в глубине которого стоял незнакомец, все человеческие черты были смыты. Зеркало показало истину, на них смотрела смерть, вот в изящном жесте поднялась рука, указующий перст упёрся в амулет, который Дар сжимал в руке, тот раскололся, обволакивая хозяина пеленой тумана. Чужак начал выходить из зеркала.

В первые мгновенья Тарнор растерялся, но реакция была быстрее мысли, он вскинул руку с оружием и последняя пуля разбила зеркало, которое со звуком, более напоминающим стон треснуло и исчезло.

Граф де Гаррофа, генеральный некромант Арентовиила был мёртв.

Уже неделю над городом буйствовала обезумевшая стихия, дождь и ледяной ветер изгнали прохожих с улиц, каждый как мог, сберегал спасительно тепло. На городском кладбище появилось новое надгробье, оно усыпанное невянущими цветами и светочами магов, гласило: Здесь покоиться благородный граф Дариан Вентура Альберт Ферагон де Гаррофа и Аронгерра. И часто видели прохожие двух людей в молчанье склонявших головы в немом привете усопшему.

К полночи распогодилось, луна как любопытный соглядатай высматривала что-то из-за облаков, изящная женщина в пепельном платье с нежной тоской коснулась мраморной плиты и поспешила прочь. Земная твердь расступилась, выпуская на волю живого неживого и вновь сомкнулась.

Часть вторая

Площадь Мостов кипела народом, люди толкались, забирались на крыши, высовывались из окон. Сегодня здесь торжественно сожгут убийцу, который называл себя Гончим Смерти, он убивал видных политиков, знать, бездомных, больных и при этом был абсолютно нормален. На допросах бывший булочник молчал, на его лице не отражалось ни единой эмоции, даже пытки не помогли. Единственное, что сказал он, было: "Нас рассудит не время, нас рассудит - смерть". И вот теперь толпе на потеху, убийцу наряженного, как шута, вели на деревянный помост, цепи из мёртвого металла, которые не сможет порвать преступник и не повредит огонь, прикрепили к деревянному столбу.

Солнце редко посещало Арентовиил, этому городу больше нравилось кутаться в туман и дожди, но сегодня король-солнце появился на небосклоне и в ужасе, от происходящего, замер в зените.

Возраст душегуба на глаз не определялся. Не высокий, крепкого телосложения мужчина, когда-то дородный, теперь подтянутый, лицо простое, но выдающийся подбородок и высокий лоб свидетельствовали об упрямстве и уме, волосы русого цвета коротко отстрижены и в них нитками блестит седина, в сероватых глазах льдом застыло безразличие. Взойдя на своё последнее ложе, Гончий безразлично осмотрел толпу, цепь, что держала его, была длинной, явно считалось что несчастный, спасаясь от огня и моля о пощаде, залезет на столб, ибо позволяли путы, но он не доставит своим палачам удовольствия и унижаться не станет.

Поступок убийцы удивил зрителей, он опустился на доски эшафота и удобно уселся там, упершись спиной в "позорный" столб, подняв лицо к небу, он смотрел на пролетающих чаек, крики которых вечно наполненные тоской, были приятней человеческого гвалта. Судья в белой мантии поборника справедливости зачитал приговор, указал количество жертв равное сорока пяти и объявил приговор - сожжение. Гордо неся факел, аки маршальский жезл палач обошёл помост кругом и зажёг пропитанные маслом дрова, пламя взметнулось и как голодный оборотень набрасывается на жертву, набросилось на сухую древесину.

Маленький бездомный смотрел и не понимал, как можно радоваться тому, что сейчас будет убит человек. Толпа для него смешалась в одно, а тот другой на помосте был один, и это было важно. В свои не полные семь лет мальчик знал, что такое быть одному, никому не нужному. Он жалел дяденьку. Какая-то сила повела его к помосту, он проскальзывал среди людей. Пока не дошёл до сцены сегодняшнего представления.

Пристальный взгляд заставил оторваться от мыслей о вечном, Гончий опустил глаза. На него из толпы сквозь ещё не занявшиеся дрова смотрел мальчонка в старой рваной одежде, прижимая к своей груди грязную игрушку, то ли мишку, то ли кота, игрушечный зверь давно потерял свой первозданный цвет, был облезлым, одного глаза-пуговицы не хватало, и передняя лапа болталась на нитке. Ребёнок подался вперёд и заговорил, тихо, но Гончий расслышал:

-Дяденька, а вам не страшно одному? Я не хочу, чтобы вы один умерли и Тяпа не хочет (мальчик погладил зверушку), давайте вместе...

Убийца не успел ответить, люди среагировать, а мальчик уже влез по дымящимся дровам и сел рядом с убийцей, Тяпу он усадил на коленях. Обернувшись к бывшему булочнику, спросил:

-А как ваше имя?

В толпе послышались крики: "Там ребёнок!", "Почему не было оцепления??!", "Это знак с выше убийца не виновен!", "Да пусть кареглазое отродье сгорит вместе с убивцем!", "Тушите!". Человеческое стадо металось.

Огонь охватил все дрова, на эшафоте стало жарко и от дыма слезились глаза. Две замершие фигуры были видны сквозь дым, хладнокровный убийца и ребёнок прижавшийся к нему.

Была у виконта Аррканаарра своя причуда - он любил спать в гробу. Но разве потомственный вампир, чьё посмертие затянулось в бесконечность, не может позволить себе маленькую слабость? Может - считал виконт. Гроб он заказал ещё лет 350 назад и не уставал радоваться своему выбору мастеров. Великолепное произведение столярного искусства из чёрного дерева, с изысканным наборным узором из пород более светлых, таких как: остролист, розовое дерево, клён. Весь орнамент, переплетаясь, воспроизводил вензель владельца. Гроб был просторным, двуспальным, со встроенным телефоном, чтобы удобнее было прислугу подзывать, не поднимаясь с постели.

Виконт искренне не понимал суеверных людей, считающих, что вампиры предпочитают старые склепы и тесные домовины, какая, однако, глупость. Лично сам вельможный кровосос не представлял, как можно просыпаться в сыром помещении, где сквозняки и со стен капает. А домовины? Мало того что в сырости дерево разбухает и трескается, так оно ещё и гниёт, а в щели, дует, нет, конечно, вампир не может простудиться и умереть от воспаления лёгких, но кому приятно в таких условиях почивать. Хотя, что обижаться на людей...

Сладко потянувшись на эльфиских шёлковых простынях, которые приятно холодили и без того ледяную кожу, Аррканаарр решил, что пора сделать над собой усилие и подняться, а после сидя на балконе, в свете едва народившейся, почти прозрачной луны, выпить бокальчик крови, настоянной с корицей, и смакуя изысканный вкус, составить план на ночь. Виконт не любил Арентовиил. Город его угнетал, но здесь его ждали двое друзей, у одного из которых недавно произошло большое горе. Не мог благородный вампир оставить просьбу друга без ответа. И вот он здесь в своём особняке. Отогнав дрёму, которая, как нежная любовница уговаривала его ещё полежать, аристократ распахнул крышку гроба... и едва увернулся от осинового кола, который явно метил ему в грудь. Острая деревяшка погубила великолепную шёлковую наволочку, украшенною вышивкой, этот факт расстроил вампира больше, нежели покушение на его телесную неприкосновенность. Он легко перехватил руку наподдавшего, отведённую для очередного замаха. Потенциальный вампироборец оказался девицей лет 18-19 в одеждах инквизитора младшего ранга. Девица бубнила молитву вперемешку с руганью и требованиями её отпустить, поскольку виконт сидел в гробу, а она стояла на полу, то все попытки вырваться пропали всуе. Вампир открыл, было, рот, чтобы как следует отчитать неумеху, которая даже кол держит не правильно, но тут виновная покраснела и упёрлась взглядом в пол. Аррканаарр не сразу сообразил, что тонкая простыня, которой он укрылся, сползла, открыв всем любопытствующим совершенное по красоте тело. Виконт закатил глаза, подумав, что можно нахалку, конечно убить, но поди докажи, что она напала первой, ведь ты вампир, а она вообще недоучка.

Придерживая норовившую соскользнуть с чресл ткань, вельможный упырь выбрался из гроба и пошёл к большому зеркалу в дивной по исполнению раме чёрной бронзы, с инкрустацией сапфировых брызг. Девицу, запястье которой всё ещё держал он поволок за собой, та пискнула: "А может не надо", но Аррканаарр был не преклонен.

В зеркальной глади отразилась колоритная пара: высокий, атлетически сложенный мужчина с неправдоподобно красивым вампирским лицом, обрамлённым смольно-чёрными волосами, спускавшимися ниже лопаток и отливающими красным, и девушка в мешкообразной рясе с крестом на груди, короткой стрижкой и личиком наивного ребёнка.

Отражения исчезли за один взмах, теперь рама стала дверным проёмом в кабинет, сплошь уставленный книжными стеллажами, на полу которого валялись свитки, за рабочим столом сидел сухощавый мужчина с удлинённым строгим лицом и седыми волосами. Это был Томас Арквемада Великий инквизитор Арентовиила, пристально смотрели светлые глаза священнослужителя.

Вампир недовольно бросил:

-Здравствуй, Томас, это случайно не твоё?

Он кивком указал на девицу, та съежилась и, кажется, больше всего на свете желала срочно рассыпаться и развеяться пеплом. Тихий голос с приятными модуляциями раздался:

- Доброй ночи, Вергал, да это моя ученица - Стинар.

Недовольно изогнулись алые губы, виконт с непередаваемым сарказмом заявил:

- Я не нуждаюсь в побудке, я встаю сам, и если это было напоминание о нашей встрече, то весьма зря, я на память не жалуюсь.

Легко подтолкнув девушку в раму, Аррканаарр закрыл зеркальную дверь. Утро явно не заладилось, тяжело вздохнув, вампир подумал: "Это, каким же извращенцем нужно быть, чтобы бегать за мужчиной с колом..."

Было больно. Попытался подняться, с трудом, но удалось. Тело плохо слушалось, в голове пульсировала кровь, сердце билось редкими толчками, то замирая, то вновь судорожно дёргаясь. Тот факт, что Тревор остался жив, упав с большой высоты спиной на камни, было чудом.

А началось всё с того, что в подвале его булочной появился сквозняк, откуда дуло ни кто объяснить не мог, не помогали не вертушки, ни пламя свечи, казалось, что потоки воздуха циркулируют хаотично без направления, следовательно, и источника у них нет. Жена булочника смеялась над его попытками докопаться до истины, да и зачем, сквозняк ни кому не мешал. Но Тревор был упрям, за что и поплатился.

У самой дальней стены подвала обнаружилась ниша, в этой части города под землёй были остатки древнего капища, и ниша как раз относилась к дряхлым руинам, решив, что именно раритетный кусок кладки и есть виновник сквозняков, отважный работник хлебобулочного производства набрал кирпичей, дабы заложить углубление. Едва начав работу, булочник заметил щель в старом камне, сквозь которую пробивался свет, подумав: "Что за чертовщина", приник к стене и заглянул в трещину, свет ослеплял и мешал разглядеть шесть идущих фигур, Тревор навалился на стену в тщетной попытке различить детали, древняя кладка не выдержала веса достаточно массивного человека и рухнула в темноту.

Статуи смотрели на пришельца враждебно, в провалах глазниц сверкали, отражая дрожащий свет, драгоценные камни. Тревор блуждал в этом странном месте, покой которого потревожил и вот теперь в аллеи молчаливых изваяний, от каждого из которых веяло угрозой, он понял, насколько ничтожна его жизнь, да и жизнь любого смертного. Свет лися из-под сводов, но в этом освещении всё казалось не реальным, мертвенным, пугающим, вот перед булочником открылся лестничный марш, ступени которого выточенные из малахита вели к обвалившемуся порталу входа, где две гермы упали, и скульптуры некогда их украшавшие были разбиты.

Шаг, ещё шаг, надо подойти по ближе и узнать, что же скрывает храм, статуи задрапированные мраморными складками мантий зловеще ощерились в спину человека, свет стал меркнуть, ледяной ветер тоскливо завыл в развалинах. Липкий пот выступил на лбу булочника, страх как дикий зверь впивается в жертву, впился в его душу и вот-вот должен был вырвать её. Всё прекратилось, на ступенях возникла тонкая женская фигура в длинном пепельном платье, жестом она подозвала человека к себе.

Он выбрался из подземелья в центре города. Он уже не был собой, он знал, зачем живёт, он готов был идти по её следам, стать её гончим. Некогда добродушный пекарь смотрел на мир холодными глазами убийцы, он чуял свою первую жертву. Гончий Смерти вышел на охоту.

Огонь подбирался всё ближе, опаляя жаром, сами языки пламени, пока раздавались больше ввысь, нежели вширь. Гончий поднялся, толпа на площади перестала бездумно вопить и метаться, глаза любопытствующих были устремлены на полыхающий эшафот. Людское любопытство, глубоко презираемое Тревором, растекалось вокруг костра, и убийца чуял сладковато-приторный его запах, который кружил голову стаду, а главным вопросом, мучавшим их, было: "А что он собрался делать?"

Мёртвый металл редкий, прочный сплав, не существующий в живой природе, в подземных кузнях рождается он и от того не боится огня, которым владеет человек и нет смертного способного повредить его, всё это Гончий знал, но люди столь предусмотрительно сковавшие его раритетной цепью сделали одну глупость: металл крепился к дереву.

Намотав цепь на кулак, Тревор упёрся ногой в столб и резко дёрнул, дерево затрещало, ещё рывок и древесные волокна начали расползаться под штырями креплений, после третьего рывка цепь отделилась от столба. Время играло против убийцы, стена огня была слишком высока, чтоб её перепрыгнуть, да и жар не позволял этого сделать, но не мог он позволить погибнуть ребёнку, не отмеченному ликом смерти.

Погода в Арентовииле менялась стремительно, капризное солнце, видимо насмотревшись на казнь, лениво укуталось свинцовыми тучами, ветер, расправив жёсткие упругие крылья, налетел на город, поднимая пылевые вихри, срывая листву, вздыбливая воду в каналах, дождь начался внезапно без предупреждения, небеса разверзлись и город скрылся за сплошной водной стеной. Непогода не мешала огню гореть, но сбила высоту пламени и охладила его пыл, ветер по своей прихоти ударил по костру, разрывая полыхающую стену, не мешкая, Тревор подхватил ребёнка и прыгнул с помоста. Оцепления власти не поставили, понадеявшись на мёртвый металл, но жизнь внесла свои коррективы, убийца со скованными руками и цепью, приличный кусок которой волокся за ним убегал, унося на руках маленького мальчика и его единственного друга - игрушку Тяпу.

Сначала толпа шарахнулась от него, ещё бы убийца сбежал, малочисленная охрана попыталась открыть стрельбу, но это было глупо и не дальновидно, душегуб ловко ввернулся в людскую массу и пули ранили зрителей не задев беглеца. То, что фортуна улыбнулась ему не кривой ухмылкой, а во все свои зубы, сколько у неё есть, Тревора насторожило, он отлично знал - за всё нужно платить и если сейчас он смог сбежать, то спастись снова, уже не получиться. Штатные телепаты предупредили уличные патрули, о том, что по городу мечется сбежавший убийца, Гончий чувствовал, как смыкается кольцо преследователей, так затравливают волка заставляя бежать его на флажки, но люди меряют стереотипами, почему, то считается, что не прыгнет, серя смерть, через красные лоскуты, а зря.

Тревор старался свернуть в трущобный квартал, там под землёй в переходах можно было скрыться, там была дорога в святилище, где бояться надо не людей, а статуй безжалостно и надменно смотрящих на тёмный мир подземелья. Дорога была отрезана. Высокий офицер поднял руку, и констебли ощетинились ружьями, целясь в убийцу. Офицер, видимо глава патруля, попытался вступить в переговоры, но Тревор полагал, что в скорости его спасенье. Он успел завернуть за угол центральной улицы, до того, как грянул залп, смерть клацнула зубами прямо за его спиной, но это был лишь слабый фантом лика, Великая была благосклонна к своему Гончему.

Центр Арентовиила с его домами-дворцами, где нельзя скрыться, не было места более неудобного для побега, Тревор свернул на задний двор какого-то наиболее пышного здания, украшенного лепниной и статуями, и со всего разбега врезался в мужчину, собиравшегося подняться на крыльцо. Мужчина не выказывал никаких признаков страха, лицо его слишком красивое, со слишком гладкой бледной кожей могло принадлежать лишь потомственному аристократу, который в жизни не видел сельскохозяйственного инвентаря и уж точно не брал его в руки. Странный человек улыбнулся, коснувшись правой рукой сердца:

-Здравствуйте, вы вероятно, Тревор Дешо - Гончий смерти? Я граф Эллэрран де Гаррофа, и вы окажите мне честь, посетив мой дом.

Строгий дворецкий, осанистый и в бакенбардах, кивнул хозяину, так словно тот привёл в дом не двух оборванцев в закопченных одеждах, а лордов высшей ступени или даже магистратов. Эллэрран был вежлив и предупредителен, его не смущало, то, что Тревор явно чувствовал себя несколько неловко в этом богатом доме, стоя рядом с одним из самых родовитых людей этой страны. Пригласительным жестом граф указал на двери, ведущие из холла, облицованного цитрином, кронштейны витиеватой ковки поддерживали массивный карниз, с которого потоками складок стекали гардины редчайшей таларской парчи, с золотым шитьём, глубокого палевого цвета. Просторная гостиная встретила пришельцев теплом и ароматом корицы, не сразу заметил Тревор женщину, сидящую с ногами в кресле, на её коленях покоился фолиант в переплёте из чёрной кожи с медными углами и застёжкой, свисающей на алой ленте. Недовольно сморщив нос, отчего её лицо приобрело капризный вид, чтица отложила книгу на мозаичный столик и, шурша складками синего платья, поднялась навстречу графу и его гостям. Несколько смутившись, де Гаррофа протянул руки к даме и поздоровался:

- Доброго расположения духа, нэ-лэр. (устойчивое выражение "нэ-лэр" переводиться как, "моё сердце", обычно это фраза однолюбов, раз и навсегда нашедших свою половину)

Женщина, оказавшаяся супругой добродушного хозяина, так своевременно пригласившего Тревора и его подопечного в дом, нахмурилась, сложив руки на груди, раздражение расходилось от неё волнами, ощутимыми настолько, что ребёнок спрятался за своего "дяденьку" крепко вцепившись в Тяпу.

Нельзя было назвать графиню де Гаррофа красавицей, но, несомненно, благородной крови в ней было по боле, чем во многих светских львицах. Болезненно-бледная кожа, прямая спинка носа, с чуть заметной горбинкой, глаза чересчур большие, надменно выступающая нижняя губа, всё это не добавляло ей привлекательности, но и не заметить нельзя было её, в глубине синих глаз обхватив провалы зрачков, мерцали расплавленным золотом окружья, водопад волос странного оттенка, ближе к меди, придавал лицу наивность, чем хозяйка всего вышеперечисленного без зазрения совести пользовалась.

Сплетницы наперебой судачили о том, что не мог красавиц граф, богач и обходительный кавалер добровольно в жёны взять - это, под "это" понималась Аннерлер в девичестве княгиня Моррангер, ныне де Гаррофа.

А была Аннерлер наёмной убийцей, почётным магнификом Теней, госпожой ядов и стилетов.

[ промежуточный вариант С малых лет представительница знатного, но настолько обнищавшего рода, что половина его представителей сгнила в долговой яме, знала: положиться можно только на себя, другие непременно воспользуются твоей доверчивостью и утыкают беззащитную спину столовыми приборами, как это случилось с её отцом, он был до глупости благороден и помыслить не мог, что его родной дядя возжелает старый родовой замок. Лишившись дома Аннерлер начала обучаться выживанию, ловко срезала кошельки, стаскивала из лавок снедь, так бы и выросла из неё не плохая воровка, но... Как обычно в судьбу вмешивается "но", на пару с "вдруг". Девчушка утащила, у господина в чёрном, странный брелок: камень огранки панделок, тёмный, но в его глубине проскальзывали зелёные искры, грани драгоценности обвивала серебристая филигрань. Радуясь добыче, ребёнок попытался скрыться с места преступления, но безжалостная рука обворованного нахально пресекла попытку улизнуть. ]

Граф ждал громов и молний. В способностях своей благоверной ввергнуть в ужас даже Гончего, он не сомневался. Резко развернувшись к ширме, на деревянный каркас которой был, натянут легендарный шёлк, графиня гневно фыркнула:

- Дариан, Вергал, Царот, хватит прятаться, думаете, я не слышу, как вы шуршите?! Все вместе, быстро ко мне! А ты? - указующий перст упёрся в широкую грудь Эллэррана, к которому бесшумно, но от того не менее стремительно скользнула странная женщина - Не стыдно тебе так с гостями обращаться? Они устали, голодные, в ссадинах и синяках, а ты мне их представляешь? Нашёл время для этикета!

Завершив эту гневную руладу Аннерлер присела на корточки, рядом со слегка остолбеневшим Трэвором и протянула руку мальчику:

-Иди сюда, милый, как твоё имя?

Малыш сделал к ней шаг и вложил в бледную ладонь свою маленькую ручку, вопрос его огорошил, внимательно посмотрев на графиню, он засмущался и прошептал:

- Не знаю... А вас как?

Умилить магнифика теней было сложно, но у мальчика получилась, подхватив его на руки Аннерлер развернулась спиной к Гончему и своему мужу, бросила через плечё:

- Я займусь ребёнком, а ты, нэ-лэр, будь любезен покажи гостю его комнату и пусть он будет готов к ужину. А вы трое за мной, быстро!

Последняя реплика отнеслась, к тем, кто по выражению графини "шуршал" за ширмой. Все трое были уверены, что абсолютно бесшумны, особенно способность Аннерлер определять местоположения спрятавшегося существа, нервировала вампира, который даже не дышал, а она ему как-то заявила, что он сопит, как стадо вепрей в дубраве в период созреванья желудей. Ещё одним оскорбленным и опознанным был наследник рода де Гаррофа, Дариан Вентура Альберт Ферагон и Аронгерра. Он тоже полагал, что достаточно искушён в науке бесшумности, но матушка постоянно его в этом разубеждала, ещё и отец оборванцев каких-то приволок, очень не понравился наследничку, ребёнок который так приглянулся матери, мальчик был не на много старше его самого и что так с ним возиться юный граф не понимал. Нет, он не мог пожаловаться на то, что Аннерлер уделяла ему мало внимания, внимания было достаточно, но признаться себе, что он приревновал мать к кому-то там, сил не находилось. Царот же к произошедшему отнёсся философски, вежливо поздоровался с хозяином дома, кивнул гостю и пошёл вслед за графиней. Его спокойствие легко объяснялась тем, что он был некромантом порога, рода Безликих и его не могло раздосадовать произошедшее, а находился он здесь, на правах учителя юного Дариана, в котором бурлила сила смерти.

Неожиданно спокойная ночь, ни облака на небе, ни тумана, который бы обвивал могильные плиты, ни ветра. Ледяные иглы звёзд пронзили бархат ночного неба, новолуние во всём своём великолепии раскинулось над Арентовиилом. Городское кладбище в такое время не являлось любимым местом прогулок горожан, но, тем не менее, у одной из могил стояли двое мужчин, лунный свет искрился на светлых волосах, днём золотых, а сейчас словно припорошенных инеем и тускло сиял в чёрных, тихо звучали речи.

- Вот тут, Вергал, он и похоронен. Аннерлер мне кажется, обезумела от горя, утверждает, что он жив...нет даже не так, что он мёртв, но жив...

Вампир тёр тонкими пальцами подбородок и молчал. Не ожидал, ни кто не ожидал, подобного развития временной петли. Как? Те двое, что были с Дарианом в его последние минуты, не могли толком объяснить, причину его смерти, повреждений на теле не обнаружили даже лучшие специалисты, да была шишка на затылке, следствие удара доской, несколько мелких царапин и всё, ни одно из этих ранений не могло привести к летальному исходу. И, тем не менее, самый талантливый Генеральный Некромант за всю историю Арентовиила был мёртв на столько, что даже вызвать его душу не получилось, а спиритист который вызвался на это благородное действо, чуть было не отправился вслед за Дарианом. Его держали. Крепко. Но было это ещё до приезда виконта, теперь, же вампир никогда не живущий, волею судеб, ставший другом семьи де Гаррофа, пытался побороть чувство ужаса, стоя на краю могилы своего крестника. Ужас этот - только жалкий отголосок того, что был здесь испытан, совершенно не давно. Закрыв глаза, Аррканаарр попытался почувствовать. Эллэрран выжидательно на него смотрел.

В прозекторской ярко горел свет, отражаясь в глазах трупа возлежащего на секционном столе. Осмотр показал, что причиной смерти является серебряная цепь с шиповаными звеньями вбитая в горло жертвы. Виновница гибели лежала рядом с убитой, матово отсвечивала, на металле чернели наросты запёкшейся крови. Накинув на кадавра простыню, Александра устало вздохнула и занялась привычной обработкой перчаток и инструментов, сегодня был тяжёлый день, много вскрытий, да и отдел смертей не давал покоя, требуя заключения как можно скорее. Труп утром уберут санитары.

Остывший чай помог взбодриться и Кэрт, которую никто дома не ждал, поплыла по волнам своих мыслей. Где-то вдалеке скрипнула входная дверь, шаги, ровные, спокойные спугнули тишину. Патологоанатом встала и прислушалась, ночной гость стоял за дверью в приёмную. В воздухе возник сладковатый аромат тлена.

Аккуратно отворил дверь, чтобы не своротить стоящий за ней ящик картотеки, Тарнор плавно перетёк из коридора в свой кабинет. Правда называть это помещение кабинетом получалось с трудом, комнатушка три метра на два с половиной, куда кто-то злой и не хороший умудрился запихать письменный стол, два стеллажа с делами, картотеку и табурет без одной ножки, больше напоминала келью, ну очень строгого послушника. Офицер вот уже третью недёлю пытался добиться от руководства найти ему напарника, поскольку сам он явно не справлялся. После достопамятной истории завершившейся гибелью Дара, со всего отдела на Ковена стали сваливать паранормальщину, вплоть до таинственного исчезновения клёцок из супа. Вот и познакомился офицер с различными барабашками, одичавшими домовыми, раз даже на чердаке наткнулся на бледную немочь и еле унёс от неё своё нижнее обмундирование. Тарнору конечно льстило, что его выделили аж в целый отдел, но гийнер вас побери, работать было невозможно, даже должной экипировки не было. Вот сегодня, правда, ему сказали, что инквизиция снизойдёт до Департамента Законности и Порядка, прислав своего человека, но свежо придание.

Кое-как, умостившись на шаткой конструкции гордо звавшейся - табуретка, Тарнор открыл первую попавшуюся папку. Так-так и что тут у нас: пропал ребёнок...второй за неделю...цепочка крови на пустырь... группа крови...следов борьбы нет...свидетелей нет. Не вставая, Ковен дотянулся до форменного плаща дождевика, в планшет на бедре впихнул дело, проверил, взял ли оружие, жетон и бутерброды, после чего намертво замуровав дверь кабинета, в окно ушёл за консультацией.

Вергал открыл глаза, с иронией посмотрел на Эллэррана и сообщил:

-Друг мой, могила пуста.

Александра встала, из кармана извлекла пистолет с серебряными пулями, торжественно вручённый ей Ковеном и, заняв позицию наискосок от двери, так чтобы первой увидеть входящего, замерла. Тот, кто так не аппетитно пах всё же решился войти, скрипнула дверь, впуская до ужаса грязного Дариана, ну или что-то на него похожее. Работа патологоанатомом способствует развитию стойкости и выдержки, поэтому Кэрт не завизжала, не выпустила из рук оружия, а вежливо поздоровалась:

- Вечер добрый, граф, чем обязана стол неожиданному визиту?

Прижизненная мимика никуда не делась, правда тяжело вздохнуть у бывшего генерального некроманта не вышло, но вот закатить глаза и цокнуть языком он себе позволил:

- Право леди вы меня не разочаровали, действительно, что ещё можно сказать полуразложившемуся трупу, зашедшему к вам на огонёк, кроме: вечер добрый. Я, конечно, не брюзжу, но подумайте сами, как вечер может быть добрым для меня?

"Смерть дурно повлияла на его характер. Ладно, главное, что я не предложила Дару чая." - решила Кэрт, беглый осмотр показал, что про разложение граф не преувеличил, он сделал полный оборот вокруг своей оси, позволяя рассмотреть трупные пятна и липкую слизь покрывшую кожу, ну и пах он соответственно.

- Нравиться? - вновь заговорил оживший - Мне вот интересно, когда начнется тление голосовых связок, я что языком жестов изъясняться буду? Хммм, я его, кстати, и не знаю.

Не теряя времени Александра, схватила разговорчивый труп под ручку, запихивая пистолет обратно в карман, и поволокла вниз в ледник, решение было по истине мудрым. Пригласительным жестом патологоанатом предложила Дару сесть, чем тот не преминул воспользоваться.

- Рассказывайте.

Велела она. В глубине души, ну или что там осталось, Дариан не переставал восхищаться волей этой женщины, он представил на её мести свою матушку и даже усмехнулся, вопль графини был бы слышен во всех трёх измерениях. С удобством устроившись на глыбе льда и закинув ногу на ногу, граф заявил:

- Вы бы оделись, тут знаете не курорт, а рассказ я чувствую, затянется.

На старом пустыре, давно была помойка, туда со всей контрады паука свозился мусор. По слухам в этом месте раньше был сад дивной красоты, зелень всеми оттенками изумруда сияла здесь, ковром расстилались цветы и пели птицы, о которых этот город успел забыть. Сад принадлежал травнице, которая была обвинена в колдовстве и уничтожена вместе со своей усадьбой. Деревья были срублены, пни выкорчеваны, трава и цветы пожухли, птицы исчезли, что случилось с самой женщиной неизвестно. Дети любили играть среди хлама, который возвышался, образуя зубчатые стены и башни, здесь было удобно прятаться. Но всё чаще стал слышаться зовущий шепот, от которого мурашки ледяными лапками касались спины, и нельзя было не откликнуться. Уже двое ушли на зов.

Темнота. Сколько давалось ей определений, но каждый раз, когда она окутывает тебя, ты заново даёшь ей определение. Моя темнота была давящей, душной, трудно было пошевелиться. Тело не чувствовалось.

Гроб. Я лежал в гробу, зрение, на которое я, должен сказать, в жизни не жаловался, не подвело меня. Нда, мои дражайшие родственнички не поскупились и отправили своё чадо в последний путь с шиком и помпой. Внутренняя часть гроба была обтянута бархатом весёленькой лимонной расцветки в бардовый цветочек, боюсь представить, как с наружи выглядело моё последнее пристанище. Меня нарядили в строгий чёрный костюм, наконец, мама исполнила свою мечту, при жизни я бы это не одел. Вдоволь на возмущавшись вероломством родной матери, воспользовавшейся беспомощным положением своего сына, я решил, что графам долго стенать, не положено и принялся извлекать себя на свет дневной, ну или мрак ночной, это уже роли не играло. Способности мои остались при мне, уровень силового резерва колебался на отметке: бак полон.

Земля - стихия, которая не желает расставаться с тем, что получила, сложнее забрать, что-либо лишь у огненного драка, отпустила меня неожиданно легко. Погода опять не порадовала, хотя, что вообще может порадовать свеженького мертвеца, вопрос риторический. Я не чувствовал ничего, не холода дождевых жал, не то как вода по мне стекала, тело оставалось мёртвым. Тот, кто поднял меня, обладал странным чувством юмора, вот ирония так ирония, теперь бы понять это кому понадобился совершенно свободный в поступках труп, моей во всех отношениях замечательной персоны, свободный по тому, что давления даже минимального, которое может быть при контроле любой силы, не ощущалось. От размышлений некроманта отвлёк, тонкий шлейф едва заметной мортовистигии. След силы смерти (в конспекте по "классификации силовых проявлений смерти" сокращённый как 3-С) таял неохотно, кладбище было вотчиной госпожи Вечного сна и силы её здесь были неисчерпаемы, но пепельная аура пусть и подпитывалась кладбищенским излучением была совершенно не узнаваема для Дара. Граф отмёл вариант, что он мог забыть классификацию ибо своей памятью, как и всем прочим гордился и надо сказать не зря. Стоят у своей же могилы не имело смысла, и некромант побрёл по пристанищу, которому не удалось стать для него последним. По прижизненной привычки, восставший на ходу, сунул руки в карманы промокших брюк, пальцы потерявшие чувствительность обнаружили там нечто классифицированное как бумага. На свет божий было извлечено письмо, но чтобы быть исторически верными скажем, что это был клок мокрой целлюлозы с каракулями всё ещё подлежащими прочтению, не смотря на то, что они весьма размокли. Записка гласила следующее: "Дорогой, если ты воскреснешь или как там это по твоему называется, возвращайся домой, но не попадись на глаза папе, это может быть для него шоком. Целую мама". Да - подумалось Дару - Этой женщиной трудно не восхищаться...

Шипение испаряющейся воды и спина мертвеца приняла на себя импульс огня, в народе именуемый жар, неупокоище покачнулось и рухнуло в раскисшую почву. Кладбищенский сторож профессия, в общем, то спокойная, но только не в Арентовииле. Город, построенный на мертвых источниках, храмах низложенных богов и месте захоронения двух армий уничтоживших друг - друга не способствовал упокоению. Сторожей специально обучали и нынешний хранитель, не самый лучший ученик, радовался, что досталось ему распределение на Центральное городское кладбище, образованное не давно и весьма спокойное. Мертвецы шатались здесь крайне редко, а из нежити приходило только то, что свежей мертвятинки не прочь отведать, а оно легко изничтожалось, вот на Чумном кладбище работал, без сна и отдыха, специалист.

Дариан не ожидал такой бестактности, как огонь в спину, и весьма неэстетично навернулся в лужу, распугав её обитателей - головастиков нефритового ирага. Взбаламученная грязь щедро залилась в рот и нос, благо вкуса не ощущалась, приподнявшись, сквозь завесу волос, граф разглядел атакующего и поразился, оказывается, он видел жизненную ауру, что было особенностью высокоорганизованной нежити.

Вместо того чтобы загореться и истлеть кадавр сел, фыркнул и хлопнул ладонью по земле рядом с собой, почва вздыбилась и волной ринулась на сторожа, тот даже не успел дёрнуться или вызвать по осколку помощь. Там, где только что стоял человек, красовался симпатичный холмик, очень напоминающий могильную насыпь. Дар поднялся, отряхнулся, размазав грязь по костюму, идти, было определённо не куда, вариант родного дома отсох и отпал. Нет, графиня, конечно, будет счастлива, но отца определенно должна прихватить икотка, он на раздавленного комара, то с ужасом смотрит, а тут труп сына в гости пожаловал. Холмик зашевелился, и некромант резвой трусцой поспешил скрыться за ближайшим постаментом, сторожа он слегка присыпал, чтоб тому не удалось его рассмотреть, не хватало ещё инквизиторской облавы.

Мертвяк оказался не мухры-хухры, а колдуном, лич ступени этак третьей. Своё погребение сторож Центрального кладбища отложил, и с руганью начал выбираться из-под мокрой земли, похож он был как раз на то, от чего охранял здешние пределы - на банальное неупокоище.

Аннерлер наворачивала по комнате уже сотый круг, она считала обороты специально, это успокаивало. В очередной раз, пройдя мимо полки со своими трофеями графиня взяла смётку для пыли из перьев стального ворга, немного по обмахивала хрустальные сосуды. В изящных колбах, на медных витых подставках, застыли глаза. Да, да глазные яблоки. Раньше они принадлежали жертвам графини де Гаррофа, а теперь были лишь памятью, было их не много, всего 74 пары, 75 колба была пуста, этикетка на ней гласила: Эллэрран Фертур Алиер Дириан де Гаррофа и Аронгерра. Бледные пальцы вертели рукоятку, выполненную из тёмного дерева, колыхались черные с мягким серебристым отливом островерхие перья. Задумчиво подержав в руках красивую вещь, женщина отшвырнула её за спину, в угол который обращал на себя внимание довольно солидным набором сваленных вещей: книг, статуэток, останков бокалов, украшений. Так графиня выражала свой протест домашнему аресту. Её сын умер пятнадцать дней назад, но она не чувствовала боли и опустошённости, которые приходят когда погибает тот, кому ты безвозвратно отдал часть своего сердца. Тяжело было смотреть на Эллэра, он был другим, он не чувствовал связи со смертью, он не убивал, он был чист. На руках же Аннерлер багровыми шрамами запеклась кровь. Одним из проклятий любого магнифика тени был дар чувствовать, мёртв или жив близкий. Дар оповещал, что её сын больше жив, чем мёртв. А вот муж не верил.

Он полностью ей доверял, но беспокоясь за психическое здоровье своей дражайшей супруги, замуровал оную в комнате, без права выхода. Двери отворялись только снаружи, что несказанно расстраивало бывшую наёмницу. Вот зазвучал упругий шаг.

-Треееээв. - позвала графиня - Открой двери.

Вежливое покашливание и приглушённый ответ.

-Не могу, госпожа, граф будет не доволен.

Жаль Дешо не мог видеть лица аристократки, сарказм, который на нём изобразился, был, не подражаем. Только сегодня утром, Аннерлер шикарно погоняла мужа, по кабинету швыряя в него всё, что могла поднять, вдобавок сильно укусила его за шею, когда Эллэрран собирался примирительно её поцеловать. Конечно, это было свинство с её стороны, но, во-первых, он слишком разозлил сие хрупкое создание, а во-вторых, ей просто хотелось его кусить, но повода, ни как не находилось. В общем, скандал получился на славу, что-что, а скандалить эта особа любила и умела.

- Тревор, не говори глупости. Недовольна буду - я, а Эллэра беру на себя.

Легко сбежала по ступенькам особняка Аннерлер. Она ни сколько не сомневалась, что Тревор выпустит её, кто-кто, а бывший Гончий, должен понимать, что убийца слишком расчетлив, чтобы сойти с ума, или даже не так, убийца уже безумен. Местонахождение мужа определялось легко, ещё в первый год их совместной жизни, рациональная дама ввела под кожу супругу кристалл-поисковик и теперь она с лёгкостью могла определить, где её сокровище пропадает и даже как оно себя чувствует. Сокровище вместе с Вергалом было на кладбище, а вот сынули там точно не было. Ведь явно прочёл записку, вот почему он маму не слушает?! Продолжая возмущаться непослушным ребенком, графиня свернула в подворотню, которая должна была вывести её в старые кварталы и обходными путями прямо на место раскопок могилы Дара.
Дворы колодцы, где свет, рассеиваясь, теряется и ветер не может разогнать сырой духоты, мрачные, превращённые в свалки, где под ногами, в такт шагу, хрустит битое стекло, брызгая из под каблука крошевом не лучшее место для прогулок. Конечно, проходя здесь можно было сэкономить больше часа, но и вероятность встретить группу лиц бандитской наружности была велика. Аннерлер шла, напевая, слуха она не имела, но петь любила, единственными живыми существами, которых радовало её пение, были муж и сын, все остальные натянуто улыбались и только из вежливости, либо страха не затыкали уши. Тревога. Отделившись от стены, он скользнул навстречу женщине:
- Здравствуй, первый магнифик.
Удивлённо изогнулась светлая бровь, в голосе зазвучала насмешка приправленная удивлением:
- Ошибаешься, Фьёрэн'Ар, прошло больше двадцати лет с того момента, как я сняла с себя полномочия первого магнифика и передала их тебе.
Он не был, сколько-нибудь зловещ, он не был отталкивающ, но опасен был всегда, и всегда жгли его сердце завить и ненависть. Узкое лицо с кинжальным подбородком, украшали белёсые глаза, сейчас устремлённые на графиню.
Великолепная память не позволяла забыть, как её семилетнюю девчонку привёл обворованный ею же мужчина в дом Проклятых, дом которому служили лучшие убийцы. Она стала ученицей первого магнифика Тени, а Фьёрэн'Ар на тот момент был первым среди равных. Не давались юной Аннерлер силовые упражнения, не могла она не отжаться, не подтянуться, а кувырки приводили её в состояние близкое к шоку. Но несомненными преимуществами ктеры (ктер - ученик дома Проклятых) были бесшумность, стремительность и поразительное чутьё, она могла пройти по незнакомому помещению в темноте и даже край её одежды не задел бы, ни один предмет. Яды, приготовленные ею, отличались изяществом воздействия, и не обязательно было впрыскивать их именно в кровь, достаточно было просто повредить кожный покров. Первый магнифик не может просто оставить должность, он должен либо убить себя, либо уйти в обычную жизнь, но тогда за его безопасность, ни кто не мог поручиться. Уходя, он оставлял завещание, которое зачитывал глава дома, беспристрастный судья, которого ни кто не мог заподозрить во лжи или собственном интересе и подвеску - камень глубокого зелёного цвета огранки панделок, оплетённый серебряной филигранью - символ первого магнифика. Когда ушёл учитель, Аннерлер стала первым магнификом. Фьёрэн'Ар ненавидел её.
- Нет, Аннерлер, пока ты жива я не буду первым.
Скользнул, отвёл руку, ударил, графиня успела среагировать, поставив блок, её отшвырнуло назад.

Самое главное не потерять равновесие, упавший противник - уязвимый противник, это Аннерлер твердила как молитву. У Фьёрэн'Ара слабых мест не было, науку скользящего боя он знал в совершенстве и не женщине, пусть и полной сил, было с ним тягаться. Целился убийца в корпус, значит, хотел не сразу убить, а помучить. Усмехнувшись, графиня подставила себя под удар, прикрывая левый бок подставленной рукой. Удар вышел болезненным, но не нанёс требуемого ущерба, попади он по рёбрам, то досталось бы внутренней полости, а разрыв желчного пузыря, это весьма неприятная вещь. Развернувшись, Первый магнифик красиво подсёк Аннерлер. Падение спиной на грязный, холодный, а главноё жёсткий камень дворовой брусчатки не прибавил графине хорошего настроения, от удара ногой она красиво откатилась, умудрилась извернуться и даже встать на одно колено, не раздумывая Фьёрэн'Ар нанёс удар подкованным ботинком в грудь даме. Хотя убийцы никогда не делились по половому признаку, всегда за основу брались два профессионала и побеждал тот, кто был более достоин.

В глазах потемнело, воздух из груди был выбит основательно, вторично упав на лопатки графиня, судорожно вдохнула.

Вот и всё, мерзкая девица сейчас умрёт, а он наконец получит символ Первого магнифика и осознание того, что он лучший. Подняв Аннерлер за плечи, он хорошенько её встряхнул.

- Никогда не понимал, почему именно тебя выбрал учитель, да ты определённо способна, но на первого магнифика тебе не хватает талантов.

Витая цепочка скользнула в руку графине, в глубине зелёного камня перелился багровый отсвет, острие каплевидного кристалла ударила в грудь Фьёрэн'Ара, пробив лёгкую броню. Разжав руки Первый магнифик пошатнулся, рухнул на колени, кровь вытекающая из раны начала разъедать одежду и плоть, тихое шипение почти сливалось с шорохом капель, падающих с неба и разлетающихся на брызги. Аннерлер ощупала грудную клетку, кости были целы, но гематома будет огромной и очень, очень болезненной. Небо Арентовиила опять рыдало, этот город, который век подряд оплакивал себя.

Устало вздохнув, женщина опустилась рядом с поверженным противником, сейчас в её глазах была видна мудрость того, кто сам убивал и умирал сам, теряя тепло души. Разомкнув пересохшие губы Фьёрэн'Ар с трудом произнёс:

- Как?...

Его плоть продолжила распадаться, разлетаясь невесомым пеплом, который тут же прибивали к брусчатке дождевые капли, запаха тления не было, тонкий аромат жасмина поднимался над умирающим. Подняв лицо к небу, Аннерлер печально улыбнулась:

- Я расскажу тебе...теперь можно... У многих народов богиня судьбы это пряха, ткущая нити жизней, как ты мог забыть, что мы ножницы в её руках? Первым заветом убийц тени было помнить, что если не соткан узор, даже самые острые ножницы не в силах перерезать нить... Нас убийц яда и стилета всегда было не больше девяти, учитель - Первый магнифик и восемь учеников. Когда Первый понимал, что узор его жизни завершён, он в "последней воле" указывал приемника. Но обряд посвящения никогда не оглашался. В тот вечер учитель был особенно светел, улыбался, вспоминал, как встретил каждого из своих учеников, ты был дорог ему...но это не важно, перед сном он попросил зайти к нему. Горели свечи тускло, скупо освещая комнату, он стоял у окна, там, где мы жили, помнишь, не было серых дождей, там ночное небо, переливаясь оттенками турмалина ноктюрна, искрилось звёздами. Помнишь нам читали историю, если не был назначен приемник, ученики должны были сразиться между собой, пока не останется один, он и будет следующим Первым магнификом. В камне-символе кровь каждого из Первых, она - яд. Чувствуешь, как твоя кровь становиться кислотой, раздирая тебя изнутри. Я пережила удар в сердце, моя кровь, то же в этом кристалле редкой огранки, не спрашивай как, не отвечу.

Дождь размывал взрытую землю, превращая её в жижу. Эллэрран усердно копал, он хотел убедиться, что могила его сына пуста. Длинные волосы падали на лоб, грязные подтёки на рубахе и брюках всё время обновлялись. Чуть поодаль на одном из крестов сидел Вергал, отказавшийся учувствовать в раскопках, ссылаясь, на то, что ему жаль изысканного костюма. Его моральная поддержка была, конечно, приятна графу де Гаррофа, но лучше бы неумерший - копал.

Дариан рассматривал себя в зеркало, принесённое Александрой. То, что он видел за границами стальной рамы, не могло не огорчать, холод, конечно, задерживал разложение, но не останавливал, что странно. Поднятые мертвецы маршировали вдоль стен, их тела радовали глаз гладкой, без единой отметины кожей. Это де Гаррофа проверял свои способности, на других они действовали безотказно, но вот сам себя он восстановить и забальзамировать не мог. Тонкое обаяние позволяло ощущать всю гамму собственного гниения, характер и без того испортившийся после оживления стал ещё гаже. Особенно доставалось бедному Тарнору, регулярно являющемуся за консультациями. Вот и сейчас юный офицер втолковывал некроманту, о какой-то нежити с пустыря. Скривившись граф, внимал, вертя зеркало в руках, можно конечно расколотит безделку, но жалко, да и Александра не одобрит порчу имущества, а он как-никак - джентльмен.

- Эй, ты меня слышишь. - Раздался над ухом голос борца с преступностью.

Некромант скривился, да он был мёртв, но мимика осталась прежней, обратив взгляд на Тарнора, он соизволил ответить:

- Слышу. Я великолепно слышу не только твой голос, но и мысли. Не надо так меняться в лице. Пойдем, покажешь мне этот пустырь - помойку. Да, да я иду с тобой. Не надо благодарности и восторгов. Просто если тебя сожрут, меня потом замучает совесть, возможно в лице Александры.

Лопата ударилась о крышку гроба, откинув садово-огородный инвентарь Эллэрран начал разгребать землю руками подбираясь к крышке. За спиной послышался ехидный голос:

- Друг мой, а не желаете ли гвоздодёра?

Не сразу граф сообразил, что гроб заколочен и так просто крышку будет не открыть. Когда гвозди кое-как были повыдернуты, а пальцы разодраны, крышка откинулась. Да, действительно посмертная колыбель Дариана пустовала. Отрешенно осиротевший отец пошарил рукой по гробу, на случай невидимости тела.

- Пусто...

Свалка контрады паука была весьма угрюмым местом и что дети здесь могли найти заманчивого, оставалось загадкой. Двое представителей сильного пола вот уже полчаса слонялись по мусорным кучам в поисках следов насилия, ничего не было, вероятно матери запретили детям играть здесь и жертв не последовало. Александра не пошла с доблестными истребителями не-пойми-чего и осталась скрывать очередного кадавра, да и не стремились Дариан и Тарнор тащить пусть и не хрупкую, но даму в городскую глушь. Не-пойми-что объявилось, когда дуэт дошёл до самого центра некогда прекрасного сада, о котором остались лишь слухи. Зов далёкий, но властный прозвучал, беззвучно заставляя подчиняться и идти. Дариан мог отмахнуться от этой попытки контроля, но не стал, зов должен вывести к самой твари. На мгновение глаза Тарнора остекленели и он, словно сомнамбула, пошёл к зовущему, но через пару взмахов он очнулся, дал себе пощечину, дабы предотвратить рецидив. Переглянувшись мужчины, позволили зову вести их, но не подчинять.

Промокшая Аннерлер являла собой жуткое зрелище, не терпела аристократка сырости и холода, болела ушибленная злодейским сапогом грудь, ощущения были самые неприятные, как следствие настроение испортилось и горе тому, кто встанет на её пути. Поиск жертвы, на которую можно было бы обрушить праведный гнев не увенчался успехом, проклятущий ливень смыл с улиц Арентовиила всё живое, даже мелкая нечисть и та поспешила укрыться от ледяной стены дождя. То, что женщина убила Фьёрэн'Ара было архиплохо, теперь опять нужен был Первый магнифик, а из кого его выбирать не ясно. Сплошное невезение. В расстройстве решила обратиться к кристаллу - поисковику, чтобы узнать, чем же занят любезный супруг. Супруг был, судя по всему, в шоке, а ведь его предупреждала графиня, что на кладбище делать нечего, так нет, обязательно нужно было по-своему поступить, ну да ладно, он с Вергалом, а каким бы патетично-прагматичным чистоплюем не был этот вампир, но потомков рода де Гаррофа он в обиду не даст.

Трущобная застройка сменилась мрачной архитектурой контрады храмовищ, здесь среди развалин в прошлом колоссального строения, таились нищенские лачужки людей, которым терять было нечего, здесь чаще всего пропадали и не возвращались, а стражи порядка вовсе не стремились в сию область. Обрушавшиеся арки серебристого камня с полустёршимися барельефами, покрылись тёмным мхом, изваяния культового назначения были изуродованы, их незрячие глаза смотрели враждебно, древняя ненависть ко всему живому таилась здесь, но люди привыкают ко всему и здесь жили.

Злость пришлось срывать на камне, пнув изо всех сил булыжник, Аннерлер взвыла, камень оказался только верхушкой плиты и не поддался, а вот нога весьма пострадала. Подвывая нечто нецензурное, и весьма не солидное для столь манерной дамы, графиня опустилась на парапет, стянула сапог и принялась растирать пальцы, которые сохранили свою целостность чудом, ибо хруст, раздавшийся после удара, слышен был отчётливо. Женский крик. Нет, скорее вопль ужаса. Первый Магнифик вскочила и как была босой на одну ногу, так и похромала на звук, двигалась она бесшумно и быстро, неудобства связанные с мокрой поверхностью, по которой она продвигалась, были отнесены к незначительным.

Увиденная картина была такой. Тип не определяемой наружности, скрытой под плащом заталкивал в горло девушке цепь. Цепь была не большая, звенья изящные, но шипованные, отбиться у хрупкой представительницы слабого пола шансов не было, и она умирала. Аннерлер выронила сапог, нервы у неё были в полном порядке, но больно уж не приятное зрелище. Звук удара сапога о камни разнёсся под куполообразными сводами подворотни, убийца повернулся, его жертва корчилась в муках и присматривать за ней было не нужно, приосанившись, душегуб двинулся на магнифика. "Что же за день то такой? То один, то второй норовят убить..." - подумалось герцогине, которая медленно начала отступать.

Зов вывел их на открытую площадку. Немилосердная погода, хлёсткими ударами ветра обдавала мужчин водяной пылью. Тарнор чихнул, даже форменный дождевик не спасал от холода, да и от дождя не особо защищал. Дариан поднял руку, привлекая внимание офицера, от одной из мусорных куч к ним двигался силуэт, который войдя в поле видимости, оказался миловидной женщиной, всем своим обликом напоминавшей добродушную тётушку. Опасности от неё не исходило, но путеводный зов был явно её. Улыбнувшись, явление хмыкнуло: - Юноши, как же вы так легко попались?

За спинами стража порядка и некроманта, медленно поднималась пульсирующая пелена.

Чумное кладбище. Ведуны.

Безмятежное дежурство. Ага, как же. Нет и не будет безмятежности на "Чумном кладбище", то что неупокоища не вырвались в город и не пополнили свои ряд обезображенными трупами, была всецело заслуга кладбищенского сторожа. За сегодняшнюю ночь не произошло ничего способного поразить воображение Ерцэра дие'Рарэна. Пара осквернённых проклятьями могил, один вскрытый каким-то недалёким вором склеп, останки недотёпы весьма непривлекательной кучей аккуратно сложены у резных створ калитки, церборо усыпальницы Серых Герцогов не терпел посягательств на вверенные ему вельможные тела, да несколько самоубийц, коим не удалось осуществить свои намерения; вот собственно и весь улов за нынешнюю ночь.
Рос недалеко от скорбных врат "Чумного кладбища" раскидистый дребр, могучее дерево давно уже погибло, но корни ушли глубоко в землю и держали ствол крепко, так вот, однажды обиженная неверным подлецом-возлюбленным дева, с горя повесилась на одной из нижних ветвей, и тем самым положила начало странной традиции; со всего Арентовиила приходили сюда желающие покинуть сию юдоль скорби и слёз, считалось что гибель в этом мрачном месте приравнивается к мученической и душа самоубийцы воспаряет в Сады Безмятежности, туда, куда открыт путь лишь праведникам. Сторож не верил в суеверные бредни слабых личностей, коими он почитал самоубийц, его раздражало, что приходилось снимать гроздья дёргающихся тел с ветвей, приводит эти самые тела в чувства и выпроваживать прочь под белы руки, следя чтобы мимо гуляющая нежить не отхватила от паломников "Древа Мук" кусочка, от чего кладбище пополнилось бы постояльцами.
Солнце карабкалось по небесному своду, опаляя бока белоснежных облаков, трава переливалась росными бликами, и казалось, подёрнута тончайшим голубым шелком, на обелисках и надгробьях рассветные лучи прокладывали золотистые дорожки. "Чумное кладбище" солнечным утром больше походила на небольшой парк, а не на одно из самых жутких мест во всей державе, даже "Древо Мук" хоть и потеряло всю листву, но было увито плюющем и какая-то пичуга выводила незатейливую трель в его тени. Ерцэр грелся, лёжа на поваленной могильной плите, массивную свою голову он положил на лапы, чуткие островерхие уши ловили обрывки разговора отряда ведунов. Возглавлял отряд нестарый ещё мужчина, был он не большого роста, если не сказать маленького, густые темно-каштановые волосы спускались вдоль открытого лица, которое можно было бы назвать приятным, но выражение крайнего недовольства делало его отталкивающим, привлекали его глаза, чёрные в глубине которых зрачок был не виден, на руках он держал чёрную кошку с зелёными холодными глазами, животное спокойное и расслабленное возлежало, с королевской надменностью, на руках владельца. В отряде было пятеро ведунов, одеты они все одинаково в строгие деловые костюмы и чёрные плащи-ножны (по подолу этого одеяния крепились ножи, для каждого из лезвий был свой чехол, при резком развороте ножи освобождались и поражали окружающих). Эта команда будет работать на кладбище сегодняшнюю ночь, и Сторож мог спокойно идти домой, во что верилось с трудом, огромный пёс продолжал лежать, делая вид, что греется.

Гордость и желание быть свободными в своих поступках, часто оборачиваются бедой. Аллиры были, это, пожалуй все, что можно теперь сказать об эдоре (эдор - клан) этих демонов. А если быть точными, то, как демонов их классифицировали люди, сами аллиры на "той стороне" относились к наиболее энергетически сильным и автономным. Владыка мира иных не мог позволить себе такой роскоши, как эдор свободных от его власти и устроил показательную расправу. Аллиры были им прокляты, башня синего стекла, их древний оплот, опустела и память о их существовании истёрлась. Но недаром клан был сильным, проклятье настигло демонов, но не с полной силой, вместо того чтобы в мире людей стать бессмысленными призраками тоскующими о великом прошлом, аллиры стали перерождаться в человеческих телах.

В мире рождались дети с волосами темно-каштанового оттенка, отливающими золотом и глазами чёрными, как изначальная пустота, и не было в странных этих глазах зрачка. До семи лет не помнили перерождённые себя, не запоминали происходящего, были беспомощны и беззащитны, родителям следовало опекать таких детей, ибо по достижению семи лет могли они видеть любую нежить под самой изощрённой маской и касанием открытой ладони убивать выходцев с "той стороны" решивших поживиться человеческой плотью, душой, либо энергией.

Мстя за своё уничтожение аллиры стали ведунами, и срок их земной жизни был длинней, чем у простых смертных, но никогда не рождались ведуны - женщины. Умирая, любой аллир вставал на путь очередного перерождения, без возможности покинуть приделы замкнутого мира.

Пляска смерти - инквизиторская охота на ведьм, пронеслась над державой унося жизни талантливых травниц, лекарей и ведунов, так длилось долгие сто семьдесят лет, пока чин Великого инквизитора не получил Томас Арквемада, решивший, что помощь ведунов может быть бесценна, так появился Приказ Ведунов.

Лилиан Морес наблюдал, как Сторож неохотно уходит, огромный пёс медленно шёл в сторону ворот, мягкий сумрак окутал его и вот уже сухощавый человек, в грязном плаще ссутулившись и запустив руки в карманы бредёт по гравию, не веря, что ведуны смогут его заменить, пусть и всего лишь на одну ночь. Команда Лилиана состояла из него самого, старого Апеса, мастерски читающего следы, Тариса, которого спасли с костра в глухой деревне, Лилиан лично снимал с него цепи, Сварга служившего ранее пытарём в одной дальней тюрьме и юного Ферана де Гаррофа названного брата ныне покойного Генерального некроманта.

Ловко увернувшись от вражьей лапы Аннерлер проскочила подмышкой убийца и сапогом, который всё ещё сжимала в руке метко засандалила пряма в затылок нападавшего. Глубокий звук: "Доннннннн", подсказал ей, что как минимум под капюшоном скрывается пустая кастрюля, с кастрюлями магнифик ещё ни разу не сражалась. Интересно, зачем этому странному субъекту убивать девицу, да ещё таким варварским способом, думала графиня, ловко ковыляя по россыпям каменных плит, душегуб хоть и казался неповоротливым отставать не собирался. Конечно, было интересно, что под хламидой именуемой плащом скрывал этот субъект, но Аннерлер была не в том состоянии духа и тела, чтобы попытаться раздеть, вернее, разоблачить супостата. Сапог завораживающе развивался по ветру, когда графиня фатально пыталась перепрыгнуть замершее тело несчастной жертвы. С воплем: "Так какого же гийнера?!" - сиятельная особа рухнула на каменную поверхность пола, вражина занёс над её беззащитным телом руку, обмотанную шипованной цепью. "Донннн" разнеслось под сводами и убийца, пошатнувшись, отступил от женщины, это лопата пресекла на корню его злобные планы. Аннерлер открыла один наименее сильно сощуренный глаз и узрела дивную картину: её супруг весь в грязи, в расхристанной рубахе, с ног до головы мокрый, дубасил элегантными жестами нахала покусившегося на его дражайшую супругу, выражение лица Эллеррана говорило о том, что душеспасительный разговор со спасаемым объектом будет менее кровопролитен, но не менее жесток. Совершенно спокойный, если не сказать флегматичный Вергал, опершись на трость, взирал на действо, его костюм был девственно чист и сух.

Она бегала вокруг костра и длинная юбка лохмотьями волочилась за ней, обнажая бледную с перламутровым отливом, кожу ног, воздевая к, претворившимся глухими, небесам руки, со скрюченными пальцами, она выкрикивала: "Я убью тебя! Убью!" и начинался ещё один круг. Мне доставляло удовольствие смотреть на эти метания, она была серьёзна зла и не пыталась выполнить свои угрозы, лишь по тому, что это грозило бы ей одиночеством, а оставаться одному в Чаще не рекомендовалось даже сильным магам. Чувствуя себя в относительной безопасности, я расслаблено привалился к стволу павшего дерева, костёр грел исправно, правда, ужин был до скудности мал, пожертвовав даме свою порцию хлеба я остался голоден, но зрелище, открывшееся мне служило отличной компенсацией. Госпожа Джэзабэл Линаррия Версэт стала моей спутницей по стечению обстоятельств, в случайности я не верил с детства, всё взаимосвязано, над моим фатализмом смеялись, но теперь смеющихся не осталось. Итак, вернёмся к моей спутнице: была она своеобразна, чёрные волосы каскадом обрамляли бледное лицо, как и положено высокородной оринар кожа её цветом была подобна жемчужине, цвет глаз описать сложно назовем их янтарными с злотыми прожилками, лицо обращало на себя внимание тонкостью черт и красотой соответственно, но это всё поэтика. Данная дама, не смотря на хрупкость, обладала вздорным характером, как известно характер может быть сколько угодно вздорным, но, не будучи поддержан хоть какой то властью, обычно сглаживался со временем - это не наш случай. Госпожа Версэт не только аристократка первых кровей, ещё одно её достоинство это сила Богини, проще говоря, она была верховной жрицей, и власть имела почти не ограниченную над живыми созданьями. Только вот загвоздочка, то что за ней гналось, было мёртвым, мёртвым и голодным. Прекрасное платье из дорогого оринарского шёлка пришло в негодность, туфли пришлось выкинуть ещё когда мы пробирались по высохшему руслу, изысканная причёска хмм ну причёски не было. В очередной раз выкрикнув свою угрозу моя очаровательная спутница уселась на кучу павших листьев, предусмотрительно ею же сложенных, нет не собственноручно конечно - магией. Пожалуй, стоит коснуться и моей скромной персоны. Висел я значит распятым, не то чтобы сильно набедокурил, так наказал кое-кого из высоких чинов, за что был схвачен, скручен и распят.

Протянув руки к пламени Тарнор пытался согреться, одежда, не смотря на форменный дождевик, промокла и льнула к телу, заставляя табуны мурашек перебегать с места на место. Дар стоял, скрестив руки на груди, недовольство гербовой печатью отметило его лицо. Тётушка Хелайнис, помешивала некое зелье, запах коего не внушал доверия. Попались они действительно очень глупо, это был как раз тот случай, когда самоуверенность губит великие умы, в нашем случае великий ум был один и принадлежал он сиятельному графу де Гаррофа. То, что их накрыло, относилось к разряду мощных цитадельных чар, то есть всех впускать и никого не выпускать. Дети, которые пропали, были мертвы и Тарнор уже начавший привыкать к обилию трупов и прочей гадости в этой истории почти даже не всплакнул. Хелайнис открыла отважным приключенцам, что же здесь такое случилось.

Итак: сад действительно был, и еще какой, финансировали его непосредственно Золоточеканная палата двора ея Величества и Инквизиция, поскольку зелья нужны были и государству и церкви, а тётушка была Мастером зелий и Травницей. Работа кипела исправно, все редкие травы Державы были бережно высажены в этой земле, но судьбе видимо надоело спокойное течение событий, она решила подбросить интригу. Корни деревьев, пронзив толщу земли, достигли Мёртвой воды, и яд проклятого источника заструился по их стволам и кронам, листва их испаряла влагу и дымка, конденсат отравленной влаги, кисейной драпировкой легла на сад, яд теперь содержался во всех без исключения травах. Люди, получившие зелья стали сходить с ума, началось государственное расследование обстоятельств, ведь отрава не миновала и Императрицу. Сад пришлось уничтожить, а тётушка Хелайнис должна была погибнуть вместе со своим детищем, ведь она дышала, ("ах, какое упущение" - прокомментировал Дар, не дышавший вот уже который день), а значит, стала опасна. Великий Инквизитор Астравелли предложил ей сделку, она будет вечно жива, но ей продёться остаться здесь, на этом пустыре и изучать Мёртвую воду, Травница согласилась, не хотелось умирать. Цитадельные чары прочно закрыли очаг распространения яда, но им нужна была подпитка, вот пропавшие детишки и были этой самой энергией, нужной для удерживания чар, раньше чары питались бродяжками, но те стали обходить зловещее место.

Подойдя к Дару, тётушка бухнула котелок с варевом на пол, из фартучного кармана достала деревянную лопаточку, погрузила её в буроватую жижу и, привстав на цыпочки начала размазывать "это" по лицу бывшего Генерального Некроманта. Зелье должно было хоть как-то восстановить кожный покров, пусть уже и мёртвый, ингредиенты завозились посыльными инквизиции и были безвредны в плане Мёртвой воды. Тарнор шмыгал носом и украдкой сморкался в удачно подвернувшийся носовик, он чувствовал свою вину перед Дарианом, ведь по его инициативе они так попали. Из рассказа Хелайнис следовало, что отсюда уйти им ну ни как не удастся, а так хотелось кушать. Глубокомысленное урчание Тарнорова желудка прервал голос Травницы:

- А кто поднял тебя, мальчик?

Дариан поморщился, обращение "мальчик", по его мнению, было не уместно, но тем не менее он ответил:

- Не знаю. Так само вышло. Может моя сила не нашла иного выхода...

- Глупости, мальчик, кому ты служишь?

Граф с жалостью глянул на старушку:

- Я служил Державе в должности Генерального Некроманта, а теперь я служу себе.

- Глупости, мальчик, ты служишь Смерти.

Саркастический смешок удался аристократу, с надменной улыбкой он сообщил:

- Нет, вы ошибаетесь. Смерть служит нам, некромантам, а не наоборот...

Появилась жизнь и в противовес ей из небытия была призвана смерть. Кара небес. Бич сущего. Логическое завершение любого пути. Избавление от страданий. Лики смерти. Шесть их. Это её дети, её любимцы, те, кого она благословила на служение себе, вечное и многотрудное.

Как представляют смерть? Для кого-то она человеческий остов с горящими провалами глаз, в несусветных лохмотьях, для иных прекрасная женщина печаль, которой глубже любого из возможных чувств. Гордые народы видели смерть неприметным мужчиной, к которому стоит присмотреться и понять, что он не просто власть имущий, а повелитель сил, которые не подвластны жизни. Смерть - бледный ребёнок, золотоволосый и очаровательный или же огромный чёрный пёс больше напоминающий волка, чей взгляд исторгает души. А может смерть безликая тень, чьи нежные прикосновения заставляют забыть о телесной боли и умирающий в последние взмахи своей жизни видит то, что дарит ему покой и утешение.

Всего шесть слуг госпожи Вечного Покоя и все живущие - слуги жизни, и этого было достаточно для равновесия. Но когда один из ликов решил, что мало ему власти, гибель простёрла марево своих крыл над всем живущим, он желал чтобы в его праве было уводить не только своих подопечных. Вражда ликов несёт за собой мор, войны, голод и последнюю Ночь. Ни кто не знает, что же случилось в древнем капище - Сердце Арентовиила, что стояла на истоках озера Мёртвой воды, но лики были запечатаны в ничто, сад Живых Статуй ушёл под землю и дети Смерти стали пугающей сказкой в любой миг способной обернуться ночным кошмаром.

Не было пророчеств, но знающие ждут, когда ж освободиться первый лик и начнут трескаться матовые печати синего стекла, сдерживающие слуг Вечной Леди. Должен прийти седьмой лик. И мёртвые вернуться к живым, чтобы забрать их.

Тётушка Хелайнис замолчала. Тарнор вздрогнул и начал разгонять толпы мурашек марширующих по его телу. Дариан пренебрежительно скривил губы.

- Это сказка, уважаемая. Тарнор, прекрати дрожать, ещё немного и ты станешь эпицентром землетрясения.

Тарнор разлепил пересохшие губы, уставился на графа и прошептал:

- А вдруг...ты - седьмой лик.

Тяжело вздохнув, ну или удачно имитировав это действие, Дар поборол желание закатить глаза, отчитать бабульку за то, что она пугает детей и срочно добыть леденец, дабы утешить расстроенного офицера.

- Успокойся, будь я ликом не разлагался бы. Вспомни, по легенде там уже есть скелет, значит, я не могу им быть по определению. Шевели мозгом, господин Ковен. А вы, не смущайте мне товарища, если он по ночам будет являться и требовать утешения и капель от нервов я вам это припомню, скажите лучше, что там за договор нужно заключать, чтобы отсюда выбраться?

Дрогнула изящной лепки рука, поправлявшая смоляной локон. Леди Версэт достаточно плавно, чтобы это не казалось поспешно, повернула изящную головку и бросила взгляд через плечо, виной тому был треск ломающейся ветки, в тишине прозвучавший вызывающе громко. Это был за последние полчаса единственный признак жизни в Чаще, но, по-видимому, признак не столько жизни, сколько мертвеца, которого я имел неприятность видеть, уводя высокородную оринар. После своей казни чувствовал себя замечательно, компания опять-таки приятная, очаровательное создание перестало вопить, что убьёт меня, чем несказанно расстроило, ведь это так приятно, когда ты вызываешь столь сильные чувства. Стоит, пожалуй, замолвить за себя словечко: имя моё Зеван Парлаат, я простолюдин без роду и племени, хотя моё портретное сходство с нынешним владыкой Запретного Леса наводит на некоторые мысли. С детства был слаб телом, но не духом. Благодаря доступу в господскую библиотеку...ах да я забыл сказать, что был служкой прелата обитавшего в доме аронов (аналог графов)... я узнал много нового, освоил навыки магии, позже научился использовать свою слабость, переводя её в силу...

- Ну и что вы расселись, а? Сюда явно ломится эта мёртвая тварь, а вы сидите и блаженствуете!

Склонил голову на бок, чуть прикрыл глаза рассматривая капли росы на волосах дамы:

- Эта "тварь" ловчий и она будет идти до конца, спешить нам некуда, пока горит костёр он нас не видит, но это только до утра...

"Ах, это всего лишь ловчий? Ловчий?! Да этих тварей запрещено создавать вот уже 150 лет, да все маги способные на это умерщвлены, так что видевшие их казни по ночам спать не могут до сих пор. А он спокоен."

Джэзабэл сняла распятого с креста вовсе не из любви к ближнему, а сугубо из рациональных соображений. Её свита, и охрана была перебита, лучшая связка Лезвий - её воспитанники погибли, защищая Жрицу.

Лезвия - элитная команда стражей, две пары близнецов. Скорость их движения настолько высока, что сложно уследить, равных им нет, а чтобы их вырастить нужно, приложить массу усилий и не только, эти близнецы обречены на смерть и если хоть один погибнет до достижения совершеннолетия, то продеться уничтожить всю связку. Их оружие два длинных прямых меча, которые надлежит держать обратным хватом, клинки передаются от одной связки к другой и не может существовать одновременно больше двух связок.

Госпожа Версэт лично отыскала близнецов и воспитывала, словно родных детей.

Спасённый не удосужился представиться, скупо поблагодарив даму, он растер запястья, которые были стянуты "пиявками" и наклонившись извлёк из груды лесного мусора вещмешок, в котором оказалось немного хлеба и фляга с водой. Странно, что так позаботились о казнённом. "Пиявки" крайне неприятные путы, они поглощают сначала магию связанного, а потом и жизненные силы, скорость этого действа зависит от сил мага. Судя по тому, что "пиявки" были серебряные, уровень данного субъекта немного не дотянул до археона.

Высокий и худощавый, он был абсолютно не симпатичен: слишком тёмная кожа с бронзовым отливом, брови почти прямые. Странный разрез глаз и их цвет неуловимый, больше напоминающий лунные лучи, скользящие по воде, создавали впечатление вечной насмешки, капризный излом губ не вязался с волевым подбородком, длинные тонкие пальца оканчивались острыми ногтями, которые лучше всего смотрелись бы на куртуазной кокетке. Волосы хаотично торчали в разные стороны и были отпущены чуть ниже плеч, цвет их более всего походил на лёд присыпанный пеплом. Одеждой ему служил военный мундир бежевых тонов без опознавательных знаков.

Леди Версэт понадеялась, что этого типа сожрут раньше, чем её и возможно его смерть даст ей достаточно времени, чтобы отыскать в мёртвой Чаще хоть каплю жизненных сил и перекинуть себя в более безопасную область. Никогда не предполагала Жрица Богини, что будет жалеть, что не сведуща в грязной, мерзкой, но такой необходимой сейчас некромантии.

Ну, вот меня перебила очаровательная спутница, дама экспрессивная. На чём я бишь остановился? Ах, да на моей магии - это не интересно. Моя жизнь вообще штука скучная. Я достаточно упрям, чтобы переплавить себя из слабого бойца и сильного мага, в лучшего война и мага вне категорий. Леди пришла очень вовремя, "пиявки" подали бы сигнал, сними я их сам, а ещё очень удачно, что она природная волшебница, очень удачно.

Нехорошая полуулыбка скользнула по лицу неопознанного мага, Джэзабэл не желала знать, о чём он думает, её больше занимал ловчий вставший в десяти шагах точно за спиной. Не могла припомнить Жрица, чтобы этих тварей останавливал костер...

Под ногами хлюпала жижа, по стальным стенам сточной трубы стекала тягучая гадость, цвета которой, слава всем богам, Тарнор не разбирал. Крыс здесь не было и это настораживало, звуки сводились к мерному шагу Дара, которому бояться было нечего, уже нечего, капанью воды или что там ещё могло капать ну и шагам самого офицера, шаги эти не могли похвастаться твёрдостью.

- Да ты не волнуйся - подал голос Дар - За раз тебя тут ни кто не съест, но покусать могут. Ты же живой, а здешние хищники как раз на тепло и пульсацию крови ориентированы, меня им не видно. Удобно, правда? Тварь на тебя нападает и тут же гибнет от моей героической длани. Эй, ты чего побледнел?

В свете колдовского светильника, дающего весьма рассеянное освещение более менее живой Ковен смотрелся форменным мертвяком, а уж о ныне здравствующем почившем графе, и говорить не стоит. Зрелище, которое он представлял, вызывало дурноту, к счастью Тарнор этого не замечал, де Гаррофа оставался для него прежним.

Кожа на лице аристократа, тронутая тлением влажно блестела, тёмные пятна расползлись по скулам и лбу, на руках плоть повисала лохмотьями, которые Дариан брезгливо обрывал, его разложение было слишком быстрым. Мазь Травницы несомненно помогла, но это ни сколько не радовало некроманта, ему нужно было полное восстановление и он не знал как его получить. "Нельзя позволить отчаянию захлестнуть разум и нельзя смириться иначе умрёшь окончательно" - так решил умерший.

Уйти из закрытой цитадельными чарами зоны нельзя, но они заключили договор с инквизицией в лице Травницы Хелайнис и теперь если удастся из недр земли принести Мёртвую Воду приключенцы будут свободны, а если нет...нда об этом лучше не задумываться. Выйти из канализации в город им не удастся, чары держали и при попытке к бегству нежно разворачивали в обратную сторону. Некромант не обладал должной компетенцией в Церковных молитвах, а ведь именно намоленный и замешанный на крови барьер держал их. Когда Тарнор заикнулся на тему "а не колдануть ли тебе", Дариан вежливо, в самых изысканных выражениях объяснил ему, что сей уровень магии пусть и слабенькой не взломать некроманту. В процессе обучения, как понял теперь де Гаррофа, преподаватели отчаянно врали на тему того, что инквизюки не обладают ни какой магией, кроме целительства и элементарной светлой.

Похлопывая черенком лопаты по ладони, сощурив потемневшие глаза, он надвигался на неё, трогательно сжав в ладошках сапог Аннерлер отступала и тихонько пыталась объяснить разгневанному супругу, что дверь, де открылась сама, что она удивилась как оказалась здесь, что это было временное помутнение рассудка и то, что он очаровательно смориться в таком импозантном виде. Эллэрран криво ухмылялся и не верил.

Зеван прикрыл глаза ладонью. Забавно было чувствовать всё прибывающее напряжение, оно окутывала госпожу Версэт и даже мёртвая земля этого места отзывалась, покрываясь мелкими трещинами. Сил мага вполне хватало, для удержания ловчего, пока вмешательство этой твари не желательно, но вот позже...

Стремительнее движение вперёд, серебристое сеяние магического клинка, удар и брызги лазоревой с алыми искрами крови. Джэзабэл завернула время на себя, тратя драгоценную силу, которую уже не сможет восстановить. Зеван так и замер, прикрывая длиннопалой конечностью лицо, узкое кинжальное лезвие распороло тонкую кожу жрицы, и кровь попало точно на грудь Парлаата, выскочив за пределы светового круга, женщина бросилась прочь. Время, отпущенное на волю, стремительно ринулось вперёд. Ловец беззвучно и от этого особенно жутко взвился в прыжке, выбрав жертву.

Чародей неуловимым движением отодвинулся с траектории полёта твари, даже не удосужившись подняться. Умно, было перевести назначение на него, сбив такую точную нить заклятья. Не просчитал Зеван, того что может Жрица в месте где жизни почти нет не пожалеть огромной затраты силы, ведь она не сможет потом защищаться, что не плохо. Монструозина повторила попытку, искренний весёлый смех с приятными модуляциями зазвенел среди высохших стволов, подхлестнув и без того быстро удаляющуюся Джэзабэл. Давно так не веселился маг, его заклятья отсекли чары держащие тело ловца, парализовали волю и мощный ментальный удар настиг того, кто додумался тварюжку послать. Оглядев останки, безразлично перешагнув их Зеван окунулся во мглу Чащи, идя по следу, что оставляла за собой беглянка.

Высохшие чёрные стволы с обнажёнными остовами веток поднимались к небесам, чей цвет можно сравнить с витражным стеклом аметистового оттенка, луна гордая в своём одиночестве, окружив себя мерцающим ореолом расплескала серебро по ночной Чаще. Тихо. Ветра нет, под ногами палая листва. Давно эти листья покинули ветви, но до сих пор в них теплилась жизнь. По крупицам леди Версэт собирала силу, но осознавала, что не сможет набрать даже на серьёзный щит.

Ну и куда я умудрилась попасть на этот раз? Босые ноги болели, привыкшие к мягким коврам и к гладкому камню, они кровоточили, юбку пришлось почти полностью оторвать, чтоб не стесняла движения. По расчетам Жрица убежала довольно далеко и шла вдоль границы Чащи, ища тропку способную вывести из забытого леса. Силы осталось чуть больше одной трети, дать серьёзный отпор противнику она не сможет, даже если очень сильно постарается. Главное это чудовище не появляется, под чудовищем понимался давешний незнакомец. Ну как говориться помянёшь злыдня всуе, а вот и он.

Джэзабэл довольно чувствительно ударилась спиной, когда маг не сильно толкнул её к ближайшему дереву, в которое она и упёрлась. Мягкая полуулыбка украшала надменное лицо, в глазах не отражалось эмоций, он был холоден и спокоен, бой с ловцом не оставил на нём следов катастрофы, единственным видимым повреждением была царапина на скуле, яркая, багряная кровь оставила на тёмной коже блестящую дорожку. Жрица не была воином, она была женщиной со всем из этого вытекающим, её нежное тело не привыкло к грубому обращению.

Властно взявшись за густые чёрные волосы, Зеван отклонил голову дамы назад, так чтобы открылась нежная шея, попытки её сопротивления включая удар в пах не удались, он встал слишком близко. Ласково произнёс ей на ушко:

- А вы молодец, не ожидал от избалованной девицы, таких разумных действий.

Джэзабэл дернулась, когда его дыхание коснулось кожи, ей был неприятен этот тип, лучше бы бил, чем так обнимал, вторая рука мага удобно лежала на талии женщины. Она хороша, дааа то, что нужно это убить её нежно...Наклонился к шее, касаясь губами того участка кожи, где билась пульсируя жилка. О Великая как же мерзко!!! Не может же он ко всему прочему быть кровопийцей?! Едва ощутимый аромат жасмина, ощутила вдруг Жрица. Кровь. Кровь потенциального её убийцы пахла этими цветами. "Не может быть" - обречённо подумала она.

Широко распахнув глаза с гордостью посмотрела на мужчину. Жрицы Великой богини не бояться заглянуть в лицо смерти. Стоп. Какой смерти? Джэзабэл прищурилась, Зеван не видел этого во всех отношениях не хорошего взгляда, он приоткрыл губы и явно намеревался прокусить тонкую кожу шейки. Он же живой. Его вполне хватит на отличный скачёк, запрещено переходить за счёт живого создания, ведь дерево или родник восстановиться... Но ведь сейчас нет другого шанса выжить. Широко улыбнувшись, женщина хмыкнула, маг поднял голову, чтобы посмотреть, что же так развеселило обречённую. Резко подавшись вперёд, жрица обняла своего мучителя за талию и сцепила пальцы в замок за его спиной. Формула перехода проста, прикрыв глаза, Джэзабэл пожелала оказаться где угодно, только не в этом проклятущем мёртвом лесу, целью её была безопасность. Мужчина вскрикнул.

Зрение расфокусировалось, окружающее пространство покрылось чёрной копотью, тяжёлые хлопья которой, причудливо кружась, исчезали с едва уловимым звоном, касаясь кожи. Поющий мрак прорезала золотая вспышка и ещё одна, боль поразила каждую клетку тела, и вот он уже смотрел в холодные глаза Единой Богини. Эти глаза были похожи на глаза Джэзабэл Линаррии Версэт, но безмятежность существа способного стереть даже воспоминания о тебе лёгким усилием не давала ошибиться. Парлаат почувствовал, как сила покидает его и через взмах на чащобной поляне он был один и лишь смех льдистым колокольчиком звучал в голове. Единая не позволяет обижать своих дочерей. Держась дрожащими руками за мертвое дерево, Зеван принял вызов, брошенный ему Жрицей.

Дождь. Он уже не удивляет, для Арентовиила это обычное состояние, куда больше поражает царственное светило, иногда соизволяющее продемонстрировать серому миру, что оно существует, а не отошло в область легенд. В просторном кабинете, где царствовали книги и свитки, весело трещал огонь, он пытался покинуть границы камина, но всё тщетно, высокая кованая решётка не пускала, стены, обшитые светлыми, деревянными панелями украшали картины, изображающие предыдущих владельцев, а нынешний склоняясь над бумагами, трудился за массивным рабочим столом. Приказы инквизиторов были повсюду в Державе, и вот с пограничной заставы пришло письмо с тревожными новостями и усталый, не молодой уже мужчина в простой серой мантии пытался найти решение. Решение упорно не желало быть найденным и, откинувшись в кресле, Томас Арквемада мечтательно задумался о чашке крепкого и горячего чая, не было желания звать помощника, хотелось, чтобы чашка с вожделенным напитком сей момент появилась на столе. И появилась,...нет, не чашка. Посреди стола, прямо на опостылевшей писанине сидела женщина в лохмотьях, её шикарные волосы, нечесаными прядями топорщились, огромные янтарные глаза широко раскрыты, на лице застыла выражение, которое начальник охраны звал: "Твою ж дивизию!". С трудом, но признал Великий Инквизитор, свою коллегу Великую Жрицу, пропавшую три дня назад в Чаще, что на границе с Запретным Лесом. Ошалело осмотревшись, Джэзабэл вспомнила, кто она есть и будто бы явилась, как положено в двери, да при всём параде очаровательно улыбнулось, пропев, чуть охрипшим голосом: "Здравствуйте, Томас" и соскользнула со стола, оставив на нём сухой лист и мелкий лесной мусор.

Вступил. Однозначно во что-то вступил. Судя по запаху, ну в очень не приятное что-то. Тарнор не стал разглядывать, что же именно так смачно чмокнуло под его ногой.

Коллектор давно остался позади, металлическую обшивку стен сменил грубый камень, по нему весело стекала вода, отовсюду капало. Не замечая ничего этого Дариан шёл вперёд, одна мысль грела его, найди он мёртвую воду и окажись верна безумная его теория, то желанная целостность тела будет возвращена. А уж как обойти цитадельные чары это вопрос следующий. Тарнора было жаль, юноша явно был слабонервным, но это компенсировалось отвагой и силой воли, да ещё тем, что наплевать было офицеру, что рядом с ним труп.

Своды терялись в сгустившейся тьме. Свет не справлялся с извечною ночью. Хрупкий хрусталь сталактитов переливался и в его гранях, сотни радуг метались в них. Водная гладь. От неё веяло прохладой и после затхлого воздуха канализации это не могло не радовать. Две маленькие фигурки в тишине, которая не знала ни птичьих трелей, ни шелеста листвы, ни голосов. Они попали сюда случайно, пробираясь по указанному коридору уставший Ковен облокотился на выступ трубы, локтем повернул вентиль и струя пара (откуда он здесь?) ударила в стену и на ней проступил узор. Дар определил его, как термический сплав апресса, этот металл реагировал на высокие температуры и только тогда проявлялся. Нажав на определённые узоры, по известной только ему схеме некромант активировал механизм распахнувший люк под ногами обоих преключенцев.

Мох смягчил падение настолько, что удара почти не почувствовалось. Дариан и Тарнор оказались в небольшой пещерке природного происхождения, над ними зияло отверстие трубы, из которой они выпали, а вокруг лишь бархатный мрак. После оперативного совещания решено было идти вперёд.

Вода недвижима, её темно-синее атласное покрывало приковывает к себе взгляд, заставляя застывать в немом восхищении, в глубинах вспыхивают серебристые искры. Вода жива. Ковен сглотнул, мысль навязчивая как уличный торгаш вилась в его голове: "Прикасался ли кто-нибудь к этому великолепию и какая Она на ощупь?". Влекомый самым банальным из желаний - потрогать, юноша двинулся к подземному озеру и...замер. Граф дёрнулся и начал нервно озираться, офицер в шоке смотрел на некроманта, что могло так встревожить того, кто мёртв?

Лёгкая, почти детская мелодия зазвучала, и эхо от воды множило и дробило её. Холодная волна ужас поднялась из глубин души и если бы не временный ступор, Тарнор давно бы бежал и бежал и бежал.

Они возникли из ниоткуда, то есть из темноты. Скелеты обтянутые жёлтой пергаментной кожей в истлевших одеждах. Их было шестеро, и каждый в иссохшей руке сжимал ржавый меч. Тела людей двигались в сторону молодых людей, по странной изломанной траектории, словно марионетки, их ноги едва касались неровного каменного пола. И только приглядевшись, можно было заметить красные чуть светящиеся нити, которые уходили в темноту.

"Ой, Марионеточник" - как-то отстранённо подумал некромант.

- Что ЭТО? - Полюбопытствовал Тарнор, поднимая дрожащий перст и неуверенно тыкая в сторону резво приближающейся шестёрки.

- Что, что...монстр, не видишь разве?

Гонка по каменистому берегу от странных на взгляд непрофессионала мертвецов, взбодрила офицера. Правда, иногда повадки здешних неупокоищ его "слегка" настораживали. Когда бегущие слишком уж отдалялись от погони, одна из тварей совершала прыжок и непременно оказывалась перед ними. Выглядел прыжок забавно, если не учитывать ситуацию, казалось, невидимый кукловод вздёргивает свою марионетку и переставляет, куда нужно именно ему.

На бегу, Дар объяснял, что тварь тут одна, а это просто невинно убиенные, но переподчинить он их не может ибо они подцеплены и нужно следить, чтобы и тебя не "подцепили". Убивать их враг (а то, что этот кукловод - враг, Тарнор не сомневался, потому как разбойные повадки существа скрывающегося в тенях были на лицо) пока не хотел, а так просто гонял кругами. Дрогнули невидимые во тьме своды пещеры, посыпались осколки камня, взбаламутив покой водной глади, и сотни красных нитей извлекли из всё той же темноты лосса'нелла, дальнего родственника церборо. Очаровательное создание было в три человеческих роста, синеватая шкура, покрытая острыми роговыми наростами, сально блестела, два длинных серповидных и очень острых отростка, заменяли передние конечности и две пары задних лап причудливо изогнутые, хоть и выглядели забавно, но помогали догонять жертву в два счёта, на уродливой голове зияло отверстие рта и горели нехорошим зеленоватым светом глаза. Тарнор аж встал от подобного счастья.

- И что всё это великолепие нам? Ну, хоть дохлый...

Дар нервно хихикнул и ласково пропел: - Он живой. Очень живой, очень голодный и не менее злой. Его "подцепили". От таких тварей любая магия отражается, шкура их бесценна, защиту от чар даёт гарантированную, я ничем не смогу нам помочь... Драпаем!

"Можно попробовать повредить нити держащие пойманных. Если начну с мертвецов, будет, чем нанести контрудар. Но тогда лосса'нелл раскатает нас на дрова. А начну с твари, подставлю Тарнора и себя под удар. Некромантию здесь особо не по используешь. Камнями в них что ли швырять." Эхо отражаясь от воды донесло до слуха улепетывающей парочки смех, приятный, бархатистый и зловещий.

Стража даже не шевельнулась когда она прошла мимо, придворный люд, снующий по своим дела, в коих было больше показной важности, нежели пользы, с опаской оглядывался, некоторые с почтением кланялись. Она не замечала. Она вернулась домой. Она ничего не забыла. Зачем же она понадобилась потомку предателя? Слёзно, нынешний владыка Державы, зазывал опальную королеву в столицу - Арентовиил. Не согласилась бы гордая Древняя, но он обещал, то ради чего он была согласна посетить свой дом, из которого много столетий назад была изгнана.

Вот и верхние этажи, потолки украшенные кессонами, в центре которых мягко отражали гранями свет ауэреллии, редкие, солнечного оттенка, камни. По стенам поднимались резные пилястры их, обвивали медные ветви с цветами тонкой ковки, от малейшего движения воздуха в галерее начинался перезвон, камень, палевого оттенка с прожилками непроглядной тьмы, отполированный до зеркального блеска всё здесь облицовывал. Иллюзия окон, едва намеченная резцом, была полу прикрыта слюдяными гардинами, реальными настолько, что казалось, они шевелились. Вот галерея сменилась портиком нефритовой кости, великолепные воздушные перила и узоры, были исполнены из остова драка земли, отсюда и нежный травяной цвет, легко меняющий оттенки. Идя по верхнему ярусу, женщина видела жизнь дворца, и печальная улыбка касалась её губ. Среди мельтешащих смертных не было тех, кого она знала. Предательство всегда неожиданно, сколько к нему не готовься. До сих пор повелительница ярилась, вспоминая злосчастный день, многое она не договорила предателю, отказавшемуся от бессмертия и её любви, и нахально умеревшему, вот уже полторы тысячи лет назад, тем самым снявшему с себя всю ответственность за содеянное.

Полутёмная зала, ясный дневной свет узкими лучами падает из стрельчатых окон, тонкий аромат ландыша. Волны сияния плащом окутывали высокую фигуру в стеклянном ящике, белоснежный атлас оттенял безупречный цвет спокойного лица и медово-русые волосы с переливами меди, казались литыми из металла. Длинные ресницы бросали тени на высокие и острые скулы, узкие губы сомкнуты в их уголках терялась полуусмешка. Руки скрещены на груди. Одежда проста и строга. Вот она награда королевы, нетленное тело супруга предателя. На свет вышел мужчина и встав так чтобы его было видно замер. "О, да. Очень, очень похож, поразительное сходство." - подумалось женщине. Владыка Эстар Аш Мореус учтиво склонил голову, приветствуя пусть и опальную, но по-прежнему венценосную особу, она ушла, и венцы правителей оставались в её дальней резиденции, так что всех правителей после неё короновали малой тиарой.

- Несказанно рад вашему визиту. Не буду откладывать свою просьбу. И так...

Отмокая в ванне, Джэзабэл восстановившая свои силы размышляла, а зачем собственно она сюда явилась. Дипломатический визит обернулся кошмаром. Правда она собой гордилась за находчивость. Но не могла спать спокойно, пока не убедиться, что этот душегуб отправился в Сады пророчащих к своему жасмину. Конечно, не могло не порадовать выражение лица Томаса Арквемады, когда ещё увидишь намёк на удивление, у этого спокойного человека, на лице? Правильно, такой случай выпадает раз в жизни.

Без свиты было скучно, не позволяла себе Великая Жрица скорбеть о погибшей связке Клинков с любовью и заботой ею взрощеных. Жрица одна, а клинки пусть и редки, но заменимы, как это не прискорбно. Что ж можно и к ужину спустится. Томас жаждет подробностей.

Кажется я переобнимался с большей частью деревьев этого прекрасного места, надеюсь, те которых минуло моё внимание, не затаили обиды. Жрица поступила так, как все кодексы ей запрещали. Спасая свою жизнь, она чуть не погубила чужую. Хотя я тоже хорош, если решил делать, делай, а не рассматривай, вот труп уже можно осмотреть и даже во всех подробностях и чучело сделать, на память. Впредь буду внимательней. Ооооо, как всё кружиться. Зеван шёл уже час, но далеко от места своего падения (в прямом смысле) не ушёл. По сути, он должен был качественно умереть, но нет, остался жив, но иссушен магически, а физические силы были подорваны на корню. Светало. Он сидел, прислонившись к стволу дерева, запрокинув голову назад, и спал. Алые лепестки изысканного цветка медленно возникли из рассветных лучей, чуть прозрачные, в кровавых прожилках. Жасмин становился всё более реальным, он поднялся на тонком гибком стебле, лишенном листьев, качнулся, по Чаще неуловимыми нотками поплыл нежный аромат сладковатый и свежий, запахло грозой. Мгновение цветок, прекрасней которого не было ни в одно мире, существовал, но движение воздуха спугнуло ведение, лепестки, вздрогнув, опали, истаял стебель, лишь едва уловимый запах напоминал об Алом Жасмине. Зеван вдохнул полной грудью и проснулся полным сил. Пророчащие не оставляют своих детей.

Оказываться, если спокойно ни куда не торопясь прогуливаться вдоль подземного озера то можно великолепно отдохнуть, тонкие серебристые струйки, поднималась от водной поверхности, насыщая воздух озоном, отчего легко дышалось, а игра кристаллов, не замеченных в беготне и спешки, порождала дивные по сочетанию цвета и переливы. Тарнор гулял под ручку с Даром, причиной этого тандема стала накрепко вывихнутая лодыжка, лодыжку вправили, но болеть нога не перестала. А ворожить, здесь особо не выйдет, посему подлечить доблестного офицера не удалось. За спиной изображая почётный караул, плёлся грустный лосса'нелл, и тихо шуршали пергаментной кожей мертвяки, но стоило свернуть с прямой, как конвоиры преграждали дорогу. Единственный путь шёл в невысокую арку, то ли дыры, то ли норы, куда идти совершенно не хотелось. Но видимо идти туда все, же придется.

Марионеточник пил горячий чай из широкой кружки и закусывал его мятными печенюшками.

-Ну, что Дорогая, я всё сделал, как ты хотела? Мальчики вот-вот созреют, чтобы пойти в нужную сторону. А, да! Бери ещё чай и попробуй вишни в сахаре, сам собирал...

Первый Лик улыбнулась, Марионеточник был создан немногим раньше того, как появилась смерть и вернее друга у Леди не было.

-Благодарю, Иварэнассэ, ты как всегда не подвёл мен. С этим некромантом никогда не знаешь чего ждать, да и Второй открыл на него охоту... Желая обрести тело, существенней того которым он обладает.

Иварэнассэ или Вечный Кукловод - так звали Силы и Пророчащие, того кто мог любого из них сделать марионеткой, откуда он пришёл и кто был его отцом неизвестно, известно лишь, то что нити Кукловода пронизывают все миры и все мы привязаны к ним, ему остается лишь немного потянуть.

Дар оказался великолепным рассказчиком, Тарнор слушал затаив дыхание, как матушка герцога, необычайно деятельная женщина, занималась воспитанием сына. Вообще это дивное создание обожало комфорт и стремилось к уюту, но несколько раз в год на графиню нападала жажда новых впечатлений и она, подхватив Дариана, лезла с ним в какие-нибудь горы, где месяц они сидели на подножном корме и тренировались в изготовлении зелий и ядов в полевых условиях. Особенно красочно вышел эпизод прятанья от бывшей наёмницы в терновых кустах. Царот - наставник некроманта решил, что дивные болота, именуемые Гадкими топляками, на которые зазывала сына, а заодно и его учителя Аннерлер, дабы найти там редкую травку, не очень-то их порадуют, а вот сверзиться в вонючую, хлюпающую жижу очень, даже можно. Прикрывшись тремя щитами и почти не дыша, они в ужасе следили за герцогиней выискивающей дезертиров, короче просидели они там часов десять и вылезли, лишь изрядно проголодавшись.

Таки в этот ход они пошли, пахло там затхлостью и чем-то ещё, настолько не приятным что юноши внюхиваться не стали. Лаз перешёл в винтовую лестницу, плавно уходящую в глубины земной тверди. Дар несколько раз ударился головой о низкий свод и порадовался что мёртв, а то было бы больно не столько физически, сколько морально. Сзади пыхтел Тарнор, считая ступеньки:

- Тысяча восемь, тысяча девять... Да, гийнер, побери, когда они кончаться!!??

- Не раньше, чем мы сотрём ноги, по моим ощущениям ещё столько же и полстолькоже нужно пройти...

Ответом ему был сдавленный стон.

Тихая мелодия наполняла своды музыкальной комнаты. Тонкие пальцы скользили по костяным клавишам, извлекая чистые звуки. Джэзабэл рассказала всё Томасу, но тот знать не знал, ни о каком Парлаате. Из консульства Запретного Леса прибыл Главный Консул, он был с пристрастием допрошен Великой Жрицы и не менее Великим Инквизитором, но только делал удивлённые глаза и как эпилептик, в знак незнания, тряс головой, умудряясь при этом, сохранять достойный и гордый вид. Плюнув на упрямца его, торжественно послали обратно. Оставшись одна, Джэзабэл бродила по инквизиторскому замку и с удивлением обнаружила зал, в котором хранились самые разнообразные музыкальные инструменты. С детства любила жрица музыку, музыка несла ей покой, гармонию, успокаивала и утешала, вот и сейчас наигрывая "Тревожный вальс" давно сгинувшего композитора, леди Версэт выстраивала чёткий план своих следующих действий: "Значит так, для начала нужно выспаться. "Утро вечера мудрее, утра дарит солнца свет", как сказал один поэт..." Приняв это судьбоносное решение, она отправилась искать свои покои.

Чаща молчала, сутки прошли с того момента, как ловец напал на Джэзабэл Линаррию Версэт и её кортеж. Изуродованные тела лежали нетронутыми, пахло кровью, ещё ощутимей веяло болью. Долг. Единственная цель в жизни - защищать. Защищать ту, которая нашла их умирающими в трущобах, дала дом и самое ценное - свою любовь и заботу. Мастерство, которое он оттачивал все свои 60 лет жизни, оказалось бесполезным перед лицом мёртвой твари, твари которая, питаясь смертью, отращивала себе отрубленные конечности, восстанавливала плоть и продолжала убивать. Каждый из четырёх клинков связки получал звание по сторонам света. Изуродованное тело клинка Севера умирало, но сознание оставалось незамутнённым. Он молился Единой о том, чтобы Богиня дала ему ещё один шанс, возможность быть рядом с госпожой и защищать её. Он молил, но ответа не было, последний вдох и тело конвульсивно дрогнуло, изогнулось, из многочисленных ран начала сочиться запёкшаяся было кровь. Нет, это была не смерть - трансформация, тело потеряло слишком много плоти, заменить её было нечем и человек мучительно превращался в хищника - лоркара, ближайшего родича метаморфа-перевёртыша, но не способного перекидываться в человека и гораздо мельче его. Зато передние конечности этого зверя окачивались человеческими ладонями, способными держать оружие. Клинок Севера с трудом поднялся, привыкая к новому телу, перевязь лопнула и он, наклонившись над своим братом Западом, снял его, аккуратно извлёк чужие мечи, вложил в ножны своё оружие. Теперь можно было искать Великую Жрицу.

Теплый свет. Нежность и безмятежность. Сны Великой Жрицы были преддверьями небесных чертогов Единой, в них пели сказочные птицы и распускались дивные цветы, которым нет названия. Порыв ледяного ветра. Ощущения падения. Померкший свет. Голос строгий и печальный: Ты нарушила Мой Закон. Спасая свою жизнь, едва не лишила её живое существо. Ты будешь наказана. Я лишаю тебя своей благодати, и пока ты не исправишь содеянного, не сможешь взывать ко мне.

Вскрикнув, Джэзабэл проснулась. Села, поднесла к лицу ладони, разглядывая их. По ощущению ничего не изменилось. На прикроватном столике стоял гладиолус вот-вот готовый расцвести. Скосив на него глаза, Джэз попыталась заставить цветик распуститься, растение проигнорировало Жрицу. Джэз в упор уставилась на упрямца. Ноль результата. Плюнув на гордость леди, потыкала в гнусное клубнелуковичное пальчиком. Растение качнулось, но осталось непреклонным. Оплот инквизиции огласил яростный рык переходящий в вопль.

Сердце трепыхалась за клеткой из рёбер норовя пробить своё тесное вместилище и упасть к ногам. Ноги то же болели, не одна спортивная подготовка не предполагает ходьбу по лестницам, число ступеней которых переваливает за три тысячи, особенно это выматывает, когда твой спутник мёртв и не устаёт по определению. Дар периодически вспоминал, что Тарнор несколько живее и устраивал передышки по полчаса после каждых трёхсот ступенек. И вот он долгожданный миг - коварная лестница сделала крутой поворот и вывела путников через полуобвалившуюся арку на берег эмм...скажем озера. Поверхность водоёма вызывала подозрения своей гладкостью, вода была настолько чиста, что создавалось ощущение, будто кто-то накрыл ковш озера стеклом, под которым пустота. Сидя на обломке арки украшенном резьбой угрожающего толка офицер Ковен тоскливо думал "Слишком много воды...одно озеро, другое озеро, скелеты на верёвочках, неубиваемый редкий монстр, а ведь всё началось так невинно, с развороченного трупа..." тяжёлый вздох вырвался из героической груди. Дариан как всегда полный скепсиса обходил озеро по периметру, благо оно было не большим. Так, так, похоже вот она Мёртвая Вода, есть фиал для неё, интересно если окунуть туда руку, что с ней случиться... Отсохнет, раздвоиться или что по хуже, хотя лично мне терять нечего. Встав на колени граф, извлёк из внутреннего кармана бутылёчик и потянулся к воде. А берега то осыпаются, и наш некромант вместе с ними. Неудачно устроившись на шатком камне, Дариан красиво взмахнув руками, спикировал прямо в воду. Тарнор вскочил и так быстро, как только это ему позволяли болящие ноги поковылял к месту трагедии. Отфыркиваясь и поминая всё своё генеалогическое древо, вплоть до последнего желудя злющий Дар вылез на берег. Ковен присвистнул, уставившись на друга.

- Поздравляю, ты отлично выглядишь...

Момент падения, вода приняла тело, хлынула в нос и уши...голоса, образы, цвета и иллюзии запахов. События, произошедшие до появления Дариана и даже Арентовиила. Капище Шести Ликов Смерти, сад Каменных стражей - жуткие статуи закутанные в плащи из мрамора, готовый разорвать любого чужака, осмелившегося незваным прийти в Дом Смерти.

Великая битва окончившаяся гибелью обоих войск, ни один человек не ушёл живым из того сражения, была зима, пурга началась с первыми звуками рога, трубящего наступления и окончилось со смертью последнего война участвующего в этом бессмысленном действе.

Голоса, голоса, голоса, они нестройным хором взывали к Дариану, и он понимал, что сходит сума, что ещё мгновение и безумие воды захватит его и потащит на дно, туда, где нет спасения. Он умрёт окончательно и Тарнор навсегда останется в подземельях не способный найти обратной дороги, и от дикого крика проснётся его отец и попытается успокоить корчившуюся от непереносимой боли мать, потерявшую своего единственного сына, и истают печати, что сдерживали силы древних могильников и поднимутся мёртвые и Второй Лик утопит Арентовиил в крови и мучительных смертях.

Вода была безумна, в прошлые времена она служила для исцеления смертельных ран и бальзамации, только мёртвые и умирающие могли касаться её, живым это было запрещено.

Без своих слуг Лики смерти не могли существовать в реальном мире. Глашатаи их воли и сил, их дети и проводники - шестеро смертных облачённых в белые мантии и безликие маски были не только великими некромантами, один из них был магом, другой целителем, третий пророком, четвёртый воином, пятый учёным, шестой убийцей.

Капище было разделено на семь секторов, шесть внешних, в каждом из которых стояла статуя одного из Ликов, и центральный - седьмой, обиталище самой Вечной Госпожи и её сына - верховного Служителя. Раз в полнолуние шестеро жрецов храма особым ритуалом очищали воду от бремени вечной памяти, спасали её от безумия, а Служитель молил Вечную Госпожу, напитать священную влагу своей силой и так было всегда.

Но Второй Лик, Лик - непомерной гордыни, Лик смерти королей, политиков и полководцев решил, что в мире стало слишком тихо. Верный ему слуга, дворянин-убийца отравил за трапезой служителей прочих ликов, своих названных сестёр и братьев.

Баланс был нарушен, пять Ликов, не имея смертных, связующих их с реальностью ничего не могли поделать и начались революции и пали династии и кровавые войны, как чумное поветрие окутали мир и Второй Лик возомнил себя самой Смертью. В ту пору великий Служитель отлучался, он нашёл приемника и обучал его в кристальных гротах, близь Штормового Моря. Ибо не передавался этот дар кровью, он мог проявиться, лишь у того кому благоволит Вечная Госпожа, а её благодать всегда была тяжким бременем. И почувствовал Рэаллар, таким было имя великого Служителя, что Смерть взывает к нему и Лики остались без слуг и безумие овладела Вторым. Ученику своему он строго настрого запретил покидать гроты и ушёл...

Больно и одиноко. С клёкотом кровь пытается течь из горла. Рэаллар сглатывает едва, не захлёбываясь, он не позволяет ярко-красной с тёмными гранатовыми бликами жидкости покидать своё тело. Подняться нет сил, и он полулежит на храмовых ступенях разбитых и искрошенных, левая рука зажимает рваную рану внизу живота и умирающий чувствует, как его собственная горячая кровь всё медленнее и медленнее течёт, остывая. Смерти всё не было, жизнь не хотела отпускать Служителя. Там в потемневшем храме лежат самые близкие ему люди, среди которых была его невеста - служанка первого лика, талантливая целительница, теперь она рядом со своей хозяйкой-сестрой. А предатель искалеченным, изломанным потерявшим очертания чудовищем распластался у подножия опустевшего постамента Вечной Госпожи, сияние её силы исчезло. Победы не было.

Болезненный укол и он открыл глаза. На ступенях полукругом стояли пять фигур, шестая коленопреклоненная опутанная туманными лентами смотрела на него в упор. Рядом с Ликами стояли их слуги, не было слуги только у Второго Лика. Ласково улыбнулась Рэаллару его невеста. Лики, истаивая, расступились, и он посмотрел в глаза своей Матери. Покой.

Дрогнули колонны, Каменные стражи плотнее закутались в плащи и закрыли глаза. Капище медленно погружалось под землю. С мелодичным звоном безликая маска выпала из правой руки Служителя и разбилась на мельчайшие сияющие серебром осколки. Не стало Дома Смерти.

По извилистым дорогам этого мира бродит человек в безликой маске, он помнит своего учителя и, перерождаясь, раз за разом, он ищет слуг для ликов и сына для Великой Госпожи.

Вода осталась без присмотра, и вся боль вечной памяти поселилась в недрах влаги несущей исцеление. Задыхаясь Дариан вылез на берег и крикнул Тарнору попытавшемуся поднять его: "Не вздумай ко мне прикасаться. Отойди от воды, она убьёт тебя!". Только что Генеральный Некромант пережил смерть. А ещё он точно знал, что теперь нетленен и тело его совершенно как прежде.

Окрасив облака рубиновым светом, солнце лениво сползало с небосвода, редкостная тишина вот уже третий день царила в Арентовииле, для проклятого города это было в новинку. С Чумного кладбища не было вестей, а ведь газетные сводки обычно каждое утро описывали бесчинства тамошней нежити, некоторые корреспонденты считали, что способствовала всеобщему упокоению Чумного бригада Ведунов, отправленная туда городской управой. Правды не знал ни кто.

Аннерлер сидела на супружеском ложе и смотрела на профиль мужа стоящего у окна, заложив руки за спину, брови его были сдвинуты на переносице и лоб прорезала вертикальная морщинка, золотистые волосы благодаря освещению отливали сейчас красной медью. Граф до сих пор был зол на жену за самовольный уход из дома. Потеряв сына (во всех смыслах этой фразы, ибо даже тела Дариана было не найти) он не желал потерять ещё и жену, отчётливо понимая, что тогда точно сойдёт сума и жить ему будет незачем. Магнифик молчала, со своим нэ-лэр она не разговаривала с того памятного вечера, когда он злющий приволок её домой и первый раз за всю их долгую семейную жизнь отчитал. Оскорблённая до глубины души убийца проглотив: "Я могу за себя постоять!" гордо удалилась отмываться от грязи и лечить травмы, полученные от Фьёрэн'Ара и неизвестного душегуба с цепью. Кстати, труп девицы вызванные жандармы отправили прямиком в морг, в котором Александра издала тяжкий вздох и принялась за осмотр.

Аннерлер ещё немного посмотрела в спину мужа, которая выражала крайнюю степень холодной обиды и решила применить запрещённый приём. Встав с супружеского ложа, она бесшумно скользнула к графу и нежно обняла за талию со спины, Эллэрран вздрогнул, сколько лет живёт с наёмницей, а всё привыкнуть не может, к внезапной смене её настроений, и тихо зашептала: - Ну, нэ-лэр, не дуйся. Ты е знаешь я волновалась за Дара. Понимаю ты переживал за меня... И даже повод был, но ты ведь как истинный рыцарь спас свою даму... Поцелуй меня и не дуйся.

В чём подвох граф понять не мог, Аннерлер всего один раз извинялась, тогда она "совершенно случайно" взорвала их загородный дом, чуть не стерев с лица вечности досточтимую семью де Гаррофа. А что она задумала сейчас аналитический ум лорда аристократа постигнуть не мог. Повернувшись к жене он нежно её обнял, Аннерлер смеясь повернулась к окну спиной и пошла на графа держа его за предплечья, граф точно помнил что сзади была кровать. "Это интересно, что на неё нашло" подумал Эллэрран целуя жену, внезапно тело налилось свинцом и теряя сознание мужчина рухнул на постель продолжая держать жену. Фух, хорошо что не на меня упал. - Аннерлер с трудом освободилась от объятий мужа, тонкую иглу с морфом (сонным зельем, коего хватит ещё на одну дозу) она аккуратно подколола к отвороту своей рубахи. Тэкс, каков план моих действий. Найти парнишку офицера, он вроде сильно по Дару скорбел и вытрясти из него, то что он знает. Если не найду офицера пойду в морг, к этой как там её...а не важно, пойду и точка. Я мать и имею право знать, что стало с моим единственным сыном! Развернувшись, грозная и стремительная как трирема графиня, пошла искать виноватых в смерти её дитя, ну или хотя бы тех, кто может подсказать причину его гибели.

Морг встретил их родными ароматами. Мокрые, грязные ободранные и как следствие злые Тарнор и Дар ввалились в вотчину Александры. Заведующая моргом сидела за своим рабочим столом и задумчиво вертела в пальцах шипованную цепь с семью крупными звеньями, на потрескавшейся столешнице перед ней лежали ещё две похожие на ту, что женщина держала, но на них было больше звеньев. "Мальчики, я даже не буду спрашивать, где вы были и что делали, глядя на вас и так всё понятно" - Кэрт встала и, подойдя к старому, порядком рассохшемуся шкафу извлекла шерстяное одеяло, кинув его беспрерывно чихающему офицеру кивнула на дверь подсобки - Иди. Переоденься. Тарнор послушался.

Путь наверх занял меньше времени, чем им думалось. Остаток лестничного пролёта, Тарнор проехал на графских закорках, сам он уже идти не мог. Тётушка Хелайнис встретила их как родных детей: "Это вы где так долго ходили, а? По моим расчётам вы должны были вернуться с полчаса назад. Принесли. Вот молодцы. Ну что на меня смотрите, немощные? Принесли, что нужно и топайте отседова. Шевелимся, шевелимся!" Цитадельные чары мягко расступились, пропуская своих пленников на помойку. Тарнор, поддерживаемый Дарианом под локоть, негодовал: "Вот неблагодарная! Даже спасибо не сказала! Нет, ты только подумай! Вот и делай добрые дела! Сам весь изгваздаешься, ты вон в воде этой мёртвой бултыхался, а тебе даже чашки чая не нальют..." Обоим товарищам было ясно что идти им сейчас можно только в одно место - в морг к Александре и не сговариваясь они двинулись в одну сторону.

Что чувствовал Дариан Вентура Альберт Ферагон де Гаррофа и Аронгерра бывший генеральный некромант Арентовиила? Практически ничего. Он по-прежнему был мёртв, но (!!) теперь нетленен. Мёртвая вода с её круговоротом безумия, с вечной памятью о чужих жизнях, о гибели храма Вечной Госпожи дала его телу целостность, но она не смогла вернуть ему чувств, присущих людям. Он видел, слышал, но не осязал, не обонял и подозревал, что если ему подать мраморное мясо с поджаренной картошкой, то он к своему великому сожалению вкуса не почувствует. Увы. Некромант прислушался к своему организму, сердце не билось, лёгкие не дышали и прочие внутренности хранили гордое молчание. Ощутив на себе пристальный взгляд (Ух ты! Я что-то таки чувствую!) он подмигнул Александре, которая явно намеревалась сделать на нем оригинальную перфорацию, и спросил: "А шо такэ?" Патологоанатом привычным движением руки извлекла из воздуха скальпель и пошла на него. Эй! Алекс, а может не надо? - аристократичный неупокоенный на всякий случай поместил между собой и Кэрт стул - Ну что я тебе сделал? Подумаешь, пол водой залил! Кэрт сделала успокоительный жест и выдохнула на грани слуха: Не шевелись.

Виконт Вергал Аррканаарр успешно претворялся бессознательным, висящим вниз головой телом. Он всей душой (или что там заменяет вампиру вышеназванную эфемерию?) страдал о погибшем цилиндре, обтянутом чёрным шёлком с серебряной искрой, и трости из фиалкового дерева с серебряными накладками и гербом его дома, которую ещё можно было спасти, вынув из грязи. Поставить ловушку на пороге его дома мог только полный кретин или кретинка, что более вероятно. Ну не действуют на ненормальную никакие душеспасительные беседы. Из-за дерева появилась как-её-там, ах да - Стинар, младшая инквизиторша, ученица Томаса. "Сегодня её от порки не спасёт даже сам Создатель и всё его воинство. Я так решил". Подойдя к висящему вампиру, девушка выудила из-за спины палку и с опаской потыкала в кровопийцу и губителя жизней, тот совершенно не отреагировал, и она решила сделать следующий шаг. Зря. Нельзя пристально смотреть на вампиров вообще, а на этого в частности, от своих предков он унаследовал красоту, которую воспевали в легендах и смотреть на него можно было долго (ни раз и не два он этим беззастенчиво пользовался.)

Убедившись, что порождение ночи и зла не подаёт признаков жизни (Тьфу, какой жизни? Он же от рождения мёртв. Стоп...от какого рождения? Так. Не важно.), ученица Великого Инквизитора затянула одноголосый антифон об изгнании зла. Чего она собственно ожидала от своих стараний, сказать сложно, вероятно виконт должен был покрыться трещинами и рассыпаться прахом, или превратиться в человека ("Вот ужас!" - мысленно содрогнулся Вергал), или с ним должно было случиться ещё какое непотребство. Вампир с трудом выдерживал пение первые пятнадцать секунд. Фальшивые нотки били по барабанным перепонкам со страшной силой, зубы начало ломить, волны тошноты подкатили к горлу. Плохо переносил отсутствие слуха у других, музыкальный гурман и эстет виконт Аррканаарр. На очередном пассаже, когда голос певицы поднялся к небесам, сообщая: "И зло исчезнет в свете Твоём расстворясь", Вергал открыл глаза (прекрасные - цвета вечернего неба, когда мягкие зелёные тона, переходят в глубокий синий бархат) и собрался отчитать неумеху, которая да, действительна способна убить вампира - пением, но никак иначе. Ох, и зря он сначала не открыл рот, напоровшись на взгляд совершенно фантастических глаз, Стинар споткнулась посреди строфы, тонкая "Нить веры", которая держала виконта в подвешенном состоянии лопнула, и вампир во всём своём великолепии низвергся в лужу, в большую, грязную лужу прямо на цилиндр (чем и добил его). Плащ из драконей кожи прекрасной выделки не погиб, да, но испачкался изрядно, шерстяной костюм нежных пастельных тонов, сорочка и чувство собственного достоинства пострадали очень. С волос виконта текла вода, в них же запутался некий объедок. Восставая из лужи, как древнее божество из моря, Вергал был грозен. Стинар виновато улыбнулась и ойкнула, судорожно пытаясь придумать предлог для срочного исчезновения с места происшествия. Оглядев себя, вампир издал страдальческий стон: "Барышня, скажите, вы решили истребить всё моё имущество? Лишённая возможности убить меня, вы намереваетесь меня выселить? Выжить, да? Эльфийский шёлк, проникновение в моё жилище. Жуткое пение, а теперь это?" Девушка виновато лепетала извинения и, не выдержав, заявила: "Вы тёмная тварь! Вас должно уничтожить! Любой служитель церкви своим долгом считает уничтожить вас!". Виконт саркастически приподнял бровь, вспоминая Томаса: "Я не знаю, что там у вас произошло в жизни. Может быть, орда вампиров накинулась и на ваших глазах в клочья разорвала всю вашу семью, друзей, кошку и тараканов в доме за одно, но я-то тут причём? Скажите честно, вы решили испортить весь мой гардероб? А не проще ли открыть мой комод и выплеснуть туда канистру кислоты? Значит так, я вас накажу". Девушка сглотнула и шёпотом спросила: "Вы меня укусите?" Виконт на мгновение даже потерял лицо и скривился: "Я? Вас? Я похож на существо, которое тянет в рот что ни попадя? Даже если бы я умирал с голода, то не выпил бы ни капли вашей крови, мало ли чем вы болеете. Вы будете стирать то, что испачкали. Ясно?"

Вселенская темнота расцветилась потоком золотого цвета, рассыпающимся на нестерпимо сияющие лилии, фиолетовые розетки фейерверков застывали индиговым узором и пропадали вслед за лилиями, россыпи изумрудов мелодично позванивая, вспыхивали рубиновым огнём и истаивали как угли, брошенные на воду. Голову наполнял попеременно нарастающий гул, достигая апогея, он вызывал желание срочно умереть и не мучиться больше. Эллэрран шёл на ощупь, пошатываясь, первая попытка открыть глаза едва не загнала его обратно в обморочное состояние, говорить то же не следовало, поэтому до сих пор он и не позвал Тревора. Пространство отказывалось ориентироваться. Доза морфа была мощной рассчитанной на его пропорции, а уж после того как действие зелья прекращалось нужно было минимум час лежать иначе ослабленный организм мог выкинуть совершенно непотребную штуку, ну например сердечный приступ. Попался как ребёнок. Ну нэ-лэр, ну погоди. Поймаю сразу же в загородную резиденцию вывезу на месяц, неееет лучше на два!

Когда на тебя из-за дверей выпадает твой собственный граф это, наверное, немного смущает. Дэшо поднял себя, а заодно и крепко зажмурившегося супруга беглой Аннерлер. - Милорд, простите за нетактичный вопрос, а что произошло?

Эллэрран только покачал головой и попытался пройти в сторону открытого окна, видимо наивно пологая, что там дверь. Бывший гончий развернул своего благодетеля в нужную сторону и аккуратно повёл, приговаривая: складка коврика, порожек, косячок, осторожней, осторожней ваза вашей супруги (жуткое безобразие из глины, покрытое лаком бирюзового цвета собственно ручное творение бывшего магнифика). Тревор пытался предположить, что за дрянь могла так серьёзно навредить его хозяину и понял только одно, графу нужно выпить и не одному, а в компании - срочно!

Сколько он помнил себя, ему снились сны, стоило закрыть глаза, как череда видений призрачным потоком накрывала сознание лишая воли и сил. Тёмные, тягучие, жуткие. Кошмары - больше ни чего. Он старался не спать как можно дольше, но стоило только хоть на мгновенье расслабиться, как сквозь реальность прорастали цветы кошмара. Кем был этот человек, как его звали. Безымянный - именно так он обращался к себе. Всё изменилось, когда пришёл Он. Кошмары прекратились. Он был назван Другом. Он дал цель Безымянному. Пришелец часто разговаривал с Безымянным, нельзя назвать это разговором, ни слова не было произнесено во время их бесед. Ведения. Цепи. Шипованные цепи, тянущиеся в бесконечность. Цепи, разрывающие плоть. Цепи, по которым текла кровь, от неё поднимался чуть видимый пар, она давала силы тому, кто пришёл из небытия, и могла освободить его. Цепи что видел Безымянный, он нашёл на Чумном Кладбище в склепе одного франта, что они делали там одному гийнеру известно. Смерть была нужна, тому, кто пришёл из небытия, она и только она давала Ему надежду на освобождение. С каждой жертвой на цепи становилось на одно звено меньше...

Собственно, что я ожидал? Какие изыски могут быть в этой дыре? - Зеван брезгливо ковырялся в тарелки с псевдо жаркое. Даже не желаю знать из чего всё это готовят... Это, полагаю, вредно для моего пошатнувшегося здоровья. После того, как проклятая жрица (чтоб ей сейчас икнулось с летальным исходом), самым подлым образом ускользнула, выпив из него все жизненные соки, Зеван весьма похудел (ну да осталось от него мало). Не смотря на поддержку Алого Жасмина восстанавливался он медленно, как и любой полукровок Парлаат не блистал крепким здоровьем с детства, а после встречи с жрицей, любая простуда могла свалить его как хук в челюсть и с тем же результатом (нет не тройной перелом кости, а продолжительный нокаут). По дороге из Чащи, Зеван умудрился поймать и полностью обессилить троих магов и его силы духовные в отличии от физических были на подъёме. Он мечтал, как загонит госпожу Джэзабэл Линаррию Версэт в угол и, забрав силы жрицы, долго и с удовольствием будет её убивать. Ах, мечты... Абсолютно никакого труда не составит её найти, резиденцию всем приезжающим духовным лидерам предоставляет церковь, а вернее гостеприимная обитель братьев Инквизиторов. Вот там он её и повстречает. Да. И расквитается. Да. От этих мыслей Зеван получал почти физическое удовольствие.

- Джэз, успокойся со всеми бывает. Божественное благословление это хорошо, конечно, но зачем же так переживать. Подожди маленько, всё образуется!

Ответом ему был грохот и треск. Великая жрица металась по кабинету не менее Великого Инквизитора и крушила всё, что попадалось под руку. Ножки изящного верарского стула торчали из портрета самого Томаса, звёздная система тончайшей работы, втоптанная в паркет жалобно дзынькнула, когда Джэзабэл в очередной раз по ней пробегала, астролябии, планисферы, квадранты, искорёженные и погнутые, как осенние листья разлетелись по всей комнате. Томас радовался, что его бесценные книги и свитки защищены от вандалов. На данный момент леди Версэт обрывала тяжёлые шторы и священник гадал, упадёт на нею бронзовый карниз и что будет, если всё-таки упадёт. Подходить к разгневанной женщине он откровенно боялся, мало ли что оторвёт тебе такая на вид хрупкая барышня. Не понаслышке знал инквизитор - чем хрупче и безобидней выглядит твой противник, тем он опаснее. Со шторами жрица не справилась, тяжело дыша, она стояла, опершись на стену и прислушивалась к себе. Вспышка гнева первая за все её перерождения, все жизни - выжгла душу и опустошила сердце. Джэзабэл пошла на Томаса, тот выскользнул из кресла, предложив его даме. Хотелось взвыть, именно взвыть, не зарыдать, не начать биться в истерики, а взвыть от безысходности. Вот кто она теперь, кто? Бывшая жрица? Глупость какая, жрицы Единой Богини не бывают бывшими. А если она убьёт себя во искупление, то переродиться или начнётся новая эра жриц, а может жрецов. Джэзабэл вскочила и начала нервно ходить по комнате. Выхода она не видела. Осторожно и вкрадчиво подал голос Томас: - Ни кто не знает, что твои силы сгинули неизвестно куда. Проверять ни кто не стане...

- Я знаю, Томас. Скажи твой Бог отступился бы от тебя?

Инквизитор хмыкнул: - Мой Бог позволяет убивать во имя веры. Мой Бог вёл войну со своими творениями и низверг их в вечное ничто, мой Бог милосерден, но кровь на его ладонях и на руках слуг Его. Нет, Он не отречётся, но жестоко покарает за отречение.

Джэзабэл печально улыбнулась: - Чтож. Моя Богиня не прощает гораздо больше, чем твой Творец и я не могу её винить...

"Гийнер, тяжёлый боров..." - подумал Зеван, пристраивая голое тело одного из братьев инквизиторов в какой-то подсобке. Одолженное одеяние жало в плечах, было коротко и болталось, как ветошь огородного пугала. Дабы скрыть перебор своего роста маг сгорбился (вызвав этим возмущённый треск ткани где-то на спине), и накинув на голову капюшон послушника, пошаркал вдоль бесконечного коридора, лишённого каких либо признаков окон или дверей. Он ещё не до конца восстановился, и у жрицы, конечно, были против него шансы, но это его мало волновало. Маг чётко знал, что если победит то станет обладателем силы сразу четырёх стихий, да он полностью поглотит все способности девицы, навечно лишив её богиню служителя. Прекрасный план, просто отменный. Поразительно насколько плохо охраняют резиденцию Великого Инквизитора. На месте Томаса Арквемады, он давно бы устроил показательную порку начальнику охраны. Хотя если по справедливости, то защита стоит хорошая, но против чернокнижников, демонических сущностей и прочей нежити. А Парлаат был далеко не чернокнижник, он был просто маг. Обычный и незаметный, особенно если чётко скопировать ауру оглушённого инквизитора и накинуть на себя. Мимо пробежала окружённая нежным ароматом яблоневого цветка искомая цель. Судя по всему её, постигла какая-то личная трагедия. О, как это приятно, у неё несчастье, а тут ещё и я. Как всё чудесно получается. Бесшумно мужчина устремился за своей жертвой.

Влетев в свои покои блистательная и великолепная Джэзабэль метнула в стену, стоявшую на подставке вазу чёрного алавастра, украшенную одной из сцен священной книги инквизиторов "Огонь, вода и медные трубы. Пособие для палачей". Несчастный предмет интерьера разлетелся на мириады мелких осколков, пара которых, отскочив от стены чувствительно поранили руки жрицы. Кровопускание охладило пыл разгневанной женщины: "Так. Стоп. Я не истеричка. Я практически владычица одного из могущественнейших государств современности, а веду себя как мещанка. Надо успокоиться и подумать, как вернуть благодать Богини". Джэзабэль улеглась на кровать и начала делать дыхательную гимнастику, успокаивая течение крови и сердцебиение. Закрыв глаза, жрица осторожна начала призывать свой дар, была возможность, что малая его часть просто рассеялась по её ауре, а стяни она остатки в один пульсар, то может и прочее регенерирует. Шанс ничтожный, но чем только боги не шутят.

Зеван осторожно приоткрыл дверь. Жрица лежала на кровати то ли медитируя, то ли пытаясь заснуть. И это всё ему было на руку. Плотно затворив за собой дверь и запечатав её "тремя непроницаемостями" Зеван избавившийся по дороге от надоевшего одеяния, присел на краешек кровати и ласково потряс Джэзабэль за плечо. Дрогнули густые чёрные ресницы и распахнулись являя миру прекрасные янтарные глаза.

- Мать небесная!

Рука у великой жрицы тяжёлая, что и почувствовал на себе маг, вероятно девушка хотела ударить его промеж глаз, но Зеван успел сместиться и кулак, угодив в скулу, проехался по уху. Сколько бы сильна не была Джэзабэль, но она всяко не могла тягаться со взрослым мужчиной, более чем на две голове выше её. Перехватив руки госпожи Версэт Парлаат без зазрений совести завалил её на кровать и, оскалив удлинившиеся клыки (да, удача на его стороне: пока он прогуливался по проклятущему Арентовиилу, наткнулся на хамоватого, но весьма одарённого в магии вампира ну и немного его убил, попутно поглотив способности) впился в нежную шейку, главным достоинством которой на его взгляд, являлась arteria communis - сонная артерия, а точнее кровь текущая в ней, кровь способная наделить его силой жрицы - управляющей всеми стихиями.

Что-то было не так. Что-то? Да всё было не так!!! Зеван отшатнулся от Джэзабэль, как от прокажённой и начал отплёвываться. Кровь девицы не несла в себе даже крупинки силы, ни грамма таланта, ни унции способностей. Ни-че-го! Перед ним на кровати сидела, обычна, пусть и очень красивая смертная. Смертная, которую теперь он и пальцем тронуть не мог, Алый жасмин запрещал лишать жизни без надобности. Если из создания нельзя почерпнуть силы, то и убивать его не за чем, можно оглушить, связать, стереть память, но не больше... Нда... Противно то как. Зеван доплевал остатки крови по сторонам. Джэзабэль с интересом наблюдала за его манипуляциями.

- А что это с вами, господин?

Ехидно поинтересовалась она. Мрачный взгляд был ей ответом, маг коснулся её лба прохладными пальцами, острые ногти приятно царапнули кожу, и произнёс какую-то ахинею, явно заклинание. Джэзабэль хлопнула глазами ожидая продолжения. Зеван встал, отряхнулся и направился к дверям что-то бормоча, все стеклянные предметы в помещении начали разбиваться, стены потрескались. Маг был в ярости. Память у жрицы не подлежала стиранию.

Они пили чай. От курильниц стилизованных на цветочный мотив, поднимался душистый дым и, свиваясь в причудливые завихрения, таял под сводами куполообразного потолка, сквозь резное стекло коего лился рассеянный свет золотистого оттенка. Прекрасная женщина, в глазах корой таилась скорбь тысячелетий, бережно держала в ладонях блюдечко с обжигающим цветочным напитком, пить приходилось маленькими глотками. На неё с умилением поглядывал забавный маленький человечек - карлик, с короткими кривыми ножками и горбом, выступающим из-за левого плеча, одетый в несуразный яркий костюм, он отдавал предпочтение чёрному чаю с лимонной цедрой. Третья из присутствующих была идеалом красоты по человеческим меркам, во всём её облике скользило благородство и изящество, нефритовый хитон водопадом складок стекал на пол, а на высокой груди сиял кулон - золотое перо символ её власти, вот только поза сидящей не соответствовала её внешности и положению. Она сидела, откинувшись на груду шёлковых подушек, закинув обе ноги на стол, на маленьких ступнях красовались тяжёлые солдатские сапоги. Заметив недоумевающие взгляды своих товарищей, Единая Богиня недовольно скривилась: " Что? Я ещё и объясняться должна? Вам?". Первый лик пожала плечиками: "Успокойся, мы знаем, что до переквалификации ты была богиней войны..." Иварэнассэ, сморщил мясистый нос, потёр висок и сообщил: "Люди, странные твари. Если прочие расы точно знаю, как выглядят их боги, то человеки крайне пространны в этом. Вот ты, Богиня, в прошлом ужас врагов, мать солдат, чудовищная тигрица, ныне в глазах людей трепетная лань, и внешность соответствующая. Ты хоть и можешь выглядеть иначе не желаешь этого, ибо твоя сила в вере прихожан. Первый Лик всегда была такой как сейчас, ей не нужно питаться человеческими молитвами и вера ей ни к чему, она часть, неотделимая часть - Вечной Госпожи. Смерть в её самом милосердном, самом нежном проявлении. Смерть Скорбящая. Вот кто Первый Лик...". Единая фыркнула: "Ну, уж ты то не зависишь вообще ни от кого. Что мешает тебе выбрать форму посимпатичнее?". Кукловод, изобразив смешную гримасу спросил: "Зачем?"

Тяжело было Единой Богине, свою жрицу, взлелееное чадо, она оставила без благословления, оставив той взамен невосприимчивость к магии. В далёком прошлом Богиня была сердцем войны, её духом и прекрасно понимала поступок Джэзабэль, но оставить его безнаказанным не могла.

Тарнор узрел картину, поразившую его в самое сердце (именно так и ни как иначе). Александра шла на Дариана со скальпелем в руке, а тот стоял как статуя. Без промедления юноша выскочил из подсобки и запрыгнул на Александру, параллельно ударив по руке, с хирургическим инструментом, полотенцем. Женщина от неожиданности потеряла равновесие, и они дружно ухнули на Дариана. Лёжа под телами друзей, некромант радовался, что, успел отвести стоявший между ними стул в сторону, а то без членовредительства бы не обошлось. За мгновение до прыжка офицера Ковэна, Александре удалось поймать в пальцы тонкую, почти не видимую нить, тянущуюся из пространства к шее графа и полоснуть по ней скальпелем. Разрываясь, нить, обожгла пальцы холодом и отозвалась видением: По серым улицам Арентовиила, омываемым дождём, кутаясь в выползающий из грязных переулков туман, шла женщина. Шла сюда. Неотвратимо. На всякий случай Тарнор оказавшийся сверху, заломил руки Александры за спину, а то мало ли она буйная. За последнее время он насмотрелся на всякую дьявольщину, вдруг некто вселился в патологоанатома, и управляет им изнутри, откуда-то из глубин её души. Александра пыталась воззвать к разуму офицера и предлагала спокойно поговорить за чашечкой чая. Дариану это всё надоело.

- Кхе-кхе. Уважаемые я все, конечно, понимаю, но не были бы Вы столь любезны и не встали бы Вы с меня, если это Вас не затруднит. Спасибо.

Тарнор поднялся с усилием, ведь ему ещё нужно было поставить на ноги Александру, руки которой за спиной стянуло влажное полотенце. Кэрт стояла спокойно и не дёргалась, скальпель хищно поблёскивал на полу. Дариан бесшумно скользнув, устроился на подоконнике, откуда поднял стул небрежным движением руки и отправил его к письменному столу (зачем же утруждаться физически, если ты маг, пусть и мёртвый). Граф де Гаррофа, с тоской посмотрел в окно затянутое туманным покрывалом дождя и подумал: "А тоска ли это была? Или прижизненная привычка, которая пропадёт с течением времени. Время самый безжалостный убийца. Все бояться смерти, и недооценивают время, а ведь это именно оно, искрясь и сверкая, пересыпается в тысяче тысяч песочных часов, отмеряющих земные пути живущих и когда, ослепительно сверкнув, последняя песчинка падает в бездну приходит Вечная Госпожа: исторгает душу и живущий перестаёт быть. Шесть Ликов некогда запечатанных. Шесть воплощений Единой Смерти. Приближаясь, каждый из Ликов заглядывал в глаза, умирающему и, забирая душу, забирал и тепло тела. Лики лишь отраженья Смерти, так говорил мастер, но каждый из них являясь частью целого, был индивидуален, каждый отвечал за тех к кому являлся... Некогда, заведённый в незапамятные времена порядок был нарушен, умирающие остались без проводников, по этому Арентовиил погряз в разнообразных неупокоищах, жадных до чужих жизней, страждущих согреть свои ледяные тела, чужой кровью, пытающихся исцелить свои изуродованные души забирая чужие... И кто такой я?" Погружённый в мрачные мысли некромант пропустил момент истины: Александра третий раз объясняла Тарнору, что не пыталась убить и без того мёртвого графа, а перерезала, как ей показалась опасную нить. Дариан встрепенулся:

- Какую, какую нить??

Дверь морга медленно открылась.

Итак, дверь как уже было сказано, открылась. Открылась она совершенно обычно, без всяческих спецэффектов. Граф, сидевший на подоконнике был не виден вошедшему, и сам не видел, кто вошёл, коварная дверь открывалась вовнутрь. Александра, скрученная Тарнором и сидевшая на полу, да и сам офицер, успевший расстегнуть кобуру, расслабились, это со своего места видел Дариан, значит посетитель хотя бы внешне не вызывал никаких опасений. Де Гаррофа даже мысленно хмыкнул, представив картину, которую увидел входящий: на полу сидит Александра, которая выглядит как мужчина, а её заломанные руки держит молоденький парнишка в форме офицера, которая ему велика и с огромной кобурой на портупее. Аннерлер замершая на пороге не знала, что и думать, толи она подоспела к смертоубийству, то ли к задержанию преступника, то ли ещё к чему. Кашлянув, она плавно вплыла в комнату:

- Здравствуйте, господа. Я бы хотела видеть Заведующую моргом - Александру Кэрт. Да побыстрее.

При первых звуках голоса незнакомки лицо Дариана приобрело невероятное выражение, глаза расширились, рот приоткрылся, он начал судорожно озираться в поисках укрытия, был бы жив вспотел бы. Кэрт мельком наблюдавшая за ним, даже подумала, что он сейчас упадёт на карачки и заползёт под её рабочий стол. "Так вот что это была за нить. Мать воспользовалась нашим кровным родством. Явно не обошлось без Вергала, это он создал "путеводную нить". Проклятый упыыыыырь!!!! Интересно, что матушка почувствовала при резком разрыве связи или весь откат ушёл на виконта..."Первый магнифик резко вышла из-за двери, так чтобы открылась доселе не видимая ей часть комнаты. Дарианн поднялся с подоконника, состроил умилительную рожицу (вызвав шок друзей), он помахал рукой и поприветствовал графиню:

- Здравствуйте, маменька.

Приглушённый рассеянный свет, закрытые зеркала и смертельная усталость. Чума вошла в Арентовиил как непрошенный гость, но за пару дней стала полновластным хозяином. Своё внимания она равно распределяла между богатыми и бедными, храбрыми и трусливыми, грешными и праведными. Дом семьи де Гарофа не был исключением. Пока граф Эллэрран огнём и кровью искоренял возникшую в городе панику, усмирял бунты и направлял твёрдой рукой бригады ведунов и лекарей его шестилетний сын умирал. Три дня давала Чума своим избранникам. Три мучительных дня. Многие, поняв, что Чёрная Королева поцеловала их - лезли в петлю, стрелялись или принимали яд. Чума уродовала: на коже начинал проступать извивающийся чёрный узор, становясь с каждым днём всё ярче. На лице сей узор чертил оскаленный череп. Дариан доживал свой последний закат. Все эти страшные дни Аннерлер не отходила от кровати сына. Во все времена страх за любимых людей, заставлял забыть о себе. Она не плакала, не молилась. Отварами и прохладными компрессами старалась графиня облегчить страдания мальчика. Дариан не впал в беспамятство, он прекрасно понимал что происходит. Глядя в побелевшее лицо матери, он старался улыбаться, боль была труднопереносимой, мальчик чувствовал, как тление разлагало его изнутри. Но он не мог позволить себе застонать или пожаловаться. Мама и так переживала, а если он покажет свои страдания, то расстроит её ещё больше. Он же мужчина! "Мужчины не должны ни кому показывать свою слабость, особенно любимым женщинам" - учил юного аристократа отец. Как только Дар начал осознавать мир вокруг себя и себя в мире он понял, что нет никого прекрасней его матери, она была его культом. В возрасте пяти лет юный рыцарь на одном из званых ужинов у короля, разбил губу племяннику монарха, за то, что тот намекнул на недостаточно благородное происхождение Аннерлер. Умирая, он улыбался той, ради которой жил.

Дверь его спальни отворилась, первое, что увидел мальчик, была белая безликая маска и больше ничего. Графиня, заметив, что сын смотрит за её спину, резко обернулась. Дариан отметил про себя, что в её руке тускло блеснула сталь. Взору графини предстал закутанный в непроглядный мрак плаща высокий мужчина, лицо его закрывала белая личина. "Я могу помочь" - мягко произнёс незнакомец, снимая маску. Не молодоё уже лицо его было приятным, глаза смотрели по-доброму, он был опасен, но только тогда, когда защищался, бывший магнифик умела оценивать степень угрозы исходящую от людей. Кроме того он был магом.

Царот (именно так представился визитёр) выведя графиню из спальни, предложил спасти жизнь мальчику. Аннерлер ухмыльнулась, первым её порывом было согласиться мгновенно, но она должна быть уверена, что после чудесного исцеления жизнь её сына не превратиться в вечную расплату. Она напрямую спросила, в чём подвох. Не менее откровенно маг сообщил, что он некромант и желает обучать её сына, потому как после исцеления смерть, сейчас убивающая мальчика, после станет источником сил Дариана...

Объятья матери принесли тепло, некромант считавший что его мёртвое тело не способно ощущать поразился, мгновенье спустя он понял, что лишившись чувств присущих всем живым взамен он получил другие способности. Не ощущая тепло кожи Аннерлер он чувствовал тепло её любви, ей переживания и тревоги и радость, радость от того что она видит своего ребёнка, что может к нему прикоснуться.

Комментарии: 29, последний от 21/06/2017. © Copyright Канюшкина Ольга Валентиновна (miali-666@yandex.ru) Размещен: 02/04/2009, изменен: 08/06/2011. 165k. Статистика. Повесть: Фэнтези Иллюстрации/приложения: 5 шт.		Ваша оценка:

Канюшкина Ольга Валентиновна : другие произведения.

Лики Смерти