Как обычно, мы с Эльчином зашли к Искендеру совершенно случайно, просто так, на пару минут, и сами не заметили, как Эльчин был снаряжен в соседний магазин за выпивкой (тоже, впрочем, как обычно). И опять-таки - после обычных приготовлений уселись втроем за стол.
- Ну что ж, друзья? - хитро прищурившись, начал потирать руки Искендер.
Тут и Эля подоспела, и как обычно стало нас четверо, и все были довольны, и всё бы хорошо, но после первой Эльчин попросил: "Поставь засаду".
- Что поставь? - переспросила я. - Какую засаду?
- Расскажи им, расскажи, - смеялся Эльчин. - Потрясающая вещь.
И Исик с важным видом рассказал: что есть такая лондонская группа, видимо, из underground, и записала она альбом, что не продается этот альбом в магазинах, а распространяется "живыми людьми". Барабанщик той группы подарил его любовнице, она подруге, та другу, а он ехал в Баку и здесь подарил диск своему приятелю, тот своей любовнице, она подруге...
- ...ну а подруга эта - мне, - гордо заключил Искендер.
- Оригинально, - язвительно сказала Эля. - Наверняка она является твоей старой доброй приятельницей - вы с ней в яслях сидели рядом на горшках, а в школе за одной партой...
- Не совсем, но что-то в этом роде. Знаешь, кто это, Эльчин? Я забыл тебе сказать. Виолетта. Помнишь? - и Исик хитро ему подмигнул и захихикал, как нашкодивший школьник.
- Серьезно? - переспросил Эльчин, он был очень удивлен. - Мы с ней в институте учились.
- Ах да - Виолетта! - язвительно сказала теперь уже я. - "Стояла летта, гуляла Виолетта" - кого это ты мне восторженно цитировал?
- Хи-хи-хи...
- Хо-хо-хо!
Это они вместе засмеялись, то есть вдвоем. А Эля спросила:
- Значит, она приехала и устроила вам засаду?
- Ага! - радостно воскликнул Искендер. - То есть нет. Она мне диск подарила. И прикинь, о чем они песни поют?! Об албанских партизанах. Хо-хо-хо!
- Поставь, поставь! - не унимался Эльчин.
И наконец-то зазвучала музыка.
Вначале слушали молча: мы с Элей пытались уразуметь вопли вкупе с барабанным боем, Эльчин раскачивался в такт, о чем-то думая, а Искендер, прищурившись, за нами наблюдал. Но когда пошел третий трэк, все изменилось: Эльчина будто подменили: он всполошился, вскочил из-за стола и, пританцовывая и оживленно жестикулируя, начал громко комментировать песню (он ведь уже слушал все это, и не раз):
- Представьте себе: это албанские партизаны - здоровые, бородатые мужики, они - в засаде, рядом - связанные пленные. Нет, вы представьте, представьте: ночь, пойманные люди и албанцы - большие, сильные... Представили? И что же они делают? Они взяли людей в плен и что делают? - Эльчин, уже захмелевший, начал повторяться. - Они связали их, а сами пляшут вокруг и горланят ликующие и грозные песни. Пам-пам-пам-пам! Хей! Пам-пам-пам-пам! Хей! Это ведь типичная детская психология. А бедные пленные смотрят на этих здоровенных детин, что с разъяренным видом ведут дикую пляску, видят они и знают поэтому, что не получат они пощады!
- Хо-хо-хо! - смеется Искендер. - Тише ты, соседи...
- Да!! Ведь только дети ведут такие игры, только дети! - Эльчин, ничего не замечая вокруг, кричит и размахивает руками.
Прошло несколько часов, и было уже за полночь. За это время мы опустошили три бутылки водки и съели всю провизию Искендера; Эльчин несколько раз вспоминал про "Засаду!" и заставлял ее включать, еще два раза рассказал про партизан, а один раз даже умудрился вытащить всех троих из-за стола (что было нелегко) и заставил плясать, взяв друг друга за плечи; звонил телефон, и Исик отвечал смущенным голосом: "Да, хорошо, хорошо". У всех был какой-то припадок, мы разбушевались: орали, хохотали, плясали, чем-то гремели и что-то ломали; Эльчин, как всегда отключившись, носился по комнате и читал нам лекции по истории, и каждый из нас смутно вспоминал, что слушает эти лекции уже наверно в сотый раз. Так мы себя вели, может, только в юности, и то наверняка не все.
Когда Эльчин в очередной раз пустился плясать "албанскую засаду", мы хотели потихоньку выключить, но он завладел пультом. Теперь он собрался связать меня с Элей веревкой, как албанских пленниц, а Искендера подбивал быть вторым партизаном. Он все требовал веревку, со свирепым видом тряся Искендера за плечи, тот хохотал как сумасшедший, а потом возьми да ляпни: "На чердаке". Внезапно я почувствовала себя героиней какого-то произведения, настолько нереальным было происходящее, и поняла, что и в самом деле где-то похожее читала, даже имена, кажется, совпадали, и мысль пьяная мелькнула: кто же вешаться будет? Вновь зазвонивший телефон отвлек Эльчина от веревки, а Искендер, положив трубку, замогильным голосом сказал: "Соседка в ярости. Она думает, что у нас здесь разврат". Но больше он на нас не шикал, все равно это было бесполезно.
Неожиданно Эльчин выскочил за дверь, мы опомниться не успели, как он исчез.
- Куда бы это? --- спросил меня Искендер.
- Да не знаю... О нет! - я схватилась за голову. - Он веревку, кажется, искал, да?
- Какую еще веревку?
- Какую... Нереальную как всегда! Очередная дурь в голову втемяшилась!
- Ничего не понимаю.
Искендер пошел его искать, и мы с Элей остались одни.
- Ну, как тебе подарок Виолетты? Ты чего-нибудь поняла?
- С ней мы потом разберемся, - угрожающе сказала я. - Виолет-ту бросим в Лет-ту. Согласна?
- Если б только Виолетту... - Эля задумалась.
Минуты текли вязким ручейком. В ожидании мы с Элей танцевали, перечисляя всех, кого мы с удовольствием бы бросили в Лету.
Искендер будто чертик выскочил, за ним второй чертик, весь взъерошенный и мокрый. Я вздохнула с облегчением.
- А вы еще с ума не сошли? - спросил Искендер. - Вот он начал чудить. - И рассказал, как нашел Эльчина у фонтана, говорящего с двумя враждующими котами. - Наверное, хотел их помирить. А потом им надоело и они ушли. А он свалился в фонтан. Хо-хо-хо!
- Я не свалился, - пытался защищаться Эльчин.
Вновь уселись за стол. Искендер курил без остановки, Эля демонстративно с ним не разговаривала, Эльчин взирал на всех, находясь в прострации, а я, как всегда, наблюдала. Вспомнился очередной рассказ.
- "Бар "Амиго". В сигарном тумане пьянеют с Элоем - четверо".
Все поворачиваются ко мне.
- Хочу вас обрадовать, товарищи. Все мы вели себя сегодня как литературные персонажи, причем комические. Поздравляю!
- Спасибо.
- Серьезно?
- Все мы пациенты, что ли? - спрашивает Исик.
- Ну, хватит, пациенты, - Эля встала. - Вы здесь лечитесь, а мы пошли спать, надеюсь, вы не против? - и, схватив меня за руку, потащила в другую комнату. Эльчин очнулся, тоже вскочил и громко спросил: "Вы уходите?"
Захлопнув дверь, мы стали слушать. В столовой повисла долгая тишина, оттого было еще смешнее. Исик нарушил тишину:
- Ты видел?
- А-а? Они что, в спальню ушли? - заплетающимся языком пробормотал Эльчин. - Не понял. Они ушли?
- Сейчас придут. Специально дразнят.
Но время шло, и мы терпеливо ждали.
- Пойду посмотрю, что они там делают. Стоят за дверью и хихикают, - Искендер пытался говорить шепотом.
Мы ринулись к кровати и забрались под одеяло. Дверь раскрылась.
- Ого.
Шаги.
- Эля, вылезай. Уже не смешно. Лана, ты здесь будешь спать?
- Здесь, здесь. И так понятно. Мы уже спим, - огрызнулась Эля.
Искендер ушел. Музыку выключили.
- Выходите! - истерично прокричал Эльчин.
- Скирюховались... - презрительно сказал Искендер.
Мы на цыпочках подошли к двери.
- Я спать хочу... - бубнит Искендер. - Сделай что-нибудь... Здесь лечь негде. Я с ним спать не буду! - кричит он уже нам и плаксиво добавляет: - Он мне не нравится...
- Ну, пошли их оттуда вытаскивать, - собравшись с духом, говорит Эльчин.
- Самое главное - не перепутать! - восклицает Искендер.
- Было бы что путать, - уныло добавляет Эльчин.
От этих слов у Исика вновь приступ хохота, причем сильный. Эля топает ногой от злости и хочет идти выяснять отношения:
- Я им покажу "было бы что путать"!
Я держу ее и не пускаю, - подожди, давай послушаем дальше. Она успокаивается, а у Исика истерика, он смеется как помешанный и, уже рыдая, повторяет: "Было бы - что путать!" Эля опять рвется в бой. Я не пускаю. Искендер наконец смолкает и произносит с расстановкой:
- Они там - в засаде!
И тут Эльчин, который все это время молчал и неизвестно, где находился, закричал:
- Да! Да! Засаду! Поставь албанскую засаду!!
29 авг. - 3 сент. 2004 г.
|