Небо оплакивало великого воителя и любящего семьянина, проливаясь дожем на земли Тэльноз-бора. Толпа скорбящих медленно редела, оставив через несколько часов лишь две фигуры, не узнанные никем. Один из них подошел к телу, что держали на ветвях дерева цепи из серебра. Протянул руку к мертвому лицу, но одернул в последний момент, словно получив ожог. Вторая фигура поравнялась с первой и отсалютовала почести. Первый из спутников все стоял, будто каменная статуя, вглядываясь стеклом изумрудных глаз в висящий на древе труп.
-Должен признать, хоть в твоих методах и нет доблести, они чрезвычайно эффективны. - Произнес второй спутник.
-Я должен был догадаться. Мы неверно истолковали песню.
-Она еще ни разу не ошибалась. "Отец убьет дитя" - все дословно.
-Знаю! Просто...я не мог предположить, что он поступит так. - В его голосе звучала дрожь.
-Поступок истинного героя. Не хватит слов, чтобы выразить то восхищение, что испытываю я по отношению к нему, безнадежно бездушному и бесконечно храброму.
-Восхищением ничего не исправить. Эту жертву я не был готов принести.
-Тем хуже для тебя. Ты вступил на эту тропу сотню веков назад. И коли решишь бросить все сейчас - все кошмары, что пришли в этот мир по твоей воле, окажутся бессмысленны.
-Я понимаю. И потому не могу отступить. Но даже если все выйдет - смогу ли я посмотреть в ее глаза после всего, что натворил? Можешь не отвечать. Дашь мне немного побыть одному?
Вторая фигура отдалилась на пару шагов и испарилась в небольшом облачке статических разрядов. Оставшийся один на один с мертвецом, он все же позволил себе прикоснуться к нему. Холодное тело, со струящимися по нему ручейками дождя, казалось было высечено из какой-то породы дерева, но никак не могло быть трупом живого существа. Скорбящий заплакал. Сначала тихо, но постепенно эмоции пробили маску из похоти и жестокого юмора, носимую им все остальное время, и вырвались в виде рыданий и стенаний.
-Прости меня, я не думал, что все выйдет именно так. Ты же уже убивал своих отпрысков, что мешало тебе поступить так еще раз? Зачем, зачем? Что я скажу ей, что из-за меня погиб ее единственный сын, которого я оберегал все это время? Этот меч ведь был выкован специально для тебя, я умолял Айснала дать хоть какую-то гарантию, что ты не погибнешь до того, как я верну ее. Что я наделал?
Дождь усилился, струи воды забили барабанной дробью по плащу с капюшоном, ветер начал трепать подол накидки, словно голодный пес.
-Я понял тебя. Ты тоже испытал подобные чувства, давным-давно. Еще в тот раз, когда погиб Эру, твой первенец. Аш тебя побери, как ты тогда страдал, я понял это только сейчас. Второго раза не выдержал бы никто, потому ты и принял такое решение. Это был храбрый поступок, я горжусь тобой. Спи спокойно, я передам твоей матери, что ты был хорошим сыном.
Он откинул капюшон и иссиня-черные волосы сразу подхватила буря, хлеща ими, как плетьми, по мертвенно бледному лицу, наматываясь на небольшие витые рога. Дэва снял ожерелье из волос со своей шеи и осторожно, словно боясь разбудить, одел на шею мертвеца. Анирол, величайший из героев, что знала земля, висел, прикованным к тысячелетнему дереву, что в незапамятные времена посадил в честь своей богини-матери Гайи. Дэва телепатически позвал своего спутника и тот возник из ниоткуда, прямо за его спиной.
-Пора в путь, Ярый. Мы здесь закончили.
Первая тень положил руку на плечо демона и начал телепортацию. В последний миг Серый странник обронил пару слов, тихо, позволяя буре заглушить их, словно стесняясь чего-то: "Прощай, сынок".