Аннотация: а больно ведь быть Богом...даже если Боги ничего не чувствуют.
- Больно, тебе должно быть больно, - задыхаясь от слез, от глухих и таких больных слез, кричал Кристиан в избитое и в кровоточащих царапинах лицо Эрика. - Ты должен молить о пощаде, скажи, ну скажи, что тебе больно, - срывая голос, орал Кристиан.
Эрик лишь молчал, только молчал и смотрел как-то странно на блондина, на того, кто до этого три часа подряд избивал его, а теперь страдает и даже, наверное, намного больше, чем он сам. Как-то странно он смотрел на него, не обвиняя ни в чем, а жалея.
- Скажи, что тебе больно!!!!!!!! - Поднимая Эрика за воротник, проорал ему в лицо Крис. - Скажи, что тебе больно...больно, как мне....
И руки Кристиана, как омертвевшие, опустились. Эрик, который был не в состоянии самостоятельно стоять, рухнул на пол, и блондин, по какой-то известной только им обоим причине, тоже рухнул перед ним.
Кристиан опустился на пол, склонил свою голову, его волосы закрыли его лицо, его глаза и алые, искусанные до крови губы. Можно было только догадаться, по еле заметным движениям его скул, что он что-то шептал:
- Скажи, что тебе больно.... Больно, больно....боль....
Эрик сидел, молчал и ничего не говорил. Его зеленые глаза застлала пелена прошлого, та, что потом прольется горькими слезами сожаления, но только потом, а сейчас, а сейчас, одно лишь холодное молчание, жалость и тихие шептания о боли...
- Скажи, что тебе больно........
Эрик
Весна. Природа просыпается, жизнь расцветает всем многообразием своего прекрасного существования, всеми цветами счастья, всеми красками жизни. Весна.
Здесь весна наступает достаточно поздно, как-то неприметно, и совсем не желанно, как-то тускло и зло. Здесь все такое - пустое и ненужное. Да и ты сам, здесь один и никому совершенно не нужен. От этого весна становится куда противней, чем обычно. Низкое злое небо, оно все еще веет зимним холодом, как твое сердце, что до сих пор занесено метелью разлуки и боли. Помнишь? Нет особой причины вспоминать, но небо, оно как будто специально выносит на всеобщее обозрения все твои страсти, страхи, переживания, боли и желания. Все твое сердце, как наизнанку, на этом чертовом небе. Такое низкое, тебе кажется, что вот проще простого до него дотянутся и одним мазком кисти переписать всю жизнь или ее кусок, а лучше вообще взять растворитель и разлить его на этом сером полотне, чтобы утром, когда ты должен открыть глаза, и увидеть небо, ты бы их не открыл, ты бы его не увидел - его нет, как и тебя.
Здесь весна наступает поздно. Но она совсем не теплая. Ты устал от этого холода, просто уже его боишься, слишком много болезней он тебе принес, ты просто слишком ослабел, чтобы его переносить, и теперь, закутываясь теплее, ты неуверенной и шаткой походкой идешь куда-то по этому неприятному тебе городку, куда ты или сбежал, или случайно приехал, или тебе сказали приехать сюда, но это собственно не важно, потому что ты все равно здесь.
Здесь весна наступает достаточно поздно, и никогда она здесь не желанна.
Кристиан
Прекрасное отражение в зеркале: красивое лицо, золотые длинные волосы, собранные в элегантный хвост, тонкие полоски губ, совсем бесцветные, почти сливаются с цветом кожи, высокий воротник черной дорогой рубашки, какая-то тонкая серебряная цепочка на твоей шее, ты ее тщательно прикрываешь черным шелковым шарфом, голубые, немного усталые глаза, тонкие губы искажены в ироничной ухмылке циника. Ты прекрасен.
Последний штрих - капля модного одеколона на твоем пальце, который ты подносишь к шее и мягко и легонько растираешь - твой палец вдруг нащупывает тонкую серебряную цепочку, и ты тут же замираешь, как будто впадая в состояния шока, полного оцепенения и воспоминания. На зеркале появляются образы прошлой жизни, такой же, только с один с исключением, образ полумесяца и черной воды, образ грустных зеленых глаз. Но мгновение, проносимое обычно вечностью, вдруг пронеслось всего одним мгновением и снова та же циничная ухмылка, немного усталые глаза и прекрасный, совершенный образ в зеркале. Ты уходишь. А зеркало, которое не умеет оставаться пустым, все еще вспоминает вместо тебя, это ты его когда-то об этом просил. Помнишь? У тебя нет особой причины вспоминать что-либо, кроме той тоненькой серебряной цепочки.
Ты вышел на улицу. На землю медленными шагами опускалась ночь, небо окрашивалось палитрой заката, а ты лишь надев темные очки, не увидев ни этого низкого неба, и ничего другого, сел в свою машину и уехал, с одной лишь надеждой - а вдруг этой ночью ты потеряешь эту цепочку.
А так у тебя не было особых причин вспоминать.
Эрик
Ты лежишь на своей кровати, смотришь в потолок, изучаешь его безукоризненную белизну. Но со временем однообразная картина исчезает, и ты становишься свидетелем какой-то знакомой, но в тоже время ни разу тобою, не виденной трагикомедии. Ирония и слезы под классическую музыку, свет и тени в ночном сиянии звезд. Ты закрываешь глаза, чтобы не видеть, чтобы не знать и не понимать. Но лишь стоит их закрыть, как сразу же начинаются титры - конец фильма и не скажи, что он был счастливый.
Ты открываешь глаза. Болезненная бледность потолка, представшая перед твоим взором, как бы возвращает тебя к жизни, то был всего лишь секундный сон, всего одно мгновение, в котором уместились две жизни.
Маленькая, неуютная комната: низкий потолок, давящие стены, маленькое окно, за которым весна все еще никак не может воссесть на свой трон, зима все еще не передаст ей свою корону, солнце еще даже не собиралось показывать свое насмешливое лицо. Только лишь звезды служат тебе опорой твоего существования. Только бесконечный свод твоей памяти.
Ты не сможешь уснуть этой ночью. Ты так и пролежишь до самого утра, до тех пор, пока часы мерзко не напомнят о сером мире.
Пустые и холодные лица людей назло одному тебе держат в своих сердцах зиму, которая не позволяет приблизиться весне. И почему ты так ждешь эту пресловутую весну, чья мокрость, серость и мерзость называются - весенним обострением, когда все поголовно вспоминают, что они, оказывается, умеют любить, что вообще есть такое чувство, да и слово - "Любовь". А потом. А потом, по истечению этого короткого для любви срока в три месяца, вдруг наступает групповая амнезия, всеобщее равнодушие и одноцветность.
Встречать весну стоит лишь с разбитым сердцем. Себе дешевле это обойдется. Это твое глубокое убеждение, проверенное практикой. Но весна здесь наступает поздно. Ну а вдруг твое разбитое сердце снова будет биться? Вдруг?
Ты не знаешь этого, так же, как и я не знаю, когда собственно наступит эта красавица-весна?
Но тебе не хочется все снова испытывать, переживать, а потом, как обычно, страдать и страдать. И даже весной ты ни о чем не вспомнишь.
Но твоя рана глубока. И ты молишься на эту глубину, чтобы она не давала тебе вновь любить, и чтобы рана, кровоточащая от любого неосторожного движения, не давала сердцу биться вновь.
Ты почти умер, но ты жив.
Кристиан
В забытом круге жизни ты живешь, забытый всеми, умершим для всех, убивший себя выстрелом в висок.
Педаль газа нажата до упора, мотор ревет, и ты выезжаешь за пределы города. Ты даже его названия уже не вспомнишь: очередной город, очередная смерть. Ты призраком скитаешься по миру в своем великолепном обличии смерти. Ты был когда-то жизнью, эта жизнь тебя когда-то жестоко кинула, и только и осталось ей прокричать вслед:
- Пошла на хрен!
И она ушла от тебя. И ты ушел от нее. Благо дорога длинная, благо бак полностью заправлен. Говорят, что, выпивши нельзя садиться за руль, говорят, что пить и курить вредно. А ты говоришь, что жить без всего этого - скучно. Что без бутылки виски на переднем сидении Порша нельзя никак, иначе твой вечер станет радужно счастливым. А тебе нужно увидеть трагедию. Увидеть твою очередную смерть. Только попробовать поверить в нее, и может именно тогда ты и умрешь.
Только ты до сих пор не можешь объяснить своего желания увидеть эту прелестницу. Интересно, зачем стремиться слететь с обочины, разбить головой лобовое стекло, а потом полгода ждать выплаты по страховке?
Нет. Ты просто нервно выкуриваешь третью пачку тяжелых сигарет. Они тебе нравятся, этот вкус, это ядовитое дыхание.
Нет. Просто другого ты уже ничего не находишь. Куришь, пьешь, забываешься. Никогда ни о чем не вспоминаешь. Никогда больше ни о чем не вспомнишь.
Ты все дальше и дальше от того города, чье название ты так и вспомнил, от того города, где тебя никогда не было.
У тебя не было особых причин, чтобы жить. Но ты жил.
Эрик
Рутинная, скучная работа. Ворох бумаг, это тебя вполне устраивает.
Наступила весна, уже прошла.
Пришло лето. Скоро пройдет.
А бумаги только с каждым днем только накапливаются, а тебе как-то все равно, рутинная и скучная работа, но ты этого даже не замечаешь. Ты стал ко всему привыкать. Это ведь твой новый мир, который вытеснил твой прежний. Ведь ты, наверняка, уже не помнишь, что было, что будет. И ты не знаешь, что есть. Ведь ты не читаешь все эти бумаги, всю эту огромную кипу бумаг. Только иногда ты пробегаешь по заголовкам глазами, и тебе становится даже не интересно, а просто уныло-любопытно. Как и все в этом сером городе. Один из многих миллионов. Один среди тысячи миллиардов.
От скуки ты начал верить. В Бога, в смерть, в любовь, да просто в кого угодно. Ты начал верить ради самой веры, просто так, от скуки. И тебе это немного помогло убрать с неба тень и слой пыли.
Уже пришло лето. Но оно скоро должно пройти. Ты в это веришь.
- Зачем ты так поступил тогда? - спросил Эрик Кристиана.
- Я так всегда поступал, - невозмутимо ответил блондин.
- Но ведь мне было больно это видеть, - Эрик его даже не молил, он просто грустил в его глазах.
- А ты хочешь, я еще раз так поступлю?
- Нет. - Прошептал Эрик и закрыл глаза.
Кристиан достал пистолет и невозмутимо и холодно прижал его дуло к своему виску. На одно мгновение Эрик открыл глаза, в это мгновение, Кристиан безжалостно выстрелил себе в висок, не колеблясь и не сожалея ни о чем. Не было ни крика, не было ни слез. Только кровь текла из глаз Эрика, только кровь текла из виска Кристиана. Жестокая улыбка сияла на его лице. Только кровь текла из глаз Эрика.
- Я, мать его, ангел Смерти. - Восхищенный своею выходкой, прокричал во весь голос Кристиан.
- Нет. - Тихо прошептал Эрик. И вытирая белоснежным платком, красные дорожки крови со своего лица, повернулся к Кристиану спиной, и ушел, куда уходит солнце.
А в этом парке, где они стояли, было тихо и безлюдно. В этом парке, небо дотрагивалось до водной глади черно-серебрянных озер, а листва поминутно окрашивалась то в белый, то в черный цвета. В этом парке эхо до сих пор разносило несколько выстрелов.
- Я, мать его, ангел Смерти! - продолжал кричать Кристиан, не замечая того, что на месте где прежде стоял Эрик, лежит белоснежный платок, испачканный его багровой кровью.
В этом парке его голос тонул в своей гордыне. Эхо умирало, не успевая рождаться.
Эрик
Нет. Ты не смог поверить. Раньше не верил. Сейчас это только лишь призрак. Зачем эта книга тебе всегда напоминает о вас? А было ли что-то? Он ведь всегда умирал.
Нет. Ты не смог поверить. И он жил.
Тебе было больно видеть, как он умирает: раз разом, постоянно переживая свою боль. Переступая через Бога. Его нет.
Лето пройдет. Лето всегда уходит. Весна уже прошла. И что же осталось на твоем пыльном столе? Эта маленькая книжка со стихотворениями Бодлера.
Ты помнил жаркие зимы, когда огонь слизывал со страниц этой книги магические письмена ваших слез, вашей жизни и его смерти.
Его голос, томный и немного глухой, все равно звонко раздавался в том здании, которое было посреди прекрасного парка.
Ты помнишь, как, смотря в эту книгу, ты ничего не видел. Пустые чистые страницы. Немного желтые от времени, немного красные от отсвета огня. Немного холодные от его прикосновений. И немного влажные...
Нет. Ты не смог поверить. И ты не смог ее сжечь. Теперь во всем этом ворохе бумаг эта книга порою тебе попадается под руку. Но ты, ты боишься ее открыть. А вдруг ты увидишь там что-то?
Тогда будет вера. Тогда он умрет.
Уже проходит лето. И ты никогда уже в это не поверишь.
Эрик
Каждый из вас выбирал свой путь.
Ты - один. Путь - длинен.
Он. Всегда умирает и никогда не одинок. Его вечная спутница, жена, а потом и невеста - смерть.
Ты никогда не сожалел о своей судьбе. Она у тебя была и все, та, что с самого рождения. Но ты не знал, что ее можно было выбирать. Но он тебе это рассказал.
И теперь ты сожалеешь, что вообще его встретил, что он все рассказал, что он всегда умирает. "Он, мать его, ангел Смерти". Смирись с этим, как до этого пару тысяч лет подряд смирялся с бессмертной жизнью.
Он никогда ни о чем не жалел, он никогда не плакал, он только ухмылялся улыбкой больного маньяка. А ты и не помнишь ничего другого, кроме его смеха - маниакального эха правды в твоей голове.
Ты уже ни о чем не жалеешь.
Первой правдой была его первая смерть. А вторая уже перестала удивлять. И все вернулось не на круги своя, а на круги его ада.
Да живи ты и не думай об Ангелах. Они не умирают, и поэтому они были, есть и будут. Ну а ты? Ты просто заройся в кипе этих бумаг, в ворохе чьих-то жизней и судеб, тебе все равно. И это правильно. Потому что лето всегда проходит, а потом пройдет и осень, и настанет тогда пора ангелов - зима.
Но вот солнце с рассветом нагло стучит в твое окно. Этот рассвет ничего не принес, ничего не забрал.
Ты просто ждешь.
Кристиан
Время.
Ты всех просишь не вспоминать эту сволочь при тебе. Оно тебе должно, и никак не может вернуть свой долг. Вы раньше были знакомы, даже дружили. Вы никогда друг другу не мешали, но вот однажды кто-то кому-то перешел дорогу не на тот сигнал светофора. И вот что вышло в итоге. Ты не хочешь даже упоминать его имени, а оно, это время, тоже не особо горит стремлением вспоминать тебя, ну а тем более видеть.
Ну, вы-то помните друг о друге. Где-то глубоко в подсознании.
Знаешь, все говорят, что время лечит. Да. Теперь это так. А раньше, когда вы еще общались, оно убивало. Ведь ты, мать твою, ангел Смерти. И это тебе чертовски нравится.
Ты зачем-то все это время умирал. Убивал. Не жалел.
А теперь тебе не хватает того долга, от времени.
Ты вздыхаешь, понимаешь, что этот долг ты вряд ли уже вернешь, понимаешь, что он никогда кроме твоей усмешки ничего другого не видел. Понимаешь это, и уже надоевшими до безумия движениями берешь правой рукой с соседнего сидения пистолет. Левой рукой продолжаешь держать руль, сильнее давишь на педаль газа. Механически подставляешь дуло пистолета к виску. И сильнее нажимаешь на спусковой курок.
Один хлопок. Эхо тут же погибло. Твоя кровь забрызгала лобовое стекло.
Голова безжизненно упала на руль. Левая рука мертвенной хваткой продолжала держать руль, но от толчка руль резко поворачивает влево, и машина выезжает на встречную пустую полосу, и врезается на полной скорости в небольшую скалу на обочине.
Песок, камни, и столб черного едкого дыма. Ты бездыханный, с дыркой в голове, лежишь на руле.
Три, десять, восемнадцать...
С тех пор, как вы поссорились со временем, оно пошло наперекосяк.
Два, сорок четыре, одиннадцать...
Это твой отсчет твоих секунд. И взрыв. Твоя машина полностью уничтожена. Страховщики не выплатит тебе денег. Некому. Сволочи.
Девятнадцать, шестьдесят четыре, минус пять...
Твой отсчет продолжается.
Ты медленно и нехотя встаешь с сидения, или с того, что от него осталось. Ты шатающейся походкой от чрезмерного количества алкоголя в крови, идешь к дороге. Садишься на обочину, ищешь сигареты у себя в карманах. Ты возмущенно обнаруживаешь, что их нет, и думаешь: может все на хрен бросить? Но нет.
Ты сидишь на обочине, смотришь, как горит твоя дорогая машина.
Тридцать два, тринадцать, семь...
Какая-то ссадина на шее не успела еще затянуться.
Двадцать четыре... и она исчезает. Вместо ссадины ты случайно дотрагиваешься до серебряной цепочки.
Огонь тут же умирает от порыва ветра. Поднялась пыль, и небо окрасилось красной краской. Едкий запах ацетона и спирта.
Девяносто семь...
А так у тебя не было особых причин вспоминать.
Эрик
Тяжелый день. Ты не спал несколько ночей подряд. Но ты не хотел спать. Ты просто смотрел в окно, наблюдал за тем, как небо рассветает, как оно затухает, как живет, как просто умирает.
Вы так когда-то смотрели вместе с мечтою. Ты ведь помнишь ее: красивый призрак, облаченный в нежные одежды, блаженный запах серебряных волос. Вы вместе стояли на краю света. Стояли и смотрели, куда же уходят секунды, куда испаряется воздух. Ты задыхался, она дарила тебе жизнь.
Она, наверное, была твоим ангелом. Но ты ее всегда звал мечтой. Ее так и звали. Она ею была.
У нее было много дел. Она часто тебя покидала. Но ты знал, что вы всегда смотрели вместе на небо. На то, как умирают другие, без нее. На то, как исчезают звезды, появляется счастье.
Ты многое с ней не мог. Но многое хотел.
А сейчас. Сейчас ты на многое способен. Но ты ничего не хочешь.
Ты начал курить. Дым тебе противен, привкус ужасен. Ты не переносил никогда вкус и запах сигарет. А сейчас ты без остановки все куришь и куришь.
Тяжелый день. Ты не спал несколько ночей подряд. Ты просто не хотел спать. Ты вообще ничего не хотел.
Ты вспоминаешь редкие диалоги с мечтой. Они были тихими. Почти шепотом она отвечала на твои взгляды. Слезами она почти кричала о том, чтобы ты не молил ее.
Но ты был ослеплен ее красотою.
Нет, ты ее не любил. Это что-то намного больше. Совершенно другое.
Ты ее ненавидел за то, что она прекрасна, за то, что так холодна, за то, что всегда откликалась. За то, что она вообще есть.
Ты сейчас стоишь на балконе. Душный воздух давит всей своей массой на твои обнаженные хрупкие плечи. Солнце давно исчезло за горизонт, окрашивая твое лицо золотом.
Ты сейчас стоишь на балконе. Ветер треплет твои распущенные волосы. Ты хочешь, чтобы сияние луны запуталось в них, но кто ты такой?
Ты вспоминаешь ее нежные одежды, ее прозрачную красоту. Ты сейчас видишь ее кровь на своих руках.
Ведь ты вспомнил, что когда вы стояли на краю ее мира, когда она снова плакала бриллиантовым дождем, ты вонзил нож в ее спину, как до этого ее сестра вонзила тебе. Это твоя месть. Твоя маленькая жизнь.
Дождь прекратился. Взошло солнце. Все стало проще.
Но ты не можешь сейчас без нее.
Кристиан
Умирают только люди. Умирают только слабые люди.
Остальные живут вечно. Остальные никогда не рождались. У чего есть начало, есть и конец. Трагедия мира, трагедия счастья.
А ты вечен. Ты - это призрак, который никогда не рождался, который никогда не умрет, который вечно будет призраком.
Ты смирился с этим уже давно. Еще до людей. Ты еще до них понял, что ты обречен и наказан.
Но ты ничего не понял до него. Он - твой призрак.
Ты сидишь на обочине. И глаза, увлажняясь, стыдятся своих слабостей. Ты стал все чаще вспоминать. Это плохой знак. Как и постоянно меняющееся небо.
Оно иногда исчезает, и ты теряешься. Ты теряешь ориентир. Ты не понимаешь, куда и зачем.
Ты стал часто завидовать слабым людям. Слабым людям, которые, проживая свою слабость, становятся сильными, но мертвыми.
А ты призрак, который все живет и живет в своей слабости. Который все никак не может умереть.
Небо вновь изменилось. Стало светлее. Наверно, рассвет. Медленно, очень медленно, ты встаешь. Тут тихо. Ветер сейчас в другом месте, он где-то не с тобой. Здесь тихо.
Ты малыми шагами идешь вдоль дороги, идешь, шаркая подошвами, еле волоча себя. Какая-то смертельная усталость, которой не было прежде, вдруг окутала тебя пуховым теплым одеялом. Ты задыхаешься.
Ты сжимаешь горло. Серебряная цепочка впивается в кожу твоей шеи. Ты только сейчас понял, что она как лезвие ножа, острая.
Горячая кровь медленно стекает по твоей шее. Ткань черной рубашки жадно впитывает влагу, как будто в этом мире вода испарилась миллионы лет назад.
Ты разжимаешь руку и смотришь на свою ладонь.
Твои глаза высыхают, а на ладони все больше и больше крови. Ты смотришь на небо.
Оно вновь изменилось. И вместо рассвета, появился закат. И там снова кто-то смеялся. На этом небе.
Но кто-то просчитался. Ты больше не боишься. Ты просто дальше идешь вдоль дороги, медленно истекая кровью.
Своею кровью. Капли, падая на асфальт, тут же испарялись. А закат не исчезал. Он был вечен и будет.
А ты шел и истекал кровью не знакомых тебе слабых людей.
Эрик
Медленно умерла ночь. Тихо воскрес рассвет. Ты с жадностью хотел увидеть солнце. Но ничего не пришло.
Туман или тучи, или призраки или сны, закрывали солнце от тебя. Просто прятали, они играли с тобой.
Что-то зовется счастьем. Но это придумали люди. А что же тогда придумано ангелами? Мертвыми, богами? Что для них придумано?
В том парке, давно, вы виделись в последний раз. Ты тихо ушел, не прощаясь, не сожалея, а только скорбя по потери.
Тебе время подарило жизнь, подарило вечность. Но у кого-то до этого оно это все забрало. Ты не достоин таких даров. Кто ты такой? Кем ты был, а кем стал?
Ты уже потерялся среди вороха бумаг. Ты захотел потеряться.
Почему всегда нужно все прятать, всегда все нужно искать?
Почему ты никогда уже не хочешь это искать? Апатия, тоска..?
Нет. Это просто твоя жизнь. Или..?
Ты уже не знаешь что, просто твое существование.
Этот город такой маленький, такой грустный и серый. Здесь люди, так мелки и безлики, так некрасивы и так унылы. Но ты почему-то никогда отсюда не уедешь. Ты это знаешь. Становится еще тоскливей, еще грустнее.
Накинув черную кожаную куртку на голое тело, ты берешь пачку сигарет и выходишь на улицу. Рано или поздно, ты не знаешь, ты не можешь определить. А часов ты не носишь. Ведь это время.
Часы когда-то разбились, а потом ты узнал о вечности.
Но людей нет. Или есть, только они слились в один поток жизни, чужой жизни, совсем другого типа. Не такой, как у тебя. У нее другой вкус, запах, другая консистенция. Все другое.
Мир другой.
Но этот другой мир ты не чувствуешь. Ты ведь потерялся. Вот и идешь по пустой улице среди миллионов этого мира.
В руках ты сжимаешь пачку сигарет.
Ты идешь, а куда, известно только твоим ногам, они сами идут куда-то. Говорят, что такое брожение, приводит к тому, куда хочет прийти твое сердце. Но вот, если сердце уже было погребено три тысячи лет назад, и, наверняка, оно уже сгнило. То куда приведет тебя твое скитание?
Ты идешь. И как в ускоренной перемотке фильма одни жизни сменяются другими. Этот мир сошел с ума. Он живет тем, чем и жил всегда. Он не может понять, что это все равно уже давно обречено. Необъяснимое желание объяснить это всем вокруг, тут же исчезло с тем, как пришло понимание, что ваши скорости и орбиты никогда не пересекутся. Вы так и останетесь на не параллельных прямых, которые никогда не пересекутся.
А вот и вход в этот парк. Ты давно его не видел. Он стал просто больше, наверно, ты это просто откуда-то знаешь. Он разросся, стал немного зеленее. Но в твоих глазах он все равно проживает твою весну или лето. Весну.
Ты остановился у входа в парк. Но дальше идти у тебя просто не было желания. Ты ничего не хотел. И стоя у парка, ты пропустил мимо себя еще пару жизней.
На исходе третьей, ты взял пачку сигарет. Открыл ее и увидел, что там осталось только 8 сигарет.
Ты взял одну. Сжал ее в руках, и она рассыпалась, ее остатки тут же превратились в прах.
Ты взял другую. Сломав пополам, ты выбросил ее в сторону входа в парк. И так все остальные. До тех пор пока ничего не осталось. До тех пор пока ты не понял, что уже пронеслось больше сотни, а то и двух жизней.
Ты до сих пор ничего не хотел. Ты сжал, пустую пачку сигарет и, просто разжав кулак, оставил тлеть у входа в этот парк.
Там все менялось, но твоя весна там жила.
Ты до сих пор ничего не хотел. Ты, падая, просыпаешь и видишь, что в твоем окне солнце уже давно взошло на небе, что твой белый потолок окрашен разными цветами солнца. Ты лежишь в мягкой кровати. Должно быть жарко, но тебе холодно.
Теперь ты хочешь согреться.
Кристиан
Скажи, что ты хочешь обрести в конце своего поиска? В конце своей вечности? Ведь даже у вечности есть свой конец. Ведь даже у ангелов бывает смерть. Так что ты ищешь? Ответь.
Каждый день, каждый вздох ты проживаешь с болью, ты проживаешь с одной мыслью: когда же ты умрешь. Ты пытался разучиться дышать, пытался уже никогда не встать, пытался сгореть дотла, но что-то, а может, и кто-то тебе никогда не позволял умереть и исчезнуть из жизни. Кто-то тебя помнил, кому-то ты был дорог. Кто-то не мог тебя отпустить. Иначе было бы больно. Иначе была бы смерть.
Ты молишь об этом веками. О том, чтобы тебя забыли, о том, чтобы тебя все покинули. Обрести свое счастье, потерять свою веру, запутаться в жизни и найти прямой путь к смерти.
Кто сказал, что это просто невозможное желание? Кто сказал, что никто не мечтает о том, чтобы исчезнуть?
Ты идешь по дороге, твоя кровь медленно капает на горячий асфальт, и ты, как в прекрасном сне, видишь, как ты умираешь. А за что ты живешь теперь?
Умирать за что-то проще, чем жить для этого. Так почему же ты не умер ради него?
Ища ответы на этом лживом небе, ты никогда не узнаешь.
Пытаясь заглушить слезы, ты просто задохнешься, но в очередной раз ты встанешь и пойдешь дальше. К любому другому месту, где ждет твоя очередная смерть.
Ты идешь, а крови все меньше и меньше. Силы тебя покидаю, и ты падаешь без жизни в надежде, что упал со смертью, на горячий асфальт дороги в никуда.
И вдруг наступил полдень. Твое время всегда шло наперекосяк.
Теперь наступил палящий полдень.
Твое бледное тело, холодное понимание вечности, лежало без жизни на этом асфальте.
Что-то не так. Что-то просто не так. Ты это чувствуешь. Знаешь. Ты это уже ненавидишь. Ты это стал бояться.
Что-то не так. Мир перестал зваться миром. Жизнь перестала быть таковой. Все просто куда-то ушло. Все перемешалось, превратилось в хаус. Что-то не так. Ты не можешь понять где ты, кто ты, для чего ты.
То ли шум, то ли крик навсегда поселился в твоей голове. Ты пытаешься спрятаться от него. Метаешься по черной коробке с низким потолком. А он все ниже и ниже, а стены все дальше и дальше. Это сводит с ума.
Твое сердце сжимается в тиски из накаленного металла, из твоей души высасывают всю живительную жидкость - тебя.
Что-то не так. Ты помнишь, что прежде такого не было. Тебе остается только вспоминать, но чщетно.
Твоя голова сотни раз уменьшалась, сотни раз увеличивалась, сотни раз разлеталась маленькими кусочками, брызгая на черные стены белой кровью.
Ты не поймешь, жив ты или мертв, существуешь или ты уже - ничто.
Тебя нет.
Только этот вечно сужающийся огромный мир чьей-то памяти. Ты не можешь точно сказать, а ты ли это помнишь, а твои ли это воспоминания, и вообще что это все такое.
Что-то не так.
Ты уже ненавидел все свое уже несуществующие существование.
Ты уже это боишься всеми страхами своей исчезнувшей души.
Что-то не так.
- Посмотри, пожалуйста... - послышался тихий, хриплый голос Кристиана, - посмотри, а я ведь, наконец-то, умер.
- Я не буду смотреть на это... - Эрик стоял на коленях по среди какой-то дороги.
Старое, всеми заброшенное, шоссе. Желтый, раскрашенный закатным солнцем, пейзаж разбавлялся черным асфальтом в центре пустой долины.
- Я не буду смотреть... - закрыв лицо ладонями, Эрик продолжал стоять на коленях.
Здесь было однообразно солнечно, но солнца как такового здесь не было. Небо просто исчезло, а солнце, не находя ничего лучше, просто впиталось в эту долину, обрекая ее носить свое название - проклятая.
Эта долина сжигает души дотла у тех, у кого они есть.
- За что? - Не понимая, шептал Эрик. - За что? Закрывая глаза ладонями, он все еще терялся в черной комнате, где не было ничего. И самой пустоты там тоже не было.
- Наконец-то, время вернуло мне долг... - совсем тихо раздались в этой долине последние слова Кристиана. Эрик понял, что они последние. Боль текла из его глаз, концентрированная боль.
Солнце неистово палило. Не было места, куда бы его лучи не проникли. А Кристиан спасся от них.
С закрытыми глазами, стоя на коленях, Эрик все еще жил.
Кристиан
Наконец-то, все, что шло, теперь остановилось.
Наконец-то, все, что потерялось, теперь нашлось.
Все, что вспоминалось - вспомнилось и не забылось.
Все, что жило, то будет продолжать жить. А все, что умерло, то умерло навсегда.
У тебя есть одно место в твоей полужизни, полусмерти, в твоем существовании, где ты однажды умерев, потерял все. Где ты однажды умерев, лишь подобрал белоснежный платок, совершенно белый, остался совершенно один.
Теперь у тебя в руках откуда-то появился этот платок. И он испачкан кровью. Твои руки тоже в крови. Но платок с давно запекшейся кровью, не твоей кровью.
Чьими-то слезами. Его болью.
В твоем существовании у тебя было одно заветное место.
Но это не твой рай.
Пока его там не будет - это место не станет раем.
Просто что-то не так.
Эрик
Стало вдруг ужасно холодно. Ты что-то потерял. Ты это чувствуешь душой.
Холод тебя окутал, стало невыносимо терпеть его. А согреться невозможно, потому что ничего у тебя уже нет. Ничего кроме ужасной боли, черной комнаты и чувства странной потери.
Потеря. Она пройдет. Пройдет, как и все. Как и все проходит, медленно уносясь в чью-то вечность. В чью-то память.
Становится немного легче, немного спокойней. Что-то дальше, кото-то совсем далеко. Становится проще, намного проще. Ты чувствуешь, что в эти минуты надо бы думать о чем-то.но мысли уходят. Как и что-то совсем близкое ушло совсем далеко.