Каминский Александр Васильевич : другие произведения.

Стихи к Ирнике

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

1.ПОСЛЕДНЯЯ ГРОЗА

                      Ирнике

Словно в груди пустота затянулась -
Вздохом запавшим, -
Черною клавишей низких регистров,
С неба упавших...

В трепете слов, как прилив анемии,
Вырвана с клоком, -
Жизнь для любимой - хлестким отливом 
В небе высоком.

Туча вжимает ниже и ниже 
Кроткое имя!..
Выстрел как вспышка, точный и хлесткий, -
Выбил отныне..

Выбил в десятку... мертвым пространством, -
Навзничь упавшим!
Я истекаю болью горчащей, -
В реки и пашни... 

Вверх опрокинут взгляд неподвижный, 
К бешенной схватке!
Носятся всполохи!.. вспышки и страсти -
В сердце догадкой!..

Дьявольски прыснув, дерзко и больно, -
Ты обернешшься...
Там, на границе света и тени -
Смехом сорвешься!

Мимо и мимо... Жизнь, как "эспрессо" , -
Дабл, в кафешке...
Запах пьянящий, горечь - губами, -
С вкусом черешни, -

Пью и прощаю! Пью, надрывая,
Связки безмолвья...
В звуках прощальных, - с первою каплей,
С поздней любовью!..

Но расставаньем, в сетке секущей, 
Ближе и ближе, -
В ливень шипящих, солоноватых
Слез твоих - выжат!..

Как тишина, вдоль над перроном,
После разлуки, -
Вслед за составом, в небе - с надломом! -
Тянутся руки!..

И растворяясь - за карвалолом -
Каплей, в мензурке, -
Вдаль отступают звуки бравурной,
Терпкой мазурки...

С болью отходит воспоминанье
Надгрозовое!
Все повторяюсь, переживая -
Встречу с тобою!

Стертые буквы с клавиатуры -
Сорваны с кожей!
Имя твое набираю на память. - 
Странное все же!

Снова и снова - врхним регистром
Словно играя, -
Слабость надежды через неверье -
Переключаю...

Пахнет озоном, скорой на вызов,
Садом над тропкой. -
Лишь с монитора строки стекают
Каплями дробно...

24 сентября 1999 



2.КАБАЛЬЕРО

1

Кто в этой схватке - сильней и упрямей?!
Кто вырвет победу, летя на огонь?
Молчи, кабальеро!.. Пусть хлещет ветвями!
Пусть - скорость! Пусть - кровь! Пусть - любовь!.. 
Только тронь!..

Какие глубины в тебе мирозданья?
Весь мир - по периметру ранчо лежит.
Лишь зрителей гул - как под кожей молчанье -
В тебе, нарастая упрямо, дрожит...

В твоем измеренье - нет выбора, правил.
Одно лишь: на скорости - жить и любить!
А то, что ты всех - восхитил, позавбавил, -
Ну, как же!..Ну что же... Так этому быть!..

И вырвать из жизни тебя так непросто! -
Лишь с кожей - с мустанга! Сбить с ног!.. Из седла!..
И пусть ты совсем - невысокого роста!
Почти назаметен, как в стоге - игла...


2

Сквозь ночь, запирая вольеры,
И в кроткое ржанье не веря, -
Как в вечность - шагнет кабальеро. 
За двери...

За ним провисают - промокше, -
В распутице: тенты, шезлонги,
Арены кренящийся ковшик.
Всхлип гонга...

Пикапчик бросается дрожью,
Наездника сбросить пытаясь,
Укрыв под железною кожей -
Лишь зависть...

Зато кабальеро уверен,
Что мчит на огней одуванчик - 
В долину, к casino... мотелю
В чуланчик...

За ним обрываются горы,
Смывается ночь за спиною.
Он весь, словно - вымокший порох.
Он бредит - тобою...

Стаканчик заветного виски,
Случайность - как совесть Black Jack`а.
На смятой попоне - записка:
"Adios, Реббека..."

Табун в голове пронесется...
Бетонным - плашмя - перекрытьем:
В груди его - жизнь оборвется!
Не быть мне!..

Лицо, словно скалы на юге,
Облизано красным рассветом...
Он глаз не сомкнул, но подруги
Все нету...

Что - голос сел. Шепот - не слышен...
Что - мчится на ранчо!.. Дорога
Лишь в горы - все выше и выше. -
Как к богу!..

Пусть в бешенной схватке с мустангом -
Две ярости!.. Две несвободы! -
Закручены в жгут , под фанданго, -
Два громоотвода!

То медленно, то разгоняясь, -
Течением буйным уносит -
Мустанг, под тобой разгораясь:
Не сбросить!..

Реббека! Реббека!..Разъяты
Две наши души, как футляры.
Три пота сгоняет, проклятый!
Три жара!

Но ставка - повыше вчерашней!
Бог видит, удвоена... Круче!
Ну что, мустангерче, не страшно
Быть лучшим?!

О ярость - как кремень огнива -
Обламывается ярость.
Но, вот, не любовь - справедливо... -
Ну, самую малость!.. -

Напомнит тебе, что - слетел ты!
Пуста эта жизнь... Но арена! -
Лови, кабальеро, моменты. -
Ирена!..

И ходят, как стрелки по кругу -
И чувства, и страсти, и кони...
Какая по счету подруга?.. -
"Прощай!" - на попоне.

17 января 2001 г.


3

В баре - темно...
Бармен как горная речка
Обкатывает бокалы.
Ты здесь - давно!
И приложился - немало!
Рядом - жужжит казино.
Сквозь лабиринт коридоров -
Двери шуршат,
И вино -
Тянут соседи.
Нескоро
Ты упадешь на кровать...
Скоро - пять!..
А что - в каморке?
Как мышка - в норке...
И снова вставать - рано.
И, выглянув в окно,
Встречать рассвет.
Горизонт - рваный.-
Зубчатая передача гор
А подруги все нет!
Нет, до сих пор.

17 января 2001 г.

4.

Кабальеро. Кастанеты. Пламя встречи.
В сердце все еще записка - как заноза;
Ты сегодня покорил всех, но не легче
Быть улыбчивым. Колючим легче - розам.

Сколько глаз в тебя вонзалось, сколько страсти -
Разгоралось, уносясь с тобой по кругу.
Шляпок дамских пух летел, но лишь отчасти -
От порыва их сердец, да от испуга...

Ты в каморку - через бар и рулетку. -
На попоне - в складках смятых - две строчки:
"Жду, Ребекка... А здесь душно, как в клетке!
А я клетке не живу, видно..." Точка.


17 января 2001 г. 
 

3. ДЕНЬРОЖДЕННАЯ ЭКЛОГА
 
 
                         <Ирнике> 
 
1 
                                              
Напоминает мне вчерашний день - 
Бесшумный порох звуков, дребедень 
Толкающихся мыслей на вокзале, - 
Когда твой поезд вовсе не прийдет. 
Когда в лицо, прохожим, - не узнали 
Еще тебя, хоть на излете год. 
Что будешь делать ты, когда настанет 
Последний - в арьегарде жизни - час? 
Поспешно, в узелок надежд - затянет, 
Как будто бы под дебаркадер - вас. 
В форватере, отмеченном огнями, 
Ныряющих за бакеном, в волне, - 
Бакланов всхлипы. И сдается мне, - 
Я, как они: то пропадаю днями, 
То наполняю шумом крыльев дни. 
И кажется back-yard казенным плацем; 
В бетон - уперся взгляд. И может статься, 
Что в мире - остаемся мы одни! 
Разбрасываясь жизнью - словно в детской: 
Повсюду незаконченность видна. 
Игрушки устилают мир...Одна 
Так и осталась... И куда ей деться! 
И в ней руки отпущенность теплеет, 
И в брошенности - ожиданье тлеет. 
Так поле брани - остывает в нас! - 
И проволочный звук стрелы татарской, 
И ворона отлитый взгляд бунтарский - 
Натянуты на временной каркас 
Истории. И хохоток лишь барский 
Грассирует - сквозь комендантский час. - 
В котором - нет, и больше нас - не будет! 
И тишиной пытаясь извести, 
Вчерашний день вам в будущем добудет 
Сквозь хрупкий известковый вздох - "Прости!" 
Так вот!.. На чем с тобой остановились?.. 
Не мы одни, - часы и те стоят. 
Твой день рожденья!.. Да, в тот день родились 
Стихи! - Стихи, которые дарят 
Сегодня!.. Нет, сейчас! - Там, на изгибе 
Судьбы, - был незаметный поворот. 
Казалось бы: чуть-чуть, и пронесет! - 
Но, прирожденный времени Кулибин, - 
Подталкивал, предчувствуя исход... 
На повороте бюст поставят. Год 
Его взрывать пытаться будут диссиденты. 
Потом взорвут, и пьянь на постаменты - 
Колбаску мелко резанную: "Бац!" 
Короче, достает Судьба! Абзац... 
  
2 
 
Мы как два особиста, затерянных где-то в Иране; 
Есть у каждого - горы, и горечи капля в стакане. 
Есть долина. Есть даже загаженный - в утках - арык, 
Восклицанье злорадное тут же: "Кирдык!" 
У тебя наполняется живностью хутор. 
Если нету дождя, - нависает небес перламутр. 
У меня называется county этот притон, 
И под окнами - роз шиповатых бутон. 
У тебя воробьи в тополинные кегли набились, 
У меня тут колибри в саду поселились. 
Им слабо ворбьев переплюнуть в несносности звуков, 
Их латиница пенья для чуждого уха - наука: 
Укорачивать смысл бытия до мажорного "ля". 
Воробьям же привольней твои тополя. 
Что еще? Да, заборами чем-то мы схожи; 
Правда, мой, недоеденный лошадью Брендой, заложен - 
В потемневших листах, закрывающих дыры прокусов. 
Рядом - дачный гамак, вроде древнего ложа Прокруста. 
Да, в саду твоем много камней и строительный мусор, 
Нет, не тянет на сад он Рюндзё. Утонченного вкуса 
Разбивается нежный витраж о каменья; 
Сколько здесь не ходи: виден каждый!.. И даже поленья 
Дополнительно втиснулись в мысль о природе! 
Но об этом молчим! Ведь, нельзя же роптать при народе. 
 
Здесь бы место расчистить! Столы бы! Гостей! Да закуску 
Да молва тяжела - тяжелее похмелья! - в куриную гузку 
Губы сложат: "Ню-ню!.." - Что ж, как принято это у греков: 
Авгий тоже страдал лшадьми, и позвал человека... 
Мы бригаду наймем, и почистим весь мир от камней и от ила, 
И не стоит на нервах играть у Зоила! 
Мы, как два особиста! И семьи - терзаются нами! 
Мы так схожи с тобой, что живем - на авось, меж огнями! 
День рожденья - пропахнет дымком и обузой; 
В холодильниках наших - коньяк, нерасколотый кумпол арбуза. 
Понимаю тебя:тяжело к "happy birth day to you" приближаться! 
И побыть одному, и в себе - в одиночество вжаться... 
Отчего в этот день ты грустна и печальна, как повесть? 
Да, душа!.. Да, отдай мне печаль! Подари ее, то-есть!... 
Мы поделим ее... Все по-братски, по-сестрински!.. Каюсь, 
Что опять и опять я в словах и в тебе ошибаюсь! 
 
                                   21 августа 2001 г. 

                  *  *  *   
                                     <И...>
Я не жду от тебя островерхих ночных кипарисов
И миндальной луны, под чадрой, и внезапных капризов.
Не пытаюсь унять, преклонив пред тобою колени.
Я не знаю, что здесь: больше гордости, страсти иль лени?
Не ищу вдалеке уходящую тень в срыве улиц,
Но иду за тобой, в пиджачишке кургузом, ссутулясь.
И при этом всегда "догрызаю" обрывки романа.
О тебе ни полслова, пусть это покажется странным.
Встретив взгляд твой, в случайной толпе пешеходной,
Ротным маршем бравирую, словно в колонне походной,
С превосходством над всеми, глотая и сопли и слезы,
Ухожу, ухожу... Захмелевший, но все же - "тверезый".
Можно было б чудить, виртуальным прикинувшись "мэтром",
Откровенья сводить, и читать по слогам тебе "Федру".
Говорить о стихах, направляя в прозрачное русло,
И всегда впопыхах, забывать про общенья искусство.
Свою жизнь, как Плутарх, разбивать на эпохи и нравы,
И всегда в дураках оставаясь, "сяким" и неправым.
В облаках, в исключеньях из всяческих правил, -
И парить, и любить... Даже если тебя позабавил 
Я своей непригодностью, жертвуя ферзь прагматизма,
Покидая свой дом, и пропахший дымами отчизны.
Я не жду, что войдешь, и, увидев меня за колонной,
В эту тень - ты рискнешь... ты шагнешь, одолев все препоны.
С некой горечью чувств я еще о тебе вспоминаю, -
И как некий искус, как в "пустыне" мираж - понимаю.
Принимаю как дань, как Орды Золотой отступные,
Ну, была бы ты дрянь, век глотал бы я слезы скупые,
Проклиная тот день (или ночь), и искал бы себе оправданья,
Но ты все же прекрасна, в своем виртуальном изгнанье.
Я не жду перемен, я не жгу твои письма и фотки,
Но всегда узнаю, по порыву и быстрой походке.
Может год, может два... И, закончив роман, я уеду.
Мало ль теплых краев, где я "пиррову" справлю победу.
Где не нужен бруствер, где не носят защитную маску,
Где никто не вгоняет тебя - ни в унынье, ни в  краску.
Где я с другом сижу, подписав ему книжку на память,
Где ни свет, ни заря - не напьешься, не выйдешь на паперть,
Где о прошлом - легко, об ушедших - хорошее если,
Или вовсе смолчишь, наступая на слово из "песни".

27 января 2004 г.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"