Этот эпизод в истории освещения еврейской темы в СССР значим не менее, чем знаменитая переписка Эйдельмана-Астафьева, но известен куда меньше.
Очерк Василия Гроссмана о работе в Армении "Добро вам" заканчивается такими абзацами:
"Мартиросян перевел
мне речь плотника. Он говорил о евреях. Он говорил, что в немецком плену
видел, как жандармы вылавливали евреев-военнопленных. Он рассказал мне, как
были убиты его товарищи - евреи. Он говорил о своем сочувствии и любви к
еврейским женщинам и детям, которые погибли в газовнях Освенцима. Он сказал,
что читал мои военные статьи, где я описываю армян, и подумал, что вот об
армянах написал человек, чей народ испытал много жестоких страданий. Ему
хотелось, чтобы об евреях написал сын многострадального армянского народа.
За это он и пьет стакан водки.
Я низко кланяюсь армянским крестьянам, что в горной деревушке во время
свадебного веселья всенародно заговорили о муках еврейского народа в период
фашистского гитлеровского разгула, о лагерях смерти, где немецкие фашисты
убивали еврейских женщин и детей, кланяюсь всем, кто торжественно, печально,
в молчании слушал эти речи. Их лица, их глаза о многом сказали мне. Кланяюсь
за горестное слово о погибших в глиняных рвах, газовнях и земляных ямах, за
тех живых, в чьи глаза бросали человеконенавистники слова презрения и
ненависти: "Жалко, что Гитлер всех вас не прикончил".
До конца жизни я буду помнить речи крестьян, услышанные мной в сельском
клубе."
http://www.lib.ru/PROZA/GROSSMAN/dobro.txt
Однако писатель не смог напечатать эти строки в "Новом мире" Твардовского в 1962 году. Почему?
Выдающийся поэт и переводчик Семен Липкин в очерке "Жизнь и судьба Василия Гроссмана" повествует:
"цензура поставила на верстке свой жизнедательный штамп, но предложила-приказала - выбросить один абзац... Гроссмана оскорбило, обожгло решение цензуры. По его настоянию Твардовский пытался уговорить своего прижурнального главлитчика, но безуспешно, в этих строках тот бдительно усмотрел опасность для государства, упрямо настаивал на своем."
Но это неправда. Член редколлегии "Нового мира" Владимир Лакшин свидетельствует, что сам Твардовский принял решение не публиковать абзацы об антисемитизме:
"О Гроссмане Александр Трифонович говорит: Буду просить его переделать конец очерка. Не только потому, что цензор не пускает, но и сам думаю: Ни одному народу, в том числе еврейскому, нельзя давать привилегию страдания"
(Владимир Лакшин. ""Новый мир" во времена Хрущева. Дневник и попутное". М., Книжная палата. 1991. с. 91)
Здесь возникают два вопроса:
1. Почему солгал Семен Липкин?
Наверное потому, что Твардовский в конце 80х годов, когда Липкин публиковал свой очерк, считался предвестником, пророком гласности и демократизации. И писателю-еврею было не с руки в это время упоминать, что поэт и редактор, провозвестник перемен, отказывался выделять страдания евреев как нечто отдельное.
2. Насколько прав был сам Твардовский в своем решении?
Наверное, прав. Ведь у Гроссмана речь шла не о Холокосте, который действительно уникален. Речь шла об антисемитизме вообще. А от ксенофобии, ненависти страдали и страдают многие народы. И редактор счел неправильным выделять страдания армян и евреев в многонациональной стране.