Всю жизнь я искал суть вещей. Суть вещи оправдывает ее предназначение, запомните это. Предназначение узнают по признакам. Моя голова легко кружится и склоняется набок; тяжелеют веки. Члены наполняются мягким теплом, основа которому - разжижение крови. Дыхание становится медленным и глубоким. Губы слегка немеют; во рту я ощущаю терпкий избыток слюны. Мое тело одолевает легкая, прозрачная дремота, но дух словно бы восстает ото сна - он бодр и свеж. Внутренним оком я умею охватить тысячи причин и следствий; свод моего ума есть могущество пропорций. Я делаю еще один маленький глоток и заключаю: в сосуде вино.
Предназначение вина - дарить радость и забвение. Мы принимаем в дар то, что не принадлежит нам. Радость и забвение влекут человека, ибо он не способен зачать их в себе самом без причины. Вино не есть причина радости или забвения, но оно же - источник этих чувств. Когда-то я находил радость в подобных размышлениях. Теперь я все чаще думаю о забвении. Радость - начало, забвение - конец; значит, вино - символ жизни. Однако, если вино дает нам успокоение от жизни, как оно может быть ее символом?
Я пью за вас, готовых до конца времен развлекать себя подобной чепухой.
До последнего часа я искал суть вещей. Суть вина - не мысль о вине, но его вкус. Чему уподобить? Горечи полынного стебля, который я сорвал когда-то среди руин, поздней осенью, блуждая с котомкой по холмам и различая в дымных узорах облаков начертания грядущего пути? Сладости желтобокой виноградины, оброненной на рыночной площади, когда торговец замахнулся на бродягу? Едкому жжению единственной, спрятанной за щекою монеты? Соленому глотку крови из разбитого носа? Ледяной судороге звериной жажды у горного ручья? Высокомерной терпкости граната? Булыжному крошеву черствой лепешки?
Или это горючий вкус неба и земли, когда солнце вулканом извергается у горизонта, и жестокое пламя его пурпурно горит на острых кромках степной травы, словно совсем недавно еще здесь задыхались сваленные стрелами воины, и слоится голубоватый пар, как если бы души их устало расправляли крылья, чтобы собраться стаей и полететь в ночь?
Нет. У этого напитка иной вкус, чем у моих воспоминаний.
Тогда, быть может, в нем - душный аромат олеандра и прелесть цветов мальвы, прохлада шелка и бережный шелест шагов, морской шум распущенных кос и вязкая истома поцелуя? Совершенный начерк изгиба, божественная геометрия воображения, нечеловеческая красота, созданная на краткий миг для вечного торжества?
Выпью-ка я лучше за вас, поклоняющихся прекрасному.
До самой смерти искал я суть вещей. Она ускользала от меня, играя светом и тьмой, оттенками и полутонами. Всякий раз, когда я срывал с нее маску, она оборачивалась зеркалом, в котором я видел лишь свое усталое лицо. Юношей я обожал их, не узнавая своего отражения; теперь, когда я стар и уродлив, зеркала отвратительны. Именно затем я ищу для вас образ, способный передать душу этого напитка, - ищу и не могу найти, ибо слова бессильны. Постичь означает вкусить, но чаша уже пуста. Блестящее дно влажно отражает мои помутневшие глаза - они все так же насмешливы.
У меня еще хватит сил, чтобы вернуть чашу виночерпию и поблагодарить его за верную службу. Затем я лягу на бок, затяну лицо покрывалом и позволю тишине навсегда затопить мой рассудок. Вам останется на память эта притча о волшебном напитке, в котором скрыты начало и конец. Как обычно, она полна недомолвок; непостижимое зерно истины я уношу с собой.
![[]](/img/k/kamenetskij_a_m/vkusdoc/banner1.jpg)
http://posledniyprorok.boom.ru/