Камаева Кристина Николаевна : другие произведения.

Неосторожным в пути

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
Оценка: 7.19*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В купе заходит баба Настя, чтобы проверить наши билеты. Бросает на меня полный укоризны взгляд. Двадцать минут в пути, а я бесстыжая уже пересела к "хлыщу" и воркующими нотками в голосе выражаю восхищение каждым его словом. "Ну быстра, - читаю я мысли бабы Насти, - не девушка - торпеда!"
  
  У него темные волосы, длинное пальто, кожаная сумка через плечо. Он стоит всего лишь в трех метрах от моего окна, но не смотрит в мою сторону. Ожидание раздражает, а предстоящее путешествие, похоже, тяготит его. Он из тех, кто чувствует себя комфортно только дома или на любимой работе, где все предсказуемо. Наверное, давно не позволял себе ничего идущего в разлад с привычным распорядком дня. Он не стоит на месте, переминается с ноги на ногу, поворачивается во все стороны - все его движения изящны, как у танцора. Он мне кажется несовременным, героем из черно-белого кино, аристократом из старинного романа. Может быть, я ошибаюсь.
  - Выбрала? - заглядывает в купе баба Настя.
  - Вон того, - киваю я.
  Баба Настя протискивается к окошку. Человек десять собралось у вагона, но я уже несколько минут изучаю только джентльмена в пальто. Баба Настя качает головой. Я знаю, он не в ее вкусе - не удалой, не крепкий.
  - Хлыщ, - делает вывод она.
  
  Баба Настя - проводница шестого вагона поезда N, моя любимая. Другая проводница - Сонечка - меня на дух не переносит. Она, слава Богу, в отпуске.
  Я смотрю в окно, как баба Настя спускается к пассажирам, чтобы проверить у них билеты. Люди накидываются на нее возмущенно: в другие вагоны пассажиров уже запустили, а этот почему-то заперт. Мой герой тоже раздраженно втолковывает ей что-то. Она слушает его с непроницаемым лицом, а сама думает: "Я ж сразу поняла, что хлыщ!"
  Пассажиры занимают свои места. Я откидываюсь на кожаную спинку, слушаю гомон в коридоре. Жду. Баба Настя возвращается. Ей хочется подразнить меня, но она не выдерживает моего взгляда.
  - До Владивостока он. Девятое место. Нервный.
  Я вхожу в его купе, когда поезд трогается. Мой избранник от неожиданности вскакивает.
  - Опоздали? - спрашивает он, машинально принимая у меня из рук сумку. Глядит на меня и не верит, что ему в попутчицы досталась стройная девушка, блондинка. Больше шансов заполучить в соседи несносного балагура командировочного, желающего под водочку за один вечер поведать весь свой жизненный путь.
  - Успела. - Мне все больше нравится его лицо. Бывает такое - хочется смотреть на человека, как на портрет, настолько интересны его черты. Длинные волосы, брови ровные как у девушки, красивый, сильный и немного скорбный рот. Глаза темные карие, но какие ласковые! Да, в них целая гамма чувств...
  - Марта.
  - Женя.
  Я поворачиваюсь, чтобы он помог мне снять пальто. Красивые музыкальные кисти. Ловкие и верные движения. Похоже, его учили ухаживать за дамой. Сейчас хорошие манеры встречаются редко. Мне хочется сказать спасибо всем мамам, которые учат сыновей быть джентльменами. Я чувствую, что Жене нравятся мои блестящие волосы, тонкие духи, элегантный костюм. Похоже, он уважает одетых со вкусом женщин, умеющих подать свою красоту в благородной оправе. Но это не мой образ. Я небрежна, уверена в своих чарах и немного насмешливо отношусь к тем женщинам, которые вкладывают столько усилий в создание "благородной оправы". Чем больше страсти в сердце, тем ярче сверкает кристалл. Внутренний огонь разжигает желание сильнее самых умопомрачительных нарядов. Так что я комфортно чувствую себя и без одежды. Но сегодня я безупречная леди.
  Моя сумка задвинута под сидение, пальто висит на вешалке рядом с его пальто. Мы садимся друг против друга. Люди в поездах или откровенничают без меры или ведут себя так, как будто едут одни. Легко притвориться спящим, углубиться в кроссворд или книгу. У Жени на столике тоже лежит книга, мне не видно названия. Раскрывать ее моему соседу неудобно, мы познакомились, ощутили, что интересны друг другу. Но Женя не из тех, кто легко находит тему для разговора, наверное, он не раз подумает, с чего начинать беседу: стоит ли упоминать об этом, не банально ли прозвучит фраза, будет ли естественным, если я задам ей такой вопрос, или она решит, что я идиот? И так далее. В результате, он молчит, улыбаясь ласковыми глазами. Думаю, что с такой теплой благородной аурой, как у него, не обязательно быть красноречивым с дамами, они сами будут говорить за двоих. Вот и я решаю использовать свою соперницу - книгу, как повод поближе узнать ее хозяина. Беру со столика тяжелый фолиант. Кажется, это альбом об охотничьем оружии, еще и на немецком языке.
  - Ваше хобби?
  - И работа, - с готовностью откликается Женя. - Я эксперт по антикварному оружию.
  - Огнестрельному?
  - И холодному. Мечи, шпаги, палаши, кортики, кинжалы.
  - Как интересно. Можете отличить настоящую катану от поддельной?
  - Да.
  - Мм... вы специалист по изделиям, а не по применению, не так ли?
  - На мечах драться не пробовал. А стреляю очень хорошо. Я часто выигрываю соревнования. И на охоте не остаюсь без добычи.
  - Не может быть!
  - Почему?
  Потому что с такими добрыми глазами невозможно нести смерть. Говорю ему, что он не похож на охотника. Руки, как у музыканта. Глаза, как у проповедника.
  - Я окончил музыкальную школу, - говорит он, задумчиво разглядывая свои кисти. - По-вашему, короткопалым в консерваториях делать нечего?
  Я смеюсь.
  - Хорошо. Представьте, что у вас ружье, и вы целитесь в мишень. Я не поверю, пока не увижу.
  Просьба кажется ему странной, но поскольку она исходит от меня - симпатичной девушки, Женя не спорит. Ловко вскидывает на плечо воображаемую двустволку, взводит курок, глаз безошибочно измеряет расстояние, мне кажется, я вижу, как сужается зрачок. Пли! Я вздрагиваю, он же отводит ружье и как ни в чем ни бывало, окутывает меня теплотой своего взгляда.
  - Даже коллекционеры называют меня Снайпером.
  - Убедили. - Про себя я думаю, что зря увлекаюсь "чтением" чужих душ. Зыбкая субстанция.
  - Расскажите, Женя, про оружие, - захватив книгу, я неожиданно подсаживаюсь к обворожительному снайперу. - Я не понимаю по-немецки.
  Быстрой тенью мелькает смущенье на его лице, чуть отклоняется и вновь возвращается в прежнее положение тело. Женя переводит дух. А мне приятны нежнейшие взаимопроникновения наших аур. Я держу альбом с великолепными иллюстрациями декорированных ружей, а Женя рассказывает истории, слегка касаясь меня плечом, локтем, коленом. Когда тебе люб рассказчик, самые далекие предметы кажутся стоящими обсуждения. Проверено! Если студентка не равнодушна к лектору, она с упоением будет внимать каждому его слову, и утомительная для прочих лекция покажется ей наполненной тайным смыслом. Вот и я слушаю про гладкоствольные горизонталки и дульные сужения в стволах и млею от счастья.
  В купе заходит баба Настя, чтобы проверить наши билеты. Бросает на меня полный укоризны взгляд. Двадцать минут в пути, а я бесстыжая уже пересела к "хлыщу" и воркующими нотками в голосе выражаю восхищение каждым его словом. "Ну быстра, - читаю я мысли бабы Насти, - не девушка - торпеда!"
  - Шампанское будем заказывать? - столько ехидства в ее тоне, что Женя не выдерживает и прыскает со смеху.
  - Будешь шампанское? - интересуется он весело и тут же осекается. - Вы будете...- он смущен тем, что обратился ко мне на ты. Я не свожу с него глаз и вынуждаю посмотреть на меня. Наши лица так близко, что мы оба краснеем и чувствуем, как огонек пробегает по телу. А может, я одна так остро воспринимаю сладострастные токи между нами, а Женя спокойнее переносит мою близость? Мне даже не хочется об этом спрашивать, мысль о том, что я понимаю химию страсти, даже если это всего лишь иллюзия, особенно дорога мне.
  - Мы можем перейти на ты, - заверяю я. - А шампанского не нужно. Я плохо переношу спиртное. - Хватило одного раза. Баба Настя, конечно, помнит.
  Проводница уходит. Мы сидим скованные, стеснительные, как будто внезапно оказались голыми и не знаем, как себя вести. Попадись мне другой прямолинейный кавалер - уже целовались бы. Но воспитанного Женю, вероятно, пугает моя расположенность. Тихонько отодвигаюсь сантиметра на два.
  - Я бы выпила чаю, принесешь?
  - Конечно!
  На нашем столике появляются классические стаканы в блестящих витиеватых подстаканниках и коробочка воздушного лакомства - белых шариков "Рафаэлло", моих любимых конфет. Мы обсуждаем проводницу, Женя обзывает ее дуэньей. Впрочем, говорит о ней благодушно. Оставляющий желать лучшего сервис - повод скорее для шуток, чем для расстройства, когда у человека хорошее настроение. Настроение у Жени замечательное. Он чувствует, что нравится мне, и поездка из обыденной превращается в удивительную, действительность играет радужными красками. Даже если до самого Владивостока мы ограничимся чаем, конфетами и болтовней о ружьях, он будет расплываться в улыбке и погружаться в мечтательную дымку, всякий раз, вспоминая наше путешествие. Возможность близости порой кружит голову больше самой близости, мы купаемся в облаке соблазна, легкие, доверчивые и радостные.
  Я решаю добавить специй в фривольный коктейль и, оставив безопасную тему достоинств коллекционного оружия, спрашиваю Женю, есть ли у него девушка.
  Тем, кто строит отношения с любимым, советую не выпытывать ничего о его прошлых связях. Начинайте с ним жить, как с новым человеком. Редкое счастье - найти свою половинку, мудрено ли, что не у всех это получается с первой попытки. У кого-то - никогда. И если вы обнаружили, что вам хорошо вдвоем с мужчиной просто дарите любовь, не жалея, не измеряя.
  У меня нет цели найти спутника жизни, вот я и рада потешить свое любопытство. Девушки постоянно жалуются, что им никак не встретится кто-нибудь "нормальный". Глупости. Всегда есть выбор, даже в поезде.
  - Ко мне приходила девушка, - признается Женя, - года два или три. Иногда жила несколько дней подряд. Одноклассница. Мы не виделись после окончания школы, а встретились лет через пять, и закрутилось. Хорошая девушка. Пекла нежнейший торт "Наполеон". Потом мы расстались. Ей захотелось определенности, а я не был готов жениться.
  - Отчего же?
  - Удобно жить одному. Я люблю распоряжаться временем, как мне хочется. Не знаю, что должно произойти, чтобы я впустил женщину в мой мир навсегда. Наверное, какое-нибудь глубокое потрясение.
  Слушаю задумчиво. Его позиция мне не близка. Я ценю в мужчинах трепетное отношение к женщине и спонтанность эмоций. Разве возможно не желать любви? Быть значимым для самого себя - это полдела. Быть необходимым близким - вот настоящее счастье. Но, может, он еще не встретил ту, о которой хотел бы заботиться.
  - Вспоминаешь о ней?
  - Скучал первые две недели. Потом привык.
  Женя наблюдает за моим погрустневшим лицом.
  - Ты считаешь замужество успехом?
  - Это лучшее, что может случиться! При условии, что сделан правильный выбор.
  - Ты сделала выбор?
  - Что ты! У меня высокая планка.
  - Каким он должен быть? - я вижу насмешливые лучики в глазах собеседника, для него это несерьезный разговор, и мне не стоит откровенничать.
  - Наверное, ангелом, чтобы терпеть все мои выходки, - шучу я. И мы вновь купаемся в игривых волнах кокетства.
  - Ты студентка?
  - Да, филолог. Я почти отучилась. Осталось защитить диплом.
  - Какая тема?
  Таинственно молчу, как будто колеблюсь, сказать или нет. На самом деле, мне никогда не защитить диплом.
  - Чувственная лирика поэтов Серебряного века.
  - Тебе подходит.
  - Легче писать о том, что тебя волнует.
  - Почитай что-нибудь из чувственной лирики, - предлагает Женя.
  Улыбаюсь зловеще: чувственная лирика - это опасно.
  "О, сумей огнедышащей лаской
  Всколыхнуть мою сонную страсть.
  К пене бедер за алой повязкой
  Ты не бойся устами припасть.
  Я свежа, как дыханье левкоя...
  О, сплетем же истомности тел..."*
  Наблюдаю из под полуопущенных век за выражением лица попутчика. Глаза потемнели, и вид суровый, как будто он стреляет по мишени.
  - Пора стелить постели, - говорит Женя.
  - Пора, - соглашаюсь я.
  - Ты первая.
  Он берет полотенце и выходит из купе. Вернется ли? Смотрю в окно на силуэты деревьев темные на фоне ночного неба. Я понимаю, что кажусь Жене распущенной. Как истинный охотник, он, конечно, предпочитает интригу, приключение, трудный поход, вознагражденный желанной добычей. То, что происходит сейчас равносильно тому, как если бы вам налили рюмку дорогого вина с умопомрачительным букетом. Вина, которое вы мечтали попробовать всю жизнь. И вместо того, чтобы смаковать благородный напиток, вы глотаете его залпом, чуть ли не вместе с рюмкой, так и не оценив тонкости аромата. Увы! У меня нет возможности растягивать удовольствие нашей встречи.
  Дверь в купе открывается, Женя замирает на пороге. Электрический свет потушен, задернуты шторы. На нашем столике две свечи. На мне белая кружевная сорочка. Я не знаю чего больше в Жениных глазах: страха или восхищения. Он смотрит на меня так, как будто бы перед ним опустилась летающая тарелка.
  - Вас снимает скрытая камера, - пытаюсь вывести его из состояния шока. Он улыбается одними уголками губ и, не поворачиваясь, закрывает дверь в купе. Теперь я вижу свое безумно прекрасное отражение в зеркале. И двух его крошечных близнецов в темных глазах попутчика. Он бросает в сторону полотенце и делает шаг мне навстречу. Подхватывает края сорочки, пробуя на ощупь воздушную ткань. Меня можно было бы поместить в альбом рядом со старинными ружьями, тонкое кружево отлично гармонировало бы с изысканной отделкой рукоятей и гладкостью стволов.
  - Потрясающе... - шепчет Женя, исследуя невесомые узоры одеяния, прикрывающие волнующие тайны обнаженного тела. Музыкальные пальцы медленно перебирают кружево вдоль линии выреза, ухватывают затвердевший сосок, пробивающийся сквозь тонкую паутинку. Женя отводит непослушные волосы мне за спину, и я не выдерживаю, обвиваю его руками за плечи и притягиваю к себе. Послушавшись моего желания, Женя обнимает меня. В тесном до боли объятии мы сливаемся в поцелуе. Я настолько захвачена ощущением близости его тела, твердости соприкоснувшихся бедер, ребер, что даже не чувствую поцелуя. Я так восторженно вжимаюсь в попутчика, будто решила в него вселиться. Только, когда голова кружится, и темнеет в глазах, отрываюсь от его губ чтобы вздохнуть. Не отпуская меня, Женя возобновляет поцелуи. Мы теряемся в пространстве и времени, поэтому едва не падаем, когда вагон неожиданно дергается. Закачавшись из стороны в сторону, но, не разжимая объятий, падаем на койку и даже не смеемся, захваченные происходящим. Я распалена и силюсь снять с него рубашку, но пуговицы не поддаются, руки дрожат. Женя отводит мои руки вверх и освобождает меня от эфемерных кружев. Учащенно дышу, предвкушая, что последует за этим. Охотник щекочет сосок языком, и тот морщится от возмущения. Тогда Женя поглощает строптивца губами, прикусывает не больно и, отпустив, прокладывает языком дорожку к его собрату, чтобы придать тому такую же задорную форму. Мне кажется, я сейчас закричу, так хочется мне скорее быть поверженной, пронзенной, наполненной твердым там, в жадном горящем лоне, а мой партнер все еще в рубашке, в брюках, при ремне, пропади оно пропадом его стрелковое самообладание! Читая мои мысли на ослепленном страстью лице, Женя просовывает руку вниз между раздвинутых бедер, и сначала легонько, как бабочка крылышками, щекочет мягкие складки заветного цветочка. Но цветочек так жадно накидывается на бабочку, что, кажется, ей несдобровать. Тогда Женина рука энергично отвечает на пожатие. Пальцы нащупывают влажный вход в сердцевину. Я выгибаюсь, впиваясь руками в Женины плечи, горячо дышу, мышцы внизу сжимаются судорожно.
  - Мне кажется, что ты сейчас откусишь мне руку, - шепчет Женя.
  - Не кажется, - шепчу в ответ.
  Еще несколько мгновений совместной возни с пуговицами, замками, тряпками, и Женин гардероб свален грудой на пол. Дорвавшись до обнаженной плоти, трусь всем телом о своего попутчика, как хмельная весенняя кошка, целую ему шею, плечи, руки, мщу за соски.
  - Ты очень горячая, - говорит он. Я вижу его бледное лицо и темные, точно пропасть глаза, из которых исчезли ласковость и веселость, и только огонек свечи дрожит в них потусторонним приветом. У меня холодеет спина, я замираю, завороженная перевоплощением интеллигентного Женечки в жестокого дикаря, владеющего ситуацией, знающего, когда нанести удар. Мое дыхание сбивается, я мечусь, как олененок, понимающий, что нужно бежать прочь, и что бежать уже поздно.
  Одно твердое верное движение, меня как будто подбрасывает в седле и о! вражеская лодка входит в гавань. "Снайпер!" - успеваю подумать я. И, опьянев, теперь уже от его желания, принимаю с восторгом удар за ударом. Поднимаются вокруг белые волны простыней, крутится-вертится вагон, водят хоровод свечи, зеркала и ковровые дорожки, и нет ничего прекраснее, чем "бум-бум", буравящий меня, то быстрее, то тише.
  "Бей!" - звенят стаканы о подстаканники.
  "Круши!" - шуршат фантики.
  "Глубже, глубже!" - дрожат зеркала.
  "Туда, туда" - стучат колеса о рельсы.
  "Еще!" - кричу я.
  Поезд движется в ритме нашей битвы. Я не знаю, какое у Жени лицо, когда, прорвав осаду, его воины захватывают территорию. Покорив Эверест, срываюсь и падаю, падаю, падаю сквозь рвущийся через меня упругий ветер. Все вокруг перестает существовать - меня занимает только мое падение. Проваливаюсь в одну за другой воздушные ямы, кружусь, кувыркаюсь, пролетаю все семь увеселительных небес, и долго еще лежу, витая мыслями на аттракционах любви. Открываю глаза, Женя смотрит на меня, снова в его взгляде мягкость, так приятно поразившая меня в начале нашего знакомства. Его глаза как будто гладят меня. Не померещились ли мне те убийственные дула? Почему я так испугалась?
  - Никто никогда не хотел меня так, как ты, - говорит Женя.
  Улыбаюсь. Любуюсь им, но не хочу разговаривать. Обнимаю, устраиваюсь уютнее на его плече и чувствую, что засыпаю. Он рассказывает, что завтра мы пойдем вместе в гостиницу, кажется, в "Версале" у него забронирован номер. Он сводит меня к знакомому коллекционеру, и я увижу необыкновенный карабин. А еще мы поедем на охоту по перу. Звучание его голоса становится все глуше и монотоннее, я пожимаю ему руку, безмолвно соглашаясь со всем, что он говорит. Стук поезда убаюкивает меня. Очень уютно лежать в обнимку с мужчиной после любовной баталии, чувствовать его тепло и благодарную нежность. Чувствовать себя защищенной и желанной. Если есть в мире гармония, она в этих счастливых часах, когда двое влюбленных доверчиво спят в объятьях друг друга. Сейчас нет для меня никого роднее попутчика. Утром все будет не так. Но ради нежной ночи вдвоем стоит жить.
  * * *
  - Молодой человек, приехали! - баба Настя долбится в купе, ожесточенно дергая ручку. - Подъем!
  Заспанный Женя, завернутый в простыню, отпирает двери.
  - Что случилось?
  - Владивосток! - ворчит проводница, косясь на неуклюжий наряд пассажира. Пассажирам палец в рот не клади. Раз необязательно постели сдавать загодя, то и вставать не желают до последнего.
  - Что ж вы такая настырная, - возмущается в свою очередь Женя, - доедем и выйдем.
  - Доехали! - не уступает баба Настя. - И вышли уже все.
  - Как вышли? - Женя беспомощно оглядывается по сторонам. - Постойте! А где же девушка?
  - Какая девушка?
  - Со мной в купе была девушка.
  - Вы уверены? - баба Настя стоит, подбоченившись.
  - Она не могла уйти.
  - Товарищ, вы что время тянете? Пора и честь знать.
  - Я не уйду пока не найду человека... - на Женю жалко смотреть. Баба Настя смягчается.
  - Марту? - спрашивает она, испытующе глядя на расстроенного "хлыща".
  - Ну, конечно! - восклицает Женя, засветившись надеждой.
  - Марта не человек, - спешит разоблачить меня баба Настя.
  - Что? - на лице Жени снова досада.
  - Не человек она! - настаивает баба Настя, надвигаясь на него внушительным фасадом. Женя пятится, придерживая на себе простыню.
  - Кто же она? - спрашивает Женя, и губы его дрожат, выражая неудовольствие бесцеремонностью назойливой проводницы и моим отсутствием.
  - Привидение, вот кто.
  - Конечно! - хмыкает Женя, удивляясь, как эту сумасшедшую держат на работе. Тут он замечает на вешалке мое пальто и вздыхает с облегчением.
  - Вот видите, - говорит он торжествующе, - она не ушла. Здесь ее вещи. - Он нагибается, поднимает полку, под которой стоит моя сумка. Вынимает из под стола кружевную сорочку. Дальнейшее я проделываю ради бабы Насти, она обожает эффекты. На Жениных глазах растворяются в воздухе пальто и сумка, тает в его руках моё бельё. Потрясенный он опускается на диван, озирается по сторонам, смотрит на растопыренные пальцы, бессильно роняет руки на колени.
  - О чем я говорю! - победно заявляет баба Настя.
  Бочком, бочком она тихонько покидает купе, оставляя парня собраться с мыслями. Женя медленно одевается, как будто в прострации глядит на огарки свечей, пустые стаканы. Оглядывается, наверное, чувствует мое присутствие. "Марта", - шепчет он, трогательно грустный. Наблюдаю за ним сверху, мне тоже жаль расставаться. Проглатываю слезы, иначе они упадут вниз горячими каплями, и Женя их почувствует. "Зачем она это сделала?" - думает попутчик.
  Я знаю, он еще долго будет вспоминать нашу встречу. Покопается в Интернете и узнает, что случилось пару лет назад в шестом вагоне поезда N. Нет, я не хочу отомстить. Мне бы понять, что заставляет людей поступать жестоко с другими? Вытеснить страшный опыт первой ночи нежными ласками, красивыми признаниями, радостью принадлежания любимому мужчине. Я не хочу уходить. Боюсь шагнуть за черту, за которой нет места материальному. Я хочу, чтобы в меня верили. Любили. Посвящали мне стихи и фантазии. Если я попрошу о покое, это случится не скоро.
  ____________________________
  *Отрывок из стихотворения "Недоразумение" Саши Черного.
  
  
Оценка: 7.19*6  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"