Камаева Кристина Николаевна : другие произведения.

Глава 4. Путешествие в Грибной Рай

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

в начало

к главе 3

Глава 4

Путешествие в Грибной Рай



Уже три месяца прошло с тех пор, как Ар-Фаразон был объявлен королём Нуменора. Молодая королева тихо скончалась во дворце, она не смогла пережить обрушившегося на нее горя. Но скорбь об ушедшей не надолго омрачила сердца нуменорцев. Остров процветал, народ богател, Средиземье кормило армию. Ни одного короля в истории Нуменора люди не обожали так, как Фаразона. Его называли Великим Умом, Вечным Героем и другими пышными эпитетами. Будучи очень жестким и требовательным человеком, он словно встряхнул всю страну, установил новые законы и задал стремительный темп жизни. Те же люди, которые были некогда подданными Тар-Палантира, а теперь подчинялись Ар-Фаразону, работали быстрее, точнее и с полной отдачей, потому что поверили вдруг, что они сами хозяева своего будущего. Тар-Палантир хотел, чтобы все были равны и счастливы. Ар-Фаразон стремился к благополучию одних только нуменорцев, так что его задача была конкретнее. Впрочем, от преданности и любви к нему нуменорцев, и от постоянных похвал Фаразон расслабился и подобрел, он прекратил слежку за Верными, и те вздохнули свободнее. Фаразон больше не боялся возвращения Мириэль, никто не поверил бы ей сейчас.
Фаразон сдружился с Терлоком, который постепенно стал его правой рукой. Терлок больше его не шантажировал, а всячески помогал. В глубине души Фаразон ему не доверял. Он знал, что дедушка Терлок отнюдь не добрый волшебник. Но что делать? Фаразон в нём нуждался. Терлок, например, изобрел чудодейственную мазь, которую они назвали ' Крем молодости Фаразона'. Крем разглаживал морщины, пусть не так уж бесследно, но изобретение вызвало у народа новый прилив обожания короля. Все, даже те, у кого не было морщин, мазались кремом и утверждали, что это первый шаг на пути к вечной жизни.
Терлок настаивал на том, чтобы Фаразон был бдителен и суров с врагами. Но Фаразон и без него был осторожен, и, если бы кто-то осмелился сделать выпад против него, он бы, не задумываясь, раздавил злодея. Он интуитивно знал законы успешной власти. Но никто на него не покушался.
Деятельному от природы Фаразону не сиделось на месте, ведь власть нужна не затем, чтобы дрожать над нею, а чтобы пользоваться ею!
- Для начала, - мечтал Фаразон, - я должен свергнуть темного царька, перед которым трепещет все Средиземье, тогда не только остров Эленна, но и весь континент будет на меня молиться.

Третью ночь провела Мириэль в Линдоне. Как трудно было уснуть в Средиземье! Она поняла, что раньше и не представляла, что это за страна. Нуменор казался ей теперь настоящим раем, обетованной землей.
'Я всю жизнь прожила на острове волшебно-прекрасном, как мираж, - думала она, - а теперь я словно вступила в дремучий лес'.
Дома, в Нуменоре, она слышала много рассказов о Средиземье: о людях-варварах, блуждающих в холодных степях, убивающих друг друга за пищу, об уродливых драконах, выжигающих города, о злобных мстительных орках, живущих стадами и нападающих ночью, о гигантских летучих мышах, слепых кровопийцах, кричащих голосом смерти. Но ей всегда казалось, что рассказчики преувеличивают, что не может быть такого места на земле, где собранно столько нечисти сразу. Сейчас она поняла, что ужас реален, и люди живут бок о бок со смертью.
У Гил-Гэлада в Серебристой гавани все было спокойно и приятно, никто не воевал, не голодал и не нападал исподтишка. Но каждый день приходили разведчики из самых разных мест и обменивались новостями с Гил-Гэладом и его друзьями. И кровь холодела в жилах, когда юная принцесса внимала этим сводкам. В Рудауре орки отравили источники, и две деревни вымерли. Окраины лесов Фарагорна подожгли недруги, эльфам пришлось приложить немало усилий, чтобы потушить пожарище. Мирное население Лебенина подверглось нападению свирепых южан, и тех, кто выжил, угнали в плен. Отряды орков подходят все ближе к Мглистым горам, а страшные назгулы, которым никто не в силах противостоять, уже летают над Эриадором. Принцессе передавалось озабоченное напряжение людей и эльфов, окружавших ее. В самом воздухе Средиземья царило нездоровье, и, казалось, целыми днями люди ищут выход, занимаются решением проблем. 'Как же мы, нуменорцы, могли быть такими равнодушными, - думала она, - ведь давно пора было сделать что-то решительное, положить конец размножению зла. Как случилось, что главной заботой, одолевающей нас, стала жажда бессмертия? Пожили бы мы где-нибудь в Рудауре, вряд ли захотели бы вечного продолжения этой агонии'.
Вечером обстановка в доме Гил-Гэлада разряжалась, люди и эльфы вместе ели и пили, обменивались шутками и смеялись. Но Мириэль и тут не находила покоя, и любое веселье казалось ей кощунством. Ночью ей снились кошмары, все, что разведчики рассказывали днем, ночью материализовалось в видения, и Мириэль плакала, просыпаясь. Юниэр при этом спал, как младенец, и счастливо улыбался во сне. Но, наконец, он заметил, как Мириэль печальна, и пристал к ней с расспросами. Ее признания поразили его:
- Кошмары в доме у Гил-Гэлада?! Невероятно. Для всех путников Средиземья этот дом, словно очаг надежды. Доброжелательное обращение и эльфийские волшебства навевают покой и забвение. Все, кто живет здесь, излечиваются от тоски и даже самые нервные, поверь мне, спят в Линдоне хорошо.
Не медля, Юниэр попросил свидания у Гил-Гэлада.
- По-моему, принцесса не здорова, - пожаловался он. - Она так безнадежно грустна, словно все печали мира - это ее печали. Она даже не может спать у тебя спокойно, Гил-Гэлад.
Гил-Гэлад колебался:
- Не горячись, милый друг, в этом моя вина. Твоя подруга - редкая идеалистка. Она не видела жизни, что не простительно для такой важной особы, как королева Нуменора. Тар-Палантир лелеял ее как нежную мимозу. А ей, Юниэр, предстоит выполнить задачи, может быть, непосильные для обыкновенного человека. Неплохо бы дать ей урок. Я посылаю ей столь невеселые мысли и сновидения, чтобы она поняла, что творится в этом мире. Может быть, я перестарался... Но все же, думаю, это пойдет ей на пользу.
- Пойдет на пользу! - воскликнул Юниэр, едва оправившись от изумления. - Я не могу поверить, что это говорит мудрый Гил-Гэлад. Прекрати свои опыты немедленно, ты сведешь ее с ума. Иначе сегодня же я покидаю Линдон и беру с собой бедную Мирэ. Подумать только! Ты живешь уже не первую тысячу лет и, вдруг, решил научить жизни семнадцатилетнюю девочку. Перестань даже думать о ней, как о королеве и исполнительнице особой миссии. Может вы, эльфы, не делите свою жизнь на юность и старость, но для людей это очень важно. Не нужен моей любимой никакой горький опыт. Она научится страдать, когда это будет неизбежно. Мы, люди, быстро ко всему привыкаем. А чем больше счастья в жизни, тем лучше.
Гил-Гэлад нахмурился, пожал плечами:
- Пожалуй, ты лучше меня понимаешь человеческую природу.... Если посмотреть с твоей точки зрения, то я просто изверг. Прости меня, больше не буду ее тревожить.
Гил-Гэлад исполнил свое обещание, и следующей ночью принцессе снились только самые красивые земли Средиземья: поющие водопады, полевые цветы, роскошные закаты. Сны наполняла дивная музыка эльфов.
События в Нуменоре сказались на дружбе эльфов и людей в Средиземье. Практически все связи нуменорцев с Гил-Гэладом прервались. Положение и тех, и других тотчас же ухудшилось. Если раньше они могли сообща противостоять вылазкам врага, советоваться друг с другом и согласовывать свои действия, то теперь они часто не успевали предупредить козни Саурона и боролись с его слугами не так слаженно. А враг не дремал. От внимания Саурона не ускользнул раздор среди недавних союзников, и ему это было на руку.
Мириэль и не подозревала, что эльфы могут так горячо ругаться и даже проклинать, кого бы то ни было, до того, как в Линдон из похода в Эмнет вернулся отряд эльфов, возглавляемый Мизамиром. Они были печальны, оборваны и обожжены. Эльдары поведали, что подверглись нападению орков. Одних орков они бы разбили, но, когда появился назгул верхом на драконе, их положение стало плачевным, они не могли спрятаться от пламени и получили тяжелые ожоги. Но самым ужасным было то, что орки захватили в плен двух эльфов из отряда. Ясноликого Лотлуина невозможно было узнать, так он обгорел. Его принесли на носилках, и он был без сознания. Конечно, пострадавших тут же окружили внимательные и заботливые собратья, их раны обработали и вылечили через некоторое время. Но лица эльфов краснели от гнева, едва они вспоминали о тех несчастных, которых вонючие орки утащили в Мордор. Из-за того, что Мизамир не пострадал в битве, как другие его соплеменники, недовольство высказывали и ему. Как он мог допустить, чтобы перворожденные попались в лапы врагам? Мизамир хмурился, огрызался и говорил, что все, наверное, больше обрадовались, если бы весь его отряд сгинул в Мордорских тюрьмах. Хорошо еще, что ему удалось привести домой остальных раненых, ведь у отряда не было с собой необходимых лекарств. Но его мало слушали. Все были возбуждены, трясли оружием и требовали от Гил-Гэлада немедленного плана мести врагу и освобождения пленников.
Так случилось, что именно в этот день всеобщего переполоха в Линдоне к берегу пристала лодка с тремя маленькими хоббитами. Деловито вытащив ее на берег, хоббиты подошли к эльфам, спорящим на берегу.
- Простите, пожалуйста, - робко потянул за рукав высокого эльфа Пум. - Нам необходимо встретиться с Гил-Гэладом...
Эльф смерили хоббитов возмущенным взглядом:
- Только не сегодня, малявки. Господину Гил-Гэладу совершенно не до вас.
- Но, но...- заикался Пум, не ожидавший такого обращения, - нам нужна помощь...
- А кому она не нужна в это проклятое время! - хмыкнули эльфы. Они отвернулись и больше не обращали внимания на невысокликов. Пум развел руками, он очень расстроился. Буги был невозмутим:
- Я предупреждал, что так и будет, - объявил он. - Ты, Пум, такой неразумный и доверчивый. Думаешь, что все тут тебе друзья закадычные. Они приходят к тебе, чтобы набить желудки, а что касается личных дел, то даже, если у тебя крыша сгорит или пропадет последняя рубашка, никому дела нет. Такая вот жизнь суровая.
- Перестань! - возмутился третий хоббит. - Видишь же, Пум чуть не плачет. Пошли они все подальше, никто нам не нужен. Подумаешь, фифы бессмертные, возомнили о себе, вознеслись под облака, думают, что самые важные. Не хватало еще их упрашивать. Сами справимся с нашими врагами, - и пылкий хоббит направился обратно к лодке. Этого хоббита звали Шумми Сосна. Он был крепкого телосложения и для своего племени очень рослый. В Грибном Раю все хоббитянские девушки были от него без ума.
Пум Сундук и Буги, потоптавшись на месте, поплелись за ним. Они уже пыхтели, стаскивая лодку в воду, когда Пума вдруг окликнул Юниэр:
- Эй, неужели это Пум! Какими судьбами, старина? - Юниэр подбежал к берегу и обнял Пума.
- Буги, дружище, и ты здесь! Как я рад тебя видеть.
Теперь довольные Пум и Буги оставили Шумми одного в лодке. Тот не сдавался и всем своим видом показывал, что давно пора отчаливать, а не тратить порох на заносчивых Громадин.
- Кто это с вами? - обратил внимание Юниэр на хоббита, стоящего в лодке в позе первопроходца-завоевателя, задравшего подбородок выше носа. - Он живой или памятник?
- О, это наш друг Шумми!- воскликнул Пум. - Шумми, иди, познакомься с Юниэром.
- Очень надо! - возразил Шумми,- Все равно я его не запомню, все эти Громадины на одно лицо.
- Тьфу, Шумми, какой ты грубый! Может Юниэр нас спасет...
- Пусть сам себя спасет, - огрызнулся Шумми. - Ну что, вы едете со мной или остаетесь?
- Что случилось? - поинтересовался Юниэр. - Едва приехали и уже куда-то направляетесь? Разве у хоббитов так принято в гости ходить?
- Да мы не в гости приехали, - вздохнул Пум, - у нас большое несчастье приключилось...
Шумми заерзал.
- Не смей перед каждым унижаться, ты...
- Продолжай, продолжай, - прервал его Юниэр, - что-то случилось с 'Большой Пирушкой'?
- Да, с ней все нормально, - пояснил Буги,- а вот с Грибным раем дела не ахти.
- А что случилось в Грибном Раю?
На глазах Пума выступили слезы:
- Там... там хоббитоглот появился.
- Кто, кто? - удивился Юниэр.
- Чего ж тут непонятного! - воскликнул Шумми.- Хоббитоглот, значит, хоббитов ест. Как кроликов ловит и пожирает.
- Невероятно и очень печально.
- Да, да, посочувствуй. Ни за что не поверю, что вас, Громадин, чем-нибудь прошибешь. Вздыхаете, сопереживаете на словах, а думаете, небось, - А ведь хоббит и вправду должен быть вкусненький да питательный, как медвежонок.
- Да откуда у тебя мысли такие, Шумми? Вы такие же, как люди: думаете, разговариваете. Ни один человек вас есть не станет. Разве что тролль какой-нибудь.
- Хитрые вы очень и ненадежные, - упрямился Шумми.
- Мы сами не можем его победить, там колдовство какое-то, - пожаловался Пум, - пошли помощи у Градоправителя просить, Громадины от нас отмахиваются. На соседний порт вчера нападение было, все только и заняты тем, чтобы город укрепить и оркам отомстить. К эльфам приехали - они руками машут, прогоняют. Так что помочь нам некому.
- Я-то, дурак, старейшину послушал. Иди, говорит, к Пуму, у него там все друзья - воины непобедимые, с любым злом одним пальцем справятся, попроси пусть нам помогут. Знал бы, какие тут снобы кругом, никогда бы в такую даль не потащился. Ну, ничего, сами не робкого десятка, - и Шумми сжал кулаки.
- Поможем обязательно, - сказал Юниэр, - это не справедливо, чтобы такие чудесные хоббиты не встретили поддержки. Мы уж этому хоббитоглоту ребра пощекочем, собственным желудком заставим давиться. Давайте ко мне зайдем, надо собрать вещи.
- А кто пойдет-то? - спросил Пум.
- Я пойду и Мириэль,- решил Юниэр и зашагал прочь от берега, приглашая хоббитов следовать за собой.
- Этот Юниэр, он кто? Вроде эльфа? - прошептал Шумми Буги на ухо.
- Да нет, поприличнее, - ответил тот, - и знаешь почему? Есть в нем хоббичья кровь.
- Врешь! Откуда это?
- Секрет. Не проболтайся в деревне. От папы Пума.
- Убью, Буги, за такие идиотские шутки! Лучше скажи, каков из себя дружок его Мириэль? Покрепче этого будет?
- О, Мириэль - это настоящий богатырь, здоровый, как бизон. Ты сейчас сам увидишь, - соврал Буги
Юниэр провел хоббитов мимо стражей во владения Гил-Гэлада, эльфы по-прежнему не обращали на невысокликов никакого внимания. Приятели остановились у симпатичного белого домика, где у эльфов гостили друзья и путники.
- Мириэль! - закричал он. - Встречай гостей.
Три хоббита заворожено наблюдали, как из открывшейся двери появилась дама удивительной красоты. Она, конечно, тоже глядела на них изумленно, ведь раньше ей никогда не доводилось встречать хоббитов, но она была хорошо воспитана и не стала тыкать в них пальцем и кричать:
- Эй, народ, собирайтесь! Видали такое диво? Вот уморы!
- Познакомься с моими друзьями, Мирэ: Пум, Буги и Шумми, прошу любить и жаловать.
Все хоббиты смущенно расшаркались, и Мириэль пригласила их к завтраку. Пока они усаживались, она отправила посланца на кухню, чтобы принесли дополнительные порции.
- Твоя жена, как жемчужина, век смотри, не налюбуешься, сплошное восхищение, - прошептал Пум. Юниэр улыбнулся довольный.
- Это та же самая, которая замуж за какого-то Фаразона вышла? - осведомился Буги, как ни в чем не бывало.
- Тебя раньше еще никто не называл тактичным, правда, Буги? - Юниэр укоризненно приподнял одну бровь. - Эта девушка за меня замуж вышла, а Фаразон на другой женился, но это я тебе потом объясню.
- Очень интригующе. Но она на вид ничего, не придерешься, поздравляю.
- От тебя принимаю как комплимент.
Шумми Сосна бросал на Буги свирепые взгляды, но Буги их не замечал.
- Любезный Буги, - наконец прошипел Шумми, - не соблаговолите ли вы полить мне на руки?
- Всегда так, - проворчал Буги, - только присядешь, Буги, подай то, Буги, подай это! - Тем не менее, он встал и подошел вместе с Шумми к бочке с водой.
- Это и есть твой обещанный богатырь? - заорал Шумми - Ты у меня нарвешься однажды!
- Да, я, - оправдывался Буги,- сам ее впервые вижу.
Наконец-то подоспел завтрак. Хоббиты изумленно уставились на тарелки. На каждой лежала серенькая пористая лепешка с кубиком, похожим на масло, но слишком желтого цвета. К ним прилагался ломтик нежно-зеленого мясистого фрукта. Юниэр, заметивший замешательство хоббитов, подмигнул Мириэль и спросил:
- Ну, что же вы ничего не едите, дорогие гости?
- А это вообще едят? - осведомился Буги.
- Да, - поддержал его Шумми, - сами эльфы такое же едят? Или вы заказали специальный завтрак для хоббитов?
- Еда эльфов, быть может, не совсем привлекательна на вид, - поучал Юниэр, - но исключительно питательна, иногда бывает достаточно поесть раз в неделю.
- Я верю, - согласился Буги, - даже одного раза в месяц достаточно. И всякий раз, как вспомнишь о сих странных яствах, берешь лук, стрелы и - на охоту за дичью...
Мириэль прыснула:
- Да вы попробуйте, это не так ужасно на вкус.
- Простите, юная леди, но я есть не буду, пока мне не разъяснят, как и из чего это приготовлено.
- Какой ты нудный, Буги! - воскликнул Юниэр. - Это называется путлиба, а это - гулиба и окмо-тока, ешь, давай!
-Путлиба, гулиба и окмо-тока? - повторил Буги, как заклинание.
Пум Сундук был очень голоден. С пяти утра у него не было ни крошки во рту, а он был не из тех, кто способен долго терпеть голод.
- Препираетесь, препираетесь! Утомили, - сказал он, решительно размазал гулибу по путлибе и начал есть. Едва он вкусил эльфийской пищи, как на лице у него появилось выражение приятного удивления.
- Очень даже вкусно! - воскликнул он. Остальные хоббиты осторожно последовали его примеру. Когда тарелки опустели, Мириэль принесла чашечки с десертом.
- Это уже всем знакомо: клубника со сливками.
После первой же ложки Шумми Сосна задумался и решительно отодвинул десерт в сторону.
- Не могу я есть клубнику со сливками, когда из моей деревни хоббиты пропадают.
- Где находится ваша деревня? - спросил Юниэр.
- Не очень далеко, - ответил Пум, - Шумми до моей таверны за шесть дней добрался.
- Когда я уходил, то всем строго наказал из нор не вылезать, перебиваться запасами, пока мы не вернемся. Но у этого хоббитоглота есть какой-то порошок пахучий, он его насыпает, и хоббит становится вялый, как тюком пристукнутый, сам выходит из норы и пропадает. Раньше хоббитоглот только тех хоббитов ловил, которые в лес ходили, в деревню не совался. Но боюсь, если никто в лес не ходит, то он за добычей и в деревню придет. Надо бы поторопиться.
- Хорошо, - согласился Юниэр, - сегодня же и отправимся. Закажем путлиб в дорогу и вперед.
Юниэр и Мириэль распрощались с Гил-Гэладом.
- Спасибо за долгий приют и понимание. Но в такое время нельзя сидеть на месте. Должны и мы принять участие в борьбе с нашим общим врагом. Сначала мы хоббитам поможем, а потом возьмемся за задачи посерьезнее, - сказал Юниэр.
- Ступайте, - согласился Гил-Гэлад, - но будьте осторожны: походы по Средиземью - это не прогулки по парку. Сейчас развелось столько всякой нечисти, кого угодно можно встретить. Впрочем, ты все это знаешь. Помни только, что рисковать особенно не стоит, ты теперь не один. Может Мириэль лучше остаться в Линдоне?
- Нет, - живо возразила Мириэль, - я с ним иду.
- Ну, что ж. Тогда, храни вас Илуватар.
Свидание с Гил-Гэладом было кратким, так как ему еще предстояло решить, как вызволить из Мордора пленных эльфов. Пума доставили морем до дельты Барандуина, откуда он отправился в Пеларгир приглядывать за 'Большой Пирушкой', а отряд спасения, состоящий из четырех добровольцев: Юниэра, Мириэль, Шумми Сосны и Буги Нытика, отправился вверх по реке Барандуин. Двигаться по реке на лодке легче, чем идти по берегу пешком, и друзья решили пользоваться речным путем, пока позволял маршрут.
Путешествие выдалось довольно приятным, если конечно не брать во внимание постоянные склоки между двумя хоббитами. Шумми Сосна терпеть не мог Буги за то, что тот постоянно его разыгрывал, а Буги тем больше нравилось изводить Шумми, чем горячее он реагировал.
Но Юниэр и Мириэль не обращали внимания на их ссоры и недовольство друг другом. Мириэль впервые участвовала в походе по Большой земле. Она испытывала чувство беспричинной радости и предвкушала необыкновенные приключения. Кроме того, этот поход был как свежий ветер для их чувства, их постоянно влекло друг к другу.
- Жалеешь, наверное, что не осталась в Линдоне? - дразнил ее Юниэр. Глядя, как они оба сверкают от счастья, Буги пожимал плечами:
- Не понимаю, они что, медовый месяц справляют или серьезным делом занимаются?
Вечерами, перед тем, как все засыпали, Мириэль пела для них нуменорские песни - легенды о днях давно ушедших. Эти песни очаровывали Шумми. Он не мог уснуть, думая ночи напролет о великих героях прошлого, о тех красивых вещах, созданных людьми и эльфами, о которых он узнавал впервые, о том, каким прекрасным и добрым мог быть мир. Но эта бессонница не утомляла его нисколько. Напротив, он чувствовал прилив сил.
Всего два дня пути оставалось теперь до Грибного Рая, и путники шли лесом. До сих пор им не встретилась ни одна живая душа, добрая или злая. Лес был сырой, с множеством ручьев и болот.
- Я уже не жалуюсь, - бормотал Буги,- что промочил ноги, потому что это случилось раньше в лодке.
- Где ты прожужжал мне об этом все уши, - буркнул Шумми, - научись летать, если такой чувствительный.
- От тебя, Шумми, только гадость услышать можно.
- Ой, замолчи, я с тобой больше не разговариваю.
Тут до путников донесся стон, а потом ругательства.
- Тсс,- сказал Юниэр, - нам следует быть осторожнее.
- Почему? - спросил Буги, внимательно вглядевшись в даль. - Это всего лишь какой-то гном вон под тем кустом орет. Его болото засасывает.
- Правда! - воскликнул Юниэр. - Надо же скорее помочь!
- К чему? - возразил Буги. - Может это скверный гном.
- Обычно гномы очень даже ничего. И не будь таким равнодушным, Буги.
С этими словами Юниэр схватил корягу покрепче и поспешил к страдальцу. Совместными усилиями с обеих сторон неосторожного гнома удалось вытащить на твердую землю.
- Готов служить, - тут же сообщил он, поклонившись. Вид у него был самый плачевный: платье и борода намокли, и весь он был облеплен ряской и пиявками.
- Служить - это как-нибудь в другой раз, а звать-то тебя как? - потребовал отчета Шумми.
- Дебори,- представился гном, - благодарности моей нет предела, спасибо громадное, что рисковали своей бесценной жизнью, чтобы спасти такого никчемного гнома...
- Не стоит благодарности, - остановил его Юниэр, знавший, что, если не прервать гнома, он будет разговаривать до вечера, - это наш долг помочь другу в беде. Как получилось, что уважаемый гном оказался в болоте?
- Просто заблудился, - пожаловался Дебори, - я в этих местах впервые. Шли мы с друзьями домой в Мглистые горы из Эред Луина. Однажды утром они отправили меня собрать ягод и грибов к завтраку. Был туман, и пока я ходил, туман стал еще гуще. Потом я услышал голоса очень близко, но они были мне незнакомы и речь непонятна. Я спрятался за большое дерево, наверное, это был дуб, а может сосна, в тумане ведь не различишь.... Мы гномы мало что в деревьях понимаем.
- А дальше? - снова вмешался Юниэр.
- Потом я не мог найти своих друзей, кричать я боялся, потому что неизвестные могли меня услышать. Когда туман растаял, я понял, что потерялся. Вам не попадались навстречу гномы?
- Нет. Ты первый попался.
- Я уже два дня здесь блуждаю. Не поесть толком, не поспать, как в полуобмороке хожу. Невнимательный стал и оступился.
- Хорошо, что мы подоспели как раз во время, - заметил Буги, - а то бы ' буль-буль' и прощай, Дебори. Как тебе повезло!
- Наверное, я везучий, - пробурчал гном.
Конечно, все пожалели злосчастного гнома. Запасливые хоббиты выделили ему сухую одежду. Штаны Шумми пришлись ему впору, только были коротковаты, чуть ниже колен. Гном вымылся в ручье и переоделся. Потом его накормили путлибами, они показались ему очень невкусными, но выбирать было не из чего.
- Какой-то у него вид, - шепнула Мириэль Юниэру, когда гнома не было поблизости, - недобрый.
- Тебе показалось, - рассмеялся Юниэр. - Ты других гномов не видела, они все мрачноваты и красотой не блещут.
Поскольку они были еще недостаточно знакомы с гномом, в планы свои его не посвятили, сказали только, что идут в гости в Грибной Рай. Гном поинтересовался, где это место, и сообщил, что, хотя Мглистые горы намного дальше, ему с ними по пути, и, возможно, позже им встретятся его друзья. Дебори попросил позволения присоединиться к отряду.
- Конечно, - разрешил Юниэр, - мы хоть какую-то дорогу знаем, а ты опять в болото попадешь. Пойдем с нами, вместе веселее.
Чувствуя, что цель их близка, друзья продвигались вперед в быстром темпе, шутили, смеялись, даже Буги и Шумми больше не придирались друг к другу. Один только Дебори был не весел, но его можно было понять, потерял друзей, да еще в болоте искупался. День близился к закату.
- Пора отдохнуть, - заметил Юниэр, - а то не успеем устроиться на ночлег до наступления темноты.
- Я хочу собрать хворост для костра, - вызвался вдруг Дебори, когда путники выбрали поляну для ночлега.
- Только не ты, - усмехнулся Юниэр, - не хватало еще тебя искать.
- Вы меня просто оскорбляете, - завелся гном, - считаете совсем ни на что не годным. Я хочу быть полезным.
- Да пусть идет, - вступился за него Буги, который устал и не хотел идти за дровами сам.
- Ну ладно! Если что, кричи.
Путники с удовольствием растянулись на траве, расслабляя утомленные мышцы, а гном ушел за дровами. Все гномы носят с собой топоры, и этот исключением не был. Очень скоро друзья пожалели, что отправили Дебори одного. Он долго не возвращался, а темнело быстро, и, в конце концов, Шумми и Юниэр сами набрали дров и развели костер.
- Ну, не может же быть, чтобы он опять в болото провалился! - воскликнул Юниэр.
- Нет. Наверное, что-то другое случилось, - пожал плечами Шумми.
- Угу, - поддержал его Буги, ежась даже у костра, - может быть, наш хоббитоглот гномом не побрезговал.
Все замерли. Ведь Буги был прав. Они подошли уже довольно близко к Грибному раю, и враг, это ненасытное чудовище, возможно, рыскал где-то рядом, а они только сейчас об этом подумали. Все смотрели друг на друга в нервном испуге, и над поляной повисла напряженная тишина.
- А, вот и я! - раздался вдруг радостный голос, и все вздрогнули, как будто увидели огромного, хищного хоббитоглота с вилкой в руках, а не Дебори, согнувшегося под тяжестью сухих дров.
- Мы уже думали, что ты не придешь, - заметил Буги, - собрались на стол накрывать, помянуть тебя путлибой.
Дебори сердито сверкнул глазами:
- Рановато вы со мной распрощались.
- Почему ты так долго бродил? Мы же волновались! - отчитала его Мириэль. - Мало ли кого тут ночью встретишь! Можно с троллем столкнуться и в котел к нему попасть.
- Это все сказки, - бравировал Дебори, - уж в этом-то лесу бояться нечего.
- Напрасно ты так думаешь, - заметил Юниэр серьезно, - безопасных мест в Средиземье нет. Я даже предлагаю по очереди в карауле стоять, а не спать всем сразу. Спасибо, Дебори, что так много дров принес, теперь мы до утра сможем огонь в костре поддерживать. Давайте-ка, все укладывайтесь, я первый буду сторожить, потом тебя Буги разбужу, потом Шумми и последнего - Дебори. Так что спите, не теряйте времени.
- А песня! - воскликнул Шумми. - Мириэль же нам не пела сегодня.
- А ты без колыбельной не можешь? - спросил Юниэр.
- Да, настроение какое-то паршивое, может, улучшится, - смущенно ответил Шумми.
- Хорошо, - согласилась Мириэль, - я расскажу вам древнюю историю из жизни эльфов-нолдоров. Ее сочинили нуменорцы, и я хорошо ее запомнила, потому что там повествуется об эльфийской девушке, которую звали так же, как меня - Мириэль.
Ее искусницею звали, никто не смог бы как она
Соткать узорчатые ткани и выбрать лучшего руна.
И красотой невыразимой и мастерством одарена
Собою землю украшала Финвэ прекрасная жена.
Души не чаял в ней эльдар в счастливом граде Элдамар,
Лелеял он свою отраду, оставил все свои дела,
Летело время, как стрела, эльфийка сына родила.
Финвэ был горд и сыну рад, свершил положенный обряд,
Гостей на пир созвал без счета, но смерть вошла в его ворота.
Любимая, бледней луны, глаза уставшие прикрыла,
Сказала: 'Нежный мой супруг, тебя я покидаю, друг.
Я сына в муках родила, ему свой дух я отдала.
Его таланта, красоты, здоровья, сил, отваги, славы,
Поверь! Хватило б десяти, но все в одном я оставляю.
Его, чей ум, как пламя скор, я называю Феанор.
Твое он счастье и мученье, твоя отрада и любовь'.
Напрасно Финвэ навещал подруги ложе в Лориэнне,
И плач его не возвращал любви ушедшие мгновенья.
Он Феонора полюбил и в сыне жаждал утешенья.
Был горд красавец Феанор, ни перед кем не прятал взор.
Всех превзошел своим уменьем и вызнал все секреты гор.
Чудес считай - не перечтешь, уставший мир не удивить,
Но ясный сильмарилов свет ничем нельзя было затмить.
Он в камень душу заключил, и пламень чувств ему отдал,
Живой трепещущий огонь в холодном камне засиял.
В свое творение влюбленный, он сбился на неверный путь
И с ненавистью в сердце жил. Подозревая всех в коварстве,
Друзьями он не дорожил. Но, осуждая мести пыл, простим его
И не забудем, что гениальным мастер был.
- Спасибо, Мириэль, голос у вас такой задушевный и красивый, слушал бы, не переставая. - Шумми совсем загрустил и задумался.
- Это правда. Или снова сказки? - вдруг проявил интерес Дебори.
- Конечно же, правда, это общеизвестно, во всяком случае, в Нуменоре.
- Не может быть, чтобы какой-то эльф знал все секреты гор, - отрезал Дебори, - только гномы разбираются в камнях.
- Неправда! - возмутился невежеством гнома Юниэр. - Феанор был настоящим мастером. Я уж не говорю о сильмарилах - первом из чудес света, мы их не видели и не представляем себе, что это такое. А вот палантиры нам с Мириэль видеть довелось в доме у Амандила. Прекрасная работа, каждый камень размером с твою голову, гладкий, искрящийся, теплый, как будто живой. Если заглянешь вглубь, то увидишь эльфийские страны, словно по землям бессмертных пройдешься, хотя на самом деле они далеко-далеко. Если такой камень в Средиземье привезти, то из Мории Пеларгир можно будет увидеть, да что угодно! Разве есть такие чудеса у гномов?
По озадаченному лицу Дебори было понятно, что таких драгоценностей в подземных царствах гномов не водится. А гномы очень трепетно относятся ко всякому роду редких камней, всю жизнь их ищут, собирают и украшают ими свои чертоги. Драгоценные камни для них все равно, что хлеб насущный для людей. Дебори, конечно, заинтересовался палантирами безмерно.
- С мою голову, говоришь, размером? Да еще далекие земли показывает? И твои друзья тебе их давали подержать?
- Довольно расспросов, Дебори! - рассмеялся Юниэр. - Ложись спать, в следующий раз в Нуменор поеду, возьму один на время - тебе показать, а сейчас не приставай.
- Нет, я не усну. Отдохните лучше вы, а я вас посторожу. Когда устану, то разбужу кого-нибудь. Это ж надо, такие камни, такие камни! И не у гномов!
Юниэр колебался одно мгновение: все-таки Дебори для них - случайный прохожий, стоит ли ему доверять? С другой стороны, все гномы, которых он знал, были честны и слов на ветер не бросали; к тому же хотелось хоть немного вздремнуть.
Так что все друзья разместились поудобнее и засопели под негромкий треск углей в костре. И только Дебори, сгорбившись, сидел у огня, мечтательно глядя вперед немигающими глазами. Все мирно спали. Впрочем, нет. Шумми Сосна опять не спал, а лежал с закрытыми глазами, представляя себе Лориэнн и Финвэ, оплакивающего свою возлюбленную. 'В этих благословенных землях, - думал он, - все, наверное, должно быть по-другому'. И он представлял деревья с золотыми стволами и большими лиловыми листьями. 'Пойду-ка я, поговорю с Дебори', - решил он, чувствуя потребность поделиться с кем-нибудь мыслями, навеянными песней Мириэль. Он открыл глаза и увидел, что гном занят престранным делом: заливает их костер водой. 'Жарко ему, что ли, стало'? - удивился Шумми. Он забеспокоился, но вместо того, чтобы разбудить остальных, он решил проследить за гномом сам. Дебори же, потушив костер, тихо встал и исчез в темноте. Луна еще не взошла, и Шумми едва различал силуэт гнома, преследуя его по пятам. Обыкновенные люди ничего бы не увидели в такой тьме, но и гномы, и хоббиты привыкли к подземельям, и зрение у них поострее. Потом гном вытащил что-то наподобие фонарика со слабым мигающим светом и стал еще более заметен. Гном продвигался довольно быстро, как будто прекрасно знал куда идет. 'Заблудится такой, как же! - думал Шумми. - Он лучше меня этот лес знает'.
Встревоженный Шумми не заметил, как долго они бегут и как далеко отошли от места их лагеря. Тут он почуял запах дыма и услышал угрюмые голоса. Дебори добрался до места назначения. Шумми затаился в кустах. У небольшого костра сидело еще три гнома, которые радостно гикнули при виде соплеменника. Вид у них был самый разбойный, и Шумми не мог понять, почему Юниэр считал гномов порядочными и добрыми. На его взгляд все они были злобными, бородатыми стариканами, замышлявшими страшные козни.
- Ну что, атаман? Принес добычу? - спросили гномы после приветствий.
- Они пустые, хуже нищих, - отмахнулся Дебори, - я порыскал по сумкам - одно эльфийское дерьмо. Но не зря время потратил. Рассказали они о камнях, таких во всем свете не сыщешь, только в Нуменоре. Палантиры называются, то есть дальнозоркие - всякие земли показывать могут. Надо добыть их.
- Да, как же мы в Нуменор попадем? И кто нам эти камни отдаст?
- Глупец, это проще простого, главное мы знаем у кого они. Мы на этот счет позже поговорим и план составим. А сейчас надо уходить, пока они не проснулись.
- Что ж ты их не зарезал? Спокойнее было бы.
- Это тебе не хоббиты никому ненужные. Нуменорцы они, знаешь, какие мстительные, кто их знает, какого они рода. Да от них вреда нет, спят, как дети доверчивые. А что наш пленник, молчит?
Тут Шумми заметил, что неподалеку от говорящих лежит сверток и едва шевелится. Сердце подсказало ему, что это хоббит.
- Да хоть ты тресни, молчит, угрозы не помогают.
- Значит надо пытать, - распорядился Дебори, - больше мы времени терять не можем.
Гномы подтянули сверток ближе к костру, и Шумми увидел, кто был в него завернут. Все в нем едва не перевернулось от возмущения, и мысленно он уже крикнул: 'Лавашка!' - но прикусил язык. 'Негодяи, мерзавцы, - думал он, - как они посмели ребенка украсть!? Что она им сделала?'
- Ну, что ж ты надумала, дорогая, за все это время? - ласковым голосом, насколько это может получиться у гнома, спросил Дебори, вынимая кляп изо рта своей жертвы, - что ты нам скажешь хорошего?
- Заплесневелый лишайник, волосатая кукуруза, шелудивый скунс... - затараторила Лавашка без остановки, и Дебори поспешил снова заткнуть ей рот.
- Ну, смотри же, - прорычал разозленный гном, - ты сама этого хотела. И он приказал приятелю покрепче держать ноги Лавашки, а сам принялся раскалять на костре железный ломик.
- Почему я не взял с собой меч!? - думал Шумми, в ужасе наблюдавший эту картину, но он же понятия не имел, что все так обернется. Он схватил с земли большую палку, и, когда орудие пытки уже подносили к коричневым пяткам Лавашки, Шумми выскочил на поляну, размахивая дубиной. Хоббит почувствовал себя безрассудно храбрым.
- Э-ге-ге! - заорал он в полную глотку. - Юниэр! Скорей! Бей предателя! Налетай!
Он надеялся, что гномы поверят, что за его спиной - мощная поддержка. Его действия и вправду вызвали некоторое замешательство. Шумми сунул палку в костер и отогнал всех от Лавашки.
- Юниэрррр, - не переставая, кричал Шумми, - круши их, бей!
Гномы уже готовы были сорваться с места и бежать, но тут они осознали, что кроме размахивающего дубиной хоббита никого вокруг нет, и тогда положение Шумми изменилось в худшую сторону. Четыре гнома, напоминающие один другого, как братья-близнецы, с красным блеском в глазах и звериным оскалом, одновременно вынули из-за пояса четыре топора и завертели ими в воздухе.
Тут Лавашка каким-то образом умудрилась выплюнуть кляп и завизжала так, как могла визжать только Лавашка: 'Аааааа... помогите!'
Все на мгновение оглохли. Отголоски этих криков, а еще больше то состояние тревоги в воздухе, которое передается от друга к другу, когда один из них в беде, разбудили Юниэра, Мириэль и даже Буги. При свете только что показавшейся луны они увидели, что костер потух, и ни гнома, ни Шумми с ними рядом нет. Тут снова до них донеслось эхо Лавашкиных воплей, и все трое, не задавая лишних вопросов, кинулись на зов. Буги содрогнулся от привидевшейся ему картины: Шумми, исчезающий в ненасытной пасти хоббитоглота.
Гномы накинулись на Шумми, но тот не дрогнул. Раскаленной палкой он ткнул в бороду первого прыгнувшего на него гнома, и борода вспыхнула, но тут же Шумми получил удар топором по голове и рухнул без сознания. Пока один из гномов тушил бороду, другие заткнули рот Лавашке и, взвалив на плечи ее легкое тело, помчались в лес.
Когда Юниэр, Мириэль и Буги прибежали на место происшествия, то увидели только поверженного Шумми, лежавшего лицом вниз с окровавленной головой. Юниэр повернул его на спину и прижался ухом к груди.
- Он жив! - воскликнул он. - Сердце бьется.
Тогда друзья перевязали ему рану на голове. По счастью топор скользнул по черепу, не повредив его. Шумми открыл глаза и увидел расплывчатые, как облака, силуэты своих друзей.
- Мм... догоните же их, пожалуйста! Там Лавашка! - сказал он, едва к нему вернулся дар речи.
- Где Дебори? - спросил Юниэр.
- Дебори - разбойник, и все его друзья тоже. - Шумми попытался подняться на ноги, но тут же упал.
- Ты отдохни, мы попробуем освободить твоего друга. Буги, посиди с Шумми и позаботься о том, чтобы ему не стало хуже.
Юниэр и Мириэль побежали вслед за злодеями. Луна освещала им путь. Гномы были уже далеко, и они не могли их видеть, но знали, что на верном пути, так как слышали отдаленный топот сапог. Дебори и его товарищи бежали, тяжело дыша и передавая друг другу сверток с Лавашкой.
- А ну-ка, стоп, - сказал вдруг Дебори, взглянув наверх, - все в овраг.
Гномы сошли с тропинки и затаились в канаве. Что остановило их? Перед ними были обычные деревья, только множество светлячков сидело на стволах и ветвях, и деревья сияли голубыми огоньками. Мерцающие деревья словно выстроились вдоль какой-то границы, образуя светящуюся изгородь. Все местные жители и те, кому доводилось бывать в этих краях, знали, что нельзя ступать за черту, обозначенную деревьями со светлячками. Но не знали об этом Юниэр и Мириэль. Они так и бежали, надеясь, что вот-вот настигнут гномов, пока не осознали, что топот сапог больше не слышен. Но остановиться теперь они не могли. Из тех, кто ушел за светящиеся деревья, никто никогда не возвращался.
Гномы, подождав некоторое время, выползли из оврага, надрывая животы от хохота.
- Вот это погоня! - радовались они, - даже драться не пришлось.
Они решили вернуться к костру, чтобы отдохнуть и упаковать вещи, так как все побросали в спешке, когда пытались убежать от грозных нуменорцев.
У костра сидел только Буги, оставшийся присматривать за раненым. Он подскочил на два метра, когда увидел, как четверо гномов выросли из темноты.
- Ха-ха, малявка! Привет. Что, не ожидал такого подвоха? Обрадовался до смерти, по лицу видно.
- Думал, что дружки твои наши головы сюда за бороды притянут! Не дождешься!
- Я тебе вот что скажу, Буги, - поддержал гномов Дебори, - твои друзья так быстро бегают, будто не люди, а косули! До сих пор, небось, скачут.
- Что с ними случилось? - дрожащим голосом спросил Буги.
- А ничего! Небольшая промашка. Они быстрее нас бежали и в Зачарованный лес попали, - пропел один из гномов, наслаждаясь придуманной рифмой.
- О-о! - схватился за голову Буги, - как это их угораздило?
- Вот тебе и 'о-о'! - сказал Дебори. - А что там за писк? Этот герой жив еще?
Шумми застонал, он бредил. Лавашка извивалась в свертке и очень ругала себя.
- Ну и ситуация, - подумал Буги, - хуже не бывает, - но скоро он понял, что ошибался.
- Что, порубим их на куски? - спросил у Дебори любознательный приятель. - А то жизнь длинная, донесут на нас, потом не оправдаемся.
- Я думаю, что достаточно им просто языки отрезать, - предложил Дебори.
- А если они донос напишут? - ехидно поинтересовался другой гном. - Надо убрать свидетелей.
- Тогда Лавашка уж точно ничего не скажет про клад, - возразил Дебори.
- Почему? Мы же ее не собираемся убивать?
- Она будет свидетелем убийства и подумает, что мы все равно ее убьем, когда она все расскажет.
- Ты нам какие-то головоломки задаешь, Дебори. Надо бы попроще. Не говорит - пригрозим, что дедушку убьем или бабушку. Что, ей этот клад дороже родственников, что ли?
- Да, пожалуй ты прав, нечего с ними возиться. Руби их.
Хотя Буги внимательно следил за ходом беседы ужасных бородачей, он был совсем не готов к такому исходу. Хоббиту стало страшно. Окровавленный Шумми лежал тут же рядом, но так как он был без сознания, то не мог увидеть лица своей смерти. Сообразительный Буги с отчаянья придумал, что делать. 'Постойте, я тоже знаю, где клад!' - хотел он закричать, но от страха только тоненький свист вырвался из груди, и как он ни напрягался, не мог выговорить спасительную фразу членораздельно. Буги закрыл глаза, упрямо надеясь на чудо, и... услышал, вдруг, певучую речь:
- Привет вам, любезные хоббиты, гномы, дорогой иду я обычной, знакомой. Что за неполадки у вас приключились? Вы чем так друг другу не полюбились? - Это был голос мягкий, вкрадчивый, странный, и все обернулись к говорящей. Никто не заметил, как она подошла, удивительное создание в наряде, сплетенном из веток ивы. Босая девушка, со светлым шелком вьющихся волос и раскосыми, как крылья бабочки, глазами выглядела необычно.
- Как-то сегодня людно в этом месте! - посетовал Дебори. - Если вам дороги здешние так прекрасно знакомы, то ступайте дальше и не задерживайтесь. Мы тут без вас разберемся.
- Не разберемся! - воскликнул Буги, вышедший, наконец, из оцепенения.
- Послушай, Дебори, разбойник и вор,
Лавашку оставь - таков уговор,
Ты братьев-злодеев с собой прихвати
И больше не стой у меня на пути.
- Кто ты такая, чтобы мне указывать! - возмутился Дебори. - Сама иди, откуда пришла. Я очень раздражен, могу и топор в дело пустить.
Между тем, Буги подкрался к свертку с Лавашкой, перерезал связывающие ее путы и вынул кляп. 'Ф-фу! - вздохнула Лавашка. - Наконец-то'.
Незнакомка, сообразив, что гномы настроены враждебно, сменила тактику. Она перестала говорить, но вдруг угрожающе запела. А потом достала лук, отклонилась назад и без усилий выпустила три стрелы, которые сразили братьев Дебори. Больше Дебори не нужно было уговаривать, он побежал так быстро, как никогда раньше не бегал.
Буги испытывал ощущение нереальности. Он понял, что это магия, а магии он не доверял. Лавашка напротив смотрела на светловолосую девушку с восхищением.
- Лавашка, - дернул Буги ее за рукав, - надо спрятаться, это какая-то колдунья. Может быть, она и есть хоббитоглот.
- Ха-ха, - рассмеялась Лавашка, - ну, ты и фантазер! Это же Мудрена, она нашу деревню от него спасла. И сейчас выручила из беды.
Загадочная волшебница не стала преследовать Дебори, да и братьев его она не убила, а только усыпила своими стрелами. Когда они проснутся, то, как заново родятся с памятью чистой, как первый снег. Мудрена - как ее назвала Лавашка - подошла к раненному Шумми и, погладив его по голове, привела в сознание.
- Теперь вы здоровы, довольны и рады,
От всех покушений избавлены мной,
Бегите в деревню знакомой тропой,
Где ждут заплутавших у каждых ворот,
И дружно живите без всяких забот.
- Не получится, - вздохнул Буги. - Как же Юниэр и Мириэль? Мы, что, их больше никогда не увидим? Ведь они с нами в деревню шли, мы к ним привыкли.
- Скажи, что случилось с твоими друзьями, куда все бежали, где их потеряли?
- Друзей обманул Дебори-балбес, попали они в Зачарованный лес, - угрюмо ответил Буги: в новой знакомой его раздражала манера разговаривать.
- Да, ты что! - испуганно воскликнул Шумми. - Что же с ними будет теперь?
- Навеки в озерных чертогах замрут,
Найдут они там покой и приют.
Так, все, кто в таинственный лес попадают,
О мире и прошлом, увы, забывают.
Себя посвящают они красоте,
Чужие друг другу, чужие себе.
Блуждают они в лабиринте озер,
Не в силах порвать иллюзий узор.
- И ничего нельзя сделать?! - умоляющим голосом спросил Шумми. - Они такие молодые, красивые. Неужели вот такой конец?
- Да, Шумми. Не послушать тебе больше нуменорских песенок, - проговорил Буги, но было заметно, что на душе у него тяжело. Юниэр с такой готовностью согласился идти спасать хоббичью деревню, и вот, на тебе! Попал в ловушку, из которой выхода нет. Он почему-то злился на Мудрену за то, что она так ловко справилась со всеми недругами. 'Что ж она раньше не подоспела, такая способная?' - думал он.
Мудрена между тем нахмурила брови и задумалась.
- Представьте-ка быстро друзей вы своих,
Как можно отчетливей вспомните их, - обратилась она к Буги и Шумми.
Те повиновались, у них загорелась маленькая надежда, что колдунья что-нибудь сделает. Но надежда была крошечная, так как, на взгляд Буги, колдунья была слишком молодая и не внушала доверия. Мудрена зафиксировала один глаз на Буги, другой на Шумми, напряглась и воссоздала для себя образы, возникшие у хоббитов. То, что она увидела, удивило ее.
- Достойных людей повстречали вы оба,
Не знаю, когда их увидите снова,
Их мысль попытаюсь привлечь я извне,
И больше, чем вам нужны они мне.
Придем мы сейчас к моему шалашу,
Меня не тревожить, я вас попрошу.
Не день и не два я буду молчать,
Меня в это время нельзя отвлекать.
Трое хоббитов пошли вслед за Мудреной, разговаривая шепотом, боясь нарушить ее сосредоточенность. Буги исподтишка наблюдал за колдуньей. Она шла, легко переступая босыми ногами, подвластная тому особому ритму, в котором жила.
- Лавашка, - попросил он, - кто она такая, расскажи?
- А, никто толком не знает, - ответила та, - пришла к нам в деревню, и все песни пела и пела. Мы поначалу из нор не выходили, а потом не выдержали. Голос у нее добрый, если она и вправду добра кому желает. Она нам рассказала, что знаки оградительные начертила вокруг нашей земли от всех врагов. И с чудищем этим окаянным намудрила чего-то: изменила его вкусовые привычки, - он теперь землянику ест. Она не убивает никогда, а как-то в мозги проникает и перестановки там делает. Смеется иногда звонко, прямо заливается, пляшет и только стихами разговаривает. Знает обо всем, о чем ни спросишь. Так и поселилась у нас в деревне, мы ее кормим - она нам поет.
- Как же так получилось, что ты гномам попалась, раз у нас в деревне такая могущественная колдунья объявилась? - спросил Шумми.
- Она не всегда у нас живет, пропадает куда-то время от времени. А эти твердолобые мочалки напали на меня в лесу, когда я за медом лазала.
- Ну-ну, продолжай, - усмехнулся Буги, - зачем это ты им понадобилась?
- Раз поймали, значит, понадобилась, - тряхнула челкой Лавашка, - ненужных не ловят. Может, я тайну какую-то знаю, тебе-то что?
- А-а-а, - протянул Буги, - тайну значит? А как насчет клада?
- Клад, - подмигнула Лавашка, - это мое приданное. Не скромно об этом выспрашивать. Разве что ты, Буги, жениться на мне захочешь, когда я подрасту?
- Ни в коем случае, - отскочил от нее Буги, - пусть у меня коленки облысеют, если такая мысль хотя бы раз придет мне в голову.
- Ну, вот и не любопытствуй, - рассмеялась Лавашка, - я свое приданное от всех прячу. Она покосилась на Шумми, но тот сделал серьезное лицо и не проявил к ней никакого интереса. Шумми считал Лавашку маленькой девчонкой, недостойной его внимания, и Лавашка вздохнула.
Они подошли к постройке, сплетенной из ивовых веток с конусообразной крышей. Как и все, что принадлежало Мудрене, ее шалаш отличался простотой и аккуратностью. Мудрена вошла в свое жилище, села на циновку и сосредоточилась. Хоббиты устроились неподалеку, чтобы охранять ее убежище от всяких посягательств, никто не должен был помешать Мудрене вызволять из беды их друзей.

Мириэль и Юниэр не вернулись назад, когда поняли, что потеряли след гномов.
- Мы их не догоним, - сказала Мириэль, удивленно оглядываясь по сторонам.
- Я никогда не видел такого красивого места! - восхищенно воскликнул Юниэр.
- Я тоже. Но здесь все слишком совершенно, чтобы быть настоящим.
И, действительно, было чему изумиться. Повсюду их окружала феерия тропических красок: насыщенная яркая зелень, роскошные цветы благодатного лета: пестрые орхидеи, королевские магнолии, источающие томительно-сладкий аромат бледно-палевые и винно-фиолетовые розы. Гигантские папоротники смыкались и расходились вновь, словно волнистые веера с причудливым рисунком. Они подошли к небольшому овальному озеру аквамариновой прозрачности, вода в нем была холодная и чистая, с золотистыми чешуйками слюды на дне. Даже разноцветная галька на берегу казалась отмытой до блеска. В центре озера фонтаны взмывали ввысь и, коснувшись безупречного неба, обрушивались вниз светоносной пылью. А на противоположном берегу ленивые водопады, опоясанные радугой, свергали струи воды с мраморных гор. Ни одного пожухшего листочка не было на деревьях, ни одного изъяна в безукоризненных формах. Любая, даже самая мелкая деталь, поражала изысканностью. И плоды в этом благодатном месте казались совершенными, гроздья винограда светились солнечным блеском и оказались медово-сладкими и ароматными на вкус
Юниэру и Мириэль стало легко и весело. Они уже забыли, как очутились в этом лесу.
- Мирэ! Может быть, мы попали на земли бессмертных? - предположил Юниэр.
- А может, мы спим или бредим? - возразила та.
Целый день они бегали друг за другом, беспричинно счастливые, опьяненные спелым виноградом. Все заботы и тревоги последних дней стерлись из памяти, как будто их и не было.
Ближе к вечеру они вышли к большому озеру. Над ним клубились туманы, синие и серебристые, а гладкая поверхность воды временами волновалась и сверкала разноцветными бликами. Все это что-то напоминало Мириэль, какую-то историю из детства.
- Это похоже на озера Горудуна, - сказал Юниэр, и тогда Мириэль вспомнила эльфийскую сказку о могущественном маге, мечтавшем создать мир без боли и страдания, болезней и чувств иных, чем восхищение. Для этого, считал он, необходимо изъять из мироздания все несовершенное и убогое, а всему приятному и красивому придать завершенность, тогда любой живущий в таком идеальном мире будет доволен, спокоен и благодарен. С этой идеей пришел Горудун к Валарам и попросил у них поддержки. Но Валары объясняли ему, что нельзя так запросто вмешиваться в мир, сотворенный Илуватаром, тем более, не ведая его замысла.
- Илуватар, - говорили они, - не стремился создать теплицу, где все его творения процветали бы под присмотром Творца. Он создал мир, в котором каждый свободен и награжден достоинствами и возможностями, и не только красота и способность ценить ее важны в человеке, эльфе, гноме - любом из детей Илуватара, но и любовь, творчество, забота о других, талант, юмор.... Всем этим одарены дети Илуватара, и каждый из них прекрасен по-своему.
Но Горудун очень дорожил своей идеей и непрерывно думал о ней. Будучи магом, не трудно сойти с ума, ведь маги располагают знаниями, превосходящими человеческие. Пришел день, когда Горудун решился исполнить свой замысел. Но его волшебства не хватило на весь мир и даже на Средиземье. Только на небольшом участке, вокруг семи озер, мир преобразился в такой, каким его желал видеть Горудун. Умножить красоту и притягательность природы было несложно, труднее было создать соответственное отношение к увиденному у населявших землю народов.
Конечно, они восторгались причудливыми фантазиями Горудуна, но восторг их был недолог, так как переменчивы настроения людей и эльфов, и то, что поначалу их удивляло, потом принималось как должное. А Горудун хотел бы привлечь их навечно к своему творению, и больно было ему осознать, что естественным путем этого не добиться. Много усилий потратил он, чтобы завлечь путников в чертоги семи озер, и также свил тонкие невидимые сети, которые падали на мысли, попавших в его царство, и не позволяли никому вернуться назад. Все, кто попадал во владения мага, становились поклонниками Горудуна, восхищаясь ежедневно его творением и не общаясь друг с другом, так как у них не оставалось других чувств. Чтобы лишить детей Илуватара свободной воли даже на небольшом участке Средиземья, Горудун потратил всю свою волшебную силу и никогда не смог ее восстановить. Потом он исчез, и никто не знал, где он.
Примерно такую историю вспомнила Мириэль. В Нуменоре это была часто повторяемая легенда, но, если бы кто-нибудь поверил, что все так и было на самом деле, его бы подняли на смех. 'Это очередная поучительная история о том, что нельзя противостоять эльфийскому богу', - сказали бы насмешливые нуменорцы.
Однако сейчас легенда казалась реальной.
- Может, мы уйдем отсюда, Юниэр? - предложила Мириэль.
Ей захотелось оказаться на полянке в обычном лесу, сорвать крохотную капельку земляники и приласкать рукой тихие незабудки. Она вдруг поняла, что не любовь вела мага, когда он создавал свое совершенное творение, а лишь тщеславие и гордыня.
- Отчего же? Ты что, испугалась? Разве тебе не любопытно посмотреть, что в озере? - возразил Юниэр.
Глаза его блестели, он потянул Мириэль за руку:
- Пойдемте плавать, моя принцесса, никакой Горудун не сможет нас тут удержать, никто не заставит тебя и меня торчать в мокром озере остаток дней. Потом будем рассказывать нашим детям про диковинки сумасшедшего мага.
И они вошли в волшебные воды. Плавать не пришлось, так как они сразу погрузились в воду и оказались на дне. Но странно, они не чувствовали себя промокшими, могли дышать и ходить. Передвигаться по дну озера было приятно, земля не так сильно притягивала, как на суше, а вода, мягкая и обволакивающая, не выталкивала, как обычно, поэтому идти было легко, и, как следует оттолкнувшись, можно было испытать ощущение полета. Мириэль и Юниэру понравилось это упражнение, они чувствовали себя почти невесомыми и на все способными, как в детских снах.
Подводные пейзажи завораживали. Золотистый свет сверху сливался с голубым свечением дна. Фосфоресцирующие водоросли и кораллы, огромные, как деревья, унизанные росинками, большие улитки, гордо несшие на прозрачных спинах раковины - настоящие произведения искусства, подводные бабочки, цветы, замки, - все это было так композиционно верно, так изысканно, что самый утонченный эстет остался бы немым от восторга.
Иногда им на пути попадались другие люди и эльфы, захваченные в плен чарами Горудуна, но никто из них не обращал внимания на новичков. Их лица были белы, как маски, губы не улыбались, и каждый был поглощен созерцанием. Глаза не отражали ничего, кроме предмета искусства великого мага, который они наблюдали. Маленький мальчик с серьезным, недетским выражением лица складывал из тонких ажурных ракушек высокий замок, осторожно скрепляя ракушку с ракушкой и едва дыша.
Долго бродили Юниэр и Мириэль по диковинным землям Горудуна, время летело незаметно. Ничто всецело не завладело их вниманием. Юниэр говорил своей любимой, что нет никого прекраснее во владениях мага, чем она, и что их любовь сильнее всяких чар. Они гордились тем, что не поддаются волшебству, и воображали себя сверхстойкими людьми. Невдомек было им, что повсюду, куда бы они ни шли, летели над ними молитвы Мудрены, мешая сетям Горудуна опуститься и сковать их. Так прошли они через все семь озер. Стало темно, и тонкие узоры водорослей засияли вдруг призрачным светом, а высоко в небе вспыхнули звезды.
- Здесь тоже бывает ночь! - удивился Юниэр. - Я совсем не жалею, что мы здесь оказались. Это не так уж опасно, если обладаешь твердой волей и не стремишься уйти от мира. По-моему, пора возвращаться, больше смотреть нечего. Захватим что-нибудь на память?
- Нет, не надо. Ничего не бери, это все чужое! - предостерегающе воскликнула Мириэль, которой почему-то стало страшно.
В это время маленькая звездочка сорвалась с неба и стремительно понеслась вниз.
- Загадывай желание! Мирэ! - крикнул Юниэр и подставил ладонь.
- Сделай так, чтобы мы никогда не расстались, - прошептала принцесса.
Лучше бы они не заметили этой звезды, потому что она упала не с настоящего, а с зеркального неба и, следовательно, все желания исполняла наоборот. Звезда шлепнулась прямо в ладонь Юниэра, и он ощутил приятный холодок.
- Какая простая и тонкая работа! - восхитился Юниэр. - Спасибо за подарок, Горудун!
Если бы Горудун был там, то он бы ответил: 'Не стоит благодарностей'.
- Домой? - улыбнулся Юниэр. Мирэ кивнула. Они обнялись и, оттолкнувшись от дна, в тот же миг оказались на берегу и пошли из леса в свой привычный мир. Возвращаться было трудно, ноги словно приклеивались к земле, и казалось, что кто-то жалобно зовет их назад и причитает о том, как нужны они там, как жестоко предавать красоту, которая нуждается в них. Но для Юниэра это было уже делом принципа - уйти оттуда, откуда еще никто не вырывался. Его упрямство помогало Мудрене вытягивать их из Зачарованного леса.
Едва они выбрались в безопасное место, как оба рухнули на траву без сил. Изнемогла совсем и Мудрена, голова у нее кружилась, веки слипались. Хоббиты принесли в шалаш сена и устроили для нее мягкое ложе.
Юниэр проснулся от голода. Солнце сияло высоко, и он определил, что уже полдень. Мириэль спала, и он решил пойти поискать какой-нибудь еды. В кустах шевелилось и пищало что-то белое. Юниэр осторожно подкрался, мечтая о жирном зайце, и схватил животное за бока. Зверь и не пытался вырваться. Это был щенок с темными умными глазами и черным блестящим носом. Он вильнул хвостиком и лизнул руку Юниэра. Съесть его было бы просто преступлением. Юниэр поднял щенка с земли.
- Что, малыш? Твоя большая белая мама где-нибудь поблизости?
Щенок взвизгнул протяжно и жалобно, из чего можно было заключить, что он совсем одинок и брошен. Юниэр прихватил его с собой. Очень скоро они вошли в дружелюбную, тенистую рощу. Юниэр обрадовался: еще раньше, когда он участвовал в походах по Средиземью, такие деревья были редкостной находкой для воинов. Их замечательные плоды утоляли самый зверский голод. Юниэр сорвал несколько самых крупных и сочных плодов и поспешил к спящей подруге.
- Смотри, кого я тебе принес! - разбудил он Мирэ, - Спешу сразу его тебе подарить, чтобы ты о нем заботилась, кормила и купала часто, потому что он белый и быстро пачкается. И не вздумай отказываться, это - подарок от самого сердца.
- Какой хорошенький! Мягкий. Где ты его нашел?
- Недалеко, в кустах. И сразу подумал, что тебе его очень не хватало.
- Спасибо, Юни, мне он нравится.
Они поели и вспомнили о хоббитах.
- Как ты думаешь, что с ними стало? - спросил Юниэр.
- Не очень-то мы им помогли, - вздохнула Мириэль.
- Может еще не поздно? Пойдем-ка в Грибной Рай, узнаем, как обстоят дела.
В Грибном Раю был пир горой. Хоббиты радостно приветствовали возвратившихся из путешествия Шумми и Буги, а также Лавашку, которую считали без вести пропавшей. Лавашка стала предметом всеобщего внимания, она рассказала всем подружкам, как Шумми рисковал жизнью ради нее, как он спасал ее от Остервенелой бороды и его братьев. Она, конечно, всячески приукрашивала историю своего освобождения романтическими подробностями, и все хоббитянские девушки сгрызли себе ногти от зависти. Хоббиты веселились, но Буги был печален.
- Шумми, - дергал он за рукав своего друга, - ты, правда, думаешь, что они вернутся? Может, она наврала?
- Ну, зачем ей врать, - раздраженно отвечал Шумми, - сказали тебе, придут они, значит придут. Не наводи тень на ясный день.
Буги думал: 'Как всегда я нигде не нахожу понимания. К чему ей врать? Смешной вопрос. Чтобы не ударить в грязь лицом. Как же, сознается она, что ничего не вышло из ее колдовства. Кто же ее уважать будет? Ох, не увидеть нам больше их'. - Так причитал Буги, наблюдая исподтишка за молодой колдуньей с хитрыми раскосыми глазами, которая жевала себе вишни и бесилась на празднике больше всех. Но мрачные ожидания Буги на этот раз не оправдались. Юниэр и Мириэль все-таки пришли в Грибной Рай.
Хлебосольные хоббиты тут же позвали их к столу, ломившемуся от яств. Местные музыканты дули в трубы и били в барабаны, а хоббиты плясали и водили хороводы.
- Никогда не видел столько довольных малышей сразу, - шепнул Юниэр на ухо жене. - Как ты думаешь, есть у них какие-нибудь проблемы?
- Ни проблем, ни хлопот! - радостно запели в ответ хоббиты, обладающие поистине великолепным слухом. - Добро пожаловать в Грибной Рай. Как же вы вернулись из Зачарованного леса? Расскажите, как там? - в устах хоббита этот вопрос звучал обыденно, как если бы вас спросили: 'Приятно ли вы отдохнули у родственников вашей жены?'
Буги и Шумми обнялись с друзьями и поздравили их с возвращением.
- Запомните, - поучал Шумми, - деревья со светлячками по всей границе опасны, и больше никогда туда не ходите. Вызволить вас оттуда было куда труднее, чем справиться с нашим врагом.
- Так значит, вы одолели его самостоятельно?! Я всегда верил в хоббитов! Какой же ты молодец, Шумми! Как это случилось?
Шумми замялся, переступая с ноги на ногу.
- Ну..., мы не совсем сами управились... Нам, конечно, помогли немного... Точнее, за нас почти все сделали.... Если уж совсем откровенно, то, когда мы пришли, все уже было готово.
- Ты говори вразумительно, что же произошло?
- Одна ведьма, - ответил Буги вместо Шумми, - она этого проглота хвать за жабры, а потом длинным ногтем мозги ему вправила. И стал он безобидным корнеедом.
- Ты нас опять разыгрываешь, Буги? - засомневалась Мириэль
- А мне и подавно вас слушать забавно, - услышали они голос позади себя и, обернувшись, увидели Мудрену.
- Э... леди, - перестраховался Буги, - если я вас ведьмой назвал, то это любя. Я ничего дурного не имел ввиду.
Мудрена ответила снисходительной усмешкой. Она внимательно изучала Юниэра.
- Я вижу союз двух великих сердец,
Скажи, нуменорец, кто был твой отец?
Юниэр пришел в замешательство, откуда ей знать, насколько труден для него этот вопрос. Он был уверен, что никогда не встречал ее раньше.
- Поскольку мы не знакомы, леди, позвольте сначала представиться. Мое имя Юниэр, а это моя жена - Мириэль. Как зовут вас, скажите, если хотите?
- Где как, ну, а тут Мудреной зовут, - она улыбнулась и протянула руки к белому щенку, тот сразу затявкал и завилял хвостом. Он почти вырвался из рук Мириэль и прыгнул к Мудрене.
- Ну, что ж, расскажи мне, пропавший бесенок,
Где ты побывал и кого повстречал,
Что кушал мой толстый мохнатый волчонок,
Кого испугался и где ночевал?
- Простите, мы не знали, что это Ваш щенок, - сказала Мириэль с досадой. Мудрена ей сразу не понравилась. Во-первых, она не сводила глаз с ее мужа, во-вторых, забрала щенка.
- Я даже успел подарить его своей жене. Но ничего, хорошо, что мы его прихватили.
Мудрена опять впилась в Юниэра долгим проницательным взглядом, потом она вернула щенка Мириэль и голосом, не допускающим возражений, сказала:
- Отдать его вам для меня не потеря,
Ты право имеешь на этого зверя.
Маленького волчонка окрестили Олвиком - подаренным дважды. С тех пор Мириэль не расставалась с ним.
Друзья праздновали вместе с хоббитами день освобождения от врага и пели гимны благополучным дням без приключений, так как все хоббиты уверены, что приключения привносят с собой в жизнь не разнообразие, а безобразие, и без них куда спокойнее жить

продолжение

к началу главы


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"