Калужская Валерия Крыса. О будущем, мегакорпорации, временных парадоксах и немного об одиночестве

О будущем, мегакорпорации, временных парадоксах и немного об одиночестве

Утро получилось ярким. Началось все с рассвета - карамельно-розово-желтого, с апельсиновоо-оранжевым солнцем и зефирными облаками - перешедшего в пронзительно голубое небо. Раз уж проснулась так рано, решила сделать себе вкусный завтрак: сварила вкуснейший кофе с корицей, выжала морковного сока с ложкой сливок, нарезала овощной салат - красные помидоры, зеленые огурцы, - поджарила пару тостов. Настроение было настолько радужным, что, вопреки обыкновению, майку одела не черную или белую, а красную, непонятно откуда вообще взявшуюся в моем монохромном гардеробе. День обещал быть по-летнему теплым, но ветреным, так что под обычные свободные джинсовые капри натянула белые леггинсы до середины икры, в поверх майки накинула короткую - под ребра - черную курточку. Вкупе с ботинками получился вполне себе приличный вид. Так и пошла на работу.

Из дома выбралась почти на полчаса раньше, чем обычно, так что большую часть маршрута проделала пешком. Уже за несколько кварталов до лаборатории села на скоростной трамвайчик - и только чтобы не опоздать, а то так бы и брела по улицам, вдыхая прозрачный утренний воздух, щурясь на солнце, как кошка. Да лучше бы пешком и шла: на проходной еще почти пусто, никого нет, а кто есть - сонные, недовольные. Одна Ирма как всегда бодрая и веселая - помахала ручкой, да исчезла в лифте. Ну, а я - по лестнице, мне невысоко.

И настолько мне было хорошо, спокойно и радостно, что даже известие о некстати сдохшем лабораторном роботе я восприняла ни то, что спокойно - почти с радостью. Ну, подумаешь, придется самой паять схему, так зато вспомню хоть, как паяльник в руках держать. Зато можно будет потом в характеристику себе пару положительных строчек получить: и к ситуациям внештатным приспосабливаюсь, и навыками нестандартными обладаю (а кто из наших гениев сейчас опуститься до того, чтобы руками что-то делать?), и еще что-нибудь придумать можно.

Как специально для такого чудесного дня, в лаборатории я сидела в гордом одиночестве. Не то что бы я не любила людей, но их общество меня быстро утомляет. Да и разговор я поддерживать не умею. Так что растеклась я на своем стуле, далеко вытянув из-под стола тощие ноги, зажав в зубах сигарету, да паяя тихонечко свою схему, когда в дверь лаборатории моей постучали.

- Ммм? - промычала я, не отпуская сигарету и тыкая жалом паяльника в ножку конденсатора. Осмысленную реплику можно было перевести примерно как "И кто же это пришел осквернить мое чудесное утро?"

- Ноги торчат - раз. Сигарета - два. Технику безопасности не соблюдаешь, - заметил Иван, переступая порог, - А ну, сядь нормально.

- Отвали, - беззлобно отшила его я, - У меня тут почти творческий процесс. Выкладывай, что хотел, и оставь мое величество в покое.

- У нас с тобой сегодня спецзадание, - помахал он бумажкой. Я в сердцах откинула паяльник на подставку.

- Ну, что такое?! Я же ушла из отдела в лабораторию! Когда мне перестанут "детский сад" подсовывать?!

- Никогда, наверное, - пожал плечами Иван, - Ты же знаешь - тебя дети любят.

- Дети любят... - я в раздражении затушила окурок с такой силой, что он раскрошился, - Черт, точно рапорт подам.

- Ну, я тут ни при чем, - напарник снова пожал плечами.

- Знаю, - я взяла со спинки стула куртку, - Ладно, пойдем уж.

Утро уже не казалось таким радужным.

Нет, на самом-то деле, идея была совсем даже неплохой. Корпорация в какой-то момент решила, что проще не искать себе специалистов, а выращивать готовых, так что по всей вселенной начала искать детишек с нужными данными. Причем, брала исключительно сирот, которые никому кроме Корпорации нужны не были, и воспитывала их, растила, подготавливая себе идеальные кадры. Причем, никакого принуждения: все они работали на Корпорацию исключительно добровольно. Они? Мы! Я ведь тоже из них, из космических детишек.

Одно только не нравилось мне в идее Корпорации: собирали детей по пространству (и времени, с тех пор, как путешествия по времени мы освоили) рядовые сотрудники - вроде как разнообразие в деятельности, отдых и все такое. Ну, кому, может, и отдых, а мне так каторга. Я потому и сбежала в лабораторию - оттуда на "детский сад" вытаскивали реже. Но меня - все так же стабильно. "Тебя дети любят", тьфу...

Пока шли по длинным извилистым коридорам, Иван болтал о чем-то, пытаясь отвлечь меня от невеселых мыслей, но было поздно - настроение испортилось окончательно. Я покосилась на напарника. Вот уж кого "детским садом" не расстроишь, у него с детьми любовь абсолютная и взаимная. Он даже ходит иногда в детские блоки - поиграть с ними. И уже через минуту становится похож на рождественскую елку, потому что детишки у него повисают на руках, ногах, шее и прочих частях тела, благо, свободная площадь позволяет. Как настоящий русский, Иван похож на медведя: не очень высокий, зато в плечах широкий, крупный, руки толще моих ног раза в два, наверное. Вообще, проще открыть в энциклопедии статью про неандертальца, посмотреть на картинку, мысленно постричь под полубокс, чуть приподнять надбровные дуги, да нарастить мышц и жирка - вот и будет мой Иван. При этом - гениальный математик, второго такого не существует, я думаю, во всем пространстве и времени. И тоже космический ребенок, хоть и почти местный, его подобрали на Земле, в России, где-то в двадцать втором веке.

Пришли в детский блок, задание получать. Как назло, дежурит сегодня Димитриос.

- Привет, красотка!

Я знаю, что все девушки Корпорации от Димитриоса без ума, но я к его упорным ухаживаниям отношусь спокойно - это когда настроение хорошее. А когда плохое, и вовсе с раздражением.

- Здравствуйте, Димитриос, - максимально холодно здороваюсь с ним, - Что у нас сегодня?

- Аж четверо: две девочки и два мальчика. Джет, милая, когда же ты пойдешь со мной на свидание?

- Четверо? Еще, наверное, все в разных местах?

- Нет, двое вместе, брат с сестрой. Ну же, Джет, одно свидание?

- Уже легче. Иван, забери, пожалуйста, у него документы. Мы отправляемся.

- Одно свидание, красотка! Молю! - кричит Димитриос, но я уже закрываю дверь. Иван тихонько посмеивается.

- Сходи уже с ним на свидание, Джет. Он успокоится.

- Он? - морщусь я, - Не верю. Если я соглашусь, он подумает, что я даю ему шанс. А я не собираюсь.

- Между прочим, он единственный парень во всей Корпорации, кто выше тебя. Я специально проверял по базам.

- Зато он такой же костлявый, - парирую я, - Если бы обнимемся, раздастся грохот. И волосы у него длиннее, чем у меня.

- Это потому, что ты коротко стрижешься. С такими запросами ты никогда не найдешь себе парня.

- А я и не ищу, - пожимаю плечами я, - Мне лучше в одиночестве. А если мне захочется с кем-то пообщаться, то я пойду к тебе или Ирме.

- Ну-ну, - Иван усмехается, но тему закрывает. К тому времени мы доходим до ангара, где нас уже ждет детский корабль. Иван засовывает карточку в слот, корабль строит маршрут, и мы вылетаем.

Летать я люблю. Интересное ощущение сначала тяжести, подавленности, а потом легкости. Вокруг порт Корпорации - небо - облака - небо - звезды. В космосе не чувствуешь ни времени, ни пространства. Можно пробыть здесь час, а можно день - все одинаково. Спокойно.

- Куда сначала?

Иван называет планету. Я такое название слышу впервые.

- Это маленькая колония, - поясняет напарник, - через пятьсот лет только появится. А летим мы на полторы тысячи лет вперед. Они к тому времени уже полностью теряют связь с Землей и забывают историю. Короче, думают, что жили на этой планете всегда. Постепенно приходят в упадок. Нам нужно забрать девочку и мальчика.

Я пожимаю плечами. Как угодно.

После легкой неразберихи межвременного полета, мы приближаемся к цели. Планету не видно, вся атмосфера состоит из тяжелых серых облаков. Свинцовых, темных. Впрочем, сама колония выглядит не многим лучше: асфальт, бетон, пыль. Все пепельное, сумрачное, тусклое. Мы приземляемся около какого-то заброшенного вокзала, чтобы никто нас не видел, долго идем через старые ржавые пути, я постоянно спотыкаюсь о рельсы. Здание для вокзала масштабно, глобально: этажей под тридцать, сталь и грязное стекло. По форме оно чем-то напоминает корабль, нос которого выходит к платформам, а корма теряется где-то в городе. Однако, стоит завернуть за угол, и оказывается, что корабль почти сразу обрывается - он разрушен, лежит в руинах. И большая часть зданий здесь то ли взорваны, то ли просто разбиты - повсюду обломки, куски арматуры, битые стекла.

Один дом рухнул совсем недавно - пыль даже еще не до конца улеглась, так и висит в спертом воздухе противным облаком, вокруг толпятся люди: все, как один, мышастые, серые. Иван кивает мне - да, нам сюда. Господи, какое фантастически хмурое место!

Мой медведь-напарник щелкает по экрану КПК, и тут же указывает мне на наши цели. Чуть в стороне от толпы к девочке лет пяти жмется мальчик, совсем кроха, лет трех что ли? Мы идем к ним. Девочка замечает нас издалека, но не пытается убежать, только крепче прижимает к себе брата, который начинает тихонько хныкать. Иван присаживается на корточки:

- Как тебя зовут?

Девочка молчит. У нее блестящие черные волосы, заплетенные в две косички, ярко-синие льдистые глаза и молочная кожа со светлыми веснушками.

- А брата твоего как зовут?

Она по-прежнему молчит, только смотрит своими огромными глазами, как будто хочет заглянуть в самую душу. Я отвожу взгляд - у меня ощущение, что она вынимает мое сердце.

- Меня зовут Иван, - продолжает напарник, - Дай мне руку.

Мальчик отлепляется от сестры и неуверенно протягивает ему грязную ладошку. Девочка по-прежнему не шевелится, только смотрит на меня. Иван осторожно пожимает мальчонке руку, и маленькое заплаканное личико озаряется улыбкой. Ну, полдела сделано.

- Как тебя зовут, малышка? - включаюсь я, - Меня зовут Джет, а тебя?

Черт, эти глаза! В самую глубину, в самое нутро!

- Джет, - шепчет Иван, - Нам нужно уходить. Нас сейчас заметят.

Словно в ответ на его слова в толпе людей начинается какое-то движение. Кто-то кричит, показывает на нас. Иван хватает мальчика, а я девочку, и мы бежим к кораблю. Тут девочка вдруг оживает, тянет руки к разрушенному дому, плачет, зовет маму. Я глажу ее по голове, шепчу что-то, но она не успокаивается. Я спотыкаюсь о чертовы рельсы, но продолжаю бежать, как будто за мной гонится дьявол, прижимая к груди девочку, как самое дорогое сокровище.

Уже у самого корабля я свободной рукой хватаю мальчика, Иван запрыгивает в кабину и тут же заводит двигатели. Я с детьми заскакиваю в грузовой отсек, где оборудована специальная детская комната. Только опускаю их на пол, как мы взлетаем.

Мальчик тут же находит себе развлечение: хватает какую-то игрушку, начинает увлеченно играться. Девочка уже не плачет, но напряжена, как струна. Всю дорогу до следующего пункта я пытаюсь вытянуть из нее хоть слово, но безуспешно - она вжимается в угол и только смотрит на меня своими огромными синими глазами.

На этот раз мы оказываемся на Земле, но давным-давно, еще до нашей эры. Древняя Греция, это я помню со школы. Перед выходом приходится переодеться: с отвращением натягиваю на себя белую хламиду, которая, как сообщает компьютер, называется туника, закалываю ее на плечах, зашнуровываю сандалии. Иван, впрочем, выглядит в своем наряде еще шикарнее. Из него грек, как из меня борец сумо, особенно медвежья волосатость выглядит уместно. Димитриос бы явно подошел на эту роль лучше.

- Тебе идет, - бросает он, проходя мимо меня к выходу. Я презрительно хмыкаю в ответ: с моим ростом и телосложением я похожа на кусок белого каната.

На этот раз мы приземлились в роще недалеко от городка. Раннее утро, еще не рассвело, и мне довольно прохладно в моем нелепом наряде. К счастью, мы быстро добираемся до нужного места - пожарища, над которым плачет маленький мальчик-шестилетка. Тут даже не требуется моя помощь - Иван договаривается с ним мгновенно, усаживает мальчика к себе на шею и мы идем к кораблю.

- Между прочим, тезка твоего горячего поклонника, - шутит напарник. Я показываю ему язык. Мальчик оказывается жутко активным - что-то спрашивает, крутится, болтает на своем языке. Я не включала переводчик, так что не понимаю, о чем он, но Иван поддерживает с ним диалог уверенно.

- О чем речь? - спрашиваю я, просто так, от скуки.

- Говорит, что ты красивая, - улыбается медведь.

- Имя "Димитриос" означает "идиот"? - не очень изящно отшучиваюсь я. Услышав свое имя мальчишка начинает лопотать еще активнее. Иван смеется.

- Он говорит...

- Не надо, - перебиваю я, - Помолчим.

Через пару часов мы сдадим этих мальчиков и девочек в детский блок, и у них начнется новая жизнь. Жизнь, где они никогда больше не будут одни. Я до сих пор с ужасом вспоминаю общую спальню, а особенно - общий душ. Может, потому я так люблю одиночество? Я даже с кошкой не ужилась - мне постоянно хотелось остаться одной, наобщалась я в детстве вдоволь.

Мы подходим к кораблю, Иван спускает маленького Димитриоса с плеч. Тот совсем не боится, с любопытством разглядывает корабль, автоматические двери приводят его в восторг.

В детской все так же: брат играет машинкой, старшая сестренка сидит в углу. Маленький грек тут же подходит к ней, начинает что-то лопотать на своем. Я на всякий случай щелкаю кнопкой автоматического переводчика, пусть пообщаются. И тут - о чудо! - девочка оживает. Протягивает маленькому Димитриосу ладошку, встает, что-то говорит. Я тихонько выхожу, оставляя их одних. Мы летим за последней девочкой.

Тоже Земля, но время другое - начало двадцатого века.

- Да это же Россия! Иван, скучал по Родине?

- Я ее почти не помню, - жмет плечами медведь, - К тому же моя Родина почти на триста лет позже.

- А я совсем свою не помню, - впервые признаюсь ему я, - Ничего вообще.

- Не везет, - в его голосе сочувствие, но я уже вылезаю из корабля. Греческая туника была еще не самым страшным костюмом, как выяснилось. Особенно расстраивают меня красная косынка и кожаная куртка. Иван, впрочем, выглядит вполне себе органично: как будто с экрана учебника сошел.

Опять мы на вокзале, но на этот раз - вполне действующем. Вокруг толкутся люди, кто-то кричит, шумно, дымно, плохо. Мы пробиваемся сквозь толпу, пока не оказываемся за какими-то мрачными одноэтажными зданиями. Напарник жестами показывает мне не шуметь, и мы тихонечко крадемся вдоль стены. Через некоторое время я начинаю различать детские голоса. За углом расположилась кучка беспризорников: пять мальчиков разного возраста, да девочка с волшебными белыми волосами. Впрочем, как раз волос-то она сейчас и лишится - один из мальчишек ножичком обрезает ей косу. Несколько секунд - и она почти неотличима от своих друзей.

Тут Иван выскакивает из-за угла, и беспризорники кидаются врассыпную. Кроме девочки - она не успевает сориентироваться, и Иван хватает ее. Быстро произносит несколько слов, и девочка перестает верещать. Краем сознания отмечаю, что лампочка переводчика не горит, значит, он сам говорит по-русски. Выучил родной язык? Похвально. Наверное, это неплохо - иметь прошлое. Хотя откуда мне-то знать?

В детской девочка (Александра, сообщает мне Иван) осваивается быстро - находит куклу и начинает ее нянчить. Маленький Димитриос и девочка с сумасшедшими глазами по-прежнему о чем-то беседуют в углу, ее брат катает машинку по стене. Какое счастье, все прошло без эксцессов.

- Теперь домой? - спрашиваю я у медведя.

- Нет, сначала доставить детский сад.

- А это не домой?

- Не совсем, - качает головой он, и я догадываюсь.

Сначала я думала, что это шутка, но оказалось, нет, Корпорация и правда вышла с "детским садом" на новый уровень. Теперь детей не только собирают по разным временам, но и доставляют в разные времена: чтобы выращивать нужных специалистов к нужным моментам, по необходимости. Сколько я не пыталась представить себе систему, каждый раз спотыкалась о временные парадоксы, на том и останавливалась. В конце концов, это не мое дело, я просто техник, а это пусть теоретики рассчитывают.

Иван собирает детей: маленького грека на шею, девочек - за руки. Малыш достается мне, как и папка с документами, которую надо будет отдать приемщику.

Кажется, мы где-то в прошлом, здание Корпорации выглядит более новым, да и оснащение коридоров чуть проще. Хотя детский блок мало изменился с тех пор. Дежурит строгая женщина в очках, лет пятидесяти, мне незнакомая. Пока она внимательно изучает документы, ежесекундно поглядывая на меня (Черт возьми, что там можно столько времени изучать?! Неужели кто-то другой может доставить ей детей?!), я наблюдаю за детьми. Синеглазая девочка вытаскивает из кармана блестящий черный камушек, показывает его женщине и что-то говорит. Та кивает. Девочка сует камушек сначала греку, затем беловолосой.

- Гагат¹, - говорит беловолосая. Иван вздрагивает, лезет за КПК, начинает что-то в нем искать.

- С документами все в порядке, - кивает мне женщина, - С детьми тоже. По одному.

Сначала в двери скрывается грек. За ним маленький мальчик. Следом беловолосая девочка. Синеглазая оборачивается ко мне, внимательно смотрит. Делает шаг за дверь, и тут женщина не выдерживает:

- Ничего не скажете себе на прощание? - спрашивает она у меня.

- В смысле? - не въезжаю я. Девочка скрывается за дверью.

- "Гагат" по-английски "Джет", - упавшим голосом произносит за моей спиной Иван.

- В смысле? - повторяю я. Кажется, меня где-то заклинило.

- Ты только что привезла саму себя, - как можно мягче произносит медведь.

- В смысле? - снова повторяю я, - В смысле? В смысле?!

- Мы на двадцать лет назад. Это ты. А грек - это наш...

- В смысле?! В смысле?!!

- Оставьте ее, - говорит женщина-приемщик, - Ей сейчас нелегко.

- В смысле?! - поворачиваюсь к ней я.

- Пойдем, Джет, - Иван обнимает меня за талию и тянет к кораблю. Кажется, я впервые за много лет плачу.

- В смысле?.. В смысле?..

Вопреки всем правилам безопасности я забираюсь в кресло с ногами, и дрожу, и реву. Мне удается, наконец, избавиться от "в смысле", но легче не становится. Уже после того, как прилетаем в наше время, мы долго сидим в корабле, Иван гладит меня по голове, и я понемногу успокаиваюсь.

- Пойдешь сейчас домой? Я все объясню, тебя отпустят.

- Наверное, - пожимаю плечами я. Чувствую себя совершенно опустошенной.

- Нам нужно отметиться. Нужна твоя подпись, - он произносит это, как будто извиняясь.

- Со мной все в порядке, Иван, - я даже пытаюсь улыбнуться, - Правда. Просто это было очень неожиданно.

Он с сомнением смотрит на меня, но перестает успокаивать. Молча идем по коридорам к детскому блоку.

- Привет, красотка! Почему такая грустная?

Иван не успевает ничего сказать, я взрываюсь.

- Почему такая грустная?! Я только что забрала себя! Себя, ты понял, идиот?! Себя, пятилетнюю, я только что двадцать лет назад отдала в детский блок!

Набираю воздуха в грудь, и до меня доходит еще кое-что.

- И тебя! И тебя я только что двадцать лет назад привезла! Мы с тобой летели на одном детском корабле, ты понял, Димитриос?! Еще там ты со мной разговаривал - со мной пятилетней! Ты с тех пор ко мне пристаешь?!

- Я тебя помню, - отвечает он, и вдруг я понимаю, что он абсолютно серьезен.

- Как... помнишь? - от крика я немного охрипла.

- Я помню, как мы с тобой летели на корабле. У тебя были две косички и ты очень боялась. Я в тебя сразу влюбился, но тебя увели в технический блок, а меня - в гуманитарный. Но я тебя не забыл. Или ты думаешь, почему я тебя шесть лет зову на свидание?

- Шесть лет? - повторяю я, пытаюсь осмыслить все, что он только что сказал.

- Шесть лет, - горько повторяет он, а у меня в голове вдруг появляются какие-то смутные образы. Что-то из детства. Серое небо. Какие-то люди. Молодая женщина несет меня на руках... Я вспоминаю что-то! У меня тоже есть прошлое!

Я начинаю смеяться. Димитриос и Иван смотрят на меня с опаской, а я хохочу во все горло, пока из глаз не начинают литься слезы.

- Ну же, Димитриос, - сквозь смех выдавливаю я, - Позови меня на свидание!

Грек смотрит на моего медведя, но тот тоже не может понять, что со мной творится. Да и сама я не до конца понимаю, но мне весело.

- Ну?! Ты зовешь или нет?!

- Джет, ты пойдешь со мной на свидание? - осторожно спрашивает дежурный. Я кружусь вокруг него, пританцовывая и смеясь:

- Да, Димитриос, я пойду с тобой на свидание! Ты поведешь меня в бар, и мы будем пить пиво! Никаких коктейлей, слышишь? Только пиво! А потом ты поведешь меня танцевать! Я совершенно не умею танцевать, но мы будем! И тебе будет за меня стыдно, но мне плевать! А потом ты проводишь меня до дома, и я ни за что не приглашу тебя на чашку чая!

"...Хотя там видно будет", - добавляю я уже про себя и останавливаюсь. Дежурный и напарник стоят, боясь пошевелиться.

- Ну, чего притихли? - улыбаюсь я, - Все в порядке, я же говорю. Все в порядке.

- Ты не шутила насчет свидания? - неуверенно уточняет Димитриос.

- Что, не веришь своему счастью? - я показываю ему язык, - И правильно, не верь. Только сегодня после работы за мной все равно заходи, неверящий.

Мы с Иваном подписываем все бумаги и выходим в коридор. Я мурлыкаю себе под нос бессистемный мотивчик.

Как все просто! Желание одиночества - всего лишь боязнь приближать к себе людей. Потеряв близких однажды, начинаешь бояться привязанностей. Но теперь - все проще. У меня есть прошлое. У меня есть история, пусть она еще пока в будущем. Кажется, я, наконец, обретаю себя.

- Что с тобой такое? - интересуется, наконец, Иван.

- Ты еще не понял? - вопросом на вопрос отвечаю я. Он мотает головой.

- Я не одна. Где-то здесь, - я аж жмурюсь от удовольствия осознания этого факта, - Где-то здесь у меня есть брат.

09.07.2001

(0138)

¹ Гагат (от греч. ??????? -- чёрный янтарь), также известен как черная яшма или гишер -- разновидность каменного угля (из группы "бурых углей"). Однородный, плотный, вязкий, с ярким смолистым блеском материал. Цвет камня чёрный или коричнево-чёрный. Встречается в виде отдельных скоплений, кусков и т. п. в песчаниках, мергелях, а также в пластах слабометаморфизованных каменных и бурых углей. Гагат легко обрабатывается, хорошо полируется, приобретая красивый блеск, благодаря чему (особенно в странах Востока) широко применяется для мелких ювелирных поделок, бус, чёток и других изделий. - информация из Википедии, свободной энциклопедии.

Валерия Крыса Калужская "О будущем, мегакорпорации, временных парадоксах и немного об одиночестве"

Оставить комментарий © Copyright Калужская Валерия Крыса Размещен: 09/07/2010, изменен: 10/11/2011. 24k. Статистика. Рассказ: Фантастика Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Новые технологии открывают новые возможности, но одиночество одинаково вне зависимости от положения во времени и пространстве.

Калужская Валерия Крыса : другие произведения.

О будущем, мегакорпорации, временных парадоксах и немного об одиночестве