Ноги уже даже не гудели, Миха их почти не чувствовал. Он отчётливо представлял, как вернётся домой, снимет пыльные кроссовки и обнаружит голые кости, с которых стёрлись все мышцы, сухожилия, и... что там ещё есть в ногах?..
"Учиться надо было, - напомнил неприятный внутренний голос. - Знал бы больше, не пришлось бы целый день на ногах проводить".
Миха поправил короб на соседнем сидении. В пустом автобусе хотя бы не пришлось стоять с тяжестью за спиной, это уже можно было считать удачей. Правда, необходимость тащиться на окраину на ночь глядя она явно не компенсировала. Вперившись пустым взглядом в край дороги за окном, Миха отметил, что уже даже тротуар пропал, за краем асфальта начиналась грязная обочина - вот как далеко его занесло. С фонарями в этом районе тоже было негусто.
Миха понимал, что ему послышалось, и выселки, конечно, никакие не грёбаные, но он на эту ослышку всем сердцем откликнулся.
На выходе он притормозил рядом с водителем и поинтересовался:
- Обратно скоро поедешь?
- Да сразу, - отозвался тот, разбивая Михину надежду вернуться к цивилизации на этом же автобусе.
"Интересно, а часто они тут ходят вообще? Сколько ждать придётся?"
Мысль догнала Миху уже снаружи, и он даже дёрнулся обратно, задать водителю вопрос, но двери захлопнулись перед его носом, и автобус тронулся. Миха остался стоять со своим коробом посреди сумрачного нигде.
Здесь даже не было ни захудалого павильона, чтобы укрыться от непогоды, ни лавочки, чтобы передохнуть. Просто знак, обозначающий место остановки, а под ним - угрожающего вида огромный пень, который кто-то сердобольный припёр из ближайшего леса. Чисто программа "Современная городская среда" в действии.
И всё же пень манил. Миха достал из кармана телефон и глянул на время, чтобы понять, сколько у него осталось в запасе. С одной стороны, предстоят ещё поиски нужного дома, да по темноте и без нормальных ориентиров, а с другой - автобус-то подъехал сразу, а ведь Миха мог его прождать минут десять, не меньше. Почему бы эти десять минут не посидеть здесь?
Короб на спине мешал двигаться уверенно, но Миха отчётливо понимал, что если сейчас его снимет, то надеть обратно сил уже не будет. Так что пришлось, ловя равновесие, развернуться к пню спиной и начать осторожно на него опускаться, чувствуя себя при этом крайне глупо.
- А может, не надо? - аккуратно спросили из короба.
- Слушай, ну ты как-то прям совсем без фантазии, - откликнулся Миха. - Прошлая Машенька хоть в рифму что-то там пыталась, "высоко сижу, далеко гляжу", "не садись на пенёк"...
- Я не Машенька, я Катенька, - уточнили из короба.
- Да хоть Алёнушка, - безразлично отозвался Миха, - вместе с братцем Иванушкой.
Он всё-таки благополучно уселся на пень и с наслаждением вытянул ноги. Завязывать надо с этими прогулками, конечно, завязывать. Что-то в жизни менять.
Где-то за забором залаяла собака, тут же откликнулась другая, а за ней и третья, и вскоре воздух задрожал от многоголосого лая так, что у Михи в ушах зазвенело. Об отдыхе можно было забыть, он терпеть не мог этого тявканья; оно всегда вызывало в душе какую-то тягучую болезненную тревогу, первобытный страх перед пастью с острыми зубами, аж кишки перекручивало. Миха подскочил с пня, не чувствуя усталости, и рванул вперёд. Лишь несколько шагов спустя он сообразил, что не знает дороги, на ходу достал телефон и с облегчением убедился, что, кажется, двигается в нужном направлении. Он шёл по неосвещённому проулку, прижимаясь к высокому глухому забору, и старался не думать о том, как на другой стороне улицы собака надрывается и захлёбывается лаем, рывками гремит цепью и явно мечтает вцепиться чужаку в горло.
Навигатор привёл Миху к дому, стоящему на самом краю - сразу за строением угрожающе темнел лес. Зато на заборе кое-где торчали полудохлые светильники, хоть немного разгоняющие тьму. Старый деревянный дом, низкий и какой-то припавший к земле, распластав крылья-веранды, встретил Миху уютным оранжевым светом окошек. Из трубы валил такой густой дым, словно жильцы планировали обогреть одной печкой весь район или наготовить гору еды на него же. Огромный пушистый котяра прошёлся по забору, бросил на Миху равнодушный взгляд и спрыгнул во двор - лая или ещё какой суеты не последовало, значит, собаки не было. К счастью.
Калитка распахнулась, стоило на неё надавить, и Миха поднялся на крыльцо, постучал в дверь, не найдя звонка.
- Иду-иду! - раздался надтреснутый старческий голос откуда-то из глубины дома. - Иду! Прилегла на минутку, бегу уже!
Миха с наслаждением снял с плеч свой короб и опустил его на крыльцо. Вышло чуть резче, чем планировал, и Катенька приглушённо ойкнула.
Дверь распахнулась, обдавая Миху медовым светом и запахами старого дома, сушёных трав, кошачьего присутствия и - самую малость - плесени. Стоящая на пороге старушка, одетая в старый засаленный халат, опиралась на могучий кондовый костыль, явно берегла неестественно искривлённую ногу. Миха открыл свой короб, являя миру объёмный свёрток.
- Это пирожки, - сообщил он.
Старушка засуетилась, закрутилась неловко со своим костылём, пристраивая пирожки на стоящую в узкой прихожей старую колченогую табуретку, а Миха сглотнул слюну от аромата выпечки. Желудок сжался, напоминая, что в последний раз ел Миха несколько часов назад, и не слишком-то вкусно.
- А вот Машенька, - Миха достал из короба маленькую девочку в простом платье, щурящуюся на яркий свет.
Она не выглядела испуганной, но даже в медово-жёлтом свете лампы казалась бледной, почти сливаясь цветом лица с небелёной тканью своего простого платья.
- Точно, Катенька, - с досадой поправился Миха. - Всё как заказывали.
- Всё верно тогда, всё верно!
Старушка довольно закивала и неожиданной легко для своего немощного вида приняла из Михиных рук покорную Катеньку.
- И приборы вот на одного, - Миха достал из короба последний свёрток. - Всё правильно?
- Да, всё правильно, - старушка пристроила Катеньку на табуретку поверх пирожков, не опасаясь, что та их подавит. - Что, внучок, чаевых тебе дать?
Она выудила из кармана своего халата старый потёртый кошелёк.
- Не откажусь, - не стал кривить душой Миха.
С подозрением поглядывая на него, старушка отсчитала три купюры и протянула их Михе. С неудовольствием он отметил, что ему достались даже не полтинники, а почти вышедшие из употребления десятки - и откопала же их где-то старая! Поди, специально, чтобы эффектным жестом чаевые давать в несколько бумажек.
Этого только на обратный автобус и хватит. Прекрасно съездил, замечательно просто.
- В накладной распишитесь, - буркнул Миха, пряча чаевые в карман, и протянул старушке планшетку с ворохом чеков и ручку. - Тут вот.
Лихим росчерком поставив на полчека буквы "ЯГА", старушка вернула ему ручку.
- Приятного аппетита, - пожелал Миха и, не дожидаясь ответа, закинул на плечо короб и шагнул с крыльца прочь в темноту.
![Гостинец [Валерия Крыса Калужская]](/img/k/kaluzhskaja_w_k/gostinec/11-1.png)