Калинина Светлана Александровна. Когда небеса молчат

Когда небеса молчат.

Многое здесь ложь, выдумка, фантазия... А, может, даже всё.

Автор.

Уже очень много долгих дней он не развлекался как следует. И дело было не в хронической занятости. Он просто ничем не был занят. И не в отсутствии развлечений: при его уровне сил он мог заняться чем угодно. Но привычные забавы ему наскучили, а новые на ум не приходили.

Он сидел на перилах балкона им же созданного замка, пока материального, а на деле - просто миража. Он мог пожелать - и всё бы исчезло.

Но он, устало вздохнув, лишь откинулся назад, прижавшись спиной к такому реальному, холодному на ощупь камню. Его обнажённое безволосое тело золотилось в лучах заката, алые блики скользили по чуть вьющимся волосам чернее ночи, отражались в холодных серых глазах, обрамлённых пушистыми ресницами. Такой взгляд мог бы околдовать любую женщину.

Но эта забава тоже ему наскучила.

Ему надоело всё и все. Его родные... Их никогда не было рядом, и легко можно было себе представить, что их нет вообще. Друзья? Да, у него были те, кого он мог назвать друзьями. Но могли бы они назвать его другом? Это его не интересовало. С ними он мог пообщаться. Не на равных, а так... Но теперь и они ему надоели. Он мог бы, в конце концов, напиться... Но что в этом толку, если через некоторое время после очередного беспамятства он просыпался и мог видеть все разрушения, что творил в состоянии крайнего опьянения, хотя совершенно не помнил, как это получилось. Разве рассказы других об этом могли служить отличным развлечением? Бессмертие не может быть благом, если оно сопровождается такой огромной, невероятной скукой... единственным, что может доконать существо, обладающее разумом.

А может... Глупая идея. Он делал это сотни раз, водил за нос миллионы людей, но излечение было недолгим, и после этого оставалось какое-то гадостное ощущение...

А если пожить немного, как... человек? Не быть богом, пророком, вождём и прочими властителями умов и сердец тысяч людей, а просто пожить? Ведь самим людям в их большинстве отчего-то не надоедает эта краткая жизнь, и они даже ухитряются мечтать о бессмертии. Значит, знают, чем заняться? Так ли это?

Он с наслаждением потянулся. Его сил хватит на то, чтобы какое-то время побыть человеком. Изобразить его. Надо лишь представить себе, что ничего не было раньше, ничего не будет потом. Жить, как человек, а не полубог. Он не сомневался, что должно получиться.

Адриэль посмотрел в сторону заходящего солнца, и то, повинуясь лишь мысли, быстро скатилось за горизонт. Им же созданное солнце маленькой ненастоящей Земли.

Луна заливала светом комнату через единственное окно. В этом призрачном, каком-то ненастоящем серебристом свете всё казалось не таким, как обычно. Он рождал в её сердце странное щемящее чувство. Как будто она сейчас растворится в нём и исчезнет навсегда...

Надя не выдержала и подошла к окну. В квартире все давно спали. Кроме неё. А ей в такие ночи не спалось уже давно. Лет с тринадцати, когда она впервые стала...

Ей не хотелось думать об этом странном состоянии, когда люди, дома, огни смутно мелькали перед глазами, а в сердце жила лишь одна страсть, одна огромная мучительная жажда... жажда крови...

Она отодвинула в сторону занавеску уже ставшим привычным движением. Не хотелось бы её порвать... опять... Потом распахнула окно. Душный июльский воздух ворвался в комнату. Луна как будто придвинулась ближе, она переполняла Надю, словно пронизывая её насквозь... И тут внутри что-то поплыло, девушка стремительно менялась, таяла свечой в обжигающем холоде лунного света. Тёмно-каштановые вьющиеся локоны до плеч как будто удлинились, окутав всё её стройное молочно-белое обнажённое тело тёмным покрывалом... и словно впитались в кожу, став шелковистым блестящим мехом. Она запрокинула голову, давя рвущийся наружу крик. Лунный свет ярким потоком вливался в неё, и когда она раскрыла зелёные глаза с вертикальными зрачками, в них уже не было страха, не было боли. Она чувствовала, как её душа растворяется в непроглядной бездне где-то там, далеко, где никогда не бывает и намёка на свет...

...Гибкое чёрное тело мчалось по ночным улицам, там, где не было режущих глаза фонарей, где жёлтыми глазами подмигивали светофоры, где запах добычи манил и будоражил... И так хорошо, легко было на сердце... и такой вольный ветер бил в лицо, ласкал её нежными волнующими прикосновениями... и так приятно чувствовать под мягкими лапами тёплый, за день нагретый солнцем асфальт...

И она подумала, прежде чем уловила аромат новой добычи, что, возможно, это и есть счастье... Или что-то очень на него похожее!

Надя лёгкой походкой шла по улице. Солнце уже село, в стремительно темнеющем небе бразды правления взяла на себя луна и ещё сонные и неяркие первые звёзды. Девушке надо было успеть домой пораньше. Она слишком засиделась у подруги, и теперь дома, несмотря на то, что ей уже стукнуло восемнадцать, могут задать ей словесную взбучку... А луна сегодня обещала быть необыкновенно яркой. Она может превратиться раньше, чем обычно...

В короткой юбке было трудно не то что перейти на бег, но даже шагать пошире, а в лёгкой кофточке уже становилось слишком прохладно, несмотря на дневную жару. Ёжась, она замедлила шаг. До дома недалеко, она должна успеть вовремя...

Когда её неожиданно резко дёрнули за руку, она сначала даже не поняла, что происходит, и недоумённо захлопала ресницами. Сильные руки, явно мужские, обхватили её поверх рук, не давая возможности вырваться. Неизвестный поджидал за углом, куда теперь тащил её, плотно прижимая спину девушки к своей груди. От неожиданности она не успела закричать, а в следующее мгновение было уже поздно: большая ладонь легла на её рот. Испуганно мыча через неё, девушка вырывалась как могла, но её руки завернули за спину и скрутили, видимо, тонким кожаным ремнём. Чужих рук было явно больше, чем две. Затащив её в гараж, неизвестные закрыли дверь и включили свет.

Их было четверо. Похолодев, девушка поняла, что влипла по полной. В гараже не было машины. Вместо неё там был брошен на пол большой надувной матрац. У стен громоздились пластиковые и стеклянные бутылки из-под разных алкогольных напитков, преобладающим из которых было пиво. Одна неяркая лампочка висела на проводе сверху.

Надю бросили на матрац, пригрозив, что убьют, если она будет кричать.

- Не надо мотать нам нервы, девочка. - Самый рослый из них, парень лет двадцати, с некрасивым, отталкивающим лицом, на котором особенно выделялись полные губы, с коротко стрижеными русыми волосами, смотрел на девушку таким наглым масляным взглядом, что она сглотнула и кричать не стала, лишь попыталась отползти, неловко отталкиваясь ногами. В его серых полуприкрытых глазах плескалась насмешка. Парни окружили её, ухмыляясь. Явно сыночки весьма обеспеченных родителей, отметила про себя она. Одеты в помятые и местами грязные, но явно недешёвые джинсы и футболки. А на лицах - улыбки маньяков...

- Кто первый? - Рыжему щуплому недомерку, на вид самому молодому, уже явно было невтерпёж. Джинсы спереди встопорщились, ясно и недвусмысленно давая понять, зачем она здесь.

- Да я, конечно, - небрежно бросил Главный, как мысленно "окрестила" его Надя, и развязной походкой приблизился к ней. - Чего боишься? Мы всего лишь покажем тебе, что такое настоящий секс! - Он расхохотался, как будто сказал удачную шутку. Надя вздрогнула. Руки связаны. Она беззащитна и... и понятия не имеет о том, каков этой самый секс, так как никогда в жизни им не занималась...

Она представила себе довольные лица парней, когда они обнаружат это. Её передёрнуло от отвращения. Если обнаружат! В её планы пока не входило лишаться своей девичьей чести. Во всяком случае, не здесь и не сейчас. Они её не получат!

А Главный подсел к ней на матрац, облизнул полные губы и окатил её таким хищным взглядом, что она покраснела. Это было немедленно замечено.

- Да у нас тут девочка-целочка! - захохотал он с новой силой. - Вот повезло! - И уже обращаясь к Наде: - Мы тебе всё покажем и расскажем. Потом будешь подружкам хвастаться, что у тебя такой парень был первым...

Он так быстро завалил её на матрац, что она и охнуть не успела. Его губы впились в её отвратительным слюнявым поцелуем. Она извивалась и пыталась закричать, но он держал её в своих каменных руках, как мышь в мышеловке. Когда его язык разжал её зубы и проник внутрь, её едва не вырвало от отвращения. В приливе злости она укусила его за язык.

Взвыв от боли, он отшатнулся от неё, но тут же навалился сверху. Усевшись на её живот верхом, он с силой ударил её тыльной стороной ладони по щеке. Её ожгло болью. Синяк будет, подумала она. Как объяснить его родителям?..

- Слышь, сучка, ещё раз посмеешь сделать что-то подобное, и мы просто тебя грохнем. Будешь паинькой - получишь все тридцать три удовольствия и почешешь домой. Ясно? - Он морщился от боли, но говорил ясно. Видимо, её укус получился недостаточно болезненным. Жаль...

- А если я отсюда сразу к ментам побегу? - Она ответила в тон, стараясь не показывать страха, но её так трясло, что все усилия сводились на нет.

- Беги. - Он нагло осклабился. - Думаешь, ты первая такая дура? Они тебя отымеют, чтоб не вякала, и домой отправят. Нас есть кому прикрыть... - Он оглянулся на своих дружков. Те, пристроившись на паре шин, ответили согласным ржанием.

Скоты, подумала Надя. Отчаяние захлестнуло её, на глазах вскипели слёзы.

- Мы всего лишь хотим немного ласки. - Он склонился к ней, и его горячее дыхание обожгло ей щёку. - Ты будешь от восторга визжать. Уж я-то постараюсь...

- Не надо... - Голос дрожал. Их слишком много. Гараж закрыт. Скорее всего, заперт. Что делать? Что?!

- Давай, умоляй. Мне нравится, когда девчонки меня просят. Скоро ты будешь просить ещё и ещё...

Он впился в её губы, но язык использовать всё же не стал. А его рука тут же оказалась у неё под юбкой. Он провёл пальцами по скрытому трусиками холмику, сжал его. Второй рукой задрал её кофточку. Потом лифчик. Его действия сопровождало возбуждённое улюлюканье его дружков. А сильные пальцы уже сжимали её грудь, тискали нежный сосок, вставший против воли его хозяйки. Внизу, под непрерывно ласкающими её пальцами, уже стало влажно. Она ничего не могла поделать со своим телом, несмотря на страх отзывающимся на эти грубые ласки.

Нет! Эти сволочи хотят её изнасиловать и, возможно, потом убьют... А она лежит тут как дура и...

Она рванулась вверх, собрав все силы, но парень сидел на ней крепко. Её руки были придавлены к матрацу двойным весом, к тому же связаны. А её попытка освободиться, видимо, лишь раззадорила его. Он лёг на неё и бедром раздвинул ей ноги. Стащил её трусики до колен, а затем небрежным жестом ноги стянул их совсем. Потом запустил руку под юбку. Его пальцы тут же нашли то, что искали, и принялись ласкать нежные чувствительные холмики.

Надя вздрогнула и заёрзала под ним, стараясь освободиться. Какой же он тяжёлый...

Он двигал пальцами туда и обратно, с удовлетворением видя, как наливаются краской её щёки и туманится взгляд. Пока его прикосновения не причиняли боли. Он немного опустился и захватил губами вставший сосок. Прошёлся по нему языком, пососал... Она всхлипнула, чувствуя приятную волну тепла, поднимающуюся из низа живота. Его пальцы в складках её нижних губок стали совсем влажными. Он пощекотал ими крошечную пуговку, и она еле слышно застонала. Но тут же очнулась, когда он придвинулся ближе. Волна отвращения и ярости захлестнула её. А где-то внутри проснулась робкая надежда на спасение.

Но почему?

Насильник совсем завёлся и перестал тратить время на прелюдию. Она уже почувствовала что-то горячее у входа в свои тайные двери, но он не успел в них войти. Девушка так крепко сдавила его талию ногами, что он охнул от боли:

- Ты что делаешь?!

Он встретился с ней взглядом и отшатнулся: зелёные кошачьи глаза с вертикальными зрачками хищно улыбались. Она с лёгкостью освободила руки, и в его спину впились острейшие когти, раздирая белую футболку. Он взвыл, силясь вырваться. Надя, не отпуская его, двинула бёдрами, в порыве охватившей её радости от внезапного спасения игриво потёрлась своими нижними губками о его быстро теряющий гордую стать орган и оттолкнула парня к дружкам.

Превращение! Как она могла забыть? Вовремя, ох как вовремя... ещё пара секунд - и оно бы её не спасло...

Парни вскочили на ноги, не веря глазам. Главный, согнувшись, пытался ощупать разодранную спину. Манящий запах крови плескался в воздухе, дразнил её... Они боялись. Запах страха ещё сильнее пьянил, а сознание того, что они чуть не сделали с ней, рождало обжигающую ярость, пылающую во взгляде. Она не чувствовала привычной боли превращения. Она наслаждалась тем, что это происходит. Каждой секундой.

Она шла к ним. Медленно. Её тело покрылось шерстью, лицо удлинилось. Она облизнулась и оскалила клыки. Они ещё пожалеют, что этой ночью вышли на охоту! Бывает так, что и хищник превращается в жертву...

Один из перепуганных насмерть парней распахнул дверь, но большая гибкая кошка метнулась к нему молнией и прыгнула на его спину, вцепившись в такую беззащитную шею острейшими зубами. Сжала челюсти и удовлетворённо услышала, как хрустнули позвонки.

Выпустив обмякшее тело, она развернулась к остальным. Те стояли у противоположной двери стене гаража. Главный, утратив весь свой наглый вид, скривившись от боли и страха, съёжился в углу. Ах ты скотина, кипело у неё внутри, трусишь теперь?! Ну ты получишь...

Она приблизилась на расстояние прыжка. Длинный гибкий хвост подрагивал, глаза горели. Она зарычала, низко, утробно, впервые за всё время, что превращается, испытав благодарность небесам за это.

И прыгнула.

Он шёл по тёмной улице, погружённый в свои невесёлые мысли. Здесь было скучно. Так же скучно, как всегда. Те же развлечения, те же женщины, те же слова и те же мысли...

Он уже готов был плюнуть на свою дурацкую идею и вернуться в то место, которое привык считать своим домом. Достаточно было лишь захотеть...

Странный шум привлёк его внимание. Крики и приглушённое рычание слышались из тёмного двора. А так же стук кулаков по железу и хруст ломающихся костей... Заинтригованный, чувствуя впервые за много лет появившийся искренний интерес, он направился в сторону шума. И тут же увидел железный гараж, сотрясающийся от ударов изнутри.

Он подождал, пока всё затихнет. На всякий случай укрылся за деревом, ожидая продолжения, и оно не заставило себя долго ждать: из открытой двери гаража вышла... кошка, огромная чёрная кошка с зелёными глазами и окровавленной пастью. Потянувшись с ленивой грацией и коротко рыкнув, она умчалась во тьму дворов.

Адриэль подошёл ближе. Бог мой, подумал он, что же натворил этот оборотень? Для него не составило труда понять как то, что это был именно получеловек, так и то, что им определённо была женщина... А как же иначе объяснить эту жуткую кровавую бойню, что она устроила здесь?

У входа в гараж лежало тело парня с изуродованной спиной и шеей. Неестественный поворот головы не оставлял сомнений, что ему уже не подняться никогда. У противоположной стены слабо шевелились ещё три тела. Эти были живы, но когда он подошёл ближе, то понял, что мужчинами этих в лохмотья исцарапанных и искусанных парней уже больше не за что назвать...

Адриэль задумчиво оглядел картину, освещённую тусклой лампочкой, и подцепил носком ботинка край разорванного надувного матраца. Рядом - обрывки несомненно женской одежды. Пара босоножек... Если он правильно оценивает ситуацию, им досталось за дело. Но тут же в его, казалось, переставшей чувствовать что-либо душе проснулось любопытство. Кто она, эта девушка-оборотень, так яро защищающая свою честь?

И сможет ли он её приручить?..

Занятие появилось. Он довольно усмехнулся и вышел из гаража, оставив парней истекать кровью. Скоро их всё равно найдут. А ему, не-человеку-который-не-существовал, незачем было впутываться в это. У него есть дела поважнее...

Она примчалась домой чёрной молнией и, не сбавляя скорости, прыгнула на балкон своей комнаты. Как всё-таки хорошо, что она живёт на первом этаже...

Балконная дверь, как всегда, была заперта лишь на маленький хитрый замочек, когда-то давно установленный ею специально для таких случаев. Надя легко открыла его и прокралась внутрь. Со стоном встала на задние лапы... нет, ноги... И вот уже стройное обнажённое тело бессильно упало на колени. О Господи... Она не в силах была поверить, что это случилось с ней. Она убила человека...

Да, до сих пор она и понятия не имела о том, каково это - убивать. Все её жертвы были лишь перепуганными подвыпившими прохожими, пускавшимися наутёк от одного её рыка. Ей нравилось пугать. Максимум, что она себе позволяла, - это пара царапин... к тому же она понимала, безошибочно, по запаху подыскивая добычу, что им, находящимся под градусом, никто не поверит...

А теперь... Ей стало страшно. Она убила одного и искалечила троих... Её найдут... Она же оставила там свою одежду! Её мысли закружились в водовороте паники. Она должна вернуться... Но как она теперь это сделает? Как она сможет туда вернуться?!

Стоп. Надо успокоиться. На них набросилась гигантская кошка. Она лишь была рядом. Это всё объясняет!

Нет, тут же ответила она себе. Они всё расскажут... Но кто им поверит?

Она подползла к кровати и облокотилась на неё. Все мышцы тянуло от усталости и недавно пережитого страха. Она и теперь боялась, но понимала, что её не так-то просто отыскать. Их никто не видел... Или?..

Она должна вернуться. Забрать свои вещи, вызвать "скорую" для этих мерзавцев (одной смерти на её совести будет, пожалуй, достаточно) и смыться, пока солнце ещё не показалось над горизонтом.

Надя привстала, опершись на кровать. Луна ещё не сдавала позиций и, похоже, пока не собиралась этого делать. Время у неё было. Ну а силы... Она прерывисто вздохнула. В ней просыпалась мрачная решимость. Она не позволит обижать себя! Никому! Чего бы это ни стоило!

Хрупкая девичья фигурка скользнула в тёмный двор. Самый глухой час. Здесь, на окраине, часов до пяти утра можно не опасаться встретить случайных прохожих. Это бывает так же редко, как полное лунное затмение.

Надя, тихо ступая босыми ногами, подобралась к двери гаража и осторожно заглянула внутрь. Там уже никто не шевелился. Наверное, они без сознания, с облегчением подумала она. Содрогнувшись от гнева и отвращения, она прокралась в гараж. Нет, они всё-таки это заслужили... Нельзя назвать людьми сволочей, которые поджидают в тёмном переулке беззащитную девушку и, вдоволь наразвлекавшись, хладнокровно перерезают ей горло... Она слышала о таком раньше, но никогда не сталкивалась с такими... тварями лично. Принудительная кастрация - это ещё наилегчайшая мера наказания для них...

Она попыталась успокоиться. С каким же наслаждением она тогда рубанула лапой по достоинству этого мерзавца, которым он так гордился! Она бы убила его тогда... но ей помешали. Запах, чужой, какой-то не совсем человеческий, принёс ветер в открытые двери гаража...

А, может, ей всего лишь почудилось?

Она отогнала от себя вселяющие приступ паники мысли и спешно собрала свою разодранную в клочья одежду. Хрупкая материя треснула на ней по швам в секунды превращения. Убедившись, что ничего не забыто, она вынула телефон из кармана джинсов, но номер набрать не успела.

- Я уже вызвал врачей. Только что, - тут же добавил Адриэль, увидев смертельную бледность, залившую щёки девушки, прижавшей изодранные куски ткани к груди. - С минуты на минуту они будут здесь. Вам помочь? - Он галантно поднял выпавшую из её рук босоножку.

- Кто вы? - Её губы онемели и почти не слушались. Руки начали мелко дрожать.

- Это не так уж и важно. Вот кто вы - это гораздо более интересный на данный момент вопрос... А, впрочем, - он прислушался, - нам надо спешить.

Он стремительно вышел из гаража. Надя покорно последовала за ним, ослеплённая страхом. Пусть никто не подумает на неё, пусть никто не поверит, что такое возможно... Но он видел! Если не всё, то явно многое!

Она устала. Она сделала то, что противоречит её душе, всем её понятиям о добре и морали... она убила человека, пусть это жалкое существо лишь с натяжкой можно было так назвать... но её поступок ужасен... Она могла бы забыть об этом и жить дальше, всё равно эти гады не станут преследовать её - побоятся... Но теперь есть человек, который знает её тайну... первый и на данный момент единственный из тех, кто при этом уцелел... Как же она устала...

Она запнулась, идя за незнакомцем в лабиринте тёмных улиц. А в следующее мгновение его большая спина, затянутая в синюю рубашку, поплыла у неё перед глазами. Она сделала ещё шаг, роняя улики из рук. Ей вдруг стало всё равно. Кожа на лице и руках стремительно немела. И Надя начала проваливаться куда-то в колеблющуюся тошнотворную муть... Последним, что она почувствовала, были подхватившие её сильные руки, а затем мир канул во тьму.

Она летела в ясном синем небе, таком звеняще-прозрачном, что захватывало дух... Ветер щекотал её ресницы, ласкал щёки... А внизу змеились шёлковыми лентами реки, сияли алмазами горные вершины, и зелень лесов казалась мягче ковра...

Она раскинула руки. Да, она теперь - как птица... вольная, свободная... ей уже не придётся ни от кого скрывать свою страшную тайну, всегда-всегда быть одинокой...

Ей вдруг захотелось запеть... Но она лишь закашлялась, когда в горло хлынуло что-то обжигающее, возвращая её к жизни. Странно знакомый голос пробормотал:

- Ну же, пей! Ты слишком долго спишь...

Она приоткрыла глаза. Сфокусировала зрение на лице, нависшем сверху. Странная, по вкусу ни на что не похожая жидкость теплом разливалась по телу, возвращая силы.

- Свои запасы на тебя трачу, - ворчливо сказал незнакомец, убирая маленькую бутылочку от её губ. - И, заметьте, никакой благодарности!

Он улыбнулся. Его глаза смотрели с хитрым прищуром. Но что лицо было обаятельным, она не могла не признать. Правильные, мужественные черты, серый блеск под пушистыми ресницами, смоляные пряди волос, закрывающие лоб, чувственный рот, упрямая линия подбородка... Пусть кто-то сказал, что мужчина должен быть лишь чуть-чуть красивей обезьяны, но на этого мужчину было, несомненно, гораздо приятнее смотреть, чем на многих других, и уж тем более он был стократ красивей какого-нибудь шимпанзе...

Надя в следующую секунду поняла, что её голова лежит у него на коленях, и, залившись краской смущения, резко села.

- Так-то лучше. - Он добродушно оглядел её. - Как себя чувствуешь?

- Х-хорошо, - немного заикаясь, выговорила она, вертя головой во все стороны. Они были в просторной уютной квартире. Сквозь большое окно струились лучи полуденного солнца. - Сколько я проспала?

- Достаточно. - Его глаза так пристально изучали её, что она почувствовала себя голой. - Завтрак пропустила, но обед тебе уж точно необходим.

Она вгляделась в его лицо. Красота джентльмена а-ля современный любовный роман в духе девятнадцатого века... но комната обставлена в современном "домашнем" стиле, с однотонными стенами и полом и удобной мягкой мебелью, плюс его костюм... джинсы и футболка... всё чистое, но...

У неё появилось ощущение, что квартира эта чужая, как и одежда на нём с чужого плеча, пусть и впору. Он так хорошо обращался с ней, но своими словами ясно дал понять, что знает её тайну... Кто же он такой?

Она вспомнила, что случилось прошлой (она надеялась на это) ночью. Страх поднялся изнутри, комом подкатил к горлу. Он мелькнул в её зелёных глазах, и Адриэль ободряюще улыбнулся:

- Не бойся, я тебя не выдам. Им досталось по заслугам. - Он пристально заглянул ей в лицо. - Не каждый день встретишь оборотня...

Она вспыхнула.

- Никто не знает... - прошептала она. - Из тех, кто мог бы рассказать об этом и быть услышанным.

Надя сглотнула и добавила:

- Кроме Вас, конечно...

Она, в отличие от него, называла его на "Вы". Как-то язык не поворачивался обращаться к нему по-другому. От него исходила волна уверенности в себе, и это непостижимо притягивало. На минуту ей показалось, что это всё - лишь продолжение сна... И она вдруг почувствовала себя героиней одного из этих глупых романов, пышущих страстью и совсем не похожих на реальность. Вот по сценарию сейчас он бы начал покрывать её губы поцелуями... Что ж это за ерунда лезет ей в голову?..

Надя окончательно смутилась, но страх отступил. Чувствуя, как горят щёки, она поёрзала на диване, устраиваясь поудобнее. Незнакомец сидел на безопасном расстоянии, откинувшись на спинку и скрестив ноги. Абсолютно невинное лицо... Что у него на уме?

- Ну... - протянул мужчина, потягиваясь с грацией пантеры. - Будем знакомиться? Дмитрий. - Он протянул ей руку.

- Н-надя... - Она никак не могла побороть предательскую дрожь в голосе. Пожала его руку кончиками пальцев и села, напряжённо выпрямив спину. Нет, это не сон, щипать себя бесполезно. И он не её герой-любовник. Что же ему нужно? Почему он помогает ей, оборотню и убийце? Кто он такой, в конце концов?!

В голове роем сновали вопросы, перекатываясь на языке, но она всё никак не могла их озвучить. Всё ли он знает или это искусный блеф?..

- Я догадываюсь, о чём ты думаешь... - Он действительно мог лишь догадываться, перед спуском сюда составив правила новой жизни, одним из которых являлся запрет на чтение мыслей. Но так было го-ораздо интереснее.

- Не бойся. - Он склонился ближе. - Я многое знаю про таких, как ты...

- Нас много? - Она была ошарашена. - А я думала... это лишь сказки...

- Во всякой сказке есть доля правды...

- Но не такая!

- Многие думают, что и твоё существование - не более чем выдумка... - Он хлопнул в ладоши, и в комнату бесшумно впорхнули двое официантов. Они поставили перед диваном столик, низкий и круглый, а потом начали вносить блюда с закусками. - Но ты ведь лучшее доказательство того, что это неправда.

Он улыбнулся. Надя почему-то вздрогнула. Ей льстила мысль о своей исключительности, о шутке природы. Но что существуют другие... она как-то об этом не задумывалась.

На столе уже красовались бутерброды и канапе, и Надя, желудок которой при виде еды болезненно сжался, бросив на "Дмитрия" вопросительный взгляд и получив одобрительный кивок, набросилась на них. Вкусно... Но мужчина не присоединился к ней. Он наблюдал. И ему это нравилось...

Нет, красавицей в полном смысле этого слова она не была. На такую мужчины на улицах не заглядываются, выворачивая шеи, если только она не решится пройтись голышом. Фигура? Да, она женственна, формы соблазнительно проступают под лёгкой обтягивающей кофточкой, зелёной в белую полоску. Талия совсем не осиная, но она есть, и это радует. Джинсам тоже есть где натянуться: сильные ноги, небольшая упругая попка... Тёмные каштановые кудри спускаются на плечи волнами. Тонкие руки с изящными маленькими кистями. Размер ноги им под стать. Кожа бледная, прозрачная, отчего зелень глаз кажется ещё более яркой. Черты лица правильны и тонки, но немного макияжа бы не повредило...

Он привычным взглядом оценил все достоинства и недостатки её фигуры и остался вполне доволен. Симпатичная девушка. Он, встреть её на улице в обычной ситуации, никогда бы не подумал, что она может превращаться в гигантскую хищную кошку... Наверное, этому способствовали её повадки, простые по-детски, и открыто распахнутые глаза.

Какой же она ребёнок... Он посмотрел, как Надя за обе щёки уплетает бутерброды, и со смехом предостерёг:

- Оставь место для горячего!

- Нифего. - Она улыбнулась с набитым ртом и стала похожа на хомяка, возвращающегося с удачного похода к кормушке. - Не бефпокойтефь, мне и этого хватит!

- Что-то не верится... - Он, приподняв брови, смотрел, как она приканчивает уже третье блюдо. - Не подавись только.

Надя увидела в его глазах смех. И улыбнулась ещё шире. От её забавной мордочки (ну иначе и не назовёшь!) ему хотелось смеяться в голос. Странная девушка... смешная... Как такую могли наказать? За что?

Он не был наивным юнцом. Его огромный жизненный опыт подсказывал, что оборотни всего лишь расплачиваются за злодеяния прошлых жизней. Их души проходят через это и становятся чище. Иногда. Но, как правило, лишь ещё сильнее губят свою душу. Как-то не верилось, что это нежное, забавное и по-детски смешливое существо сделало что-то такое, что теперь чёрная тень кошки нависла над ним, топя и погружая невинную душу в ещё больший мрак... Об ошибке не могло быть и речи... Или?..

Он решил навести справки потом. Девушки-оборотни, огромные хищные кошки, большая редкость, и не только сейчас, но и раньше были такими...

А какова она в постели?..

Мысль мелькнула неожиданно и позабавила его. Наверное, такая же страстная и горячая, как та пантера, что выпрыгнула тогда из гаража, плотоядно облизываясь... Он мог бы поспорить на что угодно, что это так. Но больше хотелось бы проверить...

Надя ощутила, как по спине волной пробежали мурашки. Она чувствовала чужое настроение, ловила его, словно чуткая антенна сигналы. Он взглянул на неё по-другому... Но она не могла понять значение этого взгляда.

Голод уже не терзал её изнутри, от желудка разливалось приятное сытое тепло. Надя откинулась на спинку дивана и улыбнулась, как надеялась, очаровательно. Несмотря на смутные предчувствия и по меньшей мере странные обстоятельства, её страхи куда-то уползли, подобрав свои холодные щупальца. Солнце было ярким и тёплым. И ей вдруг показалось, что ничего этого не было, что не было вчерашнего ужаса, что она не убивала...

Но тогда он бы не сидел напротив, задумчиво блуждая по ней взглядом. Или это всё-таки сон?..

10.

- Слушай, хочешь в кино? - после долгого молчания неожиданно предложил Адриэль. Это было неожиданно и даже глупо. Такое должен был говорить смущающийся школьник своей однокласснице, но никак не мужчина, скорее всего, уже переваливший за тридцатник.

Надя промычала что-то невразумительное, но Адриэль понял это как "да". Ему внезапно стало легко, как тогда, в отделённой от него тысячами лет беззаботной юности. Хотелось таких простых развлечений, какие доступны обычным людям. Здесь и сейчас. А эта девушка вполне может развеять его давнюю тоску и скуку... хотя бы на время.

- Но... а наш разговор? - робко спросила Надя, ничего не понимая. Она не знала, что для Адриэля гораздо важнее было удержать это ощущение, чем долго и нудно обсуждать вчерашний вечер. Ну убила... и что? В превращённом виде от неё самой оставались только обнажённые эмоции, инстинкты без налёта дурацкого цивилизованного лоска... Несомненно, и на её человеческий облик это нанесёт свой отпечаток... но не сейчас. Ещё рано. Она всего лишь девчонка, вынужденная взрослеть раньше времени. И Адриэль это отлично знал.

Он даже не мог понять, что именно его так заинтересовало. В ней была даже не изюминка... а целая горсть сухофруктов!

- Знаешь, - он придвинулся ближе и пристально посмотрел ей в глаза, - выбрось из головы прошлую ночь. На время. Навсегда у тебя не получится, конечно, - его голос был таким проникновенным, взгляд завораживал, - но ты не должна бояться того, что с тобой происходит. Ты отплатила им за то, что они сделали, - Надя с удивлением поняла, что он видел не всё, но не стала его разубеждать, - и твоя совесть должна быть чиста. А развеяться никогда не повредит.

Он и правда так думал. А ещё он не хотел, чтобы она растеряла весь свой энтузиазм и прорыдала полдня ему в жилетку.

- Ну... - Она колебалась. Что это с ним? Надя смотрела на него во все глаза. Он что, шутит? Тогда это глупая шутка. Или у него на уме что-то другое? - Если уж вы не будете свидетельствовать против меня... И никому не скажете... Тогда спасибо вам за помощь... Я, пожалуй, пойду...

Она быстро поднялась. Пригладила непослушные кудри и неуверенно улыбнулась. Мужчина, конечно, обаятельный, но ведёт себя как-то странно. При его внешности и, видимо, деньгах он может себе позволить пудрить мозги многим выдающимся во всех смыслах красавицам. Зачем ему она? В его искренность как-то не верилось. Да и слишком уж он настойчив... Или он псих? Тогда тем более следовало ретироваться как можно скорее.

- Подожди! - Нет, теперь он её не упустит. - Почему ты не хочешь принять моё предложение? - Он резко встал и ухватил её за локоть. Его пальцы были горячими и сильными, и Надя вскрикнула от боли. Адриэль выпустил её. Не рассчитал силы...

А Надя уже была уверена, что здесь что-то не так. Может, он маньяк какой-нибудь? Иначе он не был бы так хладнокровен после вчерашнего... И не приставал бы к ней так настойчиво с какими-то странными предложениями!

- Я пойду, - повторила она и шмыгнула к двери. Но он оказался быстрее и захлопнул дверь прямо перед её носом, прижавшись к ней спиной.

- Я же сказал: подожди! - рыкнул он, чувствуя непонятную злость. Пьянящее состояние лёгкости куда-то улетучилось. Как она могла испортить ему всё настроение?! Это он решает, когда, куда и кому идти, а не она! Что ещё за упрямство?!

- Отпустите меня... - В её глазах сверкнули слезинки. - Пожалуйста... - Она быстро огляделась, но других дверей в комнате не было, а крыши за окном не оставляли сомнений, что этаж явно не первый.

Адриэль попытался справиться с охватившим его гневом. Что это с ним? Неужели всего лишь потому, что она действует не так, как ему бы хотелось? Он приблизился к ней.

- Я всего лишь хочу пригласить тебя куда-нибудь. Что в этом плохого? - взяв себя в руки, спросил он максимально ласково, про себя надеясь, что эта маленькая дурочка не будет слишком упрямой. Пристальный взгляд как будто пригвоздил девушку к полу. Адриэль аккуратно обхватил пальцами её запястье, словно пытаясь этим движением установить с ней контакт, стать ближе...

И в нём неожиданно проснулось... желание. Он смотрел на её испуганные глаза, вздрагивающие губы, вздымающуюся от глубокого дыхания грудь и чувствовал, как медленно и неотвратимо становятся тесными джинсы... Как же ему хотелось повалить на диван эту маленькую упрямую кошечку и показать ей, где раки зимуют...

- Но зачем вам это? - Надя отступила на шаг, не решившись высвободить руку, хотя от его горячих пальцев по всему телу словно пробегали слабые электрические разряды. Что-то в его взгляде ей очень не нравилось, но что? Может, то, что он смотрел на неё, как удав на кролика?..

Адриэль ослепительно улыбнулся:

- Просто ты мне нравишься. И мне бы не хотелось, чтобы мы так быстро разбежались в разные стороны, когда нас так неожиданно и несколько странно свела вместе судьба... - Его голос был вкрадчивым и сладким, как клубничное варенье. Даже слишком сладким.

- Вы...

- Да, я хотел бы пообщаться с тобой... поближе. - В его глазах явно был намёк. Намёк на то, чего Надя пока не желала. Особенно после вчерашнего.

- Нет. - Она поняла, что ему надо, и на её губах проступила презрительная усмешка. - Спасибо, но нет. Не хочу. - Она ответила именно на этот намёк в его глазах. И он это понял.

- Что ж, ладно. - Он отпустил её и сделал шаг в сторону. Нет, он так просто не пасует. Но чтобы добиться своего, иногда нужно отступить. - Кстати, можешь забыть о том, что я что-то видел. Я уже забыл. Конечно, жаль, что такая девушка отказывает мне в небольшой прогулке в кино, но задерживать Вас было бы невежливо... - Он галантно поклонился и распахнул перед ней дверь. - Вас проводят.

Надя поразилась тому, как быстро он пошёл на попятную. Может, ему не шибко-то и хотелось, разочарованно подумала она и тут же рассердилась на себя. Неужели она всё-таки хотела, чтоб он её поуговаривал? И неужели она согласилась бы?..

Она прошла мимо него, слегка задев его плечом. Вздрогнула, как от удара, и ускорила шаг. В коридоре её встретил услужливый молчаливый человек в костюме и вывел из огромного здания. На выходе Надя оглянулась и окинула громаду заинтересованным взглядом. Она никогда не была здесь. И даже в этом районе...

Она глубоко вздохнула. Придётся брать такси... Пошарив в карманах, с удивлением вытащила оттуда бумажку цвета морской волны. Тысяча? Откуда? Ответ напрашивался сам собой. Она вновь оглянулась. Интересно, смотрит он сейчас из окна, отыскивая её взглядом?

Да какая разница?! Она даже рассердилась на себя за эти мысли. Зацепил он её, что ли?..

Она махнула рукой, и серебристый автомобиль с жёлтыми шашечками на крыше тут же затормозил. Называя адрес, она невольно улыбнулась своим мыслям. Более странной встречи в её жизни не было... Кто же он такой? И встретятся ли они ещё когда-нибудь?

11.

Адриэль смотрел ей вслед и скрипел зубами от злости. Ей полагалось томно вздохнуть и упасть в его объятия, разомлев от счастья. Почему она взбрыкнула? Что ей не понравилось?!

Он заходил по комнате, как тигр в клетке. Нет, он должен был ей понравиться... Может, это из-за вчерашнего? Она в шоке? Или это от того, что те придурки сделали с ней?

Не-ет, ему никто не отказывал в просьбах, и она не будет исключением. Хотя... исключение уже было. Одна девушка уже когда-то дала ему от ворот поворот, и все его чары ему не помогли. Это было тем более тягостное воспоминание, так как та девушка была ему очень дорога... Он не знал, было ли это любовью... потому что ни до неё, ни после он не чувствовал ничего подобного. Она оставила шрам если не на его сердце, то на самолюбии - это точно. Она была гордой и независимой. И безумно любила другого...

Он вздохнул и закурил. Да, он мог взять свою давнюю мечту силой... но не хотел этого. Он добивался её как мог. А она, лишь раз чудом уступив, тут же умчалась к другому... Друзья... Вот кем они потом стали. А вскоре она умерла, как все люди. Он так ни разу и не сказал ей о том, что чувствует... если это и правда было то самое чувство...

Но её давно нет. И его сердце не болит. Оно как будто разучилось болеть после краткой вспышки тогда, поздней осенью, когда её душа после долгой мучительной болезни покинула ставшее совсем прозрачным хрупкое тело. Она лежала на постели, освещённая огнём горячо пылающего камина, и её любимый человек, не сдерживая слёз, сжимал её тонкую бледную руку... А сам Адриэль смотрел на них из тёмного угла, сложив руки на груди, и алые отблески выплясывали на его угольных волосах, тогда отпущенных до плеч, и светились в глазах гневными сполохами. Тогда он завидовал своему сопернику. Завидовал тому, что именно он провожает её, тридцатидвухлетнюю женщину, в мир вечных сумерек.

И она звала по имени мужчину, сидевшего рядом, а не его, не красавца-полубога, ставшего её лучшим другом и когда-то, правда, всего один раз, разделившего с ней постель...

Как всегда при этом воспоминании ему стало обидно, как ребёнку, которого незаслуженно наказали. Хотя на что было обижаться? Она всего лишь отдала себя другому. Возможно, на том свете их души встретились и счастливы...

Он раздражённо сплюнул в хрустальную пепельницу, стоящую на подоконнике. В ярком голубом небе плыли кудри облаков, сливавшиеся в самые невероятные фигуры.

И Смотрящие не сказали ему ничего о её душе, о том, куда она попала после смерти. В ком, возможно, родилась снова... Может, просто не судьба?

Адриэль больше не хотел этого знать. Нет, он не любил. Он не может любить! Любовь - это слабость, которую могут позволить себе лишь глупые недолговечные люди. Просто она покорила его своим характером. А, может, недоступностью... Кто знает?

Но теперь, спустя много долгих лет, он встретил похожую женщину... хотя внешне они совершенно разные. Тем лучше. Его не будет мучить жалость, когда...

Он усмехнулся и раздавил сигарету в пепельнице. Так же он раздавит эту девчонку. Подчинит и раздавит. Как ему миллионы раз хотелось уничтожить Аю, не ответившую на его чувства, на его стремление быть рядом...

Он сломит сопротивление девушки-пантеры, он влюбит её в себя и уничтожит... Да, именно так... Но жалость его не коснётся, ведь эта девчонка лишь похожа на неё... Но не она!

Адриэль прикусил губу. Развлечение обещало быть жестоким и кратким. Она не сможет долго сопротивляться. Он практически всемогущ... а потому её маленькому глупому сердечку недолго осталось быть на воле!

12.

Неизвестный номер. Надя задумчиво взвесила заливающийся трелями телефон в руке. Наверное, ошиблись номером. Ей некому было звонить. Особенно сейчас, на каникулах, когда все друзья из института разъехались по домам. А если это те, кто знает... Нет, в новостях ни слова не сказали о том, что подозреваемым может быть человек! Той же ночью из зоопарка сбежала пантера. Надя догадывалась, кто её выпустил... Она нажала на кнопку и приложила трубку к уху.

- Привет. - У неё внутри что-то судорожно сжалось при звуках этого голоса. Почему-то вспомнились сильные пальцы, обжигающие кожу на запястье, и глаза цвета хмурого осеннего неба. - Это Дима. Прогуляемся?

- Э-э... - А она-то думала, что он забыл про неё! Уже дня три прошло... Пусть он не спросил номера её телефона, она всё же где-то в глубине души ждала его звонка. А теперь робеет, хотя так хочется сказать "да"... - Привет. Я не знаю...

- Ты чего-то боишься? Уж не меня ли? - рассмеялся голос. - Да не бойся, не обижу. Просто хочу с тобой пообщаться. Кстати, у меня есть два билета на "Женщину-кошку". Пойдёшь?

Или это был намёк на тот случай, или всего лишь желание её подбодрить... Да какая разница?! Она устала сомневаться, и ей вдруг стало легко. Он знает её тайну. Он не боится её, не осуждает. Может, ему всё равно. Но это лучше, чем страх и отвращение! Так почему бы и нет?

- А вдруг пойду? - рассмеялась она вдруг.

- Сеанс в десять. Через полчаса я за тобой заеду. Успеешь? - Голос звучал уже явно обрадовано.

- Конечно, успею, - фыркнула Надя, взглянув на часы. Девять. Пожалуй, большую часть отведённого ей времени она будет уговаривать родителей её отпустить...

Через полчаса она выпорхнула из подъезда. Джинсы и лёгкая голубая кофточка с симпатичным вырезом. Несмотря на то, что уже скоро начнёт темнеть, она почему-то не боялась замёрзнуть. Джинсы... Она явно не хотела, чтобы он воспринимал её как женщину. Но у неё не получилось. Отсутствие юбки вполне заменял макияж, сделавший глаза больше, а губы - полнее.

Адриэль распахнул перед ней дверцу новенького белого авто. Марку он не знал. Она его и не интересовала. Просто это был самый симпатичный вариант из тех, что подвернулись ему вчера в магазине. Он должен был произвести впечатление, и, похоже, ему это удалось.

- Принц на белом коне, - фыркнула Надя, но в её голосе не было недовольства. Так за ней ещё не ухаживали. Интересно, что он в ней нашёл? Эта мысль мучила её до самого кинотеатра. И стала совсем непереносимой, когда она увидела, на какие места он взял билеты... Последний ряд. Её место было тринадцатым. Хм... Места для поцелуев? Он не слишком торопится?

Она искоса взглянула на него. Он же не может не знать, как называют эти уютные диванчики... Или?..

Сеанс начался. Она откинулась на спинку и постаралась изобразить интерес к происходящему на экране. Вскоре это и правда её увлекло. Но где-то на середине фильма она вдруг, повинуясь внезапному наитию, положила руку ему на колено. Как будто ожидала, что там окажется ручка кресла, хотя прекрасно знала, что её там нет. И тут же смущённо спросила:

- Я не мешаю?

Он не ответил, но накрыл её руку своей, не отрываясь от созерцания действия на экране. Значит, ёкнуло у неё внутри, она и правда ему нравится... Она высвободила руку и тут же сплела свои пальцы с его. Смело. Он улыбнулся уголками губ и ответил на эту неприхотливую ласку: принялся поглаживать большим пальцем тыльную сторону её ладони. Она вздрогнула. Его прикосновения были полными нежности и... страсти. В низу её живота начало разгораться жаркое пламя, моментально сжегшее все посторонние мысли. Он, наверное, такой ласковый в постели... страстный... нежный...

В конце концов, ей уже восемнадцать! А она всё ещё девственница... Всё её полное нерастраченной страсти тело противилось этому воздержанию. Может, тому способствовало телевидение, может, книги с откровенно расписанными постельными сценами... Она много раз представляла себе, как это будет... Но всё не решалась. Правда, она уже пыталась расстаться со своим "сокровищем", но в первый раз ей сразу стало слишком больно, она пошла на попятный, и парень не настаивал, а во второй раз... у второго ничего не получилось. Он ей очень нравился, но она не знала толком, что делать, а он не смог... и когда она спросила, почему, он раздражённо ответил, что она ещё девочка. С ними всегда сложно. Вот если бы она была женщиной...

Она вздохнула, чувствуя, как прикосновения его пальцев будят огонь, спавший внутри. Ему она-то уж точно не скажет, что секс для неё пока - всего лишь пустой звук...

Надя покраснела, мысленно благословив тьму кинотеатра, благодаря которой этой краски, залившей щёки, никто не видит. Её рука в его ладони горела огнём непонятно почему. От его тела исходил приятный аромат, похожий на цветочный. Он дурманил, пьянил, как вино...

Адриэль наблюдал за ней исподтишка, удовлетворённо замечая, как от бальзама, что он втирал ей в руку, глаза девушки блестят всё ярче, дыхание учащается и горят щёки. Молодец, Миро, подумал он. Вот это средство сваял! Недаром он так хвастался своими достижениями, мол, немного этого крема сделает и тигрицу более сговорчивой по части ласки... Упрямица скоро дойдёт до кондиции, её даже уговаривать не придётся - сама его в постель затащит.

Он был доволен. Ему всегда нравилось получать всё и сразу. Эта девчонка, на днях изуродовавшая четверых парней за то, что они покушались на её тело, сама предложит ему себя. На блюдечке с золотой каёмочкой. И он с радостью сорвёт этот спелый вкусный плод. Чтобы потом выбросить на помойку огрызок...

Он вспомнил Аю и скрипнул зубами. Так просто представить, что это она сидит рядом, ещё совсем юная, глупая и наивная... Ему захотелось взять её прямо здесь, но он сдержался. Рано. Вот когда она совсем потеряет над собой контроль, тогда всё и случится.

Адриэль слегка тряхнул головой и вновь уставился на экран. Лишь на его губах играла довольная ухмылка.

13.

Он взялся провожать её до дома. Они шли по ночным улицам, разговаривая, и Надя цеплялась за его большую сильную руку, как будто боясь упасть. О чём они говорили? Надя не помнила даже только что сказанную фразу. Ни о чём, наверное... Но это для неё уже было не важно. Она чувствовала его жар, и льнула к нему, как бабочка к огню. А он тянул из неё информацию. Выяснил все её основные пристрастия, увлечения, стремления, не сказав о себе ни слова. Ей незачем знать что-либо о нём. А вот полученную информацию он мог использовать в дальнейшем...

Да, девушка явно была под действием зелья. Она не пила, но вела себя словно пьяная: громко смеялась, размахивала руками и болтала без умолку. Он же проявил себя внимательным слушателем. Смешная... Как маленький нежный котёнок... Нет, скорее, кошечка, игривый подросток, нуждающийся в заботе и ласке...

Адриэль рассердился на себя за эти мысли. Неужто он вздумал её жалеть? Тогда вся его затея полетит к чертям!

Нет уж, одёрнул он себя. Что-то в последнее время он стал слишком сентиментальным. Надо вырабатывать характер. Если он расчувствуется сейчас, то когда ему представится следующий шанс? Эта девчонка похожа на Аю, не внешне, но чем-то неуловимым, неосязаемым... И ему надо отомстить. Отомстить памяти Аи. И пусть она смотрит на него с небес, кипя от ревности! Ему это необходимо. Чтобы почувствовать себя полным сил, полным здоровой самоуверенности. И жить дальше. Сотни, тысячи лет. Пока память об Ае не накроет его снова и не захлестнёт с головой...

Он незаметно скрипнул зубами. Сегодня ночью эта девчонка будет извиваться в его постели, крича на весь дом от восторга. Уж он-то это устроит...

Они уже были почти рядом. Осталась лишь пара дворов. Надя знала, что уже час ночи, но домой ей совсем не хотелось. И Адриэль, словно почувствовав это, сбавил шаг.

- Может, пойдём ещё куда-нибудь? - Его рука, горячая и нежная, накрыла её ладонь. Девушка колебалась. Пойти на такое? Не вернуться этой ночью домой, чтобы провести её в жарких объятиях человека, которого она почти не знает? Это было бы сумасшествием... Она не сомневалась, что мужчина рядом хотел именно этого. Не в библиотеку же он её звал, в конце концов!

Она остановилась. Со всех сторон подкрадывалась темнота. Ветер приятно холодил пылающее лицо, обсыпал мурашками открытые руки. Деревья вокруг, качаясь, тревожно шумели, словно пытаясь её о чём-то предупредить. Но её тело уже не почувствовало бы предупреждений. Оно словно жило своей жизнью, стремясь к чему-то новому, что обещала ей эта ночь и невыносимо горячие руки, обнимающие её.

- Надя... - прошептал он, но ничего больше сказать не успел.

- Нет, - выдохнула она. Чужой голос, холодный, как ветер, треплющий шумящие вершины деревьев. - Я лучше пойду домой.

Адриэль вздохнул. Видимо, её придётся уговаривать... Почему она такая упрямая? Чего она боится? После того, что случилось три дня назад, она должна стремиться к тому, кто сотрёт воспоминания об этом... Или она боится секса, думая, что он будет таким же грубым и жестоким, как те малолетние придурки? Ну, если это так, он сейчас ей наглядно покажет, что она ошибается!

Он сделал вид, что согласен с ней. Где бы тут отыскать укромное местечко?..

- Я должна идти домой. Это не значит, что мне бы не хотелось... - Она тут же прикусила язык. Слишком большая откровенность на первом свидании! Почему она так завелась? Он же всего лишь... она вздохнула... всего лишь мужчина... Но бог мой, как он пахнет!..

- Я всё понимаю. - Он придвинулся ближе. Незаметным движением достал из кармана прозрачный шарик и выпустил его. Переливаясь, шарик стукнулся о землю и растворился в воздухе. Их окружила невидимая полусфера, и Адриэль точно знал, что теперь их никто не увидит и не побеспокоит, пока он сам этого не захочет. - Ну тогда... До встречи?

- Д-до встречи. - Надя сглотнула, смотря ему прямо в глаза. Он не двигался с места. Его взгляд манил, притягивал магнитом. Неужели он вот так уйдёт? И даже не поцелует её?..

Он будто прочитал её мысли и шагнул к ней. Его лицо приближалось так неотвратимо... Она закрыла глаза. Горячие нежные губы скользнули по её приоткрытым губам лёгким поцелуем. Как будто он провёл по ним пёрышком. Но уже в следующее мгновение его рот ласково и требовательно прижался к ней. Он ласкал языком её губы, чуть прикусывая их. Потом, понимая, что она не сопротивляется, стал смелее и мягко раздвинул её зубы языком.

Надя подалась навстречу, прижимаясь к нему всем телом, и он обнял её. Теснее... ближе... Между ними словно каждую секунду проскакивали огненные разряды. Прикосновения его языка и губ будили в девушке такую бурю эмоций, о которой она и сама не подозревала.

Его руки обвились вокруг её талии, скользнули под кофточку и прижались к пылающей коже. Но девушке уже мало было этих прикосновений. Всё её тело хотело большего. Она сама не смогла бы сказать, чего именно, но внутри, в животе, уже разгоралось пламя, которое погасить могли, наверное, только ласки... такие глубокие ласки, о которых она читала в любовных романах...

Его ладонь переместилась на её живот, вызвав в нём сладкую дрожь. Потом скользнула вверх, накрыв нежный холмик груди, обтянутый тонкой кружевной тканью лифчика. Чуткие пальцы сжали твёрдый сосок, и Надя ошеломлённо охнула. Перед глазами будто заплясали огненные искры. Это было так непохоже на всё то, что она испытывала раньше... Никто не мог подарить ей такие ощущения... Может, именно поэтому она не смогла до конца открыться тем, кто ласкал её раньше? А теперь... Сможет ли?..

Только шумное дыхание и горячее биение сердец стояло в их ушах. Адриэль тоже был поражён. Она так отзывалась на его ласки, что и его, искушённого в любовных играх, проняло. Её тело пахло возбуждающе и пряно... В пушистые волосы хотелось зарыться лицом и...

Он сжал её податливое тело, проник пальцами под ткань лифчика и принялся теребить твёрдый сосок. Девушка, прикрыв глаза, еле слышно постанывала в его руках. Наслаждение, усиленное снадобьем, лишило её способности сопротивляться. Похоже, и желания сопротивляться - тоже...

В его джинсах стало так тесно, что он не выдержал и расстегнул ширинку. А потом, повинуясь внезапному наитию, взял её за руку и мягко направил туда, где горячо и почти болезненно пульсировал налившийся кровью орган. Она всё поняла и робко сжала твёрдый шелковистый ствол. Такой большой... Происходящее завораживало, лишало её возможности отстраниться. Она хотела его как никого и никогда раньше. И это могло бы напугать... если бы не было так сладко...

- Как же я тебя хочу... - прошептал Адриэль ей на ухо, чувствуя её горячие пальцы, двигающиеся вверх-вниз по его пылающему члену. Он сдавил её в объятиях, борясь со стремлением повалить её прямо здесь на землю и наконец дать выход желанию. У Нади закружилась голова от хриплых, полных страсти звуков его голоса.

Вторая его рука расстегнула ей джинсы и быстро проникла в трусики. Он осторожно нащупал вход. Там было так горячо и влажно, что он чуть не зарычал от возбуждения. Она хотела его, в этом не было сомнений. Он ввёл в неё палец. Узкое, тугое лоно сжало его, и она всхлипнула, уткнувшись ему в плечо. Он добавил ещё один палец и двинул ими вглубь её тела, поразившись тому, какая она горячая и... тесная.

Надя вздрогнула. Облако желания моментально развеялось: он задел хрупкую преграду внутри, та отозвалась вспышкой боли, и девушка тотчас вспомнила, где она и с кем. И почему ей лучше сейчас пойти домой.

Она быстро высвободилась. Наскоро привела себя в порядок и отступила, чувствуя, как краска заливает щёки. Адриэль чуть не выругался в голос. Да что опять?!

- Я домой пойду... - Она поймала его недоумённый взгляд и ответила на него: - Я не могу... Не здесь. Не сейчас... - Она пригладила волосы. Её саму охватило разочарование оттого, что она действительно не могла... Почему так больно? И сможет ли она когда-нибудь преодолеть эту боль?

- Я понимаю. - Он улыбнулся через силу. - Но мы же увидимся? Я позвоню. - Он поцеловал её, быстро, словно боялся опять не сдержаться. Его костюм снова был в полном порядке. Надя облизнула пересохшие губы и снова пригладила непослушные кудри. Она волновалась. Неужели он тоже испугается того, что она... Да нет, он же мужчина, а не пацан... А если смолчать?

Да, именно так. Она ничего ему не скажет. До того времени, когда уже поздно будет останавливаться.

Она отступила ещё на шаг. До дома рукой подать. На свой балкон она легко заберётся и никого не разбудит. Только как оторваться от этих рук, губ и... Она смущённо потупилась. Ладонь горела. Та, которой она сжимала... О боже, неужели она на самом деле это делала?..

- Хорошо, - улыбнулась она. - До встречи.

Развернулась и побежала домой. Он ещё долго смотрел ей вслед. Что-то ей явно помешало. Но что? Он посмотрел на свои руки. Внезапная догадка показалась абсурдной. Девственница не может так откликаться на мужские прикосновения, такие интимные и страстные. Просто она смущена. Это их вторая встреча. Всего лишь. Её можно понять.

Но в следующий раз ей некуда будет отступать.

14.

Ещё два дня Надя провела в постоянном напряжении. Телефон всё время был рядом, и она ежеминутно ожидала звонка. Но он не звонил. Ни на следующий день, ни через день. Он как будто забыл о ней, думала она с непонятной злостью. Наверное, всё понял и спасовал. Ей же уже давно стало понятно, что мужчины - трусы несчастные... А она сомневалась...

На её глазах показались слёзы обиды. Быть ей, наверное, девочкой до конца дней своих... Но слёзы высохли, когда на третий день ожидания телефон издал мелодичную трель. Вздрагивающими от волнения руками она схватила вибрирующую трубку.

- Да?

- Привет. - Это он! Надя, хоть и ожидала этого, всё же не могла поверить.

- Привет!

- Как дела?

- Всё в порядке. - Она улыбалась, хоть он и не мог её видеть. - А ты как?

- Точно так же. - Было слышно, что он тоже улыбается. Голос весело звенел. - Ты не хочешь сегодня прогуляться?

- Конечно! - Она даже сама смутилась от своей поспешности. - То есть...

- Я заеду за тобой через час. - Он словно этого не заметил. Или сделал вид.

- Хорошо. - Она, только бросив трубку на кровать, тут же принялась собираться. Её уже не волновало, что сейчас шесть вечера, что её будут ругать за то, что она не пришла ночевать, что она теряет остатки своей девичьей чести... Ей было настолько всё равно, что она даже напевала, предвкушая удовольствие, которое подарят ей его руки и губы...

А что? Почему она должна ждать своего принца на белом коне, который прискачет и сразу сделает ей предложение? Сейчас другие времена, другие нравы. Из всех парней единицы будут ждать свадьбы, чтобы оказаться в постели с избранницей. Преобладающее большинство просто найдёт более покладистый объект и исчезнет вдали.

Она не верила, что с ней будет по-другому. Хотя... Вот её двоюродная сестра девственницей вышла замуж. И что? Муж сделал ей ребёнка и слинял. Многие не уживаются вместе. Так до того, как поставить штамп в паспорте, почему бы не повстречаться, не пожить вместе? Да, и почему бы не позаниматься любовью? Девственность сейчас не такая уж и ценность... Больше ценятся умения и навыки. Да, и в постели тоже. И она "нагуляется" до того, как на горизонте появится потенциальный жених. Всё у неё ещё будет. Она молода и симпатична. А с парнями ей просто пока не везло... Но Дима это исправит.

Надя даже мысли не допускала, что может влюбиться. Опыт - вот что ей нужно было. Сексуальный опыт с умелым, ласковым и уверенным в себе парнем. Или мужчиной. А потому сомнений не было. Ни-ка-ких.

И через час она весело выпорхнула из дома в кофточке и мини-юбке. Босоножки на высокой платформе выгодно подчёркивали стройность ног и зрительно делали их длиннее. По его взгляду она поняла, что не зря провертелась у зеркала всё это время.

Он повёз её куда-то на окраину, в район, где высились и сверкали на солнце покатые крыши коттеджей. У одного из них, цвета кофе со сливками, он и затормозил. Выйдя из машины, распахнул перед Надей дверцу, а ключи передал стройному юноше лет четырнадцати.

- Загони её в гараж и можешь идти. Ты нам сегодня не понадобишься. - Его тон был тоном человека, привыкшего, чтобы всё было, как он хочет. Надя облизнула губы. Его последние слова не оставляли сомнений, что она останется на ночь. Внутри у неё всё дрожало, но она постаралась не показывать вида.

Они вошли в дом. Просторная прихожая, где они разулись, встретила их ярким светом, проникающим из комнат, в которых лежали толстые пушистые ковры. По ним так приятно было ходить босиком, и Надя расслабилась. В доме, видимо, работал кондиционер, так как было прохладно, несмотря на царившую снаружи жару. В окна, прикрытые лишь лёгкими белыми занавесками, лился такой яркий солнечный свет, что на них нельзя было смотреть, не морщась.

Надя огляделась. Да... Он действительно весьма обеспечен. Наверное, привык получать всё и сразу. Похоже, живёт один... Она украдкой взглянула в большое зеркало на стене. Но что-то же ему в ней понравилось... Интересно, что? Как бы то ни было, она сейчас здесь. Значит, сегодня всё и случится...

Она присела на край большого дивана в просторной гостиной. Сложила на коленях руки. А хозяин уже суетился у бара, выбирая напиток и наполняя бокалы. Этот дом он купил позавчера, а вчерашний вечер у него целиком ушёл на выбор обстановки и создание уюта. Он мог позволить себе не мелочиться. Девушка должна расслабиться и беспрекословно отдать себя в его руки. Он привяжет её к себе, даст ей явную и ощутимую надежду на что-то большее... а потом разобьёт сначала её мечты, потом - её сердце, а затем... Он сладко зажмурился, как довольный кот. А потом наступит самое приятное... Он уничтожит её совсем. Сотрёт в порошок. Втопчет в грязь, как он хотел поступить с Аей, но не смог. Теперь он не проявит слабости. Он будет жесток.

До конца.

Он, широко улыбаясь, направился к ней, держа в руках бокалы. Сел рядом. Она была растеряна и явно волновалась. Рука, взявшая бокал, слегка дрожала. Как будто стесняясь этого, она поспешно отпила и снова окинула взглядом комнату. Светлые стены, потолок. Бежевого цвета, к которому так подходил пол из светлого дерева. Уютная мягкая мебель тёплых цветов: коричневого и жёлтого. Вазы с икебаной, расставленные с большим вкусом. Абстрактные картины на стенах. Сплетение разноцветных геометрических фигур не отталкивало взгляд, скорее даже наоборот.

- Это Вы занимались обстановкой? - От волнения она опять стала называть его на "вы".

- Да. Но сделай мне одолжение, давай уже перейдём на "ты". - Он наклонился вперёд, упираясь локтями в бёдра. Она кивнула и снова отпила. Адриэль улыбнулся. Пусть пьёт, быстрее расслабится. Старое вино коварно, оно быстро сделает её покладистой...

15.

Она теряла голову в его объятиях. Они как-то быстро вернулись к тому, на чём закончился тот жаркий вечер три дня назад. Только теперь действие переместилось на диван. Он уже лежал сверху на её полуобнажённом теле, лаская такие мягкие, тёплые холмики её груди под белым полупрозрачным лифчиком, плоский живот, шелковистые гладкие ягодицы. Она скользила ладонями по его большой мускулистой спине, чувствуя, как её захлёстывает знакомое сладкое сумасшествие.

Он приподнял её и расстегнул кружевной лифчик. Отбросил его в сторону, приникая к такой нежной, упругой груди. Лаская одну своей горячей ладонью, он нашёл губами сосок другой и принялся посасывать его, со всё возрастающим желанием чувствуя, как от соска по всему её телу побежало сладкое электричество. Она изгибалась навстречу его рукам и губам, словно прося о новых ласках. И он давал ей их так, как давно никому не давал...

Она стонала, не в силах произнести ни слова. Закрыв глаза, отдавалась во власть ощущений, о которых так давно мечтала, о которых грезила в дразнящее-эротических своих снах... А возбуждённый мужчина уже не мог сдерживаться. Мягкая, податливая, она на древнем, как мир, языке тела просила, умоляла его войти внутрь и погасить пламя, сжигавшее дотла обоих. Пара секунд - и невинные белые трусики полетели на пол. Ещё две - и он, уже обнажённый, лежит рядом, и его руки пытаются быть во всех местах её тела сразу. Такая влажная, горячая... Он ввёл палец в её лоно, осторожно, помня, как резко она отстранилась тем вечером.

- Сколько мужчин у тебя было? - шепнул он ей на ухо, надеясь, что она своим ответом подскажет ему, как себя вести. И Надя, дрогнув, соврала:

- Один... один раз. Я не девственница... просто ещё не привыкла...

Теперь он должен быть смелее. Она надеялась на это. Он же был несколько разочарован. Кто-то уже коснулся этой малышки... Жаль... Он хотел первым сорвать этот цветочек. Хотя... Если это и правда был всего один раз, то это даже к лучшему. Она, скорее всего, даже понять ничего не успела. Особенно если это был какой-нибудь зелёный пацан...

Он вспомнил тех парней, что лежали, скорчившись, в гараже, и испытал приступ ярости. Так один из них был у неё первым?! Тогда её робость и страх можно понять!

Адриэль ласково раздвинул её ноги. Между молочных бёдер кудрявился нежный тёмный пушок. Он не шёл ей. Лучше бы его вообще не было. Как у совсем юной девушки, впечатление которой она временами производит. Его пальцы погладили её нижние влажные губки, коснулись напряжённой жемчужинки в их складках. Надя застонала и прижалась бёдрами к его напряжённому телу. Адриэль хотел её, эту сладкую нежную кошечку, ещё совсем малышку... Хотя нет, она уже женщина. Страстная и нежная. Неопытная - да, но он её научит... всему...

Он склонился над ней, опершись на руки. Быстро и шумно дыша, направил своё раскалённое копьё меж её напрягшихся ножек. Подался вперёд, прикрыв глаза от наслаждения. Она так плотно обхватывала его... Надя вскрикнула и попыталась вывернуться из-под его тяжёлого тела. Ей хотелось рыдать от боли и разочарования. Всё возбуждение разом пропало.

- Что случилось? - Он оставил её и сел. В низу живота всё напряглось до предела, но с ней нужно было быть острожным и нежным. Хотя он с огромным трудом удерживался от того, чтобы не взять её силой. Нет, когда-нибудь она его достанет!

- Д-давай лучше я с-сверху... - Она где-то слышала, что в такой позе не так больно. И она сама сможет контролировать весь процесс. Лишь бы он не догадался...

- Хорошо, - пожал он плечами и лёг на спину. Надя переместилась на его бёдра, стараясь не смотреть на большой орган, лежащий на его животе. Он приподнял свой член так, чтобы головка прижималась ко входу в её лоно, и обхватил её ладонями за ягодицы. Надя закрыла глаза и начала медленно опускаться. И тут же боль пронзила её всю, от затылка до пят.

- О, Господи... - На глазах выступили слёзы, но она не сдавалась. Ещё немного. Новый вскрик. Она хотела сесть на него сразу, резко, но её сил не хватало, чтобы преодолеть сопротивление, а вспышки боли забирали остатки сил. Она уже была на грани того, чтобы сдаться.

Адриэль чувствовал, как тесно внутри. Похоже, ей и правда больно. Неужели тот парень не прорвал её толком? Или она соврала? Но зачем? Обычно женщины гордятся своей невинностью...

Он решил помочь:

- Сядь на него резко.

- Я не могу, - чуть не плача, сказала она и низко наклонила голову, чтобы он не видел её скривившегося лица. - Б-больно...

- Может, не будем? - осторожно предложил он, надеясь, что она ответит так, как он ожидает. И она ответила:

- Нет. Я постараюсь...

Адриэль задумчиво покусал губу и предложил:

- Будет больно - укуси меня за плечо. Садись так резко, как сможешь. Хорошо?

Она кивнула, пряча слёзы. Опустилась на него, всхлипнув от боли. И вцепилась зубами в его плечо, как будто стремясь отдать ему свою боль. Действительно, стало легче. Адриэль скрипнул зубами. Какие же у неё острые зубки... Но преграда, так мучившая её, подалась под напором, напряжение ушло, и вот уже его пылающий орган скользнул до упора внутрь, заставив её охнуть. Но уже не совсем от боли. Сквозь неё проступило наслаждение, пока ещё робкое, но дающее надежду.

Он опять оказался сверху. Сначала двигался осторожно, боясь, что она снова его остановит, но потом осмелел. Он двигался внутри неё, закипая от желания. А она ошеломлённо прислушивалась к ощущениям внутри. Боль отступила, но удовольствие приходило очень медленно, как будто нехотя. И когда он, вогнав себя в неё на полную длину ещё несколько раз, содрогнулся и, обессиленный, выскользнул наружу, она даже испытала некоторое разочарование. Может быть, ещё немного, и она почувствует то удовольствие, которое ожидала?

Вряд ли. Ране внутри ещё нужно зажить. Она это понимала. Но не знала, как ему это объяснить.

- Я... - Она помолчала, собираясь с силами. - Я была девственницей...

Он пожал плечами. Не поверил. Откуда ему было знать, зачем она это скрывала? Может, он решил, что она лишь воспользовалась тем, что её плева не была достаточно разорвана, чтобы произвести нужное впечатление. Теперь его поздно в чём-либо убеждать...

Надя вздохнула и быстро встала. Принялась собирать свои вещи.

- Я лучше домой пойду...

- Стой. - Она что, решила сбежать? Почему?! Он сел.

- Я...

- Я в чём-то виноват? Почему ты бежишь от меня?

- Ну... - Она не знала, что сказать. В низу живота саднило. Он захочет ещё, а что она? Будет терпеть? Неет... Лучше уж потом...

- Говори как есть! - Он силился сдержать приступ гнева. Всё какие-то загадки... То она не девственница, то вдруг оказывается, что это, похоже, не так... И он не мог понять, врёт она или нет! Это его бесило больше всего.

- Мне больно, - призналась она наконец.

- Вот оно что... - Как же давно он не имел дела с такими неопытными девушками... Адриэль вздохнул и пошёл к бару. Его обнажённое тело притягивало взгляд, но Надя не могла заставить себя на него посмотреть.

Он открыл одно из отделений, скрытое под гладкой деревянной панелью. Выбрал одну из баночек и вернулся к девушке.

- Сядь и раздвинь ножки.

Она, отчаянно краснея, выполнила ласковую просьбу. Он сел на пол напротив и, зачерпнув немного крема, аккуратно провёл пальцем по её нижним губкам. Девушка задышала чаще. А когда его палец в неизвестной перламутровой мази скользнул внутрь, она почти против воли подалась бёдрами навстречу. Вместо саднящей боли внутри запульсировало тепло.

- Так лучше? - Он поднял на неё взгляд, в котором читалось желание. Она опустила глаза и увидела, что он снова готов к бою. Облизнула губы и, внезапно протянув руку, погладила его большой напряжённый орган. Он улыбнулся и опрокинул её на спину, устроившись между её раздвинутых бёдер. Надя обхватила его ногами, и он вошёл в неё, на этот раз быстро и безболезненно.

Он двигался внутри, медленно и сладко. И на этот раз девушка не ощущала боли, только чувствовала, как тесно обхватывают его её влажные ножны, как глубоко он входит внутрь, и с каждым движением горячее безумие становилось всё жарче, пока не стало совсем невыносимым. Она слышала, как во сне, свои стоны, похожие на плач, его хриплое частое дыхание... и растворялась в этом жаре, рождённом двумя слившимися телами, пока его толчки не стали совсем глубокими и резкими, быстро подводя и его, и её к самой черте.

Она вскрикнула. Жалобно, будто просила пощадить её, оставить на земле, а не стремительно возносить на небеса. Её тело изогнулась, ноготки впились в его спину, оставляя алые царапины. Невыносимо сладкие спазмы возникли внутри, и по телу пробежала судорога. Ещё один вскрик, последний, финальный толчок - и он сжал её в объятиях, тяжело дыша. Его член внутри неё пульсировал, выбрасывая семя, а по расслабленным телам разлилось приятное тепло.

16.

Как же хорошо... Эта мысль возникла у обоих одновременно. Надя ошарашено думала, что ничего подобного она себе и представить раньше не могла. Что ж, неудивительно, что многие люди так благоговейно относится к сексу. Это действительно... нечто выдающееся.

Она потянулась. По телу побежали мурашки - слабые отголоски недавно бушевавшего пламени. Адриэль лежал рядом и улыбался одними уголками губ. Развлечение обещало стать ещё более занимательным. Он научит эту малышку сексу, откроет ей этот мир, полный удовольствия. Она и сама не заметит, как втянется. А там и до любви - рукой подать. К тому же, надо признаться, и ему эти занятия пришлись по вкусу... Она так неопытна и наивна. Но внутри прячется страсть.

Горячая внутри, снаружи - лёд...

И не поймёшь, что больше Ей идёт:

расцвет смущенья маков на щеках

иль страсти стон, застывший на губах,

невинный блеск из-под густых ресниц

иль тела жар, не знающий границ...

Нельзя делить то, чем она полна,

На свет и тьму, ведь это всё Она...

Стихи... Где-то он читал эти строчки... И вот сейчас они пришли ему на ум как самые подходящие. Он раскроет в ней всё. И самое лучшее, и самое плохое. Он доберётся до потайных уголков её души и вывернет её наизнанку...

Это будет замечательное развлечение. Краткое, но какое же интересное!

Он запечатлел на её припухших губах страстный поцелуй. Она смотрела в его глаза своими бездонными зелёными озёрами и улыбалась. Он провёл ладонью по её щеке, и она прижалась к нему, сомкнув ресницы. Через минуту она уже дышала ровно и глубоко. Спит. Адриэль поднялся, стараясь не потревожить её. Задёрнул шторы. Она спала, и её взъерошенные тёмные кудри разметались вокруг тонкого бледного личика.

На миг в его душе всколыхнулась жалость. Достойна ли она быть раздавленной, как хрупкая бабочка, под ботинком его мести?

Посмотрим.

Пора узнать, почему её так наказали. Он закрыл глаза. А когда открыл их, то вокруг был уже не полумрак гостиной, а тяжёлые сводчатые потолки древнего замка. Огромный зал был пуст. Только ковровая дорожка пересекала его из конца в конец алой с золотом лентой, упираясь в золотой трон, стоящий на возвышении в каменной нише. Стены украшали пёстрые гобелены. Вокруг - ни души.

Адриэль встряхнулся, и взявшаяся словно ниоткуда мягкая синяя ткань искусно задрапировала его обнажённое тело. Тонкий золотой пояс стянул красивые складки у талии, золотой же обруч сверкнул на лбу.

Любят они всякие тупые формальности, раздражённо подумал Адриэль. Ему больше нравилось ходить обнажённым, но показаться так перед Смотрящими было нельзя.

- Зачем явился? - прогремело с потолка.

- Мне нужна информация. - Адриэль был абсолютно хладнокровен. Не впервой ему слышать этот голос. Он щёлкнул пальцами и опустился в соткавшееся из воздуха удобное кожаное кресло.

- Тебе всё время что-то нужно. - Голос был недовольным.

- Жизнь такая, - усмехнулся тот. Наглость была в его натуре, и Смотрящие это отлично знали. А потому через пальцы смотрели на его тон и поведение. Он же никогда не допускал чрезмерных вольностей.

Тёмное облачко спустилось сверху и материализовалось в стройную высокую женщину с осанкой королевы. Золотой обруч вокруг лба, платье цвета свежей крови с золотой вышивкой. Тонкое бледное лицо с большими чёрными глазами и алые губы. Волосы - вороново крыло, длинные и блестящие. Мориана опустилась на изящный золотой стул с высокой спинкой, возникший прямо за её спиной. Подперла тонкой кистью подбородок и задумчиво посмотрела на Адриэля.

- Жизнь, говоришь... Ну-ну... Что может быть известно о жизни избалованному сыночку одного из прислужников Ангела Тьмы? Готова поспорить на свою чистоту, что ты ничего о ней не знаешь.

- Тогда раздевайся, - ухмыльнулся "сыночек", вальяжно раскинувшись в кресле.

Её глаза полыхнули гневом, но она лишь поджала губы.

- Скорее Земля вывернется наизнанку, Адриэль. Ты весь в отца...

- Та же сила и ум? - прищурился он.

- Нет, та же наглость и пошлость во всём, - парировала Мориана. - Так что же тебе нужно?

- Мне нужно знать, за что наказана девушка-оборотень. На Земле.

- Имя души?

- Шаян. - Эти имена они учились читать ещё во младенчестве. - Пантера. Молодая и горячая...

- Только об одном и думаешь, - хмыкнула Мориана. - Когда только отец возьмётся за тебя всерьёз и приставит к делам?

- Не отвлекайся. - Его улыбка была больше похожа на оскал. Он не хотел безвылазно сидеть где-нибудь в Аду, в Чистилище и ещё фиг знает где. Ему больше нравилась беззаботная жизнь. Свобода без конца и края.

- Вообще-то это наши дела. Но кое-что, пожалуй, я смогу тебе рассказать... - Мориана испытующе смотрела на Адриэля. - Она наказана за ангела, которого сбила с пути. Его имя Эрио, если оно тебе что-то говорит. Его направили на Землю с весьма ответственным поручением, которое он благополучно провалил из-за любви к этой глупой девчонке, тогда бывшей довольно сильной ведьмой. Он открыл ей тайну, но она всё равно не сдалась. Ей льстила его любовь. Любила ли его она? Возможно. Но их союз был невозможен. - Мориана отвела взгляд и принялась внимательно разглядывать узор каменной плитки на полу. - Однако она успешно его совращала, пока он не сдался. В итоге - огромные потери душ для Рая. Хотя в Аду, скорее всего, её считают своей...

Она брезгливо скривилась.

- Что за миссия? - заинтересовался Адриэль.

- Не твоё дело.

- Хорошо. - Он пытал её взглядом, но Мориана славилась своим упрямством. Не хочет говорить - её дело. - Но она должна была спастись?

- Если бы вовремя оставила его в покое. Её душа сильна. Она противилась даже прямому давлению. Нам запретили менять её, и мы были бессильны. Теперь она расплачивается за ошибку прошлой жизни.

- И сколько ещё ей быть человеком лишь наполовину?

- Весь путь. - Это звучало как приговор. Она снова смотрела прямо ему в лицо. - Она будет погружаться во мрак, пока не утонет в нём.

- Жестоко... - задумчиво протянул Адриэль.

- Справедливо, - отрезала Мориана. - Она всего лишь человек, и ей не следовало лезть в наши дела.

- Вышеупомянутый Эрио, если я не ошибаюсь, тоже был виновен, не так ли?

- И он наказан. Он человек. И будет им две жизни. Для того, кто был одним из ангелов, причём не последнего ряда, это тяжкое наказание. Ещё и потому, что он до сих пор её любит и помнит... памятью сердца... но не может найти. - На её лице появилось странное выражение. - Отчаяние заставит его совершать ошибки, и он вполне может увеличить срок своего заключения...

- А если он найдёт её?

- Исключено. Они наказаны. Оба. К тому же она его совершенно не помнит и, соответственно, не любит. Хорошо, что мы имеем власть над проклятыми... Им не позволят встретиться. Во избежание спасения. - Она вздохнула. - Если они полюбят друг друга по-настоящему, то их могут спасти, не спрашивая нашего мнения... Раз уж они оба теперь практически люди... И ты это знаешь. Но пока мы контролируем ситуацию, этого не случится.

- Вы жестоки. Хоть и ангелы. - Адриэль выразительно поднял брови.

Он понял, что его месть затронет сразу двоих: глупую девчонку, похожую на Аю, и ангела, весь род которых вызывал у него лёгкое отвращение. Одним выстрелом двух зайцев. Неплохо.

- Мы не жестоки. Мы справедливы. Они знали, на что шли, и получили по заслугам... Всё. Хватит. Я и так слишком много сказала тебе. Не знаю, что ты задумал, но мешать не буду. Делай с ней всё, что считаешь нужным. Она и так скоро попадёт к вам... - Мориана поднялась. Стул, на котором она сидела, тут же исчез. - Мне кажется, тебе дано слишком много свободы. На месте твоего отца я давно уже обрезала бы тебе крылья...

- Если бы ты оказалась на месте моего отца, Земля вывернулась бы наизнанку, и я наконец-то затащил бы тебя в свою постель! - рассмеялся Адриэль. Ему стало хорошо оттого, что теперь он мог безнаказанно портить жизнь двум своим врагам. Чёрт побери, это следовало отметить!

- И не надейся, - холодно бросила она, но её щёки чуть заалели. Она растаяла в воздухе, оставив лишь аромат цветочных духов. Адриэль сел поудобнее. Он знал, что даже ангелам не чужды страсти. Неведомый Эрио был ярким тому примером. И Мориана не должна была стать исключением. Когда-нибудь он её уговорит. Всё-таки у него вся вечность впереди!

Адриэль скинул лёгкую тунику и закрыл глаза.

17.

Она проснулась и долго вглядывалась в потолок, по которому скользили неясные ночные тени. В комнате полумрак. Шторы закрыты, но неплотно, и через щели между ними пробивается лунный свет. Тишина, нарушаемая только тиканьем часов. Никого...

Надя поднялась и, осторожно ступая по мягкому ковру, прошла в соседнюю комнату. Спальня. Прокравшись в прихожую, открыла ещё одну дверь. Это оказалась кухня. Девушка нашарила выключатель, и яркий свет на секунду ослепил её.

В большом холодильнике нашлась холодная минералка. После выпитого вина, пусть и в очень малом количестве, в горле стояла неприятная сухость. Утолив жажду, она поставила бутылку обратно в холодильник и огляделась. Из кухни вели две двери: одна - в прихожую, а вторая... Она приоткрыла дверь. Так... Спальня. Она попыталась вспомнить, где ещё есть двери. В прихожей была ещё одна. Это действительно оказалась ванная. И туалет по совместительству. Последним девушка незамедлительно воспользовалась. Потом залезла в большую душевую кабину и внимательно осмотрела себя.

Так и есть - на внутренней стороне бёдер виднелись засохшие капельки крови, бледные, разбавленные соком их страсти. Непонятно, почему Дима их не заметил... Но сомнений не было - она действительно сегодня стала женщиной. Надя вздохнула и включила воду.

Отдраив своё тело до нежной розовости, она почувствовала себя лучше. И уже вытираясь, поняла: её любовника дома нет. Она выронила полотенце и выбежала в прихожую, разбрызгивая вокруг капли воды с волос. Заглянула в гостиную и изумлённо застыла. Он мирно спал на диване. Или делал вид, что спал. Но несколько минут назад его здесь не было!

Она села рядом с ним и принялась рассматривать его лицо. Может, он выходил во двор... В конце концов, чего ей теперь-то бояться? Вряд ли он маньяк-убийца. С таким лицом он мог бы быть актёром... или кем-то ещё, но обязательно кумиром миллионов. Красив... Но в этой красоте есть нечто... дьявольское, что ли. Грация хищника, взгляд завораживает... С него можно было бы писать иллюстрации для лермонтовского "Демона": "Печальный демон, дух изгнанья, летал над грешною землёй..."

Она протянула руку и отвела прядь волос с его высокого лба. Спит или нет? Она прислушалась. Дыхание ровное и глубокое. Наверное, он всё-таки спит...

Надя коснулась кончиками пальцев его красиво очерченных губ. Такой мужчина... Неужели совсем недавно эти губы страстно покрывали её тело поцелуями? Неужели действительно он стал у неё первым? Даже не верится...

Она легла рядом с ним и прижалась спиной к его гладкой загорелой груди. Аккуратно перекинула через себя его тяжёлую мускулистую руку и закрыла глаза. Его сердце билось совсем рядом, размеренно и спокойно. Точно, спит... Она улыбнулась и тут же уснула сама.

Адриэль открыл глаза и задумчиво уставился в стену напротив. Какая же она маленькая, нежная... и пахнет как-то по-особенному. Не цветами, не фруктами... Собой, наверное. А ещё солнцем и ветром... Он всей грудью вдохнул этот запах, и его сердце забилось чаще. Девушка... Нет, маленькая девчонка, соблазнившая одного из этих гордых и слишком правильных выскочек-ангелов. Её чары тогда были весьма сильны... или это кто-то другой, тот, чьи мысли ангелам неведомы, решил пошутить?

Кто знает... Но она теперь в его власти. Никто за неё не вступится, никто не защитит... от него. Он может делать с ней всё, что захочет, не боясь, что какой-то из ангелов-хранителей встанет на его пути и начнёт качать права. Она беззащитна перед ним. И перед собой. От неё отказались, забраковали...

А ведь это, наверное, тяжело, внезапно подумал он. Быть паршивой овцой в людском стаде, не лишившись души, способной сопротивляться. Или она не понимает этого? Скорее всего, так и есть. Откуда ей знать? А он ей ничего не расскажет... пока. Потом, на финальном аккорде... возможно...

И не жаль тебе её? Это внутренний голос тихонько зашептал в уши. Она и так наказана. Ей не дадут спастись. Всё её существование - не более чем формальность. Каждая жизнь может стать последней перед спуском в Ад... И тебе её не жаль?

Он подавил вспышку сентиментальности. Она всего лишь человек. Их много. Они глупы и слишком наивны. Особенно женщины. Туда им и дорога.

Да, именно так.

Он улыбнулся. Если бы его кто-то увидел сейчас, он бы подумал, что это оскал хищника, готового вонзить клыки в жертву. Надо сказать, и чувствовал он себя соответственно.

Адриэль прижался к ней. Кровь прилила к бёдрам, когда он ощутил совсем рядом маленькие упругие ягодицы. Интересно, знает ли она что-нибудь о такой ласке?.. От этой возбуждающей мысли его член тут же увеличился в размерах и уперся в такие притягательные нежные холмики. Он, прикусив нижнюю губу, чтобы не застонать, направил его прямо меж персиковых половинок, в маленькое тугое отверстие.

Девушка шевельнулась, недовольно промычав что-то во сне. Но Адриэль не хотел останавливаться. Так ей будет больно. Но если кое-что предпринять... Он нашарил на столике рядом с диваном мазь, которой не так давно убирал неприятные ощущения на входе в её лоно, и окунул в неё пальцы. Потом медленно и аккуратно проник ими в такой манящий узкий проход. Надя вздохнула и шевельнула бёдрами. А он, уже не в силах сдерживаться, ввёл свой член туда, где только что были его пальцы.

Она так сильно сжимала его, что он даже зажмурился от острейшего удовольствия. Сначала налившаяся кровью головка, а затем постепенно и весь ствол проник в глубину. Мужчина еле слышно застонал. Какая горячая, тесная... Он двинул бёдрами и прижался низом живота к её ягодицам. Девушка вздрогнула и проснулась. Что-то огромное было у неё... Она залилась краской стыда и попыталась отпрянуть, но он крепко держал её за бёдра.

- Что ты делаешь?! - поражённо пискнула она. - Это же...

- Знаю... - Он совершал размеренные движения бёдрами, и его дыхание становилось всё чаще. Надя не чувствовала боли, но было так неприятно ощущать что-то большое, горячее и движущееся в таком укромном до неприличия месте... Ей ужасно захотелось в туалет, хотя она была там совсем недавно. Его член погружался так глубоко... и как будто доставал там до какой-то чувствительной точки...

Она попыталась расслабиться и почувствовала нарастающее возбуждение, необычное, но заставившее её задышать чаще и делать встречные движения бёдрами. Ритм их движений делался всё более резким и прерывистым. И вдруг она к своему огромному удивлению поняла, что вот сейчас... Сладкие спазмы возникли глубоко внутри и охватили её всю. Она вскрикнула и тут же ощутила сильную пульсацию его члена. Он ещё несколько раз резко вогнал себя в неё на всю длину и тоже содрогнулся в оргазме.

Надя была в шоке. То, что он сейчас с ней сделал... это же ужасно! Но почему тогда она испытала удовольствие от этого извращения?

- Ты такая сладкая... - Его пальцы блуждали по её груди, теребя соски. Он ласково куснул её за ухо, пробежался губами по шее. И выдохнул: - Мне хорошо с тобой...

Она, красная, как варёный рак, выскользнула из его объятий и убежала в туалет. Растянутый проход слегка саднил, и ей казалось, что до туалета она добежать не успеет... Хотя, конечно, как говорится, главное не добежать, а донести... Но она успела сделать и то, и другое. Примостившись поудобнее на белом фаянсовом друге, она подперла голову ладошкой и попыталась привести мысли в порядок.

Она слышала о подобных ласках. Но, насколько она знала, этим никто из её знакомых никогда не занимался. Да и она бы не рискнула в силу природной стыдливости, если бы не была застигнута врасплох...

Да уж... Ей стало противно. Может, что естественно, то не безобразно, но что-то в естественность такого рода... хм... отношений как-то не верится...

18.

В дверь туалета робко постучали.

- Надя?

- Я тут... - откликнулась девушка, хватаясь за туалетную бумагу.

- Извини, что я так... неожиданно...

- Ничего. Мне понравилось, - покривила душой Надя, мысленно удивляясь, что вообще ухитрилась при этом испытать оргазм, а что это был именно он, сомнений у неё не возникло.

- Если ты не хочешь, мы больше не будем этого делать.

- Может быть, как-нибудь потом... Но пока я лучше обойдусь без этого. - Девушка быстро привела себя в порядок и открыла дверь. Адриэль отвёл её в одну из спален, ту, что примыкала к кухне. Надя свернулась клубочком под лёгким зелёным покрывалом на широкой двуспальной кровати и уснула, едва коснувшись головой подушки.

Адриэль вытянулся под покрывалом рядом с ней. Заложил руки за голову и уставился в потолок. Луна смотрела в окно, выглядывая из лёгких светящихся облаков. Луна... Сейчас около часа ночи. Возможно, даже два...

Он лежал без сна и думал. О том, что сейчас рядом лежит девушка, такая же, как многие до неё, что оказывались в его постели. О том, почему он не способен любить. О том, есть ли любовь вообще, или её, как говорится в пошлом анекдоте, "придумали, чтобы денег не платить"... А ещё о том, зачем он тогда затеял эту глупую месть, если не любил... для чего?

Наверное, прошёл час. Или больше. Адриэль уже почти заснул, но его разбудил странный шум. Он моментально очнулся и понял, что Надя не спит. Она судорожно дышала через стиснутые зубы. Всё её тело напряглось, сомкнутые веки дрожали.

Он понял, что это означает. Девушка становилась кошкой.

Жгучее любопытство заставило его остаться на месте. Он даже откинул с неё одеяло, чтобы лучше видеть происходящее.

Тонкое обнажённое тело изогнулось дугой. Она закричала, застигнутая превращением врасплох. Оно поймало её на границе сна, в мутных серых кошмарах, которые от этого стали лишь ужасней. Она кричала, не в силах проснуться, а холодные липкие пальцы страха уже хватали её за руки, ноги, плечи, напряжённую шею... И крик, захрипев, уступил место низкому, угрожающему рычанию. Когти острее бритвы впились в матрац. Чёрная шерсть испариной проступила на гладкой белой коже и словно поглотила её. А она, уже зная там, на границе сознания, что происходит, никак не могла проснуться...

И её тело обрело свою собственную волю.

Гибкая, подвижная, словно капля ртути, она сползла с кровати, встав на четвереньки. Зелёный огонь глаз прошёлся по комнате и остановился на человеке, лежащем на кровати. И когда Адриэль понял, что означает этот взгляд, было уже поздно: она прыгнула.

Он едва успел откатиться в сторону. Спрыгнув с кровати, он развернулся к огромной кошке, но она уже прыгнула снова и повалила его на пол. Его рука задела высокую декоративную подставку для цветов, и красивая китайская ваза разлетелась вдребезги о стену. Сильные лапы легли на его плечи, придавив к полу. Тонкая и гибкая, она весила немало. Но удивляться этому было явно некогда.

- Надя, что ты делаешь?! - Он посмотрел ей в глаза. И воспользовался секундой промедления, чтобы "взглянуть", с усилием преодолев собственный запрет, что творится у неё в голове.

Она кричала там, внутри, захлёбываясь плачем. Темнота и страх царили там. В её кошмарах...

Чёрт побери, она спит!

Адриэль был ошарашен. Как она могла спать и нападать на него одновременно?! А, может, поэтому и могла?..

Он скрипнул зубами и отпихнул её в сторону, но когти прочертили на его плечах широкие красные полосы. Больно... Он уже совсем забыл, каково это: быть человеком. Хотя и теперь он им не был в полном смысле слова, но боль чувствовал вполне по-человечески.

- Ах ты... - Он подскочил на ноги и отпрыгнул в сторону. Кошка смотрела на него, как на дичь. Наверное, этому способствовал и запах крови, наполнивший комнату. Она подбиралась к нему на мягких лапах, бесшумно, как тень.

- Помоги... - Тихий шёпот возник в его голове и угас.

Набравшись решимости, он подобрался к ней и напал первым. Несмотря на боль, он чувствовал в себе силы и без труда сжал мускулистое мохнатое тело в крепких объятиях, стараясь не давить слишком сильно, дабы не переломать ей кости. Кошка коротко и как-то недоумённо мяукнула, рванулась, но вырваться не могла. Его силы не были человеческими - некоторые преимущества он всё же себе оставил.

- Проснись, чёрт бы тебя побрал! - Он с силой тряхнул её и удовлетворённо отметил, что гибкое шелковистое тело обмякло. Она как будто разом съёжилась и стала мягкой и податливой, словно тёплый воск. Шерсть втянулась обратно в белоснежную кожу, когти обратились в маленькие аккуратные ноготки... и вот уже тоненькое тело, всё в алых пятнах, повисло на его руках. Веки дрожали, сквозь стиснутые зубы со свистом вырывалось дыхание.

Адриэль аккуратно опустил её на кровать и лёг рядом. Откинул волосы с её покрытого испариной лица и неожиданно для самого себя поцеловал её в лоб. Как маленькую больную девочку. Как будто это не она оставила на его плечах глубокие кровоточащие царапины. Как будто это не она сейчас пыталась его убить, а что-то другое, враждебное, напало на них обоих.

- Надя... - Он гладил её по голове, чувствуя странный, непривычный приступ жалости к этому маленькому наивному существу, скорчившемуся рядом с ним, таким большим и сильным по сравнению с ней. Он уже очень давно не ощущал чего-либо подобного. А, может, и никогда...

19.

- Прости... - Она тихо плакала, прижимаясь лицом к его груди. Адриэль легко остановил кровь, но шрамы на плечах, дабы не вызывать подозрений, пришлось пока оставить, и Надя, осторожно касаясь их кончиками пальцев, чувствовала, как от острого раскаяния перехватывает горло и слёзы подкатывают к глазам. - Это моё проклятье, наверное... Жизнь в страхе... без любви... без мечты...

Она шептала ему сквозь слёзы обо всём, что мучило её эти долгие годы. О своей боли. О своём невероятном одиночестве. О своей мечте. О том, что та её чёрная сторона, что взяла верх сегодня, лишает её смысла жить...

Она говорила, забыв, где она и с кем. Говорила просто потому, что не могла больше молчать. И он слушал, на миг ощутив себя почти человеком. Жалость затопила сердце, которое, как ему раньше казалось, зачерствело навеки.

И в ответ на её полное боли: "Меня нельзя любить!" он вдруг сказал:

- Мне кажется... что я тебя люблю.

И в этот безумно краткий миг он сам поверил в свои слова.

Она вздрогнула, как от удара. " Не может быть этого..." Шёпот сорвался с её губ, и в комнате повисла тишина. Адриэль прикусил язык. Она ведь права... Как он может её любить? Это не просто ложь, это полная чушь! Но теперь он не мог взять свои слова, так неосторожно вылетевшие, обратно. Что ж, ему это даже на руку.

- Я тебя люблю... - медленно произнёс он, отлично зная, что лжёт, но не испытывая никаких угрызений совести по этому поводу.

- Я... - она помолчала. В её душе, измученной бесконечными серыми днями, полными боли, маленьким ярким солнцем загорелось такое незнакомое, приятное ощущение... Смесь надежды и тепла, рождённая первыми в её жизни словами любви... о чём она мечтала, казалось, всегда... и думала, что так никогда их и не услышит. Конечно, он, может, и врёт... Но как ей хотелось верить, что нет!.. - Ты мне очень симпатичен... и я постараюсь тебя полюбить.

Она улыбнулась сквозь слёзы. Вся её жизнь проносилась мимо с огромной скоростью. Она ненавидела ждать, долго и нудно сомневаться, как герои некоторых романов. Может, в этом виновата сама судьба, обрекшая её на невесёлую участь оборотня. Или характер. Как бы то ни было, она жила с ощущением, что каждый день может стать для неё последним, однако страх выдать себя заставлял её быть осторожной и не бросаться во все тяжкие.

А сейчас... Пусть она слишком поторопилась, но ведь рядом был человек, которому всё равно, кто она и что она сделала. Человек, перед которым она открылась, как ни перед кем другим. И который, вроде бы, понял её... Это был шанс... наверное, больше такого не будет...

И она сдалась. Как будто лопнула до предела сжатая внутри пружина. Уткнувшись носом в его грудь, она залилась счастливыми слезами, приносящими облегчение и радость. А он сжимал её в объятиях, вдыхал запах её волос и... думал об Ае. Как же они похожи... Но это не она. Не она! И тут же внутри что-то болезненно сжалось.

Внезапно ему захотелось схватить эту девчонку и разорвать её на куски. За то, что она будила в нём воспоминания, о которых он отчаянно хотел забыть. За то, что она вызвала в нём чувство волнения, тревоги, ветра которых уже так давно не покрывали рябью ровное, спокойное озеро его души.

Но он продолжал обнимать её. И его руки даже не дрогнули.

20.

Проходили дни, и Надя как на крыльях летала от счастья. Они ходили в кино, гуляли по городу, взявшись за руки, ели мороженое, пили пиво, катались на машине и занимались любовью с невероятным голодом. Она так привыкла к запаху дыма его любимых сигарет, что он даже начал ей нравиться, да и вообще она всё больше теряла голову от ласк, поцелуев, слов своего мужчины... В его объятиях она забывала обо всём, что тяготило её раньше, и девушке казалось, что она сходит с ума. Все дни проходили рядом с ним, а ночи она проводила дома, запираясь на пару часов и пережидая превращение, которое не мучило её лишь ту неделю в месяц, когда тонкий лунный серп, истончившись, исчезал по ночам с усыпанного звёздами небосклона.

И она была счастлива. Так, как никогда раньше. Просто оттого, что рядом был человек, готовый подарить ей звезду с неба. Потому, что ей говорили о любви, о желании, и доказывали это ежеминутно. Даже если и было что-то, говорящее об обратном, она бы не увидела этого, поглощённая новыми, неведомыми ранее ощущениями.

Она хотела ему нравиться. Когда он упомянул о том, что лучше бы в определённых местах совсем не было волос, она тут же их сбрила. Это ему понравилось. Надя сразу поняла, кого он хочет в ней видеть: маленькую наивную девочку. Но она была не совсем такой. Она хотела расти...

- Хочешь, я сделаю тебе приятное? - однажды спросила она, когда они, обнажённые, лежали рядом.

- Как?

Она игриво посмотрела на него и улыбнулась. Потом начала медленно прокладывать поцелуями дорожку по его телу. Вниз...

- Тебе нельзя такое делать! - изумлённо охнул он, когда понял, что она собирается целовать.

- Почему?

- Ты ещё маленькая.

- Я? - Надя округлила глаза. - Но я хочу! Тебе же будет приятно!

Адриэль с секунду смотрел на неё, потом неуверенно согласился:

- Ну если тебе так хочется...

Наверное, тогда он впервые понял, что она взрослеет. Это было странное чувство. Он хотел научить её всему. И не хотел, чтобы она училась. Не хотел, чтобы она превращалась в женщину. И не мог этого остановить...

Он ласкал её... и временами забывал, зачем, собственно, это всё затеял. Ему было хорошо с ней. И план мести всё чаще казался просто поводом для того, чтобы видеть её, целовать эти мягкие податливые губы и нежное тело... Только говоря ей о любви, он постоянно одёргивал себя: "Это ложь!.. ложь... ложь?.." Думал об Ае. Она призраком стояла во мраке за прикрытыми веками и смотрела на него таким знакомым взглядом... И он всё чаще, уверяя себя, что это лишь для большей убедительности слов, отодвигал её образ в глубь памяти, в смутные и неясные ночные сновидения...

А потом Надя наконец произнесла слова, которых он ждал всю неделю, прошедшую с их первой ночи. Они лежали в постели, и звёзды с чернильного неба смотрели в распахнутое окно. Надя прижималась к его груди и всё пыталась заставить себя произнести три заветных слова, засевших занозой в её сердце и так и просящихся на язык.

- Знаешь... - она старалась не смотреть в его лицо, и потому не видела улыбки, появившейся на нём после следующей фразы. - Я... я тебя люблю...

И сама поразилась, насколько трудно ей дались эти слова. А потом ей стало страшно. Вдруг он сейчас посмеётся над ней, над глупой девчонкой, по уши влюблённой в него. Но он лишь крепче прижал её к себе.

- И я тебя люблю. - Он как будто давным-давно ждал этих слов. И точно знал, что она их скажет.

- Ты не боишься?

- Чего?

- Я же такая... необычная... - Она задумчиво водила пальцем по его обнажённой безволосой груди.

- Ну и что? - Ему действительно было всё равно. Он тоже был необычным. Даже, наверное, больше, чем она сама. К тому же, всё шло по плану... Он даже сам не смог бы сказать, что его сильнее обрадовало: то, что она его полюбила, или то, что его усилия, как обычно, увенчались успехом. Несмотря на все свои сомнения, на временами просыпающуюся где-то глубоко в сердце жалость к проклятой девушке, он должен продолжить эту игру и довести её до конца.

Надя счастливо улыбнулась и поцеловала его. Всё было замечательно. Слишком хорошо... чтобы быть правдой...

21.

- Ты о чём думаешь, Адри? - Миро встретил его этой фразой вместо приветствия. - Твой отец рвёт и мечет!

- Что опять? - Адриэль был недоволен. Когда отец вспоминал о нём, это означало одно из двух: или у него проблемы, и он хочет сорвать злость на старшем сыне-оболтусе, или Адриэль действительно зачем-то ему понадобился. Второе было, несомненно, хуже.

- У него освободилось место. А ты пропадаешь непонятно где.

Худшие опасения оправдались. Адриэль стал мрачнее тучи. Новая забава готова была полететь к отцу на работу, то есть ко всем чертям.

- Да я там ему зачем?

- Потому что всякое может случиться. Ты же знаешь. - Миро многозначительно подмигнул. - Об этом говорить не принято, но когда-нибудь ты займёшь его место...

- Лучше об этом даже не говорить!

Адриэль уселся в просторное кожаное кресло, единственное, что было более или менее чистым в этой комнате, сплошь заставленной книгами, колбами, а также всякой ерундой, выглядящей по меньшей мере жутковато.

- Хорошо, об этом говорить не будем! Тогда расскажи-ка мне, что это за девочка у тебя появилась? - Миро уселся прямо на пол напротив кресла, скрестив ноги по-турецки.

- Девочка как девочка...

- Ну не скажи! Оборотень - это ого-го! Я бы сам с такой зажёг!

Адриэль скривился, как от зубной боли.

- В оборотнях нет ничего особенного. Просто проклятые люди, чьи души никогда не увидят свет. И ничего больше!

- Странно это слышать от того, кто спит с одной из них... - Миро подмигнул ему.

- Это ничего не значит. - Адриэль дёрнул щекой. - Кого у меня только не было...

- Поэтому и говорю! - рассмеялся тот.

Адриэль поджал губы и не нашёл, что на это сказать.

- Ладно, забыли. - Миро встал и принялся прохаживаться по комнате, расставляя колбочки по местам, причём явно для этого не предназначенным. - Так... и что будешь делать с разъярённым папочкой, когда он тебя найдёт?

- Что? - Адриэль равнодушно пожал плечами. - Как обычно: навешаю на уши лапши и смоюсь. Это уже вошло в привычку.

- Ну, в этот раз он настроен серьёзно... - Миро бросил на него короткий взгляд из-под выразительно поднятых бровей.

- И что? Хватит делать из моих мозгов кашу! Надоело...

- Тогда чего пришёл? - Миро остановился посреди комнаты и упёр руки в боки.

- Мне нужно зелье. Приворот.

- Подожди-ка... Она что, не клюнула?! - Он, казалось, не мог в это поверить.

- Клюнула! Ещё как! - Адриэль постарался задавить яростное пламя гнева, почему-то так легко вспыхнувшее в груди. - Просто мне надо быть уверенным...

- Да зачем тебе это? Не понимаю... - Миро снова заходил по комнате. - Она же и так твоя!

- Это. Мне. Нужно. - Адриэль чеканил каждое слово, делая между ними большие паузы. Для большего веса.

- Но зачем?

- Потом расскажу. Если будешь себя хорошо вести. - Он улыбнулся, гася в душе яростные искры.

- Ладно... - Миро порылся на одной из самых захламленных полок и выудил маленький перламутровый пузырёк, абсолютно непрозрачный. - Вот оно. Самое действенное из того, что я когда-либо создавал. Заметьте, в единственном экземпляре! Кстати, стоит немало. - Он подмигнул. - Целого рассказа о любви одного тёмного ангела и девушки-оборотня...

- Чушь! - фыркнул Адриэль, вскакивая с кресла и выхватывая у него из руки пузырёк. - Никакой любви нет. Во всяком случае, с моей стороны.

- Ну-ну...

Миро улыбался довольно и слегка насмешливо.

Даже не попрощавшись, Адриэль исчез из тесной комнатки-лаборатории.

22.

Он задумчиво вертел в пальцах перламутровый пузырёк. Она говорит о любви... Но, как и он сам, может врать при этом. Люди по природе своей лживы... А ему надо быть уверенным, чтобы сделать следующий шаг.

Адриэль заварил крепкий чай, разлил по двум кружкам и вылил в одну из них всё содержимое пузырька. Прозрачная жидкость, медово тягучая, как бы нехотя перетекла в чай и растаяла в нём.

- Может, выпьешь чай, прежде чем бежать на пары? - Он протянул ей небольшую разрисованную кружку. Надя, натягивая джинсы и поэтому на одной ноге, попрыгала к нему. Справилась с непослушной штаниной и взяла протянутый напиток. Но сделать глоток не успела: в дверь кто-то позвонил. Мысленно чертыхаясь, Адриэль пошёл смотреть, кто это там в такую рань. Она выпьет зелье. Она должна это сделать!

Когда он скрылся в проёме двери, Надя поднесла чашку к губам, но вдруг передумала. Лучше кофе. Вылив пахучий напиток в раковину, она сполоснула чашку и сыпанула в неё от души растворимого кофе из банки и три... нет, четыре ложки сахара. Залила кипятком и разбавила холодной кипячёной водой. Чтоб не такой горячий. Выпила одним махом и снова сполоснула кружку. Теперь хотя бы спать не так сильно хочется. А то придумал тоже - чай...

Адриэль без опаски распахнул дверь. Здесь ему некого бояться. Конечно, если этот "кто-то" не пришёл из его собственного мира... Резкий порыв ветра взъерошил волосы. Хмурый подросток в чёрном плаще стоял, сунув руки в карманы. Полы плаща трепал ветер, словно большие чёрные крылья.

- Зовут, - холодно обронил он.

Адриэль скрипнул зубами. Отец. Он всё-таки ему понадобился. Ну что ж...

- Я сейчас. - Адриэль развернулся и прошёл в дом. Быстрым взглядом окинул кухню. Вымытая чашка рядом с мойкой.

- Надя!

- Ась? - Она выскочила из комнаты, причёсываясь.

- Ты уже выпила чай?

- Угу, - не вдаваясь в подробности, что именно пила, подтвердила та. - А поем в институте. Там столовая неплохая. Если, конечно, вовремя выбирать из блюд тараканов...

Она рассмеялась, и Адриэль вздохнул с облегчением.

- Я не смогу тебя отвезти. У меня срочные дела.

- Да? - Улыбка померкла. - Ну ладно. Тут, вроде, автобус ходит. Надеюсь, не опоздаю.

- Вот и хорошо. - Адриэль улыбнулся и пошёл к двери.

Выходя, Надя увидела утреннего гостя: он стоял рядом с Димой, и они вполголоса о чём-то разговаривали. Она подбежала, чмокнула любимого в щёку и побежала к остановке. Хмурый подросток проводил её взглядом.

- Подружка?

- Очередная. - Адриэль не хотел продолжать эту тему. - Пошли уже.

Они растаяли в воздухе.

23.

Этот кабинет напоминал библиотеку своими высокими, до потолка, стеллажами с книгами. Ярко горел камин. На столе, слегка контрастируя со средневековой обстановкой, стояла вполне современная настольная лампа, бросая неяркий луч света на разложенные бумаги. Лёгкий дымок, появившийся перед столом, сгустился в две фигуры. Адриэль и его хмурый провожатый.

- Вот и ты... - Из-за стеллажей вышел высокий мужчина, довольно моложавый, только чуть больше морщин и лёгкие пряди седины в волосах выдавали возраст. В строгих чертах лица что-то неуловимо напоминало Адриэля.

- Здравствуй, отец. - В отличие от хрупкого подростка, Адриэль не склонился в приветствии.

- Ты никогда не отличался почтительностью. - Мужчина сел за стол в кресло с высокой спинкой. Смерил сына оценивающим взглядом. - Но это неважно. От тебя нужна не почтительность, а послушание.

- Что от меня нужно на этот раз? - В голосе проступал вызов.

- Торино, иди, ты больше не нужен, - обронил мужчина за столом, и провожатый испарился. Адриэль щелчком пальцев создал себе кресло точь-в-точь как с другой стороны стола и нарочито небрежно уселся в него.

- Со мной говорила Мориана.

Она же обещала не вмешиваться... Адриэль скрипнул зубами, но перебивать не стал.

- Она считает, что ты совсем отбился от рук и творишь чёрт знает что.

- Ангелы всегда так о нас думают.

- Мориана необычный ангел. Она чуть не стала одной из нас... в своё время.

- Да? - А он-то думал, что эта холодная леди - пример для подражания. - И что же ей помешало?

- Падение. - Он упёрся локтями в стол и задумчиво подпёр голову руками. Адриэль впервые слышал эту историю. Отец редко откровенничал с ним. - Когда-то... мы любили друг друга...

...Мориана в лёгкой полупрозрачной тунике стояла у окна, перебирая струны красивого музыкального инструмента в форме вишни, только намного больше. Приятно было думать, что она никогда не изменится, всегда будет так же красива... Волас, будущий отец Адриэля, а пока всего лишь молодой ангел, любовался ей. У них впереди вечность... чтобы быть вместе.

Девушка обернулась, и улыбка осветила до этого печальное лицо.

- Волас! Я так скучала! - Она поставила "вишню" и кинулась к нему, приникла к его груди и замерла. Её тело было таким тёплым... Волас давно хотел предстать перед Всевышним вместе с Морианой и наконец назвать её своей, но она всё сомневалась. Как будто чувствовала что-то...

- Я ненадолго. - Он должен был сказать ей... Но не знал, как она отреагирует на эту новость. - Мне нужно с тобой поговорить.

- О чём? - удивлённо распахнулись чёрные глаза. - У тебя такое грустное лицо...

Волас взмахом руки окружил их невидимым, но звуконепроницаемым колпаком. Взял её за руки. Заглянул в чернильные озёра глаз.

- Ты знаешь, у нашего властелина появились новые игрушки.

- Но это просто животные. Они бегают голышом и говорить толком не умеют... - Мориана была растеряна и испугана его мерами предосторожности.

- Адам и Ева... Он называет их людьми... И любит их больше, чем нас. - Его голос, несмотря на окружавшую их защиту, понизился до шёпота.

- С чего ты это взял?! - Она хотела вырваться, но не смогла.

- Он дал им волю. Власть. Свободу.

Свобода... Возможность действовать вопреки Правилам. Многие ангелы скорее умерли бы, чем нарушили их. Но они могли их нарушить.

- Но это всё есть у нас...

- Но у этих... людей есть кое-что ещё. Незнание. И... - он сделал выразительную паузу и сказал такое, отчего глаза Морианы стали ещё круглее: - Бессмертные души.

Незнание. Эти люди и впрямь были сродни животным. Безгрешны. Для них не существовало самых страшных врагов ангелов: сомнения и скуки. Одно это было благом. Но бессмертные души... Мориана была поражена. У ангелов не было душ. Точнее, они были почти душами сами по себе. Но бессмертия им не дали, просто очень-очень долгую жизнь. Они медленно и неотвратимо старели и в конце концов им придётся умереть. Исчезнуть, не оставив после себя ничего. А эти люди со смертью лишь потеряют тело. Души же будут жить вечно...

Ангелы с ужасом думали о том, что когда-нибудь им придётся исчезнуть, раствориться в своём Создателе. Невыносимо знать, что когда-то тебя не будет. Совсем. Навсегда. И они предпочитали говорить и думать, что никогда не умрут, тешить себя этой мечтой... Люди... они всегда будут догадываться, что их душа бессмертна. Это даёт надежду. Это избавляет от страха.

- Он не мог так с нами поступить... - Она отступила на шаг. - Он любит нас!

- Не больше, чем их. А, скорее всего, даже меньше. Мы будем слугами при любимых игрушках Создателя, при этих... - Он задохнулся от возмущения.

- Не говори так! Ты прогневаешь Его! Он уничтожит тебя раньше времени! - Её губы вздрагивали, глаза умоляюще смотрели на него.

- Ты же знаешь, мы Его слуги, но не куклы. Он не узнает. Ни о нашем разговоре, ни о...

- Вы что-то задумали... - Она побелела. - Я знала, что Люцифер что-то замышляет... не надо, прошу тебя!

- Мориана... - Волас притянул её к себе. - Он всего лишь хочет показать Создателю, что его творения не так безгрешны, как Он думает. Что они недостойны Его любви.

- Он прогневает Его... - В её прекрасных глазах заблестели слёзы. - Не участвуй... Не надо!

- Люцифер прав. И я поддержу его. И последую за ним в случае... - Он замолчал, но Мориана всё поняла и прильнула к его груди. Слёзы бриллиантами катились по щекам.

- Ты выбрал свою судьбу... - прошептала она.

- Да, - твёрдо ответил он, тогда не зная, что это был не вопрос, а утверждение...

24.

- Что это был за план? - Адриэль был поражён. Он об этом не знал.

- Люцифер надеялся лишить людей подарков Создателя, которых были лишены ангелы. Он дал им Знание, в виде змея явившись к Еве. И думал, что в гневе за их непослушание Он лишит их бессмертия. - Волас вздохнул. Камин потрескивал, рассыпая по комнате огненные блики. - Но нас выдали.

- Кто? - выдохнул Адриэль, уже зная ответ.

- Мориана. - Волас задумчиво смотрел на сына. - Она сомневалась. Но когда первых людей, не лишив бессмертия, сослали на только что созданную Землю, она не выдержала и всё Ему рассказала. В таком гневе Создатель ещё не был...

- То есть это она виновата, что мир разделился? И вы оставили её в живых?!

- Знаешь... первым чувством в мире была любовь. Вторым - ревность. Третьим - ненависть... Мориана не знала ревности и ненависти. В её сердце всегда жила лишь любовь. Причём самая сильная - к Создателю. Там, наверху, остались в основном такие, как она. Нам не за что её винить. Любовь иногда творит с нами странные вещи...

В его обычно жёстком и холодном взгляде появилось выражение, которого Адриэль никогда раньше не видел.

- А спор? - Адриэль решил раскрыть все белые пятна в своём знании. - То, что вы нам говорили...

- Великий спор... Люцифер искренне полагал, что наказан незаслуженно. Люди, говорил он, сами по себе полны зла, поэтому и поддались на провокацию. Но Создатель... Он ведь творил этих глупых созданий не как нас, для развлечения таких и похожих на Него, и отличающихся... Он делал людей по своему образу и подобию. Разделил себя на две разные части и слепил души Адама и Евы похожими на них. Если в них изначально было зло...

- ...то зло есть и в Создателе... - шёпотом закончил Адриэль эту невероятную, абсурдную мысль.

- Верно. И они поспорили. В срок до Страшного Суда они борются за души, а в урочный час... кому-то придётся признать своё поражение. Кто победит? - Он развёл руками и усмехнулся. - Люцифер почти бессмертен. Он был первым, любимым ангелом, а потому получил жизнь гораздо более долгую, чем мы. Он до Суда доживёт. А мы... кто знает?

- А если Люцифер докажет свою правоту?

- Я думал, ты спросишь об обратном... Но тут, разумеется, всё ясно. А вот если Люцифер победит... Тут может быть, конечно, много вариантов... Но лично я почему-то уверен, что Создатель в своём собственном мире не может быть неправ... А Люцифер... Тёмный Ангел... Он ведёт себя, как ребёнок, доказывающий родителям, что они зря больше, как ему кажется, любят младшенького... Всякое может быть...

- Но почему ты мне рассказываешь всё это только сейчас?

- Чтобы ты понял три истины: что нас когда-нибудь не станет, а снова живём мы лишь в своих детях, во-вторых, что любовь гораздо более великая сила, чем кажется, а в-третьих... думай, что ты делаешь. Потом ещё раз подумай, и если останется хоть капля сомнения, лучше не делай...

Адриэль молчал. В Создателе есть Зло? Да, тёмные ангелы враждовали со светлыми. И Создатель был на стороне последних. Никто не говорил об этом, но как-то само собой подразумевалось, что Создатель - Добро и Справедливость в чистом виде, Он судья, арбитр, старающийся не вмешиваться в дела своих слуг, но пристально следящий за ними. Даже падшие ангелы признавали Его власть, хотя и действовали против Него. Стоит Ему захотеть - и тёмных ангелов не станет. Спор - лишь игра, существующая потому, что Он добр к ним и Ему это интересно... И если в Создателе есть Зло... значит, этот спор лишён смысла. Адриэль вдруг понял, что кто бы ни победил, тёмные исчезнут... хотя, возможно, в случае их победы оставшиеся светлые примут их сторону... Отец прав, у этой игры может быть много финалов.

Другая мысль была ещё тягостней. Ангелы не бессмертны, в отличие от людей... Даже светлым Он не даровал вечной жизни. Неужели действительно люди - Его любимцы?

Он понял, почему Люцифер взбунтовался. Может быть, отдельный человек и может заслужить милость от Всевышнего, но человечество? Почему Он всё ещё их любит больше, чем самых преданных своих слуг?

- А причём здесь я? - медленно спросил он.

- Ты скоро сменишь меня. Недолго уже осталось. Лет пятьдесят.

Они действительно не бессмертны... Адриэль никак не мог осознать это до конца. Так вот куда исчезали ангелы... Он слышал об этом, отдельные фразы, намёки... но все предпочитали верить в сказку, что будут жить вечно, убедить в этом друг друга... И он верил... Однако эти мысли тут же сменились другими. Он должен запереть себя здесь, в четырёх стенах, на всю жизнь. Глупая традиция. У него же есть младший сын! Ну почему именно он, Адриэль? Волас словно прочитал его мысли:

- Я решил, что это будешь именно ты. У тебя не просто больше Силы, но и голова более ясная. Мозговитый ты парень. - Он рассмеялся. - Правда, ответственности придётся ещё поучиться. Ну да ничего, у тебя ещё столько лет впереди...

Адриэль на миг испугался. А его дело? Его месть? Неужели ему придётся, не закончив начатое, приниматься за бесконечные, нудные до тошноты дела?

- Но мне надо кое-что закончить...

- Сколько времени тебе нужно?

- Пара лет... от силы. Может, меньше...

- Хорошо. Даю тебе два года. Потом мажься кремом от загара - и вперёд. - Волас усмехнулся своей шутке. Адриэль оставил её без внимания. Надо торопиться...

- Подожди-ка. Я не сказал, что это время ты будешь заниматься чем хочешь. - Этот тон не обещал ничего хорошего. - У меня здесь накопилась масса так называемой "бумажной работы"... А лишние руки никогда лишними не бывают. Раз уж тебе захотелось поиграть в человека... - Как же Адриэль ненавидел этот тон! - ...то тебе придётся работать. Пять рабочих дней в неделю, с девяти утра до шести вечера. По местному времени. Вот часы. - Он бросил ему через стол золотые наручные часы. - И это не обсуждается. Можешь идти. Жду тебя завтра в девять.

Адриэль скрипнул зубами, но возразить не посмел. Да и возражения здесь не помогли бы... Он слегка склонил голову в прощании и переместился обратно в свой земной дом.

25.

Прошло месяца три. Закончился промозглый ветреный октябрь, и ноябрь, холодный, даже морозный, всё чаще напоминал, что скоро зима. Так получилось, что Адриэль работал с девяти вечера до шести утра. Хоть выходные совпадали... Потом часа три спал и в свободное от встреч с Шаян время занимался изучением этого странного мира.

Дни проносились перед Надей, полные какого-то странного пьянящего счастья, непонятной полноты жизни. Учёба не напрягала. Второй курс казался не сложнее первого. И сначала, где-то до начала октября, Адриэль был просто идеальным мужчиной. Он дарил ей цветы, говорил комплименты. Он забирал её из института, и они обедали у него, а потом занимались любовью до полного изнеможения. Они смотрели мультфильмы по телевизору, устроившись голышом на кухне, и ели что-нибудь вкусное. Они качались на качелях во дворе его дома и смеялись. Наде казалось, она за всю жизнь столько не смеялась...

Но Адриэль начал уставать. Ая уверенно завладела его снами, смотря с укором и уходя во тьму. И трудно было говорить о любви девушке, смотрящей на него таким преданным взглядом. Пару раз он чуть не назвал Надю другим именем... Даже секс утратил прежнюю привлекательность. Ему приходилось придумывать новые, подчас даже немного жестокие, игры, чтобы сохранять к нему интерес. Это насторожило бы кого угодно, но не её, девушку, у которой никогда не было парня, и она даже не могла представить себе, что он когда-нибудь появится...

Однако вскоре Надя всё же поняла: что-то изменилось. Он исчезал и появлялся, словно ветер. Мог пропасть дня на три и не давать о себе знать ни звонком, ни письмом по е-мэйлу. И она в такие дни не могла найти себе места от волнения и страха. Она боялась, да, просто безумно боялась его потерять, потерять это ощущение того, что она живёт. Как все люди.

Но она не могла не видеть в нём перемен. Их занятия любовью изменились. Он уже не был таким нежным, ласковым, как раньше. Теперь их игры всё чаще переходили чуть ли не в разряд садо-мазо. Особо любима была им игра в изнасилование. Однажды он так сильно во время борьбы прижал её горло локтем, что она чуть не задохнулась. Да и синяков, нечаянных, на теле стало заметно больше...

Каким-то шестым чувством она понимала, что он меняется. И страх этот в смутных снах топил её душу в огромном чернильном море отчаяния, заставлял захлёбываться в нечаянных слезах и просыпаться щекой на мокрой подушке. Она больше не гуляла по ночам, пережидая превращение дома. И ждала, что всё снова будет, как раньше...

Нет, он говорил ей, что любит. Но она смотрела, как стекленеют во время произнесения этих слов его глаза, и ей казалось, что он... лжёт. И она вздрагивала от непонятного холода, пробирающего её до костей...

Алиса, её институтская подруга, которой Надя рассказывала о своих отношениях с Димой, старалась не вмешиваться и не давать советов, за что ей Надя была очень благодарна. Она сама разберётся со своими проблемами. Как всегда.

Надо жить дальше, однажды решила Надя и скрепя сердце пошла на свидание. С другим.

26.

Он был её однокурсником. Не слишком симпатичным, но уверенным в себе, даже наглым, и это её каким-то непостижимым образом притягивало.

Они немного побродили по городу, потом забрались через балкон в её комнату, и Надя попросила родителей её не беспокоить под предлогом того, что она будет спать. Закрыла дверь на ключ.

Она ещё в городе выпила бутылку пива для храбрости, и оно теперь как-то слишком сильно и быстро ударяло ей в голову.

Надя волновалась. Ей казалось, стоило лишь закрыть глаза, что это он, Димка, сидит сейчас рядом на кровати и ласкает её руку... В душе проснулась боль. Она знала, что с Димой ей ничего не светит. Несмотря на все его слова любви, она знала в глубине женской своей души, что они не пара, что она для него - лишь увлечение, как его ни назови... и изо всех сил пыталась привыкнуть не думать о нём, не мечтать о несбыточном... И не получалось. И ненавистен был другой человек рядом... просто потому, что это не он...

Она закрыла глаза. Парень, чьего имени она уже даже не помнила, поцеловал её. Но поцелуи были другими, не такими. Они заставляли губы гореть, но сердце ледышкой застыло в горле. Надя не шевелилась в его руках, стараясь не смотреть, как до боли чужие руки ласкают её спину под кофточкой, живот и грудь с непроизвольно налившимися сосками. Она кусала нижнюю губу и изо всех сил пыталась не разреветься.

Это не он! И этим всё было сказано. Ей не хватало его запаха, вкуса его губ, даже его руки были, казалось, особой теплоты...

И она внезапно, повинуясь внутреннему порыву, вырвалась из липких наглых рук.

- Всё! Уходи... - Она отвернулась, чтобы этот совершенно не нужный ей парень не увидел проступивших росой на её глазах непрошенных слёз.

- Вот как! И не очень-то хотелось! - Его, видимо, душили злоба и разочарование. И уязвлённое мужское самолюбие. - Да я вообще хотел тебя завести и кинуть!

Она неопределённо пожала плечами, встала и подошла к столу. Принялась нервно переставлять на нём книги. Ей было абсолютно всё равно, что он собирался делать. Она-то с ним ничего делать не собиралась.

Парень раздражённо фыркнул, выскочил на балкон и исчез.

Надя опустилась на пол, как будто ноги разом перестали её держать. И расплакалась, тихо, кусая себя за запястье, чтобы не разреветься в голос. Дима, наверное, просто приворожил её... Почему она плачет? Почему не верит ему? Почему верит?..

27.

- Привет, Надь. - Алиса плюхнулась на стул рядом с ней.

- Тише, - шикнула Надя. - Пара началась уже.

- Да она ещё минут пять будет порядок наводить, - отмахнулась Алиса, улыбчивая пухленькая брюнетка с большими карими глазами. - Как у тебя дела?

- Да ты знаешь...

- Девочки! - Гаркнула на них низенькая толстая преподавательница. - Дома наговоритесь!

Надя вырвала из тетради листок и написала на нём: "Я вчера такое сделала... самой тошно". "Да быть не может! - это Алиса написала в ответ. - Ты на такое не способна".

"Ты просто плохо меня знаешь!"

"Так что там у тебя?"

Занудная лекция могла и подождать.

"Я вчера была с другим парнем", - быстро написала Надя.

"Да ну?! А что Дима?"

"Да конечно я ему не скажу! Просто..." Она задумчиво покусала кончик карандаша. Почему она это сделала? Да просто понимала, что Дима уходит, отдаляется... И знала, что без него уже не сможет... И это её бесило.

"Просто он как-то странно себя ведёт... Но вообще мне противно, что это случилось". И это была правда. Преподавательница, читая лекцию, подошла прямо к их парте. Пришлось скомкать листок, сунуть его в карман джинсов и притвориться, что лекция их очень интересует. Когда угроза беседе переместилась в другой конец аудитории, Надя вырвала из тетради ещё один лист. "Мы целовались".

"А потом?"

"И всё! Но всё равно противно..."

Алиса посмотрела на неё и пожала плечами. А потом написала: "Так этим мужикам и надо. Женщине нужно больше времени уделять. А то любишь их, а они этим нагло пользуются!"

Надя задумчиво покивала в знак согласия. Дима действительно становился всё более странным. Это настораживало и даже пугало. Пусть она и была его девушкой, но это не повод, чтобы так себя с ней вести...

28.

После пар Дима, несмотря на свою "вечную занятость", заехал за ней. Вечер она проведут вместе... Эта мысль расслабляла и успокаивала. Надя наконец улыбнулась впервые за последние дня три, когда они не виделись.

У него дома она стянула с себя пуховик, и тут из кармана джинсов выпал смятый листок. Дима быстро поднял его. Развернул. Надя заметила написанные от руки строчки и похолодела. Их с Алисой переписка... Он не должен этого видеть!

- Отдай! - Она потянулась к листку, но он отпрыгнул в сторону.

- Что здесь? Ты боишься, что я это прочитаю?

Он не давал ей забрать листок, а она прыгала вокруг него, кусая губы.

- Отдай... Это моё...

- Что здесь?

Подозрение. Неприятная дрожь внутри. Она что-то скрывает? Он скользнул взглядом по строчкам. "Была с другим парнем"... "это случилось"...

- Ты мне изменила? - Он поднял на неё глаза. Она не могла этого сделать. Это невозможно... Не сейчас! Он же как раз собирался перейти ко второму пункту плана...

- Нет... - Бледность залила её щёки.

- Тогда что это значит?!

- Мы всего лишь целовались... не больше!

- Целовались?..

- Да это же ничего не значит!

- Значит. - Такой холодный взгляд... Надя перепугалась чуть ли не до икоты. - Ты ответила на поцелуй. Это очень много значит.

Он скомкал листок и швырнул его в стену. И пошёл прочь, на улицу. Всхлипывая, Надя понеслась за ним.

- Но ничего же больше не было! Ну прости меня! Такого больше не повторится!

Адриэль молчал. Ему не хотелось говорить. Зелье не подействовало? Или... Почему это так его встревожило? План мог и подождать... немного... Но от этого легче не становилось.

По лестнице забравшись на крышу, он улёгся на плоский козырёк над крыльцом. Металл приятно холодил пылающую кожу. Вспоминалась почему-то Ая, хотя она-то никогда не говорила ему о любви...

Надя залезла на крышу вслед за ним и опустилась рядом на колени.

- Дим... Ну прости меня... Даже не знаю, что на меня нашло... - Она действительно не понимала теперь, почему совершила такую глупость. У неё был мужчина. Пусть он теперь уделял ей меньше внимания, но он любил её! А она... Некстати вспомнились шутливые строчки: "В каждой ласковой кисоньке, в каждой застенчивой лапушке могут внезапно открыться блядские гены прабабушки"...

- Уходи. - Адриэль не хотел её видеть. Иногда неприятно быть правым...

- Дима!..

- Я сказал: уходи.

Он лежал с закрытыми глазами, почти не чувствуя холода. Надю же трясло в лёгкой кофточке и джинсах под резкими порывами холодного ноябрьского ветра.

- Ну пойдём... - Она легонько потянула его за руку, но он резко выдернул её.

- Я хочу побыть один.

- Ты замёрзнешь...

- Да какая разница?!

- Дима... - Слёзы покатились по лицу. - Ну прости...

Он молчал.

- Ты что, меня бросишь теперь? - Это был наивный детский вопрос. Адриэль глубоко вздохнул и взглянул на неё. Если бы не его твёрдое решение довести игру до конца, может, и бросил бы... Но сейчас, похоже, ещё рано. Она не слишком-то к нему привязана.

- Посмотрим. Уходи.

Она упрямо качнула головой.

- Ты простудишься. Ну пойдём...

Да что она пристала, как банный лист?! Адриэль скрипнул зубами. Ему-то ничего, а она может воспаление лёгких заработать...

- Ладно, пошли.

Он быстро спустился и пошёл в дом. Надя, всхлипывая, сползла по лестнице и побрела за ним, изо всех сил пытаясь придумать, как выпросить прощение.

Адриэль уселся на диван, откинулся на спинку и закрыл глаза.

- Дим...

- Да отстань ты.

- Прости...

Вот достала же! Дала бы ему немного времени подуться, он бы, наверное, через пару дней сменил бы гнев на милость... Хотя... кто знает?

Но Надя не могла ждать. Так давно уже чувствовала, что он уходит... но не была готова к этому. Не была готова к тому, чтобы остаться одной. Снова...

- Дима...

Она очень сильно хотела, чтобы он простил её прямо сейчас. И была ради этого готова на всё.

- Ну что мне сделать, чтобы ты меня простил?

- Уходи!

Она не могла уйти просто так.

- Ну... Хочешь, ударь меня!

Он наконец открыл глаза и непонимающе посмотрел на неё. Этого она и добивалась. Чтобы он обратил на неё внимание.

- Ударить?

Ему внезапно захотелось сделать это. Избить её. Даже убить. Эта мысль непостижимым образом возбуждала... Она сидела возле него и смотрела таким умоляющим взглядом... Он давно уже ловил себя на мысли, что ему нравится причинять ей боль. Физическую и моральную. Это его заводило сильнее, чем что-либо ещё. Но он медлил. До этого они всего лишь играли. Он не причинял ей настоящей боли. Раз переступив эту черту, трудно остановиться...

Надя села прямо и закрыла глаза. Нет, он её не ударит. Он же любит её...Вот он шевельнулся... Надя искренне думала, что он сейчас поймёт, на что она готова ради него, представит себе, что действительно отвесил ей оплеуху, ему станет её жалко, и он обнимет её... и простит... и всё будет хорошо...

Адриэль почувствовал, как кипит всё внутри от ревности, и размахнулся...

Оглушительный удар обжёг правую половину лица и чуть не свернул ей шею. В голове зазвенело, перед глазами полыхнули красные искры, и кожа на месте удара сначала онемела, а затем начала гореть огнём.

Он не мог этого сделать... Не веря, что это происходит, чувствуя, как нестерпимо начинает щипать глаза, она выдохнула, назло и, как ей казалось, издевательски, не открывая глаз:

- Что ж ты так слабо? Давай ещё! В полную силу!

Удар. Наотмашь. По другой половине лица. Левое ухо тоже на миг оглохло. Ещё один... Надя сидела прямо, вытянувшись, как струна, и словно ждала новых ударов. Из-под ресниц покатились горячие капли слёз, нижняя губа вздрагивала. Он силён. И он впервые поднял на неё, его, как она надеялась, любимую девушку, руку... Боль снаружи была не сравнима с той, что бушевала внутри. Она не открывала глаз. Не могла его видеть. Хотелось съёжиться где-нибудь в уголке и тихо плакать от боли и страха, но она изо всех сил держала спину прямой.

Адриэль сидел и смотрел на неё. Потом осторожно коснулся пальцем её щеки, по которой катилась большая прозрачная капля. Надя дёрнулась. Она ждала удара, но его не последовало.

- Дурочка... - Он вдруг ощутил внутри горячую волну раскаяния и обнял эту глупую девчонку, уткнувшуюся носом в его широкую грудь. Тонкие плечи девушки вздрагивали. Она закрывала руками заплаканное лицо и не могла сказать ни слова. - Я же люблю тебя...

Он мягко повалил её на диван. Жалость улетучилась. Адриэль хотел её так, как никогда раньше.

- Хочешь?.. - Его глаза горели. И она уступила, хотя ещё пылало лицо на месте ударов и отчаянно звенело в ушах. Хотя невыносимо терзала сердце обида...

Он быстро раздел её и стащил с себя джинсы. Большие ладони накрыли податливые холмики груди. Он покрыл поцелуями её лицо, мокрое от слёз, и спустился чуть ниже. Мягкие горячие губы захватили напряжённый сосок. Он вошёл в неё, и она еле слышно застонала, чувствуя горячие, плавные толчки внутри.

Она любила его и изо всех сил хотела ему верить. Но знала, что дальнейшие их отношения - лишь путь (долгий или короткий) к неизбежному финалу. И вовсе не к такому, какой рисуют любовные романы...

29.

Больно... Как же больно...

Она долго сидела на холодном подоконнике и смотрела на город, подёрнутый лёгкой морозной дымкой. Как же всё надоело... И в душе так же пусто и холодно, как здесь, в институтском туалете. Безлунные ночи всегда нагоняли на неё тоску...

Она слезла с подоконника и достала из кармана пузырёк из-под витаминов. "Вита" - жизнь. А теперь он - пузырёк со смертью...

Избавление. Ничего она так не желала, как избавления от этого невыносимого мучения, называемого жизнью. Конечно, можно ещё остановиться, подумать. Можно, несмотря ни на что, надеяться и продолжать жить, но... не хочется.

Она судорожно вздохнула. Страшно? Может быть... немного. Но больше, сильнее была боль. И хотелось, больше всего на свете хотелось умереть. Исчезнуть. Быстро и безболезненно. Навсегда.

Она взяла с подоконника принесённый снизу, из буфета, стакан сладкой газировки. Немного отпила из стакана и вылила в него содержимое пузырька. Какой-то ядовитый спиртовой настой. Он хранился у бабушки, которая сама его сделала для своих, лечебных, целей. Сейчас так трудно достать что-нибудь по-настоящему ядовитое...

Надя снова села на подоконник, держа стакан в руке. Конец ноября. И холодно уже, как зимой. Наверное, со дня на день пойдёт снег...

Только она его не увидит.

Надя прикусила нижнюю губу. Не надо плакать. Слёзы - вода. Они никогда не помогают...

Дома её трудный характер не выносили и говорили об этом чуть ли не ежедневно. Её никто там не ждал, и ей казалось, что если она однажды не вернётся, никто не заметит... А если и заметит, то наверняка вздохнёт с облегчением...

Институт? Там - только Алиса. Но и её, наверное, уже достало Надино бесконечное нытьё...

Дима... После короткого перемирия он опять принялся за старое. Да, он простил её. Но стал ещё холоднее и безразличнее к ней, чем раньше. Что он сказал, когда она спросила о том, какова она в постели? Она-то надеялась услышать что-то приятное... Надя грустно усмехнулась. А он сказал: "Бывает и лучше". Это ей, которой просто не с кем было сравнивать!

Обидно... Теперь он был ещё более жёстким в постели. Даже жестоким. Да и в быту тоже... Однажды он даже ударил её по рукам, когда она захотела взять кусочек колбасы, нарезанной для бутербродов. Шутливо? Может быть. Но силы он явно не рассчитал... Надя делала вид, что особо не сердится, но не могла избавиться от ощущения, что он больше не тот, каким был раньше...

Одиночество захлёстывало её, лилось через край... Узнав, что есть другая жизнь, она больше не сможет быть одна, как раньше. Не сможет жить раненой в самое сердце кошкой в клетке этого чужого ей мира.

Лучше ей уйти наконец...

- Просто больше не будет боли,

Просто всё вдруг уйдёт куда-то.

Птиц души отпустив на волю,

Я забуду о том, что свято.

Просто сердце устанет биться

И замрёт, прикорнув на вечность.

Не хочу на тебя сердиться:

Помирила нас бесконечность.

Ты устал от меня, я знаю.

Мне тебя надоело мучить.

Быть с тобой уже не мечтаю.

Меня время не лечит - учит...

Вот и всё. Обо мне забудешь,

Без меня будешь жить спокойно.

Я люблю тебя. Ты не любишь.

Всё. Живи. Ухожу. Довольно...

Она произнесла это стихотворение шёпотом, и это будто придало ей сил. Она махом выпила отвратительную на вкус, ставшую горькой жидкость, огнём прокатившуюся по пищеводу. Отбросила стакан. Тут же снизу, из желудка, начала подниматься тошнота.

Девушка спешно зашла в кабинку. Её вырвало. Точнее, выворачивало, долго и мучительно. То ли газированный напиток ускорил всасывание отравы, то ли яд оказался очень сильным, но она почувствовала, как сдавливает грудь и горло. Стало нечем дышать.

Руки и ноги стремительно холодели. И страх накрыл её с головой. Отчаянный, невыносимый, инстинктивный страх смерти... Она словно смотрела на мир из глубокого колодца. Тело рванулось вон из туалета, в аудиторию, где сидела её группа. Толкнув дверь, она упала на колени. Выдохнула: "Помогите..." И её снова вырвало.

То, что было дальше, воспринималось урывками. Вокруг бегали, суетились. Спрашивали. На вопрос "почему?" она прошептала: "Не хочу... жить..." И не смогла больше говорить. Её сознание словно раздвоилось. Одна часть была объята ужасом перед тем, что должно было произойти, а другая просила, чтобы всё поскорее закончилось. Ледяная тяжесть навалилась на грудь. Двигаться она не могла. Её на что-то положили, пытались дать воды. Она не могла пить. Её уже не выворачивало наизнанку, только тяжесть, придавившая грудь, становилась всё неподъёмнее. Немели руки и лицо. Так холодно... И нечем дышать... совсем... нечем...

На грани сознания кто-то крикнул: "Скорая здесь!" - и всё. Тьма накрыла её с головой и заткнула уши.

30.

Надя открыла глаза. Капельница на фоне белого потолка. До середины голубые стены. На ад не похоже. На рай, впрочем, тоже. Больница.

Она вздохнула и снова опустила тяжёлые веки. Зачем её спасли? И вообще, почему она попросила о помощи? Инстинкт... В следующий раз надо выбрать тихое безлюдное место. И плевать, что там её тело найдут гораздо позднее... Но о смерти уже думать как-то не очень хотелось. Слишком страшное у неё лицо...

В палате послышались уверенные шаги. Надя слегка приоткрыла глаза. Врач. Молодой и какой-то взъерошенный. Присел на край кровати.

- И как мы себя чувствуем?

- Не знаю, как вы, а я не очень, - улыбнулась сухими губами Надя.

Врач покивал, потом взял её за запястье. Измерил пульс.

- Так-так...

- Всё нормально?

- Да, конечно...

Надя посмотрела на пять пол-литровых бутылок с прозрачной жидкостью, выстроившихся на тумбочке.

- Это всё мне?

- Ну, три мы вам уже прокапали... С этими восемь. Значит, ещё семь принесут.

- Да уж... - Надя покраснела. - А как я в туалет?..

Врач тоже слегка заалел.

- Вы крикните, медсестра принесёт судно.

Надя прикрыла глаза.

- Вы чего-нибудь хотите?

Какая лапочка... Ей вдруг захотелось смеяться, но она лишь улыбнулась. Хотелось чего-то... Хотелось жить. Она вдруг поняла это. Пусть любимый отдаляется, пусть жизнь превращается в бесконечное падение в пустоту... Умереть всегда успеешь. Да и жив был ещё глубоко внутри этот страх...

- Хочу, - сказала она. - У вас листика и ручки не найдётся?

31.

Стихи... Трудновато было писать левой рукой, но в вене правой торчала игла капельницы. Надю одолело вдохновение. Тем более что в комнате она была пока одна. Остальные три койки пустовали.

О чём писать? Вдохновение само выбирает темы...

Удержи меня, прошу, удержи.

Пусть на самом на краю, но - с тобой.

Ты на ушко мне тихонько скажи:

"Моё солнышко, останься со мной".

Я не буду больше так, не хочу.

Я почувствовала холод со дна.

Через нашу с тобой пропасть кричу:

"Не хочу я оставаться одна!.."

Помню, падало дыхание с губ,

Точно каплями... свинцовыми... вниз...

Я попробовала Ужас на зуб,

Вдруг шагнув на шаткий, скользкий карниз.

Ты поверь мне, я теперь поняла,

Что терять тебя и жизнь... ни за что!

От неё ещё не всё я взяла,

От тебя не получила всего.

Ты сейчас меня не брось, удержи,

Научи меня стоять и ходить.

Отпущу тебя потом, лишь скажи,

Но сегодня без тебя мне не всплыть...

Она поставила своё обычное многоточие в конце и улыбнулась. Пессимистичные стихи? Возможно. Но и в них всегда есть какая-то маленькая и робкая надежда. Она видела её так же ясно, как видела бы свою физиономию в зеркале, если бы оно у неё было.

Когда листок закончился, весь исписанный кривыми буквами, в палату ввезли на каталке укрытую простынёй фигуру. Худенькое лицо было явно бледнее простыни. Надя привстала, насколько позволяла капельница.

- Что с ней?

- Очнётся - скажет. Эх, девушки, зачем вам это надо? - Покачивая головой, медсестра аккуратно переложила тонкую фигурку в простыне на кровать, подсоединила к ней капельницу и вышла, двигая каталку за собой.

К концу дня привезли ещё одну девушку. Она была в сознании, но не разговаривала и вообще сразу отвернулась к стене и, похоже, уснула. Потом прибежала полная женщина с короткими светлыми волосами и принялась суетиться вокруг девушки, что привезли последней. Та только отмахивалась от неё. Уже ближе к ночи была занята и четвёртая койка: полненькую темноволосую женщину лет тридцати не привезли, она пришла сама, но и ей тут же поставили капельницу.

В течение дня несколько раз прибегал доктор, измерял Наде пульс и пытался пообщаться с остальными пациентками. Правда, общались с ним только Надя и темноволосая женщина, которой, как оказалось, делали какие-то обычные процедуры (вроде что-то с кровью... Надя толком не разобралась). Две другие уклонялись от ответа по разным причинам: одна ещё не пришла в сознание, вторая отказывалась вообще разговаривать с кем бы то ни было. Наде было очень интересно, почему она здесь оказались, но спрашивать, видимо, следовало потом...

32.

Надя проснулась на следующий день рано утром. За окном светало. И подушка отчаянно пахла больницей... Девушка сходила на завтрак, потом ей прокапали ещё три бутылки чего-то-там, и ей ничего больше не оставалось, кроме как лежать на кровати и смотреть в потолок. Писать стихи не хотелось.

Девушка на соседней кровати очнулась ещё ночью, но на завтрак не пошла, зато капельниц ей поставили, пожалуй, больше, чем Наде. На трёх Надя заметила красные буквы "Глюкоза".

К обеду соседка совсем пришла в себя. Надя решила завязать с ней разговор:

- Ты разве не идёшь на обед?

- Нет. - У неё был какой-то хриплый голос. Карие глаза, казалось, совсем не умеют улыбаться. - Мне нельзя. Иди одна.

- Как же ты без еды?

- Глюкозу капают, так что ничего со мной не будет.

- А... - Надя немного ещё помялась, потом спросила: - А что с тобой?

- Да так... - Она явно не хотела говорить об этом.

- Ну я пойду. - Надя решила поинтересоваться потом.

После обеда она наконец нашла телефон-автомат. В кармане было всего десять рублей пятаками, но этого должно было хватить. Родителям, скорее всего, позвонила Алиса, а вот Диме...

Она набрала короткий номер его сотового. Не отвечает... Она позвонила Алисе.

- Как ты себя чувствуешь? - громкий взволнованный голос в трубке.

- Да хорошо, не волнуйся... Я тебе говорила номер Димы?

- Да...

- Позвони ему. Скажи, где я. А то что-то его сотовый не отвечает...

- Ты думаешь, он придёт? - Логичный вопрос. И Надя догадывалась, какой ответ будет правильным... Но всё же сказала:

- Конечно. Зайдёшь ко мне?

- На днях. Сама знаешь, учёба... А сколько тебя там продержат?

- Да вроде неделю... Но постараюсь выбраться раньше.

- Давай. Не болей!

Гудки. Надя повесила трубку. Почему его телефон не отвечает? Наверное, он не хочет её видеть... А она его? Что уж себе врать, конечно, хочет...

Прикусив нижнюю губу, она вернулась в палату. Её соседка уже сидела поверх одеяла и, увидев Надю, попыталась улыбнуться. Видимо, это давалось ей с трудом.

- Ты куришь?

- Нет...

- Жаль. - Она снова погрустнела. - Не хотела одна идти.

- Но я могу пойти с тобой. За компанию. - Это был повод выяснить, что же с ней случилось.

Они вышли из отделения в просторный, холодный лестничный пролёт, закрыли дверь и встали у окна. На подоконнике стояла жестяная банка из-под кофе, наполовину заполненная окурками. Девушка откинула тёмные прямые волосы назад, достала из кармана пачку сигарет и закурила.

- Я Тоня.

- Надя.

Они молчали. Девушка выдохнула пахучий дым. Надя никогда не курила. Даже не пробовала. И вдруг ей тоже захотелось. Что-то же они в этом находят... Говорят, успокаивает...

- Дай мне.

- Ты же не куришь. - Она удивлённо взглянула на Надю, но протянула ей пачку.

Надя осторожно втянула в лёгкие сухой дым. В горле сразу пересохло. Она кашлянула пару раз, но с каким-то настойчивым упрямством продолжала затягиваться. Действительно, стало как-то легче...

- Как ты здесь оказалась? - пытливо посмотрела на неё Тоня.

Надя неопределённо дёрнула плечом:

- Да по глупости.

- Таблетки?

- Да нет. Трава какая-то. Ядовитая.

- Ммм, - понимающе кивнула та. - А я уксус выпила.

- Уксус?

- Ну да. Такой, в бутылочке.

- По ошибке, наверное, - предположила Надя.

- Да нет, сама... Влипла по полной, да и решила... Теперь вот есть не могу. Вместо пищевода чёрт знает что...

Надя удивлённо смотрела на неё.

- И что же случилось? Из-за чего?..

- Я деревенская. У меня там мать живёт. А я здесь. У знакомых сняла квартиру. Работу нашла... Не очень, конечно... и платят мало... но мне, в принципе, хватало. Да тут связалась с одной компанией и позаимствовала у них машину к маме съездить... - Тоня затушила сигарету о стенку банки. - А по дороге обратно эту машину разбила. Сама-то в порядке, а машина - в хлам. Платить за неё мне нечем, они ещё к маме придут... Те ещё... Пришла домой... да и выпила...

Она помолчала, опустив глаза в пол, как будто заново переживала эти минуты.

- Больно очень было... Пена изо рта... Я с подругой живу, так она раньше, чем обычно, пришла и "скорую" вызвала. В реанимацию сразу... Так и спасли. Если бы позже...

- И что делать будешь? - осторожно поинтересовалась Надя.

- Выпишусь и чего-нибудь ещё наглотаюсь. Или утоплюсь...

Надя сунула сигарету в банку.

- Не говори так! Это же не выход!

- А что делать? - Она подняла на девушку такие грустные глаза, что у той ёкнуло сердце.

И вдруг Тоня заплакала. Надя не выдержала и обняла её.

- Да всё же хорошо будет... Обязательно... - Она гладила Тоню по волосам, а та уткнулась ей лицом в плечо и тихо плакала, всхлипывая, как маленький потерявшийся ребёнок. Надя поняла, что ей от силы двадцать, не больше, хотя выглядела она лет на двадцать пять.

- Надо жить, понимаешь? - И она сама поняла это. - Надо. О маме подумай.

И правда. Не подумала она ни о ком. Может, дома её и не особо жаловали, но они же её родные... Алиса вон переволновалась, наверно... Дима... Кто знает, что у него на уме? Может, он тоже переживает... Надя вздохнула. Её жизнь не настолько плоха, пусть она и превращается по ночам чёрт знает во что. У неё есть любимый, подруга, семья... На здоровье тоже особо не жалуется, во всяком случае, постоянно по больницам не кочует. Да и проблем, как у Тони, нет. Вот кого стоит пожалеть... А Надя должна собраться с силами и бороться. Хорошо хоть ума хватило уксус не пить...

В палату они вернулись уже подругами.

33.

Дима не пришёл. Ни в этот день, ни на следующий. Надя всё реже с надеждой смотрела на дверь. Приходили её родные, приходила подруга... Алиса звонила Диме, и он знает, где она... Но не придёт...

- Не грусти, - успокаивала её Тоня. - Вот увидишь, не сегодня-завтра он примчится с букетом цветов! Он же тебя любит. Просто занят, наверное...

Надя кивала и прятала слёзы. Он не придёт. Ни за что на свете... И от этой мысли ей становилось холодно и одиноко.

Они с Тоней и Мариной, той женщиной, что привезли последней, часто болтали ни о чём, играли в карты, ходили вместе в столовую. Тоня начала потихоньку есть, хотя ей было больно. Надя поддерживала её, рассказывала Тоне о своей жизни, та - о своей. Надя курила с ней за компанию, но не чаще. Ей не хотелось.

Они втроём проводили вместе всё свободное время. Четвёртая девушка почти ни с кем не разговаривала. К ней часто приходила мама, натащившая гору фруктов, ещё врач и психолог. Но соседки поняли, что с ней, только ночью третьего дня. Когда у Лены (так её звали посетители) началась ломка.

Надя проснулась среди ночи. В комнате слышались приглушённые рыдания. Светловолосая пациентка, уткнувшись в подушку лицом, рыдала навзрыд и что-то говорила, но что именно, было не разобрать.

- Лена, - Надя встала и осторожно подошла к ней. Присела на край кровати. - Что-то случилось?

- Да! - Та оторвала голову от подушки. Миловидное лицо перекошено гримасой, глаза покраснели и опухли от слёз. - Мне больно! Позови врача!

Ничего не понимая, Надя понеслась в коридор, нашла медсестру.

- Там девушке плохо.

- Какой?

- Лене.

- Аааа... - протянула та. - Не обращай внимания.

- Почему?

- Её ломает. Укол будет только через два часа. Пусть терпит.

- Ломает?..

Она что, наркоманка? Надя никогда не сталкивалась с людьми, которые употребляли наркотики. И абсолютно не знала, как себя в таком случае вести.

- Она здесь на лечении. Иди спать.

Надя вернулась в палату. Лена уже не плакала. Она лежала пластом на спине и смотрела в потолок.

- Врач придёт?

- Медсестра сказала, что укол будет через два часа. Потерпи немного.

- Но я не могу терпеть! - Тон капризного ребёнка. - Мне нужен укол! Нужен!

Надя легла. Да уж... Прямо не знаешь, что сказать...

В палату вошёл врач. Подошёл к Лене, поговорил с ней о чём-то и ушёл. Вскоре зашла медсестра и сделала девушке укол. Та уснула.

На следующий день Лена наконец встала с постели и накрасилась. Симпатичная. Голубой халатик явно не дёшев. Чего ей так не хватало в жизни, что она начала принимать наркотики?

Сразу после завтрака Лена куда-то ушла. Вернувшись, подошла к Наде и сунула ей в руку прямоугольную пачку.

- Спрячь, пожалуйста. Это от кашля. В горле першит - сил нет, а они запретили. Найдут - отнимут, а я не могу терпеть.

- Хорошо... - Она сунула пачку в пакет с одеждой, запиханный в тумбочку. Это не могут быть наркотики. Их же не продают прямо здесь, в аптеке! Для таких лекарств нужен рецепт...

А Лена наконец засияла улыбкой. Уселась поверх одеяла и схватила телефон.

- Прислал!

Надя, обрадовавшись возможности пообщаться (Тоню увели на УЗИ), спросила:

- Смс? А кто?

- Жених. - Лена улыбалась и выглядела почти красавицей. Только тёмные круги под глазами немного портили картину. - Он футболист. Уехал в Москву, скоро вернётся.

Надя слушала её и думала о своём. И любимый у неё есть. Жених... Ей-то точно такое не светит... Эх, Дима... Она попыталась отогнать от себя невесёлые мысли и спросила:

- А где вы познакомились?

- В ночном клубе. Он сказал, что влюбился в мою пьяную улыбку... - Она выглядела совсем счастливой. Тонкие бледные пальцы быстро сновали по клавиатуре телефона. - Скоро мы поженимся...

Да уж... Интересно, он знает о её "небольшой проблеме"? Хотя, если она и правда хочет вылечиться... Тогда совет да любовь...

34.

В обед снова прибежала мама Лены. Та куда-то ушла, и женщина почему-то обратилась к Наде:

- Извини... Ты случайно не видела у неё никаких таблеток?

Вспомнив о припрятанной коробке, Надя замялась и вместо ответа спросила:

- А что случилось?

- Понимаешь... - При её полноте выглядела она какой-то измождённой. - Лена - наркоманка. Причём не совсем обычная.

- Да? - Надя начала догадываться, в чём дело.

- Она ест таблетки от кашля. Там кофеин... и ещё что-то. В небольших дозах - отличное лекарство, продаётся без рецепта. Но если употреблять их по двадцать таблеток за раз, они превращаются в наркотик. Уже не первый раз лечим... а толку...

Надя прикусила нижнюю губу и вытащила из тумбочки упаковку. Таблетки от кашля. Никогда бы не подумала... Протянув их бедной замученной женщине, она пояснила:

- Лена попросила спрятать. Я не знала.

- Спасибо... - Она была готова разрыдаться.

- А вы ей денег не давайте, - предложила Надя.

- Пробовала. Занимает. Такого наплетёт... И ведь верят ей... И я сначала верила... - Женщина достала платок и принялась вытирать глаза. - Присмотри за ней. Пару дней ещё. Курс проведём, потом отправим её на психологическую реабилитацию... Взялась бы она наконец за ум...

Лена вошла в палату, и мама тут же кинулась к ней.

- Девочка моя...

- Всё хорошо, мам. - Голос недовольный. Она бросила быстрый взгляд на Надю. Та пожала плечами, мол, ничего не могла сделать.

- Нашла я твои таблетки, - поняв, что означает этот безмолвный разговор, сообщила женщина. - Не надо больше их покупать! Денег тебе не оставлю. Что нужно - всё принесу. Потерпи. Скоро полегчает.

Судя по лицу Лены, всё её хорошее настроение разом испарилось. Она сердито посмотрела на мать, на Надю, легла на кровать и отвернулась к стене.

Вернулась Тоня. Они играли в карты, и Надя спросила:

- А почему к тебе никто не приходит?

- Некому. - Та, казалось, смирилась со своим положением. - Мама в деревне и приехать не сможет. А больше у меня никого нет.

- А сколько тебе ещё здесь лежать?

- Врач говорит - месяц. Постараюсь раньше. Вроде бы повреждения оказались не очень сильными...

Надя собиралась слинять отсюда пораньше. Неделя, когда её не одолевало превращение, заканчивалась. Она не могла больше здесь находиться.

- А я не сегодня - завтра...

- Ты заходи. - Тоня с надеждой посмотрела на неё. - Я буду рада.

- Конечно, - ободряюще улыбнулась Надя. Наверное, это совсем тяжко - когда никто не приходит навестить тебя в больнице... Вдруг к ним подошла Лена.

- А можно с вами? - И улыбнулась.

35.

Они все подружились за эти два дня. Лена чувствовала себя гораздо лучше, даже ходила с ними в столовую. Крепче спала. Ломало её реже и не так сильно. Тоня ела уже не только бульон из супа, но и продукты немного потвёрже. Настроение у всех поднялось. Девушки обменялись номерами телефонов, чтобы потом, как-нибудь, созвониться. В палате всё чаще звучал звонкий девичий смех.

Дима так и не пришёл. Надя уже не ждала. Она знала, что он не появится. Почему? Кто знает... Тоня поддерживала её, Лена старалась не дразнить, потихоньку строча смс-ки...

Сначала ушла Лена. Поблагодарила всех за поддержку, надела кокетливую кофточку и мини-юбку и упорхнула. И всё равно как-то с трудом верилось, что она никогда сюда не вернётся... У неё же есть любимый человек, который её обожает, она, за исключением своей пагубной привычки, совершенно здорова, из обеспеченной, сразу видно, семьи, мать вон как над ней трясётся... Чего ей ещё надо? Надя не могла понять. Уж она-то такую гадость, как наркотики, и пробовать бы не стала, будь у неё хотя бы в половину всё так хорошо, как у Лены. Но не ей было других учить жизни...

А вскоре и Наде пора было уходить. Она сердечно попрощалась со своими бывшими соседками и ушла.

На улице лежал снег. Декабрь начался с него, она видела это в окно, но теперь, когда ощутила этот мороз, кусающий за щёки, холодный северный ветер, услышала приятный хруст снега под ногами, поняла, что пришла зима. Скоро Новый год... Эта мысль её не особо обрадовала. Дима, конечно, не захочет встречать этот праздник с ней. После недели в больнице она в этом не сомневалась.

Надя вернулась домой. Там её не особо-то и ждали. Как обычно. Она закрылась в своей комнате и устало повалилась на кровать. Взяла в руки телефон, неделю назад забытый дома. Пропущенные... Алиса. Мама. Сестра. Из института пару раз звонили. А Дима о ней, по-видимому, за это время ни разу и не вспомнил...

Ну и ладно. Плевать...

Она не стала набирать его номер. Вспомнит - хорошо. Нет - ладно. Мужчины... Какие же они всё-таки...

На следующий день она наконец пошла в институт. Там её встретил радостный гул. Одногруппники были рады её видеть, особенно Алиса. Она вообще светилась от счастья. А после пар у выхода из института Надю встретил... Дима.

Она была рада его видеть. Очень. Но радость от встречи портила обида.

Девушка подошла и поцеловала его.

- Ты не пришёл...

- Я не смог. Меня отец припряг. У него там какие-то проблемы...

Как будто было не очевидно, что всё это - лишь глупые оправдания... Наде стало совсем тоскливо. Придумал бы что-нибудь получше... Что не мог видеть её больной... Так хоть бы цветы прислал... записку... Мол, выздоравливай, любимая... Ага, счас...

Они поехали к нему. Смотрели кино на DVD, что-то со свадьбой в конце... ели мороженое, занимались любовью... Но Надя никак не могла избавиться от тоски, грызущей душу. Да, он уже не тот... А, может, он такой и есть. Или это просто от того, что на самом деле он её не любит. И устал притворяться. От этой мысли становилось как-то ещё пакостней... И хотелось плакать... но не было слёз.

36.

Надя сидела у окна и задумчиво перебирала струны гитары. Как давно она уже не брала её в руки... Красивый инструмент здесь был просто украшением интерьера, но словно звал: возьми меня в руки, коснись пальцами струн, и я расскажу тебе...

Она взяла пару аккордов, и тихие мелодичные звуки поплыли по комнате. Адриэль лежал на диване и сквозь полуприкрытые веки наблюдал за ней. Её обнажённое тело серебрила потихоньку начинающая полнеть луна, блики скользили по волосам девушки и гладким бокам гитары. Скорое превращение наполняло её тело кошачьей грацией, зелёным огнём мерцало в глазах... Интересно, почему она это сделала? Почему попыталась покончить с собой? Он делает что-то не так? Может, надо уделять ей немного больше внимания? Что-то он стал уставать от неё... так что это будет непросто... Но впереди Новый год. Надо просто расслабиться и набраться терпения...

И вдруг Надя запела. Тихим, но чистым голосом. И слова сами просились на язык откуда-то из глубины души, из самого сердца:

- В воздухе гасли последние искры огня,

Небо в глазах потемнело, как перед грозой.

Может, ты даже не понял, что выше нельзя,

Или, быть может, судьбы не желал ты иной...

Она глубоко вздохнула, музыка уносила куда-то далеко-далеко... И она закрыла глаза, а пальцы сами находили струны. Адриэль напрягся. Было что-то знакомое... В её словах...

- В теле застыла пугающе-сладкая дрожь,

Не шелохнуться - и мрак подступает к душе.

Смятые крылья к асфальту прижал серый дождь.

Нет, ты не мёртв, но на грани почти что уже...

Она мерно раскачивалась, и лунный свет делал её похожей на призрака. Она пела проигрыш, как припев, но без слов. А на лице Адриэля вздулись желваки. Почему она поёт это? Упавший ангел - это намёк? Но она не знает... А её голос набирал силу:

- Помнишь, как ты поднимался в пьянящую высь?

Этот неровный полёт так захватывал дух...

Помнишь, тебе во всё горло кричали: "Держись!"?

Ты, улыбаясь, не принял протянутых рук...

Кто-то решил за тебя, что закончен полёт...

Она ударила по струнам, и звон, напряжённый поющий звон словно будил в душе Адриэля что-то... какое-то странное, непонятное чувство... И оно ему не нравилось. А девушка продолжала:

- Ты - ярким росчерком вниз, на кипящий асфальт.

Ты был уверен, что ты - сам себе самолёт,

Но твои крылья теперь без движенья лежат...

Она пела мотив без слов, всё ещё с закрытыми глазами, будто в трансе. Остановилась. Отложила гитару.

- Тебе понравилось?

- Что это за песня? - спросил он как-то излишне резко.

- Да так... экспромт... - Надя растерялась. Его реакция была непонятной. Это же всего лишь песня...

- Это не про меня, - вдруг проронил Адриэль.

- Да я без намёка... не обижайся! - Она подошла к нему, мягко опустилась рядом и провела ладонью по его руке. - У меня другие песни есть. Хочешь?

- Ну давай, - усмехнулся он.

Надя сверкнула улыбкой и снова схватила гитару.

- Она называется "Другая".

Пусть поёт, подумал Адриэль. Всяко лучше, чем доставать его с расспросами, почему он не пришёл её навестить. Не захотел - и всё!

- Сливаются дни в бесконечный больной караван,

Усталость - от лени и вязкости мыслей и чувств.

И я погружаюсь в отравленный мраком туман,

И я исчезаю из мира на время - и пусть.

Тянуть из других то, что силу даёт мне дышать,

И тёмные волны хлестнут из открытой груди.

Пусть только во сне мне свободною птицей летать,

Но здесь, наяву, я сама выбираю пути!

Она ударила по струнам. Волны музыки поплыли по комнате.

- Я такая.

Мир закружился над головой.

Я другая.

Ну а теперь пойдёшь ли за мной?

Я - от Ночи,

Где лишь луна раздвинула тьму.

Если хочешь,

Я и тебя с собою возьму.

У неё был не очень сильный голос, и его для этой песни немного не хватало. Но Адриэль улыбнулся. Сама пишет песни... У него это никогда особо не получалось. Он, конечно, пробовал писать стихи... Но, честно признаться, вдохновение посещало его не часто и не слишком результативно. Он и сам бы вот так, навскидку, не вспомнил даже пары строчек "из своего".

- Ты там появился, где был только ветер и лёд,

Ты жаром нездешним ударил мне прямо в лицо.

Как будто в столетиях ночи забрезжил восход,

Как будто из терна на сердце надели кольцо.

В стеклянную стену ударили сполохи зла,

И что-то внутри пробудилось, похоже на свет...

Но вычерпать всё даже так никогда б не смогла.

Качаются стрелки меж "да" или "всё-таки нет".

Она улыбалась, глядя на него. Было в этой песне какое-то кокетство... Игра. Что-то неуловимое... Адриэль любовался ею. Ая... Да, они в чём-то неуловимо похожи... От этой мысли в его сердце снова проснулась грусть.

- Я такая.

Мир закружился над головой.

Я другая.

Ну а теперь пойдёшь ли за мной?

Я - от Ночи,

Где лишь луна раздвинула тьму.

Если хочешь,

Я и тебя с собою возьму.

Надя понизила голос до бархатного урчания, ласково перебирая струны. Изнутри поднималась такая знакомая пьянящая волна... Скоро... только теперь она не выпустит своё тело из-под контроля...

- Я мягко к тебе прикоснусь, улыбаясь из тьмы,

Кошачье урчанье наполнит собой тишину.

Пусть даже навечно, кем были, останемся мы,

Я всё же ещё раз тебя за собой позову...

Она в последний раз коснулась струн кончиками пальцев и замолчала, склонив голову.

37.

Ещё две недели Надя бегала к Тоне, таскала ей пакеты с фруктами и соком. Правда, за компанию с ней больше не курила. Тоня встречала её чуть не со слезами благодарности, от подарков отказывалась, но Надя шутила, что ей лень тащить их обратно, и оставляла пакеты рядом с тумбочкой подруги по несчастью. Потом Тоню выписали, и она уехала к маме, пережидать "бурю". Надя волновалась за неё. Как закончится эта история с машиной? Но она надеялась, что подобных ошибок никто из них больше допускать не будет.

Приближался Новый год. Надя очень хотела сделать любимому отличный подарок, но никак не могла придумать что-нибудь стоящее. В конце концов остановилась на сувенирчике, присмотренном на ярмарке. Красивый гипсовый дракон, выкрашенный серебряной и чёрной краской, длиной где-то в локоть, обвившийся вокруг небольшого стального меча, по виду больше похожего на нож. Вся эта изящная конструкция, как будто дышащая средневековой романтикой, с помощью небольшого стального крючка вешалась на стену.

Надя запаковала её в коробку, обернула блестящей бумагой и перевязала лентой. Красивый бант дополнил картину. Девушка с любовью подписала открытку со своими стихами, лирическими и немного шутливыми. В конце концов, накануне такого большого праздника можно притвориться, что всё хорошо...

Адриэль же был занят. Отец увеличил его рабочий день в обмен на несколько выходных дней в Новый год. И он ничего не успевал... Но обещал Наде, что этот праздник встретит с ней. Романтика... Ему вдруг захотелось, чтобы эта ночь стала... волшебной, что ли. Даже не для неё. Для него самого.

И в этот вечер, считающийся самым удивительным в году, они встретились. Надя проревела весь день. Она думала, он всё отменит. Не придёт. Но за полчаса до Нового года он заехал за ней и отвёз к себе. С большим интересом развернул подарок. Как же он мог забыть о том, что в этот день люди делают друг другу подарки? Ничего, как-нибудь потом... Гипсовый дракон. Меч. Симпатичная вещица. Правда, абсолютно бесполезная... Но какой полезный подарок она вообще может ему сделать? Это вопрос...

- Извини, что без подарка... Забегался.

- Да ничего страшного, - отмахнулась она, но неприятный осадок остался. В конце концов, ну он же не обязательно забыл... Может, правда, не было времени бегать по магазинам...

Пять минут до двенадцати... Адриэль вдруг потянул её туда, на крышу, где так любил лежать и смотреть в это удивительное земное небо. Он придерживал Надю за плечи, когда они встали там, вдвоём...

Как будто далеко ударил колокол, отсчитывая первые секунды нового года. Адриэль выдохнул в морозный воздух частичку своей силы, и огромное, раскинувшееся вокруг них ночное небо, не заслоняемое в этой части города ничем, вдруг вспыхнуло миллионами огней. Со всех сторон грянули взрывы фейерверков, и огненные фонтаны, спирали, хризантемы, рассыпающиеся разноцветными искрами, заполнили воздух насколько хватало глаз.

Надя ахнула, не веря своим глазам. На набережной пускали фейерверки, но это выглядело не так эффектно. Здесь их было столько... Небо вспыхивало снова и снова, переливалось и расцветало...

Адриэль уже видел это, а потому лишь улыбался её восхищению. Люди... Может, они именно потому любимцы Бога, что умеют удивляться обычным вещам, восхищаться тем, что Он создал. Ангелы не благоговеют перед миром, они считают себя выше его. Может, именно этого и не хватает им для счастья? Умения видеть в каждом дне, в каждой вещи, в каждом существе - чудо...

Он обнимал девушку, ласкал её, и ему было необыкновенно хорошо. Прямо как-то по-человечески...

- Я тебя люблю, - говорила она, прижимаясь к нему всем телом.

- Люблю тебя... - шептал он ей на ухо, зарываясь лицом в пушистые волосы, - сильнее...

38.

Нет, так больше нельзя.

Конец января. Весь этот месяц Адриэль постепенно терял терпение. Так долго играть роль идеального парня - это всё-таки тяжко. Он устал. Эта девчонка... она была не интереснее, чем все остальные. И образ Аи всё время стоял у него перед глазами. И невыносимо было играть влюблённого, чуть ли не каждый день говорить слова, которые хотелось бы сказать другой... Он даже расколотил её подарок, превратил его в груду белых с серым осколков. Чтобы не попадался лишний раз на глаза.

Всё. Хватит. Она и так на крючке. Пора заканчивать это всё.

Надя, как будто почувствовав его желание наконец выяснить отношения, позвонила и напросилась на встречу.

- Дима... Ты сегодня какой-то странный. - Он лежал на диване, закинув руки за голову, а она сидела рядом и гладила его по руке.

Почему ему так не хочется говорить ей о том, что всё кончено? Он же стремился к этому. А теперь медлит, тянет кота за... хвост. Каким-то нерешительным стал. Мягкотелым... Осталось сделаться белым и пушистым - и всё, от плюшевого мишки не отличить... Надо собраться и сделать ещё один шаг на пути к цели. Надо.

- Дим, да что с тобой?

Он вздохнул, набираясь решимости.

- Я устал. От тебя.

- Что?.. - Её глаза расширились от удивления. А Адриэль продолжал:

- Да, устал. От наших отношений. Я больше не хочу тебя видеть.

- Но всё же было нормально... - Происходящее просто не укладывалось в голове. - Это из-за... меня?

- Не только.

- Кто она? - Её голос сел. У него есть другая... как же она не почувствовала, не поняла?

- Александра. - Ая - имя души. Её звали Саша. - Моя первая любовь.

- Разве вы не расстались? - Когда-то он говорил о ней... как о прошлом. Неужели они снова вместе? Или они... не расставались?

- Ну и что? Я не могу забыть о ней.

- То есть ты... - После всего, что было, после всех его слов... Это же абсурд! Он... он шутит...

- Я не люблю тебя.

Её сердце на миг остановилось.

- Не люблю и никогда не любил. Я играл с тобой. - Он наблюдал за ней сквозь полуприкрытые веки. За её реакцией на эти слова. Она в панике. В шоке. Так же он себя чувствовал, когда после той ночи Ая сказала, что не любит его. И никогда не сможет полюбить. Как же больно это было... Как будто эти воспоминания придали ему сил. - Я думал, что смогу забыть её. И ошибался.

- Значит... всё? - Была в этом слове ледяная обречённость. Эта сказка... он лишь придумал её? Невероятно...

- Именно так.

Надя упрямо мотнула головой, пытаясь сдержать готовые брызнуть слёзы.

- Да нет, ты любишь меня, я же вижу... по твоим глазам... поцелуям... - Врут, что поцелуи могут сказать правду. Врут, что глаза не могут лгать... Она знала. И не могла поверить. И хотелось, чтобы он рассмеялся, обнял её и сказал, что это всего лишь шутка...

А изнутри поднималась тьма. Глубокий колодец внутри переполнялся ей, плещущей через край, хищной, ядовитой, страшной...

- Нет. - Приговор. - Уходи. И никогда не возвращайся.

Уйти? Уйти из жизни того, кто живёт в сердце кровоточащим шрамом? Как это сделать, если без него пусто и холодно? Как уйти, если любовь на коленях умоляет остаться?

Как? Со слезами, с мольбой. С надеждой.

Уйти, оглядываясь назад. И верить. Верить, что ещё предстоит вернуться...

39.

Ночь... Холодная февральская ночь, когда так ярко сияют в небе звёзды и так свежо и громко хрустит под ногами пока ещё не таявший снег...

Она шла с вечеринки у друзей. Хотелось добраться до дома быстрее, и она, хотя в своей длинной шубе из искусственного меха не могла делать большие шаги, засеменила быстрее.

Странная дрожь поднималась от копчика по позвоночнику. Как предчувствие... как отголосок страха...

Надя шарахалась от каждой тени, но гололёд не давал возможности делать это без последствий: пару раз она поскользнулась и едва не упала. Дойдя до замусоренной городской речки, мелкой, почти пересохшей, она в нерешительности остановилась.

Был путь в обход, за домами, по ярко освещённой улице, но там она потеряет около двадцати минут. А вдоль реки, где она много раз ходила днём, но где теперь было темно и жутко, она дойдёт гораздо быстрее. И минут через десять уже будет дома. Безопасность долгого пути или страхи короткого?

Глухой час. Около двенадцати. Будний день. В это время мало кто гуляет. Тем более сейчас. Зимняя ночь. Мороз...

Плюнув на мурашки, забегавшие по спине, она шагнула на узкую тропинку вдоль речки. Та вилась, как змея, и уже была видна освещённая улица впереди, за высокими тополями. Но тут впереди появились две высокие чёрные фигуры. Какие-то парни. Надя вздрогнула и ускорила шаг. Прошла между ними, идущими навстречу, и уже за спиной услышала тихий шёпот...

Миг - и её схватили сзади за руки. Крикнуть она не успела: рот тут же оказался зажат.

Дежа вю. Так уже было. Она забилась в их сильных руках, задыхаясь от ужаса. А они молча потащили её в проулок между рядами кирпичных гаражей.

Шуба мешала. Она не могла даже пнуть их толком из-за её длины. А они тащили её туда, где страшно смотрело пустыми глазницами окон недостроенное трёхэтажное здание. Видимо, заброшенное. В окнах первого этажа плясали огненные сполохи. Огонь. Костёр. Это Надя увидела, когда её грубо, рывком, развернули лицом вперёд.

Сумки в руке уже не было. Она, скорее всего, осталась там, на снегу, на узкой тропинке у речки. Значит, им нужна именно она. И это было хуже всего. Лучше бы забрали сумку...

Притащив её в большой зал с метровой толщины колоннами, молчаливые парни отпустили её и отошли на пару шагов назад, отрезая ей путь к отступлению.

В центре зала ярко горел костёр, разведённый прямо на холодном бетонном полу. От огня волной шло тепло. А возле него... Надя отшатнулась. Это лицо... Полные губы, серые глаза... Эта ехидно-садистская ухмылка... Главный, внезапно ожгло её. Тот, что тогда, полгода назад, чуть не изнасиловал её в железном гараже. Но она же...

- Здравствуй, киса. - Он приближался какой-то странной лёгкой походкой, ступая мягко и грациозно. Надя автоматически, краем сознания отметила, что одет он как-то не по-зимнему: лёгкая кожаная куртка, джинсы... Без шапки. Сквозняк легко перебирает русые пряди на лбу. И... у него изо рта не шёл пар...

- Я... - Она отступила на шаг. Тут же ей в спину упёрлись холодные руки и толкнули её вперёд. Девушка потеряла равновесие и упала на колени. Подняла лицо и встретилась взглядом с Главным.

- Может, мне наконец представиться? Виталий. - Он изящно поклонился. И Надя поняла: играет, как кошка с мышью. Скоро будет есть... Как бы в подтверждение этих слов, он улыбнулся. Так, что стали видны неровные зубы. И большие острые клыки... - Вампир третьего ранга.

Вампир... Надя внезапно поняла, что не просто влипла. Она влипла по полной. Эта ночь была первой в череде долгих безлунных ночей...

40.

- Наверное, ты рада, что мы встретились снова. Мы тем более счастливы тебя видеть.

Из темноты за спиной вампира вышли двое в чёрных кожаных куртках. Их Надя тоже отлично помнила...

Она сглотнула. Села на пол и быстро окинула взглядом помещение. Одна дверь. Окна без стёкол, но... Она содрогнулась, увидев сходящиеся от краёв окна к центру тонкие стальные шипы. Они хорошо подготовились. Даже если она превратилась бы... Но они наверняка знали, что сейчас она беззащитна.

- Что вам нужно? - Голос, и без того слабый, на конце фразы вообще сорвался в сдавленный хрип.

- Знаешь... Начну издалека.

Молчаливые парни в чёрном, которых всего тут было, похоже, штук десять, притащили к костру старое потрёпанное кресло и снова исчезли в тёмных углах. Виталий сел, положил ногу на ногу и закурил.

- Когда мы так нехорошо встретились той ночью, нас едва спасли. Увы, один из моих друзей трагически погиб тогда... Но мы, хотя и потеряли крайне важные органы нашего тела, всё же выжили. Два месяца в больнице... Два месяца боли и отчаяния...

Он задумчиво смотрел на поднимающуюся к потолку струйку сигаретного дыма.

- Мы не хотели жить. Но потом... - На его лице появилась странная улыбка. - Мы встретили Алекса, вампира-имигранта. Он был там врачом. Работал в банке крови. Так сказать, к еде поближе...

Виталий глубоко затянулся. Огонёк на кончике сигареты на миг вспыхнул ярче, и алые блики сверкнули в полуприкрытых глазах молодого вампира.

- Он сделал нас своими. Посвятил нас в тайны Сокровенных Сил, и теперь мы - полноценные вампиры. Я - третьего, они - четвёртого ранга. Просто на моём счету жертв больше. Таких милых молоденьких девочек, с которыми я по твоей вине больше не могу спать!

Он отбросил сигарету и вскочил. Бешенство огоньками плясало в глазах, ставших совсем сумасшедшими.

- Но есть же операции... вроде перемены пола... Можно же всё исправить... - Она не жалела его. Она хотела спасти себя.

- Ты повредила такие нервы и сосуды, что восстановить ничего нельзя!

Он расстегнул ширинку. Надя хотела отвести взгляд, но не смогла. Весь его живот и пах были исполосованы шрамами. И ничего, хотя бы напоминающего, что он когда-то был мужчиной. Только одно отверстие внизу и два - по бокам, у бёдер... Но, прежде чем она успела понять, зачем они, Виталий равнодушно застегнулся.

- Но Александр нам помог. - Его голос снова стал холоднее металла. - Он дал нам смысл жизни...

Надя сглотнула. Его взгляд не обещал ничего хорошего.

- Это месть, - свистящим шёпотом сообщил он. Улыбнулся, обнажив клыки. - И ты никуда теперь не денешься. Мы за тобой очень хорошо следили... киса.

- Не надо, - пискнула девушка, чувствуя, как страх хватает сердце ледяными пальцами. Деваться действительно было некуда.

- Надо, - мягко возразил он, приближаясь. - Сначала мы тебя возьмём с помощью наших игрушек... - Он вытащил из кармана странную продолговатую блестящую штуковину с проводками. Надя вгляделась и с ужасом поняла, что это... фаллоимитатор. Но из стали. А в сочетании с морозом... Её колени начали мелко дрожать.

- Но вы же ничего не почувствуете! Зачем вам это?

- О, не волнуйся за нас, почувствуем. - Он явно издевался. - Их нам совсем недавно сделали, на заказ. Специально для тебя берёг. Они подключаются к нервам в паху. Пусть это не так, как "вживую", но нам хватит.

Его дружки согласно закивали. Надя лихорадочно соображала, что делать. И тут же вспомнила о Диме. Нет... он её не спасёт. Он забыл о ней. Ему всё равно, что с ней, где она... она ему не нужна... На глаза навернулись слёзы. А что ещё оставалось делать? Только жалеть себя и надеяться...

- Но это сначала, - продолжил он. - А затем тобой попользуются все, кто в этой комнате. Сколько захотят. А потом, когда ты нам надоешь, мы с друзьями попробуем на вкус твою кровь. Но не убьём, нет. - Он приближался. Улыбка превратилась в оскал. - Ты будешь игрушкой для наших собратьев по крови. Ты будешь мучиться, пить кровь крыс и бродячих кошек, ровно столько, сколько нужно, чтобы не сдохнуть. И будешь ублажать нас, пока не сойдёшь с ума. А вот затем... - Он выждал паузу, следя за выражением её лица. - Потом мы тебя убьём. Точнее, будем убивать, долго, мучительно, так, что ты сама будешь молить небеса о смерти... Знаешь, вампиры очень живучи... И если тебе повезёт, ты умрёшь раньше, чем начнёшь разлагаться заживо...

Он подошёл совсем близко и снова расстегнул ширинку. Воткнул контакты от жуткой стальной штуковины в маленькие гнёзда в паху. Стянул на талии и бёдрах ремни. Это выглядело настолько жутко, что Надя онемела. Страх парализовал её. А живой ужас рывком, за шкирку, поднял её на ноги. С нечеловеческой силой рванул полы шубы в стороны, потом разорвал кофточку и одним движением стянул её джинсы до колен. Девушку обдало холодом, голое тело покрылось мурашками.

Окинув её оценивающим взглядом, вампир с силой толкнул её. Больно стукнувшись головой об пол, девушка на миг потеряла сознание, а когда очнулась, он уже сдёрнул с неё джинсы, оставив на коже глубокие царапины от ногтей, и лёг сверху, придавив её своей массой. Снизу, сквозь шубу, пробирался дикий холод. Надя дрожала так, что стучали зубы. И кожа вампира была не менее холодной, чем бетон. Он не чувствовал мороза.

Несмотря на звон в ушах, тошноту и леденящий ветер, девушка отчаянно пыталась вырваться. Но он уже не был человеком. А она - была...

Невыносимый холод и боль внизу живота заставили её забиться сильнее. Но он, улыбаясь, как сумасшедший, входил в неё своим стальным протезом всё глубже и глубже.

Надя закричала так, как никогда в жизни. Нежные ткани, касаясь металла, местами прилипали к нему и рвались, вызывая жуткую боль. Кто хоть раз пытался лизнуть металл на морозе, поймёт...

Он двигался внутри, и девушка кричала, пока в лёгких не кончился воздух. Шуба под бёдрами стала влажной. Кровь... Слёзы брызнули из глаз, катясь ручьями по щекам и застывая на них льдинками. Перед глазами плясали огненные искры. Низа живота она уже не чувствовала. Дрожь сотрясала её с головы до ног. Она закрыла глаза и постаралась провалиться в медленно засасывающий её чёрный колодец...

И вдруг тяжесть с её тела ушла. Надя едва смогла разлепить склеенные замёрзшими слезами ресницы и увидела... Диму. Он стоял над лежащим на полу вампиром, приставив к его горлу остриё светящегося серебряного меча.

41.

- Мразь... - Адриэль плюнул в лицо перепуганному вампиру. - Какого ты к ней полез?!

- А тебе-то что?! - крикнул тот в ответ каким-то слишком высоким голосом. - Ангелам тут делать нечего!

- А ну заткнулся! - прикрикнул Адриэль. Бешенство душило его, хотелось прямо сейчас отправить этого мелкого кровососа к праотцам. Но это было бы для него слишком мягким наказанием.

Надя трясущимися руками ухватила полы шубы и завернулась в неё, стараясь не смотреть на свои окровавленные ноги. Дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы облачком морозного пара. Краем сознания отметила странное слово. Ангелам?..

- Да тут у вас прямо оргия намечалась! - Адриэль прижал меч к шее вампира сильнее, и под остриём проступила кровь. Тот взвыл:

- Она сама виновата! Она нас искалечила!

- Да? - Мужчина бросил короткий взгляд на странную недвусмысленную конструкцию в паху вампира и, казалось, остался вполне доволен. - Так это вы тогда там были... И какие к ней претензии?

Тот задохнулся от возмущения, и Адриэль продолжил, тихо, но так, чтобы слышали все:

- Так... Вампиры до четвёртого ранга... пшли отсюда! - Конец фразы он проорал, и чёрные тени, затаившиеся по углам, мигом исчезли. - А теперь вы.

Он оглядел тех, кто остался: двух дружков Виталия и его самого, так и лежащего на полу.

- Четвёртый ранг. И третий... - Он задумчиво покусал нижнюю губу. - Обычно я не вмешиваюсь в дела вампиров, но это исключительный случай... Что же с вами сделать?

- Мы не виноваты! - Это пискнул один из "сотоварищей", не решившихся слинять "под шумок".

- Да? - искренне удивился Адриэль. - А кто виноват?! - прогремело под потолком.

Молчание. Костёр уже почти догорел, и слабый свет от углей, падая на взбешённого мужчину, делал его похожим на демона.

Адриэль наконец посмотрел на девушку, съёжившуюся на полу. Она явно в шоке. Только за то, что они напугали её, они должны были умереть...

И тут он заметил кровь. На полу. На её ногах. И на стальной "игрушке" поверженного вампира...

Он... не успел... Ему стало трудно дышать. Мир сделал один головокружительный виток и подёрнулся красным маревом.

Надя прошептала стремительно немеющими губами: "Дима..." - и всё исчезло. Она повалилась без сознания на пол и уже не увидела яростных взмахов серебряного меча, слившихся в одну кривую линию. Крики перешли в бульканье, и уже через минуту всё стихло.

На подкашивающихся ногах Адриэль подошёл к бледному до синевы телу девушки. Кровь на ней смёрзлась в тёмные льдинки, пар изо рта уже почти не шёл... Подхватив её на руки, Адриэль растаял в воздухе, оставив вампиров умирать рядом с потухшим костром.

42.

- Шаян. - Он звал её по имени души, тому имени, которое никто из людей не мог знать. - Шаян, очнись, прошу тебя...

Он сидел на полу рядом с диваном и держал её за руку. Она лежала, закутанная в большой шерстяной плед, бледная, как никогда. Адриэль уже сгонял к Миро и забрал у него самую лучшую целебную мазь, какая нашлась. Потом спешно обработал раны и ссадины не приходящей в сознание девушки, беспрерывно шепча ей слова поддержки и просто всякую ничего не значащую ласковую ерунду.

Раны затягивались на глазах. Надя дышала уже глубже, и губы потихоньку розовели.

- Шаян... - Он сам не понимал, что с ним творится. Она чуть не погибла... Почему же его так это волнует? Разве она не всего лишь "одна из многих, что были до неё"? Он же всем так говорил. А теперь... Что изменилось? - Шаян... Очнись... ну, давай же...

В глазах защипало. Что-то мокрое и горячее скользнуло по лицу. Он коснулся щеки кончиками пальцев и поднёс их к глазам. Прозрачные капли... Слёзы? Он несколько секунд смотрел на них, потом вздрогнул и лихорадочно стёр их с лица. Слабость - это не в его характере. Хорошо, что она без сознания и не видит, как он...

Надя шевельнулась.

- Дима... Дим...

- Я здесь. - Он придвинулся ближе и сжал её руку.

- Хорошо... - Она улыбнулась и уснула.

Когда она проснулась, был уже вечер. Адриэль тут же появился с тарелкой чего-то вкусно пахнущего и сел на пол у дивана.

- И не спорь.

- И не собиралась, - улыбнулась она ему. - Я такая голодная...

Она хотела взять тарелку, но он уверенно отстранил её руки. И принялся кормить её сам, как маленькую, вкусным рагу с картошкой и мясом. Они словно снова были вместе... Надя изо всех сил сдерживалась, чтобы не расплакаться. Всё как раньше... даже ещё лучше...

- Как ты меня нашёл? Следил, что ли?

- Да так... мимо проходил.

Она посмотрела ему в глаза. И не поверила. Кто знает, почему он оказался там... Но она была благодарна ему за это. Пусть он и не совсем успел...

Как же хорошо было с ним рядом... Ещё месяц назад они, наверное, в такой ситуации занялись бы любовью... Но не сейчас.

- Мне надо домой, - вдруг сказала она. И сама удивилась, что эти слова сорвались с губ. Просто после краткого мига счастья в сердце снова проснулась боль. Они расстались. Он не любит её. И ей надо уйти, пока она не раскисла окончательно.

Адриэль помрачнел.

- Ты ещё слишком слаба.

- Я чувствую себя уже совсем хорошо. Мне лучше уйти.

- Надя...

- Мы расстались. Ты помнишь? - Она смотрела ему в глаза, как будто просила: "Скажи, что ничего этого не было, что мы не расставались, что мы до сих пор вместе..."

- Д-да, конечно... - Для следующего шага ещё не время. Адриэль понимал это. И всё же... Он резко поднялся и ушёл на кухню. Надя с тоской смотрела ему в спину. Это всего лишь минутная слабость. Он пожалел её. Не больше. И слёзы против воли хлынули из глаз.

Рассердившись на себя, Надя быстро вытерла солёные дорожки с щёк. Нет, она не будет раскисать. Она уйдёт сейчас и насовсем. А он пусть прибережёт свои подачки для кого-нибудь другого. Ей нужна не жалость. Ей нужна любовь.

Она резко села, спустив ноги с дивана. Голова внезапно закружилась, её качнуло, но тут же всё прошло. Адриэль вернулся и сел на край дивана.

- Я пойду. - Она смотрела в пол, не решаясь встать. - Буду очень благодарна, если ты вызовешь мне такси.

Адриэль кивнул. Взял с журнального столика мобильник и набрал номер. Надя прикрыла глаза. Он называл адрес, а она лишь слушала его голос. Пыталась запомнить его, чтобы никогда не забывать...

Вскоре машина приехала, и Надя залезла в неё, даже не поцеловав его на прощание. И он закрыл за собой калитку. Как будто так и надо.

43.

Надя сидела и задумчиво ковыряла вилкой в тарелке. Кальмары в кляре оказались резиновыми и какими-то невкусными, рёбрышки - излишне костлявыми, а пиво - тёплым... И вообще, жизнь не удалась...

Она скомкала салфетку и воткнула её в горлышко пустой пивной бутылки. Уже третьей за сегодняшний вечер. Но она совершенно не чувствовала себя пьяной. Просто хотелось взять - и разреветься в голос... Телефон не звонил. И как-то странно было сидеть здесь, в кафе китайской кухни, ожидая человека, с которым встретилась впервые в жизни. Он ушёл на улицу отвечать на телефонный звонок.

И девушка не хотела, чтобы он возвращался.

О чём они говорили с этим тридцатитрёхлетним мужчиной, Романом, Надя не помнила. Про жизнь, про судьбу... Вроде, рассказывали о себе... Он женат, двое детей... Почему она с ним встретилась? Может, просто потому, что до тошноты надоели уже эти молодые горячие парни, жестокие и злые... глупые... Хотелось общения. Другого. Чтобы просто поговорить... Может, поймёт хоть кто-нибудь её метущуюся непонятую душу...

Роман вернулся. Он смотрел на неё с восхищением. Надя чувствовала, что нравится ему, прежде всего как женщина. Точнее, как молоденькая девушка. Но это было не важно.

Всё теперь перестало быть таким уж важным...

Она захотела уйти, но не в силах была подняться. Куда идти? Её нигде не ждут...

Безлунная ночь. Последняя в этом месяце. Потом ей будет чем заняться долгими февральскими ночами... И так холодно и колюче посмотрит в глаза небо... и будет луна манить за собой...

- Уже поздно. - Роман испытующе смотрел на неё. - Теперь куда?

- Куда?.. - задумчиво переспросила Надя. - Да мне, в принципе, без разницы... А куда ты хочешь?

- Тебе не нужно домой? - удивился он.

- В два часа ночи мне туда лучше не соваться. Вернусь утром...

- Хочешь в ночной клуб?

Надя посмотрела на него несколько озадаченно.

- А я думала...

- Что я уже не в том возрасте? - усмехнулся тот. - Возможно. Но при моих деньгах возраст значения не имеет.

Деньги... Надя устало вздохнула. Это деньги не имеют значения. Конечно, в этом дурацком обществе без них не проживёшь, но зацикливаться на таком приземлённом предмете - последнее дело. Они не цель, они - средство. И этим всё сказано.

Внезапно ей захотелось совершить что-нибудь... этакое. Может, сойти с ума... Просто чтобы, пусть и на время, но забыть о том, кто поселился в сердце отравленной мечтой. Ему всё равно...

- Поехали. - Она сверкнула зубами в озорной улыбке.

Но у самых дверей ночного клуба она вдруг дёрнула его за рукав.

- Нет... Поехали к тебе.

Хотела ли она спать с ним? Нет. Особенно после того, что случилось совсем недавно... Хотя благодаря волшебной мази все повреждения очень быстро зажили, психологическая травма так быстро лечению не поддавалась... Но ей вдруг захотелось немного тепла. И стало вдруг как-то глубоко всё равно, кому теперь будет принадлежать её тело. Главное, что она никогда уже не будет с ним, с любимым...

Роман явно обрадовался её решению. И вот они уже едут в такси в гостиницу. Домой он, понятное дело, позвать её не мог. Надя неотрывно смотрела в окно, следя за мелькающими огнями ночного города. Роман тронул её за руку.

- Если ты не хочешь, мы никуда не поедем.

Он выжидающе смотрел на неё, и девушка поняла, что он действительно её не тронет, если она скажет "нет". Но она лишь улыбнулась в ответ и снова отвернулась к окну. Посмотрев на неё как-то странно, Роман принялся обсуждать с таксистом, примет ли он в качестве оплаты не рубли, а доллары или юани.

44.

В гостиницу они приехали около трёх ночи: найти в выходной свободный номер было делом нелёгким. Нашли. Не люкс, конечно, но есть хорошая кровать, ванная, телевизор, да и выглядит номер вполне симпатично...

Надя добралась до кровати и повалилась на неё, прикрыв усталые глаза. Хотелось напиться до потери пульса и уснуть...

Роман быстро сбегал в ресторан на первом этаже и принёс бутылку вина и конфеты. Разлив вино по бокалам, они разместились по своему вкусу: Надя - на кровати, скрестив ноги по-турецки, он - в кресле у окна. Разговаривали опять ни о чём. Он рассказывал забавные случаи из жизни, Надя же в основном молчала и улыбалась.

Через полчаса разговор потихоньку смолк. Надя смотрела в окно, слегка разукрашенное морозными узорами. За ним так ярко горел фонарь... на него хотелось смотреть бесконечно...

Роман пару минут пристально изучал взглядом выражение её лица и вдруг спросил:

- О чём ты думаешь?

Надя, которая как раз думала о злосчастном объекте своих кошмаров, смущённо улыбнулась.

- Да так... Ни о чём... Просто напилась, наверно...

- Знаешь, - он смотрел на неё каким-то странным взглядом, - ты не пьяна. Человек, который думает, не может напиться. Он не будет стоять на ногах, но разум останется ясным.

- Правда? - Она продолжала улыбаться. Одними губами. Внутри кипела тоска. Он прав... Вино - как вода...

- Так о чём же ты думаешь?

- Да ни о чём таком... особенном...

Надя снова отпила из бокала. Это её непостижимым образом успокаивало.

- Я закурю?

Кивнула.

По комнате поплыл лёгкий пахучий дымок.

- Ты же знаешь, зачем мы здесь... - Это был не вопрос. Утверждение. - И чего я могу от тебя хотеть...

- Я знаю. - Она серьёзно и прямо посмотрела ему в глаза. Роман покачал головой, будто отвечая своим мыслям.

- Тебе же всего восемнадцать...

Он подсел к ней на кровать. Резко встал и налил себе ещё вина. Рассмеялся. В голосе - нервные нотки.

- Мне тебя даже трогать не хочется... Не думал, что когда-нибудь так будет!

Сел в кресло. На миг Надя словно оттаяла. Ей стало обидно. Неужели она теперь никому не нравится?

- Почему? - вырвалось раньше, чем она успела обдумать вопрос. Роман расхохотался в голос. Напряжение ушло.

- Ты очень красивая, - пояснил он, отсмеявшись. - Но в тебе есть что-то такое... необычное. Загадка.

Надя уставилась в пол. Глупости. Она всего лишь обычная девчонка, которую предали... Слёзы поднялись к самым глазам. Увидев этот влажный блеск, Роман спросил:

- Мужчина?

Не в силах говорить, она кивнула.

- Сколько ему?

- Двадцать пять. - Ком в горле не давал говорить в голос. Она могла лишь шептать. - Гад и сволочь...

- Ты любишь его?

Снова кивок. Она прятала глаза. Одинокая слезинка всё же не удержалась на ресницах и покатилась по щеке. Она сердито вытерла её тыльной стороной ладони.

- Не плачь. Ни один мужчина не стоит твоих слёз.

Впервые она слышала такие слова. В сердце поднялась благодарность. Она посмотрела на него и улыбнулась. Как могла. А он раздавил сигарету в пепельнице, поставил бокал и подошёл к ней.

45.

Секс. Просто секс. Ничего больше. Скорее, даже меньше.

Надя лежала и смотрела в потолок невидящим взглядом. Она это сделала... Роман вернулся из ванной. Коренастый, низенький, он был одного с ней роста, но широк в кости и подтянут.

Он не виноват, что она почти ничего не почувствовала. Он старался.

Надя села, обхватив колени руками. Волосы волной разметались по плечам.

- Какая же ты красивая... С тебя можно картину писать. Прямо вот так, сидящей и обнажённой...

Он сел рядом. Надя натянуто улыбнулась ему. В конце концов, он всего лишь мужчина. Он поддержал её, пожалел. И она его отблагодарила.

Всё.

Её начало подташнивать. Дима, Дима... что ты делаешь со мной?

Если бы под рукой был пистолет, она бы, наверное, приставила его к виску и нажала курок. Но оружия рядом не было.

- Мне надо идти. - За окном светало. - Я вызвал такси, вот деньги. Тебя отвезут, куда скажешь.

- Хорошо.

Он ушёл. Надя поплелась в ванную и залезла под душ. Её вдруг накрыло. Чужой голос стоял в ушах. Чужой запах... Она старательно смывала его с себя, как и ощущение чужих прикосновений. Её тошнило.

Тщательно вымывшись, она оделась и тенью выскользнула из номера. Над городом висела морозная дымка. Новый день вступал в свои права.

46.

Весь февраль и март Дима не звонил. И не отвечал на звонки. Надя изо всех сил старалась забыть его - и не могла. От одиночества и отчаяния сидела в Интернете, переписывалась с парнями. Встречалась. Иногда ложилась в постель с новым знакомым, а потом неизменно стирала из памяти телефона его номер. Секс стал лишь средством почувствовать себя живой, нужной кому-то... Удовольствия он не приносил. Даже, скорее, наоборот, делал щемящую пустоту в душе всё шире, темнее и холодней...

Она бегала ночами по тёмным окраинам города, в тоске останавливаясь на местах, где они гуляли когда-то. И протяжный рык, похожий на стон, уносился в большое звёздное небо, и мягкие лапы приминали серый тающий снег, и так тиха была ночная набережная, освещённая яркими фонарями... И так огромно, безбрежно было это одиночество в гигантском людском муравейнике... Одиночество, от которого не спастись... И остаётся только ждать... верить... надеяться... любить...

Ночь... холодная, безлунная... Зовёт туда, в темноту, пахнущую ранней весной... И нельзя быть там, бежать, чтобы ветер остудил разгорячённое сердце, чтобы стремительный бег вымел из головы все мысли и мечты...

Надя уселась с ногами в кресло и снова поднесла к губам стакан с пивом. Ей просто необходимо напиться. Чтобы ни о чём не думать... чтобы ничего не чувствовать...

Рядом сидел Роман. Два месяца он доставал её своим отчаянным желанием встретиться. И она в конце концов согласилась. Просто потому, что невыносимо было сидеть дома, а больше пойти было некуда. Не к кому...

Они быстро оказались в постели. Он хотел её, а она... она ничего не чувствовала. Только в душе было пусто и холодно. Притворялась, как могла. Чтобы его не обидеть. Но вспоминала Диму. И в конце концов не выдержала: оттолкнула мужчину от себя и села, обхватив ноги руками. Уткнулась лицом в колени и разревелась навзрыд.

Роман тут же всё понял. И всё равно она сбивчиво и не совсем внятно объяснила причину: она любит другого и больше так не может...

Мужчина сел в кресло и нервно закурил. А Надя, чувствуя себя маленьким потерявшимся в жизни ребёнком, плакала от боли, непереносимой душевной боли, и страха, что рассердила своего любовника. Как будто отвечая её мыслям, тот сказал:

- Знаешь... за такое я любую другую женщину выгнал бы голышом на улицу. Но тебя - не могу...

Он помолчал, как будто что-то обдумывая, потом резко приказал:

- Звони ему.

Надя подняла к нему изумлённое заплаканное лицо.

- Звони! - Он протянул ей свой мобильник.

Дрожащими пальцами девушка обхватила холодную трубку и набрала номер. Час ночи... То-то он будет удивлён...

- Да зачем?!

- Надо! Звони!

- Да? - сонный голос в трубке.

Надя вопросительно посмотрела на Романа.

- Пусть едет сюда. - Сказал, как отрезал.

- Это я...

- Да я понял. Чего надо? - Адриэль, набегавшись за день, только недавно уснул. И этот звонок взбесил его не на шутку. Всё-таки, ему тоже надо было иногда спать, раз он здесь почти человек. К тому же беспокоила его она, женщина, о существовании которой он пока тщетно старался забыть, полагая, что ещё не время для продолжения игры. Он даже сомневался, стоит ли ему вообще её продолжать...

Зажав трубку ладонью, девушка горячо прошептала:

- Он не придёт!

- Посмотрим!

- Приезжай... - прошептала Надя в трубку. Оттуда грянуло:

- Чего?! Ты на часы смотрела?!

Девушку начало трясти. Творилось что-то невероятное. Роман жестом показал: "Дай трубку". Надя подчинилась.

- Слушай, пацан, - Роман говорил таким голосом, что Наде стало страшно, - ты сейчас приедешь... - он назвал адрес и номер комнаты в гостинице. - Через полчаса чтоб был здесь. Тебя девушка ждёт.

Надя не слышала, что ему ответил Дима, но Роман помрачнел сильнее.

- Через полчаса! - рявкнул он и отключил телефон.

Девушку трясло. Она не знала, что делать, как себя вести. Ситуация абсурдная до невозможности. Так не бывает!

Роман холодно и странно посмотрел на неё.

- А ты чего сидишь?! Хочешь, чтобы он всё это увидел? Быстро одевайся!

Пока она спешно одевалась, путаясь в рукавах и штанинах, Роман и сам неторопливо собрался. Потом принялся приказывать:

- Всему надо учить! Кровать заправь! Помой стаканы! Быстро!

- Он не придёт! - Слёзы сами катились по лицу. Да, он не придёт. Это так же логично и понятно, как то, что солнце встаёт на востоке.

- Придёт. Никуда не денется.

Почему он так уверен? Надя думала об этом, в спешке бегая по комнате и исполняя приказы. Закончив, села в кресло и вжалась в него, как будто надеясь исчезнуть. Когда через пять минут раздался стук в дверь, Надя похолодела. Это не может быть он... Но в проёме двери появилась высокая, подтянутая и такая знакомая фигура...

- Сиди здесь. Кстати, - Роман склонился к ней, - если что, сразу звони. И учти, если он тебя кинет, зарою его, а если ты мне об этом не скажешь, то узнаю и сгною тебя. Ясно?

Надя кивнула, не в силах говорить от страха. Роман вышел. За мужчинами закрылась дверь. Минуты тянулись, словно часы. Наконец дверь распахнулась, и Надя зажмурилась. Шаги. Рядом кресло слегка скрипнуло под тяжестью тела. Надя осторожно разомкнула веки. Дима... Он её убьёт...

Они сидели некоторое время молча. Надя слегка покачивалась вперёд-назад. Нервы... Адриэль закурил. И вдруг расхохотался.

Напряжение начало отпускать. Адриэль переместился из кресла на кровать и растянулся во весь рост.

Он сейчас уйдёт... От этой мысли на её глаза снова навернулись слёзы.

- Ты... - голос дрогнул, - уйдёшь?

- Ну почему? Здесь тоже можно хорошо выспаться! - Его голос странно звенел. Ей казалось невероятным, что он так поспешно прибежал, повинуясь чужому приказу. Или он пришёл не только или... не столько поэтому?..

Она, боясь даже надеяться, сползла с кресла и легла рядом с мужчиной. Прикосновения к его рукам, плечам, груди тут же отзывались в душе невыносимой болью. Он же сейчас оттолкнёт её... почему она себя дразнит?

Адриэль лежал с закрытыми глазами. Её робкие прикосновения постепенно гасили бушевавший внутри гнев. Конечно, он не пришёл бы, несмотря на любые угрозы, если бы не хотел этого. Другие женщины... Да, эти два месяца он не жил монахом. И всё же... чем-то его зацепила эта девчонка. Те девушки, что делили с ним постель, были словно куклы... а Шаян... она какая-то... живая. Настоящая. Её тело... отзывчивое и тёплое... и её взгляд... он никак не мог забыть по-детски распахнутые, искрящиеся зелёные озера её глаз...

Его поражало то, что случилось. Без сомнения, они занимались сексом. Он ясно чувствовал этот лёгкий мускусный запах, висевший в воздухе. Его челюсти сжались. Он никак не мог привыкнуть к мысли, что эту маленькую девчонку может трогать кто-то другой... Даже несмотря на то, что сам от неё отказался. Она как будто хочет, чтобы он продолжал пытать её... Ну что ж... Она получит, что хочет.

Надя прижалась к нему всем телом. Желание уже кипело внутри, но она робко, почти боязливо поцеловала его в сомкнутые губы. Не отстранился. Она целовала его, снова и снова, и высыхали слёзы, и горели губы огнём... и он ответил на поцелуй.

47.

Жар её тела выметал из его головы все посторонние мысли. Жгучая ревность разливалась в груди озером лавы. Адриэль почти ненавидел её в тот момент. И ещё сильнее, яростнее входил в неё, как будто наказывал. А она стонала. Как будто ей было больно. Но он знал, что это не так.

Что с ним происходит? Кто с кем играет, в конце концов?! Странное чувство... Незнакомое. Необычное. Он готов был поспорить на свою единственную жизнь, что ничего подобного никогда раньше не чувствовал. Это его бесило. И желание усиливалось во много раз.

Сумасшествие... сладкое... невыносимо... Она чувствовала его. Внутри. Снаружи. Везде. Каждое прикосновение - сладкий смертельный укус... Хотелось кричать, но она, напротив, перестала дышать и содрогнулась всем телом.

Пара часов прошли, как один миг. Адриэль никак не мог остановиться. Возбуждение переполняло его, и, только выплеснув в неё своё семя, он тут же снова начинал эту вечную сладостную битву. Вся кожа девушки горела от его поцелуев, сердце быстро и сильно билось в тесной клетке рёбер...

Наконец они легли рядом под одеялом. Её голова лежала на его груди, и она, прикрыв глаза, насытившаяся, расслабленная, слушала тихий стук его сердца.

- Знаешь... - Он впервые, наверное, говорил, не лукавя. - Мне кажется, в своей жизни я совершил две ошибки. Первую, когда влюбился. В первый раз. - Надя знала, о ком он. - А вторую - когда встретил тебя...

Он не объяснил, почему, а ей не хотелось спрашивать. Он не любит её. А она не может оставить его в покое, как он хочет. Вот, наверное, в чём ошибка. Связался на свою голову... Странно, но плакать не хотелось. Слишком хорошо для слёз.

Адриэль помолчал. И вдруг продолжил:

- Ты же знаешь, кто я.

- И кто? - Она удивлённо заглянула ему в лицо.

Она не знает? Адриэль думал, что она всё поняла тогда, ночью, когда на неё напали вампиры. Если нет, то это к лучшему.

- Я хотел сказать, ты знаешь, какой я...

- Ну и что? - Она дёрнула плечом. - Я всё равно... - Прикусила язык. "...Люблю тебя"... Эти слова уже давно на него не действуют...

Адриэль пару секунд смотрел на неё. Она притягивала и отталкивала его одновременно. Он пытался вспомнить лицо Аи... и почему-то не мог. Что с ним сделала эта девушка-оборотень? Как будто в нём что-то изменилось...

Нет, он должен стать жёстче. Сильнее. Безжалостнее. Нет, глупо даже предположить, что он способен влюбиться. Аи ему на всю жизнь хватило с лихвой... И тем не менее игра начинает выходить за те рамки, что он для неё определил. Нужно ускорить развязку.

- Я скоро умру, - медленно произнёс он. Вернуться. Да, поскорее закончить это всё и вернуться домой. Хватит с него этой дурацкой Земли...

- Откуда ты знаешь? - В её душу ледяными пальцами влез страх.

- Знаю. - Он смотрел в потолок невидящим взглядом.

- Нет! Я не дам тебе умереть... Я буду с тобой... - Надя теснее прижалась к нему. И вдруг увидела...

Зима. Узкий заледеневший мост с невысокими железными перилами. Равнина вокруг занесена снегом. Под мостом - серебристое тело реки, скованной льдом. По мосту едет потрёпанный грузовичок, грязно-белый, с красными буквами по борту. За рулём - Дима... но старше, с сединой в волосах, с морщинками, изрезавшими лицо. Вдруг машину заносит на льду. Ужас в его глазах... Грузовичок срывается с моста и ныряет в реку, с оглушительным треском сломав лёд. Ему не выбраться...

Надя моргнула. Что это было? Или... будет?..

- Ты умрёшь... - Она не чувствовала губ. - ...Но не сейчас... Через много лет. Зимой. Машина слетит с моста...

Адриэль вздрогнул. Чушь какая... Откуда она набралась этой ерунды? Через много лет? Он точно не будет столько здесь торчать! И не сможет умереть. Тем более - в слетевшей с моста машине. Он сказал о своей смерти образно... Ну не говорить же ей, что он решил вернуться в свой родной мир!

Надя прикусила нижнюю губу. Тоже мне, предсказательница...

- Извини... Я... Ты... будешь жить. Я буду с тобой...

Адриэль молчал. Что-то в её словах настораживало. Она что-то знает? Да как она может знать больше него?! Он вернётся. Раздавит её и вернётся.

Ему не хотелось думать об этом. И он отмёл какие-то странные, смутные и пугающие мысли.

48.

Они снова были вместе. Он был холоднее с ней, виделись они нечасто, но они были вместе. Это как-то обнадёживало. Она упивалась каждой минутой, проведённой с ним рядом, а он...

Адриэль не мог понять, что с ним творится. Он не любил её. Это факт! Он даже больше не говорил ей об этом. Она под действием зелья Миро... А с ним-то что? Это не нравилось ему. Это раздражало. Даже бесило. Он вернётся домой... И она не сможет его удержать. Его месть... Наверное, стоит это воспринимать как очередной её этап.

Он завёл себе массу друзей. С людьми было весело, особенно "под градусом". И он использовал время, которое ему осталось, с удовольствием. Друзья. Девушки... Правда, с последними он теперь лишь общался, хотя его и тянуло к ним. Шаян обладала сексуальностью. И в постели ему её хватало. Вообще ему всегда чуждо было понятие верности, и если бы ему захотелось, то, что она его женщина, нисколько не помешало бы, но он почему-то только её хотел видеть в своей постели...

И тем не менее он снова захотел её помучить. Она сама напрашивалась, любя его до безобразия сильно. Да и ему, с одной стороны, надо было продолжать игру, а с другой, просто необходимо было отомстить ей. За сомнения, за жалость к ней, которые встревожили его не на шутку. За то, что он ревновал её. За то, что не мог устоять перед её таким обычным женским телом...

Надя не знала, что и думать. Он менялся так быстро, что это пугало. И пусть любовь и боль сводили с ума, она пыталась собраться с силами и вычеркнуть его из своей жизни. Только тот, кто пробовал, знает, как это трудно. Больше всего её смущало, что он говорил то одно, то другое. То ласкал её ночь напролёт, то отталкивал... Однажды она даже нашла его с другом в гостинице. Прямо следопыт. Надо было видеть их лица, когда они увидели её на пороге...

Нет, друзья не делали ничего особенного. Просто пили. Один из их общих знакомых трагически погиб. Такой вот нехитрый повод... Надя нашла их и пила с ними. Друг уснул на соседней кровати, а они, задыхаясь от желания, занимались любовью...

Поводив её за нос пару месяцев, он снова заявил, что не хочет её видеть.

Надя три дня ждала его звонка. И вот, выбравшись на набережную попить пива, услышала знакомый сигнал телефона. "Приходи". С размаху шарахнув алюминиевую банку об асфальт, не обращая внимания на плеснувший из неё пивной фонтан, - снова туда, в сладкие ядовитые объятия.

- Я люблю тебя... - шептал он в её шею, покрывающуюся мурашками от его дыхания. И она продала бы душу дьяволу за то, чтобы эти слова были правдой... За то, чтобы эти руки никогда не разжимали объятий вокруг неё...

Невозможно уйти. И нельзя остаться.

- Ты приворожил меня... - Она касалась губами его лица, и отзвуки страсти затихали в горячем теле.

- Это ты меня приворожила. - Смех. Как сон о счастье. Как уснувшая боль. И слёзы - от счастья... и не из-за чего больше.

49.

Он не может так с ней поступить!

Она мчалась по улице, по ночной улице, и лапы обжигал нагретый за горячий июльский день асфальт. Не может! И слёзы жгли глаза, и мир мутным пятном летел навстречу.

Почему?!

Горло сдавило. Хотелось кричать, но она не могла издать ни звука. Боль разрывала её на части. Хотелось и убить, и умереть. Хотелось забыть и никогда не забывать... чтобы отомстить... когда-нибудь... чтобы увидеть... снова...

Дыхание рвалось, разлеталось осколками, раня душу. НЕТ! Неправда! Он не может так... поступить... с ней...

Она оступилась. Воздуха не хватало. Ей хотелось крикнуть в это равнодушное ночное небо: "Почему?!" Но она лишь смотрела на него, и слёзы катились по чёрной шерсти из изумрудно-зелёных глаз.

Небеса молчат. Они всегда молчат, когда их ответ нужен, как никогда. Они молчат назло, как будто тому, кто создал этот мир, всё равно, что её душа трещит по швам. Зачем?!

Только закрыть глаза - и он снова перед ними. В весёлой, шумной компании, собирающейся на природу. Он даже не смотрит на неё... Какая-то девушка, маленькая, с быстрыми глазами, похожими на чёрных тараканов, быстро подошла к ней.

- Он просил передать, что между вами всё кончено. Совсем.

- Вы меня с кем-то путаете.

- Дима, - с нажимом произнесла она, - сказал, что у него теперь другая девушка и он не хочет тебя видеть... Надя.

- Почему он мне сам этого не скажет? - Это шутка. Это всего лишь шутка. Они три дня не виделись! Какая девушка?!

- Он не хочет с тобой говорить. - Она смотрела с какой-то злой насмешкой. - Уйди, не лезь к нему. Любит - придёт. Нет - зачем тебе это?

Права. Надя знала, что эта девчонка права.

- Ты что ли... его девушка? - немеющими губами произнесла она.

- Нет, - сверкнула она зубами. - Не я.

- Я сама у него спрошу.

- Стой! - Она схватила Надю за рукав. - Он не будет с тобой говорить. Я его спрашивала. Видишь ли, я его неплохо знаю... - Это была правда. Алита была давней знакомой Адриэля, ещё по другому миру. И это поручение он ей действительно дал. Что ж, ей не было жалко эту девушку-кошку. Адриэль... Алита сама давно положила на него глаз. Так что эта его просьба даже доставила ей удовольствие. Пусть пока рядом с ним была одна из этих земных девчонок, она всё же не теряла надежды.

Надя смотрела на него, чувствуя, как перехватывает горло. Дима на миг обернулся, встретился с ней взглядом.

- Скажи, что ты не любишь меня! - вдруг крикнула она.

- Не люблю! - Он смеялся ей в лицо. И друзья подхватили его равнодушный к её боли хохот. - Не люблю! И не любил! Отстань ты от меня!..

Этот издевательский гогот до сих пор стоял в её ушах. Она убежала оттуда, не видя ничего из-за слёз. Бежала, пока сумерки не сменились ночной тьмой. И превращение лишь придало ей сил. Но не успокаивал прохладный ночной ветер жаркое биение боли в груди, и хотелось весь этот чужой и страшный мир разодрать на части...

Она смотрела в небо, стоя посреди тихой безлюдной улицы, проклятая навеки женщина-оборотень с разорванным на части сердцем, с душой, пока не потерявшей способности любить и прощать... и спрашивала, мысленно: "Почему? За что? Зачем?.."

И звёзды смотрели на неё колюче и холодно, отражаясь в ярких глазах с вертикальными зрачками.

Ненавижу... Ненавижу его! Она закричала от боли, жгущей душу, и рык разъярённого раненого зверя пронёсся по улице, заставив ярким искусственным светом вспыхнуть окна в ближайших домах.

Она не могла стоять. Боль гнала её в ночь, и она мчалась по трассе, и редкие ночные автомобили обгоняли её, слепя светом фар. А она бежала и не могла остановиться, и ветер уносил слёзы, и хотелось, чтобы вечно была ночь... и дорога... и силы... и чтобы никогда... никогда не останавливаться... чтобы бежать вечно...

Она мчалась по трассе, не обращая внимания на пролетающие мимо автомобили. Задавят? Пусть. Ей всё равно. Больнее, чем сейчас, всё равно не будет. Не может быть.

Кончился воздух. Ныли лапы. Она остановилась посреди дороги. Слёзы маленькими прозрачными озёрами, летним дождём падали на тёмный асфальт. Луна, полная, яркая, большая, как никогда, лила на неё свой отражённый свет потоком холодного молока.

Кто она? Зачем ей всё это? Почему?! Дайте мне умереть!!!

И не было ответа. И жизнь продолжалась...

...Утреннее солнце поднялось над миром. Бледное лицо луны ещё грустило на небосклоне, но уже стремительно бледнело пред ясным ликом нового дня. На автозаправке, у самого бело-синего ларька, свернувшись клубочком, спала на остывшем асфальте хрупкая фигурка, закутанная в безразмерную старую фуфайку.

Надя проснулась, голодная, продрогшая и усталая. Но боль притаилась глубоко внутри, спрятав свои острые когти и зубы. Надя постучалась в ларёк. Молодая девушка выглянула оттуда и улыбнулась.

- С добрым утром. Не замёрзла?

- Да нет... спасибо... Только как я вам её верну? - Надя была смущена до невозможности: под фуфайкой, ясное дело, ничего не было.

- Да оставь себе, - отмахнулась та. - Надо теперь тебя домой отправить. У меня знакомый есть, скоро подъедет. Он тебя подбросит до дома.

- Спасибо...

Она вернулась домой ещё до обеда. Улыбчивый парень, конечно, поудивлялся, что она в таком виде, но довёз её прямо до подъезда и пожелал удачи на прощание.

Надя пробралась к себе в комнату, без сил повалилась на постель и уснула.

50.

- Адриэль! - прогремело в голове. Отец... Что-то случилось. Он нечасто кричал на него...

Он тут же материализовался в резиденции Воласа. Тронный зал. У тёмных была непонятная страсть к таким огромным мрачным залам с огненными сполохами по стенам. В высоком кресле на помосте - отец, освещённый яркими огнями факелов. На этот раз он принял свой демонический облик: красная чешуя покрывала лысую голову с заострёнными ушами, грудь и руки. Жёлтые глаза без радужки, с вертикальными зрачками смотрели с нескрываемой злобой. Накинутый на тело чёрный с золотом халат оставлял грудь открытой и ниспадал до пола складками блестящего шёлка.

Адриэль сглотнул. Что-то будет... И самое неприятное: он не знал, что натворил.

- Адриэль, - вкрадчиво начал Волас. - А мы тебя заждались.

Из-за его кресла неспеша вышла грациозная чёрная пантера, нервно помахивая гибким длинным хвостом. На блестящей шерсти играли блики. Шаян лениво потянулась и улеглась у ног Воласа. Он потрепал её когтями "руки" за ухом и улыбнулся, обнажив жёлтые острые зубы.

- Шаян... Что она здесь делает? - Адриэль изо всех сил старался сохранить самообладание.

- Ты думаешь, я полный идиот? - Улыбка-оскал стала шире. - Это она - причина твоей задержки на Земле? Это она - твоё "важное дело"?!

Голос громовым раскатом загремел под потолком. Большая кошка зажмурилась. Надя внутри безмятежно спала. Так было нужно.

Адриэль расстался с ней. Отец, видимо, не знал об этом. Хоть что-то он не знал... Адриэль не стал его разубеждать, тем более что вскоре он снова собирался притянуть к себе эту кошечку. Игра. Это всего лишь игра...

- Может быть, и так... Ты что-то имеешь против?

- Да ты хоть знаешь, что натворил? - Шипение разъярённой кобры. - Ты знаешь, что она носит твоего ребёнка?

Адриэль застыл, как изваяние. Этого не может быть! Да, они не предохранялись... Ангелы-хранители никогда бы не позволили появиться у своего подопечного ребёнку от тёмного...

Но у души, наречённой Шаян, не было ангела! Он забыл об этом. И его семя дало всход...

- Я... не знал.

- Не знал он! Твой ребёнок в теле проклятой женщины. Ты просто превзошёл сам себя!

- Разве я не могу это исправить? - Он быстро прокручивал в голове возможные варианты.

- Твой ребёнок принадлежит к нашему роду. Ты не имеешь права "исправлять" это. Да и не сможешь ты этого сделать. Никто не сможет. Кроме неё. - Он посмотрел на тихо урчащую кошку у своих ног. - Только если она захочет от него избавиться, она сможет это сделать. Есть зелье... - Он взмахнул чешуйчатой рукой. Яркой искрой сверкнул изумрудно-зелёный пузырёк в большой ладони. Волас кинул его сыну, и тот, ловко поймав его, сунул в карман. - Она должна сама его выпить. По своей воле. Зная, что делает!

- Я понял. - Адриэль знал, что она любит его. Он сам так захотел. А потому ничего она с их ребёнком не сделает. Они не говорили об этом, но он знал: она скорее убьёт его, чем ребёнка, которого носит под сердцем.

Но попробовать стоило.

- Она...

- Спит. Лучше, чтобы она не знала, кто мы на самом деле. - Волас задумчиво постукивал когтями по подлокотнику. Адриэль не хотел этого ребёнка. Он не любит её. Хорошо...

- Я попытаюсь уговорить её не совершать ошибку и не рожать ребёнка, которому нельзя появиться.

- Постарайся. - Казалось, он начал остывать. - Это не лучшая партия для тебя. Это вообще для тебя не партия!

- Я знаю. - Зато Адриэль потихоньку закипал, хотя лицо его превратилось в гипсовую маску, а голос был холоднее льда.

- Иди. И прихвати с собой эту... Чтоб больше я её рядом с тобой не видел!

- Ну это ты мне не запретишь, - вдруг произнёс Адриэль. Кто-то ещё будет указывать ему, с кем встречаться!

- Так, значит?

- Да, так. - Он смотрел прямо ему в глаза. - И ты мне не указ.

Почему его так взбесил этот запрет? Он и сам не знал. Но ему вдруг захотелось поскорее лишиться отца. Чтобы никто больше не указывал ему, что делать. Чтобы никто не орал на него, как на нашкодившую псину!

- Молчать! - грянуло под потолком.

- А что ты сделаешь? Отшлёпаешь меня? - Адриэль смеялся. - Сам переспал с вампиршей, сделал двоих детей и прикончил её, чтобы она тебя не позорила!

- Лия умерла во время родов... - Алая чешуя как будто сначала побледнела, потом начала багроветь.

- Да? Как будто никто не знает, что вампиры для тёмных немногим лучше людей! Тебе нужны были наследники, а кроме неё, никто на тебя не польстился. Это любому ясно!

То, что он это говорил, ещё не значит, что он так думал. Просто ему вдруг захотелось уколоть этого заносчивого, самовлюблённого тёмного лорда. И побольней.

- Не смей... не смей оскорблять меня... и её... В конце концов, она - твоя мать, а я - твой отец!

Стены тряслись. Волас медленно поднялся. Кошка скользнула прочь от разъярённого ангела, изумлённо расширив глаза. Адриэль стоял прямо, как струна. Губы сложились в презрительную усмешку. Волас откинул руку назад. Вспыхнуло пламя, и огненный хлыст с шипением рассёк душный воздух.

- За такое тебя не грех и отшлёпать...

Он размахнулся. Адриэль отскочил, но узкое огненное жало на конце хлыста черкануло его по предплечью. Зажав ожог ладонью, Адриэль подбежал к Шаян, коснулся её, и тронный зал исчез. Они стояли вдвоём в полумраке комнаты.

51.

Адриэль сидел рядом с девушкой и смотрел на неё странным взглядом. Она носит его ребёнка... Он никогда не думал, что с ним может такое случиться. Конечно, он не был от этого застрахован на все сто процентов, но всё же предположить такое было трудновато. Ему надо заставить её отказаться от ребёнка. Да уж... Проще на ней жениться.

Он не удержался и фыркнул. Эта мысль - абсурд в чистом виде. Из него муж и отец, как из... плюшевого медведя. Такого, с глазами-бусинками...

Всё-таки... что с ним творится? Сначала пошёл против отца, а теперь такие мысли...

Надя проснулась и сначала не поняла, где находится. Этот дом... Как она здесь оказалась? И Дима рядом. Дима?..

Она резко села. Уснула же дома! В своей постели! А теперь она здесь, и уже утро...

- Надя, нам надо поговорить.

- Нам не о чем говорить. - Она хотела встать, но поняла, что абсолютно обнажена, и свернулась калачиком, стараясь закрыть руками и ногами все интимные части тела. - Я хочу домой.

- Почему ты молчала? - Он словно не слышал её. - Почему ты не сказала мне?..

Он знает? Надя сама ещё была не совсем в этом уверена. У неё почему-то никогда не было "дней прокладок", хотя как женщина она была вполне здорова. Она в последнее время чувствовала себя не очень хорошо по утрам и на всякий случай сделала тест. Да, на нём было две полоски, но тесты тоже ошибаются... А он уже знает. Значит, ласковое тепло, поднимающееся из низа живота уже почти месяц, это... их ребёнок?

Не может быть! В душе смешались самые разные чувства. Удивление. Радость. Надежда. Страх. Боль... О чём же он теперь хочет говорить с ней?

- Я не знала...

- Между нами всё кончено. - Он пытливо смотрел на неё. - И я не стану этого менять.

Она ожидала этих слов. И всё же...

- Ребёнку я, конечно, буду помогать. Но не больше. А вообще...

Он сделал паузу. Надя знала. Знала, что он скажет. И внезапно испытала отвращение к нему. В первый раз за всё время их знакомства.

- Может быть, тебе не нужен этот ребёнок? - Он говорил мягко, вкрадчиво, пристально смотря ей в глаза. Наде захотелось плюнуть ему в лицо. - Я всё устрою... Ну подумай сама. Ты ещё учишься. И будешь одна, с ребёнком. Зачем тебе это? Я всё равно не вернусь. Не губи свою жизнь...

Она слушала его, думая о том, какие же всё-таки мужчины сволочи. И вдруг расхохоталась:

- Не губить свою жизнь? Да ты уже мне её испортил! Катись к чертям со своей помощью! Без тебя обойдусь! Это мой ребёнок. Не твой. - Злые слёзы. Когда-то она мечтала об этом ребёнке. Но теперь... только не его, не этого демона, отравившего её сердце ядом безответной любви...

- Не глупи. Так будет лучше...

- Кому? Мне? Или тебе? - Безответственный мальчишка... Да, он выглядит, как мужчина. Но ведёт себя, как глупый избалованный ребёнок.

- Как хочешь. - Поджал губы. Вытащил из кармана изумрудный пузырёк и протянул ей. - Если ты всё-таки возьмёшься за ум, выпей это. И проблема решится сама собой.

Проблема... Какая же он всё-таки скотина... Надю подташнивало от одного вида его бесстрастного выражения лица. Вся его жизнь - сплошное развлечение. Даже если бы он вдруг сделал ей предложение, она ни за что его не приняла бы. Зачем ей муж, пропадающий ночами чёрт знает где? Зачем ей отец ребёнка, который не желает его появления? Зачем ей человек, который её не любит?!

Она прикусила нижнюю губу и вдруг забрала из его протянутой руки пузырёк. Хотела швырнуть его в стену... но холодные пальцы лишь сжали его крепче.

- Я хочу домой. - Она старалась говорить равнодушно, но влажный блеск глаз и чуть-чуть дрожащая нижняя губа выдавали её. - Дай мне что-нибудь надеть.

52.

Она задумчиво перекатывала в пальцах холодный пузырёк. Когда-то она уже держала в руках пузырёк со смертью... Только на этот раз - не своей. Или... Может, он захотел убить её? Чтобы избавиться от всех проблем разом...

Глупости. Он, может быть, сволочь, мерзавец и скотина, но не убийца. Во всяком случае, она не верила, что он способен её убить... хотя иногда ей хотелось этого. Чтобы он наконец не просто ударил её, а убил. Чтобы она не мучилась больше. Её сил не хватало на то, чтобы лишить себя жизни. И забыть его она не могла. А он... да уж... его совесть такая кристально чистая, что её практически не видно...

Она прижала горячую ладонь к животу. Этот ребёнок... Она хотела ребёнка. Чтобы не быть больше такой одинокой. Чтобы заботиться о нём, дарить ему море нерастраченной любви и ласки... Но какая жизнь его ждёт? С матерью, которая ночами превращается в гигантскую чёрную кошку... без отца... Имеет ли она право брать на себя такую ответственность? Не превратит ли она его жизнь в ад?

Она не должна думать только о себе.

И всё же... Это тепло внутри... Как будто там горит маленькое живое солнце... Солнышко... Не имеет значения, от кого он. Он есть... значит, должен быть... Или...

Как это трудно: стоять на распутье... Бесконечно взвешивать "за" и "против"...

Она уже не спрашивала небеса, почему. Там, наверное, просто некому видеть её. Некому знать, что за огненный смерч пылает в её груди. Никто не скажет: "Всё будет хорошо", не подскажет, как поступить. И это самое страшное. Сделать ошибку, о которой будешь жалеть всю оставшуюся жизнь. Позволить случиться тому, что не должно случиться...

Слёз уже не было. Сколько она выплакала горячей солёной воды, пока любила... Первый раз в жизни по-настоящему полюбить - и обмануться. Как так можно?

Она прикусила губу. Волна тепла изнутри захлёстывала её, говорила: "Я же с тобой. Значит, всё хорошо".

И она изо всех сил, вложив в это движение всё своё отчаяние, всю боль, всю ненависть, швырнула пузырёк об стену. Изумрудные осколки брызнули во все стороны. Кроваво-алое пятно, как в фильме ужасов, кляксой растеклось по обоям.

- Вот так тебе... Подавись своей помощью, - шептала она решительно и зло, сворачиваясь калачиком на кровати. - Это мой ребёнок. Только мой!..

53.

- Она этого не сделала. - Торино, казалось, вообще не умел улыбаться. - Я следил за ней. Она разбила его.

- Так, значит... - Волас задумался. Пожалуй, тут дело будет посерьёзней, чем он предполагал раньше... - Хорошо. Тогда мы поступим по-другому. Принеси-ка мне телефон...

Звонок прорезал ночную тьму её комнаты. Надя спросонья дотянулась до трубки и приложила к уху.

- Да?

- Надежда? - Глубокий незнакомый баритон. Он явно принадлежал мужчине далеко за сорок. - Я - отец Дмитрия.

- Да? - Она никогда не задумывалась о том, есть ли у него родители. Хотя при том, что он маменькин сынок, логично было бы предположить, что они у него всё-таки есть...

- У меня есть к вам одна большая просьба. Оставьте в покое моего сына.

- Что? Да я...

- Вы слышали, что я сказал? - Она терялась при звуках этого властного голоса. - И, кстати... Он мне говорил о вашем "интересном положении". Если вам дорого спокойствие ваше и близких вам людей, вы не допустите, чтобы этот ребёнок появился. Иначе я буду вынужден принять меры.

- Но...

- Вы выпьете лекарство и забудете о существовании моего сына. Вам ясно?

- Да как вы...

- Ясно?!

Она отключила телефон. Да уж... Вот это семейка... Неудивительно, что Дима вырос таким бесчувственным гадом... Весь в папочку...

В окно постучали. В окно?

Она подкралась к окну и слегка отодвинула занавеску в сторону. Там стоял бледный хмурый подросток в чёрном плаще. Где-то она его видела... Это от того, кто сейчас звонил? Да кто ж они такие?!

- Меня прислал отец Дмитрия. - Он понял, что внутрь его пускать не собираются, и шагнул... через стекло. Протянул ошарашенной девушке ещё один изумрудный пузырёк и исчез, когда она осторожно взяла бутылочку холодными пальцами.

Не может быть... Они - не люди. Вспомнился тот вечер, когда её подкараулили вампиры. Дима был там... и они ему ничего не сделали. Его назвали... ангелом? Надя сглотнула. И угрозы по телефону как будто стали реальнее. Липкий страх змеёй вполз в душу. Она должна это выпить... иначе... Ей не хотелось узнавать, что прячется за этим словом. К тому же... кто может родиться от такой семейки? У них явно плохая наследственность...

Она испугалась. Не за себя. За родных. За маленького человечка, которого носила под сердцем. Ему нельзя появиться. Не от этих монстров. Его жизнь сделают невыносимой...

Она открутила стеклянную крышечку. Сволочи... Скоты... Ладно! Они добились своего! Пусть подавятся тем, что заставили её это сделать! Она закрыла глаза и выпила сладкую отраву. Пусть... Пусть её жизнь станет прежней... Пусть в ней никогда больше не будет человека, из-за которого она переступает через себя... Пусть...

54.

На следующий день тепло из живота ушло. Вместе с кровью, сгустками выходящей из неё. Мама была рада, что дочери наконец понадобились женские средства гигиены, а Надя три дня, пока это длилось, не выходила из комнаты.

Апатия. Пустота. И жизнь стремительно теряет смысл...

До конца лета она приходила в себя и ночами не выходила из дома. Вышивала крестиком. Пыталась научиться готовить. Но всё валилось из рук. Ничего не получалось... С началом учёбы стало немного легче. Появилось то, чему можно было бы отдавать силы и время.

В её глазах поселилась вечная грусть. Общение с друзьями постепенно сходило на нет. И через силу она заставила себя выйти в сеть. Когда-то это, пусть и ненадолго, но помогало...

Когда она увидела эту анкету, в ней проснулось непонятное чувство. Он пишет, что у него никогда не было девушки... Мило. Ровесник же... Да и не урод вроде... Они давно переписывались, но она только сейчас "созрела" для встречи.

Можно ли обмануть так, как это сделал Дима? Можно ли влюбить, убедить, что это чувство взаимно, а потом потерзать и выбросить? Только ли она так наивна?

Надя хотела получить ответ на свои вопросы. Хотела проверить, можно ли так обмануть, чтобы не понял, не догадался. Узнать, действительно ли она была обманута, или Дима почему-то врёт ей сейчас? Поставить, так сказать, эксперимент. И ей было всё равно, что будет чувствовать жертва её маленького незатейливого опыта.

Мужчины всегда причиняли ей боль. И тем дали ей полное право отомстить.

55.

Его звали Лёша. Надя собрала в кулак всю свою волю и играла роль беззаветно влюблённой перед всеми. Никто не должен был догадаться... Ведь Дима делал так же. Помнится, он однажды даже заходил в гости и познакомился с её родителями... Но сейчас к этому она была не готова.

К тому же, родители Алексея, с которыми тот жил, оказались на редкость неприятными людьми. Она это поняла всего лишь по телефонным разговорам. К сожалению, мальчик потерял свой сотовый и приходилось звонить на домашний. После такого тона, таких слов, нападок и даже оскорблений видеть людей, которые так охраняют своего великовозрастного дитятю, ей совсем не хотелось.

Да и не было в этом необходимости. Встречались они на квартире у подруги. Нечасто, но для неплохого, в принципе, секса хватало... Правда, эту роль было играть всё труднее. Пусть он теперь и говорил о любви, но его дурацкие вкусы, взгляды, нетерпимость к другим людям бесили её всё больше. Она не стеснялась лить слёзы, при нём, при других, кто мог её видеть. А сама... думала о Диме. Да уж... долго это выносить невозможно.

К тому же... Она снова встретилась с Димой. Попыталась спрятать всю свою боль где-то глубоко внутри. А, может быть, наоборот, упивалась ею...

Однажды Дима и Лёша чуть было не встретились. Только первый выпустил её из объятий, не прошло и десяти минут, как пришёл второй... Это дало ей отличный повод сравнить. Что ж... Результат сравнения ясно показал: старые отношения она прервать не может, а новые нужно поскорее заканчивать...

Правда, она никак не могла решиться порвать с Лёшей. Он говорил, что любит... К тому же, с Димой они теперь встречались от силы раз в две недели. Она держалась, не звонила, и он никак не давал о себе знать, а потом... потом она не выдерживала. Настаивала на встрече. И он обычно недолго заставлял себя уговаривать... Сколько раз она клялась себе, что больше они не встретятся... Сколько раз говорила ему: "Прощай"... И каждый раз всё начиналось заново. Где они только не занимались любовью...

Надя даже не могла представить себе, как можно этим заниматься в кинотеатре на последнем ряду (Адриэль постарался, чтобы их не заметили), да и просто на улице, в ночном дворе, в узком переулке за гаражами, на лавочке в парке...

У него были девушки. Сначала одна, потом другая... третья... Надя даже видела их вместе... Но он никак не мог совсем от неё отказаться. Девушке казалось, что это должно что-то значить...

Она пыталась вернуть его. Звонила его девушкам, ссорила их... Однажды за это даже заработала ещё одну оплеуху... Правда, на этот раз ухитрилась отомстить: разбила окно в его доме. Рукой. Кровь текла по холодной от мороза ладони, но боли от порезов она не чувствовала. Только обиду. И ещё она боялась, что он выйдет и вообще её убьёт... Но он не вышел. Адриэль тогда только пожалел о том, что окно не пластиковое. И чуть позже исправил это.

Он дразнил её. Однажды даже подговорил одну из девушек сказать, что она беременна, и они скоро поженятся. Надя была в шоке. После того, что случилось... Правда, потом он всё же сознался, что это была всего лишь ложь...

Не было больше слов о любви, но он... встречался с ней. Почему? Он не отвечал на этот вопрос. И Наде хотелось верить, что он сам не знает на него ответа.

Она писала стихи. Наверное, даже больше, чем обычно.

Растворяюсь в холодном ветре,

Изнутри рвётся в небо Осень.

Мы с тобой не одни на свете.

Мы друг друга любить не просим.

И застыли в сплетенье взглядов

Серых глаз равнодушных вихри.

В мире много смертельных ядов,

Но мы этот глотать привыкли.

А вокруг - ледяные струи,

Жизнь ручьём вымывает чувства.

То - к одной, то влюблён в другую...

Но мне кажется: в сердце - пусто...

И асфальт расстреляли капли,

Неба сталь раздавила душу.

Посмотри: мы другими стали.

Что-то строим, а что-то рушим.

Опустили в молчаньи крылья,

Словно в память о чём-то светлом.

Мы присыпали память пылью,

Стёрли то, что писали мелом...

...Всё застыло.

Какой ты тёплый...

Запах. Губы. И вся в мурашках.

Сердце, стукнув, забилось пташкой,

Мир по-летнему стал весёлый...

...Всё. Уходишь. Я взглядом - в плечи,

А на них... Две зашитых раны...

Осень кончится. Будет легче.

Боль уйдёт, нам оставив шрамы...

И правда, любил ли он хоть одну из девушек, с которыми встречался? Нет, хотя Наде говорил обратное. Увлекался? Да. Их смена вносила в секс приятное разнообразие. Игра в чувства повышала самооценку. Ему нравилось очаровывать земных девушек. И особенную сладость отношениям приносила измена... с той, которая смотрела на него глазами, полными любви и боли. С той, что убила своего ребёнка ради него. С той глупой проклятой девчонкой, от которой он не мог отказаться...

Адриэль наплевал на запреты отца. И старался с ним вообще не встречаться, дабы избежать конфликтов. Волас мог передумать и сократить срок его пребывания на Земле. А ему хотелось ещё немного пожить в своё удовольствие.

А вскоре Надя догадалась, что Лёша её не любит. Они встречались уже пять месяцев. Холодный снежный февраль подходил к концу. И, оглядываясь назад, трудно было не заметить... Они встречались всё реже, причём это у него никак не находилось для неё времени. А чего стоит его валентинка... Мало того, что в электронном виде (ну это ещё можно понять, он ведь будущий программист), так ещё и посвящалась она длинному списку друзей! Единственным её преимуществом было то, что Надино имя стояло первым...

Он бесил девушку всё больше. Его фанатичная любовь к "Звёздным войнам" (которые Надя не переваривала в любом виде), всяческим непонятным программам и то, что он охотно тратил деньги на себя (причём на диски, которые заказывал аж из Москвы), а на неё - копейки, - всё это говорило само за себя. Ещё месяц она его точно не выдержит...

И Надя, набравшись решимости, сначала вытянула из него признание, что любовью тут и не пахнет, а через пару недель, закатив ему по телефону форменную слезливую истерику с припевом "Я тебя люблю, но не могу встречаться с человеком, который не любит меня", наконец поставила в их отношениях большую жирную точку. Правда, потом на всякий случай придумала дополнительную сказку о своей смертельной болезни. Чтобы его решение относительно неё было твёрдо и непоколебимо. Любая женщина знает, как мужчины воспринимают такие новости...

Результат "следственного эксперимента" её, в принципе, порадовал: она обманула всех (правда, Диме всё-таки призналась, где тут "собака порылась"), причём самолюбие этого глупого мальчишки не пострадало, как, что было вполне очевидно, и сердце. Что ж, не месть была главной для неё. Мстить легко. Понять и сдержаться - вот что трудно.

И она, для вида ещё какое-то время продемонстрировав всем страдание, на самом деле вздохнула с облегчением.

56.

Дни. Ночи. Они словно слились в беспрерывные сумерки. Надя уже не пыталась развести Диму и его бесконечную вереницу подружек. И лишь обнимала его, когда он по телефону успокаивал очередную ревущую в трубку девушку. Как там их звали? Марина, Наташа, Ксения... Она не помнила всех имён. И больше не выясняла с ними отношения ни по телефону, ни лично. Это бессмысленно. Любому дураку ясно, что каждая из них - всего лишь для развлечения...

Однажды она даже спросила Диму:

- А мне ты изменял? Пока мы были вместе?

Она думала, он скажет "да". Он должен был это сказать. Хотя бы назло. Чтобы она оставила его в покое. Он ведь неоднократно повторял, что так этого хочет...

- Нет. - Простой ответ. И самый сложный и непонятный одновременно. Для них обоих.

Надя не понимала его. Не понимала себя. Хотелось всё изменить - и не было сил. Потерянная... Именно так она чувствовала себя. Потерянной в бесконечных днях и ночах. Потерянной в чувствах и словах. Она записывала свои мысли на бумагу, склеивала их нехитрыми рифмами, но понятнее они от этого не становились.

Да. Нет. Нет. Да.

Снова мы вместе и снова врозь,

Словно сердце пробито насквозь.

Я его зашить не смогла.

Свет. Тень. Сон. Боль.

Будто кто душу в ловушку загнал.

Не говори, что об этом не знал!

С пульсом стучит: быть с тобой, быть с тобой...

Где? С кем?.. Нет! Всё!

Где бы ты ни был, теперь я не там.

Я свою душу тебе не отдам!

Если уже не забрал её...

Звук. Тон. Гнев. Страх.

Знаю, ты можешь меня отпустить.

Только ведь мне без тебя не жить.

Сердце не бьётся в твоих руках.

Стук. Всплеск. Боль? Нет.

Снова прижалась, дрожа, к плечу.

Снова мы вместе. Я так хочу.

Боли моей передай привет.

Свет. Тень. Тень. Свет.

Сонные дни живы рядом с тобой.

Сладкою сказкой глаза мне закрой.

Нет? Да. Да? Нет...

Пустота... Боль... Они уже не оставляли её в покое, даже когда она была с ним рядом.

- Отпусти меня, - шёпотом просила она холодными весенними ночами, прижимаясь к нему и слушая его сонное дыхание. - Дай мне разлюбить тебя... Пожалуйста...

Она вспоминала Лену, ту девушку, которая лежала с ней в больнице. Да, Дима был для Нади своего рода наркотиком. Доза - ломка - доза... Наверное, именно так Лена чувствовала себя без наркотика, как она - без этого человека рядом...

Им ведь даже поговорить не о чем. Она его не интересовала, рассказывать о себе он отказывался. Они - разные люди. Что их связывало? Секс. И её дурацкая любовь, превратившаяся в болезнь с периодическими ремиссиями.

А потом... Адриэль решил, что всё. Пора. Как-то он узнавал, так, между прочим, что её может заставить отказаться от него... Узнавал, что может подтолкнуть её к самому краю... что помогло бы ему завершить затянувшуюся игру...

- Может, мне позвать друзей? Раз уж ты такая ненасытная...

- Если хочешь сломать мне психику - валяй. - Она смотрела на него подозрительно и серьёзно, а изнутри поднималась дрожь. Он не сделает этого...

И он не делал. До этого дня.

Всё было как в тумане... Она выпила намного больше, чем обычно. Он как будто специально старался её напоить... зная, что она пьянеет от минимальных доз алкоголя и от такого количества не просто не будет стоять на ногах, но и соображать будет с трудом. Несмотря ни на что, она всё ещё ему доверяла. Он ревновал её ко всему, что движется. И в своём присутствии никому не позволял прикасаться к ней.

Кто знал, что на этот раз...

- Знаешь... - Он смотрел в сторону. Игра требует завершения. Даже если придётся пройти через это. Им обоим... - Я хочу... заняться сексом втроём.

- Что? Ты шутишь? - В голове стоял туман.

- Нет. Я совершенно серьёзно.

Дальнейшее она помнила плохо. Всё кружилось вокруг. Она почувствовала внутри, сразу в двух своих отверстиях, распирающий жар и поняла, что происходит, слишком поздно... Она плакала и билась в истерике. Она мало что понимала в пьяном тумане, но этот жуткий факт пробился сквозь мутную завесу в её сознание...

Надя очнулась только дома, утром, когда вчерашнее опьянение сменилось похмельем. И многое поняла. Если бы в её жизни никогда не было этого человека, она бы не лила столько слёз. Она обязательно нашла бы того, кто её полюбит, и была бы счастлива. Он разрушил это всё. Он сломал её. Позвал одного из своих дружков, чтобы вместе воспользоваться ей... зная, как она к этому относится.

И ей захотелось убить его. Отомстить наконец. Разорвать его на куски. Чтобы он ощутил на своей шкуре ту боль, через которую ей пришлось пройти...

Он, скорее всего, не понял, что натворил. Тем лучше. Она застанет его врасплох...

Она назначила ему встречу на крыше девятиэтажки следующей ночью. Притворившись, что всё нормально. Зная, что на этот раз ненависть победит.

57.

- Ты хоть понял, что натворил? - Она сидела в лёгкой кофточке и брюках на холодной крыше спиной к нему и смотрела на город, расцвеченный огнями. Холода она не чувствовала.

- Тебе же понравилось? - Этот голос, этот тон, эти слова вызвали дрожь ненависти внутри, но Надя держалась. Лишь сильнее сжала кулаки. Так, что побелели костяшки.

- Нет. Странно, не правда ли? - Она старалась, чтобы голос звучал с издевкой, но не смогла сдержать его предательскую дрожь.

- Это всё, зачем ты меня позвала? - Он начинал терять терпение.

- Всё? Нет... - Она медленно поднялась и обернулась. Вот он, стоит напротив, а она не испытывает к нему ничего, кроме огромной, всепоглощающей ненависти. И ещё - отвращение. Как она раньше не понимала, что он за человек? Что он не человек? Как не догадалась, что его "любовь" - лишь игра в кошки-мышки?

- Хочешь ещё? - приподнял он бровь. - Кого мне позвать на этот раз?

- Ах ты... - Она задохнулась от возмущения.

- Лучший твой любовник? Твой единственный любимый человек? Я знаю. Можешь не повторять. - Он издевался. И делал это так нагло, открыто, как никогда раньше. И жалость и страх потихоньку покидали её душу. Уступали место своим противоположностям.

- Мразь! Скотина! - крикнула она, и слёзы покатились по щекам. Она резко провела тыльной стороной ладони по глазам, убирая с них назойливую водяную муть, и крикнула так, что у самой заложило уши: - Я тебя НЕНАВИЖУ!

Адриэль, криво ухмыляясь, медленно подходил к ней. Металл крыши прогибался и слегка гудел под его весом.

- Ненавидишь? Да что ты можешь знать о ненависти? Глупая девчонка, навечно проклятая за какую-то дурацкую провинность! Ты ничего не можешь знать о жизни, любви и уж тем более о ненависти!

- Да можно подумать, ты знаешь! - Она кричала, как будто надеялась, что хотя бы крик проломит ту стену непонимания, что Адриэль воздвиг между ними. - Да ты ж никого не любишь, кроме себя! Ты глупый, отвратительный эгоист! - Она с трудом подыскивала слова. Обида душила её, слёзы опять подёрнули мир вокруг мутной дымкой, но у неё не было сил их стереть. - Я могу лишь мечтать о том, что когда-нибудь кто-то поступит с тобой так же, как ты поступил со мной!

- Надейся! - В его голосе - насмешка и холод. Ей так хотелось содрать с его лица эту ухмылку, вместе с кожей, чтобы он тоже кричал, захлёбываясь от боли, чтобы он хоть чуть-чуть понял, как она сейчас себя чувствует...

Солнце давно уже село, и всё тело девушки пронизывала вибрация - предвестник превращения. В этот раз оно должно было стать более быстрым: полнолуние, нервный срыв... Девушка знала, что в таком состоянии может наломать дров, но теперь это её не волновало.

- Конечно, такого с тобой не случится! Ты не сможешь полюбить!

- Это ты не сможешь больше никого полюбить. - Он смеялся. Он издевался над ней. - Ты даже не любишь. Ты выпила приворотное зелье. Ты словно болеешь. И никогда не сможешь вылечиться. - Адриэль с удовольствием наблюдал за её реакцией.

- Что? - Она не могла в это поверить. - Как?..

- Просто однажды ты выпила не совсем обычный чай...

Надя зажмурилась. Он специально это сделал... Он хотел унизить её... Он хотел втоптать её сердце в грязь... Почему? Этого она, наверное, никогда не узнает. Но губы сами собой прошептали:

- Зачем?..

Адриэль с нескрываемым сарказмом смотрел на неё.

- Просто так! - Каждое слово оставляло на её сердце новую кровоточащую рану. И она не могла возразить, не могла прервать его. Просто кусала губы до крови и отступала всё дальше. И слёзы катились по щекам, глупые ненужные слёзы... - Просто так! Для развлечения! Знаешь... На самом деле я не человек. Я ангел. Тёмный ангел, если быть точным. И играть с вами, людьми, наша прямая обязанность. Это доставляет нам удовольствие...

- Тёмный ангел... - перебила его девушка. - Да ты даже на мелкого беса не тянешь! Ты - пустое место! Ты... - Она не могла найти слов, не знала, как побольнее задеть его, оскорбить. Чтобы он вышел из себя, чтобы...

А он продолжал, как будто не услышав её:

- Ну и ещё для того, чтобы отомстить. Саше. Той, о ком я рассказывал тебе.

- Отомстить... Почему я? - Её голос внезапно сел. Она говорила так тихо, что он едва мог её слышать.

- Ты просто попалась под руку. - Он вошёл в раж, получая огромное, неизъяснимое удовольствие от того, что заставлял её страдать больше, чем когда-либо. Он не мог остановиться. Но в то же время у самого внутри что-то как будто просыпалось... что-то трепетало потревоженной струной... Как будто её боль отдавалась глубоко внутри, отзывалась в нём невыносимой сладкой дрожью...

- Под руку... - повторила она. - Нет... не может быть... Ты никогда...

- Да, я никогда тебя не любил. - Адриэль чувствовал, что его несёт. Боль внутри становилась сильнее, но он не мог замолчать. Он чувствовал, что убивает её. Хотел остановиться. Но не мог. - Я просто пользовался тобой. Знал, что ты никуда не денешься, и получал, что хотел.

Луна пристально смотрела сверху, с огромного тёмного неба.

- Я ненавижу тебя... - Всё, что она пережила, всё, что чуть не сломало её... Это была лишь игра?.. Горло перехватило, голова кружилась. Сильнейшая дрожь пронизала её с головы до пят. Превращение начиналось. - Я... - голос внезапно набрал силу, превращаясь в рык. Она стянула с себя одежду, встряхнулась, и шерсть проступила на бледной до синевы коже. Глаза сверкнули изумрудами, зрачки вытянулись. Когти скрипнули по металлу. - Я убью тебя...

58.

Рык встряхнул прохладную весеннюю ночь. Шаян не могла больше видеть это лицо. Разодрать его бритвами когтей, уничтожить! И пусть он кричит, пусть захлёбывается кровью, ему всё равно никогда не ощутить её боли. Она просто обязана разорвать его на куски, вырвать из его груди это равнодушное сердце и вонзить в него острые желтоватые клыки...

Адриэль отступил. От неё исходила почти ощутимая волна ненависти и боли. Она не может... Она же любит его...

Но она прыгнула. Когти вонзились в его вскинутую руку. Она повалила его на крышу, и он понял, что она не шутит. И на паре царапин не остановится. Он не мог умереть, но вдруг испугался. Слишком сильна была её ярость. И в её характере было сжигать мосты. Если он прямо сейчас не уйдёт, то кто-то из них точно на этой крыше останется...

Шаян не видела больше ничего. Алая пелена стояла перед глазами. Адриэль изо всех сил сжимал руками её челюсти, но она... она была сильнее.

- Шаян, что ты делаешь?!

Он заглянул в её мысли. Две половины её души объединились. И обе кричали в нечеловеческой ярости. Она больше не была прежней. И никогда ей не будет...

Он хотел добить её. Когда-то. А теперь молчал. Боролся с ней и молчал. Почему? Он бы и сам не смог сказать. Он должен довести дело до конца. Почему же он медлит?

Адриэль рывком скинул её с себя. Шаян откатилась в сторону, царапая когтями металл крыши. Боль пела в ней сильнее, чем когда-либо, она превращалась в невыносимую сладкую муку, толкая её вперёд, к человеку, который предал её, смешал с грязью. Боль просила, умоляла Шаян наброситься на него, чтобы разорвать эти руки, которые никогда уже не коснутся её тела, заставляя кричать от счастья... эти губы, которые никогда больше не скажут ей слова любви... Так пусть они больше никогда ничего никому не скажут!

Она снова и снова нападала на него, разрывая его одежду и кожу бритвами когтей. Сладковатый запах крови висел в воздухе и выметал из её головы все мысли. Всё это время она была для него дичью. Наконец они поменялись местами!

- Шаян!..

Теперь она знала, что это её имя души. Свет и тьма, слитые воедино. Грациозная ласковая кошка с острейшими когтями. Шипение зла и стон страсти... Вот что означало это имя. И всё встало на свои места. Кроме одного: им двоим не место на одной планете. В одной Вселенной...

Он изо всех сил пытался избежать прикосновений её когтей и зубов. И в конце концов повалил её на крышу, прижав локтем горло. Она хрипела, но глаза-изумруды горели не страхом. Ненавистью. Он даже не мог себе представить, что можно так ненавидеть.

- Я не хочу тебя убивать. Прекрати, - прошипел он сквозь стиснутые зубы.

Ему показалось, или на мохнатой морде появилось выражение, как будто говорящее: "Через мой труп!"? Во всяком случае, она не перестала отчаянно сопротивляться и пытаться его убить. Это факт.

Её сердце колотилось быстро и сильно. Он не может победить её... не может... НЕТ!

Она рванулась и скинула его с себя. Адриэль откатился и замер на четвереньках на самом краю покатой крыши. Шаян прыгнула и оказалась сверху. Тяжёлые лапы придавили его плечи к холодному металлу, под его головой не было опоры: тёмные волосы трепал ветер. И она на миг замерла.

Морда большой кошки оказалась совсем близко к его лицу. Он видел, как расширяются при вдохе её ноздри, как влажно блестит нос и слюна, капающая с больших желтоватых клыков, как дрожат усы, как горят глаза с вертикальными щёлками зрачков... И вдруг её зрачки расширились. Она замерла. Всего на несколько секунд, но ему хватило времени, чтобы решиться: одним резким движением он подтянул колени к груди и, резко распрямив ноги, ударил её ступнями в низ живота.

Она перекувыркнулась через него от этого удара. И полетела вниз, на стремительно приближающийся асфальт, в полёте превращаясь обратно в стройную девушку с белой кожей и тёмными кудрями вокруг тонкого личика, на котором особенно выделялись большие зелёные глаза...

Адриэль слишком поздно понял, что натворил. И спрыгнул вслед за ней, в полёте наскоро залатав раны и вернув себе Силу.

Она лежала спиной на земле, покрытой тонким апрельским льдом, раскинув руки, как будто просила заключить её в объятия. Адриэль склонился над ней. Дышит... Он быстро окинул её тело внутренним взглядом, оценивая повреждения. Рёбра... лёгкие... сколько разрывов... переломы... Ей не протянуть и пяти минут. Он не успеет... Она в агонии...

- Миро! - крикнул он в ночное небо. Тут же рядом материализовался его друг, сжимая в руке прозрачную бутылочку.

- Вот... Самое сильное. Извини, что наблюдал...

- Она выживет?

Миро грустно покачал головой.

- Минут пятнадцать - всё, что ей осталось. Она придёт в сознание. Торопись.

Адриэль влил прозрачную жидкость в её приоткрытые дрожащие губы. Блуждающий невидящий взгляд сделался более осмысленным и сфокусировался на его лице.

- Дима... - Слабая улыбка мелькнула на её лице и пропала.

- Я здесь.

- Добился... своего... - Она вымучивала из себя каждое слово, выталкивала его из себя с хрипом и болью, которая стала немного слабее, но никуда не делась.

- Я не...

- Ты... хотел... этого... - Это был не вопрос, а утверждение. В лёгких хрипело и булькало. - Доволен... теперь...

- Нет! - Она уходит. Уходит совсем, навсегда! Он вдруг понял это. - Прости меня! Прости за всё! Ты же любишь... Прости...

- Убил... любовь... раньше... чем... меня... простила... прощай...

Чтобы услышать последнее слово, ему пришлось наклониться к самым её губам. Её глаза закрылись, по телу пробежала судорога.

- Нет... Ты не можешь умереть... Ты не можешь умереть! - Он понял. То, что никак не мог понять раньше. Каким же дураком он был... Адриэль схватил её за плечи, приподнял и встряхнул. Безжизненно мотнулась откинувшаяся назад голова. - Не уходи от меня! - Он прижал её к себе. И плакал. Впервые в жизни он рыдал навзрыд, как ребёнок. - Не уходи!..

Миро безмолвно стоял рядом. Потом решился и тронул друга за плечо.

- Она мертва...

- Знаю! - Он оттолкнул его руку. И сильнее прижал к себе тонкую хрупкую фигурку. - Шаян... Не уходи... Я... я люблю тебя... - Никогда он так искренне не говорил этих слов. И никогда раньше не осознавал так чётко и ясно, что это правда. - Ты слышишь? Люблю...

59.

- Мориана! - он стоял, окровавленный и одетый в лохмотья, посреди того самого зала, где когда-то разговаривал с одной из Смотрящих.

- Адриэль? Что происходит? - Стройная брюнетка в алом платье материализовалась за его спиной.

- Мне нужна душа.

- Что?

- Мне нужна душа! Я хочу быть человеком!

- Что за ерунда? - Она тщетно пыталась сохранить самообладание. Его паника была заразительна.

- Я хочу стать человеком! Что тут непонятного?!

- Но...

- Без "но"! Это в вашей власти!

- Да, но...

- Мориана! - Он схватил её за руки. Заглянул в глаза. Она поразилась их почти безумному выражению и отшатнулась от него, но Адриэль держал крепко. - Мне. Это. Нужно.

- Ты говорил с Воласом?

- Да при чём здесь отец! Ему до меня нет дела! - взорвался Адриэль. - Это нужно мне, понимаешь?

- Зачем?

- Мне надо быть с ней... Всегда... - В его глазах снова сверкнули слёзы. Это напугало Мориану сильнее, чем его необычная просьба.

- С кем? В чём дело?!

- Я люблю её... Я её люблю! - Он крикнул это, обращаясь даже не к ней, а к потолку, и эхо его слов отдалось в далёких тёмных углах. - Помоги мне... быть с ней...

- Ты не знаешь... - Жалость. Да, именно жалость была сейчас в её взгляде.

- Чего?

- Я не имею права... сказать...

- Вы не поможете? - Он выпустил её. Отступил на шаг. - Я добьюсь. Я попаду на Землю. Я буду человеком...

- Адриэль... Одумайся! Твой отец...

- Не говори мне о нём! - Он отступал всё дальше. - Я добьюсь... Вот увидите!

60.

Он шёл по набережной, сунув руки в карманы. Сколько можно искать её? Дни, недели, месяцы летели мимо вспугнутыми голубями, а он никак не мог её найти. Быть человеком... Он остановился и посмотрел вверх, в прозрачное, какое-то бесцветное осеннее небо. Быть человеком трудно. Особенно ему, когда-то мнившему себя почти богом. Он отказался от Силы, можно сказать, от себя. Ради того, что глупые и недолговечные люди назвали величайшим в мире счастьем и сильнейшей болью.

Ради любви.

Он ощущал в себе это чувство, проснувшееся, быть может, очень-очень давно, но осознанное и понятое лишь после её смерти. Почему так вышло? Почему глупая девушка-кошка пробила брешь в его каменном сердце и влилась туда смесью адского огня и первого снега? Почему?..

Он чуть было не крикнул это вслух в распахнутые глаза небес. Теперь ему всё равно никто бы не ответил...

Адриэль вспомнил, как и сколько добивался своего. Ещё двадцать лет он работал у отца и попутно искал способы осуществить задуманное. Узнал, когда Шаян родилась снова. И подгадал своё возвращение к её совершеннолетию. Правда, ангелы ничего не рассказали ему о ней. Кроме того, в какой стране она живёт. И оставили внутреннее зрение, с помощью которого он мог её узнать. Вот и всё. Мориана смотрела на него с жалостью, но так ничего и не сказала.

Шаян... Сейчас он её ровесник. И у него тоже есть бессмертная душа... И счёт в банке, предусмотрительно созданный заранее, чтобы они никогда ни в чём не нуждались. И вот уже три года он ищет её... И никак не может найти...

А самое смешное... Миро сказал ему, что приворотное зелье она не выпила. Он потихоньку наблюдал за ней, из интереса. И видел, как она вылила этот чай. Она любила его... Не болела, не была приворожена... Любила...

Адриэль грустно улыбнулся и окинул взглядом шумящую толпу. Праздник. Они любят праздники, наверное, потому, что в их жизни так мало радостного, счастливого, и они отчаянно ищут повод забыть о мутной серости повседневной жизни, о болезнях, смерти... и окунуться в ими же придуманную сказку.

Он не хотел идти в эту толпу. Не хотелось веселиться. Странная щемящая тоска хлынула через край, затопив его изнутри и проступив на глазах блеском непролитых слёз.

И тут он увидел глаза, зелёные изумруды с серым отливом, и такую знакомую улыбку, что сердце на миг замерло, а затем забилось пойманной птицей.

Она...

Адриэль метнулся в толпу за этими волшебными глазами и заметался среди шумных, слишком весёлых людей.

Изумрудный огонь манил его, превратив почти в безумца, и в сердце бешено стучала только одна мысль: Это она!.. она!.. она...

Он догнал её, свою милую ускользающую тень, на той стороне толпы. Она стояла там, оглядываясь, словно искала кого-то. Хрупкая фигурка, нежные локоны, только не каштановые, а яркие, с красноватым отливом. Зелёный плащ, стянутый ремешком на стройной талии. Сапожки на каблуках... Она была почти такой же, как он её помнил. Чуть-чуть другие черты, но такие же тонкие и правильные. Глаза утратили прежний, слегка раскосый, разрез, губы стали полнее... но это определённо была она, его Шаян!

Адриэль схватил её за локоть. Девушка изумлённо и испуганно (и так знакомо!) округлила глаза.

- Надя... Шаян... - Хриплый от волнения голос. Как будто чужой. Кровь оглушительно стучит в ушах.

- Вы ошиблись. - Она попыталась выдернуть локоть из его сильных пальцев, но он не выпустил бы её теперь и за все богатства мира. - Меня зовут Вика. Вы слышите меня?

Он не слышал. Не понимал. Да какая разница, какое она теперь носит имя?! Радость на миг сделала его слепым и глухим. Но потом он начал прозревать. Последние искры былой Силы как будто сбросили пелену с его глаз. Он увидел...

Его словно бросили в ледяную воду. Сердце стукнуло через раз.

Она непонимающе смотрела на изменяющееся выражение его лица, на смертельную бледность, залившую щёки.

- Вам плохо?

Он не ответил. Мысли атомными бомбами вспыхивали в пылающем мозгу. Два ангела стояли за её плечами. Два ангела-хранителя с обнажёнными мечами смотрели на него равнодушно и холодно. Они не подпустят проклятого к ней. Два... Почему два?!

Адриэль выпустил её руку. Девушка большими удивлёнными глазами смотрела на него. А он, зная, что это конец, всё же взглянул на её руки. Тонкие маленькие кисти. На безымянном пальце - узкое золотое кольцо. Он всё понял. Она не просто спасена...

Он отступил на шаг. К Шаян подошёл высокий светловолосый парень и нежно обнял её. Что-то спросил. Девушка ответила. Что - Адриэль уже не слышал. Два ангела... Он узнал это лицо, лицо её счастливого спутника жизни. Сосланный на землю ангел Эрио. Его сделали человеком... и не просто сделали, но дали ему своего ангела-хранителя, и теперь эту пару охраняли два безмолвных стража. Они нашли друг друга... Они любили друг друга... Они оба спасены...

Адриэль смотрел на них и не верил. Это не просто конец. Это хуже...

Ангел, бывший ангел отнял у него любовь. Забрал навсегда... Боль закипала в его душе, подкатывала к горлу.

Венчаны! Обещаны друг другу в жизни и после смерти! Эта жизнь для них - последняя. Потом они будут ждать там, наверху, в вечно молчащих небесах, дня, когда начнётся новый круг... Только он, Адриэль, не увидит этого...

Он отступал назад, в толпу. В задавленном стоне перехватило горло, лицо исказила кривая усмешка. Они смотрели на него ещё пару секунд, потом Эрио увёл Шаян прочь. Она на миг оглянулась, прежде чем исчезнуть навеки, и Адриэль увидел её глаза. Она смотрела на него так же, как тогда, когда умирала на его руках в такой далёкой прошлой жизни.

"Убил... любовь... раньше... чем... меня... простила... прощай..."

Он как будто снова услышал эти слова, произнесённые еле слышным, прерывающимся шёпотом. Она смотрела на него с той самой глубоко задевшей его жалостью. Она жалела его. И теперь Шаян прощалась с ним тем самым взглядом. Зная, с кем прощается и почему. И исчезла в шумящем людском море вслед за своим счастливым спутником.

Адриэль всё понял. Она потеряна навсегда.

Запрокинув голову, он посмотрел в ясное осеннее небо, которое никогда не примет его. Прозрачное, словно умытое до блеска прохладными слезами дождя. Он был пешкой в игре небес, где есть кто-то, кто смеётся сейчас ему в лицо за мысли о превосходстве ангела над Богом...

Он ощутил горячее кипение в груди и внезапно расхохотался в это насмешливое безоблачное небо. Ближайшие к нему люди отшатнулись в стороны. Адриэль выплёвывал этот смех из себя с ядом и болью, с любовью и ненавистью, слившимися в один огромный раскалённый шар в его груди. Его ноги подогнулись, и он упал на колени.

Она спасена. Ангел - тоже. Он вернётся на небо, держа её за руку, и она будет смеяться от счастья... А бывший Тёмный проклят навеки. Пусть он обладает теперь бессмертной душой, но сотни долгих жизней теперь ждут его... в лучшем случае... В худшем же... он отправится туда, где раньше был своим, а теперь... он всего лишь проклятая душа, обречённая на бесконечные мучения, пока кто-нибудь, возможно, не сжалится над ним...

Он задохнулся от боли, и смех захрипел в горле. Адриэль стоял на коленях, склонив голову в жесте скорби, и толпа расступалась вокруг него, оставив пятачок пустоты в своём шумящем море.

А сверху на него смотрело, как всегда безразлично и ясно, прозрачное, как слеза, осеннее небо. И где-то глубоко внутри жила надежда, заставляющая жить, говорящая о том, что нужно ждать и верить... Она одна может сказать: "Всё будет хорошо", - когда небеса молчат.

Комментарии: 3, последний от 27/07/2015. © Copyright Калинина Светлана Александровна (shajan888@mail.ru) Размещен: 23/06/2015, изменен: 23/06/2015. 277k. Статистика. Роман: Эротика Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Он - падший ангел и умирает со скуки в мире вседозволенности, она - девочка-кошка, оборотень, не способный разобраться в себе и своей жизни... Если судьба бросает навстречу друг другу таких разных существ, чьё-то сердце наверняка пострадает... (все стихотворения - автора)

Калинина Светлана Александровна : другие произведения.

Когда небеса молчат