По бескрайней степи катится двухколёсная тележка. Называть её арбой почему-то не хочется - колёса диаметром всего в полметра на мягких резиновых шинах и деревянных дисках не торчат по бокам, а расположены под компактным лёгким кузовом. Идут беззвучно и не вязнут в грунте. Тянут тележку два гуанако. В их движениях не чувствуется напряжения - поклажа нетяжела.
На передке сидят лицами в разные стороны две девчушки-поскакушки. Тамилка и Каринка. Крошечные эфемерные создания всем своим видом с несокрушимой силой подтверждают утверждение о том, что маленькая собачка - до старости щенок. Никто не скажет, что это почтенные матроны, кторым по тридцать лет, и что каждая из них - мать троих детей. Обе рожали по оптимальному графику в восемнадцать, двадцать и двадцать два. А потом врач сказал: "Стоп, по вашим конституциям и этого за глаза". А, что велел доктор, то все и делают.
И вот детишки подросли, мамы им каждый день не нужны, тем более что все отправляются в школу на зиму. И вот тут в подругах проснулись гены их общей бабушки - Виктории, которую до сих пор нередко называют Викулькой, хоть ей и за шестьдесят, но шустрятина она всё ещё та. Собраться в разведку умеет каждый, а баржа с семенным зерном и печными вьюшками, колосниками и заслонками идёт на Волгу. Никаких препятствий для реализации детской мечты о неведомых землях и встречах с новыми местами.
И вот сидят девчата в тележке, одна лицом вперёд, вторая - назад, поглядывают, прислушиваются. Дело к вечеру.
- Смотри-ка ты, а степь совсем изменилась. Только что была сухая, потрескавшаяся, а теперь травка бодрая, кустики изредка встречаются, - это Тамилка, что смотрит вперёд и держит вожжи.
- Поведение животных тоже изменилось, - соглашается Каринка. - Держатся поодаль, а справа сзади даже разбегаются слегка, вроде как уходят с пути кого-то невидимого.
- Справа для тебя или для меня?
- Для тележки, не озирайся, это наблюдать нужно, одним взглядом не ухватишь.
- Полагаешь, кто-то скрадывает нас? - В голосе Тамилки нет испуга. - Феоктист пару раз поворачивал голову в ту сторону, и уши вострил, - это она про гуанако. - Только реакция у него не как на хищника.
Общению с этими маленькими верблюдо-осликами девчата учились ещё в детском саду, знаки их поведения читают уверенно. Жаль, конечно, но эти упряжные - не те, с которыми они сами выросли. Век животных не настолько велик. Но эти "коняшки" тоже прошли выучку и дело своё знают крепко. Гуанако - не самые сообразительные твари, но зато предсказуемые и осторожные. Реагировать на любого хищника их тренируют так, что в места, где рядом с людьми прижились собаки, их просто не приводят - бесполезно даже пытаться, не пойдут. Хорьков они, конечно, игнорируют, а вот даже от котов убегают. Да никому в голову и не приходит мысль "подружиться" с местными камышовым или каракалом.
Тележка останавливается, и девчата начинают готовиться к ночлегу. "Лошадки" выпряжены, напоены из привезённой с собой ёмкости. Не обильно. Литра по два. И - пастись. Без привязи. Но не просто так. На спинах пристроены лёгкие сёдла с кобурами, где есть кое-что на случай внезапного бегства.
Топлива здесь тоже нет, так что ужин готовится на спиртовке. Сама тележка установлена на опорах, чтобы не опрокинулась, а её дышло извлечено из крепления и повёрнуто вертикально - антенна. Короткое сообщение по рации передаётся в диспетчерскую. Координаты, обстановка, подозрение на то, что за ними наблюдают - всё рассказали. Сумерки сгущаются. Ночью будет не очень темно. Облаков нет, луна видна на востоке.
- Наши сопровождающие теперь с юга, - замечает Каринка. - Нагнали, выходит, и остановились. Кажется, приближаются, вон, видишь антилопа отошла в сторону.
- Пожалуй, - соглашается её спутница. - Ну что, переодеваемся ко сну и баиньки?
Девчата укрываются за тележкой от неведомого наблюдателя и снимают дневную одежду - брюки, блузы. В середине октября тепло днём, а вот по ночам уже бодренько. Поэтому поверх добротного байкового белья надеваются толсто связанные длинные штаны и свитеры. Поверх - старинные бронежилеты из экипировки моторозованных стрелков. Крошечным женщинам до колен они, конечно, не достают, но немного. Всё запахнуто, залипучено, подогнано. Камуфляжки, каски с пятнистым тряпичным чехлом, ботинки на высокой шнуровке. Последние проблески угасающего дня уходят на макияж - светлеющие пятна смуглых лиц покрываются тёмными полосками "ночного крема". Белки глаз и зубы - это всё, что может их выдать. Разгрузки с обоймами, гранатами и пистолетом. Нож на икре, за пазухой и в рукаве. Самозарядки. Патрон в стволе.
Тихонько присели, потом прилегли. Для наблюдателя они просто остаются за повозкой, а на самом деле - уже в сорока метрах северо-восточней в траве средней высоты. Самих их она прикрывает, но смотреть не мешает. Пасущиеся гуанако на хозяек внимания не обращают, а вот в сторону подкрадывающегося неизвестного поглядывают. И не тревожатся. Точно - не хищник. Тишина. Ночные голоса степи. Насекомые в этот период не особенно надрываются. Птички тоже стараются несильно. На западе рыкнул тур. Простучали копыта небольшого оленя. Тихо. Даже звук срываемой гуанако травы время от времени доноситься до ушей напряжённо всматривающихся в темноту двух маленьких женщин.
***
Наблюдателей они увидели только утром, когда в зыбком полусвете нарождающегося утра три фигуры поднялись из травы в пятнадцати-двадцати метрах от повозки. Неизвестные убедились, что людей здесь нет и скрываться им более не от кого. Оглядели окрестности, покосились на пасущихся животных и принялись рассматривать экипаж и его содержимое. Переговаривались, но негромкие голоса мужчин не позволяли девчатам расслышать, о чём идёт речь.
- Па, возьмем что-нибудь, показать старшому?
- Подумай, сынок. Ты ведь всё видишь своими глазами.
- Два копья и два самострела. Эти люди ушли без оружия.
- Или?
- У них есть оружие, лучше этого, - соображает юноша. - А ведь такие наконечники и спусковой механизм и тетива в три нитки через колёсики! Это изготовлено искусным мастером. У нас таких нет. Они издалека.
- Одежда висит так, чтобы нам под повозкой было не видно, что за ней происходит. Отличная ткань. Размер маленький. Это мальчишки. Очень хитрые. Точно. Они остановились сразу, как мы начали за ними следить. А как они узнали?
- Это и мне непонятно. Важно то, что им не нравится, что за ними подглядывают.
- Никому не нравится, - соглашается сын. - Ой, а куда они подевались?
- Непонятно. Следов мы не видим, только то, что натоптали эти маленькие лошадки. Значит, наши подопечные исчезли бесследно, - кажется, отец подтрунивает над отпрыском.
- Ты хочешь сказать, что эти люди хорошо видят, и хорошо прячутся. И, что они, возможно, сейчас подглядывают за нами, имея в руках очень хорошее оружие, - наконец сын строит всю цепочку логических заключений. - Получается, если мы не хотим с ними ссориться, то должны перестать подсматривать.
- Где-то так. Федя, ты ничего не разглядел? - обращается отец к среднему сыну.
- Нет, па. Козлики пасутся, как будто тут вообще никого нет. У повозки натоптано, но след неузнаваемый. Слишком лёгкие эти ребятишки. Трава потревожена, а отпечатка на грунте нет. Ни от людей, ни от этих животных, кстати, тоже.
Все трое разворачиваются и, не скрываясь, трогаются на юг. Только через час, когда они надёжно пропали из виду, и окончательно рассвело, девчата выбираются из засады.
- Ты ничего не расслышала из их разговора? - спрашивает Тамилка. - Я тоже, соглашается она с отрицательным жестом подруги. А ведь это очень искусные охотники.
- Не только, - Каринка показывает рукой в сторону того места, где остались видны места их лёжек.
Это очень сильно вытянутое обширное углубление в земле. Когда-то здесь была вершина оврага. Теперь земляная перемычка не выпускает дождевую воду, Нет, лужи нет, поскольку дождей не было давно, но тут растёт густая трава, отлично маскирующая следы вмешательства человека в естественный ход природных процессов.
- Полагаешь, нормальные ребята здесь живут? - Тамилка выглядит озадаченной. - А мы их на мушке держали.
- Мы им об этом не расскажем. Когда выспимся. Ишь, след-то оставили какой! Тропа. Считай, приглашают нас на званный приём. Заглянем, пожалуй. Только макияж другой наложим.
- Километров двадцать мы вчера катили по рекультивированной степи. Или мелиорированной?
- Не помню. Да и так ли важно слово? - Каринка ставит на спиртовку котелок, - когда у меня крем для лица заканчивается. Всё-таки здесь значительно суше, чем у нас.
- У меня возьми.
- Ненавижу с соком подорожника.
- Да забыла я его добавить, ты примчалась за меркой для пороха и отвлекла, когда я смешивала. А потом, когда уже укупоривала, вспомнила, но было поздно, - Тамилка видит, что лампы рации прогрелись, и продолжает в микрофон, - Тамила Бурцева вызывает диспетчерскую...
***
Стойбище они разыскали вечером. Собственно, выспались, привели себя в порядок, и покатили прямёхонько по специально для них проложенному следу. Передний в колонне уходивших охотников через каждые полкилометра ступал всем весом на пятку, чтобы "преследователи" ни в коем случае не вздумали сбиться с дороги отправиться не туда.
Пять шатров из выделанных шкур. Женщины, дети. Много лошадей - их табуны неподалеку. Стадо коров. Пастух, увидев повозку, сделал ручкой и помчался докладывать. Понятно, их тут поджидают. Вон сколько народу столпилось!
***
Славка даже забыл порадоваться тому, во что вляпались эти "самовольщицы". А вхряли они так, что, мама, не горюй. Дело в том, что все выпускники школ вполне тянули по подготовке на медицинскую сестру, было поставлено и систематическое преподавание, и давались расширенные познания в области "подножных" медикаментов. В курсе химии изучалась масса сведений из фармакологии. Если ещё вспомнить, что конкретно эти "девушки" примерно в течение восьми лет растили детишек, понятно... нет, до уровня фельдшера они недотягивали сильно, но по сравнению с остальными, даже самыми сведущими местными жителями, были, чуть ли не светилами медицинской науки. И работать им пришлось много.
Встреченные ими люди на бывшей Земле жили на Алтае и в Забайкалье. Многие - из сельской местности, так что после переноса горевали недолго, нашли друг друга быстро, а потом и со здешней скотиной оперативно разобрались. Конечно, сразу бросились обследовать пространства, но по безводным сухим степям, в которые превратились окрестности Оренбурга, Актюбинска и Орска пешком пройдешь немного. Потом лошадки, коровки, хозяйство.
На сотни километров округу обскакали быстро. Всюду одно и то же. А потом с планируемыми потерями в лошадях расширили круг поиска. Отыскали на севере реки, на юго-западе море с безжизненными берегами, на запад степь не менялась и не заканчивалась, а в другие стороны - полупустыни и даже пустыни. С тех пор у них и повелось - лето на севере на берегах скудных рек, где можно хотя бы искупаться. Зимой - на юг, где пастбища покрываются снегом совсем немного, и скотина хоть как-то способна прокормиться, и вырыты колодцы, или отысканы места, где скапливается вода.
К северу от летних стойбищ, за реками, тоже - степи. Но там зимой еще холоднее и толще снеговой покров. Так что - туда углубляться стремились несильно. Разброс температур в этих местах очень большой, и суточный, и годовой. Случается, и по нескольку морозных дней за зиму. Пронизывающие ветры. Летом - суховеи, а то и пыльные бури. В общем, попала эта группа в ловушку, напоминающую ту, в которой в своё время оказалась небольшая команда, в которой находился Костик, просто устроились они значительно лучше. Тучные стада, молоко, мясо, шкуры, но острый дефицит древесины, да и о воде думать нужно.
Девушки перехватили одно из пяти согласованно перемещающихся кочевий в конечной точке осеннего перемещения, и застряли там надолго. Очень много проблем со здоровьем у здешних жителей. Расстройства пищеварения, болезни уха, горла, носа. Проблемы с кожей и периферийным кровообращением. Да всё можно упомянуть - любые варианты встречаются. А медикаментов с собой прихвачено, две сумки неотложки и одна аварийная укладка. Это на полтораста пациентов, что потянулись сюда со всех "кланов".
Так что к Самаре спешит баржа, везёт повозки, врачей, лекарства. Гидроплан посылать бесполезно - не садится он в степи. А дальнейшие проблемы решать Нату. Сдаёт ему Славка свои дела.
- Ты вот что пойми, мы с самых первых дней строили систему обучения так, что выпускник детского садика не просто нигде не погибнет, но и устроиться не хуже, чем в позднем неолите. А те, кто окончил школьный курс - вообще способны основать нормальную технологическую цивилизацию. В результате теперь имеем нацию первопроходцев, которым становится тесновато даже в мире, где от одного человеческого жилья до другого несколько дней идти через дикие степи.
Женщины меня беспокоят. К тридцати годам отстреляются с детьми, придут в прекрасную форму, силы в них и энергии уйма. А уж любопытство - вообще фундаментальная черта. Вот эти две разведчицы в яицких степях - это просто первый эпизод. И учти - запрещения вообще малоэффективны. Расскажу тебе две истории.
Через несколько лет после нашего здесь появления Ольга Николаевна, была тут довольно требовательная дама, заявила, что желает жить "по-человечески". В просторном светлом доме с ванной и тёплым туалетом. Почему бы и нет? - подумали мужики. Покумекали, и приступили. На окраине Куренёвского сада у нас получился полигон, в котором методом проб и ошибок, варьируя конструкции и планировки, выдумывая систему электропитания, различные материалы для труб - да там на наш уровень технологии задача была вообще нереальная - за десять лет сделали требуемое. И с вероэнергетикой справились, и с водоснабжением, и с канализацией. И пруд с лебедями для масепусенкого генератора с водяным колёсиком, и пруд-очиститель для стоков. Короче, соорудили локальную экосистему открытого типа. Подобрали правильную комбинацию деревьев, водорослей, огородных культур, набрались опыта. Теперь в старых посёлках, всюду так, и в школьных городках. Поверь, в том, старом мире, не все с таким комфортом жили, как мы здесь сейчас устроились. Просто потому что имел место женский каприз.
Другая история слегка комична. Или трагична. Короче, заскочила планка у одного мужика, что нельзя нам никак без денег обходиться, а то никто не знает, кто больше работает, а кто ерундой занимается. Ну, там вообще всё сложно, если по-существу. Не про то речь. А почему бы и нет, подумали мужики. Только вот беда, бумага наша для печатания банкнот не годится. Толста, к износу нестойка.
Вот тогда этот энтузиаст за это дело и взялся. Долго ли, коротко ли, восемнадцать сортов бумаги он разработал, потом наладил под это дело технологическое оборудование, а уж насчёт сырьевой базы, так плантации тростников, камышей, осок разных пришлось организовывать. Где дамбу насыпали, где грунт с береговой линии убирали, а там подкормки, севооборот, технология кошения. Его же не в одиночку на это дело бросили, масса народа участвовала. Всем хотелось попробовать жить с деньгами. А не вышло. Полиграфии нет, печатать никто не умеет. Началось, конечно, всё с красок - их пришлось разработать целый ряд. Чтобы не пачкались, не размывались, не выцветали, ложились ровно.
Потом - собственно техника печати. Все эти клише, литеры, способы набора - там ведь целая кухня. А способ переноса на бумагу произвольного изображения! Фотографические материалы, проявители, закрепители, способы травления - это массу народу пришлось запрячь, чтобы деньги получились не хуже, чем у других. А энтузиаст носится, как наскипидаренный, покою никому не даёт, всех тормошит, обеспечивает взаимодействие и увязку. Рипа говорила, что на старой Земле таких в специальных больницах содержали, а то беспокойные они очень, могут вред учинить. Наших то людей обидеть непросто, а от беспокойства беда невелика. Скорее наоборот.
Короче - целая эпоха прошла, пока все вопросы решили. Потом была дискуссия, какого размера банкноты печатать, как называть денежную единицу, что чего должно стоить. Насчёт качества бумаги вообще плебисцит провели. Запустили печатный станок, и с тех пор не останавливаем. Людей всё больше и больше, денег требуется и требуется. Вдохновитель и организатор счастлив, мешками развозит их во все уголки и покупает, покупает, покупает. В Маяковке на днях скупил десятую долю улова кефали, что будет через четыре года. Оформил фьючерс - такое забавное слово.
Ты ведь этими деньгами теперь каждый день пользуешься, - Славка показал плотную пачку красиво оформленной и нарезанной туалетной бумаги. - Вам-то молодым это с детства привычно, а мы, что помним ту жизнь, до сих пор ржём, как до дела доходит. А про то, что благодаря этому шизику каждый год по две-три приличных книги выходит, не забываем.
Я к чему речи эти веду. Тебе на моё место заступать - стало быть, обо всём непонятном с тобой советоваться будут часто. А повезёт, так и разрешения спросят. Понимаешь, я ведь ни разу не командир, никто мне ничего не должен. Просто сложилось так, что кто-то должен представлять общую картинку. Вот, пока я от старости не весь ум растерял, примерься к этой работе.
- Поговаривают, вы с Мишкой собираетесь спуститься вниз по Евфрату и через Персидский залив добраться до Индии, - Нату действительно интересно.
- Так и есть. С детства мечтал попасть в эту страну. И Мишка тоже. Потому и торопимся, что годков-то нам о-го-го. Скоро силы уйдут, и помрём мы с неисполненной мечтой.