Серебристая вспышка перед глазами -- и дверь отворилась. Симон чуть было не попытался закрыть ее снова, подумав, что не смог захлопнуть ее до конца с первого раза, но вовремя вспомнил слова капитана Доу.
Священник вышел из кабины стазиса. Повсюду вокруг среди кабинок стояли люди, некоторые были удивлены столь быстрым путешествием, другие даже заметно разочарованы. Среди пестро одетых переселенцев выделялись двое в серо-голубой форме, бодрым шагом двигавшиеся вдоль рядов кабин.
Симон догнал одного из них, нордического типа мужчину с выцветшими бровями.
-- Извините, не подскажете, где мои вещи? Я оставлял их в углу этого зала.
-- Здравствуйте, ваши вещи уже на поверхности, -- заученной фразой отозвался колонист. -- Присоединяйтесь к остальным, мы вскоре спускаемся.
Ничего не оставалось, кроме как последовать его совету. Симон встал около выхода, где уже не было никаких эвладов. Там собралось человек тридцать, и люди продолжали подходить. Помимо спутников Симона по челноку, были и другие, которых он раньше не видел. Бритый налысо парень в желтой майке окликнул священника:
-- Здорово! Тебе не сказали, когда отправляемся? Я уже устал тут торчать. Ехали секунду, а теперь все стоим и стоим на месте.
-- Нет, сказали ждать. Доберемся, не переживай.
-- Не нравится мне вся эта организация, -- отозвался парень. -- Могли бы как-то получше все устроить.
-- Ты думал, нас тут с цветами будут встречать и немедленно на лимузине увозить? -- усмехнулся Симон.
-- Ну не знаю. Но ждать, пока всех разморозят, мне не нравится.
Ждать, впрочем, пришлось недолго. Дважды пересчитав людей -- набралось ровно сорок человек -- второй колонист в форме позвал всех за собой.
После получаса путешествия в тесном и жарком челноке без иллюминаторов люди покидали салон в спешке. Однако, спустившись с трапа, многие вновь испытывали разочарование -- не видно здесь было калейдоскопического неба, фиолетовой земли и багряных лесов. Челнок опустился в подземный ангар, и раздвижные ставни потолка уже были сведены.
Чувствовалась, правда, какая-то особая легкость в движениях, а воздух казался необычайно свежим, почти пьянящим, и какой-то неуловимый сладковатый привкус оставался от него во рту.
Вокруг было множество людей -- тоже совершенно привычного, земного вида, в самой обычной и довольно разнообразной одежде. Форму носили, видимо, только пилоты. Цветов и лимузинов действительно не оказалось, но принимали довольно радушно. От священника не ускользнуло, впрочем, что новоприбывших стремились поскорее разделить, развести по каким-то разным углам и доставить в колонию.
К нему подошел еще один колонист в форме, который не поднимался на корабль, совсем молодой человек невысокого роста.
-- Вы Симон Робертович? -- спросил пилот по-русски.
-- Да?
-- Очень хорошо. Я Альберт. Сейчас мы с вами поднимемся в центр управления полетами. Наш председатель хочет с вами поговорить.
-- Я что-то не так сделал? Провез что-то недозволенное?
-- Да что вы, Симон Робертович! Нет, он по другому вопросу. Просто капитан Доу что-то сообщил на ваш счет такое, что председатель очень вами заинтересовался. Вы бывший летчик? Или, может быть, инженер?
-- Вообще-то нет. Вы меня интригуете, Альберт. Надеюсь, меня не отошлют домой?
Колонист тонко засмеялся, затем улыбнулся и предложил пройти к лифтам. Небольшое ускорение -- и они вышли в тихий коридор. Окон здесь по-прежнему не было.
-- Вам вон в ту дверь, к председателю, а я, пожалуй, поеду домой, -- отозвался Альберт. -- Спать уже совсем хочется.
Симон на пару секунд замер перед дверью, осматривая коридор. Обычные пластиковые двери, крашеные обои на стенах, никакой роскоши, минимум декоративности. Довольно скучно и совершенно обыденно -- словно какой-то третьесортный подземный офис небольшой конторы.
Он отворил дверь и заглянул внутрь. Среди многочисленных мониторов и приборов священник не сразу заметил двоих людей все в той же серо-голубой форме. Они, похоже, ждали его.
-- Садитесь в кресло, Симон, -- произнес смуглый седеющий мужчина с густыми усами и бородкой. -- Я -- Анхель, а это вот мисс Эвелин.
-- Очень приятно, -- священник перевел взгляд на миловидную женщину неопределенного возраста и легонько поклонился. -- Вы представляете руководство колонии?
-- У колонии нет руководства, которое нужно было бы представлять, -- ответил Анхель. -- Вы же знаете -- у нас тут самая настоящая демократия. Есть совет колонии, где я председательствую, но все заняты делом. Я, в первую очередь, диспетчер полетов, и это мое рабочее место, а не личный кабинет.
-- Полностью вас поддерживаю. Я бы тоже предпочел заняться делом как можно скорее, -- сдержанно отозвался Симон.
-- Да-да, поэтому-то мы вас и вызвали, -- вступила мисс Эвелин. -- Надо решить вопрос о вашем предназначении.
-- На самом деле я даже не знаю, с чего начать, -- проговорил Анхель, чуть повернувшись в своем кресле. -- Слишком много всего сразу. Давайте лучше сделаем так. Скажите, Симон, вы не заметили ничего необычного в колонии? Меня интересует ваша наблюдательность.
-- Заметил, -- спокойно произнес священник. -- В челноке заделаны иллюминаторы. По прибытии всех людей разделяли на небольшие группы и уводили в разные стороны. Похоже, вам есть что скрывать.
-- Ну, в общем, да, -- согласился Анхель. -- Похоже, капитан Доу был кое в чем прав. Не буду тогда уходить в сторону. Просто посмотрите на вон тот большой монитор, я выведу на него изображение с навигационной вышки.
Симон повернул голову и увидел, как вместо потолка космодрома на экране появился вид колонии с высоты. Массивным кубом слева на экране возвышался реактор, ближе к вышке виднелись светло-серые дома, а далее начинались леса. Ничего такого, чего бы он ранее не видел на фотографиях.
-- Узнаете, похоже. Да, это всего лишь колония. Не вся, впрочем. Это камера четыре, наша любимая. Еще есть камера пять, она захватывает нашу чудесную лиственную рощу в лесопарке. А теперь взгляните, скажем, на изображение с камеры два.
За реактором на мониторе начиналась какая-то грязно-зеленая масса, которая вспучивалась далее огромными желтоватыми пузырями. Среди пузырей чувствовалось какое-то шевеление.
-- Посмотрели? А это вот у нас камера семь.
Этот участок территории был испещрен какими-то мелкими ажурными конструкциями, соединяющимися в лабиринты. Между этими белыми, словно бы костяными сооружениями виднелись зеленые перелески и блестящие пруды. Кое-где вспыхивали и тут же гасли бело-голубые факелы огня.
-- То есть на Фауглифе все-таки есть местная разумная жизнь, вы хотите сказать? -- проговорил Симон. -- Я никогда не видел этих изображений, а я внимательно изучал снимки.
-- Вы удивительно спокойны, Симон, -- заметила мисс Эвелин своим тусклым, чуть сдавленным голосом. -- Но вы и не могли видеть этих снимков. Даже Кеннет Ли не видел всего этого, он очень вовремя отправился на Землю.
-- Дело в том, друг Симон, что эта колония не только наша, -- приятельственным тоном произнес диспетчер, вставая со своего места. -- Через полгода после основания эвлады поставили нас перед фактом: на этой территории Фауглифа будут размещаться не только земляне, но и представители нескольких других цивилизаций.
-- Почему тогда они живут так близко к нам?
-- Потому что у нас есть термоядерный реактор, а у них нет, -- емко ответил Анхель. -- Они потребляют не так много энергии, но она им очень нравится. Вот эвлады настоятельно и попросили нас с ними поделиться.
-- Мне надо это осознать, -- признался Симон. -- Я был готов к эвладам, собирался сегодня осмотреть эту планету и эту колонию, все эти сиреневые растения и радужное ночное небо, но ничего подобного и ожидать не мог.
-- Сзади вас в нише есть автомат с напитками, -- участливо посоветовала мисс Эвелин.
Симон нажал на кнопку, отпил из стакана воды со льдом, на секунду закрыл глаза, а затем заговорил:
-- Допустим, здесь есть другие разумные существа: не эвлады и не люди. Допустим, они живут рядом с людьми. Ваша камера подтверждает, что на людей они не очень-то похожи. У меня возникает резонный вопрос.
-- Да? -- заинтересовался Анхель.
-- Какое отношение все это имеет ко мне? Для чего вы, председатель совета колонии, вызвали меня к себе? Вы же должны уже знать -- я всего лишь священник. Я не дипломат, не специалист по управлению.
-- Вы меня разочаровываете, Симон. Я уже было решил, что вы все понимаете с полунамека, -- диспетчер подошел поближе к священнику. -- Капитан Доу рассказал нам, что вы оказались первым человеком за последние годы, который бы смог добраться в нашем корабле до его каюты. Он также сообщил, что вы спокойно относитесь к эвладам и совершенно не пугаетесь незнакомого. А у нас как раз освободилась вакансия ксенолога.
-- Я ничего не смыслю в биологии, -- чуть ли не машинально ответил ему Симон.
-- Ну и ладно, -- пожал плечами Анхель. -- Биологи у нас есть. Нам не хватает людей, которые бы хотя бы немного смогли понять, как у этих существ все устроено в мозгах. Вы понимаете?
Диспетчер подошел вплотную к священнику, оперся на стол и замер в ожидании. Анхель смотрел прямо в глаза, и до Симона доносилось его горячее мятное дыхание.
-- Мне нужно подумать, -- сказал священник. -- Я надеялся, что смогу работать с людьми.
-- С людьми вам придется работать тоже. Вы, я надеюсь, сможете научить их взаимодействовать с инопланетянами. Это, на самом деле, определенная для нас проблема.
-- Мы не настаиваем, Симон, -- добавила мисс Эвелин. -- Просто нам действительно нужен еще один ксенолог, причем самого практического профиля, а желающих в колонии не видно.
-- А что случилось с предыдущим ксенологом? Вы, Анхель, сказали, что место освободилось. Значит, кто-то его занимал до меня?
-- Да, -- помрачнел Анхель, -- до недавнего времени у нас работал Флэнаган. Он даже достиг некоторых успехов. Только вот... В общем, это вторая причина, по которой мы к вам вынуждены обратиться. Флэнаган был католиком, и я тоже; конечно, вы не совсем католик, но все же священник и христианин...
-- Вы хотите, чтобы я совершил обряд отпевания? -- догадался Симон.
-- Ну... Не знаю насчет обряда, но мы думаем, Флэнаган был бы рад, если бы вы прочитали несколько молитв над его могилой. Простите за сбивчивость, я действительно все еще очень расстроен из-за его смерти.
Анхель вернулся на свое рабочее место. Мисс Эвелин продолжала смотреть на Симона все с тем же полуотсутствующим выражением, разве что улыбка на ее лице куда-то исчезла.
-- Конечно, конечно, в этом вы безусловно можете на меня рассчитывать, -- проговорил священник. -- А что с ним случилось? Несчастный случай?
-- Что-то в этом роде, мы выясняем, -- отозвался Анхель. -- Вчера вечером нашли тело в роще приграничной зоны. Там чего только не растет, странное место. Кто знает, вдруг нашлись местные растения ядовитые, может, что еще. По внешним признакам -- отравление. Лицо синее, по телу пятна. Неприятная, в общем, история. Врачи и биологи сейчас исследуют, что там произошло.
-- У меня такая же будет специфика работы? -- поинтересовался Симон.
-- Это уже как вы захотите, тут мы каких-то строгих правил не требуем соблюдать. Флэнаган просто любил бродить по колонии, в том числе и по тем местам, которые люди обычно стараются избегать.
-- Не думал я, что на территории первой внеземной колонии будут места, куда людям лучше не заходить, -- с нахлынувшей вдруг горечью произнес Симон.
-- Ну что тут поделаешь, -- чуть виновато отозвался Анхель. -- Привыкайте, Симон, назад дороги уже нет.
-- Вас разместили в Липовом секторе, -- перевела разговор на другую тему мисс Эвелин. -- Дом десять, второй вход. Это хорошее место, рядом спортивный комплекс и лесопарк. Работать вы будете в планетарном центре, он в ста метрах от вашего дома. Если согласитесь, конечно.
Симон в задумчивости смотрел на радары и датчики, мелькающие лампочками, пытаясь сосредоточиться. Он отпил еще воды.
-- Хорошо, я согласен, -- наконец произнес священник.
-- Замечательно! -- воскликнул Анхель.
-- Только с одним условием. Я хочу для себя что-то вроде испытательного срока. Пару месяцев или около того. Если я пойму, что эта работа не для меня, то лучше буду работать в учебном центре.
-- Ну а как иначе? -- согласился председатель. -- В общем, дальнейшая программа вашего пребывания здесь такова: сначала вы идете домой, по пути рассматривая небеса. Туда уже привезли ваш багаж, думаю, вам понадобится некоторое время, чтобы разложить вещи и освоиться. Думаю, спать вы вряд ли сейчас хотите. Затем направляйтесь в планетарный центр, там вас введут в курс дела. В двенадцать будет собрание новичков, там расскажут о многих важных нюансах жизни в колонии.
-- А здесь вообще какое время? -- поинтересовался Симон.
-- Земное. Австралийское, наверное, если точнее. Фауглиф находится в системе тройной звезды, при этом часть планет представляют из себя субстелларные светящиеся объекты... В общем, как таковой, смены дня и ночи здесь нет. В вашем доме будут часы, не волнуйтесь. К работе вы можете приступить в течение недели, если возникнут проблемы с акклиматизацией, но вообще, такого почти не случается. Вроде все.
-- Нет, не все, -- возразил священник. -- Когда похороны?
-- Да, конечно..., -- растерянно проговорил Анхель. -- Завтра днем. Никак не могу это осознать. Это ведь всего лишь вторая смерть в колонии.
-- Мне нужно узнать больше о покойном. Поговорить с его друзьями. У него были здесь родные?
-- Нет, как и у большинства из нас. Флэнаган был очень замкнутым человеком, близких друзей у него не было, женщин -- тоже. В планетарном центре его коллеги вам смогут что-нибудь рассказать, наверное.
-- Не очень хорошо как-то получается, что мне предстоит хоронить человека, чье место я должен занять, -- сказал Симон. -- Впрочем... Наверное, в этом есть и какая-то особая ответственность.
-- Поверьте, для всех нас это большая трагедия, -- проговорила мисс Эвелин, не изменяя выражение лица.
-- И еще у меня один вопрос, -- добавил Симон. -- Я планирую проводить воскресные службы и, если найдутся желающие, то еще и вечерние чтения на неделе. Мне придется делать это у себя дома, или колония может выделить мне какое-то помещение?
-- В рекреационном центре найдется множество свободных комнат для любой деятельности. Просто согласуйте там время служб с организатором, -- объяснила мисс Эвелин. -- Удобная карта центра будет на информационном табло в вашей прихожей.
-- Понятно, понятно..., -- задумчиво отозвался священник. -- Но... Ради всего святого, объясните мне, почему обо всем этом совершенно ничего не известно на Земле? Почему? Зачем нужно ошеломлять людей здесь, сразу по прибытии? Вы же понимаете, что от этого многие чувствуют себя обманутыми, им кажется, что их ввязали во что-то против их воли!
-- А вы подумайте, Симон, как мы бы смогли объяснить все это землянам, -- совершенно спокойно ответил Анхель, похоже, уже привыкший к подобным вопросам, разве что резкие продольные морщины на его лбу поднялись выше. -- Подумайте, как бы правительства отреагировали на такие вот ультиматумы эвладов. Наверняка наделали бы глупостей, не владея ситуацией. Наши с вами политики находятся на непреодолимой дистанции и без информации -- это же прямой путь к панике. Сразу вспомнили бы все фантастические фильмы про монстров-чужих, которые смотрели в детстве. Прислали бы вот вместо вас отряд спецназа, устроили бы здесь черти что. И эвлады потом отозвали бы корабль, например. В результате колония бы погибла через какое-то время. Со своими проблемами мы можем разобраться сами, поверьте мне. А люди на Земле пусть спят спокойнее.
Последние предложения Анхель произнес с какой-то совершенно другой, металлической интонацией; Симон почувствовал, что под внешней мягкостью председателя есть какой-то внутренний духовный стержень, твердый остов. По-настоящему сильному человеку не нужно напрягать мышцы без необходимости. Если у Анхеля еще и достаточно ума, он может быть вполне подходящим лидером для колонии в таких обстоятельствах.
-- Ладно. Думаю, я тоже смогу во всем разобраться, -- Симон протянул руку диспетчеру, поклонился в сторону мисс Эвелин. -- Как мне добраться до Липового сектора?
-- У нас тут основное средство перемещения -- магнитные дорожки со скоростными магнекарами, -- Анхель вновь заговорил легко и расслабленно. -- Есть еще электроциклы, если вам нравится ездить не по дороге; выбирайте, что вам больше подходит. Сейчас выходите к лифту, поднимайтесь на поверхность. В магнекарах есть встроенная навигационная программа, только укажите свой адрес и держитесь.
Симон допил воду, по старой привычке разгрыз округлые льдинки со дна и, окончательно попрощавшись, закрыл за собой дверь. Он прошел вдоль всего коридора, мимо двух других дверей, точно таких же, как дверь в диспетчерскую, безо всяких номеров и табличек, постоял перед створками лифта, взглянул на индикатор, уведомлявший, что лифт находится на поверхности, а затем пошел обратно вдоль другой, совершенно голой стены. Пальцы его терлись о рельеф обоев, бесцельно, только ради ритмичного тактильного раздражения, так помогающего думать.
Он очень явственно, почти физически чувствовал, что теряет опору, которой для него были его приход, его сан, его служение. Сам образ его мышления за последние недели -- или это были только дни? -- изменился, стал проще, четче, грубее. Слова другие стали в голову приходить, изменился первоначальный, внутренний язык, в котором выражаются сами мысли. Он почти перестал молиться -- только с утра и перед сном, стал реже креститься, да и одежду все больше предпочитал совершенно секулярную. Может, хотя бы воротничок пастора носить, все-таки ясный, понятный символ? Не для других, для себя.
Капитан Доу решил, что священник сможет поладить с инопланетянами. Председатель совета колонии с ним согласился, и, скорее всего, это было даже не его личное решение, а результат какого-то совещания. До этого уже много лет Симон сам выбирал, чем хочет заниматься, а сейчас несколько людей упорно подталкивали его к чему-то другому. Он не мог понять, правильно ли будет с ними согласиться. В глубине души он боялся этих неизвестных "других инопланетян". Вот, скажем, те гигантские пузыри -- это вообще что такое? Может, это и есть иные формы разума? Или там все-таки обитают существа сравнимых с людьми размеров?
Почему-то упорно казалось, что с эвладами людям крупно повезло: те были в целом дружелюбны, готовы помочь и, в принципе, мотивы их были близки и понятны. Технологии взамен ресурсов, минеральных и энергетических, это ведь очень по-человечески. Конечно, эвлады казались слишком похожими на роботов, не проявляли совершенно эмоций и не собирались общаться сверх необходимости, но у этого тоже были свои достоинства. А тут... наверняка хотя бы одна из соседских цивилизаций окажется по той или иной причине настроенной против людей, несмотря на оказываемую им помощь.
И тут Симона словно током ударила дерзкая, невероятная мысль: ведь может быть и совсем наоборот. Может ведь случиться, что найдется цивилизация, в чем-то близкая людям, и более того, близкая настолько, чтобы понять человеческие идеи. Боже ты мой, ведь можно же попытаться обратить их в христианство!..
Он ускорил шаг и повернул на третий круг вдоль стен коридора. Сердце билось отчаянно. В нем проснулся тот самый азарт и трепет, который заставлял миссионеров отправляться к каннибалам Африки и Океании. Но и там они не могли встретить вызова такого масштаба. Даже Святой Франциск, который проповедовал зверям и птицам, не помышлял того, чтобы отправиться на другой край средневековой плоской земли, к собакоголовым людям и антиподам. Интересно, были ли святые и священники, которые пытались обратить демонов, -- обожгла разум еще одна невероятная мысль.
Наверное, стоит попытаться. Даже если идея об обращении -- пуста и невозможна, он сможет понять больше о других живых существах, об иных душах, сможет попытаться объять их существование под сенью христианства, что с таким трудом дается земным теологам.
Симон нажал на кнопку вызова лифта, когда тот как раз возвращался с нижних этажей, и тут же раздался мелодичный звон. В кабине никого не было, лишь зеркало, удваивающее пространство. Священник пригладил рукой волосы, застегнул верхнюю пуговицу длинного черного плаща. Нет, все-таки и в этом облике есть определенная доля духовности, надо признать.
Серебристо прозвенел звонок, створки разошлись, и взгляду Симона предстал удивительный пейзаж. Стены высокого стеклянного павильона, куда прибыл лифт, не могли скрыть темно-серого неба и голубых облаков, подсвеченных красным словно бы изнутри. Вдали заметно было белое зарево одного из восходов или закатов, которые происходили здесь чуть ли не ежечасно, не превращая, однако, фауглифских сумерек в солнечный день.
На горизонте склонялись под ветром ажурные коралловые леса, и оттуда почти до самого павильона тянулась фиолетово-черная равнина, плоскость которой лишь в паре мест нарушали белесые сооружения. Космодром, по-видимому, располагался на самом краю колонии, быть может, в том числе и для того, чтобы продемонстрировать прибывшим первозданный ландшафт другой планеты.
У выхода из павильона под небольшим навесом стояли электроциклы, трех- и четырехколесные, а чуть дальше начиналась магнитная дорожка, темно-оранжевая петля которой уходила за павильон, в сторону массивных бетонных сооружений. Над дорожкой парил магнекар с небольшой платформой и огромной передней панелью, напоминающий тренажер-беговую дорожку, неподалеку висел над землей еще один. Порывы прохладного ветра, чуть сушащего губы, шевелили магнекары, но с магнитного пути не сдвигали.
Повернув голову, Симон увидел впереди, где кончались плитка и коричневатый асфальт, низкую фиолетовую скамейку, стоящую уже на фауглифской земле и почти незаметную на ней. Подойдя ближе, он понял, что она изготовлена из местных материалов: рыхлого, с многочисленными пустотами дерева, обвитого плотными кожистыми лентами. На ощупь древесина казалась чуть теплой, словно бы еще живой.
Вид отсюда представлялся умопомрачительный. Неземные цвета ландшафта, неземное небо, успевшее за несколько минут изменить свои краски, холодящий воздух без запаха -- все это было настолько новым, настолько другим, что просто дух захватывало. Хотелось смотреть и смотреть, впитывать все это великолепие всеми чувствами. Вот в небе красной полосой, расплывающейся со временем, промелькнула искра -- что это было, интересно? Метеорит? Вот среди ближнего леса что-то блеснуло, словно бы там находилось небольшое озерцо -- а ведь писали, что на Фауглифе нет воды на поверхности.
Симон опустил руку и прикоснулся к плотному грунту планеты, чтобы ощутить эту другую землю. Пальцами не получалось ее захватить, словно бы у нее была прочная, волокнистая структура, лишь неглубокие следы от ногтей прочертились на темно-фиолетовой почве. Даже пыли на пальцах в итоге не осталось.
Священник откинулся на спинку скамейки и прикрыл глаза. Шум ветра, только лишь один шум ветра. Быть может, еще тихий шелест лесов вдали, но ни рокота моторов, ни звука человеческой речи. Похоже, эта колония -- прекрасное место для человека, который любит простор и уединение; а ведь всегда можно еще и уехать на электроцикле дальше, где уже точно будешь в абсолютном одиночестве...
-- П-п-привет, Симон, -- раздался громкий голос прямо за спиной. Принадлежать он мог, конечно же, только одному человеку из числа здешних знакомых священника.
-- Присаживайся, Дуайт, -- отозвался Симон, открывая глаза. -- Здесь очень красиво, на мой взгляд.
-- Да, прекрасный, прекрасный вид, -- произнес технолог, шумно усаживаясь на другой конец скамейки. -- Мне тоже очень нравится. Похоже на какую-то компьютерную игру из моего детства, но никак не могу понять, какую.
-- Тебе уже рассказали?
-- О чем?
Симон замялся, не зная, должен ли он сам все объяснять Дуайту, но тот вовремя добавил:
-- С нами говорили несколько минут. Сказали, как добраться до дома и о вечернем собрании. Еще что-то говорили про инопланетян, которые живут в западной части колонии, но я не понял, к чему это все было.
-- Ты же понял, что речь была не об эвладах?
-- Да? -- равнодушно произнес Дуайт. -- Ну ладно. Я не очень внимательно слушал. Кстати, где ты будешь работать? Мне вот предложили открыть в научном центре новое квантовое отделение. Пока я там буду один, но может, кто из совсем молодых увлечется.
-- В планетарном центре. Буду заниматься контактами с инопланетянами.
-- Инопланетяне, инопланетяне... У нас тут такие возможности, а вы теряете на них время.
-- Почему ты думаешь, Дуайт, что они не могут разбираться в квантовых технологиях лучше нас?
-- Эвлады ничего не знают о квантовых технологиях.
-- Во-первых, это они так говорят. Их послушать, так они и об электричестве ничего не знают, что уж говорить о межзвездных перелетах. А во-вторых, я еще раз повторю. Здесь рядом обитают не только эвлады. Мало ли...
-- Тогда дай мне знать, если что узнаешь, -- почти перебил Симона Дуайт. -- Но вообще, я в это не очень верю. Инопланетяне -- это какая-то глупость, по-моему. Что-то такое... несовременное, что ли. Лет пятьдесят или сто назад еще можно было в них верить... а сейчас они просто есть и ничего с этим уже не поделаешь... Понимаешь меня, Симон? Мне ведь все время кажется, когда я их встречаю, что стоит этому существу повернуться, и где-нибудь на щупальце я увижу надпись "Сделано в Китае". Они какие-то фальшивые, неестественные...
Дуайт остановился и с надеждой посмотрел на священника. Рот его был открыт, бейсболка съехала набок.
-- Мне кажется, я понимаю, о чем ты говоришь. Но ты ведь можешь просто работать здесь и никогда больше не видеть инопланетян.
-- Могу, да, конечно..., -- как-то тоскливо отозвался технолог. -- Из Кливленда обещали прислать мне множество материалов для работы со следующим рейсом. Прислали бы они лучше ко мне еще одного технолога. Как-то немного тоскливо быть тут одному.
-- Здесь одиннадцать тысяч людей, Дуайт. Не так много, но все-таки..., -- начал было успокаивать технолога Симон, но тот его прервал.
-- Заходи ко мне в г-г-гости как-нибудь. Я хорошо разбираюсь в к-к-коктейлях. Липовый сектор, дом восемнадцать, первый вход. Расскажешь, как устроился здесь. Ладно?
-- Хорошо, Дуайт. Я как раз живу неподалеку, в том же секторе.
Технолог как-то неловко встал и пошел обратно к павильону. Симон повернул голову, посмотрел ему вслед, затем вновь перевел взгляд на фауглифский пейзаж и вздохнул.
Этот мир так далеко от Земли, а проблемы остались все те же. Даже и еще усугубились, поскольку людей вырвали из паутинки их случайных жизненных связей и забросили туда, где все нужно будет начинать заново. Интересно, как людей выбирали психологи? С одной стороны, нужно сохранить баланс экстравертов и интравертов, спокойных людей и ярких; с другой -- нельзя было пропустить ни единого человека, который мог бы разрушить спокойствие колонии. И не забыть про разные религии, языки, мировоззрение... Нельзя допустить, чтобы те же китайцы замкнулись между собой в отдельной общине, но и присылать, скажем, сплошных китайских немолодых мужчин тоже невозможно. Да уж, наверняка не одну сотню диссертаций защитили на таком материале, несколько десятков специалистов отстроили себе новые дома на выделенные гранты. Время покажет, вышел ли из этого толк.
Симон поднялся. Плащ и волосы развевало ветром, чуть слезились глаза. Черно-фиолетовый ландшафт окружал священника, казавшись стилизованным, будто кто-то убрал из палитры этого мира почти все цвета. Он не казался реальным -- скорее, чувствовалось, что фотографии кто-то увеличил до гигантских размеров, создал исполинские декорации для фантастического фильма. Бетонные коробки зданий колонии тоже напоминали съемочные павильоны, лишь шпиль навигационной вышки вносил какое-то ощущение реальности.
-- Ко всему привыкаешь, -- шептал себе под нос священник, шагая по чуть пружинящему грунту от скамейки к терракотовым магнитным дорожкам. -- Просто дай мне сил, Господи, с остальным я справлюсь.
Путешествие на магнекарах вызвало у Симона противоречивые чувства. С одной стороны, ощущался азарт скорости, дома и люди проносились мимо со скоростью молнии, от лихих поворотов и торможений захватывало дух, так что пальцы судорожно вцеплялись в руль. С другой стороны, магнекар ехал в автоматическом режиме, дорогу выбирал самостоятельно, а полноценного ручного управления на нем и не было предусмотрено. Получалось что-то вроде циркового аттракциона, да еще и наделенного каким-то своим искусственным подобием разума. Весьма подходящее место, чтобы молиться Всевышнему.
Магнитный самокат притормозил возле очередного бетонного дома -- вытянутой сероватой коробки, лишь слегка декорированной цветным пластиком, чтобы отличаться от соседей. Дом десять был в оранжево-синюю клетку, соседний -- в красно-желтую, и так далее. Видимо, рабочих строительных специальностей в колонии тоже не хватало, да и возможности дизайнеров были ограничены.
Двухэтажный дом был разделен на восемь узких подъездов. Подойдя к своей двери, Симон было спохватился, что ключей от жилища у него не было, но те уже торчали из замочной скважины.
Экран в прихожей приветливо затеплел зеленым, затем на нем появилась схема колонии. Нельзя было не обратить внимания, что изображались на ней лишь области справа от навигационной вышки. Священник отметил, что часы в углу экрана показывали без пяти двенадцать, нужно будет перевести время на всех своих устройствах.
Его чемоданы стояли прямо по центру комнаты, светлой и довольно просторной, но в целом мало чем отличающейся от коридоров космопорта. Мебели было немного -- стол, диван и пара стульев, да еще в углу раздвижной шкаф. У дальнего окна -- совсем небольшая часть, выделенная под кухню. Видимо, обедать и ужинать придется не здесь.
Симон взбежал по крутой лестнице на второй этаж. Два почти пустых помещения: одно с просторной, уже заправленной кроватью и гардеробом, другое с компьютерным столом и стеллажами. Компьютер на месте, со всеми аксессуарами. Ванная невелика, но все сделано очень добротно и удобно.
Он спустился по лестнице, расстегнул один из чемоданов и достал оттуда несколько тяжелых предметов. Затем вновь поднялся на второй этаж, снял обувь и залез на кровать.
Несколько ударов молотком -- и можно вешать черное деревянное распятие, купленное в ирландском монастыре. Второе, поменьше, будет украшать стену кабинета. Евангелие привычно расположилось на прикроватной тумбочке. Вскоре там будет много книг, высокие стопки.
-- Ну вот я и дома, -- произнес вслух священник, убрав инструменты подальше и присев наконец на кровать. За окном по оранжевым дорожкам бесшумно проносились магнекары, рассекая фарами вечный фауглифский полумрак.