В далеких песках азиатской дали
четыре путейца три шпалы несли.
Сгибались под ношей немилой и тяжкой,
и пот утирали промокшей рубашкой.
И стали путейцы на Бога роптать:
зачем мы учились, чтоб здесь увядать?
Бесцельно пройдут наши юные годы,
сюда не доходят ни новости моды,
и нет здесь танцулек, и нет здесь кино,
в бескрайнюю даль лиш легло полотно.
И только их голос в степи отзвучал,
как поезд по рельсам вблизи застучал,
в страхе путейцы отпрянули вдруг,
двое на север, а двое на юг.
Две шпалы легли поперек полотна,
лишь с боку тоскливо торчала одна...
Состав тормозной путь осилить не смог,
и искры взметая, под скрежет колес,
вагон за вагоном, ушел под откос.
Под ним все четыре путейца легли,
носами уткнувшись в песчанной пыли.
И нет над могилой ни трав, ни креста,
бескрайняя степь безоглядно пуста,
и лишь лупоглазые гости ночей,
бездомные совы, ночуют на ней.