Аннотация: Воспоминания Мелерина Ив.Я. о событиях Октябрьской революции на Юго-Западном фронте, об установлении советской власти в Троицке, о боях с белыми казаками и чехами, о пребывании в плену в Троицкой тюрьме и Шкотовских лагерях
Оренбургское казачество до и после Октябрьской революции
(Воспоминания т. Мелерина И.Я.)
Октябрьская революция застала казачьи Оренбургские части на Юго-Западном Германском фронте, расквартированные в М. Деряжно, Шепетовке, Проскурове. Существовавшие в то время до Октябрьской революции полковые и дивизионные к-ты были исключительно из офицерского состава, за малым исключением рядового состава. Рядовое казачество, уставшее от боевой обстановки, искало выхода в перемирии с немцами, а офицерство за войну "до победоносного конца".
Агитация среди казачьих частей со стороны СДРП не имела решающаго значения, т.к. казачество держалось в стороне от политических событий вследствии традиционной привычки слушать, что скажет непосредственное "начальство" - суть избранные в полковые и дивизионные комитеты.
После октября я, Н.Д. Томин и Ершов как состоящие в полковых комитетах повели решительную борьбу за создание центрального органа, т.е. казачьего к-та всего Юго-Западного фронта, из казаков-фронтовиков, дабы этим самым повести работу за Советскую власть среди остального казачества, находящегося на территории фронта.
Контрреволюционное офицерство, увидя, что рядовое казачество из нейтрального стало колебаться и прислушиваться к голосу СДРП(б), переменило тактику. Началось панибратство с урядниками (унтер-офицерами), дабы этим самым завоевать доверие массы и [71об] пролезть в комитеты. Эта затея не удалась.
На съезд 7-й Армии Юго-Западного фронта, состоявшего в г. Проскурове, избрано было большинство из рядового казачества, за исключением есаула Нагаева А. от Оренбуржцев, сотника Шапошникова Донца, сотника Кибирева Енисейца и ряд прапорщиков, произведённых за боевые отличия. Есаул Нагаев и Шапошников обладали большим красноречием, что в то время имело большое значение, под видом всевозможных соусов вносили в умы казачества свои контрреволюционные цели.
Казачий Съезд 7-й армии Юго-Западного фронта открылся в г. Проскурове в кино "Модерн" в 12 ч. дня. Накануне съезда я, Томин и Ершов были вызваны в Проскуровский военный к-т СДРП(б), где нам была дана установка нашего поведения на съезде. [72]
На повестке для съезда стояли вопросы:
1. Текущий момент
2. Выборы к-та и делегатов на фронтовой Съезд Юго-Западного фронта
По текущему моменту был заслушан доклад представителя к-та СДРП(б). В прениях по текущему моменту выступило много делегатов.
Докладчик указал на безцельность братоубийственной войны в угоду кучки помещиков и капиталистов, наживающих огромные капиталы на крови рабочих и крестьян всех воюющих государств. Пора прекратить эту войну. Трудовое казачество вместе с рабочими и крестьянами должно решительно встать на защиту Советов и отмежеваться от контрреволюционного офицерства.
На съезде выступил Нагаев и [72об] Шапошников, которые указали, что казачество должно разобраться в этой исторической обстановке и неподдаваться анархическим тенденциям слева. Далее указали, что казачество должно стоять твёрдым и непоколебимым только при организации твёрдой власти. Из этого было видно, что "твёрдая власть", которую хотела группа их последователей, это реставрация капиталистического строя в России.
Нагаев в своём выступлении бил на чувства делегатов съезда. Он начал свою речь:
- Вы, вольные сыны Дона, Кубани, Забайкалья и привольных степей, должны оценить историческую сложную обстановку и остаться верными сынами своей родины, и не поддаваться на удочку разных проходимцев (суть большевиков), должны [73] строить жизнь на новых демократических началах.
Съезд в подавляющем большинстве принял резолюцию о признании Советов, кроме группы в несколько человек офицеров, которые воздержались при голосовании.
После окончания 1-го вопроса приступили к выборам комитета. В комитет вошли: Шапошников, Кибирцев, Томин, Ершов, я и др., всего 20 чел. Мы обеспечили к-т большинством нужным нам товарищей.
Работа к-та была чрезвычайно напряжённой. То и дело были заседания и совещания по вопросам улаживания взаимоотношений между пехотными частями и казачьими командирами-офицерами. Были попытки со стороны казачьих [73об] офицеров вступать в бой с пехотными частями из-за дезертирства из последних и нападения солдат на помещичьи усадьбы.
Сотник Полюдов, н-к пулемётной команды 11-го Оренбургского каз.полка, спровоцировал командира сотни этого полка силой подавить "бесчинства" со стороны солдат в усадьбе в селе Новосёлках под ст. Деряжно. Пришлось немедленно выехать на место и устранить провокационное выступление, а Полюдова отстранить должности. Разгром усадьбы был прекращён после устроенного митинга с солдатами на месте.
Через месяц был созван съезд казаков-фронтовиков всего Юго-Западного фронта в г. Бердичеве. Пленумом к-та Ю.З.Ф. я был избран зам. председателя к-та.
Казачьи офицеры стали убегать из [74] частей к Каледину на Дон. К-том приняты были немедленные меры к замене всех командных должностей не офицерами.
В январе месяце 1918 г. Главнокомандующим войсками т. Крыленко было приказано эвакуировать казачьи части с фронта по своим казачьим войскам для демобилизации. Подвижного состава для отправки войск не было, т.к. образовавшаяся Центральная рада во главе с Петлюрой категорически воспретила по ж.д. дорогам Украины, не давая подвижного состава не украинским частям. В это время вовсю проходила организация войсковых частей из украинцев, так называемых гайдамаками.
Приказ т. Крыленко об эвакуации с фронта каз.частей был безоговорочен. [74об] В местах расположения каз.частей было приказано производить посадку на близь лежащих станциях. Маршрут следования 1- Оренб.каз.дивизии был определён штабом т. Крыленко следующий: Киев, Конотоп, Гомель, Брянск, Орёл, Тула, Москва, Сызрань, Самара, Троицк и часть полков дивизии Челябинск.
Когда была произведена посадка всех частей в эшелоны, на станции Деряжно был разобран путь полком гайдамаков, и предъявлен ультиматум о немедленном освобождении всего подвижного состава. Выехав на место возникшего конфликта, пришлось уговорить командование полка гайдамаков о немедленном прекращении безчинств во избежание недоразумений. Конфликт был урегулирован безболезненно. Попытки натравливания оставшимся не у дел офицерством дать бой не увенчались успехом. [75]
Эвакуация казачьих частей с фронта северными путями была правильно предусмотрена т. Крыленко, т.к. по южным ж.дор. было брошено большое количество офицерства генералом Калединым для работы среди следуемых этими путями войсковых подразделений.
По прибытии эшелонов в Гомель был раскрыт заговор офицеров нашей дивизии. Около 18 человек заговорщиков было арестовано каз.офицеров и отправлено в Гомельскую тюрьму.
По приезде в г. Москву РВС Московского гарнизона мы были информированы о положении на Урале. Указано было, что Атаман Дутов мобилизует казачество против Советов. В свою очередь я и Томин доложили о политико-моральном состоянии дивизии.
На 2-х дневной стоянке в г. Москве частей [75об] дивизии были обнаружены попытки со стороны контрреволюции спровоцировать дивизию против Красной Гвардии, но были приняты решительные меры к недопущению к стоявшим эшелонам посторонних лиц. Провокация не удалась, т.к. все командные должности были в руках рядового состава.
По прибытии в г. Сызрань РВК г. Сызрани приказано было сдать всё оружие и боепатроны к-ту, а также и орудия. Разрешено было иметь при себе рядовому составу только холодное оружие - шашки. Приказ был выполнен. После суточной стоянки в г. Сызрани эшелоны отправились дальше.
По приезде на Урал части были расквартированы для производства демобилизации в следующих пунктах: 11 Оренбургский каз.полк в пос. Еманжелинском, 3 Уфимо-Самарский полк в Троицке. [76]
Лишь только мы въехали на Урал, как наши эшелоны начали таять, т.е. людской состав стал расходиться по домам. Остались лишь ликвидационные комиссии в намеченных пунктах расквартирования по прибытии на Урал.
Причины расформирования частей не в Троицке, а в Еманжелинском пос. вызваны были тем обстоятельством, что полотно жел.дор. на ст. Нижнеувельская было разобрано до нашего приезда местными казаками Дутовцами, а поэтому вести по жел.дор. обоз не представилось возможным.
Стоял февраль 1918 г. По прибытии в г. Троицк было выяснено положение текущих событий. Старшие возраста, не бывшие на фронте и подлежащие призыву казаки были настроены враждебно против Советской власти. [76об] Агитация среди фронтовиков, уже распущенных по домам, со стороны контрреволюционного офицерства была большая. Разжигаемая контрреволюцией в посёлках часть фронтовиков уже начала быть недовольной советской властью.
Стали поступать претензии со стороны фронтовиков о выдаче им компенсации за утерянное в бою обмундирование, снаряжение и лошадей, т.к. казачество шедшее на военную службу в своём снаряжении и обмундировании, кроме винтовок. Это обстоятельство было учтено, и по особому ходатайству перед Советом народных комиссаров были отпущены необходимые кредиты на удовлетворение претензий. В первую очередь пособия выдавались сиротам погибших на войне отцов, а во вторую очередь остальным. Для разбора претензий была создана специальная комиссия. В комиссию вошли: т. Ловчиков, [77] я и ещё 2 товарища.
Положение в станицах было напряжённое. Стали образовываться 2 лагеря: фронтовики за власть Советов, а остальное казачество против. Учитывая это положение, Томин, Ершов, Карташёв и я в издаваемой в г. Троицке казачьей газете "Известиях" выпустили обращение к казакам. В обращении говорилось, кто такой Дутов, и какие цели он преследует с своими контрреволюционными преспешниками.
В марте месяце 1918 г. был созван съезд казаков-фронтовиков в г. Троицке. На съезд фронтовиков прибыло около 200 делегатов. Одновременно с съездом фронтовиков происходил съезд советов Троицкого уезда.
На съезде фронтовиков была вынесена резолюция о признании Советской власти как единственной власти, [77об] ведущей пролетарские массы и трудовое казачество по правильному пути. Кроме того, в этой же резолюции было указано о немедленном укреплении органов Соввласти фронтовиками и организации Красной Гвардии из них, а также и отмежёвывании от контрреволюционного офицерства. Вместо же Атаманского управления 3-го отдела решено было просить съезд Советов учредить Казачий военный отдел при Исполкоме, что съездом и было принято.
На 2-й день съезда поступили тревожные сведения из уезда о том, что в районе станиц Кособродская и Нижнеувельская появилась казачья банда под командой сотника [Завершилского]. Утром на следующий день вышеуказанная белогвардейская банда заняла станицу Клястицкую (Солодянка) и приняла решение повести наступление на город Троицк. [78]
В то время гарнизон г. Троицка состоял из незначительного красногвардейского отряда и ещё не демобилизованных солдат Сибирского стрелкового полка. Отряд же т. Блюхера под его командованием проводил боевую операцию против восставшего казачества на Чёрной Речке Кособродской станицы. Принято было решение мобилизовать делегатов обоих съездов.
Предварительно съезд советов принял решение послать для переговоров мирную делегацию во главе с т. Ильиным. Прибывшая делегация в ст. Клястицкую была встречена враждебно. Контрреволюционное офицерство напало на мирную делегацию у сборного пункта, и зверски был изрублен т. Ильин, председатель делегации, а у автомобиля, на котором прибыла делегация, были в клочья [78об] изрублены покрышки.
После этого зверского акта белогвардейцы решили открыть огонь по нашей подходящей пехоте. После 4-х часового боя банда была разбита и начала разбегаться по станицам.
Так была ликвидирована 1-я решительная попытка контрреволюционного казачества помешать мирной жизни и налаживанию органов Соввласти на местах. В этом контрреволюционном выступлении участвовали исключительно зажиточные казаки с своими сыновьями, не бывшими на германском фронте. Банда состояла из казаков Кособродской, Нижнеувельской, Клястицкой станиц и Таяндинского посёлка.
Съезд советов выпустил обращение к казачеству и указал ему на ложность поддержки контрреволюционного офицерства, а также в обращении было указано о целях и задачах Советов. [79]
Съездом советов был избран исполнительный комитет. Председателем Исполкома был избран Свечников Василий, членами Иванов, железнодорожник, Потапов, Померанце, Апельбаум, председ. Горсовета, Карпов, Дерибас, председатель Чрезвыч.ком.
Исполком утвердил комиссаров для заведывания отделами Исполкома. Н-ком гарнизона и командующим был назначен Сучанов Иван, а особым комиссаром [...].
После создания руководящего советского органа было приступлено к работе. Началась кипучая неустанная работа по укреплению органов Соввласти на местах под руководством городского партийного комитета. Разъехавшись по станицам, делегаты съезда везде провели отчётные собрания. Этот съезд положил основу укрепления советских органов на местах. В этом деле сыграли немаловажную роль казаки-фронтовики.
Контрреволюция не дремала, в противовес нашей кипучей работе по созданию [79об] и укреплению советов на местах вела всё время подрывную работу. Примеров контрреволюционной работы было много. Попавшие на службу к нам в наши органы оставшиеся не у дел офицеры устраивали саботаж.
В мае месяце 1918 г. в казачьем военном отделе при Исполкоме шруппа офицеров под руководством хорунжего Потапова устроил итальянскую забастовку ввиду задержки в выдаче месячного жалования позднее на 2 дня.
Есаул Нагаев Александр на устроенном горкомом партии митинге выступил с клеветническим заявлением о якобы творимых грабежах и насилиях в станицах красногвардейцами и представителями Исполкома. В его словах слышался призыв к свержению Соввласти. Нагаев был немедленно же арестован за провокацию.
Полковник Половников [80] в Ключевской и Берёзовской станицах начал вербовать нелегально боевые дружины против Советов, но был также вскоре арестован.
В июне месяце 1918 г. было принято Исполкомом решение послать членов Комиссии по удовлетворению претензий казаков на места. Это решение было принято Исполкомом по докладу самой комиссии, т.к. трудно было верить разным справкам, представляемым казаками об утере ими обмундирования при боевой обстановке в германской войне, кредиты же были на сей счёт ограничены. Кроме того, пособия выплачивались в 1-ю очередь сиротам, потерявшим кормилец на войне, а во 2-ю очередь беднейшим казакам-фронтовикам.
Мне достался участок станицы Челябинская, Долгодеревенская, Миасская и Медведевская. Объехав вышеуказанные станицы и проведя поселковые сходы, на коих была выяснена нуждаемость в пособиях, я возвратился в г. Челябинск. [80об]
В городе Челябинске мной был сделан доклад председателю исполкома о поездке по Челябинскому уезду. Картина, обнаруженная в Челябинске была неблагоприятная. Стоявшие чешские эшелоны на ст. Челябинск вели себя вызывающе. Мне передали в Исполкоме, что чехи эту ночь вели себя крайне возмутительно, но вопрос был урегулирован, и сегодня де, мол, они будут продвигаться на Сибирь для дальнейшего следования на родину.
На ст. Челябинск ходили вооружённые красногвардейцы. У Народного дома в городе на лужайке сидело около роты вооружённых красногвардейцев с 2-мя пулемётами системы "Максим". В кофейне на большой улице, куда я зашёл позавтракать, сидели весьма подозрительные лица. То тут, то там шло шушуканье. Это были, очевидно, офицеры, нашедшие себе легальное убежище для контрреволюционных своих замыслов. Рядом с этими лицами сидели хорошо одетые дамы. Вопрос был ясен, что контрреволюция работает во всю.
Я немедленно отправился в Исполком и доложил об этом т. Беляеву для принятия соответствующих мер. Через несколько минут кофейня была окружена группой в морской форме, то были красногвардейцы, посланные для проверки документов.
В тот же день я решил выехать в г. Троицк. Доехав до ст. Полетаево, получено было извещение о том, что Чехи выступили против Красной Гвардии, и что в самом городе идёт бой. На ст. Полетаево получилась паника. Поезда на Троицк не было.
Пользуясь выданным с широкими полномочиями мандатом, я решил ехать через посёлки на перекладных. При моём приезде в посёлок меня окружила толпа местных казаков и расспрашивала о положении дел в Челябинске. Исчерпывающих сведений я не имел, а поэтому давал уклончивые ответы.
Находясь в неведении, я, не задерживаясь, [81] продолжал путь дальнейшего следования. Приехав в станицу Нижнеувельская, я решил немедленно отправиться к председателю станичного совета. Председатель информировал меня о том, что в Челябинске выступили военнопленные чехи, которые имеют намерение захватить наши города и сдать их немцам. Председатель ещё не имел исчерпывающей информации из Троицка. Я решил немедленно двинуться дальше, т.к. лошади были уже поданы.
В Нижнеувельском выселке Половинка я застал по приезде сход. На сходе выступил рыжий дородный мужчина лет 45 и не говорил, а кричал, что большевикам наступила крышка, что Чехи эти наши братья, которые хотят нам помочь восстановить порядок в России. Выступив, я заявил, что мы не должны итти с чехами, и что чехи раз выступили против советов, то они наши враги, они хотят с контрреволюционным офицерством снова создать монархию.
Собрание шло бурно. В это время подъехал к поселковому совету, где шло собрание, всадник, вооружённый винтовкой и шашкой. Это был послан из Троицка гонец с пакетами и воззваниями к населению о происходящих событиях. Прибывший доложил, что Красная гвардия из Троицка выехала в Челябинск для ликвидации восстания.
Шум умолк. Наступила временная тишина. У говорившего о братьях-чехах выступил пот. Публика в нерешительности стала было расходиться по домам, но председатель остановил и огласил полученные сведения из Исполкома о происшедших событиях в Челябинске. В информации был указан истинный замысел Чехословаков.
По приезде в г. Троицк я был [81об] информирован о текущих событиях. Под председательством Свешникова в зале Исполкома шло экстренное заседание пленума совета. Я застал лишь выборы Революционного военного совета. Доклад делал т. Апельбаум. Председателем революционного военного совета были избраны: т. Апельбаум председателем, членами Иванов, Томин, Свешников, Суханов, я и др.
На этом же заседании было решено немедленно сформировать из казаков-фронтовиков 3 кавполка. Начальником группы вновь формируемых казачьих частей был назначен Томин Н.Д., он же командиром 1-го Социалистического Стеньки Разина полка, 2-го Карташёв, 3-го ещё не было определено. Начальником Штаба группы был назначен б. сотник Полгодов. Н-ком снабжения был назначен т. Ловчиков. На меня же было возложено комплектование частей и политическое обеспечение.
Немедленно же после решения РВС посланы были гонцы по станицам с обращениями и приказами о призыве. Целыми взводами в полном снаряжении стали прибывать красные казаки. 2 полка, т.е. 1-й и 2-й были быстро укомплектованы и были уже готовы к отправлению на фронт.
События развёртывались с молниеносной быстротой. Фронт был уже на ст. Еманжелинская. Шли бои. Чехи подтягивали свои резервы из Челябинска. Местное контрреволюционное казачество также организовывалось в отряды и шло на присоединение к чехам. Станицы окончательно разбились на 2 враждебных лагеря. Дети пошли с нами, а старики во враждебный лагерь.
Я был вызван срочно по телефону к Апельбауму, который приказал мне немедленно на паровозе отправиться на фронт для допроса пленных казаков и выяснения личностей некоторых из них. [82]
По прибытии на боевой участок я застал совещание Начсостава. Тов. [Семаков], Шванский и др. к-ры сидели у полевой карты и обсуждали вопрос дальнейшей операции. Была тихая летняя ночь.
На рассвете противник повёл наступление на наш левый фланг, завязалась сильная ружейная и пулемётная стрельба. Бой продолжался около часа. Противник был отбит и отступил. После выполнения своего задания я выехал в Троицк.
Чехи вместе с русскими белогвардейцами решили сделать нашим частям обход и этим самым отрезать Троицк от фронта. После решения военсовета наши части были оттянуты к станции Нижнеувельская, а затем к городу Троицку.
Опасность нам грозила с тыла. В Ключевской посёлок прибыл небольшой отряд белых и мобилизовал казаков, а затем повёл наступление на Троицк, но впоследствии был вынужден отступить под напором высланного против него отряда. Угроза Троицку была очевидна. Принято было решение подготовить эвакуацию города.
15 июля чехи повели решительное наступление на город с 2-х сторон, т.е. с юго-западной стороны от Аушевской Мельницы и широким фронтом со стороны Клястицкого посёлка при поддержке наспех сделанного броневика по жел. дороге.
Был сильный бой, продолжавшийся около 8 часов. Один из боевых и храбрых батальонов с нашей стороны отражал целые полчища чехословаков, это созданный из [крестьян] Екатерининской волости под командой т. Семикишева, т. [Сажина], офицер германской войны из села Ни[...]ка. Ряды его редели, но он стойко держался.
2-я решающая группа - это 1-й Социалистический кавполк под командой т. Томина решительным ударом [82об] по левому флангу противника сбил его и обратил в бегство. Противник стал отступать к Клястицкой.
Это первое большое сражение за город Троицк. Отлично выполнила свою роль и наша артиллерия под командой т. Ершова Евгения. Наша артиллерия была расположена вблизи городской больницы на левом фланге около ветряных мельниц так, что своим ураганным огнём нанесла большие потери чешской пехоте вследствие удачно выбранной позиции. Белые отошли к станции Нижнеувельская.
1-й день после боя мы заняты были перевозкой раненых и убитых с поля сражения. На следующий день нам стало известно, что чехи получили значительное подкрепление, и их командование приняло решение возобновить наступление на г. Троицк.
Мы снова приготовились к обороне города. Резервы наши были чрезвычайно скудны. Пополнение мы черпали исключительно из местных казаков. После 1-го боя, т.е. 15 июля, прибывающее пополнение не внушало большого доверия. Фактически мы располагали 2-мя-3-мя боеспособными батальонами пехоты и 2 кавполками, и то сильно пострадавшими во время 1-го наступления чехов на Троицк. Начавшийся формироваться 3 кавполк не внушал нам большого доверия, а по этому его было решено не создавать, а использовать на пополнение 1-х двух.
На 3-й день после 1-го наступления на Троицк белые повели на рассвете новые атаки. Это было последним и решительным боем за Троицк в 18 году. Белые наступали на город с 3-х сторон. Центральная линия фронта - западная сторона города, где чехи сосредоточили большие силы. 2 участок северо-восточная часть города, [83] 3-я юго-западная часть.
После 2-х часового боя наша пехота стала отходить от вокзала к городу вследствии прорыва [фронта]. Я находился всё время в Штабе и следил за донесениями, передаваемыми по телефону с того или иного боевого участка. Накануне боя на совещании начсостава было принято решение 3-й неукомплектованный кавполк использовать в качестве резерва под моим командованием.
Тов. Томин доложил, что он будет вынужден отступить через ½ часа за р. Уй к Меновому двору, т.к. пехота начинает отступать, и просил меня бросить 3-й резервный полк к нему на помощь. Когда я начал звонить врид [комполка], то связь уже была прервана.
Оставив Н-ка Штаба Полюдова во дворе с 2-мя ординарцами, я с 2-мя всадниками галопом поскакал в полк. Прибыв на постоялый двор Балчук, где расквартирован был полк, обнаружил, что рядовой состав ходил по двору, а кони были рассёдланы. Было приказано: "По коням". Успел оседлать лошадей лишь 1-й эскадрон, а остальные, видимо, не торопились. К-рам остальных 2 эскадронов было приказано немедленно следовать за головным.
Лишь только эскадрон выстроился около [гостиницы], как по нему был открыт ружейный огонь. Пришлось немедленно спешиться и, отбиваясь, отходить по направлению отступающих наших частей мимо своего штаба к мосту через р. Уй. Со стороны вокзала бежали кучки красногвардейцев, разрозненных строевых единиц, которые мной задерживались и строились в боевой порядок. [83об]
С северной стороны Оренбургской улицы мчится наша артиллерия под сильным пулемётным огнём. Ещё момент, и артиллерия была бы перехвачена, но рассыпавшаяся пехота, задерживаемая мной, открыла огонь по наседавшему противнику. Артиллерия проскочила через Уйский мост и направилась по направлению Менового двора. Ещё минут через 5 открыт был пулемётный огонь с улицы Имени Льва Толстого. Мы стали отходить к мосту через р. Уй.
Подойдя ближе к мосту, по нам был открыт огонь уже с противоположного берега с одной стороны и на расстоянии 100 шагов слева от казачьей больницы с другой стороны. Нас отрезали. Мы бились до последнего патрона. Из 100 человек нас чудом осталось в живых лишь 15 человек.
Мы попали в плен чехам. Нас отвели к собору, стоящему у берега, и стали нас раздевать. Сняв с нас всё до белья включительно, чехи решили нас расстрелять у церковной ограды. Чехи уже приготовились к зверской расправе, как вдруг неожиданно появилась кавалерийская казачья сотня, мчавшаяся к мосту. Выделившиеся 3 офицеров подъехали к нам. Чешский офицер на ломаном русском языке сообщим подъехавшим казачьим офицерам о захвате большевиков. Офицеры слезли с коней и подошли к нам. Прежде чем спрашивать нас, казачьи офицеры стали подходить к каждому из нас и бить по лицу.
Вытирая залитое лицо кровью, я увидел перед собой б. помощника к-ра 11 Оренб. Казачьего полка полковника Овчинникова, в котором я служил в Германскую [84] войну. Овчинников оторопел, сказав:
- Ах, и ты здесь. Значит, твою шатию всю захватили?
Офицеры заинтересовались, и один из них спросил:
- Полковник, это кто такой, с кем Вы говорите?
Он назвал мою фамилию. Спрашивающий офицер выхватил из кобуры наган, а Овчинников знаком руки остановил его:
- Мелерина и его "общество" немедленно отправить в тюрьму. Мы сами поговорим с ними после того, как переловим всех, а сейчас некогда.
Сказав это, овчинников дал распоряжение 5 стоявшим казакам отвести нас в тюрьму, а сам двинулся дальше.
Тюремное начальство из б. белых разбежалось ещё раньше, а охранявшая стража из наших отступила, поэтому в тюрьме было безвластие. Нас отправили в казармы б. воинского начальника, в коих был организован временный изолятор. Охрана воинских казарм была поручена местным гимназистам и б. кадетам.
К вечеру прибыло несколько человек офицеров и б. товарищ прокурора Троицкого окружного суда. Арестованных было очень много. Белые после занятия города производили повальные обыски и аресты за малейшее подозрение в большевизме.
Тов. прокурора, одев свои "реликвии", явился в качестве опознавателя личностей как местный горожанин, т.к. офицеры были, очевидно, из др. мест. Наводящие вопросы задавал "судейский".
Подойдя к т. Померанцэ Семёну "судейский", скривив губы, сказал:
- Ага, и совдепия здесь. (т. Померанцэ был секретарём Исполкома).
Подойдя ко мне, сказал так:
- Вот это другое дело, сам Атаман шайки воров и грабителей здесь и титулярный жидовский ставленник.
Записывал офицер высокого роста с чёрными большими закрученными усами с бело-зелёной ленточкой на кокарде. [84об]
К вечеру перепись всех арестованных была окончена. В переполненном здании было чрезвычайно душно вследствие жаркого июльского дня. Безумно хотелось пить. Люди, перенёсшие несколько бессонных ночей в боевой обстановке, изнемогали от усталости, да плюс к тому ещё невозможная духота.
Только успела уйти "комиссия", как появилось в помещении человек десять чехов. Чехи осматривали арестованных и как только заметят на ком либо приличную одежду, сейчас же приказывали снимать, а взамен её давали свои засаленные, провонявшие потом гимнастёрки и рубашки, а также и нижнее бельё. На этот раз пока этим закончился день.
Утром на следующий день т. Померанцэ взяли и увели неизвестно куда, а часа через 2 полуживого привели обратно. Оказалось, что его отвели в подвальное помещение этой же казармы и учинили ему пытку. Лицо всё его было разбито и запеклось кровью, рука была вывернута, по всему телу были видны раны и подтёки крови.
Как потом выяснилось со слов т. Померанцэ, особо издевался над ним гимназист, у отца которого была взята лошадь в артиллерию по распоряжению Совета. Лицо этого зверёныша запечатлело в моей памяти, когда нас вели, т. Померанцэ указал на него. Будучи на Д. Востоке, я этого гимназиста увидел на Светланской улице в г. Владивостоке в 1920 г. после занятия нами городов Приморья, но задержать не удалось, сбежал за границу.
В 2 часа того же дня меня вызвали в Штаб Н-ка гарнизона казачьего полковника Смирнова. Двое казаков по бокам стояли с обнажёнными шашками. Я был введён в кабинет Смирнова, из подлобья посмотрев на меня, спросил:
- Ты организовал молодое храброе казачество против отцов своих и дедов? [85] Ты допускал и покровительствовал грабежи мирных граждан это антихристову войску?
Я молчал.
- Ты знаешь, какую ты предательскую роль сыграл своему родному войску? - продолжал Смирнов.
Выйдя за пределы границ раздражения, Смирнов, затопав ногами, закричал:
- Расстрелять! Материала достаточно.
Рядом со Смирновым сидели 3 офицера. Впоследствии выяснилось, что это были судьи военно-полевого суда. Меня под усиленным конвоем отправили в тюрьму.
Просидев всего сутки, из одиночной камеры меня перевели в общую. Я ждал своей участи, т.к. она была предрешена. Но мне с переводом в общую камеру было объявлено, что я буду сидеть следственно до выработки законов учредительным собранием.
Через 2 дня мы узнали, что захваченные во время отступления в плен т. Апельбаум зверски изрублен шашками, а т.т. Иванов, Ильина (жена зарубленного казаками в Клястицкой станице председ.делегации) и др. расстреляны.
Из тюрьмы нас перевели всех заключённых на Меновой двор. Через несколько дней к нам привели председателя Кустанайского совета Панова, комиссара народного просвещения Троицкого совета Волкова Георгия, 2 молодых врачей братьев Троицкого военного госпиталя. Через 2 недели их отправили в Челябинск и зверски убили на перегоне между ст. Нижнеувельской и Еманжелинской.
На Меновом дворе мы сидели в самых невероятно тяжёлых условиях. Постоянные пытки и издевательства со стороны караулов носили систематический характер. Нас сидело в каморке 6 человек: я, Померанцэ, Полетаев Михаил, Садыков, Ершов и ещё один товарищ, не помню его фамилию. [85об]
В конце октября нас снова перевели в Троицкую тюрьму. В ноябре месяце 1918 г. нам было приказано немедленно собирать свои вещи и строиться. Это было около 10 часов вечера. На дворе нас ждал усиленный конвой. Во дворе нас проверили по фамилиям и ввели всех за ворота тюрьмы. Эта неожиданность поразила нас. Никто не знал, куда нас поведут.
Мы проследовали через весь город и отведены были на ж.д. ст. Троицк. Эшелон был уже готов из товарных вагонов. Всего нас было около 200 человек. Вагоны были без печек и окон, но с наспех сколоченными 2-ми нарами. Через час наш эшелон был отправлен в Челябинск. Семьи некоторых товарищей, узнавши о нашей отправке, прибыли на вокзал, но не были допущены к эшелонам. Из Челябинска эшелон был отправлен в сторону Сибири. Мы ехали очень медленно. На ст. долго стояли.
Наступили холода. Чем дальше мы ехали по Сибири, тем становилось всё холоднее и холоднее. Хлеб иногда в сутки давали ¼ фунта на человека, а иные дни мы совершенно не получали. В вагоне, котором я ехал, были т.т. Блиц Александр, Васильев Тимофей, Потапов Николай, Померанцэ Семён, Полетаев Михаил, Бобылёв Георгий, Каширина Дуся - сестра известных Ивана и Николая Дмитр. Кашириных, Петров Фёдор - старый большевик-подпольщик, жел. дор. Оборнев, Черных и др. всего 14 человек.
Вагоны были закрыты целыми сутками, и нас не выпускали на улицу. Для оправления естественных надобностей перочинными ножами вырезали в полу вагона отверстие. Отоплением вагона служило наше дыхание. По утрам с нижних нар порой [86] выносили на станции обледеневшие трупы умерших товарищей.
Благодаря того, что нас сопровождал начальник конвоя прапорщик Шадымов, у которого с нами сидели его 2 разных дяди, мы избегали больших неприятностей. Иркутским особо уполномоченным Колчаковского правительства решено было наш эшелон пустить под откос, но жел.дор., узнав, кого везут, не решились на это гнусное преступление. Мы были спасены.
В Чите над нами Семёновцы решили учинить расправу, но пока прибывшие семёновские офицеры наводили справки, где эшелон стоит, и искали его, т.к. было около [...], в это время ж.дор. подали уже паровоз и немедленно нас отправили дальше. Сам же Шадымов спешил отправить нас как можно скорее с опасных станций.
По приезде в Харбин наш эшелон был окружён японцами с целью обыска, но увидя, что едут грязные оборванные люди, удалились.
В конце декабря месяца мы прибыли на ст. Шкотово Южного Приморья Дальн. Востока (Шкотово - местечко на ж.д. линии Владивосток-Сучан и большой военный городок).
Ночь мы простояли в вагонах, а к утру нас перевели в громадную казарму, совершенно не отопленную, без нар. Морозы стояли от 35 до 40№. Через день нас поместили в другую не отопленную казарму, но с двойными нарами. Хлеб давали по 1/8 фунта на человека и сырую солёную рыбу. Воды не привозили, а мы сами на себе возили за 1,25 кил в громадной бочке около 20 вёдер. Горячую пищу нам не давали совершенно. Благодаря этого получилось поголовное заболевание сыпняком и тифом. Много т.т. умерло в стенах этого [...] [86об]
На 4-й день нашего приезда в Шкотово по разрешению Н-ка Шкотовского гарнизона полковника Волкова нам был роздан хлеб и сало прибывшими из деревни Новороссия Шкотовской волости учителями Ивановым Михаилом Данил. и женой его Клавдией Жук. При раздаче собранного у крестьян хлеба т.т. Иванов и Жук передали мне о том, что если кто желает бежать, и это удастся, то можно направляться прямо в д. Новороссия. Т.т. Иванов и Жук прибыли с Забайкальского фронта и под нелегальными документами проживали в Приморье и учительствовали.
Мысль бегства зародилась в мозгу. Однажды на 6 день после нашего приезда в Шкотово приходит штабс-капитан и заявляет:
- Кто из Вас работал на постройках и имеет специально техническое образование? Мне нужны люди для работ.
Все переглянулись. Я заявил, что эта отрасль работы мне известна. За мной подано ещё 10 голосов.
Прибывший офицер прибыл с конвоем. Всех желающих построили и повели в офицерское собрание. Оказалось, что в помещении нужно было пробить стену и соединить с другим помещением, отделённым глухой кирпичной стеной, и вход сделать аркообразным. Нам принесли нужные инструменты. Конвой приведший нас на работу, сдал под охрану китайских солдат (в Шкотово стоял батальон китайских интервенских войск).