Утро красило нежным светом стены древнего Кремля. Советская страна только просыпалась, а товарищ Сталин уже завершал свой рабочий день проработав всю ночь напролет. Оставалось просмотреть последние несколько документов и ...
- Что опять? Да сколько же можно! - товарищ Сталин с раздражением захлопнул кожаную папку и резко встал из-за стола. Немного походя по кабинету и закурив свою трубку, он слегка успокоился и вновь подошел к столу. Не садясь в кресло, Сталин вынул из папки верхний лист и пробежал по нему взглядом. Он не ошибся - снова многочисленные рекламации и жалобы на качество автомобилей завода имени Сталина. И ладно бы на одни ЗиС-5, так нет и представительские ЗиС -101 тоже вызывали массу нареканий.
- Нет, ну что за люди а? Как там - гвозди бы делать из этих... Да какие гвозди - противотанковые снаряды из них делай - прошибут любой тяжелый танк и не затупяться... Ведь вроде бы совсем недавно очередную бумажку с расстрельным списком вредителей с ЗиСа подмахнул, и хоть бы хны. Лихачева опять на завод вернул - не помогает!
Вновь придя в раздраженное состояние, Иосиф Виссарионович бросил бумагу на стол, и, прокинув кабинет, отбыл на ближнюю дачу. Откушав чем бог послал, он решил немного подремать. Заснуть однако не удалось. В голове все время крутились мысли о заводе его имени, о низком качестве автомобилей, о расстрелах и о гвоздях. Чтобы отвлечься товарищ Сталин решил почитать какую-нибудь книжку. Пробежав глазами по полке, он выбрал "Москву и москвичей" Гиляровского, открыл ее на случайной странице и погрузился в чтение. Это занятие его захватило. Он, то улыбался, то поглаживал усы, а то похохатывал. Действительно - на раскрытых Иосифом Виссарионовичем страницах, дядя Гиляй рассказывал довольно занимательную историю про вороватых сапожников. Эти самые сапожники использовали для подметок своих изделий картон, что приводило к тому , что сапоги служили только до первого дождя. Жалобы и увещевания на них не действовали - пока пара таких сапог не была куплена московским полицмейстером. Тот, обнаружив что его надули, поднял по тревоге пожарные расчеты, оцепил слободу этих татей, да и выпорол их всех поголовно. Сапожники, потирая выпоротые зады, клялись больше таким жульничеством не заниматься. И действительно - до русско-японской войны сапог с картонными подметками в Москве более не встречалось.
Отложив книжку, Сталин вдруг почувствовал, что знает ответ на так долго мучившие его вопросы. Он закурил свою трубку, понаблюдал как клубы дыма медленно поднимаются к потолку, потом улыбнулся, разгладил усы, и, подойдя к телефону, сделал несколько звонков. После этого он лег на свою кушетку и заснул как убитый - без сновидений.
***
Проснулся Сталин после полудня и после скромной трапезы велел подать свою машину. Однако вместо Кремля, он приказал водителю ехать к главной проходной завода имени Сталина. Водитель удивился, но не подал вида и скоро сталинское авто резво бежало по улицам Москвы. У проходной царило оживление. Бойцы в зеленых гимнастерках резво выпрыгивали из кузовов грузовиков и, построившись, исчезали в воротах проходной. Несколько эмок стояли у тротуара, а возле них курили и о чем-то беседовали несколько красных командиров. Увидев выходящего из машины Сталина, командиры резво побросали недокуренные папиросы и вытянулись во фрунт. Подбежавший полковник начал было рапортовать, но был остановлен взмахом руки вождя.
- Все готово? - просто спросил Иосиф Виссарионович.
- Так точно ! - отрапортовал красный командир.
В сопровождении своей охраны и нескольких командиров товарищ Сталин вошел на территорию завода. Со стороны могло показаться, что весь завод собрался на торжественный митинг по случаю посещения предприятия вождем: рабочие стояли на площадке перед заводоуправлением, руководство завода плотной группой стояло у свежевозведенной трибуны... Но внимательный наблюдатель мог бы заметить и некоторые нестыковки у такой трактовки событий: по периметру заводчан окружали красноармейцы с винтовками, а немного вдалеке другая группа военных сколачивала что то типа коротких лавок. Это окружение и эти приготовления явно нервировали заводчан и заставляли их затравленно оглядываться.
К трибуне подошел товарищ Сталин и сопровождавшие его лица. Руководство завода начало хлопать в ладоши, эти хлопки подхватили остальные заводчане, и вот уже Иосифа Виссарионовича встречала бурная овация. Не останавливаясь, вождь взошел на трибуну и поднял руку, прося тишины. Хлопки прекратились, и вождь смог начать свою речь:
- Товарищи, - начал Иосиф Виссарионович - в 1917 году мы совершили великую пролетарскую революцию. Революцию, которая передала земли крестьянам, а фабрики рабочим. Товарищ Ленин считал, что это приведет к многократному росту производства, а также и к росту благосостояния трудящихся. И во многом его надежды оправдались. Во многом, но не во всем. Мне тяжело об этом говорить, но многие из вас позорят звание пролетария. Работают спустя рукава, выпускают брак, тащат с предприятий все что ни поподя... Конечно есть вредители, мы, в лице наших доблестных органов с ними боремся... Да, боремся: выявляем и расстреливаем! (бурные аплодисменты)
Товарищ Сталин вновь поднял руку прося тишины.
- Повторяю - с вредителями мы боремся. Но что делать с их невольными пособниками - теми кто работает спустя рукава, выпускает брак, приходит на работу в нетрезвом виде? (отдельные выкрики: Протянуть в стенгазете! Проработать на собрании! Подтянуть дисциплину!) Все это конечно хорошо товарищи, и проработаем и подтянем, даже пропесочим! (Смех, выкрики "А мы все пойдем за товарищем Сталиным!" ). Но этого - мало. Мало товарищи и отнимает много времени, а международная обстановка такова , что времени то у нас и нет. (Выкрики - "Позор поджигателям войны!"). А потому есть мнение, с целью повышения качества продукции завода носящего мое имя, выпороть всех работающих на нем! Поголовно. Если качество выпускаемой продукции не улучшиться - порка будет повторена.
Закончив речь в потрясенной тишине, товарищ Сталин кивнул полковнику, тот махнул рукой, конвой расступился, и бойцы стали вносить на площадь маленькие скамеечки, которые оказались козелками для порки. Потрясенные зисовцы молча наблюдали за этими приготовлениями. Сталин вновь кивнул и бойцы построившись по двое подошли к заводскому руководству, и, взяв под руки товарища Лихачева, а также и других руководителей, рангом пониже, отвели их на места порки, положили на козелки и приступили собственно к самому процессу. Для большей эффективности бойцы получили на складе новые кожаные ремни с тяжелыми латунными пряжками, на которых были выдавлены большие пятиугольные звезды. Раздался свист и первая пряжка смачно впечаталась в начальственный зад. Раздался вопль, но вскоре и другие ремни вступили в дело и свист, удары и крики воспитуемых слились в один общий гул. Получив свою порцию, первая партия работников ЗиСа была, так же под ручки, отведена на газон и аккуратно положена на мягкую травку, а их место на козелках заняла свежая партия заводчан.
Товарищ Сталин первоначально наблюдал за воспитательным процессом с трибуны, но потом спустился и стал ходить между рядами, наблюдая и вмешиваясь в случае необходимости. Вождь остановился около бойца, который порол молодого рабочего. От рабочего отчетливо несло перегаром.
- А что это вы товарищ боец этого начинающего алкоголика вполсилы порете? Вот посмотрите на вашего товарища - он все силы вкладывает в это дело.
И действительно, соседний боец, хотя и не отличался богатырским телосложением, работал ремнем так, что порученный его заботам товарищ уже был готов потерять сознание.
- А я товарищ Сталин на ЗиСе служу водителем - не прекращая порки, ответил энтузиаст - и вот знаете - давно уже мечтаю "отблагодарить" тех, кто такую "замечательную" машину делает!
- Молодец - похвалил его вождь мирового пролетариата - А ви что же - обратился он первому красноармейцу - этот вот алкаш, вам или товарищам вашим смертный приговор подписывает, а ви его жалеете ?
- Да какой он алкаш товарищ Сталин? День рождения у человека был, как тут стаканчик не пропустить? Какой от этого вред?
- А вот какой : он стаканчик пропустил, да с бодуна на работу пришел. Руки трясутся, голова не соображает, тут гайку не докрутит, там шайбу не поставит - и эта вот машина по дороге и сломается. А если война? А если эта машина вам, да друзьям вашим патроны везла? Он стаканчик - а вам помирай ?
- Вот видите - снова обратился Сталин к бойцу - берите пример с вашего товарища - он умирать не хочет, а потому и не лениться.
Пристыженный боец, заработал ремнем гораздо интенсивнее. Сталин удовлетворенно улыбнулся и двинулся дальше.
Какая-то неряшливо одетая тетка вопила и извивалась в конце ряда. Товарищ Сталин подошел и поинтересовался причиной столь бурного выражения эмоций.
-А меня-то за что порют товарищ Сталин? Я все го лишь уборщица, кого хошь спросите - убираю я хорошо. Это алкаши тутошние гайки не докручивают - а я то причем? Никакого права они не имеют меня пороть!
Услышав такую реплику боец перестал пороть, вопросительно глядя на вождя, но тот махнул рукой, приказывая продолжать процедуру.
- А вот неправильно вы думаете гражданка. Совсем неправильно. Вы все - кто работает на заводе - ответственны за качество выходящих из его ворот автомобилей. А то - я свое сделал, а на остальных мне и плевать. Не выйдет так. Все отвечать и будете. А в следующий раз как увидите что кто-то пьяный, али выпить желает, возьмете свою швабру, да по горбушине ему и протянете. А так как вы хотите - это хорошо больно. Товарищу Сталину тоже есть чем заняться, а он вот находит время и на авто. Не говорит что это не его дело.
После таких речей гражданка уборщица притихла, и молча снесла всю дальнейшую порцию врозумлений. Иосиф Виссарионович продолжал похаживать, находя скупые отеческие слова и для других граждан, подвергаемых экзекуции. Но наконец воспитательный процесс завершился. Рабочий, инженерный и руководящий состав вновь выстроились на площади перед заводоуправлением, а товарищ Сталин вновь занял свое место на трибуне. Его новая речь была краткой.
- Надеюсь ви все поняли и осознали. Но чтобы это доказать - теперь вам придется выпускать только качественные машины. Иначе процесс воспитания повторится. Итак - за работу товарищи!
Работники стали расходиться по своим рабочим местам. Наконец конвейер был пущен. Двигался он не так быстро, как в прошлые дни, но зато рабочим хватало времени и на выполнение операций и на контроль своей работы. Множество деталей изготовленных на предприятиях-смежниках приходилось отбраковывать. Товарищ Сталин дал указание подготовить ему списочек тех предприятий, что поставляют бракованные или некачественные компоненты, обещая разобраться с этим.
Наконец первый ЗиС-5 новой сборки сошел с конвейера. Иосиф Виссарионович решил проехать на нем до Кремля, заодно проверив качество изготовления. Он сел рядом с водителем, охрана загрузилась в кузов и машина плавно тронулась с места.
- Ну как авто? - обратился Сталин к шоферу (шофером он посадил того самого бойца, что не скупился на "похвалы" бракоделам.
- Сосем другое дело - ответил тот - да вы сами послушайте товарищ Сталин - мотора почти не слышно. Да и рессоры прямо бархатные.
Товарищ Сталин только улыбнулся в ответ. Машина въехала в Боровицкие ворота и высадила вождя. Отправив ее обратно на завод, Сталин, насвистывая веселый мотивчик, направился к своему кабинету. В приемной находился верный Поскребышев, а кроме него товарищ Берия которого Сталин сегодня не планировал вызывать.
- Что - уже знаешь ? - весело спросил вождь у верного Лаврентия - Ну коли знаешь - то заходи.
Лаврентий Павлович проследовал за вождем в его кабинет.
- Ну что молчишь Лаврентий? Язык проглотил?
- Так это правда, товарищ Сталин? Насчет Зиса?
- Что правда? Это ты о порке? Правда конечно.
- А как же социалистическая законность ?
- А что законность? Никто не пострадал, а тебе законность подавай. Эх Лаврентий - тебе бы только расстреливать. А надо знать народ которым управляешь. Это брат такой народ - который расстрелами не проймешь. Великий народ. А выпороть разок, ему же и на пользу. Ты вот Гиляровского читал? Нет? Ну вот возьми книжечку, я тут тебе отметил - почитай пока в приемной, а я с бумагами поработаю. А прочтешь - заходи.
Слегка ошарашенный Лаврентий взял книгу и покинул кабинет вождя. Через полчаса он вернулся.
- Ну что - прочел?
Лаврентий кивнул.
- И что скажешь ?
- Э... Неужто все так просто? Не верится мне как то....
- Экий ты брат недоверчивый, ну вот я тебе сейчас покажу. Кто там сейчас в приемной?
- Да этот , Михалков...
Вождь нажал на кнопку звонка и когда секретарь вошел в кабинет, попросил его пригласить товарища Михалкова. Спустя мгновение в кабинете появился Сергей Михалков - местный плейбой и бонвиван, а по совместительству еще и поэт.
- Товарищ Сталин - начал он прямо с порога - я новый стих сложил:
Я вчера (бииип...) Барто,
Оказалося - не то!
Прочитав это двустишие, Сережа победоносно обвел взглядом кабинет.
- Да... Не Пушкин - сказал Сталин и посмотрел на Лаврентия.
- И не этот .... Как его ... Шекспир - ответил тот.
Сталин сделал жест рукой, поняв его, Лаврентий вскочил со стула и через мгновение ошарашенный Михалков был распростерт на столе вождя со спущенными штанами. Товарищ Сталин не торопясь вынул брючный ремень, и стал со смаком пороть поэта, приговаривая, что стихи надо писать хорошо. Родина от товарища Михалкова ждет именно этого. В ответ на каждый удар ремня, следующий за увещиванием, Сереженька произносил только - Ох мамочка! Ох мамочка...
Наконец порка была закончена. Сергей встал, подтянул штаны, вытер рукавом сопельки и медленно и с расстановкой произнес : "Поэма о Первой Любви!". А после это стал читать свои вновь сочиненные стихи. И было в этих стихах все - и любовь и надежда и печаль и радость. Товарищ Сталин забыл обо всем. Он более не был вождем, он снова был молод и пережевал те сладкие и давно ушедшие моменты первой влюбленности... Более просто устроенный Лаврентий имел более земные мысли : "Эка оно - любовь! Это оказывается не просто пошлые фрикции... Эх, а я... На что я трачу свою жизнь ?... Брошу я всех любовниц - у меня же жена есть... Любимая... Одну то наверно оставить можно? Или это будет предательством?" - ну и остальные в том же духе.
Михалков закончил читать. Товарищ Сталин молча встал, положил трубку, и совершил пару хлопков ладонями.
- Вот, вот товарищ Михалков - именно этого ми от вас и ждали! А на что вы тратили свой ТАЛАНТ? Что вы хотите от советского правительства в награду за такое великое произведение?
- Товарищ Сталин, подарите мне пожалуйста свой ремень!
Вождь протянул ремень Михалкову, тот прижал его к груди и вышел. В жизни товарища Михалкова было много наград. Как зачинатель бриллиантового века русской поэзии он был награжден медалями, орденами, грамотами и другими знаками отличия. Его талант был признан и за рубежом, чему порукой были две нобелевские премии по литературе. Но превыше всего он ценил именно этот простой подарок вождя. Он всегда лежал в его кабинете на почетном месте и поэт, не стесняясь, использовал его для воспитания собственных детей (прижитых как в браке, так и в многочисленных внебрачных связях - все же Сережа был поэтом). Из его сыновей никто поэтом не стал. Они выбрали для себя карьеру кинематографистов, и их деятельность на этом поприще происходила с таким успехом, что в 60-е годы в Голливуде разорились, не выдержав конкуренции с советскими кинофильмами последние кинофабрики.
Но вернемся в оставленный нами кабинет вождя. Проводив взглядом уходящего Михалкова, Сталин обернулся к Лаврентию.
- Ну, что вы теперь скажите товарищ Берия!
Тот в ответ сумел произнести только одну фразу - Товарищ Сталин, выпорите меня пожалуйста!
***
Дальнейшая жизнь великой советской страны протекала под новым лозунгом, третьим с начала индустриализации. Он звучал так - "В период реконструкции все решает правильная мотивация кадров!". Промышленность резко повышала качество производимой продукции - специальные отряды мотиваторов ездили по всей стране. Крупные производства создавали свои мотивационные отделы.
НКГБ, руководимое верным Лаврентием резко увеличило эффективность своей работы, в том числе и по линии иностранной разведки. Вскоре на стол товарища Сталина легла копия плана "Барбаросса", и он понял что дружба - дружбой, а надо начинать подготовку к схватке с германским фашизмом. Благодаря применению новых методов работы строительство "Линии Молотова" планировалось завершить до начала зимы 1940-41 годов. Отказ от программы "Большого флота" позволял оснастить ее вооружением, не снимая его с "линии Сталина". Это давало две линии обороны на западном направлении. С включением финского народа в состав дружной семьи советских народов пока решено было повременить, учитывая то, что после падения Берлина финны явно станут посговорчивей.
За всеми этими внешне и внутриполитическими хлопотами Сталин не забывал и о Гиляровском, а точнее о его книге. Предполагая, что с течением времени зады его подданных приобретут иммунитет к ремню, он решил проверить несколько других способов повышения ответственности за свой труд. Одним их таких методов было использование бамбуковой палки. Приобретя через заграничную агентуру несколько бамбуковых шестов, товарищ Сталин раздумывал на ком бы их опробовать, как вдруг этот вопрос решился сам собой. Совершив пробег от Харькова до Москвы, в Кремль прибыло два новейших танка Т-34. Обтекаемые машины с толстой броней и длинной пушкой вызывали восхищение у каждого, кто их видел. В Кремль началось настоящее паломничество военных. Осмотрел новые танки и товарищ Сталин. Легко взобравшись на броню, он осмотрел танк снаружи, а потом открыл люк и залез внутрь. Внутри Иосиф Виссарионович посидел на рабочих местах каждого члена экипажа, подергал рычаги, покрутил маховики, посмотрел в смотровые приборы, а после молча вылез из танка. Постояв на кремлевской брусчатке, Сталин пригласил военных и конструкторов придти в Кремль завтра в это же время.
На следующий день пришедшие конструкторы и военные обнаружили, что рядом с танками стоят тележки на четырех колесиках, а на тележках лежат металлические цилиндры, напоминающие своим видом кастрюли, но на их боках есть узкие прорези. Скоро во двор вышел товарищ Сталин с длинным бамбуковым шестом в руках. Поприветствовав пришедших, он произнес короткую речь.
- Товарищи - начал он - я вижу, что никто из вас не понимает, что такое танк. Вы оцениваете эту боевую машину всего по нескольким параметрам, совершенно упуская из виду другие, не менее важные. Броня, пушка и мотор - далеко не все на что надо обращать внимание, занимаясь оценкой танка. Обзор, удобства работы экипажа, обслуживание агрегатов - это только некоторые параметры, которые вы упускаете из виду. Ну да о чем говорить, сейчас я продемонстрирую их важность. Вы все разобьетесь на пары - один конструктор и один танкист. Конструктор будет водителем и тянуть вот такую тележку, а военный - командиром танка, он будет стоять на тележке и руководить движением. А я буду (тут товарищ Сталин позволил себе добрую улыбку) вражеской армией. Ваша задача товарищи - окружить меня. А моя - не дать вам это сделать. Для пущей реалистичности - на головах у вас будут специальные шлемы с узкими прорезями, имитирующими обзор из танка, и переговариваться вам между собой будет нельзя, так как конструкторы этой замечательной машины (Сталин указал на Т-34) не предусмотрели возможности использования рации в бою. Ви все поняли товарищи ?
Конструкторы и военные несколько ошарашено закивали головами. Подошедшие чекисты стали распределять военных и конструкторов по тележкам, а распределив - одели каждому на голову металлический шлем. Конструктор Т-34 Кошкину достался в пару генерал Павлов - одни из главных авторитетов по применению танков, имевший большой опыт войны в Испании. Во время танкового пробега до Москвы, конструктор Кошкин простудился и теперь через каждые пять минут кашлял, но, несмотря на это он не посмел отказать от участия в затеянном Сталиным эксперименте.
- Ну, начали - услышал он голос Сталина, и почувствовав толчок в спину от Павлова, начал движение. Сначала ему казалось, что задача поставленная товарищем Сталиным будет очень простой. Все "танки" стояли в линию, и если бы им удалось сохранить этот строй при движении, то они бы просто пересекли двор и прижали товарища Сталина к стене. Однако через мгновение он изменил свое мнение. Проклятый колпак на голове не давал ему повернуть голову, а прорезь в нем имелась только впереди. Он видел узкую полоску брусчатки перед собой, но совершенно не представлял где находятся остальные "танки". Павлов пытался руководить его движениями, но это получалось плохо, так как он сам имел не намного лучший обзор.
Иосиф Виссарионович стоял и наблюдал как медленно и неуверенно двинулись ему навстречу "танки". Их строй практически мгновенно был нарушен, несколько тележек даже столкнулись, причем одна ухитрилась опрокинуться. Усмехнувшись, Сталин крутанул над головой бамбуковой палкой и смело ринулся в бой. Он не знал пощады нанося свои удары - бамбучина так и порхала по головам и спинам незадачливых танкистов. Крики избиваемых добавили паники, и вскоре строй окончательно распался. "Танки" беспорядочно метались по двору, водители и командиры выходили из строя и вскоре погром учиненный Сталиным был окончен - ни одного боеспособного "танка" больше не имелось...
Конструктор Кошкин лежал на брусчатке, его открытые глаза смотрели в небо, бегущий по небу облака отражались в его зрачках - но он их не видел. Перед его мысленным взором находился танк Т-34 - боевая машина, проектированию которой он отдал столько сил. Т-34 как бы висел в воздухе, и Кошкин мог его крутить своим мысленным усилием вокруг всех трех осей. Вдруг броня танка стала прозрачной и конструктор смог увидеть все внутренние агрегаты и оценить их взаимное расположение. Прозрачными стали и кожухи агрегатов и он увидел как двигается рычаг, тянет тягу, тяга приводит в движение еще один механизм и в самом конце происходит переключение передачи. Вдруг на своих рабочих местах появились все четыре танкиста, и Кошкин ощутил, что хотя их четверо, а он один - он может чувствовать и видеть все что видят и чувствуют они, причем - одновременно. Он ощутил как водитель пытается переключить передачу, как он тянет рычаг сразу обеими руками, как напрягаются мышцы на его спине - но все равно без помощи пулеметчика он не в силах это сделать. Он почувствовал, как ноет спина у заряжающего, уставшего вынимать снаряды из неудобных стеллажей. Он понял, как сильно болят плечи у командира, зажатого между пушкой и стенкой тесной башни. А то что из его танка практически ничего не видно - это он знал и сам, ощутив на собственном опыте.
Прошло совсем немного времени и он перестал видеть танк и его экипаж - остались только их тонкие светящиеся контуры. Теперь он ощущал только боль, боль всех членов экипажа, боль которую они испытывали при управлении танком, при стрельбе из него, боль при ударах о неудачно расположенные агрегаты.... Боль возрастала, и вскоре стала невыносимой... Боль - это было все что чувствовал Кошкин. Боль заставила его издать стон, а этот стон заставил его очнуться. Конструктор пришел в себя и перекатился на живот, а потом встал на колени. Кошкин огляделся - вокруг него лежали перевернутые тележки и тела незадачливых танкистов. Павлов сидел на корточках обхватив голову руками и монотонно раскачивался, непрерывно повторяя одну фразу -"Я же должен был понять это еще в Испании, я же должен был понять это еще в Испании....". Конструктор поднялся на нетвердо стоящих ногах и прислушался к своим внутренним ощущениям: все тело невыносимо болело, но он чувствовал что эта боль - благотворна. Эта боль не зло - наоборот она пробудила в нем досель дремавшую в нем творческую энергию. А вот боль в груди - наоборот покинула его организм, и Кошкин больше не ощущал себя больным. Он обернулся и увидел, что на него глядит сам товарищ Сталин. Подойдя к нему, он припал на одно колено и сказал: "Спасибо за науку Отец! Я тебя не подведу!". Сталин внимательно вгляделся в его глаза. То что он там сумел разглядеть - видимо его удовлетворило. Он коротко кивнул и взяв бамбуковую палку в обе руки, словно меч, подал ее Кошкину. Тот принял подарок вождя также обеими руками, поцеловал в центре, после чего поднялся с колена и не откладывая отправился на вокзал, где сел на поезд до Харькова.
То, что началось на Харьковском Паровозостроительном Заводе после его прибытия, ветераны описывали в своих мемуарах как очень тяжелый, но невообразимо прекрасный период работы. Период рождения и постановки на производство нового танка. Танка, которому было суждено сломать стальной хребет панцерваффе. Казалось, что Кошкин совсем не спит и может присутствовать сразу в нескольких местах. Для каждого у него находились советы и слова ободрения... Работа не шла - она летела и время не поспевало за ней. Но ради полноты следует упомянуть, что не все на ХПЗ вспоминали этот период с радостью. К числу таких людей относился например техник Морозов, каким то странным капризом судьбы вознесенный на должность заместителя главного конструктора. Его предложения - ужать, сделать поменьше, сократить размер - вызывали у Кошкина только одну реакцию: со всего размаха он бил бедного Морозова бамбуковой палкой по голове. Раздавался треск, за которым следовали жалобные вопли причитания. Но Кошкин не мог ослабить свой удар: он слышал не треск лба Морозова и его жалобные крики - он видел перед собой поля боя будущей войны, и видел, что если принять предложения горе-техника, эти поля наполняться треском проламываемой брони советских танков и предсмертными криками русских танкистов...
***
Но не только на производстве происходили интересные дела. После демонстрации Т-34, увидев причитающего Павлова, товарищ Сталин задумался о том, что наверно пришло время заняться не только техникой предназначенной для вооруженных сил - но и личным составом РККА. Еще более он уверился в этом после визита генерала Жукова: этот лихой кавалерист пришел к нему с планом, предусматривающим более чем трехкратный рост числа механизированных корпусов в РККА в течение года. Полистав представленные ему заметки, Сталин прикинул в уме, что нужные для этого плана танки удастся произвести не ранее чем через пять лет, и это с учетом того, что придется полностью отказаться от ремонта танков старых типов. План Жукова был не просто сырым, а прямо скажем чистой авантюрой. Сам Жуков пришел к аналогичному выводу всего после десятка ударов бамбуковой палкой по пяткам. Более того - после этого он даже предложил несколько сократить танковые соединения, но повысить их однородность.
Началась компания по повышению боеготовности Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Первым был подвергнут порке Генштаб, что привело к составлению более реалистичных планов по отражению предполагаемой немецкой агрессии. Далее мероприятия стали производиться с более низовыми структурами, пока не дошли и до рядового состава. Особое внимание уделялось повышению боеготовности в западных военных округах, что имело несколько неожиданных следствий.
До сей поры немецкие солдаты и офицеры довольно часто появлялись на новой границе Германии и СССР. Они громко разговаривали, смотрели в бинокли и вообще - вели себя довольно пренебрежительно. Однако весной 1941 года такие посиделки на границе стали куда менее популярны. Военнослужащие вермахта объясняли это каким-то непонятным дискомфортом, возникающим в местах, откуда видна территория СССР. Этот дискомфорт был сродни тому, который возникает когда ты чувствуешь на себе чей-то ненавидящий взгляд - только во много раз сильнее. Казалось что на советской территории за каждым деревом, под каждым кустом, в любой яме сидит большевик и испепеляет тебя своей ненавистью. Даже в шуме ветра, колышущего ветки или прибрежные камыши, слышались какие-то призрачные угрозы и страшные клятвы отомстить при первой возможности. Что-то про любимую матушку и не менее любимого фюрера, а так же ощущались пожелания и всем родственникам и знакомым...
Вообщем - практически ни у кого не хватало силы воли повернуться к границе спиной, даже самые смелые солдаты предпочитали отходить от нее пятясь спиной, и разворачиваться только когда она скрывалась из виду. Ночью на границе было еще хуже, страх буквально сводил с ума и не давал спать, что впрочем и к лучшему - проснувшись после сна можно было в лучшем случае обнаружить пропажу своих сослуживцев, а в худшем - себя самого. Да, на этой проклятой границе случалось и такое - ночью люди просто бесследно исчезали.
На советской стороне возникла другая проблема - массовый наплыв немецких антифашистов, не желающих умирать за Гитлера, а желающих предупредить страну Советов о скором нападении фашистских армий. Сбежать из вермахта было судя по всему довольно трудно - все как один перебежчики предпочитали бежать ночью. Из-за темноты, при совершении побегов они довольно часто спотыкались, падали на ветки, врезались в деревья, и тому подобное. Поэтому у всех антифашистов была порвана форма, подбит одни или оба глаза, и часто имелись и другие повреждения. Еще одной интересной особенностью было то, что из всех перебежчиков ни одному не удалось выйти к какой-нибудь пограничной заставе, все как один натыкались на пешие пограничные патрули. Что объяснялось возросшей бдительностью при несении службы.
***
Весной 1941 года на вооружение советских ВВС поступило сразу несколько новых типов самолетов. Началось их освоение, не обходившееся без различных аварий и других летных происшествий. В результате - пороли сталинских соколов много и часто. Доставалось не только частям осваивающим новую технику: в качестве мер по подготовке перехода на новые машины пороли и все всех остальных. Выходя с мероприятий по повышению боевой готовности, летчики потирали свои седалища и, возведя очи к небу, говорили много разных энергичных выражений. И вот, то в одном, то в другом месте, зоркие глаза красных пилотов стали замечать летящие высоко в небе самолеты необычной формы.
- ЭТО НЕ НАШИ! - поняли сталинские соколы, потирая свои филейные части - ну погодите фашисты проклятые!
Проклятым фашистам (а это были действительно они) и правда пришлось подождать. Первые попытки атаковать вражеские самолеты закончились провалом. Находящиеся на вооружении РККА истребители просто не могли набрать такой высоты. Что и неудивительно, ведь, это были разведчики из "Группы Ровеля" - элитной авиачасти люфтваффе. На вооружении этой группы состояли сверхвысотные самолеты с очень большим размахом крыльев и моторами, снабженными специальными поддувалами, позволяющими не терять мощности на большой высоте. Герметичные кабины довершали оснащение этих чудес тевтонской мысли, позволяя совершать длительные полеты в стратосфере. Все это позволяло производить разведку, не опасаясь противодействия вражеских истребителей, среди которых просто не имелось машин способных набрать такую высоту. По крайней мере - так было раньше. Но вот, во время полетов над СССР, немецкие разведчики стали пропадать...
Первые победы на свой счет записали штурмовые эскадрильи РККА. На первый взгляд это может показаться странным, но дело в том, что в части штурмовиков передали устаревшие бипланы Поликарпова И-15. А доблестный летчик Коккинаки именно на таком самолете установил свой знаменитый рекорд высоты, поднявшись почти на 15 километров. Причем никакого дооборудования самолета не потребовалось - наоборот, с него в целях облегчения сняли все что только можно, и некоторую часть того что снимать было нельзя. По этому же пути пошли и доблестные штурмовики, и их сверхоблегченные машины записали на свой счет несколько побед. Штурмовой почин был подхвачен истребительными частями, на вооружении которых состояли знаменитые "Чайки" - потомки И-15. Эти аппараты были оснащены убираемыми шасси, что увеличивало их вес, в результате, чтобы достичь большой высоты с них приходилось снимать пулеметы, а это в свою очередь требовало разработки новых методов атак. Две победы были одержаны путем расстрела немецких "Юнкерсов" из ППД. Один летчик ухитрился так удачно метнуть из кабины гранату, что немецкий разведчик развалился в воздухе. Ходили слухи об отрубании крыла у немца при помощи кавалерийской шашки, но документальных подтверждений этому нет.
Хуже было тем эскадрильям, на вооружении которых состояли "Ишаки". Даже сверхоблегченный И-16 не мог набрать нужной высоты... Но выход был найден и тут. Со времен Халхин-Гола на вооружении истребителей поступили реактивные орудия. Они представляли собой ракеты на особых направляющих закрепленные под крылом. В одной эскадрильи провели смелый эксперимент - под крыльями истребителя закрепили сразу три реактивных орудия. С ракет были сняты боевые части, а сами ракеты были прикреплены к направляющим намертво. Когда в погоне за немецким самолетом красвоенлет Дубищев набрал предельную высоту, он разогнался, перевел свой дал на своем самолет свечу и врубил все закрепленные на крыле ракеты! От ускорения пилот на пару секунд даже потерял сознание, а когда пришел в себя, то увидел, что находиться на несколько километров выше немецкого самолета! Пикирование и короткая очередь из пушки поставили точку в карьере еще одного воздушного пирата!
Массовое поступление в части новейших истребителей МиГ частично сняло остроту проблемы перехвата высотных целей, хотя и не сразу. Новые машины пришлось тоже облегчать, форсировать их моторы и даже увеличивать площадь крыла, за счет вставок специальных удлинителей между консолями и центропланом. Первоначально этим занимались в частях, но советские авиазаводы оперативно вносили изменения и вскоре новые сверхвысотные модификации МиГов стали бесперебойно поступать в войска.
Охота за немецкими разведчиками привела к рождению нового вида артиллерии - САУ. Самолетные артиллерийские установки нашли широкое применение в начавшейся вскоре войне, уничтожая вражеские танки, борясь с зенитками противника, а также поддерживая своим огнем атаки краснозвездных истребителей. Но появились они именно как средство борьбы со стратосферными разведчиками. Дело в том, что советские зенитчики так же пытались сбивать германские самолеты, но быстро убедились, что выпущенные из их орудий 76 мм снаряды не долетают до стратосферы. Попытки увеличить высотобойность путем наварки ствол дополнительной трубы, или даже путем скрепления двух стволов вместе - провалились. Тогда у зенитчиков возникла мысль поднять свои орудия поближе к немецким самолетам. Сказано - сделано. Была достигнута договоренность с эскадрой тяжелых бомбардировщиков ТБ-3, дислоцировавшихся неподалеку. Одна зенитная пушка вместе с тумбой была отвинчена от лафета, и прикручена на центроплане ТБ. Артиллерийский расчет привязали тросами, и бомбовоз взмыл в синее небо. Опытная стрельба показала, что неладно скроенный, да крепко сшитый бомбовоз спокойно выдерживал орудийную отдачу. Вскоре с одного из разведчиков "группы Ровеля" поступило паническое донесение, что по нему ведет огонь советская зенитная батарея, которая летит вслед за ним! Далее связь прекратилась. Было сочтено, что экипаж сошел с ума и полеты разведчиков продолжились. Однако когда пропало еще три самолета, успев передать аналогичных сигнал - полеты вглубь советской территории прекратили, тем более что "группа Ровеля" фактически прекратила свое существование...
***
В начале июля товарищ Сталин вызвал верного Лаврентия для серьезного разговора. А разговор пошел о будущей войне, которая судя по донесениям разведки прекращала входить в категорию "будущей", а должна была начаться не позднее второй половины месяца.
-Ну как дела товарищ Берия? - спросил Сталин.
- Все в порядке Иосиф Виссарионович. Развертывание войск происходит строго по плану, военная промышленность без задержек выполняет планы по выпуску новой техники и быстро ремонтирует и модернизирует старые образцы вооружения!
- Это хорошо. А как с моей просьбой?
- Все как вы и просили товарищ Сталин. Группы "Гиляровский" получили пополнение, и их численность возросла в три раза. Хотя я и не понимаю, зачем нужно это увеличение? Имевшийся штат вполне справлялся с поставленными задачами - промышленность впервые за годы советской власти работает бесперебойно.
- Эх, Лаврентий, учишь тебя , учишь... Ты Гиляровского когда последний раз перечитывал?
- Вчера Иосиф Виссарионович!
- И ?
- Что и? Я его и так практически наизусть выучил, как вы и велели...
- Эх, дорогой - не только учить то, надо. Надо и понимать что там написано... Вот выпороли сапожников - и что произошло?
- Не стали картонные подметки к голенищам пришивать.
- Правильно, не стали. До какого момента?
- До Русско-Японской войны... - в глазах Лаврентия мелькнуло понимание. - так вы думаете что...
- Конешно дорогой, конешно - кивнул вождь - начнется война, а она как известно все спишет, начнут опять халтурить... Никто ведь не вспомнит что недовернутая гайка, это смерь бойца - скажут их и так много гибнет... Так что Лаврентий Павлович - как война начнется: пороть придется втрое чаще против нонешнего. Не забывай об этом.
- Так точно товарищ Сталин. Не забуду!
***
Две могучие силы готовились к решительной схватке. Схватке не на жизнь, а не смерть. Этой схватке предстояло решить судьбу Европы, и кто знает - может и всего мира. И Вермахт и РККА имели план, по которому собирались действовать в предстоящей войне. Немцы, опираясь на опыт, полученный в польской и французской компаниях, собирались рассечь орды большевиков танковыми клиньями в приграничном сражении, окружить, а затем уничтожить. После чего предполагалось оккупировать всю европейскую территорию СССР вплоть до Урала.
Советскими планами предусматривалось отражение фашистской агрессии на линии Молотова посредством упорной обороны. Прорвавшиеся сквозь линию УРов немецкие клинья должны были уничтожаться частями второго эшелона. В крайнем случае предусматривался отход на линию Сталина. После изматывания противника в тяжелых оборонительных боях РККА должна была перейти в решительное наступление с целью полного разгрома немецко-фашистских войск и установления власти пролетариата во всей оккупированной немцами Европе.
Как обычно и бывает на войне, обоим этим планам не суждено было сбыться. Но не будем забегать вперед. Немцы назначали свое выступление на раннее утро самого длинного дня в году. Солнце еще не поднялось из-за горизонта на востоке, его первые лучи робко золотили небо, а немецкие части скрытно занимали исходные позиции для атаки. Наконец раздался первый выстрел новой воны Гитлера. В предрассветной тишине он прозвучал робко, как будто извиняясь что нарушил такую романтичную тишину... Затем прозвучал еще один выстрел, потом еще, громыхнуло немецкое орудие и... И тут немцы почувствовали как будто земля вздрогнула. На востоке полыхнуло так, что казалось что солнце, не успев взойти, со страшным грохотом взорвалось, осветив дьявольским светом весь небосклон. В ответ на робкий немецкий огонь, большевики ответили каким то светопреставлением. Казалось что у них под каждым кустом установлено по орудию, или, в крайнем случае, по пулемету. В немцев летели пули, снаряды, ручные гранаты, а также ракеты и вообще невесть что : были отмечены случаи смерти от ударов булыжниками и даже смерь от попадания по темечку полена. Бодрый наступательный порыв, сменили трусливые мысли о том, куда бы спрятаться, чтобы переждать этот стальной дождь.
Наиболее худо пришлось дивизии выделенной для захвата Брестской крепости. Эту крепость немцы уже брали в 1939 году, а потому не считали что ее захват требует привлечения больших сил. Немецкая задумка была простой и незатейливой: утром незаметно снять заграждения на мосту через Буг, затем решительным ударом сбить советские заслоны и не дать большевикам взорвать мост, а потом переправить по мосту тяжелую технику и захватить крепость.
Вначале все шло в строгом соответствии с планом. Сняв заграждения немцы бросились бежать по мосту на восточный берег. О том, что что-то пошло не так они стали догадываться, когда увидели что им навстречу бегут русские. Была слабая надежда, что большевики бегут сдаваться в плен, но когда они подбежали достаточно близко, по выражению их лиц, а также по движениям рук стало понятно, что они имеют другие планы...
Перестреляв и покидав в воду немцев, пограничники вместе с полевыми частями РККА захватили обширный плацдарм, на западном берегу Буга. Подобные же конфузии случились и в других местах вновь возникшего советско-германского фронта. За первый день немцам не удалось негде ступить на советскую землю, а наоборот пришлось в некоторых местах даже отступить от границы, заняв оборону. Но на севере хотя бы удалось удержать фронт - в Румынии он просто рухнул и русские автострадные танки ехали по направлению к нефтяным промыслам в Плоешти...
Такой ход военных действий слегка удивил товарища Сталина. Заподозрив в этом немецкую ловушку, он отдал приказ частям РККА отойти за линию укреплений и окопаться. Исключение он сделал только для румынского фронта, справедливо считая, что если взявшие Плоешти мехкорпуса и погибнут - немцам придется потратить много времени и сил на восстановление нефтедобычи. Однако части РККА оставили всего несколько плацдармов, не самых больших и нужных, а в других местах предпочли последовать примеру Брестского УРа: В ночь с 22 на 23 июня уровские части размещенные близ Брестской крепости, при помощи войск заполнения, умудрились выкопать свои ДОТы, на плечах переправили их через Буг и врыли на западном берегу. Таким образом, удалось не нарушить приказа верховного главнокомандования, и в то же время продолжить так успешно начавшееся наступление. В течение примерно двух недель войска днем вели наступление, а за ночь передвигали линию Молотова на запад. В конце концов, Сталину это надоело, и он отменил свой приказ запрещавший выход за линию ДОТов.
***
Теперь жизнь до 22 июня 1941 года вспоминалась Адольфу Гитлеру как сплошной праздник, как что-то далекое и безвозвратно ушедшее, хотя с той роковой даты минуло всего несколько месяцев. Жизнь тогда была прекрасна и манила его все новыми и новыми радостями: вот его войска берут Варшаву, вот они идут триумфальным маршем по Парижу... А "Кристальная ночь"? А "Ночь длинных ножей"? Какие были великие мгновения, а теперь даже и не крикнешь подобно Фаусту: "Остановись мгновение - ты прекрасно!", ибо они ушли, а настоящее стало черным и беспросветным...
- Проклятые большевики! Ну почему? Почему?!!! Ведь все было рассчитано и проверено во время победоносных войн в Европе: стальные танковые клинья разрубают войска противника на части, окружают, выходят на оперативный простор, а в это время пехота ликвидирует котлы и собирает трофеи... Почему это перестало работать? Проклятая РККА: биться с ней - все одно что пытаться разрубить тягучее и вязкое желе - рубишь, рубишь, а проклятая аморфная масса затягивает любые повреждения. Танки панцерваффе уходили на прорыв и не возвращались, окруженные большевистские части как ни в чем не бывало продолжали сражаться, и вся эта ранее беспроигрышная затея с окружениями, просто приводила к растягиванию линии фронта, что было гораздо выгоднее для многочисленных недочеловеков...
Гитлер тяжело вздохнул.
- Верный Гейнц, как он с пеной у рта убеждал его что все дело только в том, что силы русских просто гораздо сильнее растянуты в глубину, что нужно просто произвести более глубокий прорыв и все получиться: снова будут Канны и массы пленных. Он сам повел свои дивизии на прорыв... И у него почти получилось... Почти... Кто же знал, что эти проклятые жидобольшевики не оставили свою затею по перемещению Линии Молотова на Запад? Бросив откапывать и закапывать ДОТы каждую ночь, они поставили их на колеса и, конфисковав у поляков всех лошадей, везли их за наступающими войсками? Эх Гейнц, Гейнц... Неравное это было сражение - 20 миллиметров тонкой стали, против полутора метров бетона... Крохотная 37 миллиметровая пушечка против казематных трехдюймовок... Последнее радиообращение Гудериана лично Гитлеру : На фоне взрывов и криков гибнущих танкистов Гудериан клялся погибнуть с честью...
Да, знать бы про эти проклятые самоходные ДОТы. А как - орлы Геринга давно боятся летать днем. У них и ночью слишком часто полеты бывают только в один конец. Какая тут разведка? Проклятые сталинские соколы бьют немецких ассов как хотят. А чего им бояться то? Хорошо воевать когда сзади летают многочисленные Су-85 и выбивают немецкие самолеты прицельным огнем... А немцам совершенно нечем ответить - проклятый Удет оставил люфтваффе совершенно без четырехмоторных машин.
Таким пораженческим мыслям Гитлер предавался почти каждый день, да и ночь тоже. Хотя фронт и проходил достаточно далеко от Берлина, и артиллерийских обстрелов опасаться не приходилось - русские самолеты были частыми гостями берлинского неба, и без подарков в виде бомб и ракет они не прилетали. Сначала фюрер пытался бодриться, убеждая всех что русские делают за него всю работу: пусть они расчистят ему площади для строительство давно запланированного Большого Берлина, а потом он, как и планировалось, погонит их на восток. Но теперь про прежде любимый архитектурный проект он старался не вспоминать - проклятый Шпеер, уехал на фронт под предлогом строительства укреплений, а сам перебежал к Сталину, и сейчас работает в архитектурной мастерской Дворца Советов, под руководством какого то жида (советское радио не преминуло сообщить эту столь приятную для фюрера новость)!
Измена - кругом измена... Самое печальное что из за этих бомбардировок Адольфу не удавалось как следует выспаться. Казалось, что у большевиков нескончаемый запас авиабомб и они не скупясь сбрасывают его на Берлин. Его личный бункер пока вполне выдерживал неблизкие разрывы, но постоянный грохот буквально выводил Гитлера из себя.
Но вдруг наступила тишина. Тишина непривычная, но такая приятная. Связной люфтваффе сообщил , что над городом почти нет русских самолетов. Обрадованной такой вестью Гитлер решил выспаться. А после здорового сна спокойно решить, что же делать дальше... Однако, если бы Адольф знал почему небо над Берлином очистилось от русских самолетов, он бы вряд ли так спокойно отправился спать: к городу подходила Отдельная Краснознаменная ордена Ленина эскадрилья тяжелых пикирующих бомбардировщиков Балтийского флота...
***
История создания тяжелых пикирующих бомбардировщиков связана с именем Лаврентия Павловича Берии. Как то, еще до войны, ему на стол легло очередное разведдонесение из Германии. В нем говорилось о том, что немцы планируют создать тяжелый четырехмоторный пикирующий бомбардировщик. Покумекав наедине, а также посоветовавшись с товарищем Сталиным, Лаврентий решил, что подобный самолет нужен и советским ВВС, для борьбы с линкорами, а также для уничтожения хорошо защищенных целей. Создание такого самолет он решил поручить А.Н.Туполеву, как раз отбывавшему срок в шарашке за вредительство.
"Сделает такой самолет - можно будет и отпустить его как исправившегося и искупившего" - решил нарком и решил лично передать конструктору столь почетный заказ. Однако Туполев, даже сидя в тюрьме, не потерял своего гонора (собственно и заведшего его в оное учреждение). Он высмеял саму идею тяжелого пикировщика, заявив что надо проектировать не четырех, а двухмоторный самолет, не противокарабельный, а фронтовой, не... Но дальнейшие соображения Туполева по этой теме Берия слушать не стал, а выпорол будущего академика прямо на кульмане.
Сталинский метод не подкачал и в этом случае - Туполев резко перестал тупить и рьяно взялся за проектирование. Вскоре первый опытный ТПБ поступил на испытания. После успешного прохождения испытаний самолет был запущен в небольшую серию и поступил на вооружение Балтийского флота. Хорошо мотивированные флотские летчики в рекордные сроки освоили новую грозную боевую машину и рвались в бой. В первые же дни войны ими был потоплен немецкий линкор "Тирпиц", который немцы решили опрометчиво испытать на Балтике. Из-за отсутствия достойный целей и в рамках помощи отсталым народам, также воюющим против Гитлера, эскадрилья ТПБ перелетела в Англию. Действуя с английских аэродромов, балтийцы потопили немецкие линейные крейсера "Шарнгорст" и "Гнейзенау", после чего и на этом театре военных действий достойные противники кончились. Вернувшись в СССР, пилоты прошли курс бомбометания по сухопутным объектам, после чего эскадрилью решили использовать для атаки Берлина.
***
По привычке качнув крыльями ведущий ТПБ свалился на крыло и набирая скорость понесся к земле. В прицеле появилась и стала расти Рейхсканцелярия...
Гитлер спал. Спал впервые за несколько суток. Ему снился сон. Обычный сон - а не те кошмары к которым он уже успел привыкнуть. Он летел над землей на крылатом коне, держа в руках меч из сверкающей стали. Полет сопровождался музыкой великого Вагнера. Невидимые музыкальные инструменты играли "Полет Валькирий". И не зря - слева и справа от Гитлера, на таких же крылатых конях летели свирепые, но невообразимо прекрасные девы-воительницы. Небесное воинство летело построившись клином, с Адольфом Гитлером во главе. Вождь германской нации чувствовал душевный подъем от осознания того что ему доверено возглавить непобедимую армию валькирий, и когда на горизонте возник СССР, он не испугался, а смело полетел навстречу своей судьбе.
Граница страны большевиков приближалось и стало видно, что все хорошее и прекрасное кончается на этом рубеже, а за ним царит мерзость запустения и всяческий хаос. Между кучками хаоса бродили обезьяноподобные унтерменши в буденовках и занимались какими-то непонятными недочеловечьими делами. То один, то другой недочеловек бросал взгляд на приближающееся воинство, но взгляды эти были равнодушными, лишенными страха или восхищения.
Помахав над головой мечем Гитлер издал победный кличь, и перейдя в крутое пикирование бросился в атаку. Валькирии летели вслед за ним не отставая. Вот крылатые кони пересекли границу и... Столь возвышенный сон без предупреждения сменился привычным кошмаром.
Окунувшись в советский воздух Гитлер вдруг почувствовал себя оскверненным. Ну вот как если бы он, убежденный вегетарианец, откусив кусок пирожка с повидлой обнаружил в место повидлы ливерную колбасу - только ощущение было в сто раз хуже. Над СССР сам воздух не был легкой и прозрачной субстанцией, которой так легко и приятно дышать. Нет, это была какая то липкая и тягучая мерзость, которые легкие с трудом могли впустить в себя, а потом вдруг обнаруживали, что в ней почти отсутствует кислород. Полет крылатых коней перестал напоминать полет, а стал похож на барахтанье комара, на свою беду угодившего в каплю сосновой смолы. Чем сильнее барахтается несчастное насекомое - тем крепче оно увязает в тягучей и клейкой жидкости...
Адольф ощутил что полет собственно уже и прекратился - вместо того чтобы лететь, его конь завис в неподвижности над проклятой страной большевиков, не в силах пошевелить своими крыльями. Всадник находился не в лучшем положении: напрягая все свои силы, Гитлер мог только слегка пошевелить рукой или ногой. Скосив глаза, он увидел, что и валькирии находятся в не лучшем положении.
Прошло всего несколько секунд, и предводитель небесного воинства с ужасом понял, что теперь он вообще не может пошевелиться, а застыл как муха в янтаре. Хуже того, он сначала почувствовал, а потом увидел, что его кожа стала растворяться под действием едких миазмов растворенных в этой адской атмосфере. Кожа, мышцы, глаза, все растворялось без остатка - последнее что он увидел перед потерей зрения, был скелет девы сидящей на скелете крылатого коня...
Зрение пропало, оставив его в кромешной темноте, только редкие звуки доносились издалека, но скоро исчезли и они. Он ощущал как теряет последние покровы своего тела и скоро превратиться в такой же скелет на коне, какой он видел незадолго до потери зрения. Адольф судорожно цеплялся за последнее доступное ему ощущение - ощущение того как бьется его сердце. Бум, бум, бум - слушал он равномерный стук, моля бога, чтобы тот не прекращался, ибо знал, что так только тот прекратиться - это будет значить и прекращение его жизни. К счастью этот звук не становился тише, наоборот - он делался сильнее. Казалось, что весь мир содрогается от этих равномерных ударов: БУМ! БУМ! БУМ!
Адольф вдруг понял, что уже не спит. Он проснулся, но вместо кровати он лежит на бетонном полу, сброшенный со своего ложа какой-то могучей силой. Но самым удивительным было не это, а то что могучие удары его сердца не прекратились, оставшись в минувшем кошмаре. Наоборот, эти удары стали намного сильнее. Они приближались! Стены бункера трещали и шатались, не в силах противостоять этой вселенской мощи. Глаза Гитлера широко раскрылись когда он увидел как толстая бетонная плита потолка выпучивается, трескается и рушится на него.... А потом наступила тишина, и тьма и покой...
***
Где то высоко в небе эскадрилья четырехмоторный самолетов перестраивалась после атаки. В небе вновь появились многочисленные советские самолеты нарушая мгновения тишины ревом своих моторов и грохотом взрывов - но вождю Третьего рейха их шум уже не мешал. Ему наконец-то удалось погрузиться в сон, в сон без сновидений и пробуждения. В смертный сон в своем бункере, ставшим его склепом...