Товарищ Сталин сидел в своем кремлевском кабинете и пытался работать с бумагами. Страна Советов, которой он руководил, проводила индустриализацию. Дело это шло не так хорошо как ему бы хотелось - огромные тракторные заводы построенные в Сталинграде и Челябинске, никак не удавалось запустить на полную мощность. Мешало то одно, то другое... Иосиф Виссарионович чувствовал , что ответ где то рядом. Стоит только сосредоточится - и он сможет понять, что надо делать.
Ответ явно был в бумагах лежащих у него на столе...
Сосредоточится...
Сконцентрироваться...
Сталин почувствовал, что его мысли потекли плавно и приобрели кристальную ясность...
" Хлоп..." и столь нужная вождю сосредоточенность мгновенно пропала - через открытую форточку с улицы донесся дикий вопль: " Сто тысяч танков! Одних мотоциклеток с пулеметами - миллион! Курва мама! Хотят, хотят твоей погибели проклятые пилсудчики!"
- Ну вот, опять! - обреченно подумал Сталин. Он встал из-за стола и подошел к окну. Так и есть. По двору резво бегал кремлевский сумасшедший - маршал Тухачевский. Охрана пыталась его ловить, но он ловко уворачивался и не давался в руки, одновременно с этим ревя как осел: " Одних танков Англия с Францией за семь месяцев 50 тысяч налудят! А все для твоей погибели товарищ Сталин! Рузвельт заморский тебя уморить хочет!..." . Наконец охране удалось поймать убогого и заткнуть ему рот. Брыкающего маршала поволокли к Спасским воротам, чтобы выпустить на Красную площадь. Конечно, Тухачевский орал и там, но его вопли сливались с шумом города и не беспокоили вождя.
В свое время, когда у битого Пилсудским маршала стали проявляться признаки психического расстройства, товарищ Сталин даже обрадовался. Он втайне считал себя наследником и продолжателем дел московских царей (особенно он любил Иоанна Грозного), а при царях всегда состояли юродивые, положенные им по чину. То, что и в его свите появился убогий, Сталин воспринял как божье благословение на царствование.
Это случилось еще в 20 годы. Маршал вручил вождю свою книгу о будущей войне - пролистав всего несколько страниц, Сталин понял, что Тухачевский тронулся - ибо здравый рассудок не мог измыслить и половины этого бреда. Сначала Иосиф Виссарионович думал просто сдать Тухачевского санитарам, но тут взгляд его упал на храм Василия Блаженного - и он переменил свое мнение. Этот самый Василий - он ведь тоже тронутый был, но давал советы самому Иоанну! А чем Иосиф хуже? Может быть и устами этого умалишенного с ним говорит сам Бог?
Так Тухачевский сохранил свой пост в Красной Армии. Сталин, потакая его причудам, даже увеличил количество танков, которые должна была по плану произвести советская промышленность за первую пятилетку. Но с течением времени Тухачевский стал его раздражать: его дикие вопли и постоянные причитания не давали вождю нормально работать. Никакая цифра вписанная в план танкостроения не могла удовлетворить неистового маршала. В конце концов, Сталин велел не пускать Тухачевского в Кремль. Но и такие крутые меры не смогли принести ожидаемого спокойствия. Тухачевский все время находил, какие-то новые лазейки - то переодевался, то накладывал грим, то прицеплялся под дном автомобиля - но проникал внутрь Кремля и начинал орать под окнами Сталина. Охрана его ловила и выгоняла - но это не охлаждало его пыла. Сталин с содроганием вспоминал, как этот убогий выпрыгнул с парашютом, и оснащенный рупором, орал свои пророчества, плавно спускаясь с неба. Хуже того - при приземлении он зацепился стропами за колокольню Ивана Великого, откуда его смогли снять только через несколько часов. Все эти часы Кремль содрогался от его диких криков и причитаний, до невозможности усиленных металлическим раструбом орала ...
- Эх, не удастся сегодня с бумагами поработать - подумал Сталин, наблюдая за выносом Тухачевского через ворота - Ну, ладно - хоть приму кого-нибудь, да развеюсь. Это тоже дело полезное.
В кабинет Иосифа Виссарионовича бодро вошел Сергей Миронович Киров - вождь питерского пролетариата. Товарищ Сталин благоволил этому партфункционеру - во первых он был таким же коротышкой как сам ИВС, во вторых - являлся туповатым, но инициативным : идеальный исполнитель, на которого при случае можно списать все грехи. Иосиф Виссарионович даже подумывал перевести его в Москву, но как то не доходили руки.
Однако надежда на то, что общение с Кировым позволит развеяться - не оправдалась. У Сталина даже появилось ощущение, что перед ним сидит не Сергей Миронович, а переодетый Тухачевский. Киров как заклинание долбил только несколько фраз - Ленинград в опасности! Финны могут его обстреливать из пушек! Военная промышленность не защищена от захвата! Мировая буржуазия не упустит случая...
Ошалевший Сталин даже и не помнил, под каким предлогом ему удалось сплавить ленинградского гостя. Уже прощаясь и пожимая руку вождя, Киров не прекращал своей шарманки - Оборона.. Танки... Линкоры...
Когда вождь СССР вновь уселся за свой стол, нервы его были свернуты в тугие клубки, а лицо было красно-помидорного оттенка. Быстрым движение руки Сталин достал заветную тетрадку и стал ее перелистывать. Эту тетрадку ИВС завел еще в детстве. На ней ученическими каракулями было выведено - "Что я должен сделать в жизни". В эту тетрадь Сталин записывал свои пожелания и мечты. Любя аккуратность, он вычеркивал то, что ему уже удалось свершить, подчеркивал то, что нельзя откладывать, и конечно вписывал новые пожелания.
Поэтому фраза - Хочу ограбить банк - была вычеркнута. Предложение - Провести в России индустриализацию - было подчеркнуто. А вот запись - Прибить Троцкого - пока не имела пометок.
Открыв тетрадь на пустой странице, Сталин разгладил сгиб страниц, и, взяв карандаш, приготовился добавить две строчки - "Пристрелить Кирова" и "Расстрелять Тухачевского". Грифель уже почти коснулся бумаги, как вдруг в тучах, с утра затянувших небо, появился просвет. Озорной солнечный лучик упал на стол вождя, заставив заискрится устилающее его стекло. За окном весело защебетала какая-то пичуга. Иосиф Виссарионович улыбнулся, и, откинувшись в кресле, разгладил карандашом усы. Он почувствовал прилив вдохновения и понял, что знает решения так долго волновавших его проблем. Он захлопнул тетрадь, так и не вписав в нее те две строчки...
Мысль, вдохновившая Сталина была простой и понятной. Ежели многие военные заводы находятся близко от границы, и при начале военных действий их придется эвакуировать - то чего собственно ждать начала войны? Надо эвакуировать их загодя. Опять же - эвакуировать можно к новым предприятиям, что позволит оказать им квалифицированную помощь в освоении серийного выпуска новой продукции.
Сказано - сделано. В газете "Правда" стали часто появляться статьи о подготовке нападения финнов на город Ленина. Эти материалы охотно перепечатывали и другие советские издания. Поэтому никто не удивился когда завод номер 174 ( производивший танки Т-26) был переведен на военное положение, после чего началась его эвакуация. Последние танки выходили за его ворота, а монтажники уже снимали станки. Эшелоны с людьми и оборудованием ехали на юг - по направлению к Сталинграду. Правда доехать до этого города им было не суждено.
Первоначально Иосиф Виссарионович думал перевезти Ленинградский завод на Волгу и объединить с СТЗ в один могучий комплекс, производящий танки и трактора. Но вдруг у него появились сомнения - а не близко ли от границы находиться и Сталинград? Подойдя к карте Советского Союза Сталин при помощи своей трубки стал мерить расстояния и прищелкивать языком. В результате началась эвакуация и Сталинградского тракторного - оба предприятия поехали на восток. Товарищ Сталин решил, что Нижний Тагил - отличное место для организации танкового и тракторного производства.
Завод "Красный Путиловец" уехал еще дальше - в Новосибирск, где вместе с московским АМО образовал могучий промышленный комплекс по выпуску танков и автомобилей. Харьковский тракторный уехал в солнечный Челябинск, слившись с ЧТЗ. В Кремле не прекращались совещания, трещали телефонные звонки - эвакуация шла по нарастающей. Даже Тухачевский перестал отвлекать товарища Сталина от решения государственных вопросов. Заорав в очередной раз под окном, и будучи пойман охраной, красный маршал к своему удивлению не был выгнан из Кремля, а наоборот - допущен к Сталину. Иосиф Виссарионович не дал ему и рта раскрыть, с порога заявив, что поляки уже готовы перейти в наступление! А потому Тухачевский и весь Наркомат Обороны эвакуируются в Иркутск! Через пару часов маршал уже сидел в первом эшелоне, мчащемся к Байкалу. В диком прибайкальском краю разоблачительный пыл маршала несколько поутих, и он стал часто звонить Сталину и просить о переводе поближе к Москве. Сталин пообещал - и не прошло и недели, как по почте пришел приказ о переводе Тухачевского в Туруханск, где надлежало развернуть резервный штаб командования РККА. Более герой польского похода не тревожил Иосифа Виссарионовича, опасаясь перевода куда-нибудь на Новую Землю.
Подальше от границы было переведено не только командование Красной Армии, но и ее разведка. Интересным следствием перевода разведуправления в Якутск было сокращение числа стоящих на вооружении у буржуазных правительств танков. Иногда - на целый порядок. "Наверно это случилось потому" - думал Сталин изучая разведсводки - " что климат в Якутске более прохладный, и мозги не перегреваются". Мысль о перегреве мозгов привела к тому, что товарищ Сталин издал распоряжение о развитии массового пломбиростроения, с использованием площадей освободившихся в процессе эвакуации военной промышленности. Он ожидал большую пользу от этого мероприятия в мирное время, а в военное - было не жалко оставить эти заводы врагу.
Вторым по массовости производством в приграничных областях стало производство гармоней, баянов и аккордеонов. Это решение было спонтанным ( в ответ на очередной звонок Кирова с вопросом - Что теперь делать с территорией эвакуированного Путиловского завода? Сталин в сердцах ляпнул - Баяны! Вождь питерского пролетариата понял его буквально и развернул массовый выпуск этих музыкальных инструментов) , но как оказалось очень своевременным : оно позволило поднять уровень музыкальной культуры народа на новую высоту, что вызвало и общий рост культуры.
***
Вождь немецкого народа и верный борец с иудокоммунизмом Адольф Гитлер склонился над столом заваленном картами и благосклонно слушал пояснения своих генералов. Ему докладывали недавно разработанный план "Барбаросса" . Фюрер следил за движениями указки, которая вслед за пояснениями, перемещалась от одной группы стрелок к другой. Стрелки, изображавшие направления ударов вермахта, были нацелены на Москву, Петроград и Киев. Немецкие группы армий бодро маршировали по карте и к нужному сроку захватывали русские города. Паулюс передвинул указку еще дальше на восток, и бодро завершил предложение словами - "... таким образом к началу зимы немецкая армия выходит на линию Архангельск-Астрахань и наступает небольшая стратегическая пауза."
Вслед за этими словами адъютанты бодро заменили карту и Паулюс продолжил свои пояснения - "После стратегической паузы русская армия переходит в контрнаступление...". Далее с той же немецкой обстоятельностью и пунктуальностью последовало перечисление сроков оставления немецкой армией различных городов , а завершила доклад фраза - " Не позднее глубокой осени 1942 года произойдет падение Берлина и прекращение сопротивления немецких войск."
На Адольфа было страшно смотреть - под кожей лица у него перекатывались желваки, при этом сама кожа разве что не дымилась.
"Какое падение Берлина? Какое контрнаступление я вас спрашиваю? Вы что рехнулись? Откуда у Сталина силы возьмутся?" - выпалил Гитлер в один присест. Слегка остыв, он добавил - "Ну, ладно! Людей то он может и наберет - но оружие? Мы же захватим почти всю европейскую Россию!".
"А в Европе у России нет военных предприятий!" - четко отрапортовал вставший по стойке смирно Тодд - "В процессе проведения индустриализации они эвакуированы в Сибирь и на Дальний Восток! В течении компании 1941 года Вермахт не сможет их достичь!"
" А люфтваффе?" - произнес фюрер с робкой надеждой.
"В настоящее время -нет. После разворачивания массового выпуска бомбардировщика А - возможно. Но это произойдет не ранее 1943 года" - ответил Тодд.
"Но что-то же у русских есть и в Европе?" - не сдавался вождь немецкой нации - " Каков будет вклад в немецкую экономику захваченных русских предприятий?".
"По проведенным расчетам - каждый взрослый немецкий мужчина получит не менее двух баянов! Кроме того - все жители Германии до нашей капитуляции будут получать по 10 килограммов пломбира в месяц!" - без запинки произнес Фриц.
"Какого пломбира?" - потрясенно спросил Гитлер, садясь на стул у стены. Это был риторический вопрос и ответа не него он не ждал. Но Тодд четко отрапортовал - "3,5 килограмма сливочного и 6,5 килограмма - молочного!".
Этот последний ответ окончательно добил фюрера. Кажется, его ошалевшие мозги на несколько мгновений отключились. А потом ему было ниспослано видение: Он сидит на ступенях лестницы рейхсканцелярии и играет на баяне "Ах мой милый Августин!". Второй баян лежит рядом с ним в футляре. Под звуки его инструмента арийские детишки танцуют прямо перед ним. А когда он делает перерыв в игре - Ева Браун угощает всех мороженным. Счастье Адольфа столь велико, что он вслед за доктором Фаустом готов крикнуть - "Остановись мгновенье - ты прекрасно!".
Но мгновение не стало останавливаться. Миг - и исчезло, как будто его и не было. Мгновение пропало - но вдалеке обозначилась какая то толпа. Эта толпа росла по мере приближения, и скоро стало видно, что она состоит из одних унтерменшей, во главе с товарищем Сталиным. Сталин, увидев Гитлера, указал на него пальцем и истошно заорал - "Мужики, вот эта сволочь наши баяны с пломбирами поперла!". С негодующим ревом недочеловеки дружно бросились на бедного Адольфа. Последнее, что он запомнил - дикий визг разбегающихся арийских детишек, и свист рассекаемого воздуха. Воздух рассекал чей-то кулак, но вот чей - Гитлер не успел заметить, так как отключился от мощного удара по голове...
Придя в себя, Адольф обнаружил, что вновь находится в комнате, в окружении своих генералов. "Привиделось" - с облегчением подумал он.
Гитлер посмотрел на генералов. Генералы посмотрели на Гитлера. "А еще какие-нибудь планы у нас имеются?" - спросил он - "В конце концов не на одной России свет клином сошелся?".
"А как же!" - выступил вперед адмирал Редер и стал разворачивать очередной рулон карт - "Вот пожалуйте - "Морской Лев"".
Иосиф Виссарионович решил сделать небольшой перерыв в работе. Он встал из-за стола и подошел к распахнутому окну. В комнату струился прохладный вечерний воздух. Солнце скрылось за крышами города.
- Эх, красота-то какая! - подумал товарищ Сталин - Лепота!
С улиц столицы доносились наигрыши гармоней, аккордеонов и баянов. Закончив трудовой день, рабочие и служащие вышли погулять перед сном. Кавалеры чинно вышагивали по улицам, наигрывая разные мелодии в сопровождении своих зазноб, которые прямо на ходу лакомились эскимо-пай. Одно время гармонисты щеголяли тем, что стремились заглушать чужие наигрыши, но постепенно в моду вошло подыгрывание, и обогащение чужой мелодии новыми переливами. Особым шиком было подыгрывать баянисту находящемуся на соседней улице, а потому не видимому. Случалось что начинал игру один гармонист, ему начинали подыгрывать гармошки на соседних улицах , потом на дальних - и кончалось это тем, что наигрыш исполняли чуть ли не все гармонисты города. Наиболее популярной для массового исполнения считалась песня "Сулико", так как ходили слухи, ее очень любит слушать товарищ Сталин. Некоторые даже утверждали, что иногда он сам садиться к окну кремлевского кабинета и подыгрывает московским гармонистам. Этим слухам и верили и не верили - но они были правдивы.
Товарищ Сталин поправил плечевой ремень баяна и бросил рассеянный взгляд на документы лежащие на столе. Здесь, под мирным небом столицы первого в мире государства рабочих и крестьян, не верилось, что где то идет война. А ведь именно сейчас солдаты в форме цвета "фельдграу" штурмуют скалы Дувра, выбивая укрепившихся в них "Томми" меткими выстрелами из "ахт-ахтов". На песчаных пляжах горят жарким бензиновым пламенем английские танки и немецкие "штурмгешуцы".
Не хотелось верить, что и просторы Тихого океана охвачены пламенем войны - возможно именно сейчас происходит бой Первого японского соединения ночного боя и шестой оперативной группой флота США...
- Ну и пусть - подумал Иосиф Виссарионович, растягивая меха своего музыкального инструмента - пусть фашисты сражаются с наемниками еврейских плутократов, а мы зато..."
И еще один баян вступил в вечернюю многоголосицу московской симфонии...