Д о с т о й н ы й г о р о ж а н и н г о р о д а Э ф е с с а. (Сибарит, краснобай)
И у д е й. (Осведомлённый, въедливый.)
А р т е м и д а. (Богиня охоты. Покровительница животных и рожениц.)
П о п о р а }
С о и т а } рабыни, обслуживающие купальни.
О р а з а }
Ч е л о в е к т е а т р а. (Так же как и в основной пьесе - резонёр, медиатор,
осуществляет ассоциативную связь времён)
МЕСТО И ВРЕМЯ ДЕЙСТВИЯ;
Те же, что и в основной пьесе.
Половик сцены, окрашенный в голубой цвет с разводами, имитирует водную поверхность купальни. По периметру купальни - лежанки, на которых расположились мужчины. Возле них на низких скамеечках сидят рабыни. В центре - Герострат, лежит на спине. Справа - лежит на животе Достойный горожанин. Слева -на левом боку Иудей. Время от времени он записывает что-то в лежащий рядом лист папируса. Присутствующие обёрнуты в белые простыни. На ногах - купальные сандалии. (Мужчины укутаны по пояс. У женщин прикрыты бёдра и бюст. А их руки и одно плечо оголены.) Попора массирует спину Достойного горожанина. Соита - грудь Герострата. Ораза - шею Иудея. У Попоры волосы забраны наверх пучком. У Соиты волосы распущены. У Оразы - короткая стрижка.
Д о с т. г о р. (восторженно). Ну и руки у тебя, Попора. Как у богини. Каждое их прикосновение - подарок неба.
П о п о р а (льстиво). Достойному горожанину - достойные дары.
Г е р о с т р а т (саркастически). Не так уж дёшево достаются нам эти "дары".
С о и т а. Не тебе жаловаться, Герострат. Ты-то ни разу не оставил нам, бедным, ни одной драхмы за наше усердие.
И у д е й (укоризненно взглянул на Герострата, затем обращается к Оразе). А я вот принёс тебе две драхмы.
Г е р о с т р а т (презрительно). Ха! Хочешь прославиться щедростью? Перед кем заискиваешь - перед рабыней?
П о п о р а (укоризненно). Нехорошо обижать Оразу. Ведь перед тем, как стать рабыней, она тоже была свободным человеком и всеми силами помогала защитникам своего города. Не её вина в том, что боги в тот момент отвернулись от них.
Ораза печально опускает голову.
Г е р о с т р а т (издевательски). Интересно, чем это женщины могли помочь воинам?
П о п о р а. Как раз именно тем, что они - женщины...
Г е р о с т р а т (удивлённо). Каким же это образом?
П о п о р а Своим образом... Когда Кир поднял персов против царя Астиага, он проиграл сражение. Персидские воины бросились назад в город, ища укрытия. Тогда из городских ворот вышли женщины и, задрав подолы, принялись кричать: "Куда вы бежите, негоднейшие из людей? Туда-то вам уже не укрыться, откуда вы появились на свет!" Персидские воины были пристыжены и этим зрелищем, и криками женщин. Они снова бросились на врагов и обратили их в бегство.
Д о с т. г о р. (мечтательно). Представляю себе, какая это была потрясающая картина! Хотел бы я быть в то время в том месте!
П о п о р а (приподняв простыню и высоко закинув ногу на ногу). Полагаю, что тебе и с этого места открываются неплохие виды...
Д о с т. г о р. (не сводя глаз с колен Попоры и сглатывая слюну). Да уж! Очень притягательные виды!
С о и т а (обращаясь к Чел. т-ра). А помнишь - ты как-то начал нам рассказывать о женщине, которая прославилась тем, что сожгла роскошный дворец царя Ксеркса.
Ч е л. т - р а. Ты имеешь в виду Танду из Аттики? Так она только успела его поджечь. Но Александр Македонский остановил её и велел своим воинам погасить вспыхнувшее было пламя.
Г е р о с т р а т Вот это - да! Только попыталась сжечь дворец - и то вошла в историю!
С о и т а. Конечно, она вошла в историю! Но как преступница!
Ч е л. т - р а. Действительно, она чуть не совершила ужасное преступление, желая отомстить своему угнетателю. И это было её побудительным мотивом. Именно такую ситуацию имел в виду Кристофер Лихтенберг, когда, спустя почти две тысячи лет, писал: "Когда читаешь биографию крупного преступника, то прежде, чем осудить его, возблагодари милостивое небо за то, что оно не поставило тебя с твоим честным лицом перед цепью обстоятельств, приведших его к этому преступлению".
Г е р о с т р а т (оживлённо). Вот-вот! Прав был этот твой судья! У великих преступлений - великие причины.
Ч е л. т - р а. Он был не судья, а учёный и философ.
Г е р о с т р а т. Всё равно прав!.. (Соите.) Не тряси надо мной своими волосами - с них сыплется краска.
Д о с т. г о р. А ведь ещё Апулей предупреждал женщин, чтобы они не красили волосы. Краска губит эту их роскошную приманку.
С о и т а. А это какой Апулей? Если тот благородный трибун, то я, возможно, последую его совету. А если это автор непристойных похождений золотого осла, то и не подумаю!
Д о с т. г о р. Не думать всегда легче.
Ч е л. т - р а. Ты не прав, достойный. Не думать не только не легче, но просто невозможно. Один из моих современников, весьма кровожадный философ, писал, что даже камень - и тот мыслит. Правда, оговаривался при этом, что сама мысль не материальна. Это он утверждал в споре с вульгарными материалистами, которые полагали, что мозг выделяет мысль так же, как печень выделяет желчь, рот - слюну и так далее.
И у д е й. А я согласен с вульгарными материалистами. Я, например, каждый день мысленно плюю на нашего повелителя Тиссоферна! И так, знаешь, много слюны у меня на это выделяется!
Д о с т. г о р. Но-но, Иудей, осторожно! Не забывай, что и стены имеют уши.
И у д е й. Кстати об ушах. Когда мой осёл начинает упрямиться и не хочет двигаться, я применяю старый способ: привязываю к его морде палку, на конец палки навешиваю пучок травы. И всё в порядке. Как-то раз, меня не было дома, а моя жена Осма делала лапшу. Когда лапша была готова, Осма решила съездить на рынок за специями, но осёл, кончно же, не хотел двигаться. Привязывать палку к морде осла она не умела. Тогда Осма взяла несколько ленточек лапши, повесила их ослу на уши и тот, почувствовав запах пищи, пошёл. (Все смеются).
С о и т а. Ты тоже стал применять это способ?
И у д е й. Нет. Я пользуюсь по-старинке палкой и травой. Вешать лапшу на уши - это женское занятие.
О р а з а. (сочувственно). Но ведь бедному животному так неприятно, когда у него на ушах что-то висит.
И у д е й. Ну не хочешь чтобы тебе вешали лапшу на уши, не будь ослом ...
Ч е л. т - р а. (в зал). Поистине, всё новое - это забытое старое. (Обращаясь к Соите.) А что касается Апулея, должен сказать, что фривольное поведение героев его произведения ещё не говорит о безнравственности самого автора. Помнишь, что сказал божественный Адриан о поэте Боконе: "Был ты бесстыден в стихах, скромен душою и чист".
С о и т а (Герострату). А вот ты не то что душою, но даже телом не чист. Мог бы и искупаться прежде, чем ложиться на массаж. От тебя пахнет другой женщиной.
Г е р о с т р а т (оправдываясь). Ни у какой женщины я не был! Клянусь Артемидой! Я целый день торговал на рыбном рынке.
Д о с т. г о р. (Соите и Герострату). Молодые люди! Не надо ссориться! Давайте, я вам лучше прочитаю что-нибудь из нашего славного Гомера:
Тихо отец улыбнулся, молча взирая на сына.
Подле него Андромаха стояла, лиющая слёзы...
Г е р о с т р а т (с вызовом). Чем это он такой славный? Тем, что вечно смешивал историю с мифами? И постоянно сбивался с гекзаметра на спондей?
О р а з а. Клянусь Эротом, ты просто завидуешь Гомеру. Ты - единственный человек, который его ругает.
Ч е л. т - р а. Нет, почему же? Был в недалёкое от меня время некто Онегин, которого известный в ту эпоху поэт Пушкин так и описывал: "Бранил Гомера, Феокрита. Зато читал Адама Смита".
О р а з а. Он что - тоже был рыночным торговцем?
Ч е л. т - р а. Нет, он был вполне достойным горожанином. И даже дядя его был самых честных правил.
И у д е й. А я и не знал, что у Адама было ещё одно имя и такое странное - Смит! Он - из варваров?
Ч е л. т - р а. Это - другой Адам. Он специализировался по ремёслам и торговле.
И у д е й. Ах, вот оно что! Я давно подозревал, что мы - иудеи - не могли произойти от этого голожо... (Осекается, взглянув на Оразу.) ...от этого голозадого бездельника. Теперь всё ясно. Нашим прародителем был другой Адам, ремесленник и торговец.
Ч е л. т - р а. (обращаясь к Герострату). А ты неплохо разбираешься в литературе. Ты пробовал писать? В тебе есть искра божья?
И у д е й (в зал). Только бы из этой искры не разгорелось пламя...
Г е р о с т р а т. Пробовал. Но у меня плохо получается. Кто меня будет читать?
Ч е л. т - р а. Ну, чтобы получалось лучше, нужно учиться. Ты знаешь, как раз сейчас Аристотель пишет большой труд по поэтике.
Г е р о с т р а т. Большой труд - это не для меня. У него наверняка одно и то же утверждение размазано на десять папирусов.
Ч е л. т - р а. Поразительно, но почти так же спустя двадцать два столетия будет думать один очень язвительный и эгоцентричный философ Вольтер, который мимоходом, осмеивая культуру древних напишет: "Только греки умели вложить так мало мыслей в такое множество слов". Но это - между прочим. А для того, чтобы тебя читали, вовсе не обязательно хорошо писать. Достаточно иметь две вещи: известность и кличку. (Позже её для изящности станут называть псевдонимом.)...
О р а з а (встревает, обращаясь в Герострату). Ты мог бы назваться, например, Гори-страт.
П о п о р а. Или Горе-срат. Тебе бы подошло и то и другое.
Ч е л. т - р а. В мое время один бесноватый неудачник, по кличке Гитлер, разрушивший сотни городов, написал книжонку "Моя борьба". Это был типичный бред психопата с людоедским уклоном. Но эту писанину читали десятки миллионов людей. Другой - мрачный палач, разрушитель храмов, написал книгу аж о языкознании, в котором он ровно ничего не смыслил. Его книгу читали уже сотни миллионов людей. И это потому, что они были известнейшими злодеями.
О р а з а. Не надо склонять Герострата к злодейству. Я знаю лучший способ, как воспылать поэтическим огнём. Можно влюбиться. А ведь известно, что любя, становишься поэтом.
Ч е л. т - р а (в зал). Откуда она знает эти слова Пушкина?
Д о с т. г о р. А вот очень хорошо о любви и женитьбе сказано у Гомера...
Г е р о с т р а т. Опять ты со своим Гомером!
Д о с т. г о р. (примирительно). Ну, ладно-ладно, не хочешь Гомера - пусть будет Гесиод:
"В дом свой супругу вводи, как в возраст придёшь подходящий,
До тридцати не спеши, но и за тридцать долго не медли;
Лет тридцати ожениться - вот самое лучшее время..."
С о и т а (встревает). Вот видишь, Герострат! А тебе уже, я думаю, за тридцать!
Д о с т. г о р. (продолжает). "Лучше хорошей жены ничего не бывает на свете.
Но ничего не бывает ужасней жены нехорошей."
И у д е й. Кстати, у нашего ростовщика Крисиппа есть незамужняя дочь. Правда, она... (Делает страшное лицо.)
Все, кроме Герострата, смеются.
Г е р о с т р а т. Это к лучшему. За такой больше дадут приданного. Сколько он готов выложить?
И у д е й. Не знаю, но говорят, что очень много.
Г е р о с т р а т (задумчиво барабанит пальцами по лежанке). Так-так...
Д о с т. г о р. По этому поводу Гомер тоже советовал...
Г е р о с т р а т. Да отстань ты со своим Гомером! Советовать легко! Вот как воспользоваться советом?
Ч е л. т - р а. Тут ты прав, Герострат. Пользоваться советами нужно с большой осторожностью. В моё время была даже целая страна советов. Она всем в мире советовала, как им жить, но сама жила хуже всех.
О р а з а. В самом деле, оставим в покое древних. (Обращается к Чел. т-ра.) Не прочитал ли бы ты нам что-нибудь из поэзии твоего времени?
Ч е л. т - р а. Ну... К примеру, могу прочитать поэму Некрасова "Мороз Красный-нос".
П о п о р а (капризно). Не надо Некрасова. Прочитай лучше стихи какого-нибудь красивого поэта.
Ч е л. т - р а. Но он был вполне симпатичный мужчина.
П о п о р а. Ну, тогда давай.
Ч е л. т - р а. Однажды в студё...
И у д е й. Что значит - "однажды"! Когда именно? Говори конкретно!
Ч е л. т - р а. (подчёркнуто). ...в студёную зимнюю пору
Я из лесу вышел. Был сильный мороз.
И у д е й. Что он такое пишет?! Где это в наших краях он видел сильный мороз?
Ч е л. т - р а. Это было не у нас, а далеко на севере. Там люди ужасно страдают от морозов.
И у д е й. Зачем же они живут там, где так сильно страдают?
Ч е л. т - р а. Ну, там их дом.
И у д е й. А что - нельзя построить дом в другом месте? Раньше у нас был дом в Египте, а теперь мы построили дом здесь...
Ч е л. т - р а. (подчёркнуто вежливо). Так разрешите продолжить?
В с е. Да-да!.. Конечно!..
Ч е л. т - р а. (продолжая) ...Смотрю поднимается медленно в гору...
О р а з а. Да, вот именно: подниматься в гору - это не катиться с горы. Я тоже как-то, будучи в Риме, поднималась на крутой Капитолийский холм. Ну, оч-чень медленно. Вдруг у меня слетела сандалия, нога подвернулась, и я колесом покатилась вниз. На счастье, ниже меня шёл какой-то мужчина. (На секунду задумывается.) Красивый такой... Он подхватил меня на руки и заговорил со мной так ласково, так умно... А я от неожиданности понесла бог знает что...
И у д е й (иронично).Впервые слышу, чтобы женщина понесла от неожиданности!..
Ч е л. т - р а. Ну, это не единственный случай. Подобная история произошла спустя 356 лет от наших дней, когда святую Деву Марию ночью тоже неожиданно посетил Дух Святой. Он тоже ласково с ней пообщался, после чего она тоже понесла, и Бог тоже знал что...
О р а з а (обращаясь к Иудею). Что это ты там всё время пишешь?
И у д е й. Записываю свои мысли. Не записанные мысли мгновенно уходят и редко приходят обратно. А записанные живут вечно. Люди к ним время от времени возвращаются и пытаются осуществить их в новых условиях.
Г е р о с т р а т (многозначительно). Вот-вот!
Ораза заглядывает в папирус. Иудей, обнаружив это, прикрывает лист рукой, но Ораза успевает кое-что прочитать и хватается за голову.
О р а з а. Боги! И не стыдно тебе в твоём возрасте иметь в голове такие скотские мысли?!
И у д е й (игриво). Любви все возрасты покорны. (Обращается к Чел. т-ра.) Правду я говорю?
Ч е л. т - р а. Не только правду, но даже теми же словами, какие пел в позапрошлом от меня веке некий старый и богатый воин Грёмин, женившись на девице Лариной.
И у д е й (Оразе). Вот видишь?
П о п о р а. Нет, всё-таки мужчины - неисправимые кобели. Уж старый - а туда же.
Д о с т. г о р. (удивлённо разводя руками). А куда же ещё...?
С о и т а. Вот в этом вся трагедия. У вас, у мужчин, абсолютно нет фантазии.
Д о с т. г о р. Эх, будь у меня сто тысяч драхм, я бы пофантазировал!
Г е р о с т р а т. Ну, например?
Д о с т. г о р. Хе! Я бы женился на самой красивой женщине, пусть даже бесприданнице. Может быть, даже выкупил бы рабыню.
Рабыни спешно прихорашиваются.
И у д е й. А я бы купил самую большую галеру. И вывез бы из Египта всё наше добро, оставленное во время исхода.
Г е р о с т р а т. А я бы заказал знаменитому скульптору памятник самому себе. Самая красивая женщина со временем дурнеет. Самую прочную галеру когда-нибудь разобьёт буря. А памятник будет стоять века.
И у д е й. Но какая же тебе от него польза?
Д о с т. г о р. Вот именно! Какая?
Г е р о с т р а т. Глупцы! Когда я приду в другой город, на меня будут показывать пальцем и говорить: "Это - тот человек, которому в Эфесе установлен памятник". Памятник - это слава! А слава - это сила!
Ч е л. т - р а. (насмешливо) Это - какой Слава? Режиссёр или виолончелист? Они оба - сила!
Г е р о с т р а т. Ты всё шутишь. А ведь настоящий мужчина должен мечтать о будущем!
Ч е л. т - р а. (ехидно). О светлом будущем?
Г е р о с т р а т. Нет! О громком будущем!
Соита, массируя грудь Герострата, касается его подмышек.
Г е р о с т р а т. Ой-ой! Боюсь щекотки!
С о и т а (направляя свои руки к низу живота Герострата, придав лицу похотливое выражение и сладко растягивая слова). А чего ты ещё боишься?
Г е р о с т р а т (неожиданно резко сев). Безвестности...!
Ч е л. т - р а. Поэтому ты хочешь создать себе памятник?
Г е р о с т р а т. Да!
Ч е л. т - р а. Но ведь ты мог бы увековечить себя, написав или построив что-нибудь!
Г е р о с т р а т. Всё это тленно! Всё сгорит во времени! А памятники, как известно, не горят!
Ч е л. т - р а. Ты путаешь, Герострат. Не горят рукописи.
Г е р о с т р а т. Послушай! Ты подсказал мне хорошую идею!..
На сцене притушен свет. Освещается проход между сценой и партером. Из дверей перед сценой выбегает Артемида. Перед ней - на поводке 2-3 собаки, рвущиеся вперёд, где за ширмой стоят их хозяева с лакомством в руках.
Артемида, высокая, спортивного сложения, в короткой охотничьей юбке, сандалиях, с луком за спиной и колчаном на боку и корзинкой (или охотничьей сумкой) в руке. Оставив собак хозяевам, поднимается на просцениум, достаёт из корзинки лёгкий плащ, маску и котурны. Набрасывает на себя плащ, скрывая лук и колчан, надевает маску и котурны.
Полное освещение сцены. Артемида рассматривает присутствующих на сцене.
Мужчины, кроме Герострата, вскакивают с лежанок.
В с е (нестройно). Боги! Какая красавица! Кто это?
Ч е л. т - р а. (неуверенно). По-моему, это - женщина-вамп.
Д о с т. г о р. А что это такое - вамп?
Ч е л. т - р а. Это - женщины необыкновенной красоты, питающиеся соками живых существ, главным образом, мужчин.
Мужчины в страхе прикрывают ладонями пах. Рабыни ревниво поглядывают на Артемиду.
Артемида шагом-дефиле обходит мужчин, амикошонски треплет их по подбородку.
А р т е м и д а. Не бойтесь. Я вам ничего плохого не сделаю. Я спустилась с неба... то есть с соседнего холма, чтобы поближе познакомиться с теми, которых ваш премудрый Аристотель назвал политическими животными.
Г е р о с т р а т (поигрывая мышцами). То есть, конкретно с нами, мужчинами...
А р т е м и д а. Ну, да... По моим наблюдениям, мужчина - тоже человек.
Ч е л. т - р а. (шёпотом подсказывает). Полагается представиться даме.
Д о с т. г о р. Я - Достойный горожанин Эфесса, у меня...
А р т е м и д а. Сколько у тебя собак?
Д о с т. г о р. (смущённо). У меня нет собак.
А р т е м и д а (с вызовом). Ты не любишь собак?
Д о с т. г о р. Я люблю собак, но...
А р т е м и д а (отворачивается от него). С тобой неинтересно. (Направляется к Иудею.)
И у д е й. Я - Иудей. Я...
А р т е м и д а. Достаточно... (Подходит к Герострату. Тот продолжает лежать.)
Ч е л. т - р а. (шёпотом). Полагается встать, когда к тебе приближается дама.
Г е р о с т р а т. Я уже встал... Частично... (Накрывает пах рядом стоящим тазиком.)
А р т е м и д а (пристально вглядываясь в Герострата). А в тебе что-то есть... Ты, пожалуй, похож на Кентавра...
Г е р о с т р а т (вскочив). Вы слышали? Она сказала, что во мне что-то есть! Значит, она предпочла меня всем вам!
Ч е л. т - р а. (философски). Не обольщайся, Герострат. Это ничего не значит. Это - типично женская риторическая фигура.
Д о с т. г о р. А типично риторическая женская фигура... Это - как? С отставленной попочкой?
Ч е л. т - р а. (досадливо). Нет, это совсем не то.
Д о с т. г о р. Тогда что же?..
Г е р о с т р а т (продолжая). Уверен, сегодня же ночью она будет со мной!
А р т е м и д а (в зал). Да он и в самом деле Кентавр. (Всем.) Никто из вас не имеет шансов разделить со мной ложе. (Подходит к Иудею.) Разве что только - ты...
И у д е й (ликуя). Что, Герострат? Съел?! Сразу видно, что эта Незнакомка тонко разбирается в мужчинах!
А р т е м и д а (меряя взглядом тщедушную фигурку Иудея). Ты действительно наиболее опасен, потому что я могу не обнаружить тебя вовремя в моей постели.
Г е р о с т р а т. Напрасно ты отвернулась от меня. Я достаточно богат. У меня тысяча быков и тысяча рабов.
А р т е м и д а. Не придумывай, Герострат. Ничего у тебя нет.
Ч е л. т - р а. (громким саркастическим шёпотом, приставив ладонь рупором ко рту). Ты - обыкновенный пролетарий.
Д о с т. г о р. А что это такое - пролетарий?
Ч е л. т - р а. Это человек, который по своей глупости или лености пролетел мимо многих жизненных благ, и теперь хочет получить всё сразу.
Г е р о с т р а т (Артемиде). Откуда тебе знать, что у меня есть, а чего у меня нет?
А р т е м и д а. Мне сверху (пальцем показывает в небо) видно всё.
И у д е й. Это откуда - "сверху"?
А р т е м и д а. Э-э... Я уже говорила, что живу на высоком холме, откуда видна вся Греция.
И у д е й. Позволь, но ведь вся Греция видна только с Олимпа!
А р т е м и д а (спохватившись, что опять проговорилась). Да... Я немного преувеличила. Конечно, не вся Греция. Но весь Эфес - это точно.
Д о с т. г о р. (Иудею). По-моему она что-то врёт.
И у д е й. Аккуратней, достойнейший: женщины никогда не лгут. Просто им и в голову не придёт сказать правду.
Г е р о с т р а т. И всё-таки я не понимаю, почему ты игнорируешь меня? Ведь ты сама назвала меня Кентавром! Это значит, что ты имеешь в виду сочетание ума и силы.
А р т е м и д а. Нет, Герострат. Это значит, что я имею в виду получеловека-полускотину.
И у д е й (Артемиде). Слушай! Откуда ты так хорошо знаешь животных?
А р т е м и д а. Мне ли не знать!.. (Спохватившись.) Просто я держу домашний скот. У меня есть быки, овцы, сайгаки.
И у д е й. Прости, но ведь сайгаки - дикие животные. Ещё никому не удавалось их одомашнить.
А р т е м и д а. М-м... У меня есть свои методы укрощения животных.
Ч е л. т - р а. Жаль, что ты живёшь не в моё время. Может быть, ты взялась бы укротить некоторых современных мне политических животных. Потому что у наших повелителей с этим что-то ничего не выходит.
А р т е м и д а. Нет-нет. Политические животные - это не по моему ведомству.
Ч е л. т - р а. Очень-очень жаль. У нас сейчас некоторые религиозные организации специально выращивают политических животных, жертвующих своей жизнью, чтобы погубить побольше других людей.
А р т е м и д а. Боги! Это же против природы! Мои сайгаки-самцы тоже жертвуют своей жизнью. После гона они умирают.
П о п о р а (встревает. Горестно вздохнув, похлопывает Дост. гор. по спине.) Да! Слабенький всё-таки пол.
А р т е м и д а. Но они погибают, чтобы дать жизнь другим, а не отнять её у них.
С о и т а. А ты, Герострат, отдал бы жизнь за любовь, как эти благородные животные?
Г е р о с т р а т. Не романтизируй их. Они это делают не по собственной воле, а по требованию природы. При этом они сначала получают удовольствие, а потом за него расплачиваются.
С о и т а (с укором). Но ты-то сколько раз получал удовольствие и ни разу не расплатился!
Г е р о с т р а т. Вот заработаю много денег и расплачусь.
О р а з а. Не фантазируй, Герострат. Ты никогда не заработаешь достаточно денег. Ты неспособен к повседневному труду.
Г е р о с т р а т (зло). Повседневный труд - это для рабов и скотины.
И у д е й (что-то подсчитывая в уме). Для рабов и скотины, говоришь? Тогда ты должен работать через день. Потому что ты, конечно, не раб, но как сказала наша мудрая Незнакомка, ты полуско...
Г е р о с т р а т (замахиваясь на Иудея тазиком). Замолчи, презренный, иначе я покажу тебе, где твоё место.
А р т е м и д а (становится между Геростратом и Иудеем). Немедленно прекрати охоту на старика и отправляйся домой.
Г е р о с т р а т. У меня нет дома.
Д о с т. г о р. Как - нет?! Не гневи богов! У тебя же недавно был дом!
Г е р о с т р а т. Был да не стало. И всё из-за этих вот... (указывает в сторону Иудея). И вообще мне плевать, что думают про меня эти твои боги. Они себе устроились там, на Олимпе со всеми удобствами. А, мы по глупости своей, ещё им на земле всякие персональные храмы строим. То Зевсу, то Артемиде. Когда тут заниматься своим домом?! Ой, дурят нашего брата! Ой, дурят!..
А р т е м и д а. А вот мой батюшка... (Показывает большим пальцем наверх.)
И у д е й. Что это ты показываешь пальцем на небо? Что твой батюшка - умер?
А р т е м и д а. Нет-нет, что ты!
И у д е й. А, значит, он на земле! Просто ты не туда показываешь!