Кабаков Владимир Дмитриевич : другие произведения.

На автомобиле из Лондона в Германию. Впечатления и размышления. Полный вариант

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Впечатления и размышления о жизни в Западной Европе, в сравнении с жизнью в России.

   Первый очерк из "Большой книги моих путешествий"
  
   "Путешествовать значит развенчивать чужие заблуждения о других странах". - Олдос Хаксли
  
  
  
  Мозельские вина, Древний Рим, Монастырь Маульброн и другие впечатления.
  
  
  ...Начиналось все, как обычно: смотрели атлас Франции и Европы, определяли маршрут поездки - где будем ночевать по пути, где будем останавливаться надолго. Начинали приготовлять и вещи для "похода", однако не спешили, потому что всё было упаковано ещё с прошлого года и хранилось в вещевом шкафу.
  За день до отъезда я сходил в "Джадд" - магазин уценённой книги в Лондоне и купил путеводитель по Германии - по Франции у нас уже был...
  Сюзи - моя жена и по совместительству "водитель" нашего старенького "Форда" - отвезла машину на технический осмотр, заплатила необходимые страховки, купила билеты туда и обратно, через "Чанелл" - так англичане называют пролив Ла-Манш - оказывается, что по-английски этот пролив переводится как "рукав".
  
  В пятницу, 5-ого августа, после двух дней непрерывных сборов, в которых я участвовал только косвенно, в 11 часов утра, наконец, выехали из дома простившись с старшей дочерью Аней, студенткой остающейся дома и пожелавшей нам счастливого пути.
  Машина, как всегда была забита до отказа - и багажник и задние сиденья.
  С нами и на этот раз был младший сын Максим и потому, было немного тесно...
  Проехав по Лондону без пробок и особенных приключений, выехали через предместья на шоссе и помчались в сторону Дувра. По пути заехали на стоянку, в придорожный ресторан под названием "Шеф" (видимо имелось в виду, шеф - повар) и перекусили сделанными дома вкусными бутербродами, переходя, таким образом, на туристическое питание. Для Максима в ресторане купили на вынос пиццу и кока - колы - он как все дети не любил домашней еды и наоборот, ему нравилось всё покупное...
  
  Доехали до Дувра за два часа и найдя свой причал, на контрольно-пропускном пункте показали билеты, паспорта и остановились на закрытой площадке перед пристанью, от которой отходили паромы.
  Оставив машину, прошли в морской вокзал, где, устроившись в пустом зале, с охотой выпили кофе и чай из буфета.
  
  Через четверть часа по радио, на английском и на французском объявили, что паром опаздывает и с сожалением, повздыхав, мы пошли гулять по пирсу, высматривая в морских просторах потерявшийся паром.
  Чайки совершенно безбоязненно бегали под ногами и часто садились на крыши машин, нисколько не пугаясь людей внутри и буквально с двух метров позировали фотографам-любителям.
  Наконец, после долгого ожидания паром пришвартовался и все автомобилисты стали грузиться в грузовые трюмы, въезжая по командам служителей по широким сходням внутрь.
  Распорядители в жёлтого цвета курточках безбоязненно сновали между машинами, подгоняя жестами оробевших водителей. Авто становились в трюме вплотную одна к другой, и требовалось немалое мастерство и опыт, чтобы исполнять все их команды. Машины, в конце концов, стояли так тесно, что с трудом можно было открыть дверки и выйти наружу...
  
  Наконец, все кто имел билеты заехали внутрь и разместились там, а пассажиры, покинув авто поднялись по лестнице в просторные салоны парома.
  Через какое-то время судно задрожало всем корпусом, словно от волнения перед морским путешествием и наконец, медленно отошло от причала. Пассажиры высыпали на верхнюю палубу и с любопытством вглядывались в удалявшийся берег. Белые скалы Дувра развернулись за кормой во всю ширь, во всей своей "скалистой красе".
  На скалах, посередине зелёной луговины, видны были стены и башни средневековой крепости, некогда защищавшей побережье от набегов враждебных соседей - французов.
  Вдоль берега протянулся серый, гравийный пляж, на котором были видны маленькие фигурки отдыхающих...
  Прошло ещё некоторое время и берега Англии подёрнулись туманной дымкой, а мы стали вглядываться вперёд, в надежде различить очертания французского берега.
  Корабль чуть покачивало на свежей морской зыби и дети, которых было много среди пассажиров, "повизгивая" от радости, ходили покачиваясь по неустойчивой палубе громадного судна...
  Жена, отдыхая от непрерывной суеты многочасовых сборов, привалилась к моему плечу и попыталась заснуть, а наш шестнадцатилетний сын Максим, читал книжку и слушал через айпод свою вскрикивающую и звенящую музыку...
  
  Через час мы уже были ввиду Кале, потом осторожно пробрались через линии каналов и причалили во Франции...
  Быстро выгрузившись в обратном порядке на пирс, и выехав за пределы порта, прибавляя ходумы помчались вперёд по гостеприимной земле, непохожей на Англию: горизонты казались заметно шире, кустарниковые изгороди между земельными участками отсутствовали и вместо привычных дубов по обочинам и внутри полей, росли тополя и кустарниковая мелочь.
  Жена, как всегда, сосредоточенно и привычно вела машину, а я, развернув на коленях атлас дорог Франции выбирал направление...
  
  Отъехав от моря километров тридцать, увидели на обочине шоссе вывеску - приглашение в кемпинг и свернув направо, километра через два въехали в его ворота. В небольшом кафе, уже по-французски спросили, где найти приёмную-рисепшен и весёлая девушка напевая, на ходу объяснила, что намечается большой летний бал и потому, она не может нас отвести к хозяину, но это совсем рядом - и показала нам на двухэтажное здание гостиницы в которой и была размещена приёмная...
  Хозяин приветливо поздоровавшись с нами, повёл показывать кемпинг мимо стационарных "караванов", больших одноэтажных деревянных домиков - вагончиков, в которых, судя по ухоженности дворов, жили подолгу и летом и зимой.
  Подошли к большому зелёному полю покрытому стриженым газоном, где рядом через дорожку был небольшой участок, огороженный с трёх сторон кустарником. С тыльной стороны, сквозь "щели" в зелёной "изгороди" я различил поле, покрытое жёлтым спелым овсом.
  Нас этот участок устроил и хозяин, пожелав нам приятной ночёвки, удалился.
  Платить за ночлег надо было при отъезде и потому, не мешкая мы подогнали машину и выгрузив необходимые вещи, начали натягивать палатку, радуясь окружающей нас тишине и зелени.
  Поужинав запасёнными ещё в Англии продуктами, пораньше легли спать.
  В тихом, тёплом летнем воздухе из кафе до полуночи доносились звуки танцевальной музыки - народ в этот приятный вечер "оттягивался" на полную катушку, забывая оставшуюся позади рабочую неделю.
  Как я понял, караваны были летними, дачными домиками французов живущих в окрестных городах, и они за ними ухаживали: делали удобные пристрои и закрытые террасы, а перед одним из караванов даже журчал небольшой фонтанчик, рядом с которым неподвижно замерли утки и гуси из папье-маше.
  Оставшиеся места предназначались для палаток таких заезжих туристов, как мы.
  Это был своеобразный дачный посёлок, и вдруг я подумал, что в России можно сделать приличный бизнес, изготавливая и продавая такие домики, на колёсах.
  Их можно доставлять по шоссе и по сельским дорогам автомобилем, а на месте устанавливать как стационар, подводя к ним газ, электричество, воду, устанавливая телевизионные антенны. Такие домики можно будет сдавать на год, на два интересующимся людям, устраивая целые посёлки в красивых местах...
  
  Спали на новом месте беспокойно, как всегда бывает в начале путешествия, к тому же, посередине ночи пошёл дождь, однако к утру распогодилось и в разрывы светлых облаков, проглянуло синее небо и появилось умытое солнышко, а в кустах, над нашей палаткой, запели птички...
  Проснувшись и приняв душ в отдельно стоящем здании, мы собрали палатку, позавтракали сварив кофе на газовой мини-плитке и погрузившись в машину, подъехали к воротам. Сюзи сходила в приёмную, заплатила за ночлег по четыре с небольшим евро с человека. На русские деньги - это около ста пятидесяти рублей - совсем недорого и ночевать в кемпинге вполне удобно.
  Мы уезжали довольные как самим кемпингом, так и хозяевами. Место для нас тоже было удобное, потому что это недалеко от Кале и вместе с тем, это уже сельская Франция, где тихо, совсем нет туристов и присущей туристическим центрам суеты и толкотни.
  
  В половине одиннадцатого утра мы выехали на шоссе, "оседлали" дорогу и помчались на восток - в перспективе, перед нами расстилалась вся Франция...
  Объехав Сент-Омер - красивый старинный городок с средневековой крепостью расположенной справа от шоссе, мы, ориентируясь по карте долго "выкручивали", на трассу идущую в нужном направлении.
  Как это обычно бывает?
  Я сижу на пассажирском сиденье и держу карту на коленях, пытаясь определить, где мы находимся, а Сюзи при очередной развязке, глядя на дорогу требовательно спрашивает меня: - А теперь куда? - и я обязан ей ответить: - Прямо, налево или направо, или назвать следующий город или городок, написанный на указателях. Всё усугубляется тем, что я не читаю и не знаю ни слова по-французски и потому, моё произношение требует дополнительного перевода. А времени то нет - ведь на решения имеются считанные секунды.
  Одним словом такое "выкручивание" - занятие нервное как для водителя, так и для "штурмана".
  Есть ещё одно отягчающее обстоятельство - мы не хотим ехать по платным автодорогам которые во Франции стоят недёшево и езда по которым, часто напоминает езду в поезде - мы видим только пропускные пункты, где надо в очередной раз платить, а всё остальное время несёмся в потоке машин, не успевая рассмотреть подробности поездки.
  Это удобно, когда вы едете и спешите куда-нибудь по служебным делам, и совсем некрасиво, когда вы в отпуске и вам незачем торопиться.
  Такие платные дороги, естественно, самые прямые и без разъездов, а все остальные идут по каким-то мало понятным объездам, часто похожими на лабиринт.
  Не один раз за нашу поездку, я проклинал французских законодателей и их необдуманное решение перейти на платные дороги. Тут я почти с нежностью вспоминал благодатную свободную Англию, в которой бесплатны самые большие хайвэи.
  
  Попетляв и покрутившись то влево то вправо, мы, наконец, после Бетюна выехали на прямую дорогу и мимо Комбре и Арраса, помчались вперёд, в сторону Шарлевиля-Мезьера.
  По краям нашей дороги местность то холмилась, то выравнивалась и поля спелой пшеницы, жёлто-ржаного цвета быстро проносились мимо.
  По синему тёплому небу плыли серо-молочные облака и навстречу дул прохладный ветерок и мы, на скорости в сто десять километров двигались среди нечастых авто, рассматривая окрестности и вспоминая, что здесь в первую мировую войну шли ожесточенные сражения, в которых участвовали и английские солдаты.
  Трагедия той войны уже изгладилась из памяти, но некоторая запущенность и заброшенность, продолжалась на этих землях и по сию пору.
  Я невольно сравнивал с тем, что ещё сегодня приходится видеть в средней полосе России, по которой несколько лет катилась война, и думал, что последствия войны, в той или иной форме, остаются на многие десятилетия...
  
  Часов около трёх пополудни, мы свернули с трассы и заехали в большой универсальный магазин торговой фирмы "Ашан", известной по всей Франции.
  Выйдя из машины, вошли в большие прохладные павильоны и закупили французских продуктов: длинные и тонкие французские батоны с хрустящей корочкой - багеты, свежую стряпню - плюшки с абрикосовым вареньем, красные, с кулак величиной спелые помидоры, копчёную сухую колбасу, французские вкуснейшие сыры нескольких сортов, солёные оливки в масле, виноград и персики, тоже сочные и мягкие!
  Отъехав от городка, в котором расположен магазин, свернули на стоянку с прекрасным видом на окрестности, и, расстелив подстилку из синего полиэтилена, на аккуратно постриженной, плотной зелёной траве, пообедали, запивая еду вкусным горячим, чаем, под названием "Русский Эрл Грей", из термоса. Он называется так, наверное, потому, что был в марлевых мешочках.
  Настроение после обеда поднялось, но уже вскоре проезжая через печально известный Седан, городок, вокруг которого в первую мировую войну гремели ожесточённые бои, мы погрустнели, вспоминая из уроков истории, что здесь в боях погибли сотни тысяч французских, немецких и английских солдат.
  Бросилась в глаза одна трагическая деталь: на кладбищах, над братскими могилами стоят белые кресты над французами и англичанами, а над немецкими могилами - кресты чёрные. Я подумал, что победители не зря выбрали для себя белый цвет, оставив побеждённым чёрный - такова традиционная, цветовая, полярно разделённая символика человеческого мира, которой оперировали создатели этих кладбищ.
  Победи в той войне немцы и они бы выбрали для себя белый цвет, а англичанам и французам оставили бы чёрный.
  
  И ещё я думал о трагической необратимости истории. О невозможности уничтожить войну на все времена, о периодически возобновляющихся человеческих "бойнях", от которых невозможно уклониться и которые развязывают амбициозные политики, а отвечают своими жизнями и трагическими последствиями народы, страны и целые континенты - оружия для войн во все времена хватало!
  
  Вообще, возникновение двух последних мировых войн носят какой-то мистический характер - оправдать резоны развязывания этих войн логически очень трудно.
  Ведь в Первой мировой и в мировых катаклизмах после неё: революциях и гражданских войнах, погибли насильственной смертью не менее пятнадцати миллионов, из них большая часть мужчины - самые лучшие, как сегодня говорят - "генофонд" самых крупных европейских народов. И это, конечно, отразилось на жизни и самочувствии человечества вообще.
  И всё-таки, уже через двадцать лет началась новая уже Вторая мировая война, ещё страшнее предыдущей - впечатление, что история людей ничему не учит...
  Но ещё можно предположить, что причины носят биологический характер и связаны с включением механизма самоуничтожения вида хомо сапиенс - сапиенс, включающегося тогда, когда биомасса определённого биовида достигает критической величины.
  Вспоминается теория английского социолога Мальтуса, о перенаселении Земли - во всяком случае, иначе трудно логически объяснить эти войны - "бойни"...
  
  За Седаном свернули на север и поднялись на лесистые склоны Арденн. Сосново-еловые леса, чистый воздух, голубое небо с белыми облачками - платочками, всё обещало замечательную погоду. Воздух, напоенный ароматами хвои и цветочной пыльцы, наполнял наши лёгкие и казалось начал рассасываться "ватный" комок в груди, который постепенно скопился от дыхания лондонским смогом, который со временем поменялся, - из печного дыма превратился в пылевой. Просыпаясь утром, я каждый раз откашливаюсь, пока не налажу дыхание.
  
  ... Преодолев Арденны, спустились уже в Бельгию, в широкую долину, поросшую по окрестным холмам глухими, густыми лесами. Заехав в небольшой городок Флоренвиль, увидели рекламную вывеску ближайшего кемпинга и свернули вниз и влево, в сторону реки.
  Въехав на стоянку и оставив машину, зашли в приёмную-рисепшен кемпинга.
  Неподалёку, шумели молодые мужчины сбившиеся в кучку - они соревновались в забивании гвоздей в большую чурку. Попутно они пили что-то алкогольное и этим можно было объяснить увеличение азарта у "забивальщиков" и их болельщиков. Рядом, за буфетной стойкой, стоял какой-то огромный, пузатый мужик, подливающий "спортсменам" алкоголь.
  Заплатив за ночь вперёд те же четырнадцать евро - за себя и за машину - мы проехали по "караванным" улицам поближе к лесу и остановились в самом углу кемпинга рядом с деревянным, "пикниковым" столом, и начали ставить палатку.
  Расположившись по "домашнему", поужинали французскими "разносолами", а я, ещё выпил ароматного французского коньяку. После парочки рюмок этого чудесного напитка, мне, как всегда, захотелось петь, но стараясь не пугать соседей, я ограничился лирическими воспоминаниями вслух о том, как двадцать пять лет тому назад, мы познакомились с Сюзи в тогдашнем Ленинграде, и что могли ли мы тогда предполагать, что через четверть века, будем вот так сидеть около палатки в бельгийском кемпинге, неподалёку от границы с "игрушечным" государством Люксембург, и пить коньяк.
  Для точности: коньяк пил только я, но и жена, чувствуя мой лирический настрой заметно оживилась и тоже ударилась в воспроизводство деталей наших первых встреч.
  Рядом с нами, за столом сидел наш шестнадцатилетний сын, Максим, ростом под метр девяносто, а в Лондоне осталась старшая дочь Аня, которой уже двадцать три года. Она закончила Кембридж, и собиралась поменять профессию - пойти учится на доктора.
  Воистину - пути господни неисповедимы...
  
  Был замечательный золотой закат и после ужина, мы пошли погулять, вдоль реки, в сторону высокого церковного шпиля, торчащего среди леса на одном из городских холмов. Вода в реке, в лучах закатного солнца,блестела расплавленным золотом и текла между высоких обрывистых берегов.
  Вдоль течения, в водоворотах посередине плавилась крупная рыба и над тихой рекой, в лучах низкого солнца, то тут то там были видны висящие на одном месте столбы серой, безвредной мошкары.
  На церковной колокольне звонко и мелодично прозвучали девять колокольных ударов и мы, войдя на церковный двор, с высокого обрыва рассматривали панораму широкой речной долины, обрамлённую с двух сторон, высокими, сине-тёмными лесами, в которых скрывались от людей множество оленей, лисиц, барсуков и прочей дикой "мелочи".
  
  В кемпинг вернулись в сумерках и легли спать и уже влезши в спальник, я послушал свой переносной приёмник и узнал, что на Дальнем Востоке, в море, на глубине в двести метров терпели катастрофу семь русских подводников, находящиеся в батискафе.
  Я повздыхал, поворочался в тесном спальнике вспоминая Дальний Восток и замечательное море, в котором купался, уходя чуть ли не ежедневно в самоволку - дело было в армии и служил я на острове Русский, под Владивостоком.
  Сон ночью был беспокойный, а ближе к утру, по тенту палатки зашуршал частый дождик, заглушивший, "законопативший" в округе все другие звуки.
  На рассвете, в одной из соседних палаток, расплакался маленький ребёнок и женский сонный голос, монотонно повторяя одни и те же французские слова, тщетно пытался его успокоить.
  Окончательно проснулся около семи часов утра, встал, оделся, сходил пораньше "по делам", пока нет очереди в туалет, помылся под душем и вернувшись, не стал влезать в палатку, чтобы не будить жену и сына, а устроился в кабине авто и принялся писать путевые заметки.
  Вскоре из палатки вышла жена, вскипятила чай на маленькой газовой горелке и принесла мне в машину.
  С удовольствием отхлёбывая горячий ароматный бодрящий напиток, я смотрел в запотевшее лобовое стекло, наблюдая, как постепенно просыпались обитатели кемпинга. На дворе было воскресенье и все отсыпались за неделю работы и ранних, вынужденных подъемов.
  Позавтракав и быстро собрав палатку, мы выехали из кемпинга, свернули назад на трассу и по дороге под номером восемьдесят три, двинулись "разминаясь", в сторону автострады А-6.
  По утренней прохладе, за час с небольшим доехали, а точнее переехали воображаемую границу Люксембурга и Франции и въехали в микро государство, в его столицу под тем же названием.
  Город замечательный и по благоустроенному богатству и чистоте, чем-то напомнил нам Страсбург, в котором побывали, вот так же путешествуя на машине в прошлом году. Такие же солидные, в классическом стиле дома, реставрированные дворцы и старый город на холме, а внизу большая, с крутыми берегами долина, рассекающая город на несколько частей-районов, соединённых шнуровкой мостов и виадуков.
  Сверху открывается замечательный вид на ущелье, со скалистыми обрывами и зелёным парком по плоскому дну. С моста, с высоты почти ста метров, видна и двухметровой ширины речка, текущая в бетонном жёлобе. А ведь это она, за миллионы лет, пропилила в скальной породе это ущелье...
  В этот день, в городе, было на редкость много русских: и тут и там звучал русский язык, а посередине ратушной площади стояла толпа русских туристов слушающих рассказы гида.
  Парные, позеленевшие от старости и туристической суеты бронзовые львы, сердито смотрели перед собой, явно недовольные многоязычной разноголосицей вокруг. На их мордах было написано непритворное негодование: "Понаехали тут, всякие! Понимашь!.."
  
  Пройдясь по городу, мы проголодались и купили в просторно-высоком вокзале, в буфете, несколько вкусных бутербродов и и пережидая дождь поели сидя в машине.
  Закончив трапезу, дождались пока яркое солнце вновь появилось на небосклоне и поехали дальше, не спеша разглядывая старинные дома, любуясь нестареющими скалами внизу, под мостами.
  Разглядывая это богатое, обеспеченное великолепие, мы вспоминали некоторые районы центральной Франции, по которой ехали ещё вчера и размышляли, что даже в Западной Европе есть районы, ещё не оправившиеся после двух опустошительно свирепых войн: дома бедны, стары и мрачны, поля и перелески чахлые, запущенные, а дороги щербаты и узки.
  Вспомнилась и бесконечная Россия с её привычной бедностью и запущенностью - именно Россия, перенесла в двадцатом веке больше всех европейских стран тягот и ужаса военных разрушений и потому, неудивительно, что она не может восстановиться до сих пор - нет ни денег, ни сил, ни настойчивого концентрированного упорства восстановления!
  Только к шестидесятым годам двадцатого века, казалось, что Россия стала залечивать раны последней войны, а тут подкрался мещанский, бюрократический застой, который сменила чиновная контрреволюция и начался бандитский капитализм, спровоцированный русскими образованцами - партийной и чиновной номенклатурой, а появившиеся ниоткуда бандиты - олигархи, "вмиг" обескровили, обесценили и без того небогатую страну.
  
  Всё это, я вспоминал, проносясь в потоке машин по автостраде, мимо уже немецких лесов и полей, где на пригорках стояли, радуя глаз разноцветными черепичными крышами, домики небольших городков и посёлков.
  Эти поселения все были похожи традиционной неброской зажиточностью и немецкой ответственной аккуратностью - здесь, на юго-западе Германии, война практически не коснулась страны. Американцы и англичане занимали города часто без единого выстрела и спешили, по приказу командования, занять как можно больше пространства, ограничив со всех сторон "свирепых и мстительных" русских.
  Местное немецкое население, встречало их, чуть ли не с цветами - ведь действительно - главными врагами немцев в той войне были "русские варвары". Эти "варвары" и победили Гитлера, а союзники только помогали его добивать, чтобы сразу после войны объявить обескровленный, разрушенный СССР главным своим врагом...
  
  ... Наконец слева и внизу показалась глубокая долина Мозеля, извивающегося синей, неглубокой лентой, среди высоких холмов, протискиваясь иногда меж крутыми берегами, покрытыми виноградниками, ровными узкими полосками расчерчивающих склоны. Вдаль, по реке плыли длинные неторопливые баржи и на обеих берегах, часто - часто стояли деревни и городки виноградарей, соединённые римской "винной" дорогой.
  То тут, то там вдоль шоссе виднелись кемпинги с ровными зелёными газонами, рядами караванов и разноцветных палаток.
  В одном месте, рядом с дорогой, на сельском стадионе играли в футбол и тут же, в загончике, разминались запасные.
  Немцы любят футбол и добились на футбольных полях многого, что даёт ощущение спортивного величия и объединяет нацию. Футбол, как и вообще спорт явление социальное, вносящее дополнительные черты в национальный характер. Вспоминается, как гордились советские люди успехами и победами советских хоккеистов. Увы - всё это осталось в прошлом.
  
  Вскоре мы приехали в "наш" кемпинг, в котором Сюзи была с детьми, лет десять назад. Он расположен на берегу Мозеля, на краю большой деревни, окружённой со всех сторон виноградниками.
  Выйдя из машины, мы подошли к двухэтажному особняку в котором жили владельцы кемпинга. Войдя во двор покрытый зелёным, ровным газоном, увидели хозяина и его взрослых сыновей - высоких, подтянутых и спортивных, с голливудскими белозубыми улыбками на лицах.
  Договорившись о месте, где будет стоять наша палатка, мы перегнали машину поближе и принялись устраиваться, формируя первую нашу базовую стоянку.
  Работая, я вспомнил хозяина и его сыновей и вдруг подумал, что именно из такого "материала", Гитлер семьдесят лет назад принялся создавать тысячелетний рейх и завоёвывать мир. И вся эта романтическая затея рухнула за двенадцать лет, захлебнувшись в море крови.
  А сам Гитлер, уже не веря в своё мировое предназначение застрелился, в окружённой советскими солдатами - корявыми русскими мужиками - рейхсканцелярии, охраняемый атлетичными и эстетически идеальными адъютантами и телохранителями!
  Грёзы нацистов во главе с Гитлером о мировом господстве, разбились, о силу духа простых русских людей, которые, несмотря на страшные поражения в начале войны, смогли переломить ход сражений и победить.
  А ведь Гитлер, а вслед за ним и многие немцы считали славян и русских недочеловеками, которых необходимо было наполовину уничтожить, а другую половину обратить в рабство...
  Тогда, в начале Великой Отечественной войны, немцы были действительно необычайно сильны, воодушевлённые романтическими идеями создания мирового супер государства...
  
  "Но - думал я, выставляя рядом с палаткой наш стол - немцы, несмотря на сокрушительное поражение, были и остались одной из генетически талантливых наций - этого у них не отнять".
  ... В это время, с севера, незаметно подкралась чёрная, набрякшая влагой туча и грянула гроза - дождь лил как из ведра и мы едва успели спрятать вещи и сами спрятаться в спальной палатке. Через пять минут дождь кончился так же внезапно, как и начался, а гром катался уже где-то за горой, и виноградники под появившимся солнцем, ярко зазеленели омытыми листьями.
  Солнце пробилось сквозь обрывки уходящих облаков и на влажно-блестящую траву упали длинные вечерние тени от деревьев, растущих вдоль дороги.
  Где-то неподалёку, неожиданно зазвенел чистой медью церковный колокол, сзывающий прихожан на службу - жизнь вокруг шла как обычно, как всегда, и наш приезд ничего не изменил.
  
  Вечером был "ужин", по поводу нашего приезда на первую "базу" и решили, что в первую очередь будем есть французские продукты.
  Уже на "стационаре", поставили наш пластиковый стол, складные стулья, сели вокруг и поели в комфортных условиях, никуда не торопясь и посматривая на красивое, заходящее над противоположным берегом реки солнце.
  А я выпил ещё в охотку французского коньячку и уже во время ужина в голове у меня стало легко и весело. А потом, снова начались разговоры о прошлом.
  Сюзи рассказывала, что была здесь одиннадцать лет назад, с детьми, без меня. Максиму тогда, было только пять лет, но и он запомнил эту поездку: горы на противоположной стороне реки, расчерченные зелёными полосками виноградников, несоразмерно длинные баржи, с глухим гулом двигателей проплывающих мимо - вниз чуть быстрее, чем вверх по течению...
  Мозель, широкой зеркальной полосой, стелился перед нами, отражая в своих бегучих водах нависающий над рекой берег.
  После ужина пошли гулять в соседний городок, в которой преобладала центральная улица.
  
  ...На окрестности потихоньку опустились прозрачные сумерки и тихие дома стояли вдоль притихшего шоссе, словно уснули. Рядом с каждым домиком, была небольшая витрина, где были выставлены бутылки с вином, которое делали домохозяева, из выращенных на их виноградниках разных сортов винограда - городок этот, уже с незапамятных времён жил вином и кормился вином, как многие поселения в здешних местах.
  На центральной улице стояли несколько небольших гостиниц, где в ресторанах сидели за столиками и ужинали туристы и местные жители. Они дружными компаниями сидели при свечах на улице, очевидно отмечая или прибытие - убытие на отдых, или дни рождения - в отпуске всегда можно найти причину, чтобы вкусно поесть и хорошо выпить...
  
  Виноградную лозу сюда завезли древние римляне, когда завоевали эти места, более двух тысяч лет назад и эти места славятся, известными на весь мир мозельскими винами, из сортов винограда, культивируемого здесь уже около двух тысяч лет, ещё со времён римской оккупации "диких" германских племён.
  Возможно, что именно об этих местах живописал Юлий Цезарь в своих "Записках о галльской войне", которые я читал лет тридцать назад, в далёкой Сибири, на строительстве Байкало-Амурской Магистрали, когда взялся изучать латынь по самоучителю.
  Я тогда работал оператором на сейсмостанции и больше года жил в глухой тайге, куда по ночам, летом, очень близко подходили местные, любопытствующие медведи.
  ... В Трире, в столице Мозеля, осталась с тех времён может быть самая богатая коллекция памятников от древних римлян, завоевавших тогда всю Западную Европу.
  В этом путешествии, мы проехали по территориям четырёх стран: Франции, Бельгии, Люксембургу и Германии, и во всех из них, в те давние времена стояли римские легионы, были сооружены военные лагеря и города - ведь завоёванные страны, жили под властью Великого Рима более трёхсот лет.
  Тогда, тут раздавался звон стальных доспехов римлян и римская латынь звучала на дорогах и перекрёстках.
  После падения Рима, латынь как язык, остался в науке и в каьолическом христианстве, а в обиходе не употреблялся и потому стал мёртвым языком, рассказывающим нам о подвигах, славе и падениях великой римской цивилизации, в которой, на её восточных окраинах, в Иудее, зародилось христианство, давшее, совместно с римским наследием, побеги новой западноевропейской цивилизации.
  Действительно - процветание европейцев во многом объясняется долгим римским владычеством, которое разрушило местное варварство и заложило основу будущего процветания и преуспеяния христианской Европы.
  Уверен, что христианство, вначале в форме католичества, а потом и протестантизма, способствовало развитию духовности: религии, науки, искусства, а римская государственная машина подтолкнула развитие администрирования материальной сферы...
  
  ... Мы возвратились в кемпинг уже ночью и сразу легли спать. Я заснул почти сразу после душа, который был оборудован в хозяйском доме, но к полуночи стал мучиться изжогой и ночным беспокойством - подозрениями. Мне показалось, что нашу машину кто-то пытается открыть.
  Я лежал и прислушивался к незнакомым звукам, заполняющим пространства вокруг нашей палатки.
  Потом начался редкий дождик и под шум капель ударяющих о тент, я незаметно заснул и проснулся уже на рассвете, когда свет просочился в палатку.
  Я лежал, переворачиваясь с боку на бок, пытался вновь заснуть и вспоминал ночные кошмары думая, что это следствие переедания перед сном, и надо бы заканчивать с неумеренным энтузиазмом ,по отношению к французским и немецким продуктам, ведь "дома", в Англии, я непьющий вегетарианец, как вся моя семья...
  
  В этом кемпинге, я столкнулся с обычной для Германии, системой учёта и контроля потребляемых услуг: каждому постояльцу выдают ключи от туалета и душевой кабинки, воду в которой можно "вызвать" только жетоном и на короткое время.
  С нашим сыном Максимом, не привыкшему к экономному потреблению благ цивилизации, в первый же день случился конфуз - он только намылил голову, как вдруг закончилась вода, а жетонов больше не было. Пришлось ему, выходить на улицу, обернувшись в полотенце.
  Когда я увидел его высокую худую фигуру в полотенце, рядом с палаткой, то расхохотался, но ему явно было не до смеха. Я достал новый жетон и дал ему, но возвратившись в душевую он увидел, что его место заняли другие туристы...
  Пришлось стоять на "задах" душевой и ожидать - немецкая аккуратность и экономия иногда дают забавные сбои, хотя надо отметить, что в кемпинге, именно благодаря традиционной аккуратности было чисто и всюду хороший порядок.
  
  Утром, я тоже отправился в душевую и по пути встретил множество "собачников" выгуливающих своих питомцев. Похоже, держать соба, стало национальной страстью немцев, особенно пожилых людей - они берут с собой своих "любимцев" на холидей (отпуск) и те, вместе с хозяевами отдыхают, запасаясь положительными впечатлениями от смены обстановки.
  Немцы, выезжают обычно в "путешествие" на своих машинах с "караванами", (спальнями на колёсах) на прицепе.
  К установленному "каравану", уже на месте, обычно спереди крепиться тент - кухня, где устанавливается стол и удобные кресла, где можно готовить на воздухе, есть и читать - часто это удобный "перевозной" дом даже с телевизором по вечерам. К каждому месту в кемпинге, подведено электричество, так что и большой холодильник для продуктов и пива возможен...
  Мы предпочитаем жить в палатках, но для удобства купили ещё одну, кухонную палатку, в которой устанавливаем разборную газовую печку, храним продукты в специальных пластиковых ящиках и где готовим еду. Особенно это удобно во время затяжных дождей...
  Наши палатки - одна для нас с женой и другая для Максима, состоят из двух отделений: "прихожей и спальни". В прихожей мы снимаем верхнюю одежду и обувь и храним запасы одежды на каждую перемену погоды. В "спальне" стоит лампа работающая на батарейках и перед сном, уже в спальнике, можно почитать или послушать радио...
  
  На следующее утро мы собрались поехать на прогулку, достаточно далеко, в городок Бернкастл - Куес, стоящий на двух берегах Мозеля и соединённый красивым мостом. Перед отъездом, мы съели обычный завтрак: мюзли с молоком, чай или кофе (я не пью кофе) с мягкими свежими круасанами, купленными с вечера в соседнем магазине.
  До этого городка было миль тридцать и проезжая по дороге, мы любовались рекой и холмами по сторонам, покрытым лесом, попутно узнавая любопытные места и "колониальные" магазинчики, в которых продавались интересные безделушки или национальные, региональные сувениры.
  На правом берегу, в Бернкастле, стоит красивая, старинная башня магистрата и расположен "старый" город, а чуть в стороне, на крутой вершине, видны развалины средневекового замка - окрестности живописные, занимательные и мы порадовались, что приехали сюда.
  
  Обычно, маршруты наших экскурсий мы прокладываем заранее, изучая замечательные путеводители с сотнями фотографий (цветных) и коротенькими описаниями городков, природных и исторических достопримечательностей.
  В этот раз, оставив машину на левой стороне реки, на бесплатной туристической стоянке, мы по живописному мосту перешли Мозель, сравнивая его с Темзой. Лондонская река, конечно, во время прилива чуть пошире и вода в ней намного грязнее, чем в Мозеле, однако обе реки можно назвать большими и этим они похожи.
  Войдя в "старый" город, мы, прежде всего, отыскали туристическое агентство - информационный центр и купили там атлас Германии и других стран Евросоюза, взяли несколько бесплатных проспектов местных туристических достопримечательностей и, отыскав вкусно пахнущую "забегаловку", поели немецкий мясной суп и традиционную сосиску с чипсами и с обильной горчицей сверху. Жена, взяла себе вегетарианский суп и какую - то лепёшку с травами. Стоило всё это копейки, но было свежеприготовленное и вкусное...
  После, мы уже спокойно любовались и небольшой покатой, мощёной камнем площадью окружённой сказочно - разноцветными с причудливыми колонками и башенками над домами, в старо - немецком стиле, с вынесенными на фасад деревянными "прожилками" конструкций и фигуристыми черепичными крышами.
  Поднявшись по главной улице чуть вверх, глазели на товары местных ремесленников, выставленные на витринах и столах снаружи.
  Где-то совсем "наверху" улицы, мы сели в придорожном кафе и выпили чаю - кофе со сладкими плюшками, отдыхая и наблюдая за толпой туристов теснящейся на узких улочках.
  Потом, передохнув проделали обратный путь в Куэс и там, вспомнив о "делах", поменяли старый, пустой газовый баллон на новый.
  Затем, выехав из городка, поднялись по дороге в гору, над виноградниками и решили погулять по лесу...
  
  Весь день, по небу бродили стада белых с серым исподом туч, иногда проливая из своих недр частый, но быстро заканчивающийся дождик и потому, мы вышли на прогулку с зонтом.
  Не без труда поднявшись на смотровую площадку, увидели, внизу, под нами, блестящую, стального цвета змейку реки, которая делая плавную дугу, образовала полуостров и на нём, располагался яркий красочный городок с узкими улочками и прямой полоской железной дороги, протянувшейся вдоль реки...
  
  Перед нами, далеко вокруг расстилались виды сельской южной Германии, и меня поражало обилие чистой воды и лесов вокруг. Живя в России, я полагал, что Германия - это промышленная страна с дымящими заводскими трубами и закопчёнными громадными зданиями фабрик и заводов Сименса и Крупа. Однако реальная Германия, оказалась намного уютнее и лиричнее и теперь я начал понимать, почему в Германии так сильно было литературное течение романтиков - природные красоты - главный побудительный мотив размышлений над смыслом жизни, а в жизни главные чувства - это любовь или ненависть.
  В этот день, мы очень рано возвратились в кемпинги и решили, что ещё успеем побывать на противоположной от нашего кемпинга стороне реки.
  Поднялись вверх по узкой асфальтовой дорожке и оставив машину на очередной стоянке переобулись, переоделись в походное снаряжение и углубились в лес.
  Я дышал свежим, влажным запахом еловой хвои и прелой листвы и вглядывался в хвойную подстилку по сторонам от грунтовой дорожки, в поисках грибов. Отойдя чуть дальше, в потайном месте, мы увидели будочку - скрадок на колёсах. Неподалёку, местные охотники, на пеньке, оставили "головку" соли и видимо хотели приучить оленей к солонцу, для того чтобы потом охотиться...
  
  Вдруг, где-то внизу, под склоном, в невидимой среди деревьев долинке грянул выстрел, а потом ещё два вдогон.
  Я вздрогнул от неожиданности и подумал - "зверя" стреляют. (В Сибири, зверем называют оленя). После этих выстрелов, я ещё внимательнее стал всматриваться в лесную зелень, в надежде увидеть вспугнутого выстрелами оленя. Прошлый год, в Эльзасе, рядом со смотровой охотничьей вышкой на дереве, я увидел пугливую косулю...
  
  После дождя в лесу было особенно духовито, а влажная хвоя и трава вокруг были ярко - зелёного цвета. Я невольно вспомнил сибирскую тайгу в это время года и покачал головой - там жизнь напоминает ад - комары, мошка, пауты и оводы, доводят людей оказавшихся в лесу до нервного срыва.
  Даже дикие животные залезают в прохладную чащу или взбираются на скалы и крутые горные гривы продуваемые ветром.
  Здесь же, человек любуется видами, дышит лесными ароматами без помех, но совсем не ценит этого - природа вообще жестока к русскому человеку и в этом, Западная Европа заметно лучше "оборудована" для счастья...
  Оставив жену и сына сидеть внутри скрадка на колёсах, я поднялся по заросшей травой дороге дальше в лес и на время отъединился от людей. Меня обступал молчаливый, густо - непроницаемый лес, а капли дождя, оставшиеся на листьях, под порывами свежего ветерка с громким шуршанием падали на землю и казалось, что какой - то большой зверь пробирается по чаще...
  
  Я останавливался, прислушивался, всматривался в открывающиеся впереди лесные прогалы и потом, осторожно трогался дальше - не хотелось нарушать насторожённую тишину своими шумными шагами.
  Стараясь не заблудиться, я сделал по окрестностям небольшой круг и возвратился к скрадку. Подойдя, увидел в темноте смотрового окошка бледные, насторожённые лица и вновь вспомнил глухую приленскую тайгу, скрадок - сруб на земле у большого солонца в болотине, в вершине длинного распадка; неожиданный отдалённый лай незнакомых собак и сердитое рявканье медведя, который убегал от них, двигаясь вверх по распадку и постепенно приближаясь к тому месту, где я затаился...
  Тогда, я не на шутку встревожился, вылез из скрадка и отойдя метров на двадцать, поднявшись на бугор под высокой, крупной сосной, долго стоял и слушал сжимая в руках вовсе неподходящее для встречи с медведем ружьё - одностволку двадцать восьмого калибра.
  К счастью, медведь не показываясь мне, свернул чуть раньше направо в чащу, не добежав до моего распадка каких-то сто-двести метров. После этого, я всю ночь просидел в скрадке, не столько ожидая оленей, сколько прислушиваясь к ночным звукам враждебной человеку природы - не крадётся ли раздражённый погоней медведь к моему срубу - скрадку...
  
  ... Сегодня всё было иначе - мирно и безопасно и потому, расслабившись, я шагал по тропинке и любовался крупноствольным пихтачом, поднимавшимся по крутым склонам к гриве, наполняя воздух ароматами хвойного масла.
  Вернувшись к машине, мы полюбовались замечательным видом глубокой долины Мозеля внизу, потом переоделись и переобулись и поехали "домой", в кемпинг, ужинать.
  Ночью, вновь по тенту палатки "царапал" небольшой дождик, но утром было солнце, хотя и сквозь лёгкие, белые облака. Позже, после завтрака, голубое далёкое небо полностью очистилось, и когда мы выехали в сторону городка Изар - Оберштайн - столицу немецкой промышленности полудрагоценных камней, - солнышко беспрепятственно светило с яркого неба.
  Переехав Мозель по ближнему к нам мосту, быстро поднялись по косогору на высокий правый берег и перевалив гребень, окунулись в безбрежные леса, среди которых оазисами стояли небольшие деревеньки и посёлки...
  Леса были густые, тёмно-зелёные, лиственно-хвойные и по долинкам между холмами, текли чистые ручьи и речки.
  Проехав по старинной холмистой дороге несколько десятков километров по широкой речной долине, мы спустились к Оберштайну и въехав на луговину перед гостевым центром, остановились.
  Рядом со стоянкой расположились киоски, с полудрагоценными камнями на витрине и я залюбовался ими. Розовые, красные, фиолетовые, синие, блестяще-чёрные камни, всех цветов и с множеством оттенков рождённые землёй, притягивали глаз, и руки невольно старались погладить, пощупать их поверхность.
  Здесь даже пороги в домах, были украшены ими, а в магазинчиках вокруг гостевого центра чего только не было. Я долго выбирал и потом купил жене бусы из металлически блестящего кальцита, а дочке, стального комарика почти в натуральную величину, держащего в лапках, круглый полудрагоценный камень лазурит...
  
  Обойдя все магазины и магазинчики в округе, мы очень устали и так как время двигалось к полудню, решили пообедать в ресторане "Кирнер", устроившись за дубовыми столами на открытой веранде. Нам подали картофельный суп с мясом и поджаренную свинину с овощами, со сливочным маслом, с травкой и даже кусочками дыни - жена, как всегда ела вегетарианские блюда.
  Всё было очень вкусно и после еды, выпили фирменного, старинного немецкого пива, которое мне тоже понравилось. (Я, невольно употребляю множественное число при слове пили, но конечно это попытка оправдаться перед читателями - коньяк, вино или пиво всегда пил я один.)
  После, пока Сюзи пила кофе, разомлев от съеденного и выпитого, открыл брошюру об Оберштайне и прочитал, что полудрагоценные камни здесь стали добывать с начала семнадцатого века - в России это было так называемое Смутное время - и начали обрабатывать их промышленным способом в мастерских, позже развозя украшения из камня по Германии, а то что оставалось и по Европе. Окрестные холмы были изрыты разной глубины шахтами, а в городках вокруг, люди обрабатывали и торговали замечательными "камешками".
  Возможно добыча разнообразных полудрагоценных камней на российском Урале, были вдохновлены немецкими местными успехами и местными немалыми доходами...
  
  После обеда, посовещавшись, решили ехать в сторону лесистой высокой вершины, торчащей над горизонтом в северном направлении - высота этой вершины по карте - 816 метров.
  Погода стояла тёплая, ясная и вскоре свернув с асфальта, мы покатились по щебёнчатой дороге вверх и постепенно поднялись почти на вершину хребта, покрытого чистым елово-буковым лесом.
  Остановились на развилке и переобувшись в туристическую обувь и от импровизированной стоянки пошли вверх, по широкой недавней просеке.
  По пути, на краях зелёных луговин встретили несколько охотничьих скрадков оборудованных на деревянных вышках, на высоте не менее десяти метров. Оттуда, сквозь широкие окна - бойницы, внизу хорошо были видны зелёные луговины и окружающий лес.
  Свернув на одну из таких полян, я вскоре увидел множество следов оленей и кабанов, которые выходили сюда пастись на зорях - здесь их и подкарауливали охотники. Интересно, что в стаде кабанов, судя по следам на влажной глине, были небольшие кабанята, чьи острые копытца оставляли на грязи следочки величиной с монетку.
  На ходу, жена с сыном постепенно отстали, часто останавливаясь и показывая, друг другу красивые деревья и цветы на обочине просеки, а я, как охотничий пёс обежал всю округу, нашел несколько грибов в России называющихся сыроежками и был чрезвычайно доволен!
  На полянах среди леса были устроены "свежие" солонцы, с кубами, желтоватой соли, закреплённых на плоских вершинках очищенных от коры столбов, вкопанных в землю. Подле каждого такого солонца был устроен уютный, под непромокаемой крышей высокий скрадок, с прекрасным обзором вокруг.
  
  В одном месте, вблизи лесной дороги, увидел "зимовье" на колёсах, которое было закрыто на замок. На крыше торчала металлическая труба печки, а заглянув внутрь через маленькое окошко увидел, что вдоль стен стояли топчаны застелённые ватными одеялами, посередине был пластиковый стол и в дальнем углу стояла газовая печка.
  "Тут можно годами жить" - подумал я и вспомнил бесчисленные зимовья, разбросанные по глухим углам сибирской тайги, в которых живал и я, часто по неделе и больше. Конечно, в зимовье нет такого комфорта как в этом вагончике, к которому можно подъехать на машине, зато есть металлические печки и бывает так приятно, студёной вьюжной зимой, засыпая в таком домике, слышать потрескивание горящих дровец в печке и гул жаркого пламени в трубе...
  
  ... В вершинах деревьев, вдруг тревожно зашумел, налетающий порывами ветер, небо стало холодного синего цвета и зайдя в лес, словно в сумерки помещения после ярко освещённой поляны, я с трудом различал поверхность земли заваленную прошлогодней хвоей и сухими ветками и веточками.
  После трёхчасовой прогулки, вернувшись к машине, мы долго сидели на старой скамеечке и закусывали, прихлёбывая горячий ароматный чай из термоса, любуясь крупноствольным лесом, буками в два обхвата и высотой до тридцати метров.
  Рядом, в лесных ложбинках, кое-где стояли аккуратные пирамидки густых, мохнатых елей, окружённые густыми зарослями кустарников.
  На месте старого выруба была огорожена плантация лесного молодняка, чтобы не повредили прожорливые олени и сохранялся подрастающий лесной генофонд - здесь, хозяева леса не только заготовляли его, но и заботились о регенерации запасов древесины.
  
  После перекуса, вновь сели в машину и не спеша поехали вперёд, стараясь найти короткий путь к асфальту. Неожиданно с ближней сушины, слетел крупный хищник - коршун или ястреб и важно маша широкими крыльями, неспешно перелетел и уселся на вершину крупной ели.
  ...Назад в кемпинг, возвращались кружным путём и видели множество человеческих поселений разбросанный в лесах. Посёлки эти, состояли из просторных двух и трёх этажных домов с зелёными лужайками во дворе и фруктовыми садами на околице.
  "Вот бы в России так" - подумал я вздыхая, и вспомнил серые бревёнчатые избёнки с грязными, непроезжими в дождь улицами...
  "Тут какое-то другое отношение к жизни, - грустил я, рассматривая черепичные цветные крыши и белые стены просторных домов.
  - Наверное, владельцы этих домов состоятельные люди, - продолжал рассуждать я, и ездят на работу куда-нибудь за сто - двести вёрст на дорогих блестяще чистых машинах, а по вечерам возвращаются в эти тихие райские сельские дома и отдыхают в них до следующего утра..."
  "Но вскоре - размечтался я, - наверное, можно будет используя видео - информационную связь, вообще не ездить на работу и зарабатывать на жизнь сидя в своём доме, приезжая в офис раз в две - три недели, за зарплатой... - Другой мир!" - мысленно констатировал я и засмеялся, а жена подозрительно глянув на меня, ничего не спросила.
  В это время мы уже спускались к Мозелю и через пять минут были "дома".
  Вечером, перед ужином, я расслабившись долго сидел в полотняном, удобном кресле и забыв об обычных делах: писании этого дневника, чтении книги по истории Кавказа и Чечни - созерцал медленный переход вечера в ночь...
  Закатное, золотое солнце до мельчайших подробностей высветило крутой и "причёсанный" виноградником склон на противоположном берегу Мозеля, и медленно опускаясь к горизонту, на какой - то момент задержалось на гребне, по касательной бросило последние лучи на обогретую за погожий день земле и исчезло.
  Но на западе, ещё долго светилось голубое небо расчерченное серебристыми полосками лёгких облачков, постепенно темнея, принимая в окраске больше синего цвета становясь выше и глубже, а облачка порозовели, подсвеченные усталым светилом уже из-за пределов нашей видимости.
  Мозель неслышно стремил блестяще - стальные воды вниз, к Рейну, посверкивал ровной поверхностью, отражая в темнеющем зеркале потока крутой берег, каменные, серые полосы подпорных стенок, вдоль которых по кромке, протянулись асфальтовые дороги и по ним, изредка проезжали группками и в одиночку, уставшие за день велосипедисты, а автомобили уже включили свои фары.
  Заметно посвежело, и на траве появились холодные капельки росы, обещая завтра хорошую погоду. Небо, наконец, потемнело и вместе с проявившимся на тёмно-синем серебряным серпиком луны, над полоской соединяющей громаду земли и купол неба загорелась одинокая звёздочка...
  Кемпинг постепенно успокаивался, затихал, засыпал и только из одного невидимого уже "каравана", доносился оживлённый разговор двух голосов - мужского и женского - выясняющих какой - то животрепещущий вопрос.
  
  ... Поужинали привычно, неторопливо и начали устраиваться в палатках, приготовляясь ко сну. Я как всегда включил приёмник и, отыскав русскую радиостанцию, прослушал новости и после, незаметно задремал, утомлённый долгим днём... Через время проснулся, выключил радиоприёмник и устроившись поудобнее, заснул до утра...
  ...Проснувшись рано, я глянул на часы - было только семь часов - тихонько выпростался из спальника, сходил в туалет, умылся и возвратившись, сел в машину писать ежедневник - если не записывать впечатления хотя бы несколько дней - всё забывается и там, где были восторженные переживания и долгие раздумья, ничего не остаётся кроме скучного перечисления малозначительных фактов!
  После завтрака, пока жена и сын собирались в дорогу, я успел пожарить вчерашние, набранные в лесу сыроежки и переложил их в ковшик, оставляя на ужин - к тому же, у нас не было соли, а есть грибы без соли всё равно, что пить безалкогольное вино...
  
  Наконец мы выехали из кемпинга и через замечательно красивые лесные урочища, зажатые с двух сторон крутыми склонами холмов заросших травой и кустарниками, направились в столицу земли Рейнланд - Палатинат и Саарбрюкен, Трир. Я уже много слышал об этом городе от Сюзи и потому, с нетерпением ждал этой экскурсии.
  За полчаса доехав до города, остановились на стоянке находившейся в пяти минутах от центра города, и заплатив за стоянку авто в течение дня три евро, отправились на целый день в путешествие по Триру - древнему городу, известному ещё со времен Древнего Рима, как столица римской провинции под названием Трирум.
  
  ...На небольшой центральной площади с многофигурным фонтаном посередине, было оживлённо и толпы туристов говорящих на многих языках Европы, в том числе на русском, ходили взад и вперёд, слонялись по магазинам и магазинчикам, сидели на приступочках фонтана, фотографировались или что-нибудь ели.
  Посетили магазины и мы - товары в них были намного дешевле чем в Англии и то, что это были товары и вещи не английские, а немецкие, или просто европейские, придавало им очарование и непонятную притягательность...
  Шопинг - это интригующее и увлекающее времяпровождение для большинства туристов, а исторические достопримечательности - это как бы заявленная цель посещения. Но главное всё-таки - это ходьба по магазинам и рассматривание "колониальных" товаров, как в таких случаях, посмеиваясь говаривал один мой Питерский друг.
  Местные жители действительно рассматриваются туристами как аборигены, или "индейцы", как некий аксессуар любого зарубежного города или посёлка, вовсе незаметных в несметных толпах туристов.
  Для этих "аборигенов" идёт нормальная рутинная жизнь с нудной работой и долгим ожиданием вечера, а для туристов - это отпуск, праздник в унылой череде остальных месяцев года. Вот и мы окунулись в этот фестиваль праздного любопытства...
  Утомившись бродить по магазинам и магазинчикам, приустав от сравнений цен местных товаров с английскими, привлечённые ароматным запахом из киоска, купили по небольшой пицце, ещё горячей, съели её сидя "под фонтаном" и "усугубили" съеденное вкусным мороженым.
  И только после, отправились к Понто - Нигро - римским воротам, построенным римской властью ещё в третьем веке после рождения Христа, когда Трир, был римским владением в Прирейнской области.
  Масштабы этих ворот поражают размерами - как и всё, что было построено римлянами.
  Возведённые из тяжёлых, грубо отёсанных камней, толстые почти чёрные стены, возносятся на тридцатиметровую высоту и на сорок метров в ширину и были в своё время главным, "триумфальным" въездом в город, окружённый крепостными стенами, растянувшимися почти на семь километров.
  В высоких внутренних залах этих ворот, в своё время гремели металлическими доспехами часовые - римские воины. Под этими гулкими сводами, около двух тысяч лет назад, проходили устрашающе одетые в сверкающие доспехи воины римских центурий, слагающиеся в непобедимые, со славной историей римские легионы, выступавшие из Трира в походы для завоевания белгов и германцев, живших в дремучих лесах вдоль Рейна.
  Через время, эти легионы возвращались с победой, везя в повозках награбленное богатство и гоня перед собой толпы рабов: мужчин, женщин и детей!
  С четвёртого, верхнего этажа ворот, открывался вид на все четыре стороны долины Мозеля и отсюда, наверное, часовые в большие окна - бойницы наблюдали за передвижением людей и войск по всей округе...
  Глядя на все эти гигантские строения, для меня вдруг открывалась реальная жизнь римского города, в социально-культурном, аадминистративном отношении, возможно до сих пор непревзойдённой, современной "экономной" цивилизацией.
  Всё бытие тогдашнего римского гражданина было выстроено по законам развивающимся долгие столетия. Искусства и ремёсла были тогда утончённо "технологичны" - не было автомобилей и самолётов, но были громадные театры и роскошно поставленные представления, похожие на реальную жизнь римского гражданина; были бои гладиаторов - развлечение для воинов, были удивительные римские бани, в которых спортивные залы, соседствовали с библиотеками и массажными кабинетами, в окружении широких площадей, украшенных замечательными скульптурами и публичными зданиями!
  Если сравнивать современного европейского обывателя и просвещённого римского гражданина, то первый может действительно показаться варваром, с его стремлением к комиксам, телеку и футболу.
  И наверное, главное отличие римлян от ныне живущих обывателей, состоит в духе народа и в духе яркого воинственного времени.
  Жалкие сегодняшние попытки возродить римское величие просто невозможны, так как демократия всё и всех свела к каким - то жалким действиям по зарабатыванию денег всяческими, праведными и неправедными методами, научила быть трусливыми и мелочно - экономными!
  
  Глядя на гигантские римские строения я часто думаю, что их строили и задумывали какие - то физические и духовные гиганты, гордые своей силой и непобедимостью, воспитанные в традициях драматической, часто трагической истории Рима, от начала его истории до апогея, а позже, медленного, величественного упадка!
  Сама система ценностей, исповедуемая той или иной общностью людей, формирует их характер, их отношение к жизни и смерти.
  И кажется, что - то сломалось в системе отбора человеческих индивидуумов сразу после гибели Рима, и вполне может быть, что мы - всего лишь жалкие потомки великой породы людей живших в Средиземноморье две тысячи лет тому назад.
  Ведь и на появление Иисуса Христа в Иудее, можно смотреть как на продолжение той, давно умершей цивилизации. Очевидно неспроста, Спаситель появился именно две тысячи лет назад, на окраинах Римской империи, в период её расцвета. Ведь недаром учение Иисуса Христа лежит в основе европейской цивилизации и уже две тысячи лет светит всему миру, живущему в ожидании второго Его пришествия...
  Из этого вполне возможно сделать вывод, что мы медленно деградируем и когда Иисус Христос придёт на Землю во второй раз, мы уже вполне будем готовы к Страшному суду!
  Такие или похожие мысли одолевали меня, после посещения Триумфальных ворот...
  
  После, отдыхали в живописном скверике, где на перекрёстках песчаных дорожек стояли скульптурные изображения выполненные в стиле барокко, с порослью разноцветных мхов на каменных лицах. Это невольно вызывало усмешку - настолько нелепа была эта "мшистая борода" на лице, какого-нибудь красавца Адониса или Амура или даже Венеры - Афродиты.
  Странно, что эти мхи почему - то никто не счищал и казалось, что они уже проросли сквозь камень.
  Чуть позже, мы попали в гигантскую римскую базилику сложенную из квадратного по форме кирпича, представляющую из себя большое пустое помещение без внутренних перегородок, некогда служившее храмом - убежищем для римских богов.
  Много позже, уже в Средние дремучие века, в нём поселился Бог христиан и продолжает жить в обновлённом уже виде и сегодня.
  Тишина и любой резонирующий в громадном помещении звук, продолжают вызывать невольный испуг и уважение у самых отъявленных атеистов.
  Время от времени, в насторожённую прохладу этого помещения заходят группы туристов ведомые гидами, громкими голосами рассказывающих одну и туже печальную историю об этой римской базилике, давным-давно ставшей церковью.
  К базилике, немного нарушая римское величие и торжественность, примыкает дворец герцога выстроенный в восемнадцатом веке, в вычурном стиле барокко - типичное жилище избалованных жизнью аристократов.
  Рядом красивый парк, в глубине которого стоят сохранившиеся руины (масштабные и несовременные) римских бань.
  Ещё дальше - остатки амфитеатра на двадцать тысяч зрителей, с почти сохранённой внутренней ареной и покрытыми землёй и травой бывшими рядами трибун.
  На этой арене римляне и гости города наблюдали бои гладиаторов и схватки вооружённых воинов, с дикими кровожадными хищниками.
  Наверное иногда, под улюлюканье праздной толпы, на этой арене скармливали хищникам беззащитных христиан, которых тогда в Риме преследовали как сектантов и обвиняли во всех смертных грехах...
  Это был стиль жизни, к которому постепенно приближается и мы, то есть современный мир, с кровавыми боями боксёров - профессионалов, конными скачками и африканскими сафари - охотами на львов в саванне.
  Наша жизнь сегодня всё больше уходит от христианских правил и канонов, и всё больше ожесточается, милитаризируется и оглупляется - электронные игры, даже для малых детей, погружают их в атмосферу войны и насилия, а взрослые равнодушно за этим наблюдают, ещё и делая на этом духовном разврате деньги!
  Таков был, как мне кажется и стиль жизни в римском государстве, только без современного лицемерия и фарисейства. То, что сегодня считается на официальном уровне преступлением, тогда, считалось доблестью и наоборот.
  
  ...Я постоял наверху бывших трибун, ныне засыпанных землёй и поросших травкой, потом, спустившись вниз, погулял по песчаной арене представляя себе как шумно было здесь в дни представлений: на арене рычали львы, звенело металлом оружие и доспехи гладиаторов, раздавались их яростные гневные крики и стоны боли - в ы ответ гремели овации в дни этих свирепых праздничных представлений и раздавались крики: - Убей, убей Его!
  Сегодня, здесь пытаются возродить хотя бы овации - на арене стояло громадное чудовище из папье-маше, человеко - бык - Минотавр, вокруг которого в вечернем театральном представлении, будут разыгрываться человеческие страсти, по мотивам пьес древне-римских драматургов...
  
  После традиционного фотографирования "в обнимку" с Минотавром, мы спустились в сырые подземные помещения, в которых некогда, со страхом ожидали своего выхода на арену гладиаторы и дикие звери...
  От амфитеатра мы уходили притихшие и задумчивые, но выйдя на улицы города, повеселели.
  Вскоре подошли к дому, в котором родился и жил вождь международного пролетариата - Карл Маркс. У дверей его дома - квартиры стояла очередь из китайских туристов и я со вздохом отложил посещение музея на следующий приезд, да и билет был дороговат - сегодня капиталисты делают деньги даже на имени своего злейшего врага.
  Последней крупной достопримечательностью города был громадный кафедральный собор, построенный в начале второго тысячелетия нашей эры.
  Экстерьер храма поражает многообразием деталей, башен, шпилей, выступов сделанных давным-давно из местного песчаника.
  Собор возносится к небу почти на стометровую высоту и перетекает в многообразие внутреннего, сложно расчленённого пространства, заполненного искусно вырезанными из камня и дерева алтарями, гробницами местных святых и иерархов.
  Поразила одна причудливая скульптурная композиция: богатый горожанин, в роскошном костюме и драгоценными камнями в кольцах на руках, возлежит довольный и гордый читая книгу, а рядом, сбоку, немного со спины, стоит Смерть с косой и скалит беззубый череп - наивная, но реалистичная аллегория касающаяся и нас с вами, как впрочем и всех остальных туристов, глазеющих с любопытством на величие прошлого...
  
  Выйдя из сумрачного и прохладного собора, вновь окунулись в суету жизни и вошли в современный универсам, расположенный неподалеку от собора. Я выбрал и купил себе хорошо сшитый и недорогой пиджак и был доволен -
  так современная суета, пошло вторгается в жизнь вашего покорного слуги, автора этих заметок, иногда воображающего себя праведным судиёй прошлого и настоящего, а на деле - обычного, современного мещанина.
  Его, то есть моя суетливость не оправдывается даже мечтами о том, что в новом пиджаке и серых брюках, он собирается ходить в Роял - Оперу на балет, или в Альберт - холл, на симфонические концерты.
  Автор, тоже не лишён пошлого тщеславия и в насмешливой рутине бытия, тоже не замечающий Смерти с косой, притаившейся неподалёку, может быть за ближайшим углом!
  
  Возвращались в свой городок Тритенхайм уже под вечер, перегруженные впечатлениями и молча обдумывающие всё увиденное...
  Приехав в кемпинг, на ясном солнце-закате, сидели и пили чай и кофе после ужина, и разговаривали о римской цивилизации, так много давшей современному Западному миру.
  Именно преемственность римских обычаев и традиций, культуры и искусства, дали возможность развиваться в Европе и христианству, и экономике, и культуре.
  Европа сегодня - законный наследник античности и её гегемония в современном мире (США - тоже часть такой Европы) обусловлена крепостью фундамента, заложенного величавым Римом.
  ... Ночь прошла спокойно и утром, проснувшись чуть позже обычного, после позднего завтрака, мы поехали в лес через Ноймаген. Там в магазинчике - булочной, купили свежего ржаного хлеба, с семенами подсолнечника и ароматных, поджаристых сладких плюшек.
  Затем, поднялись по петляющей по косогору дороге, на плоскогорье, с торчащими по гребню холмов "мельницами" - электротурбинами "ветряками", повернули вправо и въехав в большой лес, остановились у обочины, рядом с уютными столиками для пикников.
  Время было около полудня и расположившись за столиком вполне комфортно, пообедали свежим хлебом с сыром и плюшками к чаю, а потом, собрав всё в багажник, переобулись и пошли гулять по лесной дороге вверх, в глубину лесного массива.
  По этой дороге, наверное, много лет назад вывозили лес, а сегодня она наполовину заросла, укрылась то буковыми, а то еловыми чащами - кое-где, на лесистом склоне из земли вылезали "горбясь" скальные останцы, сложенные из стланиковых пород.
  На обочине, я нашёл несколько полу-засохших маслят, две или три сыроежки и даже несколько лисичек.
  Дойдя до шумящего во влажных зарослях ручейка, мы повернули направо, на сухой бугор и метрах в пятистах оттуда, в крупно-ствольном сосняке, на перекрестье лесных дорог и дорожек, нашли перевозную охотничью будочку, крошечную, в длину человеческого роста, но с печкой, с лежаками по бокам и уложенными поленницей дровами в дальнем углу.
  "Вот такую же надо бы сделать в Сибири - подумал я.
  - Её, в район Байкала, можно по лесовозным дорогам завезти в самые дебри, и жить сколько душа захочет, а потом перевозить на новое место..."
  Пройдя чуть дальше, я увидел с краю длинной поляны, скрадок, сделанный из металлической сетки, утыканной для маскировки, елово-сосновыми ветками, до уровня человеческой головы. И вновь я подумал, что из такой мягкой металлической сетки, можно делать скрадки и в тайге, на марянах и на больших болотах, и в них караулить зверя на зорях, когда копытные выходят пастись и кормиться болотную травкой и кореньями. Такой скрадок можно временно сооружать и на солонцах...
  Здешние солонцы сооружаются иначе, чем в сибирской тайге - забивают посередине полянки столбик или спиливаю дерево на высоте полутора метров и сверху, в столбик, пробив куб соли (размерами с большую булку хлеба) закрепляют металлическим штырём, в дереве. Зверь, найдя этот солонец, начинает на него ходить, лизать соль и охотник, спрятавшись в таком скрадке подкарауливает его.
  Ещё удобнее охотится на солонцах из сделанного из досок, высоко устроенного скрадка, в котором можно не только сидеть удобно, но при случае и подремать ночью, в ожидании прихода зверя...
  
  Отделившись от жены и сына, я большими кругами ходил по лесу, высматривал настороженных оленей и так наломал ноги, что едва шёл к концу прогулки.
  Собравшись, в конце концов у машины, мы, на луговине, у обочины лесной дороги пообедали вкусными бутербродами с сыром и колбасой, и совсем уже собрались уезжать, когда к нам подошла женщина и попросила довезти её до ближайшего посёлка - у неё, неподалеку, неожиданно сломалась машина. Мы с удовольствием подвезли её в богатый особняк, стоящий на вершине холма над долиной Мозеля.
  Дом принадлежит богатым немцам, а женщина филипинка, была в доме за сторожа и садовника. Замечательные интерьеры трёхэтажного, просторного дома, большие окна с видом на реку, антикварная мебель и дорогие безделушки, дали нам представление о жизни и условиях обитания современного богатого немецкого буржуа.
  Хозяева жили где - то далеко, в Гамбурге или в Берлине, а в этот дом приезжали изредка, в перерывы между интенсивным зарабатыванием новых денег, в том числе на содержание этого дома.
  Осмотрев роскошный дом, мы через большой сад вышли во двор и, простившись, поехали в наш кемпинг, который был виден из окон особняка, далеко внизу.
  
  Вечером, у меня разболелся живот и я вспомнил, что в лесу смешал чай и не кипячёную воду, выпил эту смесь и был наказан за непредусмотрительность...
  Почти всю ночь, по временам я крался среди спящих караванов к туалету и потом, так же тихо старался прошмыгнуть к палатке. К счастью, к утру всё наладилось и я в изнеможении заснул, уже при первых проблесках восхода.
  Наутро проснувшись поздно, решили ехать во второй раз в Трир...
  Здоровье моё после сна поправилось и потому, попивая горячий чай я сидел в кресле и рассматривал, привычный уже вид противоположного берега реки, с виноградникам на склонах и "шапкой" лиственных деревьев ближе к вершине холма.
  Кемпинг наш, в Тритенхайме, расположился на плоском зелёном травянистом берегу, покрытого деревьями грецкого ореха. Одна из сторон кемпинга выходила на берег реки и расположившись поближе к реке, мы по утрам и вечерам наблюдали текучие массивы глубокой и широкой реки, впадающей где - то ниже по течению, в крупнейшую, легендарную реку Западной Европы - Рейн.
  По Германии, Мозель протекает с юга на север, извиваясь по глубокой широкой долине, посреди крутых холмов, плавно огибая естественные препятствия.
  На одном из полуостровов образуемых рекой и расположен городок Тритенхайм...
  
  Издавна, в селениях стоящих по берегам Мозеля, занимаются виноградарством и виноделием. Мозельские вина известны по всему свету, особенно белые вина. Они обладают замечательным вкусом и ароматом, и его здесь делают так много, и такое разное, что почти в каждом доме, предлагают своё вино с особыми, как утверждают знатоки, качествами.
  Наш кемпинг существует уже давно, и моя жена с детьми побывала здесь лет десять назад - ей так понравилось, что она привезла меня показать эти дивные места.
  Туризм, здесь, может быть, вторая по величине статья дохода, после виноделия.
  И конечно, самая привлекательная часть туристического маршрута по здешним местам - это Трир - бывшая столица огромной древнеримской провинции, с богатейшей коллекцией остатков римской культуры и римской городской жизни.
  Поэтому, мы ещё раз решили съездить в Трир, в археологический музей города.
  Музей расположен, в углу обширного герцогского парка, неподалёку от его дворца, немного безвкусно пристроенного к громадине римской базилики.
  Сам музей - современное здание со ступенчатой стеклянной крышей и внутренним двором, огороженным бывшей городской крепостной стеной. Одно из сокровищ музея зал фресок - замечательных каменных художественных "полотен" - восстановленных реставраторами подлинников, размерами по двадцать - тридцать квадратных метров, с миллионами красочных "мазков" - камешков, фрагментов смальты - материала сваренного из песка в особых печах.
  Мне вспомнились мозаики в залах Петербургской Художественной академии, состоящих из разноцветных мельчайших фрагментов, с преобладанием золотого цвета.
  Один из моих Питерских знакомых художников, получил в своё время большой заказ на мозаику в какой - то дом культуры и мы, на верёвках, поднимали ему в мастерскую на улице Репина, на пятый этаж плоские "блины" смальты, "сваренные" в специальных печах Академии.
  
  ...Орнаменты здешних древнеримских мозаик завораживают тонко рассчитанной симметрией и серо - голубыми мягкими красками созданных изображений. Люди и чудовища на них, там, где воспроизведены фигурные композиции, живут динамичной естественной жизнью и глядя на это, проникаешься чувством сопричастности древнему, давно ушедшему от нас миру жившему в ладу с мифическими и легендарными чудесами, составляющими часть повседневности - загадочной и рискованной.
  На многочисленных барельефах и стелах из камня и смальты, изображены римские герои и боги, чудовища и дикие звери, аллегория - распространённый художественный приём древнего искусства, позволяющий наглядно приблизить содержание легенд и мифов, к рядовому, народному зрителю.
  Зал остатков древнеримского, скульптурное-архитектурного искусства, особенно привлекателен. В нём хранятся стелы и барельефы, скульптуры и навершия колонн, каменные погребальные башни - монументы, откопанные на сохранившихся кладбищах...
  Глядя на это богатство форм и масштабы памятников, понимаешь, что римляне относились к смерти с почтением и устраивали целые города в миниатюре для мёртвых, памятуя о неизбежной кончине каждого человека.
  Большая, с четырёхэтажный дом, стоит во дворе музея, башня - усыпальница, разукрашенная барельефами и показывающая в скульптурном изображении жизнь нескольких поколений знатной, богатой семьи римлян.
  
  ...Рассматривая эти памятники римского искусства, осознаёшь величие и славу, не хочется говорить погибшей, ушедшей от нас цивилизации и значение Трирума в жизни поздней римской империи.
  Во времена императора Константина, принявшего христианство в начале чётвёртого века от рождения Христова, Трир был вторым по величине городом после Рима во всей громадной империи, и сам Константин, до своего императорского возвышения, был его управителем.
  В то время город вмещал в себя множество жилых домов, театров, храмов, стадионов, ипподром, арену для боя гладиаторов и множество административных зданий, из которых римские чиновники управляли жизнью провинции.
  Кстати, по уровню бюрократического администрирования: сбору налогов, транспорту, развлечениям - Рим, может быть, превосходил и современную западную цивилизацию. Во всяком случае, до недавнего времени, наша цивилизация выглядела бы, в сравнении с римской, как некое сборище варварских стран и народов.
  
  ...Но, пожалуй, самая замечательная вещь в этом музее, это макет - реконструкция Трира времён расцвета Рима. Этот макет, размерами приблизительно три на три метра, является совместным произведением команды археологов и архитекторов и воспроизводит Трирум таким, каким он был примерно тысячу восемьсот лет назад...
  Расположенный на правом берегу Мозеля, древнеримский город, исключая фермы и загородные дома патрициев и богачей, вмещался в черту городских стен, длина которой была около шести с половиной километров.
  Множество каменных строений, под красными черепичными крышами, включающих в себя всё необходимое для жизни, были разбиты прямыми параллельными улицами на прямоугольные и квадратные кварталы.
  Этот город просуществовал несколько длинных столетий, а первый деревянный мост, был построен через Мозель за двадцать лет до начала нашей эры. Значит, уже тогда на обоих берегах Мозеля, стояло большое поселение, нуждающееся в твёрдой переправе.
  И уже тогда, богатые горожане занимались торговлей и изготовлением вина. Сохранился даже большой скульптурный портрет - барельеф корабля, везущего бочки с вином по реке. Может быть, такие корабли плавали тогда по Мозелю, вначале доставляя вино из метрополии, а потом уже, развозили и местное, в самые отдалённые уголки завоёванного края.
  Средневековая коллекция памятников в музее, значительно беднее древнеримской, хотя поражает размерами погребальная арка - башня, внутри которой, как я понял, отпевали умерших и на карнизе которой, изображены каменные аллегорические фигуры воплощающие скорбь по умершим.
  Подлинным чудом для нумизматов, конечно, является коллекция древних золотых и серебряных римских монет.
  Каждый император чеканил свои монеты, с собственным на них профилем. И какие же это были разнохарактерные лица! И как же много их, императоров, было за всю блестящую историю Римской империи!
  Монеты находили и находят в Трире, и по сию пору, так что искатели золотых сокровищ - дерзайте! Может быть, вам удастся найти кубышки с золотыми монетами, в ближнем, герцогском парке!
  
  ...Выйдя из музея, приходя в себя, погуляли по городу, прошли случайно мимо музея Карла Маркса, где была обычная очередь, в том числе с лицами "китайской" национальности которые фотографировались на фоне парадной двери дома, где родился основоположник научного коммунизма - этот предмет я изучал в университете марксизма - ленинизма.
  Ведь ещё каких-нибудь лет тридцать назад, всем казалось, что СССР будет жить вечно, как и сами идеи Маркса - Энгельса - Ленина - Сталина.
  Помню из детства, счетверённый портрет - наложенные одно на другое лица, с изображением Маркса с белой пышной бородой на передней позиции, а потом уже Энгельс, Ленин и Сталин - по убывающему уровню влияния.
  Сегодня эти портреты и идеи, кажется в далёком прошлом, и если бы не успехи Китая и Вьетнама, то можно было бы подумать, что Маркса не существовало.
  Однако, я думаю, что это забвение - явление временное, ибо Запад усвоил уроки Революций и сегодня, развитые страны более социалистические, чем страны бывшего Варшавского блока, во времена существования последнего...
  
  Вспоминая своё босоногое, но счастливое детство, я думаю, что марксизм помог СССР выиграть большую войну против Гитлера, но бездарные номенклатурные адепты этого учения, развалили страну на части и привели Россию назад к бандитскому капитализму, погрузили в "царство чистогана", как раньше говорили.
  Сам я не был коммунистом, но надеялся, что номенклатурный социализм можно будет исправить, найти средство управления чиновной и партийной номенклатурой посредством эволюции социализма.
  Но безжалостная история решила всё по-своему, и Реставрация пришла на смену Революции, как и всегда бывало прежде.
  Извивы истории государств и личностей непредсказуемы - как раньше говорили: "Всё в руках Божьих"!
  И действительно, мог ли я тридцать лет назад вообразить, что СССР рухнет от груза ошибок номенклатуры, и в итоге, я буду ходить по улицам Трира с женой англичанкой в сопровождении шестнадцатилетнего сына, рождённого в Англии и с трудом говорящего по-русски?
  Мы познакомились с моей теперешней женой, двадцать пять лет назад в тогдашнем Ленинграде, и с той пор моя судьба, так или иначе, двигала меня в сторону Трира. А кто знает, что ждёт меня и весь мир хотя бы в ближайшие двадцать лет?
  И всё это сопоставимо с судьбами людей и государств, существовавших здесь, на земле Трира две тысячи лет назад!..
  
  Я уже говорил, что вышел из исторического музея немножко одуревший от увиденного и передуманного и потому, бутерброд с толстой немецкой сосиской, приправленной горчицей, купленный в магазинчике неподалёку от многолюдной центральной площади, поддержал мои упавшие силы и зарядил оптимизмом.
  Однако разочарование от жизненного фиаско идей марксизма, окончательно удалось утишить, только после большой порции мороженного, в вафельном кульке, купленном у уличного лоточника.
  
  ... Возвращаясь домой, немного заблудились, свернув на развязке не в ту сторону, но время до заката солнца было достаточно и мы, наконец, разобравшись с картой свернули в нужном направлении. Ответственность за ошибку я, как штурман нашего похода, полностью принял на себя и жена меня не очень ругала, учитывая полное признание вины.
  Приехали в кемпинг, уже под лучами закатного солнца, торопясь и опаздывая - вечером в Тритенхайме была, ежегодная винная ярмарка, проводившаяся в три августовских дня, а точнее в три вечера, раз год в конце лета. Съезжаются все крестьяне - производители вина, скупщики и туристы со всей округи...
  
  Пошли на ярмарку и мы.
  В начале, на отгороженном для ярмарки месте, среди винных киосков, на временно сооружённой эстраде играл духовой оркестр составленный из местных жителей - школьников и взрослых. Потом, когда на реку опустились сумерки, заиграл эстрадный оркестр и запел солист, приглашенный откуда - то из больших городов.
  Люди под его песни начали танцевать на специальной сцене, расположенной в центре импровизированного кафе. В винных киосках, за один евро, можно было пробовать разные вина, всего около пятнадцати наименований. Вино было молодым, ароматным и терпким, с прохладой внутри, и зрители пробовали его, обсуждая достоинства и особенности, а на сцене звучала музыка, и танцевали пожилые пары, пользующиеся возможностью тряхнуть стариной на людях. Это было волнующее зрелище, возвращавшее всех на несколько десятков лет назад, потому что танцы были старинные, классические и самыми зажигательными из них были буги-вуги, образца пятидесятых годов...
  
  ... Стоит несколько слов сказать о немцах и о Германии сегодня. Характерные черты жизни здесь, по-прежнему являются аккуратность, методичность и умение много и продуктивно работать. Отсюда благосостояние, благоустроенность и спокойствие, Ни бандитов, ни хулиганов не видно. Даже бомжи выглядят здесь более или менее благопристойно, а автомобили здесь, в отличие от Англии или Франции, блестящие (то есть ухоженные) и новых немецких марок: "Фольксваген", "Мерседес", "БМВ".
  Дома здесь просторные и приветливые на вид, хотя строят нового жилья немного, оттого, что население постепенно убывает из сельской местности в города.
  Однако, дома построенные лет сто назад, из местного плитняка, выглядят мрачно - видимо жизнь "повеселела" здесь тоже совсем недавно. К тому же, две последние мировые войны не очень затронули Западную Германию - эти места американцы занимали практически без боёв и потому, восстанавливать жизнь здесь было намного легче. В Восточной Германии, где советские войска дрались за каждый квадратный метр, положение и сегодня иное.
  Нечто подобное можно наблюдать в районе Вердена, во Франции, где уровень жизни, даже внешне, намного ниже, чем допустим в южной Франции. А ведь после первой мировой войны прошло уже почти девяносто лет...
  И вообще, историки не придают должного значения военным разрушениям в тех или иных странах. А ведь и экономика и социальные условия жизни, на долгие десятилетия определяются военными невзгодами!
  Россия например, до сих пор не может залатать "дыр" в экономике и сельском хозяйстве - она подвергалась нашествию войск противника и разрушению опустошавшие землю в двух великих войнах и в Гражданской войне. Трудно измерить все материальные и людские потери, и ещё труднее осознать потери интеллектуальные, душевные, генетические.
  Да и страны бывшего варшавского блока претерпели за эти войны много больше чем страны Запада.
  Мне могут возразить, что Германия и Япония восстановились после войны и стали ещё богаче. Но я могу ответить, что Западная Германия материально пострадала мало, а Япония вообще не воевала на своей земле. Были бомбёжки и два атомных взрыва, но это не одно и тоже, если сама страна, подвергалась нашествию.
  Думаю, что экономический и психологический кризис охвативший страны европейского социализма, скорее всего связан с опустошительной прошлой войной на своей территории.
  Думаю, что и системный кризис социализма - во многом следствие невосстановимых потерь во время мировых войн.
  Во всяком случае и об этом должны будут думать историки в будущем, оценивая ситуацию в Европе, в конце двадцатого века. Безусловно, нельзя сбрасывать со счетов и последствия "холодной" войны.
  
  Вчера, в субботу, тринадцатого августа, мы поехали в Куес вдоль левого берега Мозеля. Переехав через мост в Риспорте, поднялись на гребневую дорогу и увидели сверху, долину реки и поселки, разбросанные вдоль берега. Замечательное зрелище, когда дома, церкви, шпили колоколен, баржи, медленно плывущие по плоской реке, машинки бегущие, как букашки по улицам, дорогам и мостам, напоминают макет - реконструкцию местности. Людей с такой высоты и на таком расстоянии не видно и потому, невольно возникает момент искусственности, игрушечности.
  Когда стояли на стоянке, откуда открывался этот вид, мимо нас проехала, громко сигналя и выкрикивая приветствия кавалькада из ста, ста пятидесяти трёхколёсных, мощных мотоциклов, на которых восседали в кожаных куртках и разноцветных банданах, наследники движения "хиппи" - уже пожилые ветераны движения "назад к свободе".
  На задних сиденьях, рядом с ними, ехали их дети - наследники ветеранов движения.
  Колонна мощных машин из никеля, стали и ревущих сильных моторов, пронеслась мимо, сопровождаемая кваканьем, кряканьем и гудением клаксонов. Это было, как нам показалось, некое повторение битнических коммун, сохранившихся в Европе с шестидесятых годов прошлого века...
  
  Приехав в Куес и поставив машину на знакомой стоянке, пошли в музей вина расположенный на набережной - спустились с опаской в винные погреба, где в плетёных коробах, представлены вина множества сортов и марок, поставляемых местными виноделами на рынок.
  Всего за двенадцать евро, можно было перепробовать все из них и понравившееся купить. Тут же стояли кувшины с чистой водой, для ополаскивания бокалов, после каждой пробы.
  Я купил несколько бутылок недорогих, но выдержанных вин и после, ходил и осматривал музейные экспонаты: винные прессы, сделанные в начале девятнадцатого века, плетёные корзины для сборщиков винограда и ещё множество других инструментов связанных с виноделием. Невольно вспомнились древние римляне, привезшие сюда первуювиноградную лозу, около двух тысячелетий назад.
  Неподалёку, в районе городка Риспорте, находятся старейшие в Германии виноградники, возраст которых, тоже около двух тысяч лет.
  В Бернкастле, на другой стороне Мозеля, по узкой тропинке поднимающейся по гребню косогора мы поднялись к крепости - замку, поставленному в средние века на вершине прибрежного холма, откуда открывается замечательный вид на Мозель, на широкую долину реки.
  Посидели внутри крепости в кафе, выпили: жена кофе, а я вкусного местного пива, которое в Германии, наверное, более популярно чем вино, хотя по стоимости они, пожалуй, давно уже сравнялись...
  Когда мы вновь спустились в городок, Максим купил для подарков, две бутылки вина, 1999 года урожая и заплатил за каждую по пять евро. Но в винном погребе мы видели бутылки с вином 1950 - ого года, хотя и стоили они уже восемьдесят - сто евро.
  Погода целый день стояла солнечная и жаркая и потому, гуляя и сидя в кафе крепости никуда не спешили и наслаждались замечательными видами и местными деликатесами. Из крепости городок был виден, как на ладони и немного портило вид кладбище прямо под нами, но кто же думает о смерти, находясь в отпуске?
  Из Бернкастла по мосту возвратились в Куэс и гуляя, вышли к старому железнодорожному вокзалу, превращённому в автовокзал. Здание вокзала сохранило очарование хорошо отреставрированной старой постройки, возведённой ещё до изобретения авто и самолётов.
  Вокруг вокзала стоял старый яблоневый сад, усыпанный по веткам, крупными яркими яблоками, а вокруг переплелись заросли ежевики, с уже чёрными, крупными, спелыми ягодами, которыми я лакомился с большим удовольствием...
  
  Назавтра, мы планировали переехать на следующую "базу" в районе Гейдельберга и потому, возвратившись на стоянку пораньше легли спать, но под утро пошёл сильный дождь и мы решили немного задержаться и выспаться.
  Из палаток вылезли уже во втором часу дня, когда дождь закончился, и после завтрака решили съездить в городок Трабен - Трарбах.
  Этот городок известен красивым мостом с въездными башенками - арками и интересен для меня тем, что лес в этом месте подходит к самым приусадебным участкам и с задов сада, можно войти в дремучий лиственный лес. А чуть повыше, по долинкам и склонам, растут тёмные еловые леса, укрывающие складки местности толстым зелёным "ковром".
  Погуляв по старинному, тихому городку омытому утренним дождичком, зашли в турецкую кофейню, вкусно поели и попили кофе, от которого, во рту надолго остался приятный горьковатый привкус.
  Снова сев в машину, решили возвращаться в кемпинг другим путём и по лесной дороге, петляющей по пологому лесистому склону вдоль реки поднялись на перевал (высотой около семисот метров), а потом, стали спускаться к Мозелю, навстречу яркому, заходящему солнцу, пробивающемуся сквозь зелёную хвою высокого крупно-ствольного леса.
  То тут, то там в лесные прогалы были видны зелёные травянистые полянки, по краям которых, стояли высокие скрадки на сваях - на закате солнца, сюда приходят местные охотники и на вечерней кормёжке подкарауливают оленей и кабанов.
  
  ... Через некоторое время, мы были уже в кемпинге и начали приготавливаться к отъезду, оставив неупакованным только самое необходимое. Перед сном я послушал новости по радио и узнал, что в Греции врезавшись в гору потерпел катастрофу пассажирский самолёт. Говорили, что перед смертью, один из пассажиров звонил по мобильному телефону домой и сообщил, что в салоне стало холодно и трудно дышать, а некоторые пассажиры от недостатка кислорода впали в беспамятство.
  "Может так и лучше - подумал я - ведь умирать легче, когда ты без сознания - нет того предсмертного ужаса, который охватывает человека при виде смертельной опасности.
  Самое страшное, наверное, в авиакатастрофах то, как человек умирает высоко в воздухе, оторванный от привычной, надёжной земли в ужасе и безнадёжности, ощущая себя жертвой враждебной стихии.
  Потом была дискуссия на радио "Свобода" с заглавной темой -"Страх и совесть".
  
  На вопрос ведущего, чего вы боитесь в жизни, одни слушатели отвечали, что вообще ничего не боятся, другие, напрямую не отвечая на вопрос, размышляли, что совесть и страх сегодня - это моральные ограничители подменяющие собой животные инстинкты в человеке.
  Если бы я был на такой дискуссии, то наверное отметил бы, что совесть - это социальная форма страха, что она порождена общественной природой человеческого сознания и потому, является регулятором отношений между людьми.
  Совесть вмещает в себя опыт социальной жизни человечества и по определяющим ценностным характеристикам, это понятие подвижное, меняющееся - то, что было доблестью две тысячи лет назад, становится сегодня бессовестностью или даже нравственным преступлением.
  Совесть в человеке напрямик выросла из инстинктивного страха и часто, является его смягчителем, потому что вырабатывает мотивы преодоления личного инстинкта выживания, в пользу выживания коллектива или сообщества.
  Совесть ещё можно назвать согласительной инстанцией между эгоизмом и альтруизмом и совесть возникла как некое средство, способствующее выживанию человека, как биовида. Совесть - понятие присущее только человеку и потому, отличает его от других животных, в которых весь процесс жизни определяется инстинктами и главное - инстинктом выживания...
  
  ... На этом, мысли мои стали путаться, я задремал изредка просыпаясь от громкой музыки и голосов певцов, - в городке заканчивался летний винный фестиваль.
  
  ... Наутро, вновь начался дождик, но нам надо было трогаться и собрав мокрые палатки, мы тронулись в путь, с грустью покидая кемпинг ставший для нас, пусть на время, родным и уютным "домом".
  Выехав на автобан, под моросящим дождём устремились в сторону Кайзерслаутерна и объехав его слева, продолжили путь в сторону Манхейма, откуда уже рукой подать до старинного, студенческого городка Гейдельберга, в окрестностях которого мы решили остановиться на следующие пять дней.
  Ещё вчера вечером, обсуждая дальнейшие планы, мы решили сделать "базу" где-нибудь в лесах, а оттуда выезжать в окрестные города.
  По карте выбрали городок Вальс - Миксельбах и заехав на стоянку перед городком, по карте определились, где бы мы хотели поселиться в этот раз. Хотя выбора не было - кемпинг был единственным на всю округу и находился неподалёку от заросшей лесами вершины, высотой в 577 метров.
  По узкой дорожке, местами с разбитым асфальтом, поднялись по пологому склону почти на вершину и остановились перед воротами кемпинга.
  Выйдя из машины, подошли ближе и по надписи на табличке узнали, что он был открыт в 1972 году и поэтому имел солидный опыт работы обслуживания туристов.
  Затерянный в лесу кемпинг, находился на южном, солнечном склоне горы и был окружён крупными столетними, тёмными елями.
  
  Войдя на территорию, мы рассматривали аккуратные караваны с уютными двориками, вдыхали аромат нагретой солнцем хвои и слушали в тишине пение птиц, прячущихся в кронах густых елей.
  Потом въехали на машине внутрь кемпинга, долго разыскивали хозяев, живущих в большом фермерском доме.
  Наконец вышла хозяйка, поздоровалась и узнав, что мы приехали издалека, показала нам место для палаток и стоянки машин и пожелав приятного отдыха, вновь скрылась в доме - кемпинг был небольшой, и потому, хлопот для хозяев было немного.
  Как только мы установили палатки и расположились в них, я переобулся и ушёл в лес - благо, что лес начинался сразу за воротами кемпинга.
  Войдя в прогретый солнцем ельник, вышел на грунтовую дорогу и зашагал по ней вниз, к ручью, после недавних дождей шумевшему в распадке.
  Неожиданно, с обочины, метрах в десяти от меня выскочил крупный серый заяц с длинной линяющей шерстью. Ошалевший от неожиданной встречи и ничего не понимая, он, проскакав несколько метров между зарослей папоротника, остановился, сел на виду метрах в двадцати, хорошо заметный на коричневой старой еловой подстилке, среди редких кустов.
  Хорошенько рассмотрев меня и убедившись, что перед ним человек, заяц неспешным галопом стронулся с места и вскоре исчез в зарослях кустарника.
  Я пошёл дальше и посмеиваясь вспоминал, какой "всклокоченный" вид был у этого зайца, когда он вскочил с лёжки - "Косой", видимо уже заканчивал линьку и местами, оставшаяся шерсть торчала по сторонам клочьями.
  Спустившись к ручью, вдоль него прошёл вниз по течению до большой поляны и в бинокль, долго рассматривал её закрайки, в надежде увидеть или пасущихся оленей, или косуль. Однако солнце стояло ещё высоко, и не заметив ничего интересного, возвратился к палатке, надеясь в ближайшие дни вернуться сюда в сумерках.
  Я легко нашел обратную дорогу и минут через двадцать, войдя в другие ворота, кемпинга, подошёл к нашей палатке, где жена уже готовила еду на газовой печке и сидя в кухонной палатке, в тени, читала очередную книгу.
  Поужинав, мы долго сидели в тишине приближающейся ночи: солнце зашло за лесистый горизонт и сумерки принесли с собой прохладу. Откуда - то с востока набежали тучки и уже в ночи, неожиданно пошёл дождь...
  
  Ночью, как всегда на новом месте, я спал неспокойно, часто просыпаясь, слушал лесные шумы и шорохи - кемпинг был таинственно молчалив, будто никого в этих караванах не было...
  Утром вылезая из палатки, я увидел солнце яркими лучами пробивающееся сквозь густую хвою крупных деревьев, и на зелёной, отросшей отаве выступила обильная роса, идя по которой я оставлял за собой тёмный след...
  После завтрака, решили ехать в Гейдельберг - известный в Германии студенческий город, как в Англии известны Кембридж и Оксфорд. Университет в этом городке был основан ещё в 1386 году и с той поры, большинство его жителей составляли студенты и преподаватели университета. Однако со временем Гейдельберг стал столицей графства Пфальц и был резиденцией курфюрста Пфальцского.
  Город расположен на широкой террасе, между склонов холмов, на берегу крупной реки Некар и растянулся вдоль неё. Выше городка, на склонах холма, видны грандиозные развалины герцогского замка, заложенного ещё в начале четырнадцатого века, но позже, крепость неоднократно разрушалась во время войн и нашествий, и была не один раз перестроена...
  Вид из города на эти живописные масштабные руины замечательный и вполне сравнимый с масштабами римских строений в Трире.
  Заехав на подземную стоянку оставили машину и вышли на улицы города, заполненные, в основном туристами. Студенты, наверное, ещё отдыхали на каникулах и потому, молодых лиц вокруг было немного.
  Центральная, она же главная торговая улица, протянулась вдоль реки на несколько километров и народ гулял по ней толпами, глазея на витрины бесчисленных магазинов и магазинчиков.
  Многочисленные кафе, выставляли столики на улицу и потому, соблазны немецкой кухни преследовали нас от начала до конца экскурсии, а многие туристы "ослабев", соблазнённые и побеждённые ароматами съестного, присаживались за столики, ели и пили вино, а чаще, попивая чай или кофе, рассматривали прохожих.
  Мы свернули налево и вошли на территорию университета.
  Моя жена, какое - то время училась здесь почти сорок лет назад, ещё будучи школьницей, на курсах немецкого языка и вспомнила эти "кряжистые", невысокие вместительные корпуса соединённые переходами - арками, квадратные зелёные внутренние дворы, в центре которых стояли, модернистские скульптуры трудно угадываемого содержания.
  У входа в учебное здание "толпились" стада велосипедов и особенно много их было вперед библиотекой - старинным барочным зданием, из коричневого камня с позолотою и различными аллегорическими фигурами на фасаде. На улицах вокруг, в отличие от центра города, стояла тишина и безлюдье, исключая нескольких велосипедистов.
  Здесь я подсмотрел интересную сценку - девушка встретила юношу и радуясь, поцеловала его. Но он равнодушно отвернулся, и её второй, более тёплый поцелуй повис в воздухе - юноша что - то сосредоточенно рассматривал в книжке и её порыв остался без ответа.
  "Она его любит, а он её нет" - предположил я, и вспомнил себя, в их годы.
  Минуя библиотеку, мы повернули направо и влились в толпу туристов, фланирующих по главной улице города. Привлечённые вывеской зашли в чайный магазинчик, хозяйка которого была из Непала и потому, внутри пахло разными ароматными восточными чаями и приправами.
  Студенты и преподаватели университета, тяготеющие к буддизму и медитации, покупали здесь диковинные чаи на вес, а хозяйка засыпала его в бумажные, цветные пакетики...
  
  Мы купили здесь, в подарок для дочери Ани деревянную сову, символ мудрости и науки, а я вспомнил роман Германа Гессе "Игра в бисер", в котором герои из "ордена мудрецов" предавались интеллектуальным изыскам неподалёку от Гейдельберга, в городке под названием Маульброн, который был столицей интеллектуалов.
  Гейдельберг во все времена привлекал в свои стены писателей и философов: здесь бывал Гёте и загадочный поэт - романтик Гёльдерлин, воспевший в свой время, "дорожку философов" в Гейдельберге...
  К пяти часам вечера мы прошли город "вдоль и поперёк" и решили на машине подняться к замку.
  Оставив наш "Форд" на многолюдной стоянке, спустились в большой сад, ограниченный высокой подпорной стенкой, прошли мимо фонтана в котором возлежал, бело - мраморный, "старик" Рейн, а вокруг него, навевая дрему журчали струи и струйки воды.
  Пройдя по песчаной дорожке, через идеально стриженный зелёный газон, подошли к монументальной балюстраде, на краю глубокого рва. На другой, внутренней его стороне, высились стены замка с пустыми глазницами окон и рядом, огромный обломок стены, стоящий немного "набекрень", вывалившейся из крепости, под воздействием какой - то чудовищной силы...
  Обойдя вокруг, высившуюся громаду замка, вышли на террасу перед левым крылом замка, и в священном ужасе перед масштабами этого средневекового чуда, заглядывали в пятидесятиметровой глубины колодец - провал коричневых каменных стен уходящих вниз, в темноту.
  Потом долго стояли и восхищались, картиной разноцветных черепичных крыш Гейдельберга, лежащего внизу под нами, на берегу серо - стальной ленты реки Некар.
  На воде, привлекал внимание мост, "перешагивающий" коричнево каменными арками через большую реку - как позже мы узнали, он был построен двести лет назад, на месте старого, деревянного, но в конце второй мировой войны, мост был взорван, и восстановлен в 1947 году, заново выстроен из тех же камней, что попали в воду после взрыва, в последствии выловленных из реки.
  Но историческая известность Гейдельберга, определяется, прежде всего, Университетом и достижениями немецких учёных. Кроме того, этот Университет был одним из первых в Европе, заложивших традицию универсального образования во всём мире и прежде всего в Западной Европе.
  
  Конечно, у Кембриджа и Гейдельберга мало внешнего сходства.
  Кембридж расположен на низменной безлесной равнине и просторно раскинулся на несколько километров, как и многие английские города.
  А Гейдельберг зажат меж крутых лесистых холмов и Университет здесь, не так велик как в Кембридже...
  Но внутренняя сущность у всех Университетов похожа: отсутствие обычной городской суеты, множество велосипедов и конечно молодёжь на улицах - их весёлые умные лица очень похожи во всех студенческих городках мира...
  Может быть спорта: футбола, академической гребли по реке Кем, регби и крикета, в Кембридже больше, да и размерами английский университет намного больше - только крупных колледжей в нём более двадцати.
  Но по сути, по смыслу жизни, по её содержанию они очень похожи - это учёба и научная работа, улыбки и непосредственность, оптимизм и ожидание грядущей радостной жизни.
  Студенты и преподаватели живут вдалеке от проблем политики или низменной погони за деньгами и карьерными успехами. И это хорошо, хотя бы как пауза перехода молодости в зрелость, с её рутиной скучных однообразных забот и трагической усталостью разочарования в жизни.
  И здесь в Гейдельберге и там, в Кембридже, разлит неугасимый, яркий свет жизни, радости познания, поиска новых путей в науке...
  
  ... Обо всём этом я думал, когда мы не торопясь, ехали назад, в кемпинг, по петляющей среди лесов и лугов дороге.
  По приезду, пока Сюзи готовила ужин, я быстро переоделся и пошёл в лес. Выйдя на закраек уже знакомого поля - луга, вспугнул серо - коричневую косулю, уже собиравшуюся выходить кормиться на луговину.
  Косуля вскочила из лёжки метрах в тридцати от меня и высоко выпрыгивая, на прыжках стуча копытцами по каменистой земле, убежала вниз по склону, мелькая в прогалы рыжевато - серым "зеркалом" - так называют светлое пятно на заду у оленей. Это пятно, во время прыжков, постоянно мелькает и не даёт стаду оленей во время бега растеряться в лесу.
  Я вспомнил, что ещё в первый раз подъезжая к кемпингу, мы видели на лугу парочку рыжевато - коричневых косуль, перебегающих через дорогу.
  Тогда, косуля - мать остановилась на краю перелеска и долго смотрела в нашу сторону, а мы, притормозив на пустынной дороге, в свою очередь рассматривали их - косулёнок более пугливый чем мать, перебежал луговину и скрылся среди деревьев.
  Живя среди небольших поселений спрятанных в лесу, охраняемые хозяевами этого леса, дикие животные уже не боялись человека, со временем привыкая к его близкому соседству.
  
  Вторую ночь в новом кемпинге я спал уже намного спокойнее и утром, за завтраком, решили ехать в Вернхайм.
  По уже знакомой дороге спустились с нашей горы, из Тромма в Аффолтербах, а там повернули направо и выехав на "дорогу Зигфрида", (так обозначено на карте) поехали вперёд гадая, кто и когда дал этой дороге такое романтическое название.
  Чуть погодя, проехали селение с ещё более сильным названием - "жилище Зигфрида".
  К сожалению, я совсем не знаю германских сказаний о Зигфриде и Нибелунгах, но из путеводителя ясно, что и Зигфрид и Нибелунги сражались и жили в этих местах. Во всяком случае, композитор - романтик Вагнер, знал эти истории и вдохновлённый ими, создал знаменитую сагу - несколько опер о Нибелунгах и герое сказаний - Зигфриде.
  Я видел совсем недавно одну из этих опер в Кировском театре, в Санкт - Петербурге и её постановка в стиле модерн привела меня в уныние.
  На сцене лежал громадный, чёрный муляж человеческого тела, по которому, как чёртики, (в чёрном трико) ползали или ходили солисты и пели "трагические" сказания о героическом прошлом немецкого народа.
  Во время, непонятных для меня действий актёров, "тело", тоже чёрное по цвету, вдруг начинало изнутри светиться алым. Видимо это был какой - то символ, к сожалению не понятный ни мне, ни большинству зрителей.
  Я тогда, ушёл с половины "зрелища", и после, ни секунды не пожалел об этом.
  Сегодня на Западе, чтобы оживить интерес обывателя к старинным постановкам, делают много неоправданных "модернизаций" и Россия в этом ряду, занимает, пожалуй, одно из первых мест. Музыканты из Кировского театра рассказывали мне, что даже в "Кармен", в массовке появлялись "франкисты" с автоматами.
  Мы с женой, видели на гастролях в Лондоне Кировского театра оперу "Борис Годунов", где "народ" был одет в зэковские робы. Очевидно, постановщик хотел пожаловаться "западному" зрителю, что и при царях, жизнь была каторжной, но англичанам, вовсе неинтересны российские политические установки и потому, на сцене это выглядело претенциозным и безвкусным...
  Однако я возвращусь к теме путешествия...
  
  Проехав по легендарной дороге до автострады, мы свернули на север и спустившись с лесистых холмов, оказались в широкой речной долине Майна, на которой стоит известный немецкий город Франкфурт - на - Майне.
  Вдоль реки, с правой её стороны, кое - где из крутого склона, торчали красного цвета песчаниковые скалы, окружённые лесами, а на воде "суетились" катера и проплывали прогулочные теплоходы наполненные туристами.
  Всё это было похоже на Мозель, а разноцветные городки, пробегающие мимо, напоминали своим весёлым разноцветьем Эльзас.
  Только виноградники здесь уже были редкостью, да река была, размерами, заметно меньше.
  
  Въехав в Вернхайм, мы остановились на стоянке, на краю детской площадки, расстелили подстилку на травке под тенистой липой и пообедали - до городка мы добирались более двух часов и потому проголодались...
  Расспросив прохожих о городской стоянке, мы проехали чуть дальше и остановились на берегу реки. При въезде на стоянку, автомат при шлагбауме, выдаёт "квиток" о времени заезда, а когда вы уезжаете, тот же автомат, по предъявлении этого квитка, показывает, на сколько вы "простояли" здесь, то есть плату за время, проведённое вашей машиной на стоянке.
  Это удобно, потому что не надо ломать голову, на сколько вы остановитесь в городке...
  Пройдя по извилистой улочке, застроенной старинными домами, мы на одном из них, на дверном косяке, увидели отметки уровней недавних наводнений.
  Самое большое наводнение было здесь в 1995 году и отметка на косяке, была вровень с головой нашего сына, рост которого около метра девяносто. Сюзи, с её ростом около метра шестидесяти, не смогла бы достать ногами до дна, в этом месте.
  Другие наводнения были "помельче", но тоже, вполне внушительны.
  В Германии, в приречных районах, наверное, к наводнениям уже привыкли, как к неизбежному, повторяющемуся злу. На Мозеле, на месте нашего кемпинга, в том же 1995 году, стояла трёхметровой глубины вода, и даже туалет и душевые были затоплены на полтора метра.
  Интересно, и немного страшно себе представить, что в кафе, где сегодня сидят и пьют пиво туристы, несколько лет назад во время наводнения плескалась мутная, паводковая вода...
  Прогуливаясь по центральной улице городка, мы вышли на главную площадь, с фонтаном, построенным в шестнадцатом веке, в форме четырёхугольной аркады, с фигурками воинов и крестьян по углам.
  Тогда для горожан, вид гремящих металлических лат на рыцарях был привычным зрелищем. Как впрочем, и стены замков - крепостей на холмах, в которых эти рыцари жили и периодически воевали между собой.
  И я подумал, что из этой боевой "рутины" и складывался германский и вообще западноевропейский характер, формировались законы этики поведения, из которых возникали и правила личной чести и гражданские законы.
  Сегодня это осталось и проявляется очень наглядно в спорте, а личная и общественная жизнь давно уже смягчились, и от былой воинственности не осталось и следа.
  Тем страшнее бывают всеобщие войны, в которых гибнут десятки миллионов человек. Вспомним две последние мировые войны, в которых немецкий романтизм выродившийся в национализм, пытался доказать свою национальную исключительность.
  
  Вспоминая печальные итоги этих массовых взаимоубийств, невольно думаешь - а все ли "неистовые" романтики такого толка вымерли?
  Я понимаю максимализм молодых, которым нравиться резкость оценок человека и человечества, умозрительно понимаю романтический "аристократизм" несчастного Ницше, понимаю объективно фатальный афоризм Гегеля: "Война напоминает ветер, проносящийся над загнивающим озером и мешающий озеру умереть"!
  Образ конечно сильный, но именно шестьдесят лет без войны и переключение сил немецкого народа на увеличение благосостояния страны, принесли сегодняшнее благополучие в Германию, в то время, как две последние войны нанесли немецкому народу незажившую до сих пор душевную травму.
  И ещё одна тревожно-грустная мысль возникала у меня в голове, когда я рассматривал и любовался этими красивыми мужественными лицами: классическими мужскими и сероглазо - светловолосыми женскими...
  Как могли, победить этот народ романтических красавцев и красавиц русские Ваньки и Маньки, преодолев, переломив страшный напор европейского богатства и культуры, напор высокомерного милитаристского пруссачества, сосредоточившийся здесь, на германских землях, за многие столетия?!
  
  Я вспомнил жалкие, чёрные, покосившиеся избы крестьянских деревень Центральной России, нищету и пьянство обездоленного народа в полу - деревянных, полукирпичных городах, в которых люди коротали жизнь, пытаясь поверить в заветы трагического Христа, а потом и жить по ним.
  А после Революции, вдохновлённый идеями немецких социалистических классиков, этот неграмотный народ попытался построить Рай на Земле. Думаю, что немецкая идеалистическая философия, теория Маркса, недаром воплотилась в России - ведь нищета и пьянство - это тоже следствие "философского" подхода к жизни: "День прожит и это уже хорошо, а завтра может быть наступит Апокалипсис и тогда ни к чему - ни богатство, ни культура!"
  "Как, - спрашивал я себя - эти люди смогли перебороть гордость и силу германцев, этих победоносных арийцев - как называл немцев их "великий" фюрер - Адольф Гитлер..."
  
  ...Однако я отвлёкся и хочу вновь возвратиться к нашему путешествию.
  Пройдя по переулку, вбок от центральной улицы, мы вышли на пешеходный мост через приток Майна - Таубер. В зеленоватой, чистой воде этой реки, под высокими опорами моста плавали рыбы и рыбки, от мелюзги, до килограммовых, пёстро окрашенных форелей.
  Я был от этого зрелища в восторге. Для меня, это рыбное "многолюдье" в городской реке - чудо проникновения дикой природы к "нашим порогам". В России, "добытчики", кинулись бы загребать эту рыбу сетями, якорями и гарпунами. Здесь же никто и не думает воспользоваться ничьей, разжиревшей и потерявшей "бдительность" рыбой!
  "В России - грустно и привычно думал я - пройдёт ещё много времени, пока отношение к окружению, к миру в котором мы живём, сменится от привычного сегодня лозунга: "Грабь ничьё!" на лозунг: "Береги общее достояние!", когда личное благо станет синонимом блага общественного, когда человеческий эгоизм будет преодолён христианской верой любви и свободы, когда совесть, станет не страхом наказания, а боязнью самоосуждения".
  Конечно и Германия, и Западная Европа пока отнюдь не идеал, но во многом, религиозность переплавилась, перелилась в обыденную культуру отношений человека к человеку. Недаром, самым высоким зданием в любом поселении по-прежнему, является церковь. Она, религиозность, стала не только нравственным и совестливым регулятором, но и экономическим стимулом, потому что убедила людей в самоубийственности жизни "звериного эгоизма", который, к сожалению, в России остаётся бытовой нормой, освящённой сиюминутной идеологией личного обогащения и стяжания.
  
  ... Возвратившись на главную улицу, мы увидели вывеску - Музей стекла - и вошли туда.
  Зрелище открылось замечательное. Разноцветье сверкающего блистающего стекла - изделия созданные умельцами старинного ремесла, напоминающего ритуальное колдовство: стеклянные шары, с розовыми букетами внутри, старые, желтоватого цвета римские кувшины, гравюры на стенах изображающие древних стеклодувов с длинными трубками у рта, "достающими" раскалённые сгустки стекла из огнедышащих печей и раздувающих этот сгусток в шар, в бутылку, в хрустальные, тонкие нити...
  Тут же, в витринах, инструменты: множество разных щипцов и щипчиков, ножниц и большой своеобразный верстак - корыто.
  На втором этаже, в витринах, стеклянные фигурки людей, зверей и птиц.
  На третьем - стеклянная посуда для химических кабинетов: колбы, пробирки, мензурки.
  В углу, стоит на подставке полуметровая в диаметре стеклянная линза, заглядывая в которую вы видите собственное изображение с выпученными, серьёзными, какими - то рыбьими глазами.
  Снова спустившись вниз, сидя рядом с пожилым мастером стеклодувом, мы наблюдаем, как он просто и сосредоточенно из стеклянного цилиндрика - заготовки, делает нечто похожее на красочный весенний цветок.
  Он плавит цилиндрик, на мощной газовой горелке, регулируя силу огня через рычаг, ногой, а сам двумя руками, щипцами, давит, плющит и растягивает послушный материал, словно горячий пластилин.
  При этом он невольно "жуёт" губами и делает языком движения, словно помогая формованию стекла. Так дети, увлёкшись, помогают себе в своей работе: высовывая язык, облизываясь и с усилием наклоняя голову в нужную сторону...
  
  В итоге напряжённой работы в руках мастера получился стеклянный "полевой" цветок, с синими лепестками на длинном тонком стебле, который мы тут же и купили совсем недорого, и это произведение старого ремесленника стоит у нас дома на книжной полке до сих пор, притягивая и радуя глаз.
  
  ... Выйдя из музея, мы перешли улицу и поднялись по бесчисленным деревянным ступенькам, задыхаясь и потея, в старинный замок на холме, над Вернхаймом.
  Замок был заложен в начале четырнадцатого века и неоднократно разрушался и перестраивался во время феодальных войн.
  Молчаливые громады башен и парапетов, переходы из одних зданий в другие, всё вписано в скальный ландшафт и это сочетание скал и камня - дело рук человека - оставляют неизгладимое впечатление...
  Море красных, черепичных крыш городка внизу, шпили церквей, разноцветные фасады домов, после выпитого в кафе вкусного местного пива кажутся ещё красивее, и я принимаюсь фотографировать необычайные панорамы и ракурсы, напоминающие символические картинки из невообразимо далёкого средневековья.
  Вернувшись на стоянку, мы сели в прохладную машину и отворив окна, поехали назад, "домой". Дорога вилась посреди сумрачных, густых лесов и заходящее золотое солнце, то светило нам прямо в глаза, а то пряталось где - то за спиной.
  Эта дорога, неожиданными поворотами, иногда почти на сто восемьдесят градусов, словно раскручивает перед глазами волшебный свиток: мы вдруг видим золотой уголок придорожного сосняка на склоне, или прохладную уже, затенённую луговину, с неподвижно сидящим посередине зелёной лужайки коричнево - рыжим зайцем, который вовсе не обращает внимания на машины.
  Постепенно, петляя по лесным склонам, дорога выводит нас ближе к знакомым уже местам.
  
  Приехаи в кемпинг в девятом часу вечера, когда солнце скрылось за лесистыми западными склонами. Переодевшись, я почти бегу в лес, к знакомым зелёным полянкам и стою на краю большой луговины, разглядывая в бинокль полутёмные закрайки полей в надежде увидеть пасущихся косуль. Но тщетно.
  Звери ещё прячутся в густых лесах. Кругом тихо и потому, особенно хорошо слышен лай собак в окрестных селениях и даже голоса людей и шум моторов машин проезжающих по лесным дорогам, щупальцами фар прорезающих полумрак наступающей ночи.
  На обратном пути, уже в темноте, я вспугнул от дороги несколько косуль, на прыжках, затопотавших острыми копытцами по земле, и невидимых уже в тусклом свет ярко - жёлтой, в серых разводах, луны. Они выходили пастись, на укромные опушки, но заслышав скрип камешков под моими тяжёлыми шагами, кинулись убегать!
  Возвратившись к палатке, не торопясь поужинал, и долго сидел в полотняном кресле, слушая тишину начинающейся ночи. Сюзи и Максим, давно поели и в палатке читали свои книжки.
  
  ...Проснувшись утром, я увидел, что солнце, поднимается над лесом и теплое, чистое утро встаёт над нашей горой. Порадовавшись очередному погожему деньку, мы быстро позавтракали и поехали в знаменитый цистерианский монастырь Маульброн, основанный, как говорят исторические хроники в 1140 году и достроенный окончательно только к 1500 году.
  Жаркое солнце и синее небо стояли над нами, когда, наш "Фордик", в бесконечном и бессчётном потоке машин несся на северо-восток, оставляя позади и долину Рейна, и долину его большого притока Некара, на котором совсем недалеко от автострады стоит университетский городок Гейдельберг.
  Городок Маульброн, описал в своей книге, "Игра в бисер" немецкий писатель Герман Гессе, как обитель монахов - мудрецов, членов интеллектуального ордена игроков в бисер, чьей основной задачей было отыскание и хранение вечных истин, в этом неспокойном меняющемся мире.
  
  ... Монастырь Маульброн открылся неожиданно, с серыми, крепостными стенами, двуглавой надвратной башней, с обширным садом на рукотворных террасах, окружённый крестьянскими домами.
  Оставив машину вне монастыря, через большие ворота - башню прошли
  внутрь стен, где была большая, мощёная камнем площадь, была залита жаркими солнечными лучами.
  Высокие, до пяти этажей, традиционной немецкой постройки дома по краю площади - это гостиницы для гостей и непосвящённых посетителей.
  Тут же ратуша, магазинчики, кафе, киоски с книгами и монастырской "экзотикой".
  В одном из них, - ретроспектива книг Германа Гессе, его фотографии разных форматов и в разном возрасте.
  Вот на фото ещё молодое, гордое лицо мечтателя - романтика. А на другой картинке, то же лицо, но постаревшее, от всего пережитого и передуманного ставшее строго сердитым - личная судьба Германа Гессе полна трагических событий и разочарований, и всё это отразилось в переформировании его лица.
  О нём, с полным основанием можно повторить известный афоризм: "Лицо - это зеркало души" - старея, мы невольно проявляем таившееся, скрывавшееся в нас начало.
  У одних лица становятся злее, безобразнее, расплываются в бесформенную маску. У других наоборот, лица наполняются светом доброты, покоя и примирения - наша душевная суть проявляется со временем, всё резче.
  На мой взгляд у Гессе, это проявилось в сторону озлобления, усыхания добрых порывов - такое часто бывает с романтиками.
  
  ... Войдя под своды монастыря стоящего в правом углу площади, где жили когда то до ста монахов, мы попали в мир тишины, сумрака, прохлады и покоя - ни солнечная жара на площади снаружи, ни суета и болтовня в кафе и магазинчиках сюда не проникала. Замечательно, что в монастыре совсем нет служителей, которые в обычных музеях отвлекают внимание своим сонно усталым равнодушно - ленивым видом.
  Здесь остаётесь только вы и это каменное, мрачно - спокойное великолепие прошлого. Каменные стены и гулкие переходы, искусно сделанные резные деревянные алтари, сиденья для монастырской братии - чёрные и матовые от времени, потолки и полустёршиеся картинки - фрески на стенах и стрельчатых потолках, простота планировки и каменная тяжесть, как отражение каменного незыблемого однообразия монашеской жизни.
  Сложность религиозных понятий и вдохновенная лёгкость прозрений, была скрыта под серыми и чёрными рясами, под тёмными капюшонами - наголовниками, в сердцах и умах множества поколений монахов, живших здесь добровольной коммуной, но умиравших поодиночке, как это бывает и с простыми людьми.
  
  Внутри монастырских стен и крыш, зелёный, квадратной формы садик с одиноким деревом посередине подле журчащего фонтана, в котором монахи перед совместной трапезой споласкивали руки. Вода в нём прозрачная и холодная, вот уже несколько столетий льётся с тихим плеском и звоном капель - так же "лилась" день за днём жизнь монахов в монастыре - медленно проходила волнующаяся молодость, гордая зрелость, грустная старость, печальная, всегда неожиданная смерть.
  
  К сожалению, кельи монастыря закрыты и я не мог увидеть детали и бытовые подробности поучительной для всех, монастырской жизни.
  Вспомнилась почему - то Оптинская пустынь, жизнь старцев в почёте и преклонении, толпы ежедневных паломников, атмосфера молитвенности и ожидания чуда.
  А рядом, совсем неподалеку, скиты, в которых с утра до вечера, иногда и ночью коленопреклонённые молитвы, одиночество, привыкание к вечности, озарения внезапного понимания жизни как мига - искорки бытия в необозримых пространствах космоса, в котором пребывает Бог!
  
  ... Закрытые двери келий притягивали взгляд и захотелось попасть туда, в монашескую жизнь личную и внутреннюю, в атмосферу молитвенной надежды, отошедшей в прошлое и оставившей после себя эти молчаливые стены, тень внутреннего дворика, очарования и разочарования, гул монастырского колокола, медленное физическое угасание...
  
  Вспомнился Алёша Карамазов, так выпукло описанный Достоевским в своём романе "Братья Карамазовы", его походы в знакомый и привычный монастырь к старцу Зосиме, и "побеги" назад в яростный, но прекрасный мир живых людей.
  Здесь в Маульброне, наверное, всё было иначе: звон колокола, заменяющего часы, общие службы в холодной монастырской церкви, монотонное бормотание молитвы, бессонные ночи в келье, долгие размышления о трагическом смысле жизни, необоримая дремота по утрам, длинные дни заполненные молитвами и исполнением ритуалов...
  
  После таких раздумий, мне вдруг показалось странным, что монастырь, как "дом Бога", умер, а существует только как "музей Бога".
  "А куда подевались монахи?" - спрашивал я себя. И вспомнил Валаамский монастырь, пока робкое, тихое возрождение живого монашества - больше строительное "послушание", чем молитва и размышления - в России, идёт постепенный приток в русские возрождённые монастыри молодых, страждущих смысла и встречи с Богом новых Алёш Карамазовых.
  И кажется, что в России заканчивается время нравственной разрухи и потому, понятно стремление лучших отдать, посвятить свои силы и жизни Богу.
  
  Здесь, в Германии всё иначе: благополучие, состоятельность, мещанство, при воспитанной с детства самодисциплине в делании дела, в зарабатыванию денег. Всё это не оставляет времени для "праздных" рассуждений и мечтаний об "отвлечённых" вещах.
  Может быть потому и "умер" монастырь Маульброн; может быть потому и разрушился орден искателей тонких и глубоких истин - игры в "бисер"; может быть поэтому, на лице стареющего романтика Германа Гессе и проявился этот мрачный пессимизм?
  
  ... Время подходило к вечеру, когда мы усталые и немного грустные, сели в свою машину и отправились назад, в наш затерянный среди лесов, маленький и уютный кемпинг...
  По пути остановились около большого "Лидла" - магазина дешёвых товаров - набрали себе продуктов на два дня, всего за двадцать евро.
  Я ходил по магазину разглядывая множество товаров на витринах и на столах - холодильниках и думал о том, как переменилась наша жизнь за последние сто, даже за пятьдесят лет - сделавшись материально богаче, рациональней, проще, но и бессмысленней и монотонней, когда люди привычно прячутся в суете будней как за ширмой, прикрывающей мрачную развязку...
  И ведь все эти магазины, магазинчики, дешевые распродажи, кафе, рестораны - всё это для тела, но где же "продукты и промтовары" для души, где лекарства от страданий жизни, от бессмысленного бытия?
  Об этом, я продолжал думать всю долгую дорогу домой, а когда приехали, то быстро собрался и ушёл в лес...
  
  В лесу было тихо и уже сумеречно - солнце недавно село за горизонт. Миновав пихтово-темный буковый лес, без единой травинки под деревьями - только коричневая прошлогодняя листва и хрусткий хворост под ногами - вышел к лесной поляне, с очередной охотничьей "сидьбой" на закрайке, но сесть туда, чтобы караулить оленей, не решился. Ведь это был чужой "скрадок" и потому, без разрешения хозяев я не мог себе этого позволить - всё - таки здесь не бескрайняя тайга, в которой можно неделями не встретить человека.
  Пройдя густым лесом чуть дальше миновал поля кукурузы и идя по гребню холма, слева и внизу заметил кусочек зелёной яркой луговины, круто спускающейся вдоль лесной кромки, в распадок.
  В какой-то момент, на ходу, я повернул голову и увидел на границе луга и леса крупную, ярко - коричневого цвета оленуха. Заметив меня, она быстро развернулась на месте и скрылась в лесных зарослях, а я, запоздало замер и долго стоял неподвижно...
  Из леса раздалось резкое фырканье, раздражённого моим присутствием оленя.
  Крадучись спустился по лесной дорожке до первых деревьев, остановился там у очередного невысокого скрадка и затих, разглядывая в бинокль закрайки луговины.
  Я стоял, смотрел и слушал таинственные звуки, доносившиеся из чащи и в какой - то момент мне показалось, что слышу потрескивание сухих веточек под копытами; потом неожиданно и тревожно пискнула ночная сова;
  постепенно темнота окутывала и лес, и луговину внизу...
  
  Ветерок дул чуть снизу вверх, иногда меняя направление. Вдруг, под порывом мягкого ветерка густая крона липы надо мной зашумела, тревожно заговорила, предупреждая о неведомых опасностях меня и зверей прячущихся в потемневшем лесу.
  Внезапно, чуть ниже меня, в чаще дремучего распадка раздалось громкое сердитое фырканье крупного зверя!
  "Олень, унюхал мой запах и продувает ноздри, чтобы лучше чуять запахи" - подумал я и медленно повернув голову, стал вглядываться в таинственную тьму густого леса.
  Прошло некоторое время напряжённого тихого ожидания и олень, теперь уже далеко вправо от меня фыркнул вновь, обойдя место в котором я затаился. Потом с той же стороны, раздался непонятный стук. "Наверное, рогами ударил по сухому дереву" - предположил я...
  
  Время двигалось медленно. Вскоре, сквозь тёмную стену ельника, на противоположной стороне распадка, проглянули желтые лучи света от полной, ярко - золотистой луны поднимающейся из - за горизонта.
  Я устал стоять на одном месте ничего не видя и стронувшись, осторожно пошёл по дорожке назад, на гребень холма, где было уже почти светло от поднявшейся над полями, луны.
  Взойдя наверх, отдыхая сел под кустом, посередине большого гребневого покоса.
  ... Внизу, в долине, в прогалы леса видны были электрические огоньки в окнах редких фермерских домиков. Оттуда же, снизу, по временам раздавался гул мотора проезжающего по дороге грузовика, а в перерывах, из - за гребня раздавалось басистое собачье взлаиванье...
  
  Медленно, но неуклонно, над лесом поднималась большая яркая луна и оглянувшись, я увидел рядом с кустом свою тёмную, расплывчатую тень.
  Внезапно в кусте что - то зашевелилось, и раздались лёгкие прыжки по покосной стерне. Тут же, пропищала злым голосом ночная сова, и следом, раздался звон проволоки, натянутой невдалеке, межу столбиками ограждения, наверное, от лёгкого задевания не - то крылом, не - то лапками.
  "Кто - то, кого - то поймал - подумал я, или просто, этот кто - то бегает и случайно задел за проволоку"...
  
  ... Залитый желтоватым лунным светом, лес таинственно молчал, скрывая от меня различные грустные истории, случающиеся в этих чащах по ночам...
  Я возвратился к нашей палатке только к одиннадцати часам вечера, когда жена и Максим уже легли спать. Подогрев на газовой печке вкусный ужин - жареную картошку с грибами и селёдочкой в соусе - поел, потом вскипятил чай и засветив батареечный переносной фонарь, сидя в кресле за столом, спокойно и не торопясь пил чай, обдумывая все увиденное и услышанное...
  
  ... Лёг спать уже только в первом часу, но долго не мог заснуть, а уже в два часа ночи, местная сова начала громкий облёт своего участка расположенного и над нашей палаткой - где - то в вершинах ближних елей она громко, противно и визгливо свистела и хихикала.
  Потом неслышно перелетела по другую сторону от палатки и заверещала зло и раздражительно. Вокруг было так тихо, что в промежутке между отвратительными "песнями" совы, было слышно, как на тент падают с деревьев листья...
  В тёмно - синем, беззвёздном небе сияла луна и всё так же громко, но достаточно далеко, начинала лаять басом, одинокая собака...
  
  Уже на рассвете меня разбудил стук падающих на землю еловых шишек и вслед за этим громкое цоканье "местной" белки, которая бегала между палаток и сердилась на присутствие посторонних.
  Естественно, после такой "оживлённой" ночи, все проснулись поздно, не торопясь, долго завтракали обсуждая, когда и каким путём, начнём возвращение в Англию.
  Решили, что лучше и интересней ехать через Кёльн, Аахен, Льеж, Брюссель - у нас в запасе было три дня и почти восемьсот километров до моря.
  После завтрака, так же лениво съездили в соседний городок и взяли там очередную порцию евро на "Виза - кард" Сюзи.
  Потом отправились в пригородный природный парк и переодевшись, пошли на пешую прогулку, по густому лесу.
  Я как волк рыскал вокруг дороги, то опережая своих, то отставая искал грибы - уж очень мне понравились вчерашние грибы с картошкой.
  Я ходил быстрыми зигзагами и кроме шума ветра в вершинах сосен, слышал хруст валежника под своими ногами. Вдруг вспомнил, как вчера вечером, олень в ночной чаще чуя мой запах фыркал продувая ноздри.
  Я тоже попробовал фыркнуть через губы и получился громкий звук, совсем непохожий на человеческий голос...
  
  И случилось чудо! Как только я фыркнул во второй раз, слева от меня, из зарослей высокой крапивы, среди буково-пихтового леса, вскочила светло - коричневого цвета, косуля. Она источник шума, то есть меня не видела и отскакав несколько в сторону, озираясь остановилась.
  Я замер, а потом попытался, тихо достать бинокль из рюкзака, но косуля, заметив шевеление, бросилась убегать и ещё долго мелькала коричневым среди серых стволов, взблескивая на прыжках "зеркальцем" на заду в лучах яркого солнца, проникающего вглубь леса через кроны деревьев. Уже далеко впереди, перед дорогой, она снова остановилась, постояла прислушиваясь и только после этого, перескочила просеку и исчезла из виду.
  
  ... Ближе к вечеру, едва мы успели приехать, в округе собралась тёмная гроза и погромыхивая, таща по небу чёрные тучи с дождевой оторочкой снизу, надвинулась на наш кемпинг. Вначале редко, отдельными шумными каплями полился дождик, постепенно переходя в порывистую дробь ударов по тенту палатки, но нам этот дождь уже был не страшен.
  Из-за дождя, приготовили еду и поужинали в "гостевой" комнате кемпинга, благо, что она была в десяти шагах от палаток. Там был яркий свет, был камин и пахло застарелым запахом каминного дыма впитавшегося в стены.
  Поели и попили сидя за большими столами, рассматривая весёлые картинки украшающие "гостиную".
  В разговоре с женой отметили замечательную заботу владельцев кемпинга о таких туристах, как мы, которые селятся в палатках...
  ... Когда мы уже спали, гроза медленно отступая, закончилась и проснувшись среди ночи, я ещё расслышал погромыхивание грома где-то очень далеко...
  
  ... Утром было солнце и проснувшись пораньше, начали собираться к отъезду...
  Тщательно упаковавшись, сходили к хозяевам, заплатили за "постой", поблагодарили за уютное гостеприимство и отправились в дальний обратный путь в Англию, к себе домой.
  Жаль было покидать такой замечательный лагерь, в котором всё было удобно, уютно и так близко от дикой природы, что белки бегали по своим делам в пяти шагах, прячась в тени палаток, а сова тревожила своими гулкими криками по ночам...
  Нам понравились солнце, чистый воздух и главное - настоящая тишина в глуши леса, на вершине горы, залитой терпкими хвойно-травянистыми ароматами. Конечно, трудно сразу отвыкнуть от беспокойства и городской суеты, но это постепенно произошло и о большом городе, вспоминалось теперь, как о чём - то далёком и неприятном...
  
  ... По дорогам местного значения, к полудню, мы выехали на автобан и помчались со скоростью семидесяти миль в час вперед, и были в районе Кёльна уже в половине третьего...
  Ещё в двадцати с лишним километрах от центра города, в прогалы леса увидели силуэты башен знаменитого Кёльнского собора, этого всем известного "седьмого" чуда Европы.
  Приблизившись к Рейну, мы переехали реку через мост, свернули налево и вдоль реки, добрались до автостоянки, в районе Кёльнского железнодорожного вокзала, неподалеку от собора.
  Поставив машину и выходя со стоянки, расположенной под родильным домом, рядом со стоявшим посередине дороги броневиком, встретили много полицейских - оказалось, что в этот день немецкий кардинал Ратцингер, а ныне Папа Бенедикт 16 - й, посетил Кёльнский собор и потому, все улицы вокруг были блокированы полиций и армией.
  Проходя через вестибюль родильного дома, посмеиваясь рассматривали на стенах плакаты с миловидными мамашами и новорожденными младенцами. Выйдя на пешеходную улицу, через несколько сотен метров оказались перед закоптелой, почти чёрной громадой собора, среди толп поклонников нового Папы - здесь часто попадались и монахи в сутанах и с пробритыми на затылках тонзурами.
  Все куда то шли, размахивая флажками несли плакаты, мелькали яркими одеждами и громко переговаривались, стараясь услышать друг друга.
  Внутри собора идущие двигались в одну сторону, а кругом стояли и глазели по сторонам толпы людей, числом в несколько тысяч.
  Кто - то фотографировал, выбирая удачный ракурс, кто - то фотографировался, позируя и напряжённо всматриваясь в объектив аппарата.
  Громадные, высоченные окна от пола, до начала сводов потолка, пропускали сквозь витражи цветные блики света, а на стенах и на алтарях тоже витражи, но уже в реалистической манере, изображали сцены из жизни Иисуса Христа и апостолов.
  Стараясь не задерживаться в этом кишащем людском муравейнике, потрясённые масштабами здания и суетой связанной с приездом Папы - немца - земляка, вновь вышли на площадь перед собором, где уже начался импровизированный праздничный концерт. Польские молодые туристы - националисты - верующими назвать их у меня язык не поворачивается, под музыку из динамика пели псалмы и вокруг постепенно собрались толпы зевак...
  
  После тишины и прохлады "умершего", музейного монастыря Маульброн, этот митинг и полупьяная массовка, производил отталкивающее впечатление. Что - то тревожное и опасное чувствовалось в этой рекламной, массовидной, модернисткой религиозности. "Попахивало", каким - то застарелым, уже когда - то бывшим национальным экстазом - энтузиазмом, уже где - то виденным и пережитым восторгом - "когда все вместе"!
  Только теперь, этот национализм, почти спортивная гордость за "своих героев" носил псевдо - религиозный характер и всё это вместе взятое, так не вязалось с фигурой распятого на Кресте Иисуса Христа, мимо которого, все эти толпы проходили не глядя, не замечая Его.
  Вспомнился Великий Инквизитор из романа "Братья Карамазовы" и его идеологическая программа.
  Подумалось невольно - чем эта встреча в Кёльнском соборе, не осуществление этой программы, которую предугадал великий русский писатель Фёдор Достоевский почти сто пятьдесят лет назад?
  Во всяком случае, на подлинное учение Иисуса Христа всё происходящее вокруг мало похоже. Скорее всего, это напоминало политическую демонстрацию, которую возглавляли и проводили люди, ожидающие не царства небесного, а политической известности среди таких как они сами.
  
  ...О феномене современной религиозности и "национальном христианстве" можно много говорить, но кажется, что главная опасность такой "веры" в её массовидности - она очевидно противостоит тишине и сосредоточенности личностного покаяния и индивидуальной веры религиозного человека.
  О соборности церкви на таких митингах невозможно говорить и есть что - то неуправляемое в этом сиюминутном энтузиазме, который существует пока "они вместе". Вспоминается припев популярной песни рокеров, в России, накануне развала Союза: "Мы вместе!"
  
  ... Отойдя немного подальше от человеческих толп, оглядываясь на молчаливую громаду из камня, которая по-немецки называется "Дом", я задумался о другом - о подвиге строителей собора, совершенной несколькими поколениями местных работников и ремесленников. Без веры в будущее Воскресение, объединявшее всех в долговременном религиозном едином порыве, создание этого шедевра было бы невозможно.
  Пройдя чуть налево, мы вышли на торговую улицу забитую толпами людей совершающих ритуальный "Шопинг". Вглядывался в лица прохожих, я в очередной раз убеждался в особенности строения немецких, мужественных черт, так соответствующих представлениям о героях немецких романтиков: Новалиса, Гёльдерлина. Гофмана...
  
  Задумываясь о природе романтического образа сильной личности, я пришёл к выводу, что эстетический идеал, рано или поздно приводит к мысли о богоизбранности отдельно взятой нации или государства.
  Внешняя красота, эстетизм, настолько противостоит религиозной идее, этике и нравственности, что рано или поздно вырождается в агрессию "избранных" против обычных людей, против "быдла", как выражаются эстеты.
  Воспевание "красоты", поклонение эстетическим началам, искусству для искусства - это, на мой взгляд, одна из стадий развития человеческого сознания, следствие животной сущности, тяготения к силе и порядку. Животная, телесная красота, часто противостоит красоте душевной и эстетизация внешних форм жизни, способна привести к гигантским разрушительным последствиям, что мне кажется и доказал своим существованием нацизм.
  
  Современное германское сообщество, насколько я понял после нашего путешествия, по прежнему находится под влиянием разрушительного поражения, который принёс Гитлер и нацизм Германии. Немецкий национальный характер сегодня - во многом смесь и следствия некогда существовавшей пропаганды национального величия, но и сильного чувства вины за человеческие и материальные потери во второй мировой войне.
  Мне кажется, что Германия, как впрочем и Россия, ещё не пережила до конца того демографического шока, который случился в этих странах после второй мировой войны.
  И как всякой большой нации, немцам необходима идеологическая компенсация за это страшное поражение - в этом, наверное, скрывается и энтузиазм немецких футбольных болельщиков, вдохновляемый победами германской сборной на футбольных полях, и энтузиазм по поводу избрания нового немецкого Папы!
  
  ...После Кёльна, мы продолжили свой путь в сторону Аахена, стараясь поскорее уехать подальше от этого человеческого многолюдья...
  Между тем, приблизился вечер и мы, путаясь и плутая съехали с автобана в окрестности, в надежде найти кемпинг. Но кругом стояли лесистые холмы, а в деревнях и посёлках, на улицах не было ни души и даже спросить было некого - магазины были уже закрыты, разные общественные учреждения - тоже.
  Наконец, у уличного торговца, зарабатывающего на жизнь в придорожной закусочной, мы узнали, что в округе кемпингов нет, но можно остановиться и переночевать просто на лесной поляне. Этот вариант нас не устраивал и торопясь, мы вернулись на автобан и помчались дальше...
  Уже в сумерках, наобум свернули в сторону ближайшего городка, и, наконец, увидели указатель, показывающий дорогу к ближайшему кемпингу, поэтому торопясь, теряя и вновь находя нужное направление, вскоре подъехали к благословенному ночному пристанищу для туристов - кемпингу.
  Поздоровавшись с дежурным в воротах, мы нашли себе уютное пристанище
  заняв место под яблоневыми деревьями.
  С облегчением вздыхая разместились там, уже в темноте приготовили еду и поужинали, а потом залезли в палатку и с удовольствием заснули - кемпинг оказался тихим и уютным, а когда хозяин узнал, что я русский, он обрадовался и рассказал, что его невестка тоже русская и что вообще, русских в округе достаточно много.
  Этот хозяин, несмотря на добродушие и приветливость, при расчёте, взял с нас как мог дорого: и за стоянку, и за несвежие круассаны, и за заправку на своей стоянке, хотя, наливая нам бензин уверял, что он у него, самый дешёвый в округе.
  Когда выехав за ворота кемпинга мы посмотрели на цифру в чеке то удивились, но протестовать было поздно. Видимо для этого "удачливого дельца", ненавязчивая дезинформация иностранных туристов была своеобразной стратегией ведения дел.
  Хотя, конечно мы спешили да и выбирать было не из чего.
  Тем не менее утром, мы обнаружили, что участок, на котором мы стояли, очень живописен, и ветки яблони с зелёными яблоками, повисали над самым входом в нашу палатку. Однако оставаться здесь, уже не было времени, да и желания и потому, проснувшись пораньше мы выехали после завтрака на автобан и с единственной остановкой для "пикника", весь день ехали, постепенно переезжая из государства в государство - вначале это была Германия, потом Бельгия, потом Франция.
  Уже под вечер, со вздохом облегчения возвратились в тот французский кемпинг, из которого начинали наше трёхнедельное путешествие...
  Впечатления от такого "марафонского пробега" был тоже интересны, когда мы пытались сравнивать одну страну с другой...
  
  ...Бельгийские дороги нам показались похуже немецких, да и виды вокруг отличались от Германии. Бельгия плоская страна, где много полей и перелесков, посреди которых вдруг вырастают большие промышленные предприятия, а длинные и просторные городки отличаются внешним видом домов - строения здесь почти все из камня и никаких полудеревянных домов, как в Германии.
  Размышляя о том, почему в Германии да и в старинной Англии дома делали полудеревянными - фахверковыми, я понял, что там, где нет каменоломен, проще сделав деревянную структуру дома, а простенки закладывать разным некондиционным мусором в смеси с цементом и потом, снаружи обмазывать раствором и красить известью - вот и дом готов!
  Не нужны каменщики и соответственно дорогой, где - то далеко добытый и выделанный камень, да и фундамент для полудеревянного дома, можно сделать мене массивным. А сам дом получался более тёплым и "дышал" через дерево.
  
  ... Вспоминая эту поездку я думал о том, что в каждой стране есть районы богатые, но есть и бедные. Северная Франция, на мой взгляд - это один из самых неприглядных районов, которые мы посетили за эту поездку...
  Часто это районы, где ещё сто лет назад работали угольные шахты, потом шли войны двадцатого века и особенно разрушительная для европейцев, Первая мировая война.
  Я уже рассказывал, что эти места, производят впечатление не залечивших до конца районов военных разрушений, а закрытие шахт, сделало этот разрушительный кризис жизни нескончаемым.
  Хотя, конечно, с российской сельской нищетой сравнить трудно - вспоминаются чёрные подслеповатые избушки в Орловской и Смоленской областях, в которых до сих пор живут победители и потомки победителей немецких воинов "Великого" Третьего Рейха.
  Думаю, что ещё лет сто понадобится чтобы благоустраивать эти деревеньки, чтобы они хотя бы приблизились к современному уровню жизни в сельских районах Западной Европы.
  
  И ещё одно замечание связанное с войнами.
  Объединенная Европа - кроме экономических преимуществ отсутствия государственных границ, даёт надежду на то, что войны между странами - соседями, в этих местах навсегда ушли в прошлое.
  Единая Европа - это большое достижение на пути человечества к светлому будущему и замечательный пример для России и бывших республик распавшегося Советского Союза.
  Мне кажется, что Союз распался нелепо и бессмысленно именно тогда, когда с него стали брать пример страны Европы. Но к сожалению, путь человечества в будущее, часто лежит через такие вот трагические ошибки и исторические зигзаги...
  
  ...Кемпинг в Турнехеме, встретил нас мелким дождиком и тучами, но к вечеру развиднелось и был замечательный сине - золотистый закат, который мы встретили, осматривая старую местную церковь и кладбище при ней, полное монументальных мраморных надгробий и фамильных склепов, сохраняющиеся здесь уже несколько столетий.
  Думаю, что жизнь благоустроенная начинается там и тогда, когда жители, относятся к умершим с почтением и благоговением, где никогда не забывают своих семейных и национальных корней.
  Дома окружающие церковь тоже были старые и неухоженные, но крепко, на века выстроенные. Сохранился и мельничный пруд, и сама мельница на речке, протекающей через округу. Некогда, здесь стояла крепость окружённая стенами, но с той поры сохранились только полуразрушенные ворота в крепость и подвалы под смотровой башней.
  
  ... После прогулки мы влезли в палатки и заснули, а во сне видели бегущую под колёса автомобиля дорогу...
  Ночь была лунной, росистой и туманной - уже чувствовалась близость моря.
  Утром, на солнцевосходе поднялся ветер, засвистел, загудел в проводах, зашумел листвою высоких тополей. Я проснулся необычно рано и выйдя на свет, устроился в машине на пассажирском переднем сиденье, где было тепло, тихо и не дуло.
  Я стал дописывать последние страницы своего путевого дневника, поглядывая вокруг отсутствующим взглядом. Несмотря на солнце, голубое небо и зелёные деревья, в воздухе чувствовалось приближение осени и мне показалось, что я увидел летающую в воздухе осеннюю паутинку.
  Вспомнилось стихотворение французского поэта Гийома Аполлинера, погибшего на полях сражений в первую мировую войну:
  " В рощах далёких олени трубят. Лето уходит, осень приходит, жизнь проходит..."
  Невольно взгрустнулось - любое путешествие складывается из кажется бесконечно длинных дней, но почему - то очень быстро заканчивается - так было и в этот раз...
  Ночевали здесь очень комфортно ещё и потому, что хорошо знаем этот кемпинг и чувствуем себя словно у родственников...
  Утром, после завтрака, сели в машину и поехали разыскивать "гипер - маркет" - по-русски - супермагазин, чтобы покупать подарки для России и для Англии тоже - всё - таки Франция это заграница, для Англии. Мы искали большие французские магазины фирмы "Ашан" или "Леклерк", но нашли "Сити - Европа" - супермаркет, а точнее будет сказать торговый городок, совсем в стороне от всех поселений - так часто сегодня делают в Европе во дни машинной цивилизации...
  
  Долго заезжали к магазину по указателям боясь промахнуться, и наконец увидели большое здание с полукруглой стеклянной крышей и "устроились" на большой автостоянке, рядом. Входов в гипермаркет было несколько и мы, взяв большой трейлер - корзину на колёсах, вошли через большую вертушку - двери, внутрь.
  Помещение протянулось метров на двести в длину и на столько же в ширину и был ещё цокольный этаж, в который вели широкие пологие эскалаторы. Всё это необозримое пространство было заполнено магазинами, магазинчиками, зонами отдыха, ресторанами, кафетериями. Был даже кинотеатр.
  Мы погрузились в это царство разнообразных товаров как в море: смотрели французские романы для дочери Ани, приценивались в отделе уценённой посуды, потом мерили одежду, примерялись к мебели...
  Потом купили в обширном хлебном отделе сладкие французские плюшки для ужина и наконец добрались до винного отдела, где я погрузился в изучение вин и ценников к ним.
  К сожалению, меня в этом тонком вопросе, интересовала больше сторона не вкусовая, а экономическая. Признаюсь, я небольшой знаток вин, а к пиву вообще равнодушен, а вот коньяки люблю и потому, сразу перешёл к главному. Кстати сказать, марок вина и спиртовых напитков в отделе было более шестисот видов и несколько десятков сортов пива со всей Европы, не говоря уже о прохладительных напитках...
  В итоге, я загрузил в трейлер большую бутылку коньяка "три бочки", взял бутылочку виски "Гленн Невис", по бутылке рома и джина, и ещё несколько маленьких подарочных "изданий" бренди, ликёра и водки - всего на семьдесят пять евро. Цены на вино и на спиртовые изделия во Франции меньше, чем в Англии почти на треть.
  
  Раньше, до введения во Франции евро, цена была ещё меньше, к сожалению, после вступления в Еврозону всё во Франции значительно подорожало.
  На ценообразование влияют помимо всего ещё и размеры магазинов - супер или гипермаркеты продают всё значительно дешевле, чем в местных маленьких магазинчиках, потому что заказываются товары большим оптом, а значит и себестоимость понижается.
  ...Часа за два - за три этой магазинной экскурсии, мы набрали товаров и продуктов полную тележку с верхом и заплатили за это около трёхсот евро, то есть около двухсот фунтов. Надо отметить, что в Лондоне, мы набираем продуктов на неделю за сто фунтов, может чуть меньше, так что в этом супермаркете мы сэкономили тоже фунтов двести.
  
  С книгой на французском для Ани получилась целая история. Жена, не хотела брать какую попало, и потому, Максим по мобильнику позвонил Ане, которая была на службе в центре Лондона и спросил её об этом. Она ответила минут через десять, какую бы она хотела иметь книгу. И мы её купили!
  За это время погода вовне испортилась - подул ветер, небо затянуло ватно-туманными тучами и начал сеять мелкий дождик. Мы по выезду со стоянки, попали в пробку тянувшуюся до автобанов.
  Там их два - номер шестнадцать и номер двадцать шесть. Проектировщики явно ошиблись в планировании потока машин на подъезде к "Сити - Европа" - ведь за покупками сюда съезжаются все жители округи, и много приезжих туристов.
  
  Экономия на покупках, пусть самая маленькая, это радостный момент для любого покупателя. Моя знакомая в Англии, получает "пункты" - скидку на бензин в размере около фунта, в магазинах фирмы "Сейнсбюри" и потому, она не ездит в "Тэско", где и выбор продуктов больше, и сами они чуть подешевле. Но зато она экономит этот несчастный фунт, и так во всём.
  В современной Европе, зарабатывание денег для большинства - главная цель и смысл жизни и поэтому, весь процесс жизни для таких людей, разделяется на две части: одна часть длительная и неприятная - это работа и домашняя рутина; вторая, приятная часть - это трата заработанных денег, - шопинг, или иначе походы и поездки по магазинам.
  
  ... Извините, я вновь сбился на тему покупок, и потому возвращаюсь к нашему путешествию.
  Времени было ещё достаточно и мы поехали на берег моря, на знаменитый "Белый мыс", возвышающийся над водой, откуда открывается хороший вид на море. Но видимость была плохая, и мы, с вершины Белой скалы ничегошеньки не увидели кроме дождя и тумана.
  Остановившись на стоянке почти на обрыве, решили поесть и потому, достали все свёртки и свёрточки с продуктами купленными только что, заварили кипятком из термоса чай и кофе, и славно пообедали...
  Потом, по дороге вдоль моря поехали в Булонь, минуя по пути, цепочкой "выстроившиеся" на берегу моря посёлки и маленькие городки.
  На время, погода улучшилась и мы увидели тёмное волнующееся море с белопенными гривами волн, набегающих на песчаные пляжи, расположенных в полузакрытых бухтах побережья...
  Булонь - большой и старый портовый город - невзрачно выглядел под дождём, но мы сразу проехали в старый город, где сохранилась старинная каменная крепость с собором и замком владетеля города, внутри крепости.
  В собор мы не попали, но к "владетелю" зашли - в бывшем замке сегодня как обычно музей и потому, пускают всех желающих.
  Замок высокий, сложен из серого камня и окружён глубоким рвом, в котором в тёмных заводях, цвели водяные лилии и высокий зелёный камыш.
  Всё казалось сохраниось здесь, как было триста лет назад, только не стучали по каменным мостовым колёса карет и по улицам не проходили люди в камзолах и со шпагами на боку.
  Между тем дождь продолжался, но под стенами крепости открылся парад аттракционов, зазвучала пронзительно - бодрая цирковая музыка, иллюстрирующая вращение разноцветной карусели.
  Мы на карусель влезть не рискнули, а просто погуляли по пустынным портовым улочкам и с каменного мола полюбовались видом на море - время, как обычно в дождливую погоду, пробежало незаметно...
  Уже в сумерках. под мелким дождём поехали в кемпинг, но по дороге остановились в одной деревеньке и в местном кафе, попили кофе и пива.
  Кафушка, была совсем небольшой и несколько мужчин сидя за стойкой, попивая по глоточку спиртное о чём - то живо разговаривали. Мы сидели в углу и я наблюдал за ними гадая кто они, где работают, есть ли у них семьи и о чём они так оживлённо беседуют...
  Закончив еду и питьё, быстро рассчитались с милой хозяйкой и отправились "домой" спать.
  Был предпоследний день нашего путешествия!
  
  Назавтра утром проснулись пораньше, едва туманное, сырое утро поднялось над окрестностями. Однако постепенно, солнце стало проблёскивать сквозь облака, подгоняемые прохладным ветерком.
  Собрав чуть влажную палатку позавтракали и потихонечку отправились в путь, не забыв заплатить за постой любезному хозяину кемпинга.
  ... До пирса, на паромную переправу в Кале, добрались быстро и устроились на паром, на час раньше, чем было обозначено в нашем билете...
  
  ... Во время плавания, небо над Ла-Маншем было голубым и безоблачным, а вода, замечательно свежего, зеленоватого цвета. Туристы на борту парома радовались яркому солнцу, дети весело смеялись, когда палуба, покачиваясь, уходила из под ног и толкало тело из стороны в сторону.
  Сидя в салоне за круглым столиком, последний раз поели французского багета (тонкий и длинный батон) с французским же сыром и сладкими, спелыми помидорами, каких в Англии почему - то не бывает!
  
  ... В Англии были по английскому времени около часа дня и тут, каждый раз бывает смешная ситуация, когда быстро переплывая канал, оказываешься в Англии чуть раньше, чем ты отплывал из Франции - разница во времени между этими странами - один час и в этот раз, мы сэкономили для нашей жизни почти десять минут. То есть мы выплыли из Франции в час пятнадцать, а причалили в Англии, в Дувре, в час ноль пять минут. Метаморфозы времени!
  
  ... Съехав с теплохода, прошли досмотр, а точнее показали паспорта на пункте проверки и выехав из приморских поселений, "выкрутили" на моторвей, и со скоростью не превышающей семьдесят миль в час, покатили по тёплым холмам в сторону Лондона...
  Дома, были в три часа дня и очутившись в родной обстановке, не спеша перенесли всё из машины в квартиру, и попили, на сей раз уже домашнего чаю.
  Всё - таки хорошо возвращаться домой, в обжитый и привычный уют обыденного бытия!
  
  
  23. 08. 05 года. Лондон. Владимир Кабаков
  
  
  Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте "Русский Альбион": http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"