Аннотация: Насмешливый либерал Дмиртий Быков пытается судить о творчестве Бориса Пасернака и его эпохе!
Для меня, до сих пор непонятна фигура Мандельштама в советской поэзии, но для Ахматовой и тем самым для Быкова, сравнение творчества Мандельштама и Пастернака, всегда было на стороне первого. Ахматова предпочитала кофе чаю, а Мандельштам кошку собаке и из этого факта, Быков вдруг делает далеко идущие идеологические выводы.
Но я не вижу причины противостояния - чай бывает так же хорош, как плох кофе, а так же собака может сочетаться с кошкой, без натужного их противопоставления, вполне притянутого за уши и искусственного. Так же бессмысленно сравнивать допустим Быкова с Кайяфой, который был за государство порядка и строгого ограничения сословий, противопоставляя еврейские элиты, революционеру Иисусу Христу.
Для Быкова, Мандельштам, с его ненавистью к России - "бездне шевелящейся под европейскими покровами" - ближе всего по духу. Тут чувствуется перекличка времён, тут, сквозь идеологию российских западников всех времён, просвечивает простое, лакейское самоуничижение:
"Петербург Мандельштама - форпост Европы в России, остров Европы, именно "покров над бездной".
Москва по Мандельштаму" - пыточная столица, курва". В остальном "варварская столица, город без кислорода, без движения и развития, буддистский город без истории..."
"В статье 1915 года "Пётр Чаадаев" Мандельштам приветствует отказ от Родины, ради того, чтобы вступить на европейский путь и начать движение..."
Но Мандельштам не просто не признаёт Россию, - он возвеличивает своё иудейство, как это делают некоторые российские писатели евреи и в наше время, ради этого отказывая и Европе: "Я настаиваю на том, что писательство в том виде, как оно сложилось в Европе, и особенно в России, несовместимо с почётным званием иудея, которым я горжусь..."
Тут уже явно проглядывает нездоровая мания величия сродни писаниям Ницше. Но по Быкову, эти психические сдвиги - показатель элитарности Мандельштама и нежелание признавать новую народную культуру!
Для Мандельштама, как и для болотных идеологов, сословное государство, где у власти стоят "жрецы-поэты" - это реальность, которой они поклоняются, при этом требуя "уничтоженья" того, что их, праздных "борзописцев", спасает от гнева пошлой, рабочей толпы!
Ситуация, становится похожа на предреволюционную, когда Гершензон в статье для "Вех", писал, что "интеллигенция" должна быть благодарна царскому правительству, защищающего тогдашних "образованцев" от гнева народа.
То есть они хотели бы демократии, но под водительством третьего сословия, и грамотности для народа, но в пределах восьми классов.
Мандельштам, как и его последователи из болотной среды, оправдывают свои грехи недостатками времени, пытаясь лозунгом "власть творческой элите", скрыть позорный коллаборационизм с врагами страны, тягу к социальному иждивенчеству и незаслуженной элитарности.
Я начинаю понимать, почему Быков, именно сторонники сословного государства, из разного рода либеральных тусовок, оккупировавших комитеты по литпремиям, дали "русского Букера" за биографию Пастернака,
Во многом это произошло и происходит потому, что русская культура, стала "культурой мировой скорби" по потерянному раю капитализма, стала носителем идеологии образованства, в которой антисоветизм и антисталинизм стали стержневыми понятиями.
Мировоззрение "болота", можно проиллюстрировать такой цитатой, трезвым описанием данным самим Быковым:
"Мандельштам как и Хлебников, - художник "отвлечённой свободы", отказывающийся признавать над собой диктат жизни, и эта - то выключенность из контекста, для Пастернака неприемлема; для него это - безответственность и детство.
"Идеальной свободы - говорит Быков - манящей Мандельштама, свободы на грани произвола, в природе нет.
То есть иными словами - свобода - это служение и добровольная дисциплина "артельно-хорового", "вдохновенно-затверженного".
Здесь, Быков, сам выступает против "диктатуры сытых и образованных" и через анализ судьбы Пастернака, показывает иллюзорность свободы от своего народа, от общества в котором поэт живёт. Пример Пастернака, долгое время был примером служения людям и протестом против вседозволенности "талантливым людям", таким как Ахматова, Цветаева, Мандельштам...
Но наряду с такими трезвыми и глубокими высказываниями, у Быкова, в тексте "проскальзывает" противоречивое неравноправие между фактами и признаниями из жизни Пастернака, и собственными взглядами на историю Союза.
Говоря об отношении Пастернака к времени и революции, Быков вдруг заявляет:
"И наконец - чтобы порвать со всем советским, а не только со всем сталинским, нужно было в тридцать шестом п е р е б о л е т ь э т о й к о р ь ю...". (То есть увлечением сопереживания своему народу, своей стране!)
Где тут истинные взгляды Пастернака, а где тут взгляды Быкова - трудно определить...
Во многом, именно поэтому, книга Быкова, напоминает сборник интересных сплетен о Советском Союзе и о Сталине, уже из постсоветской России, из двадцать первого века - так все академично оформлено - со ссылками на факты и даты.
И всё это только затем, чтобы опорочить Сталина и молодого Пастернака, но и самоё тогдашнюю жизнь в СССР.
Подлая привычка всё критиковать задним числом, как это сделал Хрущёв по отношению к Сталину, сохранилась до сих пор - за это, наверное, Пастернак не любил ни "кукурузника", ни его лакействующих приспешников из поднимающейся наверх парт номенклатуры.
А ведь в те роковые времена, особенно перед войной и во время её, вопрос стоял драматически для целого народа и громадной страны - жить или умереть, и по закону трагедии, детали жизни и быт утратили своё привычное значение!
Быков говорит, что война для советских людей "была глотком свободы", но надо понять, что это только следствие, а главное - это объединение людей в единый народ! А до этого, до Революции он был разделён на богатых и бедных, на умных и дураков, на паразитирующих аристократов и "нищих духом"!
Беда нынешнего времени в России в том, что советское или замалчивается, или шельмуется болотной образованщиной и противопоставляется сегодняшней Реставрации, - сытому новому неравенству и унижению простых людей, новыми "нормами" жизни.
Похожее состояние общества замалчивающего историю, было в первые двадцать лет после революции, но тогда, все говорили о наступившем равенстве и потому, отрицали всю предыдущую историю страны, как привычку к неравенству.
Сегодня всё наоборот - неравенство объявлено вечным и рациональным, а стремление к равенству изображают как советский революционный "вывих"!
На мой взгляд, Революция семнадцатого года была проявлением русского гения и потому, были спасены, и завоевания Революции в страшной Гражданской и в Великой Отечественной войне!
Пастернак писал в 1941-ом году, в стихотворении "Русскому гению":
"Ты взял над всякой спесью верх
С того большого часа,
Как истуканов ниспроверг
и вечностью запасся..."
Эту мысль Пастернак повторил в заявке на пьесу о современности:
"Автор постарается показать, например, тождество русского и социалистического, как главный содержательный факт первой половине двадцатого столетия... Он постарается дать выражение советскости... как простейшей душевной очевидности, одинаковой у правых и виноватых".
Казалось бы, уважай Быков Пастернака как личность, как человека, он не мог бы унизиться до оскорбления и обвинения тогдашнего Пастернака в неискренности.
Но Быков, от себя добавляет к выше цитированному:
"Сын поэта, пытаясь не то чтобы оправдать отца, но объяснить его позицию, - подчёркивает, что по крайней мере два завоевания "советскости", Пастернак в сорок первом году ценит: победу над властью наживы - и над унижением женщины".
В среде болотной "интеллигенции" и сегодня не могут объяснить, как и почему случилась эта победа над властью наживы и унижению женщины, а потому это вновь возродилось, правда в иных, "более демократических" формах!
Так что, толкования Быковым жизни Пастернака - это во многом поклёп на "советскость" и оправдание "духа наживы", воцарившегося в сегодняшней России. Сегодня Россией вновь овладевают "истуканы и их прислужники", сегодня "нажива и несвобода" объявлена болотными образованцами вечными основами общества!
В отношении к войне, в годы испытаний, у Пастернака проявляется понимание близости, чувств интеллигента и народа.
Во время войны, в Чистополе, где поэт жил в эвакуации, "в тридцатиградусный мороз Пастернак... разгружал дрова на Каме - их подвозили на огромных баржах; Пастернак не только не жаловался, а выглядел совершенно счастливым: "Здесь мы ближе к коренным устоям жизни. Во время войны все должны жить так, особенно художники".
По поводу жизни и смерти в Чистополе Цветаевой, Быков высказывает свои потаённые мысли о значении "поэта".
О неуживчивости, испорченном характере и трагической самовлюблённости Цветаевой, Быков, оправдывая и её и себя, пишет:
"Она уживалась даже в России восемнадцатого года, среди пьяной матросни, спекулянтов и голода; не выживала, а полно и счастливо жила. Вывод напрашивается один: чудовищно измельчала Россия..."
Тут с одной стороны радость работающего Пастернака, а с другой - сочувствие к поэту, "потому что "страна измельчала". Это рефреном, сегодня звучит и со стороны болотной образованщины!
И ещё одна интересная деталь в этой книге.
У Быкова, мировоззрение антисоветчика, странным образом соседствует со взглядами националиста. Я об этом феномене русских людей, подверженных социальной шизофрении, писал уже не один раз. Быков тоже не прочь порассуждать о величии страны породившей таких поэтов как Мантельштам и Ахматова, Цветаева и Пастернак, но только в этом и видит значение России.
Быков, выдумал теорию о ревности тирана, то есть Сталина, к поэту, и подводит читателя к мысли, что "тиран" завидовал поэту и даже пытался ему понравится.
Быков в подтверждение своей теории, пишет:
"Ещё немного - и стадионные поэтические вечера стали бы возможны в сталинской империи, но Сталин отлично понимал, что власть поэта сопоставима с властью вождя и поэтому опасна..."
На мой взгляд, это такие утверждения, являются очевидное преувеличение значения третьего сословия в жизни страны.
Но Сталин, сам будучи поэтом, просто ценил талант Пастернака и в редких общениях с ним, пытался показать, что подлинный поэт - это не альтернатива реальной жизни, а отклик на оптимистические, а иногда и трагические перемены в жизни страны.
Сталин понимал, что именно движение в будущее рождает поэзию, а не наоборот!
Конечно с возрастом и возрастанием усталости от славы, переменился и характер Пастернака - после войны, на пике известности, Пастернак "загордился" и стал любить себя отбросив всякие сомнения о гениальности своих стихов и даже прозы - такое, наверное, бывает со многими, самыми скромными людьми - поклонники и поклонницы поэтов, как и эстрадных певцов, заставляют поверить в свою исключительность самых трезвых людей.
Ахматова, с её "величавостью и мрачностью", с уверенностью в своей мировой предназначенности, ккакое то время служила "ролевой моделью" для Пастернака, и поэт попробовал пожить как Ахматова, не только отдельно от своей страны, но и от своей эпохи". И первое время ему это нравилось.
В эти годы, в Союз приехал Исайя Берлин - английский философ с русскими корнями. Ахматова влюбилась в него из-за его лёгкого характера и светской обходительности. Как это часто бывает с одинокими людьми, её сразило "лёгкое обаяние буржуазии" и многие её стихи, с той поры так или иначе связаны с этой встречей.
Встречался с Берлиным и Пастернак, и тоже постарался ему понравится, тем более услышав много лестных слов о его известности на Западе. Наверное поэтому, Пастернак, на встречах с ним, как это принято у русских и по сию пору, говорил много неодобрительного не только о власти, но и вообще о жизни в Союзе.
Видимо уже в это время и появилась мечта напечатать свой роман, "Доктор Живаго", заграницей.
Хотя Быков замечает о реакции Пастернака на Берлина:
"Отношение Берлина к "несчастным туземцам"(то есть к советским людям), казалось ему поверхностным и "зачарованным".
Сам Пастернак не раз говорил о "гении народа русского", но к власти относился прохладно. Хотя письмо на смерть Сталина, показывает неоднозначность таких выводов.
Советский Союз после Победы в Великой Отечественной войне, Быков рассматривает уже как закоренелый враг не только реального социализма, но и народной власти вообще.
"Вторая половина сороковых - мрачнейщая из советских эпох. Именно после неё оттепель стала неизбежной - режим достиг апогея, вспух и перезрел, перестал сознавать свои границы и чуть не довёл страну и мир до катастрофы."
Мне кажется, тут уже привычный антисоветизм, глубокомысленно соотносимый с забыванием исторических реалий, а именно этим всегда грешат "западники", в наивной уверенности что "мы сами во всём виноваты".
Быков не жил в те годы, не видел энтузиазма и жизнелюбия оставшихся в живых защитников Советского Союза. Тогда, несмотря на страшные потери и разрушения, страна восстанавливалась и строилась заново. И простые люди радовались миру и свободе жить и работать для общего блага.
Но так настроены были многие "работники культуры" - после всех тягот и переживаний в эвакуации (а не на фронте), им хотелось погулять и насладиться бездельем и известностью - именно с их голоса и поёт Быков, говоря о второй половине сороковых.
В доказательство своей теории, Быков пускается в "спиритическое-политическое" толкование стихов Пастернака, например "Бабьего лета".
Начинается оно таким вот четверостишием и смысл здесь понятен без экивоков:
"...Лист смородины груб и матерчат.
В доме хохот и стёкла звенят,
В нем шинкуют, и квасят, и перчат,
И гвоздики кладут в маринад..."
Для меня это тоже знакомо, потому что я помню и те годы, и то веселье заготовки еды на зиму. Повторяю - жили тогда бедно и чуть ли не впроголодь, но ведь так или почти так жили и в Европе.
Я не берусь цитировать весь тот метафорический бред, который на полном серьёзе Быков вываливает перед читателем, толкуя в нужном ему русле эту лирическую зарисовку советского быта!
Но на тех, кто не помнит и не знает того времени - эти толкования действуют, они им верят, а ведь это уже идеологическая паранойя!
Получается так, что "болотный антисоветчик", родившийся почти четверть века позже того трудного, но славного времени, пытается представить жизнь народа в те времена через писания "жертв режима", исходя из своего крошечного опыта взросления в уже умирающем, номенклатурном Союзе!
Тогда, в последние годы СССР, у образованцев, называющих себя "пропрабами перестройки", стало модно искать подтверждение своему антисоветизму, в разного рода "диссидентских" протестах" и "авторитетных" заграничных писаниях антисоветчиков.
Для Быкова, как и для всей болотной тусовки, характерны выборочные ссылки на тех "интеллигентов", которые пострадали "при Сталине". В этих авторитетах много фальшивого "народничества" и "культа имён", который они противопоставляют "культу личности".
Зато мне понравилось толкование Быковым неофициозного христианства Пастернака и литературный анализ стихотворения "Рождественская звезда".
Вот первые строфы оттуда:
"...Стояла зима.
Дул ветер из степи.
И холодно было младенцу в вертепе
На склоне холма.
Его согревало дыханье вола.
Домашние звери
Стояли в пещере,
над яслями тёплая дымка плыла..."
И вот последние строки:
"...Светало. Рассвет, как пылинки золы,
последние звёзды сметал с небосвода,
И только волхвов из несметного сброда
Впустила Мария в отверстье скалы.
Он спал, весь сияющий, в яслях из дуба,
Как месяца луч в углубленье дупла.
Ему заменяли овчинную шубу
Ослиные губы и ноздри вола.
Стояли в тени, словно в сумраке хлева,
Шептались, едва подбирая слова.
Вдруг, кто-то в потёмках, немного налево,
От яслей рукой отодвинул волхва,
И тот оглянулся: с порога на деву,
Как гостья, смотрела звезда Рождества..."
Мне понравилась "расшифровка" этого стиха Быковым:
"Мировая история и культура, по Пастернаку, начинаются с Рождества Христова: "всё будущее галерей и музеев" - здесь, в этой точке. С неё в истории начинается человеческое, появляются понятие о добре и зле, исчезают жестокие законы язычества - око за око, зуб за зуб; история перестаёт быть природой, свет отделяется от тьмы, сильнейшие падают, слабейшие побеждают..."
Что касается романа Пастернака с Ольгой Ивинской, то это тёмный любовный треугольник, судя по рассказам автора, периодически, на протяжении всей жизни повторяющийся и типичный для поэта в любой стране.
Русская пословица сурово гласит - "Седина в бороду, а бес в ребро" - тут много историй из мира литературы и литераторов.
Ивинская была красива, и была без ума от стихов Пастернака, а поэт, интересен и как мужчина, и как человек. Чего же ещё нужно?! И любовники были счастливы и не стесняясь об этом говорили.
Ивинская, за время их любви и дружбы, прошла через тюремный срок, но не разочаровалась и это говорит о силе её чувств к Пастернаку - она даже гордилась его успехами у женщин!
Быков, как и многие, делает из Ивинской жертву "режима", попутно оправдывая "старого романтика" Пастернака.
Для оправдания этой "героини романа", он незаметно чернит людей строгой морали живших вокруг - тут есть оправдание стиля жизни и нынешней "болотной" тусовки, славящейся лёгкостью слов и поступков. Примеров тому множество, вплоть до убийства нелюбимой жены, но это не обсуждается, потому что "элите" всё дозволено!
Сравнивая Пастернака и Толстого, Быков, кажется не понимает драму прозрения Толстого, который выступал не против культуры как таковой, а против превращения её в инструмент закабаления простого народа, интеллектуального паразитизма и впадения в псевдо элитарность!
У Пастернака наоборот, с возрастом тщеславие стало побеждать природную скромность и доказательством тому - милое сердцу многих известных людей, сравнение простых людей с "сбродом", как сегодня народ у "креаклов" называют быдлом.
Причиной разлада Пастернака с эпохой, послужила и смена "большевизма" на антинародное мещанство парт номенклатуры.
В этом главная притягательность соблазнительной "оттепели" для идеологической "обслуги" этой парт номенклатуры, в которую превратились "работники пера и кисти".
А их патрон, то есть номенклатура, превратилась в хозяев народа и страны - незаметно роли поменялись и произошло это, во многом с помощью "мастеров слова".
...Замечательная фактография и необычно большой объём биографии, дают возможность узнать многое из жизни поэта и его среды.
Пастернак в старости, постепенно уходил от привычного общения и тем самым от участия в жизни общества - ему надоело молодое, праздное времяпровождение - ему, как и Толстому в своё время, захотелось жить только своим домом, рядом только с близкими и старинными друзьями.
Иными словами, Пастернак устал жить как все и потому, раззнакомился с множеством "бывших друзей", с которыми был неблизок ещё при начале знакомства.
Поэтому же, зная на собственном опыте переменчивость любви, переходящей в брак, он остался в семье и умер на руках у жены и детей!
"Доктор Живаго", которого Пастернак писал, по сути, всю свою жизнь, стал отражением всего его творчества, вместе с достоинствами, но и недостатками и если читать его внимательно, то в нём мало антисоветского, но мало и советского, потому что это личная, скрытая Чужими именами автобиография.
Конечно способ попадания этого романа за границу, вызывает удивление, но это уже издержки, а точнее, - особенности характера Пастернака. Ему захотелось стать известным не только в Союзе, но и во всём мире, и этим хотением воспользовались нечестные люди - как подчёркивает Быков, его западные благодетели и "почитатели" просто обкрадывали поэта!
В романе, как мне кажется показана эволюция русского интеллигента и постепенное его превращение в героя-индивидуалиста - отчасти, это путь самого Пастернака и поэтому, во многом эта книга стала подведением итогов жизни не поколения, а личности поэта.
И потому, герой романа проделывает этот своеобразный путь от неофициального христианства к самодостаточному ницшеанству, с его утверждением, что в жизни важны только супермены, а "другие - это ад", только недоразвитые "я".
Во многом именно этой мысли обязана слава "Доктора Живаго" - герой романа, как выясняется, просто не готов и не хочет признавать что "другие", это и есть та плодотворная почва на которой вызревает и интеллект, и характер человека-творца.
Описывая эпоху, в которую жил Пастернак, Быков говорит:
"Парадокс хрущёвской эпохи заключается в том, что для цельных личностей она представляла большую угрозу, чем для конформистов... Самый дух хрущёвской оттепели был конформистским, промежуточным, межеумочным - словом, чего-чего, а уж цельности и ясности в этой эпохе не было..."
Здесь, я бы полностью согласился с Быковым, если бы не общий антисоветский контекст этого высказывания...
В своей оценке истории Советского Союза, Быков, как и многие "болотные", ссылается на хулу или похвалу западных критиков-интеллектуалов советского социализма, и в этом сказывается его непонимание не только истории как таковой, но прежде всего истории Советского Союза.
Однако сегодня надо понять, что Русская Революция и СССР, были попыткой, как сегодня "выясняется" неудачная, воплотить христианские идеалы в жизнь, часто через, как казалось, необходимое насилие.
Но оказывается без этого, человечество не способно стать подлинными христианами - стать "как дети" - мещанский эгоизм, всегда противится христианскому альтруизму и так живуч, что его можно уничтожить только через насилие.
И вот тут, самое время процитировать едкое признание Мандельштама, которое с удовольствием цитирует Быков:
"Писательство - это раса с противным запахом кожи и самыми грязными способами приготовления пищи. Это раса кочующая и ночующая на своей блевотине, изгнанная из городов, преследуемая в деревнях, но везде и всюду близкая к власти, которая ей отводит место в жёлтых кварталах, как проституткам. Ибо литература везде и всюду выполняет одно назначение: помогает начальникам держать в повиновении солдат и помогает судьям чинить расправу над обречёнными. Писатель - это помесь попугая и попа. Он попка в самом высоком значении этого слова".
...В критике известных поэтов - современников Пастернака, Быков интересен и кажется очень зол, потому что в этой критике, автор биографии Пастернака, со свойственной "болотной тусовке" безапелляционностью, не щадит никого.
Ну а народ - советский народ, он если не ненавидит, то презирает - слово "быдло", как название простого народа, пришло из креакловского словаря, но подспудно всегда существовало и в советской "интеллигентской" среде.
И тем интереснее читать сентенции Быкова об отношении к революции Блока и Ахматовой. От лица Ахматовой Быков говорит:
"Да мы бражники и блудницы - но не потому что бражничаем и блудим в буквальном, простейшем, милом обывателю смысле: тут уж скорее мандельштамовское - "есть блуд труда и он у нас в крови". Мы виноваты потому что обречены, - а не наоборот".
И дальше:
"Для Блока и Ахматовой революция - событие, самим своим масштабом отменяющее разговоры о справедливости или несправедливости; это нечто вроде библейской кары, которые по определению достойны все живущие".
И дальше:
"Для Пастернака двадцатых и даже тридцатых годов революция - справедливое отмщение, месть униженных и оскорблённых..."
В этих определения Быкова слышатся эпические нотки,
но даже в описании похорон поэта, Быков суетится и выказывает свою примитивную "интеллигентскую" элитарность.
"Провожать его вышла вся деревня - в лучших платьях, в новых пиджаках. Из Москвы приехало много седых дам и строгих, стройных стариков - из тех мальчиков и девочек, о которых написал он свою книгу; они давно не собирались вместе. Это был тесный и всё редеющий круг старой московской интеллигенции, видевшей в нём своё утешение и оправдание, - многих выбили, но всех ведь не выбьешь"
Быкову сейчас сорок шесть лет от роду и значит, он формировался как личность в последние годы советской власти, а это были годы шатаний и глупости самопредательства власти. Но в пятидесятые он не жил и потому, не знает того времени и не может понять, ни Пастернака, ни его жены Зинаиды Николаевны, ни реакции писателей на роман "Доктор Живаго".
Ведь они тоже были люди с трагической, как и у каждого человека того времени судьбой и потому, имели право на своё понимание пережитой советским народом истории, которая не совпадала с историей выписанной Пастернаком в романе.
Сам Быков, продукт уже "перестроечного" воспитания и поэтому, его мелкобуржуазный элитаризм и обывательское самомнение понятны.
Но этими взглядами на эпоху и на Пастернака - человека этой эпохи, - его книга интересна и поучительна...
И всё-таки, за эту большую работу, на которую я разразился таким сердитым эссе, хочется сказать ему спасибо и надеяться, что он напишет такие книги ещё!
Июль 2014 года Лондон. Владимир Кабаков
Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте "Русский Альбион": http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно- историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal