Аннотация: Старинные города, такие как гент, мало известны российским туристам!
Мы выехали в пятницу утром...
Стояла сухая облачная погода и добираясь на вокзал Ватерлоо, мы видели вокруг обычную городскую жизнь: утреннюю суету клерков, не выспавшиеся лица, разнобой и разностильность зданий мелькающих за окнами...
Привычная утренняя жизнь центрального Лондона...
Сойдя с автобуса и перейдя дорогу мы вошли в стеклянные двери, внутрь. Это был Евростар - отдельный международный вокзал, с кассами, досмотром вещей, проверкой паспортов, и ожиданием посадки.
У меня английский паспорт, но человек, в паспортной будочке, почему то мой паспорт просканировал на особой машинке, а Сюзи, мою жену пропустил почти не глядя. Сидя в ожидании посадки я думал, что особенного заметил он в моём паспорте: русскую фамилию, недавнюю дату выдачи паспорта?..
Сели в третий вагон поезда, лицом вперёд (другая половина вагона, лицом назад), и поехали.
Уезжать куда то надо по утрам - тогда и на дворе светло и приезжаешь ещё днём (по европейским масштабам, всюду можно попасть не более чем за десять часов), и когда едешь, то всё видно вокруг.
За окнами незаметно промелькнула Южная Англия, потом двадцать минут в тоннеле и вот уже Франция. Дубов по перелескам почти не видно, поля побольше и попросторнее, домики владельцев ферм победнее, или просто другие по архитектурному стилю.
С сочувствием, я смотрел на проезжающие машинки, на грузовики, на пустынные дворики в пролетающих мимо посёлках и городках...
Рутинная жизнь. Привычная, надоевшая сельская жизнь, тоска старения и увядания...
А может быть это мои внутренние чувства проецировались на окружающую жизнь?
Меня в путешествиях всегда волнует эта сторона жизни тех мест, мимо которых поезд, автобус, автомобиль проносится на скорости и если даже увидишь человека, то и лица его не запомнишь, а он тебя и вовсе не увидит, не заметит в суете обычного дня.
В Брюсселе высадились в новый, большой, современный вокзал, с низкими потолками и загадочными закоулками.
Катя чемодан на колёсиках, перешли на платформу внутренних рейсов. Сели в поезд до Гента, в двухэтажный вагон, в окна которого далеко вокруг были видны мокнущие под редким дождём поля и обрубки тополей, которые обрезают с "малолетства" на уровне двух метров.
Так они и стоят, неподвижными уродцами вдоль железнодорожной колеи, между длящимися "пригородами" с маленькими прудами, по весеннему захламлёнными огородами, стёртыми вывесками на серых фасадах городских домов.
Всё это движется, мелькает оставаясь позади, проваливаясь в беспамятство.
Приехали...
Войдя в вокзал постарались найти кафушку, но вместо, увидели прокуренный переполненный бар. Вернулись к небольшому киоску без столиков и стульев, стоя выпили кофе и съели по традиционной бельгийской вафле, ароматной и испечённой неприветливой буфетчицей на наших глазах в специальной машинке.
Выйдя на привокзальную площадь посмотрели план и решили идти пешком, - до гостиницы было километра три по узким улицам с трамвайными путями посередине. По пути, в букинистическом книжном магазине на одном из углов, в витрине увидели сборник рассказов Улицкой на русском языке...
Я не удивился и подумал, что и здесь наверняка есть русские, которые работают где-нибудь на стройках или уборщиками мусора, и от большой тоски "по маме", покупают и читают по вечерам русские книжки. Однако Улицкая, с её грустным реализмом, вряд ли подходящее чтение для тоскующих по России людей.
Перейдя по мосту через канал, глядя в основном себе под ноги, мы достаточно быстро дошли до Монастериум - нашей гостиницы.
Портье в окошечко выдал анкету, Сюзи её заполнила и мы по деревянной лесенке со стёртыми ступеньками, пристроенной к стенке холла, поднялись на второй этаж и вошли в номер - келью.
Помещение просторное, с высокими потолками, с окном в сад и с тёплой ванной, тоже с большим окном. "Место не экономили" - подумал я раскладывая принадлежности на полку перед большим зеркалом.
Был полдень и ещё пять часов назад мы выходили из своей квартиры, в центре Лондона, а сейчас, проехав пол - Европы, устраивались в бывшей келье монастыря, основанного восемьсот лет назад францисканскими монахами!
Выпив чаю в номере, мы вышли в город, и по плану определив его центр, тронулись вперёд. Внезапно из-за поворота перед нами возник фасад громадного храма святого Николая, с почти стометровой каменной колокольней. Заходить туда не стали - мы шли в старинный замок, который долгие годы средневековья занимал герцог - владетель этих бельгийских земель находящихся почти в центре Европы...
Замок был уютным и хорошо отреставрированным, со следами продолжающихся работ. Стены, окружали здание башни, на верху которой была смотровая площадка, а внизу, под каменными стенами, располагались красные черепичные крыши жилых домов, среди которых, то тут то там вздымались каменные громады церквей и колоколен.
Спустившись на первый этаж замка попали в музей - средневековую тюрьму с орудиями пыток в витринах и высокой гильотиной в прихожей. Меня удивил крапивный мешок, предназначенный для отрубленной головы, подвешенный с другой стороны лежанки, на которую валили бедного приговоренного и зажав его шею деревянными створками, дёргали за верёвочку и голова, ещё вращая глазами, заливая пол кровью из перерубленных вен, падала в этот мешок! Кстати, этот замечательный механизм придумал доктор Гильотен во времена Великой Французской революции.
Вспомнив Великую Октябрьскую революцию я подумал, что во времена социальных катаклизмов, в людях просыпается инстинктивное, философское понимание процесса жизни!
В музее были не только металлические "приспособы" для пыток, но и средневековые картинки, рассказывающие душещипательные подробности об аутодафе, в котором, "обычно", большую роль играл пастор - ведь известно, что погубив грешное тело, иногда можно душу спасти, чем и занимались в те времена, служители культа, на подобных публичных казнях.
Тут были и разные механизмы: пальце-дробильные, смирительные рубашки с металлическими ошейниками, кандалы, ручные и ножные, специальные деревянные лежанки, долгое время держащие осуждённых неподвижно.
Но особенно меня поразили клейма, которые раскаляли на огне и как лошадей, "штемпелевали", метили преступников. При этом, злодей был привязан за руки вверху, а ноги зажимали в особое приспособление. Даже если он терял сознание, то процедура клеймения продолжалась по инструкции!
Тут же, лежало деревянное приспособление, которым затыкали рот, чтобы пытаемый не мог кричать, от боли или от возмущения!
Глядя на эти "приспособы", можно сделать вывод, что наши недавние предки были совсем не сентиментальными людьми.
Последний гентский палач умер всего сто сорок лет назад, в 1866 году и я подумал - как же далеко шагнула цивилизация, в деле смягчения наказаний за последнее столетие с небольшим!
Когда немножко оглушенные увиденным вышли из древней цитадели, было около пяти часов вечера и мы решили, до ужина, немного погулять по городу.
Пройдя по узким улочкам в сторону центра, заметили смешно обрезанный сбоку дом и увидели, что это городской магистрат, состоящий как бы из двух частей - одна средневековая, с крутой, высокой черепичной крышей и каменными скульптурами, стоящими в несколько ярусов. Среди изображенных в камне средневековых горожан, были монахи, крестьяне, рыцарь в доспехах и даже охотник с соколом на руке и собакой у ног.
Вторая часть здания, была явно более позднего происхождения и представляла из себя трёхэтажные колоннады, разделяющие окна одно от другого.
Обогнув здание увидели Белфорт - башню-колокольню, строительство которой началось в тринадцатом веке, и которая является одной из самых высоких и мощных колоколен в Средней Европе.
Поэтому приходится высоко задирать голову, чтобы рассмотреть в подробностях и длинные стрельчатые окна на этажах башни, и собственно колокольню, и многоэтажный шпиль уходящий высоко в небо!
Чуть дальше, виднелся величественный силуэт Кафедрального собора Святого Ваафа и ещё, но тоже неподалёку, монументальный готический храм Святого Николая.
Я охал и ахал поражаясь величию духа средневековых зодчих и трудолюбию нескольких поколений строителей, каменотёсов, плотников, стекольщиков, художников!
Ведь эти гиганты строились, достраиваясь и перестраиваясь в течении многих столетий.
Каскады ажурных арок стрельчатых окон и потолков, вознесённых на такую высоту, представляются сделанными руками неземных существ. Какова должна была быть сила веры в Бога, Христа Спасителя и Святого Духа, чтобы вот так, всю жизнь, невзирая на войны, наводнения, болезни и голод довести до конца строительство храма посвящённого Иисусу Христу и его святым оследователям!
Вечером, мы прошли по центральной торговой улице с ярким освещением и витринами модных магазинов и магазинчиков - кругом полно народу и в магазинах толпились покупатели...
Цены, по сравнению с английскими были вполне умеренные но похоже, что остальные люди, так же как и мы, только смотрели и приценивались.
Вернувшись в Монастериум попили чаю, отдохнули и пошли ужинать в город, - цены в гостиничном ресторане были для нас великоваты...
Увидев вывеску вегетарианского ресторана и услышав тихую музыку изнутри вошли и устроившись в креслах, под джазовое спокойное пение, съели чашку горячего супа, какое то замысловатое блюдо, состоящее из набора салатов и варёных зёрен, выпили кофе и вернувшись в гостиницу легли в постель и вскоре заснули, убаюканные тишиной окружающей бывший монастырь.
Утром, подольше понежившись в постели, спустились к завтраку в ресторан и читая свежие английские газеты поели сытно и вкусно. Традиционный для Европы брейкфаст был разнообразен, а сервировка отвечала хорошему уровню гостиницы.
Вышли в город часов около одиннадцати и войдя в собор Святого Баафа, долго "путешествовали" во времени, переходя из одного придела в другой, рассматривая картины изображающие эпизоды из земной жизни Христа.
С правой стороны центрального, наполненного полумраком нефа высилась, выполненная в форме большого развесистого дерева, кафедра для проповедей - настоящий шедевр искусства резчиков по дереву и камнерезов - масштабы кафедры вполне отвечали масштабам самого собора...
Было сыро и холодно даже внутри храма и потому, мы спустились в музей расположенный в крипте храма. Там было тепло, светло и играла арфа, чьи волшебные звуки, напоминали о временах давно минувших и служили некоей путеводной нитью в прошлое.
Под каменно-кирпичными сводчатыми потолками, кое-где с расчищенными остатками настенных росписей, располагались картины бельгийских и голландских художников средневековья, в том числе и Босха, который изобразил здесь деталь прохождения Иисуса Христа, несущего крест, по улицам Иерусалима, окружённого отвратительными персонами из толпы со страшными "босховскими" лицами - мне вдруг подумалось, что Босха можно была бы обвинить в антисемитизме - настолько отвратительны и искажены злобой были лица вокруг!
Подойдя к арфисту - пожилому, красивому музыканту в чёрном парчовом жилете, с ухоженной бородкой и грустными, задумчивыми глазами, мы остановились. Он играл, не глядя на зрителей, склонив голову и внимательно прислушиваясь к лёгким звукам грустных мелодий.
Мы задержались здесь надолго, настолько услышанное соответствовало увиденному здесь...
Выйдя из музея, мы продолжили осмотр храма.
Здесь, в холоде громадных пространств, глядя на картины написанные на досках и на больших полотнах, рассматривая изваянные из камня спокойные лица давно умерших епископов и читая надгробные плиты я понял необычную преемственность жизни людей верующих, которые продолжат вслед за тобой дело, которое ты оставил на половине, а если и не закончат его полностью, то их дети продолжат. И так далее, и так далее - жизнь продолжится вечно, доколе будет такая преемственность!
На улице, когда мы продолжили осмотр города, начался мелкий, не сильный дождь и под его тихое шуршание мы прошли на окраину бывшего средневекового города, осмотрели ворота сохранившиеся до наших дней. Над ними, в полутьме, горя бесчисленными окнами возвышались башни современных, безобразно геометричных жилых домов, жители которых уже настолько привыкли к остаткам старины которая их окружает, что перестали на неё обращать внимание!
Возвращались в центр, вдоль канала, на котором то тут, то там при свете фонарей поблескивал лёд и в одном месте, мы вдруг увидели тысячную стаю серебристых рыбок, казалось заснувших, "столпившись" одна рядом с другой. Это сонное царство иногда нарушалось блеском серебристого брюшка или медленным шевелением плавников - мы долго гадали, что было причиной такой неподвижности?
Выйдя на оживлённую улицу, вошли в кафе, где нас встретил приветливый хозяин и несколько тихих посетителей, сидевших далеко друг от друга.
Под музыку григорианского хорала, не торопясь поужинали и выпили терпкого белого вина - мы сидели в одиночестве в небольшой комнате, и не спеша разговаривали об увиденном сегодня, поглядывая в тёмное окно выходящее в сад - время текло неспешно, было тепло и уютно и никто не мешал наслаждаться отдыхом, едой и музыкой!
Нам повезло с этой поездкой - думаю, что летом, в Генте полно туристов и побыть одному не удаётся ни днём, ни вечером.
Вернувшись в гостиницу мы пораньше легли спать, чтобы поутру уехать в Брюссель...
Назавтра, же в десять часов утра были на вокзале в Генте, сели на поезд и через двадцать пять минут прибыли в Брюссель.
Погода стояла влажная, с серого неба сыпал мелкий дождь, но насмотря на это, гулять по улицам и площадям Брюсселя было приятно...
Первым делом, мы посмотрели королевский дворец и парк подле него, вспомнили историю короля Леопольда - дяди королевы Виктории и друга принца - консорта Альберта, постояли подле его конной статуи, где он изображён с длинной бородой, непокрытой головой и в странном, длиннополом одеянии.
Дворец королей, как все дворцы в Европе, был хорошо спланирован, симметричен и молчалив - жизнь давно ушла из него и как все дворцы, он зарабатывает себе "на жизнь" как музей.
Проходя мимо художественной галереи, увидели длинную очередь на выставку знаменитого русского ювелира Фаберже.
"Надо же - думал я - в такую погоду люди стоят под дождём, чтобы посмотреть драгоценности, которые никто никогда не носил, и которые только показывают умение русских мастеровых, обрабатывать драгоценные камни. Эти посетители не хотят знать ни человеческих судеб владельцев этих шедевров и их создателей и не могут ощутить теплоты и красоты людских тел и мастерство человеческих рук создателей этих шедевров..."
Чуть дальше, на небольшой площади, расположился антикварный рынок, где было много серебряной посуды, литых подсвечников, картин.
Здесь, мы увидели, как седой старичок, держа дрожащими руками купленную картину в стиле Сезанна, бережно нёс её в машину - на лице его блуждала довольная улыбка...
"Может быть мечта осуществилась?" - подумал я и тоже невольно улыбнулся...
Чуть позже, найдя типичную местную "забегаловку" пообедали тем, что обычно едят неприхотливые брюссельцы из окружающих небогатых районов - суп из пакета, омлет и спагетти болонезе с томатным соусом и сыром.
Пора было возвращаться на вокзал...
На вокзале, в оставшееся время купили шоколадок, печенья, бутылку Чинзано для взрослых детей, посидели и выпили кофе в ожидании посадки, наблюдая суету приездов и отъездов...
Возвращались в Англию, под дождём и в тумане, но переехав Ла Манш по туннелю, вдруг обнаружили, что в Англии заметно теплее, сухо и ясно.
Лондон, в отличии от Брюсселя, показался очень большим городом с множеством машин и людей на улицах.
Когда уже войдя в квартиру я глянул в окно и увидел знакомое сияние огней в Сити, то почему то стало грустно - ещё какие-то часы назад мы были в другой стране, менее уютной, но и менее знакомой и потому, притягательно загадочной.
А теперь, вновь начнутся серые, скучные будни, и так будет продолжаться до следующей нашей поездки...
6. 02. 2006 года. Лондон. Владимир Кабаков
Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте "Русский Альбион": http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal