Гинзбург Мария : другие произведения.

Хозяйка Четырех Стихий

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 3.80*8  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пятая часть цикла о мире Мандры.
    Лайтонд, Верховный маг Фейре, должен уничтожить Эрустим, могущественный артефакт, созданный его родителями. На пути к своей цели ему уже доводилось встречаться с драконами и богами. Но главная битва, которая теперь предстоит Шенвэлю - это битва с самим собой. Там, где сталкиваются магия и любовь, остается или предать всех, кто тебе доверился, или умереть. Только боевая ведьма Карина может помочь Лайтонду найти выход из этого лабиринта. Если только Верховный маг Фейре не переступит ради власти через кодекс чести мага так же легко и непринужденно, как через убитого им дракона...
    Купить книгу на Озоне
    Опубликовано издательством "Лениздат"

Мария Гинзбург

ВЕДЬМА И ЭЛЬФ.

  
   Проклятое отродье опутало Наву мерзкими чарами. Яроцвет бился изо всех сил, но его невесту насильно разлучили с ним. И теперь Бессмертная Дева томится в ужасной крепости Друккарге, изнемогая от похотливых снов, которые на нее насылает мать Ящера.
   Тайная книга Ярилы.
  
   Почему Нава оставила Яроцвета, мы не знаем. Не знаем, любила ли она Эльфа, или не нашла для себя другого выхода. Но я знаю одно.
   Даже те, чью жизнь и разум разрушил Яроцвет, оказавшись между смертью и предательством, выбирали верность. Верность тем, кого любили.
   А Яроцвет выбрал жизнь.
   Хаген, второй главный волхв Ящера.
  

Пролог

   Вдова смотрителя погоды из Лабаца заказала Ульрику резной ларь для муки с фигуркой богини плодородия на крышке. Хотя у столяра осталась всего одна рука, с работой он справлялся ничуть не хуже прежнего. Только хрупкие маленькие фигурки теперь вытачивал Шенвэль. Они закончили ларь как раз к обеду. Подмастерье отнес заказ. Обратно Шенвэль пошел не по дороге, а по тропинке. Эльф вырос в горах и не боялся заблудиться, несмотря на то, что был слегка под хмельком. А до встречи с Тенквиссом оставалась еще уйма времени.
   Шенвэлю нужно было побыть одному.
   Он не задумывался, куда идет, и очень скоро оказался в незнакомой долине. Через неделю эльфы собирались отмечать Мидаёте, праздник середины лета, но в горах лето не спешило сменить затяжную весну. Сочная зеленая трава не доходила Шенвэлю и до щиколотки. В тени скалистого утеса доживал ноздреватый сугроб. Естественную каменную чашу, в которой поместился бы человек, заполняла вода. В этом месте из-под скал выходил горячий ключ. Листья на старой иве еще не распустились, хотя почки уже набухли. По обнаженным корням дерева весело крутился и скакал ручей, вытекавший из чаши. Узловатые, набухшие, корни напоминали пальцы рук старой прачки.
   Шенвэль повалился на траву и захохотал, как безумный. "Небольшое дело", повторял он про себя. - "Небольшое дело". По лицу эльфа текли слезы, отраженный скалами смех звучал просто отвратительно. Шенвэль почувствовал резь в животе, но уже не мог остановиться.
   Направляясь в Лабац, Шенвэль заглянул в портовый трактир, промочить горло. Хозяин заведения, один из немногих эльфов, рискнувших вести дела на человеческой половине Рабина, не взял денег с соплеменника. В оплату пива трактирщик попросил Шенвэля сыграть на флейте для его маленькой дочки. У эльфов не было принято отказывать детям, которых в Рабине росло совсем немного, а с флейтой Шенвэль не расставался никогда. После этого к эльфу подошел маг, похвалил игру и предложил выпить еще по кружке пива. Маг назвал себя Тенквиссом, и говорил он слегка чудно. Словно давно не пользовался мандречью. Они прошли за столик в углу зала, подальше от любопытных взглядов. Между второй и третьей кружкой Тенквисс начал намекать на небольшое дело, в котором ему нужен компаньон. Шенвэль отказался, не дослушав. Последним совместным предприятием людей и эльфов стал мирный договор между Мандрой и Фейре пять лет назад, который закрепил раздельное существование разумных рас.
   И тогда маг, гадко улыбаясь, показал Шенвэлю небольшую полоску пергамента. Эльф увидел зеленый полумесяц и гербовую печать известного экенского банка.
   - Что это? - спросил Шенвэль брезгливо.
   - Это аккредитив, - сказал Тенквисс. - Поддельный, разумеется. На основании которого один мой приятель, уважаемый банкир из экенских гномов, закрыл счет своего самого крупного вкладчика. Он выдал все деньги агенту-сидху, предъявителю аккредитива. Увозить слитки пришлось на лошади, сам сидх не мог все унести.
   Шенвэль запустил руку под стол, на что маг, увлеченный своей речью, не обратил внимания. Эльф стиснул флейту.
   - А потом клиент заявился собственной персоной, и оказалось, что агент - настоящий, а документ - поддельный, - продолжал Тенквисс. - Дело удалось замять. Банкиру, чтобы не потерять репутации, пришлось вложить свои средства.
   Шенвэль отхлебнул из кружки, расслабленно откинулся на спинку скамьи, расчищая себе пространство для замаха.
   - У себя на заднем дворе гном установил чучело со светлыми волосами и каждый день упражняется на нем во владении боевым топором, - доверительно продолжил маг. - После чего куклу заменяют на новую. Чи вора сохранилась в этом клочке дубленой кожи, и...
   Шенвэль ударил Тенквисса флейтой по голове так, что инструмент сломался пополам. Маг не успел схватиться за меч. Тенквисс свалился под стол, не издав ни звука. Все произошло так быстро, что никто из присутствовавших в трактире людей и сидхов не обратил на них внимания. Да и сидела пара в самом темном углу общего зала. Предосторожность мага обернулась против него самого.
   Эльф проворно перегнулся через стол и выхватил документ из ослабевших пальцев. Однако аккредитив исчез с тихим шелестом, едва Шенвэль прикоснулся к нему. Эльф застонал от разочарования, поняв, что это была всего лишь магическая копия объекта. Шенвэль вытащил Тенквисса из-под стола, плеснул в лицо пивом из кружки. Маг открыл глаза.
   Шенвэль сплюнул и сказал угрюмо:
   - Тех денег у меня уже нет. Я на них купил себе дом здесь, да еще кое-что по мелочи. Но дом сейчас заложен...
   Тенквисс обтер лицо рукавом, усмехнулся.
   - Я не за этим тебя искал, - сказал маг. - Мне показалось, что звон монет тебе ласкает слух больше, чем большинству сидхов. Я просто хотел уточнить, так ли это.
   - Так-то оно так, да только редко я эту мелодию слышу, - мрачно сказал Шенвэль.
   - Приходи часа в четыре пополудни на обзорную площадку над Рабином - сказал Тенквисс. - У меня есть к тебе предложение. Если дело выгорит, ты будешь слышать эту сладкую музыку постоянно.
   - Хорошо, - сказал Шенвэль и поспешно вышел. Он чувствовал, как поднимаются в нем пузырьки издевательского смеха. Эльфы всегда уступали людям в умении пить, а при виде надменного лица мага Шенвэль чувствовал, что теряет контроль над собой. Тенквисс был абсолютно уверен, что сам выбрал эльфа, нашел его и шантажом принудил к сотрудничеству.
   Подняться на ноги Шенвэль уже не мог. Хихикая, он дополз до ручья и умылся. "Хорошо смеется тот, кто смеется последним", неосторожно подумал Шенвэль и расхохотался снова. Эльф умылся. Вода в ручье оказалась теплой, и не слишком-то помогла ему успокоиться. Шенвэль глубоко вдохнул и осмотрелся. Теперь Шенвэль узнал место. Преодолев завал в восточной части лужайки, в соседней долине ручей встречался с другим потоком. Сливаясь, они образовывали ручей, который люди называли Росным, а эльфы просто Рос. Росный впадал в Куну недалеко от Рабина. Для того, чтобы вернуться в город, Шенвэлю нужно было идти вниз по течению ручья. Глянув на солнце, Шенвэль понял, что уже не успеет вернуться в Рабин и купить себе новую флейту до встречи с Тенквиссом. Шенвэль встал, перешагнул через ручей, вытащил нож и срезал ветку ивы. Побег хрустнул под ножом. По срезу потек сок. Шенвэль прищурился, пробормотал заклинание, чтобы кора не высохла до того момента, когда он обстучит ее и сделает себе дудку. Ему доводилось играть и на серебряных флейтах, но, как говорил учитель Шенвэля, инструмент не имеет значения. Жрец Ящера не уставал повторять, что значение имеет только музыка.
   Шенвэль не знал, выгорит ли дело, которое задумал маг. Но предчувствовал, что сегодня город загорится точно. Шенвэль так же знал, что услышит ласкающую слух музыку.
   Но это будет совсем не пошлый звон золота, на который намекал Тенквисс.
   С неба раздался отвратительный, чудовищный хохот. Шенвэль вздрогнул и вскинул голову.
   На долину легло черное пятно тени. Размытый силуэт небесной всадницы стремительно уменьшался.
   Боевая ведьма заходила на посадку.

I

   Волна с шумом ударилась о берег, с криками пронеслись потревоженные чайки. Адриана взяла из корыта отжатую простыню, растряхнула тугой жгут и повесила сушиться.
   Михей, ее сын, сидел на завалинке у дома. Мальчик развлекал свою грудную сестру, потряхивая облезлой погремушкой. Наташа гулила в ответ и тянула ручки из своей корзинки. Услышав паузу в ритмичных позвякиваниях, Адриана покосилась на сына. Если девочка заплачет, может проснуться Радагаст. И мать, и сын искренне надеялись, что отец проспит до вечера, а потом, как всегда по вечерам в пятницу, куда-нибудь пойдет прогуляться с друзьями. Возвращался отец обычно в таком состоянии, что остальным домочадцам приходилось ночевать в госпитале, где работала Адриана. Она прошла всю войну медсестрой при полевом госпитале дивизии Серебряных Медведей, Михей родился и провел большую часть жизни там же. Казенная обстановка медицинских учреждений казалась мальчику уютнее и милее домашней. Тем более, в госпитале по ночам никто не бросался на них с топором. Начальник Адрианы давно знал старшую медсестру - во время войны Поджер был помощником главного хирурга дивизионного госпиталя. Поджер разрешил Адриане с детьми жить в госпитале во время запоев мужа.
   Михей смотрел на замки сидхов, и по лицу его было ясно, что мальчик забыл и о сестренке, и об отце. Впрочем, Наташа уже нашла себе другое развлечение. Поймав рукой свою ножку, она засунула ее в рот и теперь с наслаждением сосала.
   Женщина перевела взгляд.
   Всего лишь несколько саженей отделяло дом Адрианы от залива, вокруг которого раскинулся Рабин. Мальчику казалось, что он может дотронуться рукой до ажурного причала на другом берегу. Дворцы, облицованные внизу синей и зеленой плиткой, словно вырастали из сверкающих вод. Прозрачные и легкие строения стояли будто и не на прибрежных скалах, а на мягких облаках, и были готовы улететь с первым порывом ветра.
   Но они не улетали. Вот уже шесть веков.
   Сидхи поселились здесь первыми. Он выбрали скалистый западный берег залива, оставив людям пологий восточный. Сидхи бежали от буйства зимних штормов своей родины к ласковому морю юга. Но нет и не будет места краше того, где родился. Дворцы сидхов Рабина стояли на таких же крутых скалах, что и дома их родичей в Фейре, отличаясь только цветом. Сидхи севера вырубали их из черного льда, а не из белоснежного мрамора. Крыша же дома Михея дома покосилась так, что забавная фигурка на коньке теперь смотрела в землю перед порогом. Наличники окон, украшенные затейливой резьбой, почернели от времени и сырости. Штукатурка на стенах отвалилась целыми кусками, обнажая черно-красные камни, из которых был сложен дом. Радагаст сам выломал их из стен замка Черного Пламени после того, как вернулся с войны.
   Но даже в лучшие времена добротность их дома казалась отвратительно пошлой по сравнению с изяществом замков на противоположном берегу.
   - Вот за это сидхов жгут и в землю втаптывают, - сказала Адриана.
   Михей вздрогнул и очнулся от грез.
   - За что за это? - переспросил мальчик.
   - Они слишком прекрасны, - отвечала мать. - Рядом с сидхами люди ощущают себя выродками, ошибкой богов.
   - А учитель Святовит говорит, что это как раз сидхи - выродки, - сказал Михей задумчиво.
   Адриане удалось пристроить сына в приходскую школу при храме Хорса. Матери очень хотелось, чтобы Михей выбился в люди. Но всех сбережений Адрианы не хватило бы на обучение сына в университетском лицее. А в храме захудалого бога учили бесплатно. Грамота, счет и история Мандры давались мальчику легко. Если бы способности паренька произвели впечатление на Святовита, жреца Ярилы, Михей мог бы стать послушником при храме бога солнца. Император Мандры Искандер считал Ярилу своим покровителем, и жрецы этого бога были самыми холеными среди священнослужителей. Михей знал, что мать спит и видит на нем тунику жреца, скрепленную бронзовым солнцем.
   - Красота их порочная, мудрость - неверная, а кровь - порченая, - продолжал Михей. - Магия - это ж ведь сидхов дар, чистокровные люди этой мерзкой способностью не владеют. Чем сидхи и воспользовались в свое время, захватили всю Родину нашу. Да только сластолюбивы они сверх всякой меры, что мужчины, что женщины, за что и поплатились.
   Михей повторял заученное на уроке, не особенно вдумываясь в смысл гладких слов. Мальчик заметил, как мать скривилась от отвращения.
   - А ты что думаешь? - спросил он.
   Адриана повесила последнюю пеленку и села на завалинку.
   - Это тебе Святовит поручил разузнать? - спросила она, вытаскивая железный портсигар. Михей отрицательно покачал головой.
   - Ты тоже волшебница у меня, но ты же хорошая, - сказал мальчик.
   Мать достала папироску и закурила. Адриана пользовалась силой Огня. Для магов Воздуха курение было самоубийством, для магов Воды - просто невозможной вещью. А магам Огня было свойственно сжигать себя, так или иначе.
   - Сидхи - они очень, очень другие, - сказала Адриана. - Хотя внешне они и похожи на людей.
   - А сластолюбивые, это что значит? Что сидхи сладкоежки?
   - Можно и так сказать, - ответила Адриана, усмехаясь. - Дар к магии передается по наследству, и когда у людей и сидхов стали рождаться общие дети, то маги появились и среди людей. Вы уже проходили бунт Детей Волоса?
   Михей кивнул.
   - Проклятые полукровки вступили на путь Нави и изгнали северных выродков.
   Мать закашлялась, поперхнувшись дымом.
   - Однако, как изменилась история с тех пор, как я ее учила, - сказала она, но Михей не почувствовал иронии. - Дети Волоса действительно были полусидхами, почти все. Но слугами Нави они не были. Дети Волоса призывали мертвую силу при помощи Пальцев Судьбы. И после бунта они отказались от своей власти, вернули артефакты в храм Судьбы.
   - Какая разница, Нави, Прави, - сказал Михей небрежно. - Если вся магия - темный дар Хаоса, которым боги зла стараются отвлечь людей от предначертанного пути?
   Мать усмехнулась.
   - Да, - сказала она. - Император Искандер и жрецы Ярилы хотят отказаться от магии. А как это сделать? Только запретить общие браки людей и сидхов.
   - Да понял я. Вон, в позапрошлом году сидха застукали в Хельмутовом гроте в обнимку с сестрой нашего князя и руку отрубили. Помнишь, мы еще ходили смотреть? - сказал Михей.
   Мать кивнула, хотя и удивилась тому, что Михей до сих пор это помнит. Адриана тогда взяла сына с собой, потому что он был слишком мал, чтобы оставить его дома одного. Адриана и Михей наблюдали за казнью с балкона КПП. Их туда провел Радагаст, который не хотел, чтобы его жена и сын давились в толпе на солнцепеке. Солдаты старались находиться в хороших отношениях с городским палачом, и Адриане и Михею досталось не только лучшее место - в тени, но даже нашлись два стула.
   На помосте, кроме осужденного - сидха Ульрика, главного рабинского хирурга, который должен был зашить рану после казни, бледного князя Ивана и Радагаста, присутствовал еще один человек. Радагаст работал без рубашки, Иван то и дело вытирал пот со лба, а тот мужчина не снял даже кожаной куртки. На черном рукаве был вышит фиолетовый колокольчик с четырьмя лепестками - яроцвет. Этот милый цветок Чистильщики, отдел Имперской Канцелярии по борьбе за чистоту расы, выбрали своей эмблемой. Солнечные зайчики дюжинами разлетались во все стороны от серебряной пентаграммы на правом погоне мужчины. Пятый магический класс являлся высшим возможным для человека уровнем владения магией. Среди сидхов встречались же и волшебники седьмого класса.
   Это был имперский маг Крон, главный Чистильщик, личность неоднозначная и жуткая.
   Вытатуированная на предплечье Радагаста обнаженная женщина похабно вильнула бедрами, коротко тенькнул топор, и окровавленный обрубок ударился о помост. Сидх не издал ни звука - за него громко ахнула толпа. Радагаст отошел в сторону, уступая дорогу врачу. Именно в этот миг Михей встретился глазами с имперским магом. Крон смотрел на них с матерью и улыбался. В следующий миг Михей увидел вместо его лица морду рыси с окровавленной пастью и поспешно отвел глаза. Но рассказывать матери об этом видении он постеснялся. В конце концов, Михей был уже большим мальчиком.
   - Только одного не пойму я, - сказал Михей. - Причем здесь рука? Надо было писюн ему отрубить тогда.
   Адриана улыбнулась.
   - Но тогда у него больше никогда не будет деток, даже от женщин своего народа. А что тебе на завтра задано, кстати?
   Михей сразу поскучнел.
   - Про свержение Черного Пламени, - сказал он. - Песню сложить надо. Для малышей, простую и понятную.
   - Сложил? - спросила Адриана.
   Михей неохотно кивнул.
   - Ну, рассказывай.
   - На память, что ли? - смутился Михей.
   Взглянув на лицо матери, он сказал просительно:
   - Ну можно, я хоть на колени свиток положу?
   Адриана нахмурилась и пытливо посмотрела на сына. Последнее время матери все чаще казалось, что Михей унаследовал ее способности управлять Чи. Маг третьего класса легко мог уловить смысл текста, лишь прикоснувшись к свитку. Адриана кивнула, и Михей побежал в дом.
   - Отца не разбуди только, - негромко сказала Адриана ему вдогонку.
   Михей прихватил в доме еще и писало. Эльфийский стержень был одним из трофеев матери, привезенных с фронта. Стержень писал сам, его не надо было обмакивать в чернила, и с него никогда не соскакивали кляксы.
   - Вдруг что-нибудь поправить надо будет, - деловито сказал Михей и уселся на завалинку.
   Наташа оставила надоевший палец и загукала. Адриана дала дочери погремушку.
   - Посреди Рабина стоял замок, черный-пречерный, и жил в нем черный-пречерный дракон, - торжественно, нараспев начал мальчик. - И люди звали его Черным Пламенем, а сидхи - Морул Кером, то есть Черным Кровопийцей. С одной стороны замка была глубокая пропасть, а с другой - огненный ров. Никто не знал, откуда он пришел.
   - Кто пришел? - перебила сына Адриана. - Огненный ров? Глубокая пропасть? Замок?
   Наташа заворочалась в корзинке и захныкала. Адриана взяла ребенка на руки, спинкой к себе, чуть развела ножки девочки. Курица, на хохолок которой упала горячая струйка, с кудахатаньем бросилась прочь.
   - Дракон, конечно, - пробормотал Михей.
   - Так и напиши, - сказала Адриана, усаживая дочку к себе на колени.
   Она вдруг ощутила горький запах миндаля, предвестник пророческого транса. "Как некстати", подумала Адриана и переложила дочь в корзинку. Михей внес новые поправки и продолжал, крепко сжимая свиток в руках:
   - Дракон держал в страхе Рабин и всю Мандру. И все, кто населял нашу землю - и гордые люди, и волшебники-сидхи, и искусники гномы, - все подчинялись ему. Но сломлены были духом люди, не пели своих прекрасных песен сидхи, а угрюмые гномы вообще не показывали носа из своих глубоких горных нор. Дракон был жесток, и жить под его владычеством было очень грустно. Никто не жил хорошо при драконе, даже его слуги и стража, которым он хорошо платил. Все ненавидели дракона, но еще больше боялись его.
   Мать пристально смотрела на него, но не видела колебаний ауры мальчика, свидетельствующих о том, что он проникает своей Чи в текст. И это обрадовало Адриану. Если бы из Михея полезли магические способности, с мечтой о карьере жреца Ярилы пришлось бы распрощаться.
   Миндалем пахло все сильнее. Адриана выбросила окурок.
   - Ну что ты все мусолишь: сломлены, носа не показывали... - морщась, сказала она. -Ненавидели, плохо жили...
   - А разве не так? - спросил Михей.
   Мать пожала плечами.
   - По-разному, - сказала она. - Многие и сейчас тоскуют по тем временам. По-настоящему ненавидел Черное Пламя только Лайтонд, Верховный маг Фейре. Никто не знает почему, правда.
   Михей развернул свиток, но мать остановила его руку.
   - Оставь как есть, - сказала Адриана. - Вас ведь так сейчас учат?
   - Ну да, - сказал Михей. - Учитель Святовит так и сказал: ненавидели, мол, все, мучились, но терпели, потому что не след против верховной власти бунтовать, грех это...
   - Понятно, - усмехнулась мать. - Вот ты ему так и ответь. Но помни, что я тебе сказала.
   - У дракона был магический жезл, который обладал могучей волшебной силой Объединения, и поэтому все были вынуждены повиноваться чудовищу, - вернулся к своей песне Михей. - Люди называют его Жезлом Единства или Жезлом Власти, а сидхи - Эрустимом. Но однажды пришел конец терпению. Люди и сидхи, самые мудрые из сидхов и самые смелые из людей, сговорились между собой, ворвались в замок к дракону. Вел их Искандер, наш любимый император. Больше никто не осмелился возглавить столь опасное дело. Ведь не изнеженные сидхи же...
   Адриана взглянула на замок. Черная спица протыкала ярко-синее небо. Бывшая резиденция дракона располагалась на высоком утесе в самом центре Рабина, в той части залива, где море глубже всего вдавалось в сушу.
   - Что было дальше, никто не знает, - продолжал Михей. - Люди слышали звуки жестокой битвы, замок шатался от бросаемых сидхами заклинаний, как былинка под ветром, а затем на двор выкатились головы дракона.
   - Ничего не выкатывалось, - с усилием сказала Адриана. Перед глазами женщины все плыло, голос сына доносился как из глубокого колодца. - Вообще, никто не видел Черное Пламя мертвым. Но и живым тоже.
   Михей уже не стал ничего поправлять.
   - Но из замка так никто и не вышел. Ни люди, ни сидхи, ни дракон, ни его слуги. Страх перед бывшим повелителем был так силен, что никто не решился зайти внутрь замка, где, судя по всему, лежало его мертвое тело. К тому же, магический огненный ров погас. Все решили, что дракон погиб, и смелые освободители тоже...
   Но Адриана уже не слышала сына. Не видела хмурого, помятого Радагаста, остановившегося за спиной Михея. Тело Адрианы обмякло.
   ... Замок полыхал в ночи, как огромный факел. Раздался треск ломающегося камня. Половина утеса величаво подалась вперед и рухнула в воду. Длинная лента пламени упала в залив вслед за изуродованным, но все еще узнаваемым телом дракона, похожим на раздавленную ящерицу...
   Радагаст сделал шаг вперед и вырвал свиток из рук Михея. Мальчик в ужасе сжался. Когда на отца накатывало, успокоить его могла только мать. Но сейчас на ее помощь рассчитывать не приходилось. Адриана лежала с закрытыми глазами, по расслабленному лицу то и дело прокатывались волны тика. Михей знал, что это. С матерью говорила ее богиня - Парвата, та, что своим прикосновением исцеляет раны.
   - Что за бред ты несешь? - яростно воскликнул отец. - Все было не так! Нас вел не Искандер, а Лайтонд!
   Радагаст развернул свиток, пробежал глазами по строчкам.
   - И почему ты не сказал ни слова о бунте Танцоров Смерти, о том, как сидх приходил сюда в первый раз? Если бы не Королева Без Имени, Лайтонд бы прикончил Черное Пламя еще тогда!
   - Но учитель Святовит, - пискнул Михей.
   Радагаст кратко и грязно высказался насчет учителя Святовита, смял свиток в руках. Михею показалось, что отец сейчас разорвет его. Мальчик снова посмотрел на мать, но та все еще была в трансе - глазные яблоки ее бешено вращались под сомкнутыми веками.
   ...Михей вложил в руку деревянного солдатика игрушечную сабельку и улыбнулся. Жилистая рука схватила маленькую детскую ручку, резко вывернула ее. Раздался хруст...
   Радагаст захлебывался в собственной блевотине, а рядом стояло два сидха. По лицу одного из них текла кровь. Второй улыбался. И у смешливого была только одна рука...
   Наташа испуганно заплакала. Радагаст увидел лицо Адрианы и осекся.
   - Опять, - сочувственно пробормотал он.
   Сунув свиток в карман, Радагаст поднял жену на руки. Михей поспешно вскочил и распахнул дверь.
   - Успокой сестру, - сказал отец и скрылся в доме.
   Мальчик взял Наташу на руки, покачал.
   - Привет, Михей, - раздался голос от калитки. - А где папанька твой?
   Михей увидел соседа Толяна. Он очень дружил с Радагастом, поскольку у того всегда было на что выпить.
   - Спит, - неприязненно соврал мальчик, но в этот момент Радагаст вернулся на крыльцо.
   - Твой дед четвертовал тех экен, которые остались в живых после штурма замка, - сказал Радагаст, обращаясь к сыну. - И это была утомительная работенка! Четвертовать двести человек - это тебе не чернила переводить! Он сам видел, как дракон помиловал Лайтонда уже на эшафоте. А ты что пишешь? "Изнеженные сидхи", "великий Искандер...".
   - Брось горячиться, Радик, - сказал Толян. - Так совсем замучишь пацана, а ему ведь отдохнуть надо. Да и сам-то не хочешь пойти прогуляться?
   На лице Радагаста мелькнуло хорошо знакомое сыну выражение. Михей мысленно застонал.
   - Только зря пачкаешь пергамент, а он денег стоит! - подвел итог отец. - Так что он тебе ни к чему!
   Идти "прогуливаться" без денег смысла не имело. Пергамент стоил не так уж дорого, но на пару бутылок вина за него можно было выручить. В отличие от бумаги, которой пользовались сидхи, с пергамента можно было бесконечное количество раз соскоблить ненужные слова и заполнить новыми.
   Радагаст вышел за ворота, к ожидавшему его другу.
   - Матери скажи, что к вечеру буду, - сказал он сыну на прощанье.
  
   Зимой и большую часть весны крылья не брали заказов. Снежный буран или весенняя гроза на высоте пятидесяти саженей над землей означали верную смерть для того, кто в них попадал. Ведьма поднялась в небо первый раз в этом году за неделю до Купайлы. Карина надеялась, что эйфория от полета притупит боль. Но веселая зелень полей Нудайдола, по которым прокатывались волны от ветра, только усилила ее отвращение к себе. А острые, обглоданные ветром и лавинами вершины Черных гор превратили страдание в острый черный клинок, все глубже впивавшийся в душу ведьмы.
   Осколок Льда.
   Так Светлана назвала артефакт, блуждающий в теле подруги.
   Первая целительница крыла, Анастасия, погибла в битве за Долину Роз, так и не заметив ничего подозрительного в отношениях старшей крыла "Змей" с мужчинами. Карина же с самой первой влюбленности, закончившейся постыдно и горько, списывала все на свой скверный характер. После физической близости ведьму охватывало необоримое отвращение к объекту страсти. Сила отвращения была прямо пропорциональна испытанному наслаждению. Ум Карины становился странно искаженным. Ведьму охватывало безудержное желание высмеять, оскорбить бывшего властелина своего сердца и тела. Светлана, вторая целительница крыла "Змей", смогла распознать Проклятие Ледяного Сердца только после того, как Карина убила своего очередного любовника, первого и последнего сидха, с которым ведьма была близка. Светлана увидела в теле подруги артефакт, наполненный мертвой силой. Именно он искажал внутренние жизненные каналы Карины, каналы разума и чувственности. Снять проклятие мог только тот, кто владел магией Подземного мира. Или тот, кто проклял Карину. Ведьма давно уже догадалась, что проклятие перешло к ней вместе с даром ее наставницы Кертель. Способности самой Карины к магии были ниже среднего. Буровей, создатель Горной Школы, не хотел брать Карину в боевые ведьмы даже по протекции Кертель, своей старинной подруги. Кертель передала Карине свой дар вместе с проклятием, и умерла.
   Карина не побоялась бы вызвать духа Кертель. Но к тому времени у боевой ведьмы не осталось ни одной вещи, в котором бы сохранилось Чи ее наставницы, что делало ритуал невозможным. Искать другого мага, владеющего мертвой силой, было опасно. Люди с такими способностями рождались редко и обычно вставали на путь Нави.
   Карина смирилась с тем, что ей придется носить проклятый артефакт в себе до самой смерти. Ведьма стала сторониться мужчин, а сидхов особенно. Мужчины и так гибнут слишком часто, чтобы приносить их в жертву похоти и проклятию. Когда начался роман Светланы и князя Черногории Ивана Рабинского, целительница познакомила Карину с бароном Владиславом Ревенским. Барон осыпал Карину подарками и знаками внимания. Пожилые мужчины не нравились ведьме. Однако барон сумел быть настойчивым без навязчивости. И Карина рассудила так: "Если тот, кто нравится мне, утром становится противен до омерзения, то, может быть, тот, кто отвратителен мне до постели, станет мил после?". И трюк сработал. Ведьме удалось обмануть чары, обойти проклятие, испортившее ей всю жизнь. Владислав оказался вполне приятным и верным кавалером, не без недостатков, конечно, но у кого их нет. С тех пор барон был единственным любовником Карины.
   И ведьма самонадеянно полагала, что если ей один раз удалось обмануть проклятие, то теперь оно утратило власть над ней. Но этой весной в ночь после праздника возвращения Ярилы Карина узнала, что жестоко ошибалась. "Все отдала бы", мрачно думала Карина, рассеянно поворачивая рога управления метлой. - "Мою магическую силу, мою свободу, все сбережения мои, тому, кто вытащил бы из меня этот проклятый артефакт. Да, видно, не судьба...".
   Карина так погрузилась в невеселые мысли, что пролетела мимо долины, где ее крыло всегда собиралось перед первым в сезоне заказом - искупаться в горячем источнике, обменяться последними новостями и вообще поразмять языки. Только увидев впереди синюю громаду моря, ведьма выругалась и повернула обратно. Ловко маневрируя в узком ущелье, Карина громко расхохоталась. "Назло врагам, на радость маме", яростно подумала она. - "Не буду я размазывать сопли! А Тенквисс пусть радуется, что живым ушел...". Отразившись от скал, звук превратился в чудовищный лай. Как ни странно, это взбодрило ведьму.
   После обжигающего холода высоты в воздух долины казался теплым, как парное молоко. Карина отстегнула корзину и отослала свою метлу. Старшая крыла "Змей" прилетела первой, чтобы искупаться в одиночестве, заплести шлем-косу и предстать примером того, как должна выглядеть боевая ведьма. Карина за зиму соскучилась по своим девочкам, и если бы не грустные мысли о собственном проклятии, с наслаждением предвкушала бы встречу. Ведьма расстегнула фибулу в виде свернувшегося в кольцо змея, покрытую темно-синей эмалью в виде чешуек, и распахнула плащ. Россыпь серо-белых пятен на ткани делала ведьму совершенно неразличимой в небе в облачную погоду. Фибула сорвалась с воротника и тихо булькнула, упав в источник. Карина этого не заметила. Она сбросила плащ и расстегнула куртку. На рукаве, левой стороне груди и правом плече куртки ярко-синей нитью была вышита оскалившаяся летучая мышь, эмблема боевых ведьм. На правом плече куртки красовался серебряный четырехугольник. Ведьма кинула куртку на плащ. Тихо звякнули украшения, густо покрывавшие левый рукав куртки. Карина запрыгала на одной ноге, снимая штаны. Затем постелила полотенце на край каменной чаши, села, спустив ноги в теплую воду. Ведьма начала расплетать толстую черную косу, напевая:
   - Ах, была когда-то я девою младою,
   От вампиров и троллей не было отбою,
   Колдуны и вещуны в чувствах признавались,
   На Купайло за меня гномы передрались...
   Она отбросила волосы за спину и спрыгнула с неровного каменного края. Из-под ног ведьмы с громким плеском дернулось прочь что-то скользкое. Прежде чем Карина успела удивиться, в центре чаши с шумом и грохотом воздвиглась желто-коричневая фигура. Вода выплеснулась через край. По зеленым волосам мужчины стекала вода. Карина шарахнулась назад. Водяной проявил себя впервые за пять лет, что ведьмы купались в его источнике. Дух воды схватил Карину подмышки и прижал к скале. Их лица оказались так близко, что Карина увидела - волосы водяного только показались ей зелеными из-за ила. На самом деле они были цвета выгоревшей на солнце соломы. Две тонкие косички открывали узкие острые уши. Ведьма взвыла и ударила сидха ногой в пах. Он успел повернуться бедром, блокируя удар. Магические кандалы обхватили лодыжки Карины, прижимая ноги к скале. Сидх развел ей руки в стороны. Карина сопротивлялась, но он был намного сильнее. Сидх хотел лишить ведьму возможности двигаться, приклеить к утесу своей магией, как бабочку в гербарии. Карина впилась зубами в мускулистое предплечье, ощутила на губах солоноватый привкус даже через мокрую ткань. Светлые глаза сидха потемнели от ярости, и он укусил ведьму в шею. Карина закричала. Сидх не собирался насиловать ведьму, но теперь он уже не смог бы остановиться. Вдруг по телу мужчины прошла судорога. Он отшатнулся, отпустил Карину. Ведьма, тяжело дыша, пыталась освободить руки, но магические кандалы держали надежно.
   - Ты, - странным голосом спросил сидх. - Ты когда-нибудь спала с эльфом?
   От неожиданности Карина сказала правду:
   - Да.
   Мужчина болезненно улыбнулся.
   - Ты убила его?
   Ведьму обожгла короткая вспышка ужаса. Комок подкатил ей к горлу, и Карина только кивнула в ответ.
   Сидх отошел от нее и сел на валун спиной к ведьме.
   - Я случайно зашел сюда, - сказал он, снимая сапог. Карина смотрела на облепленную мокрой рубашкой спину. Своим мощным сложением мужчина походил не на сидха, а на рабинского шахтера. Он вылил воду из сапога и продолжил:
   - Я увидел тебя, когда ты заходила на посадку. Опасаясь, что ты меня атакуешь, я спрятался здесь.
   Карина поняла, что ее неожиданный собеседник черпал Чи из Воды. Иначе он не смог бы просидеть в источнике так долго.
   - Чернила на мирном договоре между Фейре и Мандрой высохли не так давно... Теперь я вижу, что совершил глупость. Прости, я не хотел напугать тебя.
   Ведьма усмехнулась.
   - Да нет, ты поступил разумно, - сказала она. - Увидев сидха в нашей долине, я бы напала не раздумывая. Ничего личного, просто рефлекс.
   Мужчина вытряс воду из второго сапога и оглянулся через плечо. У него оказались типично мандреченские широкие скулы. Карина утвердилась в мысли, что он - полукровка.
   - В нашей долине? - повторил сидх.
   - Мы всегда встречаемся здесь перед первым заказом, - сказала Карина. - Такая традиция...
   Мужчина скрылся в клубах шипящего пара. Ведьма вздрогнула, но быстро сообразила, что сидх просто сушит одежду заклинанием. Когда пар рассеялся, стало видно, что он неторопливо перематывает портянки.
   - Я Шенвэль, - представился сидх. - Я мог бы оставить тебя так и уйти. Твои подруги легко снимут эти чары. Но мало ли что может произойти до их прибытия? Тут водятся медведи и волки. Да потом, даже маленькая птичка порой может причинить неприятностей больше, чем она сама весит...
   Он обулся, встал и повернулся к ведьме. На бедре женщины Шенвэль заметил татуировку - свернувшийся в кольцо змей.
   - Крыло "Змей", - сказал сидх. - Так это вы каждый год устраиваете воздушный праздник на именинах князя Ивана?
   Ведьма кивнула.
   - Освободи меня, Шенвэль. Меня, кстати, зовут Карина. Я понимаю, что война закончена.
   Шенвэль вздохнул.
   - Жаль, что подобная понятливость крайне редко встречается - сказал сидх, делая небрежный жест.
   Карина почувствовала, как исчезают кандалы. Шенвэль наклонился, вытащил из-под корней ивы заплечный мешок, забросил его за спину. Когда Шенвэль взобрался на каменную гряду, преграждавшую выход из долины, над его головой просвистел огненный шар. Он ударился о скалу. Ослепительные искры и осколки камня брызнули в разные стороны. Сидх остановился, оглянулся через плечо. Ведьма уже успела надеть штаны и сейчас застегивала верхний крючок на шелковой синей рубашке.
   - Я забыл, что одни и те же вещи мы с людьми понимаем по-разному, - ровным голосом сказал Шенвэль.
   - Я хочу поговорить с тобой, - спокойно сказала Карина.
   - "Ты чего меня шарахнул балалайкой по плечу? Я того тебя шарахнул, познакомиться хочу", - с нескрываемой иронией сказал сидх.
   - Примерно так... Что тебя остановило, когда мы боролись?
   Шенвэль первый раз взглянул в лицо ведьме. Такие крупные, резкие черты и небольшие светлые глаза имперская пропаганда приписывала истинным мандреченам. Тем былинным героям, из-за которых земли от залива Вздыбленного Льда до Внутреннего моря Сюркистана долгое время назывались "Империя Мандра", а не "Великий Каганат Сюрков" или "Фейре и Эдайнард". Непримиримость и страстность привела мандречен на трон владык. Именно эта излишняя, по мнению сидхов, живость характера и погубила их. Богатыри остались на полях сражений, выжили только генетические трусы. Подвиги героев забылись. Да и к чему все эти подвиги, рассуждали более практичные потомки богатырей, если наградой за них может быть только смерть? Но на лицах дочерей и сестер былинных героев иногда еще вспыхивал отблеск небесного огня, пожравшего души их отцов и братьев.
   - Проклятье, которое лежит на тебе, - ответил он.
   У Карины перехватило дыхание.
   - Что еще за проклятье? - с деланной небрежностью спросила ведьма.
   - После секса любовники становятся омерзительны тебе, - ответил Шенвэль. - В проклятие включена интересная клаузула насчет эльфов. Плата за любовь в данном случае - смерть.
   - И ты можешь его снять? - быстро спросила ведьма. - Ведь оно...
   - Оно наведено с помощью Цин, я заметил, - сказал Шенвэль. - Да, я могу.
   Карина глубоко вдохнула и сжала кулаки. Кажется, боги услышали ее.
   - Ты ведь сидх, - сказала ведьма недоверчиво. - Из сидхов только Лайтонд владел мертвой силой, потому что его мать была из Детей Волоса. Но он погиб во время бойни в Мир Минасе.
   - Шесть веков назад и люди не могли управлять Чи, - хладнокровно ответил Шенвэль. - Монополию на оружие - генетический материал можно сохранить только в том случае, если перекрестные браки остаются бесплодными. Не только Разрушительница Пчела дарила своей благосклонностью эльфов, поверь мне.
   Карина криво усмехнулась.
   - Убедил, - сказала она.
   Ведьма рывком подняла с травы свою куртку. Шенвэль увидел россыпь украшений на левом рукаве, доходившую почти до локтя. На золотую булавку с рубином, вколотую под самым плечевым швом, металла пошло не меньше, чем на шейный обруч. Рубин, ограненный в форме ромба, был таким крупным, что вполне мог защитить руку от удара мечом. Серебряные броши с сапфирами, подвески с бирюзой, дарственные фибулы с темно-синим кошачьим глазом на форме боевой ведьмы смотрелись как детская люлька в разбойничьем притоне.
   - Это все потянет тысяч на шесть гривен, я думаю, - сказала Карина, прищурившись. - Достаточно для того, чтобы ты рискнул жизнью?
   - Судя по выражению твоего лица, - сказал сидх медленно, глядя на нее. - Это не то предложение, от которого можно отказаться. Но к четырем часам пополудни я должен быть в Рабине.
   - Будешь, - пообещала Карина. - Я не могу взять второго всадника на свою метлу, но у целительницы есть запасное место. Что тебе нужно для извлечения? У меня есть травы...
   Шенвэль отрицательно покачал головой и начал спускаться с завала.
   - Расстели свой плащ.
   Ведьма хмыкнула.
   - Я забыла, насколько по-разному мы понимаем одинаковые вещи. Я думала, что ты хочешь извлечь из меня артефакт, а ты, кажется, хочешь воткнуть в меня свой.
   Сидх поморщился и остановился.
   - Мне никогда не нравились женщины людей, и ты не исключение, - сказал он высокомерно.
   - О, это я заметила, - усмехнулась Карина.
   Шенвэль пожал плечами.
   - Ты оказалась подо мной, ты сопротивлялась... Ничего личного, рефлекс. И не более того.
   Ведьма присела на корточки, расправила плащ на траве. Сидх снял свой мешок с плеч и опустился на колени. Жестом он указал Карине место перед собой. Ведьма повиновалась.
   - Целуй меня в губы, - сказал Шенвэль. - Как будто любишь меня больше жизни. Можешь представить вместо меня того эльфа, которого убила...
   Карина глубоко вздохнула. Затем закрыла глаза и подалась вперед. Шенвэль чуть наклонился, встретил ее губы и ответил на поцелуй.
   У Карины закружилась голова. Ничего больше не было сейчас в этом мире, кроме влажных, горячих губ эльфа. Нестерпимо горячих. В рот Карине словно заливали свинец. Ведьма отпрянула, но Шенвэль крепко держал ее. Тело ведьмы пронзил холод, а невыносимый жар разорвал ей горло и легкие. Карина дернулась назад, ударилась головой и потеряла сознание.
  
   Седой мужчина в сером дорожном плаще с богато вышитыми вензелями в форме буквы "Т" стоял на обзорной площадке над Рабином и задумчиво смотрел на город. Тенквисс давно не бывал в здешних местах, и вид с тех пор разительно изменился.
   После изгнания дракона столицу перенесли обратно в Кулу, и Рабин утратил значительную долину своего великолепия и пышности. Но город был по-прежнему очень красив вот так, с высоты птичьего полета. Прямо по оси залива возвышался остров Крука. Сверху его покрытая лесом вершина походила на украшенный развевающимися водорослями шлем огромного воина, наступающего на город из морской пучины. Уродливые краны порта в восточной половине дуги казались копьями, которые воин уже успел бросить. Черный замок в центре города выглядел так, словно воин пытался вырвать его скалы, как гнилой зуб. Одна из четырех башен крепости была разрушена почти полностью. С трех остальных, при драконе отделанных гематитовыми плитами, содрали всю облицовку до высоты человеческого роста. Тяжелые цепи, когда-то поднимавшие мост через ров, проржавели. Во рву цвела ряска. Единственная часть замка, которую поддерживали в безукоризненном порядке, были тяжелые ворота, забитые крест-накрест железными полосами. Ходили упорные слухи, что раненный дракон все еще скрывается в своем замке. Именно для того, чтобы успокоить горожан, власти окружили призамковую площадь высокой насыпью. Полуразрушенный дом, стоявший прямо напротив замка, оборудовали под КПП между эльфийской и человеческой частями города. От КПП начинался высокий земляной вал, который перечеркивал весь город пополам и упирался в горный склон прямо под входом в пещеру, известную как Хельмутов грот. Тенквисс знал, что в нем находится источник с животворной водой. Через Хельмутов грот можно было попасть в огромный лабиринт переходов, которыми известняковый склон был начинен, как сыр дырками - справа, где земля принадлежала людям, находился серебряный рудник. Он съел гору до самых известняков, выпиравших, словно ребра огромного зверя. Да и после изгнания Морул Кера, когда дотла выгорело полгорода, рабинцам понадобился кирпич. А склон был сложен из прекрасной белой глины. Земля из отвала как раз пошла на насыпь, разделившую город.
   Теперь же сочетание оскверненной, растерзанной земли и мирного соснового бора смотрелось как иллюстрация к закону о раздельном существовании двух рас, сделанная безумно смелым художником, притом склонным к гротеску.
   На дороге от города показалось облако пыли. Оно приближалось к биваку, и вскоре стали видны черные куртки всадников в серебряных наклепках. Маг нанял экен по просьбе Карины. Очевидно, воины находились в близких отношениях с кем-то из ведьм крыла "Змей". Впрочем, Танцоры Смерти являлись ценным приобретением для любого отряда и без всяких рекомендаций.
   Тенквисс посмотрел на солнце. Скоро должен был явиться эльф, а потом подтянулись бы и сами ведьмы. Ученики мага уже разбили лагерь на террасе несколькими саженями ниже и развели костер. Судя по аппетитному запаху, картошка с мясом уже почти поспела. Тенквисс услышал шаги, обернулся и увидел Заша.
   - Прибыли экены, - сказал ученик. - Ужин готов.
   Маг кивнул.
   - Послушай, - сказал Заш. - Если все пройдет, как надо... Она влюбится в тебя?
   Он смотрел на мага почти сердито. Тенквисс поморщился, ласково потрепал его по голове.
   - Ненадолго, - сказал маг.
   - А ты? - насупившись, спросил Заш.
   Тенквисс дернул щекой, словно вспомнил что-то неприятное.
   - Этим чарам никто не может противостоять, - сказал он спокойно. - Пойдем вниз, надо встретить гостей.
  
   Карина открыла глаза. В высокой синеве плыли серебристые облака. Собственное тело показалось ведьме таким же невесомым. Она ощутила удивительное спокойствие. Но вот заныл ушибленный затылок, засаднило в ободранном изнутри горле. "Похоже", подумала Карина. - "Сидх действительно вытащил эту проклятую штуку из меня". Ведьма повернулась на бок и обнаружила, что Шенвэля рядом нет. Карина резко приподнялась на локте. Взгляд ее упал на маленькое алое пятно на плаще. Ведьме приходилось видеть, как фонтаном ударяет вверх кровь из шейных артерий, когда человеку отрывают голову, как алой струей хлещет из разорванного бедра. Но почему-то Карина не могла отвести глаз от этой крохотной кляксы несколько невыносимо долгих минут. Затем ведьма огляделась, ища сидха.
   Тень от скал уже почти закрывала долину. Но Карину пробрал озноб совсем не от этого. Вода в ручье была черной, трава на его берегах пожухла. Ветки ивы печально обвисли. Ведьма вскочила. В глазах Карины замелькали черные пятна, она пошатнулась и чуть не упала.
   Сидх лежал у источника лицом вниз. Карина подошла к нему, задумчиво посмотрела на нож, валяющийся на траве рядом. Левая рука Шенвэля свесилась с края чаши в воду. Ведьма окликнула по сидха имени, но сидх не отозвался. Карина, кряхтя, стала переворачивать его. Тяжелая мокрая рука проехалась ей по лицу, и ведьма снова ощутила вкус крови. Кисть сидха находилась под странным углом к запястью. Карина опустилась на корточки рядом с ним, взяла Шенвэля за руку и увидела, что запястье перерублено почти наполовину. Сидх пытался отрезать себе кисть, но его нож был слишком маленьким, чтобы это удалось сделать одним ударом. Шенвэль потерял сознание от боли после того, как перерубил лучевую кость. "Зачем ему это понадобилось?", озадаченно подумала Карина, и тут увидела в центре ладони сидха еще одну рану, поменьше. Вокруг кисти Шенвэля заколыхались тонкие черные струйки. Они сплетались и густели на глазах. Ведьме потребовалось все ее мужество, чтобы не призвать метлу и не броситься прочь из долины. Тело волшебника, владеющего мертвой силой, являлось вратами в Подземный мир.
   Которые приоткрывались в случае ранения, а в момент смерти мага распахивались настежь. И всех, кто имел несчастье оказаться рядом, засасывало в чертоги Ящера.
   Мрак над ладонью сидха сгустился, превратившись в черную хрустальную иглу. Карина сообразила, что это Осколок Льда, который она проносила в своем теле без малого двенадцать лет. Артефакт торчал из раны дюйма на полтора. В глубине камня закрутились рваные судороги вспышек, и Осколок Льда погрузился в рану еще на полдюйма. Ведьма догадалась, что Чи Воды замедляла движение артефакта. Если бы сидх не успел опустить руку в источник перед тем, как потерял сознание, Осколок Льда уже целиком вошел бы в его тело.
   По ладони Шенвэля потекла кровь. Он застонал и открыл глаза.
   - Отруби мне руку, - искаженным от боли голосом сказал Шенвэль. - Если Осколок Льда дойдет до сердца, я умру.
   - Но у меня нет меча, праща только, - сказала Карина растерянно. - Подожди, сейчас прилетят мои девочки...
   - Улетай, - прохрипел сидх. - И ведьм своих отзови...
   Карина поежилась.
   - Но почему ты должен умереть?
   - Осколок Льда должен был убить твоего возлюбленного-эльфа, если бы ты преодолела чары и не сделала этого сама, - ответил Шенвэль сквозь зубы. - Я думал, что успею остановить артефакт...
   Глаза ведьмы сузились.
   - Как удачно, - язвительно сказала она. - Это было бы пределом моих мечтаний. Одним остроухим кривлякой в этом мире станет меньше, слава Ящеру...
   Шенвэль вскрикнул. Игла в его руке засияла мрачным светом. Ломаные зигзаги в камне закрутились еще быстрее.
   - Я не люблю тебя, не люблю! - воскликнула ведьма яростно. - Я тебя ненавижу! О, хвост Ящера! Ненавижу! Ненавижу! Чтоб ты сдох!
   Эльф изогнулся в беззвучном крике, уткнулся лицом в грудь Карины. Ведьма обхватила его за плечи. Раздался тихий всплеск, вода в источнике забурлила. Несколько мгновений холодное сияние еще пробивалось со дна чаши, а потом исчезло.
   Карина помогла сидху подняться и отойти от источника. Но лечь на плащ ведьмы Шенвэль отказался. Здоровой рукой он вытащил из своего мешка желто-коричневый плащ и устроился на нем.
   - Светлана закатает тебя в гипс, когда прилетит, а пока надо наложить повязку, - сказала ведьма.
   - Не надо, - сказал эльф спокойно. - Способности моей расы к регенерации намного превосходят человеческие.
   Шенвэль подул себе на руку. Исчезли кровавые лоскуты и белые обломки кости, торчавшие из раны. Изуродованное запястье вновь покрылось кожей.
   На которой даже шрама не было.
   Глаза ведьмы округлились, но она промолчала. Шенвэль закрыл глаза.
   - Тот Осколок Льда... Он все еще опасен? - тихо спросила Карина. В артефакте была запечатлена Чи Кертель, и ведьме наконец-то представлялась возможность побеседовать с духом наставницы и выяснить, за что она прокляла ученицу.
   Эльф отрицательно покачал головой.
   - Все действия, которые были заложены в проклятии, уже выполнены, - сказал Шенвэль. - Интересно было бы узнать, как этот Осколок Льда попал в твое тело.
   - Тебе не кажется, что ты слишком любопытен для того, кто только что чудом избежал смерти? - усмехнулась ведьма.
   Эльф пристально посмотрел на нее. Карина наморщила нос.
   - Я помню только жертвенник в форме экенской восьмерки, - сказала она, тряхнув головой, и вернулась к источнику. Вода в чаше постепенно светлела, но все еще оставалась непрозрачной. Ведьма закатала рукав, опустила руку и некоторое время шарила по дну. Карина укололась об артефакт, когда начала думать, что его уже унесло из чаши течением. Она достала Осколок Льда, негромко произнесла заклинание.
   Эльф приоткрыл глаза, ощутив дрожание Чи в воздухе. Плетеная квадратная корзина появилась на плаще ведьмы. Ведьма достала свою форменную куртку и воткнула Осколок Льда прямо под рубиновой брошью.
   - Ты сделал свою работу, пришла пора расплатиться, - сказала Карина.
   Она отколола самую нижнюю подвеску с бирюзой, и положила рядом с эльфом. За ней последовал сапфир, оправленный в серебро, и огромная фибула с кошачьим глазом. Горка украшений на плаще росла. Шенвэль почувствовал странные вибрации Чи, исходившие от них. Эльф прищурился.
   ...Окровавленные комки мышц в ряд висели на рукаве Карины. Вокруг них радостно жужжали мухи. Шенвэля передернуло, когда он понял - это сердца, вырванные из живых тел. С некоторых сердец еще капала черная кровь, другие сморщились и высохли, некоторые были с гнильцой. А некоторые, самые нижние, еще судорожно сокращались. Алые линии чужой Чи окутывали ведьму неровной сеткой.
   Шенвэль встряхнул головой, отгоняя видение. Природа магии, пропитывающей украшения, осталась ему неясна, но одно было очевидно. Женские побрякушки на самом деле являлись мощными защитными талисманами.
   - Вот, - сказала Карина, сняв последнюю, рубиновую заколку. - Теперь осталось только дождаться Светланы, и она отнесет тебя, куда захочешь.
   Эльф закрыл глаза. Карина стала искать в корзине керамическую бутылочку с настоем укрепляющих трав. Боевые ведьмы ухаживали за волосами с особым тщанием - от их толщины и густоты в конечном итоге зависела жизнь воительниц. Ни один вид обычных шлемов в воздушном бою не мог обеспечить необходимую широту обзора. И вместо металлических шлемов небесные воительницы укладывали вокруг головы свои косы.
   Шенвэль сел, начал перекладывать украшения в заплечный мешок и задел ведьму рукой. Карина выронила с большим трудом обнаруженную бутылочку, и она снова ушла на дно корзины. Шенвэль пытался просканировать ее ауру, увидеть ее внутреннюю суть. "Смотри, смотри", подумала Карина злорадно, даже не пытаясь противостоять, хотя такое сканирование далеко выходило за рамки приличий и было обыкновенным магическим хамством. Никому еще не удавалось увидеть гештальт ведьмы. Раньше или позже любого, кто пытался заглянуть в душу Карины, начинало уносить вверх. На физическом плане это означало смерть, и продолжить путешествие никто не пытался. Каждый наоборот старался прервать восхождение.
   Но не всем это удавалось.
   Карине и в голову не пришло, что Шенвэль задел ее случайно. Шенвэль немного прихвастнул, демонстрируя свои способности к заживлению ран, и левая рука еще не вполне повиновалась ему. Не собирался эльф и сканировать ауру ведьмы - она сама раскрылась перед Шенвэлем.
   Карина тоже увидела внутреннюю суть эльфа. Это оказалась стена, вся в резных завитушках и фигурках. Для эльфийского стиля барельеф был слишком прост и даже суров, но Карине это понравилось. Некоторые мотивы - геометрический орнамент, стиль изображения животных - были типично мандреченскими. Украшениями хотелось любоваться бесконечно, гладить, касаться лакированной поверхности. Ведьма так и поступила, и неожиданно почувствовала, что стена под ее рукой задрожала. Карина ахнула, увидев четкий прямоугольник, появившийся на стене от ее прикосновения. Это была дверь... Карина осторожно, ласково нажала снова, и дверь распахнулась. Ведьма оказалась в самой сердцевине души Шенвэля.
   За дверью была тьма. Это были не те сумерки души, где почти у каждого живут странные твари, иногда отвратительные, иногда злобные. Это была темнота пустоты, безграничной, бескрайней, темнота смерти и одиночества. Карина сделала шаг вперед и поняла, что во тьме что-то есть. Что-то огромное, но неподвижное. Неживое. По небу этого странного места заструились разноцветные яркие ленты. Ведьма отшатнулась было, но в тот же миг поняла, что этот фейерверк холоден и безопасен, что в нем нет неугасимого магического огня. В отсветах холодного сияния Карина увидела высокую башню в форме огромной руки, сжимавшую в высоте тусклый шар. У подножия башни, опираясь на меч, стояла высокая фигура в черном балахоне. Гарда меча в форме ящерицы удобно охватывала руку. На клинке было выгравировано какое-то устрашающее насекомое, больше всего похожее на паука.
   Карина сглотнула. Судя по общей картине, это могла быть только Смерть. В душах многих воинов жило Уничтожение, всегда в разных формах, но суть от этого не менялась. Карина знала по опыту, что если удавалось договориться с этой частью души, воин не мог поднять руку на ведьму даже тогда, когда от этого зависела его собственная жизнь.
   - Здравствуй, - сказала Карина. Светлана объяснила ей, что главное, что нужно делать при встрече с любым духом - это выяснить его имя. - Как тебя зовут?
   Фигура зашевелилась. Всполохи на небе стали гаснуть. Ведьма в первый момент подумала, что огромный шар, венчающий башню, и является источником разноцветных зигзагов на небе, но теперь поняла, что ошиблась. Башня-рука вообще и шар особенно были источником тьмы, покрывавшей душу эльфа. Сияние стало гаснуть, поглощенное странной башней, и Карина поняла, что пора возвращаться. Если бы она осталась в темноте одна, башня поглотила бы и ее. Ведьма обернулась, ища дверь, но там оказалась та же бескрайняя тьма.
   И вот тут Карине стало страшно.
   Шенвэль окунулся в медленные, сильные струи и увидел в глубине женское лицо. Шенвэль узнал его, и у эльфа захватило дыхание. Когда жрец Ящера рассказал Шенвэлю, какая женщина предназначена ему, эльф не поверил. Он не думал, что мужчина и женщина могут быть предназначены друг другу так же неотвратимо, как смерть предназначена каждому из живущих. Но увидев это лицо, Шенвэль прочувствовал правоту старого жреца всем своим существом. Шенвэль устремился вниз и вперед, к этому лику, который он искал всю жизнь, не зная, что именно его и ищет.
   Шенвэля хлестнул ужас Карины. Эльф понял, что финтифлюшки маскировочного фасада расступились перед ведьмой, как сон, как туман. Что Карина уже там, куда сам Шенвэль старался не заходить.
   Шенвэль рванулся назад.
   Карина беспомощно обернулась. Становилось все темнее. И тут фигура подняла меч. Ведьма попятилась, сжимая кулаки. Фигура не сделала ни единого шага. Карина заметила, что лезвие меча светится само по себе. Ведьма заколебалась. Что произойдет с ней во мраке, Карина предчувствовала настолько ярко, что даже думать об этом не хотелось. Но фигура внушала не меньший страх.
   - Кто ты? - настойчиво повторила ведьма. - Как тебя зовут?
   Фигура откинула капюшон свободной рукой. Но Карина не успела увидеть ее лицо. Что-то засветилось за спиной ведьмы, и упавшая от ног Карины огромная тень скрыла фигуру. Ведьма обернулась, увидела в пылающем магическим огнем прямоугольнике чашу источника, и, не размышляя больше ни о чем, шагнула вперед.
   А в следующий миг она снова очутилась в реальности мира, рядом с эльфом. Шенвэль смотрел на нее так, словно она у него на глазах спустилась с небес, легко ступая по радуге. Карине показалось, что перед ней нет барьеров; на самом деле эльф опутал себя трехслойным коконом хитро преобразованной Чи, чтобы скрыть истинный уровень своего магического дара. И расплетать его в ближайшее время не собирался. Никто и никогда не мог так запросто проникнуть в самую глубину души эльфа.
   Несколько мгновений они молча смотрели друг другу в глаза. Карину охватило желание, яростное и хищное, как ночной цветок далеких стран, который, по поверью, питается неосторожно присевшими на ароматную чашу мухами. Она знала, что это закономерное следствие только что пережитого ужаса, но ничего не могла с собой поделать.
   - Что же было правдой? - тихо спросила Карина. - Те узоры на стене или... или...
   Шенвэль пожал плечами.
   - Прекрасная лодка на поверхности моря и огромный змей на его дне - что из этого правда?
   - Правда только море, - пробормотала ведьма
   Шенвэль наклонился к ее лицу. Одна из его косичек упала на щеку ведьме. Теперь она не видела ничего, кроме его блестящих глаз, синих, как небо, и холодных, как вечные льды Фейре.
   - Вот видишь, - сказал он. - Ты сама все понимаешь...
   Эльф был удивителен. Шенвэль прикасался к ней бережно, но в тоже время уверенно, словно прислушивался к звучанию незнакомого инструмента, перед тем как настраивать его. Карина ощутила его прохладный скользкий язык, и тут эльф, наконец, дотянулся здоровой рукой до того места, до которого хотел. Карина всхлипнула, тело ее выполнило сложное змеиное движение. Шенвэль настроил ее быстрее, чем она ожидала сама, и даже быстрее, чем обычно.
   Шенвэль тихо вскрикнул.
   - Хвост Ящера... - сказала Карина полным мечтательности тоном. - Какой тут у нас змей на дне моря...
   - Какое же это.... море, - отвечал эльф, не открывая глаз. - Это же устье, и даже не Нудая, а Куны...
   Шенвэль крепко сжал талию Карины, лишив ее возможности двигаться.
   - Змей оказался драконом, - задыхаясь, сказал он. - Если его не перестанут душить, из пасти вырвется пламя...
   - Оно погаснет в воде, - прошептала Карина, прижимаясь к эльфу. Ведьма ощутила тяжесть его тела. Шенвэль сквозь прищуренные веки опять увидел то самое лицо, ослепительное и прекрасное. То, на которое был обречен. Он устремился вперед и вниз.
   Эльф нашел несколько новых, неожиданных созвучий. В симфонии, которую они исполнили, странным образом яростная, дикая страсть переплелась с необыкновенно нежной грустью, которая оказалась ведущей темой, и в момент репризы пронзила Карину до мозга костей.
  
   Валет с Крюком расседлали и стреножили лошадей, пустив их пастись рядом с биваком. Гёса же так увлекся, рассматривая ученика мага, что даже не заметил появления самого Тенквисса. Бесцветное, блеклое лицо Тана не могло принадлежать ни поланину, ни сюрку, ни мандречену. Больше всего ученик мага напоминал туго набитый мешок картошки. Деревянные, неуклюжие движения ученика мага наводили на мысль о том, что перед ними голем. В движениях Заша, второго ученика мага, который пошел сообщить хозяину о появлении гостей, наоборот было что-то змеиное. Тан, очевидно, был первым опытом мага, а Заш получился уже удачнее.
   Крюк толкнул Гёсу локтем в бок. Трое экен сдержанно кивнули магу. Тенквисс бесцеремонно разглядывал их.
   - Я вижу, у вас по одному мечу, - сказал маг вместо приветствия. - Купель Вахтанга?
   - Да, - сказал Гёса. - Лайтонд забрал из Гнезда почти всех своих птенцов, и там мало кто танцует теперь.
   - Мне хотелось бы увидеть ваш танец, - сказал Тенквисс.
   Гёса совершенно по-волчьи оскалился. Заш увидел, что у экена белые, словно сахарные, зубы.
   - Для этого мы и здесь, - сказал Гёса. - Только вам придется вернуться на ту площадку, откуда вы спустились. Если, конечно, после нашего танца вы намерены увидеть что-нибудь еще.
   - Тебе известно, я думаю, как обозначается место посадки боевых ведьм? - спросил Тенквисс.
   - Малых крыльев? - уточнил Гёса. Маг кивнул. - Конечно, да. Руной сидхов "жизнь" без средней палочки. Размахом сажень на полторы.
   Обычно на месте посадки выкладывали специально предназначенные полосы яркой материи, но Гёса уже понял, чего хочет Тенквисс.
   - Нет, - так же нехорошо улыбаясь, как только что экен, сказал маг. - Эльфийской руной "смерть" без средней палочки. Размахом сажень на полторы.
   Экены переглянулись и начали медленно расходиться в стороны. Маг схватил Заша за руку и потащил за собой. Тан бросил ложку, которой пробовал варево, обратно в котел, и устремился за ними. Когда маг с учениками взобрались на площадку, танец был уже в самом разгаре. Экены крутились, словно волчки, размахивая мечами. Потрясенный Заш смотрел, как пространство между Танцорами Смерти наполняется знакомой тьмой.
   - Что они делают? - спросил ученик мага.
   Три полосы уже пролегли поверх травы, расходясь в форме руны "тотен".
   - Приводят Подземный мир в этот, - ответил Тенквисс.
   Вдруг маг побледнел и качнулся. Заш подхватил его.
   - Что случилось? - спросил он испуганно. - Наш мир зовет тебя?
   Тенквисс отрицательно покачал головой. Экены уже закончили свой танец и шли к костру, обходя черные, будто выжженные на земле толстые линии.
   - Идите, - сказал маг. - Накормите гостей, Танец отнимает много сил. Я пока побуду здесь.
   Тан сразу начал спускаться, а Заш еще раз тревожно обернулся на Тенквисса, но тот только махнул рукой. Когда Заш подошел к костру, наемники уже уминали мясо, тушеное с картошкой. Удивительные корнеплоды появились в меню людей совсем недавно с легкой руки сидхов. Когда прошло первое недоверие, с которым люди всегда встречали эльфийские новинки, картофель во всех видах стал одним из самых популярных блюд. Сидхи, конечно, утверждали, что вывели новое растение в своих магических лабораториях. Но ходили слухи, что картофель, как и табак, сидхи привезли с нового материка, на который не так давно наткнулись в морских странствиях. Людям, к сожалению, ни разу не удалось достичь таинственных берегов нового континента. Но вряд ли разговоры о нем были пустыми сплетнями. Вытесненные людьми на самые северные, бесплодные земли Старого Света, сидхи не намеревались повторять собственных ошибок и скорее всего решили придержать новые земли для себя, преградив путь к новому материку мощным магическим экраном.
   Гёса поскреб ложкой по дну миски, глянул на скалу, где на площадке виднелась фигура Тенквисса. Маг завернулся в плащ и стоял совершенно неподвижно.
   - Он явно кого-то ждет, - заметил Крюк.
   - Ведьм, наверное, - предположил Гёса. Валет не стал вступать в спор, а растянулся на травке, заложил руки за голову и закрыл глаза. С его стороны это была похвальная предусмотрительность - экены проделали долгий путь, а сегодняшний ночью им вряд ли удалось бы поспать.
   - Вряд ли, - возразил Крюк и тоже лег на траву. - Он увидит их только у себя над головой, а отсюда увидел бы сразу, едва они покажутся из-за хребта.
   Гёса вопросительно посмотрел на Заша.
   - Господин Тенквисс ждет сидха, - сказал ученик мага, тоже озабоченно посмотрев наверх.
   Заш не был уверен в своих словах. Он успел почувствовать, что с Тенквиссом происходит что-то странное.
   Маг смотрел на запрокинутые лица и понимал, что разговор идет о нем. Но боль, накатившаяся на него, была такой невыносимой, что он не смог бы ее скрыть в присутствии экен и учеников. Только раз в жизни до этого Тенквиссу приходилось испытывать похожие ощущения. Тогда он полз по подземному коридору, который все сужался, и когда маг понял, что больше не может двигаться вперед и здесь и погибнет, потому что развернуться Тенквисс тоже не мог, он увидел свет и рванулся, обдирая кожу. Маг знал, что с ним происходит.
   Волшебный щит, делавший Тенквисса неуязвимым, стремительно разрушался, и причина этого могла быть только одна.
   "Как хорошо, что мне здесь осталась только одна ночь", подумал маг, стискивая зубы. - "Но ведь Карина не может полюбить никого, кроме меня! Никого! Не может! Что же происходит?"
  
   Шенвэль проснулся, когда уже солнце ушло из долины. "Тенквисс уже думает, что я сбежал", мелькнуло у эльфа. Если бы не плащ, которым заботливо укрыла его ведьма, холод разбудил бы Шенвэля намного раньше. Он сел и огляделся. На поляне царил тот беспорядок, который умеют устраивать только женщины при встрече и разбитая наголову армия при паническом бегстве. Ведьмы крыла "Змей" сидели большим кругом и заплетали друг другу косы. Рыжие, черные и светлые пряди так и мелькали в умелых руках. На траве лежали раскрытые баночки с воском, ларчики с заколками и шпильками, которыми ведьмы укрепляли прическу. После трех оборотов коса заканчивалась на макушке, а в оставшийся хвостик вплетались разноцветные нити. Карина сидела в центре круга. К ее боку привалилась рыжая ведьма, томно жевавшая травинку. Она показалась эльфу смутно знакомой. Шенвэль подумал, что это должна быть целительница крыла. У ведьмы были большие зеленые глаза. Острый подбородок и тонкие черты лица придавали ей сходство с лукавой лисичкой. Впечатление усиливалось коричневым платьем с рыжим отливом - в отличие от остальных ведьм, она еще не переоделась в форму. Браслет в виде змея, кусающего собственный хвост, красовался на левом предплечье. Очевидно, украшение было одето с целью скрыть уродливый шрам, но Шенвэль его заметил. Ведьма засмеялась, и эльф увидел, что у нее ровные, без клыков зубы. Он узнал ее.
   Хотя во время войны маг потерял счет убитым им людям, эти рыжие кудри, всплеск живого пламени, запали ему в душу.
   Судя по движениям губ Карины, старшая крыла пела.
   Шенвэль заметил вокруг себя молочно-серебристый кокон и сообразил, почему он не слышал прибытия ведьм. Обычная предосторожность, чтобы чужак не проник в их дела - ведьмы на поляне не видели его, а эльф хотя и видел, но не мог слышать. Эльф сделал сложный жест. Он не хотел разрушать кокон совсем, но хотел послушать пение ведьмы. Карина как раз дошла до второго куплета:
   - Как бывает то, беда грянула средь бала.
   Из-за гор Горыныч Змей залетел к нам долы
   Мне бы поверить колдунам, ведьмам не перечить
   Разве стала я тогда жизнь свою калечить...
   Дружные голоса подхватили припев:
   - Ах, жизнь была кипучая, ах жизнь была горячая!
   Слетались мы по праздникам во царство тридесятое
   Не пахнет где ни ладаном, ни духом человеческим
   Слетались, бесновались мы - элита местной нечисти.
   Шенвэль увидел над ведьмами пустые метлы, кружащиеся в неспешном хороводе, и на миг забыл обо всем. Шенвэль знал, что метлы являются полуживыми существами, но в любом случае он был первым эльфом, который видел это чудо, триумф биомагии и инженерного гения, так близко, и имел шансы остаться после этого в живых. Сразу стало ясно, что с обычной метлой метлы боевых ведьм имеют ровно столько же общего, сколько пасть живого льва с ароматным львиным зевом. Эльф пересчитал метлы - их оказалось одиннадцать. Существовали две разновидности боевых крыльев, полные - в тринадцать метел и малые, в одиннадцать, но Шенвэль уже видел по отсутствию бомбовых корзин, что это метлы малого крыла. Полные крылья использовались для нанесения бомбовых ударов по крепостям. Малые же крылья активно участвовали в штурмах, первыми высаживаясь на стены, доставляли депеши, занимались разведкой с воздуха и сопровождали обозы. После войны полные крылья практически исчезли, а малые переквалифицировались на охрану князей и прочие частные заказы.
   На верхнем конце подвижной оси находилась круглая свинцовая нашлепка. Шенвэлю было известно, что за свинцом спрятан кусок черного горного хрусталя. Магия кристалла преодолевала силу земного тяготения. Чуть ниже находились рога управления - две поперечные рукоятки, обтянутые кожей. Между рогами располагались компас, высотомер и рычаг управления рулем. Примерно посередине оси крепилось сиденье с высокой спинкой. Во время полета ведьмы пристегивались к метле. Сейчас лямки свободно свисали, чуть покачиваясь, когда метлы разворачивались в воздухе. Заканчивал ось руль из узких стальных планок, соединенных между собой тонкими цепочками. В вертикальном положении руль как раз и придавал аппарату сходство с метлой, а в горизонтальном был практически незаметен. На одной из метел была бомбовая корзина, и Шенвэль понял, что это и есть метла Карины, старшей крыла. Все остальные метлы из вооружения несли только личный меч наездницы, который крепился на внешней стороне спинки сиденья, чтобы не нарушать баланс. На одной метле сидений было два, и Шенвэль понял, что и целительница уже точно прибыла. Следовало поторапливаться.
   Карина как раз закончила петь. Черноволосая ведьма с хищным экенским носом, украсившая свою шлем-косу алыми нитями, сказала старшей крыла:
   - Они уже на месте. Большое тебе спасибо, что ты их сосватала на этот заказ тоже. Денежки хоть и небольшие, но никогда не лишние.
   Карина кивнула.
   - Всегда пожалуйста, Зарина.
   - Кстати, может, ты расскажешь нам об этом заказе? - спросила рыжая ведьма.
   - Да что тут рассказывать, Светик, - отвечала Карина. - Один мой старый знакомый маг решил наведаться в сокровищницу дракона.
   Шенвэль вздрогнул.
   - От нас требуется прикрыть их с воздуха и эвакуировать из замка, когда они набьют тюки монетками и драгоценностями, - продолжала Карина. - Только и всего.
   Несколько мгновений эльф сидел, оглушенный. Разговор ведьм свернул на то, кто как провел зиму. Многие крылья проводили нерабочий сезон в Горной Школе в полном составе. Из крыла "Змей" там зимовало только одно звено - тройка Дарины. Шенвэль узнал, что звено самой молодой ведьмы вошло в состав крыла уже после войны, когда трое ветеранш погибли в Лихом лесу от рук партизан. У остальных ведьм на зиму уже были найдены теплые, уютные норки. Целительница крыла, Светлана, жила у Ивана, князя Черногории, хозяина Рабина. Звено Марины пронежилось зиму в покое и комфорте замка ее любящего отца - герцога Кулы Бронилада. У Карины была ведьминская избушка около родной станицы. Старшая крыла "Змей" коротала зиму, исцеляя прихворнувших односельчан и отводя от Пламенной метели и вьюги. Карину также часто приглашали в замок Владислава, барона Ревена. Его супругу Розалию мучили сильные мигрени, которые ведьма по старинке снимала сонными чарами. Звено Зарины воевало вместе со своими любовниками в Сюркистане, на самой восточной границе обжитого мира. Там происходило что-то странное - из Мертвой Пустыни стали появляться отряды монстров, уничтожавшие пограничные поселки.
   Карина увидела, что кокон, которым она опутала Шенвэля, начал переливаться всеми цветами радуги, и отошла от подруг. Кокон с громким треском лопнул. Ведьма улыбнулась эльфу.
   - Долго же ты спал, - сказала она. - Как твоя встреча, ты еще не опоздал?
   Шенвэль почувствовал на себе одобрительные взгляды ведьм. Представители Старшей Расы всегда одевались элегантно, что князья, что случайно встреченные в горах подмастерья столяров. Безрукавка эльфа из коричневой замши на боковых шнуровках была расшита золотыми кленовыми листьями. Такие же листья, только коричневые, украшали рукава рубахи из желтого шелка. Плетеный из тонких ремешков и золотых нитей кожаный пояс сам по себе был произведением искусства.
   - Если ты выполнишь свое обещание и твоя целительница доставит меня, то я еще успею, - сказал Шенвэль.
   - Светлана сейчас переоденется, отловит свою метлу и отвезет тебя, - сказала Карина. - Чем больше груз, тем сложнее оторваться от земли. Пойдем к завалу.
   Когда они поднялись на гряду, Карина сказала:
   - Благодарю тебя за все, и прощай.
   Эльф посмотрел на нее и усмехнулся.
   - Мир тесен, может, еще встретимся, - сказал он. - Смотри, не используй свою свободу по-глупому. Ты ведь теперь уязвима.
   Карина покачала головой.
   - Нет, Шенвэль. Единственный мужчина, которого я любила по-настоящему, мертв. Я недавно встретила одного своего старого любовника, единственная радость, что у нас теперь хоть с ним все пойдет по-человечески...
   - Я тебя понимаю, - ответил эльф. - Смотри. Я ведь тоже так думал...
   Он вдруг резко наклонился к ней, взял за руку.
   - Пойдем в замок, вдвоем, прямо сейчас, - сказал Шенвэль. Карина вздрогнула, потому что глаза у него были совершенно безумные. - Ты поможешь мне. И тогда я оставлю Тенквисса в живых, и, возможно, у вас с ним действительно все пойдет по-другому.
   Ведьму ударили холод и пустота, мертвая пустота из красиво украшенной двери. Карина облизала пересохшие губы.
   - Это шантаж? - спросила она.
   - Это деловое предложение, - сказал Шенвэль.
   - Извини, Шенвэль, - медленно произнесла Карина. - Но я уже взяла аванс.
   Эльф отпустил ведьму.
   - Понятно, - спокойно сказал он и пристально посмотрел ей в глаза. Шенвэль не мог стереть мысли Карины, но спрятать их туда, где знание ведьмы не будет ему угрожать, эльф мог. - Не рассказывай Тенквиссу, что переспала с незнакомым эльфом. Что проклятия на тебе больше нет. Вообще забудь обо всем, о чем мы сейчас говорили. Хотя бы до полуночи...
   И Карина забыла.
   Светлана заложила лихой вираж и затормозила рядом с ведьмой и эльфом.
   - Прошу! - сказала она весело. - Карета подана!
   Шенвэль замешкался на миг. Все-таки это был его первый полет. Светлана спросила:
   - Ты хорошо держишься в седле?
   Эльф кивнул.
   - Тогда все должно получиться, - ободряюще сказала ведьма. - Не смотри вниз, и что бы ни случилось, не делай резких движений. Самое страшное в полете - это потерять равновесие.
   Она бросила взгляд на плащ Шенвэля, скрепленный крупной фибулой в форме кленового листа, вздохнула и спросила:
   - Тергаль?
   Это было название плотной, переливчатой ткани. Секретом ее производства владели только эльфы. Шла она не на метраж, а по весу, и по цене приближалась к стоимости золота.
   Шенвэль кивнул и полез на метлу.
   - Пристегнись, - сказала Светлана. - Я всегда взлетаю резко.
   Карина помахала им рукой, и метла взмыла в темнеющее небо. Шенвэль вцепился в ручку на спинке сиденья перед собой. Под ногами Шенвэля замелькали изломанные кряжи, покрытые лесом. Он понял, что не может разжать руки, которыми сжимал гладкую скобу.
   - Куда тебе надо? - спросила ведьма.
   - Высади меня неподалеку от обзорной площадки, что над Рабином, - ответил Шенвэль.
   Перед собой эльф видел плечо ведьмы, на котором красовались три аккуратные платиновые броши с алмазами, а за ним - солнце, запутавшееся в зеленом гребне Круки.
   - Какие красивые у тебя украшения, - сказал эльф. - И дорогие. Что за странное Чи в них?
   Светлана рассмеялась.
   - Это одна из наших традиций, - сказала она. - Каждая из этих побрякушек - это признание в любви, искренней и бесконечной, сделанное в момент наивысшего накала романа. То есть где-то за день перед тем, как я рассталась со щедрым дарителем.
   Ведьмы не были оригинальны. Ежи, эльфийские лучники-снайперы, нашивали себе на лацканы плащей серебряные звездочки за каждый десяток убитых. Пехотинцы армии Мандры вдевали в уши бронзовые кольца по числу удачных штурмов.
   - И все ведьмы твоего крыла любят эту игру? - спросил Шенвэль.
   - О, и еще как любят! - ответила Светлана. - Но начала ее Карина. Видишь ли, каждая из нас в юности была оскорблена мужчиной. Или даже мужчинами, как, например, я. Человек, которого я любила больше жизни, отдал меня троим вонючим пьяным ублюдкам. Я долго мечтала встретить его, чтобы вынуть сердце. Своими руками. Но только Карина объяснила мне, как я была глупа. Мертвые не страдают.
   - Мне почему-то кажется, - сказал эльф. - Что теперь эта ваша традиция отомрет сама собой.
   Ведьма засмеялась.
   - Не льсти себе, - сказала она. - Я слышала, что вы, сидхи, непревзойденные мастера траха, но есть вещи поважнее этого. Боевое братство, например.
   Она спикировала так резко, что у Шенвэля помутилось в глазах.
   - Прибыли, - сказала Светлана, приземляясь на дорогу. - Отсюда до обзорной площадки два раза упасть.
   Эльфу понадобилась вся его сила воли, чтобы отпустить скобу, за которую он держался.
   - Но есть кое-что еще и кроме боевого братства, - сказал Шенвэль, спустившись на землю. Светлана искоса посмотрела на него. - Ты все еще наслаждаешься компанией своей левой руки потому, что ваши полевые хирурги в своем мастерстве далеко превосходят наших магов. Но жива ты до сих пор только потому, что успела улыбнуться за миг до того, как я ударил тебя. Я увидел, что в тебе немало нашей крови, крови эльфов.
   Глаза ведьмы расширились.
   - Так что впредь постарайся быть не столь категоричной в суждениях, - сказал Шенвэль. - Многие решения принимаются - или изменяются - по самым непредсказуемым причинам.
   К Светлане вернулось ее самообладание. Она сильно толкнулась ногой и резко взлетела, обдав эльфа облачком каменистой пыли.
  
   С обрыва посыпались камешки.
   Тенквисс резко обернулся, поднимая руки для заклинания. Шенвэль еще утром заметил, что на правой руке мага не хватает указательного пальца, а от мизинца осталась лишь последняя фаланга. Эльф думал, что Тенквисс уже не может колдовать. Вместе с потерей любой из частей тела маг лишался возможности призвать Чи. Но Тенквисс оказался очень сильным магом. Немногие люди смогли бы повторить этот жест, даже при полном комплекте пальцев. Тенквисс пользовался Чи Огня. Хотя эльф не мог почувствовать вибраций энергии, антагонистичной его собственной, Шенвэль ни на миг не усомнился, что Тенквисс действительно преобразовал Чи и готов ударить его.
   Эльф вскинул руку в ответном жесте. В воздухе между магами сверкнули алые и синие искры.
   - Я уже подумал, что ты не придешь, - неприятным голосом сказал Тенквисс, опуская руку.
   - Но я здесь и готов выслушать тебя, - ответил Шенвэль надменно. - Что за дело ты хочешь предложить мне?
   - Я хочу предложить тебе небольшую прогулку, - сказал Тенквисс вкрадчиво.
   Шенвэль коротко взглянул на замок.
   - Ты хочешь прогуляться со мной в сокровищницу дракона?
   Тенквисс терпеливо кивнул.
   - Все, что сможешь унести - твое. Поужинаем и выдвигаемся, когда стемнеет.
   Эльф покачал головой.
   - Мне не хватит этого, чтобы вернуть долг, - сказал он. - Тогда, чтобы увезти все, мне понадобилась лошадь.
   Маг вытащил из кармана полоску пергамента с зеленой печатью, взглянул на подобравшегося Шенвэля. Эльф уже видел, что это не копия, а тот самый злосчастный аккредитив.
   - Возьми, - сказал Тенквисс. - Я не работорговец.
   Шенвэль принял пергамент, чуть подбросил на ладони. Аккредитив исчез в короткой вспышке.
   - Ты не боишься, - сказал он, пристально глядя на мага. - Что я сейчас уйду? И сдам вас всех князю Ивану?
   Тенквисс, тоже не отводя глаз, медленно покачал головой.
   - И ты прав, - со вздохом сказал Шенвэль. На лице мага расползлась безобразная улыбка.
   - Раньше дети Старшей Расы не были столь алчны, - заметил он. - Но война развращает всех. Впрочем, я этому рад.
   Эльф не пожелал углубляться в эту тему.
   - Ты знаешь о проклятии Черного Кровопийцы? - спросил Шенвэль. - Том, которое сгубило мятежников во время последнего нападения на замок?
   - Да. В замок могут попасть только противоположные начала, если они объединятся, - ответил маг. - Люди и эльфы, например. Но все нападавшие погибли, потому что забыли о еще одной полярности.
   - Среди них были только мужчины, - кивнул эльф. - Однако я и сейчас не вижу здесь женщин.
   - Я нанял крыло боевых ведьм, - сказал Тенквисс. - Крыло "Змей", они одни из лучших. В прошлом году, когда в Куле разыгрывался тендер на охрану императора, "Змей" взял второе место.
   - Я видел их, - сказал Шенвэль. - Князь Иван приглашает их каждый год на свои именины. Как ты собираешься проникнуть в замок? Ведьмы могут высадиться на ту башню, у которой нет крыши. Но они не могут брать с собой пассажиров.
   - Могут, - сказал Тенквисс. Эльф вопросительно поднял бровь. - Не на метлу, а на свой плащ, который крепится к четырем метлам.
   - Никогда не слышал о таком, - заметил Шенвэль. - Допустим, что это правда. Но ведь нас заметят в небе, даже ночью - смотритель погоды с эльфийской стороны дежурит круглые сутки. А замок, как тебе должно быть известно, стоит на земле Ивана и номинально считается его собственностью. Князь слишком осторожен, чтобы пытаться прибрать к рукам денежки дракона, но и не позволит этого сделать никому другому.
   - Поэтому мы пойдем через Хельмутов грот, - сказал Тенквисс. - А потом ведьмы заберут нас со внутреннего двора замка.
   Шенвэль посмотрел вниз, на выжженную руну смерти, на тройку экен, которые резалась в карты у костра. Лицо его изменилось. Фейре и Экна вышли из состояния войны уже десять лет назад, но отношения между соседями оставались напряженными.
   - Ну что же, твой план кажется мне вполне осуществимым и разумным, - сказал эльф. - А это что за люди?
   - Это Танцоры Смерти, - сказал Тенквисс. - Я нанял их. На всякий случай.
   - Я смотрю, ты серьезно подходишь к делу, - усмехнулся Шенвэль. - Извини за любопытство. Танцоры Смерти всегда берут вперед. Да и ведьмы обычно требуют аванс. Ты уже сейчас потратил больше денег, чем сможешь унести. Со мной все ясно, но что тебе там надо?
   - Клыки, шкура с трупа, - ответил маг. - Они необходимы в приготовление многих эликсиров, а добыть эти составляющие не так уж легко.
   Шенвэль оценивающе посмотрел на Тенквисса. Магические декокты, в которых требовалась плоть мертвого дракона, использовались только некромантами.
   - Не боишься, что тебя из Круга Волшебников Мандры выпрут? - спросил Шенвэль.
   - Последние двенадцать лет меня эта перспектива ничуть не страшит, - усмехнулся маг.
   Эльф увидел, что экены побросали карты, вскочили на ноги и стали приветственно махать руками. А в следующий миг Шенвэль услышал характерный свист и шелест.
   Ведьмы зависли перед ними. Они держались в воздухе тремя тройками, одна над другой, старшая крыла и целительница ближе всех к земле.
   - Приветствую тебя, маг! - воскликнула Карина. Она скользнула взглядом по эльфу, но как будто не узнала его.
   - Приветствую вас, свободные воительницы, - отвечал Тенквисс.
   Ведьмы разом провалились в воздухе, да так резко, что у Шенвэля екнуло сердце. Он глянул вниз. Все одиннадцать ведьм одновременно приземлились на знак, приготовленный для них Танцорами Смерти. Эльф знал, что синхронная посадка - один из самых сложных маневров. Ведьмы крыла "Змей" по праву считались мастерами высшего пилотажа. Черные линии скрылись под метлами. Боевые ведьмы образовали собой руну "тир".
   - Смерть и удача, - сказал Шенвэль задумчиво. - Они всегда идут рука об руку, ты не находишь?
   Тенквисс усмехнулся.
   - Вы, эльфы, мастера находить аллюзии там, где их нет, - сказал маг. - Просто такое построение наиболее удобно с точки зрения тактики.
   Шенвэль промолчал, и они стали спускаться вниз.
   Когда они подошли к костру, Тан уже накладывал ведьмам картошку с мясом. Шенвэль обратил внимание, что геометрический узор, стандартный для утвари мандречен, встречается на мисках ведьм ничуть не реже растительных мотивов, торговой марки эльфийских мастеров. Сам Шенвэль еще вчера вырезал по краю деревянной заготовки точно такие же. Однако на этот раз эльф не стал искать аллюзий там, где их заведомо не было, а достал из мешка миску и подошел к Тану за своей порцией. Хвостики кос ведьм придавали ужину очарование шабаша. Мирные, домашние миски ведьм на этом фоне смотрелись жутким диссонансом. Наемники вернулись к игре. Экены косились на эльфа, но пока молчали. Шенвэль же с интересом присматривался к их аурам. Наемники были не только любовниками ведьм. В нарушение Запрета Лайто, все трое оказались Синергистами. Молчаливый Валет соединил свои каналы Чи с белокурой ведьмой, своим богатырским сложением напоминавшую валькирию из боремских сказаний, которую звали Ундина. Крюк связал свою жизнь и смерть с Сабриной, пепельно-русой изящной ведьмочкой, черты лица которой выдавали поланку. Гёса разделил свою жизнь со звеньевой - экенкой Зариной.
   - Интересно, есть ли в сокровищнице дракона изумруды, - мечтательно сказала Зарина, облизывая ложку. - Мне они так нравятся...
   Гёса усмехнулся.
   - Я думал, ты любишь красные камни, - сказал он. - Захожу с пик...
   Крюк шлепнул поверх своей картой и забрал взятку.
   - Мне вообще нравятся драгоценности, - решительно сказала экенка.
   Наемники закончили партию как раз тогда, когда солнце село. Они поднялись и отправились на берег Росного, пересекавшего противоположный край террасы. Там они опустились на колени, и до слуха эльфа донеслось монотонное пение. Шенвэль ожидал, что Зарина последует за Гёсой, и то, что экен не стал ее даже уговаривать, просто потрясло эльфа.
   - Прости за любопытство, - сказал Шенвэль. - Ты не пошла вместе с Гёсой на намаз. Почему?
   Зарина бросила на эльфа короткий взгляд.
   - Последний раз я молилась тогда, когда твои соплеменники подожгли мой аул, а моя мать усадила нас с братом на коня и от души стегнула животинку, - сказала экенка. - О, как я молилась! Но Баррах не услышал. Зачем мне бог, который всегда смотрит в другую сторону?
   - Но ты же здесь, - заметил Шенвэль.
   - Я просила Барраха спасти маму, - ответила экенка.
   На это Шенвэль не нашелся, что ответить, а Зарина сказала:
   - Ответь и ты на мой вопрос. Все знают, что вы, сидхи, просто бредите Жезлом Власти. И говорят, что эта палка все еще валяется где-то в замке. Если ты наткнешься на Эрустим... случайно.... Ты возьмешь его?
   Шенвэль ощутил на себе тяжелый взгляд мага.
   - Я об этом как-то не задумывался, - сказал Шенвэль. - Ведь продать Эрустим невозможно.
   Зарина одобрительно хмыкнула. Тенквисс отвернулся, подал Карине кружку с чаем.
   - Наш человек, - сказала Зарина.
   - Я не человек, - сказал эльф холодно.
   - Нашел, чем гордиться, - презрительно сказал Крюк.
   Шенвэль промолчал.
   Карина осушила кружку и поставила ее на землю. Затем поднялась на ноги. Тенквисс тоже встал, и они, непринужденно обнявшись, направились прочь от костра.
   - Мы сейчас уйдем, - сказал маг. - Вы поднимайтесь в небо, как только стемнеет. Над замком вы должны быть не позже десяти - примерно в это время мы тоже доберемся туда.
   - Хорошо, будем, - сказала ведьма. - Но нас могут заметить.
   - Придется рискнуть. Вас тут знают, и сначала могут подумать, что у вас какие-нибудь ночные маневры. Когда все будет кончено, я зажгу ров, - продолжал Тенквисс. - Это будет сигналом, что нас пора забрать. Я думаю, это произойдет не раньше полуночи.
   Карина чуть поморщилась, неохотно кивнула. Затем крепко обняла мага и сказала:
   - Прости меня, Тенквисс. С этой ночи у нас все с тобой пойдет по-другому, обещаю.
   В глазах Тенквисса мелькнула короткая вспышка.
   - О да, - сказал он. - Все, все будет иначе.
  
   Ульрик озадаченно крякнул. Елене казалось, что если Ульрик засмеется, или скажет: "Сама недосмотрела, сама и разбирайся. И сюда не ходи больше", то она тут же умрет.
   Они встретились на своем любимом месте - у Водопада Надежды. Подземный ручей был насыщен известью. Там, где вода обрушивалась со скалы, известь понемногу осаждалась. За многие века ручей создал себе изящное ложе из блестящего и прочного камня. Ульрику эти прихотливые каменные кружева напоминали эльфийские замки. Елене они казались похожими на волшебное дерево. Один из королей эльфов сделал так, что источник всегда светился ровным, серебристым светом.
   Ульрик пришел на встречу с возлюбленной через Хельмутов грот, одному ему известной дорогой. Широкие, чистые коридоры, в которых учителя показывали маленьким эльфам процесс образования сталактитов, остались пятьюдесятью саженями выше. Елене хватило смелости проделать путь через заброшенную штольню и несколько верст пустынных темных коридоров, где стены были усеяны мелкими каплями, словно плакали от сочувствия к ее судьбе, пройти в местах, куда не всякий шахтер рискнул бы сунуться. Но сейчас княжне было страшно.
   - Я думаю... - начал Ульрик, но тут по сталагмитам скользнул свет. Три крупных магических шара один за другим появились в противоположном конце зала, в оранжевых отсветах мелькнули фигуры людей.
   Эльф вскочил, протолкнул Елену в нишу под водопадом. Там начиналась естественная лестница. С другой стороны от источника находилась высокая галерея. Ульрик знал, что проход через пятьдесят саженей сворачивает вниз, а боковых ответвлений от него нет. По узкому коридору за водопадом, куда они сейчас забились, можно было добраться до поперечного горизонта, а оттуда - в сам Хельмутов грот. Но протискиваться вглубь эльф не стал. Он увидел, что один из магических шаров повернулся в их направлении. За шумом воды человек не услышал бы их шагов, но любой эльф уловил бы колебания Чи при движении. Ульрик замер, прижимая к себе возлюбленную единственной рукой. Елена не раз говорила Ульрику, в шутку, чтобы он сделал пятачок земли перед источником сухим и вечно теплым. Сейчас эльф очень сожалел, что не последовал совету подруги, когда еще мог. Вместо этого Ульрик приволок железную скорлупку непонятного происхождения, которые в избытке валялись поблизости. В скорлупке остались их вещи.
   - Никого нет... А чего это вода светится? - спросил Гёса.
   - В этом зале во времена нашего правления было подземное убежище. Жители Рабина скрывались тут от нападения сюрков, пока воины бились наверху, - сказал Шенвэль, пристально рассматривая истчоник. - Водопад сделали светящимся, чтобы скрасить часы ожидания во тьме.
   Гёса наклонился. В уютной скорлупке, похожей на перевернутый щит пехотинца, лежал теплый плащ и яркая шелковая лента.
   - Однако, - сказал экен. - И не холодно им.
   Наемник поднял ленту.
   - Если считать с той, что развевалась на кустах у входа, это уже двадцать пятая, - сказал Гёса. - В Рабине что, потрахаться больше негде?
   - Да, это единственное место, где эльфы могут потрахаться с людьми, - сказал Шенвэль и посветил на источник. Ульрику на миг показалось, что подмастерье смотрит прямо ему в глаза. Елена испуганно сжалась. Экен присел на корточки, задумчиво качнул скорлупку, затем перевернул ее. Таких щитов не носили воины ни одной из существующих армий. Железный лист оказался цельным и очень тонким. Он имел форму капли и с выпуклой стороны был полностью черным.
   Эльф отвел шар и двинулся в соседнюю галерею. Гёса колупнул пальцем черную, гладкую поверхность. Это была не краска. В этот момент раздался грохот. Экен вскочил, вытаскивая меч.
   - Здесь такая же штуковина, - сказал Шенвэль.
   Гёса последовал за ним, и голоса их теперь слышались немного приглушеннее, но все равно достаточно отчетливо. В высокой галерее оказалась целая куча псевдощитов, таких же тонких и черных с одной стороны. Эльф уже понял, что это такое, но думал, что экен не догадается. Но Гёсе случалось бывать не только на экенском склоне Драконьих гор.
   - Знаешь, что это? - спросил эльф.
   - Знаю, - сказал Гёса. - Это чешуя черного дракона. Причем такого маленького, что это скорее не дракон, а линдворм.
   В глазах Шенвэля мелькнул интерес, и он продолжал слушать, не перебивая.
   - Но я вот одного не пойму, - сказал Гёса. - Чешуйки так лежат, словно дракон наружу полз. Коридор для него тесноват был, вот он шкуру-то и обдирал. Черного Кровопийцу я, конечно, не видел, но по рассказам выходит, что он в эту галерею одну-то голову с трудом смог бы просунуть. А у него их было целых три. Пойдем, посмотрим, что там дальше. Дорогу-то найдешь обратно?
   Шенвэль кивнул, и они пошли по круглой галерее. Магический шар так и плясал от встречного потока воздуха. Экен чувствовал под своими ногами невысокие, но чертовски неудобные столбики.
   - А проход-то сквозной, - сказал Шенвэль.
   - Ну-ка, подними свет, - сказал Гёса.
   Оранжевый шар взмыл вверх. Эльф и экен увидели на своде прямо по центру продольную гряду крохотных сталактитов. Гёсе мешали идти симметричные им сталагмиты. Насколько хватало света, сталактиты свисали по всему потолку. Здесь в породе могла быть трещина, но эльф и экен знали правильный ответ.
   - Это он гребнем промял, - сказал Гёса. - Шипы-то у драконов на хребте разного размера, и выбоины остались неравномерные. За годы выбоина заплыла, вот и сосульки нависли...
   Эльф и экен остановились там, где проход круто уходил в глубину. Обе стороны устья были смяты, словно оплавлены, породу покрывали темные пятна. Известь вскипела и так застыла черными кружевами. В камне виднелись многочисленные глубокие борозды. С левой стороны царапин было меньше.
   - Это кровь дракона, - сказал Шенвэль.
   - Да, и хлестало из Черного Кровопийцы, как из водосточной трубы, - заметил Гёса.
   - Всю кровь, что он из нас веками цедил, выблевал здесь... - сказал эльф сквозь зубы.
   Гёса покачал головой.
   - Не всю. Если бы у него было разорвано брюхо, или, скажем, шея, дракон не добрался бы до верха. Коридор вертикальный, тут надо расщепериться было, в стенки грудью и попой упираться. Он бы издох, кровью изошел. Похоже на то, что Черному Кровопийце кто-то пальцы на правой передней лапе отсадил. Вон, видишь, порода вспучилась, как бы на стороны? И таких ямок много, вон, и вон... Это Черное Пламя обрубком цеплялся, а из-за крови порода плавилась, он оскальзывался.
   Эльф посмотрел на него с уважением.
   - Ты так спокойно говоришь об этом, - произнес Шенвэль. - Очевидно, что Черный Кровопийца пробрался здесь. Из этого зала есть выход наружу, и эти ворота очень большие - чтобы люди не давили друг друга в толпе. Сейчас они, конечно, закрыты, но дракон, даже раненный, мог открыть их если не силой, то чарами. Тебя не пугает, что Черный Кровопийца жив?
   - Если бы дракон был в силе, то уже объявился бы, за двенадцать-то лет, - пожал плечами Гёса. - А так, видать, заговорщики сильно его покалечили. Ковыляет сейчас бывший правитель Мандры где-нибудь по Драконьей пустоши на трех лапах, ну и что с того? Пойдем обратно. Наш маг уже, наверно, думает, что мы заблудились или свалили...
   Когда все три шара исчезли, Ульрик и Елена стали пробираться по узкой лестнице. Свет водопада проникал и сюда, и лестница была хоть скудно, но освещена. Они вышли на поперечный горизонт, оставшийся еще со времен серебряных разработок. Елена на ощупь достала из ниши факел, который припрятала здесь, когда шла на свидание. Эльф подержал факел, пока девушка возилась, чиркая огнивом по кремню.
   - Домой не заходи, беги прямо к брату, - сказал Ульрик, когда факел загорелся. - Все ему расскажи...
   Елена кивнула. Они быстро шли по галерее, пламя чуть качалось.
   - Этот экен, он не из телохранителей Ивана? - спросил эльф. - А то попадешь из огня да в полымя...
   - Нет, - сказала Елена. - У этого выговор другой.
   - А я пойду к Лакгаэру, - сказал Ульрик.
   Елена уверенно свернула в ничем неприметный проход. Эльф успел заметить знак, выведенный копотью на стене. Слово "мел", написанное рунами мандречен. На языке людей это означало мел, залежи карбоната кальция. Если бы кто-нибудь случайно забрел в галерею, то вполне мог принять за метку, сделанную еще шахтерами.
   - А может, обойдется? - спросила Елена. - Они явно в сокровищницу пошли. Ну и пусть возьмут, что хотят, да и уйдут себе с миром. Все равно те богатства проклятые...
   - Твои бы слова да Илу в ушки, - вздохнул Ульрик. - Но я думаю, что так вряд ли получится. С ними маг есть, ты слышала. Да эльф этот. Да экен.
   Пол под их ногами ощутимо поднимался. Елена взяла возлюбленного под локоть, зная, что с одной рукой трудно удерживать равновесие.
   - Не все знают об этом, но замок охраняют злобные духи, созданные драконом, - продолжал Ульрик. - Их пробуждает к активности пролитая кровь, а я сомневаюсь, что эти охотники за сокровищами смогут при дележе добычи обойтись без мордобоя.
   Пара добралась до заброшенной штольни. Здесь приходилось идти с осторожностью, огибая ветхую крепь. Обычно штольня была освещена лунным светом, но сегодня небо затянули тучи. Эльфу и Елене пришлось идти с факелом почти до самого входа. Там они погасили огонь - их могли увидеть с КПП, которое находилось всего саженях в десяти. Ульрик обнял княжну на прощанье.
   - Ульрик, ты так ничего и не сказал насчет... насчет...
   Эльф улыбнулся.
   - А что я могу сказать? У нас это зависит только от женщины.
   Лицо Елены окаменело. Поняв, что сказала что-то не то, Ульрик решил поправиться.
   - Я очень хочу, чтобы наш ребенок жил, - сказал он. - Но если этого хочешь и ты, тебе придется отказаться от родины. Подумай об этом.
   Елена обняла его, поцеловала.
   - Что тут думать, - сказала она.
   Тонкая фигурка растворилась во мраке.
   Ульрику очень не хотелось давать крюк под землей. Но все же он повернулся и стал спускаться в штольню. Короткий путь далеко не всегда самый быстрый, а ему нужно было попасть к Лакгаэру как можно скорее.
  
   Абдула протянул руку к горлу князя. Иван открыл глаза и перехватил ее.
   - Там твоя сестра пришла, - спокойно сказал телохранитель. - Я тебя звал, звал, ты откликаешься ...
   Иван отпустил руку экена. За полгода князь отвык спать один. Хотя Иван и лег рано, ему удалось задремать только перед самым приходом телохранителя, и от внезапного пробуждения Иван чувствовал себя разбитым. Князь провел рукой по лицу, потер виски.
   - Сколько время? - вполголоса спросил он.
   - Только что отзвонили десять, - ответил экен. "Неудивительно, что все тело ломит... Знал бы, вообще не ложился", подумал князь.
   Елена приходилась Ивану младшей сестрой по матери и жила вместе с Анастасией в Рабине. Князь попросил мачеху оставить родовое поместье властителей Черногории два года спустя после смерти отца. Иван устал от покушений, которые устраивала честолюбивая Анастасия. Однако князь по-прежнему хорошо относился к сводной сестре и брату. Иван подумал, что знает причину визита сестры.
   - Заходи, Елена, - сказал князь, отбросил одеяло и сел. - Абдула, зажги свет.
   Абдула подлил немного масла в лампу, осторожно, чтобы не потушить едва теплившийся фитиль. Рахман, второй телохранитель Ивана, стоявший у дверей, опустил алебарду. Экены были Танцорами Смерти, еще из тех, что привел с собой Лайтонд. Деду Ивана удалось уговорить Черное Пламя отдать раненных экен ему. Ярослав не мог даже предположить, насколько удачным оказалось его приобретение. Избавив от смерти на эшафоте двух экен, князь Рабина обеспечил себя и своих потомков верными телохранителями. Обычно Танцоры Смерти жили ничуть не больше людей, но тут был особый случай. Абдула и Рахман во время битвы в замке стали Углами одной Двери.
   Елена вошла в покои брата. Даже в неровных отблесках лампы князь смог разобрать испуг на лице сестры. Иван указал княжне на стул. Елена покосилась на него и осталась стоять. Пока княжна бежала к замку, начался дождь, и ее платье вымокло насквозь.
   - Садись, садись, - сказал Иван нетерпеливо. Елена сочла за лучшее повиноваться. - Послушай, Светланы сегодня нет. Я понимаю, что в городской госпиталь ты не можешь обратиться. Приходи завтра к вечеру, хорошо? Света к тому времени уже вернется, и я попрошу ее помочь тебе.
   Елена чуть усмехнулась и сказала:
   - Спасибо за заботу, Ваня. Но я здесь не за этим.
   Она немного помолчала, собираясь с духом.
   - Я была сейчас в старой шахте, - сказала княжна. "Вот удивила", отчетливо читалось на лице Ивана. - Я видела эльфа, мага и несколько экен. Они идут в замок дракона.
   Елена со страхом ожидала неизбежного вопроса "А ты-то что делала там?". Но Иван сказал:
   - Разбудите Онуфрия. Пусть свяжется с главой Нолдокора и сообщит это ему. Или...?
   Князь вопросительно посмотрел на сестру.
   - Я думаю, он тоже уже знает, - сказала Елена.
   В дверь осторожно постучали.
   - Похоже, твоего мага и так разбудили , - сказал Рахман, отворяя.
   - Мне показалось, что ты сам должен это услышать, - сказал маг, входя. Онуфрий положил на стол расписную плоскую тарелку, привычным движением катнул по ней выточенный из розового опала шар в форме яблока. Опаловое яблоко не успело описать и двух полных кругов, как на тарелке появилось лицо сидха. Князь про себя подивился его огненно-рыжей шевелюре. Обычно Дети Старшей Расы были светлововолосы.
   - Кулумит, дежурный смотритель погоды, - представился тот. - Простите, что так поздно. Крыло ведьм вышло на позицию для атаки над замком дракона, а ведь эта территория объявлена нейтральной. Эти ночные маневры проводятся с вашего ведома, князь?
   У Елены оборвалось сердце. Несколько секунд стояла такая тишина, что было слышно, как потрескивает фитиль в лампе.
   - Нет, - сказал Иван. - Я хотел бы встретиться с главой Нолдокора на КПП, чем скорее, тем лучше. Ты можешь передать ему мою просьбу?
   - Вас понял, - сказал Кулумит, и вместо сидха на тарелке вновь проступили тонко выписанные узоры.
   - Онуфрий, подготовь телепорт для меня и моих телохранителей, - сказал Иван. - Да, и разбудите этого жирного борова, воеводу. Пусть бежит на КПП со всех ног, наведет там порядок.
   Княжеский маг молча вышел. Иван поднялся с постели и стал одеваться.
   - Рахман, - добавил князь, прыгая на одной ноге и пытаясь попасть в штанину. - Владислава тоже подними.
   Барон прибыл из Ревена только вчера. Иван всегда поручал ему хлопоты по устроительству своих именин. Владислава считали нахальным выскочкой, и многие потомственные дворяне Рабина избегали общаться с ним. Но самого Ивана мало печалил тот факт, что отец Владислава имел не длинную вереницу благородных предков, а всего лишь аптеку в Рабине. После войны Владислав женился на баронессе Розалии Ревенской, последней из выморочного рода. Невеста к тому времени была уже вдовой и совсем не рвалась снова вступать в брак. Однако другого способа подарить своему старому соратнику титул Искандер не нашел. Иван решил взять с собой Владислава не в качестве барона. Во время войны Владислав был главным хирургом полевого госпиталя при дивизии Серебряных Медведей, и продолжал практиковать и сейчас. Иван подумал, что опытный врач с военным прошлым может оказаться весьма кстати сегодня ночью.
   К тому же, у Владислава была Карина.
   Рахман ушел. Иван задумчиво посмотрел на сестру. Елена затаила дыхание.
   - Домой тебе лучше не возвращаться, - сказал князь. - Переоденься в сухое, прикажи подать горячего вина себе. Заночуешь здесь, в своих детских покоях.
   Елена облегченно вздохнула и покинула спальню брата.
   - Что ты думаешь? - спросил Иван Абдулу, когда они направлялись к покоям княжеского мага. - Опасны ли эти искатели сокровищ?
   Телохранитель не стал говорить князю, что сегодня ночью к нему в сон приходил Лайто. Не приснился, а именно навестил его душу, Абдула знал толк в таких вещах. Отношения Танцоров Смерти со своим Музыкантом всегда были глубоко личным делом.
   - Я не думаю, - сказал Абдула. - Но почему-то кажется мне, что сегодня я буду танцевать.
   Поскольку последний раз Абдуле "казалось" в тот день, когда Анастасия прислала к пасынку целую свору наемных убийц, настроение у князя испортилось окончательно.
  
   Гёса остановился, пнул труп ногой так, что он перевернулся.
   - Застрелиться веником, опять сидх, - сказал экен, заметив острые уши трупа. - Когда же мандречены начнутся?
   Шенвэль пожал плечами.
   Подземный ход привел всю компанию в одно из подсобных помещений в западном крыле замка. Покои выглядели покинутыми очень давно, раньше, чем весь остальной замок. Свиная кожа с золотым тиснением, которая пошла на обивку кресел, не могла истлеть за двенадцать лет. Тенквисс сказал, что здесь жила Королева Без Имени, которая оставила дракона сразу после бунта Танцоров Смерти. Маг настроил некродатчики, и они показали большую мертвую массу в сорока саженях к югу.
   - Это тронный зал, - сказал Тенквисс и энергично устремился вперед. За ним следовали ученики и Валет с Крюком. Шенвэль и Гёса плелись последними. Эльф вовсе не рвался к трупу дракона. Насчет Гёсы Шенвэль подозревал, что маг поручил экену следить за эльфом.
   Первые следы бушевавшей в замке битвы обнаружились на полпути к тронному залу. Покои, разгромленные так, что сложно было пробраться между обломками шикарной некогда мебели. Изуродованные трупы и части тел. Магические ловушки, поставленные наспех, сработавшие, но не снятые - в этих местах незваным гостям приходилось вести себя особенно осторожно. Сейчас авантюристы продвигались по полностью обугленной длинной анфиладе - очевидно, дракон пришел в отчаяние, раз воспользовался своим природным оружием в закрытом помещении. Но если некродатчики не врали, это не спасло Черного Кровопийцу.
   - Странные вы, сидхи, все-таки, - сказал Гёса, когда они пошли дальше по коридору. - Бились, бились, а что получили? Закон этот о раздельном существовании, чтобы теперь по старым шахтам бегать?
   Эльф смерил экена взглядом и сказал:
   - Ты считаешь, что можешь рассуждать о поступках Лайто, потому что принес ему клятву в вечной верности?
   - Нет, - сбавив тон, сказал наемник. - Лайто сказал: "Можно учиться и у врага". Я просто хочу понять. Мне редко доводится разговаривать с сидхами, знаешь ли.
   - Тебе легко быть толерантным, - сказал Шенвэль. - Экенки ведь предпочитают своих, даже вдали от родины. А мандреченки на нас кидаются и у себя дома. Эта нация растворилась бы поколения через три-четыре, если бы не закон, вынудивший нас болтаться в поисках любовных утех по старым шахтам.
   - Если ты думаешь, что Зарина, когда меня увидела, кинулась ко мне распростертыми объятиями, крича: "Ах, как я соскучилась по х.ю обрезанному", то ты жестоко ошибаешься, - мрачно сказал Гёса.
   Эльф с экеном дошли до развилки. Шенвэль остановился, посмотрел на дрожащие в воздухе следы Чи. Три красные и две сине-черные нити уходили в левый коридор. Шенвэль с Гёсой повернули туда же, покинув опаленную анфиладу.
   - Ты добился ее, - сказал Шенвэль. - А мандречены не хотят добиваться, вот уж я не знаю почему. Даже приворотными чарами последнее время пользуются по большей части их женщины.
   - Лентяи потому что, - буркнул Гёса. - И пьют по-черному. А приворот - это для слабаков, по-моему. Вас же, сидхов, все время обвиняют, дескать, вы баб чарами охмуряете. Но это еще хуже, чем когда баба с тобой только из-за денег живет, хотя так тоже часто бывает. Ведь тогда баба имеет хоть что-то, а под чарами она полностью как рабыня.
   Под ногами захрустело битое стекло, Шенвэль ощутил на губах влагу. Окна здесь были разбиты, и причиной сырости мог быть идущий снаружи дождь. Но эльф почуял в воздухе вибрации Цин. Он резко остановился, поднял руку. Экен тоже ощутил что-то, почти одновременно с Шенвэлем. Гёса сжал рукоять меча.
   Огромное серое студенистое тело медленно проползло перед ними и втянулось в соседний коридор. Экен сглотнул.
   - Но от любви женщины теряют голову и делают много опасных глупостей, - продолжал Шенвэль, спокойно пересекая скользкий след. - Как и мужчины, впрочем. Какая разница, потерять контроль над собой из-за чар или от настоящей, скажем так, любви?
   - Такая же, как между изнасилованием и когда женщина сама тебя об этом просит, - сказал Гёса очень серьезно. Шенвэль остро взглянул на него. - А мандреченки своих мужиков ни о чем уже не просят. Ну не с вами их бабы сойдутся, так с сюрками. Или с нами, или с неречью, в конце концов. Исход-то будет один.
   - Я смотрю, ты близко принимаешь к сердцу судьбу этой нации, - заметил эльф. - С чего бы это?
   - Да потому что, - сердито сказал Гёса. - Среди экен маги почти не рождаются, ты должен знать. А сюрки - они ведь пострашнее тех чудовищ, что из Мертвой Пустыни выползают. Мы там воевали этой зимой. В центре Сюркистана - вроде люди как люди, а чем ближе к Мертвой Пустыне - урод на уроде, да такие жуткие. И магия их больная, безумная какая-то.
   - Это как раз из-за врожденных генетических дефектов, - сказал Шенвэль. - Каналы Чи искривляются...
   - А у нас говорят, что наоборот, это магия сюрков так их тела перекручивает, - сказал Гёса. - Но, по большому счету, без разницы. Когда мандречен не станет, вы оборзеете совсем. Вот и окажемся мы между двух огней. И мне почему-то кажется, что это еще я сам увижу.
   - Ну что же, посмотрим, - сказал Шенвэль.
   Им навстречу выскочил мрачный Крюк.
   - У тебя что, перемежающаяся хромота? - напустился он на эльфа. - Что ты ползешь, как беременная мандавошка по мокрому х.ю? Маг уже весь на изжогу изошел.
   - Не ори, - сказал Гёса. - Уже идем, говорят тебе.
   Крюк покосился на предводителя и снова умчался вперед.
  
   Ведьмы терпеливо скучали в мокрой черноте, слизывали с лица капли и надеялись, что этот нудный дождь не сменится грозой.
   - Ты знаешь, - сказала Светлана. Целительница и старшая крыла висели в воздухе бок о бок, но Карина не видела ее лица и слышала только голос. - Этот сидх был в Мир Минасе. Это он меня ранил.
   - Вот как, - сказала Карина. - Странно, что тебя вспомнил.
   - А еще страннее то, - сказала целительница. - Что он оказался здесь. Жизнь сидхов в Мандре сейчас не сахар, и многие наоборот уезжают. А он вернулся, причем проделал путь почти через весь материк. Зачем?
   Карина пожала плечами.
   - Чужая душа - потемки, - сказала она. - А душа сидха - и тем более.
   Карина задумалась о том, что видела в душе Шенвэля и замолчала.
  
   Лакгаэр постучал в дверь КПП. В небе громыхнуло так, что вежливый стук старого эльфа мог потонуть в шуме. Гроза все-таки началась. Глава Нолдокора поднял руку, чтобы постучать еще раз. Но тут эльф услышал голоса и понял, почему ему никто не открыл.
   - Никого нет? - орал хриплый голос. Лакгаэр узнал воеводу Рабина, Андрея. - А над замком у тебя кто? А здесь у тебя что? А?
   Эльф повернул голову в сторону невидимой в ночи громады замка. В этот момент судорожная вспышка озарила небо. Лакгаэр почувствовал, что у него шевелятся волосы на затылке.
   Но совсем не из-за того особенного свойства, который придает воздуху гроза.
   Молния уже погасла. Однако в глубине глаз эльфа, за чернотой век, отчетливо, как на гравюре, отпечатались силуэты ведьм, их длинные плащи и метлы. Сообщение Ульрика не сильно обеспокоило главу Нолдокора, но после того, как Кулумит сообщил о ведьмах в небе над замком, Лакгаэр думал только об одном. Малое крыло не могло нанести большого урона городу; но и поразить ведьм с земли было практически невозможно. Можно было только договориться.
   Раздался треск рвущейся ткани. Лакгаэр догадался, что Андрей сорвал с дежурного по КПП погон. Судя по яростному скрипу половиц, воевода начал топтать погон ногами. При этом он приговаривал:
   - Вот тебе следующее звание, Перцев! Сержантом был - сержантом и похоронят, понял?
   - Я не...
   - Молчать! Свистеть команды не было!
   Лакгаэр снова постучал. На этот раз дверь открыли. На пороге стоял растерзанный дежурный.
   - Князь Иван назначил мне здесь встречу, - сказал эльф.
   - Входите.
   Лакгаэр поднялся по ступенькам и оказался в темном коридоре, поперек которого лежала узкая полоса света из распахнутой двери дежурки.
   - Подождите здесь, - сказал поручик. - Я сейчас спрошу.
   - Куда! - взревел Андрей. - Сиди здесь, обалдуй! Всех пускать, никого не выпускать, понял?
   Андрей вышел навстречу эльфу. Под расстегнутым мундиром виднелась волосатая грудь. Очевидно, воеводу тоже подняли с постели, и одел он только то, что успел схватить.
   - Пойдемте со мной, - обратился Андрей к эльфу совершенно обычным голосом. - Князь ждет вас.
   Сержант попятился, уступая дорогу, спиной он налетел на вертушку и тихо ойкнул.
   - Куда ты, дубина? - рассердился воевода. - Иди в караулку и пропусти нас через вертушку!
   - Никак нельзя, - пролепетал дежурный. - На ночь рычаг пломбируется...
   - Ты совсем рехнулся, - сказал Андрей. - Тут такие дела! Ломай печать! Это ведь наша печать, гарнизонная?
   - Никак нет, - отвечал дежурный мученическим голосом. - Печать княгини, она ведь старшая у Чистильщиков...
   Андрей крякнул. Связываться с Чистильщиками воеводе явно не хотелось.
   - Идите через каморку, как пришли, - закончил сержант.
   Эльф протиснулся мимо него. Мундир был мал Перцеву, от человека пахло отвратительной смесью пота и страха. Лакгаэр вошел в караулку. Основную часть пространства занимал расшатанный стол, на котором лежал засаленный журнал учета посетителей. Глава Нолдокора удивился отсутствию стула. Неужели дежурный всю ночь проводил на ногах? На макушку эльфу капнул горячий воск из закрепленного на стене светильника, и Лакгаэр едва не закричал от боли и неожиданности.
   - Осторожнее головой, - сказал сержант хмуро.
   Андрей повернулся и толкнул дверь в задней стене. Глава Нолдокора последовал за ним. Судя по запаху задохнувшейся шерсти, здесь находилось не менее двух старых шинелей. В темноте эльф потерял Андрея и двигался наугад, выставив вперед руки. Неожиданно Лакгаэр наткнулся на что-то мягкое и теплое. Эльф осторожно ощупал предмет, изумляясь его сходству с обнаженной женской грудью. Раздался оглушительный визг. Лакгаэр отдернул руку, и звук тут же оборвался.
   - Что такое, Перцев? - взревел воевода где-то за спиной у Лакгаэра. - Баба на посту?
   - Перцев там, - пролепетал сержант.
   - Что вы мне голову морочите? Это же баба! - заорал Андрей.
   В этот момент раздался могучий храп.
   - Это еще кто здесь?
   - Сержант Перцев, - с отчаянием в голосе ответил дежурный по КПП.
   - Вы мне комедию ломать прекратите! - зарычал воевода. - Если Перцев - там, то ты кто?
   - Я? Я Николай, - ответил мужчина растерянно.
   В драматической тишине эльф шарахнулся назад, задел в темноте какой-то шкаф. С него с грохотом посыпалось что-то твердое. Лакгаэра сильно стукнуло по затылку и сбило с ног.
   - А зачем ты мне сказал, что ты - сержант Перцев? - спросил воевода. Глава Нолдокора на четвереньках пошел на голос и уперся в ноги Андрея.
   - Я не говорил ничего такого, - ответил Николай жалобно. - Вы же ворвались и спросили: "Кто здесь дежурный?", я и ответил - сержант Перцев...
   Эльф поднялся на ноги, цепляясь на воеводу.
   - Лакгаэр, прекратите меня лапать! - рявкнул тот ему прямо в ухо.
   Лакгаэр отскочил спиной, ударился о стену, своим весом распахнул оказавшуюся там дверь и выпал в соседний зал. Глава Нолдокора чудом сохранил равновесие, плотно закрыл дверь за собой и привалился к ней, тяжело дыша.
   Он давно не общался с мандреченами и забыл, чего следует ожидать.
   За стеной что-то бубнили. Голоса то повышались, то понижались. Видимо, воеводе все же удалось разбудить сержанта Перцева.
   - Проходите, Лакгаэр, - раздался голос Ивана. - Садитесь, вон табурет.
   Эльф увидел князя в свете огненно-красного магического шара, висевшего под самым потолком. Иван оказался у пролома в стене. Со своего места князь отлично мог видеть замок, площадь перед ним и крыло ведьм в небе. Иван сидел на подозрительном колченогом стульчике. Судя по потекам воска, этот стул в обычное время стоял в дежурке. Камзол красного бархата, домашние шаровары в полоску и серебряная подвеска-тритон на груди, талисман князей Рабинских, составляли весь костюм князя. Лакгаэр тоже не успел толком одеться, но теперь перестал переживать по поводу беспорядка в своем наряде. По бокам от Ивана стояли его телохранители в черно-синей форме Танцоров Смерти, с двумя мечами. Напротив князя сидел пожилой мужчина, которого Лакгаэр видел первый раз в жизни, и стоял свободный табурет.
   Глава Нолдокора ломающимися шагами подошел к нему и сел. На Лакгаэра никто не обращал внимания. Эльф пришел в себя, отдышался и посмотрел на фреску, занимавшую дальнюю стену. На огромном белом круге художник изобразил черный силуэт змея. Лакгаэр знал этот сюжет из мифологии сюрков - вселенский дракон, пожирающий Ифиль. Стало ясно, почему князь и его свита сидели на такой жалкой мебели. КПП разместили в здании, где при Черном Пламени находилось посольство Сюркистана, а сюрки не признавали стульев. На голове змея, находившейся у самого пола, вспыхнул красный огонек, и из нарисованной пасти повалил дым. Эльф вздрогнул, но тут заметил человека, сидевшего на полу у стены. Благодаря своему черному плащу мужчина был почти неразличим на фоне фрески.
   Мужчина снова затянулся и представился:
   - Онуфрий, княжеский маг.
   Короткая бородка мага узкой полосой охватывала скулы и подбородок. Лакгаэр обратил внимание, что у остальных мужчин точно такие же бороды, и усмехнулся про себя. У ближайшего сподвижника императора, мага Крона, была слишком решительная линия подбородка, чтобы Крон стал скрывать ее бородой. Сам Искандер, наполовину сюрк, мог отрастить только усы, если бы очень захотел.
   Но Искандер не хотел.
   - Как зовут меня, вы знаете, - сказал эльф.
   Иван словно очнулся.
   - Рядом с вами барон Ревена Владислав, - сказал князь.
   Пожилой мужчина кивнул и сказал:
   - Чаю хотите?
   - С удовольствием, - сказал Лакгаэр.
   - Дежурный! - рявкнул Владислав так, что Лакгаэр понял - барон тоже воевал.
   Николай осторожно выглянул из двери в противоположной стене. Мундира на нем уже не было. Эльф догадался, что Николай предоставил Перцева его судьбе и собирался тихо улизнуть, перепрыгнув через запломбированную вертушку, когда услышал повелительный зов барона.
   Барон протянул руку, и эльф увидел в ней старинную сюркскую пиалу.
   - Принесите чаю нашему гостю, сержант, - сказал Владислав. - Да покрепче и погорячее! И где ваш мундир, хвост Ящера? Совсем распустились!
   Николай забрал чашку и вернулся в каморку, откуда с таким трудом вырвался Лакгаэр. Эльф понял, что заварка хранится где-то рядом с телом Перцева, и пить чай ему сразу расхотелось.
   В зале снова наступила тишина. Было слышно только шуршание капель дождя по камням площади.
   Лакгаэр молчал и смотрел на Ивана. Они много общались, когда князь был еще совсем мальчиком, мельком виделись во время казни Ульрика, и еще тогда глава Нолдокора заметил, что мандреченская кровь все-таки возобладала в Иване. Черноволосый и светлоглазый князь выглядел настоящим богатырем из мандреченских былин. Более "истинно мандреченское" лицо Лакгаэр видел только у главы Чистильщиков. Сейчас никому и в голову не пришло бы, что Иван - полуэльф.
   Иван спросил:
   - Ну что, Онуфрий? Это они?
   У Лакгаэра захватило дух. Лицо князя совершенно преобразилось при этом вопросе. Иван до боли стал похож на свою мать, Файламэл. Файламэл оставила Лакгаэра ради сюрка. Молодой князь Ладомир, отец Ивана, повстречал ее в Ринтали, куда ездил с торговой миссией, вскружил голову эльфке и привез обратно в родной город.
   - Да, это крыло "Змей", - сказал Онуфрий. - Позвать Светлану?
   Лакгаэр понял, что между магом и Светланой существует закрепленный телепатический канал, войти просто так в ауру незнакомого человека, тем более боевой ведьмы, маг не смог бы.
   - Не надо пока, - сказал Иван.
   И тут Лакгаэр, уже подумавший, что его игнорируют намеренно, что это такой тщательно выверенный дипломатический ход, наконец понял, в чем дело. Иван поднял своих людей и примчался на КПП среди ночи не для того, чтобы перехватить авантюристов, когда они, нагруженные сокровищами, будут выбираться из замка.
   Иван пришел сюда, чтобы в нужный момент помочь своей любимой ведьме.
   - Мне не меньше вашего хочется узнать, что они там делают, - обратился князь к главе Нолдокора. - Но вы понимаете, закон о профессиональной тайне...
   Именно эти законом, закрепившим право ведьм - и их нанимателей - на конфиденциальность и определялась цена услуг крыльев. Боевые ведьмы могли не отвечать на вопросы даже жрецов Прона, бога справедливости, и это не считалось доказательством вины.
   - Я знаю, - кивнул эльф. - Вы можете спросить, но они вам все равно не ответят.
   Явился воевода с чаем. Судя по наступившей за стенкой тишине, сержанта он задушил. Николая, возможно, тоже. Бесшумно ступая, Андрей подошел к эльфу, подал кружку и отступил за их спины, к стене. Чай оказался очень горячим, и Лакгаэру пришлось окутать руки магическим полем, чтобы взять пиалу. Ему показалось, что чай пахнет старыми носками. Лакгаэр сделал над собой усилие и сделал глоток. На вкус напиток оказался вполне сносным. Эльф пил чай и смотрел на князя. Иван почувствовал его взгляд и повернулся.
   - Я снова вижу твое лицо в отблесках пламени, - сказал Лакгаэр и с ужасом понял, что за двенадцать лет совсем разучился строить фразы на мандречи.
   Иван сказал:
   - Много книг испортило водой?
   У главы Нолдокора отлегло от сердца. Иван его понял. Лакгаэр отрицательно покачал головой, поставил опустевшую пиалу на пол.
   - Выгорел только кабинет, а в книгохранилище ни вода, ни огонь не дошли, - сказал он.
   - Ну и слава Перуну, - усмехнулся князь. - Да, кстати. Вы знаете сидха, который пошел в замок? Кто он такой?
   Лакгаэр хотел ответить, но не успел.
   Тишину ночи разорвал безумный крик.
  
   В начале своего правления дракон ходил в человеческом облике, но после того, как Королева Без Имени покинула его, вернулся к привычному телу. Замок переоборудовали, и маленьких помещений в этой его части не было, но тронный зал все равно поражал своими размерами. Колонны, поддерживающие потолок, уходили вверх, словно стволы вековых деревьев. Белое пламя вспыхнуло в узких окнах, затмив слабый свет уцелевших на стенах магических ламп. Тенквисс понял, что гроза все-таки началась. Маг, аккуратно обходя лужи, направился к возвышению, на котором стояли два трона. От красного бархата, некогда покрывавшего причудливой формы спинку и сиденье большого трона, остались жалкие обрывки, но все еще можно было понять задумку придворного декоратора - сидящий на этом троне находился словно бы в сердце пламени. Трон поменьше был черного цвета, без всяких украшений.
   Тенквисс вольготно устроился на большом троне, закинул ногу за ногу. Маг был в тронном зале один, ученики и наемники остались у входа подождать отставшего эльфа и Гёсу.
   Почти весь зал занимали два огромных черепа. Пустовал только квадрат пола перед тронами, саженей десять в диагонали. На черепах еще кое-где сохранилась плоть и черная чешуя, скользко блестевшая в магическом свете. Выбитые зубы левой головы лежали на полу. Проход между мертвыми головами преграждали куски разбитой колонны. Один из обломков торчал из макушки левой головы. Она лежала боком, поперек зала. Второй череп пялился пустыми глазницами прямо на Тенквисса. Маг, не в силах выносить этот призрачный взгляд, стал разглядывать мозаику на полу. Это была карта стран, которыми когда-то владел дракон. Когда Черное пламя садился на свой трон, у его ног лежал весь обитаемый мир.
   Из прохода выплыл магический шар и тут же погас. Заш берег силы. Экены и ученики мага перебрались через завал между черепами и спустились вниз. Валет и Крюк остановились около валявшихся на полу зубов дракона, чтобы рассмотреть их. Последними появились Гёса и Шенвэль.
   - Ну, вот мы на месте, - сказал Тенквисс. - Тан, приступай.
   Тан взялся за отставшую чешую у основания правого черепа и дернул на себя. Прогнившая плоть с треском отвалилась. Ученик мага несколькими ударами меча разделил ее на куски поменьше и стал лениво упихивать их в мешок. Тенквисс достал из своего заплечного мешка спиртовку, небольшую книжицу в засаленном переплете, какие-то подозрительные коренья и разложил это все на черном троне.
   - Ты чего это? - спросил Гёса. - Какое-то снадобье прямо здесь собрался варить?
   - Да, - отвечал Тенквисс. - Проход в сокровищницу опутан сильными чарами. Снять их можно только эликсиром, в который входит плоть их создателя. Заш, отруби мне вон то-оот кусочек...
   Заш ловко вскарабкался на скулу левого черепа и срубил свисавший кусок плоти. Упав на пол, обрубок неприятно чавкнул. Ученик мага спрыгнул вниз, брезгливо морщась, поднял его и понес Тенквиссу.
   - Почему их только две? - сказал Крюк, осматривая черепа. - Где же третья?
   Гёса равнодушно пожал плечами. Он увидел зубы, около которых стояли Валет и Крюк, и присвистнул. Длиной они превосходил тело Гёсы, да и толщиной были с самого наемника. Гёса присел на корточки, потрогал, щелкнул ногтем по кости. На белой эмали пополз зигзаг трещины.
   - Гляди-ка, и правда линдворм, - задумчиво сказал Гёса.
   Экен поднялся на ноги. Валет, кряхтя, пытался зацепиться за глазницу черепа, чтобы вскарабкаться наверх. Эльф иронически наблюдал за его попытками. Гёса заметил это и сказал:
   - Спорим, и ты до глаза не достанешь?
   Шенвэль усмехнулся. Затем подошел к черепу. Макушка эльфа оказалась над верхним краем острой скулы, то есть он мог, даже не приподнимаясь на цыпочки, засунуть руку в пустую глазницу. Шенвэль обернулся и взглянул на экена, чуть приподняв бровь.
   - Велика Федора, да дура, - пробормотал Крюк.
   Эльф не полез за словом в карман.
   - Мал клоп, да вонюч, - ответил он.
   Экен зашипел, как змея, и схватился за меч, но Гёса жестом остановил его.
   - Потерпи, - сказал он на родном языке. - Еще успеешь отвести душу.
   Крюк молча отошел. Шенвэль усмехнулся и так посмотрел на Гёсу, словно тоже понял его слова.
   Тан уже наполнил мешок и подтащил его к магу. Заш стоял за красным троном, наблюдал за действиями Тенквисса, варившего эликсир. Маг тихо что-то бормотал и гремел склянками. Валет и Крюк забрались на баррикаду из обломков и стали мечами отшвыривать мелкие осколки. Они искали место, где шею отделили от тела, чтобы узнать, какой способ убийства применил драконоборец. Гёса решил осмотреть второй череп, тот, который лежал боком. Шенвэль пошел вместе с ним. Они оказались между мертвой головой дракона и стеной, в которой обнаружились две резные дубовые двери, рассчитанные на человеческий рост. Очевидно, они вели в какие-то служебные помещения, поскольку единственными людьми в замке были слуги дракона. Одна из дверей была плотно закрыта, другая сорвана с петель и валялась на полу. При вспышках молний в проеме Шенвэль увидел внутренний двор замка. Именно там ведьмы и авантюристы собирались встретиться по возвращении из сокровищницы.
   Гёса заметил картину во всю стену и остановился, разглядывая ее. Некоторых мелких деталей не хватало, краска местами обгорела, местами поблекла от сырости, но крупные фигуры еще можно было разобрать. Слева находилось изображение эльфа, положившего руку в пасть дракону. Изо рта чудовища вырывались язычки пламени, лицо эльфа искажал неподдельный ужас. Всю остальную часть стены занимал алый от крови эшафот, заваленный безрукими, безногими телами. Рядом валялись отрубленные конечности, палач в черном колпаке заносил топор над эльфом в разорванной одежде. Волосы осужденного стягивал черно-синий жгут.
   Экен узнал сюжет.
   - Хивкрис вымаливает для брата прощение у Черного Пламени, - сказал он.
   Гёса перевел взгляд. Придворный живописец был талантливым портретистом и смелым человеком. Он не стал изображать врага дракона дрожащим трусом, хотя, заказ, полученный мастером, несомненно, был именно таким. Лайто стоял во весь рост, с гордо поднятой головой, и смотрел не на зрителя, а вглубь картины. Туда, где стояла женщина в черном плаще.
   Шенвэль не проявил никакого интереса к картине. Эльф смотрел на Тенквисса. Из-под рук мага с шипением вырвалось облако пара. Как не закрывал маг свои манипуляции полами плаща, Шенвэль понял, что готовит Тенквисс. Это был отнюдь не обещанный антимагический декокт. Эликсир, который готовил маг, действительно разрушал чары. Но не магические сети, скрывающие проход.
   А оптические чары, наложенные с помощью Чи Воды. Эльф догадался, что Тенквисс собирается искать, и что магу примерно известно, где находится предмет его поисков, но он не может его увидеть за антагонистичной Чи. Шенвэль почувствовал, что у него от ярости занемело лицо, и отвернулся, чтобы не выдать себя.
   - А эта баба в черном, я так понимаю, Королева Без Имени, - заметил Гёса. - Это вроде она ведь настаивала на казни Лайто, Черное Пламя сразу хотел его в Гниловран отправить...
   Однако лицо легендарного бунтаря выглядело на редкость отталкивающе. Гёса подумал сначала, что таким образом художник решил все же прогнуться перед своим повелителем, но присмотревшись, понял, в чем дело. Лицо Лайто обезобразили ярость и ненависть, а вовсе не прихоть мастера.
   - Смотри-ка, вылитый ты. И скулы такие же... - заметил экен.
   Взглянув на эльфа, он вздрогнул и непроизвольно отшатнулся. Шенвэль справился с лицом, но было уже поздно.
   - Ты... пробормотал Гёса. - Ты...
   - Я не буду говорить тебе, что мы для вас все на одно лицо. Не буду напоминать о клятве, которую ты принес, - тихо сказал эльф по-экенски. - Решай сам.
   - Знаешь, Гёса, а кости целы! - крикнул Крюк.
   Экен обогнул острый угол челюсти и вышел к основанию черепа. Шенвэль последовал за ним. Гёса бегло осмотрел обрубок шеи. Все семь позвонков, от самого большого, длиной в руку экена у основания черепа и до самого маленького, вилообразной формы и очень толстого, соединявшим в свое время добавочную шею с хребтом дракона, были на месте.
   - Здесь тоже, - сказал Гёса.
   Экен оценивающе взглянул на изношенные межпозвонковые диски, зашевелил губами, что-то прикидывая.
   - Левая это, - сказал он.
   - И как же Лайто его взял? - спросил Крюк, спрыгивая с кучи обломков и подойдя к Гёсе. За ним появился и Валет.
   Гёса покосился на эльфа.
   - Черное Пламя был не драконом, а линдвормом, и своя голова у него была только одна, - сказал Шенвэль. - Две добавочные головы у него выросли из-за магии Эрустима. Лайтонд, судя по всему, применил заклятье Истинного Облика, и лишние головы отвалились сами.
   Крюк почесал в затылке.
   - Мудрено, но похоже на правду, - сказал он.
   Тенквисс повернулся лицом к наемникам.
   - Эликсир в принципе готов, - сказал он, мерзко улыбаясь. - Не хватает последнего ингредиента. Крови эльфа. Горячей крови из аорты... Ведите его сюда.
   Шенвэль даже бровью не повел. Крюк взялся за меч.
   - Пойдем, что ли, - недружелюбно поглядывая на Шенвэля, сказал он.
   - Оставь его, - сказал Гёса по-экенски. Наемник удивленно глянул на него, но послушался.
   - В чем дело? - спросил Тенквисс нетерпеливо.
   Гёса, вздохнув, уселся на валявшийся рядом обломок.
   - Мы нанимались охранять тебя, а он пока на тебя не нападает, - сказал экен, поколебавшись.
   - Слишком много ты рассуждаешь для наемного убийцы! - воскликнул маг яростно. - Заш, Тан, приведите мне сидха! Надеюсь, в этом вы не будете им мешать?
   Гёса отрицательно покачал головой.
   - Если попытается бежать, задержите его, - добавил Тенквисс и снова повернулся спиной, занявшись своим эликсиром.
   Ученики мага направились к завалу. Эльф взобрался на баррикаду и спокойно смотрел на их приближение.
   - Что случилось, Гёса? - спросил Крюк.
   - Вляпались мы с вами в такое дерьмо, что я и не знаю, удастся ли выбраться, - сказал Гёса по-экенски. - Маг этот - дракон в человеческом облике. Черное Пламя.
   Крюк несколько секунд обдумывал слова командира.
   - Ну и что?
   - А то, что он нас либо сам сожрет, когда с сидхом покончит, либо своему Жезлу скормит. Эта чертова палка ведь из гематита сделана, прикинь, как она истосковалась по крови за двенадцать-то лет...
   - А что с сидхом? - спросил Крюк, покосившись на Шенвэля. Эльф со скучающим видом разминал пальцы. - Почему ты...
   Глаза экена округлились. Он понял.
   - Заходи слева, - сказал Тан Зашу.
   Звякнули вытаскиваемые мечи големов.
   Подняв руки, Шенвэль произнес короткую энергичную фразу на эльфийском. Заш засмеялся. Челюсти ученика мага резко вытянулись вперед, превратив его узкое лицо в морду. Тан вспучился, как лягушка, которую мальчишка надувает через тростинку. Голова его затрещала, разваливаясь на части. Заша начало вытягивать вверх, руки и ноги ученика мага удлинялись, покрываясь черной чешуей. Во все стороны брызнули обрывки одежды.
   Тенквисс обернулся и встретился глазами с эльфом. Маг попятился, своротив трон. Эликсир с шипением вылился из опрокинувшейся колбы.
   Эльф улыбался, не менее отвратительно, чем только что сам Тенквисс.
   - Милостивый Баррах! - воскликнул Крюк.
   Гёса выразил свои чувства на мандречи. Для выражения всех оттенков обуревавших его чувств экенский был слишком беден. Но наемник не забыл родные корни. Короткая энергичная фраза описывала злого духа Иблиса и его рот.
   Валет не стал тратить время на такие мелочи. Экен шустро обежал череп и выскочил во внутренний двор замка через открытую дверь.
  
   Ослепительная вспышка расколола небо. Шерсть на плаще Карины встала дыбом. Если бы не защитные чары, нахождение насквозь промокших ведьм в эпицентре грозы было бы самоубийством.
   - "Пятерка"! - крикнула Карина так, что ее голос на миг заглушил шум дождя.
   Так называлась вторая фигура при выходе на атаку. Особой необходимости в маневре не было, но старшая крыла чувствовала, как падает боевой дух крыла при каждом ударе молнии, и решила отвлечь ведьм от неприятных ощущений. Занять делом.
   Нижняя тройка опустились на один уровень со старшей и целительницей. Светлана сдала чуть назад, формируя клин, к ней в затылок пристроилась Ундина, а Зарина и Сабрина встали по правую руку Карины. Снизу клин из пяти ведьм напоминал растопыренную ладонь или старинную цифру "V", отчего и получил свое название. Оставшиеся два звена, выдерживая масштаб, снизились тоже.
   - Светик, - сказала Карина через плечо. - Вот представь себе руку, из черного камня сделанную. А в руке той черный шар. Ты не знаешь, что бы это такое могло быть?
   - Ты описываешь Жезл Власти, - сказала Светлана. Карина поперхнулась. - Где ты его видела?
   - Да так... Слушай, а вот у кого это было принято, гарду в форме ящерицы делать? А на клинке меча всякую живность гравировать? Ящерок там, пауков?
   - Карина, ты меня удивляешь, - сказала Светлана. - Ты на том уроке, когда нам про Детей Волоса рассказывали, в "пять листков" резалась, что ли? Так ведь у Буровея был такой меч, ты должна была запомнить. Он же всегда с этим палашом ходил. Там гарда в виде ящерицы, а на клинке такая завитушка выгравирована, имя хозяина. Буровей - это же, по-вашему, северный ветер.
   "Дверь", вдруг подумала Карина. - "Суть Шенвэля - дверь в Подземный мир. Он не просто владеет Цин, он Танцор Смерти. А за дверью - Жезл Власти".
   Тут ведьма наконец поняла, что за насекомое украшало клинок мрачной фигуры. Это был не паук, а пчела.
   "Разрушительница Пчела... Хвост Ящера!"
   - Лайтонд! - выдохнула ведьма.
   - Что?
   Карина не успела повторить.
   В темноте раздался страшный, нечеловеческий крик. Во внутреннем дворе замка вспыхнуло голубое пламя. Столб крутился, продолжая ужасно кричать. Пронзительно и тонко завизжала Ундина. Ведьма судорожно взмахнула руками, схватилась за грудь, словно пытаясь отстегнуться. Ее метла заплясала в воздухе. Зарина и Сабрина шарахнулись в одну сторону, Карина с целительницей в другую. Если бы метлы сцепились, все ведьмы рухнули бы на землю.
   Светлана схватила метлу Ундины за рога управления. Метла дернулась так, что предплечье ведьмы отозвалось острой болью. Целительница стиснула зубы, но руки не разжала. Метла последний раз вздрогнула, успокаиваясь. Теперь можно было заняться обезумевшей ведьмой. Ундина продолжала истошно вопить, и ее крик словно аккомпанировал жуткому вою, доносившемуся с земли.
   - Что случилось, Уна?
   - Валет! - завопила ведьма. - Валет умирает!
   - Повторяй за мной! - ответила Светлана и начала громко выкрикивать заклинание. Ундина вторила ей. Пламя погасло как раз тогда, когда они произнесли последние слова. Светлана сделала несколько пассов и ободряюще погладила Ундину по плечу, активировав магию амулетов.
   - Что ты применила? - спросила Карина.
   - Разрыв Кертель, - отвечала Светлана. - Он разрушает Клятву Синергистов.
   Карина задумчиво хмыкнула, подумав о совпадении имени наставницы и неизвестной чародейки. Однако это еще ничего не значило, "Кертель" входило в десятку самых распространенных в Мандре женских имен.
   - Как хорошо, что хоть кто-то из нашего крыла на уроках не играл в карты, - сказала старшая крыла. -- Спроси Тенквисса, нужна ли помощь.
   Светлана чуть прикрыла глаза, выходя на связь.
   - Тенквисс говорит, что нет, а Шенвэль... - начала целительница. Вдруг глаза ее широко открылись, на ее лице появилось безграничное изумление.
   - Карина, меня Онуфрий спрашивает, что у нас происходит! - воскликнула Светлана.
   - Онуфрий? - изумилась Карина. - Они что, слышали крик Валета в замке Ивана?
   Родовое гнездо князей Черногорских находилось верстах в пяти к востоку от замка дракона.
   - Они с Иваном здесь, на КПП! - возбужденно выдохнула Светлана.
   С грохотом брызнула во все стороны черепица. Из отверстия в крыше вырвалось пламя. Вслед за ним, словно головы чудовищного птенца, разбивающего скорлупу, показались головы на длинных шеях.
  
   Огромный дракон мотал всеми шестью головами и неуклюже переступал с ноги на ногу. Маленький черный дракон, в которого превратился Заш, едва успевал уворачиваться. Черепица, куски балок и какая-то труха сыпалась прямо на головы экенов и эльфа. Тан попытался вырвать хвост, застрявший в окне. Окно превратилось в звездчатую дыру, по стене пошла трещина.
   Шенвэль кубарем скатился с завала.
   - Ты что, рехнулся? Зачем ты превратил их в драконов? - завопил Крюк. Гёса дернул его за куртку, но экен только отмахнулся.
   Эльф смущенно почесал за ухом.
   - И на старуху бывает проруха, - сказал он. - Я ошибся. Я подумал, что это големы.
   - Мне тоже так показалось, - пробормотал Гёса.
   Стена, на которую Тан навалился боком, тяжело охнула. Посыпались кирпичи, а потом центральная секция крякнула и вывалилась наружу. В пролом крыши лил дождь, дальняя часть крыши горела, роняя длинные огненные слезы.
   - Я заставил их принять свой истинный вид, - закончил Шенвэль.
   - А других заклинаний ты не знаешь? - яростно спросил Крюк.
   - Знаю, - очень спокойно ответил эльф. - Но если бы кое-кто здесь хранил верность принесенным клятвам, мы бы уже открыли Дверь, и мне не пришлось бы упражняться в заклинаниях.
   - Зачем ты убил Валета?
   - Он сам себя убил, - сказал Шенвэль. - Только женщина может пройти по двору.
   Тан чуть не наступил на Заша, попятился назад и врезался в стену. Замок вздрогнул. Перед глазами Гёсы поплыло какое-то странное марево. Воздух дрожал, как это бывает во время сильной жары, хотя в зале было довольно прохладно. Очертания предметов искажались, звуки глохли.
   - Что это? - воскликнул экен. - Откуда этот туман?
   - Для нашего мира Тан слишком велик, - ответил эльф. - Надо загнать его обратно, в Подземный мир! Иначе он сам проломит дыру, куда пол-Рабина затянет...
   Заш осторожно прокрался между передними лапами сородича. Приподняв голову, он заглянул за завал. Крюк хлестнул его мечом по глазам. Заш зашипел и отпрянул.
   - Как? - спросил Гёса, уже зная ответ.
   - Откроем Дверь, - отвечал Шенвэль. - Попроси Зарину пока отвлечь Тана.
   Гёса чуть прикрыл глаза и зашевелил губами.
   - Нас же только трое! - прорычал Крюк.
  
   Иван позабыл про свой вопрос и крикнул Онуфрию:
   - Спроси Светлану, как мы можем им помочь!
   Абдула, привалившийся к стене, встрепенулся и подошел к пролому. Рахман, с беспечным видом ковырявшийся в носу, тоже вытянулся по струнке и широко раскрыл глаза.
   - У них все в порядке, а вот сидх из замка просит... - начал Онуфрий.
   Но Иван его не слышал. Из-под крыши замка вырвалось пламя. Потом появилось три головы, а потом еще три. Головы яростно метались во всех направлениях и плевались огнем. Несмотря на дождь, замок занялся быстро и охотно. Драконы не преобразовывали Чи Огня, как люди; они сами были Огнем, и все, чего касалось их дыхание, загоралось магическим пламенем, которое было очень сложно сбить.
   - Андрей! - закричал князь. - Скачи за пожарной командой!
   Воевода вылетел из КПП, как ошпаренный.
   - Вам бы я тоже это советовал, - тоном ниже обратился Иван к старому эльфу. - Тем более, что дождь слабеет.
   - Я уже связался телепатически, с кем нужно, - ответил Лакгаэр.
   В этот момент в дверь просунулась голова, облепленная мокрыми светлыми волосами.
   - Ваня, ты здесь? - спросила голова осторожно.
   Глава Нолдокора обернулся. Пришедший оказался высоким нескладным парнишкой лет четырнадцати в промокшей насквозь рубахе. Князь увидел подростка.
   - Что случилось, Митя? - спросил он.
   Эльф понял, что это младший брат Ивана. Подросток протиснулся внутрь целиком. Дверь он так и не открыл полностью, словно боялся сорвать ее с петель. Митя покосился на Лакгаэра. Глава Нолдокора безрадостно наблюдал, как на круглом добродушном лице княжича проступает давно знакомое старому эльфу выражение опасливой жестокости.
   - Сейчас сюда мать придет, - сказал Митя. - К ней прибежала из замка какая-то дама и сказала, что вы здесь заговор против императора и законов разводите.
   - Спасибо, братец, - сказал Иван мрачно.
   Лакгаэр знал, что отношения в семье князя очень сложные. Файламэл умерла, когда Ивану было всего семь лет. Ладомир вскоре женился снова, на молодой рабинской дворянке Анастасии. Она незамедлительно родила Ладомиру своих детей - Елену и Митю. При старом князе Анастасия головы не поднимала. Ладомир прошел всю войну, и почти сразу же по возвращении домой погиб, погиб глупо и странно. Немедленно пошли слухи, что Анастасия приложила руку к смерти мужа. И старому эльфу казалось, что в этих слухах есть большая доля истины. Анастасия хотела сама править Рабином. По человеческим законам о наследовании, вторая жена Ладомира имела столько же прав на престол, сколько и последняя прачка с княжеского подворья. Если бы даже Иван и Елена вдруг исчезли, то Митя не смог бы править Рабином. Подросток нуждался бы в регенте, хотя бы некоторое время. Старый эльф почти не сомневался в том, что до совершеннолетия младший брат князя бы не дожил. Очевидно, понимал это и Митя, раз пришел предупредить Ивана.
   - Это моя вина, князь, - сказал Владислав, виноватым жестом прикладывая ладонь к груди. -Розалия спит очень чутко, и она проснулась, когда я встал. Она закатила мне истерику, кричала, что в моем возрасте уже стыдно должно быть ходить по бабам...
   - Наоборот, гордиться надо таким мужем, - тихо сказал Онуфрий. Князь усмехнулся, чуть улыбнулись даже бесстрастные экены. Лакгаэр понял, что со стороны баронессы это был не пустой упрек. У Розалии имелись какие-то основания полагать, что барон действительно изменяет ей. "Однако", подумал старый эльф, по-новому взглянув на Владислава. Судя по внешности, барону было не меньше пятидесяти лет. Мандречены, если и доживали до этого возраста, обычно женщинами уже не интересовались. Гораздо больше их уже волновали скачки давления, ревматизм и простатит. Лакгаэр знал, что дело здесь не в "некачественности" материала, из которого состояли тела мандречен. Гены эльфов и людей не так уж сильно отличались, на самом-то деле. Полане и боремцы сохраняли ясность рассудка до семидесяти лет. Отцу теперешнего Первого Бека Сюркистана и вообще было семьдесят пять, когда у него родился последний ребенок.
   Но и полан, и сюрков мандречены оставляли далеко позади в своем искусстве пития.
   - Пришлось рассказать ей, куда вы меня вызываете, - продолжал Владислав. - Вы уж простите...
   Иван устало махнул рукой.
   - Я могу уйти, - сказал старый эльф, приподнимаясь. - Я буду в ближайшем доме, а Онуфрий будет связываться со мной телепатически...
   - Да, вы заговаривайтесь быстрее и расходитесь, - сказал Митя, шмыгнув носом.
   - Сидите, - сказал Иван сквозь зубы. Лакгаэр опустился обратно на табурет. - Онуфрий, высуши Митю, он же так простудится.
   Маг, не меняя позы, метнул в подростка красную ленту своего Чи, от одежды княжича с шипением повалил пар. Митя ойкнул от неожиданности.
   - Домой тебе сейчас нельзя, - сказал князь задумчиво. - Можешь с матерью по дороге столкнуться... Лакгаэр, а что там, за дверью, откуда вы пришли?
   - Каморка, где спит дежурный, - ответил эльф.
   - Отлично, - сказал Иван. - Митя, посиди пока там.
   Подросток скрылся в каморке.
   - Сидх спрашивает, не можем ли мы телепортировать в замок Танцора Смерти, одного, прямо сейчас, - скороговоркой произнес Онуфрий.
   - Интересно, зачем, - удивился барон.
   Ульрик признался главе Нолдокора, что в замок пошел Шенвэль, подмастерье столяра. Но подмастерье столяра вряд ли нуждался бы в Танцорах Смерти. Лакгаэра пронзила догадка. Это было невозможно, невероятно, но Танцоры Смерти могли понадобиться только одному эльфу. И люди тоже должны были понять это с минуты на минуту.
   - А больше ему ничего не надо? - спросил ошеломленный Иван.
   Абдула кашлянул.
   - Я же говорил тебе, князь, что буду танцевать сегодня, - сказал экен. - Пусть Онуфрий швыряет меня в замок!
   - Ну хорошо, - пробормотал Иван.
   Маг поманил экена к себе. Абдула направился к Онуфрию. Рахман нетерпеливо цокнул языком.
   - Сидх просил только одного! - покосившись на телохранителя, сказал князь.
   Рахман помрачнел. Абдула остановился, не доходя до мага аршина три. Лицо экена было абсолютно спокойно. Видимо, маг "швырял" Абдулу далеко не первый раз. Онуфрий встряхнул кистью, сделал несколько пассов. Вспышка раскрывшегося телепорта совпала с очередным ударом молнии. Пол под ногами задрожал.
   - Похоже, молния угодила прямо в замок, - сказал Иван.
   Но эта была не молния. Потрясенный князь, его свита и Лакгаэр смотрели, как стена замка рухнула прямо в ров, выплеснув гнилую воду и ряску на площадь. Внутренности замка открылись, как разрезанные ножом. Магия в светильниках продолжала действовать, и тронный зал сиял в ночи, словно ярко освещенная сцена. Огромные черепа и мечущиеся по залу драконы были видны как на ладони. На теле большого дракона один за другим стали расцветать яркие красные фонтанчики. Рев усилился настолько, что стало больно ушам. Князь догадался, что ведьмы пришли на выручку экенам в замке и стали бомбить чудовище. Нанести серьезного урона они не могли, но хотя бы отвлекли дракона. Сходство с театральной постановкой усиливалось тем, что со стороны замка стала отчетливо слышна дикая музыка, которая тревожила душу и заставляла сжиматься сердце. Мелодия странным образом переплеталась с ревом разъяренного дракона, образуя выразительную симфонию. Иван всегда любил сидеть в первом ряду; но в этот раз он бы предпочел место на галерке. Да и в музыке, на вкус молодого князя, было слишком много грохота. Иван предпочитал более нежные мелодии.
   Князь увидел, как пространство между черепами заполняется темнотой, и сначала подумал, что магия светильников потеряла силу при разрушении стены. Черный прямоугольник рос, пока своими вершинами не уперся в макушки черепов. Затем в его центре вспыхнула ослепительная спираль.
   И тут Иван понял, что это за музыка, хотя слышал ее первый раз в жизни. Повернувшись к Лакгаэру, он выдохнул:
   - Так там же Лайтонд!
   - А говорили, что он погиб при захвате Мир Минаса... - пробормотал потрясенный барон.
   Глава Нолдокора только развел руками.
  
   Когда рухнула стена замка, ведьм качнуло в воздухе вместе с утесом. Метлы отталкивались от поверхности земли, когда летели, и все колебания почвы мгновенно сказывались на ровности полета.
   Зарина прокричала:
   - Гёса хочет, чтобы мы бомбили большого дракона! Иначе они все погибнут!
   - Ну что же, - сказала Карина. Допустить гибели экен, а вместе с ними и целого звена, старшая крыла не могла. - Прикройте меня! Света, ты с нами вместо Ундины! Вы на головы, я на спину! Вперед!
   Засвистели вынимаемые из пазов за спинками сидений мечи. Ведьмы обнажали оружие и кидались вниз, на черную громаду замка.
   Мимо мелькнула огромная голова с налитым кровью глазом. Карина лихо развернулась, чуть не сорвав локтем со стены магическую лампу. Здесь, внизу, было очень душно. Воздух как-то странно дрожал перед глазами ведьмы, искажая очертания предметов и не давая возможность определить точное расстояние до чудовища. Казалось, что гладкая спина, покрытая чешуей, уже под самыми башмаками ведьмы. Но высотомер показывал четыре с половиной сажени. Светлана рассказывала Карине, что самый высокий дракон из когда-либо убитых неречью был весь такого роста, от кончика хвоста до самого носа. Карина нажала на педаль сброса и тут же дернула ось метлы на себя так резко, что чуть не кувырнулась назад. Метла нервным скачком поднялась аршин на пять. Ведьму настигла ударная волна вместе с горячими ошметками мяса Тана. Заряд был слишком мал, чтобы повредить позвоночник дракона, но вполне достаточен, чтобы доставить ящеру массу незабываемых ощущений и заставить забыть о каких-то козявках, спрятавшихся от него в черепах давно погибшего родича. Тан начал извиваться всем телом и закрутился на месте, словно собака, которую кусает блоха.
   Карина выровняла метлу, пригнулась вперед к самой оси и рванулась вперед так, что у нее в ушах засвистело. На педаль она жала почти непрерывно.
   Зарина увидела, как надуваются щеки ближайшей к ней головы дракона. Тан хотел сжечь Карину. Ведьма чуть провалилась в воздухе (в Горной Школе этот маневр назывался "сядь на горшок") и рубанула по шее наотмашь. Рубить шею дракона мечом ведьмы было все равно что перочинным ножичком ковырять вековой дуб. Но огромная голова начала медленно поворачиваться к ней, дракон забыл про Карину. В алом свете догорающей крыши Зарина видела Сабрину, с маху ткнувшую мечом в нос соседней голове. Огромная пасть раскрылась, из нее вылетели языки пламени, но ведьма уже перестроилась и висела в воздухе в мертвой зоне рядом со щекой дракона. Тан мотнул головой, надеясь зашибить Сабрину, как надоедливую муху, но ведьма виртуозно повторила его движение и уцелела. Дракон по-прежнему видел ведьму, но достать никак не мог. Светлана поднырнула под нижнюю челюсть другой головы, кольнула ее снизу так, что достала изнутри корень языка. Голову начало рвать. Со стороны это походило на извержение крохотного вулкана. Клочья пламени падали на внутренний двор и стену восточного крыла замка. Горящий комок рухнул прямо на правую переднюю лапу Заша, заодно опалив и грудь. Маленький дракон взвыл, но его жалоба потонула в общем шуме. Одна из голов попыталась схватить пролетавшую мимо Светлану языком. Целительница коротко взмахнула мечом, отрубленный язык, корчась, рухнул вниз. Из раны струей хлынула кровь.
   Достигнув основания шеи, Карина свечкой пошла вверх. Значительно облегченная метла слушалась каждого касания. Если бы не это, ведьма не успела увернуться от водопада крови дракона, обрушившегося почти ей на голову. Светлана уже начала задыхаться от запаха горелого мяса, когда Карина вынырнула из клубов дыма прямо рядом с ней.
   - Уходим! - крикнула старшая, проносясь мимо целительницы. Светлана продублировала приказ телепатически. Звено, собравшись в клин, ушло в высоту.
  
   Яркая звезда телепорта раскрылась прямо перед носом Заша. Он шарахнулся назад, чуть не угодив под ноги Тану. Из воздуха вывалился смуглый мужчина. И хотя он был одет на мандреченский манер, круто загнутый нос не оставлял сомнений в том, что это экен. Он приземлился прямо на баррикаду, чуть пошатнулся, но устоял. Экен склонил голову перед эльфом.
   - Мы с тобой будем на этом черепе, Абдула, - Шенвэль махнул рукой, указывая. - Ты внизу, я сверху.
   Абдула юркнул в пасть.
   - Прости, Лайто, что мы усомнились, - дрожащим голосом сказал Крюк.
   - Как ты это сделал?- пробормотал Гёса
   - Мы, эльфы, тоже кое-чему учимся у людей, - сказал Шенвэль. Про то, что телохранители князя Ивана - Танцоры Смерти, он узнал почти сразу, как приехал в Рабин. - Например, действовать сообща, а не полагаться только на собственные силы.
   По лицу экена было ясно, что он ничего не понял.
   - Приказывай, - сказал Крюк.
   - Полезай наверх, Крюк! - скомандовал Шенвэль. Экен облегченно вздохнул и быстро, пока эльф не передумал, стал карабкаться на макушку другого черепа. Губы Гёсы задрожали.
   Он попал в диагональ с эльфом. Ни один Танцор Смерти еще не оставался в живых после этого. Но думал Гёса не о себе, а о Зарине, которая должна была погибнуть вместе с ним.
   Шенвэль нахмурился.
   - Именно поэтому я запретил вам давать Клятву Синергистов, - сказал он.
   Гёса молча развернулся и двинулся к пасти.
   - Стой. Дай руку, - сказал эльф. - Левую.
   Голова Заша снова появилась над завалом. Шенвэль, не поворачиваясь, ударил дракона направленным пучком Чи с правой руки. Обожженный дракон заревел. Тан наконец разобрался со своими ногами и головами. Три головы дракона повернулись на крик Заша.
   Гёса остановился, протянул руку. Шенвэль взял его кисть в свою. Гёса почувствовал, как что-то входит в его ладонь, острое и очень холодное.
   - Танцуй, - сказал Шенвэль, отпуская экена. - Танцуй так, как никогда не танцевал!
   Гёса нырнул в пасть черепа. Шенвэль засунул руку в глазницу, ухватился за обломок кости. Затем эльф оттолкнулся от криво стоявшего в челюсти нижнего клыка и забросил себя наверх. Из глазницы он перебрался на мощную надбровную дугу. Шенвэль поскользнулся на ошметках плоти дракона и чуть не сорвался с костяного карниза. Эльф оказался на макушке черепа, пронзенной осколком колонны. Шенвэль вынул из своего мешка ивовую дудку, которую сделал на привале, и зашел за колонну.
   Эльф прислонился к обломку, глубоко вздохнул и поднес инструмент к губам.
  
   Тенквисс оказался у восточной стены лишь на несколько мгновений позже Валета. В отличие от экена, он знал о проклятии, и во двор не пошел. Маг взмахнул руками в сложном жесте, бормоча себе под нос заклинание. На стене, как раз между двумя другими выходами, засветились прозрачным светом руны и очертания двери. На следующей фразе Тенквисса она беззвучно распахнулась. Но маг, вместо того, чтобы скрыться в ней, обернулся, ища глазами Заша.
   Заш! Немедленно превращайся обратно! Мы уходим!
   Маленький черный дракон нетерпеливо мотнул изящной головой. Колючая шкура Заша казалась в магическом свете антрацитово-черной, алые блики играли на ней.
   Сейчас, па. Сейчас. Я только схвачу этого проклятого эльфа. Он ведь испортил всю твою жизнь, па! Я раздавлю его, мигом!
   Нет, Заш, оставь его!
   Заш заглянул за баррикаду и тут же отпрянул. У Тенквисса болезненно сжалось сердце, но он увидел, что морда сына цела.
   Ах, ты кусаться! Ну я тебе!
   Заш, прекрати! Ты не сможешь его убить, ведь даже я не смог! Иди сюда!
   Сейчас, отвечал маленький дракон, уворачиваясь из-под ног своего дяди. Сейчас.
   Заш решил разметать баррикаду и ткнул завал мордой. Вдруг в голове у него раздался болезненный гул, и дракончик едва успел отскочить от раскрывающегося телепорта.
   НЕМЕДЛЕННО СЮДА!
   Заш пробрался сквозь подвижный лес ног Чудо Юдича. До двери, около которой ждал отец, оставалось уже рукой подать, когда на дракончика упало что-то горячее, опалив ногу и грудь. Заш завизжал. Тенквисс видел, как лопнула чешуя, как клочьями сползло мясо, обнажая ребра. Внутренний огонь дракона пробил плевру, и Заш вдруг почувствовал, что дышать ему нечем. Тенквисс бросился к сыну, но тут на мага с высоты понеслась огромная ступня Чудо Юдича. Тенквисс едва успел отпрыгнуть назад к магической двери.
   Скорее же! Я спасу тебя! Еще два шага, ну!
   Ноги Заша подогнулись, и дракончик завалился на бок.
   Я что-то... устал... Иди один, папа. Я пока прилягу...
   НЕЕЕЕТ!
   Колонноподобная нога убралась. Тенквисс побежал к Зашу.
   Дрожа, черный прямоугольник развернулся между двумя огромными черепами. Нечеловеческая, дикая музыка огласила зал.
   Маг одним прыжком оказался по ту сторону волшебной двери и захлопнул ее за собой. Тенквисс привалился спиной к двери. Дубовую доску сотрясали вибрации Цин. Дерево угрожающе потрескивало.
   По морщинистому лицу мага текли слезы.
  
   Зал затопила волна приторно-сладкого запаха. Лакгаэр чихнул. Хотя духи изобрели именно эльфы, они пользовались ими весьма умеренно, в отличие от высокой женщины в черном плаще, ворвавшейся на КПП. Глава Нолдокора увидел алмазную диадему в волосах женщины, уложенных в высокую прическу, и узнал Анастасию.
   На щеках князя перекатились мощные желваки. Но Иван даже не повернул головы в сторону мачехи.
   - Кто это такой? - взвизгнула Анастасия, тыча рукой в эльфа.
   - Это наш гость, - сказал Иван.
   - Знаем мы этих гостей! - перебила пасынка княгиня. - Это называется тайные сношения с врагом!
   Из-за плеча княгини выглянула пожилая женщина. В руках дама держала раскрытый зонтик, словно щит. Рядом с холеной княгиней женщина напоминала сморщенную обезьяну. На лице Владислава появилось крайне брезгливое выражение. Лакгаэр понял, что эта дама и есть Розалия.
   - Этот сидх во время бунта Детей Волоса разрушал капища наших богов! - подхватила баронесса.
   - А до бунта насиловал наших женщин! - воскликнула Анастасия.
   Лакгаэр молчал, и лицо у него было каменное.
   - Кто бы тебя изнасиловал, - сказал Онуфрий тихо, но отчетливо. - Затрахал бы до смерти...
   Анастасия захлебнулась от ярости. Иван с благодарностью посмотрел на мага. Лакгаэр догадался, что Онуфрий, помимо основной своей должности, играет при дворе молодого князя роль шута.
   Которому позволено то, чего не мог себе разрешить сам Иван.
   Розалия сложила зонтик, намеренно обдав Онуфрия брызгами.
   - Осторожнее, - сказал княжеский маг.
   Баронесса презрительно скривилась и открыла рот, но увидела алые искры, заплясавшие меж ладоней мага.
   - Извините, - прошипела она.
   - Это было давно, - сказал Иван хладнокровно. - Сейчас Лакгаэр глава эльфов Рабина, и я пригласил его для принятия важного решения. А вот вас я сюда не приглашал.
   - Я вам почти что мать! - воскликнула Анастасия. Князя передернуло. - И я имею право находиться здесь! А сидх мог бы подождать за дверью, на своей стороне, пока вы примите это решение!
   - Там дождь, княгиня, - напомнил Владислав.
   - Меня это не касается! - выкрикнула Анастасия. Княгиня все же поняла, что выгнать сидха ей не удастся, и сменила тему. - Вы заставляете меня стоять, когда этот выродок сидит?
   - Барон, уступите место даме, - бесцветным голосом сказал Иван.
   Владислав поднялся. Розалия подошла к мужу за табуретом.
   - Отчего вы не здороваетесь? - яростным шепотом спросила она.
   - Желаю здравствовать вам так же, как вы этого желаете мне, - вежливо ответил барон.
   Первое время после замужества баронесса думала, что легко обретет свободу снова. Однако Владислав во время войны выучился держать в руках не только скальпель, но и меч. С пращой же барон обращался так, что и теперь иногда выигрывал у Карины. Трое наемных убийц не оправдали даже взятого ими аванса. Но барон до сих пор оставался в живых не только поэтому. Владислав не оставил практики и оперировал ревенских крестьян так же спокойно, как благородных офицеров в своем полевом госпитале. И подданные просто боготворили нового барона. После четвертого покушения старосты деревень Ревена послали к баронессе ходока. Крестьянин напомнил Розалии про старинный мандреченский обычай. Вдова должна была взойти на погребальный костер вместе со своим мужем. Баронесса поняла, что если Владислав умрет, то обычай будет возрожден, хочет она этого или нет.
   Розалия фыркнула и отнесла табурет княгине.
   - Все равно я не сяду, пока этот враг рода человеческого здесь! - сказала Анастасия гордо.
   - Как вам будет угодно, - холодно сказал Иван.
   Но тут наконец горящий замок привлек и ее внимание. Княгиня замолчала.
   Первым в Дверь втянуло маленького черного дракона. Судя по безвольно висящим лапам и волочившейся по полу голове, он был уже мертв. Тело скрылось за черепом бывшего хозяина замка. В черном прямоугольнике вспыхнул ломаный зигзаг.
   - Откуда они там взялись, интересно знать, - сказал барон задумчиво. - Этот, маленький похож на сильно похудевшего Черное Пламя, но тот, шестиголовый...
   Иван вопросительно посмотрел на эльфа. Тот пожал плечами.
   - Что здесь происходит? - произнесла княгиня тоном ниже.
   - Онуфрий, нам эта Дверь не угрожает? - обратился князь к магу, проигнорировав реплику мачехи. - Может, нам стоит отойти куда-нибудь подальше?
   Онуфрий пожал плечами.
   - Я сталкивался с Танцорами Смерти только в Пориссе. Их Танец уничтожал все живое в радиусе пяти саженей. Но такую большую Дверь вижу первый раз.
   Иван снова посмотрел на главу Нолдокора.
   - Мы можем остаться здесь, - сказал Лакгаэр.
   После маленького дракона пришла очередь большого. Но дракона таких размеров Дверь не могла поглотить целиком. Сначала оторвалась ближняя к порталу половина тела. С чавканьем и хрустом, слышным даже на КПП, она стала вминаться в узкий проход между черепами.
   Анастасия побледнела и поднесла руки ко рту.
   - Мне дурно... - пролепетала она.
   Розалия, поспешно вытащив веер, стала махать на княгиню.
   Из разорванного тела повалились пламенеющие внутренности. Одна из голов метнулась в сторону портала, и ее выдрало из тела вместе с шеей. Дракон зарычал, но даже люди слышали в его голосе ужас и боль.
   - Прекрати, Роза, мне так только хуже... - Анастасия сделала горлом булькающий звук.
   Иван покосился на мачеху и сморщился.
   - Если вы собрались блевать, будьте любезны сделать это на улице, - сказал он.
   - Но там же дождь! - гневно воскликнула Розалия.
   - Подержите зонтик для своей госпожи, - сказал князь равнодушно. - Рахман, проводи.
   Экен вынул палец из носа, задумчиво осмотрел добычу и отвалился от стены.
   - Пойдемте, княгиня, - сказал он, взял Анастасию под руку и энергично потащил к выходу. Княгиня едва успевала перебирать ногами. Розалия посмотрела на Ивана с ненавистью. Потом баронесса подхватила зонтик и пошла за своей госпожой, выкрикнув напоследок:
   - Вы за это еще ответите!
   Пять голов судорожно бились, пытаясь ухватиться за скользкие от крови черепа. Две оставшиеся ноги дракона медленно скользили по полу. Раздался треск. Из груди дракона вылетела огромная кость с обрывками мяса на ней, и врезалась в стену. Дракон жалобно вскрикнул в последний раз и исчез.
   - Ведьмы спускаются вниз, подобрать экен, - сказал Онуфрий. Он единственный не смотрел на площадь. Маг вообще сидел с закрытыми глазами, и поэтому выглядел бодрее всех. Лица у Владислава и князя были зеленоватые.
  
   Шенвэль спрыгнул с черепа. Щегольский костюм эльфа побурел от крови, ткань усеивали ошметки плоти дракона. Плащ взметнулся в полете, и Шенвэль показался Гёсе обожравшимся вампиром. Эльф мягко, как кошка, приземлился на окровавленный завал. Экен услышал шорох и увидел Абдулу. Разбрасывая мечом кровавую массу, Танцор Смерти выбрался из пасти напротив.
   - Посмотри наверху, - сказал Шенвэль. Абдула проворно вскарабкался на череп. Сам Шенвэль, пригнувшись, пробрался между зубами и подошел к Гёсе.
   Экена придавило зубом Тана. В агонии дракон пытался ухватиться за череп Морул Кера, и огромный клык вывернуло с корнями. Гёса знал, что его правая рука сломана, а все ребра с правой стороны раздавлены. Экен оставался в сознании только потому, что успел обезболить себя заклинанием, которому его научила Зарина. Гёсе повезло, что ни одно из раскрошенных ребер не проткнуло легкие. Шенвэль обхватил зуб двумя руками и отшвырнул его прочь. Затем присел на корточки рядом с Гёсой. Эльф взял левую кисть экена в свои. Черная дымка окутала руки обоих.
   - Ты будешь жить, - сказал Шенвэль, поднимаясь. - Если ведьмы успеют доставить тебя в госпиталь, и там будет хороший хирург. Если же ты умрешь, то от ран. А не оттого, что танцевал сегодня со мной.
   - Благодарю тебя, Лайто, - с трудом проговорил экен.
   - Теперь твое дело молчать и не шевелиться, - сказал Шенвэль.
   В пасть заглянул Абдула.
   - Танцор Смерти наверху тяжело ранен, - сказал экен.
   Дверь втягивала в себя все живое, но не защищала тех, кто был ее "рамой". Абдулу с Гёсой хоть немного прикрыли от летящих кусков плоти зубы Морул Кера, Шенвэль спрятался за обломком колонны. Крюк же танцевал на полностью открытой площадке.
   - До прибытия ведьм не трогай его, - сказал Шенвэль, и они оба выбрались из пасти.
   - Позвольте мне вернуться к князю, - сказал Абдула почтительно, когда они спустились с баррикады. Шенвэль посмотрел на красный глаз КПП, горевший над изгаженной площадью, словно маяк над бурным морем.
   - Дождись, пока ведьмы заберут раненных, и можешь возвращаться, - сказал эльф. -Передай Карине, чтобы меня не искала, я не трону Тенквисса. Понял?
   - Хорошо, Лайто, - сказал экен.
   Шенвэль подошел к стене, остановился между двумя дверями и сплел пальцы в магическом жесте.
   - Лайто, - сказал Абдула. - Ты ведь ее знаешь. А что, если...
   - Тогда пусть люди уходят с берега, - сказал эльф и шагнул в открывшийся проем.
  
   Карина и Инна, ведьма из звена Марины, кружили в воздухе, осматривая зал. Карина искала Тенквисса, живого или мертвого. Да и с эльфом ей хотелось бы перемолвиться парой слов.
   Как только Дверь исчезла, старшая крыла отправила двух ведьм во двор, забрать тело Валета. Тройку Дарины Карина оставила в небе, на всякий случай, а звено Зарины пошло на посадку в замок. Для приземления в разгромленном зале годилось только возвышение с двумя тронами. Зарина прибыла первой и столкнула трон дракона напрочь. Светлана высадилась на макушку черепа, где лежал истерзанный Крюк. Ундина и Сабрина прямо в воздухе крепили плащ Сабрины к своим метлам, чтобы вынести раненного экена.
   Зарина заметила незнакомого экена в форме Танцора Смерти. Воин сидел на баррикаде, свесив ноги вниз. Ведьма вскинула руку с мечом.
   - Спокойно, сестра. Ты можешь поранить кого-нибудь, если будешь так размахивать этой железкой, - сказал Абдула по-экенски.
   - Кто ты такой? - спросила Зарина. - Откуда ты взялся?
   - Успокойся, - раздался из пасти слабый голос Гёсы. - Это Абдула, он танцевал с нами...
   Зарина кинулась вперед, на ходу поймав свою метлу. Ведьма держалась за нее, словно за копье, которое хотела метнуть, и Абдула невольно сжал свой меч. Но метла плавно пошла вверх. Экенка поджала ноги, чтобы не зацепиться за баррикаду. Метла подняла свою хозяйку на завал. Зарина отпустила ее и нырнула в пасть.
   Карина поняла, что ни Тенквисса, ни Шенвэля в зале нет, и приземлилась. Ведьма увидела на полу под опрокинутым троном Королевы Без Имени маленькую книжицу, нагнулась и подняла ее. Кожаный переплет позеленел от пролитого на него эликсира, листы скрутило и выгнуло. Вряд ли кому-нибудь удалось бы теперь что-нибудь прочесть в этой книге. Но Чи Тенквисса в ней еще хватало, чтобы использовать книгу как поисковый талисман.
   Светлана остановила кровотечение и наложила фиксирующее заклинание на сломанную шейку бедра. Больше ничем целительница не могла помочь Крюку.
   - Несите его госпиталь, - сказала Светлана, подзывая метлу. - Требуйте Поджера. Из хирургов еще есть Эней, но он в основном по абортам...
   Она осторожно подтолкнула Крюка, потом напряглась и пихнула тяжелое тело изо всех сил. Крюк упал на плащ, который ведьмы держали прямо у края черепа. Целительница поправила свесившуюся руку экена. Ундина и Сабрина, приговаривая ласковые слова, заставили метлы выйти на высоту и покинули тронный зал.
   - Сюда, Светлана! - позвала Зарина из пасти.
   Целительница спустилась к основанию черепа и тоже заметила экена.
   - Абдула, - сказала Светлана удивленно. - А ты как сюда попал?
   - Лайто был нужен один Танцор Смерти, - сказал Абдула. - И Онуфрий швырнул меня сюда.
   - Но как вы оказались на КПП? - спросила Светлана. - Откуда вы узнали, что Лайто здесь?
   - Сестра князя видела их, когда они шли через старую шахту, - ответил экен.
   - А где Лайто сейчас? - спросила Карина, подходя к завалу. - И где маг, который был с ним?
   Светлана хотела еще что-то спросить, но тут Зарина снова закричала из пасти:
   - Светлана, скорее!
   Целительница пробралась в пасть. Инна, снизившись, свистом подозвала метлу Зарины и стала сооружать вторые носилки.
   - Никакого мага я не видел. А Лайто ушел сразу после того, как мы закрыли Дверь, - сказал Абдула. - Он оставил тебе послание, Карина.
   Ведьма усмехнулась.
   - Да? И какое же?
   - Не ходи за ним, - глядя на Карину тяжелым взглядом, сказал экен. - Тогда Тенквисс будет жить. Я думаю, ты знаешь, кто это.
   Светлана и Зарина вытащили Гёсу из пасти. Инна зависла на одном уровне с краем баррикады. Целительница и экенка опустили Гёсу на плащ, как младенца в люльку, и Зарина ловко вскочила на свою метлу. Инна только этого и ждала. Ведьмы стали медленно подниматься в воздухе. Плащ натянулся под тяжестью тела, метлы неохотно шли с перегрузом.
   В зале остались только старшая крыла "Змей", Светлана и Абдула. Через распахнутую дверь были видны две ведьмы во дворе. Над их головами мигал голубой магический шар. Ведьмы тоже соорудили носилки и перекладывали туда что-то, больше всего напоминающее обугленное бревно.
   - Куда ушел Лайто? - спросила Карина, в упор глядя на экена.
   - Ты не веришь его слову? - спросил Абдула.
   Карина яростно топнула ногой и закричала:
   - Куда ушел этот проклятый сидх?
   Абдула указал на стену между двумя дверями.
   - Он раскрыл себе проход вот здесь, - сказал экен неохотно. - Но ты должна знать, что обрекаешь на смерть людей Рабина.
   - Это мы еще посмотрим, - сказала Карина сквозь зубы. Ведьма прижала книгу к боку, сложила пальцы в сложном жесте. Светлана с сомнением покачала головой, но тут в стене засветились контуры волшебной двери. Одновременно с этим раздался гул. Первым огненную стену, вставшую изо рва, заметил Абдула.
   - Шайтан! - закричал он. - Как же мне теперь попасть к Ивану?
   - Я отнесу тебя, - сказала Светлана Абдуле. - Не оставим же мы тебя одного в горящем замке!
   Абдула всегда симпатизировал ведьме, но в этот момент окончательно убедился, что князь сошелся с ней в счастливый для экена час.
   - Что случилось? - изумилась Карина.
   Вспыхнувший ров должен был послужить сигналом ведьмам, но в этом случае он немного запоздал.
   - Замок пропитан магией, - сказала Светлана. - Это как костяшки домино, стоит задеть одну, и обрушится все... Карина, не ходи, прошу тебя. Лайто ведь пообещал. Они раздавят тебя и даже не заметят!
   - Если ты так печешься о моей судьбе, - не глядя на подругу, ответила ведьма. - Пойдем вместе.
   Волшебная дверь распахнулась, из нее хлынул нестерпимо яркий свет.
   - Карина, подожди хотя бы, пока я отнесу Абдулу!
   - Догонишь, - бросила Карина и скрылась в проходе.
   Светлана подозвала метлу и сурово крикнула экену:
   - Садись!
   Абдула поспешно вскочил на сиденье за спиной ведьмы, пристегнулся. Светлане уже приходилось носить телохранителя князя на своей метле, и полета экен не боялся. Ведьма, однако, повернула в противоположную от площади сторону. Светлана вылетела во внутренний двор. Абдула задел ногой за косяк, и его чуть не сорвало с метлы.
   Две ведьмы как раз взлетали с останками Валета на плаще.
   - Оставьте! - воскликнула Светлана.
   Ведьмы притормозили в воздухе.
   - Марина, идите за Кариной, срочно!
   - Что случилось? - спросила Марина.
   - Тенквисс исчез, Шенвэль ищет его, - торопливо начала объяснять Светлана.
   - Наверняка, чтобы прикончить, - заметила вторая ведьма, и звеньевая согласно хмыкнула.
   - А Карина ему хочет помешать! - ответила целительница. - Но ей не справиться с эльфом одной!
   - Конечно, нет, - сказала Марина. - Это же сам Лайтонд.
   - Так помогите ей, догоните, пока волшебная дверь не закрылась!
   - Извини, Светлана, но Карина приказала нам отнести тело в госпиталь, - сказала Марина твердо.
   Светлану словно обдало холодной водой.
   - Да как же.... - начала ведьма растерянно.
   И тут она поняла.
   - Ты сама хочешь быть старшей крыла! - закричала Светлана.
   Если бы возникла хоть тень подозрения, что Карина умерла от ее рук, у Марины отобрали бы метлу, и она больше никогда не поднялась бы в небо. Но сейчас удача плыла в руки честолюбивой дочери герцога Бронилада. Карина сама пошла на верную смерть. На разборе случившегося в Горной Школе было бы только слово Светланы против слова Марины.
   Марина холодно посмотрела на целительницу и подала знак второй ведьме. Они стали подниматься в черную высоту. Плащ с телом Валета ритмично раскачивался между их метлами.
   - Ёрдмунганд! - воскликнула целительница.
   Так боремцы звали огромного змея, опоясывающего землю. Но на мандречи подобное сочетание звуков звучало как забористая матерная брань.

II

   Алая нить горела в воздухе длинных пустых коридоров и мрачных пустых залов, дрожала над крутыми винтовыми лестницами.
   Все время вниз, и вниз, все глубже под землю. Маг спешил к потайному выходу из замка.
   Шепот и мерзкое хихиканье, которые сначала едва доносились до слуха Шенвэля, становились все громче. Замок дракона охраняли созданные Черным Пламенем стражи, жуткие твари, выведенные путем скрещивания домовых и упырей. Такие охранники в отличие от живых гвардейцев обходились очень дешево. Они не требовали жалованья, не рубили мебель в пьяном угаре, и не портили девок, родители которых потом приходили бы за отступным. Большую часть времени злобные призраки находились в оцепенелом полусне. Их пробуждала к активности только кровь, а ее сегодня пролилось уже больше чем достаточно. Но на эльфа духи-стражники не нападали, хотя, как он чувствовал, следовали за ним по пятам. Они вспомнили Шенвэля и предпочли не связываться.
   Алая нить Чи мага становилась все толще и ярче. Тенквисс побывал здесь совсем недавно. На одной из развилок, где маг повернул влево, Шенвэль задержался. Справа доносилось журчание воды. Эльф потратил много сил на Танец Смерти. Нехватка Чи проявилась в бешеной жажде. Шенвэль словно почувствовал у себя на губах железистый привкус холодной воды. Эльф пошел на звук.
   На стенах при появлении Шенвэля замерцали магические лампы. Эльф сощурился, осматриваясь.
   Каменная лестница привела его в небольшой зал с серыми, неровными стенами. Источник, на звук которого и пришел Шенвэль, был заключен в кувшин, вделанный в стену на уровне плеча эльфа. Вода падала в малахитовую чашу, из которой, очевидно, имелся сток. У противоположной стены стояло несколько искусно сделанных кустов ракитника. Изумрудные листья и рубиновые ягоды казались настоящими. Шенвэль взглянул себе под ноги. На малахитовой плитке тут и там красовались цветы и бабочки, усиливая сходство с летним лугом. Эльфу стало больно дышать. Шенвэль узнал место, которое старался воссоздать дракон.
   Морул Кер скопировал любимую лужайку своей возлюбленной, Королевы Без Имени.
   Шенвэль подошел к фонтану, на всякий случай проверил источник - не заговорено ли, и позабыл о том, что хотел пить.
   В каменном кувшине, полностью погруженный в воду, лежал Эрустим. Стало ясно, почему дракон не смог забрать жезл с собой, когда бежал из замка в прошлый раз. Хотя артефакт находился под самым носом хозяина, от простого взгляда Эрустим был надежно укрыт стенками кувшина, а через Воду Морул Кер не видел. Но он догадался о чем-то похожем, поэтому и пытался приготовить эликсир.
   Шенвэль понял, кто спрятал жезл здесь.
   Горловина кувшина была слишком узка для руки эльфа. Для мужской руки.
   Он, как во сне, наклонился и подставил губы под струю. Шенвэль почти не чувствовал вкуса воды, который так дразнил его воображение, пока он шел к источнику. Напившись, эльф прислонился к стене. Его трясло, как в лихорадке.
   Придел Королевы Без Имени соседствовал с сокровищницей замка. Шенвэль смотрел на груду золотых монет, тепло мерцавших в магическом свете, на вмятину, оставшуюся от тела дракона. Парадный панцирь, украшенный рубинами и агатами, торчал из золота, словно коряга из песка на речном берегу. Рубины переливались алым. Панцирь напоминал труп, у которого освежевавшие его оборотни успели отгрызть только руки и голову. Эльф видел этот доспех на Морул Кере в день, когда стоял на эшафоте. Дракон тогда был в человеческом облике, а рядом с ним сидела Королева Без Имени. Она пришла посмотреть на казнь, и даже не закрыла лица.
   Мысли Шенвэля кружились, как деревянные лошадки на карусели. Вперед и по кругу, не находя выхода.
   Эрустим обладал собственной волей. Это он позвал Шенвэля сюда. Жезл истосковался без хозяина, изголодался без крови. С пальцев эльфа соскочили синие искры. Шенвэль отдернул руку, словно обжегся. Он прижался горячим лбом к влажной стене, и у него заломило виски от холода.
   Шенвэль мог разбить кувшин и достать Эрустим, даже не прибегая к магии. Достаточно было протянуть руку.
   Но он слишком хорошо знал, что будет потом. И дело было даже не в клятве, которую эльф когда-то дал жрецу Ящера.
   - Ведь сто раз ходил в Лабац, - пробормотал Шенвэль. - И вот надо же, чтобы именно сегодня...
   Ласково журчала вода. Наверху горел замок. Минуты, как капли срывались в вечность.
   Эльф не услышал шагов за спиной.
  
   Светлана гнала метлу на предельной скорости. Под ногами ведьмы мелькнули языки пламени, обломки стены и залитая водой площадь. Рахман заметил приближение черного силуэта. Экен сдернул Ивана со стула и упал на князя сверху, прикрывая своим телом, за миг до того, как метла с двумя всадниками ворвалась в пролом в стене. Ведьма развернулась в воздухе, раскрыв руль на полную. Светлане надо было погасить скорость. С пола взметнулась туча пыли. Целительница приземлилась в центре зала, щелкнула пальцами, и метла исчезла. Абдула едва успел отстегнуться.
   Иван рванулся из рук телохранителя.
   - Света, - бормотал князь, обнимая ведьму. - Светланка...
   - Ваня, ну ты что... - пробормотала Светлана. - Тут же люди...
   Она успела заметить барона Владислава, какого-то незнакомого эльфа весьма преклонного возраста и Онуфрия у дальней стены.
   - Князь, - услышала Светлана голос Абдулы. - Лайто просил передать тебе, чтобы люди покинули берег.
   Ведьма ощутила, как затвердели руки Ивана. У князя стало отчужденное, далекое лицо. Светлана с искренним восхищением смотрела на него. Вот за эту способность в пиковых ситуациях не терять головы она его и любила.
   Иван выпустил подругу и повернулся к эльфу.
   Светлана услышала негромкий скрип и покосилась на дверь. В зал вошла Анастасия. Княгиня увидела ведьму. Светлана широко улыбнулась. Анастасия попятилась, чуть не сбив с ног Розалию.
   Через три дня Ивану исполнялось двадцать семь. В Мандре мужчина в этом возрасте обычно имел троих детей, и часто - уже вторую жену. Холостяцкая жизнь князя затянулась совсем не по его воле. После гибели двух его невест перед самой свадьбой молодые рабинские дворянки начали сторониться Ивана. Анастасию и так отделяло от желанного престола двое наследников, и новые претенденты, даже совсем юного возраста, княгине были совсем ни к чему. А на Светлане Анастасия споткнулась. Ведьма расправилась с наемными убийцами, не вставая с постели, где нежилась с князем. Правда, потолок и стены в покоях пришлось белить заново. А у княгини на следующий день вскочил чирей на самом неудобном месте. Вдобавок Анастасия покрылась коростой. Княгине удалось вылечиться, но с тех пор Анастасия боялась Светланы хуже чумы.
   - Согласно договора между Фейре и Мандрой, - сказал князь, в упор глядя на Лакгаэра. - Убытки, нанесенные во время уничтожения Эрустима, возмещению не подлежат. Я помню об этом. Но я прошу вас о помощи, глава Нолдокора. Мы оба знаем цену словам Лайтонда. Возможно, рухнет не только замок, но и сам утес, на котором он стоит. Даже если я объявлю эвакуацию немедленно, большая часть людей не успеет уйти от волны.
   Анастасия затаила дыхание, впрочем, как и все в зале. От согласия эльфа зависело существование Рабина. Но в отличие от остальных, на лице княгини проступило торжество.
   - Ваня... - начала Светлана. Ведьма понимала, что нельзя вести столь важные переговоры в присутствии городской главы Чистильщиков и хотела предупредить князя, но Иван только отмахнулся. Мачеху он по-прежнему не видел, она стояла у него за спиной.
   - Что же вы хотите? - спросил Лакгаэр.
   - Я прошу, чтобы маги-сидхи встали вдоль нашего берега и отвели волну, если это возможно, - сказал Иван. - Я гарантирую безопасность ваших подданных на моей земле. Я готов оплатить работу магов согласно расценкам Круга Волшебников Мандры. И вообще, вы же знаете - такое не забывается...
   - Я все слышала! - завопила княгиня с наслаждением. - Ты призываешь сидхов на нашу землю! Какое гнусное предательство! Чего же еще ждать от полукровки! Я так и знала! Я сейчас же сообщу...
   Иван обернулся, брезгливо дернув щекой, и взглянул на Онуфрия. Для того, чтобы применить нужное заклинание, замковому магу пришлось встать. Онуфрий прищурился и взмахнул обеими руками.
   Анастасия рухнула на пол. Подхватить ее было некому, Розалия потеряла сознание от чар одновременно с княгиней. От удара диадема выскочила из прически княгини и покатилась в угол зала. Лицо Светланы на краткий миг исказила безобразная гримаса, которую заметил только Онуфрий. Ведьма давно искала один шанс. И только что этот шанс процокал перед ней острыми шлифованными гранями по грязному полу. Светлана засунула руки в карманы штанов, словно они у нее озябли.
   - Хорошо, - сказал Лакгаэр. - Я сейчас свяжусь, с кем нужно.
   Он привалился к стене и чуть прикрыл глаза.
   - Извините, не рассчитал, - сказал маг Владиславу. - Привести баронессу в чувство?
   - Не стоит беспокойства, - сказал барон хладнокровно и обратился к ведьме: - Светлана, а раненные есть?
   Ей понадобилась вся ее сила воли, чтобы выпустить диадему из поля зрения и повернуться лицом к Владиславу.
   - Один средний тяжести, один очень тяжелый, и один труп, - сказала ведьма. - Их уже понесли в госпиталь. Лайтонд преследует Тенквисса, это маг, который нас нанял. А Карина пошла за ними. Этот маг - ее старый друг, и...
   Лицо Владислава исказилось, как от боли. Иван с сочувствием посмотрел на барона и сказал, обращаясь к подруге:
   - Располагайся, Светик. Абдула принесет тебе чаю... Кстати, заодно отнесите княгиню в каморку, нечего ей валяться здесь.
   Экены и Онуфрий направились к бесчувственным телам.
   Ведьма незаметно покосилась туда, куда укатилась диадема. Глаза ее расширились. Светлана видела смазанный след в пыли, оставленный украшением. Он обрывался в пяти аршинах от стены с фреской, изображающей дракона на луне. Но сама диадема исчезла.
   - Я только Абдулу оставить, и сразу же назад, - сказала Светлана.
   - Может, в каморке найдется местечко и для Розалии? - спросил барон.
   - Найдется, не переживай, - сказал Рахман.
   Абдула с Онуфрием подняли баронессу. Рахман замешкался над Анастасией, хотя вполне мог поднять княгиню и один.
   - Чего встал? - раздраженно бросил Иван.
   - Но там твой брат, князь, - сказал Рахман почтительно. - Разве ты не хотел его спрятать как раз от княгини?
   Светлана вызвала метлу.
   - А, я и забыл, - сказал Иван. - Света, подожди, не улетай.
   Князь подошел к двери в каморку, чуть опередив своих телохранителей, и открыл ее.
   - Митя, выходи, мы тут положим твою мать, - негромко сказал он. Ответа не последовало. Абдула и Рахман пыхтели за спиной князя. - Митя! Ты что, заснул там, что ли?
   - Там и правда кто-то спит, но это не ваш брат, - сказал Онуфрий.
   - А где же Митя? - спросил князь растерянно.
   Иван посторонился, пропуская экен.
   - Там есть еще один выход, в комнатку, из которой управляют вертушкой, - сказал Лакгаэр. Старый эльф догадался, кто там спит, но объяснять князю не стал. - Может, княжич услышал голоса, испугался и убежал?
   - Может быть, - сказал Иван задумчиво. - Но получается, что ли, что мой брат сейчас бродит по вашей половине Рабина?
   - Вертушка заблокирована, это правда, но для подростка нет ничего легче перепрыгнуть ее, - заметил княжеский маг.
   Светлана уже оседлала метлу и пристегнулась.
   - Подожди, - сказал Иван, положив руку на рога управления. - Останься.
   - Не беспокойся, я пойду за Кариной не одна, а вместе со звеном Дарины, - сказала ведьма мягко, но непреклонно. - Мы прорвемся.
   - В замок сейчас может пойти только убежденный самоубийца, - сказал Онуфрий, останавливаясь рядом с князем. - Нам всем надо уходить отсюда. Всем! Ведь и Лайтонд может погибнуть - видишь, как я уважаю твою подругу, - и тогда...
   Барон шумно вздохнул. Даже по лицу невозмутимого эльфа скользнула тень ужаса.
   Несколько мгновений все молчали, но думали об одном и том же. До гибели Вахтанга Порисского ущелья не было картах. Музыканта Вахтанга убил наемник, лишенный магических способностей, а сейчас Лайтонду противостояли маг и пять боевых ведьм.
   - Как же мы сразу не подумали, - пробормотал Владислав. - Молодец, Онуфрий....
   - Я думаю, - сказал Лакгаэр. - Мы должны внять совету твоего мага, князь. Лайтонд окружил замок порталом, еще когда в первый раз шел на дракона. Портал должен активироваться в случае смерти Лайтонда и защитить город от Двери, которая при этом раскроется. С нашей стороны ключевые артефакты целы, но все дело в том, что два из них находились на вашей земле. Один был вмурован в статую Черного Пламени, которую снесли сразу после мятежа, а второй был спрятан в памятнике Детям Волоса, который вы демонтировали так же...
   Ведьма сжала кулаки.
   - Я улетаю в замок, - сказала она яростно. - Вы можете делать все, что хотите!
   Иван молча снял руки с метлы.
   - Хорошо, - сказал Онуфрий. - Тогда позволь хотя бы мне пойти с тобой. Я читал хроники бунта Детей Волоса и сумею закрыть Дверь, если Лайтонд погибнет. Но я должен войти в нее сразу, как только она откроется, и я должен войти в нее живым.
   - Возьми Онуфрия с собой, - не глядя на ведьму, сказал Иван.
   - А кто останется с тобой? - возразила Светлана.
   - Полегче, Света, - пробурчал Рахман.
   - Что полегче? - рассердилась ведьма. - Убивать вы умеете, но во время битвы магов это Ивана не спасет! Онуфрий нужен здесь!
   - Вы можете лететь спокойно, Светлана, - вмешался в разговор Лакгаэр. - Я не отойду от вашего князя до тех пор, пока все это не завершится. А я - маг пятого класса.
   Светлана коротко взглянула на эльфа и кивнула.
   - Ладно, - сказала ведьма Онуфрию. - Садись!
   - Только прежде, - сказал барон. - Онуфрий, отправь меня в госпиталь! Там сейчас один Эней, и ведь будут еще раненные... Ему одному не справиться!
   Светлана знала, о чем думает барон. Плевать он хотел на раненных. Ближайшим местом, где Владислав теперь мог увидеть Карину, был рабинский госпиталь. И то, если боги будут очень милостивы к его безрассудной подруге.
   - Это разумно, - кивнул Иван. - Телепортируй барона, Онуфрий, и отправляйтесь.
   Владислав поднялся, подошел к сидевшему на метле магу. Онуфрий поднял руки.
   - Швырни меня в дом Поджера, я его разбужу, пойдем вместе, - торопливо сказал барон. - Сейчас в госпитале будут нужны все, кто умеет держать скальпель.
   Онуфрий раскрыл телепорт. Светлана увидела сквозь прозрачную вспышку знакомое изголовье кровати и черные кудри Поджера. Барон исчез. Ведьма торопливо поцеловала князя и рывком подняла метлу в воздух. Едва они вылетели в пролом, на них обрушился дождь. Онуфрий от неожиданности фыркнул. Светлана вела метлу почти над самой площадью, и лишь когда до огненной стены вокруг замка оставалось саженей десять, начала набирать высоту.
   - Света, - сказал маг. - Диадема у меня.
   Ведьма вздрогнула так сильно, что метла вильнула в воздухе.
   - Зачем ты мне это говоришь? - спросила Светлана измененным голосом.
   Онуфрий тихо засмеялся.
   - А то ты не понимаешь, - сказал маг.
   - Что ты хочешь? - спросила ведьма.
   Маг несколько секунд смотрел на рыжую шлем-косу, которая только и была видна над спинкой сиденья Светланы.
   - Тебя, - сказал Онуфрий.
   Ведьма выпустила воздух сквозь плотно сжатые зубы. Звук получился очень похож на шипение разъяренной гадюки.
   - Но диадему надо воткнуть в щель между камнями, пока замок еще цел. А пока ты удовлетворишь свои желания...
   - Я отдам ее тебе, как только мы приземлимся. Но тебе не удастся меня надуть, - сказал Онуфрий спокойно. - Прежде, чем украшение перейдет в твои руки, мы свяжем друг друга чарами. Если ты переспишь со мной до рассвета, я забуду обо всем. Если нет - значит, нет.
   Светлана только крепче стиснула руль.
  
   Тенквисс вбежал в сокровищницу. Он чуял, что эльф идет за ним по пятам, и петлял по замку, надеясь сбить преследователя со следа. Маг поспешно пересек зал, отшвыривая попадавшиеся под ноги мелкие алмазы, как гальку. Тенквисс был уже на полпути к тайному выходу из замка, которым один раз уже воспользовался, когда ощутил мощные вибрации Чи. Маг замер, как вкопанный.
   В сокровищнице находился кто-то еще.
   Маг увидел эльфа и похолодел. Лайтонд затаился рядом с фонтаном, в том приделе, который Тенквисс когда-то обустроил для Королевы Без Имени. Первая мысль Тенквисса была, что его заклятый враг как-то разузнал про тайный ход и подкарауливал мага здесь, пока тот метался по верхним коридорам. Тенквисс вскинул руки для заклинания и только тут увидел, что Лайтонд стоит спиной. С пальцев эльфа посыпались синие искры. Лайтонд резко отдернул руку и что-то неразборчиво пробормотал. А в следующий миг Тенквисс понял, что эльф нашел в кувшине. От неожиданной удачи у Тенквисса захолонуло сердце. "Чистоплюй", мелькнуло у мага. - "Хочешь остаться хорошим мальчиком, несмотря ни на что?".
   Он решил вернуться в свой привычный облик. Тенквисс знал, что у него не будет шанса ударить эльфа второй раз. Он мог рассчитывать на успех - и жизнь - только в том случае, если бы ему удалось раздавить эльфа при первом же броске. Маг опутал себя завесой неслышимости. В момент превращения всегда раздавались какие-нибудь звуки - трещала разрываемая одежда, скрипела чешуя. А единственным преимуществом Тенквисса, даже в истинном облике, была только внезапность.
   Эльф почувствовал мощные колебания Чи и хотел обернуться. Шенвэль подумал, что это кто-то из особо наглых стражей все-таки решил полакомиться его кровью.
   Но эльф не успел.
   Черное Пламя просунул в придел лапу, как кошка, которая пытается вытащить мышонка из норы. Огромные когти клацнули по малахиту и впились в тело эльфа. На этой лапе дракона не хватало указательного пальца, и правая рука Шенвэля осталась свободной. Одним точным жестом эльф разбил кувшин. Мокрый Эрустим упал в его руку. Обрушившаяся волна воды едва не выбила жезл из пальцев Шенвэля, но эльф успел крепко стиснуть его. Шенвэль направил Эрустим себе за плечо. Эльфу еще никогда не доводилось активировать артефакт, но он надеялся, что принцип действия Эрустима не отличается от обычных магических жезлов. Так оно и оказалось.
   Из жезла вырвался луч сине-черный луч. Стена между сокровищницей и приделом Королевы Без Имени рухнула. Дракон чихнул - каменная крошка забилась ему в нос. И в этот момент поток Цин из жезла достиг его. Черное пламя заревел от боли и сделал непроизвольное движение, словно давился. Он хотел плюнуть огнем. Линдвормы этого не могут; но магия Эрустима оказала свое обычное действие. Из пасти дракона вырвалась струя огня. Пролетев над головой эльфа, черное пламя ударило в источник. Вода в нем мгновенно вскипела. Эльф успел закрыть лицо рукой с жезлом.
   Шенвэль закричал от боли. Обваренная кожа лопалась и слезала с пальцев вместе с мясом. Раскалившийся Эрустим жег ладонь изнутри. Но эльф не выпустил жезла.
   Далеко над Шенвэлем и Черным Пламенем вспыхнул огненный ров.
  
   Адриана навела снотворные чары на больного из пятой палаты, который страдал от болей после операции, вымыла пол и устроилась в дежурке, небольшом огороженном "кармане" у входа в отделение. Выщербленный кафель пола, скамейки у стен приемного покоя, расписание дежурств на доске и подаренная кем-то из благодарных пациентов картина, изображающая богиню Парвату, - все это было привычно до тошноты и нагоняло тоску. На подоконниках по сторонам от двери стояли две герани, чахлые и вялые. Занавесочки веселенького ситца, которые она сама когда-то сшила, сейчас казались Адриане убогими, как вся ее жизнь.
   Медсестра погрузилась в привычные невеселые мысли о муже.
   Ведь раньше он так не пил. Конечно, Адриана понимала, что работа у Радагаста теперь такая, что мужу необходима какая-то отдушина. Он все же был воином, а не мясником. Адриана могла навести "непей-чары", заклятие было по силам самому слабому магу. Но что потом? Сумасшествие? Радагаст до сих пор сохранил рассудок только потому, что профессия палача была его фамильной. Адриана подумала о свекре, в доме которого они жили сразу после демобилизации. Тот был полностью невменяем. Адриана вдруг вспомнила деревянного коня, свекр выстрогал Михею игрушку в редкий момент ясности сознания. Морда лошадки до ужаса смахивала на лезвие топора. У женщины комок подкатил к горлу. "Но и дальше так жить нельзя", подумала Адриана. Конечно, она могла попробовать развестись. Но при одной мысли о всей предстоящей судебной волоките, о дрязгах при разделе дома женщину бросало в дрожь. К тому же, волхвы Ладо могли и не дать ей развода. Радагаст работал, и у них было двое детей. О том, какой будет жизнь в доме после неудачной попытки развода, медсестре не хотелось думать.
   Адриана встала, взяла папиросы. Она вышла на крыльцо, прогулялась по аллее между кустами боярышника и остановилась за воротами госпиталя. Медсестра курила, поглядывала вниз, туда, где находился замок дракона. Резкие вспышки молний выхватывали из темноты уродливый силуэт. Адриана чувствовала растущее в воздухе напряжение. Что-то происходило там, что-то опасное.
   Когда замок вспыхнул, она ощутила почти облегчение. Но видение касалось не только разрушения обители дракона. Адриана сделала шаг вперед, остановилась, закусила губу.
   Радагаст вернулся непривычно тихий и сразу же заснул. Дети остались дома.
   Медсестра торопливо затоптала окурок. Адриана вернулась в отделение и привела в порядок обе операционные, застелила койки в ближайших палатах. Доктора Энея, который спал в ординаторской, она решила не будить. Эней не отпустил бы Адриану, несмотря на то, что она выполнила все, что входило в ее обязанности, даже до появления первых жертв битвы. А в том, что они скоро прибудут в госпиталь, Адриана не сомневалась.
   Если бы Адриане повезло, она успела бы вернуться вместе с Михеем и дочерью до того, как поступили бы первые раненные. До их дома было минут десять ходьбы, только спуститься вниз по переулку.
   Но ей не повезло.
   Дверь госпиталя заходила ходуном, едва не соскакивая с петель. Сердце медсестры упало. "О Парвата, пусть это будет пустячное ранение, такое, чтобы Эней мог справиться один", взмолилась она беззвучно. Адриана взяла со столика лампу и пошла открывать. Когда медсестра распахнула дверь, порыв холодного ветра метнул ей в лицо веер режущих капель. Лампа тут же погасла, несмотря на защитный колпак. Решительная рука отодвинула ее с пути, и холл отделения наполнился энергичными возгласами. Адриана попятилась, уступая дорогу. Две гибкие фигуры пронесли на плаще мимо сестры чудовищно вывернутое тело. Раздался грохот и прощальный звон - посетители смахнули цветок с окна. Надежда медсестры оставить раненного на попечение врача рассеялась, как дым.
   - Позови Поджера! - повернувшись к медсестре, крикнул один из ночных гостей. - Быстро!
   Судя по голосу, это был не гость, а гостья.
   - Сегодня дежурит доктор Марвак, - ответила Адриана.
   Она разожгла лампу своим Чи и закрепила лампу в держателе на стене. Обернувшись, Адриана с грустью посмотрела на осколки горшка, рассыпанную по полу землю и сломанный цветок. Как ни билась над ним Адриана, герань так ни разу и не зацвела. Впрочем, магам Огня редко давалось садоводство, у них обычно все горело в руках, а не цвело. Затем медсестра перевела взгляд на бледного черноволосого мужчину, которого принесли в госпиталь. С кожаной куртки в отвратительных металлических набивках текли черные ручьи. Адриана видела, как темнеет кафель. Воды в этих струях было не так уж много. Голова мужчины лежала на подоле, нет, просто на коленях женщины, сидевшей на полу рядом с ним. Вместо обычной юбки на ней были широкие штаны. Толстая коса гостьи закручивалась на голове в известную каждой деревенской девчонке "корзиночку", на щеку свисал хвостик с вплетенными него ярко-зелеными нитями. С хвостика капала вода. Пять ярких брошей на рукаве ночной гостьи совсем не сочетались с мечом на ее на бедре. На штанах был вышит синий змей, свернувшийся в кольцо. Он выглядел очень мокрым и несчастным. "Крыло "Змей", подумала Адриана. - "Не те ли это, что в прошлом году устраивали воздушный парад в день именин князя?"
   - Нет, - сказала боевая ведьма. - Вызови доктора Поджера.
   - Боюсь, это невозможно, - сказала медсестра холодно.
   Подруга боевой ведьмы подскочила к Адриане, вытаскивая меч. Медсестра прищурилась. Красный зигзаг обвил ладонь, ведьма зашипела и выронила меч из скрюченных пальцев.
   - Мы готовы заплатить, - сдерживаясь, сказала первая ведьма. - Мы вас очень просим.
   - Я выполню вашу просьбу, - сказала Адриана. - Но господин Эохам живет на другом конце города, ваш друг может не дождаться его.
   - Поберегись! - закричали у входа.
   В холл влетели еще две ведьмы с натянутым между метлами плащом. Снова загремело, и второй горшок оказался на полу. При виде беленьких ниточек корней, вырванных из земли, у медсестры болезненно сжалось сердце. Людей медсестра уже не жалела, но за цветок ей почему-то стало очень обидно. Не успели ведьмы опустить свою ношу на пол, как вошли Поджер и барон Ревенский. Очевидно, предупредительный оклик относился к ним. Поджер мельком взглянул на распростертые на полу тела. Ведьмы торопливо раздевали раненных. Хирург закрыл за собой дверь и сказал ошеломленной медсестре:
   - Адриана, поготовьте обе операционные.
   - Они уже готовы, - отвечала она. Поджер с благодарностью посмотрел на Адриану и сказал:
   - Где Эней?
   - В ординаторской, - ответила медсестра.
   Поджер пошел за вторым хирургом.
   - Адриана, подайте мне халат, - сказал барон. Шкафчик, в котором висели чистые халаты, находился в дежурке, и Владиславу не хотелось протискиваться, мешать медсестре.
   - Идите, я же говорю - там все есть, - сказала Адриана мягко.
   Барон прошел в операционную, на ходу снимая плащ. Послышался шум воды - Владислав мыл руки. Адриана вытащила бланк карты и стала заполнять его, поглядывая на ауру раненного. "Перелом шейки бедра, внутреннее кровотечение, очевидно, в брюшной полости, разрыв селезенки, множественные кровоподтеки, вывих левого локтевого сустава, перелом лучезапястной кости", торопливо писала медсестра. Еще раз покосилась на дрожащие, искаженные каналы Чи и добавила: "двойной". Нормальному человеку хватило бы и половины, чтобы начать спуск в чертоги Ящера, но этот еще жил.
   - Имя? - спросил медсестра у женщины, державшей голову раненного.
   - Крюк, - отвечала та.
   Адриана начала писать, но на полслове остановилась.
   - Вы здесь не в цирке, - сказала медсестра. - Мне не нужны ваши собачьи клички!
   Их взгляды встретились.
   - Какая разница? - рявкнула боевая ведьма. - Пока вы возитесь с бумажками, ему... ему...
   Она захлебнулась от ярости. "Так, понятно", подумала Адриана. - "Наш клиент в имперском розыске".
   - Сабрина, не заводись, - примирительно сказала белокурая высокая красавица богатырского сложения. Ее хвостик был украшен голубыми нитями, подчеркивающими цвет ее глаз. - Такой уж здесь порядок.
   - Его зовут Иннокентий, - сказала Сабрина вызывающим тоном.
   Адриана не стала спрашивать, по какому стечению обстоятельств мужчине с кривым экенским носом досталось имя губернатора Полы. Увидев идущих по коридору Поджера и заспанного Энея, она сказала ведьмам:
   - Заносите вашего Иннокентия.
   Ведьмы подняли плащ за края и потащили раненного в операционную к барону.
   - Эней, иди к ним, - сказал Поджер. Марвак последовал за ведьмами. Положив Крюка на ослепительно горевший в свете ламп стальной наклонный стол, ведьмы вышли. Эней закрыл дверь. Поджер снял куртку, достал из шкафчика халат и скрылся во второй операционной. В дверь деликатно постучали.
   - Войдите, - крикнула Адриана, доставая еще один бланк. Женщина, сидевшая на полу рядом со оставшимся раненным, негромко говорила какие-то слова с успокаивающей, материнской интонацией. Медсестра поняла, что ведьма говорит по-экенски. "Интересно, как она его запишет", подумала Адриана мрачно. - "Как Святослава?"
   В холле появилась еще одна ведьма. Она испуганно посмотрела на две кучки земли на полу по сторонам от входа, на черепки и сломанные герани.
   - Не бойся, Марина, это не ты, это мы, - сказала Сабрина, заметив ее смущение.
   Адриану всю войну удивляла прозорливость родителей боевых ведьм, давших своим дочерям созвучные имена. Выходит, эти зачатки были видны в малышках еще с колыбели? Только в Ринтали, разговорившись с одной из небесных воительниц, медсестра узнала, что все гораздо проще. При поступлении в Горную Школу девочке давали новое имя, оканчивающееся на "рина", "ина" или "на". По задумке Буровея, это подчеркивало женственность профессии, "на" и означало женское начало в мандречи. О том, что круг возможных имен очень узок, и это наоборот сотрет в девочках индивидуальность, основатель Горной Школы сначала не подумал, а потом уже не захотел отказываться от традиции.
   - Позвольте узнать, как попасть в морг, - обратилась к медсестре Марина. - Я чувствую рядом большое скопление мертвой силы, но что-то мы кружим, кружим, а все бестолку.
   Адриана покосилась на нее. Морг находился в отдельном здании, расположенном во внутреннем дворе госпиталя. Там росли мощные липы, и ведьмы не замечали морг за ветвями деревьев.
   - У вас труп?
   Ведьма кивнула. Белокурая богатырша закусила губу, и Сабрина погладила ее по плечу.
   - Держись, Ундина, - сказала она.
   Та в ответ только стиснула ее руку.
   - Положите пока здесь, - отрывисто бросила Адриана.- Вон, каталка за дверью, видите?
   Ведьма исчезла в проеме. Затем они вернулись уже вдвоем, таща на плаще труп. Ведьмы ловко перевалили тело с плаща на каталку. Адриану передернуло, когда она увидела дочерна обгоревший труп. Марина с напарницей присели на скамью у стены, рядом с Ундиной и Сабриной.
   Ундина справилась с собой.
   - Сказать тебе Разрыв Кертель, Сабрина? - спросила она.
   Адриана поняла, почему Крюк дотянул до госпиталя. Он был Синергистом Сабрины, и ведьма держала его своей Чи.
   - Попробуй, Сабриночка, - участливо добавила Марина. - Ундина-то ведь с Валетом только в прошлом году познакомились, по-моему, в Куле, да?
   - Ну да, на розыгрыше императорского тендера, - кивнула Ундина.
   Валет тогда случайно встретил своего родственника, Крюка, и прибился к компании Гёсы. До этого Валет ходил в банде Аслана Одноглазого. Но банду подкараулил в Порисском ущелье объединенный отряд из воинских частей Экны и Мандры. Банду вырезали подчистую, Валет спасся каким-то чудом.
   - А вы-то с Крюком уже очень давно, сама подумай, что с тобой будет, если... - продолжала уговаривать Сабрину ведьма. Та скривилась.
   - Марина говорит дело, я это и сама хотела сказать, да постеснялась, - произнесла Ундина.
   - Ты же сама видела, в каком он состоянии, - заметила Марина.
   - Ладно, давай, - решилась Сабрина.
   Ундина стала негромко читать заклинание. Медсестра торопливо скрипела пером, хотя поняла уже, что у нее нет шансов сходить за детьми. Ведь еще предстояло ассистировать Поджеру, а потом везти труп в морг. А потом кто-нибудь еще появится, это точно. "Подготовила операционные, белье застелила... идиотка", горько думала Адриана. - "Надо было бежать домой, бежать со всех ног! Сами справились бы, вон, ведьмы своим Синергистам постелили бы".
   - Что за Разрыв? - прохрипел раненный. Медсестра вздрогнула. Оказалось, что он тоже прислушивается к разговору, а ведь Адриана была готова поклясться, что он без сознания.
   - Он разрывает Клятву Синергистов, Гёса, - ответила ведьма-экенка, снимая с него рубаху.
   - Ты давай тоже повторяй, - сказал Гёса.
   - И не подумаю, - отвечала та.
   - Я сказал, повторяй!
   Глаза ведьмы вспыхнули.
   - Ты думаешь, что можешь меня заставить? - неприятно улыбаясь, спросила она. Гёса оскалился.
   - А вот представь себе, могу.
   Экен завертел головой, ища куртку, которую ведьмы с него уже сняли.
   - В правом кармане, Зарина, будь любезна, - сказал он. Зарина засунула туда руку и вытащила из него какую-то маленькую вещицу. Адриана увидела серебряную брошь с тремя аккуратными красными камешками, недорогую, но изящную. Но судя по тому, как ведьма изменилась в лице, их с медсестрой вкусы не совпадали. Бормотание прекратилось, Сабрина глубоко вздохнула-полувскрикнула и откинулась к стене.
   - Я люблю тебя, дура! - задыхаясь, прохрипел Гёса. - И всегда любил! Прикалывай, ради Барраха! И произноси этот Разрыв. А то ведь можешь и не успеть меня бросить, как у вас положено! Получится, что бросил тебя я!
   Губы Зарины задрожали. Ундина внимательно смотрела на нее, ожидая любого знака, чтобы начать плести заклинание. Зарина зарыдала. Ундина тихо засмеялась.
   - Да, Гёса, - сказала белокурая ведьма, сочувственно глядя в черные глаза наемника. - Как говорят на вашей родине, вот это облом так облом.
   В холл выглянул Поджер.
   - Адриана, что вы там тянете? - крикнул врач.
   - Имя? - спросила Адриана торопливо.
   - Джабраил, - ответила Зарина.
   Гёса с трудом улыбнулся. Но медсестра ничуть не удивилась тому, что экен оказался тезкой князя М'Калии, и записала имя в историю болезни. Ведьмы подняли наемника на плаще и понесли. Медсестра последовала за ними. Когда изуродованное тело разложили на стальном столе, Поджер скользнул взглядом по застарелым шрамам и рубцам, обильно покрывавшим тело экена. Адриана поспешно мыла руки. Поджер мрачно спросил:
   - Мы вас чиним, латаем. А вот зачем, если вы опять так калечите себя?
   Гёса угрюмо посмотрел на врача исподлобья и что-то прохрипел по-экенски.
   - Он говорит, - сказала Зарина, очень смягчая выражения. - Что для того, чтобы вам было что кушать.
   - Да уж, голодать мне давно не приходилось, - усмехнулся Поджер. - А теперь, кормильцы мои, все в приемный покой. Молиться и ждать!
  
   Митя почувствовал холод, когда женщина отодвинулась от него. Княжич зашевелился. Женщина поцеловала его в губы.
   - Я пойду, - сказала она. - А ты молодец. Будешь хорошим любовником.
   У нее оказался низкий, приятный голос.
   Митя вспомнил про вертушку.
   - Подожди, - сказал он, вставая и натягивая штаны. - Я тебе открою.
   - Не надо, - сказала женщина.
   Войдя в душную каморку, Митя хотел забраться подальше. Подросток решил спрятаться на тот случай, если мать вдруг захочет заглянуть и сюда. Но тут в темноте раздались ужасающие звуки, нечто среднее между ревом дракона и скрежетом ржавых петель на воротах замка Ивана. Митя прижался к стене, выставив перед собой руку с кинжалом. Когда звук повторился, княжич понял, что это всего лишь кто-то храпит, и устыдился своего детского испуга. Впрочем, не настолько, чтобы отойти от стены. Митя слышал, как Иван приказал Онуфрию телепортировать в замок Абдулу, как брат воскликнул: "Это же Лайтонд!". Устав стоять, Митя присел на корточки и сам не заметил, как, угрелся и заснул. Услышав голос матери, подросток перепугался. Митя подскочил, ничего не понимая со сна, и метнулся в темноту. Ему удалось проскочить мимо шкафа, о который ударился Лакгаэр. Но подросток поскользнулся на рассыпанных по полу бумагах и упал, чуть не разбив себе голову о железную спинку кровати. А когда княжич поднялся на ноги, он вдруг почувствовал руку на том своем месте, которого до сегодняшнего дня касался исключительно сам. С ужасом и стыдом Митя ощутил, как все в нем воспрянуло навстречу этой руке. Вторая рука легла ему на губы. Но это было совершенно излишне. От изумления Митя лишился дара речи.
   Женщина пошла к выходу из каморки. Руки она не разжимала, и подростку ничего не оставалось, кроме как следовать за ней. Митя уже не слышал, как его мать выбежала из КПП, как рушился замок, как брат звал его. Митя был здесь, в крохотном и вонючем помещении поста, и в то же время очень далеко отсюда.
   Женщина повернула направо. Туда, где был выход на эльфийскую половину Рабина.
   "Эльфка", вдруг понял Митя. - "Она эльфка".
   Женщина аккуратно придержала дверь, чтобы та не хлопнула. Митя увидел стройный силуэт, а потом дверь закрылась. Митя оперся руками о стол, а потом и лег на него всем корпусом, отпихнув раскрытый журнал. Ему вдруг вспомнилось, как это об этом говорили ребята на княжеском дворе.
   Он уже спит с девками. Совсем взрослый стал.
   "Я, значит, стал взрослым", усмехнувшись, подумал Митя. - "Совсем".
   Княжич ошибался - этой ночью ему это еще только предстояло.
   Растерзанный Митя уснул на столе.
   Разбудили его громкие голоса, говорившие на чужом языке. Княжич открыл глаза и увидел, что узкий коридор ярко освещен и заполнен сидхами.
   - Ну, наконец-то, - сказал высокий мужчина. Митя покосился на его лицо, к которому словно безумный кузнец приложил раскаленную подкову. Шрам стягивал мышцы сидха, и казалось, что он все время усмехается правым краем рта. - Крепко же вы спите, господин постовой.
   - Дежурный, - бездумно поправил его Митя.
   Мужчина подал в окошко коричневую книжечку паспорта. "Язык мой - враг мой", мрачно подумал Митя и протянул руку к чернильнице. Спросонья княжич решил, что уже утро, и это, должны быть, те сидхи, что работали на человеческой половине Рабина.
   "Марфор", прочел он, раскрыв паспорт.
   За спиной Мити скрипнула дверь, и княжич проснулся окончательно. Только в этот момент он заметил, что коридор освещен не солнечным светом, а магическим шаром.
   Митя обернулся и увидел Ивана.
   - Вот ты где, - обрадованно воскликнул князь. - А я тебе уже потерял.
   - Ваня, тут сидхи пришли, - пробормотал Митя.
   - Да, давай записывай их всех скорее и пропускай, время дорого, - сказал Иван.
   Митя взялся за перо и рунами, скачущими вкривь и вкось, записал в журнал имя сидха и номер его паспорта. Брат стоял рядом и смотрел на заполнивших КПП эльфов через стекло.
   - Прошу вас, сидх Марфор, - сказал Митя, подавая паспорт обратно.
   Иван нажал на рычаг, торчавший из стены.
   - Прямо по коридору, потом налево, - сказал князь громко. - Проходите, господа сидхи. Там ваш старейшина, он скажет вам, что делать.
   Пройдя половину расстояния, рукоятка остановилась.
   - Да что такое, - пробормотал Иван и надавил изо всех сил. Раздался хруст, вертушка со скрипом повернулась. Из щели в стене, в которой ходил рычаг, что-то выпало и больно стукнуло подростка по ноге. Митя ойкнул и наклонился. Когда княжич вынырнул из-под стола, в руке у него была половинка сургучной печати.
   - Это мамина печать. Что все это значит? - спросил Митя.
   В окошке показалась следующая рука с паспортом. На ногте указательного пальца, покрытом двуцветным лаком, был приклеен маленький изумруд.
   - Прошу вас, - произнес приятный женский голос.
   Подросток вздрогнул. Этот голос узнал. И изумруд тоже. У Мити засаднило спину, и он чуть не выронил коричневую книжечку.
   - Сидхи встанут вдоль берега и удержат волну, когда она пойдет, - отвечал князь.
   Митя посадил жирную кляксу, под которой скрылось имя обладательницы изысканного маникюра.
   - Прошу вас, - пробормотал княжич руке в окне. Иван снова нажал рычаг.
   Следующий паспорт, огненно-рыжие волосы сидха в окошечке, быстрый росчерк пера в журнале.
   - Прошу вас, сидх Кулумит.
   - Лакгаэр сказал мне, что радиус магического поля одного сидха, в среднем - саженей десять, в такой разбивке и будешь их ставить, понял? Жителей в домах предупредишь, чтобы уходили, а сидхов не трогали. Что это мой указ, ясно?
   - Прошу вас, Тиандрил... Что?
   Митя чуть не выронил следующий паспорт и обернулся к брату.
   - Я? - произнес он. - Сидхов вдоль берега буду расставлять я?
   - Да, - сказал Иван. - Сидхов поведешь ты. Я тебе дам Рахмана, на всякий случай.
   Митя записал данные и протянул паспорт обратно.
   - Прошу вас, Урсула. Но я не могу, - пробормотал подросток. - Я еще никогда...
   - Когда-то надо начинать, - сказал Иван. - Пойми, Митя, кроме тебя, мне положиться не на кого. Сидхов надо не только расставить. Их надо будет потом обратно собрать. Сидхи хоть и могучие маги, но волна может быть такой, что они ее не удержат. Будут раненные, погибшие тоже. И не только среди сидхов, но и среди людей. Не все уйдут, не все поверят. Пока сидхи будут своей магией биться, ты в доке возьмешь грузовые подводы, разбудишь начальство. Обратно поедете на них. Как только смогу, я пошлю бригаду из госпиталя тоже.
   - Прошу вас, сидх Ульрик. Ваня, а если...
   Иван коротко взглянул через стекло, услышав имя сидха. Так и есть, у этого сидха была только одна рука. На спине висела объемистая сумка.
   Ульрик выдержал взгляд князя.
   - А разве ты - маг? - спросил Иван холодно.
   Ульрик отвел глаза, но тут за него вступились из очереди.
   - Вы правы, Ульрик теперь не маг, - сказала черноволосая эльфка, мило улыбаясь. Волосы у нее были обрезаны даже короче, чем у стоявшего рядом с ней мужчины. Да и ростом эльфка не вышла. В своем синем платье с серебряной вышивкой она смотрелась среди могучих эльфов как нарядная куколка. - Но когда маг волшебствует, он беззащитен, как ребенок. Ульрик будет стоять рядом с Марфором и следить, чтобы с ним чего-нибудь не случилось.
   Иван смягчился.
   - Колдует, а не волшебствует, - сказал князь и добавил, больше для порядка: - А что в сумке?
   Сидх молча снял ее и протянул в окошко. Князь раскрыл сумку. Митя чуть скосил глаза. В сумке оказались игрушки, при одном виде которых у подростка захватило дух. Тут были и деревянные солдаты с жестяными саблями, и изумительного вида ладьи, и повозки, и ярко раскрашенные лошади...
   - Зачем вы это взяли? - изумился Иван.
   - Дети, разбуженные среди ночи, обычно пугаются, - сказал Ульрик угрюмо.- Я подумал, что это поможет успокоить их. А спокоен ребенок - спокойна и мать, и отец.
   - Понятно, - сказал князь. - Проходи, Ульрик. Сумку получишь у Лакгаэра.
   Иван нажал рычаг. Раздался заунывный скрип вертушки, и Ульрик прошел на человеческую сторону КПП.
   - Ваш паспорт, - сказал Митя черноволосой эльфке, и она подала ему документ.
   - Иди в зал через каморку, - тихо сказал Иван брату, пока тот писал. - Покажи сумку Абдуле или Рахману, не увидят ли они на этих игрушках каких-нибудь чар...
   - Прошу вас, Ваниэль, проходите, - сказал Митя.
   Иван улыбнулся эльфке и нажал рычаг.
   - Иди уже, я сам запишу всех остальных.
   Дальше события замелькали с головокружительной быстротой. Никаких чар Рахман на игрушках не обнаружил, и сумку вернули однорукому Ульрику. Митя прослушал инструкции, которые давал Лакагаэр свои сидхам. Княжич по примеру брата пытался найти в словах или действиях старейшины сидхов какой-нибудь подвох. Но сидхи были так спокойны, так серьезны, так почтительны. Ничуть не смущаясь его возрастом, Лакгаэр то и дело обращался к княжичу за советом, где лучше расставить магов. Многие из сидхов бывали на человеческой половине Рабина, но с тех пор планировка улиц изменилась, некоторые дома снесли, на пустырях, наоборот, выросли новые здания. Митя и сам не заметил, как уже горячо спорил с Рахманом, тоже принявшим участие в обсуждении, и с самим старейшиной эльфов.
   Когда Иван, записав последнего гостя, вернулся в зал, он некоторое время смотрел на брата. Митя объяснял Лакгаэру, что последнего мага в цепочке придется поставить уже в самом порту, поскольку ближе подходящего места нет. Лакгаэр перехватил взгляд князя. Иван смотрел на брата и улыбался.
   - А вот и князь, - сказал Лакгаэр. Митя обернулся. Иван поманил его к себе. Подросток подошел к брату. Рахман следовал за княжичем. Князь положил руку на плечо Мите, оглядел сидхов.
   - Вас поведет мой брат Дмитрий, - сказал Иван.
   - Слушайтесь его так же, как если бы вами командовал я, - добавил Лакгаэр.
   - Что же, - сказала черноволосая эльфка. Ваниэль, вспомнил Митя. - Веди нас, княжич.
   Митя направился к выходу из зала. Позади него и чуть левее держался Рахман, потом двигались эльфы. Открыв дверь из КПП, Митя увидел скользко белеющую на ступеньках студенистую массу.
   - Добро пожаловать на нашу землю, господа сидхи, - сказал Митя. - Только тут наблевано, смотрите под ноги, чтоб не поскользнуться.
  
   Что-то скользкое и холодное задело Карину по голове. Ведьма пригнулась, вскидывая руки.
   Дух-стражник медленно материализовался перед ней во всей своей красе - клыки, когти, чешуйчатый хвост и крылья нетопыря. Карина привычным движением размяла пальцы.
   - Приветствую тебя, госпожа, - сказал страж. - Прости, что не узнал сразу. Я могу помочь тебе чем-нибудь?
   Несколько мгновений Карина думала, что ослышалась. Но дух стоял перед ней, терпеливо ожидая ответа, и совершенно не собираясь атаковать. Ведьма собралась с мыслями. Возможно, это была ловушка, но терять ей было нечего.
   - Приветствую тебя, страж, - сказала она. - Тут недавно прошел маг, а затем сидх, преследовавший его. Я хочу найти мага.
   - Ты хочешь пройти его путем или оказаться там, где он сейчас? - осведомился дух.
   - Я хочу оказаться рядом с ним как можно скорее, - отвечала Карина.
   - Следуй за мной, - сказал дух.
   Оторвавшись от пола, он воспарил в воздухе на уровне ее глаз, превращаясь в зеленую указательную стрелку.
  
   Ульрик наугад вытащил игрушку. Это оказался деревянный солдат. Шенвэль выкрасил мундир зеленым и не пожалел серебрянки для галунов и погон. Столяр еще заметил своему подмастерью, что в эльфийской армии нет подразделений, носящих форму такого цвета, но Шенвэль только улыбнулся в ответ. Шенвэль...
   Ульрик взглянул на замок, полыхавший в ночи.
   Пять лет они провели бок о бок. Вместе работали, шутили, разговаривали за жизнь. Иногда Ульрик ругал своего помощника, чаще хвалил, но ни разу ему не пришло в голову, не мелькнула даже тень догадки, с кем он разговаривает. Хотя, конечно, так и должно было быть. Но Ульрик ощущал легкую досаду, обиду даже. Он доверял своему подмастерью не только дела, но и свои сердечные тайны.
   А Шенвэль, выходит, не доверял ему.
   Рахман постучал в дверь последнего на улочке дома.
   - Приказ князя! - рявкнул он. - Эвакуация! Всем немедленно покинуть берег!
   Ульрик протянул мешок Урсуле.
   - Береги себя, - сказал он сестре. Урсула должна была подстраховать мужа, как Ульрик - Марфора.
   - Да ты тоже... не геройствуй сильно, - сказала Урсула и обняла брата.
   - Так, двигаемся дальше! - сказал княжич. Искоса посмотрел на эльфа и добавил негромко:
   - Будь осторожен. Ты нам нужен живой.
   От неожиданности Ульрик не нашелся, что сказать, и только кивнул. Митя поставил его в колонне рядом с собой. Эльф предполагал, что княжич хотел краем глаза посмотреть на игрушки, которые Ульрик выдавал остающимся магам. Но Митя, оказывается, хотел поближе познакомиться с избранником сестры.
   - Спят, похоже, - буркнул Рахман и вернулся к княжичу.
   - Ты уж разбуди их, и проконтролируй, чтобы все ушли отсюда, - сказал Митя, обращаясь к Ульрику. - Нам надо двигаться дальше.
   - Будет сделано, княжич, - сказал Ульрик.
   Эльфы направились вниз по улочке, туда, где она выходила на набережную Зеленого мыса. Ульрик проводил процессию взглядом. Марфор спустился к воде, осмотреть берег и выбрать место.
   Ульрик подошел к дому и крикнул:
   - Откройте! Эвакуация!
   - Пошел на ...! - раздался в ответ тоненький детский голосок. - Задолбали ходить, сволочи! Спит он!
   Ульрик поднял руку, потрогал петли. Лицо столяра исказилось гримасой отвращения. Он сплюнул себе под ноги и в один мах высадил дверь. Ульрик вошел. На столе притулился огарок сальной свечи. Ее пламя чуть качнулось, но все же не погасло. Ульрик увидел мужчину, лежавшего на полу. Из одежды на мандречене оказались только брюки. Эльф наклонился, сморщился от густого запаха перегара и потрогал за дряблое плечо.
   - Эй, вставай, - сказал он. - Замок горит, утес может рухнуть...
   Ульрик увидел обнаженную женщину, вытатуированную на руке спящего, и осекся. "Не может быть", подумал он. - "Таких совпадений не бывает". Эльф выпрямился. Стало ясно, что Ульрик разговаривал с кем-то другим. Мужчина явно потерял способность к членораздельной речи еще до заката.
   - Эй, - сказал Ульрик. - Я знаю, что здесь. Вылезай. Я тебе игрушку принес.
   Под лавкой раздался шорох. Эльф немедленно запустил руку в пыльную черноту. Ребенок пыхтел и отбивался. Он не кричал, когда Ульрик случайно стукнул его в нос, не кричал, когда эльф ухватил за ворот рубашки и вытащил из-под лавки, не кричал, когда заметил, что у поймавшего его дяди всего лишь одна рука. Мальчик закричал только тогда, когда в неверном свете свечи увидел острые уши эльфа.
   - Нет! - корчась в судорогах, кричал он. - Не надо! Нет! Хеб кой! Хеб кой!
   От изумления Ульрик разжал руку. Мальчик бросился прочь, забился в угол между стеной и давно небеленой печкой. Эльф взял со стола свечку, перешагнул через спящего мужчину, и прилепил огарок на печи. В щели сверкали пустые от страха глазенки.
   - Успокойся, - сказал Ульрик, покосившись на мужчину. Тот не проявил никаких признаков жизни, хотя мальчик кричал так, что поднял бы и мертвого из могилы.
   - Я прекрасно понимаю твой язык, - продолжал эльф. - Это твой папа?
   - Да я уже вижу, - пробурчал мальчик. - Да, мой. Он до утра будет ни к чему не пригоден. Берите все, что хотите, и не торопитесь. Только не убивайте...
   - Мне ничего не нужно, - терпеливо сказал эльф. - На вот, возьми...
   Он осторожно просунул солдатика в щель. Сначала за печкой было тихо, а потом донеслось довольное сопение. Ульрик усмехнулся.
   - В доме есть еще кто-нибудь?
   - А как же, - отвечали из-за печки. - Сестренка моя.
   - Где твоя мама?
   - В госпитале, - сказал мальчик.
   "Вот не везет", подумалось Ульрику. - "Только бы не инфекционное отделение".
   - Чем она болеет?
   - Ничем. Она там работает. Моя мама - медсестра.
   Ульрик облегченно вздохнул.
   - Как тебя зовут?
   - Андрей, - ответил он, и по тону Ульрик понял, что ребенок лжет.
   - Вот что, Андрей, - сказал эльф. - Ты видел замок, черный такой, стоит на утесе?
   - Я слышал, что вы папке говорили, - сказал мальчик. - Что утес падает в залив. И что с того?
   - Поднимется волна, - сказал Ульрик. - Это будет очень высокая волна. Такая высокая, что затопит весь ваш берег. Ваш князь попросил нас придти и сдержать волну. Но у нас может не получится. Я хочу, чтобы ты собрал вещи и ушел вместе с сестрой.
   Последовала долгая пауза. Эльф решил, что придется развалить и печь тоже. Посыпалась известка, и из щели показался мальчик. В руке он бережно сжимал солдатика.
   - Но сестра еще не может ходить, - сказал ребенок. - Натка еще сидеть-то не может. Она только зимой родилась.
   - Ты сможешь донести ее?
   - А чего ж нет.
   - Ты знаешь, где у папы... - Ульрик покосился на тело и поправился: - У мамы лежат деньги? Документы? Какие-нибудь другие вещи, которые для твоей мамы исключительно важны?
   Мальчик насупился.
   - Нет, - сказал он.
   - Ну и хорошо, - не стал настаивать эльф. - Но если вдруг вспомнишь, возьми их с собой. Я уйду, мне нужно помочь моему товарищу. А ты собирайся как можно быстрее и иди к маме, понял?
   - Понял, чего ж тут не понять, - отвечал тот.
   - Ну вот и славно, - сказал Ульрик и вышел.
   Он нашел Марфора на берегу, у самой воды. Некоторое время они вместе смотрели замок. Пламя отражалось в воде под утесом. Вдруг Марфор наморщился.
   - Что же там происходит, - пробормотал он. - Воздух насыщен магией, у меня аж в голове гудит... А ведь мы почти на полпути к докам.
   Ульрик знал, о чем думает Марфор. Ваниэль осталась в самом опасном месте, у подножия утеса. У Марфора здесь болела голова от чар. А что сейчас чувствовала она, находясь в двух шагах от эпицентра схватки магов? Ваниэль была одним из самых сильных магов Рабина, и именно поэтому Лакгаэр попросил ее встать под замком. Там, куда придется основной удар. Оттого, смогут ли маги сформировать волну и направить ее дальше, зависело все. Да и Марфор не мог встать в другом месте. Половина эльфов, решивших помочь людям, пользовалась Чи Воды, вторая половина черпала Чи из Воздуха. Для того, чтобы обмениваться Чи в цепочке, эльфам были необходимы два Синергиста в середине "цепи", а именно Марфор и Кулумит.
   И сейчас Марфор переживал за эльфку, но сделать ничего не мог.
   - Скажи мне что-нибудь, чтобы все происходящее показалось мне незначительной ерундой, - сказал он.
   Ульрик усмехнулся.
   - Елена беременна, - сказал он.
   - Ничего себе выдался год, - пробормотал ошеломленный Марфор.
   Чистильщики уничтожали всех полукровок. Убивали и их отцов, если удавалось их найти, а в данном случае не пришлось бы искать долго.
  
   Удар Эрустима опалил плечо и шею дракона, а также снес часть черепа. Изуродованная голова упала между вытянутыми лапами, придавив собой эльфа. Когда лапа разжалась, когти дракона вышли из его тела, и Шенвэль очнулся от боли. Язык Черного Пламени безвольно вывалился из пасти, с него сочилась слюна. Шенвэль зачерпнул немного в ладонь. Слюна линдворма, по преданию, оживляла даже мертвых. Эльф обтер раны, до каких смог дотянуться. Шенвэль почувствовал себя настолько лучше, что даже смог наложить на себя заклинания, обезболивающее и останавливающее кровотечение.
   Черное Пламя открыл один глаз. На месте второго чуть подрагивал и сочился кровью раскрытый мозг дракона.
   - Гном, - пробормотал дракон. - Никогда не доверял этим горным карликам...
   - Аннари ничего не подозревал, - отвечал Шенвэль. - Я украл деньги сам у себя. Просто это был единственный твой вклад, который Искандер не конфисковал. Потому что ничего не знал о нем, я так полагаю.
   - Но как... - произнес Черное Пламя. - Как ты узнал про те деньги?
   Вода из разбитой чаши лилась прямо на пол, на ноги Шенвэля и лапу дракона. Дракон брезгливо отдернул лапу, задел куст ракитника и своротил его. По стене зазмеилась трещина.
   - Мне помогла Лилит, - сказал эльф, переждав грохот. - Она ведь демон не только похоти, но и алчности. Но какое теперь это имеет значение?
   - Ты прав, - сказал дракон. - Никакого. И все же я рад. Пусть Карина лишь взбалмошная девчонка со скверным характером, она не заслужила этого отвратительного рабства. Пусть лучше погибнет вместе с остальными, когда ты умрешь...
   Веки эльфа дрогнули.
   - А моя мать, выходит, заслужила? - спросил он. - Может, она сама этого хотела?
   - Перестань, - сказал Черное Пламя. - Я ведь не знал, во что ввязываюсь. Гада вспоминала о тебе, и я ревновал... О тебе я помнил только, что ты принес Змею Горынычу эту проклятую палку, и я решил, что все дело в ней...
   - И ты вернулся за Эрустимом потому, что твоя жена опять тебя не хочет?
   - В тебе яда больше, чем во мне, - заметил дракон. - Впрочем, так было всегда. Может, поэтому драконихи так тебя и любят, ха?
   - Ответь, - сказал эльф.
   Черное Пламя вздохнул. Надулись и опали кровавые пузыри на оболочке мозга, которая постепенно начала сереть.
   - Нет, это все Чудо Юдич. Змея Горыныча не было дома, когда я приполз, и этот идиот решил сделать братцу подарок к возвращению.
   - Да уж, сделал, - усмехнулся Шенвэль.
   - И не говори, - согласился дракон.
   - Прости меня, Черное Пламя, - сказал эльф.
   Но дракон не ответил. Шенвэль увидел, как тускнеет золотистый глаз.
   Его враг умер.
  
  
   Когда сидх ушел, Михей некоторое время подождал, потом осторожно выглянул на улицу. Мальчик почти поверил ему. Однако Михей хотел убедиться, не затаился ли сидх за углом, не ждет ли, пока Михей достанет припрятанный матерью под половицей мешочек с серебряными гривнами. "Вся моя молодость", говорила мать про этот мешочек. Михей вовсе не хотел, чтобы молодость матери досталась этому сидху. Но сидх и правда пошел помогать товарищу. Михей увидел их обоих. Они стояли на самом берегу, в низинке.
   Михей поднял половицу и достал мамину шкатулку. Там лежали разноцветные красивые бумаги, которые мама называла "документами". Сидх сказал, что надо взять с собой "документы", и Михей решил, что это дельный совет. Мальчик прищурился, пытаясь разобрать руны в тусклом свете огарка. Самым первым лежало какое-то "свидетельство", а дальше шло имя матери и незнакомые руны. Михей знал, что такое "свидетель". У соседа Толяна полгода назад украли лодку. Радагаст тогда сказал жрецам Прона, что видел высокого мужчину с острыми ушами, который шел на бон, где были привязаны две лодки - отцовская и Толяна. Так отец стал "свидетелем". Михей решил, что "свидетельство" - важный документ, и положил его в заплечный мешок. Там уже лежали штанишки, рубаха и картуз Михея, солдатик, мамина молодость и пеленки для Наташки. Вторая бумага была "документом" на дом. Михей это сразу понял, когда увидел чертеж. Он вообще хорошо рисовал, и планировку дома узнал, хотя ее кто-то изобразил так, словно снял крышу и смотрел сверху и с очень большой высоты. Дальше лежали ордена Радагаста. Их Михей брать не стал, хотя они были очень красивые.
   Мальчик совсем уже собрался идти в дальнюю горницу, где в своей люльке спала Наташа, но тут вспомнил об "исключительно важных" вещах. Мальчик заколебался. Что бы это такое могло быть, он не знал, но быстро сообразил. Михей прошел в кладовку. Осторожно протиснувшись мимо отцовского топора, он открыл шкаф, где мать хранила свой любимый платок с кистями. Он был теплым и очень большим, Михей еще помнил время, когда мог завернуться в него целиком. Когда мальчик положил свернутый платок в мешок, больше места там не осталось. Михей взял спящую сестру и вышел из дома.
  
   Ульрика кто-то дернул за штанину. Эльф обернулся и увидел мальчика. На спине у ребенка была плотно набитая котомка, в руках он держал маленький сопящий сверток.
   - Я ухожу к маме, как вы велели, - сказал мальчик.
   - Отец твой так и не проснулся? - спросил Ульрик. Мальчик отрицательно покачал головой.
   - Не тащить же нам этого пьяницу на себе, - раздраженно сказал Марфор. - Если он утонет, нашей вины в этом не будет.
   - Теперь, когда мы уйдем, вы убьете папку? - спросил Андрей.
   Марфор обернулся. Ребенок попятился, увидев в отсветах горящего замка уродливый шрам на лице эльфа.
   - Война закончилась, малыш, - сказал Марфор. - Теперь нам надо как-то жить вместе.
   По обескураженному лицу ребенка Ульрик понял, что тот ожидал услышать совсем другой ответ.
   - А он с вами воевал, - сказал мальчик. - Папа много сидхов убил, правда - правда.
   "А некоторых только покалечил", с горечью подумал Ульрик.
   - Он из ваших ушей гирлянды плел, которые на елку в Коляду вешают, - продолжал ребенок. - Я сам видел.
   Марфора передернуло.
   - Если война закончена - значит, она закончена, - с нажимом повторил он. - Я, может быть, таких, как ты, полторы сотни за войну съел. На завтрак! Но я ведь на тебя с ножом не бросаюсь.
   К его удивлению, мальчик не испугался.
   - С ножом вы не бросаетесь, потому что у вас его нету, - сказал он рассудительно. - И врете все, думаете, я маленький. Мне мама рассказывала, да я и сам помню. Вы, сидхи, даже звериное-то мясо не очень жалуете, не то что человечье.
   Эльфы переглянулись.
   - Шел бы ты к матери, - сказал Марфор. - К своей.
   - Я чего пришел-то, - сказал мальчик. - Вы здесь, чтобы удержать волну. А что будет, если вы ее не сможете сдержать?
   - Твой дом смоет, - сказал Ульрик. - Но я думаю, что князь потом поможет вам построить новый, еще лучше.
   Михей отрицательно покачал головой.
   - Что будет с вами? - спросил он.
   - Ничего, - сказал Марфор. - Только пузыри по воде пойдут, и все.
   - Ага, - сказал мальчик задумчиво. - Ну-ка, дяденька, подержите.
   Он всучил одеяло с малышкой ошеломленному Ульрику. Прежде, чем тот успел что-нибудь возразить, мальчик вприпрыжку бросился обратно к дому.
   - Чего это он? - удивился Марфор.
   - Не знаю, может, что-то забыл, - пробормотал Ульрик, глядя на сморщенное личико, выглядывающее из свертка. - Великая Эсте, какие же все малыши противные...
   Марфор посмотрел на ауру девочки. Нарушения в строении каналов Чи говорили об аутизме и врожденном пороке сердца. Так же вскоре надо было ожидать злокачественную опухоль где-нибудь в брюшной полости. Каналы старшего мальчика были в полном порядке. Он мог стать магом, не выше второго уровня, но крепкого второго уровня. Марфор знал причину столь большой разницы в здоровье детей.
   - Они противные не все, - сухо сказал Марфор. - А только те, кто по пьяни деланные. В ребенке, которого ты держишь, такого наворочано, что я удивлюсь, если она доживет до следующего лета. Если скажут, что во всем виноваты сидхи, которые навели на ребенка порчу, я удивлюсь меньше.
   - Но почему? - спросил Ульрик. - Почему люди так ненавидят нас?
   - Они и себя не очень-то не любят, - пожал плечами Марфор.
   - Она шевелится! - придушенно пробормотал Ульрик, прижимая ребенка к груди единственной рукой. - У меня руке что-то горячо...
   - Писает она.
   Ульрик поднял на товарища удивленный взгляд. Девочка открыла глаза, сморщилась еще больше и закричала, суча в одеяле ножками и выгибаясь всем телом. Ульрик представил себе бородатых мандречен с топорами, бегущих на крик ребенка, и аж вспотел.
   - Успокой ее! - воскликнул Марфор, пробиваясь сквозь звуковую завесу.
   - Как?
   - Покачай!
   Ульрик качнул девочку, в ответ она закричала еще громче.
  
   Михей вернулся в дом. Он хотел дать сидхам лодку, которая хранилась в сарайке на заднем дворе. Отец поставил сараюшку сразу после того, как у Толяна украли лодку. Радагаст как раз в то утро купил по случаю целую подводу старых досок. Отец сказал, что времена теперь такие, что на улице ничего оставлять нельзя. При этом он делал свирепое лицо, но Михей видел, что глаза Радагаста смеются. Сарайку отец запирал на замок, а ключ всегда носил в кармане.
   Сидхи могли поставить лодку на крышу дома. Тогда они уцелели бы наверняка.
   Но слова сидха со шрамом навели мальчика на другую мысль. Тем более, Михей понял: сидхи не тронут отца. Свечу Михей погасил, когда выходил, но по собственному дому отлично мог передвигаться и в темноте. Мальчик подошел к столу и взял с него нож. Михей присел на корточки перед Радагастом. Лицо и шея спящего белели в темноте. У Михея вдруг пересохло во рту. Он вспомнил, как папка смеялся и подкидывал его на руках, еще совсем маленького. И Михей тоже радовался. Смеющееся лицо отца сменилось искаженным от боли лицом мамы. Папка ударил ее кулаком в живот, и из-за этого Натка родилась на два месяца раньше.
   Мальчик провел ножом по горлу, нажимая изо всех сил. Отец дернул рукой, словно пытаясь кого-то схватить. Женщина на его плече призывно повела бедрами. Михей замер.
   - Тридцать Ежей в квадрате А-семь, господин генерал, - сказал Радагаст ясным, звонким голосом, но глаз не открыл. - Блокируют переправу! Рад стараться! Так точно!
   Отец повернулся на бок и захрапел. В этот момент мальчик услышал, как плачет сестренка. Михей бросил нож, бегом кинулся к столу, где мать оставила им на ночь краюху хлеба, отломил кусок и стал старательно жевать. Мальчик направился к выходу, но тут вспомнил.
   Ключи.
   Михей снова опустился на пол рядом с Радагастом, ловко выудил из кармана ключи - мужчина даже не пошевелился - и покинул родной дом.
  
   Когда мальчик вернулся, Марфор заметил, что он что-то жует. Девочка истошно вопила.
   - Скорее! - закричал обрадованный Ульрик. - Сделай что-нибудь!
   Мальчик вытащил из кармана тряпицу сомнительной чистоты, выплюнул в нее то, что жевал и сунул в рот малышке. Та зачмокала и сразу успокоилась.
   - Что ты ей такое дал? - спросил Марфор с благоговением.
   - Мякишек нажеванный, - подозрительно глядя на сидха, отвечал парнишка. - Мама всегда так делает.
   - Да благословят боги мякишек нажеванный, - сказал Ульрик с чувством.
   Мальчик протянул ключ Марфору.
   - Что это? - спросил эльф.
   - Сарайку откроете, она там, за домом. Возьмите лодку, - объяснил паренек. - Поставите на крышу, авось и не накроет волной.
   Эльфы переглянулись.
   - Благодарю тебя, Андрей, - сказал Ульрик.
   - Не за что, - сказал мальчик. - Если будет, как вы говорите, лодка и так пропадет. Прощайте, господа сидхи. Пусть вам помогут Сильнобог и Перун!
   - Боюсь, те, о ком ты говоришь, не знают о нас, - усмехнулся Ульрик.
   - Ну, пусть вам помогут ваши боги, - сказал мальчик, прижал к себе Наташу и вприпрыжку побежал вверх по улице.
   - Ну, Сильнобог - это я еще понимаю, - сказал Ульрик. - Но причем здесь Перун?
   - Перун - это их бог морей. Мальчик заметил, что я пользуюсь Чи Воды, - ответил Марфор. - Но он не осознает свои способности. И вряд ли когда-нибудь осознает.
  
   Зашелестели призрачные крылья. Над плечом Черного Пламени появился зеленоватый силуэт с хищной мордой.
   - Пошел вон, - сказал эльф резко. - Придешь, когда я сдохну.
   Страж отвратительно улыбнулся.
   - А вот и сидх, госпожа, - сказал он, обернувшись.
   Карина вскарабкалась на спину дракона, цепляясь штанами за чешую. Ведьма посмотрела на разбитую голову Черного Пламени, как библиофил смотрит на редкую инкунабулу. Затем перевела взгляд на эльфа и взялась за пращу. Шенвэль надеялся, что Карина не сразу поймет, откуда взялся дракон. Но ведьма видела своего мага и в истинном облике.
   - Карина, подожди, - пробормотал эльф. - Если ты убьешь меня, весь Рабин затянет в Подземный мир!
   У Карина не дрогнула ни одна ресница. Шенвэль понял, что зря разрешил ведьме оставить Осколок Льда при себе. Артефакт все еще действовал на Карину. Карина вложила стальной шарик в петлю и замахнулась. Шенвэль потерял слишком много Чи вместе с кровью, чтобы остановить Карину заклинанием. Эльф стиснул жезл. Черно-синий луч ударил ведьму в висок. Дух-страж взвизгнул и исчез. Карина с выражением крайнего недоумения на лице рухнула на линдворма и скатилась с огромного плеча. Ее хвостик мазнул Шенвэлю по лицу. Эльф спрятал жезл в заплечный мешок и некоторое время отдыхал, уткнувшись лицом в чешую рядом с Кариной. "Пусть убьет меня теперь, если захочет", думал он. - "Пусть! Не прикоснусь больше к этой проклятой палке!".
   Шенвэль приподнялся, заглянул Карине в лицо. Ведьма была очень бледна, на виске алела крохотная звездочка, как от удара молнией. Карина дышала, но очень медленно. Шенвэль набрал полную ладонь начавшей затвердевать слюны. Коготь Черного Пламени пробил предплечье Шенвэля насквозь, и вторая рука почти не слушалась эльфа, но все же он смог приподнять голову Карины. Эльф втер слюну линдворма в висок ведьме. Прозрачная жидкость стекла по брови и закрытому глазу Карины, и тут исчезла, впитавшись, но у ведьмы даже дыхание не восстановилось. Шенвэль откинулся назад. Больше он ничем не мог помочь Карине. "Так и правда будет лучше", подумалось эльфу.
  
   Так ужаса Дарина еще никогда не испытывала. Целительница решила, что там, где пройдет ее метла, обычная боевая ведьма пролетит без всякого труда. В общем-то, Светлана была права. Но Дарине и ее звену еще никогда не приходилось выполнять маневры в таком ограниченном пространстве, как замковый коридор, да еще на столь большой скорости. Мимо ведьм мелькали пыльные драпировки, какие-то шкафы и чучела диковинных зверей. Голубая нить Чи Карины горела во тьме и вела их - все дальше, все глубже. Коса Дарины зацепилась за что-то, и ведьму чуть не сдернуло с метлы. Затем что-то ударило по голове, и Дарина решила, что ей пришел конец. Но эта оказалась всего лишь картина, за раму которой попал хвостик боевой ведьмы и сдернул со стены. Светлана обернулась на звук, виртуозно развернув метлу меж двух кресел. За картиной находился тайник, из которого вывалилась серебряная флейта. Онуфрий удержал ее в воздухе направленным пучком Чи. Он принял инструмент за кинжал, вылетевший из давно установленной в замке западни для нежданных гостей. Разглядев, что это, ведьма задумчиво хмыкнула и подтянула флейту к себе.
   - Вперед! - воскликнула Светлана, пряча инструмент в куртку. Увидев серые от страха лица ведьм, целительница энергично добавила:
   - Вы что, собрались жить вечно?
  
   Адриана выкатила в приемный покой каталку с экеном. Ведьмы звена Марины, кроме старшей, дремали, сидя на скамье. Зарина, сидевшая на полу рядом со своими ведьмами, вскочила и бросилась к раненному. Лицо ведьмы исказилось, когда она увидела, что глаза Гёсы закрыты.
   - Да жив он, жив, - сказала медсестра мягко. - Просто еще под чарами.
   - Благодарю вас, - сказала Зарина.
   - Себя благодарите, - сказал Поджер, выходя из операционной. - Он ведь ваш Синергист, я правильно понял? Если бы не вы, он бы и до госпиталя не дотянул бы. Да, и где Владислав? Они закончили?
   Тут хирург увидел передвижной стол, накрытый простыней, сквозь которую уже проступили алые пятна.
   - Они ушли в ординаторскую, - сказала Зарина.
   Мертвые, однако, мало волновали хирурга. Больше он заботился о живых.
   - А что с ними? - спросил Поджер, указывая на Ундину и Сабрину. Ведьмы лежали прямо на полу, завернувшись в свои плащи. Глаза обеих ведьм были закрыты, на щеках горел нездоровый румянец.
   - Мы все были Синергистами, - сказала Зарина тихо. - Сабрина и Ундина воспользовались Разрывом Кертель, но это как отрезать половину себя... Еще живую половину.
   - После операции не стоит валяться на полу, - сказал хирург. - Вы можете занять любую из свободных палат.
   - Благодарю вас. Уна, Сабрина, подъем, - сказала Зарина. Ведьмы зашевелились. - Сколько это будет стоить?
   Поджер задумался.
   - До утра - бесплатно, - сказал он. - Плюс, если прибудут более тяжелые пациенты, вам придется освободить палаты и рань...
   Маленький зеленый дракончик задел хирурга крылом. Поджер изумленно замолчал.
   - О, извините, - сказала Марина и прищелкнула пальцами. Дракончик исчез. Адриана увидела сына рядом с ведьмой. На глазах у медсестры от радости и облегчения выступили слезы.
   - Отвезите его в палату, - сказала Адриана Зарине. - Первая налево по коридору. Там уже все приготовлено.
   Зарина толкнула каталку. Ундина и Сабрина медленно последовали за звеньевой. Адриана бросилась к Михею.
   - Где Ната? - спросила она, обнимая сына. - Что с ней?
   - Я ее положил в дежурке, она спит, - ответил мальчик.
   Медсестра выпрямилась.
   - Ты у меня просто молодец, Михей, - сказала она.
   - Спасибо, что поиграли с ним, - добавила Адриана, обращаясь к Марине. Ведьма отмахнулась. Поджер кашлянул.
   - Адриана, - сказал он. - Отнесите дочь в детское отделение. Нам предстоит долгое и разнообразное дежурство, и я не хочу, чтобы вы отвлекались.
   - Конечно, сию минуту, - сказала медсестра.
   - И заодно отвезите тела в морг, - добавил Поджер. - Я пока подежурю.
   Хирург прошел на пост и сел за столик. Адриана потрепала Михея по голове. Волосы парнишки были мокрыми.
   - Тут горшки разбитые валялись на полу, так я черепки выкинул в ведро, а землю собрал и вынес на клумбу, - сказал мальчик деловито. - Вместе с цветами. Прикопал их там немного... Может, еще выживут.
   - Спасибо, Михей, - сказала Адриана.
   - Тебе помочь переложить их на одну каталку? - спросил мальчик. Марина поперхнулась. Откуда ведьме было знать, что Михей провел полжизни в полевом госпитале.
   - Давай, - кивнула мать.
   Мальчик, пыхтя, подкатил передвижной стол с Крюком к каталке, на которой лежал Валет. Адриана тем временем аккуратно подвинула останки. Михей нажал на рычаг, и каталка наклонилась. Медсестра приняла еще теплое тело, ловко уложила погибшего наемника рядом с товарищем.
   - Принеси Нату, и постарайся не разбудить... подожди, я лучше сама, - сказала Адриана. Медсестра сходила за дочерью. Марина проводила ее недоумевающим взглядом. Ведьма никак не могла понять, как же Адриана намерена одновременно нести дочь и толкать каталку. Неужели цинизм медсестры доходил до того, что она собиралась положить ребенка прямо на трупы?
   Михей осторожно потянул ведьму за рукав.
   - Тетя Марина, - сказал он. - Сделайте еще дракончика, пожалуйста...
   Марина вопросительно посмотрела на Поджера.
   - Только чтобы огня он не выдыхал, - сказал врач строго.
   Ведьма развела руки, и полупрозрачный дракон взмыл под потолок отделения. Этот летающий ящер у Марины получился голубого цвета. Дракончик присел на люстру, осмотрелся, смешно вертя вытянутой головкой, и хищно спикировал на изображение Парваты. Поджер нахмурился. Но зубы дракона прошли сквозь полотно, не причинив ему никакого вреда. Летающий ящер был всего лишь иллюзией, хотя и высококачественной. Михей от восторга захлопал в ладоши.
   - Протяни руку, - сказала Марина. - Как для сокола.
   Мальчик покосился на ведьму. Марина смутилась, сообразив, что родителя парнишки вряд ли могут себе позволить соколиную охоту. Михей неуверенно выставил руку, и дракончик, оставив бесполезные попытки разорвать картину, подлетел к нему и сел на запястье. Адриана вернулась. Одеяло с дочерью медсестра прижимала к груди.
   - Мама, смотри! - воскликнул Михей. - Я приручил дракона!
   Адриана улыбнулась.
   - Вы так утруждаете себя, - сказала медсестра ведьме. - Даже не знаю, как и отблагодарить.
   - О, не стоит, - сказала Марина. - Мы все равно должны дождаться здесь нашу старшую. Спать мне что-то не хочется, а просто так сидеть скучно.
   Каталка со скрипом тронулась с места. Адриана шла за ней на расстоянии шагов пяти. Марина догадалась наконец, что у медсестры тоже есть магические способности.
   Детское отделение находилось в соседнем корпусе, и путь туда пролегал по неосвещенному коридору. Адриана сотворила светящийся шар, завесила его над левым плечом. Под ногами медсестры захлюпала вода - дождь хлестал прямо в открытые окна. Адриана закрывала их прикосновением Чи, когда проходила мимо. Медсестра увидела впереди огромную лужу около двери, ведущей во внутренний двор госпиталя. Адриана остановила каталку, обошла ее. Медсестра хотела закрыть дверь. Еще не хватало, чтобы тела при столкновении с дверью свалились на пол.
  
   Ведьма очнулась от холода в ногах. В виске билась болезненная судорога. Карина села и увидела, что вода из разбитого фонтана все прибывает. Каменная крошка забила сток. Уровень поднялся уже до щиколотки Карины, и башмаки промокли. Ведьма поджала ноги, задев покрытую черной чешуей лапу, на которой лежала. Карину снова охватила ярость. Она повернулась к Шенвэлю.
   - Ты убил его, - прошипела ведьма. - Я знала, что на слово сидха нельзя полагаться!
   Ничего не осталось в ее душе, кроме всепоглощающей ненависти. На периферии сознания звучали смутные голоса. Они напоминали, что между драконом и Лайтондом были старые счеты, спрашивали, ну зачем ей похмелье в чужом пиру, призывали предоставить сидха его судьбе и уйти, спастись, пока еще можно. Но Карина заставила их заткнуться. Она убьет Лайтонда, даже если при этом погибнет весь Рабин.
   - Черное Пламя напал сзади, как ты сама видишь, - сказал сидх спокойно.
   Карина только сейчас обратила внимание на положение тел. Шенвэль, когда его придавило лапой Черного Пламени, упал назад, на спину. Если бы это была честная схватка, враги должны были находиться лицом к лицу, и Шенвэль теперь лежал бы на животе. Эльф сказал правду, но это уже не произвело на ведьму никакого впечатления.
   - Жалкое оправдание, - скривилась Карина. - Впрочем, вы, сидхи всегда владели языком лучше, чем мечом.
   Карина встала на ноги, размяла пальцы.
   Эльф усмехнулся и спросил недоверчиво:
   - Теперь ты меня убьешь?
   - Да! - воскликнула Карина.
   Ведьма подняла руки. Огоньки в светильниках синхронно мигнули. Сильный удар сотряс землю.
  
   Светящийся шар лопнул с тихим треском, и все провалилось во тьму. Словно острая игла вонзилась в сердце Адрианы, не давая вздохнуть. Наташа слабо вскрикнула, дернулась всем телом. У медсестры вдруг подкосились ноги, и ей пришлось опереться на дверь. Адриана высунула голову наружу, мечтая, как холодные капли охладят ее лицо. Медсестре показалось, что она сошла с ума.
   С неба сыпался пепел. Адриана отчетливо чувствовала на губах его кисловато-горький вкус. Это продолжалось всего несколько мгновений, а затем снова хлынул дождь. Светящийся шар снова возник из пустоты, но горел он теперь намного слабее. Игла выскочила из сердца медсестры. Адриана еще постояла несколько мгновений, подставляя лицо под удивительно холодные струи.
   Битва в замке продолжалась. Кто-то одним могучим глотком вытянул Чи. Ведьмы, оставшиеся в замке, черпали силу из Воздуха. Но кому-то понадобилась и Чи Огня, именно от этого погас светящийся шар Адрианы, а так же Чи Воды и Земли, из-за чего капли дождя на несколько мгновений превратились в пепел.
   "Не разнесли бы они весь Рабин", мрачно подумала медсестра. Адриана качнула дочь, чтобы успокоить ее. Странная вялость тела насторожила медсестру. Она взглянула на ауру Натки. Жестокая когтистая лапа впилась в сердце медсестры. Но тут уж магия сражавшихся в замке была не при чем. Адриана увидела, как в опустевших каналах жизненной энергии дочери переливается чернота.
   Цин.
   Мертвая сила.
   В детское отделение Адриане теперь идти было незачем.
  
   Каталка легко скатилась по пандусу. Здание морга было низким, а сам зал для хранения тел находился в полуподвале. Его каждую весну обкладывали льдом, чтобы создать необходимую для хранения тел температуру. Когда медсестра вошла внутрь, изо рта у нее вырвалось облачко пара. Однако волхв Ящера, высокий седой старик, казалось, не чувствовал холода. Его черную тунику украшала массивная серебряная ящерица, и Адриана поняла, что перед ней главный жрец бога Смерти. Медсестра удивилась, но потом вспомнила, что два дня назад скончался один богатый купец. Очевидно, его родственники раскошелились и пригласили главного волхва из самой Кулы для совершения обряда.
   - Ну-с, что у нас здесь? - спросил волхв.
   - Валет и Иннокентий, наемники, их вытащили из горящего замка их подружки - боевые ведьмы, - сказала Адриана.
   Жрец взял истории болезни из зажима над ручкой каталки, мельком заглянул в них и кивнул.
   - Еще одно, - сказала Адриана. Волхв вопросительно посмотрел на женщину. Медсестра положила маленький сверток на стол. - Наталия, дочь Радагастова.
   Волхв Ящера развернул одеяло, посмотрел на маленькое тельце с непропорционально большой головой.
   - А почему без документов? - спросил он.
   - Я принесу утром, - чужим голосом сказала Адриана. - Понимаете, это произошло так внезапно...
   Жрец понял.
   - Примите мои соболезнования, - сказал он медсестре.
   Губы Адрианы задрожали.
   - Бросьте, - тихо сказала медсестра. - Мне сразу говорили, что она не доживет до следующей весны. Предлагали оставить в госпитале, не мучаться, сердце не рвать...
   - Почему же вы взяли ее? - спросил волхв.
   Медсестра почувствовала, как под спокойным взглядом старика перестает дрожать глубоко внутри какая-то болезненная струна.
   - Ей не суждена была долгая жизнь, - сказала Адриана. - Но я хотела дать ей все тепло и заботу, какую могла. Я хотела, чтобы она умерла не в одиночестве общей палаты, под вопли вечно голодных и мокрых малышей, а у меня на руках.
   - И вот это произошло, - сказал волхв и погладил медсестру по плечу. Адриана ощутила короткую, но приятную вибрацию его Чи. - Вы сильная женщина, и я преклоняюсь перед вашим мужеством... У вас больше нет детей?
   - Есть, - почти шепотом сказала Адриана.
   - Так позаботьтесь о них, - сказал жрец. - Помочь встретить смерть - это достойно, но научить, как прожить жизнь - это еще достойнее.
   Он коротким жестом благословил Адриану, и женщина ушла.
  
   Искандер проснулся от дикого вопля. Император рывком сел, привычным движением ловя рукоять меча. Они давно уже спали втроем - император, с одной стороны его маг, с другой стороны его меч. Крон не раз уже намекал императору, что пока они спят вместе, меч в постели лишний. Но старый воин не собирался отказываться от своих привычек. Крон знал, что он сам тоже всего лишь одна из привычек императора, и поэтому сильно не настаивал. Искандер обвел покои быстрым взглядом. Спросонья он подумал, что это покушение. Но в спальне, кроме них, никого не было. Крон сидел, обхватив себя за плечи, и раскачивался взад-вперед, бормоча себе под нос:
   - Теперь ты меня убьешь... Теперь ты меня убьешь...
   "Что ты сделал?", мучительно думал Искандер. - "Что? Проворовался, спустил все деньги своего управления на карты и водку? Но ты же не пьешь и не играешь...ЧТО?"
   Искандер положил меч на кровать. Лезвие тускло сверкнуло в лунном свете. Император разжег светильник, стоявший на столике рядом с постелью, и повернулся к своему магу. Крон перестал раскачиваться и смотрел на Искандера пустым взглядом.
   - Нет, - осторожно обнимая мага, сказал император. - Никогда. Тебе придется сделать это самому, если приспичит. Но до тех пор, пока чудовище будет во мне, я не позволю тебе оставить меня.
   Глаза Крона приобрели осмысленное выражение.
   - Искандер, она в Рабине! - воскликнул маг. - Она только что призвала все четыре стихии! Ты понимаешь?
   - Да, - выдохнул император, тяжело наваливаясь на мага. Глаза его стали мертвыми. Затем в них мелькнула искры разума. Разума нечеловеческого, далекого. Искандер стал призмой, сквозь которую смотрело огромное око. И оно горело чувствами, для которых нет слов в человеческом языке. Крон зябко передернул плечами.
   То самое чудовище, которое император так ненавидел, услышало слова Крона.
   И проснулось.
   - Свяжись с Рабином, - сказало оно.
   Крон поспешно отвернулся. Сумка с магическими принадлежностями стояла у кровати. Имперский маг извлек черную, с зелеными зигзагами нефритовую тарелку, такой же шар-яблоко и замызганный справочник телепатических кодов. Положив книгу на колени, он раскрыл ее на руне "рихт", с которой начиналось имя бывшей столицы Мандры. Первым стояли позывные главы местного подразделения Чистильщиков. Крон прищурился, выходя на связь, но шарик на тарелке даже не дрогнул. Он попробовал вызывать замок князя, но результат был точно таким же.
   - Не отвечают, - сказал имперский маг. - Что там такое происходит, хотел бы я знать... А ну-ка...
   Он вызвал замок дракона. Код был устаревшим, в замке давно никто не жил, но эффект превзошел все ожидания. Нефритовое яблоко не успело обежать и полкруга, как на тарелке появилось изображение. Крон невольно отшатнулся, когда перед его носом вспыхнули призрачные языки пламени. Стационарный телепатический порт сработал, хотя рядом с ним никого не было. Его активировала магия замка, а эти чары, как знал Крон, приводила в действие только пролитая кровь.
   - Так! - сказал маг и скосился в справочник. - Я думаю, имеет смысл связаться с моргом. Все равно больше стационарных точек приема в Рабине нет.
   - Связывайся с кем хочешь, - ответило чудовище. - Но найди ее!
   Крон разорвал контакт и пробормотал под нос нужную формулу. Яблоко закрутилось, описав положенные при ближней связи три круга по тарелке. Имперский маг увидел седого старика с густыми бровями.
   - Дренадан, первый главный волхв Ящера, - представился тот.
   Крон понял, что напал на верный след. Главному волхву Ящера нечего было делать в Рабине, только если... Имперский маг назвал себя и спросил:
   - Что у вас происходит?
   - Какая-то банда вместе с боевыми ведьмами проникла в замок дракона и подожгла его, - ответил Дренадан. - Мне уже доставили два трупа, а больше я ничего сказать не могу.
   При словах "боевые ведьмы" Искандер вздрогнул и подался вперед, но Крон сильно сжал его руку.
   - Назовите имена убитых и особые приметы, - сказал маг.
   Волхв на миг исчез из поля зрения, было слышно, как он шуршит бумагами.
   - Валет, это экен, особых примет никаких, потому что он полностью обуглен. А разве что вот, татуировка на внутренней стороне кисти, цветок с четырьмя лепестками, - сообщил он. Крон прикусил губу, чтобы не выдать радости. - Второй, тоже экен, но записан как Иннокентий. И девочка, Наталия, дочь Радагастова.
   - Мы забираем первое тело, я сейчас прибуду, - сказал имперский маг. - Этого Валета не обмывайте и к похоронам не готовьте.
   Дренадан усмехнулся.
   - Как прикажете. Но я должен напомнить, что за некромантия сурово карается, вплоть до исключения из Круга Волшебников Мандры.
   Крон промолчал, но тут неожиданно вмешался император.
   - Делай, что велено, и не рассуждай! - рявкнул он, наклонившись к тарелке. - Тебе удалось от меня улизнуть, но ей от меня не уйти!
   Оскорбленный волхв разорвал контакт. Крон задумчиво посмотрел на императора, убрал тарелку с яблоком в сумку и начал одеваться.
   - Постарайся уснуть, завтра тебе понадобится свежая голова, - сказал маг, делая сложные пассы руками. Настройка столь удаленного телепорта требовала подготовки. - Я вряд ли вернусь до утра.
   Император недовольно заворчал.
   - Мы это все уже обсуждали, - не повышая голоса, сказал Крон. - Тебе нельзя идти. Да, и кстати, ты что, знаком с этим волхвом? Кто он такой?
   - Раньше я был им, - сказало чудовище неохотно. - Но он предал меня, отдал себя Ящеру...
   - Тогда тебе тем более нельзя там появляться, - сказал Крон. - Значит, этот волхв уже обо всем догадался.
   Император вздохнул и лег. Крон сделал сложный жест, и исчез с таким грохотом, что в спальню заглянул телохранитель Анджей.
   - Все в порядке? - спросил он.
   - Да, вечно Крон со своими магическими штучками, - сказал Искандер. - Иди.
   Анджей вернулся к себе. Но вместо того, чтобы продолжить чтение "Комментариев к Уставу гарнизонной службы", он наспех набросал небольшую записку. Затем потряс магический колокольчик, и явилась заспанная ведьма.
   - Чего надо? - спросила она угрюмо.
   - Доставьте в Нижний Город, адрес там указан, - сказал Анджей. - Да побыстрее.
   Хотя телохранитель оглядел спальню лишь мельком, он успел заметить, что Крона там нет.
  
   Марфор надавил на головку ключа. Судя по всему, хозяин дома давно не выходил в море. Замок успел заржаветь. Раздался хруст, и верхняя часть ключа осталась в руке эльфа. Ульрик толкнул дверь ногой. Она оказалась ничуть не крепче, чем дверь дома, и с треском сорвалась с петель. Эльфы затащили лодку на крышу дома, как им и посоветовал мальчик.
   - Окажи мне одну услугу, - сказал Ульрик.
   - Какую?
   - Спустимся в дом. Я тебе кое-что покажу.
  
   - Нет, - сказал Марфор.
   Ульрик ударил кулаком по печке так, что посыпалась известка. Магический шар, висевший над головой Марфора и освещавший убогую обстановку дома, заплясал в воздухе.
   - Он не проснулся, когда кричал его сын, - сказал эльф. - Мальчик даже не звал его на помощь! И ребенок сам просил тебя об этом!
   Марфор, уловив слабое мерцание, стремительно нагнулся. Когда он поднялся, в руке его оказался нож.
   - Он сам пытался убить его, - сказал эльф. - Вот паршивец, хотел свалить на нас!
   - Почему же у него не получилось?
   Марфор провел ногтем по лезвию.
   - Этим ножом только в теплом дерьме ковырять, а не глотку резать.
   - Вот видишь! - воскликнул Ульрик. - Теперь ты меня понимаешь?
   Марфор пристально посмотрел на него.
   - Еще как понимаю, - эльф перевел глаза на обнаженную руку мужчины и заставил мышцы сократиться. Красавица на краткий миг ожила. Она томно вздохнула, качнув роскошной грудью, и повела бедрами.
   - Когда ты лишился своего магического дара, она сделала так же, - сказал Марфор сухо. - Ульрик, приди в себя. Они знают, что мы остались у этого дома. Они знают, кто он и кто ты. Ты что, совсем не хочешь покачать на руках собственного ребенка?
   Ульрик хотел что-то сказать, но тут Марфор резко развернулся. Эльф прислушивался к телепатемме от своего Синергиста.
   - Волна пошла! - воскликнул Марфор. - Быстро на крышу!
  
   Изо рта и носа ведьмы хлынула кровь. Карину отбросило к стене.
   - Карина, - превозмогая боль в обожженных легких, позвал эльф. - Карина...
   Ведьма открыла мутные глаза, и попыталась встать на четвереньки. Со второй попытки ей это удалось. Цепляясь за ствол искусственного ракитника, Карина поднялась на ноги. Ведьма обвела зал непонимающим взглядом. Она только что помнила себя на каменной гряде, преграждавшей выход из долины с источником, их любимой долины, где они с девочками всегда собирались перед первым заданием. Сначала Карина подумала, что эльф каким-то неизвестным заклинанием перебросил их обоих в замок, несмотря на то, что она отказалась идти с ним. А потом она заметила изуродованное тело дракона, Шенвэля, придавленного мертвой лапой, и вспомнила все, что произошло после их разговора с эльфом. Ощущение было таким ярким, что ведьма даже покачнулась на ногах, словно опять бомбила огромного дракона, и надо было уходить от взрывной волны...
   - Ты ударила меня, - тихо, но с наслаждением сказал эльф. - Ты! Ударила! Меня!
   - Не знала, что тебе это нравится, - пробормотала Карина. - Зеркало Анцира?
   Так назывался старый, но очень эффективный прием, позволявший отразить на атакующего его собственные чары. Шенвэль кивнул.
   - Попалась, как первоклашка...
   Ведьма вдруг зажала себе рот и с неожиданной резвостью кинулась за чахлый ствол. Характерные звуки сообщили о том, что справиться с желудочным спазмом ведьме не удалось. "Интересно, в Горной Школе проходят признаки перегрузки каналов Чи?", подумал эльф. Карина вышла из-за ракитника.
   - Продолжим наши игры? - спросил Шенвэль, с трудом подняв руки и раскрывая объятия. Затем сделал страдальческое лицо и добавил с придыханием: - Сделай мне больно...
   Карина смерила его взглядом, усмехнулась. Из такого положения рук Шенвэль мог бросить абсолютно любое заклинание. Но еще одной схватки не выдержал бы ни он, ни сама ведьма.
   - Нет, - сказала Карина с усилием.
   - А что так? - удивился эльф.
   - Полночь наступила, - сказала Карина. - Твое счастье, Лайтонд, что ты заглушил мне память не до рассвета.
   Шенвэль понял, что ему больше ничего не угрожает. Эльф вздохнул.
   - Чтоб тебе придти на пять минут позже, - пробормотал Шенвэль. - Каким счастливым и здоровым ты сделала бы меня тогда...
   Но Карина уже не слушала его. Ведьма снова смотрела на тело дракона. Лицо ее дернулось и застыло в маске боли.
   - Судя по тому, что я вижу, - сказала Карина. - Я отказалась от твоего предложения пойти с тобой, когда ты меня звал.
   - И пришла тогда, когда я запретил тебе это, - сказал Шенвэль.
   Карина сняла свой плащ, подошла к дракону, приподнялась на цыпочки и накрыла огромную голову. Шенвэль знал, что в форменных плащах обычно хоронили самих боевых ведьм. Или их наставников.
   - Любовь моя... - прошептала ведьма. - Если бы я могла вернуть тебе жизнь, оросить своими слезами, как в сказках, и ты бы встрепенулся и встал, улыбаясь! Нас ждали самые счастливые дни. Я не успела ничего объяснить тебе. Сидх снял проклятие, которое испортило всю нашу жизнь. А затем он прикончил и тебя... Ах, почему я не пошла с ним! Как глупо, что ты, ты, которой плевком мог оживить убитую соловушку - помнишь? - теперь мертв, а слезы мои лишь пустая вода... Ты, самый прекрасный червяк на свете... Твоя черная чешуя уже больше никогда не заблестит под солнцем, не вспыхнут, как алмазы, твои глаза...
   Исполнив над линдвормом погребальный плач, Карина вернулась к разбитому фонтану, жадно напилась и умылась.
   - Что было между вами, позволь спросить? - ведьма вытащила из-за пояса рубаху и вытерлась ей. - В чем причина твоей смертельной ненависти?
   Эльф долго молчал.
   - Он лишил меня матери, - сказал Шенвэль наконец.
   - Что же, - сказала ведьма. - Это причина.
   Карина протиснулась в сокровищницу, присела на корточки и стала рыться в драгоценностях. Шенвэль проводил ее взглядом. Насколько он знал мандречен, уходить не прощаясь было не в их манере. Дух-страж материализовался перед ведьмой
   - Госпожа, - сказал он. - В замок вошли еще четыре женщины в такой же одежде, как твоя, и с ними мужчина. Что прикажешь делать?
   Карина отбросила пригоршню монет, распутала жемчужное ожерелье, опутавшее кинжал.
   - Веди их сюда самой короткой дорогой, - сказала ведьма, поднимаясь. Дух исчез. Шенвэль с интересом смотрел на кинжал в ее руках.
   - Ты должен умереть первым, - деловито сказала Карина, возвращаясь к эльфу. - Я войду и закрою Дверь.
   - Ты умеешь? - спросил эльф. - Откуда ты знаешь об этом?
   Раздался неприятный треск. Пол под ними качнулся. На голову Карины посыпалась штукатурка. Задрав голову, ведьма увидела, как по потолку сокровищницы пошла длинная трещина. Издалека стал слышен неровный гул.
   - Читала, у моей наставницы Кертель были записи, - ответила ведьма, присаживаясь на лапу дракона рядом с Шенвэлем. Услышав имя наставницы Карины, эльф на миг прикрыл глаза веками. - Хотя это было давно, я все помню. Ничего сложного в этом нет. Главное - войти в Дверь самому, оставаясь живым. Сидхам удалось убить нескольких Детей Волоса, и Пчела и Буровей заходили в Дверь и закрывали ее изнутри. Потом, правда, возвращались в мир живых, но у них ведь с Ящером были особые отношения.
   Стены напротив них вздохнула, крякнула и обвалилась, открыв полный вид сокровищницы.
   - Твоя наставница была Разрушительницей? - спросил эльф.
   - Да нет, простая станичная колдунья, - пожала плечами Карина. - Кертель просто была в хороших отношениях с Буровеем, может, это он дал ей почитать.
   В двух саженях от них обрушилась плита потолка и перебила хребет дракона. Кровь брызнула во все стороны. Там, где она попадала на стены, краска начинала шипеть и противно вонять.
   - Ты не боишься смерти? - спросил Шенвэль.
   - Я... - ведьма заколебалась. - Я боялась остаться одна, но я в очень хорошей компании. Да и может быть, мои девочки успеют найти нас и вынести.
   Карина улыбнулась эльфу, провела рукой по его волосам и прошептала обезболивающее заклинание. Ведьма не пожалела Чи. Шенвэль перестал чувствовать свое тело вообще. Из того прохода, через который эльф попал в сокровищницу, вылетела струя белой каменной крошки. Раздалось глухое урчание. Когда пыль осела, прохода в стене уже не было. В месте, где он находился, из стены торчал каменный обломок, похожий на наконечник огромного копья.
   Черные волосы Карины присыпало каменной крошкой так, что ведьма казалась седой. Эльф отвел взгляд. Сейчас Карина была слишком похожа на другую женщину, о которой Шенвэлю перед смертью думать не хотелось. Эльф слышал, что если в момент расставания с жизнью подумать о ком-то, кто уже умер, то именно этот дух встретит тебя на Ступенях в Подземный мир. А Шенвэль не хотел встречаться с этой женщиной даже в Подземном мире.
   - Хочешь, я спою тебе? - сказала ведьма. - Я знаю одну эльфийскую колыбельную. А когда пламя подойдет совсем близко, я ударю тебя кинжалом. Это небольно, ты почувствуешь только толчок, и все.
   Эльф усмехнулся.
   - И как называется этот курс в Горной Школе? - спросил он. - Помоги товарищу встретить смерть?
   - Такого курса нет, - сказала Карина. - Этому каждый на войне учится сам. Так спеть тебе?
   - Спой, что же, - сказал эльф. - Только не надо эльфийских песен. Ты знаешь такую песенку, начинается... сейчас...
   Пол под ними затрясся мелкой дрожью. Шенвэль откашлялся и напел:
   - Играй, рассвет - чародей, на флейтах ветров, на струнах дождей...
   - Детей Волоса, значит, учили не только священным гимнам, - догадалась ведьма. - Понятно теперь, почему ты стал Музыкантом...
   В дальний вход сокровищницы ворвалось пламя.
   Карина глубоко вдохнула.
  
   - Я их слышу, слышу! Наддай ходу! - возбужденно закричала Светлана.
   Дарина увернулась от рухнувшей балки перекрытия и в этот момент услышала тоже. Впереди и чуть левее была распахнутая дверь. В глубине прохода танцевали огненные блики. Но голос Карины доносился именно оттуда.
   - Не насмотришься вдоволь, смотри - не смотри, - пела ведьма. - Как туманы дымятся вдали...
   Светлана подхватила во весь голос:
   - И пылает роса, будто капли зари, на зеленых ресницах земли!
   Ведьмы ворвались в зал, опередив стража-проводника. Сначала Дарина не заметила старшей и озадаченно затормозила в воздухе.
   Гора золотых монет, ставшая посмертным ложем дракона, напоминала песчаный пляж после бури. От крови часть монет разъело, другие просто почернели. Дальняя часть ложа уже горела. Дракон лежал хвостом к вошедшим. Ящер был не так уж и велик, как рассказывалось в сказках о нем. Морул Кер напоминал очень большую змею с длинными гибкими лапами и раздвоенным хвостом. Если дракон и мог летать, как пелось в наводящих ужас балладах, то только при помощи магии, потому что крыльев у него не было. Голова дракона лежала между вытянутыми лапами, словно он спал.
   - Какой маленький, - пробормотала Светлана, спрыгивая с метлы. Дарина покосилась на нее. - Нечего так смотреть, я рядом с Драконьей пустошью родилась. Даже жалко... Карина!
   Из-за спинных шипов дракона появилась бледная Карина.
   - Он не дракон, - сказала старшая крыла. - Он линдворм. Света, эту лапу надо убрать
   - Встань, родная, - сказала Светлана.
   - А что, замка больше нет? - спросила Карина, перелезая через плечо дракона.
   - Я думаю, что и от утеса уже почти ничего не осталось, - кивнула целительница и метнула заклинание. Лапа дракона исчезла. Теперь Светлана заметила и эльфа. Окровавленный Шенвэль сейчас очень походил на отделанный рубинами панцирь, который ведьма заметила в груде сокровищ. Разница была только в том, что у Шенвэля еще была голова и руки.
   - Дарина, построй свое звено для переноски раненного, - скомандовала Карина. - Мне тоже что-то нехорошо... Можно, Светик, я тоже к тебе сяду?
   Светлана покосилась на Онуфрия. Карина сообразила, что место на метле Светланы занято.
   - Мы можем поднять и двоих, - сказала Дарина. - Плащ выдержит. Только тогда надо пристегнуть его к четырем метлам, а не к двум.
   Дарина сняла свой плащ. Ведьмы проворно прицепили его к своим метлам. Онуфрию пришлось слезть с метлы целительницы, пока Светлана заправляла кольцо в паз. Маг нагнулся и поднял с пола несколько монет. Онуфрий внимательно посмотрел на них и неожиданно усмехнулся. Хвост дракона уже дымился, от ядовитого дыма щипало в глазах. Но в то же время Карина почувствовала на лице касание свежего ветра. Да и внезапно наступившая тишина пугала больше, чем весь предыдущий грохот.
   - А монеты - то наполовину медные, - сказал Онуфрий. - Да и сокровищ что-то маловато...
   - Их большую часть вынесли слуги Морул Кера. Кое-что перекочевало, как это ни прискорбно, и в карманы моих соратников, когда я был здесь в прошлый раз, - сказал Шенвэль.
   - Что же в этом прискорбного? - удивилась Дарина. - У каждого свой интерес.
   - Ты права, наверное, - согласился эльф.
   Ведьмы переложили Шенвэля на плащ. Карина забралась в воздушную люльку и легла рядом с эльфом. Светлана села свою метлу. Онуфрий устроился на втором сиденье. Вся четверка медленно двинулась в воздухе.
   - Куда теперь? - кашляя от дыма, спросила Дарина.
   Карина повернулась к призраку, услужливо плывшему в воздухе рядом с ней.
   - Как нам покинуть замок? - спросила она. - Или это уже невозможно?
   - В том углу хранилища - тоннель вверх, - ответил призрачный страж.
   - Не провожай нас, - сказала Карина. - И замок охранять больше незачем. Ты свободен!
   Дух согнулся в поклоне и исчез. Стены словно вздохнули. Ведьм качнуло - перекрытия стремительно уходили из-под них. Но звено удержалось в воздухе, несмотря на сложность построения и большую перегрузку. Потайной ход оказался там, где и указал страж. Ведьмы влетели в вертикальную трубу. Карина еще успела увидеть, как оседает стена сокровищницы. Лунный свет на миг затопил зал, а потом все пошло вниз. Ведьмы же - вверх. В туннеле было темно, и Онуфрий завесил над ними светящийся шар. Мимо проплывали неровные стены с наплывами сталагмитов, вспыхивающих бликами. Звено поднималось рывками, и плащ сильно раскачивало. Карина обняла эльфа, опасаясь выпасть из воздушной люльки. Ведьма почувствовала, как по бедру, которым она прижалась к эльфу, течет что-то горячее и липкое. В этот момент ее посетило странное предчувствие, что они теперь часто будут лежать вот так, рядом... Карина тряхнула головой. Шенвэль открыл глаза.
   - Ну вот, - сказала Карина. - Если продержишься еще полчаса, сидхам даже не придется выбирать себе нового Верховного мага.
   Эльф тихонечко распускал ее пояс. Делать одной рукой ему это было неудобно, и ведьма помогла ему.
   - Я и вправду Верховный маг, - сказал Шенвэль. - А кто ты?
   - Какие вы, сидхи, забывчивые, - хмыкнула ведьма. - Карина, старшая крыла "Змей".
   - Я не про имя спрашиваю, - сказал Шенвэль. - Оно мне известно. Но известно ли тебе, кто ты на самом деле?
   - Кто я на самом деле? - повторила Карина. - Какая, хво...
   Ведьма осеклась. Карина со свистом выпустила воздух через сжатые зубы. Голова ведьмы откинулась назад, глаза закатились. Шенвэль досадливо дернул щекой. Эльф начал торопливо целовать Карину в губы, убыстрив ритм движения руки. Плащ покачивало от движения тел ведьмы и эльфа. Дарина и ее звено были слишком озабочены выбором пути и смотрели только вверх, Светлана привыкла и не к такому. Онуфрий, поняв, что происходит, поспешно уставился на стену.
   - Ты моя жизнь, - услышала Карина голос Шенвэля через полыхающий в ее голове ослепительный свет. - Вернись ко мне!
   - Ну да, ты ведь смерть... - пробормотала она в ответ. Свечение начало гаснуть. У Карины возникло такое чувство, словно она стремительно падает.
   - Я люблю тебя, - сказал эльф.
   - Здорово тебя долбануло, - проворчала Карина и открыла глаза.
   Ведьмы добрались до ажурного водопада, излучавшего свет, и остановились.
   - Что теперь? - спросила Светлана. - Вы здесь не проходили, когда шли в замок? Может, ты помнишь дорогу?
   - Да, - сказал эльф. - На метлах отсюда не выбраться. В той стене зала есть дверь, надо будет ее открыть.
   - Она слишком большая, и на засове размером с тебя, - сказала целительница неуверенно.
   - И сверху очень толстый слой земли, - добавила Дарина. - Нам не поднять ее.
   - Засов поднимет Карина, - сказал Шенвэль спокойно. - Мы со Светланой будем упираться в центр двери, а остальные ведьмы и Онуфрий - по углам.
   И тут Карина поняла. Оргазм был одним из способ втягивания Чи. Старшая крыла перевалилась через край плаща, с трудом встала на ноги и отошла к сияющему источнику.
   - Ты нарочно так сделал, да? - спросила она с яростью.
   Ведьмам этот тон был хорошо известен. У Дарины внутри все сжалось. "О Могота, не дай ей убить сидха", подумала Дарина. - "Только не сейчас! Мы все погибнем здесь тогда".
   Карина повернулась к Шенвэлю.
   - А с каких пор ты все тут решаешь, а? - спросила она и продолжала, все повышая голос: - Ты думаешь, что если я с тобой переспала, то ты можешь мной командовать? Как и где мне колдовать? А завтра ты будешь меня учить варить борщ?
   Светлана посмотрела на эльфа с тоской. Ей в голову пришли мысли, созвучные мыслям Дарины. А фраза про борщ вообще была, если можно так выразиться, сакральной. Ведьмы редко бывали искусными кулинарками. Целительница знала о том, что барон Владислав не раз пытался объяснить Карине, как правильно следует приготовлять борщ. Ведьму это приводило просто в бешенство. Карина и подругу пару раз угощала этим национальным супом мандречен, и Светлане понравилось. Но возможно, что традиции и вправду диктовали немного другой рецепт.
   - Я решил за всех, потому что я единственный мог это сделать, - сказал Шенвэль очень спокойно. - Борщ я не люблю... А то, что я с тобой спал, вообще из другой оперы. Теперь мы можем начать? Мне бы хотелось попасть в госпиталь живым, знаешь ли.
   Карина молча повернулась к нему спиной. Светлана с большим облегчением увидела, что подруга раскинула руки. С пальцев Карины посыпались голубые искры.
   "Какие-то они слишком синие", подумала целительница. - "Как будто Карина взяла Чи Воды из этого источника".
   Но это было невозможно, и Светлана отогнала эту мысль.
   - Начинаем все вместе на счет "три", - сказала Карина.
  
   Марфор помог Ульрику забраться наверх. Ульрик вошел в лодку и обернулся.
   - О Илуватар, - пробормотал Ульрик.
   Кулумит вызвал их на крышу, когда почувствовал, как кто-то в замке втягивает Чи. Маг собирался обрушить заклятье, и вряд ли бы замок выдержал этот удар. Эльфы увидели, как утес, на котором стоял замок, раскололся надвое. На звоннице Рабина начали бить полночь. Ульрик бездумно считал удары. Их оказалось тринадцать. То ли звонарь был пьян, то ли увидел пылающий замок и сбился со счета. А скорее, и то, и другое. Замок накренился, нацелился на эльфов своими догорающими башнями, задрожал и посыпался в залив. Со стороны это было очень похоже на то, как если бы великан-ребенок сгружал песок со своего огромного самосвала. Марфор раскинул руки и втянул Чи, сколько смог. Половина утеса величаво подалась вперед и рухнула в воду. Из моря выметнулась колонна воды и с грохотом обрушилась на обломки утеса. Марфор услышал, как Ваниэль отвела водяную колонну от берега. Для этого эльфке не понадобилась даже помощь соседей. Темные эльфы обычно превосходили ледяных в силе магического дара. Огонь, пожиравший внутренности замка, продолжал полыхать даже через воду.
   - Приготовься, - сказал Марфор Ульрику. - Через меня сейчас начнут передавать Чи.
   - Ты хоть сядь, - сказал Ульрик.
   Из рассеченного утеса вместе с отхлынувшей водой упала в залив длинная лента пламени. Марфор видел, как остро блеснуло золото, расплавляясь, мелькнуло что-то, до нелепости похожее на куст ракиты. И тут раздался страшный треск ломающегося камня. Марфор почувствовал ужас Ваниэль, почувствовал, как разбухают его каналы Чи. Эльфы, стоящие у дока, передавали свою силу тем, кто стоял под утесом. Остановить такую массы воды не смог бы и сам Лайтонд. Марфор закрыл глаза. Он не слышал испуганного вопля Ульрика при виде волны высотой с Круку. Марфор начал падать с узкой банки, и Ульрик подхватил его. Марфора изгибало в конвульсиях. Ульрик понял, что ему не удержать это большое тело, будь у него даже две руки. Эльф положил товарища на дно лодки, сел на корме и положил голову себе на колени.
   Марфор выгнулся дугой и страшно закричал. Поток Чи в нем поменял свое направление. Эльфы под утесом выполнили свою часть работы и теперь передавали свою силу тем, на кого пошла волна. Непрерывный шум льющейся воды и яростный гул все нарастали, приближаясь.
   - Давай, Марфор, - пробормотал Ульрик, крепко сжимая его голову. - Держись!
   Марфор что-то прорычал. Несмотря на все, что с ним происходило, маг должен был оставаться в сознании, иначе его каналы Чи возвращались в естественное состояние, теряя необходимую пропускную способность. Ульрик почувствовал движение огромной массы рядом с собой и на миг отвлекся от товарища. Рядом с ними, едва не касаясь края крыши, шла стена воды. Сквозь крутящиеся струи Ульрик неясно увидел серебряный лик Ифиль. Выброшенная из потока грязная ракушка просвистела мимо щеки эльфа и, чавкнув, раскололась об крышу. Холодный брызги обдали лицо Ульрика, и водяной столб продвинулся дальше.
   Ульрик взглянул на Марфора и увидел, что из носа друга идет кровь. Каналы эльфа были перегружены. Ульрик вытер кровь, пока струйка не затекла в открытый рот. Марфор дышал с каким-то мучительным присвистом.
   - Уже почти все, - ободряюще сказал Ульрик. - Совсем немного осталось.
   Ульрик посмотрел вниз. Прямо у стены толстым слоем лежал морской мусор - водоросли, плавник и ракушки. Ульрик слышал, как бьются выброшенные на сушу рыбы. Марфор вскрикнул, кровь ударила из носа толстой струей.
   - Цепь... - прохрипел он. - Цепь рушится...
   Ульрик понял, что кто-то из магов погиб. А возможно, и не один. Кровь уже текла и из ушей Марфора. Эльф пытался удержать поток Чи. Столб воды двигался к середине залива, но гораздо медленнее, чем до этого, и уже начал шататься.
   - Прекрати! - закричал перепуганный Ульрик. - И себя погубишь!
   Водяная колонна качнулась, вильнула из стороны в сторону и начала опадать. Она с грохотом обрушилась на Круку. Ульрика вместе с Марфором даже подбросило на крыше.
   И тут стало очень тихо.
   Ульрик обтер лицо товарища рукавом, радуясь тому, что кровотечение остановилось. Марфор с трудом сел. Взглянув в сторону острова, он увидел в лунном свете голую скальную верхушку.
   - Не так уж плохо, - сказал Марфор и сплюнул. Тело болело так, словно его долго били ногами.
   - Да уж, - сказал Ульрик. - Могло быть и хуже.
   Но если Марфор жалел о том, что не удалось вывести водяной столб из залива, то столяр имел в виду состояние товарища.
   - Ты сможешь спуститься?
   - Да, - сказал Марфор. - Давай заглянем в дом. Может, тот мужик захлебнулся.
   Ульрик с сомнением покачал головой, но послушался. Эльфы вошли в дом. Воды было по колено, но мандречен был жив. Он не захлебнулся, как предполагал Марфор. Волной мужчину приподняло и забросило на лавку, где спал его сын. Мандречен так и не проснулся. Он лежал на спине, и на лице его было все то же пьяное блаженство. Марфор пристально посмотрел на мужчину. Ульрик увидел, как крупные капли крови начали сочиться через шрам на лице Марфора.
   - Не надо, Марфор, - сказал Ульрик. - Оставь его.
   Марфор чуть скривился, и шрам вскрылся целиком. Кровь потекла по лицу эльфа. Но он не остановился. Тело мандречена изогнулось в рвотном спазме. Непереваренные куски вылетели изо рта в фонтане блевотины. Эльфы стояли и смотрели. Марфор вытер лицо рукавом, но особой пользы это не принесло. Старую рану надо было зашивать снова. Мужчина корчился, захлебываясь, но ни один из эльфов даже не пошевелился. Наконец мандречен издал какой-то утробный звук, похожий на те, что слышны на болоте, когда из прогнившей трясины вырывается газ, и затих.
   Так нашел свою смерть Радагаст, лучший разведчик дивизии Серебряных Медведей, потомственный палач Рабина.
   - Пойдем, - сказал Ульрик. - Тебе надо в госпиталь, а я знаю, где это.
  
   Дренадан услышал скрип несмазанных колес. Маг, восхитивший старого волхва своей наглостью, подвез каталку с телом Валета и остановился за спиной Дренадана.
   - Я поражен, - сказал Дренадан, не оборачиваясь. - Вернуть духа в то, что осталось от этого тела.... Тут меньше чем на пятисот гривен стыдно штрафовать. Ты маг шестого класса?
   Крон усмехнулся.
   - Пятого, - сказал он.
   Волхв покачал головой. Закончив разрез, он положил скальпель в ванночку с инструментами.
   - Как заплатишь штраф, приходи на переаттестацию, - сказал Дренадан, умело извлекая внутренности экена, записанного Иннокентием. - То, что ты сделал, ни одному магу пятого класса не под силу.
   - Мне это ни к чему, - усмехнулся имперский маг.
   "Ну конечно", подумал Дренадан. - "Ты сам установил для "чистокровного" человека планку на пятом магическом классе, и теперь тебе не с руки признавать, что и в твоей родне были эльфы".
   - А вот поговорить с твоим богом мне очень хотелось бы, - добавил Крон.
   Дренадан переложил сочащиеся кровью кишки и желудок в стоявший рядом таз и обернулся.
   - Так иди в капище, принеси жертву согласно ритуалу, и Ящер сойдет к тебе, - сказал волхв, исподлобья глядя на имперского мага.
   Крон отрицательно покачал головой.
   - Я был в капище, но Ящер не принял жертву и не вышел.
   Дренадан пожал плечами.
   - Значит, моему богу не о чем говорить с тобой, - сказал волхв и хотел вернуться к телу. Крон удержал его, положив свою ладонь на рукав алой рубахи жреца.
   - Но если бог не хочет снизойти, а его ответы нужны позарез, - сказал имперский маг вкрадчиво. - Есть способ призвать Ящера вне зависимости от его отношения к спрашивающему. И посредник не имеет права отказать.
   Дренадан глянул на него в упор и тут же отвел глаза. Голубые глаза Крона были абсолютно пусты, как у слепого.
   - Если ты не успеешь произнести формулу призыва Ящера прежде, чем я сделаю три глотка, я не смогу остановиться и выпью тебя, - сказал волхв сухо.
   - Я знаю, - кивнул Крон.
   Дренадан направился к рукомойнику, висевшему у входа в зал, и тщательно вымыл руки. Крон рассеянно смотрел на тела, лежащие на деревянных столах. Экен, без кровинки в лице, с жутко вывернутой ногой и раздробленной кистью, внутренности которого сейчас лежали в тазу. Крон отвлек волхва в тот момент, когда тот собирался нашпиговать тело смесью трав, чтобы покойник не встал из могилы и не продолжил свое существование как нежить. Ее точный состав держался в секрете, но бурая паста в большой кастрюле, стоявшей у ног экена, отчетливо пахла осиной и вареными желудями. Из освященного состава торчала лопаточка для накладывания смеси. Крона передернуло. Ему приходилось есть желуди и сырыми, но об этом периоде своей жизни имперский маг вспоминать не любил. На соседнем столе лежал крохотный ребенок с раздутой водянкой головой, в изголовье валялось старенькое одеяло. Какой-то толстяк в роскошном бархатном камзоле, вся грудь в орденах, на глазах которого лежали две золотые монеты, замыкал ряд. Крон догадался, почему Дренадан оказался в Рабине - очевидно, родственники этого состоятельного человека оплатили похоронный обряд по высшему классу.
   Дренадан вытер руки затрепанным полотенцем и поманил имперского мага к себе. Крон подошел к волхву, на ходу расстегивая ворот рубахи.
   - Так достаточно? - спросил имперский маг, дойдя до третьей пуговицы.
   - Вполне, - кивнул Дренадан и наклонился. Крон ощутил прикосновение холодных зубов к своей шее и чуть не вскрикнул, когда волхв прокусил артерию.
   - Хочу увидеть тебя, Владыка Подземного Мира, - громко произнес Крон. Дренадан с урчанием сглотнул. Маг почувствовал, как у него закружилась голова.
   - Дарю тебе свою кровь, - продолжал Крон. Дренадан сделал еще один мощный глоток.
   - Но не свою жизнь, всему свой срок! - закончил Крон.
   Дренадана словно отбросило от ослабевшего мага. Крон посмотрел на него. Волхва больше не было. Перед имперским магом сияла алым светом огромная призма, через которую, как сквозь щелку забора, на Крона смотрел огромный глаз. Но имперский маг не в первый раз видел снисхождение бога в человеческое тело, и ни секунды не смутился.
   - Приветствую тебя, Ящер, - сказал Крон.
   - Зачем ты позвал меня? - гулко спросил бог.
   - Мне нужно знать, как Дренадану удалось изгнать Яроцвета?
   - Он заполнил свою душу любовью ко мне, - ответил Ящер. - Для Яроцвета там просто не осталось места.
   - Это не наш путь, - пробормотал Крон. - Яроцвет покинет Искандера навсегда, если воплощение Навы умрет?
   - Да, - сказал бог. - Каждому воплощению богини - отдельную пару. Но ты должен знать, что человек, поднявший руку на Наву, после смерти не найдет приюта в Подземном мире.
   - Для этого нужно сначала умереть, - сказал Крон спокойно. - Искандер не погибнет оттого, что Яроцвет покинет его тело?
   - Нет, но проживет недолго, - ответил Ящер. Крон и сам знал, что каналы жизненной энергии императора в ужасном состоянии. Поводок, на котором небесный кукловод держал Искандера, был сплетен из Чи императора, но симметричные каналы Цин при этом размыкались сами. Яроцвет подпитывал императора своей божественной силой, но как только бог покинет Искандера, дни императора будут сочтены.
   - Есть ли способ продлить жизнь Искандера? - спросил Крон.
   В огромном глазу мелькнуло странное, непонятное выражение.
   - Да, - сказал Ящер. - Если император станет Синергистом сильного мага, то партнер сможет держать Искандера. Как долго - зависит от силы дара.
   - Благодарю тебя, Ящер, - сказал Крон. - Я узнал все, что хотел.
   Имперский маг ожидал, что Ящер покинет тело Дренадана, но бог удивил его.
   - Ответь и ты мне, - сказал Ящер. - Ты хочешь, чтобы Яроцвет покинул Искандера. И ты хочешь, чтобы Искандер после этого жил. Зачем тебе это нужно?
   Крон задумался.
   - Искандер дал мне возможность выбора, которой я был лишен, - сказал имперский маг. - Я хочу, чтобы у Искандера тоже был выбор.
   - Судя по тому, что ты говоришь, путь любви не вовсе заказан для вас, - заметил Ящер.
   Крон тихонько засмеялся. Алое око посмотрело на мага в упор.
   - Давно я не слышал этого смеха, - сказал Ящер. - Смеха, перед которым склоняются даже боги...
   - Ящер, прости меня, но ты ведь бог Смерти. Откуда тебе разбираться в любви? - сказал Крон.
   - Так объясни мне, - сказал Ящер.
   - Любящий и любимый - это всегда разные люди, - горько сказал Крон. - В те краткие мгновения, когда Искандер принадлежит только себе, всю его душу заполняет ненависть. Ненависть к своему мучителю. Места для любви там просто нет.
   - Я хотел бы думать, что ты ошибаешься, - сказал Ящер. - Хотя наверное, ты прав. Любовь не по моей части. До встречи, маг.
   Алое свечение стало меркнуть. Когда Дренадан пришел в себя, Крон уже застегнул рубашку. Выражение лица мага не понравилось волхву.
   - Я чуть не поперхнулся, - сказал Дренадан. - Я уже позабыл этот вкус... Я думал, вас всех перебили.
   - Как видишь, нет, - сказал Крон и сделал быстрый жест. Дренадан едва успел пригнуться, и голубой шар врезался в стену, с грохотом своротив рукомойник. Волхва окутала черная дымка. Маг раздраженно прищелкнул языком. Дренадан закрыл себя экраном из Цин, который Крон пробить не мог.
   - За что ты хотел убить меня? - с интересом спросил волхв.
   - Воплощение Навы приближается к госпиталю, и ты чувствуешь это, как и я, - сказал Крон. - А все волхвы Ящера дают клятву защищать воплощение богини до последней капли крови, разве не так?
   - Нет, - сказал Дренадан. - Волхвы бога Смерти приносят клятву не вмешиваться в дела живых. Даже если ты нападешь на живую богиню, я не имею права помешать тебе.
   - Ай, да ладно, - поморщился Крон. - Ты сам носил в себе Яроцвета и знаешь, что это такое. Благородство и верность клятвам нерентабельны в наше время.
   Дренадан ощутил очень знакомый запах и задумчиво посмотрел на бедро мага.
   - А верность любимым? - спросил волхв.
   Крон непонимающе взглянул на Дренадана, и вдруг согнулся пополам. Ощущение было такое, как будто в бедро магу воткнули раскаленный прут.
   - Я тебя не трогал, - усмехнулся волхв в ответ на бешеный взгляд мага.
   Крон вытащил из кармана брюк маленький кусок ткани и побледнел. Вышитый золотом герб Гургенидов побурел от крови. Сочный сгусток сорвался с ткани и, хлюпнув, растекся по полу.
   Дренадана ослепила вспышка открывающегося телепорта. Когда волхв проморгался, имперского мага в морге уже не было.
  
   Первый дом, разрушенный полностью, попался Мите и его спутникам, когда княжич собрал уже добрую половину сидхов. Маг держал здание до последнего, но напором воды вымыло фундамент, и дом рухнул. От сидха осталась только кисть, торчащая из-под расколовшейся балки. Безукоризненный маникюр, в котором сочетался лак двух цветов, говорил о том, что здесь стояла эльфка. Бледные пальцы были сплетены в сложном жесте. Волшебница билась до конца.
   - Кто-то из ваших погиб, - сказал Рахман. - Будете извлекать тело?
   - Здесь мы уже ничем не можем помочь, - сказал эльф. Кажется, Тиандрил. Митя слышал его голос как сквозь туман. Княжич не мог отвести взгляда от крохотного изумруда на ногте указательного пальца, указывавшего в небо. - Впереди нас ждут те, кому мы помочь еще можем, в основном, твои подданные, княжич. Если вы не против, мы заберем тело потом.
   Рахман тронул Митю за плечо. Княжич хлестнул лошадь, и подвода двинулась дальше. Иван оказался прав - среди сидхов было только двое легкораненых, а вот изуродованных мандречен, не поверивших в серьезность происходящего и оставшихся в своих домах, на подводе лежало уже восемь человек. Экен услышал, что княжич что-то бормочет, и наклонился к нему.
   - Почему, - повторял Митя. - Почему...
   - О чем ты говоришь, княжич? - спросил Рахман.
   - Почему она не ушла? - глухо спросил Митя. - Дом рухнул не сразу, она могла успеть...
   Некоторое время Рахман молчал. Было слышно только, как цокают подковы по булыжной мостовой. Душераздирающе застонал раненный.
   - Если бы эльфка ушла, разомкнулась бы линия передачи силы, княжич, - сказал экен. - Волна обрушилась бы на берег, на город... И она осталась. Она держала цепь.
   - Сидхи... - произнес раненный с ненавистью. - Пришли, с-ссуу-кии... Все разнесли, сволочи...
   Митя обернулся так резко, что сидевший сзади него Тиандрил вздрогнул. Свистнул хлыст. Мандречен вскрикнул.
   - Да что же дела... - начал раненный, и тогда княжич ударил его снова.
   Раненный схватился за лицо. Из-под пальцев его текла кровь.
   Эльфы молчали. Негромко цокали подковы по набережной Зеленого мыса. Самый прекрасный бульвар Рабина был завален водорослями, рыбой и прочим морским хламом.
  
   Врачи и ведьмы стояли у ограды госпитального сада и наблюдали за битвой в замке. Михей увязался за взрослыми, Марина взяла мальчика к себе под плащ, чтоб он не простудился под дождем. Ведьмы обменивались малопонятными комментариями.
   - Теперь если только "на выверт", - сказала Инна, когда замок начал осыпаться в залив.
   Марина покачала головой.
   - Не думаю, - сказала звеньевая. - Огонь ушел в подземелья, слишком велика встречная тяга...
   Владислав нервно прохаживался вдоль ограды туда-сюда, бросая короткие взгляды на пылающий замок. Надежда барона увидеть на фоне пламени четыре фигуры на метлах таяла с каждой секундой, как снег под весенним дождем. Поджер тоже чувствовал себя не лучшим образом, но пока еще мог держать себя в руках.
   - Ну зачем, зачем она пошла туда, - пробормотал хирург себе под нос.
   Владислав, однако, услышал Поджера.
   - Князь тоже ее не пускал, - сказал барон. - Но Светлана вырвалась, чуть ли не силой... Мы не смогли ее удержать.
   Поджер давно был знаком с бароном, но каждый раз благородство и стойкость Владислава изумляли его ученика. Владислав пытался успокоить его, чуть ли не извинялся - и это в то время, когда сам сходил с ума от беспокойства за свою подругу.
   - Я не о Свете, - сказал Поджер неохотно. - Карина вытащила ее во время бойни в Мир Минасе. Но Карина-то зачем осталась в замке?
   Владислав закусил губу.
   - Откуда же я знаю, Поджер, - сказал он, и голос его дрогнул. - Света сказала, что Карина пошла за магом, который их нанял.
   Поджер покачал головой.
   - Похвальная верность работодателю, - заметил Эней. - Но ведьмы, которых я встречал, были более практичны.
   - Смотрите, смотрите! - возбужденно закричал Михей. - Водяной столб! Это сидхи сделали, отвели воду от нас, да?
   - Да, - кивнула Марина. - Это они расстарались...
   Водяная гора разбилась о гору каменную, наступила тишина. Врачи смотрели на голую, блестящую в лунных лучах вершину Круки. Поджер только сейчас обратил внимание, что дождь кончился.
   Ждать больше было нечего. То есть некого. Поджер ощутил холодную пустоту в груди. "Полюбишь ведьму - наплачешься", вспомнилась хирургу фронтовая поговорка. Поджер взглянул на Владислава. Лицо того искажала мука, губы барона дрожали.
   Эней сплюнул.
   - Ну, сейчас начнется, - сказал он. - Понабегут увечные...
   - Пойдемте, - сказал Поджер с усилием. - Чистые халаты у Адрианы возьмем...
   - Пожалуй, полетим и мы, - сказала Марина. - Ждать нам больше некого, а места в палатах сейчас понадобятся раненным.
   Поджер восхитился выдержкой ведьмы. Если бы хирург знал, что Марина с трудом сдерживает ликование, к его восхищению примешалась бы изрядная доля отвращения. Эней открыл ворота из витых стальных прутьев. Прутья сплетались в эмблему врачебных заведений - крест и полумесяц. С ворот посыпались холодные капли. На посыпанной песком дорожке стояли черные лужи. Михей вприпрыжку бросился к приемному покою. Мальчику пришло в голову, что мать могла уже вернуться, не найти его и очень рассердиться. Вся группа тоже двинулась к приемному покою. Поджер смотрел на поникшие от дождя липы, на кусты боярышника, которыми был обсажена дорожка, но не замечал их. Налетел ветер, горький, пахнущий дымом, смешался с терпким запахом цветов боярышника. Под влиянием магии, которой воздух насытился сильнее, чем влагой, цветы на кустах раскрылись в ночи. Поджеру они показались зияющими ранами. Фаут, услышал Поджер. Штай... Штай, вор Гатт...
   Хирург остановился на ступеньках, пропуская остальных вперед.
   - Вы идите, я сейчас, - сказал Поджер.
   Дверь захлопнулась. Хирург выжидательно смотрел на боярышник. Почти у самой дорожки были прикопаны два помятых куста герани, которые обычно стояли в горшках у входа в отделение, а сегодня ночью Поджер видел их там же на полу. Чья-то рука раздвинула ветки боярышника. Поджер нахмурился. Ему не хотелось, чтобы ночной гость раздавил многострадальные цветы. Невысокой женщине с мальчишеской стрижкой удалось выбраться на дорожку, не повредив герань. Пришелица вступила в освещенный круг перед дверью госпиталя. Сначала Поджер увидел ее обнаженную руку, белевшую на фоне ночной тьмы, а только потом понял, что рукав оторван по самое плечо. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Серебряная вышивка тихо мерцала на синем платье женщины в отблесках фонаря, висевшего над входом в приемный покой. На груди гостьи висел массивный серебряный кулон, который мандреченка никогда бы не одела, выходя из дома поздней ночью. Перед хирургом стояла эльфка. "Как она, интересно, оказалась здесь", думал Поджер. - "Мимо нас они не проходили...". Хирург вспомнил, что за моргом есть еще один вход на территорию госпиталя. Но это означало, что эльфка хорошо знала человеческую половину Рабина.
   - Ар'у хаффлинг? - тихо спросила женщина. Поджер отрицательно покачал головой. Хирурга не первый раз принимали за полукровку благодаря его внешности, но ни темных, и никаких других эльфов среди предков Поджера не было. "А вот ты, пожалуй, да", думал хирург, глядя в зеленые глаза эльфки. Томный разрез и рудиментарные остатки третьего века придавали темным эльфам сходство с сюрками, но у чистокровных авари зрачок был вертикальным, а у ночной гостьи - круглым, человеческим.
   - Но ты же понимаешь наш язык, - растерянно сказала эльфка. На этот раз она воспользовалась мандречью.
   - Я учился в Келенборносте, - сказал Поджер.
   Эльфка в нерешительности качнулась на носках.
   - Помоги нам, человек, - сказала она.
   Хирург догадался, зачем был так безжалостно оторван рукав ее дорогого платья. Кто-то из эльфийских магов пострадал во время борьбы со стихией, и друзья приволокли его к госпиталю. Поджер ощутил короткое покалывание в висках - кровь ударила ему в голову от бессильной ярости и отчаяния.
   - А почему я должен помочь тебе? - спросил он. - Вы остановили волну, которую поднял ваш соплеменник. Соплеменник, который бредил страшной эльфийской игрушкой! И ему было все равно, сколько людей и сидхов надо погубить для того, чтобы завладеть ею! А почему мне должно быть не все равно, скажи мне?
   Поджер почти кричал. Эльфка убедилась, что он закончил, и сказала тихо:
   - Эрустим - не эльфийская игрушка. Его создала Разрушительница, мандреченка. Вы подобны одаренным, но безумным детям, которые создают ужасные игрушки. Игрушки, которые надо отобрать у вас для вашей же пользы, пока вы не погубили себя... Что же, извини. Я думала, что клятва, которую ты дал в Келенборносте, для тебя не пустой звук. Но я забыла, что у вас - у единственного народа в обитаемом мире - существует бог, который учит нарушать клятву, когда она становится неудобна!
   Из приемного покоя выглянула Марина. Увидев ведьму, эльфка попятилась и подняла руки в защитном жесте.
   - Не трогай ее, - через плечо сказал хирург Марине.
   - Как скажете, - отвечала боевая ведьма. Звено Марины и заспанные ведьмы тройки Зарины вышли на крыльцо. - Мы улетаем. Еще раз благодарим за помощь.
   Ведьмы пошли к воротам. С дорожки они взлететь не могли, мешали густые ветви лип. Поджер проводил взглядом темные силуэты, поднимающиеся в небо. У хирурга снова комок подкатил к горлу.
   "Я ведь знал, что раньше или позже все кончится именно так", думал Поджер, пытаясь справиться с собой. - "Почему же мне так больно?".
  
   Купить книгу на Озоне
  
   любовь
   Оставь жизнь! (эльфийск)
   Стихи Пляцковского
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 3.80*8  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"