Якунин Александр Михайлович : другие произведения.

Рыболовлевы. часть 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Александр Михайлович Якунин

Рыболовлевы

Часть 2. В деревне.

0x01 graphic

   Лифт, дёрнувшись, застыл на третьем этаже. Стенка кабины с металлическим скрежетом отошла в сторону, пропуская женщину в платке, скрывавшем значительную часть лица.
   Ступая как можно мягче, женщина подошла к одной из квартир. Огляделась и, убедившись в отсутствии свидетелей, она приложила ухо к двери, но, тотчас отпрянув, торопливо поднялась на один пролёт и там, желая остаться незамеченной, прижалась к стене.
   Из квартиры, интересовавшей женщину, вышел седовласый мужчина с девочкой лет пяти, которую он держал за руку.
   - Наточка, - сказал он, - мы немного погуляем и вернёмся. Мультики от тебя никуда не уйдут. Хорошо?
   Девочка капризно молчала.
   Женщина в платке вышла из укрытия и, не спускаясь вниз, спросила:
   - Простите, вы кто будете?
   - Собственно говоря, почему вас это интересует? - дипломатично улыбнулся мужчина.
   - Я живу в этом подъезде и, насколько знаю, квартира принадлежит Суровцевым.
   - Ясно. Суровцевы, к вашему сведению, отсюда съехали год назад, а мы сюда въехали, причём, на законных основаниях.
   - Год назад! Вот оно как! - разочарованно протянула женщина. - Вы не подскажите, куда они переехали?
   - Об этом, полагаю, лучше справиться у самих Суровцевых. Честь имею, - сказал мужчина, всем видом давая понять, что разговор окончен.
   Рыболовлева, а это была она, повернулась и медленно побрела к себе на восьмой этаж. Галина Петровна была расстроена - она, как "дура", весь год ходила кругами вокруг квартиры Суровцевых в надежде "случайно" встретиться с Денисом или, на худой конец, с кем-нибудь из Суровцевых, чтобы узнать, как дела у сына, а оказалось - у неё не было ни единого шанса! Глупое положение!
   Кто сможет сохранить душевное равновесие, оказавшись в глупом положении? Пожалуй - никто. Рыболовлева в этом смысле ничем от других не отличалась.
  

0x01 graphic

  
   Стрелки часов перевалили за полночь, а Андрей Сергеевич всё не мог уснуть. Его буквально распирало желание высказать своё "фэ" супруге, которая, как нарочно, заснула очень быстро и, против обыкновения, спала очень крепко.
   Рыболовлев принялся ворочаться с боку на бок, вздыхать сильнее, чем можно было, и добился-таки своего: Галина Петровна открыла глаза.
   - Ну, что тебе? - спросила она.
   - Я чего думаю: ты серьёзно собираешься в гости к Суровцевым или пошутила?
   - Не к Суровцевым, а к сыну.
   - Да, какая разница! Разве забыла, как эти господа выкинули наш спальный гарнитур?!
   - Три года прошло! - зевая, напомнила Галина Петровна.
   - Да, хоть сто лет! Такое не забывается!
   - Ну, допустим, и что дальше?
   - Галюня, милая моя, это как же нужно себя не уважать, чтобы идти к людям, которые не желают тебя видеть. Они ведь не удосужились даже поставить в известность, что съехали с квартиры!
   - Плевать: хотят меня видеть или нет. Готова смириться с любыми унижениями, лишь бы иметь возможность видеть своего сына и знать, что он не голоден, не болен и тепло одет.
   - Но...
   - Слушай, Рыболовлев, отвали! - рассердилась Галина Петровна и повернулась к мужу спиной.
   Андрей Сергеевич улыбнулся. Он добился того, чего хотел, и пусть теперь голова болит у жены.
   Через две минуты он уже крепко спал!

0x01 graphic

   Месяц не прошёл, как Галине Петровне Рыболовлевой удалось устроиться в аппарат администрации новой территории, недавно присоединённой к Москве, однако, она успела обзавестись кое-какими связями, благодаря которым не составило труда выяснить новый адрес Суровцевых, вернее, два адреса, поскольку "ушлые родственники" умудрились обменять свою "трёшку" на две квартиры: двухкомнатную и однокомнатную.
   Галина Петровна засобиралась с визитом в однокомнатную, предположив, что именно там найдёт своего сына. Андрей Сергеевич порывался пойти вместе с ней, но неожиданно получил жёсткий отказ.

* * *

   Дома Галина Петровна застала одну невестку, если, конечно, не брать в расчёт кошку Присциллу. Увидав на пороге непрошенную гостью, Катя помрачнела.
   - Извините, но это ни в какие ворота не ... - начала было она.
   - Подожди, девочка, не шуми, - попросила Галина Петровна, совершенно потрясённая наличием у невестки живота, свидетельствующего о серьёзном сроке беременности.
   Её глаза наполнились таким искренним женским сопереживанием, пониманием, жалостью и завистью, что сердце Кати дрогнуло.
   Она пригласила свекровь в кухню.
   - Вот, значит, как вы живёте?! - покачала головой Галина Петровна. - В однокомнатной! Казалось, раз такое дело, твои родители могли бы уступить вам двухкомнатную!
   - Нас и эта вполне устраивает, - сказала Катя, тотчас пожалев, что не сразу закрыла дверь перед свекровью. - Поверьте, будет нужно, родители уступят свою без разговора.
   - Ладно, ладно, не сердись, - миролюбиво сказала Галина Петровна. - Тебе виднее. Где планируешь рожать?
   Слово за слово, Галине Петровне удалось выведать, что рожать Катя собирается не в больнице, а дома, по современной методике, под водой. Для этого она прошла специальные курсы, особенность которых заключалась в совместном обучении с мужьями, которым в данном методе отводилась роль акушера.
   - И мой сын согласился принимать роды?! - воскликнула Галина Петровна. - Зная Дениса, в это трудно поверить!
   Катя невольно усмехнулась.
   - Вы правы, Денис отказался. Пришлось нанять опытную повитуху. Она живёт в пяти минутах ходьбы отсюда. Волноваться не о чём: у нас составлен план действий, проведено несколько практических занятий, если хотите - репетиций, в ходе которых отработали приём "сотворения ложа" из простыней, а также способы регулирования скорости выхода плода. Дело остаётся за малым - вовремя сообщить о начале схваток. Надеюсь, с этим ваш сын справится.
   Слушая пояснения невестки, Галина Петровна то и дело тихо повторяла:
   - Какой ужас!
   - Как видите, Галина Петровна, всё предусмотрено, волноваться совершенно не о чём, - повторила Катя и, совсем не зная, о чём ещё говорить, предложила:
   - Чаю хотите?
  
  
  
  

0x01 graphic

   Уходящие за горизонт полки магазина ломились от обилия товаров. Кроме неё во всём огромном торговом зале не было никого! Она здесь одна! Свет, льющийся откуда-то сверху, слепил и обжигал. Было очень душно.
   Она медленно брела вдоль стеллажей, с неимоверным трудом толкая перед собой тележку, доверху наполненную пачками с молоком. Она была в ужасе от того, что всё это придётся одной тащить домой, где её ждёт голодная Дашенька. Тем не менее она продолжала укладывать пачки, зная, что это последняя возможность запастись молоком для малютки.
   Вдруг, с коротким хрустом ломается колесо. Тележка резко накренилась на один бок, и содержимое полетело на плиточный пол.
   Она стала собирать пачки и укладывать назад, но скоро оставила эту затею, убедившись в её бесполезности: на каждую возвращённую пачку вниз летело две.
   Пытаясь спасти, хотя бы, оставшуюся часть ценнейшего груза, она попыталась прокатить тележку вперёд. Но это оказалось ей не по силам. Тележка не двигалась ни вперёд, ни назад. Чувство отчаянной беспомощности охватило её! ...............................................................
  
   Катя проснулась. Понадобилось время, чтобы прийти в себя, осознать, что это был всего лишь сон.
   Рядом равнодушно посапывал Денис. Её возмутила демонстративная, как ей показалась, отстраненность мужа - виновника всех её мучений и страданий, отражавшихся в кошмарных сновидениях, преследовавших её последнее время.
   Её взгляд выхватил тёмное пятно на стене - это часы. Их тиканье показалось неестественно быстрым. Она где-то слышала, что это не хороший знак. Она натянула одеяло себе до подбородка и стала прислушиваться к тому, что происходило у неё внутри.
   Снизу живота, как от точки, волной стала распространяться тяжесть, которая становилось с каждой секундой всё ощутимее. Казалось, если её рост не прекратится, то раздавит ей живот, как орех. Пришла мысль о скорой смерти. Нестерпимо стало жалко себя за необдуманное решение рожать. "Это он виноват!" - подумала она, взглянув на мужа.
   - Мама, я не хочу ребёнка! - крикнула Катя и с силой раскинула руки в стороны.
   Удар пришёлся по голове Дениса.
   Денис сел, будто не спал вовсе, и склонился над Катей.
   - Ты вся мокрая! - удивился он. - Что, может, началось?!
   - Кажется! - сжав зубы от боли, которой ещё не было, но которая инстинктивно ожидалась, процедила сквозь зубы Катя.
   - Ты уверена? Или только кажется? - прошептал Денис.
   - Идиот, звони Василисе! - крикнула Катя, обернув к нему перекошенное злобой лицо.
   - Ух, чёрт! Вот дела! - вскрикнул Денис.
   Он вскочил на ноги, откинув при этом одеяло так, что кошка Присцилла, спавшая, как обычно, в ногах, перевернулась в воздухе и, издав душераздирающий вой, выбежала вон из комнаты.
   Денис потянулся рукой к настольной лампе, чтобы включить свет, и задел лежавший возле телефон. Трубка упала на пол и разлетелась на части.
   - Ах, чёрт! - выругался Денис.
   Он опустился на колени и начал ползать в поиске деталей.
   - Быстрее! Чего там возишься? - раздражённым голосом подгоняла его Катя.
   - Сейчас, сейчас.
   - О, какой ты неловкий дурак!
   - Сейчас, сейчас, - повторял Денис, которому удалось, наконец, отыскать аккумулятор и крышку, но трясущиеся руки не давали собрать телефон.
   Катя, наблюдая за судорожными и, как ей казалось, бессмысленными движениями мужа, с покорным ужасом думала о том, что её муж не способен быть опорой и защитой, на него нельзя положиться в трудную минуту, и что он ...
   - Не мужчина! - вырвалось у неё вслух.
   - Что? - оглянулся Денис и, не дождавшись ответа, сказал. - Потерпи, любимая, сейчас, одну секунду.
   Он пытался приладить крышку телефона, но мысли его были далеко отсюда. Он проклинал ту минуту, когда согласился оставить ребёнка, который, не родившись, уже всё портил, мешал нормально жить. "Потом будет только хуже!" - как заклинание повторял он.
   Он взглянул на Катю. И был поражён, как в одночасье она подурнела: её лицо покрылось синими морщинами, нос заострился и стал будто бы даже прозрачным, похожим на кусочек льда.
   Каким-то чудом крышка встала на место и телефон включился. Денис набрал номер Василисы Демьяновой. Акушерка взяла трубку, и тут выяснилось, что у неё температура, и она не сможет приехать.
   - Денис, успокойтесь, - сказала акушер. - Сделайте три глубоких вдоха и выдоха. Сделали? Успокоились? Подойдите к жене, пощупайте между ног. Пощупали? Что там - сухо?
   - Сыро, - ответил Денис. - Василиса, я один не справлюсь, не смогу...
   - О, дявол! Нужно было, как все нормальные люди, ложиться в роддом, а не изображать из себя чёрт знает кого! Теперь поздно! Катя в сознании?
   - Да. Мне что делать? Ванную готовить?
   - Ах, оставьте эту глупость! - нёсся из трубки голос Василисы Демьяновой. - Принесите таз с тёплой водой и полотенце. Пока дайте трубку жене. Быстро!
   - Есть!
   Вернувшемуся с тазом и полотенцем Денису предстала дикая картина: одеяло было сброшено на пол, Катя лежала на спине поперёк кровати с согнутыми в коленях ногами. Задрав голову и страшно мыча, она пыталась заглянуть себе между ног. Денис не сразу заметил, лежавший там свёрток тёмно-синего цвета, от которого тянулся бело-красный шнурок. Рядом со свёртком сидела Присцилла и облизывала его. Увидев Дениса, кошка неохотно спрыгнула на пол.
   Внешне Катя изменилась так, что можно было подумать, что её подменили. Её всегда прямые светлые волосы вились тугими колечками, потемнели и блестели, будто смазанные жиром, щёки впали, обозначив острые скулы, рот, казавшийся неестественно большим, был открыт, а её чёрные глаза светились изнутри лунным сиянием.
   Преодолев брезгливость, после небольшой борьбы, Денису удалось вырвать у жены телефон.
   - Василиса, я принёс то, что вы просили, что дальше? - спросил он в трубку.
   - Идиот, разве не видишь - она родила! Вызывай скорую помощь!
  

0x01 graphic

   Только в самом конце апреля, после затяжного и мучительного холодного ненастья, вдруг сделалось тепло, а днём - так и вовсе по-летнему жарко. Обрадованные деревья в одну ночь выпустили наружу липкие листочки. В воздухе запахло гречишным мёдом, закружились мухи, пчёлы и бледно-зелёные бабочки - капустницы.
   С приходом тепла Галина Петровна Рыболовлева засобиралась в деревню, к маме. Она с мужем не была там с тех самых пор, как Миляевы приступили к строительству дома, то есть уже три года.
   В конце этой зимы дом был построен и отделан. Теперь самое время было появиться, посмотреть, что из этого получилось.
   Перед выездом Галина Петровна позвонила младшей сестре Тоне и попросила разрешение приехать, за что тут же получила выговор от мужа.
   - Дожили! - возмутился Андрей Сергеевич. - С какой стати мы должны спрашивать у Миляевых разрешение? Половина от всего, что есть на мамином участке, в том числе и половина нового дома по закону принадлежит нам. Так или не так?
   - Так, - улыбнулась Галина Петровна.
   - К чему тогда дурочку валять?
   - Рыболовлев, если мозгов нет, спрашивать бессмысленно.
   И всё равно Андрей Сергеевич не поверил жене, что у неё есть какой-то хитрый план, который она реализует. После рождения внучки его Галюня очень изменилась: стала мягче, добрее и терпимее, и даже почти перестала кричать на него. Это, может быть, и неплохо, но Рыболовлева пугало, что доброта и терпимость распространялись на всех без разбору. Андрей Сергеевич стал сомневаться в том, что в вопросе раздела имущества между ними и Миляевыми жена не даст слабину.
   - Вот тебе мой совет, - сказал Андрей Сергеевич, - как только приедем в Колотилово, нужно сразу поставить все точки над "и", то есть обозначить свой интерес: земля чья? Мамина! И всё, что на ней построено тоже принадлежит Марте Анатольевне. Следовательно, половина дома - наша.
   - Заучил! Страна советов! - крикнула Галина Петровна. - Вместо того, чтобы советы давать, взял бы да тоже дом построил! Что молчишь? Слабо? Денег нет! Ну, и нечего тут языком зря молоть. Нет от тебя никакого толка: ни семью обеспечить не можешь, ни с сыном наладить отношения. За что мне такое наказание!
   Однако, на этот раз стенания жены совершенно не действовали на Андрея Сергеевича. Он был уверен в своей правоте, как и в том, что жена, что бы она сейчас ни говорила, нуждается в его поддержке и руководстве более, чем когда-либо.
   По большому счёту, в глубине души Галина Петровна была согласна с мужем: она, действительно, как говорится, не ведала, что творила, жила будто с закрытыми глазами, надеясь на авось. Всё-таки, неурядицы последних лет надломили её. Постоянная обида на сына и невестку, абсолютно не нуждавшихся в ней, избегавших её, не позволявших ей, бабушке, даже взглянуть на внучку, подточили её силы. К этому добавились неприятности по службе: она вдруг стала чувствовать негативное отношение к себе не только со стороны коллег, но и начальства. А теперь вот дом Миляевых, построенный, как ни крути, с её разрешения, и который, сто раз прав муж, рано или поздно станет яблоком раздора.
   Галина Петровна страстно желала мужу признаться в своей растерянности перед жизненными проблемами, но стоило взглянуть на Андрея, как тотчас ей становилось очевидным, и всякий раз, как будто впервые, что спутник её жизни - самый настоящий ЛДС, то есть, лентяй, дармоед и слабак, и, следовательно, не способен реально ей помочь, и желание "поплакаться в жилетку" улетучивалось, как эфир из открытой склянки. В такие минуты она особенно остро чувствовала своё одиночество.

* * *

   В деревню Рыболовлевы выбрались первого мая. Вещей взяли не много. Ехать решили общественным транспортом, чтобы лишний раз не дёргать недавно приобретённую машину.
   - Самый большой износ двигателя происходит в момент включения, - авторитетно заявил Андрей Сергеевич.
   Галина Петровна с ним согласилась. На самом деле она просто опасалась с Андреем ездить: выяснилось, что у него странная, если не сказать неадекватная, манера вождения. Редкий выезд обходился без попадания в аварийную ситуацию, и всё по вине Рыболовлева.

0x01 graphic

   Последние три года Марта Анатольевна Шустова безвылазно прожила в деревне. Но скучно ей не было. Строительство дома на её участке шло полным ходом. Она была при деле с утра до вечера - следила за строителями, чтобы те не филонили и не воровали материалы. Помимо этого, у неё появилась ещё одна забота: по соседству с её участком началось возведение сразу трёх домов. Не посоветовавшись с Миляевым, в тайне от всех Марта Анатольевна объявила войну пришельцам. Сколько писем было написано ею во все инстанции вплоть до администрации президента! Сколько денег потрачено на телефонные разговоры с чиновниками! Сколько времени проведено в транспорте и в приёмных начальников разного уровня! Всё оказалось тщетным - законность возведения домов была подтверждена всеми!
   Обидевшись на государство, Марта Анатольевна вовсе перестала смотреть в сторону чужих хором и, мало-помалу, к ней вернулось умение получать удовольствие от роли контролёра за строительством своего дома.
   Миляевы построили дом на загляденье: "о двух этажах, с высоченными подвалом и мансардой". Кроме того, "благодаря стараниям зятя", то есть Алексея Ильича Миляева в деревне проложили асфальтовую дорогу, подвели газ.
   Таким образом, если по правую сторону от дороги деревня Колотилово изменилась разительно, то по левую всё осталось, как было: те же деревянные старые, облезлые избы с покосившимися изгородями из деревянных штакетин.
   Обо всём этом Рыболовлевы знали заранее из регулярных докладов Марты Анатольевны. Однако, они и представить себе не могли, какое неприятное впечатление на них произведут новшества наяву. Деревня показалась Рыболовлевым чужой, не своей.
   В особенности эти новые дома с высоченными заборами, за которым прятались особняки.
   Неожиданно одна из калиток приоткрылась. В образовавшуюся щель выскочила немецкая овчарка - огромная лохматая рыжая собачища. Она в два прыжка достигла Рыболовлевых и перегородила им дорогу, уставившись жадными горящими глазами. Рыболовлевы застыли на месте, не смея пошевелиться.
   Как назло, мимо проходили Катышевы - жена с мужем, жившие в избе напротив Марты Анатольевны. С незапамятных времён между Катышевыми и Шустовыми существовала неприязнь. Они даже не здоровались.
   Странно, но на Катышевых собака даже не покосилась.
   Нужно было видеть злорадное выражение лиц соседей, чтобы понять глубину унижения, которую испытали Рыболовлевы.
   Противостояние с животным показалось Рыболовлевым вечным. Но вот из калитки, из которой выскочила собака, появился таджик. Он увёл овчарку, даже не извинившись. Находясь в стрессовом состоянии, Рыболовлевы молча проводили его глазами.
   - Ещё минуту, и я зарезал бы эту тварь, - выдохнул Андрей Сергеевич, извлекая в качестве доказательства из кармана швейцарский нож, который всегда носил с собой после памятной ночной встречи с Мочёным. Носил, естественно, в целях самообороны.
   - Сволота, понастроили, понимаешь, дворцов, нормальным людям житья нет! Нужно сказать Миляеву, чтобы навёл порядок.
   - Миляев-то причём? - спросила Галина Петровна, приходя в себя за счёт глубокого дыхания.
   - Как при чём? Это же он их сюда навёл своим строительством. Пусть теперь отвечает.
   - Возможно, ты прав.
   - Я всегда прав.
   Рыболовлевы добрались, наконец, до своего участка, обнесённого новым забором. Они подошли к калитке, которая оказалась закрытой. Никаких видимых запоров на ней не было, но висел домофон. Андрей Сергеевич нажал кнопку. Из динамика прорезался искажённый, но узнаваемый голос Марты Анатольевны:
   - Эр хыр там?
   - Мы, - сказал Андрей Сергеевич, прислонив рот к маленькому микрофону, забранному решёточкой.
   - Хыр мы?
   - Мать, издеваешься что ли? - вступила в разговор Галина Петровна. - Хырмыр! Открывай давай!
   Линию связи будто пробило, и голос Марты Анатольевны зазвучал естественно:
   - Галина, ты что ли? Ага! Наконец-то! Заждались совсем. Заходите, гости дорогие!
   Реакцией на "гости дорогие" явилось выражение лица Андрея Сергеевича, говорившее: "Приехали! Мы теперь здесь гости! А я ведь предупреждал!".
   Галина Петровна поторопилась успокоить мужа:
   - Не бери в голову, мать ляпает иногда, не думая.
   В сердцах Андрей Сергеевич несколько раз толкнул калитку ногой. Она оставалась на замке.
   - Что за день сегодня! - воскликнул он и вновь нажал звонок домофона.
   - Кто там ещё?
   - Марта Анатольевна, может, калитку откроете, или я её сломаю к чертям собачьим!
   - Вот, кляча: синюю пиповку забыла нажать!
   Раздался щелчок, калитка приоткрылась, но Андрей Сергеевич всё равно раскрыл её до конца ударом ноги. Рыболовлевы вошли на участок. Сделав три шага, они остановились в недоумении.
   Как тут всё изменилось!
   Там, где раньше был огород, предназначенный для картофеля, был разбит английский газон, с уже пробивавшейся зелёной травкой. Сбоку газона тянулась широкая дорожка из красно-белого камня, уложенного в шашечку. С изящным, видимо, нарочно придуманным изгибом дорожка тянулась к двухэтажному дому, повернутому узкой стороной к дороге, а передней, широкой в сторону реки Пахры.
   Высокий цоколь, обложенный камнем цвета беж, гладко отштукатуренные стены нежно-жёлтого цвета, окаймлённые по углам белыми прямоугольниками разной толщины, придавали строению весёлый вид, который удачно дополняла светло-коричневая французская крыша с изогнутыми краями. К парадной двери вела белая лестница с балясинами, которая заканчивалась площадкой с двумя колоннами, подпиравшими большой балкон.
   От места, где находились Рыболовлевы, в сторону старой избы, шла ещё одна, более узкая, но тоже красивая дорожка из красного камня.
   - Какой ужас! - простонал Андрей Сергеевич.
   - Долго стоять будем? Надо идти! - каменным голосом произнесла Галина Петровна.
  

0x01 graphic

   Войдя в новый дом, Рыболовлевы тут же попали в объятья Марты Анатольевна:
   - Наконец-то! Это надо же - три года к матери глаз не казать!
   Ага! Как не стыдно!
   В коридор вышли Миляевы: Антонина Петровна и Алексей Ильич.
   Освободившись от мамы, Галина Петровна подошла к сестре:
   - Привет, дорогая. Ах, какие вы молодцы - такой дом-красавец построили!
   - Не дом, а сказка со всеми удобствами, - вмешалась Марта Анатольевна. - Здесь у каждого своя комната. У вас тоже есть! Пойдёмте, покажу. Можно, Алексей Ильич?
   - Конечно, - согласился Миляев.
   - С удовольствием! - ответила Галина Петровна, в этот момент почувствовав тупую боль в пятке.
   - Ой, что это? Собака! - вскрикнула она, успев заметить, как под стол юркнуло что-то чёрное и хвостатое.
   - Что?! Укусила?! - засуетился Андрей Сергеевич и тут же принял решение - вызвать скорую!
   Антонина Петровна попыталась успокоить сестру:
   - Не стоит. Это щеночек - Тимка, у него все прививки сделаны.
   - В наше время никаким прививкам верить нельзя, - сказал Андрей Сергеевич, заботливо укладывая жену на кушетку возле камина. - Откуда здесь собака?
   - На улице подобрали, - ответила Антонина Петровна.
   - Могли бы с нами посоветоваться, прежде чем всякую гадость с улицы подбирать, - сказала Галина Петровна, морщась от неприятных ощущений в пятке.
   Скору помощь всё же вызвали. Андрей Сергеевич просто не находил себе места, пока приехавший врач не успокоил его, сказав, что на теле пострадавшей следов укуса не обнаружено. Как только медики отбыли, Галина Петровна засобиралась уезжать. На все уговоры остаться она ответила один раз, но твёрдо:
   - Мне надо... с внучкой посидеть.
   Услышав это, Марта Анатольевна возликовала:
   - Слава Богу! Свершилось чудо: наш ненаглядный Денис сподобился дитя бабушке показать! Не знаю, что теперь делать, увижу - в ножки ему поклонюсь. Ага! Да, что это я, прямо сейчас позвоню, спасибо скажу.
   - Не надо никуда звонить! - рассердилась Галина Петровна.
   ....................................................
  
   Уже в автобусе Андрей Сергеевич спросил у жены:
   - Галюнь, насчёт внучки ты выдумала или как?
   - Выдумала.
   - Зачем?! - огорчённо воскликнул Андрей Сергеевич, да так громко, что на него обернулись пассажиры. - Могли хотя бы пообедать в деревне!
   - Заткнись, тебе не понять!
  

0x01 graphic

   Случилась страшная беда: супруга брата Марты Анатольевны, из Сергиево-Посада попала под электричку.
   От такой новости у Марты Анатольевны поднялось давление. Понятное дело - в Сергиев-Посад, на похороны, поехать она не могла. Рыболовлевы тоже отказались по причине исключительной занятости Галины Петровны на службе. Поехали Миляевы. Марта Анатольевна им строго настрого наказала - после похорон привезти брата Мишу к ней, в Колотилово.
   Миляевым удалось выполнить наказ, только применив небольшую хитрость - они оставили Михаилу Анатольевичу деньги на такси в оба конца. Хочешь, не хочешь, а пришлось старику тащиться в Колотилово.
   И вот, в один прекрасный день в дверь Миляевского дома позвонили. Марта Анатольевна открыла дверь и, увидев на пороге дряхлого старичка с чемоданчиком, сначала подумала - нищий пришёл клянчить милостыню. И только чемоданчик, с которым лет пятьдесят тому назад сама приезжала в Сергиево-Посад на курсы медсестёр, позволил ей признать в старике брата.
   - Мишка, ты что ли? Не узнать! Ага! Постарел-то как! - всплеснула руками Марта Анатольевна.
   - В дом-то пустишь? - насупился Михаил Анатольевич.
   Сделав три шага, он широко огляделся:
   - Вот это хоромы!
   - Миша, бедный мой, не узнать тебя совсем! - продолжала причитать старуха.
   - Заладила! Ох, чувствую - зря сюда припёрся, ну, да ничего, помаюсь денёк другой, и мотанусь домой.
   - Кому ты там теперь нужен? - без обиды сказала Марта Анатольевна. - Здесь смотри, какой простор - всем места хватит. Мои, считай, с утра до вечера на работе. Будем тут одни хозяйничать. Ага! Утром встанем, позавтракаем, выйдем в огород, в земле покопаемся в своё удовольствие.
   - Нашла дурака в грязи ковыряться. С меня хватит, напахался выше крыши.
   - Не хочешь? Не надо! Будем в лес ходить по грибы, по ягоды. Природой любоваться.
   - Не желаю никакого леса! Вот ещё - клещей собирать!
   - Что ж ты - с утра до вечера дрыхнуть собираешься?
   - Допустим, а что, запретишь?
   - Ладно, спи, коли хочется, а я рядышком буду сидеть, носочки тебе вязать, да прошлое вспоминать. Ага! Обстирывать тебя буду, чтобы после душа всегда чистое одевал, не то, что при Валентине. Ага! И так мы славно заживём! Вдвоём-то завсегда веселей, чем одному.
   - Размечталась! Нечто я тебя не знаю? Дня не пройдёт, запилишь поучениями так, что впору в петлю лезть.
   - И-э-эх, до старости дожил, а ума не нажил! - взорвалась Марта Анатольевна и ушла в кухню к утюгу и куче не глаженого белья.
   С возрастом только глажка могла успокоить её нервы.
  

0x01 graphic

  
   Михаил Анатольевич, выведя сестру из себя, наоборот, мгновенно успокоился. Воздев руки вверх, он сладко потянулся. Но, вспомнив о погибшей жене, сник и накоротке всплакнул.
   О сестре подумал, что зря обидел одинокую старую женщину.
   Михаил Анатольевич пошёл в кухню мириться.
   Мельком взглянув на брата, Марта Анатольевна спросила:
   - Плачешь?
   - Валюху жалко, - ответил старик.
   - Ага, конечно, жалко. Но ты прости, какого чёрта ей было нужно через железную дорогу шкандыбать?
   - Да, как же не идти? Через железку - магазин для ветеранов. Там хоть и торгуют просроченным товаром, зато цены бросовые, - размазывая по щекам слёзы, промямлил Михаил Анатольевич.
   - Не гонялись бы за дешевизною... да, что теперь говорить, не воротишь! Как же она так?
   - Кто знает? Говорят - слишком близко подошла к поезду, её ветром затянуло под колёса, голову - чик и нету-у-у!
   - Страх-то какой! Ну, брось, не плач. Слезами горю не поможешь. Надо дальше как-то жить. Для начала сходи, вымойся, а то воняешь, как не знаю кто. Потом кушать будем.
   - Начинается!
   Михаил Анатольевич поднял глаза к потолку, но в ванную, всё же, пошёл.
   Мылся он очень долго. Марте Анатольевне пришлось даже поторопить его.
   - Эй, чего там застрял? Кто воду будет экономить? Пушкин?
   Брат вышел сразу, будто стоял за дверью одетый.
   - Хочешь, дом покажу? - предложила Марта Анатольевна.
   - Может перекусим сначала?
   - Успеется.
   - Вот же...
   - Чего?
   - Ничего. Веди, показывай.
   Марта Анатольевна не успокоилась, пока не провела брата по всем помещениям, включая подвал. Брату всё понравилось, но больше всего подвал, где стоял токарный деревообрабатывающий станок.
   - Хороша машина! Эта штука завсегда пригодится, - произнёс он с нескрываемым восхищением. - Повезло тебе с зятем, сестра. Лёшка - мужик хозяйственный, не то, что раздолбай Андрей. Ох, не люблю его и Гальку твою тоже не люблю. Зловредная баба!
   - Можно подумать, Валька твоя святая была.
   У Михаила Анатольевича затряслись плечи, и он опять заплакал. Следом пустила слезу Марта Анатольевна.
   - Да, Марта, большой у тебя дом! - сквозь слёзы проговорил Михаил Анатольевич. - Жить бы в нём, да жить, да уж немного нам осталось.
   - Ага, дом ог-ро-мен-ный, - говорила Марта Анатольевна, всхлипывая через слог, - а вот куда тебя положить, прямо не знаю. Все комнаты расписаны. Можно было бы в комнате Дениса, внучка моего, да вдруг он явится с женой и ребёнком?! С них станется. Постелю-ка я тебе в подвале, в мастерской, рядом со станком, раз он тебе так понравился. А что: там тепло, и никто мешать не будет. Годится?
   - Всё равно, лишь бы не на улице,- ответил Михаил Анатольевич.
   Определившись с местом, сели, наконец, обедать. Марта Анатольевна налила тарелку борща. Но, как только брат потянулся за хлебом, она сказала:
   - Стоп! А ну-ка, руки покажи!
   - Так мылся же!
   - Ничего не знаю. Ходил, станок трогал. Всё сказала: грязными руками есть не дам! В этом доме все гигиену соблюдают, и ты будь любезен соответствовать.
   Кряхтя и что-то бурча себе под нос, Михаил Анатольевич зашаркал в ванную.
   Марта Анатольевна загрустила. Она вдруг поняла, что с братом ей не ужиться. Он либо сам не выдержит, уедет, либо она прогонит.
   Выходит, напрасно мечтала - с помощью брата подкрасить крышу старой избы, обрезать кусты чёрной смородины, пересадить клубнику, да мало ли дел в огороде! Выходит, останутся несбыточными её мечты о вечерних посиделках вдвоём с братом после напряжённого трудового дня, о прогулках по свежему воздуху перед сном. Значит, рухнули её планы - излечить брата от всех недугов путём подбора лекарств и трав, имея главной целью доказать себе и другим, что, как медик, она ещё чего-то стоит, после чего, по идее, к ней должны были бы вновь потянуться люди-пациенты.
   - Зря Мишку позвала. Ничего с ним не получится, - решила Марта Анатольевна.
   Михаил Анатольевич вернулся с перекошенным от злости лицом. Показав ладони, крикнул:
   - На, смотри - чистые. Теперь могу пожрать?
   Не известно, кто внушил Марте Анатольевне, что, если человек нервничает, то он не прав. Но ничто её так не успокаивало, как вид человека, доведённого ею до бешенства.
   - Остынь, недотёпа, - нарочито ласково произнесла Марта Анатольевна слово, которым в далёком детстве дразнила брата.
   Выдержать такое унижение старик не мог. Он уселся за стол и трясущимися губами, произнёс:
   - Налей водки! Выпить хочется!
   - Щас, разбежалась, - улыбнулась Марта Анатольевна и объяснила брату, что этот дом, в отличие от "гадюшника" в Сергиево-Посаде, не забегаловка и что здесь не наливают, и, если он "припёрся" алкашировать, то:
   - Вот тебе Бог, а вот порог!
   Живот Михаила Анатольевича как-то странно, отдельно от остального тела, затрясся, подобно студню, лицо почернело.
   - Идиот! Дурачина! - звонко стукнул он себя ладонью по лбу. - Ведь знал, что так будет и приехал! Чёрт чудной!
   - Запомни: в нашем доме не чертыхаются! Ага!
   - Задолбала своим долбаным домом! Ты... ты...
   - Ну, что "ты, ты"?
   - Ну, тебя. Пойду ляжу.
   - Иди, Мишенька, "ляж" и не забудь учебник русского языка прихватить. Деревня!
   - Тьфу на тебя! - сухо сплюнул Михаил Анатольевич и засеменил вниз по лестнице в подвал.
   Пяти минут не прошло, как Марта Анатольевна позвала:
   - Миша, иди кушать, борщ стынет!
   Снизу ответили:
   - Иди ты со своим борщом! Знаешь куда?
   - Только и умеешь, что ругаться. Ага! Умного ведь ничего не скажешь.
   - Замучила! - откликнулся Михаил Анатольевич. - В молодости мучила и теперь житья не даёшь! Ты думаешь, почему я уехал в Сергиев Посад?
   - Ой, да сто раз уже слышала!
   - А ты ещё послушай, может дойдёт до тебя. Из-за тебя уехал! Ты ведь, как жандарм, всех девок моих отвадила: та - рожей не вышла, эта - нищенка, другая - шалава. Ёлочки точёные, уж, как мне нравилась м-м-м... как её? ... забыл... из Софьино... или Подосинок?
   - Из Софьино, Любка Жигалиха.
   - Во-во, Софьино! Любашу так ославила, что она за километр стала меня обходить, а я ведь, ей-Богу, жениться хотел.
   - Любил бы по-настоящему, не стал бы меня слушать. Нечего с больной головы на здоровую перекладывать.
   - Тьфу ты! Разве тебе докажешь! - с внутренним стоном произнёс Михаил Анатольевич и затих.
  

0x01 graphic

  
   - Кому тут нужно "доказывать"? - раздался голос Галины Петровны Рыболовлевой, приход которой Марта Анатольевна проворонила, увлёкшись перебранкой с братом.
   - Фу, мать, чем это у тебя воняет?! - поморщилась Галина Петровна, войдя в кухню.
   - Мишка-брат приехал, - ответила Марта Анатольевна.
   - Нелёгкая принесла! Чего это он?
   - Не знаю. Видно, после смерти жены одному не сладко, - сказала Марта Анатольевна, скромно умолчав о том, что сама спровоцировала его приезд. - Уж и сама не рада: ты бы видела, как он тут разошёлся, водку требует!
   - Водку?! А женщину ему не надо? Я вот покажу - требовал! - возмутилась Галина Петровна.
   - Ты чего такая, дочя? Ничего не случилось?
   - Что может случиться при таком муже, как у меня? - нехорошо хохотнула дочь и ушла в свою комнату, оставив мать в полном недоумении.
   - Марта, кого это там принесло? - раздался снизу голос Михаила Анатольевича.
   - Галя с работы вернулась.
   - Да?! Ну, всё, мне хана! Вдвоём-то меня заживо сожрёте! Нет, уезжать надо!
   - Напугал ежа...езжай, куда хочешь! - крикнула Марта Анатольевна, у которой из головы не выходило странное поведение старшей дочери.
  

* * *

   Немного погодя домой подошёл Андрей Сергеевич Рыболовлев. Тоже странный какой-то: удалился в свою комнату, даже "здравствуйте" не сказав, чем до предела усилил предчувствие беды. Марта Анатольевна несколько раз подходила к комнате Рыболовлевых, прислушивалась. Но там было тихо.
   Слава Богу, Миляевы, в отличие от Рыболовлевых, вернулись домой в своё обычное время. "Хотя бы у них всё хорошо, и то ладно!" - подумала Марта Анатольевна. Из подвала вышел заспанный Михаил Анатольевич с щенком на руках.
   - Вот скотина, - сказал он, - забрался ко мне на колени, наглая морда, и уснул, и я вместе с ним. Где вы такую красоту раздобыли? На птичьем рынке? Ну, здравствуйте, мои дорогие.
   - На улице подобрали. Тимкой звать, - сказал Алексей Ильич, обнимая родственника.
   - Ну, и славно. Хорошо, что приехали, а то, ведь, и поговорить не с кем. Здорово, племянница, видишь - приехал... один.
   - Держись, Миша, - сказала Антонина Петровна, в свою очередь обняв дядю.
   Троекратно поцеловав Тоню, которую, в отличие от её сестры Михаил Анатольевич искренне любил, старик, хитро сощурив левый глаз, спросил:
   - Принесла?
   Вопрос вывел Марту Анатольевну из глубокой задумчивости:
   - Что принесла? Кому принесла? Вот, старый нахал! Выпросил-таки! Тоня, зачем балуешь деда?
   - Миша тут не при чём, это я захотел, - вступился Алексей Ильич. - Да, вы не переживайте, мы по чуть- чуть, за приезд. И потом, тётю Валю помянуть нужно.
   Михаил Анатольевич охнул и заплакал.
  

0x01 graphic

   - Ну, рассказывай, что у тебя случилось? - спросил Рыболовлев, подсев на край кровати, на которой лежала Галина Петровна.
   Закрыв лицо ладонями, она мелко мотнула головой:
   - Не знаю. Всё так неожиданно, будто сон! Жить не хочется.
   - Скажешь тоже! Ничего, ничего, успокойся, как-нибудь проживём.
   Андрей Сергеевич принялся гладить жену по голове, тревожно глядя в окно.
   - Главное - у тебя есть я, а у меня есть ты, - сказал он. - Вдвоём нам чёрт не страшен. Ну, давай, рассказывай, как всё было?!
   - Как, как - вызвал меня Сосновский - заместитель главы администрации: весь такой любезный, чай, кофе предложил, чего раньше никогда не было. Я ещё подумала: "Здесь, что-то не так". А он и спрашивает - нравится ли мне работа в отделе защиты прав потребителей. Естественно отвечаю - нравится и, вообще, говорю, не мыслю себя без этой работы...
   - Молодец, - вставил Андрей Сергеевич.
   - Он дальше: "Какую оценку по пятибалльной системе вы можете себе поставить за работу?" А я ему: "Оценивать сама себя считаю не верно. Единственным человеком в нашей администрации, кто может объективно оценить работу, являетесь вы - господин Сосновский".
   - Круто! - похвалил Андрей Сергеевич.
   - "Тут вы не правы" - сказал Сосновский, - "кроме меня есть ещё покупатели, интересы которых вы поставлены защищать, и директора магазинов, с которыми вы должны проводить профилактическую работу. Послушайте, что они пишут". Сосновский взял пачку писем и зачитал одно. Там было написано, что в ходе проверок я вымогаю у директоров торговых точек деньги, угрожая в противном случае дать ход жалобам покупателей, будто я ничем не брезгую, беру даже морковкой. Сволочи! Да, беру овощами, ну и что? А кто будет мою семью кормить? Они, что ли?!
   - Успокойся, успокойся, родная, - сказал Андрей Сергеевич, увеличив интенсивность глажения головы. - Рассказывай, а там посмотрим.
   - Ага. Сосновский опять со своей противной улыбочкой: "Не понимаю" - говорит, - "зачем вам столько еды? У вас что - семеро по лавкам сидят?" И, не дав рта раскрыть, заявил: "Только, пожалуйста, не отнекивайтесь. Я этого не люблю. Как умная женщина, вы должны понимать - прежде, чем начать этот неприятный разговор, я всё проверил. И теперь у меня к вам один вопрос, и вы должны на него ответить честно, памятуя, что от этого зависит ваша судьба - кто в вашем отделе, кроме вас, берёт взятки?"
   - Ну, и ты?!
   - Ответила, что берут все и делятся с начальником отдела. Больше того, начальник отдела заставляла нас брать взятки.
   - Ну, ты даёшь!
   - Что мне было делать?
   - Плохо, и что Сосновский?
   - Побледнел и говорит: "Про то, что берут все, я догадывался, но, что делятся с начальником - даже подумать не мог".
   - Врёт, как сивый мерин! - заметил Андрей Сергеевич.
   - Само собой. И тут он спрашивает, нет ли у меня желания возглавить отдел?
   - Да?! А ты?!
   - Сказала - есть такое желание. И я знаю, как улучшить работу отдела.
   - Вот - это зря. Дальше всё ясно, - пришла к себе, а начальник отдела попросил тебя написать заявление по собственному?
   - Да, так и было.
   - Эх, Галюня, Галюня, развели тебя, как школьницу. Нельзя было ни в чём признаваться: не беру, мол, и всё. Поклёп на честного человека.
   - Теперь-то чего?! - вздохнула Галина Петровна. - После драки кулаками не машут
   - Это точно, - вздохнул Андрей Сергеевич.
  

0x01 graphic

  
   По современным понятиям Алексей Ильич Миляев имел для делового человека непростительную слабость: он увлекался чтением бумажных книг и, при этом, не признавал интернета.
   Свой кабинет в новом доме в Колотилово, по сути, он превратил в большую библиотеку, составленную из книг, хранившихся в его московской квартире, в офисе - на работе, а также принесённых, с разрешения Марты Анатольевны, из старого дома собрания сочинений практически всех русских классиков.
   Миляев взял за правило - один день в неделю обязательно выбираться в книжные магазины. Он любил копаться в развалах, где нередко по бросовой цене можно было найти ценный экземпляр. Миляев увлекался мемуарами. Последней его удачей явилось приобретение "Воспоминаний" М.М. Осоргина. Спокойный, простой и в то же время изящный авторский стиль письма завораживал Миляева. От книги, как от электрического рефлектора, исходило тепло правды прошлой, давно от нас ушедшей жизни, давая разгадку причин гибели царской России. Книга захватила Миляева настолько, что при первой возможности он сбегал с работы, чтобы усесться за стол и продолжить чтение.
   Щемящая боль о духовной красоте безвозвратно ушедшей жизни, о катастрофичности того, что произошло в России в начале девятнадцатого века и, что до сих пор определяет нынешнее убогое состояние страны и россиян, равнодушных к Богу, к начальству и друг другу... И боль эта была настолько сильной, что не позволяла Алексею Ильичу продолжать чтение.
   Вот и сейчас, водрузив очки на лоб (иногда подводило зрение) и заложив сцепленные пальцами руки за голову, он подолгу всматривается в даль. Через окно кабинета видна прекрасная панорама поля и дальнего леса. Он с грустью любуется изгибами грунтовой дороги, тянущейся вдоль противоположного низкого берега мелководной Пахры. Скоро дороги не станет. Как, впрочем, и поля, и леса. По всем признакам, местные власти готовили эти последние свободные земли к продаже под коттеджную застройку. Другие территории вокруг Колотилово были уже освоены: сотни каменных дворцов обступили бедную деревеньку с трёх сторон. Причём, большинство строений годами стояли незаселёнными, пугая маленьких детей пустыми окнами.
   Вдруг сквозь закрытую дверь кабинета влетел крик:
   - Заинька, Галюня, ты где?! А-у-у! Отзовись!
   В доме Миляевых дня не проходило без того, чтобы Андрей Сергеевич, не вёл поиск своей жены. Часто это проделывалось им по нескольку раз, рождая подозрение, что для него это стало, своего рода, забавой. В этом не было ничего дурного. Немного раздражало лишь то, что, отыскав жену, чему Миляев был свидетелем, Рыболовлев никогда не мог ответить - зачем её искал. Андрей Сергеевич лишь пожимал плечами и глупо улыбался, всем своим видом давая понять, что единственным мотивом было острое желание увидеть любимого человека.
   Алексей Ильич не находил данному феномену иного объяснения, чем психической реакцией человека, всю жизнь ютившегося в стеснённых условиях, на большие пространства дома.
   Ещё одной, не то, что раздражавшей, но обращавшей на себя внимание, была привычка Рыболовлева громко напевать. При полном отсутствии у него музыкального слуха, это уже походило на пытку, поскольку все песни выходили на один манер.
   По мнению Миляева, Андрей Сергеевич, таким образом, пытался скрыть, что ему не совсем комфортно в доме. "Что ж, это вполне естественное состояние людей, живущих не в своём доме", - думал Миляев.
   Дверь кабинета Миляева неожиданно открылась. На пороге стоял Андрей Сергеевич с двумя дорожными сумками в руках
   - Как, ты дома?! - удивился Рыболовлев. - Твоя секретарша сказала, что уехал к заказчику. Ну, ты, директор, даёшь! Как в том анекдоте: жене сказал - к любовнице, любовнице - к жене, а сам в библиотеку - читать, читать и читать.
   - Что в сумках? - спросил Алексей Ильич, прекращая неприятный для него разговор.
   Рыболовлев вошёл в кабинет и водрузил сумки посредине комнаты.
   - Это моя фильмотека, - сказал он. - Тысяча фильмов на любой вкус. Вот, привёз. Сам всё пересмотрел. Подумал, вдруг тебе тоже захочется. Хочу кассеты пристроить в твоём кабинете. В нашей с Галей комнате места нет, а у тебя полно. Куда прикажешь положить?
   Миляев растерянно улыбнулся:
   - Андрей, мне кажется, для твоей фильмотеки нужно найти другое место.
   - Не понял?! Ты против, что ли? - изумился Рыболовлев.
   - Против. Согласись, что у каждого из нас должен быть свой уголок, куда другие, даже самые близкие люди. не должны вторгаться.
   - Вот оно что?! Ага! Ну, извини. А я-то, наивный, полагал, что в этом доме всё наше, общее. Ладно, как скажешь. Позволь спросить, что за кабель тянется от нашего дома?
   - У соседа проблемы с электричеством, попросил временно запитаться от нас, - ответил Миляев.
   - И ты позволил?!
   - Почему нет?
   - Ну, знаешь, не нахожу слов от возмущения! - сказал Рыболовлев и, схватив сумки, вышел.
   Вскоре раздался громовой голос Рыболовлева:
   - Заинька, Галюня моя, ты где?! А-у-у! Отзовись!
  

0x01 graphic

   Андрей Сергеевич обнаружил супругу в подвале дома. Сидя на корточках, она высаживала семена помидоров на рассаду.
   - Чего кричим? Чего буяним? - спросила она, обтерев лоб рукою выше резиновой перчатки. - Что за сумки?
   - Ага, - сказал Андрей Сергеевич, приседая рядом. - Прикинь, Галюнь, хотел нашу фильмотеку в кабинете Миляева пристроить, так он меня послал куда подальше.
   - Что ты хотел: хозяин-барин, - ответила Галина Петровна, продолжая свою работу.
   - Да? Странно, что тебя это совсем не напрягает. Ну, ладно. А как ты посмотришь на то, что Миляев запитал соседа от нашего дома?
   - Как это - "запитал"?
   Андрей Сергеевич психанул:
   - Электричеством! Что тут не ясного? У соседа проблемы со светом, так Миляев ему удлинитель бросил.
   - Соседу, собака которого нас едва не загрызла?
   - А я про что? Миляев делает всё, что хочет и даже не считает нужным с нами советоваться, - подсказал Андрей Сергеевич.
   Галина Петровна замерла на секунду и вдруг бросила в одну сторону - совок с землёй, в другую - пластиковый горшочек, встала на ноги и решительно сдёрнула резиновые перчатки.
   - Ну, всё, моему терпению пришёл конец! - сказала она
   Андрей Сергеевич снисходительно улыбнулся:
   - Не понимаю, Заинька, что ты можешь сделать: теперь все знают, что это дом Миляевых, и что мы с тобой здесь никто!
   Галина Петровна сверкнула глазами:
   - Сейчас разберёмся: кто здесь - кто!
   Она решительно направилась к выходу. Рыболовлев, не бросая сумок с фильмотекой, поспешил за ней.
  

* * *

   Закрыв в кабинете Миляева окно, объяснив это тем, что дует, Галина Петровна сказала:
   - Алексей, нам нужно серьёзно поговорить.
   - Слушаю, - ответил Алексей Ильич.
   - Алексей, ты живёшь в доме не один, и вести себя так, как ты ведёшь нельзя. Захотел - приволок собаку, а у меня, между прочим, аллергия на собачью шерсть, захотел - переставил тумбочку в коридоре, захотел - подключил соседа к нашей электросети. А меня с Андреем ты спросил? Может быть, мы против!
   - Подожди, Галя, с собакой согласен - это было наше решение с Тоней, наверное, нужно было вас поставить в известность. Но, что касается соседа, неужели ты считаешь, что мы не должны соседям помогать?
   - Собака этого человека нас с Андреем едва не покусала.
   - Но ведь не покусала! Сосед тут ни при чём, в тот день его не было дома.
   - Всё равно, мы против, - сказал Андрей Сергеевич, слушавший разговор, стоя в дверях, - и требуем, чтобы ты отключил удлинитель.
   Лицо Миляева сделалось каменным:
   - Ну, вот что - я обещал человеку помочь и помогу ему. Вам беспокоиться не о чём - за электричество, как, впрочем, и за всё остальное в этом доме плачу я, а не вы!
   - Вот как ты заговорил! - покачала головой Галина Петровна. - Рыболовлев, слышал?
   - Ещё бы! - откликнулся Андрей Сергеевич.
   - Знаешь, дорогой Алёша, жить в доме, где с нами совершенно не считаются, мы с Андреем не намерены.
   - Как хотите, - устало выдохнул Алексей Ильич и отвернулся.
   - Рыболовлев, пошли отсюда! - скомандовала Галина Петровна.
   Рыболовлевы закрылись в своей комнате, которая находилась на том же этаже, что и кабинет Миляева, и долго не выходили оттуда. Всё это время Миляев находился в напряжённом ожидании признаков отъезда Рыболовлевых. Но вместо этого в его кабинете вновь появилась Галина Петровна и сказала:
   - Алёша, дорогой, прости нас. Не знаю, что на нас нашло. Конечно, ты вправе сам решать - кого подключать к дому, а кого не подключать. Давай забудем этот инцидент. Мало ли, что случается между близкими людьми? Пойдём, пообедаем с нами. Я борщ приготовила.
   - Спасибо, пока не хочется, - ответил Миляев.
   - Тогда позже! Хорошо? Ухожу, не буду тебе мешать книжки читать.

0x01 graphic

   За ужином собрались все: Марта Анатольевна, её брат Михаил, Рыболовлевы-старшие и Миляевы - Антонина Петровна и Алексей Ильич.
   Улучив минуту, Галина Петровна сообщила новость - в Колотилово собирается приехать и пожить некоторое время Денис с женой Катей и дочкой Дашей.
   Андрей Сергеевич, задетый тем, что сын и жена не сочли нужным сообщить ему об этом заранее, высказался скептически:
   - Денис только обещает. В деревню его палкой не загонишь.
   Марта Анатольевна поддержала зятя:
   - Вот именно. Вашему Денису дать слово, а потом забрать - нечего делать. Не понимает дурачок, что тут тишина, воздух, опять-же, речка под боком. Что в городе хорошего: суета, духота, шум. Ага! Очень я обижена на него! Как так: за год ни приехать, ни позвонить - не узнать, как тут бабка - жива, аль нет? Я вынянчила его, поставила на ноги. Не понимает, паршивец, что не молодею...
   - Мать, прекрати! - прикрикнула Галина Петровна. - Надоели твои причитания.
   - Марта, вот слушаю тебя и удивляюсь - сказал обычно молчавший Михаил Анатольевич, - по идее, радоваться должна, что внук не приедет. А приедет с женой и дитём - в этом доме тебе житья совсем не будет!
   - Что ты лезешь не в своё дело? - подняла брови Галина Петровна. - Не тебе судить, тут ты никто! И вообще, не пора ли гостям честь знать: пожили, кажется, достаточно.
   - Ты тут не командуй, дом не твой, - ответил старик, гордо взглянув на Галину Петровну.
   - Мать, скажи ему, чтобы выметался отсюда. Видеть его не могу! Надоел! - воскликнула Галина Петровна.
   - Миш, правда, ехал бы ты домой.
   - Мама, разве так можно! - сказала Антонина Петровна.
   Михаил Анатольевич взял её за руку.
   - Не надо, Тонечка, - сказал старик. - Не хватало, чтобы из-за меня поругались. Мне, действительно, пора. Загостился. Прямо вот сейчас и поеду.
  

0x01 graphic

   Вскоре вопрос о приезде в Колотилово Дениса и его семьи перешёл в практическую плоскость.
   Рыболовлевы-старшие решили, что молодые поселятся в их комнате. Они, чтобы "быть рядом с малышкой", займут комнату Марты Анатольевны, которая, в свою очередь, переберётся на мансардный этаж - "на чердак", как выразилась сама Марта Анатольевна.
   - Из избы принесём кровать, матрац, ковёр, тумбочку и будет тебе прекрасно, - пообещала Галина Петровна.
   - Ничего не надо, - заявила с обидой в голосе Марта Анатольевна. - Я прекрасно высплюсь на полу. Мне не привыкать.
   На что Галина Петровна высказалась в том смысле, что пожилые люди - мастера создавать проблемы на пустом месте, и всё потому, что думают только о себе. На что Марта Анатольевна ответила, что молодым легко обижать немощных и безответных стариков, и что, вообще, она собирается вернуться в старую избу. Эти слова были встречены молчанием и, что особенно обидно для пожилого человека, никто из молодых не стал отговаривать от этой затеи.
   - Лёша, - обратилась Галина Петровна к Миляеву, - ты, конечно, понимаешь, что с появлением в нашем доме маленького ребёнка собаке здесь не место?
   Алексей Ильич, поймав на себе умоляющий взгляд жены, ответил:
   - Ладно, куплю, а лучше сделаю Тимке будку. Заодно будет дом сторожить.
   В конце концов, Миляев купил отличную, утеплённую будку. Новому жилью Тимка обрадовался. Первые дни он вообще оттуда не выходил, правда, почему-то ничего не ел и не пил.
   Когда таким образом были решены основные проблемы, вдруг выяснилось, что Денис категорически отказался жить в комнате родителей. Он заявил, что будет жить в комнате, которую изначально ему выделил Лёха, (так он называл Алексея Ильича Миляева), в противном случае не приедет совсем.
   - А мы с мамой, значит, пустое место? - обиделся Андрей Сергеевич.
   Делать, однако, было нечего, пришлось возвращаться к
   первоначальному размещению по комнатам. Больше всех этому обрадовалась Марта Анатольевна.
  

0x01 graphic

   Время лечит. Переживания Галины Петровны Рыболовлевой по поводу ухода из городской администрации поутихли. Она стала выбираться в Москву, якобы для поиска новой работы. На самом деле всё время она проводила в дорогих бутиках и фирменных магазинах, совмещая, как утверждал её внутренний голос, приятное с полезным. Шопинг - единственное, что реально отвлекало Галину Петровну от чёрных мыслей о будущем. Полезность же усматривалась ею в возможности "случайной" встречи с кем-нибудь из знакомых, которые могли ей помочь с работой. Действительно, где же ещё в наше время можно встретить людей с возможностями, как не в дорогом магазине?
   Рассматривая товар, Галина Петровна одновременно любила поговорить с продавщицами, начиная разговор с фразы: "Я, как сотрудник московской администрации, нахожу...".
   Ей доставляло удовольствие наблюдать, как девушки вытягивались и менялись в лицах. В какой-то мере её самолюбие тешило и то, что продавщицы уступали ей в понимании стиля и моды.
   Свой вкус в этих вопросах Галина Петровна находила идеальным. Она высоко ценила своё умение найти золотую середину между ценой и качеством товара. Там, где сотня женщин пройдёт мимо, она находила что-то оригинальное. Галина Петровна была убеждена, что новая вещь способна не только преобразить женщину внешне, но и изменить её характер. Иная кофточка похлеще десяти чашек натурального кофе может заставить учащённо биться женское сердце и способствовать началу новой жизни. По её мнению, аналогичный результат может дать только завершённый акт творчества, например, написанное стихотворение, что, как известно, даётся далеко не каждому.
   Конечно, и у неё случались ошибки: нередко вещь теряла свою прелесть после первой же носки. Но сколько радости приносила всякий раз неожиданная догадка, что в любую минуту вместо неудачной вещи можно купить что-то другое. Правда, здесь таилось одно огорчительное "но" - процесс обновления гардероба предполагал наличие немалых средств, которых Галине Петровне как раз стало катастрофически не хватать.
   Но шли дни, и с ними таяла надежда на чудо: на случайную встречу с кем-либо, кто бы смог помочь Галине Петровне с трудоустройством. Всё более очевидной становилась перспектива возвращения на прежнее место - преподавателя в медицинском институте, откуда она взлетела на престижную работу в городскую администрацию.
   На эту тему у Галины Петровны уже состоялся разговор с сестрой Тоней. Та обещала разузнать о вакансиях. В душе Галины Петровны всё переворачивалось, когда она представляла лица бывших коллег по институту, полных сарказма и жалости - "что не вышло? Вернулась!?". "Не дождутся!" - мысленно отвечала она им, вновь лелея надежду на какой-то счастливый случай.

0x01 graphic

   Несмотря на огромный жизненный опыт, Марта Анатольевна так и не научилась достойно переносить одиночество. В старой деревянной избе ей не было так одиноко, как в каменных стенах нового дома. Любой посторонний звук заставлял испуганно сжиматься её больное сердце. Она мечтала о том дне, когда Денис с молодой женой Катей и ребёночком, наконец, начнут жить вместе с ней. "Будет хоть с кем словом перемолвиться!" - как раз думала Марта Анатольевна, когда, взглянув в окно, увидела на площадке перед домом незнакомую женщину с ребенком в руках и рядом с ней двух высоких мужчин с "наглыми мордами".
   Первой мыслью пожилой женщины была - "цыгане, пришли грабить". Но, приглядевшись, узнала в парнях двух непутёвых приятелей Дениса, которые когда-то приезжали в гости к внуку, ещё в старую избу. Марта Анатольевна никогда не забудет, как они тогда насмехались над деревенской жизнью: высмеивали занавески, висевшие вместо дверей, умывальник за печкой, и особенно много смешков было по поводу уборной на улице, имевшей в дощатых стенках дыры. Марте Анатольевне было неловко и обидно не за избу, а за внука Дениса, сидевшего на стуле, будто прибитым гвоздями, и не желавшего приструнить своих невоспитанных друзей.
   Даже по прошествии стольких лет у неё не прошла обида на этих молодцов и, в особенности, за то, что они в тот раз отказались, а точнее, побрезговали обедом, специально для них приготовленным.
   В гневе Марта Анатольевна даже вспомнила их имена: вон того, высокого, лопоухого, с голубыми глазами кличут Кольчиком, а этого пухлого и красивого - Пашей Палкиным.
   Интересно, что эти нахалы скажут сейчас, глядя на новый каменный особняк.
   Но тут мысли старухи свернули на другую тему. Если парни - друзья Дениса, то девушка с ребёнком вполне может быть Катей, женой Дениса, а ребёнок - правнучкой Дашенькой, которую Марта Анатольевна уж и не чаяла увидеть.
   Охнув, Марта Анатольевна поспешила открыть дверь.
   - Катя?! Это ты?! - спросила она. - Наконец-то! Что же ты стоишь, не заходишь?
   - Дома есть ещё кто? - спросила Катя.
   - Нет, я одна. Остальные, дай Бог, к вечеру объявятся. Всё деньги зарабатывают, им всё мало!
   - Вот и хорошо, - сказала Катя и посмотрела так пронзительно жалостливо, что у старухи едва не оборвалось сердце.
   Опытный медик, она знала - такой взгляд характерен для тяжело больных людей. "Горе-то какое!" - подумала Марта Анатольевна и спросила:
   - Что же ты одна, без Дениса?
   - Муж очень занят, завтра приедет.
   - Как это - завтра?! Такое дело, а он в стороне? Не порядок.
   - Денис прислал друзей.
   - Ты мужа-то не защищай. Я внука хорошо знаю. Сердца у него нет. Ага! Он единственной бабке не может позвонить, а ты защищаешь. Умру, похоронят, а он и знать не будет. Ну, да ладно, чего об это говорить, заходи, чего стоять! Сама-то я тебе помочь не в состоянии, ноги болят, сил нет! Диклофинак колю, а толку никакого!
   Катя поднялась по ступеням.
   - Дай девочку, - попросила Марта Анатольевна.
   - Позже, она спит, - ответила Катя и побледнела. Она вошла в дом. Тут с вещами подоспели Кольчик и Паша Палкин. Среди прочего они принесли детскую кроватку.
   - А вот это нам не надо, - остановила их Марта Анатольевна. - Кроватка у нас уже имеется. Бабушка Галя расстаралась.
   Катя надула губы:
   - Нет, - сказала она. - Дашенька будет спать в своей кроватке. На чужой она не уснёт.
   - Какая же она чужая? - начала Марта Анатольевна, но увидев Катино лицо, тотчас смирилась. - Ладно, как скажешь. Пойдём, провожу в твою комнату.
   "Девка-то с чудинкой!", - подумала Марта Анатольевна о Кате. - "Хотя, кажется, она здорова. Кто же тогда болен? Неужто, ребёнок? Не дай Бог!"
   Самой большой и неприятной неожиданностью для Марты Анатольевны явилось то, что Катя привезла с собой кошку Присциллу.
   Кольчик и Паша Палкин сходили за животным в последнюю очередь. Присцилла, как всегда, оказавшись на новом месте, вела себя весьма странно: дёргалась и попискивала. Возможно, на неё сильно повлиял Тимка, томившийся в будке на привязи (поскольку пару раз он пытался сбежать со двора), который и сам извёлся лаем и скулежом.
   Марта Анатольевна для налаживания контакта с кошкой попыталась её погладить, но была оцарапана.
   От всего этого Марта Анатольевна так вдруг устала, что не предложила Кольчику и Паше Палкину даже чая.
   "Уж на этот раз они не отказались бы!" - мстительно про себя улыбнулась Марта Анатольевна.
  

0x01 graphic

   Трёхмесячная Дашенька спала на спине. Во сне она сладко причмокивала губками. Пухлые ручонки её были откинуты за голову, что в некоторых медицинских книгах считалось верным признаком отменного здоровья.
   Катя сидела рядом. Она любовалась чистым, нежным личиком дочурки и мечтала о том, чтобы эти минуты сна длились... вечно. Потому, как стоило малышке проснуться, так склизкие слюни нескончаемым потоком поползут из её ротика на подбородок, щёчки и грудку. Она начнёт дёргать головкой, и два белёсых шарика-зрачка начнут независимо друг от друга перекатываться по глазным яблокам. И тогда станет очевидным, что ребёнок слеп, и что у него нарушена координация движений.
   Дашенька неизлечимо больна болезнью, имеющей мучительно длинное название, которым, как утверждают врачи, Бог награждает одного из десяти тысяч.
   Катя всегда считала себя сильным и принципиальным человеком. Ей казалось, что она скорее умрёт, чем откажется от своих слов, данных Дашеньке. Она обещала, до полного выздоровления никто не увидит даже лица её, за исключением лечащих врачей и близких родственников, в число которых не входили ни Рыболовлевы, ни Миляевы, ни Марта Анатольевна.
   Дать слово было не сложно, сдержать оказалось невозможно! На нервной почве у Катиной мамы резко ухудшилось здоровье. Татьяну Львовну пришлось госпитализировать. Отец, Константин Васильевич, целыми днями проводил в клинике. На мужа у Кати была слабая надежда. Безусловно, Денис жалел её и заботился о ней. Но дочь он побаивался. При общении с нею в его глазах спичкой вспыхивал страх, который невозможно было скрыть. И всё, что касалось Дашеньки, ему приходилось напоминать по нескольку раз.
   Катя до последнего сопротивлялась приезду в Колотилово. Она не хотела, чтобы к Дашеньке прикасались родители Дениса. Катя согласилась под давлением мужа, который однозначно дал понять, что в противном случае он бросит её. Жёсткость, с которой Денис заявил об этом, отозвалась в её сердце не заживаемой раной. Но остаться без мужа с больным ребёнком на руках - представлялось ей полным крахом!
   Катя сдалась. И вот уж неделю, как она живёт в Колотилово. До сих пор под разными предлогами ей удавалось оградить дочурку от "чужих глаз". Но было ясно, что избежать смотрин совсем не удастся. Больше всего Катя боялась первой реакции на Дашеньку. Она трусила: сможет ли она любить свою кровинушку так же сильно, заметив на лицах родственников ужас и отвращение к её ребёнку? Не опустятся ли у неё руки? Как она устала! А ведь совсем недавно она и представить себе не могла, что значит - устать физически и желать только одного - чтобы все, все, все оставили её в покое!
  

* * *

   Кажется, Дашенька стала просыпаться. Первой это почувствовала кошка, дремавшая у ног малышки. Присцилла поднялась, потянулась всеми четырьмя лапами и медленно направилась к двери.
   Дашенька резко запрокинула голову назад и открыла круглые, кукольные глаза. Малышка прижала ручки к грудке и начала быстро вертеть головой и дёргаться, будто хотела освободиться от чего-то, вырваться на свободу.
   Открылась дверь. В щёлку просунулось улыбающееся лицо Марты Анатольевны.
   - Это я. Ага! Чувствую - Дашутка проснулась? Теперь-то хоть можно войти?
   Катя испуганно вскочила на ноги и, подавив первое желание - прогнать старуху, сказала:
   - Да, можно, входите.
   - Ага! Кошку бы убрала, а то ведь страшно.
   Катя позвала Присциллу и взяла её на руки. Марта Анатольевна подошла к кроватке и долго смотрела на ребёнка. Катя видела, как с её лица медленно сходила улыбка. Наконец, старуха посмотрела на Катю.
   - Ага. Я так и знала. Я чувствовала. Намедни явился мне во сне мужик и предупредил, чтобы я готовилась, а к чему - не сказал. Ага. Теперь ясно. Что-то мне нехорошо. Пойду, прилягу. Который час? О, уже пять! Скоро наши с работы приедут.
   Марта Анатольевна удалилась, как-то по-особому шаркая ногами.
  

0x01 graphic

  
   На кухне у плиты Катя готовила молочную смесь для Дашеньки.
   За столом в напряжённом молчании сидели Рыболовлевы-старшие и Марта Анатольевна.
   - Катя, почему раньше не сказала об этом? - спросила Галина Петровна. - Ты ведь знаешь, у меня есть определённые связи в медицинских кругах. Может быть, ещё не поздно.
   - Спасибо, ничего не нужно, - ответила Катя. - Мы ждём вызова в немецкую клинику. Там помогут. Только нужно подождать.
   - Чего уж теперь ждать! - воскликнула Марта Анатольевна. - Эх, девонька, какой дурак подсказал тебе в ванной рожать?!
   - Мама! - прикрикнула Галина Петровна.
   - Что "мама"? Твоя мама - медик с сорокалетним стажем. Я сама лично приняла более тысячи родов, и все без патологий и увечий!
   - Что теперь об этом говорить?! - сказала Галина Петровна. - Эх, Катя, Катюша...
   Галина Петровна встала и подошла к девушке.
   - Катя, хочу, чтобы знала: какая бы Дашенька ни была - она наша внучка. Мы её не бросим. Поможем, чем можем. Ты только скажи, что нужно, а мы уж постараемся.
   - Спасибо, Галина Петровна, - сказала Катя и свободной рукой полуобняла свекровь.
   - Ага, вот так давно бы! - всхлипнула Марта Анатольевна.
   Андрей Сергеевич тоже не смог остаться в стороне.
   - Катюша, - сказал он, - для нашей внучки мы ничего не пожалеем: посидеть нужно - посидим, скажешь - кровь сдать, сдадим, скажешь, к врачу поехать - поедем, скажешь...
   - Чего повторяться-то? - остановила мужа Галина Петровна.
   - Спасибо, - сказала Катя, глядя в пол. - Пойду Дашеньку кормить.
   - Иди, конечно, нашла о чём спрашивать! - ответила Галина Петровна.
  

0x01 graphic

  
   Подойдя к своей комнате, Катя обратила внимание на приоткрытую дверь, хотя точно помнила - закрыла её плотно до щелчка замка. "Странно!" - подумала она.
   То, что предстало её глазам, заставило её улыбнуться. Дашенька спала, как всегда, запрокинув ручонки за голову, возле неё, уткнув морду в подмышку девочке и положив на неё лапу, спал Тимка. При этом Дашенька и Тимка, что было совершенно очевидно, улыбались! Улыбку на лице своей больной девочки.
   Катя видела впервые.
   Катя присела на кровать, не решаясь разбудить славную парочку. Тимка поднял голову, посмотрел на Катю и, видимо, осознав, что никто не собирается гнать, сладко потянулся.
   - Тима хороший, - сказала Катя и погладила собаку. - Спасибо, что присмотрел за Дашенькой. А сейчас, извини, мне нужно кормить дочурку. Посиди в сторонке. Я думаю, тебе тоже немного достанется. Договорились?
   - А-у-и, - сочно проскулил согласие пёс, но дважды просить себя не заставил.
   Тимка поднялся, благородно приложился своим мокрым носом к Дашенькиной ручке и соскочил с кровати. Тотчас откуда-то вынырнула Присцилла. Она с ходу запрыгнула хозяйке на колени, мурлыкая "мяу, мяу", будто спрашивая "моя, моя?".
   - Твоя, твоя, - успокоила её Катя и принялась будить малышку.
   Послышались шаги. В комнату вошла Галина Петровна. Тимка, умудрившись проскочить у неё между ног, вприпрыжку бросился вниз по деревянной лестнице, производя шум, который мог бы создать взвод солдат.
   - Ах, тварь такая! - крикнула Галина Петровна вдогонку собаке. - Ну, я тебе покажу, как маленьких пугать!
   Так и оставалось загадкой - каким образом Тимка умудрился соскочить с цепи, незамеченным пробраться в дом, подняться на третий этаж. Как он сумел открыть дверь к Дашеньке? И куда смотрела Присцилла - непримиримый враг Тимки и верный охранитель Дашеньки?

0x01 graphic

   Приезд в деревню внука с семьёй, вопреки ожиданию, не избавил Марту Анатольевну от одиночества. Катя с Дашенькой безвылазно сидела в своей комнате. Первое время Марта Анатольевна сама поднималась к ним, а потом перестала: потому как никакого разговора не получалось, Катя отмалчивалась. Внук Денис вообще предпочитал оставаться в городе, приезжал не каждый день и всё реже и реже. Появлялся, как красное солнышко, бросал бабушке мимоходом, будто ровне - "приветик" и закрывался с женой и больным ребёнком. Часами, как заговорщики, молодые сидели в тишине. В туалет и ванную пробирались по ночам, видимо, специально, чтобы ни с кем лишний раз не встречаться. "Ни у кого и в мыслях нет поинтересоваться - как бабушка себя чувствует, не нужно ли ей какого-нибудь "дефициту" достать? Хотя, какой нынче может быть дефицит? Сейчас и слова такого не знают, были бы деньги - всё можно купить. Жаль! Жизнь при дефиците куда интереснее! Ровно настолько интереснее, насколько "достать" интересней "купить". Покупка не требует ни изворотливости, ни хитрости, в то время, как "достать" - это целая наука, психология и, если хотите, отдельное искусство!" - об этом думала Марта Анатольевна, гладя на кухне бельё, накопившееся за последнее время.
  
   Сверху спустилась Катя. Молча встала у плиты, как заговорщик: ни тебе - "здравствуйте", ни тебе - "как здоровье?".
   Не дождавшись элементарных знаков уважения, Марта Анатольевна заговорила первой:
   - Поди, устала?
   - Так, - односложно ответила Катя.
   Марта Анатольевна поняла по-своему.
   - Не понимаю, - пожала она плечами, - как же я одна с двумя малыми детьми умудрялась в амбулатории работать, мужа кормить и обстирывать, дом содержать в чистоте, да ещё общественной работой заниматься - я агитатором была, считай, каждый день за Советскую власть разговоры с жителями проводила. Всё успевала! Ага и, при этом, не позволяла себе показаться на глаза мужу с оторванной пуговицей!
   - Я пришью, - тихо сказала Катя, потрогав на халате место отскочившей пуговицы
   - Пришей, пришей, - сказала Марта Анатольевна, налегая на утюг. - Причесаться бы тоже не мешало, а то ходишь, прости, как чучело. Может Денис от того и не любит быть здесь, что ты престала следить за собой. Мужики - они ведь...
   - Я причешусь.
   - Катя, не обижайся. Я привыкла правду говорить. От правды хоть польза есть, а от вранья какая польза? Один вред. Ага. Я вот, к примеру, ни разу не видела, как ты ванную принимаешь? Ты, вообще-то, подмываешься?
   - Да, - смущённо ответила Катя.
   - В нашей семье принято, чтобы женщины следили за собой. Это раньше негде было помыться. Под рукомойником мучились. А теперь вон, какая благодать: ванная не хуже городской, мойся - не хочу. Опять же, туалет тёплый, бумага мягкая. В наше-то время газетами обходились. Я тебе, Катя, про себя скажу: счастливый я человек, что могу на старости лет в таких условиях пожить. Спасибо зятьям. Они у меня золотые. И у меня, слава Богу, характер не плохой: никому-то я не завидую, никому-то зла не желаю. Ага! И на сердце у меня тихо и спокойно. Вот только девчонку твою жалко...
   - Дашеньку, - сказала Катя.
   - Чего? Ну, конечно, Дашеньку, а кого же ещё. Так жалко, что кажется, сердце от жалости разорвётся! Вот, как жалко. За что, думаю, нам такое горе? За чьи такие грехи страдаем? Не могу понять.
   - Мне Дашеньку кормить, можно я пойду? - сказала Катя.
   - А? Ну, иди, коли нужно, - ответила старуха не без сожаления: только-только разговор стал завязываться, а уж нужно заканчивать. - Да, а своему Денису скажи, чтобы в следующий раз, прежде чем в свою Москву укатить, пусть ко мне зайдёт. Разговор есть.
   И уже тихо, когда никто не мог слышать, добавила:
   - А то всё одна, да одна. Так и с ума недолго сойти!
  

0x01 graphic

   Денис держал дочь перед собой на вытянутых руках. Дашеньке это не нравилось. Она сучила ножками, выворачивала головку, отбивалась ручками. Чтобы видеть лицо малышки, Денису приходилось вертеть её, как игрушку. Вдруг, громко взвизгнув, Дашенька запрокинула головку назад так сильно, что можно было подумать - у неё сломалась шея. От неожиданности Денис разжал пальцы. Ребёнок скользнул вниз.
   Хорошо, что всё это случилось над кроватью. Ребёнок упал на мягкое. С брезгливым выражением лица Денис наблюдал, как извивалось крошечное существо, за которым он не признавал права называться человеком, и которое, Денис знал это, наверное, в конечном счёте погубит его. Где бы Денис ни находился, чем бы ни занимался, мысли о проблемном ребёнке преследовали его, мешали получать наслаждения от жизни, позитивно думать, мечтать, смеяться, увлекаться, шалить, дурачиться - всё то, что он безумно желал и хотел. Его не покидало ощущение, что его заживо похоронили. Вот и сейчас, подобно Дашеньке он готов визжать изо всех сил, чтобы там, где следует, услышали и ответили на вопрос: "За что ему такое наказание?!". Однако, кричать он не станет. Он лишь укрепится в мысли, что нужно, наконец, принимать решение. Больной ребёнок требовал жертвы. Чем жертвовать? Собой или семьёй? Вот в чём вопрос! Денис неумолимо склонялся к тому, что единственный для него выход - расстаться с Катей. Ребёнок, естественно, должен остаться с ней.
   Моральная сторона дела в отношении к Кате вполне устранялась придуманной им формулой, постепенно перешедшей в разряд убеждения - "Катю люблю, но рано или поздно она сама бросит меня". Вина перед брошенным больным ребёнком вполне компенсировалась твёрдостью решения помогать Кате материально, но, само собой, после того, как сам сможет твёрдо встать на ноги.
   С принятием окончательного решения Денис тянул только потому, что интуитивно опасался наказания. Какого и от кого, он не знал, но ему было элементарно страшно. Он подозревал, что жить с этим страхом станет ничуть не легче, чем жить с уродом ребёнком. Или, всё-таки, легче? Для Дениса это был вопрос вопросов. Ответить на него однозначно ему вечно что-то мешало. Сейчас - кошка Присцилла, которая внимательно и явно неодобрительно наблюдала за ним из угла, время от времени вставая на задние лапы.
   - Пшла отсюда! - рассердился Денис и замахнулся на кошку рукой.
   Присцилла, презрительно фыркнув, неспешно зашла за кроватку и продолжила своё наблюдение оттуда. По крайней мере, Денис чувствовал её взгляд.
   - Чтоб ты сдохла, тварь! - громко сказал Денис.
   Вошедшая в эту секунду Катя замерла на месте.
   - Ты так ненавидишь Дашеньку?!- прошептала она.
   Денис вздрогнул.
   - Катя, честное слово, я сказал это Присцилле. Кошка меня достала!
   - Не ври.
   - "Не ври"? - переспросил Денис и заговорил быстро и решительно, будто, забравшись на высокую гору, покатился вниз. - Ладно, хорошо, не буду врать. Вот ты говоришь - "Дашенька, дочурка, доча наша любимая". Может хватит обманывать себя и других. Какой это к чёрту ребёнок?! Это кусок мяса, непонятное существо, амёба, инфузория, всё, что угодно, только не человеческоё дитё. И оно, это существо, убивает нас. Посмотри на себя, на кого ты стала похожа?! Ты перестала следить за собой: неделю ходишь с оторванной пуговицей. А я? Разве я живу? Нет, я медленно загибаюсь в чёрной комнате с зашторенными окнами.
   Закрыв лицо руками, Катя крикнула:
   - Прекрати! Тебя невыносимо слушать!
   Но не было силы, которая могла бы остановить Дениса. И он продолжал:
   - Хватит себя обманывать. Ребёнок...
   - Дашенька! - воскликнула Катя.
   - Что? Какая разница - Дашенька, ребёнок болен неизлечимо! Врачи успокаивают, дают надежду только для того, чтобы мы им платили. Хорошо, если Даша проживёт пять, десять лет, а если двадцать пять, тридцать! Умереть рядом с ней я не согласен. Нет, если ты хочешь - пожалуйста. Вольному воля! Только меня в это не втягивай. Короче, считаю - нам нужно разойтись.
   - Разойтись? Да, да, да, да, - говорила Катя, приводя Дашеньку в порядок.
   - Что - "да, да"?
   - Поступай, как хочешь. Только сейчас прошу - уйди отсюда! - с надрывом крикнула Катя.
   - Нет! Я ещё не всё сказал. Не верю, что ты готова забыть о себе из-за этого ребёнка. Вы, женщины, ничего не делаете просто так. Только чего ты добиваешься - понять не могу? Неужели думаешь, что хоть кто-то оценит твою жертву? Над тобой уже все смеются.
   - Кто смеётся?
   - Кольчик, Паша Палкин - все смеются и называют тебя чокнутой! Между прочим, они уезжают в Канаду и зовут меня с собой.
   Дашенька заплакала.
   - Она кушать хочет. Уйди. Ты мешаешь, - прошептала Катя.
   - Корми, - усмехнулся Денис, довольный своей решительностью и тем, что высказал, наконец, всё, что думал. - Не могу на это смотреть! Знай - уеду и больше сюда не приеду.
   - Уезжай.
   - Значит - всё?!
   - Я тебя не гоню.
   - Ах, так! Прощай! - воскликнул Денис и выскочил из комнаты.
  

0x01 graphic

  
   Катя кормила Дашеньку, когда в комнату без стука вошли Рыболовлевы-старшие. Они были сильно возбуждены.
   - Корми, мы не помешаем, - сказала Галина Петровна и, подойдя к окну, открыла форточку. - Душно. Ребёнку нужен свежий воздух.
   Подождав с полминуты, Галина Петровна спросила:
   - Катя, объясни, что у вас случилось с Денисом. Он выскочил сам не свой, бросил на ходу, что ты хочешь с ним развестись! Это - правда?
   - Денис так сказал?
   - Да.
   - Ну, значит, так оно и есть, - вздохнула Катя.
   - Как же так, Катя?! - спросил Андрей Сергеевич.
   - Рыболовлев, умолкни, сама как-нибудь разберусь - махнула рукой Галина Петровна и подошла к Кате. - Девочка моя, ты хорошо подумала? Кому ты нужна с таким ребёнком?
   - Мне кажется, это не должно вас волновать, - сказала Катя.
   - Прости, но мы не чужие люди.
   В комнату влетела запыхавшаяся Марта Анатольевна и с ходу вмешалась в разговор:
   - Горе то какое! Катя, с ума ты сошла, что ли? Чем это наш Денис тебя не устраивает?! Такими мужьями, как мой внук, не бросаются. Он-то себе найдёт, а вот ты врятли. Смотри, пробросаешься, век будешь одна куковать. Помяни моё слово. Страшнее одиночества ничего нет. Я вот, к примеру, всю жизнь прожила с одним мужчиной, хотя, положа руку на сердце, не любила его. Не за что было. Столько натерпелась от него! Не дай Бог каждому. Повеситься даже хотела, но о разводе и мысли не было.
   - Мама, всё сказала? - сказала Галина Петровна. - Теперь иди отсюда, не мешай.
   - Ты мне рот, дочка, не закрывай. Тоже моду взяла! Я правду сказала.
   Катя аккуратно положила Дашеньку на кровать, встала и, прижав руки со сжатыми кулаками вдоль тела, оглядела родственников:
   - Прошу вас, оставьте меня в покое!
   Увидев, что никто из них не шелохнулся, добавила:
   - Ну, что вам стоит?! Уйдите! Уйдите! Если хотите знать, это Денис решил бросить меня и Дашеньку. Он не желает с нами гробить свою молодую жизнь.
   - Наглая! Ты всё врёшь! - как бы невольно вырвалось у Галины Петровны. - Не верю ни одному твоему слову!
   - Как ещё просить, чтобы вы ушли?! - взмолилась Катя и, отвернувшись, заплакала.
  

0x01 graphic

   На следующий день, утром, Марта Анатольевна, обеспокоенная непрерывным плачем Дашеньки и тем, что Катя долго не выходит, заглянула в их комнату. В кроватке тихо заходилась сухим плачем Дашенька. Кати не было. На столе рядом с полупустой пачкой сухого детского питания лежала записка. "Уехала за питанием", - вслух прочитала Марта Анатольевна. - "Скоро вернусь. Катя".
   - Вот, стерва! Сбежала! - воскликнула старуха.
  

* * *

   В кухню, где перекусывали Рыболовлевы, вошла Марта Анатольевна, тяжело опустилась на стул и выдохнула:
   - Хоть режьте меня, а никаких сил моих больше нет. Ага, умирать пора, а я всё с детями вожусь. Короче говоря, как хотите, а к вашей красавице больше не подойду. Шабаш!
   Рыболовлевы растерянно переглянулись. Во взгляде жены Андрей Сергеевич прочитал что-то такое, что заставило его горячо воскликнуть:
   - А я что, железный? Уже две ночи не сплю. Эта уродка ничего не понимает! Плачет и всё тут. У меня нет с ней контакта! Понимаете? Так с ума можно сойти! Что делать, не знаю.
   - Ну, вот что, - сказала Галина Петровна. - Хватит издеваться над нами. Рыболовлев, заказывай такси. Мать, собирай девочку.
   - Ты чего это задумала? - испуганно прошептала Марта Анатольевна.
   - Отвезём ребёнка Суровцевым. Пусть сами мучаются с этим... цветком. Заодно узнаем, куда сбежала их дочурка. Два дня глаз не кажет!
   - Правильно! - согласился Андрей Сергеевич. - Галюня, ты великая женщина!
   - А, то. Только бы эти умники дома оказались!
  

0x01 graphic

   К счастью, "умники" - Татьяна Львовна и Константин Васильевич, оказались дома. Это вызвало ироническое замечание Галины Петровны:
   - Где же ещё быть этим умникам!
   Дверь открыл Константин Васильевич. Не давая ему опомниться, Галина Петровна вкатила коляску с Дашенькой в квартиру, Андрей Сергеевич внёс две сумки - одну с вещами малышки, другую - с притихшей Присциллой.
   - Забирайте своего ребёнка, кошку и вещи, - сказала Галина Петровна открывшему от удивления рот родственнику. - А своей Кате скажите, что порядочные женщины больных детей не бросают! Это подло! Будьте здоровы и нам больше не звоните!
   Как по команде, Рыболовлевы одновременно развернулись и быстрым шагом покинули квартиру.
   Они хотели засветло вернуться в деревню.
  

* * *

   Константин Васильевич некоторое время стоял возле коляски, чему-то улыбаясь. Он сожалел, что не успел этим смешным Рыболовлевым объяснить, как они не правы, что Катя и не думала бросать Дашеньку. В дороге ей стало плохо. Она потеряла сознание и оказалась в больнице. Более суток родные не знали, где она и что с ней. Выяснилось всё утром. Из больницы Суровцевы вернулись буквально перед появлением Рыболовлевых и уже собирались ехать за внучкой в Колотилово.
  

0x01 graphic

  
   Неожиданно Миляевы укатили на полмесяца в Грецию, к морю. Таким образом, дом в Колотилово оказался в полном распоряжении Рыболовлевых, если, конечно, не брать в расчёт Марту Анатольевну.
   Испытывая восторг свободы и не зная, чем себя занять, Андрей Сергеевич слонялся по всем комнатам, напевая, как испорченная пластинка, мелодию на слова:
   Нет тебя прекрасней!
   Нет тебя чудесней!
   В конце концов, не выдержав, Галина Петровна по-доброму попросила мужа заткнуться. Андрей Сергеевич обнял жену и поцеловал в ухо:
   - Заинька, хорошо-то как! Простор - сердце поёт! Вот жить бы здесь вдвоём! Ничего больше не нужно! Пусть Миляевы отдыхают, как можно дольше!
   Рыболовлев засмеялся и сделал попытку закружить жену в вальсе.
   - Перестань, сумасшедший! - воспротивилась Галина Петровна.
   Андрей Сергеевич оставил жену и, пританцовывая в одиночку, напевал:
   - Ля, ля, ля, нет тебя чудесней!
   Давненько Галина Петровна не видела своего мужа в таком приподнятом настроении. Ей тоже захотелось праздника.
   - Андрюха, а не поехать ли нам в "Мегу"? Пошляемся по бутикам, присмотрим себе что-нибудь, а то, может, и купим.
   - Отлично! Заодно и пообедаем! Чёрт с ними, с этими деньгами!
   - Тем более, что у тебя их нет.
  

0x01 graphic

   По случаю выходного дня огромный торговый комплекс "Мега", что на пересечении Калужского шоссе и кольцевой дороги, был полон красиво одетых людей. Стоял невообразимый шум людских голосов. Рыболовлевы двигались в потоке. Они подходили к бутику магазина "-Гарри Вебер", в котором Галина Петровна намеревалась присмотреть пиджачок, как вдруг Рыболовлев крепко схватил её за руку и увлёк за выносной прилавок, торговавший свежевыжатыми соками и водой.
   - Ты...
   - Тс-с-с! - шикнул муж. - Голову наклонить! По сторонам не смотреть!
   Галина Петровна подчинилась.
   - Отбой, - произнёс Андрей Сергеевич через пять секунд.
   - Ну?! И, что это было? - спросила Галина Петровна.
   - А ты посмотри - кто идёт?
   - Где?
   - Вон, впереди. Смотри лучше. Не узнаёшь? Это же Катя с отцом, Константином Васильевичем и мамой Татьяной Львовной.
   - Иди ты?! Точно, они! Слава Богу - нас не заметили!
   - Вовремя я среагировал! Интересно, с кем они ребёнка
   оставили?
   - Какая разница?! Может быть, в дом малютки сдали, - нервно сказала Галина Петровна, не спуская глаз с бывших родственников.
   - Нет, что ты, эти не сдадут, - убеждённо сказал Андрей Сергеевич. - Сдохнут, а с ребёнком не расстанутся.
   - Катька, зараза, как хорошо выглядит! Ага. Интересно, куда это они направились? Давай, проследим.
   Рыболовлевы шли вслед за Суровцевыми, держась от них в шагах двадцати. Несколько раз, казалось, что кто-то из Суровцевых собирается повернуть голову. Рыболовлевы прятались за искусственными пальмами или спинами людей.
   Суровцевы вошли в магазин "Детский мир".
   - Я же сказал: фиг они откажутся от ребёнка, - сказал Андрей Сергеевич. - Похоже, собираются приодеть своё растение?
   - Вспомнила, у Даши то ли сегодня, то ли завтра день рождения.
   - Какие же дураки, эти Суровцевы! - покачал головой Андрей Сергеевич. - Правда, Галюня?
   В знак согласия Галина Петровна подхватила мужа под ручку.
   В отличном настроении Рыболовлевы направились по своим делам.
  

0x01 graphic

  
   С той минуты, как только стало известно, что Денис с друзьями - Кольчиком и Пашей Палкиным всё же уехал в Канаду на поиски работы, Галина Петровна практически перестала спать. Переживала страшно. В голову лезли всякие дурные мысли: о себе, о сыне, о муже, о Миляевых, которые сегодня должны вернуться из отпуска, и, следовательно, опять в доме начнётся столпотворение и мелкие стычки. Всё на нервах! Колотиловский дом огромен, а места для комфортного проживания двух семей и Марты Анатольевны всё же не хватает. Особенно сильно Галину Петровну стал последнее время раздражать муж сестры, да и сестра тоже стала как-то мешать, иной раз из-за неё невозможно подойти к плите, чайник подогреть. "Хорошо бы" - думала Галина Петровна, - "периодически уезжать из дому на денёк, чтобы отдохнуть от Миляевых". Но это было невозможно, поскольку "свою" городскую квартиру, в смысле квартиру, формально принадлежащую Марте Анатольевне, они сдавали с того дня, как перебрались в деревню. Надо же было Рыболовлевым на что-то существовать!
   Последнее время у Галины Петровны совершенно расстроился сон. Все её переживания трансформировались в дурные сновидения: то ценой продажи городской квартиры нужно выручать сына из беды, то муж уходит к молоденькой, то внучка Дашенька являлась к ней совсем здоровенькой, потрясающе красивой девушкой и смотрящей на неё с укоризною, и, при этом, ничего не говорящей, отчего по-настоящему было страшно!
   После подобных сновидений Галина Петровна весь день чувствовала себя разбитой.
   Вот и сегодня она поднялась с больной головой. Время - около девяти утра. Рыболовлев давно уехал. У него сегодня ответственный день - кажется, он нашёл себе новую работу. Галина Петровна горько усмехнулась: даже если устроится, надежды на него мало. Не пройдёт и трёх месяцев, как его либо опять уволят, либо он сам уйдёт. И всё потому, что её мужу ничего не нужно, его всё устраивает, у него есть жена, которая прокормит, у него есть огромный дом, в котором можно гулять, как по улице, естественно, в отсутствии Миляевых.
   Теперь - сын, Денис. Галина Петровна могла руку дать на отсечение, что он вернётся в Россию. В Канаде ему работы не найти. Кольчик и Паша Палкин найдут, а Денис нет. Потому, что сын весь в отца, трудиться не любит. Но и здесь, на Родине, Дениса ничего хорошего не ждёт. Катерина не дура и, наверняка, после развода подаст на алименты. И будет Дэн за свою глупость расплачиваться, пока дочке не стукнет восемнадцать лет, а то и дольше, поскольку дочка - инвалид. Её мальчик не представляет, что значит платить алименты! Как чувствует себя мужчина, у которого государство силой отнимает деньги?! С его слабой психикой - это может сломать его. Парень, не дай Бог, сопьётся. Слава Богу, у Дениса есть она - мать! Она в доску расшибётся, но не допустит, чтобы с Денисом случилось что-нибудь плохое.
   Начинать спасение сына нужно с решения кардинального вопроса - где ему жить по возвращению из Канады. Квартира пока сдаётся и будет сдаваться, потому как для Галины Петровны - это единственный источник дохода. В деревню, в этот коммунальный дом, он не поедет. Вот, если бы Миляевы съехали бы отсюда, тогда другое дело.
  

0x01 graphic

  
   Галина Петровна спустилась в кухню. Поставила на газовую плиту кастрюлю с водой. По случаю возвращения сестры Тони и её мужа она решила сварить компот.
   Засыпала в воду сухофрукты и, пока ждала, когда закипит, теребила в кармане халата пузырёк с жёлтым порошком.
   Незначительное количество этого порошка, будучи добавленного в чай, кофе, но лучше всего - в компот, который полностью устраняет специфический запах жжёной пробки, делает уход человека в мир иной постепенным и даже приятным. Через сутки от выпитого зелья человек начинает слабеть, его постоянно тянет спать и, в какой-то момент, он просто не просыпается. Уход без боли и мучений. При этом порошок полностью растворяется в крови, и ни один патологоанатом не в состоянии установить истинную причину смерти.
   Уникальный порошок достался Рыболовлевой в наследство от одной очень богатой женщины. Ещё студенткой Галина Петровна проходила практику в одной из Московских клиник. Неизлечимо больная пациентка - женщина средних лет обратилась к ней с просьбой - избавить её от невыносимых болей, подсыпав ей яду, который сама же и принесла. Больная утверждала, что порошок в короткий срок полностью разлагается в организме человека, после чего обнаружить его следы невозможно. Этим она гарантировала безопасность самой Галины Петровны. Пациентка обмолвилась, что действие препарата многократно испытано ею, но не уточнила где и на ком. За услугу была предложена такая сумма, от которой у Галины Петровны голова пошла кругом. И всё же, прежде чем взять деньги и яд, поинтересовалась, почему из десятка медсестёр выбор пал именно на неё? На что женщина загадочно ответила:
   - Объяснение, безусловно, есть, но для тебя лучше, если ты не будешь этого знать.
   На второй вопрос Галины Петровны - "почему сама себе она не может подсыпать яду, если это так просто и надёжно?" был получен простой ответ:
   - Не могу, боюсь.
   В тот же день, будто специально, в больничном пищеблоке давали компот. Галина Петровна взяла кружку пациентки и... в последнюю секунду её что-то остановило. Компот она подала без яду. Пациентке, однако, дала понять, что сделала всё, как договаривались.
   Галина Петровна заметила, что по лицу женщины прошла судорога. Однако, прощальный взгляд её был твёрд и полон решимости. Галина Петровна выбежала из палаты.
   По странному стечению обстоятельств в эту ночь пациентка скончалась...
   Закипевший компот вернул Галину Петровну к действительности. Она достала пузырёк и всыпала часть порошка. Из кастрюли пошёл густой белый пар. Непроизвольно принюхавшись и почувствовав запах жжёной пробки, в страхе отшатнулась. Она быстро накрыла кастрюлю крышкой, выключила огонь и выбежала на улицу, на свежий воздух.
   Вернувшись через три минуты, она застала в кухне Марту Анатольевну за чашкой с компотом.
   - По дому такой компотный дух разносится, что не выдержала, спустилась, - сказала старуха и поднесла компот ко рту.
   - Не сметь! - крикнула Галина Петровна и, подскочив, перехватила кружку.
   - Что ты, дурная?! Жалко для матери компота? - запричитала Марта Анатольевна.
   - Жалко. Я для Миляевых сварила.
   - Дык, забыла сказать, они сегодня не приедут! Тоня позвонила, сказала, что поживут в Москве. Дела у них какие-то срочные.
   - Как не приедут? - замерла Галина Петровна. - Это точно?
   - Точнее не бывает.
   - Совсем зазналась твоя Тонька, - с обидой в голосе произнесла Галина Петровна. - Раньше со мной по всем вопросам советовалась. Ещё бы - у неё муж - богач, олигарх!
   - Ага, твоя правда, Галя, - кивала головой Марта Анатольевна. - Тонька очень изменилась. Раньше-то сто раз на день звонила - узнать, как я себя чувствую. А теперь неделями звонка не дождёшься. Ну, теперь можно компотика?
   - Погоди, мать. Миляевы не приедут, а за электричество, газ они заплатили?
   - Не волнуйся, узнала - заплатили аж на месяц вперёд. Ну, так чего, можно теперь компотику-то?!
   Ничего не говоря, Галина Петровна перелила компот из кружки в кастрюлю и с кастрюлей выскочила на улицу, чем несказанно удивила старуху.
  

0x01 graphic

  
   Компот Галина Петровна вылила за изгородью, со стороны речки. Тёмная кучка вываренных сухофруктов дымилась. Она поспешила уйти подальше, чтобы не надышаться гадостью. Галина Петровна присела на садовую скамеечку, недавно поставленную Миляевыми, чтобы отдышаться и придти в себя. Поразмыслив, она пришла к выводу, что у неё нет причин нервничать и казнить себя за то, что собиралась сделать с сестрой и её мужем. Собираться, она, конечно, собиралась, но никогда бы этого не сделала. Ведь не стала же она травить неизлечимо больную женщину, хотя, как бы собиралась. "Я не сделала тогда, не сделала бы и сегодня" - убеждённо сказала себе Галина Петровна и успокоилась совершенно.
   Подал голос Тимка. Галина Петровна подошла к будке. Она освободила дворнягу от цепи.
   Тимка благодарно потёрся о ногу Галины Петровны и мелко засеменил в сторону речки.
   Больше Тимку никто не видел.
  

0x01 graphic

  
   Уходящие за горизонт полки магазина ломились от обилия товаров. Во всём огромном торговом зале - никого! Она одна! Свет, льющийся откуда-то сверху, слепил и обжигал. Было очень душно.
   Она медленно брела вдоль стеллажей, с неимоверным трудом толкая перед собой тележку, доверху наполненную пачками с едой. То, что всё это ей придётся тащить домой одной, не пугало её. Она знала, что справится. Силу ей придавало осознание того, что это последняя возможность запастись едой. Чем больше удастся набрать еды, тем дольше она проживёт.
   Вдруг, с коротким хрустом ломается колесо: тележка резко накренилась на бок, и содержимое полетело на плиточный пол.
   Она стала собирать еду и укладывать назад, но скоро оставила эту затею, убедившись в её бесполезности: на каждую возвращённую пачку вниз летело две.
   Пытаясь спасти, хотя бы, оставшуюся часть ценнейшего груза, она попыталась прокатить тележку вперёд. Но это оказалось ей не по силам. Тележка не двигалась ни вперёд, ни назад. В это время мимо проходила женщина, удивительно похожая на её младшую сестру. Она обратилась к ней - помочь вывезти тележку, пообещав за это отдать четверть продуктов. Но женщина лишь улыбнулась в ответ и пропала.
   Чувство отчаянной беспомощности охватило её! .............................................................
  
   В эту секунду Галина Петровна Рыболовлева проснулась. Рукой она стёрла пот со лба. Этот чудовищный сон, вызывавший трепетный ужас, преследовал её всю последнюю неделю. Ещё одна такая ночь и она сойдёт с ума. Галина Петровна задумалась. Как-то неожиданно всплыла новая деталь сегодняшнего сновидения -появление женщины, похожей на её сестру Тоню.
   - Кажется, я знаю, что нужно делать! - сказала она и тут же набрала телефон.
   - Тоня, извини за ранний звонок, но я должна сказать - мы с Рыболовлевым сегодня же съезжаем из твоего дома. Если, когда и приедем, то только в гости. Слово даю. Так что, можете с мужем возвращаться в Колотилово.
  
   Конец.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"