Аннотация: Третья история о том, где рождается реальность. Перевод с португальского.
A Casa Do Mar
Дом у моря
Каменистая тропа отделяет дом от песчаных дюн - за дюнами пляж тянется вдоль всего побережья, на сколько хватает глаз. И с севера на юг по песку протянулись три тёмные жирные линии из водорослей, ракушек трубачей и гребешков, смешанных с морскими ежами, кусочками пробки и дерева - остатками буев и кораблей. На мокром песке, сгла-женном приливом, остались тонкие треугольные следы чаек, похожие на древние пись-мена. Задняя стена дома выходит на сад, неухоженный, дикий и загрубевший, где ветер укладывает кусты камыша и танцует вокруг колодца. Земля покрыта мелкими камешками, которые крошатся и прыгают по ступеням. На верёвке сушится бельё, хлопая и развеваясь на солнце, как паруса судна.
С севера, юга и востока сад ограничен сырой стеной из гальки и скального гранита. В основании стены, которая выходит на пустынную улицу, где платаны томно мечтают о собственной тени, есть калитка, которая непрестанно бьёт о стену, поворачивается и стонет на ветру.
Она уже давно неисправна, а когда петли отвалятся, они ещё долго будут лежать на земле и никто их не подберёт.
На западе, где заканчивается день и куда затягивается свет, сад достигает дюн и сливается с пляжем, несмотря на гранитные столбы, обозначающие его границы. Оттуда можно увидеть далеко-далеко на юге, за устьем маленькой речки, где берег имеет несколько изгибов, город, который выходит к берегу моря. Он выглядит немного размытым в морском тумане даже в ясную погоду. Тем не менее, на несколько дней город вдруг становится ясным и почти геометрически чётким, проявляются ратуша и шпили церкви. Это означает, что скоро будет дождь.
Между домом и далёким городом, как огромный пустынный сад, дикий и прозрачный, пролегают дюны, где ветер, сгибающий высокую и тонкую сухую траву, летит прямо в глаза и соломенные волосы. Там ещё растут дикие лилии, чей интенсивный аромат, мут-ный и тяжёлый, как аромат лемонграсса, разрезает запах сухого стекловидного песка.
В доме море резонирует как внутри раковины.
Когда я открываю комод, моя одежда пахнет морем, словно куча водорослей. Глубина зеркал отражает продолжительность дней. И перед окнами море сияет, как бесчисленные разбитые зеркала. Мебель тёмная и изящная, без лака и воска. Пол натёрт, стены побелены. Все вещи инкрустированы частичками соли. В воздухе парит величие моря. Дом открытый и тайный, неистовый и безмятежный. В нём слышен малейший шум: звон посуды, звуки шагов, дыхание ветра, проносящийся вдали поезд. Дом не оставляет без внимания ни одну вещь. И каждый день всё обновляется. Лёгкие облака затеняют стекло зеркал. Здесь каждый день уникален и ценен, как если бы в нём было сосредоточено всё время. Блеск стола, прозрачность стекла наполнены отдохновением.
Кто приходит с заднего входа, попадает в широкий коридор, в котором стоит тёмный большой деревянный шкаф с посудой. Направо, за кладовой находится кухня, где ма-ленькая женщина грозно управляет огнём. Кухня - это логово дома. Это темнота внутри белого здания. Здесь сушатся травы, а чайники стонут и рыдают, будто сильно страдают. Несмотря на сверкающую свежую рыбу, несмотря на красное мясо, жёлтые лимоны, зелёные полированные перцы на керамическом блюде, несмотря на утреннюю росу, которая всё ещё дрожала на жёстких молодых кочанах капусты, кухня, с её утюгами, открытым пламенем, острыми ножами, пением котлов, дымом, раскалённым маслом, запахами миндаля, жира, огня и фруктов, была пропитана некоторым беспокойством, которое сопровождает длинный перечень бед, несчастных случаев, напастей, болезней, опасностей, угроз и предостережений, которые маленькая грозная женщина постоянно вспоминает перед огнём.
Слева от кладовой, по той стороне дома, что выходит на пляж, находится столовая. Там в центре стоит длинный стол, окружённый стульями, и в каждом углу есть небольшой деревянный уголок.
В центре стола стоит круглое блюдо с красными яблоками, которые вырезаются на фоне тёмного дерева и белых стен. Круглые, полированные яблоки сияют, и кажется, что они светятся изнутри, как если бы купались в безгранично тёплом счастье сверкающего моря, лазурная синева которого мерцает между ставнями. И когда окна открыты, сухой запах дюн смешивается с ароматом яблок.
Столовая переходит в квадратную комнату с единственной дверью, которая ведёт прямо на каменистый дворик, граничащий с дюнами. Кто приходит оттуда, отряхивает ноги, чтобы не вносить песок в дом. Там плетёные кресла, окрашенные в коричневый, почти чёрный цвет, окружают низкий столик, где в пепельнице лежит одинокий огонёк сигареты рядом с букетом красных георгин. В этой комнате царствовали фотографии.
Оформленные в серебряные рамки, иногда овальные, иногда круглые, иногда прямо-угольные, фотографии были сделаны в разное время в доме или в других местах. Зелё-ные сады, тёмные и таинственные, шёпот которых образует тишину. Большие залы со светлыми стенами, имперской мебелью и белыми занавесками, которые дышат ветром. Солнечные террасы, выходящие на пруды, окружённые вазами. Залы, террасы, сады населены персонажами, каждый из которых обладал странной красотой, будто его тело было одухотворённым. Возможно, это лишь искусство фотографа, возможно он выбрал удачный момент, или, быть может, в те времена фотографировали лишь красивых лю-дей. На полуглянцевой и полуматовой бумаге фотографий людей и мест было помимо времени ещё что-то, живое, не потерявшее перед объективом камеры страсть и горяч-ность: отполированная светом и тенью рука, которая мило лежит на столе; ясный и спо-койный профиль с блестящими волосами на тёмном платье, ожерелье из больших бусин на тонкой шее; каменная лестница, тень липы на плечах, плющ на гранитной стене; длинный коридор, в основании которого ветка камфары под портретом мужчины на коне; комната с лицом, выходящим из тени, в то время как зеркало в глубине показывает другую сторону профиля.
Задняя часть дома в форме буквы "Г" с южной стороны продолжается крылом, включающим четыре комнаты, расположенные вдоль коридора, который обходит весь дом. Из окон этих комнат, выходящих на юг, не видно моря. Видно жёлтые и фиолетовые хризантемы с толстыми зелёными пальцами, которые растут в песчаном саду, видно гранитную стену и дальше за стеной дюну, где сухая и прозрачная трава колышет воздух, и повсюду вдалеке можно видеть крыши и слышать одинокий лай собак. На втором этаже, который много меньше первого, есть только четыре комнаты. К ним поднимается деревянная лестница, которая скрипит и поёт под ногами, аккомпанируя прибытие и уход из дома.
Комната, которая расположена наверху слева, если подниматься по лестнице, совсем небольшая: кровать во всю заднюю стену и комод занимает почти всё пространство рядом с дверью и перед окном. Над комодом есть зеркало, в котором отражается море. Кровать и комод старинные, большие и тяжёлые и не оставляют много места для передвижения людей. Эта комната для сна и отдыха, когда августовскими днями дуют северные ветра, искрится солнце и шумит зелёная изгородь. Когда становится холодно, опускают оконную раму, и тогда мир снаружи выглядит туманным и скучным, потому что стекло в деревянных рамах разъела и поцарапала морская соль.
В глубине коридора, на другом конце второго этажа есть большая длинная комната, ориентированная с востока на запад, и через неё проходит весь свет с моря.
Эта комната одновременно светлая, зелёная и тёмная. В полутени блестят солнечные зайчики. И их отражения кочуют по посуде, стеклу, серебру, зеркалам. В воздухе висит аромат, который поднимается из золотисто-чёрной стеклянной бутылки, которую кто-то оставил открытой.
Медленно поднимается облако синего дыма. Комната завалена книгами, которые сложены на столе, на полках и даже на стульях. Книги в жёлтых, белых и серых обложках. Некоторые из них, изогнутые посередине, демонстрируют бумагу цвета пшеницы и рисованное оформление, непрерывное и замыкающее буквы.
В комнате всё серовато-зелёное или золотое, словно здесь живёт женщина с зелёными глазами и светлыми волосами, длинными и лёгкими, светло и тёмно русыми, запах которых отдаёт сандалом. Красота её лба серьёзна, как красота архитрава храма. Её запястья как излом стеблей. В её руках через тонкую кожу и синие вены возникает мысль. В этой комнате вы видите паузу, в которой запечатлен момент, внезапной, удивительной встречи с вечностью. И здесь вы увидите, как яркость жизни переходит в тень. Здесь вы услышите, как лилия всплывает на поверхность воды, нарушив тишину. Потому что комната шепчет, словно сердцевина липы, у которой пульсируют мириады зелёных листьев, белых с обратной стороны, похожие на веки, открывающие и закрывающие бесконечный блеск магнетических глаз, зелёных, серых, синих и безразмерных как море. Здесь воздух перед зеркалами колеблется и кажется, будто руки, мягкие как лепестки магнолии, приглаживают и закручивают длинные пряди густых как пшеница и светлых как огонь волос.
Однако иногда пространство внезапно становится пустым, будто оно полностью обращается в протяжное, монотонное и безумное море, и всё становится невозможным, границы и расстояния, или как если бы комната преодолела порог пустоты, невыразимости, абсолютного одиночества, хаоса, ночи, неразберихи.
Именно здесь в ночь южных ветров шум бури раздаётся сильнее, чем где-либо ещё. По-этому иногда окно внезапно распахивается и запах диких цветов с дюны врывается в дом.
Эта большая длинная комната сообщается с маленькой квадратной, в которой почти всю левую стену занимает трюмо из красного дерева и мрамора с большим овальным зеркалом. На трюмо царствуют баночки и флакончики, щётки и расчёски. Там лежат стеклянный флакон в зелёной упаковке, коробка с посудой, ножницы, забытое кольцо и обронённый платок.
Выходя из дальней комнаты и выглянув в окно коридора с видом на внутренний двор, можно увидеть двух собак, которые поднимают голову, когда кто-нибудь стучит костяшками пальцев по стеклу.
Между дальней комнатой и лестницей, прямо посередине дома располагается комната, которая ведёт на деревянную террасу, выкрашенную в зелёный цвет.
Мебель в этой комнате: диван, узкий низкий столик, небольшой комод с зеркалом, пла-тяной шкаф, - расположена вдоль стены, а в центре, напротив зеркала, есть свободное пространство, как сцена, где свет, туман и танцы.
На зелёном столе, рядом с записной книжкой в клеёнчатой обложке, где выведенные светло-серым карандашом слова выстраиваются день за днём, будто они появляются из дней, находится стеклянная банка с синими разводами, заполненная гвоздикой, резкий аромат которой чётко и определённо проступает на фоне запаха солёного воздуха.
В белых стенах отражаются чистота песка и вкус водорослей, как непрерывный радост-ный крик, пронизывающий всё пространство: ящики, шкафы, одежду, коробки, книги.
По утрам здесь просыпается зыбь волны и направляется обратно к морю, покрытому блестящими искрами между жалюзи, как рыба в сети. Свет снаружи преследует края полутени.
На пустом месте в центре можно танцевать. Скользящие жесты похожи одновременно на животное и растение, как медузы.
И иногда внезапно пролетает чайка, не разбивая зеркального стекла. Однако, как в саду, в комнате есть место созерцанию. Свет здесь гладкий. Пространство внимает, тишина неподвижна. Но эта тишина и это внимание сами получают дыхание большого океана, и в комнату внедряется его шум, ясный и пьянящий.
Есть в этом доме что-то грубое и простое, что не может нанести вред никаким земным богатствам, и, несмотря на свою ауру одиночества и изоляцию за дюной, дом не является краем, а приближается, стремится к центру.
Если смотреть в окна коридора на гранитную стену, деревья, крыши вдалеке на западе, то кажется, что пред тобой предстаёт каждое место на земле, как случай, случайное место среди случайных вещей.
Но если пройти в центральную комнату, выйти на балкон и увидеть перед собой берег, небо, песок, свет и воздух, то признаёшь, что нет ничего случайного, есть только фунда-ментальная основа этого места, полного волнений и благоговения, где реальность возни-кает и показывает своё лицо и свидетельства бытия.
Выгибая шеи и качая гривами, четыре ряда волн бегут на берег, напоминая белых лошадей, которые непрерывно выступают вперёд и несутся, задыхаясь, в шторм. Удар прибоя наполняет пространство шумом и ликованием. Взлёт и падение волны - универсальный закон смятения и улыбки, и вдоль блестящих песков возносятся приливы и туманы, как благовония на празднике.
И всё кажется нетронутым и полным, как если бы было место, которое сохраняет в себе чистую силу с первого дня создания.