Аннотация: Первая история из цикла. Перевод с португальского
História da Gata Borralheira
История Золушки
I
Словно босоногая девушка, ночь лёгкой поступью неторопливо спустилась на лужайку сада. Это была молоденькая июньская ночь, самая первая ночь июня. Склонившись над круглым прудом, она восторженно разглядывала отражение своего лица.
За садом оказался дом, большой старинный дом розового цвета, весь в огнях этой празд-ничной ночью. Он рассыпал по саду свет, блеск, смех, музыку и голоса. Свет вырезал самшит из клумб, а музыка сливалась с хором качающихся деревьев.
Через открытые окна виднелись танцующие пары и светлые девичьи платья, плывущие среди шагов и жестов. Перемещаясь между рядами и подходя к окнам, фигуры влюблённых склонялись над ночью, опираясь на парапет. Иногда смех пронзительно, как маленький кинжал, разрезал водную гладь пруда.
Со стороны сада всё это казалось сказочным, нереальным. Временами перед безмятежной радостью ночи поднималась погребальная урна, радость быстро смущалась, растерявшись на какой-то момент, немного печально и мучительно.
Люсии было восемнадцать, и это был её первый бал. Она пришла со своей тёткой, которая также приходилась ей крёстной.
Тётка вслед за Люсией пересекла большую освещённую прихожую и, позвякивая серьгами, выдвинулась к хозяевам дома, которые расположились в дверях гостиной.
Пока все обменивались любезностями и приветственными поцелуями, у Люсии немного закружилась голова от этих незнакомых лиц и платьев всех расцветок, от обилия голосов, цветов, блеска и ароматов. Всё, что её смущало, накопилось и оказалось слишком близко; она только и смогла заметить, что платье хозяйки голубое, а лицо хозяина приятно красное, как наливное яблочко.
- Это моя племянница Люсия, дочь моего кузена Педру, - сказала тётка.
Хозяйка улыбнулась с несколько отсутствующим выражением лица, чмокнула Люсию и ответила:
- Я очень хорошо знала твоего отца, но уже так давно его не видела.
- А, это же дочь Педру, - с жаром воскликнул хозяин.
И подтвердил:
- Мы очень хорошо знали твоего отца. К тому же он мой родственник. Как он поживает?
- Сейчас у него всё хорошо, благодарю. Но зимой он болел.
- Болел? Какая тоска! - бросил хозяин, уже не обращая внимания на Люсию и направляясь к другим вновь прибывшим гостям.
Хозяйка позвала свою дочь, дабы та улыбнулась, поцеловала Люсию и проводила её в зал.
Большая комната была наполнена танцующими - пары, умопомрачительно преумножались в зеленоватых зеркалах. В глубине зала играла группа музыкантов. Через открытые окна врывались ароматы сада. Занавески надувались парусами от бриза.
Дочь хозяйки представила Люсию подругам. Они холодно обменялись с ней парой фраз, безразлично улыбаясь, а затем вернулись к своим разговорам, как будто Люсии там и не было. Они говорили очень быстро, немного непонятными и обрывочными фразами, хлопая ресницами и потряхивая волосами.
Люсия смотрела на них со смешанным чувством страха и рвения. Все они казались прекрасными, воодушевлёнными скоротечной, но безмятежной жизнью, с румяными, как фрукты, щеками и острыми, сверкающими металлом голосами.
Музыка остановилась, пары распались, притихшие девушки в сопровождении юношей вернулись и собрались в группу около дочки хозяйки.
Люсия старалась следовать за разговором. Она задавала вопросы, но никто на них не отвечал.
Музыка снова заиграла, юноши пригласили девушек на танец и группа растворилась.
Люсия осталась одна. Никто не пригласил её танцевать.
Она прислонилась к двери. Рядом с ней остановились девушки в голубом и белом платьях. Они смотрели на неё сверху вниз со смесью издёвки и сомнения.
Люсия услышала, как девушка в голубом платье вполголоса спросила девушку в белом:
- Кто это?
А девушка в белом ответила:
- Да кто бы знал!
И обе устремили на неё такой тяжёлый взгляд, как будто Люсия незаконно сюда пробралась, и они хотели выгнать, вытолкнуть её из зала. Как будто они, не иначе как устремлённым взглядом, вышвыривали из своего мира вещи, которым не было там места.
Люсия притворилась, что ничего не замечает. Появились два кавалера, пригласили девушек в белом и голубом танцевать.
Люсия продолжала стоять в одиночестве, прислонившись к двери. Эта комната, заполненная людьми, светом и музыкой, была прекрасным и желанным местом, но здесь не было места для неё.
Прошла троица девушек и, бросив на неё взгляд, быстро удалилась, не прерывая разгово-ра.
- Они обсуждают меня, - думала Люсия. Она продолжала стоять, прислонившись к двери.
Оглядевшись в поисках укромного места, Люсия увидела у распахнутого окна в другом конце зала стул, наполовину скрытый занавеской.
- Сяду-ка я там.
Но ей нужно было пересечь ползала. По дороге, оказавшись перед зеркалом, она оглядела себя, ещё раз ужаснувшись тому, как уродливо её платье.
Это было платье, которое ей дала тётка, крёстная.
За восемь дней до этой ночи, крёстная объявилась в доме Люсии.
-Люсия, - сказала она, - через неделю ты едешь со мной на бал.
- Но у меня нет бального платья, - возразила Люсия.
- У меня есть одно, которое я могу для тебя организовать. Приходи завтра ко мне на обед.
На следующий день Люсия обедала со своей тёткой. Как только она пришла, тётка повела её к платяным шкафам и велела вызвать портниху.
- Открой этот шкаф, - приказала крёстная горничной, указывая пальцем на шифоньер.
Горничная открыла дверцы шкафа, и там оказались аккуратно развешенные длинные ряды бальных платьев.
- Возьми вот это, - указала пальцем крёстная.
Горничная сняла платье с вешалки и вынесла его на вытянутой руке. Платье было лилового шёлка.
- Это новое, - сказала крёстная, - но меня оно полнит.
Люсия подумала, что платье ужасно, она постоянно запиналась при ходьбе.
- Лиловый мне не идёт.
- В твоём возрасте всё идёт, - парировала крёстная. - Снимай, чтобы портниха посмотрела, как его подогнать.
Люсия расстегнула застёжку и быстро выскользнула из платья.
Дверцы шкафа были зеркальными. В зеркале она казалась себе ниже и нашла платье ещё более уродливым. Она пробормотала:
- Цвет мне не очень идёт.
- Этот цвет смотрится гораздо лучше при электрическом освещении, - сказала на это тётка.
Люсия не посмела ничего добавить. Портниха стала помечать булавками на платье места, которые нужно исправить.
- В день бала ты будешь на высоких каблуках, - сказала крёстная. - Встань на цыпоч-ки, чтобы отмерить длину.
- У меня нет туфель на высоком каблуке, - ответила Люсия. Но тётка отвлеклась и не услышала.
Люсия стояла на цыпочках и с сомнением глядела на своё отражение, пока портниха обмеряла и закалывала булавками оборки.
Она всегда мечтала оказаться на балу. У неё было страстное желание пойти на этот бал.
Вся её жизнь, между овдовевшим и убивающимся горем отцом, двумя братьями, превратившимися в старых сплетников, невозделанным садом, полным диких трав и мхов, не была печальной, но была очень скромной и скучной.
Временами в школе некоторые её друзья говорили о мире торжеств и развлечений, мире, где всё было легко, и все были богаты. Теперь бал открывал для неё дверь в этот другой мир. Она не могла пропустить такое приглашение, не могла позволить двери закрыться. Осторожно она старалась внушить тётке мысль о другом платье:
- Мне очень нравится Ваше платье. Оно красивое. Но на первый бал принято приходить в белом.
- В белом или розовом, - перебила её тётка, - этот лиловый почти розовый. Ночью лиловый и розовый почти не различаются.
Люсия поняла, что ничего не поделать и, что в худшем случае она просто не пойдёт на бал. Ничего не сказав, она вышла из тёткиного дома и стала искать по городу туфли. Но все туфли для танцев были ужасно дорогими.
- Что же мне делать? - думала она.
Дома она в поисках туфель забралась на чердак.
На чердаке было всё: сломанные стулья, масляные лампы былых времён, старые книги, обглоданные крысами журналы, пустые бутылки, коробка с веерами и чемодан с туфлями.
Люсия разобрала чемодан и нашла там одну пару туфель на высоком каблуке, которые, однако, были ей немного великоваты.
Но туфли были старомодны и в плохом состоянии, с продранной подкладкой в носке и синими пятнами плесени повсюду.
Люсия очистила их, насколько это было возможно, но это не особо помогло.
- Раз уж платье такое длинное, - решила она, - то туфель всё равно не будет видно.
И когда накануне бала портниха принесла платье, Люсия сразу же его приложила к себе, надела туфли и убедилась, что юбка хорошо влачится по полу, и никто не увидит, во что она обута. Единственная опасность была в том, что туфли ей несколько великоваты.
- Мне нужно ходить очень осторожно, - подумала она.
Но сейчас здесь, в зале, перед зеркалом, скрываясь за группой людей, она пробормотала:
- Лучше бы я не приходила.
Зеркало было старым, зеленоватым, с пятнами и размытым фоном, и Люсия казалась в нём утопающей в зловещей воде.
- Бледная, - обнаружила она, - надо наложить побольше румян.
Она стала искать дамскую комнату. Осведомившись, где та находится, Люсия получила ответ: наверх и налево.
Она покинула гостиную, пересекла прихожую и направилась вверх по лестнице. Но посередине лестницы с её правой ноги слетела туфля. Люсия с ужасом огляделась. Никто её не видел.
- Мне надо быть осмотрительней, - вздохнула она.
В дамской комнате три девушки причёсывались перед зеркалом. Они не видели, как Люсия вошла. Они разговаривали друг с другом, но каждая смотрела на своё отражение.
- Кто эта девушка в жутком лиловом платье?
- Не знаю. Я думала, что уже никто не носит лиловый.
- Бедняжка, жаль её. Должно быть, она позаимствовала это платье у кого-то.
- Вы злые и снобистские. Платье отвратительное, но сама она очень хороша, - прервала их третья девушка, до сих пор хранившая молчание.
- Может быть, она была бы красива, если бы нарядилась иначе. Так что...
Но Люсия больше не слушала. Сохраняя осторожность, она тихонько удалилась в надежде, что её не заметили.
- Зачем я пришла на этот бал? - думала она. - Моё платье - это своего рода антипаспорт, запрещающий мне пройти в этот мир.
Она спустилась по лестнице. У входа она остановилась перед большим зеркалом с золочё-ной рамой, подвешенным над трюмо. Теперь она стала ещё бледнее. Люсия открыла свою сумочку и быстро подрумянила щёчки.
Затем в нижнем углу зеркала, за своим лицом она заметила спускающуюся по лестнице третью девушку. У той были белокурые волосы, сама она была невысока, но стройна и легка, как воздух. Платье бледно розового шифона танцевало с каждым её шагом. Люсия сделала вид, что не замечает её, но девушка подошла, встала рядом, улыбнулась и сказала:
- Не смотритесь в это зеркало. Оно портит лицо.
Люсия недоумённо пробормотала:
- Ну, может быть...
- Ваша кожа, красивая и белая, - прервала её девушка, - выглядит там серой. Лучше туда не смотреть.
Затем, немного поколебавшись, она снова улыбнулась и, глядя на Люсию, продолжила:
- Знаете... не надо придавать большого значения такого рода зеркалам. Они похожи на дурных людей и не говорят правды.
- Ну, да, эээ, - согласилась Люсия, пытаясь включиться в неожиданный тон разговора.
- Знаете, - и девушка взяла паузу, как если бы читала монолог, - мы не знаем наверняка, чего хотят дурные отражения, дурные взгляды, дурные слова. Возможно, гибели наших душ. Мы должны сохранить наши души свободными.
- Да, - согласилась поражённая Люсия.
- Да, - подытожила девушка.
Затем она снова улыбнулась, поправила волосы и сказала:
- Мне нужно идти, пока.
И удалилась.
Слова девушки, странные и идущие вразрез с происходящим, оставили в воздухе какую-то незавершённость. Что-то остановилось.
"Что она хотела этим сказать?" - думала про себя Люсия.
"Может, она поняла, что я слышала разговор в дамской комнате, и хотела утешить. Или, может, я ничего не поняла? Может, она говорила на их языке, которого я не понимаю? Или она просто так странно подбирала слова, чтобы сделать их интересней?"
Она чувствовала себя смущённой и сердитой, подозревая сочувствие девушки. И этот внезапный разговор, весьма странный. Она чувствовала какую-то ловушку. Но в то же время, ей казалось смутно, что девушка пыталась помочь защититься от любой опасности, с которой она не хотела бы столкнуться.
Тем временем, погрузившись в свои мысли, она достигла порога зала. Стул у окна, наполовину скрытый занавеской, по-прежнему был пуст. Люсия обогнула пары танцующих и уселась на нём.
По её плечам пробежал аромат сада: запах жимолости и скошенной травы, свежесть ночного тумана.
Кто-то прошёл рядом и сказал:
- Какой прекрасный вечер!
Люсия огляделась: действительно прекрасный вечер. Свет, музыка, цветы. Но, прежде всего, были удивительные платья. Она никогда не думала, что платья могут быть такими замечательными. Платья, узкие и стройные, плывущие, трепещущие от каждого жеста, кружащиеся, как яркий венок из огромных цветов. Поглощённая зрелищем, Люсия восхищалась, завидовала, рассматривала каждую деталь, фиксировала эффект, производимый каждым силуэтом.
- Если бы только одно из этих платьев, голубое или белое, могло быть моим! - бормотала она.
Внезапно её что-то пронзило. Она подскочила, отвернулась от залы и склонилась над са-дом. Ночь опустила свою прохладную руку на её разгорячённое лицо.
Это было лишь мгновение. Когда она снова повернулась к балу, то увидела рядом с собой дочку хозяйки. Та танцевала с высоким, красивым, темноволосым юношей.
Юноша, продвигаясь по зале, увидел за занавеской Люсию. Он наклонился, чтобы лучше её разглядеть, и улыбнулся. Потом он что-то сказал дочке хозяйки. Та обернулась, узнала Люсию и, улыбаясь, что-то ответила.
- Они смеются надо мной, - заключила Люсия. Но когда музыка закончилась, дочка хозяйки в сопровождении юноши подошла к окну.
Люсия делала вид, что не замечает их и смотрела в сад. Но девушка остановилась перед ней и спросила:
- Созерцаете сад?
Тут же, не дожидаясь ответа, она представила Люсию своему спутнику и удалилась.
Юноша прислонился к окну. Люсия не знала что сказать. Наконец, она пробормотала:
- Я смотрела на ночь.
- Продолжим смотреть на ночь, - ответил он.
Отвернувшись от гостиной, он склонился над садом, глубоко вдохнул и промолвил:
- Как хорошо пахнет. Пахнет скошенной травой, самшитом, туей, жимолостью.
- Да, - поддакнула Люсия, также облокачиваясь на окно.
- Всё кажется таким таинственным: свет луны между тенями листвы деревьев, отражение луны в пруду. Пруд словно зеркало. Волшебная ночь.
- Это прекрасно, - пробормотала несколько озадаченная Люсия.
- Вроде бы ещё весна, но уже и лето. Ночи в это время года чудные, хочется прожить каждую минуту, не теряя ни одного дуновения ветерка.
- Это замечательно, - поддакнула Люсия, в который раз пытаясь влиться в стиль разговора.
Воцарилось продолжительное молчание.
Вдруг юноша встрепенулся и с лёгким воодушевлением спросил:
- Эти ночи не пугают Вас?
- Пугают? Почему?
- Такая лазурь, столько блеска, ароматов, кажется, обещают благоговение жизни, совсем не так, как в реальности. Но в то же время, в этих ночах есть особая тоска - в воздухе присутствует ощущение, что мы будем хитрить, развлекать, обманывать и никогда не сможем распознать и прожить нашу настоящую, реальную жизнь.
Люсия забеспокоилась, её терзали подозрения. Её беспокоили как стиль разговора, так и невозможность понять его содержание. Юноша показался ей глупым и не от мира сего. Она поняла, что не может сказать, что для неё реальная жизнь была бы на этом балу в красивейшем платье. Такие вещи не говорят. Поэтому она ответила:
- Ну, да, эта ночь просто экстраординарная.
Но потом резко спросила:
- Почему Вы говорите мне всё это? Я не понимаю, не знаю как себя вести.
- Потому что Вы смотрели на ночь вместо того, чтобы разглядывать платья.
- Как легко обмануть, - подумала Люсия. Она ничего не ответила, а только широко улыбнулась. Юноша предложил:
- Хотите танцевать?
- Я не танцую, - ответила она с тяжёлым вздохом.
Он снова улыбнулся и сказал:
- Это очень просто, я научу Вас.
Он взял её за руку и подвёл к паркету.
Они начали танцевать. Люсия путалась в собственных ногах. Она заговорила:
- Я не могу танцевать.
И добавила:
- Нам лучше остановиться.
Но он продолжал танцевать, глядя на неё, снова улыбнулся и сказал:
- Ничего страшного. Я люблю танцевать, хотя сам танцую довольно плохо.
Лицо Люсии загорелось. Это было не просто ободрение веселого милого юноши. Он провёл её в этот мир блеска и возможностей, в который она так хотела проникнуть.
Она споткнулась, начала следовать в такт, улыбнулась, наклонив голову.
Но затем произошло самое страшное.
Они танцевали посреди зала, прямо в самом центре, в свете люстры, когда левая туфля соскользнула с ноги Люсии. Она чувствовала это скольжение, но танцевальные движения не позволили ей удержать туфельку. Она обернулась и увидела её одиноко лежащей в са-мом центре зала. Она хотела сказать: "Это моя", - но тут какая-то девушка начала смеяться и повторять:
- Это ещё что такое? Нет, ну что же ЭТО?
Люсия молчала. Несколько человек обернулись и засмеялись. Слова метались в воздухе.
- Туфля!
- В хлам изношенная!
- Чья?
- Она не может быть чьей-то. Это игра?
- Кто это придумал?
- Какая мысль - устроить карнавал в июне!
- Может, это не игра. Может быть, кто-то потерял её.
- Никто не может прийти на бал в таких драных тапках.
Несчастная туфля осталась лежать. Движениями ног Люсия разорвала шёлковую подкладку в носке и пятке.
Некоторые люди не замечали или делали вид, что не замечают её, но другие смотрели и комментировали.
Люсия танцевала с босой ногой, сильно смещаясь направо, что долго скрывало длинное платье. Когда музыка закончилась и пары распались, в центре зала осталась одинокая туфля, оборванная и жалкая, на полированном полу.
Люсия и юноша присели на диванчик. Она не знала, понял он или нет, что туфля была её. Она не смела посмотреть ему в лицо.
Хозяйка позвала слугу и шепнула ему что-то. Слуга принёс печные щипцы, ухватил ими туфлю и унёс её. Снова заиграла музыка.
Юноша что-то спросил, но Люсия лишь пробормотала:
- Жарко.
- Я принесу тебе выпить, - сказал он.
Он встал и скрылся за дверью слева.
- Понял, что туфля была моей, - подумала Люсия, - и нашёл предлог, чтобы уйти.
Одна из девушек, с которыми она познакомилась в начале вечера подошла и присела рядом с ней. Она посмотрела Люсии в лицо и насмешливо спросила:
- Чья бы это могла быть туфля?
- Не знаю, - ответила Люсия.
- Зато я знаю, - сказала девушка.
И, смеясь, она встала и подошла к группке своих подруг.
- Надо уходить отсюда, быстро, - бормотала Люсия.
Она подскочила и выбежала из зала.
На крыльце никого не было. Уже завершился час прибытия, но ещё не начался час отъезда. Рядом с лестницей оказалась открытая дверь, которая вела в тускло освещённую комнату. Люсия заглянула в неё: маленькая комнатка была пуста. Она вошла и закрыла за собой дверь.
Но потом она увидела, что внутренняя сторона двери, обращённая в маленькую комнату, была сверху донизу украшена зеркалом. И в этом зеркале она увидела себя всю, бледную, в ненавистном платье, которое поглотило её с головы до ног.
Она попятилась от своего отражения. Она искала место в комнате, где могла бы укрыться от него. Присела на стул, что был слева, потом на диван, который был справа, но повсюду на неё взирало зеркало. Его глаза, холодные и блестящие смотрели на лиловое платье.
Люсия огляделась. Перед дверью, в которую она вошла, была ещё одна открытая дверь на балкон.
- Вот там меня никто не увидит, - решила она и укрылась на балконе.
Оттуда можно было наблюдать за залом через открытые окна.
И там, среди кружащихся пар, она увидела юношу, с которым танцевала. Он стоял перед диваном, на котором они сидели, держа в руке бокал и, казалось, искал кого-то.
- Ищет меня, - заключила Люсия.
Юноша обежал взглядом весь зал, а потом подошёл к девушке, которая только что спрашивала Люсию, не знает ли она, чья это была туфля. Он сказал ей что-то очень экспрессивно и с вопросительным жестом. Люсия не могла слышать ни вопроса, ни ответа, но видела, как девушка засмеялась и, отвечая, качала головой. Он отвернулся с неопределённым жестом и уединился в углу гостиной с бокалом в руке.
- Он спросил её, где я. Она, должно быть, ответила: "Пошла искать туфлю". Теперь он знает, что туфля была моей и жалеет меня, - подумала Люсия.
И даже покраснела от стыда. Она отвернулась и села на скамью в тёмном углу.
Облокотившись на каменный холодный парапет балкона, она закрыла лицо рукой и устремила взгляд в темноту ночи.
- Как же мне поступить, как же мне поступить? - бормотала она.
Она начала представлять, как бы она сама всё устроила. В тот же день, на том же балу, но в красивом платье, в самом красивом платье на всём балу. И когда бы она проходила мимо, люди бы шептали: "Какое замечательное платье!" И тут Люсия услышала шорох платья, увидела свой сияющий образ в зеркалах, только смогла прошептать:
- Но как?
И вспомнила - в том же году, в день её восемнадцатилетия, крёстная сказала:
- Люсия, тебе восемнадцать и ты должна подумать о своём будущем. Ты никого не зна-ешь, тебя никуда не приглашают, потому что ты ходишь, как нищенка. Переезжай ко мне, я же твоя крёстная, а своих детей у меня нет. Если бы ты жила со мной, я бы дала тебе всё, что нужно.
- Я не могу оставить отца и братьев! - сказала Люсия.
- Ладно, - ответила крёстная. - Жизнь - это выбор. Ты хочешь остаться с отцом. Но моё приглашение остаётся в силе. Если однажды ты передумаешь, приходи жить ко мне.
Люсия жила с отцом и братьями.
Но теперь, здесь, с лицом, прижатым к холодной каменной стене, с погружённым в темноту ночи взором, она вспомнила это приглашение и прошептала:
- Я должна выбрать другой путь. Я должна переехать жить к моей крёстной.
Она колебалась. Покинуть дом, в котором она любима, оставить привычную сладкую свободу при обособившихся отце и братьях, и стремительно нарастающей, как скорый поезд, расхлябанности - комнатами с отслаивающимися обоями и изношенными шёлковыми шторами. Променять всё, что было тёплым, живым и свободным, на скрупулёзную тиранию богатой тёти, её благоразумные и расчётливые речи, было трудно. Но она не хотела отказываться от этого пути.
Она вспомнила девушку, одетую в розовое.
"Что она сказала?" - спросила Люсия саму себя. "Что всё это было неважно." Но она, Люсия не хотела быть неважной. Этот бал, эти люди, которые её игнорировали и унижали, были тем миром, в который она решила попасть. Здесь были платья, туфли, украшения, которые она хотела иметь. Здесь была власть, которой она хотела обладать.
Она опустила руки на холодные каменные перила балкона и прошептала:
- Я должна выбрать другой путь. Однажды я вернусь сюда в прекрасном платье и туфлях, расшитых бриллиантами.
II
Через несколько дней Люсия переехала жить к тётке.
Она начала свой новый путь. Теперь у неё появилось всё, чего раньше не было.
Всё имеет свою цену, а Люсия заплатила сполна. Там, где раньше она встречала презрение, теперь было торжество. Всё будто преподносилось ей невидимыми руками. Это было, как если бы она попала в волшебный дворец, где все бы служили и повиновались ей.
С того дня, как она сделала свой выбор, её успех рос автоматически. Ей практически не нужно было за него бороться. Казалось, все её возносили. Казалось, будто сейчас наступит неизбежный триумф.
Она вышла замуж за богача, который после свадьбы стал только богаче. Её красота прибывала с каждым годом, а новые друзья появлялись с каждым днём. В её жизни не было ни тени воспоминаний о старом бале, первом бале, который ушёл в небытие.
И только платье лилового шёлка, завёрнутое в папиросную бумагу, хранилось в потайном отделе комода.
Временами Люсия запиралась на ключ в своей комнате, открывала комод и доставала платье из ящика.
Затем она раскладывала лиловое платье на кровати, долго его осматривала и думала:
- Надо его сжечь.
Так прошло двадцать лет. Вместе с тем, время, казалось, служило Люсии. Она становилась всё краше. Овал лица стал тоньше, черты приобрели чёткость, жесты стали идеальными, а голос более сбалансированным и спокойным.
И в этот двадцатый год одним майским утром Люсия получила приглашение. Приглашение на бал первого дня июня. Бал в том же доме, куда двадцать лет назад она пошла в старом, уродливом лиловом платье.
Она усмехнулась и вспомнила фразу, которую тогда сказала:
- Однажды я вернусь сюда в прекрасном платье и туфлях, расшитых бриллиантами.
Это приглашение на бал, в тот же дом, в ту же июньскую ночь было, словно послание судьбы. И Люсии казалось теперь необходимым танцевать на этом балу, с триумфом, с её нынешним успехом, пока последние следы былого унижения не сотрутся. Люсия чувствовала, что должна, как мачеха в белом платье в ту ночь, спрашивать у всех зеркал в доме:
- Скажите-ка мне, зеркальце, кто же всех краше, совершенней, триумфально успешней среди тех, кого ты видело в своём тайном королевстве?
И было совершенно необходимо, чтобы все зеркала до рассвета отвечали:
- Ты.
Тем временем стала распространяться странная новость: говорили, что Люсия заказала туфли, расшитые настоящими бриллиантами.
Но никто не верил, что это может быть правдой. История эта казалась слишком фантасти-ческой.
Месяц май, дрожа от бризов, считал свои дни один за другим, и в первый день июня, но-чью, после ужина, перед балом Люсия закрылась в своей комнате на ключ.
Затем другим ключом она открыла свой комод, вынула потайной ящик, достала из него лиловое платье и разложила его на кровати.
Потом она взяла из шкафа новое платье, новые туфли и начала одеваться.
Одевшись, сделав причёску, накрасившись и надушившись, она оглядела себя в зеркале. Убедившись, что всё так, как она хотела, она встала у постели перед своим старым платьем, глядя на него молча.
Наконец, она сказала:
- Завтра я сожгу это платье.
И снова сложила платье в ящик, а ящик в комод.
Когда она появилась на пороге большого зала, сначала никто не поверил своим глазам. Сейчас уже не носили бальные платья до пола, юбка Люсии заканчивалась чуть выше лодыжки. И её туфли, расшитые бриллиантами, были на всеобщем обозрении. Некоторые люди остановились в танце.
Люсия медленно повернулась к гостям, демонстрируя блеск своих ножек. По устам побежали шепотки:
- Не может быть, чтобы это были настоящие бриллианты!
- Это имитация!
- Это невероятно!
- Но это правда!
- Это, несомненно, подделка!
- Но я никогда не видел, чтобы подделка блестела так ярко!
Туфли сияли тысячами лучей. И этот огонь был таким ясным, таким чистым и острым, что на самом деле все понимали: Люсия пришла на этот бал танцевать в туфлях, расшитых настоящими бриллиантами.