Эля : другие произведения.

Обещаю, будет больно

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.59*8  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ФАНФИК. В ПРОЦЕССЕ.
    Фэндом: Diabolik Lovers
     События разворачиваются после 12-й серии первого сезона.
    Братья Сакамаки благородно выделили Юи месяц на обдумывание, ведь ей еще только предстоит выбрать вампира, с которым она свяжет свою жизнь, отдав ему сердце и душу.
    Вот только месяц довольной большой срок. Вопрос о внешней опасности, нависшей над домом Сакамаки потеснит парочку других: Удастся ли девушке отстоять свободу? Или юная Юи Комори так и останется безвольной куклой, лишившись права голоса?
      
        Выкладка новых Эпизодов каждую неделю. Сходство с оригиналом минимальное, так как я преследую цель оживить героев.
  Пролог
  
   Они сказали, у меня есть месяц до следующего полнолуния, чтобы сделать выбор. А не погибну ли я раньше?
   В любом случае, я должна была выбрать одного из них. Мои мысли путаются, столько событий произошло за последнее время. Смогу ли я вынести те испытания, что мне еще только предстоит пройти?
   Мне необходимо было разобраться в себе и в них. И, не придумав ничего лучше, я решила изложить свои мысли на бумаге.
   Учебники я отложила в сторону, взяла чистую тетрадь и принялась писать. Воспоминания нахлынули, и я не выходила из комнаты вплоть до начала ужина.
  
   "Я жила обычной жизнью шестнадцатилетней девушки, дочери священника. Если обычным можно назвать то, что я видела призраков. Возможно именно поэтому я до сих пор не сошла с ума".
  
   Авторучка замерла на месте и пришло понимание, что нельзя быть такой уверенной в собственной вменяемости. Подавив тяжелый вздох, я продолжила.
  
   "Мой отец уехал неизвестно куда, отправив меня в незнакомое место, к родственникам, которых раннее я не знала. Ожидая увидеть их в этом особняке и наконец познакомиться с теми, о существовании которых даже не подозревала, я наткнулась на шестерых братьев, в ипостаси вампиров. Как оказалось, они не ожидали моего визита, но не растерялись, выказав мне должное внимание. В тот день моя жизнь разделилась на две части: до и после встречи с семьей Сакамаки. Осознав свое бедственное положение, я прекратила все попытки к бегству. К тому же мне прямо озвучили последствия таких действий.
   Вскоре в одной из комнат особняка я наткнулась на призрак женщины, которая показалась мне безумно красивой. Ее длинные каштановые волосы струились вниз по ее фигуре. А сама она была облачена в сиреневое платье в пол. Я невольно залюбовалась ею, но она исчезла так же внезапно, как и появилась, лишь одарив меня своей загадочной улыбкой. Там же, в библиотеке, я нашла дневник своего папы, который поведал мне страшную тайну. Сейдзи Комори не являлся моим отцом.
   С тех пор мне пришлось смириться со своим новым образом жизни, подстраиваясь под привычки вампиров этого дома. Так я начала ходить в вечернюю элитную школу "Рётэй", где вместе с вампирами также учились дети знаменитостей и влиятельных людей Японии и молодые айдолы. Возможно в своей прошлой жизни я бы с восторгом взирала по сторонам, ведь мне никогда не доводилось общаться с такими людьми. Однако моим вниманием целиком завладели вампиры, а мои мысли вились вокруг разгадки тайны своего пребывания в этом особняке. Этому изрядно помешало то, что каким-то образом страницы дневника моего отца оказались пустыми, когда я вернулась к его изучению.
   От старшего вампира, Шу, я узнала, что все братья были рождены от разных матерей и одного отца, которого звали Карлхайнц. Шу и Рейджи от Беатриче. Матерью тройняшек Аято, Канато и Райто была Корделия. Именно та женщина, чей призрак являлся мне в библиотеке. А матерью Субару - женщина по имени Криста.
   Я стала игрушкой в руках вампиров. Кровавым сосудом. Пустым местом.
   Чувство собственного достоинства с каждым днем меркло, и я понимала, что вязну в ловушке братьев Сакамаки.
   Многое я узнала из их прошлого, в котором очутилась после того, как вновь увидела призрак Корделии. Передо мной развернулась картина детства всех Сакамаки вместе с их матерями".
  
   И многое встало на свои места. Все садистские наклонности братьев были развиты в них под влиянием их собственных матерей. Каждую их историю я собирала по крупицам. И с каждым таким разом я все отчетливее понимала причину жестоких поступков вампиров.
  
   "Обе, Беатриче и Корделия, пытались вырастить своих старших сыновей, Шу и Аято, лучшими, чтобы в будущем молодые вампиры стали главой семьи Сакамаки. Женщины совсем не обращали внимание на других сыновей. Так Рейджи был обделен заботой Беатриче и старался выделиться своими успехами на фоне своего старшего брата Шу.
  Но Корделия использовала в воспитании Аято более изощренные методы. Она требовала от него быть лучшим во всем, чтобы победить Беатриче. Однажды, в наказание за непослушание, вампирша толкнула его в воду, наблюдая за тем, как он тонет. Аято вырос с чувством того, что он обязан быть самым лучшим и любимым. Корделия часто просила Канато спеть ей, что мальчик с удовольствием делал, но и он был обделен любовью своей матери. А Райто... Младший сын Корделии, став старше, хотел занять место своего отца в ее сердце".
  
   Я остановилась. Мне стало дурно, я ненавидела эту часть истории больше всего. Но чтобы разобраться в этом, мне нужно было учитывать любые детали.
  
   "...Но Райто был лишь игрушкой, с помощью которой Корделия хотела привлечь внимание Карлхайнца. Он убивал ее любовников, когда только она об этом просила. Но связь Корделии с братом отца, Рихтером, подавила его нездоровую любовь к ней. Когда Аято напал на мать, раненная Корделия прибежала к Райто, ища поддержки у сына. Тот жестоко расправился с ней, скинув ее с балкона. К умирающей матери пришел Канато, после провалившейся попытки спасти её, он поджег Корделию. И на некоторое время эта женщина перестала беспокоить эту семью.
   Мать Субару, Криста была насильно выдана замуж за его отца. Это событие покалечило психику девушки. Всякий раз, видя сына, она молила о том, чтобы он убил ее. Субару было тяжело слышать это. Однажды Криста подарила ему кинжал, которым можно было убить вампира. (Позже Субару отдает его мне). Такое бесчувственное отношение Кристы к ребенку подорвало и его психику тоже.
   Рихтер, следуя свои скрытым целям, нашел тело Корделии и вырезал ее сердце".
  
   Сердце, бьющееся во мне.
   Словно издеваясь, оно забилось с удвоенной частотой. Так происходит всегда, когда я возвращаюсь к мысли, что живу с чужим сердцем. Не просто с чужим... Нет... Оно принадлежит Корделии.
   Я склонилась над тетрадью, спешно описывая недавние события.
  
   "Рихтер объяснил, почему выбор пал на меня. Первое - это мой возраст. А также мой отец. Человек, которого я любила всем сердцем, отдал меня в качестве жертвенной невесты от церкви. А церковь, моя обитель и мой второй дом, сыграла для меня совершенно другую роль.
   Он рассказал, что возлюбленная перед смертью просила его переместить ее сердце в другое тело, чтобы в будущем вернуть женщину к жизни. Он также сказал, что именно кровь Корделии во мне заставляет всех вампиров сходить с ума. Рихтер отвел меня в одну из тайных комнат замка, где хранилось платье вампирши, сплошь покрыто ее кровью, после чего Корделия завладела моим телом, внеся в устоявшуюся жизнь этого дома новый разлад.
   Я тщетно пыталась завладеть своим собственным телом. В отличии от сердца, оно целиком и полностью принадлежало мне. И одновременно не принадлежало. Корделия пользовалась возможностью, издеваясь над братьями Сакамаки. Её распутное поведение лишь усиливало их ненависть к ней.
   И к Рихтеру. И, как оказалось, он действовал вовсе не ради возлюбленной, он хотел стать новой главой семьи, используя Корделию, чтобы подобраться к власти. Шу ответил тем, что Рихтеру никогда не превзойти Карлхайнца.
   Аято вступил с Рихтером в бой на мечах. Наверное, именно это придало мне сил, и я обрела контроль над своим телом. Решилась на отчаянный шаг, совсем не думая о последствиях. Я должна была как-то остановить все это. В моих руках оказался кинжал Субару, которым я и проткнула себя".
  
   Моя рука замерла, поскольку я больше не могла писать. Как со стороны я видела себя в руках Аято. Он смертельно ранил наступающего на него со спины Рихтера, скрывшегося после в глубинах замка. Субару вынул кинжал из моей груди. А позже я узнала, что Райто последовал за Рихтером, в тайную комнату, где и поджег своего ненавистного дядю вместе с кровоточащим платьем Корделии.
   Рейджи приготовил зелье, основным ингредиентом которого должно было стать что-то, принадлежавшее вампирше. В тот момент Канато разорвал свою игрушку и вынул оттуда сосуд с кровью своей матери. Смешав ее с зельем, Рейджи передал его Аято, а тот передал мне... Через поцелуй. Не самые стандартные методы в этой семье.
  
   "Выпив зелье, я очнулась, а дух Корделии был повержен".
  
   Немного подумав, я завершила свою историю:
  
   "Не теряя времени братья Сакамаки в красках рассказали мне о будущем, которое меня ждет, когда я выберу одного из них. Они выделили месяц до следующего полнолуния".
  
   И до моего пробуждения в качестве вампира. Всего месяц, и я стану такой же, как они. Буду принадлежать одному из них. Такая перспектива не сулила ничего хорошего, но у меня не было иного выбора.
   Отложив авторучку, я пробежала глазами по страницам тетради. И осознала, что немного, но привела свои мысли в порядок.
   Взглянув на часы, я обнаружила, что уже 4 утра и пара спускаться к ужину. Прихватив с собой тетрадь, тщательно спрятала ее под широкой кофтой. Оказавшись в столовой, прошла в зал, к горящему камину, вынула тетрадь и бросила ее в костер.
   Почувствовав на себе взгляд шести пар глаз, я обернулась и поприветствовала вампиров вежливым поклоном. Объяснив свой поступок недовольством выполненного задания, я в напряжении последовала обратно в столовую, где за огромным накрытым обеденным столом уже сидели Сакамаки. Я опять опоздала на ужин, за что удостоилась строгого замечания от Рейджи. Канато просил Тедди поприветствовать меня. Шу напомнил, что срок моего обдумывания скоро подойдет к концу. Райто пошутил, что я просто не могу определиться с выбором, одарив меня наигранно понимающим похотливым взглядом. Аято накладывал в моё блюдо такояки, возводя глаза к потолку и ругаясь, что я так долго заставляю его ждать, похоже нисколько не сомневаясь, что я выберу его. Субару раздраженно цокнул от всей этой картины, не поднимая на меня своих глаз.
   - Привет, Тедди, - слабо улыбнувшись, ответила я, подыгрывая Канато, отчего тот радостно рассмеялся своим звонким переливчатым смехом.
   Рейджи напомнил о правилах поведения за столом и окончание трапезы проходило в полном молчании.
   До меня доносился треск поленьев в камине.
   Отсчет пошел.
  
  Эпизод I
  
   Комната, которая принадлежала мне уже не один месяц, погружена во мрак. Окно плотно зашторено, так что ни один лучик дневного зимнего света не проникает в мою клетку. Я стараюсь не спать днем. Это время, когда я могу быть предоставлена самой себе. Когда ничто и никто не угрожает моей жизни, не издевается надо мной. Когда мое тело принадлежит мне и когда я не теряю свою кровь граммами, не в силах дать отпор. Боясь разозлить вампира, боясь быть растерзанной, израненной. Мертвой.
  
   Часто, сидя вот так в своей кровати и поджав ноги под себя, вспоминаю свое детство. Образы из прошлого подпитывают, вселяя умиротворение на некоторое время. Затем перед глазами разворачиваются ужасающие картины настоящего, вырывая из покоя. Устала быть слабой, немощной. Ненавижу саму себя, снова и снова падая ниц перед Сакамаки. Но больше всего, за то, что не питаю ненависти к ним. Старательно пытаюсь пробудить в себе это чувство к садистам, взглянуть правде в глаза: я не нужна им. Моя кровь - вот чего они желают. И осознание этого причиняет боль.
  
   Эта ночь, как и предыдущие, не предвещает ничего хорошего. Мне не сбежать. Не скрыться. Не желаю думать о том, действительно ли этого я хочу. Вряд ли мне понравится такое откровение. А ведь мне еще только предстоит выбрать одного из них. Выбрать того, кто превратит мою жизнь в ад. Эта перспектива лучше нынешнего положения только тем, что давление на меня уменьшится в шесть раз.
  
   Темные мысли давят тяжким грузом и в попытке избавиться от них я резко встаю на ноги и едва не падаю на пол. Голова идет кругом, мои руки судорожно цепляются за простыню. Стараясь удержаться, я чувствую, как в голову ударяет бешеный приток крови, оглушая. Делаю глубокие вдохи, ожидая, когда проклятое чувство беспомощности уйдет, давая мне возможность контролировать свое тело. Вздох облечения громким звуком отдается в комнате, и я тут же закрываю рот рукой. Второпях снимаю ночную сорочку, на ощупь нахожу свитер и брюки, на ходу надевая теплые вещи. Нет, я не иду к двери, это чревато. Двигаюсь к балкону, тихонько отвожу шторы, привыкая к ослепляющему свету. Не отрываю взгляда от двери, опасаясь быть пойманной. Сам факт того, что я покидаю комнату через балкон, наверняка бы насторожил вампиров. А после ждать расплаты совсем не придется.
  
   Прохладный воздух действует отрезвляюще, сомнения по поводу разумности этой затеи подтверждаются, но к своему собственному удивлению я не возвращаюсь. Мне кажется или я делаю что-то смелое? Чего не ожидала от себя, так это ироничного настроения, в котором пребываю с момента как вздумала самовольничать. Раньше проявляла свой характер только в мыслях. Следует ли мне опасаться самой себя? О том, что нужно опасаться последствий своих выходок, я знаю. Но литром крови меньше, литром больше, должна же я совершить хоть что-то действительно недопустимое, чтобы не мучиться над размышлением по какой причине меня в очередной раз калечат.
  
   Ах... Тут же обрываю поток сумбурных мыслей. Речь идет о Сакамаки, о тех, кто не нуждается в поводах испить моей крови. Им достаточно того, что я есть. Так чего мне бояться?
  
   С этой мыслью я цепляюсь за ветку плюща, разросшегося по каменной стене особняка. Опираясь на перила животом, перелезаю через них, крепко хватаясь за балюстраду. Уверенна ли я в себе и сейчас, повисая по меньшей мере в семи метрах над землей? Да. Боюсь ли я разбиться? Да. Эти противоречивые чувства - страх и уверенность - каким-то образом придают мне сил. Аккуратно разжимаю руку, тут же цепляясь за лиану. Мне удается продвинуться на полметра ниже.
  
   ...Но я была бы не Юи Комори, если бы не допустила ошибку. Очередная ветка была слишком слабой, чтобы выдержать мой небольшой вес. С громким треском она отрывается от стены, и я оказываюсь еще на полметра ближе к своей цели. Но в слишком опасном положении. Страшная паника накатывает, и я зачем-то все еще держу в руках бесполезную ветку. Словно в жутком кошмаре мой голос подводит. Мне не удается издать ни единого крика о помощи, я просто глотаю ртом морозный воздух. Совсем не кстати наворачиваются слезы, жалость к самой себе бьет наотмашь, и как бы в наказание плющ совсем отрывается от стены, сбрасывая меня вниз.
  
   В ту же секунду я чувствую, как из легких выбивается весь воздух, как тупая боль набатом отдается в голове. Мое тело распростерто на заснеженной земле. Мое сердце бьется и мечется в грудной клетке. Я смотрю на голубое небо, впервые не взывая к Богу, не моля его о помощи.
  
   Тьма сгущается надо мной...
  
  ***
  
  
   "Юи". Аято очнулся ото сна, повинуясь какому-то предчувствию. Она проснулась, если вообще спала. Он уловил звуки движения: хруст чистых простыней под девичьими пальцами, пульсацию её крови, прерывистое дыхание. Затем тяжёлый вздох и последовавшая за этим секундная тишина. Она напугана, боится. Этот глупый страх дико бесит.
  
   Торопливое переодевание девушки в её спальне настораживает. Аято напрягает слух, не меняя положения. Он не станет останавливать её. Позволит сбежать, а после обрушит весь свой гнев на её хрупкие плечи. Наконец-то она бежит. Вампир не скрывает своего удовлетворения. В ней есть жажда жизни, но она по-прежнему до невозможности глупа.
  
   Вопреки ожиданиям Аято, Юи идет к противоположной от двери стороне, к балкону. Что ж, желание разорвать её в клочья за опрометчивый поступок отходит на задний план, не теряясь из виду. Все ещё маячит, провоцируя, но сменяется раздражением. Она не бежит из особняка, не использует мнимую, но возможность, чтобы больше не пасть жертвой в руках Сакамаки. Юи смирилась.
  
   Вдруг треск ветки отвлекает вампира от раздумий. Недоуменный взгляд устремляется в сторону Юи, минуя преграды в виде стен. Он перемещается на балкон в спальне девушки в тот самый момент, когда её тело приземляется, издавая хлопающий звук, пробравший вампира до самых глубин его тёмной души.
  
   Его дальнейшие действия выполняются как на автомате. Вот он приближается к Юи. Вот наклоняется к ней, хочет взять на руки. Но подоспевший Рейджи предостерегает, что у девушки могут быть сильные переломы. Аято протягивает руки к Комори, исследуя ее тело на наличие ушибов. Канато указывает на припухшую лодыжку Юи. Не теряя времени, красноволосый Сакамаки забирает девушку в дом, только сейчас замечая, что все братья в сборе. Он ощущает исходившие от них волны беспокойства, недосягаемые для посторонних и для самой Юи. Сейчас вампир готов благодарить судьбу, наградившую девушку такой наивностью. Если бы только она видела истинные чувства братьев-садистов... Что могло помешать многим его планам на ее счет. Она нужна ему здоровой и сильной. Аято ориентируется на стук ее сердца. Ушиб или даже перелом лодыжки при падении с третьего этажа - это так ничтожно мало по сравнению с тем, что Юи испытала в особняке Сакамаки.
  
   Он решает отнести девушку в ее комнату, отгоняя прочь идею закрыться с ней в своей спальне. Нахождение в привычной обстановке должно ускорить процесс выздоровления. После чего Аято заберет свое.
  
   Вампир бережно кладет ее на кровать, отходит на пару шагов, осознавая, что сам не справится с этим.
  
   - Рейджи, - поворачивается он к своему брату.
  
   - Ты слышал, как она вышла? - немедля, задает вопрос брюнет, ставя медицинский чемоданчик рядом с новоявленной пациенткой. На время он оставляет тонкую лодыжку девушки без внимания, осматривая ее голову.
  
   - Мы все слышали, - обличающе проговаривает Райто, - Слышали, но ничего не предприняли. Я не ожидал от стервочки подобного, она удивляет все больше и больше.
  
   - Что ты имеешь в виду? - следует вопрос от Субару. Его лицо искажается в гримасе раздражения.
  
   - Разве она не хотела убить себя? - вопрошает Канато, вслед за чем грустно продолжает, - Почему она не позволила сделать это нам?
  
   - Блинчик не умрет. И вряд ли она хотела покончить жизнь самоубийством, - Аято буквально проглатывает последнее слово, качая головой, поджав тонкие губы, - Глупая, но не настолько.
  
   - Не настолько? - повторяет Райто, слабо посмеиваясь, - Так или иначе она подвергла себя риску, - разводит руками, наклоняя голову набок. Его голос приобретает угрожающие нотки, - Ей придется сполна ответить за наше ожидание.
  
   - Заткнись, Райто, - беззлобно, но твердо произносит Аято.
  
   - Думаю, ее здоровью ничто не угрожает, - выдвигает диагноз Рейджи, ловко перебинтовывая ножку девушки.
  
   Красноволосый вампир переводит взгляд с бледного лица Юи на сосредоточенного брата, чувствуя неприятный укол где-то под самым ребром, наблюдая, как Рейджи обращается с Комори. По невозмутимому виду брюнета невозможно догадаться, о чем он думает. Но прожив вместе со своими родственниками столько лет, Аято замечает несвойственную Рейджи в отношении девушек бережность, будто держит в руке самое ценное и хрупкое, что у него есть. Например, свой бесполезный фарфор.
  
   Рейджи вкалывает Юи снотворное, обеспечивающее сон на несколько часов.
  
   - Юи нужно отдохнуть, - поторапливает Аято, красноречиво сложив руки на груди и встав перед вампирами, уставившимися на девушку.
  
   - А нам нужна Юи, - передразнивая, шутит Райто, тем не менее собираясь уходить.
  
   - Пусть просыпается скорее, - Канато сжимает своего игрушечного медведя, возмущенно поглядывая на спящую Комори, - Нам с Тедди не с кем играть.
  
   Субару первым выходит из комнаты девушки, едва не сшибая на своем пути Шу, стоявшего в дверях все это время. Старший из братьев с щедрой порцией меланхолии отходит в сторону, выпуская Райто и Канато. В спальне невесты остаются трое вампиров. Самые старшие члены семьи. Обстановка разряжается, не успев накалиться, когда прерывистый вздох Юи раздается в помещении. Словно по договоренности все три вампира один за другим покидают комнату, наградив Комори на прощание самыми разными взглядами. Рейджи - задумчивым, Шу - пустым, а Аято - просто многообещающим.
  
   Тем взглядом, что таит в себе все и сразу и в необъятных количествах.
  
   Стоит Юи только проснуться...
  
  ***
  
  
   Я готовилась к чему угодно, прежде чем открыть глаза. К присутствию вампиров, которые ждали бы моего пробуждения, чтобы претворить наверняка обещанные мне наказания в жизнь. Вопросы, упреки, боль.
  
   Моё дыхание перестает быть поверхностным, так что они знают, что я не сплю. Глупые-глупые никому не нужные слёзы вот-вот хлынут из глаз, но, понимая, чем для меня это обернётся, я прилагаю усилия, пресекая рыдание в голос. Мои глаза все ещё прикрыты. Понимаю, что так больше не может продолжаться и осторожно имитирую пробуждение.
  
   И... Никого. Я здесь одна. Оглядываюсь вокруг, стараясь оценить плачевность своего положения.
  
   Тупая боль в голове ограничивает движения. Моя нога наглухо перебинтована и зафиксирована на небольшой подушке. Приподнимаюсь на руках, подворачиваю штанину, пробую повертеть ногой. И зря. Боль натягивает нервы. Подавляю крик, запрокидываю голову, сжимаю ладони в кулаки, впиваясь отросшими ногтями в кожу. Пара секунд и все снова в порядке. Если так вообще можно выразиться в этой всей ситуации.
  
   Меня принесли в мою спальню, обработали рану, оставили в покое. Кажется, мне следует почаще выбираться на прогулку через балкон.
  
   Как же хорошо, что я не хочу в туалет, думаю я. И как по закону подлости меня одолевает малая нужда. Юи, тебе просто везёт в этой жизни.
  
   Я терплю какое-то время, почему-то воображая, что все само пройдёт. Минута, вторая, третья. Осторожно перемещаю вес на правый бок, игнорируя боль в пострадавшей конечности. Благо я лежала близко к краю. Встав на здоровую ногу, я облокачиваюсь сначала на прикроватную тумбочку, затем на стену. Всего три метра в этой огромной комнате меня отделяет от ванной. Чудно.
  
   Мой старый дом был размером с эти апартаменты. Хм, старый? .. Я ещё вернусь туда...
  
   Снова глубокий вдох и мерный выдох, так я приучаю себя не впадать в депрессию, которую порой создаю с завидным успехом. Я должна быть рада, ведь я выжила после такого падения, отделавшись совсем небольшой травмой.
  
   - Блинчик!
  
   Я едва не подпрыгиваю на месте от неожиданности.
  
   Аято бесцеремонно подхватывает меня на руки, сверля своими лиственно-зелеными глазами.
  
   - Разве я разрешал тебе вставать с кровати?
  
   И что тут скажешь? Я молчу, не глядя на него. Знаю, ничего хорошего нет в моём безмолвии, но мне правда нечего сказать ему на это.
  
   - Ты должна была позвать меня, Блинчик, - произносит он с нажимом.
  
   - У меня есть имя, - уже не в первый раз напоминаю ему. К тому же мне необходимо сменить тему, избегая очередных выпадов со стороны вампира.
  
   Он прижимает меня ближе к себе, а я не сопротивляюсь. Чувствую его дыхание на щеке, готовясь к самому худшему. Но Аято всего лишь забавляется.
  
   - Серьёзно, Блинчик? - спрашивает, деланно удивляясь, - Я вечно забываю его.
  
   Во мне просыпается возмущение. Аято замечает это и его губы растягиваются в нахальной улыбке.
  
   - Неважно, - обрываю я устало, - Мне нужно в ванную, не мог бы ты оставить меня?
  
   Такой вопрос лишь формальность, и в подтверждение этого вампир безмолвно несёт меня в ванную, ухмыльнувшись с таким видом, будто я произнесла абсурдную вещь. Что ж, возможно.
  
   Аято медленно ставит меня, хм, на ногу. Держит меня за предплечья, щурит глаза, осматривая меня с ног до головы, будто прикидывая, как скоро я упаду без его поддержки. Он все смотрит и смотрит, и как бы невзначай я прочищаю горло. Однако вампир воспринимает это по-своему, спускаясь к резинке моих домашних штанов. В изумлении я слежу за его действиями, пока наконец не останавливаю, цепляясь за наглую вампирскую руку.
  
   - Я сама справлюсь, - голос дрожит, ненавижу такие моменты. Заставляю себя посмотреть на вампира в упор, - Пожалуйста. Я закончу, и ты сможешь выпить моей крови.
  
   Меня тошнит от собственных слов. Аято сердится. Зрачки сужены до едва заметных точек. Я поспешно расслабляю захват, но не отпускаю его, мысленно коря себя за неразумный поступок. Я загнана в угол, но для меня абсолютно очевидно, что я не могла поступить иначе. Не могла не попытаться остановить это.
  
   Он оставляет в покое мои штаны. Его рука по-хозяйски пробирается под мою кофту. Аято обнимает меня за талию и прижимает к себе. Не знаю причины такого его поведения, но похоже это очередная игра. Я напряжена с момента его появления в комнате и вынуждена постоянно быть на чеку. Все мои мысли, все ощущения, каждая частичка моего тела отчаянно следят за вампиром.
  
   Вторая его рука все ещё удерживает меня. Он немного наклоняется. И тогда что-то обрывается во мне, и слёзы срываются с глаз. Он замечает это, и я понимаю, что сама обрекаю себя на страдания, которые он вот-вот причинит. Его объятия становятся крепче и крепче и вскоре раздается хруст моих костей. В тот же момент он прекращает пытку, разжимая объятия, выжидает, когда я смогу устоять, после чего оборачивается спиной и идёт к двери:
  
   - Поторопись, - шипит Аято, не забывая гневно хлопнуть дверью.
  
   Я следую его указу и поспешно привожу себя в порядок, передвигаясь по ванной на одной ноге. Расчесываю русые волосы, потерявшие шелковый блеск. Сейчас они подобно соломе, точно такой же длины, ни на миллиметр не выросли. Избегаю смотреть на себя в зеркало, наверное, с тех пор, как срок моего пребывания в особняке Сакамаки перевалил за месяц. Но сейчас по наваждению я решаюсь на это.
  
   На меня из зеркала смотрит совершенно другой человек. Не веря своим глазам, махаю сама себе рукой, а убедившись, что эта исхудавшая, бледная девушка с осунувшимся лицом и есть моё отражение, горько улыбаюсь.
  
   Внезапно в отражении появляется еще одна фигура. Аято подходит ко мне сзади и бросает взгляд в зеркало.
  
   - Как ты смеешь заставлять меня ждать?
  
   Его слова доносятся словно издалека. В немом шоке я разглядываю его и себя и мне становится дурно оттого, как очевидна разница между нами. Вместе с этим меня мучает вопрос, почему меня до сих пор не убили? В этом доме были жертвы гораздо симпатичнее меня. Ведь я видела коллекцию невест Канато. Все они были прекрасны. Нет, я не принижаю себя. Я тоже была симпатичной, до того рокового дня. Даже красивой, по словам некоторых девочек. Но сейчас... Сейчас я в растерянности.
  
   Почему бы просто не пересадить сердце Корделии во мне в другую девушку? Современная медицина может все. Возможно даже Рейджи сумеет сделать это. Нужно только выбрать новый сосуд. Мне никогда не приходило это в голову, но эта мысль кажется такой разумной, что я решаюсь высказать её Аято.
  
   - Я думала над кое-чем, - начинаю издалека.
  
   Он снова берет меня на руки, нетерпеливо подгоняя.
  
   - О чем ты думаешь?
  
   Что мне импонирует в Аято, пожалуй, он единственный, кто задаётся таким вопросом. И тем не менее, как и остальные, не считается с моим мнением.
  
   Я облизываю пересохшие губы, нервно провожу рукой по волосам.
  
   - Возможно... - я жду, пока он опустит меня на кровать, - Может сердце этой женщины, - специально не произношу ненавистное ему имя, но вижу, как Аято недовольно хмурится, и я быстро заканчиваю свою мысль, - Пересадить в другую девушку? Я подумала, что моя кровь так нравится вам... тебе и, наверное, если... пересадить это сердце в другую девушку...
  
   Я не успеваю договорить, как вдруг Аято словно испаряется в воздухе. Замолкаю, уставившись в одну точку. Во мне словно перевернулся мир. Чувствую опустошение. Только что я предложила садистам избавиться от себя. Причём с каким жаром я это сделала. Неужели мне так не терпится умереть?
  
   Но дело даже близко не в этом. Аято не остановил меня. Не оскорбил. Не выпил моей крови. Он не разозлился из-за моих слов. Не отказался от этой затеи. Это может означать только одно. Он принял моё предложение и исчез только за тем, чтобы обсудить это с братьями.
  
   Я откидываюсь назад, давая выход своим чувствам. Меня раздирает изнутри боль. Я прячу лицо в подушки, пытаясь приглушить рыдания. Скулю от обиды на эту жизнь, на себя. Зову отца, кричу, в мольбе забрать меня отсюда. Я зову свою мать, которую не видела с шести лет. Я испытываю такую жалость к себе, что меня буквально мутит. Ненавижу себя и жалею, этот замкнутый круг и ловушка, в которой нахожусь, это заточение давят на меня. Меня никто не учил бороться за себя. Меня учили молиться, со смирением принимать все напасти в этой жизни как должное. Я дочь священника, не воина. Я не в силах справится со всем этим.
  
   Проходит какое-то время, прежде чем эти стенания прекращаются.
  
   Уже почти полночь, но Рейджи не заходит поторопить мои сборы в школу. Он и не зайдет. Видимо моя идея пришлась им по душе и сейчас они заняты поиском подходящего тела.
  
   Мне остаётся только ждать.
  
  ***
  
  
   Рейджи, выйдя из комнаты Юи, незамедлительно отправляется в свой кабинет. С присущей ему аккуратностью заваривает гёкуро[1], затем наполняет чашку теплым напитком. В его руках, облаченных в белые перчатки, любое действие превращается в некий ритуал. Мысли вампира сейчас далеко за пределами его обители.
  
   Действительно ли эта человечишка так глупа, как кажется? Могло ли в её маленькую голову прийти мысль покончить с её жалким существованием?
  
   Даже погруженного в чтение книги Сакамаки никак не оставляет образ лежащей на земле Комори. Её открытые остекленевшие глаза. Слабое тело не выдает и признака жизни. Лишь мерное биение сердца. Слишком бледна даже на фоне снега. Слишком прекрасна, чтобы быть настоящей. Вампир отметил, как она хороша, когда не издает и звука. Как элегантна.
  
   Содержание книги теряется на задворках сознания, и, держа ее все еще открытой, Рейджи расслабляется в кресле, погружаясь в раздумья.
  
   Проходит несколько часов, прежде чем он слышит, как она просыпается. И ещё некоторое время, по истечению которого она решает пошевелиться. Картину рушит Аято, отбивая всякое желание прислушиваться к происходящему в спальне Комори. Рейджи безусловно следует своим привычкам контролировать все, что его окружает. Однако, когда дело касается утех его братьев, предпочитает абстрагироваться, не вмешиваясь ни коим образом. Если конечно при этом соблюдаются все приличия и нормы.
  
   Но даже так вампирский слух выхватывает обрывки фраз юной девушки, которые отвлекают вампира от очередного эксперимента в его небольшой лаборатории. Склянка с синей жидкостью выпадает из аристократически бледных длинных пальцев вампира и вдребезги разбивается о пол. Жидкость с шипением бурлит на темном паркете, выедая древесину до основания. Синяя дымка тонким узором взбирается наверх.
  
   Рейджи ожидает, пока она договорит, но продолжения не следует. Аято перемещается в гостиную, куда уже следуют остальные Сакамаки. Рейджи поправляет свой галстук, после чего, смахнув иссиня-чёрные волосы с глаз, покидает кабинет.
  
   До каждого из них доносится плачь невесты. Это забавляет, раздражает, бесит, но Шу как всегда остается равнодушным, продолжая спать на диване.
  
   Райто смеется глазами, плюхаясь в ближайшее кресло.
  
   - Похоже стервочка прощается с жизнью.
  
   Канато присаживается на подлокотник, что-то шепча своему Тедди, его губы растягиваются в улыбке.
  
   - Чи[2], какая же глупая, - выдыхает Аято, разворачивая обертку конфеты, прихваченной из хрустальной вазы. Осуждающий взгляд Рейджи ничуть не смущает красноволосого вампира, поглотившего лакомство целиком.
  
   - И что мы будем с этим делать? - Субару подпирает стену зала плечом, не отводя взгляда от чернеющего за окном пейзажа.
  
   - Ничего, - односложно отвечает Рейджи, затем продолжает, - Не существует никаких причин пересаживать сердце в другое тело.
  
   Непринужденный смех Райто перекрывает душевные терзания из спальни девушки.
  
   - Делайте с этим сердцем что угодно, - нефритовые глаза вампира возносятся к потолку, к комнате Юи, - Только оставьте мне стервочку, я научу её получать от жизни удовольствие.
  
   - Она должна сделать выбор, - наконец подает голос старший вампир, - За который позже сполна ответит перед кем-то из нас.
  
   Шу отворачивается к спинке дивана, давая понять, что на сегодня это все, что можно от него услышать. Рейджи непроизвольно кривится от одного только напоминания Шу о себе, впрочем, тут же берет над собой контроль, придавая лицу привычное серьезное и немного строгое выражение.
  
   - И конечно Блинчик выберет меня, - самодовольно произносит Аято, не допуская даже и мысли, что может статься иначе. В широко раскрытых глазах читается неприкрытое намерение сделать девушку своей, любым способом. Любой ценой.
  
   И ему становится очевидно, что братья наполнены той же решимостью, по-разному показывая свое отношение к человеческой девушке. И даже сейчас в их головах мелькает мысль, иной формулировки, с контрастирующими оттенками, но одного содержания: Юи нужна им целой, вместе с дремлющим в ней вампирским сердцем, с девичьим хрупким тельцем и вкупе со своей простой и некогда набожной душой. Это такой оригинальный букет, что, если отделить одно от другого, ничего хорошего не выйдет. Ничего вкусного. Ничего соблазнительного. Никакой страсти, драмы. Ни грамма логики.
  
   - Пусть живёт, - мечтательно выдает Канато, - Тедди очень привязался к ней.
  
   - Ну, - тянет Райто, - нам с Тедди не тягаться, верно? - подмигивает игрушечному медведю старшего брата.
  
   Рейджи объявляет о том, что придется пропустить школу сегодня, поскольку Комори не в состоянии идти. Шу, не меняя положения, прерывает его, аргументируя отказ тем, что это может привлечь внимание со стороны и что в доме вполне спокойно могут остаться два вампира, проследить за Юи. Он и кто-то еще. Рейджи едва не выходит из себя, считая, что ответить на это ниже его достоинства. Он привык к безалаберному отношению брата ко всем своим обязанностям старшего в доме. И всякий раз, когда Шу пользуется возрастным положением, вампир презирает его еще больше. Но спорить не о чем, так что Рейджи удаляется в свой кабинет, планируя все же посетить "Рётэй". Оставаться в особняке в компании с ненавистным братом он вовсе не желает.
  
   - Орэ-сама[3] остается здесь, - сообщает Аято и, задрав штанину на одной ноге, направляется на кухню за ароматным такояки.
  
   Райто садится за рояль. Эбонитовая поверхность музыкального инструмента отражает лунный свет, льющийся сквозь высокое арочное окно гостиной. Длинные быстрые пальцы словно дразнят белоснежно-угольные клавиши, заставляя издать вычурный проигрыш. Пауза. Последняя нота растворяется в воздухе. К брату присоединяется Канато, чей высокий и чистый голос задает настроение сегодняшней партии. Действуя как одна мелодия, братья наполняют залу чарующей балладой, затрагивающей самые потаенные струны души.
  
   Не желая более здесь оставаться, Субару покидает особняк, скрывшись в тени ночи. Он приходит на место, где еще днем лежала Юи, смотрит наверх на стену особняка и замечает выделяющуюся на фоне остальных ветку плюща. Словно вырванная, она свисает своими острыми концами вниз, покачиваясь под тяжестью собственного веса. Невеста хотела сбежать, поздно воспользовавшись его советом. Да что угодно, черт возьми. Но это не было попыткой покончить с собой. Тот, кто хочет умереть, не цепляется за жизнь в самый ответственный момент. Он твердо это знает.
  
   В отличие от Субару, Аято не так уверен в том, что Юи вовсе не хотела умереть. Он помнит, как она еще неделю назад без колебания проткнула себя кинжалом. Эта картина раз за разом посещает его, подначивая на то, чтобы заставить девушку страдать. Он единственный, кто может убить ее. Уже не ей - ему принадлежит жизнь этой девчонки, что мнит себя способной распоряжаться собой, как взбредет в её маленькую симпатичную голову.
  
   Ее глупое предложение все еще крутится в его мыслях. Он усмехается её наивности. И ладно бы она произнесла это и о сказанном никто не узнал, но весь дом слышал, как Блинчик буквально предлагает убить себя. Аято необходимо было удостовериться, что никто из братьев не собирается вытворить что-то подобное на поводу у своих желаний. И результат такого разговора его вполне устраивает. Сегодня он остается в особняке. С Юи.
  
   Он не заставит девушку долго ждать его. Эту ночь он проведет с ней.
  
   Эту и все последующие ночи.
  
   При ином раскладе Аято со всем благородством аристократа исполнит желание Юи отправиться на другой свет.
  _______________________________________________________________________________________
   [1] - дорогой зеленый чай, выращиваемый на юге Японии.
   [2] - в переводе с японского означает "Черт", ругательского характера.
   [3] - дословно означает "Великий Я". Редкая форма, крайная степень хвастовства.
  
  Эпизод II
  
   Сквозь сон, я чувствую, как прогибается под чьим-то весом кровать. Цепляюсь за остатки этого сна, мечтая остаться в нем, не возвращаясь в такую пугающую опасную явь. И чем больше я борюсь, тем быстрее просыпаюсь. Вжимаюсь спиной в кровать, боясь выдать себя. Но все становится тщетно, когда вампир произносит:
  
   - Я хочу пить, не оставляй меня голодным, Юи.
  
   Этот властный низкий голос принадлежит Аято.
   Окончательно проснувшись, едва ли заставляю себя открыть глаза, сесть, не глядя на названного гостя. Моя ночная рубашка плотным воротом стягивает горло на все пуговицы. Я тянусь к ним, дабы открыть ворот, но вампир останавливает мою руку.
   - Я поговорил с ними насчёт твоего предложения, - Аято смотрит на меня, словно в ожидании реакции.
  Сглатываю, направив все силы на то, чтобы выдержать оглашение их решения.
   Тем временем вампир несильно сжимает мою ладонь. Синяки обеспечены, но совсем незначительные. Аято не так груб, как остальные. Но этого мне не легче. Эту своеобразную нежность с лихвой компенсирует его тотальный контроль надо мной.
   - Это сердце останется в тебе.
   Это сердце стучит с удвоенной частотой. Прижимаю свободную руку к груди, щедро вдыхаю ночной воздух. Я не умру. Не сегодня.
   - Тебе не сбежать от меня.
   Мне нет дела до этой угрозы, сейчас я жива и пока не собираюсь покидать этот странный и такой опасный мир. Вампир приближается к горлу, я привычно жмурюсь, стараясь не напрягать плечи. Расслабившись, боль почти не чувствуешь. Почти... Моя шея открыта перед взором этого хищника. Тёплые губы слегка касаются кожи. Но он не спешит выпускать клыки... Что?.. Я дергаюсь, словно меня ударило током, Аято хватает меня за плечи и разворачивает к себе. Снова приближается к шее...
   - Что ты делаешь? - громче, чем дозволенно, спрашиваю я.
   Мой вопрос игнорируют, заставляя просто ожидать, пока это кончится. Сакамаки зарывается лицом в яремную впадину, большими порциями вбирая запах. Запах крови... Мурашки разбегаются по телу, когда он резко выдыхает, обжигая кожу горячим дыханием. Он разжимает пальцы, толкает меня назад. Послушно опускаюсь под его напором. Смотрю в потолок, но скучную картину перебивает нависший надо мной Аято. Не смотря на кромешную тьму, я вижу, как переливаются зелёным его глаза. Он буравит меня взглядом, не переходя к трапезе. Чувствую, как против воли напрягается все тело. Глупо пытаться противостоять вампиру. Который ведёт себя совершенно необъяснимо, укладываясь под моим боком и расположив свою голову на моём животе! Ответной реакцией настигает приступ неконтролируемого кашля. Вампир придавливает меня своим весом. Удерживая от не произвольных движений. Лёгкие словно разрываются изнутри. Сжимаю пальцы, каким-то образом оказавшиеся на плечах Аято. Разрываю ткань, впиваясь ногтями в холодную кожу вампира. Слышу, как он рычит и...
  Нет, это рычу я. Высокий, хриплый рык исходит от меня... Резкий запах ударяет в нос, втягиваю его, наполняя лёгкие. Фокусирую взгляд на вампире. Разодранный мной пиджак клочками оседает на окровавленных плечах Аято. Он хмурит брови, уголки его губ растягиваются в ровную линию. Страх тугим узлом завязывается в моей груди.
   - Прости меня, Аято, - сквозь плач выдаю я. Что я натворила?! - Я не знаю, что на меня нашло! Я просто... Прошу, прости меня... Аято! - причитаю, вглядываясь в вампира.
   Он с шумом выдыхает и, не сводя с меня глаз, садится на край постели.
   - Ты показала характер, Блинчик, - он смеется одними губами, - Испортила мне пиджак... - приближается, расположив свои руки над моей головой, - Твои последние слова в этой жизни?
   Знаю, я должна придумать что-то убедительное, что-то, что поможет мне остаться в живых. Что-то... Но мои слова застревают на полпути, опереженные гулким призывом желудка к еде.
   Сакамаки легко и совсем не злорадно смеётся, подхватывая меня на руки. Не желая свисать безвольной куклой, я осторожно держусь за его шею, боясь потревожить недавно нанесенные раны. Аято не реагирует, следуя куда-то вниз из моей комнаты, и я решаю рассмотреть в свете ламп то, что натворила, поддавшись необъяснимому порыву. Пиджак и рубашка и вправду в разодраны в пух и прах. Атласная лента, цвета бургунди осталась нетронутой, все также обвивая мощную шею парня. Но больше всего мое внимание привлекают разводы ещё свежей крови. Теперь запах не кажется таким... притягательным... Теперь это просто кровь. Впервые не принадлежащая мне. Мои окровавленные ладони сильнее цепляются за вампира, когда он открывает дверь в кухню.
   Он усаживает меня на столешницу, поворачивается спиной, заглядывая в холодильник. Достаёт оттуда некоторые продукты и в первую очередь наполняет водой стеклянный стакан. Которую выпивает сам. А чего я ожидала от этого эгоиста?
  Аято оборачивается, кидая на меня сосредоточенный взгляд. Предчувствуя неладное, я сползаю на пол, хотя не имею и малейшей возможности убежать из-за больной ноги. Вампир притягивает меня к себе, одной рукой вцепившись в талию, другой придерживая мое лицо. Хочу сказать что-то, но подвожу саму себя, открыв рот и позволив тем самым этому наглому вампиру поцеловать себя. Остатки былой гордости едва ли не кричат во мне, заставляя биться в этих односторонних объятиях. Но Аято сбивает с толку, передавая через поцелуй воду, которую сглатываю, нуждаясь в порции воздуха. Минута, другая и третья тянутся, пока вампир измывается над моим ртом. Неужели так вообще можно? Так долго и напористо? Так нагло и бесчестно, что устаешь всем телом?
  Мои жалкие попытки остановить его затухают. Нет, все-таки я безвольная кукла. И единственное, что отличает меня от невест из коллекции Канато, это то, что я проигрываю им во внешности. Ах, да, и я до сих пор жива. И иногда одолевают сомнения, что это так уж хорошо.
  Рука Аято перемещается с моего затылка на спину. Этот зверский поцелуй подходит к концу и вампир отстраняется, глядя на меня сверху вниз.
  Мои щеки горят, лицо нещадно болит и шея порядком затекла. Как можно наслаждаться такими вещами?
   - У тебя такой вид, будто я тебя изнасиловал, - Аято щурится, а хватка на талии становится сильнее, неудобство сменяется болью. По моему виску стекает капля пота.
   - Я устала, - шепчу, тщетно вкладывая в свой голос нотки непокорства.
   - Устала от такой мелочи, - с самодовольством выдаёт он, ухмыльнувшись, - Что же с тобой будет, когда ты станешь только моей, Блинчик?
   Я молчу, подавляя желание высказать, что никогда не буду принадлежать ему и скорее умру, чем это произойдёт. Но посмотрим правде в глаза, так ли это на самом деле? Действительно ли я готова распрощаться жизнью, отказавшись от перспективы принадлежать одному из Сакамаки?
  И тут мне в голову, в мою пустую и глупую, часто подводившую меня голову приходит идея. Вовсе не исключено, что идея подведет меня ещё ближе к финалу моей жизни, но я просто не могу безучастно наблюдать словно со стороны, как день за днём я гасну этом доме. Приступая к плану, смотрю на вампира слегка поражённо. Так, будто меня ещё можно чем-то удивить.
   - Это можешь знать только ты, - я не вру, но то, что я говорю это намеренно, теребит мою совесть.
   Да... Я не привыкла думать над своими словами слишком много, и сейчас складывается впечатление, будто превращаюсь в расчетливого и неискреннего человека, и это безусловно неприятно.
   - Так ты выбираешь его?
   Шу.
   Аято и я оборачиваемся к вампиру. Старший Сакамаки, облокотившись на стену, стоит как всегда в наушниках. Его глаза прикрыты. Как всегда. Я даже не помню их цвета. Он так редко говорит, что в памяти теряется его голос.
   - Я задал тебе вопрос, - он приоткрывает один глаз, на расстоянии не видно цвета, но я предполагаю, что это синий.
   Тем временем Аято усиливает захват на ребрах, и все что мне остаётся, выдохнуть на свой страх и риск слово "Нет".
   - Пока нет, - поправляет Аято.
   - Не убей её при ином раскладе, - апатично отвечает Шу, исчезая в дверном проеме.
   - Легко сказать, - злится вампир, смотря на меня.
   Я опускаю голову, позволив себе немного расслабиться. Всегда один вампир на десять квадратных метров лучше, чем два. Меня клонит в сон, здоровая нога устаёт все больше, не выдерживая мой вес. Колено подкашивается, и я держусь за Аято. Он фыркает, грубо толкая меня назад. Я задела его своим ответом и он это так просто не оставит.
   Наблюдаю за тем, как вампир разогревает в микроволновой печи излюбленное такояки. От запаха еды во рту набирается слюна, которую шумно сглатываю, когда тарелка оказывается передо мной. Не решаюсь притронуться к ней. И правильно. Это не для меня. Голодным взглядом слежу, как Аято со смаком поедает один кусочек за другим.
   Раздраженно вздыхаю, направляясь к раковине, прыгая на одной ноге. Поток воды из смесителя заглушает чавканье вампира. Она окрашивается в розовый цвет, стекая по моим пальцам. Тщательно вымываю ногти. Не выношу вид крови. Особенно чужой. Особенно вампирской. В частности, Аято. Но в спальне мне хотелось попробовать её. От осознания этого, желудок скручивается, вынуждая согнуться в три погибели.
   Сквозь острую боль, чувствую, как меня поднимают, снова усаживая на столешницу.
   - Покорми меня, - властно выдаёт вампир.
   У меня чувство, что я вот-вот умру, а он просит меня о таком? Покорно подчиняюсь. Натыкаю на деревянную палочку шарик из теста с наверняка вкусной начинкой. Ароматный соус стекает по моим пальцам, когда я подношу блюдо ко рту вампира. Аято широко открывает рот и с таким аппетитом съедает такояки, что я невольно засматриваюсь. Сакамаки пристально смотрит на меня, слизывая своим шершавым языком соус с моих пальцем. Причмокивает, оставляя невидимые следы на каждом пальце... Стоп. Что??? Отстраняюсь, возвращая свою руку себе. Но, ах... Успеваю задеть острый клык вампира и теперь из царапины выступает багровая жидкость. Аято без усилий приватизирует мою ладонь.
   - Пожалуйста! - снова слёзы и снова мольбы, как должно быть жалко я выгляжу, - У меня и так мало крови, Аято!
  Молча, вампир вбирает мой палец в рот. Я сдаюсь, понимая, что, сопротивляясь, могу причинить себе ещё больший вред. Чувствую, как язык хищника петляет вокруг царапины. Аято не пьёт кровь... Он лечит?
   Словно исчерпав лимит, слезы перестают течь ручьём. Я прикрываю глаза, вновь поддавшись слабости. Моя голова тяжелеет, а тело становится ватным.
   - Я конечно рад, что ты теряешь сознание от одного только моего языка, - мягкий шепот над самым ухом, - но ты должна поесть, Блинчик.
   - Я так устала...
   Так тихо отвечаю ему, совсем не беспокоясь о последствиях. Слишком устала. Я хочу спать.
   - Не спи, - меня слегка потряхивают, и я рада бы проснуться. Такая не естественная тяга ко сну пугает меня.
   - Не могу... - выдыхаю, тщетно попытавшись открыть глаза, - я не...
   - Проснись! - вампир шипит.
   Я отдалённо ощущаю, как Аято стремительно направляется в другую комнату, крепко прижимая меня к себе. Он зовёт Шу, вкладывая меня на мягкую поверхность. Нервные окончания отказывают один за другим. Я слышу голоса словно через бетонную стену. Не чувствую своего тела. Не чувствую ничего. Способная мыслить, мысленно я поддаюсь панике, позволяю первородному страху поселиться в душе. Я не сдаюсь, но мне нечем отбиваться. Не умираю, но мне не за что ухватиться. Не дышу, но не испытываю жажды. Я застряла посередине, между жизнью и смертью.
  
  ***
  
  
   Юи. Она лежит на диване, не издавая и звука. Сердце в ней стучит через раз.
   Шу и Аято, решая дождаться прихода братьев со школы, относят девушку наверх, в её спальню. Для Шу она не представляет ничего особенного. Лишь головная боль. Точнее ещё одна причина для боли. Просто тело, отдаленно напоминающее девушку. Что действительно ценно в ней, это кровь. И к сожалению, кровь не неисчерпаема, а людям свойственно умирать от её потери. Единственное, что тревожит Шу, реакция того человека. Того самого, кто, не обличая себя, отправил девушку в особняк Сакамаки.
  Парень прекрасно помнит слова незнакомца: "Обращайтесь с гостьей хорошо". В этой фразе чётко прослеживается угроза в случае неповиновения и смерти Комори. Он прислушивается к её сбитому неровному дыханию, на котором как на волоске держится спокойствие этого дома. Она безразлична ему. Но братья, братья - это все, что у него есть. В какой-то мере и они были неважны в его жизни, оглушенной музыкой и застланной прикрытыми веками. В жизни, когда все вокруг не имеет смысла. Но Сакамаки были семьёй и хочет этого Шу или нет, но ему как и младшим братьям придётся носить бремя уз все существование. Их связь нерушима. А вот как долго придётся терпеть эту смертную время ещё покажет. Да, она должна выбрать одного из них. И для этого ей необходимо выжить.
  Её кровь обладает не просто восхитительным вкусом. Это кровь полудемона-полувампира, коим являлась Корделия. Кровь, способная повысить уровень вампира до наивысшего. Терпкая, насыщенная. Девственное тело придает ей некую сладость и является катализатором, вызывая небывалую жажду у Сакамаки. Если бы не идиотский выбор, поставленный перед Комори по всем вампирским правилам, схватка между братьями, не смотря на связь, стала бы неизбежной. Именно поэтому существуют правила. Во всяком случае среди вампиров по рождению. По крайней мере в этой семье.
  С одной стороны он благодарен этим правилам. Ведь они сдерживают его жадных до девственницы братьев. А с другой ему невыносимо безразлично, именно так, невыносимо наблюдать за этими слабыми истеричными попытками девушки уйти из особняка, из плена. А в свете последних событий и из жизни. Она хотела умереть, но она настолько безнадежна, что выжила. Ему все равно. Для него это не имеет значения. Шу собирается пить кровь до конца. Потому что ему глубоко наплевать на её жизнь. Однако он не спешит покидать спальню девушки, погруженный в мысли, он не замечает, каким взглядом одаривает смертную Аято.
   Красноволосый вампир рассматривает в сумерках ночи каждую чёрточку хрупкого тельца девушки. Чёрт. Она упала в обморок в его руках. Сказать, что это только подстегивает его продолжать и не останавливаться, ничего не сказать. Да, ему нравится доводить её до исступления и в то же время ощущать под тонкой сорочкой расслабленное тело, власть над которым полностью в его руках. Ему до дикости нравится. Он получает удовольствие, контролируя девушку. Позволяя ей дышать. Нравится. Срывать с её губ настойчивый поцелуй, утолять ее жажду, прижимать Юи к себе, слышать её судорожное дыхание каждый раз, когда Аято вонзается острыми клыками в мягкую плоть. Так что если она не выживет, он достанет её из чертового рая, а затем превратит жизнь в ад. И совершенно не важно, что для юной девушки эта жизнь уже является самым настоящим адом.
   Его крупная на фоне Комори фигура как препятствие для лунного света, что льет из окна, за которым нарастает урчание Ролс Ройса. Лимузин, повторяя каждодневной маневр, заезжает во двор особняка, паркуясь у парадного входа. Один за другим Сакамаки выбираются из чёрного автомобиля, двигаясь в сторону двери. В абсолютном молчании они следуют прямо наверх, к комнате Юи.
   Рейджи ненадолго удаляется в свой кабинет, планируя взять кое-какие лекарственные средства. В голове вампира мелькает мысль о том, что вполне рационально хранить аптечку в спальне Комори. Но ещё лучше переместить её в его домашний медпункт и по совместительству лабораторию. В виду отсутствия манер она годна лишь на эксперименты, коих припасено бесчисленное множество. Юи идеальный кандидат в подопытные мышки. С такими мыслями он входит в обитель смертной, цепко изучая её состояние и отсчитывая биение сильного сердца. Оно не даёт ей умереть, подпитывая и возвращая к жизни. Рейджи снимает белые перчатки прежде чем прикоснуться к бледной щеке девушки. Убедившись, что жара нет, он отсчитывает пульс на ее тонком запястье. Вообще-то это все можно сделать не контактируя с ней, но в том, что касается этой смертной, Рейджи хочет принимать непосредственное участие. А прикасаясь к Юи, он бессловесно заявляет братьям о намерении обладать ею и бороться за неё.
   - Как она упала в обморок? - Рейджи отдаляется от Комори, переводя взгляд на Аято, развалившегося на кресле. От Шу никакой пользы.
   - Я поцеловал её, а она просто заснула, - качает головой красноволосый вампир. Его злит, что Юи посмела заснуть в самый ответственный момент, а его реакция вызывает смех у Райто.
   - Прямо как в сказке со спящей красавицей, только наоборот, - нефритовые глаза вампира сужаются, а на лице читается неподдельное веселье, сменяющееся на ехидный оскал, - А может не ты ее принц, Аято?
   - Заткнись, - вслед за словами в младшего брата летит книга, взятая с полки, и с шумом ударяется в стену, избегая столкновения с целью. Аято шипит, грозя вырвать клыки Райто, а затем продолжает, - Но это не похоже на просто сон. Блинчик что-то трезвонила о том, что не понимает, что происходит.
   - Вполне обычно для смертной, - фыркнул Субару, собираясь уходить, будучи уверенным, что у Комори всего-навсего подскочило давление.
Оценка: 6.59*8  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"