2

Невидимая нить

Виски пульсировали от напряжения, а башка гудела от удара затылком обо что-то твёрдое. Глок пришёл в сознание, одной рукой взялся за высокий лоб с залысинами, а другой с опаской ощупывал бугристую, шероховатую поверхность под собой, выискивая свой кевларовый защитный козырёк. Вокруг тёмное, холодное, зловонное и сырое подземелье. Отдалённая звонкая капель с длиннющих и проржавелых труб напоминала далеко не весеннюю оттепель, а скорее шаги приближающейся смерти. Никогда в жизни Глок добровольно бы не спустился сюда, если б не радиоактивный выброс, заставший его врасплох прямо посреди поросшего полынью, бессмертниками и прочими травами пастбища. Кто б мог подумать, что вкатившись в ту злосчастную расщелину в земле, он очутиться в подземелье, из которого не так легко найти выход. Казалось бы обычная трещина в земле. Глок решил, что сможет переждать в ней выброс. Но под весом его тела сырая почва вдруг провалилась, и он, скатившись по наклону, свалился с потолка прямо в тёмный коридор подземелья.

Что за мрачное царство? Что там в глубине? Даже и знать не хочется. Одному только богу и духу запретной зоны известно, что за твари обитают в недрах этих жутких подземных лабиринтов. Хотя Глок не из робких, но тьма подземных обителей зоны заставит дрожать самых отважных и отчаянных бродяг. Мало кому удавалось выйти отсюда живым или в своём уме и немало слухов ходит по округе о пропавших здесь без вести. Зная это, Глок невольно присел на корточки и замер, скрывшись за старыми трухлявыми, загнивающими деревянными ящиками и насквозь продырявленными ржавчиной железными бочками. Прислушался. Только вода капает с труб, и ветер гуляет по коридорам. Сквозит. Значит, где-то есть выход. Это обнадёживает. Потому что здесь можно сделать шаг в тишину, и этот шаг окажется последним в жизни. А можно бродить по бесконечным лабиринтам сутками в поисках выхода до тех пор, пока не закончатся запасы воды и еды. От подобных мыслей воображение Глока сразу разыграло красочные театрализованные картинки его смерти в вариациях: в первой сцене он просто сядет и встретит мучительную смерть от голода и обезвоживания, а во второй облегчит себе участь пулей в голову так, что она проломит череп да из затылка выйдет, расплескав мозг кровавой гущей по сырой, заплесневелой стенке. Обманчиво всё в этих зонных подземельях. И тут Глок понял, что оно, подземелье, уже пытается его запугать, заморочить голову страхом, настраивая против него его собственное воображение. То-то он так ярко стал себя накручивать, смерть обрисовал! Но сдаваться Глок по жизни не привык, поэтому взял себя в руки, отложил в дальний ящик размышления о смерти, страх отступил, и психическая атака подземелья прекратилась. Глок слышал рассказы от суеверных бродяг о психических атаках, но никогда не верил в то, что здешние подземелья как некие злые организмы с собственной волей, способные чувствовать присутствие человека и почему-то злятся именно на людей. Слава богу, это испытание он прошёл.

Благо, что, выходя из Очага, натолкал в свой рюкзак солидный запас дроби для любимой "вертикалки", прихватил АКС, что намародёрил за несколько дней до этого в старом автопарке при встрече с бандюками. Позаботился, чтобы второй карман рюкзака был полон бутылок с водой по 0,5 и жратвой на пару недель автономки, но вот только про аптечку позабыл и это плохо. Но зато не зря он сидел почти всю ночь у костра под звуки гитары и завывания несостоявшейся поп-звезды шоу-биза Юрки Тюльпана и насыпал порох да свинец в патрон для охотничьей двустволки. Штук 60 наделал не меньше, да ещё и с прошлой вылазки остались. Как чувствовал, что влипнет в историю. Две коробки пуль для любимого пистолета "глок" сделали рюкзак тяжелее, но в этой ситуации это очень приятная ноша, что согревает душу и добавляет уверенности. Он обязательно найдёт выход, пусть не сразу, но найдёт. Не из таких замесов выбирался.

Глоком его прозвал один молодой бродяга, которого он повстречал вместе с бандитами в заброшенном автопарке.

В автопарк он полез тогда за машинным маслом, а то совсем закончилось, и нечем было даже оружие смазать. Тут-то откуда ни возьмись и нарисовались четверо бандитов с АКсами. Сразу видно пацаны непуганые, расслабленные. На понтах подкатили, будто до сих пор гоп-стопом в городе промышляют, а не в опасных землях находятся, обступили со всех сторон и завели разговор:

- Ну-ка давай, бродяга, глянем, чё там у тя в рюкзаке? Не бзди, открывай тут все свои. Не стесняйся, будем делиться.

Тут Глок и заметил, что их автоматы висят стволами вниз, что даже при желании они не успеют быстрее того, как он выхватит свой "глок", поднять оружие наизготовку. Да и к тому же у одного молодого из них ствол на предохранителе. Значит, только трое опасны.

- Пацаны, вы совсем, что ли за лоха меня держите? - Начал тогда заговаривать им зубы Глок, чтобы сосредоточить их внимание на его словах, а не на нежном движении его руки к пистолету. Не успели бандюки опомниться или что-то сделать, как прогремели два выстрела. Двое сразу брызнули мозгами на зелёную травку и рухнули замертво, а Глок намеренно упал на бок, спрятавшись за труп одного из них. Третий успел пальнуть одновременно с третьим выстрелом Глока. Бандитская пуля впилась в мёртвое тело, за которым спрятался Глок, и застряла где-то между рёбер. Пуля же Глока попала прямо в глаз бандиту. Три пули - три тела. Четвёртый только успел снять с предохранителя, как Глок уже стоял перед ним и держал его на мушке.

- Ствол на землю, гнида! - Приказал Глок.

Он сам не понял, почему с ним заговорил, а не завалил, как тех троих. Не похожим этот показался Глоку на своих друганов. Какой-то не бандитской наружности. Рожей даже не тянет на бандита. Что-что, а чуйка на людей - это главный талант Глока. Пожалел что ли молодого? Молодой вздрогнул и выронил автомат в траву.

- Ты чё такой дерзновенный-то? Не стреляй, прошу! - Уверенно попросил молодой. - Я не такой как они. Так получилось, что я с ними.

- Не тех друзей ты себе выбрал. - Сурово сказал Глок.

- Я и не выбирал. Так случилось, я ж говорю.

- Случаются собаки. Интересно, что могло заставить тебя сдружиться с бандитами? - Продолжал целиться в молодого Глок.

- Та не друзья они мне! - Надрывался, доказывая молодой. - Я недавно пришёл в запретную зону. Они первые кого встретил. Тут выброс. Ну, я и спрятался у них в лагере. Переждал выброс. Собрался уходить, а они говорят, мол, жизнь тебе спасли, теперь отрабатывай, нам людей не хватает, или завалим. Я не трус, конечно, но вот ты бы на моём месте как поступил?

Глок задумался. Поверил, наверное, молодому.

- Не знаю. - Ответил Глок.

Он схоронил пистолет в кобуру, повернулся спиной к молодому и принялся обыскивать тела бандитов. Он понял, что молодой не врёт. И откуда только такая уверенность? Консервы, пули и CocaCola упали на дно Глокова рюкзака. Цвелой хлеб улетел через плечо и кирпичом упал в траву.

- Как тебя кличут, молодой? - Спросил Глок.

- Сергей. В бандитском лагере прозвали Хруст.

- Хруст? - С улыбкой переспросил Глок, продолжая своё мародёрское дело. - А чё Хруст?

- Двое зацепились со мной. А меня батя с детства учил всегда бить в нос или в нижнюю челюсть. Ну, я наотмашь раздал одному и второму да так вышло, что обоим челюсть сломал, аж хрустнуло. После этого Бык прозвал меня Хрустом. Бык у них вроде правой руки лидера банды.

Глок даже улыбнулся. Ему приятно слушать подобные истории, потому что Глок всегда недолюбливал бандитов, ещё с тех пор как впервые попал в городскую группировку.

- Бык, значит, говоришь? А ты не так прост Серёга Хруст и удар у тя походу отменный. - Сказал Глок, поднимаясь с корточек. - Ну, чё? Давай выпьем мировую, за знакомство, да твоих кентов помянем не злым тихим словом? Тащи вон тот деревянный ящик, что возле здания к тем двум пням у забора.

Глок указал в сторону полуразрушенного здания с проломанной, обесцвеченной временем черепицей и поваленной кирпичной стеной, у подножья которой разбросаны ящики. Хруст метнулся и принёс ящик. Глок его перевернул и поставил между двумя пнями дном вверх вместо стола. Потом достал из рюкзака бутылку водки, жестяную банку кильки в томате, полбатона, банку маринованных баклажанов, "sprite" и выставил всё на ящик.

- Ого, поляну накрыл! Как на дне рождения. - Улыбнулся Серёга.

- Проголодался я чего-то и стресс надо снять. - Раздобрился Глок. - А в компании оно повеселее будет, да и не люблю я пить в одиночку.

- Ясно. Это у тебя "глок"? - Спросил Хруст, указывая на пистолет в кобуре Глока.

- Да. Ты смотри и в оружии разбираешься. - Порадовал Серёгу мужским комплиментом. - Я с ним не расстаюсь. Это мой друг. Достался мне от прошлой жизни. В запретку вместе с ним пришёл.

- Пришёл или сбежал? - С подозрением спросил Хруст.

- Какая разница? - Отрезал Глок. - Не твоё дело. Не спрашивай лишнего, а то ты мне только нравится начал. Не порть первое впечатление.

- Да мне всё равно сбежал ты или нет. - Ответил Хруст. - Я же вижу, что ты нормальный мужик. Вроде. А звать-то тебя как, нормальный мужик? - Улыбнулся Хруст.

Глок не хотел ему признаваться, что он тоже совсем недавно сбежал в запретную зону, спасаясь от жестокой участи. Пусть Хруст думает, что Глок уже опытный бродяга, искатель трудной наживы и охотник.

- Так и звать... - недодумав, ответил Глок.

- Как? Глок что ли? - Усмехнулся Хруст.

Глок задумался и порешил, что это вполне приемлемое прозвище для зоны. Ни к чему Серёге знать настоящее имя Глока, его прошлое и причины его слива из нормальной цивилизованной жизни в этот бродяжий отстойник для неудачников с большой дороги и искателей приключений на пятую точку. Мало ли что за фрукт этот Хруст. Ударом челюхи ломает, в оружии шарит, а строит из себя лоха дружелюбного. Может он вовсе никакой ни Серёга, а засланный в зону спецагент или киллер, пущенный по следам Глока и встретились они не случайно. Уже не раз Глок слыхал о таких наёмниках, присланных с большой земли в зону свести с кем-то счёты за долги или из мести. А имя Глока довольно известно по ту сторону запретной зоны, чтоб кричать его на каждом углу первому встречному.

- Да. Глок. А ты догадливый, Серёга. Нам бухануть не из чего, вот дилемма. - Добавил Глок.

Серёга Хруст достал из своего рюкзака блокнот, вырвал две страницы и скрутил два бумажных стакана.

- Сделаю из самого дорогого для меня. - Сказал он.

- Ты что писака? - Догадался Глок.

- Да. А ты, смотрю, Глок тоже догадливый. Я добровольно пришёл в запретную зону, чтобы увидеть, узнать, прочувствовать всё на своей шкуре и написать толковую книгу про этот край и о людях, обитающих здесь. Хочу, чтобы об этом месте узнали по ту сторону блокпостов в больших городах. Пусть знают правду, что за опасности подстерегают нас в будущем.

- Ничего себе! Да у тебя миссия, не меньше. - Сказал Глок.

Глок налил водки в бумажные стаканы и выпалил тост:

- За Серёгу Хруста, жаждущего правды! Ну и за дружбу!

Так Глок и познакомился с Серёгой Хрустом, с которым потом не раз приходилось пересекаться в запретке. Судьба их свела не просто так, и не просто так Глок не пристрелил Серёгу в автопарке. Они повязаны какой-то невидимой нитью, которая ведёт одного к другому при случае на помощь. Сейчас бы, в этом стрёмном подземелье, с Хрустом да его идейными рассказами и толковыми советами было бы совсем не страшно даже помирать. Но связи с ним нет, а значит, пора двигать самому и искать выход. Значит, его теория о невидимой нити не работает. Снова придётся выбираться в одиночку.

Глок отпустил волну воспоминаний, сделал приготовительный выдох, как перед погружением, и встал из-за ящиков и бочек во весь рост. Стволы ружья впереди. Тактический фонарь, примотанный собственноручно изолентой к двустволке, осветил направление движения. Впереди чисто, глухо и от этого страшно. Глок зажёг спичку и замер, наблюдая, куда потянется огонь по ветру, чтобы наметить себе маршрут. Спичка догорела, и он двинул по коридору, ступая медленно с пятки на носок. Он старался даже дышать как можно реже и тише, чтобы не заглушать своим дыханием окружающие звуки и в случае чего быстро успеть отреагировать в сторону опасности. Стрелки часов не двигались, будто времени в этом подземелье совсем не существует или оно замедлилось или остановилось, не понятно. Здесь точно есть какие-то силы, а может просто мощный биомагнетизм, с которым не понаслышке приходилось сталкиваться в зоне отчуждения.

Дошёл до пересечения коридоров и снова зажёг спичку. Тяга показала идти вправо. Глок свернул и потопал дальше. Очень скоро стало невыносимо жарко, появилась одышка, пересохло во рту и заколотилось сердце, словно он пробежал кросс в десять километров, хотя передвигался медленно, осторожно и прошёл не так уж много. Это подземелье подвергло его новому испытанию на выносливость. Решило его, как опытного бойца в ринге погонять из угла в угол, отнять силы, а потом изнеможенного нокаутировать одним ударом. Каждый следующий шаг давался с трудом, как с привязанными к ногам двадцати килограммовыми гирями, а рюкзак словно набирал вес. Чуть позже руки ослабли, а двустволка обернулось тяжеленной обузой. Глоку стало невдомёк - как подземелье может такое вытворять? Что за энергии здесь витают? И вот он совсем обессилил, голова закружилась, рюкзак и АКС за спиной потянули вниз и он беспомощный сполз по стенке на холодный пол, задыхаясь от усталости, и пытаясь жадно глотать слюни от жажды, но во рту пересохло. Обливаясь потом, дрожащей рукой достал из рюкзака бутылку воды, еле-еле открутил крышку и одним махом влил в себя полбутылки.

Вдруг со стороны послышалось какое-то шуршание, и Глок насторожился. Он был настолько слаб, что попытка поднять двустволку закончилась тем, что кисти повисли под тяжестью ствола, а пальцы не смогли сжаться в кулак, не говоря уже о том, чтобы дотянуться до калаша за спиной. Тогда он потянулся к кобуре, чётко зная, что "глок" будет полегче. Шуршание приближалось, и по нарастающему звуку Глок уже мог точно определить, что кто-то или что-то движется прямо на него. Негромкий рык из темноты заставил Глока вздрогнуть. Он захотел направить луч света в темноту, чтобы разглядеть, чем же ему это грозит, но предательская слабость в теле не позволяла, а фонарь, примотанный к двустволке, как назло светил в другую сторону.

Глок уже был близок к тому, чтобы смириться со своим поражением, но надеялся, что всё-таки успеет дотянуться до кобуры и если не выстрелить, то хотя бы включить фонарик на пистолете и перед смертью рассмотреть своего убийцу. Этого не произошло. Вода прибавила сил быстрее, чем он это чувствовал когда-либо раньше, за что он мысленно возблагодарил свою богиню по имени Везуха. А может, раньше всё было также, просто раньше это было привычно и не так важно как сейчас, и Глок не обращал внимания на быстроту почти магического эффекта от воды? Вот такие размышления сейчас точно не важны, каждая секунда на счету и нужно что-то делать. Ощущение силы в руках возвращалось. Он смог вытащить "глок" из кобуры и направил луч света в сторону приближающегося рычания. Как ни странно, но перед ним стоял один из тех бандюков, которых он положил в заброшенном автопарке. Он был какой-то заторможенный с дебильноватым выражением лица вроде как киношный зомби только настоящий но, казалось, если его толкнуть, то он упадёт и даже не станет сопротивляться. Бандит был в тех же потёртых джинсах, рваных серо-голубых кроссовках, в толстовке с капюшоном и в чёрной кожаной куртке, но что-то в нём было не так, теперь он другой. Глок шарахнулся от удивления и его голос эхом разлетелся по коридору:

- Что за херня!? Ты же мёртвый!

Пулевое отверстие в глазу бандита подтвердило, что бандит каким-то образом вернулся из мёртвых что ли и каким-то образом оказался именно в том же подземелье что и его убийца. И тут Глок догадался, что это всё делает подземелье, оно жаждет задавить его психологически, растоптать, убить, чтоб он навсегда остался гнить в этой богом забытой вонючей яме.

Всё произошло так быстро, что ему показалось, что он не успел даже договорить, как бандит оскалил зубы, вся его вялость и заторможенность вмиг куда-то исчезли, и он, опустившись на четвереньки, выгнул спину колесом и бросился на Глока как бешеная псина полная решимости сожрать слабого человека. Глок ещё ощущал слабость и не мог быстро двинуться или увернуться от броска, поэтому он вжался в стену, чтобы рука не дрогнула от отдачи и чтобы наверняка попасть в цель с одного выстрела, ведь второй попытки у него уже не будет, если он промахнётся. "Глок" выстрелил. Эхо от выстрела ещё было слышно, когда гильза бдзенькнула об пол, вспышка озарила коридор, и в ушах у Глока болезненно зазвенело, как будто он выстрелил в закупоренной кабине танка. Тело озверевшего, но уже обезвреженного бандита повалилось на дважды палача с ещё одной дыркой в черепе. Глок напрягся и сбросил с себя это чудище с жёлтыми глазищами, налитыми кровью.

- Схлопотал дырку!? - Восторженно рявкнул Глок, сгорая в адреналине от испуга. - Это тебе на память. Ещё воскреснешь, ещё продырявлю.

Глок расслабился, пришёл в себя, направил луч света в потолок, на пол, влево, вправо и огляделся по сторонам. Всё равно делать не чего и, чтобы не сидеть без дела, пока отдыхает и переводит дух, он решил тщательнее обследовать подземелье. С этого и нужно было начать с самого начала, а не искать выход вслепую, полагаясь только на свой опыт выживания, храбрость и самоуверенность. В таких загадочных местах с неизвестными природе энергиями все эти качества могут обратиться против него и стать серьёзной угрозой здоровью и жизни. Только сейчас ему пришло в голову, что раз здесь есть деревянные ящики, железные бочки, бетонные стены, под потолком и вдоль стен тянуться трубы, то это подземелье не природного происхождения, а построено руками человека. Но зачем? Что здесь было раньше?

Начал он своё расследование с визуального изучения мелких и крупных деталей, которых раньше не заметил или не обратил на них внимания, а может подземелье затуманило разум. Болты, гайки, навесы для труб, обветшалая и прелая стекловата, способ укладки труб, сами трубы, электропроводка на потолке, ржавые жестяные плафоны с пустыми патронами, а некоторые даже с целыми лампочками, навели лишь на одну мысль, что всё это ещё советских времён.

- Значится, что? - Спросил себя Глок и тут же прикинул. - Подземелью лет пятьдесят, восемьдесят. Старьё полусгнившее. Хоть бы потолком не пришибло где-нибудь в коридоре, ведь дочурке обещал что увидимся, а она даже не узнает, где могила моя.

Ещё глоток воды через несколько минут вернул силы и Глок почувствовал, что уже в состоянии подняться на ноги со всей своей ношей. Пистолет вернулся в кобуру, а на смену ему руки обняли двустволочку. Глок собрался, сконцентрировался и шагнул дальше вглубь подземелья. Решил идти по трубам и узнать, куда они его выведут. Выдернул из деревянного ящика ржавый гвоздь и царапал на стенах стрелки вдоль всего пути следования, чтобы не заблудиться и сообразить, как вернуться к исходной точке, если вдруг окажется в тупике. Больше всего придавало уверенности и даже немного радовало то, что трубы уходили именно в том направлении, куда тянулся огонёк от зажженной спички. В связи с этим Глокова самооценка поднялась до уровня гордости. Ему нравилось, что его теоретические знания о выживании в трудных условиях не только пригодились, но и оказались полезными на практике и достоверными.

Чуть погодя на участке магистральной трубы с ободранной стекловатой Глок заприметил и прочёл маркировку легированной стали, из которой были отлиты трубы ещё в 1947 году и ГОСТ. Судя по всему, в послевоенные годы это был какой-то засекреченный бункер, но потом отпала необходимость в его целевом содержании и эксплуатации и бункер просто списали со счетов, например, после смены начальничков. Тогда в условиях индустриального прогресса была мода на госсекреты. Или он был в спешке брошен из-за аварии на Чернобыльской АЭС. Глок больше склонялся ко второй догадке. Поскольку бункер спрятан в 30-ти километровой зоне отчуждения в окрестностях Чернобыльской АЭС, то авария в апреле 1986 года показалась ему самой вероятной причиной оставить бункер.

- Понастроили. Ни плана эвакуации, ни вентиляции нормальной? - Процедил он недовольно сквозь зубы, хотя отлично понимал, что в прежние времена здесь всё работало отменно и безотказно.

Тем временем в бункере действительно стало душно и, несмотря на сквозняк Глок запаниковал и предвкушал, что скоро начнёт задыхаться от нехватки воздуха. Что же теперь делать? Ни одного баллона с воздухом в рюкзаке нет. Последний баллон, две индивидуальные аптечки АИ-1 с препаратом "тарен" и самодельную электро-газовую настольную плиту-гибрид на аккумуляторе у Глока выменял рыжий бродяга Санёк Канделябр буквально за 5 дней до того как Глок угодил в эту подземную ловушку. Кстати уже через месяц после сборки Глоком первой плиты-гибрида, она и аккумуляторы к ней стали появляться в разных версиях по всей запретке, а назвали её - плита Глока. Что-что, а честь и справедливость в запретной зоне можно было повстречать чаще, чем в больших городах, поэтому Глок не нуждался в документальном патенте с печатями, чтобы защитить своё изобретение. Впрочем, ровно настолько же больше здесь можно было найти лжи и предательства, ведь в природе всё должно быть в балансе.

Глок достал из рюкзака симпатичное серебряное ситечко и деревянную казацкую люльку - вещи, на которые Канделябру поменял баллон и всё остальное, - и предвзято посмотрел на них. Кроме этого была ещё б\ушная карта памяти на 2 гигабайта для смартфона, которую Глок уже умудрился посеять, да зачитанный англо-русский словарь, с порисованной сыном Канделябра обложкой и не шибко грамотной надписью на ней его же пера дела, типа напоминания самому себе: "Учи инглиш, а то черевато". Как эти вещи помогут выжить в подземелье? А самыми вожделенными предметами для Глока, ради которых собственно и был затеян бартер с Канделябром, это гибридная микросхема, усилитель мощности и гарнитура с солдатским щекофоном для радиостанции "Айва", которая применялась ещё во времена лютых КГБшных интриг и, конечно же, пара комплектов батареек для фонарика. Всё это Канделябр мог достать без проблем, так как у него коммерческие связи с военными стервятниками, которые ещё в 90х помогали распродать с молотка великую державу, когда она рухнула.

Как-то Глоку нужно было держать связь с заказчиком - одним толстым и жадным торгашом из северо-западной группировки "Нож", что на всю зону славится ликвидаторами, махающими холодным оружием похлеще чем солдафоны-наёмники орудуют огнестрельным. Глок тогда слыл на мели, даже пожрать не на что купить было. Зарабатывал охотой на опасных мутантов (за них платят больше) и поисками неизученных аномальных образований, представляющих научный интерес, за которые тоже выкладывают не хилые бабки, что торгаши в зоне отчуждения, что экспедиторы с большой земли в околозонных территориях, что контрабандисты на большой земле в столице. Глоковы очумелые ручки всегда готовы смастерить или починить что-нибудь эдакое радиотехническое или компьютеризированное. Вот для связи с этим толстым торгашом из "Ножа" он пошёл на бартер с Канделябром и отремонтировал "Айву".

Сейчас Глок тоже включил рацию, чтобы хоть кому-то подать сигнал о помощи. Это, конечно, рискованно, потому как сигнал может перехватить кто угодно и даже мутанты, улавливающие радиосигнал, и поспешить не на помощь, а поживиться. Ничего не поделаешь ситуация-пат, поэтому любой даже враждебный отклик на его сигнал может спасти жизнь. Но пока ни один канал не ожил, сплошной белый шум. А вот баллон с воздухом сейчас был бы как нельзя кстати.

Он продолжал медленно ступать в направлении тяги, чувствуя какой он взмокший от жары и влажности. Потная ладонь уже скользила по цевью двустволки, голова под волосами зачесалась, одежда прилипала к спине, а яйца, пятки и пальцы ног испытывали такой омерзительный зуд, что Глок начал побаиваться и накручивать себя, что бункер покинули из-за какой-то чахоточной инфекционно-грибковой болезни, которая сейчас медленно подбирается и к нему.

Скоро коридор подземного бункера ушёл чуть вправо и упёрся в новый перекрёсток. Глок в недоумении посветил во все стороны, обречённо выдохнул и в очередной раз зажёг спичку, чтобы проверить, куда потянется огонь. В этот раз жёлто-синий цветок заколыхался меж двух направлений и погас. Глок ничего не понял и растерялся. Машинально чиркнул ещё одной спичкой, но огонёк снова задрожал и угас. Тогда Глок облизал указательный палец и выставил его перед собой, чтобы выяснить с какой стороны палец будет холодить сильнее. Два направления он исключил сразу и работал с двумя другими. После пальпации сквозняка Глок снова открыл спичечный коробок, но в этот раз его будто по голове стукнуло - спичек осталось всего две.

- Блядь! - Выругался Глок и крепкий русский мат эхом разнёсся от перекрёстка по всем коридорам.

В ответ на это он чётко расслышал непонятный звук, а затем удар опрокинутой пустой бочки об пол. Кто-то или что-то отреагировало на голос Глока, пришло в движение и, судя по громкости, не так далеко от него. Глок быстро запихал спичечный коробок в карман и вскинул двустволку на звук. Недолго послушал, вглядываясь вдаль тёмного коридора, куда не добивал свет тактического фонарика, а потом из нагрудного кармана бронежилетки, сшитой капроновой ниткой по собственному дизайну, резко выхватил компас и уставился на его картушку, чтобы определить, где же юг, ведь перед тем как свалиться в этот бункер он топал именно на юг. Но компас не помог. Более того к удивлению Глока стрелки картушки беспорядочно вращались, не показывая вообще никакой полярности. Это значит только одно - магнитных полей в этом чёртовом подземелье либо совсем нет, или они смещены, или здесь такая аномальная активность, что магнитные поля неизвестной природы наслаиваются друг на друга и их много.

"Так вот оно что!" - Подумал Глок и улыбнулся, понимая, что это для него сейчас настоящее открытие.

Поэтому он так чувствует изменения температуры и давления, не говоря уже о том, что эта анормальность являет ему какие-то закоулки потусторонних миров и выворачивает сознание наизнанку, возвращая к жизни мёртвых бандитов.

Снова гулкий удар пронёсся по коридорам. Глок встрепенулся, спрятал бесполезный компас и, взяв на мушку перспективу коридора, шагнул назад. Он принял решение, во что бы то ни стало идти в том же направлении, в котором шёл до перекрёстка, чтобы окончательно не потеряться и оставаться в рамках логики, дабы не потерять ощущение реальности.

Не успел он совладать с собой, как коридор заполнился странным, бросающим блики свечением, и оно быстро стало наступать. Через мгновение он увидел непонятных, не похожих ни на животных, ни на насекомых маленьких чёрных существ. У них бесчисленное количество лап с человеческими пальцам и неопределённая форма и тело покрыто серебристой слизью, глазами и клыкастыми пастями. Какое уродство! Такое впечатление, что они могут оскалить клыки даже на хвосте. Их тела словно из чёрной жидкости вроде раскалённой битумной смолы или тягучей лавы. В луче света Глок заметил, что вокруг них воздух раскалился, волнообразно парит и светится. Из-за этого испарения он и не мог разобрать их чётких очертаний, зато от них в коридоре стало светлее и ещё жарче. Они как пауки заполонили коридор и притесняли Глока всё глубже и глубже в бункер, будто загоняли в силки. Они прыгали со стенки на стенку, карабкались по потолку и трубам с отвратительным гортанным скрежетом и скулежом, который раздражал и резал слух, как лезвие ножа, скользящее по стеклу. В тесном коридоре с никудышней вентиляцией воздуху итак деваться некуда, а с приближением этих существ Глок стал ощущал утомительный зной как в парной, и зной уже обжигал горло при каждом вздохе и он почувствовал перепады сердечного ритма. Странно и даже забавно, что этот опасный момент помимо парной напомнил Глоку об ингаляции над кастрюлей с горячей картошкой, которую он так не любил делать, когда притворялся, что простужен, чтоб отлынивать от школы, но мама его заставляла. Теперь его жизнь замелькала перед глазами. Снова подземелье пытается запугать и сбить его с толку, расшатать его внимание и точку сборки, чтобы помочь своим жутким исчадиям прихлопнуть его как клопа.

Неожиданно одно из этих созданий прыгнуло на Глока. Он отступил широким шагом и, чуть отклонившись назад, выстрелил из одного ствола. Существо лопнуло, растаяло в воздухе и поплыло чёрным дымом, пропитывая и без того тяжёлый подземный воздух запахом смолы и палёной селитровой бумаги со свинцом вперемешку. Эти запахи Глок помнил ещё с детства, ещё с тех пор, как узнал, что крыши заливают битумной смолой, когда его отец работал на стройках кровельщиком. Отец приходил домой уставший, злой, пропахший смолой и перегаром и ругал Глока за то, что он взрывал селитровые ракетки с друзьями, а узнавал он об этом по характерному запаху в доме. Как сейчас не кстати нахлынули эти воспоминания. Проклятое подземелье! Оно не прекращало свою психическую атаку. Одно обрадовало Глока - этих существ можно убить, ну или сделать из них этот вонючий чёрный дым. Если так они умирают, то ещё не всё пропало, ещё повоюет Глок.

Существа заскрежетали громче, ещё невыносимей раздражая слух Глока, будто выказывали недовольство его поведением. Мол, они такие гостеприимные, а он в них из ружья да дробью. Второе сигануло на него, и второй ствол, громыхнув, опустел. Глок быстро сориентировался и понял, что с такой массивной атакой он не успеет перезаряжать двустволку. Он на ходу закинул её за спину и снял с плеча калаш. Этот ствол то, что надо для такой ситуации и достал он его во время. Существа одно за другим стали прыгать на Глока, протягивая к нему чёрные лапы с мясистыми человеческими пальцами. Глок вскрикнул и открыл огонь. Безостановочно шагал назад, то и дело оглядывался, в надежде найти хоть одну дверь или канализационную решётку, чтобы укрыться за ней. Вот он споткнулся и повалился на спину, но успел прямо налету прихлопнуть ещё парочку, скакнувшую на него с потолка.

- Отвалите, суки! - Закричал Глок во всё горло, ловко поднявшись на ноги и продолжая удерживать оборону. Ещё одна тварь прыгнула на пулю, пыхнула и растаяла в чёрном дыму.

- На! Получи, тварина! Сдохни! - Глок сильно рассвирепел, что аж выкатил глаза из орбит.

Адреналин до безумия замолотил его изнутри, словно электрический ток, но всё же он не поддался на провокацию подземелья и сохранил рассудок. И откуда только в нём эта стойкость? Возможно от отца, хотя отец ему всегда говорил, что Глок сам себя таким воспитал, а они с матерью заложили только основу и мораль. Он ясно понимал, что нельзя терять голову и правильным дыханием нужно удерживать сердечный ритм ровным, чтобы не впасть в истерику. Ведь когда закончится этот магазин патронов, он должен будет использовать два запасных, тех, что заткнутые в нагрудные карманы бронежилетки, иначе он погибнет. Но и понимал, что когда опустеют запасные, ему придётся воспользоваться "глоком". Вот когда опустеет запасная обойма "глока", тогда он уж точно ничего не успеет перезарядить. Тогда-то и можно уже впадать в истерику, потому что тогда ему точно конец. Ну а пока это время ещё не пришло, надо подольше пожить, цепляясь за каждую секунду и не сдаваться.

В коридоре уже было не продохнуть от чёрной гари. Глок захрипел и закашлялся, сплёвывая чёрные слюни. На руках уже зияли ожоги от раскалённых ударов чёрных лап. Глок сжал зубы и продолжал методично отстреливаться одиночными, не подпуская враждебных чернолапых близко.

Ура! Наконец-то Глок заметил стальную дверь и на радостях попятился к ней. Неожиданно откуда-то из глубин подземелья раздался неистовый басистый вопль, быстро трансформировавшийся в писк разрушительной силы, что у Глока чуть не лопнули барабанные перепонки. Когда раскалённая ударная волна от этого звука дошла до места заварушки, то чернолапые замерли на месте. Их серебристая слизь на телах остекленела, а может и замёрзла, и они камнями посыпались со стен и потолка на пол, а свечение от их тел стало постепенно угасать. Глока же сбило с ног и швырнуло спиной об стальную дверь, возле которой он и шлёпнулся на пол. От удара спиной сбилось дыхание, кашель разодрал горло, а от удара затылком в глазах плыло, а в ушах звенело, ещё и кровь пошла носом. Глок прокашлялся, харкнул чёрно-красным сгустком и, опираясь об дверь, поднялся на ноги. С тяжёлой одышкой простонал и стёр обратной стороной ладони кровь под носом, но только ещё больше размазал её по щеке. Неистовый вопль снова повторился и на этот раз всё подземелье затрясло. Что-то приближалось. Он прищурился и всмотрелся вдаль коридора.

- Ну что там ещё у тебя? - Спросил Глок у подземелья.

Чёрное пятно, ещё чернее темноты в бункере, двинулось из дальней точки коридора на Глока, и он почувствовал, что пространство вокруг сжимается и сдавливает его.

- Хочешь меня раздавить. - Понял Глок, продолжая разговаривать с подземельем.

Со стороны это выглядело как сумасшествие, когда он медленно потянулся к дверной ручке и украдкой покосился по сторонам, чтобы подземелье не заметило, что он намеривается сделать. Было заметно, что чёрное пятно, увеличиваясь в размере, заполняло собою коридор, будто маляр с многовековым стажем быстро закрашивал стены, потолок и пол чёрной краской, чтобы уложиться в срок и сдать работу хозяину подземного бункера. Глок навалился на дверь и, что есть духу, потянул её на себя, но дверь только слегка оторвалась от косяка. Тогда Глок совсем повис на ручке всем своим весом, упёрся одной ногой в стену, стиснул зубы и так поднатужился, что даже вена вздулась на шее, а из горла вырвался сжатый крик. Тяжеленная дверь поддалась, заскрипела и медленно поползла, скребя по полу с оглушительным грохотом. Глок, не теряя ни секунды драгоценного времени, подхватил с пола калаш и, настороженно выглянув из-за двери, осветил фонариком открывшееся помещение и быстренько оценил обстановку. Опасности за дверью вроде не было, хотя в этом бункере утверждать это с первого взгляда невозможно. Глок сжал в кулаке хвост онемевшего существа, которое ещё светилось, но уже не было горячим, швырнул тело перед собой и шагнул следом за дверь. Невидимый маляр уже почти закончил свою работу. До двери ему оставалось, может, около двух метров, когда Глок накинул ремень калаша на вентиль с другой стороны двери и на последнем волевом усилии потянул на себя. Дверь так шарахнула об косяк, что штукатурка посыпалась Глоку на голову и плечи. В этот же момент беспощадная чёрная силища ударила дверь с другой стороны. Бетонная стена задрожала под натиском и от двери разошлись трещины. Глок отлетел от двери, упал на задницу, сжался, схватился за голову, закрыл глаза и, готовясь к худшему, принялся читать "Отче наш...". Ему подумалось, что стена не выдержит и неведомый чёрный маляр обрушит её на бедного Глока или расплющит его стальной дверью. Но этого не произошло. Стена выстояла и всё затихло. Глок открыл глаза и с облегчением выдохнул.

- Охренеть не встать! - Выругался он. - Я живой.

Он поднялся, помассировал отбитый зад и при свете фонарика принялся изучать помещение. Ему открылась большущая круглая студия совдеповских инженеров-конструкторов, которая напоминала арену Колизея и создавала ауру просторного минимализма, но со скудненьким набором материалов и палитры. Но Глоку всё равно показалось, что здесь даже дышать полегче, чем в тесных коридорах. А скорее всего это из-за того, что только что он простился с жизнью, но наперекор этому остался жив. И теперь распробовал новый вкус жизни, которая оказалась невероятно прекрасной, несмотря на обстановку.

С одной стороны пятиярусные и трёхъярусные стеллажи вдоль стен, оплетённые паутиной и занятые железными и деревянными ящиками с чёрт знает чем, возвышались до самого потолка. С другой стороны столы засыпанные бумажками и заставленные компьютерами. Укрытое пылью старое научное оборудование, с большими габаритами и несовременным угловато-квадратным дизайном, с несенсорными дисплеями, алюминиевыми тумблерами и ламповыми мониторами советского производства. Здесь есть и радиостанция с усилителем сигнала, и эхолокаторы, и сейсмограф, и картограф с радаром и много прочих умных железяк, о которых Глок не имел ни малейшего представления. А вероятнее всего это вообще секретное оборудование, как и вся эта лаборатория, о которой знали лишь избранные.

Вид генераторной подсобки и продуктового склада в дальнем углу оживили хмурое поросшее лицо Глока улыбкой. А вдруг сегодня ему повезёт и там окажется топливо, долгоиграющий провиант или медикаменты без срока годности? Как везло и раньше, когда выкручивался, казалось бы, из совсем безвыходных передряг. Хотя вряд ли здесь может быть что-то непросроченное. А если ещё и заведётся генератор, то можно будет подать энергию на радиостанцию да передать сообщение Серёге Хрусту или ещё кому-то. Вот это было бы зашибись!

Глок достал из рюкзака пол-литровую бутылку воды, в один подход заглотнул её содержимое и в предвкушении поспешил прямиком к генератору. Пробравшись сквозь паутину и разогнав руками пыль, Глок осветил генератор. Аппарат явно отличался от прочего оборудования состоянием, а 1999 год выпуска заставил Глока даже настороженно оглянуться по сторонам, чтобы убедиться, нет ли здесь ещё и видеокамер. Значит, кто-то спустил сюда генератор не пятьдесят лет назад, а возможно лет пятнадцать, а то и десять. А вдруг кто-то за ним сейчас наблюдает, как за подопытным кроликом, сидя у мониторов, ради какого-то грёбанного и безжалостного научного эксперимента? Глок скептически ухмыльнулся на одну сторону рта и крикнул куда-то вверх:

- Ну и хрен с вами, наблюдайте!

Он захлопотал над генератором, не отступая от прежнего плана, и добавил себе под нос:

- Я всё равно выберусь от сюда.

По обыкновению постучал по топливному баку и по звуку предположил, что он пуст, ну или почти пуст. Затем проверил уровень масла. И снова ему подфартило. Баклажка масла, что раздобыта в заброшенном автопарке, мгновенно из рюкзака перекочевала в руку. Потом Глок поднатужился, чтобы запустить агрегат, но двигатель всё равно не завёлся. В нескольких канистрах, разбросанных вокруг генератора, осталось топливо и это не могло не подбодрить измученного подземельем пленника. Глок попытался открутить крышку топливного бака, но и это вышло не сразу. И тут он понял что всё, что он только собирался делать, подземелье предвидит и всячески мешает, устраивая ловушки на опережение. Если оно такое могущественное и всевидящее, то почему бы уже не оставить попытки и сразу не пристукнуть Глока раз и навсегда? А может оно не настолько сильно как кажется или у него совсем другие планы на Глока? А может он вообще напрасно ищет здесь какую-то логику и объяснение? Не зря же люди забросили это место. Что-то же их напугало своей нелогичностью и прогнало отсюда, и это были точно не Белоснежка и семь гномов, а какие-то жуткие потусторонние энергии вроде тех, с которыми Глок уже столкнулся в коридоре.

Остатков топлива хватило заполнить чуть меньше чем полбака. Запускать пришлось вручную. Три раза потянул шнур стартера вхолостую, только на четвёртый раз ротор закрутился и генератор зарычал. Глок попридержал рукоятку пускового шнура, чтоб генератор не заглох, и постепенно вернул шнур на место. Вся лаборатории ожила электронными звуками, замелькал свет, включились мониторы и экран радара, зашипела радиостанция. Глок победоносно поднял руки, заулыбался, и тут подземелье явило тысячи людей вокруг него, которые ликуют, чествуя его как гладиатора на арене. Он прикрыл глаза, тряхнул головой, чтобы прогнать ведение и всё исчезло. Выключил тактический фонарик на калаше и провозгласил:

- Да будет свет! - И добавил старинную бородатую шутку. - Сказал электрик и перерезал провода.

Теперь Глок занялся обследованием радиостанции и стола, усыпанного документами, запивая "сникерс" водичкой. Такой радиостанцией он пользоваться не учился, но S.O.S морзянкой отбить сумел. Теперь оставалось только ждать и надеяться, что кто-то откликнется на его зов о помощи.

Поковырявшись в рюкзаке, Глок сильно огорчился, потому что от удара об дверь расплющились все консервы, разбился оптический прицел, сломались солнечные очки и вдребезги последняя чекушка водки. А ко всему прочему масло из консервных банок намочило хлеб, колбасу, коробку с патронами для двустволки, батарейки и тот самый Канделябров англо-русский словарь, чтоб ему было пусто. Это настоящая трагедия. Только одних консервов похерилось на две недели автономки. Хлеб теперь придётся слопать в первую очередь, иначе потом его придётся просто выбросить заплесневелым или давиться им вприкуску с копчёной колбасой. Глок уже настолько свыкся с мыслью, что в этом бункере обитает какое-то неведомое природе сознание и постоянно намеривается его укокошить или смутить его разум, что даже бросок об дверь причислил к очередному стратегическому ходу по его уничтожению. Не может же ему постоянно фотрить. Где-то убудет, а где-то прибудет - так вроде звучит известный закон сохранения энергии.

- Жестокая тварь. Вот как ты хочешь меня завалить. Уморить жаждой и голодом.

Глок протяжно выдохнул и поник головой. В прежние горячие времена он бы никогда не стал мириться с происходящим и уже наверняка в гневе разнёс бы здесь всё оборудование от безысходки и только потом уже пожалел об этом. То ли он сильно устал, то ли с опытом стал мудрее, но сейчас он не злился, а принял данность с холодным умом. Спокойно отсоединил магазин от калаша и проверил заряд. В магазине осталось 2 патрона. Не густо. Набивать магазин патронами сию же минуту его заломило, поэтому он просто отложил эту тягомотину на потом, вставил запасной магазин и оставил калаш на столе, чтобы руки передохнули от этой плевалки. Потом снял с ремня полтора литровый армейский котелок с ложкой, погнутые ударом об дверь, ложкой усердно соскоблил со стенок засаленного рюкзака всё выжатое из консервных банок и бережно собрал в котелок. Усевшись на пол у стола, вымазал эту жирную жижу из котелка хлебом, с аппетитом проглотил всё и запил водой.

- Не выберусь, так хоть нажрусь перед тем как сдохнуть. Жаль спиртяги не осталось башку задурить. - Пробубнил Глок со свойственным ему хамским скептицизмом.

После еды Глок расслабился, раззевался, и начал проваливаться в сон. Он собрался с силами, покряхтел, как старый хрыч, прежде чем подняться на ноги и нагнулся над столом, чтобы подробнее изучить все документы. Ему стало любопытно, над чем же здесь работали эти умники и что такого начудили? Заведомо обрёкши себя на то, что не поймёт ни единой формулы, ни единой таблицы с цифрами или величинами, он даже не стал пытаться это делать, а специально пропускал такие листы и выбирал только те, в которых мог что-то вычитать на понятном ему техническом языке. Ведь он всегда был больше практик, чем теоретик, а технарьское хобби из прошлой жизни в запретке стало просто на вес золота.

Немного покопавшись в бумажках, он разузнал до чёртиков шокирующую информацию. В этой проклятой подземной лаборатории изучали какую-то блуждающую вихревую радиоволну, способную ещё до рождения человека оказывать мощное нейробиологическое воздействие на сознание и волю на генном уровне с целью манипуляции будущими поколениями для создания идеальных солдат, а впоследствии и для зомбирования общества. Кроме этого Глока ужаснули перспективы применения такого мозга - дистанционное управление техникой, транспортом или баллистическими ракетами без помощи вспомогательных приборов. Фантастика, да и только. Глок никогда не был глупым человеком и догадался, что это могло бы в корне перевернуть военную картину даже современного мира. Далее в отчёте об эксперименте за номером 313 говорилось, что для усиления действия блуждающей вихревой радиоволны и вхождения в некое состояние "эльдо" требуется ослабление функций мозга. Для этого использовали экспериментальный медикаментозный препарат со стрёмным названием "тетранейрин", замедляющий мыслительные процессы мозга, сердцебиение и оказывающий необратимое действие на отдел головного мозга, отвечающий за принятие решений и свободу воли. Среди прочего куча чертежей и эскизов прототипа антенны с усилителем мощности вихревого радиоизлучения. Но самое жуткое его поджидало в секретном донесении 2-ому министру госконтроля СССР Меркулову Всеволоду Николаевичу от 17 марта 1951 года. Эта бумага свидетельствовала о побочных действиях потока энергии вихревого радиоизлучения: головные боли, повреждение нервных клеток головного мозга и нарушение его токов, риск развития рака головного мозга, опасность для функциональности сперматозоидов, нарушения цепочек ДНК, потеря веса, депрессия, расстройство самовосприятия вплоть до суицида, маниакально-депрессивный психоз и даже генетические мутации.

Глок был так обескуражен всем этим совдеповским кошмаром, помешанном на тоталитаромании, что у него пересохло во рту. Он захотел присесть и в позе гордого философа переварить весь дозняк информации, запивая водичкой. Смахнул паутину с деревянного стула возле стола и усадил на него свой отбитый зад. Неожиданно стул затрещал, ножки не выдержали и стул под ним развалился. Глок опять ляпнулся задницей, распластался звездой на железном помосте и сквозь истерический хохот во весь рот, крикнул подземелью:

- Да у тебя ещё и чувство юмора есть!

***

Неудобно устроившись под холодной стенкой на досках, застеленных старой ветошью и вонючим ватным матрацем, элегантно сжимая шариковую ручку меж пальцев, Серёга Хруст разминал извилины серого вещества любимой интеллектуальной игрой "балда" и ждал своей очереди в парашу. После того как Глок пропал без вести ему стало трудно найти среди зонных бродяг друга или более менее достойного и подходящего по развитию соперника для игры на досуге. Все больше по анекдотам, байкам да блатным песням под гитару с водкой ударяют, а напрягать мозг после трудных будней в запретке никто не желает.

Да и вообще в Очаге Дубравы, кое-как обустроенном бродягами почти на границе запретной зоны в Дубравском клубе со сценой, изуродованным бюстом Ленина и парой размалёванных портретов великих деятелей культуры, никто не воспринимал Хруста серьёзно, а скорее как чудика с ручкой. Его считали чужаком не от мира сего - появился неизвестно откуда, благодаря Глоку легко влился в группу, никто ничего о нём не знает, всё время что-то калякает в своём блокноте или сидит в экран планшета пялится и фотки какого-то сарая разглядывает. Деньгами и делами Очага не интересуется и ни с кем тесно не контактировал кроме Глока и одного смышлёного парня по прозвищу Зоркий, говорящего на англо-русском суржике. После того как из уст Глока по всему Очагу разлетелась история про случай о поломанных челюстях в бандитском лагере, где к Серёге и приклеилось прозвище Хруст, ни один бродяга не осмеливался наехать на Серёгу, все боялись. А сам парень дружелюбный, никогда не лез на рожон, никого не трогал и не бычил. Всегда скромный, учтивый, вежливо общается, кривого слова от него не услышишь, мысли излагает ясно и всегда готов прийти на помощь. В общем, Глок умел выбирать друзей.

Чаще всего Хруст в гордом одиночестве шибался с фотокамерой по заброшенным церквям, библиотекам, школам, госучреждениям, фермам, разным хозяйствам, книжным магазинам, газетным ларькам, складам, больницам и заводам в поисках интересной информации для своей книги об укладе жизни в запретке. Находил разные документы, записи, отчёты, плакаты и приказы, изучая работу местной инфраструктуры и историю края до и после катастрофы на ЧАЭС. Ну а после пропажи Глока суеверные и не только они стали сторонится его и плести всякие россказни, что типа Серёга Хруст проклятый и любой, кто с ним поведётся, пропадёт. Глок хоть и хам да грубиян, но зато умён да смекалист и думалка у него работала от бога, а в силу своей тактичности он никогда не отказывал Хрусту сыграть в "балду". Серёга скучал по его довольно редким, но захватывающим историям из прошлой жизни и по тем, которые Глок слыхал от местного деда-долгожителя с окраины Дубравы по прозвищу Древлянин. Один он и остался из местных, из нормальных местных. Кстати именно Глок и прозвал деда Древлянином в честь восточнославянского племени, что когда-то обитало в украинском полесье, а потом в 946 году было разгромлено княгиней Ольгой в отместку за убийство её мужа князя Игоря. Насколько Хруст знал, Глок всегда давал прозвища не просто так. Любое прозвище данное им имело целую историю, с которой Глок каким-то образом умудрялся ассоциировать людей в своём нестандартном мышлении.

После внезапного исчезновения Глока, чтобы почтить его память Хруст вместо него решил сам наведаться к Древлянину. Глок помогал деду по хозяйству, притаскивал еду, чай, всякие нужные вещи, не нужные безделицы и свежие новости из Очага Дубравы, а ещё помогал отбиваться от стай бешеных псов, озверевших мутантов, а иногда и от "дубравников", которые шастали по окраине особенно ночью. Вот Хруст и захотел его подменить на этом посту, а взамен дед поведает ему новые истории о старом времени, о больших и маленьких людях того времени и большего Хруст от него не потребует.

- Э, Хруст! - Позвал его бродяга Кругломордый с голубыми глазами и серебристой фикцией в зубах. - Хорош сидеть яйца застудишь. Давай гривенник твоя очередь.

Хруст кивнул, шустро спрятал блокнот, ручку и поспешил передать Кругломордому гривну в оплату входа в сортир. Тут же рядом стоял здоровенный, смуглый бродяга с усами и побитым лицом, в тяжёлой и рельефной на вид джинсовой куртке - видать железные вставки в подкладке из-за нехватки денег на бронежилет - и лакал пиво из бутылки. Он невежественно шмыгнул носом, да так что все услышали, сплюнул на пол и сказал:

- Не понимаю. Зачем делать платный отлив, если вся запретка сплошная параша? Ни одного мента в округе, только поля, леса, пастбища, брошенные города и деревни. Ссы где угодно.

- Это чтоб ты не забывал, шо ты человек, а не свинья. - Упрекнул его Кругломордый, а потом глянул на окружающих бродяг, занятых своими делами и тех, кто топтался в очереди, усмехнулся и добавил. - Хотя к тебе это не относится.

Все отвлеклись и загоготали на весь Очаг.

- Заткнись, Кругломордый! - Рявкнул Свин.

- Пошёл ты, Свин! - Огрызнулся Кругломордый.

Хруст сделал своё дело, пропустил следующего и пошёл к выходу из Очага. Субботний день близился к вечеру, ко времени, когда Хруст собирался идти на ночлег к Древлянину. Ночевать у деда планировал, как и Глок, стабильно два раза в неделю в субботу и в среду, когда к Очагу Дубравы прикатывал Барахольщик на ЗИЛе с разными товарами. Барахольщиком звали толстого бродягу из северо-западной группировки "Нож", с которым у Глока была заключена сделка перед самой его загадочной депортацией.

Итак, Хруст не спеша отчалил из Очага за час до заката солнца, чтобы успеть добраться к дому Древлянина до темноты. Из самодельного наблюдательного пункта, торчащего между стропил из дырки в крыше клуба и сбитого на тяп-ляп из посеревших от времени досок, ржавых железок и треснувших балок, которые всё ещё трещали так, что ступая по ним, сжимались ягодицы, ему вслед махнул Боря Зоркий с биноклем в руке, как всегда в кепке "Nike" и в очках от солнца. Сегодня суббота и Боря в карауле. Это их стандартный жест с Борей перед выходом Хруста из Очага и означал он, что Хруст может идти смело, а он, меткий Боря, прикроет в случае чего из своей винтовки Драгунова. Боря Зоркий не был надменным и чересчур корыстным как большинство бродяг, а был простым парнем и потому единственным с кем Хруст иногда мог обмолвиться словом и обменяться рукопожатием, но никто этого не замечал, а может, всем было просто по барабану. Хруст улыбнулся, махнул Боре в ответ, что, мол, понял и уже чувствует себя в безопасности под присмотром Бори Зоркого, и пошёл по селу.

Хруст поплутал между домов, свернул за хлев с давным-давно съеденными свиньями и высохшими яслями, несколько раз обогнул пару сгоревших сараев, покрутился возле колодца. Потом два раза кругами обошёл три дома и снова вышел на некогда главную дорогу, буйно поросшую травами и уходящую на другой край Дубравы в сторону кирпичного завода, где как первобытные люди обитают одичалые от слабоумия местные жители, которых теперь называли "дубравники". Запутывать следы и петлять кругами - главное условие для каждого кто выходил из клуба, за несоблюдение которого прогоняли из Очага Дубравы навсегда. "Дубравники" обычно не нападали на бродяг из Очага в открытую, потому что их группы немногочисленны и вооружены они в основном самодельным холодным оружием или трофейным огнестрельным, коим не умеют пользоваться и для которого у них никогда нет боеприпасов, а чтоб купить у них, во-первых, не хватает ума, а во-вторых, никто торговать с ними не станет. Так что им не в пору тягаться с вооружёнными до зубов бродягами, которых только один Очаг Дубрава насчитывает около шестидесяти человек. Впрочем, что такое шесть десятков, когда раньше в Дубраве проживало полуторатысячное населения? Не город конечно, но здесь тоже жизнь била ключом и люди уповали на будущее.

Не дойдя пару сотен метров до дома Древлянина, Хруст услышал возню и негромкий женский стон со стороны, и завернул в полуразваленный, перекошенный деревянный дом с заколоченными окнами и дырявым шифером. В доме на полу лежала раненая в ногу молодая девушка с рюкзаком, при оружии и в полной экипировке.

- Стоять на месте! - Приказала она Хрусту и направила на него пистолет Макарова. - Я хорошо стреляю.

Хруст замер на месте, отвёл руки в стороны с разжатыми ладонями и спокойно сказал:

- Стою. Не стреляйте, я не опасен. Я миролюбивый человек. Я помогу вам.

- Мне не нужна помощь от мужчины. - Категорично заявила девушка.

- Хорошо. Скажите, кого позвать и я позову. - Начал стелиться перед ней Хруст.

Но она на это отреагировала резко, что Хруст даже голову вжал в плечи и зажмурился от неожиданного выстрела. Хвала богине Везухе, что хвастливая меткость этой девицы оказалась напускной, чтобы постращать парнягу, и пуля расколола трухлявую доску в стенке в сантиметрах от Хрустовой черепушки. Хоть в запретке он и не так долго, но здесь жизненный опыт клюёт в жопу быстрее и заставляет быть порасторопней, чем в размеренной цивилизованной жизни, а вместе с опытом приходит и завидное самообладание, и тактические навыки, и атрофируется чувство страха. Поэтому Хруст, долго не раздумывая, геройски шагнул вперёд и ногой выбил ствол из руки девушки.

"Ай да герой!" - Подумал про себя Хруст с сарказмом. - "Обезоружил раненую, беззащитную девушку".

Незнакомка испугалась и поползла за оружием в попытке дотянуться к стволу и доделать своё мокрушное дело. Но Хруст опять опередил её, поднял пистолет и спрятал в свой карман.

- Чё те надо, мужик? - Взъелась девушка и перевернулась на спину. - Если я, то давай суй и уматывай.

Но не тут-то было. Хруст вынул фотокамеру, присел и щёлкнул девушку. Это редкий кадр для тутошних мест, потому что женщин здесь не часто встретишь. А тут перед ним такая прелесть борется за свою жизнь и он не смог удержаться от соблазна, чтоб не увековечить этот момент.

- Может тебе ещё позировать, урод? - Съязвила девица.

Хруст убрал камеру, сказал:

- Заткнись, пожалуйста, - и рывком поднял её на ноги.

Она попыталась сопротивляться, но Хруст аккуратно, чтоб не наставить девушке синяков, отбил все её нападки, а потом посмотрел в её корчащуюся от боли симпатичную мордаху и, зная, что женщины любят ушами, решил отвлечь её разговорами:

- Знаешь, что в этой деревне означает твой выстрел, да ещё и в такое время суток?

- А мы что уже на "ты"? - Прошипела она.

Хруст улыбнулся от того, что его начал действовать, закинул её руку себе на плечо и потащил девушку к выходу из дома, продолжая заговаривать зубы:

- А означает он, что ты привлекла на нашу голову не только ночной патруль из Очага Дубравы, но и мутантов, которые выходят на кормёжку как раз в это время. - Хруст остановился возле двери, осмотрелся по сторонам и, убедившись, что пока ещё всё тихо, уже под прикрытием сумерек вышел наружу и потащил её к дому Древлянина. - У нас с тобой есть минут десять до заката, чтобы убраться подальше от этого дома, потом тут начнётся зачистка. Знаешь, как здешние бродяги дома зачищают?

Девушка уже поняла, что Хруст не такой как остальные бродяги, даже показался ей немного наивным, странноватым, чем и притягивал - фотку зачем-то сделал, не ударил её, когда она жахнула в него, не воспользовался моментом, чтобы трахнуть. По тому, как он спокойно вёл себя, было ясно, что он никакой не маньяк, а вроде нормальный и не трус, он не собирается её насиловать, убивать, или обчистить до нитки и оставить на съедение псам, как это обычно делают, а действительно хочет помочь.

- И как же? - Смягчилась девушка и полюбопытствовала. Она вдруг сама себе тихонечко призналась, что ей даже понравилось слушать его лапшу на уши, что было совсем на неё не похоже. Никому из мужчин она давно уже себя не доверяла и никому из них не симпатизировала.

- Сперва кидают газовые или осколочные гранаты, а потом для контроля выжигают дом огнемётом. А позже как совсем стемнеет, на шум подоспеют мутанты, и начнётся такая схватка, что мама не горюй. А если в этой схватке ещё и погибнут люди, то даже после твоей смерти от огнемёта или гранаты тебе не будет покоя, тебя просто проклянут. Весь Очаг Дубравы обвинит тебя в том, что ты загнала в ловушку ночной патруль и объявит войну твоей группировке. Вот такие-то дела. - Закончил Хруст.

- Как тебя зовут? - Спросила девушка.

- Ой! - Саркастически воскликнул Хруст. - А я не представился? Как не красиво с моей стороны, учитывая нашу милую встречу.

- Ладно тебе. Давай без сарказма. Извини, что стрельнула в тебя и спасибо, что не оставил меня там. Так устраивает?

- Правильно говорить не стрельнула, а выстрелила, грамотейка. Стрелять глазами в мужиков будешь, если жива останешься. - Поучительно сказал Хруст и остановился напротив дома с тускло мерцающим светом в окне. - Пришли.

Хруст стукнул ногой в дверь и ещё раз на всякий случай оглянулся по сторонам. Из дома послышались настолько неторопливые шаги старика, что Хрусту и его новой знакомой показалось, что пройдёт целая вечность пока дед дошкандыбает до дверей, а прошло всего-то пару минут.

- Кто? - Спросил измученный годами и суровой жизнью в запретке хриплый, прокуренный голос Древлянина.

- Это Хурст, дед. Помнишь я на днях приходил с Глоком? Открывай, беда у нас.

- А-а... это ты, писака! - Пропел дед.

В дверном проёме показался скелетоподобный силуэт высокого роста, от которого на три метра разило престарелым, немытым телом и табачным угаром. Девушку передёрнуло от этой вони, зато Хрусту уже было не привыкать. Дед затянулся, и уголёк в трубке подсветил его заросшее лицо и узкие глаза, сверкнувшие из-под густых бровей и морщинистого лба.

- Что за беда? - Спросил Древлянин. - Вот эта, что ты на плече притащил? Так это не беда, а счастье.

- Глок пропал. - Огорчил его Хруст.

Он быстренько довёл девушку до комнаты с коптящей керосинкой и плавящимися свечами в углу под иконой Богоматери, уложил незнакомку на дедову койку под окном, закрытым листом ржавого железа, присел за стол на табуретку, выдохнул и снял с ремня флягу с водой. В комнату чинно, по-хозяйски вернулся расстроенный новостью Древлянин, выпустил клуб дыма в потолок и присел напротив Хруста. Безмятежно покуривая и втягивая без того проваленные щёки, он созидательно разглядывал, то Хруста, пока тот утолял жажду, то молчаливую девчонку, недоверчиво поглядывающую на деда и его полутёмную берлогу больше похожую на фамильный склеп. Потом дед поднял со стола алюминиевую кружку с чернющим чаем, отпил и завёл разговор со стариковского ворчания:

- Чая не предлагаю, закончился. И Барахольщик чего-то не проехал мимо. А ты, какого расселся-то, парень? Надо промыть рану и сделать девочке перевязку.

Хруст посмотрел на деда, потом на девушку, и встретился с ней глазами. Тут Хруст заметил, что вся твёрдость этой каменной леди куда-то подевалась, а на смену ей пришла напуганная и загнанная в угол девочка, которая явно нуждается в заботе, но не умеет или не привыкла просить о помощи и поэтому смущённо, но гордо отводит глаза.

- Я не умею, дед. - Сказал Хруст. - Не сложилось у меня с врачебной практикой.

Дед фыркнул, постучал трубкой по тарелке, вытряхивая дотлевающий уголёк, встал из-за стола и начал причитать:

- Не сложилось у него. Эх, молодёжь! Всему вас учить надо. Смотри сынок, прочисть ухи и на ум наматывай... аль, куда ты себе там мотаешь... покуда дедушка Древлянин живой.

Девушка глянула на улыбающуюся физию Хруста и сдержанно сквозь сжатые от боли зубы хихикнула. Старик вынул из рюкзака Хруста аптечку и подошёл к девушке.

- Как звать-то тебя, красавица? - Спросил Древлянин.

- Фиалка. - Ответила девушка.

- Да уж фиалка. - Пробурчал Хруст. - С шипами розы.

- Помолчи, парень. - Приказал Древлянин, разрезая штанину Фиалкиного камуфляжа, чтобы добраться до раны. - Глянь лучше, что там за шум снаружи.

С улицы донеслись выстрелы и голоса людей. Ещё не дойдя до окна, Хруст уже знал, откуда эти голоса и стрельба - это голоса со стороны дома, где он нашёл Фиалку. Но, чтобы убедится в этом, он тихонько подошёл к окну, оттянул уголок железного листа и выглянул. Возле того дома громыхала перестрелка. Хруст вернулся за стол и сказал:

- Я нашёл её в доме туда дальше по улице в сторону Очага. Это там шумят.

Фиалка айкнула от спиртовой дезинфекции раны, но дед строго сказал:

- Потише, девонька, терпи, а то все мутанты с округи сбегутся. Чуйка-то у них дай бог каждому. - Он нагнулся к ноге Фиалки. - Ножевое ранение. Я таких перевидел, когда вывозили первые научные экспедиции из запретки в "машинах смерти". - Козырнул дед опытом. - Ничего серьёзного. Скоро заживёт. Правда, похромаешь недельку-другую.

- Ясно. - Кивнула Фиалка. - Вы были врачом?

- Военным, деточка, военно-полевым врачом. Первые 30 лет после Чернобыльской катастрофы запретка была намного опаснее, чем сейчас. Дипломатического решения проблем, торговли, бартера тогда было не сыскать. Всё решалось силой да оружием.

- Не похоже это на зачистку. Как-то долго и очень громко. - Вдруг распереживался Хруст и стал наезжать на Фиалку. - Ты чё делаешь в Дубраве? Зачем ты здесь?

Фиалка посмотрела на Хруста волчицей, чем и дала понять, что она не только чего-то не договаривает, а ещё и нарочно скрывает настоящую цель своего нахождения в Дубраве.

- Скажи ему, девочка. - Проснулась мужская солидарность Древлянина. - Он спас тебе жизнь, имеет право знать.

Дед как раз закончил делать перевязку. Он напряг свои тощие, жилистые руки и крепко затянул бинт, что Фиалка натянулась струной и застонала от боли.

- Рассказывай. - Настаивал Хруст.

- Ладно. - Сдалась Фиалка. - У нас была сделка.

- Что за сделка и у кого это у вас? - Спросил Хруст.

- Я из "семянниц". Мы договорились о встрече на окраине Дубравы, но покупатели видать решили нас кинуть и устроили засаду. Мне удалось вырваться и спрятаться в том доме, пока эти подонки добивали раненых девчонок.

- Не может быть! - Удивился Древлянин. - Половину "семянниц" изничтожили ещё 10 лет назад, а другую половину отловили и увезли на большую землю. Помнится, был даже спецрейд по запретке под кодовым названием Кровавый рейд, много народу полегло.

- Не всех постигла эта участь. - Возразила Фиалка.

- Эй! - Прикрикнул Хруст. - Мне очень жаль прерывать ваш задушевный спор, но объясните мне, пожалуйста, что за "семянницы"? Что-то у меня дурное предчувствие.

- Женская миссионерская группировка. - Прояснил Древлянин. - Эти девицы давненько появились в запретке, некая экзотика для здешних мест, да и миссия у них была экзотическая - они думали, что поддерживают гармоничный баланс между рождаемостью и смертностью. Но потом кто-то на большой земле решил, что не место им тута и прислал вооружённых до зубов наёмников расправиться с ними.

- При всём уважении, но всё было не совсем так. - Сказала Фиалка. - Группировка и сейчас существует. Просто мы стараемся не выпячиваться, а держаться в стороне и не вмешиваться ни во что.

- Так что за миссия? - Спросил Хруст.

Древлянин усмехнулся, а потом сказал Фиалке:

- Давай расскажи, ему понравится.

- А что? В чём дело-то? - Спросил Хруст.

- После ликвидации аварии на ЧАЭС в запретке стали появляться целые комплексы подземных лабораторий, потому что всех эвакуировали и ни одной живой души, отличное место для хранения тайн. Так вот "семянницы" стали выполнять спецзаказы для одной из таких секретных лабораторий.

- Какие спецзаказы? - Спросил Хруст.

- Мужская сперма. Нас потому и называют "семянницы", что мы её собираем.

- Что? - Удивлённо переспросил Хруст.

- Ты глухой или тупой? Мужицкое семя, из которого дети зарождаются. - Надрывисто затараторила Фиалки.

- Да понял я, понял. Не ожидал просто такое услышать. Предполагал всё что угодно, но не это. Боюсь даже спрашивать, как вы её собирали.

- В основном насильно. - Спокойно ответила Фиалка. - Но некоторым девушкам не привыкать отдаваться, так что они как-то умудрялись договариваться с донорами. Вряд ли бы ты согласился со мной покувыркаться, если б я с пробиркой за тобой бегала и кричала, что твоё семя подарит кому-то ребёнка на большой земле, о котором те люди так долго мечтали, но родить не могли. Однажды решили всё упростить: отловили несколько бродяг и держали взаперти как постоянных доноров, но заказчик сказал, что ему нужны свежие образцы и обязательно от разных доноров.

- А я что говорил. - Улыбнулся Древлянин, поглядывая на Хруста. - Тебе понравится.

- Что ж на большой земле не осталось здоровых мужиков, что за ними в запретку припёрлись? - Хрусту не терпелось удовлетворить своё писательское любопытство. - Здесь, между прочим, не самые лучшие экземпляры собрались.

- А вот этого я не знаю. Нам платили, мы выполняли и тешили материнский инстинкт тем, что помогали людям обзавестись детьми. - Ответила Фиалка. - Потом пошли слухи, что нет никакой благой миссии, что они выращивают людей искусственно здесь в лабораториях, а до появления на свет проводят над ними какие-то жуткие эксперименты, но это всего лишь слухи. Образцы мы передавали учёному по фамилии Смирнов, а на сделки он всегда приходил под охраной ударной группы "рабов прогресса". Потом заказы вдруг прекратились, и мы начали зарабатывать другим способом - стали толкать образцы на большую землю в обход учёных через "Рабов прогресса" - а эти твари за всё заплатят!

- Постой-ка! - Насторожился Хруст. - "Прогрессники"? Это с ними у вас была набита стрелка в Дубраве?

- Да. А что?

Хруст подскочил как ошпаренный и кинулся дрожащими от волнения руками рыться в своём рюкзаке, вспоминая всех матерей:

- Мать вашу! Что ж ты раньше молчала? До меня только дошло.

- А что я такого сказала? - Виновато спросила Фиалка.

- У Очага Дубравы с ними война. Надо предупредить Очаг. - Хруст вытащил из рюкзака рацию и начал вызывать. - Зоркий, приём. Боря отвечай, приём.

Рация помолчала какое-то время, а потом всхлипнула, и послышался шёпот Бори Зоркого:

- Ай эм на связи. Тока ноу ор Хруст, а то спалишь меня.

- Зоркий, что-то случилось? - Прошептал Хруст.

- На Очаг наехали "депрессники". Хер поймёшь, откуда взялись. Много пацанов из килл, а щас гоу контрольный в хэд для раненых. Суки.

- А ты сам-то как, Зоркий? Не ранен? Ты где вообще?

- Айм окей. Сныкался на горище. - Шептал Зоркий.

Хруст посмотрел на Древлянина и Фиалку, явно замышляя в горячке подрывать их на выручку Зоркому, а потом в отчаянии, что придётся идти на смертельный риск без прикрытия и поддержки, опустил глаза и прошептал в рацию:

- Зоркий, сиди тихо я скоро буду.

- Ты шо факин крэйзи, Хруст? В гироу боевика решил зашпилить? - Зоркий чуть не захлебнулся от шокирующей смелости Хруста. - Торчи там, де торчишь. Если сюда придёшь, ю факин дай. Их тут чел тридцать не меньше и все с до усрачки крутыми ганами. Как понял, Хруст, приём?

- Понял тебя, Зоркий, понял.

- Всё офим рации, пока "депрессники" вэйв не спалили. Как всё уляжется ай кол ю.

Хруст отключил рацию, грозно покосился на Фиалку, потом на деда, взялся за голову и траурно сказал:

- Поздно. "Прогрессники" атаковали Очаг. Вот почему так долго шумели.

- Значит, тебя зовут Хруст? Извини, я не знала. - Виновато сказала Фиалка.

- Не вини себя. Ты тут не причём. - Успокоил её Хруст. - Моё имя Сергей. Хрустом здесь прозвали.

Вдруг Древлянин подорвался как молодой, навострил уши антенной и застыл на месте со словами:

- Во дворе что-то происходит.

Они притихли и прислушались. Вокруг дома сгущалось еле уловимое слухом движение, будто кто-то подкрадывался. Хруст глянул на Фиалку, поднёс палец к губам и издал характерный звук:

- Чшш.

Потом он потянулся за пистолетом, а Древлянин вооружился своей двустволкой, что помогла завалить немало дичи и прокормиться в трудные годы и даже нескольких "дубравников", которых дед знал лично в прежние, добрые времена.

Не успели Хруст и Древлянин опомниться, как дверь дома с треском слетела с петель и в комнату вломились вооружённые "семянницы" в респираторах и взяли мужчин на мушку, ослепляя фонариками. Первая, что стояла впереди остальных шагнула вперёд и оттянула респиратор с лица на шею. Это была статная женщина средних лет, спортивного телосложения с пронзительным и строгим взглядом. Если бы она не убрала от лица респиратор, то Хруст бы подумал, что это мужик. Потрескавшимися от сухости губами она приказала другим девушкам:

- Держите этих на прицеле.

Три ствола уткнулись в Хруста и три в деда. Спортсменка присела рядом с Фиалкой и заботливо спросила:

- Ну как ты? Идти можешь?

- Не быстро, но смогу. Не убивайте их, Хруст спас мне жизнь, а дед рану подлечил. - Взмолилась Фиалка за Хруста с Древлянином. - Они нам не навредят, они нормальные.

- А эт мы посмотрим. - Сказала Спортсменка и кивком показала одной из "семянниц" на Хруста.

Хруст открыл рот, и хотел было что-то молвить, но внезапный удар по голове оборвал ход его мысли, в глазах раздвоилось, руки и ноги обмякли, потяжелели, и он без сознания завалился на пол.

- Дед, тебя мы не тронем, не боись. - Сказала Спортсменка. - А за Фиалку спасибо, что не попортили. Она у нас девушка милая, такой симпатяжке любой бродяга не прочь присунуть.

Две "семянницы" подхватили Хруста под руки и потащили во двор. Древлянин невозмутимо уселся за стол, взял трубку, приступил к церемонии набивания её табаком и абсолютно спокойно сказал:

- Эх, доченька! Да коли б я всех боялся, то уже б давно помер здесь на отшибе от страха. Парня-то хоть живым оставьте. Хороший он, надёжный, в запретке таких уже не сыщешь. Вы за подругой пришли, а у него друг пропал без вести, а ещё одному хотел идти на помощь в Очаг Дубравы без подмоги, зная, что там тридцать человек зверья из группировки "рабы прогресса".

- "Рабы прогресса"? - Насторожилась Спортсменка. - Они ещё здесь?

- За пару минут до того как вы снесли мою дверь... - с тонким намёком на толстое обстоятельство сказал Древлянин... - приятель Хруста сообщил, что они атаковали Очаг Дубравы и порешили там горы народу. Так что вспомните обо всём этом, когда будете решать судьбу парня. И вспомните о том, что если б не ваша сделка с "рабами прогресса", то бойни бы этой и не было.

- Ладно, дед, не пыжуй. - Сказала Спортсменка. - Ты своё слово замолвил, дальше его судьба зависит от него самого. Будь здоров, старикан.

"Семянницы" также быстро и по-тихому, не считая выбитой двери, покинули дом Древлянина, прихватив с собой Фиалку и Хруста в отключке. Когда дед доковылял до порога, чтобы на глаз прикинуть размеры ущерба от этих гостей и сможет ли он починить выбитую дверь, то успел заметить лишь мелькнувший в свете фонариков силуэт спины меж деревьев лесопосадки, что всегда отделяла село от поля и от леска на другом краю поля. Через этот лесок "семянницы" и проложили себе скрытную тропку в Дубраву.

***

Очухался Хруст уже в Миссии "семянниц" неподалёку от реки на заброшенной насосной станции, спрятанной в густющих зарослях кустарника и среди многолетних пышно раскинувшихся деревьев около прилегающего леса. Хруст ни на секунду не смог вспомнить сюда дорогу и даже не припоминал эту местность ни в одной из своих одиночных вылазок за информацией, а облазил он почти всю тридцатикилометровую зону. Вот же девки, ну и спрятались! Сам бес не отыщет.

Первое, что услышал Хруст после отключки, так это жёсткий отрывок порнушной истории из уст одной мужиковатой и вульгарной тётки по прозвищу Шмара Кошмара о том как она заполучала образцы спермы для лаборатории:

- ... и вот тока я потянулась, шоб сдрочить с него чуток мужицкого джюса, как он разрывает верёвку, которой я ему руки связала, и встаёт со стула... эмм... штаны спущены, хер торчит как штык и он как прижмёт меня к стенке своими ручищами, приподнял за жопу, ляжки мои растопырил, всунул по самые яйца и как давай меня трахать... эмм... я чуть было не завизжала и не обоссалась прям на этого бродягу, чес слово девки!

- Вот ты Кошмара любишь приукрасить свои похождения. - Сказала другая бабёнка.

- Ничё подобного, так всё и было. - Возразила Кошмара и тут же с восторгом продолжила. - А рассказать, как я нежно уболтала его в пробирку кончить?

- Спасибо, не надо. - Отнекивалась третья девица. - Знаем мы твои нежности. Небось, когда мужик уже вот-вот был готов спустить, об пол его шандарахнула и рукой помогла. - И все женщины захохотали, а Шмара Кошмара засмущалась, наслаждаясь льстивыми словечками в её адрес, из-за чего ещё больше оказалась в центре внимания.

Хруст походкой туриста прошёлся по грабельному помещению с тошнотворным запахом от старой, немытой молотковой дробилки. Видать в прежние времена, когда насосная качала полные две смены, здесь дробились крупные и вонючие производственные отходы и этот мерзкий запах въелся даже в штукатурку. Из грабельной он вышел в наземный павильон станции с трансформаторной подстанцией, где хаотично рассевшись по всем углам и в центре павильона вокруг приёмного резервуара, кудахтали склочницы, сплетницы и цветы запретки - группировка "семянницы". Чуть поодаль стояла грузовая таль с ручным приводом, похоже, она до сих пор ещё в рабочем состоянии. Куча разного железного, пластмассового и древесного хлама, но как не странно, ни одного проросшего через стены куста или деревца, как в Очаге Дубравы, и весь этот хлам в порядке размещён в одном углу. Ну что ту скажешь - женщины. А ещё у стен понаставлены квадратные самодельные комнатки с человеческий рост наподобие пляжных раздевалок только пошире и полностью закрытые со всех сторон всем, что попалось под руку - доски, фанера, картон, ржавое железо, тряпьё всякое. Хруст понял, что здесь у каждой дамы даже своя комната есть, не то, что бродяги в Очаге, спали как попало в одном помещении лишь бы не на голом полу, чтобы простатит не заработать аль пневмонию.

Из другого помещения, в котором Хруст через дверной проём заприметил торчащий кусок ещё какого-то агрегата, скорее всего насоса, в павильон вышли уже знакомые ему Фиалка и Спортсменка и ещё пара серьёзных девиц в панамах цвета хаки, в бронниках поверх защитных комбинезонов и с оружием. Спортсменка выперлась в центр собрания, заскочила на платформу управления талью и толкнула громкую речь:

- Ну чё, сучки недотраханные, подстилки бродяжьи, подведём итоги второго квартала и узнаем, кто у нас лидирует в рейтинге - кому гусиным шагом круги мотать вокруг станции, кому лезть в шахту говно с говнодраями выгребать, а кому на рыбалку топать.

Павильон наполнился женскими предэкстазными воплями и писком, как будто Спортсменка объявила начало Эллинских игр за звание чемпионки заптретки. Хруст, наблюдая за происходящим, жался у стенки, чтобы держаться подальше от всех, хотя его никто и не трогал.

- Но сначала почтим память павших под Дубравой подруг минутой молчания и поклянёмся отомстить "рабам прогресса". - Яростно прокричала Спортсменка.

Все женщины опустили головы, и в павильоне сию же секунду воцарилась тишина, а потом они в один голос проскандировали как молитву:

- Клянёмся!

- Итак, - с улыбкой продолжила Спортсменка. - Пятое место в рейтинге по сбору образцов в этом квартале занимает Верка Заноза. - Объявила Спортсменка и все снова закричали, приветствуя Верку, которая вышла на центр перед всеми и, сияя улыбкой, поклонилась. - Четвёртое место - Танька Мартышка. - И снова уши Хруста наполнились звонкими женскими голосами, и к всеобщей зависти на центр вышла ещё одна победительница. - Третье место у Алёнки Крали. Второе место у Шмары Кошмары. - И наконец, первое место в рейтинге лучших добытчиц занимает моя дорогая сестрица - Ирка Фиалка - она, не жалея собственной жизни и крови, подарила нам живого бродягу. - Прокричала Спортсменка и тыкнула пальцем в дальний угол павильона на Хруста.

Хруст растерялся, когда десятки изголодавшихся по ласке женских глаз стали жадно пожирать его взглядом.

- Чё за дрищеватый хер с горы? - Выпалила Шмара. - Это возмутительно. Из-за этого Фиалка взяла первое место? Я не согласная.

- Заткнись, Шмара. - Резко рявкнула Спортсменка и, спрыгнув с платформы, выпятив свои лидерские замашки вместе с грудью, вразвалочку подошла в упор к Шмаре и наехала на неё. - Чё ты там брякнула? Ты чё, сучка, вздумала оспаривать мой рейтинг?

- Да ты чё, Агата? - Шмара дала заднюю перед лидершей. - Даже в мыслях не каталось.

Разобравшись со Шмарой, Агата подошла к Хрусту, окатила его холодным, безразличным взглядом и сказала:

- Пойдём-ка с тобой побалакаем, красавчик.

Они вышли из павильона в машинное помещение с насосами, где была комнатка Агаты Спортсменки.

- Как тебе интерьер нашей Миссии?

- Вы неплохо устроились и река рядом. - Заметил Хруст.

- В ней отстающие в рейтинге ловят рыбу для всей Миссии. - Агата устало шлёпнулась на старый диван возле своей комнатки и шутливо продолжила. - Да и ваще у нас тут, мать его, пятизвёздочный отель тока самого отеля нет, как видишь, от него три звезды вон осталось. - Она показала на вертикальные насосы, на каждом из которых уже совсем тускло, алел символ СССР - пятиконечная красная звезда.

Хруста порадовала её остроумность, но он не забыл, что в принципе здесь он пленник и серьёзно спросил:

- О чём ты хотела поговорить?

- Ты наэрно уже докумекал кто мы, чё делаем и чем на житуху зарабатываем?

- Да. Фиалка поведала кое-что. И понял, почему не стал одним из ваших доноров.

- Догадливый. А знаешь, чё я не дала команду использовать тебя?

- Потому что я спас жизнь твоей сестре? - Высказал догадку Хруст.

- По ходу я не сказала, так вот говорю - спасибо тебе за Фиалку.

- Да не за что. - Заскромничал Хруст. - По-моему любой мужчина должен так поступить.

- Ты забываешься, чел, в каком крае мы ошиваемся. Тут уже нет половых различий, эта грань стёрлась, все равны. Здесь инстинкты взяли золото, а не мораль и джентльменство. Я ваще удивляюсь как ты до сих пор живой при таких понятиях. Но я не натравила своих сучек отжать тебя не тока потому, что ты спас мою сеструху.

- А почему же?

- Не одна Фиалка, но и старый пердун за тебя слово замолвил, пока ты был в ауте. У меня такое понятие - если о челе говорят хорошо, хотя бы двое хороших людей, значит, чё-то хорошее в нём убедило их так мыслить. У хороших людей чутьё на зло, а в запретке оно становится гиперчутьём. Поэтому я поверила, что в тебе нет бесовщины, и дала тебе шанс.

- Спасибо. Видать мне повезло. - Улыбнулся Хруст.

- Ну, это как поглядеть. Будешь должен. Я слыхала, что ты писака и пишешь книгу о заперетке. Это правда?

- Да.

- Хочу, чтобы ты черканул и про нас. Уж кто-кто, а "семянницы" сделали для большой земли больше чем все бродяги вместе взятые, и думаю, что заслужили право войти в историю запретной зоны. Этим и долг заплатишь.

- Договорились. Но вообще-то я думал, что после спасение Фиалки у меня будут льготы.

- Не шути со мной, писака. - Пригрозила Агата. - Уважуха тебе, конеша, за реально мужицкий поступок, но и борзеть не надо.

- Ладно, не горячись. Скажу тебе так, Агата - как только я услышал о том, чем вы занимаетесь, то мне стало любопытно, и я подумал, что у вас, как и у меня, высокая цель в отличие от всех остальных обитателей запретки. А когда я пришёл в себя и увидел вашу Миссию, то у меня созрел план посвятить "семянницам" целую главу. Так что никто никому ничего не должен, я сам хочу написать о вас.

- Вот и ладушки. Но ты всё равно не расслабляйся. Если быть до конца честной, то все твои ужимки сраного демократа, вежливость и культурность я сразу заметила, они меня раздражают, хоть и как мужик ты мне симпатичен. Фиалка была права на счёт тебя. Но если ты облажаешься, я тебя посажу на цепь в компрессорной, как других бродяг-доноров, а девки будут приходить и выжимать из тебя все соки. Будешь нашей домашней собачкой. Ты же заметил, как неравнодушна к тебе Шмара?

- Да уж, ну и перспективка. - Сказал Хруст. - Кстати колоритная дама эта Шмара. Кто она? Кем была раньше?

- Что понравилась наша бой-баба? - Горделиво улыбнулась Агата. - Ну, я мало чё про неё знаю. Знаю тока, почему она оказалась в Миссии.

Хруст достал из комбинезона блокнот с ручкой, присел рядом с Агатой на диван и приготовился записывать.

- Полезная инфа для книги. Расскажешь?

- Короче записуй. Знач, горбатилась Шмара в метновке экспертом-баллистиком. И вдруг нежданка - грёбанные бюрократы выпирают её с работы после одного громкого дела про каких-то охотников на капиталистов. Дело вызвало серьёзный резонанс в социуме, а связано оно было с ментовской коррупцией и с коррупцией в высших эшелонах МВД. Эти черти придумали миф про охотников на капиталистов, которые типа одержимые и как Робин Гуды валят богатых дядь ради идеи, а на самом деле эти коррупционеры элегантно отжимали бабло у капиталюг, а самих пускали в расход и всё списывали на этих выдуманных охотников. Так вот одного капиталюгу не добили, яйца у него оказались крепче, чем думали, да ещё мстительным оказался и решил наказать обидчиков. Он передал Шмаре серьёзный разговор, записанный на автоответчик. Из-за своей дурацкой справедливости Шмара отказалась от взятки и дала ход этой записи, которая и показала истинную морду этих охотников, а Шмара тем самым подписала себе смертный приговор и, спасая свою жопу, свалила в запретку.

Хруст оторвался от записей, сморщил лоб, что-то вспоминая, а потом задумчиво спросил:

- А того капиталюгу, что передал запись, случайно не Капиталистом звали?

- Да. Точно. Шмара так его называла. А ты откуда знаешь? - С подозрением спросила Агата.

Хруст улыбнулся и сказал:

- Мир тесен. Я слышал эту историю от моего друга Глока. Он знал Капиталиста и помог ему в самый трудный жизненный период, когда тот лишился всего и чуть было не был убит. Надо будет пообщаться со Шмарой, расспросить поподробнее. Может они с Глоком знакомые.

- А этот твой дружок был в Очаге Дубравы во время мочилова с "прогрессниками"? - Спросила Агата.

- Нет. Он пропал без вести за день до этого. Сегодня пять дней как он ушёл. Последний раз на связь выходил прямо перед радиоактивным выбросом, а потом просто исчез.

- Печально. - Посочувствовала Спортсменка. - Но в любом случае на твоём месте я бы не питала надежд, что он жив. Так будет проще оправиться.

Тут, прихрамывая, пришла Фиалка и с блеском в лазах заговорила:

- Агата, мы засекли сигнал о помощи примерно в двух километрах от Миссии.

Агата подскочила с дивана как по пожарной тревоге и скрылась за шторой в своей комнатке. Там покопалась немного, пошумела, погремела чем-то - уж точно не пузырьками с косметикой и не шкатулками с брюликами, - и вышла уже в полной походной экипировке, с двумя гранатами на ремне и с укороченным калашом наперевес.

- К чему такой аврал? - Спросил Хруст.

- А ты не догоняешь, писака? - Спросила Фиалка. - Людям нужна помощь и каждая секунда промедления может стоить им жизни. Поставь себя на их место. Ты бы, наверное, хотел, чтобы кто-то пришёл на твой крик о помощи? И вообще у нас в Миссии есть такой закон - мы всегда откликаемся на зов о помощи.

- А если это ловушка для таких сердобольных как вы?

- А на этот случай у нас есть вот это. - Фиалка показала пистолет в кобуре.

- Я иду с вами. - Решил Хруст.

Агата остановилась перед выходом в павильон, призадумалась, оценивающим взглядом с ног до головы посмотрела на Хруста и спросила:

- Зачем тебе это?

- Интуиция. - Ответил Хруст. - И должен же кто-то за вами присмотреть.

Агату умилили заботливость и бойкий настрой Хруста. Она улыбнулась очень благостной и в то же время довольно робкой улыбкой, что Хруст даже сподобился удивиться тому, что под маской этой стальной леди, командующей группировкой остервенелых и по собственной воле обделивших себя лаской женщин, легко идущих на убийство, всё ещё осталось что-то нежное и чувственное, нечто эдакое сакральное, что способно вдохновить лучших мужчин планеты на подвиги и поступки. Женщина всегда останется женщиной, в какие бы суровые условия её не швырнула жизнь.

- Ты думаешь это твой друг? - С интересом спросила она.

- Мне надо пойти. - Отрезал Хруст.

- Ладно, пошли. - Согласилась Агата. - Только веди себя хорошо, а то мы девушки нервные.

Из Миссии вышли как раз перед рассветом. Отдаляясь от насосной станции в компании Агаты, Шмары, остроносой веснушчатой девушки с большими карими глазами по прозвищу Санька Глазастая и круглощёкой приземистой толстушки всё время блистающей своей добряцкой улыбкой и остроумием по прозвищу Жанка Добрянка, Хруст обернулся и увидел одиноко стоявшую на пороге Миссии Фиалку, провожающую их тревожным взглядом. Она помахала ему рукой, а Хруст тускло улыбнулся уголком рта и махнул в ответ. Где-то в его груди приятно щекотнуло, а тело наполнилось тёплой волной, которая дошла до самого ума и родилась упоительная мысль о том, что ему очень нужно остаться живым, чтобы снова увидеть Фиалку. Единственное, что Хруст никак не мог взять в толк так это то, что Агата, будучи их лидером, несмотря на слёзные уговоры сестры не ходить, а послать отряд самых опытных, сама бросается на амбразуру и лично оправляется в этот поисково-спасательный марш-бросок.

Без происшествий притопали к точке, с которой получен сигнал о помощи - обшарпанная и облепленная мхом трансформаторная будка на возвышенности посреди буйно заросшего пастбища закрытая тяжеленным навесным замком и с красной надписью на двери "не влезай, убьёт!".

- Сноси дверь на хрен. - Сказала Шмара Агате.

На такой случай у Агаты всегда с собой гранаты да клубок капроновой нити. Она ослабила чеку, чтобы легче потом было выдернуть, а к чеке привязала нить. Привязала гранату к замку и медленно без резких движений попятилась от двери, распуская клубок.

- Валите подальше от будки и мордой в землю. - Приказала Агата.

Хруст и его новые подруги спустились с возвышенности и спрятались за спину Агаты, пригибаясь к земле.

- Это что капроновая нитка? - Спросил Хруст.

- Конечно. Забыл, милый, мы же девочки вязание и шитьё наше хобби. - Улыбнулась Агата, а Санька с Жанкой и Шмара загигикали.

***

Всё-таки Глока сморило, и он вырубился. Проснулся на полу в обломках стула от того, что двустволка вдавила позвонки, а генератор сбился с ритма, истошно зачихал и вся иллюминация лаборатории заблымала перед окончательным отключением. Подземелье стало показывать мельком в коротких промежутках света фантомы всех тех, кого Глок убил, кому в жизни не помог или сделал худо. Будто прямо в чистилище попал ей богу! Интересно, а где же те, кому добром платил или те, кому просто так добро делал? Видимо это то место, где за добро платят сполна и в буквальном смысле.

Глок, отмахиваясь от навязчивых образов перед глазами, стал сметать со стола папки с бумагами, фотографии, небрежно сминая и комкая их в утробе своего истёртого авизентового рюкзака. Впопыхах локтем опрокинул на пол залипший органайзер с пересохшими ручками и ржавыми лезвиями и стволом калаша разбил экран монитора. Закинул рюкзак на плечо и уже был готов ломанулся к двери, чтобы дальше пытать судьбу в поисках выхода, но напоследок взгляд упал под стол и остановился на листке бумаги с планом. В шапке над чертежом жирным шрифтом значилось - "план эвакуации". Аллилуйя! Опять богиня Везуха повернулась к нему лицом и готова обнять своего заблудшего сына. Глок немедленно схватил план, подбежал к двери и, прежде чем вернуться в коридоры, снял калаш с предохранителя, зарядил двустволку, сориентировался по плану и затолкал в рюкзак поверх всего, что найдено в лаборатории обездвиженное и уже угасшее существо, которым прощупывал лабораторию ещё при входе во время первого приступа буйства подземелья. И только когда он решил что готов, тогда отчаянно выскочил в коридор и, держа перед собой калаш, уверенным шагом пошёл вперёд.

Путь преградили мёртвые бандиты из автопарка, бродяги, убитые им во время скитаний по запретке и люди, которых он подвёл под монастырь или сжил со света белого в прошлой жизни. Когда Глок в очередной раз свалил бандитов из автопарка, им на смену откуда-то появлялись такие же причём те, кто являлись были со старыми дырками от пуль, а Глок дырявил их снова. Расталкивая и расстреливая всех на своём пути, Глок придерживался маршрута, что указан на плане эвакуации. Снова где-то сзади разразился тот же неистовый вопль, подземелье содрогнулось пуще прежнего и опять спустило с поводка своё чёрное пятно, что чернее чёрного. Глок понял, что этот приступ будет сильнее и свирепее. По стенам, трубам и потолку заскакали те же раскалённые чёрные существа с человеческими пальцами. Коридор накалился, от содрогания начала отваливаться старая, потрескавшаяся штукатурка и срывались с креплений трубы, хлеща Глока ошмётками стекловаты, а стены выстреливали в него болтами и гайками. Но Глок держал удары, лишь бы в голову не попало, и неустанно шёл вперёд, достреливая в одиночном режиме уже последний магазин. Он прекрасно понимал, что такую численность врагов из тьмы ему не одолеть, у него попросту не хватит патронов, поэтому эта атака для него будет последней. Или он пробьётся к аварийному выходу и вырвется птицей на свободу, или это злобное подземелье станет его могильной клеткой, и никто там наверху никогда не узнает о том, что здесь творилось.

Очередной поворот вывел в ещё один большущий проходной зал, который с другой стороны снова выводил в коридоры. Туда-то ему и надо. Пробегая зал, он по ходу посветил по сторонам, чтобы рассмотреть круглые стеклянные цилиндры выше человеческого роста с надписью "инкубатор". В каждом из таких инкубаторов в каком-то помутневшем растворе покачивались мёртвые уродливые младенцы разного возраста с одним, двумя, тремя глазами, с непропорциональными туловищами, пятиглавые или с лишними конечностями, а некоторые с невообразимыми скрюченными отростками на ногах, руках и лицах. Раствор хорошо сохранил их тела, но прекращение подачи кислорода, тепла, света и искусственного питания после консервации бункера убило их. Глока перекосило от ужасного зрелища, он увлёкся, рассредоточился от шока и не заметил, как подбежал к проходу в коридор. Промахнувшись, протаранил плечом край стены, его крутануло как балеруна, он выпал в коридор и прочесал животом пол. Долго не разлёживаясь, не обращая внимания на боль, Глок подорвался на ноги, но из-за выбитого плеча калаш поднять уже не получилось. Сорвав с него тактический фонарик, Глок с надрывом метнул автомат назад и краем глаза прочёл надпись над входом в зал с инкубаторами - "зал клонирования". Теперь в одной руке сверкал вспышками от выстрелов "глок", изрядно оглушая стрелка до звона в ушах, и штабелями укладывал потусторонние порождения подземного бункера, а в другой тактический фонарик резал тьму спасительным светом. Избавление от автомата облегчило Глока, и он почувствовал, что может двигаться быстрее, хотя такая экстремальная пробежка уже давно износила его и выбила из сил, ещё до зала клонирования. Всё тело ныло от ожогов и ссадин, а кровоподтёк из разбитого лба уже загущался на брови, стягивая волосинки и кожу. Глок всё чаще спотыкался и тяжелее дышал. Когда предпоследняя обойма выпала из пистолета под ноги, Глок увидел далеко впереди две вертикальные линии света, вверху соединённые такой же горизонтальной линией. Это дневной свет, пробивающийся в зазоры между дверью аварийного выхода и дверным косяком. Навскидку до двери оставалось каких-то двести метров. Двести метров отделяли Глока от жизни.

Подбежав к двери, он ударился в неё со всей силы, но дверь оказалась закрытой снаружи. Туда-сюда посмыкал, подёргал её и обернулся. Чёрное пятно вот-вот настигнет его, но до этого к нему раньше дотянутся оскаленные клыки и холодные мертвецкие руки. Он завалил бандита, но тот вскоре как ни в чём не бывало вышел из темноты и опять попёр на Глока. На изрешечённом пулями теле бандита уже некуда было даже набить татуировку при желании, но эта бессмертная тварь всё лезет и лезет.

Загнанный человек забился в тёмный провал и прижался к стене, чтобы к нему не смогли подобраться сзади или окружить. Каждая тварь, сунувшая свою морду в провал тут же получала пулю. Из глубины бункера приближался страшный гул - это означало, что чёрное пятно уже близко и скоро поглотит Глока, а что будет тогда, он даже представлять не отважился. Может он также как чернолапые существа моментально замрёт, а может даже ничего не успеет почувствовать перед смертью, когда ОНО его коснётся.

Последняя обойма пистолета опустела. Глок, крючась от боли в плече, потянулся за двустволкой. Тут в провал пролез и навалился мужик, которого сразу не признал, а, только чуть поборовшись с ним, узнал свою последнюю жертву - Судмедэксперта, которого Глок замочил из-за записи с автоответчика, проливающую свет на дело об охотниках на капиталистов на большой земле, - после чего и пришлось слиться в запретку. Он пнул пяткой копию Судмедэксперта и нажал курок. Заряд дроби разорвал брюхо и скосил того наповал, но не надолго. В той жизни больше нет коррумпированного ублюдка, а в этой он бессмертен. Приклад отдачей ударил и без того в зашибленное плечо и Глок заорал от боли, а потом ещё и от отчаянья, когда сунул руку в рюкзак и обнаружил, что коробку с патронами он забыл на столе в лаборатории. В двустволке остался один патрон и его, как последнюю пачку денег, Глок решил потратить на себя любимого. Если бы это было сражение с людьми, он бы никогда не приставил ствол к своему виску, а бился бы до конца и раз уж так суждено, то сгинул бы в честном бою от пули. Здесь же что-то противоестественное, потустороннее, здесь абсолютная тьма, что чернее чёрного и поэтому лучше стрельнуть себя добровольно, чем отдать этому кошмарному разуму свою душу и тело на растерзание.

Жутко рыча, испуская слюни и отрыгивая какие-то непонятные слова больше похожие на заклинания одержимого или бред сумасшедшего, а может и не слова вовсе, копии загубленных Глоком людей навалились на узкий стеновой пролом, пытаясь дотянуться до своего обидчика. Глок уткнул стволы двустволки себе в подбородок и отталкивал бункерную нечисть ногами, пока морально готовился спустить курок и снести себе башку, окрасив мозгами потолок и стены. А ещё говорят, что совершить самоубийство не хитрое дело. Да тут надо не дюжую силушку воли иметь, чтобы проститься с жизнью особенно тогда, когда так хочется ещё пожить. Нога уже не выдерживала натиска и сгибалась всё ближе к груди, а когти и клыки уже царапали лицо и рвали бронежилетку. Глок сделал последний глубокий вдох, жалея, что это не свежий запах полевых трав и деревьев у речки, а вонючий смолянисто-селитровый угар от чернолапх, задержал дыхание, зажмурил глаза и положил палец на курок, готовый надавить его и покончить с мучениями.

Вдруг он услышал протяжный женский крик с другой стороны двери, со стороны свободы, который напомнил английское киношное выражение "fire in the hole" только в произвольном переводе на русский:

- Дырка в жопе!

Потом мощно громыхнуло, всё содрогнулось от взрыва, дверь с чваканьем смела всех тварей, что ломились на Глока обратно в подземелье на несколько метров, а откуда-то сверху посыпалась штукатурка с кирпичами, сразу заклубились облака пыли, и коридор залило ослепительным дневным светом. Кто-то снаружи начал разгребал образовавшийся небольшой завал, а обессиленный Глок, закрываясь рукой от яркого света, негромким, слабым голосом повторял:

- Помогите. Помогите.

Через минуту другую глаза попривыкли к свету, Глок выглянул наружу и увидел лежащего животом на завале Хруста, который протянул ему руку и кричал:

- Давай руку, Глок, быстрее! Щас крыша будки рухнет, быстрее!

- Хруст!? - Удивился Глок, будто увидел чудо.

Он воодушевлённо протянул руку другу и ощутил крепкую хватку Серёги Хруста, а в голове родилась одна единственная мысль, что его теория о невидимой нити, связывающей их двоих, всё же оказалась верной.

***

Глок пришёл в себя в Миссии "семяннниц" на диване у окна, навёл резкость в глазах и повернул голову в сторону. Тело пекло и гудело, но было ясно, что о его ранах уже кто-то успел позаботиться. Подле него сидели Хруст, Агата, Фиалка и Шмара, а за ними возвышались вертикальные насосы с пятиконечными красными звёздами. Не замечая, что он очнулся, они продолжали общаться между собой, но вот о чём Глок сразу понять не смог, так как мозг ещё отказывался работать.

- Вы видели этот чёрный дым? Он вылетел прямо из той будки. - Сказала Агата.

- Это чертовщина какая-то, у меня холодный пар изо рта пошёл, я замёрзла, когда эта хрень приблизилась. - Продолжила Шмара.

Наконец Глок окончательно вернулся в реальность, понял о чём они говорят и с тревогой внутри спросил:

- ОНО что вырвалось наружу?

Хруст оживился, пододвинулся к другу и спросил:

- Не важно, главное, что ты живой. Ну как самочувствие, бродяга?

- Живой. - Попытался улыбнуться Глок.

- Это твои спасительницы из группировки "семянниц". Знакомься, Агата, Фиалка и Шмара.

- Дамы. Вот так сюрприз. - Обрадовался Глок.

Дамы устало взглянули на Глока и закивали головами, приветствуя его, но вдруг Шмара уставилась на него и замерла. То же самое сделал и Глок.

- Бандит!? - Удивлённо спросила Шмара.

- Оксана Пална, баллистика!? - С не меньшим удивлением спросил Глок. - Как ты тут очутилась?

- А ты как тут? - Спросила Шмара.

- Вы что знакомы? - Вмешалась Агата.

- Это ж тот чувак, что мне кассетку с автоответчика передал, ну по поводу того дела с охотниками на капиталистов. - Разъяснила Шмара. - После того, как я передала запись в надёжные руки, чтобы всех накрыли, на меня началась охота, и мне пришлось валить с большой земли сюда. А ты? - Спросила она у Глока.

- Я завалил Судмедэксперта, который нашёл кассету в кармане Капиталиста и забрал кассету. А потом меня вдруг начали все искать, чтобы прикончить - мусора, бандюки и даже уличная шпана покушалась. Ну и вот я здесь.

Агата и Хруст переглянулись.

- Где мой рюкзак, где он? - Запаниковал Глок, обыскивая глазами помещение.

- Да здесь он, воняет лежит. - Успокоила его Фиалка и брезгливо передала Хрусту рюкзак. Хруст протянул рюкзак Глоку, но тот отстранил его и с улыбкой сказал:

- Хруст, я там такое надыбал просто фантастика. Ты сможешь написать не хилый бестселлер и прославиться.

- А что там? - Спросила Агата.

- Настоящий потусторонний мир, а не тот, что в книжках да кино.

Хруст соскочил с табуретки, откинул рюкзак на пол и перепугано проскулил:

- Что за херня, твою мать, что там внутри?

Все с интересом разглядели чернолапое существо, выпавшее из рюкзака и переливающееся стеклянным слоем серебристого цвета.

- Это мой трофей. - Сказал Глок. - Твоё, Хруст, на дне рюкзака. Там до хрена документов про секретные эксперименты в подземной лаборатории. Прикинь, там изучали какую-то вихревую радиоволну, меняющую мозг и гены, и, как я понял, хотели создать страшное нейробиологическое оружие - людей, способных дистанционно управлять компьютеризированными ракетами, танками, самолётами и даже людьми без помощи каких-либо приборов. Да это ж революция в военной индустрии! - Воскликнул Глок. - Но видать что-то у них пошло не так и вместо сладкой конфетки они открыли какое-то иное измерение с потусторонними энергиями и впустили их к нам. Напиши об этом, пускай все знают. А вы, ребята и девчата, выпустили ЭТО из бункера на волю, как я понимаю. Куда оно хоть подевалось?

- ОНО сначала парило над нами, а потом серым облаком потянулось к лесу в сторону Чернобыльской электростанции. - Вспомнил Хруст.

- Да уж. - Пропел Глок. - Дело дрянь.

- Я так и знала, что слухи об экспериментах были не просто так. - Прозрела Фиалка. - Не было никакой миссии, нас просто использовали.

Глок пошатываясь, присел на диване, тряхнул головой и попросил Хруста:

- Дай воды?

Хруст протянула ему флягу с водой.

- У меня для тебя есть ещё одна плохая новость. Очаг Дубравы уничтожен. - Сообщил Хруст.

- Как?

- "Рабы прогресса".

- Я знал, что этим рано или поздно закончится. - Взялся Глок за голову. - Что прям все полегли?

- Нет. Зоркий выходил на связь после боя, но после того до сих пор молчит. Может ещё кто остался, но я не видел и не знаю. Надо Древлянину сообщить, что ты нашёлся, вот старик обрадуется.

В рюкзаке Хруста зашипела рация, и на весь машинный зал разнёсся встревоженный голос Бори Зоркого:

- Хэлоу, Хруст, приём, это я Зоркий. Тут чё-то хэпэнд над запреткой.

Хруст выхватил рацию и ответил:

- Зоркий, здарова, приём. Прикинь, Глок нашёлся. Что там у тебя? Ты где, бродишь? Почему не выходил на связь?

- Я знал, что Глок мэн крепкий не пропадёт. - Отозвался Зоркий. - Я говорю тут чё-то в скае над запреткой, на выброс совсем не похоже. Чернь какая-то надвигается. Мутанты, зверьё, птицы, насекомые - все рвут когти. По-моему кабздец запретке. Мужики я с Древлянином тяну ногу на большую землю и вам советуем. Просто дед испереживался за тебя, Хруст, и попросил брякнуть, предупредить. Приём.

- Понял тебя Боря. Удачи вам.

- Будешь на большой земле, ищи меня на пляжах Ялты, а если...

Тут рация издала последний хрип и вообще сдохла. То же самое произошло и с другими рациями. В павильон вбежала Жанка Добрянка и закричала:

- Что-то происходит. Рации сгорели, планшеты и смартфоны тоже. Какая-то чёрная срань надвигается.

Агата, Хруст, Фиалка, Глок и Шмара - все прильнули к окну и подняли глаза в небо, созерцая надвигающуюся черноту.

- Что будем делать? - Дрожащим голосом спросила Фиалка.

- Наверное, блокпосты вокруг запретки уже дали заднюю и не будут помехой. Думаю, Боря Зоркий был прав, надо валить из запретки. - Решил Глок. - С такой информацией как у нас на большой земле мы все разбогатеем.