Юрков Алексей Сергеевич : другие произведения.

Бог - 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

ФЛЕШ СТОУН

  

БОГ-2

  
  
   В жизни порой происходят события, смысл которых поначалу не ясен.
   Кажется, что всё это не имеет к твоей жизни никакого отношения, что это всего лишь кусок газеты, красочная рекламная вывеска или все та же привычная квартира. Но однажды, придя домой, ты вдруг обнаруживаешь, что все здесь не так, как было... когда-то.
   Что изменилось? - спросишь себя. - Когда? Зачем? И что, черт возьми, здесь происходит? Вроде и вещи на тех же местах, и котяра все так же отсыпается в углу, но что-то уже не так. Пару шагов из комнаты в комнату - и ты понимаешь, что огромный кусок жизни будто выпал из памяти. И тут приходит понимание, что ты жил в этих событиях, ты был их участником. А теперь то ли жизнь закончилась, то ли просто ты оказался за ее бортом. Становится немного обидно. Даже чуть-чуть страшно. Недоумевая, ты садишься за стол и делаешь несколько неуверенных набросков на чистом листе бумаги. Через три с половиной часа ты видишь стопку исписанной бумаги. Ты снова в строю. Жизнь вновь вернулась со всей своей свитой - событиями. И ты вновь один на один со стихией других судеб. Ты счастлив.
   Так рождалось это произведение.
   Немногим раньше.
   Сесть в машину, уехать за город, потом свернуть на одну из бесчисленных проселочных дорог, снова свернуть и ехать, пока не кончится любимая песня. Звуки мотора серой дорожной пылью оседают на сочную траву, и лишь щебетание утренних птиц нарушает эту безмятежность. Чистейший, словно родниковая вода, воздух слегка подернут свежестью утреннего тумана.
   Я остановил машину на подъезде к маленькому озерцу. Правильный эллипс прозрачной до самого дна водной глади, лишь слегка заросшей водорослями. Маленький мостик, черные доски которого кое-где заменены на новые - белые. Чуть правее несколько домиков ютятся на высоком берегу. От фасадов правильными лесенками сбегают к озеру грядки местных жителей. На заднем дворе, сразу за хозяйственными постройками, раскинулись тенистой зеленью сады. Деревня живет размеренно и спокойно. Ритм жизни здесь задается пением птиц, редкими всплесками одинокой рыбешки, лаем собак да кудахтаньем бесчисленных кур.
   Я отправился на поиски стоянки для своей машины. Местный мужичок охотно разрешил закатить мою колымагу к себе в сарай. Истоптанные ботинки, серые штаны, потертый временем пиджак на голое тело - все это составляло внешний облик хозяина сарая. Когда парковка была закончена, и на дверях водрузился огромный замок, Николай предложил позавтракать вместе. Мне очень хотелось войти, но в то же время я не мог терять драгоценных минут начинающегося дня. Я вежливо отказался, пообещав обязательно заглянуть перед отъездом. Хозяин сперва немного расстроился, но согласился. Сбивчиво описав местные достопримечательности, он рассказал, в каких местах есть заброшенные колодцы и куда лучше не ходить. Засим мы с ним и расстались. Во время его краеведческой лекции мимо нас прошел средних лет мужчина. Одет он был в лучших традициях местной моды. С тем лишь отличием, что вместо пиджака на нем была потрепанная рубашка с выгоревшим узором. Николай проводил его долгим взглядом.
  -- Это наш ба-а-атюшка, - сказал он и зло сплюнул в грядку.
  -- За что ты его не любишь? - спросил я.
  -- Да за что же его любить? Ходит целыми днями, высматривает чего-то! У него даже своего огороду нет. Спрашивается, что он жрет? Сам видишь, здесь домов- то всего ничего. Четыре бабки.
   Мне стало интересно. Первым делом я решил прогуляться до церкви. Дорогу спрашивать у местного богоотступника не пришлось. Пройдя метров сто по узенькой тропинке, отделяющей лесную опушку от огородов местного населения, я вышел к старенькой часовенке. Церковь была единственной альтернативой бесконечной борьбы за существование, которую вело это Богом забытое селение. Сюда приходили все: и кто верил, и кто нет. Из соседнего села также приходили люди - просто так, чтобы пообщаться. А церковь у них всегда была одна на два селения. Сколько бы ни пытались соседи воздвигнуть свой храм, все- то у них не получалось. То материалов не хватит, то детишки малые по шалости сожгут, то в монастыре меняется руководство - и денег не выделяют. Сильно подозревали во всем этом служащего батюшку. И, видимо, не без основания.
   Я подошел к часовенке. Кругом царила разруха. Маленький алтарь утыкался в скромное деревенское кладбище. Просевшие холмики, выцветшие искусственные цветы. Серые покосившиеся кресты тихо умирали, зацепившись за ветки елок. Здесь редко кто ходил, за могилами не следили. Единственными посетителями погоста были вороны и кошки, кормившиеся друг другом. Священнослужитель последнее время стал использовать кладбище как свалку всякого "святого" мусора. Ведь не на помойку нести вместе с помоями. А земля на кладбище уже изрядно окроплена святой водой, прочитано над ней множество молитв. Поначалу выносились на погост крошки с причастий, вода после промывки купели и ведер для водосвятий. Потом стали появляться тряпки, побывавшие в алтаре, палочки, прищепочки, пуговицы и прочее, что так или иначе могло находиться в церкви.
   Ни алтарников, ни дьяконов у батюшки не было. Он с трудом мог прокормить сам себя. Дела последнее время шли совсем плохо. Два месяца назад умерла бабуля из соседней деревни. К ней частенько приезжали дети из Москвы и привозили продукты. Много ли надо старушке. Поэтому кое-что перепадало священнику. Он не возражал. Есть у церкви и нелегальный доход. Телефон. Народ окрестный привык со всеми своими бедами первым делом бежать в церковь. Поэтому и пришлось предыдущему священнику бить челом у владыки на ковре, давать взятки. Владыка благословил коллегу на это богоугодное дело, сказав, чтобы простые смертные запросто так аппаратом не баловались, ибо в каждом проводе бес ждет, а словоблудие есть грех великий. Хорошо, когда есть возможность связаться со служащим священником. Для нужды и если беда какая случится, тоже можно пользоваться. Ну а если кому и надо будет родственникам позвонить, да на темы праздные с ними время тратить, то пусть копеечку на церковные нужды платит. А священник пусть следит внимательно за прихожанами и греховную болтовню не поощряет. А Владыке не забывает благодарение приносить. А с каких доходов его благодарить? Вот так и приходится батюшке крутиться. Грозится Владыка отключить ему связь. Пока только грозится. Сказал, что если не предстанет перед ним настоятель до конца месяца, то примет меры. Позор какой был полтора месяца назад! Когда его, скромного деревенского батюшку, при всем благочинии в алтаре кафедрального храма опозорил настоятель. В жадности уличил. Многие тогда отвернулись от него, даже навещать перестали. Раньше-то, бывало, едут мимо, нет-нет, да завернут на секундочку. Увидят бедственное состояние коллеги, да и подарят что-нибудь из алтарной или прочей церковной утвари. А батюшке большей радости и не надо.
   Жил он в двадцати шести шагах от места работы. Почти на территории церкви. Был у него свой дом. Переселился в него с женой сразу после семинарии. Сначала они делили его с бывшим священником-монахом, несшим послушание от монастыря. Монах умер. Для молодой семьи дом был слишком большой. Два этажа отлично сложенного сруба, две огромные комнаты на первом, плюс к тому санузел, кухня, ванная. Шесть комнат поскромнее на втором этаже явно побуждали создавать большое семейство. Да вот не сложилось. Умерла его жена на втором году их счастливой семейной жизни. Уж неизвестно от чего, но сгорела как- то вдруг, внезапно. Три дня мучалась температурой и галлюцинациями, а потом сделала глубокий вдох, будто сказать что-то хотела, и просто не успела выдохнуть. Видения у нее странные были. Сколько ни пытался толковать их муж, а все не понимал. То вдруг привидятся ей купола на их храме, все в золоте, да и храм в три раза выше настоящего. То вдруг святых видит, будто их по телевизору показывают. А то, как вскрикнет ночью, закроет лицо руками и все плачет, плачет. Подойдет батюшка, погладит ее по голове, а она кинется на шею и долго рассказывает, как видела богородицу, мол, смотрит прямо в душу, да все головой укоризненно качает. Так и похоронили ее на церковном кладбище. Вот уже двадцать один год как живет он один. Поначалу было тяжко. Потом немного пообвыкся, притерся к непростому быту. Приходя домой после вечерней службы, которую зачастую проводил в одиночестве, он долго бродил по дому, не находя себе места. Иногда в такие минуты он ворошил старые вещи, находя им новое место и применение. Дом был пропитан жившим прежде монахом. Везде, в каждом углу можно было найти напоминание о нем. Там были сделаны зарубки на бревне. Здесь на столе выломан кусочек доски. Мысли о монахе угнетали его. Ему казалось, что он постепенно сам превращается в такого же монаха.
   В соседней комнате раздался резкий телефонный звонок. Внутри у священника все сжалось. Звонят ему редко. И в последнее время только благочинный с требованием денег. Он нехотя подошел и с отвращением поднял трубку.
  -- Алло.
  -- Это вас беспокоят из канцелярии благочинного, - прожурчал приятный голос.
  -- Я вас слушаю.
  -- Вам предписывается приехать завтра на Литургию в монастырь, в праздничном облачении.
  -- Я непременно буду.
  -- Также отец благочинный просил передать, чтобы вы не уходили сразу после службы. Он приглашает вас на обед, после которого хотел обсудить с вами ряд важных вопросов, - на последней фразе в голосе девушки прозвучали нескрываемые металлические нотки.
  -- Да, конечно! Непременно буду!
  -- До свиданья, - сказала девушка и бросила трубку.
   Тяжелые думы опускались на самое дно сердца, отчего оно ныло и стонало, не давая покоя предчувствиям и догадкам. После полудня он предстал перед настоятелем монастыря. Благочинный со всех сторон старательно подтверждал свой статус. Огромный профессиональный живот не позволял ему придвинуться к массивному дубовому столу вплотную. Невероятных размеров кожаное кресло с изящными вентилями на подлокотниках и в изголовье стонало и прогибалось под воплощением святости.
   Стоя перед такой мощной личностью, иерей ощущал все возрастающий в душе раболепный трепет на фоне осознания собственной ничтожности. Настоятель дремал. Послеобеденность и ласковое летнее солнышко его сморили. Не в состоянии сидеть прямо, он потихонечку сползал под стол. "Не, не сползет, - подумал священник, точно животом, либо третьим подбородком в столешницу упрется". Сам, испугавшись такой крамолы по отношению к священному лицу в монашеском сане, батюшка выпрямился. Полы его потрепанной рясы шаркнули по ковру. Настоятель от произведенного шума дернулся. Сквозь маленькие щелочки сонных глаз взглянул на батюшку и, опершись руками в подлокотники, поднялся в кресле. От этого массивное кресло будто взмолилось о сострадании. На батюшку было жалко смотреть. Будь его воля, он издал бы в тысячу раз более жалобный стон. Благочинный, выдержав паузу имени Станиславского, обратился к уже теряющему последние остатки рассудка священнику.
  -- Что же ты, милейший, уговор наш запамятовал? Али против воли божьей решил пойти? Не побоишься Бога?
  -- Помилуйте, отче! Крайне бедственное положение у нас. За прошедший месяц трех тысяч не набрали.
  -- А телефоном-то ты пользуешься. Вот ведь какая ситуация получается. Платить ты не любишь, а пользоваться вам только давай.
  -- Помилуйте...
  -- Молчать, скотина! - туша прямо- таки подпрыгнула с несвойственной для нее резвостью. - Молчать, сволочь! У меня таких дармоедов пруд пруди. Развелось вас тут. Так и норовите разграбить благочиние. Дай вам волю, все по своим карманам распихаете и прожрете.
   Кафедральный священник уперся в крышку стола своими огромными ручищами и перегнулся к уже изрядно присевшему батюшке. Туша настоятеля полностью загораживала оконный проем, отчего уловить выражение его лица было невозможно. Но в этом не было нужды.
  -- Молчи, выродок! - настоятель вышел из-за стола - Молчи, когда с тобой разговаривает священное лицо. Работать надо лучше, а не по бабам таскаться. Все про тебя знаю! Все! От настоятельского ока не скроешься. - Он обошел несчастного батюшку вокруг. - Телефона у тебя не будет. Я отключу его. Пока не найдешь денег, будешь сидеть на голодном пайке. Я принял решение, и поверь, что для тебя это будет лучше. Я не буду платить тебе зарплату в счет того, что ты мне должен. Но и денежку за телефон не забывай привозить исправно.
  -- Да отче!..
  -- ЗАТКНИСЬ. Заткнись, скотина! - сорвался на визг настоятель. Ноги у иерея совсем ослабели, и он упал на колени. - Полгода будешь без жалования. И пока не принесешь двадцать пять тысяч рублей, не видать тебе денег. Где хочешь, там и бери! Хоть кради по ночам у своих бабок. А теперь пошел отсюда. Пошел вон.
   Не решаясь ничего сказать, смиренный деревенский служитель поднялся и на непослушных ногах заковылял к двери. Как добирался до дома, он не помнил. Сидя в полной темноте на кухне своего дома, он подошел к буфету, достал бутылку водки и из горла осушил ее. Когда он понял, что алкоголь его не берет, он упал в кровать и, разрыдавшись, уснул.
   Утро не принесло ни утешения, ни решения проблем. Более того, добавило новую. Сильнейшую головную боль. Выпитый алкоголь все же возымел свое. Священник вышел на улицу. Солнце еще только-только начало показываться из-за горизонта. Воздух был влажен и удивительно свеж. Ледяная вода быстро изгоняла боль. Через десять минут пастырь был в состоянии совершенно искренне улыбнуться. В конце концов у него полный подвал всяких солений и заготовок. С голоду он не помрет. Даже если будет совсем тяжело, у него есть свой козырь в рукаве. Это более ста литров бензина в огромной бочке, закопанной недалеко от дома. И если машина будет на ходу, то он всегда сможет продать дом и уехать достаточно далеко. Туда, где его никогда не найдет настоятель. Священники нужны везде, так что без работы и куска хлеба он не останется. Размышляя так, батюшка начал понемногу успокаиваться, и чувство тревоги покидало его душу. Позавтракав, он решил съездить навестить своего брата, который жил в двадцати пяти километрах, в городе. Брат работал на водочном заводе в соседнем городе. Они любили друг друга.
   Валерий Иванович, так звали брата, внимательно выслушал священнослужителя. Во все время рассказа он лишь искоса поглядывал и покачивал головой. После третьего стакана "полуфабриката" служитель зеленого змия разоткровенничался.
  -- Вот что я тебе скажу, батюшка! Ты только послушай меня внимательно и не перебивай. Ты помнишь, у нашего отца был старенький трактор? Так вот этот трактор мы перегнали ко мне в гараж. Ну, ты помнишь, тут пять минут ходу. Но ты не знал, что у меня в гараже стоит бочка на триста пятьдесят литров. Доверху наполненная чистейшим спиртом. Я сам собирал, ну так думал... на всякий случай, знаешь там, ну на черный день. - Налил и залпом осушил стакан. - Вот черный день и пришел. Денег у меня нет. Пропиваю я все. Но не в этом дело. Есть у меня один хороший знакомый в селе. Недалеко отсюда, километров сто пятьдесят, может, двести. Я ему спирт раньше продавал. Ему нужно небольшое помещение где-нибудь поближе к нашему заводу, ну и спирт, конечно. Он там у себя большим человеком слывет. Ты подумай хорошенько. У тебя все равно почти весь дом пустой стоит. А так мог бы хорошие деньги получать. Спирт он бы сразу весь купил, а это ого-го какая сумма. Да еще и за аренду заплатил бы. Ты бы на эти деньги не то что с настоятелем за телефон рассчитался, а еще и половину его подворья купил бы! Слушай, брат, ты меня знаешь, я тебе плохого человека не посоветую. А Василий мужик что надо.
   Не успел Валера закончить свою речь, как священник уже радостно кивал головой. Издревле монастыри промышляли производством водки. И, стоит отметить, хорошую водочку делали. Всем от этого хорошо. И народу, что сердце свое веселит в праздничный день и не боится отравиться, и обители процветание. Получается, что богоугодное дело задумал батюшка. А ведь даже алтарь его церквушки и то в сторону монастыря повернут, а не на восток. И службу ему настоятель предписывает служить монастырским чином. Стало быть, во всем ему следует держаться уклада святой пустыни. Не в его правилах ослушиваться воли благочинного и Бога. Цистерну было решено перегнать завтра утром в сопровождении батюшки на машине. На том и порешили. Проснулся священник на следующий день в чудесном настроении. Пока он облачался, умывался и завтракал, пришел брат и возвестил, что к марш-броску все готово. Когда они подошли к гаражу, священнослужитель обомлел. К старенькому трактору была прицеплена огромная бочка, в которых иногда возят живую рыбу. Бочка и тележка были вдрызг перепачканы грязью и навозом. Воняло невыносимо. Из близлежащих домов начали высовываться сонные граждане и, не стесняясь выражений, высказывали свое крайнее недовольство. Братья поспешили удалиться. И вот трактор в эскорте белой копейки выехали за город. Батюшка, не помня себя от радости, включил в машине громко музыку; что-то напевая немного невпопад, он махал руками, изображая микрофон, выставлял свою жиденькую бороденку навстречу ветру из приоткрытого окна.
   Вдруг на фоне всеобщей безоблачности и жизнерадостности образовалось темное пятно. Зловещий дракон с раскрытой пастью, сверкая диким оскалом своих белых зубов, показался из-за пригорка. Его синие глаза зловеще перемигивались, наводя ужас на каждого, кто встречался ему на дороге. Батюшка оцепенел. Его руки сжали рулевое колесо. Спина согнулась, голова полностью ушла в плечи. Дракон приближался. До него оставалось менее ста метров. В этот момент его ноздри вспыхнули и ослепили батюшку ярким светом. За пятьдесят метров дракон унял пламя. Пронзительный крик дракона парализовал священника. Внутри все сжалось. Сердце лихорадочно заколотилось. Дракон поравнялся с машиной священника, и сквозь затемненные окна роскошного мерседеса перепуганный служитель увидел строгое и недовольное лицо настоятеля. Его глаза выражали презрение. У батюшки перехватило дыхание. Сердце замерло. Лишь мелькнувшие в зеркале заднего вида фонари престижной машины вывели его из оцепенения. Он попытался проглотить слюну, но язык не слушался. Кое- как, остановившись у обочины, он достал из бардачка бутылку с водой и с упоением сделал несколько больших глотков.
  
   Двигавшийся сзади трактор совершенно невозмутимо обогнал его и, повиливая грязной цистерной, продолжал двигаться по лесной дороге. Батюшка, немного придя в себя, тронулся с места. Старый прицеп обрел покой в маленьком сарайчике рядом с домом. Сарай и дом делили одну большую стену. Братья прошлись по примыкающим к сараюшке комнатам. Место для организации подпольного производства спиртного было идеальное. Раньше здесь была кладовка, под которой находился один из трех погребов. В данном случае самый большой. Было решено спуститься и туда, дабы осмотреть, в каком там все состоянии. Они подняли люк из нескольких половых досок, под которыми обнаружилась крепкая и внушающая доверие лестница. Сваренная из толстого углового железа, обитая толстыми, покрытыми несколькими слоями лака досками, она сходила на ровно залитый бетонный пол. Зачем монаху потребовался такой подвал? Перед смертью он сказал, что все здесь повыкидывал, передал батюшке ключи и помер.
   Тусклый свет от нескольких лампочек вяло освещал все подполье. Крышки двух других погребов были отчетливо видны посередине и в противоположном конце дома. Старый замок, несмотря на свой почтенный возраст, выглядел как новенький. Обитые нержавеющей сталью двери открылись без единого скрипа, мягко опустились на резиновые подкладки на деревянных столбиках. Начавшись с первого этажа, лестница мягко спускалась вниз. Братья проследовали в мягко освещенное помещение. На площади около пятнадцати квадратных метров было организовано мощное свечное производство. На небольшом верстаке лежали книги и тетради. Из последних свидетельствовало, что производственные мощности были задействованы лишь на 10-15%. В один рабочий день завод производил до пятидесяти тысяч единиц продукции, что при самом скромном подсчете приносило не менее ста тысяч прибыли. А если выйти хотя бы на пятидесятипроцентный уровень производственных мощностей... Он рухнул на стул. Монах жил здесь один, значит, и работал он один. Хотя, с другой стороны, при таких объемах производства была необходимость организованной доставки и закупки сырья, сбыта... Слишком много вопросов теснились одновременно в голове.
   Под лестницей стоял небольшой шкафчик. В нем на четырех полках ровными рядами стояли папки. На корешках нумерация и года. Счет начинался с цифры шестнадцать и 1987 года. (Однако...) пропустив изрядно - лет двадцать, батюшка обратился к году смерти монаха. Он открыл папку. Имена, фамилии, телефоны, адреса, прочие заметки. Полная информация, куда обращаться за сырьем, кого спросить. Он перевернул страницу. Кто будет осуществлять доставку, графики, расходы на бензин, объемы и грузоподъемность, справки для ГАИ. Другая страница. Нитки, где взять, расценки на доставку, адрес места передачи, телефоны людей, которые забирают и довозят до этого дома. Следующая страница. Пустая. Следующая. Пустая. Следующая. Вложен лист бумаги, сложенный вчетверо. Он смотрелся здесь как-то неуместно на фоне всего этого порядка и организованности. Батюшка развернул бумажку. Записка красивым почерком:
   "Дорогой мой коллега! Я отдаю себе отчет в том, что в этом доме не будет жить никто другой, кроме священников, потому и обращаюсь к тебе именно так! Думаю, что тебе уже все понятно. Этот свечной завод рассчитан на огромные объемы производства и, в состоянии обеспечить тебе безоблачное существование долгое-долгое время. Я потратил более трех лет на конструирование его и еще около года на сборку и настройку всех узлов. Не без лишней скромности скажу, он почти идеален. Завод может обслуживаться одним человеком. На следующей странице я поместил подробнейшее описание всего технологического процесса. Эта папка, что у тебя в руках, содержит все необходимые тебе сведения относительно того, где взять и куда сбыть продукцию. Описанных здесь потребителей хватит тебе, чтобы жить без проблем с настоятелем. Живя здесь, невозможно не иметь с ним проблем. Он человек зависимый от денег. Только не перекармливай эту жирную свинью. Иначе его аппетиты будут расти. Все клиенты (потребители) находятся за пределами нашего благочиния. Советую искать расширение рынка не ближе 400 километров от монастыря. Теперь немного о транспорте! С ним в этой норе чаще всего бывают проблемы. А поставки и отправки должны осуществляться регулярно. Повернись лицом к столу. Теперь смотри внимательно. Слева от стола ты увидишь на стене халат. В этой самой ниши есть узкая дверь, открывающаяся при одновременно нажатии на два рычага. Один внизу, другой вверху. Ты их найдешь. Там есть широкий коридор. Пройдешь около пятидесяти метров и упрешься в другую дверь. Это гараж. Там стоит два вездехода, три мотоцикла, два снегохода, два джипа и четыре легковых машины. Также там находится полный набор прицепов для доставки почти любых грузов. Одним словом, работай и будь счастлив. Да, и вот еще что. В центральном погребе есть старенький компьютер... посмотри, может, он тебе пригодится. Удачи!" Священник повертел бумажку, сложил ее вчетверо и вернул вместе с папкой на место.
  
   Наскоро поужинав, он спустился в средний подвал. Вход туда ничем не отличался от входа в свечной завод. Здесь все было уставлено стеллажами и придвижными лестницами. На стеллажах покоились простые и безликие картонные коробки, на которых аккуратным, красивым почерком было подписано содержимое. Автомагнитолы, автоакустика - сабвуферы, автоакустика - передние сателлиты, домашний кинотеатр- фронт, телевизор 54 дюйма и пр. Отдельные стеллажи были тематическими, например - компьютер. Целая стойка аккуратно сложенных коробок с пояснениями, что где находится. Монитор, системный блок, клавиатуры, мыши, колонки, принтер, сканер, копир и так далее и тому подобное. Пройдя вдоль стеллажей и прочитав надписи, он обнаружил в дальнем углу комнаты огромный компьютерный стол. На столешнице призывно лежала записка: "Инструкция по сборке компьютера".
   Вскоре на церковных дверях появилось объявление, возвещающее о временной приостановке ежедневных служб по причине тяжелой болезни служащего священника. Первые три дня в окна и дверь стучались редкие особо сердобольные прихожане. Навязчиво предлагали помощь. Бабульки засыпали лечебными гербариями все крыльцо. Каждая старалась объяснить рассеянно слушающему батюшке сногсшибательный эффект именно ее снадобья. Священник охотно все принимал, благодарил, благословлял и несколько грубо захлопывал перед носом прихожанок дверь своего дома. Перед входом стояла большая коробка, куда он складывал всю эту сушеную растительность. Когда коробки перестало хватать, он поднял верхние крышки, обвязал со всех сторон скотчем и продолжал коллекционировать местную флору. Через неделю над ворохом соломы начали кружиться мухи. Пришлось поспешно отнести все в печку и сжечь. Конечно же, с молитвами.
   Компьютер оказался чертовски притягательной штуковиной. Вслед за сборкой батюшка обнаружил десятка два книг, расставленных на полке по возрастанию глубины проникновения в сокровенные тайны электроники и программирования. В это время его брат активно оживлял две комнаты первого этажа и прилегающий сарай. Арендаторы заплатили вперед. И много. Помещение им очень понравилось, а совершенно наплевательское отношение хозяина еще больше. С первых денег от местных водочных магнатов батюшка полностью расплатился с настоятелем. Свиноподобный орангутанг при виде купюр просиял и даже пообещал наградить на ближайшем двунадесятом празднике орденом за великие заслуги на духовном поприще. Но все это проходило как бы на фоне. Компьютер - вот что занимало ум священнослужителя весь этот месяц. Он ел урывками, спал не более полутора-двух часов в сутки, когда падал от усталости.
   Батюшка и не заметил, как кончились месяцы его предполагаемого нищенства без зарплаты. Он продолжал исправно платить за телефон. Но благочинный даже не подозревал, что теперь в этом стареньком на первый взгляд домике развернуто одно из самых крупных водочных производств в округе. Настоятель не знал, что теперь в этом доме находилось не менее трех линий мобильной связи, выделенный канал Интернет, спутниковая связь и точка прямого выхода в эфир. Последнее стало необходимо батюшке, когда он задумал создать свою радиостанцию. Теперь она с успехом вещает на весь мир. На ее волнах передают российскую и зарубежную попсу, иногда рок, редко классическую музыку. Вышку, само собой, пришлось прятать в лесу, а радиоцентр располагался в километре восточнее его дома. Службы в храме возобновились через два месяца, и народу стало больше. Приезжали люди из Москвы, подчас целыми автобусами; маленькая церквушка уже не могла вместить всех желающих. Батюшка на службах выкладывался как мог. Служил честно и от души. Возможно, именно это и привлекало людей. Суббота. Вечер. Храм просто трещит по швам от народа. Кондиционеры не справляются. Вентиляция работает на полную мощность. Как всегда, на середине службы становится кому-то плохо. Уносят, увозят. Возле церкви теперь всегда дежурит машина скорой помощи. Батюшку за такие невероятные пополнения монастырской казны посвятили в протоиереи. Теперь в маленьком алтаре ютится сам батюшка, два иерея, специально нанятые им для ведения повседневных служб, три дьякона и алтарники с послушниками. И вот на великом входе, когда батюшка предстоял на чтении Евангелия, ему в руку кто-то протянул записку. Он небрежно сунул ее в карман подрясника и прочитал, лишь собираясь отходить ко сну. "Батюшка, спасибо вам за вашу миссионерскую деятельность. Нам кажется, что Храм надо расширять. Совет прихожан". На следующий день на проповеди батюшка попросил совет остаться после службы. А также задержал всех клириков. Когда храм опустел, в сторонке рядом с каноном переминалось с ноги на ногу несколько теток в мятых длинных, черных юбках, истоптанных от патологической косолапости ботинках, бесцветно-серых вытертых свитерах и латаных косынках. Чуть поодаль в позе футболистов перед пенальти мялись трое бородатых мужиков. При взгляде на это жалкое зрелище сердце священника облилось кровью и слезами. Посреди храма поставили несколько лавок и стульев. Расселись. Священство чинно восседало напротив понурых представителей, образовав еще один ряд иконостаса. В алтаре одиноко хозяйничал чтец. Совет начали с "Отче наш". Первым выступил батюшка.
  
   -Думаю, что не для кого не секрет, зачем мы собрались. Поводом для нашего первого и, дай Бог, не последнего собрания послужила необходимость расширения храма. Действительно, то, что мы имеем в настоящий момент, не в состоянии удовлетворить все возрастающие запросы. По статистике, каждый месяц прибавляется около сотни новых прихожан. Между прочим, процесс роста паствы выходит из-под контроля. Второй вопрос, который мне бы хотелось бы с вами обсудить. Это все растущая наша популярность. Слухи о храме расширяются. Недавно Великобританская "Таймс" опубликовала заметку о "русском духовном чуде", и авторы статьи приписывают нам с вами открытие нового этапа становления духовности в России. Мировая общественность возлагает на нас самые оптимистические надежды. Вчера я получил письмо от представителей "Таймс" с просьбой сделать эксклюзивный репортаж. И третий вопрос касается качественного роста предоставляемых нами услуг. Мне ежедневно приходит более сотни писем, в которых наши прихожане просят помянуть своих родственников. Прихожане узнали номер моей ICQ, мобильного телефона и просто засыпают меня виртуальными записками. Я по мере возможности помогаю. Но этот процесс далек от совершенства. И более того, меня беспокоит, что мы упускаем огромное количество денег. Прошу вас, господа, выдвигайте ваши предложения. Первым, робко и застенчиво оглядев всех присутствующих, поднялся представитель народных масс.
  -- По первому вопросу хотелось бы высказаться... Я считаю, что необходимо сохранить настоящий храм, а новый построить рядом.
  -- Спасибо, - сказал батюшка.- У кого еще какие будут предложения? Поднялся служащий иерей.
  -- Я согласен с вами, Дмитрий, - обратился он к бородатому прихожанину, - но строить новый храм надо на том месте, где сейчас стоит этот. Просто надо старый храм передвинуть, скажем, метров на двести-триста в сторону. Ну будет у нас два храма... Даже удобнее.
   Они обсуждали этот вопрос еще некоторое время. Но в конечном итоге решение о расширении вмещающей способности храма было принято в нескольких пунктах:
      -- Официальное закрепление за храмовой территорией пяти гектаров земли.
      -- Старый храм сдвинуть на полтора километра на север.
      -- Новый храм воздвигнуть на месте старого.
      -- Архитектура должна быть следующей: притвор, совмещенный со звонницей, повторяющий по своей архитектуре, но вдвое превосходящий
   знаменитую звонницу в Троице-Сергиевой лавре; четверик, или центральный храм, должен быть идентичен храму Христа Спасителя, не уступая ни в размерах, ни в отделке, алтарная часть должна стать точной копией храма Василия Блаженного в Москве.
      -- Старый и новый храмы должны быть соединены между собой подземным туннелем шириной, достаточной для одновременного движения двух машин. Для прихожан должен быть сделан наземный крытый переход со скоростным горизонтальным эскалатором.
      -- Всю территорию храмового комплекса обнести забором, установить охрану.
      -- Для клириков обоих храмов воздвигнуть дом-притч.
      -- Для прихожан создать гостиницу со всеми удобствами для длительного проживания.
      -- Организовать туры и паломнические выезды по святым местам. Организовать собственную паломническую службу.
      -- И да поможет нам Господь!
   Встал батюшка.
  -- Хорошо! По первому пункту все. Теперь о предстоящем визите иностранных гостей. Неподдельный интерес проявили представители мировых религий. Они хотели бы посмотреть, что мы тут делаем и почему народ так тянется к нам. Я пока отшучиваюсь волей Божьей. Но боюсь, что это ненадолго. Мне видится, что приезд религиозных лидеров надо совместить с приездом прессы. Но будьте готовы к тому, что после такого репортажа количество прихожан резко возрастет. А ставить нам их уже некуда.
   Господа, у меня есть проект "русское чудо -2". Первым являемся мы сами по себе. Я назначаю встречу через полгода. Господа! Через полгода у нас будет новый храм. И мы примем гостей как положено. Ну, действительно, не в эту же хибару их вести, - сказал батюшка и указал рукой на свой дом.
   Встал представитель клира.
   - Но откуда у нас будут деньги на реализацию этого проекта, если мы не сможем служить? Алкоголики нас не вытянут, да и свечи не столь уж и глобальны для таких амбициозных планов.
   Все дружно закивали, хотя недоуменное удивление еще не сошло с лиц.
   Батюшка лишь ухмыльнулся в усы.
  -- Деньги есть на то, чтобы завершить дело на четверть. Оставшуюся сумму мы, как вы правильно заметили, возьмем из нашего алкогольного и свечного подразделений. Но основной доход будет от служб. Мы закроемся ну самое большое на неделю. Именно столько время понадобится, чтобы сделать новый фундамент и перенести старый храм. Как только этот этап будет завершен, мы возобновим службы. Мы развернем огромную рекламу. Народ сюда толпами повалит. Денег будет на три таких проекта. Это я гарантирую.
   Присутствующие одобрительно закивали. Казалось, батюшка сам не очень понимает, что он говорит и какие сроки ставит на исполнение. Хотя его уверенность и самонадеянность задевала и заставляла верить.
  -- Теперь по пункту три, - батюшка улыбался. - Доложу вам о последних совместных разработках компании AMD и Microsoft. Эти две компании получили проект по разработке аппаратной части, этим занимается AMD, и программного обеспечения, это прерогатива Microsoft-а. Результатом должен стать уникальный продукт, равного которому еще не создавалось за всю историю человечества. Предыстория уходит своими корнями в проект "Электронный дом", над которым работают создатели именитого Windows. У нас будет электронный храм. Записки будут самостоятельно распределяться по назначению. Везде по храму, где это удобно, а это алтарь и канон, будут стоять мониторы, куда имена и будут выводиться. Вы спросите, как с оплатой? Очень просто. SMS-ки на наш номер пойдут по отдельному тарифу, операторы сотовой связи просто будут пополнять наш счет. О своей поддержке этого проекта высказались все известные российские и некоторые зарубежные операторы. Через Интернет мы будем использовать систему, аналогичную webmoney, только на порядок превосходящую ее по надежности и простоте. Мы будем выпускать карты быстрой оплаты, по типу тех, какие выпускаются для оплаты мобильников и интернета. Также появится возможность оплачивать наши услуги через кассы мгновенных платежей, сеть которых уже создана по всей стране. Так что, господа... У нас впереди блестящее будущее.
   Они еще немного дискутировали, обсуждали незначительные детали и в невероятном восхищении и недоумении разошлись по домам.
  
   Наскоро поужинав, батюшка спустился к компьютеру. Около сотни писем с записками, плюс аська. Пришли вопросы, на которые необходимо было дать ответы. Батюшка понимал, что именно отвечая на вопросы прихожан, он создает свою, пусть и виртуальную, паству. После чего он изредка получал благодарности. Приятно ведь. С записками было несколько тяжелее. Приходилось заполнять электронные бланки. Ему хотелось привлечь к этому делу того самого чтеца, который убирался в алтаре. Ведь этот молодой человек все равно неделями жил в его доме. Родители алтарника умерли, друзей почти не было. Иногда он, правда, выезжал в город, чтобы проверить квартиру, полить цветы, попить с друзьями пивка, ну и удовлетворить свои прочие насущные потребности. Батюшка уже давно проникся глубокой симпатией к этому исключительно трудолюбивому и ответственному молодому человеку. Он мог на него всегда положиться. Саша распоряжался своим временем совершенно свободно. Он занимал одну из комнат на втором этаже. Вечерами батюшка крайне редко беспокоил его. Уважая его право быть в одиночестве. Иногда ужинали они вместе. Во время таких ужинов они частенько пускались в дискуссии о Боге, религии, политике, экономике и пр. Батюшка не раз удивлялся стройности и четкости мысли этого алтарника. Он умел посмотреть на любой вопрос с совершенно неожиданной стороны. Такая нестандартность мышления возбуждала мышление и очень приятно шевелила мозги. Общаться с Сашей всегда было приятно и познавательно. Улыбнувшись своим мыслям, батюшка поднялся наверх. Неужели тот до сих пор в церкви? Священник направился в храм. Двери южного входа были немного приоткрыты; Саша старательно вытряхивал какую-то тряпицу в сторону деревенского погоста. Батюшка зашел на алтарскую часть клироса, где в глубине стоял высокий аналой под чехлом из брезента. Батюшка откинул грубый материал и выдвинул деревянный постамент. С певческой стороны он привез второй аналой. В этот момент в храм вошел Саша с перекинутой через руку тряпкой и покосился на батюшку, потом на аналои.
  -- Что-то не так, батюшка?
  -- Все не так, Саша! Все теперь не так!
   Алтарник заметно побледнел от таких слов. Он вытаращил глаза на священника.
  -- Батюшка, я...
  -- Да не волнуйся ты так. Ты все делаешь правильно. Иди, отнеси эту тряпку и подойди сюда на минутку.
   Саша скрылся в алтаре и через секунду уже стоял рядом со священником.
  -- Смотри сюда, - позвал его батюшка, приглашая за аналой. - Ты ведь наверняка слышал все сегодняшнее собрание. Так что мне от тебя все равно нечего скрывать. Да и незачем. Ты в этом храме куда как более значимая фигура, чем весь этот глупый приходской совет.
   Саша лишь ритмично кивал. Но на высказывании о совете он застыл и выпучил на священника совершенно круглые глаза.
  -- Все это еще далеко от совершенства, многое надо доработать, однако ... В общем, гляди.
   При этих словах священник нажал кнопку, и верхняя часть аналоя озарилась мягким сиянием. В левом верхнем углу появились надписи, по черному экрану побежали таблицы и надписи. Вдруг экран погас, и появилась привычная заставка Windows XP. Алтарник ошарашенно пялился на аналой. Батюшка лишь ехидно улыбался.
  -- Значит, смотри, - ты когда-нибудь раньше общался с компьютером?
  -- Ну, так, было дело... немного знаком.
  -- Отлично, значит, для тебя здесь не будет ничего сложного. В аналой встроен 19- дюймовый жидкокристаллический монитор с функцией touchscreen, перед монитором лежит тонкое, но прочное оргстекло. Кстати, противоударное.
   Windows тем временем загрузил стандартный вид на зеленое холмистое поле и предложил выбрать специфику аналоя. На выбор было представлено либо "Чтец", либо "Певчие". "РЕ-СИ-СОЛИ" подразделялась на несколько граф: "Регент", "1-е сопрано", "1-й бас" и пр. Батюшка не задумываясь ткнул пальцем в графу "Чтец". На его месте возникла надпись: "Не согласовано время проведения и подготовки службы установленному формату". Ниже: "Отсутствует подключаемый модуль "Регент". Требуется переконфигурирование системы? Да/Нет". Прочитав все это, батюшка покачал головой и потянулся к соседнему аналою.
  -- Смотри, вот здесь кнопка включения и перезагрузки системы. Надеюсь, последняя тебе никогда не понадобится.
   Второй аналой был определен как "Регент". На первом экране появилось сегодняшнее число и список святых по минее.
   - Вот смотри, все сделано довольно контрастно и понятно. Черным шрифтом обозначается текущее состояние службы. Синим курсивом - возгласы и чтения священника и дьякона. Зеленым - певческий текст. Ну а красным - твой. Причем, обрати внимание, все твои слова звучат в режиме караоке. Т.е. подсвечиваются в том темпе как их надо произносить. Вот здесь, - батюшка полез в потаенный ящичек, - незаметный наушник. Основной блок прячешь под стихарем, а сам наушник вешаешь за ухом. Когда ты рядом и твоя очередь читать, там звучит знаменный распев. Ты должен только попадать в такт. Когда тебя нет рядом с аналоем, ты слышишь комментарии о ходе службы, когда и что ты должен сделать. Причем заблаговременно. В общем, все круто. Но это лишь самое начало.
   Нижняя челюсть алтарника на протяжении всего этого повествования валялась где-то между ним и аналоем. Саша с трудом переводил широко открытые глаза с аналоя на священника. Ему было исключительно трудно поверить в реальность всего происходящего. Пока чтец делал вид, что приходит в себя, батюшка выключил аналои и расставил их по местам. Под толстым брезентом они совсем не отличались от прочей церковной утвари. Они вместе спустились в подвал, где алтарника ждал еще один высокотехнологический сюрприз. Батюшка сел за компьютер и придвинул второе кресло для Саши. Для описания чувств, обуревающих чтеца, слова "шок" будет явно недостаточно.
   Ему казалось, что его в какой-то момент перенесли в очередную серию про Джеймса Бонда и сейчас демонстрируют ирреалистичные чудеса научно-технической мысли. Конечно, Саша был знаком с почтовыми, офисными и некоторыми другими программами. Его приятно удивила аккуратность, с которой все это было организовано. Время давно перевалило за пять утра, а они все сидели перед компьютером, внося все новые и новые изменения и усовершенствования. Благодаря Саше на сайте храма появилась электронная форма записок за здравие и за упокой. Все имена строго структурировались и формировались в отдельный файл и сортировались по дате и типу молебна. Это нововведение особенно понравилось батюшке. В эту же ночь на сайте появились три мелодии для мобильных телефонов, первоисточником которых явился мотив знаменного распева, а также некоторые литургические произведения классиков. Баха решили оставить нетронутым ввиду его излишней популярности. Батюшка с Сашей какое-то время спорили о необходимости создания и размещения логотипов и скринсейверов. Кофе из огромного автомата, стоявшего в углу, текло рекой. Корзина рядом со столом уверенно заполнялась пустыми одноразовыми стаканчиками. После долгих размышлений на тему опопсовывания лика Господня, святых и Божьей Матери было принято решение создать несколько пробных вариантов. Ведь не каждый человек может носить с собой иконку, а с развитием цветных дисплеев на мобильных телефонах это становится доступно. Саша предложил сделать в качестве скринсейвера подмигивающую Деву Марию и Николая Угодника, показывающего язык наподобие знаменитого изображения Эйнштейна. Батюшка в ответ лишь покачал головой. Таким образом, на сайте появились шесть мелодий. Три для телефонов с возможностью многоголосого воспроизведения музыки и три для простых пищалок. Тут же направили коммерческое предложение всем российским операторам сотовой связи. Также на страничке были выложены пятнадцать логотипов и скринсейверов. Было решено сделать пока что равное количество. Пять Господских, пять Богородичных, пять святцких(?). В шесть утра решили пойти спать.
   На следующий день батюшка не служил, переложив обязанности на плечи клириков. Он с десяти утра сидел во втором погребе своего дома и рассылал официальные приглашения прессе и духовным лидерам. Сейчас за окном конец октября; значит, в мае можно будет открывать новый храм.
   Сердце батюшки от радости стукнулось о ребра. Сегодня в полдень должна прийти техника и строители. Сейчас в храме идет последняя на этой неделе служба. Батюшка сладостно потянулся. Он еще немного посидел за компьютером, изучая прессу. Зашел на форум одного весьма именитого православного дьякона. Там было много тем, посвященных деятельности батюшки; в большинстве весьма негативно отзывались о нем и пророчили быстрый закат. Завидовали. Другие обвиняли его в мракобесии. Ну, это как обычно. Ничего оригинальнее эти полудурки придумать не могли. Выходцы из народа, те, что еще не растеряли пылеобразные полунамеки на разум, подозревали батюшку в сговоре с дьяволом. Инициативные прыщавые подростки и маразматирующие старцы объединились в клан и призывали "Хранить Русь Православную" и "Пойти крестовым походом на источник духовного разврата". Батюшка тихо смеялся, читая этот бред.
   Здесь как-то был случай. Один грибник настолько долго и безуспешно ходил по лесу, что успел напиться до состояния полной потери ориентации во времени и пространстве. Когда этот бедолага пересек охранный контур, заботливо устроенный одной бурно развивающейся фирмой, специализирующейся на подобных системах, вся храмовая территория за три минуты была до отказа забита наехавшими милицейскими машинами. Только благодаря батюшке бедолагу не посадили с тремя пожизненными сроками за злоумышленное вторжение в частную собственность, хищение в особо крупных размерах и прочие прегрешения с ужасными названиями. А уж банду полоумных религиозных фанатиков сюда на десять пушечных выстрелов близко не подпустят. Что бы там ни говорили, но купленная милиция - это здорово... Батюшка от своего имени оставил по всему форуму несколько весьма недвусмысленных и в чем- то хамских замечаний. Ничего страшного, пусть позлятся.
   Без пяти двенадцать ему позвонили. Строители прибыли, и батюшка поднялся. Прихожане, отдающие подобострастные поклоны храму, батюшке и всему, что могло им напомнить о религиозном чувстве, наконец разошлись.
   Согласовали с прорабом детали, и работа закипела. Машины, груженые стройматериалами, приходили одна за другой. Вся храмовая территория превратилась в единую строительную площадку. Одни строители огромной машиной копали фундамент под забор и тут же возводили его. Другие ринулись копать котлован для фундамента под старый храм. Третьи помогали вынести из старого храма все, что могло разбиться, и складывали в одной из комнат батюшкиного дома.
   Даже алкоголики повыскакивали посмотреть на такое внезапное движение. Но они довольно быстро потеряли интерес к происходящему и удалились восвояси. Четвертая группа строителей устанавливала двухэтажный бытовочный городок. Все работало как механизм швейцарских часов. Батюшке здесь было делать совершенно нечего. Он стребовал радиостанцию у прораба и удалился в погреб.
   За то время, пока он отсутствовал, пришли ответы на его приглашения. Все, кто был оповещен, высказали свое восхищение заявленными сроками и пообещали приехать в назначенное время.
   По периметру забора был возведен шумозащитный барьер. Стройку нельзя было прекращать ни на минуту. Храм перенесли в установленные сроки. Приступили к разбору ветхого старого фундамента. Когда сняли пол и расчистили подвальное помещение от земли, ковш экскаватора наткнулся на огромный камень, обойти который не представлялось возможным. Когда поверхность огромного валуна расчистили, посередине взорам удивленной публики предстал странный знак.
   Пригласили археологов. Те приехали, постояли, полистали толстые книги, но дать вразумительного ответа не смогли. Пригласили других. Эти делали умный вид и дули щеки дольше прежних, но и от них толку не было. Вдруг, когда они уже было собрались уезжать, луч солнца попал на рисунок... Таинственный узор заиграл вдруг появившимися гранями.
   Через сотую долю секунды он отразил луч солнца в противоположенную сторону. Головы всех присутствовавших резко повернулись. Народ оцепенел: свет направился точно на висевшую в утреннем небе незашедшую Луну. Можно быть, всем и показалось, но видевшие это готовы поклясться, что когда луч перестал исходить от камня, на тусклой Луне что-то блеснуло. Решили в этот день не производить никаких работ на камне и посмотреть, что будет ночью. Строители расформировались по участкам; милостью Господней, дел кругом хватало.
   Стемнело. Хоть никто и не дежурил, но было заметно, что все чего-то ждут. Там, где было утром солнце, появилась Луна. Лунный свет медленно прогонял тень, подбираясь к таинственному узору. Рисунок нервно помаргивал, завораживая своим сине-розовым пульсированием наблюдающих. Прошло несколько минут, прежде чем лунный отсвет полностью осветил узор. Как и под солнечным светом, узор заиграл невидимыми гранями, но теперь луч никуда не отразился; рисунок будто поглотил его. Просто напитался лунным светом и потух так быстро, как выключается электрическая лампочка. Разочарованные зрители потихоньку расходились. Батюшка спустился в котлован и подошел к камню. Сев на корточки перед рисунком, он провел пальцем по линиям и изгибам. Когда он дотронулся до последнего пересечения, его руку словно приморозило к камню.
   Он встал на колени. Голову неуклонно клонило вниз. И вот, когда между его носом и холодной поверхностью огромного булыжника было меньше трех сантиметров, перед его глазами возникли зеленоватые буквы. Смысл он не мог понять. Письмена на непонятном языке сменялись одно за другим. Батюшка не мог больше держать голову. Шею и спину ломило от перенапряжения мышц. В этот момент в его голове возник образ жившего в его доме монаха. Тот приветливо улыбнулся.
  -- Вот ты и достиг этого места. Ты молодец.
   Но как ты сумел разгадать код? Хотя это уже и не важно. Ты ведь видел письмена? Можешь не отвечать. Я и сам знаю, что видел. Вот что я хочу тебе сказать. Этот камень очень важен для тебя. Ты еще воспользуешься им. А пока делай то, что затеял. Не беспокойся за камень, Его здесь вообще-то и нет. Он принимает ту форму и размер, которые для тебя наиболее удобны. Вот видишь, апостолу Петру и тебе было легче воспринять это в виде некоего "краеугольного камня". Что тоже совсем не плохо. Я в свое время видел маленькую летучую мышку, которая жила у меня в прихожей. Кстати, ты можешь изменить свой способ восприятия этого камня, как тебе заблагорассудится. Как сам поймешь позже.
   Ты нашел путь в другой мир. Знаешь, многие люди мечтают заглянуть за пелену смерти, чтобы удостовериться, есть ли там что-то или нет. Ты сможешь это сделать. Все напутствия во сне. А теперь иди домой и спи. Удачи.
   На последнем слове батюшку, будто электрическим шоком, отбросило. Очнулся он у себя в кровати. Голова была светлая и чистая. Мышцы наливались силой и энергией. Чувство жизни кипятило кровь. Проспал он около десяти часов. Саша рассказал ему, что когда он спустился вниз, его окутал какой-то туман, потом вспыхнул сиреневый свет, и батюшка будто покрылся инеем, а потом просто упал на спину. Пока его несли, батюшка лишь бормотал, чтобы не прекращали строительство ни на минуту. Поэтому за эти десять часов строители выкопали огромный котлован и уже приступили к сооружению фундамента. Священник поблагодарил Сашу за рассказ о произошедшем и, быстро одевшись, выскочил посмотреть на происходящее на стройке.
   Работа над фундаментом шла полным ходом. К священнику подошел прораб и поинтересовался его здоровьем. После легкомысленной отмашки батюшка посетовал на странность дел духовных и попросил вкратце обрисовать достигнутое к настоящему моменту.
  
   Все шло как нельзя лучше. Казалось, все духовные силы принимают участие в этом процессе. На противоположенной стороне дороги возвели серию небольших, но весьма уютных домиков, ибо поток туристов и желающих посмотреть прибывал с каждым часом. Да виданное ли дело - воздвигнуть храм, равного которому не было в истории мировой цивилизации, всего за полгода. Тема храма стала доминирующей в Интернете. Все новостные сайты наперебой сообщали о новом уровне строительства. На телевидении и радио встречались серьезные архитекторы, профессионалы и любители, приходили именитые строители. Все обсуждали "русское чудо": толпы скептиков утверждали, что при таких темпах работы в намеченные сроки не уложатся, а если такое чудо и будет закончено в срок, то все равно скоро рухнет.
   Дни полетели как секунды. Проходили недели. Батюшка был полностью поглощен происходящим на стройплощадке. За это время он не дал ни одного интервью. Кругом обсуждалось лишь одно заявление батюшки, опубликованное на главной странице строящегося храма. Он сказал: "Никаких комментариев для прессы и мировой общественности. Никаких экскурсий для туристов, никаких интервью. Все будет с открытием храма. Ровно через полгода со дня начала строительства. Я это вам обещаю. А еще обещаю, что это будет нечто совершенно отличное от всего того, что строилось прежде". Но в это заявление пришлось внести небольшое изменение.
   Если не систематизировать поток туристов, то они норовили снести забор или просто-напросто тайно проникать на территорию стройки. Именно для туристов и создавался поселок на другой стороне дороги. Местные власти создали напротив городка автобусную остановку. Хоть никто их об этом и не просил. В ста метрах от поселения батюшка распорядился устроить взлетно-посадочную площадку. Чтобы хоть как-то сдержать назойливых туристов, пришлось организовать обзор стройплощадки с воздуха. Для этих целей был куплен пассажирский вертолет Ми-8, и на старейшем авиационном предприятии ему модернизировали пол и стены, сделав их прозрачными. Запуск этого вертолета произвел фурор на стройплощадке. Туристы, узнав о новинке, хлынули с удвоенным рвением. Энтузиасты разбивали палаточные городки, жгли костры, жарили шашлыки, казалось, что круглосуточно. Толпы религиозных фанатиков приезжали то ли с проклятиями, то ли с поклонениями. Разницы не было, и те и те истошно вопили под стенами строительства, отчаянно пытались переплюнуть через почти четырехметровый забор. Милостью господней, тщетно. Все эти побочные эффекты не только не волновали батюшку, но напротив - придавали азарта и подстегивали к новым свершениям. Однако был один неприятный момент.
   После введения в действие вертолета все привыкли к шуму лопастей в небе и перестали обращать внимание. Да и некогда было ни строителям, ни батюшке смотреть на небо. Максимально плотный график работ, вереница вопросов, требующих немедленного решения, не давали возможности обращать внимание на такие мелочи. Однако как - то раз батюшка поймал себя на мысли, что шум вертолета не смолкает. Доселе экскурсионный вертолет взлетал, делал пять больших кругов над площадкой, два круга над местностью и уходил на посадку. Следующий взлет был не раньше, чем через двадцать минут. Теперь возникало ощущение, что он вообще никогда не снижался. Когда чувство тревоги стало отвлекать, батюшка обратил внимание, что в небе постоянно дежурят два вертолета одной известной телевизионной компании. И хуже всего, что с борта каждого свешивался оператор с камерой. И все бы ничего, и даже с этим можно было бы мириться, если бы не оплошность телевизионщиков. Журналист в поиске более удачного кадра (или просто желая сделать красивый крупный план во время установки крестов на купола) подлетел к башенному крану слишком близко. Пилот телевизионного вертолета заметил кран слишком поздно - вертолет уже не успевал убрать лопасти от поворачивающейся стрелы. Пилот в панике резко рванул вниз, потом резко от храма и стремительно вверх. Исполняя этот маневр, пилот наблюдал за стрелой и совершенно не видел, как вверху прямо над ним выполнял третий круг экскурсионный вертолет. Не обратил он внимания и на крики диспетчера ближайшего аэропорта. При уходе от строения и крана основной винт нацелился почти вертикально вверх. Под брюхо вертолета с группой итальянских туристов. Вертолеты молниеносно сблизились. Перепуганные иностранцы видели, как вдруг от храма метнулся вертолет и резко начал подниматься. Перспектива превратиться в мелкий фарш породила невероятную панику на борту экскурсионного геликоптера. Народ заметался, как тараканы в банке. Воздушное судно начало раскачиваться. Титанических усилий стоило туристическому пилоту начать подъем с уходом. Тем временем журналистский вертолет поднимался все быстрее и быстрее. И вот его лопасти уже в двух метрах от прозрачного днища режут воздух с пронзительным свистом. В метре. Двадцать сантиметров. Пассажиры в ужасе оцепенели. Пять сантиметров. Они уже могли увидеть каждую лопасть по отдельности, как при замедленной съемке. Экскурсия зажмурила глаза и... серия ударов начала сотрясать металлическое основание каркаса Ми-8.
   С земли было видно, как из-под брюха фонтаном брызнули искры. Трагедии не миновать. Сейчас верхний вертолет потеряет управление, у нижнего отлетят лопасти и они начнут падать. Падать прямо на храм. А внизу толпы строителей пытались выбраться со стройки и убежать на безопасное расстояние. Но в этот момент верхний вертолет резко рванул вверх и вперед. Винт нижнего перестал бить по днищу собрата. И вертушки разошлись. Узнав, что произошло, пилот журналистов с полчаса не мог произнести ни слова. Когда оба вертолета благополучно сели на землю, пилоты кинулись друг другу в объятия, и, сидя на траве, разревелись. Итальянцы позже подошли к летчикам и долго благодарили их за успешное приземление и спасенные жизни. А вечером вся компания с пилотами упилась отменным итальянским вином до потери сознания. И снова пришлось их спасать, но уже от куда как более приземленных напастей. А в целом все шло без сколько-нибудь серьезных приключений.
  
   21 апреля подписали акт сдачи объекта. А если быть совсем точным, то объектов. Все было готово. Территория храма теперь представляла собой огромный комплекс. Изначально оговоренные планы были несколько изменены и дополнены. Рядом с храмом теперь обрел свое место дом-притч для служителей и обслуживающего персонала. Два этажа этого строения были отданы под разные направления деятельности батюшки. Неподалеку размещалась гостиница для прихожан. Этот шикарный отель, по своему уровню многократно превосходящий все пятизвездочные фешенебельные отели модных курортов, идеально гармонировал по своей архитектуре с общим комплексом зданий. Они стояли правильным полукругом перед главным входом в храм. Завершало эту композицию здание, условно называемое офисом. Там разместилось все, что так или иначе связано с управлением хозяйством храма и относящихся к нему помещений. Здесь же находился и компьютерный центр.
   Все здания были завязаны между собой в систему переходов, достаточно широких для беспрепятственного движения одновременно двух машин. В нескольких километрах от комплекса соорудили каскад ветряных мельниц для удовлетворения многократно возросших потребностей в электроэнергии. На противоположной стороне дороги расположился больничный комплекс. Правым крылом к нему был пристроен уникальный по своему архитектурному решению спортивный центр. Левое крыло было решено отдать людям творческим. Бесчисленное множество мастерских и студий нашли там свое прибежище. Сразу за этим зданием воздвигли огромный жилой дом для обслуживающего персонала. Тысячи свободных рабочих мест ждали своих кандидатов, собеседования с которыми шли уже полным ходом. Батюшка чувствовал себя счастливым и смертельно уставшим одновременно.
   Все кругом приходило в движение. Каждая минута приносила с собой эпохальные новости в жизни храма. Системные администраторы протягивали сети и проверяли работу всех систем. Представители ведущих мировых компаний в области компьютерной техники и программного обеспечения производили последние настройки аппаратуры в храме и за его пределами. Все готовилось к открытию. Батюшка ждал третье мая. На это число пришлось празднование главного праздника всех христиан - Пасхи. Небо над храмом ночами озарялось яркими вспышками мощных прожекторов. Лазерные лучи резали воздушное пространство вдоль и поперек. Христа ради юродивые, живущие в картонных коробках неподалеку от храма, каждый раз истерично подпрыгивали при каждой новой вспышке. Крестились, бились головой о землю, что-то невнятно бормотали себе под нос и, изрыгнув из своего гнилого нутра сопливо-слюнявые проклятия, тихо засыпали.
   - Вот ведь народ чудно как развлекается, - подумал батюшка, - ведь не едят толком ничего, а сколько энергии. Надо будет их вывезти отсюда поближе к монастырю в день открытия. Там как раз и приют есть для обездоленных.
   Через секунду батюшка, сделав пометку в своем компьютере, полностью выкинул бомжей из головы. Впереди было еще много дел. Тридцатого апреля должна начаться глобальная уборка во всех помещениях. Но до тридцатого еще жить и жить. В правом кармане джинсов заиграла литургия Рахманинова. Батюшка привычным движением выдернул сотовый телефон.
  -- Да.
  -- Кадровая служба беспокоит.
  -- Что случилось?
  -- Четвертый этап набора персонала закончили. Проблема возникла только с одним работником. Специалистом по аудиотехнике. Он требует повысить ему оклад в два раза. Тычет своими сертификатами и жутко возмущается.
  -- Предложите ему двадцать пять процентов сверху и пообещайте рост, если будет хорошо работать.
  -- Ясно.
   Батюшка быстрым шагом направился к храму, откуда только что вышел начальник бригады осветителей. Пришла SMS-ка: "Он согласен. На работу принят".
  -- Ну, вот и славненько, - произнес себе под нос батюшка и прибавил шагу.
   Бригадир отчитался о проделанной работе и удалился, пожав батюшке руку. В последний день апреля провели последний инструктаж с персоналом, устроили легкий фуршет с минимальным количеством спиртного. Все равно кто-то умудрился налакаться в зюзю. Ну да ладно. В России все равно по-другому не умеют. К этому дню закончили все работы, связанные с компьютеризацией храма и всего комплекса зданий. Под покровом ночи компьютерщики провели последние испытания оборудования. Все работало отлично. Но батюшка не расслаблялся. Он понимал, что если он сейчас даст себе слабинку, то просто уснет и проспит двое, а то и трое суток кряду. А это было недопустимо. Приближалось третье число. Юродивых вывезли. Храм замер. Завтра состоится открытие "русского чуда". Казалось, что строения и сами чувствуют свою роль и важность. Они как будто гордились собой, будто хвастались перед людьми своей мощью и величием. Но в то же время признавали своих создателей как равных и подобных себе.
   Тишина. Впервые за последние полгода на территории храма воцарилась тишина. Впервые можно было услышать цикад и вспархивание ночной птицы. Просто удивительно, как удалось сохранить всю окружающую природу. Представители "Грин Пис" дежурили на стройке с момента первого вырытого ковша земли. Президент этой уважаемой организации вчера вручил батюшке сертификат. В нем говорилось, что храм объявляется зоной экологического рая. Такая постановка вопроса не могла не радовать священника.
  
   И вот настал долгожданный день открытия. Кто только не приехал. Толпы журналистов со всего мира. Кругом мелькали мобильные телестудии, в небе кружили вертолеты. Отовсюду велись прямые включения. У кого-то брали интервью. Батюшка пока предпочитал находиться в тени. Его время еще не настало. Саша бегал от машины к машине, уговаривал журналистскую братию не переходить отведенную им зону. Охраны кругом было невероятное множество. Сегодня здесь охраняли всех и вся. Помимо милиции чуть ли не со всего Подмосковья, здесь с самого утра набежала охрана раввина, муфтия, ламы. Сновала охрана губернатора московской области, президента России. Какие-то непонятные секьюрити обнюхивали каждый угол зданий и территорий. Ярко пестрили прислужники, приспешники, просто прихлебатели различных официальных лиц. Через металлоискатели было пропущено все до последнего обнаруженного муравья. Каждого кузнечика досмотрели с пристрастием. Воздушное пространство было очищено от птиц бесконечными вертушками. Вчера самолеты ВВС провели последние приготовления к открытию. Птицы в панике попрятались в самой глуши окрестных лесов.
   Первое кольцо вокруг храма сомкнула черно-белая охрана. Ну, точь-в-точь, как во время финальной битвы Нео с агентом Смитом. Сразу за ней пестрили работники пера и микрофона. За ними еще одно кольцо охраны. И замыкало это патетическое оцепление храма бесчисленное кольцо народа. Следом за народом в незначительном множестве бесновались юродивые и бомжи. Темнело. Толпа пребывала в трепетном ожидании. Сквозь деревянные помосты с оградительными сооружениями прохаживались симпатичные девушки с напитками и мелкой закуской. Перед Господским входом в храм все было устлано коврами. Специальное место для встречи почетных гостей огорожено высоким пуленепробиваемым стеклом и дополнительными двумя рядами охраны.
   Начали прибывать гости. Шикарный линкольн с тонированными стеклами мягко прошуршал по ковровым дорожкам и, заехав под стеклянный колпак, остановился перед помостом. Несколько охранников выстроились по обе стороны от двери машины. Откуда довольно ловко для своих лет вынырнул муфтий. Юная, строго одетая переводчица возникла словно из ниоткуда. Батюшка обменялся с гостем протоколированными любезностями. Вслед за муфтием приехали и другие представители религиозной элиты. Вдруг из-за поворота набежало человек двести черно-белых охранников и, сцепив руки друг с другом в локтях, встали спиной к дорожке. Другие с прижатыми к уху руками бежали по коридору. В этот момент за их спинами показался черный мерседес. Работники службы безопасности облепили машину со всех сторон. Защелкали затворы фотокамер. Заблестели вспышки. Президент России прибыл. Все расселись по своим местам.
   Воцарилась тишина. Все замерли в ожидании. Вдруг словно из глубин храма на толпу хлынул громкий раскат какой-то музыкальной прелюдии. На финальном аккорде темное небо над храмом взорвалось сотнями тысяч прожекторов и лазеров. Музыка стала громче. Заиграли что-то очень известное. Подчеркивая всю патетику музыки, в небо взметнулись несколько маленьких искорок и разорвались огромным салютом. Народ замер. Казалось, что даже охранники обернулись и застыли в изумлении от произведенного эффекта. Музыка набирала обороты, лучи лазера и прожекторы выводили и строили на небе различные фигуры. Вдруг несколько лучей одновременно взметнулись прочь в сторону алтаря. Там на одном облаке они нарисовали огромную дверь. Музыка заполняла сознание людей. Все готовилось к чему-то торжественному. Барабанная дробь стала ощутимее. Взгляды присутствующих были прикованы к происходящему в небесах. Когда небесная дверь начала медленно открываться, народ ахнул. За дверью был виден только яркий свет. Теплый воздух струился из открывающегося небесного портала. Но все присутствующие уже потеряли ощущение происходящей вокруг иллюзорности. Сотни тысяч глаз с по-детски взирали на открытую в небо дверь. Уже никто не видел ни лазера, ни прожекторов.
   В этот момент звезды стронулись со своих мест. Все пространство вокруг пришло в движение. Вся вселенная начала кружиться вокруг двери. Звездочки замирали между дверью и храмом. Вселенная продолжала свое неторопливое вращение. Свет хлынул с утроенной силой, и все кругом закрутилось все быстрее и быстрее. По толпе прошел шорох. Звезды заканчивали построение лестницы к двери. В голове звучали фанфары. И вот в кульминационный момент чья-то нога в мягкой сандалии коснулась первой ступени. Толпа замерла. Высокий мужчина с коротко стриженной бородой тихонько спускался по звездной лестнице. Закутанный в длинные одежды, он чутко окидывал взглядом собравшийся народ.
   Прядь непослушных волос падает на лишенное изъянов лицо; легким движением он убирает ее под капюшон. Вселенная прекращает вращение. Проходя мимо храма, он нежно касается рукой массивных кирпичей. Легкая улыбка играет на его лице. Там, где он тронул стены, вспыхивает, словно на экране, вся история человечества. Мужчина спускается на землю, складывает руки ладошками. Он делает поясной поклон людям. Толпа решается сделать выдох и взрывается истерикой. Даже видавшие виды охранники, и те оторвали руки от наушников и смахивали скупые слезы.
   Толпа вместе с журналистами рухнула на землю. Кто-то из службы безопасности не выдерживает и тоже падает на колени, рыдая, утыкается лицом в землю. По оцеплению проходит шорох дорогой материи. Секъюрити из безликой массы превращается в кольцо черных холмиков. Представители мировых религий падают ниц перед мужчиной в длинных одеждах, склонившемся в глубоком поклоне перед людьми.
   Батюшка продолжает стоять. Сошедший с небес выпрямляется. Головы людей одновременно поднимаются. Мужчина проходит сквозь кордон охраны и журналистов. Дойдя до народа, он разводит в стороны плотно сжатые ладони. Из его рукавов хлынули струи воды. Он прошелся вдоль всех помостов. Каждый, на кого попадала вода, начинал светиться мягким сиреневым сиянием. Мужчина оглядел народ, журналистов, охрану; убедившись, что никто не остался обделенным благодатью, сложил руки крестообразно на груди и еще раз низко поклонился людям. Все созерцавшие рухнули. Охрана постаралась сделать это быстрее всех. Он постоял еще немного и, пригласив всех встать, сделал шаг на звездную лестницу. Охрана, стоит отдать должное профессионализму, все еще находилась в духовном экстазе, но быстро оценила возможный исход ситуации. И мгновенно образовала плотную стену. Бок о бок, сцепившись локтями. Сошедший начал свой подъем к двери. Народ провожал его взглядом, полным любви. Поднявшись до половины, он остановился, посмотрел на собравшихся и произнес: "Любовь да пребудет в ваших сердцах вечно!" Вселенная снова пришла в стремительное движение, унося из лестницы звездочку за звездочкой. Он ушел, и дверь мягко закрылась за ним. Она мелькнула, свернувшись в маленькую звездочку, и улетела вместе с другими в бесконечном водовороте вселенной. Все вернулось на круги своя. В воздухе повисла гробовая тишина. Не прошло и пяти минут, как народ разразился истерикой.
  
   Прошедшую службу все средства массовой информации называли "...самой выдающейся за всю историю со времен прихода Христа". Когда газеты немного поутихли, переключившись на обмусоливание сексуальных приключений звезд, околорелигиозные издания продолжали кипеть страстями по поводу произнесенной батюшкой проповеди. Религиозный мир был потрясен. Само по себе явление создания такого храма - незаурядное. Но проповедь, произнесенная с кафедры "русского чуда" и транслируемая на весь мир - это стало последней каплей терпения религиозной общественности. После службы, по праву старшинства, первым выступил Патриарх. Его речь была туманной, непонятной и короткой. После церемонии награждения батюшки медалью за особые духовные заслуги ему предоставили слово. Он некоторое время разорялся на тему праздника и нового храма. Пара слов была произнесена об особом месте этого храма в истории страны и мира. Он совершенно забыл все, что готовил к этому моменту. Как будто ножом отрезало. Батюшка перешел на религиозную тему. Через минуту экспромта он почувствовал себя увереннее. Речь как будто лилась сама собой. "...И да пребудет с этим храмом вся небесная сила и Господь наш всемогущий, чьим именем освящено наше здесь присутствие, да пребудет с нами и в наших сердцах. Сегодня перед началом нашей службы мы с вами были свидетелями и участниками события поистине мирового масштаба. Друзья мои, создав этот храм, мы открыли новую эпоху в религиозном видении мира. Господь бог предстал видимым образом. Но вот что удивительно. Мы не участвуем в событиях апокалиптических. Мир вокруг нас не низвергается в пучину огненную. Смерть не идет по миру, собирая богатые урожаи. Господь смилостивился над народом, дал нам последний шанс. Многие пророки, мыслители, религиозные деятели боялись нового пришествия Господа. Они боялись, что люди не примут Господа, не узнают Его. Возлюбленные мои сестры и братья, мы сегодня предотвратили Апокалипсис. Вы сегодня приняли Христа, ранее распятого. Огромное вам спасибо! Спасибо вам за сохраненный мир. Однако у этого события есть и другая сторона. Иудеев Бог учил покорности, соблюдению закона и доверию. Христос, придя на землю, учил людей вере и желанию видеть перспективы развития. Лишь в самом конце своего пришествия Господь дал нам заповедь любви. Эту же заповедь внушал людям и Святой Дух. Но люди на тот момент не в состоянии были принять эту идею. Господь счел нужным напомнить нам ее, тем самым, начав новый этап проповедования на земле. И, видимо, последний. Я объявляю этот вновь построенный храм - Храмом Любви Господней. Я клянусь вам не запятнать это имя, каждым своим шагом и мыслью приумножать Любовь Господню на земле. И первый шаг сделан. Бог показал нам, что мы можем любить Его, не видя различий друг в друге. Можем любить Его просто таким, какой Он есть, без всех масок, которые навешало на Него время и люди. Представьте себе, что у отца есть несколько сыновей. Каждый сын любит отца по-своему. И это не мешает им всем любить его. У них один отец, которого они по-разному и в тоже время одинаково любят. Так давайте же и мы с вами уподобимся этим праведным сыновьям и возлюбим Единого Господа Бога нашего, каждый по-своему, но в тоже время единой безграничной любовью".
   После выступили представители мусульманства, буддизма и прочих религиозных направлений. Каждый признавал исключительность произошедших накануне событий и клятвенно обещал вести свою общину к пониманию и принятию любви Господней. Идеи экуменизма вышли на новый виток. И, похоже, одержали окончательную победу над устаревшими конфессиональными воззрениями. Храм опустел. Батюшка проходил мимо убирающихся. Сегодня его храм приобрел совершенно новый статус. Ему предписывалась роль нового религиозного центра мира. Батюшка размышлял о тех, кто не примет новое течение. И таких будет множество. Они будут выходить на площади, кричать о погрязшем в грехе мире. Но ведь разве они не понимают, что восстают против самого святого (если, конечно, у святости есть степени), - против любви? Как можно противостоять любви? Оставив храм на обслуживающий персонал, священник удалился в келью. Но мысли и предположения, несмотря на смертельную усталость, не дали расслабиться. Батюшка то сидел в кресле, то вскакивал и долго ходил по комнате. Садился за компьютер, но, не сделав ничего, вставал и принимался измерять шагами комнату. Ему казалось, что в комнате невероятно душно. Тогда он подбегал к окну и резким движением распахивал его. Опять ходил, опять думал. Когда утренняя прохлада пробрала до костей, священник резко закрыл окно и забрался под одеяло. Глаза сомкнулись как бы сами собой. Он провалился в глубокий и безмятежный сон. Во сне он улыбался, иногда нервно сопел, но улыбка снова возвращалась на его лицо. Он пребывал в самом приятном и уютном мире. Завтра будет совершенно другой день, со своими заботами и тревогами, радостями и улыбками. Но все это будет завтра. А сегодня батюшка спал, что бы там ни происходило.
  
   Теперь в храме было достаточно обслуживающего персонала. Жизнь перешла в новое, неведомое ранее батюшке качество. Чувство глубокого одиночества навалилось на душу. Безысходность завладела душой. Ему казалось, что храм выкинул его из событий и жизни. Ему казалось, что на этом свете он больше не нужен никому. Слегка прикрытое окно распахнулось под натиском свежего ночного воздуха. Вместе с прохладой и свежестью воздуха в комнату ворвалась идея прогулки по аллеям храма. Стало намного легче. Он даже сумел скорчить несколько рожиц отражению в зеркале. Впрочем, оно в долгу не осталось. Полуторачасовая прогулка привнесла в душу желаемое успокоение и новый взгляд на происходящее. Так, тихонечко улыбаясь внезапно нахлынувшим новым чувствам, он добрел до одной очень уютной беседки где-то на окраине парка. Откуда-то из деревни послышался заливистый лай собак. Кругом ни души. Спокойствие и умиротворение благодатным елеем растекалось по душе.
   В кармане завибрировал мобильный телефон. Пришедшая СМС-ка - надо проверить. Надо, значит надо. Он вернулся в келью и прильнул к компьютеру. Двое священников желали встречи с ним для обсуждения перспектив сотрудничества. Батюшка назначил встречу на девять часов утра. И отправил необходимые распоряжения секретарю. Он нехотя открыл другое письмо. "Зайди в храм. Ненадолго". Батюшка начинал привыкать, что многие обращаются к нему на ты. Но вот чтобы сообщение из храма приходило в такой форме... Это было интригующе. Войдя в основной храм, он огляделся. Кроме охранников, здесь никого не было. Он поинтересовался у одного из них:
  -- Сережа, кто меня просил подойти?
  -- Никто, батюшка! Я здесь уже три часа стою неотлучно, и никто не подходил.
   Батюшка помахал рукой перед вебкамерой, и экран проснулся. Пробежавшись пальцами по экрану, он проверил список отправленных сообщений. Последним была просьба дневного охранника подменить его на несколько минут. Батюшка пожал плечами и позвонил администраторам.
  -- Ребята, посмотрите, кто мне присылал сообщение минут пятнадцать назад?
  -- Одну секунду, - в трубке повисла тишина. - Никто... последнее сообщение было полтора часа назад. Прочитать его?
  -- Нет, спасибо. Это все. Доброй ночи.
  -- И вам доброй ночи.
   Батюшка еще постоял перед компьютером, соображая, что же это такое могло быть. Так и не найдя подходящего ответа, отправился спать. Колокольня пустовала. Звуки словно отскакивали от стен. Казалось, камни под ногами вибрируют. Пройдя пару шагов, батюшка ощутил вибрацию всем телом. Он остановился. Вибрация усилилась. Священник присел на корточки и аккуратно коснулся ладонью каменных плит. Пол действительно немного трясся. "Наверное, усталость, вот и мерещится всякое". Непотушенная лампада под сводом оконного проема слегка покачивалась. Сквозь темное стекло тусклое пятнышко света колыхалось на стене. Батюшка заинтересовался и несколько обеспокоился. Он забрался на широкий подоконник и заглянул вовнутрь.
  -- Какое нечеловеческое упорство, однако.
   Батюшка чуть не упал, в последний момент ухватившись руками за стены. Внизу стоял монах. Тот самый, который жил здесь до него.
  -- Ну и долго ты будешь там торчать? - спросил черноризник. - Давай слезай.
   Батюшка спрыгнул и отряхнул руки.
  -- Нравится храм? - спросил священник.
  -- Да! Совсем недурно! Я весьма обеспокоен судьбой храма. Господь весьма неоднозначно высказывался насчет твоей затеи с третьим пришествием. Ну да ладно. Торжество экуменизма оказалось важнее театра. Саша очень хорошо сыграл свою роль. Из него получился бы славный мессия.
  -- Ты так считаешь?
  -- Это не я так считаю. Несмотря на то, что я разделяю эту точку зрения, сказал это один из Архангелов. Ну да к делу. Меня назначили присматривать за твоим храмом. Так что теперь я тут буду частенько появляться. Ты рад?
  -- А то, с тобой веселее. Хотя я здесь не скучаю.
  -- Отлично. Кто-то из младших ангелов недоумевает, как вы, люди, любите все усложнять. Не только в своей жизни, это, как мы любим шутить, черт с вами. Не надо усложнять духовный мир. Там все намного проще, чем вы думаете. Намного проще...
   Монах, заметив недоумевающее лицо батюшки, взглянул ему в глаза и строго, с некоторой усмешкой произнес.
  -- Ты, надеюсь, не думаешь, что черти существуют в том виде, как вы их себе представляете?
  -- Понятия не имею. А...
  -- Ладно, мне пора. Запомни, зла нет...
   Последняя фраза прозвучала уже из дымообразного облачка. Батюшка отправился к выходу. Вдруг в его голове раздался голос: "Зла нет. Есть лишь ваш выбор. Прости, больше не буду говорить в голову. Спокойной ночи"
  
   Наутро приехала делегация из соседней церквушки. Батюшка проводил их в свою келью и угостил изумительным кофе. Гости были приятно удивлены оказанным им вниманием. Поначалу немного смущенные и растерявшиеся, они быстро освоились и расслабились. Перешли к делу.
  -- Отец настоятель, у нас к вам вот какая просьба. Хотелось бы поднять уровень нашего храма. Мы увидели, что новые технологии в службе не только не мешают ей, но более того - помогают.
  -- Вы абсолютно правы. Например, я успел заметить, что младшие алтарники не забывают про входы, вовремя зажигают свечи и готовятся к чтению. А лингафонная система тренировки произношения быстро вывела саму технику на вполне удобнослушаемый уровень.
  -- Да уж, алтарники - это настоящая беда. Пока подготовишь хорошего алтарника, должно пройти три - четыре года. И это при условии его личной заинтересованности...
  -- А учитывая, что сохранить заинтересованность удается ну максимум первые несколько месяцев... После чего они либо разочаровываются, либо им становится все по фигу, либо фанатеют до полного идиотизма. Любой из этих вариантов крайне негативно сказывается на службе.
   В такой полуофициальной обстановке и протекал их неторопливый разговор. Злоупотреблять кофе они не решились. Плавно перешли к пиву, под которое батюшка предложил разнообразные рыбные закуски. Разговор затягивался. Было решено до их храма проложить высокоскоростной кабель. Сама церковь будет значительно модифицирована. Службы придется временно прекратить. Батюшка пообещал щедрые субсидии и всестороннюю поддержку. Коллеги, а как в ходе беседы выяснилось, и бывшие сокурсники Троицкой семинарии, имели много общих знакомых и даже не подозревали об этом. Как-то невзначай перешли к коньячку, лимончику и шоколаду. Один из гостей вспомнил, как еще когда был он семинаристом, остановила его какая-то бабушка в храме и долго расспрашивала, да на дочку жаловалась. Говорила, что, мол, пропивает все дочурка и пенсию отнимает. А ей самой приходится сидеть на воде и хлебе. Не выдержало сердце студенческое, он ей и говорит - задержись, бабуля, после службы, в храме будут помощь гуманитарную давать. А времена тогда были голодные, и продуктов почти совсем не было. Пока старушка доковыляет до магазина, там уже все разберут. А то и продавщица, морда вражья, для себя и для своих друзей под прилавок припрячет. Услыхав про помощь, бабушка прослезилась, утерлась уголком платка и говорит:
  -- Ох, и милостив Господь, но ведь батюшка мой наверняка не разрешит мне помощь от еретиков принимать...
   Студент чуть не лопнул со смеху тогда. А когда рассказал вечером этот случай в общаге, ржали полночи над этой и другими историями.
   Другой батюшка рассказывал. Служил он в канун недели о Блудном Сыне. И был у него совсем юный и неопытный алтарник. Старшая алтарная братия учиняла молитвенную дедовщину. Когда на службах читать надо было особенно много, оставляла одних. Тяжело им приходилось, зато после такой встряски любой юнец начинал себя на службах чувствовать увереннее. Начинается служба. Молодой алтарник приготовил книги и уже вышел на исходную позицию, как вдруг по его лицу пробегает панический ужас. Он резко предстает перед священником и, виновато потупив глаза, спрашивает:
  -- Батюшка, а канон блудному сыну читать?...
   Задержали тогда службу. Священник минут пятнадцать не мог успокоиться, хихикая в рукав подрясника.
   Коньяк заканчивался. Время неумолимо приближалось к обеду. Батюшка позвонил в трапезную и попросил накрыть им обед в приемной келье. Вернулись к обсуждению модернизации сельского храма. Набросали план, как все будет происходить. Батюшка предложил сразу после храма подключить сельскую школу, сельсовет, детский сад и прочие общественные учреждения. Видя в этом перспективу наиблагодарнейшую, священники охотно согласились. Провайдерство и хостинг должны были принести дополнительные, хоть и небольшие деньги, сильно требовавшиеся на развитие храма. Пообедали. В целом встреча подходила к концу. И под занавес настоятель продемонстрировал гостям свое последнее достижение. Но для начала он ознакомил их с претензиями к православной службе. Подавляющее большинство молодежи возражало против нестерильности. Многие не хотели облизывать после неизвестно кого причастную лжицу. Здравомыслящие прихожане возражали против возложения на их головы епитрахили. Мотивируя это нежеланием распространения насекомых-паразитов. Было там и о трудности выстоять два часа на одном месте, о сложности церковно-славянского языка. Батюшка провел священников в цех духовно-технических инноваций. Первое предложенное им - напоминало слуховой аппарат со сменными латексными колпачками. Священники одели эти устройства на уши. Послышалась запись службы. Чтец хорошо поставленным голосом читал канон. Как только уровень громкости достиг определенного значения, в слуховых аппаратах раздался легкий щелчок, и все читаемое алтарником мгновенно переводилось на русский язык.
  -- Знаете, это только первый образец, но уже подготавливается вторая версия. Она реагирует не на громкость, а на саму церковно-славянскую речь. Через неделю эти устройства пройдут последние испытания и войдут в повседневную жизнь храма. Через них можно будет давать некоторые указания прихожанам.
  -- Простите, зачем? - поинтересовались коллеги.
  -- А разве толпа никогда не стояла у вас на пути, или не создавала стену на пути к причастию? Вот то-то же. А так заранее можно будет подсказать, что и как надо сделать.
  -- Изумительно, но боюсь, что не все это примут. Найдутся ортодоксы...
  -- Конечно, найдутся. Особенно среди бабушек и фанатиков. Для первых в это устройство вмонтирована функция слухового аппарата, что им бывает необходимо. Они вряд ли смогут отказаться. А для вторых служба будет вестись под аккомпанемент Рахманинова, и в переводе на древние языки - иврит, древнегреческий и пр. Они на это падки.
   Батюшка повел их к следующему чуду духовно-инженерной мысли.
  
   Он подвел их к двум кабинкам.
   -         Смотрите, коллеги, смотрите сюда, пожалуйста. С помощью этих устройств мы сможем вывести православие на небывало высокий уровень. Мы сможем обогнать по массовости даже католицизм и протестантизм, вместе взятые. Пусть они хвалятся своей лояльностью к интересам прихожан. Здесь учтены все пожелания и чаяния тех людей, которые были, есть и пока еще сомневались, но при определенных условиях стали бы нашими прихожанами.
   Священники с недопониманием взирали на деревянные сооружения внушительного размера. Дверь на первой кабинке была приоткрыта, занавеска из плотной ткани лениво колыхалась на сквозняке. Гости обошли ее, аккуратно поглаживая первоклассно обработанное дерево. Батюшка, насладившись неведением коллег, решил приоткрыть завесу секретности.
   - Это, господа, исповедальня. Прошу вас обратить внимание, это совсем не та исповедальня, какую используют в католичестве. Нет. Это новое слово в электронике и психологии. Прошу вас, зайдемте вовнутрь.
   Внутри кабинка оказалась достаточно просторной. Все здесь было очень по-домашнему. Деревянные стены, уютный ночник, свисающий со стены напротив входа. Журнальный столик, живые цветы. На стенах висело несколько картин, изображающих успокаивающие природные ландшафты. В углу стоял маленький аквариум. Батюшка нажал кнопку. Прямо за его спиной вспыхнул огромный, во всю стену, экран.
   -  Смотрите сюда, на этом экране появляется изображение вашего исповедника. Причем вы сами можете выбрать себе для исповеди любое лицо. В настоящий момент здесь есть мое изображение, Иоанна Павла второго, Патриарха Московского и Всея Руси, Президента России, некоторых других политиков, артистов, певцов и просто знаменитых личностей. Скажите мне, пожалуйста, какой контингент прихожан не испытывает особых сложностей с исповедью? Правильно, старики и дети, а также дамы бальзаковского возраста. А знаете, что их всех объединяет?
   Священники пожали плечами.
  -- Они любят вас. Никогда не задумывались? Почему люди предпочитают общаться с одним и тем же священником? Потому что они привыкают к нему, потому что они начинают доверять, верить и... в конечном итоге любить его. Люди больше не ждут от священника ни уколов, ни недопонимания. Они общаются с ним - одни как с любящим отцом (заметьте, с идеальным отцом), другие как с внуком. Опять же идеальным внуком. Третьи как с самым лучшим мужчиной на свете. Но всех их объединяет любовь к нему. И вот еще что. Знаете, в чем основа всех конфликтов в храме? Прихожане не могут поделить батюшку. Все ревнуют друг к другу. Хотя уверяю вас, никто в этом никогда не признается.
   Гости переминались с ноги на ногу, нервно теребили бороденки, подбирая нужные слова.
  -- Это все замечательно, но скажите, как компьютер, пусть даже самый совершенный, общается с живым человеком? Не станете же вы сводить исповедь до каких-то бихевиоральных ответов на вопросы.
   Батюшка даже отшатнулся, услышав такое. После чего, немного придя в себя, отмахнулся.
   -    Боже меня упаси от такой напасти. Ну что вы. Нет, конечно. За каждой исповедальней закреплен профессиональный психолог. Все они сидят в комнате этажом ниже и сморят на такие же экраны. Только они видят человека целиком. Камера отслеживает мимику психолога во время общения. Таким образом, мы сразу убиваем двух зайцев. С одной стороны, люди получат общение с любимым человеком, которому легче открыть душу, а с другой стороны - они имеют психологическую помощь на самом высоком уровне. Последнее было совершенно невозможно при старом подходе. Ибо вы, дорогие мои коллеги, не хуже меня знаете отношение лавровых ортодоксов к психологии. Да, и вот еще один момент. Мы решили не отказываться от епитрахили. Ее в этом устройстве заменяют одноразовые полотенца. Они ложатся сверху на приклоненную голову исповедуемого. После чего он может просто оторвать его и выкинуть в миниатюрный шредер. Или взять домой.
   Священники покинули исповедальню. Конечно, все это было очень правильно, но сомнение поселилось в их душах. Хотя, может быть, это просто столь резкое изменение правил и обычаев породило в их душах страх. Ведь в семинарии учат только страху и унижению. Возможно, именно это и пробудило нотки недоверия. А тем временем батюшка звал их уже ко второй кабинке. Здесь не было дверей. Вместо них - стеклянные раздвижные створки. Священники подошли поближе, и дверцы бесшумно распахнулась. В кабинке мог поместиться только один человек. Сразу бросились в глаза маленький подносик и краник. Батюшка, весело щебеча, рассказал, что здесь оказывается причастие, а из краника наливается теплота для запивки в одноразовый стаканчик, который тут же можно выкинуть в корзину. Священники задавали много вопросов относительно момента подготовки причастия. Их интересовало, не будет ли нарушена традиция православного обряда. Оказалось, что все намного проще, чем они могли себе представить. Подготовка происходила также на алтаре. В установке формы потира под высоким давлением и паром из специальных зерен пшеницы получались небольшие круглые шарики. Они пребывали там до момента погружения. Потом шарики обрабатывались разогретым вином. Перед самым моментом причастия шарики слегка подсушивались и равномерно распределялись по специальным трубкам в эти самые кабинки. И порционно выдавались причащающимся на маленьких салфетках. Технология приготовления и сам момент причастия не нарушался нигде. Теперь обряд был возведен на предельно высокий уровень стерильности.
   Контракт с коллегами был подписан. Все работы должны были начаться через неделю. За это время батюшкины инженеры протянут до соседней церквушки кабель. Закончив, батюшка решил проведать свое любимое детище. Еще, будучи послушником при одним монастыре, он мечтал писать книги. Но возможности для этого совсем не было. Монастырское расписание и постоянное недоедание вкупе с непосильной работой не оставляли сил на творчество. Но, несмотря на это, у него сохранились записи, сделанные в полусонном состоянии на корточках. Засыпая, он мечтал, что однажды создаст идеальные условия для начинающих писателей. И вот...
   Четверть этажа дома-притча была заботливо поделена на небольшие комнатки. Там находилось буквально все необходимое для плодотворной деятельности. Компьютеры с принтерами, листы чистой бумаги, свечи, удобное рабочее кресло и письменный стол. Освещение, влажность и воздушный поток регулировался прямо из-за стола. Здесь же за импровизированной стенкой находилась маленькая кухонька. Там всегда можно было приготовить чашечку кофе, а в холодильнике найти все необходимое для легкого завтрака. Ни один звук с улицы не мог нарушить тишину. Коридор, соединявший комнаты, был устлан мягкими коврами. Находиться в этом помещении можно было лишь в бесшумных тапочках. Все написанное здесь так или иначе принадлежало издательству храма. Каждый автор получал до семидесяти пяти процентов дохода от своих произведений. Издательство активно выпускало книги, продавало статьи в другие газеты. Очень быстро об этой фабрике писательского мастерства заговорили в высших литераторских кругах. Здесь писателей не просто любили, здесь их боготворили. Каждая удачная находка тут же занимала почетное место на стенде высочайших достижений. Если у автора что-то не получалось, ему стремились помочь. Все прекрасно понимали, что писать - это не гайки штамповать. Здесь нужно усилие как минимум двоих. Автора и его любимой музы. Именно в момент их долгого влюбленного поцелуя и рождаются гениальные произведения. Задача батюшки была - привлечь не столько писателей, сколько муз. И, видимо, ему это удавалось. Здесь сформировался своего рода писательский кружок. Или клуб. Как кому больше нравится. Просто удивительно, как людям одаренным удалось сохранить дружеские отношения друг с другом. Среди писателей не было конкуренции. Каждый видел успехи коллеги и учился у него. Те, кто хотел, развивались здесь невероятно быстро. Время от времени в свет выходили учебники в виде сборников ярких фраз, выражений, оборотов, сюжетных поворотов, с подробными комментариями и разъяснениями. Эти книги мгновенно становились бестселлерами, а спустя некоторое время хрестоматиями для начинающих авторов. Батюшка не мог дать однозначного ответа, кого он больше любил, священников или писателей. Бывало так, что он ночь напролет проводил за компьютером, читая новые произведения. Потом, с трудом оторвавшись, он с невероятным опозданием прибегал на службу. После сразу бежал за компьютер и снова читал, читал, читал. Потом снова были службы, чтения, службы, чтения. Когда терпение священников кончалось, они запирали батюшку в келье и отключали компьютер. А врачи тем временем сажали его на усиленную диету. Батюшка сопротивлялся, но... Многие говорили, что он живет так, будто знает, что завтра умрет. Такую алчность жизни редко встретишь в сером повседневном мире. Но, пройдя восстановительный курс, он снова активно наверстывал упущенное. И принимался делать еще больше, еще больше привносить в мир любовь. Его обвиняли во всех смертных грехах. Он не слышал этого. Он просто делал свое дело, он отдавал любовь миру. И мир возвращал ему сторицей.
  
   Здесь вполне можно было бы поставить точку и, отступив несколько строчек, примерно посередине вывести красивенько слово: "Конец". А ведь действительно и так всем ясно, что этот храм будет жить достаточно долго и хорошо. Я прямо уже слышу, как церковный хор затягивает "Многая лета". Экономическая база у храма огромная. Прихожан сейчас уже много, и недостатка в них не намечается. А если учесть все, что батюшка делает для поднятия уровня храма, то за посещаемость можно особо не беспокоиться. Она будет постоянно расти. Наметившиеся направления по подключению других церквей, безусловно, принесут свои плоды. Одним словом, что тут еще скажешь... Хор продолжает петь. В личную жизнь батюшки лезть как-то не хочется. Да и какая кому разница, что там происходит у него... Что ж, за сим разрешите откланяться. Сказать всем огромное спасибо. За внимание, за терпение. Будете в Интернете - черкните мне пару строчек на мой почтовый ящик. Буду весьма признателен. Ну, вот... наверное все... Боже праведный, как чертовски сложно прощаться. Вы уже посмотрели на общий объем книги? Ну не беспокойтесь, это список под заголовком: "Спасибо тем, без кого эта книжка никогда не увидела бы свет". Ну, что же... наверное, действительно пора писать последнее слово. Это конец.
  
   Эти слова я написал, сидя в своей машине, отодвинув водительское сиденье максимально назад и положив ноги на нижний обод руля. Жесткая папка с чистыми листами бумаги лежала у меня на коленях. Я сидел и ждал батюшку, с которым должен был попрощаться, видимо надолго... Мне пришлось сменить работу, и теперь не было никакой возможности проводить здесь все свободное время. Батюшка всегда был для меня образчиком пунктуальности и исполнительности. Вот и сейчас за минуту до нашей встречи он вышел из дома-притча и направился к моей старенькой, видавшей виды шестерке. Я откинул записи, обулся и вышел ему навстречу. Счастливая улыбка его могла согреть любую душу. Он протянул мне обе руки и буквально вприпрыжку кинулся навстречу.
   -   Привет, Флеш. Как я рад тебя видеть. Пойдем же поговорим, - батюшка заключил меня в объятия.
   -   Привет! Да, одну секундочку, только записи прихвачу.
   Мы прошли с ним в трапезную, где заботливые повара и официанты уже накрыли для нас чай. Батюшка взял то, что я написал в машине, и, ворча себе под нос на неразборчивость моего почерка, перечитал все раза два, как мне показалось. Отложив папку в сторону и отхлебнув из своей кружки, он покачал головой.
   -         Знаешь... да мне кажется, ты и сам это понимаешь, - здесь нельзя ставить точку.
   -         Да, но...
   -         Никаких но. Я понимаю, у тебя дела и работа. Оставляй мне все это. Я посмотрю, что дальше здесь будет происходить, и если вдруг что-то интересное, черкну пару строчек. Идет?
   -         Никаких возражений. Знаешь, ведь теперь я смогу здесь появиться не раньше, чем через полгода.
   -         Приезжай, пиши, звони... одним словом, не пропадай, - в этот момент зазвонил телефон. - Прости...
   Я отмахнулся. Поговорив, батюшка сердечно извинился за то, что не может уделить мне больше времени, и убежал. Допив чай, я поблагодарил персонал и вышел. Прихватив папку, я направился в личный кабинет своего вечно занятого друга.
   Перед массивной дверью сидело существо ангелоподобное. Спиной к ярко освещенному окну. Кристально белая блузка в лучах утреннего солнца просвечивалась насквозь. В общем, закрыть рот я смог только секунды через три после того, как переступил порог. Стараясь не смотреть, отдал папку, попросил передать ее лично в руки батюшке. По дороге домой я много размышлял о судьбе храма. Вспоминал первый свой приезд. Как впервые нащупывал дорогу к той старенькой церквушке, которая теперь стоит неподалеку от нового здания. Вспоминал мужичка Николая. На этом моменте моя история обрывается. Я пересекаю МКАД и теряюсь в бесконечном потоке московских улиц и верениц машин. Я вернусь через полгода. Если все будет хорошо.
    
   Флеш уехал в тот самый момент, когда у нас в храме начиналось самое большое веселье. Можно сказать, что все им написанное было лишь подготовительным этапом. А теперь начался самый круговорот событий. Одним словом, мне было что чиркнуть. Причем делал я это почти ежедневно. Потом немного отредактировал записи, от чего они пришли в некоторый хронологический хаос. Но не это суть. Сегодня в храм наехала бригада телевизионщиков. Они расположились в одной из комнат офисного здания, заставили все своей аппаратурой и развернули мобильную телестудию. После кратенькой экскурсии по храму инженеры расположили в нишах стен несколько видеокамер. Сегодняшняя служба должна была открыть серию прямых трансляций в телеэфир. Одновременно службы можно будет видеть и в Интернете. Ну, действительно, почему те, кто не может ходить, должен быть ограничен в своих духовных потребностях! Мы специально разработали маленькие причастные аппараты и во время трансляций передаем звук определенной частоты. Аппарат реагирует на него и одновременно со мной готовит причастие немощному прямо у него дома. Конечно, это требует особой дисциплины от страждущего, но в том и смысл православия. Вы бы видели лица этих людей, когда мы приходим к ним и учим их пользоваться причастниками... Они понимают, что их помнят, о них заботятся, они нужны и значимы. По сути, для большинства людей, прикованных к кровати, это самое важное. Мой храм достаточно богат, чтобы брать таких людей под свою опеку. Они всегда накормлены, с ними всегда погуляют, пообщаются, в квартире наведут порядок. Кто скажет, что это плохо? А если кто и скажет - пусть пообщается с ними. Знаете, они обрели новую жизнь, и в этой жизни у них вновь появился смысл. Теперь транслироваться будет каждая служба. У нас появился свой канал. Если кому интересно, это двадцать пятый на вашем телевизоре. Мы очень много вкладываем в то, чтобы каждый мог принять участие в наших богослужениях и, чтобы службы не были столь нудными и однообразными, какими они были раньше. Причастники и исповедальни уже давно вошли в повседневную жизнь храма. Ну и шуму же они наделали поначалу! Патриарх прислал грозное письмо, в котором стучал ногами и бил тапком по столу. Говорил, что все это мракобесие. Мол, нельзя низводить приготовление священного причастия до попкорна. Шумел, наверно, неделю или полторы. А потом прислал запрос о покупке нескольких аппаратов. Странный он человек. Мы согласились лишь с одним условием. Храмы Москвы будут подключаться к нашему на общем основании и с нашим оборудованием. При этом мне передавалось право распоряжаться персоналом. Знаете, какие соблазны обуревали мою душу, когда этот договор был подписан... Но я решил не спешить.
   Первым делом подключили кафедральный собор, храм Христа Спасителя и ряд крупных монастырей. Может, это покажется кому-то жестоким, но чистки персонала мы произвели там самым тщательным образом. Мои психологи сумели разработать технологию подбора священнослужителей. Схема делилась на несколько этапов. Первые этапы выясняют личные особенности человека. Последующие адаптируются под полученные результаты и тестируют человека на профпригодность и возможность работы в нашей системе. Результаты поразили меня самого. Из пятнадцати сотрудников клира оставался один. И то ему разрабатывали программу личностного развития, после которой он вновь подвергался тестированию. После чего отсеялась еще половина священников. Вы скажете, что это жестоко - оставлять людей без заработка, учитывая, что махать кадилом - это все, что они умеют делать. Да, это жестоко. Но еще более жестоко калечить души простых прихожан. Бывшие священники - эти полулюди-полусвиньи - своим поведением, внешним видом, образом жизни и мысли наносили непоправимый вред православию и вере в Бога. Да, мы покалечили не одну тысячу судеб, но спасли миллионы душ. Разве это не важнее? Кто в случае некомпетентности священника страдает более всего? Прихожане. То, что эти духовные уродцы им проповедовали, не поддается никакому пониманию. И не заслуживает прощения и сострадания. Я этих людей не готов взять к себе даже полы мести. Если вы подумали, что мы их просто выбросили на улицу без средств к существованию, то вы заблуждаетесь. Каждому из них была предложена программа переквалификации с учетом полученных результатов предварительного тестирования. Ведь если человек не умеет общаться с людьми, это еще не значит, что он не может вывозить навоз из-под свиней.
   Но вернемся к нашим службам. Помимо теле-радио-онлайн трансляций мы совместно с ведущими производителями разработали особого рода проекционные установки, подобные им применялись при открытии храма. Вы помните, как это все происходило. Ну, так вот, эти установки нового поколения теперь могли проецировать службу на небо. Со стороны это выглядело так, что над подсвечивающимся храмом в воздухе на высоте примерно метров трехсот от земли парит народ, алтарь и все священство. Зрелище это, я вам скажу, невероятное. Люди приезжали сюда к нам только ради того, чтобы взглянуть на это. Скажу больше. Небесная служба не лишилась и звуковой поддержки. Мощнейшая акустическая система создает поистине завораживающий эффект. Евангельские чтения, возгласы священника и прочие важнейшие моменты служб теперь приобрели совершенно иной ракурс и окраску. Теперь они звучат особенно торжественно, и возникает ощущение сопричастности Богу. Народ в восторге. Одно время мы чуть было не дошли до шоу-творчества. Ну, перегнули как-то пару раз палку. Ну, с кем не бывает. Помнится, одно время алтарь во время соединения Тела и Крови Христовой просто взрывался светом. Когда свет тух, вокруг царских врат летали ослепленные ангелочки, точнее амурчики. У них глаза, как в диснеевских мультфильмах, пульсировали кругами, а вокруг головы летали искорки. В другой раз изобразили сцену гонения беса, с рогами и копытами, по всему храму и прямо над головами прихожан. Гонялся за ним архангел, предварительно сошедший с иконы. Служба была сорвана. Бабульки попадали ниц. Иные вопили и стонали. Наиболее неуравновешенные бились в истерике, истошно осеняя себя крестным знамением. Кто-то подбадривал архангела, мол, давай-давай, задай ему жару. Предприимчивые прихожане тут же организовали тотализатор. И уж я не знаю, чем там думали программисты, но вдруг ангел с бесом сцепились врукопашную. Схватка была ну точь-в-точь как битва Лю Канга с Шао Каном из знаменитой Смертельной битвы. Слава Богу, что программисты не додумались сделать какое-нибудь фаталити бесу. Уфф. В общем, весело у нас тут. Чуть было не повторили историю с вертолетами, как во время строительства. Любят киношники снимать небесную службу с высоты. Чуть было снова не сошлись.
   Но несмотря на все эти маленькие и, по сути, безобидные приключения, службы шли своим чередом. Народу прибавлялось. Мы продолжали подключать церкви. К настоящему моменту к моему храму примкнуло треть церквей Москвы. Я прогнозировал такое развитие ситуации. Поэтому отчасти был готов к бунту. Когда количество присоединившихся храмов достигло критической точки, а изгнанные священники пополнили толпы бомжей, началось "Антигосподское православное движение". Надо же так было обозваться. Я, конечно, понимаю что наш храм освящен именем Господним, но создавать "АнтиГосподское общество", это уже слишком. Интересно, они сами-то понимают, против кого они идут? В общем, это самое общество, "прокисшие сливки старого православия", решило возбудить народные массы и прекратить распространение зла на земле. В воздух взметнулись стяги "Поднимем Россию с колен", "Русь, храни веру православную". По-моему, они отняли знамена у коммунистов, пикетирующих исторический музей в Москве. Движение поначалу действовало открыто и нагло. Приходили к нашим церквям, расписывали стены, кидались тухлыми продуктами. Что они хотели этим сказать - непонятно. Может, они просто предлагали нам то, чем сами теперь питаются? Так нам оно совсем не надо. Саша, не выдержав такого богохульного поведения, решил выйти к ним со словом примирения. А ведь я говорил ему, что вернется он с их завтраком, обедом и ужином на одежде. Но я ошибся. Представляете, в этот раз я просчитался. Саша умудрился прихватить с собой недельный запас их свинской пищи. Эти безумцы демонстративно топтали микросхемы перед храмами. А знаете, какой у них знак? Старенький процессор из семейства первых пентиумов, а из него выползает червь. Когда на их сайте, в форуме, я поинтересовался, что значит этот символ, знаете, что они мне ответили? Цитирую дословно: "Это мы презираем власть микросхемы и стремимся разрушить власть компьютера над душами людскими". Они сами не понимают, ни что творят, ни что говорят. Они отождествили себя с червяком. Беда с ними. После нескольких неудачных атак на наши храмы безумцы ушли в подполье. Они рылись в земле по ночам, пытаясь найти кабели передачи данных. Запугивали прихожан, переходивших в наши церкви. Наши люди начали испытывать подспудный страх перед фанатичной толпой бомжей. Понятное дело, что удержать людей призывами типа "надо страдать за веру" невозможно. Мы прибегли к сильным и решительным мерам. Созвали совет церквей, на котором предполагали расставить все точки над "и", предоставив народу безграничную свободу выбора места утоления духовного голода. Эти уродцы хоть и явились с третьей попытки, но на конструктивный диалог были явно не настроены. Вот лишь небольшой эпизод заседания совета. Первым дали слово представителю обиженных. Стоять он не мог. Все больше скакал и прыгал. С этим можно было мириться какое-то время. Бывают же эмоциональные люди. Но вот то, что он... Хотя ладно, смотрите сами.
   -  Да-да, нам не нужны ваши жалкие подачки. То, что мы выступаем первыми, не значит, что мы будем и дальше терпеть электронно-бесовскую сволочь на русской земле. ВЫ! - (здесь он сошелся на визг) - ВЫ - и ткнул в меня своим пальцем. - ВЫ исчадие ада! Ты слепец! Ты сам слеп, ослепляешь людей и ведешь их в пропасть. МЫ все погибнем. Ты убиваешь Русь. Ты восстал против Господа - (ну кто бы говорил!) - ты заменил господа экраном и программой. Кто тебя будет спасать в аду?! Гореть тебе в поганом аду и адском пламени. Ты будешь жарить свою поганую жопу на раскаленной сковороде, сделанной из твоих поганых компьютеров. Все мы будем пылать в геенне огненной. - В этот момент он начал бегать вокруг стола, пристально заглядывая каждому делегату в глаза. Те, кто не реагировал на его приставания, подвергались тряске за грудки и брызганью слюной в лицо.
   Безумство это продолжалось до тех пор, пока не пришли дежурившие за стеной санитары и не вкололи Антигосподскому лидеру дозу успокоительного. Даже после этого он продолжал нервно подергиваться на стуле, проклиная бесов и их уловки. Бедняга. Результатом деятельности этого совета стал документ, по которому обиженным предписывалась веротерпимость как обязательное условие их пребывания в Москве. В противном случае им пообещали палаточный городок и бесконечные проповеди пингвинам. Как вы думаете, кто вызвался спонсировать этот переезд?
   Как будто бы договорились. Одержимый сумел поставить свою подпись на всех документах лишь после очередной дозы успокоительного. Он, видите ли, требовал пустить всем кровь и запачкать ею официальный документ. Три недели бомжей было не слышно и не видно. Народ уже начал успокаиваться и потихонечку привыкать к спокойствию и миру. Но. Однажды после службы в одном из наших храмов произошло нечто. Батюшка прочитал проповедь, послужили поминальный молебен. Народ стал потихонечку расходиться по домам. У этого храма есть своя небольшая территория. Там оборудована "парковка" для детских колясок. Одна мама поспешила домой чуть раньше прочих. Ей помогли вывезти транспортное средство за пределы территории, и она, уложив ребенка, пошла домой. Вдруг справа от нее раздался хлопок. Она только видела яркую вспышку. Инстинктивно дернула коляску на себя. Но в этот момент что-то ее сбило с ног. Она упала на асфальт и потеряла сознание. Находившиеся рядом люди видели, как из бежевой коляски поднимались и опускались маленькие ручки ребенка. Как вспыхнул фонарный столб и начал медленно падать на остолбеневшую женщину. Трагедии было не миновать. Мама рухнула как подкошенная, а столб медленно опускался на дитя. Все зажмурились. Смогли открыть глаза, только когда прозвучал удар, и, пыль осела. Мачта городского освещения разбилась вдребезги, обнажив свой металлический остов. Женщина лежала без чувств. В коляске рыдало дитя. Столб упал в трех сантиметрах от него. Все с облегчением вздохнули. Детский крик был самым сладким звуком в создавшейся ситуации. Корявая, скрюченная тень мерзко ковыляла прочь. Через секунду скрылась под люком канализации. О нем вспомнили позже. Приехала скорая помощь, милиция, спасатели и работники мосводоканала. Женщину привели в чувство, и целехонькое дитя вернули матери. Когда открыли люк, увидели мужчину, лежавшего на огромной трубе. Его окликнули. Он притворялся спящим и не реагировал на окрики. Принесли фонарь. Несколько скоб, вбитых в стену шахты, служили бомжу ступенями. Теперь некоторых не хватало на их месте, рваными выбоинами зиял разбитый кирпич. Внизу проходила огромная труба. На ней прямо под крышкой люка находился огромный вентиль. Поворотная ручка была надета на длинный квадратный штырь толщиной не менее пяти сантиметров. Падая вниз, бомжара угодил на этот штырь правыми ребрами. Высоты около трех метров хватило, чтобы штырь пробил ребра и приютил на себе эту сволочь навсегда. Никто не испытал жалости к нему. Общее настроение можно было бы выразить словами: "Собаке - собачья смерть". В этой ситуации хорошо проявил себя батюшка. Он собрал всех присутствующих: милиционеров, спасателей, врачей, прихожан в трапезной. Там они долго обсуждали сложившуюся ситуацию. Храмовые психологи оказывали посильную помощь. После успокаивающего чая все разошлись. На улице уже ничего не напоминало о случившемся. После этого случая милиция произвела массовую чистку среди представителей "Антигосподского православного движения". Общество было закрыто, а его представители выселены куда-то за полярный круг без возможности выезда и связей с внешним миром. Так завершилось первое восстание против нашего храма. И что-то я не уверен, что оно было последнее. Мы, конечно, сделали сильные движения. Но чем нам это обернется? Думаю, мы вправе надеяться на еще более сильные толчки земли под нашими ногами. Как нам реагировать на будущие события? Сметать и подавлять? Тем самым порождать у себя под боком соперника, многократно превосходящего предыдущего по силе? Однажды мы породим монстра, с которым не сможем справиться. Он будет детищем наших страхов и опасений, нашей агрессии и злобы. Должны ли мы сейчас давать ему жизнь? Что мы можем сделать, чтобы не погубить все то светлое, чего мы достигли? А знаете, ответ я смог найти в глазах одной немощной бабушки, когда приехал к ней. Она хотела, чтобы с ней рядом кто-то побыл. В ее глазах была жизнь, жажда жизни. И любовь. Больше мне нечего добавить. Во всяком случае в этой главе.
   Ну да ладно. Господь с ними. Сейчас мне хотелось бы рассказать об одном человеке, перевернувшем всю мою жизнь. И жизнь всего храма. Именно с него началось то, что вы сейчас видите. Если бы он не пришел однажды ко мне и не начал задавать свои каверзные вопросы, за которые выгоняют из семинарии, служил бы я сейчас в старом полуразвалившемся храме. Если бы не та бесконечно долгая ночь, пронесшаяся через меня как один миг. Да, появление Саши в храме было началом больших изменений. И, прежде всего, в моем сознании и мировосприятии. За что ему огромное спасибо. Поэтому теперь рассказ о нем. Саша и Господский храм неотделимы друг от друга. Они составляют единое целое. Рассорившись с родителями, он назло им поступал в подмосковный вуз. Родня тоже пошла на принцип, решила не препятствовать безграничной, по их мнению, глупости и купила ему небольшую (если не сказать крохотную) квартирку в нашем городке. Первый месяц Саше было трудно и учиться, и искать работу. А ведь еще и жить на что-то надо было. Так он перебивался на должности дворника по утрам, ночного поломойщика и курьера в свободное время. Но потом дела как-то потихонечку пошли в гору. А ко мне он пришел случайно. Свою историю он рассказал мне примерно под утро той эпохальной ночи. Но - обо всем по порядку. Я уверен, что вы сможете составить наиболее правильное мнение о Саше, услышав его рассказ о себе. Саша и Флеш очень подружились. Поэтому рассказ записывал Флеш со слов Саши.
  
   "Тренинг-пророк":
  
   - Жизнь лишь тогда имеет значение, когда в ней хоть что-то происходит, - подумал молодой человек, сидя на бордюрном камне возле своего института. Сессия еще только началась, и впереди у него было еще много событий. Не говоря уже о дипломной работе, подготовка к которой занимала его ум до неприличия долгое время.
  -- Ну, действительно, как можно узнать о том, что ты живешь, если в жизни не происходит никаких событий и изменений, - размышлял он - Чем в этом случае я существенно буду отличаться от трупа?
   Он сунул зачетку в рюкзак, задернул молнию и, скомкав салфетку от двух пирожков, купленных в студенческой столовой, направился убивать время, оставшееся у него до электрички. Полтора часа свободного времени - довольно странный временной промежуток. Кажется, что это очень много, однако ни в кино не сходить, ни толком с друзьями пивка попить невозможно. Остается лишь одно - пойти куда-нибудь в парк и разделить прочтение любимой книги с литром кока-колы и (ох и недовольна же будет моя девушка) большим пакетом чипсов. Сказано - сделано. До ближайшего парка пятнадцать минут ходьбы. Ага, вот и палатка, газировка и еда. В рюкзаке оказалась книга Ричарда Баха. Легкий язык быстро увлек его, создав перед глазами поток быстро сменяющих друг друга картинок и сценок. Время полетело настолько быстро, насколько и требовалось. Страница за страницей, сцена за сценой.
  
   - Еще полчасика посижу - и можно будет идти, - подумал он.
   Откуда-то из-за реки донеслось ритмичное перестукивание колоколов...
  -- Моя бабушка как-то говорила, что это пророкам звонят. Это для того, чтобы они услышали и обратили свое внимание на бедствия людей на земле! Интересно, как она себе их представляла, этих пророков? Наверное, как бородатеньких дедушек в бомжовской "одежде". Кто такие пророки? Это те люди, которые в обыденном видят парадоксальное.
   Он встал, сунул книгу в рюкзак и направился на ту сторону станции.
  -- Вот ведь привязались эти пророки. Ну, действительно интересно, а они изначально были или становились такими?
   Он прошел сквозь турникеты, поднялся на платформу и принялся ждать с минуты на минуту прибывающую электричку. Ласковое летнее солнышко и почти пустой в этот час вагон как-то нехотя вернули его к прерванным размышлениям.
  -- Нет, они же не рождались такими. Если бы они наперед знали, что их ждет после рождения, то предпочли бы не приходить в этот мир. Я бы, наверное, не пришел. Но меня никто и не спрашивал. А их? Блин, с такими размышлениями я скоро дойду до свечек в церкви.
   Не то чтобы он был ярым атеистом. Вовсе нет. Он искренне верил в существование высших сил. Особенно в Бога. Особенно во время сессии. А еще был случай, когда, он готов поклясться, "десница Господня" коснулась его. Это было в прошлом году. Он с друзьями полночи зависал в каком-то ночном клубе, название он, конечно, запамятовал. Оттуда, накачавшись выигранным в каком-то глупом конкурсе на раздевание пивом, они ушли к кому-то в гости. Ну, предположим, что ушли - это слишком громко сказано. Трое вышибал на входе и еще четыре охранника долго будут вспоминать, как пьяные подростки выписывали сальто на ночном асфальте. А наутро одному из их компании срочно понадобилось куда-то уехать. Все, это семеро его сокурсников и пять совершенно непонятно откуда взявшихся девушек, поехали его провожать. Во сколько они проснулись, он не помнит. Часы в метро показывали около восьми утра. На станции метро Южная все сели в маршрутку. Приехав в Подольск, трое из их компании пошли искать "местного". И местный был найден. Наполовину съеденная шаурма в его руке и пластиковый стакан разливного пива в другой совершенно безжалостным образом скрутили желудок Саше диким приступом голода. Утренний обжора оказался не просто самым проницательным и добрым существом на свете. Увидев страшную гримасу на лице студента, не говоря ни слова, он извлек из пакета другую шаурму и протянул голодающему.
  -- На, ешь! На тебя, бедолагу, смотреть страшно!
  -- Ты серьезно? У меня с собой денег не так то что бы очень...
  -- Не заморачивайся по ерунде. Мне еда в горло не лезет, когда я вижу такое выражение лица.
  -- Огромное спасибо, - расчувствовался Александр.
   Куб, как, оказалось, его звали, не говоря больше не слова, достал из чудесного мешка бутылку колы. Ноль тридцать три. Холодной. Не будь Шурик весь в кетчупе и майонезе, он кинулся бы расцеловать этого незнакомца. Слезы проступили на его глазах. Абориген принялся широко жестикулировать шаурмой в сторону гнилого тарантаса, объясняя, что эта старая развалюха и есть их автобус.
  -- А куда мы, собственно, едем? - спросил еще сонный студент.
   Ответа не последовало.
   Минут двадцать пять спустя инициатор утренней побудки сказал, что они достигли некоего "поля счастья". Их повыкидывали с весьма недружелюбными напутствиями. Что-то его за последние сутки слишком часто бросают на асфальт. Это может войти в привычку. Куб достал еще одну шаурму. И, примостившись к кривому обломку торчащего из земли стального прутка, одним движением открыл бутылку пива. От этого его и без того жизнерадостная улыбка стала настолько широкой, что, казалось, еще немного - и она перестанет помещаться на лице. Пройдя десятка два метров по разбитой дороге, они очутились на огромном поле. Справа от них, покосившись в разные стороны, стояло странного вида строение. Своим видом оно взывало к милости и состраданию, а история создания этого чуда архитектурного зодчества, видимо, уходила своими корнями в глубокие довоенные годины. Зачинщик поездки резво побежал, что-то выкрикивая по дороге. Он пристально посмотрел на "грызуна науки", обильно тыча пальцами в направлении огромного поля, на краю которого они стояли. Студент, не понимая, что от него хотят, устало кивнул и поплелся к перелеску справа от загадочного строения. Там сидел на земле Куб. Саша примостился рядышком. Абориген зашуршал пакетом и, вопросительно взглянув на своего недавнего пациента, протянул ему бутылку пива. Студент поморщился.
  -- После вчерашнего и так тошно. Я лучше посплю.
  -- Как знаешь. А ты-то когда пойдешь?
  -- Никуда я не пойду... я спать буду.
  -- А! Ну ладно.
  -- Слушай, если они соберутся, толкни меня?
  -- Угу.
   И он погрузился в мир фантазий и снов. Отключился мгновенно. Образы окутали его обрывками картинок и эмоций. Здесь были и страх перед преподавателем, последний поход в клуб, игра в бильярд с какими-то девчонками, и как его толкали за плечо... Довольно настойчиво дергали... Просто будили...
  -- Вставай. Пора в класс идти.
  -- Сегодня суббота.
  -- Пошли. Там доспишь. Все равно целый час будут по ушам ездить.
   Единственное, что его ободрило - это рожа Куба. Он уже лежал неподалеку, старательно пережевывая травинку.
  -- Если хочешь пиво, возьми в пакете, - дирижировала соломинка.
  -- Есть в этом мире непреходящие ценности, - подумал Саша, улыбнувшись в ответ, но пить не стал.
   Они пришли в полутемный, пропахший сыростью зал. Со стен свисали клоки ободранных обоев. Средних лет мужичок с нескрываемо отвисшим брюхом что-то рассказывал, пересыпая повествование шутками. Народ слушал и ржал. Студент, уронив голову на плечо друга, тихо посапывал, уже без снов и видений. Все последующие события понеслись быстро и отрывочно. Его выволокли на поле, заставили попрыгать с какого-то уступа в полметра высотой, усадили в хитрое сплетение ремней и веревок, заставили покрутиться и подтягиваться. Потом он снова спал. Куб, растолкав его за ногу, сказал, что их зовут одеваться. Он вместе с другом зашел в комнатушку. Где им вручили два тяжеленных мешка. На улице помогли надеть это барахло на себя. Всех экипированных построили в одну линейку. До Саши начало доходить. Он почувствовал, как кончики его пальцев похолодели. Разум начал обратный отсчет. Двадцать. Инструктор подходил к каждому и осматривал задний и передний рюкзаки. Саша стоял примерно посередине. Рядом неподдельно нервничали несколько девушек.
  -- Вы тоже первый раз? - спросили их полные ужаса глаза.
   Девятнадцать. Тело начинало трясти нервной дрожью. Ему казалось, что жутко холодно. Он с трудом мог сдержать руки в спокойном состоянии. Нижняя челюсть барабанила. К нему подошел инструктор, поковырялся в переднем ранце, подергал какую-то веревочку.
  -- Начинай проверять за мной, - крикнул он пузатому мужчине.
   Восемнадцать. Первый инструктор порылся в заднем мешке. Вдруг он выругался и, повернувшись к копавшимся на земле подросткам, подозвал одного. Он что-то говорил про лишние концы какой-то веревки, которые могут заблокировать правильную раскрутку строп. Паренек спокойно выслушал его и пообещал, что такого больше не повторится. Семнадцать. Голову сдавило тисками. Это, как оказалось, инструктор помог ему потуже завязать шлем. Старая, раздолбанная каска сползала на глаза и жутко сверлила макушку. Стоять было тяжело. Но если немного нагнуться вперед, то будет довольно терпимо. Шестнадцать.
   Где эта сволочь? Где тот, который приволок меня сюда?! А-а, вот он. Ну, ничего, придет и его час, мы с ним еще это обсудим! В это время первый инструктор закончил обход. Второй подошел к Саше и проделал все те же самые манипуляции, что и предыдущий. То ли у него отношение было еще более наплевательское, то ли первый все сам поправил, неизвестно. Но претензий не было. Пятнадцать. Первый инструктор оглядел еще раз строй и скомандовал: "Направо", "Все к борту". Упершись головой в верхний край с позволения сказать двери, толстяк выборочно указывал пальцами на участников. Начиная, как позже дошло до студента, с самых тяжелых. Дошла очередь и до него. Четырнадцать. Два ряда сидений, очень напоминающих мелкие раковины. Студент сел рядом с кабиной пилота. Тринадцать. Инструктор посмотрел каждому в глаза.
  -- Итак, повторяю еще раз. Он же последний. Как только я покажу на вас, продеваете руку в резинку, хватаетесь за кольцо, вторую руку на нее сверху. По команде приготовиться, поднимаемся и подходим. По команде пошел. С левой ноги отделяемся. 501, 502, 503, кольцо, закрепили, запаска, огляделись. И начинаем управлять и готовиться к приземлению.
   Двенадцать. Дверь закрыли. Мотор взревел сильнее. Вибрация усилилась. Дрожь нервной волной прокатилась по всему телу. Одиннадцать. Еще сильнее шум мотора. Самолет тронулся с места и, проехав несколько метров, остановился. Прошли считанные секунды. Вдруг он рванулся с места. Десять. Александр смотрел в иллюминатор. Скоро он будет прыгать. Но как так, он ведь на своем родном девятом этаже боится подойти к бордюру! Девять. Ан-2 резко наклонился влево, продолжая набирать высоту. Господи, какой прекрасный вид. "Да, но мне отсюда прыгать!" Восемь. Еще один резкий поворот. Ужас, какая же высота. Да, вид действительно красивый. Но прыгать... Руки похолодели. Семь. Все сжалось в комок. Подошел инструктор и раздал ремни с металлическими петлями, другой конец которых был пристегнут на металлический трос под потолком. Шесть. Раздался сигнал. ОН прошел второй раз, выдергивая какую-то железную дрянь на веревочке из переднего рюкзака - запаски. Пять. Раздался второй сигнал. Чувство безысходности навалилось, паническим ужасом сковав сознание. Четыре. Сигнал. Первые трое просунули руки в резинки на кольце на левом плече. Сигнал. Пошел. Пошел. Пошел. ТРИ. Самолет пошел на поворот. Еще один поворот. Сигнал. На него показали двумя пальцами в виде английской V. ДВА. Приготовились. Он встал, с трудом держась на пошатывающемся полу. Подошел. ОДИН. Сигнал. Пошел. ПОШЕЛ. НОЛЬ. Глаза закрыты. Все внутри сжалось. Мысли летели быстрее пули. Когда уже пора считать? Раз, два, три. Рывок. Кольцо не поддавалось. Как так? Еще рывок. Вышло. Уфф, слава Богу! Но купол не раскрылся! И еще рывок. МИНУС ОДИН. Кольцо в руке. Взрыв парашюта над головой. На карабин сверху запаски. Рука застряла в резиновом кольце. МИНУС ДВА. Выдернул. Расчековка. Все! МИНУС ТРИ.
   Не описать всего, что пережил он в тот момент. Он вспомнил молитвы, кажется, даже произносил их. Очень хотелось, чтобы все поскорее закончилось. Но пока парашют медленно нес его к земле, он захотел, чтобы это не заканчивалось никогда. А когда его ноги коснулись земли, когда купол мягко опустился, он не смог сдержать слез. Он еще вернется. Обязательно вернется в небо. Там дорога домой. По вагону разнеслось название его остановки. Он моргнул, отгоняя от себя нахлынувшие воспоминания, схватил рюкзак и вышел на солнышко.
  -- Как же я тогда верил в Бога. Как же ясно я ощущал его присутствие.
   Уже дома он снова вернулся к своим размышлениям. А что делают эти пророки не так, как все? Они видят мир иначе. Они знают наперед. Как хорошо, когда некоторые события в своей жизни можно планировать заранее. Ведь никто не возражает против хорошего обзора из окна автомобиля. А собственно, чем жизнь столь сильно отличается от движения по дороге? Чем выше посадка, тем дальше видится дорога. Тем лучше можно прогнозировать ситуацию, тем больше возможных комбинаций поворотов событий открывается взору. Скорость, конечно, имеет значение, но какой в ней смысл, если не видно, куда ехать? А если подняться на самолете? То уже нет нужды придерживаться какого-то одного направления. Можно свободно формировать свой маршрут, прокладывать путь, отказываться от него и просто двигаться. Не важно куда, можно забыть про цели и смысл, можно просто наслаждаться видом. Наслаждаться тем, что многие люди называют жизненным путем. Те, кто сейчас ползет еле-еле по дороге, объезжая канавы и ухабы, преодолевает трудности, ссорится с соучастниками движения, не видит, что может быть что-то еще. Им невозможно понять, что этим можно наслаждаться.
  -- Ужас, какой! Они даже не поднимают головы, чтобы увидеть, что есть что-то еще.
   Почему же мне все это лезет в голову? Сдалось, мне идти сегодня в парк и слушать эти колокола.
   Обед уже подоспел, призывая его на кухню настойчивым запахом. Он сделал колонки почти на полную мощность и пошел обедать. Ничего, пусть соседи повеселятся, - подумал он под аккомпанемент "Смерти на двух ногах" его любимого Queen. Не все же им сверлить пол, который по совместительству является его потолком. Новые колонки делали свое дело исправно, почти полностью заглушая гитарой и вокалом проявления строительного энтузиазма соседа. И тут ему в голову пришла идея, несколько пугающая своей новизной и яркостью: "А что, если попробовать стать пророком?" По сути, проблема заключается лишь в умении смотреть на вещи несколько иначе, чем привыкли это делать окружающие. Например, мой следующий экзамен будет через три дня. Значит, если мыслить банально, я сейчас должен пойти и начать готовиться к нему. Или позвонить подруге, которая в этом понимает, и попросить ее в двух словах рассказать, о чем вообще-то этот предмет. Можно попытаться пустить все на самотек и просто пойти попить пивка на берегу пруда. Слишком самонадеянно. 99% провал. Он пришел к себе в комнату и сел в мягкое кресло, стоящее перед компьютером. Громкость музыки - на уровень фона для размышлений. Сосед либо не выдержал, либо просто пошел обедать.
  -- Боже праведный, там будет тридцать два билета, из которых я знаю ну в лучшем случае пять. Да и то с большой натяжкой.
   Чистый лист бумаги лежал перед ним.
  -- Какие я знаю? Предположим, я знаю шестой, что-то могу промямлить по поводу третьего, я же ведь был на лекции, когда рассказывали тему восемнадцатого. Какой четвертый? Если предположить, что двадцать первый и тридцатый - это почти одно и тоже, то можно сказать что я знаю их оба. Помню, как мне Наташка рассказывала о новом лаке, и как они читали Космик. Рассказывая это, она говорила и про лекцию. Про тему лекции. И еще там был билет, который, как мне кажется, я точно знал. Но вот какой?
   На листе бумаги появился знак вопроса. Мучаясь совестью и самобичеванием, он начал чертить на бумаге полоски. Так ладно, надо точно понять, что я знаю, а что нет. Саша взял линейку и разлиновал лист на тридцать два квадрата. В левом верхнем углу каждого он подписал меленько номера билетов. Пыльные конспекты были заложены мятым листом бумаги. Это был список экзаменационных билетов. Внимательно вчитываясь в вопросы, он ставил в соответствующих клеточках либо плюс, либо минус. Последние безапелляционно доминировали. Даже имеющиеся плюсики выглядели жалко и не внушали уверенности в грядущем. Надо что-то делать. Он взял со стола маленькую шестеренку от старенькой машинки, которую хотел починить. Его братишка уже полгода ждет этого подарка судьбы. Он повертел зубчатое колесико в руке, слегка нажал на ось. Маленькая ранка на пальце обагрилась капелькой крови. "Мы с тобой одной крови, ты и я", - пришло ему на ум заклинание из Киплинга. Саша запустил колесико по листу позора. Оно, сделав несколько широких эллипсов, остановилась на цифре шесть. "О, как раз тот, какой я знаю" Он запустил шестеренку еще раз. Она, нервно дрожа, стояла на отметке 18. потом забилась, словно в лихорадке и упала на бок. Уже лежа, она откатилась к краю листа, поддергиваясь, направилось к заветной шестерке. В душе студента все замерло. Неужели это судьба? Но в этот момент шестерня на последнем издыхании резко скатилась со стола. Да, вот такая участь ждет и меня. Он, не слезая со стула, наклонился под стол, нашел ее у дальней ножки стола. Выпрямляясь, он с силой ударился о крышку стола головой. Черт возьми! За что? Со злости он кинул шестеренку на стол и пошел на кухню за льдом. Вернулся он с компрессом. Бросив беглый взгляд на стол, он обомлел. Рука с компрессом медленно сползала вниз. Клетка шесть была не пуста. По рукам прошла нервная дрожь. Бросив льдышку на кровать, он подбежал к столу и снова запустил колесико. Если бы у этой вредной железяки были бы ноги, он бы увидел, как она нахально вальсирует к шестому квадрату. Эти мерные покачивания, эта направленность движения. Она спокойно дошла до своей клетки и, мягко остановилась в точности там, откуда он ее взял. В глазах помутнело. Он осел в кресло. Либо я спятил от переживаний, либо это надо проверить. Он взял из стойки первый попавшейся диск, вставил в компьютер, запустил программу-проигрыватель, поставил случайный выбор трека и несколько раз, не глядя, нажал кнопку перебора треков. Заиграла негромкая музыка. Трек номер 6. Может, он просто прилег отдохнуть и ему все это снится? Нет, на сон это не похоже. Леший меня дери. Компресс. Он еще не успел оттаять, но уже был готов к этому. Пришлось нести его обратно в холодильник. Ноги были ватными. Держась одной рукой за стенку, он побрел на кухню. Вернувшись к компьютеру, Саша посмотрел на монитор. Нельзя сказать, чтобы он был слишком удивлен. В некоторой степени он ждал, что так оно и будет. Трек под номером 66. Что это такое? Только не надо говорить про судьбу и случайные совпадения, ничего подобного не бывает.
   Саша давно отказался от фатальной неизбежности судьбы и от понимания жизни как бессмысленного нагромождения не связанных между собой эпизодов. И то, и другое казалось ему совершенно не правильным. Совершенно непонятно, зачем нужен человек, если за него либо уже все решено, либо он все равно никогда не поймет, зачем его бросили в эту мутную воду. Он отказался в своей жизни от этих взглядов, начав формировать свой, возможно, непохожий и странный, но свой. И не важно, как на него отреагирует его семья и общество. Если он наделает на этом пути ошибок, это будут только его ошибки, и только он будет нести за них ответственность. Итак, решение принято. А что же дальше? Как и куда сделать первый шаг? Студент сел на кресло перед компьютером. Перед ним были всевозможные перспективы и пути, но что дальше, он не знал. Впервые в жизни он почувствовал, что сам себя загнал в угол. Казалось, что его обманули. Он попытался обидеться и даже надуться, только не нашел на кого. Волна негодования, захлестнувшая душу, немного осела. Мысли возвращались в привычное русло. Он встал, распахнул настежь окно и полной грудью вдохнул свежесть, хлынувшую на него из парка. Вернувшись за стол, он взглянул на тему 6-го билета.
  -- Буду учить его - твердо решил он. - Все равно за два дня выучить все билеты нереально. Как там ни повернется, всегда можно будет пересдать немного попозже.
   С этими размышлениями он погрузился в изучение вопроса, выкинув на время из головы все метафизические штучки. Он читал разные книги, рассматривал диаграммы, выписывал, конспектировал, запоминал. Как только он прочитал первый абзац, его сознание сузилось. Он не заметил, как село солнце, как наступили сумерки и ночь. А он все читал, изучал, сопоставлял, записывал и запоминал. Ему так и не пришло в голову сделать хоть одну шпаргалку. Он сам не заметил, как после шестого билета перешел на седьмой, восьмой, девятый... Он не слышал, как пришли его друзья, как они рекомендовали включить свет. Он не помнил, что он им отвечал. А он отвечал, несколько сбивчиво и уклончиво, но отвечал. Чем больше он читал, чем больше информации проходило через его голову, тем быстрее он делал все это.
   Он сложил исписанные листы бумаги в аккуратную стопку и бросил беглый взгляд на часы. Ручка выпала у него из рук. Тело будто окаменело. Экран высвечивал цифры 7:45 и завтрашнее число.
  -- Что это случилось с часами, интересно? - подумал он.
   Дернув мышку, он разбудил компьютер-засоню и взглянул в нижний правый угол. 7:46 -показывал экран. Мобильный телефон подтвердил правильность показаний и, более того, лишний раз намекнул ему про число. Но как такое могло быть? Он прошелся по квартире, - родители ушли на работу, - проверил показания всех часов. Дошел до кухни, включил чайник. Котяра, разбуженный внезапной активностью в квартире, еще толком не проснувшись, вылез из, ему лишь одному ведомого, укромного уголка. Этот рыжий обжора с невероятно наглым видом принялся требовать пищу. Саша укоризненно посмотрел на миску, потом несколько наигранно-сердито - на всклокоченный комок шерсти. Потрепал его по голове, почесал за ухом, но кормить не стал. Спиногрыз, как его любили называть, еще немного потерся об ноги, попытался давить на жалость задушевным мяуканьем и, видя бесперспективность создавшейся ситуации, удалился досматривать свои кошачьи сны. Чайник вскипел, Саша сделал несколько бутербродов, насыпал хлопьев, залил их молоком и с подносом в руках отправился в комнату немного подумать. Телевизор вещал последние новости. Почему-то это выражение ему всегда казалось каким-то обреченным и безысходным. Он сидел и думал, но мысли упрямо не хотели идти в его голову. Покончив с едой и мытьем посуды, он вернулся за стол. И тут его взору предстала стопка бумаг, исписанная, ну может быть не очень красивым, но уж точно знакомым почерком. Шурик перелистал несколько верхних страниц. Он мог с невероятной ясностью цитировать любое место из любого билета.
  -- Вот это да! Не растерять бы это до экзамена.
   Саша вытянулся на кровати и мгновенно уснул. Говорят, что его будили, чтобы убедится, что он еще живой. И спросить, не слишком ли он проголодался. И, как и в прошлый раз, уклончивые, невнятные, но теперь еще и сонные ответы, просьбы оставить его в покое. Его родители уже сталкивались с такими приступами сна у Саши. Когда он перешел в десятый класс, они купили ему компьютер, а сами уехали на неделю на дачу. Как позже выяснилось, сынишка тут же позвонил своему другу, который к тому моменту уже хорошо разбирался в компьютерах. Тот пришел, позвонили еще одному другу, потом еще одному. Таким образом, девять человек в течении пяти дней одновременно играли у них дома. Правда, надо отдать им должное. К моменту приезда родни все было убрано, подметено, пыль стерта и даже постирано. За такое можно многое простить. Даже безумный счет за электроэнергию и недовольство соседей постоянными криками из-за стены. После этой игры Шурик спал двое суток подряд. Родители попытались понять и это, но желание отвезти его к невропатологу было почти непреодолимое. Сейчас же, проспав полтора дня и проснувшись к вечеру следующего, он ощутил прилив сил и искрометной бодрости. Даже послезавтрашний экзамен не в состоянии был испортить настроение. Материал был в его голове, как только что прочитанный. Он принял душ, оделся и вышел на улицу. Есть, как ни странно, не хотелось. Хотелось чипсов и колы.
   Время до экзамена пронеслось как один миг. В назначенный день и час он сидел в аудитории в трепетном ожидании предстоящего действа. Правильно говорят - сколько не прыгай с парашютом, а все равно перед дверью страшно. Так же и сейчас. Как ни готовься, а сидеть в аудитории перед началом экзамена все равно немного трепетно. Странное состояние в душе, с одной стороны кажется, что все пройдет нормально, а с другой - мерзкий холодок тревоги гуляет по всему телу, не находя покоя и пристанища. Вошел профессор. Воцарилась гробовая тишина. Еще бы, предмет не из заурядных, да и преподаватель слывет истинным зверюгой. Проф добрался до стола, разложил бумаги, оглядел аудиторию.
  -- Ну, кто первый за билетом? Самым смелым "скидки!"
   Насчет скидок - это он явно перегнул палку. В его версии это означало, что первые десять человек при посредственных знаниях имеют все шансы получить пять. Некоторые интерпретировали иначе. Саша встал. Сзади послышались насмешки. Кто-то театрально благословил его в последний путь, кто-то пожелал удачного начала следующего года. Одним словом, всем было весело. Он подошел к столу, на котором профессор поправлял разложенные билеты. У студента возникло ощущение, что он видит номера сквозь бумагу. Дрожащей рукой потянулся он к парящему в воздухе номеру шесть. Неуверенным движением достал за самый краешек билет, перевернул его и назвал номер. Профессор, не моргнув глазом, записал к себе в тетрадку напротив его фамилии цифру шесть и совершенно невинным взглядом уставился на студента.
  -- Что скажете, молодой человек? Сразу ответите или посидите, подготовитесь?
  -- Вот ведь скотина, ехидничает, гад, - подумал Саша, - отвечать буду! - произнес вслух.
  -- Извольте, извольте!
   Рокот удивления прокатился по аудитории. Вне себя от собственной храбрости, он отошел к доске, повернулся к залу лицом, открыл рот и... в голове стерильно. Неужели это был только сон? Сон про то, как я учил, как все помнил. Ну, я же вчера еще все повторял! Сердце заколотилось еще сильнее. Тишина повисла в воздухе. Непередаваемая тяжесть мгновений. Стук сердца перешел на ритмичный перебор похожий на стук колес приближающегося на всех порах поезда. Кто хихикнул, кто-то заерзал на стуле. Кто-то открыл бутылку пива. Он опустил голову. Прочитал еще раз билет. И в этот момент воспоминания вернулись к нему. Он встряхнулся, ободрился, на лице расцвела радостная улыбка. Он говорил, раскладывал все по полочкам. Преподаватель улыбался. Экзамен сдан! Все последующее время учебы пришлось опровергать наличие диктофона в кармане, и что время молчания - это время выбора трека звучания. Кто-то поверил, в основном нет. Но это уже не имело никакого значения.
   Из своего опыта изучения психологии Шурик вынес одно очень важное заключение. Позже оно несколько видоизменилось под влиянием его новых метафизических взглядов, но суть осталась непоколебимой. У человека, у любого человека в жизни всегда все чудесно и прекрасно. Даже если он живет в картонной коробке на свалке, питается отбросами, и его постоянно бьют. Даже в этом случае у него все хорошо. До тех пор, пока он сам не начнет понимать, что что-то в его жизни не так. Самое сложное - это понять и принять мысль о том, что в жизни может быть по-другому. Возможно, из-за того, что с пониманием этого приходит понимание, что вся жизнь была ошибкой. И что мгновенно ничего не изменить. Если в этот момент человек не опускает руки, не вешает нос, не пускает все на самотек, то, он может сделать второй шаг. Этот шаг еще более тяжелый, чем предыдущий. Нужно взвалить всю ответственность на себя, преодолеть собственную лень. Нужно начинать действовать. Перейти от простого понимания ситуации к ее изменению очень тяжело. Многие люди не в состоянии вынести всей тяжести осознания пройденного ими пути, совершенной ошибки. Обреченность захватывает душу в плен. Безысходность сковывает и парализует. Общество нашептывает примеры тех, кто попытался, но не смог. Внутренний голос предательски твердит о ничтожности одного человека перед мощью мировой цивилизации. В этот момент кажется, что все буквально против вас, даже ваши собственные мысли будто решили окончательно свести вас с ума. В этот момент главное - не потерять цель. Пусть она маленьким ростком пробивается сквозь асфальт догм и предрассудков. Будьте смешными в глазах миллионов, поливайте каждый день асфальт и бетон водой. И однажды твердыни не выдержат, и сквозь них пробьется долгожданный листочек надежды и предчувствие собственной силы изменить себя.
   Шаг третий называется отречение. Нащупав в себе желание и силы что-то изменить, человек поднимается, отряхивает с себя пыль суеверий и предрассудков. Этот момент он будет вспоминать всю свою последующую жизнь как второе, а может быть и как единственно реальное рождение. Он впервые в жизни смотрит на себя как на чистый лист бумаги. Такое уже было когда-то, в детстве, только тогда он не мог осознавать этого. Тогда он просто чувствовал и беспорядочно калякал на нем разноцветными фломастерами. И считал это чудесным. До тех пор, пока его не научили видеть, что его рисунки - просто безобразные каракули. Теперь у него есть возможность все восстановить и доказать себе и миру, что эти его рисунки по-настоящему прекрасны. А те, кто не верит, пусть попробуют нарисовать лучше, тогда и увидим, чьи в лесу шишки! Подойдя к этому этапу, Александр понимал, что сейчас самое главное - не испугаться тех перемен, которые с ним происходят. В его памяти были и такие, которые испугались того, к чему их может привести развитие. Что же, они вправе поступать так, как им захочется. Пройдя многое и многое преодолев, Саша смог понять, наверное, самое главное в своей жизни. Жизненный путь формируется смыслом жизни. Цели формируются жизненным путем. Цели - как штрихи на ярких полосках, начерченных небрежной детской рукой на листе бумаги. "Меняя путь, мы меняем цели", - сказал студент, дотронулся до дерева и, погладив его шершавый ствол, отправился дальше. По узкой тропинке этого заброшенного парка.
  
   В таком настроении и пришел в ту маленькую деревянную церквушку Саша. Он не молился, не ставил свечей, он просто ходил по храму. Казалось, он полностью погружен в свои мысли и чувства. Завидев меня, он выпрямился и быстрым шагом двинулся навстречу.
  -- Простите, можно вас на секундочку?
  -- Да, конечно, - знал бы я тогда, чем все это кончится!
  -- А знаете... Я хотел спросить. Зачем все это?
   Признаться, озадачил он меня этим вопросом. Я далеко не сразу пришел в себя. Переспросил у него, что он имеет в виду. Саша посмотрел на меня снисходительно. Пришлось отвечать. Когда стандартные ответы, построенные на воззвании к высокому и божественному, не были восприняты должным образом, я смиренно заткнулся. Однако поинтересовался, что, собственно, он может предложить взамен православию. Знаете, каково было мое удивление, когда он так тихо и спокойно, и что самое удивительное, совершенно не задумавшись, ответил: "Себя". Меня кинуло сначала в жар, потом в холод. Саша не дал мне придти в себя. К этому моменту мы сидели за столом у меня дома и заканчивали ужин. Он, уткнувшись носом в тарелку, тихо спросил:
  -- Скажите, кто такие пророки? Только не надо банальностей.
   Кажется, той ночью я не выходил из шокового состояния вплоть до самого утра. Мои хрестоматийные знания были перечеркнуты одной фразой: "Только не надо банальностей".
  -- Ну, пророки. Пророки это люди. Это такие люди... Которые... могут видеть будущее...
  -- Вот! - радостно воскликнул он. - Могут, но не обязаны.
  -- Да, конечно, не обязаны.
  -- Значит, могут видеть, а могут и не видеть... по своему желанию. Так?
  -- Так.
  -- Я - пророк.
   Мой зад крепко вцепился в стул, на котором я сидел. Но, несмотря на эту хватку истинного бультерьера, я с трудом смог вернутся в вертикальное положение и уставился на собеседника квадратными глазами.
  -- С чего ты взял?
  -- Я научился быть им.
  -- И что ты можешь предвидеть?
   Мерзкое качество человеческой души испытывать все необычное, что бы ни встретилось перед носом.
  -- Знаете, православию конец. В том виде, в котором оно существует сейчас - ему конец.
  -- ?
  -- Знаете, прежде чем придти сюда, я побывал в городском монастыре. Потом съездил в Москву и побывал на службах в наиболее посещаемых церквях и обителях. Я смотрел на прихожан. Ведь если их не будет, то и служить некому. Бог вам все равно денег не даст. Знаете, что я видел везде? То есть буквально везде. Тупые и пустые глаза. Эти люди составляют основу православия. Мне стало непомерно страшно. Если это глаза истинной веры. Если именно к этому призывает Бог, который Сам по себе является Логосом, то есть словом, знанием. Неужели этот мудрый Господь может довольствоваться стадом тупых баранов? Неужели это те люди, которые верят истинно... Неужели я на них должен ориентироваться в своем личностном росте? Спасибо, но нет. А знаете, что еще я видел? Я видел улыбки. Когда я начал замечать улыбки, моя душа похолодела до самых пяток. Я такие же улыбки уже раньше видел неоднократно. Только я долгое время никак не мог припомнить где. Я сел на скамеечку и, положив голову на руки, пытался вспомнить. Образы мелькали один за другим. И вдруг как озарение. Я вскочил. От внезапного осознания я остолбенел. Такая же улыбка на лицах дешевых проституток на вокзалах. Уверяю вас, ничем не лучше. Такая же резиновая и совершенно не искренняя. Такая же фальшивая, внешняя и застывшая на непрошибаемой физиономии. Такие же пустые глаза. Эти люди в церкви, они... Они смотрели на Господа... как шлюхи на клиента, измеряя размер его кошелька и рабочего органа. Эти набожные истуканы мерили, сколько святости они могут урвать от Бога в этот раз. И как бы сделать это более демонстративно. Чтобы все видели, какие они святые. Фу, сволочи.
   Он отпил из стакана воду. И продолжал.
  -- А знаете, где я еще видел такие улыбки? На лицах помешанных маньяков и садистов. У меня есть знакомый, он учится на психиатра. Ну и как-то взял меня с собой в дурку. Я видел там такие же глаза и улыбки. Представляете себе портрет ваших прихожан. Представьте себе, кому, оказывается, принадлежит царствие небесное. Кого воспитывают ваши коллеги. Сексуальных извращенцев, садомазохистов. Будь жив сейчас маркиз Де Сад, он бы пришел в восторг от количества своих единомышленников. Но более всего я утвердился в своем мнении, знаете когда? Простите меня, я, наверно, говорю то, что при лице священного сана нельзя говорить.
  -- Перестань, Саша, ты уже перевернул все мои убеждения. Теперь они балансируют на тонкой грани между прежним и новым. Пожалуйста, не дай мне вернуться в прошлое. Я не смогу там жить со всем тем, что ты мне только что сказал. Прошу тебя, продолжай.
  -- Было вербное воскресенье. Эти ублюдки оборвали с садистскими улыбками веточки с еще не распустившимися почками. Сволочи. Они несли их в храмы. Бабки продавали молодые веточки около метро. Отдавали за бешенные деньги по одному маленькому прутику. А на утро целые охапки... не родившиеся листочки... грудами валялись в мусорных контейнерах. Представляете себе, набухшие, молоденькие почки. Такие мягонькие и пушистые. Они топтали их, сжигали. Некоторые подметали ими церковный двор. Я подумал... Если они так относятся к природе, то как же они должны относиться к душам людей? Эти ваши коллеги. Знаете, я не выдержал и разрыдался на автобусной остановке. Ко мне подходили бараны из ближайшей церкви. Я чуть не убил одного из них. А когда на Троицу я увидел веники из молодых веточек березы... Знаете, я не сдержался. Была служба в одной маленькой церквушке... батюшка начал освящать березу... Я поднялся на маленький приступчик перед алтарем. Какой-то особо инициативный попытался меня стащить оттуда. Но... скорчился от удара. Ногой. Я спросил у них - ради какой такой святой цели они позволяют себе так измываться над природой? Неужели их Бог позволяет им уничтожать начало новой жизни? Тогда скажите мне, как называется эта чертова религия. Как называется эта вера и как зовут этого бога, который так ненавидит природу и людей. Посмотрите на себя. Посмотрите, во что вы превратились. Вы же ведь стадо тупорылых уродов. Вы даже не осознаете, что творите. Вас, сволочей, отучили думать и соображать. Вам сузили круг разрешенных к прочтению книг. Вам запретили думать, назвав это грехом. Что вам оставили? Веру? В кого? А вам часом не объяснили, как верить? Лизать дерьмо священников - это не значит верить. А выбор? У вас есть выбор? Или вы просто жрете там, где вас пасут... Чертово стадо. Скажите, чем вы отличаетесь от баранов? Вы ломаете ветки, губите новую жизнь. Скажите мне, пожалуйста, чем это лучше абортов, против которых вы так активно возражаете? В этот момент я услышал, как в притворе крикнули: "Вон милиция едет. Сейчас она усмирит бесноватого". В общем, я убежал.
   Он замолчал. Мы сидели в тишине минут десять. Потом он разрыдался у меня на плече. Я не пытался успокоить его. Просто проводил его в одну из свободных комнат и уложил спать. А сам отправился на кухню с одним желанием - повеситься. Так несколькими словами было опрокинуто все, во что я верил всю жизнь. Все, что составляло смысл моего существования. Я стал нащупывать новый путь в своей душе. Саша, огромное тебе спасибо!
  
   Это Саша. Весь, такой, какой он есть на самом деле. Теперь, оглядываясь назад, я с трудом могу соединить этих двух на первый взгляд разных людей. Саша начал служить, точнее, просто помогать мне в алтаре. Освоил службы и оказался совершенно незаменимым человеком, как в работе, так и в общении. С открытием нового храма он возглавил направление игровой индустрии. Его стараниями были созданы и теперь успешно реализуются несколько интереснейших проектов. Во-первых, они выпустили компьютерную игру, похожую на Сим Сити. Игра эмулировала развитие религиозной общины. Свежая идея и гениальная реализация быстро нашли прямую тропинку в души игроманов. Знаете, как-то все это сильно напоминало развитие нашего храма. Сначала община развивается по всем законам общества. На изъеденной долгой и никому не известно какой войной земле появляется человек с исписанным манускриптом. Вокруг лидера образуется первый круг последователей. Одержимость идеей помогает им достигать привлечения огромного числа людей из соседних общин, а также тех, кто еще не определился в вере. Последователи вашего общества приносят пожертвования. Община развивается. Создается штаб-квартира, отстраивается новое молебное здание. Приходят новые люди. Образуются вторые, третьи, четвертые круги последователей. Те, кто пришел первым чувствуют себя апостолами и спокойненько удаляют идейного вдохновителя от дел управления общиной. Предводитель становится Богом. Ему все поклоняются, но его никто никогда не видит. Апостолы творят всё его именем. Экономический уровень общества становится очень высоким. Начинаются внутриконфессиональные разногласия среди апостолов. Община делится на три противоборствующих лагеря. Мир раскалывается на части. Начинаются войны. Сталь и грохот рокочущей тяжелой техники. Именем господа убиваются люди. Города стираются с лица земли. Вследствие нескольких ядерных взрывов в структуре планеты Земля происходят необратимые изменения. Голубая планета готова рвануть в любой момент. Войны вспыхивают с новой силой. В этот момент появляется предводитель и организатор этой религии и уничтожает все живое. Все стороны оказываются проигравшими. Остаются в живых лишь те, кто смог договориться с предводителем и принять его условия. Финальный видеоролик повествует о начале новой эпохи на выжженной дотла планете. Катастрофа не произошла. Как оказалось, информация о ее неизбежности была сфабрикована создателем. На темнеющем экране, глядя на заходящее солнце, предводитель задается вопросом: "Что будет дальше...?" На темном экране слышен выстрел. Родоначальник новой веры пускает себе пулю в лоб. В руке он сжимает диск с надписью - "Абсолютные истины моей религии". Чья-то рука подбирает его. Конец.
  
   После успешного выхода игры Саша понял свое место в жизни храма и приступил к разработке концепции работы с паствой. Удивительно, как этот человек, пройдя через ненависть к прихожанам, сумел найти в себе силы для помощи им. Я же тем временем занимался расширением сети. Хотя, конечно, мое участие в этом процессе было более чем условное, но все же. Справедливости ради отмечу, что через некоторое время наша сеть, названная народом в честь нашего храма Господской, стала сильно теснить Интернет. А в конечном итоге и полностью поглотила его. Наши системные администраторы пили по этому поводу, наверно, неделю. На них было страшно смотреть. Но я с ними соглашусь. Ведь Господская сеть - это их детище. Они были у истоков ее образования. Именно они подключали первый храм в соседнем селе. Бессонные ночи на настройку, отладку и поиск ошибок. Недели на кофе и таблетках от сна, и все ради увеличения скорости и качества линий. И в тот день, когда Интернет остался лишь утехой малочисленных энтузиастов, они праздновали свою победу. Это день их великого триумфа. Согласитесь, о таком мечтает любой системный администратор, истинно преданный своему делу. Ну не изверг же я какой-то, чтобы мешать людям праздновать такое событие. Несколько протрезвев, админы предложили мне план дальнейшего развития сети под кодовым названием "BOG". В английской интерпретации это звучало как "Big Ortodox Globalization". Ага. Большая Ортодоксальная Глобализация. В их планы по развитию "BOG" входило массовое добровольное подключение верующих.
   На практике это вылилось вот во что. Вы, наверно, помните, что на заре нашей увлеченности компьютеризацией храма мы разработали так называемые слуховые аппараты для служителей и прихожан. Так вот, теперь эти аппараты приобрели совершенно иные функции. Они стали меньше. Не более двух спичечных головок, и удобно крепились специальным гелем прямо за ухом. Аппараты эти тщательно следили за состоянием здоровья человека. В случае, если организм подавал первые признаки болезни, прибор тут же посылал сигнал по "BOG" в компьютер скорой медицинской помощи. К тому моменту, когда человек начинал ощущать первые признаки серьезного недомогания, врачи уже нажимали на кнопку звонка на его двери. Стоит ли говорить, с какой радостью принимали эти аппараты люди преклонного возраста. Ведь зачастую они умирали только из-за того, что к моменту приезда врачей уже оказывались не в состоянии подняться с кровати. Так и отходили к праотцам под барабанную дробь каблуков и кулаков по входной двери. Когда врачи врывались в квартиру при помощи милиции, они зачастую имели дело с трупом, у которого на щеках были слезы. Скажите, разве это справедливо? Разве должны умирать люди только из-за того, что они боятся держать двери открытыми?
   Когда-то я слышал такую фразу: "Даже если на планету Земля когда-нибудь высадятся марсиане и начнут убивать всех подряд, все равно найдутся уроды, которые будут их защищать и оправдывать"! Перефразировав, могу поклясться на чем угодно, чтобы хорошее вы ни делали, всегда найдутся ублюдки, которым это не понравится. Это я к тому, что с массовым введением наших аппаратов старое православие издало своей нервный писк. Эти поборники неизвестно чего заявили, что мы приближаем конец света. Что мы, мол, ставим метки дьявола на души людей. Ну и так далее и в том же духе. Если кому интересно, прогуляйтесь по бывшему Интернету, там этих визгунов достаточно. Мы оставили парочку, так, хохмы ради. Всегда, знаете ли, забавно посмеяться над выкрутасами человеческой глупости. Знаете ли вы, что произошло после того, как мы распространили заявления этих безумцев среди наших прихожан? О, если вы не видели этого - вы пропустили очень многое. По всему миру прошли марши в поддержку нашего храма. Народ ликовал и праздновал. Топтал чучела старомодных священников. Потом сложили рисунки и кукол, символизирующих православие, в кучу и сожгли. А пепел разметали по всему миру с молитвами Великому Богу. На этом православие кончилось. Вы спросите, а какой вере в таком случае принадлежит мой храм? Мы называем себя христианами. Мне кажется, так честнее. Во всяком случае, наши принципы и догматические выкладки были поддержаны и протестантизмом, и католиками. Впервые за две тысячи лет в христианском мире кончились распри. После того знаменательного дня кажется, что воздух вокруг стал чище.
   Но была у этого явления и обратная сторона. На обломках православия осталось бродить бесчисленное множество неприкаянных душ. Люди, которые не приняли нас, потеряли веру. Старое просто перестало существовать, а для принятия нового у них не хватало сил. Их нельзя обвинять или относиться к ним пренебрежительно. Они имеют право на свои взгляды, пусть даже и отличные от взглядов всего мира. Как бы там ни было, но они остались ни с чем. И в Россию хлынули со всех сторон всевозможные религиозные течения и концепции. Нечто подобное мы уже переживали в начале девяностых двадцатого столетия. Тогда, много лет тому назад, в стране царило безверие. Теперь же вера была. И это обстоятельство серьезно усложняло задачу разношерстным проповедникам и учителям. Наш храм встал в сторонку и наблюдал за развитием ситуации. Народ кидался от одной истины к другому учению света. Откровения лились как из рога изобилия. В России царила настоящая волчья драчка за жирный шматок свежатинки. Прошло время, и люди перестали понимать, что от них хотят. В головах и душах царил невероятных хаос. Сотни теорий и мировоззрений смешались в безумном коктейле с громким названием "истина". Прошло легкое замешательство, и проповедники получили такую реакцию, думать о которой они не смели даже в самых страшных своих кошмарах. Люди смешали в себе все религии мира и создали нечто. Нечто совершенно особенное и не похожее ни на что существовавшее. Эта новоиспеченная дрянь оказалась на редкость заразительной. Новое учение мгновенно распространилось по нашей стране и вышло за ее пределы. Так как в новой религии были лучшие элементы практически любой религиозной мысли, она быстро находила кратчайший путь к сердцу буддиста и мусульманина, язычника и мистика. За какой-то миг новое учение распространилось по всему миру. Но в этот момент Россия выкинула свой очередной трюк. Наш народ досыта нахлебался новомодным пойлом и начал искать нечто более традиционное и классическое. Вот тут-то и пришел наш звездный час. Мы многократно усилили пропаганду и собрали богатый урожай. Вдогонку суррогату была пущена мощная и фундаментальная волна христианства. Мы одержали быструю и безапелляционную победу. Победу над всеми мировыми религиями. А что им еще оставалось? Сначала все их приверженцы истребили в себе классические устои модным движением. И тем самым лишили предводителей паствы. А потом, испытав духовный вакуум, увидели перед собой нас. Выбор был невелик. Не зря, видимо, предвещали пророки, что именно с нашей страны начнется духовное возрождение Земли.
   Саша тем временем был занят развитием высоких технологий. Под его руководством была разработана программа и устройство, которое помещалось в доме и тщательно следило за пожарной безопасностью. Программа объединяла в единую систему дома прихожан, больницы, милицию и прочие службы. Она, вкупе с сетью, стала по-настоящему глобальным явлением. Порой начинало казаться, что она действовала по своему усмотрению. Если человеку надо было что-то напомнить, то раздавался телефонный звонок, и программа сообщала все, что считала необходимым. А необходимым к напоминанию она считала и день рождения бабушки, живущей за сотни километров, и кончающийся хлеб. Телевизоры блокировали некоторые передачи, если перед ними находились дети. После девяти часов включить этот ящик детям было просто невозможно. И максимум, на что они могли смотреть, это надпись во весь экран: "Спать!" Когда малыш смиренно достигал постели, акустическая система рассказывала ему сказку. А сказок "BOG" знала несчетное множество. За всем этим стоял Саша.
  
   Вечером позвонил Флеш Стоун. Его голос был обеспокоенный и неуверенный.
  -- Алло, батюшка.
  -- О, Флеш, привет! Как ты?
  -- Да я-то нормально.
  -- Когда, наконец, заедешь к нам?
  -- Слушай, у вас там все в порядке? А то что-то мне на сердце неспокойно.
  -- Да, вроде все нормально. Да, нормально. Все нормально...
  -- Ты уверен? Слушай, мне тут иногда монах мерещится. Не знаешь, почему?
  -- Ох, Флеш, понятия не имею. Ну, хотя ты прав. Есть какой-то напряг. Ладно, пойду я.
  -- Удачи тебе. Я приеду через месяц или полтора.
  -- Пока.
  -- Пока.
   Я выключил телефон в некотором смятении духа. Да действительно, в храме уже с месяц было как-то тяжело дышать. Вроде то же дружелюбие и мирная обстановка. Только неспокойно как-то. Я поначалу сбрасывал все это на свою усталость. Потом просто отмахивался. Потом старался не обращать внимания и с головой уходил в повседневную круговерть. Но знаете, как это бывает... Каждая свободная секундочка возвращает тебя мыслями в свою душу. И видишь там огромный камень. И темнота. Я бы и не заметил всего этого, если бы прихожане не начали жаловаться на такое же состояние. Как будто какой-то вирус распространялся по храму и сковывал души людей каким-то холодным оцепенением. Может быть, это просто особенности переходного этапа? Ладно, поживем - увидим. Может быть, ситуация как-нибудь сама разрешится. Я устало поднялся в келью. Захлопнув за собой дверь, упал в мягкое кресло перед компьютером. Аська сообщала о добавлении меня в чей-то контакт-лист. Я дотянулся до мышки и посмотрел, кому я мог понадобиться. Не глядя на ник, я сразу полез в информацию о человеке. В разделе "персональная информация" было пусто. Знаете, пользователи, которым нечего сказать о себе, обычно подвергаются тотальному игнору с моей стороны. Я уже было хотел удалить "пустотелого", как вдруг информационные поля начали заполняться прямо у меня на глазах. В сфере интересов появилось "Религия и компьютеры". Я протер глаза и решил, что просто хочу спать, потянулся к кнопке выключения монитора... Однако предварительно кинул беглый взгляд на имя своей галлюцинации. Глюк именовался "МОНАХ". Озноб прошиб меня от макушки до кончиков пальцев на ногах. А инфа тем временем продолжала заполняться как бы сама собой. Я открыл диалоговое окошечко. В верхней половинке тут же появилась надпись: "приветик. Как жизнь?" Я подумал, что меня пытаются разыграть. Но решил ответить: "хай. Ты кто?" Ответ пришел со скоростью мысли. Кажется, что я еще толком не успел нажать заветное сочетание клавиш, а на экране уже сияло: "А разве не видно??? МОНАХ Я!!!!" И, не дожидаясь моего ответа: "Да, да, я тот самый монах, который жил некогда в стареньком домике рядом со старенькой церквушкой... С той самой, которая теперь стоит рядом с огромным храмом ". Я только и успел подумать что-то вроде "Ну и ну, не может быть", как тут же появилось продолжение. "Знаешь, ученые говорят, что Бога тоже не может быть... однако... вот что я тебе хочу сказать... слушай, а ведь это забавно - общаться таким образом... я так долго ждал... и теперь наконец-то могу сказать тебе огромное спасибо". Я поднес руки к клавиатуре и не спеша набрал: "Спасибо за что"? Признаться, я до сих пор не верил, что это настоящий монах, а не какой-то шутник. "Монах" молниеносно ответил: "Спасибо... за то, что ты создал такую сеть. Ведь в ней объединены буквально все средства коммуникации и информационного вещания в мире?" Я набрал: "Да". Монах не заставил себя долго ждать: "Отлично. У меня для тебя отличная новость. Я вхожу в созданную тобой систему и сливаюсь с BOG-ом." Теперь буквы просто появлялись в верхнем поле. На мой взгляд, это было просто нагло, хоть и забавно. "Ты спросишь, как это я смогу сделать? Да очень просто. Ведь Бог везде. А значит, и в каждом электрончике каждого проводка твоей сети. Знаешь, отсюда все намного проще видится. Я не в состоянии описать, как все это будет происходить, но это настолько просто. Аж самому весело, как все просто. В общем, теперь я буду всецело в этой сети. Но не бойся, я тебе не помешаю. Более того, помогу. Вот тебе список команд, чтобы общаться со мной. А впрочем... любой телефон, любая камера, подключенная к сети, может помочь тебе общаться со мной".
   У меня не было слов для описания всего услышанного. То ли это был какой то псих, обсмотревшийся "Газонокосильщика", то ли я уже сплю, то ли это просто мой бред. На экране появилась новая надпись: "А по-твоему, Флеша тоже глючит? Знаешь, я пытался появиться в этом мире как привидение и раствориться в воздухе. Но если бы ты знал, что делают в воздух иногда люди... В общем, это далеко не самая интересная идея. Я так же пытался шариться по зеркалам и отражениям. В вашем мире всегда есть от чего отразиться... Но это слишком закостенелое передвижение. Тяжело и не всегда эффективно. А сеть - это просто прелесть какая-то. Знаешь, пока мы с тобой тут болтаем, я попутно уничтожил компьютеры "Антигосподского движения". Предварительно позвонив в милицию и состряпав на их служебных компах сотни три тяжелейших обвинений против этих .... В общем, не стоит об этом. Важно лишь то, что их больше нет! Я уже начал принимать поздравления в свой адрес. Скажи, что дальше ты намерен делать?" Дальше я поделился с монахом своими планами относительно развития храма. Он внес свои коррективы, мы еще немного поспорили, и я отправился спать. И знаете, вот что я вам скажу. Тяжесть начала проходить. Нет, не начала. Она просто исчезла так молниеносно, как будто ее и не было никогда. В этот момент у меня на поясе дернулся телефон. Пришедшая SMS-ка гласила: "А знаешь, что это была за тяжесть?" Впервые за последние полтора месяца я лег спать со счастливой улыбкой на лице. Сил о чем-то думать не было.
  
   Утро принесло море новых идей и впечатлений. Сразу после завтрака позвонили из центра разработки высоких технологий и попросили зайти как можно быстрее. Любопытство распирало. Наскоро закончив завтрак, я побежал на место вызова. Повар только покачал вслед головой. Он никогда не одобрял такого отношения к завтраку. Ну да ладно. Какая тут может быть еда, если из ВТ позвонили. Это значит, что эти ребята опять сделали какую-то интересную штучку. Пробегая по одному из коридоров, я выхватил мобильник.
  -- Да, Саша.
  -- Уверен, что вы на полпути к ВТ.
  -- Угадал. И я буду там раньше тебя.
  -- А вот и нет. Ладно, жду вас около дверей, - и отключился.
   Вот подлец какой, - подумал я. Подбегая к стеклянным дверям, я заметил Сашу, гуляющего взад- вперед. Мы вместе вошли в центр разработки. Тут же нас встретил начальник.
  -- Пойдемте, господа. У меня есть, чем вас удивить. А то стал бы я вас беспокоить по пустякам... Пожалуйста сюда.
   Кристальная белизна ВТ немного резала глаза. Нас провели в комнату повышенной стерильности. Хотя куда уж еще чище, чем в коридоре этого отдела... Начальник подвел нас к небольшой емкости, напоминающей то ли недоделанный кувшин, то ли преувеличенную тарелку. В этом изделии находилось несколько маленьких полупрозрачных шариков. На столе, на котором находился сосуд, стояла также небольшая колба с каким то веществом. Дядя Миша, как называли здесь нашего провожатого, взял несколько шариков и раздал нам.
  -- Ваше мнение, что это такое? - его добрейшие глаза хитро сощурились.
   Я закрыл глаза. Образ монаха вспыхнул в темноте. Потом я увидел свою руку как бы в дымке, а на ней несколько маленьких земных шариков. Глаза распахнулись.
  -- Что это такое? - спросил я - Что это?
  -- У-у-у-у, брат, это очень важное изобретение, - таинственно сказал начальник.
   Он поведал нам историю создания этого устройства. Дело было так. Один из сотрудников увлекается разведением ящериц. И уж так получилось, что у него с собой был один из его любимцев. Обычно они смиренно сидели у него в карманах или на плече. Лишь во время обеда спускались на руки за своей порцией лакомства. В этот раз у него на плече дремала огромная ящерица. Это грациозное, поистине красивейшее существо было окрашено в три цвета. Голова примерно до того места, которое у людей принято называть плечами, была красной. Яркое зеленое тело, и от того места, где спина переставала быть таковой, и начинался собственно хвост, насыщенно-синее. Многие сотрудники, даже те, которые побаивались этого маленького динозавра с весьма недвусмысленным гребнем на голове, время от времени поглаживали ее. Ящерка вытягивала шею, грациозно закатывала глаза, ну только что не мурлыкала от удовольствия. Так вот, это милейшее существо, видимо, решило как-то немного размять косточки в районе довольно причудливого прибора, название которого вряд ли поместится на одной строчке. Как говорили сотрудники, прибор сей мудреный мог генерировать практические любые волны в любых пропорциях. Дальше все происходило как в ширпотребном фильме. На бегу ящерица нажала какие-то кнопки, тем самым выставив даже ей неведомую комбинацию волн и излучений. После своего первого опыта программирования она прыгнула на дверцу устройства. Стоит отметить, что вес ящерки был сравнительно немаленький. Около ста пятидесяти грамм оказалось достаточно, чтобы дверца начала медленно закрываться. Почуяв беду, рептилия попыталась прыгнуть обратно на руку хозяину. Да не тут-то было. Лапы соскользнули по гладкому пластику, и дверца защелкнулась, звякнув предохранителем от случайного открытия. Хвост оказался намертво прижатым. На маленьком экранчике высветилась длинная формула, замелькали разноцветные лампочки, забегали цифры. Ящерка дернулась прочь. Бесполезно. Еще разочек. В агрегате что-то начинало медленно жужжать, с каждой секундой все быстрее и быстрее. Рептилька дернулась что было сил, и уже без хвоста взмыла по рукаву на заветное плечо. Оттуда она, наклонив голову, видела как прибор блеснул, внутри что-то щелкнуло и все замерло. Внутренний моторчик заглох, и через мгновение сработал предохранитель. Когда набежавшие сотрудники открыли дверцу, внутри они обнаружили кусочек довольно странного вещества. Его аккуратно собрали и отнесли в изолятор для изучения и экспериментов. Оказалось, что новое вещество способно входить в резонанс с любым раздражителем. Так, например, если хлопнуть в ладоши, то вещество долго стучало таким же звуком. От легкого постукивания по крышке стола оно приходило в нервное подергивание. От света начинало светиться мягко и успокаивающе. Вещество условно решили называть резонитом. Ученые, открыв такие необычные свойства, кинулись к прибору записывать комбинацию волн. Тут же был сделан заказ в страны, где проживали такие же ящерицы, на доставку нескольких десятков экземпляров. Эксперименты с их хвостами привели научную братию в невероятный восторг. Оказалось, что модифицированные конечности обладали способностью резонировать с чувствами и эмоциями.
   В ходе экспериментов случилось так, что лаборатория на пару часов был выбита из рабочего графика. Вновь обретенный хвост лежал в маленькой колбе, а рядом с ним поставили клетку с двумя разнополыми кроликами. Когда животные начали свое незамысловатое детородное действо, все сотрудники лаборатории ощутили прилив волны эротизма невероятной силы. Казалось, что еще немного, и свет ученой мысли уподобится этим двум ушастым развратникам. Кто-то вовремя сообразил развести кроликов, и через минут двадцать отдел стал потихоньку возвращаться к нормальному ритму. Кто-то побежал в душ. До конца дня сотрудники с трудом могли смотреть в глаза друг другу. Поняв, какими качествами обладает это вещество, мы решили, что на его основе можно создать помощника, несказанно превосходящего "слуховой аппарат". В результате некоторых модификаций мы запихнули небольшие кусочки вещества в эти шарики и добились устойчивой реакции на различные раздражители. Таким образом, перед вами уникальное устройство. Если человек испытывает страх, то резонит усиливает его и передает другому резониту в виде специфических волн. Другой резонит может преобразовать полученный сигнал в электрический и передать его в любом виде, как по телефону, так и через "BOG". Кстати, резонит обучаем. И он уже в состоянии различать виды страха. Например, он безошибочно отличает страх парашютиста перед открытой дверью самолета и страх старушки, которая не может дотянуться до телефона. Мы провели серию экспериментов в нашей клинике. Конечно, каждый пациент знал, в чем он принимает участие. Результаты превзошли все наши ожидания. Резонит реагирует и передает данные в несколько тысяч раз быстрее, чем все известное нам на сегодняшний день. Я посмотрел на колбу с веществом.
  -- Скажите, а почему вы запихнули резонит в капсулу?
  -- Потому что ... О НЕТ! АЛЕКСАНДР... НЕЕЕТ! СТОП!
   Саша тем временем открыл колбу и сунул туда палец. Частичка вещества быстро впиталась в кожу и, издав легкое свечение, растворилась. Дядя Миша стоял ошарашенный и потерянный одновременно. Саша посмотрел на нас испуганными глазами. Он хотел что-то сказать, на глазах появились слезы. Он как стоял, так и упал на спину. Двое сотрудников успели подхватить его голову в сантиметре от кафельного пола. Начальник медленно отходил от шока. Я кинулся на него с расспросами.
  -- Что теперь будет с Сашей? Что?
  -- Знаете, мы лишь однажды соединяли резонит с живой тканью.
  -- Ну же! Что было дальше? Саша будет жить?
  -- Да будет. Только теперь его мозг будет окутан пленкой резонита.
  -- Чем это ему грозит? - я готов был побить начальника.
  -- Ну, телепатия - это самое маленькое, что я ему обещаю. Знаете, мышь, которой мы ввели резонит, уворачивалась от газеты, которой мы пытались ее ударить, задолго до того, как мы хотели нанести очередной удар. А еще она ржала над нами. Прямо в наш мозг. Ржала, как никто и никогда не смеялся...
   Я опустился на холодный пол. Саша лежал рядом. Мы решили отнести спящего Сашу в его комнату. А там поглядим, как все будет развиваться.
  
   Саша проспал около недели. Все это время я буквально не отходил от него. Врачи и исследователи постоянно возили его на разного рода эксперименты. Я терпеливо ждал, что же будет дальше. В сложившейся ситуации единственным успокаивающим моментом была та злополучная мышь. Хотя, конечно, грызун и человек - это не одно и то же... Но сам факт того, что она осталась жива, вселял надежду. Тут мысль, словно иглой, прошибла меня от макушки до пяток: А жива ли она до сих пор? И как она себя чувствует? Дрожащими руками я схватил телефон и набрал номер дяди Миши.
  -- Слушай, приятель, а как себя чувствует мышь, про которую ты мне говорил?
  -- Я ждал этого вопроса, - усмехнулся он, - признаться, я удивлен, что ты спросил лишь спустя почти неделю. Ладно, не переживай. Если тебе интересно, можешь зайти и сам на нее полюбоваться.
   Стоит ли говорить, что я понесся в ВТ со всех ног. Мышь валялась в своей клетке, точнее, в том сооружении, которое когда-то было клеткой. Теперь это больше напоминало странного вида конструкцию несколько футуристичной формы. Видя массу вопросительных интонаций на моем лице, начальник принялся объяснять.
  -- Даже и не думай, что нам тут больше делать нечего, как только ломать дорогущие клетки. Ты будешь смеяться, но это она сама сделала.
   Я заглянул вовнутрь клетки. Ворох свежих опилок был выложен ровным кубиком в дальнем углу клетки. Сверху на этом постаменте лежала сама мышь. Существо одарило меня долгим и бесконечно томным взглядом и, лениво зевнув, отвернулось. У меня за спиной раздался бархатный голос дяди Миши.
  -- Этот кубик она сама себе соорудила. Вообще, знаешь, после того как ее мозг окутал резонит, она стала очень похожа на человека. Во всяком случае, подражает людям она весьма искусно. Просто, видимо, для больших дел у нее не хватает параметров мозга.
   От таких слов мышь брезгливо дернулась и ... Я готов поклясться, недовольно фыркнула, как это делают светские кокетки. Только я успел подумать: "Ну, правильно, значит, лежать с голой задницей перед лицом в священном сане - это нормально, а на заявление о мозге мы, видите ли,.. фыркаем"... как мышь тут же вскочила как ошпаренная и унеслась в свой домик в форме изъеденного кусочка сыра. В этот момент зазвонил телефон. Из медицинского центра сообщили, что Саша начал открывать глаза. Менее чем через пять минут я был уже на месте. Саша сидел на кровати с кружкой в руках. По всей палате распространялся запах теплого молока. Отдышавшись от беготни, я заметил, как над чашкой в пару появилась белая фигурка поросенка и, медленно проплыв по воздуху, уплыла в рот Саше. Тот широко улыбался. Одно это уже успокаивало и радовало. Тут же из чашки выпрыгнул заяц, своим видом очень напоминающий Бакса Банни, и, скорчив мне причудливую рожицу, пошел на поиски поросенка. Одним словом, вопреки моим ожиданиям, Саша развлекался.
  -- Но как? И что вообще здесь происходит? Нет, я, конечно, очень рад видеть тебя в столь бодром расположении духа и тела... Но скажи мне ... Как? Что с тобой происходит? Как ты себя ощущаешь? - пролепетал я.
   Саша посмотрел на меня снисходительно и еще раз добродушно улыбнулся.
  -- Знаете, все так странно. Кажется, меня не было чуть больше недели?
  -- Да, именно так! А что, что именно странно?
  -- Я могу. Я могу... Нет, вы даже не представляете, что я могу.
  -- Ну, о телепатии меня уже предупредили, - намекнул я.
  -- Телепатия - это замечательно, но это лишь самое начало. У меня такое ощущение - Саша приподнялся на постели - что я чувствую все и сразу. Причем так ярко и насыщенно. Звуки, запахи, страхи, любовь, электромагнитные колебания, мысли других людей, ядерная энергия, теле- и радиопередачи, вибрация космической материи. Это все и очень многое другое теперь выглядит совершенно иначе.
  -- Саша, объясни поподробнее, как это?
  -- Я не могу объяснить, я не в состоянии. Если я примусь объяснять, это будут лишь звуки и движения. Я не могу. Батюшка, просто представьте себе, скажем, букву "А". Теперь сделайте из нее кубик, так, чтобы каждая сторона была образована этой буквой. Теперь от каждой стороны и угла внутри разместите еще эти буквы. Теперь снаружи добавьте столько букв, сколько сможете. Вот как выглядит язык Бога. Все эти буквы произносятся одновременно. Слова ничем не отличаются от букв. Каждая буква - это вся полнота чувств, эмоций и ощущений. В каждой букве соединены и чувства, и запахи, и движения, и мысли. Они действуют сразу и одновременно. Вы когда-нибудь видели запах? А слышали время? А, скажем, нюхали радиотрансляцию? Между прочим, 104,7 пахнет совсем не так, как 106,6. Все чувства выражаются человеком одновременно со всем многообразием излучений. Вы себе этого даже представить не можете. Знаете, чем животные отличаются от человека? Человек реально выражает все сразу и одновременно, только не знает об этом. А животные раскладывают на отдельные элементы. Если они боятся, то они боятся, и все тут. Они осознают каждое свое действие и могут источать что-то одно. По своему усмотрению. В этом основа их навигации и многих других проявлений. Это очень сложно и одновременно очень просто. Сложно говорить об этом здесь, но так легко чувствовать...
  -- Вот-вот, - раздалось у меня за спиной, - и я ему про это говорил, а он мне не верил.
  -- Монах, - обернулся я ,- дери тебя черти - ты-то какого дьявола здесь?
  -- А что? Неужто не соскучился? - ответил черноризник. - У нас тут рождается новое существо, можно сказать, новый Бог, а ты думаешь, я пропущу такое событие?
  -- Ну, это ты уж загнул, - вмешался Саша.
  -- И ничего не загнул - ну сам посуди, еще три каких-то там временные единицы тому назад он убеждал Бога в том, что ему необходимо вернуться сюда для выполнения особой миссии, а теперь отнекивается. Смотри у меня, - погрозил почему-то мизинцем Монах.
  -- Вот что, господа, - я влез в их пререкания - предлагаю перенести наш милый разговор в мою келью.
   Эти двое заговорщицки переглянулись такими нахальными улыбками. Вдруг стены палаты задрожали и начали приобретать совершенно другой вид. Я лихорадочно оглядывался по сторонам и видел, как, то там, то тут появлялись картины, тумбочки. Письменные принадлежности, находившиеся в моей келье. Вдруг как будто кто-то встряхнул покрывало прямо перед моим носом. Я очутился в своем любимом кресле и продолжал вертеть головой. Саша и Монах расселись в кресла напротив меня.
  -- Недурно, - первым прервал молчание Монах, - совсем не дурно.
  -- Как все это происходит? И что вообще будет дальше? - поинтересовался я.
  -- Батюшка, здесь все очень просто. Для меня все началось с резонита. Он действительно попал в мой мозг и образовал поверх него тонкую пленку. Теперь все мое восприятие и все мои коммуникации с миром, а точнее мирами, происходят через резонит. Он обладает одним важным качеством. Он усиливает любое излучение, которое ему попадается. Мысль - это тоже излучение. Не говоря уже об эмоциях, запахах и звуках. Все излучения связаны между собой, как те буквы, о которых я вам рассказывал. Поэтому, делая что-то одно, мы автоматически делаем и все прочее. Другими словами, любя кого-то или хотя бы просто выражая ему свои чувства, мы передаем человеку все излучения, которые только бывают во всех мирах. Но только лишь те, которые имеют отношения к любви. Знаете, что самое главное из понятого мной за последнюю неделю?
  -- Пока нет. А что?
  -- Батюшка, не существует ни добра ни зла. Есть лишь сила. И сила эта Бог. Бог - это как бы мировой резонит, только наделенный силой. А если быть совсем точным, то являющийся непосредственным источником и создателем силы. Этим он отличается от людей. Люди не обладают силой, они лишь используют ее. Но у людей есть воля и свобода распоряжаться силой по собственному усмотрению. Если с волей все и так ясно, то вот свобода... Пожалуй, после слов "Бог" и "Любовь" это самое затасканное, а потому и самое непонятное слово в мире. Знаете, свобода - это ответственность за содеянное тобой. Свобода - это действие само по себе и вкупе с причинами и следствиями. Свобода - это движение куда-то. Это если в общих чертах.
   Я слушал его с замиранием сердца. На моих глазах рождалось нечто новое и великое. Монах прав, такое нельзя пропустить. И Саша продолжал.
  -- Люди живут и используют волю для реализации свободы. И все это благодаря использованию силы. Но силу можно использовать и во вред. Но как такового зла нет. Человек сам запускает для себя те или иные механизмы. Используя силу во вред или, как более принято говорить, во зло, он понимает это, ибо высшие моральные принципы существуют независимо от него. Они просто есть и обладают тем же многообразием излучений, как и любое слово. Так вот, делая что-то во зло, человек генерирует определенные волны. И прежде всего волны возмездия. Ведь любым человеком, на каком бы уровне развития он ни находился, всегда воспринимаются высшие законы в момент выбора: как поступать. Каждый человек в этот момент сверяет свой поступок с лекалом законов. И если он выбирает зло, то он сам выбирает для себя возмездие. И сам программирует его в своей судьбе. Как вы думаете, для чего бог дал людям знание о появлении дьявола? Чтобы люди хоть немного осознали, что Господь есть единая сила. Что нет зла в мире как самостоятельной структуры. Что Бог есть единый источник всего. И что только от нас зависит, как мы будем строить свою жизнь.
   Саша замолчал. В келье наступила мертвая тишина. Я, все еще будучи в шоке от услышанного, решил нарушить это молчание.
  -- Скажи, Саша, а что ты дальше собираешься делать со всеми этими своими способностями?
  -- Я хочу предложить людям посмотреть на мир немного иначе. Я хочу попробовать дать им возможность расширить область восприятия. Знаете, ведь очень многие уже что-то чувствуют и понимают. Недаром существует выражение "свет любви". Знаете, она действительно светится, и пахнет, и движется. Вам это ничего не напоминает? Я хочу попытаться объединить людей в любви. Представляете, как будет выглядеть земной шарик, если на нем будет много-много любящих друг друга людей? Как он будет светиться. Ведь вы знаете, что когда два человека любят друг друга, то они могут чувствовать, что происходит с другим, а иногда даже знать дословно его мысли. Ну же, батюшка, что вам это напоминает?
  -- Сеть? Ты хочешь сделать такую сеть?
  -- Угадали. Но делать это будут сами люди. Те, кому это интересно. Сами понимаете, что здесь не может быть ни насилия, ни уговоров. Я лишь буду предлагать людям расширить их восприятие.
  -- Да, но ведь ты же можешь и отслеживать их мысли и чувства. А значит, что скорее всего, сможешь и видоизменять их. Скажи, ты сможешь удержаться от подавления зла? Даже если люди попытаются с помощью расширенного восприятия причинять вред другим людям или природе?
  -- Я обещаю вам, батюшка, что если кто-то будет пытаться поступать так, то я не буду препятствовать этому. Но я также обещаю, что буду ускорять его собственное возмездие. Я буду учить людей любви. Я хочу показать им любовь и радость во всей своей красе. Мне невероятно хочется научить людей тому, чему научился я сам. Просто любви.
   С этими словами Саша исчез. Мы остались с Монахом вдвоем и долго молчали погруженные каждый в свои мысли. На сей раз нарушителем тишины выступил он.
  -- Лихо все закручивается. Ну, кто бы мог подумать, что все так вот оберется. Когда ты меня создавал.
  -- Что...? Может, хватит на сегодня сюрпризов? Что ты сказал? Повтори, только помедленнее.
  -- Ты когда учился в семинарии, мечтал о своем приходе и домике, где тебе с женой было бы комфортно. Так ведь ? - сказал Монах и прошелся по комнате.
  -- Да. Так. И что?
  -- А то. То, что тебе хотелось тогда, чтобы здесь жил некто высокодуховный, но при этом, как ты любил выражаться, "живой". Такой, каким тебе запрещали быть, находясь на учебе. Вот так и появилась такая милая иллюзия в виде меня.
  -- Я все это время лишь бредил? - сказал я, обхватив голову руками
  -- Не совсем. Просто понимаешь, тело состоит из молекул, молекулы из атомов. Атомы - это энергия в чистом виде, если разобраться. А энергия - это лишь излучение...
  -- О, Бог мой! Да неужели... Господи Ты Боже мой...
  -- Да ладно тебе, не переживай ты так сильно!
  -- Легко тебе говорить. Слушай, тогда у меня к тебе есть один вопрос.
  -- Давай свой вопрос. Хотя, как мне кажется, я знаю, что ты сейчас спросишь. Насчет камня, да?
  -- Угадал
  -- Пойдем. - Монах вышел на балкон. - Иди сюда, смотри.
   Я вышел на свежий ночной воздух балкона и уставился на храм, но ничего необычного не заметил. Видя мою растерянность, Монах похлопал меня по плечу.
   - А ты глазки-то закрой. Помнишь, я тебе говорил об истинном видении?
   Я закрыл глаза. В этот момент храм вспыхнул передо мной яркими всполохами невероятного сияния. От куполов тонкие лучи света уходили в небо. Хотя небом это уже не назовешь. Моему взору предстали совершенно другие миры и пространства. Жизнь в бесчисленных своих проявлениях. Храм стоял в окружении любви. И тут до меня начали доходить слова Саши о единстве чувств, эмоций и излучений. На какую-то тысячную долю секунды я смог понят его. Я ощутил эту всеобщую безграничность. Это было так... так... бесподобно. Нет, это совсем не то слово. Абсолютно. Нет. Истинно. Да, это уже ближе. Но все равно не то. Перед закрытыми глазами появился Монах.
  -- Нет, нет! Не открывай глаз. Теперь глянь на камень.
   Луч света исходил из причудливого узора на старом камне. Казалось, что этот древний булыжник парит в земле.
  -- Нравится? - спросил Монах. - Это тебе мой подарок. Как говорится, пустячок, а приятно. Знаешь, он может высвечивать своим лучом в душах людей все самое светлое и хорошее, что в них есть. Но только тем, кто этого хочет. Здорово, правда?
  -- Еще бы!
  -- Ну, все! Мы, фантомы, недолговечны после познания нашей истинной сути. Пока.
   Он растворился в воздухе, и только после этого я смог открыть глаза. Признаться, я очень ожидал увидеть Монаха рядом с собой. Но, увы. Хотя теперь я очень ярко ощущал его присутствие рядом. Может, из-за того, что я научился быть тем, кем был всегда. Наверное. А теперь баиньки. Последняя неделя давала себя знать. Усталость была неимоверная. На горизонте забрезжил рассвет. Я вернулся в келью и, уже раздевшись, приготовился лечь в постель. Но тут мне приспичило проверить почту. На экране было одно письмо. Я открыл его. Нет. Этот день никогда не прекратит меня радовать. Флеш Стоун писал, что приедет через два дня. С радостной улыбкой я уснул. Так тепло и мирно было на душе.
  
   Флеш приехал, как и обещал. Мы долго с ним беседовали о событиях произошедших, о днях сегодняшних и о том, что нас может ожидать в будущем. Он внимательно выслушал весь мой рассказ. Полистал страницы, написанные мной, и, казалось, был несколько озадачен. Я налил ему чашечку чая, уж не знаю какую за этот вечер, и попытался выяснить, что его тяготит.
  -- Слушай, Флеш, я что-то не понимаю, что с тобой происходит? Может, объяснишь?
  -- Я и сам понятия не имею. Знаешь, может, эта новая работа, новый коллектив... может быть, я просто немного устал. Я немного беспокоюсь за Сашу. Наверно, в этом дело.
  -- Саша самостоятельная личность, кем бы и где бы он сейчас ни был.
  -- А я кем был, тем, собственно, и остался, - заявил возникший из ниоткуда Саша. - Вы тут меня уже хороните, а у меня между тем есть, что рассказать.
   Мы кинулись обнимать алтарника. Потрепали его за волосы. Потом втроем расселись в кресла и принялись слушать его рассказ. Моя писанина на этом заканчивается. Далее опять будет писать Флеш Стоун.
   Да уж. Появление Саши принесло много приятных вестей. Может быть, он просто решил не знакомить нас с неприятными? Что же, это его право. Как бы там ни было, но мы с батюшкой слушали его раскрыв рты, лишь изредка проглатывая какое-то мелкое печенье и молоко. Саша за время своего отсутствия умудрился совершить путешествие всюду, куда только могло дотянуться его сознание. Ему достаточно было нащупать малейшее излучение или хотя бы присутствие чего бы то ни было, как он тут же мог оказаться на месте. Он много общался с народами в совершенно различных уголках земли. Саша учил их любить себя и других людей.
  -- Понимаете, достаточно чуть-чуть изменить в себе одно маленькое чувство, как все вокруг вас приходит в стремительное движение. Только самую малость - и вселенная начинает плясать у вас под ногами.
  -- И как же реагирует народ на такие предложения? - поинтересовался я.
  -- Знаешь, Флеш, по-разному. Многие вообще не понимают, почему они должны что-то менять в своей жизни, если их и так все устраивает. Ну, разве не странно? Я им предлагаю любовь, а они у меня спрашивают: зачем? Я им предлагаю не болеть никогда, а они говорят, что не хотят выделяться из толпы. Я не понимаю, как можно так держаться за толпу. Но что самое страшное - когда я им предлагал свободу, они говорили, что они счастливы и так. Ты, часом, не понимаешь, что это значит? Я, например, чувствовал при этом лишь дикий страх в их сердцах.
  -- Знаешь, Саша, оставь их в покое. Они хотят жить так, ну и пусть живут. Насильно ты их никогда не переделаешь.
  -- Согласен, но были и такие, которые сами искали встречи со мной. Знаете, когда я был на Кубе, вдруг у меня в голове кто-то как будто крикнул. Человеку была необходима помощь. Он захотел развиваться, но комплексы и условности мешали ему сделать первый шаг. Он звал хоть кого-нибудь, чтобы помогли ему сделать первый шаг. Когда я оказался рядом, то уже было протянул ему руку помощи и открыл рот, чтобы изменить его сознание. Как вдруг в этот момент я почувствовал, что он просто лентяй. Я отошел в сторонку и стал наблюдать за ним. А он не проявлял никакой активности, просто звал на помощь и все. Мне показалось, что если человек не хочет преодолевать даже такие первичные трудности, то и дальнейшая дорога для него не имеет значения. А тащить его за собой нет никакого смысла. И он не будет развиваться, и я буду костенеть рядом с ним.
  -- Да уж. Трудная ситуация, - покачал головой батюшка. - Ну а были ли те, кто пошел за тобой и, поверив тебе, стал развиваться?
  -- А то, как же. Конечно. Это люди с искрящимися глазами и горячими сердцами. Это чудесные люди. Знаете, я познакомился с Лесли Перриш. Она удивительна. В прежние века она могла быть либо святой за ее понимание и чистое видение людей, либо ее сожгли бы на костре за попирательство Бога. Знаете, после встречи с ней я отказался от мысли учить людей любви. Она смогла объяснить, что для людей самое главное - это свобода, пусть каждый сам для себя выбирает путь и скорость развития. Как же она права.
   Мы еще очень долго сидели и разговаривали. Саша рассказывал о своих подвигах и свершениях. Рассказывал о других мирах. О том, какие там личности и что они испытывают. Удивительно, но, кажется, любовь есть в том или ином виде на всех планах мироздания. Я пробыл у батюшки все выходные и лишь в воскресенье вечером уехал домой. Уже дома я попытался сделать то, чему учил меня Саша. К примеру, зажигать огонь дыханием и мыслью. Когда надо было сжечь в пепельнице фантики от конфет, я просто подумал об огне, почувствовал, как он пахнет и как он может звучать. Знаете, когда обо всем этом думаешь, наступает такой момент, когда все чувства сливаются как бы в одно. В это мгновение вселенная действительно начинает "плясать у тебя под ногами". Это так удивительно... когда в первый раз бумажки превращались в горку пепла, я смотрел будто завороженный на игру пламени, и, казалось, я его понимаю. Мне казалось, что до меня, наконец, начинает доходить, почему именно пламени поклонялись отдельные люди и народности. Я понял, почему язычество так сильно привязано к природным явлениям. В них так просто найти созвучие и гармонию в своей душе. Так просто синхронизировать себя природе. Она сама хочет этого. Вода, Огонь, Воздух, Земля - это все силы природные. Я бы добавил сюда еще одну - Мысль. Пять чувств, пять стихий. Все так легко и просто. Мне предстояла огромная работа по систематизации и редактированию своих собственных и батюшкиных записей. За то время, пока меня не было, в храме произошло слишком много интересного. Я иногда рассказывал своим друзьям историю батюшки и храма. Знаете, некоторые не верили, даже, несмотря на то, что телевидение и радио наверно с полгода начинало выпуски новостей с репортажей из храма. Просто удивительно, как люди не могут принимать хорошее. Я действительно не понимаю, почему людям так легче верить в негативное, чем в хорошее. Почему люди охотнее верят в чье-то разорение, чем в честный успех? Зависть? Может быть. Ведь у этого явления очень глубокие корни. В мире найдутся единицы, способные порадоваться вместе с тобой. Причем сделают это искренне и от души. А все остальные... Они, может, сделают вид, что им интересно. И не более того. Мне очень тяжело понимать это. Возможно, Бог или Бог -2 смогут что-то изменить в мире. А может быть, права Лесли? Как бы там ни было, я буду дальше наблюдать за Сашей и батюшкой. Эти двое в состоянии поставить любую вселенную с ног на голову и обратно. Вся эта история оставила во мне глубокий и неизгладимый след. Я счастлив. Я уже не тот, что был, когда колеса моей машины впервые коснулись участка Николая. Кстати, он весьма преуспел в храме. Он стал там завхозом. При этом он также ругает попов, но, по сути, это удивительно добрый человек. Между прочим, именно от него я узнавал некоторые детали жизни храма, на рассказ о которых у батюшки просто не хватало времени. Как мне кажется. В общем, я некоторое время не буду посещать батюшку. Надо навести порядок в записях. А позже, чуть-чуть позже, я обязательно позвоню ему. И расскажу вам, что там у них происходит. Пока.
   КОНЕЦ.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

69

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"