Юркина Нина Ивановна : другие произведения.

Седой ковыль

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Исторический любовный приключенческий роман.


Седой ковыль

   Юркина Нина Ивановна
   Исторический любовный приключенческий роман.

Пролог

   Давно это было - лет семьсот назад. Население русского государства было сравнительно небольшое и жалось по лесам и поближе к городам, чтобы в случае набега стремительных и диких кочевников, было, где спрятаться. Степь и даже лесостепь были известны, как дикое поле и были опасны для поселения. Хотя вдоль границы южного княжества и проскакивал время от времени сторожевой отряд, но вслед за ним могли появиться и раскосые всадники на диких конях: ограбить, все сжечь, мужчин и стариков убить, а женщин и детей увести в рабство в плен. Но все-таки в глубине лесных островов люди украдкой и с большой осторожностью селились.
   На возвышенности в лесостепи на водоразделе рек Волги и Дона была большая дикая дубрава. В глубине ее на небольшой полянке было подворье, окруженное трехсотлетними дубами. Подходы к нему со стороны степи были тщательно замаскированы. Тропинок не было, жители старались каждый раз подходить к нему с разных сторон и не оставлять следов.
   Жили в этом подворье еще крепкий, жилистый с пронзительным соколиным взглядом синих глаз, похожий на викинга дед и с ним проворная ведунья бабка. А появились они в этих краях почти полвека назад, совсем молодые, ему красивому крепкому парню Илюше было около восемнадцати лет, а ей Марьюшке, еще не было и шестнадцати. Свела их судьба совсем недавно, до этого жили и росли они далеко друг от друга, даже в разных княжествах. Илья рано потерял родителей, которых очень любил. Они жили на юге Рязанщины, на небольшом хуторе в лесу. Разработали клин земли, где выращивали зерно и овощи. В хозяйстве имелась лошадь, корова, несколько овец и куры. Очень выручали лес и река. В реке ловилась рыба, а лес давал дичь, ягоды и грибы. Были молодые, до работы жадные, на жизнь хватало, но все на свете кончается и их счастье тоже. Когда мальчику было семь лет, однажды родители не вернулись из леса, а потом через несколько дней на хуторе появился рыжий мужик с двумя сыновьями. Он сказал, что родителей мальчика задрал медведь. Теперь мальчик остался совсем один, родных никого нет, и он поедет с ними, будет жить в его семье. Еще дядька сказал, что отец мальчика был должен ему деньги и мальчик должен хорошо работать, чтобы отработать долг. Поместье дядьки Орефия было на расстоянии дневного перехода от хутора. В семье, кроме отца и кряжистых рыжих сыновей, была жена дядьки толстая сварливая тетка Матрена и младшая дочь, конопатая длинноносая девица с жидкими косичками. Она постоянно придиралась к мальчику, щипала, толкала и отравляла ему жизнь. Поэтому он старался держаться от нее подальше и брался за любую работу. Постоянная работа на свежем воздухе, а также охота и рыбалка закалили его, и к семнадцати годам он превратился в красивого статного парня с вьющимися русыми волосами и пронзительными синими глазами. Но дочка Анисья красивее не стала, женихов для нее не нашлось, и она принялась обхаживать молодого парня, стремясь женить его на себе, и всячески показывая родителям, что очень бы хотела выйти за приемыша замуж, хотя была почти на десять лет его старше. И робкий стеснительный парень понял, что надо бежать отсюда пока не поздно. А тут еще как то он был в лесу недалеко от своего хутора, где он жил раньше, и встретил там незнакомого мужика, который шел по тропинке через лес. Тот остановился, внимательно посмотрел на него и радостно закричал.
   - Кого-то ты мне напоминаешь паря! Уж не сын ли ты Василия, который жил где то тут неподалеку?
   Присели на сваленное дерево, и парень рассказал ему, какая беда приключилась с его родителями, и что он теперь живет у соседа Орефия, отрабатывает долг отца. Услышав все это, мужик потемнел лицом.
   - Уходить тебе надо оттуда парень, а то этот мерзавец тебя совсем изведет, будешь на него до смерти работать, за выдуманный им долг, насколько я знал Василия, он бы никогда не стал у него одалживаться. Да и не он ли еще помог твоим родителям уйти на тот свет. Видишь, что выдумал, долг, да и парня десять лет в бесплатных батраках держит.
   - Куда же идти?
   - А на юг на вольные земли! Там полно ничейной земли. Где то через неделю я пойду обратно и на закате солнца мы встретимся здесь. Жди меня три дня, если не
   приду, тогда уже выбирайся сам. Юг то знаешь где? А прямо на солнышко иди в полдень, там и юг.
   На том и решили. Стал Илюша потихоньку готовиться к побегу. Отнес в лес в укромное место лук и колчан со стрелами, небольшой топор, краюху хлеба, мешочек с мукой и соль. Но решение пришлось принимать раньше, как-то он пришел с работы до заката солнца. До встречи в лесу оставалось три дня, он должен был работать пока светло, его не опасались и он невольно подслушал разговор. Отец приказывал дочери завтра рано утром, пока работник будет спать, пробраться на сеновал, раздеться и лечь с ним рядом. Там мы вас и застанем. Если будет артачиться, скрутим и свезем к попу. Все уже договорено.
   Парень помолился богу, не иначе он его надоумил и, не заходя в избу, в чем был, отправился к тайнику в лес. Забрав вещи, он разыскал на небе полярную звезду и пошел в обратную сторону. Целую неделю шел на юг, питаясь дичью и рыбой. Заметив в стороне небольшое поселение, решил зайти разжиться хлебом и узнать заодно, где он находится. Когда собрался перейти вброд небольшую речку, селение находилось на другом берегу, увидел девушку лет шестнадцати, что-то напевая себе под нос, она стирала на берегу, выколачивая вещи о большой плоский камень. Он спрятался за куст и принялся наблюдать. Девушка была гибкая, как тростинка, но со стиркой управлялась ловко. Толстая белокурая коса, когда девушка наклонялась, полоскалась в воде. Парень залюбовался девушкой и уже хотел выйти из кустов и поговорить с ней, как со стороны избы послышался крик, и он снова затаился. На тропинке появилась толстая девочка подросток с новой охапкой грязных вещей.
   - Мамка сказала и это постирать, а потом придешь ужинать. А мы уже поели, - злорадно сказала она и ушла к избе. Устало вздохнув, девушка принялась за работу. Что-то тут не так, подумал Илья и осторожно оглянувшись, подошел к девушке, пожелал доброго вечера и спросил.
   -Нельзя ли у вас разжиться хлебом? Я отработаю.
   Девушка вздрогнула, обернулась и внимательно уставилась на парня. Видно то, что она увидела, ей понравилось, она вспыхнула, как маков цвет, но потом, оглянувшись, решительно сказала.
   - Ну, у наших родных зимой снега не выпросишь. Ты вот что, видишь вон тот сарай на берегу. Там у нас скотина, а с другой стороны сеновал. Ты тихонько пройди туда, и спрячься на сеновале. Когда стемнеет, я принесу тебе поесть и насчет хлеба придумаем. Только смотри, чтобы никто тебя не увидел.
   И девушка шикнула на него, чтобы он быстрее уходил. Илья, крадучись, пробрался в сарай и залез в сено. Когда совсем стало темно, послышался тихий шорох, и к нему на сеновал забралась девушка. Она принесла ему, завернутую в тряпку, корчажку еще теплых щей и кусок хлеба. Он уже давно не ел ничего горячего, щи были мясные с квашеной капусты, и он с удовольствием поел. Взошла луна, через щели в крыше проникал ее свет, и девушка внимательно и с великой надеждой смотрела на него. Не иначе бог услышал мои молитвы, и послал мне его, думала она. Надо уговорить его взять меня с собой. Куда бы, он не держал свой путь, я пойду за ним хоть на край света. Дело в том, что она собиралась и сама сбежать из дома, где жизнь ее и так была невыносимой, работа от света до света, постоянные подзатыльники, окрики и брань. И это с шести лет, с тех пор как родами умерла ее мать, а отец женился на другой, дочери богатого поселянина. Сначала она вроде бы неплохо относилась к падчерице, но когда у нее родились две своих дочери, она постоянно жаловалась на свои болезни, настоящие и мнимые, и всю работу по хозяйству постепенно свалила на девочку, да еще жаловалась мужу, что она неуклюжая и нерасторопная. А тот под горячую руку мог и выпороть. Но иногда, выпив медовухи, он с жалостью смотрел на старшую дочь, но ничего не мог поделать, хитрая баба вертела им как хотела. Этой осенью Марьюшке исполнялось шестнадцать, и старшая сводная сестра злорадно сказала ей, что скоро она уберется отсюда, отец выдаст ее замуж за дядьку Пахома, пятидесятилетнего огромного мужика, заросшего черными, уже начавшими седеть волосами, сильно похожего на большого медведя. Сестра, сказала ей, что все уже договорено, отец, и деньги за нее взял. Она знала, что Пахом вдовец с четырьмя детьми, некоторые были старше ее, и с ужасом представила, что за жизнь ждет ее там. Особенно страшил ее сам Пахом, она вздрагивала от омерзения, когда неделю назад он был у них и разглядывал ее. Ходили слухи, что он до смерти забил свою первую жену. Она знала, что если ее отдадут ему, то ей придется с ним спать. Еще свежи были у нее в памяти сцены семейной жизни отца и матери, когда она шестилетней девочкой, забившись под стол, смотрела, как отец дико рыча, тискал и мял на нарах ее молоденькую маму, почти девочку, ее выдали замуж четырнадцати лет. И отец, когда она плакала, хлестко бил ее по щекам своей огромной ручищей. Она часто вспоминала свою мать, которая ласкала, гладила ее и плакала над ней. А потом мама умерла родами, вместе с маленьким братиком и девочка осталась совсем одна. Узнав, что ее ждет, она полночи простояла в сарае на коленях, молилась на восход, просила у бога помощи и спасения. И бог услышал и прислал ей этого парня, и она будет круглой дурой, если не уйдет с ним, куда глаза глядят. Тем более, что все складывается очень удачно, завтра отец, мачеха и две их дочери едут в гости к старикам, родителям жены, за сорок верст, а ее оставляют на хозяйстве. Лишь бы все получилось, и его никто не увидел. Быстро закончив стирку, она развесила вещи на кустах. В избе уже спали, она тихонько захватила еды и побежала к сараю. Закрыв дверь на засов, забралась на сеновал. Парень не спал, ждал ее. Когда он поел, тихонько стала расспрашивать, кто он такой и куда путь держит. Потом рассказала о себе, и попросила взять ее с собой. Илья долго молчал, думал, а потом решился.
   - Ну, что ж пойдем, раз решила. Видно сам бог нас свел, - засмеялся он. Шептались всю ночь, заснули уже на рассвете. Марьюшка доверчиво прильнула к нему, удивлялась, как так получилось, что еще днем она не знала парня, а теперь дороже и ближе у нее не было никого на белом свете. В кольце его теплых и сильных рук ей было тепло и уютно, и она крепко заснула.
   Проснулась она от громкого стука откинутой дверцы сарая и сердитого крика.
   - Ну, долго еще будешь вылеживаться? Солнце уже встает! Быстро запрягай лошадь и помогай собираться!
   Зажав в испуге рот, вскочившему Илье, она испуганно откликнулась.
   - Сейчас, сейчас, - и кубарем скатилась с сеновала, знаками приказав парню лечь и бросив на него охапку сена. Отец в сумраке рассвета оглядел жилье дочери и подозрительно уставился на нее. Что - то показалось ему не так. Он будто впервые рассмотрел ее как следует. Румяная со сна дочь выглядела юной и несказанно похорошевшей. Даже жалко отдавать этому мерзавцу, подумал он. Ну да дело сделано, слово дадено и деньги взяты, все равно в этой глуши лучше никто не найдется. Он, ссутулившись, пошел к избе. Ему даже в голову не пришло, почему же он сам здоровый мужик не запряг лошадь, а не дал поспать и так заваленной работой дочери.
   Марьюшка оглядела свое жилье, испуганно задвинула и забросала сеном котомку Ильи, хорошо еще, что отец ее не заметил, покрепче заперла дверь и побежала запрягать лошадь, поджимая под сарафан сразу замерзшие от холодной росы ноги. Ласково приговаривая, она напоила спокойную, потянувшуюся к ней Рыжуху, потом ловко запрягла ее в телегу. Положила сена и застелила дерюжкой, она хотела, чтобы отцу и мачехе было не к чему придраться. Вскоре из избы вышел сыто рыгнувший отец, выплыла павой мачеха, и выкатились сестры. Все уселись. Отец напоследок, погрозил, дочери кнутом, наказал, чтобы она за всем смотрела и лошадь, наконец, тронулась с места. Младшая сестра сразу уткнулась носом в сено досыпать, а старшая еще долго корчила рожи, и показывала язык. Дрожа от нетерпения, девушка подождала, пока телега не выедет из овражка и не скроется в дальнем лесу и развила кипучую деятельность.
   Илья, оставшись один, осторожно спустился с сеновала и огляделся. Оставшийся свободным угол в сарае, был чисто выметен, в самом углу стоял чурбачок, накрытый дерюжкой, на нем лежал деревянный гребень, тряпочки и ленточки, рядом стоял чурбачок поменьше. Стол и стул - усмехнулся парень. Над ними была протянута веревка, на ней висела одежда - сарафан, рубаха, пояски. Рядом стояла обувь, что-то вроде тапок, которая видимо тщательно береглась. Как он заметил, девушка ходила босая.
   - Так вот тут она и живет, моя голуба, - прошептал он. Девушка рассказывала ему, что она живет в этом сарае до самых холодов, а зимой ютится в темном закутке за печкой.
   Появилась девушка, отомкнула дверь сарая, приказала парню оседлать двух коней, жеребца и кобылу, верхом поедем, решила она. Подоила корову, негоже мучить скотину, раскрыла настежь все двери, выпустила овец и шикнула на кур. Она решила показать, что будто бы было разбойное нападение и ее похитили. Быстро собрала все необходимое, что могло им понадобиться на новом месте. Луки и стрелы, топор, пилу, казан и посуду, мужской и женской одежды, одеяла и пр. спустилась в погреб и из тайника под кадушкой с кислой капустой достала мешочек с деньгами и спрятала за пазухой. Кадку опрокинула и все вокруг разбросала. Для удобства переоделась в одежду отца. Где то через час все было готово. Перекрестились на солнышко, сели на коней и отправились на юг, в белый свет. Чтобы запутать следы какое-то время ехали по ручью.
   Избегая людей и поселений, пробирались на юг. После недели пути, хвойные леса остались позади, стали встречаться дуб, осина, липа, ясень и другие лиственные деревья, а между ними большие заросшие, от века никогда некошеные поляны с густой почти по пояс травой. Земля здесь видно богатая, но почти необжитая. Стали искать людей, чтобы узнать, куда это они вышли. Вскоре им повезло, они увидели обоз из шести подвод и около него несколько верховых, которые ехали тоже на юг. Сначала крадучись ехали сзади, но когда обоз остановился, подскакали ближе.
   - Возьмите нас с собой люди добрые! Мы мирные люди и зла вам не сделаем! - крикнул Илья. От обоза отделился высокий русобородый мужик, внимательно их оглядел, при взгляде на девушку хмыкнул в бороду. Казалось, он сразу все про них понял.
   - Сбежали? Ну что ж милости просим, мы рисковых людей уважаем, - степенно промолвил он. Подъехали к лагерю. Обозные выпрягали лошадей пастись. Телеги установили вокруг костра. Чтобы на случай внезапного нападения использовать их как защиту. Посредине горел костер, над ним висел большой закопченный казан, где аппетитно булькал пшенный кулеш с дичью. Молодые люди сглотнули голодную слюну, с утра маковой росинки во рту не было.
   -Пока ужин готовится, пойдемте в сторонку познакомимся поближе. Меня кличут дядька Мирон, я, вроде бы, как старший тут. Илья да Марья значит. Ну, рассказывайте, как вы тут очутились и какой доли ищете.
   Илья рассказал, откуда они идут и почему ушли из родимой стороны. А идут они на юг на свободные ничейные земли, где хотели бы свить свое гнездо и ни от кого не зависеть.
   - Ну, считайте, что вы уже пришли. Это и есть конец земли русской. Завтра мы приедем в сторожевое городище, а дальше уже никаких поселений нет. Хотите, поселяйтесь в городище, но там свободной земли нет, вся разобрана. А то подыщем вам местечко дальше на юг. Верстах в тридцати есть там подходящее для поселения место. Я его давно присмотрел. На большом пологом холме на берегах небольшого ручья там растет вековой дубовый лес, внутри есть поляны пригодные для выращивания всякой огороднины. А уж дичи там немеряно. А под холмом большие пещеры, по слухам там разбойники жили и вроде схимник какой то, но теперь там никого нет, в случае чего и спрятаться есть где. Дня через три туда поскачет сторожевой отряд, вот и ты с ними поедешь, посмотришь, что как. А Марьюшка пока с моей старухой поживет, она у меня лекарка травница. Вот заодно и поучится, в дубраве то ой как пригодится, - подмигнул девушке Мирон.
   Молодые люди вздохнули с облегчением. На такое везение они и не рассчитывали. Они уже заранее полюбили это место.
   - А коли понравится, мы вам миром и построиться поможем. Вы будете как бы на службе, южная сторожевая точка. Если что подадите дымовой сигнал. Для этого или сторожевую вышку сделаем, или подходящее дерево приспособим, их там, на холмах полно растет высоченные, сажен до восьми, можно на верхушке сторожевую площадку сделать.
   На ночлег устроились у костра посредине лагеря, впервые за всю дорогу спокойно уснули. На следующий день к вечеру добрались до городища. Оно располагалось на высоком холме, с трех сторон его омывала река, с четвертой вплотную подступал лес. Кроме того поселение было окружено земляным валом и высоким деревянным забором.
   На следующий день молодые тихо обвенчались в маленькой деревянной церкви. На венчании присутствовали Мирон с бабкой Анфисой, которая приняла молодых как родных, а Марьюшку опекала, как родную дочь. С тех пор, как от глотошной умерла ее невестка и маленький внук, они с сыном жили вдвоем, он не искал себе новой жены, слишком свежо было горе. Через два дня выехал сторожевой отряд. С ним вместе отправился и Илья смотреть место. Молодая жена осталась в городище, надо было на торжище присмотреть все необходимое, что на первое время могло им понадобиться для жизни в лесу.
   Когда прискакали к большому валуну, рядом с которым бил родник с чистой, как стеклышко студеной водой, Мирон показал на большой лесной массив, на холме.
   - Вот это место, - сказал он, - оставайся и все хорошо осмотри, вон там, в лощине течет ручей, пойдешь по нему, за высоким валуном найдешь вход в пещеру. Остерегайся зверей, хоть сейчас и лето, но все может быть. Через три дня мы сюда вернемся, посвистим тебе, тогда и будешь решать, будете вы здесь жить или нет.
   После краткого отдыха отряд ускакал, и парень остался один. С собой у него были лук со стрелами, топор, котомка с небольшим запасом еды, соль, серники, ложка, кружка и небольшой походный казан. Ведя коня в поводу, он в самом пологом месте взобрался на холм и огляделся. Взору его предстала обширная долина, поросшая лозняком, по ней петляла небольшая река. Наверное, и рыба в ней есть - отметил он. Спустился к ручью и пошел по нему. Вскоре за большим валуном отыскал вход в пещеру, все, как и говорил Мирон. Здесь где то и надобно искать место для поселения, чтобы было недалеко от пещеры. Саженей через сорок он увидел небольшую уютную поляну, окруженную могучими дубами. Здесь - екнуло сердце. Место ему сразу приглянулось. Можно будет поставить избу, сараи для скота и разбить небольшой садик. Он решил выйти на другую сторону леса, посмотреть, что там. Недалеко от опушки он увидел другую также удобную для поселения долинку, но совсем рядом была открытая степь, откуда грозила опасность, поэтому он решил, что первая полянка лучше. Дальше по опушке он нашел идеальное место для целой деревни. Под пологим холмом - били ключи. Вода из них образовывала ручей, который разделял ровную, как стол, степь надвое. Когда-то здесь будет деревня, думал он, не может же быть, чтобы такое хорошее место не обжили люди. Концом топора ковырнул землю, земля была черная, жирная. Очень добрая земля, думал он, на севере земли не такие, там они бурые и песчаные. Да и по траве видно, она росла зеленая и тучная. То-то скоту будет раздолье. Все-таки решив, обживать первую полянку в лесу, поспешил обратно. Руки уже чесались скорей взяться за работу. Пока отряд вернется, я уже сделаю сарай для скота и сами первое время в нем поживем. Набью кольев и заплету плетень, работа привычная. Сам того не заметив, он уже машинально приметил, где срубит дубовые колья, а где много длинного ровного лозняка.
   Работал быстро, с великим азартом, когда вернулся отряд, у него был уже готов довольно большой сарай, осталось навесить дверь. Мирон одобрил и выбранное место и сарай.
   - Теперь осталось только молодую жену привезти, наверно уже все глаза проглядела ожидаючи. В степи вроде бы все спокойно, через неделю поможем вам с переездом и избу поставим, как и обещали.
   Вскоре на место нового поселения прибыл отряд, шестеро верховых и запряженная в телегу лошадь. В телеге сидела взволнованная молодая жена Марьюшка. Везли мешки муки, зерна, нужный инвентарь, а также связанную козу и четыре курицы с огненным задиристым петухом. Новая поселянка зорко следила за своим хозяйством. Место, выбранное мужем, сразу пришлось ей по нраву, и работа закипела. За неделю была поставлена крепкая, хоть и небольшая изба, из камней окатышей и глины сложен очаг, сколочены нары и стол с лавками. Земляной пол выровняли и утрамбовали. Можно было жить. Всю эту неделю Илья с нетерпением ждал, когда добровольные помощники уедут, и они останутся одни. Они так ведь и не стали еще по- настоящему мужем и женой и он, да и Мария, наверное, тоже ждали, когда же они останутся одни. Наконец поздно вечером все уехали. Илья обошел поляну вокруг, закрыл в сарае лошадь и козу, запер изнутри на засов дверь, и с волнением вошел в избу. Мария застилала нары подвявшей духовитой травой, постелила сверху дерюжку. Была она в длинной домотканой рубашке с распущенными волосами. Она оглянулась на мужа, быстро подошла, обняла и крепко прижалась. Он взял ее на руки и отнес на постель. И, наверное, еще долго не решался бы, боясь причинить боль, прикоснуться к жене, но Мария решительно взяла инициативу в свои руки, и все закончилось очень быстро. Уже засыпая на плече мужа, счастливо прошептала.
   - Завтра, будет новый день! - А молодой муж еще долго не спал, слушал шум ночного леса, вдыхал запахи душистых трав. В прорубленное в стене небольшое окно влетали ночные бабочки и комары. Даже залетела небольшая птичка, полетав по избе, нашла выход и торопливо вылетела на волю. Надо будет завтра затянуть окно тряпицей, уже засыпая, подумал он.
   Утром Илья встал чуть свет, еще до восхода солнца. Жена крепко спала. Осторожно, стараясь не потревожить, он встал и в одних холщовых штанах вышел на улицу. Было тепло, тихо, над лесом стоял плотный туман. Он пошел на берег ручья, решив искупаться. Там ручей, стекая с небольшого холма, образовывал заводь, посреди нее лежал большой камень, выступая из воды примерно на треть. Он на удивление был гладкий и теплый. Воды эдесь было чуть выше пояса, дно было песчаное, и хорошо просматривалось в чистой, как хрусталь воде. Илья полюбил это место, и часто наработавшись, вечером приходил сюда помыться. Вот и сейчас, уже собираясь раздеться, заметил ниже на полянке, какое то движение. Он повернулся и замер, из леса вышли к воде три красавицы косули. Они сторожко уставились на него, но потом решили, что он не опасен, спокойно напились и скрылись в лесу. Дичи тут немеряно и она совсем непуганая, залезая в воду и довольно улыбаясь - думал он. Подошел к камню, погладил его гладкую теплую поверхность. Послышался тихий смех, он оглянулся. На берегу стояла в длинной холщовой рубашке до пят Мария. Она была босая, толстую косу уложила короной на голове.
   - Иди сюда! - почему то шепотом позвал он, показывая знаками, чтобы разделась. Она согласно кивнула и потащила рубашку через голову, медленно открывая смугловатое крепкое, но гибкое тело. Сил не было, до чего она нравилась ему, даже при таком несоответствии. При смуглой коже и черных разлетистых бровях у нее были белокурые волосы и светло карие глаза на симпатичном личике. Не отрывая от него сверкающих глаз, Мария шла к нему. Он порывисто обнял ее и крепко прижал к себе. В кристальной воде все было видно, и девушка смущенно смотрела, как соединяются их тела. Потом вскрикнула и обвила его крепкую, как столб шею. Он развернул ее спиной к камню, прижал и страстно овладел. Забыв обо всем, они покачивались возле камня. Прохладные струи, огибая камень, ласково омывали их разгоряченные тела. Одновременно вскрикнув, пришли в себя и испуганно оглянулись, не видит ли их кто. Они еще не привыкли и не осознали, что они тут одни, совсем одни. Долго поливали водой и ласкали друг друга. Поглаживая ее точеные плечи, Илья тихо шептал.
   - Мы с тобой хорошо тут будем жить! Я тебя беречь и лелеять буду! Работать много не будем, будем отдыхать и гулять. Нам с тобой немного надо, а край тут богатый, дичи много и земля плодородная. Мы сами по себе и никто нам не указ. Я вот смотрю вокруг и думаю, если есть где рай на земле, то это здесь.
   - Я тоже буду тебя жалеть и заботиться о тебе, - ласково прошептала в ответ Мария.
   Накупавшись, оделись и пошли к избушке. Влажную одежду повесили на веревку между дубами. Поляна перед домом сразу приняла домашний обжитой вид. Пока жена разводила костер, муж, захватив лук и стрелы, бесшумно скрылся в лесу.
   - Пойду мяса принесу, есть хочу, целого барана бы съел!- заявил он.
   Не успела в казане закипеть вода, как он вернулся, неся за уши большого упитанного зайца. На удивленный взгляд жены возбужденно заявил.
   - Я же говорил. Что мы тут не пропадем с голоду. Заяц словно сидел и ждал меня на опушке леса. - Быстро разделал дичь, порезал на куски и положил в кипящую воду. Мария тем временем нарвала рядом в низинке дикого лука и чеснока, заправить мясо. После завтрака отправились на большую поляну среди леса, которую давно заприметил Илья. Хотя уже наступило лето, решили вспахать землю и посеять хотя бы репу. Тут значительно теплее, возможно и вырастет. Поляна была недалеко. Соскучившись по земле, Илья, налегая на соху, с наслаждением провел первую борозду. Земля была черная и рыхлая. От нее шел дурманящий дух, от которого кружилась голова. К вечеру разработали почти всю поляну, посеяли репу, посадили на грядках лук, чеснок, огурцы, тыквы. Завтра решили в низинке поблизости выкопать родничок, чтобы рядом была вода. Усталые, но довольные они поздно вечером возвратились домой. Перед сном снова искупались в ручье. Так прошел их первый день на новом месте, где нашли они свою судьбу.
   Через год Мария родила дочку Алену. Роды пришлись на летнее время, Илья привез из городища мать Мирона, она и принимала роды и еще два месяца пожила с молодой семьей. Наставляла молодую мать, как управляться с младенцем, а также собирала и сушила лечебные травы. Через три года Мария опять ждала ребенка, но тут случилась беда, видно чем-то прогневили бога. Ребенка ждали весной, но эту зиму снега выпало много, а весна случилась ранняя, в городище было не проехать, поэтому сидели дома. Илья с утра ушел на охоту в лес, трехлетняя Алена играла в самодельные куклы под нарами, там ей была постелена шкура. Девочка росла на удивление спокойная, часами она играла в своем закутке под нарами. Игрушками ей были разноцветные камни окатыши, вываренные до гладкости козанки и куклы, которые она ловко мастерила сама. Свертывала жгутом узкую холстинку, перевязывала ее, сверху повязывала платок, на месте лица угольком рисовала глаза, брови, нос и рот. Кукла готова, с ней можно было играть и разговаривать. Иногда девочка уставала и засыпала на своей шкуре.
   Как - то Мария пошла в сарай, покормить скотину, и посмотреть на козу, она скоро должна была принести козлят. Крепко заложив дверь сарая на засов, с трудом неся свой большой живот, переваливаясь, как утка, она уже подходила к избе. Вдруг из леса вывернулся огромный медведь. Он принюхался, уставился на нее желтыми злыми глазками, свирепо рыкнул, встал на дыбы и пошел на нее. Она замерла от ужаса, но нашла в себе силы, перевалиться через порог, захлопнуть дверь и опустить тяжелый засов. Стены избы затряслись от тяжелых ударов, но выдержали, изба, сложенная из вековых толстых дубов, была крепкой. Потом в окно, затянутое бычьим пузырем, просунулась когтистая лапа, а потом и свирепая морда зверя. С желтых огромных клыков капала слюна. Марьюшка не растерялась, она зачерпнула ковшом из висевшего над огнем казана булькавшей кипящей воды и плеснула в окно. Раздался рев, и медведь исчез. Осторожно выглянув, она увидела только зад медведя, скрывшийся в лесу. Облегченно вздохнула. Но тут спину опоясала резкая боль. Начались роды. Когда Илья к вечеру вернулся домой, он нашел лежавшую без памяти жену и мертвого недоношенного мальчика. Почти два месяца он выхаживал жену, которая встала с постели, только когда зазеленел лес, и показалась трава.
   - Вот завез я тебя в медвежий угол, давай бросим все тут и будем жить в городище, - горевал он.
   Жена только головой покачала.
   - Нет, наш дом тут. Да и сыночек наш тут похоронен. Как же мы его одного оставим.
   Больше детей у них не было. Всю свою любовь и привязанность они отдали единственной дочери. Взяв от родителей все лучшее, она росла красавицей. Особой гордостью ее была большая, толщиной в ладонь русая коса почти до колен. Отец специально для нее выточил из липы частый гребень, а мать мыла ей волосы в щелоке и полоскала в отваре душистых лесных трав.
   .Так и жили они втроем, пестовали дочку, здесь в лесу она с ними и выросла.
   Подворье их теперь состояло из большой низкой избы, и несколько сараев, в которых размещалась живность; корова, овцы, козы, также было несколько кур и петух.
   За избой в тени большого дуба приютилась конюшня, где помещался конь Савраска и разный сельскохозяйственный инвентарь. В избе в углу стояла большая русская печь-кормилица, а рядом с ней сколоченные из досок нары для спанья. В переднем углу большой деревянный стол и две лавки углом. Вот и вся обстановка. Еще в избе был погреб, где хранились припасы и на случай опасности был потайной выход из избы.
   Выход в погребе был замаскирован кольями под вид стенки, за ним был прокопан лаз метров двадцать к выходу в глубокий овражек. Лаз в овражек был закрыт огромным валуном метра полтора высотой и снаружи был не виден. Лаз был прокопан дедом с бабкой давно, когда они еще были молодые. Копали его в течение нескольких лет, зато уцелели сами и сберегли дочь. При малейшей опасности сразу же скрывались в лаз.
   Из лаза по овражку, скрываясь в зарослях кустарника, можно было пробраться к входу в пещеры. Вход тоже был тщательно спрятан и сами пещеры были обжиты так, что в них можно было жить в течение длительного времени, хоть полгода или даже год.
   Пещеры тянулись под лесом почти через весь холм и имели много ответвлений. Несколько помещений были сухие с чистым песчаным полом и вполне годились для жилья. Там были устроены нары, на них настелена солома, заготовлены продукты и дрова.
   По стенам проходов и в самих пещерах в стенах вбиты кованые кольца для лучин, которые тоже были заготовлены заранее. Имелась в пещерах и питьевая вода. В самой большой пещере был родник с прозрачной и очень вкусной водой. Он ручейком тек через несколько пещер и исчезал под землей. Наружу он выходил метрах в двухстах по другую сторону холма. Ручеек бил из земли возле большого камня и весело журчал, за что был назван Гремучим. Невдалеке текла небольшая речка Вязовка. Лес тут заканчивался и с холма все хорошо просматривалось. О роднике в окрестностях хорошо знали и здесь часто останавливались на отдых путники, наверху холма была прокопана небольшая нора, в которую можно было добраться из пещер. Для выхода ей не пользовались. В ней мог лежа находиться сравнительно небольшой человек. Она использовалась для наблюдения.
   Сверху хорошо просматривалась долина речки, а так же стоянка у родника. Так же недалеко от избушки на огромном кряжистом дубу, с которого была видна опушка леса и степь далеко вокруг, была устроена смотровая площадка в развилке трех могучих ветвей из нескольких прибитых к ветвям досок, чтобы было удобно сидеть, а при необходимости и прилечь. Сначала еще по молодости два - три раза в день туда забирался дед Илья, тогда еще естественно не дед. А когда подросла дочка Аленка - это стало ее обязанностью, которой она очень гордилась. Быстро как кошка она взлетала вверх по дубу и первым делом смотрела в сторону сторожевой вышки на холме, находившейся верстах в десяти от дуба. Если не было видно огня или дыма на вышке, значит, в степи было более или менее спокойно. Потом девочка внимательно осматривала опушку леса и расположенное невдалеке от опушки поле, где были посеяны рожь, овес, гречиха, пшеница, горох, чечевица, конопля или что-то еще - не забрели ли туда кабаны, косули или лоси.
   Огород сажали обычно на поляне посреди леса. Там росли огурцы, лук, чеснок, брюква и репа. Поляна так и называлась - репная.
   Возле избушки росло несколько кустов красной и черной смородины, крыжовника и пара яблонь и груш. А так же грядка с лечебными травами. Это было хозяйство бабки Марии. Она была известная лекарка и не только собирала лечебные травы в лесу, но и сама выращивала их.
   Дочка подрастала и к пятнадцати годам превратилась в писаную красавицу, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Гибкая, стройная, личико белое, что называется кровь с молоком, глаза серые строгие, опушенные черными загнутыми ресницами, носик прямой чуть вздернутый и полные улыбчивые губы. А уж домовитая, хозяйственная и прясть, и шить, и вышивать - мастерица. Недаром ее давно приметил Степан из сторожевого отряда, когда проезжали объездом приграничные степи - ждал, когда подрастет. Теперь у дочери была своя семья, и жили они в городище у матери Степана. Если в степи было спокойно, дети навещали стариков, которые, несмотря на свой возраст, были еще вполне крепкие. Потом дочка не захотела оставить стариков одних в лесу, и они с мужем построили себе избу на полянке поближе к опушке леса и засеянным полям. А старики не захотели оставлять свое жилье и жили также в глубине леса.

Глава 1

   Алена возвращалась из сторожевого городка домой в лес. Она очень спешила. Рано утром они вместе с мужем поехали в городок на торжище, чтобы купить кое какие припасы для дома и обновки детям. Дети остались дома одни.
   Ну, это им не в новинку. Верховодила как обычно старшая Дарька, ей было четырнадцать лет, а братья - Афоня десяти лет и Еремушка - восьми, ей полностью подчинялись. Рано утром, еще до свету Степан запряг Сивого в телегу, уложили кое-что для продажи на торжище, гостинцы - лесные дары - для матери Степана, Алениной свекрови, которая жил в небольшом домике на окраине городка и была уже старенькая и к тому же часто болела. Но в городке они пробыли недолго.
   Пронесся слух, что в степи неспокойно, будто бы объявился отряд кочевников, все уничтожающий на своем пути. Давненько уже не было набегов со стороны дикого поля - уже лет двадцать наверно. За это время славяне, что называется, расслабились.
   Степан с Аленой успели пожениться и завести детей. Они так же обзавелись собственным подворьем, но уже не в глубине леса, а ближе к опушке и естественно поближе к полям и посевам, которые за эти спокойные годы муж значительно увеличил.
   Земля была очень плодородная, чернозем в полметра и хотя пришлось пролить немало пота, ломая вековую целину, усилия того стоили. Урожаи были хорошие, и семья жила вполне благополучно. И вот теперь снова набег. За эти спокойные годы все вздохнули с облегчением, надеясь, что хан Ахмат, который раньше часто тревожил славян набегами, откочевал со своими шатрами далеко, а может, заболел, постарел или с божьей помощью вообще умер. Но видно не дошли наши молитвы до бога, с тоской и ужасом думая об оставленных дома детях - настегивала коня Алена, направляя его по едва заметной колее в степной высокой траве.
   В городке почти ничего не успели продать. Степан сразу оделся для похода, взял копье, лук со стрелами, оседлал своего боевого коня и поскакал догонять сторожевой отряд, недавно выехавший из городка. Жене приказал как можно быстрее ехать домой в лес и укрыться с детьми и стариками в пещерах. Еще дед, пожалуй, и не пойдет в пещеры. С возрастом стал старый еще более упрям и своеобычен - думал Степан, догоняя отряд.
   Да и не приготовлено в пещерах ничего. В первые, после набегов годы запасы в пещерах ежегодно обновлялись, но вот уже лет десять этим не занимались, надеясь на то, что авось пронесет. Никак не думала Алена, что беда грозит ей, а не детям.
   Уложив свою роскошную косу вокруг головы и обвязав ее платком, чтобы не мешала, она крепко зажала в руках вожжи и нахлестывала Сивку хворостиной, стремясь поскорее попасть в дубраву уже видневшуюся вдали. И не заметила, как из ближайшего оврага выскочили несколько всадников и помчались наперерез телеге
   В мгновение ока они окружили телегу и остановили коня. Алена с ужасом увидела, что это татары. Они с удивлением разглядывали ее, прищелкивали языками и смеялись, не забывая при этом внимательно оглядывать степь. Затем один чернобородый татарин в более богатой одежде подъехал ближе к телеге и концом своей кривой сабли приподнял женщине подбородок, чтобы рассмотреть лицо. Потом знаками показал, чтобы она открыла рот. Онемевшая от страха Алена повиновалась. Осмотрев зубы, он взглянул на высокую под сарафаном грудь и удовлетворенно кивнул.
   - Наверное, убивать не будут, а повезут и продадут в рабство. А еще неизвестно что хуже, - с отчаянием думала женщина.
   .Между тем татары быстро выдернули ее из телеги, посадили на запасного коня, привязали к седлу, на голову накинули мешок и поскакали. Коня с пленницей вел в поводу чернобородый старший татарин.
   Проводив родителей, дети занялись порученными им хозяйственными делами. Дарька принялась топить печь и готовить еду на завтрак и на обед, а мальчики занялись скотиной. Напоили у ручья двух оставшихся дома лошадей, трех коров, бычка и телочку и выгнали их на поляну в лес пастись. Потом позавтракали ячменной кашей с молоком.
   После завтрака Дарька с Афоней взяли тяпки и отправились на репную поляну пропалывать овощи, как наказывала мать, а восьмилетний мальчик Еремка остался дома на хозяйстве за всем присматривать. Проводив брата и сестру, он гордый порученным делом, обошел подворье, выпустил кур, бросил им зерна и поставил миску с водой, хотя недалеко был ручей, куры об этом прекрасно знали и бегали туда пить.
   Приготовил поросенку в миске еду, как учила мать, и сунул под загородку. Больше делать вроде бы было нечего, и мальчик решил залезть на сторожевую площадку и посмотреть, не едут ли уже отец и мать, хотя и понимал, что еще очень рано и родителей следует ждать только к вечеру. Цепко хватаясь руками за ветки, а босыми ногами за кору дерева он быстро забрался на сторожевую площадку и оглядел степь. Никого не было.
   Но вот вдали что-то показалось. Приглядевшись, мальчик увидел возвращающегося Сивку, но на телеге была одна мать, которая стоя в телеге, отчаянно хлестала лошадь хворостиной. Но вот из ближайшего оврага выскочили несколько всадников и окружили телегу.
   Через некоторое время они вновь ускакали за увал, но матери в телеге уже не было. Ерема громко заревел, он понял, что случилось, что- то страшное. Еще раз, оглядев безлюдную степь, мальчик увидел далеко на сигнальном холме дым и решил, что надо сказать деду с бабкой. Наверное, татары напали - гадал мальчик. Быстро скатившись с дерева, он прямиком через лес помчался к дедовой избе, скрытно стоявшей на полянке посреди леса под вековыми дубами.
   Бабки дома не оказалось, она отправилась в лес за лечебными травами. Дед тоже не любил сидеть дома, но у него прихватило спину, и мальчик нашел его сидящим на пеньке под дубом. Перед ним было корыто с тонко нарезанными и размоченными липовыми лыками, дед готовился плести лапти.
   - Вот ты вовремя, - сказал дед, схватил внука за исцарапанную ногу и быстро замерил палочкой длину и ширину ступни.
   - Вот хочу тебе обувь сделать, хватит босиком по лесу бегать, еще на змею наступишь, их тут хватает, - бормотал дед. Но вгляделся в лицо внука и спросил.
   - Да ты никак плакал? Что- то случилось?
   Давясь слезами, мальчик рассказал, что видел, а так же про дым на сигнальном холме. Дед, забыв про больную спину и ругая бабку, что ее так не вовремя унесло, сказал внуку, что видно напали татары и надо всем спрятаться в пещерах.
   Дед велел внуку бежать на репную поляну за Дарькой и Афоней, только осторожно и смотреть под ноги, а сам крадучись отправился к подворью дочери. Не заметив ничего подозрительного, зашел в избу и стал осматриваться, что надо отнести в пещеры в первую очередь, а что можно припрятать и на месте. Прибежали запыхавшиеся дети, Ерема был отправлен на сторожевое дерево, наблюдать за степью, а все остальные стали собирать в узлы вещи, в первую очередь продукты и одежду, чтобы унести с собой.
   Забравшись наверх, оглядев степь и не заметив ничего подозрительного, мальчик махнул рукой, что все спокойно. До самой ночи дед с внуками сновали в пещеры и обратно, переносили в первую очередь все самое необходимое. Обновили запас лучин, набили сухим сеном матрасы для спанья, перенесли необходимую посуду.
   Вернувшаяся из леса бабка, вспомнив молодость, когда часто приходилось прятаться, тоже приняла деятельное участие. Горевать о взятой в плен дочери было некогда, надо было спасать остальных. Бабка замесила из остатков муки большую кадку теста, хорошо протопила печь, чтобы выпечь как можно больший запас хлеба.
   С наступлением ночи дед с внучкой решили сходить в степь, поискать коня с телегой. Он где то застрял и домой не пришел. Негоже было оставлять животное на произвол судьбы. Для удобства девочка переоделась в одежду Афони, мальчик был крепкий, одного роста с сестрой и одежда ей вполне подходила. Облачившись в холщевые порты, рубаху до колен, подпоясанную витым пояском, надев на ноги онучи и лапти, она превратилась в прехорошенького мальчика.
   Конечно, насчет красоты ей до матери было далеко, но и она обещала со временем стать очень привлекательной. Конечно по нынешним временам, красота скорее несчастье, чем благо, со вздохом любуясь внучкой, размышляла бабка.
   Афоня забрался на сторожевую площадку и в случае опасности должен был три раза крякнуть дикой уткой. Взошла луна и осветила степь бледным призрачным светом. Дед с внучкой осторожно вышли на опушку леса и осмотрелись. Кругом было очень тихо, только в высокой густой траве трещали кузнечики и слышались тихие шорохи. Дарька была очень довольна, что догадалась надеть обувь. Тихо пошли в ту сторону, где Ерема в последний раз видел упряжку. Несколько раз останавливались, прислушиваясь.
   Наконец в темневших невдалеке кустах послышались шорох и фырканье. Осторожно подошли ближе. Это действительно оказался Сивый, он окончательно запутался в распустившихся вожжах и кустах и покорно стоял, прядая ушами и отмахиваясь от гнуса, гудевшего над ним густым облаком. Завидев людей, он тихонько заржал.
   - Тихо, Сивка, тихо, - прошептала девочка. - Где же твоя хозяйка?
   Дед с внучкой распутали коня и тихонько повели в сторону дубравы, оглядываясь вокруг и прислушиваясь. Вокруг было все спокойно. Распрягли коня, напоили, загнали в конюшню и кинули в ясли охапку свежескошенной травы. Подумали и решили ночевать в теплой избе, уж очень не хотелось идти ночью в темную сырую пещеру. Установили дежурство, первым вызвался дежурить дед. Про себя он решил, что если будет спокойно, не будет будить внуков и даст им выспаться, им и так сегодня досталось. А я за целую жизнь выспался. Рано утром все уже были на ногах. Внуки попеняли деду за то, что он их не разбудил. Бабушка за ночь испекла несколько больших караваев хлеба, и он теперь остывал разложенный на лавках.
   После завтрака Афоня забрался на сторожевую площадку и внимательно осмотрел степь. Кругом было спокойно, даже не было дыма над сигнальной вышкой. Решили хлеб пока в пещеры не носить, а сложить в кадку в погребе, а оттуда его брать через лаз по мере надобности. Но дрова в пещеры решили заготовить.
   Этим дед с бабкой и внуки занимались целый день. На сторожевом дереве дети дежурили по очереди. Когда пришла очередь Дарьки, она крикнула, что видит вдалеке скачущих всадников и насчитала до двадцати. Хотели уже бежать прятаться, но присмотревшись, девочка узнала среди всадников отца.
   - Не бойтесь, это наши верховые, и отец с ними, - радостно закричала она. Вскоре на подворье въехал сторожевой отряд на взмыленных конях. Отец беспокойным взглядом обвел свое семейство.
   - А где мать? - с тревогой спросил он. Дети, давясь слезами, рассказали ему, что произошло. Отряд решил дать небольшой отдых лошадям и людям и отправился в погоню по следам. В высокой степной траве следы проскакавших татар были хорошо заметны.
   Конечно, надежды было мало, больше суток прошло, но на осиротевшую семью и убитого горем Степана было больно смотреть - решили попытаться догнать татар и отбить Алену.

Глава 2

   А Алену все дальше и дальше увозили от родной дубравы. Солнце поднялось уже высоко и нещадно палило. Связанные за спиной руки затекли, она их уже совсем не чувствовала. Под плотным мешком было душно и нечем дышать. Она уже несколько раз почти теряла сознание и заваливалась на бок лошади, но веревки удерживали ее от падения, а чья- то рука возвращала в вертикальное положение.
   Наконец отряд остановился. С Алены сдернули мешок, она облегченно вздохнула и огляделась вокруг. Остановились в низинке, где текла речушка, и росли кусты. Два молодых татарина развязали ее и сняли с лошади. Она сразу же села, затекшие ноги не держали ее, и сразу же принялась тереть ничего не чувствующие руки.
   Подошел чернобородый, она уже знала, что его зовут Ахмед, внимательно посмотрел на нее и неожиданно улыбнулся, показав длинные лошадиные зубы.
   - Ну что досталось тебе? Не бойся, будешь хорошо себя вести, ничего плохого с тобой не случиться. Мы не обижаем красивых женщин, - сказал он по- русски.
   Стоявшие вокруг татары, одобрительно засмеялись. Боясь, погони, татары решили дать себе небольшой отдых и покормить коней. Алене показали на кусты, куда ей уже давно было нужно. Справив нужду, она напилась из речки и долго умывалась.
   От стоянки послышался гортанный крик, ей приказывали вернуться. Татары сидели кружком вокруг расстеленного потника и торопливо ели. Ей тоже дали лепешку и кусок вяленого мяса. Думала, что кусок не полезет в горло, но неожиданно жадно начала есть, и съела все, что ей дали. Потом из бурдюка ей налили беловатой пенящейся жидкости - кумыса. Он оказался вкусным - типа нашей простокваши - подумала она и выпила полную кружку.
   - Вот и хорошо, - засмеялся Ахмед, - так мы поладим.
   Собрали лагерь и снова вскочили на коней. Алена попросила не связывать ей руки и не надевать на голову мешка. Ахмед согласно кивнул. Ее только привязали к седлу и в руки дали поводья. Но в поводу коня вел Ахмед. Скакали почти всю ночь строго на юг, направление держали по звездам. Под утро достигли небольшой речушки.
   Она текла с юга на север. Ахмед приказал всем цепочкой пройти по руслу по течению речки. Примерно через километр вышли на берег и поскакали опять на юг. Алена догадалась, это для того, чтобы сбить со следа. Она и хотела бы оставить какой- то знак, но за ней все время следили. Когда солнце уже стало склоняться к западу, остановились на дневку в овраге, по дну которого тек ручей. Так как практически, не считая небольшого отдыха, не слезали с седел трое суток, решено было отдохнуть и немного поспать. Алена же вообще валилась с ног. Когда спешились, к ней подошел Ахмед, дал ей небольшой узел и указал на кусты вниз по ручью.
   - Иди, помойся и переоденься. Не бойся, никто тебе не помешает. Дальше будет чистая степь, не нужно, чтобы тебя издалека было заметно.
   Алена взяла узел и пошла, куда ей указали. Там в окружении кустов ручей разливался в небольшую лагуну. Место было таким мирным и спокойным, в кустах порхали птички и щелкал и разливал свои трели соловей, что у Алены защемило сердце, что- то с ней будет, увидит ли когда она своих детей и мужа. Буду слушаться - решила она - а там посмотрим. Быстро сбросила пропотевший сарафан и сорочку и полезла в воду. Вода была теплая и прозрачная. Женщина с большим удовольствием вымылась. Затем выбралась на берег, обсушилась на солнышке и развернула узел, что ей дал Ахмед.
   Увлекшись купанием, Алена и не заметила, что он стоял недалеко в кустах и внимательно разглядывал ее.
   - Даст же Аллах такую красоту, и откуда что берется, - думал он. Он одно время жил в деревне руссов и видел, как много там работают женщины с самого детства, и удивлялся, как можно было сохранить такую совершенную фигуру, хотя женщине, судя по всему далеко за двадцать. Хан будет доволен - думал он. Хотя у хана уже есть младшая жена, русская красивая женщина, в которой он души не чает и сын полукровка, который возможно будет наследником, но и эта не уступит и хану должна понравиться. Ну а не понравится, такой товар всегда будет иметь спрос.
   А о том, чтобы оставить ее себе не могло быть и речи. Во-первых, не по карману, а во вторых у Ахмеда были такие сварливые жены, особенно, старшая. Они ее быстро изведут. Да и хану хотелось угодить. В последнее время отношение к нему хана ухудшилось, и он надеялся подарком поправить дело. Тем временем Алена рассматривала одежду в узле.
   Там были: татарский темно- синий шелковый бешмет, рубаха, порты, чулки и кожаные сапожки с загнутыми носками. Все ей подошло, даже сапоги. И на голову нашелся малахай с лисьей оторочкой. Тут ей показалось, что за ней наблюдают, она быстро все надела и вернулась в лагерь. При виде ее татары заулыбались и зацокали языками.
   - Вай, вай - якши какой красивый юноша.
   За то время, пока она купалась, в лагере разожгли костер, добыли небольшую косулю стрелами из луков. Мясо разделали, порубили на части, сложили в походный казан, залили водой из ручья и повесили над костром вариться. Всем хотелось горячей пищи. Алена не привыкла сидеть без дела и сказала, что хотела бы присматривать за варевом. Ахмед одобрительно кивнул. Она спросила, нет ли у них какой- то крупы. Ей показали ячмень.
   Взяв пригоршню, она вымыла зерно в ручье и засыпала в казан. Потом обежала вокруг стоянки и нарвала дикого лука, чеснока, немного щавеля и заправила похлебку. Вскоре обед был готов. Татары ели с аппетитом и похваливали. Ей тоже дали миску, ложку и кусок черствой лепешки. Спать она легла в небольшом походном шатре. Никто ее не обижал и не беспокоил. Облегченно вздохнув, она моментально заснула. Еще до зари собрали лагерь, наскоро перекусили лепешками с водой из ручья и снова поскакали на юг.
   Уже совсем рассвело, взошло солнце, и степь вокруг была, как на ладони, как огромный красивый весь в цветах ковер. Леса уже совсем не встречались, только небольшие кустики по овражкам. Спугнули семью дроф, две больших птицы и два пушистых птенца. Завидев людей, они, неуклюже заваливаясь, тяжело отбежали в сторону. Добыть их ничего не стоило, но некогда было с ними возиться, да и столько мяса некуда было девать в такую жару. Ехали без опаски, земли руссов остались далеко позади, засад не опасались, их просто негде было устроить. Вокруг на многие версты была чистая степь. Татары весело и возбужденно переговаривались, только пленница печально оглядывала цветущую степь, думала свою невеселую думу, вспоминала оставшихся дома мужа и детей. Доведется ли еще когда то свидеться. Думала, как тяжело приходилось растить детей, особенно первенца Дарьку. Когда она родилась, Алене самой было всего шестнадцать, а девочка росла шустрой и непоседливой. Но по мере возможности помогал любящий муж, да и старики были неподалеку. Но и бог помогал и оберегал тоже.
   Иначе как объяснить такой случай. Когда дочке было около года, Алена часто носила ее, в котомке за спиной, чтобы были свободны руки для работы, да и девочка была тяжелая, еще плохо ходила и без конца просилась на руки.
   Как то в августе, вскоре после прошедших обильных теплых дождей, Алена решила посмотреть, не появились ли грибы. Посадив дочку за спину, она отправилась в лес. Неподалеку на холме в молодом березняке всегда появлялись первые подберезовики.
   Войдя в березняк и оглядевшись вокруг, подберезовиков, она не увидела, но опавший лист под деревьями как то подозрительно топорщился. Тронула лаптем такую кочку и сломала крепкий молодой с загнутыми краями гриб.
   - Грузди! - ахнула Алена... Нашла небольшую, чистую от травы полянку метра на полтора по кругу, постелила мешок, усадила девочку и принялась с азартом собирать грибы, радуясь, что не напрасно зашла на этот холмик.
   Грибов было много, она собирала и складывала их в кучки, потом приедем с коробами на лошади со Степаном и соберем. Время от времени поглядывала на дочку - все ли там в порядке. Ребенок сидел на солнышке, размахивал ручками и довольно гулькал.
   Вдруг ее словно обдало волной страха, сразу защемило сердце - что- то не так. Выпрямившись, посмотрела в сторону дочки. Ей почудилось, там какое- то движение. Не раздумывая, рванулась туда, не спуская с полянки глаз. Уже подбегая к беззаботно играющему ребенку, заметила, что совсем рядом с дочкой, будто палка, хлестнула и волной пошла по траве. Змея наверно - с ужасом подумала Алена. Быстро схватив девочку и забыв про грибы, побежала домой. Вечером рассказала все вернувшемуся домой мужу. Может палка просто - сомневался он. Но грибы все- таки решили забрать. Навьючили на лошадь два пустых короба, взяли ножи и отправились на холм. Ребенка оставили деду с бабкой. Быстро нарезали грибов, забрали также из куч, которые набрала Алена. Недалеко от того места, где на полянке сидел ребенок, обнаружили большую около метра гадюку. Она видно недавно проглотила, какого то зверька и в изнеможении не шевелилась, даже тогда, когда ее Степан потрогал палкой. Он хотел убить змею, но жена не разрешила.
   - Пусть живет, - сказала она, - ведь она пощадила нашу дочку, хотя была совсем рядом.
   А вечером перед сном долго молилась на потемневший образ в углу, благодарила бога за спасение дочки.
   Или еще был такой случай. Гуляла она с младшим Еремушкой на опушке, было ему года три. Был хороший теплый солнечный летний день. Присели в тени старой березы отдохнуть. Мальчик спокойно сидел рядом с матерью. И тут в голове у женщины возникла настойчивая мысль, что надо как можно быстрее уйти от этого дерева. Она быстро встала и, схватив сына за руку, отбежала подальше на чистое место.
   Подул сильный ветер, следующий порыв его был еще сильнее, дерево затрещало и рухнуло на то место, где только что они сидели. С тех пор Алена еще больше уверовала, что есть на свете высшие силы, которые их защищают. Надо только не гневить бога, не делать и не желать никому зла и бог не оставит, обязательно поможет.
   Вот и теперь хотя и увезли ее далеко от семьи, но пока благодаря богу с ней не случилось ничего плохого - авось и дальше повезет - думала женщина
   . Между тем отряд выехал на берег большой реки, текущей на юг и остановился на дневку. Вокруг до горизонта, насколько хватало взгляда, простиралась чистая голая степь. Тучное разнотравье исчезло, трава была мелкая и жесткая, только кустики полыни и ковыля оживляли степь. Впереди то тут, то там стали видны группы всадников. По оживлению татар Алена поняла, что конец путешествия близко. Снова заболело сердце, что же с ней будет. Наконец, вдалеке, на холме показались разноцветные шатры лагеря. Навстречу им быстро скакал сторожевой отряд. Ахмед приказал пленнице прикрыть и отвернуть лицо.
   -- Не нужно, чтобы тебя раньше времени видели, - объяснил он.
   Стражники узнали Ахмеда и повернули назад к лагерю. В лагерь въехали поздно вечером, когда уже зашло солнце. Шатров было множество, на самом верху холма стоял самый красивый и большой шатер. Возле него стояла стража. Наверное, там живет сам хан, который скоро будет решать ее судьбу - с тоской думала полонянка. Подъехали и спешились возле одного из шатров. Алена и не заметила, что они остались вдвоем с Ахмедом. Все остальные видно разбежались по своим шатрам. Ахмед ввел ее в свой шатер. Их встретили две женщины, которым он что- то строго приказал.
   -Это мои жены, - сказал он, - старшая Зульфия и младшая Суфя.
   Зульфия была стройная величественная женщина, с надменным лицом и пронзительными и острыми, как гвозди, злыми глазами, которыми она с ненавистью уставилась на Алену. Черные косы, как змеи лежали на ее груди. Младшая жена Суфя была полной противоположностью старшей, видимо Ахмед настолько устал от первой жены, что ему захотелось разнообразия. Маленькая, круглая, как колобок, со всех сторон ее красивого блестящего халата вылезали округлости, как у мешка с арбузами. Личико круглое, все в симпатичных ямочках, шустрые раскосые глаза и белозубая улыбка. Она, в отличие от старшей жены, приветливо улыбнулась пленнице и сразу же взяла ее под свое покровительство. Ахмед, резко приказав, что- то своим женам, пошел к хану докладывать о результатах своей вылазки в земли руссов.
   Ахмат хан был один в своем шатре, только у входа стояли с кривыми саблями в руках двое нукеров. Он сидел на ковре за небольшим столиком и готовился пить чай. Это был красивый осанистый мужчина в богатой восточной одежде, с самого рождения, привыкший к неограниченной власти и безусловному подчинению. Его узкие черные глаза под изломанными бровями смотрели внимательно и замечали буквально все. Нельзя сказать, чтобы он отличался особой жестокостью, но в гневе был страшен. Войдя, Ахмед быстро взглянул на хана - вроде спокоен.
   - Ну что ж рассказывай, что ты видел в земле руссов. Только не говори, что ты там грабил, жег и убивал. Воевать с северными соседями не входит пока в мои планы, пусть их князья воюют и убивают друг друга. Это только на руку нам. Говори! - приказал хан.
   - Великий хан! - мы никого не убивали и не грабили, только смотрели. Русы за эти спокойные годы, построили в своем приграничье несколько укрепленных сторожевых городков, в которых имеются хорошо вооруженные отряды. На высоких холмах оборудованы сигнальные вышки, где сразу же в случае опасности они зажигают сигнальные костры. Тем самым дают знать о появлении врагов. Нас они заметили сразу. Мы едва успели ноги унести от их сторожевого отряда.
   - А что за пленника ты привез?
   -. Уже доложили, - недовольно подумал Ахмед, - это пленница, великий хан, молодая красивая русская женщина. Она была одна в степи и сама на нас наскочила. Я решил, великий хан захватить ее с собой тебе в подарок, ведь тебе нравятся женщины руссов.
   - А где теперь твой подарок?
   - Устала после двухнедельного путешествия, спит у меня в шатре. Никто ее не обижал, с ней хорошо обращались. Сейчас о ней заботятся мои жены.
   - Особенно, старшая жена, - с усмешкой подумал хан.- Ну ладно до завтра с ней ничего не случится, посмотрим на твой подарок завтра на празднике.
   - Ступай!
   Вернувшись в свой шатер, Ахмед увидел, что младшая жена уже сводила пленницу к протекавшему невдалеке ручью умыться, принесла из общего котла миску с мясом и большую пиалу чая с молоком и с удовольствием смотрела, как та ест. Зульфия, смотря на все это, только презрительно фыркала и шустро подала мужу воды умыться и хотела принести еды, но Ахмед захотел, чтобы его накормила младшая Суфя.
   У каждой из жен был ширмой отгорожен в шатре свой угол. Небольшой уголок отгородили и для Алены. Там лежала кошма и небольшая подушка. Измученная двухнедельным путешествием, разомлевшая от сытной еды, она прикрылась ветхим покрывалом и моментально уснула, несмотря на то, что за соседней ширмой полночи слышалась возня, тихий смех и разговоры.
   Назавтра в стойбище был праздник - сабантуй, к нему долго готовились. Поближе стянулись сторожевые отряды, съехались пастухи, оставили пасущийся скот на стариков и сторожевых собак. На большом лугу перед шатрами молодежь готовилась к соревнованиям по стрельбе из лука, метанию копья. Батыры постарше готовились к борьбе. Всадники на горячих нетерпеливых конях гарцевали и красовались перед сидевшими на небольшом холме девушками и молодыми женщинами в красочных праздничных одеждах. Они живописным кольцом окружали младшую жену хана русскую красавицу Ульяну, по-татарски Ульчу. Горделиво, словно экзотический цветок в своем богатом шелковом одеянии, сидела она на небольшом возвышении среди женщин. Белокурые роскошные волосы были заплетены в косы. Которые были уложены венцом вокруг головы. Голова покрыта сложным головным убором, скрывающим нижнюю половину лица. На нем была написана надменность и скука. Только прекрасные синие глаза в длинных пушистых ресницах жили на этом лице. Эти глаза были прикованы к сыну Ильясу, который гарцевал на прекрасном игреневом жеребце.
   Высокий, с широким разворотом плеч, с крупными, но хорошей формы руками и ногами, он был очень похож на ее отца, князя небольшого северного княжества. Отец хана Ахмата, хан Гирей двадцать лет назад завоевал и разорил это княжество, а десятилетняя девочка Уля попала в плен. Девочка была не только красива, но умна и сметлива. Она быстро освоила язык и быт татар. Была замечена ханским сыном Ахматом, и когда ей исполнилось тринадцать лет, он взял ее четвертой женой. Став ханом он не брал себе больше жен, да и наложниц тоже. Шестнадцать лет назад Ульча родила ему сына Ильяса.
   Эти двое стали ему дороже всех. Он и раньше в жене души не чаял, а теперь просто боготворил. И не было такой просьбы, в которой хан отказал бы своей младшей жене. Это благодаря ей, уже лет двадцать не было разорительных набегов в северные славянские земли. Но и врагов у молодого ханского сына и его матери было немало. Старшие жены и их многочисленные родственники были обеспокоены таким возвышением иноверки и ее сына, который вполне мог стать ханом в обход их сыновьям. Поэтому затаили злобу и строили всяческие козни. С беспокойством и любовью смотрела молодая ханша на своего красавца сына и думала. Хан собирается послать мирное посольство к Московскому князю. Надо ему сказать, чтобы отправил с этим отрядом и сына. Пусть посмотрит родину матери, да и от недоброжелателей подальше.
   Уже лет десять хан берет свою младшую жену и сына во все свои кочевья и не спускает с них глаз. Старших же жен с их детьми оставляет на основной стоянке, где пасутся многочисленные стада хана и у жен там много обязанностей - следить за всем хозяйством: стрижкой овец, дойкой кобылиц и приготовлением кумыса, изготовлением потников, вяленого мяса и многое другое. Хан, конечно, навещал старших жен, но никогда не оставался надолго. Нарядный шатер Ульчи всегда стоял невдалеке от шатра хана и обязательно на берегу речушки или ручья, где росли деревья или хотя бы кустарник. Она любила воду и лес, которые напоминали ей потерянную родину.
   Прислуживали любимой жене хана две молодые татарки: Айша и Фатима. Первую она любила и полностью доверяла ей, что никак не относилось к Фатиме. Та со своим льстивым угодничеством вызывала у Ульчи подозрение, что она специально подослана к ней одной из старших жен хана. Недаром же все, что происходило в шатре младшей жены, тут же было известно не только хану, но и в основном кочевье. Еще в услужении у нее находился русский пленник дед Савелий. Вообще то, ему, наверное, не было и пятидесяти, но годы плена и страданий преждевременно состарили его. К тому же он когда то был ранен стрелой в ногу и сильно хромал. Несколько лет он бродил по лагерю татар, прикованный цепью к небольшому бревну, которое он, передвигаясь, волочил за собой. Питался он брошенными объедками, что не успели подобрать собаки. Особенно ему досаждали маленькие татарчата. Они любили издеваться над ним. Откуда в таких маленьких детях столько зла, недоуменно размышлял он.
   Как - то проходя в сопровождении сторожевых нукеров по лагерю, именно в один из таких моментов его заметила Ульча. Он сидел у кустика, прикованный к своему бревну и имел донельзя жалкий вид. Его окружила толпа татарчат. Они плевались в него и кололи острыми палками. Взрослые равнодушно проходили мимо. Ханша остановилась и резко приказала им оставить старика в покое. Дети прекрасно знали, кто она такая и тут же разбежались. Вечером, ласкаясь к хану, Ульча попросила подарить старика ей.
   - Я люблю рыбу, а он, я слышала, умеет ее ловить и готовить. Надо его расковать и пусть ловит и готовит рыбу для меня.
   На следующее же утро старика расковали и привели к хану. Тот объяснил ему его службу, а так же то, что он пожалеет о том, что на свет родился, если с ханшой и его маленьким сыном что-то случится. Деда отмыли, переодели в чистую одежду и приставили служить младшей жене хана. И вот уже десять лет дед Савелий не только слуга, но преданный друг и телохранитель Ульчи и ее сына.
   А когда лет пять назад ханшу пытались отравить, беду успел предотвратить дед Савелий. Он как всегда был возле шатра и бдительно наблюдал за всеми кто входил и выходил из шатра. Вдруг он заметил молодую татарку, которая несла в руках небольшой казан и боязливо оглядывалась вокруг. Раньше он ее никогда не видел, и ее поведение показалось ему подозрительным. Он стал наблюдать за ней. Она подошла к шатру и крикнула - ужин для госпожи. Когда Айша приняла у женщины казан, та быстро пошла прочь.
   Савелий подошел к шатру и потребовал, чтобы казан передали ему.
   - А то, как бы беды не случилось, - объяснил старик.
   В казане была шурпа с мясом. Отлили немного в миску и дали собаке. Через десять минут собака сдохла. О происшествии доложили хану. Страшно разгневанный хан приказал найти эту женщину, хоть из под земли вырыть. Ее вскоре нашли. Она была задушена недалеко в кустах. Никто никого и ничего не видел. После этого случая возле шатра хана и его младшей жены постоянно была стража. А всякую еду и питье для Ульчи пробовал дед Савелий.
   - Я уже пожил госпожа, мне смерть не страшна.
   А она больше всего боялась за жизнь обожаемого сына и мечтала когда - то вместе с ним вернуться домой на Русь. Она нисколько не сомневалась, если что- то случится с ханом Ахматом, положение ее будет незавидным.
   Между тем праздник продолжался. Немного выше на холме сидел на возвышении с приближенными и стражей в красивом праздничном одеянии сам хан и внимательно следил за соревнованиями и играми. Закончилась борьба на поясах между батырами. Победил огромный с круглой лысой головой, вросшей в могучие плечи зверовидный батыр. Хан вручил ему приз - красивый шелковый халат необъятных размеров. Дальше ожидались состязания по стрельбе из лука.
   Но молодая ханша не любила этих состязаний. Она ожидала скачек, в которых вместе с другими юношами получил разрешение участвовать ее Ильяс. Она махнула рукой, подзывая его к себе. Он нетерпеливо приблизился, возбужденно улыбаясь. На смуглом красивом лице с изломанными татарскими бровями сияли синие глаза матери.
   - Будь осторожен, - тихонько сказала она ему.
   Он кивнул и быстро отъехал, опасаясь насмешек товарищей, особенно другого ханского сына от средней жены Якуба, который был старше его и не упускал случая посмеяться над ним и как то унизить. Вообще то, он жил со своей матерью в главном стойбище, но с большой группой юношей прискакал на праздник, чтобы участвовать в состязаниях. Под ним тоже был прекрасный конь, ничем не уступающим коню младшего брата. Наконец скачки начались. Надо было доскакать до шеста, установленного в степи примерно в версте от лагеря, на полном скаку схватить стоявшие под ним сапоги из отличной кожи, это была часть приза и вернуться обратно, не дав никому догнать себя и отобрать сапоги. По щелканию бича - все рванули с места. Пыль поднялась столбом, застилая все вокруг. Вскоре всадники стали возвращаться. Среди зрителей пронесся одобрительный гул. Впереди с сапогами в руках мчался Ильяс, за ним визжа и злобно стегая коня нагайкой Якуб. Первым к финишному столбу пришел Ильяс. Старший брат отстал от него всего на полкорпуса. Тогда хан, чтобы как то примирить соперничающих сыновей, призового жеребца приказал подвести старшему сыну, а младшему достался серый в яблоках скакун. Его подарил недавно в знак дружбы самому хану половецкий хан. Ильяс был доволен, на непроницаемом хитром лице старшего брата ничего не отразилось. Состязания закончились.
   Дальше должен быть праздничный пир, для которого в больших котлах варилось мясо молодого жеребчика и нескольких баранов. Взглянув в последний раз на сияющего сына, Ульча попросила у хана разрешения уйти с праздника, сославшись на головную боль.
   - Подожди немного, - приказал хан, - Ахмед обещал подарок из земли руссов, я хочу, чтобы ты на него посмотрела.
   Ульча согласно кивнула. Тем временем Алену одели в красивое шелковое зеленое платье. Роскошную русую косу уложили короной вокруг головы. Сверху набросили покрывало, и Ахмед за руку подвел ее к возвышению, где сидел хан. Он низко поклонился.
   - Великий хан, я привез тебе из земли руссов подарок, надеюсь, он тебе понравится.
   Он сдернул покрывало с головы пленницы. По толпе пронесся одобрительный гул и цокание. Хан внимательно оглядел женщину - хороша добыча, ничего не скажешь, пожалуй, не уступит ни в чем Ульче и он с тревогой вгляделся в лицо младшей жены. Ни один мускул не дрогнул в ее лице, только глаза стали яркосиние и жестко заблестели.
   -Она разъярена и недовольна, себе оставлять нельзя, - хан смущенно заерзал на своем сидении. Еще раз, осмотрев подарок, принял решение.
   -Ульча, я дарю эту женщину тебе, пусть она тебе служит, развлекает, рассказывает русские сказки и готовит русскую еду, если тебе захочется. Пусть Савелий ее всему научит. Я отдаю тебе ее в твое полное распоряжение.
   Ханша, прижав руку к сердцу, благодарно поклонилась мужу и, сделав знак Айше, в сопровождении нукеров высоко подняв голову, направилась к своему шатру. Айша подталкивая пленницу в спину, пошла следом. Когда подошли к нарядному шатру ханши, она по-татарски резко приказала Айше и стоявшему у шатра, и низко кланяющемуся деду Савелию.
   . - Вымыть и переодеть, я не хочу, чтобы у меня в шатре завелись вши.
   - Мыльня готова госпожа, - еще раз поклонился Савелий. Он знал ее привычки и подумал, что после такого жаркого пыльного дня ей захочется помыться и поэтому заранее все приготовил. В качестве мыльни служил небольшой кожаный шатер на берегу ручья недалеко от основного шатра. Он состоял из двух отделений, в одном можно было раздеться, а в другом ниже по склону мылись.
   - Вот вместе и пойдем, - решила ханша, заодно новая служанка поучится у Айши своим обязанностям. Женщины в сопровождении охраны, захватив все необходимое, отправились в мыльню. В предбаннике разделись и на деревянных крючках развешали одежду. Ульчу с большими предосторожностями раздела Айша, расплела косу и расчесала волосы. Алена внимательно наблюдала и быстро разделась сама. После такого трудного путешествия ей очень хотелось помыться. Раздевшись, женщины прошли в мыльню.
   Там стоял большой деревянный бочонок с горячей водой, в ней плавали ароматные травы. Рядом стоял казан со щелоком для мытья волос. Его варили из просеянной золы от костра. На небольших плоских камнях стояли несколько тазиков. Усадив ханшу на кожаный пуфик, Айша принялась ей мыть волосы. Алене приказали помогать. В крыше мыльни были маленькие затянутые сеткой окна. В их неярком свете пленница невольно залюбовалась красивым и стройным как у девушки телом ханши. Та в свою очередь и купание затеяла с одной целью, лучше рассмотреть и оценить возможную соперницу и вынуждена была признать, что соперница достойная. В то же время она отметила ее скромность, чувство достоинства и несомненную порядочность. Эта не будет строить козни за спиной, она скорее умрет, чем сделает подлость. Надо будет приблизить ее к себе, возможно у меня будет подруга. Так гадко и тоскливо никому вокруг не доверять, кроме Савелия конечно - разглядывая пленницу, размышляла Ульча.
   К мыльне прибежала Фатима.
   - От хана пришел посланец. Великий хан просит свою любимую жену на праздничный ужин в свой шатер. Хан не любит ждать.- Айша помогла ей надеть праздничные одежды, украшения, насурмила брови, подвела глаза. Закончив одевание, в восхищении оглядела госпожу. Та, приказав, отвести пленнице угол в шатре и накормить ее, в сопровождении нукеров отправилась в шатер мужа. Он уже ждал ее, сидя среди подушек на ковре, за покрытым достарханом низким столиком, уставленным праздничной едой. Усаживаясь напротив хана, Ульча оглядела стол. Здесь были самые любимые блюда хана: казылык - вяленая домашняя колбаса из молодой конины. Зажаренное на вертеле и исходящее вкусным паром седло барашка, бэлиши - открытые пирожки из дрожжевого теста. Белен - сладкие пшенные блины. А также большой праздничный бэлиш - пирог из слоеного теста с толчеными орехами. Из напитков кумыс, айран и душистый чай на травах. За время своей жизни с ханом Ульча привыкла и полюбила многие татарские блюда и сейчас с удовольствием стала есть. Тем более что хану нравилось смотреть на то, как вкусно и аппетитно она ест, и он любил ее кормить. За ужином она завела речь о том, что надо бы отпустить Фатиму на время в основное стойбище, где у нее родители.
   . Она их давно не видела и будет очень рада навестить. А также у нее там имеется жених красивый парень Наиль. Он так же приезжал на праздник, и она заметила, как влюбленные тайком переглядывались. Так же Ульча поклонившись еще раз, поблагодарила мужа за новую служанку.
   - Надеюсь, через неделю она освоится и научится мне угождать и Фатиму можно будет ненадолго отпустить, она это заслужила, - преданно и с любовью глядя на мужа, сказала ханша.
   -. Ну что ж делай, как решила, ты же знаешь, что я ни в чем не могу тебе отказать, - разрешил хан. После ужина хан отпустил жену, сказав, что он навестит ее попозже, после того как отдохнет. Служанки помогли ей раздеться и уложили спать. Алене отвели закуток около входа в шатер за ширмой. Она разделась, долго молилась, благодарила бога, что жива, здорова и ничего плохого с ней пока не случилось. Пришедший навестить жену хан сказал ей, что он думает через пару недель послать под охраной отряда воинов посольство к Московскому князю. До него дошли слухи, что Киевский князь собирается походом на север и хан хочет предложить северянам свою помощь. Ну и заодно отряд разведает что там и как.
   .- Ты ведь знаешь, в орде давно зреет недовольство, что нет походов на Русь. С отрядом я думаю послать и нашего сына Ильяса. Он знает язык, но поедет он не как ханский сын, а как толмач.
   С уходом хана Ульча долго не спала, думала об опасности подстерегающей сына в пути, но ведь и здесь не лучше. Врагов и здесь хватает, один Якуб чего стоит. И решила просить хана, чтобы он дозволил сопровождать Ильяса деду Савелию. Только ему она решила доверить заботу о сыне. Может быть, они разузнают и о моем родном княжестве, может кто - то из родных остался жив.

Глава 3

   Уже почти сутки скакал сторожевой отряд по следу татар пленивших Алену. Не слезая с коней, напились и перекусили. Но пока никого не видели и не догнали, а след все дальше уходил на юг. Надо было покормить и дать отдых лошадям. Решили сделать привал. Но тут впереди показалась небольшая речка, текущая на север. След потерялся.
   На противоположном берегу следа не было. Значит, какое то время татары, чтобы запутать следы, ехали руслом реки. Но в какую сторону? Решили преследование продолжать против течения на юг. Скакали еще целый час, но следов не обнаружили. Вернулись обратно, следы обнаружили в версте от первой остановки дальше на север. Драгоценное время было упущено, татары их перехитрили, и догнать их по свежим следам уже не было возможности. Да и не имел права сторожевой отряд надолго оставлять приграничные земли без присмотра и без разрешения воеводы углубляться дальше в дикую степь, где весь отряд мог погибнуть.
   . Степан попросил разрешения у старшего в отряде одному продолжать преследование. Может быть, он хотя бы выследит, куда увезли жену. С ним вместе попросился молодой парень Тарас. Он дружил со Степаном, тот был ему за старшего брата, всегда опекал и защищал его. Родители парня погибли, когда он был совсем мальчишкой. После привала отряд направился домой на север, а двое смельчаков за татарами на юг, взяв запасы еды и питья. Командиру отряда пообещали, если не догонят, через три дня вернутся домой. Скакали почти без отдыха третий день. Никого не встретили и не догнали, да и след потеряли. Запасы заканчивались, надо было возвращаться. Впереди показалась очередная балка, заросшая густым непролазным кустарником. Таких балок они пересекли множество.
   Эта была сравнительно небольшая, начало ее было в полуверсте от реки. Решили ее обогнуть, присмотреть место для ночлега, добыть, дичи на ужин, да и собираться в обратный путь. Достигли верховьев балки, сразу же за ней метрах в пятидесяти увидели следующую балку, которая под углом подходила к первой. Посмотрели на луг между ними и с удивлением увидели небольшое голов в тридцать стадо овец. Значит, где то поблизости должны быть люди. Осторожно стали наблюдать. Людей нигде не было, зато невдалеке заметили двух волков, которые не торопясь скрылись в балке.
   - Так вот, какие у овец пастухи, недаром они расположились между балками в самом узком месте. Похоже, они не дают овцам уйти с луга и ходят сюда как в харчевню, - удивленно присвистнул Степан. Тут они увидели третьего волка, который с барашком на спине скрылся в кустарнике.
   - Ну что ж не грех и нам разжиться барашком, - сказал Тарас, спешиваясь, - ты покарауль, а я пойду, поймаю.
   Через некоторое время он вернулся с молодым барашком на плечах.
   - Какая глупая скотина, - сказал он, - даже и не встревожились. Если их не найдет хозяин, волки их всех изведут.
   Посовещавшись, решили вернуться по своему следу обратно, найти место для ночлега, покормить и дать отдохнуть коням, если удастся немного поспать, а утром отправиться домой на север. Вскоре нашли удобное место на берегу для отдыха и ночлега. Среди кустов нашли скрытую от посторонних глаз полянку, напоили коней, стреножили и пустили пастись на соседний лужок, также скрытый кустами со стороны степи.
   Осмотрели местность вокруг, если вдруг придется срочно спасаться и, не заметив ничего подозрительного, стали устраивать привал. Тарас освежевал и разрубил на куски барашка, а Степан устроил под кустами скрытный костер. Поджарили на костре мясо и сварили чай из веток черной смородины. Веточек положили немного, чтобы не крепко спать ночью. Решили по очереди сторожить. Первую половину ночи дежурил Степан. Он устроился на холмике под кустом, оттуда хорошо была видна степь и пасущиеся на лугу кони. От сытной еды и горячего крепкого чая хотелось спать. Он стал думать свою тревожную думу об оставленной дома семье, об Алене, и сон отлетел. Тарас, закутавшись в потник, моментально уснул и уже видел, наверное, девятый сон. После полуночи Степан разбудил парня и лег поспать сам. Завтра будет тяжелый день еще и неизвестно, когда и поспать придется.
   Проснулся он от того, что на него тяжело навалился кто- то пахнущий кислой овчиной. Пришел в себя и увидел, что они с Тарасом лежат на земле крепко скрученные веревками, окруженные отрядом довольно ухмыляющихся татар. Проспали - пронеслось в голове у Степана, и он с укором посмотрел на видимо заснувшего сторожа. Тарас виновато отвел глаза. Татары усадили их на лошадей, привязали к седлам и повели в поводу за собой.
   - Ну вот, что я за болван, и жену не выручил и сам попал в плен, - огорченно думал Степан, мотаясь в седле, как куль с овсом. По совершенно дикой пустой степи ехали на юг несколько дней. Двигались медленно, так как сзади пастухи гнали стадо обнаруженных овец. Отряд уже с неделю разыскивал угнанных волками овец по степи. Наконец овцы были обнаружены, а так же двое чужаков, укравших из стада барашка.
   Татары долго следили за ними, решили напасть на них ночью перед рассветом, терпеливо дождались, когда молодой сторож крепко заснет, и захватили их сонных без всякого сопротивления. Старший отряда был очень доволен. Теперь у него появились свои рабы, и он может делать с ними, что захочет. Они будут работать на него или он может их продать. Они молодые и крепкие и за них дадут много денег или товара. Наконец, показались большие стада овец и табуны лошадей. За ними приглядывали пастухи и свирепые сторожевые псы. Вскоре вдалеке на холме показалось большое стойбище. Пленники во все глаза разглядывали его. Видимо это был хозяйственный лагерь, так как боевых вооруженных отрядов здесь было мало. Зато везде на вешалах сушились сваленные потники и под многочисленными навесами на ветерке сушились полосы мяса, окорока и колбасы. От их запаха у оголодавших пленников кружилась голова. Подъехали к небольшому холму на окраине лагеря. Вверху рос небольшой кустарник и чертополох. Когда спешились, пленников развязали и подвели к глубокому метров пять колодцу, размером примерно два на полтора метра, принесли веревочную лестницу и знаками приказали спускаться вниз.
   - Как в могилу, - с тоской подумал Степан. Туда же сбросили охапку сухой травы, бурдюк с водой и несколько просяных блинов. Затем лестницу подняли и все ушли. Пленники остались одни и осмотрели свою тюрьму. Стены ямы были совершенно гладкие, так что выбраться никак было нельзя. Пол был песчаный, и было сухо. Они напились, пожевали блинов и решили поспать. За дорогу изрядно измучились, к тому же наступил вечер, и в яме стало совсем темно. Устроившись на сене, прижавшись, друг к другу, они моментально уснули
   - Утро вечера мудренее, - было последнее, о чем подумал Степан. Проснулись они поздно, солнце было уже высоко. Никто их не беспокоил. Надо было подумать о естественных нуждах, и они еще раз осмотрели яму. В одном углу песок был мягкий, его можно было копать. Степан подмигнул Тарасу и, закатав порточину, показал ему прикрепленный ниже колена небольшой нож в ножнах. Татары, конечно, обыскали их, забрали сапоги, но ножа не обнаружили. Теперь этим ножом они выкопали в углу небольшую яму, с облегчением воспользовались ею, присыпав песком содержимое.
   Степан все время вспоминал оставленных детей, тревожился о судьбе Алены, а Тарас рассказал ему о своей девушке Варе, чему Степан очень удивился он и не догадывался, что его молодой друг влюблен. На что Тарас смущенно заметил, что и было то всего два свидания у реки под ракитами, и он только раз осмелился поцеловать девушку, да и то в щеку, и вот теперь неотступно думал о ней. Она все время стояла у него перед глазами и смотрела, молча и с укором. Зачем он уехал и ввязался в эту опасную авантюру? - но не мог же он бросить Степана одного, молча, оправдывался он.
   Через три дня зашуршала сверху лестница и им знаками приказали вылезать. Наверху вместе с хозяином и тремя молодыми татарами стоял русский мужик лет под сорок в татарской одежде. Он спросил их, умеют ли они кузнечить и работать по дереву. Еще раньше пленники договорились, что будут слушаться и подчиняться, и не будут настраивать против себя татар. Поэтому оба на вопрос согласно кивнули. Их повели через лагерь к походной кузнице. Там их приковали на длинные цепи и объяснили, что здесь они будут работать и жить. Спать будут за перегородкой под навесом. Если хорошо будут работать, то и кормить их будут лучше. Улучив момент русский - его звали Василий, рассказал им, что он давно уже лет пятнадцать живет среди татар. Он сам к ним прибился, после того как убил тиуна в своем селении, отнявшего у него шестнадцатилетнюю невесту для своих утех. С тех пор он живет здесь, женился на татарке, его Алима родила ему шестерых детей, кочует вместе с татарами, имеет небольшое стадо овец и лошадей, и живет совсем даже не плохо.
   - Так что не отчаивайтесь, - подбодрил он пленников. В свою очередь Степан решил довериться ему и спросил.
   - Не привозили ли сюда пленницу из Руси, красивую молодую женщину.
   На что Василий рассказал, что в этом стойбище пленницы нет. И там где он живет в лагере старшего сына хана Ахмата - тоже нет. Но он слышал, что в лагере самого хана Ахмата во время праздника вернувшийся с Руси Ахмед подарил хану красивую русскую пленницу.
   - И что же с ней сделал хан? - с упавшим сердцем спросил Степан. - Взял к себе в наложницы?
   - Нет, - усмехнулся Василий, - наш хан очень любит и уважает свою младшую жену. Он подарил пленницу ей в услужение. Так что теперь она живет в шатре его жены и ей там совсем неплохо, ведь жена у нашего хана не только красивая. Но и добрая и тоже русская. Услышав все это, Степан с облегчением вздохнул.

Глава 4

   Уже больше двух недель скакали на север послы хана Ахмата. Их сопровождал отряд в тридцать вооруженных всадников. Старшим в отряде был Ахмед, в одежде простых нукеров и на обыкновенных конях были и оба ханских сына, Ильяс и Якуб. Последний присоединился к отряду в последний день, он долго уговаривал отца отпустить его с отрядом, уверяя, что он не хуже брата справится со всеми трудностями дороги и при случае присмотрит за ним. При Ильясе был дед Савелий, с которым очень обеспокоенная ханша перед отъездом долго разговаривала, и приказала ему не доверять старшему сыну хана и не спускать с него глаз. Так же попросила его, постараться, что - то узнать о ее родине, небольшом княжестве, расположенном на берегу реки, южнее Москвы.
   - Ваш путь будет проходить, где то недалеко, - говорила она. - Узнай, сохранилось ли княжество, живут ли еще князь с княгиней. Обо мне никому и ничего не говори.
   - Городок назывался Крайск и был совсем небольшой, но за двадцать лет многое могло измениться.
   И вот отряд достиг, наконец, земли руссов. Ехали не торопясь, у головного всадника в руках на древке полоскался штандарт, указывающий на мирные цели отряда. В поводу вели двух бесценных породистых скакунов - в подарок князю. Решили добраться до первого сторожевого городка, там объявиться старосте, что у них мирные цели и едут они послами от хана Ахмата к Московскому князю с подарками.
   Но пришлось сделать остановку, сильно занемог Ильяс, уже второй день он мучился животом. Надо было поискать в лесу, каких- то лечебных трав и ягод.
   - Уж не отравил ли его кто? Не доглядел, - сокрушался дед Савелий.
   Остановились на полянке в большой березовой роще на берегу ручья. Пока разбивали лагерь, дед Савелий взял котомку и пошел в лес за травами. Якуб приказал двум вооруженным нукерам сопровождать его, но Ильяс сказал, что он верит деду безоговорочно, а нукеры пусть займутся делом в лагере. Дед быстро переоделся в русскую крестьянскую одежду, припасенную заранее, белую длиной до колен холщевую рубаху и порты, на голову малахай. Это было сделано на случай встречи в лесу с местными жителями, и углубился в лес.
   Пройдя метров сто, остановился, чтобы определиться, где начинать искать и замер в изумлении. Было очень тихо и умиротворенно вокруг. Прямо перед ним на взгорочке три березки росли из одного корня, и, казалось, кланялись ему. У него защемило сердце, и он бросился на землю, обнял холмик руками и зарыдал.
   - Ну, здравствуй земля родная! - прошептал он. Увиденное настолько напомнило ему родные места под Курском, лес вокруг деревни Данилино, что ему мучительно захотелось, бросить татар, и, несмотря на больную ногу, пешком рвануть домой, хоть одним глазком взглянуть на родную деревню, повидать своих, может еще и мать жива, отец то давно погиб в битве с кочевниками. Как там его жена Анюта, ждет ли его, или давно уже похоронила? Он еще помнил, что у него оставались двое маленьких сыновей: Кузьма и Ивашка, а когда его взяли в плен, Анюта ждала третьего. Как там они? Живы ли?
   Были бы крылья, так взял бы и полетел. Но нельзя! Обещал хозяйке. Он знал, что, несмотря на ее высокое положение, она тоже тоскует по родине.
   - Выбираться так вместе, - решил он.
   Со стороны лагеря послышался шум и крики. Савелий спохватился, наверно он уже давно тут лежит. Кто - то окликал его, и он торопливо отозвался. Сразу стали слышны шумы и шорохи. Вокруг было полно дичи, в траве прошуршал зайчонок, недалеко на дереве сидел тетерев и пролетали рябчики. Дед умильно оглядывался вокруг.
   - Ах, вы мои хорошие, - шептал он.
   Но встрепенулся, быстро набрал нужных трав, в малахай набрал поздней черники, она уже слегка подвяла, нашел пригоршни две брусники.
   -Как раз для живота хорошо, - подумал и поспешил к лагерю.
   Справа в стороне послышался шум. Савелий оглянулся и увидел небольшого медведя, который с треском проламывался сквозь кусты, катался по траве, отбиваясь от пчел, плотной массой летевших за ним, и жаливших его в морду и уши.
   - Попался косолапый, - засмеялся дед, - картина знакомая, где то рой разорил.
   Пройдя немного по проломленной тропе, он действительно нашел выдолбленную из целой колоды борть. Она валялась на боку в траве и часть меда из нее вытекла. Дед отлил немного меда на траву, чтобы отвлечь пчел, и, подхватив борть, быстро поковылял к лагерю.
   - Вот как раз хорошо Ильясу к травяному отвару, мед он очень полезный, - довольно бормотал старик. В лагере под кустом, в тени лежал бледный Ильяс, возле него стояла пиала с жидкостью, которую он собирался выпить. Дед заторопился и будто нечаянно толкнул пиалу ногой, жидкость вылилась на землю. Старик упал на колени, виновато причитая.
   - Прости господин, я сейчас приготовлю свежий отвар с медом, потерпи немного.
   - Подлый раб, я научу тебя аккуратно ходить, - заорал появившийся вдруг Якуб, и стал злобно стегать деда хлыстом.
   - Оставь его, он не виноват, я подожду, - защитил старика Ильяс.
   Позже, когда поблизости никого не было, дед зашептал по-русски, чтобы Ильяс никакой еды или питья не брал не из чьих рук, кроме его, опасаясь отравы.
   - Вспомни, что перед отъездом наказывала матушка, - опасливо оглядываясь, говорил старик.
   Через два дня под неусыпным доглядом Савелия юноша встал на ноги. Рвота прекратилась, он заметно посвежел и повеселел, и отряд двинулся дальше на север. Наступала осень, но погода стояла теплая и солнечная. В лесу было много грибов, и дед их собирал на стоянках и варил грибную похлебку, которую Ильяс очень любил. Лишь немногие из отряда ели грибы, остальные, в том числе и Якуб, предпочитали мясо. Дичи вокруг было в изобилии и мясо не переводилось.
   Через неделю отряд достиг Крайского княжества, родины Ульчи. Навстречу ему выехал предупрежденный гонцом дозор. Он проводил отряд до самого городка и указал место для стоянки на лугу под городом. Там стояло низкое приземистое здание, что - то вроде гостевого двора.
   Ахмед с удивлением смотрел на городище, он помнил это место. Тогда, это был небольшой городок с кривыми улочками и избами, крытыми соломой и топившимися по-черному. Лишь на холме стоял двухэтажный княжеский терем и неподалеку деревянная церквушка. Тогда они полностью разорили и сожгли городок. Князь Михаил с княгиней Прасковьей были в отъезде, но жители успели спрятаться в лесах и в основном уцелели. Татары перебили немногочисленных защитников, да захватили в плен маленькую княжну Ульяну, которую нянька пыталась спрятать в погребе. Она отчаянно защищала девочку и в результате погибла от стрелы, а плачущую княжну татары увезли с собой.
   Теперь это был довольно большой и хорошо укрепленный город, окруженный земляным валом и высоким крепким деревянным забором, из толстых деревянных плах.
   Лишь со стороны реки забора не было. На лугу под городом паслись стада коров и овец, виднелся табун лошадей. В открытые массивные ворота города непрерывной вереницей тянулись телеги, доверху нагруженные снопами, репой, кузовами с брусникой и другими припасами. У ворот стояли стражники, а невдалеке виднелся сторожевой отряд, который внимательно наблюдал за татарами.
   - Какое богатство, да много чего успели сделать русы за эти двадцать лет, с наскоку их не возьмешь, - размышлял Ахмед. Из города прискакал гонец с известием, что князь примет завтра в полдень небольшое посольство в пять человек. Оружие и коней приказано оставить у ворот страже.
   - Да русы кое - чему научились, это уже не прежние наивные и доверчивые, как дети, люди, - невесело усмехнулся Ахмед
   Невдалеке на реке рыбаки тянули невод, и Ильяс послал Савелия разжиться рыбой к ужину. Дед, взяв пестерь из рогожи, поспешил к реке. Он подошел к рыбакам и стал помогать вытягивать переполненную мотню невода. Рыбы было много, и невод тянули десятка полтора крепких мужиков. Когда ее вытряхнули из невода на траву, образовалась большая трепещущая серебристая масса воза на два. Дед заворожено смотрел на рыбу, такого количества рыбы он не видел со времен молодости. Здесь были стерляди, несколько осетров, жерехи, а также много сорной рыбы: щуки, окуни и плотва.
   Руководил рыбалкой рыжий кряжистый мужик Степан, он давно заметил деда и знал, что он пришел из лагеря татар, своих здесь знали всех в лицо. Его очень интересовало, почему дед прибился к татарам, и что ему было нужно здесь. Заметив его интерес, Савелий подошел поближе и попросил продать рыбы, протягивая несколько мелких монет.
   - Что ж изволь, - сказал мужик и кинул ему четыре крупных стерляди и добавил несколько горбатых седых окуней, - а это за помощь.
   - Приходи, если можешь, в трактир на площади завтра в обед, познакомимся поближе, расскажешь новости, пока твои будут в гостях у князя. Тебя то, я думаю туда не позвали, рылом не вышел, - захохотал рыжий.
   Дед обрадовался приглашению и согласно кивнул
   Савелий наварил из стерлядей казан ухи. Для большего навара добавил самого большого окуня. Нарвал на лугу дикого лука и бросил в казан в самом конце варки. Уха получилась отменная, наваристая и золотистая от жира. Все хлебали с удовольствием, даже те, кто никогда не ел рыбы, и то захотели попробовать. Ильяс съел большую миску и попросил добавки. Дед был несказанно рад, что парень пошел на поправку. Оставшихся окуней запекли на прутьях над костром.
   Назавтра одевшись в лучшие одежды, Ахмед, Якуб, Ильяс и еще двое нукеров, часа за два до обеда приблизились к городским воротам. Их ждали и при их приближении ворота сразу раскрылись. Утром прискакал в лагерь гонец и от имени князя пригласил их в княжеский терем. Переводчика не требовалось - Ахмед сам хорошо говорил по-русски.
   Когда приблизились к терему, сошли с коней, оружие вплоть до кинжалов отдали страже и по высоким ступенькам крылечка вступили в сени, а из них в большую залу. В самом конце ее на стуле с высокой спинкой сидел князь Михаил и несколько ближних людей. Сзади и по бокам стояла стража, вооруженная секирами. Войдя, поклонились, и стали в некотором отдалении.
   - Что за нужда привела вас в наши земли? - князь кивнул Ахмеду, - ты видимо старший? Говори! - приказал он.
   - Направляемся мы в земли Московского князя, хотим выразить ему свою любовь и дружбу. Уже много лет наш хан Ахмат ведет себя по- братски и не нарушает покоя северных соседей. Прослышали мы, что от Киевских князей нашему северному брату грозит опасность и хотим предложить свою помощь.
   Слушая, князь внимательно разглядывал послов. Его внимание сразу же привлек красивый юноша, явно не татарской наружности: высокий, статный, широкоплечий, с волнистыми каштановыми волосами до плеч, с пронзительными синими глазами, он кого то, напоминал князю, кого то давно знакомого.
   - Что за наваждение? - думал князь. - Откуда я могу знать этого юношу?
   Но надо было отвечать татарину. Вчера на совете с княгиней и ближними людьми решили отговорить послов ехать в Москву.
   - Все это хорошо, - промолвил князь, - но приехали вы очень не ко времени, Московский князь с дружиной отправился в северные земли и неизвестно когда вернется. Вам придется долго ждать, а тут и зима не за горами, а зимы у нас суровые. Давайте договоримся так, я отправлю в Москву гонца и буду ждать ответа. А вы возвращайтесь домой и месяца через два присылайте на порубежье своего гонца за ответом. Что касается войны с Киевским князем, у нас все тихо и никаких военных походов не ожидается.
   Если же что- то не получится осенью, то присылайте гонца ранней весной, после того, как растает снег и установятся дороги.
   Татары посовещались и сказали, что с ответом решат завтра и, поклонившись, вышли.
   Вечером, после рыбалки начальник рыбацкой ватаги Степан за ужином рассказал жене, смешливой и шустрой Матрене, что видел в лагере татар русского хромого старика, он опекал очень красивого юношу тоже не татарского вида. Его это очень заинтересовало, и назавтра он договорился встретиться со стариком в трактире.
   Матрена была служанкой у княгини Прасковьи, и даже не столько служанкой, сколько подругой и наперсницей. Она тут же поспешила к княгине и все рассказала ей. И когда утром среди послов, княгиня заметила из окна своей светелки красивого юношу, то решила посмотреть на него поближе. Она быстро прошла в соседнюю с залом комнату, и через потайное окошко стала наблюдать за послами. Ее как в сердце ударило, юноша статью и походкой так напомнил ей молодого князя Михаила, что она не знала уже, что и думать.
   - Ульяна, - пронеслось у нее в голове. Может этот юноша имеет отношение к ее пропавшей дочери. - Надо немедленно идти к Степану и повидать этого старика.
   Закутавшись в старенькое покрывало, она быстро прошла через площадь. Вошла в трактир с черного хода, попала на кухню и приказала случившемуся там поваренку позвать хозяина. Круглый как шар, тороватый трактирщик Кузьма тут же вкатился в кухню, провел княгиню в маленькую темную комнату, которая отделалась тяжелой ширмой от общей большой комнаты, усадил на стул и, поклонившись, спросил:
   -Чем могу услужить, дорогая княгиня?
   - Можешь, Кузьма. Скажи мне у тебя ли еще рыбак Степан и старик из татарского лагеря?
   - Все- то дорогой княгинюшке известно, ничего от нее не скроешь, - разулыбался Кузьма. Здесь, вот они сидят за столом. Если госпожа хочет услышать их разговор, то это можно устроить. Он провел княгиню в соседнюю комнатку, отделенную от зала ширмой. Здесь было значительно ближе к сидящим за столом Степану с Савелием, и все было слышно.
   Дед с великим удовольствием хлебал наваристые щи с настоящим черным хлебом, испеченным на поду русской печи. Перед этим они со Степаном выпили по большой кружке медовухи, и деду совсем стало хорошо. Разомлев от обильной еды, он рассказал рыбаку, как он оказался у татар и не уходит от них потому, что опекает юношу.
   - Да он же тоже вроде на татарина не похож? - спросил Степан.
   - Да, - согласился дед, - мать у него русская, когда то татары подобрали в степи русскую девочку и увезли с собой. Она прижилась у них и вышла замуж за татарина. Вот и вышел такой красивый хлопчик, - засмеялся Савелий и поднялся.
   - Ну, спасибо брат за угощение, надо и честь знать, наше дело подневольное, - засобирался дед.
   Видя, что он уходит, княгиня приказала трактирщику привести его к ней. Кузьма взял деда за руку и зашептал.
   - Тебя хочет увидеть наша госпожа, задержись еще на минуту, - он привел его к княгине в маленькую комнатку и по знаку госпожи оставил одних.
   Савелий низко поклонился и спросил, чем он может услужить такой важной госпоже.
   - Расскажи мне все старик об этом юноше, который так похож на русского князя и о его матери. Дело в том, что двадцать лет назад пропала наша дочь Ульяна, ходили слухи, что ее увезли татары. Молю тебя дед, расскажи мне все, что знаешь, двадцать лет я неустанно прошу богородицу о нашей дочери.
   Дед решил довериться княгине.
   - Да госпожа, я расскажу тебе все, что знаю и очень надеюсь, что мои слова не принесут вреда моей ханше, которой я служу верой и правдой. Она русская и попала в плен к татарам из этих мест, десяти годов от роду. Она наказывала мне разузнать, сохранилось ли княжество, и живут ли ее отец и мать. Она любимая младшая жена хана Ахмата и этот мальчик ее сын, и, стало быть, ваш внук, вот поэтому он и похож на князя. Но он об этом не знает и не нужно пока, чтобы он знал. В лагере татар у него много врагов, вот поэтому и поручила мне ханша опекать мальчика. Даже здесь в отряде есть враги.
   Как же зовут этого юношу? - спросила княгиня, - чтобы знать, за кого просить богородицу.
   - По-татарски его зовут Ильяс, - ответил старик.
   - Илюша, - шептала княгиня побелевшими губами. Старик попросил пока ничего не говорить даже князю, чтобы не возникло ничего непредвиденного.
   - Хан вроде бы ищет дружбы с северными русскими князьями, может случиться так, что он отпустит жену с сыном к вам погостить. А пока не надо торопить события.
   - И увидеть мне его нельзя?
   - Если только скрытно и издали, - сурово ответил дед.
   Прощаясь, княгиня сунула деду в руки кошель с деньгами.
   - Для внука, пригодится, - сказала она. Потом сняла с шеи небольшую ладанку - иконку божьей матери на золотой цепочке, поцеловала ее, перекрестила и передала старику со словами.
   - А это спрячь, сохрани и по возвращении, передай Ульяне, скажи, что мы ее любим, ждем и будем молить бога, чтобы он помог нам поскорее свидеться.
   И княгиня, завернувшись в покрывало, быстро удалилась. А Савелий поспешил на торжище. Там купил необходимые припасы: черный хлеб, калачи, соль, жбанок сбитня - вернулся в лагерь почти в одно время с послами, которые посовещались в дороге и объявили всем остальным о принятом решении, дальше на север не ехать, а возвращаться домой. Все что нужно увидели и узнали, а большего пока сделать нельзя.
   Назавтра с ответом князю отправились Ахмед и два нукера. Ханские сыновья остались в лагере, Ахмед заметил интерес князя Михаила к ним и решил не рисковать. В знак дружбы в подарок князю вели в поводу прекрасного игреневого иноходца, предназначенного вместе с серым в яблоках конем в подарок Московскому князю. Тем более что, конь Ильяса повредил ногу и совсем захромал, его забили на мясо и вялили и коптили его на кострах в запас для дороги, чтобы не тратить много времени на охоту.
   Так к Ильясу снова возвратился подаренный отцом конь, чему он был безмерно рад.
   Князь принял послов в том же зале. Ахмед поклонился и сообщил князю, что отряд решил последовать его советам и возвращается на юг. Он также попросил князя принять скромный подарок от хана и указал в окно на привязанного к столбу иноходца. Князь поблагодарил и приказал служке принести в ответ связку бобровых и куньих шкур и отправить в лагерь татар две телеги с припасами.
   - Когда ты думаешь отправиться обратно? - спросил князь Ахмеда.- Я сегодня же отправлю гонца на юг во все поселения на вашем пути, чтобы вам не чинили препятствий.
   - Спасибо, - сказал Ахмед, - мы выедем через день. И послы, еще раз поклонившись, удалились.
   В назначенное время послы в сопровождении сторожевого отряда отправились в обратный путь. Когда проезжали мимо работавших на поле возле дороги крестьян, Савелий в одной из работниц в сарафане и платке узнал княгиню, которая не отрывала глаз от Ильяса, стараясь делать это незаметно. Дед, будто поправляя малахай, поднял в приветствии руку. Когда через некоторое время он невзначай обернулся, княгиня так же смотрела им вслед и вроде бы осеняла их крестом.
   - Это татар то, - усмехнулся дед.
   Сторожевой отряд проводил послов до границ княжества и вернулся обратно.

Глава 5

   Дарька стояла на площадке сторожевого дерева и с тоской всматривалась в степь. Наступала осень, лес окрашивался в багрянец, травы посохли и пожелтели. В степи было тихо и спокойно. С тех пор, как они остались совсем одни, не считая стариков конечно, у девочки не было ни одной свободной минутки. Дети работали с утра и до поздней ночи, запасали сено для скота и убирали урожай, которого еще много оставалось на полях.
   Иногда приезжали помочь товарищи отца по сторожевому отряду, привозили неутешительные новости. О матери, да об отце ничего не было слышно, как в воду канули. Девочка спустилась с дерева, надо было готовить еду на день. С тех пор, как пропали родители, дед Илья и бабушка Мария стали жить с детьми, еду готовить, нужно было, на пять человек. Обычно обед готовила бабушка. Но поднимая тяжелый мешок, сорвала спину, и теперь покряхтывая, лежала на топчане и только руководила Дарькой.
   Но та и без руководства знала, что делать, но жалея старушку, делала вид, что внимательно слушает. Перед тем, как затопить печь, девочка затолкала ухватом в самый дальний угол печи, приготовленный с вечера большой чугун с тыквой, нарезанной кусочками и уложенной плотно кожицей наверх. Вчера убирали тыкву и братья, соскучившись по сладкому, выбрали самую большую и спелую тыкву и попросили сестру напарить. Да ей и самой хотелось. Рядом поставила щи из капусты с репой и чугун с гречневой кашей.
   Еще надо было ощипать и приготовить уток. Они уже полетели на север, и Афоня подстрелил вчера несколько штук. Они выпотрошенные лежали в тазу возле печки и ждали своей очереди. Дарька решила двух уток зажарить на таганах в печи на углях, а остальных повесить на крюках в дымоход для копчения впрок. Для этого она еще с вечера натерла их внутри и снаружи солью и чесноком, как учила бабушка.
   Афоня встал тоже и выгнал коров, лошадей и овец пастись на луг за деревьями, где летом в сенокос заготавливали сено. Теперь там выросла зеленая и нежная отава и животные хорошо наедятся. Еремку пожалели будить, у него своя задача, он ежедневно ходил в пещеры к смотровому отверстию и наблюдал за дорогой возле родника. Там недели три назад им был замечен мирный отряд татар, они спокойно остановились возле родника и отдыхали там целый день, а потом направились дальше на север.
   Мальчик слез с печки, где он спал уже с неделю, так как на сене в сараюшке, где братья спали летом, уже было прохладно, и побежал к ручью умываться. Роса на траве была обильная и очень холодная, и ноги у него быстро закоченели. Получив нагоняй от сестры, за то, что бегает босым, Еремка вытер покрасневшие ступни тряпочкой и стал обувать лапти. Дед показал ему, как это нужно делать и с этой задачей он вполне справлялся. Туго обмотал ноги онучами, чтобы не было нигде ни складочки, ни морщинки, обул лапти и перевязал ноги до колен длинными веревочками - оборами. Полюбовался на свои аккуратно обутые ноги и показал сестре.
   - Ну что скажешь, молодец! - похвалила та - иди, завтракай и на свой пост в пещеру.
   На завтрак у Дарьки были пшенные блины. Бабушка с вечера поставила дрожжевое тесто по своему рецепту. Сначала варилась жидкая каша из пшена, в нее добавляли молока, пшенной и пшеничной муки и разведенные в теплом молоке дрожжи.
   Блины получались очень вкусные, желтые и ноздреватые. К блинам специально заквашивалось топленое в печи цельное молоко.
   Когда в печи прогорело, и пламя несколько ослабло, Дарька на трех сковородах принялась печь блины. У нее получалось очень ловко, она едва успевала выхватывать сковородником сковороды с готовыми блинами из печи. Их скоро выросла большая стопка. Девочка раскраснелась, кудрявые волосы ореолом окружали милое личико.
   - Эх, родителей то нет и полюбоваться некому, - вздыхала бабка Мария.
   После завтрака Дарька с Афоней отправились в поле на телеге вывозить оставшиеся снопы проса и пшеницы. Снопы стояли в суслонах и совсем просохли. Надо было их вывезти и сложить под навес в сарае, пока не начались затяжные осенние дожди. Еще из леса с репной поляны надо было убрать и принести домой овощи: репу, свеклу, морковь, редьку, до которой дед Илья был большой любитель. Хотя было очень тяжело, но с уборкой урожая ребята с помощью стариков вполне справлялись, и голодная зима не грозила осиротевшей семье.
   На поле с овощами повадились ходить дикие свиньи. Дед Илья уже третью ночь сидел в развилке могучего дуба на краю поляны, но пока неудачно. Свиньи разрыли землю, съели часть урожая и пока не появлялись. С дубов стали осыпаться желуди и свиньи, скорее всего, отправились туда. Но дед не терял надежды добыть молодого подсвинка и сказал, вешая на крюк колчан со стрелами и лук, что вечером снова отправится пытать удачу.
   - Деда возьми меня с собой, - попросился Ерема.
   - Ладно, - согласился дед, - а пока беги, посмотри, что там делается у родника.
   Мальчик надел армячишко, на голову малахай - в пещерах было уже прохладно, положил в старый колчан для стрел запас сухих лучин, в карман сунул серники и отправился в путь. Пробежав вдоль ручья до валуна у входа, внимательно осмотрелся и прислушался, как учил дед и, не заметив ничего подозрительного, проскользнул внутрь.
   Там было темно и холодно, мальчик достал первую лучину и зажег ее. Сразу стало веселей. Осмотрелся и вставил горящую лучину в держак на стене и сразу же зажег следующую. Так пробежав весь путь, добрался до хода, который вел к отверстию в обрыве. Последние метры прополз, осторожно выглянул, и сразу же отпрянул назад.
   У родника были чужие всадники. Они уже покидали стоянку, оставались только двое молодых воинов. Они яростно спорили и кричали друг на друга. Оба были на прекрасных конях, один на игреневом жеребце, а второй на сером в яблоках. Он держал в поводу еще одну лошадь, и на крики первого отрицательно качал головой.
   Ильяс, а это был он, не соглашался ехать без деда Савелия, который с утра ушел в лес за травами и дичью и до сих пор не вернулся.
   Между тем отряд уже скрылся за поворотом в лесу. Якуб ожесточенно плюнул и поскакал догонять отряд. Ильяс сказал ему, что без Савелия не поедет и подождет еще немного и остался у родника.
   Мальчику сверху было видно, что по кустам к стоянке пробирается дед. Он хромал, и за спиной у него была большая котомка. Видно молодой всадник ждал его. Вдруг мальчик заметил движение в лесу, где скрылся отряд. Это вернулся всадник на игреневом коне. Он встал за кустами, снял с плеча лук, вложил в него стрелу и прицелился в юношу на стоянке. Тот в это время заметил деда, и повернулся к стрелявшему всаднику спиной. От удара стрелы он вздрогнул, но только крепче сжал в руках поводья обоих коней. Следующая стрела попала в круп коня Савелия.
   Кони испуганно заржали и рванули вдоль обрыва в другую сторону. Обогнув обрыв, обезумевшие кони вдоль ручья вломились в лес. Последнее, что увидел дед, Ильяс все еще был на коне, свесившись на гриву, в спине у него торчала стрела. Он не сомневался, чьих рук это дело.
   - Ах, аспид, в родного брата, а, - возмущенно шептал он.
   Опасливо оглядываясь и прячась за кустами, он торопливо заковылял вслед за конями, молясь богородице, чтобы мальчик остался жив.
   Еремка видел сверху, что стрелявший воин пришпорил коня и скрылся в лесу вслед за отрядом. Надо бежать предупредить деда, подумал он и побежал через пещеры обратно, лучины еще горели, и было светло. Он нашел деда возле старой избушки в лесу, тот рылся в сараюшке, искал капканы. Мальчик, задыхаясь от быстрого бега, рассказал ему что видел. Раненый юноша, старик - по виду оба не татары, должны быть возле ручья и сравнительно недалеко отсюда
   - Пойдем, только тихо, посмотрим, что и как, - распорядился дед.
   Крадучись пошли вдоль ручья. Вскоре услышали фырканье лошадей и бормотание. Прячась за кустами и деревьями, подошли ближе. На поляне, возле ручья раскинув руки, лицом вниз лежал юноша. Он не шевелился. Возле него стоял серый в яблоках красавец конь и, пофыркивая, обнюхивал его голову, словно недоумевал, почему хозяин не встает. Второй конь, значительно хуже первого, вытянув из ослабевших пальцев раненого повод, недалеко спокойно щипал траву.
   Из кустов показался старик. Всхлипывая и сокрушенно бормоча, он встал подле раненого на колени, хотел вырвать стрелу и вдруг услышал.
   - Погоди, человече, только хуже сделаешь.
   Вздрогнув, Савелий увидел за кустами старика и мальчика и попросил о помощи. Они решили сначала доставить юношу в безопасное место, а потом извлечь стрелу и лечить.
   С трудом подняли, уложили раненого лицом вниз на лошадь Савелия. Серый конь в чужие руки не дался. Но, когда процессия с хозяином углубилась в лес, пошел следом.
   Решили положить юношу в старой избушке в лесу. Еремку послали живой ногой за бабкой.
   - И пусть захватит свою лечебную сумку и все необходимое, - приказал дед Илья.
   По дороге Савелий рассказал, что это за юноша и как они попали к татарам. Дед Илья и сам уже сообразил по коню, оружию, да по виду раненого, что тот не из простых селян.
   В избушке застелили топчан чистой холстиной и уложили юношу на живот. Он так и не пришел в сознание. Прибежала запыхавшаяся бабка Мария и сразу стала командовать.
   - Затопите печку и нагрейте два чугуна воды, - приказала она. Еремку отправила поискать свежий подорожник, сказала в каком месте его много.
   - Я и сам знаю, - обиделся мальчик.
   - Ну, знаешь и хорошо, беги быстрее.
   Когда вода нагрелась, бабка приказала старикам держать раненого за руки и ноги и быстро выдернула стрелу. Хлынула кровь, раненый дернулся и застонал.
   - Потерпи, милый, сейчас, сейчас, - бормотала бабка, прикладывая к ране тампон из корпии, чтобы остановить кровь. Потом промыла рану теплой водой, приложила к ней, чисто вымытый подорожник и перевязала длинными льняными полосками ткани.
   - Надо попробовать дать ему выпить лечебного отвара.
   Но ничего не получилось.
   - Надо ждать, может он придет в себя. Я пока посижу с ним, а потом ты меня сменишь, - сказала бабка деду Савелию.
   - Сведи его в основной дом и накорми, - велела она деду Илье.
   Савелий не хотел оставлять юношу, но бабка строго посмотрела и он подчинился.
   - Иди, иди, - сказал дед Илья, - твой парень в надежных руках.
   Еремку отправили уничтожить следы от двух лошадей, и посмотреть у родника, не появился ли там кто. Возможно, парня будут искать. Мальчик осторожно пошел обратно по следам, старательно расправляя траву и выпрямляя согнутый кустарник. Недалеко от родника он спрятался в кустах и, прислушиваясь, внимательно осмотрел все вокруг. Было тихо и спокойно. Он решил еще понаблюдать, не появится ли кто. Не заметив ничего подозрительного, мальчик решил, что пробыл у родника достаточно долго. Солнце уже клонилось к западу, он сильно проголодался, поэтому осторожно поднялся, прислушался и побежал домой. По пути забежал в избушку, там все было по прежнему. Раненый так и не пришел в себя, и около него тревожно хлопотала бабка и вернувшийся Савелий. Юноша метался по постели и бредил. У него начался сильный жар и лихорадка.
   - Богородица, спаси и сохрани! - бормотал старик, не замечая слез градом катившихся из глаз, из последних сил удерживая Ильяса за руки, чтобы тот в бреду не сбил повязку и не растревожил рану. Бабка, сбивая жар, протирала раненого холодной влажной тряпкой.
   - Да, ты голодный целый день, - сказала она внуку, - беги, поешь, да пришли сюда Афоню с Дарькой, а то мы уже не справляемся.
   Наконец раненый затих и вроде бы уснул и старики вздохнули с облегчением.
   Когда Дарька услышала, что у них появился раненый княжич, у нее захолонуло сердце.
   - Спасибо, тебе богородица, - тихо прошептала она. Дело в том, что она давно ожидала, что-то должно произойти. Она превращалась в девушку. Горячая кровь бурлила в ней, бродили здоровые жизненные соки, Дарька ждала любви. Конечно, она и раньше влюблялась. Первый раз она влюбилась в восемь лет в мальчика Данилку, сына кузнеца из городища. Ему было лет десять, он приехал с отцом к ним в лес на телеге. Привезли нужные в хозяйстве вещи, которые кузнец отковал для деда. Сначала мальчик смущенно стоял возле телеги, но потом, когда взрослые договорились о цене и ушли в избу пить брагу, дети осмелели. Дарька спросила, как его зовут и, взяв за руку, повела показывать свои самые заветные места. Они забрались на сторожевое дерево и долго смотрели на степь сверху, потом девочка показала ему гнездо малиновки в кустарнике. Дети тихонько подкрались и долго глядели на пять аккуратных яичек. Руками не трогали, они уже знали, что птичка может бросить гнездо. Потом долго бродили по ручью, босыми ногами разбрызгивали воду и отыскивали красивые камушки до тех пор, пока мальчика не позвал отец, уже собравшийся домой. Девочка потом еще долго вспоминала Данилку.
   Второй раз Дарька влюбилась год назад в настоящего княжича. Они с отцом прошлым летом поехали в городок на ярмарку. Девочка в новом сарафане и красиво расшитой сорочке сидела на телеге и с любопытством и удовольствием жадно оглядывалась по сторонам. Народу на ярмарку ехало много, перед самым въездом в город стояла на обочине вереница телег. Бойцы сторожевого отряда и их телегу оттеснили в сторону. Освобождали дорогу соседнему князю, который со своей дружиной покидал город. Наконец показался отряд князя. Все были в красивых доспехах и на хороших ухоженных конях. Крестьяне сошли с телег и, сняв шапки, склонились в низком поклоне. Дарька осталась на телеге и, открыв рот, вытаращилась на ехавшего рядом с князем красивого юношу. Он был на небольшом белом коне, на плечах у него развевался синий шелковый плащ, скрепленный сверкающей брошью. На голове у него был обод, который удерживал длинные белокурые волосы до плеч. Когда его надменный скучающий взгляд остановился на девочке, в лице его что- то неуловимо изменилось. Он тоже открыл рот, передразнивая ее, подмигнул, усмехнулся и отвел глаза. Вся кровь бросилась девочке в голову. Она сразу влюбилась решительно и бесповоротно.
   С тех пор княжич всегда был рядом с ней. Она мечтала о нем постоянно. Чтобы она не делала, полола огород, носила воду, доила коров или шла в лес за грибами - ему всегда находилось место рядом. Она постоянно мечтательно и глупо улыбалась, порой не слышала, что ей говорят. Это ее состояние было замечено взрослыми.
   - Влюбилась что ли, - удивлялась мать, - вроде бы совсем не в кого. Нет же никого вокруг на много верст.
   Каким- то непостижимым образом тот княжич в мечтах сразу превратился в раненого юношу у них в избушке, и девушка была уверена, что богородица услышала ее молитвы, и вот княжич оказался у них в лесу совершенно беспомощный. Она будет за ним ухаживать, лелеять, она ни за что на свете не даст ему умереть. Еремка сказал, что раненый без сознания, значит, она вдоволь насмотрится на него, будет его трогать, когда никого не будет рядом и он ничего не услышит. Щеки ее горели маковым цветом, она шустро носилась по избе, готовя курицу для бульена, бабушка сказала, что когда он придет в себя, его нужно будет напоить куриным бульеном. Зарубив и ощипав молодую жирную курицу, она опалила ее на огне, выпотрошила, вымыла, завернула в чистое льняное полотенце и помчалась в лесную избу, где был раненый, варить будет на месте, где уже жарко топилась печь.
   Раненый лежал на здоровом правом боку. Он был бледным, осунувшимся, каштановые вьющиеся волосы были влажные и свалялись вокруг лица. Но дышал ровно и глубоко и крепко спал. Бабушке видно удалось влить ему в рот несколько ложек сонного отвара.
   - Наконец то, - ворчливо сказала бабушка, кряхтя и морщась от боли в спине. - Курицу принесла? Клади в казан варить, да посидишь вот тут, а я пойду, прилягу.
   Бабушка ушла, Савелий топил небольшую баньку у ручья, и девушка осталась в избушке одна с раненым. Она сняла теплую душегрейку, оставшись в сарафане и сорочке, шустро пристроила курицу в казан, налила воды, бросила душистых трав, вымыла руки. Вытерла их насухо полотенцем и в волнении подошла к юноше. Слюдяные оконца пропускали мало скудного осеннего света, было плохо видно. Дарька зажгла лучину, поднесла к лицу раненого и жадно уставилась на него.
   Ильяс ровно и спокойно дышал. Девушка внимательно вглядывалась в смуглое красивое лицо с точеными чертами. Орлиный нос с небольшой горбинкой, черные изломанные посередине брови, густые пушистые ресницы опахалами, лежавшие на бледных впалых щеках, твердые мужественные губы - все это сразу понравилось ей. Ей понравился и темный пушок на щеках и подбородке незнакомца. Ему наверно лет шестнадцать - семнадцать с нежностью подумала она.
   От близкого света ресницы юноши дрогнули и он застонал. Дарька испуганно отскочила, вставила лучину в кольцо над небольшой кадкой с водой и замерла. Раненый не шевелился и она снова подошла. Она посмотрела на большие беспомощные руки, лежавшие поверх покрывала и тихонько погладила их. Осмелев, она положила руку на лоб юноши и с волнением погладила щеки. Жара не было, юноша крепко спал. Она поправила ему подушку, стараясь не беспокоить, укрыла покрывалом, отошла к лавке и села за прялку. Сидеть без дела не приходилось, надо было работать, и она споро зажужжала веретеном.

Глава 6

   Бабка Мария, перед тем как уйти приказала деду Савелию истопить баньку. Она стояла на ручье недалеко от избушки. Вручая деду холщевые рубаху и штаны, вязаные носки и валенные коты, сдернув с крючка старый, но чистый армяк, приказав свою одежду оставить под навесом у бани, бабка спросила.
   - Не забыл, как баню то топить, аль показать?
   - Еще не забыл, справлюсь, - смутился дед.
   Сначала он внимательно осмотрел баню снаружи и внутри, с великим наслаждением вдыхая забытые запахи. Баня была небольшая с аккуратным предбанничком, стены которого сплошь завешаны связками березовых веников, пучками мяты, зверобоя, иван - чая, связками веток черной смородины. Все это так пахло, что у деда закружилась голова.
   В самой бане было чисто и сухо. В очаг, сложенный из речных камней, был вделан казан для горячей воды, рядом стояла небольшая липовая бочка для холодной воды и небольшой тазик с просеянной золой для заварки щелока. У стены желтела выскобленная лавка из цельной доски, на ней деревянные шайки для горячей и холодной воды и свежий веник.
   Вдоволь насмотревшись, дед Савелий подхватил стоявшие у бани ведра, и стал не спеша таскать воду из ручья, стараясь зачерпывать текущую воду. Когда казан и бочка были наполнены, присел отдохнуть на лежавшую у бани колоду.
   Передохнув, занес березовые дрова, разжег очаг и пока баня и вода нагреются, снова сел на колоду послушать осенний лес. Лес дед любил всегда, даже зимой, когда он был закрыт снеговым покрывалом и, казалось бы, ничего интересного в нем нет. Деревья стоят голые, птиц мало, только величественные ели и сосны, стайки краснозобых снегирей и пестрые дятлы оживляют лес. Савелий в молодости, любил зимний лес. Ему нравилось разгадывать дорожки следов на белом снегу, разбегающихся во все стороны. Он возвращался из леса бодрый и полный жизни.
   Лес всегда был разный. А окутанный зеленым шумом весенний лес: страстное чуфыканье тетеревов, тэканье глухарей, блеяние бекасов и хорканье быстрых серых птичек, журчание ручейков под снегом - все это с великой тоской вспоминал Савелий в татарском плену. Он ненавидел запахи татарского лагеря. В каком бы красивом и вольном месте не устраивался лагерь, через пару дней в нем устанавливался стойкий запах: кислой овчины, горящего кизяка, конского пота и мочи, коптящегося мяса и варившихся кишок.
   А полный ягод и вкусно пахнувший грибами лес в конце лета, когда под каждым кустом и деревом, можно найти приют. Даже теперь в середине осени лес был сказочно красив и навевал тихую грусть и умиротворение. На перекате бормотал ручей. Деревья покорно роняли свой багряный убор. Дед впервые за много лет вздохнул свободно, никаких врагов, рядом свои родные люди, а парень, бог даст, поправится.
   - Что это я разнежился? - подхватился дед. - Пора и честь знать, - и он шустро нырнул в баню. Заложив дверь на крючок, чтобы чувствовать себя спокойнее, разделся в предбаннике и трепетно ступил в сухое тепло. Налил в шайку горячей воды, добавил холодной и с наслаждением облился с головы до ног. Потом нашел веник, окунул его в горячую воду, чтобы распарился, заварил щелок и, охая и вскрикивая, принялся хлестаться горячим веником. Облился холодной водой. Повторив процедуру два раза, вымыл в щелоке поредевшие волосы, нашел кусок грубого мыла и мочалку, тщательно вымылся, смывая с себя многолетнюю грязь плена и унижений.
   Переодевшись в чистую холщовую одежду и почувствовав себя моложе лет на двадцать, дед набрал в предбаннике трав для чая, и заторопился в избу. Там все было без изменений, парень спокойно спал, Дарька сидела на лавке и пряла, только веретено быстро жужжало в руке.
   - С легким паром, дедушка! - вскочила она с лавки, - сейчас соберу тебе вечерять.
   Она шустро стала собирать еду на стоявший в углу чисто выскобленный стол, отрезала от краюхи большой ломоть хлеба, положила деревянную ложку, налила полную миску уже упревшей куриной похлебки с пшеном. Попросив девушку сварить чай, дед сел за стол и жадно принялся за еду. Он растрогался до слез, давно никто о нем так не заботился.
   - Там еще много жара, может, и ты сходишь попаришся?
   - А и то, правда, - согласилась Дарька. Баню, она любила и стала собираться. Достала из стоявшего в углу сундука чистое белье, полотенце, накинула душегрейку, замотала голову повойником и моментально исчезла.
   На улице уже стемнело, но на небе взошла полная яркая луна, и высыпали звезды. Лес вокруг таинственно притих. Света не надо будет зажигать, от луны светло - подумала девушка и побежала в баню. Заперев дверь, мало ли что, быстренько разделась и шмыгнула в баню. Но в этот раз не могла долго наслаждаться паром, душа ее рвалась обратно в избу, к спящему княжичу.
   В избе было тихо, только из угла доносился густой храп деда, устроившего там, на охапке свежей соломы себе постель. В печи уже прогорело, но еще было достаточно жарко, и Дарька, размотав повойник, принялась сушить у очага волосы.
   Ильяс вынырнул из забытья, как пробка из бутылки. Его привели в себя вкусные запахи. Он почувствовал, что очень голоден, и не только. Некоторое время он пытался сообразить, где он и что с ним случилось. Он лежал на боку на постели, пахнущей сеном, спина болела и чесалась. Мучительно хотелось почесать, но он был очень слаб и не мог пошевелиться. В углу у стены громко храпели. Хлопнула дверь, впустив облако холодного пара и закутанную в тряпки фигуру. Смежив глаза, юноша принялся осторожно наблюдать. Фигура размотала тряпки и превратилась в молоденькую девушку, которая поднимая на растопыренных пальцах тяжелую массу волос, стояла у очага, поворачивалась к теплу то одним боком, то другим. Лицо ее при этом так забавно морщилось, что Ильяс неосторожно хмыкнул. Она вздрогнула, резко повернулась и посмотрела в сторону постели. Юноша зажмурил глаза и не шевелился. Дарька метнулась к постели, потрогала лоб, вроде не горячий, но что-то ее насторожило. Она зажгла новую лучину, близко поднесла к лицу раненого и отшатнулась, на нее внимательно смотрели яркосиние глаза. С минуту Дарька и раненый напряженно смотрели друг на друга. Девушка никак не ожидала увидеть на этом смуглом лице таких светлых глаз, а Ильяс был очарован красотой девушки и жадно рассматривал: нежное румяное личико, брови как крылья ласточки, небольшой чуть вздернутый носик и пухлые ребячьи губы. Все это в обрамлении кудрявых светлых волос, которые волной лежали на спине, укрывая хозяйку ниже пояса
   С трудом разлепив спекшиеся губы, юноша произнес.
   - Где я? Кто ты? Я что умер и попал в рай? - сам не зная почему, он произнес все это по-русски, стоявшая перед ним девушка чем- то напомнила ему мать.
   - Очнулся! Пришел в себя! - Дарька метнулась в угол и стала тормошить спящего деда.
   - Очнулся! Очнулся! Смотрит! - радостно кричала она. Потом зашептала на ухо проснувшемуся деду. - Дедушка, ему наверно до ветра надобно, шутка ли неделю без сознания, я пока выйду в сенцы, ведерко в углу.
   Когда она вернулась, скрутив в узел и убрав растрепавшиеся волосы под повойник, Ильяс полусидел на постели и дед трясущимися руками пытался напоить его водой. Вода лилась мимо и он попросил.
   - Дашенька, дочка помоги мне, ума решился от радости.
   Девушка отобрала у деда кружку с водой и поднесла к губам юноши, придерживая другой рукой его голову. Раненый жадно осушил всю кружку. Потом она кормила его с ложки куриной похлебкой и поила бульеном, до тех пор, пока юноша смущенно покачал головой, откинулся на подушки и сразу заснул.
   - Ну, слава тебе господи! Теперь пойдет на поправку, завтра, бог даст, мы с дедом Ильей вымоем его, устроим ему баню. Ты, ложись, спи, дочка, а я еще посижу возле него.
   Дарька устроила себе постель на лавке в углу, истово помолилась богородице, завернулась в шубейку и крепко уснула. Она твердо верила, что все теперь будет хорошо, и завтра ее ждет чудесный день.
   Когда назавтра пришли дед с бабкой, им первым делом сообщили, что раненый пришел в себя, поел и теперь спит.
   - Может быть, его уже можно помыть? - спросил Савелий у бабки, как главной лекарки.
   - Посмотрим, посмотрим, для этого нужно, чтобы он проснулся, - засмеялась бабка. Она уже давно заметила волнение внучки, каким беспокойным пламенем горят ее щеки, поэтому решила отослать ее от греха подальше. Конечно, чему быть, того не минуешь, но все таки она отослала девушку в основную усадьбу, наказав ей и Афоне, обмолачивать в сарае просо.
   Парня решили помыть здесь же, затопили печь и поставили греться большой казан воды. Когда он проснулся, бабка Мария размотала повязку и внимательно осмотрела рану, и осталась довольна.
   - Да, ты у нас не только красавец, но и везучий тоже, видно, в рубашке родился, даже кость заживает.
   Стрела насквозь пробила лопатку, и бабка очень беспокоилась, не было бы каких осложнений. Но все было нормально, лихорадка отступила, рана быстро затягивалась, и бабка решила, что парня можно осторожно помыть, она справедливо полагала, что тогда выздоровление пойдет еще быстрее.
   Юноше вымыли голову, осторожно протерли влажными тряпками, смоченными в горячей и холодной воде, насухо вытерли суровым холщевым полотенцем, переодели в чистые порты и рубаху. Он почувствовал себя родившимся на свет заново. Чтобы рана не зудела, бабка смазала ее специальной мазью и наложила свежую повязку. Потом его накормили, напоили чаем с лечебными травами, заменили матрац, застлали его свежими, пахнущими ветром и травой холстинами. Едва коснувшись головой подушки, он крепко заснул.
   Осень окончательно вступила в свои права, задули холодные северные ветры, и на семейном совете решили не жить больше на два дома и не бегать туда - сюда. Вокруг было спокойно, недавно проскакавшие бойцы сторожевого отряда сообщили, что татары давно оставили приграничные участки. Юношу с дедом никто не разыскивал, в последнее время Ахмед болел и в отряде распоряжался Якуб. Неизвестно, что он может сказать хану по возвращении, вплоть до того , что брат с дедом сбежали, самовольно покинув отряд.
   Юноша очень тревожился за мать, как то она переживет это известие. Но в городище уже прибыл гонец от хана за ответом от Московского князя. Поэтому, Ильяс, которого, все дружно называли Илюшей, был благополучно перевезен и устроен в светелке родителей, предложил Савелию съездить в город. Нужно было купить зимнюю одежду. Может быть, удастся еще застать гонца и передать весточку матери. Тем более что лагерь татар должен был вот, вот сняться с места и откочевать на юг, где было теплее и было чем кормить многочисленный скот.
   Раненому понравилось в светелке родителей, в углу на сундуке устроился Савелий. Все остальные разместились в передней избе: дед с мальчишками спали на печке, бабка на широкой лавке в углу, а Дарька расположилась на топчане за занавеской в закутке за печкой. Назавтра утром, когда юноша еще спал, вся семья, включая деда Савелия, села завтракать, он впервые близко рассмотрел большеглазые лица детей. Все дети были красивы, и кого-то неуловимо ему напоминали.
   А почему они живут с дедом и бабкой? Где их родители? - задавался вопросом он, но обладая врожденным тактом и боясь причинить боль, узнать не решился. Потом у Дарьки спрошу, решил он. После завтрака стали собираться в город. В последний момент с ними напросилась девушка, ей захотелось навестить бабушку и подружек и купить себе обновку и ленты, тем более что дед Савелий, проверяя целы ли деньги, что дала им в дорогу княгиня, тихонько сунул ей в руку несколько монет.
   Поехали на телеге, осень стояла сухая, и ехать было хорошо, дорогу еще не развезло.
   В степи было тихо и спокойно, трава пожелтела и пожухла. Дарька грустно провожала глазами, пролетавший над ними, громко курлыкавший клин журавлей.
   - Скоро зима, это, наверное, уже последние птицы, - подумала девушка. Всю неделю птица валила на юг сплошным косяком, верный признак того, что наступают холода.
   Всю дорогу погоняли лошадь, старались успеть в городище до закрытия ворот. Темнело быстро, и ворота закрывали рано. Едва успели, сторожа уже закрывали ворота, когда телега подъехала к городу, но узнав деда Илью - пропустили. На ночлег остановились у матери Степана. Старушка засуетилась, принимая гостей. На ее вопросительный взгляд дед Илья покачал головой.
   - Ничего не слышно, - сказал он.
   - Что- то случилось? - тихо спросил у Дарьки дед Савелий.
   - Отец с матерью попали в плен к татарам, сначала они увезли мать, отец поехал ее разыскивать и тоже пропал.
   -А когда это случилось? - спросил дед. В глубине души он уже понял, кого напомнили ему дети и с замиранием души ждал ответа.
   - В начале лета, - грустно сказала девушка.
   - А ваша мать молодая красивая женщина с красивой русой косой и зовут ее Алена?
   - Да, - с надеждой прошептала девушка, - ты ее видел, ты знаешь, где она?
   Как тесен мир, подумал дед и рассказал, где находится Алена, что живется ей пока неплохо, она находится в услужении ханши Ульчи, матери Ильяса, которая очень ее любит и доверяет ей.
   - А далеко это? - спросила девушка.
   - Недели две скакать на коне, но это пока, скоро татары откочуют далеко на юг и только весной вернутся в свой старый лагерь.
   - Дедушка, а о других пленниках мужчине и молодом парне, ты ничего не слышал? - с надеждой спросила девушка.
   - В нашем лагере нет, а вот в лагере старшего сына хана, вроде бы кузнечат какие- то пленные русские, но ваши это или нет, я не знаю. Лагерь этот расположен дальше на юге. Дарька, смеясь и плача, кинулась с важными новостями к бабушке.
   За ужином Савелий долго рассказывал о своем плене, как привезли в лагерь Алену и как ей там живется. Решили, что Савелий расскажет гонцам, что ханский сын предательски раненый татарской стрелой в спину, сейчас еще в очень тяжелом состоянии и до весны ехать никуда не сможет. Так видно богу было угодно, за ним преданно ухаживает семья Алены. И надо сказать хану Ахмату, чтобы гонцы, которые приедут за Ильясом весной, привезли с собой и вернули семье Алену.
   Назавтра гости разделились, каждый пошел по своим делам. Савелий заспешил в гостевой дом, чтобы застать гонцов, время поджимало, ненароком уедут. И вовремя, гонцов было двое, уже известный нам Ахмед и с ним молодой нукер, которого дед хорошо знал. Это был молодой нукер Рашид, который часто стоял на страже у шатра ханшы, и был ей бесконечно предан. Дед очень обрадовался, увидев его. Он знал, что ему можно довериться.
   Зато самому деду очень обрадовался Ахмед, он очень опасался, что придется предстать перед ханом с неутешительными вестями о ханском сыне. Уже неделю он осторожно наводил справки о деде и парне, никто ничего не знал. Да и из Москвы гонца не было, поэтому надо было скакать обратно, что называется, несолоно хлебавши.
   Завидев деда, он тихо спросил?
   - Жив? - и получив утвердительный кивок, облегченно вздохнул.
   Потом он завел его в шатер и долго расспрашивал, удрученно качая головой. Узнав, что за парнем ухаживает семья Алены, не очень то и удивился, сказал, что женщину они забрали, где то в этих местах. Потом он сказал, что в татарском стане неспокойно, мутит воду Якуб. Он вернулся из похода злой, как бешеная собака, и уже со своим лагерем и основным скотом откочевал на юг. А хан с небольшим отрядом и своей ставкой будет ждать нашего возвращения. Улучив момент, когда Ахмед отлучился из шатра, дед передал Рашиду небольшой мешочек на шнурке, наказав никому не показывать, носить под одеждой на шее и передать в руки самой ханше.
   - Поклон от сына, - сказал он, подумав, что Ульча сама догадается, откуда это, увидев ладанку, что дала ему княгиня. Вскоре гонцы уехали.
   Савелий возвратился в избу, где они остановились, чтобы вместе с Дарькой идти на торжище, покупать зимнюю одежду. Он был безмерно рад, что сделал такое важное дело, послал весточку госпоже. Девушка тоже без дела не сидела. Она навестила своих подруг, Варю и Анюту, посмотрела их наряды, они рассказали и показали ей, что теперь носят, город как- никак. Ей захотелось похвастаться княжичем, но она была умненькая девушка и решила пока молчать. Недаром говорят - слово серебро, молчание золото - справедливо рассудила она. Девушки договорились, что Дарька приедет зимой, на святки, побудет неделю другую и они, как следует, погуляют.
   А дед Илья пошел по своим делам. Ему надо было сходить к кузнецу, пополнить запас стрел и другие охотничьи припасы. Так же надо было разжиться собакой, а может даже и двумя. Надо было охотиться, да и зимой видно снова одолеют волки. В непролазных урочищах речки Вязовки, дед летом засек несколько волчьих выводков. Надо будет договориться с другими охотниками, чтобы они приехали в усадьбу к деду по первой пороше на волчью облаву. Прошлой зимой волки замучили, задрали у деда двух собак, шуструю Жучку и спокойного добродушного Карая.
   В теплое время они возле усадьбы не показывались, были сыты и заняты своими волчатами.
   Только один раз, года три назад Дарька, тогда десятилетняя девочка возвращалась с репной поляны с тяпкой в руках. Она немного опередила бабушку и Афоню и шла по тропинке одна. Вдруг за поворотом, в шагах десяти, она увидела волка. Он стоял, нагнув лобастую голову, прямо на тропе и в упор смотрел на девочку немигающими желтыми глазами. Девочка, крепче сжав тяпку в руках, остановилась и тоже уставилась на него.
   Первым не выдержал зверь, он отвернулся и бесшумно исчез в кустах. Дарька, чуть жива от страха, неподвижно стояла на месте. Вскоре послышались голоса брата и бабушки. Видя ее побледневшее лицо, они спросили, что случилось.
   - Волк! Вот здесь только сейчас был волк! - закричала девочка.
   - Они летом обычно не нападают, но не ходите в лес по одному, а, то так и до беды недалеко, - спокойно посоветовала бабушка, - бывали случаи, что волки утаскивали детей.
   Вернулся дед Илья с выжловкой Пальмой и двумя щенками. Собаку дал собачник на время, только на эту зиму, а из щенков он сам должен будет сам вырастить для себя собак.
   За собаку и щенков дед отдал большой туес меда и бочонок соленой дичины.
   - Да, смотри не страви опять волкам, - строго наказал ему хозяин собак.
   Дарька и Савелий на рынке купили зимнюю одежду: парню добротный полушубок, сапоги, на большие холода валенки, две смены портов и рубах, на голову лисий малахай.
   Себе дед купил уже ношенную одежду, дешевле и проще.
   - Не по чину наряжаться. Всяк сверчок - знай, свой шесток,- бормотал он.
   Дарька сторговала себе красивый гарусный платок, две ленты, голубую и красную, бусы и ужаснулась своим тратам. Потом выбрала для Илюши витой поясок и гарусный синий шарф. Эти покупки она спрятала даже от Савелия, справедливо рассудив, что девушке негоже лезть к парню первой со своими подарками.
   Заночевали еще одну ночь, а ранним утром отправились в свой лес. Пальма бежала следом, а мешок со щенками Дарька держала на коленях, они сначала возились и повизгивали, а потом пригрелись и засопели. Домой дорога показалась короче, утром подморозило, и конь шел ходкой рысью, без понукания. Вскоре показалась и дубрава, их уже ждали, Еремка высмотрел их со сторожевого дерева и ребята встретили их на опушке.
   - Как там Илюша? - смущаясь, спросила у братьев Дарька.
   - Соскучилась? - в свою очередь понимающе спросил Афоня, он уже заметил интерес сестры к раненому.
   - Вот еще, - вздернула нос сестра, - больно надо.
   А Еремка простодушно ответил.
   - Поправляется, слава богу, уже понемногу ходит и все выглядывает в окно.
   Юноша сидел на топчане в дедовой меховой безрукавке, одетой на рубаху для тепла, и тревожно и нетерпеливо смотрел на дверь. Все эти три дня он все время думал о девушке, о ее ласковых быстрых руках, он мучительно пытался вспомнить ее лицо, но оно все время ускользало от него. Парень совсем извелся.
   Первое, на что наткнулась Дарька, занеся щенков в избу, на этот его взгляд, вопросительный и тревожный, мгновенно поняла его значение и, вспыхнув как маков цвет, смущенно разделась и занялась щенятами. В избу зашел Афоня, занес мешок с одеждой, и предложил юноше все посмотреть. Тот насилу оторвав взгляд от смутившейся девушки, стал вынимать из мешка и рассматривать незнакомую одежду. Примерил валенки, оказались немного великоваты.
   - Как раз на носок будет хорошо, а теперь полушубок примерь, - засуетился возле парня подошедший Савелий. Одежда подошла и ладно сидела на юноше, хотя он и сильно похудел за время болезни.
   - Откормим, были бы кости, а мясо нарастет, - засмеялась бабка Мария, она была довольна, все- таки, что раненый так быстро встал на ноги, была ее заслуга и немалая, не зря она сидела возле него ночами напролет.
   Все любовались щенками, которые уже вполне освоились и шныряли по всей избе, и придумывали им имена. Сучку, которая была полностью черненькая с небольшим белым пятнышком возле левого глаза, с легкой руки Еремки сразу назвали Жучкой, это имя ей подходило, и она отзывалась на него. Она ластилась ко всем и никого особенно не выделяла. Но кобелек, он тоже был черный, но белое пятно на голове имел большое во весь крутой лобик до торчащих ушей, получил имя Белолобый. Но он был почти в два раза больше сестры, и так потешно переваливался на своих неокрепших лапах, что Дарька, смеясь, воскликнула.
   - Это пентюк, какой - то!
   Так и получил щенок два имени, Белолобый и Пентюк, и на оба отзывался. Но любимого хозяина он выбрал себе не сразу. Он долго принюхивался, внимательно рассматривал, находящихся в избе людей, но потом неожиданно подошел и сел возле Ильяса. С тех пор он не выпускал его из виду, повизгивая и стараясь обратить на себя внимание. А ночью забирался под топчан, где спал юноша и неумело, сбиваясь на визг, рычал на каждого, кто приближался к постели.
   Растроганный такой преданностью, Ильяс решился приласкать щенка. Он нерешительно погладил песика по голове, и тут же с радостным визгом был облизан с ног до головы. С тех пор юноша привязался к щенку, он наливал ему в деревянную мисочку молока и остывшей похлебки и не ленился ходить к ручью и мыть эту мисочку после каждой еды. В детстве у него не было своей собаки, его больше интересовали маленькие ягнята, а когда подрос - жеребята.

Глава 7

   Время между тем шло. Осень подходила к концу. Ильяс уже совсем поправился и с интересом наблюдал жизнь на крестьянском подворье, где постоянно кипела работа. Все были заняты, и он стал принимать посильное участие в их заботах. Особенно ему понравилось пилить и колоть дрова. Они с Афоней распиливали дерево на чурбаки, которые он с удовольствием колол и складывал в поленницы под навес. К лесу относились бережно, все шло в ход и толстые ветки и сучья.
   Зимой все сгорит, - говорил рачительный Савелий.
   Убрали и вывезли с поля капусту. Она в этом году уродилась отменная, ядреная крепкая. Некоторые кочаны были настоль велики, что их приходилось нести вдвоем. Бабка, по своим приметам, назначила хороший для засолки капусты день. Сразу после завтрака и приступили к работе. Руководила всем бабка, а дети и Ильяс должны были рубить капусту. День был тихий, сравнительно теплый и работой решили заниматься во дворе. Выкатили из- под навеса кадки и большую липовую колоду, долбленную из целого ствола. Кочаны разрубали на части, и складывали в колоду, предварительно вырезая и очищая длинные сочные кочерыжки, которые с большим удовольствием грызли. Потом вооружились хорошо наточенными лопатами, встали вокруг колоды принялись рубить капусту. Она была белая и сочная, и пахла особенной свежестью. Бабка посыпала рубленую капусту солью, тмином или семенами укропа. Уже к обеду капуста была засолена и засыпана в кадки. Ее утрамбовали и прикрыли капустными листьями и деревянными кружками.
   - Вот какие мы молодцы, - сказала довольная бабка, - когда вместе и дружно и работа спорится.
   Чтобы не застоялся его красавец конь, Ильяс почти ежедневно выезжал на нем в степь и всегда брал с собой лук и стрелы. Дичи было много, он добывал двух, а бывало и трех зайцев, а иногда косулю. Старики были очень довольны таким подспорьем, кроме них самих, кормить надо было четыре растущих молодых рта.
   - А в них еду как в мешок кидаешь, - смеялась бабка Мария.
   Вот и сегодня Ильяс добыл двух зайцев и собрался уже домой, но заметил, что оказался в незнакомом месте и заблудился. В отличие от степи, в лесу он еще плохо ориентировался. Но тут он уловил запах дыма, справедливо решив, что кроме них тут никого нет, стал пробираться напрямую через лес в сторону дыма. По пути ему попался холм, поросший молодым березовым подлеском. Кое - где торчали обломанные пни и валялись стволы деревьев. Видимо, тут, когда то прошел сильный ураган и повалил лес. Приглядевшись, парень заметил, что некоторые пни и упавшие стволы, покрыты ковром грибов. Он, свесившись с седла, сорвал несколько штук, вдруг их можно есть.
   Ильяс обожал грибы, особенно соленые рыжики и грузди, солить которые бабка была великая мастерица. Да и ячменная похлебка со свежими или сушеными грибами тоже ничего, мечтательно улыбался проголодавшийся юноша. Вскоре он выехал на едва заметную тропку, которая привела его к избе.
   Дома была только Дарька, увидев грибы, она радостно закричала.
   - Да это же опенки! Что - то в этом году они поздно! - и тут же засобиралась в лес.
   - Я знаю это место! - заявила она.
   - Можно и я с тобой пойду, вот только поем немного, - смущенно попросился юноша.
   - Мы вместе поедем на коне, он дорогу знает, - с робкой надеждой, что девушка согласится, добавил он. Ему давно хотелось остаться с девушкой только вдвоем и узнать ее поближе, пообщаться и поговорить с ней. Его так тянуло к девушке, что, даже не оглядываясь, он спиной ощущал, когда она появлялась рядом.
   Пока юноша с аппетитом ел тушеную зайчатину и пил травяной чай, Дарька разыскала деда Савелия и попросила разделать зайцев, сказав, что Илюша нашел опята, и они на Сером едут за грибами, потому что ждать нельзя, не сегодня, завтра ударит мороз, и грибы пропадут.
   - Что ж грибы это хорошо, только смотри, девушка, не влюбись совсем, Ильяс парень горячий, - дед тоже заметил взаимный интерес молодых людей, и гадал, что из этого может выйти. Очень уж разные у них дороги, беды бы только не натворили, - размышлял он.
   Вот совсем окрепнет, и надо будет наверно проводить его к князю, его деду, пора ему познакомиться со своей родней. Да и мне бы хоть ненадолго надо наведаться в родные места, может и есть кто живой из родни. Не можем же мы всю зиму жить у этих добрых людей, никто их не гонит, скорее напротив им здесь очень рады. Но пора и честь знать.
   Надо будет рассказать парню о том, что он не только ханский сын, но и внук русского князя и это накладывает на него определенные обязательства, ну а пока пусть помилуются, - улыбаясь, думал дед.
   Приготовив четыре больших рогожных пестеря и ножи, девушка ждала Ильяса на улице возле коня. Она успела напоить его. Теперь кормила морковью и кусочками репы, поглаживая Серого по гриве и что- то ласково приговаривая. Юноша удивился, как быстро подружилась Дарька с его конем. Обычно дикий, своенравный конь никого не подпускал к себе.
   - Из рук ест, да и хозяин готов тоже, - невесело улыбнулся он.
   Вскочив на коня, он протянул девушке руки, и, подхватив ее за талию, посадил перед собой. Впервые оказавшись так близко, остро, ощущая присутствие, друг друга, молодые люди замерли. Ильяс с наслаждением вдыхал тонкий запах волос прижимающейся к его груди девушки. А Дарька вообще плохо соображала.
   Серый конь, не дождавшись команды, недовольно фыркнул и тронулся с места. С ними увязалась Пальма. Мечтательная девушка, тут же представила себе, что это княжич везет ее через леса на своем лихом скакуне, она его невеста, а сзади бежит серый волк, совсем, как в сказке, что ей рассказывала в детстве бабушка.
   Приехали на место, увидев такое обилие грибов, Дарька с визгом соскочила с коня и, забыв про свои грезы, кинулась срезать их.
   - Берем только шляпки, - азартно крикнула она юноше и показала, как нужно срезать.
   Перебегая от дерева к дереву, часа за два набили все четыре мешка. Связали попарно и перекинули через круп лошади. Самим места не осталось, решили идти пешком.
   Взяв в одну руку поводья, вторую Ильяс протянул девушке, и она доверчиво вложила свою исцарапанную, пропахшую грибами ладошку в руку парня. Двинулись в обратный путь по заросшей травой лесной тропе. Некоторое время шли, молча, наслаждаясь возникшей близостью. Вокруг было тихо, даже лес замер, казалось, он тоже проникся важностью момента. Потом юноша стал тихо рассказывать о своем детстве, прошедшем в степи.
   - Татары, уже наверно откочевали далеко на юг, - грустно сказал он.
   - Ты скучаешь о них? - спросила Дарька.
   - Да конечно, о матери, отце, о друзьях, о степи, - я ведь там вырос.
   На тропе навстречу им показалась бабушка. Девушка быстро выдернула свою руку из руки парня.
   - Бабушка будет недовольна, - прошептала она.
   Накануне бабушка провела с ней беседу, объяснила ей, что девушка должна беречь свою честь, и не должна позволять парню ничего лишнего. Девушка была совсем не уверена, можно ли держаться за руки, хотя ей очень этого хотелось.
   - Надо будет спросить у бабушки, можно ли, - думала она.
   Бабка Мария очень обрадовалась такому обилию грибов. Впереди зима, надо было думать о том, чем кормить семью, грибы будут очень кстати, хватит на всю зиму, а если останутся, излишки, можно продать, лишняя копейка никогда не помешает, - хозяйственно размышляла она.
   Чтобы управиться с грибами быстрее на улице разожгли костер, повесили над ним большой казан с водой, туда бросали вымытые грибы, некоторое время кипятили. Затем вычерпывали деревянной шумовкой на длинной ручке и высыпали в приготовленные бочонки. Бабка, большая мастерица по засолке грибов, пересыпала их солью, семенами укропа и другими, лишь ей известными травами. Грибов получилось два бочонка, их закрыли деревянными крышками и поставили пока под навес сарая. С наступлением настоящих холодов их уберут в погреб.
   Дел по хозяйству было очень много. Чтобы управиться с ними до снега, все были заняты с утра и до самого позднего вечера. Афоня с Еремой на нехитром приспособлении обминали вымоченную в ручье и высохшую коноплю, готовили кудель. Сами мальчики и все вокруг были засыпаны кастрицей. Работа им порядком надоела, они торопились ее закончить и присоединиться к деду Илье и Савелию, которые плели из этой кудели длинную тонкую веревку. На нее потом навяжут красные лоскутки и будут использовать для облавы на волков. Веревку надо было изготовить саженей сто длиной.
   Облаву собирались устроить по первой пороше, на излучине речки Вязовки. Река там делала большую петлю и внутри этой петли была настоящая урема, непролазные заросли кустов и ежевики. Волки там чувствовали себя вольготно, и вывели несколько выводков.
   Надо было, что то делать, а то зимой от них не будет житья. Поэтому дед Илья договорился в городище, что по первой пороше в поместье приедут охотники и помогут избавиться от волков.
   Стояли последние теплые дни осени. В лесу было тихо и тепло. Переделав бесконечные дела, Дарька поздно вечером, накинув шубейку, бежала к бане. Там одевшись теплее и примостившись на колоде, ее уже ждал Ильяс. Он радостно протягивал к ней руки и она, вложив свою руку в его теплую большую ладонь, доверчиво садилась рядом и прижималась к парню. Чаще всего они тихо разговаривали, а иногда просто молчали. Им вместе и молчать было хорошо, они тихо сидели, наслаждаясь, близостью друг друга, пока бабушка недовольно ворча, не загоняла внучку в дом.
   - О чем ты только думаешь? - пеняла она, - этот парень не для тебя. Он не только княжич, он еще и татарского хана сын. Вот уедет и поминай, как звали. А ты дурочка будешь слезы лить.
   Девушка и сама все понимала, но, как говорится, сердцу не прикажешь. Как наступает вечер, ее словно веревкой тянут к бане. Сегодня ей Ильяс сказал, что они уедут, как ляжет настоящая зима, и станут реки. А зима видно не за горами, уже подули холодные северные ветры, не сегодня, завтра надо ждать снег и мороз.
   Назавтра с утра пошел снег и шел целый день и ночь. А утром леса было не узнать, накрытый белым покрывалом, он выглядел незнакомо и празднично. Снега выпало на целую ладонь. Наскоро позавтракали, и стали ждать приезда охотников из города. Решили на охоту поедут все. Даже Дарьке разрешили взять лук и стрелы и поехать верхом на лошади, а братья будут с загонщиками. Дома осталась только бабушка.
   Охотники прискакали верхом на конях. Их было больше десятка, все были вооружены луками со стрелами, длинными копьями, а также у каждого с седла свисала увесистая дубинка из дубового комля. Вместе с ними для загона зверя приехали на санях подростки лет тринадцати - четырнадцати и несколько гончих собак, натасканных на волка. Поднялся веселый шум и гам, снег вокруг избы мгновенно был истолчен в кашу. Веревка с красными тряпками была натянута еще вчера Афоней с дедом Ильей. Они же и сообщили, что следов выхода волков из уремы не видели, значит, все волки там.
   Вперед поехали на санях со сковородками и колотушками загонщики с собаками. Остальные разделились на две группы: первая на конях расположилась саженях в пятидесяти напротив оставленного лаза, вторая укрылась за елками саженей на двадцать ближе. Лед на речке еще не стал, а лежал тонкой пленкой и охотники рассчитывали, что звери в ледяную воду не полезут.
   И вот гон начался. Послышались удары колотушек, крики и заливистый звонкий лай собак. Все быстро приближалось. Охотники вложили стрелы в луки и замерли. Чтобы не стрелять всем в одного волка, накануне договорились, кто в какого по счету волка стреляет. Но это договариваться хорошо, но на деле может выйти совсем не так. Показались первые звери, впереди вдоль натянутой веревки большими размашистыми прыжками бежал большой матерый волк. За ним неслась стая волков двадцать. Наконец волк нашел конец веревки и вырвался на простор. Зажужжали стрелы. Штук десять волков с воем завертелись на месте. Остальные прорвались, но были встречены второй засадой. Охотники, выпустив по стреле, схватились за длинные пики и стали преследовать волков на конях.
   Ильяс, издав охотничий клич, кинулся преследовать вожака. Зверь был ранен, но видимо не смертельно и продолжал бежать, оставляя на снегу пятна крови, но все медленнее и медленнее, видно силы оставляли его. Наконец он остановился, развернулся мордой к врагу, присел в прыжке и, оскалившись, прыгнул на коня. Серый конь не подвел и с ходу саданул передним копытом. Охотник, свесившись с седла, достал волка длинным копьем.
   Зверь был повержен.
   - Мы с тобой опять победили, - юноша, соскочив на землю, успокаивающе гладил холку, крупно дрожавшего коня. Подскакали другие охотники и принялись рассматривать трофей. Зверь был огромных для волка размеров, мех на могучей спине отливал сединой.
   Ильяс отыскал глазами Дарьку и горделиво посмотрел на нее, он был рад своему успеху.
   - Все, охота окончена, - сказал подскакавший старший на охоте, - остальных хитрая волчица увела за реку. Она пробила тонкий лед и поплыла, остальные за ней. Но и так неплохо, это пятнадцатый, - подвел он итог.
   Подобрав убитых волков, охотники направились к поместью. Решили всех добытых волков отвезти в город к скорняку для выделки шкур. А потом в день именин князя сделать от сторожевого городища общий подарок - связку шкур на волчью шубу. Князь будет доволен.
   А в поместье хлопотала бабка и подоспевшие внуки. Охотников требовалось накормить. На поляне пылал костер, на нем в большом казане варилось полтуши добытого накануне Ильясом молодого кабанчика. А в избе в очаге на большой сковороде тушилась репа с печенкой. Накануне был сварен ядреный пахнувший дымком и чесноком холодец, до того твердый, что его резали ломтями и ели руками. Этот первый в этом году холодец был сварен из ножек и стегна молодого бычка, которого, чтобы не кормить зиму, перед праздником святого Михаила, приходившегося на первый день декады последнего осеннего месяца, забили на мясо. Дарька опалила на огне очага две ножки, поскоблила их ножом и ошпарила кипятком. Потом еще раз почистила острым ножом до желтизны, и заложила, разрубив на части в большой казан. Туда же положила и разрубленное мясо. Задвинула казан в самый дальний угол печи, там он будет томиться до позднего вечера. Потом вся семья уселась за стол и стали разбирать мясо на холодец на тоненькие волоконца и объедать вываренные до мягкости кости. В большое деревянное корыто положили мясо, мелко нарезанный чеснок и залили подсоленным бульеном. Корыто с большими предосторожностями вынесли в холодный предбанник. Теперь этот холодец, нарезанный толстыми ломтями, был, чуть ли не главным блюдом на столе и все, особенно мальчики Афоня с Еремкой на него с вожделением поглядывали. Стол накрыли прямо на улице. Прикатили несколько чурбаков и на них положили две толстых плахи - получился стол. На него поставили большое деревянное блюдо нарезанного толстыми ломтями хлеба, и бочонок с брагой, также блюда с мясом, грибами и овощами. Так же это была и прощальная трапеза, вместе с охотниками до городища уезжали и Ильяс с дедом Савелием. Пока охотники ели и пили, Дарька, укрывшись в своем закутке, тихонько плакала. Вчера вечером у них было прощальное свидание. Девушка, покопавшись в своем закутке, замотавшись в повойник и накинув на плечи шубейку, кивнула головой не сводившему с нее глаз парню и безразлично сказала:
   - Я, бабуля овец погляжу, - и выскочила на улицу. Прерывисто вздохнув, побежала к бане. Снаружи было ветрено, шел снег. Дарька забежала в предбанник и стала ждать. Вскоре послышались торопливые шаги. Они обежали вокруг бани и остановились у двери. Девушка открыла дверь и, схватив парня за руку, торопливо потянула внутрь.
   - Холодно снаружи, - дрогнувшим голосом сказала она. Не выпуская ее руки, Ильяс ее крепко обнял и прижал к себе. Дарька охнула и, охватив руками его шею, прижалась губами к его рту. Время остановилось. Почувствовав ее губы, юноша задрожал и принялся покрывать страстными горячими поцелуями лицо и волосы девушки, балдея, от их тонкого цветочного запаха. Дарька вообще плохо понимала, где она и что с ней. Она и не заметила, как оказалась лежащей на лавке, а руки парня, оказались у нее под сарафаном и нежно гладили ее прохладные колени. Неизвестно чем бы это закончилось, но под окном заскрипел снег, раздались спасительные шаги. Кто- то обошел вокруг бани, постоял под дверью и осторожно покашлял.
   - Савелий! Что ж это я делаю? Она же девочка совсем! Хороша благодарность за спасение! - покрылся холодным потом Ильяс, быстро поднялся и помог подняться девушке.
   - Я хочу попрощаться с тобой и подарить тебе это на память, - он порылся в мешочке, висящем у него на шее, и протянул ей широкое золотое кольцо с насечками.
   - Ты мне очень полюбилась и если поможет бог, я обязательно вернусь.
   - Ой, что же это я! Совсем ума решилась! У меня тоже есть для тебя подарок! - распахнула шубейку девушка и протянула парню теплый гарусный шарф и рукавички.
   - Храни тебя бог! - осенив его крестом, она выскользнула из бани. В избе на укоризненный взгляд бабки, тихо уронила.
   - Да помню, я помню, - и прошмыгнула в свой закуток.
   Охотники закончили трапезу и засобирались в обратный путь, пока совсем не стемнело. С ними вместе ехали и Савелий с парнем. Он давно уже накормил и напоил коней, собрал дорожные сумки и, пересчитав оставшиеся деньги, часть передал бабке Марии. Когда она отрицательно замотала головой, строго сказал: - для Дашеньки, пригодится.
   Стали прощаться, Ильяс обнял и потискал мальчишек, крепко пожал руку деду Илье и поклонился бабке и девушке, стоявшим чуть дальше. Те в ответ склонились в низком поклоне, все - таки - княжич. В упор, глядя на девушку, тихо прошептал:
   - Приеду, весной.
   В избе горестно визжал и скулил Белолобый щенок. У юноши навернулись слезы на глазах, как будто оставлял он здесь, что- то очень дорогое. Охотники уже выехали в степь, Савелий с юношей вскочили на коней и пустились догонять. На выезде из леса Ильяс оглянулся и прощально помахал рукой. До городища поедут с охотниками, а там дня через два примкнут к обозу, едущему с товаром до самой Москвы.
   Обоз пройдет недалеко от Крайска, и доставит их почти до самого места. Это было очень удобно, путешествовать вдвоем зимним русским лесом было опасно. Мало что волки, их было великое множество, на дорогах, подстерегая неосторожных путников, шалили разбойники.

Глава 8

   Как только посольский отряд скрылся за холмами, ханша Ульча сразу же стала их ждать обратно. Впервые она отпустила от себя сына так далеко и в такое опасное путешествие. Очень беспокоило то, что буквально в последний час с ними напросился Якуб, от которого можно было ждать всякой подлости. Она очень надеялась на преданность Савелия, она была уверена, что старик не оставит ее сына ни при каких обстоятельствах. Наступила осень, и лагерь неспешно готовился к кочевью на юг. Ожидали осенних дождей, чтобы в степи могла подняться, выжженная за жаркое лето трава. Алена, по-татарски ее звали Алия, очень преданно ухаживала за ханшой и превратилась для нее в настоящую подругу и наперсницу. Особенно ее поддержка стала нужна госпоже, с тех пор как спустя месяц возвратился злой, как оса Якуб. Он стал командовать посольским отрядом, когда неожиданно заболел Ахмед. Его постоянно тошнило и рвало, и привезли его в лагерь чуть живого. Первым делом Якуб спросил, не появились ли Ильяс с Савелием, они потерялись в порубежье и отряд их не мог обнаружить, и вынужден был ехать без них. Все это Якуб выложил отцу, отводя глаза в сторону. Он сказал, что пленный дед пошел в лес за травами и исчез, а брат не захотел без него ехать и отправился его искать и оба пропали.
   - Может они специально сбежали, - зло добавил он, - я этому старику никогда не доверял.
   Услышав новость, Ульча упала без чувств, с ней случилась нервная горячка, и она неделю металась в жару. Алена не отходила от постели госпожи и преданно за ней ухаживала. Часто приходил и сидел у постели обожаемой жены и хан. Сначала он хотел снарядить отряд и ехать сам на поиски сына, но немного, пришедший в себя Ахмед отговорил его от этого.
   - Если парень, спаси Аллах, мертв, то уже ничего не сделаешь, а если жив, старик его не оставит. Да и госпожу нельзя оставлять в таком состоянии. И в лагере неспокойно. Нужно подождать, может Ильяс сам объявится, а если нет, где то через месяц мы с руссами договорились, они будут ждать на порубежье нашего гонца. Тогда и узнаем, нет ли каких новостей о парне.
   Скрепя сердце хан согласился. Якуб попросил позволенья уехать в свой лагерь и готовиться к большому кочевью.
   Но жизнь продолжалась, понемногу ханша пришла в себя и стала ждать, когда на север отправятся гонцы. Она решила просить хана отправить с Ахмедом нукера Рашида, он часто стоял на страже около ее шатра и был бесконечно предан ей. Она знала, женщины это чувствуют, что за нее он, не колеблясь, пойдет на смерть.
   Между тем Ахмед быстро стал выздоравливать, Алена, да и пришедшая в себя ханша, не сомневались, что болезнь Ахмеда, это дело рук коварного и злобного Якуба, но пока помалкивали. Они часто, если позволяла погода, выходили из шатра и подолгу сидели, устремив свои взоры в сторону северных холмов, там была их надежда, самые дорогие сердцу люди.
   Но беда часто приходит оттуда, откуда совсем не ждешь. Плохие новости принесла Айша. В лагере побывал ее родственник из кочевья Якуба, он рассказал, что где то через неделю надо ждать со сватовством дядю Якуба со стороны матери, Саида. Он хвастался, что возьмет Алию третьей женой, если надо он отдаст хану за нее четверть своего стада. У него уже было две жены, злобные мегеры, и полный шатер разнокалиберных ребятишек.
   Алена, как чувствовала, что это добром не кончится. Месяц назад они с Айшой мыли волосы в ручье. За кустами в отдалении стоял Рашид. Ханша послала его с ними, чтобы никто не обидел женщин. Они сушили на солнце волосы и весело смеялись. Алена вся была закрыта волосами, как покрывалом, роскошные и густые они никак не хотели высыхать. Вдруг ее словно бы обдало враждебной волной. Выглянув из волос, она увидела на холме за ручьем, группу всадников. Впереди на огромном коне сидел тучный, обритый наголо всадник и внимательно ее разглядывал. Женщины, прикрывшись покрывалами, убежали в шатер. С тех пор Алена подсознательно ждала беды, ей очень не понравился его взгляд.
   Узнав о сватовстве, женщина с плачем бросилась ханше в ноги, прося ее спасти.
   - Пока не паникуй, что- то придумаем, - стала успокаивать ее хозяйка.
   Ханша понимала, что такая красавица, как Алия не останется долго в ее служанках. Всегда найдется мужчина, который не остановится ни перед каким калымом или что еще хуже выкрадет. Что у нее, где то на Руси есть муж и дети, никого не остановит. И она сама присматривала для любимой подруги мужа, но уж это должен быть никак не Саид. Дело в том, что у Алии, с недавних пор появился еще поклонник. Женщины со смехом стали замечать, что у шатра стали появляться подношения. Это были поздние цветы, ветка густо покрытого ягодами кизила или дикой вишни. А недавно Алена вышла из шатра и увидела невдалеке, сидящего на коне всадника, который махая рукой, подзывал ее к себе. Женщина робко подошла, думая, что он хочет передать, что- то для госпожи. В руках у него была изящная деревянная клетка, в ней прыгали две маленькие пестрые птички.
   - Это для госпожи? - спросила Алена.
   - Нет, это тебе, - покачал головой мужчина, протянул ей мешочек с кормом, и как то грустно улыбнулся. Взяв подарок, Алена благодарно поклонилась и убежала в шатер. Она уже давно приметила этого мужчину, и его настойчивые вопросительные взгляды волновали ее. Он заметно отличался от остальных татар, каким-то врожденным благородством, был строен, подтянут. Даже волосы у него были не прямые и жесткие, засаленные от пота и грязи как у других, а темно каштановые, волнистые с небольшой сединой на висках и ухоженной бородке. Взгляд его темноянтарных миндалевидных глаз всегда был грустен и задумчив.
   Ханша рассказала Алене, что он недавно перенес большое горе. На переправе через реку утонули его жена и два маленьких сына. Когда караван переходил реку вброд, лошадь на которой ехала его семья, испугалась большого сома, прянула в сторону, попала в водоворот в яме и утонула. Никто не смог помочь, рядом были только женщины с детьми, мужчины были в начале и конце каравана. Ренат был впереди каравана и когда ему сказали о том, что его семьи больше нет, долго не мог поверить, глядя недоуменно на спокойную реку. Это было больше года назад. С тех пор никто не видел улыбки на его лице. Немного он оживился, когда в лагере появилась Алена. Он любил издали наблюдать за ней, чувствуя в ней родную душу. Ему очень понравилось, как хан поступил с ней, что он не продал ее и не взял себе в наложницы. Еще он смутно надеялся, что если он посватается и предложит за нее достойный калым, хан ему не откажет, а пока он старался по возможности расположить к себе женщину.
   Все это было известно ханше. Поэтому, узнав о намерениях Саида, она немедленно отправилась к хану. Надо опередить Саида, и выдать замуж Алию за Рената, а то он еще долго будет ходить вокруг да около. Конечно, Ренат не так богат и влиятелен как Саид, но он тоже родственник хана, и с ним будут считаться. Да и статус любимой подруги мгновенно изменится. Она уже не будет бесправной пленницей и рабыней, а станет женой уважаемого человека.
   Стражники у ханского шатра пропустили Ульчу, у них был приказ пропускать любимую жену хана в любое время. Выслушав жену, он понял причину ее беспокойства. Отказать Саиду нельзя, слишком большие силы стоят за ним, и хан не хотел иметь в нем врага. Значит, нужно его опередить и поступить так, как советует жена. И он в который раз восхитился умом и решительностью женщины. Немедленно был призван Ренат. Он вошел в шатер и встал почтительно у порога. Поклонился и промолвил.
   - Чем могу услужить великому хану.
   - Пожалуй, это я тебе могу услужить, - усмехнулся хан. - Как ты отнесешься к тому, что Саид едет сюда просить себе Алию третьей женой? Я слышал, ты тоже крутишься возле шатра моей жены, подарки пленнице носишь. Ханша очень привязана к своей служанке, и не хочет ей участи третьей жены грубого неотесанного Саида. Если у тебя серьезные намерения, мы бы предпочли тебя.
   Побледнев от такой новости, Ренат низко поклонился хану и ханше.
   - Я отдам за эту женщину любой калым, который запросит хан. Все что имею.
   - Ну, ну всего не надо, сам - то с женой, чем будешь жить. Десять лошадей и тридцать овец вполне достаточно. Только это надо сделать сегодня и вечером будет небольшой праздничный той. Ночевать она должна в твоем шатре. Саид уже в пути и может появиться в любое время.
   - Спасибо великий хан, только позвольте мне поговорить с Алией наедине.
   - Ну что ж через час подъезжай к моему шатру и увози невесту в степь, а я пока ее подготовлю, для нее ведь тоже это новость, - засмеялась ханша и быстро вышла из шатра хана.
   Вернувшись в свой шатер, Ульча выпроводила всех, а Алие приказала остаться. Та с великой надеждой смотрела на нее.
   - Ну, особо разговаривать некогда, чтобы спасти тебя от Саида, мы с ханом решили сегодня же выдать тебя замуж за Рената. Да, да это тот самый мужчина, который дарит тебе подарки и недавно принес канареек. Видно, что ты ему нравишься, и он готов еще ухаживать за тобой, но ждать некогда, не сегодня - завтра Саид с нукерами будет здесь, и могут быть неприятности и хан будет вынужден отдать ему тебя. А Ренат очень порядочен и благороден, все будет так, как захочешь ты. А ты ведь умная женщина? Ну что, если ты согласна, он изъявил желание поговорить с тобой перед свадьбой наедине, я думаю, что он уже ждет тебя возле шатра. Иди, да будь умницей.
   Алена, накинув на голову покрывало, выскользнула из шатра. Невдалеке верхом на коне сидел Ренат и напряженно смотрел на двери шатра. Увидев знакомую фигурку под покрывалом, облегченно вздохнул и помахал ей рукой, подзывая к себе. Когда она подошла, протянул руки и, ухватив за талию, посадил впереди себя на коня, настороженно оглянувшись вокруг. Но все было спокойно, женщины хлопотали у костра, готовя свадебное угощение, а вооруженные нукеры расположились недалеко от оседланных коней с южной стороны лагеря.
   - Ничего не скажешь, хан все предусмотрел, - удовлетворенно подумал Ренат, бережно прижимая к себе женщину. А она почувствовала себя в его объятиях так хорошо, так спокойно, что мгновенно решила полностью довериться этому человеку.
   Когда въехали в небольшую долинку, окруженную со всех сторон холмами, Ренат спешился и снял с коня женщину, на мгновение, прижав ее к себе. Закинув поводья на шею коню, он взял Алену за руку, и они тихо пошли по долине.
   - Ты, я думаю, уже давно поняла, что нравишься мне. Но я не стал бы спешить, если бы не обстоятельства. Я знаю, что у тебя на севере есть семья и муж. Но для меня это не имеет значения. Конечно, я бы очень хотел, чтобы наш брак был настоящим, и ты подарила мне детей, но принуждать я тебя не буду, все будет так, как захочешь ты. Сейчас я просто предлагаю тебе свою защиту.
   У ног Алены с шумом вылетел стрепет. Она вскрикнула и бросилась на грудь мужчине, обхватив его за шею и прижимаясь к нему.
   - Ну, вот я уже защищаю тебя. Не бойся, это всего только птица, - тихо шептал он, гладя ее по волосам и наклонившись, робко и нежно прижался к ее губам. А Алена совсем обмерла, от него так хорошо пахло, на его широкой груди в обхвативших ее руках ей было так хорошо, так покойно, что она ответила на поцелуй, а потом и сама поцеловала его. Он осторожно отстранился от нее.
   - К сожалению, нам надо возвращаться, - он посадил ее в седло и вскочил сам, направив лошадь к лагерю. Ну что мне надо, я выяснил, с удовлетворением думал он, я не противен ей и наш брак будет настоящим, даже скорее, чем я смел надеяться.
   Он снял ее с коня возле шатра шанши, ей надо было одеваться для свадьбы. У него тоже было много хлопот, к вечеру надо было успеть многое.
   - Ну, что поладили, - с улыбкой спросила Ульча вбежавшую невесту. И на ее утвердительный кивок, приказала.
   - Ну, тогда, давай одеваться.
   Она велела Айше открыть свои сундуки и женщины принялись подбирать подходящий наряд. Вскоре невеста была готова. На ней были шальвары, кожаные мягкие сапожки, малиновое шелковое платье ханши. Ее роскошную косу Айша заплела, уложила короной на голове. Сверху надели вышитую бисером шапочку, к ней прикрепили покрывало, которое закрывало нижнюю часть лица, видны были только глаза.
   Пришел посыльный от жениха, принес мешочек с драгоценностями его покойной жены.
   На шею надели монисто и бусы, в уши вдели прекрасные серьги, на руки кольца и звенящие браслеты. От невесты было глаз не оторвать. Айша даже расплакалась от умиления.
   - Ну, ну не завидуй, придет и твой черед, - шикнула на нее ханша.
   Послали узнать, все ли готово у жениха. Нарядной стайкой вышли из шатра и направились в центр лагеря к костру. Там уже собрался весь лагерь. Впереди стоял хан, рядом с ним жених. Под холмом стояло стадо овец и десять коней - калым за невесту.
   Ханша взяла невесту за руку, подвела к Ренату и соединила их руки. Потом все пошли к накрытому на большом, расстеленном на поляне белоснежном потнике, свадебному угощению. На одном конце на небольшом возвышении сел хан с Ульчей, на другом конце усадили молодых и накрыли одним покрывалом.
   Хотя и не было времени на подготовку, женщины в лагере постарались и приготовили достойное угощение. В двух больших казанах сварили мясо жеребенка, на углях зажарили баранов. Были приготовлены и разложены свежие лепешки. Сказаны поздравительные речи и той начался.
   Но вскоре стемнело и молодые, отведав всего понемногу, поблагодарив всех за помощь и низко поклонившись, под смех и добрые пожелания отправились в шатер жениха, теперь уже мужа.
   В шатре, видно стараниями тех же женщин, была приготовлена пышная постель, на низком столике стоял кувшин с напитком и две пиалы. Рядом стояло большое медное блюдо с фруктами и сладостями. В небольшом подсвечнике горели свечи. Все было очень празднично.
   - Ну, что жена давай помогу тебе раздеться, - удовлетворенно оглядев все это, тихо сказал Ренат. - Ты ведь хочешь, чтобы я спал вместе с тобой?
   Смущенно зардевшись, Алена быстро кивнула.
   Быстро раздевшись и оставшись в одних легких шальварах, он осторожно снял с жены головной убор и принялся, нежно прикасаясь расплетать ее косы. Порылся в сундучке, нашел гребень и стал расчесывать ее волосы, тихо восхищаясь их обилием и красотой. Когда волосы стали потрескивать и накрыли ее сплошной волной, он связал их на затылке лентой в свободный узел.
   - Чтобы не мешали, - объяснил он удивленной женщине, - а сейчас я помогу тебе расслабиться, для этого тебе нужно полностью раздеться. Шепча ласковые слова, и нежно прикасаясь, он снял с нее платье и сорочку, оставив лишь шальвары. Когда его жадному взору открылись, тонкие ключицы, точеные плечи, длинная стройная шея и словно созданная для любви полная роскошная грудь, он прерывисто прошептал.
   - Какая же ты красивая! - и покрыл нежными страстными поцелуями все то, что ему открылось, удивляясь, откуда взялась и как сохранилась такая красота. Потом осторожно снял все остальное. Алена, закрыв в блаженстве глаза и испытывая неземное наслаждение от прикосновений ласковых и чутких рук, полностью доверилась этому мужчине, позволяя делать с собой, что он хочет. Потом эти руки перевернули ее на живот и принялись ласково поглаживать и пощипывать ее спину, втирая мазь с экзотическим приятным запахом, добрались до ног. Под коленями оказалось очень чувствительное место, и она тихонько засмеялась. Он погладил и поцеловал каждый уголок ее тела, прикасаясь и щекоча своей восхитительной бородкой, что она почувствовала себя снова молодой, очень живой, а главное восхитительно желанной, настоящим сокровищем.
   Но это было еще далеко не все, он положил ее на спину и стал целовать и ласкать ее грудь, живот, а когда добрался до потайного местечка, женщина больше не выдержала. Она крепко обняла его за шею и жадно прижала к себе.
   - Лежи спокойно, - тихо засмеялся он, - твое время еще придет. Она вздрогнула и задрожала, когда его пальцы скользнули внутрь, а потом ничего не соображая, исступленно мотала головой на подушке, стонала и вскрикивала. Испытав неведомый раньше взрыв ощущений, вообще отключилась, обмякла и моментально заснула.
   Донельзя довольный собой, и тем, что жена оказалась, такой отзывчивой на ласку женщиной, что в этой холодной северянке, трудно было даже предположить, Ренат вытер тело жены влажным полотенцем и осторожно лег рядом. У него давно, со времени гибели жены не было женщины, и он с трудом сдерживался, но решил потерпеть и не торопить события. Но это оказалось недолго и когда, среди ночи жена вдруг зашевелилась, крепко прижалась к нему и принялась гладить его тело, он больше не выдержал. Прижав ее к постели, он стремительно вошел в нее. Обняв его за плечи, и царапая ему спину, она удовлетворенно вздохнула и полностью отдалась любви. Все закончилось очень быстро, они вместе достигли освобождения. Потом в течение ночи это волшебство повторилось еще несколько раз.
   Ренат встал рано, договорились с друзьями о соколиной охоте. Начинался тихий солнечный день. Утром был небольшой морозец и на траве лежал иней. Для охоты должен быть подходящий день. Хан со своей свитой тоже будут участвовать. Все участники уже собрались, ждали молодожена. Его встретили смехом и шутками. Заметили, что он замечательно выглядит, помолодел лет на двадцать. Ренат и в самом деле чувствовал себя удивительно бодро, хотя почти совсем не спал. Он двигался быстро и бесшумно, как молодой барс. Взлетел на подведенного ему молодым татарином коня и словно слился с ним, составил единое целое. Второй юноша принес, и посадил ему, на затянутую в кожаную рукавицу, руку небольшого серого сокола. Тот в предчувствии охоты радостно заклекотал.
   Хан, наблюдая за ним, в который раз подивился мудрости жены. Этот человек будет предан ему до конца своих дней. А в наше время, когда вокруг много врагов, которые только и ждут, когда хан проявит слабость, это дорогого стоит.
   - А, где же жена? Что- то не видно, обычно женщины встают рано и провожают мужей на охоту. Залюбил наверно совсем, - засмеялся хан и все вокруг.
   - Спит еще, не стал беспокоить, - смущенно ответил Ренат.
   - Смотри не забалуй, женщина должна знать свое место, - назидательно заметил хан. - Ну, ладно, я вижу у вас все хорошо? - Дождавшись утвердительного кивка, приказал.
   - Поехали, помоги нам Аллах.
   Охота была удачной. Сокол Рената выследил и добыл уже выкуневшую рыжую лисицу, и двух тетеревов. Как раз Алие на воротник, размышлял довольный муж. Хан со свитой добыли трех лисиц и несколько тетеревов. К обеду веселые , шумные охотники возвратились в лагерь.
   Алена проснулась от шума в лагере. Судя по тому, что солнце поднялось уже высоко, было близко к обеду. Вот это я разнежилась, смущенно подумала она. Так спокойно и защищенно она не чувствовала себя уже очень давно, еще до плена.
   Она налила из стоящего на столике кувшина остывшего сладкого чая и жадно напилась.
   Потом, чувствуя, что очень проголодалась, с удовольствием съела лепешку и несколько печений. Утолив голод, заметила стоящие в ведерке возле постели ветки диких абрикосов, покрытые багряными листьями и оранжевыми плодами. Они пахли горьковатой осенней свежестью. Вроде бы вчера их здесь не было, когда же он их принес. Сорвав один плод, она надкусила его. Он оказался приятного кисло- сладкого вкуса с небольшой горчинкой. С удовольствием съела несколько штук, думая о том, что новый муж оказался внимательным и нежным.
   Неожиданно вспомнила, что поздней осенью, на Михайлов день, ее день ангела и ей исполнилось уже тридцать лет. Вспомнила Степана и всплакнула, как они там и увидит ли она их еще. С грустью подумала, что хотя и вышла она замуж по любви, и ей было хорошо с мужем и, особенно в молодые годы даже приятно, но разбудил в ней неведомые чувства не Степан, а этот чужой экзотичный мужчина. Да и некогда было особенно заниматься любовью, этот бесконечный изнурительный крестьянский труд ради выживания, отнимал все силы. Да и церковь проповедовала сдержанность и аскетизм. Было много в году всяких постов, когда не только есть скоромное, но и спать мужу с женой было грех. А если ненароком согрешил, то на исповеди в церкви должен был покаяться. И она с грустью думала, что теперь она великая грешница, мало что без венца, да еще и с иноверцем, испытала немыслимое наслаждение. Но самое страшное было в том, что ей хотелось вновь его испытать. Потом отмолю, беспечно думала она.
   В дверцу шатра кто- то поскребся, и тут же влетела Айша.
  
   - Ты еще в постели? Вставай! Тебя хочет видеть госпожа. Ей не терпится узнать, как прошла твоя первая брачная ночь. Но я вижу, что все прошло хорошо. О Ренате и раньше ходили слухи, что он нежен и искусен в любви. Многие вдовы, да и молодые девушки мечтали о нем, но он ни на кого не обращал внимания, так что тебе очень повезло, - щебетала Айша, завистливо оглядывая все вокруг.
   - Пойдем быстрее, госпожа собрала тебе приданое, она отдает тебе часть своей одежды и обуви.
   Алена быстренько оделась и женщины, накрывшись покрывалами, вышли из шатра. Стоявшим на страже нукерам, сказали, что идут в шатер ханши. Те пошли их сопровождать, они получили строгий приказ не спускать глаз с русской женщины.
   Когда появились женщины, Ульча встала навстречу и порывисто обняла Алию.
   - Ну что? Все хорошо! Я рада за тебя. Сейчас мы подберем тебе одежду, и вы с Айшой унесете в твой шатер. Надо сделать это до того, как приедут охотники, а то Ренат еще будет недоволен, слишком гордый, скажет, я сам одену свою жену.
   Забрав одежду, женщины возвратились. Айша проводила подругу до шатра и возвратилась, она была нужна хозяйке. Алена с забытым ощущением, что у нее теперь есть свой дом, принялась разбирать и раскладывать одежду и прибирать и прихорашивать свой дом. Скоро вернется с охоты муж, надо приготовить еду. Правда она еще не знает, какую еду любит ее новый муж, но в шатре ханши она кое - чему научилась.
   Когда вернулся с охоты, Рената встретила красивая и приветливая женщина. В шатре было все аккуратно разложено и прибрано. Он облегченно вздохнул, все складывалось совсем неплохо.
   Обнял и поцеловал жену, похвастался добычей и, прихватив кувшин с водой, вышел на улицу помыть руки. Алена тут же вышла тоже, ласково отобрала кувшин и, не стесняясь любопытных взглядов, стала поливать мужу на руки.
   Так пролетел незаметно месяц. Алене ее новая жизнь даже нравилась. Днем она хлопотала по дому и с нетерпением ждала ночей. Лишь изредка налетала тоска по прежней жизни, по детям, родителям и Степану. Хан уже послал гонцов на порубежье, может уже прибыл гонец от Московского князя с ответом, но больше всего хотелось хоть что- то узнать о судьбе сына. Ульча вся извелась, с нетерпением ожидая гонцов.
   Наконец стража с холмов подала знак, что гонцы едут. Ханша торопливо прибежала в шатер хана, чтобы узнать новости из первых рук, оставаться и дальше в неизвестности не было больше сил. Когда весь запыленный и пропахший потом Ахмед вошел в шатер хана, ему сразу бросились в глаза, побледневшее лицо и тревожный взгляд ханши. Успокаивая, он одними губами прошептал.
   - Жив! - и с удовлетворением услышал прерывистый облегченный вздох госпожи.
   Гонца усадили на ковер и попросили рассказать самое главное, все остальное после того как отдохнет и придет в себя после дороги. Ахмед рассказал, что когда Ильяс был ранен случайной стрелой в спину, Савелий не оставил его и стал за ним ухаживать. Потом волей Аллаха случилось так, что их подобрала и стала выхаживать семья Алии, этой пленницы, что сейчас служит ханше. Зная вспыльчивость хана, Ахмед не стал говорить, что Ильясу в спину подло выстрелил Якуб, он об этом потом тихонько расскажет ханше.
   Сейчас он живет в лесу, в этой семье ему ничего не угрожает, он выздоравливает и к весне, если позволит Аллах, мы его заберем, - говорил Ахмед.
   Тем временем Рашид разыскал Айшу и тихонько сказал, чтобы она привела к нему Алию, у него для нее, да и для госпожи есть с севера новости. Запыхавшись, прибежала Алия. Гонец ей рассказал, что в сторожевом городище встретил Савелия, что живут они с Ильясом в ее семье и выхаживает парня ее мать, бабка Мария. Дети ее живы и здоровы, а муж ее Степан полгода назад вместе с молодым парнем Тарасом отправился за ней в погоню за татарами и пропал в диком поле. С тех пор о них ни слуху, ни духу, неизвестно живы ли, а если и живы, то наверняка попали в плен. Еще он передал ей небольшой замшевый мешочек для госпожи, а на словах просил передать, что ее родители, князь Михаил и княгиня живы, княжество процветает, о ее судьбе мать княгиня знает и внука Ильяса видела. Еще Савелий передал, что как только парень совсем поправится и установится зимний путь, он повезет его к деду с бабкой.
   Дождавшись, когда ханша вернется в свой шатер, Алия поспешила к любимой госпоже и подруге с этими удивительными новостями. Они обнялись и расплакались. Передав мешочек, Алия рассказала о предательстве Якуба.
   - Я была более чем уверена, что без него тут не обошлось. Хан узнает в самое ближайшее время, какую змею он вырастил.
   В мешочке оказалась ладанка с иконой богородицы, которую ханша тотчас узнала. Эту иконку ее мать всегда носила на шее. И вот прислала ей, как оберег. Она благоговейно прижалась к ней губами и одела на шею. Теперь она всегда будет с ней.
   Узнав, что мать с отцом живы и сын, возможно, скоро встретиться с дедом и бабкой, Ульче страстно захотелось туда на родную землю, хоть одним глазком все это повидать. И она стала думать, как уговорить хана отпустить ее к родным погостить. Время сейчас мирное, ничего с ней не случится, здесь тоже не безопасно, да и сын, любимое чадо - там.
   Но события разворачивались так, что и уговаривать не пришлось. У хана самого возникла мысль, на время отправить жену на север, особенно когда он узнал, что родители жены - живы. Из главного стойбища прискакал отряд нукеров на взмыленных конях с известием, что Саид с Якубом мутят воду в лагере, подговаривают поднять бунт и отобрать власть у хана Ахмата, он, дескать, стал стар, сидит под подолом у жены, этой ненавистной иноверки. Татары беднеют, уже давно не было никаких военных походов.
   Хан приказал позвать Рената. Они решили отправить жен вместе. Во первых Алие здесь угрожала большая опасность, Саид уже постарается ее отобрать или всячески навредить, а во вторых на севере не поймут и может, откажутся помогать, если не вернуть, как обещали гонцам - пленницу. Тем более Ренат недавно узнал, что снова будет отцом, и на севере, если жена поедет вместе с ханшой, то она будет в большей безопасности. О том, что ее русский муж пропал, Ренату тоже было известно. Поэтому срочно решили отправить женщин с небольшим отрядом нукеров на север, а самим срочно откочевать к основному стойбищу и навести там порядок.

Глава 9

   Уже больше месяца кузнечили в лагере татар Степан с Тарасом. Они очень хорошо работали, стараясь расположить к себе хозяина и остальных татар, а сами неустанно думали о побеге, присматривались к распорядку жизни в лагере. Два раза их расковывали и под охраной водили к ручью помыться.
   - А то к вам скоро будет страшно подойти, - смеялся хозяин.
   И то, правда, заросшие бородами, закопченные у кузнечного огня, выглядели они устрашающе. Глазастый Тарас запомнил, как выглядел ключ, которым запирали кандалы, и когда вокруг никого не было, пытался повторить его форму на деревянной щепочке. Когда это удалось, и поделка подошла к замку, выковали из кусочка железа такой же ключ. Попробовали, подошел, и с нетерпением стали ждать подходящего момента.
   Иногда им работу приносили женщины, починить прохудившийся казан или сковородку. Если были довольны работой, приносили поесть в глиняных мисках оставшийся суп и черствые лепешки. Бывало, что забывали забрать посуду и пленники спрятали в гнилой соломе две миски и ложки, и немного лепешек.
   И вот подходящий момент наступил. Весь день было пасмурно, и к вечеру накрапывал дождь. Прискакали из степи два подростка и, привязав лошадей к расположенной недалеко коновязи, побежали к костру и присоединились к сидевшим там товарищам. Потом затеяли возню. Был час ужина, и в лагере было мало народу. Большинство находились в шатрах.
   - Пора, - решили пленники и, перекрестившись, быстро освободились от цепей. Стараясь не звякнуть, прихватили свои припасы в котомке и тихо поползли к лошадям. Тарас заранее приготовил лепешку и ласково приговаривая, протянул на ладони ближнему коню. Тот обнюхал угощение и потянулся к нему губами. Тарас тихонько отвязал коня, и, взяв в руки поводья, тихо повел коня, протягивая ему еще кусок лепешки. Повезло и Степану, второй конь тоже пошел за ним. Выбрались из лагеря и направились к примеченному давно овражку, и уже почти скрылись в нем, когда на противоположной стороне оврага показались три всадника. Раздался гортанный окрик. Можно было, наверное, ответить, что- то успокаивающее, пленники уже знали немного язык. Но Тарас вскочил на коня и крикнул товарищу.
   - Скорей! - и поскакал вперед. Степан несколько замешкался и отстал. Пока преследователи огибали овраг, пленники вырвались вперед. Вокруг визжали стрелы. Наконец погоня отстала. Тарас остановился подождать товарища и увидел, что, что- то не ладно.
   Степан лежал на гриве коня и держался из последних сил.
   - Я ранен, - прохрипел он подъехавшему другу, в спине под лопаткой у него торчала стрела.
   - Потерпи, сейчас найдем укрытие, и я тебя перевяжу.
   - Оставь меня, спасайся сам, - прошептал Степан и потерял сознание. Тарас соскочил с коня и привязал друга арканом к седлу. Взял поводья лошади Степана в руку, вскочил на коня и поскакал дальше все равно куда, лишь бы подальше от лагеря.
   Скакали всю ночь. Когда забрезжил рассвет, Тарас огляделся вокруг, ища место для укрытия. Въехали на очередной холм, он заметил впереди в распадке кусты и направил коня туда. Если есть кусты, то должна быть и вода. До казавшегося близким убежища ехали еще целый час. Тарас с беспокойством посмотрел на товарища, тот не подавал признаков жизни.
   - Ничего, ничего уже близко, - Тарас пришпорил коня. Балка оказалась не такой уже большой. В трехстах саженях она заканчивалась.
   - Если кто заметит, ничего не стоит эту балку прочесать, - думал Тарас. Но поблизости больше ничего подходящего для укрытия не было. А солнце уже всходило у них за спиной. Значит, они все время ехали на запад. Но это было хорошо, погоня за ними, скорее всего, будет послана на север. Думая так, Тарас осторожно спускался в овраг. Там, как он и ожидал, тек небольшой ручей. Некоторое время прошли по ручью вниз, где гуще росли деревья и кусты. Выбрались на небольшую полянку. На ней росла сочная трава, к которой сразу потянулись голодные кони. Тарас остановился, прислушался, и, не заметив ничего подозрительного, спешился и кинулся к другу.
   - Сейчас, сейчас, - бормотал он.
   Когда торопливо развязал аркан, Степан тяжело свалился ему на руки. Он был мертв и видно уже давно, тело успело застыть. Тарас в ужасе сел на траву и горько зарыдал, по- ребячьи всхлипывая, и размазывая слезы по щекам. В сущности, он и был еще ребенок, недавно ему исполнилось семнадцать. Теперь он остался совсем один в чужой пустынной местности, где в любой момент мог появиться жестокий враг, который если сразу не убьет, то возьмет в плен и будет издеваться.
   Зафыркали недовольно кони. Парень встрепенулся и кинулся к лошадям. Он напоил их в ручье, стреножил и пустил пастись. Потом снял и обследовал сумки. Там оказались бурдюки с водой, вяленое мясо и немного лепешек, лук, колчан со стрелами, еще один аркан и в обеих сумках было по кинжалу. Все это очень кстати. Умылся в ручье и напился. Есть не хотелось, надо было хоронить товарища. Нашел сухое песчаное место под небольшим дубом и стал кинжалом копать могилу, руками выгребая землю. Углубившись в землю выше колен, совсем выбился из сил, земля стала каменистой, и копать ее стало невозможно. Сломав один кинжал, решил что достаточно, звери не доберутся. Накидал зеленых дубовых веток и с трудом подтащил и положил на них тело.
   Степан был могучим большим мужчиной, и парню было бесконечно жаль, что так нелепо и безвременно оборвалась его жизнь. Сложил по христианскому обычаю ему руки на груди, закидал зелеными ветками, как последним приветом жизни и стал закапывать. Сверху оформил небольшой холмик и выложил из камешков крест, чтобы люди знали, что здесь покоится христианская душа. Потом тщательно вымылся в ручье и наконец, сел поесть и помянуть друга, была уже глубокая ночь. Решил заночевать здесь рядом со Степаном, а утром осмотреться и решить, куда же двигаться дальше.
   Для ночлега выбрал место на сухом холмике в окружении кустов малины и ежевики. Взошла луна и отсюда ему хорошо были видны пасущиеся лошади и ручей, а его убежище было хорошо скрыто от посторонних глаз. По обычаям степняков огородил место ночлега волосяным арканом, замкнув круг, чтобы не заползла какая тварь, завернулся в кошму, тоже очень кстати оказавшейся среди вещей и крепко заснул. Проснулся он от тревожного фырканья жеребца. Коней у него было два, жеребец и молодая шустрая кобылка, к которой тот стал проявлять повышенный интерес. Кони были гнедые, только у кобылки, которую Тарас назвал Машкой, было большое белое пятно на лбу и белые же чулочки на ногах. Тарас решил снять у жеребца путы на ногах, теперь он от кобылы никуда не уйдет, а еще и защитит в случае чего. Освобожденный жеребец тут же устремился к Машке, он жадно ее обнюхал и принялся ласкать и покусывать. Глядя на них, юноша впервые засмеялся, пусть хоть им будет хорошо, а если бог даст благополучно доберемся до своих людей, жеребеночек совсем будет не лишним. Думая так, он совсем не имел в виду свой сторожевой городок, который был далеко на севере, и вообще неизвестно где, он надеялся встретить хоть кого - то из русских людей и уж с их помощью, добраться домой.
   Взбираясь по склону оврага, он заметил множество кустов малины, смородины, ежевики, покрытых сочными спелыми ягодами. На ходу срывая их и с жадностью запихивая в рот, он решил на обратном пути, нарвать полную шапку на ужин. Он приметил большой кряжистый дуб, росший на краю оврага, и забрался на него, как можно выше и осмотрелся. Овраг, в котором нашел свой последний приют Степан, был действительно небольшой и очень приметный. В самом начале оврага стоял раскидистый высохший великан дуб. На самом верху в развилке свили себе гнездо степные орлы. Дуб был очень заметный, и его издалека было видно. Очень заметная примета, если еще придется побывать здесь, кто же знает, что нам приготовила жизнь, могилу друга можно легко найти, грустно думал юноша.
   Овраг спускался к довольно широкой реке, лента которой блестела среди зеленеющих тальников. Она текла с севера на юг. Противоположный берег был более низкий, небольшие увалы сменялись просторными долинами, и все просматривалось далеко вокруг. Кругом было тихо, казалось, что жизнь вообще ушла из этих мест. Тарас стал осматривать свой берег, чтобы решить в какую же сторону, ему продолжать свой путь. Выше по течению реки берег полого поднимался к заросшему лесом горному плато. Даже издали было видно, что оно пересекается множеством оврагов и балок. Вот туда и надо пробираться решил Тарас, если живут в этом месте люди, то они будут там.
   До этого плато дня два пути, вернее две ночи, так как в целях безопасности двигаться придется ночью. Но на пути виднеются еще овраги, укрыться на дневку есть где.
   Он спустился с дерева и пошел обратно к лагерю, по пути собирая в шапку ягоды. Вскоре стали видны лошади. Жеребец добился своего и самозабвенно занимался любовью. Вдруг лошадей, что то насторожило. Гнедко тревожно фыркнул и стал теснить кобылу ближе к деревьям, следя за противоположным склоном оврага. Тарас снял лук и вложил стрелу. Конь встал в воинственную позу и рыл копытом землю. В овраге определенно кто- то был. Присмотревшись, Тарас увидел мелькнувшую пеструю шкуру большой кошки. Барс - пронеслось у него в голове. Но на грозного разгоряченного жеребца, он не решился напасть, и, мелькнув еще раз на краю оврага - скрылся. Жеребец довольный, что прогнал врага, гордо ходил вокруг подруги.
   Вечерело, юноша перекусил ягодами и запил их водой из ручья. Остатки высыпал на лист лопуха и положил на могилу птичкам. Собрал и увязал сумки. У него осталось три лепешки и немного вяленого мяса, набрал в бурдюки свежей воды. Все было готово - можно было трогаться в путь. Посидел немного возле могильного холмика.
   - Прости дядя Степан, я больше ничего не могу для тебя сделать. Прощай! Покойся с миром! - перекрестившись, пошел к лошадям.
   Когда выбрались из оврага, уже стемнело, но вскоре взошла луна, и ехать стало лучше. К утру выбрал подходящий овраг и остановился на дневку. Еще два раза останавливался на дневку и на утро следующего дня подъехал к подножию горной гряды. Продукты закончились, оставалась одна черствая как камень лепешка, и Тарас решил попробовать добыть, что - то на ужин. Тем более, что дичь вокруг была, шуршала трава и вспархивали, пугая лошадей, птицы. Он вложил стрелу в лук и приготовился. Словно этого ждал, из под ног у коня выскочил заяц. Отбежав немного, присел, удивленно кося на незваных гостей, но от греха подальше приготовился бежать дальше. Стрела достала его в прыжке, он перевернулся через голову и тяжело упал на землю.
   Заяц был крупный, почти в треть пуда весом, Тарас с удовольствием взвесил его в руке и приторочил к седлу. Теперь надо найти укромное место, чтобы можно было развести огонь и приготовить мясо. Очень хотелось есть, нормально парень уже давно не ел, а молодой растущий организм требовал пищи. Поехал вдоль опушки, ища место, где бы можно было вместе с лошадьми пробраться вглубь. Нашел лощинку и поехал по ней, огибая небольшие скалы. Вдруг его внимание привлек подозрительный звук. Остановился и прислушался, нет, ему не показалось, где то рядом рассерженно кричала коза. Откуда здесь взяться козе и если это на самом деле коза, то рядом должны быть люди, а то ей давно бы закусил зверь, тот же барс.
   Ме - ке - ке! - послышалось совсем рядом. Тарас спешился, завел коней в укромное место за скалами, и, вложив стрелу в лук, осторожно двинулся вперед. Вскоре его взору открылась долинка с небольшим озерцом посередине, на берегу вплотную к дереву была привязана коза, она билась рогами в дерево и кричала. Подойдя ближе, юноша увидел, что коза привязана к дереву большой сплетенной из лыка веревкой, которой она сама обмотала себя вокруг дерева. Услышав шорох, Тарас спрятался за куст и осмотрелся. Недалеко в кустах он увидел искусно спрятанный шалаш из веток, накрытый травой. Осторожно ступая, юноша заглянул туда. В шалаше на сухой траве, прикрывшись стареньким зипуном, сладко спали два русоголовых мальчика. Из под короткого зипуна торчали их грязные исцарапанные ноги, которые они старательно поджимали.. Снова послышался сердитый крик козы. Одна голова пошевелилась, и Тарас снова спрятался за куст.
   Вскоре из шалаша вылез взлохмаченный мальчик, лет десяти. Он был босой, домотканые холщевые порты и рубаха, были грязные до невозможности. Он, почесывая лохматую голову, направился к козе.
   - Ты, что это вытворяешь, Мотька? Спать не даешь? Вот чертова скотина! - явно подражая кому то взрослому, бормотал он.
   - Петрок, посмотри, что Мотька натворила? - обращаясь к шалашу, крикнул он.
   Из шалаша кутаясь от утренней прохлады в зипун, вылез еще один мальчик поменьше. Вместе они освободили козу, которая сразу же помчалась к воде и стала жадно пить.
   Похоже, дети были здесь одни, очень уже они были неухоженные. Тарас решил еще понаблюдать.
   Мальчики умылись в озерце, вытерлись подолами рубах, огляделись вокруг и подступили к козе. Старший мальчик, его звали Федька, пошарил в траве и нашел глиняный горшок, к которому была приделана ручка из пеньки, и присел возле козы. Петрок уже держал ее за рога и почесывал за ушами. Коза спокойно стояла, видимо она уже привыкла к этой процедуре, дети ее повторяли довольно часто. Подоив козу, они выпили молоко, честно поделив пополам. Потом уселись на траву и пригорюнились.
   - Куда же пойдем нынче Федька, неделю уже ходим, никого нет, видно мы остались совсем одни, - тихо сказал Петрок.
   - А вот и нет, - вышел из кустов Тарас, - я с вами, давайте рассказывайте, откуда вы и что с вами приключилось?
   Дети сначала встопорщились, а потом пригляделись и, не усмотрев в нем ничего страшного, доверчиво подошли и, перебивая друг друга, стали рассказывать о своих злоключениях.
   Они жили в деревне, мальчики показали на север, небольшой дворов на десять. Стадо овец, коз и несколько коров пасли в горах в долине. Деревня находилась в предгорьях недалеко от степи, где у них были пашни. Жили спокойно, никто их не тревожил. Но вот неделю назад, из степи налетели всадники, вроде бы и не татары. Деревню сожгли, женщин и детей, кого нашли, увезли в плен. Мужчины в это время были на сенокосе в горах. Увидев пожар, прискакали и пустились в погоню. Мальчики в это время собирали в лесу ягоды, увидев нападение, скрылись в кустах и побежали, куда глаза глядят. Потом к ним прибилась коза Мотька, с тех пор и бродят втроем, и не знают куда идти.
   - Ну, ничего, теперь будем искать вместе, - успокоил детей Тарас, - а пока давайте приготовим поесть, я очень проголодался, да и вы, наверное, тоже. Я утром добыл большого зайца, сейчас я его принесу.
   Он пошел за лошадьми, но дети тоже пошли с ним, они очень боялись, снова остаться одни. Увидев лошадей, очень обрадовались.
   - Теперь будете путешествовать верхом, вот на этой кобылке Машке.
   Юноша отправил Федьку на ближайшую скалу наблюдать за степью.
   - В случае опасности три раза крикнешь уткой. Сумеешь? - мальчик крикнул. - Ну, вот и молодец!
   Стреножили и пустили лошадей пастись, под навесом скалы из сухого валежника развели бездымный костер и стали готовить обед. Тарас разделал зайца, он оказался большой и жирный. Заднюю часть решили пожарить на углях впрок. Из оставшегося мяса решили сварить суп. Петрок нашел дикого лука и щавеля заправить похлебку. Когда все было готово, позвали Федьку и с большим удовольствием поели. Последнюю оставшуюся лепешку, размочили в похлебке и тоже съели. Дети, да и Тарас, очень давно не ели горячей пищи. Повеселев, решили направиться дальше на север, не удаляясь от реки. Дети помнили, что деревня стояла недалеко от реки и жители переплывали ее на лодках, чтобы встретить обоз, который по проходящему вдоль реки шляху, проходил раза три в год, на юг за рыбой и солью, а с севера везли другие товары.
   Стали собираться в дорогу. Юноша постелил на спину кобылы зипун и помог детям взобраться на нее. Козу арканом за рога привязали к седлу, Тарас вскочил на жеребца, и тихонько тронулись в путь на север. Когда дорогу преграждали камни и непролазные кустарники, юноша вел лошадей в поводу, но упрямо продвигался вперед. Заночевали в небольшой долинке, костер разводить не стали. Перекусили оставшейся зайчатиной, дети напились козьего молока. Тарас от молока отказался, справедливо рассудив, что мальчишки и сами управятся и запил еду водой из ручья. Лошадей и козу пустили пастись, а сами, выбрав сухое место, завернулись в попону и улеглись прямо на земле. Дети, свернувшись калачиками и доверчиво прильнув к юноше, вскоре засопели. А Тарас еще долго лежал с открытыми глазами, чутко прислушиваясь к лесным шорохам. Он понимал свалившуюся на него ответственность за этих детей, и у него даже и мысли не возникло оставить их на произвол судьбы.
   Утро выдалось ясным и теплым. Умылись и решили продолжать путь. Есть все равно было нечего, только дети напились молока. К обеду Тарас решил снова подстрелить зайца. Но часа через два пути по лощинке, ведущей на север, Петрок вдруг повел носом и сказал, что он чует запах дыма. Остановились и принюхались. Действительно вскоре все почувствовали, что впереди между скал, отчетливо тянет дымом. Спешились, лошадей укрыли в укромном месте и, крадучись, пошли на разведку. За холмом им открылась довольно большая долина, по которой тек ручей. В долине пасся скот десятка два овец и коз, а также четыре коровы.
   - Так это наше стадо, - прошептал Петрок, - вон наша Пеструха, - указал он на черную корову с белыми пятнами.
   - Подожди, не шуми, неизвестно еще, кто тут с ними, - остановил его Тарас. Осторожно стали наблюдать. Заметили под деревьями большой шалаш покрытый травой, возле него горел костер, там готовилась какая- то пища. Рядом был большой холм с отвесной глиняной стеной, на ней темнели два больших прямоугольных пятна. Вдруг одно пятно открылось, и оттуда вышла с какой - то миской женщина и пошла к костру.
   - Это же мамка! - радостно вскрикнул Федька и дети больше не таясь, скатились с лошади и помчались к костру, прыгая через камни и продираясь сквозь кусты. Увидев их женщина, раскинув руки, бросилась навстречу. Последовали бурные объяснения и объятия.
   Потом дети, вспомнив о старшем друге, радостно замахали ему руками.
   Тарас осторожно свел лошадей вниз. На шум в холме открылась еще одна дверь и из нее вышла девушка лет шестнадцати. Тарас взглянул на нее и пропал. Образ далекой обожаемой Вари мгновенно улетучился из его души. И было от чего. Девушка была крепенькая, вся какая - то уютная и надежная. Роскошная темная с рыжинкой коса красиво лежала на груди. Круглое, скуластенькое с ямочками на щеках и небольшим курносым носиком лицо, освещали лучистые серые глаза и белозубая улыбка. Глядя на них, все засмеялись.
   - Это Настя, - сказал Федька, - моя сестра.
   - А это Тарас наш друг, он нас нашел и спас, - рассказывали дети.
   В лагере по счастливой случайности оказались родители Насти и Федьки, дядя Панас и тетка Горпина, и мать Петрока тетка Аксинья. Они в день нападения были со стадом и поэтому уцелели. Остальные мужчины отправились в погоню и еще пока не вернулись.
   - И неизвестно вернутся ли, - вздохнула Аксинья, вместе со всеми в погоню ускакал ее муж Иван.
   - Ну, ладно прохлаждаться некогда, - заявила Настя. Она шустро поставила к костру большой казан, налила в него воды из ручья греться. Мальчишкам вручила кусок мыла, чистую холщовую одежду и отправила на ручей мыться. Потом внимательно осмотрела парня и, сверкая своими мелкими ровными плотно посаженными, как чесночек зубками, тоже указала на ручей. Потом сообразив, что у него тоже одежды нет, нырнула в землянку и вынесла ему чистые холщовые штаны и рубаху, грубое полотенце и кусок мыла, чем окончательно покорила парня, о нем очень давно никто не заботился. Счастливо вздохнув, он отправился вниз по ручью, нашел за кустами небольшую лагунку, с удовольствием снял грязную пропотевшую одежду и нырнул в воду. Он долго с наслаждением мылся, хотя вода была холодная. Услышав шорох, обернулся. На камне стояла миска, из нее шел пар. Горячая вода мыть голову, догадался парень. Вокруг никого не было. Он вылез из воды и тщательно промыл горячим щелоком, давно не мытую голову. Когда растерся полотенцем и одел все свежее, пахнущее солнцем белье, почувствовал себя заново народившимся на свет.
   У костра его уже ждали, все сидели на камнях вокруг, сделанного из плетня стола, накрытого небольшой холстинкой и ели горячий ячменный кулеш с молоком. Указав ему на свободный камень, Настенька, как он ее мысленно называл, тут же проворно наложила и подала ему полную миску. За ужином стали его расспрашивать, кто он, откуда и куда направляется, есть ли у него отец и мать. Юноша рассказал, что жил он далеко на севере, теперь он даже не знает, как туда добраться, родителей, да и вообще родных у него нет, был старший товарищ, с которым вместе попали в плен к татарам и вместе бежали. Но товарищ при побеге погиб, неделю назад Тарас его похоронил. И теперь у него нет никого и идти ему некуда. Сидящие за столом люди, переглянулись и дружно, перебивая друг друга, предложили.
   - Так оставайся здесь с нами, мы будем очень рады.
   Парень с надеждой посмотрел на девушку, и когда она смущенно кивнула, облегченно вздохнул и радостно согласился. За ней он был готов идти в огонь и воду. Решили пусть пока тепло, парень поживет в шалаше, а потом они помогут ему построить землянку. Мальчики наелись, обогрелись и обласканные родителями уже давно спали. Настя вызвалась помочь новому жителю обиходить шалаш. Пока он нарезал мягких веток для постели, девушка убрала все лишнее и чисто подмела внутри. Вместе они набили чистую наволочку свежим душистым сеном и застелили постель. Вместо стола поставили небольшой чурбачок. Тарас занес свою котомку и кошму, и дом был готов. Девушка, пожелав ему спокойно спать на новом месте, и чтобы ему непременно приснилась невеста, незаметно исчезла. Юноша лег на постель, но долго еще не мог заснуть. Он слушал тихие шорохи леса, фырканье лошадей, вдыхал чудные запахи лугового сена и размышлял. Вот ведь как повернулась жизнь, еще вчера он был никому не нужен, и совершенно один, а сегодня у него ощущение, что он, наконец нашел свое место и нужен этим простым хорошим людям. Засыпая, он решил сделать все от него зависящее, чтобы они не были в нем разочарованы, особенно Настя, счастливо улыбаясь, думал он.

Глава 10

   Уже месяц жил Тарас в этом небольшом временном селении среди гор. Что оно временное сознавали все, слишком далеко оно было от реки и жизненно необходимых пашен. И все терпеливо и с великой надеждой ждали, что все- таки вернутся ускакавшие в погоню мужчины. Но в любом случае зимовать придется здесь, и все, включая детей, трудились с утра и до поздней ночи, готовясь к зиме.
   Юноша почти каждый день выезжал на Гнедке в степь на охоту. Он добывал три, четыре зайца, а иногда и косулю. Женщины готовили мясо впрок. Но соль заканчивалась, в связи с набегом жители деревни, пропустили шедший с юга обоз с солью. У старосты Трифона должны были быть запасы, но его изба тоже сгорела, если в ближайшие дни он не вернется, придется поискать на пожарище, может, удастся найти погреб.
   В свободное время и вечерами Тарас рыл себе землянку, все по мере сил помогали ему, особенно Настя и мальчишки. Она уже была почти готова, осталось сложить очаг. Камней и глины вокруг было в избытке, и работа продвигалась быстро. Работая, юноша мечтал, как будет жить в этой землянке с Настей, как она будет обустраиваться и хлопотать в ней, и счастливо улыбался. Каждый вечер, закончив работу, они подолгу сидели, прижавшись, друг к другу, на поваленном дереве в укромном месте на берегу ручья, сладко целовались и мечтали о будущем.
   - Ты бы пошла за меня замуж? - спросил как то Тарас.
   - А ты бы позвал? - засмеялась девушка.
   - Ну, вот зову, - смутился парень, - ну так как.
   - Можно подумать мне есть из кого выбирать, - снова засмеялась она, - ну ладно, пойду. Куда же деваться? - и крепко обняла парня.
   - А как у вас женятся, просто начинают жить вместе и все? - недоуменно спросил Тарас, так как никакой церкви поблизости не было.
   - Нет, у нас тоже венчаются, где то на расстоянии дня пути на лошади, на берегу реки стоит часовенка, при ней живет отец Никандр, у него есть три козы и небольшой огород.
   Он отправляет свадьбы, крестины, лечит и заговаривает. Еще он умеет видеть будущее и его очень боятся и уважают.
   - Завтра же посватаюсь к тебе и поклонюсь твоим родителям, если они согласны, повезу тебя венчаться, - воодушевился Тарас.
   - Надо приготовить отцу Никандру подарки, - засуетилась Настя.
   На том и расстались. Наутро рано юноша отправился на охоту. Ему повезло, он сразу же добыл косулю и положил возле землянки невесты, выкуп, улыбаясь, думал он. Потом тщательно умылся, оделся в чистое и отправился свататься. Родители Насти, предупрежденные дочерью, уже его ждали. Выкуп уже был разделан, и половина его жарилась над костром в подарок служителю бога.
   Сватовство было принято и жених с невестой, встав перед родителями на колени, получили благословение маленькой, чудом сохранившейся иконой Спасителя. Потом стали деятельно готовиться к поездке. Тарас старательно вычистил жеребца и овчинную бурку. Они вместе с невестой поедут на Гнедке, как в сказке, накрывшись буркой. Мать вручила дочери несколько мелких монет, заплатить за венчание и купить свечей, крестиков и пару икон. На все селение осталась одна икона. Еще везли мясо и небольшой туес с медом.
   Отправились рано утром чуть свет. День обещал быть тихим и солнечным. Пробирались едва заметной тропкой, держась берега реки. До места добрались уже к вечеру и были радостно встречены отцом Никандром. Это был сухой подвижный мужчина лет пятидесяти, с большой уже тронутой сединой бородой и пронзительными, глубоко сидящими глазами.
   - А я уже давно вас жду и все приготовил, - он ввел их в небольшую часовенку. На аналое под большой иконой богородицы стояли кованые из меди венцы и горели свечи.
   - Но нынче венчаться не будем, неподходящий день, ночуете здесь, а пока исповедуетесь.
   Жених и невеста вроде бы не знали за собой никаких грехов, но все- таки кое - что нашлось, в постные дни ели мясо и молоко. Да они и не следили особенно за этими днями, не до того было. Святой отец отпустил им этот грех. Подарки были приняты, и он отправил девушку ночевать в свою избу, там у него была небольшая комнатка для гостей. А юношу задержал.
   - Знаю отрок, что вырвался ты недавно из тяжкой неволи и понес невосполнимую утрату, но бог увидел твои страдания и вознаградил тебя. Знай, что судьба твоя здесь и здесь ты будешь счастлив. Родные места увидишь, но еще очень не скоро, - заметил провидец на вопросительный взгляд парня.
   Тарас отпустил коня пастись на небольшой луг, где до этого паслись козы, на ночь хозяин запер их в небольшом сарае, где жили еще несколько куриц и большой голенастый петух и с интересом осмотрелся вокруг. Жилище отца Никандра и небольшая часовенка располагались на небольшой поляне среди скал. Все было сделано из дикого камня, скрепленного глиной. Со стороны реки поместье закрывал небольшой холм, покрытый густым лесом и непролазным кустарником. Огибая холм, к реке вела чуть заметная тропка, там, у святого отца, под нависающими над рекой кустами была спрятана лодка. Он очень уважал рыбку и часто рыбачил. Дальше вверх по течению были еще небольшие поселения русских людей, которые добирались до него по реке и пользовались его услугами, тем он и жил.
   Спать юноша устроился на холмике под деревом, завернувшись в бурку, так, чтобы ему был виден пасущийся конь. Спал он очень спокойно и крепко и проснулся оттого, что- то щекотало ему нос. Он оглушительно чихнул и окончательно проснулся. Было раннее утро, рядом на корточках сидела румяная и свежая, как утренняя заря Настенька и старательно щекотала ему нос пушистой травинкой.
   - Вставай засоня, умывайся, прихорашивайся. Сейчас позавтракаем и будем венчаться. Я уже купила у святого отца, свечи, крестики и иконы. Иконы только две, он сказал больше пока нет, вы у меня не одни.
   Завтракали ячменной кашей с козьим молоком. Потом взявшись за руки, пошли в часовню. Там горели свечи, и пахло ладаном и воском. Возле аналоя в праздничной блестящей ризе стоял святой отец и держал в руках древнюю толстую книгу. На не понятном языке он почитал из нее, потом сказал, чтобы они одели друг другу на безымянные пальцы правой руки кольца, а на головы медные венцы. После того как они повторили за ним необходимые обеты, он снял с них венцы и объявил их мужем и женой и приказал поцеловаться, что они, уставшие от таинства венчания, с большим удовольствием сделали.
   Солнце уже было высоко, когда они отправились в обратный путь. Ехали не спеша, любуясь живописными окрестностями, в ожидании ночи, которая их сделает мужем и женой. Провести ее решили на природе подальше от людских глаз. На привал остановились, когда солнце было еще высоко. Коня пустили пастись, ему тоже праздник, а место для ночлега выбрали на сухом чистом месте под раскидистым деревом, ветки которого спускались до земли, образуя шатер. Там и устроили брачное ложе. Накидали зеленых мягких веток, Тарас нарезал душистой травы, а молодая жена устелила все поздними цветами. Из гибких веток жимолости сплели венки и, смеясь и дурачась, одели на головы.
   Потом венки сняли, чтобы не испортить, решили, что завтра в них въедут в лагерь.
   С ужином решили особенно не возиться, было не до того, перекусили тем, что дал им с собой святой отец. Наконец совсем стемнело, и взошла луна. Было тихо и таинственно, природа тоже, казалось, прониклась важностью момента. И вот, что интересно, никто им ничего не рассказывал, не объяснял, оба были девственники и все же они знали, что и как нужно делать. Тарас крепко обнял, и осторожно поцеловав жену, взял ее на руки, внес в шатер и положил на благоухающую постель. Она, закинув ему руки на шею, прижалась к нему, и крепко зажмурив глаза, полностью доверилась его нежным и жадным рукам.
   Ласково бормоча и нежно целуя и поглаживая, он действовал предельно осторожно, хотя нетерпение его было слишком велико, и он весь дрожал крупной дрожью. Наконец он проник туда, куда так стремился. Сделал он это так аккуратно, что она не почувствовала особой боли, только небольшой дискомфорт и чувство наполненности. Она старалась помогать ему. Когда он оказался совсем рядом и плотно прижался к ней, она тихо прошептала.
   - Я уже женщина?
   - Нет, что ты, я сбоку туда залез, - счастливо засмеялся он и получил чувствительный шлепок. После занятий любовью жена крепко уснула, а Тарас еще долго лежал с открытыми глазами и тихо благодарил бога за подаренное счастье, может даже и сына они сегодня зачали, святой отец, что- то говорил про подходящий день. С грустью вспомнил погибшего друга и решил, что в ближайшее время вместе с женой навестит его. Не так уже тут и далеко, на конях можно обернуться дня в четыре. Наконец сон сморил и его, но ненадолго. Во сне жена завозилась, крепко и требовательно прижалась к нему, и они снова соединились нежно и мучительно сладко.
   Назавтра к полудню приблизились к лагерю. Одели на головы чуть привядшие венки. Их поразил шум и гомон, стоявшие в лагере. Вспомнились напутственные слова святого отца, что в лагере их встретят гораздо больше людей, чем они рассчитывали. Действительно в лагерь вернулись мужчины селения, которые погнались за кочевниками и вполне удачно. Всех пленников освободили, но не обошлось и без потерь. От стрел противника погибли два мужчины, один из них совсем юноша лет шестнадцати. Нагнали врагов, где то через две недели уже далеко на юге, окружили и почти всех уничтожили. Последний похититель долго отстреливался, а потом, дико визжа, выхватил кривую саблю и кинулся к стоявшим кучкой пленникам, готовясь в бессильной ярости изрубить их на куски. Но метко выпущенная стрела выбила у него из рук клинок, и он умчался в степь. Преследовать его не стали и кинулись к пленникам. Они были все целы, но истощены и измучены до крайности.
   Дали им воды, накормили, выловили оставшихся без всадников коней, усадили на них пленников и отправились в обратный путь, который занял у них почти три недели и попали как раз к свадьбе. Молодоженов радостно встретили и сразу повели к накрытому столу, то есть к большому потнику на полянке, уставленному едой. Рядом стоял староста деревни и родители Насти. Отец держал в руках небольшую икону для благословения молодых, у матери на большом деревянном блюде была хлеб соль, а у старосты большой кувшин с медовухой. Все было честь по чести. Благословили и поздравили молодых и все расселись вокруг стола. Тарас с удивлением оглянулся вокруг, они отсутствовали меньше двух суток, а вокруг выросло несколько новых шалашей, и начато строительство новых землянок. Староста был человек решительный и не терял время зря. Он внимательно оглядел нового жителя деревни, и остался доволен. Парень был молодой и здоровый, и что совсем немаловажно пришел не с пустыми руками, а привел с собой двух коней. А по весне будет и третий, кобыла, судя по всему жереба.
   Староста пригласил всех отведать свадебного угощения. Несмотря на беды, обрушившиеся на деревню, оно было вполне приличным. Натушили зайчатины, на костре была зажарена целиком косуля, разложены испеченные лепешки и горки диких абрикосов и слив. Это уж ребятишки постарались. Еще они набрали первых в этом году подберезовиков и они, зажаренные в большой сковороде, красовались в самом центре стола. Всем было радостно, что вернули родных и сидят сейчас в кругу близких и празднуют свадьбу. Жизнь продолжается.
   Ночевали молодожены опять на улице под буркой, свою землянку они уступили вернувшимся из плена детям. А назавтра Тарас попросил у старосты разрешения навестить могилу друга вместе с Настей, сказав, что она находиться примерно в двух днях пути вниз по реке. Тот разрешил, но сказал, чтобы они были очень осторожны, в степи сейчас спокойно, но все может быть, береженого,как говорится, бог бережет. Выехали рано утром, Тарас на гнедом, а Настасья на кобыле, у обоих за плечами луки и колчаны со стрелами, на обратном пути решили поохотиться, народу в лагере прибавилось и еды требовалось много. Мужчины сходили на старое пепелище и откопали общий схрон, он был скрытно сделан на небольшом холме. Там хранилась в деревянных бочонках так необходимая селению соль, для пополнения зимних запасов, стрелы и зимняя одежда. Ничего не пострадало и хорошо сохранилось - все были довольны. За день молодые проехали приличное расстояние, они ехали вверху по степи, не пересекая оврагов, их должно быть четыре, а пятый Степанов. Скакали до позднего вечера, миновали три оврага, решили дать отдых коням и заночевать. В знакомом ручье напоили коней и пустили пастись, немного отдохнули сами. Уже наступила осень, и по ночам стало прохладно, но под буркой вдвоем было жарко.
   Ночь прошла спокойно, рано утром отправились дальше. День был теплый и солнечный, хотя уже лето закончилось, и было начало осени. Здесь видно недавно прошли дожди, и словно умытая степь дышала паром и свежестью. Внезапно Тарасу пришло на ум, а ведь сегодня сорок дней, как погиб Степан, ну да прошло пять недель и еще четыре дня, начался пятый, видно бог подсказал мне навестить старшего друга, чтобы душа его смогла спокойно покинуть этот мир. По спине прошел озноб, и он суеверно перекрестился.
   К вечеру вдали показался знакомый кряжистый засохший дуб и гнездо степных орлов.
   - Добрались! Вот Степанова балка! - показал Тарас притихшей за долгую дорогу жене.
   Здесь почти ничего не изменилось, только в листьях деревьев показались краски осени. Знакомой тропкой свели коней в распадок и приблизились к могиле.
   - Ну, ты пока поговори с ним, а я разнуздаю коней и отпущу пастись, да и подумаю об ужине, - заторопилась жена.
   Пока спускались в овраг, она заметила на склоне несколько крепких молодых белых грибов. Лес был в основном дубовый, и хозяйственная Настя знала, что эти грибы любят расти под дубами.
   Оставшись один, Тарас встал на колени и припал к холмику.
   - Ну, вот дядя Степан, я пришел к тебе и как видишь не один, а с женой. За это время пока ты здесь лежишь много чего случилось. Я теперь буду жить недалеко от тебя и буду тебя по возможности навещать. Так что спокойно спи с миром. А балка твоя красивая и богатая, есть орехи ягоды, вон Настя грибы нашла. И звери любят эту балку, даже барс приходил, а в верховье живут степные орлы, у них гнездо на старом дубе. Да, ты и сам все знаешь.
   Тарас был твердо уверен, что товарищ рядом и слышит его, что разговаривал с ним как с живым. Словно в подтверждение на дуб над могилой села пестрая птичка, и кивая головкой, внимательно рассматривала парня, словно удивляясь, откуда он взялся.
   Вернулась Настя, неся в охапке сушняк для костра и в переднике с десяток ядреных молодых грибов, и сразу же принялась разводить костер.
   - Здесь грибов полно, завтра утром поищем, а сейчас приготовим ужин, устроим дяде Степану поминки честь по чести, - заметила рассудительная жена.
   В небольшом походном казане сварили грибную похлебку и зажарили на углях добытого зайца. Нашлось и медовухи немного помянуть друга. Торжественно пообещали первого же сына, который родится у них назвать Степаном. Еще Тарас сказал, что когда попадет в родные края, передаст семье Степана от него последний поклон.
   Когда спустилась ночь и взошла неяркая луна, устроили ночлег под буркой. На душе было спокойно, словно все что они делали, было единственно хорошо и правильно и они крепко уснули, не боясь никакой опасности, будто бы находились под защитой неведомых сил.
   Когда на утро Тарас проснулся, отдохнувший и полный сил, Насти рядом не было. Его расторопная жена аккуратно прочесывала склоны балки в поисках грибов. Возле потухшего костра на траве уже лежала кучка собранных грибов. Значит, она уже сделала первую ходку и отправилась еще. Ну, с женой, кажется, повезло не ленивица, с голоду не умру, улыбался Тарас.
   А Настя, забросив на спину подальше лук и колчан со стрелами, чтобы не мешали, азартно перебегала от дерева к дереву. Вдруг что- то ее насторожило, медленно выпрямившись, она увидела совсем близко напряженную как тетива красавицу косулю.
   Она смотрела прямо на девушку, словно оценивала надо ли ее опасаться. Потом словно решив, что не стоит, отвернулась и не спеша пошла вверх по оврагу. Настя с умилением увидела, что за ней не на шаг не отставая, бежит маленький косуленок. Мелькнув напоследок белыми пятнами, животные скрылись в кустах. Опомнившись, Настя обнаружила, что грибов больше не видно, но она уже набрала пестерь, и возвратилась к лагерю.
   Тарас уже тоже поднялся, и убрал могилу. Он поправил холмик и обложил его вокруг небольшими округлыми валунами и выложил заново крест.
   - Ну, ты и молодец! Посушим - на целую, зиму хватит! - похвалил он жену.
   - Тут и желудей много, соберем и будем добавлять в муку для хлеба, - возбужденно сказала Настя. Пока собирали желуди, солнце поднялось уже высоко, надо было ехать обратно. Да щедро одарила их Степанова балка!
   Еще раз, поклонившись могиле, отправились в обратный путь. Заночевали в уже знакомом месте у ручья. Степь была совершенно пустынна, им не встретилось ни живой души. Вдали показались знакомые предгорья, дом уже был близко, поэтому решили, поохотится. Вооружились луками и немного разъехались, зорко оглядывая степь. Не прошло и часа, а у Тараса в тороках уже висело три больших зайца. Но когда подскакала Настя, у нее оказалось четыре. Смущенный муж хотел сравнять счет, но своенравная жена воспротивилась.
   - Пусть будет как есть! - заявила она.
   К вечеру прибыли в селение. Здесь уже было построено еще несколько землянок и жилище молодых было свободно. Они с удовольствием в нем разместились и стали разбирать свою добычу. Половину отдали для общего котла, а остальное стали готовить впрок. Всего в селении вместе с детьми было двадцать шесть человек. Энергичный староста, умело управляя людьми, успел много что сделать. Прежде всего, нужно было найти место для новой деревни. Оно должно было быть недалеко от реки и уже освоенных пашен. Кроме того оно должно быть защищено и не так уязвимо, как прежнее. Такое место вскоре нашлось. Это был большой распадок на берегу реки, окруженный скалами и холмами. С реки его защищали непролазные заросли тальника и ежевики. Выход в сторону степи шел по глубокой лощине между скал. В одном месте скалы подходили так близко друг к другу, что можно было бы сложить из камней стену и в ней ворота, которые бы запирались изнутри на засов. Рядом была высокая скала, с которой хорошо просматривалась и река и степь. На ней решили устроить сторожку, а в ней по очереди дежурили бы дети. Старшим над ними поставили Петрока. Дома в новом селении решили делать из камня, скрепленного глиной. Подходящая глина нашлась тут же недалеко в овражке. И камня вокруг было в изобилии, он был разбросан по всему распадку. И земля в распадке была черная и плодородная. Воспрянув духом, принялись за строительство. Разбили землю на участки. Тарасу с Настей достался крайний участок возле холма, где протекал небольшой ручей. Они с удовольствием и великой надеждой принялись за работу.

Глава 11

   Ильяс с дедом Савелием и охотниками к вечеру добрались до сторожевого городища. Снега выпало еще немного, но дорога все равно была тяжелая. Ночевать отправились к матери Степана. Она их встретила заплаканная и грустная. Расспрашивать их не стала, да они и сами ничего не знали. Вытирая слезы, сказала.
   - Чую я, что беда с ним случилась, и нет его в живых моего сыночка и давно, но, что, же сделаешь, видно так богу угодно. Проходите и располагайтесь, мне старой с вами будет легче.
   Назавтра путники узнали, что обоз пойдет на север только дней через пять. Пусть немного установится санный путь, да и волчьи шкуры для князя надо выделать, и рыбы собирались поймать по первому льду. Соседский парень Тимоха, сказал, что лед уже крепкий на реке и завтра можно попробовать спустить небольшой невод. Договорились, что Савелий с Ильясом тоже примут участие. Он же познакомил гостя с другими парнями, и пригласил вечером на посиделки к девчатам.
   - Конечно, сходи, что тебе с нами стариками киснуть, - сказал дед, заметивший грусть и молчаливость парня. - По Дарьке видно сохнет.
   И действительно девушка не выходила у него из головы. Всю дорогу он неотступно думал о ней, заново переживал их встречи и объятия, ее грустный укорчивый взгляд при расставании. Теперь неизвестно когда придется встретиться, но он был твердо уверен, что встретятся обязательно.
   Назавтра рано поутру отправились на реку. Было морозно и тихо, дым от топящихся повсюду печей, красноватыми от всходящего солнца столбами поднимался к небу. На реке недалеко от берега уже была небольшая толпа мужиков. Ильясу было любопытно, как неводом ловят из подо льда рыбу. Но он пока помалкивал, а, то зубоскал Тимоха еще поднимет на смех.
   Между тем во льду прорубили полынью размерами с небольшую дверь и стали помаленьку опускать туда невод, к нижнему концу которого были подвязаны грузила. В трех саженях от полыньи пешней пробивали небольшие лунки, к которым шестиками подтягивали верхний конец невода. Вытаскивали с помощью шестика с крючком и снова подтягивали к другим лункам, пока весь невод не был выбран. Вот и все - просто, как грабли, до чего силен на выдумки человек, когда голодный - размышлял юноша.
   Время от времени подростки и молодые парни болтали шестами в проруби, чтобы напуганная рыба шла в невод. Где то через час стали невод вытягивать. Рыбы было много. На реке стоял великий шум, к этому времени сюда сбежался, почти весь городок. На снегу быстро росли кучи рыбы. В основном это была щука, окуни, плотва, но встречались небольшие сомы и налимы, а также и благородная рыба осетры и стерляди. Все были очень довольны. Лучшую рыбу отобрали для обоза на продажу, остальную разобрали по домам. Савелий тоже принес хозяйке окуней на уху.
   Вечером Тимоха зашел за Ильясом, и парни отправились на посиделки. Их устраивала одинокая вдова почти на окраине городка. Тимоху было не узнать. Он прихорошился и приоделся. На голове был малахай с лисьей оторочкой, одет он был в новый полушубок с черным верхом и белыми отворотами, так называемый " черные дубки", застегнутый петлями на фигурные деревянные палочки. На ногах красовались фасонистые валенки. Жених - да и только. Глядя на него, и Ильяс приоделся в лучшую одежду, что купил для него на торжище Савелий.
   Когда пришли на вечеринку, там чинно по лавкам сидели с рукодельем девушки. Они вязали чулки, пряли и вышивали. Парней пригласили пройти и усадили. Девушки, не стесняясь, разглядывали пригожего гостя. Вскоре в сенях послышался шум и в избу ввалились парни сразу с двумя балалайками. Девушки побросали свое рукоделье и предложили музыкантам самые почетные места. Пока они настраивали инструменты, две девушки выскочили в круг и в нетерпении притопывали. Наконец заиграли плясовую. Девушки - маленькая беленькая и высокая худая с длинным носом и жидкой косой, стали ходить, притопывая под музыку, и по очереди пели частушки.
   Начала беленькая девушка.
   Мой миленок, как теленок
   И кудрявый, как баран.
   Никуда его не дену,
   Ни зарежу, ни продам, - остановившись, пропела она.
   Потом яростно вступила, словно угрожая кому то, ее высокая подруга.
   Я свою соперницу
   Подводила к речке пить.
   Я ее сутулую
   Хотела в речке утопить.
   Все остальные, прихлопывая в ладоши и притопывая, внимательно следили за пляской. К Ильясу подошла выбранная на этот вечер хозяйка и, кланяясь, предложила испить кваску. На подносе стояла большая деревянная кружка с пенным напитком. Не ожидая подвоха, парень встал и, поклонившись, выпил. Это оказалась крепчайшая медовуха. В голове у него зашумело, стало легко и весело. Все вокруг одобрительно смеялись. Потом в пляс пошли парни. Они азартно топтались в кругу, гикая и приседая. Вдруг к Ильясу подбежала разбитная девушка, с русой косой до пояса и, не чинясь, уселась на колени, поерзала, устраиваясь удобнее, взяла парня за руки и положила их к себе на талию. Она была такая теплая и мягкая, пушистая ее коса так дурманящее пахла, что у парня задрожали руки, и его бросило в жар. Но тут подскочил Тимоха, прогнал девушку и позвал на улицу играть в чехарду. На улице он отвел друга в сторону и предупредил, что Лушка, ну девушка, что села на колени, его девушка. Она нарочно так делает, чтобы его подразнить. Скоро будут святки, и он зашлет сватов.
   - Это я к тому, чтобы ты губы не раскатывал, - добавил он.
   - Да я ничего, мне Дарька нравится, - смущенно признался Ильяс.
   - Это, девушка в лесу, ну вот и хорошо, - успокоился Тимоха.
   Играли и веселились еще долго. До дому его проводил Тимоха уже под утро.
   - А то еще заблудишься, - засмеялся он.
   Весь следующий день высокий гость проспал, а завтра обоз отправлялся в путь. Предстояли большие сборы.
   Обоз собрался из двенадцати подвод. Часть их ехала только до столицы княжества с подарками и оброком князю, а остальные ехали дальше на север, до самой Москвы. Везли мороженую рыбу, туши забитых бычков и овец, бочонки с медом, шерсть и другие припасы. А там собирались приобрести соль, охотничий припас, заморские обновы и многое другое.
   Двигались медленно уже несколько дней. Привлеченные запахом еды к обозу не раз подступали волки, от них успешно отбивались. Четыре подводы свернули к столице княжества, остальные двинулись дальше. Ночевали около небольших деревень или, если таковых не оказывалось, прямо в лесу у костра. Морозы были пока небольшие, так что было вполне терпимо. Уже недалеко от границы князя Михаила в глухом уремистом месте наткнулись на засеку. Остановились, вооружились луками и копьями. Но вокруг было тихо. На недавно выпавшем снеге не было видно никаких следов. Осмотревшись, увидели, что вокруг никого нет, засека была старая, сделана еще до снега.
   Матерясь и чертыхаясь, стали разбирать завалы, провозились полдня и были вынуждены здесь же и заночевать.
   А наутро их встретил сторожевой отряд. Это был тот же самый отряд, что провожал до границы княжества посольский отряд. Савелий узнал старшого и, отойдя в сторонку, пошептался с ним. Дальше путники покинули медленный обоз и поскакали с отрядом.
   Заночевали в сторожке в деревушке, и назавтра к обеду подъехали к Крайску.
   От сторожа узнали, что князь с дружиной поехал размяться на охоту, а княгиня с челядью дома.
   - То, то будет рада, - думал Савелий, предвкушая удовольствие от встречи внука с бабушкой.
   Когда спешились у княжеского терема, коней у них забрали подбежавшие холопы. Савелий попросил предупредить княгиню, что прибыл Савелий из татарского посольства и не один. Он думал, что княгиня сама догадается, что к чему. Стояли и ждали, Ильяс с интересом осматривался. Вдруг дверь на крылечке распахнулась, и к нему кинулось несколько женщин. Передняя величественная властная женщина, причитая и всхлипывая, упала ему на грудь.
   - Кровиночка, ты моя родная, приехал! - шептала она. - Ой, что же это я? Вы же с дороги, устали, замерзли совсем! Ивашка! Как там баня готова?
   - Да, госпожа уже истоплена, князя ждем, он же всегда после охоты любит попариться.
   - Ведите туда княжича, да не запарьте совсем! Палашка приготовь одежду молодого князя Михаила, поищи там, в дальних сундуках!
   - А ты служивый попозже сходишь в баню, а сейчас мне все расскажешь! Вижу, что неспроста вы тут оказались!
   Княгиня увела деда с собой, а два дюжих холопа подхватили парня под белы рученьки и проворно доставили в баню. Так же быстро раздели и уложили на полок.
   - Сщас, мы тебя барин, разогреем!
   Плеснули на каменку квасу и принялись хлестать насквозь промерзшего в дороге парня душистыми вениками. Разомлевший в тепле, он с наслаждением отдался их умелым рукам.
   Тем временем Савелий рассказал княгине, что внук недалеко от степи был злодейски в спину подстрелен братом, сыном средней жены хана Якубом, чудом остался жив. Выходили его живущие в глухой дубраве люди. А когда он поправился, я решил помочь ему добраться сюда, к родным деду с бабушкой.
   - Ну и правильно сделал! Вот и молодец! Видно бог тебя надоумил! Знать бы, что так выйдет, еще летом его надо было оставить!
   - Видно, так богу было угодно, - смиренно отвечал дед.
   Про себя княгиня решила, что обязательно воздаст добром людям, выходившим ее внука. Тем более, что дети там остались одни со стариками.
   По княжеству быстро разнесся слух, что у князя Михаила объявился внук, законный наследник княжества, а то, что он еще и сын татарского хана Ахмата сильно беспокоило людей. Они не знали хорошо это или плохо, горевать им или радоваться. В конце концов, решили, что это хорошо, татары не пойдут на родню войной. Да и княжич был очень хорош собой, и был как две капли воды похож на князя, что все поверили и стали ликовать. Тем более, что наступило рождество и надо было праздновать.
   Возле Ильи, как его теперь называли, так как он наскоро принял обеты православия, тут же образовалась толпа боярских недорослей, которые всюду таскали его за собой. Заводилами были Клим и Семен, погодки княжича. С утра на рождество, после того как рано утром жгли костры, побывали в церкви, наелись пышных праздничных блинов со сметаной, они потащили княжича на снежный городок и ледяной лабиринт, что были построены на площади. К вечеру там должны состояться игры и шуточные сражения. В трапезной у князя был накрыт большой праздничный стол для всех желающих, и молодежь, проголодавшись, время от времени наведывалась к нему.
   Там были в большом блюде твердый душистый холодец, нарезанный толстыми ломтями, вареное и жареное мясо, всевозможные пироги и кулебяки, а также соления и варения, грибы, огурцы, квашеная кочанами капуста, моченая брусника и яблоки.
   Илья уже привык к славянской еде и ему все нравилось.
   Потом начались святочные гуляния и свадьбы, закружился бесконечный хоровод веселья.
   Княжич даже прятался от своих приятелей, в какой-нибудь дальней светелке, чтобы хоть немного поспать. В такой обстановке далекая Дарька, быстро выветрилась у него из головы, тем более где бы он не появлялся, обязательно ему навстречу попадалась будто бы случайно, разодетая в пух и прах боярышня. Опустив очи долу, она как пава плыла ему навстречу, а затем, пылая как маков цвет, вскидывала ресницы и обжигала горячим взглядом. От этих взглядов юноша терялся, тем более всегда находящиеся рядом приятели, Клим и Семен, хихикая, толкали его в бок локтями.
   От деда Савелия он знал, что старая княгиня среди подходящих дочерей соседних князей подыскивает для него невесту. И он понимал, что далекая простолюдинка Дарька в качестве будущей княгини их вряд ли устроит. Тем более, что жениться он пока не собирался, считал, что это дело далекого будущего.
   Все когда то надоедает, даже постоянная гульба и обжорство. Поэтому молодежь решила размяться и принять участие в охоте на медведя. Доезжачий Игнат выследил берлогу молодого крупного медведя, который залег туда прямо перед первым снегом. Берлога находится в глухой уреме, в глубокой яме от корней, вывороченной ураганом большой ели под кучей валежника. Недавно Игнат осторожно наведывался туда, и по дырке в снегу, из которой шел небольшой парок, убедился, что медведь там. Теперь он набирал охотников. Захотел принять участие и княжич с приятелями.
   Сначала князь запретил, опасаясь за жизнь драгоценного внука. Охота, на свирепого зверя, не забава, всякое может случиться, но потом тихонько переговорил с доезжачим, взял с него слово, что княжич будет поставлен в самое безопасное место, и в случае чего доезжачий ответит своей головой, скрепя сердце разрешил. Да и то сказать парень уже совсем взрослый, под юбкой у княгини не удержишь. Да, и негоже княжичу там прятаться. Княгине решили пока не говорить, а то слез не оберешься.
   Выехали на четырех санях рано утром. До места было часа три пути. С собой взяли трех собак натасканных на медведя. Остановились в саженях двести от берлоги, дальше было не проехать. Собак взяли на сворку, и тихо цепочкой след в след пошли за Игнатом. Охотники подобрались известные. Главным был огромный кряжистый медвежатник Пахом, на счету которого было больше полусотни медведей, многих из них он брал в одиночку.
   Подойдя к берлоге, рассредоточились. В первом ряду встали с рогатинами четверо самых опытных охотников, дальше полукругом еще пятеро. У каждого, кроме рогатины, за кушаком засунут остро отточенный кинжал. Княжичу досталось крайнее место во втором ряду, рядом с большим деревом. Игнат показал ему, как встать, как держать рогатину, острием вверх и вперед к берлоге.
   - Если что, сигай за дерево! Ну что братцы, начнем благословясь! - и он широко перекрестившись, взялся за шест и подступил к берлоге. Отпустили нетерпеливо повизгивающих собак. На первый тычок шеста, медведь не отреагировал, на второй послышался недовольный рык. Игнат махнул всем рукой, чтобы приготовились и, ткнув в берлогу третий раз, шустро отскочил в сторону и вовремя, куча взорвалась, и оттуда вылетел громадный разъяренный зверь. Мгновенно раскидав ударами могучих лап, стоявших в первом ряду охотников, он встал на дыбы и кинулся прямо на княжича.
   - Сигай, за дерево! - услышал юноша истошный крик доезжачего. Но он покрепче сжал в руках рогатину и присел, и только почувствовав, как она с треском вошла в тело зверя, нырнул вбок под брюхо медведя, ударился головой о дерево и отключился. Последнее что он увидел, была медвежья лапа с длинными, почти в палец когтями, которые скребли снег на расстоянии локтя от его лица, а ноги ему придавила огромная тяжесть.
   Очнулся он оттого, что кто - то тер ему снегом лицо и хлопал по щекам. Когда открыл глаза, увидел склонившиеся над ним бородатые звероподобные лица, и сначала не мог сообразить, где он и что с ним. Потом сразу все вспомнил.
   - Где медведь? - спросил он. Его подняли и посадили к дереву.
   - А вот он, рази, не видишь? Какой красавец! Это ты его добыл! Видишь только твоя рогатина, прямо в сердце! Ну, парень в рубашке ты родился! Другие и не успели ничего!- перебивая друг друга, возбужденно кричали охотники. Рядом под деревом, вытирая трясущимися руками слезы, крестился Игнат.
   - Вот ведь как оно вышло! Чтобы я князю сказал? Как оправдался? - сокрушенно бормотал он.
   А Ильяс разглядывал поверженного зверя и не верил, что это он тому причина. Медведь был хорош. Уронив лобастую голову, и раскинув могучие лапы, он лежал как живой, будто спал. Поднявшийся ветерок шевелил волнами, его блестящую светло коричневую с темным пушком шерсть. Охотники, с великим бережением приступили к разделке туши, шкуру сняли вместе с головой и лапами, потом скорняк обработает и будет княжичу охотничий трофей в светелку. Достали желчь и вырезали жир, все это использовалось для лечения. Разрубили и уложили в сани мясо и к вечеру добрались домой. Прибывшие раньше подростки уже рассказали про охоту. Охотники были встречены разгневанным князем. Игнат снял шапку и повалился князю в ноги. Но видя живого и здорового внука, да еще добывшего такого зверя, князь милостиво простил его. Снова и снова рассказывали об охоте, рисовали палками на снегу, как были расставлены охотники, как выскочил медведь и помчался прямо на внука. Князь еще раз убедился, что доезжачий все сделал правильно. А княгиня, проливая слезы радости, часа два отбивала в церкви поклоны, благодарила бога, за спасение внука, и пожертвовала приличную сумму на храм.
   У княжича на голове обнаружилась большая шишка, его тут же увели в светелку, уложили в постель и принялись лечить.
   Савелий уже давно подумывал о том, чтобы навестить родные края, может быть, остался кто- то живой, туда ежегодно ходил зимой обоз и из рассказов он узнал, что в тех краях лет десять назад был страшный мор, который унес больше половины жителей. Последне время он часто видел во сне свою жену Анюту, она словно бы звала его к себе. А тут еще он узнал, что через три дня в ту сторону идет большой обоз и решился просить княгиню, чтобы она отпустила его. Перед этим он поговорил с Ильясом, тот очень горячо отнесся к его просьбе и даже предложил с ним поехать. На что дед сказал, что его - то князь точно не отпустит, что он теперь в безопасности и в надежных руках, так что дед вполне может съездить, а если там никого не осталось, с тем же обозом вернется обратно. На том и порешили, и вместе пошли к княгине.
   Выслушав, княгиня сказала, что он свободный человек, а не холоп и может ехать куда хочет, а в благодарность за заботу о дочери и внуке, приказала как следует его наградить. Ему дали еще одного коня, молодую сильную кобылу, нагрузили двое саней разными припасами, теплую одежду и тулуп в дорогу и послали с ним для помощи молодого парня Кузьку, который вернется домой с обозом, если же там никого не осталось, вернутся домой вместе. Прошло Крещение, и обоз отправился в путь. Савелий очень горевал, что возможно больше не увидит свою обожаемую госпожу, ханшу Ульчу. Он не мог и подумать, что она находится в трех днях пути от Крайска.

Глава 12

   Проводив охотников и деда Савелия с Ильясом, Дарька с братьями и старики снова остались совсем одни. Но хоть были вести о матери, а об отце совсем ничего не было слышно. Подаренное юношей кольцо, девушка носила на шее, рядом с крестиком и думала и мечтала о новой встрече. Чтобы заглушить тоску, старалась больше работать. Работы всегда хватало, и по дому и во дворе. Дед Илья ходил на охоту в дубраву на диких кабанов, куда они приходили выкапывать желуди из под снега. Почти всегда он возвращался с добычей, чаще всего это был молодой подсвинок. Ему помогал Афоня, он подрос и смотрелся ладным парнем. Охотился и младший Ерема, он ставил силки на птиц и петли на зайцев, не отходя далеко от дома. Волки пока не беспокоили, после устроенной облавы, они видно покинули здешние места. Подрастали и превращались в ладных забавных собак щенки. Еще на обязанности ребят было кормить и поить домашний скот. Дарька и бабка Мария, топили печь, готовили еду, прибирали избу, ткали, шили, вязали, пряли при свете лучины, так как день был короткий, темнело быстро, а работы было много.
   Степь покрылась снегом, вокруг было спокойно и ни души вокруг, только раз в неделю проскакивал сторожевой отряд по еще неглубокому снегу. Дети даже на сторожевую площадку почти не залезали. Но вот однажды Дарька от скуки забралась туда, чтобы осмотреться вокруг и заметила вдали движущееся пятно. Наверно это сторожевики возвращаются, подумала она. Но присмотревшись, заметила среди скачущих всадников возок, в который была впряжена пара лошадей. Все они двигались прямо к дубраве. Совсем забыв о том, что на голом без листвы дереве, видна, как на ладони, девушка во все глаза уставилась на них. Не доезжая саженей двести, возок остановился, из него вышла закутанная в шубы фигура, похоже, женская и приветственно помахала рукой. Фигура была очень похожа на маму, и помахала она видно потому, чтобы они не убежали и не спрятались.
   Девушка, смеясь и плача, слетела с дерева и влетела в избу, где были в это время дед с бабкой.
   - Гости едут! Кажется и мама там! - закричала она всполошившимся старикам.
   Вскоре к избе подъехал возок. Его окружали шесть всадников из сторожевого отряда. Из возка вышли две красивые в богатых шубах женщины. Одна из них была Алена. Она с плачем кинулась обнимать дочку и стариков. На них улыбаясь, смотрела другая женщина, она была очень красивая и властная.
   - Это моя госпожа, жена хана Ахмата, а еще она мать Ильяса, которого вы спасли. Ну, пойдемте же в избу, а то мы совсем замерзли, - пригласила Алена.
   Афоню отправили топить баню, чтобы вымыть и согреть гостей. Дед Илья отправился протопить избушку в лесу, чтобы разместились все. Маленький Еремка не отходил от матери, все жался к ней, словно боялся, что она снова исчезнет. Алена с грустью думала, что через пару дней снова оставит детей, она должна сопровождать госпожу до места. Она была на пятом месяце, и они с ханшой все обговорили, что рожать она будет в Крайске. Все же в княжеском тереме это будет удобнее, чем в глухом лесу. Да и дети не должны видеть ее в таком состоянии, и Ульча не хотела с ней расставаться. Да и Ренат хотел, чтобы она находилась рядом с госпожой.
   Когда все разошлись и женщины остались одни, бабка Мария, которая сразу заметила состояние дочери, спросила.
   - Когда? Кто отец?- дочь ответила. - Очень хороший человек, хоть и татарин, и по их законам я за ним замужем. Он спас меня от тяжелой доли быть четвертой женой ужасного человека. Что касается Степана, я уже давно чувствую, что его нет среди живых.
   - От судьбы не уйдешь, - вздохнула мать. Ульяну разместили в светелке, где совсем недавно жил ее сын. Ей рассказали, что он уже совсем поправился, и они с дедом Савелием, тому уже две недели с обозом отправились к князю Михаилу.
   - Вот и мы немного передохнем и тоже туда отправимся, - радостно сказала Ульяна.
   - В городище наймем еще охраны, купим еще лошадей и отправимся. Снега пока немного, дорога наверно накатана, так что за неделю, бог даст, доберемся.
   Охранники, пользуясь передышкой, сходили с дедом на охоту, добыли подсвинка и теперь жарили его на костре, с нетерпением ожидая горячей пищи.
   Через два дня отправились в городище. Наступало Рождество, поэтому с собой решили взять детей, пусть погуляют со сверстниками праздники, а то совсем одичают тут в лесу. А потом со сторожевым отрядом вернутся обратно. Старики остались одни смотреть за хозяйством, им не привыкать, всю жизнь в лесу. На просьбу Дарьки взять ее в Крайск, мать ответила отказом, она уже догадалась об увлечении дочери, и сказала, что негоже девушке навязываться парню, если обещал и помнит ее, сам приедет. Да и мать пробудет там долго, а здесь старики и ребята останутся одни. Дарька согласно кивнула головой и вручила матери теплые разноцветные варежки, подарок Илюше, сама связала.
   За неделю добрались до Крайска. День выдался хороший солнечный, Илья вышел во двор, собирался промять Серого, конюхи уже вычистили его и приготовили и он нетерпеливо всхрапывал, застоялся. Вдруг на княжеский двор въехал возок, который везли пара лошадей и сопровождал отряд вооруженных всадников. Головы у коней заиндевели, а от боков валил пар, видно было, что гости прибыли издалека. Из возка выбралась богато одетая женщина и огляделась. Заметив юношу, направилась к нему, намереваясь, что- то спросить. Вгляделась и с криком бросилась на грудь парню.
   - Сынок, живой, невредимый, - шептала она. Илья с удивлением узнал в этой закутанной до глаз женщине, мать.
   - Как ты здесь оказалась мама? Что - то случилось с отцом? - взволнованно спрашивал он.
   - И Алена здесь, - заметил он появившуюся из возка другую путешественницу. Он махнул холопам, чтобы увели коня, и повел женщин в терем. - Вот бабушка, да и дед будут рады.
   Княгиня отдыхала в своей опочивальне, решили ее пока не беспокоить, а князю доложили, и он помолодевшей походкой вышел навстречу и обнял дочь. С трудом узнавая в этой красивой величественной женщине, свою пропавшую дочку Улю, он с большим удивлением ее рассматривал. Неисповедимы пути твои господи, растроганно думал он, то были мы со старухой совсем одни и вот, пожалуйста, и дочка красавица и внук, наследник - вон какой молодец.
   - Спасибо, тебе господи, - благодарно крестился он.
   Холопы помогли женщинам снять с себя многочисленные платки и шубы и отвели княжну в светлицу. Алену поместили рядом в небольшую комнатку, чему та была несказанно рада, ей в ее положении требовалось уединение. Не успели устроиться, появилась княгиня с челядью, начались новые слезы и причитания. Наконец все успокоились, дорогих гостей накормили и уложили спать. Утро вечера мудренее - все разговоры оставили назавтра.
   Наутро гости рассказали, что случилось в татарском лагере, и почему хан отправил спешно жену к родителям, где она будет в большей безопасности, так как его сын от средней жены Якуб, тот, что стрелял в спину Илюше, поднял против отца бунт и решил отобрать у него власть. Рассказали и про Алену, что муж ее Степан пропал, и она вышла замуж в лагере за хорошего человека, сейчас ожидает ребенка, это ее семья спасла и выходила Илюшу. Поэтому Ульяна взяла ее с собой, чтобы она здесь спокойно родила, что она ей не только служанка, но подруга и наперсница. Услышав все это, княгиня приказала принять гостью со всем радушием и не чинить ей никакого неудовольствия. Про деда Савелия гостям рассказали, что его отпустили к семье, если там кто остался, то может быть останется там, если же никого не найдет, наказали вернуться сюда. Здесь ему всегда будут рады.
   Алена тяжело переносила беременность, тем более перенесла такую трудную и опасную дорогу, ребенок уже толкался ножками. Наверное, будет сын, счастливо думала она и, беспокоясь о его отце, старалась занять себя работой, если не была нужна Ульяне, сидела в своей каморке и шила ребенку одежки. А властная и деятельная госпожа тоже не сидела без дела, постепенно она взяла в свои руки большую часть многотрудных обязанностей княгини.
   А дед Савелий с обозом уже приближался к своим родным местам. Через неделю обоз въехал в большое торговое село Решетино, которое находилось в сорока верстах от Курска, конечной цели обоза. Верст десять в сторону лежала небольшая деревня Данилино, родина деда, где он не был больше тридцати лет. Он очень волновался, что - то ждет его там. Обоз остановился, чтобы покормить и дать отдых лошадям перед последним перегоном, а Савелий пошел потолкаться на местном рынке, может, встретит кого знакомых. Народу было немного, хотя и был базарный день. Но деду повезло, почти сразу же, он наткнулся на мужика, примерно своего возраста, который продавал пеструю корову.
   Приглядевшись, он узнал в нем своего друга и непременного участника всех проделок Макара. Сейчас он выглядел много старше своих лет, с седыми волосами, выбившимися из капелюха и седой окладистой бородой. Он был чем - то озабочен, и дед узнал его по голосу, когда он расхваливал свой товар.
   - Ну и за сколько отдашь корову? Почто продаешь? Старая, и молока не дает? - подойдя поближе, обратился дед к бывшему другу.
   Тот даже задохнулся от возмущения, но приглядевшись к покупателю, заметил.
   - А ведь я тебя, паря, знаю! Погоди, погоди, да неужто Савка? То - то Анюта говорила, что стал ты ей сниться в последнее время, видно неспроста. А мы ведь тебя давно похоронили. Жива твоя Анюта, только в последнее время болеть часто стала, да еще у тебя два внука имеются, парень и девчонка. Да времена у нас сейчас очень тяжелые, видишь, последнюю корову кормилицу продаю. Ты вот што, подожди меня в трактире, я сейчас корову продам. Вон и мой покупатель идет, мы заранее сговорились, а потом я приду и поговорим.
   Обоз должен был отправиться дальше через несколько часов, поэтому Савелий пошел к трактиру, заказал миску горячих щей и стал дожидаться товарища. Вскоре подошел и он, подсел рядом, дед махнул половому, сказал принести еще щей, калачей и горячего сбитня.
   - Я угощаю, - сказал он на беспокойный взгляд Макара.
   Согревшись от горячей еды, Макар рассказал, что семья бывшего друга и товарища терпит большие бедствия, чем только и живут. Сыновья его выросли, а потом с ними случилась беда, младшего, когда ему было всего пятнадцать, задрал в лесу медведь шатун.
   А старший женился, жену добрую взял у Крайневых, родились у них двое деток, сын Иван да дочка Аннушка. Вскоре случился мор, сын Кузьма с женой умерли, осталась твоя Анюта с внуками, да и то потому, что жила это время в землянке в лесу. Остались только те, кто убежал из деревни и где то пережидал мор. Сейчас в деревне осталось всего дымов двенадцать. И принадлежат они боярину Скрыне, который почти уже всех переписал в вечную кабалу. А верный его пес и надсмотрщик Митрофан, помнишь, когда еще были ребятами, он был себе на уме, все искал свою выгоду. А кто пытается бежать, возвращают и в батоги. А у Никиты Ермакова, что убежал и не хотел возвращаться, убили жену и дочку, а сам сидит в темнице. Вот по весне будут снова записывать в кабалу, и Иван твой как раз подоспеет. А парень- то, какой! Несмотря на все беды, вымахал косая сажень, красивый и скромный, на таком только и пахать.
   Слушая все это, Савелий твердо решил, что остатки семьи надо спасать, надо отсюда увозить. А ехать надо в дубраву к Илье и Марии. Там земли много, всем хватит, да и бояр никаких нет. Построятся, освоят землю и будут жить. Он рассказал другу о своих планах, тот тоже загорелся. - Я вместе с тобой, тут ничего хорошего ждать не приходиться, вон последнюю животину продал, - пожаловался он. Друзья стали думать, как все это умнее сделать.
   - Обоз твой в Курск идет? А когда обратно? Где то через неделю. Вот к нему надо и пристраиваться. Ты пока не мельтеши тут, отправляйся с обозом, не ровен час, кто- то тебя узнает, ведь я же узнал, и готовься в дорогу, купи, если есть деньги, им одежду валенки и полушубки, припасы на дорогу, еще лошадей, ну, не мне тебя учить. А я поеду домой и подготовлю своих, у меня только бабка и сын с женой, детей у них пока, слава богу, нет. Да и твоим шепну потихоньку, чтобы собирались. Где то дней через пять, наши холуи поскачут с боярином на именины князя, ты к этому времени подъезжай сюда, как только они уедут, я буду ждать тебя здесь в трактире.
   Друзья еще долго шептались за столом, потом Савелий вернулся к обозу, который вскоре двинулся в путь, а Макар, закупив кое какие припасы отправился в деревню. Надо было, как стемнеет навестить соседей, узнав, что семья голодает, Савелий передал с ним мешок с гостинцами. Макар был добрый человек, он всю дорогу улыбался, представляя себе, как обрадуется обездоленная семья.
   Иван с сестрой встали рано, надо было идти в лес валить деревья, накануне староста назначил их на эту работу, обещал заплатить мукой и крупой. В избе совсем не осталось еды, бабушка истопила печку, сварила взвар с лесных сушеных ягод и дала им по куску хлеба с опилками. Вот и весь завтрак. Еще по куску этого же хлеба дала с собой.
   - Как на такой еде работать? - с тоской думал Иван. - И просвета никакого не видно. Сбежать что ли куда? А бабушка и сестренка? Придется видно записываться в кабалу, там хоть содержание боярин положит. Онюшка тоже собиралась. Надела старенькие пимы, сарафан, армяк подпоясала веревкой, сверху повязала бабушкин платок, концы которого завязала на спине.
   - Готова, - объявила она. Ей было только десять лет, и она еще не особенно понимала, в каком бедственном положении оказалась семья. Есть бабушка и старший брат, которого она боготворила, скоро придет весна и все как то образуется - думала она, идя вслед за братом. Они увязали топоры и пилу на салазки и шли к лесу. Сначала они шли по дороге, ведущей на Решетино, а потом у кривой сосны сворачивали в лес. Пройдя саженей сто по протоптанной ими же тропинке, они подошли к стройной высокой сосне, отоптали вокруг нее снег и принялись пилить. От постоянного недоедания, пила валилась из рук даже у Ивана, что уже там говорить о девочке. Но она не жаловалась и старательно тянула пилу, хотя брат ей не раз говорил, чтобы она только держалась за нее.
   С трудом свалив дерево, они уселись на него отдохнуть, и съели взятый с собой хлеб.
   Волков вроде бы не было видно, иногда они окружали детей, видно чуяли в них легкую добычу. Тогда дети разводили костер и швыряли в них головнями. Но сегодня зверей не было видно, наверно убежали по своим волчьим делам. С трудом свалили еще одно дерево и стали обрубать сучья и вытаскивать на дорогу к салазкам. Староста разрешил им брать сучья, и они укладывали несколько вязанок на салазки и везли домой. Ими и топили печку. Дрова обычно вез брат, а девочка шла сзади, держась за ветки. Она настолько выматывалась, что без этой поддержки наверно бы не дошла.
   Когда подошли к избе, увидели, что из трубы идет дым и пахнет чем - то вкусным. Еще в лесу, Иван заметил, что заплатки на пимах у Онюшки отвалились. Под обледеневшим сарафаном в дырки валенок выглядывают красные голые пятки.
   - Господи, дошли совсем и в чем только у нас дитя ходит, - горестно думал он.
   В избе сидел сосед дед Макар, и вкусно пахло мясной похлебкой. От сытного запаха у голодных детей закружилась голова. Повеселевшая бабушка засуетилась вокруг них.
   - Раздевайтесь и садитесь за стол, мир не без добрых людей и на нашей улице будет праздник.
   Есть хотелось невыносимо, но Иван снял с сестры обледеневшие пимы и сарафан и показал бабушке на красные, как лапы у гуся, ее замерзшие ноги. Бабушка достала из печурочки в боку печи, сушившиеся там шерстяные носки, и одела внучке на ноги. Потом налила им по большой деревянной миске похлебки, достала по куску настоящего хлеба, вручила ложки и приказала.
   - Ешьте! Все расспросы потом.
   Изголодавшиеся дети с жадностью принялись за еду. Смахивая непрошеные слезы, Макар поднялся.
   - Я попозже зайду, ты корми внуков, - сказал он встрепенувшейся Анне.
   После сытного ужина Онюшка залезла на теплую печку, уткнулась головой в подушку, и сразу же заснула. Иван поставил пимы сестры сушить на печку, порылся в сундуке, нашел куски старой кожи, приготовил дратву и шило, чтобы завтра утром зашить сестре пимы.
   - Дед наш нашелся Ванюша, сейчас придет Макар все расскажет. Все это время он был в плену у татар, но ему помогли хорошие люди, сейчас он здесь в Курске. Готовится, чтобы тихонько увезти нас отсюда, он узнал, что тут нам нет никакого житья. Нашел он землю, хорошую черноземную. Ее можно пахать и будет хороший урожай. Это на порубежье, земли там много и бояр никаких нет. У него там есть друзья, они на первых порах нам помогут. Только уехать отсюда надо тихонько, а то будет как с Никитой. Ты, как Ванюша, согласен?
   Слушая все это, парень загорелся, появилась надежда, выбраться из беспросветной нужды.
   - Ну, конечно, бабушка я согласен.
   - Ну, тогда будем потихоньку собираться, Макар сказал, дня через три перед масленицей, когда вся эта свора ускачет к князю на именины.
   Пришел Макар, принес старые пимы для Ивана, в лаптях по зимнему времени, далеко не уедешь. Еще долго сидели при свете лучины решали, как все лучше устроить, чтобы не возбудить подозрений у вездесущего старосты. А назавтра, легок на помине, он сам явился. В суконном армяке, перевязанном по толстому животу кушаком, в новых пимах, староста важно вошел в избу.
   - Здоровы живете, соседи, вы, што же не идете нынче в лес? - недовольно спросил он.
   Анна закладывала в печь, принесенную Иваном беремя нарубленных сучьев, собиралась топить печь. Принесло ирода с утра пораньше, с ненавистью думала она. Но смиренно ответила:
   - Так рано еще, да и метель на улице, утихнет, пойдут, а у меня спину прихватило.
   Вдруг староста повел красным носом, принюхиваясь.
   - Да у вас никак мясным пахнет, разбогатели?
   - Сосед барана забил к празднику, принес осердье, остались еще и такие люди, которые не норовят последний кусок из горла вырвать, мир не без добрых людей.
   Занесший дрова Иван, предупреждающе кашлянул. Анна опомнилась, поклонилась и пригласила.
   - Садись Митрофан на лавку, в ногах правды нет.
   - Благодарствую, я вот тоже занес вам к празднику на блины фунтов десять муки, да и гречи немного. А по весне отработаете с внучкой на огороде, поможете Пелагее, - сказал он, оглядывая нищую избу и внимательно присматриваясь к девочке, сидевшей на постели. Она тревожно прислушивалась к разговору взрослых, прижав к себе своего любимца, серого пушистого кота Архипа. Он блаженно щурился и громко мурлыкал. Девочка обещала быть красавицей, ее иконописное личико освещали большие серые глаза, обрамленные пушистыми ресницами. Заметив интерес старосты к внучке, Анна задохнулась от ненависти. На потеху боярину высматривает иуда. Всем было известно, что как только входила в возраст пригожая девица, она тут же не без помощи старосты, оказывалась в боярских хоромах похотливого Скрыни. Натешившись, ее отправляли опять в деревню и выдавали за небольшую мзду за первого попавшегося мужика.
   Притушив в глазах ненависть, Анна склонилась в поклоне.
   - Благодарствуем, отец родной, - с трудом вымолвила она.
   А староста злорадно сощурился на ее склоненную голову.
   Все - таки склонилась гордячка. Долго он ждал этого поклона. Еще по молодости, он увивался за ней. Но она, ни во что не ставила прилипчивого, как слизняк парня. И вышла замуж за удалого парня Савку. Когда напали татары, Митрофан не пошел на битву, отсиделся в лесах, а муж пропал. Анна ждала мужа, не верила в его гибель и успешно противостояла домоганиям ненавистного Митрофана. Потом подросли сыновья, а его прибрала к рукам огромная мужеподобная Пелагея. Она держала мужа в ежовых рукавицах, и даже крепко бивала, если он выходил из ее воли. Анна вздохнула свободней. Но вот уже лет пять, Митрофан вошел в милость к боярину, стал старостой и не упускал случая, сделать Анне пакость. Это его стараниями семья дошла до последней грани бедности. И впереди не ждало ничего хорошего, Ивашку заберут за долги в кабалу, а Онюшке не миновать боярского терема. Вовремя объявился Савка, надо немедленно бежать, с ненавистью глядя вслед старосте - думала она.
   Осторожно стали готовиться к побегу. Анна собрала и вычистила все теплые вещи в дорогу. Решили взять кое - что из вещей, хоть и не нажили особенно ничего, но и того немногого было жаль. Чтобы их подольше не хватились, решили инсценировать, что их задрали волки. На следующий день Анна осталась дома, а дети на салазках поехали как обычно в лес. На салазки в мешок положили некоторые необходимые вещи, чтобы спрятать в снегу под кривой сосной. До масленицы оставалось два дня. Приехавший из Решетино Макар тихонько сказал, что Савелий с подводами уже там. Вечером он отправил в кошеве, запряженной парой лошадей, сына с женой, якобы праздновать масленицу. А утром и сам поедет со старухой. Об этом он накануне сообщил старосте, прибавив к сообщению штоф с медовухой. А староста похвастался, что он с сыном на праздники поедет к боярину в Курск, вот только дождутся, как из дальнего села проскачут хлопцы из боярской дружины. Назавтра в обед проскакал отряд из десяти всадников. Вслед за ними в богатой кошеве важно проехал староста. К вечеру уехал и сосед.
   А назавтра, как всегда, одевшись теплее, с салазками в лес отправилась и Анна с внуками. В избе оставили все, как всегда. Принесенные старостой продукты, Анна хотела сначала выбросить, но поразмыслив, убрала в сундучок. Онюшка несла в руках, закутанного в старый платок кота, собака Жучка бежала следом. Вот и все их имущество, последних двух куриц зарубили и зажарили в дорогу. Когда подошли к кривой сосне, вдали показалась черная точка. Откопали мешок, салазки бросили в лесу, рядом разбросали кости и старые рукавицы. Точка превратилась в большую, запряженную парой кошеву. В ней сидел один человек. Дети с интересом смотрели на него, это их дед, которого они никогда не видели. Когда он выбрался из кошевы и, прихрамывая, пошел к ним, бабушка с плачем кинулась к нему.
   - Потом будем плакать, надо спешить, быстро садитесь, - сурово сказал дед.
   Все забрались в сено, включая кота и собаку, и дед закрыл их всех одним большим тулупом. Развернули лошадей и быстро поехали обратно. На выезде из деревни их уже ждали три нагруженные подводы, которые заметив их, сразу же тронулись в путь.
   - Из тулупа не высовывайтесь, надо чтобы вас никто не видел, - тихо сказал дед.
   Не останавливаясь, ехали целый день. Бабушка с внучкой, угревшись под тулупом, целый день спали. К вечеру проехали большое торговое село. Это было последнее село, принадлежащее боярину Скрыне. Неплохо было бы отъехать от него подальше, но надо было покормить лошадей и дать им хотя бы небольшой отдых. Решили ненадолго остановиться в гостевой избе на выезде из деревни, которую содержал богатый мужик. В селе их никто не остановил, завтра была масленица, все готовились к празднику. При подъезде к месту ночлега, их уже ждал молодой парень, сын хозяина. Он пересчитал подводы и протянул руку за платой. Савелий всыпал туда несколько мелких монет. Потом парень открыл дверь избы и зажег лучину. Внутри было довольно просторно, в углу была большая печь, возле нее наколотые дрова, по стенам широкие нары, застеленные соломой, посредине стол на козлах из грубо сколоченных досок. У печи на посудной лавке стояли деревянные ведра с водой. На печи висели связки лука, чеснока и сухих грибов. Показав на все это парень, буркнув, что - то типа - милости просим, - зевая, ушел.
   Когда шаги его затихли вдали, Савелий подошел к возу, где прятались бабушка с внучкой и тихо сказал.
   - Вылезайте и делайте все свои дела, пробудем здесь недолго, только напоим, накормим и дадим отдохнуть лошадям.
   В избе Иван с Кузькой уже затопили печь и поставили казан с похлебкой, кинув туда мяса, крупы и используя хозяйские запасы. Напоили лошадей, распрягать не стали, только освободили от узды. Повесили им на головы торбы с овсом и прикрыли попонами. На всякий случай выставили сторожа. Анна с внучкой сразу же залезли на теплую печку. Миски с похлебкой им подали туда. Савелий развязал воз и принес им новые полушубки, платки и пимы, чтобы они утром оделись в новое, а старое уложил в воз, на новом месте все пригодиться. Поели и прямо в одежде легли отдохнуть. Еще до света выехали, стремясь быстрее покинуть владения ненавистного боярина. Сразу за селом дорога пошла по льду реки, слегка припорошенному снегом. К рассвету отмахали добрый десяток верст.
   Вдруг обоз остановился, все тревожно посмотрели вперед, гадая о причине остановки. И увидели, в десяти саженях от передней подводы стоял громадный лось в угрожающей позе, выставив ветвистые рога. Люди стали кричать и улюлюкать, пытаясь отогнать лося, а то еще кинется и причинит лошадям вред. Постояв немного, лось не торопясь сошел с дороги и направился в тальники, там остановился и долго смотрел на двинувшийся обоз.
   - Сколько мяса ушло, - еще долго сокрушались мужики. Наконец владения боярина остались позади. Пошли земли другого княжества. На въезде в небольшую деревню их встретили два мужика, по случаю масленицы они были навеселе. На такой случай у Макара был припасен полуштоф медовухи, который он и вручил мужикам вместе с калачом по случаю праздника. Как и ожидали, никаких расспросов не последовало. Мужики пожелали им счастливой дороги и, захватив подарки, отправились в сторожку. Быстро проехали небольшую деревню. Дальше дорога шла чистым полем и была помечена вешками с привязанными к ним клоками сена. Вскоре догнали обоз из пяти подвод. Старший обоза кряжистый мужик Спиридон, узнав, куда они едут, предложил ехать вместе. Дальше дорога пойдет через лес, там могут быть разбойники, да волки тоже, вместе ехать спокойней и безопаснее - пояснил он. Путники и сами прекрасно это понимали.
   Отоспавшись под тулупом, Анна с внучкой сидели в кошеве и любовались сказочным лесом. Анна в новом полушалке и большой, накинутой на плечи клетчатой шали, помолодела лет на десять, на легком морозце щеки ее горели румянцем, и она, как подсолнух к солнцу, все время поворачивалась и ловила взглядом своего объявившегося Савку и не могла наглядеться. Он это чувствовал и счастливо вздыхал.
   Онюшка разглядывала незнакомый лес. Тут было много интересного. Вот на деревьях расселись, как красные яблоки снегири, а недавно взорвав снег, вылетели тетерева и темными пятнами уселись на деревьях.
   - Они там ночуют и прячутся от хищников. Но это и очень опасно, сейчас по утрам заморозки, а днем от солнышка снег подтаивает. Тетерева бухнутся вечером в рыхлый снег, а утром образуется ледяная корка, они не могут выбраться из снежного плена и могут погибнуть. - Рассказал любопытной внучке Савелий. Он все никак не мог поверить, что вновь обрел семью, а уж на внуков вообще не мог наглядеться. Высокий статный с широким разворотом плеч внук Иван смотрелся мужиком, а характер имел голубиный, всех ему хотелось пожалеть и приласкать.
   Анна, смеясь рассказывала мужу, что даже в детстве Ванюша никого не обижал.хотя рос крепким и сильным. Когда ему было лет шесть, были у него две подружки, соседские девочки, Марфинька и Маничка. Они обожали мальчика и не отходили от него. Видя такую дружбу, взрослые спросили мальчика.
   -А кого ты возьмешь замуж Ванюша, когда вырастешь, Марфиньку или Маничку?
   Ваня внимательно посмотрел на ждущих его ответа девочек и, не желая никого обидеть, сказал ломким баском, что возьмет обеих.
   - У меня же две руки! - рассудительно добавил он, чем рассмешил всех. В детстве он не мог пройти мимо кошки, чтобы ее не погладить, и собаки, чувствуя его доброту, бегали за ним стаями.
   А Онюшка будет писаной красавицей, дед уже мысленно видел ее невестой Афони. Ну а Дарька, конечно, для Ивана, хоть она и сохнет по Ильясу, но княжич есть княжич, не нашего поля ягода, и потом княжич далеко, а внук будет близко.
   Дед уже и место присмотрел для будущего поселения, как чувствовал, что вернется туда. Это было примерно в версте от поместья Алены со Степаном за лесом, который из обилия в нем камней, назывался Каменный. Там был большой кусок чистой степи, покрытый тучной травой. Земля была жирная, и вода была рядом. Под лесом били родники, давая начало небольшому ручью, который затем превращался в речку. Ручей рассекал степь на две части. Савелий в своих мечтах уже видел на берегах этого ручья небольшую деревню, которая будет расти, и в ней будут жить его потомки.
   От мечтаний его отвлек крик внучки.
   - Смотрите! Смотрите! - кричала она. Все повернули головы. Совсем близко огромными прыжками пронесся заяц беляк. Он сливался со снегом, только уши и хвост мелькали. Затем показалась рыжая лиса. Не обращая никакого внимания на обоз, она упорно преследовала зайца. Вскоре оба скрылись из вида.
   Целый день ехали дремучим лесом, не встретив ни единой души. Стремились до темноты добраться до небольшой низины, где стараниями путников была поставлена из цельных бревен перевалочная изба. В ней был сложен очаг и сколочены нары. Также в ящике хранился небольшой запас крупы и соли. Рядом бил ключ, и вода в нем не замерзала даже в большие морозы. Бывало, что в избе останавливались и лихие люди разбойники, но люди из недавно вернувшегося обоза, уверили, что никого в ней нет.
   К вечеру добрались до места, кругом было тихо, вокруг избы лежал нетронутый снег. Достали лопаты откопали дверь и стали устраиваться на ночлег. Лошадей оставили в упряжках, только напоили и накормили. Затопили очаг и сварили похлебку. Онюшка занесла кота в избу, и он сразу же почуяв мышей, стал их скрадывать. А Жучка носилась вокруг избы, все вокруг обнюхивая и возбужденно поскуливая. Выставили к обозу сторожей с луками и дубинами, мало ли место дикое, глухое. Но ночь прошла спокойно, лишь под самое утро, когда уже собрались и готовы были отправиться дальше, возле обоза залаяла Жучка, и послышался крик.
   Выскочив на улицу, увидели, что в лес, по пятам преследуемый собакой, проваливаясь в снег, бежит мужик в расхристанном полушубке и лаптях. Добежав до толстого дерева, он скрылся за ним.
   - Своровать хотел, в воз забрался! Уходи подобру, коли жизнь дорога! Жучка, назад! - опасаясь за собаку, кричали мужики. Все держали луки со стрелами, натянув тетиву.
   - Мужики, Христа ради, хоть хлеба дайте, три дня маковой росинки во рту не было, - послышался за деревом плачущий крик.
   - Ладно, хлеба дадим, только ты стой там не показывайся, потом заберешь, как уедем, - посовещавшись, решили мужики. Спиридон, как старший, обошел возы с небольшим мешком, каждый ему, кинул туда, кто ковригу хлеба, а кто и мяса кусок, завернутый в холстинку. Прислонили мешок к дереву и тронулись в путь. Сзади охраняя обоз, с луками наготове шли несколько мужиков.
   Онюшка высунула голову из тулупа. Она внимательно смотрела на дерево, где был оставлен мешок. И только когда передние возы уже скрылись за поворотом, из леса вышли три человека, забрали мешок, крестясь и оглядываясь, торопливо пошли к избушке.
   А мужики долго еще вздыхали и кряхтели, но на душе было хорошо, все - таки помогли людям, еще неизвестно почему они скрываются в лесу, всякое может быть.
   Наконец бесконечный лес закончился. Сразу на выезде попутчики свернули вправо к большому торговому селу, а Савелий поехал прямо. Впереди верстах в двадцати начиналось Крайское княжество. К вечеру добрались до рубежа и сразу же были встречены бойцами сторожевого отряда, князь Михаил за порядком в своей вотчине следил, с удовольствием подумал Савелий. Среди бойцов он заметил знакомого парня, и тот его узнал.
   - Ну и любишь ты скитаться, дед! Пора уже угомониться! - засмеялся он.
   - А это, что за красавицы? - кивнул он на бабушку с внучкой.
   - Моя семья, вот везу к князю в гости, - пошутил дед.
   От бойца дед узнал, что князь с княгиней и внуком отправились к Рязанскому князю Якову, якобы сватать за Илью его младшую дочь Ольгу, которой уже минуло четырнадцать. Если получится, это будет очень выгодный брак. Князь дает за дочерью помимо основного приданого целый городок с землями, на границе Крайского княжества.
   Ну, вот и хорошо, думал Савелий, а Дарька достанется Ивану.
   Заночевав, в небольшой деревушке еще раз, к вечеру следующего дня въехали на княжеский двор. Кругом было тихо, праздники закончились, наступил великий пост. Савелий вылез из повозки, разминая затекшие ноги, высматривал холопов, чтобы доложили о приезде гостей. Анна с внучкой удивленно оглядывались, рассматривая княжеские хоромы и большую красивую церковь на площади.
   Наконец дед заметил неуклюжую фигуру женщины, закутанную в платки, которая осторожно спускалась с бокового крылечка.
   - Сударушка, можно ли доложить хозяевам. Гости приехали! - обратился он к ней.
   Заслышав его голос, женщина удивленно вскрикнула и устремилась к нему. Он с удивлением узнал в ней Алену, только сильно располневшую.
   - Дедушка! Ты ли это? - проговорила она, обнимая его.
   - Да ты никак прибавления ждешь? Степан вернулся? - тихо спросил он.
   - Нет, дедушка, потом все расскажу. Да вы проходите, разболокайтесь, я пойду госпоже расскажу, я ведь приехала сюда с ней, вот уж будет рада.
   Алена провела гостей в специальную горницу, а сама отправилась с радостными вестями к Ульяне. Вскоре пришла госпожа, она с отъездом князя и княгини с внуком умело управлялась с княжеством. Когда гости были накормлены и устроены в гостевых палатах, она выслушала рассказ деда Савелия о бедствиях его семьи и предложила остаться здесь. Им помогут построить дом и дадут землю. Савелий благодарно поклонился и сказал, что они поедут к старикам Алены, кто то и там должен жить, это тоже славянская земля и притом очень хорошая. Алена, услышав об этом, радостно закивала головой.
   - Да, дедушка поезжайте туда.
   Ульяна распорядилась, чтобы новых поселенцев снабдили по возможности всем необходимым, и выдали денег на расходы. На следующий день приступили к сборам. Решено было через неделю выехать, Ульяна выделила небольшой сторожевой отряд для сопровождения. Уже перед самым отъездом узнали, что Алена разрешилась белокурым мальчиком с большими темными экзотическими глазами. Мальчика окрестили Глебом. Поехали, увозя с собой эту весть для Ильи с Марией.

Глава 13

   Ольгица, младшая и самая любимая дочь Рязанского князя Якова, встала сегодня чуть развиднело. Через два дня Масленица и она собиралась сегодня покататься на санках с крутого берега реки за задним двором княжеского терема. Еще вчера они сговорились с нянькой Поликсеной вместе пойти туда и взять с собой холопа Тришку. Хотя им обоим было за тридцать, они были шустрые с выдумкой и с удовольствием принимали участие во всех проказах княжны, в которых она знала толк, и всегда прикрывали ее от гнева отца и матери, да и старших братьев тоже. Нянька была худенькая, маленькая, она незаметно сновала по терему, как мышь и всегда все и обо всех знала. Тришка был приставлен к княжне недавно, когда обнаружилась ее безмерная любовь и жалость к раненым птичкам и животным. На заднем дворе был выделен особый угол под вольеры, где находились нуждающиеся в помощи животные.
   Кроме котят и щенков, там, в настоящее время были олененок, несколько зайцев и даже два маленьких потешных медвежонка. За всеми за ними и досматривал Тришка, страстный охотник и рыболов. Вот и теперь пока княжна, и нянька будут кататься, он решил порыбачить на льду реки, чтобы не выпускать их из вида. Уже ранним утром он пришел на лед и пробил пешней несколько лунок в том месте реки, где он знал, хорошо ловились окуни. Он хорошо изучил дно реки, где какая рыба любит бывать, и в какую погоду какую насадку предпочитает. И насадки у него были самые разные: распаренный ячмень, хлебные шарики из размоченного калача, навозные черви, которые он с увлечением выкапывал из мусора и навоза. Для зимней рыбалки он специально заготавливал ручейников, таких красных червячков на которых хорошо брала плотва и окунь. Или они с Поликсеной лазили по сугробам и ломали сухой бурьян охапками, потом садились рядом с горящей лучиной в людской и, подстелив темную тряпку, чтобы было лучше видно, ломали стебли и ножами выковыривали из них толстых белых личинок, на которые тоже хорошо бралась рыба. Его приятельница Поликсена захотела окуневой ухи, и для сегодняшней рыбалки он выпросил у знакомого парня, тоже рыбака десятка два рыбной мелочи, чтобы ловить на живца. Теперь, пока нянька с княжной еще собирались, он, сидя на специальном ящике над лункой, уже выловил двух больших окуней и был в отличном настроении.
   А тем временем Ольгица уже поиграла со своими куклами, в светлице под них был отведен целый угол, где на особых полочках они располагались целыми группами. Среди них были и заморские в красивых одеждах, привезенные издалека. Но девочка больше любила самодельные куклы, которые они с нянькой мастерили сами. Это было очень просто. Брали кусок полотна, или старый сарафан, складывали несколько раз до нужного размера, потом сворачивали в жгут и перевязывали веревочкой, получалось тело, основа будущей куклы. Сверху привязывали белую тряпочку для лица, и покрывали это лицо платком, завязанным сзади. Прилаживали юбку, и привязывали передник. Кукла готова, оставалось углем нарисовать лицо. Оно могло быть веселым или грустным. Так же размером поменьше мастерили куклиных детей. А потом с нянькой часами играли с ними. Если надоедала, какая то - кукла, тут же мастерилась новая. Были тут и глиняные куклы и вырезанные из дерева, которые дарил девочке Тришка.
   Но не надо думать, что до четырнадцати лет, княжна только развлекалась, да в куклы играла. Часа два в день с ней занималась сама княгиня, показывала обширное хозяйство князя и учила им управлять. Начиная с девичьей, где шили и вышивали холопки, ткацкой, прачечной, скорняжной и валяльной мастерскими и кончая фруктовыми садами и огородами. Еще специально приставленная боярыня, учила ее обхождению и политесу. Мать говорила ей, что ее выдадут замуж, по меньшей мере, за князя, и все это она должна знать и уметь. Все это девочка понимала, но думала, что это в далеком будущем, а пока с удовольствием проводила время с Поликсеной и Тришкой, и своими зверями и куклами.
   Бесшумно появилась нянька, принесла ей высушенные на печи небольшие валеночки и полила из кувшина умыться.
   - Одевайся теплее, а я сейчас поесть принесу, - сказала она и исчезла.
   Ольгица надела старенький сарафан, короче, чтобы не путался в ногах и не мешал кататься, шерстяные чулки с подвязками, теплую душегрейку и сунула ноги в уютные валенки. Нянька поставила на стол большую глиняную миску дымящейся гречневой каши с конопляным маслом и жадно уставилась на нее своими маленькими черными глазками. При своем маленьком росте и тщедушной внешности, аппетит она имела сказочный, она могла, есть шесть раз в день и в перерывах, что то жевала, а в многочисленных карманах ее одежды, всегда лежали пряники, булки, или просто тыквенные и подсолнечные семечки. Княжна, безмерно удивляясь, как в такое небольшое тело влезало столько еды, очень любила свою няньку и прощала ей ее слабости. Вот и сейчас, видя, как жадно она принюхивается к каше своим длинным носом, предложила.
   - Может, и ты со мной поешь? Мне столько не осилить. Да и веселее вместе будет.
   Для виду поколебавшись, нянька мгновенно достала из недр юбки большую деревянную ложку, и принялась, с аппетитом есть. Когда миска опустела, запили еду горячим сбитнем из кувшина. Затем нянька повязала своей питомице голову пуховым платком, помогла надеть старую шубейку с пришитыми к рукавам на веревочках, чтобы не потерялись, рукавичками. Они, наконец, выскочили с заднего крылечка на улицу. Еще успели заскочить к вольерам, полюбоваться на зверят. Потом прошли через маленькую калитку в заборе мимо двух стоящих на страже стрельцов. Один из них по знаку Поликсены отправился за ними. Он должен был охранять княжну и вывозить санки в гору.
   Вышли на берег реки. У них там было любимое место для катания. Сначала была крутая горка, а потом длинный пологий спуск до самой реки. Был тихий спокойный день, медленно падал пушистый снежок. На белом поле реки темным пнем виднелся Тришка, возле него отдельными точками были разбросаны па льду рыбины.
   - Уже поймал что то, вражина, - довольно проворчала Поликсена. - Ну, поехали что ли!
   Она усадила девочку в санки, сама устроилась на запятках и с визгом и гиканьем понеслись. Немного не доехали до сидевшего на деревянном ящичке рыбака.
   - Ну, теперь половишь, всю рыбу распугают.
   - Нет, дяденька, она подо льдом и ничего не слышит, - весело закричала раскрасневшаяся девочка и устремилась вверх за стрельцом, который поднимал санки. Скатились еще несколько раз, потом нянька попросилась рыбачить с Тришкой. Одной кататься было неинтересно, и скоро княжна подошла к рыбакам. На ящике гордо восседала Поликсена, а Тришка стоял на коленях на подстеленных рукавицах и они, размахивая руками, яростно спорили. Вокруг лежало десятка два крупных окуней.
   - Как она подошла, ни одной рыбины не поймалось! - пожаловался Тришка девочке.
   - Ничего и так много, пойдемте домой, а то матушка хватится.
   Собрали выловленную рыбу в мешок, нянька лично выбрала двух больших, еще шевелящих красными плавниками окуней, чтобы сварить для них троих особую рыбацкую уху, которую мастерски готовил Тришка. Помимо лука, моркови, репы, укропа, он добавлял в нее только ему одному известные травы. Уха получалась отменная - пальчики оближешь. Только княжна успела переодеться в своей светлице, явилась сенная девушка и сказала ей, что матушка княгиня требует ее к себе.
   - Уже два раза приказывали, очень сердятся, - добавила она.
   Идя за девушкой в покои матери, девочка снова заметила необычное оживление. По терему, как шальные, носились слуги, мели, чистили, выбивали ковры, мыли окна. Так к масленице готовятся, или ждут гостей, недоумевала она. Весь терем знал о приезде сватов, только ей ничего не сказали, княгиня приказала. Она знала о своеволии и непокорности дочери, и приказала пока держать ее в неведении, как бы чего не выкинула. Всему свое время - решила она.
   И теперь, глядя на оживленную и румяную дочь, решила, и сегодня ничего не говорить, пусть поспит спокойно, только приказала.
   - Пусть Поликсена сводит тебя в баню, вымоет волосы и хорошо пропарит с травами, завтра приезжают гости и будет важный день, - только и сказала она и отпустила дочь.
   Вот и с дочерью придется расстаться, но ничего здесь не так уже далеко, будем видеться, бог даст, а, то бывает и такое, князь отдает дочь замуж в дальние земли и больше уже не видит ее. Да и важен этот брак, княжество хорошее надежное, за южные границы можно не беспокоиться. Очень вовремя у князя Михаила объявился внук, а то, что он еще и сын могущественного хана Ахмата, тоже очень неплохо, такая родня никогда не помешает - долго еще думала княгиня, беспокойно ворочаясь в постели. С недавнего времени она спала одна, у князя прихватило спину и, весь обложенный припарками, он спал в особой светлице.
   Когда Ольгица вернулась к себе, ее уже ждала нянька с небольшим горшком ухи, завернутым в полотенца. Она мигом накрыла на стол, не ожидая приглашения, поставила две миски, налила в них щедро ухи и положила по два больших куска рыбы. Она знала, что ее подопечная любит такую уху, главное, чтобы она была горячая и с перчиком. Обе сели и с аппетитом стали есть. Когда был утолен первый голод, девочка спросила.
   - Поликсена, а что это за суматоха в доме, что за важные гости приезжают?
   Нянька любила, чтобы ее звали по имени, она помолчала и решила, что пора уже сказать девочке, пусть немного попривыкнет. Она начала издалека.
   - Помнишь, как мы гадали в бане под Рождество? Ну и кого ты увидела в зеркале? Вспомни и расскажи мне.
   Княжна прекрасно помнила это гадание, как они близко к полночи прокрались в баню. Нянька специально велела истопить ее жарче, чтобы к полуночи сохранилось тепло. В предбаннике она помогла раздеться девочке, оставив на ней одну ночную сорочку. Крестик, кольца и все ленты, и пояс были сняты. Дверь они заложили на крюк, чтобы им никто не помешал. Снаружи топтался верный Тришка. Распустили косу и расчесали волосы. Босиком прошла княжна по уже остывающим доскам пола к небольшому столику, где стояли два зеркала, стеклом друг к другу. По бокам мигали огоньками две свечки. В бане был полумрак, в открытой трубе гулял ветер. Небольшое окошко таинственно мерцало. Нянька усадила ее на табурет, сказала, что надо внимательно смотреть в отражение маленького зеркала в большом зеркале, тихо шептать.
   - Суженый, ряженый приди ко мне. Я буду рядом в предбаннике, - с этими словами нянька вышла и закрыла за собой дверь. Вскоре оттуда раздался мощный храп.
   - Тут любой суженый испугается, - улыбнулась девочка. Однако принялась прилежно смотреть. Наступил самый глухой час ночи. Вдруг сзади повеял ветерок и послышался шорох. Но девочка твердо помнила, что оглядываться, ни в коем случае нельзя. Сжавшись в комочек, она пристально смотрела в зеркало. Вот оно затуманилось, и отчетливо проступил лик красивого смуглого парня, с волнистыми темными волосами до плеч, с черными изломанными бровями и пронзительными синими глазами. Девочка вскрикнула, лик исчез. Она с криком.
   - Видела! Видела! - выскочила в предбанник и растолкала крепко спавшую няньку. Обеспокоенно застучал в дверь Тришка.
   - Потом расскажешь, надо быстро уходить отсюда, с нечистой силой шутить не стоит. - И нянька, торопливо осеняя крестом себя и девочку, быстро помогла ей одеться, и они вернулись в терем. Вся испуганно дрожа, она не могла вспомнить, что же ей привиделось.
   - Ну и не надо, потом как то вспомнишь, - успокоила ее нянька.
   И вот теперь неожиданно вспомнила.
   - Поликсена, я видела там красивого смуглого витязя, - возбужденно сказала она.
   - А, теперь вспомни, когда мы бросали твой валенок через забор, куда показал носок?
   - На солнечную сторону, - ответила девочка, все еще не понимая, куда клонит нянька.
   - А когда мы голодали в сочельник и вышли с первой звездой с калачом на улицу, чтобы узнать имя первого встреченного мужчины, какое имя нам назвали?
   Действительно тогда из проулка им навстречу вывернулся накачанный медовухой мужик, и на вопрос, как его зовут, громко икнул и расхохотался. Потом все же обернулся и крикнул.
   - Илья, меня кличут сударушки.
   - Ну, вот, а теперь слухай сюды, - важно сказала Поликсена. - У соседнего князя Михаила объявился внук, смуглявый красавец с синими глазами, отец его известный и могущественный хан Ахмат. Теперь он вместе с матерью княгиней Ульяной живет у князя Михаила, он уже вошел в возраст и князь хочет его женить. Он принял православие, и зовут его Илья. Смекаешь, кого тебе показало зеркало? И живет он на юге. Мало того, князь и княгиня везут его сюда к тебе свататься. Он, по слухам, очень видный юноша, и на своего отца не похож, а сильно смахивает на князя Михаила в молодости. А уж тот был красавец, глаз не оторвать. Твои братья поскакали вчера встречать обоз со сватами и сегодня к ночи их ожидают здесь. Так что, моя дорогая скоро ты выйдешь замуж. А теперь пойдем в баню, матушка княгиня приказала тебя хорошо отмыть и обиходить. Смотрины, скорее всего, будут завтра вечером.
   И Поликсена повела ошеломленную новостями девушку в баню. Там она долго отпаривала невесту в большом липовом корыте с горячей водой, в которой плавали душистые травы и засушенные лепестки цветов. Потом нянька вымыла душистым заморским мылом ее волосы и несколько раз прополоскала, пока они не стали мягкие, как шелк. Немного придя в себя, Ольгица попросила няньку.
   - А нельзя ли устроить так, чтобы я увидела его до смотрин?
   - А почему нет, устроим, - немного подумав, заявила нянька, и стала думать, как все это лучше сделать, конечно, надо взять в помощь Тришку и еще пару холопов.
   Поздно ночью в княжеский двор въехал дорожный возок, окруженный отрядом всадников. Гостей ждали, во двор высыпали холопы, принимая и уводя коней от спешившихся всадников. Из возка под руки вывели богато одетых путников, князя и княгиню. Во дворе было светло от луны и многочисленных факелов. Княжна, закутанная в теплый салоп сверху из окна светелки, следила за этой суматохой, высматривая жениха. Наконец она заметила высокого стройного юношу в лисьем малахае и волчьей длинной дохе, который, несмотря на усталость, легко соскочил с красавца серого в яблоках коня и потрепал его по гриве. Конь тут же отозвался на ласку и, тихо заржав, положил голову на плечо парня. Подскочивший холоп, хотел забрать коня, но тот, вскинув голову, не дался.
   Княжич, а это, конечно, был он, покачал головой и сам повел коня в конюшню. Словно, чувствуя, чей - то взгляд, он поднял голову и внимательно оглядел верхние покои терема, где ему показалось какое то движение. Девушка поспешно отступила от окна. Приезжих разместили в гостевых палатах, откуда еще долго слышались шум и говор.
   Настало утро масленицы. Был небольшой морозец, день обещал быть тихим и солнечным. Из кухни неслись запахи блинов и варившегося в огромных казанах большого количества мяса. Гостям был накрыт завтрак в небольшой трапезной при гостевых палатах. На столе помимо большой стопки дымящихся душистых блинов, лежал на большом блюде нарезанный толстыми ломтями прозрачный твердый холодец, жареные куры и гуси, квашеные кочаны капусты, моченые яблоки и многое другое. Блины ели со сметаной и маслом. Отдельно стоял небольшой корец с черной осетровой икрой.
   Княжич с друзьями уселись за обильно накрытый стол и с аппетитом поели. Все были в хорошем настроении, впереди была неделя праздников, хорошей еды, гульбы и развлечений. После завтрака сыновья князя Глеб и Константин приглашали молодых гостей на прогулку верхом по городу и ближним окрестностям, осмотреть снежный город и лабиринт, где будут потешные сражения.
   Ильяс со своими неизменными спутниками, Климом и Семеном шли по длинным коридорам терема к выходу, когда замешкавшегося княжича остановил холоп. Это был подстриженный под горшок белобрысый парень, в белой домотканой рубахе, по случаю праздника подпоясанной цветным пояском, в новых лаптях со свежими онучами. В синих, как весеннее небо глазах, сверкали лукавые искорки, когда он низко кланяясь, бормотал.
   - Подождите ваша милость, у вас тут в полушубочке непорядок, позвольте я мигом почищу. И он принялся, неизвестно откуда взявшейся щеткой, чистить спину княжича. Тем временем спутники парня уже свернули в боковой переход. Заметив это, холоп закончил чистку и, поклонившись, сказал.
   - Вот и все барин, ступайте с богом.
   Княжич быстрым шагом пошел по коридору, но к его великому изумлению, боковой проход исчез, а на его месте была дубовая, крепко запертая дверь. Недоуменно постояв перед ней, он пошел по коридору дальше, надеясь, что выход найдется. Прошел один коридор свернул во второй, вокруг никого не было. Вдруг сверху послышались быстрые шаги, кто - то бежал по лестнице и, с размаху врезавшись парню в живот, со стоном упал.
   - Кажется, я сбил кого то, - испуганно подумал Ильяс. Он наклонился и увидел, что у ног его в обмороке лежит молодая девушка, почти девочка. Как то странно лежит, отметил он, покрывало откинуто, а тонкие руки картинно разбросаны в стороны. Откуда то, появилась маленькая длинноносая тетка, и зашипела на него.
   - Что ты ходишь, как медведь! Барышню сбил! Ну, что вытаращился, поднимай и неси!
   Княжич, молча, наклонился, и взял девушку на руки. На него пахнуло луговыми цветами и еще чем- то нежным, запретным, женским. Она была легонькая как пушинка, но все что надо было у нее мягким и круглым. Находящаяся в обмороке барышня, однако, крепко прижалась к нему, ее тонкие пальчики вцепились ему в плечи, а душистая головка в обрамлении темных локонов уютно устроилась у него на сгибе локтя. Между тем тетка приказала ему внести свою ношу в светелку и положить на пышную богатую постель. Исполнив приказание, княжич не мог глаз оторвать от девушки. По тому, как подрагивали темные ресницы и морщились пухлые губы большеватого рта, он уже понял, что его разыграли и обморок был притворным. Неужто, это его будущая жена, с ней определенно не соскучишься, подумал он и тихонько хмыкнул. Поняв, что ее обман раскрыт, Ольгица, а это была она, раскрыла глаза и уставилась на парня. С минуту они внимательно и напряженно смотрели друг на друга. Она искала в его лице, и находила сходство с парнем в зеркале, а он изумился неожиданному на смуглом лице, цвету ее глаз. Они были цвета старого серебра и сияли словно звезды. Рядом затопталась нянька.
   - Ну, что застыл? Иди, иди негоже тебе тут! Донес и иди, благодарствуем! - она толкала его в спину своими острыми кулачками. Ильяс вышел, дверь за ним закрыли, причем он явственно расслышал за ней сдавленный смех. Пошел обратно и на удивление быстро нашел выход. Там стоял уже другой холоп и укорчиво говорил.
   - Где же вы подевались, барин. Все вас ожидают.
   - Да, заблудился немного, - смущенно улыбнулся княжич
   Собрались большой компанией и поехали осматривать город. Он был в основном деревянный, но было и несколько зданий из камня. Было много церквей, в которых звонили к заутрене. На берегу реки, на высоком холме был построен снежный городок, где после обеда будет устроена потешная битва, между верхним и нижним городом. Часть города располагалась на высоком холме, здесь жили бояре и купцы. Эта часть была огорожена высокой стеной из могучих плах. В стене было трое ворот, с юга, севера и запада. Остальная часть города, - посад, располагалась за стенами в низине. Здесь жил работный люд, мастеровые и ремесленники, а также княжеские и боярские холопы, у которых были семьи. Поликсена с Тришкой тоже мечтали пожениться и заиметь здесь свою избу. Но теперь с замужеством княжны об этом нечего было, и думать, не отпустит, же нянька свою питомицу одну в чужие края. Единственно, что можно было сделать, это и Тришку со зверями взять с собой.
   Недалеко от снежного городка из снопов соломы была сделана большая баба, такая большая, что для того, чтобы оформить ей голову, с боков были приставлены лестницы.
   Это была злая старуха зима, в последний день масленицы, здесь будет большой костер, бабу с ликованием сожгут и прогонят злую зиму прочь. Возле бабы и городка бегало и играло в снежки много весело кричавших детей, подростки постарше завершали последние приготовления.
   Нагулявшись и промяв коней, молодые люди, решили проявить благочестие. Подъехали к главной княжеской церкви, спешились, привязали коней к коновязи и чинно, впереди княжичи, сняв шапки, вошли в храм. Их тут же пропустили вперед к княжескому месту.
   Клим с Семеном остались сзади, не по чину им переть вперед, и стали приглядываться к скромно стоящим в другом крыле церкви боярышням. Те, со своей стороны, украдкой тоже поглядывали в сторону молодых людей. Так что, бог даст, тут еще не одна свадьба образуется.
   Перед большим пиром в главном трапезном зале решили провести смотрины невесты. Поскольку там спешно накрывался большой праздничный стол, смотрины проходили в палате для княжеских приемов. Помимо князей и княгинь со стороны невесты и жениха, ну и самого жениха естественно, присутствовали только несколько ближних бояр. Жених сидел вместе со своим дедом и бабкой. Родители невесты расположились напротив. Князь Яков взмахом руки приказал ввести невесту ближней боярыне, той, что обучала княжну политесу. Перед этим Ольгицу одевали и наряжали несколько часов.
   Наконец двери открылись и ввели невесту. Она шла неторопливым плавным шагом, словно пава плыла. На ней было красивое серое бархатное платье, расшитое бисером по подолу и низу длинных широких рукавов. На платье надета из темного сукна богатая душегрея, подбитая соболем. На голове праздничный кокошник с наголовником из мелко нанизанного на сетку жемчуга, который обрамляли крупные жемчужины. На груди лежала толстая темная с рыжинкой пушистая коса. Невеста выглядела, как сказочная принцесса. Подойдя ближе и остановившись, по знаку боярыни, она, прижав руку к груди, склонилась в большом поклоне, так что коса ее коснулась пола. Выпрямившись, она сразу же нашла глазами Илью, который с усмешкой смотрел на нее. Он, конечно, узнал в ней утреннюю проказницу и незаметно подмигнул ей. Вспыхнув, как маков цвет, княжна тут же опустила очи долу. Это было замечено старшими, и они облегченно вздохнули. - Кажется, молодые поладят.
   Невесту увели.
   - Ну, что? Как вам наш товар? - спросил отец невесты у князя Михаила.
   - Нам невеста понравилась, - ответила за князя княгиня. - Надо бы и жениха спросить.
   - А, ты княже, согласен взять нашу дочку замуж?
   Ильяс встал, поклонился в пояс и твердо ответил.
   - Да, согласен! Благодарствую!
   - Ну, а теперь, ты иди! А мы с твоими родными и близкими, обсудим все другие вопросы, и назначим день свадьбы.
   Свадьбу вначале решили устроить весной, после того как просохнут дороги. Но потом, когда оба князя вечером на пиру, хорошо угостились заморскими винами, дружно решили, что с этим делом лучше не тянуть. Дороги сейчас хорошие, реки подо льдом, и свадебный обоз вполне можно организовать сейчас. Еще осталось пять дней до великого поста, и к свадьбе можно подготовиться. Что касается приданого, то часть его можно отправить сейчас с невестой, а остальное дополнительным обозом весной. Тем более, что приданое княгиня стала готовить дочери, едва ей исполнилось десять лет. Готовились многочисленные перины и одеяла, шились простыни и вышивались скатерти и полотенца и многое другое. Дочь князя должна войти в дом мужа со своим обиходом, которого должно хватить на много лет.
   В терем были призваны портнихи, срочно приготовить свадебный наряд княжны. Спешно готовились кошевы, возки и сани для свадебного обоза. Также подбирались холопы, которые должны были ехать вместе с княжной на новое место жительства и служить ей там. Не обошлось без слез и причитаний, многие не хотели покидать свое место обитания, где их удерживало многое. С радостью собиралась на новое местоПоликсена. Она никогда бы не оставила свою воспитанницу, тем более, что накануне Ольгица призвала ее к себе, и они долго шептались. Она обещала своей няньке, что и Тришка обязательно поедет, и будет и там присматривать за зверями.
   - Вы же еще не старые, почему же вы не спросили у матушки позволения, и поженились бы? - спросила она няньку. На что та, потупившись, ответила.
   - Спрашивала, но видно не в добрый час, матушка княгиня была чем- то разгневана и строго сказала мне, чтобы я не лезла к ней с всякими глупостями.
   - Ну, ничего, - обняла ее девушка, - вот приедем на место, и вы обвенчаетесь. Может еще и детки у вас будут.
   Совсем недавно княжна узнала, что няньке ее едва исполнилось тридцать лет. У нее нет никого из родных, и попала она на княжеский двор случайно. Во время одного из набегов кочевники сожгли и разорили их деревню. Когда с диким воем, налетели враги, девочка, а было ей в то время года четыре, играла на краю небольшого овражка. Там был кустарник и много валунов, которые крестьяне свозили туда, расчищая поля. С ней была старшая сестра Настя, которой было в то время лет десять. Услышав шум, она быстро усадила сестренку за большой камень в овраге, велела молчать, а сама вылезланаверх посмотреть, что там за шум. Здесь ее и заметил, проносившейся рядом, дико визжавший кочевник. Он подхватил девочку, крепко стукнул, чтобы не кричала, перекинул перед собой на коня и увез с собой.
   До ночи, девочка, тихо плача, сидела в овраге, там и уснула. Утром, проснувшись, хотела вылезти, но овраг был крутой и у нее ничего не вышло. Внизу тек небольшой ручеек, она сползла к нему и, зачерпывая грязными ладошками, пила воду. Еще там росли ягодки земляники, она собирала их и ела. Сколько времени она пробыла в овраге, она не помнит, только однажды, открыв глаза, она увидела рядом лохматую собаку, которая лизала ей лицо. Она так ей обрадовалась, что стала ее гладить и шептать.
   - Собачка, собачка не уходи, не бросай меня!
   Собака убегала, а потом возвращалась снова. Однажды она привела к ней людей. Уму непостижимо, как собака узнала, что это свои, и они не причинят девочке зла. Мимо проезжал сторожевой отряд, он только что проехал сожженную дотла деревню, где не было никого живых. Вдруг из оврага выскочила собака, не боясь коней, забежала вперед и стала странно лаять. Полает, остановится и побежит в сторону оврага и так несколько раз.
   - Там видно кто- то есть,- решил старший и послал двух воинов посмотреть.
   Собака привела их к совсем ослабевшему ребенку. Они забрали ее с собой, накормили, размоченным в молоке хлебом. Так и привезли ее на княжеский двор. Там она попалась на глаза только что вышедшей замуж княжне Екатерине, которой только исполнилось шестнадцать, и детей у нее пока не было. Шустрая, остроносая девочка понравилась княжне, она играла с ней, как с живой куклой. А когда родилась княжна Ольгица, у найденыша появились определенные обязанности, она стала ей нянькой и подругой одновременно. С тех пор они не расставались. Кстати имени своего она не могла вспомнить, княгиня, порывшись в святцах, выбрала для нее имя - Поликсена.
   У Тришки была схожая с подругой судьба. Многочисленные скитания привели его на княжеский двор. Родители его познакомились в татарском плену. Время тогда было неспокойное, Русь, особенно южные ее окраины, были полностью разорены нашествием татар, деревни сожжены, жители либо убиты, либо угнаны в плен. Немногие оставшиеся скрылись в северных дремучих лесах. Татары гнали на юг большую колонну пленников. Была поздняя весна, и трава в степи, не успевшая сгореть на южном жарком солнце, была еще густой и зеленой, и пестрела разноцветным цветным ковром. Остап и Одарка, связанные одной большой веревкой с другими пленниками, брели в середине колонны. Они были из разных поселений, познакомились в плену, приглянулись друг другу и как могли, облегчали один другому тяготы плена. Остап, кудрявый красивый парень восемнадцати лет, не мог смириться со своим пленением и мечтал убежать. В свои планы он посвятил, бредущую рядом девушку. Она была на три года моложе, с обожанием и великой надеждой смотрела на парня и полностью доверилась ему. Бежать решили ночью во время привала. Они уже заметили, что девушке не всегда на ночь связывали руки, а только ноги, и решили воспользоваться этим. Под широкими холщовыми штанами у Остапа возле колена был закреплен кинжал в ножнах, татары его не заметили. Пленники ждали, когда на страже будет молодой толстый татарин, он был страшный обжора, и под утро его одолевал необоримый сон. Зная свою слабость, он лично обошел всех пленников и проверил, крепко ли они связаны, а также связал руки и девушкам. Но Одарка, преданно глядя татарину в глаза, незаметно расставила руки шире, чтобы потом попытаться ослабить путы. От ночной прохлады пленники сбились в кучку, чтобы хоть немного согреться. Остап заслонил собой девушку, и вскоре ей удалось ослабить и сбросить веревку. Она достала спрятанный кинжал и первым делом разрезала Остапу веревку на руках. Немного посидели, растирая онемевшие руки. Стали ждать, когда заснет сторож. Все пленники тоже спали и стонали во сне. Наконец от потухшего костра раздался храп. Захватив веревки, Остап ужом отполз недалеко в сторону, за ним девушка. Долго ползли, удаляясь все дальше от лагеря. В небольшой низинке присели, пытаясь сореинтироваться. Из- за облаков показалась луна. И засияли звезды. Нашли большой ковш и побежали на звезду, указывающую на север. Бежали до самого рассвета, потом стали искать место, где переждать день, они отчетливо сознавали, что в голой степи, да еще с седла, они будут видны, как на ладони. Вскоре нашли небольшую впадину, внизу была небольшая лужица воды. Подошли ближе, спугнув несколько степных ужей. Не обращая на них внимания, умыли разгоряченные лица и жадно напились. Набрать бы воды с собой, да не во что. Оба были босые и в легкой холщовой одежде. Из вещей только веревки и кинжал. Но, сейчас было главное спрятаться от неминуемой погони. Осматривая края впадины, парень заметил, искусно спрятанный вход в большую нору. Зверя там или не было, или он затаился глубоко внутри. Помогая себе руками, Остап полез на разведку. Вскоре нора расширилась и раздвоилась на два отнорка. Он залез в один из них ногами вперед и крикнул девушке.
   - Полезай, ногами вперед, здесь места много.
   Вскоре к нему присоединилась девушка и разместилась в другом отнорке. Но вскоре Остап забеспокоился, что то не так, следы, мы же наверняка оставили следы. Он осторожно вылез, осмотрелся, и точно к норе вели четкие следы босых ног. Сорвал пучок травы и тщательно их замел. Выглянул из ямы и прислушался, вокруг было тихо. Хотел еще раз напиться, но вдали послышался стук копыт. Быстро залез в нору и обрушил сверху песок, засыпав вход, осталась небольшая щель, чтобы дышать. Вверху послышались крики, прямо над головой застучали копыта. Потом все затихло.
   Задыхаясь, лежали в норе почти целый день. Чутко прислушиваясь, снова уловили стук копыт, он удалялся в обратном направлении. Вскоре стало тихо. Подождав для верности еще немного, Остап вылез из норы и осторожно огляделся. Никого не было. Солнце уже садилось. Он помог выбраться почти сомлевшей девушке, и они сразу направились к воде. Здесь умылись и напились. Оглядевшись, взялись за руки, и пошли на север. Шли всю ночь. Уже на рассвете впереди поднялась с карканьем большая стая ворон. Подошли ближе и увидели убитого степняка. Из груди его торчала стрела, а лицо было расклевано птицами. Отослав девушку подальше, Остап осмотрелся, нет ли чего- то нужного для них. Заметив большой мешок, с привязанной к нему кошмой и маленькой лопатой, он радостно вскрикнул и устремился к нему, может там есть еда. Голод мучил нестерпимо, уже третьи сутки, они ничего не ели. Подхватив мешок и лежащий возле него лук и колчан со стрелами, он побежал к девушке.
   - Это бог нас на него навел, своей смертью он поможет выжить нам, негоже оставлять его так, надо похоронить, - думал он, отвязал от мешка лопату и вернулся обратно. Он быстро закидал тело песком и положил в изголовье небольшой камень. Перекрестился и вернулся к девушке. Осмотрелись, где бы укрыться на день. Невдалеке увидели небольшой холм, покрытый кустарником. Не видя ничего лучше, направились к нему. Там оказалось несколько валунов, заросших дикой вишней. Она уже отцвела и была обильно покрыта мелкими зелеными ягодами. Есть их, к сожалению, было нельзя. На самом верху возле большого камня в вишеннике нашли укромное местечко. Вокруг было тихо, степь просматривалась на много верст вокруг. Развернули и расстелили кошму, сели на нее и с великим волнением развязали мешок, надеясь, что там есть хотя бы вода, вроде бы там, что- то булькало.
   В мешке действительно оказался кожаный мешок с водой, глиняная кружка и ложка, а также небольшой походный казан. Первым делом развязали мешок и жадно напились, вода была теплая и затхлая, но это была вода. Бережно завязали мешок, поставили в тень и стали смотреть дальше. Нашли мешочки с вяленым мясом, мукой и ячменной крупой, холщовую рубаху и штаны, сшитую из кожи обувь, типа тапочек, вязаные шерстяные чулки. На самом дне обнаружили небольшой мешочек соли и завернутые в тряпочку трут и огниво. Разложив эти неожиданно обретенные сокровища, оба облегченно вздохнули. Теперь можно было жить, а есть ведь еще лук со стрелами, можно охотиться.
   Так же там был небольшой сверток отбеленного холста. Отрезали от него по небольшому куску, чтобы замотать голову от палящего солнца.
   Есть хотелось нестерпимо, пожевали вяленого мяса, но оно было очень жестким и соленым, щипало во рту. Решили рискнуть и развести небольшой бездымный костер из сухих веточек. Между двух небольших камней развели огонь и поставили на них казан с водой, туда кусочками нарезали мясо. Когда вода закипела, и мясо поварилось, сварили мучную болтушку. И впервые за много дней поели горячей пищи. Устроились в тени зарослей вишни и решили отдохнуть до вечера. А вечером продолжить путь дальше на север, где далеко на горизонте, что- то темнело, возможно, лес.
   Проспали до самого вечера. Исцарапанные босые ноги были разбиты в кровь, поэтому Остап предложил девушке одеть найденную в мешке обувь, предварительно перевязав ноги полосками холста, а сам надел чулки, решив на первом привале смастерить себе, что - то вроде тапок из куска кошмы. Доели болтушку, казан вытерли дочиста пучком травы, воду надо было беречь. Повеселевшие, полные надежды отправились дальше. Ночь выдалась лунная, и идти было легко. Шли без остановки всю ночь. Под утро темная полоса приблизилась, и они поняли, что рядом река, по берегам которой были заросли лозняка и ежевики. Пролезли сквозь них, радостно спустились к воде и напились. Вода была прохладная и чистая. Река была неширокая саженей восемь, и текла с севера на юг.
   - Теперь мы от воды никуда, пойдем вдоль реки на север, так скорее встретим наших людей, и в кустарнике у реки легче укрыться. - Радостно сказал Остап. Теперь у них появилась надежда на спасение. Нашли укромную полянку в кустах и решили устраиваться на ночлег. Костра разводить не стали, просто разболтали в воде муку и попили, чтобы утолить голод. Утром проснулись от громкого пения птиц. Вставало солнце, над рекой стоял негустой туман, на душе было легко и радостно.
   Пошли по берегу реки на север. Вскоре кустарник у реки перешел в лесной массив. Лес в основном был лиственный: дуб, ясень, клен, осина, орешник. Были и другие неизвестные деревья. Часто встречалась липа. Можно будет лапти плести, думал озабоченный болью в израненных ногах Остап. Появилась едва заметная тропинка, которая вилась вдоль реки. Идти стало легче. Когда уже к вечеру присели отдохнуть, явственно учуяли запах дыма. Радостно переглянулись и осторожно пошли на запах. Вскоре увидели на небольшой луговине, на берегу ручья сделанную из плетня, обмазанную глиной небольшую хижину, из трубы которой шел дым. Невдалеке тоже огороженный невысоким плетнем - загон. На реке они увидели возле берега большую лодку. Из хижины вышел крепкий осанистый мужик и зашагал к лодке. За ним выскочила черная лохматая собачонка. Она посмотрела в сторону кустов и звонко залаяла. Но при этом она приветливо виляла хвостом, и лай ее был не злой. Внимательно посмотрев на собаку, мужик закричал.
   - Ну, кто там еще? Гараська, ты? Быстро ты на этот раз вернулся!
   Увидев, вышедших из кустов грязных и оборванных молодых людей, удивленно поднял брови. Шарик не проявляет враждебности, значит не лихие люди.
   - Садитесь и рассказывайте, - указал он на берег. Когда Остап рассказал ему, что они убежали из татарского плена, обо всех своих злоключениях. Что они пробираются на север, в надежде найти русских людей.
   - Ну, считайте, что вам повезло, и вы их нашли. Я Михеич, а вас как зовут. Узнав, как зовут молодых людей, задумчиво сказал.
   - Видно, вы с западной стороны, у нас так людей не называют. Но все равно наши, русские люди.
   - А это, откуда у вас? - указав на мешок, строго спросил Михеич. Он уже давно узнал мешок и вещи мужика из их деревни Герасима, который был у него дней десять назад и сказал, что пойдет в сторону открытой степи. Мужик он был по деревенским понятиям с чудинкой, жены и детей у него не было, огород у него был запущен, изба разваливалась, а ему и дела было мало. Время от времени он недели на две, положив в мешок все нужное, отправлялся бродить. Его очень интересовало, а что там находиться дальше. Раньше он не уходил далеко от реки, а теперь отправился в открытую степь. Вот и доходился, думал Михеич, мешок здесь, а хозяина нет, значит с ним, что- то случилось.
   - А, мешок мы нашли в степи, благодаря ему, и спаслись, - ответил Остап.
   - Что вот прямо так и лежал? - подозрительно прищурился старик.
   - Там было воронье, мы подошли ближе и увидели убитого человека, вот этой стрелой. Покопавшись в колчане, парень достал стрелу, про себя подумал, что хорошо он догадался взять ее с собой, как знал, что пригодиться. Видно дед знал этого человека.
   Михеич внимательно рассмотрел стрелу и сказал, что эта стрела татарская, значит, здесь появились татары.
   - Это наверно, те самые, что отправились за нами в погоню. Они гнали пленников на юг, и теперь должны быть далеко от этих мест. Больше мы в степи никого не видели, - успокоил деда Остап.
   - Ну, что ж проходите в избу, сейчас будем уху варить. Хотя сначала помойтесь в ручье и переоденьтесь.
   Дед показал им место, где было неглубоко. Там было хорошее песчаное дно. Он вынес им по холщовым штанам и рубахе и кусок самодельного мыла. Вода была теплая, и они с великим удовольствием смыли с себя многонедельную грязь. Переоделись в чистую одежду, и будто заново на свет родились. Девушке одежда была велика, рубаха до колен, а штаны пришлось засучить. К тому времени Михеич вынес на берег казан с ухой и дал им по куску хлеба, вкус которого они успели позабыть. После ужина Одарка сноровисто вымыла в реке посуду, а Остап помог старику разгрузить лодку. Михеич одобрительно посмотрел на добровольных помощников и сказал:
   - Ну что ж поживете у меня недельку, а потом я отвезу вас в деревню. Я в деревне живу, это полдня плыть на лодке вверх по реке, там у меня два сына, у них свои семьи. Старуха моя померла, и летом я обычно живу здесь, смотрю за скотом, охочусь, ловлю рыбу. Тут у меня небольшая пасека, несколько бортей, к степи ближе и мед вкусней. И вообще мне тут больше нравиться, спокойнее, никто не беспокоит. Вот только Гараська иногда заходил. Царство ему небесное! Будь ему земля пухом! Это вы по - христиански сделали, что похоронили его, - перекрестился старик.
   За неделю, что молодые люди прожили у старика, они не сидели,
   сложа руки. Остап сплел несколько пар лаптей, добыл на охоте косулю и несколько зайцев. Мясо засолили, у запасливого старика соль была. Одарка перестирала и починила одежду, навела женской рукой порядок в хижине, готовила еду и мыла посуду. Михеич настолько к ним привык, что ему было жаль расставаться.
   - Ну, ничего, в деревне будете жить в избе у Гараськи, приведете в порядок его огород. Люди у нас добрые, и вас хорошо примут. Зачем вам дальше скитаться, поженитесь и будете жить, поживать. Или поженились уже?
   - Нет еще, не до того было, - смутился Остап.
   - Правда церкви у нас в деревне нет, но вас поженит староста Игнат.
   На следующий день собрались в путь. Занесли в лодку бочонки с мясом, соленой рыбой и медом, дверь хижины закрыли на крючок, чтобы не залез какой зверь. Козу с козлятами и несколько овец загнали в загон, поставили им воды в корыте и охапку свежескошенной травы. Через пару дней Михеич вернется.
   Когда проплыли половину пути, увидели голову плывущего по реке зверя. Он направлялся на берег реки, где была хижина Михеича. Зверь вышел на берег и отряхнулся от воды. Это был большой барс, он равнодушно взглянул на лодку и скрылся в кустах.
   - Как бы он до моих овечек не добрался, - забеспокоился Михеич.
   - Может и не доберется, сейчас в лесу мелкой дичи много, зайцы так и порскают под ногами, - успокоил его Остап. Одарка с любопытсвом разглядывала лес, там, где она жила раньше, леса почти совсем не было, одни кустарники по овражкам.
   К обеду на правом, более лесистом берегу показалась деревня. В ней было двенадцать дворов, в основном это были плетневые мазанки, только несколько домов были срублены из бревен. На берегу их встретила вся деревня, был час обеда и почти все находились дома. Вперед выступил староста, высокий благообразный мужчина средних лет. Михеич рассказал им о судьбе Герасима и о своих пассажирах. Он просил принять их на жительство в деревню, и отдать им избу и огород Герасима. Никто не высказался против, родни в деревне у покойника не было. Так же старик попросил старосту поженить молодых.
   - Ну, это с нашим удовольствием, - улыбнулся староста. Он подошел, взял руку девушки, соединил ее с рукой Остапа, сказал несколько напутственных слов и объявил их мужем и женой. Потом вся деревня проводила их к мазанке Герасима, и они стали устраиваться на новом месте. До самого вечера им приносили и складывали у порога разные вещи, а вечером всей деревней устроили небольшой пир.
   Так они и остались жить в этой деревне. Скоро у них родился первенец Тришка, а потом еще двое детей, мальчик и девочка. В детстве в долгие зимние вечера дети не один раз слушали рассказы родителей, как они спаслись из плена, и как остались жить в этой деревне.
   Деревня жила уединенно, только два раза в год плавали вверх по реке, чтобы купить или обменять припасы, в основном нужна была соль. К ним никто не приезжал, но вот однажды, когда Тришке было пятнадцать лет, в их деревне появился отряд всадников, ловцов диких лошадей. Они ловили их, объезжали и приручали к седлу или к повозке. Они стали уговаривать молодых парней поехать с ними. В поводу они вели трех лошадей, поэтому им нужны были три парня. В деревне до этого не было лошадей, землю обрабатывали вручную, и хлеба часто не хватало. Поэтому родители отпустили сыновей, среди них был и Тришка. Целое лето гонялись они за дикими табунами, зато поздней осенью пригнали в деревню каждый по два коня. И еще два лета ездил с ними Тришка. Он возмужал, взматерел, стал ловким и сильным. В последний раз он заработал уже шесть лошадей и поехал с отрядом на север, чтобы их продать, да там и остался, поступил в дружину князя. Так переходя с места на место, он попал к Рязанскому князю, здесь увидел шуструю Поликсену и прикипел душой. Когда княгиня не позволила им пожениться, он все равно остался рядом, как мог, оберегал и заботился о ней. Когда родилась княжна, они вместе стали служить ей. Тришка поставлял к княжескому столу дичь и рыбу и ухаживал за зверинцем. Поликсена следила за тем, чтобы он был накормлен и обстиран.
   Теперь, когда их питомица выходила замуж, они, конечно, поедут с ней. Тем более, она знала об их сокровенной мечте иметь свой кусочек земли и свой дом, обещала им, что как только они устроятся на новом месте, решить этот вопрос. Жить молодые собирались в городке, отошедшим ей в приданое, править им самостоятельно, и там она будет полной хозяйкой. Они обвенчаются, и будут жить вместе, и Ольгица поможет им выбрать участок земли, недалеко от княжеского терема и прикажет построить дом. Так что, собирались они на новое место с радостью и великой надеждой.
   Между тем праздник масленицы продолжался. Казалось, на улицы города высыпали все, после обеда на льду реки должны быть кулачные бои, между нижней и верхней частью города. Противники из года в год были одни и те же, они тщательно готовились к бою, и слушали последние советы. С нижней стороны не было главного бойца, огромного кузнеца, силача Силантия. Без него, пожалуй, нижним бойцам верхних драчунов не одолеть. Посланные за ним подростки, рассказали, что кузнец после медовухи и обильного обеда, так храпит, что занавески колышутся, и они не могли его поднять. Между тем стенки уже образовались, впереди стояла молодежь, за ними бойцы покрепче и посолидней. Княжичи участия в забаве не принимали, они стояли со своими ближними боярами на берегу и наблюдали за играми. В качестве оружия мог быть использован только кулак и руки. Бить ногами или, упаси бог, палками или кистенем строго запрещалось. За это князь строго наказывал. Вокруг бойцов кольцом стояли девушки и молодицы, а так же и женщины постарше в цветных полушалках и клетчатых шалях. Они увлеченно щелкали семечками, каждая держала в руках небольшой мешочек. Снег вокруг был пестрым от шелухи. Наконец битва началась, борьбу начали подростки, они сцепились и старались один другого сбить с ног. Потом вступили в бой парни, если кому то разбивали нос в кровь, девушки тут же отводили пострадавшего в сторону и всячески ухаживали за ним, вытирая кровь платочками. Пока силы были равны, ни одна сторона не брала верха. Но вот появился взлохмаченный Силантий, он даже и кулаки в ход не пускал, боялся, как бы ненароком, кого не зашибить. Он сразу пошел на стенку, брал противника за пояс и швырял в толпу. Стенка распалась, верхние бойцы - отступили. Раздался ликующий рев нижних бойцов.
   - Слабачки, вы против нас! - кричали они. Но никто не был в обиде, после такой разминки, все снова отправились к праздничным столам. Самый богатый стол был накрыт в большой трапезной княжеского терема.
   Длинный деревянный стол ломился от еды. В центре его стояли огромные длинные блюда с запеченной птицей, гусями, утками и курами. В блюдах поменьше была дичь: тетерева, рябчики, кабанина и зайчатина. Вареное мясо, разрезанное большими кусками, холодец. А также жареная и соленая рыба, черная икра в небольших корцах. Прямо на столе были разложены ломти хлеба, всевозможные пироги. В судках моченые брусника и яблоки, квашеные огурцы и капуста. Еду все брали руками, после еды руки вытирали полотенцами. Когда одни гости насыщались, к столу тут же подходили другие. Заморское вино было только за малым княжеским столом, остальные гости пили медовуху, квас или сбитень.
   Княжеский двор мало принимал участия в празднике, по распоряжению княгини усердно готовились к свадьбе, которая должна была состоятся в последнее воскресение масленицы. Готовили и укладывали многочисленные вещи для свадебного обоза. За стенами терема широко и разгульно провожали зиму.
   Приказав привести к себе дочь, княгиня достала из сундуков старинный свадебный наряд, в котором венчалась сама. Надо было примерить, и что- то изменить по новой моде.
   В терем были призваны портнихи. Платье было из тонкой светлой шерсти, по шее, рукавам и подолу обшитое соболями. Соболя решено было убрать, а платье украсить кружевной накидкой и расшить жемчугом. Получалось очень богато и Ольгице к лицу.
   - Ну, хоть это решено, - облегченно вздохнула, уставшая от хлопот княгиня мать.
   За неделю веселья и обжорства люди устали, хотелось отдыха, и свадьба прошла скромно. В обед обвенчались в княжеской церкви, потом был устроен свадебный пир. Уставших молодых рано проводили в опочивальню, большую светлую комнату. В углу стояла большая деревянная кровать. Под пышные перины на ней по обычаю были настелены снопы жита. Свадебное ложе было заранее приготовлено ближними боярынями. Руководила ими, обожающая сплетни боярыня Тыртова, по прозванию Тырчиха, она же выступала в роли свахи и была вся увешана лисьими хвостами. Она же должна была утром на заднем дворе показать честную простыню. В связи с этим, княгиня позвала к себе Поликсену, и приказала ей проследить, чтобы первая брачная ночь прошла, как надо. Нянька заняла пост в соседней каморке, где в стене, прикрытое рушником, было просверлено отверстие, и стала наблюдать. С Ольгицей она поговорила, объяснила ей, что ее ждет, хотя она и сама толком не знала, Поликсена была старая дева.
   Княгиня не захотела говорить с дочерью, а свалила всю ответственность на безотказную няньку. Боясь заснуть, она прилежно уставилась в дырку. Беспокоил жених, он ведь воспитывался у татар, неизвестно, какие там у них обычаи.
   Между тем молодые вошли в комнату и осмотрелись. Кроме высокой постели в углу, застеленной белой льняной простынью, в изголовье красовались пышные подушки в красивых вышитых наволочках. Шелковое одеяло, подбитое мехом, было приглашающее откинуто. Кроме кровати в комнате стоял стол, на нем блюдо с пирогами, кувшин с квасом и две большие глиняные кружки. Рядом стоял табурет. Ильяс вгляделся в бледное осунувшееся лицо жены. Она смотрела на него с испугом и любопытством. Он сильно проголодался, за столом они почти ничего не съели.
   - Давай, поедим сначала! И не бойся! Ничего другого мы сегодня делать не будем. Приедем на наше постоянное место жительства, присмотримся, привыкнем друг к другу и уже, потом будем мужем и женой по- настоящему. Ну, как согласна?
   Ольгица благодарно кивнула головой. А Поликсена за стеной ахнула, завтра сраму не оберешься. Она выбралась из каморки, забежала к себе, захватила склянку и помчалась на задний двор. Там она разыскала Тришку и приказала ему отрубить голову петуху, набрала в склянку крови, петуха выбросили в бурьян собакам. Потом снова вернулась на свой пост. В светлице было тихо. Молодые наелись пирогов и крепко спали. Тихо, как мышь, она прокралась к ним. Ильяс, закинув за голову руки, крепко спал у стенки. Положив голову ему на грудь, обхватив его тонкими руками, тихо сопела молодая жена. Поликсена, торопливо перекрестившись, тихонько отвернула одеяло и плеснула на простыню из склянки. Вернула одеяло на место и тихо выскользнула из комнаты. Прямо со склянкой в руках, отправилась в покои княгине, она знала, что та еще не спит, и ждет ее с докладом.
   Дорогой она бормотала, сдавленно хихикала и показывала кому то невидимому аккуратно выложенный кукиш. Поскреблась в дверь княгине, ей сразу же разрешили войти. Княгиня лежала на широкой деревянной кровати, на пуховой перине, обложенная множеством подушек. Она вопросительно и с беспокойством взглянула на вошедшую няньку.
   - Ну, что там?- в ответ Поликсена отрицательно покачала головой.
   - Что, не было ничего? И что же теперь делать? Ведь Тырчиха нас ославит на все княжество!
   В ответ нянька тихонько засмеялась, сунула руку в свои карманы, извлекла оттуда склянку, капнула из нее на ладонь и предъявила княгине. Та все поняла и, уткнувшись в подушки, принялась хохотать, отчего вся постель забеспокоилась и заходила ходуном, княгиня была грузна. Отсмеявшись, она сказала.
   - Ну, и пройдоха, ты Поликсена! Ну а, вообще то, как, они поладят?
   - Спят, обнявшись, что твои голубки. Зять оказался добрым и хорошим человеком, сказал, что сначала они должны привыкнуть друг к другу, немного обжиться и осмотреться на новом месте.
   - Слава тебе, Господи! - истово перекрестилась княгиня. Потом нырнула рукой под подушку, достала небольшой мешочек со звякнувшими монетами.
   - Это, тебе за верную службу! Я слышала, вы с Тришкой хотите зажить своим домом, это вам на обзаведенье. Ты прости меня, что в свое время я не позволила вам пожениться. Надо было попросить еще раз. Гордая очень! Ну что было, то прошло. Я знаю ты не оставишь своими заботами молодую княгиню. Поручаю ее вам с Трифоном. Его князь тоже вознаградит. А теперь, ступай, устала я что то.
   - Да и еще, я приказала достать из сундуков и уложить для вас с Тришкой некоторую одежду, на новом месте пригодится.
   Поликсена низко поклонилась, она знала, что княгиня прижимиста, и вещи скорей всего далеко не новые, но они богатые с княжеского плеча, и она найдет им применение. И дареному коню, как известно, в зубы не глядят. Уже за дверью она снова услышала смех княгини, и со спокойной душой отправилась в свою каморку спать. Завтра будет трудный день.
   Еще затемно холопы принялись нагружать возки и увязывать сани. Наступил великий пост. Молодым принесли дорожную одежду и все скромно позавтракали гречневой кашей с конопляным маслом и запили квасом. Батюшка отслужил дорожный молебен, и Ольгица, обняв на прощание плачущую мать, села в дорожный возок. С ней вместе сели Поликсена и сенная девушка Глаша, которую княгиня отдала ей в услужение. Та ехала с великим удовольствием и любопытством. Во первых, она любила и была предана молодой княгине. Во вторых не последнюю роль играло и то, что среди приданных холопов был и ее любимый парень Петр, с которым она связывала свои надежды.
   Всего собралось восемь возов. Во втором возке ехали князь Михаил и княгиня Прасковья. С ними ехал и князь Яков, чтобы официально передать Ильясу управление городом. В пяти возах с нагруженными доверху вещами ехали холопы, а последним управлял Тришка. Он вез в клетках зверей княжны. Правда, медвежат пока оставили, боясь, что они не выдержат дороги. Сопровождал обоз отряд вооруженных конников, впереди скакал молодой князь со своей дружиной. Утром был морозец, дорога хорошо накатана, поехали быстро. Не останавливаясь, к вечеру доехали до усадьбы боярина, там с с удобством заночевали и уже поздней ночью следующего дня были на месте. Там их ждали, во двор высыпали холопы с горящими факелами. Князем еще неделю назад, были посланы гонцы к боярину Пименову, который управлял городом с приказом приготовить и хорошо протопить небольшой княжеский терем, в котором раньше княжеский двор останавливался проездом. Здесь теперь будет жить молодая семья. Терем был небольшой всего в два этажа, но красивый, как на картинке. Центральное крыльцо и два боковых крылечка были украшены искусно вырезанными деревянными кружевами.
   Выйдя из возка, молодая княгиня с замиранием сердца рассматривала свое новое жилье.
   Здесь она будет хозяйка. Потом их провел внутрь боярин Пименов, показывая внутреннее убранство терема. Он поклонился молодой хозяйке.
   - Вы все здесь вольны устроить по своему вкусу, а пока не взыщите.
   Внутри помещений было немного, но все вычищено и проветрено. Молодым терем понравился, здесь им предстояло начать новую жизнь. Князь Яков прожил с ними неделю, вводя молодого князя в ведение хозяйства, подбирая ему молодых парней из преданных людей для службы в дружине князя. Напоследок у него состоялся тайный доверительный разговор с боярином Пименовым, которому он всецело доверял.
   - Оставляю молодого князя полностью на тебя. Это только для вида мы отдали город и угодья, князю Михаилу. Ты должен вести такую политику, чтобы не только этот город, но и все его княжество было под Рязанью.
   На том и расстались.

Глава 14

   Дарька с братьями после масленицы вернулась домой в свою дубраву. Почти всю зиму они прожили у бабушки, матери Степана. Мальчишки бегали со сверстниками, ловили в реке рыбу, а девушка помогала по хозяйству и как все девушки старательно готовила себе приданое. Она шила себе наряды, готовила постель, вышивала сорочки и полотенца, а так же училась прясть и ткать. Даже вечером на посиделки все девушки брали работу с собой. Но это до первой игры или пляски. Находились у нее и ухажеры, но Дарька только отмахивалась, в сердце был другой. Редкую минуту она не думала о Ильясе, с нетерпением ждала весны, помнила, что обещал он приехать весной.
   Дома все было по старому, старики с хозяйством вполне справлялись. Правда, оно значительно увеличилось. Появилось восемь красивых шустрых ягнят, два теленка, по причине холодов они содержались в небольшой задней комнате, где была печка. Пол застелили свежей соломой, им там было тепло и уютно. В конюшне рядом с матерью стоял тонконогий жеребенок. Да и щенки выросли, стали похожи на взрослых собак. Все это пополнение дети с великим интересом осмотрели, жеребенку и телятам стали придумывать имена. Решили, что пеструю телочку назовет сестра, бычка - Афоня, а жеребенка поручили назвать Ереме. В результате телочка стала Пеструха, бычок - Васька, а жеребенок получил имя Чембар. Ерема слышал это слово от Ильяса, оно было звучное и ему понравилось.
   В воздухе ощутимо пахло весной. Солнце появлялось все чаще и чаще, дни стали длиннее, деревья в лесу словно ждали чего то, стряхивая с себя длинный зимний сон. Дарька, переделав все неотложные утренние дела, вышла в лес и полной грудью, вдохнула какой то - шалый воздух. Сегодня солнце было за облаками, но было тепло, и лес был покрыт легкой дымкой. Вышла на опушку и окинула взглядом замершую степь. Никого не было вокруг, но вот ее внимание привлекла точка на горизонте, там явно, что - то двигалось. Быстро взобралась на сторожевое дерево и, прячась за ствол, выглянула изза дерева. По степи в их сторону двигался обоз из пяти подвод. За последним возом шли на привязи две коровы. Вот чудо то, подумала девушка, переселяется, что ли кто то. Но куда здесь переселятся, дальше будет скоро чистая степь, а там, опасаясь татар, никто не живет. Между тем обоз приближался, она даже разглядела бежавшую за третьим возом собачонку. Шустро спустилась вниз и вбежала в избу.
   - Дедушка, там кто - то к нам едет! На пяти возах и с двумя коровами!
   - Ну и что ты всполошилась? На возах и с коровами, значит не враги! - проворчал дед.
   Между тем обоз остановился на опушке, от него отделился человек и, прихрамывая, пошел к усадьбе. Высыпавшие из избы дети и дед Илья узнали в нем Савелия. Он устало подошел к ним и поздоровался.
   - Вот приехали на жительство к вам, примете не прогоните.
   - Что ж милости просим! Степь большая места много! Татар не опасаетесь?
   - А, мы с ними в родне теперь! Бог не выдаст, свинья не съест! - засмеялся Савелий и махнул обозу, чтобы заезжали в усадьбу.
   Все пять подвод въехали во двор. Приехавшие подошли знакомиться. Макар с женой, сыном и невесткой, дед Савелий с Анной и внуками Иваном и Онюшкой - всего приехавших было восемь человек.
   - Все, пожалуй, в одной избе и не поместимся. Ну,пока распрягайте, кормите и поите лошадей, да и сами отдохните с дороги, путь проехали не близкий, поедите, что бог послал, расскажете, что привело вас сюда, а потом решим, как все лучше устроить, - распорядился дед Илья.
   Афоня с Еремкой и Иван стали распрягать и заводить под навес лошадей, коров устроили в хлеву, одна из которых должна была скоро отелиться. Остальные прошли в избу и разделись. Дарька помогла гостям умыться над кадкой, поливая из ковша на руки. Бабка Мария достала из печи большой казан ячменной похлебки с грибами, по случаю постного дня. Все уселись за стол, пришедшим парням не хватило места, и они уселись на лавках. Глиняные миски с похлебкой, по куску хлеба и ложки девушка подала им прямо в руки. Савелий с удовольствием отметил, что его Иван, едва увидев девушку, уже не отрывал от нее глаз, когда она расторопно носилась по избе, только коса моталась по спине. Девушка тоже почувствовала это, она усмехнулась и строго посмотрела на парня, от чего вся кровь бросилась ему в лицо.
   - Какой красивый и скромный парень, - подумала она, - чисто ангел. И почему то было приятно, что теперь этот парень будет жить рядом.
   Между тем Савелий рассказал, как он нашел свою семью, как они там жили и почему он решился тайно, убегом, привезти их сюда. В городище он зашел к управителю и спросил, можно ли тут поселиться. На что тот, добродушный веселый мужик ответил.
   - А, селитесь, земля там хорошая, и ничья, владения здешнего князя заканчиваются нашим городком, с прилегающими к нему землями. Это еще двадцать верст, южнее. А дальше земля ничья, дикое поле. Стройтесь и обживайтесь, пока никаких податей я с вас брать не буду, ну а потом, если захотите, чтобы сторожевые отряды, защищали и вас тоже, будете немного платить, им же тоже надо есть, пить. Весной, когда просохнет, я пошлю их помочь вам со строительством.
   - Где же будете строиться, здесь возле нас? - поинтересовался дед Илья.
   - Нет, если вы не возражаете, давно у меня в мечтах одно место, где то в версте отсюда по опушке леса. Его мне показала Дарька. Я так и называю его Дарькино место. Там на опушке, растут несколько крупных деревьев, дубы, березы и клены. А под ними несколько валунов. Рядом на бугре есть ровная поляна, а под ним бьют ключи. Они питают ручеек, который делит ровную, как стол степь надвое. Вот я и подумал, что там небольшой деревне, да и для большого села хватит, самое место. Земля там хорошая, черная, даже поздней осенью трава там была зеленая. А на бугре, очень уж приятное место, играли бы дети, а молодежь водила бы хоровод.
   - Да место там знатное, я по молодости и сам хотел там поселиться, но не было никакого житья от татар, пришлось прятаться в лесу. Но теперь другое время, и не все, же время прятаться, надо и защищаться. Чем нас будет больше, тем лучше. У вас для этого есть все возможности, - с улыбкой кивнул он на молодежь.
   Потом Савелий рассказал, с какой радостью встретили князь Михаил и княгиня своего внука, а потом и пропавшую дочь. Ильяс принял православие, и теперь дед с бабкой повезли его на масленицу в гости к Рязанскому князю, с которым у них общая граница. Старики мечтают его женить на младшей дочери князя, за которой он отдает большой приграничный город. Это будет очень выгодный брак. И если молодые приглянутся друг другу, то свадьба состоится уже этим летом. Говоря это, дед естественно не знал, что свадьба состоялась, и молодые уже поселились в этом самом городе. Сочувственно глядя, на побледневшую девушку, дед решил. Пусть уже сразу примет удар, и привыкает к мысли, что княжич не для нее.
   После обеда дед Илья повел Макара с семьей в избушку в лесу, справедливо решив, что в одной избе такое количество людей не поместится. Избушку хорошо протопили, настелили на нары свежей соломы, и решили, что на первых порах сойдет. Наказав, пользоваться всем, что найдут дед Илья, оставил приехавших одних, пусть устраиваются сами, решил он.
   А Савелий, улучив момент, тихонько рассказал бабке Марии о дочери, о том, что у нее родился прекрасный здоровый сын, а у бабки, стало быть, еще один внук. Погоревали о Степане, они уже знали, что он погиб при побеге из плена и похоронен в чужой земле. Бабка Мария тихонько плакала. По весне, наверно, приедет и новый зять, по рассказам дочери она знала, что Ренат очень дорожит ее дочерью и будет бесконечно рад сыну. Возможно, все не так уже плохо, неисповедимы пути твои Господи, перекрестившись, думала она. Семью Савелия разместили в светелке Степана с Аленой, дед с бабкой уже давно грели старые кости на печи, у Дарьки был свой закуток за печью, а ребята устроились на лавках в передней избе. Всех, слава богу, разместили.
   Назавтра рано утром по насту отправились смотреть место для новой деревни. Место действительно было красивое на небольшой возвышенности, ровная, как стол, степь пополам разделялась ложбинкой, по которой тек ручей. А опушка возле валунов, от жаркого солнца, уже в нескольких местах подтаяла, и виднелись бурые кусты прошлогодней травы. Сначала решили строиться по одну сторону ручья, а потом все же по разным берегам, напротив друг друга. Савелий выбрал левую сторону ручья, а Макару досталась - правая сторона.
   - Будем соревноваться, у кого будет быстрее и лучше, - засмеялся неугомонный Макар.
   Решили на первое время для жилья построить плетневые мазанки, и какие ни то загоны для скота. Выбрали место, расчистили, захваченными с собой лопатами снег, чтобы быстрее таяло. Не заметили, как прошло время, когда вернулись домой, уже темнело. За ужином решили, что старики рано утром отправятся на реку Вязовку за лозняком, а молодые будут заготавливать сохи и колья для плетневых стен мазанок. Уставшие и довольные все крепко уснули. Только Дарька долго не могла заснуть, она долго ворочалась и горевала об Ильясе. Наконец, она сердито вздохнула, ты меня забыл, и я тебя забуду - решила она.
   И закипела работа, еще затемно быстро позавтракав, все отправлялись на место нового поселения в Дарькино, как все теперь дружно называли его. Девушка сначала смущалась, а потом привыкла. Ночевать приходили в избу, а обед, чтобы не терять драгоценное время, готовили на кострах, каждый на своей стороне ручья. Первым делом через ручей перекинули мост из четырех оструганных бревен и огородили его перильцами. Скоро начнется половодье, и через ручей просто так не перейдешь.
   Была средина весны, солнышко пригревало, день стал значительно длиннее, поэтому строители и работали каждый день все больше и больше. Через две недели большой праздник Пасха, можно будет отдохнуть, в праздник работать грех, Христос велит отдыхать. Дарька истопила печку, прибрала в избе, перемыла посуду. Афоня обиходил скотину, и собрался вместе с сестрой к новопоселенцам. Они ходили туда почти каждый день, приносили продукты, помогали, чем могли, а к вечеру возвращались домой.
   Дед Илья ушел на охоту, с собой взял Еремку, надо парню приучаться, решил он. Бабка Мария оставалась на хозяйстве приглядывать за телятами, ягнятами. Также у нее сразу у трех наседок стали выводиться цыплята. Два выводка предназначались новым поселенцам, каждому свой, бабка, как и все, уже заметила дух соперничества между старыми друзьями.
   С полгода назад пронесшийся ураган, повалил и вырвал с корнем много леса на лесном холме. Деревья были вполне пригодны для строительства изб, чтобы не изводить живой лес, бревна решили вывозить оттуда. Каждый день ранним утром Иван с сыном деда Макара, запрягали лошадей в длинные сани розвальни и отправлялись туда. Там они распиливали стволы на бревна, очищали от сучьев, грузили, помогая друг другу на розвальни, и привозили к месту строительства. Иногда и Макар увязывался с сыном, поэтому у него было на несколько бревен больше, чем у Савелия, и он был очень доволен. Но вот одним утром, подступив к очередному толстому дереву, и уже прикидывая, что бревна из него пойдут на основание избы, они не заметили под вывороченными корнями берлоги медведя. Хотя весна уже вступила в свои права, просыпаться от зимней спячки ему было рано, в лесу еще не было пищи. Когда завизжали пилы, и затряслись корни дерева, зверь проснулся и с ревом выскочил из берлоги. Увлеченные работой парни заметили его, когда он был совсем рядом. У них были только небольшие топоры за поясом, да ножи за голенищем, лук со стрелами был на санях на дороге. Поэтому они принялись свистеть и кричать. Еще не совсем пришедший в себя, и ослабевший после долгой зимы зверь, прижал уши и кинулся наутек.
   - Теперь надо держаться настороже, такой медведь очень опасный, его называют шатун, он очень злой и бывали случаи, когда такие потревоженные звери, нападали и задирали людей или домашний скот, - озабоченно сказал Иван. Наскоро распилили дерево, погрузили бревна на розвальни и поехали домой, надо срочно предупредить деда Илью, чтобы остерегались, дети и Дарька не ходили по лесу и даже по опушке леса одни. А если куда-то шли, то с взрослыми с оружием, и брали с собой промасленные факелы и серянки, чтобы отпугнуть зверя огнем.
   Но потревоженный голодный зверь не давал им покоя. Уже назавтра, он появился в Дарькино. Утром к новопоселенцам пришли Афоня с Еремкой. Оба были вооружены луками и несли зажженные факелы. Дошли благополучно и никого не видели. Они принесли продукты - свежеиспеченный хлеб и соленые грибы. Накануне открыли последний бочонок с солеными опятами, что Ильяс с Дарькой собирали осенью и решили поделиться с новоселами. Поселение уже имело почти жилой вид. Мазанки были почти готовы, осталось навесить двери и накрыть крыши. Загоны для скота тоже сплетены. Крыши предполагалось сделать из корья, поэтому кору с бревен старались снимать большими полосами. Подходящие куски откладывались отдельно для крыши, остальные Онюшка собирала и относила к костру. Все было спокойно, Анна готовилась доить корову, которую перевели на место строительства, чтобы иметь свежее молоко, а теленка пока до весны оставили на месте. Ее привязали к колу загона снаружи и кинули ей охапку сена. Вдруг корова шарахнулась в сторону, оборвала веревку и кинулась к людям. Изза загона появился большой облезлый медведь и оглядел всех злыми глазами. Громко закричала девочка, она оказалась ближе всех к медведю. Братья кинулись к костру, они стали выхватывать горящие головни и кидать в зверя. Услышав крики, выскочил Иван и с топором в руках бежал на помощь. С противоположной стороны ручья, тоже бежали люди. Большая горящая головня, брошенная Афоней, попала в морду зверя, и обожгла его. Обиженно рыкнув, медведь отступил и, проваливаясь по брюхо в снег, широкими прыжками помчался к спасительному лесу. У самой опушки остановился, сунул голову в снег, потер ее лапой и скрылся в лесу.
   - Ну, теперь он до самой весны покоя не даст, придется его как то обезвредить, - озабоченно сказал дед Савелий. Решили в самое ближайшее время, устроить на него облаву, пока он не натворил беды.
   Теперь все были настороже, ожидая каждой минуты нападения. Коров и коней держали в крепко запертых помещениях, собак на ночь забирали в избы. Зверь появился там, где его совсем не ждали, в лесу около избушки деда Ильи. Дед рано утром с навеса на дереве подстрелил косулю, на поляне недалеко от дерева у него была разложена приманка, куда косули наведывались подкормиться. Он приволок косулю к избушке. Пошел за веревками, чтобы поднять тушу и повесить на толстый сучок дерева, так удобнее было разделывать. Но вдруг яростно залаял и стал рваться из избы Белолобый, который к этому времени превратился в большого, но еще довольно глупого пса. Дед выглянул из двери, но успел увидеть только тень огромного медведя, который уносил тушу косули.
   - Ну, вот и освежевал, - огорченно развел руками дед. Однако, поразмыслив, решил, что это, пожалуй, хорошо. Косули медведю на неделю хватит, а там и снег, бог даст, растает. Он своей больной спиной, уже чувствовал южный влажный ветер, который принесет долгожданное тепло и съест снег. А не будет снега, медведь найдет себе пищу, и не будет беспокоить людей.
   -Ну, а косулю еще добуду, на мой век хватит, - и он, уже не опасаясь зверя, понес на поляну, где был скрадок, свежую охапку сена.
   И в самом деле, вскоре подул теплый южак, установилось устойчивое тепло, растаявший снег вызвал обильное половодье. Поселенцы были довольны, что половодье совпало с пасхальными праздниками, работать все равно было нельзя, а в хорошую погоду бездельничать жаль даже один день, работы и по строительству было много, но еще неуклонно приближалось время сева.
   Хотя паводок был очень сильный, мост не заливался водой. Поселенцы часто ходили на мост и, облокотившись на перила, любили смотреть на бушующий внизу поток. Давно известно, что человек больше всего любит смотреть на горящий огонь, текущую воду и на то, как другой человек работает. Последнее явно не относилось к деду Савелию, он не любил сидеть без дела, поэтому праздников не любил. Ну, попраздновали один день, разговелись, поели куличей, праздничной пасхи и крашеных яиц и довольно. Но праздновать целую неделю - это он, привыкший каждую минуту трудиться, считал излишним и искал себе занятия. Вот и теперь он задумал сделать скворечник и отдался этому делу всей душой. Он увлеченно постукивал молотком и думал, что делать птичкам, божьим тварям жилище, это не грех, а богоугодное дело и бог простит.
   Он притащил и выстругал длинную жердь, в тонком конце ее прибил ветку с тремя сучками, это чтобы птички могли посидеть возле своего дома, а под ней укрепил сам скворечник, с круглой леткой и приступочком возле нее. Домик получился на славу. Попросил внука помочь ему укрепить жердь за кол мазанки. Они полюбовались на свою работу и стали ждать гостей. Как и следовало ожидать, вскоре застучали молотком и за ручьем.
   Полая вода шла дней пять. Степь освободилась от снега и дышала паром. Если будет солнечно, через неделю можно и пахать. Сохи и бороны были уже готовы. Снег оставался лежать только в лесу и овражках. Вспомнили о погребе, вырыли яму в песчаном холме в полсажени, убедились, что грунтовые воды не подходят туда и стали возить в телеге и кидать туда снег, чтобы летом был ледник для хранения молока и дичи. Снег был ноздреватый, напитанный водой, хорошо резался лопатой. Возить его было легко. За работой не заметили, что долгожданные гости прибыли.
   - Смотрите, смотрите! Скворцы прилетели! - звонко закричала Онюшка. Все, как по команде посмотрели вверх. Большой, черный отливающий золотом скворец, деловито осматривал жилье. Вот он, мелькнув хвостиком, нырнул внутрь домика. Побыл там какое - то время, вылез, посидел, вертя головкой, на приступочке, на крыше, потом перелетел на ветку и звонко запел.
   - Видать, угодил ты ему дед, вон как разливается, подругу зовет, - засмеялся Иван. Анна вытирала счастливые слезы. А за ручьем Макар досадливо хлопнул себя по колену, у него скворечник еще не был готов. И не заметили, как прилетел второй скворец, когда вновь посмотрели вверх, там уже хлопотали две птицы.
   - Потихоньку обживаемся, вот уже и птицы возле нас селятся, - наблюдая за скворцами, заметила Анна. Яму для погреба покрыли сверху жердями, насыпали земли, оставив небольшой лаз. В пока еще рыхлом снегу Онюшка проделала ямки, чтобы удобно было ставить кринки с молоком. Сверху сделали шалаш и покрыли его старой соломой. Дарька и братья помогали поселенцам обустраиваться. Поскольку они были ближе к лесу, и их собственная земля еще не была готова к пахоте, братья притащили из своего сада отростки крыжовника, черной, красной и белой смородины и помогали Онюшке сразу за мазанкой на краю предполагаемого огорода устроить небольшой садик. Они выкапывали ямки, в которые девочка старательно сажала кустики. Разровняли и притоптали землю и полили принесенной из ручья водой.
   - Вот, молодцы, может статься уже этим летом, попробуете первые ягоды, - похвалил их дед Савелий. Медведь больше не появлялся и все вздохнули с великим облегчением, наверно вообще ушел из нашего леса, сейчас ему еды хватает и, слава богу. Савелий с Анной готовили гряды для огорода. Они вырезали куски дерна, отряхивали от земли, выносили на межу и складывали в штабель травой вниз. Потом перегниет и будет прекрасная земля. На освобожденной от дерна земле копали гряды, земля была черная и рассыпчатая на два штыка лопаты. В ней было много земляных червей, которых прямо из под лопаты выхватывали скворцы.
   С молитвой проложили первую борозду. Положив руки на чапиги, за сохой шел Иван, лошадь вела в поводу Онюшка, время от времени, давая ей морковку. Они встали затемно и к обеду уже вспахали приличный клин. Вековая целина трудно поддавалась сохе. Пахарь устал, длинная холщовая рубаха потемнела от пота и лопнула на спине. В прореху было видно, как перекатываются могучие мускулы. Таким его и увидела, пришедшая со свежим хлебом Дарька, и залюбовалась парнем. Иван ей нравился, она знала, что он ее боготворит, но в душе все еще царил княжич, она каждую минуту думала о нем, мечтала и надеялась на встречу. И эта встреча вскоре состоялась.

Глава 15

   Молодые князь и княгиня обживались на новом месте. Неделю с ними прожил князь Яков. Он показывал зятю хозяйство, рассказал и показал какие ловы и рыбные тони принадлежат князю, а также скорняжные, ткацкие, кузнечные и другие ремесла. Ильяс хоть и был молод и неопытен, и в славянском хозяйстве мало смыслил, но все - же увидел, что князю принадлежит малая часть хозяйства, в основном оно находилось в собственности бояр. Самая большая часть была у управляющего боярина Пименова. Оставшись один с тестем, он указал ему на эти обстоятельства. На что тот справедливо заметил, что без хозяина дом, как известно, сирота. Вот будешь здесь жить постоянно, и хозяйство расширишь и добра наживешь.
   Ольгица с увлечением занялась обустройством терема и княжеского двора. Ей деятельно помогали Поликсена с Трифоном. Одно беспокоило молодую княгиню. Они с мужем хоть и спали каждую ночь вместе, так по настоящему и не стали мужем и женой. Обеспокоенная она посоветовалась с нянькой.
   - Ничего не переживай, все устроим, - успокоила та. В ближайшую же субботу натопили баню. Привлеченный для помощи Тришка, пригласил туда на первый пар молодого князя.
   - Пора уже тебе княже, изведать настоящей русской бани, - улыбаясь, сказал он, помогая Ильясу раздеться и вводя в жарко натопленную баню. Там был густой пар, и духовито пахло луговыми травами. Он уложил парня на полок, и принялся хлестать веником, окунутым в горячую воду, сначала легко и нежно, а потом все сильнее и крепче. Потом неожиданно окатил его холодной водой. Хорошо промыл щелоком волосы и снова парил и поливал холодной водой. Решив, что достаточно, повел к накрытому Поликсеной столу ужинать. Здесь князь заметил, что подаваемая еда приправлена незнакомыми специями и была острой и вкусной. Медовуха тоже была необычной, более крепкой и душистой. После первого кубка у парня все поплыло перед глазами, стало легко и непривычно весело. А тут еще Трифон повел разговор.
   - Надо и о наследнике подумать княже, все в жизни случается, и княжеский век может оказаться короток.- Ильяс понял, что о его семейной жизни, по крайней мере, близкому окружению известно, вскинулся, но благоразумно промолчал, старик прав, время и в самом деле пришло.
   Тем временем нянька напарила и вымыла в корыте с душистыми травами молодую жену. Вытерла насухо и отвела в спальню, приказала лечь спать раздетой. На столик поставила кувшин с медовухой. Налила большую кружку и сказала выпить все.
   - Смелее будешь! Ничему не противься, а старайся гладить его и покрепче прижимайся, - наказала она на прощанье и вышла. Что она еще могла сказать, несчастная нянька, она сама мало что знала. Ольгица укрылась одеялом, решила притвориться спящей и стала ждать. В комнате был полумрак, горела всего одна свеча. Вскоре дверь открылась, и вошел муж. По тому, как он покачивался и неуверенно улыбался, она поняла, что муж тоже отведал медовухи. Он посмотрел на кувшин, но пить больше не стал, и начал раздеваться. Обычно он ложился спать в коротких подштанниках но, подумав, решил снять и их. Погасил свечу и полез под одеяло, но испуганно вздрогнул. Рука его сразу попала куда надо, она легла на полную упругую грудь, сосок которой сразу же уперся ему в ладонь. Он тихонько засмеялся, осторожно погладил другую грудь. Далее рука сама по себе поползла на тонкую талию, нашла округлую ягодицу и гладкое бедро. Жена, что- то прошептав во сне, придвинулась к нему, обняла его рукой и закинула ногу. Потом рука продвинулась ниже и запуталась в курчавых волосах в паху. Ощутив под рукой стремительное шевеление, Ольга испуганно вскрикнула и проснулась, хотела отдернуть руку, но он тихонько поглаживая, удержал ее на месте. Помня наказ Поликсены, она не противилась, а крепче прижалась к мужу. Разведя ее колени в стороны, он осторожно лег сверху и потерся об нее, словно готовя ее к вторжению. Делал он это так медленно и нерешительно, хотя весь дрожал от напряжения, что Ольгица не выдержала, и крепко прижав к себе мужа, резко подалась к нему и приняла его в себя. Испытала резкую боль, вскрикнула и обмякла. Но боль вскоре исчезла, и когда муж стал осторожно двигаться, стала помогать ему, приноравливаясь и отвечая на каждое движение. Движения стали резче и быстрее и вскоре, гортанно вскрикнув, он обмяк. Отдышавшись, он освободил ее и лег рядом, что- то ласково шепча и поглаживая, и вскоре крепко уснул.
   А она долго не могла заснуть, недоуменно думая, что это все, что может быть между мужем и женой, почему же об этом так много говорят, с удовольствием и сверкающими от возбуждения глазами. Наверно я делала, что- то не так, удрученно думала она.
   Снова привлечена была для совета нянька. Когда молодая жена все ей рассказала, что, наконец, все произошло и о своих неприятных ощущениях, никогда, не падающая духом нянька, заверила.
   - Не все сразу, пока и это хорошо! Что- то придумаем! - И посоветовала старинный славянский обычай вместе пойти в баню.
   - А пока пусть все будет, как будет, ты ему не противься, пусть он делает, что хочет, - добавила она. И молодые каждую ночь любили друг друга, Ольгица смотрела на это, как на необходимость, ей больше нравилось просто лежать рядом с мужем, обнимать и касаться его, вдыхать исходящий от него запах кожи и трав.
   В следующую субботу снова была истоплена баня. Ильяс весь день провел верхом на коне, замерз, устал, с удовольствием разделся с помощью Тришки и вступил в жаркий душистый пар. В бане стояло большое деревянное корыто, наполненное водой и плавающей в ней душистой травой.
   - А, это зачем? - спросил князь.
   - Это для княгини, - улыбнулся Тришка, - она позже тоже придет. Пропаренный и уставший Ильяс даже задремал в блаженном тепле, когда вдруг почувствовал, что его спину щекочут тонкие пальчики. Он поднял голову и увидел, что рядом стоит и ласково гладит его спину полностью раздетая жена с распущенными до пояса волосами.
   - Что, ты здесь делаешь? Пришла мыться? Я уже ухожу, - хрипло сказал он, стараясь не смотреть на нее.
   - Нет, я хочу, чтобы ты остался, у нас такой обычай, муж и жена ходят в баню вместе.
   Он облегченно вздохнул, раз обычай, значит, и смотреть можно. А ведь неплохой обычай, подумал он, не отрывая загоревшихся глаз от тела жены.
   - Ну, что же раз так давай я тебя попарю веничком. - Он встал, помог жене взобраться на полок и принялся осторожно хлестать веником, а потом мылить и нежно тереть мочалкой.
   От всего этого он быстро возбудился и весь дрожал.
   - А теперь я тебя вымою в корыте, - он поднял жену и прижал ее мокрое скользкое тело крепко к себе. Она шустро обняла его руками за шею, ногами оплела талию, и крепко прижавшись, вся раскрывшись, скользнула по нему вниз, и приняла его в себя. От незнакомых ощущений тоненько вскрикнула, и нетерпеливо заерзала по телу мужа, стремясь, эти ощущения не потерять. Ильяс тихонько хмыкнул, и, прижав к себе жену, раскачивался вместе с ней, стремясь проникнуть глубже. Ольгица помогая ему, двигалась вместе с ним, приближаясь и отстраняясь. Она, не помня себя, стонала, взвизгивала, в кровь царапала ему спину, несколько раз обмирала. Ильяс быстро достиг освобождения, осторожно снял жену с себя и положил в корыто.
   - Вот охолонись немного, еще помрешь чего доброго. Ну и ну! - улыбался он, но, вообще то, был доволен, что жена оказалась, такой отзывчивой в любви.
   - Теперь у нас все будет хорошо, - думал он, кроме того по силе испытанных ощущений, и по тому, что жена забрала его всего без остатка, был уверен, что сегодня они зачали наследника. Надо запомнить - вторая суббота поста.
   Теперь Ольгица уже с нетерпением ждала ночей. И если ей хотелось повторить ощущения, испытанные в бане, она не ожидала их от мужа, будто играясь, забиралась наверх, ерзала, щекотала его и, как правило, что искала, находила. Ильяса это забавляло, он ей во всем потворствовал, и оба были довольны и даже днем все время искали друг друга глазами. Они казались такой счастливой парой, что весь княжеский двор любовался ими. Княгиня уже не смотрелась непоседливым подростком, тело ее налилось, походка сделалась плавной и вальяжной и вся она светилась изнутри загадочным тайным светом, светом любимой и любящей женщины.
   За своим счастьем она не забыла о няньке с Тришкой. В - первых она в счастливый час поговорила о них с мужем, о том, что они очень хотели пожениться и иметь свой дом. И просила его разрешения поговорить с управляющим Пименовым, чтобы он подыскал им дом и участок. Видя ее заинтересованность, Ильяс сказал.
   - Я не возражаю, но ты занимайся этим сама.
   Княгиня не стала откладывать дела в долгий ящик, не за горами весна. Ей хотелось, чтобы Поликсена уже этой весной имела свой огород. На следующий день она послала за управляющим. Он вошел, низко поклонился и уставился на молодую госпожу, гадая, зачем он ей понадобился.
   - Скажи мне, нет ли недалеко от терема, свободного участка земли с небольшим, но крепким домиком, который можно купить?
   Такой домик был, при нем огород соток в десять, управляющий сам имел на него виды, хотел поселить там своего племянника. Там раньше жила пожилая бездетная пара, но потом старуха умерла, а хозяин пошел на охоту и пропал в лесу. Родни у них не было, и по закону дом отходил к князю. Дом был еще крепкий, хозяин дружил с деревом и руки у него росли, откуда надо. Был еще один дом, но на самой окраине города, участок там был больше, и управляющий решил просить дальний дом для племянника.
   - Почему, госпоже нужен дом недалеко от терема? - осторожно спросил он.
   - Я хочу, купить этот дом для своей няньки, мне нужно, чтобы это было близко, и она имела возможность, часто приходить ко мне, - пояснила княгиня.
   - Ну, что же воля ваша, только покупать не нужно, дом принадлежит князю.
   - Очень хорошо, когда можно посмотреть на дом?
   - Воля ваша, да хоть и завтра, - поклонился управляющий.
   Назавтра, управившись с делами, княгиня, Пименов, Поликсена и Трифон отправились смотреть участок. Вышли через небольшую калитку на заднем дворе терема. Возле нее топтался зевающий стражник. Тропинка от этой калитки вела на берег реки, потом петляла по берегу и выводила к небольшой улице, состоящей из десятка домов, огороды от которых выходили на пологий берег реки. Была уже середина весны и тропинка местами протаяла, на ней виднелась прошлогодняя трава и небольшие лужицы. Подошли к третьему от края дому. Пименов открыл калитку и ввел их во двор. Дом был еще крепкий, в нем было полтора этажа, внизу полуподвальное помещение, а вверху жилые покои. Покрыт дом был аккуратно подрезанной соломенной крышей. От калитки вела тропка к парадному крылечку в четыре ступеньки с резными балясинами. Возле дома был небольшой садик из нескольких кустов и яблонь. Над крышей виднелась труба, а в передней стене дома было три окошка. Ольгица взглянула на няньку, та восхищенными глазами смотрела на дом, в них стояли слезы радости.
   Зашли за дом. С задней стороны был еще один вход в верхний этаж, а также вход в подвал. Также был небольшой сарай с навесом, под которым стояли телега и сани. Огород полого спускался к берегу реки и был огорожен забором из жердей. На самом берегу виднелось небольшое строение с трубой, видно баня. Нянька с Тришкой радостно осматривались вокруг.
   - Ну, что же, я вижу вам здесь нравится, - сказала княгиня. Оба дружно кивнули.
   - Мы пойдем, не будем вам мешать, а вы здесь все осмотрите и вечером скажете ваше окончательное решение, - распорядилась княгиня.
   Управляющий вручил Трифону ключи, а сам с княгиней отправились обратно в терем. Тришка открыл заднюю дверь, и они вошли внутрь. Скрывшись от любопытных глаз, на улице уже стали собираться соседи, они обнялись, Поликсена радостно заплакала. Впервые в жизни у них, возможно, будет собственное жилье. Боясь спугнуть удачу, она перекрестилась, отыскав в переднем углу потемневший образ. Сразу за небольшими холодными сенями, была передняя комната, за ней за перегородкой другая. В переднем углу стоял стол, сколоченный из крепких, хорошо оструганных досок, возле него углом лавки. В противоположном углу передняя часть большой печи , задняя ее часть, где на ней спали, была в другой комнате за перегородкой. Таким образом печь отапливала обе комнаты. В другой комнате тоже стоял стол с лавками, большой кут с постелью на нем и окованный железом сундук в углу. Осматривая добротно сделанную мебель и убранство, Трифон с уважением подумал, что прежние хозяева были домовитые и хозяйственные люди, и что им с Поликсеной очень повезло. У него зачесались руки, сразу же захотелось, истопить печь, все тут перетряхнуть, лишнее и ненужное выбросить или сжечь, вообще навести порядок. В избе хозяйничали мыши, отовсюду слышался их недовольный писк. Одев висевшую на крючках старую одежду, они первым делом затопили печь, благо дрова лежали рядом и принялись за работу. Они уже решили, если князья не передумают, жить тут, дом и место им очень понравились.
   Усталые, но довольные они вернулись вечером в терем. Тришка хотел даже остаться ночевать, но Поликсена не позволила, нужно сначала спросить разрешения у княгини.
   Вечно голодная нянька, которая ела раз семь в день, в приятных хлопотах забыла о еде, зато вечером пробравшись на кухню, наелась за целый день. Утром их позвала княгиня, и спросила, понравился им дом и огород. На что они дружно поклонились и попросили позволенья, жить там, чтобы быстрее привести дом в порядок. Через две недели Пасха, и они хотели бы пожениться и отпраздновать скромную свадьбу уже в своем доме. Княгиня позволила, только сказала Трифону, чтобы он хотя бы на час наведывался к подопечным зверям.
   - Я уже подготовил себе замену госпожа, за зверями очень преданно ухаживает мальчик Егорка, но я, конечно, буду приходить каждый день и смотреть. Еще можно мы с Поликсеной возьмем себе из зверинца двух кошек и пса Барбоса, он вымахал такой здоровый, что от него другим зверям одно беспокойство.
   Княгиня разрешила. Она уже давно заметила возле вольеров белобрысого всклоченного мальчишку, и как нежно он обращался с больными зверями, и решила, что замена достойная.
   На следующий день еще до свету, нянька с Тришкой набрали в заплечные мешки все необходимое им на первое время, отправились к своему новому дому. Княгиня хотела дать им в помощь несколько холопов, но они отказались, решив, что все сделают своими руками. В руках они держали кота и кошку, а за ними бежал, задрав хвост крючком, вислоухий, пестрый, весь в репьях пес.
   Вытопили печку, Поликсена поставила чугун с ячменной похлебкой, сваренной из захваченных из терема припасов. Кошки и собака обегали и обнюхали все вокруг, осваивая новое жилье. Пока Поликсена возилась с печкой, Трифон спустился в подвал, нашел в дальнем углу погреб, а в нем бочонок с солониной, ящик с соленым салом, репу, морковь, редьку. На стенах подвала висели связки лука, чеснока и сушеных грибов. Он позвал Поликсену и с радостью показал ее все это.
   - Управляющий сказал, что мы всем можем пользоваться, значит и припасами тоже, - и они помолились за рачительных хозяев, желая им царства небесного и земли пухом.
   К вечеру в доме все засверкало и не замедлили появиться соседи для знакомства. Сначала появились женщины, соседка справа баба Марфа принесла кринку с молоком, за ней и соседка слева Анфиса тоже с кринкой. Они уже прослышали, что новые соседи находятся в особой милости у князя с княгиней и спешили заручиться их дружбой.
   Обе одобрили порядок, наведенный в доме, и дружно решили, что соседям нужно завести цыплят, у одной нашлась лишняя наседка, а другая обещала принести яиц. Когда разговорчивые соседки ушли, был уже поздний вечер, нужно было готовиться ко сну. В избе было тепло, чисто, Поликсена не только протерла влажной тряпкой каждое бревно стен, но выскоблила и вымыла полы и постелила самодельные половички. Трифон решил спать на печке. Туда постелили свежий тюфячок, подушки набили свежим сеном, он разделся до кальсон, забрался по ступенькам на печку и с великим наслаждением улегся во весь рост, печка была просторная и места хватало.
   Поликсена вначале решила спать на куте, там тоже была приготовлена свежая постель, но когда Тришка ласково позвал:
   - Иди, сюда Полюшка, тут просторно места хватит! - быстро разделась до рубашки, одежду аккуратно сложила на лавке и, цепко хватаясь за ручку,радостно блестя глазами, шустро забралась на печь.
   Хотя оба были уже в возрасте, Тришке было немного за сорок, а Поликсена совсем не знала своего возраста, думала, что где то возле сорока, оба были очень целомудренны и невинны. Нянька была старая дева, у Тришки по молодости было несколько случайных связей, но они оставили в его душе столь тягостное воспоминание, что он предпочел о них забыть. Всякий раз вовлекали его в это разбитные гулящие бабенки, после он чувствовал непонятный стыд и спешил уйти на охоту в лес, где бывало, бродил по неделе, пока окончательно не приходил в себя.
   Как то на исповеди он признался попу в своем грехе и сказал, что очень мучается, удивился, что другие то ничего, даже довольны.
   - Это потому, сын мой, что ты еще не совсем совесть перед богом потерял. Бог ведь сотворил людей и всякую тварь божию по одному подобию. Ты же видишь, что всякая живая тварь любится лишь в одно время, единственно для продолжения рода, и только человек, смущаемый бесом, ищет в этом занятии развлечение и наслаждение. А коли тебе противно, так и не занимайся этим. Вот найдешь себе любушку по сердцу, женишься, ваши отношения благословит бог, и совсем иначе будешь относиться к этому.
   Трифон до сих пор никогда не смотрел на обожаемую подругу с вожделением. Он ее оберегал, лелеял, свои охотничьи и рыбацкие трофеи первым делом показывал ей. Всегда стремился принести ей из леса, то красивую веточку сосны с шишками, то букетик полевых цветов. Ему даже нравился ее волчий аппетит, и он мог часами с умилением смотреть, как она ест, и всегда по возможности стремился принести ей, что - то вкусненькое. Когда княгиня отказала им в женитьбе, он не очень то и огорчился, его пока устраивали те отношения, что у них сложились.
   Но, когда появилась надежда, что они поженятся и у них будет свой дом, мысли его приняли другое направление, ему страстно захотелось, чтобы у них появились дети. Ведь еще не поздно, Господи! - молился он.
   Теперь, когда подруга устроилась рядом и тесно прижалась к нему, он погладил ее волосы и нежно поцеловал, щекоча бородой лицо. Укрыл одеялом и крепко прижал к себе.
   - Спи, пусть будет все как положено, после венчания и свадьбы, - грубовато сказал он.
   - Да и пост сейчас, грех сама понимаешь!
   - Да уж ладно, ждали долго, еще подождем, - счастливо засмеялась нянька, устраивая голову на его широком плече и жадно вдыхая его запах.
  
   Но еще долго не могли заснуть, обсуждали, что и как нужно сделать. Спали на удивление сладко и крепко, Барбос за ночь ни разу не гавкнул, ему была устроена постель в сенях в углу. А кошки уютно свернувшись, и прижавшись, друг к другу, спали у них в ногах, когда только и успели. Назавтра после завтрака снова появились соседки, одна принесла двадцать одно отборное яйцо, а вторая недовольно квохчущую и клюющуюся пеструю курицу. Трифон принес деревянный невысокий ящик выстланный соломой. В ней сделали углубление для яиц и уложили туда, еще раз просмотренные на свет на наличие зародыша яйца. Ящик задвинули в угол под широкую лавку. Выпустили возле ящика наседку. Она встряхнулась, заквохтала, деловито осмотрела и поворошила клювом яйца, видимо осталась довольна, важно уселась в ящик. Теперь она покидала его лишь ненадолго при необходимости поесть и попить и яростно шипела на кошек, пытавшихся подойти к гнезду.
   К обеду, когда вышли во двор, появились соседи, Аверьян и Кузьма. Аверьян, кряжистый коренастый мужик лет пятидесяти, жил вместе с двумя сыновьями и невестками, хозяйство имел большое, несколько коров, четыре лошади и много чего по мелочи. Кузьма еще молодой мужик был соседом справа, жил с женой и двумя детьми. Хозяйство имел не такое большое, как у соседа, но тоже справное.
   Подойдя, они сразу взяли, что называется быка за рога, и объявили, что новым соседям надо обзавестись, хотя бы одной коровой и одним конем. У каждого нашлось к продаже и то и другое. И не успел Трифон оглянуться, как оказался обладателем саврасого коня четырехлетка, спокойного покладистого мерина. А у Поликсены появилась корова первотелка, сливочной масти в красных чулочках и с красным пятном на лбу. По всем статям корова обещала со временем стать ведерницей в мать, которую новой хозяйке тоже показали. Так что деньги, что подарили князь с княгиней, очень пригодились. Надо отдать должное, что новые соседи взяли по - божески. Трифон, собираясь обзавестись хозяйством - цены знал.
   Приобретенных животных привязали в сарае, сена до выпаса должно хватить, за сараем прежними хозяевами был сложен небольшой стожок. Поликсена не отходила от коровы, она ласково шептала ей, гладила, принесла ей теплого пойла с размоченными в нем кусками хлеба. Когда пришло время дойки, молодая корова вполне признала свою новую хозяйку.
   Трифон запряг Савраску в сани и утром по морозцу привезли они из терема свой немудрящий скарб, в основном это была одежда, подаренная княгиней Прасковьей. За оставшуюся до Пасхи неделю, надо было приготовить одежду для венчания, что - то подшить и перешить. Пока Поликсена готовила одежду, Тришка решил привести в порядок подворье. Впереди и сзади у реки огород был загорожен только забором из трех жердей, а с боков соседи постарались, забор был забран хворостом. Тришка решил такой же сделать вокруг. Он привез от реки за городом воз хвороста, и через два дня забор был полностью готов. Там, где была тропинка к реке, была сделана небольшая калитка. Сразу у подворья стал другой вид, сюда уже не могли забегать бродячие собаки и кошки, да и соседские куры тоже. Больше всего был доволен пес Барбос, он получил определенную территорию, которую принялся ревностно охранять. Помимо этого он переселился в новый дом, хозяин сколотил ему за сараем просторную конуру, и застелил ее соломой. Также Трифон нашел в кладовке старый скворечник, привел его в порядок, почистил и приладил на высокой жерди возле сарая. Вскоре появились и новые жильцы. Усадьба ожила. С удовольствием оглядывая все это, Трифон время от времени заходил в дом, он с умилением смотрел на шьющую у окна Поликсену, вдыхал вкусный домашний запах, и все никак не мог поверить, что все это принадлежит ему. Он всегда, что - то приносил подруге. В этот раз у него в руках был большой пучок веток вербы с такими трогательными пушистыми шариками. Ему очень нравилось смотреть, как Поликсена радуется любому пустяку. Вот и сейчас она вскочила, бережно взяла веточки, прижала их к груди. Потом поставила их в воду в большой глиняный горшок на столе. Комната сразу приняла праздничный вид. Трифон, довольно покашливая, вышел.
   - Через часок приходи, будем обедать! - крикнула ему вслед счастливая Поликсена.
   Последние дни перед великим праздником выдались теплыми, и снег стремительно стал таять. Поликсена полностью приготовила свадебный наряд. У нее было желтое шелковое платье с широкими рукавами, а у Трифона красная длинная рубаха с вышивкой по вороту, плисовые штаны и красные сапоги с загнутыми носками. Конечно, наряд устарел лет на двадцать, но выглядел богато. Но выбирать было не из чего, поэтому жених и невеста были довольны. Утром в праздник, как у всех добрых людей на столе стояло блюдо крашеных яиц, сдобные куличи и творожная пасха. Венчание должно было состояться во второй половине дня, после праздничной службы. Потом праздничное застолье у князя с княгиней, затем венчание и свадьба в новом доме. Обещала быть и молодая княгиня с ближними боярынями. У князя нашлись другие неотложные дела.
   Но после долгой службы при виде обильно накрытого стола молодой княгине стало дурно, и она упала в обморок, стоявший рядом князь, едва успел подхватить ее и унести наверх, в светлицу, где она вскоре пришла в себя. Князь был доволен, он уже догадался, что это значит, скоро, как он и предполагал, у него будет наследник. На венчании княгини не было, но к вечеру, она чувствовала себя хорошо и на свадьбу пришла со своей свитой, где и вручила в качестве свадебного подарка документы на владение домом, скрепленные печатью князя. Свадьба была веселой. Угощение на столах было обильным, и все были довольны.
   За праздничную неделю установилось устойчивое тепло, снег растаял, дороги просохли. В княжеский терем прискакал первый гонец с юга. Он привез новости князю от отца, хана Ахмата. Тот с небольшим отрядом всю зиму гонялся за мятежным сыном Якубом, но так и не настиг. По слухам он по льду большой реки откочевал далеко на восток, и находился неизвестно где. Хан очень хотел бы повидать жену и сына, и будет ждать их летом на порубежье, там он раскинет свое кочевье. Гонец укажет где. О больших изменениях в жизни сына хан, естественно не знал.
   Собрались на совет и решали, что делать. В конце концов, решили, поехать сначала к князю Михаилу, посоветоваться там с княгиней Ульяной. Ольгица тоже поедет в возке, надо же ей познакомиться со свекровью. Скорее всего, придется оставить ее там, не ехать же ей на юг в ее положении. Стали спешно собираться в дорогу. Княгиню будет сопровождать ее сенная девушка, нянька останется здесь обживать свое хозяйство и присматривать за теремом. Впервые Поликсена оставляла свою подопечную, было много слез и причитаний. Княжество вновь оставлялось на Пименова.
   Трифон, как и ожидалось, оказался хорошим хозяином, нежным и ласковым мужем, Поликсена каждое утро и на ночь усердно молилась богу, чтобы он послал им ребенка. Лето наступило теплое, дожди прошли вовремя, посаженный огород дал всходы, и к Троице стало ясно, что бог услышал молитвы, в семье ждали прибавления. Теперь Трифон смотрел на жену, как на что- то очень хрупкое и все время велел отдыхать.
   На третьей неделе после Пасхи выехали, дороги просохли, лес покрылся молодой листвой, все вокруг стремительно зеленело. Ольгица ехала в небольшом легком возке со своей сенной девушкой, которая была опрятна, расторопна и услужлива. Она стремилась угадать каждое желание молодой княгини, и та была ею довольна. Возок сопровождали двадцать всадников, впереди ехал на своем сером в яблоках жеребце Ильяс. Он радостно глядел вокруг, предвкушая встречу с матерью, к которой был нежно привязан. Через два дня въехали на княжеский двор в Крайске. Их уже ждали, двор был заполнен встречающей челядью, впереди выступали старые князь и княгиня, побледневшая, но красивая и величественная мать, рядом стояла счастливая и помолодевшая Алена. Она держала на руках кудрявого белокурого младенца, с темными раскосыми глазами.
   Когда молодая княгиня выбралась из возка, ее встретил пристальный оценивающий взгляд свекрови. С минуту они напряженно рассматривали друг друга, но потом Ульяна подошла и обняла невестку. Что же это я, пронеслось у нее в голове, уставилась, как на чудо, какое, ей и так после дороги тяжело в ее положении. По бледности, осунувшемуся лицу, и другим, едва заметным признакам, она определила, что невестка ждет ребенка. Вот и бабушкой скоро буду.
   Дорогую гостью провели в приготовленную светлицу и оставили отдохнуть до обеда.
   - Здорова ли, мама? - спросил Ильяс, отметив бледность и усталый вид матери.
   - Да, что - то неможется, видно на юг к отцу, ты, мой сын, пока поедешь один. Да и молодую жену здесь оставишь, ей в ее положении путешествовать не годится.
   - Да мы ждем ребенка, а как ты догадалась, мама!
   - Я не первый год на свете живу, что же я рада за тебя, что жена оказалась здоровой и плодовитой.
   Про себя княгиня подумала, что невестка в красоте, пожалуй, уступит дочери Алены, Дарьке, ну а так ничего. И между собой они ладят, видя, как заботливо сын помог выйти из возка невестке, и проводил ее в светлицу, решила она. А родня, а приданое, какое? А Дарька, что же простолюдинка из дремучего леса, на таких девушках, как она - князья не женятся.
   Через три дня молодой князь с дружиной из двадцати витязей, отправился на юг. На семейном совете было решено, просить хана Ахмата в гости и испросить разрешения для его проезда со свитой через земли княжеств, по которым будет проходить путь. Вместе с ханом ждали и Рената, он, конечно, захочет навестить жену и сына, которому исполнилось уже пять месяцев, и у него прорезался первый зуб. А пока он остался на попечении четырех женщин, трех княгинь и матери, которые с удовольствием целыми днями нянчились и ворковали с ним.

Глава 16

   Накануне Троицы Ильяс с дружиной въехали в сторожевой городок на порубежье. Их уже ждал посланный ханом второй гонец. Он передал поручение отца молодому князю, купить или обменять у руссов на скот, зерно, муку, мед и другие припасы, в которых нуждался татарский лагерь. Князь быстро договорился с управляющим о нескольких подводах в обмен на коней. Подводы будут отправлены с другим гонцом сразу после Троицы. Заночевали на гостевом дворе, а утром на праздник Ильяс решил навестить своих спасителей в дубраве. Он уже знал, что туда накануне отправились бойцы сторожевого отряда, помочь новоселам в строительстве новой деревни, что деревня строится в любимом месте Дарьки и так и называется Дарькино.
   Ему очень хотелось повидать всех и особенно девушку. Как он не гнал от себя эти воспоминания, они прочно поселились в его душе, едва он покинул пределы княжества. Да ведь и не было у них почти ничего, ну поцеловались разок, а ведь, поди, же ты, стоит перед глазами и все тут. Выехали рано утром, был пригожий летний день. Все вокруг буйно зеленело, трава стояла по колено, в ней разноцветным ковром пестрели и дурманяще пахли цветы. Через пару часов на берегу ручья показалась новостройка.
   По обеим сторонам ручья стояло по добротному дому из могучих бревен. Крыши домов видно совсем недавно были покрыты соломой. Два мужика причесывали крыши граблями и подрезали края острой косой, придавая домам опрятный вид. Вокруг домов стояли мазанки и сарайчики. Через ручей был перекинут добротный мостик. На лугу паслись кони и пара коров с теленком. За стадом присматривал Еремка. С собой Ильяс взял только ближних друзей, с ним было всего пять всадников. Увидев богато одетых витязей, а впереди красавца князя, мальчик оробел. Он снял шапку и низко поклонился. Вдруг знакомый голос весело произнес.
   - Ты, что же это, парень, не узнаешь меня?
   Мальчик поднял голову и пригляделся. Прежде всего, он узнал красавца серого в яблоках коня. Это конь Ильяса, значит, и хозяин должен быть здесь - пронеслось у него в голове. Он перевел глаза на всадника, который, улыбаясь, смотрел на него. Ну конечно, это их раненый, но как изменился он за несколько месяцев. Перед ним был красавец князь, в пурпурном плаще, заколотом сверкающей брошью на плече, темные волнистые волосы до плеч, были стянуты богатым обручем, в стремена всунуты сафьяновые красные сапоги с загнутыми носками.
   - Ну, Дарька увидит, обомрет, - подумал мальчик.- Узнаю, только уж очень ты богатый и красивый стал, - несмело сказал он.
   Еремка, оставив на время свое стадо, повел его к дому. Там возле догорающего в яме костра, возмужавший старший брат Афоня, прилаживал жариться на вертеле, целую косулю, натертую солью и травами. Ее добыл к празднику ночью со своего скрадка дед Илья и теперь отсыпался в своей избушке. Парню помогала пригожая девочка с иконописным личиком, на которую тот ласково поглядывал и слушался ее указаний.
   - Да, тут, похоже, любовь намечается! - удивленно подумал князь.
   - Это внучка деда Савелия, Онюшка, - показал на девочку Еремка. А сам дедушка, с Иваном поехали на озеро за рыбой с утра, уже скоро должны быть. А это жена его, баба Аня, - указал Еремка на вышедшую из мазанки моложавую женщину, которая с удивлением поклонилась именитым гостям. Она тут же засуетилась, предлагая гостям сойти с коней и угоститься по случаю праздника медовухой. Свита одобрительно зашумела. Недалеко от костра стоял на козлах грубо сколоченный стол. На нем вскоре на чистом рушнике стояло блюдо с пирогами и глиняные кружки с принесенной из погреба холодной медовухой. Вымыв в ручье руки, молодые бояре шустро уселись за стол, присел и князь. Он с удовольствием выпил медовухи, съел вкусный пирог, и все не решался спросить о Дарьке. Выручил его Еремка.
   - А, Дарька с бабушкой там, в лесу пекут еще пироги, скоро должны принести.
   Ильяс торопливо встал из стола, ему, захотелось увидеться с девушкой без свидетелей. Он вскочил на коня и торопливо поехал по тропинке в лес.
   - Оставайтесь здесь, я немного прогуляюсь, - приказал он поднявшимся парням. Они с удовольствием повиновались, кому же хочется добровольно уходить от накрытого стола.
   Дарька с раннего утра на ногах. Она уже переделала целую уйму необходимых дел, без которых, даже в праздники не обойдешься. Она подоила коров и выгнала их пастись в степь, кобылу с жеребенком и телят и оставила на попечение собак. С ролью пастуха успешно справлялся и один Белолобый. Он вымахал в огромного пса, к своим обязанностям относился рьяно, отбившихся от общего стада животных, покусывая за ляжки, тут же возвращал обратно. Избу она вычистила и приготовила к празднику еще вчера. Выскоблила дожелта лавки и стол, вымыла окна и пол, повесила льняные вышитые полотенца, красиво застелила постель. Все вокруг засияло чистотой. Теперь надо было нарвать травы и накидать на пол, так было принято на Троицу. Она взяла мешок и вышла в степь. Там выбирая самую нежную траву с цветами, старалась для духа найти богородской травы. Быстро нарезала серпом целый мешок, принесла в избу и рассыпала по полу. Сразу же нежно запахло скошенным лугом. Потом запахло и пирогами, бабушка достала из печи и разложила на столе и даже на лавках на рушниках остывать. Теперь можно было и собой заняться.
   Дедушка к празднику добыл косулю, братья увезли ее к поселенцам, там будут жарить на костре. Возле избы лежали срубленные дедом ветки молодых березок и кленов. Ими девушка украсила избу снаружи. Полюбовалась на свою работу и пошла одеваться. Она тщательно обтерлась в бане прохладной водой принесенной из ручья. Надела праздничную вышитую сорочку с длинными широкими рукавами, синий сарафан с красными и зелеными полосами по подолу. Хотела заплести волосы в косу и вплести в нее яркие ленты, но потом передумала, пусть Иван увидит ее с распущенными волосами. Он еще не видел ее такой. Волосы роскошной волнистой массой упали ниже пояса. Она закрепила их на голове небогатым, но красивым ободком. На ноги одела, сшитые дедом легкие кожаные туфельки.
   - На русалку похожа, - счастливо засмеялась она, поглядевшись в ручей.
   Последняя партия пирогов еще не остыла, и девушка решила наведаться в лес на репную поляну, там были целые заросли цветущей купальницы, которые оранжевыми огоньками там и сям виднелись среди деревьев. Эти цветы расцветали обычно к Троице. Они с мамой набирали их целые охапки и украшали избу. Мама, как там она? От деда Савелия знали, что в семье появился еще маленький братик. И, возможно к осени мама приедет домой. При мыслях о матери снова пришел на ум Ильяс. Вообще в последнюю неделю, она все чаще думала о нем. Сердилась на себя, приказывая себе думать об Иване, ибо только с ним она связывала свое будущее, но в последнее время в мечтах возникал княжич. От Савелия знали, что он уехал в Рязань жениться. После этого она вычеркнула его из сердца, подаренный им перстень запрятала на самое дно сундучка, где хранились ленты гребни, бусы и другие женские мелочи. А с Иваном она встречалась редко и видела его в основном за работой, которой не было конца и края. То он пилит и тешет бревна на дом. То едет за ними в лес, или идет за сохой пашет землю, причем работает так, что лопается на спине сопревшая от пота рубаха. Но она твердо знала, что он ее крепко и безоглядно любит, хотя на ее долю доставались только редкие полные молчаливого обожания взгляды. Да он и не касался ее совсем. Только один раз, когда она провалилась в сурчиную нору и подвернула ногу, парень взял ее на руки, донес до ближайшего бревна, посадил и осторожно и почти безболезненно вправил. Туго перетянул узкой полоской полотна, посадил как маленького ребенка к себе на плечо и унес через лес домой, нежно придерживая рукой за колени. Девушке эта прогулка через лес очень понравилась, так и сидела бы всю жизнь на этом плече - думала она.
   Вскоре она набрала целую охапку цветов купальницы. Потом ее внимание привлекли цветы, они росли возле тропинки сплошным ковром. На гибком стебле целая шапка мелких разноцветных цветочков похожих на петушки. Из них хорошо было плести венки. Она остановилась, положила купальницу возле тропинки, нарвала цветов и сплела венок. Связала его травинками и одела на голову. Засмеялась и подумала - вот бы сейчас ее увидел Ильяс. И словно подслушав ее мысли, на тропинке показался серый в яблоках конь, а на нем в алом плаще, красивый, как в сказке, молодой князь. Не веря, что это наяву, не соображая, что делает, она, протянув руки, пошла к нему. Князь соскочил с коня, быстро пошел навстречу, принял эту лесную русалку в свои объятия и прильнул к ее ждущим губам. Потом взявшись за руки, они свернули с тропинки и углубились в лес. Конь немного подождал и тихо пошел следом. Под раскидистым дубом, в окружении молодых березок, на маленькой полянке росла нежная душистая трава. Князь снял плащ и расстелил его на этой траве. Не размыкая объятий, словно руководимые высшей силой, они опустились на плащ. Дарька вообще была как во сне, она только была уверена, то, что они делают, это единственно хорошо и правильно, и так и должно быть. И только вздрогнула, неожиданно почувствовав резкую боль. Но боль ушла, осталось только чистое наслаждение.
   Серый конь стоял недалеко, и задумчиво косил на людей лиловым глазом. Почуяв постороннего, конь всхрапнул, но потом узнал и тихонько заржал. Это Савелий, вернувшись с рыбалки, узнал, что приехал Ильяс и отправился один в лес, сразу почуял неладное. Прихрамывая на больную ногу, он быстро пошел по короткой тропинке к избушке. Там была только бабка Мария, она сказала, что внучка пошла к репной поляне за цветами и еще не вернулась, и в избушку никто не приходил. Дед пока решил ничего ей не говорить про княжича, может и не встретились они, и ничего еще не случилось, но сердцем чувствовал, что это не так. Мария вручила ему корзину с пирогами, сказав, что ей нездоровится, и на праздник она не пойдет.
   Савелий пошел по дальней тропинке через репную поляну. Вскоре он увидел лежащие на краю тропы цветы, а в лесу послышалось фыркание коня. Осторожно ступая, он подошел ближе, и с горечью понял, что опоздал. На поляне под дубом, широко раскинув руки, крепко спал Ильяс. На груди у него, свернувшись в клубочек, и почти полностью, закрывая его волосами, спала Дарька.
   - Ах, Иван, Иван, что же теперь будет? Как же ты допустил такое Господи? - чуть не плача шептал он. Рушилась взлелеянная им мечта о счастье внука. Спящие молодые люди пошевелились, и он бесшумно отступил в лес.
   - Что за чудный сон мне приснился! - прошептала девушка, открывая глаза. Однако с удивлением обнаружила, что кругом шумит лес, а под щекой вздымается, чья то- грудь и мерно стучит сердце. Она села и осмотрелась, так это не сон и она в лесу с Ильясом и все произошло. Как же Господи? Как могло это случиться? Ведь Ильяс могущественный князь! И он недавно женился! А как же Иван? Что же теперь будет? И от неотвратимости несчастья, горькие слезы полились из ее глаз.
   Ильяс открыл глаза, сладко потянулся, увидел, что он спит в лесу, рядом, обняв колени, сидит Дарьюшка, горько плачет, и смотрит на него испуганными глазами.
   - Что же я натворил? Погубил девушку, если бы это было у отца, я с легким сердцем взял бы ее второй женой. А здесь этого нельзя. Жена должна быть одна, а сударушку Ольгица не потерпит, не тот характер. Да и Дарька не захочет, она создана для нормальной порядочной семьи, - печально думал он.
   - Ну, хватит плакать! Что сделано, не воротишь. Я тебя не оставлю, - сказал он нежно обнимая и целуя девушку. Но она сердито вырвалась, обула туфельки, наскоро заплела косу, встала и, не прощаясь, пошла через лес к тропе. Князь обулся, отряхнул и надел плащ, свистнул коню, который тут же показался из- за кустов. Девушка уже скрылась за поворотом тропинки, ни разу не оглянувшись.
   - Получается, что я кругом виноват! - пожаловался он коню, направляя его обратно к новостройке. Когда он подъехал, там еще шел пир. Приехавшие с ним молодые люди вскочили ему навстречу.
   - Где ты пропал? Заблудился? Мы уже хотели ехать разыскивать, но пришедший из леса дедушка, сказал, что все в порядке и ты скоро будешь! - возбужденно говорил Клим, показывая на деда Савелия. Ильяс посмотрел на деда и по его укоризненному виду, понял, что тот все знает. Так вот почему конь беспокоился. Он виновато опустил голову.
   Молодого князя усадили за стол и стали потчевать. Перед ним поставили деревянное блюдо с большим куском жареного мяса и пирожками. Он вдруг почувствовал, что сильно голоден, и с удовольствием принялся за еду.
   Вокруг царило шумное веселье. Молодежь на лугу играли в лапту. Там вместе с ними бегали и смеялись Афоня с Еремкой и маленькая красивая девочка. Несколько парней устроили шутливую борьбу, среди них выделялся красивый русый парень, настоящий богатырь. Он вроде бы и боролся, шутя, но никто не мог одержать над ним верх.
   Ильяса поманил к себе Савелий, и он с охотой подошел. Он понимал, в каком неловком положении очутился, он любил и доверял деду и надеялся, что тот ему, что - то посоветует.
   Прошли подальше от веселой компании и встали на мостике над ручьем.
   - Я, так понял, что ты все знаешь дедушка? Погубил ведь я Дарьюшку! И что теперь делать, ума не приложу. Я ведь женился недавно, и княгиня ждет ребенка. Второй жены я не могу взять, тут это не положено. Я бы взял ее с собой, так ведь не поедет она. Да и в каком качестве. А я ведь люблю ее! И жену люблю и ее - обоих! - глухо, чуть не плача, проговорил он. Помолчали.
   - Ну, за девушку ты не беспокойся! Я думаю, она скоро выйдет замуж вон за него, - дед показал на красивого русого богатыря. Князя, как громом поразило, он даже схватился рукой за грудь, так сильно заболело сердце.
   - Кто это? - тихо спросил он.
   - А, это мой внук Иван, редкой доброты парень и Дашеньку очень любит. Он ей ее грех с тобой не только простит, но даже и во внимание не примет. Но и ты должен мне пообещать, что не будешь им мешать, и не будешь искать с девушкой встреч.
   - Хорошо! Клянусь! - Ильяс вытащил из пазухи крестик и приложился к нему губами, он не раз видел, что так делали руссы. Еще раз внимательно оглядел парня, и хотя сердце болело и не хотело с этим мириться, решил, что ему можно доверять и с ним, скорее всего, девушка будет счастлива.
   Наступал вечер, надо было ехать в обратный путь. Дарька так и не пришла, и князь с болью заметил, тревожные взгляды, которые бросал Иван в сторону леса.
   Наверное, ждет не дождется, когда нас проводит, - грустно подумал он. Когда уже сели на коней, он, окинув просторную степь, покрытую сочной травой, спросил у Савелия.
   - Сколько скота вы сможете здесь прокормить? Я буду перегонять лошадей и овец в свое княжество, и вам пришлю несколько лошадей и голов двадцать овец. Будем торговать, - крикнул он, заметив, что дед отрицательно качает головой.
   Князь и его дружина сначала скакали рысью, а потом перешли в намет.
   А Дарька, как пришла домой, проскользнула в свой закуток и легла, отвернувшись к стенке. На вопрос бабушки, что с ней и почему она на празднике не осталась, сказала, что ей не можется, и она никуда не пойдет. Та оставила ее в покое, мало ли что, возможно просто женское недомогание. С тех пор девушку, как подменили, не стало слышно ее беззаботного смеха, она побледнела, осунулась, на новостройке почти не бывала и всячески избегала Ивана. С ней стало, что- то происходить, как то возле бани она упала в обморок, хорошо, что рядом никого не было, и никто не видел.
   Как то перед медовым Спасом в избушку к бабке Марие пришел Савелий. Усевшись на лавку, он не стал долго ходить вокруг да около, и рассказал ей о событиях, произошедших на Троицу.
   - Стало быть, скоро нам бог пошлет княжича или княжну! Дашенька то вся извелась, как бы что с собой не сделала! Надо нам детей срочно поженить, я сегодня же поговорю с внуком, - грустно улыбаясь, сказал на прощание Савелий.
   Вернувшись к поселению, он нашел внука, тот, как и всегда был весь в работе, ошкуривал бревна для новой избы, которую собрались строить недалеко от первой, на взгорочке, дальше по ручью. Иван был грустным и задумчивым и работал с яростным ожесточением.
   - Идем, посидим немного на бережку, отдохнешь, а то заработался совсем. Хочу с тобой поговорить, - позвал внука Савелий. Иван, отряхнув длинную рубаху от мусора, подошел, сел рядом на траву и вопросительно посмотрел на деда.
   - Хочу тебе рассказать одну историю, - начал дед тихим голосом. - Я ведь никогда не рассказывал тебе, как я жил в плену у татар и как оттуда освободился. Так вот в плену мне было бы совсем плохо, и неизвестно был бы я сейчас жив, если бы не младшая жена хана Ахмата - Ульча, ее ты видел в Крайске, она, видя мои мучения, сжалилась и взяла меня к себе в услужение. Я стал преданно служить ей и ее сыну Ильясу, младшему и самому любимому сыну хана Ахмата. У хана было еще две жены, старшая, по слухам спокойная и умная женщина и средняя коварная и злая, как змея. У нее тоже был сын Якуб, такой же, как и его мать. Они оба ненавидели Ульчу и ее сына и даже однажды пытались отравить, но я вовремя доглядел. И когда хан отправил сыновей с посольским отрядом к Московскому князю, меня Ульча послала вместе с ними, присматривать, чтобы с Ильясом не случилось беды. А я, старый дурак, недосмотрел, и негодяй Якуб пустил стрелу брату в спину. Случилось это в этих местах, возле Громучего родника. Я нашел его в лесу, у ручья, недалеко от пещер. Здесь на нас наткнулся дед Илья, и его семья выходила раненого. Ухаживали за ним бабка Мария и Дарька. Ханскому сыну было семнадцать лет, а Дарьке шестнадцатый. Сам понимаешь, между ними вспыхнула первая любовь. Но серьезного между ними ничего не было. Потом я увез его к деду с бабкой в Крайское княжество. С тех пор много, что называется, воды утекло. Князь Михаил женил его на дочери Рязанского князя Якова и по слухам молодая семья уже ждет наследника. Ты уже, наверное, догадался, что бывший у нас на Троицу молодой князь с дружиной и есть Ильяс. Они встретились в лесу, и произошло то, что произошло, видно так захотел бог, а кто мы такие, чтобы с ним спорить. Подумай, ведь они могли бы и не встретиться. Вернись мы с тобой с озера чуть раньше, или Дарьюшка приди сюда раньше или пойди по короткой тропинке, а не к репной поляне. Но случилось так, как случилось, пути Господни неисповедимы, так он решил и вот с тобой мы разговариваем с его благословения. Я уверен, девушка любит тебя и связывала с тобой свое будущее, если бы не этот случай. А, теперь я опасаюсь, чтобы не случилось непоправимой беды. Возможно, она ждет ребенка, жениться на ней князь не может, даже если бы очень хотел. Он чувствует себя очень виноватым и беспокоится о девушке. Но я уверил его, что ты любишь ее и женишься на ней. Он мне поклялся, что не будет вам мешать и искать с ней встреч. А, что до ребенка, все дети от бога, и этот тоже, будут у вас и свои и этот тоже будет ваш, так хочет наш господь. Теперь, я оставлю тебя внук мой, ты посиди и подумай, любишь ли ты настолько Дарьюшку. Сам смотри в городище девушек на выданье много, а ты у нас не последний.
   Савелий оставил внука одного, но почему то, он был уверен в его решении, иначе и не стал, заводить этот разговор. И в самом деле, Иван недолго раздумывал, он решительно встал, сбросил с себя пропотевшую одежду, тщательно вымылся в ручье, надел одежду приличней, и направился к лесу.
   - Пойду, поговорю с девушкой, может я ей, на дух не нужен, - несмело улыбнулся он и скорым шагом пошел по тропинке.
   - Господи помоги! - закрестился дед.
   Иван шел и любовался лесом. Лето перешло на вторую половину, в лесу пахло ягодами и грибами. Было тепло и тихо. Лес спокойно и с достоинством нес свой урожай. Он давал приют и кормил много птиц и всяких зверушек. В кустах постоянно кто- то порхал и возился, птицы обучали и кормили свои выводки. На тропинку собрался выскочить заяц, но увидев парня, скакнул обратно в лес.
   - Вот и молодец! И правильно! Мне нельзя дорогу переходить, по очень важному делу иду! - крикнул ему Иван. В лесной избушке никого не было, дед с бабкой ушли по своим делам в лес, ребята пасли скот в степи, сегодня была их очередь. Дарьку он нашел у ручья за баней. Она сидела на колоде и расчесывала свои кудрявые волосы, сидела и плакала. По щекам ее струились слезы. Совсем плохие дела, подумал Иван, садясь рядом.
   - Ну, хватит уже плакать, ручей затопишь! - добродушно сказал он, осторожно взял девушку за плечи и привлек к себе. Она видно так нуждалась в добром слове и утешении, что, не совсем соображая, кто перед ней, припала к широкой груди парня и отчаянно зарыдала.
   - Ну, ну поплачь, видно еще не все слезы выплакала, - он ласково гладил ее по волосам и тихонько шептал.
   - Я, все знаю Дарьюшка! И ничего страшного не случилось! И если я, хоть немного тебе нравлюсь, я с большим удовольствием возьму тебя замуж. Или ты еще так сильно его любишь? - он взял лицо девушки в ладони и заглянул в заплаканные глаза. Она отчаянно затрясла головой.
   - Не любишь? Ну, вот и хорошо! А, я тебе хоть немного по сердцу? - увидев утвердительный кивок, облегченно прерывисто вздохнул.
   - Вот и ладно! А уж я тебя любить буду, и никогда ни в чем не упрекну. Ты ни в чем не виновата, значит, так богу было нужно, а кто мы такие, чтобы спорить с ним, - повторил он слова деда. Она положила свою кудрявую голову на эту такую надежную широкую мужскую грудь, слушала гулкие удары преданного и нежного сердца, постепенно успокаивалась.
   - А, ребенок, - она вздрогнула, она сама еще не была уверена, а он уже знал, - ну что же, все дети от бога, это радость и счастье. Это будет наш ребенок, мы его будем любить и жалеть. У нас с тобой будут еще дети, я хочу много детей. Да ты замуж то - за меня пойдешь? А то я совсем размечтался! - и когда она несмело кивнула, сказал.
   - А, я тебя на руках носить буду, пылинке не дам сесть. А уж дом для тебя построю, какой захочешь, - Он наклонился и нежно поцеловал ее. Это был их первый поцелуй. Уже стемнело, он встрепенулся и отстранил ее от себя.
   - Ну, я пошел! Скажи своим, завтра придем свататься. - Он скрылся в потемневшем лесу. Девушка, как на крыльях влетела в избу. Там бабушка при свете лучины раскладывала принесенные из леса травы. Посмотрев на повеселевшую внучку, давно ее такой не видела, осторожно спросила.
   - Случилось, что то?
   - Да, случилось бабушка, завтра Иван свататься придет, - крикнула внучка и скрылась в своем закутке.
   - Слава тебе, Господи! Ой, что же это я? Это же надо ставить тесто на пироги! - засуетилась бабка Мария.
   Назавтра всей семьей принаряженные и торжественные все заявились в лес. Впереди шли Иван с дедом, за ними Анна с Онюшкой. Там их уже ждали дед Илья с бабкой, сияющая Дарька и отмытые братья. Афоня за этот год подрос, раздался в плечах и стал говорить ломающимся глухим баском. Сватовство его не очень интересовало, для него главной гостьей была Онюшка. Он сразу же взял ее за руку и повел показывать все самое интересное. На столе кипел самовар, стояли блюда со всевозможными пирогами и миски со свежим медом. Чай заварили лесными травами, в избе запахло цветущим лугом.
   Начали, как водится у вас товар - у нас купец, за чаем все обсудили и решили, что венчаться молодые поедут на яблочный спас, через пять дней, приданое было уже готово. Все равно больше не приготовишь, богатства особого нет, все что есть, на виду. Мать, когда ехала от татар, оставила дочери два отреза шелка на платья, желтый и синий. Из желтого куска и решено было сделать свадебный наряд. Его вызвалась сшить Анна, у нее хорошо получалось. Праздничный кокошник девушка купила зимой на торжище, из денег, что дал ей дед Савелий. А больше и готовить нечего. У жениха тоже нашлось, что надеть.
   Вскоре за столом остались одни старики. Дети взяли спички, факелы и повели девочку смотреть пещеры.
   - Под ноги смотрите, чтобы змея не укусила, - крикнул им вслед дед Илья..
   А жених и невеста отправились погулять в лесу, посмотреть, не появились ли первые грибы, чтобы набрать потом для свадебного стола. Они взяли с собой сумки и ножи, вдруг и теперь, что- то попадется. Взявшись за руки, они пошли по тропинке, ведущей вглубь леса. Скоро прямо на тропинке стали попадаться крепкие ядреные сыроежки. Одни были синеватые, другие розовые. И называли их соответственно синявки и краснушки. Их очень хорошо солить сырыми, дня через четыре они будут готовы. Как раз к свадьбе порадовалась хозяйственная девушка. Так дошли до холма, на котором была березовая роща, здесь, когда то Дарьку, едва не ужалила змея, но бог спас. На этом холме всегда брали первые грузди, они были без млечного сока и не горчили. Решили посмотреть, не появились ли. Недавно прошли обильные теплые дожди и груздям появиться самое время.
   Невдалеке увидели вспученную листву. Иван подошел и осторожно приподнял ее и ахнул. Там сидела целая семейка маленьких в полпальца, крепких грибов с круто загнутыми краями. Некоторые были с небольшую монетку.
   - Придем через два дня, пусть подрастут немного, - словно боясь вспугнуть, прошептал Иван и осторожно прикрыл грибы листьями. Когда шли обратно, обратили внимание на орешник, ветки которого были усыпаны орехами. Чтобы достать сверху спелые орехи, Иван посадил девушку на плечо. Орехи росли кучками по четыре - пять орехов. Дарька сорвала самые большие. Посмотрела - созрели ли, нажала на орех пальцем, и он сразу же выскочил, крепкий ядреный с темно коричневым донышком. Парень разгрыз его, вытащил твердое маслянистое ядрышко, положил девушке в рот и с умилением смотрел, как она ест.
   - Ух, как вкусно, - сказала девушка, и он счастливо засмеялся. За орехами в лес решили идти прямо завтра, а то начнут осыпаться. Сыроежки принесли бабке Марии. Она была великая умелица их солить.
   - Вот какие умницы, набрали свежих грибов, мы их посолим, и они будут готовы как раз к свадьбе. Прошлогодние запасы давно закончились, и эти будут как раз. Надо еще посмотреть, раз уж пошли грибы, чтобы и пожарить хватило.
   - Там бабушка на березовой горушке подгруздок поперло страсть! Но еще маленькие, подождем дня два и поедем на лошади собирать.
   - Даже через день надо ехать, гриб, как известно, растет три дня, а потом становится старый.
   А братья запаслись факелами, серниками и повели свою гостью показывать пещеры.
   - Не забоишься? А то там очень темно и страшно, - предупредил Еремка.
   - Ты же не боишься, - вздернула носик Онюшка.
   - Я, то давно уже туда один хожу, присматриваю, нет ли кого чужих людей у родника.
   - Ну, с вами мне нечего боятся, - улыбнулась девочка. Ей было очень хорошо, мальчики заботились о ней, выполняли все ее желания. В своей деревне у нее не было таких друзей. Там они были бедняки, изгои, все знали, что староста преследует их, и чтобы не нажить беды, с ними не дружили, только дядя Макар потихоньку помогал. А дети сразу чувствуют отношение взрослых, поэтому у Онюшки не было друзей. А здесь ей все было по душе и новое место, и лес вокруг и мальчишки такие хорошие. А тут еще и пещеры!
   Очень интересно и любопытно, что там.
   С тех пор, как татары стали вести себя дружественно, за пещерами никто не следил, даже Еремка давно там не был, было некогда, было множество других неотложных дел. Поэтому к входу подошли с опаской, нет ли там какого обвала, недавно прошли сильные дожди, все может быть. Зажгли первый факел и осветили вход. Первым вошел Еремка, за ним, держа за руку девочку, Афоня. Он чувствовал себя ее защитником и ничего не боялся.
   Но в пещерах ничего не изменилось, было сухо и тихо. Дошли до основного зала, где тек ручеек, посидели на камнях, Онюшка, как зачарованная осматривалась вокруг. Разожгли небольшой костерчик, рядом звонко журчал ручеек. Решили сводить гостью к смотровому окну. Еремка уверенно шел вперед, опираясь на толстую палку. Посмотрел внимательно, нет ли змей и ужей, для верности даже пошурудил палкой, осторожно лег и выглянул в окно. Возле родника никого не было. Мальчик внимательно осмотрел сверху русло речки Вязовки. На лугу за речкой паслись животные. Присмотревшись, мальчик понял, что это косули. Совсем рядом у речки отдельно от стада была косуля с маленьким косуленком. Никто их не беспокоил, и они спокойно паслись. Мальчик вылез из норы и подтолкнул девочку.
   - Лезь, смотри, только осторожно там косули, они очень чуткие, сразу убегут!
   Онюшка залезла в нору и стала рассматривать диких косуль. Она тихонько взвизгивала от восторга.
   - Ой, какие красивые! Ой, какой миленький!
   Потом посмотрел и Афоня, но он чуть влез, он стал слишком большой для норы, и не мог вылезти обратно, весело смеясь, дети вытащили его за ноги. Когда возвратились в избу, уже темнело, и дед с бабкой уже начали беспокоиться за внучку. Братья проводили их до середины пути. Очень довольные прошедшим днем, дети вернулись домой. Когда Иван с Дарькой поженятся, они все будут одной большой семьей. Только Афоню беспокоило одно обстоятельство, смогут ли и они с Онюшкой пожениться, или этого будет нельзя.
   В мечтах он уже видел девочку своей женой. Надо будет узнать у бабушки - думал он.
   В течение лета строили не так быстро, было много текущих неотложных дел. Вспахать, посеять, прополоть, потом наступила настоящая сенокосная страда. Косили все мужики. Даже маленькому Еремею дед сладил маленькую коску. Успели до дождей, поставили четыре небольших стожка. Для имеющегося скота этого было много, но Савелий помнил об обещании князя прислать к осени лошадей и овец, поэтому готовили сено и для них.
   Во время сенокоса, когда Иван пошел за ушедшими на дальние бугры лошадьми, он наткнулся на заросли дикой клубники. Нечаянно глянул на ноги, и увидел, что светлые лапти покрыты красным, пригляделся, это была раздавленная ягода. Он вернулся по своим следам, раздвинул густую траву и ахнул. В траве было такое количество спелой крупной дикой клубники, вся земля была красная. Сорвал несколько кистей и показал деду с бабкой. Назавтра отложили всю работу, собрали все свободные ведра и короба и на двух подводах подъехали к буграм. Ползали на коленях целый день, но все емкости заполнили отборной ягодой. Тем же вечером, чтобы ягода не испортилась, выехали в городище на торг. Там как раз был базарный день. Поехали Савелий с Анной и Макар с Аксиньей. Женщинам позарез нужна была посуда, ну и другие нужные в хозяйстве вещи. На торгах еще ягоды не было, смородина в садах еще не поспела, поэтому все распродали к обеду и отправились в горшечный ряд. Там хозяйки накупили по целому возу глиняной посуды. Горшки, кринки, блюда, кружки и макитры были тщательно уложены в короба и перестелены соломой, чтобы не разбились. Все были очень довольны. Вот тебе и ягода! - думали они. Дома хозяйки осторожно расставили купленную посуду на столе и лавках. Мужья получили задание - сделать для нее специальные поставцы. Деревня быстро обживалась.
   Когда были в городище, Савелий узнал, что недавно с юга проскакал князь с дружиной, к ним примкнуло еще десяток татарских всадников, а в крытом возке говорили, проехал на север сам хан Ахмат. За ними нанятые пастухи погнали большой табун лошадей и стадо овец. Говорили, что это приданое молодого князя, который решил разводить породистых неприхотливых коней и овец в своем княжестве.
   - Пять коней, жеребца и четыре кобылицы, и двадцать овец князь приказал перегнать к вам, вы разве не встретили по пути сюда стадо? - спросил староста.
   - Он сказал, что это в обмен на новый хлеб, который вы вырастите и осенью отвезете в лагерь татарам. Вы, что же будете торговать с ними? Хорошее дело, скот у них что надо!
   По пути домой нагнали скот, он уже подходил к дубраве, хотели рассчитаться с погонщиками, но те сказали, что князь за все заплатил. По приезду разделили скот. Долго спорили, таскали спички из шапки, кому какая кобылица и овца достанется, но все остались довольны. Племенной жеребец и круторогий баран - решили, что будут общими и кормить их будут по очереди. Когда управились с сеном, а жатву начинать еще было рано, решили, нужно, что то, сделать и для души.
   Савелий даже в праздничный день не любивший сидеть без дела, давно уже посматривал на высокий ровный бугор ниже по ручью в ста саженях от строящихся домов. Там было самое высокое место в округе. Как то он, прихрамывая, добрался туда и залюбовался открывшимся видом. Кругом была тучная цветущая степь, окаймленная по горизонту небольшими лесными массивами.
   Если деревня будет расти, здесь обязательно будет церковь, мечтал он, не ездить же каждый раз за тридцать верст в городище. А пока он решил сделать здесь капличку. В первое же воскресение взял топор, пилу, серники, немного перекусить, чтобы не бегать туда - сюда. Вода была рядом в ручье, такая же вкусная. Он выбрал ровное место, вырубил и выкорчевал кустарник. Недалеко рос могучий дуб и несколько березок. Был еще один дуб, но он наполовину засох. Он принялся его пилить. На звук пилы явился Макар.
   - Что это ты тут делаешь? - ворчливо спросил он.
   - Да вот хочу капличку сделать, божье место, пусть наши женщины сюда молиться ходят, а потом со временем и настоящую церковь можно сделать.
   - Хорошее, богоугодное дело. Что же на помощь не позвал? Кажилишься тут один!
   - Да, я знал, что ты и сам придешь, - усмехнулся Савелий. И друзья вместе дружно принялись за работу. Потом подошли и Иван с Прохором, сыном Макара. Работа сразу пошла веселей. Спилили дуб, оставили ровный пень. Потом отпилили толстый комель с сажень длиной. С помощью клина раскололи его вдоль пополам - это будет скамейка. Остальное дерево распилили на дрова. Дуб дает много жара и хорошо горит. Иван пошел за лошадью, чтобы увезти дрова и заодно принести рубанок, чтобы остругать плахи для скамейки. Ее решено было установить в тени раскидистого дуба, лицом на восток. А прямо перед скамьей в полтора саженях стали устанавливать крест для каплички. Брусья для него Савелий тихонько приготовил заранее.
   К вечеру на бугор пришли все. Женщины, узнав от Ивана, чем старики там занимаются, принесли маленькую иконку божьей матери и Иван закрепил ее на кресте. Дети собрали возле ручья небольшие, окатанные водой камни и обложили подножие креста. Чтобы лик богоматери не поливало дождем, устроили над крестом покрытую корой крышу. Повесили под иконкой красивое вышитое полотенце. Полюбовались на свою работу, посидели на скамье, она получилась очень прочной и уютной. Когда уже хотели идти домой, в ветвях дуба запела маленькая серая птичка.
   - Вот вам и знак! Бог одобрил ваш труд! - крестясь, сказала Анна.
   Когда уходили на гладком пне раскрошили оставшийся хлеб, божьим тварям на пропитание. На душе у всех было легко и радостно. С тех пор не было дня, чтобы кто не заглянул сюда, навести порядок и принести корму птицам. Особенно часто приходила сюда жена Прохора, Матрена. Уже пятнадцать лет они жили вместе, а бог им не дал детей. Ей уже было далеко за тридцать, но она не теряла надежды, почти каждый день прибегала к божьей матери и молила послать им с мужем ребенка. И чудо случилось, не прошло и четырех месяцев на новом месте, и она понесла. То ли воздух был тут такой благодатный, или вода в родничках целебная, а скорей всего все вместе. Тучная плодородная земля. Работа на самих себя, никто над душой не стоит, видно звезды встали в нужной комбинации и чудо случилось. Все были счастливы, больше всех дед Макар, он уже думал, что его род оборвется.
   Оставшиеся дни до свадьбы занимались заготовкой орехов и грибов. В лесу были в основном Иван с невестой и дети. На двух лошадях повесили на седла большие мешки - пестери. Нашли самый густой и усыпанный орехами орешник. Иван длинной палкой с крючком на конце пригибал лещины и держал низко, а все остальные рвали орехи и ссыпали в мешки. Орехов было много и скоро все взятые с собой мешки были заполнены. Часть орехов пойдет на забаву долгими зимними вечерами, но основную массу продадут в городище и отвезут маслобойщику бить масло. Ореховое масло очень вкусное. Когда шелушили орехи, часть их оказалась неспелой без зернышек и потемневших. Про них бабка Мария сказала, что во время грозы их убила молния.
   Также успели на березовом бугре наломать два воза крепких подгруздков. Бабушки были очень довольны и делились рецептами посола. Это был хороший запас, зима все подберет.
   Наконец настал день свадьбы. Собрались затемно. Наряды пока не стали надевать, чтобы не испачкались и не помялись в дороге, сложили в большой короб. Тридцать верст - путь неблизкий. В повозку запрягли надежного Савраску. С молодыми поехали братья и Онюшка. Им очень хотелось посмотреть настоящее венчание. Взрослые остались дома, они будут готовить свадебный стол и встречать молодых хлебом, солью. Свадебный каравай еще вчера был выпечен Анной и лежал на рушнике, на столе. Когда добрались до городища, было позднее утро. Остановились у бабушки, матери Степана, переоделись и отправились в церковь. Пока шли по улице, за ними увязалась большая толпа, жених с невестой были красивыми на редкость. Всем хотелось посмотреть на чужое счастье. Жених купил у священника медные колечки и после венчания и произнесения обетов, молодые надели их друг другу на безымянные пальцы.
   - Жених может поцеловать невесту, - прогудел огромный с красивой окладистой бородой еще совсем молодой священник. Молодые повернулись друг к другу, Дарька подняла вверх побледневшее лицо и посмотрела прямо в лицо мужа испуганными глазами. Иван ободряюще улыбнулся и крепко и нежно прижался к ее дрожащим губам.
   - Все будет хорошо, - прошептал он.
   Толпа, в основном дети, проводила их до самого дома бабушки. Та встретила возле крылечка хлебом, солью на расшитом рушнике. Она не могла налюбоваться, на красавца мужа внучки, он неуловимо напоминал ей сына. Из глаз ее катились крупные слезы. Не дожил сыночек, не увидел счастья своего первенца, Дарьюшки. Она уже знала, что сын погиб при побеге из татарского плена, похоронен недалеко от большой реки в южных степях в балке, которая теперь так и называется Степанова балка. Она очень приметная, в верховье ее стоит могучий дуб, а на нем свили свое гнездо степные орлы.
   Весточки эти передал с обоза, ехавшего с юга товарищ сына Тарас. Сам он остался жить там недалеко в деревне в горах и по возможности навещает могилу друга. Хоть это немного утешало старуху мать. Все - таки не лежат кости любимого сына в чистом поле на чужой стороне. Было бы немного сил и здоровья, кажется пешком, босыми ногами ушла на родимую могилку, проведать сыночка. Ну, может хоть внучка Дашенька будет счастлива, а скоро бог даст правнука или правнучку. Опытным женским глазом, она заметила состояние внучки и была этому несказанно рада. Может, бог даст, и маленького дождусь, с умилением думала она.
   К скромному свадебному столу подошли соседи. Перед дорогой решили немного посидеть перекусить. Основная свадьба будет дома, там уже ждут. Стол был накрыт в основном деревенскими гостинцами, бабушка даже не подозревала о таких событиях. Молодые привезли с собой в дар бабушке, копченую ногу косули, бочонок посоленных грибов, мед, сушеную клубнику, лесные сушеные целебные травы и др.
   Пока взрослые сидят, дети попросились часок погулять по городу и торжищу. Дарька дала Афанасию несколько мелких монет, и наказала тихонько, что- то купить для Онюшки.
   Подхватив девочку за руки, братья умчались. Сначала они снова пришли на площадь и внимательно осмотрели церковь. Она была деревянная, в резных балясинах, вся легкая и воздушная. На самом верху была небольшая колоколенка, и к ней сзади церковки можно было залезть по лестнице. Там висел колокол и к нему тянулись веревки. Ребята уже слышали, как он звонит.
   - Дедушка сказал, что скоро и в нашей деревне будет настоящая церковь, - мечтательно сказал Еремка. Насмотревшись, постояли на берегу реки, посмотрели, как рыбаки тянут невод. Но надо было спешить, надо было ехать обратно домой, сестра им наказала вернуться, как только солнце будет спускаться с зенита.
   Побежали на торжище. Сначала в съестной ряд, купили медовых пряников, и попили квасу. Потом пошли в ряд, где продавали игрушки. Девочка во все глаза уставилась на искусно сделанную большую куклу. Лицо ее было выточено из дерева и раскрашено. Румяные щеки, синие глаза, брови стрелами и длинные ресницы были как живые. Одета была кукла в настоящую сорочку и красный сарафан, на груди лежала русая коса, сплетенная из кудели. Братья переглянулись и поняли друг друга без слов, Афоня купил и вручил куклу девочке, хотя на нее ушли почти все их деньги. Хватило еще на ленту и небольшой ножик для Еремки. Для себя Афоня не купил ничего, я уже большой и так обойдусь, лишь бы младшие были довольны - думал он. Времени не осталось, надо было возвращаться. Их уже ждали, молодые сидели на возу. Осмотрев покупки Иван, молча, достал из голенища большой красивый нож, который он выточил из полоски металла сам и приделал к нему красиво вырезанную рукоятку. Он потратил на его изготовление много зимних вечеров и очень дорожил им. Сейчас он отдал нож Афоне.
   Это тебе, я смотрю, ты для себя ничего не купил! - с уважением сказал он. Мальчик с удовольствием принял дорогой подарок.
   Уже часа через три были дома. Саврасый конь, словно, чувствовал, что едет домой и резво трусил по степи. Их уже ждали. Возле крыльца в ряд стояли вымытые и принаряженные бабки и деды. Анна с Марией посредине на рушнике держали каравай хлеба, а на нем красиво вырезанную из дерева солонку с солью. Савелий справа держал кувшин с медовухой, а дед Илья, строго выпрямившись, хотя сильно беспокоила спина, блюдо с глиняными кружками. Через ручей по мостику Макар вел своих домочадцев, торжественно выступая впереди.
   Поднесли молодым хлеб соль. Дали откусить от каравая. Дарька отхватила большой кусок, Иван посмотрел и осторожно откусил кусок поменьше. Ясно, кто в этой семье будет верховодить. Молодой муж великодушно позволял это делать своей красавице жене. На полянке перед новым домом был накрыт стол. Хозяйки постарались, на столе было все, чем были богаты. Стояли кувшины с квасом и медовухой, холодные ягодные настойки. Украшали стол соленые и жареные грибы, свежие огурцы, яблоки, жареная на углях косуля и тушеная зайчатина. Не обошлось и без рыбы. На блюдах красовались запеченные целиком на противне щуки и окуни. Это рано утром сын Макара Прохор смотался на озеро и проверил, поставленные накануне снасти. В избе на столе, распространяя дразнящий запах, остывали пироги. Их очередь придет позже.
   Все уселись за стол. Молодоженов для плодовитости усадили на шубу, постеленную на лавке мехом кверху, и пир начался. Как водится, выпили за молодых, погоревали об отсутсвующих родителях. Но хоть деды и бабки оказались в наличии и то, слава богу. Вскоре кому то стало горько, и молодые осторожно поцеловались. Дарька побледнела, личико осунулось, с самого раннего утра в дороге и на ногах, ей в ее положении было совсем не просто. Она с молчаливой благодарностью посмотрела на мужа, когда он решительно встал из стола. Пожелал всем продолжать пир и повел жену в дом. Здесь стараниями женщин в задней светелке была приготовлена постель. На деревянную кровать была постелена перина и подушки набитые нежным утиным пухом. Расшитые наволочки и подзор с кружевом украшали постель. Все это было извлечено из сундука и принадлежало еще матери невесты Алене. Сверху лежало разноцветное, сшитое из кусочков материи одеяло. Возле кровати висел занавес из холстины, расшитый цветами.
   - Я и не знала, что у бабушки все это есть, - удивленно ахнула Дарька.
   Осторожно сняли праздничную одежду и аккуратно сложили на стоявший рядом большой сундук. Дарька осталась в одной нижней сорочке, она залезла под одеяло и испуганно и вопросительно посмотрела на мужа.
   - Не надо бояться, я сам боюсь больше тебя, - добродушно сказал Иван и Дарька облегченно засмеялась. - Вообще сегодня мы любиться не будем, очень устали, будем отдыхать. Что до меня, так я бы подождал, пока родится малыш, вдруг мы ему повредим.
   - Ну и ладно, спать, так спать. Сегодня отдыхаем, а завтра будет видно.
   Дарька покрепче прижалась к мужу, уютно устроилась на плече и вскоре ровно засопела. А Иван долго еще не мог заснуть, он боялся потревожить ее сон, нежно прижимал к себе жену, как бесценное сокровище и не мог поверить, что это его жена и целиком и полностью принадлежит ему.

Глава 17

   Хан Ахмат устал от жизни. Его ничто больше не радовало. Ему было хорошо за шесть десятков, всегда, что- то болело и печалило. Любимой обожаемой младшей жены и сына Ильяса не было рядом и он, если не спал в шатре, то целыми днями сидел на сиденье под балдахином и внимательно и напряженно смотрел на север, на синеющий вдалеке лес. Оттуда он ждал отряд, а с ним Ульчу и сына. Он целую зиму гонялся за непутевым Якубом, сутками не слезая с коня, но так и не настиг. Этот злобный шайтан, перешел по льду Волгу и укрылся в бескрайних степях за рекой. Хан по опыту знал, какие суровые бывают там зимы, какие бураны бушуют там неделями, и старался в зимнее время туда не лезть. А этот недоумок, Саид сманил сына туда и там они видно и сгибли. По весне к лагерю Наиля, старшего сына хана прикочевало только третья часть коней и овец. Остальные, а вместе с ними Якуб с матерью и Саид не вернулись, видно пропали во время последнего бурана, который свирепствовал, целую неделю.
   Ну и чего добились шалый сын и Саид, не жилось им спокойно на месте, степь широкая, скота много, только живи и радуйся, что Аллах посылает. Нет, им хотелось набегов, хотелось убивать и грабить. Вот так Аллах наказывает жадных до чужого и ненасытных людей. Сам хан никогда не любил воевать, ему нравилась степь, лихая скачка на добром скакуне, охота с соколом, он держал их несколько штук, нравились суета, шум и запахи татарского лагеря, нравилось заниматься хозяйством. В набеги обычно ходил его младший брат Равиль, а Ахмата старый хан оставлял на хозяйстве. Он был добрый и справедливый, и при нем в лагере было спокойно и тихо.
   Теперь хан часто даже днем лежал в шатре. Лежал и вспоминал всю свою жизнь. Самым счастливым и радостным временем, вспоминалось детство. Бесконечные кочевья, игры со сверстниками, среди которых он, как и положено ханскому сыну, всегда был первым, самым сильным и ловким. В семнадцать лет отец его женил. Кочевали они в то время в казахских степях. Казахский хан и отец ради закрепления дружбы и военной помощи решили поженить своих детей. Невесте, молодой высокой казашке Чулпан, было пятнадцать. Широкоскулая с нежным румяным лицом и узкими черными, смешливыми глазами, она сразу приглянулась Ахмату. От нее веяло спокойствием и надежностью. С ней он был счастлив. Она родила ему семь детей, трех сыновей и четырех дочек. Из сыновей остался только старший Наиль, один сын утонул, а второй умер в младенчестве от поветрия. Дочки все живы, замужем за влиятельными людьми, а сколько у него внуков он и сам уже не знает. Есть уже и правнук. У старшего сына, Наиля уже две жены и обе, слава Аллаху, плодовиты.
   Сейчас Чулпан стала настоящей уважаемой байбише, она хорошая хозяйка, жизнь основного лагеря, благодаря ей, налажена идеально. Всегда есть необходимые припасы, копченое и вяленое мясо, войлоки и запасы одежды и обуви, ничто не пропадает и не выбрасывается, за этим она строго следит. Лучше кумыса, приготовленного под ее руководством, хан никогда не пил. Все слушаются ее беспрекословно, пожалуй, даже лучше, чем самого хана. Поэтому он с легким сердцем часто оставлял лагерь на нее. И к ней же спешил за советом и утешением. Чулпан умела встретить, успокоить и накормить мужа. С первой женой ему повезло, и хан был доволен.
   Но лет через десять он взял вторую жену. Ей была молоденькая дочка черкесского князька, кочевали они тогда в предгорьях Кавказа. Князек приехал в кочевье с предложением дружбы и буквально навязал свою дочь более сильному соседу. Зейнаб была худенькая стройная девочка, с серыми, всегда влажными, беспокойными, как у лани, глазами. Она почти все время молчала, тихо и покорно выполняла все, что от нее требовали, и за недолгую жизнь с ней, он так и не узнал, о чем она думает, чего хочет, о чем мечтает. Она очень видно любила свои родные горы, и когда они откочевали в степь, тосковала о них. Она любила подолгу тихо сидеть и смотреть на текущую воду. Когда останавливались на новом месте, где, как правило, была вода, она сразу убегала к ней и подолгу сидела на берегу.
   Хан, как чувствовал, что это ее погубит, и приказал одному нукеру следить за ней и тихонько, не нарушая ее уединения, сопровождать ее. Как то в особенно жаркий день, они остановились на берегу небольшой степной речушки. Зейнаб выбралась из повозки и, сбросив кожаные туфли, с наслаждением ступая по прохладной траве, отправилась на берег. Она уже хотела присесть на холмик, покрытый мягкой травой, и вдруг громко вскрикнула. Ее ужалила в босую ногу степная гадюка, она вышла на охоту, было жарко, яд ее был очень сильный, и женщина умерла мгновенно, вместе с неродившимся ребенком, которому было месяцев семь. Замешкавшийся охранник нашел ее уже мертвой. Горевал, конечно, хан об этой так рано оборвавшейся жизни, но недолго, не задела она его сердца. Так решил Аллах, думал он, вспоминая о ней.
   Года через три он взял себе еще одну жену Чечак, вернее даже не сам взял, а ее буквально навязали ему. И лучше бы не брал, от нее пошли все его беды. Мудрая первая жена Чулпан, едва взглянув на нее, предостерегла его. Эта женщина лжива и коварна, и не надо ждать от нее ничего хорошего - говорила она. Но он только отмахнулся, думал, что старшая жена просто ревнует, и не хочет соперницы, как в хозяйстве, так и в его сердце. С тех пор Чулпан не сказала ни слова и только, молча вместе с ним, переживала все беды и невзгоды, обрушившееся на него. Чечак была дочерью хана небольшого кочевья татар, который они встретили на юге, недалеко от Крыма. Сам хан уже умер, в кочевье заправлял его брат Саид, бритый наголо тучный мужчина, больше всего любивший женщин и жирную еду. Он решил с помощью племянницы, которой в ту пору было уже двадцать лет, породниться и заручиться поддержкой более сильного соседа, а заодно влезть в его лагерь. Хан уже довольно стар, и, как известно, не вечен. Если правильно повести дело, все может повернуться совсем неплохо.
   Чечак вымыли и приодели, хотя до сих пор дядя не баловал ее подарками. Она плевалась, шипела, как змея, говорила, что не хочет замуж за старика. Но Саид быстро усмирил ее, стукнув несколько раз плеткой и больно оттаскав за косы. Но и это бы ее не усмирило, если бы дядя не пообещал ей, что она может стать хозяйкой большого татарского кочевья, настоящей ханшой, если правильно себя поведет. Она буквально стелилась перед ханом, льстила и чуть не на коленях ползала, называла его владыкой и повелителем, и так искусно притворялась, изображая любовь, что хан не устоял. Ему хотелось разнообразия, молодой женщины в постель, тем более такой нежной и преданной и он взял ее второй женой. Саид со своим слабым кочевьем, тут же примкнул к нему, потихоньку на правах родственника, забирая власть в свои руки. Чечак получила красивый шатер, много подарков, одежды обуви и посуды. Как жене хана ей прислуживали две женщины. Хан довольно часто навещал ее, и через год у нее родился сын Якуб.
   Тут она совсем осмелела, и все чаще выказывала свой нрав. Чулпан переселилась в кочевье сына Наиля и жила в основном там. Хан все реже навещал ее, он все время держал рядом шатер младшей жены, и свято верил, что его любят и обожают. Но, однажды, резко подняв голову, он посмотрел на жену, не успевшую отвести глаза в сторону, то встретил жгучий, полный такой дикой ненависти взгляд, что оторопел от неожиданности.
   - Почему? За что? Что он сделал не так? - молнией пронеслось у него в голове. Ответа не находилось. Он делал все, чтобы ублажить свою молодую жену, делал дорогие подарки, выполнял все желания. Через день он ускакал в стойбище старшего сына, и прожил неделю там, своими сомнениями поделился с верной байбише.
   - Может тебе только показалось? - не стала вносить еще большего разлада мудрая Чулпан. Спустя неделю, он вернулся, но был настороже и еще несколько раз поймал такой, же взгляд. С тех пор он отдалился от младшей жены, Якуб подрастал, а она с каждым годом все больше сатанела. И сын под ее влиянием рос непослушный и злой, как волчонок. А уж, когда в его жизни появилась Ульча, вообще никакой жизни не стало, и хан отделил их с Саидом в отдельное кочевье, лишь изредка, наведываясь туда с большим отрядом охраны. С этим надо было, что - то делать, выкорчевать зло, и начинать надо было со строптивой жены, и ее дяди. Но мягкосердечный хан не решался на крайние меры, надеясь, что как то, все само собой образуется. У него появилась новая отрада красавица Ульча. Когда Равиль привез пленную девочку, у хана и в мыслях не было взять ее себе. Он опекал девочку, приставил к ней надежную служанку, и решил заняться ее судьбой попозже, как она немного подрастет. Он знал, что она дочь русского князя и приказал обращаться с ней соответственно. Девочка оказалась смышленой, она быстро выучилась лопотать по-татарски, и с удовольствием разговаривала с ханом, когда он приказывал привести ее к себе. А когда ей исполнилось четырнадцать, и она расцвела и несказанно похорошела, он, невольно задерживая на ней свой взгляд, всерьез обеспокоился ее судьбой. Не раз он видел, как на девушку бросали горячие взгляды татарские юноши, да и зрелые мужчины и решился, чтобы спасти ее, объявить своей третьей женой. В то время ему было немного за сорок, и был он еще полным сил мужчиной. Но даже и объявив ее своей женой, он не торопился сделать ее своей, он знал, что северные девушки взрослеют медленнее. А служанка все уши прожужжала девочке, что если она сама не приласкается к хану, он возьмет себе другую жену, а ее отдаст старому татарину, или вообще продадут в рабство на юг в гарем к хану.
   Умная девочка прислушалась, да красивый спокойный дядя всегда был к ней ласков, приносил сладости и подарки. Также она видела, какой огромной властью он обладает, значит и она будет вместе с ним, тем более, что был он ей совсем не противен, даже нравился немного и девушка решилась. В очередной его приход, когда служанка, кивнув ей, оставила их одних, она внимательно посмотрела на хана. Перед этим служанка ее вымыла, натерла душистыми благовониями и красиво одела. Она подошла к сидевшему на ковре хану, села рядом, обняла его и крепко прижалась, закрыв глаза.
   - Я хочу быть тебе женой по настоящему, - тихо сказала она.
   Он даже растрогался. Сама, думал он, сама подошла. Очень нежно с большими предосторожностями, стараясь, чтобы и жена получила удовольствие, он сделал ее своей. С тех пор не было ночи, чтобы он не приходил к ней. А когда спустя год, она родила ему Ильяса, еще больше привязался к младшей красавице жене и сыну. Не было для него людей, дороже их. У средней жены он почти прекратил бывать, лишь изредка по неотложным делам. Чечак поняла, что проиграла и еще больше озлобилась. А когда Ульчу пытались отравить, он знал, что это ее рук дело, ее и Саида. Но прямых доказательств не было, и он не принял никаких мер. Он только приказал еще дальше перенести лагерь средней жены и усилил охрану младшей. Также все приехавшие из враждебного лагеря, были под строгим негласным наблюдением.
   А когда Саид, не получивший Алену, открыто взбунтовался, они с Ренатом решили отправить жен на север, где они должны быть в большей безопасности, чем в родном лагере, а самим без помех расправиться с бунтовщиками. О Якубе и Саиде ничего не было слышно, скорее всего, они сгинули во время большого бурана в суровых степях Заволжья.
   Прошел уже месяц, как гонцы были отправлены на север. Первое время, когда лагерь остановился вблизи порубежья, даже первая сигнальная вышка была видна вдали, они чувствовали, что из близлежащих лесов за ними пристально следят русы. В первые дни, они даже пытались зажечь сигнальный огонь. Но дозорный отряд, держа в руках белое полотнище, знак мира, вовремя заметил подскакавшего к вышке всадника. Отряд подъехал к вышке, когда русс, молодой рыжий, весь в веснушках парень, почти мальчик, собирался запалить костер на вышке и этим всполошить всю округу.
   - Не надо этого делать, мы мирные татары, ждем гонцов с севера и ваш князь об этом извещен, - крикнул ему по-русски Ахмед. Парень испуганно закивал головой, а когда татары отъехали, быстро слез с вышки, забрался на стоящего невдалеке коня и, стуча его в бока голыми пятками, ускакал и скрылся в ближайшем лесу. С тех пор к вышке никто не подходил, но татары знали, что ними все время следят. Не раз они видели сидящих на высоких деревьях наблюдателей, и старались вести себя мирно и спокойно, чтобы никого не провоцировать.
   Сегодня утром хан встал рано, он чувствовал себя свежим и бодрым, поэтому решил поохотиться в степи. Утро было ясное и теплое, воздух прозрачен и чист, на небе ни облачка, степь просматривалась до самого горизонта. Он приказал приготовить ему коня и любимого сокола, умылся и сел в шатре завтракать. Из напитков с удовольствием выпил кумыса, он всегда прибавлял ему сил и бодрости. С ним поехали еще несколько всадников, всегда сопровождавших его на охоту. Когда выбрались в открытую степь и огляделись, сокольничий посадил ему на руку, одетую в крепкую кожаную рукавицу, его любимого серого сокола и сдернул у него с головы колпачек. Встряхнув голову и поворачивая ее во все стороны, сокол заклекотал. Хан подбросил его вверх. Птица быстро набрала высоту и полетела, зорко оглядывая степь. Но вот сокол замер и камнем упал в траву. Всадники с криками поскакали к нему. Сокол сидел, широко расставив ноги, на спине большого тетерева, глубоко вонзив в него когти, и старался клюнуть его в голову. Птица яростно отбивалась, она была много крупнее сокола. Подскакавшие всадники едва отняли добычу. Когда сокол немного успокоился, хан снова подбросил его вверх. До обеда добыли шесть больших птиц. Решили, что довольно и поскакали в лагерь. Там сокол получил награду, сокольничий покормил его свежими кусочками мяса.
   Уставший хан посидел у шатра, по привычке устремив взгляд на север, и ничего там не увидев, пошел в шатер поспать. Он решил, что сегодня уже никто не приедет и спокойно заснул.
   Но не прошло и двух часов, как в лагере началось волнение, со стороны русского леса показался отряд всадников. Впрочем, не столько всадников, а скорее витязей. Они неторопливо и устало ехали стройной колонной, все в блестящих на солнце шеломах, на хороших породистых конях. Так мог выглядеть русский князь со своей дружиной. Он, похоже, и ехал впереди на красивом сером в яблоках скакуне, рослый и величественный, в богатом плаще багряного цвета.
   Срочно побеспокоили хана, сообщили ему о гостях. Спешно одели его и усадили возле шатра на стул с высокой спинкой, где он всегда любил сидеть. Отряд уже достиг речки, навстречу ему по приказу хана, выехал сторожевой отряд, пересек реку и окружил всадников. Передний всадник казался хану, страшно знакомым, кого - то напоминал. Вот он снял шлем и встряхнул длинными до плеч волосами и поднял в приветствии правую руку. Встретившие его татарские юноши, радостно замахали руками.
   - Да ведь это Ильяс! И конь его, серый в яблоках! А где же Ульча? - тихо шептал хан, всматриваясь в приближающихся всадников. Сердцем он уже понял, что жена не приехала. - Жива ли она хоть? - пронеслось у него в голове.
   Всадники приблизились, да это, несомненно, сын, но как он вырос и возмужал. Как красиво, словно влитой, сидит он на коне. Вот он спешился, подошел к отцу и преклонил колено. Хан встал и обнял сына. На его вопросительный взгляд, сын тихо сказал.
   - Жива, мама немного заболела. Шлет тебе свой поклон и приглашает навестить ее. Ты ведь поедешь отец, я уже по пути договорился, чтобы нас пропустили, через те княжества, где будем проезжать.
   - Ты еще даже в шатер не вошел, а уже торопишься обратно, - с упреком сказал отец, пропуская сына вперед. Гостей приняли, расседлали и увели коней, предложили отдохнуть в тени шатров. В лагере засуетились стали готовить большой праздничный ужин.
   В шатер до ужина пригласили Рената с Ахмедом. Ренату, видя в глазах его тревожный вопрос, Ильяс тихонько шепнул.
   - Все в порядке, все живы, у тебя прекрасный здоровый сын, - тот зарделся от удовольствия, и спокойно сел на ковер в шатре в ожидании рассказа.
   - Старый князь Михаил и княгиня, сразу же признали во мне внука, - начал рассказ Ильяс, - дело в том, что я сильно похож на князя в молодости, и княгиня еще в прошлое посещение поняла это, но князю не говорила, боясь войны, князь, скорее всего не выпустил бы меня из княжества. У них никого не осталось, кроме меня и я являюсь их единственным наследником. Они уже и женили меня на дочери Рязанского князя, свадьба была в конце зимы и молодая княгиня, моя жена уже ждет наследника. Так что ты отец и с моей стороны скоро будешь дедом. Вы же понимаете, что там у меня уже есть небольшое княжество, данное в приданое за женой, да и Крайское скоро будет тоже мое. Я там основательно завяз, и сюда в ближайшее время не вернусь.
   - А как же твой скот, твои кони и овцы, кто будет тут за ними смотреть, - сказал хан.
   - Ну, часть я возьму, если разрешишь отец, с собой на север, заведу там конный завод, и овец будем разводить. Какую- то часть можно продать по пути руссам.
   Хану было неприятно, что руссы так одарили его сына, а он могущественный хан ничего не может дать сыну, кроме кучки лошадей и овец.
   - Да и вот еще, мы недалеко отсюда, заезжали в одно место. Там строится новая русская деревня, за два месяца там построили два добротных дома и еще заложили два. Кстати, Ренат недалеко от этой деревни в лесу жила и твоя Алена, старики ее и дети от прежнего мужа и, теперь, там живут. Я это к тому, почему бы нам не построить, вот на этом месте, где мы сейчас сидим, тоже несколько русских домов. Будет что- то типа постоянной базы, да и ваши русские жены, охотнее бы стали здесь жить, - подмигнул Ильяс отцу с Ренатом.
   - Стали бы торговать с руссами. Они бы нам продавали хлеб, мед, припасы разные, пеньку, веревки. А мы им - овец, лошадей, шерсть, шкуры - мало ли что может быть. Не все же воевать и грабить - можно и мирно жить. Конечно, сами мы строить не можем, почему бы, не нанять их же, построить нам дома. Когда они заканчивают убирать хлеб, у них найдется много желающих заработать. Платить будем деньгами, или тем же скотом, у нас его вроде бы много - сказал Ильяс, по пути сюда он обратил внимание на огромное стадо за лагерем.
   - Ну, теперь вы расскажите ваши новости, где кочует Наиль, все ли у него живы и здоровы, что с Якубом? Я не вижу его здесь?
   - Ты, еще спрашиваешь об этом злобном шайтане! Аллах наказал его за его дела, сгинул он с матерью и Саидом в заволжских степях во время сильного бурана. Сколько скота погубил! И не говори мне больше о нем, я вычеркнул его из своего сердца! Мне он больше не сын! - с горечью воскликнул хан. Он разволновался, покраснел, и Ильяс увидел, как сдал, постарел отец за этот нелегкий год, он уже смотрелся стариком.
   Ренату Ильяс рассказал, что у него родился сын, прекрасный здоровый ребенок. Алена назвала его Глебом, и она ждет и надеется, что муж приедет за ними. Но зиму она хотела бы с ребенком провести не в татарском лагере, а в лесу у отца с матерью. Пусть ребенок окрепнет. То есть она не отказывается следовать за мужем, но ставит некоторые условия.
   - Ну вот, ты и сам видишь, что русские дома на порубежье строить необходимо, - усмехнулся Ильяс.
   - Да, видно, ты прав, это дело надо хорошо обдумать, - кивнул Ренат. Сам он уже давно все решил, и хоть сейчас был готов отправиться в дорогу за женой и сыном.
   Приехавшие, с князем бояре, с интересом знакомились с жизнью лагеря, устраивали скачки по бескрайней степи, охотились и рыбачили в богатой рыбой речке. Татары с интересом следили за ними, они, за редким исключением рыбной ловлей не увлекались. Устраивали пиры и переглядывались с молодыми задорными татарками. На этот счет Ильяс их предостерег, здесь с этим строго, мужчины здесь горячие и большие собственники, так что будьте осторожнее, чтобы не нажить неприятностей. Но занимались и делом, когда хан с сыном отобрали коней и овец для продажи, часть из которых молодые бояре договорились приобрести для своих хозяйств. Животные были прекрасные, неприхотливые и выносливые.
   Через неделю собрались в обратный путь. Все ехали верхом, только для хана взяли специальный возок, чтобы в дороге он мог отдохнуть и поспать. Рассчитывали, что обратно в нем поедут княгиня и Алена с малышом. На два дня остановились в сторожевом городище, надо было подождать медленно идущих овец. Табун в пятьдесят лошадей, двигался вместе с отрядом. В лагере на хозяйстве остался Ахмед, он же и будет руководить подготовкой к строительству. Четыре кобылицы и жеребца Ильяс, как и обещал, отправил в деревню к Савелию. Договорились со старостой городка насчет строителей, тот отправил гонца за разрешением к князю. Подумали и решили, дать свое согласие на строительство татарской деревни, если у них мирные намерения, и они хотят осесть здесь постоянно, что же пускай, это будет хороший заслон с южной стороны от других кочевников. Да и сами, значит, не намерены воевать и грабить. Хитрый староста определил в строители почти весь сторожевой отряд. Все равно их работа регулярно объезжать южную границу. А так и за татарами будут досматривать и денег и скота заработают. Молодой князь обещал платить хорошо и уже дал задаток, немалая часть которого осталась в объемистых карманах старосты.
   Оставив часть скота в городище, отправились дальше на север. Хан никогда не покидал пределов степи, поэтому с большим интересом смотрел по сторонам, удивляясь такому количеству леса. Сначала это были разрозненные массивы лиственного леса, перемежающиеся степью, а потом дня через четыре пути стали появляться хвойные деревья, ели и сосны. Стояла середина лета, и лес был наполнен птичьим гомоном. Возле дороги в кустах шныряли зверушки. Ночевали на гостевых дворах или прямо под открытым небом у костров. Ночи были теплые. Проезжая через городки и деревни, хан мучился сомнениями, а вдруг Ульча не захочет поехать с ним. И у него нет такой власти, чтобы ее заставить. Да он и не хочет, чтобы она ехала с ним против своей воли. Да и по их законам он ей вообще никто. Похититель, принудивший жить с ним, от которого она родила сына. Ну, ладно, приедем, там видно будет, хотя бы повидаю - думал он.
   Через неделю достигли Крайского княжества. Когда осталось полдня пути, остановились на берегу лесной речки, отдохнуть, помыться и привести себя в порядок. Хану не хотелось появиться перед молодой красавицей женой грязным кочевником. Нагрели на костре воду и слуги тщательно вымыли его и надели богатую одежду. Остальные вымылись в речке, смывая с себя многодневный пот и грязь. Послали гонца предупредить об их приезде. Возле самых ворот их встретил и приветствовал сторожевой отряд. Князь распорядился, чтобы встретили бредущий позади скот и разместили на лугу под городом, где уже были построены для него загоны.
   На княжеском дворе их встречали. Кругом толпился любопытный народ. Пронесся слух, что приехал отец молодого князя, татарский муж княгини Ульяны, сам хан Ахмат.
   - Неужели, опять поедет с ним к татарам? - с ужасом воскликнула молодица в цветном платке. Княгиню полюбили, ее жалели и сочувствовали ей. Толпа напирала, ее сдерживали всадники, грозя кнутами самым нетерпеливым. У парадного крыльца терема стояли князь с княгиней, перед этим они долго спорили, стоит ли хану оказывать такую честь, но потом, главным образом потому, чтобы не обидеть внука, он ведь ему отец, решили встретить, как почетного гостя. Так ведь и внук вместе с ним в обозе.
   Рядом с ними в богатой княжеской одежде стояла Ульча. Она ощущала на себе упорный пристальный взгляд еще не старого боярина Василия Ровды, который сидел как влитой, на черном, как ночь, могучем жеребце. Он недавно овдовел, и все время беспокоил красавицу княгиню полными любви и обожания горячими взглядами. И она отвечала на них. И теперь с ужасом ждала встречи с мужем, но уже твердо знала, она, ни за что не поедет с ним в татарский лагерь. И он это сразу увидел, чуть только встретился с ней взглядом, когда его под руки вывели из возка. Раздался дружный, сочувственный вздох толпы. Неужели этот старый тучный мужчина и есть могучий хан и муж княгини. Рядом с Ульчой стояла молоденькая женщина, видно жена сына, а еще дальше Алена с белокурым красивым ребенком на руках. Ульяна выглядела величественно в праздничной славянской одежде, которая очень подходила ей. Она не встретила мужа, преклонив колено и целуя край одежды, как это принято у татар, а просто поклонилась с достоинством глубоким поклоном и пригласила в терем. Заметил Ахмат и красавца мужчину, который недоброжелательно разглядывал его.
   - Ни за что не поедет! Ну что же поживем, увидим, - думал, проходя вслед за женой в терем. Он уже не видел, как обнял Ильяс жену, а к Ренату с плачем, протянув ему сына, прильнула Алена. Внутри он с интересом разглядывал устройство и убранство княжеского терема. Его провели, в светлую комнату, и оставили отдохнуть и привести себя в порядок перед обедом. Сын сразу же отправился распорядиться, насчет пригнанного скота, а Ульча властно распоряжалась в тереме. Она чувствовала себя здесь полновластной хозяйкой. Хан остро почувствовал себя лишним и ненужным в этом месте. Видимо приезжать было не нужно. Но он не мог, просто органически не в состоянии не видеть больше своей безмерно обожаемой младшей жены. Конечно, он мог бы уйти на покой, прожить остаток отведенных ему Аллахом дней в стойбище старшей жены, под ее мудрым руководством и заботой, окруженный внуками и правнуками. Но он не смог, хотя разумом и чувствовал бесполезность этого, не мог хотя бы еще раз повидать свою Ульчу.
   Перед обедом она зашла к нему. Хан, измученный дорогой и тяжелыми раздумьями полулежал на подушках.
   - Как чувствует себя, мой повелитель? Может быть, приказать, что- то принести? - с вымученной улыбкой произнесла она, села рядом и взяла его за руки. Несмотря на жару, они были ледяными.
   - Посиди возле меня, поговорим, - промолвил он, глядя на нее все понимающими мудрыми глазами. - Я смотрю, ты просто необходима здесь, князь с княгиней уже в возрасте, а у Ильяса свое княжество. Думаю, тебе еще на год надо остаться здесь, все привести в порядок. Ну а я погощу недельку и вернусь в лагерь. Ты знаешь, мы затеяли строительство русских домов на пограничье, чтобы тебе и Алене было удобнее. К следующей весне они должны быть готовы, - спокойно говорил он, внимательно наблюдая за выражением ее красивого лица. Хотя она и вполне владела собой, он все же заметил едва заметный вздох облегчения.
   Что касается супружеской близости, он и раньше то, будучи моложе, никогда ее к этому не принуждал, все происходило так, как хотела она. С тех пор как отправил жену на север, у него не было близости с женщиной, да он и не горел таким желанием. И сейчас он смотрел на нее с почти отеческой нежностью. Видя ее нерешительность, все - таки жена, он вновь взял инициативу в свои руки.
   - А теперь оставь меня, что- то я устал и хочу отдохнуть, - сказал он.
   Она поцеловала хана в лоб и с облегчением вышла. Муж остался на высоте своего величия. Все- таки он очень мудрый и добрый, - думала она.
   Следующие несколько дней Ильяс показывал отцу княжество, даже побывали в том городке, что достался князю в приданое. Хан посмотрел, как сын распорядился полученными конями и овцами. На большом лугу за городом у реки огородили большой загон и начали строить конюшни и овчарни, где бы до сих пор вольный скот мог провести холодную северную зиму.
   Осматривая угодья, как то забрались на большой красивый холм у реки с южной стороны города. Здесь на опушке большого леса стояли могучие дубы и росли березы. Недалеко от опушки лежал большой плоский валун, спешились и присели на него отдохнуть. Здесь открывался красивый вид на приречные луга и бескрайние леса, которые колыхались бесконечным зеленым ковром. Лишь изредка вдалеке виднелись купол и крест церквушки.
   - Какое вольное прекрасное место, - тихо проговорил хан, подставляя лицо теплому южному ветру, и с тоской вглядываясь вдаль - через пару дней надо ехать, Ренат весь в нетерпении. Дома, много дел - погостил, хватит.
   Хан попросил сына заехать еще раз посмотреть на лугу коней. Среди них был и любимый жеребец хана Буран. Когда подъехали ближе, Ахмат свистнул. От стада тут же отделился и помчался к нему, буланый с черной гривой красавец конь. Он подбежал и положил голову хозяину на плечо. Что - то ласково приговаривая, тот отошел с ним подальше, потрепал по гриве и прижался лицом к холке коня. Словно почувствовав, что то, конь тревожно заржал, а потом еще долго смотрел вслед хозяину. Когда приехали к терему, хан попросил Ульчу.
   - Не хочу я сегодня парадного ужина, давайте поужинаем в моей комнате, только сын и ты. Я устал и хочу пораньше сегодня лечь спать. И чтобы подали сегодня, пищу из нашей привычной кухни, если это возможно.
   В комнату принесли низенький стол. Кумыс нашелся старых запасов, и копченая конская колбаса и мясо тоже. Ну а пресные лепешки и пирожки было нетрудно сделать. Заварили чай с молоком и жиром. Уселись вместе, как в былые времена и ударились в воспоминания. Вспомнилось, как маленький пятилетний сын пропал из лагеря. Вот уж переполоху было. Только стали устраивать лагерь на новом месте, как пропал Ильяс. Он с дядькой Рахимом, который был приставлен к нему, пошли гулять в степь. У мальчика в руках был волосяной аркан и сачок для ловли бабочек.
   - Ты, помнишь, как ты тогда потерялся, - смеясь, спросил отец.
   - Конечно, помню, я увидел красивую большую бабочку и побежал за ней. Она летела и летела и я за ней. Сначала мы бежали по зарослям полыни, а потом по кустам. Бабочка исчезла, а я остался совсем один, я позвал дядьку, но никто не отзывался. Я захотел пить и пошел искать низинку, где и нашел маленький ручеек, из него и напился. Я ходил и ходил, а никого вокруг не было. Потом я увидел большую змею и пошел за ней. Но она уползла и скрылась в норке. Тогда я вышел на высокий холм и осмотрелся. Вокруг никого не было.
   - Тебе было очень страшно? - вытирая слезы, спросила мать.
   - Да, конечно, но я знал, что мой папа могущественный хан, и он меня обязательно найдет.
   От этих слов прослезился и сам хан. Он вспомнил, что у него прибавилось седины за эти два дня, пока искали сына. Все всадники прочесывали все вокруг и два дна и две ночи не слезали с коней. Нашли его ранним утром в пяти верстах от лагеря. Уже хотели уезжать с этого места, как вдруг один молодой парень, славившийся особенно зорким зрением, заметил вдалеке на холме синее пятно. Быстро поскакали туда. На мальчике был синий халат и синяя расшитая тюбетейка. Он, свернувшись калачиком, лежал на холме, а вокруг, свернутый замкнутым кругом, лежал волосяной аркан, от змей.
   - Маленький, а сообразил, что надо сделать.
   Он был в сознании, только очень хотел пить и есть. Когда прибыли в лагерь, все же нашел в себе силы, защитить дядьку, которого хан приказал за недосмотр выпороть.
   - Это я сам виноват, - твердо сказал он.
   Проговорили до глубокой ночи. На прощанье хан крепко обнял сына, а жену немного задержал. Тоже обнял, постоял немного и тихо сказал по-татарски.
   - Прости, меня, милая.
   - Стареет, что ли хан, какой - то он чудной сегодня, - улыбалась княгиня, уходя к себе.
   Оставшись один, хан долго молился, просил прощения у Аллаха, что решился нарушить его планы относительно своей жизни и внести в них некоторые изменения. Он был твердо уверен, что он может и должен это сделать, у него хватит на это воли и сил. Когда пришло время, у его отца хватило, хватит и у него. Он не хотел возвращаться к старой жизни, там не осталось для него ничего интересного. Он страстно хотел остаться с Ульчой и сыном, но они принадлежали этому месту, и хотели жить тут, а он сюда не подходил, он остро чувствовал, что он тут лишний. Ну что же лишний живой, а мертвый не будет лишний. Они похоронят его, где то рядом, и он уверен, будут часто навещать. Хорошо бы на этом высоком холме над рекой, он ведь намекнул сыну, что ему очень нравится это место.
   Он тщательно умылся, надел просторную белую ночную рубашку, лег на кровать, прикрылся одеялом, чтобы не смущать того, кто первый его найдет, сложил на груди руки, закрыл глаза и, отрешившись от всего земного, сосредоточился на своих ощущениях. Сначала громадным усилием воли, он отключил свои ощущения, скоро он, как будто бы парил на облаке, он не чувствовал свой вес, не ощущал свои руки и ноги. Потом приказал прекратить работать мозгу и отключил дыхание. Последней мыслью было - все получилось. И тихая, едва заметная, всепрощающая улыбка застыла на его лице.
   Утром, когда приставленный к нему холоп, пришел помочь ему одеться, он нашел его уже совсем застывшим. С криком сбежал он вниз, нашел княгиню и, весь дрожа, пролепетал.
   - Хан, он мертвый!
   Не веря, она побежала наверх, хотя в глубине души знала, что это правда. Он захотел навсегда остаться с ними. Он сам это сделал, ей рассказывали, что так умер его отец. Еще сохранились сильные люди, которым это подвластно. Поднялась суматоха, был призван Ильяс и князь с княгиней. Сын с матерью переглянулись и без слов поняли друг друга. Стали понятны и поведение хана, и устройство прощального ужина и нежное прощание с любимым буланым. Встал вопрос о похоронах, это надо было сделать сегодня же до заката солнца. В усыпальнице князей и даже просто на кладбище, не годилось, там хоронили только православных. Ильяс сразу вспомнил о холме над рекой, где вчера его отцу так понравилось, и без колебаний решил, что похоронен отец будет там, он сам так решил. На опушке леса, под большим раскидистым дубом, возле валуна и была вырыта могила. К вечеру похоронили по мусульманским обычаям, зато поминки устроили по русским обычаям. Обильный стол и много медовухи.
   Через два дня отряд татар с грустной вестью отправился на юг. Вместе с ним в возке ехала и Алена с сыном Глебом. Все эти дни отец не спускал его с рук, и малыш уже узнавал его, и радостно встречал улыбкой, показывая два остреньких зуба. Было решено, что Алену с ребенком завезут к отцу с матерью и остальным детям в дубраву. Она еще не знала, что старшая Дарька вышла замуж, и что скоро она будет бабушкой.
   Возле могилы хана сын приказал сделать деревянную оградку, а на валуне каменотесу выбить надпись " хан Ахмат" и годы жизни. Пролетели годы, возле этой могилы стали хоронить иноверцев, и кладбище стало называться татарским. Таким оно называется и сейчас. Валун лежит и сейчас, только надпись искрошилась, едва прослеживается.

Глава 18

   Была уже поздняя осень, когда Якуб с Саидом, спасаясь от преследования, достигли большой реки. Она была покрыта шугой, достаточно было усилиться морозам, и лед на ней достигнет нужной толщины, чтобы можно было перегнать скот по ту сторону. Он уже очень отощал, но снега пока не было, и животные находили корм. Наконец река встала, и кочевье двинулось на другой берег. Река здесь была широкая, и переправа длилась долго. На том берегу была та же жухлая трава, покрытая инеем. Решили, идти весь день на юг, а потом найти место для лагеря. Наконец нашли долину, где было больше травы, и окружавшие ее холмы, немного, защищали от поднявшегося вдруг сильного ветра. Лошади и овцы сбивались в кучи и дрожали от холода.
   Саид приказал в первую очередь поставить его шатер. Работники нехотя повиновались.
   В стойбище назревало недовольство. В воздухе начали носиться первые снежинки, чувствовалось приближение бурана. Когда шатер был закреплен, Якуб с Саидом скрылись внутри, достали из мешков продукты и заморское вино и уселись за ужин, уверенные, что лагерь устраивается, и все будет, как всегда. Но снаружи послышался глухой шум. Уже хорошо приложившийся к вину Якуб, выскочил на улицу. Недалеко от шатра стояла возбужденная толпа и возмущенно гудела. При виде ханского сына, от толпы отделился старый татарин и подошел ближе. Это был опытный кочевник, и все, в том числе и отец, его очень уважали и прислушивались к его мнению.
   Он подошел ближе и, сняв с головы малахай, поклонился ханскому сыну.
   - Нельзя тут останавливаться, приближается буран, загубим скот и сами погибнем, - сказал он.
   - Что это ты о себе возомнил, приказы не выполнять! Я вам покажу, как не слушаться! - и Якуб, зло, визжа, принялся хлестать плетью склонившегося старика. Тот не защищался от ударов, лишь вздрагивал. Устав, Якуб заскочил в шатер и снова принялся за вино. Мать, уставшая за дорогу, завернувшись в шкуры, заснула в углу шатра. Проснулась она от холода и настороженно прислушалась. Привычных звуков стойбища было не слышно, снаружи было подозрительно тихо, только ветер свистел. Сын и брат храпели в углу шатра, оттуда несло кислотой и перегаром. Она оделась и выглянула из шатра. Вокруг никого не было, шатры больше никто не поставил, ни коней, ни овец не было видно. С ужасом она выбежала из шатра и огляделась. Далеко на западе в сгущающихся сумерках виднелось большое темное пятно. Это, уходя от надвигающегося бурана, уходило обратно на запад кочевье. Они остались совсем одни в этой долине, пешие с одним шатром, даже их кони ушли с кочевьем. Это означало верную смерть от холода и голода. С ужасом она заскочила в шатер и принялась расталкивать, сына и брата. В хлам пьяные, они только мычали и отмахивались.
   Тогда она побежала за кочевьем. Часа через три два последних всадника, идущие за стадом, увидев бегущую женщину, остановились и предложили ей сесть на лошадь. Но она стала кричать, чтобы они немедленно вернулись. Они покачали головами и вновь предложили ей место на лошади. Когда она снова отказалась, старший мужчина пожал плечами, махнул остальным рукой, и они поехали дальше, уже не оглядываясь. Рыдая от злобы и бессилия, она побрела обратно. Чуть не падая от усталости, она брела по следам кочевья, которые черной полосой выделялись на покрытой инеем замерзшей земле. Совсем стемнело, в воздухе закружились первые снежинки, завыл ветер. Она присела за кочкой отдохнуть, здесь ее и настигла голодная волчья стая. Все было кончено в несколько минут.
   Прошли целые сутки, буран набирал силу, сотрясая стенки шатра. Саид поднял отяжелевшую голову и оглядел шатер. В углу под грудой шкур, храпел Якуб. Сестры и служанок не было видно. Ему крайне необходимо было выйти, он, кряхтя, поднялся, и поковылял к выходу из шатра. Спал он в одежде, только лисий малахай валялся рядом. Натянув его на голову, он с трудом откинул занесенную снегом дверь. Снега навалило, чуть ли не по колено. А как же скот, мелькнуло у него в голове, как в таком снегу он найдет траву. Обычно в степи снега даже в зимнее время было не больше ладони, и из него торчали засохшие пучки полыни и веками не кошеной травы. Ею скот и питался. Полудикие кони сами по себе бродили косяками, под охраной могучего злого жеребца, который ревностно охранял свой гарем. Даже волки обходили такой косяк стороной.
   Бывали случаи, что такой косяк мог догнать и затоптать насмерть даже стаю волков. Ну а овец пасли и охраняли верховые, помогали им большие зверовидные собаки. По такому снегу даже коням не найти еды. Но оглянувшись вокруг, Саид никакого скота вокруг не заметил, да и шатров вокруг не было. Значит все ушли и их оставили одних. Старый степняк был прав и увел стада от беды, если успел, конечно, думал Саид, борясь с ветром.
   Сейчас ничего не сделаешь, надо ждать окончания бурана. Но сестра, как она могла бросить сына и брата - злобно думал Саид. Пожевав вяленого мяса и напившись кумыса, он снова завернулся в шкуры и лег. Сквозь сон он слышал, как вставал и ругался Якуб.
   Наконец, снаружи, все стихло. Оба встали и, не глядя друг на друга, выбрались наружу. Вокруг была белая ровная гладь и ни души вокруг, и вообще ничего, только их наполовину заметенный шатер.
   - Ну и что будем делать, подыхать? - зло спросил Саид. - Надо было слушать, что опытные люди говорят, а не кидаться, как злобный шайтан с плетью.
   - Не может быть, чтобы они нас совсем бросили! Отец им покажет!
   - Отца вспомнил, может быть, вспомнишь тоже, что ты сделал отцу и брату. Никто не придет, надо самим выбираться, искать людей, а то совсем пропадем.
   Оглядевшись, они заметили русло замерзшей небольшой реки, ее окаймляла полоса прибрежного тальника. День был пасмурный, и невозможно было определить, где юг, где север. Вдалеке заметили невысокие скалы, и возле них в распадке темнел лесной массив. Если люди и есть, то они могут быть там, да может и дичь можно добыть. Вооружившись луками, спустились к реке и побрели к скалам. День потихоньку светлел, было уже около середины дня. Вдруг впереди они заметили черную точку, которая медленно двигалась в сторону скал. Стали догонять, и увидели, что одетый в шкуры охотник, везет на самодельных санках тушу косули. Охотник оглянулся и заметил их. Якуб сорвал лук со спины, вложил стрелу и выстрелил. Человек навзничь упал в снег.
   - Ты совсем озверел Якуб! Зачем ты его убил? Он же наверно не один и шел к людям! Как же теперь мы их найдем? И надо ли нам после этого их искать? Как бы они нас сами не нашли, и не отомстили за товарища? Совсем, спятил! Ну, что теперь делать? - бесновался Саид.
   Рустам, маленький мальчик десяти лет, спрятавшись в камнях, высматривал отца. Отец, рано утром, как только улеглась вьюга, пошел в степь на охоту. В чуме осталась мать с недавно родившейся сестренкой и он. Из- за сестры они и застряли здесь. Вместе со своим кочевьем они ехали на свое постоянное место. Это примерно в трех днях пути вверх по реке, где у них были построены дома и полуземлянки. Потом у матери начались роды.
   Мужчины племени поставили им в скалах чум, оставили продуктов, топлива, а сами поспешили в селение, надвигался буран. Их ждали через две недели, пока мать и ребенок будут готовы перенести путь. Потом, если они не появятся, за ними пошлют людей. Со дня на день они готовились отправиться в путь, но тут снова начался буран, идти было нельзя и они снова застряли. Продукты закончились, и отец пошел на охоту. По следам он выследил стадо косуль, взял лук со стрелами, самодельные легкие санки и рано утром ушел. Теперь мальчик высматривал его.
   Вот вдали он заметил возвращающегося отца. Он тяжело шел по снегу, волоча за собой тушу косули. Мальчик уже хотел радостно сообщить матери, но тут вдали заметил еще две движущихся точки. Два человека налегке явно догоняли отца.
   - Чужие люди, надо предупредить мать! - мальчик шариком скатился со скалы и помчался в чум. Мать, сидя на постели кормила младенца грудью.
   - Мама, там отец добыл и везет домой косулю, но за ним идут двое чужаков! - крикнул мальчик, схватил лук со стрелами и выбежал из чума. От чужаков можно ждать, что угодно, поэтому женщина, постелив туда сухой свежий мох, быстро засунула ребенка в мешок из шкурок, завязала завязки, оставив небольшую щель для дыхания, и оделась сама. Собрала в котомку необходимые вещи и остаток пищи, может быть, придется убегать. Выглянула из чума, вроде бы все тихо. Сын убежал.
   Мальчик пока бегал предупредить мать, не видел разыгравшейся трагедии. Выглянув из своего укрытия в скалах, он увидел отца лежавшего в снегу, а чужаки, таща за собой его добычу, идут по следу к чуму. Они были уже близко и он, сжимая в руках лук, замер, стараясь слиться с камнями. Один был грузный и большой, как гора, он тащил санки с добычей, второй раза в два меньше, держал в руках наготове лук. Мальчик вжался в камни и замер, надежда была только на него. Они прошли от него в десяти шагах, направляясь прямо к чуму, пахнуло дурным запахом. Оставив добычу возле костра, они бросились в чум. Раздался пронзительный крик матери, но вскоре затих. Из чума вылез толстый, он брезгливо держал в руках мешок с ребенком. Тот заливисто и недовольно кричал. Толстый осмотрелся обо что стукнуть орущий сверток, не нашел и просто швырнул с обрыва вниз. Крик оборвался. Потом чужак подозрительно огляделся вокруг, не заметил никого, и чтобы лучше видеть полез, пыхтя и отдуваясь, на ближайшую скалу. Там он снял с головы лисий малахай, вытер им кативший градом пот и стал, чутко прислушиваясь, смотреть по сторонам. Когда он повернулся к мальчику спиной, тот выстрелил прямо вниз головы, в толстые жирные складки на шее. Стрела звонко чмокнула, и грузная туша чужака мешком свалилась по ту сторону скалы. Мальчик перевел дух, тихонько растер окоченевшие руки, вложил новую стрелу, и стал ждать другого бандита. Ждать пришлось недолго, вскоре из шатра послышался гортанный крик, затем крик повторился. Дверца чума откинулась, и вылез другой чужак. Он подошел к горящему костру и снова обеспокоенно крикнул. Потом повернулся к камням, где спрятался мальчик. Последнее, что увидел он в этой жизни, была маленькая похожая на пушистого зверька фигурка, которая держала в руках нацеленный на него лук. Что - то сильно ударило его в глаз, и он свалился рядом с костром. Фигурка подошла, нагнулась и посмотрела в лицо поверженного врага, для верности потрогала ногой. Больше Якуб ничего не увидел.
   Вот так Аллах наказал его и Саида за их никчемную жизнь.
   Отложив лук, Рустам нырнул в чум, что же там с матерью, жива ли она еще. Мать лежала совершенно голая на шкурах в углу, ноги и руки раскинуты в стороны и привязаны ремнями к колышкам. Рот был забит кляпом, она с трудом дышала, стараясь не смотреть на обнаженную мать, мальчик набросил на нее шкуру и осторожно вытащил кляп.
   -Тихо мама! Я их убил! Опасности больше нет! - он вытащил нож из сапога и разрезал связывающие ее ремни, - давай одевайся, и поищем сестренку, может, она еще жива. Этот нелюдь бросил ее с обрыва в снег на реке.
   Пока мать торопливо одевалась, мальчик еще раз осмотрел тела убитых. Они не подавали никаких признаков жизни. Вышла мать, и они спустились с обрыва на реку. Под обрывом в снегу виднелась небольшая ямка, видно туда упал ребенок. Тихо плача, мать принялась осторожно разгребать снег. Показался меховой сверток, вытащив, мать осмотрела его. Крови не было, а в щели забитой снегом, была небольшая проталинка. Значит, девочка была жива и дышала. Понесли ее в чум и стали осторожно растирать. Вскоре щечки порозовели, и ребенок открыл глазки. Мать сунула ей в рот палец, ребенок стал сосать. Она недолго пролежала в снегу, и не успела совсем замерзнуть. Мать с облегчением стала ее кормить. А Рустам вышел и внимательно осмотрел тело у костра. Чужак был совсем молодой, одежда на нем была богатая, а на руках много дорогих колец. По четыре на каждой руке. Надо их снять, пока руки не застыли, подумал практичный не по годам мальчик.
   Селение их было бедным, также и их семья, так что кольца наверняка пригодятся. А ему они уже не нужны, он сам виноват, пришел и стал убивать и грабить - думал мальчик, осторожно снимая кольца и пряча их в карман, потом отдаст матери. На убитом был богатый меховой полушубок из хорошо выделанных волчьих шкур с богатыми застежками. Снял и его, и забрал лисий малахай. Одежда, как у ханского сына, а сам грабитель и убийца. Он повесил одежду на ветки дерева - проветрить.
   Из чума вышла мать.
   - Это ты правильно сделал, пригодится. Но это подождет, нужно сначала посмотреть, что там с отцом, - сказала она. Они прислушались и огляделись. Вокруг было тихо и спокойно. Взяли санки, и пошли по следу. Выглянули из - за скал, и еще раз оглядели реку. Там где лежал отец, никого не было. Но он лежал совсем недалеко под скалами.
   За ним по снегу тянулась широкая примятая полоса. Они подбежали к нему. Отец был жив, он дышал, но был без сознания. С великим трудом они положили его на санки, привезли и внесли в чум. Выдернули стрелу и раздели. Рана была неглубокой, спасла безрукавка из толстой кожи, она ослабила удар.
   Пока промывали и перевязывали рану, отец пришел в себя и беспокойно задвигался, порываясь встать.
   - Лежи, лежи, ты дома в чуме, мы с матерью тебя лечим, а те, кто в тебя стрелял, мертвы, я их убил, - с гордостью сказал мальчик. - Их было двое, и они валяются на улице.
   Отец недоверчиво улыбнулся.
   - Правда, правда, - радостно закивала мать, - выздоравливай скорей, сам посмотришь.
   Пока мать поила отца лечебным отваром, мальчик подбросил дров в очаг, чтобы в чуме было тепло. Потом снова вышли на улицу и еще раз осмотрели тело. Сняли и сапоги, они были из отличного камуса, и богато украшены. Потом подтащили тело к обрыву и сбросили вниз. Мальчик спустился и набросал на него снега. Со второго огромного тела сняли только шубу из шкур молодых барашков. Колец на нем не было, но на груди висел на шнурке, тяжелый кожаный мешочек с деньгами. Его тоже забрали. Судя по всему, пришельцы были богатыми людьми, зачем им было грабить и убивать бедных полунищих кочевников - недоумевала мать, грустно качая головой. Мы же никому не мешали.
   Надо было готовить еду и мальчик начал острым ножом снимать шкуру с косули. Он раньше никогда не занимался этим, но все когда - то приходится делать впервые. Он видел, как это делают родители и вполне справился. Заднюю часть животного, он пристроил жариться над костром на улице. А на очаге в чуме мать готовила в большом казане питательный суп с большим количеством мяса. Надо было ставить на ноги отца, да и самим набираться сил. Если в ближайшие дни за ними не приедут, как обещал старший селения, надо будет выбираться самим. А то опять зарядят бураны на неделю, носа из чума не высунешь, здесь это не редкость.
   Благодаря неустанным заботам матери, отец быстро поправлялся. На третий день он встал и осторожно ходил по чуму, даже некоторое время побыл снаружи. За это время Рустам с матерью, полностью обработали мясо, часть закоптили над костром, часть разрезали на тонкие полоски и высушили. Будет что взять в дорогу. Сестренка, решили ей дать имя, Танаир, уже совсем оправилась, побывав в снегу, она даже не простудилась и уже реагировала на брата, изображая подобие улыбки. Он очень любил с ней играть. Решили, если через два дня, никто за ними не приедет, выбираться самим. Для охоты отец еще слишком слаб, а без еды долго не протянешь
   Но на следующее утро на реке показались четыре всадника на лошадях и одна лошадь, запряженная в розвальни. С ними был и староста кочевья. Спешившись, он зашел в чум и оглядел всех.
   - Ну, что же все вроде живы, здоровы, с прибавлением в семействе вас! - громко сказал он. Танаир при звуках его голоса, сморщилась и заплакала.
   - Ух, ты, какая нежная, девочка, похоже, по голосу слышу. Мы ждали вас четыре дня после бурана, а потом решили ехать на выручку, а то скоро возможно снова будет буран.
   Когда ему рассказали, что с ними приключилось, что от верной смерти их спас маленький мальчик, староста удивленно покачал головой, а потом похвалил.
   - Какой молодец! Быть тебе великим охотником! - потом стал расспрашивать, откуда появились, эти богато одетые чужаки, удивлялся, почему они были без коней. Посовещавшись, решили проскакать по их следам, может, что и прояснится. Без коней ведь не могли они прийти издалека. Нового снега не было и следы их хорошо сохранились. Четыре всадника, вооружившись, отправились на разведку.
   Часа через два пути заметили почти до половины засыпанную снегом богатую юрту. Никаких следов, кроме тех по которым они пришли, вокруг не было. Похоже, в ней никто не жил. Видно, кто раньше был рядом, покинули эти места перед бураном. До старосты дошли слухи, что из- за реки пришло на их берег большое кочевье. Но скорее всего, испугавшись буранов, они ушли обратно. А этих, почему то оставили, судя по их злобному поведению, что вообще то, не удивительно. Надо было спасать свои жизни и скот и кочевье ушло. Вряд ли оно вернется обратно. Поэтому эта юрта и все в ней принадлежит его кочевью - как победителю. Мальчик ведь победил их, разве не так - решил староста.
   Осторожно открыли дверь и вошли в юрту. В ней никого не было. Две постели из шкур в углах, и много мешков с одеялами, посудой и различной утварью. Все посмотрели, среди вещей были и женские, но женщины нигде не было, так же, не было никаких ее следов. Видно, она ушла с кочевьем. Вокруг были разбросаны пустые сосуды. Еще раз внимательно осмотрели все вокруг юрты. Вдали в снегу мелькнуло, что - то красное. Один всадник поскакал посмотреть. Там он обнаружил разорванную одежду и останки женщины, то, что оставили волки.
   - Там останки женщины, ее съели волки, - сказал он остальным.
   - Ну, что же, значит, так хотел бог, - задумчиво промолвил староста. - Вещи заберем сейчас, сколько увезут кони, а за юртой приедем на санях, не бросать же такое добро, таких красивых и богатых вещей у нас еще не было.
   Повеселевшие разведчики богато нагрузились и поскакали обратно. Двух мужчин, что моложе и покрепче отправили на санях за юртой, остальные стали собираться в обратный путь. В последний раз приготовили горячую пищу на костре и основательно поели, покормили коней, припасенным овсом, путь предстоял не близкий. Разобрали и погрузили чум. На каждом коне ехали по двое. Мать везла ребенка в котомке за спиной.
   До селения добрались за два дня, останавливались только, чтобы поесть и покормить, дать отдохнуть коням. Девочку мать кормила, сидя на лошади, время от времени, меняя ей мох. Поздним вечером второго дня показались дымы селения. В нем было несколько полуземлянок и чумов. Их радостно встречали и развели в теплые помещения.
   Назавтра староста собрал всех и рассказал, что случилось с их односельчанами. Много хороших слов было сказано о Рустаме. Вещи решили поделить между всеми, третья часть досталась пострадавшей семье. Так же староста предложил поставить для них юрту, но отец отказался. Он сказал, что для их семьи она слишком богатая и большая. Может, будет лучше, если в ней будет жить староста, и там будут собираться уважаемые люди селения, когда нужно, что- то решить. Все с удовольствием согласились. Назавтра все селение помогло семье поставить на место чум и обустроится на зиму.

Глава 19

   Не успели отгулять свадьбу, как надо было, пока стояла теплая солнечная погода спешно убирать урожай. Рожь на полях Ильи с Марией уже убрали, а новоселы не сеяли в этом году рожь, для нее распахали и разработали клин, чтобы посеять ее в августе. Урожай яровых, ячменя, овса и проса вызрел на вековых непаханых землях очень богатый и радовал глаз. Толстые стебли овса и проса клонились под тяжестью пушистых метелок. А колосья пшеницы и ячменя, величиной в половину ладони, дружно щетинились усами. Зерно в них было ядреное и налитое. Анна даже поплакала от радости, такого богатого урожая, ей еще не приходилось видеть. На песках и суглинках в ее родном селе о таком урожае и не мечтали.
   На поле дружно ранним утром вышли все, кроме бабки Марии. Она осталась смотреть за хозяйством и кухарить. Даже Савелий и Илья немного поработали, но потом, кряхтя и держась за спины, пошли налаживать цепы и готовить ток для молотьбы. Сделать цеп тоже целая наука. Он должен быть легким, ухватистым, не натирать мозолей на ладонях, ну и самое главное хорошо вымолачивать зерно из снопов. Для этого молотило, которое прикреплялось к рукоятке подвижным ремнем, должно быть увесистым и более толстым на конце, как дубинка.
   Начали с пшеницы, Иван, Дарька и Афоня подхватывали стебли руками и срезали серпами возле корня, оставляя невысокую стерню. Стебли собирали по величине снопа, выравнивали и укладывали рядами на стерню. Еремке было поручено делать перевясла, для этого он брал немного стеблей, делил на две равные части, складывал верхушками, чтобы перевясло получилось нужной длины, и, заправив один конец подмышку, тщательно закручивал. К работе он относился серьезно и перевясла у него получались надежные. Он укладывал их у каждого будущего снопа. Когда их накапливалось много, Иван или Афоня, бросали на минуту жатву, перевязывали снопы и ставили их в суслоны. Работа спорилась и когда бабка Мария позвала их обедать, на поле уже стоял целый городок суслонов. Чтобы не терять драгоценного времени, обедали прямо в поле. Мария принесла корчажку щей и хлеба с квасом.
   Поев и отдохнув, снова принялись за работу. Ближе к вечеру со стороны городища показался отряд всадников и возок. Работающие в поле жнецы, с беспокойством вглядывались, гостей вроде бы не ожидали. Когда отряд приблизился, беспокойство усилилось. Это были татары. Но вот возок остановился, из него вышла женщина и направилась к ним.
   Первым опомнился Еремка.
   - Мамка! - закричал он и кинулся навстречу. Дарька и Афоня побежали за ним. Дети радостно облепили вернувшуюся мать. Всадники спешились. Красивый богато одетый мужчина, улыбаясь, поклонился всем.
   - Это мой новый муж, Ренат, - сказала Алена. - А там, в возке ваш братик Глеб.
   Все подошли к возку, Алена взяла на руки сынишку и показала всем. Красивый белокурый ребенок, внимательно смотрел на всех и улыбался, показывая два зуба. Для всех это была новость, о том, что мать у татар вышла замуж и ждет ребенка, знала только мать, бабка Мария. Все залюбовались малышом, Дарька протянула к нему руки и он с удовольствием к ней потянулся. Она взяла его и прижала к себе. Вот ведь какая судьба, скоро у тебя появится товарищ, тоже татарских кровей, думала она, покачивая ребенка. По случаю приезда гостей, работу пришлось остановить. Ну и ладно и так много сегодня сделали. Пошли к новостройке. Их там встретила бабка Мария. Она с плачем обняла дочь, полюбовалась на еще одного внука.
   - А, у нас тоже хорошие новости, Дарька неделю назад вышла замуж. Вот ее муж, Иван, - внук нашего Савелия, - она показала на красивого статного парня, настоящего богатыря. Алене даже стало неудобно, вот кому надо детей рожать, а не такой старухе, как я - думала она. Ну, что сделано, не воротишь, видно, так богу было угодно. Она взглянула на сияющее от счастья и гордости лицо мужа и перестала сожалеть. Да и Глебушка, она и представить не могла своей жизни без него и горячо помолившись, благодарила бога за посланное ей счастье.
   Сопровождавший их отряд татар, перекусив и отдохнув, поскакал в свой лагерь, всем хотелось домой. А Ренат решил пожить с женой в ее семье в дубраве, а в лагерь ездить изредка, присматривать за скотом и строительством дома. А здесь надо помочь с уборкой урожая.
   И в лагере татар нужен хлеб. Нужно учиться выращивать хлеб и много чему другому, коли имеешь русскую жену - с улыбкой размышлял он
   Поселили их в светелке, где жили, родили и растили детей они со Степаном, пусть земля ему будет пухом, он погиб, пытаясь спасти ее. Но вот она жива, а его давно нет, вот как бывает в жизни. Правду говорят, пути господни неисповедимы. Ребята переселились в переднюю избу. Дед с бабкой ушли жить в свою избушку. Для мальчика в светелке подвесили к матице зыбку, где он лежал с удовольствием, особенно, когда его лихо раскачивал Еремка. Малыш полюбил брата и заливался хохотом.
   Ренат с интересом рассматривал, как устроили свой быт руссы. Алена натопила баню и своими руками его вымыла, ему это очень понравилось, особенно смотреть на полностью раздетую жену. Блаженство близости повторилось. Каждому было видно, как они любят и обожают друг друга, по взглядам и прикосновениям. Алена старалась это скрыть, ей было неудобно под ревнивыми осуждающими взглядами старших детей, они помнили отца и не понимали поведения матери. А муж внимательно изучил, как устроена изба. Как из выращенного зерна делают муку. Вообще то, на помол зерно возили в городище, там, на реке стояла мельница, но городище далеко, и для мелких нужд в углу сеней были устроены жернова. Как только подрос и стал доставать до ручки, их с удовольствием крутил Еремка, со знанием дела размалывая подсушенное зерно.
   Чтобы из проса сварить кашу, в хозяйстве имелась ступа, выдолбленная из большого пня. В ней толкли зерно пестиками, отсеивая через решето шелуху, называлась лузга. Чтобы сварить в казане пшенную кашу, полученное пшено тщательно промывали в ручье, потом закладывали в казан, заливали водой, солили, добавляли молока и ставили в печь, где она упаривалась, и получалась очень вкусной. Понравились ему и русские щи из капусты с большим количеством мяса, сваренные в печи. Пригласили его, и полежать на лежанке. Ну, сейчас лето - тепло, а в зимний холод на теплой печке наверно очень приятно.
   Посмотрел он, как на чердаке устроены куры. Они ловко взбирались туда по сбитой из жердей лестнице, на ночь устраивались на насесте, а яйца несли в гнезда из соломы. Каждый день после обеда Еремка лазил туда и спускался с небольшим лукошком яиц. По летнему времени, кур и кормить не надо было, они бродили по лесу возле избы, и сами находили себе корм, различные семечки, личинки и червячки. А людям давали кроме яиц, еще мясо и перо на подушки. Сараи для коней и овец, и заготовленное для них сено на зиму, он осмотрел в первую очередь. Ну, для нашего количества скота, сена не заготовишь, думал он, но для небольшого количества, как у руссов, вполне возможно.
   Еще его мучил вопрос, что по русским законам, он вовсе и не муж Алене. Он знал, жена рассказывала ему, что Глебушку крестили в русской церкви. И после некоторых раздумий, он сам был передовых взглядов и не придавал этому большого значения, он решил в ближайшее же время, чтобы сделать приятное жене, съездить в городище, принять православие и обвенчаться по русским обычаям. По возможности, сохранить это в тайне, чтобы не нажить в татарском стойбище врагов. А потом Алена, конечно, согласится переехать с ним в построенную татарскую деревню.
   Но через три дня из татарского лагеря прискакал молодой парень, вызвал Рената и что- то озабоченно стал говорить, тревожно размахивая руками. Наверно, что- то случилось, подумала наблюдавшая за встречей Алена. Она не ошиблась, вскоре подошел озабоченный муж и сказал, что ему срочно нужно ехать в татарский лагерь.
   - Что - то случилось? - встревожилась Алена. - Ты мне должен обязательно рассказать!
   Ренат понял, что молча, уехать не получится, это не татарская жена, для которой слова мужа закон.
   - Просто в степи появился косяк диких лошадей, а жеребец, который им управляет, очень сильный и жестокий. Он чуть не до смерти забил жеребца, который водил мой табун лошадей и увел больше полсотни, моих кобылиц с собой. Если я сейчас их не верну, то возможно больше не увижу, и мы с тобой потерпим большие убытки. Так что я немедленно должен ехать. - Говоря это, он торопливо поцеловал жену, вскочил на коня и поскакал вслед за парнем. Уже на скаку прокричал.
   - Вернусь, как только все улажу!
   Алена, вернувшись в избу, рассказала, почему мужу пришлось, так срочно уехать, почти всех его лошадей увел за собой дикий жеребец, теперь надо его найти и отбить их, а это совсем не просто.
   Вскоре пришли старики и начали необходимый с их точки разговор.
   - Видно, что вы дороги и необходимы друг другу, он не может здесь оставаться с тобой, так как у него там все. А без хозяина дом, как известно, сирота. Видишь, что случилось! Наверно, тебе, дочка, надо ехать с ним, тем более что, тебе там не впервой. Человек то он, видно, хороший, хоть и татарин, прости господи. Вот если бы еще он перекрестился. Принял нашу веру, и вы бы обвенчались, совсем бы было хорошо. Ильяс же прежде, чем замуж взять рязанскую княжну, так и сделал. А уж, что для князя хорошо, для вас тем более.
   - Если он сам захочет, мама, давить на него и настаивать, я не буду. Но я знаю, он не будет возражать, он мне уже намекал. Так что, когда вернется, тогда и решим. Я уже и сама думала об этом, тем более теперь, когда там строят настоящие русские дома. И это не так далеко отсюда, каких- то полдня на коне. А кочевать на юг, возможно, он и сам не захочет, кто- то ведь должен и здесь остаться, присматривать за строительством.
   И Алена пока муж в отъезде, начала деятельно готовиться к переезду в татарскую деревню. Оставив сына на мать, собирала и солила грибы, заготавливала орехи и поздние ягоды. Там ведь тоже есть надо - справедливо думала она.
   Скакали наметом, через три часа показался татарский лагерь. На всех шатрах развевались черные полотнища, траур по хану. Он был добрым и справедливым, его любили и о нем скорбели. На строительстве домов муравьями копошились руссы. Ренат удивился, как много было сделано, за какой- то месяц, пока его не было. Когда они уезжали, здесь был ровный луг. Один дом уже был готов, осталось накрыть крышу и два других на подходе. Вот этот готовый и будет наш с Аленой, думал он. Ильясу дом так срочно не нужен, а Ахмет, скорее всего, будет кочевать со скотом на юг. Про себя он уже решил, что останется на зиму здесь с небольшим количеством скота, который можно прокормить заготовленным сеном. Часть скота пойдет руссам в уплату за работу. А наблюдать за остальным скотом, он наймет надежных работников. И в татарском лагере много неимущих пастухов, которые будут рады пасти чужой скот, больше им деваться некуда. Старшим будет Ахмед. Кочевать, скорее всего, будут далеко на юг, надо встретиться в основном кочевье со старшим сыном хана Наилем, надо же сообщить ему о смерти отца. Теперь их ханом будет Наиль, и это хорошо. Он такой же мудрый и справедливый, как и отец. В его стойбище никогда не было никаких волнений. Все спокойно жили и занимались каждый своим трудом и все поддерживали друг друга.
   Надо было бы посмотреть строящиеся дома, но это подождет, нужно выручать кобылиц, прошло уже три дня, неизвестно куда их загонит косячный жеребец. Он злой и жестокий и своих дам держит в строгости. Недаром про злого вздорного человека, говорят - злой, как жеребец косячный. Подобралась команда пастухов человек десять, все сильные и выносливые люди. Взяли запас воды и продуктов на неделю, арканы, кнуты, сели на свежих лошадей и отправились. Взяли также луки и стрелы, если с жеребцом не удастся справиться, его придется застрелить, такие случаи бывали. Правда, был с ними молодой, недюжинной силы татарин Абдул. Его небольшой табун остался дома, но он любил укрощать диких лошадей, и до сих пор ему это хорошо удавалось. Он попросил жеребца не убивать, а доверить ему, уж он то, с ним справится.
   Угнанный косяк обнаружили только через три дня. Жеребец умело схоронил его в укромной долине меж двух длинных увалов, где было много сочной высокой травы. Уже было проскакали мимо, но один молодой парень с высокого холма, увидел, что в долине, что- то движется, это и оказались пасущиеся лошади. Пока их не обнаружил грозный страж, немного отступили и стали осторожно окружать косяк со всех сторон. Распределились равномерно со всех сторон и стали приближаться. Почуяв опасность, из гущи косяка вылетел рыжий с темной развевающейся гривой красавец жеребец и грозно фыркая, помчался им навстречу. Ближайший всадник, а это был Абдул, заманивая жеребца, вроде бы испугался, развернул коня и устремился прочь, жеребец помчался за ним, еще четверо всадников с арканами наготове подступили с боков, не давая жеребцу, вернуться к косяку. Накинули на него сразу два аркана и бешеная скачка началась. Остальные занялись табуном и старались отогнать его подальше. Часа три гоняли, выматывая бешеного коня по степи, передавая друг другу арканы и отдыхая по очереди. Наконец жеребец вымотался, с него клочьями слезала пена, он тяжело и затравленно дышал. Подтянули его на арканах к большому кряжистому дубу на краю оврага и надежно привязали. Косяк угнали уже далеко к лагерю, а с конем остался Абдул. Он раскинул себе походный шатер неподалеку и стал постепенно приручать коня. Первое время жеребец яростно кидался ему навстречу, стремясь достать зубами и копытами. Но когда почти обезумевшему от жажды жеребцу, человек принес воды и свежего клевера, и так не один раз, жеребец присмирел. При этом человек особым образом свистел, и все время, что- то говорил, приучая его к своему голосу. Через три дня конь, уже слыша человеческий голос, тревожно поднимал уши и шел навстречу. Еще, через какое- то время, он подпустил человека настолько близко, что тот снял аркан и набросил узду, говоря ласковые слова и поглаживая животное. Но когда Абдул вскочил на него, конь взвился на дыбы, и, почуяв свободу, помчался прочь, стремясь сбросить свою ношу. Но Абдул сидел, как клещ, на спине яростно сопротивляющегося коня, не давая себя сбросить, или схватить зубами, усмиряя, то плеткой, то ласковыми словами. И вскоре конь покорился и слушался наездника. В лагерь под восторженный шум, всадник въехал на покорившемся и полностью признавшем превосходство человека животном. Еще неделю его продержали на привязи, приучая к различным командам. Потом выпустили к небольшому в десять кобылиц косяку, который он сразу же принял под свою опеку. Но и на свист хозяина, сразу же прибегал, который всегда угощал его каким то лакомством.
   Проводив Рената, Алена сначала вздохнула с облегчением, так непривычно и неуютно чувствовала она себя в обществе нового мужа и старших уже почти взрослых сыновей и замужней, уже ждущей ребенка дочери. Пока они воспринимались ею по отдельности, и когда муж уехал, она все свое внимание и нежность обратила на детей. Те тоже смотрели на нее настороженно, это была их мать и вдруг у нее появилась новая семья и они оказались как бы лишними. Но маленький Глебушка примирил всех, он всем улыбался, показывая целых четыре зуба, с удовольствием переходил из рук в руки и увлеченно ползал, на, расстеленном на полянке перед домом одеяле. Даже Дарька, оставив на время бесконечные дела, прибегала с ним повозиться. Она тоже мечтала о мальчике, думая каким же будет ее ребенок, в нем ведь тоже течет инородная кровь. Хотя бы не был очень темным, не бросался в глаза, они ведь с Иваном оба русые. В то же время ей хотелось, чтобы и на Ильяса, ее первую любовь, тоже был похож, и она молила бога, сама не зная о чем.
   На третий день Алена уже заскучала по мужу, вздрагивала от каждого шороха и поминутно выходила на опушку и подолгу смотрела в сторону степи. Она опасалась, не случилось ли чего, она слышала, что дикие охраняющие своих кобылиц жеребцы, очень свирепы и опасны, и бывали случаи, что они калечили или же убивали насмерть, пытающихся их приручить людей. Когда пошла вторая неделя, а мужа все не было, она вся извелась. Сначала она хотела с маленьким сыном остаться на зиму с родителями и старшими детьми, но к концу второй недели уже была готова ехать за мужем, куда он скажет, не только во вновь строившуюся деревню, но и кочевать вместе с ним на юг.
   - Да, не переживай ты так, вся извелась, не один же он поехал, да еще неизвестно, как далеко угнал косяк строптивый жеребец. Чтобы догнать и отбить лошадей на это нужно время - видя страдания дочери, успокаивала ее мать. Несмотря на извечную ненависть к татарам, и было за что, мудрая бабка Мария, видя с каким обожанием, относится зять к дочери, и неизвестно, что бы было с ней, если бы не он, скрепя сердце, приняла зятя, особенно после того, как они обвенчались по русскому обычаю и он принял православие.
   Ждала, ждала и все- таки просмотрела появление мужа. На минутку забежала в избу, с Глебушкой играл на одеяле Еремка. Они шумно возились и визжали. Сначала она увидела привязанного к дереву до боли знакомого коня, а только потом стоящего на коленях, пыльного, пропахшего потом мужа, протягивающего сыну руки. К нему радостно гулькая, и улыбаясь, шустро полз мальчик. Ренат подхватил его на руки и жадно прижал к себе. Сердце бешено застучало в груди женщины, так бы и кинулась к ним, но, молча, стояла, не двигаясь с места, мучительно стеснялась Еремки, внимательно и настороженно наблюдающего за встречей. Но чуткий мальчик, видимо понял, что он здесь лишний, он поднялся с одеяла и небрежно бросил.
   - Я, побегу, пшеницу молотить надо, - и быстро исчез.
   А в Дарькино готовились к молотьбе зерна. Высохшие снопы на телегах возили с поля и складывали у расчищенного и утрамбованного тока. На нем расстелили ряднины ткани и освобождали от перевясел и укладывали колосьями внутрь снопы. Когда их набралось достаточное количество, Иван с одной стороны, а Афоня с другой, поплевав на руки, и покрепче ухватившись за рукоятки цепов, принялись молотить, ходя друг за другом по кругу. Получалось у них настолько ловко, что любо дорого посмотреть. Все вокруг с удовольствием смотрели на спорую и ладную работу. Когда они утомились, их сменили, вспомнив молодость, Савелий с Анной. Они молотили не так напористо, но тоже ловко и красиво, Савелий был очень доволен, что за столько лет не утратил навыков. Когда первая партия снопов была обмолочена, зерно ссыпали в ворошек и принялись веять, используя порывы ветра, тяжелое зерно падало на ряднину, а мякина и остатки соломы отлетали в сторону. Готовое зерно ссыпали в мешки. В первую очередь готовили зерно для татарского лагеря, надо было рассчитаться за коней.
   А в лесной избе Алена радостно встречала мужа. Родители, как всегда были в лесу, старшие дети у Дарьки с Иваном помогали с зерном, и они остались одни. Был жаркий летний день, в лесу было душно, и она повела мужа в баню. Ренат забавлялся с сыном, первым делом они решили искупать ребенка и уложить спать. Алена принесла из ручья и налила в корыто воды, добавила немного из печки теплой и они принялись купать малыша. Он обожал купаться, бил по воде ладошками и радостно гулькал, родители смеялись вместе с ним, с удовольствием обливая его водой. Вымытый и накормленный, он быстро уснул в своей зыбке. Закрыв дверь, Алена вернулась в баню, помогла вымыться мужу в прохладной воде и вымылась сама. Опасаясь за ребенка, все - таки - лес, торопливо вернулись в дом. Они были одни. Заложив дверь на крючок, неторопливо и сладостно любили друг друга.
   - А если у нас еще будут дети, как ты к этому отнесешься? - гладя все еще роскошные косы жены, спросил Ренат.
   - Что же, если бог даст, я бы хотела еще девочку, - мечтательно произнесла Алена.
   - А я бы хотел и девочку и еще мальчика, и вообще еще столько детей, сколько пошлет Аллах.
   - Ну, если нам будут посылать детей и твой и мой бог, то мы, пожалуй, и не вырастим столько, - засмеялась она и тут же испуганно закрестилась.
   - Господи прости, что это я кощунствую, разве можно над этим смеяться. Отдыхай, а я пойду ужин готовить, скоро придут родители, да и из деревни придут тоже.
   Она быстро оделась и выскользнула из светлицы. Когда пришла мать, она радостно летала по избе, готовя праздничный ужин. Мария все еще настороженно относилась к зятю, но видя, как счастлива дочь, смирилась. Видно, так бог захотел, думала она. Дочь успела сбегать в баню и простирнуть пропыленную одежду мужа и теперь размышляла, предложить ли ему одежду Степана. Но тактичный муж, отказался, сказал, что у него в мешке, есть смена одежды, и что ее старшим детям будет неприятно видеть на нем одежду отца.
   Ехать решили через три дня, как только будет готово зерно для татарского лагеря. Один воз решили смолоть на муку, для этого Афоня с Еремкой отправились в городище на мельницу на день раньше, а потом встретятся у ручья и вместе поедут в татарскую новостройку. Собрались большим обозом, на двух подводах поехали Иван с сыном Макара, повезли зерно. Дарьку с Аленкой не взяли, хотя они и просились посмотреть, как живут татары. Решили не рисковать, все- таки недавние враги, еще умыкнут.
   - Вы у нас такие красавицы, уж лучше сидите дома, а то и до беды недалеко, - засмеялся Иван. Провожать Алену поехал и дед Илья, взяли с собой сохи, бороны, чтобы вспахать клин целины и посеять рожь.
   В татарской деревне вопреки ожиданию оказалось мало народу. Основная масса татар откочевала вправо и влево от лагеря, где была еще свежая трава. Возле лагеря, подраставшую после недавно прошедших обильных дождей, траву решили оставить для скота, который останется здесь зимовать. В лагере остались только строители, несколько пастухов со сторожевыми собаками, да еще парень Кузьма с девушкой Лушей из городища. Оба были сироты, родителей давно лишились, не имели ни земли, ни дома, поэтому с большой радостью поехали в татарскую деревню, где имели по каморке в новых домах и кормились при лагере. Луша занималась стряпней и уборкой, а Кузьма следил за домами, конюшней и занимался припасами. Когда они узнали, что вскоре хозяин привезет русскую хозяйку, стали мечтать о том, чтобы пожениться и построить для себя здесь дом. В городище для них места не нашлось.
   Алена очень обрадовалась, увидев их, все- таки рядом будут русские люди, не одна среди татар. Добродушный Кузьма и приветливая расторопная девушка ей понравились, и она решила про себя, что сделает все, чтобы помочь им пожениться и построить дом. Свой дом, где ей предстояло жить, она обстоятельно под озабоченным взглядом мужа осмотрела. В основном ей все понравилось, а если, что то и не понравилось она, как мудрая женщина, не показала вида, решив, что это можно исправить и позже, постепенно.
   Приехавшие вместе с матерью посмотреть татарскую новостройку старшие сыновья с большим интересом и неуемным любопытством посмотрели и облазили все вокруг. Правда лагеря татар они не увидели, те откочевали южнее, но первым делом побывали на месте его расположения, но там кроме вытоптанной и прибитой до каменной твердости земли, куч помета и пятен от костров, ничего интересного не увидели. Потом они побежали на речку. Она была небольшая и спокойная, с тихими плесами и неширокими разливами, берега ее поросли лозняком и мелкими кустами. Ребята сразу же нашли несколько мест, очень удобных для рыбалки. Речка видно просто кишела рыбой, она то и дело выскакивала из воды, играла и ловила что то.
   - Эх, жалко, что крючков не захватили, вот бы рыбы наловили! - вздохнул непоседливый Еремка.
   - У сторожевиков спросим, не может быть, чтобы у них ничего не было, они же русские, стало быть, среди них должны быть рыбаки, столько времени возле такой речки живут. Вернемся в лагерь, поспрошаем, - успокоил брата Афоня. - Интересно, как эта речка называется?
   Тут ребята заметили, на одиноко стоявшем, кряжистым, наполовину высохшем дубе, большую ворону, которая неодобрительно смотрела на них. Дескать, кто вы такие и зачем здесь появились. Когда подошли ближе, ворона громко каркнула и с шумом тяжело сорвалась с ветки, улетела. Афоня решил, что на берегу под этим дубом, где речка образовала небольшой омут, будет очень хорошо ловиться рыба. По пути домой решили, что дуб отныне будет называться Вороний, а вся речка, если у нее еще нет имени, Вороной. Дома спросили у строителей, как называется эта речка. Те в ответ только плечами пожали, а татарин Абдул сказал.
   - А, кто его знает, речка и речка, вода и вода, нет имя.
   - Тогда, мы будем звать ее Ворона, там, на дубу мы видели большую ворону, она была, как словно хозяйка, так сердито кричала на нас, и дуб будет Вороний! - возбужденно закричал Еремка.
   - Ну, что ж Ворона, так Ворона, - засмеялись мужики.
   Ребята сказали, что в речке полно рыбы и как жалко, что они не захватили с собой крючков, вот бы наловили к ужину рыбы. Отозвался высокий мужик Прохор, сам заядлый рыбак, он очень хорошо понял мальчишек. Он встал, покопался в своем мешке, где у него хранилась всякая всячина, и с которым он не расставался и скоро принес и протянул ребятам два самодельных кованых крючка.
   - Не потерять и вернуть обратно, - строго сказал он.- Волосы на леску добудете сами,- и он показал на спокойную старую кобылу с длинным пушистым хвостом.
   - А удилища вон на берегу, - показал он на густой лозняк и спокойно и невозмутимо занялся своим делом. Первым делом мальчики сбегали к матери и попросили разрешения остаться на несколько дней, им очень понравилось новое место и они загорелись все вокруг осмотреть.
   - Конечно, оставайтесь, но не больше недели, там дома много дел и дедушку с бабушкой нельзя надолго оставлять одних, они уже старые, - разрешила мать, она была рада, что старшие дети подольше побудут с ней. Мальчишки подступили к кобыле, дергать волосы будет Афоня, а младший брат набрал кусочки хлеба и угощал кобылу, почесывая ей шею и за ушами, пока старший осторожно по одному выдергивал волосы из конского хвоста, на всякий случай, держась подальше от копыт. Но лошади видно так понравилось угощение и ласка, что она вытерпела все и только вздрагивала. Решив, что достаточно, братья сплели две прочных лески и отправились за удилищами. В самом центре ивовых зарослей они быстро нашли два длинных прямых стволика и получились прекрасные удилища. Незаметно наблюдающий за ними Прохор, показал им место, где можно накопать червей, это на окуня, а на плотву и другую рыбу дал им миску крупного, хорошо распаренного ячменя. Захватив ведро для рыбы, ребята припустились к Вороньему дубу. Уселись каждый на облюбованное место и рыбалка началась. Вскоре Афоня нашел место, где жадно хватал окунь, он едва успевал вытаскивать. А Еремка стал ловить плотву на ячмень, ему не нравилось возиться с противными скользкими червями. Сначала ему попадались мелкие плотвички, но ближе к вечеру он вытащил несколько крупных. Едва справляясь с крупной рыбой, он весь вымок и азартно повизгивал. Наконец рыба отошла от берега и лов прекратился. Но братья были очень довольны, они гордо принесли и отдали матери, почти полное ведро рыбы.
   - Какие молодцы, добытчики, вот нам всем и ужин обеспечен, - похвалила мать и вручила рыбу Луше, наказав почистить и сварить к ужину уху и пожарить. За время жизни в татарском лагере, где к ее услугам была служанка, а потом в княжеском тереме, где на ее долю тоже не доставалось тяжелой крестьянской работы, Алена отвыкла от нее и уже не справлялась и она решила подыскать в городище и нанять для работы еще одну женщину. При первом же удобном случае, она поговорила об этом с Лушей.
   - Как же есть, у меня там осталась подруга, мы вместе с ней батрачили в людях. Правда она старше меня, но у нее никого и ничего нет, живет по чужим углам, где работает там и живет. Я думаю, она с большой охотой поедет сюда, - оживилась девушка, ей очень хотелось, чтобы подруга жила с ней рядом.
   - Ну, вот и славно, как только поедет, кто- то по делам в городище и ты съездишь и привезешь свою подругу, - решила хозяйка. А сама с сынишкой на руках осматривала свое новое жилище. Сначала дом, построенный мужем, привел ее в недоумение, но потом, поразмыслив, она решила, что так даже лучше. Дом представлял собой длинное одноэтажное строение, разделенное просторными сенями на две половины. Слева была половина для нее с мальчиком. Она состояла из двух комнат. В передней стояла большая русская печь, один бок ее выходил в другую комнату для лучшего обогрева. Здесь же стоял большой обеденный стол и лавки. В другой более светлой комнате была большая кровать и маленькая кроватка для Глебушки. Она была на изогнутых полозьях, и ее можно было качать. Алена поняла, что все эти вещи сделал Прохор, он был мастер по дереву и все время, что- то строгал и пилил. В обеих комнатах были деревянные полы, было светло и уютно. Еще приложить женские руки, повесить шторы, покрывала и прочее, и совсем будет хорошо - думала Алена.
   Пользуясь тем, что муж ускакал с пастухами к табунам, они находились верстах в двадцати от деревни, она осмотрела и другую половину. Это было типично мужское жилище. В первой небольшой комнате был открытый очаг, типа камелька. На утрамбованном земляном полу, лежали кошмы, и стоял низкий столик. Вокруг него лежали подушки. На стене висел ковер, а на нем развешано оружие: кинжалы, кривая сабля, луки и колчаны со стрелами, хлысты и прочее. Во второй каморке, отделенной от первой занавесом помещался только низкий топчан, застеленный кошмами и шкурами. Ренат устроил все по своему вкусу, где бы он мог отдохнуть в одиночестве. Сначала Алена обиделась, а потом решила, что это очень может быть и совсем неплохо. Ей с сыном было обеспечено необходимое уединение и совсем необязательно в их возрасте, быть все время друг у друга на виду. Конечно, большинство руссов живут в тесных избушках, тут уж никуда не денешься, приходится быть рядом. И она с большой охотой принялась за обустройство своего нового жилища. Так же она попросила мужа, чтобы была построена хотя бы небольшая банька и вырыт погреб, близилась осень, мыться в реке становилось холодно. Скоро должны были пойти грибы, надо было делать зимние запасы.
   Ближний лес был основательно прорежен для строительства, поэтому Ренат послал строителей в дальнюю дубраву, стоявшую на длинном пологом холме верстах в двух от деревни. К вечеру они вернулись с бревнами и привезли с собой первые грибы, крепенькие осанистые боровики. Луша приготовила на ужин грибную похлебку и все с большим удовольствием хлебали ее, даже Ренат и Абдул съели по небольшой миске. Назавтра Алена распорядилась Кузьме с Лушей ехать в городище, привезти бочек, соли и другие припасы, пошел гриб, надо было спешить. Также она попросила уговорить и привезти на постоянное жительство Степаниду, пообещав, что здесь у нее будет свое небольшое жилье, а так же все необходимое.
   А мальчишки отправились за грибами в дальний лес. Строители сказали им хорошо обуться и взять в руки палки, там они видели змей. За плечами у них было по большому коробу, а в руках по сумке из рогожи, они надеялись на большую удачу. И она их не подвела, как только вошли в лес, они недалеко от опушки, сразу же наткнулись на грибы. Могучие кряжистые дубы, раскинув кроны, стояли поодиночке, а под ними росла нежная шелковистая редкая травка, в ней кучками расположились боровики, большие и совсем маленькие. После недавно прошедших дождей и наступившего тепла, земля под деревьями исходила паром и грибы, казалось, росли прямо на глазах. Мальчики, скинув короба, азартно принялись резать грибы. Сначала они брали все подряд, но потом, видя, что грибов много, стали выбирать только молоденькие и крепкие. Когда они набрали короба и сумки, грибы как по заказу перестали попадаться и ребята решили, что пора и домой. Нагруженные, они весело шли по степи к дому. На полдороге их встретил Абдул, он на своем красавце жеребце поскакал им навстречу. Он забрал у них груз и повез в лагерь, а мальчики налегке побежали за ним. Когда они подошли, грибы кучкой лежали на большом столе, а все вокруг любовались ими. Потом сели их чистить и перебирать, нанизывать на крепкие нитки для сушки над костром и на противнях в печи.
   К вечеру из городища возвратились Кузьма с Лушей. На телеге доверху нагруженной аккуратно и добротно сделанными липовыми бочонками вместе с ними сидела девушка Степанида, подружка Луши. Она с великой охотой поехала с ними, быстро собрала в небольшой узелок свои вещи и, не попрощавшись с хозяевами, ушла, в чем была. У последних хозяев ей жилось несладко, бесконечная тяжелая работа от света до света, кормили впроголодь, на ходу, да еще хозяйский сын, здоровенный бугай, лентяй и обжора, пользуясь ее беззащитностью, так и норовил прижать, где то в углу. Она уже собиралась уйти, куда глаза глядят, и тут прежняя подруга со своим предложением. Стеша собралась в минуту, да и собирать то особенно было нечего, и ушла. Сейчас она неловко слезла с воза и смущенно стояла под пристальными взглядами жителей новой деревни. Она знала, что смотреть то особо и не что, некрасивая с длинным бледным лицом, по переносью усыпанным веснушками, в ветхой одежонке, босая, она стояла, сутулясь и теребя передник большими натруженными руками. Но она не могла знать, что от волнения ее лицо разрумянилось, зелено карие глаза горели фиолетовым светом, а большой пухлый рот пугливо морщился. И от нее веяло такой добротой, надежностью и порядочностью, что всем она сразу пришлась по душе, ее приняли. Особенно восторженно на нее смотрел своими жгучими черными глазами невысокий широкоплечий парень, приятной, но явно нерусской наружности.
   - Кто это? - тихо спросила девушка у подруги.
   - А, что понравился? - засмеялась Луша. - Это татарин Абдул, но мы все зовем его Алешей, он не ушел с кочевьем, будет зимовать здесь, смотреть за лошадьми.
   Подошла хозяйка с Глебушкой на руках.
   - Ну, хватит разглядывать, Луша веди девушку к себе в каморку, пусть поживет пока с тобой, а потом посмотрим. Прохор помоги им там все устроить, постель и все другое, что нужно, - распорядилась она. Прохор, осмотрел каморку и решил, что вторая постель тут вполне поместится. Луша спала на нарах у стены, рядом стоял небольшой грубо сколоченный столик, больше в каморке ничего не было. Постель стали устраивать у противоположной стены. Прикатили и положили два чурбака, на них уложили оструганные колья. Девушки набили матрас свежим душистым сеном. Также была изготовлена и подушка. Накрыли матрас ряднинкой. Постель была готова. Степанида с великим удовольствием положила на нее свой узелок. Хозяйка освободила на этот вечер девушек от работы, давала возможность устроиться на новом месте. На ужин Луша сбегала к общему котлу и принесла большую деревянную миску дымящейся грибной похлебки. Девушки поели и улеглись спать. Луша вскоре засопела, а Стеша еще долго лежала с открытыми глазами, думала, как то оно будет на новом месте. Наутро Луша нашла возле двери искусно сшитую кожаную обувь, типа глубоких тапочек с кожаными завязками. Судя по покрою, обувь была нерусская и по размеру предназначалась Стеше, у Луши нога была значительно меньше.
   - Ну, вот и кавалер у тебя появился, уже и подарки носит! - засмеялась подруга, передавая тапочки. Она сразу смекнула, что обувь принес Алексей. Небось, свою запасную пару отдал, видно понравилась ему девушка, вчера он с нее глаз не сводил.
   - Я, и не знаю, удобно ли принять? Конечно, обувь мне нужна, в степи много колючек, - засомневалась девушка, у нее никогда не было такой хорошей обуви.
   - Конечно, бери, когда дают, как говорится, дают - бери, бьют - беги. Да и недаром, отплатишь, постираешь или сошьешь что то.
   - Ну, если так, - и девушка с удовольствием обулась.
   Алексей за ухаживание взялся всерьез. Почти каждый день девушки находили возле своей двери то корзинку с грибами, то ведерко свежей рыбы, или какую- то дичь. Он как будто следил за девушкой, куда бы она ни шла, ей на пути встречался парень, и упорно и настойчиво смотрел ей в глаза горячим вопрошающим взглядом. Если у нее в руках было что-то тяжелое, тут же отнимал и нес сам. Девушка, наконец, почувствовала, что она кому то дорога и интересна, и от этого расцвела, перестала сутулиться и не ходила, а летала по деревне. Все у нее в руках горело. Да еще и Алена подарила ей, старую одежду, и она каждый день стремилась принарядиться. Эти перемены не укрылись от глаз хозяев. В отсутствие хана и Ильяса в строящейся деревне распоряжался Ренат. С ним то и заговорила о молодой паре жена.
   - Ты, верно, тоже заметил об интересе, что проявляет Алексей к этой новой девушке Степаниде, их почти все время видят вместе. Надо их как то подтолкнуть друг к другу, пусть поженятся, возьмут землю и будут строить свой дом.
   - Я поговорю с ним, сам он никогда не решится, у него ничего нет, кроме нескольких лошадей, а по нашим обычаям парень женится, если у него есть что то, чтобы выплатить за невесту требуемый калым. Так ведь и у нее никого и ничего нет, и калым то некому платить. Так что случай тут особенный и у нас свои законы. Ну а если не захочет она за некрещеного замуж, большие дела, перекрестится. Или она возьмет его веру. Мы же с тобой уладили этот вопрос, - засмеялся Ренат. - Ты тоже ее аккуратно подготовь, чем больше народу будет жить у нас в деревне, тем лучше, - добавил он.
   Алена не стала откладывать дела в долгий ящик, в тот же вечер она позвала к себе девушку.
   - Видно нравишься ты Алексею, парень все время возле тебя крутится. Если люб так и выходи замуж, землю присмотрите, построите жилье, да и заживете. Сам он не решится позвать тебя замуж, по их обычаям он беден и не имеет права жениться, нечем заплатить калым за невесту.
   Степанида вспыхнула, как маков цвет. Она и сама уже давно мечтала о парне и незаметно для самой себя уже связывала в своих мечтах свое будущее.
   - Если ты не против, Ренат ему намекнет.
   Дождавшись утвердительного кивка, Алена отпустила девушку. В тот же вечер, управившись пораньше с делами, Стеша принарядилась и отправилась на свое любимое место у реки, к Вороньему дубу. Она подолгу сидела там на берегу. Стараниями Алексея под дубом появилась большая липовая колода, на которой очень удобно было сидеть. И вообще само место ей очень нравилось, вот бы здесь построить дом. И место для огорода она присмотрела в долинке возле речки, а дом можно было бы построить на небольшом холме, за ним хозяйственные постройки, а дальше уходила ровная степь, там удобно было бы вспахать поле. Размечтавшись, она вздрогнула, когда рядом с ней на колоду осторожно сел Алексей. Он тоже тщательно умылся и приоделся. Робко улыбнулся ей и спросил.
   - Можно посидеть рядом с тобой?
   - Сиди, место не куплено, - рассмеялась девушка. Помолчали, наслаждаясь покоем и тишиной, слушая тихое журчание воды на перекатах. Словно, догадавшись о ее мечтах, парень сказал.
   - Какое славное место, вот бы построить здесь дом, - и словно, боясь передумать, прыгнул, как в омут. - Замуж пойдешь? - и он показал пальцем себе на грудь.
   - А ты хочешь жениться на мне?
   - Ну, конечно хочу! Разве ты не видишь, как люба мне? - взволнованно прошептал он.
   - У меня есть четыре кобылицы, скажи, кому заплатить за тебя калым и я их все отдам. Себе оставлю только дикаря. Хозяин сказал, что у тебя нет родни, но может, есть кто то, ты скажи, а мы с тобой еще наживем, если ты согласишься, стать моей женой, я все для тебя сделаю и веру поменяю, как хозяин. Ну, что ты согласна? - и когда девушка кивнула, спросил.
   - А калым, есть, кому платить?
   - Есть! Свой калым ты заплатишь мне, твои лошади будут моими, ну а своего косячного жеребца, так уж и быть оставишь себе, - счастливо засмеялась девушка. Они еще долго сидели, прижавшись друг другу на колоде, и мечтали о своем доме.
   Уже неделю мальчики жили с матерью. Им очень понравилось новое место, они с удовольствием облазили все вокруг. Когда были в дубраве, они заметили вдалеке на пологом холме небольшой лесок, тянущийся вдоль всего холма. Им очень хотелось там побывать, посмотреть, что там. И вот сегодня они узнали, что туда едет на дрожках Прохор, присмотреть там подходящее липовое дерево для поделок. Ребята попросились у матери поехать с ним. Они взяли с собой короба, мешки, вдруг, что- то попадется. Степь была ровная, и доехали без приключений. Лес, в самом деле, оказался небольшим. Внутри звенел на ветру листвой густой осинник, а на опушке разросся орешник. Отягощенные орехами ветки его, низко клонились к земле. Ребята с криками восторга кинулись рвать орехи. Их было много по пять шесть орехов в грозди, и все спелые светло коричневые, они легко выщелкивались из гнезда. Ядрышки в них были полные, твердые и сладкие. Мальчики быстро набрали их полный мешок. Прохор в поисках подходящего дерева забрел в осинник и нашел там много подосиновиков - красноголовиков. Правда грибы оказались уже переросшие старые, но попадались и молодые. Набралось их полный короб. А на опушке леска Афоня наступил на большой, похожий на воронку, оранжево коричневый гриб.
   - Да, ведь это же рыжик! - обрадовано закричал он. В дубраве, где они жили, рыжики попадались редко, и бабушка их очень ценила, говорила, что это лучшие для засолки грибы. Вот уж обрадуется - решили мальчики. Дело в том, что завтра они собирались к себе в дубраву. Погостили, пора и честь знать. Дома работы - хватает. Рыжиков тоже набрался целый короб, нашли еще три больших семьи. Осторожно уложили их в короб шляпками вниз и довольные возвращались домой. Прохор тоже срубил подходящее дерево и присмотрел еще несколько. Тут же решили этот лес назвать - Осиновый.
   Дома их ожидал сюрприз. Дед Илья и бабушка не выдержали долгого отсутствия внуков и решили нагрянуть сами, посмотреть, как устроилась дочь на новом месте, и заодно привезти гостинцы. В телеге лежали бочонки с диким медом, в большом ящике сидел роскошный пестрый петух с толстым красным гребнем и с ним десять молодых курочек на развод в новую деревню.
   Кур выпустили на полянку перед домом. Уставшие от долгого сидения в ящике, они с удовольствием принялись осваивать новое место, петух строго следил за порядком. Посмевшую отойти далеко курицу тут же возвращал к остальным, непослушных подруг больно клевал в голову. Этот петух чуть было не наделал беды. Новым жителям деревни больше всех обрадовался маленький Глебушка. Он внимательно смотрел на суетящихся кур и что- то лопотал, сидя на руках у матери и показывая на них ручкой.
   Мастер на все руки, Прохор смастерил для него стоячок, на площадочке из выструганных досок поставил стойки, которые доставали ребенку до подмышек. На них была прибита столешница с круглым отверстием. Мальчика ставили внутрь, раскладывали перед ним выточенные из дерева игрушки, корочки хлеба и ребенок играл с любопытством, оглядывая все вокруг шустрыми глазенками. Взрослые в это время могли заниматься своими делами.
   Вот и теперь, видя интерес мальчика к курам, стоячок поставили рядом и все разбежались по своим делам. Но вскоре раздался истошный рев, когда прибежала Алена, увидела, что плачущий ребенок сидит среди кур, а по лицу его течет кровь, а рядом воинственно стоит петух, готовясь клюнуть еще. Она схватила сына на руки, но он продолжал реветь, показывая ручкой на обидчика. Стремясь оказаться поближе к курам, сообразительный малыш, подняв одну ручку вверх, а другую, опустив вдоль тела, присев, сумел выбраться из стоячка и шустро пополз к курам. Петьке такое вторжение не понравилось и вот результат. Хорошо хоть, что не в глаз. Теперь старались ребенка держать подальше от кур. И стоячок, к большому сожалению взрослых, больше не пригодился. Чуть только ребенка ставили в него, он повторял маневр и с визгом уползал подальше. Мальчик уже хорошо стоял и пытался ходить, и кто- то из взрослых постоянно водил его на просунутом под мышки длинном холщовом полотенце.
   Переночевав и понянчив внука, старики на следующий день отправились домой. Уезжали они со спокойным сердцем, место, где предстояло жить их дочери, им понравилось, да и люди тоже были в основном русские. В деревне было только два татарина, их зять и добродушный увалень Абдул - Алексей по-русски. Остальные татары могут появиться тут не раньше следующего лета. Внуки тоже сидели на возу, они увозили с собой гостинцы, небольшой бочонок соленых рыжиков и мешочек с орехами. Стариков зять одарил красиво выделанными разноцветными кошмами. Хозяйственный дед Илья, пока гостил, заготовил вешки, крепенькие колышки с привязанными к ним лыком пучками сухого сена. Это было сделано для того, чтобы обозначить дорогу, а не ездить просто по направлению. Особенно это было удобно зимой, когда все вокруг заметет снег. Поэтому домой ехали медленно, через каждые примерно двести саженей, кто - то из ребят соскакивал с воза и вбивал следующую вешку. А дед готовил еще.
   Когда поднялись за рекой на холм, им как на ладони открылось новое поселение. Самый большой дом принадлежал хану, это было длинное приземистое строение с большим помещением под склад. За ним досматривал Алексей, он и жил в нем в небольшой каморке. Дома Рената и Ахмета были одинаковой величины. Только у Ахмета, для его обеих жен были сделаны помещения с отдельными входами, а покои самого Ахмеда, располагались посередине и тоже имели отдельный вход.
   Домой в дубраву добрались во второй половине дня ближе к вечеру. Ребята долго вспоминали свое проживаниев новой деревне. Они рьяно принялись за оставленные дела, чтобы осенью на Покров день, когда мать с отчимом приедут в гости, не ударить в грязь лицом и достойно подготовиться к зиме.

Глава 20

   Наступил конец лета. Хотя еще стояли теплые ласковые, а порой даже жаркие дни, неуловимо чувствовалось приближение осени. Княгиня Ульяна целые дни проводила в хозяйственных хлопотах, княжество надо было достойно подготовить к зиме. Сын Илья отбыл в свое небольшое княжество вместе с дружиной и молодой княгиней вскоре после похорон отца хана Ахмата. Поэтому все заботы легли на плечи матери княгини Ульяны. Старые князь с княгиней потихоньку отошли от дел, свалив все заботы на властную деятельную дочь. Почти все свое время они проводили в тереме, где в основном трапезничали и отдыхали.
   Но не только, заботы о княжестве, гнали молодую княгиню из терема. С некоторых пор в ее сердце и мыслях прочно поселился боярин Василий Ровда. Почти сразу по приезду она увидела его в церкви. Вернее сначала даже не увидела, а почувствовала, как ее обдало теплой жаркой волной. Стоя на своем княжеском месте впереди прихожан, ощущая странное беспокойство, она осторожно оглянулась, и встретила горящий взгляд красивого витязя в богатой, достойной князя одежде. Высокий, мощный с широким разворотом плеч, окруженный свитой он с достоинством стоял на своем месте. Но не слушал священника, а неотрывно смотрел на нее, смущая ее пронзительным взглядом своих синих длинно разрезанных глаз. Строго взглянув на него, она отвела глаза. Но этого короткого взгляда ей хватило, чтобы увидеть и волнистые русые волосы до плеч и красивое лицо с прямым носом и твердые чувственные губы в обрамлении подстриженной русой бородки и усов. Он был похож на викинга из сказки. И сердце ее никогда не знавшее любви, рванулось ему навстречу. С тех пор она все время хотела его увидеть, не признаваясь в этом сама себе, она стремилась быть в тех местах, где мог появиться он.
   Потихоньку она узнала, что он недавно овдовел и теперь в своих роскошных хоромах, не уступающих княжеским, живет вдвоем с пятнадцатилетней дочерью Юлией, особой избалованной и капризной. Боярин считается самым завидным женихом и многие вдовушки, и даже молодые девушки мечтают выйти за него замуж. Но он, ни на кого не смотрит, так как очень любил свою жену, умершую год назад от поветрия. Что он весьма богат, поговаривают, что даже богаче князя, почти половина всех деревенек и промыслов в княжестве принадлежит ему. Все это выложила княгине сенная девушка Клаша, назначенная старой княгиней ей в услужение. Видно, он тоже искал встреч, так как Ульяна, выходя по делам в город, почти всегда встречала боярина, с неприступным надменным лицом слегка кивала на его поклон, стараясь отвести глаза от его упорного настойчивого вопрошающего взгляда. Но она чувствовала, что так не может продолжаться долго, обязательно, что - то случится.
   Когда приехал хан, Ульяна не напрасно опасалась столкновения между татарским отрядом и сторожевыми отрядами княжества, которые подчинялись боярину, а также возможного кровопролития. Только мельком взглянув, на напряженно застывшего на своем громадном вороном коне боярина, устремившего на старого хана полный ненависти и презрения взгляд, она поняла, что Василий не отдаст ее хану и не позволит ей покинуть пределы княжества. Только когда хан благоразумно умер, боярин успокоился, и последние недели не докучал ей. Она если и видела его, то лишь издали. Он тактично позволял ей скорбеть по умершему мужу. Сегодня как раз были сороковины по хану. Боярин твердо решил увидеть княгиню и положить конец ее трауру. От своего преданного холопа Ивашки, устроенного им для этих целей в княжеский терем, он знал, что княгиня поедет сегодня после полудня навестить могилу хана. С ней будет ее девушка Клаша и еще три холопа для охраны. Поэтому он заранее отправился осмотреть свои владения по берегу реки, чтобы на обратном пути, как бы случайно встретиться с княгиней.
   Предупредив мать, Ульяна сразу после скромного поминального обеда, на котором были только свои домашние, с девушкой Клашей ехавшей с ней в легкой повозке, в сопровождении трех верховых, отправилась на холм над рекой, навестить могилу хана.
   Через час были на месте. Сын перед отъездом приказал обнести могилу деревянной оградкой. Для входа была сделана небольшая калитка. Клаша шустро соскочила с повозки и принялась обихаживать могильный холмик. Она вырвала сорную траву, небольшой лопаточкой подровняла землю. Потом сбегала к опушке леса и наломала веток уже начавшей краснеть калины, с глиняным горшком спустилась к реке, набрала воды и поставила букет с ветками в изголовье могилы, сразу ставшей нарядной и красивой. Поклонившись, она оставила княгиню одну, которая тихо сидела на большом камне под развесистым дубом. Она вспоминала всю свою жизнь с покойным мужем и не находила ее такой уж плохой. Могло быть значительно хуже. Ее могли убить, продать далеко на юг, неизвестно какому хозяину. А хан относился к ней бережно, холил и лелеял, выполнял малейшее желание. А какого прекрасного сына они вырастили. Что бы с ней было, если бы не он. Так что ей нечего сетовать на свою жизнь, она была совсем не плохой. Думая так, она вдруг заметила неизвестно откуда прилетевшую маленькую серую птичку. Она перепархивала с ветки на ветку, тихонько цвинькала и внимательно смотрела на женщину, то одним круглым блестящим глазом, то другим, вертела своей маленькой круглой головкой. Откуда - то резко запахло полынью. Ульяна закрыла глаза и ей тут же представилась необъятная степь с ее полынным запахом и волнами седого ковыля.
   Что- то ее обеспокоило. Открыв глаза, она увидела, как из леса показался отряд всадников. Они еще были плохо различимы, но по тому, как ее обдало теплой волной, она уже знала кто там. Первым побуждением было уехать, и она уже хотела направиться к повозке. Но она упрямо вздернула подбородок. Пусть будет, что будет. Не станет же она всю жизнь от него бегать. Птичка, последний раз цвинькнув, улетела. Словно благословила ее на новую жизнь. Может и правда, что это душа Ахмата к ней прилетала. Говорят же, что после смерти наши души вселяются в зверей и птиц. Да и запах полыни, куда - то исчез. Она оглянулась вокруг, но нигде не заметила росшей полыни. Испуганно перекрестилась.
   Всадники приблизились. Боярин Василий, а это действительно был он с дружиной, легко соскочил на землю, передал поводья ближнему всаднику, приказал отряду отъехать подальше, а сам подошел к княгине. Низко поклонившись, промолвил.
   - Добрый день госпожа! Все еще горюешь о покойном муже? Неужто, так сильно был люб? - он властно и дерзко взглянул ей в глаза.
   - А, не кажется ли тебе боярин, что не время и не место вести такие речи? Прямо возле могилы, да еще в сороковой день, когда душа покойного еще находится рядом с нами, - строго сказала княгиня.
   -Виноват, госпожа, прошу прощения! Но мне необходимо посоветоваться с тобой. Прошу тебя отойдем немного. - Он подал княгине руку, помогая ей подняться с камня. Рука его была большая теплая и надежная, и прохладная ручка женщины уютно устроилась в ней. Он увлек ее ближе к берегу реки. Неторопливо пошли по тропинке вдоль берега. Опомнившись, осторожно освободила руку.
   - Так что ты мне хотел сказать боярин?
   - Я хотел посоветоваться насчет защиты и обороны княжества, которые князь Михаил поручил мне. Поскольку госпожа долгое время жила среди татар, как не крути, а наших потенциальных врагов. Я бы хотел узнать, как в татарском лагере обучается воинскому умению подрастающая молодежь.
   - Но я мало что могу сказать об этом. Хан был человек мирный, спокойный. Он не любил и не хотел воевать. На Руси уже больше двадцати лет не знали набегов со стороны орды. Поэтому особого внимания обучению молодежи военным действиям не уделялось. Но два раза в год перед большим кочевьем устраивались празднества, на них проводились состязания в скачках, стрельбе из лука, владению копьем, борьбе и др. Победители получали призы. Поэтому все старались и под руководством старших обучались и тренировались.
   - Ну, вот, а у нас и этого нет. Бывает, если вдруг внезапный набег, парень прямо от сохи в лаптях и с дубиной скачет в бой. Надо бы и нам устраивать, что - то вроде состязаний и готовиться к ним, обучая молодых. Да хотя бы уже и в этом году, после уборки урожая, скажем на Покров день. Посмотрим на наших умельцев. И праздник устроим. А потом еще в конце зимы, как всегда на Масленицу. Ты, поговори об этом с батюшкой князем, госпожа.
   Она согласно кивнула. Остановились на крутом берегу реки. Был теплый тихий и какой - то уютный день, какие иногда бывают на исходе лета или в начале осени. Река, огибавшая город, разлилась здесь особенно широко. За ней открывался величественный вид на необъятные лесные дали заречья. Изредка виднелись колокольни церквей. Прямо посреди реки, напротив города был небольшой, тоже покрытый лесом остров. К нему направлялась большая ладья. Гребцы, сидящие в ней, как то очень слаженно поднимали и опускали весла. Донеслась протяжная грустная песня. Зачарованно прислушались, песня брала за сердце.
   - А этот остров у него есть хозяин? - спросила княгиня, ей пришло на ум, что она никогда ничего не слышала об этом острове, хотя со всем княжеским хозяйством основательно познакомилась.
   - Что понравился? - улыбнулся боярин, - конечно есть. Этим островом владею я.
   - Вот как, что же просто владеешь, или какая - то польза от этого владения есть.
   - Да есть, у меня с другой стороны рыболовецкие тони. А рыбы тут видишь сколько!
   На реке то и дело всплескивала рыба. Отдельные большие рыбины выскакивали из воды свечой и с шумом падали обратно. Неожиданно ему в голову пришла заманчивая мысль, пригласить ее на остров на рыбалку, угостить ухой. Ну, а если откажется, надо будет искать другие подходы. Попытка не пытка, попробуем. И он ринулся, как в омут головой.
   - А, что княгиня рыбачила, когда-нибудь? - Она засмеялась и отрицательно качнула головой.
   - Нет, откуда же. Татары этим не увлекаются. Правда, был один пленник русский дед Савелий. Вот он ловил рыбу и угощал меня, когда хан передал его мне в услужение.
   - Тогда позволь госпожа, показать тебе остров и рыбалку на нем. Сам я, когда есть время, с удовольствием бываю там и ловлю рыбу удочками. Особенно хорошо ловится ранним утром, но для этого плыть туда надо вечером и там ночевать. У меня там с другой стороны построен небольшой дом, вполне уютный. Ну, так как? - он остановился и робко заглянул ей в глаза.
   - Я не знаю, прилично ли будет, - прошептала она. А сама уже твердо знала, что обязательно поедет. Да и кто ей указ, разве она не княгиня и не хозяйка сама себе. Уже поняв, что она согласна и сам еще не конца поверив в это, он тихо промолвил.
   - Ну, сегодня вряд ли годится, а скажем завтра к вечеру. Погода стоит хорошая, - дождался ее кивка, - добавил, - оденься проще, госпожа, я примерно за час до заката буду ждать на причале, да не бери с собой никого, слуг у меня хватает.
   Подав ей руку, он повел ее к повозке. Положив руку ему на сгиб локтя, она вздрогнула, удивляясь твердости и надежности этой руки. Так бы всю жизнь и опиралась, пронеслось у нее в голове. Усадив ее в повозку, боярин низко поклонился и быстрыми летящими шагами пошел к своему коню, птицей взлетел в седло и в окружении дружины поскакал к городу. В душе все пело и ликовало - согласилась, согласилась. Теперь он был твердо уверен, что все у них получится.
   Вернувшись в терем, Ульяна сразу же поспешила к матери. Старой княгине нездоровилось и она, кряхтя и охая, лежала на пышных перинах в своей светлице. Едва войдя в комнату, дочь сразу же выложила новость. Она встретила на холме боярина Василия. Он пригласил ее завтра к себе на остров показать рыбалку.
   - Я согласилась матушка. Как думаешь, прилично ли это?
   - А, кто нам указ, чай князья! Тем более уже согласилась, слово дала, отказываться невместно. Мы с князем давно уже заметили ваши переглядки, и будем только рады. Князя для тебя искать негде, да и боярин, пожалуй, богаче и родовитее иного князя будет. Он предан нам, честен и благороден. Он не будет ущемлять права Илюши на княжение. А может вы нам, и еще княжичей подарите. Ну, вот только на прогулку пригласил, а я уже развела турусы на колесах, уже и замуж тебя выдала, - затряслась в неудержимом смехе княгиня, сотрясая грузным телом постель. От таких новостей она забыла про свои болезни, кликнула холопку, приказала готовить завтра утром для дочери баню.
   Ульяна плохо спала, она вскакивала с постели, металась по светлице, прижимая ладони к горящим щекам. Она чувствовала, что в жизни ее скоро грядут перемены. Она и страшилась и страстно хотела этих перемен. Чуть рассвело, она разбудила Клашу и приказала узнать, скоро ли будет баня. Заспанная девушка доложила, что баня будет через час. Едва дождавшись, захватив необходимые вещи, они с девушкой уже подходили к мыльне. Солнце только взошло, над рекой еще стоял плотный туман, было тихо и безветренно. На деревьях ни один листочек не шелохнется. Из отворенной двери предбанника дурманяще запахло травами, развешанными по стенам. Клаша быстро набрала трав, которые нравились госпоже, нарвала сухих пахучих цветов и бросила в большое корыто с горячей водой, чтобы запарились. Потом раздела княгиню, плеснула на каменку горячей воды и волшебное действие началось. Она парила госпожу горячим веником, окатывала холодной водой, снова парила, а потом заставила полчаса лежать в пахучем отваре, хорошо промыла и прополоскала ее роскошные кудрявые волосы. Княгиня возвратилась в терем, сбросив добрый десяток лет. Потом она прилегла еще отдохнуть и неожиданно крепко уснула. До обеда ее не тревожили, пусть отдохнет ей, как справедливо рассудила старая княгиня, предстоит нелегкий вечер и надо быть на высоте.
   После легкого обеда началось одевание. Тут не обошлось и без княгини матери. Она все пыталась предложить свои старые наряды, но Ульяна наотрез отказалась, и приказала Клаше открыть свои сундуки.
   - Я все - таки была любимой женой хана, и он меня любил наряжать. Ну не на свадьбу же иду, а на рыбалку. Хотя, какая из меня рыбачка, но он просил одеться проще.
   Но все равно была выбрана самая красивая нижняя сорочка из почти прозрачного малинового шелка. Ну а верхнее платье выбрали скромнее. Часа за два до заката солнца Ульяна была возле причала в сопровождении неизменной Клаши и двух холопов.
   Боярин уже ждал. Он в великом волнении мерил шагами берег. Завидев ее, поспешил навстречу. Поклонился, предложил руку. Видно было, как несказанно он рад ее видеть. Не был уверен, что придет, не пошутила ли она с ним. Возле причала покачивалась красивая расписная ладья с шестью гребцами. Все были молоды, бородаты, улыбались и с удовольствием смотрели на своего боярина и княгиню. Она отпустила своих людей и храбро подошла к краю причала. Здесь сразу попала в надежные руки боярина, который осторожно и бережно перенес ее в лодку. Там ее провели и усадили на удобную скамью, покрытую ковром. Боярин устроился рядом, гребцы мощно и дружно взмахнули веслами. Ладья плавно и быстро заскользила к острову. Ульяна опустила руку в прохладные струи, залюбовалась мощью и красотой реки, жадно вдыхала влажный и чистый речной воздух. По лицу ее блуждала счастливая улыбка. Василий, тихонько любуясь женщиной, не сводил с нее глаз. Не заметила, как прибыли на место, ладья, обогнув мыс, зашла в тихую удобную бухточку, на берегу которой среди деревьев виднелась крыша небольшого домика. Причалили к берегу. Боярин на руках вынес гостью на берег, ставя на землю, как бы нечаянно крепко прижал к себе, отчего сердце ее бешено застучало. Она даже не подозревала, что еще может так волноваться.
   Гостья огляделась. В глубине небольшой лужайки, окруженной могучими дубами, стоял красивый домик, словно теремок из сказки весь в кружевной деревянной резьбе и искусно вырезанным и красочно раскрашенным петухом на крыше. Меж двух деревьев были устроены качели. В них могли поместиться два или даже три человека. Под другой группой деревьев был врыт в землю большой сколоченный из толстых плах стол, вокруг него такие же скамьи.
   - Мы с женой и маленькой дочерью любили летом отдыхать здесь. С тех пор как не стало жены, бываю редко. Дочка повзрослела, ей уже не хочется проводить время с отцом, ее больше интересуют молодые люди. Тебе нравится здесь госпожа?
   - Да, очень. Так и хочется разуться и побегать по этому лугу.
   - А кто же мешает! Пойдем в дом, у меня там найдется одежда проще.
   В доме были две небольшие светлицы и передняя комната. Он показал ей на шкаф, где висели вышитые сорочки и разноцветные сарафаны. Внизу стояли легкие кожаные тапочки. Все ей подошло, словно было пошито для нее, даже обувь. Она покружилась по комнате, чувствуя необыкновенную легкость во всем теле. И чтобы еще лучше войти в образ, вынув шпильки из волос, перекинула свою роскошную белокурую косу на грудь, с непокрытой головой вышла на улицу. Поймав полный молчаливого восхищения взгляд Василия, тихо засмеялась. Подошла к качелям, села и стала тихо качаться. Тут же подошел хозяин, сел рядом и качели взлетели. Смеясь, как дети долго качались.
   - Ну, так что же, босиком то, - засмеялся боярин. Он нагнулся и снял с нее обувь. Залюбовался стройными узкими ступнями с высоким подъемом и тонкими щиколотками, как бы нечаянно нежно погладил и помог ей спуститься с качелей. Она, тихонько ахая от удовольствия, осторожно ступала по теплому песку и мягкой траве. Потом покружилась и, оглянувшись, благодарно посмотрела на него.
   Из кустов появились два молодых парня, одетых в длинные, почти до колен белые рубашки, перетянутых по талии крученными цветными поясками и в холщовые порты, подвернутые до колен. Они принялись сноровисто накрывать стол, выкладывая снедь из принесенных с собой больших корзин.
   - Это прислужники, старший Андрей, ему семнадцать лет, а младший Никишка ему четырнадцать. Они приставлены мной, за всем тут присматривать. Если тебе что- то понадобится, можно обратиться к ним, - боярин подвел ее к накрытому столу. Оглядывая стол, княгиня вдруг почувствовала, что очень проголодалась. Даже удивилась сама, давно уже не ощущала ничего подобного.
   На столе были: жареная курица, нарезанное толстыми кусками запеченное мясо, издавала тонкий божественный аромат, недавно закопченная стерлядь, нарезанный прозрачно желтый осетровый балык, на небольшом деревянном блюде, обложенный кусками льда корец с черной осетровой икрой и всевозможные пироги, пряники и пышки.
   На отдельном блюде лежали пахучие ломти ржаного хлеба, испеченные на поду русской печи. Они уселись, и княгиня с аппетитом принялась за еду, стараясь попробовать все. Боярин тоже отдал должное еде, он ел много и красиво, успевая с удовольствием поглядывать на гостью. Ему нравилось, как она ест, как держится за столом, со вкусом пьет из расписного кубка сладкое заморское вино.
   Парни, между тем, суетились у разложенного на берегу костра. Кострище было красиво обложено камнями. Возле него лежали две больших колоды. Видно хозяин и его гости любили вечером посидеть у огня, откуда открывался прекрасный вид на реку. Андрей приладил над костром казан с водой, которая вскоре закипела. Туда положили нарезанные крупными кусками четыре больших стерляди. И принялись колдовать: то приближая к огню, то отодвигая подальше казан, не давая сильно кипеть воде. Потом бросили соль, лук и заморские специи. Вскоре уха была готова, она была покрыта золотистым жиром, очень аппетитно пахла. Дождавшись знака хозяина, Андрей налил уху в расписные деревянные чашки и подал, сначала гостье, а потом хозяину. Рядом положил такие же расписные ложки. С удовольствием заметил, что куски рыбы не развалились, значит, уха была сварена правильно. Хозяин будет доволен. Уха и в самом деле удалась. Ульяна с большим аппетитом съела свою порцию.
   Закончив трапезу, перешли к костру, сели на удобные колоды. Стараниями парней колоды были покрыты небольшими ковриками. Рядом лежал заботливо приготовленный мелкий хворост и щепки, подбрасывать в костер.
   - Цены нет парням, все предусмотрели, - улыбнулся Василий.
   Долго сидели у костра, любуясь затихающей рекой. Княгиня вспоминала свою жизнь у татар. Хотя ей никто ни сделал ничего плохого, она жила в неге и довольстве, выполнялись ее малейшие желания. Но она жила так - же в постоянном напряжении, в страхе не столько за свою жизнь, сколько за жизнь Илюши, своего обожаемого сына. Когда он маленьким мальчиком пропал в степи и его три дня не могли найти, она помнила в каком отчаянии она прожила эти дни и уже решила, если мальчика не найдут, ей тоже незачем жить. А потом стала мечтать и строить планы, как ей вместе с сыном вернуться на Русь. Теперь, слава богу, ее мечты сбылись. Теперь она спокойна за себя и за сына и счастлива. А теперь, она надеется, что у нее появился и надежный друг. И она, улыбаясь, посмотрела в пронзительные глаза боярина.
   Он, в свою очередь, поведал ей о своей жизни. Он не всегда был так богат. От отца ему осталась захудалая деревенька и полуразрушенный боярский дом. С пятнадцати лет он работал и сколачивал свое состояние. Когда женился на боярской дочери в восемнадцать лет, небольшое приданое получил за ней. Жену он любил, но она была спокойной домашней женщиной, имела слабое здоровье и целыми днями не покидала терема, терпеливо ожидая мужа из бесконечных разъездов. Наследника он так и не дождался, у них только дочь Юлия, своенравная и избалованная. Она вьет из отца веревки. Теперь ему принадлежит почти четвертая часть княжества: рыболовецкие тони, охотничьи угодья, несколько пасек в лесах, земельные угодья. Правда земля здесь не богатая, да и ту приходится отвоевывать у леса. Недавно он занялся разведением овец. От них много пользы, два раза в год весной и осенью они дают шерсть. Из весенней стрижки делают пряжу, а из осенней катают валенки. Все это можно продать. А еще шкуры для шуб и шапок, мясо. Все идет в дело. Овца неприхотлива, корму ей надо мало. Вот так за делами и забросил я семью. Даже умерла жена и похоронили ее без меня, когда я был в отъезде - грустно закончил он. Время было за полночь, на реке заметно посвежело.
   - Заговорил я тебя, княгиня. Пойдем, провожу тебя в дом, - он взял ее за руку, помогая подняться. Заметив, что она вздрогнула, с досадой прошептал, - совсем заморозил остолоп.
   В доме было тепло и сухо. В передней комнате на столе приветливо горела свеча. В светлицу дверь была открыта, в глубине белела приготовленная ко сну постель.
   - Андрей уже и здесь побывал, незаменимый парень, - признательно подумал боярин. - Располагайся княгиня, а я пойду, посмотрю, все ли вокруг спокойно. Василий вышел, аккуратно притворив за собой дверь. Возле костра уже суетились ребята. Они залили костер, убрали все со стола, сложили в корзины продукты и унесли на ледник, который был на рыбной базе. Поклонившись, Андрей сказал, что пусть хозяин не беспокоится, они будут тут поблизости. За кустами на берегу, у них построен шалаш, где они будут спать по очереди. Некоторое время Василий, словно раздумывая, постоял на берегу, потом решившись, быстро пошел к дому.
   - Куй железо пока горячо! Когда еще такой случай представится! - шептал он. Войдя внутрь, он осторожно накинул на дверь тяжелый кованый крюк и открыл дверь в светлицу, дабы проверить, как устроена гостья. Княгиня еще не ложилась, стояла в одной малиновой шелковой рубашке у окна и гребнем расчесывала свои роскошные белокурые волосы. Кудрявой волной они накрыли ее ниже пояса, и она с трудом с ними справлялась. Услышав стук открывшейся двери, она быстро повернулась, увидела его нерешительно стоящего в дверях, выронила гребень, протянула руки и стремительно шагнула к нему в его раскрытые объятья. Руки сами собой взлетели и обняли его шею, со стоном она прильнула к нему, страстно и нежно поцеловала. Почувствовав ее губы, такие нежные и давно желанные, Василий задрожал, подхватил ее на руки и понес к постели. Их соединение было бурным и стремительным. Если бы наутро он попытался вспомнить, что и как происходило, пожалуй, и не сумел бы, все сливалось в туманный блаженный миг. Немного погодя, он с удивлением обнаружил, что Ульяна в его объятиях крепко спит. Стремясь не разбудить, он осторожно отодвинулся, тщательно укрыл ее подшитым мехом одеялом. Он был уверен, они оба испытали ни с чем несравнимый восторг, но все закончилось очень быстро.
   Хотя это и неудивительно, у него со смерти жены не было женщины. Да и при ее жизни у них никогда не было такой все поглощающей близости. Она не отказывала ему, но и страстного участия не принимала. Женщин на стороне у него не было, он не был монахом, но был целомудрен и брезглив, связей вне венца, а самое главное без влечения не признавал. Но к княгине он это влечение сразу почувствовал, как только увидел. Мало того она занимала все его мысли, он думал о ней постоянно. Да и у нее видно кроме хана не было мужчины, и там не было любви, а только признание и благодарность за защиту. Поэтому и произошел этот опустошающий взрыв чувств, - размышлял он. Вскоре он заснул, но ненадолго. Несколько раз княгиня просыпалась, крепко и требовательно прижималась к нему, и он каждый раз отвечал, тихонько удивляясь, откуда и силы взялись.
   Он проснулся, когда в комнате посветлело. По неуловимым признакам он понял, что скоро рассвет. В полутьме смутно белело лицо княгини. Он чувствовал на своем лице ее нежное свежее дыхание. Даже в своем глубоком сне она властно заявляла свои права на него. Голова ее покоилась на его плече, руками она обнимала его грудь, кудрявая грива разметалась по его плечам. Ему захотелось на реку, посидеть на своем любимом месте, на стволе поваленного дерева, посидеть, подумать, порыбачить. Он осторожно освободился от нежного груза, укрыл свою гостью одеялом и как был босой в одной нательной рубахе и холщовых штанах вышел на улицу. Там было тихо ни ветерка, над рекой стоял густой белый туман. Он со вкусом потянулся до хруста в костях, чувствуя какую - то необыкновенную легкость во всем теле, прошел по стволу дерева на свое место. Здесь с удовольствием увидел, что все готово для рыбалки. Ведерко с наживкой и ведро для рыбы висели на ветках дерева. Рядом лежала удочка. Сделал заброс и почти сразу уловил поклевку. Подсек и понял, что попалась крупная рыба. С азартом стал вываживать.
   Проснувшийся Андрей, услышал на реке шлепки и вскрики, осторожно выглянув из кустов, увидел, что боярин, стоя на стволе дерева, для устойчивости широко расставил ноги, осторожно вываживает крупную рыбину. Парень довольно улыбнулся, хорошо, что он догадался, все приготовить заранее.
   Из шалаша вылез Никишка, сходил за кусты, подошел к реке, наскоро ополоснул лицо. Настороженно прислушался, с реки донесся воркующий смех, и еще какие - то неясные звуки. Подошел к кустам, окружающим заводь и выглянул. Боярин уже не ловил рыбу, он лежал на спине, на воде возле сваленного дерева. Одной рукой он держался за сук дерева, а другой придерживал лежащую на нем княгиню. В своей яркой малиновой рубашке она выглядела на светящейся глади воды экзотическим цветком. Мерно покачиваясь в воде, они самозабвенно целовались. Никишка раскрыл рот.
   - Да ведь они любятся! - прошептал он. Но тут - же был оттащен за шиворот от кустов и получил крепкую затрещину. Удар звонко разнесся по воде. Андрей с удивлением уставился на свою руку и с опаской выглянул. Там, словно ничего не случилось, продолжали целоваться.
   - Им теперь хоть в ухо кричи, не услышат, - проворчал он, виновато взглянув на товарища. Тот, потирая затылок, сказал.
   - Теперь наверно наш боярин женится, а то последнее время он смурной какой то.
   - Дай то бог! - оба истово перекрестились.
   Скоро с реки донесся визг и смех. Андрей снова выглянул. Там хозяин учил княгиню плавать. Он показывал ей, как держаться на воде, как двигать руками и ногами, как дышать и держать голову. Не умеет плавать бедняжка, где же ей было у татар научиться - думал парень. Гостья оказалась способной ученицей. Вскоре она уже сама держалась на воде и тихонько плыла на мелководье. Затем боярин зашел на глубину по плечи.
   - Плыви ко мне! - позвал он. Счастливо засмеявшись, она с готовностью поплыла. Но потеряв дыхание, с визгом бросилась к мужчине на шею и крепко оплела его ногами. От толчка оба погрузились в воду с головой. Вскоре плюя и отфыркиваясь, боярин выплыл. Его драгоценный груз так и висел у него на шее. Когда вышел на мелководье, смеясь, взмолился.
   - Отпусти немного, задушишь ведь! Хватит, накупались, пойдем в дом. - Он на руках внес ее в дом, ногой захлопнул дверь. Дома оба разделись и насухо вытерлись полотенцами. С наслаждением и интересом разглядывали друг друга. Онемев от восхищения, он жадно смотрел на точеные шею и плечи, тонкие ключицы, чуть потяжелевшую совершенной формы грудь с дерзко торчащими розовыми вершинками, еще стройную талию. Несмело поглаживая, женщина оглядела широкие плечи, могучую грудь, покрытую вьющимися русыми волосками. Опустила глаза вниз и ахнула. Потом взяла его за руку и потянула к постели, куда он охотно пошел. На этот раз они любили друг друга медленно и не торопясь, наслаждаясь ласками и прикосновениями. Потом оба крепко уснули. Никто их не беспокоил. Проснулись оба одновременно, когда солнце было уже высоко. Одетую в строгий княжеский наряд княгиню, боярин, подав руку, чинно вывел на улицу. Там уже был накрыт стол, на костре подогревалась уха. После короткой трапезы Василий предложил княгине посмотреть его рыбные промыслы, которые располагались в полуверсте ниже по реке. Не торопясь пошли вдоль берега по тропинке. Вскоре потянуло запахом копчения. Показались промыслы, на берегу были амбары, просторный ледник, где хранились бочки засоленной рыбы, ящики копченой, небольшие бочоночки черной икры. Возле большой кучи только что пойманной рыбы суетились работники. Они сортировали ее для засолки и копчения, тут же вспарывали и закладывали в бочки или в большие деревянные чаны с рассолом. Увидев княгиню с боярином, работники, оставив работу, низко поклонились, украдкой бросая на них заинтересованные взгляды. Без сомнения им было известно, какие отношения связывают их господина с княгиней, и они своими взглядами показывали, что одобряют их.
   А в оставленном лагере ребята наводили порядок. Они подобрали разбросанную мокрую одежду боярина и гостьи. Держа на распяленных руках, долго разглядывали, диковинный золотой узор из зверей и птиц на шелковой рубашке княгини. Удивленно качая головами, вдыхали, идущий от нее чудный запах. Потом прополоскали одежду в реке и повесили на веревочке за домом.
   Солнце клонилось к западу, праздник закончился, надо было ехать домой. Когда все осмотрели, боярин распорядился отобрать двух полусаженных живых осетров, ящик копченой стерляди и бочонок черной икры в дар старой княгине. У причала уже покачивалась нарядная ладья, гребцы были на месте. Василий помог княгине и усадил ее на то же место. Сам устроился рядом. Ульяна недоуменно хмурилась, слова, которые она надеялась услышать, так и не были сказаны. Она любовалась осетрами, которые на длинных бечевках плыли за ладьей, боярин приказал доставить их в княжеский терем живыми. Василий сидел строгий и задумчивый, не понимая, чем испортил настроение княгине. Добрались быстро, на причале уже ожидала легкая повозка. Он усадил княгиню, сам устроился рядом.
   - Провожу, - промолвил он, словно, отвечая на вопросительный взгляд княгини. Помолчали. Затем, он решительно взял ее руки в свои и прямо спросил.
   - Так пойдешь за меня замуж Уля? Очень ты люба мне, я уж и не знаю, как смогу без тебя жить теперь! Ведь я вроде бы, не ровня тебе. Что скажешь?
   - А и пойду! - сверкнула она яркой синевой повеселевших глаз. - Я уже думала, что не дождусь от тебя предложения, мало ты себя ценишь, ты очень заманчивый жених, - усмехнулась она. Он осторожно привлек ее к себе. Сердце его бухало в груди, как молот. На лице разлилась счастливая недоверчивая улыбка. Подъехали к княжеским воротам. Боярин помог сойти княгине и проводил до ворот. Поклонившись, спросил.
   - Так, когда засылать сватов, госпожа?
   - Да, хоть и завтра! - рассыпалась звонким колокольчиком, уже скрываясь за воротами.
   Во всех окнах терема белели любопытные лица. Все ждали счастливых перемен. Боярин торопливо заскочил в повозку и приказал немедля ехать, впереди было много дел. Ульяна сразу же зашла в светлицу нетерпеливо ожидавшей ее матери. С порога объявила.
   - Завтра надо сватов встречать! - потому что знала, нетерпеливый жених долго ждать не будет. Поделились новостью с князем, и в тереме началась великая суета. Послали гонцов к Ильясу и к Рязанским сватам. Свадьбу будут играть, скорее всего, на Покров день. И поселяне примут участие. Ульяна уже поговорила с отцом о просьбе боярина устраивать осенью игры и состязания.
   Назавтра после полудня прибыли сваты. В украшенной повозке ехала дородная сваха, тетка боярина в роскошной шали, вся увешанная лисьими хвостами. Боярин и свита ехали верхом на конях. Их сопровождала толпа любопытных, слух уже пронесся по городу, шныряли вездесущие мальчишки. Гостей провели в парадную залу, где уже сидели в праздничных одеждах князь с княгиней. Всех усадили на стоящие вдоль стен широкие лавки, сватью провели на почетное место. После приветствий и вопросов о здоровье, сваха начала неторопливый разговор, что у вас, дескать, имеется дорогой товар, а у нас богатый купец, нельзя ли нам как то сладиться и купить у вас этот товар. Ну конечно купец вот он, она указала на боярина, который смущенно поклонился, мы хотели бы взглянуть на товар. Так ли он хорош, как идут слухи.
   Ближняя боярыня вывела невесту. Одетая скромно, но к лицу, она не чинясь, поклонилась гостям. Гордую голову, обернутую пышной косой, покрывал сложный головной убор, с малым количеством украшений. Синие сияющие глаза сразу же нашли Василия, который при ее появлении встал и, прижав руку к сердцу, низко поклонился. Словно невидимые искры проскочили между ними, и всем присутствующим сразу стало ясно, что эти двое любят друг друга. Правду говорят, что любовь не спрячешь, она все равно заявит о себе. И глядя на них, таких еще молодых и красивых, каждый невольно подумал, как милостив и справедлив господь, коли свел вместе этих двоих.
   - Ну, что дочка, боярин Василий прибыл свататься, он просит твоей руки. Мы тебя неволить не будем, коли мил, сама решай.
   Прямо поглядев, в сияющие синим светом любимые, вдруг оробевшие глаза, еще раз поклонясь, промолвила.
   - Я согласна, батюшка! - и сопровождаемая боярыней, вышла из залы. Все обрадовано загалдели, боярин с облегчением опустился на свое место.
   - Ну, что ж согласие получено! А, теперь гости дорогие, милости просим в столовую палату. А мы с будущим зятем кое - что обсудим, - прогудел князь Михаил, приглашая боярина следовать за собой в деловую светлицу.
   - Ну, как ты видно уже догадался, обсудим приданое.
   - Да не нужно мне никакого особого приданого, я достаточно богат, - отмахнулся боярин.
   - Это нам известно, но все же, не холопку замуж берешь, княгиню, - обиженно промолвил князь.
   Боярин развел руками.
   - Воля Ваша князь батюшка, я слушаю.
   - Основной наследник у нас княжич Илья, но и за дочерью мы даем две процветающие деревни с землями и промыслами, третью часть всего скота, лошадей и овец, пригнанных из орды. Там вроде бы есть еще принадлежащие дочери с внуком стада, если пригонят, получишь и оттуда. Это основное приданое, ну и деньги и драгоценности. Все, что принадлежит ей и что она сама захочет взять. Согласен ли ты?
   - Да, князь батюшка, благодарствую! - боярин маялся при этом разговоре, и был рад, когда он, наконец, закончился. Но все - таки его практичный ум, быстро сообразил, что теперь его дела с разведением овец и лошадей пойдут значительно быстрее и успешнее.
   Обо всем договорившись, князь и боярин вышли к гостям. Здесь объявили, что венчание состоится после уборки основного урожая на Покров день. Будут игры и состязания. После небольшой трапезы сваты отправились домой. Первой выскочила нарумяненная веселая сваха. Скатившись с крыльца, она выхватила у рыжего холопа метлу и теперь воинственно размахивала ею. Когда под смех и улюлюканье собравшейся толпы, он попытался метлу отнять, она два раза ловко огрела его по плечам, но трофей не уступила, так с метлой и уселась в повозку. Холоп сконфуженно отступил. Толпа восторженно взревела, на крыльце показался боярин со свитой. Подвели коней, Василий молодцевато вскочил на своего вороного известного всему княжеству красавца жеребца. Он, как влитый сидел в седле, складки лазоревого шелкового плаща накрыли круп коня, волосы стягивал блестящий обод с вделанными в него драгоценными каменьями. Все залюбовались им. Боярин был несказанно красив. На восторженные крики толпы, сдерживая горячившегося коня, он поднял в приветствии правую руку и крикнул.
   - Благодарствую, люди добрые! - И вместе со свитой выехал с княжеского двора. Толпа повалила за ними.
   - Самый завидный жених в княжестве, хоть уже не молодой, - перешептывались девушки и молодицы. - Да и она ему под стать, завидные женихи - для завидных невест.
   Начались приготовления к свадьбе. Были разосланы приглашения, но на много гостей не рассчитывали, особенно, издалека, боярин женится - не князь. От сына Ильи прискакал гонец, что на свадьбе будет только молодой князь со свитой, молодая княгиня Ольга ввиду ее особого положения, приближались роды, останется дома. Из Рязани за дальностью пути, скорее всего не будет никого.
   До свадьбы оставалось меньше месяца, но влюбленные и этого не могли ждать. Боярин через своего холопа условился о тайных свиданиях и почти каждую ночь, если не был в отъезде, навещал Ульяну. Уходил от нее уже перед рассветом. Они и не подозревали, что об их тайне знали полтерема, слуги им помогали, даже старая княгиня была в курсе. Ну и пусть, думала она, молодость проходит быстро, они и так уже много потеряли.
   Страстные тайные свидания не прошли бесследно, перед самым венчанием Ульяна с волнением обнаружила, что снова станет матерью. Жизнь продолжалась.

Глава 21

   Пролетели года. Они выдались спокойными и сравнительно счастливыми для новых поселенцев в диком поле. Со стороны степи если и были набеги, то они носили случайный характер, небольшими отрядами или даже отдельными грабителями и большого урона не принесли. За эти годы поселение, к которому прибился Тарас, обустроилось и укрепилось. Жители под руководством умного и рачительного старосты не только укрепили свое селение со стороны степи, но и соорудили земляной вал и забор от реки. Спуск к реке закрывали крепкие ворота. Также массивные ворота были поставлены в узком проходе между скал, где был выход в степь к полям и огородам. Они были закрыты днем и ночью, а на скале стоял дозорный, который свистом оповещал селение, если видел в степи, что - то подозрительное. Но пока бог миловал, в степи было спокойно.
   За эти годы Тарас с Настей построили крепкий дом, основание которого было сделано из камней, скрепленных глиной, и только несколько верхних венцов было из бревен. Леса было мало, его берегли. Разработали и очистили от камней большой участок земли под огород. Обзавелись скотом: в хозяйстве имелись две лошади, козы и овцы, а также куры и гуси. И семья увеличилась. У них было четверо детей, два парня и две девочки. Старшему Степану пошел десятый год, младшей Аленке два года. Дети росли здоровыми и смышлеными, старшие уже по мере сил помогали семье.
   За это время Тарас почти каждый год навещал Степанову балку, обычно это было в конце лета, когда созревали орехи и грибы, которые в балке росли в изобилии. Только один раз, с ним ездила Настя, а каждый раз не выходило, так как так уж получалось, что жена или готовилась рожать, или на руках у нее был маленький. Так что в основном Тарас ездил туда с ребятами Петроком и Федькой, которые за эти годы подросли и превратились почти во взрослых парней. И каждый вечер сидели на колоде под старой липой на холме, откуда открывался красивый вид на реку, хороводились с девчатами. Играли в разные игры, плясали или рассказывали истории. Селение было небольшое, молодежи было мало, но вместе с теми, кому было тринадцать - четырнадцать лет, десятка два набиралось. Но Петроку было уже двадцать лет, взрослый мужик, жениться пора, и малолетки его не интересовали. Хотя одна из них Дуняша, хорошенькая белокурая девчушка не сводила с него восторженных влюбленных глаз. Совсем недавно началась ее связь с луной, забродили неведомые соки, забурлила молодая кровь. На лице появилось и так и осталось мечтательное выражение. Глаза ее, как подсолнух солнце, всегда находили Петрока и упорно задерживались на нем. Парень только досадливо отмахивался. Его глаза искали молодицу Варвару, муж которой часто отлучался из селения. Но она была строгой и верной женой, и парень вздыхал напрасно.
   В этом году в конце весны прошли обильные дожди, а в июне пришла настоящая жара. Быстро пошли в рост посевы, а с ними и сорняки. Их надо было срочно выпалывать, а то заглушат все еще слабые всходы. Поэтому каждое утро все дети, начиная с семи лет, выходили в степь, вырывать сорняки. С ними для охраны отправлялись двое или трое верховых, вооруженных луками и саблями, а со скалы за степью наблюдал сторожевой. Только после того, как он посылал знак, что в степи все спокойно, открывались ворота и дети выходили в степь на работу.
   Вот и сегодня дети веселой шумной стайкой высыпали за ворота. Громко разговаривая и смеясь, они весело бежали к полям, громко споря, кто быстрее сделает свою работу, они не понимали, что это очень опасно, что в любое время может прийти беда из этой враждебной степи. Участок Дуняши находился дальше всех в степи. На более высоком месте, значит, и на более сухом. Земля была с большой примесью песка, и сорняков было меньше. Она облегченно вздохнула, девочка не любила пыльной и грязной прополки. Ей больше нравилось работать на сенокосе. Нравилось пышное душистое разнотравье, как шуршит подрезаемая острой косой трава. Она, как и другие девочки ее возраста, уже ловко управлялась с косой. Но и полоть тоже было надо, а, то дружно поднявшиеся всходы проса совсем зарастут. Причем полоть надо было срочно, а то, просо пойдет в стебель, и в него не влезешь, не помяв посевы. Повязав большой передник, она, по взрослому, вздохнула и принялась за работу. Тем более, что красоваться сегодня было не перед кем, среди стороживших детей верховых не было Петрока. Староста отправил его на другую работу.
   Дети рассыпались по полю, вырывали сорняки, складывали в передники и выносили на межу. Нежную вьющуюся бересту, складывали отдельно. Ее по охапке возьмут в селение, ее очень любили козы и коровы. Чтобы они больше давали молока, им скармливали эту траву во время вечерней дойки. Особенно детям докучал осот. Он вымахал большой и колючий. Его приходилось вытаскивать из земли двумя руками, обмотав ладошки лопухами. И все равно, несмотря на все эти предосторожности, руки детей были исколоты и исцарапаны.
   Было уже далеко за полдень, когда Дуняша прополола все поле. Она спустилась к родничку, который был устроен возле леса в низине. Напилась прохладной чистой воды и умыла лицо. Потом по необходимости забежала в кусты. Возвращаясь к родничку, заметила большую муравьиную кучу, остановилась и стала с любопытством наблюдать кипучую хозяйственную деятельность этих неутомимых трудяг. Она вообще любила смотреть за жизнью всяких букашек, что они делают, едят, где живут. За что не раз получала от матери.
   - Ну, блаженная, - ворчала она, - опять, на что - то уставилась.
   Вот и теперь она зачарованно смотрела на дорожку муравьев, которые строго по три в ряд, деловито бежали в одном направлении. Она тихонько пошла вдоль дорожки, которая привела ее к старой березе, на стволе которой темнело красноватое пятно. Присмотревшись, она увидела, что это были раздувшиеся от выпитой крови комары, к которым и устремлялись деловитые муравьи. Втроем они приближались к комару, средний сразу разворачивался, а два крайних подхватив с двух сторон комара, грузили его ему на спину, и троица отправлялась в обратный путь. Причем уже по другой дорожке, чтобы не мешать встречным муравьям.
   - Ну, вот и на вас нашлась управа, - тихо засмеялась девочка. Она так засмотрелась на муравьев, что и не слышала, как со скалы раздался свист, дети побросали работу и в сопровождении верховых скрылись за воротами. Не слышала сзади тихого шороха. Потом ее ударили по голове, накинули на голову мешок и куда-то потащили. От ужаса она потеряла сознание.
   Очнувшись, она поняла, что лежит связанная и завернутая в попону на спине бешено скачущей лошади. Во рту у нее был кляп, на голове мешок. Она задыхалась от нехватки воздуха. Все тело болело, от охватившего ее ужаса, она вновь погрузилась в спасительное беспамятство. Вновь девочка пришла в себя, когда почувствовала, что на нее плещут прохладной водой. Она была развязана и полностью раздета. Ее похититель обливал ее водой и внимательно разглядывал свою добычу. Это был крепкий широкоплечий мужчина, лет сорока, с черными, седеющими на висках волосами, с красивой, также жгуче черной бородой и усами. Разглядывая ее, он довольно засмеялся, сверкнув крупными белыми зубами. Некоторое время он раздумывал, видимо, решая, что с ней делать. Потом поднялся на берег и внимательно огляделся и прислушался. Вокруг было все спокойно. Он спустился, отвязал коня и пустил его пастись. Тот жадно принялся хватать траву. Еще раз оглядел девочку. Она уже вполне оформилась. Маленькие грудки выглядели вполне зрелыми. В черных непроницаемых глазах зажегся плотоядный блеск. Похоть пересилила алчность. Он еще раз прислушался, боясь быть захваченным врасплох, потом деловито заткнул девочке рот кляпом и, не раздеваясь, навалился на нее. Она пыталась сопротивляться, но он стукнул ее кулаком и погрозил еще. От страха она зажмурила глаза, от резкой боли вновь потеряла сознание.
   Когда очнулась, была уже ночь, на небе была полная луна. Она лежала неодетая, прикрытая от комаров попонкой. Ее похититель возился у небольшого бездымного костра, на котором варилась в походном казане похлебка. Ее запах и разбудил Дуняшу. Уже дня два она не пила и не ела. Очень хотелось, есть, но сначала бы попить хоть глоточек воды. Заметив, что она пошевелилась, мужчина подошел, приподнял ей голову и поднес к ее губам кружку с водой. Давясь и захлебываясь, она жадно напилась. Потом он снял с кустов ее одежду, которую пока она спала, он постирал в реке, и бросил ей. Знаками показал, чтобы оделась. Она быстро и торопливо выполнила приказание. Он довольно усмехнулся. Потом принес ей миску похлебки и черствую лепешку. Налил себе, сел у костра и жадно принялся за еду. Насытившись, собрал вещи, погрузил их на коня, посадил девочку впереди себя, сделал строгий знак, чтобы молчала, вскочил в седло, и они отправились в ночь. Он ехал уверенно, видимо, хорошо знал дорогу. А девочка, сидя впереди него и стараясь не касаться мощного тела, горестно размышляла, что же теперь с ней будет. Наверное, он решил оставить ее себе, и продавать не будет. От своих селян, побывавших в плену, она знала, что пленников на продажу, особенно молоденьких девушек, берегут и ничего с ними не делают, чтобы продать дороже.
   В пути несколько раз останавливались на ночевку, и покормить лошадь. И каждый раз, словно не в силах совладать с охватывающей его похотью, он насиловал девочку. Иногда несколько раз за остановку. Она уже знала этот его горящий страстью взгляд, крепко зажмуривала глаза и молила бога, чтобы поскорее все закончилось. Иногда, даже на короткой остановке, в укромном месте привязав рядом лошадь, он стаскивал ее на землю, кидал небольшую попонку и, положив девочку на спину, наваливался на нее. И она, крепко зажмурив глаза и ухватившись пальцами за траву, стараясь думать о чем-то другом, молча, все сносила. Иногда она открывала глаза и смотрела на стоящую рядом лошадь, которая косила на возящихся людей задумчивым лиловым глазом. Но похититель довольно бережно относился к девочке, не мучил и не издевался.
   Так ехали они дня четыре. И когда на ржание их лошади послышалось ответное ржание, Дуняша поняла, что лагерь близко.
   Вскоре показалось кочевье. На лугу в месте слияния двух рек стояло несколько фургонов, десятка полтора, горели костры, на которых готовилась пища. Рядом паслось небольшое стадо овец и коз. С радостными криками от лагеря пошли навстречу люди, в основном женщины и дети. Впереди шли две женщины, старшая лет сорока в окружении пятерых детей и совсем молодая стройная женщина с длинными черными косами, в которых позвякивали мониста. На руках у нее был ребенок года полтора, красивый черноглазый малыш, который радостно тянул ручки к отцу. Все уставились на девочку. Приехавший мужчина спешился и осторожно снял девочку с седла. Когда какой - то мальчик хотел ткнуть ее палкой, он резко отдал приказ и все сразу отошли в сторону. Молодая женщина, что-то гневно сказала ему, но он ее резко оборвал. Дуняша поняла, что эти женщины - жены ее хозяина и что они очень недовольны тем, что он ее привез. Даже не тем, что привез, а в каких он с пленницей отношениях.
   И действительно, сразу последовали перемены. По тому, как все беспрекословно повиновались ему, девочка поняла, что он здесь главный, вроде старосты у них в селении.
   Его семье принадлежали три фургона. Один был освобожден от вещей, там была устроена постель и туда поселили девочку. Ее накормили, приказали сидеть в фургоне и оставили в покое. После долгой изнурительной дороги она крепко уснула. А ночью к ней пришел хозяин. Она узнала, что его зовут Александр, младшую жену - Зарика, а их малыша Рустам. Утром, выйдя из фургона, она наткнулась на ненавидящий взгляд молодой женщины и поняла его значение. Как не крути, хоть и против своей воли, она заняла в постели мужа ее законное место. Так и потекли дни, она все время находилась или в фургоне или возле него. Никто на нее не обращал внимания, даже дети оставили ее в покое, только наблюдали издали. А ночью, если не бывал в отъезде, приходил Александр. Но однажды и в ее жизни произошли перемены. Она сидела в тени фургона, когда почувствовала, что ее дернули за руку. Оглянувшись, она увидела маленького Рустама, который подполз и, держась за нее, встал на ножки. Что-то, лопоча, требовательно протянул ручонки, просясь на руки. Сердце ее так и рванулось к малышу, но она опасливо оглянулась на Зарику, наблюдающую за ними. Когда та разрешающе кивнула, девочка порывисто подхватила малыша на руки. Он сразу обхватил ее за шею и радостно засмеялся. С тех пор они стали неразлучны, она носила малыша на шее, обхватив за ножки, играла с ним, кормила с ложечки кашей. Она уже была не одна. Но однажды произошел такой случай. Утром Зарика дала ей миску с кашей и приказала накормить мальчика. Дуняша с утра чувствовала себя вялой и больной, а тут от запаха каши ей вообще стало плохо. Она сунула миску с кашей обратно матери и кинулась за фургон, где ее тут же вырвало. Женщины понимающе переглянулись, и, выйдя из-за фургона, она неожиданно встретила сочувствующий взгляд младшей жены.
   С некоторых пор она стала с трудом выносить приходы по ночам хозяина, ей заранее становилось плохо. И однажды, как загнанный в угол зверек, она больно укусила его за руку. Он вытащил ее из фургона, и в кровь исхлестал кнутом. А потом сел на коня и умчался в степь. Так она и лежала, скорчившись от боли возле фургона, когда к ней утром подошли жены хозяина. Они сняли с нее окровавленную рубашку, промыли соленой водой раны и смазали пахучей мазью. А через три дня, когда немного поджили раны, хозяин снова пришел к ней. За ней ухаживала Зарика, в глазах женщины зрело решение.
   Уже два месяца девочка жила в лагере у кочевников. За это время лагерь три раза переместился на новое место. Они все время ехали на восход солнца, все дальше и дальше удаляясь от родины девочки. Теперь они снова были в пути. Через неделю остановились на новом месте, на берегу неширокой реки, спокойно текущей в пологих берегах. Река текла с севера на юг. Девочка с тоской часто смотрела на север. Она знала, что где там, на севере в густых лесах живут русские люди.
   Наблюдая жизнь кочевья, Дуняша видела, что они ничего не делали, даже не разводили скот. То небольшое стадо овец и коз, служило для пропитания. В основном они жили кражами и разбоями, или что-то меняли. Но они совсем не были бедны. В кошельке у хозяина звенели монеты. Как то после очередного налета был устроен праздник. Из украденных овец наварили полные котлы мяса. Жены хозяина надели красивые яркие платья, а он сам красовался в малиновой шелковой рубашке, подпоясанной широким кожаным ремнем отделанным серебром. В левом ухе была большая золотая серьга, а на пальцах перстни. Он важно приосанился и горделиво посмотрел на Дуняшу. Девочка с удивлением поняла, что так он оделся для нее. Он хотел ей понравиться! Веселились и плясали до утра, а днем лагерь отдыхал.
   На новом месте пока лагерь устраивался, хозяин и еще двое верховых переплыли реку и отправились разведать все вокруг, нельзя ли чем поживиться. Они вернулись на следующий день к вечеру. Немного отдохнули и большим отрядом в десять всадников отправились обратно. На расстоянии дневного перехода они нашли большое стадо овец, почти бесхозное, возле него только были две собаки. Стадо двигалось на восток, надо было успеть пока не ушли далеко. Украсть из такого стада десяток другой, даже и заметно не будет. А с собаками за долгую практику они научились управляться. Они их просто прикармливали. Хозяин сказал женам, что они вернутся через четыре пять дней. В лагере для охраны остались четверо мужчин. Обычно, когда уезжал, хозяин приказывал на ночь связывать пленнице руки и привязывать к фургону.
   Так и в этот раз Зарика вечером все исполнила, но по тому, как решительно женщина взглянула на нее, девочка поняла, что ночью что-то должно произойти. Когда в лагере все затихло, и она уже засыпала, возле фургона послышался шорох. Появилась Зарика и, знаками приказав ей молчать, развязала ее, причем концы веревки разлохматила так, что создавалось впечатление, что девочка сама освободилась. Она за руку вывела пленницу из фургона, дала ей в руки мешок с заплечными ремнями, темный теплый халат с башлыком и кожаную обувь с завязками и тихо повела вверх по берегу реки. Ночь была светлой, лунной, хотя луна то и дело скрывалась за облаками. Лагерь крепко спал, об этом позаботилась старшая жена хозяина, в вечерний чай была добавлена изрядная доля сонной травы.
   Когда лагерь скрылся из виду, Зарика приказала ей одеться и обуться, надела ей на спину мешок и властно указала на север.
   - Уходи! - Резко сказала она. Когда пленница не поверила и недоуменно уставилась на нее, женщина выхватила кинжал и замахнулась, еще раз указывая на север. Девочка поняла, что ее прогоняют, и нерешительно сделала несколько шагов. Потом оглянулась и благодарно помахала своей освободительнице рукой. Та в ответ подняла руку и через мгновение исчезла. Дуняша быстро пошла, а потом, низко пригнувшись, побежала.
   Она бежала всю ночь, только изредка останавливаясь перевести дыхание. На рассвете она выбежала на берег небольшой, но бурной реки, которая текла с запада и впадала в ту реку, по берегу которой она бежала всю ночь. Новая река по берегу была покрыта кустарником, даже кое-где росли деревья, и у девочки возникло желание спрятаться в этом лесу. Но потом она подумала, что и искать ее, скорее всего, будут здесь, и устремила свой взгляд за реку. Там леса не было, голые обрывистые берега с небольшими редкими кустиками лозы. Только на самом мысу было свалено в воду большое кряжистое дерево, вырванные корни высоко торчали над землей. Но ей было нужно на север, а река текла именно оттуда. И девочка решительно спустилась к воде. Течение было стремительным, вода завивалась бурунами, видно там были ямы. Она пошла вверх по реке, выискивая течение спокойнее. Потом сняла всю одежду и обувь, сложила все в мешок, который пристроила на голову и рыбкой скользнула в воду. При этом подумала, хорошо, что в лагере не знали, что она прекрасно плавает, как все дети, выросшие у реки. Течение подхватило ее и вынесло к самому мысу. Когда ноги коснулись дна, она выбралась на берег. И вовремя, на противоположном берегу раздался конский топот. Она заметалась по берегу, ища, где спрятаться. Быстро спрятала в осоке мешок, снова скользнула в воду, подплыла к поваленному дереву и укрылась среди корней. Вода ей доставала до шеи, но дно было песчаное. Она встала на дно, крепко ухватилась руками за скользкие корни и осторожно выглянула. На берег вылетело четверо верховых. Это были те, что остались в кочевье. Хозяина среди них не было, и она с облегчением вздохнула, значит, он еще не вернулся. Верховые постояли на берегу, внимательно осмотрели противоположный берег, реку, о чем - то поспорив, поскакали на запад вдоль реки, внимательно осматривая кусты. Девочка горячо помолилась, что не выбрала этот путь. Она сидела в воде, пока совсем не замерзла. Вокруг было тихо, она выбралась из воды, прячась за корнями дерева, быстро оделась, накинула на голову башлык и, пригнувшись, быстро побежала дальше на север. Издали ее можно было принять за бегущего зверька.
   Долго бежала под берегом, изредка останавливаясь перевести дыхание, внимательно оглядывала степь. Потом почувствовала, что сильно проголодалась. Она ничего не ела уже вторые сутки. Иногда спускалась к реке и торопливо зачерпывала ладошками воду. Потом все ее мысли сосредоточились на мешке, что - то ведь положила туда Зарика. Вдруг там какая-то еда. И она стала присматривать место для отдыха. Наконец нашла подходящее место. Под обрывистым берегом был навес. Под ним была тень. Со стороны реки это укромное место закрывали кусты лозы. Она поднялась на берег и еще раз оглядела степь. Вокруг было тихо и пустынно. С берега ее убежища было не видно. Она осторожно спустилась, стараясь не оставлять следов и стала устраиваться, разровняла песок, чтобы можно было лечь, потом с замиранием сердца развязала мешок. В нем были завернутый в тряпицу большой кусок вареного мяса, несколько лепешек, мешочки с мукой и размолотым сушеным мясом, небольшой походный казан, деревянная ложка, трут и огниво, нож, полотенце и вязаные из шерсти чулки. Она горячо помолилась за Зарику, чтобы ей не очень досталось от мужа, когда он вернется. Все - таки она хорошая, добрая женщина с благодарностью думала она.
   Девочка жадно поела, напилась из речки воды, подложила под голову мешок, укрылась халатом и крепко уснула. Видно со страху, даже живот ее не беспокоил.
   Проснулась она уже ночью от шороха. Недалеко от нее стоял, какой - то зверь, похожий на собаку, только хвост был длинный и пушистый. Он смотрел прямо на нее, глаза его ярко светились. Когда она шевельнулась, он отпрыгнул в сторону и исчез. По положению луны она поняла, что ночь только началась. Еще раз немного поела, чтобы не останавливаться по дороге. Вырезала ножом из лозы крепкую палку и отправилась дальше. Идти стало легче, она ощупывала дорогу палкой, чтобы не провалиться в сурчиную нору, их в пути было множество. Так она шла несколько дней. Когда встречались ручьи или небольшие речки, она или переплывала их, или переходила вброд. Хлеб и мясо давно закончились, она размачивала сушеное мясо в воде, добавляла туда муки и тем питалась. Разжигать костер она боялась, чтобы дым не привлек недоброго внимания. Она знала, что кочевники в степи очень далеко чувствуют запах дыма. Речка становилась все уже и уже. По берегам ее стали встречаться кусты смородины и заросли ежевики. Она ела их ягоды.
   Однажды она едва избежала большой беды и нового плена. По берегам, ставшей совсем уже узкой речки сажени в три не больше, шли сплошные заросли лозняка, смородины и ежевики. В одном месте было большое свободное пространство, она уже хотела перебежать его, но ее внимание привлекли крупные черно сизые ягоды ежевики. Она не удержалась, присела, и стала, их жадно есть. В следующий миг из-за холма показался большой отряд всадников. Она едва успела спрятаться в кустах и замерла. Они проехали совсем рядом, она даже разглядела их лица. Это был отряд татар, не останавливаясь, они переправились на другой берег и поскакали дальше. Видно тут была постоянная переправа, земля была вся истоптана конями. Еще долго лежала в зарослях беглянка и только с наступлением ночи вылезла из своего укрытия и побежала дальше.
   Она уже потеряла счет дням, что была в пути. По ночам стало холодно, еда давно закончилась, она питалась одними ягодами, совсем обессилела и оборвалась. Но стали попадаться островки леса и вот однажды речка стала петлять в сплошных зарослях лозняка. Сквозь него было не пролезть, и Дуняша поднялась на высокий берег и пошла по нему. Вдали на высоком холме показался большой лес, она решила на день спрятаться в его зарослях. Ей было очень плохо, голова кружилась и болела, снова вернулась тошнота. Возле большого камня она услышала журчание воды. Она подошла и увидела родник, обложенный бревнышками. На камне стояла деревянная кружка. Она взяла ее, зачерпнула воды и напилась. От студеной воды ей совсем стало плохо и, проваливаясь в беспамятство, она прошептала.
   - Значит, сюда приходят люди.

Глава 22

   В это утро Еремей стройный подбористый восемнадцатилетний парень встал еще затемно. Надо было проверить поставленные накануне плетенные из лозы верши на речке Вязовке. Он тихонько оделся, чтобы не потревожить бабку Марию, но она последнее время спала всего ничего, и когда он вышел, уже хлопотала в хлеву с коровой.
   За эти годы много воды утекло. Афоня с Онюшкой поженились и уже нажили двоих детей. Все вместе построили для них дом в Дарькино. А у Дарьки с Иваном уже четверо, два сына и две дочки. Живи да и радуйся. Но в этот год и к ним на подворье пришла беда.
   Глубокой осенью повстречал дед Илья в лесу медведя. Уже выпал первый снег, а зверь еще не залег на зиму, видно что-то ему помешало. А у деда даже копья не было, только лук, да нож за поясом. Ну, от лука было уже мало пользы, когда зверь появился перед дедом. Он сердито рыкнул и кинулся к деду, тот едва успел выхватить нож. Но видно силы были уже не те, да и зверь попался молодой и матерый. Дед успел воткнуть ему нож под левую переднюю лапу, но видно не смертельно, зверь основательно помял его.
   Когда под вечер бабка Мария, почуяв, что дело неладно, послала внука на розыски, тот нашел дедушку израненным и без памяти, а невдалеке лежал мертвый, большой, медведь. Много их было на его веку, но этот оказался роковым. Ерема подхватил деда на руки и понес. Пока бабка Мария хлопотала над дедом, он сбегал в деревню и на двух подводах вывезли мясо, чтобы не растащили звери. Медведь был молодой и жирный, отъелся за лето на ягодах. Почти всю зиму проболел дед Илья, но не поправился старый, он все время кашлял кровью, видно, какую-то важную жилу порвал ему медведь. Чем только не пользовала его бабка, и медвежьей желчью и жиром и отварами всяких трав. Ничего не помогло. Видно пришел его час. Мария сидела возле него безотлучно. Он сильно похудел, черты лица заострились, но даже в старости и болезни Илья был красив. И соколиный взгляд его пронзительных синих глаз был по-прежнему, острым. Он умер под Масленицу. Почуяв конец, попрощался со своей верной спутницей. Нежно гладя ее руки, он едва слышно шептал.
   - Ну, прощай моя ласточка, не поминай лихом! Все - таки мы с тобой прожили неплохую жизнь. Пусть дочка была одна, зато внуков пятеро, да уже шестеро правнуков и если бог даст еще будут. Полдеревни мы с тобой заселили. Ты не плачь и не горюй, я за вами за всеми смотреть буду, - он тихо отнял руку и замолчал. Когда Мария посмотрела на него, он уже не дышал. Смерть Ильи положила начало деревенскому погосту. Место для него выбрали на опушке леса, на полдороге в деревню. Теперь, кто бы, не шел в деревню, или из нее на Степаново подворье, обязательно навещал деда. А бабка Мария иногда и два раза в день. Утром, отгоняя на пастбище скотину, а вечером приходя за ней, она обязательно заглядывала на могилу, советовалась с Ильей и рассказывала все новости.
   Вот и в это утро, подоив корову, она выгнала ее, козу, несколько овец с ягнятами, теленка на пастбище. Вот и вся скотина, которую они оставили себе, когда стали в дубраве жить вдвоем с Еремушкой. Остальную живность отправили в деревню, Ивану с Дарькой и Афанасию с Онюшкой. Они молодые пускай занимаются. А им и этого хватает. Внук занят на полях, заготовкой дров, охотой да рыбалкой, а она управляется по дому, да вот еще смотрит за скотиной. Она нашла место с хорошей сочной травой, привязала старую овцу на большую длинную веревку. Теперь все это небольшое стадо будет держаться возле нее, а теленок никуда не уйдет от матери.
   Управившись, она торопливо пошла к могиле и села на скамейку из обрезков березовых колышков, которую смастерил для нее внук. Ей так хотелось рассказать деду сон, увиденный ею сегодня. Она рано проснулась, и этот сон не давал ей покоя. Мария осмотрела могилу, нет ли какого мусора, поправила цветы в глиняной миске, удобно уселась и сразу же начала.
   - Видела я Илюша странный сон, и вот теперь раздумываю, что бы это значило. Выхожу будто бы я утром из избы, а у нас на поляне сидит красивая белая лебедушка. Сидит и так печально на меня смотрит. Я к ней подхожу, а она смотрит на меня и никуда не улетает. Я ближе подхожу и вижу, что у нее будто бы крылышко поранено, и лететь она не может. Я взяла ее на руки и понесла в избу. И тут проснулась и все думаю, может быть, кто-то из наших заболел, может у Алены, что- то не так, или гостей каких то, надо ждать?
   - Еремушка поехал на Гнедке верши проверить, он поставил на Вязовке, - перешла она к житейским делам. - Может быть, уже вернулся, пойду печку топить надо, кормить его завтраком, - засуетилась она, шустро поднялась со скамейки и заспешила к дому. Уже подходя, заметила вышедшего из леса внука. Он вел коня в поводу, а поперек седла лежал какой- то груз. В который раз подивилась, как сильно смахивал внук на молодого Илью, когда она его первый раз увидела на реке в далекой Рязанщине. Живая копия, она смахнула набежавшую слезу. Внук что- то снял с лошади и положил на траву. Подойдя ближе, она увидела, что это донельзя оборванная истощенная девушка, почти девочка. Она была без сознания, но еще дышала.
   Ну, вот и сон в руку, вот тебе и лебедушка, пронеслось у Марии в голове. Она сердцем почувствовала, что не просто так появилась она у них в лесу, видно бог ее послал. Она быстро подошла, нагнулась и стала осматривать девочку. Та горела в жару, металась и бредила. Приказав внуку затопить баню и нагреть воды, она осторожно сняла с найденыша грязный и изодранный халат. Когда то роскошная белокурая коса сбилась в колтун, присмотревшись, бабка увидела бегающих там насекомых. Завернула ее снова в халат и вместе с внуком, они занесли ее в баню и положили на широкую лавку. Отослав внука топить в избе печь и готовить завтрак, Мария полностью раздела девочку и осмотрела. Заметила на спине еще не совсем зажившие рубцы, горестно покачала головой. Видно крепко досталось тебе бедняжка, думала она. Потом взяла ножницы для стрижки овец и решительно отстригла косу и подровняла оставшиеся волосы. Девочка была, хорошо сложена, только очень худая. Заметив уже совсем оформившиеся пухлые грудки и небольшой бугорок внизу живота, бабка испуганно перекрестилась. Это бедное дитя само ждало ребенка. Но вряд ли она способна выносить здоровое дитя, и Мария решительно добавила в булькавший в очаге лечебный отвар, еще травы, которая, как она надеялась, избавит девочку от нежеланной беременности и поможет выжить. Она бедная может и сама не знать, что с нею. Потом она осторожно и тщательно вымыла девочку, оставшиеся короткие волосы промыла щелоком и отваром лесных трав. Принесла из избы старенькую рубашку Дарьки, надела на девочку. Всю ее одежду и срезанные волосы, бросила в огонь. Осторожно вычесала частым гребнем волосы, которые сразу завились в колечки, вызвав улыбку старухи. Наверно высохнут, будут очень красивые. Кликнула внука и он перенес девочку в избу и положил в светелке на свеже застланную постель. Потом она, накормив внука завтраком, отправила его в деревню, а сама занялась лечением найденыша. За завтраком Ерема рассказал, как нашел девочку.
   - Я проверил верши, где, почему то совсем не было рыбы, и отвязал привязанного в кустах Гнедка. Уже хотел ехать домой, но что- то потянуло меня к роднику, вроде бы и пить не хотелось. Потянуло и все! Ну, я и поехал! И увидел у родника кучу тряпья, вроде бы, когда проезжал утром, ничего там не было. Подъехал и обнаружил ее без памяти.
   Ты только, подумай, бабушка, я мог бы не заехать туда и тогда она точно бы не выжила. Я ведь у родника бываю редко, может быть приехал бы через неделю. Бабушка, это бог ее нам послал, чтобы мы ее спасли! - горячо закончил он.
   - Ну, раз послал, значит, он нам и поможет! - И она принялась колдовать над найденышем. Жар вроде бы немного спал, она приподняла голову девочки и попыталась влить в пересохшие растрескавшиеся губы немного отвара на меду. Когда больная с трудом проглотила несколько ложек, облегченно вздохнула. После отвара она должна крепко уснуть. Когда к вечеру больная вскрикнула, беспокойно заворочалась, Мария откинув одеяло, увидела, что лекарство подействовало, и перекрестилась.
   - Ну и, слава богу, теперь с его помощью пойдет на поправку.
   И действительно, словно освободившись от чужого и ненужного, молодой организм стремительно потянулся к жизни. Лихорадка прошла, жар спал, через три дня Дуняша открыла глаза и увидела склонившуюся над ней сухонькую седую бабушку, которая ласково смотрела на нее и приветливо сказала.
   - Ну, и, слава богу! Наконец то, ты пришла в себя! Сейчас поешь бульону и еще поспишь. А там бог даст, и совсем поправишься.
   Девочка была несказанно рада, что слышит родную речь, значит, ее нашли русские люди, свои и она спаслась. Она оглядела избу, топившийся в углу очаг. Выпила из рук доброй бабушки, целую кружку вкусного бульона, умиротворенно закрыла глаза и снова крепко заснула. Девочка будет настоящей красавицей, думала между тем Мария, ей все понравилось: и красиво изогнутые, у висков приподнятые вверх темные брови, белое овальное личико, точеный тонкий носик и пухлые ребячьи губы. Вот и польстился, какой - то подонок, - думала она. И глаза красивые, немного раскосые, цвета лесного ореха в длинных пушистых ресницах. Девочка быстро выздоравливала, уже через неделю, Мария снова сводила ее в баню. Она встала и пошла сама и старательно помогала бабушке мыть ее. А еще через несколько дней, когда из деревни пришли Анна, Дарька и Онюшка посмотреть на нее, она шустро носилась по избе, помогая бабушке печь пироги и лепить пельмени. Она походила на хорошенького мальчика, коротко постриженные белокурые волосы лежали красивой волнистой шапкой, глаза радостно блестели, щеки горели румянцем. Пришедшие с удовольствием разглядывали ее.
   - Где это вы такую красавицу отыскали? - пошутила Анна, - нам, что ли сходить поискать.
   - Где мы нашли, там больше нет, - в тон ей ответила Мария, - да у вас и своих красавиц хватает. И еще бог даст, будут.
   Было тепло, и стол накрыли на улице под дубами. Женщины уселись, и стали с аппетитом есть. Пироги у бабушки как всегда были сказочные. Но еще больше чем пирогов, им хотелось услышать от девочки ее историю. Где, в каких краях она жила и что с ней приключилось. Еще раньше Дуняша все рассказала бабушке и где жила, и как ее похитил разбойник, и что делал с нею, и как ей было плохо. Выслушав все это от плачущей девочки, бабка Мария ей мудро посоветовала.
   - А, вот этого не рассказывай больше никому, ни одной живой душе. Не надо, чтобы тебя считали совсем пропащей. Живи и радуйся, коли бог оставил тебя живой. Может статься найдется добрый человек и женится на тебе. Вот ему, конечно, придется рассказать. Только сделать это надо будет до венчания. Но будет это, я думаю не скоро, ты ведь еще совсем маленькая. А пока забудь и живи спокойно. Время все лечит.
   Поэтому Дуняша рассказала гостям про свою деревню в горах на берегу реки. Как они там живут, сеют и убирают хлеб, собирают грибы и ягоды.
   - А, много ли там грибов и ягод? - спросила Дарька. - Ты же сказала, что лесу там совсем немного. - Но при следующих словах девочки, замерла и насторожилась.
   - Немного то и у нас в горах есть, но в основном ближе к осени, мы собираем их в окрестных балках в степи. Там по оврагам, заросшим лесом, их бывает много, особенно в Степановой балке.
   - А, что это за человек, именем которого названа балка? - тихо прошептала Дарька. Когда то давно Тарас с соляным обозом, заезжающим в городище, передавал, что Степан ее отец похоронен им в степи в балке, которая и называется теперь Степановой. И девочка рассказала.
   - Когда то давно прибился к нашему селению, дядя Тарас. Он со своим старшим товарищем Степаном, бежал из татарского плена. Но в пути тот был убит татарской стрелой, и дядя Тарас похоронил его в этой балке. А потом стал жить в нашем селении, женился на тете Насте. Теперь у них уже четверо детей. Старшему сыну, названному в честь товарища, Степаном уже десять лет. И каждый год в конце лета, особенно после прошедшего дождя к балке выезжает иногда целый обоз, грибов, ягод, орехов и желудей там бывает очень много. И непременно выезжает дядя Тарас навестить могилу друга. А почему ты плачешь? - спросила она Дарьку.
   - Да, ведь это, похоже, наш пропавший отец! - воскликнула она.
   - Да, мир на самом деле тесный. Вот ведь все как обернулось! - задумчиво промолвила бабка Мария.
   Солнце склонилось к западу, уже скоро вечер и женщины засобирались домой в деревню. Пригнавший с пастбища скот Ерема, пошел их проводить. За ними увязалась и Дуняша, ей очень хотелось посмотреть на деревню. Она уже совсем окрепла, и бабушка разрешила ей пойти со всеми.
   - Только недолго и надень безрукавку, а то вечера стали уже холодные, - сказала она.
   - Хорошо бабушка! - девушке было приятно, что о ней заботились.
   Веселой толпой направились по тропинке вдоль опушки, заглянули к деду Илье. Дарька с Онюшкой нарвали поздних цветов, а Дуняша попросила парня отломить ей большую и красивую ветку калины. Все это пристроили на могиле. Она сразу приняла нарядный ухоженный вид. Помолчали и отправились дальше.
   Деревня девушке очень понравилась. По обе стороны ручья там стояло по несколько добротных домов под опрятными ровно подстриженными соломенными крышами. Невдалеке на холме виднелась деревянная небольшая, словно игрушечная церквушка, построенная жителями на месте каплички. Постоянного священника пока не было, он, маленький сухонький старичок, приезжал из городища несколько раз в год по большим праздникам. Но жителям обещали постоянного служителя, если в деревне ему будет построено жилье. Все, кто был поблизости, подошли познакомиться с Дуняшей, ее приняли, как свою родную, особенно, когда узнали, что ей пришлось пережить, и что родом она из той деревни, где живет теперь Тарас, и где недалеко похоронен Степан, отец Дарьки и Афони с Еремой.
   Возвращались в дубраву, когда уже совсем стемнело. От каждого шороха девочка испуганно вздрагивала и жалась к парню. Натерпелась одна в степи - с жалостью думал он. Он все расспрашивал ее о ее родной деревне, не касаясь ее пребывания в плену, справедливо полагая, что хорошего там было мало.
   - А, где вы берете соль? - вдруг спросил он. Ему в голову вдруг пришла и прочно поселилась там заманчивая идея. Дело в том, что каждый год летом, в городище заезжал соляной обоз, несколько телег, которые тянули круторогие медлительные волы. Обоз шел из самой Московии, по пути к нему присоединялись телеги из других княжеств, а также и сопровождающие их верховые вооруженные всадники. Обоз направлялся далеко на юг, где в безводной сухой степи на берегах соленого озера добывалась соль. Перед тем, как выехать в чистую степь обоз разрастался до приличных размеров. Обоз почти никогда не грабили, в первых охрана, а во - вторых, кроме соли, там взять практически было нечего. А соль в таком количестве мобильным кочевникам была не нужна. Ерема надеялся, что обоз с солью проходит недалеко от родного селения Дуняши. Словно, читая его мысли, девушка ответила.
   -А, недалеко от нашего селения на другом берегу реки, каждый год проезжает на юг обоз за солью. Иногда мы покупаем у них соль, а иногда, когда соли нужно много, староста посылает с ними свою подводу и двое трое сопровождающих. Волы идут медленно, мы их ждем, успеваем переправиться через реку и примкнуть к ним.
   Парень загорелся, ему пришла в голову мысль, поехать с соляным обозом, отвезти Дуняшу в родное селение, навестить могилу отца и вообще повидать белый свет. А то он кроме своего леса, да еще городища и не видел ничего. Надо будет уговорить бабушку, чтобы отпустила. Ну, в этом году ничего не выйдет, обоз уже давно ушел, а вот на следующий год. Да будет хорошо расспросить в городище людей, что уже ходили с обозом. Да и соли бы привез на всю деревню на несколько лет. Так размышлял парень, подходя с девочкой к дому в лесу. Он еще не знал, что за год много воды утечет и много чего может случиться. Беда, как известно никогда не ходит одна, в этот раз она пришла в татарскую деревню, где жила с детьми и своим татарским мужем мать Еремы.

Глава 23

   Была середина осени. Татарское кочевье ушло в сторону юга, и в новом поселении на берегу, Вороны стало спокойнее. За эти годы многое изменилось. Деревня выросла на несколько домов. Поженились и построили себе жилье Кузьма с Лушей, и Алексей со Степанидой. В обеих семьях были дети, в первой было двое, мальчик и девочка, а во второй два парня и ждали третьего ребенка. Также были разработаны большие участки земли под поля и огороды. Каждый дом окружали хозяйственные постройки, хлевы, сараи погреба и мазанки. Все были здоровы, от работы не бегали, казалось бы, живи да радуйся! Но каждый год поселяне, с неосознанной тревогой ожидали прихода весны. С ней приходила и становилась лагерем орда. И с ней заканчивалась спокойная жизнь. Хотя их лагерь и разбивался верстах в двадцати, тридцати, чтобы сохранилась трава для собственного стада, так с ними договорился Ренат, но в любое время в деревне могли появиться бесцеремонные всадники, часто, подростки, которые разъезжали повсюду и везде совали свой нос. Приходилось держать взаперти детей, да и женщинам остерегаться. Сказывалась многовековая вражда. Поэтому Луша и Степанида нередко подумывали, а не перебраться ли им на жительство к своим русским людям в Дарькино.
   Там больше людей, все свои, да и защита есть сторожевые отряды, хоть и небольшая, там имеется церковь, а скоро и поп постоянный будет. Но они хранили свои мечты в тайне, боялись расстроить хозяйку, ее муж Ренат, вряд ли согласится на переезд. Но жизнь заставила принимать решение быстрее, чем они думали. Беда, как известно не ходит одна, пришла она и в новое поселение на берегах речки Вороны.
   Была уже поздняя осень, но снега еще не было, скот еще держали на выпасе, выискивая для него зеленую вновь отросшую молодую травку- отаву. Ренат и вместе с ним Алексей и еще четверо молодых парней татар, которые не ушли с кочевьем, а остались зимовать в селении, отправились к стаду, пасшемуся в версте от селения под охраной сторожевых собак. Накануне Ренат верстах в трех на восток присмотрел большую низину, где было много молодой травы. Решили перегнать туда половину стада овец и небольшой табун лошадей. Остальным присмотреть другое место. Коров и коз пасли недалеко от села, они еще давали молоко.
   Было спокойное раннее утро, ничто не предвещало беды. Вдруг из овражка выскочили несколько всадников, вооруженных луками и помчались наперерез стаду. Засвистели стрелы. Налет был столь стремителен, что один парень, сразу свалился с коня. Ренат приказал Алексею скакать в селение и срочно спрятать женщин и детей. Тот сначала заартачился, но вдруг понял, какая беда грозит селению, если они все погибнут. Но, все - таки выпустил стрелу. Увидев, что один из нападавших вылетел из седла, дико завизжал и, прикрываясь за стадом, полетел на своем дикаре в селение. Оставшиеся, выхватив кривые сабли, вступили в ближний бой. Но к нападавшим разбойникам выскочило еще несколько всадников, силы были неравны. Все закончилось в несколько минут, убив несколько врагов, Ренат и парни были изрублены. Разбойные кочевники, ликуя, забрали у поверженных коней, оружие и, опасаясь, погони, торопливо погнали отобранное стадо на восток.
   Алексей прискакал в селение, где было так мирно и тихо. Из труб топящихся печей вился дымок, меж домов копошились куры и бегали собаки. На стук копыт выбежали дети. Никто не ждал беды, приходи и захватывай голыми руками. Он кинулся к столбу, поставленному возле главного ханского дома, на котором висела выкованная специально для этого случая железка, и заколотил в набат. Громкие тревожные звуки разнеслись по деревне, захлопали двери и стали сбегаться люди.
   - На наше стадо напали разбойники! Сейчас там наши мужчины пытаются отбить стадо, а вам хозяин приказал всем спрятаться! С минуты на минуту они могут появиться здесь! В лес бежать поздно, попробуем укрыться в погребе! - закричал Алексей и повел их к погребу. Он был вырыт на песчаном холме между деревней и лесом и с виду походил на заросший бурьяном холм. В нем хранились общие запасы селения, и было достаточно места для людей. Также для освещения в нем были затянутые бычьими пузырями маленькие окна, которые снаружи были незаметны. Побросали топящиеся печи, собрали детей, взяли еды и питья, одежду и спрятались в погреб. Закрыв дверь, Алексей навалил на нее соломы и бурьяна, так что незнающий человек мог и не понять, что перед ним погреб. Потом он сказал старому Никифору, единственному оставшемуся кроме него в селении мужчине, чтобы он скакал в лес. Нашел бы там Кузьму, мужа Луши, и вместе они пусть скачут к оставшейся половине стада и постараются ее спрятать в лесу на укромной полянке. А сам Алексей поскакал к сторожевой вышке зажечь сигнальный огонь. Но как всегда бывает в таких случаях, огонь долго не загорался, факелы отсырели и только дымились. Наконец вспыхнул костер. Дождавшись ответного сигнала с соседней вышки, Алексей облегченно вздохнул. Теперь можно часа через четыре ожидать помощи из городища. Он оглядел степь. Вокруг, насколько охватывал глаз, было тихо и спокойно, словно и не было утреннего нападения. Но хозяин не возвращался со стадом, и сердце парня заныло от предчувствия беды. Кинуться бы сейчас туда, но нельзя оставить совсем без защиты женщин и детей. Приходилось ждать сторожевой отряд. И он остался на вышке, внимательно оглядывая степь.
   Сторожевой отряд прискакал только к вечеру. В селении уже знали, что пришла беда. Если за целый день из степи никто не появился - это означало, что защитники или убиты, или взяты в плен. Взяли с собой запряженную в телегу лошадь, и в сопровождении сторожевого отряда Алексей и Кузьма поскакали на место нападения. Там обнаружили ограбленные и почти раздетые тела Рената и четырех молодых татар. Сторожевой отряд поскакал по следу, а скорбная телега вернулась в деревню. Их уже встречали, впереди стояла Алена с детьми, десятилетним Глебом и шестилетней Марией, которые с ужасом смотрели на то, что осталось от их отца, такого доброго ласкового и оказывается совсем не всесильного, как до сих пор думали дети. Весь вечер копали могилы, татар по их обычаю нужно было предать земле в этот же день. Ну а мужа Алена не захотела здесь оставлять, да и сами они здесь не останутся, это было очень опасно, так как место открытое незащищенное. Да и защищать то оказывается некому, сторожевой отряд далеко. Пока сидели в погребе женщины решили, что переедут в Дарькино и избы перевезут. Там и сторожевой городок ближе и пещеры рядом в случае опасности есть, где спрятаться. Да и церковь есть, тоже не последнее дело.
   Стали срочно собираться и в ночь выехали на нескольких телегах. На передней везли гроб с телом Рената. Его Алена решила по провославному обычаю похоронить недалеко от отца на деревенском кладбище. Когда через три дня вернулся никого и ничего не обнаруживший сторожевой отряд, все жители уже переехали в Дарькино и перегнали оставшийся скот. Ну, а дома разберут попозже и постепенно по санной дороге перевезут зимой. Решили, что Кузьма и Алексей поставят свои избы на Макаровой стороне ручья, а дом Алены будет стоять сразу за домом Афанасия с Онюшкой. Получается вся семья на одной улице. Правда сама Алена решила там не жить, а перебраться в городище к матери Степана, та стала совсем старенькая и ей нужен догляд. Да и самой Алене хотелось пожить за городскими стенами, хватит с нее лесов и степей. Хотелось покоя. Ну, а дом, что ж будет Еремею, он уже взрослый, скоро и жену в дом приведет. В татарской деревне останутся только заколоченные дома Ильяса и Ахмеда да несколько мазанок, которые не подлежали перевозке. Они могут понадобиться весной, когда кочевье татар вернется в эти края. С обозом, отправляющимся на север, послали весточку князю Илье. За прошедшие годы князь Михаил и старая княгиня умерли. Границы княжества, где княжил Ильяс, значительно расширились. Под ненавязчивым руководством матери, а главное боярина Василия, он превратился в рачительного хозяина и княжество процветало. Были заведены коневодство и овцеводство, не только для собственных нужд, но и для переработки продуктов этих отраслей, для обмена с соседями и на продажу. Велась торговля с ордой. Поэтому все товары и припасы, принадлежавшие Ильясу в татарской деревне, надежно спрятали в погребе, а он уже сам потом решит, как с ними быть.
   Пока перевезут все имущество, будут на третий день по православному обычаю устроены похороны мужа, Алена решила пожить с месяц в родной дубраве. Там она и увидела Дуняшу. А когда мать ей рассказала, что девочка из той деревни, где живет Тарас с семьей, и где недалеко похоронен Степан, она долго плакала. Вот было у нее два хороших мужа, а теперь нет никого, бог взял обоих, видно чем - то прогневала она его. Рассказала ей бабка Мария и о том, что случилось с девочкой в плену. Заметили они также, что девочка обожает своего спасителя, как не отводит от него глаз. Как горят они тревожным светом, когда его долго нет из леса. Правда, он пока не воспринимал ее как девушку, но мать и бабушка решили, что с глаз долой - из сердца вон. Поэтому Алена попросила девочку пожить с ней зиму в городище, помочь по хозяйству и по уходу за Степановой матерью и детьми. А весной может быть найдется возможность отправить ее с соляным обозом домой. О своем желании самому ехать сопровождать девочку и навестить могилу отца Ерема ничего родным не сказал, справедливо полагая, что за зиму много воды утечет и нечего заранее тревожить родных.
   Бабка Мария души не чаяла в младшем Степановом сыне. Подтянутый, стройный юноша, с легкой неслышной, как у молодого барса походкой, с острым соколиным взглядом синих пронзительных глаз, он, как две капли воды, был похож на молодого Илью, когда далеким вечером вышел он к ней на реке, и она впервые увидела его и полюбила на всю жизнь. Поэтому и хотела она для него нормальной девушки, а не испорченной в плену незадачливой беглянки. Пусть она уедет домой к родителям, думала она.

Глава 24

   Княгиня Ольгица в это утро встала рано. Не давала спать младшая дочь Поля, ей исполнилось полгода, у нее резались зубки, и она металась в жару. Измученная бессонницей и тревогой за дочь, княгиня тревожно думала. Чем же она не угодила богу, что он до сих пор не дал ей сына, а мужу княжича - наследника. И богу усердно молится и на храмы жертвует, а вот, пожалуйста, нет и все. И князь недоволен, он хоть и молчит и не упрекает ее, но она, то чувствует его отчаяние. Надо что- то делать! Может и правда съездить в лес к схимнику колдуну, который живет там один в пещере, и по слухам исцеляет от болезней, и по таким вот делам помогает, а также в деле безответной любви.
   Ей советовала посетить его верная Поликсена. Сказала, что поедет с ней к нему, у нее тоже есть к нему дела. Княгиня знала, что верная нянька хоть и имеет в ее- то возрасте десятилетнего сына Трифона младшего, но неотступно мечтает о дочери. Но пока бог не дает, вот она и хочет узнать у колдуна, сбудется ли ее мечта.
   Когда дочке стало лучше, зубик благополучно прорезался, княгиня решительно послала холопку за нянькой. Когда та явилась, Ольгица приказала подать в столовую обильный обед, она помнила о чудовищном аппетите няньки, который с возрастом совсем не изменился. За обедом в строгой секретности обсудили все детали. Завтра князь уезжает по делам в северные деревни и вернется дня через четыре. Надо успеть, чтобы он ничего не узнал. Поликсена разузнала, что колдун денег не берет. Но надо приготовить две больших корзины с едой и штоф с медовухой. После общения с посетителями он устраивает себе обильное пиршество и дня три не выходит из своей пещеры. Все это время он спит, восстанавливает силы и его лучше всего в это время не беспокоить. Нянька узнала, что к нему уже давно никто не ходил, и он должен быть в хорошей форме.
   Княгиня приказала к завтрашнему дню зажарить баранью ногу, напечь пирогов, приготовить штоф медовухи. Во вторую корзину положили муки, крупы, соли, масла и другие продукты. Как только утром князь уехал, отправились и они, взяли с собой для сопровождения трех рослых холопов. Поехали верхом, колдун жил высоко на холме, в повозке туда было не проехать. Княгиня надела простую темную одежду, платком закутала лицо. Хотя был уже конец лета, выдался жаркий безоблачный день. Женщинам, уже давно не ездившим верхом, было жарко и неудобно, и когда, наконец, добрались до места, они облегченно вздохнули. Петр один из холопов, хорошо знал дорогу и привел их прямо к входу в пещеру. Помогли женщинам спешиться и стали осматриваться. Массивная дверь, сделанная из березовых кольев, была открыта, на ней висела какая- то черная хламида, в глубине пещеры слышалась возня. Потом в двери показался хозяин, и женщины тихо ахнули. В одних коротких холщовых штанах, босиком, весь с головы до ног поросший черным с сединой волосом, он походил на какого- то невиданного зверя. Среди этой буйной шерсти, на груди сиял, вросший в тело большой крест, тело опоясывали вериги, тоже глубоко вросшие в тело. Оглядев прибывших гостей, он невозмутимо снял хламиду с ворот, накинул на себя и сделал знак княгине войти в пещеру. Остальным приказал оставаться снаружи. Внутри стоял грубый низкий стол, около него лежали два плоских камня. Он усадил княгиню так, чтобы свет падал ей в лицо, сам уселся напротив.
   - Смотреть сюда! - сказал он низким густым голосом и показал себе на лоб. Княгиня послушно уставилась ему в маленькие, глубоко посаженные медвежьи глаза, мерцающие каким- то таинственным светом. У нее создалось впечатление, что он видит ее насквозь и все, все про нее знает. С минуту он напряженно смотрел на нее, потом взял ее задрожавшие руки и стал внимательно рассматривать. Руки у него неожиданно оказались красивые, сильные, хорошей формы. Их прикосновение было ей приятно. Из них в руки княгине заструилось тепло.
   - Ну что ж, ты замужем, муж хороший, имеешь четыре дочери. Последняя родилась недавно, очень хочешь сына, за этим и пришла. Ведь так? - княгиня ошеломленно кивнула. Мерцающий свет в его глазах превратился в острые лучи.
   - Что ж это возможно! Начиная с этого дня, еще три луны может быть зачат сын. Потом долгое время могут быть только дочери, а дальше вообще смутное время, неизвестно что будет. Чтобы природа не мешала зачатию, дитя от груди отнять, мужа не волновать, давать хорошо выспаться и отдохнуть, кормить хорошей вкусной пищей, яйцами, маслом, мясом. В питье добавлять отвар семян тмина, столовая ложка на чашку воды кипятить полчаса. Еще надо вспомнить, какие самые острые ощущения были во время близости с мужем, и постараться это положение повторить.
   Колдун внимательно вглядывался в заалевшее лицо женщины и неожиданно сам почувствовал волнение. Эта властная уже не молодая женщина с загадочными серебристыми глазами в длинных пушистых ресницах на смуглом тонком лице неожиданно понравилась ему. Он чувствовал эту женщину. Она притягивала его как магнит. Двадцать лет он подавлял и истязал свою плоть! Стремился вытравить все живое и тем самым замолить свой давний грех. Еще шестнадцатилетним парнем он зарубил топором отца, истязавшего мать. С ужасом покинул родной дом, мать похоронил, а сам стал отшельником, наложил на себя крест с веригами, живет в этой пещере, питается, чем бог пошлет. Иногда голодает неделями, пьет только воду. Со временем пришло видение, он стал видеть, что было с людьми, что будет дальше, исцелять их болезни, и к нему потянулись люди, стали приносить еду, денег он не брал. Он относился спокойно и отстраненно к их страданиям. А на эту женщину отреагировал. Кто она? Что это знатная женщина, несмотря на ее простую одежду, он видел. Может быть, боярыня или даже княгиня? И он в прикосновении ее рук почувствовал ответный отклик и невольно усмехнулся. Почитай, что зверь лесной и вот, поди, же ты!
   Руки женщины шевельнулись, колдун выпустил их и сделал знак, чтобы вышла из пещеры. Немного посидел, закрыв глаза, позвал.
   - Пусть войдет и другая женщина, раз уж приехала!
   Робко вошла Поликсена, села напротив и уставилась на колдуна. Он не стал брать ее руки, не хотел потерять ощущение рук ушедшей женщины, только внимательно посмотрел в глаза. С минуту смотрел, потом сказал.
   - Ты замужем, вышла поздно, у вас малолетний сын, но ты еще хочешь дочь. У тебя есть еще года четыре твоего женского времени, и ты можешь получить желаемое, если очень постараешься. Муж твой не охоч до занятий любовью, считает это баловством и пустой тратой времени. Так ведь? - колдун неожиданно усмехнулся, в зарослях волос сверкнули крупные, ровные, белые, как кипень зубы. А он ведь еще не старый, подумала Поликсена.
   - Не отвлекайся! Думай о себе! - послышался низкий голос. - Мужа беречь, кормить хорошо, поить отваром семян тмина, два раза в неделю любить друг друга! Да быть настойчивей, особенно в среду и пятницу! И ты можешь получить желаемое!
   Поликсена быстро кивала и только шмыгала своим длинным острым носом.
   - Все! Друг с дружкой не делиться, а то все испортите! - предупредил он и встал, провожая ее к двери. Он хотел еще раз взглянуть на первую женщину. Она уже сидела на коне, которого держал за уздцы рослый холоп. Глаза их встретились, и по телу княгини прокатилась теплая волна. На прощание он осенил их широким крестом. Потом втащил корзины в пещеру и закрыл дверь на засов. Он чувствовал большую слабость во всем теле и страшный голод. В одной из корзин он нашел жареную баранью ногу, печеные яйца, пироги, штоф медовухи, две больших ковриги свежего хлеба, жбан молока. С аппетитом принялся за еду, съел почти половину всего, выпил штоф медовухи. Остальное убрал на ледник, устроенный им в дальнем углу пещеры. Разделся и лег на топчан, застланный свежим сеном. Тяжело вздохнул, сегодня, почему то особенно болели вросшие в тело вериги. Теперь ему уже не освободиться от них, слишком глубоко вросли. Он знал, что будет спать и восстанавливать силы не меньше трех суток. Еще раз подумал о понравившейся ему женщине и провалился в глубокий сон.
   Всю обратную дорогу ехали, молча, помнили предупреждение колдуна. Каждая ехала с великой надеждой. У Ольгицы из головы не выходил колдун, он произвел на нее сильное впечатление, сердце сильно болело. Ей, почему то было безмерно жаль этого без сомнения сильного, чем - то располагающего к себе мужчину. От няньки она слышала, что он выбрал себе такую жизнь, замаливая большой грех, совершенный в юности. Но потом она решила выбросить его из головы, надо думать о своем, так сказал сам колдун.
   В городе разъехались по домам. Княгиня сразу попросила прислать ей Ненилу, опрятную молодую женщину, которая служила горничной и недавно родила. Она слышала разговоры дворни о том, что у нее много молока. Сославшись на то, что у нее молоко пропало, она попросила ее подкармливать Полюшку. Та с великим удовольствием согласилась услужить княгине. Ольгица потуже перетянула грудь и стала готовиться к приезду мужа. Когда он через три дня приехал, то был встречен непривычно ласковым обхождением. Она постоянно кормила его вкусными вещами и укладывала отдохнуть. Ильяс только недоуменно улыбался. А вечером устроили баню, его тщательно напарили и вымыли два холопа, присланные женой. После обильного ужина, и какого- то необычного питья, уставший князь быстро уснул. Ольгица тоже посетила баню и вымылась в отваре душистых трав. Она знала, что мужу это нравится.
   - Ты пахнешь цветущей степью, - говорил он
   Надела красивую шелковую ночную рубашку и осторожно легла к спящему мужу. Он спал обнаженный, широко раскинув руки. Уже за полночь, решив, что отдохнул он достаточно, начала действовать. Она осторожно погладила его грудь, потрогала соски, которые встали торчком, а муж беспокойно задышал. Тихонько засмеялась и двинулась дальше, погладила живот, рука зарылась в волосы в паху. Муж застонал, и его плоть мгновенно откликнулась, но сам он еще спал. При свете луны вгляделась в спящее лицо. На нем было написано блаженное нетерпение. Откинула одеяло, осторожно оседлала мужа и соединилась с ним. Она помнила, что говорил ей колдун. Сразу испытала невыразимый восторг и стала осторожно двигаться. Ильяс скомкал простыню в руках, беспокойно замотал головой, не просыпаясь, вздрогнул и обмяк. Она, стараясь не потревожить, тихо легла рядом с ним. Она была почти уверена, что все у нее получилось. Но все равно надо продолжать, у нас мало времени, решила она.
   Утром проснувшись, она решила повторить попытку. Ее рука осторожно погладила мужа по груди, но он, оказывается, уже не спал, тут же, сгреб ее в охапку, навалился всем телом и страстно овладел. Будто, играя, она вновь оказалась наверху. Все ощущения повторились. Когда все кончилось, она попыталась освободить мужа, но он, крепко держа ее за ягодицы, удержал.
   - Знаешь, ночью я видел странный и очень приятный сон. Будто стою я на берегу большого озера. С неба льется сиреневый свет, а вода в озере такая ласковая и струится розовым сиянием. Будто выходит из воды красавица русалка, бежит от меня и превращается в тебя. И будто бы мы лежим на мягкой шелковистой траве под дубами и любим друг друга, так же, как сейчас. Он нежно погладил ее по спине, крепко прижал к себе, снова наполнил до отказа, и все повторилось. Спали крепко до полудня, и никто их не тревожил. Еще две недели, они любили друг друга почти каждую ночь, а потом прискакал гонец с юга. Он принес плохую весть, на татарскую деревню было совершено нападение, погибли люди и верный Ренат тоже. Князь в два дня собрался и с небольшой дружиной ускакал на юг. Вернется не раньше, чем через месяц. Но княгиня была почти уверена, что ждет ребенка и стала ждать доказательств. И они вскоре последовали, ее не тошнило, она чувствовала себя совсем иначе, и пристрастия в еде изменились. Ей все время хотелось мяса. Она была уверена, что это будет мальчик.
   Не теряла времени даром и Поликсена. Ей очень нравился ее такой обжитый и уютный дом. Все в нем было так хорошо и домовито устроено. Хозяйство их процветало. Корова и кобыла каждый год приносили приплод. Куры были крупные и породистые. Даже петух был большой и голосистый на зависть соседям. В саду и на грядках все во время росло и плодоносило. Сын Тришка младший был здоровый и послушный. Муж был доволен жизнью, но, а ей хотелось маленькую доченьку. Трифон считал, что у них уже больше не будет детей и был безмерно благодарен богу и за сына. Он любил жену, жалел и оберегал, ну а занятия любовью в их возрасте считал ненужной блажью и баловством, лишь изредка уступая жене. Поликсена закружилась около него как ласточка, она пичкала его вкусной едой, поила отварами и, как правило, два раза в неделю он добродушно делал то, что от него хотели. Помня наставления колдуна, жена особенно радовалась, если это происходило в среду или пятницу. У нее еще было время, и она надеялась.
   Глава 25
   Проводив посетителей, колдун в быту Арсений по прозвищу Сила спал трое суток, а может и больше, никто не считал. Проснулся он глубокой ночью, поднял засов, его роль выполняла толстая дубовая жердь. Изнутри он с трудом приподнимал ее руками, а снаружи с помощью веревки, которую он хитроумно прятал в укромное место за большим камнем. Раньше он свою пещеру не запирал, эти предосторожности появились, после того как в его отсутствие в пещере все разворошили и перевернули вверх дном какие то лихие люди.
   Он вышел на улицу, сладко до хруста в костях потянулся. Светила полная луна, в лесу было как то особенно тихо и спокойно, как бывает только перед рассветом. Почему то он твердо знал, что жизнь отшельника для него закончилась, словно решение это пришло к нему в долгом сне. Двадцать лет он живет здесь один в этой пещере, которую за долгие годы он вырыл в отвесной стене холма своими руками. Чем - то привлек его этот холм, он словно чувствовал в нем какую - то тайну. Время показало, что он не ошибся. В хорошую ясную погоду этот высокий холм был виден из городка находящегося верстах в шести. Он был на берегу реки, северная его сторона круто на высоте примерно десяти сажен обрывалась в реку, и с этой стороны холм был неприступен. С других сторон довольно пологого холма рос густой лес, и только самая верхушка была покрыта огромными каменными глыбами и поднималась еще сажени на четыре. Казалось, будто огромный великан прихотливо накидал эту кучу камней. Среди этих камней у подножия верхушки холма Арсений нашел небольшую впадину и остановился здесь на ночлег. Потом попробовал копать землю. За два года он выкопал себе довольно большую пещеру, где и стал жить схимником, замаливая свой грех.
   А грех на нем был немалый, когда ему было шестнадцать лет, он зарубил топором своего отца Силантия Силу. Это был огромный, похожий на медведя мужик, по характеру большой ребенок, который и мухи не обидит. Но это до тех пор, пока ему в рот не попадет кружка хмельной медовухи. Какие- то приятели угостили его, чтобы посмотреть и посмеяться над тем какой он во хмелю. Надежды их оправдались, по мере того, как хмель одолевал его, проходило несколько стадий. Обычно молчун, он становился общительным и разговорчивым, затем всех обнимал и клялся в вечной дружбе. Потом принимался петь песни, правда, пение походило на рев разъяренного медведя. Потом красная пелена застилала ему глаза, и он с дикой яростью бросался на всякого, кто скажет ему хоть слово поперек. И тогда уже спасайся кто куда. В таких случаях жена или сын, ласково приговаривая, уводили его и укладывали спать в сарае на соломе. Проспавшись, он, виновато опустив глаза, не глядя на жену и сына, сразу же принимался за работу и работал сутками. Свою жену Фенюшку, он боготворил, во всем слушался. Небольшого роста, стройная и гибкая как тростинка она шустро носилась в хате и по двору, легко управлялась со своим хозяйством. Но в один из запоев и ей перепало, целую неделю она ходила с заплывшим глазом. Муж долго винился, просил прощения и стоя перед женой на коленях, слезно просил.
   - Фенюшка, богом тебя прошу, если видишь что я такой и собой не владаю, ты уйди из дома и спрячься где нито, а то ведь беда может выйти!
   Так и случилось. Когда Силантию в очередной раз захотелось выпить, денег не было. У жены он не стал просить, а снял с гнезда любимую гусыню жены, от которой она рассчитывала к осени получить выводок гусей, и отдал в шинок за штоф медовухи. Мало что саму гусыню было жалко. Так и яйца остыли, и гусята уже не выведутся. И тут женщина не выдержала. Силантий сидел за столом, подперев буйну голову огромными ручищами, и дико мычал.
   Забыв все предупреждения, она открыла настежь двери в хату и на улицу, тем самым обеспечив себе пути отхода. Сын за хатой колол дрова и всех этих приготовлений не видел. Она встала у притолоки и начала.
   - Дубина ты стоеросовая, орясина пустоголовая, утроба ненасытная, что же ты натворил! Где теперь наши гуси! - кричала она.
   Силантий поднял тяжелую голову со стола. В глазах еще были остатки разума. Тяжело громыхнул кулаком о стол.
   - Девка, уйди! Затихни и уйди с глаз долой! - зловеще рыкнул он.
   Но она не послушалась и, надеясь на свои резвые ноги, продолжала кричать. Тогда он вскочил и кинулся к ней. Фенюшка пулей выскочила из сеней. Но на беду под ноги ей попала скользкая корка тыквы. Она поскользнулась и упала. Услышав дикий визг, Арсений с топором в руках выскочил из - за дома. Отец бил насмерть упавшую мать, топтал огромными ножищами. Боясь не успеть, парень запустил в отца топор, попал в голову. Обливаясь кровью, отец замертво упал рядом с матерью. Обхватив руками голову, Арсений долго сидел, не веря глазам своим, переживал обрушившуюся на него беду. Потом мать пошевелилась и застонала. Парень подхватился, может еще выживет, надо отвезти ее к знахарке, вдове тете Груне, которая жила на хуторе с тремя детьми в версте от них. С ее старшим сыном Фомой они были ровесники и дружили. Он запряг лошадь в телегу, постелил сена, осторожно уложил мать и выехал со двора. Уезжая, оглянулся на отца. Тот не шевелился. Несмотря на все старания знахарки к вечеру мать умерла. Перед смертью, захлебываясь кровью, она просила сына.
   - Ты уж прости его сынушка! Сама я виновата! Не в себе он был!
   Но парень так и не смог вернуться на свое подворье. Он попросил соседку похоронить отца, и присмотреть за хозяйством, пока он не вернется. Она, жалостливо глядя на него и сочувственно вздыхая, собрала ему котомку в дорогу, и дала кое - какую одежду Фомы. Он ушел, куда глаза глядят. Пробивался случайными заработками, помогая поселянам по хозяйству, ловил рыбу и охотился, пока не набрел на этот холм. Этот холм притягивал его, как магнит и очень понравился ему. Здесь было очень вольготно, кругом простирались необозримые леса, среди них светлой лентой петляла река. В ясную погоду хорошо был виден городок, расположившийся в излучине реки. И не совсем уж глухое место, недалеко были люди. Он побывал в городке в церкви, поставил свечки своим так нелепо и безвременно погибшим родителям. Потом навестил кузнеца и просил его выковать ему крест и вериги и плотно закрепить их на теле. Кузнец пробовал его отговорить.
   - Ты, паря еще юнец совсем, что ты уж за грех такой страшный совершил? Все это со временем врастет тебе в тело, и будешь каждый день терпеть муку мученическую! - Но парень упорствовал. И кузнец выполнил его просьбу. Прощаясь, сказал.
   - Если все - таки надумаешь избавиться от вериг, придет такая пора, милости просим, помогу! Я тут кое - какую хитрость придумал!
   И вот пора, похоже, настала! Так захотелось Арсению вдохнуть, наконец, полной грудью, освободиться от этих сжимающих тисков.
   Принять решение вернуться к людям и зажить обычной жизнью, помогла встреча с другом детства, сыном тети Груни Фомой. Это случилось в прошедшую зиму. Дело в том, что в особо лютые зимы, колдун не жил в пещере, а находил пристанище на постоялом дворе. Этот двор принадлежал его другу, названому брату Андрею, которого колдун лет десять назад спас от верной смерти. Он бродил по лесу недалеко от дороги в городок, когда услышал шум. Он осторожно подошел ближе, но увидел только несколько всадников скрывшихся в лесу. Выждав немного, он решил осмотреть место. Он увидел смятую траву, поломанные кусты. Все указывало на следы борьбы. В сторону небольшого оврага шел след, как будто, волокли что- то тяжелое. Он пошел по следу и в овраге под ветками нашел окровавленное тело. Это был молодой парень лет двадцати. Арсений уже хотел идти в пещеру за лопатой, чтобы похоронить его по - христиански, как вдруг услышал тихий стон. Парень был жив. Он взвалил его на плечи и понес к себе в пещеру, которая была в версте от дороги. Колдун его старательно выхаживал, и пришедший в себя спасенный поведал ему следующее. Зовут его Павел, живет он на окраине городка возле дороги вдвоем со старушкой матерью в небольшом домике. Ему двадцать лет и он ходит с обозами, возит товары, на север одно, а в обратный путь другое, где на что есть спрос. У него есть лошадь и телега для лета и сани для зимнего времени. Теперь можно уже сказать, что лошадь была. Все отняли лихие люди и лошадь и товар. Возвращались с севера, он еще был доволен, что съездил с большой выгодой, когда лошадь неожиданно оступилась о выступающий из земли корень и подвернула ногу. Он уже не мог поспевать за обозом и отстал. Но до дома оставалось совсем немного, каких - то пять верст, товарищи торопились домой, и оставили его одного, полагая, что тут совсем рядом с домом ничего не может случиться. Пообещали, если не приедет к вечеру, прислать помощь. Едва успели они скрыться за поворотом, из леса выскочили верхом на конях какие - то люди в масках, его избили, отняли лошадь и товар. Потом стукнули чем - то тяжелым по голове, и он больше ничего не помнит. Очнулся уже здесь в пещере. Колдун выхаживал его почти всю зиму, а когда он полностью выздоровел, проводил его до городка. Он также помог ему встать на ноги. Видно не зря этот загадочный холм так притягивал Арсения. Лет пятнадцать назад он решил расширить свое жилье, чтобы устроить, что - то вроде погреба для хранения дичи, пойманной рыбы и других продуктов. Для этого он выбрал дальний правый угол пещеры, где казалось ему, было прохладнее. Прокопав почти полсажени, он наткнулся, на какой-то подозрително ровно лежащий камень, на нем лежал другой камень поменьше. Поднатужившись, колдун вывернул его, за ним была пустота. Из дыры потянуло сквозняком, пламя зажженного им факела заколебалось и вытянулось к выходу из пещеры. Осторожно Арсений просунул факел внутрь и осмотрелся. Перед ним был проход в холме в треть сажени шириной, высотой примерно в рост человека. Он шел вправо и влево и был слишком правильной формы, чтобы он образовался сам по себе силами природы. Нет никакого сомнения, что тут потрудился человек. Вспомнив, что дверь в пещеру открыта, колдун вернулся тщательно запер дверь, приготовил еще несколько факелов и стал осторожно расширять дыру, стараясь не вызвать обвала грунта. Руки его дрожали от нетерпения, ему очень хотелось посмотреть, что там внутри. Наконец он оказался внутри прохода, дно его было твердым, сухим. Он выпрямился в полный рост и, освещая себе дорогу, отправился направо, откуда сильнее тянул сквозняк. Через некоторое время проход расширился, и он оказался в довольно просторной пещере. Он осмотрелся, в пещере было тепло сухо, откуда- то сверху струился слабый свет. Пройдя еще немного в направлении света, он увидел высоко вверху кусок синего летнего неба. Прямо по центру пещеры, слева у стены стоял каменный истукан. Он был весь черный, только белки глаз в центре имели красные точки. У подножия истукана стояла большая каменная чаша. В ней кучкой, припорошенные пылью лежали какие вещи. Поворошив их рукой, колдун с удивлением понял, что это драгоценности. Там было много женских украшений, бусы, мониста, обруча, диадемы, старинные золотые монеты.
   Вот тебе и холм! - ошеломленно подумал Арсений. Видимо все эти вещи положены сюда давно, ведь пять лет, что он живет в холме, он никогда и никого не видел поблизости. Но, как, же они сюда залезали, наверно через ту дыру сверху. Но ведь проход ведет и в другую сторону. Надо и там осмотреть - решил он. Он не стал трогать драгоценности и вернулся назад к проделанному им отверстию. Захватив еще два факела, он, осторожно освещая проход, отправился в другую сторону. Пройдя несколько саженей, он услышал тихий плеск воды. Проход сворачивал резко вправо. А прямо перед ним под камнем сверкали струи небольшого водопада. Он с шумом падал в глубокий колодец. Арсений попробовал воду, она была вкусная и холодная. Даже вкуснее чем вода в ручье, которую он брал для своих нужд, саженях в ста ниже по холму. Ну, вот и вода есть близко, прямо дома в пещере, обрадовано подумал он. Налюбовавшись на водопад, отправился дальше по проходу. Пол стал подниматься, даже было несколько ступенек. Вскоре забрезжил свет, и он вышел в большую пещеру. В ней было разложено несколько камней, вокруг большого плоского камня. Недалеко был очаг, тоже обложенный камнями. Одной стены в пещере не было, там виднелось голубое небо и дальние леса за рекой. Подойдя к краю пещеры, он увидел, что он круто обрывается в реку. Вид из пещеры был величественный, вокруг были необозримые леса, вдали виднелся городок, домики как маленькие коробочки и купол церковки. Колдун был очень доволен, его жилище значительно расширилось и оно принадлежало только ему одному. Но это еще не все, присмотревшись, он увидел возле входа между камней узкую тропку, которая, извиваясь, вела вверх на вершину холма. Оставив в пещере факелы, колдун, цепляясь за камни, полез по ней. Вскоре он выбрался на вершину и ахнул. Там, словно в каменной чаше, покоилось небольшое озеро с чистой прозрачной водой. По берегам среди камней росла трава, какие - то синие цветы и кустики. Озерцо было неглубоким, не больше сажени, видно было каменистое дно. День был жарким, блуждая внутри холма, Арсений устал, вспотел. Он разделся донага и с великим удовольствием влез в воду. Долго плескался и мылся, потом вышел и лег на большом камне. Как большой невиданный зверь, он долго грелся на солнышке, подставляя ему, то один бок, то другой, покряхтывая от наслаждения. Теперь, особенно в жаркие летние дни, он часто бывал на верху холма, купался в озере, любовалсяокрестностями. Отсюда хорошо просматривалась дорога из городка и часть тропинки, что вела к нему на холм. Поэтому, если он видел на тропинке людей, он уже знал, что это к нему. Спускался в пещеру и встречал посетителей. За все эти годы, он только раз взял из найденного клада горсть золотых монет. Да и то не для себя, потребности его невелики. В суровые зимы нужна была зимняя теплая одежда, да и инструмент хоть какой, лопата, пила, топор, лук со стрелами. Монеты он отдал, спасенному имПавлу, про клад в холме не сказал и ему. Что, дескать, деньги оставил, благодарный посетитель, не пожелавший сделать это явно. С этих денег Павел встал снова на ноги. На месте маленькой хатки, со временем был построен большой постоялый двор, хозяйственные постройки и просторные конюшни. Он брал плату с проезжающих, давал лошадей в торговые обозы, иногда и сам ходил с обозами. Хозяйство оставлял на мать, жену и верных работников. У Арсения там во втором этаже была небольшая светелка. Там стоял топчан, стол и две табуретки. Зимой он обычно жил там, ухаживал за лошадьми, с удовольствием вдыхая забытые запахи сена, конского пота и навоза. В свободное время сверху наблюдал за проезжим людом. С наступлением весны, как только с верхушки холма стаивал снег, он возвращался в свой основной дом.
   Этой весной он особенно нетерпеливо рвался в свою пещеру. Каждое утро обихоживая лошадей, он смотрел на далекий холм, не потемнел ли он, не сошел ли с его вершины снег. Зимой снегу навалило, чуть ли не треть сажени и он еще прочно лежал, хотя было уже начало апреля. Утром был небольшой морозец, Арсений вышел во двор, с наслаждением вдохнул бодрящий, но уже пахнущий близкой весной воздух и по привычке поглядел на свой холм, с удовольствием заметил появившиеся на нем темные пятна. Он уже хотел войти в конюшню, когда в ворота постоялого двора въехали сани. Их тянула одна, но сильная и крепкая лошадь. Из саней вышел рыжеватый, еще молодой мужик в добротном полушубке и пимах. Звонко хрустя подмерзшим снегом, он направился прямо к Арсению. Что - то очень знакомое и забытое показалось ему в походке мужика. Когда он подошел ближе и заговорил, Арсений с удивлением и радостью узнал в нем своего друга детства Фому. С интересом и волнением он гадал, узнает ли друг его в этом заросшем диким волосом мужике.
   -Слушай паря, ты же наверно местный, подскажи нам, как найти колдуна, который живет вон на том холме в пещере! По дороге нам сказали, что его там нет, пещера закрыта, и колдун ушел неизвестно куда, может вообще ушел из этих мест. Такая досада, что же напрсно в такую даль ехали. Я говорил Марфушке, что летом надо ехать, но рази, бабу переспоришь, поехали теперь, твердит она, летом будет некогда, работы невпроворот! - звонко говорил он, подойдя к Арсению.
   - А, для чего тебе колдун понадобился? - улыбаясь в бороду, спросил тот. Услышав его голос, мужик вздрогнул и попятился, потом внимательно всмотрелся в него и радостно закричал.
   - Сенька, неуж ты, живой! А мы уже думали, ты сгинул где, столько лет ни слуху, ни духу! - он кинулся и крепко облапил бывшего друга и товарища. Оба подозрительно засопели.
   Из саней между тем ловко выбралась еще молодая баба, в ладно сидящем на ней полушубочке, новеньких пимах. Голова ее была кокетливо повязана цветным узорчатым платком. От утреннего морозца щеки ее горели пламенем, маленький курносый нос был задорно вздернут.
   - Аль кого знакомого встретил Фомушка? - улыбнулась она, отчего на щеках обозначились ямочки, между ровных белых зубов впереди сверкнула щербинка, которая очень шла ей. На женщину было приятно смотреть, и Арсений невольно усмехнулся.
   - Жена моя Марфушка, незадача у нас с ней, пятнадцать лет живем, а детей бог не дал, хотим попытать у колдуна, есть ли нам на что надеяться, - сразу ответил на все вопросы Фома. Арсений удивленно взглянул на него, по каким- то только ему известным признакам он видел, что женщина уже ждет ребенка, но видно сама еще об этом не знает. Он решил попозже поговорить с ней и убедиться окончательно.
   - Ну, что ж пойдемте в хату, посидим за встречу, - он повел гостей в дом, по пути сказал молодому парню, чтобы он напоил и накормил лошадей.
   - Гости у меня, - смущенно улыбнулся удивленному парню.
   Вошли в просторную столовую комнату. Здесь стояли несколько грубых столов и лавки между ними. Посетителей пока не было, завтрак еще только готовился, из кухни валил чад, и пахло блинами. Арсений провел своих гостей к дальнему столу в углу, сняли верхнюю одежду, повесили на крюки в стене.
   Усадив их на лавки, пошел на кухню распорядился о еде. Хотя был еще пост, вскоре на столе появилась: задняя часть жареного зайца, твердый пахнущий чесночком холодец, нарезанный толстыми ломтями ржаной хлеб, соленые грибы и квашеная капуста. Также были поставлены кружки и большой кувшин медовухи. Когда медовуха была разлита в кружки, Арсений накрыл кружку женщины ладонью.
   - Ты, повремени пока бабочка, поговорим с тобой, потом уже выпьешь, - ласково сказал он. Но она вдруг побледнела, зажала рот руками, и опрометью выскочила на улицу.
   - Ну, вот, так я и думал! Я тебе без всякого колдуна скажу, твоя жена уже ждет ребенка, зимой под рождество ждите!
   - В самом деле? Ты то, откуда знаешь? Может ты тот колдун и есть! Очень ты на колдуна смахиваешь! Даже и не разглядишь хорошо, весь волосами зарос.
   - Колдун не колдун, а можешь мне верить, если осенью увидишь, что я не прав, как управишься с полями, приезжайте, уж так и быть сведу тебя с настоящим колдуном, я его хорошо знаю, - усмехнулся Арсений. Мужики выпили и принялись есть. Из кухни принесли стопку блинов и миску сметаны. Почти все проезжающие ели скоромное, но если находились и такие, кто соблюдал пост, на кухне готовилась и постная еда, грибной суп, пареная репа и др.
   Вернулась Марфуша, она побледнела и выглядела больной.
   - Не знаю, что это со мной, захворала что ли? - смущенно сказала она.
   - Отойди ка, на час, - отправил Арсений друга на улицу, - нам поговорить надо. Но сначала он сходил на кухню и принес женщине травяной отвар. Сказал пить маленькими глотками и потихоньку жевать черствый хлеб. Видя, что ей стало легче, спросил.
   - И часто тебя так тошнит?
   - Нет, нынче первый раз. Наверно от чада на кухне.
   - А, женские дела давно были? - видя, что женщина покраснела, сказал.
   - Колдуну бы все сказала! Считай, что я и есть колдун.
   - Да, луны две назад, как раз после масленицы.
   - Ну, вот, так я и думал, никакой колдун тебе не нужен, ты уже ждешь ребенка. Поберегайся, ничего тяжелого не поднимай, не молоденькая, чай, - ворчливо добавил он.
   Вернулся Фома.
   - Ехать надо, а то солнышко снег растопит, дорога будет тяжелая. Уже одеваясь, спохватился.
   - Вот я балда! Все о своем, да о своем. Ты же ведь наверно не знаешь ничего? Отец то твой выжил, мы тогда приехали на ваш хутор, хоронить его, а он дышит, только без сознания. Ну, мать и взялась его лечить. Рану зашила, лечила травами, да примочками. Где то недели две он был не в себе, а потом очнулся. Только ничего не вспомнил, ни тебя, ни тетю Феню. Он думал, что мы и есть его семья. С тех пор спиртного в рот не берет, и работает как зверь. Спит три четыре часа, остальное чертоломит. Выкорчевал большой участок леса. Усадьбу расширил, работает так, что бывает и ночует прямо в лесу, где работает. Один раз ему в бахилу заползла змея, так он и не заметил, стоптал начисто. Потом уже, когда стал вытряхивать бахилу, увидел останки гада. А уж жаден, стал, каждый кусок глазами в рот провожает. Они ведь с матерью поженились и еще двоих детей нажили. Так, что у тебя теперь есть брат и сестра. Так что, если надумаешь, приезжай. Мы с Марфушей живем отдельно на нашем хуторе, и тебе у нас место найдется.
   - Благодарствую, пока повременю, у меня и здесь много дел, - усаживая гостей в сани, прогудел Арсений. На прощание сунул Марфуше узелок с едой, поесть в дороге. Проводив гостей, он засобирался на свой холм. Он словно чувствовал, что это лето на холме будет для него последним. Он словно прощался с ним, часто бывал наверху у озера. Он был как раз наверху, когда увидел несколько верховых, свернувших на его тропинку. Это были княгиня с Поликсеной в сопровождении холопов. Смугловатая знатная женщина с загадочными глазами цвета старого серебра с тех пор запала ему в душу. Он теперь все время думал о ней. Думал о ней он и тогда, когда пошел к кладу. В миру нищему тяжело жить. А он не хотел быть нищим, он ведь теперь богат, пожалуй, богаче любого князя будет. И может стать кем захочет, хоть боярином. Он отобрал в мешочек золотых монет, примерно третью часть от всех, подумал, взял самое красивые женские украшения, обруч на голову, серги, кольца, нагрудное монисто. По стилю исполнения они состовляли комплект, и были так красивы, что их носила, наверное, какая- то царица. Он положил их в особый мешочек, и все время представлял, как они подойдут этой женщине с красивыми нервными руками. Он обязательно ее найдет, и найдет возможность вручить их ей. И почему то он чувствовал, что надо их из холма забрать и спрятать где то снаружи. Попросив прощения у хранителя драгоценностей, каменного истукана, колдун вышел из пещеры и стал искать подходящее место. Нашел он его под большим камнем, в окружении трех молодых елок, недалеко от тропинки. Здесь и зарыл свои сокровища. Потом стал думать, как избавиться от креста и вериг, они так стискивали его грудь, что ему становилось трудно дышать. Вскоре он навестил кузнеца, что когда то двадцать лет назад ковал ему вериги. Обрадовался, что тот еще жив. Возможно, он избавит его от муки. Кузнец был уже стар, но окинув его зорким оком, признал сразу.
   - Ну, что, явился, паря, пришла такая пора, стало быть? Ну, показывайся!
   Колдун разделся, и кузнец внимательно осмотрел его, потрогал вериги и крест, которые почти полностью вросли в тело.
   - Ну, сейчас этого нельзя сделать, придется тебя всего изуродовать и будет ли толк неизвестно. Нужно тебе скинуть вес пудика полтора, а потом посмотрим, может, что то и получиться. Ну, как скинуть вес мне не надо тебя учить, ты ведь сам колдун и лучше меня все знаешь. Месяца через два приходи!
   Вернувшись в пещеру, Арсений взялся за дело. По несколько раз в день он пил травяные отвары, сгоняющие воду из тела, ел очень мало, много ходил вокруг холма. Вскоре он почувствовал, что становится бодрым, подвижным, легким на ногу. И дышать стало легче, стягивающая грудь, клетка становится свободнее. Когда через два месяца, он снова пришел к кузнецу, тот с удовольствием оглядел подтянутого стройного мужчину.
   - Что ж теперь можно и попробовать, только придется немного потерпеть, будет больно. Подсунув, под вериги с боков тонкие гладкие пластинки, стал что - то пилить и выкусывыть щипцами. Запахло горелым мясом, Арсений, стиснув зубы, не издал ни звука. Наконец, после часа кропотливой работы, что - то щелкнуло, и кузнец осторожно извлек вериги. Также освободил колдуна и от креста. Оставшиеся на теле рубцы, страшно болели, из них сочилась сукровица. Призвав помогавшего ему в кузне мальчика, кузнец достал с полки кувшин с мазью на медвежьем сале и приказал ему смазать рубцы.
   - Сам - то я не могу, видишь, какие клешни! - показал на свои огромные, черные негнущиеся пальцы. - Через два дня попаришься в бане, снова смажешь, - сказал на прощание кузнец, подавая ему кувшин с мазью.
   - Да и шерсть то хоть немного состриги, раз уже решил жить новой жизнью! - ворчливо добавил он. Арсений поблагодарил его, сунул ему в руку золотую монету. Кузнец долго разглядывал монету, удивленно качая головой, пробовал на зуб, первый раз за всю его долгую жизнь ему заплатили за работу так много. Через два дня напарившись в бане, призвали брадобрея. Он остриг Арсению волосы до плеч, аккуратно подровнял бородку и усы. Через две недели рубцы на теле перестали кровоточить и зажили. Надев приличную одежду, колдун превратился в селянина среднего достатка, всеми уважаемого и знающего себе цену. Ну, вот теперь можно и ту женщину поискать, решил он. Осторожно подступил с расспросами к Павлу.
   - Как то ко мне на холм приходили две женщины, одна совсем простая, а вторая видно из знатных людей, у нее четыре дочери, она очень хотела узнать, будет ли у нее сын. Я бы хотел посмотреть на нее и узнать помог ли я ей. Красивая такая женщина, сама смугловатая, а глаза светлые серебристые.
   - Красивая, смуглая со светлыми глазами и имеет четыре дочери, это, похоже, наша княгиня Ольга. Да, по слухам она снова ждет ребенка и все княжество надеется, что на этот раз будет сын - долгожданный княжич. А посмотреть на нее можно завтра в церкви Святого Михаила. Завтра как раз будет Михайлов день, деда нашего князя звали Михаилом. Будет праздничное большое богослужение, толпа народу и князь с княгиней обязательно будут. Иди завтра туда и увидишь свою княгиню. Да, не бойся, ты сильно изменился, никто и не подумает, что ты колдун.
   Назавтра Арсений пораньше отправился к церкви Святого Михаила. Она стояла на высоком берегу реки почти в самом центре городка. Вокруг уже толпился народ. Было много нищих калек, разного бродячего люда. Все стремились занять места удобнее на паперти вокруг церкви. Церковь была еще закрыта, ждали приезда княжеской семьи и других знатных горожан. Арсений остановился поодаль и стал наблюдать. Вскоре со стороны площади повалил народ, показался княжеский поезд. Впереди скакал князь на своем могучем черном жеребце с дружиной из знатных бояр. Они окружали плотным кольцом нарядный княжеский возок, в котором ехала княгиня Ольга. Возле входа в церковь возок остановился. Дверь в храм широко распахнулась, из возка вышла располневшая величественная княгиня, спешившийся князь подал ей руку и повел в церковь. Арсений прерывисто вздохнул, это была она, та женщина, значит, она выполнила все его советы и теперь ждет сына. Он прошел вместе с народом в храм, и остановился в боковом приделе рядом с колонной. С его места ему хорошо было видно княжеское место в церкви и затылок княгини. Служба началась. Он не сводил с нее глаз. Видно она почувствовала это и обеспокоенно повернула голову, он едва успел отвести глаза и, опустив голову, стал креститься. В свою очередь Ольгица почувствовала, какое- то волнение, ее окатила теплая чувственная волна, что- то похожее было в пещере у колдуна, она обеспокоенно оглянулась, но никакого колдуна не увидела. Возле колонны стоял прилично одетый мужчина и усердно молился. В его облике почудилось ей, что - то странно знакомое. Но не будешь же, в храме все время вертеть головой, все - таки она княгиня и она приказала себе не оглядываться. Когда служба окончилась и стали выходить из храма, она взглянула на то место возле колонны. Но там никого не было. Надо сказать, ей часто вспоминался колдун, она невольно думала о нем, а когда наступили холода, жалела, как же он живет там один на холме среди камней. Она даже посылала холопов с едой и теплыми вещами. Но они привезли все обратно, сказали, что колдуна там нет, ворота в пещеру наглухо закрыты и на их стук никто не отозвался. Говорят, он вовсе ушел из наших мест, - доложили они. Она часто вспоминала колдуна, думала, почему он выбрал для себя такую жизнь, хотела увидеть и хоть чем - то облегчить его жизнь. И бог предоставил им такой случай, они встретились, только не она ему, а он ей помог, спас от смертельной опасности. Дело в том, что Арсений не выпускал ее уже из своего поля зрения, он завел себе знакомство в тереме с одним холопом, который за небольшую мзду, рассказывал ему, что происходит в тереме, в отъезде ли князь, что собирается делать княгиня, куда поедет, и вообще все новости. Недавно знакомец доложил ему, что князь ускакал в Крайск, дела задерживают его там надолго. Он прислал гонца и вызывает княгиню к себе, пока еще хорошие санные дороги. Чтобы она рожала ребенка там под присмотром матери княгини Ульяны. Он наказал, чтобы она собиралась и ждала, он пришлет ей для сопровождения сторожевой отряд. Но нетерпеливая княгиня уже назавтра собралась и в сопровождении лишь небольшого отряда в шесть всадников, решила отправиться в путь. Ехать всего два дня, на дорогах спокойно, заночуют в придорожном монастыре. Арсений забеспокоился, что -то не понравилось ему в этом известии. Уже рано утром он оделся, накормил и напоил своего верного коня, приготовил меч, лук со стрелами и стал ждать. Вскоре со стороны городка показался княжеский возок в сопровождении небольшого отряда. Он, не останавливаясь, проехал мимо постоялого двора. Предупредив друга, что будет отсутствовать день, а возможно и больше, Арсений отправился за ними, держась в некотором отдалении, чтобы его не заметили. Уже проехали верст шесть, миновали тропинку, ведущую на его холм, когда он услышал впереди шум лязгающих мечей. Съехал с дороги в густой лес, приблизился к шуму и осторожно выглянул. То, что он увидел, поразило его, не зря он беспокоился. На княжеский возок напали разбойники, лица их были завязаны черными платками. Их было человек десять, они ожесточенно теснили защитников княгини. На дороге одиноко стоял возок, кучер, видимо убитый, лежал рядом в снегу. Арсений уже хотел вступить в бой, но тут увидел, что дверца возка открылась, из нее вылезла женская фигура и под прикрытием возка поползла в сторону леса. Дверца захлопнулась, а княгиня благополучно доползла до могучих елок и скрылась под их сенью.
   - Ах, ты моя умница! - восхитился Арсений. Он остался на месте, не обнаруживая себя, и стал наблюдать, что будет дальше. Вскоре разбойники вернулись, один вскочил на облучок и погнал возок, остальные забрали коней и оружие убитых защитников и скрылись в лесу. Когда все стихло, Арсений отправился на поиски княгини. Он нашел ее свернувшуюся среди корней могучей ели. Она была без сознания. По тому, как напрягался ее живот, он понял, что роды вот - вот начнутся. В городок не успеть, подумал он и, взяв ее на руки, понес в свою пещеру. Устроив ее в пещере, накрепко закрыв дверь, вернулся за конем. Уже вернувшись, подумал, а ведь случись с ним, что- то сейчас, так княгиня и сгинула бы вместе с княжичем в его пещере и никто бы их не нашел. Но бог не допустил этого. Он спрятал коня между камней в загородке, крепко запер ворота изнутри и развел огонь в очаге, благо сухие березовые дрова были заготовлены, и стал готовиться принять младенца. Ну, вот и этим тебе Арсений придется заняться - усмехнулся он. - Но ничего, не боги горшки обжигают, справимся и с этим. Он нагрел в большом казане воды, промыл и прокалил на углях нож, сварил травяной отвар. Стал искать, во что бы завернуть младенца. Ничего подходящего у него в пещере не нашлось. Стал осматривать одежду княгини, решил, что одну из нижних юбок можно использовать, или даже две для тепла. Приготовившись, таким образом, стал ждать, время от времени подкладывая дрова в очаг. В пещере стало тепло, он разделся и прикрыл лежащую на сухом сене княгиню еще своим полушубком. Он ощупал своими чуткими гибкими пальцами тугой живот княгини и, поняв, что она скоро родит, принялся помогать. Она так и не пришла в себя, когда раздался громкий возмущенный крик ребенка. Он принял малыша и осмотрел. Мальчик был великолепный. Отрезал пуповину, прижег раскаленным ножом и сноровисто запеленал. Потом занялся матерью, принял послед, вымыл и тщательно вытер роженицу. Поднес факел поближе к ее лицу и вздрогнул, на него внимательно и строго смотрели серебристые глаза.
   - Где это я? Что со мной? А мой сын, что с ним? - обеспокоенно проговорила княгиня сухими потрескавшимися губами.
   - Не изволь, беспокоиться, госпожа, мальчик здоров, а ты у меня в пещере, ты была тут летом, помнишь колдуна! - но роженица уже крепко спала. Но надо ведь кормить малыша, Арсений, покопавшись в женской одежде, освободил полную, дивной красоты грудь, помассировал, убедился, что молоко пришло, приложил к ней беспокойно крутящего головкой младенца. И когда тот крепко вцепился в сосок и, покряхтывая, стал энергично сосать, довольно усмехнулся. Добрый будет князь, подумал он, и это он Арсений спас их с княгиней. В пещере было довольно тепло, но колдун, чтобы поспать хотя бы пару часов лег рядом с матерью и младенцем. Назавтра он с утра забрался на холм и долго внимательно смотрел на дорогу и ведущую на холм тропинку. Нигде и никого не было видно. А ведь княгиню никто и искать не будет, все думают, что она давно в Крайске у мужа. Через день княгиня пришла в себя, сказала, что чувствует себя нормально и попросила отвезти их с сыном домой. Колдун, молча, кивнул и стал собираться в дорогу. Рано утром еще до свету он осторожно усадил княгиню на коня, подал ей в руки сына, сам сел сзади. Взял в руки поводья и тихонько тронулся с места. Оказавшись в кольце таких надежных рук, женщина доверчиво прижалась к нему, крепко держась одной рукой за его полушубок. Внимательно глядя на дорогу, Арсений повез свой драгоценный груз. Через час были на постоялом дворе, там он взял свободный возок, усадил в него княгиню с ребенком, сам взялся за вожжи. В княжеском тереме еще спали, стоящий у ворот сторож загородил дорогу, но услышав голос княгини, торопливо посторонился. Княгиня быстро шла вперед, на ходу отдавая распоряжения, Арсений нес за ней ребенка. Передав сына подбежавшим мамкам, она вошла в свою светлицу и знаком показала колдуну следовать за ней.
   - Скажи, как зовут тебя добрый человек, мы с сыном обязаны тебе своим спасением. Мы с князем ценим преданных людей и умеем быть благодарными.
   - Когда то звался я Арсением Сила! - поклонился колдун.
   - Значит, и наш будующий князь будет носить в честь тебя это имя, ты будешь ему крестным отцом. А где тебя найти?
   - Я живу на постоялом дворе при дороге, там меня все знают. Нужно спросить конюха Арсения.
   - Хорошо, где то через недельку я пришлю за тобой холопа. Ну и о нашем приключении не надо никому рассказывать. Я не хочу спугнуть своих врагов! От всего сердца благодарю тебя! - княгиня подошла к нему и крепко поцеловала в губы. Почувствовав ее губы, колдун, вздрогнув, замер, но на объятие не ответил, огромной силой воли удержал свои руки на месте. Потом еще раз низко поклонился и вышел. Назавтра он сходил к своему холму, убедился, что его пещеру никто не навещал, тщательно замаскировал вход наверх холма, запер накрепко ворота. Навестил свой клад, забрал половину золотых монет и украшения для княгини. Дней через шесть за ним пришел холоп из княжеского терема. Арсений тщательно оделся и поспешил за ним. Его провели в светлицу княгини. Она была не одна, у нее был управляющий Пименов. Это был еще крепкий, хотя уже и не молодой мужчина с осанистой бородой с проседью. Княгиня сидела на стуле с высокой спинкой, а управляющий стоял перед ней. Арсений низко поклонился.
   - Это наш управляющий, он знает о нападении на дороге, мы с ним посоветовались и решили принять некоторые меры. Князю послан гонец, он знает, что у него родился сын наследник, что все благополучно. О другом ему пока не следует знать, тем более, что он отправляется с войском на юг, там неспокойно, объявились татары. С нашими проблемами мы справимся сами, и ты нам поможешь. Но сначала прими нашу благодарность, - она кивнула Пименову. Он взял у нее из рук свиток и развернул его.
   - Этим документом тебе присваивается боярское звание, и даруются две деревеньки вниз по реке, а в городе боярский терем. Правда и деревни и терем не в самом лучшем состоянии, но главное начало положено. Но от тебя потребуется и верная служба. В княжестве появилась смута, князь с войском долго будет отсутствовать, княжеский двор нуждается в более надежной защите. Это мы хотим поручить тебе. Нужно создать и обучить дружину, хотя бы в пятьдесят всадников. Мы тут с княгиней решили, что каждый боярский двор должен поставить, пять шесть человек с конем и вооружением и из праздно шатающихся бродяг можно набрать сколько то. Согласен ли ты?
   - Да, госпожа, благодарствую! - Арсений низко поклонился и полез рукой за пазуху, собираясь отдарить за проявленную милость. Видя, что он смущенно покраснел, княгиня махнула рукой Пименову, отпуская его. Когда тот вышел, с интересом взглянула на колдуна.
   За твои великие милости, позволь мне поднести тебе подарок! - он протянул ей мешочек с украшениями. - Когда я жил в холме, то нашел там, когда то его, наверное, носила древняя царица. Я думаю, он очень подойдет тебе.
   Ольгица быстро встала со стула, взяла мешочек и достала украшение. Она восхищенно вскрикнула и принялась его рассматривать. Сняв головной убор, надела обруч и серьги. Украшение словно было создано для нее, оно ей идеально подошло. Серебристые очи засверкали, она разрумянилась и сказочно похорошела. Она словно забыла, что она не одна, вертела и рассматривала украшения. Арсений поклонился и тихо вышел. Пименов ждал его на улице. Посмотрев на его смущенное улыбающее лицо, подумал.
   Совсем одурел мужик от радости, из конюхов, да в бояре. Он на эти деревеньки и сам имел виды, когда их прежний владелец, состарился и умер, не оставив наследников. Просто ждал удобного случая, но князьям виднее, кого одаривать. Да и княжество нуждается в защите, а этот мужик полон сил и здоровья и по всему видно, будет служить верно, и преданно.
   - Ну, поедем, взглянешь на терем, - управляющий сел в повозку и указал Арсению на место рядом. По пути рассказал, что хозяин терема и деревень недавно умер, он был уже стар, хозяйство вел из рук вон плохо и не оставил наследников. Княгиня очень надеется, что ты поставишь хозяйство на ноги и в деревнях наведешь порядок.
   Терем оказался на самой окраине города на берегу реки. Возле него был большой участок земли, когда то огороженный забором. Теперь треть забора была разрушена, двор зарос крапивой и бурьяном. По нему бродили тощие все в репьях овцы, куры, гуси. Прямо перед теремом на тропинке лежала свинья с поросятами. За теремом были конюшни и хлевы. На стук повозки вышла толстая баба с ключами на поясе.
   - Собери ка всех Домна! Нового барина вам привез! Теперь он ваш хозяин, прошу любить и жаловать!
   Отовсюду стал собираться народ. Появились несколько заспанных парней и девок, две из них явно были на сносях. Все с любопытством уставились на Арсения.
   - Ну, пока тут осмотрись, а завтра мой сын Петр, покажет тебе деревни. Кони тут должны быть хорошие, конюх тут порядочный, свое дело знает. А вот и он. Вавила покажи боярину коней и конюшни. Пименов стегнув лошадь, уехал. Арсений внимательно оглядел всех. Потом приказал бабе с ключами приготовить ему комнату наверху и пошел с конюхом к конюшням. Первым делом ему захотелось взглянуть на коней. Конюх опрятный небольшого роста мужичок с гордостью открыл двери в конюшню. И было чем гордиться, в конюшне было чисто выметено, лошади, накормленные и вычищенные, стояли в своих стойлах. Конская сбруя висела на крюках в углу конюшни. Никакой грязи и навоза, в конюшне пахло свежескошенной травой. Всего лошадей было семь, внимательно их, осмотрев, Арсений решил, что три из них можно хоть сейчас использовать в дружине для охраны княжеского терема. Он поблагодарил Вавилу за хорошую работу, сел на крылечке терема и приказал, чтобы все собрались и по одному подходили к нему для знакомства. Дворовых холопов было больше двух десятков. Судя по запущенности поместья, они в основном проводили время в праздном безделье, проедая оставшееся. Среди мужчин он выбрал троих молодых парней, сказал им, что они будут в дружине по охране княжеского терема, чтобы подобрали себе коней и необходимое вооружение. Если чего - то не окажется в наличие, чтобы доложили ему. Нашлись также плотники и столяры, которым было приказано починить забор и прогнившие ступеньки в тереме. Остальным приказал выкосить во дворе крапиву и бурьян. Бродившую по двору скотину убрать в хлевы. Женщинам приказал навести порядок в тереме. Потом Домна привела за руки и поставила перед ним двух девиц на сносях. Одна из них высокая румяная с огневыми черными глазами, гордо выпятив живот, с интересом уставилась на него. Он уже знал, что обе они незамужем. На его вопрос об отце ребенка, она указала на красивого статного парня лениво стоящего поодаль. Вокруг возмущенно зашумели. Парень приблизился, поклонился.
   - Не слушайте ее боярин! Не виноват тут я, она верно и сама толком не знает, кто отец! - взволнованно крикнул он. Арсений и сам видел, что парень не врет. Он знаком приказал девице уйти и посмотрел на вторую. Она была красная, как рак и от стыда закрывалась рукавом. Но тут от толпы отделился парень, один из тех, кого он выбрал для дружины, подошел, встал на колени и сказал.
   - Мое это дитя, господин, позволь, нам с Матреной повенчаться, мы давно поженились бы, да старый боярин не давал разрешения! - тихо промолвил он.
   Видя, что девица вскоре родит, Арсений приказал.
   - Через два дня обвенчаться! - потом встал и сказал Домне. - Ну, теперь веди меня, куда - то отдохнуть, обед подашь после. Она привела его по скрипевшим половицам в светлицу, где наскоро были вымыты полы и перетряхнута постель. Уже засыпая, слышал, как дворня, шикая друг на друга, ловила кур для обеда. Проснулся от голода, от запаха крепкого куриного бульена, который разносился по всему дому. Осмотрелся, он был в просторной комнате с крепкой деревянной кроватью под домотканым пологом. В комнате стоял большой стол у окна, возле него два грубых табурета и большой, окованный железом сундук у стены. На столе стоял глиняный кувшин с водой и тазик. Вода была свежая и прохладная. Он с наслаждением умылся и тщательно вытерся домотканым рушником. Словно этого момента ждали, в дверь после легкого стука вошли две девушки. Они поставили на стол большую вареную курицу на деревянном подносе, миску с домашней лапшой, нарезанный крупными кусками хлеб, ложку, нож и поспешно вышли. Пожалуй, многовато будет, подумал он, но еда была вкусной и он, удивляясь сам себе, съел почти все, что было на столе. Вышел и долго сидел на крылечке, любуясь закатом. С удовольствием отметил, что во дворе было прибрано, бурьян, и крапива были скошены, и лежали в валках. Часть забора была починена, несмотря на позднее время, там еще постукивали топорами два мужика. Он похвалил их и разрешил идти на отдых. На что старший из мужиков, вытирая с лица пот, ответил.
   - Благодарствуем, боярин, но надо еще одну балясину поставить!
   Значит народ тут работящий, просто было некому навести порядок, довольно подумал новоиспеченный боярин.
   Назавтра рано утром прискакал сын Пименова Петр, и они отправились осматривать деревни. Выбравшись за город, долго пробирались по едва заметной тропинке, петлявшей между кустов и деревьев.
   - Можно и дорогой, но это много дальше, - пояснил Петр. Вскоре показалась первая деревня. Она располагалась на большом мысу, с трех сторон его омывала вода. Домов было не больше десяти, и они вольно расположились на просторном мысу. Они произвели на нового хозяина тягостное впечатление, покрытые старой позеленевшей соломой, они по самые крыши заросли старым бурьяном, который похоже никто не убирал. Был теплый погожий весенний день, но в огородах почти не было народа, а в неухоженных полях, нехотя тянули сохи только две тощих лошади.
   - Не охотно тут выращивают хлеб, старый боярин почти все выращенное забирал себе, в основном живут лесом и рекой, - пояснил Петр на вопросительный взгляд Арсения. Нашли дом старосты, он был несколько лучше остальных. Из дома вышла толстая баба, высыпали чумазые ребятишки, босые в одних длинных домотканых рубашках. Сам староста пахал поле, завидев гостей, бросив пахоту, заспешил домой. Узнав Петра, низко поклонился, вопросительно взлянул на Арсения, пригласил в дом.
   - Это ваш новый хозяин боярин Арсений! Собери всех жителей деревни для знакомства, а нам пока вынеси молока что ли, пить хочется, - приказал Петр. По знаку отца дети разбежались по деревне, а гости, отказавшись идти в избу, присели на колоду у сарая. Жена старосты налила им в большие деревянные кружки, холодного вкусного молока. Вскоре собрались десятка два жителей, набежали дети. Ну, хоть детей много, усмехнулся Арсений, значит не все потеряно и у деревни есть будующее. Оглядев всех собравшихся, он поднялся с колоды и начал своим звучным низким голосом.
   - Ну, что ж, дорогие мои, я ваш новый хозяин и вести хозяйство мы будем иначе. К концу месяца все поля должны быть распаханы и засеяны. У кого есть нужда в семенах или еще в чем то, обращаться к старосте. В вашу деревню я пришлю еще трех лошадей. Платить мне будете пока четвертую часть урожая, если кто- то освоит новые земли, с них три года ничего не будет платить. Рыбалку и охоту, пока не будут засеяны поля, прекратить. Через две недели я проверю, как выполняются мои распоряжения. Если не хватает людей , сюда будут присланы новые работники, бродячего люду на базарах хватает. И еще от вашей деревни мне нужны два молодых парня в дружину для охраны княжеского терема. Сегодня же отправить подводу за всем необходимым в город! Терем то боярский еще помните где? - обратился он к старосте. - А мы отправимся дальше в следущую деревню. Примерно через час, там было также, только деревня была больше и богаче. Весь месяц Арсений мотался между городом и деревнями, но порядок навел, поля были засеяны, и набрана дружина из пятидесяти всадников. Каждый боярский дом поставил холопов на конях и полном военном снаряжении по разнарядке назначенной самой княгиней. Два раза в неделю Арсений собирал их на просторном лугу под городком и занимался их обучением. На охране княжеского терема по очереди ежедневно стояли десять человек. А вскоре и жену ему бог послал! Как то жарким июньским днем он возвращался из своих деревень в городок. День клонился к вечеру, он устал и проголодался, с утра маковой росинки во рту не было, да и коня надо было напоить и накормить, до дома было еще добрых десять верст. Он спустился к реке, напился и умылся прохладной водой, уже хотел раздеться и искупаться, когда заметил за кустами светлое пятно. Раздвинув ветки, осторожно выглянул. На бугорке возле воды сидела девушка в светлой домотканой одежде, рядом стояли старенькие лапти, на ветках сушились выстиранные онучи, босые ноги она опустила в воду. Рядом лежал почти пустой узелок. Платочек она сняла, между худеньких лопаток лежала толстая пшеничная коса. Чтобы не испугать девушку, Арсений вышел из кустов и тихо сказал.
   - Не бойся девушка, я не причиню тебе зла!
   Она тихо повернула голову и, казалось, прямо в душу заглянула ему своими большими серыми глазищами.
   - А, я и не боюсь, я так долго хожу по лесам одна, что уже устала бояться! А ты я вижу добрый человек.
   - Чтож с тобой приключилось и почему ты бродишь одна!
   - Это долгая история добрый человек.
   - А я никуда не спешу, и как раз собирался перекусить, проголодался, с утра ничего не ел. Может, и ты со мной поешь, заодно и поговорим, - предложил Арсений. Ему очень понравилось, что девушка не стала отказываться, а развязала свой узелок и расстелила на траве чистую холстинку. Он сходил к лошади и принес котомку. Присел рядом и стал выкладывать припасы: жбан с квасом, печеные яйца, большой пшеничный калач, перья зеленого лука, жареное мясо, соль в берестяной коробочке. Налил большую кружку кваса и подал ей.
   - Что ж, давай знакомиться девушка, раз уже бог нас свел. Меня зовут Арсением, а тебя?
   - Настенька, Анастасия, - несмело улыбнулась она, стараясь не глядеть на разложенную еду. Пока она пила вкусный ядреный квас, Арсений отрезал кусок калача, положил на него кусок мяса и протянул ей.
   - Ты ешь, давай не смущайся, потом расскажешь, - с умилением смотрел, как она аккуратно откусывает хлеб и мясо, подставив ладошку, чтобы не потерять ни крошки. Пока ели она рассказала ему, что идет вдоль реки уже третью неделю. А жила она в небольшой деревеньке в лесу, жители в которой вымерли от какого- то мора. Она и спаслась то потому, что все время жгла костер и подолгу стояла в его дыму и мор ее пощадил. А потом ушла в белый свет. По пути работала за кусок хлеба. А в последнм хуторе сказали ей, что где то здесь есть деревни боярина и он берет бродячий люд на работу. Не знаешь ли ты, как мне найти того боярина? - с великой надеждой она подняла на него глаза.
   - Знаю, милая! А что ты умеешь делать?
   - Да, все умею, и стряпать, и шить, и ткать, и прясть и по дому все, что нужно буду делать!
   Она нравилась ему все больше и больше, вот и жена тебе Арсений, только тихонько, не спугни, думал он.
   - Что ж замужем была или нет еще? - спросил осторожно.
   - Да какое там замуж, у нас и женихов то небыло, да и старая я, мне двадцать лет уже - засмеялась она.
   - Ну а за меня бы замуж пошла? - она внимательно посмотрела, не шутит ли.
   - Что ж не женился до сих пор, или вдовец!
   - Нет, не женился, не пришлось, - вздохнул он. Вставая, сказал, - повезло тебе девушка, я ведь тот боярин и есть, поедешь со мной, а там посмотрим, может, и поглянемся друг дружке. Подсаживая ее на лошадь, как бы нечаянно прижал покрепче, девушка не противилась, а потом уютно устроилась в кольце его крепких рук и доверчиво прильнула к груди. Он облегченно вздохнул, кажется, и он пришелся девушке по душе. По приезду в терем, чтобы долго не раздумывать, он представил ее челяди, как невесту, приказал Домне одеть ее прилично и готовиться к свадьбе. Назначили венчание через неделю. За два дня до свадьбы Арсений решил наведаться в свою пещеру, чтобы выбрать для Настеньки украшения из клада. По пути удрученно думал, все - таки как слаб и жаден человек, и он, оказывается, тоже, ведь клялся перед истуканом, что ничего больше не возьмет и вот, пожалуйста, не устоял и едет, как миленький. Когда уже свернул на тропинку к пещере, показалось ему, что земля вздрогнула, подъехал к пещере и ахнул. Пещеры не было, холм обрушился, ворота лежали рядом, каменные глыбы лежали в другом порядке. К кладу доступа не было. Еще неизвестно, что там наверху, сохранились ли пещеры и озеро. Отчаянно защемило сердце, ему было безмерно жаль своего прежнего обиталища, где он прожил столько лет. Вот так бог наказал его за жадность. Он встал на колени перед холмом и долго молился, прося прощения. Скромное колечко, украшения и свадебный наряд он купил в городке. После свадьбы Анастасия показала себя хорошей женой, отличной хозяйкой. В роль боярыни она вошла на удивление быстро, терем засверкал чистотой, челядь слушалась ее беспрекословно. А через год Арсений уже держал на руках своего первенца. Так появился на Руси новый боярский род.
   Глава 26
   Наступил главный осенний праздник день святого Михаила. Дарька основательно к нему готовилась. Основные осенние работы были переделаны, последние овощи вывезены с поля и упрятаны в погреба, по утрам уже крепко подмораживало, и женщина, как хорошая хозяйка, все свое внимание перед праздником уделила дому. Пол, лавки и стол были тщательно вымыты и выскоблены до желтизны. По стенам и возле божницы развешаны новые вышитые рушники. Дети выкупаны и переодеты в чистую одежду. Сейчас они наелись праздничных блинов, были отправлены матерью на печку и возбужденно выглядывали оттуда. Только старший сын Митяня с самого раннего утра убежал в церковь. К обеду должен был приехать священник из городища, и мальчик помогал ему поддерживать в храме чистоту и порядок.
   За эти годы у Дарьки с Иваном родилось четверо детей. Старший Дмитрий, которому шел одиннадцатый год, восьми летний Василий, и две девочки Уля - пяти лет и Таня - трех. Родив четверых детей, Дарька осталась почти такой же стройной, только чуть пополнела, да походка, была порывистой и быстрой, а стала медленной и вальяжной. Дарька верховодила в семье, у женщины был властный и решительный характер. Иван превратился в видного мужчину, широкоплечего и сильного, с русыми волосами до плеч и такой же русой ухоженной бородой и усами. Он ходил вперевалку, косолапя, как медведь, выискивал всякую работу, поводил сильными широченными плечами и, казалось, не знал, куда эту силушку применить. Жену он боготворил и слушался во всем.
   - Как скажешь Дарьюшка! - обычно говорил он. И когда вокруг никого не было, с великим удовольствием сажал жену на плечо и носил, сколько захочет. Детей любил всех одинаково, но особенно беспокоился за старшего Дмитрия, потому что тот отличался от всех. Если других детей не интересовало, что и как происходит вокруг, значит так надо, так бог устроил, то старший изводил взрослых вопросами.
   - А почему солнце садится в одной стороне деревни, а утром всходит в другой? Где оно ночует? Почему идет дождь, гремит гром и сверкают молнии? Откуда берется радуга? - и многое другое.
   Когда ему все время отвечали, что так устроил бог, он захотел поближе познакомиться с ним. А бог, как известно, ближе всего к церкви, и мальчик зачастил в церковь. Если его долго не было, родители знали уже, где его искать. Крестьянская работа его не интересовала, и он по возможности ее избегал. Теперь, когда в церкви служил постоянный священник отец Даниил, который пока еще жил в городище, но скоро должен был переселиться на жительство в деревню. Жители деревни решили построить для него свое небольшое жилье возле церкви. Алена разрешила разобранную половину своего дома, которая принадлежала покойному мужу, отдать для строительства домика для священника, пусть он помолится за упокой его светлой души. Теперь эти бревна лежали штабелем на холме, недалеко от церкви.
   Отец Даниил сам еще сравнительно молодой, ему только подходило к сорока годам, уже много чего повидал в жизни. Был в Греции, побывал в плену у турок, какое - то время жил в Константинополе. Он был образован, знал греческий и турецкий языки, читал и писал на латинице. Он привязался к любознательному отроку и любил просвещать юный ум. От него Дмитрий узнал, что мир не ограничивается только их деревней, городищем и появляющимся с приходом весны кочевьем татар, а он поистине огромен, и даже отец Даниил не знает его границ. Он узнал, что на севере есть много русских княжеств, которые, бывает, дружат и общаются друг с другом, а случается и воюют насмерть. Что на западе есть много сильных государств, а также Киевская Русь, где тоже живут русские люди. Ну а на юге и востоке живут кочевые народы, которые имеют большие стада скота и в поисках корма для него переезжают с места на место.
   А еще дальше на юге есть большие моря, что не видно конца и края. Вода в них такая соленая и горькая, что ее нельзя пить. Все это мальчик слушал, замирая от удовольствия.
   А когда дома делился с родителями, тем, что узнал от отца Даниила, они недоуменно качали головами. Они думали, как же с ним быть.
   И однажды ночью Иван, после долгих раздумий, спросил жену.
   - Может быть, нам Митяню в городище в учебу отдать? Там при монастыре служат смышленые отроки. А потом из них получаются служители церкви. Хоть и жалко его от себя отпускать, но может там для него будет лучше. Для тяжелой крестьянской работы он не годится, слишком худенький и нежный, да и не интересует она его.
   Дарька удивилась, что муж об этом заговорил, обычно он все семейные дела предоставлял решать ей, но поняла, что он прав и со вздохом сказала.
   - Ладно, что уж тут делать, но пусть еще только эту зиму поживет дома, успеет еще выучиться!
   Но, как говориться, не загадывай вперед, а что бог приведет! Жизнь очень часто вносит в наши планы свои коррективы. Они и не предполагали, что их Митяня уже через три дня уедет не в городище, а значительно дальше на север.
   В это утро мальчик, как всегда прибежал к церкви. Сначала он оглядел ее снаружи, все ли в порядке. Церковь была небольшая, но ладная, как игрушечный деревянный теремок, по крыше украшенный затейливой резьбой. Это постарались два дедушки, Савелий и Илья, когда был еще жив. Иногда помогал и Макар. Он тоже зачастил в церковь, благодарил бога за посланных внуков. Долго не рожавшая сноха в последние годы подарила ему четверо внуков. У Дарьки - четверо, у Егора, сына Макара четверо, у Афанасия двое, а теперь еще и из татарской деревни переехало шестеро детей. Деревня жила шумной жизнью, в ней неумолчно звенели детские голоса.
   Митяня дернул за веревку, поднял щеколду, запирающую дверь храма и с замиранием сердца, вошел внутрь. Там царил полумрак. Везде был порядок. Вчера приходили женщины, и вымыли все вокруг. Но он все же, решил еще прибраться. Он сбегал к ручью, набрал в ведерко воды. На обратном пути остановился и наломал полыни на свежий веник. Потом связал его припасенной заранее веревочкой и ножом обрубил кончики полыни. Прикинул в руке, веник получился удобный. И он принялся выметать в церкви, заглядывая во все уголки. Когда собрался мусор, собрал его в деревянный совок и удовлетворенно кивнул, дескать, так он и думал. Поставил совок и веник возле входа в храм, взял чистую тряпочку и стал протирать иконы, внимательно вглядываясь в темные вопрошающие лики богов. Особенно он задержался возле иконы Николая угодника. Казалось святой старец, что- то хочет сказать ему.
   Возле церкви послышался конский топот. Мальчик выскочил и обомлел. К храму подскакал самый настоящий князь, на громадном, черном, как ночь жеребце, сверкающем, богато украшенной сбруей. Князь был очень красив, на нем был богатый плащ подбитый мехом, соболья круглая шапка, красные рукавицы и такие же сапоги с загнутыми носками. К седлу были приторочены копье, лук и колчан со стрелами. С ним была небольшая дружина в пять всадников.
   Ильяс, а это был он, добродушно смотрел на мальчика лет десяти, выскочившего из церкви. Тот был в распахнутой шубейке, шапчонке на буйных русых кудрях, в стареньких сапожках. Увидев веник и совок, князь подумал, наверно это церковный служка, убирающий храм. Мальчик опомнившись, сдернул шапку и низко поклонился. Потом выпрямился, и смело посмотрел князю в глаза. Ильяс вздрогнул, сердце бешено застучало. Со смуглого точеного лица, на него с великим интересом обрамленные пушистыми ресницами смотрели черные, как ночь, загадочные глаза его отца хана Ахмата.
   - Это, мой сын! Мой! Та далекая встреча с Дарьюшкой в лесу не прошла бесследно, а оставила свой след! Подумать только, а он ведь мог бы и не узнать об этом! - пронеслось у него в голове. Он так редко бывал последнее время в этом краю, а уж здесь с тех самых пор вообще не был. Как обещал деду Савелию не беспокоить Дарьюшку, так и сделал. Даже не знает, жив ли еще старик!
   Ильяс спешился и подошел к мальчику, взял у него шапку из маленьких исцарапанных рук и нахлобучил ему на голову.
   - Холодно, - сказал он на вопросительный взгляд мальчика. - Ну и как же тебя зовут?
   - Митяня, ну, вообще то, Дмитрий, - засмущался мальчик.
   - А, маму твою зовут Дарья, ведь так? - мальчик кивнул.- Я, волшебник, я все знаю,- подмигнул ему красавец князь.
   - Ну, попробуем угадать, где ты живешь? - Ильяс оглядел деревню. В прошлый раз одиннадцать лет назад, здесь было два дома, по разные стороны ручья, Савелия и Макара.
   Дом Дарьки с Иваном, скорее всего, будет рядом с домом Савелия. Мальчик нетерпеливо дернул его за шубу.
   - Ну, так вот, ты живешь во второй избе от леса так?- Митяня с восторгом глядя на такого простого князя, закивал головой. - Ну, что ж приглашай в гости!
   Ильяс вначале хотел повидаться с Савелием, а потом решительно тряхнул головой, все равно ведь увидеться придется, так уж лучше сразу. И потом ему сразу же захотелось забрать сына с собой, тут уж без Савелия не обойтись. Хоть бы был жив старик!
   Мальчик старательно закрыл церковь и собрался бежать впереди.
   - Может, на коне проехаться хочешь? - предложил загадочный князь, и, дождавшись несмелого кивка, посадил его впереди себя, а потом вскочил сам. Быстро перемахнули ручей и поехали по деревне. Митяня запоздало сообразил, а ведь мамка, пожалуй, ругаться будет. Сколько раз говорила никуда не ездить с чужими людьми.
   Дарька вытащила из печи противень с последними пирогами. Устало вздохнула и оглядела свое хозяйство. Праздничный обед допаривается в печи, пирогов много, она разложила их на рушниках на столе, в избе все прибрано, дети накормлены. Пора и собой заняться. Скоро вернется муж с рыбой, он с мужиками отправился рано утром осмотреть сети на речке. Пока река не замерзла, они стремились запастись рыбой. Поливая себе из ковшика, тщательно умылась. Надела праздничную сорочку и сарафан. Расчесала и заплела в две косы свои еще роскошные кудрявые волосы. Уложила их на голове короной. Вытащила из сундука праздничный платок. Но повязать не успела, возле избы послышался стук копыт. Как была, выскочила на улицу. Не иначе Иван вернулся, а кто же еще, здесь все свои. Выскочила и обомлела! Возле избы остановились верховые, да какие! На красивых породистых конях и в богатой одежде. Не иначе, как какой- то князь с дружиной. Хотела метнуться опять в избу, да вдруг заметила на коне у князя своего Митяню. Это еще что такое! Она подошла ближе и поклонилась. Князь соскочил с коня, снял мальчика, который юркнул за спину матери и оттуда с интересом следил за событиями. Выпрямляясь, женщина услышала тихий голос.
   - Не узнаешь, что ли Дарьюшка? Это я, Ильяс!- женщина ахнула, а ведь и впрямь он, но такой красивый, возмужавший, настоящий витязь из сказки. Она растерянно уставилась на него. Но от соседней избы уже спешили дед Савелий и Анна. Дед постарел, весь истончился и высох, но еще шустро ковылял, опираясь на палку, и взгляд был ясный, зоркий. Он еще издали узнал своего питомца, но, подойдя ближе, склонился в поклоне. Но Ильяс схватил его в охапку, прижал к себе и закружил. Митяня растерянно смотрел.
   Значит, этот важный князь знает и любит моего дедушку, думал он. Когда его отпустили, Савелий тут же распорядился.
   - Что же ты стоишь Дарья? Веди дорогого гостя в дом! А ты Анна накорми и обогрей товарищей князя, все в одной избе не поместимся чай. - Дед давал возможность, этим двоим поговорить наедине. Хорошо, что внук еще не вернулся.
   Пройдя в дом, Ильяс снял шапку, шубу передал Дарьке и огляделся. Он умиротворенно вздохнул. В избе было чисто, уютно и спокойно. Пахло мясными щами и пирогами, которые грудой остывали на столе. Почувствовав голод, он сглотнул, с раннего утра маковой росинки во рту не было. С печки выглядывали возбужденные ясноглазые лица детей.
   - Сколько? - улыбнувшись, спросил у хозяйки.
   - Четверо, два сына и две дочки.
   - А, меня видно бог наказал за мой грех, до сих пор не дал сына, этим летом княгиня родила четвертую дочку. - Он умоляюще посмотрел на женщину. Она поняла, будет просить отдать ему сына, и протестующе вздернула подбородок. Выручил, как всегда дед Савелий. Он проводил гостя в светлицу и приказал.
   - Подавай на стол Дарья!
   Вскоре на столе появились пироги, свежий хлеб, нарезанный толстыми ломтями, большая миска вареного мяса и дымящиеся щи. Пока хозяйка лазала в погреб за солеными рыжиками, Ильяс спросил.
   - Дмитрий, ведь мой сын?
   - Не буду отрицать! Да ты и сам видишь, вылитый хан! - засмеялся Савелий, внимательно глядя на побледневшего князя. Тогда тот взмолился.
   - Дедушка, уговори Дарьку и Ивана, чтобы они отпустили мальчика со мной, хотя бы на время, а летом я сам его привезу!
   Дед подумал.
   - Может и лучше, чтобы он был у тебя, мальчик очень смышленый, умеет читать и писать, отец Даниил его научил. Он на него не нахвалится. Они так и так его в ученье хотят отдать в монастырь в городище. А там еще неизвестно чему научат, будет мальчиком на побегушках. Да наверно у тебя будет лучше. Но как на это посмотрит княгиня?
   - Пожалуй, лучше будет ему первое время пожить у бабушки в Крайске. Мы с Ольгицей так и живем в том городе, что отец дал за ней в приданое. Официально и в Крайске княжу я, но заправляют там всем мать с боярином Василием. Ты, знаешь, ведь она вышла за него замуж, и у них уже двое детей. Сын Андрей девяти лет и дочка Пашенька семи.
   У них есть учителя, которые учат их счету, грамоте, языкам латинице и греческому. Они будут Дмитрию товарищами. И бабушка будет рада. Я о нем позабочусь. Если уж не князем, то боярином будет или особой духовного звания, как захочет. У него будет дядька слуга, который будет за него отвечать и присматривать. Если Дарья с Иваном согласятся, я буду ждать его через три в городище. Из нашей деревни, туда придет обоз, и мы отправимся домой.
   А в погребе Дарька накладывала дрожащими руками грибы и смятенно думала. Сколько раз за эти годы, она представляла эту встречу, и как они увидятся и что она ему скажет. Она нежно и преданно любила мужа, но в глубине ее сердца всегда жил и Ильяс. То ей хотелось, чтобы он никогда не приезжал, слишком много горя и стыда принес он ей. То она страстно хотела, чтобы он появился и посмотрел, какого хорошего сына родила она ему. И почему то твердо была уверена, что это непременно случится. И вот случилось!
   Что же теперь делать?
   Из погреба вернулась хозяйка с полной миской соленых ядреных рыжиков. Поставила штоф с медовухой и выточенные из дерева кубки. Присела рядом. Она успела покрыть голову платком, выглядела строго и опрятно. Выпили за жизнь и здоровье. Князь с аппетитом принялся за еду. Как здесь хорошо и спокойно, век бы отсюда не уходил, вздохнул он. Но надо уезжать, скоро хозяин вернется. Да и темнеет теперь рано. Отдав должное вкусной еде, встал из стола. Поблагодарил хозяев за угощение и стал одеваться. Задерживаться не стоит, не надо вносить раздора в этот счастливый дом. Прощаясь, умоляюще посмотрел ей в глаза, взял ее прохладные руки в свои, и прижался к ним лицом.
   - Я просил дедушку поговорить с тобой, - сказал он и вышел. Его уже ждали, все торопились засветло добраться до деревни. Вокруг столпилась вся деревня. Князь вскочил на коня, махнул на прощанье рукой и гости отбыли.
   Савелий задумчиво смотрел им вслед, когда его нетерпеливо дернули за кафтан. Обернувшись назад, увидел Митяню. Тот с любопытством смотрел на него.
   - Дедушка, ты мне обязательно должен рассказать, почему тебя знает и любит этот важный князь. Он наверно добрый и хороший!
   - Ну, что ж видно придется, тебе, что- то рассказать, только пойдем на печку, полежим немного, что-то я устал и замерз, годы то мои уже не маленькие! - покряхтывая, сказал дед, - да и тебе на печке понравится.
   И дед с внуком пошли в избу, там Митяня скинув шубейку, взлетел на печку, а Савелий еще долго карабкался, нашаривая каждую ступеньку дрожащими ногами. Наконец улеглись и старик начал.
   - Не знаю, слышал ли ты, что в молодые годы, я попал в плен к татарам и очень там мучился, пока меня не взяла в услужение младшая жена самого хана Ахмата. Она была тоже русская, и восьмилетней девочкой, тоже попала в плен. Тогда татары не давали нам никакого житья, нападали почти каждый год, разоряли наши селения, жгли и убивали, а многих забирали в плен и продавали в рабство на юг. Меня им не удалось продать, так как я был ранен и хромал. Так вот я стал прислуживать ханше Ульяне, у нее рос сын Ильяс. Ты меня слушаешь? - обратился дед к сопящему внуку.
   - Слушаю, слушаю дедушка, рассказывай дальше! - живо отозвался внук.
   - Когда Ильясу исполнилось семнадцать лет, хан отправил его с посольским отрядом на Русь к Московскому князю. Ханша Ульяна мне доверяла полностью и отправила меня присматривать за любимым сыном. Но до Москвы мы не добрались, в наших краях молодой ханский сын был ранен стрелой. Дедушка Илья, и бабушка Мария выходили его и спасли от смерти. Потом я отвез его к его русским дедушке и бабушке, родителям ханши Ульяны. Потом они умерли, и княжить стал он. Так вот этот- то князь и приезжал к нам сегодня в гости.- Дед глянул на крепко спящего внука и хмыкнул, - что же ты успел услышать парень?
   Он с трудом слез с печки и отправился искать внука, предстоял еще один трудный разговор. Ивана он нашел в амбаре, он как всегда был в работе, обрабатывал и солил пойманную днем рыбу. Хотя и был праздник, но эта работа не терпела отлагательства. Чем раньше посолишь, тем вкуснее будет рыба. Завязанный в кожаный фартук, весь в рыбьей чешуе, он при свете лучины на широкой доске потрошил крупную рыбу, ополаскивал в тазу с водой и обильно пересыпая солью, складывал в большой бочонок. Потом прижимал деревянным кружком и сверху для гнета укладывал большой чисто вымытый камень. Более мелкую рыбу солил в бочонках непотрошеной. В одной из небольших бочек он солил для праздников нежную деликатесную рыбу: стерлядь, судака, небольших осетров. Эту рыбу он не только потрошил, но и делал надрез на спинке. Для улучшения вкуса сверху наливал немного конопляного масла, оно пропитывало просолившуюся рыбу и придавало ей неповторимый вкус. Оторвавшись от работы, Иван взглянул, на присевшего, на чурбак, старика.
   - Ну, что мнешься деда? Рассказывай, зачем пожаловал!
   - Да, уж придется видно. Ты уже знаешь, что за гости припожаловали к нам нынче.
   - Слышал, что заезжал какой- то важный князь, ну и что?
   - Так вот, этот князь, видел в церкви Митяню. Теперь он знает, что у него есть сын.
   - И кто же ему это сказал?- Резко обернулся Иван.
   - Да, тут и говорить нечего, парень живая копия хана Ахмата, его деда! - невесело усмехнулся дед.
   - Ну, и что же теперь? Что он хочет?
   - А он просит Ваня, чтобы Митяню отпустили к нему погостить на зиму. Он очень просил меня поговорить с вами обоими. Да, не к нему в город, а к своей матери княгине Ульяне. Ты ведь помнишь княгиню, мы к ним заезжали в Крайске. Правда она теперь не только княгиня, она еще и боярыня. У нее двое детей, старший мальчик на год младше нашего парня. У него имеется учитель, который учит его грамоте и иноземной речи. Заодно и наш поучится. Все же лучше, чем в чужих людях при монастыре. Неизвестно еще чему там научат. Будет выносить помои, да получать тычки, да зуботычины, и так бывает. А там князья да бояре. Бабушка его в обиду не даст. Да и князю он понравился, его- то княгиня четвертую дочь, ему принесла. Так что Митяня его единственный сын.
   - Что же бог все видит! А что же Дарьюшка?
   - Она не захочет тебя обидеть! Так что парень, как не крути, в этот раз решать тебе!
   - Я бы дедуля больше всего хотел, чтобы все мои дети росли у меня на глазах. Но тут случай особый, мальчику там, наверно, в самом деле, будет лучше. Так что, ничего не поделаешь, придется отпустить.
   Что ж половина дела сделана, потопал к Дарьке, решил дед. Ее он нашел в избе, она затевала тесто. Глянула вопросительно, она видела, что дед ходил в амбар к мужу. Виновато опустила голову, сколько семье приходится переживать за ее ошибку. Да и ошибка ли это? Представить невозможно, что, если бы Митяни, не было на свете.
   - Ты, верно, уже догадалась Дашенька, зачем я пришел к тебе? Ильяс просил отпустить к нему сына на зиму, а весной, прибудет в наши места кочевье, он его привезет. - Дед повторил ей все доводы, что и внуку.
   - Иван согласен, но сказал, как решит Дарьюшка, так и будет!
   Она засмеялась, в этом весь Иван. - Ну, что ж дедушка, я тоже согласна, вечером мы с мужем все обговорим.
   Дед облегченно вздохнул. Ну что же дело сделано, обещание данное Ильясу, он выполнил, пора и спать.
   А ночью перед сном Иван, видя, что жена не спит, но первая разговора не начинает, сказал.
   - Ну, что ж отпустим Митяню, Дашенька? Там для него будет лучше! - и когда жена кивнула, замолчал. Она устроилась удобней на широком плече мужа и тихо прошептала.
   - До чего ты мне люб, Ваня! Мне с тобой очень повезло! - счастливо вздохнула и, прижавшись к мужу, крепко уснула. А Иван еще долго не спал, глядя в темноту сухими глазами. Очень не хотелось отпускать ему старшего сына, к которому прикипел сердцем. Но ничего не поделаешь, так надо!
   А утром за завтраком, Иван объявил, что Митяня уже в этом году поедет в ученье, но не в городище, а дальше на север к князю, который его пригласил. Там учение будет лучше, - усмехнулся Иван. - Ты, как сынок согласен?
   - Да! А как мамка отпустит? - засомневался он. - Отпустит, - уверил его отец.
   А на следующий год, мы Василия в ученье отправим, ты, как поедешь? - на что не по годам рослый мальчик, точная копия отца ответил, добродушно махнув рукой.
   - Не нужно мне никакого ученья, мне и здесь хорошо. - Все засмеялись, ну хоть этот дома останется.
   - Что ж, мать собирай сына в дорогу! Через два дня матушка Алена будет переезжать в городище, вот все вместе и поедете на двух подводах. Повезут вас Афанасий и Ерема, сам Иван не хотел встречаться с князем.
   Через два дня выехали еще затемно. На передней подводе сидели пассажиры: из наваленного для тепла и мягкости сена, выглядывали головы мальчиков, Глебушки, чисто вымытого и причесанного Митяни, Дуняша держала на коленях Марьюшку, впереди сидели Алена и Афанасий. Вторая телега была доверху загружена имуществом и припасами. Алена с детьми и Дуняшей переезжали на постоянное жительство в городище. Дорога была твердая хорошая, с утра был крепкий морозец, к обеду были на месте. У домика их уже ждали люди князя, а потом на своем Буране прискакал и сам князь. Обоз из разрушенной деревни прибыл еще вчера, и за это время князь многое успел. Были отобраны самые лучшие кони, которых он решил забрать с собой на север. Основная масса овец были проданы здесь в городище. Остальных овец, а также с десяток ослабленных, поздно появившихся на свет, ягнят и две спокойных стельных кобылы князь попросил передать деду Савелию, чтобы он ими правильно распорядился, пусть делает, что хочет, добавил он.
   Увидев сына, Ильяс посветлел лицом. Потом ускакал и вскоре привез Митяне добротный полушубок, валенки и меховую шапку.
   - Чтобы не замерз и не простудился в дороге, - пояснил он. Также он приобрел закрытый теплый возок, где поедет мальчик с холопом. Такую дальнюю дорогу верхом на коне ему не выдержать. Все смотрели на эти хлопоты с одобрением, теперь они были уверены, что мальчику будет хорошо. Погрузив на телеги связанных ягнят и овец, привязали к задкам телег кобыл, Афанасий и Ерема в тот же день отправились домой. В воздухе закружились первые снежинки, если сразу навалит много снега, на телегах будет не проехать. На следующий день рано утром выехал и обоз на север. Чтобы мальчик немного освоился, князь сел к нему в возок, а привязанный сзади гордый Буран, недовольно фыркал и бил копытом. Ильяс с улыбкой отвечал на многочисленные вопросы сына, а когда тот, устав, от новых впечатлений, уснул, прижал к себе и тихо гладил по кудрявой голове. Он все еще не мог поверить, что у него есть сын и Дарька отпустила его с ним. Добрались без приключений, дорога была хорошей, снег, если и падал, то редкими снежинками и тут же таял. Через неделю рано утром обоз вступил в Крайск, в сопровождении сторожевого отряда. Князя узнали издалека и ворота были широко распахнуты. Проехали к княжескому терему, где уже встречала высыпавшая из дома челядь. В дороге князь долго думал, чьим заботам поручить мальчика, и наконец, решил приставить к нему степенного обстоятельного мужика Никиту. Он жил бобылем, занимался охотой и рыбалкой, понимал толк в лошадях и страстно любил детей. Они отвечали ему тем же, постоянно толпились около него, при всех обидах бежали к нему и доверяли ему свои секреты. Он все обиды разбирал, и к каждому находил свой подход. Пожалуй, с ним Митяне будет хорошо, думал князь и я буду спокоен. Он сразу заметил его в толпе. Никита скромно стоял в стороне, прилично одетый и с аккуратно постриженной русой бородкой и усами. Выйдя из возка и ведя за руку сына, он подозвал Никиту к себе и поручил мальчика его заботам.
   - Накормить, напоить и все остальное, головой отвечаешь! - приказал он. Тот послушно кивнул, взял за руку с любопытством все разглядывавшего мальчика и повел в терем. Ильяс приказал, разгрузить обоз, накормить и напоить коней и устало поднялся по ступенькам. Прошел в свою светлицу, выпил кубок водки, посидел, разминая уставшее тело, и мысленно готовился к нелегкому разговору с матерью. Он уже кликнул холопа, чтобы послать его к княгине и попросить ее прийти в терем. Но она, прослышав о приезде сына, уже сама спешила навстречу. Оживленная и разрумянившаяся она стремительно вошла в комнату и припала к поднявшемуся навстречу сыну. Она была высокая женщина, но все же, доставала своему рослому сыну до плеча. Слезы радости выступили у нее на глазах.
   - Ну, ну хватит мама! Видишь же, жив, здоров, да еще и подарок тебе привез, такой подарок, что ты никак не ожидала, - прогудел сын. Что-то необычное послышалось женщине в голосе сына и, усевшись в кресло, она внимательно и настороженно посмотрела на него.
   - Ну, ладно, подарок потом, а теперь расскажи, что там приключилось с нашей деревней.
   Сын поведал ей печальные вести. От рук разбойных кочевников, погиб Ренат и еще четверо молодых мужчин. Остальные перевезли свои дома в Дарькино. Там остались только два дома, наш дом и Ахмета, стоят заколоченные. Весной, когда вернется кочевье, я поеду туда. Тогда и решим, что делать с деревней. Алена с детьми, у них с Ренатом мальчик и девочка, переехала в городище. Передает тебе низкий поклон. Деревня разрослась у Дарьки с Иваном четверо детей.
   - Ты завтракала, мама? Поешь со мной. Я что - то проголодался.
   Как будто подслушивал, служка внес поднос с пирогами и горячий сбитень. Сели за стол, мать с удовольствием и нежностью смотрела, с каким аппетитом он ест. Взрослый всеми уважаемый человек, который управлял большим княжеством, для нее он оставался маленьким мальчиком, ее Ильясом. Она съела пирожок, выпила полчашки сбитня и стала ждать подарка. Но подарок не заставил себя ждать, дверь светлицы стремительно распахнулась, на пороге возник мальчик лет десяти, за ним маячил Никита.
   - Господин, мальчик просит показать ему терем, мы пришли просить разрешения, - поклонился он. Князь сделал знак ему уйти и закрыть дверь, а сам с любопытством смотрел на мать. Мальчик растерялся, увидев такую важную и красивую госпожу, но потом вспомнил, чему учила его мать, прижал ладошку к груди и низко поклонился. Потом выпрямился и на княгиню с неподдельным интересом уставились раскосые, темные как ночь, глаза хана Ахмата. Она вздрогнула и испуганно перекрестилась.
   - О, господи! - прошептала она. Ильяс расхохотался.
   - Вот и я также удивился, - сказал он. А сына отпустил к Никите, разрешая им осмотреть терем. Мальчик уходя, искоса посмотрел на странную тетю, чем это он ее так испугал.
   Когда дверь за ним закрылась, Ульяна уже догадалась, что это за мальчик, и почему князь привез его сюда.
   - Как давно ты знаешь, что у тебя есть сын? Мать, как я понимаю, Дарька?
   - Сам узнал десять дней назад, случайно увидел в церкви в новой деревне. Спросил у Савелия, он не стал отрицать, сам, говорит, видишь, вылитый хан. А, ведь и, правда, мама?
   - Да, похоже, хан нашел возможность вернуться к нам, - задумчиво прошептала княгиня.
   - Но, что ты собираешься с ним делать, повезешь к себе?
   - Пока нет, я хочу попросить тебя, чтобы он пожил у тебя, поучился вместе с Андрюшей, мальчик очень смышленый и любознательный. Они хотели отдать его в ученье в ближайший монастырь, но я через Савелия выпросил его сюда. А потом я подготовлю Ольгицу и возьму его домой.
   Княгиня относилась к снохе прохладно за то, что та до сих пор не родила князю наследника, хотя умом и понимала, что она здесь не виновата. Так хочет бог. Представляю, что теперь там будет, подумала она. Ну, уж нет, я внука никому в обиду не дам, подумала она и решительно сказала.
   - Конечно, пусть живет у меня, в боярском доме места хватит! И Андрею будет товарищ!
   - Пусть и Никита поживет у тебя, он прекрасный наставник, будет учить мальчиков верховой езде, играть с ними и вообще доглядывать, чтобы были умыты, одеты, накормлены и напоены. Он детей любит и им с ним будет хорошо. Я привезу их к тебе к вечеру.
   - Ну а я пойду домой и прикажу все приготовить. Я думаю, мальчики должны жить в одной светлице. Боярина я беру на себя, думаю, он не будет возражать.
   - Да и вот еще, скажем всем, что ему одиннадцать лет, дойдет до княгини, что он младше нашей старшей дочери на три месяца, упреков не оберешься. А так можно сказать, что это случилось до свадьбы, а что случилось до свадьбы, не считается, так ведь.
   - Хорошо! - засмеялась мать, - побаиваешься женку.
   - Не так уж, чтобы очень, но хочу спокойствия в доме, - поморщился князь.
   Распрощались. Ильяс пошел отдохнуть до обеда, дорога была тяжелой. После обеда в возке отправились в боярский дом. Мальчику княжеский дом и Никита очень понравились, глаза его возбужденно сверкали. По приезду их сразу же провели в приготовленную светлицу, где стояли у стен две кровати, а между ними у окна стол и два табурета. Комната была чистой и светлой. Привели Андрюшу, высокого светловолосого мальчика, их познакомили. Потом каждый из них выбрал себе кровать. Никите выделили небольшую смежную каморку, бывшую гардеробную, где поставили низкий топчан с матрасом, набитым травой. Таким образом, даже ночью мальчики будут под присмотром.
   Напротив, находилась классная комната, в которой их будет учить учитель. Учеба будет проводиться каждый день с утра по три часа. Остальное время будут гулять, учиться верховой езде, стрелять из лука, рубиться мечом и многое другое.
   Когда через некоторое время, перед тем, как уехать домой, князь заглянул к мальчикам, они его даже не заметили. Расположившись на полу, они увлеченно играли козанками и деревянными игрушками. Он облегченно вздохнул, кажется, мальчишки подружились.

Глава 27

   Зима прошла спокойно. Снега выпало не так уж много и всю зиму в Дарькино ставили перевезенные из татарской деревни дома. Построили также и небольшой уютный домик для священника. Иногда помогал проезжавший из городища сторожевой отряд, но в основном управлялись своими силами. Помогали и подросшие дети. Собирали щепу, втыкали в щели между бревен собранный осенью мох. Отгуляли масленицу, и Еремей стал потихоньку заводить с бабушкой разговор о том, чтобы сопровождать Дуняшу домой. Не отправлять же девчонку одну с чужими людьми. Да и соли бы привез не на один год. Такие деньги за соль платим. Ну, также не последнее дело нужно навестить могилу отца. Привезти и положить ему на могилу горсть родной земли. Парня поддержали сестра и брат и бабка Мария решилась.
   - Ну, что ж поезжай! А пока ты ездишь, я у Дарьки поживу! - сказала она. Ей не хотелось одной жить в лесу, да и внуки она знала не оставят ее там. Стали готовиться к поездке, приготовили широкую вместительную телегу, рогожные мешки для соли, товару на обмен, муки, зерна, меду. Они знали, что в далекой безводной степи, жители, что добывают соль на берегах соленого озера, охотно берут эти продукты в обмен на соль. Передали Алене, чтобы готовила девушку. За зиму она подросла, выровнялась. Ей понравилось жить в городке, у нее появились подруги, парни уже начали обращать на красивую девушку внимание. Обязанности ее у Алены, были небольшие, она с ними легко управлялась, и каждый вечер убегала на посиделки. Они устраивались обычно, у какой- то вдовы. Девушки платили ей немного, лучины приносили свои, сидели за рукодельем, шили, вязали чулки и варежки. Ждали прихода парней с балалайкой и тогда начинались игры и веселье. О Ереме она уж и думать забыла. Передали Алене, чтобы готовила девушку в дорогу. Перебрав свои вещи, Алена с помощью девушки приготовила ей смену одежды. Дуняша с нетерпением ждала соляной обоз и приезда Еремы. Ерема поскачет в сопровождении на своем Гнедке, вооруженный луком со стрелами и копьем. В телегу впрягут пару общественных круторогих волов. В городке специально держали четырех волов для поездки за солью, но в остальное время для них находилась другая работа. На второй возу ехали еще два парня. Наконец дождались обоза, дороги просохли и в середине мая тронулись в путь. Женщины положили в особую торбочку, узелок с родной землей со Степанова подворья, небольшой образок закрепить на кресте на могиле. Алена дала еще вышитый красивый рушник, наказав завязать на кресте. В обозе было много молодежи, и путешествие проходило весело. Пока обозу никто не угрожал. Каждый вечер, выбрав место для стоянки, разжигали костер, варили кулеш из крупы с дичью, иногда бреднем в реке ловили рыбу, из которой варили уху или жарили на прутьях на костре. Через неделю на другом берегу реки показалось небольшое горное плато, покрытое лесом. Дуняша узнало место, где было расположено ее родное селение. На берегу обоз уже встречали. Среди встречавших жителей, были Тарас и отец Дуняши. Но он никак не ожидал, что в прибывшем с севера обозе, найдет живую и невредимую свою пропавшую год назад дочь. Ерема сразу узнал Тараса, хотя он возмужал и погрузнел. Когда парень, улыбаясь, подошел к нему, он нерешительно сказал.
   - Вроде и не знаю я тебя парень, но кого - то ты напоминаешь мне?
   - Я младший сын твоего товарища по плену Степана. Когда вы с ним ускакали в погоню за татарами, мне было восемь лет. Вот теперь привез вам Дуняшу, мы нашли ее без памяти возле родника, когда она бежала из плена, выходили. Смотри, какая красавица стала! А теперь вот еду за солью для своей деревни, быки идут медленно. Я думаю успеть навестить могилу отца. Ты меня проводишь?
   - Конечно! Завтра рано утром и поскачем! В прошлом году я заменил на могиле крест, старый делался наспех и почти совсем разрушился. Ты поедем к нам в селение, посмотришь, как мы тут живем. Будешь ночевать у меня, вечером с девчатами погуляешь, - подмигнул Тарас. Он уже давно заметил, что парень не сводит глаз с красивой черноглазой дивчины, с темной толстой косой с рыжинкой, перекинутой на грудь. Да и она лукаво поглядывала на него.
   - Видишь, какие невесты у нас?
   - Кто это? - смутился парень.
   - А, это дочь нашего старосты, уж такая переборчивая, ей восемнадцать, а она уже четырем женихам отказала. Но ты ей видать по душе пришелся, видишь, глаз не сводит. Девица очень хорошая, и из себя видная и работящая. Все у нее в руках так и горит. Так что не зевай, глядишь и жену домой привезешь!
   Ерема засмеялся, а сам еще раз внимательно оглядел девушку. Решили остановиться на лугу напротив селения, дать отдохнуть быкам и коням. А завтра с обеда двинутся дальше.
   А Ерема заночует в деревне, а завтра рано утром поскачут в Степанову балку, а потом спустятся к реке. Там парень на своем Гнедке переплывет реку и присоединится к обозу.
   Ерема внимательно осматривал селение, видел, как оно защищено, пожалуй, может выдержать нападение степняков. А наша деревня вся на виду, если только в лесу или пещерах можно спрятаться, а за это время враг все разграбит, да и деревню может сжечь. И дом у Тараса крепкий добротный, и смешливая расторопная Настя ему понравилась. И дети все ухоженные, красивые с умными сообразительными глазками. Особенно понравился ему старший мальчик лет десяти, названный в честь его отца Степаном. И на стол Настя собрала быстро. Появилась тушеная с репой зайчатина, пироги, жареная рыба, пока ждали обоз, мужики поставили сеть и поймали рыбы, еще прошлогодние соленые грибы, свежий хлеб. Появился и штоф с медовухой. Выпили за упокой светлой души Степана, и парень впервые услышал рассказ Тараса о том, как они попали в плен, как жили там и как бежали. Как был убит отец шальной стрелой, и как хоронил его Тарас, молодой семнадцатилетний парень. Как прибился, потом к этим хорошим людям и нашел здесь свою судьбу. Настя, слушая рассказ мужа, подперев голову рукой, вытирала набежавшие слезы. Послышался робкий стук в дверь.
   - Ну, хватит горевать! Иди парень, это девчата вызывают тебя на игрища.
   Ерема вышел, на улице стояла Дуняша, а с ней Анфиса, дочь старосты. Девушки подхватили парня под руки, и повели с собой, на берег реки. Там возле двух колод горел костер, и сидела молодежь. Анфиса села и усадила парня рядом с собой. И потом в течение всего вечера не отходила от него. Вместе водили хороводы, играли в игры, пели песни. А потом он пошел ее провожать и почти до рассвета, сидели на колоде возле ее дома, знакомились друг с другом. А на прощание девушка первая крепко поцеловала парня в губы и скрылась за калиткой. Так и случился в жизни Еремы первый поцелуй. Он шел и думал, как он будет его вспоминать и скучать по девушке. Но она оказалась девушкой решительной. Когда утром еще затемно, Ереме показалось, что он и не спал вовсе, они с Тарасом подъехали к воротам, на серой в яблоках кобыле их уже ждала одетая по-походному девушка, с луком и колчаном стрел за спиной. Парень радостно улыбнулся, приветствуя ее. Значит, он еще некоторое время побудет с понравившейся ему девушкой.
   Когда выехали за ворота, уже совсем рассвело, хотя солнышко еще не встало. Было прохладно, степь была подернута туманной дымкой. К обеду отмахали почти половину пути, обогнули две балки, осталась третья, а там уже и Степанова. Спустились к реке передохнуть немного и дать отдых коням. Ерема обратил внимание, что степь здесь немного другая, чем дома. Была ранняя весна, и все вокруг напоминало благоухающий разноцветный ковер. Лишь изредка встречались заросли полыни и кустиков седого ковыля. При малейшем ветерке он нежно переливался серебряными волнами. Дома ковыль почти совсем не встречался, лишь изредка на взгорках один два кустика. Поднимаясь над разнотравьем, как сторожевые на посту, гордо вздымались на мощных стеблях алые цветы татарника. Ну, этих и у нас хватает, усмехнулся парень, вспоминая, сколько неприятностей, мог причинить этот колючий татарник босым ногам.
   Стремясь к вечеру добраться до места, отдыхали совсем немного. Легкой рысью помчались вперед. Сам отличный наездник, Ерема украдкой любовался девушкой. Румяная с горящими темными глазами она сидела в седле, как влитая, как будто родилась там. Кобыла слушалась ее беспрекословно.
   Наконец, впереди, показалась Степанова балка. Вначале увидели мощный дуб, и на нем гнездо степных орлов. Солнце еще не село, когда они спустились в балку. Она встретила их птичьим гомоном, и благоуханьем цветущих деревьев. Сладко пахли жасмин, дикорастущие абрикосы и сливы. Их перебивал дурманящий запах черной смородины. Спустились к ручью и отыскали могилу. Она заросла травой и холмик осыпался. Ерема спешился, подошел ближе и опустился на колени. Анфиса с Тарасом не мешали парню. Они расседлали лошадей и устраивали стоянку.
   - Ну, вот отец я и пришел к тебе! Я принес на твою могилу родную землю с нашего подворья в дубраве и поклон от всех близких. Ты же знаешь, что дедушка умер, он наверно уже встретился с тобой. А так у нас все хорошо. Я видно скоро женюсь. А у Дарьки с Афоней уже свои дома и большие семьи, - тихо рассказывал Ерема, вытирая набегавшие слезы. Крест был крепкий, Тарас недавно поставил, сын закрепил на нем небольшой образок и повязал рушник, что дала с собой мать. Подошла Анфиса, положила на могильный холмик благоухающие цветами ветки.
   - Пойдем, уже совсем темно, - она взяла его за руку и повела к горящему костру.
   Поужинали, взятой из дома едой, выпили за упокой души, сладкой пьянящей медовухи.
   Тарас не стал мешать молодым, он нашел тот же холмик, где спал десять лет назад, завернулся в кошму и вскоре уснул. А молодые еще долго сидели у ручья, миловались.
   Наконец уже перед рассветом, Ерема встал и стал подыскивать место для ночлега.
   - Надо и поспать немного, завтра у тебя будет трудный день, я то, могу поспать на возу, тебе целый день скакать. - Не думал парень, что может еще, что- то произойти сегодня, он был безмерно счастлив, тем, что есть, и не собирался до венчания, двигаться дальше. Но так уж получилось, то ли луна виновата, что светила молодым призрачным светом, то ли сказочный аромат, которым благоухала балка, тихое журчание ручья и пофыркивание пасущихся коней - все это способствовало тому, что когда они крепко обнявшись, улеглись под одной кошмой, случилось то, что случилось. Они стали мужем и женой. Оба были до этого невинны, но каким- то образом знали, что и как нужно было делать, и не разочаровали друг друга. Уже засыпая в его объятиях, Анфиса прошептала.
   - Ну, вот ты и муж мой невенчанный! Только вернись живым! - она прекрасно понимала, что поездка за солью, не просто прогулка к югу. Это очень опасно, в любой момент могут напасть кочевники. Она знала, что некоторые из таких поездок не возвращались. Она прижалась к парню и уснула.
   Утром Тарас нашел их крепко спящими. Голова девушки покоилась на груди парня, а тот, раскинув руки в стороны, безмятежно спал. Он все понял, что произошло между ними.
   - Ну, что ж видно так хотел бог! И возможно, здесь рядом с тобой дядя Степан дано начало новой жизни. Лишь бы живым, твой младший вернулся!
   Он не стал тревожить молодых, пусть поспят. Выбрался из балки, залез на дуб и внимательно осмотрел степь и противоположный берег реки. Кругом было спокойно, обоза еще не было видно. Он решил, что успеет накормить молодых горячим завтраком. Подстрелил молодого зайца, разделал, немного вымочил в ручье, развел бездымный костер, и когда он прогорел, пристроил на рогульках мясо. От запаха жарящегося мяса, первой проснулась девушка. Сладко потянулась и сказала.
   - Как вкусно пахнет дядя Тарас! Что это, заяц? И когда же ты успел!
   - Успел вот, я же спал ночью, не то, что некоторые! Ну, подъем молодежь! Обоз верно уже на подходе!
   С аппетитом позавтракали и оседлали коней. Еремей вызвался залезть на дерево и посмотреть далеко ли обоз. Обоз уже виднелся вдали тонкой ниточкой. Сказали, последнее прости Степану, и спустились к реке. Нашли спокойное место, здесь должно быть не очень глубоко. Парень, не таясь Тараса, обнял девушку, крепко поцеловал.
   - Готовься, где то через месяц! Приеду, и повенчаемся! - она согласно кивнула. Еще ночью они обо всем договорились, что поженившись, они поедут к нему на родину. На что, она тихо засмеялась и сказала.
   - За тобой, хоть на край света! Жена да прилепится к мужу своему, так, кажется, говорится в святых книгах.
   Ерема подвел коня к воде, быстро разделся, оставшись в одних холщовых штанах, связал одежду в узел и привязал к седлу. Тихо разговаривая с конем, вошел в воду. Довольно долго было мелко, почти на самой середине из - под ног ушло дно. Но глубоко было только сажени три. Вскоре уже были на другом берегу. Пока парень раздевался и плыл, Анфиса не отрывала от него глаз. Словно не могла наглядеться на это статное красивое тело, вспоминала, как ночью оно жарко прижималось к ней.
   - Ну, что поедем что ли? Нам до вечера надо бы попасть домой. Не бойся, ничего с ним не случится, вернется целым и невредимым!
   - Спасибо на добром слове дядя Тарас! А уж я молиться буду!
   Вывели коней в степь и поскакали. Но еще долго девушка оглядываясь, видела на пустынном берегу одинокую фигурку. А Еремей, пока не подъехал обоз, искупался сам и, нарвав пучок травы, тщательно вымыл Гнедко. Потом поскакал наперерез обозу, который отклонился от реки, чтобы объехать очередной овраг. Его шумно приветствовали.
   И потянулись дни однообразного путешествия. Становилось все жарче, дождей не было, солнце целый день нестерпимо жгло своими лучами. Трава на глазах жухла и высыхала.
   А потом вообще пошли сухие глинистые и песчаные почвы, с зарослями полыни и кустиками ковыля. Все труднее было накормить коней и быков, их подкармливали овсом из торб. На десятый день показалось селение солеваров. Оно стояло в низине на берегу реки, окруженное стеной из камня и ракушечника. В стене были крепкие ворота. Их встретили, но предупредили, что запасов соли в селении на весь обоз не хватит. Недавно уехал большой обоз на запад. Поэтому придется на нескольких подводах ехать к соляному озеру и нагружаться там. Это полдня пути в степь.
   Вызвались поехать несколько молодых мужчин и Еремей тоже. Ему очень хотелось посмотреть, как добывают соль. С ними поехали и мужчины из селения. У каждого на берегу озера был свой участок. Вскоре приехали на место. Вокруг озера на много метров ни росло, ни былинки. Земля была слишком соленая. Озеро лежало в бело серых берегах, как небольшая правильная чаша. На берегу копошились фигурки людей. Вокруг лежали вороха готовой серой крупной соли. Но была соль мелкая и более белая. Ее добывали прямо из воды. Ведрами черпали и таскали на берег соленую воду. Здесь ее выливали на ровные площадки, огороженные каменными буртиками, и оставляли высыхать. Когда вода испарялась, сгребали лопатами чистую белую соль. Такая соль стоила очень дорого, и шла к столу королей, князей и бояр. Труд солеваров был очень нелегкий. От дикой жары и постоянной работы с солью, руки и ноги у них были в трещинах и язвах и кровоточили. Не хотел бы тут все время жить, качая головой, думал Еремей. И когда нагрузили все подводы и поехали к селению, он облегченно вздохнул. Небольшой мешок белой соли он все- таки купил в подарок самым дорогим женщинам, матери, бабушке и Анфисе. Пусть побалуются, думал он.
   Чтобы не так жарко было ехать, выехали из селения в ночь. Селяне угостили их арбузами, которые росли здесь в изобилии в каждом огороде. Ночь была светлая, и в степи было далеко видно. Дней пять никого не встречали, в степи было тихо и пустынно. Но потом на противоположном берегу реки стали неожиданно появляться вооруженные всадники на низких стремительных степных конях. Они вылетали на высокий берег и с безопасного расстояния внимательно рассматривали обоз. Но пока не нападали, внезапно появившись, так, же и исчезали. Остаток пути до селения в горах прошел в большом напряжении. Охрана не слезала с коней.
   Наконец, когда показались долгожданные скалы, все облегченно вздохнули. Правда последние два дня загадочные всадники не показывались, но все может быть. На берегу их уже ждали. Готовясь к встрече, на последней остановке Еремей тщательно вымылся в реке. Постирал одежду, чтобы выглядеть прилично, жених, как - никак. Он похудел, загорел до черноты, русые кудри подросли и выгорели, синие глаза горели блеском ожидания. В обозе над ним беззлобно подшучивали. Товарищи по походу его полюбили, он был приятен в обращении, не гнушался любой работой, всегда был готов помочь.
   На берегу парня уже ждала лодка. Подводы с солью переправят в другом месте, подальше, где есть брод. С ним поехали и еще несколько молодых мужчин, которые хотели поглядеть селение и погулять на свадьбе. Парня предупредили, чтобы особо не загуливался, завтра обоз двинется дальше. Среди встречающих он разглядел невесту и ее отца. Так же там стояла Дуняша. Она еще больше похорошела, подросшие светлые волосы, стянутые ободком, красивыми волнами обрамляли лицо. Ее крепко держал за руку высокий рыжеватый парень. Она выглядела счастливой и довольной.
   - Ну, и, слава богу, кажется, все у нее будет хорошо! - подумал Ерема.
   Его сразу окружили и повели в селение. Возле дома старосты под деревьями был накрыт большой стол. На двух высоких чурбаках положена широкая доска, накрытая белым полотном. На ней были разложены венцы, кольца и другие необходимые для церемонии вещи. Рядом в ожидании стоял священник. Его привезли в селение накануне. Староста взял за руки дочь и будущего зятя и подвел к священнику.
   Вокруг возбужденно толпилось все селение. Наконец то, их гордячка, дочь старосты нашла себе пару. Пара и в самом деле была на заглядение всем. После недолгой церемонии все прошли к накрытому столу. Хоть и была середина лета, и еще не было свежих овощей и фруктов, стол был богатым. Жареное, вареное и тушеное мясо дичи, жареная рыба, большие пучки зеленого лука и чеснока, прошлогодние соленые грибы, свежий хлеб, всевозможные пироги и пышки были в изобилии на столе. Также рекой лилась медовуха и холодный квас из погреба. Погуляв в селении, свадьба переплыла, но уже без молодых на тот берег, где веселье продолжалось до утра. Рано утром была переправлена на тот берег большая крытая повозка, запряженная спокойной выносливой рыжей кобылой. В ней было приданое молодой жены, подушки, перины, обувь и одежда в большом окованном медью сундуке. Зять, было, заикнулся, что дома у них всего хватает и лошадей тоже. На что староста недовольно прогудел.
   - А, на чем, позволь узнать, ты повезешь молодую жену - на тюке с солью. Нет уж милый зятек, мы пока в состоянии собрать единственную дочь замуж, как принято у добрых людей. - Все засмеялись и Ерема смущенно замолк. Всем было радостно, только мать невесты вытирала набегавшие слезы, она чувствовала, что расстается с дочерью надолго, может быть даже навсегда. Да два младших брата испуганно жались к сестре, которая всегда защищала их. Повозку с молодой женой для безопасности поместили в середину обоза. Еремей ехал рядом верхом на Гнедке. Жители стояли и провожали их, пока обоз не исчез вдали. Их очень обеспокоило сообщение обозных о появлении в степи отрядов вооруженных всадников. За степью стали наблюдать днем и ночью, увеличили число караульных.
   Через неделю достигли городища. И снова несколько раз в степи на противоположном берегу появлялись всадники. Отвезли основной груз в общественный амбар, сдали волов. Сообщили старосте о виденных в степи всадниках. Срочно были увеличены вдвое сторожевые отряды, посланы гонцы в северные княжества. Степь беспокойно заворочалась и словно дышала угрозой.
   Вездесущие мальчишки сообщили Алене, что приехал соляной обоз, и что сын приехал не один, а с красивой девушкой. На руках у них обручальные кольца.
   - Все рассмотрели! - усмехнулась Алена. И вышла к подъехавшей подводе с хлебом солью. Молодые были приятно удивлены.
   - Как ты могла знать мама! Это могла быть совсем чужая девушка!
   - Сорока на хвосте принесла! - она была несказанно довольна, что сын вернулся живой и здоровый, да еще с такой женой. Невестка ей сразу понравилась, решительная, смелая. Эта будет надежной подругой и опорой ее сыну.
   - У Дуняши все хорошо, родители безмерно рады, уже и кавалер ей нашелся. - Сказал на вопросительный взгляд матери Ерема. Переночевали в городище и рано утром поехали домой. Встречала их вся деревня, вечером устроили, что - то еще типа вторичной свадьбы. В деревне полным ходом шло строительство, но дом для Еремы был еще не готов. Поэтому единодушно решили, пусть молодые одни поживут в дубраве, будет, что- то вроде медового месяца. Но недолго молодые прожили в дубраве одни. Обеспокоенные, сообщениями дозорных со сторожевых вышек, а так же рассказами приехавших, о вооруженных всадниках в степи, жители деревни решили послать на разведку Алексея в татарский лагерь. По слухам слишком уж большое кочевье раскинулось там. Он разыскал свою старую татарскую одежду, оседлал дикаря и поскакал. В лагерь он проник скрытно со стороны леса. Вокруг уцелевших двух домов раскинулись шатры. Но тут были не все. Остальной лагерь виднелся далеко в степи. Ахмеда он нашел возле дома. Рядом стоял и шатер.
   - Живу то там, то тут - где захочу! - заметил он на приветствие парня. - Пойдем в дом поговорим, я, ждал, что ты приедешь.
   Проворная вторая жена Айша быстро накрыла низенький стол. После угощения Ахмед рассказал последние новости. Хан Наиль умер от болезни, теперь у нас хан его сын Булат, горячий нетерпеливый парень. Он собрал вокруг себя таких же молодых и рвущихся в драку молодых татар. Целыми днями они скачут, как шальные, рубятся на саблях, стреляют из луков. Все чаще их взоры обращаются в сторону богатых земель руссов. Они подбивают молодого хана на поход. А тут еще с востока пришло большое кочевье. Там тоже молодой хан. Они встретились с нашим ханом, подружились и вместе что- то замышляют. Нетрудно предположить, что это. Ильяса во внимание не принимают, тут его давно считают чужим. Так что ты предупреди в деревне, пусть спрячутся от беды, где нито. Я вам зла не желаю, столько лет вместе прожили.
   К вечеру так же тихонько через лес Алексей выбрался в степь и скакал всю ночь. Рассказал все, что поведал ему Ахмед. Не то, что прямо сейчас надо ждать нападения, но подготовиться нужно. И надо сказать сторожевому отряду, чтобы из городища послали гонца к Ильясу. Пусть пока Митяню оставит у себя, и пришлет со своего княжества воинов на южные рубежи. Решили всех детей в деревне отправить в дубраву под присмотр стариков: бабки Марии, деда Савелия и Анны, Макара с женой. Привели в порядок пещеры и обновили в них запас всего необходимого. Женщины пекли запасы хлеба и сушили сухари. Старшие мальчики по очереди дежурили день и ночь на сторожевом дереве. В случае опасности должны были три раза крякать уткой. А мужчины старались хоть как то укрепить беззащитную деревню. Строили в наиболее вероятных местах заграждения, копали ямы ловушки и маскировали их, чтобы попавший в них вражеский конь и сам покалечился и покалечил всадника. Также учили женщин защищаться, стрелять из лука, рубиться мечом и скакать с вооружением на коне. Лучше всех получалось у Анфисы, она сидела на коне, как влитая, а в мастерстве сражаться не уступала мужчинам. Не отставала от нее и Дарька, у остальных женщин получалось хуже, но и они старались. Учился воевать и священник Даниил. В битве каждый меч мог пригодиться. Спешно убирали хлеб с полей и овощи с огородов. Все это пряталось в пещерах и укромных погребах. Но была уже середина осени, очень надеялись на похолодание, которое заставит татар откочевать со своими стадами на юг. Но столкновения все, же не удалось избежать. В один из ясных дней со сторожевой вышки дали сигнал, что в направлении деревни скачет отряд вооруженных татар. Хорошо, что сторожевой отряд был недалеко. Он и все мужское население деревни спешно сели на коней, и во всеоружии поскакали навстречу, чтобы встретить врага как можно дальше от деревни. Верстах в пяти произошла схватка, татар было меньше и вскоре они обратились в бегство. Потери были небольшие, был убит молодой боец из сторожевого отряда, да тяжело ранен Иван. Он первым ринулся в рукопашную, напал на огромного кряжистого татарина, который как клещ сидел в седле. Но прежде чем Иван снес его голову своим мечом, татарин успел рубануть его по левому плечу. Рука сразу онемела и повисла, как плеть, из раны обильно полилась кровь. Еще хорошо, что удар ослабили ремни от колчана и лука. Но в результате в пылу схватки Иван их потерял и копье куда - то делось. В результате он остался совсем без оружия, только к седлу была пристегнута большая дубинка, сделанная из суковатого комля. Старший воин сторожевого отряда приказал ему возвратиться в деревню. Остальные кинулись преследовать отступавших татар. Зажав все еще обильно кровоточащую рану рукой, Иван приближался к деревне. От потери крови в глазах темнело, он держался из последних сил. Но вот перед ним открылась деревня, красивая, как картинка с игрушечной церковкой на бугре. И такая она была беззащитная, хоть голыми руками бери. Уже подъезжая к своему дому, заметил трех чужих всадников. Тут от леса послышались крики и свист, из дубравы вылетели всадники. Двое татар поскакали прочь из деревни, но тут, же были сбиты стрелами. А третий, воровато озираясь, приближался с горящим факелом к дому Ивана и Дарьки, самому красивому в деревне. Он был весь в деревянных кружевах, каждая досочка и планочка в нем была любовно выстругана руками Ивана. И дом весь был окружен суслонами снопов, от малейшей искры вспыхнет костром. Враг уже замахнулся бросить факел в снопы, когда Иван из последних сил швырнул в него дубину. Как спелая тыква треснула башка у татарина, и он замертво свалился с коня. Упавший факел обжег коню спину, он заржал от боли, взвился на дыбы и поскакал в поле. Появившиеся Дарька с Анфисой, затоптали искры от факела и сняли с коня потерявшего сознание Ивана. Это они подняли переполох на опушке и свими меткими стрелами поразили врагов. Рану промыли, перевязали и отправили Ивана в лес под опеку бабке Марии. К вечеру он пришел в себя, пальцы раненой руки шевелились, значит, ничего страшного скоро заживет, вынесла свой вердикт лекарка. Вскоре вернулся сторожевой отряд, врага отогнали. Дежурили день и ночь наблюдали за степью. Наступило спасительное похолодание, в воздухе закружились белые мухи. Разведчики донесли, что татары откочевали со своими стадами на юг. Выждали для верности еще три недели, пока снег не покрыл землю толстым покровом, и осторожно вернулись из пещер в деревню. Зимовать решили дома в деревне. Но все понимали, что весной, когда татары вновь прикочуют сюда, битвы вряд ли удасться избежать, если только весной не прибудет с войском Ильяс и попытается договориться с непутевым племянником миром и избежать кровавого столкновения. Решено было весной заслать в лагерь татар Абдула, чтобы он встретился со старой мудрой байбише первой женой хана Ахмата и попросил ее повлиять на внука, молодого хана. Велика и необътна степь, воюй, где хочешь, раз уж так хочется, совсем не обязательно идти войной на родсвенников. Старый хан в могиле от гнева перевернется. А пока упорно готовились к войне. По всем селениям неумолчно стучали в кузнях молоты. Срочно ковались мечи, копья, стрелы и кольчуги.
   Русь готовилась защищаться.

Послесловие.

   В этой книге автор хотел по возможности изобразить, с каким упорством и стойкостью наши предки осваивали и заселяли новые земли. Они были живые, так же как и мы мечтали о лучшей жизни, ели, пили, отвоевывали у дикой природы каждой клочок земли, страдали, любили и защищались. Как прообраз той далекой деревни Дарькино, автором взята реально существующая деревня, вернее даже село. Оно раскинулось по обеим сторонам глубокого оврага по истоку небольшой речушки, берущей здесь свое начало. Воды ее после бесконечных блужданий по лесостепи бегут дальше в леса и далеко на севере вливаются, наконец, в могучую Волгу. Имеется недалеко от села и холм с дубовым лесом, и родник Гремучий бьющий под ним, и рядом большой валун. Имеется в овражке в лесу и обвалившийся вход в пещеру в половину роста человека. Недалеко от холма имеется и речка Вязовка, воды которой, долго блуждая, попадают в Дон.
   Населяют село могучие и статные здоровяки, но иногда появляются и смугловатые юркие люди с темными загадочными глазами, что явно свидетельствует о присутствии инородной крови.
   Сейчас край густо заселен, кроме русских часто встречаются татарские и мордовские села. Как правило, все живут самобытно, стараются не смешиваться. Женихов и невест ищут в основном в своих селах. Почти в каждом селе своя речь. Когда стало обязательным среднее образование, детей из разных сел собрали в районном городке. Там обнаружилось, что речь детей из разных деревень, даже русских, отличается. Дети со смехом, считая, что их речь самая правильная, дразнили друг друга.
   - Эй, вы! " крот, рот, копат" - кричали одни.
   - " Пецьки, лавоцьки, цугунки" - отвечали им.
   - "Ня знаю, ня знаю, врать ня буду" - смеялись третьи. Это свидетельствовало видимо о том, что люди, основавшие эти деревни, пришли из разных мест, хоть и были русские.
   В селе у всех естественно есть фамилии. Но в обиходе ими редко пользуются. В основном используют меткие прозвища. А детей зовут по прозвищам родителей. Потому есть Глуховы, Митянины, Ярмонины, Дарькины. Хотя саму Дарьку никто не помнит. Дарькины живут в разных концах села и давно друг другу не родня. Трудно допустить, что это Дарька из тех далеких времен. Скорее всего, она из более близкого нам времени. Но, что она была женщиной с независимым и властным характером, несомненно. И потомки пошли в нее. Один из Дарькиных, даже после войны не захотел вступить в колхоз, как выжил, неизвестно. Все отобрали, землю, что называется, подрезали под " репицу", оставили тридцать соток. Даже бабка, грибница и ягодница тайком пробиралась в лес. Если ее видел объездчик в лесу, обязательно выгонял. Хотя лес не был колхозным. Как известно, ретивых помощников у власть имущих находится много. Но дед не уступил, так и умер "одноличником", как тогда говорили. Все проценты властям нарушил.
   . Судя по событиям прошлого века, много чего произошло в селе. Когда началась всеобщая коллективизация, отобрали землю и коней, еще было все спокойно. Но когда отобрали и коров в селе вспыхнул коровий бунт. Тогда погиб, забитый палками, молоденький милиционер, именем которого был назван один из трех колхозов в селе. До войны в селе в каждом доме было много детей. Шесть - восемь детей в одной семье обычно была норма, но случалось и восемнадцать, из которых выживала половина.
   В селе никогда не было помещика, подати крестьяне платили в казну. До революции было две церкви, высокая из красного кирпича с колоколенкой и деревянная. Кирпичную церковь, как водится, разрушили, а в деревянной церкви - был склад колхозного зерна. Село исправно поставляло солдат- защитников отечества. За вторую мировую войну было выбито две трети мужиков. Притихло село. Теперь дети рожались в основном в тех семьях, где уцелели мужчины и уже не так много. Но все живые люди, иногда рожались дети и у еще не старых вдов. Тогда на развлечение всему селу возникали ревнивые женские разборки. Село жило бедно, колхоз ничего не платил, председатели менялись один за другим. Когда во времена застоя в селе образовался животноводческий совхоз и стали платить деньги, село ожило. Стали исчезать деревянные избы с почерневшими соломенными крышами.
   Но и еще одна беда пришла в село. По селу прошелся рак, особенно по тому краю, где били из земли ключи. Болезнь нашла себе жертвы почти в каждом доме. Когда наступила гласность, стало известно, откуда пришла эта напасть. Несколько лет назад на небольшой железнодорожной станции в двадцати пяти километрах от села, в большой секретности от состава был отцеплен вагон с грузом. Груз из него погрузили на машину и увезли в сторону села. Это были радиоактивные отходы. Видимо они попали со временем в грунтовые воды. Поднялась шумиха, в результате наиболее пострадавшему концу села, пенсионерам стали платить, к большой зависти остальных, большую пенсию. Но, сократившись вдвое, село выжило. Некоторые живут даже зажиточно. Жизнь продолжается.
   г. Молодечно. 2010 - 2012 гг.
  
  
  
  
  
  
  
  
  

1

  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"