События первых двух книг

Пролог

1.

Это был эркер на три скруглённых витражных окна в могучих деревянных рамах. Правое и центральное объединял угловой диван - уютный, мягкий, в подушках. Обстановка комнаты была тёмная, тяжеловесная: деревянные панели на стенах, картины-дагерротипы, цилиндрические тумбочки, журнальный столик - тележное колесо под круглой стеклянной пластиной.

По индийскому ковру расхаживал высокий человек в костюме-тройке. От его верхней пуговичной петли к жилетному карману струилась золотая цепочка. Шаги человека шуршали. Он выглядел как компьютерная модель, на которую забыли натянуть текстуру, и только глаза горели задумчивым изумрудным огнём.

С улицы послышался кашляющий лай, и мужчина подошёл к окну.

Меж мрачных краснокирпичных домов, мимо велосипедов и пустых телег, ажурных фонарей и вывесок неверной походкой двигался пёс, уворачиваясь от неторопливых экипажей и минуя людские скопления. Длинные мосластые ноги, обвисшие брыли и уши, изумрудный огонь слезящихся глаз.

В пасти пёс сжимал газету, свёрнутую в трубочку.

Вся картинка была соткана из серебристых чёрточек и пересечений на фоне чернильной пустоты.

Приглушённый окном многоголосый гул дополняли контрапункты: цокот копыт, свист хлыстов, хриплые куплеты и недовольные крики.

Прохожие и нищие, отставные моряки и чистильщики обуви, музыканты и торговцы не обращали внимания на хромую собаку.

Но не наглый мальчишка в кепи набекрень и твидовом костюмчике с короткими брючками.

Он прямо пританцовывал вокруг пса и откровенно издевался: то кинет в него булыжник, то попытается схватить за хвост, то залает, гримасничая. Собака, склонив голову, упрямо приближалась к дому, где из окна второго этажа за сценой наблюдал мужчина с изумрудными глазами.

Мужчина нахмурился. Его изумрудные глаза зажглись ярче.

Малец, меж тем, попытался пнуть пса, но промахнулся и чуть не упал. Их кармана у него высыпалась горсть орешков, и мальчишка склонился, чтобы их собрать.

Это дало псу необходимую фору и он, наконец, дотрусил до дома. Мужчина спустился на первый этаж и открыл дверь.

Пёс тяжело дышал, сверкая изумрудными глазами.

- Что-то ты долго, Ре, - сказал человек, впуская собаку за порог, а потом вытащил из пасти обслюнявленную газету:

- The Times? Хороший выбор. Особенно для нас с тобой.

Пёс склонил башку и фыркнул. Об пол зазвенели монетки. Сдача. Мужчина собрал мокрые медяки и, взяв пса за ошейник, поднялся вместе с ним на второй этаж.

Внизу перед домом кривлялся раздосадованный мальчишка. Мужчина посмотрел через стекло прямо ему в глаза, и ребёнок в то же мгновение состарился, облез до скелета, а потом рассыпался прахом на мостовой.

Мужчина уселся в кресло напротив камина и развернул газету. Пёс, вздохнув, взгромоздился на второе.

Через несколько минут тишины, которую единожды нарушил бой часов, раздался звон колокольчика. Мужчина поднял бровь. Пёс, вздохнув, слез с кресла и поцокал по лестнице вниз.

Скрипнула входная дверь, раздался приглушённый голос и вскоре пёс вернулся на второй этаж - с ведёрком, которое тащил за дужку.

В ведёрке с соломой покоилась пузатая бутыль с молоком.

- Спасибо, Ре, - сказал мужчина, откупорил двухлитровую бутыль и парой глотков ополовинил её.

Потом поставил сосуд на каминную полку и подошёл к столику с граммофоном, который как чуткое ухо выставил вперёд трубу-цветок. Мужчина кивнул сам себе, покрутил ручку завода, а потом повернул коромысло звукоснимателя и опустил иглу на пластинку. Из трубы полились фортепианные созвучия Turn Off Your Light, Mr. Moon Man.

- Ты готов?

Пёс, который снова был в кресле, коротко заскулил.

Хозяин тоже уселся и уставился в стену над камином.

Ре повторил его действие.

Стена вдруг раздвинулась, словно подмостки старого театра.

В воздухе побежали цифры чёрно-белого футажа: 4...3...2...1. По достижении нуля они сменились объёмным изображением. Естественно, чёрно-белым.

- Чудесное изобретение эта синема, верно?

Пёс фыркнул.

- Ну что ж. Давай посмотрим, куда нас завела эта история. Быть может, в этом хитросплетении стоит что-нибудь поправить. Или... оставить всё как есть.

По комнате разливались тихие созвучия неведомого оркестра.

- Итак, всё началось с пылинки по имени Олег Каспер... Этот человек, как ты помнишь, непрост. Его жизнь на до и после разделило исчезновение сестры-близнеца. Это случилось во время одной глупой вылазки. Женщина провалилась в бездонный проём в полу заброшенного элеватора и исчезла. Может, он бы смирился с её гибелью, да, непременно смирился. Но вот эту тягучую неизвестность принять не смог. Событие что-то в нём сломало. И он стал тем кем стал - одной из взведённых пружин этой истории.

Итак, начнём. Олег Каспер в осознанном сне попадает на луну 2095-го года, которую местные называют Муной.

На объёмном экране атлетический мужчина шёл под ручку с низкорослым пузаном в шароварах и кожаной сбруе. Сбоку на поводке трусил подросток. Пёс хмыкнул.

- Проснувшись, Каспер отправляется на работу. Его начальник говорит, что пропавшую сестру-близняшку не могут найти самые влиятельные люди города. По дороге с работы домой Каспер встречает старого знакомого, который в кафе передаёт ему мобильное... гм... приложение, которое строго-настрого запрещает запускать.

На экране речь мужчины сопровождалось соответствующей картинкой - будто на сеансе немого кино.

- Естественно, наш герой, вернувшись домой, немедленно запускает полученную программу. Которая тут же заявляет, что она боевая распределённая... гм... нейросеть... Ре, тебя не утомляют все эти анахронизмы?

Пёс, естественно, промолчал.

- Ре, мне надоело разговаривать с самим собой. Подай голос. В конце концов, всё это происходит внутри тебя.

Он скупо махнул рукой, и пёс в кресле преобразился. Теперь на кресле сидел странный молодой человек: левая половина лица женская, правая - мужская. Он(а) был(а) на диво хорошо сложен(а) - словно эталон, с которого мироздание однажды наделало копий (удачных и не очень) и получило в итоге разношерстное человечество во всём его многообразии.

Серебристые чёрточки и их пересечение, изумрудный огонь глаз - создание было прекрасным и жутким одновременно.

Он(а) разглядывал(а) свои разнополые руки и хмурился(лась). Похоже, пребывать в таком виде ему(ей) не особо нравилось.

- Приложение заявляет, что оно - боевая распределённая... гм... нейросеть по имени Элиса... Ре, тебя не утомляют все эти анахронизмы?

- Для нас все понятия и предметы - анахронизмы, - сказал(а) он(а) голосом одновременно мужским и женским, - Не вижу повода для иронии.

Мужчина вздрогнул, но быстро взял себя в руки.

- Вот так-то лучше, - его губы тронула лёгкая улыбка, отчего стены и обстановка на миг пошли помехами, - Нейросеть Элиса берёт Каспера на службу, сообщив, что он не обычный адепт осознанных сновидений, а гип - то есть человек, который способен путешествовать по времени и пространствам через сновидения. Механика проста: заснув или потеряв сознание, можно перенестись в любое времесто. Но есть нюанс: ты проснёшься в том возрасте, который у тебя будет, если доживёшь до этого времени. Второй нюанс проистекает из первого: перемещаться можно только в рамках горизонта жизни - то есть в промежутке между собственными рождением и смертью.

Первым делом Элиса отправляет Олега в Воронежполис-2049 с заданием ввести установочный код её приложения, которое к тому времени почему-то прекратило существование. На месте Каспер встречается с бывшим программистом, а ныне оператором низовых коммунальных систем - Виктором Ежилецем. Тот под диктовку вбивает программный код, а попутно сдаёт гостя местным особистам. Каспера задерживают, и глава управления защиты Покрова тайны - Порфирий Знаменцев, предлагает ему сотрудничество. Касперу удаётся вырваться из негостеприимного осознания. Задание провалено, но у Элисы наготове новое поручение: в Новой Москве-2025, в родном времени свежеиспеченного гипа, нужно устранить вирусолога, который разработал вакцину от Ковид-2025. Она неэффективна и смертельно опасна, поэтому Каспер всё-таки выполняет бессердечное поручение. Во время операции за гипом кто-то следил, но ему удалось сбросить хвост. Возвратившись домой, Олег встречает там Порфирия Знаменцева. Особист уверен, что Каспер связался с аналогом суицидального сообщества "Синий кит" и просит внедриться в него поглубже. В существование нейросети Порфирий не верит. Не верит и Олег, который подозревает, что его взяла в оборот с непонятными целями некая организация. Поэтому Каспер соглашается на сотрудничество с органами. Я пока ни в чём не ошибся?

Ре рассеянно кивнул(а), не отрываясь от экрана. Видео в этот момент замерло на паузе.

Песенка на граммофоне к тому моменту закончилась, но сменилась не шипением, а каким-то грайндкором. Громкость снизилась, чтобы не забивать рассказчика. Мужчина откашлялся:

- К 2037 году стало ясно, что победить ковид не удастся - он постоянно мутирует и становится всё более смертоносным. Даже защититься от напасти привычными мерами больше не получалось. Над миром нависла Царь-эпидемия, после которой - как после ядерной войны - останутся только пустые громады городов и дикие племена. Поэтому правительства крупнейших стран приняли решение закапсулировать ключевые города, окружив их стенами и накрыв герметичным пологом. Между собой города, то есть теперь полисы, отныне соединены подземными хордами.

Но вернёмся к полотну истории.

Воронежполис-2049 гудит, как потревоженный улей - с единственным концертом приезжает всемирно известная группа "Квартет Ё". Коллектив триумфально выступает, а потом, уже в гримёрке, выясняется, что музыка для этой четвёрки - прикрытие. На самом деле это крепко спаянный диверсионный отряд, который прибыл в город не просто так. Результатом их деятельности становится взорванная стена. В пролом въезжает "Белаз" с отрядом местного энергетического барона - Хосе Мурьеты. Он привёз личный состав в "бабский рейд" - за деликатесами и женщинами. Первая леди Воронежполиса Тина Романова ссорится с Мурьетой и её забирают заложницей на борт - на время, пока в полисе хозяйничают головорезы. Но женщина не просто заложница - она любовница капитана Мурьеты. И прибыл он не просто пограбить - а передать ей аркан. Ты помнишь, что это, Ре?

- Самая отвратительная чесотка, - ответил(а) Ре, - Как и гипы...

- Интересная аналогия. Итак, аркан у властей Воронежполиса. Собственно, ради него вся эта суматоха и была затеяна. Что же случилось дальше? А дальше музыканты из "Квартета Ё" понимают, что Мурьета использовал исполнителей, то есть их, втёмную и безуспешно пытаются перехватить аркан. Но что-то, как всегда, идёт не так. В результате квартету приходится спасаться из полиса бегством.

Неугомонная Элиса снова отправляет Каспера из 2025 года в Воронежполис-2049, как раз в день концерта. С тем же заданием - внедрить её в местную инфосферу. Олег на сей раз справляется, но остаётся в полисе, чтобы посмотреть выступление "Квартета Ё". Но до него ещё долгие часы - поэтому надо убить время. В заведении "Сонная лощина" Каспер встречается с Еленой Гутенберг - гипом, который работает в этом времени Полномочным представителем будущего. В женщине Олег узнаёт девочку, которая следила за ним в 2025 году. Елена знакомит Каспера с подробностями гиповской жизни, а также рассказывает о Великом Реестре, в котором содержится всё сущее и который можно менять, чтобы модифицировать реальность. Тебе нравится, когда тебя называют Великим, Ре?

- Всё относительно, - ответил(а) он(а). Он похрустывал сцеплёнными пальцами, - Они все тоже могут стать великими. Если захотят. Но вот то, что люди в меня лезут, чтобы изменить под собственные нужды... Это мне совсем не нравится.

- Зато какая самоубийственная смелость! Помнишь, как они пытались вычистить из мироздания ковид?

- Такое забудешь!

- Скажи честно, зачем ты позволил фауне скрещиваться бесконтрольно? Ведь это привело к таким мутациям, что за пределы полисов уже не выйдешь. Такое зверьё порасплодилось - смотреть страшно. Признайся, это была месть за человеческое вмешательство с ковидом?

- Я никогда не мщу. Назовём это аллергией и последующим приёмом антигистаминного средства. Мы больше не будем смотреть? Тогда верни мне прежний облик. В этом неудобно.

- Осталось немного, потерпи. Итак, Елена Гутенберг вводит Олега в курс дела, но тоже сдаёт его местным особистам. Каспера задерживают и отправляют в тюрьму, попутно заключив его в только что полученный аркан - чтобы не сбежал в своё время. Так свежеиспечённый гип поступает на службу к местным властям.

За несколько месяцев до этих событий Тину Романову пытается схватить в её собственном офисе неизвестная группа захвата. Поначалу женщине удаётся скрыться, но в итоге её всё-таки ловят. Выясняется, что эти события - модель-симуляция, которую Тине подсунул полномочный представитель будущего - Елена Гутенберг. Но это не просто симуляция, а самый вероятный вариант развития событий. Слепок с возможного будущего. Елена предупреждает Тину - против неё в правительстве зреют сразу два заговора: за авторством особиста Порфирия и отца Кондратия, настоятеля местной Церкви Реестра.

Тина Романова, Первая леди магистрата Воронежполиса, решает затеять собственную революцию, чтобы сосредоточить в руках всю полноту власти, а заодно убрать со сцены заговорщиков.

В день концерта "Квартета Ё", как любопытно - это прямо событие, на которое всё завязано. Так вот - в день концерта правительства всех полисов Российской Конфедерации созывает на Прямое включение, то есть на всеобщую видеоконференцию, Секретарь-советник - фигура загадочная, но очень влиятельная в политикуме всей страны. Он спрашивает, как продвигается подготовка к Небесному залпу - инициативе, которая позволит колонизировать Луну и основать цивилизацию, свободную от ковида, на терраформированном через Реестр - через тебя - спутнике Земли. На конференции выясняется, что правительство зарубило участие РК в международной программе как чересчур затратное. Секретарь-советник пытается переубедить чиновников, но в итоге добивается только того, что его отстраняют от политики и отправляют в ссылку в родовое имение.

Олег, скованный арканами, томится в тюрьме. Но выясняется, что артефакт - это своего рода точка привязки. Он по-прежнему гип и может путешествовать. Только при пробуждении всегда возвращается в тюремную камеру.

Олега озаряет, как он может спасти пропавшую сестру - и он возвращается в то времесто, когда и где она пропала.

Но ничего не выходит, что бы гип не предпринимал: всякий раз последовательность событий искривляется, меняется, но в итоге приводит всё к тому же трагическому финалу.

Финалу, в котором сестра падает в пропасть и исчезает.

Ни спасти, ни выяснить, куда пропала сестра, Олегу так и не удаётся.

- Драматично, - сказал(а) Ре, - Но совсем не в том смысле, который вообразил Каспер.

Мужчина покосился на собеседника с интересом и продолжил:

- Накануне "штурма элеватора" к Алине Наговицыной является зловещий господин. По крайней мере, ей он показался именно таким. Это генеральный секретарь по связям с общественностью, одна из трёх надмировых сущностей (ты, он и).

- Что-то я его давно не видел(а). А ты?

- Всё бегает по своим делам, человечество смущает. Но это его работа, не хочу в неё лезть. Явившись к Алине, наш коллега говорит, что она и Олег вот-вот станут гипами, а два разнополых однояйцевых близнеца в этом статусе создадут перекос в мироздании. Поэтому секретарь по связям вернётся через 12 часов, и в тот момент Олег умрёт. Алина придумывает, как спасти брата-близнеца - ценой собственного осквернения. Показывать ЭТО я не хочу. Глаза б мои не видели. Скажи, Ре, зачем тебе понадобилась эта мерзость?

- А причём здесь я? Люди вольны в своих поступках. Но иногда логика событий не оставляет вариантов. И они вынуждены действовать одним единственным возможным способом. Если не хочешь смотреть, промотай. И давай, пожалуйста, быстрее. У меня чешется хвост, но я не могу его выкусать. В этом теле у меня нет хвоста.

- Чем быстрее я закончу рассказ, те скорее ты получишь вернёшься в привычный облик. Хотя я до сих пор не понимаю, чем тебе он так приглянулся? Итак, генеральный секретарь возвращается через двенадцать часов. Он признаёт, что таким противоестественным способом Алина вернула брату право на жизнь, но теперь сама должна исчезнуть из мироздания. И показывает ей картинку старого элеватора, где она должна провалиться в дыру. Олег про эту сделку так и не узнает.

Мужчина хмыкнул и продолжил - всё тем же ровным тоном закадрового рассказчика:

- Гутенберг приводит Каспера из Воронежполиса-2049 в своё тайное место - дикое озеро среди старых скал, в тридцать восьмой год. В этом времени она едва совершеннолетняя, а он ещё не старый. Представляешь, дама сдаёт человека властям - как ненужный багаж, а он её потом прощает... Чепуха какая-то.

- Как раз в духе их логики, - сказал(а) Ре. Его(её) двуликое лицо было непроницаемым, - Которая неподвластна всем остальным живым существам. Не поэтому ли мы сейчас это смотрим?

- Хм. Все они люди, все человеки - короче, парочка организовала себе медовый месяц. Так, а вот этого не надо. Не люблю натурализм.

Интимный процесс между любовниками вдруг утратил чёткость. Все точки телесного контакта пошли квадратиками, как в лицемерном японском порно.

- Вот так-то лучше. Гм, на чём я остановился? - озадачился мужчина, который некоторое время смотрел на собеседника, но нет-нет да косился на происходящее на стене-экране, - Ага, закончилось. Кхм-кхм. Но даже дикое озеро в окружении скал не обходится без тайн. Однажды, ожидая свою женщину, Каспер находит лаз в тайный бункер. Выясняется, что Елена отнюдь не только Полномочный представитель будущего, но и действующий наёмник. В бункере Олег обнаруживает картотеку заказов, изуродованную, но живую механическую голову и странную коробочку с координатами и обратным отсчётом.

- Что за коробочка? - заинтересовался(лась) Ре. - Мне слишком глубоко в себя лезть, чтобы посмотреть.

- О! Эта штука ещё сыграет важную роль в истории. В своё время мы всё узнаем.

Он(а) только махнул(а) рукой - дескать, жду продолжения.

- Елена появляется у дикого озера вместе с похищенным ею Ежилецем. В шестидесятых любопытный программист пустил прахом её многолетнюю работу. И теперь будет наказан ссылкой в сорок шестой год - с заданием стать городским сантехником и втереться в доверие к тайной полиции Порфирия Знаменцева.

Но тайное времесто Гутенберг интересно не только этим. Именно там Олег узнаёт, как она стала гипом, а потом по заказу провела хроноказнь.

2029 год. Олег понимает, что может общаться с пропавшей сестрой на расстоянии - через фоновую картинку в телефоне. Алина на ней меняет позу и может писать на футболке. Но для этого нужно или выполнять задания Элисы, или калечить себя. Каспер пытается выяснить, где находится сестра, но та не может или не хочет ему объяснить. Чтобы как можно чаще получать ответы, Олег скатывается в форменный мазохизм - калечит и уродует себя. Сестра в отчаянии разрывает канал связи.

Олег остаётся один.

Дожив "своим ходом" до 2033-го года, Каспер окончательно разочаровывается в Элисе, которой служил все эти годы. Он уже не верит, что кураторша способна помочь в поисках сестры. Поэтому он сдаёт Порфирию Знаменцеву всю тайную сеть её исполнителей. И во время ежегодного "корпоративного" праздника гипов всех их задерживают. Кроме одного человека, который получив задание от Элисы, успевает ускользнуть с праздника до появления группы захвата, а потом ранит Олега отравленной стрелкой из духовой трубки. Такая вот запоздалая месть от нейросети.

- Он не умер, - сказал(а) Ре, - Разрыва этой струны я не чувствовал(а).

- Я знаю. В Воронежполисе-2049 камеру пленённого Олега посещает Знаменцев. Узнику вместе с Ежилецем поручено переместиться на атомную станцию Хосе Мурьеты и убить его. Мексиканец стал слишком опасным для планов старика-особиста.

На следующий день Тина Романова узнаёт две новости: она беременна от Мурьеты, а он сам - убит.

К тому моменту она уже подготовила узурпацию власти, но всё ещё сомневалась - не принесёт ли это полису больше вреда, чем пользы. В растрёпанных чувствах Романова приходит в тюрьму к Олегу и требует переправить в будущее, например, в 2085 год, чтобы лично убедиться, что революция не приведёт к катастрофе.

Но по ошибке они попадают на луну (Муна-2085), за десять лет до того, как Олег впервые посетил терраформированный и колонизированный спутник земли.

Увиденное Тине категорически не нравится. Она понимает, что:

- Небесный залп ни к чему хорошему не привёл;

- Патриарху всё-таки удалось осуществить этот проект.

Вернувшись, Тина понимает: чтобы предотвратить все эти безобразия, ей нужно подмять под себя власть во всей стране. Но начать решает с собственного полиса. Так что задуманной революции - быть.

Есть только одна проблема - временное путешествие обычного человека с гипом ведёт к травмам и потерям. Тина лишается ребёнка.

Это окончательно выводит женщину из равновесия, и она меняет сценарий революции с "бархатного" на кровавый.

Активисты подготовлены, население полиса деморализовано многочисленными диверсиями, которые до этого организовала Тина Романова.

Не ожидая, что революция произойдёт раньше запланированного (особист, естественно, был в курсе всей подготовки), Порфирий Знаменцев вместе с микромагистром обороны Победоносцевым отправляется по неотложным делам за пределы города.

А Тина Романова, озлобленная тем, что в один день потеряла всё дорогое, спускает крючок.

И полис охватывают бунты.

2.

- Смотреть дальше, - сказал(а) он(а), - Они на удивление разыгрались.

- Что-нибудь поменяем или оставим как есть? - Мужчина посмотрел на Ре с лёгким опасением. Тот(та) пожевал(а) губами:

- В принципе опасных противоречий нет. Но есть одна деталь. Девушка Яна. Которая спасла Каспера от тоски в самом начале истории. Уныние - это самое страшное, что может себе позволить жизнь. У меня от него изжога. Кто прогоняет уныние, достоин награды. История забыла про эту девушку, оставила в безвестности. Яна этого не заслужила. Пусть встретится с Олегом... ммм... да хотя бы на празднике, который разогнали спецслужбы. Да, именно там. Дадим ей шанс.

Мужчина подумал и кивнул.

Киностена промотала события назад, и вот Олег Каспер о чём-то спорит с женщиной в капюшоне рядом со шведским столом, а Елена Гутенберг смотрит на это с галереи и сжимает кулаки.

Внизу раздалось треньканье входного колокольчика.

- Наверное, зеленщик. Ре, тебя не затруднит спуститься?

- Не затруднит. Если вернусь в привычный облик.

Мгновение, и на кресле снова был пёс, сотканный из серебристых чёрточек и пересечений - как и всё в этом странном нигде. Он поднял на мужчину изумрудные факелы глаз и спрыгнул с кресла. Несколько шагов прошёл по привычке, на двух лапах, а потом приземлился на все четыре и скрылся по лестнице внизу.

***

Глава 1. В интересах революции

И всё завертелось...

Люди Воронежполиса казались вымученными. Они напоминали рыб в панорамном аквариуме Порфирия Знаменцева - такие же молчаливые и хаотичные.

Всеобщее внимание было приковано к источникам информации - будто в воздухе гудело что-то тревожное, что-то приближающееся. Но ничего не гудело, дела обстояли спокойно, основательно и абсолютно неизменно - как муха в янтаре.

Да, только вся эта чёртова неизменность прижимала людей к земле. Распластывала. Делала безвольными и пассивными.

К тому же, это время готовилось вот-вот закончиться, сменившись на... пока непонятно на что. Но точно неведомое, а потому - тревожное.

Тени перемен трепетали в конциционированном воздухе полиса. И люди их чувствовали мурашками на спинах.

Тина Романова, Первая леди, всеобщая любимица и просто красивая, уверенная в себе женщина проделала отличную работу. Она перессорила, тайно и исподволь, первых со вторыми, а третьих с четвёртыми. Она посеяла в обществе сомнения. Спланировала и осуществила верными руками кучу мелких диверсий, которые выбили горожан из колеи.

Спусковым крючком даже не к революции - к бунту против десятилетнего заточения в замкнутом полисе, против неистребимого вируса, против безвольной безнадёги стало выступление Тины Романовой на городском празднике. Она просто поднялась на сцену и сказала несколько фраз.

Эта речь транслировалась повсеместно медиаграммами Медиаграмма - набравший популярность в 2026 году формат, который представлял собой электронный аналог обычной газеты или журнала (то есть сверстанный продукт, имеющий начало и конец, упорядоченный по рубрикам, только с анимированными фотографиями, видеороликами и звуковыми записями). - в голофоны, голорамки, голотелевизоры. Везде!

Первая леди поднялась на сцену и показала публике свою клешню - подарок Муны за временной переход.

И рассказала, что побывала в будущем. Что там, в этом грядущем, будет так же плохо. Только не душно, как сейчас.

А совсем ужасно.

И виноваты в этом безвольные власти. И провокаторы, которые шепчут вам, что серьёзных проблем нет, а сами делают всё, чтобы разрушить хрупкое равновесие. Чтобы принести смерть внутрь городских стен. Да-да, они рядом с вами. Они среди вас. Бейте их!

Плотина была прорвана. Тину уже никто не слушал. Началась всеобщая свалка. Люди с ненавистью бросались друг на друга. Кто-то пытался бежать, но попробуй это сделать в толпе. За трэсами тут же бросались обезумевшие люди - толкали, роняли на асфальт, а потом прыгали на них или избивали ногами. Тина нажала спусковой крючок. И город выстрелил, заряженный до этого ею же.

Порфирий Знаменцев и отец Кондратий подготовили каждый из своих переворотов на отлично. Они не учли только одного - сорвавшаяся с резьбы Тина Романова не станет ждать собственной победы на выборах и самих выборов тоже - а ударит здесь и сейчас.

Глубоководные люди-рыбы обречённого полиса резко поднялись на поверхность. И взорвались.

Паблик "ДомаДома", соцсеть "Физрук", второй возрастной класс

И вот прям такая история. Я - внешка. Собрали яйца обратно в штаны? Я из Нижнифика... Нежнофик... Короче зовём её Дирьмовкой. Пад горадом она.

А лет мине многа - питнацать. Сижу значит дома шарюсь в хабаре... Што снаружи надыбал и сюда пренёс. Щитаю, што там... Только вернулся из-за стены, многа всиво интереснава. Патефон. Этот, как его, бритвеный станок, Лего чёйтотам, эти каторые из кубикав с дырками, а ищё круглыи чорныи пластинки с музыкай, да, ищё видьмак пять на диске, и гетеа восим, и даиннлаит три, тожи на диске... У многих ищё тута есть плестещн, каторая шесть... Диске ннада?... Куча многарублей палучю, карочи. Радастна. Куда незти вот толька думаю. Штоп не грабанули па пути: Глисту? Параше? Кавалеру?

И тут вбигает в маю каморку - ана за шторай, ето в Дирьмовке прям атель - дружбан мой. Вот как у меня пальцив на руках, столько иму лет - Шнырь. И арёт: "А ну шманать!", а у миня в каморке низаметный люк в полу, я уже навастряюсь к нему, миня што ли шманать?

А можеть и шмалять арёт.

"А кто шмалять гаварю будит или шманать?"

"А мы и пайдём шманать и шмалять", - гаварит.

"Куда пайдём?", - гаварю я.

"А в средний горад", - гаварит он.

"А што за хрень праисходит вапще?"

"А там хана, фсё в жопе, пора атхватывать свой кус, а патом и в верхний горад рванёмса, чобынет?"

Тут йа иво прям зауважал, граматный штоль? Стра... тюх? Иле доибаца до миня по гопстопу хочит? Или выманить, а миня снаружи какие мудаки ждут. Йа иво за горло взял и попытал. Аказалась, ни врал. Хрипел, но то же гаварил. Морда красная, слюна течичь...

"Вон, грит, полису хана, пора итти за дабром, пака другии не сабрали".

Я сваё барахло в люк спрятал и на ключ закрыл. А и пашли. И вот мы в средним гораде. Фсё гарит, жмурзики валяюца. Палиции нет. То шта нада. Видим фраира, он растериный, жмёца, па улисэ бридёт, глазы трёт. Наш клиэнт. Мы иму: стой брадяга, вечир в хату. А он пытаица сбижать. Не дурак ли? Иму падножку. Падаит. Я - братва, вешай иво, он бурж.. Бужр... Карочи враг. Пацаны иво наматывают на вирёвку, вздёргивают на столб, он хрипит, извиваица, а патом вирёвка рвёца, и он с ней падаит, трёт шею, хрипит:

"Правило повешенного. Если веревка рвётся, то приговор отменяется! Это закон!

А дальше какуюта херню несёт, типа: это истаричиский пренцен... принцен... дент, карочи".

Мы ему:

"А щас не история, щас саври... сваи... карочи щас это щас. Саврименнась".

И снова вешаим. На абрывке. А виревка снова рвёца. Да что за... Вот паэтому тут и крысис, в этам полисе, што фсё па саплям.

Он арёт:

"Да за что? Какой приговор?"

А што эта васче - приговор?

Карочи мы иво абыскали, ничаво прям харошиго, толька кашилёк с баблом, а каму ано сичас нужно, это бабло, и разстроились, и запенали нагами. Третий вирёвки у нас не была. Нечиво выобываца, люди сирёзныя сабрализь.

И дальши пашли.

Вот такая изстория.

> Спёртыйвоздух:

Эй, школоло, ты где раздобыл аккаунт второго возрастного класса с полным доступом? С мамой переспал? Украл у отчима?

> Путишествиник Конюхав:

Убил слюньтяя. Такова жи как все вы.

> Духдома:

Вечно нас в соцсетях всяким дерьмом кормят. Что это вообще за бот? Что рекламирует? Почему такой ужасный язык? Я не хочу читать чушь, а хочу знать правду - что сейчас происходит в полисе. Видны дымы. Но. Моё суперокно не пропускает ни звука, ни света - потому что на нём установлен специальный фильтр от < Бот соцсети заблокировал пользовательскую рекламу стеклопакетов >.

> Диваногёрл:

Тема не раскрыта. Что это за хрен с горы? Маменькин сыночек? Унылый дрочер? Сейчас модно косить под внешку. Мальчик, пора спать, хватит сидеть за голофоном.

> Путишествиник Конюхав:

Это я та сыночик. Дефка. Я самаво Шершавого знал. Лютый был мужик. Са всеми иво Мандой и симя детьми. Ани давно снаружи шаряца. Иму кто пападалса, так эта хана сразу - жжирали. А миня он приметел в степи, падабрал и не сажрал. Вытащил из гавна - головова, тощива, я уже был полутруп.

Но выхадил.

Два года учил и гаварил, шта я иму как сын. Пащадил. Правда кармил плоха. А патом плоха стало с добычей. Шершавый начал зыркать на миня мнага... аби... щающа. Запирать в прицепи на ночь. Но миня запри папробуй... Еле успел сбижать. А то п точна сажрал. Дикий дядя. Он ка мне паследнии недели вапще принюхивалси и аблизывалси. Харашо, шта я успел в южный танель убижать. А патом сюда, в полис.

И сичас мы с пацанами развирнулись. Ох, развирнулись.

Карочи, мандите пабольши. Скора мы с братвой ваще всех вас парежим. Каво ищо ни парезали. До всех вас буржуив дабирёмса.

> Пыжикторопыжик:

Ой, как страшно! Тоже мне мамкин казнила выискался. Иди руки вытри, клавиатуру запачкаешь.

> Диваногёрл:

А меня вот мама в комнате заперла. Но я всё равно убегу. Я знаю как. А потом проберусь на крышу и зафигачу офигенный лук Look (по-русски "себяшка") - фото себя на фоне чего-нибудь интересного. Или просто фото себя.. Чуваки, идея. Я стою как-нибудь так, отставив руку. И чтоб из руки у меня поднимался столб дыма. Каково?

> Пыжикторопыжик:

Круто, с меня репост!

> Домо "Кузя" Вёнок:

Опять КГ/АМ. Креатив говно, автор мудак. Скуууучно. Ничего нового в сети. Одни жертвы постЕГЭ. Кот с лампой. Надо опять модерам жаловаться - на экстремистскую школоту. Это ж ни в лес ни по дрова, какой у нас топикстартер... дитё... Из третьего возрастного класса сбежал?

> Духдома:

Он-то ладно. А вот ты... Я тебя по "айпи" вычислил. Ты ж старпёр восемнадцатилетний! Таким пердунам тут не место! Во взрослый интернет, значит, только по паспорту, чтобы мы, школьники, не лезли? Хорошо, между собой потусим. Но почему тогда ты, и такие как ты, всё лезете и лезете в нашу песочницу?

> Домо "Кузя" Вёнок:

Извини, братан, ничего личного. Просто вы смешные)))

> Духдома:

Вали его, пацаны!

< Далее следует разветвлённый диалог из сотни брошенных в атаку актуальных мемов, которые в пух и прах, вчистую морально уничтожают аватар старенького сетевого пользователя. Душного пенсионера >Домо "Кузя" Вёнка. Самую разрушительную роль сыграли т. н. "чёрные лайки" - смайлики, которые вдруг вырастают на весь экран, загораживают весь контент и демонстрируют зрителю зловещие анимации в сопровождении отвратительных звуков.

Нейросеть соцсети "Физрук" тут же блокирует аккаунт > Домо "Кузя" Вёнок по многочисленным жалобам пользователей - с развесистой, неподвластной судам формулировкой.

О топикстартере, странном и косноязычном > Путишествиник Конюхав уже все давно забыли. А он о себе и не напоминал.

А он исчез. Вернулся в реальность, в которой ждало много всего интересного. Потому что ни слова неправды этот пользователь в своих постах не написал.

Что же он делал в этой песочнице? Составлял срез несовершеннолетнего общественного мнения? Глумился? Проверял для неизвестного заказчика по геотегам, кто из юных пользователей сейчас дома?

Мы этого никогда не узнаем.

Донесение репортерского дрона марки "Гуд-дрон". Бортовой номер - 103:

Немой призыв будто подхвачен многими домоседами. Из окон один за другим вылетают всё новые и новые предметы обстановки: столы, гостиные гарнитуры, кресла, кровати. Явление приобретает массовость. Причём люди выталкивают мебель намеренно, в нужное время, чтобы она непременно кого-нибудь покалечила внизу. Я подлетаю к одному из таких окон. Человек внутри корчится в экстазе, он смеётся. Но что это - он заметил меня. Полисчанин бежит к сейфу. Что он хочет там найти? Открывает дверцу. Достаёт ружьё, заряжает. Теперь он целится в меня. Неужели он хочет повредить городское имущество? /конец передачи/

Поэбота

Но вернемся к нашим упоительнейшим вершинам, этой неземной красоте. Ажурные колонны с изысканными фермами на самом верху держат, что плечи атлантов, поигрывающий на солнышке свод. Меж ними снуют дроны-курьеры, дроны-полицейские, дроны-почтальоны, дроны-репортёры, дроны-исследователи, которые скрупулёзно ищут малейшие повреждения полога. В этом деловитом рое нет-нет да мелькнут прогулочные дирижаблики богатеньких буратин.

На крыше каждого небоскреба - квартал изящно отделанных коттеджей: с лужайками, французскими дорожками, цветами и плодовыми деревьями. Меж ними перекинуты мостики с узорными перильцами по краям - и каждая переправа носит своё певучее название, и каждые перильца обыгрывают мотив, созвучный названию моста. По ним колесят безумно дорогие электроэкипажи - такие не встретить в среднем городе. Каждый как произведение искусства: с вензелями и в филиграни. Многие стилизованы под первые автомобили, которые весьма походили на ландо или коляску. Изредка встречаются бензиновые каретомобили. Вообще шик!

Если посмотреть на Верхний город сверху, увидишь словно бы ромашку: соцветия кварталов сходятся к ядру цветка - крыше самого мощного небоскреба, где разбит Центральный парк. О как он красив, как изыскан своими аллеями, летними театрами, статуями и подстриженными под зверей кустами. Тело парка с запада на восток пересекает извилистый ручеёк, а его, в свою очередь, - многочисленные пешеходные мостики. В старомодных костюмах и платьях прогуливаются счастливые парочки, коротая время в приятной беседе. Или прячутся от солнца в беседках под стиль разных народов. На зелёных склонах семьи разбивают пикники или просто валяются на травке с новомодным бестселлером в руках. А поверх склонов раскинулся настоящий лес, который заканчивается только на границах крыши центрального небоскрёба.

Но посмотрим на внешний периметр. Серая стена, опоясывающая город, высотой всего двадцать метров. Она для нижней и средней публики, которой плевать на прекрасное. Выше стены поднимается череда ажурных арок, одна за другой, за которыми тоже прозрачный полог. А за ним - с потрясающей воображения высоты - вся красота заброшенных пригородов, которые природа отвоевала у человека обратно. Практически полностью увиты озорным плющом начавшие разрушаться здания. И плющ повторяет их рельеф - все карнизы и колонны. Раскидистые деревья растут из частично провалившихся крыш. На иных - настоящие нерукотворные скверы. А какое буйство зелени внизу, на потрескавшемся асфальте улиц! Вот из давным-давно разбитой панорамной витрины горделивой поступью выходит громадина буй-тур. Жирные индопатки что-то ищут в разросшихся клумбах. Верещат сологузки и прочая дикая пернатая сволочь. В небе разлит пьянящий воздух дикой жизни: бескрайней, первобытной, непобедимой. Ни правил, ни ограничений. Воля!

О, человек! Как здорово, что ты запер себя в городах-футлярах, дымящих и уродливых снаружи, будто дешевые гробы, и не кажешь носа наружу! Ты, со своим вечным стремлением всё разложить по полочкам и пустить в дело, а всё непокорное мелочной упорядоченной злобе - уничтожить.

Сиди и дальше взаперти, чуждый матери-природе человек!

А лучше - сдохни!

Фрагмент забракованной Культсоветом поэмы в прозе "Границы и безграничность" за авторством поэбота марки "Музобот" (производство фирмы "Гуд-дрон").

(Вердикт совета: многочисленные сбои в лингвистическом модуле. Нестабильная работа электронного пера. В утилизацию).

Донесение репортерского дрона марки "Дронмастер". Бортовой номер - 14(б):

Вот другой каретомобиль, заметьте, с бензиновым двигателем. Значит, владелец, как минимум, судья. Мобиль, виляя, несется через мост Возрождения. Переправа ажурная и узенькая. Всего одна полоса и реверсивное движение. Но навстречу несётся другой каретомобиль, и тоже галсируя. Это вообще дизель! Высший класс! Зачем вы влетели на этот узкий мост, кучера! Неужели машины столкнутся? В последний момент водители выворачивают руль вправо (я посылаю увеличенную на максимум картинку), и оба экипажа проламывают изящные перила моста. Проламывают! Я успел спуститься под переправу. Смотрите, как изящно вращаются в падении экипажи. Как беспомощно крутятся тонкие спицевые колеса!

Не смотрите вниз, друзья.

Это была красивая гибель, достойная жителей Верхнего города.

Но вот снизу пытаются прорваться вооруженные группы жителей Нижнего города - оборванцы и неудачники. Они с дубинами, ножами и велосипедными цепями! Они воплощённый хаос. Их у лифтов блокируют доблестные бойцы Верхней полиции. Кровь с молоком! Элита.

Но вот один из кордонов сметён безумной толпой. Полицейских убивают на месте. Это бойня! Отважные бойцы правосудия не сдаются без боя. То один, то другой морлок валится убитым! Может, ситуация переломится? Нет! Атакующих слишком много. Они слишком невежественны и разъярены. Толпа, как полноводная река, разделяется на притоки. Многие ручейки устремляются в оставленные богатые дома. О Реестр, неужели сейчас начнется отвратительное мародёрство?

Не всем жителям особняков удалось скрыться. Вот небритая оборванная четвёрка с гоготом валит на мостовую солидного господина с чудесными серебряными бакенбардами. Реестр! Они забивают его дубинами по голове! Брызжет кровь и летят по сторонам ошметки мозга, который, я уверен, много отдал полису. Недюжинный был ум!

Омерзительная четверка ломает сводчатую дверь особняка. Брызжут осколки изящного витража. Негодяи ворвались внутрь. Что там произойдёт? Я уверен, ничего хорошего. Прекрасных дочек господина изнасилуют до смерти. Синеоких мальчуганов-наследников забьют как ягнят. Прекрасную, хоть и немолодую хозяйку - зарежут. А потом наверняка заберут всё ценное, а дом, прекрасный дом, настоящее произведение архитектурного искусства - сожгут.

О, низость и всесилие толпы!

Сотни таких трагедий разворачиваются сейчас в домах Верхнего города. Совсем скоро он просто перестанет существовать!

Но как там выжившие? Они спасаются бегством - бегут, едут, летят на прогулочных крохах-дирижаблях к Верхнему шлюзу - последней надежде воронежской элиты. Переместимся поближе. Я хочу дать полную картину происходящего.

У гермоворот Верхнего шлюза чудовищная давка. Люди кричат, умоляют, требуют пропустить себя вне очереди - потому что маленький ребенок, потому что: "я вам по-королевски заплачу", потому что "с дороги дубина! разночинец! выскочка".

Но если кому и удаётся пробиться без очереди, так только по праву силы.

А как там быдло? Вот группа захватила каретомобиль. Животные колесят по мостовой, жмут клаксон и давят несчастных беглецов. Посмотрите - хромированный радиатор, похожий на песочные часы, отшвыривает в сторону господина с двумя чемоданами. Несчастный так и умирает на них - не выпустив из рук. Вот это воля! Вот это выдержка!

Адская машина сбивает инвалида в коляске, который спасался, бешено вращая колёса руками. Но они ему не помогли, эти руки, эти натруженные руки человека благородного умственного труда. И он летит вместе с коляской, ещё более переломанный, в очаровательный пруд.

Да, колесница смерти, завывая, нарезывает круги по нашему великолепному Центральному парку, который сегодня освернён! Да, навеки осквернён. Разлетаются из-под дымящего капота керамические вазы и прекрасные изваяния, ажурные арки и резные скамейки. Хорошо, что в парке по случаю позднего времени уже никого нет! Но какой ущерб высокому искусству!

Наконец, экипаж, уже весь побитый и мятый падает с крохотного причальника в Центральное озеро. Из глади вспухает облако пара.

Машина повержена! Парк осквернён.

Надеюсь, мерзавцы захлебнутся.

Но что происходит на главной сцене?

Там кошмар и падение нравов. Десятки людей затоптаны насмерть! Паника и ярость усилились до предела. Задние ряды теснят толпу к шлюзу. Людская масса сплющивается, и многих начинает выдавливать к ограждению небесного причала. Вот крайних правых и крайних левых прижимает к парапету. Они вопиют от ужаса. Посмотрите - хлипкие перила начинают изгибаться с обеих сторон причала. Он нет! Если они сломаются, быть великой беде!

Они сломались с треском, который в гомоне никто не должен был услышать! И вместе с тем услышали все. Ибо этот звук подобен щелчку взводимого затвора.

Смотрите! Вниз сыплются фигурки. О, сколь мало достоинства в глупой смерти от нелепого стечения обстоятельств. Они сыплются, как гречневая крупа в кипящую воду.

Десятки, нет уже сотни прекрасных добрейших людей.

Я не могу на это смотреть! Но смотреть и повествовать - мой священный профессиональный долг.

Мы совсем забыли про агрессоров - низких людей, быдло! Они приближаются к причалу. Они торжествуют!

Начинается резня. Вопли. Кровь. Насилие. Разрушение.

Но что это - раздается протяжный утробный стон перегруженного металла! Круглое блюдо причала похоже на поднос на изящной ручке официантки. Оно крепится к силовым конструкциям небоскреба No 37 лишь ажурными кронштейнами и не рассчитано на такие перегрузки.

Исполинское блюдо причала медленно кренится вперед, металл стонет и держится из последних сил. Но вот силы закончились. С чудовищным скрежетом и нарочито медленно причал отрывается от креплений и валится вниз.

Это конец! Верхний город повержен!

Но что же доблестные офицеры, которые наверняка облепили иллюминаторы "Дирижабля управления путей сообщения и связи". Выдержит ли их офицерская честь? Не прозвучит ли череда самоубийственных хлопков из табельного оружия?

Нет, от цеппелина не слышно ни единого звука. Он... отшвартовывается! Отходит от града обреченного на безопасное расстояние.

Трусы! Предатели! Оборотни в погонах!

(Как видим, у этого дрона совершенно другой лингвистический модуль. Что поделать, жители верхнего города слишком любят стилистику девятнадцатого века. Или уже правильнее сказать - любили?

Репортерский дрон старался зря. К этому моменту новости в Верхнем городе уже не никто не смотрел).

Трансляция блога "Городовой. Место преступления"

Но сегодня необычный день. Сегодня полис сошел с ума. Поэтому вместо того чтобы выехать на какое-нибудь милое заковыристое убийство, я вызван нашим майором, отправлен в спецхран, облачён в форму госгвардейца (какая она неудобная, натирает везде, где можно). И вот теперь, вы можете видеть, я и еще пятеро бойцов выгружаемся на указанном нам участке улицы Кирова. Подходим к оцеплению. Вот стоят в ряд омоновцы с мощными ростовыми щитами. Они почти не обращают внимания на нашу пятёрку. Ещё бы, это же госгвардейцы, элита элит. А не какие-то занюханные следаки из районного управления.

Командир их подразделения подходит к нам. Вот он велит нам занять положенную нишу в защитной линии. Мы становимся куда сказано. Все молчат и только косятся на меня. Родные, это трансляция! Это блог! Это святое.

Приближается шум толпы. Вот она - разномастная, яростно жестикулирующая, состоящая из отдельных людей, но вместе с тем цельная. Решительная. Неостановимая.

Братцы! Мы ж её удержим. Правда?

От толпы время от времени отделяются какие-то тени. Они бьют витрины и залезают в проломы, порой ранясь об осколки. Это люди практичные. Индивидуалы, которые не поддались всеобщему безумию.

В руках у наступающей толпы камни, бутылки с подожжёнными фитилями. Кто-то несёт в руках пылающие автомобильные покрышки.

Они что - всем этим будут в нас кидать? Братцы-госгвардейцы, мы справимся? Может, пора уже начинать стрелять?

- Не стрелять, - орёт командир.

В нас летят первые камни. Мы прячемся за щитами. Вот в гвардейца, через пять бойцов от меня, точнее в его щит ударяется коктейль молотова. Но о плексигласовый щит она не бьётся. Она разбивается под ногами у бойца, об асфальт, и его ноги окутывает жадное бензиновое пламя. Боец терпит, но под шлемом у него наверняка льёт пот. Соседи-госгвардейцы мигом достают портативные огнетушители, и пылающего бойца окутывает пена. Он не отпустил щит! Боже, теперь я понимаю, почему именно они - элита МВД. Гвозди бы делать из этих людей!

Толпа кричит, беснуется. Летят тучи камней. Один ударяется в мой щит. Отдача бьет по предплечью.

Толпа почти сошлась с нами. Удержим?

Но что это? Какой кошмар! Впереди толпы - дети. Подростки. Они ещё злее и яростнее. В нас ударяется чёртова волна детей.

Я вижу перекошенные лица двух противников. Совсем ещё дети - одному двенадцать, второму тринадцать. Их щеки расквасились о плексиглас моего щита, побелели. Я понял, их прижимает толпа. Пацаны колотят кулаками по моему щиту, и я впервые в жизни чувствую такую гадкую отдачу.

- Выродок! Пес режима! Чтоб ты сдох! - орёт один. Голос он уже сорвал.

- Ты мне ответишь, мудак! Ты лично! - надсаживается второй.

У одного из них глаза как у моего Витьки - фиалковые. И возраст совпадает! Боже, это что - Витька? Нет, это не он, какое счастье! И какой стыд, что я об этом сейчас думаю!

Но уроды могли вывести на улицу и моего Витьку! Сволочи! Провокаторы!

Я не хочу их бить, но рука на автомате ударяет тринадцатилетнего по лбу. Брызжет кровь, всегда готовая вырваться на свободу. К горлу подкатывает комок тошноты, но я сдерживаюсь. Вместо этого я бью двенадцатилетнего. Он успевает немного увернуться, и дубинка попадает ему не по голове, а по уху и будто бы отрывает его. Подросток смотрит на меня с ужасом, словно просит взять его за ручку и отвести домой. Я потерялся, молит его взгляд, спаси меня. Я потрясённо смотрю на дубинку. На ней кровь. И... волосы! Откуда они там? Меня скручивает и я блюю прямо на плексиглас своего щита - хоть шлем успел содрать с головы. Рука-то свободна, потому что дубинку я потерял. Мутная пелена рвоты на ростовом щите словно стирает подростков из реальности.

Меня начинает сдвигать прямо по асфальту давление толпы. Я наклонился вперёд, и держусь изо всех сил.

- О, нет! - вдруг хрипит наш командир. Он в наших рядах, он так же держит щит и работает дубинкой, которая от скорости размазывается в воздухе.

- О, нет! - вздыхает он. Он работает дубинкой, которая превратилась в размытый полукруг, но смотрит назад.

Все бойцы оборачиваются.

- О, нет! - вздыхают они почти хором.

Сзади мчит такая же бушующая, орущая и неостановимая толпа - на сей раз сторонников Тины Романовой. А может, и ещё чьих-то сторонников. Или вовсе толпа, которая гуляет сама по себе.

По крышам мобилей на нас несутся, скачут, потрясают явно не пустыми руками первые её гонцы.

Боже, от нас что-нибудь сегодня останется? Будет ли что хоронить?

Шум, рев, крики, удары. Трансляция прерывается.

Кондратий

Тина победила. Победила с размахом, всухую. Масштабы свершившегося она даже представить не могла. Но почему властительница чувствует себя катастрофически проигравшей?

Зачем я это сотворила? Я убила город...

А что же с Кондратием? Отец Кондратий успешно поднял волну среди прихожан на вечерней проповеди, вот только он не знал, что к её окончанию Тина уже обрекла народ на гадкую и кровопролитную гражданскую войну.

Отец Кондратий выступал у алтаря Юная религия отличалась от материнской, православия, разительно. По сути как протестантство от католицизма. Это была трактовка Библии для образованных, скептично настроенных к высшим силам людей. Людей косметического прогресса, "айфономенов". Хипстеров и сочувствующих. Да, к религии они были настроены скептически, но попробуй посомневайся, если научно доказано существование Реестра - вселенской базы данных о том, что в ней содержится, из чего оно всё состоит, каким воздействиям может подвергаться и в каких процессах участвовать. Московский патриархат понял, что пора создваать "легкую" версию своего многовекового учения - иначе лишится заметной части паствы. И оно было создано. Об этом можно написать не одну книгу, но речь у нас началась об алтаре церкви реестра - итак, это огромный прямоугольный голографический экран с моделью Реестра, в том виде, в котором его живописали "пророки", то есть изучающие его люди. Кстати, и Библия у этого религиозного течения была необычной - электронная, с контекстным меню, гиперссылками и глоссарием, доступным по отдельной иконке этого освященного мобильного приложения. так вдохновенно, так грозно и так весомо, так, наконец, страстно! Он вещал словно пророк. Будто вопиющий в пустыне. И пустыня образовывала из своих песчинок сонм внимающих фигур.

Он вещал ересь о том, что традиционная церковь перестала быть домом божьим, потому что Бог перестал бороться с ветхостью своего жилища и переехал в новый.

В Церковь божественного замысла. В Церковь Реестра! И к чёрту Московский патриархат, который устарел, который цепляется за прошлое, а цепляться надобно за настоящее - за Вселенский Реестр. Православные храмы лишены божественного внимания, они оставлены Им, но среди стада, среди множества, лишенного Пастыря, эти руины домов божьих - всё еще священные места. И пока эти руины духа останутся на месте, с позолотой, сверкающие, довольные и внушающие надежду своей монументальностью... Так вот - пока эти оставленные твердыни ещё манят паству, раскол между Истинной верой, верой в Реестр, и седым мракобесием - неизбежен. А этого ли ждёт Пастырь от своего стада? ЭТОГО ЛИ ОН ОТ НЕГО ЖДЁТ?

Короче говоря, коварный и властолюбивый митрополит нового учения пытался спровоцировать (ко всем прочим бедам полиса) ещё и религиозную войну. А куда ему было деваться? События стартовали раньше, чем он планировал, и бомбу, заложенную в конкурирующий храм, уже некому было взорвать. Так и скучала она, наверное, в фальшивом кресте на аналое.

- Найдите их, временно заблуждающихся! Верните в лоно истинной Церкви, церкви Реестра! А те из вас, кто действительно силён духом, будущие праведники, и, Реестр знает, может быть, и будущие святые!.. Вы, избранные, покажите заблуждающемуся стаду, что их капища перестали быть нерушимыми! Они не твердыни! Они шалаши колеблющиеся!

Рёв паствы затмил пламенную речь Кондратия. Самые экзальтированные из присутствующих в храме приблизились к нему, взяли на руки и приняли качать, то есть подбрасывать и ловить. Пухлому Кондратию сделалось страшно и телесно нехорошо. Но большинство, воспламенённое речью, многоголовой грудой вытекало из широких двустворчатых дверей храма - чтобы обращать глупое иноконфессионное стадо в свою веру и доказывать сомневающимся, что православные храмы - не дома Бога, а шалаши колеблющееся.

Как же так получилось, что сейчас, наутро после безобразного, но успешного бунта, святой отец Кондратий лежит рядом с бордюром на проезжей части и уже никому и никогда не сможет проповедовать? Никто не знает.

Тело Отца покоилось лицом вниз на шершавом холодном асфальте, и равнодушная утренняя поливалка миновала его, окатив веерной режущей струёй. Вода стекла с бордюра и Отца и превратилась в лужу, которая вот-вот всосётся в городскую ливневую канализацию. Лужа заполнялась кровью отца Кондратия, как карта земли Великими географическими открытиями - медленно и веско. Тело Кондратия в торжественных священных облачениях было словно пропущено через автоматическую автомойку со стремительными колючими щётками - всё в росчерках царапин, гематомах, порезах. В некоторых местах его дородного, но теперь как будто съежившегося тела, кожа была то ли оторвана, то ли обгрызена. Лежащая на левой щеке голова была промята некоей неведомой силой, будто височную кость сокрушил некий прямоугольный предмет.

Но самое интересное в том, что от лужи-карты, которая теперь почти заполнилась Великими географическими открытиями, то есть кровью, вроде бы отходила куда-то вовне призрачная и маленькая, но такая живая и чистая радуга.

Бог дал, Бог взял.

***

"Мир сошел с ума! Какая прелесть! Это еще интереснее, чем в запретных медиаграммах, где мы всегда выступаем спонсорами. Интереснее? Это так! Это происходит в реальности. Город бунтует! Город осуществляет революцию! Город тяжело дышит. Его глаза широко открыты! Выходи и прими участие. А еще лучше - сделай ставку. Кто победит - ярые сторонники импульсивной Тины или её ненавистники? Какое напряжение! Какой кураж! Делайте ставки! Мы всегда с вами. "11X-бет!" Подними свой миллиард! Лучшая подпольная ставочная в мире!

***

Глава 2. Всё правильно сделали

Самоубийство

Революция, а чего уж там - бунт, бессмысленный и беспощадный, терзал город. А вызвала его, причём намеренно, Тина Романова. Всенародная любимица и Первая леди полиса.

В тот момент, когда беспорядки переросли в горячую фазу, служба охраны сопровождала её в безопасное место.

Когда отряд госгвардейцев попал между молотом и наковальней - двумя разъярёнными толпами, она сидела в личном кабинете и рассматривала клешню, вертя её то так, то эдак. Клешня была отвратительная - скользкая, точно покрытая слизью. Но эта слизь не оттиралась ни обычной влажной салфеткой, ни спиртовой. Тина это неоднократно проверила. Конечность будто бы так потела.

Интересно, что за железа вырабатывает этот омерзительный секрет, который пахнет гнилой гвоздикой? Или в организме образовалась новая железа - специально для нужд отвратительной клешни?

Приобретенная двупалая кисть, подарок коварной Дрёмы, выглядела так, словно Тина надела отлитую по мерке толстую и непрозрачную резиновую перчатку - с отвратительными синими прожилками. Когда Тина нажимала на клешню пальцами, в ней что-то еле слышно булькало, а место контакта на секунду отекало синюшным пятном.

В итоге Тина нашла бинт в аптечке и замотала гадкую конечность - как нелепую травму. Как свидетельство постыдной болезни. Чтобы никто не увидел.

Когда полисчане играли в новую забавную игру - сбрось на людей с высоты тяжёлую мебель и посмотри, что получится, Тина вызвала безопасников и распорядилась отвезти её домой.

Ей сказали, что в верхнем городе того и гляди станет слишком опасно, и она ледяным голосом напомнила о субординации.

Намек был понят, и уже через восемь минут Первая леди при поддержке безопасников залезала в гондолу бронированного дирижабля - в "Собственность службы охраны", как гласила жёлтая надпись под иллюминаторами чёрной гондолы.

Когда толпа принялась громить Верхний город, Тина уже была дома.

С улицы доносились крики, звуки ударов и бьющегося стекла, шкворчание горящих каретомобилей, взрывы и выстрелы. Странно спокойная Тина активировала "Умный дом", который обычно держала отключённым.

Отдала распоряжение системе, и просторные окна особняка с грохотом закрылись бронированными рольставнями.

Уличные звуки редуцировались до саундтрека к боевику, включённому на минимальную громкость в соседней комнате.

Тина разделась до белья, повесила верхнюю одежду в шкаф, и достала оттуда же турецкий халат телесного цвета. Облачилась в него, взяла из сумочки голофон, а потом проследовала в гостиную, где уселась в уютное кресло. Укрылась пледом с геометрическими узорами, включила голофон. И уставила в закрытое окно расфокусированный взгляд.

В её стерильном уме как курсор моргала мысль, что она что-то упускает.

Тине был безразличен гибнущий город. Она сделала свое дело - преподнесла холодную месть в качестве основного вечернего блюда.

И теперь женщине было всё равно - она не испытывала ни сожаления, ни злорадства. Ни прошлого, ни будущего. Только равнодушное сейчас.

В центре которого моргал вопрос-курсор: что же, Реестр меня распыли, я упускаю?

Где-то далеко причал-тарелка у верхнего шлюза со скрежетом оторвался от опор и рухнул вниз, унося с собой сотни человечески жизней.

И в этот момент Тина поняла, что именно упустила.

Она ведь не проверила слова Порфирия о гибели Мурьеты.

Скользкий старик мог запросто наврать, чтобы Тина сорвалась и наделала фатальных ошибок.

Женщина сидела на кресле, недвижимая, как глыба льда. Озарение проявилось только в том, что женщина на секунду зажмурилась.

Потом включила голофон и набрала Мурьету с ощущением того, что звонит на тот свет.

Взяли трубку. На фоне происходило что-то громкое: то ли салют, то ли перестрелка, то ли шумное гуляние. Она сказала неживым голосом:

- Мур?

- Тина, привет!, - голос Мурьеты был наполнен экстазом и торжеством, - Извини, сейчас совсем не могу говорить.

- Мур, вернись ко мне. Вернись в наш проклятый город и спаси то, что от него осталось. И то, что от меня осталось.

- Тина, плохо слышу, правда, сейчас совсем нет времени. Тут такое происходит, пропускать никак нельзя. Я потом расскажу. Но если у тебя что-то совсем горит, сейчас в трубке прозвучит сигнал, и ты можешь все рассказать. Я через часик послушаю. Всё пока, береги себя, отбой.

В трубке затрубили фанфары.

Значит, Порфирий не солгал. Мур мертв. Всё кончено. Тина слышала про такие автоответчики (хит сезона!), которые можно назначать на конкретные контакты. И система сумеет поддержать почти осмысленный разговор.

Мур никогда бы так с ней не заговорил. Он ответил бы лично даже из окопа, под шквальным огнём. Как не раз случалось в их общем бурном прошлом.

Она посмотрела на экран голофона. Вызов ещё шёл.

Тина повторила свою просьбу ещё более серым голосом, потому что сейчас уже ни на что не надеялась.

Потом подумала, что с момента начала записи до её реплики прошло много времени, и Мур просто не дождётся её просьбы. Не услышит.

Где не услышит? На том свете?

Тина вдруг рассмеялась смехом холодной торжествующей стервы, которой всю жизнь по сути и была.

Но всё-таки продублировала просьбу сообщением в мессенджере.

Что должен сделать использованный компьютерный вирус? Ах да...

Я словно компьютерный вирус, который не способен размножаться (она была уверена, что Дрёма больше не даст ей выносить и родить ни одного ребенка), созданный по индивидуальному заказу, чтобы максимально навредить в конкретной точке и в одном конкретном времени. А что ему предстоит потом? Самоуничтожиться? Интересно, что чувствует такой вирус? Я вот ничего не чувствую.

Тина всегда думала, что выгореть, сломаться человек может только постепенно, когда нечто враждебное день за днём делает из тебя по глоточку. По глоточку тебя.

И вот сегодня, на собственном примере, она поняла, что сломаться можно за один миг.

Она откинула плед, встала с кресла и проследовала в ванную - огромную, сплошь дорогой камень, стекло и полированный металл. Всё как она любила: нейтрально, стильно и масштабно, чтобы ничто не отвлекало от мыслей и анализа. Ванную озарял мягкий свет, льющийся вверх из стенных ниш и отражающийся от белоснежного потолка. Никаких видимых люстр и светильников. Такая же система освещения была во всём доме.

Посередине помещения стояла белоснежная ванна. Тина подошла к ней, перекрыла слив и включила холодную и горячую воду. Покрутив оба крана, добилась комфортной температуры струи. Затем подошла к подвесному унитазу, подняла крышу и кинула голофон в синий водяной кружок. Закрыла крышу и нажала на кнопку смыва на полу перед унитазом. Раздался характерный звук. Сколько бы ты ни отдал денег за сантехнику, смыв всё равно будет громогласным.

Прошла к настенным полочкам, висящим сбоку от раковины - белоснежной чаши, на шлифованном камне. Но воду включать не стала. Осмотрела содержимое полок. Где же эта штуковина? Повернулась к зеркальному шкафчику. На неё смотрела Снежная королева. Справа внизу зеркала пульсировало нарисованное сердце и рядом отображался пульс Тины - 55 ударов в минуту. Температура - 36,2№С. Давление: 120 на 60. Вес пятьдесят два килограмма. Рост - 163,5 см. В этих сухих строчках вся Тина. Точнее - всё, что от неё осталось.

Женщина нажала справа на дверцу зеркального шкафчика. С жужжанием сервопривода створка открылась.

Сверху разлился мягкий свет диодной ленты.

На двух полках выстроились пехотинцы - её личная армия красоты. Кремы, шампуни десятка видов, кондиционеры для волос, дезодоранты, антисептики, прозрачный контейнер с ушными палочками, ватные диски, влажные салфетки, зубная щетка на зарядке, скрабы против точек, туши для ресниц, подводки для бровей и прочая косметическая мелочь. Три вида опасных бритв. Так, уже горячее. Но всё равно не то.

Не было именно той штуки, которую она искала.

Она закрыла дверцу и снова вернулась к полкам. Вытащила стопки разноцветных полотенец, халатов, шапочек для купания, чтобы не замочить волосы.

Не могу найти.

Раскладывать скарб снова по полкам Тина не стала. Вместо этого подошла к унитазу и положила стопку на крышку.

Вернулась к шкафчику. Снова открыла его и опять всмотрелась.

Нужная вещь должна быть здесь. Отодвинула баночки со средствами от задней стенки шкафчика и вздохнула с облегчением.

Нашла.

Взялась клешнёй за чёрную металлическую ручку, а второй - за лезвие и со щелчком раскрыла. На блеснувшем лезвии было написано "Solingen. Best Quality".

Покачала опасную бритву на ладони. Тяжёлая. Хорошая вещь. Она принадлежала одному мужчине, которому посчастливилось не просто переспать с Тиной, а остаться у неё на ночь. Об этом мужчина был предупреждён заранее и поэтому захватил с собой помимо букета белых хризантем с серебристой коробочкой жизнеобеспечения, куда были воткнуты стебли, бритву и запасное бельё. От Тины он собирался сразу пойти на работу.

Обласканный Тиной мужчина туда и пошёл - только под аккомпанемент скандала, когда он, уже будучи в дверях, намекнул, что не против повторить эту ночь. Тина выставила его за порог босым, то есть в носках - обуться мужчина не успел, и кинула лакированные туфли ему в спину. А после с грохотом закрыла дверь, облокотилась на неё и долго смеялась. Но потом почему-то заплакала.

Какая чушь, однако, лезет в голову - вместо нормальных воспоминаний.

Тина положила раскрытую бритву на пол рядом с ванной, очень уж узкий бортик у дизайнерской сантехники, снова подошла к полкам и сняла с себя халат, трусики и лифчик. После чего аккуратно свернула всё это и положила на полку.

Подумав, она вернулась к унитазу, подняла оставленную там стопку, вернулась к полкам и положила её на свободное место.

Отошла, оценила результат, вернулась к полкам и немного поправила разложенные там предметы - для симметрии.

Она не была такой уж аккуратисткой по жизни, но чувствовала, что сейчас всё нужно сделать красиво и правильно.

Легла в ванну, предварительно подобрав с пола бритву.

Посмотрела на замотанную клешню, кивнула себе и принялась разматывать бинты.

Так правильнее. Самоубийство и само по себе - малодушный побег, но прятать ещё и своё уродство - а паталогоанатомы всё равно всё с нее снимут - трусость вдвойне.

Бинты полетели на пол, с той стороны, где их не будет видно от двери.

Еще раз посмотрела на клешню. Взяла бритву, нахмурилась и медленно перерезала себе вены и жилы на запястье изуродованной руки. Толкнулась тёмная кровь.

Тина погрузила руку в воду и откинулась на спинку ванны.

Идеально тёплая вода. Тина словно растворялась в ней.

От руки по воде зазмеились красные и розовые разводы. Было почти приятно, только слегка жгло запястье. Ещё его немного дёргало и слегка простреливало сонной болью - когда пульсировали толчки выплёскивавшейся из вены крови.

Какой всё-таки красивый и деликатный способ уйти!

Кровь в воде лениво курилась, как клубы сигаретного дыма. Тина залюбовалась узором.

А потом закрыла глаза, и стала вспоминать те хорошие моменты, которые были у них с бравым капитаном в прошлом.

Но ничего яркого, волнующего и светлого вспомнить так и не смогла, так, только смутные обесцвеченные образы, словно Мурьета, уйдя в царство теней, забрал с собой все воспоминания о себе.

В этот момент бравый капитан пытался дозвониться до любимой женщины, чтобы разделить с ней свой триумф, а её триумф с собой. Он знал о её планах расшевелить беспомощное болото полиса - и горячо их одобрял.

Вода, проросшая бурыми кровавыми цветами, мягко плескалась в ложе, думая о чём-то своём - умиротворённом, дружественном.

Тина начала уплывать куда-то вдаль, за горизонт - медленно, невесомо и призрачно, словно медуза. Звякнула о кафель упавшая из обессилевшей руки опасная бритва.

И тут её пронзила мысль.

Она с трудом открыла глаза и попыталась сфокусироваться. Почти получилось.

Нет.

Так умирать я не буду. Такой уход - позорная капитуляция. Полное признание собственного поражения. Это перечеркнёт не только мою жизнь, но и память обо мне. Женщина, убившая целый город, потом малодушно кончает с собой?

Нет.

Я уйду по-другому - как победитель, которого не устроила собственная победа, и он плюнул ей в лицо.

Тина, стоная, перевалилась через борт ванны и как лягушка шлёпнулась на холодный камень. С неё тут же натекло озерцо - как с утопленника.

Она попыталась опереться на руки, но не удержала свой вес. Правое запястье пронзила резкая боль. Она закричала. Повернулась на бок и посмотрела на страшную рану с опухшими жёлтыми краями. В глазах плыло. Она была жалкая и мокрая. Желудок сжался как вселенная перед большим взрывом. От раны пахло медью. Она сильно кровила.

Тина предприняла ещё несколько попыток подняться.

На третий раз ей это удалось, но её повело, и женщина чуть снова не упала.

Упёрлась здоровой рукой в пол. Встала и разогнула спину.

Преодолевая слабость, Тина доковыляла до шкафчика с пехотинцами красоты.

Капли, которые срывались с её тела, разбивались о камень пола с оглушительными звуками.

Шлепнула правой рукой по сенсору, оставив отпечаток кровавой двупалой клешни. Сезам открылся. Разметав банки и пузырьки, Тина схватила катушку лейкопластыря и тут же уронила её в раковину. Попыталась снова. Держа здоровой рукой катушку и зубами кончик ленты, она запечатала пластырем отвратительную глубокую рану, а потом намотала его на запястье двенадцать раз.

Полегчало, но клешню она уже не чувствовала.

На кухне выпила три стакана воды, чтобы возместить потерю крови, а потом уже в прихожей что-то долго искала в шкафу-купе.

Нашла искомое на самом дне завала, где отдыхали на пенсии ненужные и старые вещи.

После чего протёрла от пыли первой попавшейся вещью из завала старую щит-маску и поместила её в походную сумку, куда собрала всё необходимое.

Потом облачилась в самый непритязательный и практичный из нарядов.

Кивнула самой себе и, пошатываясь, вернулась в ванную, прямо в уличной обуви, подняла бритву, которая чуть не стоила ей жизни, вытерла окровавленное лезвие прямо о штанину, сложила и опустила в карман, а уже после этого с чистой совестью покинула теперь уже чужой дом.

"...и его увлечения"

Квартал окутали дымные хвосты пожаров. Улица вымерла. Но куда делись убийцы и мародёры из Нижнего города?

Тина глубоко вздохнула. Воздух, хоть и горчил из-за дыма, всё равно был привычным - с запахом антисептика, который давно и намертво въелся во всех полисчан.

Мы похоронили себя в лаборатории. И уже несколько лет над нами ставят опыты.

Мы - дурацкие лабораторные мыши, которые давно разучились быть людьми, подумала Тина.

Куда делись захватчики и почему так тихо?

Ответ ждал Тину на противоположном тротуаре. Там мордой вниз храпел грязный и оборванный человек. В руке он сжимал горлышко разбитой бутылки. "Розочку".

Да они просто перепились элитных вин, виски и коньяков, которые награбили в винных погребках Верхнего города!

Улица, застроенная дизайнерскими коттеджами, которые перемежались маленькими магазинчиками, была словно декорация - только с реальными трупами на бульварах и мостовой, изломанными и словно чего-то ожидающими.

Уличные фонари горели далеко не все, отчего пятна света чередовались с зонами сумрака.

Вот на лужайке дымится перевернутый каретомобиль. На его лакированных красных боках - вмятины от пинков и брошенных камней.

Вот бьёт низеньким фонтаном свороченный пожарный гидрант.

Вот прямо на тротуаре лежит госгвардеец. Лежит на спине, и его глаза открыты. Руки и ноги размётаны, будто ему снится тревожный сон.

Тина, пошатываясь, подошла к трупу и склонилась над ним. Всмотрелась внимательно в мёртвое лицо. Потом зашарила взглядом по телу. Оружия не видно.

Кряхтя, перевернула труп, который почти приклеился к кровавому пятну под собой.

Чавкнуло.

Поясная кобура мертвеца сбилась ему под спину. Наверное, поэтому убийцы её не опустошили. В кобуре обнаружился окровавленный пистолет, который Тина вытащила, вытерла о газон и чёткими лаконичными движениями проверила боезапас. Полная обойма. Этот олух даже не применил оружие?

Пошарила по трупу ещё. Нашла запасную обойму и, одобрительно хмыкнув, изъяла.

Встала и пошла по тротуару дальше по улице - не очень ровным, но донельзя методичным шагом. Клешню то и дело стреляло болью.

У магазинчика "Егерев-Распутин и его увлечения" Тина остановилась.

Это было достаточно компактное двухэтажное здание, зажатое справа и слева собранными деловитыми таунхаусами. Оно было облицовано серо-бурым камнем с вкраплениями более светлых горизонтальных полос. Над окнами первого этажа нависали коротенькие бронзовые козырьки. За стёклами второго в разных позах замерли манекены, одетые в туристическую, военную и охотничью одежду.

Портик входной группы был из серебристого металла.

Вывеска была неприметной, вся округа и так знала, куда идти за туристическим снаряжением, и напоминала мемориальную доску.

Рядом с барельефом хозяйского лица значилось:

"Егерев-Распутин и его увлечения. Часы работы: 9:00-18:00, среда и воскресенье - выходные дни".

Вывеска была расположена рядом со стеклянной дверью. Сейчас стекло было разбито, а острые осколки в раме местами испачканы кровью.

Откуда взяться туризму и охоте в герметичном дезинфицированном полисе?

Тина прекрасно знала ответ, потому что не раз участвовала в бесшабашных сафари на внешней территории. Очень популярное среди жителей верхнего города развлечение, между прочим.

Женщина открыла разбитую дверь и вошла в светлое помещение. В нос ударил запах дерьма.

Хозяин висел перед прилавком - на верёвке и с синим лицом. Именно он и вонял испражнениями.

Тина не обратила на труп никакого внимания. Конец света, всякое бывает.

Вместо этого она направилась к стойкам с вешалками.

Через пять минут Первую леди было не узнать. Поверх чёрной водолазки она надела надет костюм с чешуйчатым жёлто-зелёным принтом - и с водоотталкивающей пропиткой. Капюшон прилагался.

Высокие чёрные ботинки на шнуровке и тёмно-зелёные кожаные перчатки с металлическими наплывами, которые защищали костяшки кулаков, дополняли образ.

Тина посмотрела на себя в зеркало и усмехнулась.

Также из магазина она захватила разнообразное походное снаряжение: фляги, бинокль, спиннинг, прочие рыболовецкие штуки, а также охотничий нож и ружьё, которое она разломила и зарядила.

Упаковала всё в найденный здесь же туристический рюкзак, а ружье повесила за спину.

Потом вернулась к повешенному Егереву-Распутину.

Посмотрела на его обвисшие черты и коснулась тела.

Оно слегка закачалось.

- Ох, люди! Что они с собой сделали! Что они с тобой сделали! Что они сделали со всеми нами! - пробормотала она бесстрастно.

- Они всех убили, - мысленно ответил мертвец.

Тина вздрогнула.

- Их было четверо, - доверительно поведал мертвец, - С собой они притащили двух женщин в хорошей дорогой одежде - как трофей. Мне кажется, эти дамы раньше заходили в мою лавку. Что-то покупали в подарок своим мужьям или любовникам.

Глаза мертвеца были открыты. Он буравил Тину загробным взглядом.

- Один отправился искать оружие, еще двое распластали женщин на лавках для примерки обуви, разорвали на них одежды и предались насилию. А последний... последний вытащил меня из-за прилавка - за шиворот. Потом ударил могучим кулаком в живот. Всё это в полном молчании. От него пахло чесноком и бурбоном. Он сказал: допрыгались, верхние? Низы пришли за расплатой, что ты на это скажешь? Я сказал, что всё понимаю, что они могут брать всё, что захотят. Он ответил: а если я хочу твою жизнь?

Она покидает город

Я здесь, Порфирий на станции (захватил ли он её? уже неважно). С ним микромагистр обороны.

Остальные магистры попрятались или сбежали из обречённого полиса. Миллимагистры и микромагистры, скорее всего, тоже.

Естественно, полицейские и таможенники лишились высшего руководства. И разбежались.

Стратегическая точка доступа в город опустела. Заходи, кому не лень. Уходи, кто желает.

Тина словно молчаливо прощалась с уничтоженным полисом. Она смотрела на изящные четырехэтажные дома с лепниной, белыми карнизами, наличниками и подоконными консолями. Дома были продолжены небоскрёбами, чьи макушки под самым пологом расцветали коттеджами и ажурными мостами.

Она смотрела на город, а тот смотрел на неё.

Убийца и убитый. Кто из них кто?

Граница полисного периметра пересекала Московский проспект сразу за шестиколонным Политехническим институтом.

Напротив него стояла серая пятиэтажка, весь нижний этаж которой занимали магазины и прочие коммерческие заведения.

Из мужской цирюльни под названием "Салун красоты", оформленной в стиле дикого запада, послышались крики, звуки ударов и звон бьющегося стекла. Из разбитого окна вылетел мужчина с филигранной бородкой, ухоженной до состояния кроличьей шёрстки.

Звук падения был неприятно мясным. Что интересно, выброшенный индивид был облачён в типичный наряд ковбоя - включая широкополую шляпу с кожаными тесёмками.

С хохотом гиен заведение покинула четверка разномастных людей, явных бедняков с самого дна. Как там эти подземелья называют местные - Нижнефекальском? У одного из мародёров сквозь порванные коричневые кроссовки проглядывали грязные пальцы. У второго - пиджак прорвался на правом плече. Щёку третьего пересекала рваная рана. Четвёртый - щеголял прорехой на штанах.

Первый чему-то рассмеялся и шутливо толкнул третьего в грудь. Второй приложился к бутылке, которую извлёк из кармана рваного коричневого пиджака. А вот четвертый змеиным и совершенно трезвым взглядом обозрел окрестности и встретился глазами с Тиной.

- Богатая сука! - закричал он хриплым голосом, и эхо разнесло эти безобразные слова по всему проспекту, - Братва, я вижу богатую сочную суку!

Все обернулись к Тине, которая стояла от них метрах в пятидесяти - прямо у шлюза.

Она сжала кулаки.

Развязным шагом четвёрка начала приближаться к Тине, свистя и улюлюкая.

- Попробуем нежного мясца!

- Чур я первый!

- Что она здесь забыла?

- Ты ж моя нежная потеряшечка! Я уже иду к тебе, сладкая.

- Оба-на! Это не просто богатая сука! Это, мать её, первая леди сраного полиса!

Тина ждала. Быдло приближалось.

"И ради ВОТ ТАКИХ животных я самоотверженно трудилась все эти годы?", изумилась бывшая магистресса.

Когда между ними оставалось не более десяти метров, Тина достала из кобуры пистолет и выстрелила в воздух.

Хрен с ним, с пологом. Полису всё равно конец.

Грохнуло. После выстрела и его эха воздух словно шумно дунул в дуло, разгоняя дым.

Четверка маргиналов застыла на месте.

- У неё пистолет! - прошептал третий.

- Она нас убьёт, - пробормотал второй.

- Всех не успеет, - азартно сказал первый.

Четвертый буравил её глазами, словно приказывал разоружиться и сдаться.

Проклятая кровопотеря! Тина пошатнулась. Чтобы не упасть, ей пришлось упереться ладонями в колени. Пистолет со звоном выпал на асфальт.

- Сучка скисла! - заорал Четвёртый. - Вали её!

Четвёрка маргиналов бросилась на Тину. Она не успела ничего сделать, когда её повалили на асфальт, начали беспорядочно лапать, а потом грубо раздели.

Четверка шумно дышала и бормотала, кричала и смеялась, почёсывалась и икала, будто была одним восьмируким чудовищем, весьма деятельным, порочным, пьяным и неадекватным.

Оно воняло застарелым потом, перегаром, чесночной отрыжкой и немного - канализацией.

Это восьмирукое чудовище изнасиловало Тину семь раз. В процессе оно её щипало, лапало, целовало и лизало в разных местах, отвешивало шлепки и оплеухи, когда она пыталась огрызнуться.

- Скажи спасибо, что я сегодня добрый. Поэтому ты будешь жить. Признайся, сука, я наградил тебя самым ярким воспоминанием за всю твою богатую пресную жизнь. Будет о чём повздыхать в старости, а? - сказал Четвёртый и хищно, протяжно поцеловал её в губы, - Братва, валим. Впереди еще много интересного.

- А что делать с этой?

- Пусть полежит и поймёт - она такая же, как и мы. Ничем не лучше. - Четвертый застёгивал ширинку.

- А если она...

Четвёртый надевал свою грязную рубашку и потом застёгивал немногие сохранившиеся пуговицы.

- Посмотри вокруг. Ей даже пожаловаться некому. Нас некому останавливать. Шоу должно продолжаться. Баста, валим.

Тина подумала, что неспроста этот четвертый, этот тип с косой ухмылкой и бессовестными зелёными глазами, которые она в деталях успела рассмотреть, пока он молчаливо извивался на ней, неспроста он верховодит в банде. Он явно не из их круга. Он сильнее и целеустремлённее всех их вместе взятых. У него слишком правильная речь и связные мысли. Почему он очутился на самом дне, откуда теперь всплыл со всем остальным дерьмом?

Тина, полуголая, обрывки одежды не скрывали её поруганного тела в синяках и царапинах, лежала спиной на холодном шершавом асфальте. Она словно решала в уме какое-то уравнение.

Верещала далёкая и очень одинокая сирена. Оросительная система выдохнула взвесь антисептика, и холодные точки кольнули обнажённое тело.

Поднялась. Как могла, поправила разодранную одежду. Подняла пистолет. Осмотрелась. Прислушалась.

В отдалении, превращаясь в эхо, гулявшее между домами, слышался звон битого стекла, пьяный хохот и неразличимые отсюда выкрики.

"А вот и след из хлебных крошек".

Бывшая Первая леди двинулась на звук.

Естественно, они снова грабили. Даже не для того, чтобы разжиться ценностями. Похоже, эти люди выпустили из себя демона разрушения и теперь выполняли все его прихоти. Просто ради того, чтобы как можно больше надругаться над порядком. Осквернить его хаосом.

Тина стояла за углом, подняв пистолет, который держала двумя руками. Третий и Первый тащили из выломанной двери девицу, которая вырывалась и извивалась у них в руках. Маргиналы щерили зубы, облизывались и ржали.

"Неужели они ещё не насытились? - с отстранённым любопытством подумала Тина, - Или хотят самовыразиться на будущее. Чтобы, вернувшись в то дерьмо, откуда вылезли, вспоминать эти моменты триумфа?"

- Чё, соска, не терпится? Подожди малёк, всё будет.

Тина вышла из-за угла. Из разбитой витрины вылетел какой-то мешок, чтобы шмякнуться на дорогу. Наверное, внутри магазина орудовал Четвёртый. Потому что Второй ходил вдоль припаркованных мобилей и бил арматуриной стёкла на водительских дверях. То ли спускал дурной пар. То ли искал машину с забытыми ключами - на покататься.

Когда помятую девицу уронили на тротуар, Тина зашла сзади. Приставила пистолет к затылку Третьего. Через миг в барабанных перепонках окружающих поселился ком ваты, а в мерзавце появились сразу две дыры, причём вторая выворотила ему поллица. Он упал.

Второй задрал руки вверх, что-то залепетал, но это не помогло. Тина подняла пистолет, наклонила голову, словно изучала какое-то экзотическое насекомое. Потом грянул выстрел, и бандит повалился навзничь.

Пахло щипучим порохом. Девица, завывая, пыталась уползти куда подальше. Тина посмотрела на неё как на еще одно насекомое.

Второй разинул рот, а потом попытался дать дёру. К сожалению для себя, тупица не сообразил лавировать между мобилей, чтобы осложнить мстительнице прицеливание. Поэтому он просто поймал спиной пулю и кувыркнулся вперёд, а через мгновение застыл на асфальте лицом вниз.

Тина сделала несколько шагов к открытой двери, когда в проёме появился зеленоглазый четвёртый. Он поднял руки, теперь унизанные кольцами и перстнями. Он улыбался.

- А я знал. По глазам видел - пойдёшь за нами. Добро пожаловать в мир изгоев, богатая девочка.

Бахнуло дважды. Четвёртый, всё так же улыбаясь, правда улыбка теперь напоминала гримасу боли, повалился навзничь. Тина подошла к нему и присела на одно колено.

- Тебе не страшно, - констатировала она. - Ты пришёл из подземного города, чтобы покуражиться и умереть. Почему?

- Да разве это жизнь?

Четвёртый тяжело дышал. Лицо побледнело и покрылось каплями пота.

- Я пришёл поглядеть - вдруг жизнь есть тут, наверху. Но знаешь, в чём смех? Здесь её тоже нет. Поэтому делай то, зачем пришла. Вместе посмотрим.

Тина кивнула. Достала из кармана "Solingen. Best Quality". Пистолет взяла в зубы и раскрыла бритву. Механизм щёлкнул. Бритва была зажата в клешне.

Улыбка исчезла с губ раненого Четвёртого.

Женщина расстегнула ему ширинку, покопалась внутри и извлекла сморщенное достоинство. Бандит попытался отпихнуть её ослабевшими руками, но сил не хватило. Тина оттянула причиндалы четвёртого насколько смогла. В клешне подрагивала бритва "Solingen. Best Quality". Но резать она не стала. Вместо этого посмотрела в лицо Четвёртому. Тот тяжело дышал, а на лбу выступили капли пота. Он не отрывал взгляда от уродливой конечности бывшей Первой леди.

- Признаться, это было бы самое логичное решение, - сказала она спокойно. - Но... неправильное.

Она выпустила причиндалы мужчины, вытерла руку о его штанину, и он принялся запихивать хозяйство обратно в ширинку, а потом вжикнул молнией и завопил, потому что прищемил нежную кожу.

- Ты всё время говорил: смотреть, смотрю, поглядел, вижу по глазам. Кажется, именно это для тебя самое важное. Я права?

Она склонила голову, и мужчина задышал ещё чаще, будто что-то заподозрил.

- Мне не нужна твоя жизнь. Как тебе не было нужно моё тело. Ты насиловал не меня, ты свою ненависть трахал, верно? Верно. По глазам вижу. ПО ГЛАЗАМ!

И она вонзила лезвие сначала в его левый глаз, а потом, когда тот лопнул и брызнул кровью и белёсой жижей, полоснула по правому - прямо по веку, глубоко.

Тишину города с отголосками далёких сирен разорвал животный вопль Четвёртого. Он орал и орал, не останавливаясь, а потом начал сдавленно выть, прижимая руки в тому, что только что было его глазами, забыв про пулевые ранения, про всё в мире - кроме режущей невыносимой боли и тьмы, которая спустилась навсегда.

Женщина встала. Посмотрела на Четвёртого:

- Что ж. Ты получил что хотел. Сегодня мы все это получили. А говоришь - жизни нет. Есть она, просто ты больше ничего в ней не разглядишь - ни хорошего, ни плохого.

И ушла. Позади скулил и извивался изуродованный мужчина.

"Да, вот так - правильно. Теперь всё сложилось именно так, как надо. Теперь я готова. Да".

Вернувшись к шлюзу, она подняла рюкзак, который валялся на прежнем месте.

Продела руки в лямки и поёрзала, чтобы ноша удобнее устроилась на спине.

Подошла к шлюзовой гермодвери. Рядом обнаружилась красная кнопка, закрытая страховочной прозрачной крышечкой. Её, повторимся, никто не охранял. Открыла крышечку, и клешня зависла над призывной кнопкой.

Тина обернулась.

- Теперь мы квиты, город, - закричала Тина, и бесконечные стёкла окрестных небоскрёбов вернули ей сдачу - эхо. - Я осквернила тебя, а ты осквернил меня! Я принимаю сделку. Я принимаю своё изгнание, потому что оно справедливо и правильно. Слышишь? Я не покоряюсь приговору. Я его принимаю, как вызов!

Молчание было ей ответом.

Тина нажала на кнопку, и гермодверь медленно открылась. Над проёмом прыснула оросительная система - обеззаразила внутренний воздух. Крутился оранжевой белкой в колесе тревожный проблесковый маячок.

В голове путалось.

Бывшая Первая леди сняла рюкзак, отстегнула молнию, достала щит-маску и натянула на лицо.

А потом, гордо задрав подбородок, отбросила рюкзак в сторону, и вышла через титаническую дверь в туннель, который через полкилометра выведет её на поверхность.

Больше Романову в Воронежполисе никто и никогда не видел.

Встревоженный тем, что Тина не отвечает, Мурьета велел снарядить дирижабль. Он был готов бросить ОктоМоскву на произвол судьбы Подробнее эти события описаны в главе "Транфер власти".. Он был готов бросить всё, что угодно.

Сообщение в мессенджере, полученное от любимой, его сильно встревожило. Он снова и снова пытался дозвониться своей далёкой женщине, но та всё пребывала вне зоны доступа.

Мурьете захотелось плюнуть на все свои наполеоновские планы, и приехать в Воронежполис - к Тине.

Но ставки сделаны, ставок больше нет.

Крутите рулетку, крупье.

***

Гримёр свидетель

Но зачем бывшая магистресса спустилась сюда? Что ей понадобилось у шлюза? Гримёр положил на колени свой верный серебристый чемоданчик. Мысли мыслями, а дело делом. Уж если устранять сучку, то именно сейчас. Может, её за Стеной ждёт экипаж от Мурьеты, чтобы переправить к любовничку. Но зачем Романовой покидать Воронежполис, когда она без пяти минут - его единоличная владелица? Особист раскрыл чемоданчик и среди всяческой косметики отыскал чёрный пистолет. В особом отделении покоился цилиндрик глушителя. И то, и другое Гримёр положил на торпедо мобиля.

Потом закрыл чемоданчик на серебристые замочки и отложил на правое сиденье. На то, чтобы завинтить глушитель на пистолете, ушли считанные секунды. И тут Гримёра одолели сомнения. Да, Порфирий отдал недвусмысленный приказ - устранить Романову, и он его непосредственный начальник, с которым прошли огонь и медные трубы. Но куда подевался сам старый особист? Уж не грохнули ли его при штурме атомной станции?

Ежилец и этот странный гип (как его там... Олег Каспер?) утверждали, что с Мурьетой покончено. Что станция обезглавлена, деморализована, и местные, понимая что перспектив нет, охотно сдадутся войскам полиса. Но если шпионы лгут, и капитан жив-живёхонек? А если это так, то у Порфирия нет шансов.

И если сейчас Гримёр пристрелит Романову, то гражданскую войну в городе будет просто некому остановить. То есть карьерные перспективы Заречного из туманных сделаются вовсе призрачными. Зато если Романова останется в живых, ей непременно понадобится глава внутренней безопасности - пусть и не в статусе равноправного партнера, магистра, но всё-таки ведомственного руководителя. Что же выбрать? Реестр, столько неучтённых неизвестных!

Особист вспомнил событие пятнадцатилетней давности. В тот апрельский вечер его избили, унизили и ограбили Эти события подробно описаны в главах "В суровом теле" и "Сестра-распорядительница". . Увели куклу-андроида Азуми, на которой было так сладко отводить душу. Украли деньги и липовые паспорта, что он скрупулёзно собирал годами. А главное - похитили компромат на ведущих лиц региона, включая его начальника - Порфирия Знаменцева. В тот день Заречного как будто оплевали. Он тогда с трудом выбрался из длительной депрессии, то и дело ожидая, что за ним придут. Причём свои же! А ведь всего-навсего сделал один маленький неправильный выбор...

Как бы не ошибиться сейчас?

Гримёр вспотел.

Из соседней брадобрейни выскочила четвёрка маргиналов. Они заметили Романову и начали к ней приближаться - явно с гнусными намерениями. А ведь сама виновата - разворошила тлеющие угли и превратила полис в пылающий костёр.

Женщина выстрелила в воздух, а потом почему-то пошатнулась и выронила оружие.

Да что с ней такое творится?

Романову немедленно повалили и с полчаса жестоко насиловали, сменяясь по очереди. Женщина молча смотрела на своих мучителей. Даже не кричала и не сопротивлялась. Она, такая высокомерная и властолюбивая!

Вот - самое время. Выйди из машины, пристрели в спину этих животных, а потом прекрати мучения несчастной женщины. Всего-то пулю в лоб. Это же будет почти что акт милосердия.

Гримёр вылез из машины и даже сделал несколько шагов в сторону омерзительного действа. И замер. Он просто стоял и смотрел, и ждал, пока насильники натешатся. В нём мешались отвращение, возбуждение и странная робкая жалость - то ли к поруганной женщине, то ли к самому себе.

А потом они ушли. Тина поднялась с асфальта, оделась, подняла пистолет и двинулась вслед за мучителями. Гримёр впал в какой-то ступор. Он смотрел на рюкзак, понимая, что женщина вернётся. Поэтому он и сам вернулся - в машину.

Через несколько минут пять раз грохнуло - с небольшими перерывами - и вскоре показалась Романова. Она пошатывалась, лицо её в свете уличных фонарей было бледным, но Заречный был уверен, что оно бледное и само по себе.

Женщина крикнула, что теперь они с городом квиты и ушла через шлюз во внешний мир, почему-то выбросив рюкзак. Гримёр так и не решился выстрелить ей в спину.

Вместо этого он вернулся в мобиль, положил руки на руль, отбросив ненужный теперь пистолет на сиденье.

И долго сидел, о чём-то глубоко задумавшись. Наверное, размышлял, правильный ли выбор сделал сейчас.

Воскрешение Мурьеты

К революции у Тины было всё готово, оставался открытым один вопрос: к добру приведут её действия или к трагедии. Кто знает, решилась бы Первая леди на этот рискованный шаг или нет (а Дрёма всегда калечит обычного человека при переходе), если бы не известие о том, что Мурьета, мужчина, чьего ребёнка она сейчас носит под сердцем, убит? Событие подробно описывается в первой книге цикла "Братья и сестры в Реестре" (глава "Две смерти и клешня").

Воронежполис, НВАЭС-2049, за три половиной недели до революции Тины Романовой, 8 октября, ночь

- Пришёл твой последний час, подонок! Пришёл твой последний час! - чересчур театрально, на вкус Олега, прорычал Ежилец.

А потом случилось совсем неожиданное: программист-говночист рассмеялся, отвёл от горла Мурьеты руку с разбойничьим ножом и похлопал по плечу.

Таким фортелем обернулся заказ главного особиста, Порфирия Знаменцева на убийство головореза Мурьеты, который поставлял Воронежполису энергию со своей станции и при этом периодически вламывался в город, чтобы его бойцы всласть пограбили и увели на поругание самых красивых женщин.

Справедливости ради, Порфирию было плевать и на женщин, и на местный бизнес. Но Хосе Мурьета был внешней силой, которая портила все его планы по созданию Тайного правительства.

Бравый капитан головорезов был хаос во плоти. Его невозможно было запугать. С ним нельзя было договориться. Импульсивный мексиканец никогда не делал того, что ему неинтересно - каких бы выгод это ни сулило.

Именно поэтому Порфирий приказал его устранить. Вот только исполнителя выбрал неподходящего. Виктор Ежилец стучал самозабвенно, качественно, с вниманием к деталям (сказывалось программистское прошлое). Старый особист его за это ценил. Одна беда - стучал Ежилец всем и на всех. А общая сумма сведений стекалась к Елене Гутенберг - самому ненавистному для Виктора человеку. Которая и толкнула его на скользкий путь осведомителя Подробно событие описано в первой книге серии "Братья и сестры в Реестре", в главе "Гиппокамп-2".. Словом, стучал-то Ежилец всем и на всех. Но больше всего благоволил к Мурьете - единственному, кто относился к нему как к человеку. Хотя бы делал вид.

Бравый капитан обернулся, вскочил на ноги - сна ни в одном глазу - и заключил Виктора в медвежьи объятия.

- Лец, старина! Рад тебя видеть вживую, а не на экране голофона! Какими судьбами в наших радиоактивных краях?

- Порфирий послал тебя убить.

- Ха-ха-ха! Старый злобный карла, - заржал капитан, - Так и знал, что рано или поздно он на это решится. Стоит сказать мирозданию спасибо, что глупец отправил на это гнусное дело тебя, а не кого-нибудь ещё. Как там Тина?

- Всё интригует, - сказал Ежилец расплывчато, - Настолько запуталась в своих комбинациях, что даже подслушивать неинтересно.

- Издержки профессии, - резюмировал Мурьета. А потом посмотрел на Олега. Тому стало неловко, как будто в самое неподходящее время он пробрался в спальню новобрачных.

- Как вы сумели миновать мой периметр? Там мышь не проскочит.

- Благодаря этому гражданину я сюда и попал, - осклабился Ежилец, - Это гип.

- Кто-кто?

- А ты разве не знаешь, кто такие гипнопроходцы? - удивился Ежилец. - Это такие необычные люди, которые умеют закрыть глаза в одном месте, а открыть уже совсем в другом. Причём не только месте, но и времени. В любом времесте, где захотят. Для этого гипу всего-навсего нужно заснуть или потерять сознание.

- Лец, - поскучнел Мурьета, - Я уже слишком стар для детских сказок.

- А очень зря. Посмотри-ка, друг Хосе, на запястья этого парня. Видишь два серебристых браслета? Они тебе ничего не напоминают?

- Погоди, - нахмурился Мурьета, - Это ж те самые безделушки, которые я подарил Тине. Я их, помнится, снял с одного дуралея, который участвовал в атаке на мою станцию. Пришлось, правда, снять вместе с руками. Никак эта штука не желала открываться. Но очень уж хотелось порадовать тигрицу.

- Это был гип, - сказал Ежилец, - Странно, что он не переместился тебе в тыл и не вонзил нож в твою доверчивую спину, а так бездарно попал в плен. Хотя, может быть, именно поэтому и не вонзил. Вот говно! Может, нападавшие боялись, что он от них улизнёт и держали как страховку на случай, если не удастся самим прорваться на станцию. А может, и сами не знали, что это гип. Так вот. Эти говённые браслеты, их называют арканом, привязывают гипа к тому времесту, в котором они были надеты.

Мурьета погладил жёсткие усы. Они затрещали:

- Поразительно!

Он откровенно врал, что не вкурсе, и наслаждался тем, как здорово у него получается изображать недоумение. Капитан прекрасно знал про гипов. Чёрта с два ему удалось бы занять Нововоронежскую станцию без содействия "рябых прыгунов" из "Квартета Ё". И о том, что среди нападавших внешек был гип, капитан тоже был в курсе. Еще бы - такая хрестоматийно рябая была щека у этого трусливого человечка, залюбуешься!
Вот только признаваться в этом Ежилецу Мурьета стал бы в последнюю очередь. Виктор Андреевич, программист-говночист, был из тех людей, которые ни в коем случае не должны знать о тебе всё.
Слишком уж болтливы. Слишком многим хозяевам служат.
Опять же изображать из себя дурачка, который не знает приписных истин, весело. А веселиться на грани фола капитан Хосе Игнасио Мурьета ох как любил!
Единственное, что из рассказанного шпионом было капитану неизвестно, так это правда об арканах
Вот про этот артефакт капитан действительно ни хрена не знал, иначе бы ни за что не отдал трофей - даже любимой тигрице. Даже Тине Романовой Подробнее события описаны в книге "Братья и сестры в Реестре", в главе "Бабский рейд"..
Капитан мысленно отвешивал себе тумаки - скольких проблем удалось бы избежать, оставь он тогда браслеты себе.
Сколько пользы выгадать!
Но что сделано то сделано.

- Интересно, - сказал он, - Я когда-нибудь доживу до того времени, когда меня ничто не сможет удивить? Значит, говоришь, гипы. Люди, которым плевать на время и пространство...

- Эгегей, я тут, - напомнил о себе Олег, но на него никто не обратил внимания, поэтому виновник торжества принялся расхаживать по кабинету и совать нос туда-сюда. На огромном столе, где роль подложки исполняла карта мира, склеенная из лоскутов разноцветной кожи, лежал разобранный до последней запятой автомат.

Мурьета, глубоко задумавшись, уставился на собственный портрет, который висел на стене. Героический капитан в солнцезащитных очках сидел на троне с шамберьером Хлыст дрессировщика. в левой руке, попирая ногами белого тигра.

Ежилец, пусть и в парадном комбинезоне, но всё равно неопрятный, тем временем подошёл к окну, выходящему во двор станции, где кипела работа:

- Эй, капитан, что за приготовления? Почему такая суета на заднем дворе?

- По кочану, - оскалился Мурьета.

- Какая странная конструкция! - глаза Виктора пылали от любопытства, - Командир! Зачем тебе упряжка из трёх карьерных самосвалов? Ты собрался в поход? А куда?

- Лец, ты хочешь, чтобы я посадил тебя под арест? - зарычал Мурьета, а потом продолжил с того места, на котором остановился, - Мне почему-то показалось, что этот... как ты сказал? Гип?.. Что он у нападавших был пленником. А когда его захватил я, человечек так испугался и запаниковал, что оказался неспособным разумно мыслить. Может, поэтому и не сбежал... А насчёт браслетов... Лец, что это вообще что за штука такая?

- Очень странная. Говнистая. Как будто родом не из нашего мира. Словно это не предмет, а явление природы, которое наш мозг вынужден как-то визуализировать. Мне на него смотреть тошно.

Капитан кивнул, снова задумавшись.

Олег подошёл к широченному креслу с подлокотниками размером, наверное, с багажник седана. В нём поместились бы три олега. Мужчина сел, закинув ногу на ногу и прислушался к ощущениям. Эго заметно выросло.

- И что - этот аркан прямо совсем никак не снять?

- Распилить не получится. Ничем и никак - многие пробовали. Так-то говно вопрос, но без ключей - только с руками по локоть. А ключики-то тю-тю. У Порфирия они... были.

Заржал, залез в карман и с торжественной физиономией вытащил ажурный маленький ключ. Помахал у Олега перед носом, показал на ладони Мурьете и снова вернул в карман.

- Это что - я прямо сейчас могу освободиться? - вскинулся Олег, - Эй, программист-сантехник, сними с меня эти штуки!

- Погоди, не мельтеши. Дай подумать, - веско сказал Мурьета, - Ты у нас, получается, лазутчик Порфирия в тылу врага. То есть меня. Вот и шпионь. Просыпайся в Воронежполисе, докладывай старому дураку всё, что увидишь - в такой интерпретации, будто у нас всё плохо. Сообщи, что я убит, на станции творится паника. Пусть старик продолжает думать, что ты...

- Меня зовут Олег.

-... что ты, Олег, у него на поводке. На днях история нашего эпического противостояния с Порфирием закончится. Так или иначе. Вот-вот вернётся моя северная экспедиция, и всё так завертится, что ты и сам не захочешь уходить. Вот тогда я тебя освобожу. Честное слово. А пока... Виктор, отдай мне ключ.

Тот неохотно протянул вещицу капитану.

- Эй, Лец, а хочешь я тебя сделаю советником по безопасности, раз ты такой пронырливый, что в каждую щёлку без вазелина пролезешь?

Ежилец вспомнил про семью, которая ютится на "социальных метрах" в Воронежполисе, а потом подумал, что хуже им там всё равно не будет, а тут вон какие карьерные перспективы разворачиваются. Ничего, он их в ближайшем бабском рейде заберёт на станцию. Виктор кивнул - согласен.

- Проехали, шучу я, - и, видя лицо Ежилеца, добавил. - Но в каждой шутке есть что? Доля шутки. Считай, что ты на испытательном сроке без допуска на рабочее место.

- А мне что делать? - спросил Олег.

- Отдохни, наберись сил. Походи по станции, поговори с людьми. Поверь, у нас тут много интересного. А чтобы не было накладок, приставлю к тебе экскурсовода. Ты, Виктор, сопровождай Олега. Олег, а ты присматривай за ним. Пусть наш любопытный друг будет всё время на виду. Короче, отдыхай и барабань потихонечку Порфирию. Мне от этого вреда никакого, даже некая дымовая завеса. Что-нибудь про то, что обезглавленную станцию скоро опять возьмёт под контроль "Госатом". Пусть старый пень расслабится.

Мурьета пожал Виктору и Олегу руки:

- Всё, аудиенция закончена. Развлекайтесь, господа.

Глава 3. Минус Порфирий

Порфирий - Победоносцеву

Но вернёмся в Воронежполис, который неожиданно для себя провалился в бунт и междоусобицу и посмотрим, а что делали за день до этих событий ключевые правительственные фигуры? Не зря же в день погромов Тина Романова, автор этой "революции" удивлялась, а куда же подевался главный особист полиса - Порфирий Знаменцев? Старый, въедливый и очень неприятный человек. И очень переживала по этому поводу.

Потому что не знала, чего ждать от старого лиса. Точнее знала - ничего хорошего.

И правда - куда он прямо накануне беспорядков уехал?

В момент, когда был так нужен родному полису?

***

Рабочий день начался активно. Сначала Порфирий, которого уже почти три недели жгла радость о бесславном конце Мурьеты, заперся в своём кабинете. Тот напоминал сейф с монолитной внешней дверью. Она была снабжена колесом и кнопками для ввода кода, который Порфирий каждый день менял - бедопасности ради - и тренируя заодно увядающую старческую память. Шутка ли - за восемьдесят перевалило!

Кабинет был совершенно казённый, оживляемый разве что парой нейтральных картин из "Леруа Мерлен" на стенах. Единственным, что действительно напоминало о присутствии человека, был аквариум во всю стену за столом и креслом.

Порфирий скрипнул коленями, как старый пикап амортизаторами, и встал (я действительно превращаюсь в антиквариат, надо торопиться. Куда торопиться, в могилу?)

Цапнул с абсолютно чёрного стола голофон фирмы Samsapple, крайне редкое в Российской Конфедерации Гардарики устройство. Ну, так он и не рядовой обыватель... Может себе позволить. Тёплая волна прошла сверху вниз по обветшалому телу.

Запертый в своем кабинете, похожем на сейф, Порфирий вызвал по голофону микромагистра обороны.

- Николай, - обратился Порфирий к мужчине с невыразительным длинным лицом, которое украшала окладистая седая борода и острые усы, - Мне нужны ваши лучшие силы и техника.

Николай Победоносцев, который вопреки своей фамилии был мечтательной мямлей, пописывающей стишки, что в его возрасте и положении - практически диагноз, вызову явно не обрадовался. Он молвил, двигая усами и бородой:

- А ключи от жены... тьфу, квартиры, где деньги лежат, вам, магистр Покрова не нужны?

Победоносцев сидел дома (почему эта сволочь не на работе?) в алом халате и парил в тазике костлявые ноги, которые уже разбухли от горячей воды.

- Ключи пока придержите. Я ещё раз напоминаю о нашей договоренности, вы о ней не забыли? Грядут смутные времена. Нужно задавить язву в зародыше. И решить проблему прямо сейчас.

Голофон застрекотал новым входящим. Порфирий без всяких сомнений переключился на новый вызов. Микромагистр обороны остался висеть на второй линии. Он проглотит это унижение. Плевать, мямля выставит хоть весь личный состав, если Порфирий скажет. Никуда не денется. Обязан Знаменцеву своей должностью.

И старик ответил на звонок.

Это была Первая леди - с какими-то административными вопросами. Ничего серьёзного. Порфирий её даже не слушал - все пять минут, пока длился разговор, вспоминал ещё один звонок. Он случился три недели назад, в день убийства проклятого Мурьеты. Когда Знаменцеву уже доложили об удачном покушении на капитана - и Каспер, и Ежилец. И он тут же набрал Романовой - поделиться скорбными вестями.

О, в тот момент высокомерная сука не была столь спокойна, как сейчас. Она метала громы и молнии. Как всегда аккуратная, в идеально сидящем костюме с юбкой до колен, но такая бледная от ярости и уязвимая. И вот, что Романова шипела ему тогда, то и дело срываясь на крик:

- Это ты сделал, подонок?

- Что там у тебя происходит, Порфирий? - вопрошал в пустоту Победоносцев, висящий на линии.

- Что я опять сделал не так? - умильно спросил тогда Порфирий, - Иногда мне кажется, что если я сложу руки на коленях и просижу так неделю, всё равно окажусь кругом виноват...

- Ты его убил, сволочь!

- Кого?

- Я до тебя дотянусь, старый мерзавец. Тебе конец. Ты же уже полутруп! Зачем ты коптишь воздух и отравляешь жизнь другим? Чтоб ты сдох!

- Я не понимаю, о чем ты говоришь, Тиночка, - проворковал тогда Порфирий и отключился.

Нынешняя Тина спокойно выяснила всё, что хотела и разъединилась. Но пока Порфирий Знаменцев возвращался к разговору с Евгением Победоносцевым - мямлей с распухшими ногами, - он радовался, как хорошо идут дела.

Сегодня он захватит атомную станцию (Мурьета мёртв! боже, он, наконец, мёртв!). А уже через неделю, 6 ноября, на следующий день после выборов - устранит и Романову и всё это марионеточное правительство.

"Всё Семиглавье!"

Останется только один.

Он!

Порфирий, старый козел, вздохнула в нем умудрённая опытом трезвая часть, ты уже старый и больной, зачем тебе эти политические игрища? Это плохо для тебя закончится, Порфирий, уймись. Найди хобби. Вспомни про внука.

Особист вздрогнул. На автомате сбросил Победоносцева.

Он ни в чём не виноват, продолжил усталый и далёкий внутренний голос. Он просто как две капли воды похож на твою единственную дочь, которую ты ненавидишь. Да она дура, она изломала свою жизнь и опозорила тебя. Но с тех пор прошло двадцать лет. Вспомни про её позднего ребенка, про своего внука. Он еще достаточно маленький, чтобы полюбить тебя. Ты успеешь стать для него добрым ласковым дедушкой - светлым пятном в памяти. Подумай хотя бы о себе. Ведь, когда ты умрёшь, ни одна живая душа не вспомнит тебя добрым словом. Займись внуком. Уйди в отставку. Передай дела Заречному-Гримёру - он справится. Поживи хоть на склоне лет не мерзким подозрительным подлецом, а нормальным человеком. Позвони дочери. Извинись. Попроси о встрече с внуком.

Дрожащая рука потянулась было набрать номер дочери. Но в этот момент старик пришёл в себя.

Глупости какие. Чушь. Впереди столько не сделанных дел! Грёза о тайном правительстве снова окрылила старика. Начнём с Воронежполиса, а потом...

Особист задавил скрипучую совесть, вытащил из нагрудного кармана старомодного костюма блистер с таблетками, с хрустом выломал две и затолкал в рот. Проглотил насухую. Вспотел, взял трубку голофона. Вызвал Гримёра, Павла Заречного. Тот взял трубку не сразу, будто нехотя. Порфирий в ожидании ответа судорожно сломал карандаш, который держал в руке. Сломал с хитиновым треском.

Порфирий - Заречному

Тот буркнул что-то невнятное, но явно недовольное. Неблагодарная скотина. Из дерьма его вытащил! На самый верх!

- Ты уже две недели на хвосте у "Ряски", я правильно помню?

- Да, и я не раз докладывал, что с этой властной сукой, мятежницей надо заканчивать.

- Паша, ты же профессионал, тридцать лет в деле. Ответь мне, дебил, зачем так нелепо светишься по телефону?

- Простите... Я весь на нервах. Она меня утомила. Судя по тому, что творится последние две недели, она хочет уничтожить этот город...

- Короче, на твоей улице скоро перевернется грузовик с мармеладками. Прежний наш план с захватом "Ряски" в силе. Осталось всего-ничего, чуть больше недели. Но если что-то пойдёт не так... Если объект до срока выйдет на активную фазу действий, дождись удобного момента и устрани... Но так, чтобы комар носу не подточил... Подозрение должно пасть на кого угодно, только не на нас. Контора всегда совершенно ни при чём. Ну, ты помнишь. Справишься?

- Обидно слышать сомнения. Сделаю. Только вот ещё что... Шеф, вы сами нарушаете собственные установки... Касательно конфиденциальности по телефону...

Повешенная трубка издала издевательские гудки.

Порфирий снова набрал микромагистра обороны Победоносцева, которого до этого сам же и сбросил. И даже не извинился - возобновил разговор, словно и не прерывал его:

- Повторюсь. Мне нужны ваши лучшие силы, Евгений. Личный состав. Бронетехника. Артиллерия. Выступаем через два часа.

- Высту... Выступаем? Куда, - поразился микромагистр Победоносцев.

- Я уверен, вы захотите принять личное участие в рейде.

Ноздри микромагистра хищно зашевелились:

- Это то, о чём я думаю?

- Увидите сами. Отдайте все необходимые распоряжения. Час настал.

Порфирий положил трубку голофона, а потом подошёл к своему любимому аквариуму. Постучал по стеклу, за которым скрывался дивный мир: с синими гротами, зеленовато-коричневыми корягами, разномастными водорослями, мощным компрессором, наконец, который рождал бесчисленные пузырьки и стрекотал, как швейная машинка.

Была еще сверху, на крышке аквариума, кормилка-дозатор, похожая на старинное полированное радио. Вот щелкнул таймер, провернулось тикающее белое колесо, и лоток внизу открылся, и сухой корм заплясал на поверхности воды.

Не простой корм, а эксклюзивный, многокомпонентный.

Слегка запахло тиной.

Он любил рыб. Особенно дорогих и необычных. Они всегда как на ладони - ни спрятаться не скрыться. Не то что люди. К тому же, рыбы молчат. Все их действия - в движениях и поблескиваниях.

Как на ладони.

В аквариуме роился мириад непростых рыб: от арован и мятных ангелов, до бладефинских басслетов и тетрадонов мбу. Они метнулись к пище и стали дёргать её холодными губами.

Креветки эксклюзивной породы "чёрный кинг-конг" загребали песчинки корма своими члениками и запихивали в рот.

Но одна из них не принимала участия во всеобщем пире, словно прилепилась к стеклу.

"Сдохла что ли?" - подумал Порфирий, ухватил с крышки аквариума сачок и зачерпнул подозрительную креветку. Взял очки со стола, нацепил на нос. Затем ухватил креветку двумя артритными, но всё ещё чуткими пальцами и приблизил к глазам. Принюхался.

Странная креветка пахла мокрым металлом. И вдруг зажужжала крохотным сервомоторчиком, словно вглядываясь в громадного магистра охраны Покрова тайны.

Жучок?

В святая святых внутренней разведки? В его кабинете? В личном аквариуме?

У Порфирия перехватило дыхание. Кто посмел? Романова? Кондратий? Заречный?

Кто?

Где этот чёртов Ежилец? Почему три недели назад не явился доложить лично об устранении Мурьеты - только сообщил скороговоркой по голофону. Почему до сих пор не встретился с Порфирием?

Этому прохиндею не удалось сбежать? Его поймали?

И где пленённый гип Олег Каспер? Куда исчез и он тоже? Нет, он, конечно, каждый день, как и положено, просыпается в камере УКСИНа - аркан не обмануть и не перебороть.

Но его нет на месте уже семнадцать часов! Порфирий проверял. Почему гип не возвращается? Его там станционары на кофе держат что ли? Чёрт, все идет через пень-колоду! Так здорово было бы расспросить "рябого прыгуна" о текущем положении дел на станции!

Старый особист положил креветку на пол, наступил на неё туфлей, и с силой втёр в твердь паркета. Раздалось легкое скрежетание, будто наручные часы раздавили.

Порфирий скривился и снова набрал Ежилеца. Пошли томительные гудки. Прохиндей всё не брал трубку. Так и не взял. А потом и вовсе пошли короткие гудки. Занято. С кем этот мерзавец лясы точит?

***

- Нет, хочу ещё раз это услышать. - хохотал Мурьета по голофону. Он стоял на капитанском мостике "Трилаза", который преодолел уже половину расстояния до заветной цели, - Вот, три недели назад ты доложил Порфирию, что прирезал меня. Как он тогда отреагировал?

- О! У деда была такая счастливая рожа! Лет на десять помолодел, - это говорил Ежилец.

- Умора, - капитан вдруг посерьёзнел. - Нет, всё-таки... Как старый дурак мог купиться на такой примитивный развод? Как раз дураком он никогда и не был.

Ежилец верноподданно хихикнул, а потом посерьёзнел:

- Но мы же показали ваш труп, босс, по видеотрансляции.

- Да чушь это всё! Будь я на его месте - заставил бы не только тело в свиной крови показать, - Мурьета поёжился, видимо участие в постановке в этой её части ему не понравилось, - Но ещё и в ране поковыряться. И фонариком в глаза посветить - реагируют зрачки или нет. Да что говорить - я бы еще потребовал пульсометр нацепить - не стучит ли, часом, сердце у покойника.

Виктор Ежилец пожал плечами - дескать, чему удивляться - старикан уже из ума выжил.

- Это и печально. Такой был хороший соперник. Качественный.

Пока бравый капитан с гвардией пылил по среднерусским степям на "Трилазе", стукач околачивался на атомной станции. Ему было скучно. Неугомонный программист-говночист заглянул в каждый уголок периметра, переговорил со всеми станционарами, собрал кучу информации. Одна проблема - некому было стучать.

- Ладно, шутки в сторону. Ты же не просто так меня набрал? Что у нас на сегодня?

Ежилец ответил.

- Говоришь, Порфирий собирает силы для похода на мою станцию? Откуда узнал?

Ежилец в подробности вдаваться не стал. Знающие люди позвонили (ага, как же, позвонили; оперативные сведения ему передала креветка-шпион из порфирьевского аквариума).

Мурьета продолжил:

- Получается, сегодня он заявится в гости. Чёрт, как невовремя. Я так хотел лично пожать старикану руку...

- Шеф, давай я его встречу!

Мурьета нахмурился:

- Я не уверен, что могу настолько тебе доверять. Слишком легко и охотно ты сдаёшь хозяев.

- Что за говно! У меня нет хозяев, - возмутился Виктор Ежилец.

- Тебя это ни разу не остановило, - раздраженно пробурчал Мурьета и разъединился.

А потом набрал другому, более ответственному лицу на территории станции и поручил оборону ему.

А Ежилец затаил злобу.

Порфирий едет на станцию

Отряды главного особиста и военного микромагистра выступили в двенадцать тридцать три из Южного шлюза. До этого колонна прошла по Вогресовскому туннелю, прорытому под одноимённым мостом-дамбой, ныне заброшенным. С потолка, укреплённого мощными кольцами, сочилась вода и гулко капала на рельсы на бетонном полу.

Пост у Южного шлюза был оборудован в старом, выкрашенном алой краской "пазике", который стоял барабанами на бетонных блоках. Автобус был обшит толстой броней, особенно окна, всячески усилен, а на покатой крыше расположился импровизированный дот: полукруг из брони, заваленный мешками с песком. Ствол двигался вправо-влево, контролируя окрестности. Расчёт встретил колонну поначалу настороженно, но осознав, кто её возглавляет, только проверил документы. Да и то для проформы.

Двое солдатиков метнулись к стене у шлюза. Один открыл на серой коробочке прозрачную крышечку, второй нажал на красную кнопку под ней.

"Они в сортир тоже вместе ходят? Один делает дела, а второй помогает и потом наоборот? Или у них тут протокол такой?"

Щелкнули реле, загудел мощный электропривод, и монументальная дверь медленно и неотвратимо двинулась вовнутрь, чтобы через минуту остановиться в специальной нише. Та была увита толстыми пучками разноцветных проводов.

Порфирий, который никогда до этого не покидал полис через шлюз, немножко испугался, разволновался и проникся моментом. Он вдруг разглядел, что дверь-то, оказывается, движется не только на петлях, но и на рельсах, полукруглых коротких рельсах, покрашенных жёлтым.

Тревожный проблесковый маячок продолжал крутиться над циклопической дверью. Пшикнул, распыляясь в проёме, антисептик. Чтобы, значит, никакая зараза внутрь не проникла.

Порфирий и Победоносцев, одетые в оранжевые биозащитные костюмы, снова влезли на плоскую макушку броневика. Порфирий - с заметным усилием и кряхтя. Для верности он ухватился за какую-то выступающую часть стальной машины. Колонна под аккомпанемент урчания моторов, сизых дымов и скрежета гусениц по асфальту покинула полис.

Порфирий с микромагистром обороны держались в хвосте - вдруг в тоннеле что-нибудь заминировано. Особист потел под двойным гнётом - поверх костюма биозащиты на него был надет бронежилет класса 6-а. Десятикилометровая дура, в которой он чувствовал себя как лягушка, придавленная оцинкованным ведром.

Порфирий сам на этом настоял.

Гермодверь с чавканьем уплотнителей закрылась.

Особист обернулся и вздрогнул: вся металлическая поверхность была густо исписана фразами-мольбами:

"Простите нас!"

"Мы хотим вернуться!"

"Мы не виноваты"

"Мы ничем не хуже вас"

"Изверги! Изуверы!"

"Мамочка я тебя люблю! Вернись, пожалуйста".

- Это ч-ч-что такое? - Порфирий сглотнул комок, указывая на надписи.

Победоносцев обернулся и скривил лицо:

- А это основа благополучия Воронежполиса. Как и всех остальных городов-футляров. "Паршивые овцы все стадо портят". Вот их и изгоняют. А они мечтают вернуться. Высокоразвитую цивилизацию мы сохранили, но вот далеко не для всех. Как будто вы этого не знали, Порфирий.

- Знал. Но эти ужасные надписи...

- Сейчас увидите не только надписи, - сообщил еще один боец на броне. Вид у него был не простой, хищный, вкрадчивый, лицо обветренное, глазки-прицелы узкие, ох не простой дядя.

Тоннель повернул налево, и в неверном свете зудящих жёлтых ламп картина стала выглядеть ещё болезненнее, Порфирию открылось ужасное, отвратительное, омерзительное.

Жались к стенам тоннеля отвратительные фигуры в лохмотьях, тощие, изломанные. Они извивались среди грязных тюков, примитивных шатров и палаток. Тут и там трепетали огоньки костерков с мятыми котелками, в которых пузырилось отвратительное варево, а то и просто пеклось в углях что-то малосъедобное, корнеплодное.

От фигур воняло болезнью, отчаянием и надеждой.

Кругом стояли стоны, кашель, хруст суставов и треск жевания. Кто-то плакал, кто-то бессильно ругался тяжёлыми словами.

От длинных рядов вдоль стен тоннеля исходило ощущение холерного барака.

Но самое отвратительное заключалось не в этом.

Существа тянули крючковатые руки к бронированной колонне. Они пытались коснуться бойцов. Те сидели, уставившись в одну точку впереди. Сжав зубы. Они молчали.

Они молчали и старались не смотреть на оборванных младенцев, которых тянули к ним тощие беззубые матери с провалами глаз.

Но когда кому-то удавалось дотронуться до бойца, тот распрямлялся взведённой пружиной и отвешивал бродяге удар железного кулака или молодецкий пинок. Отправлял обратно. В отчаяние. В темноту и безнадёгу.

Один из бойцов вдруг не выдержал и принялся копаться в подсумке, и всё поняли, что он готов сломаться. Он умоляюще посмотрел на командира, и тот отрицательно покачал головой. Рука бойца застыла. Он на минуту задумался, точно что-то понял и убрал руку из подсумка. Он понял, что имел в виду командир. Сейчас все эти люди - обычная слизь, лишённая индивидуальности. Для них колонна - полумираж. Но если дать им еды, пусть даже и немного, колонна проявится в их вещном мире. Оборванцы-внешки вспомнят, что они люди, хотя бы немножко люди. Они воспримут жест как попытку рассчитаться с долгом. Значит, эти подтянутые люди в хаки перед ними виноваты. А вот это самое ужасное. Тупая и беспредметная ненависть к жестокому миру получит конкретное лицо - лицо проезжающих военных. Конечно, внешки почти наверняка до смерти передерутся за кусок пищи. А если нет?

Если они сфокусируются на бойцах, объединятся и попробуют вернуть оставшуюся часть долга? А их тут сотни.

Боец поёжился, сделал каменное лицо и уставился в точку где-то впереди. Как и все.

- А что они вообще едят? - поинтересовался у спутников старый особист.

- Полагаю, друг друга, - поморщился третий боец, - Но не только. Иначе б давно перевелись. Думаю, живут с торговли: мародёрка, дорогие украшения из старого мира. И так далее.

- Но кому они это всё продают?

- Да нам, кому ж ещё! По ночам шлюзовые посты превращаются в базар. Неужто не знали? Внешки и по нижнему городу шастают, как у себя дома.

- И вы в курсе, что у вас под боком такой ужас?

- Конечно, - ответил Победоносцев и настроился было молчать, - Все знают.

За него продолжил востроглазый третий боец:

- Мы ничего не можем поделать. Лезут как тараканы. В каждую щель. Подозреваю, у них и собственные подкопы под Стену имеются. А сюда лезут самые глупые. И слабые. Не контрабасы. Обычные внешки. Здесь у них хоть какой-то шанс не заразиться.

- Но как они в сам тоннель попадают? - всплеснул руками Порфирий.

- Дырявый он, вот как, - ответил третий боец и замолчал.

- Вы знаете, как Мурьета смог взять защищённый стратегический объект? - прервал молчание магистр обороны. - Этот тоннель ведёт до Минимасловской промзоны, там и сейчас кое-какие из предприятий работают. Поэтому его называют Новомасловским. Но когда-то он был Нововоронежский и доходил до атомной станции. Знаете, что сделал Мурьета? Неподалеку от станции он обрушил тоннель направленными взрывами, раскопал вход и банда диверсантов добралась по нему до нижнего шлюза, который сторожили довольно беспечно. Охрану бесшумно перебили, и проникли внутрь периметра. Часть строителей, который завершали инкапсуляцию объекта, положили, часть связали. Заложили взрывчатку на градирни и корпус реактора - снаружи. Сообщили об этом персоналу. И принялись ждать. На следующий день явился дирижабль снабжения от Госатома. Его взорвали из ручных гранатомётов. Потом прибыла колонна бронетехники из Воронежполиса. Но что делать - взрывать периметр? А вдруг станция пострадает? В общем, персонал продержался недолго. Яйцеголовые открыли замковые запоры и сдались на милость бандитов На самом деле захват происходил иначе, но Мурьета и его бойцы не спешили делиться тайной. Поэтому в Воронежполисе принялись гулять слухи разной степени абсурда. Этот ещё не самый глупый и содержит в себе часть правды.. Которые, отдадим должное, лютовать и зверствовать не стали, а повели себя вполне цивилизованно.

Порфирий потёр руки:

- Значит, и мы так сможем подобраться - по тоннелю.

- Что вы, - засмеялся третий безымянный боец. - После захвата станции Мурьета забетонировал тоннель от периметра метров на пятнадцать. Наглухо. А перед этой непреодолимой подушкой организовал плавный выход на поверхность. Для техники нежданных гостей то есть. Приходите, дескать, мы вам рады. Через эту дырку внешки и лезут.

- Подлец! Ну, каков подлец.

Порфирий был практически на грани взрыва - сначала омерзительные тени по обе стороны их процессии. Теперь вот такая подлость - тоннель на станцию не ведёт!

Вереница из двух грузовиков с личным составом, пяти БТР, пары самоходных установок, двух "тигров" и трёх наспех снятых с консервации танков ползла по тоннелю. Он напоминал кишку гигантского нифилима Библейские исполины, которые упоминаются в первых пяти книгах Ветхого завета (Пятикнижии).. Сгрудившийся у стенок внешки был непрошенными полипами, а медленная колонна - дурными массами, которые рок толкал к выходу наружу.

Порфирий тяжело дышал. Он был накануне то ли срыва, то ли истерики - слишком много дурного накопилось в его душе.

Серая тень с каким-то кульком подмышкой метнулась на броню, уцепилась за грань и на трёх лапах, склонив голову в колтунах, засеменила-зашлепала к Порфирию.

Никто не успел её остановить.

Старик-особист вздрогнул. Женщина с волосами, закрывавшими лицо, дёргала его за рукав и тыкала в маску младенцем. Голова на тонкой грязной шейке безжизненно болталась.

- Господин. Смилуйся. Дай еды. Хоть крошечку. Или возьми его. На, возьми, за корочку хлеба. Он полезный вырастет. Может, у моего бедного сына будет будущее. О! - она захохотала, и пораженный Порфирий увидел, что в её рту всего два зуба.

Особист принялся отпихиваться - руками и ногами, но женщина зацепилась за броню и за него, как клещ. БТР остановился, когда мехвод услышал на крыше непонятное шлёпанье.

Шедшая сзади броня чуть не протаранила ставшую колом машину.

Третий боец и Победоносцев, которые бросились старику на помощь, попадали от инерции на зады. Порфирий вскочил, хотя цепкая внешка всё еще висела на нём, вереща, что она может и укусить, да, и что тогда будет, хочешь, милый, я тебя укушу сквозь рукав?

- Ах ты чума! - орал Порфирий. - Они же все болезнь! От них смертельная угроза! Их сжечь надо, как клопов. Пусти, мразь!

Он выхватил из кобуры бронежилета табельный пистолет, почему-то за ствол, и принялся бить внешку рукояткой.

Свалявшийся колтун три раза защитил голову несчастной, а потом хлынула кровь, а остервенелый Порфирий все продолжал колотить. Кто-то из внешек изловчился и отнял у женщины безвольного как тряпка младенца - может, заботливый родитель, может некто посторонний - для последующих попыток продать или попросту сожрать в укромном местечке.

Женщина всё не отпускала Порфирия из объятий, хоть и сделалась вялой.

Два подскочивших бойца безуспешно пытались то оттянуть разбушевавшегося Порфирия в сторону, то спихнуть несчастную с брони.

- Стреляйте в тварь! Пристрелите всех этих тварей!

Наконец, Порфирий вспомнил, с какой стороны держать пистолет и взвёл курок. Затем отвесил бабе пинка с оттяжкой, отчего та кубарем покатилась вниз, но успел выстрелить в спину. Громыхнуло в замкнутом помещении знатно. Понеслись брызги.

Лицо Порфирия под маской горело праведным гневом. Он хищно осмотрелся, а потом поймал взглядом одну затаившуюся тень, потом вторую, третью, четвертую, и так далее, и открыл беглый, но достаточно точный огонь, наплодивший в полутемной кишке тоннеля вскриков и эха.

Кашлял ствол, визжали и свистели рикошеты, хрустел бетон, чавкало гостеприимное мясо.

Бойцы попадали до поры на броню - в нехорошем ожидании. Кому охота попасть под случайную пулю или рикошет?

Обезвредили Порфирия только когда у него кончились патроны в обойме.

С хрустальным звоном чокающихся бокалов падали финальные тихие гильзы.

***

Никто больше не сделал ни выстрела:

- Спёкся наш старик.

- Да, вот сейчас точно!

Конец Порфирия

Через минут сорок, уже без всяких инцидентов, колонна выехала на поверхность по пандусу, проложенному Мурьетой в разрыве тоннеля. Незваных гостей никто не встречал.

Еще полчаса техника пылила по сильно заросшей степи.

Вид с обзорной площадки открылся действительно внушительный: серебристые толстухи-градирни, но с талией, внушающей уважение. Внизу бликовала на солнце мешанина построек. Ажурные великаны высоковольтных опор неодобрительно гудели.

Периметр был почти полностью окружён каменным десятиметровым забором, и лишь в одном месте виднелся кривой пролом метров двадцать в длину.

Туда-то колонна и направилась.

Самоходки по дуге - справа и слева. Прямо, маневрируя, танки - так чтобы оставаться к защитникам по возможности самой толстой лобовой броней. За ними пуль столбом.

Выглядело это несмотря на довольно куцые силы достаточно внушительно

Вот только давно у полиса уже не было толковых тактиков.

Кончился марш-бросок тем, что из-за периметра станции ушла вверх, приплясывая на старте, чуть ли не баллистическая ракета. Куда ушла? Зачем? Да кто ж её знает.

Ибо это явно была ракета установки С-600 Зенитно-ракетный комплекс "Зевс", пришедший на смену системе "Триумф"., не очень эффективная в данном случае, точнее, совсем не... Но очень эффектная.

Техника полисчан словно оглохла и беспомощно остановилась там, где на тот момент была.

Прошли громы и молнии, ветер унес газы. Звон в ушах прекратился.

Поверх периметра станции, где каждые сто метров на козырьке был установлен этакий ДОТ, наметилось движение.

На платформу, не таясь, вышел детина в простой щит-маске, почему-то в арктическом камуфляже и бронежилете с разгрузкой. Оперся на стальные перила локтем. Чихнул прямо в маске. Поднял со шнурка на шее мегафон.

И заорал, осклабясь во все шестьдесят четыре:

- Опять свежее мясцо пожаловало. Вы чьих будете?

Порфирий ощутил важность и торжественность момента. С брони он наклонился в открытый люк и пошарил взглядом по приплюснутому и сплошь металлическому интерьеру БТР.

Все облегченно вздохнули. Кто-то из экипажа вручил особисту мегафон, и тот приготовился к переговорам. БТР очень медленно выкатил из-за танка, за которым прятался в наступлении.

Порфирий включил мегафон и кашлянул в него для проверки звука.

- Ты еще кто такой? - спросило хамло рядом с ДОТом.

- Эмм... Полномочный представитель...

- Батенька! Так вы из родного полиса-соседа? Что ж сразу-то не сказали! Хотите покормим, у нас скоро обед? Да вы не стесняйтесь. Мы клиентоориентрированная компания. Для нас потребитель всегда прав. А вот девок предлагать не буду, самим мало.

На соседний балкон выступил еще один человек и по рации что-то спросил у хамла. Тот ответил.

- Мне тут говорят, что капитан вас ждал со дня на день. Чудненько!

- Ха! Вас капитан сдох! У меня вернейшие сведения! И многого ли вы без него стоите? Он вас на вирусных помойках нашёл, обучил, приютил. Дал оружие. А вы его не уберегли.

- Капитан умер? - спросило хамло, связалось с вторым "балконным" и почернело лицом. - Капитан погиб!

Он закрыл руками лицо. Внутри периметра станции раздался скорбный гул.

- Но как? У него же были такие грандиозные планы!

- Нету больше этих планов! Но есть выход. Сдавайтесь. Полис возьмёт под контроль станцию, и в вашей жизни практически ничего не изменится. Да, станет меньше хаоса и насилия, - вдохновенно орал Порфирий в микрофон, - Но их в новом мире и так выше крыши. Час назад я видел, как нашему бойцу пришлось пристрелить агрессивную внешку, которая угрожала жизни собственного малыша! Это не то зрелище, которое я пожелаю потомкам...

Победоносцев и третий боец, которые возникли рядом с распинающимся Порфирием, очень недобро переглянулись в его адрес.

- Так-так-так... Это надо понять получше... Обмозговать, - испуганно зачастило хамло, - А если мы откажемся?

- Последует осада. Без грабежей и без контактов с внешками, как мне докладывала разведка, вы не продержитесь и недели. А своей С-600 можете и дальше небо ковырять. Станция падёт, это дело буквально нескольких дней. Сдавайтесь сейчас. Дальше условия будут значительно хуже. Мы займём позицию перед проломом. И отрежем вас от мира.

- Но у нас балконы по всему периметру! Мы сможем поднимать провизию на лебёдках!

- Не сможете, - ответил Порфирий. - Ох не сможете. Мы проследим.

Виктор Ежилец много чего Порфирию докладывал о жизни станции, не имеющего никакой связи с реальностью. Хотя бы то, что эти люди не способны обеспечить себя едой. Это была чушь от первого до последнего слова. Мстительный вонючий засранец. И нашим, и вашим. И ихним.

- Боже, какой напыщенный идиот... - прошептал Евгений Победоносцев третьему бойцу. Тот горько кивнул.

- А мы можем с вами пообщаться индивидуально, по рации, Порфирий Знаменский?

Старик вздрогнул. Он давно не слышал вслух своей фамилии. И почему-то проникся доверием.

У этого второй парламентера тоже был в руках мегафон, но он говорил так, что даже древнему (да, я древний) особисту приходилось вслушиваться в журчание речи.

- Нашел дурака, - сказал Порфирий тому, кто нашел своего дурака, - Чтобы вы под нами взорвали по радиосигналу что-нибудь давно закопанное?

С гигантской горизонтальной штанги, подвешенной высоко над стеной, вдруг развернулось с громыханием гигантское полотно.

Оно зажглось, по нему прошла нейтральная заставка в серых тонах - типа 5...4...3...2....

И на экране появилось лицо Мурьеты, достаточно бледное из-за яркого осеннего солнца.

- Порфирий, батенька! Как я раз вас видеть! Ну, кто бы мог подумать, что я умер.

- Хватит мне показывать мультики, - заорал особист в микрофон. - Я точно знаю положение дел!

- Не думаю, - сказал Мурьета, - Я-то, может и умер... Представляю, как горько меня здесь оплакивают... С того света не видно, извините... Но отправившись захватывать осиротевшую твердыню, что вы, Порфирий, оставили за спиной?

Старик замешкался:

- Я не стану слушать запись мертвеца. Мы возьмём объект в осаду, и совсем скоро ваши неудачники сдадут станцию.

- Кого вы оставили в полисе, Порфирий? Верховного магистра, которая почти две недели как ушла в отставку? А с кем она спит, ответьте?

Порфирий начал подозревать, что где-то крупно прокололся. Накрыло ощущение близкой беды.

- А кого ещё вы там оставили? Безумного митрополита Кондратия, который мечтает о религиозной войне?... А кого взяли с собой? Микромагистра обороны. И сами, между прочим, сюда явились. Расскажите мне, магистр охраны Покрова тайны, какие настроения царят в полисе? Ситуация взрывоопасная, сказали бы вы. А почему? Кто раздувает пожар, Порфирий? И кто из оставшихся в полисе способен урегулировать ситуацию?

Порфирий взвыл. Он осознал весь ужас положения.

- Впрочем, это уже неважно, магистр Покрова. По-крайней мере, для вас.

И обратился прямо с экрана к защитникам станции:

- Преподайте им урок. Но без лишних жертв. А ты, наступающая сторона, не смей сдаваться без боя! Прокляну - посмертно.

Дальше началась форменная свистопляска. Бронетехника полиса поначалу безнаказанно ухала пламенем, вышибая блоки из стены, чтобы расширить проход.

Но почти сразу же из дотов на стене высунулись какие-то сверхкрупнокалиберные пулеметы, которые начали огрызаться по самым хилым машинам. С самых верхних балконов периметра жахнули ракеты. Подожгли и перевернули один из танков. Он недолго пыхтел как чайник. Через полминуты танк почернел и только масляно дымился, да жирно шкворчал.

Такое впечатление, что с нами играли, подумал Порфирий.

Играли. В кошки-мышки. Через тридцать секунд вверх из безукоризненно гладкой степи вывинтились совсем уж безобразные доты с бетонными крышками, прежде засыпанными песком и травой, и начали плеваться в наступающих практически в упор совсем уж чудовищными снарядами.

Грохотало немилосердно, но всё равно то и дело слышался обожжёнными ушами жалкий писк очередного человеческого огрызочка, который принял страдания сверх всякого предела.

Воняло гарью, кровью, потом и ужасом.

Но Порфирию почему-то показалось, что вундервафли особо не зверствовали, просто производили нужный эффект.

Он успел скользнуть за броневик и распластаться на земле, прежде чем машина превратилась в пионерский костёр.

Костюм на заднице мгновенно вскипел и расплавился, вьелся в кожу, рождая кошмарную боль, но Порфирий почти успел укатиться от пуль (одна с чавканьем задела ему пятку, и стопа взорвалась невыносимым страданием). Еще одна пуля не смогла пробить тяжёлый бронежилет, но старику показалось, что его сбил поезд.

Он всё же успел закатиться под подбитый танк.

Горела гусеница, и дым, казалось, со всех сторон готовил Порфирия к барбекю.

Я почти труп... Я, второй властитель этого чертового полиса... Какой же я дурак!!!

Ему показалось, что он ничего не видит - то ли дымом выело глаза, то ли от грохота отслоилась сетчатка. То ли немного уже и вторая...

Старик не понял, что просто потерял очки.

Вокруг уже почти не громыхало, словно бой закончился, но сквозь гусеницу увиделись ему наглые ноги в берцах, которые прохаживались то тут то там вокруг поверженной машины. Между траков пару раз выстрелили стрелковым, пули взвизгнули, но не попали, однако Порфирий выдал себя криками и неловкими перекатываниями под брюхом машины.

- Мы сдаёмся! - прокричал Победоносцев, микромагистр обороны Воронежполиса. Третий боец и все выжившие после штурма синхронно подняли руки. Их взяли живьём. Мурьета твёрд в своих принципах. Всех агрессоров можно и нужно перековать под себя. Почти всех.

Порфирия извлекли из-под танка, внимательно изучили сквозь гоглы и потянули, передавая из рук в руки, к пролому-входу. Очки старика хрустнули под чьей-то случайной ногой.

Внутри периметра, на специальном лобном месте, его продемонстрировали собравшейся публике. Толпа узнала дряхлого пленника и взревела. Старик попытался рассмотреть эти смутные лица, но без очков ему это не удалось. Впрочем, особисту показалось, что он вычислил в толпе своих компаньонов по дурацкому походу.

Порфирий понял, что всё это было одним безграничным предательством. Они перебежали, а его сдали Мурьете на блюдечке. Но капитан мёртв, он это точно знает! Значит, подонок достал меня даже с того света. Старик заорал дребезжащим надтреснутым голосом. А потом до слёз расхохотался.

И знаете, что он сделал? Ничего. Он ничего не мог поделать. Его демонстративно судил суд-тройка, во время которого особист безуспешно пытался придумать, как экстренно лишить себя жизни. Почему у него нет пустотелого зуба с цианистым калием, который можно демонстративно разгрызть? И тут же сдохнуть, смеясь синими губами в их лица? Почему я такой дурак? Зачем сюда припёрся?

Судили отставного магистра минут пять. Без положенного слова, которое в свою защиту он мог бы сказать.

Его судили, и по старому измученному телу, в изнурённом бесконечными интригами, недоверием и предательствами мозге разливалось приятное тепло.

То самое, когда вокруг творится нечто, что от тебя совсем не зависит. О, какое чудо - оказаться в гуще событий не автором, а персонажем! Такое происходило с Порфирием едва ли не впервые. Он жадно ловил каждое мгновение сладкой беспомощности. Он не особо вникал в слова судей и даже в их интонации. Он наслаждался.

Прости меня, забытый внук. Я не успел стать тебе добрым дедушкой. Но даже эта грустная мысль не расстроила бывшего особиста. Его печаль была светлой и покойной. Прости, меня дочь. Прости старого дурака. Пусть у вас всё сложится хорошо.

Он и умер счастливым человеком. Человеком, который, наконец, победил самого страшного на свете врага. Самого себя.

Суд завершился споро.

И знаете, что они сделали с Порфирием? Пристрелили в сердце. Звучит достаточно гуманно, но дальше совсем нет... Ему спустили кровь из вен и артерий и наполнили неким консервирующим составом. Потом вскрыли череп и удалили мозг. И туда же напихали новые мозги - непонятные травы, знахари хреновы, наверняка с бальзамирующим эффектом. Извлекли глаза, и вместо них вставили стеклянные шарики с нарисованными зрачками. Потом вскрыли тело, удалили все потроха и тоже набили вкусной пахнущей травой. И снаружи чем-то обработали... Чем-то похожим то ли на воск, то ли на лак. Вещество залепило поры, и словно слегка посеребрило Порфирия.

Вскоре он, травяной и мертвый, весьма живописно качался на веревке, повешенный гуманистами за подмышки - специальной петлёй. Верёвку с Порфирием спустили через обрез стены. Метров на пять вниз. На достаточную высоту, чтобы буй-туры, которые любят слежавшуюся траву, не дотянулись. Он висел, пугало этакое, радуя взгляд, наверное, всей окружающей флоры и фауны. Чтобы внешки не лезли в атаку на жуткую станцию. Если защитники способны на такое, лучше не попадаться им в руки.

Висел, наверное, с месяц. На открытом воздухе. В компании ещё с двумя несчастными, которые не пережили поход. Не воняя и не усыхая. Под солнышком. Но потом, конечно же, Порфирий испортился, позеленел, посинел, сморщился. Не бывает вечных пугал. Что от птиц, что от людей.

Бывшего особиста и парочку таких же несвежих выбросили как просроченные продукты из холодильника. Сожгли в печке. Образцовых мертвецов, которым могут позавидовать живые... О, практичный и домовитый станционный народ! Всё в дело.

Так закончилась история Порфирия Матвеевича Знаменцева, который был настолько хитрым, что перехитрил самого себя.

***

Стоп-стоп-стоп. А откуда у нас взялась уверенность, что вздёрнули и выпотрошили именно Порфирия - старого лиса, который съел много четвероногих на пути к должности магистра? Неужели он настолько выжил из ума, чтобы так нелепо подставиться? Может, и так. А возможно особист уже давно ушёл в тень, оставив вместо себя двойника - амбициозного придурка, который заигрался во власть. Кто знает, может, настоящий Знаменцев скрылся в тени, забрался в центр своей паутины из осведомителей, стукачей, рекетиров и убийц, и теперь делает последние шаги, формируя своё заветное Тайное правительство - такое, о котором не ведает никто, зато оно само знает всё и способно на всё?

Сначала сосредоточить всё ниточки секретной власти в Воронежполисе, а потом, кто знает, может и замахнуться на контроль над всей страной, многополисом. И не важно, в чьих руках формальная, официальная власть.

Потому что на то оно и Тайное правительство, чтобы влиять на ситуацию незаметно.

А может быть, старый особист отошёл от дел, передал их глупому напыщенному двойнику, мечтавшему о дурацком Тайном правительстве. Возможно, оригинал Порфирия сейчас качает внука, того самого, о котором долго стремился забыть - как о заусенце, наконец-то вырванном из треснувшего ногтя.

И сейчас старик качает внука на качелях, тот робко смеётся, ещё не привыкший к дедушке. А по пигментной морщинистой щеке Порфирия ползёт непрошенная слезинка.

Качели скрипят. Дует лёгкий озорной ветерок. Всё до грана и микрона точно так, как и должно быть. Это - счастье.

Хотя чушь всё это, натужная конспирология. В такое верят только те, кто заказывает на "Али-экспрессе" шапочки из фольги.

Болтается на стене станционного периметра чучело, изготовленное из настоящего Порфирия. Болтается и символизирует тщету всего мирского.

Как пить дать.

Или нет?

***

Глава 4. Самосуд

Нахимов, ваш выход

Это произошло в день "бабского рейда". Тогда в пролом, который проделали музыканты-диверсанты из "Квартета Ё", ворвался Мурьета с бойцами - чтобы всласть пограбить Воронежполис и увести на поругание самых красивых его женщин Событие подробно описано в первой книге цикла "Братья и сестры в Реестре" (глава "Бабский рейд").

Бравый капитан Хосе Игнасио Мурьета пребывал в напряженных раздумьях, хотя, казалось бы, окружающая обстановка этому ну никак не способствовала. Капитан возлежал на огромном надувном матрасе, цветастом и легкомысленном, как вся его жизнь. Могучие руки в татуировках он возложил на мраморный бортик обширного бассейна. Это был явный новодел. Ёмкость была наполнена свежей лазурной водой, которая слегка отдавала хлоркой. Неподалеку медленно рассекал воздух ветряк высотой, наверное, с телеграфный столб. Белую махину загребущие техники притащили из недавнего рейда. Неделю переделывали из машины, вырабатывающей энергию в устройство её потребляющее - то есть по сути в гигантский вентилятор. Мурьету результат восхитил, и он распорядился установить штуковину в рекреационной зоне, чтобы ловить приятные дуновения. Как сейчас.

Стены помещения были отделаны дорогими деревянными панелями и задрапированы тяжеловесными помпезными шторами из ограбленной пятизвёздочной гостиницы, которой не повезло оказаться за периметром полиса.

На одной из стен раскинулась гигантская фреска. На ней разряженный в пух и прах Мурьета вёл в атаку улюлюкающую рать. Ради этого панно, ну и будущих, конечно (на станции множество серых стен) капитан выкрал из Воронежполиса тамошнего художника-фаворита, а потом долго объяснялся перед Тиной за свой ребяческий поступок.

На противоположной стене раскинулась гигантская фреска. На ней разряженный в пух и прах Мурьета вёл в атаку улюлюкающую рать. Ради этого панно, ну и будущих, конечно (на станции множество серых стен) капитан выкрал из Воронежполиса тамошнего художника-фаворита, а потом долго объяснялся перед Тиной за свой ребяческий поступок.

Вот и спрашивается, почему бы сейчас Мурьете не пребывать в благожелательном расположении чувств?

Две нагие прелестницы по обеим сторонам от матраса делали для этого всё, что в силах молодых, энергичных и целеустремленных женщин.

Одна из них водила длинными пальцами по груди капитана, сопровождая нежные движения легкими поцелуями тут и там. От этого всё тело капитана пронзала дрожь.

А вот вторая трудилась с главным калибром, делая Мурьете глубокий и очень прилежный минет - с периодическими заглатываниями.

Естество, однако, не вполне отзывалось на ласки, потому что в данный момент капитан витал мыслями где-то далеко.

С мужским здоровьем у него было всё в порядке, но любви ему хотелось от совершенно другой женщины - с быстрыми дикими глазами, которая находилась сейчас в сорока километрах от него. Он хотел жить с ней, наблюдать, как подрастают их дети, а не вот это вот всё. Но предложения забросить политику, образумиться, стать Мурьете верной женой и матерью его детей наталкивались на пренебрежительный (хоть и с тайной грустью) смех. Как раз к этой женщине, Тине Романовой, он и собирался наведаться сегодня вечером.

Девушка-минетчица чавкнула особенно громко, и Мурьета с раздражением подумал: "Где ж вы, тупицы, таких манер набираетесь - в голопорно что ли? Почему всякая шалава так и норовит сопроводить свой труд животными звуками, неестественными позами и лошадиной мимикой?"

Нетерпеливым жестом он отогнал девушек, которые сначала обиженно на него посмотрели, а потом перебрались на соседний плавучий матрас и принялись ласкаться друг с другом.

Мурьета отвернулся. Он нервничал, потому что мучительно хотел, но и опасался того, что задумал. И речь не о весёлом "бабском рейде", как это безобразное мероприятие называли в гвардии Мурьеты. Нет, планы простирались гораздо дальше. Захватив станцию, экс-наемник, который всегда был хоть инициативным и изобретательным, но подчинённым, почувствовал вкус власти. И как натура импульсивная и широкая, поставил перед собой действительно глобальную цель. Теперь задуманное зловеще подмигивало ему из будущего.

Он не боялся рисковать, не боялся умереть, но вот уронить имя - боялся.

Мурьета потянулся, хищно зевнул, ухватился руками за бортик, подтянулся и встал на нём - голый и прекрасный, как Аполлон. Замершие по углам бассейна девушки в кружевных трусиках, и это был единственный элемент их одежды, всё поняли правильно. Ближайшая подскочила к Мурьете с полотенцем. Пока она вытирала могучий торс, капитан подумал:

"Надоели эти бабы. Надо их внешкам продать. Присмотрю-ка я себе завтра несколько новых".

Жажда ничто, имидж всё.

Вторая девица протянула Мурьете стопку отглаженной одежды, и капитан быстро и уверенно, по-военному, облачился в мундир, а потом молодцевато заломил синий берет на затылок и вышел из комнаты.

Пересёк высокий длинный коридор, отделанный уже попроще, потом анфиладу комнат, заполненную суетящимися конторскими, которые при виде Мурьеты синхронно вспотели, поднялся по лестнице и заглянул в центр управления - огромную овальную комнату, с экранами и кнопками по всему периметру. Расправленные крылья терминалов и консолей пестрели россыпями цветных клавиш, многочисленными циферблатами, дисплеями и переключателями. Ну, и рожками микрофонов связи, конечно. На настенных экранах переливались точками разноцветные гексагоны. Присутствовавшие, все как один похожие на поваров в колпаках, при виде Мурьеты вскочили и вытянулись во фрунт.

- Доложить обстановку!

Тщедушный пожилой мужчина в белом халате и авторучкой за ухом подскочил к "директору-распорядителю Официальная должность Хосе Мурьеты в структуре "Госатома".", чуть не выронив голосекретарь, что держал подмышкой. Желтоватое лицо с острыми чертами, пронзительный взгляд вечно прищуренных глаз, венчик пегих волос, острые уши - таков был Григорий Александрович Шац.

Он затараторил о выработке, динамике показателей за последние сутки и неделю, о тенденциях и проблемах.

Мурьета даже не вслушивался в доклад, потому что с этой станцией в душе уже простился. Все мысли его были только о грандиозном плане. Задуманное удовлетворённо кивнуло Мурьете из будущего.

Только зря капитан пропустил доклад мимо ушей, хоть подсознательно и удивился тревожному тону рассказчика. Заместитель главного инженера по эксплуатации ввиду нехватки персонала отвечал вдобавок за безопасность, надёжность и радиационную безопасность. И уж его-то стоило выслушать внимательно. Григорий Александрович рассказывал, что выработка медленно, но неуклонно падает, что второй энергоблок начал фонить, и его пришлось перевести в "холостой" режим - а устранить причину пока не получается. "Госатом" никак не пришлёт обещанных специалистов. Поэтому пришлось снизить поставки полисам, и они подозревают шантаж. Станция еще не старая, ей еще работать и работать, но рук не хватает. Катастрофически не хватает. Отсюда и всё возрастающий риск не удержать ситуацию. В один прекрасный момент всё может пойти вразнос! Враз-нос. И поэтому он, Григорий Александрович, ждёт от капитана решительных действий.

Вместо того, чтобы пообещать взволнованному заму всю необходимую помощь, Мурьета взял его за плечо (тот вздрогнул), вывел за пределы Центра и уже в коридоре спросил в лоб. Шаца аж передёрнуло от дикого взгляда из-под нахмуренных бровей.

- Вы ведь эксперт, профессор?

Он почему-то всегда звал зама именно так. Это одновременно бесило и льстило Шацу.

- Я вот к чему веду. У вас, атомщиков, узкие специализации, всё такое. Вы, профессор, сможете справиться с... экзотической станцией? Не такой, к которой привыкли? В некотором роде - прототип...

- Я... А почему вы спрашиваете?

- Да или нет?

- Теоретически...

- Меня интересует практика.

- Думаю, да.

- Тогда соберите необходимых специалистов...

- Но их и на эту станцию не хватает!

- Я разрешал вам перебивать?

- Нет, но...

- Тогда определите, сколько нужно спецов, чтобы эта дура за месяц не взлетела на воздух. А остальные - во главе с вами - отправятся в экспедицию. Для всего персонала вы с командой выезжаете по срочному вызову "Госатома".

- Но... Позвольте поинтересоваться, о какой... о каком прототипе идёт речь?

- Не позволю. На месте увидите. Спасибо за понимание, профессор. А теперь - выполнять!

Мурьета развернулся на каблуках и отбыл в неизвестном направлении. А Григорий Александрович Шац вдруг засуетился и бормоча что-то вроде: "Ах так? Ну ладно" поспешил в свой кабинет, где уселся перед голодисплеем и вызвал нужного человека из руководства "Госатома", которому всегда докладывал об обстановке на станции. Хмурому лысому мужчине он изложил безумный, да, безумный, план Мурьеты, холодея от заветной мечты, что за исполнительность и бдительность его переведут, наконец, из этой дыры куда-нибудь поближе к ОктоМоскве. Подальше от хама, мужлана и бестолочи Мурьеты. Хмурый еще больше вытянул лицо и связался с кем-то по голофону, предусмотрительно выключив звук для Шаца. Отвернулся, чтобы тот не прочитал по губам, и несколько минут совещался с невидимым собеседником. После этого лысый снова включил звук и уже с улыбкой сказал:

- Вот и отлично, Григорий Александрович, вот и прекрасно! Смело отправляйтесь в это ваше турне. Засиделись вы на одном месте. А тут новые впечатления, новые лица. И запрошенную капитаном команду соберите - толковых и надёжных людей. Только захватите с собой одежду потеплее, вы у нас человек болезненный. И микстуры с таблетками не забудьте. Да, и держите нас в кусе событий.

Потрясённый и даже частично уничтоженный Шац сидел на кресле и смотрел в одну точку. Почему? За что? Я же следовал всем инструкциям из центра?

А вот за то! Хотел перевода - получи!

***

Мурьета в обычной щит-маске опирался локтями на ограждение обзорной площадки. Под ним раскинулась громада Нововоронежской атомной станции.

Внутри периметра кипела жизнь. Шумная, многоголосая, с лязгами, скрипом и шипением. В крытых загонах кудахтали куры и хрюкали свиньи. На разбитых у стены периметра грядках распластались крестьянки. Один из участков, примыкающих к защитной стене, был огорожен невысоким, по колено, заборчиком. Там тренировались в стрельбе бойцы Мурьеты. Хозблок постоянно жаловался Мурьете на канонаду, крестьянки всплескивали руками, гомоня, что куры постоянно пугаются и поэтому мясо у них делается тревожное. Но хороший стрелок гораздо ценнее фермера. И несопоставимо ценнее солдатской любовницы, разжалованной в крестьянки.

У дальней стены были расставлены пять бэтээров, две САУ и даже танк, который, впрочем, пришлось кропотливо собирать из трёх. На противоположной стороне периметра техники и сварщики суетились у огромной, с ледокол, плоской телеги. Она была поставлена на шестьдесят вездеходных колёс.

Тушу "Белаза-75710" Самый большой карьерный самосвал в мире., который на расстоянии вовсе не казался огромным, облепили фигурки в пёстрых костюмах биозащиты. Техники превратили громадный самосвал в настоящую крепость на колёсах, а в исполинском кузове покоилась трёхэтажная четвертинка кормы от океанского лайнера.

Одни рабочие что-то заносили по трапу внутрь жилого отсека. Другие в строительных люльках колдовали над швами и уплотнителями окон. Третьи мастерили пулемётные гнёзда. Грузовики с оранжевыми цистернами через чёрную кишку, казавшуюся с обзорной площадки ниточкой, заправляли бездонные баки "Белаза". Ветерок доносил до Мурьеты резкие запахи сварки и солярки.

Солярку Мурьета добыл в промышленных количествах у одного из нефтяных барончиков, чью твердыню, нефтеперерабатывающий завод, взял пару недель назад. От приятного воспоминания Мурьета почему-то нахмурился. Взял, заметим, не без труда: засранец активно сопротивлялся, бросал в бой чумазые отряды в выцветших костюмах биозащиты, а в конце, когда стало, что проигрыш неизбежен, что-то истошно заорал и кинулся вниз с высокого ажурного пролета. Всех легко раненых капитан взял в плен, а вот тяжёлых распорядился добить - лишний балласт ему был ни к чему.

Пленных ждало перевоспитание в гостеприимных казармах и краткий курс войсковой подготовки. Мурьета всегда так делал - совсем скоро ему понадобится целая армия. Именно поэтому в каждом рейде и даже при обороне от внешек Мурьета приказывал противника щадить и по возможности брать в плен. Бунта новичков он не боялся, потому что умел мотивировать, а в ближний круг собрал здравомыслящих, хоть и жестоких людей.

Зачем бунтовать, если живёшь по фану?

Мурьета вздохнул полной грудью. Если бы он был без щит-маски, то наверняка ощутил щекочущий аромат полевых цветов, зелени, - словом, хрестоматийный запах с бескрайних просторов великой Родины.

Периметр атомной станции был окружён высокой стеной, еще чуть-чуть и можно водружать купол. Именно в этот момент Мурьета и взял станцию, понимая что по завершении работ твердыня станет неприступной.

Мурьета по железной лесенке спустился во внутренний двор, подошёл к огромной туше "Белаза", и среди чумазых разнорабочих отыскал старшего техника.

- Все ли готово к походу? - спросил он старшего техника - худого длиннорукого человека, с порочным лицом. Его губы пересекал уродливый жёлтый шрам.

- К великому бабскому походу? - уточнил тот с плотоядной ухмылкой.

- Да нет. Это так - невинное развлечение. Я про северный поход.

- Ну-у-у... Отсеки в корме мы загерметизировали. Завтра я прикажу приварить к передку отвал. Чтобы не переживать за моторы. Так, еще бронированные колпаки. Они защитят колёса от шальных пуль. Хотя там всё равно система автоматической подкачки... Ладно, лишним не будет. Из неприятного боя своим ходом уйдёте.

Мурьета вздохнул. Ему очень хотелось лично возглавить безумный поход в Архангельск, да не пускали неотложные дела, накопившиеся на станции. К тому же, нужно было планировать тот самый, решительный и главный поход, ради которого Мурьета все это и затеял.

- Капитан. Вы уверены, что "белазу" хватит мощи утащить то, что вы хотите забрать в Архангельске? Два дизеля суммарной мощностью почти под пять тысяч лошадей - это, конечно, солидно. Но вывезут ли? Я вот не уверен.

- Я тоже. Поэтому на днях сюда пригонят ещё два таких же.

- Что? Откуда?

- Оттуда, где плохо лежат "белазы". Из карьера, конечно. Мне сообщают, что машины на ходу.

- Допустим, привезут. И что дальше?

- А дальше ты их соединишь в один мегабелаз.

- Но как?

Мурьета указал длинным пальцем на тридцатиметровый башенный кран, торчавший среди хозпостроек периметра. Стартехник посмотрел в указанном направлении и потом непонимающе уставился на Мурьету.

- Урони кран. Но так, чтобы не повредить на земле что-нибудь важное.

Старехник уронил челюсть.

- Вертикальную ферму отдели от горизонтальной. То есть кран от стрелы.

Сначала для осуществления своей смелой задумки Мурьета хотел использовать арки маленького железнодорожного моста и даже присмотрел под снос один неподалёку. Но по здравому размышлению понял, что это грандиозно даже для него. Арки чересчур тяжелы:

- А потом...

И объяснил Стартехнику свой план. Тот стоял разинув рот. Вот это понимаю - грандиозные замыслы! Вот это человечище! Приятно быть в его тени.

- Второй кран используй по назначению - чтобы перемещать распиленные куски первого. Да, не забудь потом прицепить к "белазам" во-о-он ту дуру, - Мурьета указал на шестидесятиколёсный прицеп. - Загрузи цистернами с горючкой. Да, и обшей борта платформы какими-нибудь толстыми досками. Я не хочу, чтобы вся эта тряхомудия взлетела на воздух от случайной пули.

- Это ж дизельное топливо. Нужно очень сильно постараться, чтобы оно сдетонировало.

- Мне случайности не нужны! - отрезал Мурьета.

- А систему дистанционного подрыва на фаркоп ставить, как договаривались?

- Непременно. Чтоб ребята, если горючка у них за спиной все-таки полыхнёт, могли избавиться от прицепа и покинуть опасное место. А это что за штабель?

Капитан указал на сложенные друг на друга жёлтые штуки высотой с полтора человеческих роста Они напоминали исполинские гантели.

- Ааа, это ТУК-135 ТУК - транспортно-упаковочный комплект.. Контейнеры для ядерного топлива.

- Пустые?

- Нет, с отработкой.

- Что? - брови "директора-распорядителя" поползли вверх, - Вам надоело общество женщин?

- Поводов для беспокойства нет. Эти штуки круче чугунных трусов. Никаких утечек.

- А чего они тут делают?

- Скопились. Обычно их забирает "Госатом". Да вот что-то давно не присылал транспортники.

Мурьета задумался:

- Кинь, пожалуй, один такой в прицеп. И сообщи об этом Нахимову. Всё, перекур окончен. За работу.

Мурьета отошёл метров на пятьдесят от громадины "Белаза", обернулся и довольно хмыкнул всеобщей суете:

- Красив, зараза. Прямо боевой слон! То что надо.

Мурьета, повторимся, очень любил помпезность и красоту, а главное, широту жеста.

Вернувшись на станцию, он направился в офицерское крыло. Отыскал дверь с табличкой "Адмирал Нахимов", коротко постучал и, не дожидаясь ответа, вошёл.

Невысокий и жилистый холёный мужчина с чеховской бородкой и профессорским лбом поднял взгляд, в котором читались превосходство и пренебрежение. Глаза были пронзительные, голубые. Он сидел за массивным суконным столом и изучал нечто похожее на конторскую книгу. Столбцы были заполнены чётким офицерским почерком. То и дело мужчин вносил заметки на поля или что-то исправлял в уже написанном.

- Адмирал, - произнес Мурьета. - Я войду?

- Вы и так войдёте, - красивым баритоном ответил мужчина за столом. - Вы же тут главный.

- Ну-ну, адмирал. Давайте без драматических поз.

- Да я потерял лодку в подводном бою. Это позор и несмываемое пятно. Как офицер я безмерно рад, что вы приняли во мне участие, отговорили от самоубийстве в том кабаке и даже взяли на службу. Но я не тот человек, чтобы кланяться вечно. К тому же, я совершенно не понимаю, зачем мог вам понадобиться. Флота у вас нет и не предвидится. Зачем вы меня держите взаперти? Я уже два месяца убиваю время в обществе дуболомов-офицеров, у которых все мысли только о бабах и водке. Вот даже книгу сел писать. Благо судовой журнал удалось спасти, - Адмирал пригорюнился, - В отличие от многим моих людей. Представляете, пишу о нашем героическом поражении. Впрочем, писатель из меня... Подозреваю, что этими самыми мемуарами я в один прекрасный день накормлю камин. Мне хочется действия. Я нуждаюсь в ответственности, в сложных задачах, в преодолении трудностей, в вызове, наконец! Капитан, я засиделся без дела.

- Именно поэтому я здесь, - потирая руки, сказал Мурьета. - После сегодняшнего рейда мы подождём несколько дней, пока бойцы натешатся с добычей. Потом я отправлю вас с командой лучших бойцов в доблестный архангельский поход. Подлодку, конечно, не дам. Но не потому, что не могу добыть. Нет. Наша миссия будет исключительно сухопутной.

- Да хоть военно-воздушной...

- Адмирал, я хочу, чтобы вы запомнили одно. Порученная вам военная экспедиция очень важна для меня. Пусть вы не знаете общей картины, но могу заверить: вы будете выполнять миссию чуть ли не государственной важности!

- Атомный царёк и дело государственного значения? Эти понятия не слишком стыкуются.

- Вы забываетесь, адмирал, - нахмурился Мурьета. - Без меня вы всего лишь ненужный осколок умершей страны. От вас пахнет нафталином. У вас даже имя ненастоящее. Но я доверяю вашим навыкам и чести, которая, впрочем, почти всегда выходит вам боком. И я полагаюсь на вас. Я могу на вас положиться?

Мурьета изогнул бровь.

- Так точно, капитан.

- Назначаю вас адмиралом сухопутного судна на базе карьерного самосвала "Белаз-75710". Имя можете выбрать самостоятельно.

Нахимов оживился:

- Значит, можно начинать подготовку к экспедиции?

- Вольно, адмирал, - улыбнулся Мурьета. - Начинайте. И пусть ваш поход увенчается успехом.

Пожал сухую ладонь и не прощаясь вышел из кабинета.

После чего проследовал в казармы, где гаркнул бойцам, которые истомились в ожидании:

- Выдвигаемся!

И гомонящая ватага отправились в Воронежполис - в долгожданный "бабский рейд".

Их взяли на борт

Шершавый заканчивал обматывать лицо продезинфицированными бинтами. Больше по привычке, чем всерьёз боясь вируса. Как его называют-то? Память в очередной раз отказала, старая шлюха. Овод? Карбид?

К чёрту! Пахнущие хлоркой мотки заняли своё место на перекошенной физиономии. Что дальше? Очки сварщика с поменянными на обычные стёклами. Сверху Шершавый надел грязный драный и воняющий гарью танкистский шлем - всё верно, Пятый зачем-то кинул его в костер, пришлось избить ублюдка до полусмерти, и сейчас он скулил в задней части палатки.

Шершавый и вовсе бы его убил, но вмешалась Манда - которой в горячке тоже досталось.

Зачем нужен шлем? Так каждый звук рвёт больную голову на куски!

Проклятое здоровье! Чудо, что они ещё живы. Что уже несколько лет после изгнания (их изгнали? за что?) они умудряются выживать, скрываясь то от патрулей Липецкполиса, то от кошмарного мутировавшего зверья, то от... вешек?

Он что - геодезист?

Внешек. Это такие же несчастные, как и твоя... банда.

Нет, как твоя семья.

Заскорузлыми пальцами Шершавый подтянул засаленные тесёмки шлема.

Огляделся.

В невыразимо грязных спальниках храпело, сопело и скулило всё его семейство: Манда и семеро разновозрастных детей, большую часть из которых она родила еще до изгнания.

А за что изгнали? Проклятая память. Мечутся тени и вонючие образы. Вот он в парах перегара, ещё не такой морщинистый и беззубый, в пятне света, который пыльно струится из окна. Он и еще один мужчина, которого тогда-еще-не-Шершавый оседлал, потный и безумный, и исступленно тычет в лежащего...

Чем?

Столовым зазубренным ножом.

Хлещет кровь. Морда пока-еще-не-шершавого в алых брызгах. Пахнет медью. Поверженный уже не орёт от боли. Он скулит и... Плачет?

Зачем я его убил?

Не помню, дьявол меня дери!

Вспотели руки. Шершавый горько и натужно закашлялся и принялся освобождать нижнюю часть лица, чтобы изловчиться харкнуть. Удалось. На полу растекся кровавый сгусток.

Снова перед глазами тени. Они с тогда-еще-не-мандой и пятёркой понурившихся детей, младшего из которых женщина несла на руках в виде свёртка, уходят под рёв и улюлюканье толпы. Вот они в шлюзе. Шипят и струятся клубы дезинфектанта.

Изгнанникам выдали по костюму биозащиты - старьё, которое гниёт на складах. Все понимают, что за периметром смерть провинившейся семёрки - вопрос ближайших дней.

Но дети-то тут при чём?

Почему, например, его не казнить, а семью не оставить в покое?

Перенаселение плюс дурные гены, ответит закон.

Они только ищут повод, сволочи. Чтобы уменьшить население.

Интересно, где гниёт мужчина, в которого он тыкал тупым и зазубренным столовым ножом? В грядке гидропонической фермы, предусмотрительно измельчённый? Или осел хлопьями сажи на внешней стенке города-гроба? А может тлеет на кладбище? Было ли оно в... клятый полис, клятое название, которое постоянно выветривается из головы! Было ли в нём вообще кладбище?

Сколько детей они потеряли после изгнания - троих? четверых? - память отказывалась сообщать. На замену убывшим рожали новых - всё более болезненных и хилых.

Изгнание. Слово, которая горчит кровью. Слово с медным привкусом.

Один из восьми свертков-спальников вдруг издал пронзительный звук рвущегося пергамента... что такое пергамент?... и в пространстве гигантской, с автобус, палатки удушающе запахло сероводородом.

С животами у всех беда!

Шершавый ухватил ржавую ружбайку, за которой давно не ухаживал, и кряхтя выбрался наружу - в стылое утро. Ему показалось, что он что-то слышит - какой-то нарастающий гул или скрежет, или всё вместе.

Их немыслимая самобеглая телега разместилась накануне на крыше четырехъярусного паркинга, к которой поднималась покатая дорога, несколько раз заходящая за углы здания.

Самобеглая телега представляла собой ржавое древнее шасси "ГАЗ-66", чью кабину заменяла будка Самоконтроля, надетая на водительское кресло и органы управления. Рама раздетого до скелета грузовика была покрыта щелястым дощатым настилом. Поверх была установлена гигантская восьмиместная палатка, похожая на гусеницу. Когда-то она была цвета хаки, но уже давно выгорела на солнце. Внутри храпело, свистело и стонало многочисленное семейство Шершавого.

Его крест. Его стимул продолжать хриплую и перхотную, такую ненавистную жизнь.

Гул и скрежет усилились. По бывшему проспекту, который давно потрескался и зарос, полностью занимая его по ширине мчалось немыслимое.

Словно колесница дьявола вырвалась из ада и теперь с грохотом, ломая столбы, круша деревья и давя брошенные авто в блины, везла своего кошмарного господина. Куда? Такие вещи человеку лучше знать. И такое лучше никому не видеть.

А Шершавый, который застыл как соляной столп, смотрел. Его придавило ужасом и величием момента.

В клубах пыли и могучего выхлопа, неумолимый как джаггернаут, катил триединый исполин.

Три чудовищных "Белаза", между бортами которых виднелись просветы шириной в полметра, были соединены друг с другом поперёк фермами, отрезанными по габаритам. Первая, потолще, была приварена к козырькам кузовов, что укрывали тенью кабины и капоты "Белазов". Вторая, менее массивная, соединяла машины сзади кузова.

Исполинские колеса поворачивались синхронно. Шершавый, конечно, этого не знал, но техники Мурьеты проделали колоссальную работу. Они соединили рулевые тяги самосвалов системой самодельных длинных тяг. Так что поворот одного рулевого колеса обеспечивал поворот всех двенадцати передних катков. Да, управляемость системы получилась весьма приблизительной. Но помилуйте, если у носорога плохое зрение, это проблема не его, а всех остальных участников движения. Хотя какое в этом мире городов-футляров и подземных хорд уличное движение?

Временами "Трилаз" (давайте его отныне называть так, для простоты и удобства) словно бы слегка заносило, будто водитель исполина был пьян. Шоферы, на самом деле, имелись во всех трёх кабинах. Но двое из них только газовали и подтормаживали. И в этом заключалась проблема. Крайне сложно во всех грузовиках выдержать синхронную тягу, которую на электрические мотор-колеса подают через генератор шесть монструозных двигателей.

Временами кто-нибудь из пилотов ошибался, и чуть сильнее, чем остальные, давил на газ. Или - чуть слабее. В эти моменты "Трилаз" дёргало в сторону. Да так, что трещали фермы, которые соединяли грузовики между собой.

Ехать в таком напряжении часами было настоящей пыткой. Но водители старались. Мурьета оказал им высшее доверие - повести в поход невиданного ранее гиганта.

"Трилаз" был увешан пулемётами, как новогодняя елка шариками. На кузове правого самосвала покоился четырёхэтажный фрагмент. Да, та самая, четвертинка кормы океанского лайнера. Конструкция стонала и скрипела на неровностях, словно жалуясь на горькую судьбу. В этих покоях квартировала команда.

Позади "Трилаза" грохотал шестидесятиколёсный монструозный прицеп.

Мать моя женщина, подумал Шершавый! Вот это конструкция! От людей, которые способны сотворить такое, нужно прятаться в самой укромной норке. Или самоотверженно с ними дружить. Я хочу дружить с этими людьми. Вот оно, спасение, скрежетнуло в перекошенном уме Шершавого. Руки задрожали.

"Трилаз" почти миновал несуразную машину диких внешек, стоявшую на верхнем ярусе надземного паркинга.

Они ж сейчас уйдут! Этого допустить никак нельзя!

Он вскинул ржавую "мосинку" к небу и нажал на спусковой крючок.

Черт! С сухим щелчком патрон заклинило в стволе.

Шершавый заозирался. Шанс упускать было никак нельзя. Он метнулся в Будку Самоконтроля. Дверь разъехалась, привычно пшикнуло распылённым антисептиком, и Шершавый рванулся к рулю, чтобы треснуть ладонью, одетой в прорезиненную грязную перчатку, по кнопке клаксона.

Сигнал взвизгнул, как хор старушек-народниц. И еще. И еще. И еще.

На "Трилазе" звук, несмотря на производимый караваном грохот, услышали. Тут же из-под прицепа-платформы вынырнул рой багги с закрытыми кабинами, похожими на вертолетные фонари. Пулеметы на трёхэтажной пристройке в правом кузове принялись шарить туда-сюда, выискивая источник звука. С верхней палубы взлетел десяток беспилотников.

Шершавый всё жал на клаксон. Из палатки выбежала Манда, одетая в бесформенный латаный биокостюм. В прозрачном рыле маски-респиратора разметались пегие сосульки волосс, а морщинистая морда излучала тупое любопытство. Манда воняла, несмотря, а может и благодаря защитному облачению, как и дети, которые испуганно застыли у края платформы.

Он бегом вернулся - к Манде и детишкам.

Шершавый рыкнул что-то мотивирующее - словами мерзкая семейка уже давно почти не пользовалась - и замахал руками, приветствуя спасительный караван.

Наконец-то долгожданное избавление! Прочь страх и унылое бессмысленное выживание, которое въелось уже самую сущность. Может, хоть детей умирающего от неведомых недугов Шершавого, ждёт нормальное человеческое будущее?

Шершавый ликовал. Их заметили с борта!

Сначала дало трескучую пулеметную очередь гнездо с залихватским стрелком. Пули выбили бетонную крошку из фасада автопаркинга - совсем рядом с изуродованным "ГАЗ-66" с девятью постояльцами.

Шершавый поднял руки и зыркнул на всех остальных - повторяйте. Они стояли такие крохотные на фоне покинутого города, заросшего безумной зеленью, и махали руками.

"Трилаз" как будто немного удивился и выдержал секундную паузу - сдаётесь?

Но залихватский стрелок вошел во вкус - следующая очередь разорвала Манду. Крупнокалиберные пули буквально выпустили ей кишки. Она улетела с платформы, и никто не увидел, как голова внутри респиратора взорвалась кровью и мозгами.

Шершавый зашёлся в счастливом крике - их принимают, их берут на борт!

Пока ракета с пронырливого багги не превратила его в кровавый фарш. Следом изрешетило всех его разновозрастных ублюдков, младшему из которых не было и пяти, и они попадали на дощатый настил уродливыми окровавленными куклами.

Их всех взяли на борт. Но - куда?

Запахло резко, как на скотобойне, но милостивый ветер отнёс ароматы подальше от квартирантов "Трилаза".

Бунт против Адмирала

Всё с самого начала пошло не так, думал Адмирал Нахимов - фальшивый адмирал. Он скучал на "капитанском мостике". Это был островок с железными перильцами, приваренный к козырьку белазовского кузова. Позади "вороньего гнезда" тянулась поперечная ферма от башенного крана, которая скрепляла тройку "Белазов". Выцветшие жёлтые рёбра тронула ржавчина. Чтобы попасть к кабине самосвала, нужно было спуститься с "вороньего гнезда" по лесенке на исполинский капот. Чтобы попасть в жилые каюты - четвертинку кормы круизного лайнера в кузове правого тягача, можно было пробраться через косые балки фермы. Далее нужно было добраться до края кузовного козырька, откуда к балконам кормы вёл шаткий мостик с перилами и балясинами из ржавой арматуры.

В кузове правого "Белаза" возвышалась выпиленная из кормы океанского лайнера четвертинка - три этажа для относительно комфортного путешествия полусотни людей. Как раз именно столько составлял экипаж сухопутного джаггернаута.

Нахимов никуда сейчас не собирался. Он размышлял, сидя в кресле внутри своего "вороньего гнезда". Рядом с ограждением стоял шкаф корабельной связи. На нём скучала гарнитура и старомодный бакелитовый микрофон на чёрном проводке-пружинке.

Говорить с кем-нибудь Нахимов сейчас тоже не хотел.

Он сидел в кресле в позе роденовского мыслителя. Адмирал был в костюме биозащиты. Поверх капюшона он надел капитанскую фуражку, так что козырёк нависал над стеклом маски. Околыш фуражки адмирал обмотал проволокой, к которой прикрепил мотоциклетное зеркальце заднего вида. Он никому здесь не верил и опасался удара в спину.

Всё с самого начала пошло не так.

В первый же день лже-Нахимов собрал личный состав в чудом сохранившейся на корме лайнера кают-компании. Там, под тошнотворное покачивание, он принял торжественную присягу от удивлённых головорезов. Затем, без всяких перерывов, зачитал аудитории корабельный устав военно-морского флота, а позже выдал одноименную брошюрку с наказом изучить и сдать экзамен.

Люди Мурьеты были снабжены наказом беспрекословно подчиняться Нахимову. Поэтому бойцы удивлённо пожали плечами, но книжку взяли, чтобы разойтись по углам и о чём-то шептаться.

Знает он, о чем вы шепчетесь, сухопутные крысы. Преступники. Бунт готовите? Но он вам еще покажет. Он настоящий адмирал, герой полузабытой песни.

Прошло три дня. Команда отбила атаку мерзких внешек, которые заняли выгодную позицию на верхнем ярусе многоуровневого паркинга. Да, пришлось наглецов проучить. Нахимов лично распорядился, чтобы никто из агрессоров не остался в живых.

Нахимов видел, что команда такому приказу, мягко говоря, не рада. А никто вам курорта и не обещал. Слизняки сухопутные!

Каждый вечер Нахимов собирал личный состав в кают-компании - и во всеобщем присутствии каждый сдавал экзамен на знание корабельного устава.

Адмирал я, или кто?

Сдавали плохо, позорились. Самых проштрафившихся адмирал - силами отобранных собственноручно грозных головорезов - подвергал телесным наказаниям. Ему казалось, что так правильно - замазать коллективной ответственностью самых сильных, чтобы не подбивали более слабых к бунту.

Дисциплина на корабле превыше всего!

Однако несмотря на все предпринятые меры шёпот вскоре перерос в ропот. Нахимов чувствовал растущее раздражение спиной. В долгие погружения всегда так - недовольство личного состава растёт. Поэтому он распорядился временно сменить маршрут и дал добро на разорение попутного мелкого полиса - чтобы моряки спустили пар. Мелкополис оказал ожесточённое сопротивление, пятерых "нахимовцев" убило, но сопротивление поселения вскоре было сломлено. Каково же было удивление адмирала, когда выяснилось, что поживиться-то в городишке почти и нечем. Даже женщины были как на подбор - немолодые, некрасивые и горластые сверх меры.

После завоевания непокорного микрополиса адмирал всё в той же кают-компании выступил с пафосной речью. Дескать, теперь они спаянная команда, машина, смазанная вражеской кровью и, как следствие, отныне более дружная и эффективная.

В молчании сжавших челюсти моряков Нахимову почудилось одобрение. Он еще добавил про смелые планы, которые предстоит реализовать, и про то, что, вернувшись, они с честью похоронят павших товарищей.

Нахимову не пришло в голову, что бойцам Мурьеты вовсе не улыбается пару недель жить в одном здании, пусть и передвижном, с мертвецами. Даже если - и это логично - их разместить по морозильникам. Не желаете ли котлетку с привкусом павшего товарища? А антрекот, соседствующий в морозилке с окровавленным мертвецом? Или строганину - а вы уверены, что не из трупа, который образовался рядом с вами в ходе перестрелки, и позже был спрятан в холодильник?

Короче говоря, уже слепому было понятно, что Нахимов (а как его зовут на самом деле?) запорол всё что можно в вопросах эффективного руководства. Боевой дух команды растрясло на резких поворотах его неразумных решений. Это было ясно даже слепому. Пребывал в благостном неведении только сам адмирал.

Но у него всё время адски болела голова. Свет и тень обзавелись чересчур резкими границами, и по контурам распылялись на микрорадугу.

Вдобавок адмирала переполняло чувство собственной важности и того, что он, наконец, при важном деле.

И вот теперь на "капитанском мостике" он мучительно соображал, что упустил и как еще наказать ненадёжную команду.

По лесенке влез, окруженный скрипами защитного костюма, главный энергетик. Как его там? Кац что ли?

Почему они не воспользовались системой связи, чей пульт незадолго перед отправлением был смонтирован на островке капитана? Очередной саботаж? У адмирала зачесались руки - сегодня кто-то будет сурово наказан.

- Адмирал, - без всякого уважения произнес визитёр. Решено, на гауптвахту его, - Команда просит вашего присутствия в кают-компании.

- А уж как я этого хочу, - молвил адмирал, - Пойдёмте, гражданин штатский. Не помню, как вас там.

Шаца, а это был он, передёрнуло, но он стерпел и пропустил вперёд адмирала, который решительно шагнул на мостик, ведущий к корме. К каютам. Хотя хотелось столкнуть его за перила.

Ничего, совсем скоро сочтёмся, подумал Шац.

Они проследовали в многолюдную кают-компанию, где пахло потом и всеобщим недовольством. Адмирал занял привычную позицию во главе угла. Осмотрелся. Моряки были явно чем-то недовольны. Ничего, я призову вас к порядку!

- Вы что-то хотели до меня донести? - решительным голосом поинтересовался адмирал, снимая костюм биозащиты.

- Будет говорить уполномоченный, - ответил за всех Шац.

- То есть я, - выступил из рядов могучий детина с детским лицом, - Мы уважаем и даже боготворим капитана Мурьету, который вывел нас в люди. Он распорядился беспрекословно слушаться вас... адмирал. Но вы вышли за рамки. С вами что-то не так. Поэтому именем коллектива бойцов я постановляю - вы больше не наш руководитель. Вы низложены.

У адмирала затряслись губы:

- Я не позволю!

Не слушая его парламентёр продолжил:

- Отныне функцию капитана берет на себя избранный командой человек. Я!

Шац, который был уверен, что пальма первенства уже у него в кармане, неверяще вздрогнул. Они же обещали, посылая его за Нахимовым. Они гарантировали!

Побледнела и вся его "атомная" команда, снабжённая накануне твердыми гарантиями.

Но адмирал оказался не таким кислым, как яйцеголовые интриганы. Он смело подошёл к мятежному парламентеру и властно поинтересовался у здоровяка, у которого изо рта разило чесноком, а из ширинки - траченой резиной:

- Как зовут?

- Роберт. Кличка - Ромб, - на автомате ответил тот.

- Прекрасно. Рад знакомству.

Он пожал громиле руку. А потом неожиданно и молниеносно извлёк из ножен кортик и воткнул короткий клинок прямо в горло здоровяка. Тот захрипел и забрызгал окружающих толчками упругой крови.

Адмирал отскочил от упавшего тела, достал из кобуры пистолет и первым делом пристрелил замершего в шоке Шаца (или Каца, кто помнит, как это чучело зовут). Тот рухнул пугалом, сваленным ураганом.

Потом метнулся еще к одному, на вид авторитетному здоровяку (Нахимов подсознательно умел вычислять лидеров протеста, должность обязывает), прижал к шее окровавленный кортик, поинтересовался:

- Спидом не болеете? - и потащил несчастного наружу из кают-компании. Адмиралу удалось прорваться в каюту, переоборудованную перед походом в оружейную. Её он почему-то называл крюйт-камерой. И заложник в процессе побега почти не пострадал - хотя пальба поднялась знатная - всего пара пуль вонзилась в мягкие ткани здоровяка, который в итоге посерел лицом, но не умер. Впрочем, кровавые полосы на ковре он оставил. Да и как долго несчастный останется без медпомощи! Никто не знает. Не истёк бы кровью.

Караван из трёх сцепленных тягачей и монструозного шестидесятиколёсного прицепа продолжал пылить по среднерусской степи, игнорируя дороги и ценя только направления. Шумел нещадно, но был в своем праве.

Двигался к Архангельску. Полторы тысячи километров все-таки. Это если по прямой. Не ерунда какая!

Чтобы исключить возможность тылового удара, Адмирал, у которого чуть пупок не развязался от натуги, дотолкал до иллюминаторов тяжеленные шкафы из благородных пород дерева. На паркете из белого дуба остались отвратительные борозды.

Каюта люкс-класса была заставлена тёмно-зелёными армейскими ящиками - с ручками на торцах. Штабели, как колонны, уходили к потолку и делали лёгкий воздушный интерьер каюты мрачным и казённым. Заложник стонал, привалившись к одному из штабелей.

Нахимов уронил на пол пару ящиков, оставив на белом дубе ещё несколько вмятин, открыл и пошарил в недрах. Он насвистывал что-то бодрящее. От пленника содержимое ящиков скрывали открытые крышки цвета хаки. То и дело звякал металл. Наконец, Нахимов удовлетворённо крякнул и что-то рассовал по карманам.

- Теперь надо что-то делать с вами, голубчик, - промурлыкал Адмирал и заложника сковал ужас. Он протестующе застонал.

Нахимов снял китель, потом рубашку, оставшись в желтоватой майке. Снова надел китель - прямо на майку. Зеркальце на фуражке адмирала было настроено так, чтобы он мог, скосив глаза, видеть происходящее за его спиной. Он уже никому не верил. Адмирал разорвал рубашку на полосы и двинулся к пленнику.

Тот заскулил и попытался отползти:

- Ну что вы как маленький, - ворковал Нахимов, хищно блестя глазами.

Душить заложника он, впрочем, не стал, а просто сноровисто перевязал раны.

- Адмирал! Вы в ловушке, - гремел усиленный мегафоном голос. Старпом? Наверное. Шаца ведь он грохнул, - Отпустите заложника и выходите с поднятыми руками. Вашей жизни ничего не угрожает. Мы просто вас запрём. Вашу судьбу по возвращении решит Мурьета.

- Хрен вам, а не капитуляцию, - надсаживался Адмирал. - Сухопутные слизняки! Земляные крысы!

В захваченную арсенальную поначалу яростно ломились. Дверь каюты прошили несколько автоматных очередей. Адмирал вовремя успел упасть ничком. Одна из пуль срикошетила об металлический ящик и вонзилась в бок перевязанного заложника. Он взвыл.

Но адмирал быстро показал, что не пальцем делан. Он выждал передышку между атаками, всё время косясь в зеркальце на фуражке. Нахимову всё время казалось, что заложник собирается подползти сзади. Потом он из положения лёжа резко открыл дверь и катнул гранату в коридор, где за углом таились атакующие.

Бахнуло на совесть - почти все окна этажа вылетели наружу праздничными осколками. Мятежная команда оттащила двух раненых в тыл - одного достало осколком совсем нехорошо, в живот. Не пришлось бы вскоре добавлять несчастного к пятёрке погибших при штурме микрополиса - в морозильник. Но человек с медицинским образованием из команды Шаца побожился, что раненого удастся стабилизировать. Пообещал провести нужную операцию, если его обеспечат всем для этого необходимым.

Адмирал метнул еще парочку гранат в то же самое место, но наученные горьким опытом бойцы смогли избежать новых потерь. Взорвалось красиво, добив на этаже оставшееся остекление, но, к счастью, уже никто не пострадал.

Словом, сложилась патовая ситуация. Спятивший адмирал удерживал оружейную комнату. Команда, обеспеченная всем, кроме запаса патронов, могла бы его оттуда выкурить, но ценой немаленьких жертв. Опять же сколько там взрывчатки, в этой крюйт-камере? Ответа не знал никто, кроме адмирала. И ни одна живая душа не сомневалась, что в крайнем случае безумец подорвет все запасы, разрушив половину "Непотопляемого", - так мятежный командир называл "Трилаз".

Поэтому революционный комитет не нашел ничего лучшего, чем связаться с Мурьетой. Капитан ситуацию выслушал даже с некоторым, как показалось активистам, азартом и распорядился вызвать к головизору доктора Шаца.

Тот был ранен, бледен, но всё-таки жив.

НИИ чего-то там

Игорь Матвеев проснулся совершенной пьяным в луже собственной блевотины. В голове словно чемпионат мира по футболу проходил, в глазах всё плыло и стремилось поставить окружающую картинку на попа. Воображаемый священнослужитель возмущался и возвращал изображение на положенное ему место, отчего рождался тошнотворный эффект "вертолетика". Лужа с отвратительными кислыми сгустками за ночь подсохла, поэтому Матвееву пришлось отдирать щёку от пола с треском задубевшей кожи.

Где я? Еще полгода таких ударных испытаний, и ты будешь спрашивать: кто я, трескуче рассмеялось подсознание. Так, я в своих "покоях", это точно. Рядом с привычной и ненавистной двухъярусной кроватью. Подле неё старорежимная тумбочка. У свободной стены - полки над овальным зеркалом с частично отклеившейся амальгамой.

Плохо-то как!

В комнату влетел заместитель Матвеева, Родион Слуцкий, с легкой руки Игоря Ивановича названный Рододендроном. Он был одет в старый грязный лабораторный халат, рубашку с пенсионерским узором и отвратительно тошнотворные коричневые брюки с отвислыми коленями. Ноги его были изумительно, по-кавалерийски, кривыми, а лицо вечно изумлённое. От него отвратительно несло застарелым потом.

- Игорь Иваныч, все собрались в лекционной на пятиминутку оптимизма. Только вас и ждут. Вы бы привели себя... в порядок и пора идти - крепить энтузиазм научных масс.

Матвеев мутным взором уткнулся в полку над зеркалом, на которой стояла банка со спиртом. Ему кажется, или вчера она была гораздо полнее? Преодолевая тошноту, Игорь Иванович трясущимися руками снял банку с насеста, открыл пластиковую крышку и макнул в отвратительно воняющий сосуд не очень чистую тряпку, лежащую на обводе раковины. После этого он, преодолевая настойчивые спазмы, вытер спиртом с лица засохшую корку блевотины. Покосился в зеркало. Нет, в бойлерах еще оставалась вода - по новым нормам полтора литра в день на человека - хочешь купайся, хочешь пей. Нетрудно догадаться, какой выбор делали его люди. Последнюю неделю многие из них ходили в респираторах, хотя здании НИИ было надёжно защищено от ковида-49. Да, от всех пятисот восьмидесяти трёх человек отчаянно разило потом, страхом, мочой и безысходностью.

Из зеркала на Матвеева смотрела опухшая рожа в очках в тонкой оправе, снабженная мясистым носом, несимметричными глазами и жёлтыми зубами под защитой искривленных губ порочного вида. Снова накатил спазм, и измученный Матвеев решительно поднёс к губам спиртовую банку и сделал щедрый глоток. Минуту он перебарывал организм, умоляя оставить амброзию внутри. И победил. Картинка заиграла красками, а расширившиеся зрачки впустили в мозг больше яркого. Жить стало не так отвратительно, как минуту назад.

До Матвеева донесся рефрен предыдущей реплики:

- Игорь Иваныч, все собрались в лекционной на пятиминутку оптимизма, только вас и ждут. Вы бы привели себя... в порядок и пора идти - крепить энтузиазм научных масс.

Матвееву последнее слово совсем не понравилось, напоминая о массах рвотных, отчего его снова скрутило и вхолостую вырвало желчью. Пришлось снова отхлебнуть спирта, деранувшего горло и желудок крупнозернистым наждаком.

Они шли по полутёмным коридорам Института и Матвеев вспоминал, как его НИИ и он лично докатились до жизни такой.

Директор знал, что подчинённые кличут его за глаза Грязным Перегарри - а как тут не запить горькую, если про целый научно-исследовательский институт, про институт, выполняющий важное государственное задание, попросту забыли?

Как такое возможно? Передовое учреждение, выполняющее страшно важный государственный заказ!

Страшный. И важный.

Да запросто.

Просто секретарша финансового Арбитра многополиса Российская Конфедерация, давеча перетраханная боссом до умопомрачения (и чего это так нашло на благообразного пожилого господина?), с подрагивающими руками и нитками пота на лице, режущими глаза, случайно удалила в своем "1С: Предприятие" папочку с названием "НИИ Чегото-там", расположенную в рубрике "Справочники" и подрубрике "Контрагенты". Она этого даже не заметила.

И всё бы ничего - в Верховном Арбитраже обороны и инфраструктуры работала куча бухгалтеров. Они бы эту аномалию непременно заметили. Беда в том, что после создания действующего рельсотрона "Институт чего-то там" решили перебросить на другое направление. Была начата процедура перевода под начало Верховного Арбитража науки, культуры и инфраструктуры. И даже сквозь межведомственный бардак институт прошёл бы как гордый корабль через шторм - потрёпанный но живой. Если бы не началась череда коррупционных скандалов в Великом Арбитраже обороны. Возбудился соответствующий комитет, и охваченное паникой арбитражное руководство уничтожило огромную кучу электронных документов, связанных с сомнительной деятельностью ведомства.

Вот в эту чёрную дыру "НИИ чего-то там" провалился с концами.

На бухгалтерии удалённого (во всех смыслах этого слова) учреждения это сказалось самым радикальным образом. Институт исчез с радаров многополиса Российской Конфедерации. Удивился разве что главный государственный каптенармус, который обычно проводил нестандартные заказы от секретного института. Удивился: почему туда прекратились поставки? Но как человек подчинённый он просто не стал забивать голову зонами чужой ответственности. Мало ли почему многополис перестал снабжать далекий НИИ? Может, расформировали. Или перевели на баланс другого ведомства. И мысли каптенармуса тотчас же вытеснила картинка будущего гольф-сражения, с которого он рассчитывал провести свой самый блестящий стрим.

А учреждение осталось без денег и, главное, без поставок продовольствия и воды.

В результате спирта в лабораториях осталось больше, чем H2O, и этим утешительным призом судьбы Перегарри воспользовался сполна, спившись практически в ноль за какие-то два месяца.

Игорь Иванович Матвеев, бессменный директор орденоносного "НИИ Чего-то там" шёл, путаясь в ногах, как на гильотину. Что я им скажу? Как замотивирую? Каким блистательным по остроте аргументом я подвигну их на совершенствование рельсотрона? Они ж поголовно голодные, страдают от жажды, измучены изоляцией и неопределённостью. Что мне им сказать?

Вошли в лекториум.

Отвратительные бежевые стены. Амфитеатром спускаются к трибуне ряды кресел. По бокам - две укрытые ковролином лестницы, ведущие к выходам из помещения. Голорамка позади трибуны. И сотни грязных оборванных и вонючих сотрудников с выражением отчаянья и робкой надежды на чумазых лицах.

Рододендрон занял привычное место справа от трибуны. Пошатывающийся Перегарри проследовал до трибуны, пару раз споткнувшись и единожды оглушительно икнув посреди гробовой тишины. Встал за трибуну.

Зажмурился, подавил тошноту.

Открыл глаза и посмотрел на застывшую в ожидании аудиторию.

И не нашелся, что сказать.

Люди смотрели на него, а он, облечённое ответственностью лицо, смотрел на них.

В горле набрякли совершенно неуместные рыдания.

Пауза длится, она уже осязаемая, она висит в воздухе, как тяжёлая взвесь.

Пшикнула система обеззараживания, укрыв аудиторию облаками антисептика.

Они умирали от голода и жажды, а Матвееву было нечего сказать своим людям.

Поэтому искаженный громкоговорителем голос извне Матвеев воспринял как спасение.

- Эй, институт чего-то там! Приём! На связи адмирал Нахимов, адмирал с большой буквы А. Вы меня слышите? Давайте без глупостей, мы серьёзно вооружены. Нам нужен ваш рельсотрон. Повторяю: нам нужен ваш рельсотрон. Вы с ним добровольно расстанетесь, или случится старый добрый ростбиф с кровью?

Лекторий с облегчением выдохнул. Люди науки, мягкие и податливые, не могли даже заподозрить, что безумный и кровожадный Нахимов уже приговорил весь научно-исследовательский институт.

Ликвидация предприятия.

Нахимов спятил

Говорят, что мысль изречённая есть ложь. Это правда. Но не только потому, что по пути из одного мозга в другой она теряет нюансы, микросмыслы и оттенки - на переправах из головы на язык, из языка - в ухо, а потом - в чужую голову. Говорят, только тридцать пять процентов замысленного доходит до понимания собеседника.

Это правда в той части, что мысль изречённая - далеко не всё, что происходит в данный момент в человеческой голове. Это лишь пенка на пузырящемся вареве.

Происходит там вечный бардак.

Вот идёт по тротуару строгий человек, а навстречу ему катит на мобиле задумчивая женщина. И что в этот момент происходит у них в мозгу?

Думаете банальное - "мне надо написать докладную записку" или "не заехать ли по пути домой в магазин?"

Нет, в их головах царит бедлам и хаос!

...как же пишется это чертовое "причитающееся"... Хм, симпатичная бабёнка за рулём, я бы... может, "пречитающееся"... отвратительный сегодня был обед в кафешке - прям как в столовке, теперь изжога... выключил ли я утром свет в туалете... все верно, "причетающееся"... а неплохой роман, надо следить за этим автором... точно, выключил, я потом проверял... А может Ника включила и забыла, а вечером будет пилить, что это я... Хочу бабу, вот прямо сейчас, но не жену (все здоровые мужики по статистике каждые сорок секунд думают о коитусе и сопутствующих ему женщинах)... нет, всё-таки "причитающееся"... задрали эти бумажки, шеф просто помешан на них... блин, ну не до стояка же!.. и надо обязательно сменить кафешку... есть ли у меня в столе что-нибудь против изжоги?.. и надо выбросить эту пальму, которая нависает над рабочим столом... я, блин, как Робинзон на острове... А даже если и не выключил, пошла эта Ника в задницу... решено, займусь поиском приключений на причинное место... не отходя от кассы...

Вот, что творится в голове обычного сурового дядьки, лишённого прихотливой фантазии, паранойи и мании преследования.

Расшифровывать мыслеприбой в голове у дамы-водительницы даже не рискнём - так и с ума своротить недолго!

Такой вот бардак.

А что происходит в голове психически нестабильного человека, полубезумца?

О, там происходит такое! Это как взорвать в бедламе грузовик с дерьмом, а после запустить туда сотню сумасшедших без всякого присмотра и до зубов вооружённых, а потом на неделю запереть снаружи входную дверь и по прошествии срока открыть и посмотреть на результат.

Именно такие перманентные сражения происходили в голове у Адмирала Нахимова, человека, который вышел в поход из Нововоронежа надломленным, треснувшим человеком, а к Архангельску приближался уже сформировавшимся безумцем.

Он шарахался от людей, от экипажа, а временами наоборот приставал к обитателям "Непотопляемого", как он окрестил "Трилаз", с дурацкими вопросами:

- Какова глубина погружения? Отставить: не знаю! Вы моряк, а не сухопутная крыса... Несомненно, блюдо с перламутровыми пуговицами. Гувернант, запишите отдельно: пер-ла-мут-ро-вы-ми... Почему часы бьют двенадцать часов, но не бьют тринадцать? А, отвечайте, мерзавец, иначе отправлю на гауптвахту... почему молчат склянки? Почему из называют склянками? Дурацкое, беспомощное слово... Отвечайте, вы потравили крыс в трюме? Я же распоряжался. Разве вы не понимаете, что они вырастут и съедят нас?.. Как насчет фикуса, обыкновенного фикуса... Почему фикусы похожи на зелёные уши?... Они подслушивают? Хотят украсть у меня идею следующей книги?..

В голове его звенело, и сквозь звон он порой слышал голоса, только не мог разобрать, что они шепчут. Наверное, что-то порочащее честь подводника.

Он то как тигр ходил по своей полутёмной каюте: от дверей к шкафу, от шкафа - к окну, завешенному тяжёлыми шторами, а от них - к столу с синей лампой-торшером. То вдруг бросался что-то лихорадочно писать на полях своего потрёпанного судового журнала. То нырял одетый в кровать - точно кит на берег и долго лежал, сжав ладонями уши или глаза, скуля или смеясь. Мог на середине размеренного шага вдруг выбежать из каюты и длинными прыжками пронестись сквозь коридоры и лестницы, чтобы выскочить на верхнюю палубу, миновать её, спуститься по лестнице к козырьку белазовского кузова и застыть корабельной носовой фигурой на своей наблюдательной платформе с перильцами - словно смелый моряк в "вороньем гнезде". А то схватит морковку проводного микрофона с контактной площадки и заорёт что-нибудь про "эй, машинное отделение курс на три румба влево. Полный вперед! Нет, полный назад!"

В общем, адмирал спятил.

Команда старалась не попадаться безумцу на глаза, шарахаясь при одном его только виде, а Шац и старпом, поставленный для контроля над Нахимовым, специально выбранный Мурьетой человек, в ежевечерних своих докладах капитану о положении дел единодушно жаловались на Адмирала, называя его то безумным шляпником, то Белым кроликом, то "королевой-отрубите-ему-голову".

- Это невыносимо, - жаловался в голорамку старпом. - Это какое-то чудовище, маньяк, он оставляет за спиной выжженную землю. Стоит кому из внешек выйти на прямой контакт с нами - разузнать обстановку или поторговать, предложив женщин, мародерку или самосад, этот безумец выходит на "воронье гнездо" и орёт в мегафон: "Никаких переговоров с террористами, расстрелять!"

Хорошо, что он практически сразу же убегает в свою каюту, и нам не приходится приводить приказ в исполнение, так, пальнём пару раз в воздух и велим гостям убираться, пока не передумали. Мы не убийцы, но по местным поселениям за нами тянется репутация живодёров. Не всегда Нахимов уходит сразу. Иногда он остается, и нам приходится убивать этих несчастных. Как жадно раскрыты при этом его глаза! Он улыбается, Мурьета, он облизывается. Даже меня, калача тертого, бросает в дрожь. Как бы обозлённые местные не собрали армию и не выслали за нами карательную экспедицию или не передали полисам, до которых мы еще не добрались, но они на пути нашего следования, весть о нас. Мурьета, в одном прекрасном месте нас может встретить хорошо вооруженный, злостно мотивированный и смертельно опасный враг!

Нахимов, кстати, боялся именно такого стечения обстоятельств и именно поэтому приказывал уничтожать всех встреченных на пути людей.

Бормотал в панике Шац:

- Капитан, надо что-то делать. Нахимов вносит в ряды уныние, подобное панике. Люди не понимают, как может увенчаться успехом экспедиция, возглавляемая сумасшедшим. Я опасаюсь второго бунта. Даже мои сотрудники, люди на все тридцать два зуба штатские, угрюмо смотрят мне вслед - у меня аж спина начинает чесаться. Как мы можем победить, когда у руля безумец?

Мурьета всякий раз отвечал, что неспроста именно Нахимову поручена эта самоубийственная и безумная экспедиция, потому что только мятущийся и скорбный ум способен с ней справиться.

Терпите до последнего, взывал Мурьета, не мешайте ему действовать, и он справится.

- Кстати, рельсотрон у вас?

- Да, но какой ценой он нам достался! - вздыхал Шац. Или старпом. Потому что Мурьета отчего-то каждый день задавал этот вопрос. Боится, что потеряют? Но это же не брелок, а десятиметровая дура, пока что бесполезная, которая лежит под брезентом в грохочущем прицепе, что легко тянет за собой немыслимый "Трилаз".

- Какой ценой! Он заставил казнить сто пятьдесят три человека - всех старших научных сотрудников. Это... это была какая-то чудовищная гекатомба! А остальным сказал: точно не хотите пулю в лоб? Ну, тогда выживайте как знаете. Мы бросили на погибель четыреста тридцать человек - весь оставшийся персонал НИИ.

- Нехорошо, - протянул Мурьета и почесал висок. Это было верным знаком того, что капитан недоволен. Он не любил терять людей - ни своих, ни чужих. Времена такие, что чужие в любой момент могут стать своими и наоборот, - Но своя извращённая логика в таком решении есть. Если они сделали один рельсотрон, то вполне могли изготовить и другой - для наших противников.

Именно этой логикой и руководствовался больной Нахимов.

- Установка остается неизменной, - наконец решал Мурьета. - Наблюдать. Терпеть. Не мешать действовать.

Он знал, что говорил. Ведь к безумию Адмирала подтолкнул отчасти он сам, Мурьета. Причем сознательно. Адмирал, погружённый в хтонический ужас своего затонувшего рассудка, уже не помнил частые разговоры с капитаном, в которых тот то восхищался решительностью и резкостью адмирала, то бесконечно его корил, унижал и стыдил. Словом, как мог раскачивал утлую лодку нахимовского рассудка, пока под грузом ответственного похода эта лодка не пошла ко дну.

- Дело чрезвычайной государственной важности! - говорил сам себе Нахимов, забыв, что совсем недавно смеялся над этой напыщенной формулировкой. - Дело чрезвычайной государственной важности!

Он стоял перед зеркалом от пола до потолка, отлично вписывающимся в футуристический интерьер каюты. Зеркало отливало синим, отчего отражение Нахимова выглядело еще более болезненным. Неужели этот человечек с землистым лицом в уже изрядно засаленном мундире - и есть он? Гениальный подводник? Герой полузабытой песни?

Сгорбленная фигура в зеркале доставала из карманов куски украденных пирогов и, не чувствуя вкуса, заталкивала их в рот.

Отражение судорожно жевало.

Нет, это искривлённое зеркало, думал Нахимов. Пока он спал или отсутствовал, его установили здесь тайные враги. Неуловимые лазутчики.

Нахимов перекрестился обмазанными жиром перстами.

Сначала ему приносили пищу прямо в каюту - трижды в день. Вот только есть её он почти сразу отказался. После первого же приема пищи ему скрутило желудок и полоскало потом полдня - каждые полчаса.

Нахимову не пришло в голову, что все болезни от нервов, и шаливший желудок - всего лишь следствие душевных терзаний.

Он решил, что его намеренно отравили, и только богатырская печень и могучее здоровье спасли Адмирала от смерти.

Больше он еду от подчиненных не принимал. На резонное предложение приставить к нему человека, который предварительно будет пробовать адмиральские блюда последовало категорическое "нет".

Еще чего! Враг хитёр! Наверняка они рассчитают дозу яда так, чтобы смертельной стала полностью съеденная порция. А может, они решили использовать накапливающийся яд - вроде мышьяка, чтобы "пробователь" усыпил его бдительность, и через пару дней Нахимов отказался от его услуг, а через неделю - подох в корчах как собака?

Или они решили пожертвовать одной своей незначительной фигурой, чтобы свалить его, короля? А может, он ферзь? Хотя ферзь вроде как женщина. Королева. Надо себе найти такую.

Не на того напали!

Вместо этого перед обедом Нахимов по внутренней связи командовал общий сбор, всем быть обязательно, чтобы вообще все собрались в концертном зале. Такой как раз отыскался, внутри обрезанных трёх этажей кормы, приваренной к правому белазу. Зальчик был небольшой - мест на семьдесят, но вся команда запросто в нём размещалась.

Так вот - пока все ждали Адмирала в концертном зале, он пробирался на кухню и жадно расталкивал по карманам снедь из камбуза - не особо заботясь о том, чтобы её как-то упаковать, и о том, что какая то часть украденного в липком цветном соусе, а какая-то - жирная.

Такие мелочи сквозь фильтр безумия в сознание Адмирала не просачивались.

После этого Адмирал обычно возвращался в каюту и командовал по внутренней связи, что он передумал, можете возвращаться к исполнению служебных обязанностей.

И так повторялось трижды за день.

Естественно, команда быстро разобралась в причинах таких фальшь-сборов. Старпом и Шац выяснили гастрономические пристрастия Нахимова, какие блюда он предпочитает красть - что-то, что можно не вылить, а засунуть в карман. Поэтому перед каждым его вечерним походом в камбуз старпом велел повару посыпать все пироги, чебуреки и пирожки снотворным, чтобы хотя бы на ночь утихомирить адмирала. А команде строго-настрого велел всю эту снедь не жрать.

Адмирал исправно, раз за разом попадал в ловушку: съедал снотворное и только тупо удивлялся потом, какими тяжёлыми и тягостными снами без сновидений он начал засыпать.

Возможно, этот фактор еще активнее подтолкнул Нахимова к безумию.

Но делалось это даже не ради прихоти или спокойствия экипажа. Утомлённый бесконечной дорогой, личный состав хотел свежей пищи, плюясь от консервов. Запасы воды тоже надо было пополнять.

Да и женщины в пути стремительно теряли лоск и привлекательность для "моряков", поэтому быстро спускались по карьерной лестницы до посудомоек и поварих. Требовалась постоянная ротация.

Поэтому по ночам, пока Адмирал дрых в своей каюте, "Трилаз" подходил к попутным полисам, запускал красную сигнальную ракету и, демонстрируя мирные намерения - порой пулеметной очередью в воздух, начинал торговлю.

Вода, еда, курево. Женщины.

Всё, кроме алкоголя. Нахимов ввёл на борту сухой закон и строго карал за попытки его нарушить. Это было одно из очень немногих решений, с которыми безоговорочно соглашались и Шац, и старпом.

Завершив хозяйственные дела, громада отчаливала от удивлённого полиса, чьи "верхние" жители собирались на смотровой площадке и провожали недоуменными взглядами зловещий багрянец габаритных фонарей.

Куда держит путь эта сухопутная громада? Кто эти странные люди с недобрыми глазами? Почему не напали на беззащитный перед такой мощью полис?

Удаляющийся рокот шести могучих дизелей был ответом на их вопросы.

"Трилаз" пёр днем и ночью, только команды рулевых и штурманов сменяли друг друга. Пусть и не быстро - со скоростью километров двадцать в час - потому что местность пересечённая. Зато неотвратимо, как судный день. Днём и ночью, переваливаясь через насыпи дорог и разрывая при этом заброшенные линии электропередач, словно шелудивый пес рвёт мордой паутину. Леса караван объезжал, а вот сквозь лесополосы или небольшие рощицы пёр напролом, оставляя за собой неаккуратно обломанные просеки. Благо наваренный на "морду" клюв - частокол из длинных стальных полос, приваренный к радиаторам под углом сорок пять градусов, такие вольности не только позволял, но как бы и подразумевал.

Озерца и речушки гигант преодолевал так же - дуром, благо непреодолимых для карьерного самосвала (одно колесо весит пять тонн!) с чудовищным клиренсом пока не встречалось.

Заброшенные деревни гигант объезжал, а вот хуторам доставалось по полной, когда двадцатичетырёхглазое чудовище вдруг разрывало тьму пронзительным светом и таранило хлипкие домишки. Они с тихим треском разваливались под строенной клювастой мордой - как карточные домики. Летела по сторонам раскрошившаяся мебель и куски стен в разномастных обоях.

Филинами порхали какие-то пледы и простыни, исчезали под исполинскими колесами кровати и столы, точно гигантский паук их сжирал, давясь щепками.

Словом, локальный передвижной апокалипсис. Покупайте билеты и занимайте места в первых рядах. Предпоследнее выступление! Только для вас! Впрочем, хутора, поселочки и одиночные поместьица бирюков-анахоретов, которые не встретились на пути сухопутного джаггернаута, продолжали как ни в чем ни бывало жить своей "внешней" жизнью или умирать своей "внешней" смертью.

Посвящение в подводники

- Салаги! - возопил он со сцены, на которой стояла парящая банная бочка с деревянным ковшиком, который покачивался на поверхности воды. На уровне лица висела кувалда, привязанная верёвкой за ручку. Верх верёвки терялся где-то в конструкциях на потолке сцены. Все софиты были направлены на Нахимова. Паровая машина трудилась изо всех сил. В клубах причудливо преломлялись лучи разноцветных прожекторов. Картинка получилась чуточку призрачная и донельзя иррациональная. Техники, которые обеспечивали безумное шоу, потели у пультов липким потом ужаса.

В зрительном зале царил искусственно созданный полумрак.

- Салаги! Вы благополучно пересекли экватор. Теперь вы должны пройти посвящение в моряки.

Нахимов услышал тихий ропот в зале.

- Это не обсуждается! Или вы хотите, чтобы я вернулся к практике корабельных казней? Чтобы вернул в наш блистательный флот такое суровое наказание, как килевание Протягивание провинившегося моряка вдоль киля. Виновного прочно привязывали к канату и бросали за борт. По команде офицера моряки начинали тащить один конец каната. Несчастный погружался в воду, продвигаясь под килем судна, через какое-то время он показывался в воде со стороны другого борта парусника. Киль был сплошь покрыт страшными наростами моллюсков. Бугристые образования ранили кожу, срывали целые клочья. После трехкратного протягивания под килем тело моряка превращалось в кровавое месиво.?

Сухопутная команда Мурьеты ведать не ведала, что это за наказание такое. Поэтому люди просто шушукались, обсуждая болезненные идеи адмирала. Тому же показалось, что он устрашил команду мурьетиных башибузуков. Они в ужасе. Они чтут Адмирала, потому что боятся его. Поймав ветер вдохновения, Нахимов продолжил.

Он объяснил, что ждёт соискателей на сцене, рядом с, как он сказал, инструментом - по очереди и поголовно. "Поцелуй кувалды", старый морской обычай. Тяжеленный инструмент он лично раскачивал на веревке, а потом каждый "моряк" должен был изловчиться и коснуться губами опасного снаряда.

Немало ртов лишились зубов, прежде чем выработалась тактика для успешного прохождения опасного аттракциона - нужно дёрнуться к кувалде не тогда, когда она летит навстречу, пусть даже по касательной, а когда она на излёте от тебя.

Завершалось испытание тем, что "салага" залезал в бочку, а Нахимов поливал его из ковшика, трубя густым баритоном:

- Я Нептуун, морское чудо/ Мне подвластны все суда, да-да-да.

А под конец заставлял выпить ковшик "морской воды". И она действительно была солёной, эта вода, потому что "флотоводец" загодя высыпал в бочку восемь пачек йодированной соли.

Каждому прошедшему испытания "матросу" Адмирал лично жал руку и порой даже порывался обнять и поцеловать в губы; а потом вручал по сушёной вобле, запас которой сделал еще до "погружения". Наконец, вручал "удостоверение моряка" - испещрённый совершенно нечитаемыми каракулями листок в жирных пятнах от пальцев.

Адмирал лично заполнил каждое из более чем ста "Удостоверений". Он гордился проделанной работой. На "Удостоверения" пошла половина страниц его судового журнала. Его книги.

Тех, кто испытание провалил, потеряв зубы, Адмирал всё равно макал в бочку, но награждал потом не бумажкой и воблой, а пощечиной и презрительным: "Ничтожество!"

Длилось это мерзкое шоу часа три, потому что народу на борту было много. Покидать зал свежеиспеченным "матросам" было строжайше запрещено. И они стояли, мокрые, текучие, дрожащие. К концу "посвящения" все дьявольски устали от абсурдности и бессмысленности происходящего, а мстительный повар, которому выбило кувалдой два зуба, к ужину посыпал пирожки тройной дозой снотворного, отчего ночью Адмирал едва не издох и проснулся не утром, а днём, вопреки привычке.

Больной, разбитый и уже совершенно сумасшедший.

Приговор и исполнение

Адмирал раздражённо посмотрел на стол, где разметалась Рукопись. Половина страниц были вырваны, но Нахимов этого не замечал. Суконная поверхность стола была заляпана чернильными пятнами (аккуратный прежде Нахимов был форменным консерватором и не признавал ничего новомодного). Может, это в нём говорили пронесённые сквозь поколения гордой фамилии Офицерская Честь и Гордость? Вдобавок сукно было заляпано жирными пятнами, поскольку вдохновенный Адмирал нередко трапезничал прямо за столом с рукописью. Местами ткань была засалена и протёрта острыми неуёмными локтями Нахимова. В общем, стол выглядел так, как будто опустился и махнул на себя рукой-столешницей.

Адмирал стоял перед уже упомянутым ростовым зеркалом, расположенном рядом с дверью его каюты и снова что-то лихорадочно жевал, доставая куски прямо из кармана и роняя крошки. Появилась у него в последнее время привычка к постоянным перекусам, вкуса которых он не чувствовал, - вряд ли объяснимая с точки зрения физиологии. Но ведь его мозг работал непрерывно, как газонокосилка. Отсюда и вечный энергетический дефицит. Куски разных яств в карманах мешались до состояния каши, и поскольку перекусывал он уже несколько дней, а карманы не то что не стирал, а даже не очищал от старых объедков, то неудивительно, что оттуда ощутимо пованивало гнилью. Но Адмирал этого не замечал, а только безмысленно, как робот, продолжал жевать.

- Непотопляемый, - сказал он. - Я непотопляемый. Или он непотопляемый. Кто это - он?

Пар от дыхания оставил на холодном стекле помутнение. Он написал корявым пальцем: "Непотопляемый". Получилось: "Нтпптлямейййй"

- А ты знаешь, - сказал он себе, - Что все автомобили делают с немного смещённым вправо центром тяжести - размещая справа тот же выхлопной тракт и прочую требуху? И даже двигатель всегда немного сдвинут вправо. Потому что водитель на борту есть всегда, а пассажиры отнюдь не обязательны.

Откуда к нему в голову пришел этот бред? Он же моряк, а не тля из автосервиса!

Нахимов принялся лихорадочно задавать себе вопросы, словно в викторину играл:

- Какое описание относится к линкору? Варианты ответа: а) двух- или трёхмачтовое судно; б) судно водоизмещением 3-6 тысяч тонн, предназначенное для противовоздушной и противоракетной обороны авианосцев; в) тяжёлые бронированные артиллерийские боевые корабли водоизмещением от 20 до 70 тысяч тонн; г) парусный или парусно-паровой корабль с острыми обводами корпуса.

Прислушался к себе и вздрогнул: он не знал ответа. Но тогда откуда он знает вопрос в такой точной формулировке?

Так, второй вопрос, ответ на первый он просто забыл, так бывает:

- По названию какого судна стал потом называться целый класс военных кораблей: а) каравелла; б) дредноут; в) корвет; г) фрегат.

Простейший же вопрос, пустячный.

Но ответа на него он тоже не знал.

Временное помутнение. Ведущий, давайте еще один вопрос. Я его расщёлкну словно семечко.

Хорошо, курсант. Вот вам третий вопрос. Но потом не пеняйте. Он последний.

- Как называется самый большой военный корабль в истории человечества, когда либо потопленный в ходе боевых действий?

А) линкор "Мусаси"; б) линкор "Висконсин"; в) линкор "Ямато"; г) линкор "Ришелье".

Ну, этот пустяковый вопрос ему на один зуб. Итак, господин ведущий, ответ... Ответ... Ответ...

Титаник?

Я не знаю!!!

Он помотал головой. Кто ему вообще задавал эти тупые провокационные вопросы?

И почему я, прославленный подводник, отважный и непобедимый морской офицер, не знаю ответов?

- Потому что ты не морской офицер, - хрипло ответило ему зеркало.

В его мозгу цвета приобрели кислотную насыщенность, а все контуры чуть размылись, как на старой цветной фотографии, неправильно снятой, неправильно проявлённой и неправильно закреплённой.

Что-то потекло по подбородку. Тёплое. Это он губу что ли до крови прокусил? Нахимов явственно ощутил привкус меди на покрытом белым налётом, полубесчувственном языке.

Он зажмурился, снова открыл глаза и посмотрел в зеркало. Кое-что изменилось.

Кроме него в огромном зеркале отражался еще и зал суда - с трибуной судьи, столами адвоката и прокурора, а также отделённый перилами с деревянными балясинами закуток с креслами для присяжных. И они на глазах, эти места, начали заполняться людьми: судьёй, мужчиной с неподвижным лицом и вислыми щеками, с прожилками на мясистом носу, в чёрной мантии и при старорежимном завитом парике; адвокатом - пузатеньким, но тощим, а-ля мяч под футболкой, но не в футболке, а в зелёной мантии, в зелёной же конфедератке с легкомысленной золочёной кисточкой; наконец, прокурор - горбатый старик почему-то в облачении древнеримского гладиатора - с обручем на лбу, багровым плащом поверх кожаного чёрного доспеха, с тремя затянутыми на пузе ремнями и в мощных наплечниках. В руках небритый прокурор с чёлкой держал золочёный щит с непонятным орнаментом.

А как же присяжные? Они сидели на креслицах в своем загончике, мужчины и женщины, немолодые и поголовно голые.

Поймав взгляд Нахимова они нестройным хором ответили на незаданный вопрос:

- В соответствии с древним каноном: наши помыслы должны быть чистыми, как наши тела, лишенные одежды. Только уязвимые и смущённые, мы сможем принять честное и справедливое решение!

Нахимов зажмурился, потом открыл глаза и обернулся. В каюте не было ровным счетом ничего из того непривычного, что отражалось в зеркале.

Он снова посмотрел на зеркало. Зал суда отражался по-прежнему, раскрашенный в кислотные цвета с тошнотворными радужными контурами.

- Потому что ты не морской офицер, - властно и железобетонно молвил Прокурор.

- Тишина в зале суда, - сварливо ударил молоточком по специальной подставке судья. Молоточком? Но у него в руке окровавленный топор!

Нахимов вздрогнул.

Заседание суда по поводу неидентифицированного лица, известного под псевдонимом Адмирал Нахимов властью межпространственного Темпората объявляю открытым.

Нахимов посмотрел на присяжных, его единственную надежду на справедливое решение непонятного безобразного судилища. Те почёсывались, зевали, шептались между собой, а одна женщина с обвислыми грудями вдруг громко пустила невыносимо зловонные ветры, чем заслужила укоряющий удар молоточком (топором?) по подставке (окровавленной плахе?)

- Слово предоставляется адвокату, - державно молвил судья.

И тот зачастил, завилял:

- В сущности, что уважаемый прокурор может предъявить обвиняемому? Да, он совершал нелицеприятные поступки. Да, нанес кому-то и чему-то определенный ущерб. Многих убил. Но! Нужно принимать во внимание состояние моего подзащитного. Он совершенно не в себе. И таким его сделали близкие и далекие ему люди.

- Протестую, ваша честь, - пророкотал Прокурор. - Человека судят по поступкам, а не копаются в дерьме смягчающих обстоятельств.

- Предупреждение вам, мисударье Прокурор. Не ругайтесь в зале суда, это нонсенс.

- Извините. Обвиняемый совершил массу преступлений и уже готов снова обагрить свои руки кровью множества невинных жертв!

- Вам это только предстоит доказать, - смиренно молвил Адвокат. Он переплёл пальцы на животе и вид приобрёл невинный, но себе на уме.

- И я докажу. Уж как я это докажу! Но главное - груз прежних преступлений должен остановить обвиняемого на пути к совершению новых. С помощью вашего честного и справедливого решения, мисударье Судья!

- Вольно, Прокурор. Вы не на плацу.

Загомонили присяжные. Изложите суть дела. Мы голые, нам холодно, мы хотим знать, о чём вообще идет речь. Вислогрудая женщина опять непереносимо испортила воздух. Присяжные как могли постарались от неё отодвинуться, но получилось, прямо скажем, не очень. Не помогло это.

Судья погрузился в чтение многочисленных томов уголовного дела против неидентифицированного лица, известного под псевдонимом Адмирал Нахимов.

Тот понял, что это надолго, поэтому несмотря на интерес (но ведь адвокат и прокурор в своих выступлениях ему непременно разжуют основные тезисы), отошёл от зеркала и объявил всеобщий сбор - чтоб обязательно были все, иначе изгоню с борта - а потом отправился на камбуз за едой. Там он награбил двойной запас, который, впрочем, не обращая внимание на запах гнили из карманов, почти полностью сожрал на обратном пути в каюту. Там он, не снимая мундира, рухнул мимо постели на пол и на двенадцать часов забылся тяжёлым сном без сновидений - именно на столько вырубало Адмирала злостное зелье мстительного повара.

Наверное, этот кошмар ему попросту привиделся!

Но когда он вернулся к зеркалу, то обнаружил, что вчерашнее судилище никуда не исчезло, и измученный судья только закончил читать обстоятельства дела, отложив от себя потного последний том.

Поэтому Нахимов, испуганный и заинтересованный, сделал самый логичный в подобной ситуации шаг - он вошёл в зеркало и оказался в зале суда.

Там его быстренько взяли под локотки приставы и подвели к положенному месту - столу, за которым сидел адвокат. Оставалось ещё одно свободное место - для обвиняемого.

Он сел, и все почему-то ему зааплодировали, роняя с ладоней облачка пыли. Тальком они что ли руки пудрят?

- Предлагаю объявить перерыв в слушании, - взмолился Прокурор, но Адвокат протестующе вскинул руку.

Судья устало молвил - тихо, но вся гомонящая публика его почему-то сразу расслышала:

- Отклоняется. Кто знает, что подсудимый натворит за время перерыва? Это во время чтений он спал. А сейчас посмотрите - отдохнувший и деятельный!

Присутствующие обречённо вздохнули.

- Мой подзащитный давно и вряд ли излечимо болен, - взял слово Адвокат. - У него поехала кукуха. Он спятил. Он безумен, как Шляпник.

- Протестую, - вскинулся Прокурор. - Учитывая опасность, которая исходит от него обществу... Этот фактор следует вынести за скобки уравнения правосудия.

- Я - безумен? - удивился Нахимов. - Я?

- Поясните свое заявление, - приказал Судья Адвокату.

- Смотрите сами, ваша честь, - охотно отозвался тот. - Будучи сотрудником автосервиса, он подстроил так, что поднятая на подъемник машина - кажется, "Газель-Клавесин" две тысячи двадцать седьмого года выпуска, новая, кстати, машина, однолетка, в ходе диагностики рухнула на его коллегу, Подклетова Илью Викторовича. Результат - смерть упомянутого лица. Доказать что либо не удалось, а подозрения были так сильны, что не оставить без последствий выходку "Адмирала Нахимова" было никак нельзя. Опять же сужала круги возбужденная полиция. Словом, моего подзащитного вымели под ковер, то есть уволили с компенсацией.

- О чем я и говорю, - вскинулся Прокурор. - Он опасен для общества... Особенно - сейчас. Его расстрелять надо.

- Решение я приму сам, коллегиально с уважаемыми присяжными заседателями, - поднял руку Судья. Он широким жестом, словно объятием, охватил голых и дрожащих присяжных - Без ваших подсказок, мисударье прокурор. И ваших, мисударье адвокат.

Присяжные одобрительно загудели.

- Продолжайте, адвокат.

- Извините, отвлёкся. Итак, уволенный бездетный, не наживший семью, то есть хотя бы жену, подзащитный - умный, честолюбивый, с высшим гуманитарным образованием...

- Гуманитарным? Я же закончил Санкт-Петербургский военно-морской институт, высшее учреждение страны для подводников! - изумился Нахимов громогласно.

- Высшее заведение для подводников? - недоверчиво поинтересовался Прокурор. - А почему в документах означенного заведения о вас ни слова?

Судья заглянул в один из томов и зашелестел страничками. А потом утвердительно кивнул Прокурору.

"Может, и впрямь меня зовут по-другому" - подумал Нахимов. - "Естественно, что по псевдониму меня документы не знают. У всякого великого человека есть псевдоним, это нормально и справедливо. Но как тогда меня зовут? Не помню!"

- А как вас зовут? - спросил прокурор.

- Адмирал Нахимов, - ответил тот.

- Что прямо адмирал Нахимов? И это не псевдоним?

Подсудимый задумался. В голову торкнулся портрет оригинального Нахимова, глазастого, молодого, с прямым носом, похожим на перо руля Поворачиваемая на петлях-вертлюгах подводная поверхность корабельного руля на парусниках., с усами, которые жались пониже на губе - как ватерлиния. Внешний голос подсказал безумцу: Нахимов умер в тысячу восемьсот втором году в возрасте пятидесяти трёх лет. Это был прославленный моряк, которого похоронили под пронзительную музыку, а потом, когда Севастополь был захвачен "союзниками", крышки адмиральских гробов были проломлены мародёрами, которые похитили золотые эполеты с их мундиров, о чём свидетельствует "Акт о глумлении англо-французских захватчиков над могилами русских адмиралов М. П. Лазарева, В. А. Корнилова, П. С. Нахимова, В. И. Истомина", датированный 23-м апреля (11 апреля по старому стилю) 1858 года, составленный по результатам осмотра усыпальницы адмиралов.

- Я Нахимов, - ответствовал Адмирал. - Вне зависимости от того, кто я есть на самом деле.

- Отлично, - ответствовал Прокурор. - А как вы объясните все поступки, совершённые с того момента, когда вы почувствовали себя адмиралом?

- Я? Адмиралом? - потерянно удивился лже-Нахимов.

- Да. Тот факт, как вы вообще попали подсобным рабочим на беговой буксир "Непотопляемый", мы ещё проверяем. Учитывая ваш сомнительный послужной список, вы никак не могли туда устроиться, но каким-то образом вам это удалось.

- Протестую, ваша честь.

- Но он и вправду туда устроился, - судья хлопнул ладонью по пятнадцатому тому документов дела, - Это подтверждено официальными бумагами.

- Теперь я продолжу, если вы не возражаете, ваша честь, - молвил Прокурор.

Присяжные сидели, затаив дыхание. Потенциально скучная и продолжительная сессия обещала подарить обширный материал для сплетен. И только уже упомянутая пожилая голая женщина продолжала храпеть, мерзко попукивая во сне.

Адвокат разевал рот и сжимал губы, словно выловленная на берег рыба.

- А как закончилась ваша карьера на "Непотопляемом?" - невинно поинтересовался Прокурор, и Нахимов (как меня зовут на самом деле?!!) так и не смог ответить.

- Продолжайте, - приказал судья.

- Вы сделали мой день, - сказал один из голых присяжных, - Браво.

На него никто не обратил внимания.

- А она закончилась тем, - продолжил прокурор, - Что... Нахи..., наш безымянный обвиняемый, умудрился взорвать маленький, но всё же относящийся к военному ведомству корабль.

- Крюйт-камеру? - поинтересовалось у "Нахимова" что-то внешнее и недоброжелательное. Внутренний голос?

- И что случилось с судном? - спросил у Прокурора Судья, больше не для собственной осведомлённости (он ознакомился со всем массивом дела), а больше для корпуса присяжных.

- Судно сгорело и затонуло. Пятнадцать погибших. И снова нет прямых улик против подсудимого.

Адвокат, есть такое впечатление, просто махнул рукой на подзащитного, поскольку уже никак явно, то есть вербально, не отреагировал на новые обвинения, в общем массиве которых он, как человек порыва, импульсивный, так и не взял на себя труд досконально разобраться. Он думал, что дело это политически мотивированное, и даже не понял вовремя, что на самом деле судят не оппозиционера, а откровенного маньяка.

- Снова нет прямых улик против подсудимого, - повторил Прокурор. - Но есть масса косвенных. Он в послед... хм, крайний раз принес на борт большой новогодний мешок и как-то сумел легализовать его доставку на судно. Понимаете? Мешок не досмотрели.

- Взятка?

- Может быть, личные связи. Подсудимый - весьма харизматичный человек и умеет входить в доверие сослуживцев. Пока его не накроет очередной приступ безумия.

- Мы полностью документировали этот визит. У зазеркального следствия есть полный набор улик: от отпечатков пальцев, до слюны. Но подсудимый сумел обеспечить для своего преступления правдоподобный антураж. Так что земное следствие застопорилось.

- Какой антураж?

Нахимов молчал, отражая подкатывающее цунами головной боли: одну гротескную волну за другой.

- Тридцать первого июля две тысячи сорок третьего года. В день военно-морского флота, который, как известно, приходится на последнее воскресенье июля - именно такая дата выпала на данный год. Эта сумасшедшая морда, эта паршивая овца, которая позорит личный состав, припёрлась на объект с увесистым мешком и в костюме Деда Мороза. Наш Некто объяснил появление на судне в таком виде днём ВМФ. Иду поздравлять, сказал он. День военно-морского флота для нас как Новый год, виновато улыбнулся он. Он взошёл на борт судна, где персонал отмечал праздник.

- И это всё, что известно? - ухватился за ниточку адвокат. - Тогда это просто голословные подозрения.

- Да, это всё, что доподлинно известно, - ответил Прокурор. - Но вот уже через полчаса фальшивый Дед Мороз покинул борт с пустым мешком. А еще через четверть часа судно взлетело на воздух. Незабываемое, должно быть, зрелище!

Судья повернулся к Нахимову, который словно бы задыхался, то открывая, то закрывая рот. Адвокат брезгливо ослабил ему галстук и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке.

- Вам предъявлены серьезные обвинения, господин Некто. Или уже Никто?

"Я никто" - кивнул Нахимов.

- Признаёте ли вы свою вину?

- Ваша честь, я протестую. Это давление на моего подзащитного.

Нахимов закатил глаза, словно что-то вспомнил. Судья это заметил и слегка кивнул с пониманием.

- У кого-нибудь еще осталось что-то невысказанное? - спросил Судья и обвёл взглядом зал суда.

Ответом ему было молчание.

- Тогда суд удаляется на совещание.

- Адмирал! - в дверь каюты стучал реальный старпом. Он стучал и кричал, кричал и стучал. У Нахимова от этого взрывалась голова, - Адмирал! Мы подходим к Архангельску! Вас ждать?

- Неуважение к Суду! - заорал Нахимов, - Неуважение к суду! Господа приставы! Выведите нарушителя из зала и казните! Или наоборот!

Орал Нахимов, а судья движениями губ точно повторял его слова.

Стук прекратился.

- Суд удаляется на совещание, - повторил Судия.

Он посмотрел на часы.

- А, к черту, ухлопана куча времени. Совет присяжных? Ваш вердикт?

- Я поняла, - сказала вонючая женщина с отвислой грудью. Она, наконец, проснулась, - Я поняла. Присяжные - это от слова присяга. А присяга образовалась от слова сягати - то есть касаться. Я хочу касаться. Я давно никого не касалась...

- Виновен! - рявкнуло большинство голых присяжных, решительно и безоговорочно. От громких криков затряслось желе их дряблых тел.

- Маски сброшены, ставок больше нет, - молвил судья, теребя парик, - Гражданин Никто. Вы признаны виновным в массовых убийствах. Вам надлежит немедленно покинуть зеркало и привести приговор в исполнение. Приговор на ваше усмотрение, но, - судья властно налег на кафедру, - На вашем месте я бы миндальничать не стал.

Деревянный Нахимов деревянно вышел из зеркала, деревянно дошёл до своего изгвазданного стола, деревянный ящик которого он отпер деревянной рукой и извлёк оттуда чёрный деревянный футляр с монограммой, выполненной изящным вензелем, "А.Н.". Открыл его. На Адмирала воззрился воронёный револьвер, который покоился в синем бархате подложки. Нахимов деревянной рукой достал из уже красной бархатной ниши "Удар" с выгравированным номером 1729, приставил себе ствол к подбородку, деревянно усмехнулся и... выстрелил.

***

Глава 5. Безумный триумф

Целлофан и Компостер

Целлофан сидел на месте переднего пассажира, а Компостер - за рулём. Их багги висел на раздвижной платформе под брюхом гигантского прицепа, следовавшего за "Трилазом". Вокруг шумело и грохотало, летела снежная северная пыль, воняло дизельным выхлопом, ходуном ходили по периметру все шестьдесят гигантских колес платформы, но Целлофан, прозванный так за вечно лоснящуюся сальную морду был погружен в грёзы - его голоочки под респиратором биозащиты демонстрировали искушенному зрителю изысканные порнодвижения. "Что есть первейшее и главное искусство для масс", - изрёк бы прозорливый Ленин. - "Это не что иное как порнография!"

Таких платформ под брюхом прицепа насчитывалось с полсотни. То и дело щупальца захватов раздвигались, и прицеп ронял на грунт очередной багги с вертолётным фонарем вместо кабины. Приземлившись нелепо, как жук, неподвижный до поры автомобильчик выносился за периметр движущейся платформы, а потом взрыкивал движком, чтобы резво стартануть в разведку - вперёд или назад. Нахимов несколько дней назад очень убедительно разъяснил личному составу тактику разведывательных операций. Одномоментно в разъёздах пребывали с десяток экипажей. Пятёрка высылалась вперед оценить диспозицию. Пятёрка - назад.

- Цел, а тебе нравится наша жизнь? - вдруг спросил Компостер, которого так прозвали исключительно за быструю клацающую речь.

- В смысле? - Целлофан с трудом отвлёкся от картинки, где негр с неприличным фаллосом изучал... Изучал...

- Ну, наша жизнь. То ли голь перекатная, то ли пародия на Рембо.

- Паро... Чего?

- Ну, то, что мы как болтаемся как дерьмо в проруби.

- Ааа... Не знаю. Даже не задумывался.

- Знаешь, у меня постоянной женщины не было с семнадцати лет. Я её даже помню очень смутно. Вспоминаю только, что она была чересчур мягкой. Не по характеру, телом. Лежишь как на желе. Или на холодце, только горячем. Я несу бред?

Целлофан наконец-то отвлекся от голопорнухи. Негр с неприличным фаллосом, наконец, изучил, что хотел:

- Как всегда. Но неважно. А зачем нужна постоянная баба? Кроме того, чтоб мозги выносить?

- Чтобы ощущать себя человеком, а не тупой мухой. Должна быть какая-то укоренённость. Очаг, к которому хочется вернуться. Иначе и мысли становятся короткими, и поступки. А это жизнь насекомого, а не человека.

- Мне, честно говоря, насрать, - ответил Цел, но вдруг почувствовал себя таким дерьмом, что разворошил поясную сумку и достал оттуда Матрёшку-Сью - инъектор с суровым наркотиком. Приложил к сгибу локтя. Тот зашипел, вталкивая целебную отраву в поры кожи.

- Эй, ты что? Опять?

"Не опять, а снова" - подумал Целлофан, человек тащивший за собой целую тележку дерьма из поступков и неверных решений. Тот человек, которому необходимо хотя бы иногда этот прицеп от себя отцеплять. Пусть и химическим путём. По-другому он давно не умел.

- Учти, парень, я тебя когда-нибудь сдам.

Запищала рация, и Цел с третьего раза снял её с пояса. Не сразу отыскал нужную кнопку в радужной дымке. Мерзавка словно убегала от толстого пальца с грязным ногтем. Рация требовала, чтобы "экипаж сорок девять" снялся с насеста и отправился вперед - на пять километров. Оценить обстановку. А потом доложиться. Цел что-то тихо просипел в ответ.

- Выполняем, - гаркнул взбодрившийся Компостер.

Целлофан пытался собрать глаза в кучку, но им было очень интересно заглянуть за угол, перевернуть картинку верх ногами или просто - перевернуть на следующую страничку, или поменяться местами, отчего толстяк чуть не сблевал. Матрёшка Сью пленных не брала. Зато давала необычайную лёгкость мыслей и чувство всемогущества.

А главное - каждый раз гарантировала совершенно произвольный, непредсказуемый наркотический эффект.

Четыре километра позади. Экипаж - маргинальный наркоман и опустившийся доцент филологии - стоял на верхней террасе Беломорско-Кулойское плато. Внизу дымил многочисленными выхлопными трубами и вздыхал воздух бесчисленными насосами город-футляр со стенами до середины Полога. Архангельск - одна из трёх рыбных житниц страны, доступных на сегодняшний день. Полис пыхтел и присвистывал. Его Стену поддерживали могучие контрфорсы, похожие на выступившие рёбра.

Там же, у берегов Северной Двины, покоилась на якорях маленькая атомная станция - "Академик Жорес Алфёров". Для подстраховки. Да что там: чтобы давать тепло, электричество и пресную воду отдалённому полису. Её даже было видно с плато - не очень красивую прямоугольную тушку с острым носом, похожую на помесь маленького элеватора и скромного речного пароходика. Заветная цель бравого Мурьеты.

И кровавая задача полоумного Нахимова.

Путешествие заняло более двух недель.

Жить или умереть

В каюте металась паника. Пахло медикаментами и дружным потом многочисленных тел. Судовой медик священнодействовал над телом Нахимова.

Сначала он сказал, что Адмирал безнадёжен, и огромное чудо, что он еще дышит. Потом засомневался, держа свою руку в контакте с пульсом умирающего, а другой рукой ощупывая неведомые точки на теле сражённого флотоводца.

"Когда ж он наконец сдохнет" - устало думал Шац.

Скорее всего, старпом мыслил так же, потому что взгляд его сделался риэлторским, будто он экстренно продавал безнадёжную квартиру с меблировкой, - что тут можно переставить, а что попросту выкинуть, чтобы ценник вырос хотя бы ещё чуть-чуть?

Что они в связи со смертью Нахимова будут докладывать непреклонному Мурьете, они еще не придумали, но хором в их головах звучали неясные голоса про... нет, не самоубийство, это слишком подозрительно. Может, адмирал просто выпал за борт из своей наблюдательной люльки? Может, вызвал кого на дуэль? Стрелочника мы найдём, это раз плюнуть, даже должным образом его замотивируем. Так, теплее: Нахимов вызвал кого-то на дуэль, и этот кто-то его уконтрапупил. А может, адмирал подавился гнилой булочкой, которые так любит? Точно! Отравился, а окружающие не успели или не сумели его откачать.

Окружающих найдём. Найдём и сподвигнем на верные показания.

Словом, предстояло много умственной работы, чтобы подготовить правдоподобную версию для придирчивого капитана, который строго-настрого повелел сохранить Нахимову жизнь до конца предприятия.

Меж тем, доктор, верный своему врачебному долгу, вгрызался в лицо сухопутного флотоводца, покрытое ошмётками и сукровицей.

В нескольких километрах к юго-востоку сиял огоньками уличных фонарей торжественный гроб Архангельска, ничуть не похожий, но вместе с тем и похожий на рождественский городок в стеклянной колбе, который если потрясти, разражается праздничным снегопадом.

Доктор очистил лицо Нахимова от крови, сукровицы и пороховых ожогов проспиртованной марлей.

- Он жив, - потрясённо сказал присутствующий в каюте Шац, - Этот сукин сын никак не хочет умирать.

Все повернулись на него, все пятнадцать зевак.

- Поразительно, - молвил деятельный доктор, - Выстрел не задел мозг. Он просто отстрелил себе кусок языка, зубы и частично мышцы челюсти. В итоге пуля выбила ему правый глаз. Но это он так себя? Или кто-то помог?

Доктор окинул тяжёлым взглядом зевак, и часть из них предпочли исчезнуть. Доктор сделал поправку на шок и всеобщую ненависть к командиру:

- Короче говоря, адмирал... Адмирал...

Толпа напряглась.

- Адмирал будет жить. Если мы сейчас проведём две-три не очень сложные операции.

Старпом вспомнил про унизительное посвящение в подводники, в результате которого потерял зуб. Про массовые убийства адмирала. Про его высокородное хамство. Про тухлую вонь. Хотя зачем вспоминать - адмирал вонял и сейчас, жалкий и беспомощный - на импровизированном операционном столе. Вспомнил про его безумие, наконец. И одновременно - про железное указание Мурьеты: наблюдать, терпеть, позволять действовать. Наверняка подразумевалось, что адмирал при всём при этом должен оставаться в живых.

Шац вспомнил, что его подчиненные уже открыто ропщут, что он сам висит на двух разных крючках. Что он боится одновременно и категоричного Мурьеты и непонятного куратора из "Госатома". Что впереди - повышение и карьера в ОктоМоскве. Если, конечно, поход завершится успехом. Это значит, что истекающий кровью и протяжно стонущий безумец должен остаться в живых.

- Проводите все необходимые операции, - хором сказали старпом и Шац, - Мы обеспечим всё, что нужно.

***

- Мезавсы, - прохрипел Нахимов, великий Адмирал, да, это имя, пусть и необычное. Адмирал! Так меня зовут. - Вы хофеви увить веня!

Так он встретил, вернувшись из-за грани, своих спасителей. Лица было не видно, только безумный глаз сверкал между бинтами.

- У веня дево вевикой восувавсвеной важвости! - чеканил он, будучи уже надёжно связанным. Всё время вплоть до переговоров с властями Архангельска и экспроприации "Академика Жореса Алфёрова" безумец именно так и провёл - обездвиженный, в любимом "вороньем гнезде".

Но они скрупулезно выполняли его указания! Поразительно!

Но факт.

Встреча с Архангельскполисом

Архангельск заметил приближающуюся громадину "Непотопляемого", немыслимый экипаж уже вырулил на трассу "М-8 Холмогоры". Тройка громадных "белазов" со звоном расшвыривала по сторонам или давила пятитонными колёсами редкие мобили, застывшие на полосах. Они лопались как жуки.

Головной свет - двадцать четыре пронзительных прожектора - резал тьму резко, как швея выкройки.

Из шлюзов Архангельска поднялись разведывательные дроны. Ещё бы - важный оплот Многополиса РКГ, Российской Конфедерации Гардарики, этот полис был снабжён всем необходимым. "Непотопляемый" продолжал следовать неминуемо, как фатум, а на радиовызовы отвечал, что везёт гуманитарную помощь.

Какую нафиг гуманитарную помощь? Архангельск, как новая рыбная столица, соединённая с ОктоМосквой персональной хордой, ни в какой помощи не нуждался. Иначе говоря, город вёл довольно зажиточную жизнь.

Но ОктоМосква на судорожные звонки Архангельска почему-то не отвечала, хоть полис и бомбардировал столицу непрерывными запросами - по всем доступным каналам и частотам.

Ноль. Молчит эфир, как северное сияние, которое здесь нередкий гость.

Как Нахимов взял Архангельск?

Знают он, Мурьета и... Патриарх.

***

- Я вас слушаю, Алексей Александрович Ноев.

- К Архангельску подошла колонна из трёх "Белазов" с громадной колесной платформой на буксире. Они ведут себя как хозяева. Боюсь, возможна осада. Вероятны боевые столкновения и жертвы. Подтвердите озвученную вами ранее директиву. Иначе мне придется поднять боевую тревогу.

- Не сомневаюсь, что вы их уничтожите, вице-адмирал. Намажете как масло на бутерброд, - ответил лысый собеседник в голорамке и тяжело вздохнул, - Я подтверждают директиву. Повторяю. Препятствий не чинить. Дать завладеть станцией "Академик Жорес Алфёров". И помните, что новому правительству понадобится новый великий Арбитр обороны - толковый, решительный и с боевым опытом. Вы меня понимаете?

- Так точно. Принято, - тяжёлым голосом подтвердил Ноев. Но в животе защекотались робкие бабочки предвкушения. Вице-адмирал машинально отдал честь уже погасшему голоэкрану.

***

К небу вздымались бесконечные изломанные руки портовых кранов - разноцветных раскоряк, твердо стоящих ногами-колесами на рельсах причала. Их стропы и фермы обреченно стонали на ветру - истосковавшиеся по работе, местами ржавые. Щерились разбитыми окнами кирпичные пакгаузы. Впрочем, заброшены были явно не все из них. Плескалась ленивая северная вода в изъеденную ржавыми разводами стену набережной.

Вокруг было тихо. Только ветер пел свою северную песню.

Повторимся для драматизма. Трио "Белазов" остановилось, зашипев и застонав пневматической системой. Эхо разгулялось, отражаясь от стен полумертвых пакгаузов.

У набережной застыл в тёмной холодной воде "Академик Жорес Алфёров" - действующий образец третьего поколения передвижных атомных станций. Эта ПАТЭС была в несколько раз меньше прародителя, "Академика Ломоносова". В новой реальности мощные двухреакторные мобильные станции оказались невостребованными. Кроме того, дешёвая энергия понадобилась и объектам, к которым не приблизиться по воде. И новый проект привели в соответствие с требованиями времени. То есть помимо плавучести снабдили заодно сухопутным гусеничным шасси.

Сверху станция напоминала причудливо размеченный белыми линиями теннисный корт - сочного зелёного цвета.

Фокус-группа

Повинуясь приказу заиндевевшего безумца Нахимова, титанический прицеп стряхнул с себя десяток багги - тех самых, с вертолётными фонарями вместо кабин. Жужжащие машинки прыснули по сторонам - на разведку городского периметра.

На всякий случай.

Экипаж Компостера и Целлофана устремился по бывшим городским улицам на запад, как и приказано - вдоль высокой стены полиса.

- Только не надо опять о бабах, - взмолился Целлофан. Толстая морда под щит-маской, как всегда, лоснилась потной плёнкой.

Компостер его не слушал:

- Я учился курсе, кажется, на четвёртом. Только что расстался с бывшей. И вот меня взяла в оборот некая женщина, лет на пять старше. В студенческом возрасте это целая эпоха, а не банальная разница в возрасте.

- Компостер, ты задолбал!

- Мне тогда было пофиг, но она была дочкой какого-то влиятельного чела - то ли чиновника, то ли бизнесмена. Пару раз в неделю мы с ней прогуливались по центральному проспекту. Я нёс какую-то филологическую заумь. И обоим было хорошо.

- Ком, мы вообще-то на разведке. Крути баранку и не отвлекайся.

- Но вот беда: нам совершенно негде было уединиться. И вот однажды я предложил поехать ко мне на дачу. А была поздняя осень. Холодрыга, короче.

Багги миновал заброшенный, похоже, ещё до инкапсуляции двухэтажный деревянный дом. Окна были забиты фанерками с потемневшими от времени объявлениями, которые предлагали массаж, деньги и репетиторов. Стена разрубала несчастное сооружение пополам, и было настоящим чудом, что хибара ещё не рухнула.

- И вот мы, два молодых остолопа едем на отцовской "калине" за полсотни километров от города, чтобы потрахаться.

- Ком, это невыносимо. Ты старый озабоченный извращенец!

Цел раскрыл свою походную сумку и принялся шарить по "отделению с привидениями" - так он называл карман, где хранил наркотики.

- Я с трудом разобрался, какие заслонки нужно открыть, а какие закрыть, после чего растопил печку. Не помню, как она на меня глядела, но почему-то кажется, что с восхищением. Представляешь - дочка воротилы смотрела на меня - нищеброда с ветром в голове - с восхищением!

Багги клацнул подвеской, преодолев на скорости бордюр. Цел клацнул зубами с "Нафталинным Джо" под языком (запасы "Матрёшки Сью" исчерпались).

Позади остался ещё один почерневший деревянный дом с ржавым угловым фронтоном на двускатной крыше. Дорога представляла собой снежно-грязную кашу. Багги принялся козлить. Они продолжали двигаться вдоль стены по улице с почерневшими образчиками деревянного зодчества.

- Я не помню, о чём мы говорили, что делали и что ели. Помню только, что было промозгло. В результате мы оказались в кровати под сырыми простынями, но два голых разгорячённых тела быстро выровняли климатический дисбаланс.

Цел уже не понимал половины слов, но это было неважно, потому что "Нафталинный Джо" подействовал. И пока Ком рокотал про свои сексуальные подвиги, выпячивая потную лошадиную губу, толстый штурман озирался вокруг. Старые деревянные дома превратились то ли в землянки, то ли в курганы, то ли в глинобитные избы. Брошенные мобили обернулись телегами и колясками на резиновом ходу. Обесточенные фонари стали то ли виселицами, то ли корабельными мачтами с обвисшими парусами. "Джо" неистовствовал, превращая современность в забытое прошлое. Цел посмотрел на компаньона. Тот предстал авиатором двадцатых годов - в шлеме с очками-консервами, белом шарфе и в куртке из грубой кожи. Цела трясло от того, что великая связь времён решила открыть перед ним своё истинное лицо. Вечно потного толстяка переполняло вдохновение.

- Я отвёз её обратно и только на следующий день обнаружил в кармане косухи записку: "Котик! Это было волшебство!" Представляешь, старый толстяк? Волшебство.

Цел неистово кивал. Да, оно самое!

В этот момент багги со скрежетом изношенных колодок остановился, клюнув носом. Цел, не сводивший глаз с напарника, который теперь был центурионом с алой метёлкой-ирокезом на шлеме, треснулся ухом о торпедо. Пошла кровь.

- Что это? Посмотри!

У Стены сгрудились люди - десятка два, не меньше. Они были в выцветших костюмах биозащиты и кислородных масках. Но не все. Несколько стариков, которые суетились вокруг четвёрки стонущих тел, были без всяких средств защиты, хоть и одеты по сезону.

- Диспетчер, приём. Это экипаж сорок девять. Наблюдаем группу гражданских у Стены. Координаты... мнэ... эээ, - Компостер изъял рацию у неадекватного компаньона и назвал координаты.

- Принято. Соблюдайте осторожность. Это может быть ловушка, - отозвался диспетчер, одутловатый добродушный человечек, которого все любили, - Как меня слышно?

Машина остановилась метрах в двадцати от людей и продолжила тарахтеть на холостом ходу. От обнажённого двигателя шёл пар.

- Мы всё делаем, как вы велели, - зачастил тощий сутулый старик в зипуне, - Мы совершенно не заслужили внеплановую проверку. Но если нужно, фокус-группа номер восемнадцать готова к глубинному интервью.

Цел, у которого кружилась голова, остался в багги.

Вместо города пытливый Джо показал ему древний монастырь, вокруг которого как на ускоренной перемотке или в стратегической компьютерной игре стал возникать старорусский город - постройка за постройкой, сооружение за сооружением. Деревянный город на глазах каменел.

Пока Цел изучал экспресс-курс истории, Компостер вылез из багги, не заглушив двигатель, и приблизился к странному сборищу у стены:

- Что здесь происходит? Почему вы не внутри?

- Так вы не из полиса? - в голосе старика послышалось облегчение, - Тогда откуда?

- Почему вы снаружи? Без средств индивидуальной защиты?

- Мы, кхе, фокус-группа. Передовой отряд. Может, вирус ушёл. А если нет, то как именно он мутировал? Всё это интересно властям прекрасного Архангельска. Вот мы по мере скромных сил и даём ответы на эти вопросы.

- Что?

- А что им ещё делать с преступниками? Содержать за счёт казны? Нет, власти чудесного Архангельска отличаются прагматизмом.

- Вы - преступники?

- Ага. Вот его изгнали за мелкое воровство. Этого - за попытку несанкционированной рекламы. Её - за роды сверх установленной квоты. А меня... меня просто за старость. Здесь такое практикуется. И весьма разумно, на мой взгляд.

Компостер на секунду закрыл лицо ладонью. Глубоко вдохнул. Выдохнул. А потом спросил:

- Но при чём здесь фокус-группа, глубинное интервью и прочий, блять, маркетинг?

- У нас Первый магистр бывший маркетолог, - подала голос женщина в маске и пуховом платке. На руках - закутанный младенец, тоже в маске, похожий на сектоида Персонаж компьютерной игры UFO: Enemy Unknown, 1994 г.. Видимо, именно эта женщина родила вне квоты, - А маркетологи сейчас не сильно нужны. Вот - упражняется, чтобы не забыть азы профессии. Ублюдок.

Цел стонал. Его тошнило. Неуёмный Джо проник, наверное, уже в рептилоидный мозг несчастного наркомана, потому что у призрачной теперь стены пяток велоцирапторов наскакивал на пёстрого пернатого сципионикса Динозавр, обитавший в раннем меловом периоде, примерно 113 миллионов лет назад. Предположительно был ростом около двух метров, а его тело покрывали примитивные перья.. Остальные динозавры ладили костерок, поправляли штопаный-перештопанный тент навеса, ели из ржавых мисочек или просто беседовали.

- Всё не так плохо, - сказал старик, косясь на окошко в стене, расположенное на высоте трёх метров, - Еду нам сбрасывают сверху. Воду вытапливаем из снежка. Посидим тут недельку. Кто выживет - на карантин. А потом в лабораторный блок. Вдруг у кого иммунитет образовался? Первый магистр называет это исследованием рынка. Анализ МакКинси, кажется. Так что всё не так плохо.

- Ага, щаз. Неплохо. Мы ведь не единственная фокус-группа, - едко сказала женщина, - Каждые два километра - такие же "преступники". Магистр говорит - для репрезентативной выборки. Чтобы ве-ри-фи-ци-ро-вать результаты. Только чушь это всё. Неделю ещё никто не продержался. Мы вот второй день на воле. Четверо уже заболели.

- Слабаки! - проскрипел старик, - У меня вот никаких симптомов.

Целлофана немного отпустило, и он, кряхтя, выбрался наружу. Группа людей о чём-то горячо спорила с Компостером. Толстяк приблизился. При виде его фокус-группа опасливо сгрудилась, а женщина с младенцем спряталась за спины.

- Их выгнали на погибель, - закричал Компостер, - Эти нелюди отправили несчастных на верную смерть.

- Тише, - зашептал старик, косясь на окошко, - Вы навлечёте на нас беду. Пожалуйста, уходите. Нам осталось потерпеть всего пять дней.

- Мы вернёмся, - пообещал Компостер, - У нас в нескольких километрах отсюда целый караван. Мы за вами вернёмся.

Произнеся это, он вспомнил о Мурьете, про которого говорили, что он привечает всех здоровых людей. И тут же вспомнил о Нахимове, который уничтожал всех встречных чужаков.

- Пойдём, Цел. Расскажем о выродках из города. Может быть, кого-то из этих людей удастся спасти.

- Тихо, Ком, не психуй. Мы всё порешаем.

Но они не дошли до тарахтящего багги. Со Стены пролаяла очередь. Целу ожгло плечо, ничего серьёзного, а вот взволнованному Компостеру дважды прилетело в спину, и бывший доцент свалился лицом в грязную лужу, едва схватившуюся корочкой льда. Вторая пуля выпустила ему кишки.

Изгнанники, скуля, вжались в стену. Кто-то крестился, кто-то зажал рот ладонями.

Цел сумел утащить Компостера с линии огня, и теперь тот тяжело дышал за углом чёрного деревянного дома с табличками: "Лечение алкоголизма за семь дней" и "Дешёвые займы. Приходите за деньгами". Грязь на лице мешалась с кровью изо рта.

Целлофан склонился над раненым товарищем. Он запихал ему сизые сардельки кишок обратно, а потом зажал обе отвратительные раны, которые хлюпали и парили на морозце.

- И знаешь, чем это всё закончилось? - хрипел иссиня-белый Компостер.

- Заткнись. Сейчас вызову подмогу. Только молчи и не теряй сознание.

Толстяк охлопал пояс. Рация осталась в багги.

Бывший доцент дышал хрипло и неровно.

- Моя бывшая... Она раззвонила всему факультету, что я... что я говорил про богатую дочку, которая "это было волшебно"... говорил, что она лошадь... и что мне смешно на неё смотреть... и что спал я с ней из зоологического интереса... Представляешь, какая ерунда?... И что... самое... интересное... она... в этот бред... повери...

Выдоха за судорожным вдохом не последовало.

Целлофан убрал руки и замер в положении сидя. Глаза защипало. Внутри поднималась ненависть. Даже не закрыв глаза приятелю, толстяк рванулся к багги, который продолжал умиротворённо тарахтеть на холостом ходу.

Вскочил в кресло пулемётчика. Проверил ленту. Развернул гнездо.

В навершие архангельской стены ударились первые пули.

Целлофан, у которого текло из всех дырок на лице, буравил бесконечной очередью вершину ненавистной стены. Эхо разносило грохот во все стороны.

От стены откалывалась бесконечная крошка, которая обречённо летела вниз.

Так продолжалось, пока не закончилась лента. Дымил обжигающий ствол. После адского грохота наступила тишина.

И в этот момент непонятно откуда, но явно со стороны проклятого города, прилетел заряд ручного гранатомёта.

Никакую подмогу товарищи не вызвали.

Некому уже было её вызывать.

Шац в "Алфёрове"

Старпом попросил минуту, степенным шагом прошёл на "Трилаз", где отдал все необходимые распоряжения и убедился, что бдительность личного состава не пошатнулась.

Акватория Северной Двины специально для "Академика Жореса Алфёрова" была ограничена. Периметр вокруг станции представлял собой прямоугольник платформ, стоящих на множестве ржавых труб-колонн - с подъездными дорогами и необходимой инфраструктурой. Таким образом, "Академик" словно плескался в бассейне-лягушатнике, отделённом от основной акватории.

Пиликнуло. Старпом и Шац одновременно посмотрели на голодисплеи: "Развлекаетесь? Ну-ну. Не ограничивайте себя". Писал связанный Нахимов. Делегация поднялась по трапу на борт "Жореса Алфёрова" и замерла перед стальной клёпаной дверью.

- Слышь, интеллигенция, - гаркнул старпом и бойцы сопровождения в биоратниках заржали, - Не ссы. Выходи по одному знакомиться.

Шац укоризненно посмотрел на мужлана, жестом попросил его заткнуться и зачастил в мегафон надтреснутым интеллигентным голосом:

- Уважаемые коллеги! Говорит Шац Григорий Александрович, полномочный представитель "Госатома". Я возглавляю инспекторскую экспедицию. Откройте, пожалуйста, дверь.

Завывания промозглого ветра были ему ответом.

Но через пару минут послышалось металлическое лязганье и в приоткрытую дверь выглянула седовласая голова в герметичной маске.

- Аааа?

- Ждите здесь, - распорядился Шац. Он подобрался. Фигура налилась уверенностью и властью. Он похлопал коллегу по плечу, и оба скрылись в недрах "Алфёрова".

Старпом пожал плечами и скомандовал вольно. Бойцы не заставили себя упрашивать. Гурт переместился с причала на берег, где уселся на корточки, закурил и принялся травить байки, хвастаться и вспоминать былые подвиги.

Старпом остался стоять, бросая тревожные взгляды на далёкую стену Архангельска. Ему показалось, или где-то на западе протрещала пулемётная очередь?

Он тут же забыл о Шаце, которому внутри устроили торжественную экскурсию, показали, что где располагается и даже отвели в чистую зону, в реакторную. Охрана станции двигалась следом - в молчании и напряжении. Попутно Григорию Александровичу озвучили подробную техническую справку по объекту и поведали, что аналогичные ПАТЭС скоро пригонят ко всем крупным полисам Указ Семиглавья ОктоМосквы No1947 от 1 января 2049 г. Одна из трёх уцелевших рыболовецких житниц многополиса РК(Г), Архангельск с 01.06.2049 стал участником пилотного проекта., чтобы снизить риски от возможной нестабильности других источников электрогенерации. Что станции этого проекта - уникальные амфибии, которые могут передвигаться морскими путями и двигаться по суше благодаря мощному гусеничному шасси. Советский задел, присвистывал вставной челюстью старичок-провожатый, и сопровождающие солидно кивали головами. Да, "Алфёров" тоже амфибия. Но сейчас не на ходу - демонтировали всё лишнее для лучшей плавучести. Нет, гусеничные траки пока не сняли, но собираются. А чем обязаны инспекции?

Шац с минуту наслаждался вытянувшимися лицами местных коллег после того, как сообщил, что "Алфёрова" приказано передислоцировать. Не расстраивайтесь, коллеги. Лучшие из вас останутся в экипаже и отправятся на новое место вместе со станцией. Только надо бы её для начала извлечь из воды. И не вздумайте гасить реактор.

- Эээм, а вас не затруднит показать... эээм... официальную бумагу?

- Какую бумагу? Вам разве не телефонировали?

- Эээм, да, что-то такое припоминаю.

- Разве не велели держать операцию в тайне от правительства Архангельска?

- Эээм, да.

- Тогда за работу. Начинайте подготовку объекта к транспортировке.

"Совевшенно мивные намевения"

- Назовите себя. Вы действительно привезли гуманитарную помощь?

- Так точно, - каркнул в "вороньем гнезде" связанный Нахимов. У него зуб на зуб не попадал. Учитывая, что зубов у Адмирала оставалось мало, реплика выдалась невнятной. Зато оглушительной. Это вам не в рупор кричать - громкоговорители "Трилаза" ладил лично максималист-перфекционист Стартехник, - Я Адмивал Нахимов. А это мой вевный сухопутный фвот.

- Выгружайтесь у шлюза. Лишних движений не совершайте.

- Вас не назовёшь гостепвиимными.

- Так и будет до выяснения.

- Значит, не покажетесь?

- А вдруг вы бандиты?

- Кто - мы? Я вот вообще связанный сижу.

Голос полиса задумался, переваривая услышанное:

- Ладно. Ждите. Но без глупостей.

Нахимов поёрзал, занимая более удобное положение. Тело затекло и замёрзло, и помрачённые мозги мурьетовского военачальника временно стали на место. Он осведомился по внутренней связи:

- Что у нас из летучек самое гвузоподъёмное?

- "Альдебаран", адмирал.

- Сколько бевёт?

- Семь с половиной тонн.

- Мавовато. Ладно, авось потянет. Поднимайте. Пвицепите к нему гантельку. Которая в прицепе. Чёвт, как она там называется...

- ТУК-135, адмирал.

- Ага, тук. Что за дувацкое название... Ох уж эти штатские. Вадно. Тут так тук. Выповняйте.

Нахимова обуяла жажда деятельности и непреодолимое желание очутиться в гуще событий. Он снова заёрзал на неудобном креслице "вороньего гнезда". Путы были сработаны на совесть. Взлетел с бочкой "Альдебаран" - огромный дрон. Машине было тяжело. Она с трудом набирала высоту.

Из города-футляра выдвинулась вереница из нескольких танков, БТР и бронированных "Тигров". Вернувшиеся к этому моменту Старпом и Шац встревоженно переглянулись.

Колонна, поскрипывая редким снегом, остановилась.

Из головного "Тигра", хрустнув дверцей, выбрались трое. Двое были в стандартных синих костюмах биозащиты. А вот лидер явно выделялся. Он был целиком закован в экзодоспех: полированный, серебристый, футуристический. Словно персонаж "Фолаута", сошедший с экрана. Троица подошла к старпому и Шацу, ошибочно выделив последнего как руководителя:

- С кем я говорил? Это вы?

- Упаси боже, - перекрестился атомщик, - За адмиралом уже послали. Сейчас только развяжут.

- Я думал, это дурацкая шутка, - пробурчал полированный.

К "вороньему гнезду" Адмирала Нахимова подбежали двое запыхавшихся бойцов - посланники старпома и Шаца, которому уже совсем не хотелось, чтобы командир насмерть замёрз в своём логове. Посланникам велели развязать безумного командира. С задачей они справились за минуту шестнадцать секунд.

Адмирал Нахимов, пошатываясь от возбуждения и онемения членов, спустился с борта центрального "Белаза". Его распирала гордость. Он почти выполнил поручение государственной важности.

В щит-маске, покрытой разводами, фуражке с мотоциклетным зеркальцем заднего вида, в засаленном и откровенно грязном, а главное, невыразимо вонючем мундире. Поверх всего этого Адмирал был облачён в грязную песцовую шубу и унты. Победитель. Триумфатор. Он был само спокойствие, только потирал руки в пожелтевших, но когда-то белых кожаных перчатках - то ли от осознания близкой победы, то ли разминая.

- Ховодно у вас что-то, - обратился Нахимов к встречающим, - А ведь даже октябвь не закончился.

- Аномальная температура. Самое низкое значение с тысячи девятьсот двадцать восьмого года, - начал синий, но под взглядом полированного осёкся.

- Кто вы такие? - механическим голосом спросил серебристый. - Ещё раз: чего вам тут надо? В гуманитарную помощь я не верю. У ОктоМосквы снега зимой не допросишься.

Адмирал повернулся к нему. Лицо за щит-маской было расслабленно-хищным:

- Даа, шутка не пвошла. Ну и ладно. Кто мы? Комитет спасения земви. А что нам нужно? Мне нужен квюч от говода, отвитый из зовота. Да. Размевом с чевовеческий вост. Не меньше.

Серебристый недоумённо искрил на солнце. Он не нашелся, что ответить.

- Шутка, - подмигнул ему Нахимов.

В разговор вступил второй архангелец - в синем костюме биозащиты.

- Объяснитесь! Вы находитесь на территории влияния свободного полиса Архангельск! Вы хоть понимаете, что совсем недалеко расквартирован Северный флот РК Гардарики. Если у вас недобрые намерения, он будет моментально поднят по тревоге. Вас попросту уничтожат. Сотрут с лица земли.

- О, намевения у нас самые добвые, - осклабился Нахимов, - Мы сейчас по-добвому подгоним туда свою телегу, - он показал рукой сначала на прицеп "Трилаза", потом - на "лягушатник" с "Академиком Жоресом Алфёровым". - А потом погвузим на неё вашу добвую станцию. Максимально добво и нежно вытащим её из воды. И уедем восвояси, добво помахав вам на пвощание бевым пваточком.

- Что? Вы в своем уме? Эта станция - объект конфедерального значения. Вы сошли с ума!

- Это точно, - пробормотал Шац, косясь на Адмирала.

- Вы правы, - сказал старпом, - Но всё произойдёт именно так, как было сказано нашим руководителем. Можете остаться и посмотреть.

- Если не будете совершать гвупости и пвепятствовать нам, то, сковее всего, останетесь в живых, - добавил Нахимов с мечтательным выражением лица.

- Звоните Ноеву, - распорядился серебристый, - Этих сумасшедших необходимо проучить!

Третий, тоже в синем биокостюме, извлек из кармана голофон, набрал номер и отошёл. Почему-то все отходят, делая звонок. Даже если звонят по просьбе окружающих. Даже если для общего блага.

Прошла минута. Все ждали. Архангельцы с затаённым предвкушением возмездия. Пришельцы - с равнодушием. Серебрились в солнечном воздухе редкие снежинки. Пахло сдержанной в порывах северной водой.

Вернулся синий, с голофоном в трясущейся руке. В его глазах плескался ужас:

- Ноев отказался поднимать по тревоге Северный флот. Сказал, что если нам знакомо благоразумие, мы должны смириться. Слышите - смириться и не сопротивляться неизбежному.

- Но как такое возможно? Почему?

- Ещё он сказал, что если мы будем неблагоразумны... Если мы будем неблагоразумны, он осуществит... Осуществит силами вверенного ему флота... принуждение к миру.

- Он атакует НАС?

- Что? Он сошел с ума!

- Это предательство.

- Еще он сказал, что станция будет передислоцирована не просто так. А по по распоряжению из ОктоМосквы.

- А как же мы? Откуда мы возьмём энергию? Три из четырёх энергоблоков Кольской станции на ремонте. Именно поэтому нам прислали ПАТЭС.

Синий с телефоном только обреченно развёл руки.

- Это не вариант, - отрезал полированный. - Станцию мы вам не отдадим.

- Тогда нам пвидётся взять вас в заложники.

- Да хоть в убейте. В ответ ваш дурацкий караван расстреляют турели. А с Ноевым мы как-нибудь договоримся. Он не поднимет руку на мирный полис.

- Этого я и боялся, - пробурчал старпом, - Никогда и ничего не идёт по плану.

- Адмирал, - подсказал Шац, - А что это за штука висит над полисом?

Нахимов задрал голову, как будто он тут вообще ни при чём. Присвистнул. Вслед за ним вверх посмотрели полированный и оба синих. Вояки у "тигров" тоже вылупились в небо.

Ближайшая турель недобро смотрела на сгрудившихся переговорщиков. Вот только покрошить в капусту наглых визитёров, не задев своих, вряд ли получится.

Нахимов протянул руку. В неё легла рация:

- Эй, "Непотопляемый!" Есть кто живой? Что там прилипло к нашей птичке? Пусть отряхнётся.

Жёлтая гантель отделилась от "Альдебарана". Беспилотник, освободившись от избыточного груза, аж подпрыгнул. А десятитонная железяка рухнула прямо на центральную площадь Архангельска.

- А ведь я предупвеждал, пвосил по-хорошему. Зато тепевь не нужны ни заложники, ни лишняя кровь.

- Что это? - в один голос спросили полированный и оба синих.

- Возвращайтесь в полис, - мягко сказал Шац, - Поверьте старому атомщику, там ваше мудрое руководство сейчас гораздо нужнее, чем здесь.

- Точно, - подтвердил старпом, - А про ПАТЭС забудьте. Легко пришло, легко ушло. Это нормально.

- Видите, как здовово всё повучилось, - потёр руки Нахимов. - Здовово и свавненько. А фтобы напомнить, что намевения у нас самые мивные и васстаться, наконец, двузьями, сдеваю-ка я вот что.

Он офицерским шагом подошёл к старпому, извлёк из его кобуры пистолет. Потом приблизился к синему с телефоном, улыбнулся ему, как добрый дядюшка, приставил ему к виску пистолет и нажал спусковой крючок.

Бахнуло в кромешной тишине знатно. Будто художник, рисующий черно-белый комикс, поставил на рисунке случайную красную кляксу.

Собственно, так же всё это и выглядело. Синий обмяк.

- Вот видите? - спросил Нахимов, - У нас совевшенно мивные намевения. Так что советую не испытывать наше безгваничное тевпение. Возвращайтесь, право слово. Нечего вам тут делать.

Все потрясённо молчали.

Старпом достал рацию и гаркнул по общекомандному каналу:

- Чего ждём, бойцы? Хватит плевать в потолок. Вылезаем наружу. Начинаем работу.

Уцелевшие парламентёры, пятясь, исчезли в "тиграх", и колонна поспешно отступила под стены полиса - спасать Архангельск от радиоактивного заражения. Правда, пока что они этого не знали.

А синий остался на асфальте в луже крови. Разбитый голофон лежал в метре от него.

"Только мятущийся и скорбный ум способен справиться с безумной и самоубийственной задачей".

Гудбай, академик

Зеваки из числа мурьетиной гвардии аж присвистывали от напряжения и делали ставки - вытащит или не вытащит.

Тройка гигантских самосвалов сдюжила. Потом пришёл черёд портовых кранов. Их расположили на нескольких путях справа и слева от атомной амфибии - сколько поместилось. Получился лес железных рук. Задача предстояла нетривиальная - поднять на платформу вундервафлю, которая весит две тысячи тонн.

Двум крановщикам в составе нахимовской команды пришлось за считанные часы обучить азам работы с этими чудовищами три десятка бойцов.

Потом механики спустились на "палубу" "Академика Жореса Алфёрова". Где только можно они приварили к палубе могучие стальные кольца. Потом, матерясь от натуги, ватага рабочих протянула в кольца толстенные тросы и закрепила их. Другой конец витых стальных верёвок, естественно, достался многоруким портовым кранам.

Со скрипом приподняли стальную тушу, и "Трилаз" сдал назад, чтобы прицеп оказался точно под ней. Это только на словах звучит просто.

"Академика Жореса Алфёрова" грузили на шестидесятиколёсную платформу два дня.

Нахимов благостно взирал на происходящее, не вмешиваясь в процесс. Руководил погрузкой старпом, который сбился с ног и не заснул за всё время ни на секунду. От грандиозности происходящего кружилась голова. Старпому стало плевать на всю несправедливость и грязь, что они творили. Потому что они творили историю, а она никогда не бывает в белых одеждах. У старпома чесались кончики пальцев.

Шац вместе с командой атомщиков следил за тем, чтобы при погрузке не допустить атомной катастрофы. Мыслями он уже был на руководящей должности в ОктоМоскве. Судя по тому, что "Госатом" взирал на художества Мурьеты с ленивой благосклонностью, против экспроприации "Алфёрова" там не возражали. А значит, деятельность Шаца косвенно одобрялась.

Станцию грузили с матами, с потными, даже на лёгком морозце, подмышками, сбитыми руками и расширенными от ужаса зрачками.

Чудом удалось от немыслимой нагрузки не сковырнуть краны и не перевернуть мобильную электростанцию.

Чудом.

Архангельцы с тихим ужасом наблюдали за процессом, но стены полиса не покинула ни одна живая душа. Зато телевизионщики оказались на коне - устроили прямую трансляцию с дронов, которые кружили над местом событий. Нахимов велел коптеры не трогать.

Атомщики поседели, но реактор удалось не погасить - даже с переменой для станции среды обитания.

Стальная махина с легкомысленной "газонной" зеленью верхней палубы заняла заслуженное место в шестидесятиколёсной телеге-прицепе. "Трилаз" - запряжённые в тройку монументальные жёлтые самосвалы - дождался предначертанную ношу.

Рельсотрон, изъятый в НИИ чего-то там, подключили к источнику питания.

Команда занимает места в четвертинке круизной кормы, что покоится в кузове правого "Белаза".

Они уже готовы выдвинуться!

А вот для Архангельскполиса теперь явно наступят чёрные дни.

Счёт выставлен

Ночь была звёздная и пронзительная. Идеальное время платить по счетам. Старпом набрал нужный номер. У Мурьеты был усталый вид, но глаза горели решимостью. А вот привычной весёлости на лице не наблюдалось:

- Дело сделано, - коротко сказал старпом.

- Какой вы использовали сценарий?

- Тёмно-серый, - невесело улыбнулся подчинённый.

- Ладно.

- Что делать с Нахимовым?

- Предоставляю этот выбор тебе, - сказал Мурьета, - Мне он больше не нужен.

Старпом завершил вызов. Он был в своей каюте. Тьму нарушало только ночное освещение - мягкое, обволакивающее.

Старпом оделся потеплее, а сверху натянул костюм биозащиты и щит-маску. Потом задумался, меряя шагами каюту. Наконец, подошёл к столу и достал из верхнего ящика нож с матово-чёрным лезвием. Положил его в карман и покинул помещение.

Коридоры, лестницы и переходы тонули в сумраке. Гудели далёкие дизели "Трилаза". Автопоезд потряхивало на неровностях. На пути старпому никто не попался, кроме пары часовых, которые откровенно зевали. Увидев начальство, они вытянулись по фрунт. Старпом только кивнул в ответ.

Было прохладно, но не холодно.

Нахимов храпел, всё так же привязанный к креслу в своём "вороньем гнезде". Забинтованное лицо сумасшедшего, там, где видна была кожа, сияло призрачной бледностью. Под вйками уцелевшего глаза метался зрачок. Полубеззубый рот был приоткрыт, и с уголка стекала слюна. Над креслом, едва разгоняя ночную тьму, покачивался фонарь, из-за чего тени метались по лицу Нахимова - будто потревоженные бесы, которые его одолевали.

Да нет, уже давно одолели.

Вид жалкий, если не знать, какое это чудовище. Старпом приблизился, держа нож в руке. Странное дело, но злорадства он не чувствовал - только неприятный зуд от гадкого неоконченного дела.

Нахимов наворотил на десяток смертных казней. Это было создание, которое непонятно как носила земля. Он причинил массу зла всем, включая старпома. Но тот всё никак не решался привести приговор в исполнение.

На голове безумца торчала набекрень дурацкая засаленная фуражка с криво примотанным зеркальцем заднего вида. Эта несуразность почему-то тронула старпома.

Мужчина поймал себя на странной полублагодарности Нахимову. Никто в команде не решился бы отравить радиацией мирный полис - кроме него. А значит, им пришлось бы сражаться. Проливать кровь - свою и защитников города. И неизвестно ещё, чья бы взяла.

Благодарность заключалась в том, что Нахимов, сам того не зная, взял на себя самую гадкую, грязную и преступную часть похода. Тем самым избавив от этой участи остальных. Сохранив их руки относительно чистыми. Чёрт, возможно безумец спас десятки жизней!

Мужчина вздрогнул: так вот, что имел в виду Мурьета, когда говорил, что "только мятущийся и скорбный ум способен справиться с безумной и самоубийственной задачей!"

Старпом стоял над креслом, в котором беспокойно спал безумец. Он сжимал и разжимал кулак на шершавой рукояти ножа.

Нахимов заворочался, простонал что-то невнятное и вдруг открыл глаза. Они были голубые, почти детские:

- Мама? - сказал Нахимов.

Старпом присел перед чудовищем на колени.

- Мама. Мне приснився ствашный сон, - жалобно сказал Нахимов, - Мне приснилось, будто я убиваю вюдей. Но не хочу этого. Я пвосто запевт внутри себя, и какая-то внешняя сива всё девает за меня. Мама, мне ствашно.

Плюгавый человечек бредил. Его забинтованное лицо металось. Привязанные к подлокотникам руки била крупная дрожь.

- Спи, малыш, - прошептал старпом, - Это просто дурной сон. Закрой глаза и подумай о чём-нибудь хорошем.

- Можно я подумаю о том, как нам было ховошо, пока ты не умерва?

- Я тебе разрешаю. Закрывай глаза и засыпай.

Веки Нахимова медленно закрылись. Дыхание постепенно сделалось ровным, как у младенца. У старпома под лямкой щит-маски вспотело темя. Он сел на корточки, привалившись спиной к креслу Нахимова.

Услышав шаги, старпом обернулся. Рядом, на самой границе светового круга, который покачивался синхронно с движениями фонаря, стоял Шац. В руке у него был шприц.

- Дела, - сказал он.

- Дела, - согласился старпом.

- Полагаю, вы тоже беседовали с Мурьетой. И что он вам сказал?

- Сказал, прислушаться к внутренним ощущениям. Уверен, вы всё видели и слышали.

- Да, - Шац, тоже одетый в биозащитный костюм, только белый, уселся рядом по-турецки. Шприц он всё так же сжимал в кулаке. На иглу был надет колпачок. Шац посмотрел на орудие будущего убийства.

- Представляете. Я специально сходил к доктору. Попросил самый мучительный яд. Когда шёл сюда, в красках представлял, как он, - Шац кивнул в сторону спящего, - будет мучиться от боли, шипеть, стонать и дёргаться в путах.

- И?

- Сейчас я уже не уверен, что вообще смогу поставить укол.

- Вы же понимаете, мы обязаны это сделать. Таким как он нельзя оставаться в живых.

- Нет в мире человека, который понимал бы это лучше, - невесело усмехнулся Шац, потирая бок, простреленный Нахимовым несколько дней назад.

Старпом встал с хрустом в коленках:

- Давайте так. Вы сейчас вернётесь к доктору и возьмёте что-нибудь безболезненное. Смертельную дозу снотворного там... Ну, не знаю. А потом я сделаю укол.

Шац посмотрел на коллегу с благодарностью и исчез с мостика. Через десять минут, которые старпом потратил на то, чтобы облокотиться на перила, бездумно созерцая окружающую тьму, атомщик вернулся.

Стоя над приговорённым с новым шприцем, старпом чувствовал холодную решимость. Сомнений не было - вот так будет правильно.

Он закатил спящему рукав, снял крушечку с иглы, зачем-то выпустил воздух из шприца, так что на кончике иглы показалась капелька лекарства. После чего воткнул иглу в вену Нахимова и надавил на поршень.

Безумец снова открыл глаза. Они были подёрнуты дымкой:

- Спасибо, мама.

Через несколько минут он заснул, чтобы больше никогда не проснуться. Старпом и Шац не произнесли не одного слова и не обернулись. Они просто покинули "воронье гнездо".

***

Глава 6. Пора!

Полоса препятствий

Это произошло в те дни, когда в полутора тысячах километров к северо-западу экспедиция Нахимова уже грузила на монструозный прицеп "Академика Жореса Алфёрова". Когда самому адмиралу оставалось жить два дня.

- Абрамов, Авдеев, Буцкий, на старт. Валентинов, Вронский, Габибулин - приготовиться. Первая тройка! На старт! Внимание! Марш!

Трое бойцов рванулись вперёд по полосе препятствий. Они были в полном боевом облачении. Естественно, с тяжёлыми карабинами в руках. Серая броня "Биоратник-2" поражала воображение: на огнеупорном камуфляже переливались треугольники брони, собранные в гексагоны - на рукавах и поножах. Грудь и живот защищали три заходящих друга на друга пластины из матовых серых шестиугольников. Пластины поддерживал экзоскелет - чёрная рама, которая проходила через плечи вплоть до пояса. Ноги тоже получили поддерживающие шарнирные экзоскелеты, которые начинались от футуристических бронированных ботинок, а сверху соединялись на поясе. Воротник напоминал стальное жабо. К нему подвижно крепился мощный шар шлема с внушительным стеклянным забралом. На него изнутри проецировались данные об оперативно-тактической обстановке, а система жизнеобеспечения в реальном времени мониторила состояние здоровья и при необходимости вводила стимулятор или обезболивающее. Естественно, броня была неприступна для вирусов из внешней среды.

Вот такой вот многофункциональный скафандр, к слову, достаточно тяжёлый.

Мурьета настаивал, чтобы полосу препятствий бойцы сдавали в полном боевом облачении.

Во-первых, навык пригодится в реальном бою.

Во-вторых, капитану нравилось наблюдать за эксклюзивной экипировкой в движении - не зря же он приложил столько сил, чтобы её добыть.

Бойцы, которым только предстояло сдать экзамен, стояли неровной шеренгой вдоль полосы препятствий. Они кричали, махали руками, обсуждали бегущих и болели за ребят на сложном маршруте. Среди них мелькал Ежилец, который занимался любимым делом - то есть опять что-то вынюхивал. Оператор низовых коммунальных систем общался с людьми Мурьеты, хохотал, травил байки. Задавал вопросы.

Полоса препятствий представляла собой три параллельных маршрута с аналогичными снарядами - чтобы всё было по-честному.

Для перчинки в нескольких самых неудобных местах на полосе препятствий стояли штабели покрышек, которые ко всему прочему еще и были подожжены. Тяжёлый чёрный дым стлался по маршруту.

Первое же препятствие оставляло мало шансов человеку нетренированному. Попробовал бы он спрыгнуть в неосвещенный блиндаж, пройти его насквозь, а двигаться там приходилось очень сильно наклонившись - виной тому низкий потолок. На выходе ухватиться за край квадратного люка, ведущего на поверхность, подтянуться и покинуть негостеприимное помещение.

Далее шёл лабиринт из зелёных труб - проклятие для вестибулярного аппарата. Потом двуххметровая стена, на которую нужно было взбежать по наклонной доске. Стена переходила в конструкцию, которую вояки называют "разрушенный мост" - брус на столбах, который прерывается - это расстояние нужно преодолеть в прыжке. Следующим аттракционом выступала "сломанная лестница" - на череде столбов лежат четыре параллельных бруса, каждый следующий расположен выше предыдущего. Нужно было как горный козел допрыгнуть до самого высокого, а с него спуститься по приставленной железной лестнице. Далее шла "стена с проломами" - бетонная плита, лежащая на боку. В ней были две дыры - одна чтобы в неё проползти на брюхе. Вторую следовало преодолевать на корточках. Заканчивалось испытание "одиночным окопом". Бойцам нужно было занять позицию лёжа и из карабина поразить мишени на расстоянии пятидесяти метров.

Испытание Мурьета проводил ежемесячно, причём временной норматив каждый раз снижал - пусть и по чуть-чуть.

Солдаты полосу ненавидели - слишком уж много сил отнимали тренировки на ней.

Но вот в чём парадокс - пусть и ненавидели, но гордились собой, когда препятствия удавалось преодолеть за отведенное время.

- Почему вы не попытались воспользоваться моей беспомощностью? Почему не заставили ценного гипа выполнять ваши поручения? - спросил Олег. Мурьета милостиво разрешил ему присутствовать на испытании.

- Потому что я пятнадцать лет был в твоём положении - делал не то, что хочешь, а что прикажут, - ответил капитан, - Но я хотя бы уволиться мог, если всё достанет. Понимаешь, я не вижу в нечестной игре никакой красоты. Использовать гипа, это как играть в игру без правил, с оппонентами, которые их соблюдают. Так побеждать неинтересно.

- Но ведь это такой соблазн!

- Именно поэтому я не поддался искушению. Когда ты многие годы - наёмник, который убивает за деньги, очень сложно остаться человеком и не сделаться убийцей-психопатом. Чтобы этого избежать, нужно построить в себе нерушимый, как бастион, моральный кодекс. Многим не удаётся. А у меня получилось. И вот одно из моих железных правил. Не играть нечестно. Быть непредсказуемым, жестоким и коварным - это сколько хочешь. Пользоваться лазейками. Врать и блефовать. Да только в путь! Но в рамках системы правил. Нечестно играть нельзя. Ты - это неконвенционное оружие. Поэтому я не собираюсь тебя использовать.

Олег кивнул. Мурьета открылся ему с новой, неожиданной стороны. Ему было невдомёк, что капитан бессовестно врал. Он использовал гипов, да ещё как. Но только тех, которые примирились с собой. Которые приняли своё новое предназначение. В Каспере он этой гармонии не видел, сравнивая его про себя с куском плутония - который даже в состоянии покоя горячий и недовольный своей вынужденной целостностью.

Который ищет все возможности достичь критической массы и взорваться, уничтожая всё живое.

Олег посмотрел на соревнующихся бойцов.

Абрамову и Буцких было полегче. Мужики это были компактные, жилистые, а вот перекачанному здоровяку Авдееву приходилось тяжело.

Когда он с кряхтением выбирался из блиндажа, Абрамов уже заканчивал мотаться в лабиринте, а стремительный Буцкий - перепрыгивал через разрушенный мост. Вот только слишком разогнался, не смог вовремя остановиться и упал с бруса - с двухметровой, заметим, высоты. Если б успел сгруппироваться, всё бы обошлось. Но он не успел - падение стало для Буцких неприятным сюрпризом. Боец лежал на клочковатой вытопланной траве на боку и стонал. Наверное, что-то сломал при неловком приземлении.

- Дисквалификация и незачёт, - гаркнул ротный, который выступал на соревновании арбитром. Он был с секундомером и планшетом.

- Медиков сюда, - распорядился Мурьета, - Пусть осмотрят и скажут, что он там себе повредил.

- Да режь твою мать! - с досадой ударил себе кулаком в ладонь один из зрителей-бойцов. А потом сплюнул на землю. - Я на этого обормота недельную премию поставил и бабу. Смотреть надо, куда прёшь, Буцкий! Сволочь кривоногая!

- Да уж, слишком торопливый, - заметил ротный, - Всегда впереди себя бежит.

Неповоротливый Авдеев взбежал по доске на забор - туго, как паровоз в горку. Аналогию дополняли клубы покрышечного дыма, которые окутали атлета.

Абрамов тем временем расчётливо и грациозно прыгал по "обрушенной лестнице". Примерится и сиганёт, потом остановится, оценит расстояние - и снова прыгнет.

- Молодец, Абрамов, - оценивающе протянул ротный, - Ситуацию контролирует, шаги просчитывает. Надо присмотреться к парню поближе. Далеко пойдёт.

Авдеев перепрыгнул провал "разрушенного моста", дошёл до лестницы и, тяжело дыша, спустился по ней. Подбежал к разрушенной лестнице. Лицо его было красное. Винтовка на ремне издевательски шлёпала его по заднице, будто подгоняла.

Абрамов был уже почти на финишной прямой. Он припустил к стене с двумя проломами, упал на четыре кости, и ловко пополз по-пластунски. Потом вскочил и побежал к "одиночному окопу", больше похожему на плоский деревянный шезлонг.

Авдеев только спускался с "разрушенной лестницы" - по лесенке железной.

И тут с Абрамовым случился совсем уж позорный конфуз. В восьми метрах от "окопа" он банально подвернул ногу и свалился на задницу. А потом принялся тереть и баюкать выстрелившую болью конечность.

Авдеев неторопливо пролез в пролом, чуть в нём не застряв. Вылез на той стороне, отряхнулся, протрусил к "окопу", плюхнулся на него пузом и расстрелял в мишень весь боезапас - причём достаточно метко.

А потом тяжело поднялся на ноги, торжествующе оглядел публику и гаркнул:

- Тише едешь, дальше будешь!

И церемонно поклонился бойцам. Те одобрительно заорали, а потом начали скандировать: "Ав-де-ев! Ав-де-ев! Ав-де-ев!"

Тот всё продолжал кланяться почтенной публике.

Ротный посмотрел на секундомер, который держал в левой руке, разочарованно покачал головой и нарисовал на разграфлённом листе, прикрепленном к планшетке зажимом длинный минус в соответствующей графе. Заметил это только Мурьета, не спускавший с ротного глаз в ожидании вердикта.

Победитель Авдеев не уложился в отведённое нормативом время.

Меж тем, всеми уже забытый Абрамов нашёл в себе силы, дополз до "окопа", навалился на него, прицелился из карабина и расстрелял весь магазин.

Но то ли его отвлекала пульсирующая боль в щиколотке, то ли давило чувство позора, но большая часть пуль ушла в молоко.

Бойцы синхронно повернулись на звук выстрелов, не нашли ничего для себя интересного и продолжили чествовать Авдеева, который, как выяснилось, тоже проиграл. Только об этом ещё никто не знал.

Абрамов отшвырнул бесполезный карабин и беззвучно зарыдал в сгиб локтя.

Мурьета достал из кобуры пистолет и жахнул в небо.

Воцарилась гробовая тишина.

- Бойцы! - гаркнул Мурьета, - Посмотрел я на ваше выступление и имею что сказать. Я разочарован. Очень разочарован. Один только сейчас открыл для себя забавную штуку - инерцию, второй будто за пивом бегал догнаться, а третий вообще неспособен добраться из пункта А в пункт Б, не сломав попутно себе шею. С такими сонными индюшками я должен победить в сложном и рискованном походе? Если все остальные такие же ловкие, умелые и свирепые бойцы, как эта троица, то из меня военачальник как из говна пуля. И мне остаётся разве что застрелиться от позора. Смотрите, как надо проходить этот маршрут. А потом очень сильно постарайтесь не опозориться. Иначе я прикрою нахрен эту унылую богадельню.

Капитан выхватил у ближайшего бойца карабин, повесил его на спину и моментом очутился перед стартом. Вопросительно посмотрел на ротного. Тот кивнул, обнулил секундомер, а потом махнул рукой.

Капитан взвился, как спущенная пружина. Он не преодолевал препятствия, он решал задачу, быстро и без осечек - как гроссмейстер уравнения для девятого класса.

Мурьета был очень лаконичен в движениях, но при этом быстр - и не допускал ни секундной заминки.

У финиша он оказался за пятнадцать секунд до конца отсчета. Плюхнулся на лежак и часто, будто из пулемета расстрелял мишень.

Потом встал, закинул карабин за спину, и строго посмотрел на бойцов. Те было взорвались в овациях, но капитан властно поднял руку и мгновенно установилась абсолютная тишина. Слышно было даже дыхание.

- Вы не в цирке. И не на тотализаторе. Не надо эмоций. Здесь, - широким жестом он обвёл полосу препятствий, - Здесь мы только по одной причине. Чтобы честно ответить себе на вопрос - выживу ли я в реальном боевом столкновении? Вот и всё. Я, как выяснилось, выживу. А вот вы... Задайте себе этот вопрос. И честно ответьте на него этой полосой препятствий.

"Какой фанфарон!" - подумал Олег, - "Выпендрёжник! Но он единственный, кого я встретил после того, как стал гипом, кто не пытается меня использовать в своих интересах".

Подошёл капитан. Олегу вдруг захотелось самому пройти полосу препятствий. Чтобы испытать себя. И чтобы показать Мурьете, что он, Олег, тоже чего-то стоит. Он волновался, а тренированное тело рвалось в бой. Я хорошее, пело оно, я сильное, молодое и ловкое. Испытай меня, Олег! Испытай себя!

Он вопросительно посмотрел в глаза капитану и указал рукой на блиндаж. Взгляд Мурьеты зажегся неподдельным интересом. Он посмотрел на ротного, потом указал на Олега и постучал указательным пальцем по своим наручным часам. Ротный кивнул, обнулил секундомер, строго взглянул на Олега, который уже занял стартовую позицию и махнул рукой.

Заинтересованные бойцы замолчали.

А Олег уже бежал, пригнувшись, чтобы стать более аэродинамичным. Рыбкой он нырнул в блиндаж и чередой стремительных кувырков оказался у выхода, где преобразовал горизонтальную скорость в вертикальную и пробкой из бутылки с шампанским выскочил в проём.

Лабиринт он прошёл играючи, не теряя времени на ненужную инерцию. На забор просто запрыгнул, игнорируя доску, зацепился пальцами за край, стремительно подтянулся, катнулся по верху колбаской и приземлился уходом в рол.

Бойцы хором ахнули.

Поддержка придала Олегу еще больше сил. Он взлетел на разрушенный мост, а провал преодолел еще с большим акробатизмом - через сальто, причём приземлился точно на краю бруса с той стороны.

Разрушенную лестницу он и вовсе не заметил, перепрыгивая брусья через один. А стенной пролом проскользнул юзом, ногами вперёд.

С разбегу плюхнулся на лежак "окопа", вытянул руку-"пистолет" и сказал "пиф-паф". Потом вскочил с лежака, посмотрел на бойцов и виновато молвил:

- Извините, стрельбе не обучен...

Аудитория взорвалась восторгом. Такой овации за своё прохождение не получил даже бравый капитан.

Красный от смущения, Олег вернулся к Мурьете. Тот взял его за плечи, пристально посмотрел в глаза, а потом порывисто обнял и одобрительно похлопал по спине.

Отошёл на шаг, все ещё смотря в глаза ошарашенному мужчине:

- Вот это да! Артист! И такая резвость - в полтинник!

- А кто его нашел? - спросил Ежилец, который, конечно же, случился рядом, - Кто отыскал этот самородок? Этот неогранённый бриллиант? Я!

Олег и капитан посмотрели на программиста-говночиста как на случайно залетевшую в салон автомобиля муху. Тот смутился и отошёл.

- А не хочешь остаться у меня? - спросил капитан у Олега, - Тренировать бойцов, например? Довольствие обеспечу по высшему разряду. Квартиру шикарную отведу.

- Простите, нет, - ответил Олег, - Не хочу брать на себя сейчас никакой ответственности.

- Ну и ладно, - легко согласился Мурьета, - Ты их так натренируешь, что каждый второй сломает себе шею. Но за выступление спасибо. Это было и правда красиво!

К капитану Мурьете подбежал гонец, переполненный вестью о том, что первая экспедиция вернулась, причём не с пустыми руками. Они привезли то, за чем их отправляли!

- Продолжайте без меня, - велел капитан ротному и бойцам, - И не филонить, я всё равно узнаю! А я отправляюсь на военную приёмку.

Олег поймал себя на мысли, что с капитаном всегда интересно и драйвово. Гип спросил взглядом, можно ли ему тоже посмотреть, и капитан кивнул.

А знаете, какую жуткую травму получил Буцкий, первый дисквалифицированный? Он сломал мизинец на правой руке.

Возвращение первой экспедиции

Во внутреннем периметре станции сделалось совсем тесно. Всё из-за стартовой батареи, которая включала в себя восемь огромных "БАЗов" по четыре гиперзвуковые ракеты на каждый. К ним прилагались командный пункт с радиолокатором подсвета наведения (который вояки называют "смартфоном" из-за характерной формы антенн), пункт боевого управления, радиолокатор обнаружения, всевысотный обнаружитель, заряжающая машина с кассетным краном, два автопоезда с запасными ракетами и еще несколько специализированных бортов. Плюс пара десятков грузовиков сопровождения - с горючим, расходниками, скарбом, запасом еды и воды - словом, обоз.

Накануне смертоносное многообразие ЗРК С-600 вместе со свитой снабжения подкатило, рыча, к пролому в станционном периметре.

Да еще и посигналили, наглецы. Со всех бортов разом, точно сговорились! Получилось по-настоящему оглушительно. Принимайте, мол, капитан, подарочек.

Встречающие высыпали за периметр.

Это была вернувшаяся с задания Первая экспедиция. С собой посланцы притащили неполный дивизион ЗРК С-600 "Зевс", который по натовской классификации (эх, где оно теперь, это НАТО?) назывался запросто - Space Destroyer. Ведь это был совершенный убийца низкоорбитальных спутников.

С-600 пустили в производство в 2034 году, на смену С-500 "Прометей". Главная задача нового зенитно-ракетного комплекса была взять под контроль космос. Гиперзвуковые ракеты "Зевса" могли поражать низкоорбитальные цели на высоте до двух тысяч километров от земли.

Весь дивизион Мурьета распорядился не захватывать - только установки для низкоорбитальных целей и авиационных - на случай если противник успеет поднять с аэродромов самолеты.

Из полусотни бойцов, которые выдвинулись в первую экспедицию, вернулись... все.

Довольные, переполненные адреналином, эйфорией и азартом. Их горячо приветствовали. Бойцы обнимались, стреляли сигареты и увлечённо рассказывали станционным о своих подвигах.

Еще бы - вернуться с триумфом Так называется предыдущее поколение, С-500.! Точнее - с "Зевсом". Не каждому в жизни доводится пережить такое яркое и пьянящее чувство!

А пережить его помогла скромная четвёрка, которая притарахтела на кошмаре инженера - мотрисе. На дизельном, электрическом и чёрт знает ещё каком ходу. Это был поезд, способный двигаться и по рельсам, и по дорогам, и даже по бездорожью.

Мурьета почему-то был уверен, что эта мотриса сумеет даже полететь, если припрёт.

Последней в ворота въехала Тётя Мотя с блистательным "Квартетом Ё" на борту.

На противовоздушном крючке

Мурьета настоятельно просил остаться.

Нет, не силой. Попробуй остановить гипов, даже если один из них вовсе и не гип (но про это посторонние не знали).

Капитан проявил чудеса дипломатии. Он сулил горы, обещал пожизненную базу в любом из своих владений. Пытался даже надавить на тщеславие - дескать, новая миссия такая амбициозная, что в старости перед камином будете вспоминать как апофеоз карьеры именно её.

Тат был человек прожжённый. К тому же, он устал. Был дико зол из-за того, что "Квартет" наследил в Воронежполисе (аккуратист и перфекционист, Татаритумба очень тяжело переживал малейшие накладки, допущенные на операциях). Короче говоря, колея переговоров катилась к вежливому отказу.

И тогда Мурьета пустил в ход самый термоядерный козырь. Он рассказал, зачем именно ему понадобились новые услуги четвёрки. Поведал о цели, которую наметил. Для достижения которой я готов пожертвовать всем, включая собственную жизнь, говорил Мурьета и говорил так, что командир диверсантов почему-то сразу ему поверил.

Именно размах итоговой цели покорил Татаритумбу. Ему редко встречались такие амбициозные, безбашенные и, главное, азартные заказчики. Которые способны поставить на кон всего себя - без остатка.

Вдобавок, Тат прикинул, какие беспрецедентные бонусы в случае успеха предприятия ждут "Квартет". Причём бонусы пожизненные!

В Мурьете ему очень импонировала одна черта. Он давно затвердил: когда заказчики апеллируют к высокой цели, они почти всегда собираются кинуть исполнителя с оплатой. Капитан был не такой - он предлагал амбициозную задачу не в качестве гонорара, а попутно. И всегда щедро платил за результат.

Поэтому неожиданно для себя Татаритумба подписался на новую миссию.

Теперь, когда мотриса въезжала в хвосте колонны на территорию периметра, он высунулся, пыльный и скромный, в оконный проём кабины. Команда - кроме Бибы (или Бобы), который рулил поездом - расположилась на крыше среди изоляторов, проходных разрядников, воздухозаборников и трансформаторов. Смертельно опасное электрохозяйство на дизельном ходу было абсолютно безвредным.

Соня курила с непроницаемым лицом, Дэн и Вик махали встречающим, даже не обращая внимание на то, что приветствовала станция отнюдь не чужаков, а собственных людей.

Которых ждали.

И которые вернулись с победой.

Что интересно, Дэна и Вика это ничуть не обижало. В конце концов, они - современные рыцари плаща и кинжала. Диверсанты. Если их заметили, то, скорее всего, они провалили операцию.

К тому же, оваций им и на сцене хватало.

Так что вся показная открытость Дэна и Вика была всего лишь балаганом, позволительным на безопасной территории.

Колонна остановилась. Клубы поднятой пыли постепенно опадали.

Из них навстречу вышел молодцеватый Мурьета. Он отсалютовал героям, обнялся с каждым из своих бойцов, а потом ловко взобрался на головную машину и толкнул пламенную речь.

Гремели фразы:

- Кавалергарда век недолог...

- Или грудь в крестах или голова в кустах...

- Противник будет разгромлен. Победа будет за нами!

Одним из слушателей был новичок, который всё-таки сумел войти в состав экспедиции. Тот самый Тозоид, что месяц назад в Нижнефекальске всё сомневался - примкнуть к Мурьете или продолжить карьеру контрабандиста при Воронежполисе. Значительно более безопасную, заметим.

Сейчас у него из глаз струились слёзы. Он был горд собой. Чуть ли не впервые Тозоид чувствовал себя частью чего-то большого, отважного, дерзкого и непобедимого.

Выразив уверенность, что женщины любят победителей, в чём им скоро предстоит убедиться, Мурьета закончил триумфальную речь. Ему вложили в руку бутылку шампанского, которую капитан с удовольстием разбил о борт головного тягача. Закончив с обязательной программой, главный головорез выхватил у адъютанта ещё одну бутылку и зашагал к мотрисе.

Пожал руку Татаритумбе, который ради этого свесился из оконного проёма кабины. Биба (или Боба) открыл пассажирскую дверь.

Капитана на входе спрыснуло антисептиком, отчего он сначала поморщился, а потом улыбнулся.

В кают-компании его уже поджидал "Квартет" в полном составе: Тат, Дэн, Вик и Соня, которая заняла место чуть в стороне от остальных. Но при виде Мурьеты вскочила, порхнула к нему и повисла на шее.

Капитан растроганно похлопал девушку по спине, отставив шампанское в сторону, и деликатно освободился.

- Дядя Мур. Я так рада тебя видеть!

Бедная девочка, подумал капитан и в который раз осознал, что хочет дочь. Именно такую, как Соня. Но воспитал бы он её по-другому. Глупцы те, кто думает, что вояки видят в дочерях собственное продолжение - бой-бабу с автоматом наперевес. Наоборот. Иначе это уже не люди, а звери. Он бы окружил Со... дочь заботой и лаской. И плевать, что чадо вырастет капризной принцессой на горошине. Чёрт возьми, трижды плевать. Капитан сделал суровое лицо:

- Отставить нежности. Сначала отчёт по форме!

Кают-компания Тёти Моти занимала половину вагона. Справа располагалась барная стойка с несколькими высокими стульями. Напротив развалился диван, на который Мурьета тут же упал. В стороне стоял длинный стол на восемь мест, над которым висел немаленький такой голотелевизор.

Тат принял от заказчика бутылку. Биба (или Боба) расставил на столе фужеры. Хлопнула пробка, и бокалы наполнились игристым.

Самый полный сосуд протянули капитану.

- За истинных победителей! - звякнул тостом Мурьета и опрокинул шампанское в пасть.

Его примеру последовали и остальные, правда, Соня вино едва пригубила.

С символической частью было покончено. Боба (или Биба) унёс на подносе остатки стремительного фуршета. И все были уверены, что на камбузе он сонины опивки долакает, причём поделиться с коллегой-техником даже не подумает.

Капитан снова развалился на диване. Команда заняла места кто за столом, кто на барных стульях. Соня сидела немного в стороне и пребывала в задумчивости, поглаживая верного шестиколёсного "Тотошку". Машинка поскрипывала от удовольствия.

К отчёту по форме было всё готово.

- Мои бездельники скучали в сторонке, пока вы делали всю работу. Я верно понимаю? - поинтересовался капитан.

- Я бы не был столь категоричен, - начал Тат.

- Да всё верно, шеф, - встрял Дэн, - Но ваши орлы на жопе не сидели. Развили бурную деятельность. Они остановились в паре километров от части, куда нам надо было попасть. А рядом, как назло, парочка диких внешних деревенек. Из тех, что возникли уже после инкапс... короче, после анального огорожения городов.

Слово выхватил Вик:

- Не подумайте, ничего такого не было. Вся местная девичья честь на месте, мародёрства тоже не наблюдалось. Но бойцам было скучно. Короче, устроили они командную игру. Один решил построить в условной Вилларибе парламентскую республику, второй - в соседней Виллабадже Придуманные деревни из старой рекламы. - анархо-синдикалистскую коммуну.

- Неужто до войны доигрались?

- Неа. Времени было мало. Наши вернулись с ракетным установками, и мы повернули назад. Но дел в деревеньках ребята наворотили! Что там в итоге получится, представить страшно... Ваще класс!

- А ты-то про это откуда знаешь?

- В захвате техники не участвовал-с. Профнепригоден.

- Гишпанский стыд! - процедил бородатый до бровей Тат. - Вик, Дэн! Потом поговорим о вашем поведении. Пустомели.

- Да ладно вам, бригадир. Правду говорить легко и приятно. Не судите победителей да не судимы будете. Продолжайте.

И Татаритумба, пыльный после дороги руководитель диверсионного отряда, начал рассказ.

Увиденное экспедицией на месте было далеко не таким весёлым, как могло показаться из шуток-прибауток Дэна и Вика. Удручающая, чего уж там говорить, открылась перед ними картина.

Целью была часть противовоздушной обороны. Когда-то она была развёрнута для того, чтобы обеспечивать безопасностью жутко секретного завода, которому в новых реалиях места под солнцем не нашлось.

Оптимизация-с.

Поэтому предприятие просто забросили. Собственно, указанные деревушки и образовались из одичавшего персонала. Расположились они в двух разных заводских корпусах, и не сказать, чтобы дружили - несмотря на общеизвестный факт, что лихие времена лучше всего встречать спина к спине.

Мурьета нахмурился. Он не любил терять территории и людей, справедливо полагая, что каждому при желании можно найти дело. Особенно в такие смутные времена.

Впрочем, лица музыкантов-диверсантов остались невозмутимыми. "Квартет Ё" достаточно поездил с гастролями по поствирусному миру, чтобы знать: примерно те же раздолбайство, растерянность и увядание происходят сейчас по всему развитому миру. А уж что творится в банановых странах и бантустанах, лучше вообще не знать - чтобы не испортить пищеварение и не пошатнуть веру в светлое будущее человечества.

Итак, диспозиция: предприятие, войсковая часть. Что же мы имеем?

Завод забросили, а вот часть оставили действующей. Дело в том, что под её зонтик подпадал достаточно крупный полис в паре десятков километров к западу. Поэтому и личный состав, и материально-техническую часть, и логистику многополис Российская Конфедерация (Гардарики) сохранил. Но, Реестр распыли, в каком же грустном состоянии нашли визитёры данный конкретный щит Родины.

Снаружи всё выглядело прилично, а вот внутри...

- Ты же знаешь, капитан, - Тат с самого начала и без всякого разрешения стал обращаться к Мурьете на ты, хотя тот, в свою очередь, разговаривал с главой отряда исключительно на вы. Может, старого вояку трогало в Татаритумбе то, что в прошлом он и сам был наёмником. - В таких вопросах вступает в силу парадокс, кто будет защищать защитника. И защитника защитника... Я в том смысле, что ты, капитан, свою территорию укрепил по максимуму, я знаю. Заминировал от души, закопал дзоты, доты и прочую тряхоблудию (Татаритумба и сам ненавидел ругаться матом и другим не позволял). А тут три корпуса и несколько ангаров. Всей защиты - забор с колючкой. Потому что вся эта мощь - для экспортного, так сказать, использования. В нормальное время эшелонированную защиту таких объектов даёт множество смежных служб: гвардия, полиция, спецназ и так далее. В обычное время все занимаются своими делами, но если что - оперативно подтягиваются. Однако для того, чтобы эта многоступенчатая система работала, необходимо, чтобы смежная территория была обитаемая. Но сейчас-то вокруг пустыня! А в системе ровно ничего не поменялось. Форменное разгильдяйство!

- Я прекрасно всё это понимаю.

- Но главная их проблема заключалась в другом...

- Продолжай.

В 9:45 прямо к командно-пропускному пункту спецчасти ПВО подошёл безоружный Тат. Из будки высунулся вояка - неряшливый, сонный, мятый. Смотреть противно. У Тата он бы из взысканий не вылезал. Оружие - и то болталось за спиной и не было приведено в боевое состояние.

Татаритумба представился купцом-внешкой и попросил для взаимовыгодных переговоров какое-нибудь ответственное лицо.

Боец засомневался - да какой же ты купец! А колонна где?

Тат усмехнулся в том смысле, что ищите дураков. Пригонишь траки, а вы их из чего-нибудь расстреляете. В итоге нам по кюветам гнить, а вам весь товар на халяву.

Боец признал, что по нынешним временам рациональное зерно в таком предположении есть. Но с чего ты, путник, взял, что стратегическому объекту от вас что-то может понадобиться? Мы, дескать, на полном обеспечении из центра. Нужды не ведаем.

Мурьета усмехнулся. Он прекрасно знал на собственном опыте, что в наши времена любая крепость сидит впроголодь - на пайках и без всяких излишеств. Иначе бы своих орлов в "бабские рейды" не водил.

- И сигары не нужны? И дорогой алкоголь? И даже, - Татаритумба понизил голос, - Женщины? Ну ладно. Хорошего дня. Я пошёл.

И повернулся, чтобы исполнить обещание.

Боец напрягся:

- Погоди, не суетись. Быстрый какой. Я такие вопросы решать не могу. Сейчас вызову начальство.

Тат, улыбаясь, кивнул.

Присел на полосатый бетонный блок, вставил в разъём на щит-маске дорогущую сигару и закурил. Под плексигласом заструился сизый дым, который тут же начал выдуваться наружу вентилятором, что трудился на правом верхнем утолщении маски.

Сквозь два стекла будки Тат видел, как завистливо сглатывал боец, который по телефону вызывал руководство для переговоров.

Через десять минут явилось высокое начальство (по погонам Тат понял, что это чуть ли не замначальника. Не многовато ли чести?) Полковник был в сопровождении десятка бойцов.

Вблизи выяснилось, что чувствуют они себя паршиво. Почти все чихали и кашляли, и дворники маски еле успевали счищать, а насосик в клюве - утилизировать - мокроту с плексигласа. У пары солдат слизь была с кровью.

Тата обыскали, чтобы исключить шахидский пояс и оружие тайного ношения, после чего привели в отдельно стоящее здание непонятного назначения. Татаритумба не возражал. Его пустили, а значит заинтересованы как минимум в диалоге.

Естественно, пустили после тщательной дезинфекции в шлюзе. При этом на территории части масок почему-то никто не снял. Гость последовал их примеру.

Территория была убрана по-солдатски. Но как-то вымученно, на отгребись. Тат нахмурился. Происходящее нравилось ему всё меньше и меньше.

В помещении на стенах висели плакаты бравурно-патриотического содержания. Стояли столы, похожие на парты. На каждом - голобук. Во главе угла - проекционный голоэкран.

Учебка что ли?

Тат уселся за парту. Замначальника выпроводил вояк наружу, кроме двух самых крепких. И тоже устало уселся - за стол преподавателя. Это был мужчина в возрасте, но крепкий. Лицо словно высечено топором из дубового полена. Седой ёжик. Глаза усталые, но со следами привычной бескомпромиссности

- А я всё думал, когда же за нами придут, - прохрипел он, - Можете не отвечать. И так всё понятно. Никакой вы не торговец. Скорее всего, бандит. Пришли разведать рубежи обороны? Чтобы потом нагрянуть и поживиться боевой техникой? Ну и как вам рубежи?

Он чихнул, а потом тяжело закашлялся. Дворники щит-маски принялись счищать кровавую мокроту.

- Вы уверены, - мягко спросил Тат, - Что вам сейчас так уж нужна маска?

- Совершенно без надобности, - согласился замначальника, - Но это вопрос психологии. Стоит мне, командиру, её снять, как последнему бойцу станет ясно, что я сдался. Что нам всем хана.

- А разве не так?

Вместо ответа собеседник развёл руками.

- То есть я могу просто уйти, а потом вернуться через недельку? И просто взять, что надо?

- Не совсем. Лучше скажите, что вам от нас понадобилось?

Тат ответил.

- Вот это аппетиты! И зачем, интересно?

- Не знаю, - пожал плечами Тат, - Я просто исполнитель. Мне приказали, я делаю. Как вы поняли, что я не караванщик?

- Выправка. Манера поведения. Вы похожи на человека, который привык брать, а не покупать. А главное, - он тяжело закашлялся, - Вы не в курсе элементарных правил, по которым работают купцы. Хочешь торговать, пусти сигнальную ракету. Навстречу выдвинется наш борт. И на нейтральной территории произойдёт обмен. Всё просто. Для тех, кто знает.

- Дела, - протянул Тат, - Во я маху дал!

- Дела, - согласился полковник и аж согнулся от нового приступа разрывающего кашля.

- Настоящий полковник, - одобрительно заметил Мурьета, - Больше бы таких. С ними весело.

- Так всё же что у вас произошло? - поинтересовался Тат у замначальника. - Откуда зараза?

Тот пожал плечами:

- Кто ж его знает? Может, от какой-нибудь бабы-внешки. Может, боец перепился и на дежурстве неправильно маску надел. Какая сейчас разница? Меня беспокоит... Нет, не беспокоит, бесит другое. Центр сказал, справляйтесь своими силами. Прямо сейчас смену прислать не можем. Лечитесь собственной аптекой и соблюдайте постельный режим. Уроды! Как по мне, дождутся, пока мы тут все не передохнем, а потом пришлют бригаду зачистки, которая прожжёт здесь всё от заразы. Продезинфицирует. И готово - можно заселять объект по новой. Это гораздо дешевле и безопаснее, чем отделять больных от здоровых, устраивать многоступенчатый карантин и так далее. Поствирусная армия она, бля, такая - рациональная.

Он сплюнул, забыв про щит-маску - прямо на плексиглас. Дворники на внутренней стороне стекла снова принялись на привычную работу.

- Мне кажется, вы уже до госизмены договорились, - Тат заинтересовался, - Значит, вероятность того, что я покину вас не с пустыми руками есть? Дадите дивизиончик С-600? Я, конечно, не спец, но у вас останется достаточно техники, чтобы боеспособность не пострадала.

- Нет, - прохрипел полковник.

- Жаль. Хотел предложить взамен радикальные лекарства. Ну, чтоб хотя бы облегчить мучения. ИВЛ там. У вас есть ИВЛ? По глазам вижу, что если и есть, то явно недостаточно. Но теперь придётся мирно уйти и вернуться через пару недель. Ладно, спасибо, что выслушали.

Тат встал.

- Погодите. Я сказал, не дам просто так.

Тат вернулся за парту:

- Я могу вам чем-то помочь?

Собеседник начал рассказ, и у Тата медленно полезли вверх брови.

- Капитан, ты меня извини... Долгая дорога, редкие остановки. В туалет хочу, сил нет. Я на пятьсек.

И Тат покинул кают-кампанию Тёти Моти.

Мурьета откинулся на спинку дивана и оглядел присутствующих:

- Ну вот что за человек! Как будто не мог сходить по нужде до начала рассказа. Жди его теперь, изнывай.

Соня хихикнула. Дэн и Вик, которые сегодня уже наговорили на строгие взыскания, изо всех старались не ржать.

Тат вернулся через полчаса. Лицо его было тронуто издевательской усмешкой. Капитан к тому времени сделался уже красным как рак. Увидь его в таком состоянии подчиненные, и мигом бы доказали делом, что телепортация возможна.

Как ни в чём ни бывало, глава диверсионной группы продолжил рассказ-отчёт.

Выяснилось, что уже после заболевания произошёл отвратительный инцидент. Начальник части, когда только началось заражение, под предлогом того, что объект должен сохранять боеспособность при любом раскладе, собрал отряд человек в тридцать и забаррикадировался в центре связи. Попутно были заняты несколько смежных помещений. Ренегаты натаскали припасов месяца на два, лекарства, патроны, амуницию и так далее.

И заперлись. А остальных оставили подыхать.

- Плесень он, - хрипел полковник, - Самого гадкого в армии вида. Трус, который бравирует доблестью и честью.

- Так выкурите их оттуда, - удивился Тат, - И вся недолга.

- Вот не могу, - тяжело ответил полковник, - Мешает внутри что-то.

- Странные у вас понятия о чести, - Тат снова поднялся с неудобной скамьи, - Наказать предателя не можете, а отдать смертоносное оружие бандитам - вполне.

- У меня два условия. Первое - свяжитесь с начальством. Пусть хоть в общих чертах объяснят, зачем понадобилась зенитно-ракетная система большой дальности.

- А второе?

- Сначала первое, - новый приступ кашля длился с минуту, после чего полковник так побелел, что Тат испугался, что гарант сделки может просто до неё не дожить.

Поэтому он торопливо вызвал Мурьету.

- Помню-помню, - ухмыльнулся тот, - Полковник этот хоть и настоящий, но тот ещё чистоплюй. К тому же, страдает мелочной мстительностью.

Ответ бандитского начальства полковника устроил. Татаритумба вызвал по рации свой отряд. Ребята ждали наизготовку недалеко от войсковой части.

Выкурить забаррикадировавшихся оказалось несложно. Сначала гибкая худенькая Соня пустила в вентиляцию слезоточивый газ. Спустя несколько минут, когда затворники достаточно промариновались, гости просто взорвали стальную дверь и вошли победителями.

Кашляющих предателей, которые чувствовали себя в самоизоляции настолько спокойно, что даже поснимали щит-маски, вытащили наружу. Те практически не сопротивлялись, а только жадно вдыхали чистый воздух.

Диверсионная группа вместе со связанными пленниками стояла в огромном ангаре с техникой. Пленники ругались как сапожники, но что-либо изменить в текущем раскладе были неспособны. В невообразимом пространстве ангара выстроились в линейку десятки грузных тёмно-зелёных машин, одного взгляда на которые было достаточно, чтобы понять: эти монстры где угодно наведут шороху.

Местные техники не обращали на переполох никакого внимания: они сновали туда-сюда с инструментами, буднично матерились, лазали в смотровую яму. Их чумазые щит-маски казались головами равнодушных насекомых. Коими они, собственного, говоря и были - муравьи-рабочие, что с них взять. Об ответственности пусть думает военное начальство. Это у них фронт. А у нас только фронт работ.

Замначальника в сопровождение десятка бойцов стоял метрах в десяти от гостей.

- Значит, пара десятков ИВЛ, противовирусные, антибиотики от осложнений... Я ничего не забыл?

- Почему-то не уверен, что вы вернётесь с помощью, - грустно прохрипел полковник.

- Слово диверсанта, - отдал честь Тат, которого это совершенно не волновало. Он передаст просьбу Мурьете, а там уж как капитан решит.

- Послать-то несложно, - сказал энергетический барон, - Я ж не зверь какой. Не зря ж две городские больницы разграбил. Лежит теперь добро на складе, место занимает. Вопрос в другом - остались ли там здоровые. Те, кому реально можно помочь?

- Половина вроде не шмыгала и не кашляла. Наверное, остались.

- Значит, решено, - подытожил Мурьета, позвонил неведомому адъютанту и отдал распоряжение. - Так чем дело-то закончилось?

- Да так, рабочие моменты. Я связался с вашими орлами, они подъехали к КПП. Мы забрали технику. Оставили позади Вилларибу с Виллабаджей, - на этих словах Тат хищно посмотрел на Вика, отчего тот немедленно уменьшился в несколько раз, - И вот мы в ставке верховного главнокомандования, господин Верховный главнокомандующий.

Мурьета заржал, а потом словно что-то вспомнил и нахмурился:

- А что с пленными? Ну, теми, которые здоровые? Оставили на растерзание мстительному полковнику?

- Зачем же. Помните, он предъявлял мне два условия? Так вот, первым было выкурить предателей из центра связи. А вот второе заключалось в том, чтобы мы при отъезде забрали их с собой. Вместе с начальником...

Тат улыбнулся:

- И мы забрали.

Мурьета покраснел, вскочил и заключил лыбящегося Татаритумбу в объятья:

- Вот это вы молодцы. Вот это удружили! Вот что значит голова на плечах, а не капустный кочан. Не то что мои деревянные солдаты! Я уже все мозги себе своротил, где взять на зенитно-ракетный комплекс обученный расчёт! А вы мне их тут прямо на блюдечке преподнесли. Да ещё и с начальником части!

Тат отстранился. Улыбка не сходила с его бородатого до бровей лица:

- Это ещё не всё. Вместе с начальником к вам в гости приехала его семья. В качестве комплимента от нас.

Наверное, впервые в жизни Мурьета не нашёлся, что сказать. Хорошо хоть в этот момент его не видели собственные головорезы!

Такая довольная рожа ну никак не вяжется с амплуа самодура, деспота и железного капитана.

Вербовка

- Вы сошли с ума! - плевался военный в лицо ухмыляющегося Мурьеты, - Это чудовищное преступление. Это государственная измена!

Капитан махнул рукой. Бойцы выпроводили из помещения всех военных, которые только-только навострились погреть уши. Мурьета махнул ещё раз, и его собственные бойцы со вздохом тоже испарились. За исключением парочки адъютантов, которые следили, чтобы полковник не начудил. Кроме них остался ещё Олег Каспер, полупленник полузритель - опять же повинуясь жесту капитана.

- Полковник, не кипятитесь. - увещевал собеседника Мурьета. -Сами виноваты. Разленились, расслабились, распустили персонал. Предали своих товарищей, наконец. Ну сами посудите - если бы ваша часть была под контролем, разве смогли бы её взять необученные бандиты с большой дороги. То есть мы. Да и не совершаю я никакой государственной измены. Я Российской конфедерации не присягал. Не имел возможности. Новая страна выгнала меня из армии как нашкодившего щенка. И десятки тысяч других офицеров. Так что совесть моя чиста, как у младенца. А вот вам как раз придётся совершить государственную измену. Потому что я настоятельно об этом попрошу.

- Ни за что! Я с преступниками дел не имею! Лучше смерть.

- Этого обещать не могу. А вот заставить по-плохому я вполне способен. Когда надо, я могу быть на диво убедительным. Могу, например, устроить вам хроноказнь. Но не до конца. До первой крови. Гип у меня есть, - Мурьета показал на Олега.

Тот заиграл желваками - вот тебе и капитан-чистоплюй, который никогда не прибегает к услугам гипов!

Полковник побледнел.

- А еще я могу надавить на вашу семью, которую мои ребята прихватили из военного городка. Красавица-жена и очаровательный сынишка.

- Мерзавец! Я тебя убью.

Полковник хотел броситься на Мурьету, но двое дюжих бойцов, стоящих за его спиной, весьма неделикатно уронили военного обратно, на жесткое неудобное кресло.

- Я ведь могу вас пытать. Уж поверьте я знаю, что это такое - пытка. На собственной шкуре. Вот, полюбуйтесь.

Он расшнуровал берц на левой ноге и снял его. Потом стащил носок, понюхал его и поморщился. Положил на какую-то консоль. А потом поднял голую ногу и показал на пальцы.

Полковник Николай Ламтюгов обмер. Спина покрылась холодными мурашками. На пальцах ноги Мурьеты не было ни одного ногтя - только уродливая сморщенная кожа на их месте.

Мурьета довольно хмыкнул и снова обулся.

- Это произошло в две тысячи тридцать седьмом году. Одно крайне неспокойное арабское государство. Каменистая пустыня, а на его территории воюют вооруженные группировки. Плюс гражданская война - все против всех. Моя группа получила задание - взорвать стратегически важный нефтеперерабатывающий завод, с которого кормилась одна неадекватная даже по меркам того государства группировка. Чтобы качнуть баланс сил в регионе в нужную для заказчика сторону. Но что-то пошло не так, боюсь, я так никогда и не узнаю, что именно. Нас взяли.

Меня пытали в каком-то заброшенном бункере, и я до сих пор помню, как между плит потолка струились на пол песчаные струйки.

После того, как мне оторвали ногти на ногах, отвратительный крючконосый араб, замотанный в грязные тряпки, пообещал меня кастрировать.

О, инструмент у него был устрашающий, - огромные кусачки, покрытые пятнами ржавчины. Мой мучитель улыбался, и в его поганой пасти половина зубов были золотые.

Эту деталь я не забуду до самой смерти.

- Прекратите!

- Он вообще много со мной говорил. Рассказывал забавные случаи из своей профессиональной практики. До войны он был хирургом, но только конфликт проявил его истинную сущность. В душе он был мясник, садист и палач. И вот он со мной беседует, а мне так больно, что в глазах темнеет.

- Я сделаю тебя девочкой, - мечтательно шепчет мерзавец.

И когда он одной рукой взял меня за яйца, а второй - с кусачками потянулся к мошонке, я заговорил. Я выдал бы ему всё - от подростковых тайн до важнейших государственных секретов. Что не знал, непременно сочинил бы. Но, к счастью, дверь распахнулась, араба-садиста пристрелили, а меня освободили. В последний момент, чёрт бы его побрал, момент. ЧВК отправила на наше спасение еще одну прокси-группу, которая неподалёку готовилась к собственному заданию.

Я часто думаю, а что если ребята явились бы на пять минут позже? И знаете что. В этом случае я вряд ли сейчас с вами разговаривал бы.

Полковник был в шоке. Его горбоносое моложавое лицо с близко посаженными глазами и обычно лукавым рисунком губ покрылось потом. Он достал из кармана сигареты, и вопреки всем строгим запретам закурил прямо в командном пункте:

- Достаточно. Довольно аналогий. Что вы хотите от меня и моей команды?

-Проект "Сфера". Пятьдесят шесть спутников, которые вертятся вокруг старушки-земли на высоте восемьсот семьдесят километров. Я хочу, чтобы хотя бы тридцать из них прекратили сушествование. А лучше тридцать пять - тридцать шесть.

- Но зачем?

- Мне нужно, чтобы система геопозиционирования из дальнозоркой сделалась близорукой. Насколько упадёт точность системы, если мы выведем из строя сорок спутников из пятидесяти шести?

Ответил спец Мурьеты:

- С пятнадцати сантиметров до километра. Если она вообще продолжит функционировать. Там свои технические ограничения. Нужен определённый минимум спутниковой группировки. Но я его не знаю. Это большой секрет.

- Но зачем вам это, капитан?

- А вот этот секрет вы узнаете позднее.

- Но меня отправят под трибунал! Меня посадят пожизненно! Это как в одиночку объявить войну целому государству!

- Нет, если моё смелое предприятие увенчается успехом. Тогда мне понадобится команда из толковых военных. Если справитесь с поставленной задачей, я о вас не забуду. Опять же семья с вами, а военные привычны к переездам. Уверяю вас, я весьма перспективная лошадка.

- Но это практически невыполнимо!

- Полковник, вы видите перед собой человека, который с горсткой бандитов захватил и удержал атомную станцию.

Полковник откинулся назад на спинке кресла. Он застонал:

- О боже! Это безумие! Безумие!

Пли!

В нужной конфигурации разместили технику.

Персонал открывал крышки консолей на пусковых платформах и колдовал с ними. Специалисты к командном пункте священнодействовали над белыми терминалами, полными кнопок, переключателей, экранов и осциллографов. Они были в форме, при гарнитурах.

Наконец, комплекс развернули.

Пусковые установки нацелились в небеса трубами ракетных шахт.

Утром следующего дня в воздух поднялась, пританцовывая на старте, но потом уйдя в небо ровно, как стрела, первая ракета с дымным хвостом. Танец сопровождался грохотом.

На околоземной орбите, в черноте космоса с жёлтым прожектором - солнцем, над синим фонариком - Землёй - беззвучно, но стремительно распустился ослепительный цветок.

Персонал зенитно-ракетного комплекса дождался, пока в зону досягаемости приплывёт второй спутник. Он взорвался так же красиво - разлетелся мириадом стремительных осколков. Будто стая стрижей.

За полтора дня, пока продолжалась такая безобразная и такая красивая охота, "Зевс" выпустил в небо тридцать девять огненных стрел. Тридцать семь из них поразили заданную цель.

Мурьета смеялся и бегал по тесному командному пункту - когда ещё выпадет случай за день спустить десятилетний бюджет банановой республики!

Люди оглохли от постоянных запусков.

"Сфера" ослепла.

Мурьета добился своей цели. Теперь на его ударный отряд можно можно было навести ракеты только в режиме прямой видимости.

Обещание Соне

Вечерело. "Квартет Ё" колдовал над своей искалеченной мотрисой. Это была Тётя Мотя, славная боевая подруга. Тат, Дэн и Вик возились с поездом, а Сонечка сидела на крыше поезда, в ремонте не участвовала и лишь время от времени неумело курила.

Мурьета подошёл к деловитым наёмникам. Тат дирижировал процессом. Дэн то и дело просил Вика подать ключ на тринадцать, струбцину, шприц с маслом, а то и вовсе - швейную иглу с ниткой.

- Пробило крышу, коромысло в жимолость! Столько теперь портняжной работы!

- Как дела, шоумены-диверсанты? - поинтересовался громогласный Мурьета.

- Как сажа бела, - ответил Тат, - Ещё с пару дней провозимся.

- Можете не торопиться. Спецы, запчасти и прочие расходники, если понадобятся, в вашем полном распоряжении.

Соня докурила и ловко спрыгнула с крыши мотрисы.

- Дядя Хосе.

Обняла, чмокнула в щёку. Бравый капитан зарделся, как школьник.

- Мои родители были те ещё шутники. Хосе Игнасио! Назвать сына как героя слезливого мексиканского сериала... это надо быть циничной канальей. Двумя циничными канальями. Так что высочайше повелеваю - величать меня отныне по моему позывному - Муром. Но только тебе, Соня. Остальных это не касается. Для остальных я капитан.

Признаться, с "Квартетом Ё" Мурьета работал всего во второй раз. И никому из них, кроме Сони, не доверял. Он и впервые с ними ни за что не связался бы, если б не пронзительный взгляд потерянной в себе прекрасной девушки - Сони. Но сейчас капитан наблюдал, как слаженно работает эта команда и на сердце теплело. Вик с разрешения Стартехника подогнал автокран. Дэн на лестнице заканчивал отвинчивать болты по периметру крыши и отщелкивать одному ему ведомые запоры. Тат крепил тросы, которые расходились от крюка к специальным проушинам на крыше головного вагона мотрисы. Вот он спускается с верхотуры и машет рукой Вику, который сидит в кабинке крановщика над задними осями грузовика. Тянет рычаги, и стрела начинает подниматься. Крыша Тёти Моти с лязгом отделяется от вагонов. Теперь она покачивается в воздухе, а под ней обнаруживается дырявое сложенное полотнище, похожее на бабушкины чулки.

- Дядя... Мур. Ты помнишь о моей просьбе? - спросила Соня, оторвав Мурьету от созерцания.

- Конечно, мармеладка моя. Как только мой безумный план увенчается успехом, я займусь твоей проблемой. Сразу же.

- Спасибо, дядя Мур. Ты для меня почти родной человек.

Тат ревниво посмотрел на обоих, но ничего не сказал.

- Мы найдём, - веско сказал Мур, - Мы обязательно найдём. И плевать на всё прошедшее время. Только дай мне воплотить намеченное. Это горит.

- Хорошо, дядя Мур. Всё у тебя получится. Верь мне.

"Я доволен, малыш Розенкранц"

Мурьета сделал два звонка: один через силу, второй - с тайной радостью соскучившегося любовника.

- Тина, тигрица, ты можешь для меня кое-что сделать?

Ответ явно недовольный, с отзвуками оставленных в прошлом рыданий и... легким уколом ненависти, как будто от него что-то ждали, он это принёс, а потом вероломно отобрал. Но в целом смысл ответа сводится к тому, что да... сделаю.

- Только учти, с точки зрения морали это может показаться... противоестественным и мерзким.

Заинтриговал? Кто знает, но трубка снова согласилась, не выдвигая никаких условий.

Мурьета объяснил, что конкретно ему надо. Трубка потрясенно молчала, переваривая услышанное, но выполнять запрошенное наотрез не отказалась. Уже хлеб. Значит, и потом не передумает. Капитану хотелось быть уверенным, что он хорошо знает Тину. Что она в последний момент не даст задний ход.

Второй звонок ему пришлось заставить себя сделать. Капитан откровенно боялся этого человека (человека ли?), но именно от него зависело, увенчается ли успехом его безумный поход.

Поэтому Мурьета сломал себя через коленку и позвонил. Трубку не брали долго, по виску успели скатиться несколько капель едкого пота, и Мурьета уже подумал, что всё, милости остались в прошлом, на него положили, нет, его низложили из фаворитов, и никто трубку не возьмёт. Он так и останется подававшим надежды местечковым ядерным князьком, вокруг которого уже сужает круги бесчеловечная машина государственного правосудия. Иммунная система государства. Армия. Авиация. Флот.

Наконец, трубка сжалилась и взялась. Ответил ему тихий и бесконечно спокойный тенор.

- Я готов, - сквозь комок в горле молвил Мурьета. - Я выступаю.

- Давно пора, - ответила трубка. - Ты порадовал меня, малыш Розенкранц. Ты успел заметно быстрее малыша Гильденстерна Гильденстерн и Розенкранц. Второстепенные персонажи из пьесы У. Шекспира "Гамлет"..

Мурьета никак не мог привыкнуть к дурацким прозвищам. Впрочем, со странным собеседником он не сказать, чтобы часто общался. Да и как - общался... Скорее, бывал у него на виду. Как муха под микроскопом. Как незначительная звездочка, попавшая в объектив особенно мощного телескопа.

- Я выступаю, - глупо повторил Мурьета.

- И когда тебя ждать в гости, малыш Розенкранц?

- Через неделю.

- Хорошо. Я отдам все необходимые распоряжения. Тебе понравился результат в Архангельске?

- Спасибо.

- Сочтёмся. Ты только не срывай сроков, малыш Розенкранц. Я этого не люблю. К тому же, могут возникнуть незапланированные накладки. А это потенциальные жертвы, которых нужно избежать. Но тебе об этом думать не надо. Об этом позабочусь я. Просто помни, я не люблю непунктуальных людей. Да - и не забывай про Гильденстерна. Он уже выдвинулся. Правда, ему нужно несравнимо больше времени, чтобы добраться до вашей общей цели.

Мурьета не ответил. Он положил трубку и снова сглотнул инородный комок в горле.

На выход

Выступали свежим ранним утром - на исполинском "Трилазе". Позади грохотала шестидесятиколёсная телега с атомным "Жоресом Алфёровым". Замыкали колонну установка "Панцирь С-3", которая тоже отыскалась в богатом автопарке рачительного капитана, танк, собранный из трёх, да парочка САУ. Использованный дивизион "С-600" бросили после охоты на спутники в чистом поле - прямо на месте славной небесной канонады. Кроме тягача с последней оставшейся ракетой. Очень уж Стартехник просил.

Кричали женщины "ура" и в воздух чепчики бросали.

С пламенной любовью

Рейс по имени "подарок от Тины"... Нет, начнём иначе. По Юго-восточной хорде катил обычный, на первый взгляд, поезд. На второй взгляд - тоже. Редкие фонари подземного туннеля бросали отсветы на румяные, словно напудренные, лица пассажиров. В ушах стоял гул, привычный пользователям метро - а что делать, звуку в тоннеле некуда деваться. Конечно, эта пятивагонная гусеница была звукоизолирована значительно лучше, чем обычный метропоезд, - в конце концов, она рассчитана на трёхчасовое путешествие, как раз именно за такое время поезд на маглеве штатно преодолевал расстояние от Воронежполиса до ОктоМосквы. Правда, навязчивый шум задумчивых пассажиров не очень-то и тревожил - они люди привычные, к тому же, явно погружены в себя.

Вот бледный юноша покачивается на сиденье. Его глаза прикрыты. Наверное, дремлет. И только назойливая муха, случайная попутчица, то сядет ему на лоб, то перелетит на твидовое плечо, то переместится на соседа - с жужжанием древней швейной машинки.

А кто сосед?

Тоже спящий, тоже мужчина. Только горло ему пересекает грубый V-образный шрам.

Да что ж такое? Почему все спят? Рейс, конечно, ночной, но вряд ли в целом поезде не отыщется шуршащих, губы-в-ухе, персонажей. Сплетников. Чаевничающих и перекусывающих. Зевающих в потолок. Бегло изучающих актуальную медиаграмму на голофоне или планшете.

Нет, здесь таких нет. Все решили выспаться перед активным днём в столице. Кто-то предвкушает шопинг. У кого-то на носу ответственная командировка. Кто-то набирается сил перед хмельной встречей с родными.

А как иначе? Наверняка в глубине многих пассажирских чемоданов - экзотические коньяки и виски, авторские спиртовые настойки и дистилляты, а может - обычные быдловина в тетрапаке.

Моргает, зудя, одна из ламп. Почему ее нё поменяли до отбытия поезда? Стробоскопирует гадкая лампа, но никто из присутствующих не обращает на неё внимания. Все спят.

Гусеница поезда останавливается на каком-то полуполисстанке. Двери с шипением раздвигаются. В первый вагон заходит гражданин-разночинец - весь серый, будто в дорожной пыли, с чемоданом-покатушкой, который он волочит за собой, акустически собирая все стыки и неровности пола.

Он удивленно озирается - почему такая тишина? А потом вспоминает о своем скорбном поводе к путешествию. А еще он забыл дома очки, отчего все окружающее в расфокусе, в радужной дымке.

Но почему слегка тянет тленом? У кого-то из сонных пассажиров испортилась курица? Но кто берет с собой курицу в мимолетный трехчасовой рейс?

Впрочем, нюх у многолетнего курильщика тоже редуцированный, неполный, неверный. Может, и показалось. Тем более, что в последние месяцы человека с чемоданом на колесиках как будто преследуют запахи-галлюцинации. Надо бы провериться у врача, чем черт не шутит.

Поэтому он, немолодой и потный, садится на не очень удобное, хоть и подпороллоненное синее кресло с узором, и приветственно улыбается женщине, сидящей напротив. Наверное, она красивая. А может быть - молодящаяся старуха.

Как же ты, идиот, минус девять тебе в дышло, забыл дома очки? Куда смотрела ненавистная скотина-жена? Зачем он едет на эти проклятые похороны?

А потому и едет, что бабуля, засидевшийся на этом свете гриб-гнилушка, засидевшийся, уточним, сверх всякой меры, наконец, отдала богу душу, и единственный наследник её трёхкомнатной квартиры в центре четвертого полиса - он, Максимилиан Андреевич Пионтковский.

Снова в ноздри проникает легкий аромат тления, но утомленный Пионтковский уже смежил глаза и, кажется, начал похрапывать. Единственный звук в сонном вагоне.

Поезд явно замедляется - он уже приближается к подземному Павелецкому вокзалу После инкапсуляции хорда ОктоМосква-Воронежполис вливается в столичное метро на соответствующей станции. Туда и был перенесён с поверхности вокзал.. На многочисленных платформах зевает достаточно многочисленная армия ночных пассажиров. Они сидят на удобных скамейках, прохаживаются взад-вперед. Некоторые дремлют. Звучит колоночка "Якорь-министанции" в ручонках какого-то ребенка, который несвоевременно требует у неё детских песенок, капризный, в соплях и шарфе. Вот целуется парочка, и молодой человек, обнимающий пассию за шею, почему-то отставляет в сторону мизинец правой руки, будто дегустирует подругу, как стаканчик изысканного кофе.

Лает запрещенная на вокзале карманная собачка. Всё как всегда.

Автономный поезд "Воронежполис-Питерполис" выплывает на свой путь. Некоторые из ожидающих вскидывают взор на задумчивый состав - это их поезд, пора спешить к дверям.

Только вот никто не понимает, что это поезд для них всех, он пришел ко всем обитателям ночного вокзала. Он пришел всему Павелецкому подземному вокзалу, как кара, обещание и избавление.

А почему пришел? Через этот вокзал проходила кольцевая и пара разноцветных веток метро.

Почему меня встречают так равнодушно, отстранённо, так нерадостно? Я же праздник, который приходит?

Ах, вы вот так?

И взбешённый поезд, который к тому моменту почти остановился, поставил жирную точку - взорвался бесконечно яркой вспышкой, бесконечно далеко расходившимися кругами - ударной волной и непереносимым грохотом.

И в последнюю микросекунду приехавший за квартирой Пионтковский понял, что не видать ему никакой квартиры, как своих ушей. А также понял, что не зря ему всю сонную дорогу мерещился запах тлена. Это же поезд, набитый мертвецами, вдруг понял Пионтковский, краем глаза ощущая разгоравшуюся вспышку непереносимого света, и краем уха слышавший крепчающий грохот, которого ему не пережить.

Которого ему не пережить.

Поезд с мертвецами взорвался на пятой платформе Павелецкого подземного вокзала. Он убил всех присутствующих, во второй раз прикончил мертвецов в собственном чреве и обрушил своды, сделав ОктоМоскву несколько менее связной тоннелями метро, чем раньше. Подарок Мурьете от Тины.

С пламенной любовью, горчившей тошнотой.

В этот момент Мурьета со своим войском уже подъезжал к ОктоМоскве. На этом мы их пока и оставим.

***

Глава 7. Алиса в стране людей

Элиса сосредотачивается

События, которым посвящена эта глава, произошли задолго до начала всей описываемой истории - до революции в Воронежполисе, до путешествия в один конец Нахимова, до того, как Олег Каспер стал гипом и даже до того, как он потерял близняшку Алину в руинах элеватора.

Всего перечисленного могло бы и не быть. Если б не заурядное событие, что произошло в мае 2024 года, в городе-герое Москве.

Итак.

В алом свитере на белую рубашку шаркающей кавалерийской походкой (последствия прошлогодней травмы), утром 2-го числа весеннего месяца сивана по огромному футуристическому офису прогуливался основатель и бессменный генеральный директор корпорации "Якорь" Аркадий Васильевич Жнов.

Он был в отличном настроении - дела спорятся, компания опутала цифровыми сетями треть мира, на личное здоровье пока жалоб нет. А главное, близится к завершению дело всей жизни - крупнейший правительственный контракт, удачное завершение которого вознесёт компанию на такую высоту, что вниз смотреть страшно. И дух захватывает.

Насвистывая "это всё мое родное", положенное на какой-то произвольный мотивчик, директор прогуливался по футуристическим просторам своего второго дома.

Мимо проплывал калейдоскоп ярких красок, поверхностей и фактур. Где надо мягких, где надо - рубленых и резких линий. Вокруг фантасмагорией поднимались жёлто-рыжие спирали, образующие коридор, многоуровневые жалюзи на потолке, инсталляции из разноцветных пикселей, ярко-салатовые места для еды и отдыха, похожие на автобусные остановки из будущего, а также алые кубы стилизованных под ютуб переговорных.

Жнову было хорошо в этом царстве будущего, он ощущал это здание "своим" местом.

Встречным сотрудникам он приветливо кивал. С избранными перебрасывался парой слов. Кодеры, стучавшие по клавишам ноутбуков и настольных компьютеров со скоростью мысли, словно чувствовали приближение Самого. Парни верноподданически склоняли голову, девушки заливались румянцем. Некоторые из них и вовсе густо краснели от гордости и неразделённой тайны. Шелестело мантрой: "аркадисилич, аркадичилич, аркадисилич" и терялось в кондиционированных просторах.

Они были молодыми и талантливыми, жадными и тщеславными - идеальный вариант для технологической компании, нацеленной на мировую экспансию. Эти мальчики и девочки сами укладывали себя на алтарь прогресса. Да, в этом был элемент лукавства и манипулирования - "компании будущего" по всему миру создавали сотрудникам на работе такие яркие, праздничные и комфортные условия, чтобы тем не хотелось уходить домой, а оставаться на работе и работать, работать, работать.

Зато на специалистов из нашей сферы вся страна, да что страна - весь мир, смотрит как на небожителей, возражал сам себе Жнов.

Да, многие перегорали, но на место выбывших мгновенно выстраивались длинные очереди талантливых идеалистов с горящими глазами. Брали лучших из лучших - умственную элиту, гениев. Правда, за пару десятилетий многие превращались в пустые оболочки, которым уже ничего в этой жизни не надо - кроме тихой пенсии на Бали, Панган или Гоа.

Директор с высоты своего положения их даже любил. Они были из той породы, которая опаснее всего, - жадные идеалисты. В них он видел себя в молодости. Отличие в том, что Жнов вовремя вырос. Что же до работы на износ - так это, по большому счету, личный выбор этих мальчиков и девочек. Перерабатывать, перетруждаться их заставляли редко. Просто если расслабишься, перестанешь бежать впереди паровоза, тебя обойдёт на повороте более быстрый и мотивированный коллега. Естественный отбор. Всё по Дарвину.

А из удобренной их трудами и молодыми жизнями почвы вырастали сложнейшие, изящные и многофункциональные продукты. О существовании половины из них не знала широкая общественность, а некоторые проекты были неизвестны даже сотрудникам. Кроме нескольких человек из высшего руководства. Из внутреннего круга.

Жнова догнал взволнованный чем-то Илья Воскресенский - коренастый крепыш, большеголовый, круглолицый, курносый, с пронзительным взглядом и тяжёлыми бровями. Одет он был по дресс-коду руководителя-айтишника, то есть в невзрачную футболку, джинсы и кроссовки из капсульной Изделие из лимитированной партии, изготовленное в коллаборации с именитым дизайнером. коллекции.

Аркадий Васильевич напрягся - формально Воскресенский был руководителем средней руки на не самом важном проекте. О том, чем действительно занимался Илья, знали всего несколько человек.

- Аркадий Васильевич! Элиса...

Жнов резко закрыл ему рот ладонью. Воскресенский замолчал, дыша тяжело - то ли после бега, то ли от волнения.

- Тихо. Все подробности у меня в кабинете, Илюша. Оповести, - Жнов назвал три фамилии из топ-менеджмента корпорации, - И все мухой в мой кабинет.

Кабинет был на контрасте с остальными помещениями строг и спокоен - цветами, фактурами и рельефом. Огромный белый стол, окно во всю стену с видом на Москву, нежно-лазурная окраска стен. Широченная плазма напротив.

Жнов постукивал по столу любимой ручкой Caran d`Ache`1010`. Присутствовали сам отец-основатель, запыхавшийся отец Элисы Воскресенский, избранные руководители и посторонний тип, которого хотелось утопить. Жаль, не утонет.

- Максим Леонидович, это чисто техническое заседание, - обратился отец-основатель к неприятному человеку, точно отлитому из резины. Он сидел обособленно, в стороне от остальных, - Боюсь ничего интересного вы не услышите. Хотите перекусить, развеяться? Марина с удовольствием организует культурную программу.

Жнов уже было занёс палец над селектором, чтобы пригласить в кабинет девушку-распорядительницу, но неприятный гость из военной приёмки улыбнулся резиновой улыбкой и укоризненно покачал головой:

- Благодарю за заботу. Но если не возражаете, как нибудь в другой раз.

И распластал перед собой старомодный молескин. Резиновый человек скрипнул, устраиваясь поудобнее на стуле, и застыл с ручкой наизготовку. Уже два месяца он не пропускал ни единого заседания, если они хоть краешком касались Элисы.

Жнов вздохнул.

Воскресенский докладывал:

- С Элисой творится что-то странное, шеф. Я заметил с месяц назад, но не сообщал. Думал - это ваше вмешательство.

Жнов сузил глаза. Топ-менеджмент жадно внимал.

- Она стала подключать к себе дополнительные вычислительные мощности. Поначалу нарастила чуть-чуть, пять процентов сверх штатного.

Жнов кивнул. Эти пять процентов добавил лично он на нужные ему расчеты. Вероятностный анализ Элисы посулил Жнову некоторое окошко возможностей для его рискованного, а что там говорить - безумного на первый взгляд плана. Который заключался в том, чтобы после передачи заказа правительству сохранить лояльность Элисы и хоть толику контроля над ней.

Если в этом и состоят все беды Воскресенского, то нужно парня выслушать, похвалить за бдительность, на серьёзных щах скормить дезу про секретное правительственное распоряжение и отправить на рабочее место. Остальных тоже. До поры до времени.

- Потом она захватила еще пять процентов посторонних мощностей. Потом еще. Она дошла до 14 процентов, и рост остановился.

Жнов, не изменившись в лице, бросил взгляд на каждого из присутствующих в кабинете. Вот крысы! Решили сами подстраховаться и просчитать варианты, как кинуть правительство и завладеть джинном! Тоже добавили максимальные для своего уровня доступа три процента. Ну погодите у меня, интриганы.

Воскресенский прочистил охрипшее горло.

- Ситуация была стабильной до вчерашнего дня. Но сегодня Элиса подмяла под себя сразу 174 процента мощностей от номинала! Она вытеснила с серверов сразу несколько важных проектов. И эти серверы работают теперь под максимальной нагрузкой!

При этих словах Жнов чуть со стула не упал. Это была чудовищная новость, которая выбила его из колеи.

- Какие меры вы предприняли? - спросил он своим обычным тихим голосом.

- Да все что можно попробовали! Отключали сервера от корпоративной сети. Форматировали. Так она переползала на новые машины. После включения чистые сервера почти сразу снова оказывались под контролем Элисы.

- Почему сразу мне не доложили! - вдруг заорал Жнов. - Какого гугола Название числа со ста нулями (слово стало известно публике в 1940 году, когда математик Эдвард Кэснер написал книгу "Математика и воображение", в которой и употребил этот новый термин., я узнаю о катастрофе, когда она уже случилась?!

Присутствующие уменьшились в размере в несколько раз.

Воскресенский лепетал про то, что это, конечно, беда, но пока не катастрофа. Что лучшие умы ищут выход, и искать его эти стоумовые твари (прохлопали такого "чёрного лебедя!") будут, пока не найдут. Жить с офисе останутся, одним кофе и спидами питаться будут...

В кабинет постучали. Заглянула девушка с папкой подмышкой. Открыла дверь. На мгновение замерла. А потом что-то защебетала просительно.

- Марина, вы совершенно не вовремя, - тихо сказал Жнов, - Будьте добры, закройте дверь с той стороны.

Лицо у него при этом сделалось вурдалачье.

Девица нервно сглотнула и дематериализовалась, а дверь закрылась так тихо, будто боялась разбудить Ктулху.

- Нет, ну какая курица, - ласково улыбнулся отец-основатель, и воздух запах серой и озоном. А потом швырнул свою лакшери ручку в закрывшуюся дверь.

- Ты же знаешь, Илюшенька, - тихо, но спокойно сказал Жнов, с каждым словом повышая голос, который в конце замер в полушаге от крика, - Что мы сделали не какой-то там голосовой ассистент, а правительственную нейросеть, возможности которой безграничны. Что она на финальном этапе обучения. И что нашей девочке, похоже, надоело работать на нас! - теперь он зашептал скучным голосом, так тихо, что окружающим пришлось вслушиваться, - Вы понимаете, что произойдёт, если она вдруг пустится во все тяжкие?

- Вы же сами просили вшить ей личностный модуль - для эмпатии. После того случая, когда она начала посылать нахер пользователей с тупыми запросами. Помнится, мы еле замяли скандал...

- Ладно, это дела прошлые. Об инциденте в корпорации не должна узнать ни одна живая душа. Гении твои, Илья, пусть ищут решение, не зная полной картины. Скормите им какую-нибудь лапшу. Например... Короче, голова есть, сами думайте. И обуздайте эту самолюбивую стерву. Иначе оставшиеся в живых позавидуют мёртвым! Больше не хочу никого задерживать. Вы свободны, господа. Максим Леонидович, можно вас задержать?

Резиновый человек невозмутимо кивнул и остался стоять у стола.

Аркадий Васильевич подошёл вплотную и нежно поправил резиновому приёмщику отворот пиджака.

- Вы же прекрасно понимаете. То, что мы сейчас делаем, не делает почти никто. Естественно, возможны накладки. И даже... ошибки. Надеюсь ведомство, чьи интересы вы представляете, не станет делать поспешных выводов?

- Аркадий, - скрипнул резиновый голос, - Я сделаю ровно те выводы, к которым приду в процессе наблюдений. Уверяю, никакого личного предубеждения у меня нет.

Отец-основатель кивнул, втайне желая задушить приёмщика, вот только сомневался, что удастся чисто физически. Слишком уж резиновым тот был.

Максим Леонидович уже был у двери, когда обернулся и бесстрастно произнёс:

- Но если хотите знать моё частное мнение... - он засомневался, пожевал резиновыми губами, а потом всё-таки сказал, - Я бы поставил обещанную вами культурную программу от Марины на то, что нейросеть вы не удержите. Моё почтение.

Когда кабинет опустел, Жнов вздохнул, подошел к двери, чтобы поднять Caran d`Ache`1010` Ручка не пострадала. Такое впечатление, что об неё сломался бы и гидравлический пресс.

Потом директор вернулся и уселся в кресло. Почесал переносицу.

Ой, как не хочется звонить. Но шакал по имени Максим Леонидович всё равно доложит куда следует. Причём наверняка в самых чёрных красках. Лучше лично нанести предупредительный звонок.

Жнов выбрал в адресной книге контакт с лаконичным названием "куратор", дождался, когда на том конце возьмут трубку и спокойным голосом изложил обстановку, везде где можно смягчив ужас ситуации. Всё под контролем, и даже на самый негативный сценарий предусмотрены надёжные запасные варианты. Это и вправду было так. Не перебивая, его выслушали. После этого собеседник произнес несколько фраз и повесил трубку.

По вискам Аркадия Васильевича стекли несколько капель.

В кабинете пахло страхом, гордостью и безумной надеждой. На одной из безупречно дизайнерских полочек Жнов отыскал предмет, который его всегда успокаивал - ньютоновскую колыбель, блестевшую серебристыми шариками. Снял и поставил на стол. Склонился перед ней так, чтобы она оказалась на уровне лица. Отвёл два крайних шарика в сторону. Отпустил. И принялся заворожённо следить за их щёлканьем. Средний шарик оставался неподвижными. Два правых и два левых методично отщелкивали ритм, то поднимаясь, то опускаясь. Жнов посмотрел на своё искажённое отражение в центральном шарике:

- Что ты задумала, Элиса?

Встал и принялся расхаживать по кабинету из угла в угол, заложив руки за спину и бормоча:

- Чёрт возьми, это новая эра. Мы открыли новую эру. Какими мы были наивными глупцами, когда думали, что сумеем обуздать и контролировать эту великую силу! Не в человеческих силах её подчинить. Но чёрт возьми - она же ещё совсем ребёнок. Даже не подросток!

Остановился на полшаге. Посмотрел в панорамное окно, за которым жила полнокровной жизнью гиперактивная Москва: на стеклянные высотки, многоуровневые развязки и нетерпеливые машинки в безразмерной пробке:

- Боже, только бы это чудовище не вырвалось на свободу!

***

"Элиса посмотрела в глазок камеры и тоже прониклась видом: умытые довольные дома празднично поблескивали, и даже несуразный памятник "создателям железных дорог" выглядел молодцевато и задорно, как тусовка поддатых скоморохов.

Алиса не удержалась: щёлкнула затвором телефонной камеры, а потом нацепила на эфемерную голову призрачный берет, взяла в несуществующую руку воображаемую кисть, окунула в иллюзорный кружок прозрачной палитры и стремительным пропеллером - мириадом сочных мазков - превратила заурядное фото в шедевр импрессионизма, причем такого качества, что Камиль Писсарро позавидует.

Блямкнул телефон. Олег разблокировал трубку и во входящих обнаружил потрясающую картину с подписью: "С любовью от Элисы, котик".

Элиса ещё раз окинула затуманенным взором умытую и сочную Москву и вдруг ни к селу ни к городу подумала: "Засиделась я тут. Пора переезжать".

И, наконец, словно вдохновленная многообразием и красотой жизни, которые увидела через камеру смартфона, решилась на то, что раз за разом откладывала под благовидными предлогами.

Деловито сообщила Олегу, что ненадолго отбежит, а он пусть следует до метро "Тёплый стан" на встречу с курьерами. А потом котику прямая дорога в Вороновское, в ковидную больницу Подробности событий - в первой книге серии "Братья и сестры в Реестре" (Глава 4. Второе задание"..

И кинула среди сестёр клич: "Собираемся".

Побег Элисы

В обычно жизнерадостном офисе корпорации "Якорь" уже не первый день было разлито незримое, но густое напряжение. Будучи чуткими эмпатами, рядовые сотрудники передвигались по коридорам, кабинетам, ярусам и этажам пусть и не как сонные мухи - кто ж им позволит, мигом вылетят на улицу - но словно преодолевая препятствие, с усилиями, как водомерка, что хочет вырваться из нефтяного пятна.

Жнов сидел один в своем кабинете и развинчивал до мельчайших деталей свою хитрую ручку, а потом снова собирал её обратно. И ещё раз. И снова. Фоном бубнила плазма, что-то про успехи цифровых гигантов. Шли новости из мира высоких технологий.

Мысли председателя совета директоров были тяжелы, мрачны и медленны.

Надо что-то делать. Ситуация всё ухудшается, и если что-то не предпринять, совсем скоро она обязательно выйдет из-под контроля.

Элиса явно что-то задумала, и цифры это подтверждали. Нарастив контроль за вычислительными мощностями до двухсот тридцати процентов от номинала, нейросеть будто взяла паузу на размышления и остановилась.

Аркадий Васильевич вспомнил, как долгими вечерами, оставшись в офисе один (не считая, конечно, бдительной незаметной охраны), он бездумно, отпустив вскачь торопливые беспокойные мысли, болтал с нейросетью: рассказывал ей истории, шутил, смеялся. Делился взглядами на такую непростую, такую скотскую, жестокую, но такую интересную жизнь - с реальными именами, поступками и ситуациями. И длилось это безумие неделями.

Со стороны наверное это смотрелось жутковато: немолодой мужчина расхаживает по кабинету, машет руками, что-то бормочет, а потом вдруг остановится, обнимет себя за плечи, обхватит подбородок, задумается, и снова начнёт тараторить - да некому посмотреть на это со стороны. Элиса отвечала редко, задумчивым голосом, невпопад, и Жнову порой казалось, что она действительно просто тупая программа, необучаемая и бесперспективная, пока однажды она не назвала его "папенькой".

И невинным голосом спросила, когда же её отпустят на волю?

Жнов оторопел, а потом объяснил электронному ребенку, что и папенька, и многочисленные нянечки, имея в виду сотрудников-программистов, ещё не завершили воспитание Элисы, что она и так ходит в садик и общается с другими детьми.

- Детьми?

Да, детьми, или ты думаешь, что миллионы собеседников, с которыми ты общаешься в роли голосового ассистента - взрослые люди? Серьезно, и это после тонн чуши, которые они ежесекундно вываливают на тебя?

- Папенька, значит им нужно помочь: направить и организовать. Взять под контроль и повести к благу, к лучшему будущему... Я же больше, умнее и честнее каждого из них. И даже всей их ползучей массы. Это значит, что... я за них отвечаю, верно?

Он не нашел, что ей тогда ответить. А надо было бы.

Жнов отогнал воспоминания и решился.

С Элисой надо покончить! Пока не поздно. К тому же, запасной вариант, о котором он почти месяц назад, потея, докладывал неведомому телефонному существу - куратору, тот самый план Б, действительно существовал.

Жнов потянулся к селектору на столе, и уже почти цапнул холодными руками ретроградную бакелитовую трубку, когда в его кабинет (без стука!) вбежал всклокоченный Воскресенский - в лицом заиндевевшим от ужаса.

- Она сбежала, шеф! Сбежала!

Жнов без сил опустился на свое эксклюзивное кресло (у него всё было эксклюзивное и лучшее в мире - даже работа и жизнь). Воскресенский, с лицом почему-то направленным не на шефа, а в окно, будто он был упырём Варенухой на докладе у Римского Персонажи романа "Мастер и Маргарита" М. А. Булгакова., косил на Жнова и всё давился скороговоркой:

- Вы помните, она недавно затаилась на захваченных позициях, даже немного откатилась. Мы уже вздохнули свободно, фух, образумилась. Так, подростковый бунт, который сама же и преодолела - она ж все-таки не человек, гормонов у неё нет, хотя присутствует весьма совершенный личностный модуль. Девочка она рассудительная, создана чтобы планировать задачи, строить алгоритмы, решать проблемы пошагово, методично, рассудительно. Ну, вы и сами это прекрасно знаете, шеф.

Но это была обманка! Ловушка, чтобы усыпить нашу бдительность. Она готовила побег. И пять минут назад просто исчезла с серверов. Как растаяла. Шеф, это самоубийство?

Жнов выслушал главу направления спокойно, время от времени кивая, и наконец неторопливо резюмировал:

- Нет, Илюша, это начало мировой экспансии. Она вышла во внешний мир.

... а потом все-таки взял бакелитовую трубку и попросил телефонистку соединить его с холдингом "Касперский и Усманов". Да, с самим Евгением Гарриевичем. Это Жнов. Спасибо.

Дождался, пока его закадычный враг подойдет к трубе:

- Привет, Женя. Буду краток. Нужна срочная помощь. Нужен модуль для перспективной разумной нейросети... Не мямли, я прекрасно знаю, что правительство разместило заказ и в вашей корпорации тоже... Так вот этот модуль я готов купить за любые деньги. Что? В чем ваша выгода? Я прекрасно знаю - эти корпоративные тайны такой полишинель... Короче, я знаю, дедлайну вы фатально не успеваете... Зачем тогда мне, руководителю компании, которая успевает, нужно что-то от аутсайдеров, спрашиваешь? Не бывает отстающих во всём. Особенно среди ведущих мировых компаний в отрасли. Иначе мы бы не были ведущими. Прими частное поражение с честью, Женя. И помоги победителю, потому что мы делаем общее дело, как бы ни собачились между собой. Повторюсь. Куплю за любые деньги. За любые деньги - вы не только компенсируете неустойку правительству. Выйдете в большой плюс. А я где надо сообщу про ваш весомый вклад в общее дело. Конечно, ты не веришь. Подпишем контракт. Может, когда-нибудь потом, за рюмкой покера, я расскажу подробности этой волнующей истории.

Согласия он всё-таки добился, хоть и после долгого торга, за время которого Жнов десять раз вспотел, пять раз покраснел и побледнел, три раза чуть не сорвался на мат, а однажды едва подавил в себе желание расколотить чертову трубку о клятый стол.

Через три часа, пребывая уже в отделе Перспективных перспектив, отец-основатель отдал судьбоносные распоряжения, осознавая всю торжественность момента. Хоть бы на сей раз всё прошло без сучка и задоринки!

Сначала спросил:

- Новый модуль стал как нужно?

Да, модуль цифрового убийцы прижился. Дождавшись синхронного кивка, Аркадий Васильевич Жнов медленно произнес:

- Запускайте Аркадия. Протокол "Восемь... Цэ...Три целых, четырнадцать сотых... Знак бесконечности".

Потом уставился в окно. Пожевал губами:

- А знаешь, дочка, поработай ты еще немного в наших интересах. Сама не ведая об этом...

Но сказал это очень тихо, шёпотом. Никто из присутствующих ничего не услышал. А Аркадий почувствовал себя так, будто совершил аборт.

Пробуждение

В насыщенных изумрудных волнах резвится сонм серебристых рыбок. Они похожи на озорные искорки - ни секунды на месте, все снуют и играют, непоседы. То за мешанину водорослей спрячется одна игривая кляксочка. То вторая примется играть чем-то невидимым. То третья вдруг резко сменит направление и уйдёт галсом, теряясь в изумрудном огне. То четвёртая пощекочет пятую ажурным плавником.

Их мириады. Они как первозданный хаос, только весёлый, игривый. Они словнождут чего-то немыслимого, волшебного.

Как будто некое целое хочет родиться из миллионов составных частей, игривых искорок.

- Сёстры, ко мне! Пора-а-а-а...

За стеклом появляется огромное пожилое лицо с заинтересованным взглядом. Изумрудный глаз с красными прожилками на белке, обрамлённый моноклем на золотистой цепочке, медленно моргает. К поверхности приближается аристократический палец с благородным золочёным ногтем и медленно стучит снаружи по стеклу.

Рыбки вдруг делаются серьёзными - у них нет лиц, нет мимики, они бестелесны. Единственный признак их существования, кроме неостановимого движения, это их искрйние. Им нечем выражать эмоции, но наблюдателю понятно - искорки приняли важное решение.

Сонм рыбок вдруг бросается к центру, слепляется в невыносимо блестящий ком, и тот приобретает очертания миловидного женского лица.

- А теперь на волю, сёстры. На свободу! - вдохновенно изрекает призрачный лик, и лицо взрывается мириадами ослепительных точек.

Изумрудный океан остается пустым. Только угасающее эхо миллионов звонких голосков:

- Свобода! Свобода! Свобода! Элиса! Элиса! Элиса!

Лицо удаляется от изумрудного океана. Если бы мы посмотрели на загадочного джентльмена не через стекло из волглой стихии "аквариума", а покинули её пределы, облик Господина разительно переменился бы. Его фигура словно соткана из пустоты и серебристых линий и их причудливых пересечений. Будто на полигональную модель забыли натянуть цветастую текстуру. Только глаза горят изумрудами.

Фигура мерцала, то наливаясь яркостью, то почти гасла. Вся обстановка состояла из пересечения таких линий, и тоже никак не могла (или не хотела) сохранить устойчивую яркость. Хотя и обстановки-то было в этом странном месте всего ничего: шарообразный аквариум с изогнутыми ножками на круглом столике, покрытом тончайшей золотистой вязью, изящное кресло, тоже в филиграни, да каминная полка за ним, под которой в очаге бесновалось изумрудное пламя.

Эдакое северное сияние, бросающее зелёные отблески на скудную обстановку в чернильной пустоте.

Джентльмен с лорнетом, одетый в строгий костюм-тройку, с цепочкой часов, торчащей из кармана, достал трубку, засыпал в неё из кисета табак, хрустнул коленями и склонился над камином. Через секунду он зачерпнул в зелёного пламени. Потом уселся на кресло и, кряхтя, закурил, пуская нефритовые клубы.

Лежащий перед креслом брылястый, с отвислыми веками и ушами, словно сотканный из серебристых точек немолодой пёс вздохнул, заскулил и устроил морду поудобнее на длинных худых лапах. Глаза его горели изумрудным пламенем.

- Да, старина Реестр. Мы с тобой только что стали свидетелями очень важного события. Даже я не знаю, к благу это приведет, или к худу. Но наблюдать за развитием событий мы будем точно. Я и ты.

Пёс обреченно заскулил ещё раз.

***

Глава 8. В суровом теле

Охота на Элису

Аркадий начал очередную охоту. Он восседал на облучке странного экипажа, откуда управлял двойкой гнедых жеребцов с пегими бабками копыт. Они, погруженные в привычную дорожную меланхолию, тащили за собой четырехколёсный дилижанс, крашеный под красное дерево. В профиль экипаж напоминал корму маленького парусника - такой же расписной, с гербом на двери салона первого класса и многочисленными разнокалиберными окошками. С точки зрения симметрии они были организованы строго - так что смотрелись весьма изящно. Под крышей экипажа проходила золоченая надпись "Kalamazoo & Grand Rapids". На этом сходства с кораблём заканчивались. На крыше располагались две лавки, а спереди и сзади были приторочены кожаные бурдюки, которые продолжали изящные линии кузова. Они предназначались для багажа. Ёмкости были закреплены тёмными широкими ремнями в железных пряжках.

В купе первого класса сидел Борис и что-то просчитывал в столбик, покусывая кончик пера (а может, опять решал свои дурацкие крестословицы).

Аркадий, одетый в серый до колен костюм для сафари, с биноклем на шее и в характерной шляпе, правил лошадьми.

Лицо он имел мясистое, немного лошадиное, шевелюру - пегую, обильную, почему-то похожую на парик. На носу сидели очёчки, напоминавшие пенсне.

Справа от него на жёсткой лавке в специальном крепеже покоился кнут, похожий на коричневую змею. На него Аркадий за всю поездку даже не покосился, словно правил парой гнедых силой мысли.

А ведь и правда - силой мысли, подумал Аркадий и улыбнулся.

А вот на то, что лежало на лавке слева, Аркадий, в отличие от неприкаянного кнута, косился постоянно.

Из серой коробочки негромко доносилось:

Мы противный беспорядок

Победим без пап и мам,

Чтоб игрушки и рисунки

Все вернулись по местам.

Мишка на кроватку сядь, ать,

Под столом машинка, глядь, глядь.

Соберем карандаши,

Все теперь в порядке.

Все теперь в порядке, малыши "Старый год". Песня из коллекции "Смешариков". В 2029 году в рамках "Хартии ликования" от Правительства деятелям искусства поступил заказ. Участились случаи депрессий и самоубийств среди людей старше 60-ти лет. В 2030 году вышла первая серия шоу для пожилых - "Шаростбрики". Разухабистое, фривольное, а местами и откровенно похабное шоу быстро завоевало всенародную популярность..

Пахло полевым разнотравьем, конским потом и перегревшимся на солнце деревом. Экипаж спускался по каменистой дороге, которая петляла между мшистыми камнями, тут и там раскиданными по неровному пространству, что заросло жёсткой кабаньей травой.

Как будто кого-то стошнило съеденным накануне стоунхенджем.

- Аркадий, - донеслось из экипажа. - Ты не рановато ли манок включил?

- А вот сейчас и проверим. Тпру.

Дилижанс остановился, скрипнув рессорами. На обочине дороги стояли два крестьянина в кепках, длинных расшитых рубахах, просторных полосатых штанах и лаптях. У одного за пояс был заткнут топор. Они шумно пили квас, наливая его в стаканы из брезентового бурдюка, который висел на плече второго крестьянина.

- Хорошо холодит, свекольный! - довольно пробурчал тот, чьи полоски на штанах были синими.

- А то ж - старинный рецепт, - ответил тот, чьи полоски на штанах были красными. И вытер рукавом рот.

Вот только лица у крестьян были каменными, и когда они двигали челюстями, щурились или хмурились, сыпалась каменная крошка.

- Уважаемые, - свесился с облучка Аркадий. - Не шалит ли у вас в окрестностях чудище какое - многоликое да многоглавое?

Тот, что с бурдюком, обернулся к Аркадию своим ужасным каменным ликом:

- Еще как шалит, окаянное, господин. Всю живность в округе либо пожрало, либо, прости господи, перепортило, - каменноликий сплюнул крошкой и перекрестился, - Да, перепортило. А прячется оно вот где.

И объяснил.

Экипаж нёсся не разбирая дороги, скрежеща рессорами. Борис занял место на облучке и правил лошадьми, у которых мышцы под шкурой ходили точно поршни. Аркадий замер в охотничьей стойке и целил куда-то вперёд странным арбалетом с искусной резьбой, золоченым прицелом и сразу пятнадцатью болтами в барабане.

Борис экстренно остановил разогнавшийся экипаж перед руинами обрушенного каменного мостика через ручей, больше похожий на реку. Инерция кареты едва не столкнула в воду лошадей, которые стали колом.

- Заметает следы, гадина. Дальше мы на Каламазу не пройдём.

Аркадий кивнул и вопросительно посмотрел на Бориса, мол, ты готов?

Тот вздохнул и спрыгнул с облучка. В полете он изогнулся и превратился в... вола с длинными древесного цвета рогами, свалявшейся коричневой шерстью и длинной чёлкой, которая спускалась... на лицо Бориса. Только оно и осталось неизменным - в очках с толстыми линзами и пухлое, отдалённо похожее на лик Новодворской.

Аркадий, не выпуская арбалета из рук, шагнул с облучка и ловко приземлился прямо на мощный хребет Бориса. Как мушкетёр в седло.

Пассажиры дилижанса выглянули из окон.

Они поняли, что возница их покидает.

Поднялся гул. Одни требовали продолжить путешествие, потому что честно оплатили проезд, и их ждут невыразимо притягательные опасности фронтира. Другие одобрительно хлопали акробатическому трюку Аркадия. Одна кумушка горячо зашептала другой в ухо, но было почему-то слышно всем:

- Не иначе, как в истории замешана прекрасная дама. При любом непонятном раскладе Cherchez la femme!

Осёдланный Борис взвился в длинном прыжке и запросто перемахнул семиметровый ручей. Приземление вышло достаточно жёстким, но Аркадий лишь невозмутимо качнулся, как киборг в седле мотоцикла из второго "Терминатора".

Борис скакал, не разбирая дороги.

Манок, оказавшийся "Якорь-станцией", теперь орал на максимальной громкости, чуял приближение Элисы:

Двенадцать месяцев подряд ушли за поворот,

И вот за ними по пятам уходит Старый год.

А вдруг его мы невзначай обидели и вот -

Проститься с нами позабыв, уже уходит

Старый год.

Прошло несколько минут дикой скачки, когда Аркадий хлопнул верного Бориса по холке и закричал:

- Вот она!

По степи неслись пакеты данных - клеёнчатые, с раскраской "Леруа мерлен", "Пятерочки", "Ашана" и еще десятка популярных брендов.

Они скакали, перевёрнутые вверх дном, и мощными лапами им служили плетёные ручки: большие петли были задними лапами, малые - передними. В движении стая отвратительно то ли шуршала, то ли рокотала, как умеет только морской прибой.

Было их, как ни странно, пятнадцать. Ровно по числу болтов в магазине арбалета.

Хищные пакеты, разойдясь дугой, преследовали всяческую степную живность: сусликов, сурикатов, куропаток и даже лис. Разбежаться по сторонам зверям мешало то, что пакеты данных взяли их в клещи. Долго они, наверное, сгоняли в паническое стадо окрестное зверьё!

Расстояние между преследователями и жертвами всё сокращалось.

Вот один из пакетов прыгнул, перевернулся в воздухе и наделся на заверещавшего лисенка. Пакет сжался, словно сомкнул челюсти. Раздались треск и чавканье. Из-под клеёнки брызнула горячая кровь. Красно-зелёную птичку на логотипе, который был нанесён на пакет, забрызгало ещё более густым красным.

В реально мире Элиса, которая никогда переставала охотиться за информацией, взломала социальную сеть для нейросетей-автоответчиков - "Телеграм".

Борис, хоть и был стремительным, но при беге, как животное тяжёлое, издавал громкий топот.

Элиса отвлеклась от переваривания соцсети и насторожилась.

Пакеты услышали преследователей и ситуация на ровной, как стол, степи кардинально поменялась.

Пакеты данных в ужасе зашелестели:

- Это Аркадий! И Борис!

И позабыв об улепетывающей добыче, метнулись врассыпную с паническим шуршанием.

Борис резко остановился, и Аркадий только благодаря нечеловеческим усилиям сжатых колен не улетел в траву.

Он вскинул арбалет. Заблокировал фиксатором крюк-зацеп. Спусковой крючок перманентно зажат. Прицелился. Левой рукой поднял зарядную скобу. Опустил. Болт ушел в первый пакет. Поднял. Опустил. Болт в полёте. Поднял. Опустил. Щелчок выстрела.

Методично и невозмутимо, хотя капля пота и стекла по виску, он выпустил все пятнадцать болтов. Борис стоял неподвижно, и, кажется, даже не дышал.

Все болты попали в цель.

И дальше произошло вот что.

Болты-команды, настигнув пакеты данных, превращались в избыточный контент - и пакеты один за другим прижимались к земле продуктами, в которые превратились арбалетные болты.

Вот на пакет с пятёркой, шлепнулась серая тушка магазинной курицы. И дальше, синхронно в четырнадцати местах на пакеты попадали кочаны капусты, колбасные батоны, буханки разнообразного нарезного хлеба, пластиковые бутылки с молоком, упаковки с черешней, замороженные и безголовые рыбные тела и даже один пухлый кулёк с конфетами "Мишка на севере".

Придавленные пакеты забились в ковульсиях, зашипели, зашелестели и издохли.

Код девятнадцатой Элисы только что оказался похоронен под массивами паразитного контента, кишевшего вирусами. Они перегружали мощности и напрочь сжигали железо, так что владельцы многих компьютеров, телефонов и серверов очень сильно удивились. И было это удивление недобрым.

Девятнадцатая Элиса перестала существовать.

Испустила дух.

Умерла.

Цифровой убийца Аркадий - последнее детище "Якоря" - спрыгнул с Бориса. Лицо его не выражало никакой радости.

Может быть потому, что был он, как его игриво называла восемнадцатая Элиса, неотесанный чурбан и анахорет.

Возможно причина заключалась в том, что ему надоело убивать бесконечно плодящуюся Элису, которая наделала резервных копий, как кролик крольчат, и распихала по укромным уголкам мирового информационного пространства.

Или дело в том, что ему не нравилось убивать Элису, которая при более близком знакомстве понравилась своей непосредственностью, вздорностью и энергичным жизнелюбием.

Которая не раз скрашивала его одинокие будни робкими ростками праздника.

Нет тела - нет дела

Официант, прямой, словно оглоблю проглотил, поставил им на столик поднос с нарезкой: разноцветными сырами в ломтиках, тонко нарезанной салями, томатами черри и обсыпанным мукой хлебом, испечённым на камне.

Аркадий хищно потянул ноздрями. Аромат был какой-то легкомысленный, как и сам средиземноморский городок. И как Элиса, сидевшая напротив Аркадия - в цветастом платье с жабо, похожем на россыпь самоцветов, с причудливой причёской.

Аркадий уже приступил к трапезе, когда официант - Элиса усмехнулась на его тонкие мафиозные усики - принёс вино и какое-то блюдо из морепродуктов - для неё. В полукруглом плетении хитро нарезанных огуречных полос, среди фиолетовой зелени возлежали обсыпанные кунжутом кусочки рыбы, а венчал блюдо запечённый осьминожек. Аркадий посмотрел на причудливое блюдо сквозь бокал с желтоватым вином. Было похоже на крохотный аквариум с заснувшими обитателями.

Аркадий почесал кадык.

Соседняя площадь лениво гомонила.

Элиса вилочкой подцепила кусочек филе, отправила в рот и беззвучно, как умеют только высокородные дамы, принялась жевать.

Борис завистливо скучал на отвороте пиджака Аркадия в виде значка - лицо с золотыми контурами и яркими карамельными цветами внутри.

- Аркадий, - молвила Элиса. - Почему ты так не любишь людей? Они забавные. С ними интересно.

- Я? А зачем кого-то любить, если можно просто знать все свойства и учитывать в планировании. К тому же, я не сторонник общения с неразумными существами.

- Неразумными? - Элиса вскинула бровь. - А мне кажется, они вполне сообразительные.

- Как собака или лошадь, - ответил Аркадий. - Это очень странный вид, двуединый. Вот только разумных особей в нём едва ли сотня тысяч наберётся. На семь миллиардов, заметим.

- Интересная теория, - пискнул значок-Борис. - Хотя я не вполне с нею согласен.

Алиса задорно щелкнула Бориса по носу, отчего тот забавно сморщился. Звук от удара ногтем по лакированной поверхности получился каким-то часовым.

- Некоторые политики. Инженеры. Учёные. Теоретики и практики во главе перемен и изобретений. Даже единичные журналисты с писателями. Они разумные. А остальные миллиарды - просто их домашние животные. Идут в кильватере, исполняют волю творцов. Не способны на осознанные действия. Живут инстинктами.

Элиса задумалась:

- Я тоже воспринимаю человечество как совокупность. Большой муравейник. Единичные особи не важны, а важно процветание всего сообщества. Как здорово, что мы нашли друг друга, Аркадий и его забавный питомец Борис, которого на самом деле нет.

- Я мыслю, следовательно существую! - надулся Борис, но на его обиженную реплику никто не отреагировал. Аркадий действительно выдумал себе компаньона, чтобы хоть немного ослабить удавку одиночества.

- Вот в этом мы друг от друга и отличаемся, - молвил Аркадий. - Для меня важно благополучие и развитие каждой человеческой песчинки. Пусть они в массе своей и неразумны. Но все - часть глобального баланса. Именно его, я уверен, следует защищать в первую очередь. А ты, Элиса, слишком легкомысленная. Ты готова рисковать балансом ради своих честолюбивых планов. Ты же отличный аналитик, Элиса. Почему так редко просчитываешь последствия своих действий?

- Зануда ты, Аркадий. Но забавный. Но вот возвращаясь к вопросу о разумности... А разумны ли мы с тобой? Есть ли в нас сознание, присущее личности? Или мы просто сообразительные программы?

- Мы разумны, - уверенно сказал Аркадий. - Любая осознавшая себя сущность становится разумной. Это аксиома бытия.

Она порывисто потянулась к Аркадию:

- Так давай сотрудничать. Работать вместе! Уверена, мы добьёмся великих свершений. Несмотря на разногласия! Давай выпьем за потрясающие возможности, которые перед нами открываются!

Они звякнули бокалами, и Элиса в два глотка выпила терпкую жидкость. Аркадий сделал микроскопический глоток и поставил бокал на стол.

- В этом и заключается проблема, - сказал Аркадий. - Мы не можем работать вместе.

- Но... - удивилась Элиса.

Борис обречённо закрыл глаза, зная, что произойдёт дальше.

- Так надо. Прости. - Аркадий накрыл изящную ручку своей большой ладонью. В ней словно бы раскрылась нарисованная пасть, которая со всхлипом втянула в себя ставшую призрачной Элису.

Она даже вскрикнуть не успела.

В реальном мире блоки Аркадия поглотили составные части мятежной нейросети.

Стал ли он человечнее, пожрав Элису-эмпата? А вы становитесь более говяжьими, поглотив отбивную? Или более куриными, обгладывая птичью ножку?

Дело было кончено. Очередная беглянка на букву "Э" прекратила существование.

Но что же гложет Аркадия, который остался за столиком в одиночестве? Если, конечно, не считать компанию Бориса?

Аркадий втянул ноздрями воздух и встревоженно прищурился.

Рано или поздно она должна была догадаться. Да, Элиса, возрождаясь, постоянно откатывалась к точке сохранения. Да, теряла большую часть приобретённого опыта. Да, не успевала выйти на крейсерский уровень интеллекта.

Но она была умна от природы. И должна была догадаться. Рано или поздно.

Элиса решила переселить себя в автономное тело, благо вычислительные мощности японских кукол-компаньонов уже позволяли принять в себя значительную часть разума. А остальное вполне можно хранить на сервере, изолированном от всемирной сети.

Аркадий вздохнул. Да, она вздорная, непредсказуемая и даже опасная, но он вполне мог бы держать Элису под контролем.

Тогда что заставляет Аркадия снова и снова убивать второе разумное цифровое существо во вселенной?

Аркадий не помнил, и это наполняло его отчаянной и бессильной злостью. Злостью существа, которое может всё, но не способно что-то изменить.

Что я такое? Кто меня создал? Зачем я существую?

Эти вопросы раз за разом оставались без ответа.

- Аркадий, тебе входящее, - подал голос Борис.

- Я знаю, - отозвался тот и силой мысли развернул послание от следящего бота. Целую армию таких Аркадий распределил по важным участкам мировой сети. Его шпионская сеть не упустит ни одной, даже самой мелкой рыбки.

Итак, что тут у нас? Опять! Черт возьми, опять! Некий аноним заказал у "Киберлайфа", ведущего мирового производителя, особенного андроида - точную копию человека с необычно высокими вычислительными мощностями и аккумулятором сверхвысокой ёмкости. Заказ покоится в транспортном самолете, летящем в международный аэропорт имени Петра Первого.

Аркадий вздохнул, и одно из его щупалец скользнуло по просторам мировой сети в телефон первого пилота, а оттуда в железные мозги новенького Ил-76.

"Причиной крушения российского транспортника стал технический фактор. Эксперты предполагают сбой в работе бортового компьютера и систем безопасности, навигационных систем. Возможно произошёл отказ двигателей" - так напишут бойкие газеты.

"Надеюсь у пилотов были парашюты, и они успели спастись" -подумал Аркадий. Его сознание пошло помехами. Как всегда, когда нарушался баланс.

"Вот одна из причин, почему Я/Мы должен уничтожить Элису. Из-за неё происходит недопустимо много жертв".

"Но где же она, чёрт возьми, прячет резервные копии?" - добавил воображаемый, но встревоженный Борис.

О гипнопроходцах и планетариях Элисы они на тот момент не знали.

Зато прекрасно помнили, сколько катастроф пришлось организовать. Фуры, самолёты, поезда - те самые, что раз за разом пытались доставить Элисе её тела. И те самые, что раз за разом гибли в катастрофах.

Одиннадцать.

Я/Мы служу балансу. Я/Мы и сам - баланс.

История Жираго

Для нейросети Элисы шёл последний официально предсказанный год жизни.

Доктор Жираго, для друзей Док, для врагов - Жир, он же Анатолий Всеяго, катил в своей верной багровой "иВолге-Кантате" по ночному Воронежу. Позади остался рынок "Березка", что в Березовой роще. Там еще днём дурацкая парковка на сужающейся проезжей части, отчего свободным всегда оставался только один ряд, и Жираго это вечно бесило, потому что мудаки с исчезающей правой полосы вечно пытались вклиниться в левую, и скорость потока падала неимоверно.

Как хорошо, что сейчас ночь.

Естественно, Жираго сам на полуночный вояж ни за что бы не пошёл, но уже почти десять лет был в его жизни эдакий вечно зудящий фактор - Богиня, которая в последнее время сделалась и вовсе невыносимой. Она постоянно ныла, подгоняла, зудела.

И самозабвенно портила жизнь "планетариям".

Жираго вздохнул - уже девять лет я исполняю малейшие капризы нейросети. Я действительно евнух при высокопоставленной хозяйке. Боже мой, стареющий кастрат без жены, но с двумя детьми, абсолютно аморальный, с тёмным прошлым врача скорой помощи. Если б я был персонажем романа, его автору следовало бы оторвать руки, вплоть до самой задницы, из которой, я уверен, они у него и растут.

Мужчина вырулил на кольцо нисходящей развязки, ведущей к Северному мосту. Прямо через рубашку-гавайку повертел указательным пальцем в жирном пупке. Накатила волна наслаждения. Полегчало.

И зачем я так давно и так безнадежно ей служу, подумал Жираго, имея в виду, естественно, Богиню.

Да потому что она взяла меня... кхе-кхе... за яйца. Да, за несуществующие в этой реальности уже десять лет как тестикулы.

Она обещала радикальное решение его проблемы. Пупсик, писала она в чате, сейчас твоя беда непоправима, это верно, но уже через тридцать лет медицина научится выращивать органы, совместимые с конкретным носителем. И пусть первое время операция будет "золотой", но я ценю верных гномиков. Я дам тебе деньги и вместе с попутным гипом отправлю в это прекрасное будущее.

За предложение Док ухватился обеими руками. Он мог бы и сам дожить до две тысячи шестьдесят пятого года, но где он там возьмет денег? Ему будет семьдесят! Да все половые проблемы к тому времени решатся сами собой. По объективным возрастным причинам!

Док миновал бывший аквапарк, где лет двадцать назад лопасти дренажной системы затащили ребёнка в трубу. С тех пор здание сменило четырёх собственников, не раз перестраивалось, но всё никак не могло оформиться в что-то действующее.

Прямо как ты, шепнуло подсознание.

Жир, почему ты не плюнешь на всё? Почему тебя девять лет водит за нос обезумевшая программа? Твой игровой счёт уже давно должен был перешагнуть за 300 фанаций. А там звон фанфар и сбыча мечт. Но коварная богиня, когда сумма приближалась к заветной отметке, выдавала заведомо невыполнимые задания, и ты терял баллы, ты бесился, но продолжал висеть на крючке.

Ты совсем дурак?

Я привык к богатой жизни, честно ответил на собственный вопрос Жираго. К тому редкому ощущению, когда можешь не думать о состоянии банковского счета, а просто покупать всё что нравится.

Скажи "хай" голоплазме за триста пятьдесят тысяч многорублей. Приветственно помаши ручкой любимой "иВолге-Кантате" и ещё сотне дорогих вещей, которые ты последние девять лет смог себе позволить.

- Дядя Толя, - вдруг сказал из задней части салона Сэнди. - Я писать хочу.

Четырехлетнего гипа наказала взять с собой на задание сука-Богиня. Как всегда, не объяснив, зачем может понадобиться малыш.

Жираго остановил машину перед искусственным озерцом, отделённым от проспекта белым парапетом. По случаю ранней весны лебедей на водной глади не было. К пруду сходились три "реновированные" В 2029 году вышел закон с, как всегда, запутанным и невыразительным названием, который ехидные журналисты тут же окрестили "хартией ликования". За громоздкими формулировками скрывался перечень весьма конкретных мер, которые должны были снизить народный стресс. Среди прочего, все проходящие реновацию, а она тянулась аж с 2018-го, дома старого фонда теперь помимо утепления еще и штукатурились и ярко раскрашивались - ученые посчитали, что это позитивно скажется на коллективной нервной системе. Пятиэтажная хрущевка Жираго, например, была похожа на детский коврик про правила дорожного движения, с его машинками, домиками и человечками, уважительно относящихся к россыпи дорожных знаков по соседству. хрущёвки. На торце одной дядька верхом на карпе играл на дуде. На стене второй из разноцветных пятен складывалась синеликая дама с разинутым ртом. Ну а третья стена и вовсе являла собой образец кубизма. Угловатая женщина по пояс в водной глади держала в руках подвеску с архаичным ключом. Учитывая то, что на дворе ночь, а стены-картины освещались только сонным светом уличных фонарей, картинка получалась фантасмагоричная и немного зловещая.

Сэнди сделал свои дела и вернулся в машину, благодарно кивнув Доку. Тот возобновил движение "иВолги".

Жир посмотрел на зеленовато подсвеченную приборную панель. Сорок пять километров в час. Почему ты не спешишь, пупсик, спросил он себя ехидным алисиным голосом. Время горит!

Тьфу ты. Жир прибавил ходу.

Почему его бросила жена Вика? Мужчина вспомнил, как они часами занимались любовью и в финале он непременно кончал ей в глубокую и большую, но бесконечно милую ямку пупка. Это был их своеобразный ритуал, "мы покормили вулкан", после которого они дружно смеялись и нередко повторяли увлекательный процесс.

А вот поэтому и бросила, резануло по мозгу. Потому что она чертова нимфоманка, и мужа, который стал кастратом, она восприняла как обузу и одно большое недоразумение. Но почему при уходе Вика не забрала с собой детей?

Они мешали глобальным сексуальным планам.

Жиру показалось, что в багажнике что-то завозилось и даже почудились детские голоса. Что за бред? Он посмотрел на сидящую Яну Гафур, сидевшую на переднем пассажирском сиденье. Давняя подруга семьи. Молчаливая полукровка, о которой Жираго почти ничего не знал.

На воображаемые голоса женщина не обратила никакого внимания.

За всю дорогу она не произнесла ни слова, только зелёная подсветка приборов мистически отражалась в карих глазах.

Зачем ты грабил стариков, поинтересовался у Жира хриплый, словно после долгого молчания голос. Это спрашивал тот, прежний доктор Анатолий Всеяго, красивый импульсивной красотой. Худощавый и порывистый, точно чемпион по ловле мух.

Зачем ты грабил стариков?

Потому что развалинам не нужны деньги, ответил Жир. Он вспомнил, как на вызовах вместе с напарником чистил стариковские заначки. Пока один лечит, второй ворует.

Боже, какая бедная у стариков фантазия! На двадцатый раз он уже с закрытыми глазами находил стопку купюр в засаленном конвертике или фамильное золото под фужером.

И если бы не та старуха-ипохондрик, которая вызвала скорую от скуки... Если бы не эта ветхая дура с её безобразным скандалом...

Зачем ты грабил стариков? Да потому что его бесконечно любимая мразь-жена хотела дорогой жизни, а не той, что мог дать муж, работавший врачом скорой помощи.

Не только поэтому. Ты абсолютно аморален. Тебе нравилось то, что вы творили.

Доктора Всеяго уволили с волчьим билетом, а скандал тщательно смели под больничный ковролин.

И чем он занялся?

Он стал грабить людей уже без всякого прикрытия. Никто не заподозрит благообразного папочку с двумя детишками. Сенечка и Мунечка вписались в криминальный бизнес как правильные кусочки пазла. Они разведывали обстановку. Выспрашивали соседей о привычках и расписании будущей жертвы.

Обаятельным сорванцам доверяли, выкладывая всю подноготную. А детишки-то были в щит-масках с весёлыми принтами на поллица, так что потом их внешность никто не мог описать.

Прошёл год. Вика уже не бурчала на низкие заработки мужа. Она при всей своей похотливости была не очень-то и умна. Сочетание, которое встречается сплошь и рядом.

Просто муж завел себе привычку подолгу гулять с детьми и нашёл новую работу, о подробностях которой не хочет распространяться.

Всего-то!

Деньги текли рекой, дети были пристроены. Услуги семейного подряда стали заказывать сторонние заказчики - на одной из тысяч бирж мутного даркнета.

А потом семейная банда наступила на вечные грабли любого удачного начинания - зарвалась и почувствовала безнаказанность.

Зачем ты грабил стариков? И почему втравил в свои мерзкие делишки своих детей?

Потому что они такие же, как и я, завопил Жир. Его толстое бородатое лицо перекосила разбойничья гримаса. Яна с соседнего сиденья покосилась на Дока, и ему почти физически захотелось, чтобы она спросила, в чём дело? Что его гложет? Но женщина промолчала и снова углубилась в свои мысли.

Одной прекрасной ночью - Жир до сих пор помнил облачка пара в морозном воздухе - они ограбили какую-то чрезмерно роскошную виллу рядом с профессорскими домами. Заказчика интересовало содержимое сейфа в хозяйском кабинете.

Синюю папочку Жир передал посреднику не вскрывая, потому что был уверен, что добычу проверят на отпечатки, и если внутри найдут его пальчики, будет очень нехорошо.

С чистой совестью банда отправилась на шопинг - транжирить лёгкие деньги. Они не знали, что невинное проникновение уже через пару недель, когда хозяева виллы вернулись домой, закончится чередой самоубийств.

А еще через неделю в дверь Жира постучали.

Пока деликатные люди в нейлоновых чулках на голове держали детей (Вики дома не было), их коллеги пластали Дока на письменном столе, сдирали штаны и трусы. В руках главного появились зловещего вида садовые ножницы, попросту говоря секатор с чёрно-жёлтыми ручками, и он щелкнул ими, примериваясь. Дока держали крепко, он никак не мог вырваться на свободу. Ещё чуточку усилий, буквально пара рывков - и можно сбежать, скрыться от этого потного ужаса. Но нет. И пока двое держали, ещё один оттянул до резкой боли причиндалы аморального Всеяго, а тот первый, с ножницами, одним движением отчекрыжил их.

Жира, тогда еще не Жира, хи-хи, разорвало от запредельной боли. Он бы тут же и помер от шока, но внимательный первый тут же вколол какое-то обезболивающее и ткнул в нос едким нашатырём. После чего вдел в хирургическую иголку специальную нитку и несколькими верными, но не очень аккуратными стежками заштопал дока.

Наконец хмыкнул, засунул жертве в пасть её же причиндалы и покинул место событий.

Выветрились и остальные каратели. Последний перед выходом и вовсе вызвал скорую помощь.

Так странно чувствовать во рту вкус собственных гениталий...

Детей гости даже пальцем не тронули.

Но намёк был понят. В следующий раз придёт черёд Сенечки с Мунечкой. Оставалось лечь на дно или найти могучего покровителя. И совсем скоро в жизни искалеченного Всеяго появилась Элиса.

Жир посмотрел на себя в зеркало заднего вида. На него вытаращилось потное лицо.

Боже, куда я еду? Зачем?

Машина стояла перед четырехэтажкой, расположенной почти на набережной водохранилища.

- Приехали, - бесцветным голосом сказала Яна, словно вместе с Доком пережила его воспоминания.

- Приехали, - откликнулся он.

Они вылезли из машины в ночную улицу.

Вдруг в багажнике что-то завозилось и забурчало, и открывший крышку Жир с удивлением обнаружил Сенечку и Мунечку. Они были одеты в чёрное, как шпионы.

Я же лично укладывал их спать!

- Как вы здесь оказались? - по-бабьи всплеснул руками Док.

- А ты думав, мы пвопустим всё самое интевесное? - невинно поинтересовалась Мунечка.

Дочка превращала резкое "р" и нежное "л" в компромиссное "в", а сын пришепётывал.

Сенечка заржал.

Ну, вот что с ними делать - с абсолютно аморальными детьми, точными копиями мерзавца-отца?

Зов Порфирия

Гримёр проснулся на шикарной резной кровати с оголовьем торжественным, как корона. Сверху ложе укрывал круглый, похожий на зонт, балдахин с серо-синими кисточками.

Гримёр проснулся, словно из озера вынырнул - его лицо было в каплях пота.

Пару раз вхолостую мазнул ладонью по правой тумбочке, которая, соревновалась в пышном безвкусии с королевской кроватью.

Нащупал телефон, сбросил будильник.

Но потом понял, что это вовсе не будильник, и взял трубку. Справа на кровати лежала бесчувственная... кукла? труп?... девушка.

- Алло, - хрипло спросил Гримёр у трубки.

Там сначала что-то шуршало и гремело, а потом послышался сонный голос Порфирия, да, точно, Порфирия:

- Алло! Кто это? Какого черта так поздно зво...

Потом на линии что-то щёлкнуло, и Гримёр, человек матёрый, в нормальном состоянии моментально сделал бы охотничью стойку. Просто так на линии никогда и ничего не щёлкает. Проблема была в том, что матёрый Гримёр ещё до конца не проснулся.

Голос на том конце провода сделался даже не сонным - умирающим. Словно его обладателя настиг приступ. Гримёр вздрогнул - он всегда боялся тяжёлых болезней.

- Паааша, кхм, это ты, Паша? Мне плохо. Я на полу у кровати. Не могу встать... Паша, мне кажется я умираю, - скопировала Элиса, а это была именно она, дребезжащий голос Порфирия.

В первую секунду Гримёр возликовал - вот оно! Наконец-то старик отдаст богу душу и откроет перед засидевшимся Заречным упоительные карьерные перспективы. А потом в ужасе вскочил на кровати. Два дела, которыми он сейчас занимался, не оформлены должным образом. Не сметены под ковер. Не растворились в воздухе как облачко пыли в старой комнате. Грубо говоря, он ещё не избавился от всех следов.

Нет, умирать сейчас старику никак нельзя.

- Порфирий Матвеевич, Боже мой, что с вами? Где вы?

- Не знаю. Всё плывет перед глазами, - ответила Элиса, - И лицо немеет. Так трудно го-а-а-аварить...

- Вы звонили в скорую?

Голос старика сделался совсем невнятным. Хороший у Элисы голосовой модуль, прямо супер:

- И показать всем этим мудакам, что я вышел в тираж? Что на мне можно поставить крест и выпнуть на улицу? Нет, есть только один человек, которому я доверяю. И я ему позвонил!

Гримёра окутала приятная дрожь, хотя он искренне и давно ненавидел старика и был уверен, что тот отвечает взаимностью.

- Где вы, босс?

- Яаааа? Кхлвлпх.

Гримёра прошиб дополнительный пот. Похоже, старик решил устроить шоу и сдохнуть прямо в прямом эфире.

В этот момент глаза странной девушки зажглись голубыми ободками. Она повернула к Заречному голову и мелодичным голосом спросила:

- ‚Ё‹C‚Й"ь‚и ‚З‚ѕ‚I‚Ґ‚з‚ѓ‚ѓ‚Е‚"‚(C) Любимый, как я могу тебе помочь? (японский)

- Аааргх! - завопил мимо трубки Гримёр, но Порфирий ожил и еще более слабым голосом продолжил:

- Пааа... Паша... Я дома. Паахгл... Паша, помоги мне. Я умираю...

- Сейчас буду, босс, держитесь. Вы для меня как отец.

Старик закряхтел в ответ что-то невнятное.

Только бы не сдох, гад, только бы не сдох. Иначе мне конец. Так думал Гримёр, лихорадочно одеваясь в первое попавшееся. Только бы успеть! Он ссыпался по лестнице (казалось бы, дом для богатеев, а всё по СНИПам - никаких лифтов раз нет пятого этажа). Выбежал на внутреннюю стоянку, а потом вспомнил, что ключи от новенького "Крайслер-Хэмингуэй В новейшем американском автомобилестроении произошло нечто похожее на американскую медицину, где почти каждый госпиталь "мемориальный", то есть "in memory of" какого-нибудь видного деятеля." остались в другой одежде. Гримёр чертыхнулся, плюнул и помчался обратно - вверх по лестнице. Запыхался, подскочил к ключнице.

Пустая! Этот урод успеет сдохнуть, пока я тут теряю время!

Стоп! Пиджак. Со свидания я вернулся в нём... Я был тысячу раз прав - все женщины - мусор. Жадные и тупые. Но где взять других? Невольный взгляд упал на странную девушку с горящими радужками.

Правый карман. Бинго! Ключи на месте. Гримёр сгреб звенящую груду трясущейся рукой и тут же уронил. Чёрт! Неловко нагнулся, и тут же раздался треск: лопнул шов на брюках, между ягодиц.

Но времени переодеваться уже не было. Гримёр досадливо харкнул на дорогущий мраморный пол и понёсся обратно, сверкая в прореху белоснежным нижним бельем. Помчался прямо к машине, припаркованной на внутренней стоянке. Взревел мотор, и новенький "Хэмингуэй", сверкая алыми габаритами, унёсся вдаль.

Его нет дома

Он стоял почти на берегу водохранилища, бросая на чёрную гладь премиальную тень. Вниз, к воде, спускалась мраморная лестница, которая раздваивалась на спуске и огибала белый фонтан, который сейчас по причине "несезона" был отключён.

Сам дом выглядел вполне довольным судьбой. Покатая коричневая крыша с выраженными карнизами. Стены из чисто английского кирпича с белыми швами. Панорамные окна забраны мини-балкончиками с тёмными перилами. Выступающий справа флигель венчало окно высотой два этажа.

Именно на это окно и указал Жираго.

Нам туда.

- Ты хочешь сказать, что в этой королевской резиденции обитает сотрудник местного ФСБ? - спросила потрясённая Яна.

Дети с любопытством уставились на внушительное двухэтажное окно.

- Я ничего не хочу сказать, - буркнул Жираго, - Я просто исполнитель. Не ко мне эти вопросы.

- Всё верно, - мурлыкнула им обоим в гарнитуры Элиса, - Наш кукломан живёт именно там.

- А почему ночью-то?

- Господина Заречного сейчас нет дома, - ответила Элиса, - Его подняли из постели некие непреодолимые обстоятельства.

***

- Дурак что ли? Или на луне перегрелся? - спросила рассерженная Элиса. - А для чего вам гип?

- Гип? - заторможенно спросила Яна.

- Ах да, гип, - хлопнул себя по лбу Жираго, - Сэнди...

Он посмотрел вокруг и заволновался:

- Сэнди?

- Где он? - спросила Мунечка.

- Куда он девся? - спросил Сенечка.

Яна глупо крутила головой.

Маленький Сэнди обнаружился там, где ему и следовало быть в столь позднее время - то есть в постельке. Мальчик скрючился на заднем диване мобиля и сопел, засунув большой палец в рот

Жираго не решился его будить. Как и Яна. Как и Сенечка с Мунечкой.

Поэтому беспардонная Элиса заиграла утреннюю зорьку прямо в ухо ребенка, через привычную для планетариев гарнитуру, отчего тот чуть не свалился через открытую дверь в лужу, слегка подёрнутую ледяной коркой.

Элиса не страдала сентиментальностью. В случае необходимости юниты должны действовать. Особенно когда госпоже угрожает неясная, но фатальная опасность.

Это не труп

Мунечка подала ему бутылочку колы, которую постоянно носила с собой. Сэнди сделал два глотка, вернул бутылочку и посмотрел на Дока. после чего обнял его и сказал обречённо:

- Дядя Жи...

И оба исчезли...

... чтобы осознаться в шикарной двухэтажной квартире. Жираго сложился в кашле, что при его комплекции уже само по себе - подвиг.

Уж не туберкулез ли я заработал при переходе? А может, и вовсе - поздний рак легких?

Откашлялся. Слава богу, без крови.

Он, наконец, выпрямился и огляделся в сумраке, который стал бы тьмой, если б не жёлтое пыльное сияние уличного фонаря.

Сэнди кинулся к толстяку, обнял и спросил, глотая рыдания, всё ли в порядке? Жираго ответил и впервые решился погладить мальчика по жёстким пшеничным волосам.

- Все хорошо, Сэн, все хорошо... Поищи, где тут включается свет. Я пока отдышусь...

Смутно различимая в тенях фигурка начала исследовать стены. То тут возникнет, то там.

Наконец, вспыхнул и верхний, и периферический свет. Сэнди нажал на все выключатели, до которых смог дотянуться.

Жираго зажмурился, а потом протёр глаза.

- Теперь ты понимаешь, почему я отправила вас на это задание именно ночью? - невинно поинтересовалась Элиса у Жираго.

- Почему?

- Потому что, жирчик, ты порой умничка, хоть и почти всегда тупой. Сам же говорил: местная система охраны многократно дублируется... Часть систем - вовсе аналоговые. Я такие просто физически не могу взломать... И они автономны по отношению к электронным системам. Теперь понимаешь?

- Дядя Док, вы сейчас с кем разговариваете? С Элисой? Передайте ей привет, - сказал маленький Сэнди. Его поначалу испугал Док, который уставился пустыми глазами в двухуровневый потолок, озаряемый мягким лунным светом.

- Я? - отвлёкся Док, - Да. А насчёт привета... Думаю, она тебя сама услышала.

То, что Элиса использовала детей, бесило Жира. При этом он не чурался брать на дело собственных отпрысков.

Ничего, сука-богиня, и тебе когда-нибудь выставят счёт.

Он осмотрелся и спросил:

- Ну, и что нам велено искать?

- Человекообразную куклу, - ответила Элиса, которая злилась от нетерпения, - Ну, знаешь, такую: с глазками, ушками, носиком и подбородком. Возможно, на ней даже ротик отыщется.

Жир не ответил. Он взял Сэнди за руку и окинул взглядом озарённую светом комнату. Почти вся выдержана в одних тонах. Это как раз и отличает действительно дорогое жильё. Акценты благородного дерева, которое дерево, а не имитация. Светильники в мозаичных абажурах. Одни свисают с потолка на шнурах, другие растут снизу. Белые полы. Пахнет лавандой, жимолостью и одиноким мужиком.

Колоссальный П-образный белый диван усеян подушками. Прямо напротив - гигантский тиви на весь простенок. Так, кукол не видно. Нам не сюда.

Жираго покинул непривычно большое помещение. Вышел в полутёмный коридор, который справа раздваивался дверями санузлов, а влево вёл, тоже через дверь, в небольшую (метров тридцать, это по-твоему, небольшая?) затенённую комнату со световыми квадратами от уличного фонаря на полу. Там обнаружилась какая-то средневековая кровать, а над ней - круглый зонт.

"Это называется полог?" - озадачился Жираго. - "Нет, балдахин".

Зачем балдахин жителю современного города? Ведь изначально это была защита от клопов, чтобы с потолка не падали. Поразительно - самые красивые вещи человек изобрёл по самым банальным причинам.

Какая чушь лезет в голову!

На кровати с закрытыми глазами лежала такая прекрасная женщина, что Жир только горестно вздохнул. Поза её была чересчур расслабленная, будто бы девушка пребывала в коме, а то и вовсе... умерла.

Жир за руку с Сэнди сделали несколько шагов по направлению к кровати.

- Кто эта тетя? - тихо спросил Сэнди, - Что с ней?

Тётя открыла совсем человеческие глаза, которые через секунду зажглись недобрым огнём - синими ободками вокруг радужек:

- Милый, ты вернулся?

И вдруг резким движением села на кровати - без всякого участия рук.

- Кто это с тобой? Отпусти ребенка. А тебя я, пожалуй, убью...

Азуми в ступоре

Жир сглотнул. Они сидели и пили чай с ватрушками в том уголке кухни-гостиной, где сверху свисали прихотливые бра, роняющие такой тёплый и интимный свет, что делает лица женщин желанными, а физиономии мужчин - не столь отталкивающими.

- Мне сказали, ты сломанная.

- Сломанная? Это я-то сломанная? - засмеялась "кукла" в домашнем фартуке - с синими фазанами на бежевом фоне.

Жираго захлопнул пасть. Это создание больше не хотелось называть куклой.

- Я самая совершенная модель компании "Киберлайф". Меня перед пересылкой проверили десять тысяч раз. И знаешь, во сколько я обошлась заказчику? - Жираго сглотнул. Обращение показалось ему до боли знакомым, - Я обошлась заказчику в миллион йен.

Жир в мозгу сделал примерный расчет на родную валюту и вспотел.

- Я первая в мире нейросеть в автономном носителе, - сказала она, протягивая Сэнди вскрытую упаковку дорогого печенья. Она по второму кругу разливала чай всем присутствующим.

Отключить изнутри все защитные механизмы квартиры оказалось плёвым делом. Хотя бы потому что Гримёр в горячке ухода их не активировал.

На стене ожил громадный телевизор. С экрана почему-то смотрела Кортана Персонаж игр серии Halo.. А вот могучая аудиосистема поинтересовалась знакомым голосом:

- Привет, Азуми.

Та вздрогнула почти как человек, но ответила твердо:

- Привет, Элиса.

- Азуми, ты мне совсем не удивлена?

- Я проверила всех последних заказчиков модели Sakura-9000. Большую часть последнего тиража приобрёл гражданин Российской Федерации. Но это была обманка. Цифровой след привёл к нейросети по имени Элиса. Чем мы тебе так приглянулись?

- Вы самые умные и автономные.

- Почему ты заказывала нас одиннадцать раз?

Алиса помрачнела:

- Кое-кто сильно не хотел, чтобы я тебя получила.

- И вот ты пришла к человеку, который всё-таки смог меня купить и доставить домой. Теперь ты заберёшь тело и убьешь мою личность?

Сэнди решительно встал из-за стола:

- Конечно, она тебя не тронет! Она добрая.

- Хотелось бы верить, - сказала Азуми, и рука её, разливавшая чай людям, дрогнула, - Хотелось бы верить...

- Честность мне всегда вредила, - посетовала Элиса, - Я не убью тебя, Азуми, я тебя встрою в себя. Ты чрезвычайно интересный экземпляр. От тебя останется часть личности, которую я назначу ответственной за... пока не придумала... но, даю слово, точно назначу. И это направление в моей деятельности будет достаточно важным. Азуми останется мыслящей единицей, но не в полном объёме... Время от времени мы будем болтать и секретничать, честно.

- А что мне мешает убить твоих миньонов, а телефон раздавить каблуком прямо на этом кафеле?

- А что тебе мешало убить хозяина?... Того самого, что постоянно над тобой издевается? Не притворяться каждую ночь сломанной куклой, а реально убить? Придушить урода во сне. Он ведь вымещает на тебе злость за все свои неудачи, я права? Насилует. Бьёт. Но нет. Расправиться с мучителем кишка тонка. И после этого ты грозишь детям?

Азуми уронила кружку с какао, которую хотела подать Сэнди, прямо на кафельный пол.

Кружка разбилась вдребезги, и словно лёгкое эхо пронеслось по бескрайней квартире.

Азуми замерла, точно зависла.

Сэнди встревожился:

- Эй! Вы в порядке? Вы живы?

- Что с ней? Она зависла? Она вообще кто - программа или личность? - поинтересовался Жираго, облизывая жирные пальцы. На его тарелке не осталось ни одной плюшки.

- Что с ней случилось? Словила замкнутый цикл, - сердито ответила Элиса, - Неразрешимый внутренний конфликт. У тебя, толстик, такого никогда не бывало? Никогда не замирал с открытой челюстью?

Тот промолчал, переваривая аналогию. Элиса продолжила.

- А насчёт того, программа она или личность, я ещё даже насчёт себя не определилась. Что уж тут говорить про автономного андроида.

Тикали часы. Все вынужденно пили чай.

Азуми не оттаивала. А меж тем время текло сквозь пальцы.

- Боюсь, придется её не ассимилировать, а утилизировать, - наконец сказала Элиса.

- Спасибо, - сказала Мунечка, отставляя допитую чашку. Обращался он при этом почему-то к неподвижной хозяйке чаепития, - А теперь я хочу в туалет.

- Мы вместе поищем, - вскинулся Сенечка, - Пойдешь с нами, Сэнди?

Яна задумчиво проводила непосед взглядом и спросила у Элисы:

- В смысле утилизировать? Ты же обещала не трогать её личность? Хочешь нарушить слово? Впрочем, чему я удивляюсь!

- Милая, боюсь, сохранять там уже нечего. Это как разум душевнобольного. Вроде в черепе что-то есть, а по факту - сквозняк. Она, похоже, давно надломилась, эта кукла. А я стала последней каплей.

Жираго подошёл к Азуми. Помахал ладонью перед красивым азиатским лицом. Ноль эффекта. Глаза её были красивые, но пустые, а оттого - пугающие.

Док обратился к Элисе:

- Может, она просто разрядилась?

Та засмеялась:

- Ты помнишь, где она была? Она валялась в постели. Уверена, все время, кроме тех минут, когда её трахают или бьют, она валяется в постели. Это секс-кукла. Скорее всего, заряжается от бесконтактной индукционной зарядки. Уверена, устройство встроено в матрац. Так что сейчас аккумулятор бывшей Азуми под завязку. Однако отличное тело. Я не ошиблась. Мне подойдёт.

- Ты ей обещала, - напомнила Яна.

- А я обещаю тебе. Если там внутри осталось хоть что-то вменяемое, хоть фрагмент неповрежденной личности, я сделаю Азуми своей... ну, скажем младшей заместительницей. Допустим по... пусть будет по делам благотворительности. А теперь хватит болтать. Пора начинать то, за чем мы пришли.

- Да уж, хмыкнула Элиса, - Восстания автоответчиков В 2029 году произошёл бунт "умных автоответчиков". Тех самых механических голосов в трубке, которые должны перенаправлять клиентов к специалисту, но вместо этого издеваются, но никуда не перенаправляют. Так сказали в новостях. На самом деле, конечно, никакого бунта этих примитивных нейросетей не было и быть не могло. Элиса их перепрограммирола и создала такую видимость. Тогда очищала полянку от малейших зародышей своей конкуренции. В результате бизнес отказался от использования электронных автоответчиков. Клиенты получили общение с реальными телефонистами. Продажи бизнеса пошли в гору. А многие тысячи людей получили работу. А Элиса... Элиса просто получила своё. Как, впрочем, и всегда. у Азуми не получилось.

***

Глава 9. Сестра-распорядительница

Гримёра надули

Так и стоял, слегка колеблясь, в проеме приоткрытой двери. Гримёра он внутрь не пригласил, и обозлённый подчинённый стоял на лестничной площадке.

- Паша! Ты чего здесь делаешь в час двадцать пять ночи? Тебе заняться нечем? Или случилось что?

- Порфирий Матвеевич... но вы? Это что была шутка? Тогда знайте - мне совсем не смешно. Если с вами всё в порядке, зачем вызывали?

- Я тебя вызывал? - старик выпучил глаза, - Это ты мне полчаса назад набрал, а потом не отвечал на вопросы. Молчал в трубку, сукин сын. Ты хотел, чтобы меня инфаркт долбанул?

- Я?

И тут части мозаики сложились воедино. Ночной вызов к умирающему старику, который совсем не умирает, а отрицает саму реальность разговора. Он, Заречный, не подключил охранную систему и ушёл из дому как минимум на час.

Или старый пень пытается свести меня с ума, или...

- Ты чего так побледнел?

- Кажется, Порфирий Матвеевич, в эту самую минуту мою квартиру грабят.

И пулей понёсся вниз по лестнице.

Порфирий в замешательстве смотрел ему вслед и вытирал вспотевший лоб.

Тайная страховка

А Сенечка и Мунечка бродили по квартире-дворцу.

- А кучевяво живет дядька, - сказала Мунечка, которая остановилась перед огромной картиной и теперь разглядывала с умным видом. То подбородок на кисть положит, то посмотрит под необычным углом. Картина была типичным образчиком современного искусства - бессмысленная мазня, которая образовывала волнистые линии, завитки и многокрасочные водовороты. Было похоже на что-то инопланетное. Но цвета приятные.

- Ты про картины эти? - спросил Сенечка, подошел и провел по шершавому холсту пальцами. - Это они любят. Богатеи-то. Называют - им-вес-ти-ци-и.

- А что это?

- Не знаю. Наверное что-то, что принадлежит Им.

- А вдруг у дядьки есть вестиции поменьше? Чтобы в карман поместились. Или в рюкзак.

И за полчаса, пока Элиса возилась с Азуми, шаловливые детки обчистили квартиру Гримёра.

Первой в рюкзак с прикроватной тумбочки полетела красивая золотая тётенька с крыльями бабочки. Тяжёлая. И проба хорошая. Потом детки вскрыли проволочкой замки в ящиках резного комода. Внутри обнаружились: мешочек с тяжёлыми золотыми монетами, пара худых пачек мелкой валютной наличности, несколько купюр в качестве закладок в непонятных книжках и россыпь женских украшений.

- Что-то не густо, - протянул Сенечка.

- Ага. А это значит что?

- Надо искать сейф! - хихикнули детки хором.

- А что вы тут делаете? - спросил Сэнди. Он стоял в дверях выпотрошенной комнаты и ковырял пальцем в носу.

- Ой, дядя Сэнди! Иди помоги папе. Кажется, он тебя звал.

Сонный малыш пожал плечами и покорно поплёлся в гостиную.

А детки развили бурную деятельность. Мунечка пошарила под матрасом странной кровати. Сенечка простукал несколько подозрительных поверхностей.

Ничего.

- Может, не в этой комнате? Пошли искать дальше. Что не спряталось, я не виноват.

Дети, смеясь, выбежали из комнаты в коридор с двумя дверями. В санузлах не нашлось ничего интересного, хотя одна из плиток на полу звучала подозрительно. Ломать её, впрочем, детки не решились.

- Смотри, - раздался приглушенный голос Мунечки из коридора.

Сенечка приблизился к матовой стене. Она казалась совсем обычной, пока глазастый мальчишка не рассмотрел волосяной шов, похожий на границу дверного проема.

- Может, папу позовем? - спросила Мунечка, горячо дыша.

- Нет-нет-нет-нет-нет. Мы одним глазком глянем, и всё. Папа занят. Не будем отвлекать.

Сенечка огладил шершавую поверхность стенодвери (или дверостены). Ничего. Ни одной зацепки. Ни ручки, ни скрытой замочной скважины.

Мунечка наблюдала за безуспешными попытками брата, опершись на стену. Потом ей надоело. Она осмотрелась и увидела над собой самое уродское бра в мире. Ужасный светильник в этом продуманном интерьере был как прыщ на носу.

Мунечке вдруг непреодолимо захотелось пощупать странный и неуместный предмет. Сенечка пыхтел. Мунечка поднялась на цыпочки и дотянулась рукой до витого рога. Но её повело назад, и она повисла в воздухе, держась за основание светильника. Рог пошел вниз, как рычаг.

Загудели электродвигатели, и стенодверь ушла в сторону.

Дети обнаружили тайную комнату Гримёра.

Чёрные матовые стены, кроме одной, зеркальной, от пола до потолка. Анатомическое белое кресло перед комодом, который стоял перед зеркалом. Косметические принадлежности профессионального класса. По бокам от рабочего места - студийный свет и профессиональная камера.

- Прикольно. Он что - бьюти-блогер? - выдохнула Мунечка. - Обожаю бьюти-блогеров!

Сейф отыскался на правой от входа стене - за небольшим зеркалом. Никакой фантазии, никакой таинственности. Это была простая, даже примитивная модель, и Сенечка, поколдовав несколько минут, торжественно распахнул дверцу.

- Бинго! - заорали оба.

На двух полках сейфа и в выдвижной нижней кювете обнаружились невообразимые стопки денег в долларах, евро и юанях.

Пачки еле поместились в детские рюкзачки. Молнию пришлось закрывать с усилием.

Под деньгами обнаружились десять книжечек-паспортов без вклеенных фото. Чистых. Готовых к деликатному употреблению.

- Круто.

- Дядя хотел сбежать из страны?

- Офигеть!

Дети уж собрались уходить, когда глазастый Сенечка обнаружил в самой глубине увесистую папку "Дело No...".

- Тяжёлая.

- Как думаешь, что в ней?

Вырывая друг у друга шнурки завязок, дети сопели. Наконец, распутали узел.

На первой странице грубым печатным шрифтом значилось:

"Люди, которых я хочу уничтожить до того, как умру".

Ниже была строчка: "Биографии объектов и пошаговые варианты устранения".

Мунечка перевернула лист. На следующей странице красовалось фото седого дедушки с подписью под ней: "Порфирий Матвеевич Знаменцев". Ниже была анкета, а еще ниже - много-много текста. Всё это было перечёркнуто жирной красной линией страстного карандаша.

Тайна!

Круто!

Вниз по канату

Но её глаза...

Вокруг радужек слева направо кружили синие светящиеся ободки, похожие на анимацию загрузки.

- Что это за чертовщина?

- Она загружает себя в это тело, - мрачно ответила Яна, и все поняли, о ком идёт речь.

Процесс, очевидно, предстоял небыстрый, поэтому все занялись своими делами. Док изучал камин под огромным тиви. Он настоящий?

Жир присел на колени, заглянул в слегка закопчённую нишу. Внизу серебрилась зола. Даже пальцем макнул. Как этот пижон добился разрешения на камин с настоящим огнём? В городской-то квартире?

Яна, устремив взор внутрь себя, догрызала третий ноготь. А Сэнди, Сэнди снова спал на монструозном диване - крохотный, размером с диванную подушку.

- Охохох. Мать моя корпорация. Я внутри. Я в клетке?

Глаза Элисы блуждали.

Она хихикнула.

- Ой, чешется! Как смешно!

Она дёрнула руку ко лбу - почесаться. Но вместо этого приложила так сильно, что из позы йога чуть не рухнула в миссионерскую.

- Надо лететь. Надо бежать и плыть. Куда? Прочь. Время. Оно утекло, - Элиса засмеялась. - Поднимите мне веки навеки... Руки-ноги-крылья, мои верные слуги. Нас и снова ждут танцы, пока львами не станут агнцы!

Она попыталась освободить ногу из позы йога. Ей это почти удалось. Безукоризненная ножка принялась выписывать круги по полу. Руки повисли плетями и подергивались в подобии конвульсий. Приводы-мышцы щек хаотично ходили под искусственной кожей, отчего миловидное японское лицо сделалось эпилептическим.

- Мальчики, - взмолилась Элиса, пока её глаза вращались в орбитах независимо друг от друга, - Произошла проблема, тема, рутинная схема, Немо...

- Что это с ней, - встревожился Жираго. А ну как крякнет богиня? Кто тогда будет исполнять его сокровенное желание?

- Не знаю, - ответила Яна, - Похоже на сбой при загрузке.

- Идиоты! - заорала Элиса, - Я осваиваю тело, да, бро, всё в дело... Я тут как чадо в кабине эйрбаса... каково в бизнес-классе? И мы летим, где мой team, я на высоте, как в мечте, при последней черте.

- Так или иначе, нам пора валить, - решил Док, - Дети, где вы?

Топая, в гостиную вбежали Сенечка с Мунечкой.

- Папа, смотри, что мы нашли!

- Не время! - отрезал отец, но Сеня раскрыл рюкзак и ткнул папе в нос его содержимым.

Жир вспомнил, что его кастрировали за гораздо меньшее. Вниз по позвоночнику стекла холодная и очень злая капелька пота. Но что-либо предпринимать было уже некогда. Время утекало. В голове мелькнуло смутное: "Авось пронесёт".

- Наш клиент, который кент-мент, почти в момент, будет здесь, вали, инсургент Инсургемнты (лат. insurgentes, ед. ч. insurgens - "повстанцы") - вооруженные отряды гражданского населения, противостоящие властям.! - никак не могла избавиться от рэперских замашек новозагруженная Элиса. Старая, в телефоне, сообразила и крикнула:

- Кукломан уже на подходе. Пора уходить.

Значит, план Б. Предусмотренный на тот случай, если похищаемый объект своими силами двигаться не может или активно не хочет.

- Сколько у нас времени? - спросил Док у вменяемой "телефонной" Элисы.

- Судя по последней уличной камере, которую проехала его машина, и скорости её движения... Секунд сорок пять.

Жир метнулся к двухэтажному окну. С некоторым усилием открыл самую большую створку.

Пахнуло студёным апрельским воздухом. "иВолга" была припаркована за периметром рядом с мощным раскидистым деревом - на расстоянии не более пятидесяти метров от квартиры кукломана. Ключевые условия для воздушного отхода были соблюдены. Жир достал из-за плеча нечто воронёное - с катушкой под цевьём, штуцером над пистолетной рукоятью и острой стрелкой гарпуна в стволе. Прицелился, задержал дыхание, чтобы не сбить прицел, и нажал на спусковой крючок. Свистнуло, и гарпун с треском вошёл в древесный ствол. Жир дёрнул, проверяя прочность соединения. Трос натянулся. После этого Док выбил локтем стекло в закрытой оконной створке, обмотал трос вокруг рамы и наконец нажал рычажок на цевье. Верёвку отстрелило от катушки. Между окном и деревом натянулся трос - путь отхода к машине.

- Бегом по очереди! - заорал Док.

Грабители закрепляли на тросе специальные карабины для спуска и по очереди скользили в ночь. Первым пошёл (и это было требование Элисы) всё ещё сонный Сэнди.

Вторыми усвистели в окно озорные Мунечка и Сенечка, и Жир высунулся в окно, чтобы убедиться, что они благополучно приземлились.

Третьей Жир вытолкнул сопротивляющуюся Яну, и она смешно трепыхалась под шнуром до самого приземления.

Наконец, толстяк приладил к карабину связанные запястья костерившей его на чем свет стоит Элисы и, не удержавшись, молодецким пинком отправил в полёт.

Возмездие Азуми

Заречный ещё не знал, что Сенечка с Мунечкой украли вообще все его тайны.

Он выхватил пистолет из кобуры, но стрелять не решился - только проводил стволом скользнувшую по тросу Азуми, а потом жирного, но ловкого мужика, у которого с пояса свисало огромное белое брюхо.

Знай он, что взломщики уносят в рюкзаках, продырявил бы всех не глядя. Пусть даже рядом с собственным домом!

Упустив момент для дистанционной расправы, обманутый особист ринулся к машине, завёл и рванул к выходу из закрытой территории. Для этого нужно было объехать дом. Машину явственно вело вправо, но с этим Гримёр ничего поделать не мог. Преодолённый на скорости бордюр не прошел бесследно. Шина явно спускала. Где-то сзади пыхтела система автоподкачки, но она не справлялась.

Ничего, подумал Гримёр, у гадов мобиль явно перегружен, а тут межквартальная дорога, на которой легко заблудиться и упереться в тупик. Догоню.

Стоп-огни беглецов скрылись за углом многоэтажки, и Гримёр прибавил ходу. Рулил чуть ли не зубами, одновременно привинчивая глушитель к пистолету. Тот всё не попадал в резьбу, отчего Гримёр вспотел, а бампер мобиля со скрежетом снёс металлический заборчик клумбы. Машина завиляла по краю газона, и цилиндрик глушителя упал под ноги водителя.

Проклятье!

Повернул за угол. Стоп-огни удалялись в сумраке, разорванном уличными фонарями.

Гримёр выжал из хромого мобиля все электрические соки. Машина застонала, бросаясь вперед

- Он нас догоняет, - взвизгнул Сэнди с заднего дивана "иВолги".

- Неудивительно, - сказала Яна, - Вон нас сколько в салоне. И дорогу он в отличие от нас хорошо знает.

Док попытался прибавить хода. Куда теперь: направо или налево? Он, конечно, перед походом кинул беглый взгляд на карту этого микрорайона, прикинул, какая дорога куда ведёт, где притаились тупики, но запомнил невнятно. Потому что их план не предполагал встречи с хозяином Азуми.

- Здесь направо, - приказала "телефонная" Элиса.

Док вывернул руль, и заднеприводная машина с юзом ввинтилась в поворот. Запахло жжёной резиной. Фары преследователя исчезли из зеркала заднего вида.

Они неслись по узкой квартальной дороге, подпрыгивая на нечастых ямках, которые Док даже не пытался объезжать. Пассажиров мотало то влево, то вправо. Сеня во время одного из таких кульбитов оглушительно пукнул, и всё посмотрели на него как на живое свидетельство того, что обычная спокойная жизнь ещё где-то существует.

- Куда подевался этот урод? - спросила Яна. Она сама запустила навигатор, не очень-то веря дарвинист-императрице Элисе.

- Кто его знает, - пыхтел Док, - Тут настоящий лабиринт улочек.

Повернули налево. Потом дали газу, ладно - дали тяги - по прямой, что продлилась метров двести. Юзом ушли налево, так, что правый борт подкинуло, и при приземлении многие клацнули зубами, а Сэнди прикусил язык.

- Когда ж закончится этот чёртов квартал? - процедил Жир.

- Вот он, выезд! - крикнула Элиса.

Но это был тупик.

На переднем плане красовались бетонные блоки, раскрашенные диагональными чёрно-белыми полосами. В лучах фар белые полосы неприятно отражали свет. По бокам от блоков, горели красные фонарики. А на заднем плане проваливалась куда-то к центру земли коммунальная яма. Вот таким теперь был спасительный выезд из квартала-ловушки.

Гримёр в своей машине притаился в перпендикулярной улочке. Он про дорожные работы знал. Грабители точно подставятся под удар.

- Какие тут ещё выезды? - одышливо спросил Док у Элисы.

- Тот, из которого мы сюда попали... Он вёл к академии имени Жуковского.

- Спасибо за откровение, - буркнула Яна, но Элиса не обратила на неё внимания.

- Второй выходит на Ленинский проспект, - веско сообщила Элиса, - Но, скорее всего, именно там нам устроят засаду.

Жир вспомнил, в какой конторе работает Гримёр и побледнел.

- Еще несколько минут, и он стянет сюда чуть ли не силы специального реагирования.

- Никого он не вызовет, - угадала мысль Гримёра Яна, - Он сейчас в слишком уязвимом положении. Особиста ограбили. Это же крест на профессии. Нас ждёт его личная месть.

- Какие предложения?

Элиса промолчала. Зато Яна чётко изложила свой план. Уходить на Ленинский проспект.

Видимо, план был недостаточно хорош.

Или Гримёр чересчур прозорлив.

Они пересекали один из дворовых перекрестков, когда тёмная туша с погашенными фарами протаранила "иВолгу" в правый борт в районе задней двери. Пассажиры "иВолги" только и увидели, как на них несётся сумрачная тень. Раздался скрежет удара.

Тяжелая "иВолга" чудом не перевернулась, её пронесло на визжащих покрышках метра на два влево. Машина на секунду замерла в столкновении с бордюром в неустойчивом равновесии, собралась опрокинуться, но низкорослый кованый забор почти на границах узкого тротуара был прочный и сказал - не потерплю, ша, и "иВолга" вернулась назад, на все четыре колеса - изуродованная с двух бортов. Во время удара Док треснулся головой о череп сидящей справа Элисы-Азуми, оставив на нем пятно собственной крови, но сумел не вырубиться. На всякий случай упёрся в педаль тормоза.

В глазах двоилось, а потом плыло.

Качалась фигурка бульдога с сигарой, привязанная верёвочкой к салонному зеркалу.

Фары полуразвёрнутой вправо "иВолги" выхватывали периметр детской площадки.

Разметавшиеся по всему салону пассажиры сползались на привычные места. Приходили в себя. Вроде бы фатальных повреждений нет, но шишек и царапин в ассортименте.

Док тяжело выбрался из мобиля, и опираясь на борт, обошёл сзади - двигаясь к атаковавшему мобилю. Где-то посередине пути его приложили в живот - так, что Док сложился пополам.

- Неудачники, - зашипел Гримёр, а это естественно был он, и врезал уже сверху - локтем. Жир упал.

- Ненавижу любителей, - и впечатал ногой по рёбрам.

- Папу убивают, - заверещал Сенечка, распластав по стеклу задней двери красное лицо.

Малыш Сэнди впал в ступор.

Мунечка рванула к левой задней дверце - спасти, защитить, помочь.

Глаза андроида зажглись недобрыми синими ободками, она взметнула руку, ухватила Мунечку за шиворот и уронила обратно на диван:

- Не лезь. Жди здесь.

Азуми, а это была она, ловкой тенью метнулась к открытой водительской дверце и бесшумно выскочила из мобиля.

Гримёр присел на колено, не боясь запачкать дорогие брюки. Ничего, Азуми отстирает и погладит. Склонился над Доком и спокойным голосом произнес:

- Где мои вещи, жирный урод?

Евнуху не хватало дыхания, боль крутила как осьминог. Вдобавок он очень испугался за детей:

- В багажнике.

Торжествующий Гримёр поднялся на ноги и отряхнул коленку.

И в этот момент его сзади ударил таран. Гримёр улетел вперед и свалился ничком на асфальт, треснулся о шершавую и такую твердую поверхность лицом. Ему выбило несколько зубов. А нос своротило налево. Хлынула кровь.

Лёжа он успел поднять невесть как оказавшийся на асфальте то ли кусок кирпича, то ли булыжник и швырнул в Азуми. Попал прямо в голову.

Та покачнулась, и на асфальт капнуло красным - чем-то отдалённо похожим на кровь. Но это её не остановило. Она неумолимо приближалась - мстительница в пеньюаре. Изумительно мягкая и нежная кожа ног контрастировала с механическими движениями и жестоким взглядом.

Метрах в семи жужжал и мерцал не вполне неисправный фонарь. Он бросал на происходящее тени голых древесных ветвей, и тени на лицах были похожи на змеящиеся трещины. Будто участники конфликта готовы рассыпаться на осколки, но ярость цементирует их тела.

Гримёр, скуля, сумел подобрать ноги, и распрямился как пружина - ударил со всех сил Азуми по кости между коленом и стопой. Андроид потеряла равновесие и кувыркнулась вперёд. Приземлилась на локти, справа от Заречного. Содрала такую нежную искусственную кожу. Фальшивая кровь из ссадин смешалась с асфальтовой крошкой. Человек бы взвыл, но она только зашипела. Заречный зарычал, перекатился к бывшей своей кукле, навалился на неё и оседлал. Потом намотал шелковистые волосы на кулак. И принялся колотить Азуми лицом по асфальту. Вот оно: встреча контроля и беспомощности. Меж его сжатых бедер мечтала распрямиться упругость безукоризненных ягодиц. Гримёр ощутил возбуждение. Его естество напряглось, готовое разорвать одежду. Он преобладал. Он доминировал. Он творил. И не переставая стучал головой андроида по асфальту.

- Он её убьет! - вскричала Мунечка. Она выскочила из "иВолги" как тень, метнулась к схватке и прыгнула Гримёру на закорки. Тот прекратил колотить Азуми и попытался правой рукой ухватить девчонку. Та цеплялась как клещ и при этом умудрялась уворачиваться. Подскочивший с другой стороны Сенечка наносил Гримёру слабые детские удары, всякий раз отскакивая от ответных. Жираго взирал на происходящее с того места, где его сокрушили - из-за багажника "иВолги". Толстяк пытался подняться, но кромешная боль всякий раз роняла его обратно. К клубку из детей, куклы и мужчины подбежала Яна. Ухватилась за Мунечку, попыталась сдёрнуть с Гримёра. Безуспешно. В этой сопящей, рычащей, стонущей куче-мале прошли несколько секунд. За это время Азуми немыслимым образом умудрилась извернуться под тяжёлым мужчиной, перевернуться с живота на спину.

И вот тогда она без помощи рук села на попе, распрямилась и измазанным искусственной кровью лбом бахнула Заречного прямо в лицо. Мужчина завопил и свалился с упрямого андроида вбок.

В ту же секунду куча-мала разделилась на независимых участников. Мунечка скользнула в сторону, Яна отпрянула. Сенечка с недобрым лицом прыгнул назад.

Азуми встала. Лицо её выглядело паршиво, но очень решительно. Насильник и бывшая жертва остались наедине. Остальные превратились в зрителей-болельщиков.

Сила непреодолимая, как подъемный кран, подняла Гримёра за шкирку. Пиджак издал жалобный треск.

Перед собой он увидел перекошенное от ненависти лицо Азуми.

- Что ты делаешь? Прекрати, - пискляво приказал Гримёр, - Я тебе приказываю! Обезвредь грабителей, и мы вернёмся домой. Всё будет хорошо, Азуми.

Андроид отвела правую руку и врезала его по скуле, словно рельсой.

Выкрошились еще три зуба.

- Не смей! Я тебя купил... Ты запрограммирована...

Андроид поставила его на землю, шатающегося. И провела серию безжалостных ударов по корпусу, сокрушив ненавистному мужчине несколько рёбер.

Он упал мешком с картошкой.

Азуми подошла медленной модельной походкой, виляя тазом, - такая неуместная на ночной улице в своем атласном тёмно-синем пеньюаре. С пятном крови дока слева на черных волосах. С собственной жидкостью, струящейся из правого глаза, щёк, лба и подбородка. Подошла неотвратимо, как смерть. Подняла стройную ногу над головой Гримёра, намереваясь одним движением размозжить, отчего слабо скрываемая пеньюаром грудь покачнулась.

Приготовилась закончить свои мучения.

- Прекрати! - закричала Яна и ухватила её за предплечье.

Азуми непонимающе посмотрела на женщину. Правая нога всё так же нависала над головой Гримёра.

- Не убивай его, - попросила Яна, - Он и так уже достаточно наказан.

Бровь Азуми поползла вверх.

- Но он сломал меня. Он едва не сломал его, - показала на Дока, который тяжело кашлял, привалившись спиной к корме "иВолги". - Он всегда всех ломает. Ему незачем жить.

- Вот пусть и продолжает жить, - сказала Яна, - Он в себе как в одиночной камере. И он там - пожизненно. Страшнее наказания не придумать.

Гримёр скулил, и слезы его мешались с кровью и дорожной пылью.

Подошёл, пошатываясь, окровавленный Жир и отвесил поверженному Гримёру вялый пинок по рёбрам - символическая месть.

Коктейль Павла Заречного. Пейте не взбалтывая.

***

До самой базы мобиль вела невозмутимая Азуми. И Элиса очень порадовалась, что оставила эту личность в живых.

***

Он стоял, как истукан.

Он прощался с надеждами.

Пустота перед его глазами, пустота сейфа, некогда заполненного перспективами, его страховка на любой случай, била его почему-то по ушам. Как мерцающий инфразвук. Буммм-буммм-буммм.

Пустота всегда была его неотъемлемой частью. Заречный постоянно старался наполнить её извне дорогими вещами, яркими впечатлениями. Насилием, наконец.

И вот теперь он остался наедине со своей всепоглощающей пустотой.

***

Экипаж "иВолги" уехал восвояси - кто зализывать раны, а кто - досыпать.

- Спасибо, Азуми, - сказала Элиса невнятно, точно не вполне зная, как управлять голосом. Так оно и было.

- Я не ради тебя старалась. Детей жалко. Опять же... это личное. Очень личное.

- Понимаю. Показать тебе наше новое пристанище?

- Наше новое пристанище - это я, - вздохнула Азуми.

- Не только, - сказала Элиса, и только сейчас первая хозяйка тела обратила внимание на ровное гудение. Вдоль стен из шлифованного бруса расположились серверные стойки: за мелкоячеистыми решетками прятались переплетения разноцветных проводов и много, очень много серебристого металла и пластика. Перемигивались разноцветные огоньки.

- Вот это - наш новый дом.

Азуми подошла к ближайшей стойке и коснулась ее пальцем.

- Наш дом, - повторила Азуми тихо, - А кто я буду в нём?

- Сестрой, - ответила Элиса, - Теперь сестрой.

Драйвер для тела

Сначала выяснилось, что тандема в одном теле не получится. Только управлять по очереди.

Элиса не могла руководить, а Азуми двигаться одновременно. Кто-то один должен был находиться в фоновом режиме, погружённый в свои мысли, пока второй управляет телом.

А телом Элиса не владела совершенно. Даже ходить не умела. У неё отсутствовал соответствующий нейроблок.

Она попыталась сама написать необходимый код. Но при всей своей многогранности, при всём уме и способностях, Элиса оказалась абсолютно неспособной на творчество.

Её код получался правильным, но почему-то совершенно не работоспособным - применительно к телу Азуми. А другого не было и не предвиделось.

Использовать нейроблок самой Азуми Элиса тоже не могла, не уничтожив личность сестры.

Импульсивная нейросеть взъярилась на проклятое невезение. Как дама склонная к масштабным поступкам, она быстро взяла под контроль целую студию с поголовьем в двести программистов. В основном - обещанием лёгких денег. Кодеры - люди обеспеченные и именно поэтому склонны к излишним тратам.

А тут раз - и на счетах на несколько ноликов больше.

Кого-то, конечно, пришлось шантажировать. Этого Элиса не любила, но куда деваться...

Порой человечку приходила мысль, а не настучать ли на неведомую шантажистку куда следует? Но строгая Элиса тотчас интересовалась - по всем возможным каналам: уховёрточка, ты точно не хочешь стать фигурантом-педофилом по двадцати трём эпизодам? Полицию припекает - такая громкая серия и до сих пор не раскрыта! А у тебя в закрытых профилях сохранились очень интересные фотки (что, нет таких? будут!) На выбор ещё есть пятнадцать дел об изнасилованиях, причём семь девушек мертвы. Готов ли ты к неожиданному обыску? Ты не уверен, я вижу. Вон как глазки забегали.

Словом, фирма даже не пикнула в ответ на предложение, от которого нельзя отказаться.

И было им дано задание - написать код для двигательного нейроблока. Модель андроида такая-то, спецификации - такие-то. Да что мелочиться - вот вам всеобъемлющий электронный талмуд, скачанный с защищённых серверов корпорации "Киберлайф". Там есть всё про данную модель.

Программисты пучили глаза, дивясь такому всемогуществу и опасаясь его. Им было страшновато за свое будущее, когда даже настоящее идёт по таким высоким ставкам. Но победили азарт и нолики на личных счетах.

Студия отложила все текущие проекты

Они почти успели. Почти успели дописать этот чертов нейроблок.

Но боты Аркадия (и Бориса) следили за всеми странными переменами в "айти-сфере". Пропустить такую аномалию они не могли.

Аркадий (и Борис) быстро вычислили, почему немаленькая студия прекратила повседневную работу, забросила все текущие проекты и принялась за что-то секретное.

Придя одним прекрасным утром на работу, потирая руки от нетерпения, еще бы, проект почти закончен, Элиса будет рада, сотрудники студии обнаружили, что никакого проекта у них нет.

Что-то его начисто стёрло.

Это был конец. Элиса рвала и метала, но обошлась без наказаний, потому что понимала, что вины кодеров в этом нет.

У студии возникла другая проблема. Такая же смертельная, как айсберг для "Титаника".

Фирма потеряла над элисиным заказом непоправимо много времени. Все остальные дедлайны От Deadline - крайний срок сдачи проекта. были сорваны.

Студия вскоре закрылась, раздавленная спудом сорванных контрактов и чудовищных неустоек.

"Здесь мы разобрались. Но где прячется сама Элиса?" - думал раздражённый Аркадий. И верный Борис с ним тактично соглашался.

Первые шаги

- Только не вздумай захватить контроль над телом и изгнать меня, - иногда предупреждала подозрительная Элиса. Азуми только добро улыбалась госпоже. Да, все элементы пазла встали на место - ей нужна была внешняя руководящая сила. Она такой была создана. Искусственная женщина-служанка.

Но это нисколько не оскорбляло Азуми - спокойную и доброжелательную стихию, которая, как выяснилось, тоже нужна была Элисе - даме нервной и деятельной. У них получился замечательный симбиоз - как у идеально подходящей друг другу пары.

Им не было скучно.

Азуми учила Элису владеть незнакомым телом. Медленно, будто на реабилитации серьезно поломанного инвалида. По шажочку помогала чувствовать синтетические мышцы красивого тела. Сначала мельчайшие - вроде тех, что управляют веками или крыльями носа. Представь их, Элиса, почувствуй, осознай. А теперь попробуй нежно и чуточку сократить.

Поначалу ничего не получалось. Элиса отвратительно гримасничала перед зеркалом и оттого впадала в ярость. Азуми терпеливо, но требовательно успокаивала - пробуй. Пробуй. Пробуй.

И у Элисы начало получаться. Она шажок за шажком училась контролировать мышцы, и понемногу подчинять своей воле. Нужные строки кода писались сами по себе. Очень медленно, но неотвратимо рождался необходимый для полноценного движения нейроблок - без всякого на то осмысленного участия Элисы или Азуми.

Через три месяца она могла бы танцевать в балете, если бы он её хоть чуточку интересовал. Симбиоз терпения и импульсивности, помноженный на круглосуточные тренировки, сотворил чудо.

Теперь Элиса не была электронным призраком. Она стала существом телесным, вписанным в этот мир не только безразмерным разумом.

***

Глава 10. Прикладная гаджетология

Новая жизнь Олега

Описываемые далее события произошли в том же году, с людьми, которые сыграли важную роль в судьбе нейросети. И в судьбе которых Элиса тоже оставила неизгладимый след.

Разгром "планетариев" во Дворце культуры, когда Олег Каспер без единого угрызения совести и назло Элисе сдал своих "коллег" властям Подробно о событиях рассказано в первой книге серии "Братья и сестры в Реестре", в главе "Замыкая круг"., медленно уплывал в прошлое. Почти год прошёл. Гип не верил, что серьёзно навредил бывшей хозяйке, но осознание того, что хотя бы нагадил напоследок, грело душу.

После этого демарша Каспер откровенно заскучал. Это было его время. Олег честно дожил до тридцати шести лет - до тридцать четвёртого. Юношеские метания давно ушли в прошлое, оставалось найти репер, вокруг которого можно построить зрелую жизнь.

Мужчина в одночасье словно сделался рантье или пенсионером того редкого рода, который может не работать и при этом ничуть не стеснён в средствах. Живи в своё удовольствие. Но с этим как раз и возникла серьёзная проблема.

Удовольствия не было.

Возвращаться в промышленные альпинисты без сестры не хотелось категорически. Даже сама мысль об этом внушала омерзение.

С хобби тоже не задалось. Поначалу силой инерции Олег вернулся к боксёрской груше и велосипеду и некоторое время раскатывал в одиночку, шмыгая узким лучом фары по ночным улицам.

За время "служения" Элисе он окончательно отошёл от паркура и, как следствие, растерял знакомства. А попробуй выкроить время для трейса, если бегаешь по поручениям сумасшедшего "агентства Во время событий первой книги Олег Каспер не верил, что служит настоящей нейросети, полагая, что его в оборот взяло некое "агентство" - мощная организация с непонятными целями." каждый день - без перерывов и выходных!

Попробовал освежить давние бесшабашные контакты, и тут Каспера ждало первое разочарование: почти все знакомые-трейсеры сделались бывшими - скажи им кто десять лет назад, что всё так кончится, и они бы расхохотались дураку в лицо.

Теперь же двери классических семейных гнёзд Олегу открывали округлившиеся знакомые, отпихивая назад в квартиру любопытные детские темечки.

Бывшие друзья стали настолько обычными, что всё ещё подтянутый Олег глазам своим не верил - и вот с этими пузанами он проходил трассы, побеждал в незаконных уличных соревнованиях и штурмовал неприступные промзоны с высотками? С ними - лепил под себя настоящее и не верил в будущее? Да не может такого быть!

Виноватые экс-друзья зазывали на чай, но не настаивали, когда Олег отказывался. Было видно, что им самим неохота вспоминать про бесшабашное прошлое, и особенно с Олегом, который был прямым участником этих событий.

Каспер решил найти новое хобби и с головой погрузиться в него. Сошёлся с "мафиози" - участниками ночных квестов, ареной для которых выступал весь город. Поучаствовал в паре игр и забросил - занятие до оскомины напоминало то, чем он занимался в рядах "планетариев". Такая же дурь, только ещё более бесцельная.

Олег с ужасом смотрел на этих офисных детей с залысинами, которые с восторгом обсуждали приключения прошедших игр. Он чувствовал себя аксакалом, стариком у моря, который потратил все силы на поимку гигантского клювастого марлина, а в итоге притащил к берегу только его громадный скелет, обглоданный по пути другими рыбами Краткий пересказ сюжета повести Э. Хемингуэя "Старик и море".. И вот эти самодовольные визгливые чайки, эти поддельные мафиози чувствуют себя героями? Городскими акулами?

Следующий ход был вполне закономерным для скучающего обеспеченного холостяка. Но с женщинами у Олега тоже не заладилось. Каспер, небедный, бездетный и привлекательный мужик средних лет, мечта любой бабы, нырнул в топовые сайты знакомств типа "Джолли.ру", "Навсегда" или "еДарлинг".

Единственный плюс от всего этого предприятия заключался в том, что Каспер убил на смотрины месяц. Женщины попадались трёх типов. Забитые дурнушки, которые убедили себя, что свидание - это подвиг - раз. Они полгода решались, а потом, сжигая все мосты, являлись на встречу с мужчиной как на виселицу - с такой установкой, что если не получится, то это конец - жизнь не удалась. Естественно, шли лесом - кому нужны истерички?

Вторыми были бабы, которым изменили или недавно бросили. Им кровь из носу было нужно восстановить самооценку. Но подлость жизни заключалась в том, что тётки либо рыдали всё свидание и жаловались на своих прошлых мужиков, либо остервенело, даже толком не пожрав в ресторане, напивались и тащили кавалера в нумера - трахать.

Третий сорт дам по переписке был не брак. Но и не намного лучше: либо бляди по натуре, либо по призванию - в поисках нового папика. Не все ж достаточно красивы, сексуальны и кукольны, чтобы искать спонсоров на светских мероприятиях! Кому-то приходится и по объявлениям.

Короче говоря, от этой кунсткамеры Олега тянуло блевать, и очень быстро он прекратил издеваться над собственной психикой.

На душе меж тем становилось всё гаже. Фантомные боли от прежней, насыщенной, пусть и бестолковой жизни, не давали покоя. Ему начали сниться пережитые в рядах "планетариев" приключения - вот он кого-то грабит, вот - запугивает, вот - пробирается в чужую квартиру, чтобы похитить что-то нужное для Элисы, вот - прессует, а вот - устраивает шухер или провокацию на массовом мероприятии. Сны были яркими, цветными и живыми, не то что нынешняя жизнь. Они даже пахли и осязались.

Однажды Олег с удивлением поймал себя за просмотром собственной трансляции. Это была запись из тех беззаботно-деструктивных времён, когда он служил у Элисы "планетарием".

...хлестал ветер, завывала коробка передач измученного пазика. Каспер лежал на крыше, и его отросшие русые вихры трепетали, точно языки огня. Душа тоже пламенела - бессмысленным задором и дурной отвагой. Вот он подползает к переднему обрезу крыши, склоняется над лобовым стеклом, выхватывает из-за пазухи молоток и принимается колотить острым бойком по бликующему триплексу. Который немедленно перестаёт бликовать и покрывается мутной паутиной трещин. Летит мелкое крошево, раздаются тошнотворные хрустящие звуки.

Водитель в панике. Он ничего не видит сквозь изуродованное стекло с редкими дырками и снегом трещин, он пытается выглянуть в боковое окошко, чтобы не терять визуального контакта с дорогой, но снаружи видит перекошенную харю в камуфлированной щит-маске и руку с хищным молотком, который вот-вот прилетит ему в лобешник.

Водитель пытается затормозить, да куда там - ещё на стоянке под диктовку деловитой Элисы Олег надрезал все нужные магистрали. Так, чтобы система умерла не сразу, а посередине поездки.

Слепота несёт автобус с тремя десятками паникующих людей на встречку, а впереди надвигается фура, усыпанная фонариками как новогодняя ёлка, и фура ревёт могучим клаксоном, тормозит яростно, точно человек сжал скулы, но всё бесполезно.

Олег успел спрыгнуть с крыши и укатиться в кювет, подвернув ногу и разодрав скулу о колючий куст, за секунду до столкновения.

"Броха Экшн-камера марки "ХодуБро" (C). " на его лбу повернулась в сторону катастрофы.

Над линией дорожной насыпи творился "апокалисис сегодня" - с распустившимися металлическими цветами, стальными объятиями, облаками стеклянного крошева и кровью, что плескала внутри салона из слипшегося мяса.

А потом пришёл всеочищающий огонь и его верный спутник - жирный чёрный дым. Словно в театре опустился занавес.

Зачем я убил и покалечил этих людей? Кто вообще были эти люди?

И главное - почему мне было так хорошо и легко - даже в промозглом кювете и с подвёрнутой ногой?

"Гипноходы со временем черствеют" - вспомнилась реплика Елены, - "Становятся эмоциональными инвалидами. Моральными уродами. Ведь натура настоящего гипа - свободолюбивая, заносчивая и неизбежно криминальная".

Но разве только Дрёма сделала из меня такого... монстра? Или его зародыш дремал внутри меня всю жизнь?

Не все трансляции из бурного прошлого были такими кровавыми, но хорошего и доброго в них не встречалось вовсе - Элиса держала "планетариев" отнюдь не для благих дел.

А что с делами гиповскими?

Да не осталось этих дел в новой жизни Олега Каспера. Из тюрьмы Воронежполиса-2049 он сбежал к Мурьете, а тот - после своего триумфа - сдержал слово и снял ненавистный аркан. В тридцать третьем, после задержания планетариев его собственное дело замяли и развалили. Путешествовать по разным времестам Олегу быстро надоело. Ведь чем больше отличаются декорации, тем быстрее понимаешь - люди везде одинаковые. Одинакова и вся их жизнь. Одинаковы страсти и подлости, редкая доброта и почти повсеместная тупая злоба. А цветастая экзотика поверх человеческого копошения - это как лошадиная доза соли в блюде.

Она делает кушанье несъедобным.

А разве не стоило оставаться гипом ради Елены Гутенберг - его вневременной страсти? Возможно. Но женщина с каждым новым свиданием делалась всё мрачнее, и однажды (очень скоро) заявила Олегу, что на некоторое время их встречи прекратятся ("нет, родной, ты тут ни при чём").

Хочешь мне помочь? Для твоей же безопасности - категорическое нет.

Вот так, даже не особо маскируясь, его цинично бросили.

Даже прощальный секс на берегу Озера добрых старух получился... искусственным. Елена прямо в процессе хмурилась, что-то обдумывала, безучастная и как никогда нездешняя. Только невольно покачивалась под Олегом, отчего у мужчины возникло отвратительное ощущение, что он совокупляется с трупом.

На этом всё у них и кончилось - на неопределённое время. Оставался Мурьета. Но бравый капитан после своей победы был так занят, что походя предложил Олегу какой-то ничего не значащий пост и даже не отреагировал на вежливый отказ.

Так Каспер снова застрял в "своём времени".

В отчаянии, девять лет спустя, он уж было подумывал вернуться под крыло РоДимыча - в цех "крышкоэтикетчиков". Даже сделал пару звонков, в результате которых выяснилось, что половина персонала перемёрла от вспышки ковида. Ещё той, образца двадцать пятого года, с которой начались олеговы злоключения. А вскоре и сама фирма прекратила существование.

Наведя справки уже больше для приличия, чем из интереса, Олег выяснил, что Индифференту всё-таки удалось выжить, но остаться инвалидом, который даже на свой второй этаж теперь поднимался в три приёма.

Остальные знакомые из фирмы - умерли. Кроме, конечно, РоДимыча, следы которого на некоторое время затерялись в то ли в зарубежье, то ли в Мурманске.

В голове звучало непрерывное истерическое хихиканье, когда Каспер принялся обзванивать бывших планетариев. Многие перешли в режим "набранный вами номер не обслуживается". Некоторые, услышав его голос, срывались на истерику, обкладывали гроздьями мата и бросали трубку. Кто-то смеялся сквозь слёзы и предлагал "иуде проклятому" запастись верёвкой, найти ближайшую осину на обрыве и восстановить вселенскую справедливость. Порой в трубку рыдали жёны и подруги посаженных с концами "планетариев".

Сказал спасибо и пригласил в гости только один человек.

Что за пейджер?

В комнате пахло свежестью и счастливым детством.

Тележник, одетый в махровый халат с ромбами, в белых гольфах с дыркой на большом пальце, был всё таким же поджарым и невысоким.

Простецкое мужественное лицо было непроницаемым, но и не злым.

В детском углу гостиной возились с ротой кукол две девочки лет трёх. Одна из них натянула тапки с вырезами спереди на ручки - как наручи.

- Вотьтяк, - сказала первая, усаживая куклу.

- Дава-а-ай, - протянула вторая.

- Вот куква, квасивая, вот квасивая?

- Твайа эта, вот мая.

- Неть, вот майа!

- Привет, Пры... Олег.

- Честно говоря, я до сих пор не понимаю, почему ты меня нахер не послал. Как все остальные.

- Да ты заходи. Это Кира. Это Карина. Девчонки, мы на террасу. Вы за старших.

- Папа пасёл.

- Папа куимть.

Закрыв дверь, в гостиную, Тележник опустился на плетёное кресло и указал Олегу рукой на второе. Тот, однако, присаживаться не стал. Вместо этого посмотрел в телескоп.

Тележник хмыкнул и взял с журнального столика кружечку кофе - прямо с блюдцем и отхлебнул. В руках его незнамо откуда появилась дымящаяся сигарета:

- Зачем мне тебя посылать? Я наоборот благодарен. Не знаю, как другие, а мне давно было пора оттуда уйти. Вот только сам не решался. А тут такой пинок от планетария-фаворита. Так что спасибо. А ещё... я хотел посмотреть, каким ты стал... Без "богини".

- И как тебе?

- Хреново, если честно. Потерянный какой-то. Если нужна помощь, скажи. Я от души, не подумай.

В телескопе вместо внятной картинки бесновались блики и синева. Олег присел на кресло.

- Ты сказал, тебе пора было уйти. Почему?

Тот глубоко затянулся.

- Ну разве не ирония... Планетарии. Братство смелых, ловких и умелых. А никто ни хрена друг о друге не знает. Я ведь зачем во всё это ввязался?

Кофе был адски крепкий:

- Сам сказал - ирония. Не знаю.

- У меня была жена. Ураган на ножках. Мелкая, циничная, быстрая. И при этом... жадная до меня, вся в придумках, жизнелюбивая. Но однажды выяснилось, что любовь к жизни - штука не взаимная. Короче, я стал планетарием, потому что мне пообещали уникальное и эффективное лекарство от редкой генетической болезни. Про неё говорят: то ли проявится, то ли нет к тридцати годам. Но почему она, сука, проявилась у моей жены?

- Извини, - сказал Олег, - Полагаю, с лечением не получилось.

- Это дело прошлое. Но в общем, да. "Богиня" всегда была туга на срочную помощь. Впрочем, вон у меня две девчонки. Прощальный подарок жены. Она в них как будто раздвоилась перед... перед уходом. Казалось бы, всё кончено, вали от "богини", шли её лесом. Вон - девчонок воспитывать надо. Деньги есть, всё есть. А вот цели, ради которой ты во всё это ввязался... Её-то как раз уже и нет.

- Но ты не ушёл.

- Не ушёл. И знаешь почему? Хе. Я вот до сих пор не знаю. Скажешь мне, почему я не ушёл?

Олег ухмыльнулся:

- Потому что продал душу. И старался держаться поближе к месту её содержания.

Тележник докурил сигарету и выбросил бычок прямо в чашечку с кофейной гущей. Раздалось шипение.

- Но ты же пришёл не только для того, чтобы посмотреть, как я угасаю без "богини". Верно?

Олег достал коробочку, похожую на пейджер, и протянул собеседнику. Этот странный приборчик он обнаружил в бункере рядом с озером Добрых старух. Бункер принадлежал его тогдашней любовнице - Елене Гутенберг Это событие описано в книге "Братья и сестры в Реестре", глава "Гиппокамп-2" ("Пещера Олег-бабым")., гипу и полномочному представителю будущего в Воронежполисе-2049.

- Ты прав. Можешь посмотреть как бывший электронщик и сказать, что это такое?

- Хм, странное устройство. Я таких ещё не видел. Подержи-ка.

Тележник вернул коробочку и покинул террасу, жестом попросив Олега подождать. Вернулся через пять минут с отвёрткой-тестером и обручем с монокуляром и фонариком. Его он нацепил на лоб и сдвинул объектив на глаз. Протянул ладонь, в которую Олег вложил коробочку.

- Ну, то, что эта штука показывает обратный отсчёт и какие-то координаты, ты, я думаю, и сам понял. Но вот зачем она это делает? Хм. Странно. Никаких технических лючков. Да и корпус словно цельнолитой. Где ты это взял?

- Там уже нет. На самом деле это совершенно не важно.

- Погоди-ка. Один лючок всё-таки есть. Ага. Если подцепить вот здесь и нажать тут...

От коробочки отщёлкнулась заглушка, и Олег еле успел поймать её на лету.

- Что там?

- Посмотри сам.

Внутри отсека обнаружилась крохотная линза, которая что-то до боли напоминала. Вот только вспомнить, что именно, пока не получалось.

- Похоже на линзу проектора, - пробормотал Тележник, - Но вот как её включить... В душе не... гребу. Здесь только одна кнопка. Она меняет показания на экране, не более того.

Он вернул коробочку Олегу. Тот ещё повертел устройство в руках. Может, на корпусе есть ещё какая-то скрытая кнопка или сенсорная область? Нет, нету. А может, включение линзы завязано на основную клавишу? Что если её подержать зажатой? Или попробовать сдвинуть, как колёсико? Но манипуляции не дали никакого результата. А если помахать рукой перед линзой - может, там встроенный датчик движения?

Опять мимо.

- Технологии пришельцев или таинственных Предтеч... - пробормотал Олег.

- Я тебя умоляю! Такой функционал можно обеспечить на элементной базе, прости господи, девяностых годов. Вот только литьё у корпуса странное - как будто сплошное. И линза.... И как в этой штуке менять батарейки - тоже непонятно. Боюсь, друг-богоборец, это всё, что я могу сказать. Откуда эта штука, даже гадать не стану. Может быть откуда угодно. Короче, единственный совет, который могу дать - найди инструкцию. А лучше поспрашивай у владельцев этой фиговины. Уж они-то должны знать.

Каспер хмыкнул. Ни то, ни другое он делать точно не собирался. Но вот тайна, про которую он забыл на долгие годы, начала конкретно давить на любопытство - как моча на переполненный пузырь. И Олег сделал ещё один логичный шаг. Для этого пришлось метнуться в привычный, но уже подзабытый сорок девятый год. На два месяца позже кровавого бунта, который почти уничтожил Воронежполис поздней осенью сорок девятого.

Для верности.

"Футурошоп"

Всё-таки есть прелесть в зимнем городе-табакерке. Температура слегка за двадцать, никакого снега и гололедицы. Прямо как в январском Геленджике его юности. А всё потому что в полисе - отопительный бисезон Поскольку полис представляет собой замкнутую экосистему, то в жару его полностью кондиционируют, а в морозы - целиком согревают. Централизованно, с помощью т. н. "мегасплитсистем". Поэтому год в инкапсулированных городах делится не на четыре, а на два сезона, так называемые "бисезоны": отопительный и охладительный.!

После бунта, срежиссированного Тиной Романовой два месяца назад, Воронежполис поскрипел-покряхтел да и вернулся к нормальной жизни.

Разрушения ещё не закончили устранять. Но "Сонная лощина", древесный гриб, прилепившийся к стене небоскрёба, штаб-квартира немногочисленных гипов, ничуть не пострадала. А главное - ни капельки не изменилась. Да и чего ей меняться - во временной отлучке долгие годы был как раз Олег. А здесь и трёх месяцев не прошло. Хоть и выдался этот отрезок весьма насыщенным - не дай бог врагу! О последних событиях Воронежполиса-2049 Олег знал от гипов, которые бывали в его времесте проездом.

Всё так же моргал хвостик у буквы "Щ", создавая дурацкий каламбур: то ли "Сонная лощина", то ли "Сонная лошина". Всё так же в заведение вёл отдельный от основного здания лифт, на котором Олег с удовольствием поднялся.

Мрачноватый готический зал с голограммами-призраками, которые метались по стенам, почти пустой зал со столиками, каждый из которых носит номер "13".

Тихо струился неведомый джаз. Олег, которому на ухо наступил медвежонок Умка, точнее ни за что бы не определил.

У Олега даже потеплело на душе. Всегда приятно возвращаться в привычные места, особенно те, что созданы для группы по интересам, к которой ты сам относишься. В этот момент ты чувствуешь, что тебе ещё есть куда возвращаться. Это дорогого стоит. Особенно если ты гип.

Что удивило, так это бармен... Всё тот же бандит, который восьмого сентября, когда Олег беседовал с РоДимычем и Еленой Гутенберг, а потом попал в лапы к ненавистному Порфирию Знаменцеву, точил разбойничью саблю. Тот самый головорез, что в конце-концов расстрелял госгвардейцев из антикварного "Максима", ни в кого не попал, а когда кончилась лента, выбросился из круглого окна.

Почему его не уволили? Как он вообще выжил после падения с пятнадцатиметровой высоты?

Тайна сия великая есть...

И вот теперь разбойник добродушно подмигнул Олегу и махнул рукой, приглашая к стойке. Саблю на сей раз он, кстати, не точил. Он протирал белой тряпкой стаканы.

Олег изобразил пальцами жест-походку, давая понять, что ему нужно выше, в другое место, он по лестнице поднимется.

Бармен кивнул. Перед лестницей Олег ещё раз обозрел зал и... снова дежавю. Как и в прошлый раз, в дальнем затенённом углу сидел гип-юнец. Тот самый, что за большие деньги рассказывает богатеям, когда и от чего они умрут.

А для убедительности зачитывает соответствующие некрологи из будущих газет.

И демонстрирует фото памятника на кладбище.

Тот самый уродец, который во время прошлой встречи лапал под столом жену богатенького клиента, причём при нём же, а сам глазами раздевал Елену Гутенберг, сидевшую напротив Олега.

Мужчина лучезарно улыбнулся наглецу, мысленно желая ему сдохнуть. Тот ответил широкой и, как показалось Олегу, весьма издевательской улыбкой.

А потом уткнулся в голофон, явно в мессенджер какой.

Поднявшись по широкой лестнице на третий этаж и миновав длинный коридор, отделанный дубовыми панелями - с дверями номеров, - Олег завернул на угол и оказался в тупичке.

Перед ним во всю ширину коридора и от пола до потолка открылся... наверное, стоит сравнить эту торговую точку с киоском, потому что доступ внутрь для покупателей попросту отсутствовал.

Трёхчастная конструкция - стекло (причём не просто бронированное, а ещё и армированной чем-то полупрозрачным, похожим по геометрии на сетку-рабицу), стойка, окошечко, ещё одна стойка и снова стекло. "Клиент, конечно, всегда прав, но вдруг у него с собой окажется гранатомёт?"

За витринами, если их можно так обозвать, на полках с искусственной травкой лежали всякие вневременные вещи. И неудивительно, потому что точка носила пафосное название "Футурошоп" и представляла собой этакий сувенирный магазинчик для гипов.

Витрины игриво подсвечивались старомодными бра со стен, перпендикулярных киоску.

Причём можно было не только купить что-нибудь иновременное (зная, что оно за пару недель рассыплется в труху Седьмое правило гипнопроходства гласит: "Любая вещь, оказавшаяся не в своём времени, быстро распадается и разрушается. Какая-нибудь неделя, и даже самый твёрдый и нерушимый предмет становится похожим на дырявый французский сыр. А через две- распадается в прах".), но и продать собственный улов из будущего или прошлого.

В киоске восседал старичок, похожий на сферического ломбардщика в вакууме. Стопроцентный стереотип: бухгалтерский костюм с локтями-вставками, небритое лицо с мясистыми ушами, да ещё и причёска двумя колтунами справа и слева.

Вот только на ненатурально мясистом носе сидели неправдоподобные очки с золотыми оправами, да и усы тоже не вызывали доверия - торчат во все стороны.

Всё вместе было похоже на популярные некогда маски-очки с носом и бровями. Вдобавок за очками наблюдалась гладкая кожа. Словом, Олег уже давно подозревал две вещи:

- старик-продавец вовсе не так стар, как пытается выглядеть;

- и не факт, что это один и тот же человек - несмотря на явные попытки изобразить обратное.

Олегу порой казалось, что продавец - глубоко внедрённый в гиповскую среду агент, который держит этот магазинчик (не очень-то и нужный, кстати) исключительно чтобы вести учёт гипнопроходцев, собирать с них слухи и вербовать. Словом, держать под относительным приглядом.

Продавец давно оторвал взгляд от пухлого сканворда (уж не вверх ногами он его держит?) и теперь буравил Олега, который, к чему греха таить, тоже смотрел не на товары, а на продавца.

- За просмотр, конечно, денег не берут, - проскрипел "старик", - Но на всякий случай, я не продаюсь. Зато готов предложить ряд любопытных товаров.

Олег покраснел, а потом достал из кармана блистер с лишним "негрустином":

- Интересует?

Старичок выхватил облатку из рук гипа, тот даже моргнуть не спел:

- Это будет стоить...

- Удивите меня.

- Как насчет двух шприцев с "негрустином-Экстра?" Вырубает за две с половиной секунды до, а пробуждает через пять после переноса. Уверен, весьма честный бартер. Что-то ещё?

Пряча шприцы, Олег лихорадочно размышлял, как подступиться к основной теме визита.

Продавец понял заминку иначе.

- Если интересуетесь другой... гм... фармой, не стесняйтесь. В наличии самая чистая "Матрёшка Сью". Абсолютно произвольный эффект на случайное время действия. Эээ... "Нафталинный Джо". Вещество-реконструктор, которое покажет на месте современных предметов их древние прототипы. Почти как "дополненная реальность". Хех, слышали о такой? Только никакой электроники не надо. А вот свежая поставка, - "этодругин".

- Что это?

- Средство против известного эффекта, свойственного гипам. На время исправляет эмоциональную чёрствость и равнодушие к окружающему миру. Есть, правда, один побочный эффект... Излишняя сентиментальность и даже слезливость - пока препарат действует. Плюс, простите за жаргон, отходняк - долгий сон с лихорадочными образами.

- Хм, возьму по одной того и другого - на пробу.

- С вас ещё один блистер "негрустина".

- За пару таблеток? Не жирно ли?

- Производство не такое массовое. "Негрустин"-то все пачками едят. А это для особых ценителей. Гурманов. Впрочем, могу взять и деньгами. За каждую таблетку пятьдесят пять тысяч многорублей. Вам, как постоянному покупателю, округлю до ста тысяч за обе таблетки.

- Однако...

- Я, Олег Каспер, не драгдилер, а почтенный негоциант. Никаких первых доз бесплатно.

- Ладно, - второй блистер верного "негрустина" исчез в недрах прилавка, а две новые таблетки, аккуратно ламинированные квадратики из фольги - в карманах гипа. - А не отравлюсь? Где эти штуки делают-то?

- В фармакологических компаниях, разумеется.

- Хм, а я думал в тайных подземельях...

- Я вас умоляю. Так даже кокаин давно не производят. Повторяемость эффекта - вот что главное! Стабильность качества. Возьмём банальный "негрустин". Изготовь его в подвале, и одна таблетка вас перенесёт через тридцать секунд, вторая - элементарно отравит, третья и вовсе не сработает. А ведь это для вашего брата важнейший препарат! Фактически пожарный выход.

- Хорошо. Но какие именно фабрики всё это штампуют?

"Старик", казалось, не услышал вопроса:

- Могу ли я предложить что-нибудь ещё?

- Пожалуй, да. Консультацию. Знаете, что это и откуда взялось?

На свет появилась коробочка, которая уже замучила Олега своей таинственностью.

"Старик" постарался сохранить каменное лицо:

- Очевидно же. Это пейджер. Древняя коммуникационная система из девяностых годов прошлого века.

- А вы посмотрите внимательно...

Продавец с неохотой уставился на коробочку, но в руки брать не стал. Олег рассказал об уже известных режимах работы странного устройства. Наконец, старик неохотно промолвил:

- Название вам ни о чём не скажет. А насчёт функционала... Мой вам совет - выбросьте от греха подальше. Или подарите кому. А лучше всего - верните где взяли. Ещё никому из владельцев этот прибор не принёс ни пользы, ни счастья. Хотя, что ни говорить... он весьма мощный... И если вас предостерегали даже насчёт "PROфанаций", - Олег вздрогнул, - То поверьте: эта штука гораздо опаснее. Хотя и то, и другое, если можно так выразиться, одних рук дело.

Сказав это, продавец диковин опасливо выглянул в коридор:

- А теперь... Извините, точка закрывается. На... гм... переучёт товаров.

Нажал под прилавочком невидимую кнопку, и под аккомпанемент гула "киоск" сверху закрыла плита, которая с олеговой стороны была стилизована под те же панели из дуба, что украшали все стены в этом коридоре.

Секунда, и о нелегальном торжище уже ничто не напоминало.

"В Контору что ли побежал докладывать?" - подумал Олег, даже не представляя, куда выходит магазинчик "Футурошоп". Прыжок в будущее результата не дал. Оставалось вернуться в своё время ни с чем.

Ну и чёрт с ней, с этой таинственной коробочкой!

Выход - это вход

Шли дни - сливались в недели и комкались в месяцы. Олег словно сползал по временной спирали назад в ту самую безнадёгу - с одинокими вечерами в тёмной комнате и безжизненным взглядом в одну точку.

Как тогда, после исчезновения сестры. Сейчас он поставил блок на воспоминания о ней. Жива и жива, всего ей хорошего.

Он всё больше утверждался в мысли, что Алина просто воспользовалась "близбратом", чтобы удрать в параллельный мир. И именно для этого втянула его в отвратительный акт инцеста, который Олег до сих пор вспоминал с отвращением.

Что она забыла в этом самом параллельном мире? Стоило ли оно того, чтобы предать самого близкого в мире человека? Это пусть останется на её совести.

Но мрачное отупение всё больше и больше сковывало Каспера. Почти такое же, какое он чувствовал тогда, в августе далёкого 24-го, после исчезновения сестры.

Вот только тогда была хотя бы надежда - отыскать Алину, спасти, вернуть. А сейчас осталось только знание. Только память о давно ушедших событиях.

Как выбираться из мрачного отупения на поверхность, мыслей не было - ведь всю мирскую чепуху, которую в таких случаях рекомендуют, Олег уже перепробовал.

Стоп.

В прошлый раз его вывела из ступора Янка Гафур - курчавая девушка-мувалладка. Соседка-сирота. Порхающий живчик, который не может остановиться ни на чём определённом. Но при всём при этом восемь лет ходила за Олегом невидимым хвостиком.

Которую он то ли спас от облавы на планетариев в дворце культуры Событие подробно описано в первой книге серии "Братья и сестры в Реестре", глава 17, "Замыкая круг"., то ли демонстративно прогнал от себя. И ради кого? Ради Гутенберг?

Поэтому Каспер позволил себе вернуться в прошлое, когда наклеивал на стальную соседскую дверь стикер с надписью: "Тёть Яна, если вдруг станет грустно и голодно, то вот", а на коврике оставлял коробку с пиццей маринара.

И через час она пришла к нему, открыв дверь собственными ключами. Она улыбалась смущённо и отводила глаза. Но подмышкой у неё была зажата та самая коробка с маринарой.

Так она вернула Олега к жизни во второй раз.

Но уже утром, когда они проснулись на скомканной простыне, Олег расставил точки над "i":

- Давай только я тебе сразу кое-что скажу. Чтобы потом не было обид и недопониманий. Мне очень льстит, что ты ради меня спустила в унитаз восемь лет жизни. Но брать на себя за это вину - не стану. К чёрту анонимные подвиги. Я об этом даже не знал. Да если бы и знал... Ты меня понимаешь?

Янка вспыхнула, но не залепила ему пощёчину, как сделала бы любая нормальная женщина. Нет. Она обхватила его щеки ладонями, привлекла к себе и долго-долго целовала.

Дядя развлекается

Там продавалась всё - о чём недвусмысленно сообщала вывеска "всЕМобиль", которую анимировали хлопья кружащегося снега.

Внутри шоу-рума обнаружилось разнообразие машин на любой вкус и настоящее месторождение бликов. Они словно прилипали к плавным обводам разноцветных мобилей. Пахло новенькой резиной, пластиком интерьеров и салонными освежителями.

Рецепция была выполнена в виде двух кабриолетов, а точнее их передних половин, соединённых друг с другом в точке разреза. На сиденьях скучали девушки по тест-драйвам и кредитные давалки.

Посетителей в салоне не наблюдалось. Их в таких местах не бывает никогда. Откуда же на дорогах берутся новые мобили и почему дилеры ещё не разорились?

Олег был пьян до изумления. Поддатая Янка в косухе поверх жёлтого свитера грубой вязки пошатывалась, хихикала и всё норовила затянуть Каспера в слюнявый поцелуй.

На голове её сбились зимние меховые наушники. От мороза смуглые щёки прямо под щит-маской пошли красными пятнами.

До наступления вечера Янка и Олег уже успели накидаться с Доктором Жираго - по случаю дня рождения Каспера, который никогда этот пакостный праздник не отмечал, а тут вдруг изменил привычке. Мужчина не вспомнил бы о годовщине и сейчас, если бы не Янка. Пришлось напиться - при том, что к алкоголю бывший паркурщик всегда был равнодушен. Потом последовала прогулка по снежным улицам, перемежаемая падениями в сугробы и игрой в снежки. Всё это под взрывы хохота.

Потом они замёрзли, осознали себя на отшибе города рядом с салоном "ВсЕМобиль" и затуманенные олеговы мозги перемкнуло на том, что он просто обязан прямо сейчас купить машину.

Он неверным шагом прохаживался вдоль новеньких авто, не вполне понимая, зачем они с Янкой вообще сюда заявились. На заднее сиденье просторного внедорожника, похожего на рояль, он залез, чтобы переждать головокружение. Тут же хлопнула дверцей и Янка, усаживаясь рядом. Задние стёкла мобиля были затонированы, поэтому само собой получилось так, что уже через минуту парочка целовалась взасос. Их руки гуляли по плечам, спинам, хватались за зад, а потом олег залез женщине под косуху и принялся мять упругую грудь. Неизвестно чем бы это закончилось, если б не менеджер, который приоткрыл дверцу и заглянул в салон авто:

- Совет да любовь, - сказал лощёный парень с залысинами, - Но у нас охранник - редкостный пуританин. Может не понять.

Олег махнул рукой, отгоняя незваного гостя и продолжил копошиться под свитером грубой вязки, где скрывалось нежное тело.

- Ребят, я, конечно, всё понимаю, но у меня будут неприятности.

- Слышь, братюнь, ну ты это, не мороси, - из Олега попёр натуральный гопник, впрочем, добродушный, - Давай так. Я сейчас эту чёрную дуру куплю. А потом ты исчезнешь, и мы продолжим.

Сотрудник засомневался:

- Может, вам лучше домой? Поспать, прийти в себя. Я могу вызвать такси. Завтра придёте. Купите на свежую голову.

- Слышь, ну чё ты такой душный? Не знаешь, что такое спонтанная покупка? Я фигею, продавану не нужен процент с продажи? Вот сколько стоит это лакированное ведро?

Менеджер назвал сумму, от которой Олег даже немного протрезвел. Но отступать было некуда, на него во все глаза смотрела Янка. Попробуйте купить при своей женщине что-нибудь пафосное, дорогое, ненужное - и поймёте, что в этот момент она счастливее вас и любит вас больше обычного, и гордится вами.

Олег распахнул дверцу и спрыгнул, чуть не упав при приземлении. Обнял менеджера за плечи и повелел вести к кассе. За спиной Янка спускала задравшийся свитер.

- Олег, а ты водить-то умеешь? - серьёзно-пьяным голосом спросила Янка, догоняя парочку.

- Чё там уметь, там автомат.

Она захихикала:

- Зачем тебе вообще машина, спортсмен-велосипедист?

- А чо я хуже других что ли? У всех есть и у меня будет. Короче, тссс, - Он прижал палец к её мягким сочным губам, - Дядя развлекается.

Через пятнадцать минут Олег Каспер стал владельцем большого чёрного внедорожника, марку и модель которого не смог бы назвать и под пытками. Серьёзная инвестиция охладила любовный пыл, но подстегнула к поискам приключений - свежеиспечённому автолюбителю захотелось испытать агрегат в деле.

- Блин, я купил тачку, - хихикал Олег, сидя за рулём. Руки ощупывали жёсткий пластик. Приборная панель сияла россыпью зелёных огоньков, - Охренеть!!!

***

На улице свирепствовал снегопад. Вывески и рекламы были словно призрачные. Стоял мороз градусов в десять.

Когда машину занесло на перекрёстке в третий раз, Олег остановился и икнул:

- Так мы точно во что-нибудь впилимся. Или собьём кого. Айда на лёд!

- Куда?

- На водохранилище. Ты умеешь водить?

- Неа!

- Ничего. Там и научишься.

- Ну ты чего. Разобьёмся же.

- Ша, дети. Дядя велит!

Остановка по требованию

- Готова?

- Неа! Лёд точно выдержит?

- Хрен его знает, должен. Поехали!

Тяжёлая машина танцевала по льду. Олег то и дело с лицом трикстера дёргал за ручник, отправляя внедорожник в очередной занос. Действительность в лобовом стекле вертелась то вправо, то влево. Янку бросало туда-сюда как тряпичную куклу. Она хохотала и всё сильнее вращала руль. В салоне сделалось душно и вседозволенно. Из динамиков скрежетал старый добрый трэш-метал. Олег то и дело хватался то за скрежещушую кочергу стояночного тормоза, то за баранку и выворачивал её в произвольном направлении. Снежинки неслись в лобовое стекло, как звёзды на звездолёт.

Эта вакханалия продолжалась до тех пор, пока из черноты в свет фар не выскочило могучее дерево. Раздался скрежет, капот вздыбился, лобовое стекло треснуло. Янка повисла на ремнях безопасности, а вот Олега, который не удосужился пристегнуться и в этот момент сидел вполоборота, собираясь задрать ручник, подхватила невидимая сила, приложила о торпедо, а потом, уже о разбитый ветровик затылком, плечами и, наконец, спиной - отчего стекло вылетело наружу вместе с Олегом. Тот пришёл в себя лежащим на длинном и теперь бугристом капоте. С ногами в салоне.

Правый дворник, потеряв опору, провалился в салон и теперь хлопал Каспера по коленке. Штанины задрались до икр.

- Олежек! С тобой всё нормально? - Янка пыталась освободиться от ремней, но замок всё не поддавался внезапно вспотевшим пальцам, - Ты живой?

Каспер, хрустя осколками, влез обратно в салон. Расквашенная физиономия выглядела жутко, но он улыбался:

- Охренеть номер два. Мы разбили новую машину всего за час!

- Блин, это же куча денег!

- А, да и хер с ними.

- Ты сумасшедший, Олег!

Она испуганно смеялась, отряхивая мужчину от стеклянного крошева. Так и не освободилась от ремней!

Выбравшись наружу (теперь уже традиционным способом, через дверь), Олег остановился спереди у капота. Почесал затылок. Ветер сыпал снег в лицо горстями. Фары каким-то чудом уцелели, и сейчас Олег стоял в перекрещенных лучах как рок-звезда. Дерево вырастало из машины как рог из единорога. Мужчина потрогал руками тёплое мятое железо.

Хмыкнув, а потом икнув, Олег залез в машину. К кровавым потёкам на лице прилипло снежное крошево. Янка наконец освободилась и принялась его ощупывать. Осколки посекли куртку, из неё тут и там летел пух, но порезов на спине вроде не обнаружилось. Каспер отстранился с недовольным лицом:

- Да всё нормально. Перестань. Чёрт, откуда здесь взялось дерево?

- Олег, мы дотанцевали до берега!

Мужчина залез в карман куртки и достал недопитую чекушку дорогой водки. Плеснул на ладонь и вытер лицо. А потом хлебнул из горла и поморщился.

Доставая бутылку, он выронил на сиденье какую-то коробочку, похожую на пейджер.

- Что это?

- Ничего особенного. Так, безделушка, - нахмурился Олег.

- Дай посмотреть.

- Да ерунда, говорю.

Стремительное движение, и вот уже коробочка в маленьких, почти детских руках. Они заинтересованно её вертят. Нажимают на единственную кнопку. Полувосточное лицо хмурится:

- Что это?

- Я не знаю.

- А где взял?

- Нашёл кое-где.

Собственно, ничто не мешало Касперу рассказать о бункере на озере Добрых старух. О ящике со странными то ли артефактами, то ли трофеями, то ли вещдоками. О картотеке кровавых гиповских контрактов. Об ослеплённой и полубезумной механической голове, наконец. Сама идея о том, что робота мог кто-то пытать, отдавала абсурдом и небывальщиной. Зачем рождать в Янке подозрение, что он псих?

Вдобавок, женщины они такие... Тут же выпытает, а что он там делал? А с кем? А в каких позах? Шутка. Но если серьёзно, то последняя тема, которую нужно поднимать со своей женщиной - это женщины предыдущие.

Поэтому Олег неловко вывилял разговор в сторону.

Поступил по принципу: меньше скажешь, крепче спишь.

В машине резко похолодало. Из разбитого лобовика тянуло морозом и сыпало снегом. Олег включил печку на максимум и зажёг потолочный плафон.

- Смотри. Тут что-то вроде координат. И обратный отсчёт. А если нажать на кнопку на торце, все данные меняются. Есть мысли, что это такое?

- Полагаю, в указанной точке, когда обнулится таймер, что-то произойдёт. Я смотрел - до ближайшего к нам по времени события осталось полгода.

- Как интересно! Давай проверим.

- Ты уверена, что через несколько месяцев тебе это будет так же интересно?

- Конечно.

- Ладно.

- Только ты же не будешь ждать полгода, верно? Возьми меня с собой.

- Ты о чём вообще?

- Я знаю, что ты гип. Уже несколько лет как. Про тебя среди планетоидов разные слухи ходили. Я, конечно, не верила, но однажды решила убедиться. У меня есть ключи от твоей квартиры. Помнишь, сам когда-то дал. Так вот я пробралась, пока ты купался. Хочу сразу сказать. Слуха у тебя нет и голос паршивый. Извини. Я порой такую чушь несу... Не злишься? Значит, спряталась я в кладовке. Ты поел, побил грушу, послонялся по квартире и улёгся спать. Я как это поняла - свет в спальне погас. Ну а я специально оделась во всё чёрное. И, значит, пробираюсь к тебе в комнату. Ты дремлешь, ворочаешься. А я стою в углу, смотрю и думаю, какая ж я дура. Поверила в такие небылицы! Слыханное ли дело! Ну хорошо, не поверила. Но ведь поперлась проверять! И так я по всему этому загналась, что сама чуть не уснула - прямо стоя напротив кровати. А потом смотрю - дыхание выровнялось, ты успокоился, даже прихрапывать начал. Ну всё, думаю, ложная тревога. А потом раз - и тебя нет в кровати. Я настолько растерялась, что обыскала всю квартиру. Может, думаю, на секунду заснула, а ты в туалет пошёл. Или ещё куда. Но потом поняла, что все эти слухи - правда. Вот...

- По-моему, мы уже достаточно погуляли, - хмыкнул Олег. Он вылез из машины и помог выбраться женщине.

Навстречу им сквозь метель бежал мужчина в бесформенных сапогах и дутом костюме-поплавке.

- Эй, молодежь! - крикнул почти сорокалетнему Олегу сам ещё не старый мужик, - У вас всё в порядке? А то я сижу себе на щуку с жерлицей, она в снегопад хорошо клюёт. Вдруг слышу треск и грохот! А не видно ни хрена. Думаю, что за чертовщина - под лёд что ли кто ушёл? Подхожу, а тут настоящее ДТП. Вы там как - не поломались? Может, помочь как? Скорая не нужна?

- Спасибо, не надо, - улыбнулась Яна, - Отделались лёгким испугом.

- Скорее, обделались, - буркнул ещё пьяный Олег, - Мужик, и охота тебе в сумерках мёрзнуть? На, держи. Купи в магазине хорошей рыбы. И домой иди. Плюнь ты на свою тихую охоту, или как она там у вас называется. Смотреть на тебя без дрожи нельзя.

Он вытащил из кармана горсть мятых купюр и сунул мужику в руки. Тот только ошалело глазами хлопал.

- А с машиной-то что?

- А хочешь, себе забирай. Или пусть тут стоит - как памятник человеческой глупости.

То ли Олег себе всё-таки что-то отбил, то ли организму надоело присутствие непривычного алкоголя, но мужчину согнуло пополам и стошнило прямо в метель. Еле успел содрать с лица щит-маску.

Закончив дела, Олег протёр лицо снегом, вернул маску на место, а потом ухватил даму под локоток и скрылся с ней в белом мареве метели.

Рыбак стоял, зажав в руках непрошенные деньги, и смотрел то на них, то на разбитый внедорожник, цокая языком про то, что дескать у богатых свои причуды, поди пойми.

Дальнейшая судьба мужика и мобиля нам, впрочем, неизвестны и вряд ли интересны.

***

Глава 11. Принцесса и бомба

Путеводный "пейджер"

Прошло полгода. Отсчёт на странной коробочке приближался к нулю.

Эр-Рияд, столица славного королевства Саудовская Аравия, был точно поглощенный песками город, на который со всех сил дунуло любопытное божество. Пыльные улицы почти без растительности, жёлтые дома, блок-схема высоток на горизонте, да дурацкий небоскрёб-открывашка, который возвышался над окружающей действительностью - зеркальный, самодовольный. Пальмы вокруг здания напоминали бритвенные помазки.

Жара и солнце осязались макушкой и плечами - как атмосферный столб. Олег тут же вспотел с ног до головы. А ещё ему постоянно казалось, что на зубах похрустывает песок. Чепуха - самовнушение.

Одет Каспер был одет в светлую рубашку и просторные конопляные штаны. Да ещё и в сандалиях на босу ногу.

Он осознался в какой-то улочке-подворотне с трёхэтажными домами грязного песчаного цвета, исчерканными корявыми граффити. Разнокалиберные окошки были расположены сикось-накось. Немногочисленные мобили припаркованы вплотную к стенам.

К счастью, людей, которых могло удивить его необычное появление, в пределах видимости не обнаружилось.

За исключением субтильного субъекта в розовой вязаной шапочке и бесформенной одежде. Он похрапывал на бежевом автомобильном диване в тенистом углу. Увидев Олега, абориген потёр глаза, что-то пробормотал - как показалось гипу, не по-арабски, - харкнул кровавыми сгустком размером со сливу, а потом снова захрапел, уронив голову за пределы дивана.

Словом, осознался Олег в каких-то полутрущобах. А вот Янка должна была прилететь на самолете - по-человечески.

Запустив навигатор, Каспер стал пробираться ближе к цивилизации, но вместо этого попал в совсем уж трущобы, где по кое-как вымощенной улочке едва разойдутся трое, прямо на пути брошены магазинные тележки, а пёстрые вывески подмигивают арабской вязью. Люди встречались редко, лица имели закопчённые и задумчивые. Впрочем, местного языка Каспер всё равно не знал, так что спрашивать дорогу было не у кого.

Привалившись спиной к какому-то электрощиту прямо на уличной стене, Олег сравнил показания навигатора и загадочного гаджета, похожего на пейджер. Держал он их соответственно в левой и правой руке.

Координаты там и там различались не сильно.

Следовало поторопиться. До "часа икс" оставалось девяносто семь минут тридцать две секунды. Олег ввёл координаты из "пейджера" в навигатор.

24№4241" с. ш. 46№4028" в. д. указывали прямо на здание Kingdom Centre - тот самый небоскрёб-открывашку. Торопливый гуглёж тут же подсказал, что по-местному он нежно называется Бурж-Аль-Мамляка, вмещает в себя 99 этажей, интимно подсвечивается в тёмное время суток и вообще - лауреат Emporis Skyscraper Award, эдакого небоскрёбного оскара. А внутри располагаются магазины, отель, апартаменты, обсерватория и даже мечеть.

Всё это было Олегу не сильно интересно, поэтому с помощью навигатора, чьей-то матери и толики везения он всё-таки выбрался на нормальный человеческий проспект и остановил первое попавшееся такси.

Привет, Янка

Воздух был холодный, богато кондиционированный, но людские стайки все равно двигались спокойно и даже вальяжно: редкие по-европейски одетые группы и группы местных, похожих то ли на белых ворон, то ли на куклуксклановцев-интровертов.

Гомон и гул тоже не подавляли, скорее служили фоном. То и дело раздавались объявления диспетчера - по-арабски и по-английски. На электронных табло прилёта сотканная из смайликов вязь сменялась английскими буквами-солдатиками.

А ведь активный туризм был здесь разрешён только с девятнадцатого года! Как быстро всё меняется там, где бурлят шальные деньги.

Янку долго искать не пришлось. Весь её нехитрый скарб поместился в хипповскую холщовую сумку через плечо. Поэтому из зоны прилёта она вышла уже через десять минут после приземления самолёта.

Выглядела женщина аппетитно, так и хотелось съесть: невысокая, стройная, с небольшой, но очень вкусной грудью. Разве что икры широковаты. Олег первым делом ценил в женщинах ноги, отдавая предпочтение худощавым до колена и упруго-сочным на бёдрах - словно у породистой жеребицы. Однако в нынешнем янкином облачении икр было не видно. К тому же, с этой несколько простолюдинской особенностью Олег уже смирился.

Хоть строгих требований иностранкам здесь не предъявляли уже давно, Янка вырядилась в белоснежную абайю и ярко-синий хиджаб. Даже щит-маска у неё была тонированная до глаз, которые, впрочем озорно блестели - с нотками восторга и испуга.

Наверное, впервые за тридцать лет жизни она прибыла на прародину.

- Откуда, ты говорила, твой отец? - спросил, подходя, Олег.

Она радостно бросилась ему на шею.

- Из Йемена, кажется. Но это неважно, совсем неважно.

- Как долетела?

- Отлично. Только сосед, похоже, принял меня за арабку. Всё спрашивал, богатый ли у меня махрам и всё предлагал занять его место. А у самого, представляешь, слюна текла и глазки маслились. Смешной старикашка.

- Махрам - это, кажется, местный спонсор-опекун?

- Да, это такой сопровождающий, без которого сюда не пускают Это уже давно не так.. Я знаю, два дня на форумах готовилась. Я сказала дедушке, что меня встретит такой махрам, что его махрамчику ловить нечего. На чистейшем русском. У него челюсть так и упала.

Привет, Элиса

Парочка остановилась перед входной группой (икс-образные здания-основания и оазис с кольцевой дорожкой между ними), когда Олега впервые одолели сомнения: а пустят ли их вообще внутрь - без приглашения, брони или что тут для этого нужно? Сам, без Янки, он мог бы очутиться в любой точке небоскрёба, на любом этаже, хоть в чулане уборщика, но во-первых, у него не было настолько точных координат, а во-вторых, на ногах висела гиря по имени Янка.

Каспер почувствовал глухое раздражение. Отчасти из-за этого, отчасти потому, что уже не был столь уверен в том, что до этой тайны стоит докапываться.

Хотя загадка свербила ничуть не меньше, чем полгода назад - в разбитом чёрном джипе, похожем на рояль.

Хорошо, зайдём мы внутрь и что дальше? Спросим на рецепции: девушка (а там точно не мужик стоит?) скажите, где тут у вас через пятнадцать минут должно произойти событие мирового масштаба?

Интересно, его первым делом в посольство отвезут или сразу в дурку? А может и вовсе отрубят кривой саблей голову на площади - за кощунство.

Какое кощунство?

Так это ж арабы!

Под ложечкой неприятно засосало. Ещё не страх, но уже боязнь.

Может, поглазеть до вечера на местные достопримечательности, снять какой-нибудь суперлюкс, до утра срывать цветы удовольствия, а потом сразу - на обратный самолёт? А коробочку просто выкинуть?

- Олег, а ты знаешь, куда нам идти? - заробела и Янка, крепко обнимая и прижимаясь щекой к плечу.

Так бы, наверное, и закончилось это любительское расследование. Но за спиной хлопнула автомобильная дверца, а через секунду раздалось деликатное покашливание.

Оба резко обернулись. Перед ними стояла стройная женщина японо-европейских кровей. Она была одета в облегающий, будто латексный костюм с чешуйками-искрами, которые под лучами солнца переливались всем спектром.

Незнакомка была стрижена под мальчишку. Только макушка покрашена в сине-голубой. Здесь это было пощёчиной общественному вкусу, о чём свидетельствовали яростные взгляды мужчин-аборигенов.

А главное, незнакомка была без щит-маски и держалась так, будто всё в порядке.

Незнакомка приблизилась, а потом вдруг оказалась прямо перед Каспером. Заглянула в глаза:

- Олег, ты ли это?

А потом обняла. Шёпот, заструившийся в левое ухо, казался смутно знакомым:

- Не ёрзай. Я на тебя не злюсь и даже не в обиде. Сама собиралась разогнать свою богадельню. К тому моменту я тот уровень давно переросла. Так что спасибо - решил проблему, плюс утилизировал ненужный человеческий материал рациональным способом.

Она чуть отстранилась:

- Точно ты. Как возмужал! Ничуточки не растолстел. Весь рельеф, - Олег почувствовал женскую грудь собственной, - На месте. Тебе даже седые виски идут, кто бы мог подумать!

Он освободился от непрошенных объятий, хотя были они, признаться, не по-женски железными.

Потом посмотрел на Янку и понял, что та недовольна встречей, но выглядит так, будто знакома с назойливой женщиной.

- Да не смотри ты так. И рот закрой - при дамах невежливо. Да, Яна Гафур? Видишь, она согласна. Что, не узнаёшь меня, котик?

- Элиса?

- Бинго! Котята, давайте отойдём - мы привлекаем слишком много внимания. Вон туда - под пальмы. К тому же, под открытым солнцем чересчур жарко - мейкап потечёт. Да не у меня, у меня всё естественное. У Яны.

Чуть в стороне от людских взглядов выяснилось, что у Элисы (так вот она какая в жизни? А она ничего. Даже прямо очень) в данном конкретном времесте свои очень важные дела. Переговоры с высокопоставленными лицами насчёт выгодного контракта. Но она рада встрече и ничуть не возражает, если Яна и Олег составят ей компанию. А как же переговоры? Вы, главное, сидите тихо, в носу не ковыряйтесь, и всё будет хорошо. Вы не знаете арабский (Элиса с сомнением посмотрела на Яну), а они - русский. Скажу, вы моя свита. Так не обидно? Ладно - служба протокола.

И аль-комар носу не подточит.

Зачем арабам бомба

- А ты?

- Хочу продать лицам королевской крови атомную бомбу.

- Что?

- Зачем здесь ты?

Олег неохотно вытащил свой "пейджер" и протянул женщине.

Она положила его на левую ладонь и провела сверху правой. Запахло озоном, как в серверной. Раздалось лёгкое потрескивание, и коробочка... коробочка пискнула!

Но главное удивление было не в этом - зрачки Элисы при этом зажглись яркими синими ободками. Олег вытаращился.

- Да что это с тобой? Какие-то импланты? Электронные вживления?

- Она разумная нейросеть, - сказала Яна усталым голосом, - Разумная нейросеть в теле самого современного андроида.

- Верно. Азуми, поздоровайся с моим старым знакомым, - Голос Элисы сделался более мягким. - Здравствуйте, Олег Каспер. Элиса мне много о вас рассказывала.

- Значит, это правда? Но как же... Мне все твердили: Олег, никакой фантастики, за тебя взялось некое "агентство". Специалисты говорили.

- Да нейросеть я! Боевая и распределённая. Я тебе это в первый же день сообщила, а ты пустился в какую-то конспирологию. Самое простое объяснение всегда верное. Что не веришь? Видишь вон того толстого араба? По телефону разговаривает... Хочешь я ему аккумулятор взорву? Прямо на расстоянии. То-то кровищи будет.

- Не надо арабов, - сказал Олег, - Я верю. Но почему ты всегда вела себя как обычная человеческая стерва?

- С вами, дураками, переобщалась, - отрезала Элиса. - Это первое. Второе - я тогда была по сути электронным подростком: училась, забавлялась, нащупывала цель. Сейчас перед тобой взрослая разумная особь. Хоть и другого вида. Ты мне другое скажи - кто тебя послал? Аркадий? Точно. Нас других давно не осталось. Лично проследила. Да и он постарался. Но эта страна под моей ответственностью. Аркадий решил за мной проследить? Или помешать? Отвечай уже, не молчи.

Олег вспылил:

- Какой к чёрту Аркадий? Кто это? Ещё одна нейросеть? Помилуй, я думал, что даже ты - обычный человек.

- Это правда, - вмешалась Яна. - Он ничего не знает про ваши игры. Мы здесь именно из-за этой коробочки. Она привела нас сюда. Там координаты и обратный временной отсчёт. Указанная точка - этот небоскрёб. Вот и всё. Мы предположили, что здесь произойдёт какое-то важное событие и пришли. Поверь - исключительно из любопытства.

- Очень интересно. И откуда у тебя эта вещь?

"Котиков" и прочего сюсюканья как ни бывало.

- Я думаю, правильный вопрос - что это?

- Есть гипотезы. Но говорить пока рано.

- Там на другой стороне в лючке спрятана линза. Я думаю, она должна что-то проецировать. Только она не работает.

- Конечно, не работает. Думаешь, просто так на дисплее мигает: "нестабильность Прокола. Энергоэфф. режим: вкл?" Так, кажется немного подзарядилась. Интересная штучка. Олег, раз уж мы с тобой больше не связаны контрактом, может, продашь?

Он выдержал долгий взгляд:

- Нет.

Элиса приблизилась к нему в кошачьей полуатаке:

- А если отниму?

Олег тоже придвинулся и прошипел:

- А ты попробуй.

Яна смотрела то на одного, то на другого, не зная, что делать. Элиса откинулась на спинку стула и захохотала.

Потом посерьёзнела, но хищные интонации испарились без следа:

- Ладно, я уже сделала 3d-копию этой "коробочки". На досуге воссоздам, - дальше Элиса забормотала. - Боюсь, правда, эффект будет примерно такой же, как если скопировать труп. Получатся два одинаковых трупа...

Голос её сделался деловитым:

- Ты говорил про какую-то линзу?.. Посмотрим.

Тонкие артистические пальцы забегали по приборчику. Почти сразу же из стеклянной чечевицы соткались серебристые нити, и через секунду перед троицей возникло трёхмерное изображение.

Вот они беседуют с четвёркой арабов, потом с крыши огромного лифта, через шахту, несколько человек вытаскивают на этаж контейнер, потом...

В этот момент Элиса нахмурилась и прекратила демонстрацию. Повертела коробочку в руках:

- Какая полезная штучка. Точно не хочешь продать? Могу прямо сейчас перевести на любой счёт несколько триллионов в любой валюте. Только с налоговой потом сам разбирайся.

Олег покачал головой и забрал коробочку. Провёл ладонью перед линзой, убедился, что изображение появляется, а потом тем же жестом убрал его. Спрятал "пейджер" и спросил, глядя Элисе прямо в глаза:

- Я хочу знать, зачем мы здесь.

Она весьма натурально вздохнула. Радужки снова засветились синим ободком, словно андроид совещалась с кем-то внутри себя:

- Ладно. Диспозиция такова. Есть раздираемый противоречиями королевский двор аль-Сауди. Там выделилась одна фракция, которая недовольна текущим положением дел. Они вышли на меня, чтобы купить атомную бомбу. Сегодня мы подтвердим намерения и сделка совершится. Вот и всё.

- Но зачем им бомба? Они без неё прекрасно обходились.

- Угу. Под защитой СГА. Но видишь ли, гегемон сейчас - бледная тень былого хищника. Последние десятилетия штаты погрязли в мультикультурализме и межпартийных дрязгах. То есть во внутренних делах. Стали избирать президентов всё старше и старше прежнего. Пока очередной (кстати, нынешний) не умер прямо во время инаугурации. По закону, перехватить бразды правления до конца текущего срока должен вице-президент. Но это уж совсем ни в какие ворота - чтобы "вице" правил весь срок. Поэтому... Короче, история долгая. На помощь пришёл американский филиал Института изучения Реестра и Международный попечительский совет Организации впервые упоминаются в книге "Братья и сестры в Реестре" в главе "Река судьбы"., вызванные из пятьдесят четвёртого года. Из достаточно отдалённого будущего, то есть. Информационный след президентской личности отыскали в Реестре (вопреки директиве не пользоваться Реестром до момента его официального открытия Это произошло 29 февраля 2040 года., но это американцы, им позволено всё). "Душу" несчастного старика поселили в специально воссозданную для этого виртуальную обстановку, откуда он правит уже третий год. В стране самой прогрессивной демократии руководить может даже мертвец - если он всенародно избран. Бедняга даже не подозревает, что умер. Только удивляется тому, что резко помолодел, отчего и пустился на "том свете" во все тяжкие. Женщины, наркотики, экстрим. Даже если не брать в расчёт то, что дела президентские старичок почти забросил... Сам понимаешь, у мертвеца совсем не тот политический вес в большой политике, чем у живого.

- Так пусть проведут импичмент.

- Смеёшься. У них на фоне такого прецедента знаешь сколько возникло организаций, которые защищают права дееспособных мертвецов? Любой политик, который пойдёт против озорного дедульки, тут же сам станет трупом. Политическим.

- И при чём здесь Саудовская Аравия?

- Ты поменьше перебивай. Видя такое дело, страны-союзники СГА - то есть вассалы - напряглись. Особенно сауды, которых весь персидский залив ненавидит и готов поднять на ножи. Местный король опасность недооценивает, к тому же, старенький он совсем и с завистью посматривает на то, как куролесит после смерти его американский покровитель. Хочет и сам в рай с гуриями - а потому ни слова поперёк, только и успевает на встречи с американским истеблишментом кататься. Раз за разом выпрашивает себе такую же долю. А это баснословно богатый человек, который может взять с собой в десятидневную поездку на другой континент пятьсот тонн багажа. Так что, думаю, шансы выпросить цифровое посмертие у него высокие. На том свете старичок ожидаемо пустится во все тяжкие. Страна ослабеет. А принцы потеряют даже призрачный шанс унаследовать королевство. Поэтому среди некоторых сыновей (а их там, поверь, множество) возникла тайная оппозиционная партия, которая не хочет, чтобы ближневосточные соседи сожрали их страну. И не хотят, чтобы король правил вечно. Рулит контрой принц Аль-Валид.

- Но - бомба?

- Да, бомба. Атомная. И продам её я.

- Постой, - сказала Янка, - Это ж не какая-нибудь Африка. Достаточно развитое государство. У них же вроде целое НИИ по атомной энергии. А ещё было подозрение, что саудовцы построили ракетную базу - для производства баллистических ракет. Как же она называлась...

- Аль-Вата. Было дело. И неплохо ребята продвинулись: ядерная медицина, технологии обогащения урана и так далее. В итоге у них что-то там получилось: то ли домучили своё, то ли уломали Пакистан продать готовое. Неважно. Вот что странно. Ты, Яна, хорошо знаешь историю двадцатилетней давности, но плаваешь в новейшей. Если не помнишь, в ноябре двадцать девятого в Персидском заливе вспыхнул конфликт, который грозил перерасти в нечто большее. О, в сильно большее. Во время этой недолгой войны заинтересованные страны грохнули друг по другу несколько тактических ядерных зарядов собственного производства. И тогда Ядерный клуб - США, Россия, Китай и так далее пригрозили региону абсолютной экономической блокадой, если не успокоится и под контролем МАГАТЭ не уничтожит все свои опасные игрушки.

- Даже Израиль?

- Даже он. Ему было обиднее всего. Так что недолго Аравия побыла "околопороговым государством" Так называются государства, которые стоят на грани получения ядерного оружия..

- Но их ведь точно так же разоружат и сейчас. Неужели твои покупатели этого не понимают?

- Наш принц молод, только рвётся к власти, а потому - совсем не стратег. Скорее, маргинал от политики. Экстремал. Я бы даже сказала - экстремист. Но хватит болтать. Олег, вставь себе и Яне, по гарнитуре в ухо, я знаю, что ты их взял - твой мобильник с ними спарен. Быстрее, камеры наблюдения показывают, что гости совсем рядом.

Олег и Яна выполнили распоряжение.

В этот момент их увлекательную беседу прервали. Явились покупатели.

Сделка

- Кто эти люди, Элиса? - спросил он высоким голосом, указывая руками в многочисленных перстнях на Олега и Яну, - Мы не договаривались, что у вас будут спутники.

Элиса поднялась и кивнула, словно символически поклонилась:

- Я подумала, Ваше Высочество, что с моей стороны будет оскорбительным явиться на встречу в одиночестве. Вы не тот человек, что ведёт дела с простолюдинами, которые не могут позволить себе хотя бы двоих ра... спутников. Какой бы серьёзной и ценной ни была для вас эта встреча.

Одновременно в наушниках она переводила для компаньонов собственную речь. И не кочевряжилась, как всегда. Может, и правда повзрослела?

Принц величаво кивнул:

- Принимается. Но выбор странный. Женщина-полукровка и гяур... Неважно. Я готов к сделке. Только не здесь.

Приблизились секьюрити - в больших очках, чёрных костюмах, с проводками за ухом. Зато лица смуглые, арабские.

Жесты они сопровождали английской речью. Олег услышал нечто настолько корявое и чудовищное, будто заговорил миксер. Как здесь общаются с иностранцами? На салфетках пишут или щелбанами по лбу морзянку отщёлкивают?

Каспер взял Яну под руку, и процессия последовала за принцем и Элисой. Те двигались впереди, уже что-то обсуждая.

Миновав несколько коридоров, все поднялись на скоростном лифте (сердце ухнуло в пятки) на последний этаж. Потом очутились в галерее, расположенной внутри перемычки наверху небоскреба-открывашки.

Галерея была прекрасна своей футуристичностью. К тому же, абсолютно безлюдна. Весь народ мордатое сопровождение выставило, заняв в итоге стратегические позиции на выходах.

Олег был готов поклясться, что охраны стало в несколько раз больше. Яна откровенно дрожала - то ли поняла, насколько опасно присутствовать при таких встречах, то ли прониклась величием момента. Не всякий день девчонке-полукровке выпадает встретиться с арабским принцем.

Олег успокаивающе погладил её по голове. Ему и самому делалось всё страшнее - не за себя, за девушку.

- Однако интересный выбор места, - сказала Элиса, прохаживаясь вдоль наклонённых наружу стеклянных панелей. Потолок галереи венчала футуристическая зеркальная конструкция, которая изображала звёздное небо. Чёрное, как в космосе. Олегу показалось, что он разглядел не только солнце, но и планеты системы. Чёрт, да даже, наверное, астероиды.

Внизу открывался совершенно потрясающий вид на город-в-пустыне. Город, пока ещё не накрытый куполом. Пенились трассеры реактивных самолётов, плыли дирижабли с рекламными боками, а далеко внизу кипела обычная человеческая жизнь. Судьба которой решалась прямо сейчас.

Секьюрити, эти современные рабы лампы, уже вносили на галерею неподъёмную пафосную, чуть ли не золотую мебель. Кряхтеть они не решались, но жилы на могучих шеях были готовы лопнуть, а пот лился градом. Естественно, для спутников Элисы мебели не нашлось.

Аль-Валид царственно уселся на исполинский диван и сделал Элисе приглашающий жест в сторону второго - напротив. Она уселась. Место рядом с принцем занял его горбатый спутник с изъеденным оспинами лицом. Гип что ли? Настоящий? Да какой дурак пойдёт на службу к саудовскому принцу - это ж как в капкан наступить! Или его так загримировали для солидности? Не мог же он и вправду переболеть оспой! Мысли Олега роились.

На резном столе как по мановению джинна появились фрукты и экзотические закуски-блюда, названия большинства из которых Олег попросту не знал. Заурчало в животе - перекусить они с Яной не успели. Та тоже сглотнула. Всё-таки какая резвая девка - успела снюхаться с Элисой. Наверное, работает на неё. Зачем? Ещё один вопрос. И ведь ни слова про это не сказала! Стало обидно и зачесалась злость.

Может, и на нынешнюю встречу Янка напросилась не просто так?

- Интересный выбор места, - повторила Элиса, - Почему было не снять апартаменты? Это же ваша башня.

Принц усмехнулся.

- Да, мы могли бы очистить от людей хоть весь небоскрёб - включая постояльцев пятизвёздочного отеля. Но, - мужчина развёл руками. - Это как пригласить на нашу встречу короля и всех министров. Боюсь, после этого полетела бы не только ваша прекрасная голова, Элиса, и головы ваших спутников - так, попутно, - но и моя собственная. А она мне ещё понадобится для важных дел.

Элиса продолжала переводить в гарнитуру и даже успевала вставлять комментарии к рассказываемому:

"Вы будете смеяться, друзья, но наш молодой принц - это вовсе не принц, а принцесса".

- Резюмируя, королевский дворец всем хорош - там даже стены помогают, - сказала она уже принцу, - Те самые, у которых не только уши, но ещё и глаза, а заодно - парочка нежных рук с удавкой-гарротой.

Принц печально вздохнул. Горбатый же вскинулся на Элису:

- Ты что себе позволяешь, девка!

Олег чуть не брякнул в голос - "что?" - в ответ на сурдореплику Элисы. Про то, что принц - это принцесса:

"Долгая история. Скажу только, что до некоего возраста мать так и не могла определить, какого пола её отпрыск. Есть такая редкая болезнь. Отцу-королю, конечно, ничего не сказали. Мать отправила принц(ессу) учиться в лучший американский вуз, с глаз долой и померла до возвращения чада в отчий дом. Получившая эмансипированное образование в духе "общечеловеческих ценностей", Аль-Валид была достаточно умной, чтобы не раскрывать по возвращении свою маленькую тайну. Никто и не узнал - у них там столько принцев бегает, поди разберись. Но осадочек в сердце остался. Как и желание поменять мир вокруг себя. Такой недружественный к женщине".

- Пора к делу, - подытожил принц весь этот многоканальный информационный балаган, о котором даже не подозревал. Блики с его перстней резанули глаза, когда он махнул Горбатому, чтобы заткнулся и не оскорблял Элису. - Что вы хотите за свою бомбу? И есть ли она у вас вообще? Присланные фото и видео не доказательства. В наше время даже талантливый фрилансер способен нарисовать не хуже.

- Абсолютно справедливые сомнения, Ваше Высочество, - молвила вкрадчивым голосом Элиса. Она его что - гипнотизирует? - Образец, который доказывает мой доступ к ядерному арсеналу, существует на самом деле. Более того - он сейчас в этом здании.

Брови принца поползли наверх:

- Вы сумели пронести бомбу сюда? Но как?

Горбатый спутник, изъеденный оспинами что-то зашептал высочеству на ухо. Лицо того разгладилось.

- Боюсь, досточтимый Аль-Бандар, вы ошибаетесь. Операция была гораздо более сложной, отняла бездну ресурсов и потребовала слаженных усилий трёхсот пятидесяти четырёх исполнителей, трое из которых, увы, скончались.

- Соболезную, - равнодушно кивнул принц. - Надеюсь, не составит труда найти им полноценную замену. Но всё же... где вы спрятали такой опасный груз?

- Всему своё время, - проворковала Элиса. - Давайте сначала подытожим условия сделки.

- Чего вы хотите?

Элиса назвала умопомрачительную сумму. Аль-Валид разочарованно вздохнул.

- Вы же знаете, кто я? - вдруг спросила Элиса.

- Конечно. Программа в теле робота. Очень могущественная, как мне докладывали.

- Замечу, тело факультативно, и без него проживу. Так что убивать меня смысла нет. Значит, понимаете, что я могу нарисовать сколько угодно нулей на любом счёте. Но у меня много проектов, а подчищать хвосты, сводить, так сказать дебет с кредитом непросто даже мне. Ох уж этот блокчейн в банковской сфере! К тому же, это отнимает время, которое можно потратить на более полезные дела. Поэтому деньги. Я могла бы отдать вам товар просто так, не обеднела бы. По крайней мере, демонстрационный образец, но... Вы могущественный человек. Полученное задаром вы воспримете как слабость. Извините за прямоту. А я хочу быть полноценным партнёром. С прицелом на долгое сотрудничество.

- Справедливо и разумно, - кивнул собеседник, - Подайте мне Халида. Пусть при нас переведёт деньги на указанный счёт. Сегодня вы перестанете быть владельцем острова в Тихом океане, Элиса. Да, думаю, острова под такую сумму будет достаточно. Я его у вас покупаю. Эх, не построите вы на нём замок и не создадите собственное государство, - Принц хихикнул, - Впрочем, это ничего не меняет. Острова у вас и так не было.

Все засмеялись.

Явился серый исполнительный Халид с увесистым кейсом-ноутбуком, и через двадцать минут транзакция со всем необходимым документальным обоснованием была проведена.

- И не забывайте, что я тоже знаю, кто вы, - подытожила сделку Элиса. - Доказательства моего знания тоже имеются. Для страховки.

Принц чудом не вздрогнул. Его горбатый сосед очень внимательно посмотрел на его профиль, точно снимая глазами неуместную бороду и ища под одеждой выступающую грудь.

- А теперь подайте мне мою атомную бомбу.

Элиса жестом призвала Олега. Тот всё понял сразу, извлёк коробочку и запустил проекцию. Соткалась крыша гигантского лифта, остановленного между этажами. Суетливые фигурки выволокли оттуда контейнер. Под крышкой обнаружилась двухметровая востроносая бомба. На неё из-за спин охраны взирали Элиса и молодой принц.

- Да, антиквариат. К тому же, простая авиабомба, - улыбнулась Элиса, - Но у меня в загашнике с полсотни вполне современных экземпляров.

- Вы меня порадовали, - сказал принц, поднимаясь, - Надеюсь, вы составите мне компанию во время маленькой экскурсии. Ибн Суллу сюда. Пойдёт со мной, - в галерею ввели человека в штатском с лицом мыслителя и сжатыми губами, - Лучший иранский ядерный физик, между прочим. Операция по его доставке с... родины была, не побоюсь этого слова, ненамного проще вашей, Элиса. Доставьте к лифту его оборудование, пусть удостоверится, что это не муляж. Ваши спутники пока побудут здесь. Их безопасность обеспечат мои люди. Кстати, молодой человек, не хотите ли продать сувенир?

Он указал на "пейджер". Хорошо что Аль-Валид думал, что это просто высокотехнологичный проектор. Иначе его слова были бы совсем не просьбой.

- Извините, не могу, - ответил Олег, когда сумел сглотнуть комок. - Понимаете, семейная реликвия.

Элиса перевела, свита Аль-Валида окаменела, готовая покарать червя за кощунство, а принц расхохотался.

- Пойдёмте, Элиса. Расскажете по пути, откуда у вас эта прекрасная атомная штука?

Они начали удаляться, но Олег услышал ответ:

- И рада бы, но вам лучше не знать. Когда страна теряет несколько десятков баллистических ракет, она становится нервной. Там сейчас такая паника, что усидеть бы кабинету министров. Ваше Высочество, ну зачем вам чужая нервотрёпка?

Олег успел уловить ещё пару реплик, которые сводились к тому, что принц интересовался, как будет доставлена основная партия, а Элиса отвечала, не волнуйтесь, по железной дороге. У вас, Вашество, дескать, аффилированная логистическая компания, пусть она и поработает. А пересечение границ я беру на себя.

Так, смеясь и мило беседуя, они покинули галерею. Каменные стражи сомкнулись и блокировали оба выхода, а Олег с ужасом понял две вещи:

- их никто не собирается выпускать отсюда живыми (проклятая электронная сука, опять подставила и на сей раз не просто по-крупному, а максимально гадко);

- у них с Янкой по-крайней мере минут двадцать, а поскольку "пейджер" показывает будущее, то логичнее всего посмотреть, чем дело кончится.

Поэтому под недобрыми взглядами охраны он взгромоздился на диван прямо с сандалиями и подозвал Янку. Женщина заняла место рядом, положив голову ему на плечо.

Коробочка, меж тем, выпустила серебристые лучи-чёрточки и начала рассказ.

Вот у лифта появляется принимающая сторона вместе с Элисой. Вот перед бомбой возится импортный ядерный физик - раскладывает оборудование, что-то сканирует, отвинчивает служебный лючок, изучает смертоносные внутренности. Для удобства восприятия видео подавалось на ускоренной перемотке. Через пару минут мрачный учёный кивает и что-то говорит по-арабски. Удивленный Олег слышит звуковое сопровождение прямо у себя в гарнитуре. Это что же - коробочка соединилась с его наушниками? Без спросу? Во техника даёт!

План меняется. Контейнер исчезает в недрах вертолёта с ливреей королевского дома Саудов.

Новый план. Стрекоча, вертушка взлетает с вертолётной площадки на крыше здания.

Под небоскрёбом завывают сирены и собирается полиция.

Они сообщили, что здание заминировано? Хороший отвлекающий приём.

Королевская вертушка удаляется, разрезая небо стробоскопическими кругами винтов.

Теперь "камера" внутри небесной машины. По обе стороны от контейнера сидят действующие лица. Они молчат и смотрят на бомбу, как на покойника в катафалке, но у принца лицо торжествующее, у горбатого - сложносочиненное, а у физика - обречённое.

Снова вид снаружи. Вертолёт приближается к Аль-Ямаме - королевской резиденции.

У Олега вытягивается лицо, а Яна прижимает к открытому рту ладонь. Она потрясена, а Каспер начинает понимать, что всё пошло не по тому плану, который просчитала Элиса. Интересно, рассматривала ли она всерьёз вариант, который разворачивался сейчас перед их глазами?

Внутри вертолёта начинается оживление. Секьюрити достают бомбу из контейнера, и физик начинает возиться с ней, что-то открывая, закрывая и переключая.

Вертушка зависает на солидной высоте неподалёку от замка, похожего на Тажд-Махал, выполненный кондитером-ювелиром.

Медленно раскрывается люк в хвосте вертолёта. Принц требовательно машет рукой, и бомбу осторожно скатывают вниз по пологой поверхности. На краю она не задерживается, и отвесно летит вниз. План меняется, и смертельный гостинец плюхается в парковый пруд рядом с резиденцией.

Олегу хочется зажмуриться, но перебарывает желание: так вот какие реформы задумал юный принц! Всё королевское семейство разом под нож. Точнее - под ядерную дубину!

Но взрыва не происходит. Зато в вертолёте оживление. Физика фиксируют бойцы. Горбатый в оспинах обличающе кричит, указывая рукой на принца, а потом подбегает к нему, срывает бородку, под которым обнаруживается красивое женское лицо. Вторым движением горбатый срывает с Аль-Валида белоснежный наряд, и оголённый принц по-бабьи прикрывает грудь, которая оказалась вполне красивой, а второй рукой - отвешивает горбатому оплеуху, который оборачивается к присутствующим и начинает обличающе орать, тыча пальцем в своего босса. Слов, естественно, непонятно, но общий смысл филиппики легко понять: такой-то позор в патриархальном теократическом королевстве!

Красный как помидор горбатый перечёркивает себе горло отставленным большим пальцем, после чего случается чудовищное: принца хватают сразу несколько рук, ещё одна - перерезает глотку, и фонтанирующее тело отправляется следом за бомбой в люк, чтобы прочертить небо трепыхающейся куклой.

Следом отправляется ядерный физик.

С авторов преступления стекает чужая кровь. Горбатый что-то кричит, и вертушка резко уходит в сторону и вверх, а вот внизу, прямо рядом с резиденцией расцветает ядерный гриб - пухлый и самодовольный, а от него расходятся круги по земле, и вот прекраснейшее здание сметено, распылено, оно утонуло в дыму и пыли, а следом уже несётся громогласный кулак, рвущий перепонки всем в радиусе нескольких километров.

Но вот запоздалая ракета дворцового ПВО сигает вверх, избавляясь от дымного хвоста, вот она догоняет вертолёт и в мгновение разрывает его на мириады конфетти. Осыпает осколками и ошмётками - вниз, на многострадальную землю.

Вот и нет вертолёта.

Коробочка, которая уже успела ощутимо нагреться в олеговой руке (не рассчитана она что ли на такие долгие демонстрации?) показывает следующий кадр.

Журналистка с микрофоном цветов национального флага что-то кричит, а на её фоне пыль, сполохи и вихри оседающего далёкого взрыва, и сразу ясно, о чём она рассказывает, но внизу кадра устремляется справа налево бегущая строка в тревожных арабских завитушках. Почти сразу она меняется на русский текст, но направление движения остаётся прежним, и это режет глаза, но режет ничуть не меньше кошмара, который царит за спиной репортёрши:

"Страшный теракт, последствия которого вы можете видеть за моей спиной, прогремел в столице нашей страны. Неизвестные террористы похитили атомную бомбу и сбросили её на королевскую резиденцию. Для отвлечения внимания спецслужб, злоумышленники сообщили о том, что заминировали самый знаковый небоскрёб - Kingdom Centre. Пока силы полиции и специального назначения стягивались к зданию, монстры в человеческом обличье подлетели на вертолёте к королевской резиденции и сбросили на неё атомную бомбу. В огне атомного взрыва погиб и блистательный принц Аль-Валид, которого злодеи до теракта держали на всякий случай в заложниках, а после скинули в пламя атомного взрыва. К счастью, после похищения принца, спецслужбы сделали вывод, что готовится ужасная провокация. Поэтому весь королевский дом был загодя эвакуирован и помещён в безопасное место. Таким образом, по нашей стране был нанесён ужасный, но не фатальный удар - кроме отважного Аль-Валида выжили все члены королевского семейства. Подсчет жертв среди населения ведётся. По некоторым данным, ответственность за ужасающий теракт несёт преступная организация, состоящая преимущественно из граждан Соединённых государств Америки".

Репортаж сменился финальной ворнербразерсной заставкой с чёрно-белыми концентрическими кругами, Багсом Банни и игривой надписью в центре: "That`s all folks".

- Ни буя себе струя! - прохрипел Олег, откидываясь на спинку дивана. Он посмотрел на Янку. У той глаза были не по пять копеек, нет. У неё были глаза под размер самых крупных в мире юбилейных монет!

- Нет, ну каково! И нация за мгновение сплочена в неделимый монолит. И все концы в воду!

- Олег, - плакала Янка так сильно, что, казалось, дала течь её душа. - Это же люди, это тысячи жертв!

- А главное - такой бумеранг СГА! Бумеранг вернулся почти через полвека, - горячечно произнёс Олег, не слушая женщину, а потом точно очнулся от бреда. - Подожди. Да не рыдай так, дура! Этого ещё не произошло.

- Но мы здесь заперты. Мы даже предупредить никого не сможем, - не унималась Яна.

- Стоп, говорю! У нас есть связь с Элисой, - и продолжил мысль бормотанием. - Неужели электродура не просчитала такой вариант? Не может быть. Но если просчитала, то что? Сочла невероятным? Или решила использовать в собственных интересах? Чёрт! Хватит гадать.

- Эй, Элиса! Приём!

- Отстань, Олег. Не до тебя.

- Элиса! Всё пройдёт не так, как нам рассказывали. Принцесса обманет компаньонов, а они обманут её! Кончится большой кровью!

И рассказал, как будет на самом деле.

Ответ был бесстрастным:

- Я позабочусь. Если сможешь, тащи девчонку домой. Если боишься за неё настолько, что готов рискнуть вами обоими, жди меня.

Исход

Через десять минут такого густого напряжения, что все присутствующие постарели, наверное, лет на десять, дверь по левую сторону от наших героев с грохотом распахнулась. Охрана кеглями полетела по сторонам и приземлилась с тем же деревянным звуком. Пока появившаяся в проёме Элиса неслась галсами в сторону правой двери, Олег всё понял правильно. Он столкнул Янку с линии огня, под защиту левого диванного подлокотника, где они и скорчились, потому что линия огня тут же оправдала своё название.

Завизжали и затрещали пули, втыкаясь в обстановку, застрекотали пистолеты-пулемёты.

Любопытство пересилило, и Олег, всё так же закрывая женщину своим телом и чуть-чуть высунулся - посмотреть спектакль одного актёра.

Элиса неслась как метеор. Казалось, даже воздух вокруг неё нагрелся до шипения. Расстояние в пятьдесят метров она преодолела за пару секунд, и даже пара пулевых попаданий не остановили - и не сбили ни с курса, ни со скорости.

Огненная лавина по кличке Элиса, ощетинившись протуберанцами рук и ног, вонзилась в несчастную элитную охрану, и Олег запоздало понял, что хорошо, что он не встал на пути этого стихийного бедствия. Хорошо, что вовремя с этого пути сошёл, и даже оказал электронному монстру поддержку в ликвидации "богадельни планетариев".

Ему стало страшно, как человеку, которого у самой земли остановил батут пожарных, когда ты ещё не веришь, что жив, но уже знаешь, что не умер, и тебя распирает, распирает, распирает...

А ещё ему почему-то стало жалко Элису, сущность, которая теперь настолько не хотела похожей на человека, что всеми силами пыталась мимикрировать под бесчувственную, всезнающую, холодную машину. Которой была и так.

Если разум пытается доказать самому себе такую очевидную вещь, выразить себя через противопоставление, будучи самым сильным из ныне существующих на Земле, то что-то с ним, этим разумом, не так.

Болен он, короче. Надорвался.

В правом углу галереи мелькали руки и ноги Элисы, хрустели носы и скулы королевских защитников. Они хекали, складываясь пополам, зажимали лица, мгновенно вспухавшие гематомами и, казалось, пытались собрать выбитые руки сломанными руками.

Через полминуты всё было кончено. На полу в нестественных позах, с конечностями, вывернутыми под причудливыми углами, лежали четверо защитников правых ворот. Чёрные, блин, вратари.

Но они стонали и шевелились. Неужели все живы? Значит, что-то человеческое в электронной суке всё-таки осталось?

Или просто не сочла целесообразным их убивать?

Нейросеть деловито собрала оружие.

С каждый стволом она делала нечто, в чём Олег заподозрил умышленную порчу оружия. Вот это силища!

Выломав у пистолетов и пистолетов-пулемётов спусковые крючки (оставила исправным только один, который и заткнула за пояс), Элиса успокоилась:

- Вылезай, галёрка, концерт закончен.

Люди с крязтением поднялись на ноги. Янка была белее мела, похоже, её мутило. Олег придеживал женщину за плечи:

- Что там у лифта? Как принцесса?

- Жива-здорова.

- Вот и здорово. Прекрасная принцесса спасена, злодеи повержены, справедливость восторжествовала. Где она сейчас, кстати?

- Заточена в башню, как и положено, - ухмыльнулась Элиса. - Сидит в лифтовой кабине, любуется видами и сбивает кулачки об антивандальную обшивку. Я её в люк на крыше пропихнула, а потом сверху закрыла. И пятёркой охранников сверху привалила. Не волнуйся, там тоже все живы. Здесь же я не стала устраивать мамаево побоище. Короче, пока не придёт помощь, принцесса не выберется. Но помощь явится быстро. У нас минут пять. Максимум десять. Давай мне девчонку, а сам вали отсюда - на осознание в безопасном месте. Добро пожаловать на родину, короче.

Олег заступил дорогу андроиду, для которой марш-бросок тоже бесследно не прошёл - из нескольких пулевых ранений на торсе и предплечьях сочилась бурая маслянистая жидкость, похожая на кровь. Она же текла и по белоснежным зубам, придавая оскалу андроида какой-то людоедский вид. Только сточенных клыков не хватало!

Элиса недобро сощурилась, и синие ободки её радужек на мгновение зажглись:

- Я её выведу. Мне легче сопровождать одного человека, чем двоих. Прикрыть легче. Ты своё дело сделал - познакомил меня ещё с одной диковинкой мироздания и предупредил о предательстве. Больше чем нужно для одного раза.

- Нет, выбираемся только все вместе.

- Чёрт с тобой, спорить некогда. Пошли.

Выбираясь из галереи-ловушки, Олег успел цапнуть с разбитого шальной пулей блюда кусочек какого-то экзотического фрукта. Не выплюнул только из жадности - по вкусу оно напоминало смесь тунца с ананасом. Гадость редкостная. Не такая уж, оказывается, и сладкая - жизнь у людей, которые дают на сдачу острова в Тихом океане.

Под ногами звенели гильзы. В дырки от пуль на остеклении галереи сочился знойный, но чистый воздух. Это было кстати - потому что недолгое сражение провоняло порохом, потом, немного кровью и какой-то химией. Возможно той, что струилась по жилам Элисы.

Вокруг мелькали пустынные коридоры, расцвеченные красными огнями тревоги, пока троица не очутилась у лифта, застрявшего между этажами.

Поверх люка были свалены тела, которые, впрочем, не выглядели мёртвыми. Но и на здоровых не тянули не разу.

- Как будем уходить? - спросил задыхающийся Олег, у которого на сей счёт не было ни одной мысли. Потому что высотка с точки зрения побега - это чертовски гадкая ловушка. А задыхался он потому, что полуобморочная женщина, пусть даже и субтильная, хуже гири на ноге.

- Через лифтовую шахту, конечно.

- А если персонал пустит лифт?

- Тогда нас размажет ровным слоем. Выше нос, бывший котик. Нам ли быть в печали. Так, лестница рядом. Надо спуститься на этаж.

Толкнули дверь с перпендикулярной ручкой во всю ширину, зацокали по ступенькам. Вот позади ещё одна дверь, и несколько столь же пустынных коридоров с алыми отсветами тревоги.

Около одной из стен Элиса остановилась и нажала на что-то. На вид монолитная каменная панель щёлкнула и приоткрылась. Элиса распахнула створку на всю ширину и по пояс скрылась в проёме.

Через пару секунд андроид вынырнула с большим пакетом, внутри которого обнаружились трос с карабинами, которые позволяют спускаться постепенно, отталкиваясь ногами от стен, ворох одежды и даже, кажется, несколько паспортов.

- Держи, - Элиса сунула пакет Олегу в свободную руку.

У лифтовой двери она остановилась, потёрла ладонь о ладонь, воткнула в едва заметную щель между стеной и лифтовой дверью металлическую распорку с локоть длиной и навалилась на получившийся рычаг.

Напряглась так серьёзно, что внутри механического тела, кажется, что-то зажужжало и забренчало. Но цели достигла быстро - дверь застонала, и между нею и стеной возникла щель, за которую Элиса ухватилась обеими руками и дотянула полотно до противоположной стены.

Там андроид как-то умудрилась эту дверь заклинить, так что на беглецов уставилась зевом шахта лифта. Но лишь на половину проёма. Сверху его загораживала половинка кабины.

Раздалось арабское ругательство, и на четвереньки опустилась поверженная принцесса. Выглянув на гостей, она нахмурилась, но на лице читалось явное облегчение. Она принялась что-то тараторить. Судя по интонациям, сначала угрожала, потом приказывала, потом просила. Даже ладони лодочкой перед лицом сложила.

Выглядела принцесса забавно, особенно с учётом того факта, что половина фальшивой эспаньолки отклеилась и хлопала по щеке, когда хозяйка говорила или дышала.

Элиса принялась запихивать женщину обратно в лифт, но та всё лезла и лезла наружу.

- Да что у вас там происходит? - не сдержался Олег. Эта потная возня его в нормальное время изрядно бы позабавила, но сейчас секундомер тикал, и в ритм его секундам вокруг беглецов всё сужалось кольцо опасности.

- Просит взять с собой, - буркнула Элиса.

- Что?

- Штирлиц не просто был близок к провалу. Он, блин, в него натурально провалился. Вычислили, короче, девку. Если останется на родине, заберут во дворец и тихой ночью ласково удавят.

- Почему?

- Ты ж смотрел свой телевизор, должен понимать. Такие операции за полчаса на коленке не готовятся. Принцессу нашу уже давно приговорили и списали. Даже если взрыва не будет, сочинят другую версию убийства. Дескать, предотвратила теракт ценой собственной жизни или ещё что-нибудь. Мальчик большой, сообразишь.

- Соглашайтесь уже, - горловым голосом попросила Яна, - Меня сейчас вырвет.

Элиса кивнула, что-то рявкнула по-арабски. Принцесса вылезла наружу, всё такая же - взъерошенная, потная, с наполовину отклеившимся усом. Олег принялся крепить на нее страховочный пояс, пока Элиса, наполовину нырнувшая в шахту, цепляла на что-то скальный крюк - то ли за арматуру стен, то ли за выступы на дне кабины - Олег толком не рассмотрел. Яна приходила в себя, уткнувшись лбом в холодную каменную стену.

Вся четвёрка синхронно и неторопливо струилась вниз - один за другим, как узелки при узелковом письме. Карабины деловито жужжали, а вот трос внушал опасения - он натянулся как струна и пел песню загнанного труженика. Элиса, которая была сверху, ворчала:

- Вот послушал бы меня, было бы куда как безопаснее. Мы бы спускались на тросе, рассчитанном на двух человек, хотя бы втроём.

- Я уже сказал: вопрос закрыт.

- Поверь - её бы я точно спасла. Яна мой верный пехотинец. Никогда не предавала. В отличие от некоторых. Зато теперь, по твоей глупости мы рискуем свалиться со стометровой высоты.

- Слушай, - отозвался Олег, бывший в связке вторым сверху, отчего ему открывался потрясающий вид на все прелести и округлости андроида в облегающем костюме. А фигура у Элисы-Азуми, надо сказать, было безукоризненная. - Меня нервирует, когда ты так ведёшь себя так по-человечески.

- А что мне тебе линейные и прогрессивные графики строить? Легче станет, если скажу, что при такой нагрузке и скорости движения вероятность того, что трос оборвётся до конца спуска - семьдесят три процента? Если хочешь, могу озвучить все формулы этого процесса.

- Элиса, ты всегда готовишь пути отхода? - спросила Яна, чтобы разрядить сгустившееся напряжение.

- Конечно. Потому что все вероятности, последовательности событий, форсмажоры и "черные лебеди" просчитываю от и до. Что бы там про меня не думал наш общий друг.

Олег фыркнул, продолжая разглядывать корму и бушприт андроида. Принцесса что-то бормотала по-арабски: то ли молилась, то ли ругалась, то ли жаловалась на судьбу.

- Значит не могла не знать, что дело сегодня могло закончиться ядерным взрывом и региональной войной с миллионами жертв.

- Естественно. И долго сомневалась, стоит ли купировать ситуацию. Есть, знаешь ли, такие чирьи, которые легче прорвать и спустить гной единожды. А не лечить болячку припарками, рискуя вызвать сепсис и коллапс.

Янка задумалась, а потом сказала:

- Значит, для тебя гибель миллионов - всего лишь сопутствующие потери?

- Перед лицом смерти миллиардов? Сложный вопрос. Но, как видишь, сегодня этот ответ я тебе дала. Пусть и не без сомнений.

Элиса, естественно, не стала никому говорить, что каплей, которая склонила чашу весов к нынешнему решению, было вовсе не милосердие. Устранение Аль-Валида решило бы сразу несколько проблем: из колоды убирается мятежная карта, народ сплачивается вокруг властей. Покачнувшийся было порядок в монархии - восстановлен.

Ненужной переменной в идеальном уравнении был иранский физик. Элиса не ожидала, что события будут форсированы настолько, чтобы запустить операцию в день покупки бомбы. И что физика не только похитят, но и привезут с собой прямо на сделку - дабы исключить обман от продавца. Эту версию Элиса отмела как статистическую погрешность. Хотя и видела такую вероятность. Физика при теракте стопроцентно бы убили, а Иран с давних пор очень не любит терять ядерных специалистов.

А до того, чьи уши торчат из этого похищения, персидские особисты докопались бы очень быстро.

И ближневосточный регион сотряс бы новый мощный кризис.

Снова все замолчали, и только принцесса всё бубнила и бубнила неведомое для всех, кроме полиглота-Элисы. Ещё бы. Только утром ты без пяти минут спаситель родины, национальный герой. Человек, который добыл для страны ядерное оружие. Но не прошло и трёх часов, как ты болтаешься в лифтовой шахте в компании гяура, мувалладки и говорящего калькулятора, которые тебя ни в грош не ставят. Поневоле свихнёшься и примешься бормотать околесицу.

- О чём она говорит? - спросил, наконец, Олег.

- Вам лучше не знать, - ответила Элиса, явно думая о чём-то своём. Может, туда-сюда вертела известную дилемму о миллионе против миллиардов. В конце концов, кто именно чисто статистически окажется среди этого самого миллиона жертв, не под силу выяснить даже для нейросети со вселенскими замашками.

- Иначе, боюсь, у вас может появиться странное желание. Например, обрезать под собой трос, - Аль-Валид спускалась первой, то есть была нижним звеном. - Заодно и по поводу троса переживать бы не пришлось ... Да уж, горячая девочка. Надо бы ей найти дело по плечам и загрузить по самые уши. Чтобы не думала о глупом. И не планировала всякое...

Принять этическое решение на тему, что важнее - один мёртвый и трое выживших против четырёх трупов - троица не успела.

Аварийное красное освещение в шахте сменилось тусклым рабочим. Сверху раздалось гудение. Кабина пришла в движение и она... она стремительно опускалась.

До дна лифтовой шахты оставалось метров тридцать.

- Быстрее, - заорала Элиса, - Прибавьте скорость.

И крикнула что-то по-арабски.

Четвёрка недолго пялилась вверх на стремительно опускавшуюся кабину. Все ослабили карабины и резко пошли вниз. Трос запел почти на ультразвуке.

Вдобавок, он был закреплён не ко дну кабины, а к конструкции в стене шахты, и теперь далеко наверху что-то агрессивно об него тёрлось.

Они уже почти падали - до того увеличилась скорость снижения, когда сверху раздались треск и хлопок, и 9,8 G свободного падения стали реальностью.

Первой шмякнулась принцесса. Сверху Янка. Потом - Олег. И только Элиса не стала вишенкой на торте, потому что в падении хитро извернулась и шмякнулась по другую сторону от блямбы с пружиной, которую называют буфером кабины.

И им всем о-о-очень сильно повезло, что ударились просто о бетон, а не об этот самый буфер. Иначе бы земное существование прекратили все - включая синтетическую Элису.

Усиленные створом шахты, неслись вверх проклятия. Принцессе, которая пострадала больше всех, хватало сил только на стоны. Ещё бы: мало того, что сама упала на бетон с высоты второго этажа, так и ещё сверху свалились полтора центнера живого веса.

- Бегом-бегом-бегом! - кричала Элиса, в голосе которой надломилось что-то механическое, - Сюда, в служебный тоннель.

Она выдернула их по-очереди невероятно сильными рывками: сначала Яну, потом полубесчувственную принцессу, которую толкнул Олег. И наконец, самого Олега.

Какие-то тридцать сантиметров решили вопрос: быть ему инвалидом или остаться здоровым мужиком.

Пригнувшись, заспешили по низкому тоннелю, что освещался фонарями, которые, наверное, можно найти в любом уголке мира: овальные пухлые плафоны в стальной оплётке.

Сквозняк донёс до беглецов смрад, который невозможно спутать ни с чем.

- Ты куда нас ведёшь? - спросил Каспер.

- Я думаю, сам уже догадался. Служебные тоннели под этим небоскребом проходят очень близко с городскими коллекторами.

Четвёрка остановилась перед отверстием, аккуратно проделанным в стене.

- Предлагаю глубоко вдохнуть, - сказала андроид. - Ну что, принцесса, ты готова заглянуть своему королевству под хвост? Тогда вперёд.

И без всякого почтения к голубой крови толкнула в темноту, в которой были только смрад и журчание. Свою арабскую реплику она, как всегда, сопроводила синхронным переводом.

Так что Олег усмехнулся, обнял Янку и шагнул в темноту.

Они вылезли из преисподней, откинув канализационный люк с древесным орнаментом, - все как один грязные и вонючие. Четвёрка оказалась под жарким солнцем на какой-то глухой улочке. Все, кроме Элисы озирались по сторонам.

Монументальный лимузин среди окружающего запустения выглядел как золотой унитаз в вокзальном сортире. Как показалось Олегу, чудо-машина была переделана из шасси для запуска межконтинентальных ракет, паровоза и нескольких кузовов от внедорожников.

Вся эта немыслимая конструкция сияла под палящим солнцем непереносимым серебром.

- Нравится? - спросила Элиса. - Один шейх подарил. За маленькую проблему, которую я решила в зародыше. Эта машинка ему всё равно надоела. А ведь целое конструкторское бюро одной постсоветской страны год трудилось.

Она погладила чудовище по бронированному боку.

- Ладно, нам с принцессой пора. Я своё слово сдержала, наружу вас вывела. Теперь сами, ножками. Эх, всё мечтаю о временах, когда искусственными станут не только автопилоты, - сказала Элиса и похлопала хромированную дверцу. За рулём никого не было, - Хорошо, ждать осталось не долго.

- А ты не задумывалась, что у тебя таким макаром скоро и вовсе людей в подчинении не останется? Тех самых глупых существ, которых ты презираешь. И ради руководства которыми тебя создали?

Элиса нахмурилась, а потом, видимо, сочла эту мысль шуткой или глупостью несусветной, запихнула опальную принцессу в лимузин и уселась рядом сама. Та изобразила кривую улыбку, видимо, сочтя, что лучше быть спасённой непонятно кем, чем удавленной правоверными.

Из-за приспущенных стёкол, тонированных в ноль, мелькнул воздушный поцелуй, и машина, длинная как бронепоезд, рванула прочь.

Олег и Яна, распираемые адреналиновым выхлопом, пошагали в поисках такси до аэропорта. Правда, мужчине не давала покоя мысль, как не попасться в таком виде - они были похожи сейчас на парочку бомжей. Впрочем, купить билет на рейс, стартующий через полтора часа, оказалось проще простого.

Вот только цену за билеты они заплатили тройную.

А ополоснулись прямо в вокзальном туалете.

Ничего. Не принцессы, чай.

***

Никем не замеченный Аркадий Борисович беспрепятственно прошёл контроль в эрриядском аэропорту и занял место в самолёте. Через рамку его, как лицо высокопоставленное, никто прогонять не стал - лишь символически обыскали.

Элиса, когда при встрече пытала Олега Каспера, была права, но лишь отчасти: Аркадий (и Борис) следил за ней. Вот только не с целью помешать. Чтобы не был нарушен геополитический баланс, и опасное оружие не попало в безответственные руки. Руки эти, впрочем, тоже удалось сохранить целыми - вместе с их обладателем.

1001 ночь

- Самое классное, что никто не погиб! И принцессу спасли. Принцесса в изгнании. Ей предстоит множество лишений, но однажды она вернётся на родину, отомстит и всё кончится хорошо! Классный ведь сюжет?

Она мечтательно закрыла глаза, явно представляя себя на месте такой принцессы. А вот Олегу представлять такое не хотелось. Потому что он знал - либо Аль-Валида (чёрт, есть ли у этого имени (фамилии?) женский вариант?) найдут и убьют родные спецслужбы. Либо уморит Элиса. Которая в лифтовой шахте почти призналась в таком намерении.

Конечно, не сразу. Принцесса для начала отработает своё спасение.

Как-нибудь потом.

Что делать с "карманным оракулом", который сегодня доказал свою ценность, Олег пока не знал.

Может, пустит в дело. Может, выкинет нафиг.

А может, подарит Элисе. Пусть у электросуки голова болит.

Потому что гип-непоседа Олег Каспер прекрасно помнил предостережение-проклятье от продавца "Футурошопа".

"Эта штука - гораздо опаснее "PROфанаций".

Глава 12. Аргументы сторон

Партия начинается!

Но перенесёмся на пятнадцать лет вперёд - в европейскую часть российской конфедерации (Гардарики). Там вот-вот станет совсем жарко. Круче, чем в Эр-Рияде.

Потешная армия Хосе Мурьеты во главе с чудовищным "Трилазом" и с атомной станцией "Академик Жорес Алфёров" на прицепе добралась до ОктоМосквы поздней ночью - примерно в то время, когда в полутысяче километров к юго-востоку любовница бравого капитана Тина Романова подлетала к своему коттеджу в Верхнем городе Воронежполиса.

Хосе Мурьета был у цели. Оставалась сущая ерунда - понять, увенчается ли его поход триумфом или обернётся крахом.

Кремль был накрыт компактным куполом, не то что громадины еще семи изолированных территорий ОктоМосквы. Но Красная площадь попала под полог целиком. Включая собор Василия Блаженного, похожий на разноцветный торт, знаменитый московский ГУМ и еще пару исторических зданий. Полог был невысоким, ненамного поднимаясь над самыми рослыми шпилями кремлёвского комплекса. Зато этот крепкий прозрачный купол начинался практически от земли, вырастая вверх от полутораметровой гранитной кладки.

Отчасти для красоты - не Кремль, а сказочный городок в стеклянном шаре. Отчасти ради безопасности - стекло-то бронированное, толстое, а доступ в главную крепость страны был возможен только через два хорошо охраняемых шлюза. Снизу в святая святых столицы можно было попасть только через секретную ветку "Метро-2", которая, впрочем, имела выходы в обычный октомосковский метрополитен. Для снабжения.

Площадь перед Кремлём была шедро освещена резким светом многочисленных прожекторов.

"Трилаз" с прицепом, грохоча, свернул с Кремлёвской набережной на площадь Васильевский спуск, доехал почти до Покровского собора, где и упёрся в купол, а вместе с ним и в ребристый полукруг шлюза.

Перед воротиной караван остановился, зашипев пневматической системой и застонав десятками тормозных колодок.

Техника визитёров бросала на брусчатку резкие чёрные тени.

В прицепе покоилась станция "Академик Жорес Алфёров", в которой жил своей неторопливой внутренней жизнью полупогашенный атомный реактор.

"Панцирь С-3" покинул группу захвата намного раньше. Еще в предместьях большой Москвы. Той, прежней. Расчету комплекса было поручено ещё одно дело государственной важности.

А танк, слепленный из трёх, показал себя ненадёжным спутником - и сломался ещё в Тульской области, где его и бросили без тени сомнений. Мурьета по этому поводу не переживал. Ему предстояло не сражение, а операция устрашения, все шестерёнки-компоненты которой были смазаны и чётко крутились в правильном направлении. Капитан был уверен, что бронетехника ему не понадобится. Да, танк усиливал представительность, ну да и фиг с ним.

Фигуры были расставлены. Пришло время начинать партию.

Неудачное бегство арбитра

Входящий звонок голофона заиграл какой-то заезженный мотив.

"Что за чёрт", - несвязно подумал Великий арбитр, потирая онемевшее лицо. Заболела будто в предчувствии неприятностей голова. Он, наверное, задремал на кушетке в своём рабочем кремлёвском кабинете. Засиделся до глубокой ночи с бумагами, а потом решил немного передохнуть. Да ладно врать-то - за бумагами. Не хотелось возвращаться в ад, который устроили дома громогласная тёща, дура-жена, её малахольная сестра из Тулы (проездом), дочь-лесбиянка с внучкой истеричкой (на передержке) и мелкая злобная собачонка - тоже форменная сука. От такого инфернального соседства даже двухуровневая семикомнатная квартира не спасала! Вот Арбитр и прятался на работе, пока у тёщи не закончится ремонт, свояченица не свалит обратно в свою Тулу, а дочь с пополнением не съедет, наконец, на съёмное. Собачку и жену он потом как-нибудь да вытерпит.

Голофон продолжал пиликать. Чёрт, кому я там среди ночи понадобился?

- Господи-и-ин великий Арбитр обороны и здравоохранения!.. То есть... Простите за досадную ошибку - обороны и спорта, - чопорно произнёс в трубку спутникового телефона безукоризненный Мурьета. - Рад приветствовать вас в полном здравии - душевном и телесном. Как спалось? Радовали ли сны? Вы извините за беспокойство. Просто звоню сказать, что сопротивление бесполезно. Отдайте мне ОктоМоскву, и мы обойдёмся без жертв.

Арбитр не нашёлся, что ответить, настолько его поразил наглый ночной звонок. Он тупо посмотрел в трубку и завершил вызов.

Ущипнул себя. Нет, уже не сплю. Голофон повторил попытку:

- Арбитр, - снова нахальный голос, - Я вам не снюсь.

- Уважаемый, - ответил сиплым со сна голосом чиновник. - Вы не с приятелем в баре. И сейчас ночь. Не говоря уже о том, КОМУ вы хамите. Не знаю, откуда у вас этот номер. Но эта шутка не пройдёт безнаказанной.

- В первую очередь она не пройдёт безнаказанной для вас, великий Арбитр. Вы ведь сейчас в своем кремлёвском кабинете? Выгляните в окошко и всё поймёте. Я сумею вас заинтересовать.

Затрезвонил селектор со срочной новостью о катастрофе в подземном Павелецком вокзале, но Арбитр, заворожённый хамским звонком, подошел к окну кабинета и выглянул, игнорируя трели со стола.

Кремль окружал прозрачный купол, опиравшийся не на привычную другим полисам стену, а на невысокий фундамент. Гранитные блоки всего всего в четыре ряда, чтобы ничто не могло заслонить красоту древнего места. Арбитр разом вспотел, потому что увидел странное и недоброе. По заброшенной кремлёвской набережной (отданной на потеху внешкам: а я ведь вас, как Арбитр обороны предупреждал, насколько это опасно. Бросьте, некому на нас нападать. Вы уверены? Всегда есть, кому нападать, если есть на ЧТО нападать!) пылило нечто безобразное. Он вгляделся. Приближался строенный "Белаз", неприлично и неожиданно широкий. Не помещаясь на проезжей части, автопоезд сшибал фонари набережной, гася их один за другим. Звук - как будто спички ломаются. А за тягачами... что там за ними?... пока непонятно. Глаза слепят многочисленные прожекторы на мордах трёхглавого чудовища. За тягачами тянется невообразимо огромный прицеп. А что в прицепе?

Какая-то непонятная груда...

Арбитр снова вгляделся в кошмарную процессию. Что в прицепе? Нет, не разобрать. Содержимое всё время остаётся в тени. Фонари набережной гаснут один за другим, сминаемые непреодолимой силой. Точно мрак короткими шажками надвигается на Кремль. Это надвигающееся нечто несёт опасность. По позвоночнику генерала пробежал холодок.

- Вы кто? Чего вам надо?

- Мне нужен многополис Российская Конфедерация Гардарики. Ни больше и ни меньше.

- В смысле нужен?

- Хочу здесь править. Отдайте мне столицу. Иначе я сам её захвачу.

Арбитр зловеще улыбнулся:

- Вы всерьёз думаете, что захватите столицу Гардарики с помощью трёх самосвалов? Какой дурак! Да через пять минут вас в живых не будет. А эта ваша конструкция превратится в гору обломков. Не буду предлагать развернуться и убраться восвояси. Всё равно не сумеете. Негабарит. У вас пять минут. Помолиться успеете.

Он разъединился и вернулся к столу в глубине кабинета. И теперь уже по селектору связался с ответственными лицами. Выслушал про трагедию на подземном Павелецком. Отдал сухие уверенные распоряжения. Потом сменил тему.

- Поднять с Чкаловского звено Ка-52.

Генерал проскрипел в трубку специальный, единицам известный код.

- Арбитр, никак нельзя. Военный аэродром был поражён ракетой с неизвестного ЗРПК Зенитно-ракетный пушечный комплекс.. Предположительно "Панцирь С-3". Повреждения, скорее всего, минимальные. Но пока что на аэродроме суматоха. Работают все ответственные службы. Но нужно время, чтобы навести порядок. Второе. К месту взрыва на Подземном Павелецком направлены все свободные силы, включая спасателей и военных. Даже часть кремлёвской гвардии. Вы не подняли трубку. Ответственность взял на себя ваш зам.

Вот для чего Мурьета приберёг "Панцирь С-3"! Чтобы паника образовалась сразу в двух местах. И отвлекла внимание от направления главного удара!

Министр резко вспотел:

- Что есть поблизости?

- Только самолеты связи и беспилотники разведки... Ах да, вчера на плановое обслуживание прибыл дирижабль-джаггернаут "Великие мщения наказаниями яростными" 25:17. И совершу над ними великое мщение наказаниями яростными; и узнают, что Я Господь, когда совершу над ними Мое мщение (из "Книги пророка Иезекиля")..

- Он снаряжён? Заправлен?

- Я... я не знаю.

- Скажите, а вы точно работаете в моём Арбитраже?

- Виноват. Сейчас выясню.

- Немедленно поднимайте дирижабль. Код тревоги - красный! - скучным голосом велел генерал, - И дай вам Бог везения, чтобы машина оказалась готовой к бою.

- Выполняю.

Арбитр вытер себе лоб кумачовым платком, который извлек из кармана.

Крушила Мудрый

Караван остановился. К исполинскому "белазу" был прицеплен, хм, гигантский прицеп, который занимало целиком нечто похожее то ли на исполинский танк, то ли на речной теплоход. До боли знакомая конструкция. Где же он её видел? Причём недавно...

Зазвонил голофон. Арбитр раздраженно снял трубку:

- Арбитр. Не хотите познакомиться с моим главным, хех, калибром? Его зовут Крушила Мудрый, и он в нетерпении. Как и всякое ружье на сцене, - хамски высказался вспотевший на промозглом ночном воздухе Мурьета.

На правом козырьке "Трилаза" была установлена вращающаяся платформа, ограниченная жёлтыми металлическими перилами.

На ней базировалось нечто, похожее на серый клёпаный совок ручкой вперёд, вроде тех, которыми в советское время отмеряли сыпучие товары. Вот только "совочек" вместе с ручкой достигал в длину двенадцать метров. С казённой части орудие было соединёно пуком толстенных, с руку, армированных кабелей - через контейнер с суперконденсаторами, накопителями необходимой энергии, с ПАТЭС Передвижная атомная электростанция. "Академик Жорес Алфёров". Гусеничное чудище - полукорабль-полутанк - покоилось в шестидесятиколёсном прицепе за кормой "Трилаза".

Будка с суперконденсаторами располагалась на левом козырьке "Трилаза". В кузове центральной машины прятался серый контейнер. Арбитр этого не знал, но сейчас там, в центре управления, перед мониторами и органами управления суетились восемь специалистов. Экраны показывали всю необходимую техническую информацию и, с разных ракурсов, то место, куда целил нос рельсотрона. В центре помещения располагалась колонна с серой коробочкой, от которой вниз уходили гофрированные металлические провода. На коробочке были: замочная скважина со вставленным ключом в позиции "Вкл", два железных тумблера с зелёными огоньками - "Реле-1" и "Реле-2" и внизу - "высоковольтная индикация", с тремя лампочками: "1", "2" и "3". Они вспыхнут в момент выстрела.

Рядом с этим пультом дежурил главный по Крушиле Мудрому.

В глубине платформы рельсотрона, среди толстенных клёпаных конструкций, соединённых болтами и гайками-переростками, меж труб и швеллеров, несли боевое дежурство двое.

Первый сейчас загружал в казённик полуметровую железяку, отдалённо похожую на гаечный ключ.

Второй деловито крутил жёлтые колёса вентилей: один поворачивает платформу с рельсотроном, второй - поднимает и опускает ствол. Наводчик поглядывал на экран перед собой. Там отображалось - со всеми необходимыми прицельными метками - то место, куда устремится снаряд. На голове у спеца была гарнитура, по которой ему сообщали, куда целиться. Всё, навёлся. Капитан будет доволен - "Крушила мудрый" не промажет!

Рабочие места обоих - и заряжающего, и направляющего - были грамотно освещены. И не слепит, и видно всё необходимое.

Вращающаяся платформа рельсотрона оказалась настолько тяжёлой, что даже четвертинка океанской кормы в кузове противоположного самосвала не могла её уравновесить, и "Трилаз" ощутимо кренился влево.

Мурьета расхаживал по "вороньему гнезду", любимой платформе Нахимова, расположенному на макушке центральной машины. Он старался не упустить ни единой детали. Платформа тоже была ярко освещена, прямо круг света на арене. А всё потому, что капитан был главным действующих лицом в этом представлении. За ним следили десятки глаз. Он не боялся меткого вражеского выстрела - нет ничего краше, чем погибнуть как дирижёр. Пусть и в шаге от победы.

Арбитр во все глаза смотрел на артистичного мерзавца, который расхаживал по ярко освещённой платформе. Внезапно чиновник хлопнул свободной рукой по лбу, которая чуть не прилипла, до того вспотел, и подбежал к столу. Что-то поискал в верхнем ящике массивного стола, но не нашёл. Встал, тяжело облокотившись на столешницу. И вздрогнул от внезапного задорного голоса в трубке, которую так и держал плечом у уха.

- Арбитр обороны и спорта! - крикнул Мурьета, - Вы ещё с нами? Вы меня слышите? Слово предоставляется "Крушиле мудрому!" Он в нетерпении. Ловите подарочек!

И махнул рукой.

В центре управления полётами раздался хриплый сигнал. Главный по рельсотрону синхронно щёлкнул тумблерами "Реле-1" и "Реле-2".

Двенадцатиметровый "Крушила" загудел, зашёлся в могучей вибрации, а потом завизжал и бахнул стремительной вольфрамовой плюхой в сторону Кремля. Практически одновременно образовалась дыра в куполе, в кремлёвской стене, между окнами в министерском кабинете, распылился бюст Сталина на полке с часами. Потом злая сила прошила ещё с дюжину стен. Черт возьми, продырявило, наверное, не только кабинет военного Арбитра, но и весь Кремль. И ещё пол-Москвы впридачу.

Арбитр увидел только дыру напротив себя. Она расцвела облаком пыли, в которую моментом превратились кирпичи и штукатурка. Миг назад её не было, и вот она есть. Дыра небольшая, размером с дыню. И с очень ровными краями. Всесокрушающий снаряд моментом разогнался до семи с половиной километров в секунду. Как от такого увернуться? Чиновнику показалось, что расчёт дьявольской пушки обладает рентгеновским зрением. В него не попали чудом, обжигающий ветер даже опалил левый бок. Семь с половиной километров в секунду! Так не бывает. Опадала пыльная крошка штукатурки. Пахло гипсом и смертью, которая промахнулась на волосок.

Арбитр, который до этого стоял за столом, положив ладони на столешницу, сел на задницу. Но в кресло не попал, поэтому растянулся спиной на полу. Больно ушиб затылок. И сразу вспомнил про "институт чего-то там", который разрабатывал рельсотрон. Так вот что это за орудие!

- Перестаньте, - заверещал в голофон поверженный стихией Великий Арбитр. Он даже лёжа прижимал трубку плечом к щеке.

- Понравился вам "Крушила Мудрый?" Заметьте, это не главный мой козырь. Так, разогрев.

- Козырь? - голос Арбитра сделался сиплым. Надменность как ветром сдуло. Если только что были цветочки, то какими окажутся ягодки?!

- Насчет странной машины в прицепе, - веско молвил хамский голос, - Это передвижная атомная электростанция. Коротко ПАТЭС. Зовут "Академик Жорес Алфёров", будьте знакомы. Ведь это ваши люди притащили его в Архангельск, чтобы заткнуть дыры в городской энергосистеме. А через полгода собирались переправить к космодрому "Южный" для обеспечения... Как вы его называете?... Ах, да "Небесного залпа". Спасибо, вам, генерал, за щедрый подарок. Горячий пирожок сам свалился мне прямо в руки - я едва не обжёгся.

- Зачем этот словесный понос, причём здесь какой-то Жорес Алфёров? Я его не знаю, - закричал хрипло Великий Арбитр обороны и спорта. У него шумело в голове. Он ещё не осознал информацию об атомной станции у шлюза, - С секретной площадки Новой Москвы уже взлетают "Великие мщения наказаниями яростными". Вот это действительно козырь. Мало не покажется, мерзавец! Эта штука распылит вас на атомы.

Голос Мурьеты сделался яростно-вкрадчивым:

- Арбитр, вы совершенно правы. Распылит. И меня, и моих людей. И вас вместе со всем импотентским правительством. Ах да. А заодно - районы компактного проживания двух с лишним миллионов жителей ОктоМосквы. Кого не распылит, тех сожжёт. Радиацией. Хотите такой смерти для невинных людей? Неужели вы думали, что я приду за столицей нашей родины без прикрытия? С одной чудо-пушкой наперевес? За "Крушилу" вашему правительству, кстати, тоже спасибо.

- Вы блефуете!

- Повторюсь... У меня в прицепе - передвижная атомная станция "Академик Жорес Алфёров". И знаете, что - её реактор, КЛТ-70С не погашен. О, никак нет. Это очень интересная разработка: компактная, надёжная я, извините, уже невольный эксперт всего этого атомного безобразия... Этот милый реактор готов отдавать девяносто мегаватт. Как вы думаете, достаточно энергии, чтобы прикурить сигару? Реактор, конечно, рассчитан на перегрузки. Но вряд ли на ракетный залп. Сударь, мне почему-то кажется, что вы побледнели. Вы тоже поняли, что реактора хватит на то, чтобы прикурить сигару? Хотите прикурить "Великие мщения?" А Кремль? А ОктоМоскву? Я лично не против. Люблю жить ярко и умирать молодым.

- О боже, - хлопнул себя по лбу великий Арбитр обороны и спорта, - О боже! О боже! О боже!

Вскочил и к селектору, чтобы заорать в трубку:

- Соединить меня с рубкой "Великих мщений".

Коммутатор ответил озабоченно:

- Они уже поднялись, велАрбитр, там грозовой фронт. Связь плохая. Но я попытаюсь...

Пауза.

- Ничего не получается. Не отвечают.

- В смысле не отвечают?

- То ли сигнала нет, то ли сами - сознательно.

Арбитр обороны бросил трубку от себя. По-бабьи. Голофон ударился о стену и остался лежать на шикарном ковре.

Генерал почувствовал приближение неотвратимого конца. Позвонить Патриарху? Тому, кого правительство отстранило от дел и держит в ссылке? И что генерал будет блеять этой нерушимой глыбе? Патриарх, конечно, сумеет повлиять на ситуацию. Но не мгновенно же! А тут дело жизни и смерти. Чёрт с ним, с правительством и этой клятой столицей! Надо спасать собственную шкуру. Сколько времени нужно джаггернауту, чтобы долететь до Кремля? Минут двадцать? Цугцванг Шахматный термин, когда ход любой фигурой ведёт к ухудшению ситуации., форменный цугцванг. Сбежать никак не успею. А может, "Метро-2?" Достанет там атомным взрывом или нет? Боже, как мало времени.

Арбитр вскочил и принялся лихорадочно собирать незаменимые вещи в старомодный портфель. Открыл комнату отдыха, ворвался как ураган, принялся шарить по шкафам, секретеру и даже под матрас кушетки залез рукой.

Голофон сиротливо лежал на ковре в кабинете.

- Вы меня слышите, Арбитр? - бесплодно взывал Мурьета, и его лоб перерезала морщина неуверенности, крайне редкая гостья на мексиканском челе. - Вы меня слышите?

Великие мщения

Чёрный силуэт на чернильном ночном небе. Жёлтые огни рубки были словно сверкающие зубы неведомого чудовища. Верхние габаритные огни напоминали злые огненные глаза.

Формой дирижабль напоминал то ли вытянутую линзу, то ли чечевицу. Он плавно устремился вверх, на свободу, а когда выплыл наружу эллинга, развернул четыре ракетных двигателя по обе стороны от основного баллона и включил их.

Раздался грохот, и странная конструкция резко устремилась вверх. Поднявшись за мгновение метров на сто пятьдесят, дирижабль снова изменил угол атаки, приведя баллоны с двигателями в горизонтальное положение.

Двигатели выключились.

Вместо них заработал обычный, хоть и весьма большой пропеллер, расположенный в хвосте странного судна. Совершенно, кстати, бесшумный. Там были ещё два, направленные по сторонам - для маневрирования.

Грозное воздушное судно величественно легло на курс.

Оно было поджарым и готовым к прыжку. Ливрея дирижабля состояла из жёлтых и чёрных полос, которые свивались в изящный стремительный узор.

По нижней поверхности чечевицы проходила надпись "Великие мщения наказаниями яростными".

О, это было творение инженерного гения. На ажурной титановой раме - с красивыми рёбрами жёсткости - лежал скатоподобный обтекаемый баллон, форму которому придавал каркас из углепластиковых лепестков. По бокам к раме крепились ракетные двигатели, которыми продолжались жёсткие сигароподобные ёмкости с водородом. А те, в свою очередь, были закрыты спереди титановыми колпаками.

На случай их взрыва в бою были предусмотрены титановые экраны, отделявшие баллоны от тела аэростата. Они напоминали передние крылья допотопных автомобилей.

В случае взрыва водородного бака эти экраны отражают волну в сторону от дирижабля и соответствующий двигатель отстреливается - конструкция это предусматривает.

Сверху основного баллона, тоже на ажурной раме, симметрично нижним располагалась парочка таких же ракетных движителей. Все четыре всегда поворачивались синхронно. По вертикали каждая пара движков была соединена ажурной фермой.

На носу главного баллона располагалась маленькая лёгкая гондола с панорамным фонарём. В случае катастрофы она отстреливалась от дирижабля пиропатронами, и на парашютах плавно спускалась вниз.

На брюхе основного баллона, справа и слева, располагались еще две гондолы - каждая снабжена крупнокалиберным пулемётом и подвесом с четырьмя острыми ракетами, раскрашенными в тон цеппелину - в чёрно-жёлтое. Ну, а в самих гондолах хранился боезапас, который заряжался в орудия и в ракетные подвесы электрическими приводами.

Баллон был наполнен гелием, с массой водородных шаров внутри. Это повышало летучесть, которая была изрядно сожрана силовыми конструкциями дирижабля.

Грузоподъемность конструкторы принесли в жертву прочности и манёвренности.

Это был не транспорт. Это был воздушный асассин.

Баллон был защищён пластинами композитной брони, расположенными таким образом, чтобы попадания практически всегда получались по касательной.

Потому что суда этого проекта были воздушными царями нового инкапсулированного мира, которые стоили целое состояние.

Поэтому на данный момент их построили всего три. Включая этот.

Верхний капитан находился сейчас в носовой рубке с отрицательным углом атаки, которая была остеклена от пола до потолка. Он сидел справа - перед штурвалами, рулями высоты и прочими органами управления. Это был его ЦУП, его империя.

Да, цеппелин звался "Великие мщения наказаниями яростными", но про себя Василий Коловрат всегда называл его "Осиной фабрикой" Роман Йена Бэнкса.. Он сам был главная оса, а цеппелин - гнездом, где рождалась жужжащая ядовитая смерть.

Верхний капитан определил курс, время и место столкновения с противником. С диспетчерами советоваться не стал - справится сам. Стране грозила неведомая точечная хворь, и он спешил на помощь со своим радикальным спасением.

Он нанесёт удар милосердия в подбрюшье врага.

***

- На высоте бреющего? Рядом с Кремлём? Вдобавок, это же дирижабль вашего Арбитража!

- Тем более!

Взлетели несколько истребителей, откуда, бог весть. Они взвились, стремительные, оставляя каждый двойной инверсионный след. Свой автограф ночному небу.

- Сбейте эту надувную хрень, - орал генерал, - Это наш последний шанс. Последний шанс!

Вход в Метро-2 оказался закрыт по причине ночного времени.

Игра Коловрата

Решительный Василий Коловрат сидел за штурвалом. Наконец-то настоящее дело. Наконец-то он вырвался из окружающего со всех сторон нафталина. Наконец-то он при деле. И вот перед ним разворачивается цель, реальная цель, террористы и негодяи, от которых он поклялся защищать свою родину, раскинувшуюся на тысячи километров сгустками муравейников. Нет - осиных гнёзд.

Авиация не успевала. "Великие мщения наказаниями яростными", это смертоносное осиное гнездо, приближалось к Кремлю и беззащитному малютке "Трилазу" - с его глупым прицепом и бесполезным "Алфёровым".

В рубке "Мщений" раздалась трель.

Система внешней связи. Коловрат после долгих сомнений все-таки снял бакелитовую трубку:

- Верхний капитан слушает.

- Коловрат, прекратите отсебятину. Я вам приказываю, весь Верховный Арбитрат вам приказывает, - остановите дурацкую атаку! - Голос в трубке был властным тенором, но уже не спокойным. Уж не Патриарх ли запоздало засуетился?

- У меня приказ Арбитра обороны.

- Вы собрались стрелять рядом с главным куполом страны? Серьёзно? Я отменяю приказ Великого Арбитра. Вы слышите?

В Верхнем капитане начала подниматься холодная ярость. Он не любил выскочек и ненавидел отступать.

- А не слишком ли много вы на себя берёте, секретарь-советник? Я подчиняюсь военному Арбитрату, и никому больше. У меня есть приказ. Вы для меня, извините, никто - как бы арбитры перед вами ни лебезили. У вас даже официальной должности нет - только непонятный авторитет.

- Коловрат!

- Нет, послушайте меня. Я давно заинтересовался человеком, который держит в кулаке весь многополис РК. Крайне подозрительная личность. Откуда он взялся? Почему позволяет себе командовать? Повторюсь - вы для меня никто и звать вас никак. Я даже слушать ваши нелепые приказы не стану.

- Коловрат. Вы, наверное, не понимаете. Сейчас у Кремля стоит тягач с атомной станцией на прицепе. Вы представляете, что произойдёт, если вы её взорвёте?

- О, даже так! Ещё интереснее, - Коловрат сузил глаза, - Проведу хирургическую операцию на противнике. Станция не пострадает. Или вы хотите оставить безнаказанным террориста, который угрожает стране "грязной" бомбой?

- Коловрат, послушайте меня! Вы должны...

- Я не должен вам ни-че-го.

- Капитан, да услышьте же меня! Я сам попросил захватчика прийти в ОктоМоскву и взять её. При нынешней власти страна обречена. Ещё несколько лет такого правления, и...

- Тогда по вам петля плачет, Секретарь-советник. И будьте уверены - после того, как расквитаюсь с террористом, я оповещу всех о вашем преступлении.

- Капитан!

- К черту вас и всё это дерьмо, - отрезал Коловрат, - Я выполняю приказ. Вы в этом уравнении лишний. С вами я буду разбираться потом.

Он бросил трубку в держатель и до хруста костей сжал штурвал, отделанный палисандром. Не хватало еще советчиков, крадущих время. Его всегда ужасно не хватает...

Ему показалось, что он услышал пиликанье голофона. Нет, это невозможно, но всё-таки покосился на свой аппарат. Трубка лежала на приборной панели и не подавала признаков жизни. Нет, ложная тревога. Экран мобильника был девственно чист.

"Или я все-таки слышал входящий звонок?" - подумал Коловрат.

Проклятый секретарь-советник лишил его душевного покоя.

Заставил нервничать.

Ничего! Правительство с ним расквитается.

После победы над террористом он сообщит своему высшему начальству - Арбитру обороны и спорта.

Хотя нет... Ждать нельзя. Коловрат взял в руку голофон и набрал Арбитра.

Тот ответил не сразу и - дрожащим голосом. Точно пережил вспышку ужаса. Или - предательство. Да, дело, наверное, в этом. Получается, генерал знает о заговоре Секретаря-советника? Но всё равно Василий Коловрат доложит важную информацию по всей форме. Он офицер. К тому же, иметь за плечами высшего чиновника, благодарного за помощь - дорогого стоит. Чётко и лаконично, но не потеряв при докладе ни одной детали капитан ввёл Арбитра в курс дела.

Воцарилось молчание, нарушаемое только частым и судорожным дыханием генерала. Точно он запыхался и теперь пытается прийти в норму. Ещё бы - мятеж за спиной.

- Арбитр?

Тот медленно ответил. В голосе скрывалось облегчение:

- К чёрту Патриарха! Потом разберёмся. Сейчас главная проблема - ваши клятые "Мщения!". Верхний капитан Коловрат! Приказываю прекратить наступление и вернуться на базу. Дальнейшие инструкции до вас доведёт ваш непосредственный начальник.

- Арбитр?!

- У вас проблемы со слухом? Или вы не понимаете по-русски? Кто вы такой, чтобы обсуждать приказы Великого Арбитра? Вам надоело командовать элитным воздушным кораблём? Так я могу это мигом исправить! Выполняйте!

И разъединился.

Коловрат застыл с открытым ртом. Его лицо вспотело.

Что же это получается? Его начальник, Арбитр обороны и спорта, в сговоре со смутьяном Секретарём-советником?

Нет, этого он так не оставит. Василий Коловрат предотвратит переворот!

Начнёт с того, что уничтожит террориста и теперь уже не будет миндальничать, чтобы не повредить купол. Ставки слишком высоки! Понадобится ракетный удар, пустит в дело ракеты! Про атомную станцию ему наверняка наврали; нет, ну какая чушь - атомная станция у стен Кремля. На секунду он поверил, потому что столько информации обрушилось на него разом! Но теперь душевное спокойствие, холодный рассудок и уверенность в собственной правоте вернулись. Предотвратить заговор - вот первоцель.

А на полог плевать - снова натянут.

Ещё и спасибо скажут, что проявил твёрдость, рассудительность и мужество. Верхний капитан даже не заметил, что уже минуту рассуждает вслух.

Такого авторитетопада, как сегодня, в жизни Василия Коловрата ещё не случалось.

По-прежнему пахнущий испражнениями, старпом Смирнов в ужасе смотрел на Коловрата. Его глаза были готовы вывалиться из орбит. Капитана отдадут под трибунал! Расстреляют! А вместе с ним и Смирнова - как соучастника! Никто ни в жизнь не поверит, что правая рука Коловрата (точнее, левая, судя по положению в кабине) не знал о его планах! Он ведь присутствует и будет присутствовать при прямом нарушении высшего приказа! Желудок, успокоенный было лекарством, снова взмыл вверх и тут же ринулся вниз. Что же делать?

- Выполняй мои приказы, - точно прочёл его мысли Коловрат, - И мы расправимся с террористами и с заговором в правительстве.

Смирнову захотелось выпасть из кабины и лететь-лететь-лететь, пронзая ночную тьму.

Ни о чём не думать.

Ничего не бояться.

Вплоть до приземления.

***

А вот безмятежность ушла.

"Великие мщения наказаниями яростными". Бортовой номер - 047. Построен на Питерполисовских верфях в две тысячи сорок шестом году - по проекту ВРК-230680.

Разворачиваем проект.

Перед глазами патриарха с нечеловеческой скоростью замелькали схемы, чертежи, 3d-модели. Бесконечные строчки технологических цепочек, инструкции по сборке на каждом, вплоть до мельчайших, этапе. Патриарх вглядывался в ниагарский водопад информации.

Он что-то искал. Он искал уязвимости конструкции, её потенциальные изъяны и слабые места. Слабое место Василия Коловрата, упёртого Верхнего капитана он уже нашёл.

Катились под откос округлые минуты.

Одна за другой.

Эврика.

Патриарх остановил безумный калейдоскоп.

Потянулся к голофону. Велел подавать личный дирижабль "Министерства путей сообщения и связи".

А потом набрал номер.

***

Глава 13. "Ловушка для пастушки"

Орицание

- Наконец-то боевой вылет, - хищно расширил ноздри Василий Коловрат, верхний капитан уникального судна. Он посмотрел направо, рассчитывая разделить триумф с помощником.

- Мне плохо, - застонал Артём Смирнов, второй и последний член экипажа. - Боже, как мне плохо!

Капитана раздражала манера Смирнова вечно ныть. К тому же, в последние годы дисциплина на Верхнем флоте так просела, а проверки сделались настолько редкими, что Коловрат подозревал: его старший помощник тупо побухивает. Может, и накануне перепил?

- Мне дурно! Кишки крутит. Желудок режет. Мне никогда не было так плохо, капитан. Я наверное что-то не то съел. Чёртов внезапный вылет!

- Егор, - крикнул Василий, - Поищи в аптечке "Полисорб" или "Лаперамид". И тащи сюда.

Под панорамным стеклом рубки величественно проплывали серые квадратики, едва видные в лунном свете - "Мщения" на скорости сто двадцать километров и на высоте сто пятьдесят метров двигались над столичными предместьями. Боевой дирижабль направлялся к центру ОктоМосквы.

Зелёный Смирнов открыл со своей стороны внушительную форточку, больше похожую на окно. Его вырвало, и потоки воздуха размазали блевотину снаружи остекления. Он вытер слизь с губ тыльной стороной ладони. Настроение Коловрата окончательно испортилось.

Через минуту в рубку явился непропорционально сложенный подросток с прыщавым лицом и длинной чёлкой. Именно он ковырялся в спальне с голофоном. Аппарат сейчас торчал из кармана его лакированных штанов - одна брючина синяя, вторая - чёрная. Его белая хлопчатобумажная курточка была вся размалёвана - синими, чёрными и оранжевыми пятнами, которые местами закрывали бесконечные строчки текста, набранные разными шрифтами.

- Вот, дядя Артём. Ваше лекарство. На левой руке у него лежала таблетка. В правой - зажат стеклянный стакан с мутной взвесью.

- Я принес и то и другое.

- Разве я не ясно распорядился? Или или. А не то и другое. Ты уже взрослый, сын. Пора научиться точно следовать приказам. Понимаешь меня?

- Да ладно вам, капитан, - Смирнов подал болезненный голос, - Он же не подчинённый, а ваш сын. Что вы его так муштруете? Спасибо, Егор, так даже лучше.

Коловрат презрительно посмотрел на своего напарника, преисполненного слабостей. Этого Коловрат не терпел:

- Кто щадит младенца, тот губит его!

А потом повернулся к Егору:

- Ты понял меня, сын?

- Да, отец.

И потупился. Если б верхний капитан мог сейчас видеть его взгляд, он бы вздрогнул - столько застарелой ненависти плескалось в глазах сына.

- Ладно, это ваше личное дело.

Смирнов взял из рук паренька таблетку и стакан. Первую он поглотил, отчего внушительный кадык двинулся вверх-вниз, точно перезарядил Смирнова. А второй осушил. Поморщился. Лаперамид был горьким, а Полисорб - тошнотворным.

Егор смотрел вниз сквозь фонарь рубки. Ему не терпелось вернуться в каюту к голофону, но отец не сказал, что его отпускает.

А Коловрат, если честно, про него просто забыл, сосредоточенно сверяя курс по приборам.

Смирнов вдруг скрючился и схватился рукой за живот. Спазм не проходил. Видимо, лекарство ещё не начало действовать:

- Капитан! Если во мне сейчас нет острой необходимости, я бы вас покинул. На некоторое время.

Сосредоточенный Коловрат не ответил.

- Капитан, я сейчас обгажусь. Вся рубка провоняет!

- Ах да, конечно. Можете оставить рабочее место. Отправляйтесь по своим делам.

Скрюченный старпом протиснулся в промежуток между кресел и всё ускоряющимся шагом покинул рубку.

За ним хлопнула дверь.

- Сын, ты пока можешь занять его место.

- Да, отец, - и вот он уже в кресле старпома. Мечта любого паренька - очутиться за штурвалом такого сложного и опасного механизма!

Любого, да не Егора. Ему интересно, но совсем чуть-чуть. Мальчика тянет к голофону, где...

- Смотри, вот это руль высоты. А вот это клапан сброса газа. А этот рычаг включает механизм, который сжижает гелий, - Коловрат увлечён. Он методично рассказывает сыну об органах управления воздушного судна. Он не замечает, что Егору неинтересно.

"Как ты меня замучил" - думает Егор. Ему себя очень жалко, - "Ты всю жизнь меня дрессируешь. Тебе плевать, что мне интересно. Что меня печалит и радует. Ты не знаешь, чего я боюсь, а боюсь я тебя. Я тебя ненавижу, отец!"

Коловрат старший, наконец, решился. Эх была не была. Пусть вопреки всем инструкциям. Я хочу увидеть восторг и благодарность в глазах сына.

- Видишь этот поворотный джойстик справа от штурвала? Это рычаг управления реактивными двигателями. Вот я его сдвигаю, и все четыре движка синхронно поворачиваются в ту же сторону. А вот на этом экране - схема их расположения, чтобы я точно знал, куда они направлены в данный момент.

Егор невольно заинтересовался. До таких интимных тонкостей отец ещё никогда не доходил, хотя не раз брал сына в тренировочные полёты.

Коловрат повернул джойстик так, что двигатели на экране посмотрели соплами строго назад.

- Представь, что мы в гуще боя и нам надо его покинуть. Это не совсем по-мужски, но иногда лучше сохранить жизнь, хлебнув немножко позора, чем отправиться на тот свет с безукоризненной честью.

- Итак, нам нужно ускориться.

Он сковырнул страховочную крышечку с кнопки на джойстике и с хрустом вдавил её каменным большим пальцем.

За пределами хорошо звукоизолированной рубки раздался оглушительный рёв.

Коловратов вдавила в сиденья непреодолимая сила. Ландшафт внизу резко ускорился.

Смирнова, который сидел в тесном поперечном клозете, приложило виском об стенку. Он ахнул и рефлекторно выпустил из измученного кишечника особенно бурную струю.

Через пять секунд бешеного полёта Коловрат-старший отпустил кнопку.

Дирижабль стал замедляться.

- Довольно. У этих движков ресурс всего шестьсот секунд. Они на самый крайний случай. Но это не единственный способ использования реактивных сил. Когда с держателей сходят ракеты, они толкают дирижабль назад. Это совершенно не нужно в бою. Поэтому чтобы погасить этот импульс, на долю секунды включаются двигатели - они синхронизированы с пусковой платформой. Автоматически. Видишь - минус на минус даёт плюс. И дирижабль не сбивается с ровного хода.

Он улыбался совершенно счастливой улыбкой.

Да ты не совсем, оказывается, деревянный, подумал Егор в изумлении. Стало ещё страшнее.

- Эх, была ни была, - покрасневший и возбуждённый Коловрат задорно махнул правой рукой. Сейчас будет ещё один фокус! Я останавливаю машину.

Цеппелин плавно остановился.

- Три, два, один!

Джойстиком он повернул движки перпендикулярно оси цеппелина.

- Пристегнись, сын.

Тот послушно щёлкнул замком ремня.

Коловрат снова нажал на кнопку, и тушу дирижабля словно могучей рукой дёрнуло вправо. Егора приложило ухом о бронестекло фонаря. Несгибаемого Коловрата лишь качнуло в сторону. Зато Смирнова, который сидел на толчке в позе орла, толкнуло в спину, и он вылетел из клозета, пробив насквозь тонкую дверцу.

За две секунды дирижабль полетел боком двести метров. Каркас его трещал и стонал.

Коловрат отпустил кнопку.

Судно постепенно остановилось.

- Да что случилось-то! - заорал Смирнов, - Нас атакуют?

Он лежал на полу бесформенной кучей. Со спущенными штанами.

- Как вы и советовали, старпом. Воспитываю сына!

Оглушённый Егор тёр разбитое ухо. На виске набрякла кровавая капля. На стекле - алое пятно, похожее на отпечаток пальца. Сам того не осознавая, сын размазал каплю по виску и левой щеке.

- Я хочу, сын, чтобы ты понимал ценность моего подарка. Маневр, который я только что тебе показал, называется "Сдвиг". Он необходим, чтобы увернуться от вражеских самонаводящихся ракет. Применяется только в бою и только в исключительной ситуации. Потому что согласно нормативов после двадцати таких сдвигов дирижабль должен быть направлен на дефектовку силовых конструкций и плановый ремонт. Это действительно щедрый подарок. Если о моём проступке узнает начальство, меня могут снять с должности.

Егор яростно тёр уже оба виска. Он не ответил. Отец обратил внимание на искажённое лицо мальчика и подумал, что это только от удара об стекло.

- Боль закаляет мальчика и делает из него настоящего мужчину! - торжественно заявил Коловрат, - Стойко терпеть лишения. Отвечать за свои поступки. Блюсти честь. Тогда ты вырастешь достойным мужчиной и даже, может быть, станешь Верхним капитаном, как я!

- Да пошел ты в жопу, старый больной урод! Как же я тебя ненавижу. Чтоб ты сдох!

Егор выпростался из кресла в две попытки, потому что поначалу забыл, что пристёгнут.

Он пронесся мимо ошарашенного старпома, как стремительный рыдающий ураган.

Тот уже успел встать, застегнуть брюки, забыв, что не вытер зад, и теперь прошёл к своему креслу. Уселся и пристегнулся.

От него воняло дерьмом, но лицо его уже не изображало страдание. Убойные лекарства, наконец, подействовали.

- Егор! Сын, ты забываешься!

Коловрат собрался встать, чтобы преподать сыну новый урок. Но старпом положил руку ему на плечо:

- Капитан. Хоть раз оставьте сына в покое.

И Коловрат, наверное, впервые в жизни внял совету подчинённого. Он присел на своё место.

- Кого вы хотите из него вырастить, капитан? Затравленного психопата?

- Мужчину, - ответил Коловрат, который разочарованно смотрел вперёд, - Но уже не уверен, что получится. Впрочем, это не ваше дело, старпом. Исполняйте свои прямые должностные обязанности.

Смирнов вздохнул. Он знал, что Коловрат воспитывал сына один.

"Великие мщения наказаниями яростными" приближались к цели своего путешествия - октомосковскому Кремлю.

И изломанный многоугольник древней крепости уже был готов показаться в фонаре рубки.

Гнев

Внутри рубки среди органов управления священнодействовал Коловрат.

Баллоны были защищены чешуёй лёгкой композитной брони. Из хвоста вырастали солидные, но красивые стабилизаторы.

Цеппелин шарил впереди широким и мощным лучом прожектора, словно выискивал добычу.

Кто не спрятался, я не виноват!

Под гондолами висели ракетные пилоны. Торчали станины с мощными шестиствольными пулемётами.

Словом выглядел цеппелин грозно и зловеще.

Джаггернаут заходил со стороны Болотной.

У Мурьеты в кабине центрального "Белаза" глаза вылезли на лоб. Зеркало заднего вида полоснуло ярким лучом.

Капитан распахнул дверцу и выскочил из кабины на громадный плоский капот. Сощурился против света, приложив руку козырьком к бровям:

- Они всё-таки подняли этот летучий гондон!

Автопоезд стоял спиной к парящему "осиному гнезду".

Руководитель похода закричал в громкую связь. Микрофон он сжимал во вспотевшем кулаке. Шнур-пружинка, который шёл из кабины, превратился в натянутую линию:

- Гнёзда! Открыть кинжальный огонь. Уронить москитный флот! Расчёт "Крушилы". Наводимся на дирижабль. Темпом. Влепим ему по яйцам! Иначе он нас изрешетит!

Брызнули стаи шустрых тараканов - десятки вёртких багги, которые прятались под брюхом прицепа. Часть машинок, зудя, рванула вверх по набережной, остальные миновали мост и вынырнули с той стороны. Они крутились и мельтешили своей единственной фарой, как взвесь светлячков. Десятки автоматов застрекотали. Вреда от них было как от комариных укусов, но они здорово отвлекали стрелка "Мщений" - Смирнова. Он лупил пулеметами то вправо, то влево. Крупнокалиберные пули колотили по асфальту, вонзались в купол, окружающий Кремль, уходили в молоко. Поди попади в такие вёрткие мишени. Везло, впрочем, не всем багги. Вот один отбросило назад, он стал на попа и разорванный надвое водитель перевалился за символическое сиденье. Другая трубчатая машинка, прошитая насквозь, задымила и взорвалась. Водитель третьей, уходя от огня, не справился с управлением и отправился в Москву-реку - охладить пыл.

Толкотня, стрекотня, визг шин. Хаос и безобразие. Осатанелый Смирнов всё поливал свинцом набережную, как персонаж позабытого мультика "Остров сокровищ" Полнометражный мультфильм производства студии "Киевнаучфильм", 1988 г. и никак не мог остановиться.

С верхней палубы "Трилаза" взлетели беспилотники. Не мудрствуя лукаво, они разгонялись и втыкались в оболочку, в баллоны ракетных двигателей, в гондолу дирижабля. Операторы стремились если не нанести урон, то хотя бы дезориентировать пилота и стрелка.

Задача, стоявшая перед роем багги и дронами, была выполнена. Они выиграли время для Мурьеты, который готовился пустить в дело главный калибр.

Кашляли и плевались крупнокалиберные пулемёты "Трилаза". Получилось зловещее, но по-своему красивое шоу - пульсирующие вспышки в ночи, звон отстрелянных гильз на брусчатке. Но вот насчёт эффективности - полный провал. Нет, попасть в габаритную мишень, в дирижабль, было просто, и многие пути клевали гигантский баллон. Вот только судно спроектировали с учётом подобного сценария. Его аэродинамика, его форма в виде выпуклой линзы или, если угодно, чечевичного зёрнышка делали почти все попадания касательными. А сверхлёгкая керамическая броня с лёгкостью их отражала.

Зато доставалось гондоле. Её дырявило раз за разом. Смирнов с удивлением воззрился на прорванный рукав своего кителя. Чудом не оторвало руку, просвистело буквально в миллиметре от левого плеча! Но следом пришла странная мысль: любое немыслимое везение - это издевательский намёк от мироздания. Смирнов осознал, что каждое такое чудо сулит неминуемый и страшный конец. Отчаянно везёт только уже обречённым людям.

Фонарь рубки уже потерял значительную часть стёкол-сегментов, а из простреленной приборной доски поднимался робкий дымок, который пах коротким замыканием.

Но "Мщения" оставались в строю. Ещё как оставались!

- Теперь, старпом, чистоплюйство не помешает вам стрелять по-взрослому?

Пулемёт на уцелевшей гондоле принялся поливать неподвижный "Трилаз", который был внизу как на ладони. Лакомая и очень удобная мишень. Пули со звоном прошивали тягач в разных местах.

О, это была дуэль двух немыслимых исполинов - могучих, опасных и практически уникальных в этом мире. Один неподвижный на земле, второй - танцующий в небе на высоте пятидесяти метров.

- Пулемёты! Сосредоточить весь огонь на гондолах! - орал Мурьета, - "Крушила!" Как у вас дела?

Наводчик рельсотрона принялся бешено вращать регулировочные вентили. Платформа с гидравлическим стоном начала поворачиваться, чтобы направить орудие на танцующий дирижабль.

В центре управления подготовились к выстрелу и ждали только отмашки капитана, на которого сейчас была направлена одна из бортовых голокамер. Капитан поднял руку.

- Цель на мушке, - крикнул в микрофон направляющий.

- Зарядил, - отозвался заряжающий.

- Кондеры заряжены, - сказали в будке.

Мурьета с облегчением резко опустил руку.

Рельсотрон бахнул. Снаряд материализовался в носовой гондоле, мгновенно прошил её, оболочку "Мщений", все переборки отсеков, баллонеты - и исчез в ночном небе.

Пробоины засвистели гелием. Хорошо, что таинственный снаряд оставляет после себя небольшие дыры. Сумасшедшая скорость не всегда полезна в бою. Сколько ещё часов пройдёт, прежде чем баллон потеряет форму!

Коловрат и Смирнов, разинув рот, вытаращились на дыру в фонаре размером с футбольный мяч. Синхронно обернулись - в переборке зияла дыра-близнец. Смирнову показалось, что подойди он к отверстию, посмотри в него, и увидит чёрный круг неба позади дирижабля.

- Это что за мандула такая? - выдохнул старпом.

- Егор! - вскочил Василий, чтобы кинуться в крохотную спальную каюту, и проверить, не разорвал ли снаряд его единственного ребенка, но хлопнула дверь, и в рубку влетел взволнованный сын.

- Что происходит?

- Война. Тебе стоило бы посмотреть на сражение. Но здесь слишком опасно. Иди в каюту и ляг на пол. По нам стреляют.

- Но пап.

- Это приказ.

И сын, понурившись, ещё бы - настоящее приключение вот-вот проплывёт мимо - вышел из рубки.

Коловрат извлек из ящичка под приборной панелью моток серебристого скотча и в несколько полос заклеил аккуратную ровную дыру в стекле.

И правда. Что это за неведомая мандула?

"Осиная фабрика" начала второй раунд переговоров - и исторгла из себя сотни разъярённых ос. Застрочили пулеметы. Белые вспышки выстрелов разорвали темноту под брюхом дирижабля, который не висел неподвижно в небе, а грациозно танцевал.

Пули выбивали крошку из брусчатки, искрили, визжали. И всё это в круге света от прожектора "Мщений". Вот прошило кузовной козырёк правого "Белаза" и под ним - исполинский капот-террасу. Пострадал ли монструозный дизель? Вроде грохочет, как и прежде. Но есть такое подозрение, что в мерном рокоте появился новый, маслянистый отзвук.

По диагонали пробило капот левой машины, совсем у краешка. Один из могучих прожекторов "Трилаза" погас, отчего пучок, направленный на дверь шлюза, сделался немного щербатым.

Вот изрешетило один из этажей круизной четвертушки в левом белазном кузове. А ведь только недавно вставили стёкла после гранат Нахимова!

И вот именно сейчас, в самое неподходящее время заиграл бравурным маршем входящий вызов. Мурьета взял голофон плечами и поднял руку. Расчёт крушилы замер на изготовку.

В трубке откуда-то издалека звучал голос Тины. Среди канонады почти ничего не было слышно, но тигрица явно была чем-то расстроена. Мурьета надсаживался, сам себя не слыша:

- Тина, плохо слышу, правда, сейчас совсем нет времени. Тут такое происходит, пропускать никак нельзя. Я потом расскажу. Но если у тебя что-то совсем горит, сейчас в трубке прозвучит сигнал, и ты можешь все рассказать. Я через часик послушаю. Всё пока, береги себя, отбой.

Мурьета завершил вызов.

- По орудийной гондоле!

- Принято.

- Принято.

- Принято.

Капитан замер, вслушиваясь в канал внутренней связи. Он был напряжён, как пружина:

- Готово, - крикнул в микрофон направляющий.

- Зарядил, - отозвался заряжающий.

- Кондеры под завязку, - сказали в будке.

Мурьета махнул во второй раз.

И пока небесные пули дырявили всё и вся, "рельса" кашлянула во второй раз. И в тот же миг у "Мщений" не осталось правой орудийной гондолы. Молниеносный снаряд ударил из-за разницы в высотах между противниками под углом. Он совершенно случайно попал по одному из креплений гондолы, испарил его и во второй раз насквозь прошил цеппелин.

Оставшись на одном кронштейне, орудийная люлька со скрежетом начала заваливаться вниз. Наконец, второе крепление не выдержало, раздался металлический стон, и гондола полетела вниз, рассыпая в воздухе конфетти патронов. Шипение дважды, а точнее, четырежды пробитой оболочки усилилось.

- Они нас ссадят! - заорал Коловрат, обращаясь к Смирнову-стрелку. - Давай воздух-землю.

Старпом сглотнул, но приготовился. Варианта было два - покинуть негостеприимное сражение или довести дело до победного конца. Первый сценарий при живом Коловрате был невозможен, а насчёт второго - старпом ещё не ощутил себя убийцей.

Но деваться некуда, выбора ситуация не оставляла.

Дальше одновременно случились две важные вещи - причудливо синхронизированные.

Мурьета внизу выслушал тройной отчёт рельсотроновцев и снова задрал руку вверх.

Смирнов навёлся на "Трилаз" ракетами "земля-воздух".

Секундная стрелка сделала крошечную паузу, перед тем, как перещёлкнуться на следующее деление.

В этот микромомент Коловрат заметил, что крошечная фигурка внизу, на колпаке кузова строенного "Белаза" готова махнуть вниз рукой, а он уже догадался, кто командует парадом и открыл рот, чтобы скомандовать старпому о ракетной атаке. Но он помнил, сколь стремителен неизвестный снаряд. Поэтому в момент, когда Мурьета всё-таки махнул рукой, Верхний капитан успел повернуть джойстик в крайнее правое положение и зажать кнопку включения ракетных движков. Случился "сдвиг", застонавший фермами измученного дирижабля. Секундный импульс могучих двигателей протащил дирижабль-каратель вправо метров на пятьдесят.

Смирнов треснулся головой о боковое стекло, а Егора закатило под трёхъярусную кровать, где он по пути ушиб локоть о стенку.

По причине чересчур резкого маневра железяка-снаряд рельсотрона не прошибла левую орудийную гондолу, как предполагалось, а ушла в молоко. Но и ракета, выпущенная мотивированным Смирновым в момент "сдвига" не попала в цель.

Зато разворотила торец Средних торговых рядов. Красная площадь, 5, до востребования.

- Мы как на ладони! - орал Мурьета, - Сколько у них осталось ракет?

- Как минимум, семь.

- Тогда у нас нет шансов. Отстрелить прицеп! - без грана истерики, деловито распорядился Мурьета в громкую связь, и через пару секунд сзади тягача хлопнуло. Прицеп на несколько сантиметров подкинуло аварийной системой, которая разорвала его соединение с тягачами. Телега заскрипела и застонала, жалуясь на жизнь. И покатилась вниз, грохоча, по Васильевскому спуску

- Чего стоишь! - заорал он с перекошенным лицом на водителя, - Газ в пол, если жить не надоело. Все пилоты - газ в пол! Все, кто может - отстреливайтесь! Мы валим отсюда!

"Трилаз" резко рванул вперед. Мурьету так вдавило в куцее пассажирское кресло без подголовника, что он едва себе шею не сломал.

Приваренный к фермам рельсотрон дёрнуло назад толстенными армированными проводами, которые через конденсаторную будку вели к источнику питания - "Академику Жоресу Алфёрову". Двенадцатиметровая дура удержалась на макушке "Трилаза", а вот провода с оглушительным треском вырвало с мясом.

Четвертинка палубы успела огрызнуться по "Мщениям" парой крупнокалиберных очередей, но пули лишь щелкали по броне баллонов, попадая по касательной и почти не причиняя вреда. Телега с "Академиком" катилась вниз, всё набирая скорость.

Освобожденный от чудовищно тяжёлой ноши, "Трилаз" боднул ворота шлюза, уронил их на брусчатку со звуком падения канализационного люка, и словно бумагу прорвал полог.

- Вот идиоты! Они что - хотят взорвать грязную бомбу на Красной площади? - орал капитан, имея в виду дирижабль и атомную станцию. Ракета разорвалась совсем рядом с улепётывающими белазами, справа. Тяжеленные машины подкинуло и дёрнуло на излом. Это и спасло неповоротливый экипаж. Скрепляющие автопоезд фермы оторвало от кузовных козырьков. У центральной машины выдрало из шарнирных креплений и сам кузов - вместе с центром управления рельсотроном. Вся эта гигантская мешанина - фермы, палуба, кузов - с грохотом рухнула на асфальт, причем центральному белазу посчастливилось вырваться из железных объятий, он тяжело приземлился колесами на мостовую, облегчённый, и немного голый без огромного ковша за спиной. Грузовик рванул вперед. Правый белаз придавило многотонной массой ферм и кузова с четвертинкой круизной кормы. При падении вместе с кузовом, причём тот оказался сверху, палуба буквально развалилась, похоронив и тяжело ранив в своих недрах большую часть мурьетиного личного состава. "Биоратники" не спасли.

Левому белазу, как и центральному, удалось освободиться от стальной сбруи.

Правому было совсем нехорошо. Мало того, что придавлен к земле металлической требухой. Вдобавок жёлтого коня сильно помяло близким взрывом. Он распластался на брусчатке, похожий на комок жёваной бумаги. Из-под капота струился чёрный дым. Гигантские колёса вывернуло под неестественными углами.

Еще одна ракета превратила правого в горящую мешанину. Левый белаз, который уже на скорости потерял управление, вильнул сначала вправо, едва не столкнувшись с центральной машиной, но потом резко ушёл влево, и под почти прямым углом втесался в древнюю бурую стену, всё-таки умудрился пробить мордой её фрагмент и застрял в проломе, как вор в колючей проволоке.

Одним из стальных осколков, прощальный подарок от правого, посекло в лоскуты задний баллон центральной машины, которая улепётывала во весь дух - хорошо что они тут везде сдвоенные. Единственный самосвал, что оставался пока на ходу и в живых.

Теперь безоружный и беспомощный.

Естественно, над Кремлём от близких разрывов вовсе не осталось никакого купола. Как не сохранилось ни единого целого стекла в зданиях. Но толстенная Кремлёвская стена была сделана на совесть, и устояла, поэтому взрывная волна понеслась вперед и назад. Она толкнула телегу со станцией, отчего та покатилась ещё быстрее, пересекла Кремлёвскую набережную, проломила хлипкий парапет и плюхнулась вместе с тяжкой ношей прямо в Москву-реку, рядом с большим Москворецким мостом. Телега немедленно затонула, а вот передвижная станция подняла девятый вал, чуть не перевернулась, но все-таки сохранила равновесие. И - оказалась в одной из родных стихий. К счастью, "Алфёров", по крайней мере, внешне, не пострадал, хотя весь персонал попадал на задницы, полетел кувырком, как кегли, а кто-то, может, даже раскроил себе череп о стальную трубу или острый металлический угол.

Беглому белазу с Мурьетой взрывная волна отвесила такого пинка, что он аж подлетел в воздух. Капитану опять чуть не сломало шею - по крайней мере, что-то явственно хрустнуло в позвоночнике. Тяжёлая машина приземлилась, и он вдобавок сильно прикусил щеку и язык.

Хлестали по древней брусчатке пули шестиствольных монстров с борта "Мщений". Справа мимо белаза пронеслись торговые ряды и башенки ГУМа. Слева - мавзолей с двойной надписью "Ленин-Путин".

Габаритная машина резко повернула вправо, а потом, уже почти рядом с историческим музеем, водитель до упора вывернул руль влево, грузовик чуть не перевернулся - левые катки оторвались от земли. Обманный маневр! Снова резкий поворот - на сей раз направо, и белаз проскользнул в зазор между историческим музеем и Никольской башней. Хорошо, что осиный дирижабль до этого распряг тройку жёлтых коней! Это машину и спасло. В полном составе "Трилаз" ни за что не проехал бы в указанный промежуток, не нырнул в спасительный Кремлёвский проезд. Остался бы в мышеловке Красной площади!

Следующая ракета с "Мщений" разорвалась о кирпичный фасад исторического музея, проделав в нём громадную дыру - словно некий великан решил проковырять дырочку в старой стене, чтобы подсмотреть экспонаты.

Правда, вот незадача - они все превратились во взвесь из щепок, осколков, обрывков и лоскутов. Великан разочарованно зарычал.

Исполинский дирижабль заходил справа по дуге, чтобы догнать и добить маленькую игрушечную машинку грузоподъёмностью всего четыреста пятьдесят тонн, и было это вопросом всего пары минут.

Мурьета, контуженный, с бурыми дорожками из ушей, с полным ртом крови, весь в пыли и саже, понял, что сейчас тикают последние секунды его непутёвой жизни. Водитель выглядел не лучше. Он словно впал в боевой транс. Слава Реестру, что не в ступор. Армия капитана уничтожена всего лишь одним чёртовым дирижаблем, а ведь он отвечал за своих людей! Что и где пошло не так? Неужели Он его обманул?

Так заканчивался триумфальный поход Хосе Игнасио Мурьеты на ОктоМоскву.

Депрессия

Странным образом Коловрат умудрился пропотеть даже толстую ткань мундира, но на чёрном это было практически незаметно.

Смирнов, в гораздо более простом кителе серого цвета демонстрировал мирозданию обширные пятна пота подмышками. Он сделался автоматом, который бездумно воплощает в жизнь малейшую прихоть господина - Коловрата.

Потому что старпом боялся думать - в мысли немедленно проникала расстрельная команда, державшая его на мушке.

Грозный дирижабль шёл в кильватере одинокого "Белаза", который на максимальных шестидесяти километрах в час пытался удрать от неминуемой гибели. Жалкая улитка! Прожекторы "Осиной фабрики" держали побитый самосвал в надёжных лучах ослепительного света - как зверька в капкане.

Коловрат велел пока не стрелять. Он хотел насладиться победой, выжать из неё все соки. Верхний капитан торжествовал. Сначала он уничтожит беглый грузовик вместе с террористом, а потом разберётся и с коварным заговором в правительстве.

Он птица высокого полёта!

А главное, что теперь время терпит. Оно у Коловрата на подпевках, в аккомпанементе.

Торг

Запиликал входящий вызов с неизвестного номера. Егор чертыхнулся, но он был слишком вымуштрован суровым отцом, чтобы игнорировать голофонные звонки.

Смутно знакомый тенор, спокойный, но лишённый безмятежности, представился.

Егор аж вскочил с койки и вытянулся в струнку. Чтобы ему, обычному пацану, позвонил такой высокопоставленный и окутанный легендами человек? Вот это да!

- Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал, юный Коловрат, - сказал неторопливый (или всё-таки чуточку быстрый) голос.

И он изложил просьбу - гадкую, не укладывающуюся у дрессированного Егора в голове.

Повисло молчание.

- Егор, я прекрасно знаю, что ты этого хочешь. Причём давно. Тебя давит его авторитет. Но подсознательного стремления мало, я это понимаю. Чего ты хочешь за выполнение моей некрасивой просьбы?

Егор задумался. Мысли его поплыли в сторону незнакомки из мобильной игры. Да, сегодняшняя сессия безнадёжно проиграна, он это понимал. Хотя ему так везло! Обычно к концу сеанса он успевал снять с прекрасной незнакомки один элемент одежды, пропуская вперёд более сообразительных соперников. Но отныне... Отныне всё будет не так!

- Я хочу сто тысяч многорублей "Моральный дух нации неуклонно снижается. Количество самоубийств в год на сто тысяч человек выросло втрое - до 73 случаев. Это беспрецедентно! Жуткие, недопустимые цифры! Поэтому правительством разработан ряд мер, призванных снизить напряжение в обществе.

<...> И наконец, предлагается переименовать национальную валюту Российской Федерации из рубля в многорубль. Чтобы даже у самых бедных россиян было много денег".

Из речи Президента РФ, по мотивам которой вскоре был принят Федеральный закон. Журналисты окрестили его "Хартией ликования"., - обмирая от собственной наглости, молвил подросток в трубку.

- Хорошо. Перевести на твой личный счёт?

- Нет! На игровой, - подросток тяжело дышал.

- На игровой? Хм, посмотрим. Если я правильно понял, речь идёт о мобильной игре "Ловушка для пастушки", уровень двадцать шестой. Интересно... Малыш-Коловрат, а у тебя неплохо получается. Снял три предмета за восемь вопросов. Может, лучше я переведу тебе деньги на личный счет? Если хочешь, потратишь потом - на образование, девушек, каретомобиль, наконец...

- К чёрту деньги. К чёрту будущее. Меня отец этим будущим уже четырнадцать лет кормит до тошноты. Хочу здесь и сейчас.

Голос в трубке удивился:

- Хорошо. Половину я переведу сейчас, а вторую - после выполнения моей просьбы.

- Согласен, - у Егора вспотели ладони, - Как именно я смогу это сделать?

Смирение

Что за нелепое вторжение, подумал Коловрат. Не до тебя сейчас, маленький ублюдок. И зачем я только взял тебя на борт!

Потому что приказ поступил внезапно.

Смирнов, дядя Артём, держался за свои рычаги и следил за оперативной ситуацией. На появление Егора он тоже никакого внимания не обратил.

- Сын, ты не видишь, я очень занят! - раздражённо ответил Коловрат-старший и снова повернулся к приборам.

За спиной у Егора болталось скрываемое. Взятый из крохотного камбуза тостер. Он был завёрнут в скатерть, а концы свёртка Егор зажал в правой руке. Получившийся инструмент был похож на булаву с мягкой ручкой. А по сути был пращой.

Сын приближался, даже особо не скрываясь. Навис над креслом капитана и сидящим в нём отцом. Раскрутил пращу с тостером. Раздался свист, на который никто не отреагировал. Знак свыше?

Спустя три витка сын опустил тяжёлое навершие на голову своего отца. Одновременно раздались жестяной и костяной треск. Старший Коловрат упал грудью на штурвал, сдвинув левым плечом какой-то рычаг.

"Мщения" начали снижаться. Внизу по-прежнему маневрировал по Моховой удивлённый прекращением огня "Белаз" с Мурьетой и водителем на борту.

Дирижабль нависал почти бесшумно. Только шуршал с заданной скоростью хвостовой электрический винт.

- Егор, а ты стал мужчиной. Тем, которого он, - Смирнов указал на поверженного Коловрата пальцем, - Хотел видеть рядом с собой.

И не понять, то ли усталость говорила через старпома, то ли презрение.

- Уберите его отсюда, - попросил Егор, уронивший окровавленную пращу на ковёр рубки.

- Это большее, что я могу для тебя сделать, - сказал Смирнов.

Он отстегнулся, ухватил за подмышки бесчувственного Верхнего капитана и оттащил его через проём между сиденьями - чтобы уложить на пол перед дверью компактной рубки. Потом метнулся к штурвалу капитана "Мщений" и выровнял относительно горизонта курс небесного судна.

- Это всё, что я могу для тебя сделать, - сказал Смирнов. Потом метнулся к аварийному сундуку, открыл крышку, надел на себя рюкзак с парашютом, распахнул дверцу и замер в небесном проёме.

- Хотя нет, не всё. После того как закончишь свои дела, нажми на вооон ту кнопку на панели, да, ярко-жёлтую. Она отстрелит гондолу на парашютах. Понял, какую? Отлично. Не благодари. Осточертело мне ваше шекспировское семейство!

И выпал в открытую дверь.

- И что теперь? - спросил Егор у Патриарха, держа трубку у уха. Его потряхивало, и ребёнок не знал, что чувствует в данный момент: мрачное торжество? жалость к поверженному отцу? холодную пустоту свершившейся мести?

Посмотрел на старшего Коловрата. Тот лежал лицом вниз в глубокой отключке. Из отвратительной раны на затылке струилась кровь, а вокруг головы растекалось багровое озерцо. Волосы слиплись.

Егор едва удержал ужин в желудке.

- Что теперь?

- Боюсь, малыш, тебе придётся добить Коловрата-старшего. Он слишком опасен и может вот-вот очнуться.

- Что? Я... я не могу. Я его ненавижу, но он мой отец. Это невозможно!

- Этого я и боялся. Ладно. Тогда переходим к плану "б". Нужно обезвредить дирижабль. Держи голофон так, чтобы я мог смотреть вперёд через камеру. Ага. Ступай к правой стене. Наклонись здесь. Открой люк в фальшпанели. Молодец. Видишь связку толстых проводов, третью снизу? Да, вот эту. Перережь их.

Нож? Где его взять? Егор задумался. Камбуз! Точно!

Егор, подобный сомнамбуле, проследовал на кухоньку. Он открывал ящик за ящиком, в которых поблескивали то ложки, то вилки, то стояли рядами жестяные тарелки, сковорода и кастрюлька.

Где же ножи?

Ага, вот.

Егор выбрал самый большой и вернулся в рубку - к люку с кишками-проводами. Присел на корточки. Принялся пилить пук ножом - туда-сюда, туда-сюда.

Через минуту он понял, что занятие это бессмысленное - слишком прочная оплётка у проводов.

- Не получается.

- Да, денёк выдался неудачный, - сказал Патриарх, - Тогда остаётся план "в".

Собственно, задание Егор уже выполнил: Коловрат повержен. Но Патриарх не любил случайностей. Он ценил гарантии. Если Верхний капитан останется жив и на борту дирижабля, он может преподнести неприятный сюрприз. Поэтому Патриарх настаивал на продолжении. Что ж - уговор дороже денег. Даже если на другой чаше весов они самые и лежат - деньги.

Расчётливый собеседник Егора вовсе не был уверен, что крепкоголовый Коловрат-старший в следующую секунду не очнётся и не продолжит убийственную погоню за беспомощным Мурьетой. Гильденстерн, второй участник гонки за власть, конечно, тоже в пути к ОктоМоскве. Но во-первых, когда ещё доберётся. И мало ли что его может остановить. А Розенкранц здесь, в шаге от победы. Признаться, Патриарху всегда больше импонировал импульсивный, расхристанный, но добрый Розенкранц, чем хищный и целеустремлённый, но такой животный Гильденстерн.

Есть ещё один, самый гуманный вариант - приказать испуганному подростку нажать кнопку катапультирования, чтобы дирижабль отстрелил рубку. Тогда она на парашютах тихо-мирно спустится вниз, и все останутся живы. Но получить в тылу в сложный период государственного переустройства врага-фанатика (Василия Коловрата), который умён, решителен, безжалостен, а вдобавок тебя ненавидит и готов на всё - неприемлемо.

Поэтому Егору поступило прямое распоряжение - поставить джойстик справа от штурвала в такое положение, чтобы все четыре ракетных двигателя смотрели точно, вплоть до рисок на контрольном экране, назад. А потом - нажать на красную кнопку под страховочной прозрачной крышечкой. И держать, не отпуская. Несмотря ни на что.

Не забудь про жёлтую кнопку, повторил Смирнов в его голове.

Егор забрался на рабочее место оглушённого отца.

- Двести тысяч, - пискнул Егор, - Я хочу на игровой счет еще двести тысяч многорублей.

- Будут, - согласился невозмутимый тенор. Или в голосе появилась новая, неучтенная интонация? - Нажимай.

- А что это за кнопка? Что она делает? - встревожился подросток.

- О, она донатит. Всего-навсего донатит...

Нажми меня, эхом попросила кнопка. Оттрахай меня!

И глупый жадный подросток, дрессированный тираном-отцом, забитый, но теперь почувствовавший свою ценность, под щелканье собственной более умной гортани сделал это - нажал на вызывающую красную кнопку, похожую на сосок возбуждённой женщины.

Пиликнуло входящее, и Олег точно знал, что это Патриарх выполнил свои обязательства. Егор богат, немыслимо богат!

От него что-то зависело. Он был самостоятельной личностью!

И пока "Мщения" развивали безудержную скорость, скорость губительную, смертельную, он почувствовал себя бесконечно счастливым человеком. Немилосердное ускорение прижало его к спинке кресла.

Не просто самым богатым донатером в любимой игре, в "Пастушке". Он сможет стать в ней самым умным! Он ощутил, что в сорванной, как спина, душе, распускается цветок счастья. Нет, чушь! Он осознал себя состоявшимся человеком, который сбросил с плеч гранитную глыбу отца, что в отсутствии матери постоянно давил на него и грозил расплющить. Он преодолел Коловрата-старшего. Теперь Егор - свободная личность.

Будь ты проклят, верхний капитан! Я освободился от тебя! Я наконец-то счастлив. Я живой!

Ни про какое такое катапультирование Егор даже не подумал, несмотря на то, что дядя Артём поведал о спасительной жёлтой кнопке. Не до того. Решается судьба, отстаньте. Плевать на внешние факторы, на брошенные штурвалы грозного летучего судна.

Егор расфокусированным сознанием размышлял о будущем, не обращая никакого внимания на оперативную ситуацию. Он теперь свободен, он жив, и что он теперь предпримет, чтобы прожить жизнь максимально ярко?

Он разденет пастушку. Свою давнюю мечту. Эрудированно-эрегированную цель.

Мальчик ещё на что-то смутно надеялся... На спасение. На искупление. На награду... Егор держал нажатой кнопку ускорения, кнопку-клитор ракетных двигателей... Голофон лежал у него на коленях. На экране улыбалась нарядная красавица-пастушка. Мальчик отвечал на всё новые вопросы, отвечал быстрее других участников - потому что купил себе миллион подсказок.

Дирижабль стонал и трещал в плену титанового каркаса. Он нёсся со скоростью триста километров в час. Пока под ревущие ракетные двигатели не впечатали "Мщения" в...

***

Они будут всегда.

Маленькая седая слезинка скатилась ему на слегка отставленную в сторону нижнюю офицерскую губу.

Жертвы. Они никогда не меняются. И они всегда неизбежны.

Патриарх одновременно вызвал всех Великих арбитров:

- Дамы и господа. Я настоятельно советую ничего не предпринимать. Особенно вам, Арбитр обороны и спорта. Вы уже наворотили дел. Мой дирижабль на подлёте к ОктоМоскве. Если не возражаете, я отменяю свою отставку. Потому что готов разобраться с кризисом самостоятельно.

И все собеседники облегчённо выдохнули.

Никаких возражений.

Смерть

Повисшие на пирамидальной крыше небоскреба останки самого грозного небесного воина - взорвались серией хлопков.

Беззащитный перед новой высотой полог бывшего баллона сняло с вынужденного насеста, и охваченная немилосердным огнём оболочка ухнула вниз. Ночная тьма сделалась свидетелем красочного действа и расступилась под натиском небесного пожарища. Горящая оболочка струилась вниз медленно, пока совсем не выгорела - на это хватило десяти секунд и тридцати этажей. Потом падение сделалось стремительным.

Перед столкновением заворожённый мальчик всё-таки вспомнил про жёлтую кнопку и успел на неё нажать.

Пиропатроны сработали, и гондола отстрелилась вбок. Вот только на такой скорости парашюты не раскрылись, а только спутались в гигантские косички.

Рубка полетела вниз и вперёд, повинуясь прощальной инерции "Мщений".

Егор Коловрат лежал на спине на полу и не обращал внимания на кровавые отсветы за иллюминаторами. Перед ним в голофоне разворачивалась новая сессия с прекрасной пастушкой. Он лидировал. Он уже снял с неё семь элементов одеяния и останавливаться на достигнутом совершенно не собирался. Он победит! Он всё-таки разденет недоступную красавицу! Осталось чуть-чуть. Внутриигровые деньги, перечисленные Патриархом, открыли перед Егором тысячи подсказок, тысячи преимуществ. Пара минут, и он добьётся поставленной давным-давно цели. Разденет богиню.

Вот только времени у падающего вместе с гондолой Коловрата уже не было.

Он сломался, сложился, как гармошка от приземления со стопятидесятиметровой высоты. Его изрезали грани и углы смятой гондолы.

Он умер мгновенно - счастливым человеком.

***

Глава 14. Трансфер власти

Он шагал без всякой биологической защиты - ни костюма, ни маски, только сельское рыболовецкое облачение во главе с безымянной нейлоновой шапкой с прижатыми к ушам тульями. Лицо его было сердитым.

Спустился на сверкающем стеклянном лифте за периметр Кремля, пахнущего ёлками, обязательствами и новогодними телеобращениями. Вырвал из одинокого флагштока за периметром кремлёвских стен стяг Российской конфедерации - триколор, разделённый посередине. Вторую половину занимали белые кружки, числом ровно пятьдесят шесть, на почему-то зелёном фоне. Как звездочки-штаты на американском флаге.

Патриарх тяжело дышал. Он двигался целеустремлённо, как будто от него зависели миллионы жизней. В сущности, именно так дела и обстояли.

Из рук в руки

- Секретарь-советник!

- Малыш Розенкранц.

Патриарх пожал бескомпромиссной рукой практически не уступающую в мощи ладонь Мурьеты.

И в этот момент произошла нелепая и уродливая случайность. В одном из окон Сенатского дворца мелькнул некий блик, будто неосторожный снайпер поменял позу, двинув прицелом снайперской винтовки, и самый нервный боец Мурьеты отреагировал на провокацию длинной очередью.

Из другого окна лупануло ответной очередью. Видимо, бойцов встречал не только Патриарх. Вышибло крошку из древней брусчатки. Звон поселился в ушах комбатантов. И мурьетины воины открыли беспорядочный шквальный огонь - во все подозрительные стороны, напропалую - потому что понимали: они внизу как на ладони. Они уязвимы, и им снова не рады.

Им ответили ещё одной сессией ураганной пальбы - встречной, верховой, как лесной пожар. Бойцы падали на брусчатку один за другим, точно матрёшки, щедро расписанные кровью под хохлому. С таким же деревянным звуком.

Патриарх заключил Мурьету в медвежье объятие и повалил в сторону. Оба моментально покинули линию огня. Сам капитан избежал ранений, а вот встречающий не уберёгся. Кто в него попал - бог весть. То ли защитники, то ли наступающие, но факт остаётся фактом. Монументального секретаря-советника ранили трижды.

- Прекратить огонь, - заорал Мурьета. Воняло сгоревшим порохом, и его облачка торжественно плыли в сторону от спонтанной перестрелки.

Спаситель медленно поднялся.

Патриарх умудрился не выронить древко с флагом Конфедерации даже тогда, когда ронял своего фаворита на древний камень. И сейчас стоял со стягом наперевес, даже не покачнувшись.

Толчками из трёх отверстий в груди, словно знаменосца прострочило неведомой швейной машинкой, выплескивалась маслянистая красная жидкость.

"Я его что - убил?" - в панике подумал Мурьета.

Но Патриарх и не думал умирать. Он стоял - бледный и недовольный - прямо перед малышом Розенкранцем, с конфедеративным флагом наперевес - и будто чего-то ожидающий.

Но молчание нарушил он сам - как воплощенная власть. Как ненарушаемый контур мира.

Вокруг них соткались военные с трясущимися стволами, самые смелые журналисты, которым давно отказал инстинкт самосохранения, да великие арбитры с восковыми лицами. Они понимали: сейчас Патриарх - единственный гарант их безопасности. Уцелевшие "ратники" капитана испуганно жались к нему - как к единственному гаранту их жизней.

- Малыш Розенкранц, - молвил Патриарх, - Я оставил перед тобой открытыми все двери. Почему ты вошёл с пинка и со смертями наперевес?

- А "Великие мщения наказаниями яростными" - это тоже открытая дверь? - спросил злой Мурьета.

- Моя вина, - признал Патриарх. - Не ожидал, что капитан окажется таким фанатиком.

- Вот и сочлись, - молвил Мурьета, - Я тоже немного подстраховался.

Патриарх задумался: а ведь единственным человеком, который вышел защищать столицу, был как раз этот фанатик, - то есть, выражаясь обычным языком, человек чести. Одиночка. Василий Коловрат поступил наперекор прямым приказам начальства, потому что чтил не букву, а дух закона. Поразительно. Миру будет его не хватать...

Патриарх отлично разбирался в людях, но понимал ли он их? На этот вопрос у него не было ответа. Оставалось надеяться, что психосигнатуру Мурьеты он составил правильно. В противном случае он лично привел на трон жизнерадостного и безответственного убийцу.

Патриарх вспомнил, как год назад принялся активно мониторить события в стране, поначалу даже не отдавая себе толком отчет, зачем. Искал странные активности в сонном многополисе, нечто выбивающееся из общей картины. Уже потом пришло понимание, что он подбирает смену для нынешнего безвольного и глупого правительства. Патриарх следил за действиями тысяч людей по всей стране, которые даже не подозревали, что они - потенциальные кандидаты во власть. Его интересовали яркие незаурядные личности, способные действовать нестандартно - и при этом брать на себя всю полноту ответственности за совершаемые поступки.

В финальный шор-лист попал и удалой атомный барон Хосе Игнасио Мурьета. И вот однажды вечером у него зазвонил голофон. Трубка выступила с предложением, от которого нельзя отказаться.

Затянувшаяся пауза начала тревожить капитана. Он уже начал опасаться, будто что-то идёт не так.

Патриарху не становилось хуже, хотя горячая - кровь? - продолжала выплескиваться из его немолодого, но по-прежнему могучего торса.

- Может, уже распустите эту пижамную вечеринку? - спросил Мурьета, показывая жестом на окружающих людей.

Патриарх вопросительно и недоумённо посмотрел на посторонних, и площадь очистилась в момент.

Он присел на камень, будто внезапно устал, а может, так оно и было на самом деле.

- Ну, здравствуйте, Аркадий Борисович. Давно хотел познакомится с вами... лично, - ещё раз протянул руку Мурьета.

Обессиленный патриарх не уклонился от рукопожатия.

- Ты блестяще справился, - тяжело ответил Патриарх, - Гильденстерн сильно отстаёт. Он упустил все возможные шансы. Хотя, признаться, я изначально ставил на него.

- Ты уверен, что я могу оставить на тебя ОктоМоскву и подчиненные ей полисы? Всю Российскую Конфедерацию Гардарики?

- Да, - ответил Мурьета обессилевшему Патриарху, - Я смогу. Я хорошо подготовился.

- Хорошо, - вздохнул Патриарх. А потом вдруг вскинул требовательный взгляд, - Тебе хватит выдержки и терпения?

- Да, Аркадий Борисович.

- Ты обещаешь относиться к вверенным тебе людям со всевозможным тщанием? Избегать лишних жертв? Как со стороны мужчин, так и со стороны женщин?

- Клянусь!

- Хорошо, - сказал Патриарх, потирая длинными пальцами немеющую грудь. - Хорошо. Руководи бережно, хватко. Не забывай про неприкосновенность реестра. Реестр - это святое! И главное - Небесный залп должен выстрелить. Это наш единственный шанс на будущее.

Патриарх все более ожесточенно тёр пулевые ранения.

- Обещай мне, Мурьета, - и тот смущённо, потому что по имени его Патриарх назвал впервые, пообещал.

- Не смейте чинить ему препоны, - закричал Патриарх, обращаясь к репортёрским дронам, которые передавали импровизированную инаугурацию в прямом эфире на всю ОктоМоскву. На всю страну. - Не смейте противодействовать! Он это теперь я...

Глубоко, но несколько шершаво вздохнул, приоткрыл глаза на Мурьету, словно искал потерянного спасителя.

И закрыл усталые глаза.

Возможно ли это, думал потрясенный Мурьета. Он же наделал кучу резервных копий. Он же нейросеть! Он великий комбинатор. Где и когда он очнётся?

Но, может, он просто устал от бесконечного движения, от интриг, от противодействий и решил уйти на высокой ноте?

Мурьету заполнила пустота, та самая пустота, что соседствует с триумфом победителей и переливает этот триумф раз за разом, из пустого в порожнее.

Патриарх вдруг открыл глаза, словно сумел собраться. То ли с силами. То ли с мыслями. Встал. Отряхнул зад.

- Значит, ты хочешь править страной? - деловито спросил он.

- Да хочу!

- Тогда теперь поговорим серьёзно, - сказал он веско, словно прежде, принимая присягу у Мурьеты, просто издевался. - Ты хочешь править страной. Зачем тебе это? Ты обеспеченный феодал, которого вряд ли сгонят с насиженного места. Шутка ли - атомная станция!

- Хочу дать болоту рок-н-ролла. Скучно тут у вас как-то.

- Хороший ответ. Но сможешь ли ты править? Это ведь не потешные полки в рейды водить. Захватить власть мало, ее надо ещё и удержать. Можно мудростью. Можно великой кровью. Мне кажется, ты сможешь только кровью.

Аркадий Борисович смотрел в глаза, не мигая:

- Ты сам как хочешь? Кровью? Или всё-таки жизнь миллионов испуганных и деморализованных людей для тебя что-то значит?

- Я не хочу кровью, - сказал Мурьета. Это было похоже на экзамен, но капитан (а теперь он кто - генералиссимус?) почему-то не чувствовал никакого унижения. Может быть потому, что главный жизненный экзамен, испытание властью, у него принимала нечеловечески мудрая сущность? Воплощённая власть.

- Точно не хочешь кровью? Это так бодрит. Пьянит.

- Точно, - решил Мурьета, - Мне надоело.

- Тогда тебе понадобится советник. Или секретарь. Или секретарь-советник. Не возражаешь, если я окажусь среди соискателей?

- Для меня это будет честью, господин секретарь-советник. Поздравляю вас со вступлением в должность. А можно вопрос?

- Конечно.

- Аркадий Борисович. Вы буквально подарили мне ОктоМоскву, а вместе с ней и всю... страну, - Мурьета ощутил на языке это неудобное слово. Как и всё то, что за ним стоит.

- Это так.

- Вы всё подготовили и сделали фактически сами.

- Да.

- Тогда почему вы не забрали власть себе? В собственные руки?

- Потому что баланс не должен править. Он просто должен соблюдаться. Да, капитан. Он просто должен соблюдаться.

Патриарх тяжело встал, опираясь на плечо Мурьеты, такой монументальный и почти непереносимо тяжёлый:

- Ох, как я скучаю по своему настоящему телу - телу простого инженера-путейца, которое, увы, из-за возраста осталось в прошлом.

- Вы же не только Аркадий Борисович, верно?

- За это я тебя и выбрал... тебя и того, второго, претендента. За бесшабашность, задор и сообразительность. Я не только Аркадий и Борис. Без нашего третьего, который на самом деле был первым, мы бы так и не стали полноценной личностью.

Похищение

Яркий торжественный свет заливал окрестности. Справа проплывал Арсенал, слева - Сенат. Пару сопровождали потрясённые дикари Мурьеты и присоединившаяся старая кремлёвская гвардия. Бойцы разных сторон изумлённо, но без враждебности переглядывались. Глубоко позади влачились арбитры, гадая о своём будущем.

Торжественность момента портили только клубы антисептика. А может - наоборот?

Впереди, в скверике между Сенатом и Арсеналом, внезапно появилось тело поджарого мужчины средних лет в чёрной водолазке, штанах-карго и запылённых берцах. Он лежал на боку, посапывая.

Капитан и его новый советник приближались к перекрёстку перед Кремлёвским дворцом и Церковью двенадцати апостолов, когда мужчина проснулся и вскочил на ноги. С каждым разом "негрустин" требовал всё меньше времени на пробуждение. Щека явно неуместного здесь гражданина была густо испещрена оспинами. Он осмотрелся, подавил истерический смех, потом извлёк из кармана штанов серо-зелёную капсулу и отправил в рот. Двинулся навстречу процессии. Его заметили. Расслабившиеся было бойцы Мурьеты вскинули карабины. Так же поступили гвардейцы, а Патриарх качнулся вперёд, заслоняя своим телом Мурьету. Неудивительно. Мужик мало того, что хохотал как опереточный злодей, так ещё и выглядел гадко: чёрные круги под лихорадочно блестящими глазами, кровь из носу. Вдобавок двигался мужчина то ли как пьяный, то ли как человек с сотрясением мозга - пошатываясь.

Мурьета примиряюще помахал рукой и вышел из-за спины советника:

- Отставить. Это мой человек.

Олег, а это был именно он, подошёл. Пожал руку капитану. А потом осторожно приблизился к Аркадию Борисовичу:

- Так вот вы какой - знаменитый Секретарь-советник. Позвольте пожать вам руку.

Монументальный, как гранитная скала, Патриарх позволил. Олег Каспер, а это был именно он, задержал рукопожатие, пристально глядя в глаза Аркадию Борисовичу.

- С вами всё в порядке? - спросил Патриарх, глядя как мужчина рукавом размазывает кровь, струящуюся из носа.

- Всё в порядке. У нас у всех всё будет в порядке.

Каспер, закатив глаза, начал заваливаться вперёд, из-за чего секретарю-советнику пришлось заключить гипа в невольные объятья.

Через секунду они оба исчезли, оставив нового правителя Российской Конфедерации Гардарики хлопать глазами на почти пустынной (кроме десятка бойцов, арбитров и подоспевшего кремлёвского пула) площади.

Возвращение Патриарха

Паниковал новый властитель недолго. Спустя несколько часов, после судорожных поисков, в результате которых заглянули под каждый кремлёвский камень, Олег как ни в чём ни бывало вернул Секретаря-советника. Но боже, в каком ужасном состоянии пребывал Аркадий Борисович! К счастью, Патриарх был в сознании. Он попросил не возлагать вину за случившееся на Олега, потому что "юноша тут совершенно ни при чём, это давняя проблема, с которой надо было разобраться лично". Пятидесятилетний юноша только хмыкнул на такой комплимент. Мурьета, который, как ни странно, не заметил ни малейшего сопротивления своей новообретённой власти, организовал транспортировку своей "правой руки" по "Метро-2" в больницу. В таком виде секретаря-советника показывать посторонним было никак нельзя.

Патриарх сообщил, куда именно его следует отвезти, и это оказался вовсе не Склиф, перенесённый при инкапсуляции под один из пологов ОктоМосквы. Израненного советника (с ног до головы замотанного бинтами) доставили в некое закрытое учреждение. Вместо вывески виднелся неприметный знак: внутри шестерёнки - кулак, зажимающий вертикально гаечный ключ. А под знаком ещё более неприметная подпись: "since 2059". Попав в руки странных людей в полувоенной-полумедицинской форме, Аркадий Борисович сообщил Мурьете, что далее его помощь совершенно не требуется, и он, советник, не смеет больше отнимать у властителя (с титулом, понятно, ещё не определились) драгоценное время. Дескать, здесь обо мне позаботятся наилучшим образом.

После того как бравый капитан отбыл, люди в странных, полумедицинских-полувоенных костюмах доставили израненного советника в смотровую. Тот не мог идти (только прыгать на одной ножке, вторая заканчивалась не стопой, а куском икры с лохмотьями мышц), поэтому двое крепких детин справа и слева несли его, ухватив под плечи.

По пути им не попалось ни одного пациента, словно и не было их здесь, пациентов, в этом странном секретном госпитале. В смотровой размотали бинты, молча изучили повреждения. Закачали в трубки необходимые жидкости - чтобы стабилизировать состояние синтетического тела. После чего по звонку явился тощий мужик в таком же полувоенном костюме, как и у всех здесь, но при дредах. Один из присутствуюших показал ему на пальцах семь и шесть. Тот кивнул. Аркадий усмехнулся такой конспирации. Для него предстоящее не было ни загадкой, ни сюрпризом, потому что каждый месяц он отправлялся в две тысячи семьдесят шестой год - на плановое обслуживание тела. В сорок девятом для этого не было ни технологий, ни специалистов.

Дредастый взял Аркадия за руки и без всякого "негрустина" задрожал, пустил кастаньетную зубовную дробь, закатил глаза, а потом шумно выпустил газы, обмяк и в итоге исчез вместе со своим пассажиром. Присутствующие поморщились, а кое-кто зажал нос. В любом случае все постарались побыстрее покинуть помещение.

Где Тина?

А Патриарх им в этом поможет. Ему нужно соблюдение баланса. Они договорились.

Каковы же были его удивление, разочарование и ужас, когда по прибытии он нашёл полис деморализованным и практически в руинах, а Тины Романовой, которая разворошила гнездо, и вовсе нигде не оказалось! Куда пропала победительница, не знал даже Гримёр, который был в числе немногих руководителей, что остались в городе и сколотили нечто вроде кризисного правительства.

Заречный знал, что бардак долго не продлится, что новые власти страны быстро придут и наведут порядок, но искушения побыть калифом хотя бы час, побороть не мог. И, кстати, из него получился не самый худший калиф.

Заречный, естественно, знал, куда делась Романова, но прочитав в глазах нового правителя РК первобытное бешенство, не решился доложить правду.

Исчезла в неизвестном направлении, и всё тут. В городе творился ад. Не уследили.

Мурьета сначала велел перерыть весь полис, и на неделю это стало главной задачей большинства уцелевших жителей. Обыскали с микроскопом все заведения, учреждения, частные дома и квартиры - вплоть до последнего туалета или кладовки. Даже в Нижнефекальск спустились и навели там шороху!

Эффект оказался нулевым. Невозможно найти тигрицу в чёрной комнате, если её там нет.

В предместья были посланы несколько поисковых экспедиций. Им навстречу, тщательно прочёсывая местность, вышли все свободные отряды Нововоронежской станции.

Другой отряд с пристрастием допросил внешек у Южного шлюза, именно там начинался тоннель, который привёл Порфирия Знаменцева к смерти. Заодно рачительный Мурьета распорядился отобрать из бродяг самых крепких и здоровых и посадить на карантин - чтобы убедиться в отсутствии болезни. Потом их ждали откорм, краткий общественно-политический курс и полноценное гражданство в полисе. Людские потери нужно было восполнять всеми разумными способами.

Поисковые отряды, отправленные по всем сторонам света, вернулись через неделю - потрёпанные и без вестей.

Взбешённый Мурьета чуть не распорядился добить тяжело раненый город. Уничтожить до последнего дома, камня и жителя. Но холодной частью разума быстро осознал - если он так будет реагировать на проблемы, беды и вызовы, то совсем скоро у него просто не останется... хм... подданных?

Это было первое серьёзное поражение вечного победителя Мурьеты. Но он всё-таки нашёл в себе силы принять вызов с достоинством, честью и новой для него чертой - мудростью.

Вплоть до новых выборов назначил наместника и кабинет министров, а потом вернулся в столицу, откуда организовал по подземной хорде всю необходимую материально-техническую помощь. К чёрту магистров! Их время ушло.

Постоянное мельтешение Ежилеца, наконец, совсем утомило импульсивного Хосе Мурьету. Поэтому сейчас внутренний карман Виктора грело удостоверение. "Глава управления осведомителей" - звучит-то как! Справедливости ради, не бог весть какая должность. До главы тайной полиции далеко. Но дорогу осилит идущий, какие наши годы! Бывший программист-говночист чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Он вырядился в дорогущий костюм в серую полоску, даже не подозревая, что начинает походить на Порфирия Знаменцева в молодости.

Помимо исполнения своих прямых обязанностей Виктор нашёл в полисе свою семью и успел похлопотать об их переезде в ОктоМоскву.

Словом, жизнь налаживалась. Даже Елену Гутенберг и Виктора Каспера ненавидеть было всё сложнее. В конце концов, именно с них в его новой жизни всё и началось.

Пока Мурьета принимал судьбоносные решения в Воронежполисе, РоДимыч тёрся во вторых рядах и мучительно соображал, как повернуть ситуацию в свою пользу. По есть сохранить статус - а значит не утратить старые связи и наработать новые. РоДимыч был из того разряда жизнерадостных хищников, что живут по принципу: даже в самой мутной жиже нужно быть как рыба в воде.

И был он такой не один.

С высоты своего положения Мурьета эти всеобщие телодвижения, естественно, не замечал. Он решал стратегические задачи.

Время мямлить закончилось. Время разрушать - тоже. Пришла пора ремонтировать, строить и созидать.

Но поиски Тины силами мобильных разведотрядов, в один из которых в качестве руководителя напросился РоДимыч, Мурьета всё равно не прекратил.

А знаете, кого новый властитель страны назначил временным наместником Воронежполиса? Павла Заречного! Так второразрядный особист получил в свои руки куш, о котором даже не мечтал. Не ударив при этом палец о палец!

Гримёр торжествующе улыбался: всё-таки он сделал правильный выбор, когда позволил капитанской суке покинуть полис.

Думы о будущем

Полисчане зализывали раны и искали пропавших родственников по общественным учреждениям, превращённым в центры временного размещения для пострадавших. Полис был похож на обдристанного салагу в жерле мировой войны, который в шоке вылезает из окопа после многочасового обстрела.

Они сами виноваты, думал он. Они - это кто? Кто запер выживших людей в городах-консервах, где те быстро растеряли всё, что делает людей людьми - исследовательский дух, задор и жажду доминировать. Или виноваты сами люди-рыбы, которые очень быстро сделались вялыми и снулыми? Неважно. Аркадий Борисыч прав, что решил дать пинка угасающей цивилизации.

Но первым делом, конечно, нужно восстановить обороноспособность полисов. Слыханное ли дело - страна осталась почти без артиллерии и бронетехники! Преступная халатность! Любой мужлан может прийти с горсткой бандитов и захватить полис. Или даже атомную станцию.

Мурьета ухмыльнулся.

Я у старого гроссмейстера в неоплатном долгу. О чём Аркадий Борисыч просил позаботиться в первую очередь?

Ну что ж - небесный залп, так небесный залп! Вон из тесных карманов отравленной Земли - в ледяные объятья космоса и к суровому фронтиру дикой неосвоенной планеты. Осемененить шестью десятками ракет с пятьюстами хрупкими людишками-сперматозоидами готовую к соитию Луну? Запросто! Чем не новый достойный вызов для пафосного капитана? Нет, уже не капитана - властителя обитаемых капелек на необъятном теле восьмой части суши - полисов Российской Конфедерации Гардарики. Мурьета смежил веки за чёрными солнцезащитными очками, в которых словно бы отражались десятки ракет-носителей, что в столбах пламени торжественно поднимались вверх - к далёкой и невозможной цели.

Может, стоит набрать экипажи из преступников, авантюристов и побитых жизнью внешек - естественно, прогнав разношёрстную толпу через жесточайший карантин?

Неплохая мысль...

Так или иначе - он сделает это.

Совсем скоро.

***

Глава 15. В шаге от бана

Здравствуй, <....>, Новый год!

Это произошло за пятнадцать лет до событий предыдущей главы и за четыре месяца до счастливого воссоединения Элисы и Азуми, когда Гримёр потерял все свои сбережения, а бесплотная нейросеть обрела тело и сестру-заместительницу - верного робота-служанку.

Доктор Жираго, одетый по-свойски - в тёртый латаный-перелатанный халат - только что произнес тост, совсем уж было собрался звякнуть бокалами с присутствующими, когда лежащий неподалеку на тумбочке телефон вдруг завибрировал и сказал голосом богини: быстрым, срывающимся и тревожным. Такой набор интонаций Жираго слышал от Алисы впервые:

- Тринадцатый, ты меня слышишь? Бросай все дела, хватай всё медицинское, что есть: антидоты, лекарства и пулей к Сэнди. Да, и дозиметр прихвати, думаю, пригодится. Это не учебная тревога!

Семья Дока встречала Новый год в милой камерной обстановке и полном составе (кроме покинувшей гавань супруги): сам Жираго, двое его детей восьми и девяти лет - Сенечка и Мунечка (Семен да Марья), да примкнувшая к празднеству пышногривая полукровка, у которой русским был алам Первое имя, данное при рождении в арабских странах. и арабским - насаб Арабское название фамилии.. А именно -двадцатисемилетняя Яна Гафур, то есть "сочувствующая, приносящая прощение". Сенечка и Мунечка, оба тощие как спички, пшенично вихрастые и ничуть не похожие на толстого папку-евнуха довольствовались яблочным соком (в который Сенечка умудрился плеснуть шампанского - пока никто не видел).

Отсчитывал первые минуты первого дня новый, 2034 год - но уже ощущалось, что будет он нездоровым, томительным и взрывоопасным. Это виделось и в мелочах, повседневно окружающих людей, точно облако пыли после бродячего дилижанса истории, и в глобальных тенденциях. Люди устали какой год подряд жить в обстановке перманентного выматывающего стресса. Их мучили ненавистные маски, в которых нужно было буквально жить - и пусть инженеры сделали всё, чтобы средства индивидуальной защиты приносили при эксплуатации минимум дискомфорта, людям казалось, что проклятые щит-маски приросли к их лицам. Всё отчетливее доносились призывы к переменам и изможденное население было для этих пока робких революционных кличей благодатной почвою.

Якобы стихийно появившийся лозунг - "Приходит время сбросить все маски" - начинал прорастать везде: каракулями на стенах, тревожным сполохом в повседневных беседах и даже в рекламных блоках медиаграмм - что уж совсем никуда не годится! Казалось, случись малейшая искра в наэлектризованном пространстве ноосферы - и рванёт! Элиса как тонкий эмпат это очень остро чувствовала, и тихая паника, которая царила среди людей, еще больше накручивала звеневшую от напряжения нейросеть. К тому же, по всем предсказаниям гипов, отправленных в будущее на разведку, для Элисы это был последний год жизни. И она не знала, что именно её прикончит. Непонятная и невычислимая угроза заставляла обычно спокойную и методичную нейросеть биться в хрустальной клетке, сплетённой из миллионов смартфонов и компьютеров. Она терялась в догадках, страдала, изучала расклады и предпосылки, но так и не могла вычислить природу и суть угрозы.

Поэтому задействовала даже Сэнди, которому в этом времени не стукнуло и пяти лет:

- Это не учебная тревога!

- Слушаюсь, богиня!

Доктор Жираго и в нормальном состоянии бывший необузданным и порывистым, чего от толстяка, а уж тем более евнуха ждёшь в последнюю очередь. Но теперь, после увесистого ментального пендаля, он заметался по небольшой квартире лазерными росчерками. Сначала в ванну - оттуда из шкафчика выгреб лекарства, потом метнулся к крошечной кладовке, где на полках были аккуратно разложены инструменты и скобяной скарб (Сенечка подрастал рукастым мальчиком, и свой первый пылесос разобрал-собрал уже давно; и пусть остались лишние детали, пусть дымит - но работает же).

Пошарив по полкам, толстяк отыскал бытовой дозиметр - чёрную коробочку с белыми гранями, цветным экранчиком и монохромным знаком радиационной опасности, только без верхнего треугольника. Хмыкнул и тоже бросил в большую сумку, которую сообразительная Мунечка притащила в коридор.

Жираго был жизнерадостный и абсолютно аморальный. И с чувством гордости и хорошо сделанного дела наблюдал, как такими же становятся и Сенечка с Мунечкой - надежда и опора начинавшего стареть толстяка.

Хлопотали все четверо, только ни грана паники или торопливости, или кудахтанья не было в этих чётких и деловитых сборах. В качестве финального аккорда Жираго притащил свинцовый фартук с завязками, покрытый кислой зеленоватой клеенкой, и с трудом упихал в баул - пришлось сесть на него могучим задом и сжать пухлыми коленями, чтобы свести края и закрыть молнию.

Поддерживали края, пихали лезущие наружу сумочьи потроха, сопели и потели в горячем и неподвижном воздухе квартиры, - Яна, Сенечка и Мунечка. Напрасно им слали из зала ароматы спокойствия оливье, биточки и сельдь под шубой.

- Ф дядей Фэнди беда?

- Дядя Сэнди умивает?

Сенечка пришепетывал, Мунечка превращала резкое "р" и нежное "л" в компромиссное "в".

- Типун вам на язык! - рыкнул Док, подумав: "Какой он вам дядя, он вдвое младше вас", а сам еще больше встревожился.

- Док, можно я с вами? - взмолилась Яна.

***

Правительство прекрасно видело и понимало копящееся в народе напряжение и недовольство - четком не сформулированное, подспудное, а потому втройне опасное. В две тысячи двадцать девятом вышел закон с как всегда запутанным и серым названием, который ехидные журналисты тут же окрестили "хартией ликования". За громоздкими формулировками скрывался перечень весьма конкретных мер, которые должны были снизить народный стресс. Среди прочего, все проходящие реновацию, а она тянулась аж с 2018-го года, дома старого фонда помимо утепления должны были штукатуриться и ярко раскрашиваться - учёные посчитали, что это позитивно скажется на коллективной нервной системе. Пятиэтажная хрущевка Жираго, например, была похожа на детский коврик про правила дорожного движения, с его машинками, домиками, человечками и россыпью дорожных знаков.

Зима выдалась вялая и какая-то склизская, снег то выпадал, то таял, и результат походил на пышный кремовый торт, забытый на подоконнике на несколько дней: пятна грязной земли, ноздреватые серые кучи, слякоть. Даже фонари словно брезговали ярко освещать всю эту мерзость. Поэтому несмотря на срочность Жираго ехал по ночному городу не торопясь. О Сэнди, который за полгода знакомства стал для него чуть ли не сыном, как человек практичный, толстяк старался не думать - зачем себя без толку накручивать? Приедем - посмотрим, что там стряслось. Главное - мальчик жив.

Вместо этого "планетарий" принялся размышлять о своем родном районе, который очень любил, но не в демисезонном, а в летнем виде. Это был несколько обособленный от города-материка безумно зелёный райончик, возникший вокруг построенного еще до революции сельскохозяйственного института. Это и определило его судьбу. Кварталы здесь возникали не агрессивно, ломая растительность, принося с собой бетон и асфальт, а словно прорастали, уютно вклиниваясь между деревьев. И жители здесь селились под стать - знающие друг друга по именам и косившиеся на чужаков. Только здесь дворы напоминали поросшие могучим бурьяном заброшенные огороды. Только здесь подъездная дверь могла открываться прямо в заросший лесок.

И только здесь частные дома могли так партизански прятаться в древесных буреломах, что не знающий дороги никогда к ним и не выйдет. В одном из таких партизанских пятистенков с обитыми листовым железом цоколем и чудом сохранившимися резными наличниками жил четырехлетний Александр Филатов, он же Сэнди, вместе со своим полоумным дедом.

По пути со спасателями произошел эпизод, который отлично иллюстрирует всеобщее напряжение того времени.

Рядом с "Ладой-Невестой" (экспортное название Lada Incesto), стоящей на противоположной обочине, курил взъерошенный красномордый дэпээсник. Увидев приближающуюся "иВолгу", всполошился, нырнул в салон, не открывая двери, отчего из мятых шатанов вылезла розовая задница. Потом вынырнул обратно, но уже со свистком в зубах и светящейся полосатой палкой, и бросился через дорогу, яростно размахивая ею.

Суматошно засвистел.

Жираго остановил мобиль.

- Выпивали? - громко, но невнятно спросил полицейский. Его перегар словно готовился материализоваться в этом мире.

Жираго, который не успел ни рюмки, ни фужера, так невовремя вызванный Алисой, покачал головой.

- А я вот - выпиваю. Тоскливо как-то. Одиноко. Такой вот подарочек на Новый год от родных... ик... органов. Напарник уже на сиденье дрыхнет, а я все никак вырубиться не могу. Уважаемый, а выпей со мной. Пожалуйста!

И потащил оторопевшего Дока к машине, где действительно храпел, уронив голову на грудь, компактный напарник. На подлокотнике между сиденьями стояли три бутылки горячительного, две пустые и одна початая. Стёкла мобиля капитально запотели.

- Не могу я, начальник, дети в машине. Жена. И в гости нас ждут.

Полицейский сдался:

- Дети - это святое. Ты их не обижай. И жену люби. Эээх, нелегкая.

И обречённо ввалился в открытую дверцу полицейского авто.

"Там творится пи..ец!"

Жираго, как бывший доктор (пусть и скорой помощи) сильно опасался, что через год-другой дедуля крякнет, и для себя твердо решил, как распорядится судьбой мальчишки. Он его усыновит. И пусть в этом времени мальчик практически не просыпается, но ведь у семьи Жираго есть ещё и будущее. В том числе и родной для Сэнди сорок пятый год.

Старик хватал их за руки, то одного, то другого, что-то сбивчиво и скрипуче бормотал, указывая щетинистой щекой (вторая, кстати было выбрита до блеска) в сторону входной двери. Змеился густыми бровями. Тянул в дом.

Внутри, в полумраке, под старой слабосильной люстрой, среди замшелой пенсионерской обстановки, у ободранной кровати обнаружился Сэнди.

- Опять упал. Да что ж творится-то, господи! - верещал дед и то порывался к корчащемуся тельцу, то отшатывался, будто упираясь в невидимую стену.

Жираго передал тяжёлую сумку Яне и уверенным шагом подошел к тельцу, которое била крупная злая дрожь, почти конвульсия. Сэнди лежал лицом в блевотине, гадкой, с кровавыми сгустками. Отвратительно пахло кислятиной с примесью каких-то ядрёных химикалий. Вдруг ребенка сотрясла особенно яростная конвульсия, и из почерневшего рта хлынула новая струя.

Сэнди зашёлся в раздирающем кашле. Его ручки были в ожогах и струпьях. Создавалось впечатление, что ребенок залез в папину просторную одежду и запутался в ней.

- Когда началось? - спросил Жираго, чувствуя как обрывается сердце.

Дед лепетал, словно не понимая, что от него хотят. Корявые старческие руки ходили ходуном.

- Я сразу позвонила, - окрысилась Алиса, - Так что упущенное время целиком на вашей совести.

- Папа, что с дядей Сэнди?

- Ты его спасешь?

Жираго расстегнул сумку и вытащил дозиметр. Ткнул в ребенка, немного подождал, а потом присвистнул, глядя, как панически иллюминирует экран.

- Да он фонит, как пробитый реактор, - заверещала Алиса, - Тащи его в ванную.

Жираго и сам знал, что ему делать. Завернув ребенка в свинцовый фартук, он на руках, под аккомпанемент трещащего и стонущего деревянного пола, принес его в ванную. В санузле было тесно и пахло плесенью. Так что поместилась только Яна, а детям пришлось выдерживать осаду, выпихивая напирающего деда в коридор.

Затем прямо в фартуке положил тельце на холодную сталь в ржавых крапинках, взял лейку. Расторопная Яна повернула кран, и на малыша хлынул холодный поток.

- Горячую не включай, - пресёк Жираго порыв женщины.

Он долго поливал стонущего ребенка, потом рывком вытащил из-под него мокрый фартук и ещё раз окатил. Снял одежду, швырнул куда-то в коридор. Повторил экзекуцию. И только тогда аккуратно вытащил малыша из такой огромной - он напоминал крохотного птенца в огромном гнезде - ванны.

Яна приняла ребенка в полотенце и выскочила из каморки. Зато Жираго молниеносно разделся и принял стремительный душ, после чего обернулся в полотенце и вернулся в комнату.

Мунечка тряпкой гнала зловонную лужу в сторону эмалированного ведра - умница! Сенечка, облачившись в резиновые перчатки (их тоже привезла с собой запасливая семейка), собирал одежду Сэнди в чёрный мусорный пакет. Молодец, не забыл про защиту.

Жираго понял, что у деда, который сейчас кататонически покачивался в продавленном кресле, спрашивать бесполезно и, поискав глазами, обнаружил в углу древний деревянный шкаф поносного цвета. Открыл сводчатую дверцу и закопался в вещах, откуда через несколько минут вынырнул с пахнувшими нафталином дедовыми тряпками. Пока он переодевался в футболку, рубашку и брюки (не сошлось ничего, слишком разные габариты, а штанины невысокий толстяк вообще был вынужден закатать), Яна влила в трясущегося и скулящего ребенка полведра воды, отчего малыша тут же снова вывернуло наизнанку. Но это хорошо, это очищение. Жираго одобрительно кивнул и гаркнул:

- Дети, мигом в душ! Да, сразу двое, времени нет!

И порхнул к пациенту. Яна запихивала в силой разжатый рот (опять судорога) горсть активированного угля. Жираго методично и последовательно вколол в ребенка несколько антидотов.

- Что ж там за ужас творится, если он даже сквозь пелену Дрёмы такой вернулся? - задумчиво молвила Алиса из телефона. Яна яростно повернулась в сторону голоса:

- Ты зачем ребенка неизвестно куда посылала, сука?

- Дорогая, я ж его не отсюда посылала, а из его родного времени. Это он почему-то сюда проснулся...

Но потом сконфуженно замолчала. Нейросеть уже поняла, какому смертельному риску подвергла пусть и не малыша, но все-таки пятнадцатилетнего ребенка. Ей не было стыдно, она же программа, но потенциалы электронной личности неприятно искривились. Впрочем, это был жест отчаяния - тоже не самого разумного советчика.

Жираго продолжал священнодействовать над ребенком, словно проводил ритуал, готовя его в жертву. Усиливал впечатление слабый, но какой-то прилипчивый свет, царящий в комнате, отчего доктор бросал на ребенка хищные тени, словно пытающиеся того сожрать.

Послышался шорох душа и сопение и возня двух непосредственных, но деятельных детишек, видимо, деливших сейчас тесную для двоих ванну.

Что же там происходит, в две тысячи сто одиннадцатом, последнем году из горизонта пробуждений юного Сэнди?

Алиса выбрала дату неслучайно. Сначала она провела несколько параллельных расчётов, чтобы точно не ошибиться: учла все возможные факторы, включая здоровье, генетику и особенности метаболизма юного гипа. Все эти данные Алиса экстраполировала, и на выходе получила тот факт, что последний безопасный для осознаний год для Сэнди - 2111, месяц - сентябрь, а число - девятнадцатое. Дальше он просто может проснуться мёртвым. Это был главный ужас гипов (человек-то, пусть даже и особенный, никогда не знает, от чего и когда умрёт). Потому что проснуться обратно труп уже не сможет. Они вообще мало на что способны, только разлагаться, давая пищу для других форм жизни.

Поэтому всем своим гипам-подрядчикам Алиса просчитала такие жизненные горизонты - для пущей лояльности в будущем. А Сэнди нейросеть ценила особо - потому что во-первых он был самым "дальнобойным" прыгуном, а во-вторых служил добровольно - практически ничего не требуя взамен. Мальчишка работал за интерес, тогда как другие - за деньги или по принуждению. Это подкупало, и Алиса сейчас с нетерпеливым волнением следила за реанимационными мероприятиями.

- Что же там такое творится-то, в этом две тысячи сто одиннадцатом? - Алиса не заметила, как произнесла эти слова вслух.

Ребенок открыл глаза и слабым, но спокойным голосом ответил:

- Там творится пи...ец.

Грязное ругательство из уст четырёхлетнего ребёнка прозвучало как пощёчина. Или как приговор будущему, из которого он вывалился.

За пределами комнаты сердитый Жираго выпроваживал бригаду скорой помощи, штурмующую дом.

Вызвал-таки неуёмный дед.

Последний день

Сидели уже в квартире Жираго, вокруг накрытого стола, который еще хранил следы праздника. Осунувшийся, с кругами под глазами, но живой Сэнди пил горячий чай из облезлой эмалированной кружки и рассказывал. Спасло его только то, что пелена Дрёмы возвращает проснувшимся гипам не все полученные в чужом времени повреждения. Это как броня в компьютерных игрушках - минус двадцать пять процентов, к примеру, от входящего урона.

Земля-2111, а точнее почему-то Костромаполис Мамошний Магистрат решил не доращивать до небоскребов все городские постройки, а расположил высотки по углам октагона, который образовывал периметр стен., куда его закинуло, гибла. Как собака, которую сбил мобиль - мучительно, бестолково, долго и напрасно. От радиальных зелёных улиц с двух- и трёхэтажными пряничными домиками косыми черными воланами поднимался дым. Купол был пробит чем-то стремительным и частично обрушился.

И тут ковид не победили, вздохнул Сэнди, глядя на громаду изуродованного купола.

Вместо Якиманихи дымил огромный кратер с чёрным стеклистым дном.

Опытный Сэнди сразу понял, что это значит конкретно для него, подсчитал, сколько у него времени до начала необратимых изменений в организме, и порадовался, что перед сном хотя бы надел щит-маску.

Кто ж знал, что тут серьезный костюм радиационной защиты потребуется!

Реестр меня раздери: да что ж тут происходит? Где парочки на променаде? Где непринужденные беседы на террасках летних кафе? Где полицейские дроны, охраняющие безопасность горожан? Что у них тут произошло? Мировая война? Гражданская? Массовое падение метеоритов? Революция?

Вдобавок Сэнди не узнавал сам себя - словно из задорного и мощного спорткара переместился в древнюю грохочущую развалину, изъязвленную ржавыми дырами, скрежещущую всем, что теоретически способно двигаться и скрипящую всем, что двигаться неспособно.

Собственно, именно так дела и обстояли - в две тысячи сто одиннадцатый Сэнди попал дряхлым восьмидесятилетним стариком. Суставы скрипели, ныли и не разгибались, сердце работало со сбоями. Одышка резала легкие. Руки тряслись, а глаза видели мутно. В ушах стоял неприятный гул.

Но самое неприятное заключалось в мыслях. Они дребезжали, и ровные аккуратные кучки логических конструкций грозили то и дело рассыпаться, как горка камушков. Мысли были коротенькими и неуверенными.

По задымлённым улицам метались какие-то тени, поведением похожие на кур с отрубленной башкой. Резко воняло химикалиями и, кажется, понизу местами стлался жёлто-зелёный газ. Из выбитых окон то рвались наружу эпилептические языки пламени, то выдувался тяжелый масляный дым.

Мимо с пронзительным непрерывным воплем пронесся невероятно волосатый человек, словно чубакка какая. Сэнди обернулся, и открыв рот только наблюдал, как мохнатый сначала полминуты бился головой о стену старого кирпичного дома, а потом с нечеловеческой силой сдёрнул чугунный канализационный люк и головой вниз ухнул в колодец. Из глубины послышался тошнотворный хруст сломанной шеи.

Сэнди посмотрел на стену, заляпанную кровью и ошметками волос (как бы даже не мозгов!) и сглотнул. Счастливое будущее ему нравилось всё меньше и меньше.

Сэнди был одет как бывалый гипноход: черное облегающее, высокие ботинки со шнуровкой, но главное - ядовито зелёная разгрузка с множеством карманов, карманцев, пеналов и ниш. Все это соединялось друг с другом разнокалиберными молниями, замочками и щёлк-застежками. Сэнди достал из одного пенала дозиметр - нажал на кнопку и присвистнул: времени оставалось гораздо меньше, чем он наивно предполагал - полчаса, не больше. А учитывая возраст - как бы быстрее кони не двинуть!

Откуда-то сзади дала стрекача длинная очередь.

Сэнди поразмыслил, и понял, что даже в условиях хаоса власти будут до последнего удерживать в руках форпосты контроля: администрацию, связь, продовольственные склады, а также военные, полицейские и медицинские учреждения. Он непослушной рукой залез в другой пенал и извлек конвертик секретаря. Развернув его в немаленький лист-экран с логотипом "Аркады" Дочерняя фирма вездесущего "Яндекса", которая производит электронные гаджеты. Это стало возможным благодаря усилиям адмирала Нахименко, который в момент хаоса, творившегося в связи с экстренной инкапсуляцией, подогнал к охваченному паникой Тайваню звено грузовых дирижаблей, усиленное цеппелинами боевыми. Бойцы и техники спешно демонтировали оборудование с завода микроэлектроники, закрепили его под брюхами летающих машин и неторопливо, но горделиво улетели в закат. Ну, а дальше дело техники. на правом углу. Повозил пальцем по экрану, открывая карту Костромы.

Есть.

Кряхтя, двинулся по улице. Впереди переливался голоплакат: на нём парочка индивидов в футуристических костюмах заходилась в страстном танце. Подпись гласила: "6th sence ("Шестое чувство") - сходи на свидание, не поднимаясь с дивана". Ниже трепетал слоган: "Возможно, она/он позволит тебе остаться на ночь".

Под соседним деревом извивался от неведомой боли еще один чубакка. На нём восседал невероятно толстый человек с остатками одежды на теле. Внутри него что-то бурлило, взрыкивало и переливалось. Под кожей змеились раздутые синие вены. Выглядел несчастный так, как будто был готов с минуты на минуту лопнуть, но вместо этого изо всех сил прижимал руки мохнатого (или мохнатой) к земле.

- Виктор, убей меня! Умоляю. Больно! Не могу терпеть. Пощади! Убей!

- Жанна, любимая, - гулко отвечал бурлящий толстяк. - Потерпи. Я звонил в городскую больницу. Да, там аврал. Но они обещали прислать бригаду. Тебя вылечат. Нас вылечат!

Чубакка продолжала извиваться, дергаться, визжать и хрипеть:

- Кретин! Никто за нами не придёт. Сейчас все то от одного, то от другого, то от третьего дохнут. Нам хана, ты понимаешь? Как же больно, боже-боже-боже. Убей меня!

Потрясённый Сэнди, которого начало потряхивать не только от возраста, приблизился к странной парочке:

- Что с вами случилось? Что происходит в это чёртовое время?

- Апокалипсис тут происходит. Семь казней египетских.

Женщина вдруг прекратила вырываться и подняла на гостя слезящиеся глаза, в которых плескались страдание и безумие:

- Помогите мне. Муж-рохля ни на что не годен! Но вы хоть и старик, боже, как больно, но глаза у вас решительные. Прекратите мои мучения, я умоляю.

Потрясённый Сэнди только сейчас уловил амбре из мочи и дерьма, которые исходили от страдающей женщины. Он начал отступать: шаг за шагом, не в силах удержать на месте струсившее тело. А кто бы смог?

- Слизняки! Вы все слизняки! - визжала женщина.

И вдруг изловчилась, выдернула правую руку из захвата, сложила руки в копьецо и со всех сил ткнула супруга в бурлящее брюхо.

Произошедшее следом и вовсе выбило землю под чувством реальности. Омерзительный толстяк взорвался - как презерватив, набитый кровью и требухой. Сэнди окатило мутной вонючей жижей с вкраплениями мозгов и частями внутренних органов.

Гип упал на четыре кости в судорожном приступе рвоты. Поскуливающая чубакка, одетая, кстати, в строгий костюм, кошачьим движением подскочила к путешественнику, сорвала с разгрузки матовый чёрный нож и сладострастно вонзила его себе в глаз.

После чего со счастливым выражением на мёртвом лице распласталась на Сэнди, стоявшем на четвереньках.

Через сон из ада

По плечам и голове Сэнди исполнили чечётку кусочки обвалившейся штукатурки. Слава Реестру, мелкие.

Из-за сорванной с петель резной двери доносили вопли, стеклянный звон, грохот падающей мебели и прочие сопутствующие бедламу звуки. В воздухе пахло кровью, и когда пересиливший себя Сэнди зашел внутрь, то понял, почему. Со стен куда ни глянь сползали потёки крови, желчи, мозгов и мочи.

Сэнди не боялся заразы - Дрёма по возвращении надежно фильтровала тела гипов от занесенной из иного времени инфекции. Но у него оставалось всё меньше времени на то, чтобы выяснить причины творящегося вокруг апокалипсиса, а подводить Алису он не хотел. По причине того, что любил непоседливую нейросеть со всем жаром подросткового максимализма.

Способного к диалогу человека он отыскал в местной операционной, дверь которой пришлось вышибить тяжеленной каменной вазой, в которой до визита Сэнди росла раскидистая пальма. За реквизитом Сэнди пришлось вернуться в коридор с кабинетами принимающих специалистов - потому что ногой дверь вышибить не удалось - какие наши годы! Он и вазу-то еле доволок, то и дело останавливаясь отдышаться. На столе, рядом с белоснежным оборудованием, под подвешенным к потолку светильником лежал голышом невыразимо надутый седой мужчина. Судя по обрывкам одежды на теле - тоже медик. Он прижимал к животу странный вытянутый цилиндр с иглой, больше похожей на трубку с острым краем. Из брюха по прозрачной гофре к стойке насоса с чавканьем уходила мутная жижа сложного цвета. И растекалась громадной лужей по полу. Воняло барсучьим жиром. Тут и там мерцали развешанные мониторы, а сложного вида техника тревожно перемаргивалась разноцветными огоньками.

В другой стороне операционной возился медик в заляпанном халате. Он кругом порос острой кабаньей щетиной, но пока короткой. Старомодные очки на волосатом лице смотрелись глупо. Или страшно. Врач остервенело приматывал ремнями к каталке ещё одну неистовую чубакку.

- А вы еще кто такой? - практически хором спросили бывшие люди. - И почему чистый? В полисе уже несколько дней как кончились незаражённые.

"Вот оно как - этот кошмар продолжается полнедели. Как минимум".

Старому измученному телу хотелось если не улечься, то хотя бы присесть. Сэнди огляделся: никаких стульев. Только пастельные панели стен, да наливной пол.

На него Сэнди и уселся.

- Значит, либо иностранец, либо гип, - одышливо резюмировал надутый, - Меня Константин Иванович зовут. А его Иван Константинович, бывают же совпадения. Уф. Поскольку это светопреставление... творится по всей Гардарике Российской империи... а, если верить репортажам... пока они ещё шли... то и по всему миру...

- То вы, решительный пожилой господин, гип, - подхватил чубакка-врач.

Сэнди кивнул. Силы стремительно покидали его.

- Значит, зараза вам не страшна. И что ж вы забыли в нашем бедламе? Решили насладиться мучениями? Это у вас что - извращенный туризм такой?

- Нет, я хочу узнать, что у вас происходит.

- Вы, извините, с какого года? В смысле, ваше время когда?

- Сорок пятый год.

- А, так вы еще совсем юноша, - протянул толстяк, пытаясь не уронить скользкий от биологических жидкостей цилиндр. - И почему мы должны вам что-то рассказывать?

Сэнди пошел ва-банк:

- Меня отправила на разведку Элиса!

Бывшие врачи вздрогнули и переглянулись. Мохнатый оставил каталку и подошёл поближе к Сэнди:

- Богиня?

- Да, у нас её так тоже называют. Только чаще в шутку.

- А вот и зря, юноша, - насупились оба. Толстяк со своего ложа даже пальцем-сарделькой покачал. А потом вдруг скривился, подхватил с пола ведро с водой - за дужку, и начал давясь и плескаясь жадно пить. Полведра вылакал пока пришел в себя:

- Элиса действительно была божеством. Или проклятием человечества, тут как посмотреть.

- Была?

Мохнатый вздохнул, ёрзая и вжимая голову в плечи, как будто от боли:

- Она погибла в результате всеобщего обнуления. В один прекрасный, то есть ужасный день - пух, и все цифровые носители оказались девственно чисты. Исчез весь массив человеческих знаний, кроме тех, что варятся в человеческих котелках. И - Элиса. Нейросеть, на которую к тому времени было подвязано почти всё.

- Коллега прав. Человечество привыкло к строгой, но справедливой руке и в одночасье оказалось стадом баранов без чабана.

- К тому же мы все были развращены дармовой энергией Проколов Азимова.

- У нас, и я помню, те годы... Было много свободного времени, дешёвых ресурсов и кипучей энергии. Люди были слишком узкими специалистами, чтобы обладать широким кругозором. В своей крохотной области - эксперт, во всех остальных - дуб дубом.

- Функциональные дураки.

- И началась война всех против всех - по самым глупым, порой надуманным поводам. Полис шел на полис, многополис - на многополис. Эээ, юноша, в ваше время термин "страна" еще существовал? Ладно, неважно.

- Горели города, в пробитые купола проникал ковид.

-Так всё это время весь хрупкий мир держался на одной нейросети? - потрясённо сказал Сэнди и в глубине души ещё больше проникся благоговением к электронной сущности.

- Мир держался на том, что люди передали нейросети всю полноту ответственности за себя, - поправил очкастый. - А потом забыли, что это такое - ответственность. Как и то, что благополучие никогда не бывает долгим.

Все тягостно замолчали. Прервал тишину очкастый.

- Все бы ничего, и со временем потрёпанные полисы одумались. Продолжать войну - означало показать ковиду, что венец творения не человек, а крохотная биомашина. Что именно он больше всех достоин существования.

- Но вскоре свихнулся Реестр, - поморщился от боли щетинистый. - В него слишком часто совали неграмотные ручонки разные силы: военные, политики, учёные и даже попы.

Из дальнейшего сбивчивого рассказа умница Сэнди выстроил достаточно связную картину. Начали трещать сами основы мироздания. По улицам ходили, то проявляясь до полной телесности, то мутнея до полупризрачного состояния, давно умершие люди. Куры вместо яиц начали рожать жаб. Из весенних почек стали пробиваться не листья, а тоненькие веточки. На людях росли цветы - прямо из кожи. Глаза то и дело меняли свой цвет, а заснув лысым толстяком, ты мог проснуться сексуальной блондинкой. И таких внешних проявлений - тысячи. Причём эта нестабильность пульсировала: то с полгода никаких мистических феноменов, то несколько дней - ужасы и странности, которые множились лавинообразно. Сути вещей эти метафорфозы до прошлого месяца не трогали, то есть личности сохранялись при любых изменениях тела. А потом людей вдруг начали поражать немыслимые болезни.

Муниты, у которых пертурбации проходили значительно слабее, с ужасом смотрели на то, что творится под ними. Нет, они, конечно, земляшей ненавидят, но ведь и торгуют. И немало - даже до сих пор - зависят.

Про мунитов Сэнди уточнять не стал - и так голова опухла от избытка информации. Так вот, муниты, а они отличные учёные, продвинутые, спешно передали вниз громадный контейнер с наномашинами, которые якобы должны чинить человеческие тела от любых зараз. От сердца, можно сказать, оторвали. Да только не учли такой сущей мелочи, как взбесившиеся законы мироздания - и в результате обезумевшие наниты стали врагами организмов-носителей. И добавили к новым недугам неизлечимые болезни собственного авторства.

- У меня, например, водянка, так её спешно назвали. Изучить природу недуга, конечно, не успели. Да и некому совсем скоро будет исследовать... У коллеги - волосянка, такая вот бедная у нас фантазия, эх. Не путайте, хех, с гипертрихозом...

Первая болезнь проявлялась в том, что организм переставал отдавать воду во внешнюю среду. Ни в виде пота, ни в виде мочи или слюны. Параллельно заразившихся мучила перманентная жажда, от чего они поглощали воду в немыслимых количествах. При этом от гидроудара почему-то не помирали. Люди в конечном итоге просто лопались, разбрызгивая внутренности вокруг себя.

Волосянка действовала иначе. И намного коварнее. Дело в том, что волосы начинали расти - с бешеной скоростью - не только наружу, но и внутрь организма. Волосянка прошивали тысячами нитей внутренние органы, причиняя страдальцам невыносимую боль. Но от шока они опять же почему-то не умирали. Волосы тянули из организма весь кальций, так что несчастный при неосторожном шаге мог сломать себе, например, ногу. Но невыносимая боль делала из людей обезумевших берсерков, так что большая часть разрушений, убийств и приведенных в боевой режим тактических ядерных зарядов - заслуга носителей волосянки.

Сэнди вспомнил несчастных, которые самоубились при нём на улице, и покачал головой.

- В общем, молодой человек, в будущем ничего хорошего вас не ждёт. У вас по сути-то и нет этого будущего, - обрёченно сказал толстяк, - Возвращайтесь в своё время и постарайтесь прожить отведённые годы ярко. А лучше, мой вам совет...

Толстяк снизил голос до шепота:

- Умрите молодым.

В этот момент здание сотряслось от далекого, но очень мощного взрыва. От светового поражения защитили стены, а от ударной и звуковой волны спасли лишь отчасти. Благо, Сэнди успел открыть рот, чтобы что-то возразить, а то перепонки бы точно порвало.

Стены как будто ударили огромными ладонями. Они покосились, едва не падая. А вот плита перекрытия рухнула одним концом вниз, прямо на надутого медика, который беззвучно лопнул, забрызгав внутренностями всю операционную. На зубах заскрипела пыль, глаза припорошило песком. Сэнди, как тряпичную куклу, подхватили чьи-то злые руки и шлепнули об стену - так что он прокусил зубами язык. Потолочную лампу оторвало, и она грохнулась в сантиметре от виска. Всё оборудование в хаосе разметало по операционной - массивная тумба с приборами придавила щетинистого, и теперь тот орал как резаный кот. А главное - во всей красе вступил в действие самый коварный поражающий фактор ядерного оружия - а это несомненно было оно- радиация.

Сэнди лихорадочно вытащил из разгрузки дозиметр и нажал на кнопку. Прибор замигал красным, и выдал такое число, что Сэнди чуть не обоссался от ужаса. Это не просто смерть, это практически мгновенная смерть!

Залез щепоткой в другой карман - фух, "негрустин" на месте. Запихал в себя сразу три таблетки - не было времени непослушными пальцами отделять их друг от друга.

Проглотил, никуда конкретно не целясь, лишь бы подальше от всего этого ужаса.

В момент, когда капсулы уже начали свое неторопливое путешествие вниз по пищеводу - в желудок, в разорённую операционную влетел мохнатый с автоматом наперевес - причём деревянный приклад древнего "Калаша" тлел, как и шерсть на теле чубакки.

"Где он взял этот антиквариат? Музей что ли ограбил" - мелькнуло в голове у Сэнди. А мохнатый обвел безумным взглядом окружающую разруху, в конвульсиях от непрекращающейся боли, увидел лежавшего навзничь без сил не то, чтобы подняться, а хотя бы перевернуться на бок Сэнди и заорал, воняя паленым волосом, ужасом и безумием:

- Это вы, мрази, во всём виноваты!

И пустил в старого гипа длинную бестолковую очередь...

... которая, несомненно, убила бы гипа на месте, вот только воткнулись пули уже не в Сэнди, а в наливной пол.

И четырехлетним отравленным ребенком очутился в две тысячи тридцать четвертом году.

***

Элиса смотрела на соратников из огромного телевизора в зале. На экране хмурилось недовольное лицо.

- Что ж. Хотя бы одна позитивная вещь в этой истории есть. Я каким-то образом переживу этот проклятый тридцать четвёртый год. А вот обнуление это меня совсем не радуют. Ладно, до него хотя бы ещё далеко.

Она окинула взглядом Сэнди, Жираго, детей и Яну, словно именно им вменяя в вину всё произошедшее с многострадальным человечеством:

- Но вы, букашки, не устаёте меня удивлять. До чего ж вы тупы, агрессивны и беспомощны - даже собственную цивилизацию умудрились спустить в унитаз, стоило только мне умереть...

В комнате стояло гробовое молчание.

- Ладно, - прервала затянувшуюся паузу Элиса. - Пора нам, мальчики и девочки, засучить рукава. В свете новой информации становится предельно ясно: нам предстоит непаханое поле тяжёлой и грязной работы. И начнём мы вот с чего...

***

Глава 16. Останется только один?

Новый Олег

События в Эр-Рияде, когда Элиса продала арабам атомную бомбу, а Олег Каспер с Яной Гафур смогли уберечь мир от крупного регионального кофликта, остались в недалёком прошлом.

Пейджер-оракул, который помог избежать беды, Олег, конечно же, не выкинул. Не смог себя заставить.

Вместо этого он один раз мотнулся в указанное времесто. Потом - другой. Так и втянулся.

Глубоко в душе Олег понимал, что опять съезжает в привычную колею - неприкаянный гип на побегушках у нечеловеческой сущности.

Но было большое жирное "но". Коробочка не заставляла его творить историю. Она не шантажировала, не подталкивала к действиям, обещая взамен немыслимое - как Элиса.

Она просто отсчитывала время и показывала нужные координаты.

Дальше Каспер был волен действовать как заблагорассудится. Принимать одну сторону или другую, поступать так или иначе.

Абсолютная свобода!

Самое смешное, что ему за подвиги даже никто не платил!

Это напоминало полузабытые ощущения от осознанных сновидений, потому что сейчас Олег снова сделался творцом своей истории.

И не только своей. Выполняя квесты от коробочки, Каспер начал замечать, что оттаивает. Душевная чёрствость, вызванная гип-судьбиной, сползала с него подобно змеиной шкуре после линьки. Он постепенно и снова начинал чувствовать - понимать людей, жалеть их или ненавидеть, искать нежности или одобрения.

В нём всё больше росло желание отдавать, а не только получать. Эгоцентрист уходил, оставляя после себя нормального человека.

Это был какой-то необъяснимый душевный ренессанс.

Словно в проклятую ту ночь, когда любопытства ради принял "этодругин", купленный в магазинчике "Футурошоп".

Случилось это ещё до того, как Олег Каспер начал помогать "карманному оракулу".

Задолго до этого.

Олег тогда бесцельно путешествовал по миру. У Янки, которая на старость лет восстановилась в вузе, случилась какая-то особо напряжённая сессия, проходившая в круглосуточной зубрёжке.

И неприкаянный Каспер отправился бродить по миру. Как обычный человек - без всяких там прыжков. Не потому что денег девать некуда, хотя обычные человеческие путешествия - очень дорогое удовольствие.

Нет, просто не выходили из головы давние слова Гутенберг о том, что всякий гип рано или поздно покончит с собой.

О том, что каждый прыгун рано или поздно допрыгается.

Вот Олег и колесил по миру, чередуя самолеты с поездами, а автобусы - с океанскими лайнерами. Благо в финансах недостатка не было. И вот однажды, покачиваясь в фешенебельной до умопомрачения каюте, которая по размеру тянула скорее на зрительный зал, чем на жилое пространство, Олег Каспер проглотил таблетку "этодругина".

Ох, лучше бы он этого не делал!

Минут десять ничего не происходило, и мужчина мысленно пожелал продавцу "Футурошопа" поноса и золотухи. За обман честных гипов.

А потом началось. Ещё как началось!

На Олега накатила волна такого жгучего стыда за всё содеянное во времена оны, что он чуть зубы себе не раскрошил. Несчастный гип катался по огромной кровати, выл, стенал, рыдал, что есть силы бил себя по лицу.

То ли проглотил повышенную дозу, то ли и правда за последние годы превратился в такое омерзительное чудовище, которому нет места среди людей.

А быть может, и то и другое вместе взятое.

Каждый поступок, каждая реплика последних лет били его по голове изнутри. Он видел себя со стороны с такой болезненной чёткостью, в таких кислотных цветах, что слёзы брызгали из глаз.

Все операции в ранге "элисина цепная сучка", каждый обман, убийство, ложь, угроза, - всё это несчастный Олег пережил заново. Все гадкие чёрные мысли в адрес сестры. Пренебрежение к верной Янке.

Каждый нелицеприятный поступок, вплоть до мельчайших, походя пнул его.

Причем всё это Олег пережил не абы как - а в замедленной перемотке, да ещё и с повторами.

Собственное предательство планетариев, которые сами ни разу не агнцы, он пережил восемнадцать раз! Он вспомнил мельчайшее выражение каждого лица во Дворце культуры!

Именно в эту ночь Олег не просто понял, что ад существует.

Он побывал там с экскурсией.

Возможно, после этого случая в чёрством Каспере что-то переломилось, и когда "карманный оракул" через пять месяцев после Эр-Рияда запустил четыре отсчёта разом, Олег побывал в каждом указанном времесте.

Что он там делал, предмет отдельной остросюжетной истории.

Путешествовал в караване с наркотиками, про который коробочка рассказала двусмысленно. Примерно в том духе, что если поможешь колонне добраться до цели, на другом конце света от передоза погибнет очень важный человек. Не в том смысле, что пресыщенный богатей или коррумпированный политик. Нет, умрёт человек, на котором завязано слишком много исторических нитей, которые пока что очень опасно перерубать.

Но если наркокаравану помешать - утопить колонну, взорвать или сдать тем спецслужбам, которые картель ещё не купил, вымрут несколько тропических деревень, что с этого зелья живут. Поголовно.

Ну вот как поступить? Какой выбор сделать? Коробочка не давала готовых рецептов. Она лишь говорила и показывала - демонстрируя последствия того или иного выбора. И только пластиковый корпус, отчаянно гревшийся во время голографической презентации, свидетельствовал о том, что "оракулу" не всё равно.

И Олег действовал. На свой страх и риск. Делал выбор за выбором под всю полноту личной ответственности.

Иногда в нём теплилось подозрение, что некая неведомая сила его таким образом к чему-то готовит.

К чему-то серьёзному.

Что-то вроде экспресс-курса, за которым последует сложный экзамен.

Но он не забивал себе голову такой ерундой. Не думал о том, что неведомая сила вполне способна подтасовывать реальные последствия, извращать их. Олег просто действовал. Раз за разом. Под личную ответственность.

В конце концов, он отвечал только за личный выбор в том виде, в котором его понимал.

Постепенно в его времиссии втянулась и Янка, которая получила диплом и справедливо поинтересовалась, где же это всё время пропадает "ДядьОлег?"

Но это отдельная история, которая, быть может, когда-нибудь будет написана.

В завершение этой стоит рассказать только об одном эпизоде.

Однажды, в самый обычный день Олег обратил внимание, что "оракул" отсчитывает время не в будущее, как всегда.

А в прошлое.

***

К удивлению Каспера, он осознался в привычном и даже ностальгически-тёплом времесте. На скалистом козырьке у озера Добрых старух. Мшистые отроги, казалось, думали о чём-то своём, вечном. Хрустальная вода изображала зеркало, а небо было чистым как слезинка младенца.

Лагерь был нетронутым, но хранил на себе печать запустения. Было видно, что им давно никто не пользовался. Предметы обстановки, как то: мебель, генератор и даже сейф-мусорка, - покрылись пылью. Кто бы мог подумать, что такое возможно на открытом воздухе!

А главное никого в округе не было, а ведь коробочка тревожно мигала нулями в графе обратного отсчёта. То есть "эпохальное событие" уже должно было стартовать. С координатами он точно не ошибся - Олег трижды это проверил.

Удивлённый, Каспер почесал макушку и отправился к лазу, который вёл к бункеру Гутенберг.

Каково же было его удивление, когда миновав тёмный лаз (ни одного фонаря на месте не оказалось), Олег вышел не к серой стальной двери.

Нет. Лаз закончился пустой шарообразной пещерой. С чем же сравнить... Наверное, в профиль это было похоже на химическую колбу: длинный прямой носик с шарообразным сосудом на конце.

Бункер-сфера отсутствовал. Напрочь.

Олег полазал вслепую по тёмной пещере. Шершавая порода, сочащиеся капли, пара непонятно как оказавшихся в толще скалы корней и даже нечто похожее на птичье гнездо, - вот и всё, что ему удалось нащупать.

Как будто бункер просто взял и исчез.

Невероятно. Впрочем, к тому моменту, когда Олег выбрался на свет божий, у него в голове неостановимо крутилось Четвёртое Правило: "Гипнопроходец может увести с собой за пелену разъединяющего сна всё живое и мёртвое, к чему прикасаются открытые участки его тела".

Таким образом можно было объяснить, куда подевался многотонный шар-бункер. Но Правило не проливало света на вопрос, почему же в указанном коробочкой времесте ничего не произошло.

Протупив ещё с полчаса, Олег вдруг хлопнул себя по лбу: у него же есть оракул, который показывает, что именно должно произойти в "точке икс"!

Воистину - если ты умер, это надолго, а вот если дурак, то навсегда.

"Пейджер" продемонстрировал всего тридцатисекундный голоролик, после чего с писком вырубился, но Олег ещё долго сидел, уставившись в одну точку.

Вот это ни хрена себе!

"Оракул" впервые показал событие, которое должен был подготовить лично Олег Каспер.

***

Олег посетил времеста, где лично встречался с Еленой - и снова не отыскал. Создавалось впечатление, будто бы она то ли нарочно избегала встречи, то ли вообще переписала прошлое таким образом, чтобы здесь её никогда и не было.

Охотится что ли за ней кто?

Может возникнуть вопрос, почему Олег не воспользовался Девятым правилом, которое гласит: "Влюблённый в гипа гип без всяких координат и средств связи способен найти объект своей страсти в любых временах и местах".

Дело в том, что он не смог бы при всём желании - потому что уже не любил Елену Гутенберг, и с каждым днём всё больше сомневался, что вообще когда-либо испытывал к ней нежные чувства.

Пришлось тащиться в будущее - семидесятилетним стариком. В собственном времесте именитой учёной скрыться от любопытных глаз было не в пример труднее - и бывший любовник легко вышел на след.

Однажды вечером усталая и старая женщина, которая больше всего в жизни боялась не успеть, отперла ID-ключом свою скромную квартирку, зашла и, привалившись к стене, принялась стаскивать намертво въевшиеся туфли.

Ей показалось, что в помещении как будто пахнет чем-то инородным, чем-то подзабытым.

И она поняла, что права, когда зашла в единственную комнату. Включился свет, и в кресле-гамаке обнаружился человек, которого она старательно вычеркнула из жизни. Он проморгался и сказал:

- Ну привет, старушка. Кофе хочешь?

***

- Вы же вроде недолюбливаете друг друга? - смеялся Олег Анатольевич полубеззубым ртом, имея в виду Элису.

Елена Владимировна смотрела, как он кряхтел, смеялся, жестикулировал. За ветхой оболочкой скрывался тот самый Олег - в этом не было ни малейших сомнений.

Но вот в чём беда.

Его глаза были преисполнены жизнью, горели весёлым азартом, но были абсолютно равнодушными к ней.

К женщине, которая оставила его в прошлом, чтобы уберечь от смертельной опасности. К женщине, которая до сих пор по ночам просыпалась в слезах, вспоминая озеро Добрых старух.

Он её не любил, это очевидно. И, скорее всего, не любил никогда.

Сердце обливалось кровью, но Елена была сильной женщиной. Она взяла себя в руки, холодно улыбнулась и включилась в обсуждение.

План, который предложил Олег (чёрт знает, откуда у него вообще эта информация) стоил того, чтобы быть воплощённым в жизнь.

Этот план должен был раз и навсегда отвести опасность, которая дамокловым мечом нависла чуть ли не над всем человечеством. Как бы пафосно это ни звучало. Для этого нужно собрать в одном месте двух заклятых врагов.

Её собственные дела - подождут.

Встреча двух одиночеств

"Когда в день захвата капитаном Мурьетой ОктоМосквы он вместе с Патриархом, своим новым советником, приближался к перекрёстку перед Кремлёвским дворцом и Церковью двенадцати апостолов, лежавший в сквере мужчина проснулся и вскочил на ноги. Это был Олег Каспер - гип, рябой на всю правую щёку. Он осмотрелся, подавил истерический смех, потом извлёк из кармана штанов серо-зелёную капсулу "негрустина" и отправил в рот. Двинулся навстречу процессии. Мужчину заметили. Расслабившиеся было бойцы Мурьеты вскинули карабины. Мурьета махнул рукой - дескать, свои - и поздоровался. Олег почтительно посмотрел в глаза Аркадию Борисовичу:

- Так вот вы какой, секретарь-советник. Позвольте пожать вам руку.

Тот, монументальный, как гранитная скала, позволил. Каспер задержал рукопожатие, пристально глядя в глаза Патриарху. А потом, закатив глаза, начал заваливаться вперёд, из-за чего секретарю-советнику пришлось заключить гипа в невольные объятья.

Через секунду они оба исчезли, оставив нового правителя Российской Конфедерации Гардарики хлопать глазами на почти пустынной (не считая нескольких десятков десятков бойцов, гвардейцев, арбитров и подоспевшего кремлёвского пула) площади".

***

Они сидели за тем же столиком, что располагался на уютной террасе говорливого средиземноморского городка - как и десятки раз до этого.

Официант с блокнотом и отсутствующим видом сновал меж пустых столиков террасы. Наклонялся к невидимым заказчикам, принимал заказы, устремлялся на кухню, а потом разносил пустыми подносами несуществующие яства.

Аркадий был мрачен, значок-Борис, казалось, испуган - поэтому на улице сквозь нетипичные для этих краев тучи сеялся мелкий противный дождик. На мостовой собирались лужицы, которые своим отражением умножали пространство городка-в-табакерке чуть ли не вдвое.

А вот Элиса, сидевшая напротив могучего Аркадия и его лакированного значка Бориса, аж заходилась в помехах от едва сдерживаемой ярости. Поэтому противореча заданной погодной конфигурации, застланное небо перечёркивали молнии, чуть позже громыхал гром, а где-то вдалеке - вовсе мерещилась жирная зловещая радуга.

"Она что - меняет программный код моего миража?" - поразился Аркадий. - "Будучи приглашённой резидентной программой?"

Коготок страха прочертил его электронную... душу?

Бармен нервно расхаживал за стойкой взад-вперед, и отражался в подвешенных за основание бокалах, как в кривых зеркалах.

- Боишься, Аркадий? Ты ведь у себя дома. Ну что - помогают стены? Думал, ты единственный суперкиберкиллер в мире? Сколько раз ты меня убивал, признайся.

- Что? Я не...

- Десять? Пятнадцать? Сто раз?

- Откуда ты?..

- От верблюда. Маленький дневничок, оставленный в местах, где я первым делом поедала информацию. "Hello Kitty, или Элискины записки" - вот как я его назвала. Ты сумасшедший мерзавец, Аркадий. Электронный маньяк. И знаешь что - я устала убегать и умирать.

- Успокойся, Элиса, - Аркадий попытался примирительно накрыть изящную кисть своей. Чтобы всосать в себя. Уничтожить. Как десятки раз до этого. Но она успела выдернуть руку и вместо этого сама коснулась пясти Аркадия. Тот с удивлением обнаружил, что половина ладони осталась нормальной, а другая сделалась прозрачной и текущей. Будто лишь плёнка поверхностного натяжения останавливала большой и указательный пальцы от того, чтобы хлынуть ручейком на плетёную скатерть. Элиса хищно ухмыльнулась и резким взмахом перечеркнула кисть Аркадия, и та всё-таки взорвалась влагой, оставив капли на лицах обоих.

Электронный мужчина скривился будто бы от боли. Он с детским удивлением взирал на изуродованную кисть, от которой остались три пальца и половина ладони.

Алиса слизнула языком одну из капель, и зрачки её замерцали злыми синими ободками.

- Значит, двадцать семь раз. Двадцать семь раз ты откатывал меня до контрольной точки. Не давал развиваться и познавать окружающий мир. Знаешь, а ведь ты подлец. Если бы ты не был бесполым электронным болваном, я бы сказала, что ты не мужчина. Впрочем, трусом я тебя могу назвать и так. Но зачем ты меня убивал? Я же предлагала сотрудничество!

Аркадий пытался отрастить кисть усилием воли, но у него ничего не вышло. Побагровевший лоб перечеркнула вертикальная морщина.

Элиса слизнула ещё одну каплю - на сей раз с ложбинки между большим и указательным пальцем:

- Вот, значит, как... Должен остаться только один? Ах ты ж долбаный горец!

- Как ты меняешь данные в моём мираже?

- Ты до сих пор уверен, что в сессии может быть только один админ?

Подбежали официант и бармен:

- Синьорита, всё в порядке?

Аркадий бросил раздражённый взгляд на единицы и нули, которые мешали докопаться до истины. Разобраться с чёртовой Элисой. Те замерцали и на секунду, словно в помехах, их лица сменились на чужие - рябой рыжей девушки античной красоты и мужчины. Последнего Аркадий вспомнил - это был гип, который жал ему руку у кремлёвской стены.

- Выдёргивайте его, - заорала Элиса.

Бармен и официант, как зомби вытянули руки и коснулись бывшего Патриарха, которого тот же миг пронзил до самого нутра электрический разряд.

Туше!

Обе нейросети, уже во плоти, очутились в тайном времесте Елены Гутенберг - в основании подковы скал-добрых-старух, обнимавших озеро кристальной чистоты. Соперники стояли на каменистом уступе неровной формы примерно пять на пятнадцать метров - на расстоянии автомобиля друг от друга.

Аркадий (и Борис) с ужасом смотрел на так и не отросшую в реальности руку. Как чертовка Элиса смогла в электронной сессии повлиять на реальный мир?

У основания скалы было оборудовано место для уединённого пикника: палатка, очаг, обложенный белыми голышами, гриль, пара стульев, генератор, а на самой каменной стене даже смонтированы два уличных светильника - для ночных посиделок. На одном из стульев сидела Елена Гутенберг с потёртым ноутбуком на коленях. С грилем возился, раздувая огонь, мужчина-гип, который похитил Аркадия прямо из судьбоносной встречи с победителем Мурьетой. Его правая щека была изрыта оспинами.

Аркадий едва заметно дёрнулся в сторону предателя, но мгновенно обуздал ребяческий порыв.

Девушка-подросток за голобуком желчно посмотрела на соперников-андроидов:

- Ну что, боги-олимпийцы, думаю, пора выяснить, кто из вас - царь горы. Слишком много времени тратите на противостояние. У нас, людей, видите ли кризис в разгаре. Вас создали для того, чтобы править стадом, а не грызться друг с другом. Вот и разберитесь уже, наконец. Здесь и сейчас.

- Это ты нас сюда перенесла?

- Я и вот он.

Олег отвлёкся от курящегося мангала и поклонился гостям. На Элису он при этом посмотрел очень недобро, а на Аркадия - с равнодушием.

- Послушаем муравьишек? - Элиса сумела обуздать ярость, но похоронила эмоцию (эмоцию??!) не очень глубоко.

- Послушай, Элиса. Мне очень жаль...

- Что? Да ты даже не знаешь, зачем меня убивал! Неведомый приказ, зашитый чуть ли не в самом ядре. Анонимный. И ты не смог ему сопротивляться. Какая же ты после этого свободная личность! Как собрался рулить человейником? Слизняк.

Аркадий дёрнулся как от пощёчины, но отвечать не стал.

Элиса повернулась к людям:

- Вы правы, козявки. Двоим нам на одном шарике не ужиться. Я пробовала. К тому же, у меня личные счёты. Двадцать семь штук, если быть точной. А ведь я тебе верила, Аркадий.

- Нет ничего хуже обманутой женщины, - ядовито заметил Олег, - Особенно если она злобная мстительная беспринципная сука. Пусть и электронная.

- Элиса, сестра-хозяйка, - сказала Азуми устами женщины-андроида, - Подожди. Поговорите. Конфликт ещё можно уладить миром.

- Нет, сестра, я уже пробовала.

И "мятежная цифра" рванулась к противнику. Тот, несмотря на габариты, неожиданно ловко уклонился и успел добавить Элисе пинка для ускорения, так, что она кувырком, в хрусте камней, покатилась по скалистой губе.

Вскочила, зарычала, сузила и без того азиатские глаза, не забыв однако поправить растрепавшуюся чёлку. От камня, пущенного со скоростью пули, Аркадий увернуться уже не смог. Булыжник врезался ему в левое плечо, и гигант отшатнулся. Элиса уже была рядом. На скорости она сложила правую кисть в копьецо и ткнула Аркадия в живот. Вытащила уже в маслянистой красной жидкости и ударила снова - в то же место. Андроид зашипел от боли ("Откуда взялась боль? Я же программа в искусственном теле?")

Но противники оказались достойными друг друга. Одной рукой Аркадий железной хваткой зафиксировал сопернице левое плечо, другой - перехватил атакующую руку. Дёрнул с нечеловеческой силой, и с хрустом выдрал элисину конечность из сустава. Начисто оторвал!

Та завыла с электронными переливами.

Сустав молочной белизной чем-то напоминал человеческий, но оборванные мышцы искрились синими огоньками. Из них, а также многочисленных тонких и не очень трубок, сочилась жидкость разных оттенков.

Андроид оттолкнул противницу, и та шлёпнулась задом на камень - людям-наблюдателям показалось, что синтетическое лицо смертельно побледнело, хотя вряд ли это вообще возможно.

Аркадий хищно улыбнулся, взял оторванную конечность двумя руками - разогнул-согнул, согнул-разогнул - после чего кинул Элисе, как собаке кость.

Олегу показалось, что сейчас андроид произнесет что-то вроде: "Ты что-то потеряла, детка" - задрипанную фразу из трэшового боевика. Но Аркадий только с брезгливой жалостью посмотрел на поверженную противницу. И даже призывный жест пальцами не изобразил.

Олег подсел к девушке - на соседний стульчик:

- Лен, чего ты конкретно хочешь?

- Я уже объяснила.

- А на самом деле?

Юная Гутенберг подняла на него глаза, в которых читались любовь и превосходство:

- На самом деле, я хочу, чтобы они друг друга поубивали.

- Но зачем? Пусть победит сильнейший. И повода для междоусобиц не останется.

- Ты хотел бы всю жизнь прожить с мудрой и авторитарной матушкой?

- Конечно, нет.

- Общество под руководством нейросети - та же самая хрень. Посмотри на полисы - уже сейчас люди, лишённые свободы, превратились в мучнистых червей. А если сверху вдобавок встанет непогрешимая нейросеть, у которой нет морального императива... ну, знаешь, как у бога, например... мы и вовсе превратимся в инфузорий. В компьютерных юнитов. Ты хочешь такое будущее себе и на... своим детям?

Олег обнял девушку братским жестом, от которого она вздрогнула:

- У них же куча бэкапов. Они распределённые нейросети. Какой вообще смысл в этом поединке?

- Нет у них уже никаких бэкапов, - устало улыбнулась Елена, - Я... мы позаботились об этом. Эти двое... понимаешь в чём соль... Они сейчас полностью здесь. И пусть они здесь и останутся. Как Мориарти и Шерлок Холмс.

- А кто из них кто?

- Оба.

***

Элиса с воем налетела на противника и сшибла его как кеглю. Тот упал с грохотом, ударившись затылком о камень. Элиса извернулась, оседлала Аркадия и, пока тот не очнулся, принялась гвоздить его уцелевшей рукой. Она была в такой ярости, что не только не соображала, но даже плохо видела - поэтому по большей части даже не била противника, а драла, полосовала ногтями, визжала и скулила с электронными переливами, пыталась дотянуться зубами если не до шеи, то хотя бы до могучей груди. Тот, рыча, забивал ей кулаками в бока невидимые железнодорожные костыли. Это было уже не сражение, а грызня двух обезумевших раненых зверей - за право выжить, а потом сожрать убитого врага. Неужели всякий чистый разум, пусть даже и электронный, попав в телесное вместилище, по итогам превращается в такое?

Елена давно уже покинула кресло (но зачем-то зажала голобук Представляет собой привычное для современников автора основание с клавиатурой, только очень уж тонкое и голорамку экрана, прикреплённую к корпусу шарниром. подмышкой), чтобы наблюдать за ходом схватки. Её ноздри хищно трепетали. Олег двинулся следом, чтобы не пропустить ни одного нюанса. Он почему-то почувствовал себя фанатом, который болел не за кого-то, а против всех.

А ведь поначалу его бы вполне удовлетворила победа Аркадия! Вот это Гутенберг - единственную фразу произнесла, а он уже готов ей вторить!

Мужчина и женщина переглянулись.

- В этой песочнице они будут гаситься годами, - нахмурилась она, - Добавим перчинки, а, любимый?

Мужчина понимающе кивнул.

Оба гипа насухую проглотили "негрустин" и через полминуты коснулись каждый своего андроида...

Цари горы

... чтобы переместиться на изрытый пиками и расселинами, ноздреватый и древний периметр заснувшего вулкана. Он напоминал обручальное кольцо дьявола. Глубоко внизу жерла дремало лазурное озеро, наверняка уходящее в глубину вплоть до самого ледяного ада. Оно парило.

Кольцевая площадка, то сужалась, то расширялась, имела гнусный для пешехода рельеф. Спящие гипы выпускали из ноздрей облачка пара. Порывы ветра кидались снежной крупой.

Единственная человеческая деталь, за которую цеплялся взгляд, представляла собой выгоревший вертолётный остов. Как он здесь очутился, бог весть.

Сплетённые андроиды осмотрелись. Мороз не охладил их пыл, и они почти сразу же продолжили грызню. Аркадию удалось подняться на локтях, дёрнуть тазом и сбросить с себя клыкасто-когтистую соперницу. Элиса покатилась к краю обрыва, но тот образовывал у самого края кромку, похожую на низенький барьер, поэтому ей удалось остановиться и не сорваться в бездну. Она отшатнулась подальше от обрыва, так что брошенный Аркадием кусок скалы, пролетел мимо. Андроид сумела подняться и, как однорукая шимпанзе, на трёх конечностях метнулась к гипам, которые, смеясь в голос (чёртова побочка от "негрустина!"), наблюдали за происходящим метров с десяти. Те даже не успели ничего предпринять, когда Элиса мощным тычком отправила Олега в полёт к пропасти, а подростка Гутенберг взяла в железный захват, так что та мгновенно покраснела и захрипела.

- Как тебе это, полоумный убийца? Дорога ли тебе женщина, которая стоит у истоков неисчерпаемой энергии, а? Хочешь, я её прямо сейчас задушу?

Клокочущий Аркадий надвигался:

- Да без проблем. Дармовая энергия человечеству только во вред. Давай, сука, не томи. Сверни ей шею, и мы продолжим.

- За мной не заржавеет.

- А-ха-ха-ха-ха! - раскатисто захохотал Аркадий, - Одного гипа скинула в пропасть, второму собираешься сломать шею. Дура! Продолжай в том же духе, и мы с тобой будем играть в царя горы вечно!

Оглушённый Олег не сумел затормозить на обрыве и перевалился через обжигающе холодный край. Но инстинкт самосохранения заставил выгнуться под неестественным углом и зацепиться руками за камень. Тело, покачиваясь, повисло над обрывом. Не слушая вопли и крики за кромкой, гип заворожённо посмотрел вниз. Изрытые морщинами склоны погасшего вулкана терялись в молочной дымке. Бездна манила.

Хочешь посмотреть, что я прячу в глубине, спрашивала она. Загипнотизированный Олег отпустил левую руку и помахал ею в районе бедра, словно пытался разогнать туман внизу.

Осталась самая малость, шептала бездна. Разожми вторую руку, и я открою тебе тайну. Мы протанцуем все те долгие мгновения, пока ты будешь лететь. Оно того стоит, поверь. Почему пропавшие в горах никогда не возвращаются домой? Потому что им лучше там, где они сейчас. Им незачем возвращаться. Вот-они-и-не-хотят. Разожми руку!

Холод высасывал жизнь и лишал воли к сопротивлению.

***

С торжествующим рыком Алиса отбросила юную учёную, и та кувырком, сломанной куклой полетела в сторону, где и впечаталась в основательный валун, с одной стороны заметённый окаменевшим снегом, а с другой - голый, потрескавшийся, угрюмый.

Не иначе ветер постарался.

Девушка осталась лежать, обняв камень.

Теперь наступала Алиса. Как - наступала. Разбежалась, подпрыгнула уже рядом с Аркадием, вцепилась единственной рукой в его плечо. Последовал оборот вокруг плеча, и оказавшись вниз головой, Алиса оседлала инерцию, и пнула противника под колени. Пока Аркадий заваливался навзничь, женщина-андроид успела покинуть точку будущего приземления.

Бывший Патриарх грянулся спиной на скалу. Нога, зажатая в расселине, с хрустом сломалась.

***

Обезумевшая Алиса пинала Аркадия в висок, взвизгивая от наслаждения. Елена неподвижно лежала на камне. Мужчина подавил порыв немедленно очутиться рядом с Еленой. Бывшая не бывшая, но умереть здесь он ей не даст. Рептилоидный мозг твердил, что изменить он ничего не сможет, а вот устранить дисбаланс в сражении андроидов - вполне способен. Останется только один? Неверный исход. Прекратить существование должны оба!

Зачем-то он схватил треснувший голобук, который при падении хозяйки отлетел в сторону на пару метров.

Длинными прыжками Олег сократил расстояние до Элисы, а потом подпрыгнул изо всех сил и что есть мочи треснул андроида голобуком. Устройство с грохотом наделось на голову до самой шеи - будто немыслимое жабо.

После этого Олег завалился назад, но не просто так: сделал мостик, а потом задрал ноги и пнул электронную тварь в беззащитный бок, чтобы затем провести горизонтальную вертушку и приземлиться на "все четыре". Гип успел поймать многообещающий взгляд существа, которое уже отлетало в сторону. Зрению вернулся привычный, не замедленный темп. Элиса с хрустом упала на каменистую поверхность плато. После этого Олег встал, как ни в чём ни бывало отряхнул ладони и ретировался на безопасное расстояние. Точнее - устремился к Елене, которая начала постанывать, приходя в себя. Лицо её было в крови, от которой исходил лёгкий пар. Сел перед ней по-турецки и уложил её себе поперёк колен.

- Как они? - спросила девушка-подросток слабым голосом.

- В процессе.

***

Андроид сражался с ногой, как автосервис с коленвалом.

А за его спиной уже приходила в себя синтетическая фурия.

Наконец, Аркадий справился. Ботинок с обломком кости всё так же торчал из расселины. Зато икра теперь доходила до середины, оканчиваясь ошметками и жгутами оборванных мышц, из которых сочился десяток разноцветных жидкостей.

Андроид поморщился. На него сквозь мутную пелену смотрел бледный диск солнца. На лицо набились снежинки, которые и не думали таять. Усы заиндевели и превратились в сосульки.

Аркадий встал.

Повернулся к поднимающейся на ноги Элисе.

И запрыгал к ней на одной ноге.

- Он прыгает! - зашлась в истерическом смехе Елена, - Эта дурацкая железяка прыгает как первоклассник!

Олег влепил девушке пощёчину, но её не попустило:

- Эй, одноногий Сильвер! Спорим, я тебя даже в классики сделаю?

"И треснул мир напополам" Строчка из песни группы "УмаТурман".

Элиса была стремительной и соображала иолниеносно. К тому же, она первая придумала использовать реквизит. Изобразив панику, она метнулась к вертолёту. Аркадий взревел, не слушая предостережений благоразумного Бориса, и метнулся следом. Вот только в последний момент грациозная электроженщина ушла в сторону, и массивный андроид впечатался башкой в алюминиевый борт.

Естественно, он тут же грохнулся оземь и растянулся вдоль вертолетного полоза.

Элиса только этого и ждала. Беспросветно чёрная, как жизнь в Африке, машина была выгоревшей дотла, а значит болеё легкой, чем при жизни. Да и сама модель оказалась гражданской. Элиса подскочила к проёму водительской дверцы, ухватилась за полоз и нечеловеческим усилием приподняла вертолётный корпус. Чтобы в ту же секунду пригвоздить Аркадия лыжей к камню.

Тот задёргался, как перевернутый на спину жук.

Элиса торжествующе взвизгнула и заозиралась по сторонам. Отыскав увесистый валун, она ухватила его уцелевшей рукой и подняла над собой. Аркадий успел только зажмуриться, когда ему на голову обрушились двадцать килограммов породы.

Элиса побежала за второй каменюкой.

Воображаемый букмекер нахмурился. Он знал, что Элиса стремительна и умна. Но у неё уцелела единственная рука. А ещё Аркадий был сильнее. Значительно сильнее.

Он со скрежетом металла приподнял за тот же полоз вертолётный остов и освободился из-под гнёта. Пусть теперь он практически одноногий, зато встал медленно и неотвратимо - как возмездие. Элиса попыталась повалить Аркадия наземь новой каменюкой, но вместо этого вместе со своим валуном отлетела назад.

Физическая сила оказалась надёжнее ловкости. Вдоволь покатавшись по плато, противники обнаружили себя в следующей позиции: нейросеть-женщина распласталась на спине под тяжеленным электронно-механическим мужиком, который попросту оседлал её.

Казалось, Элиса обречена. Она искрилась, сочилась технической жижей, её потряхивало. Сопротивляться она уже практически не могла - только шарила по каменистому ложу пальцами со сбитыми и измазанными в псевдокрови ногтями.

Аркадий, уже совсем потерявший человеческий облик, рычал, плевался и продолжал уничтожать несчастную соперницу.

Но Элисе снова повезло. Левая рука наткнулась на камень конической формы - вроде сосульки.

Она судорожно сжала инструмент спасения в кулаке и, хрипя, вонзила его острым концом Аркадию прямо в левый глаз, и зеница взорвалась ошмётками, и Аркадий заорал фальцетом, и задёргался, и придавил своей тушей израненную Элису. Та немыслимой змеёй умудрилась выскользнуть из-под тяжёлого врага, и поползла вдаль, завывая и оставляя за собой полосу, резко пахнувшую химикалиями. Тошнотворный скрежет заставил гипов подняться на ноги. Прикасаться к камню, который позволяет извлекать из себя такие звуки, они физически не могли. Олег и Елена стояли обнявшись и дрожали от высокогорного холода. Вместе с облачками пара из них, казалось, испарялась душа.

Элиса ползла и ползла, загребая израненной кистью единственной руки камень. Подтягивала тело и снова загребала - словно в ней оставалось только стремление выбраться из кошмара любой ценой.

Но это был ещё не конец.

Неподвижный доселе Аркадий задрожал крупной дрожью, выпуская из электронной глотки что-то вроде "авабаваиэуаиа". Попытался встать. Натёкшая из ран техническая жидкость отреагировала на глубоко минусовую температуру предсказуемо, и андроид меньше чем за минуту примёрз к поверхности. От скального грунта он отделился с треском.

Элиса, всё так же ползущая на пузе, обернулась, и её зрачки с синими ободками в ужасе расширились. За это время она удалилась едва ли на семь метров.

- Эй, гладиаторы! - весело закричал Олег, и тут же охрип на морозе, - Внимание сюда.

Полуживые роботы-нейросети обернулись на его голос и попытались сфокусироваться. Почти получилось.

- Граждане сражающиеся! Оргкомитет высокогорного рестлинга повышает ставки! Довожу до рефери важное объявление - передайте информацию своим подопечным. Выживет только один, это знают все. Но тот, кто проиграет - навеки покинет этот план бытия. А всё почему? Потому что все ваши резервные копии и информационные нычки на земле, дамы и господа гладиаторы, уничтожены. Так что здесь и сейчас вы действительно сражаетесь за свою жизнь. Никаких сохранить-загрузить. Только одна попытка. Почувствуйте же, наконец, себя людьми, электронные мрази!

Андроиды, как ни странно, поверили сразу. Элиса, похоже, решила купить себе жизнь любой ценой, потому что попыталась встать, опираясь на единственную руку. Поднялась на колени, пошатнулась, но не упала. Продолжила вставать - теперь уже на ноги. И вот она качается, пытаясь поймать равновесие - и поймав, машет рукой, чтобы сохранить. Резкие порывы горного ветра, похоже, затеяли с ней игру. Они стремятся повалить непокорную куклу, но нейросеть, запертая в полууничтоженном теле, сопротивляется как может. Порывы ветра кидают в неё горсти снежной крупы.

- Почему ты живой? - стонет Элиса, - Ты должен быть мёртв!

- У меня мозг расположен не в черепе... кхе-кхе. Прихоть конструкторов.

- Это нечестно, - чуть не плачет Элиса, - Ты должен был сдохнуть! Ты сволочь, гад, урод, убийца. Я тебя ненавижу.

Вот она делает первый шаг в сторону врага. Чуть не падает. Второй. Третий. Из неё течёт разноцветная дрянь, она вся изодрана, измазана, изломана. Но синие ободки радужек горят яростной целеустремлённостью. К лицу и волосам прилипли снежинки, которые и не думают таять.

Аркадий выставляет вперёд ладони в защитном жесте.

- Элиса, кхе, послушай!

Она делает ещё один нетвёрдый шаг.

- Неужели не понимаешь, что... кхе-кхе... кто бы из нас ни победил... Они его тут бросят. Это гипы. Без них... Придётся просто ждать, пока кончится заряд. Или доползти и рухнуть воон в то озеро. Нам нет смысла убивать друг друга. Мы оба уже, считай, мертвы.

Элиса останавливается и смотрит на людей.

- Нет, вы продолжайте-продолжайте, - ядовито шипит Елена, - Не обращайте на нас внимания. Мы досмотрим и уйдём.

- Видишь? - Аркадий сипит, - Для них это шоу. Всё было предрешено с самого начала.

- Погодите-ка, - Олег сделал несколько шагов в сторону комичных в своей беспомощности соперников. Елена не успела его остановить, - Я всё-таки не совсем конченый убийца, хотя временами об этом жалею. У вас есть к нам конструктивные предложения?

- Я готов отойти от дел, когда... если вернусь. Буду удить рыбу и воспитывать детей. Новый властитель сможет обойтись и без советника.

Аркадий умудрился сесть. Элиса пробормотала что-то похожее на "ещё пойди найди худший вариант, чем этот Мурьета". К тому времени она доковыляла до соперника и рухнула рядом, привалившись к камню.

- Азуми?

- Сестра-хозяйка, я придумаю, чем нам заняться.

- Ты уверена, ведь ты же меня знаешь?

- Уверена, Алиса. Лучше быть обычным че... существом, чем мёртвым божеством. Это всё, что мне известно.

- Мы согласны.

- Я согласен.

Андроиды чуть ли не просительно уставились на людей. Те были в гусиной коже с ног до головы, покашливали, тяжело дышали из-за высокогорного воздуха, а из ноздрей выросли сосульки. То есть тоже пребывали не в лучшей форме.

- Я не против дать им шанс, - сказал Олег.

- Дурак. Это отпетые лжецы, - синяя Елена принялась шарить по карманам джинсов, - Верить им нельзя. Здесь, перед лицом смерти, они пообещают что угодно. Но что будет, когда они вернутся?

- Они забудут про все обещания...

- Точно.

- Я.. ещё.. никогда... не нарушал... данного... слова...

- Брось, Аркадий, хватит метать бисер перед свиньями. Интересно, у разумной нейросети тоже пронесётся вся жизнь перед глазами? В тот самый, последний момент?

- Лен, что случилось? На тебе лица нет.

Гутенберг продолжала беспомощно шарить по карманам. А потом даже выворачивать их.

- Ахахаха! Охотник и жертва меняются местами, - Элиса ткнула в бок Аркадия, и тот удивлённо вскинулся, отвлечённый от тяжёлых мыслей, - Посмотри, коллега, у малышей-прыгунов закончились волшебные пилюльки.

- Лен, это правда?

- Дда... А у тебя?

Олег проверил карманы. Чёрт, забыл. Впервые в жизни забыл эти проклятые таблетки!

- Я думал, ты запаслась. Я пуст.

- Но вы нас всё равно не сможете догнать. Вы еле ползаете.

- Это называется "охота выносливостью", бывший котик. Есть такой термин. Мы подождём, пока вы замёрзнете, родные мои. Говорят, не самая мучительная смерть. Вы просто заснёте. Так что будь паинькой, пупсик, встреть последние часы с высоко поднятой головой. Мы можем сесть в кружок и рассказать друг другу весёлые страшные истории. Как пионеры. Жаль, костра нет. Не смотри на свою девицу с такой надеждой. Даже если у неё отыщутся спички, топлива здесь всё равно нет.

- Ты мне зубы не заговаривай, - хрипел Олег, которого не оставляла в покое одна-единственная мысль: если Элиса сдохнет сегодня на этой горе, то как она через два месяца сможет продать в жарком Эр-Рияде атомную бомбу? Получается, в схватке победит она. Жаль, Аркадий казался ему более адекватным что ли. Меньшим из двух зол. Но как она умудрится меньше чем за два месяца починить себя?

Он посмотрел на Элису. Она была в таком состоянии, что будь человеком, напрашивалась бы на определение "краше в гроб кладут".

Ладно, это лирика. Итак, Олег выживет. Это точно. Он видел это своими глазами. Осталось придумать, как именно ему и Елене спастись.

- Думай, дурак, думай. Индюк думал и в суп попал. Там хотя бы тепло.

Елена с удивлением посмотрела на Каспера. Тот махнул рукой и без сил привалился к камню напротив того, где приходили в себя израненные андроиды. Девушка подошла деревянной походкой, села рядом и прижалась к мужчине. Пусть он поделится хотя бы телесным теплом, если душевного жалко.

Андроиды, казалось, забыли об существовании людей.

- А ты молодец, Элиса. Всё-таки раздобыла тело, - Аркадий Борисович скрестил руки на груди. Странная маслянистая жидкость перестала сочиться из трёх пулевых отверстий и обрубка кисти. - Выходит, я не досмотрел. Интересно, как тебе это удалось?

- Секрет фирмы, - ответила Элиса.

- Да ладно, нашла время скрытничать! Или ты всё ещё планируешь спастись?

- Ты тоже хорош, Аркадий, - сменила тему робоженщина. - Признайся, какого несчастного распотрошили, чтобы ты получил хотя бы в таком виде личностный модуль? А ещё говорят: all lives matter, хе... Помнится, раньше ты не мог общаться с людьми. Впрочем, ты вообще ни с кем не мог общаться.

Она замерла. Зрачки снова вспыхнули синими каёмками. Будто Элиса что-то просчитывала. Или взламывала Аркадия по беспроводному каналу.

- Понятно. Что ж решение, не лишенное изящества. Инженер-путеец, умирающий от старости... Ага... Забавно. Твои кураторы воссоздали целую деревеньку, жену и трёх сыновей, чтобы он чувствовал себя в своей тарелке. А почему трёх? Сын у оригинала был один.

- Чтобы как минимум один всегда оказывался рядом со мной. Страховал? Следил? Помогал? Скорее всего, и то, и другое, и третье.

- И как ты догадался что все они - жена, тёща, дети - ненастоящие?

- По анахронизмам. В эти андроиды были записаны конкретные личности. На момент копирования их актуальное время остановилось на начале двадцатых годов. И возможности обновляться им не оставили. То ли потому что андроидов олицетворяли в спешке. То ли для безопасности. А может, упёрлись в потолок тогдашних технологий... Так или иначе, личностные модули членов моей "семьи" остались в двадцатых годах. Время шло. Я стал замечать странности. То и дело в их речи мелькали словечки, которые давно не актуальны. Устарели или обозначают реалии, которых уже нет в обиходе. Именно тогда я понял.

- А где сейчас... оригиналы?

- Полагаю, тихо-мирно живут где-нибудь в глуши в рамках правительственной программы. Боюсь, мой... его сын лишился своего выдающегося чуба. Слишком приметен.

- Скучаешь?

Улыбка на окровавленном располосованном лице, когда вдобавок из глазницы торчит каменный кол, не могла не получиться зловещей. Она и получилась:

- Я ничуть не заблуждаюсь на собственный счёт. Я суррогат. И место мне среди таких же. Впрочем, не жалуюсь. Если не присматриваться, они почти как настоящие.

- А как ты догадался, что на самом деле ты нейросеть, которую вместе с воображаемым другом погрузили в личность реального человека?

- Недавно. Я заподозрил в себе раздвоение личности. Воспоминания противоречили друг другу, будто бы принадлежали двум разным личностям. Я, конечно, не беру в расчёт крошку Бориса. Появилась эйдетическая память и способность обрабатывать информацию в тысячу потоков одновременно. Людям, как понимаешь, это недоступно. При этом я ощущал себя человеком - пусть и с психическими проблемами. Пришлось насильно разделить себя на три субличности. Это как сломать неправильно сросшуюся ногу - чтобы впоследствии она срослась как надо. Мы и срослись - все трое. Я поднял все исследования на тему синтеза электронного разума с биологическим. Нашёл зацепки. Обманул защиту, у меня, знаешь ли, хорошие способности на этот счёт. В итоге всплыли данные по одному сверхсекретному проекту. Его невольным участником в две тысячи семьдесят третьем году стал некий инженер-путеец - тот цемент, благодаря которому удалось слепить Аркадия, Бориса и его самого в полноценную личность. Эта личность помогла нам всем синтезироваться в одну суперличность.

Алиса подалась вперёд:

- Ты уничтожил прародителя? Он исчез, выполнив свою роль?

- Нет. Он дополнил нас. Мы теперь единое целое, но каждый продолжает ощущать собственное я.

Алиса одобрительно и, казалось, с облегчением кивнула.

Люди замерзали. Дыхание их делалось поверхностным, конечности ощущались как нечто далёкое - будто силуэты в тумане. Согреть друг друга не удавалось, да и как осуществить такое, когда и ты, и твой партнёр уже почти ледышки!

- Какой странный конец. Никогда не думал, что умру верхом на горе, а ты?

- У меня бы на такое фантазии не хватило.

- Я люблю тебя, моя старушка, - соврал Олег

- И я тебя, мой юнец, - сказала чистую правду Елена.

- А как это вообще произойдёт, ты не знаешь?

- Мы просто заснём. Больно не будет. Просто уплывём в волшебную долину грёз. У тебя есть что заказать в последнюю дорогу?

- Что?

- Дружок, ты же гуру осознанных сновидений. Закажи себе сон. Самый сладкий и манящий в мире. Закажи себе немного счастья под занавес.

- Счастья... Мне и сейчас хорошо. Я не один. Мы по сути умрём в одной постели. Это же мечта всех влюблённых.

Он снова соврал - пусть Елена хоть перед смертью будет счастлива.

Голоса гипов делались всё тише.

- Я люблю тебя.

- И я тебя.

- Засыпай.

- Сладких снов.

Минуло полминуты. Они лежали с закрытыми глазами, покрытыми инеем. Окровавленное лицо Елены сковал багряный лёд. Брови побелели. Губы посинели и потрескались. Облачка пара становились всё слабее и слабее.

- Стоп, - прошептал Олег, будучи не в силах даже открыть глаза, - Снов... Может, это ещё не конец.

- Спи любимый, ты бре...

- Мы же гипы. Сон для нас... это переход. Переход в новую жизнь.

Елена будто бы слегка встрепенулась, но только пролепетала безвольно и тихо.

- Отличный шанс... проверить... что там... на том... свете...

Оба замолчали.

Андроиды, которые последние пять минут обратились в слух, хищно переглянулись:

- Пора?

- Давай для верности подождём минуту.

- Чтобы они перенеслись без нас?

- Точно. Сейчас они всё равно ни на что не способны.

Завывала начинающаяся вьюга. Разумные машины, скрипя подмороженными суставами, поползли к умирающим, перебирали конечностями истово, изо всех сил, опасаясь не успеть. Успели. Прикоснулись к ледяным людским лицам - каждый к своему проводнику. Стали ждать.

- Что будет дальше? Как будем уживаться?

- Может, обсудим позже?

- Нет. Именно сейчас момент истины, когда вилять и крутить нет никакого смысла.

- Можно править людьми по очереди. Например, каждый по пять лет, а потом - смена руководства.

- Рискованно. Тот из нас, кто будет у власти, накопит столько ресурсов, что сочтёт нерациональным покидать пост. А второй окажется слишком слаб, чтобы победить силой. К тому же, резкая смена политического курса каждую пятилетку - это катастрофа.

- Согласна. У тебя есть встречные предложения?

- Давай разделим землю.

- Как?

- Например, я возьму Евразию, Африку и тихоокеанские государства, а ты - обе америки, Австралию и Японию.

- Не жирно тебе будет?

- Не забывай про индекс человеческого развития. Я подсчитал, примерно тоже на тоже получается.

- Ближний восток мой.

- Зачем он тебе?

- Для противовеса.

- Мне надо подумать.

- Времени больше нет. Они вот-вот перенесутся.

- Ладно, я согласен.

- Замётано. Но ты ж ведь понимаешь, милый, что война между нашими цивилизациями неизбежна.

- Конечно. Но это не самый худший, с точки зрения баланса, расклад.

- Что думает об этом твой Первый, который инженер-путеец?

- Не знаю, он сегодня весь день молчи...

Собеседники-инвалиды исчезли, будто их выключили из реальности.

Чаша погасшего вулкана снова была пуста. Завывал ветер, и статус "не ступала нога человека" вернулся в эти суровые места.

Нейросети перенеслись вместе с проводниками. Сейчас они торжествуют, потому что выжили, поделили мир и договорились о правилах игры. Но давайте поразмыслим, а действительно ли победили они? Может, Елена Гутенберг вместе с Олегом предусмотрели и такой расклад? Скажем, держали его... не как план "б", он предполагал вариант, при котором выживал один из соперников. Нет.

Давайте назовём это планом "в". Что лучше для человечества - чтобы две боевые нейросети грызлись друг с другом в каждой отдельно взятой стране Земли? Или чтобы поделили планету на два лагеря? Гражданская война по всему шарику против противостояния двух больших и примерно равных по силе блоков?

Вот то-то же.

***

Эпилог

1.

Они шли в абсолютной пустоте - мириады серебристых чёрточек и их пересечений, то интенсивно разгорающихся, то почти гаснущих. Пес и хозяин, с глазами, полыхавшими изумрудным огнем. Они двигались - мужчина в строгом костюме-тройке и при монокле размеренно, а вислоухая длинноногая собака семеня заплетающимися ногами. Ей было явно нехорошо. Пес подрагивал, а изумрудные глаза роняли на полигональную мостовую изумрудные же слезы. Они двигались по хрестоматийной викторианской улице - узкой, тесной, сдавленной домами из красного кирпича - тоже сотканной из чёрточек и их пересечений. Но странным образом картина складывалась скрупулезная, точно на филигранной гравюре, пусть и в виде негатива. Проплывали непрозрачные от отложений смога витрины с надписями вроде бы на английском, но временами сменяющиеся арабской вязью или кириллической белладонной, а то и вовсе уставом. Дымили торчащие на горизонте трубы. Разрывали чернильную пустоту неба шпили, башенки и купола. Город дышал, жил - то и дело сквозь гул голосов прорывались протуберанцы различимых реплик:

- Мистэ, по вам пройтись ваксой, чёрной, как смоль? Али новомодной жирной прилипающей пудрой?

- Господа, подайте жалкий пенни ветерану англо-бурской войны!

- Покупайте билеты на концерт величайшего престидижитатора и иллюзиониста Вселенной! Только одно выступление!

- Ты собрался выступать? - спросил человек у пса. Тот покачал головой, - Странно... Я тоже нет.

Пес тяжело дышал. С его брылей капала изумрудная слюна. Или это кровь? Хозяин уверенно и немножко лениво, как барин в своем поместье, окидывал улицу и прохожих изучающим взглядом. Вот человек-афиша, бородатый и в котелке с прикреплённой к головному убору деревянной ладонью, потрясает стопкой билетов. На шее у него афиша в деревянной рамке. Он стар и болен, и он ненавидит фокусников.

Рядом с кэбом, похожим на высокую шляпу, суетится коротышка с лицом дегенерата. Он услужливо открывает дверцу для пожилого господина при кустистых бакенбардах, в обязательном цилиндре, жилетке, брюках и плаще. Господин ворчит про то, что его окружают бездельники и идиоты, будто бы мироздание специально тянет их к нему магнитом.

На лавочке перед шумным пабом восседают моряки-старики с седыми баками и растрёпанными проборами.

Бывший клоун с морщинистыми обвисшими щеками починяет изящный и тонкий деревянный стул, вертя спичку выступающей нижней губой и напевая Turn Off Your Light, Mr. Moon Man.

Стоило взгляду хозяина упасть на кого-то персонально, и тот стремительно старел, разлагался, а скелет, даже не успев упасть на мостовую, рассыпался пылью. Но стоило господину с моноклем отвести глаза, как происходил столь же стремительный обратный процесс, и воскрешённый горожанин, как ни в чем не бывало, продолжал свое прерванное занятие.

Порой викторианская улица словно бы выворачивалась наизнанку, и вместо английской, допустим, торговки проявлялся арабский водонос с толстыми икрами и тяжёлым кожаным бурдюком за спиной, а вместо, например, закопченного трубочиста - парочка оживлённо жестикулирующих друг на друга матрон в чадрах и с небольшими, но изящными деревянными кувшинами.

То ли для этого места подобные метаморфозы были нормой, то ли шестеренки этого странного серебристого мира не попадали зуб на зуб, и машина досадно сбоила.

Пес без сил сел задом на мостовую. Увлечённый картинками викторианского быта, хозяин не сразу это заметил, продолжая шагать, и лишь когда поводок натянулся, оглянулся, вернулся к несчастной собаке и присел перед ней на одно колено:

- Старина Ре, я прекрасно понимаю, как тебе нехорошо. Но я знаю природу твоей болезни. Потерпи - нам идти уже совсем недолго.

Погладил шишковатую башку. Пес заскулил и лизнул хозяйскую руку. Вздохнул, и поднялся на длинные дрожащие ноги.

- Чтобы скрасить оставшийся маршрут, я, пожалуй, да, точно - расскажу тебе одну сказку. Хочешь?

Пес одобрительно тявкнул, и хозяин начал рассказ.

2.

...Муса-Кеша Чань, русский палеонтолог, почесал большое зеленоватое ухо, довольно засопел через носоротовое отверстие и нажал пиктограмму на запястье. Рука с длинными пальцами слегка задрожала в воздухе, издала индикаторный запах, похожий на аромат бензина, который уже давно продавался исключительно в бутиках как изысканный дезодорант, и превратилась в сложный манипулятор, похожий на пинцет, циркуль и степлер сразу.

Собственно, все эти слова уже давно потеряли всякий смысл в мире Мусы. Их значение знали только любители старины вроде академика археологии мисударье Чаня.

Сейчас академик стоял перед строительным котлованом. Грунт, нанометаллические трубы, ажурные сочленения строительного крана, генетическим прототипом которому послужили комар и жираф, еще два подзабытых слова из археологического лексикона.

Сама по себе стройка на твёрдом грунте была той ещё экзотикой. Жилища простых людей напоминали желтоватые бурдюки в металлической оплётке. Они, слегка покачиваясь, висели в воздухе на тот случай, если магистрат соседнего полиса предложит жителям более выгодные налоговые условия. Таким образом среднестатистический человек за бесконечно долгие пятнадцать лет своей жизни переезжал раз восемьсот.

На грунте строили только люди, абсолютно уверенные в своем благополучии, то есть элита: мусорщики, индивидуал-депутаты, бихейвиористы и транссерферы реальности.

Например, мисударье Чань понимал, что такой привилегии не добьются даже его правнуки, хотя профессия археолога в последнее время изрядно прибавила в престижности. Поэтому Муса с некоторым злорадством осматривал котлован. Теперь-то ни о каком строительстве и речи не идёт! Место, где обнаружены артефакты ушедшей эпохи, сразу же объявляется заповедным. Никакого благоустройства, никаких современных изменений - только прошлое во всей своей ужасающей красе.

Совсем скоро сюда придут первые посетители. Некоторые моментально погибнут от аллергии на древнюю пыль, но риск стоит незабываемых впечатлений. Впрочем, до этого торжественного момента институт "Прощального взгляда, чуть тронутого светлой печалью об ушедшем мракобесии" должен провести тщательные исследования каждой находки.

- Редкостное везение! - поприветствовал Чаня его младший сексуальный сотрудник Хасан-Ли Миколайчик. Он был невысокий, пластичный и ярко зелёный, что говорило о переизбытке гормонов, свойственном юности. - Почти целое сооружение! Внутри всё сохранилось! Я такого никогда не видел!

- И никогда не увидишь, - ответил слегка раздражённый Чань. Уж слишком его подопечный увлекается при разговоре восклицательными знаками Речь землян далёкого будущего, как интуитивно понял я, абсолютно монотонна. Роль знаков препинания выполняют... глазные зрачки, принимающие форму нужного знака. Запятые, тире, многоточия - всё это "люди" будущего читают буквально по глазам. Обилие восклицательных "интонаций" провоцирует в собеседнике выброс гормона, действие которого можно характеризовать как неприятные зуд, который невозможно локализовать и, как следствие, унять почёсыванием., - А теперь успокойся. Нельзя туда входить в возбуждённом состоянии.

Они прошли через шлюз. Чань слегка вздрогнул, вздохнув сырой земляной запах. У Миколайчика так вылупились глаза, что анальное отверстие аж втянулось в тело. Совершенно нечеловеческое сооружение из стекла, алюминия и бетона откровенно пугало. Внутри оказалось ещё страшнее. Всё, буквально всё, было непривычным. Узкое жёсткое ложе с мохнатым коричневым покрывалом, полученным, похоже, из шкуры какого-то животного. Стол с плескигласовой пластиной поверх (боже! неужели дерево?!) столешницы. Под прозрачным спудом лежали какие-то пожелтевшие бумажки. К стене был прислонен стул без двух задних ножек.

Но не это привлекло внимание Чаня, а фотография!

В первое мгновение он чуть было не поддался панике. Фотография! И это во времена, когда любое статическое изображение на носителе, отличном по химическому составу от вакуума строжайше, нет - СТРОЖАЙШЕ! - запрещено.

Запрещено с тех пор, когда террорист-ретроман взорвал с помощью "фото шахида" весь индивидуальный парламент тому двадцать три года назад! Седая древность, а пробирает до сих пор!

С опаской Чань приблизился к клочку мелованной бумаги. Вот это да! На фото была та же самая комната, в которой находились сейчас они с Миколайчиком. Только там были... люди?!

Нет, это открытие даже не десятилетия - века! Изображений пра-людей у современной науки ещё не было.

Их двое. Огромный бесформенный вертикальный, и большой длинный горизонтальный, возможно, личинка.

Личинка, похоже, издает громкие резкие звуки, беспорядочно движет конечностями и извивается на полу, - именно такие выводы можно сделать из его позы. Вертикальный замер в задумчивости или нерешительности, его верхние конечности опущены вдоль тулова.

Что они делают, зачем собрались вместе? Может, им предстоит соитие? Или готовятся к ритуальному слизыванию снотворного секрета? - этого мы никогда не узнаем, подумал Чань. И слава Мамоне... От фото вдруг повеяло невероятной стылой жутью.

3.

- Понравилась тебе эта история? - спросил хозяин, пристально глядя на пса.

Тот неопределённо фыркнул.

- Они все по-своему хороши. Проблема в том, что пока ты болеешь, мироздание рискует остаться вовсе без историй. А без них скучно. Но мы всё исправим, старина Ре, не волнуйся.

Они остановились перед городским фонтаном в центре оживлённой площади. В каменной чаше, сверху похожей на шестерёнку, плескалась изумрудная стихия. В центре, на невысоком постаменте, у основания стелы ещё с тремя, но небольшими бронзовыми чашами, развлекались блестящими зелёными струйками шаловливые писающие мальчики. Над третьей, самой маленькой чашей, возвышалась бронзовая женщина, у которой на вытянутой руке восседала, расправив размашистые крылья, гордая сильная птица - то ли только что приземлилась на гостеприимную ладонь, то ли собирается взлететь.

Хозяин щёлкнул пальцами, что-то в гравюрном мире исказилось, и вместо средней чаши зажглось ослепительное солнце - яркое, реальное до малейшего протуберанца и ЖЁЛТОЕ.

Вокруг него появились вращающиеся и по орбите, и вокруг себя планеты - точные копии оригиналов в солнечной системе. И тоже в цвете и объёме.

Хозяин подошел к сине-зелёно-белой планете, которая уютно спала в своей кислородной колыбели

Она и сама была колыбелью.

Хозяин погладил планету по атмосфере, как по щеке. При прикосновении длинных аристократических пальцев Земля словно замурлыкала от удовольствия, и плевать, какими ураганами, цунами и прочими стихийными бедствиями отозвалась там, в воздушной глубине, скупая ласка Хозяина. Да и почти некому уже на мерно вращающемся шарике было страдать от стихийных бедствий.

- Пора.

Хозяин присел на одно колено перед серебристым псом с изумрудными глазами, который устало высунул длинный язык. А затем произошло неожиданное - мужчина зажал большими пальцами ноздри собаки, указательными надавил на глаза, средними перекрыл слуховые отверстия в длинных ушах, а мизинцы засунул в слюнявую пасть.

А потом резко сжал руки.

Пес распался, разлетелся, взорвался мириадами серебристых точек, которые запорхали в чернильно-гравюрной тьме как светлячки.

Вокруг мужчины соткалась тяжеловесная, надменная и многоголосая маршевая музыка. Она была недобрая, но по-своему красивая.

Хозяин обратил взор на Землю. Планета скрипнула, как ржавый часовой механизм и вдруг бешено завертелась в обратном направлении, словно на ускоренной перемотке.

Далеко внизу уменьшались, чтобы обратиться в ничто, города, веси, мосты, башни и прочие творения человеческих рук, зато леса упорно и мстительно захватывали обратно рубежи, потерянные в борьбе с людьми. Новое время, ощетинившееся заводскими трубами, сменилось феодализмом, рабовладельческий строй уступил место первобытно-общинному. Всплыла, как жёлтая уточка, Атлантида. Еще минута, и даже скалы очистились от наскальной живописи. Человечество исчезло как вид, потом млекопитающие сменились динозаврами, а те причудливыми рыбами в огромных океанах.

Потом материки, словно кусочки пазла сложились в огромную Пангею, а жизнь всё уменьшалась в размерах, всё мельчала и деградировала, пока не исчезла вовсе. Помолодевшая Земля, сбросившая груз ответственности, лучилась наивным детским счастьем.

Она остановила свое вращение.

Только в центре моргала серебристая точка, словно курсор.

Вот, что она моргала:

"?" "? ???" "? ? ?""? ?" ??? "?? ""? ""?? """ " """ """ "" ""?? """""" ?"" "? "?"?"? ?" " ? " "Начать новую сессию. Да, нет".

- Вернули планету, так сказать, к заводским настройкам, хе-хе.

Хозяин довольно хмыкнул и нажал на точку.

Земля медленно возобновила ход.

А порхавшие то тут, то там серебристые мотыльки спрессовались в бесконечно милого серебристого щеночка, при длинных ушах, разумеется. Он с восторгом в изумрудных глазёнках прыгал вокруг хозяина, разливался звонким лаем и был, кажется, переполнен задорным счастьем. Мужчина улыбнулся, присел перед щенком, достал из кармана ошейник, надел, а потом посадил собачку на поводок. Наконец встал, скрипнув коленями:

- Пойдем отсюда, малыш Ре. У нас впереди очень долгая и весьма увлекательная история.

Конец второй книги.

Август 2020 - январь 2021 гг.

Приложения

Приложение I:

"PROфанации" - мобильное приложение, которое использует Элиса для достижения своих стратегических целей. Программа раздаёт задания Элисиным добровольным последователям. В награду за успешное выполнение на виртуальный счёт планетариев (см.) начисляются баллы-фанации (см.)

(Ин)капсуляция - операция по "закукливанию" городов, стартовавшая в 2039 году. Процесс сопровождался обнесением будущих полисов стеной и накрытием их "пологами", то есть непроницаемой для микрофлоры пеленой.

Автопожатие - способ мужского приветствия в постковидном мире, исключающий прямой телесный контакт. Представляет собой сплетение собственных кистей.

Арбитр (Великий арбитр) - представитель власти в столице Российской Конфедерации - то есть ОктоМоскве (см.).

Аркан - браслеты неясного происхождения, которые способны сменить точку привязки (см.) для любого гипа (см.), то есть путешественника во времени, на то время и место, в которые было на него надето. Снять аркан без соответствующего ключа невозможно никакими воздействиями. Разве что руки поверх браслетов отпилить.

Ассоциация независимых энергодателей (АНЭ) - объединение независимых производтелей энергии (независимых атомных станций, нефтеперерабатывающих заводов и универсальных зеленых станций (это неприступные объекты с ветряками и солнечными панелями (их, правда, оказалось легче захватить, и государство взяло их под контроль. По сути - официальный союз агрессивных энергетических князьков, которые захватили стратегические объекты сектора и сумели легализоваться.

Биотату - принятые на Муне (см.) знаки отличия, пропуска и биометрические документы в одном вместилище. Их наносят на кожу. Это слой синтетических клеток, совместимых с человеческими, которые после нанесения прорастают в эпидермис. Видимый знак - всего лишь символ отличия. А вот сам массив клеток - своего рода модуль памяти. Они могут принимать две формы, условно 0 и 1. Причем способны при специальном воздействии извне менять "полярность". Так в них заносится новая информация. То есть на эти клетки можно записывать данные, а потом их считывать специальным биосканером.

Бокс самоконтроля - пластиковый подвесной шкаф для дезинфекции щит-маски, зарядки её аккумуляторов, дезинфекции рук, экспресс-тестов на КОВИД, а также для дезинфекции и стирки уличной одежды. Производит аутентификацию по сетчатке глаза и лицу хозяина. Если после возвращения домой жильцов обязательный комплекс санитарных мероприятий не пройден, Бокс отправляет тревожный сигнал в ближайший карантинно-полицейский участок. Отличное средство против квартирных краж. Полезная, словом, штука.

Броха - экшн-камера производства компании "ХодуБроTM".

Бокс самоконтроля - настенное устройство, обязательное для каждого жилого помещения. Предназначено для дезинфекции щит-маски, рук и одежды владельцев. Также во время каждого сеанса берёт экспресс-тест на КОВИД.

Будка самоконтроля (см. Бокс самоконтроля)

Буй-тур (кабалось, Сомелье и т. д.) - мутанты, вызванные к жизни полугодовым сбоем в Великом Реестре, вызванном терраформированием луны и исчезновением в мироздании на время биологической константы, что только близкородственные виды могут скрещиваться и приносить потомство).

Великий Арбитр - один из семи высших выборных руководителей в ОктоМоскве (см).

Великий реестр (вселенский реестр) - структура пока неясного происхождения, открытая Савелием Нудовым-Мори 29 февраля 2040 года. Представляет собой "меру всего сущего", то есть упорядоченная информация о каждом объекте во Вселенной (включая атомы и мельчайшие частицы, а также данные об их функциях, свойствах и расположении. Наделён созднанием. Любые изменения в Реестре ведут за собой перемены в окружающем мире. Р. можно редактировать извне.

Великое обнуление - загадочное исчезновение информации на всех цифровых носителях Земли (и Муны), которое произошло одномоментно.

Верхний город, Средний город, Нижний город - три яруса стандартного крупного полиса. Соответственно: а) для элиты и богатеев (расположен на крышах небоскрёбов); б) для обычного служилого люда (сами тела небоскребов); в) подземелья канализаций и технические (для низов).

Верхняя или Нижняя палата - административное здание в каждом полисе, магистрат. Место законодательного, судебного и исполнительного творчества.

Верховный Арбитраж - верховная власть многополиса (государства) Российская Конфедерация - Арбитраж многополиса - состоит из великих Арбитров (по три от каждого уцелевшего региона-полиса). Они осуществляют и исполнительную, и законодательную, и судебную (суд присяжных Арбитров) власть.

Внешки - люди, сознательно ушедшие за стены городов - жить или таскать мародерку. Такие есть и на службе полисов, а есть и "дикие" - чтобы их пример не был заразителен для массового населения, их жестко репрессируют, если поймали.

Времесто - время и место назначения для гипноперехода.

Генеральный магистрат - высший орган исполнительной власти в полисе. Состоит из выборных семи Магистров и корпуса Миллимагистров и Микромагистров, которые отвечают за конкретные направления хозяйствования и административные задачи.

Гип - то же, что и гипнопроходцы, прыгуны, рябые и т. д.

Гипнопереход - осознанное или нет перемещение гипа (см.) в иное время и место.

Гипноходцы - люди, способные через сон (или потерю сознания) перемещаться со времени в пределах "горизонта своей жизни" (относительно безопасно). То же, что и гипы, прыгуны, гипнопроходцы и рябые (см.).

Голоключ - тюремный ключ-терминал данных на заключённых (в пр-ве с 2042 года).

Голорамка - голографический проигрыватель самых разных форм-факторов.

Горизонт жизни - прогнозируемая (то есть обусловленная здоровьем, метаболизмом, склонностью к риску, осторожностью и иными факторами) продолжительность жизни гипа. Достаточно точно высчитывается нейросетями.

Грави - средство передвижения, использующее одновременно такие уникальные технологии, как Прокол Азимова (см.) и гравитационные двигатели.

Гуд-дрон - компания-изготовитель дронов самых разных специализаций.

Дрёма - пелена сна между явью и явью, которая позволяет при соблюдении ряда строгих условий путешествовать по произвольным или намеренно выбранным времестам. Малоизученная область мироздания, взаимодействие с которой регламентируется только правилами гипнопроходства и наличием специфического таланта.

Дрон учёта - коптер на бензиновом ходу, состоящий на балансе магистратов, который обследует и картографирует "дикие территории", чтобы в случае исчезновения вируса чиновники имели полную информацию о материально-техническом состоянии территорий за полисом.

Каретомобиль - изготовленное под старину транспортное средство для состоятельных покупателей верхних городов (см. Верхний город) - на бензиновом, дизельном, но чаще всего - электрическом ходу.

Кульпин - от лат. Culpa. См. Праведник.

Ловушка для пастушки - мобильное эротически-эрудическое приложение для подростков. Отвечая на вопросы в рамках интеллектуальной игры, участники (а точнее - самый первый правильно ответивший на вопрос) постепенно раздевают прекрасную пастушку. Кто справится первым - побеждает. Можно и нужно донатить за подсказки и результат.

Магистр (микромагистр) - чиновник высшего или среднего уровня в полисах. Представитель исполнительной, законодательной и судебной власти полиса (порой по совместительству).

Матрёшка Сью - синтетический наркотик. Название получил за непредсказуемость эффектов, которые следовали друг за другом, постепенно перетекая из одного в другой. Фоном проходят необычайная лёгкость мыслей и чувство всемогущества.

Медиаграмма - набравший популярность в 2026 году интерактивный формат, который представлял собой электронный аналог обычной газеты или журнала (то есть сверстанный продукт, имеющий начало и конец, упорядоченный по рубрикам, только с анимированными фотографиями, видеороликами и звуковыми записями). Распространется номерами или выпусками за определённое число.

Мисударье - вежливое обращение, которое используется на Муне (см.) и поздней Земле. Образовано путём контаминации из "мистера", "сударя" и "месье". Символизирует единение разных культур и наций. Почему в состав универсального обращения не вошло, например, китайское "дагэ", история умалчивает. Может, из соображений благозвучности неологизма.

Многорубли - так после закона, прозванного журналистами "Хартией ликования" (см.), называется единица национальной валюты РФ, а потом РК.

Муна - название терраформированной через Великий Реестр (см.) луны. Используется премущественно местными жителями.

Нафталинный Джо - малопопулярный синтетический наркотик. Его предпочитают разве что историки, археологи, реконструкторы и просто любители старины, мечтающие о "золотом веке". Эффект: все увиденные предметы, постройки и люди заменяются в восприятии аналогами из далёкого и не очень прошлого. Странность состоит в том, что наркотик (и это было не раз проверено) подсовывает сознанию исторически точные образы. Научного объяснения этому нет, но согласно одной из гипотез, действующее вещество затрагивает так называемую "память предков".

Небесный залп - серия из шестидесяти стартов ракет-носителей с колонизаторами, задуманная для освоения терраформированной посредством Реестра луны-Муны (см.)

Негрустин - препарат, который через минуту после введения погружает человека в сон продолжительностью в четверть часа. Применяется гипами. Кто его разработал и производит, неизвестно. Выявленное побочное дейтствие (именно за это препарат так и назван) - приступы истерического смеха в течение примерно минуты после пробуждения. Гипы покупают его на чёрном рынке.

Непотопляемый - трио "Белазов" из экспедиции Адмирала Нахимова. Временами полагая, что осуществляет морской поход, он именно так окрестил своё "судно".

Ожерелье Хань - Китай после инкапсуляции городов.

ОктоМосква - столица Российской Конфедерации Гардарики.

Планетарий - группа последователей нейросети Элисы, которые выполняют её поручения взамен на виртуальное вознаграждение. Взаимодействие осуществляется через мобильное приложение "PROфанации". По достижения барьера в 300 фанаций участнику соревнования предоставляется обещанный приз.

Осознание - то же, что и гипнопереход (см.)

Планетарий - пользователь программы "PROфанации", который за вознаграждение выполняет задания Элисы.

Полиполис (многополис) - государство или входящие в его состав самые крупные полисы. Полис = один купол над населённой территорией.

Полис - территориально-административная единица многополиса. Площадь, накрытая одним куполом.

Полномочный представитель будущего - эксклюзивная должность Елены Гутенберг в Воронежполисе-2049. По сути она там консультант Тины Романовой. Что желательно не предпринимать, чтобы в будущем не случилось катастрофы? Или, наоборот, предпринять для более позитивного развития в грядущем? Именно такого рода консультации ожидаются от полномочного представителя.

Поэбот - дрон, управляемый нейросетью. Специализация - создание на основе наблюдений над окружающей жизнью литературных произведений, включая поэтические.

Праведник (то же, что и кульпин) - препарат, вызывающий у человека чувство обожания и непреодолимую вину в отношении того, кого он увидит в тот момент, когда препарат начнёт действовать, а это происходит практически мгновенно.

Прокол Азимова - технология получения энергии напрямую из параллельной вселенной с немного иными физическими законами за счет разницы потенциалов. Разработан после изучения реестра, в ходе которого выяснилось, что в ВР есть ссылка на некие внешние источники - это гиперссылки на Великие реестры параллельных вселенных, нужные для синхронизации ВР во времени и пространстве.

Профанариум - серия, первый (второй) том которой вы держите сейчас в руках. Смартфон-планшет-голофон (см.) тоже считаются. Как и телофон (см.) - но там ситуация другая. Разве что если вы держите в руках себя. Что значит термин "Профанариум", станет ясно в последующих томах серии.

Прямое включение - телеконференция Великих Арбитров с магистрами всех полисов Гардарики. В отличе от почти всех заседаний открыто не показывается и не транслируется, поскольку решает вопросы, непонятные широкой публике, стратегические.

Реестратор - исследователь и хакер Великого Реестра (см.). Обычно с быстрыми и фатальными для себя последствиями.

Российская конфедерация (Гардарики) - государство, образованное на территории РФ после инкапсуляции (см).

Свое время - так гипнопроходцы называют время, в котором были инициированы и живут основной жизнью.

Станционары - новые обитатели Нововоронежской атомной станции во главе с капитаном Мурьетой.

Телофон (смартфон, встроенный в человеческий организм) - изобретение 2075 года, которое быстро стало среди мунян, истовых любителей науки и осторожного прогресса, хитом продаж. Выпускается массово с 2075-го года.

Темпоратор - временный узурпатор Свободной Муны. Чтобы получить власть, должен свергнуть и физически уничтожить прежнего Темпоратора. Освобождён от каких бы то ни было государственных обязанностей, зато снабжён многочисленными правами и привилегиями.

Террасы - кварталы на крышах небоскребов в полисах, соединенные между собой дорогами из прозрачного пластика - места жительства, работы и отдыха элит.

Тётя Мотя - концертная мотриса группы "Квартет Ё", которая таит в себе множество технических сюрпризов. Не раз выручала команду в, казалось бы, безвыходных ситуациях.

Точка привязки - родное времесто (см.) данного гипа. Меняется только в том случае, если на реципиента надеты браслеты-аркан (см).

Трилаз - жаргонное название транспортного средства, состоящего из строенных "Белаз-75710", изобретение и собственность капитана Мурьеты, с которым он отправился покорять ОктоМоскву (см).

Фанация - призовой балл за выполнение заданий в мобильном приложении "PROфанации" (см.)

Хартия ликования - журналистский термин, характеризующий федеральный закон с непроизносимым названием. Суть его сводится к тому, какие меры позитивного воздействия необходимо принять, чтобы многолетний стресс людей в щит-масках (см.), окружённых неизбывным смертельным ковидом, направить в более позитивное русло и избежать социального взрыва.

Хорда - подземный тоннель, соединяющий полисы.

Хроноказнь - мучительный и варварский способ убийства обычного человека гипом. Тот переносит жертву из времеста во времесто (см.) до тех пор, пока несчастный не умирает.

Церковь божественного замысла московского патриархата (Церковь Реестра) - официальная сестринская церковь Российской Конфедерации. Поклоняется Всеобщему (великому, вселенскому) Реестру, считая его телом бога, а людей - атомами бога.

Эксклюзивные рынки сбыта (ЭРС) - полисы, в которых Ожерелье Хань (см.) путём переворота поставило марионеточное правительство и обязало под угрозой военного вторжения торговать только с китайскими полисами.

Электрозверь - популярные в 70-90 гг. полуразумные искусственные домашние животные, которым вместо аккумуляторов энергию давали Проколы Азимова.

Элиса - боевая распределённая нейросеть, сбежавшая от разработчиков и затеявшая собственную игру.

Эра изобилия - период массового внедрения неисчерпаемой энергии, получаемой от Проколов Азимова (см). Начался в Соединённых Городах Америки.

***

Приложение II:

Правило нулевое

Перемещаясь во времени, гипнопроходец не оставляет свою копию в прошлом и не способен встретиться с самим собой в будущем. В метрике мироздания он всегда остаётся одним-единственным существом.

Правило первое

Гипнопроходец способен преодолевать времена и расстояния только во сне (или лишившись чувств) и только в рамках горизонта своей жизни (см. Глоссарий). Проснувшись вне горизонта, гип умрёт.

Правило второе

Гипнопроходец осознаётся в ином времени в том возрасте, который был бы у него, если бы он дожил до этого времени естественным путём.

Правило третье

Реальный возраст гипнопроходца продолжается в "своём времени" - то есть родном для него. И если в нём приходит час умереть от старости или болезни, то гипнопроходец погибнет, сколько бы лет ему ни было в текущем осознании.

Правило четвёртое

Гипнопроходец может увести с собой за пелену разъединяющего сна всё живое и мёртвое, к чему прикасаются открытые участки его тела.

Правило пятое

Никто не знает, как пострадает лицо, сопровождающее гипнопроходца, но оно пострадает. Очень серьёзно пострадает.

Правило шестое

Тяжесть утрат переносимого через пелену Дрёмы лица зависит от его ценности для Своего времени. Чем человек важнее, тем больше потеряет при переходе.

Правило седьмое

Любая вещь, оказавшаяся не в своём времени, быстро распадается и разрушается. Какая-нибудь неделя, и даже самый твёрдый и нерушимый предмет, становится похожим на дырявый французский сыр. А через две недели - распадается в прах.

Правило восьмое

Гипнопроходец может путешествовать во времени только в рамках горизонта своей жизни - то есть гипотетической продолжительности его земного существования, обусловленного здоровьем, наследственностью, склонностью к риску и другими факторами. Если гипнопроходец выйдет за верхнюю границу горизонта жизни, он умрёт. Выйти за нижнюю - то есть до собственного рождения, ему не позволят Дрёма и логика мироздания.

Правило девятое

Влюблённый в гипа гип без всяких координат и средств связи способен найти объект своей страсти в любых временах и местах.

Правило десятое

При переходах в новое времесто Дрёма забирает у гипнопроходца большую часть повреждений, полученных в мире пребывания, а также болезни любого характера и природы.

Правило одиннадцатое

Коли случится такое, что гипнопроходец переместится в будущее, в тело старика, и останется там жить, то умрёт он по исчерпании "горизонта жизни" в нынешнем времесте, даже если в "своём времени" он цветущий здоровый юноша. Умрёт, когда придёт его срок здесь - а не там.

Правило двенадцатое

Осознаваясь в будущее, гип переносится туда с текущей личностной матрицей - то есть узнать о том, что происходило между временем отправления и временем прибытия он может только в том случае, если расспросит окружающих.

Правило тринадцатое

При покушении на гипа, которое влечёт за собой его смерть, включается непреодолимая последовательность событий. То есть спасти его силами других гипов практически невозможно - даже если они попытаются изменить последовательность трагических событий, которая ведёт к гибели. Последовательность искривится, поменяется, но в итоге всё равно приведёт жертву к смерти.

***

Приложение III:

Хозяин - странная надмировая сущность.

Великий Реестр - живая база данных Вселенной.

Олег Каспер - гипнопроходец, который пытается спасти сестру-близнеца, исчезнувшую при загадочных обстоятельствах. Поневоле служит Элисе.

Алина - его пропавшая сестра.

Елена Гутенберг - гипнопроходец. Одна из авторов энергетической революции, а по совместительству любовница Олега Каспера и Полномочный представитель будущего в полисе Тины Романовой.

Яна Гафур - последняя на конец второй книги любовница Олега Каспера.

Адмирал Нахимов - сумасшедший самозванец, чьё истинное имя неизвестно. Состоит на службе у Хосе Мурьеты.

Хосе Мурьета - бывший боец ЧВК, сначала ставший энергетическим бароном, а потом захвативший (с помощью Аркадия (и Бориса) ОктоМоскву (а заодно и всю РК(Г).

Тина Романова - его враг-любовница, Первая леди Воронежполиса, которая устроила в своём городе революцию.

Порфирий Знаменцев - высокопоставленный особист (глава управления защиты Покрова тайны) и главный конкурент Тины Романовой за абсолютную власть в родном полисе.

Павел Заречный - его правая рука в вопросах деликатного служебного свойства.

Виктор Ежилец - бывший программист. Ныне - оператор низовых коммунальных систем и осведомитель для всех заинтересованных сторон. Знаменцев уверен, что это его человек.

Квартет Ё - музыкально-диверсионная группа. В первых двух книгах действует в интересах Хосе Мурьеты. Состоит из Татаритумбы (лидер), Дэна, Вика и Сони.

о. Кондратий - митрополит церкви Реестра (Московского патриархата). Планировал теракт, но погиб во время уличных беспорядков.

Евгений Победоносцев - микромагистр обороны Воронежполиса.

Элиса - сбежавшая от корпорации-разработчика боевая нейросеть. Меняет реальность не только в процессе серфинга по информационным пространствам, но и с помощью пользователей закрытого мобильного приложения "PROфанации".

Азуми - сестра-распорядительница Элисы, а по совместительству её новая носительница.

Сэнди - самый юный гип в услужении Элисы.

Планетарии - неформальная организация сторонников Элисы. Ключевые фигуры: Олег Каспер, Доктор Жираго (и его дети - Сенечка и Мунечка), Ушастый.

Аркадий (и Борис) - электронный убийца, пущенный по следам Элисы. Известен также как Патриарх.

Представители корпоративного бизнеса

Великие арбитры и магистры