Утро. Старший сержант Петренко с сапогами в одной руке и портянками в другой вылез из блиндажа. Сделал несколько шагов по песчаному дну окопа и умиленно замер. Такая благодать была кругом! Солнышко игриво резвилось в спящем ленивом озере: "Подъем мол соня, нечего спать". А озеро добродушно, по-утреннему отругивалось, отмахивалось т него веселыми, кудлатыми столбами дыма. Петренко оттянул противогаз и принюхался. Дым был незнакомый.
Вдруг далеко, на соседнем участке, весело, заливисто застрекотал ранний пулемет. Ему тут же ответил другой, американский.
"Ха, так то ж Анка-пулеметчица с Питом, - узнал Петренко. - Ишь сокочут-то, сокочут. Ночь не смолкают, а теперь еще и с утра завели. Втюрилась девка".
Тут питов пулемет выдал особенно хитрую трель, Анка ответила ему два раза, коротко, но не сердито и они снова застрекотали в унисон, торопливо, перебивая друг друга, как бы не в силах молчать.
Вдруг дуэт короткими, рубленными очередями нарушил третий. Анка с Питом умолки на миг, но, тут же опомнившись ответили так длинно, что нахал сразу умолк. А парочка снова ласково заворковала и было это, как понимал своей простой душой сержант Петренко, хорошо: потому как значило, что снова пришла весна, что прилетят скоро с юга ракетоносители а по всему фронту добавят витаминный паек.
Петренко послушал еще немного в собственное удовольствие и осторожно, чтобы не оскользнуться на остекленевшем от атомных взрывов песке пошел к озеру. А там, у самого берега уже весело кружилась резвая электронная субмарина, которую Петренко баловал прикармливая время от времени утаскиваемыми из-под носа у начальства запасными частями. Но сегодня сержанту было не до своей любимицы. Он отогнал субмаринку, чтобы не крутилась под ногами, и наскоро выстирав портянки вернулся в блиндаж наводить чистоту. Убрал со стола остатки вчерашнего ужина, почистил защитный комбинезон, протер импортным, вымененным на американских позициях стеклоочистителем бронированные иллюминаторы и даже подмел пол.
В самый разгар уборки над блиндажем вдруг что-то загрохотало. "Никак начальство", - недовольно подумал Петренко, сунул под подушку забытую с вечера на столе колоду карт а сам напротив высунулся из блиндажа наружу.
Однако, как оказалось волновался он зря. Хоть время от времени начальство и забредало на передовую в этот раз обошлось. Вместо начальства у блиндажа обнаружилась потрепанная, со сбитыми гусеницами и почереневшей от сажи башней, по виду вся какая-то ошалевшая американская танкетка. Видно накрыло ее близким взрывом да и разладило хитроумную электронную начинку. Железо замерло на миг у блиндажа, поворочало из стороны в сторону слегка кривоватым стволом и громыхая гусеницами поползо в сторону американских окопов. К своим значит торопится. Петренко подождал пока полоумная танкетка отъедет подальше и выбрался наружу.
Солнце встало уже довольно высоко, разогнало чужие испарения над озером и теперь его лучи ласково нежились в родном иприте. Фронт окончательно проснулся и теперь давал о себе знать радостным утренним буйством. За озером грохотали танки и время от времени разноцветно вспыхивали под лучами солнца грибы взрывов. В небе гонялись друг за другом истребители а слева по фронту влюбленно стрекотали пулеметы.
"Это ж сколько времени он воркуют", - удивился Петренко и вспомнив про время глянул на часы. Было еще только половина десятого. "О, надо же. Я и окоп песочком посыпать успею", - обрадовался Петренко.
Сказано сделано. Сержант спустился в блиндаж, принес ведро песка и ровным слоем посыпал дно окопа. Отстаток отнес обратно и, посмотрев на часы, решил что пора. Сегодня он собирался навестить своего ближайшего соседа американца Сэма, которого не видел уже два дня и по которому успел соскучиться. Вообще-то Сэм жил всего километрах в пяти по противоположной линии фронта, но у Петренко в эти суматошные дни и минуты свободной не было.Сначала ни с того ни с сего заел пулемет, потом пришел ложный слух о скорой инспекции высшего генералитета, а вчера Васька, сказал что его соседу-американцу по ошибке завезли лишние боеголовки и Петренко ходил выменивать их на собственный кровный самогон. Однако, теперь с делами было покончено и сержант торопился к другу.
Места вокруг были хоженные-перехоженные, тут и там изрытые воронками с остекленевшими краями и заваленные поломанной, ржавой бронетехникой.Все полезные детали с нее Петренко с Сэмом давно уже открутили и выменяли на продукты, самогон и иные нужные на фронте вещи. Новых боев на участке с месяц уже не было, а подбитые самолеты как на грех падали все время где-то в стороне.Так что последнее время приятели будто новобранцы-молокососы жили на один только армейский паек, потихоньку растрачивая сделанные в более удачливые времена припасы.
Но вчера счастье наконец подвалило, вернее свалилось на их общий участок. У самого озера рухнула здоровенная круглая хреновина по виду вылитое блюдце. Васька, который был хоть молодой, но умный, до войны собирался в институт поступать, сказал, что на самом деле никакое это не блюдце, а настоящая тарелка. А раз так то, значит, им с Сэмом подфартило. Потому что на тарелке столько добра, что целый год потом можно ни о чем не думать.
Вот про эту тарелку Петренко и шел потолковать. Как бы им уже сегодня туда забраться, да посмотреть чего там плохо прикручено. А то не дай бог начальство про тарелку прознает.
Занятый этими деловыми соображениями Петренко и не заметил как подошел к самому проволочному заграждению. Привычно выдернул из бетонного ствола столбик, прошел за проволоку и воткнул столбик на место. По-хозяйски проверил прочно ли тот стоит и тут услышал.
- Хэллоу, Сидор! - из люка высовывался улыбающийся Сэм.
- Сам ты хулло, - привычно добродушно отозвался Петренко и пошел к блиндажу.
Сэм выбрался целиком и встал напротив Петренко широко расставив ноги.
- Хэллоу! - повторил он и хлопнул сержанта по плечу.
- От этого самого слышу, - беззлобно ругнулся в ответ сержант, отвечая на похлопыванье.
Сэм засмеялся и пригласил гостя в блиндаж. Уже стоя в шлюзовой камере Петренко вспомнил о проблеме, мучившей его последние пару дней.
- Слушай Сэм, у меня в шлюзе огонек красный чего-то мигает. Упаси бог стерилизация сломалась. Ты б глянул?
- О чем речь, - пожал плечами американец. - Завтра и гляну. А пока у меня ночуй да по дому без комбинезона не ходи. Мало ли...
- Ладно, - кивнул Петренко и поинтересовался. - А чего только завтра?
- После скажу.
Тут дверь шлюза открылась и Петренко, на правах гостя первым, а за ним хозяин спустились в блиндаж. Петренко тут же сел за стол, а Сэм наоборот: подошел к арсенальному шкафчику, достал оттуда консервную банку, с белковой биомассой, вареную картошку, хлеб и две кружки. Первый раз по чуть-чуть выпили молча, слегка закусили и только после этого Сэм заинтересовался:
- А чего это кстати не появлялся?
- А-а, - Петренко только отмахнулся. - Сначала пулемет чинил, потом начальство ждал. А потом вот еще боеголовки взял. Весь день вчера и протаскали.
- Ну! - Оживился американец. - А мне чего не сказал? Мне же то же надо.
- Так, я думал ты знаешь. У вашего хлопчика и взял. У Джона, который напротив нашего Васьки. Д а ты не боись. Я и на твою долю взял. После рассчитыемся.
- Вот за что спасибо так спасибо. Ты настоящий друг Сидор. У нас тут как раз говорят инспекция намечается. Сам понимаешь - отчитаться мне надо.
- Так понятно, - кивнул Петренко и тут же предложил. - Давай еще по одной что ли?
Они выпили, после чего Петренко степенно закусил стопку кусочком хлеба и произнес:
- А ты слышал как вчера возле озера хреновина какая-то упала. Надо бы вечером полазить, посмотреть чего там.
- Нет. Сегодня не получится, - покачал головой Сэм.
- Что это? - удивился Петренко.
- Да понимаешь...У меня сегодня вроде как день рождения, - смущенно ответил американец.
- Да ну!? - выдохнул Петренко. - Что ж ты раньше молчал. Я б хоть подарок какой-никакой отыскал.
- Я сам забыл. Жена вспомнила, - Сэм пожал плечами. - Письмо прислала. Подарок вот.
- Так что ты вечером приходи. Отпразднуем, да и переночуешь у меня. А с утра с твоим шлюзом разберемся.
- Приду, - согласно кивнул Петренко. - И подарок найду. Как в день рождения без подарка.
- Да-а, - Сэм махнул рукой. - Так приходи. Какие тут подарки?
Они помолчали немного, потом Петренко раздумчиво сказал:
- А жена у тебя хорошая баба.
- Хорошая, - с грустной гордостью согласился американец и взялся за бутылку. - Ну давай по последней.
Они еще посидели. Обсудили новую форму, начальство и выпавший по слухам на дальнем участке фронта, километрах в пятидесяти к северу необычный посреди лета зеленый снег. В общем, поговорили обо всем, об чем положено говорить добрым приятелем, которые не виделись два дня и у которых за эти два дня накопились в дожном количестве незамысловатые фронтовые новости. Потом Петренко глянул на часы и сказал:
- Слушай, раз тут такое дело, так давай пораньше сегодня начнем. Отработаем часок, а после я сразу к тебе.
- Давай согласился Сэм.
- Ну значит так. Сейчас полвторого. В три начнем, к четырем закончим а к шести я как раз у тебя буду.
- Договорились рассеяно согласился Сэм, который слегка осоловел то ли от выпивки, то ли от мыслей о предстоящем празднестве.
- Ну значит до вечера, - Петренко пошел к лестнице, но, внезапно на половине дороги остановился. - Чуть не забыл. Давай сегодня обычными пулять. А то я с утра окоп песочком посыпал, так жалко если остекленеет.
- Так у меня ж других нету.
- А. Ну и ладно, - обрадовался Петренко.
Он вышел на улицу. Фронт по случаю обеденного времени притих и только два истребителя, время от времени постреливая короткими очереди надоедливо жужжали в небе.
"Вишь ты, неугомонные, - неодобрительно подумал Петренко. - Чего палят, будто часов под рукой нету. Понимать же надо - обед у людей". Он еще поворчал немного в адрес бескультурных авиаторов, но скоро переключился на мысли о предстоящем вечере. Необходимо было решить вопрос с подарком. Идею преподнести американцу давешние боеголовки Петренко отмел сразу. Боеголовки штука конечно в военном хозяйстве нужная, а временами так и просто необходимая, но только настоящей душевности в таком подарке нету. Все равно как обмундирование новое подарить или, скажем, ящик белкового концентрата. Американец все же был для Петренко не чужим человеком, а значит и подарок тут требовался особенный.
Вообще-то такой подарок у сержанта был. На двадцать километров по обе линии фронта Петренко был единственным счастливым обладателем колоды карт. Да не какой-нибудь самодельной, а настоящей, фабричной, с цветными голографическими картинками. Карты эти Петренко берег, поиграть давал не каждому и никаких предложений насчет обменяться не принимал, чтобы ему там не предлагали. Такому подарку не то, что Сэм, люой бы обрадовался, но и Петренко с картами расставаться не хотелось.
Так, в тяжких раздумьях сержант добрался до своего окопа. Посмотрел на часы. Было уже половина третьего. Быстренько сбегал к озеру, загнал в воду ластившуюся субмарину, чтоб ненароком под обстрел не угодила и укрылся в блиндаже.
Тут сержант открыл стенной сейф, вытащил пульт управления. Поиграв кнопками вывел ракеты на боевую готовность. Потом вспомнил что проволочное заграждение у приятеля стоит из рук вон плохо передвинул наводку метров на двадцать вперед. А то ведь попадешь в столб ненароком, после самому же чинить придется. Закончив настройку глянул на часы. До трех оставалось две минуты.
- Ну, Господи, пронеси, - Петренко перекрестился и занес палец над пультом, выбирая которую из семи кнопок нажать. Нажал третью. Послышался отдаленный гул и грохот взрыва. "Пошла родимая", - подумал про себя Петренко и запустил следующую ракету. Потом выстрелил еще раз, но со стороны американца ответа все не было.
- Уснул он там, что ли? - вслух подумал Петренко и стрельнул еще разок. Сэм молчал.
"А может заболел, - испугался сержант. - Самогон к примеру не пошел, или простудился скажем".
С этими тревожными мыслями Петренко направился к лестнице, чтобы немедленно бежать к американским окопам, но вдруг остановился.
"А ну как пока я идти буду он оклемается и в меня шандарахнет? Так и в ящик сыграть недолго. А с дургой стороны...Может человек с лестницы упал, ногу поломал, или еще что. Нет надо идти". Петренко поднялся на две ступеньки вверх, но, впезапно вернулся к топчану, вытащил из-под подушки карты и сунул в карман.
К американскому окопу Петренко добрался минут за двадцать. Где быстрым шагом, а где и короткими перебежками. Впрочем, к самому окопу идти не пришлось. Сэма сержант встретил раньше, у загрждения. Тот видно вышел закрепить проволоку, да так и повис с крепко зажатым в руке инструментом вниз головой. Вернее половиной головы. Вторая половина валялась метрах в пяти в стороне, ближе к Петренко. Взрывной волной в череп забросило осколок остекленевшего песка и теперь он забавно разноцветился на солнце выглядывая уголком из сухой желто-красной корки.
- Зачем же ты вылез, дурень, - потрясенно пробормотал Петренко. Сэм на это ничего не ответил, но сержант не обиделся. Он подошел к приятелю поближе. Уцелевшие на левой руке часы показывали без десяти три. Петренко машинально глянул на свои. Было без десяти четыре.
- И чего ж ты под обстрел полез, - укоризненно спросил сержант. - Что ж теперь...Один человек на весь фронт был, а теперь...теперь и поговорить не с кем.
Петренко тяжело присел на корточки у самого тела и в третий раз попрекнул приятеля.
- Как же ты...А мне что делать? Командованию докладывай, в наступление иди. Сколько ж хлопот. Считай весь фронт разбередил. Но ты не бойся. Я вечером начальству доложу, а завтра, как наступать буду, так и похороню тебя. Как положено. По-человечески. А пока подожди. Завтра с утра в разщведку боем пойду, так и похороню. Тебе ж теперь все равно сколько ждать, - Петренко помолчал немного, потом, вспомнив, полез в карман и вытащил карточную колоду. - А вот и подарок тебе. На именины. Держи.
С этими словами сержант сунул карты в свисающую до земли правую руку приятеля. Посидел немного, помолчал, потом робко спросил:
- Ну я пойду? До завтра.
Петренко поднялся с корточек и хотел уже уходить, но, сообразил, что за ночь карты могут и пропасть. На фронте известно, всякие люди водятся. Сержант взял колоду положил в карман приятельского комбинезона и довольно сказал:
- Ну вот. Так то лучше. Пускай пока тут полежат, а завтра пойду в разведку боем и заберу их. Под трофей.
Аккуратно снял с мертвой руки злополучные часы и положил их к карточной колоде. Потом развернулся и пошел к своим окопам.