Аннотация: Белые птицы - в небе благородных безумцев
- Ахапкин!
- Вольберг!
- Годеридзе!
- Зайцев!
Другой, конечно же. Где он - тот...
Зеки продолжают свою перекличку - и следом идут уже Макаров, Натансон, Рожин... До цугундера голоса их доносятся слабым эхом, словно лепет волн. Зато чайки орут - пронзительно, протяжно, будто коты. В окно их одних и видно, снежные сполохи в мраморном утреннем небе. Три года назад небо над Бежецком черно было от ворон, но сейчас вороны куда-то делись, зато чаек прорва. Черные стаи сменились белыми - есть в этом что-то геральдическое. Все как ты любишь.
Я смотрю на них, задираю голову, и шрам мой ноет. Тот самый шрам на шее, хотел бы я, чтобы ты его однажды увидел...
Scar tissue that I wish you saw
Sarcastic mister know-it-all
Хотел бы я, чтобы ты его - однажды увидел. Саркастичное несчастье мое, горе мое от ума.
Это ведь все твое - и геральдика, серебро и чернь, и песенка эта - последние три года я бегу за тобой, ступая след в след, и все никак не сравняюсь... Как мираж - гонишься за ним, а он все дальше и дальше. Эта песня твоя, потом в ней будут совсем уж невозможные слова:
Close your eyes and I'll kiss you...
Закрой глаза - и я тебя поцелую.
Вот уж вряд ли, Зайцев. Ни за что.
Двадцать второй этаж, город, расчерченный на квадраты, затянутый в снег, как мумия в пелены - и веселый идиот, в расстегнутой куртке, свесивший ноги в пропасть, с балконных перил...
Cause
With the birds I'll share
With the birds I'll share this lonely viewin
С птицами делю я этот пейзаж, эту - горизонтальную тоску, как сказал бы ординарец Швейк.
Зайцев, веселый идиот, в дыму всегдашней своей янтарной трубки, улитка на склоне, тур на скале, и вечные белые птицы, у ног твоих...
Они парили тогда - много ниже, под нами, а сейчас - над, и мне приходится задирать голову, чтобы видеть их. Шрам на шее ноет, от этого моего движения. След - единственного, такого точного удара. Бритвой.
Видишь? Видишь?
Разбросанные по столу - карты, и краденые паспорта. Девчонка-негритянка, с розовыми пятками, в смятой гостиничной постели.
- Я не целуюсь, - говорит она, звеняще оттачивая согласные.
- Мы тоже, - мы переглядываемся с Зайцевым, и смеемся.
Push me up against the wall
Young Kentucky girl in a push-up bra
Прижми меня к стенке, загони меня в угол, девочка из Кентукки, в пуш-ап бра. На ней был розовый веселенький лифчик, и она его так потом и не сняла, очень уж он ей нравился, наверное. В окне - сахарница католического собора, и все те же чайки. Или то были вороны - я уже и не помню.
Белые полосы на стеклянной столешнице, задорная возня, одна девчонка на двоих - слишком уж опасная близость, особенно в некоторых положениях...
Fallin' all over myself
To lick your heart and taste your health
Ощутить биение сердца, прижавшись к спине твоей в ошеломительно сложном сплетении - так близко, skin to skin, что можно проверить, каково оно, твое сердце - на вкус - кончиком языка. Мы не целуемся - чтобы ненароком не перепутать входные отверстия в этой забавной игре...
Cause
With the birds I'll share this lonely viewin
Девчонка уходит - а мы остаемся в постели, по привычке сплетая пальцы, и в окне - мириады птиц, то ли вороны, то ли чайки. Я не помню. Я правда не помню, не помню, что там стало с нами - потом...
Пять дней пути, и пять дней - амфетаминового марафона. Несложно и сойти ненароком с ума. Это я был в нашей паре - рацио, а ты, Зайцев, был - купидо - одержимость, страсть. Оттого-то и сломался, распался на части, рассыпался первым.
Эта баба в багажнике, пустыри, овраги, и тело на склоне, на обрыве, запутанное в ветвях - как Авраамов жертвенный козленок.
Ссора в номере - ты уже безумен, и видишь демонов, в дыму своей вечной янтарной трубки. Какие же красивые руки у тебя, с длинными пальцами и розовыми ногтями, и с перламутровыми лунками - и в самом деле, как маленькие луны. И бритва в этих пальцах смотрится - украшением, не оружием...
Blood loss in a bathroom stall
Кровавый язык, коралловый, шершавый, дразнящий - от прихожей, где ты ударил меня - до пластикового душевого слива. Тебя отпустило уже, отхлынуло, но тебе и не страшно, мы оба смеемся, и ты зашиваешь на шее у меня начинающую уже заворачиваться кожу.
A southern girl with a scarlet drawl
Wave goodbye to ma and pa
'Прощай мама, прощай папа, я уеду на Кавказ' - проговариваешь ты, как ведьмино заклятие, глупую детскую присказку, и смотришь в глаза мне, и мы с тобою хохочем - перемазанные по уши, оба в моей крови. Я только сейчас замечаю тягучий, долгий, шершавый, кораллово-красный - как полосы крови на кафеле - южный твой выговор, ты говоришь так, только когда волнуешься, и когда тебе - все-таки страшно.
С кем не бывает...Да вообще-то - ни с кем, Зайцев. Шов за швом, и ты перекусываешь возле самой моей шеи - почти поцелуй - шелковые нити, над каждым завязанным узелком. Я слышу дыхание твое, и горячие губы касаются только что сомкнувшейся раны - почти поцелуй. Глаза закрываются - от потери крови - и на веках, изнутри, сполохи белых и черных птиц, сверху на меня обрушившейся стаи...
Cause with the birds I'll share
With the birds I'll share this lonely viewin
Ночь, луна. В небе, глубоком, бархатном, вечном небе благородных безумцев плывут и поворачиваются созвездия. Гудроновая плоская крыша, черная, вся в желтых осенних листьях. Осколки разбитой янтарной трубки...Сухие выстрелы, звучащие, как петарда...
Soft spoken with a broken jaw
Можно говорить, и неплохо, и даже нежности - со сломанной челюстью. Для таких, как мы с тобой, Зайцев, арест - логическая развязка, неизбежный этап взросления.
Step outside but not to brawl and
Выйди, покажись, не стесняйся. Чего же ты?
Autumn's sweet we call it fall
Осень - славное время года, его закат. В старину этот сезон звался - harvest, время сбора урожая. Red harvest, кровавая жатва.
I'll make it to the moon if I have to crawl
Руки за голову. Повернись. На колени.
Если придется - поползу и на коленях. До Луны, до неба...лишь бы - с тобой...
Янтарные осколки, и желтые листья на черном гудроне, желтое на черном, контрастные геральдические птицы, все как ты любишь, Зайцев...
With the birds I'll share this lonely viewin
- Ахапкин!
- Вольберг!
- Годеридзе!
- Зайцев!
Не тот. Того - его нет.
Scar tissue that I wish you saw
Швы сняли в госпитале. Жаль, ты не видел - что вышло, из тогдашнего твоего рукоделия.
Sarcastic mister know-it-all
Всезнайка, насмешник, истерик, горе мое от ума. Саркастичное мое несчастье...
Close your eyes and I'll kiss you
Нет, Зайцев, вряд ли. Или, все-таки...Я закрою глаза, и с неба, рассеченного крыльями белых птиц, с вечного неба благородных безумцев - ты все же сойдешь ко мне - на минуточку - купидо, одержимость, тот, кого уже нет. Нигде нет, ни в черных, ни в белых стаях. Один шажочек, с неба, взглянуть, как он зажил - след твоего удара.