Она шла по дороге, которую увидела во сне. Наяву все ориентиры пока что совпадали, поэтому она надеялась, что дойдет до цели. Целью были черные чугунные ворота в скале. За воротами должна быть волшебная страна. Она твердо решила попасть туда и остаться, потому что мир, в котором она жила, уже давно был чужим и неприятным, вызывал только тоску и раздражение. И вот во сне ей показали спасительную лазейку, к которой она немедленно устремилась, как только проснулась.
Она уже довольно долго шла по своей дороге, когда, наконец, увидела эти ворота. Они были точно такими, как во сне. Проблема оказалась в том, что они были вделаны в отвесную скалу почти у самой ее вершины, никакой возможности подняться видно не было. Впрочем, подход к скале загораживала другая гора, в которой виднелась сквозная пещера. Пещеру она тоже видела во сне, так что не сомневалась, что ей туда. Но что делать потом, когда она пройдет сквозь пещеру и окажется перед скалой? Как подняться? Ладно, об этом еще будет время подумать.
В пещере был полумрак, тусклый свет проникал и через то отверстие, в которое она вошла, и через то, к которому шла. И в этом тусклом свете она вдруг увидела руку. Рука шарила по пещере и явно кого-то искала. Пятерня величиной с человека походила на кисть гигантского скелета - кости были едва обтянуты кожей. Девушка заметалась, пытаясь увернуться, но все было напрасно, рука обхватила ее, вытащила наружу, и тогда она увидела ее владельца. "Сейчас съест", - безнадежно подумала она, приближаясь к морде, казавшейся карикатурой одновременно и на человека и на пса. Внимательно оглядев ее, монстр неожиданно прохрипел:
- Я поставлю тебя к воротам. Если сможешь открыть, войдешь, если нет - верну обратно.
"Съедение откладывается, - поняла она, - наверно ему разрешается есть только тех, кто не смог войти". Чудовищная рука бережно поставила ее возле ворот и убралась. Девушка толкнула ворота. Разумеется, они были заперты. Исподволь нарастала паника - сейчас он убедится, что она беспомощна, и тогда...
- Ну как же мне вас открыть?, - риторически спросила она с отчаянием, и вдруг услышала скрип ворот:
- А зачем тебе?
- Чтобы войти, - растерянно пробормотала она.
- А зачем входить?, - настаивали ворота. На этот вопрос она ответила самой себе, когда только еще решила отправиться в путь:
- Чтобы жить!
Ворота заскрипели натужно и... отворились, она юркнула внутрь, и они с грохотом захлопнулись за ней. По крайней мере, первое препятствие она преодолела.
За воротами была пастораль: луга, травы, цветы, бабочки и птички. Ни зверей, ни людей видно не было. Она пошла по дорожке, бежавшей от ворот. Дорожка вилась, перескакивала с горки на горку, и взобравшись на очередную из них, девушка увидела внизу долину, полную людей и животных. Все они не отрываясь смотрели прямо на нее. Она оторопела, но делать было нечего, и она начала спускаться, ежась под этими взглядами. Приблизившись, она поняла, что смотрят по-разному: кто радостно, кто с отчаянием, кто с недоверием, но все при этом - с надеждой.
- Ты можешь накормить единорога?, - нетерпеливо спросил ее один из мужчин, когда она подошла к ним. Девушка растерялась и брякнула первое, что пришло в голову:
- А где тут единорог?
Ей показали на соседнюю горку. Единорог был прекрасен: ослепительно белая шкура, золотая грива, золотой же рог. И он тоже смотрел на нее.
- А что он ест?
- Зерно.
- А как его кормят?
- Из рук. Зерно будет в ведерке, но надо зачерпнуть горсть и дать ему есть с ладони.
- А он кусается?
- Нет.
- А лягается?
- Тоже нет.
- Так почему же вы спрашиваете меня, могу ли я его накормить?
- Потому что он не всех подпустит к себе.
- А если я ему не понравлюсь?
- Тогда он просто не даст тебе подойти.
Что-то такое было связано с единорогом, было какое-то предание, крутилось у нее в голове, но она никак не могла вспомнить.
- Ладно, я попробую, - нерешительно сказала она.
- Только тебе надо переодеться в белое.
- Но у меня нет ничего белого!
- Вон там все приготовлено, - ей показали на маленький домик. Она пошла туда. В домике действительно лежала белая одежда и белые туфельки. Размер подошел идеально. Когда она вышла, ведерко с зерном уже стояло у порога. Она взяла его и молча пошла вверх. Все, включая и единорога, по-прежнему не спускали с нее глаз. Наконец она поднялась к нему. Вблизи он был еще красивее.
Можешь ли ты накормить единорога? Рис. автора
Она не удержалась и погладила мягкую шкуру, потом спохватилась, зачерпнула горсть зерна и протянула ему ладонь. Единорог наклонил голову и стал аккуратно брать зерна теплыми губами. Когда он съел все, что было на ладони, она зачерпнула еще. Постепенно ведро опустело.
- Все, больше нет, - сказала она, показывая единорогу пустое ведро. Что делать дальше, она не знала. И тут единорог медленно опустился и посмотрел ей в глаза. Она поняла, что он приглашает ее сесть ему на спину. Платье было слишком узким, так что сесть верхом оказывалось невозможным, а задирать подол на глазах у всех тем более. Оставалось сесть боком, но за что держаться? Хороша она будет, если сверзнется с него, когда он начнет вставать! Но он встал так осторожно, что она даже не пошатнулась и даже решилась не цепляться изо всех сил за гриву. К ее удивлению единорог пошел не вниз к людям, а наверх. Она оглянулась, все внизу все так же смотрели им вслед, но дорожка вилась серпантином, и вскоре толпа скрылась из виду.
Ехать на единороге оказалось легко и приятно, она даже рискнула посмотреть по сторонам и расслабилась. Но вот дорожка сделала очередной поворот, и за ним она увидела сфинкса.
Сфинкс был почти так же огромен, как монстр у ворот, но в отличие от того, красив. Львиное туловище величественно загораживало дорогу. Человеческая голова повернулась к девушке, сверкая бездонными глазами.
- Девственница на единороге, - громогласно объявило чудовище, и тут она вспомнила, какое предание было связано с единорогом.
- Ну и что с того?, - покраснев, буркнула она.
- Девственница на единороге освободит короля, - торжественно возгласил сфинкс.
- Какого короля?, - удивилась она.
- Нашего.
Сфинкс начал нараспев произносить явно давно заученный текст:
- Король замурован в башне. Он висит, прикованный цепями к стене, руки его вывернуты, а цепи сдирают кожу. Мука его нестерпима, и томится он уже многие века. Но девственница на единороге приложит руки к стене, и камни разойдутся, открыв проход. Девственница на единороге притронется руками к цепям, и они растают. Она коснется губами ран на теле короля, и раны исцелятся. А потом прольется кровь девственности, и башня исчезнет.
- Значит, ее принесут в жертву?, - перебила девушка.
- Кого, - недоумевающе уставился на нее сфинкс.
- Ну эту девственницу.
Она понимала, что сфинкс подразумевает именно ее, но предпочитала говорить о "девственнице" в третьем лице, не давая навязать себе непонятную и малоприятную миссию.
- С чего ты это взяла?
- Но ты же сказал, что прольется кровь девственницы.
- Я сказал: кровь девственности.
- А какая разница?
Сфинкс громко сглотнул, хмыкнув. Потом вздохнул и осторожно объяснил:
- Когда девственница перестает быть таковой, бывает кровь. Ты этого не знала? Эта кровь называется кровью девственности. И она совсем не то, что кровь девственницы.
Девушка густо покраснела.
- А... ясно... А кто это с ней сделает?
- Как кто? Король, конечно.
- Но ты же сказал, что он прикован...
- Я сказал: "девственница на единороге притронется руками к цепям, и они растают", - проговорил сфинкс с ангельским терпением.
- Но он же изранен!
- "Она коснется губами ран на теле короля, и раны исцелятся". Ты вообще слушала то, что я говорил?
Ее мысль заметалась беспомощно.
- Ты сказал, что когда прольется... ну в общем, что после этого башня исчезнет. Значит, они окажутся на виду у всех?
Сфинкс посмотрел на нее с нескрываемым интересом.
- Король - великий маг. Его магии хватит на то, чтобы поставить защитный купол, так что не беспокойся.
- И что будет дальше?
- Дальше король вернется править нами.
- А с ней что будет?
- С кем?
- Ну с бывшей девственницей?
- Она станет королевой, - он пожал плечами совсем по-человечески, - кем еще может стать жена короля?
Она замолчала озадаченно. По ее представлениям все это мало походило на свадебный обряд.
Вдруг сфинкс воскликнул:
- О, конечно, ты абсолютно права! Ты не поняла потому, что я забыл сообщить тебе необыкновенно важную вещь: вместе с семенем короля в нее войдет и его магия, так что после этого она станет великой волшебницей, теперь ясно?
- Я и не знала, что магия передается половым путем, - ошарашенно пробормотала она. Внезапно послышался грохот, и сверху посыпались камни. Она испуганно взглянула на сфинкса. Тот хохотал, сотрясая гору. Отсмеявшись, он встал на лапы, изящно поклонился ей и отошел, освобождая проход.
- Иди. Ты достойна стать королевой этой страны.
Единорог двинулся с места, но она удержала его. Куча вопросов бесновались в ее голове, но она задала самый важный.
- Постой. Скажи мне, кто заточил короля?
- Как кто? Кто мог бы сделать это, если король - самый могучий маг? Он сам себя и заточил.
Ее глаза полезли на лоб от изумления.
- Сам себя? На века? Обрек на муки? Но зачем?
- Потому что он великий маг. И он захотел сделать всех жителей своего королевства счастливыми на веки вечные. Всех - и тех, кто уже родился к тому моменту, и тех, кто еще только должен родиться.
- Ну и?..
- Ну и сделал.
- При чем тут?..
Он опять пожал плечами:
- Это плата.
- Но это же чудовищно!
- Ничего бесплатного не бывает. Он все подсчитал и проверил. Это был единственный выход.
- А те, ради кого это все... как же они могли согласиться на такое! Это же бесчеловечно!
- Не думаю, что он кого-то спрашивал. Он король, он все решает.
- Но вечные муки!..
- Как это, вечные? Кто тебе сказал такое?
- Ты же сам сказал, что он висит там многие века!
- Это огромная разница: на века или навеки. На века - это очень долго, а навеки - бесконечно. Король поставил граничные условия: придет девственница на единороге.
- И что, за все эти века в этой стране не нашлось ни одной девственницы?
- Здешние не подходят. По условию она должна прийти извне.
Сфинкс замолчал, и единорог нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Но она не могла не спросить еще об одном.
- Скажи, он ведь старый, да?
Брови сфинкса поползли вверх:
- Я не знаю этого слова.
- Ну старый - это тот, кто жил долго. Он уже века в башне и до этого уже был королем, значит он долго жил. У тех, кто живет долго, лицо в морщинах, и голова седая...
Сфинкс смотрел на нее с неподдельным изумлением:
- Я слышал, что в некоторых мирах люди зачем-то делают с собой такие странные вещи, но всегда думал, что это сказки. Ты хочешь сказать, что так действительно бывает? В твоем мире это так?
- Конечно, - растерялась она. Люди стареют, а потом умирают, и их закапывают в землю.
- В землю? А что они там делают?
- Ничего. Они уже не живут.
- И как долго?
- Навсегда.
- Но зачем они это делают???
- Это не они делают. Это время делает с ними.
- О! Ты пришла из удивительного мира! Я представляю, какие могучие маги там живут, если они могут заставить Время творить невозможные чудеса!
- Но они его не заставляют, время делает это само!
- Тем более! Если Время само согласно исполнять их прихоти!.., - сфинкс в восхищении развел лапами, - у нас ничего подобного не бывает.
- Тут люди совсем не меняются?
- Нет, они очень меняются. Становятся умнее, умелее. Но внешне - нет. Разве что дети меняются, вырастая. А взрослые нет.
- До самой смерти?
- Я опять не понимаю этого слова.
- Как долго живут люди?
- Не понял. Люди живут всегда. Но только с тех пор, как родились. До этого - нет. Вернее, не здесь.
Она задумалась, и единорог тронулся в путь. Но ведь она еще ничего не решила. Получалось, что все решили за нее, задолго до ее рождения. И она должна выйти замуж за человека, которого никогда не видела, и который явный фанатик, раз мог сделать с собой такое. Но ведь он сделал это для счастья других. Такое самопожертвование поражало ее и восхищало. А когда она думала об этой многовековой пытке, ее начинала бить дрожь.
Она так ничего и не придумала, когда из-за поворота показалась башня. Дорога упиралась прямо в нее. Никакого намека на дверь не было.
"Девственница на единороге приложит руки к стене, и камни разойдутся, открыв проход", - вспомнила она. Это значит, что прикладывать руки к стене надо, сидя на единороге? Иначе не откроется? Но как тогда дотянуться?
- Ты сможешь встать боком?, - спросила она. Единорог повернулся, придвигая ее вплотную к башне. Она положила руки на каменную твердь и почувствовала, как та дрогнула и потекла под ладонями. Открылся проход.
- Вперед!, - сказала она. Они въехали внутрь. Узкий коридор вывел их в большой зал, и тогда она увидела короля.
Он висел на цепях у противоположной стены зала. Нижняя цепь приковывала к стене лодыжки, обвивалась вокруг ног до колен и выше и снова уходила в стену. Верхняя исходила из стены, сковывала запястья, выворачивая из плечевых суставов скрученные за спиной руки, оборачивалась вокруг торса и цеплялась почти к потолку. Там, где цепи касались тела, кожа была содрана до крови, а касались они его почти всюду. Висящий был практически обнажен, только вокруг бедер обвивалась какая-то тряпка. Зубы были сжаты, губы прокушены до крови, лицо искажено гримасой боли. Дышал он судорожно и хрипло. Хотя глаза его были закрыты, ясно было, что он в сознании, и забытье ни на миг не облегчало его страданий. Все это было ужасно. "Девственница на единороге притронется руками к цепям, и они растают". Она протянула было руки вверх к скованным запястьям, но вовремя сообразила, что тогда он упадет плашмя, удерживаемый ножной цепью. Значит сперва надо освободить ноги, не слезая при этом с единорога. Она наклонилась и приложила руки к звеньям, впивающимся в лодыжки.
- Растворяйся!, - кричала она железу, и оковы действительно стали таять в том месте, где она к ним прикасалась. Мгновение, и цепь лопнула, с треском развернулась, сдирая остатки кожи, и страдалец повис на вывернутых руках. Стон вырвался из его стиснутых губ.
- Сейчас, сейчас, - захлебываясь слезами, пробормотала она, вытягиваясь вверх изо всех сил, чтобы дотянуться до запястий. Наконец ей это удалось. Секунда, визг разворачивающейся цепи, ошметки плоти, брызги крови, и человек рухнул на единорога, с которого она едва успела соскользнуть.
- Сядь, его надо уложить, - прошептала девушка, и единорог послушно опустился на пол. Она с трудом стянула с него мужчину, перевернула на спину и стала целовать изувеченное тело, не обращая внимания на то, что вся заляпана его кровью, зато с радостью чувствуя, как раны его под ее губами действительно затягиваются.
- Ты пришла, - прохрипел он.
- Сейчас, сейчас, - снова зашептала она успокаивающе, и все прижималась губами к окровавленной коже, пока его руки не обхватили ее. Его лицо оказалось прямо перед ней, глаза были широко распахнуты. Ей захотелось прикоснуться к его искусанным губам, чтобы унять кровь, но она не решилась, и тогда он сам поцеловал ее так, что у нее захватило дух. Когда он начал срывать с нее одежду, она задохнулась, не помня себя, подчиняясь какой-то незнакомой ей властной силе, но в последний момент вспомнила и крикнула ему:
- Поставь купол, а то башня сейчас исчезнет!
- Не бойся, я все сделал, все в порядке, - прошептал он. Боль пришла, но схлынула, унесенная жаркой волной, и уже на грани сознания она услышала ржание. "Прощай, единорог!", - была последняя внятная мысль, которую она еще смогла различить.
Очнулась она от ласковых прикосновений его губ. Она открыла глаза. Рот его уже не кровоточил, но под глазами синели темные круги. Она провела по ним рукой: надо бы и их поцеловать, но ведь она больше не девственница и не может исцелять...
- Это не имеет значения, - сказал он, - исцеление это твое свойство, девственность тут ни при чем.
- Неправда, - улыбнулась она, - это я ни при чем, тут работало твое давнее заклинание.
- Но ведь заклинание было сказано до того, как ты родилась. А когда ты родилась, оно тебя и поймало. Так что ты всегда была целительницей. И остаешься ею.
Неожиданно опять послышалось ржание.
- Но ведь это не может быть единорог, - удивилась она.
- А ты посмотри, - усмехнулся он. Она повернула голову и ахнула. На нее смотрела белая кобылица с золотой гривой.
- Она пришла вместо единорога?
- Это он и есть. Вернее, она. Ты преобразилась, и она преобразилась.
- Но у меня это все же не так кардинально!, - пробормотала она.
- Ты думаешь?, - он лукаво улыбнулся, потом вздохнул, - нас ждут, надо идти. Но у нас ведь еще все впереди, правда?
- Но как мы пойдем? Мое платье все в крови, а у тебя вообще нет одежды.
- Я же пришел сюда когда-то в одежде, так что теперь она материализовалась. И платье твое уже тоже чистое.
- Только ведь мне уже не подходит белое, - смущенно шепнула она.
- А ты надень, и тогда увидим.
Она надела свое белое платье, на котором уже не было пятен, и восторженно вскрикнула: оказавшись на ней, платье стало золотым.
- Спасибо!
- Это не я, это ты сама, вспомни.
Она вспомнила: надевая платье, она и вправду подумала, что королеве больше подходит золото. Неужели она действительно стала волшебницей? Она вопросительно взглянула на него и залюбовалась невольно: он был очень красив - намного выше ее, стройный, с сильным и гибким телом в нарядном темнозеленом камзоле.
Поцеловав, он посадил ее на кобылицу и вскочил сзади. Одно движение руки, снимающее защитный купол, и они оказались под синим небом, от башни не осталось и следа.
- А где же сфинкс, - спросила она, когда они миновали знакомый поворот.
- Ушел по своим делам. На празднике наверняка появится.
- А что сейчас будет?
- Коронация.
- Но зачем тебя короновать? Ты и так король.
- Меня и не надо. Мне просто вернут корону, которая хранилась все это время. Точнее ее вернут тебе, а ты наденешь ее на меня. А короновать будут тебя.
- А кто?
- Я, - засмеялся он.
Они спускались все ниже, и вот перед ними открылась долина, полная ликующих людей. Все они смотрели на них и кричали что-то приветственное. Король помахал им рукой, и она поняла, что должна сделать то же самое.
- Слушай, а ведь я даже не знаю, как тебя зовут!, - вдруг ужаснулась она.
- Ральд, а тебя?
- Мирна.
Она смутно помнила, что в том, прежнем мире ее имя звучало как-то по-другому, но это не имело никакого значения: здесь она была Мирна.
Они уже ехали сквозь радостную толпу. В центре возвышался помост, перед ним стоял тот человек, который спрашивал ее про единорога.
- Тарк, дружище!, - воскликнул Ральд, соскакивая с коня. Они крепко обнялись.
- Мирна, - сказал он, снимая ее, - это Тарк, мой друг и наместник. Он правил вместо меня все это время. Тарк, это моя Мирна.
Тарк улыбаясь, поклонился ей до земли и сказал, посерьезнев:
- Спасибо тебе за Ральда.
Они взошли на помост. Тарк протянул ей ларец. В ларце лежали две короны, меньшая внутри большей. Она взяла большую, Ральд опустился на одно колено.
- Да возвратится корона к своему законному владельцу, и да правит он вечно!, - громко и уверенно сказала она, возлагая корону на его голову, - слава королю Ральду!
- Слава!, - дружно отозвались все. Ральд вскочил на ноги, взял из ларца вторую корону и обратился к собравшимся:
- Перед вами Мирна, моя избавительница и жена. Достойна ли она стать вашей королевой?
- Достойна, - вскричала толпа, в которой особенно громко прозвучал знакомый голос сфинкса. Ральд повернулся к ней. "Мне встать на колени?", - глазами спросила она его. "Не надо", - так же ответил он, кладя корону ей на голову со словами:
- Да здравствует королева Мирна!
- Да здравствует!, - зазвучал мощный хор.
- Сделай так, чтобы корона не упала, - шепнул Ральд, запрокидывая ее голову в поцелуе. Она думала о короне изо всех сил, пока еще могла думать, но вскоре мир исчез, остались только его губы, но корона все равно держалась крепко.
- А кормить нас сегодня будут?, - перекрывая шум толпы, взревел, наконец, Ральд, - вы хоть помните, сколько времени я не ел?
У Мирны сжалось сердце. Мало было мук от цепей, его еще все это время терзали голод и жажда. Много веков! Перед глазами снова встала ужасная картина, открывшаяся ей в жуткой башне. Он смеется, делая вид, что все прошло, но она-то понимает, что это не так. Она видела этот кошмар всего несколько минут, и то ее пронизывает боль при каждом воспоминании, а он-то помнит все эти века страданий, и никуда оно не ушло. Она вылечила его тело, но как излечить душу? Как коснуться губами памяти?
Но Ральд уже подхватил ее, увлекая с помоста, все расступились, и она увидела заставленный яствами длиннющий стол. Во главе его стояло большое двойное кресло, и она обрадовалась, что они будут сидеть рядом, и можно будет прижаться к нему.
Когда все насытились, зазвучала чудесная музыка, и начались танцы. И хотя все здесь превосходно танцевали, королевская пара оказалась самой лучшей. Было уже совсем темно, хотя площадка освещалась множеством разноцветных фонарей. В какой-то момент Ральд шепнул ей:
- Пойдем?
Она кивнула, и они незаметно выскользнули из круга. Верная кобылица бесшумно пришла на зов, и они помчались во тьму.
Дворец был пуст и темен, все пировали на празднике. Ральд поднял ее на руки.
- Открой дверь нашего дома, жена моя.
Она толкнула дверь, та под негромкую музыку отворилась, на лестнице сам собой вспыхнул свет, и Ральд на руках внес ее в их общую бесконечную жизнь.
![[]](/img/j/julija_mogilewer/gernal/edinorog.jpg)
![[]](/img/j/julija_mogilewer/gernal/ogon.jpg)