Дух Гайдара - привидение, единственный друг Чубайса.
Спиридон - секретарь Чубайса. Похож на обычного офис-менеджера
Новодворская - Манагер министерства прозрения. Старая, неопрятная бабища. Похожа на ведьму.
Джигурда - Манагер министерства русского духа. В кожаных штанах, "казаках" и косоворотке. Говорит зычным голосом и иногда бьет себя кулаками в волосатую грудь как Кинг-Конг.
Борис Моисеев - Манагер министерства высокого искусства и стрингов. Ходит на цыпочках, иногда совершает непроизвольные балетные па.
Удальцов - Манагер демократичекого порядка и воспитания. Много курит и кашляет. Одет в солдатскую шинель с поднятым воротником.
Латынина - Манагер ракетных войск и противовоздушной обороны, в.и.о. Верховного главнокомандующего
Посол США - Опрятный мужчина 50-55 лет. Румян и бодр. Хорошо говорит по-русски.
Сванидзе - Манагер министерства правильной истории.
Взвод американских солдат с рацией.
Сталинисты.
Зомби - митингуют за окном. На сцене не появляются.
Юрий Шевчук - певец-буревестник. Летает мимо окон, шурша крыльями. Иногда садится на подоконник и поет песни, развлекая зомби. Выпрашивает крошки.
Москва, 2025 год. Режим Путина давно скинут, к власти пришли либералы. Мир пережил несколько волн экономического кризиса и превратился в театр боевых действий между империями - Америкой, Китаем и Евросоюзом. В России идет гражданская война.
Все действия разворачиваются в Кремле в кабинете Генерального манагера Великой России.
Действие I
Утро. Кабинет Генерального манагера. На сцене в углу трон. Вдоль стен деревянные лавки. На стенах портреты американских президентов с нимбами над головами. Посредине сцены большой стол, на котором накрыт завтрак. Вокруг стола несколько "разнокалиберных" стульев. На заднем плане большое стрельчатое окно, за которым вроде как зарево. Из окна доносится невнятный шум толпы.
В кабинет входит Чубайс в домашнем халате и валенках. Он зевает и почесывается. Проходя по кабинету, выглядывает в окно. Шум неожиданно усиливается, раздаются отдельные внятные выкрики "Пидарас!". В окно влетает помидор. Чубайс ловко уворачивается и подходит к столу.
Чубайс (заглядывая под колпак, накрывающий тарелку). Спиридон!
Входит Спиридон с папкой в руках.
Спиридон. Доброе утро!
Чубайс. Здравствуй, Спиридон! Что у нас на завтрак?
Спиридон. Все как обычно...Чай с лимоном, блины с икрой...
Чубайс. Что за икра?
Спиридон. Черная, из ЮАР.
Чубайс (с подозрением). А почему если черная, то сразу "из ЮАР"? Вы что, расист, Спиридон? Почему не может быть черной икры, например из Волги? (тычет пальцем в ладью с икрой).
Спиридон (равнодушно). Так нет же в Волге икры. Уже лет 10 как нет. Да если бы и была, эту территорию мы не контролируем.
Чубайс (еще более подозрительно). А почему ты сказал "10 лет как нет"? Вот ты сам слышал, как ты это сказал? Ты же с сожалением это сказал! Ты, может быть, по тоталитаризму соскучился? По кровавому режиму соскучился?
Спиридон. Я...
Чубайс. Может быть, ты по темным временам соскучился? Когда простой человек слова сказать не мог?
Спиридон. Да я...
Чубайс. Да тебя 10 лет назад в ГУЛАГ бы отправили за такие настроения!
Спиридон. Не было ГУЛАГа 10 лет назад.
Чубайс (ворчливо, успокаиваясь). Много ты знаешь. Умные все...(пьет чай). Вот ты лучше скажи... В снах разбираешься?
Спиридон. Извините?
Чубайс. Ну, в снах. Сны. Понимаешь?
Спиридон. Ну-у...
Чубайс. Странный сон сегодня мне приснился. Тревожный. Вроде как приходит ко мне святой Солженицын (опасливо смотрит в сторону портретов американских президентов), да не один, а с Труменом и Бушем...
Спиридон. А Буш-то младший?
Чубайс (крестится) Тьфу, тьфу...Нет, старший, слава Обаме! Если б младший, совсем худо...Нет, старший...Так вот... И говорит таким задушевным голосом: "Не по совести живешь! Задушил совсем свободу на святой Руси!". А я и слова не могу произнести. Вроде мне рот скотчем заклеили. Вспотел весь. А Солженицын и продолжает: "Ты с кем спишь, грешник?". Я пальцем показываю на жену. "А надо с кем?", - спрашивает Солженицын. Я показываю на Изабеллу (и как они с женой в одном сне оказались?! Дуры!)... А Солженицын тогда ко мне подплывает, наклоняется совсем близко и говорит задушевным голосом: "Значит, последние директивы Госдепа не читаем? Игнорируем демократические тенденции?"...
Чубайс подходит к Спиридону, изображая Солженицына в своем сне.
Чубайс. ...Он говорит, а борода его мне ухо щекочет. Я спрашиваю, что же мне делать? А Солженицын тогда начинает расти в размерах, нависает надо мной и как закричит: "Да ты у нас, видать, гомофоб, раз бабами себя окружил! Может ты и Меркури не слушаешь?!" И как даст мне по голове будильником! Тут я и проснулся...Представляешь?
Спиридон. Да...
Чубайс. И что бы это значило?
Спиридон. Может, вы переели обезжиренного йогурта? Он, говорят, очень на подсознание влияет...
Чубайс. А может, это знак? Может, я всю свою жизнь того... себя подавлял...
Спиридон. В смысле?
Чубайс (раздраженно). Ну ты понял!
Спиридон. Ну-у-у...
Чубайс. Да и неправда это, что я себя бабами окружил. У меня секретарь - мужик. Хм... Может быть... (смотрит на Спиридона)
Спиридон (пятясь к двери). Что - "может быть"?
Чубайс. Может, не зря ты у меня секретарь? Может, прав Солженицын?
Спиридон торопливо скрывается за дверью.
Чубайс. Спиридон! Спиридооон!
За окном раздается хлопанье крыльев, проносится тень и на подоконник садится Шевчук. В руках у него гитара. Он берет пару аккордов и заглядывает в кабинет.
Чубайс. Этого еще не хватало!
Шевчук (напевает). "Осень, в небе жгут корабли...". А вот скажите, многоуважаемый Генеральный, когда на деятелей культуры будет обращено внимание государства?
Чубайс. А деятелей культуры здороваться учили? Юра, если ты по поводу твоего назначения манагером, то я уже сказал - пошел вон! Место занято.
Шевчук. Кем, кем занято? Моисеевым, этим содомитом? Я русский рокер, душа и совесть народа...
Чубайс. Вопрос закрыт, Юра.
Шевчук (просительно). Но вы же обещали! Я низвергал тирана Путина! Я в первых рядах....
Чубайс. Юра, иди на хрен.
Шевчук. Ну, тогда...Тогда...Тогда я не буду играть больше у вас на корпоративах!
Чубайс. Да за такие деньги, которые ты просишь, проще Майкла Джексона оживить. Езжай лучше в турне с этой...ну такая...как ее? С Ксюшой Собчак. В турне по Московской области. Или...Еще куда.
Шевчук (переходя на официальный тон). Хорошо. В свете сложившихся обстоятельств вынужден, по поручению моих товарищей, передать вам требования. Это наши требования к власти. Это крик. Это вопль. Народ стонет под гнетом тирании...(вытаскивает из-за пазухи листки бумаги). Вот. Могу зачитать...
Чубайс. Не надо, тут нет прессы. Можешь не стараться.
Шевчук (перебирая бумаги, читает). Вот...пишет простой слесарь-инструментальщик...
Чубайс (устало). Юра, нет давно слесарей-инструментальщиков.
Шевчук. А, вот! Шахтеры...
Чубайс. Нет шахтеров!
Шевчук. Учителя возмущены...
Чубайс. Да нет же учителей! Юра, лети себе, по-хорошему прошу! Не зли меня!
Шевчук (пряча бумаги под рубаху). Я улетел поднимать народ против несправедливости! Я знал, что власть глуха. Мы должны скинуть тиранию! Кстати, у вас от завтрака ничего не осталось?
Чубайс. Пошел вон!
Шевчук, напевая "Родина, еду я на Родину...", улетает. За окном беснуется толпа зомби.
На Спасской башне бьют куранты. Раздается что-то типа заунывного голоса муллы во время намаза.
Входит Спиридон с двумя молельными ковриками, подушечками и урной, в каких хранят прах усопших.
Спиридон (торжественно). Минута покаяния!
Чубайс. Перед кем сейчас?
Спиридон. Перед поляками за Катынь.
Спиридон протягивает Чубайсу коврик и подушечку. Чубайс раскладывает на полу коврик, становится на колени. Потом наклоняется, почти касаясь лбом паркета. В месте, где лоб должен соприкасаться с деревянным покрытием, аккуратно подкладывает подушечку. Начинает кланяться, приговаривая каждый раз "Каюсь!". Лбом аккуратно бьется о мягкую подушечку. Спиридон делает то же самое. За окном заунывно несется многоголосое "Каюсь!".
Покаявшись, Спиридон и Чубайс встают и посыпают себе голову пеплом из урны.
Чубайс. Слава Обаме!
Спиридон. Слава Обаме!
Чубайс. Спиридон, а где Новодворская?
Спиридон. Спит на коврике в приемной.
Чубайс. Буди. Пусть заходит.
Спиридон скрывается за дверью. В кабинет входит заспанная и неопрятная Новодворская. В руках у нее клетчатая "челночная" сумка, которую она ставит возле стола.
Чубайс. Валерия Ильинична, здравствуй, дорогая!
Новодворская. Здрав будь, боярин! Пожрать чего-нибудь не найдется? Чай, не при Сталине живем, не должны простые люди голодать. Победили кровавых диктаторов, коррупцию вроде тоже... (зевает, подходит к столу, роется в тарелках). Чего звал?
Чубайс. Да вот сон мне приснился...
Новодворская (говорит жуя). Фон? Фон это хорофо...
Чубайс. Понимаешь, святой Солженицын мне явился...
Новодворская (подавившись). Чур, меня! Хке-кхе...Что ж ты под руку говоришь такое? Кхе.. И что Солженицын?
Чубайс. В гомофобии меня обвинял... А с ним великомученики Трумен и Буш...
Новодворская (рассматривая кусок осетрины на свет). Свежая? Коммуняки сожрали всю осетрину...Гады...Так что ты там говоришь? Мда...В гомофобии, обвиняет? А Буш какой?
Чубайс. Старший!
Новодворская. Это хорошо. Старый Буш - это к сытой жизни...
Чубайс (облегченно). Уф...
Новодворская. Но не долгой! (Заливается диким смехом. Смеется долго, истерично, начинает содрогаться всем телом как в эпилептическом припадке. Неожиданно впадает в ступор и замолкает. Сидит на стуле в нелепой позе, словно окаменев).
Чубайс. Валера, ну не каркай ты! (оборачивается) Валерия Ильинична! Опять...Да очнись ты! Очнись! (бьет ее по щекам). Валераааа! (кричит прямо в ухо Новодворской) Мне посоветоваться надо...
Новодворская (приходя в себя. Говорит, как ни в чем не бывало) Ну так советуйся, слушаю.
Чубайс. Мне бы с Гайдаром...
Новодворская (решительно). Нет. Вы в прошлый раз как насоветовались...
Чубайс. Я тебя прошу! В конце концов - требую! Организуй связь с Гайдаром, в смысле - с его духом.
Новодворская. Десять тысяч нефтебаксов.
Чубайс. Тысяча.
Новодворская. Семь тысяч и эфир на радио.
Чубайс. Пять тысяч. И ни какого эфира.
Новодворская. Согласна. Пять тысяч и поездка в Австрию.
Чубайс. Три тысячи и поездка в Монголию.
Новодворская. Три тысячи и турне по странам Скандинавии.
Чубайс. Тысяча. Все. И шоп-тур во Вьетнам.
Новодворская. Договорились! Деньги вперед!
Чубайс. Деньги переведут на твой счет в Израиле.
Новодворская. Свои деньги переводи в Израиль! А мои мне выдай наличными!
Чубайс садится на стул, отворачивается от Новодворской. Снимает валенок, носок. Из носка вытаскивает пачку денег и отсчитывает нужную сумму. Новодворская заглядывает ему через плечо, приговаривая: "Вот куда делось золото партии!".
Чубайс (протягивая деньги Новодворской). Вот, тут даже больше. Купишь себе кроссовки.
Новодворская забирает деньги. Вытаскивает из клетчатой сумки бубен, свечи, колокольчики. Готовится к ритуалу, нашептывая какие-то заклинания. Чубайс напряженно наблюдает за приготовлениями. Новодворская зажигает свечи и ароматические палочки. Звонит в колокольчик.
Новодворская. Готов?
Чубайс. Готов. Давай уже! Начинай.
Новодворская. А знаешь, почему зомби не едят друг друга?
Чубайс. Ну почему?
Новодворская. Корпоративная этика! (захлебывается смехом, начинает содрогаться и впадает в ступор)
Чубайс. Да что ж такое! (Подходит и размахивается, чтобы ударить Новодворскую по щеке).
Новодворская (неожиданно ясным холодным голосом) А ну сядь и сосредоточься!
Чубайс вздрагивает и садится на стул напротив Новодворской.
Новодворская начинает говорить какие-то невнятные заклинания. Сначала тихо. Потом все громче и громче, пока не переходит на крик. Она исполняет подобие африканского танца вокруг сидящего на стуле Чубайса. Ее заклинания переходят в крик, она смачно плюет в лицо Чубайсу и замирает в трансе. В это время возле трона в углу что-то вспыхивает, идет густой дым и из-за трона появляется Гайдар. Он на костылях, на ноге гипс, голова повязана грязным бинтом, под глазом синяк. Вместо одежды неопрятная простыня.
Чубайс вскакивает стула, стирая с лица плевок Новодворской, подбегает к Гайдару и обнимает его. Гайдар морщится от боли.
Гайдар. Ты осторожнее, черт...
Чубайс. Как же мне без тебя одиноко! Как я рад тебя видеть, Егорка! Да что с тобой? Почему такой вид? Что случилось?!