Annotation

     В Москове пятый день лил дождь.

     Правительство, как всегда, экономило на климатизаторах. Под стенами Желтого Дворца торчали одинокие пикетчики с плакатами о дурной погоде. Мимо, косясь на них, прогуливались полицейские, но приказа задерживать пикетчиков не поступало.

     Население, защищаясь зонтами и пакетами от льющейся сверху влаги, спешило на работу и по делам, как обычно.

     На автобусной остановке скопилась очередь. Кэс сначала пробовал читать, прикрывая голову и читалку плоскарем — модной плоской сумкой-коробкой, но потом ливануло так, что читалку пришлось убрать. Удалось втиснуться в третий по счету автобус, но до окошка оплаты Кэс дотянуться уже никак не мог, что поделаешь — приходится рисковать штрафом. Он забеспокоился при мысли о том, что наверняка опоздает. Ехать сорок минут в лучшем случае. Надо было выходить раньше, с запасом. А теперь премию снизят, да и вообще: опоздавший на шаг ближе к безработице.

     Плевать, подумал Кэс и щелкнул по окошку читалки.

     — Ты че, грамотный, что ль? — заинтересовался детина с трехдневной щетиной, он стоял на ступеньку выше Кэса. Сунул красный пористый нос в читалку. Прочел громко, по складам:

     — "ве-ли-чи-на крас-ного сме…сме…щения демонстрирует, что этот квазар…" э-э-э… Что это за муть? Умный такой, в натуре?

     — Не твое дело, — сухо сказал Кэс и выключил "Астрономический обзор". Бессильная ярость захватила его. Даже не почитаешь в транспорте по-человечески. И это — жизнь?

     — Ты как со мной базаришь, козел?! — возмутился детина и протянул было к Кэсу волосатую длань, но какая-то дама с тяжелой кошелкой рядом пронзительно заверещала:

     — А ну руки убери, кому говорят! Размахались тут! В транспорте или где?! … — Кэс облегченно перевел дух, хотя дама не замолкала, и ее вопли резали уши, как сирена. Детина стушевался и бормотал что-то смущенно. Дальше ссора шла между ними. Кэс постарался отключиться. Думать о квазарах. Во времена СТК к ним посылали подпространственные зонды, и по мере приближения эти зонды выдавали потрясающую информацию. В 450-е годы даже готовили экспедицию, правда, расстояние до квазаров так велико, что длительность экспедиции оказалась неразрешимой проблемой. Несмотря на то, что автономные корабли давно уже существовали. Решили отложить исследование квазаров до лучших времен, когда откроют еще более скоростные методы передвижения. Лучшие времена, правда, не наступили — наступили худшие.

     Точные знания о квазарах могли бы перевернуть науку. Кэс с удовольствием отправился бы в такую экспедицию. Без всякого возврата. По правде сказать, он и без квазаров, просто так, с удовольствием бы провел остаток жизни в Космосе, никогда не возвращаясь на эту долбанную мерзкую планету…

     Была одна планета, на которой ему хотелось бы жить. Но ее уничтожили тридцать лет назад. Возврата на нее нет и быть не может.

     А здесь, на Руси, в Москове, делать ему совершенно нечего.

     Кэс успел вовремя. Вставил карточку буквально за несколько секунд до конца пересменки. Значит, не будет автоматического вычета из премии и заноса в личный файл. Это хорошо. Из премии вычтут пустяк, а вот несколько мелких нарушений дисциплины в личном файле — и менеджеры быстро найдут ему замену.

     Мало ли в Москове безработных электриков.

     В общем-то, своей нынешней работой Кэс был доволен. Даже очень. Где только ему не приходилось крутиться! Несколько лет он был безработным, был даже бомжом. Работал на сезонных у фермеров, был мусорщиком, ухаживал за дрессированными ящерицами в цирке, был уборщиком в салоне красоты, грузчиком, курьером… И вот наконец ему удалось оплатить какие-никакие курсы электриков, и теперь он уже два месяца как выбился в люди — имел постоянную работу ночным электриком в филиале "Аэрокосмики".

     К тому же, работа непыльная и оставляет много свободного времени. Четырежды за ночь нужно совершить обход, а все остальное время — просто следить за работой аппаратуры, сбои бывают редко. На этом небольшом заводе производили авиационную электронику для "Аэрокосмики", народу здесь работало немного, а ночной электрик требовался всего один в смену.

     Он принял смену, расписался в журнале размашисто — Кэс Кэрон, дежурный, поставил дату. Отправился в первый обход. Кое-где в цехах еще возились рабочие и инженеры, задержавшиеся после смены, но постепенно все покидали здания. Ночью завод простаивал. "Аэрокосмосу" не требовался излишек продукции — продавать ее все равно здесь некому, вертолеты и космолеты хозяин "Аэрокосмики" производил исключительно для своих целей — транспорта редкоземельных и урановых с планет здешней системы, а также туризма и развлечений.

     Когда Кэс обесточил последний цех, охранник уже запирал ворота. Кэс этого охранника уже запомнил, пару раз дежурили вместе. Звали его Иваном. Мужик серьезный. Иван, как обычно, помахал ему рукой и крикнул.

     — Заходи, у меня пирожки домашние!

     — Нельзя! — крикнул Кэс издалека и развел руками для наглядности, — Боюсь, уволят!

     И вернулся в аппаратную. Проверил и занес аккуратно в журнал показатели всех цехов. Все было тихо и мирно, лампочки на пульте горели ровным, спокойным светом. До второго обхода еще час.

     Выполнив обязанности, Кэс уселся ужинать. Открыл бутылку "Имки" — местного пива, откупорил банку с лососем и порезал купленный по дороге черный хлеб.

     Может, стоит плюнуть на правила и посидеть с Иваном? Да не очень-то и хочется… разговаривать скорее всего будет не о чем. Если вдуматься, за последние 30 лет у Кэса не появилось ни одного настоящего друга. Полная изоляция. Нет, были приятели, и с соседями он был в добрых отношениях. Но скучно с ними — сидеть, пить пиво или водку под соленые огурцы, перетирать ни о чем… Кэс предпочитал дома почитать что-нибудь, посмотреть старые фильмы, или заняться своей коллекцией данных, поразмыслить о Вселенной и человечестве, хоть и были эти размышления не слишком веселыми.

     С людьми же умными, образованными Кэс никогда не общался, так как у него никакого признанного на Руси диплома не было, квартирку он снимал в рабочем квартале — и то эту роскошь он только теперь себе смог позволить, машины у него не было, встретиться с образованными людьми было попросту негде, да они и не стали бы с ним разговаривать. Кто он такой — простой электрик…

     Кэс давно привык жить в одиночку.

     Он выпил полстакана, когда на селекторе вспыхнул огонек связи. Кэс поморщился — опять Иван. Ну сказано же ему, не пойду. Он нажал кнопку.

     — Аппаратная слушает.

     — Слышь, — в голосе Ивана явственно звучало удивление, — тут шеф приехал… тебя спрашивает.

     — Меня? — недоуменно спросил Кэс. — А что за шеф, кто именно? Начальник филиала, что ли?

     — Да… погодь… ты в аппаратной? Он сказал, что сам к тебе зайдет. Жди. Ну все, отбой!

     Кэс подошел к окну, выходящему на улицу. На стоянке внизу была запаркована всего одна машина, каплеобразная "Вега", едва различимая в сгустившихся сумерках.

     Кэс перешел к другому окну — отсюда было видно, как по двору стремительно идет высокий узколицый в темном летящем плаще человек. Очевидно, приехавший на "Веге".

     Кэс узнал его, хотя ни разу не видел живьем. Готовясь к собеседованию при приеме на работу, Кэс изучил сайт предприятия. Главный инженер "Аэрокосмики" Линь Ю заинтересовал его — похоже, этот человек заработал пост не связями или хорошо подвешенным языком, но был и в самом деле отличным специалистом, на его счету числились изобретения, которые можно смело назвать гениальными. Может быть, как раз благодаря уму этого инженера, акции "Аэрокосмики" и держались уже многие годы стабильно высоко.

     Фигура главного инженера пропала из поля зрения, и через несколько секунд раздался стук у входа в аппаратную. Недоумевая, Кэс подошел и распахнул дверь.

     Внешность Линь Ю была чисто ханьской, желтолицый и узкоглазый, он был высок и тонок, один только плащ стоил, наверное, не меньше годового оклада электрика, и на такую же сумму тянули ботинки.

     Главный инженер коммуникативно улыбнулся и протянул электрику руку. Шагнул через порог.

     — Вы — Кэс Кэрон, я не ошибаюсь?

     — Да, я Кэрон, — ответил электрик, — но простите, я…

     Линь Ю прищурил и без того узкие глаза.

     — Скажите… ведь вы по первой специальности — инженер-пилот, командир звездолетов класса "А"?

     Линь Ю в последнее время имел сплошные неприятности по службе, его стремительный карьерный взлет грозил оборваться. Собственно говоря, в этом был виноват сам главный инженер. У него сильно испортились отношения с топ-менеджментом "Аэрокосмики", а произошло это после того, как инженер напросился на аудиенцию у Самого.

     Контрольным пакетом "Аэрокосмики" владел московский миллиардер Руслан Абрамов. Конечно, это была лишь мелочь в его владениях. Сам Абрамов не занимался никакими делами, полагаясь на своих менеджеров и директоров, но главные стратегические решения принимал все же он.

     На это и рассчитывал Линь Ю, списываясь с секретариатом олигарха. И вот полгода назад он получил разрешение посетить хозяина на его личном острове в Самоварном море.

     Входя в роскошные, по вкусу московских олигархов, покои, главный инженер не сомневался — до сих пор хозяин ничего не слышал о нем, но для сегодняшней аудиенции ему подготовили всю нужную информацию, и сейчас на абрамовском мониторе высвечена вся подноготная самого Линь Ю и его семьи до четвертого поколения, все данные о его вредных привычках (бросил курить 12 лет назад, в юности злоупотреблял рауш-ваннами), о карьерном росте и изобретениях (самым значительным была разработка вертолетной турбины, которая позволила "Аэрокосмике" занять ведущую позицию на планете в производстве винтокрылых машин)…

     Ю ошибся. Абрамов встретил его в малой гостиной, обставленной в мусульманском стиле — низкие диваны, пушистые ковры, затянувшие пол, стены, курящиеся кальяны по углам. Не хватало разве что полуобнаженных наложниц, но казалось, они вот-вот появятся из-за складок ковров, соблазнительно вращая бедрами…

     Абрамов развалился на низком диване, коллекция курительных трубок в пепельнице старинной керамики красовалась перед ним на резном столике. Одной из трубок олигарх молча указал инженеру место на диванчике напротив. Ю опустился на край дивана, нервно сжимая в пальцах папку с планшетом.

     В планшете, на всякий случай, хранились все данные и расчеты, которые он мог бы продемонстрировать мультимиллиардеру в подтверждение своей позиции.

     Руслан Абрамов был облачен в коллекционный шелковый халат, босые ноги тонули в ворсе ковра, холеная кожа сияла, и лишь гусиные лапки у черных глаз выдавали уже не юный возраст олигарха. Национальное происхождение Абрамова определить на первый взгляд было сложно, хотя судя по фамилии, в нем было что-то русское.

     Впрочем, мода на подчеркивание национальности, вспыхнувшая после ухода ксалийцев, угасла задолго до рождения Линь Ю.

     Инженер нервно сглотнул и заговорил, стараясь сосредоточиться на концентрических кругах коврового узора — чтобы не дрожал голос.

     — Сударь, я просил встречи с вами по следующему вопросу. Девять месяцев назад на третьей луне Руси, Смирнове, исследовательская группа "Аэрокосмики" обнаружила древний звездолет класса А-250, "Союз"…

     Он перевел дух.

     — Я убежден, что вы понимаете колоссальное значение этого открытия. Таких звездолетов на Руси, как и на союзных нам мирах, не осталось. В лучшем случае, они сохранились в окрестностях Коста-Нуэвы, но она для нас недосягаема. Изучение двигателя "Союза" и его строения подвинуло бы нас на несколько шагов вперед в техническом прогрессе. К чему изобретать велосипед, который был давно уже изобретен в СТК? Ведь теперь можно изучить его. Я произвел подсчеты прибыли, которую в долгосрочной перспективе может получить "Аэрокосмика" благодаря изучению "Союза"…

     Инженер говорил еще минуты две. Он выпустил из речи перипетии борьбы с менеджерами "Аэрокосмики", свое отчаяние — неужели "Союз" решили просто заморозить, и он никому не нужен? Речь он готовил долго. С одной стороны, нельзя показывать олигарху, что тот идиот, олигарх наверняка понимает и сам, что даст исследование "Союза". С другой стороны, выгоды все же нужно перечислить. Гравитационный двигатель! Заново открыть принципы получения гравиэнергии. Это переворот не только в аэрокосмической технике, но и в энергетике. Вероятно, искусственный интеллект в качестве корабельного компьютера. Голографическая инфосистема. Автономная система существования в космосе. Замкнутый цикл оранжереи. Оружие: импульсные пушки, деструкторы. Кусочек другого, куда более развитого мира; частица прежнего величия человечества. И все это досталось одному только Абрамову! Все это в его руках.

     Олигарх поднял руку, прерывая речь инженера.

     — Достаточно! Я понял. Два вопроса. Стоимость проекта по исследованию "Союза". И второе — какую гарантию вы можете дать, что изучение всех этих вкусных примочек вообще что-то даст? Вы — лично вы — в них разберетесь? Или вам просто хочется поиграть во все это?

     — Я уверен, что в долгосрочной перспективе… — начал Линь Ю. Это и в самом деле был больной вопрос. "Союз" сулил сказку. Но невозможно ответить в вещественном и денежном выражении — когда и что получится реализовать. А длительная экспедиция на Смирнову, исследование "Союза" — Линь Ю честно подсчитал и это — обойдется в несколько миллиардов уже в первый год.

     Но ведь нельзя, просто нельзя упускать такой шанс просто потому, что жаль денег?

     Линь Ю обдумывал перспективы обращения и в другие инстанции.

     Но государственная программа космонавтики была жалкой и ничтожной, собственно, ограничивалась обслуживанием спутников связи. А из частных инвесторов Абрамов с "Аэрокосмикой" и был, пожалуй, единственным, кто способен оплатить такие исследования.

     Выслушав Линь Ю, Абрамов некоторое время молчал. Затем поднял руку, словно собираясь прихлопнуть комара.

     — Я все понял. "Союз" будет стоять там, где стоял.

     — У меня есть еще одно бизнес-предложение, — выложил Ю последний козырь, — мы могли бы организовывать экскурсии на "Союз"… Стоимость билета — два-три миллиона рублей, и при количестве желающих хотя бы десять человек в год…

     — Мы получаем жалкие копейки при колоссальном геморрое, — в раздражении Абрамов ткнул трубкой в пепельницу, взвив облачко сизого пепла, — не надо думать, что вы умнее всех.

     Он помолчал и закурил от огонька в каменной вазе на столике новую трубку.

     — Я ценю ваше… э-э… неравнодушное отношение к делу. Кроме того, кажется, вы что-то там изобрели, господинь Линь. Словом… гм… вам прибавят оклад. Благодарю за представленную информацию. К сожалению, она не является для меня новой. Вы хороший инженер, Линь. Занимайтесь своим делом. Не лезьте в бизнес. Вы в нем, простите уж, ничего не понимаете. "Союз" сейчас бесперспективен. Никто на моем месте… да и вообще никто туда не полезет. То, что можно было с него снять и исследовать — экспедиция уже сняла. А целиком… "Союз" останется стоять на месте.

     — Но… почему? — не выдержал Ю. Абрамов с раздражением стряхнул пепел.

     — Да потому, что "Союз" принадлежит мне! И "Аэрокосмика" принадлежит мне! И я так решил. Вы поняли меня?

     — Да, — Линь Ю поднялся, — я вас понял.

     Он некоторое время опасался увольнения. Вспышка раздражения хозяина была показательной. Но ему действительно даже немного прибавили оклад.

     Однако перестали приглашать на заседания Совета менеджеров, перестали интересоваться его мнением. Видимо, до того момента, как главный инженер снова сможет себя реабилитировать. А недавно топ-менеджер Васильев завел речь о том, что вот есть какой-то молодой перспективный кандидат, а Линю, возможно, следовало бы уйти в замы по науке и заняться своим непосредственным делом — изобретениями и техническим контролем.

     Ю это мало интересовало. Он и раньше не рвался на пост главного инженера, к богатству тоже не стремился. У него после разговора с олигархом опустились руки. Выхода он не видел. Пришлось даже пройти курс лечения у психотерапевта и какое-то время принимать антидепрессанты…

     Свет в конце туннеля неожиданно забрезжил снова с той стороны, в которую Ю вовсе и не смотрел.

     У него была полезная привычка — раз в несколько месяцев просматривать досье всех работников, принятых в "Аэрокосмику". Контролировать работу менеджера по кадрам. Очень часто это оказывалось нелишним. Так Ю обнаружил трех отличных инженеров, принятых почему-то на менеджерские должности, одного пилота-испытателя, которого взяли в техники, и заметил пятерых, дипломы которых были дутыми или купленными — эти пятеро были взяты на контроль и после первых же, неизбежных ляпов, переведены в отделы продаж или уволены.

     Возможно, просматривать досье рабочих и даже всяких охранников, уборщиков, электриков было лишним — но Ю славился аккуратностью и дотошностью в деталях.

     Поэтому на глаза ему и попалась информация о Кэсе Кэроне. На первый взгляд — обычный неудачник, уже за 50 лет, и только теперь смог пройти какие-то смехотворные курсы электриков. Судя по имени — инопланетник, на Руси такие имена не встречались. Инопланетникам — без связей и накопленного богатства — конечно, устроиться труднее.

     Ю быстро выяснил, что Кэрон попал на Русь в возрасте 22 лет…

     А происходил он с Коста-Нуэвы. Последнего неуничтоженного ксалийцами оплота СТК. Последнего мира СТК.

     И по специальности был капитаном звездных кораблей А — то есть кораблей автономного класса.

     — Расскажите о себе, — попросил Ю, — вы живете на Руси уже тридцать лет… Как получилось, что вы не нашли… ну конечно, о работе по специальности речи быть не может, но ведь у нас нужны летчики, нужны толковые инженеры…

     Кэрон криво улыбнулся.

     — Вы меня извините… ваши родители ведь были не из низших слоев общества?

     — Нет, — ровно сказал Ю, — моя мать работала в министерстве транспорта. Отец был кибернетиком. Почему вас это интересует?

     — Извините еще раз, но вы первым задали биографический вопрос. Видите ли, я не знаю, интересует ли вас ответ на него. Потому что человек, как вы, происходящий из приличной московской семьи, вряд ли поймет этот ответ. Я ведь прекрасно понимаю все, господин Линь. Вы смотрите на меня и думаете — как можно быть таким размазней, как можно до пятидесяти лет находиться в прекарной ситуации, имея в общем-то неплохой потенциал, образование, развитие… Я начну вам рассказывать, как это возможно. И даже более того — что только это-то в вашем мире и возможно. Начну рассказывать о том, что было со мной с самого начала, обо всех злоключениях, вранье, попытках стучаться в запертые двери, издевательствах… а вы будете слушать и думать — изобретает отговорки. Кто не хочет, придумывает отговорки, не так ли? Вы ждете от меня оправданий, господин Линь?

     — Нет, — инженер потер лоб рукой, — я неверно начал. Меня ведь не биография ваша интересует, господин Кэрон. А ваши уникальные для нашего мира профессиональные умения. Вы их еще не растеряли?

     — Думаю, нет, отчего же. Но зачем вам могут понадобиться мои умения? — Кэрон уселся за низкий деревянный стол. Линь Ю устроился напротив.

     — Видите ли, господин Кэрон, я верю вам… наверное, были какие-то очень тяжелые обстоятельства. Я сам действительно, вы правы, рос в обеспеченной семье, спокойно закончил школу, университет, родители за все платили. Я не могу судить о вашей жизни… И я сочувствую вам. Я бы хотел вам помочь. Но помочь я не могу.

     Он замолчал и отвернулся. Потом заговорил снова.

     — Я не могу вам помочь, Кэрон. Наоборот, это мне нужна ваша помощь. Я пришел к вам сюда, на работу, потому что, как ни странно, это наиболее безопасный, вызывающий меньше всего подозрений способ поговорить с вами. Кэрон, я хочу предложить вам преступить закон.

     Бывший звездолетчик удивленно вскинул на него взгляд и открыл было рот. Линь Ю предостерегающе поднял ладонь.

     — Не торопитесь. Я сейчас объясню, во имя чего. Дело в том, что около года назад нашими исследователями на Смирнове, с обратной стороны луны, найден нетронутый, полностью функционально работоспособный советский звездолет "Союз".

     Кэрон вздрогнул.

     — Об этом ничего в новостях не было… Я бы заметил.

     — Да, не было. Я сам был там. Осматривал корабль. В принципе он готов к полету. Но по решению руководства "Аэрокосмики" "Союз" был законсервирован, и все сведения о нем засекречены.

     — Понятно. Собственник хочет приберечь корабль для себя… — кивнул Кэс. Линь Ю покачал головой.

     — Дело в том, что собственник… словом, исследование корабля проводиться не будет. Секретность введена лишь для того, чтобы никто другой паче чаяния не позарился… хотя у всех остальных финансовых возможностей для экспедиции на Смирнову еще меньше. Весь этот год я, в качестве главного инженера "Аэрокосмики", пытался пробить элементарную мысль — исследование "Союза" подвинет нашу науку далеко вперед, оно остро необходимо… Одним словом… я тоже не хочу рассказывать вам о своих злоключениях. Никто не будет исследовать "Союз". Он никому не нужен. А жить с этим дальше, Кэрон, я не могу. Скажите — вот чисто теоретически — могли бы вы поднять и вести такой корабль? Он был построен незадолго до ксалийцев, всего сто восемьдесят лет назад. Средний транспортник А-класса.

     Кэс задумался.

     — Корабль старый, — произнес он, — за полтораста лет на Косте сильно продвинулись вперед. И конечно, он советский, а не костанский… Но наши "Трабаходоры" были того же типа, различия незначительны. Да, он старый, но принципиально интерфейс управления должен быть понятен, а с двигателями этого типа я имел дело. На практике я водил старый "Трабаходор". Это просто, ведь я готовился для более крупных кораблей. Все равно, простите, что с мотоцикла пересесть на мопед. Да, господин Линь, я смогу поднять этот корабль и вести его.

     Линь Ю облегченно перевел дух. Только сейчас он понял, что надежда возрождается, что его усилия не тщетны.

     — Но как вы это себе представляете? — спросил Кэс, — как мы попадем на Смирнову? Да и ведь там только небольшая обсерватория и полигон "Аэрокосмики" на дневной стороне — а до ночной еще тысячи километров. И там охрана. Кто нас пустит туда? Наконец, что мы будем делать, если поднимем корабль?

     — Сначала я отвечу на последний вопрос, — произнес инженер, — "Союз" принадлежит к автономному классу. Его вооружение при необходимости дает возможность противостоять всему космическому флоту Руси. Я предполагаю приблизиться к планете и с корабля вести переговоры… вероятно, найдутся желающие нас приобрести — я не стану требовать слишком большую цену в деньгах, но мне нужны будут гарантии нашей безопасности и того, что звездолет будут использовать. Это очень рискованно… но кто не рискует — тот не пьет шампанское, не так ли?

     Кэс подумал.

     — Да. План приемлемый. Я готов рискнуть. Тем более, как видите, терять мне особенно нечего… а приобретаю я возможность летать! Ну а как с первым вопросом? Вам не кажется, что возможность для нас двоих проникнуть на "Союз" стремится к нулю?

     — Нет. У меня широкие полномочия, полет на Смирнову я могу организовать. Там действительно охрана… И для этого нам понадобится еще один человек, военный. Но не беспокойтесь — такой человек у меня есть.

     — Хорошо, — сказала Светлана, усаживаясь за стол напротив Линь Ю, — вы меня убедили. Я согласна. Но у меня есть условие.

     — Я слушаю вас.

     Внешность Светланы представляла дивный контраст между симпатичным, полудетским лицом с огромными голубыми глазами и светлой челкой — и крепкой шеей, переходящей в широкие плечи и мощные руки с недвусмысленно взбугренными мышцами. Поначалу вид этот слегка (или сильно — в зависимости от вкуса) отталкивал, но затем начинал притягивать взгляд, и если смотреть на Вету достаточно долго, не влюбиться было просто невозможно.

     Впрочем, мужчины старались на нее подолгу не смотреть.

     — С нами отправится моя подруга, — отчеканила Вета, — Чин Орлова. Без нее я никуда не полечу.

     — Госпожа Корина! Ну хорошо, — быстро сдался Ю, — где работает ваша подруга?

     — Она безработная, — спокойно ответила Вета, — и у нее ребенок. Девочка, 14 лет. Она тоже отправится с нами.

     Ю мысленно схватился пальцами за виски.

     — Послушайте, госпожа Корина… я понимаю. Вы хотите помочь вашей подруге и ее ребенку. Это похвально и прекрасно. Но вы отдаете себе отчет в том, насколько опасна эта… экспедиция? Каковы вообще наши шансы на успех?

     — Тем не менее, там эти шансы есть. А здесь их нет совсем, — отчеканила Вета.

     — Но послушайте меня! Если мы погибнем, то погибнем. А если мы добьемся своего… если корабль приобретет нормальная корпорация, каждый из нас получит большую премию… да что премию — долю в доходах от корабля. Или от суммы продажи. Вот тогда вы гораздо лучше сможете помочь вашей подруге! И не нужно рисковать ее жизнью, и тем более — жизнью ребенка.

     — Я все понимаю, не дура, — спокойно сказала Вета, — но не собираюсь с вами спорить. Не подходит — до свидания, я не напрашивалась. Если подходит… а вы знаете, что я из немногих людей, способных пробить охрану на Смирнове. Если я вам нужна, то мы берем Чин и девочку.

     Несмотря на имя, во внешности Чин было мало китайского. Черные кудри, прямой европейский носик, разве что темные глаза самую чуточку восточного разреза.

     Что касается Тины, она выглядела не четырнадцатилетней девочкой, а десятилетним мальчиком — коротко стриженный хрупкий сорванец с блестящим шкодливым взглядом.

     Линь, посмотрев на подругу Веты, коротко вздохнул. Но ничего не сказал — он вообще был сдержанным и воспитанным человеком.

     В салоне межпланетника было пусто, и будущие преступники сидели молча и спокойно. За исключением Тины — девочка пришла, похоже, в состояние экстаза оттого, что оказалась в самом настоящем Космосе. Ну конечно, разве могла дочь безработной матери-одиночки мечтать о таком путешествии? Это богатые родители могут позволить себе отправить отпрысков в полет на туристическую станцию "Вселенная" или на экскурсию на одну из лун…

     — Тина, сядь, пожалуйста, и хватит бегать по салону! — не выдержала Чин. Девочка умоляюще посмотрела на мать.

     — Мам, а тут нет где-нибудь терминала?

     — А зачем тебе терминал? — удивленно спросил Кэс. Он-то думал, девочка хочет посмотреть в экраны-иллюминаторы. Увидеть немерцающие звезды и летящие навстречу луны Совета.

     — А я хочу посмотреть, какая у них система. Ведь это жутко интересно, расчет курса! Наверняка они используют уравнения Матари… а какое для этого нужно программное обеспечение? Нет, я понимаю, что вряд ли там можно войти в систему постороннему, но я бы попробовала — вдруг получится…

     — Тина, сядь! — резко сказала Чин. Линь обернулся.

     — А ты владеешь уравнениями Матари?

     — Тина заняла первое место на конкурсе школьников Московы по математике. И она официально зарегистрированный хакер, — пояснила Чин. Девочка скуксила рожу.

     — Стоило региться у них… сдуру я это сделала! Теперь стало в разы труднее по сети лазить.

     — Но это значит, что тебе дадут стипендию для обучения в вузе! — воскликнул Линь Ю. И с некоторым уважением посмотрел на Чин — оказывается, эта безработная мамаша не так проста.

     — Сдался мне вуз этот, — буркнула девочка, — чего я там не знаю…

     — Тина! — устало произнесла мать.

     — Все не так просто, — заметила Светлана, — сначала надо еще школу закончить… положим, деньги за нее платить не надо, но…

     — Там кроме математики, есть еще много разных других предметов… А Тина может вместо сочинения "Как мы любим родную Москову" встать, выйти из кабинета и полезть на крышу проверять, подчиняется ли посадка птиц на антенну какому-то там очередному математическому принципу… — вздохнула Чин. Линь Ю вежливо улыбнулся.

     Может быть, следовало отказаться от услуг Светланы. Сама она, предположим, человек очень ценный. Но тащить с собой всю эту кучу женщин и детей с их детсадовскими заботами… Инженер скосил глаза на Светлану. Она как раз разобрала перед собой на подставке автомат БАХ-1520 и прочищала ствольную коробку.

     Светлана летела в профессиональном качестве — она была начальницей охраны "Аэрокосмики" в Москове-сити, и в качестве цели поездки указала инспектирование охранной части на Смирнове. Поэтому девушка надела парадную форму, специально разработанную дизайнерами для охраны "Аэрокосмики" — черный мундир с высоким воротником и блестящими металлическими пряжками и деталями, черные штаны и высокие ботинки.

     Гораздо сложнее было протащить на борт планетолета Чин с ребенком и Кэса, последнего, впрочем, главный инженер повысил в должности и взял с собой в качестве уже личного техника.

     Кэс спокойно, закинув ногу на ногу, читал с прибора последний номер журнала "Вестник астрономии".

     Смирнова была одной из четырех лун Руси; названа, насколько знал Линь Ю, в честь какой-то деятельницы первого русского СТК в 21м столетии по старому летосчислению. Революционерки какой-то. Вообще русские дорожили своим героическим прошлым. Именно они когда-то первыми вышли в Космос, и поэтому одна из лун Руси называлась Гагарин, а другая Королев.

     Да и собственно "Союз" — это было название одной из первых построенных в незапамятные времена космических станций.

     Саму Русь переименовали только во время ксалийской оккупации, а раньше она называлась Совет — в честь Советского Союза, существовавшего задолго до Космической Эры, одной из первых попыток построить социализм. Правда, об этом уже почти никто не помнил, привыкли — Совет и Совет…

     Да и на какой из планет СТК не ценили достижения прошлого и не называли корабли и города в честь героев и событий великой древности?

     Смирнова была еще и самой крупной из лун, сила тяжести на ней составляла одну седьмую от планетарной. И самой удаленной, так что на нее зевак не возили в турпоездки. Единственной постройкой на Смирнове была база "Аэрокосмики". Да и то небльшая: шестнадцать человек постоянного персонала, из них пятеро — охрана. Базу использовали для обкатки космолетов, особенно военного назначения, потому что Сибирия с ее полуколониями то и дело угрожала Москове, и дело того и гляди дойдет до очередной войны. И лучше, чтобы сибирские шпионы ничего не знали о новых достижениях Московы в области военно-космической техники.

     Кроме того, на базе была небольшая астрономическая обсерватория, да еще пара научников-планетологов писали диссертации по строению спутника.

     Само пребывание главного инженера с каким угодно сопровождением на базе ни у кого вопросов не вызовет. Как и желание прогуляться к ангарам. Линь Ю планировал лететь на "Союз" на одном из транспортных космолетов ближнего назначения С-317, в просторечии "Селезне". По сути это были небольшие машины, предназначенные для орбитальных полетов или передвижения над поверхностью спутника; преодолеть расстояние от спутника до Руси они не смогли бы.

     И вот эти-то космолеты им нипочем не разрешат взять. Это было понятно, как и то, что в случае необходимости придется стрелять.

     Нельзя сказать, что Линь Ю не мучила совесть — может быть, придется убивать людей ради пиратского захвата корабля. Но последний год довел его до такого отчаяния, такого полного осознания бессмысленности дальнейшей работы на "Аэрокосмику", тупика, в который уперлось человечество — что он, пожалуй, был морально готов и к убийствам.

     Тем более, что делать это будет Светлана.

     Начальник базы, Чань Миша, обрадовался гостям.

     — Отлично! А то мы тут уже заквасились совсем. Заходите, заходите! По такому случаю, думаю, устроим праздничный обед…

     Линь Ю поморщился. Этого еще не хватало. Но отказаться от приема — значит сразу навлечь подозрения и усложнить задачу. Логично спокойно пообщаться на базе, а потом неторопливо пойти к ангарам…

     В тесном коммоне собрались все ведущие специалисты базы — два астронома, начальник охраны Аррас, трое инженеров — остальные были заняты на работах, и еще двое незнакомых главному инженеру людей. Чань Миша, радушно улыбаясь, представил их:

     — Это наш врач, Голубь Максим Антонович. С тех пор, как новые нормы вышли, нам врача прислали.

     Молодой белобрысый человек вежливо поклонился гостям. Главный инженер мысленно одобрил выбор начальства, Голубь производил впечатление делового и увлеченного молодого специалиста.

     — А это планетолог, Лотта Виртанен.

     Немолодая женщина, стройная и невысокая, рыжеволосая, со строгим взглядом протянула руку сидящему рядом Ю и кивнула остальным.

     — Вы здесь, как я понимаю, ненадолго, — уточнил инженер. Планетолог кивнула.

     — Да. Благодарна "Аэрокосмике", выиграла грант и теперь имею возможность на месте изучить скальные породы Смирновы… Вы знаете, что это необычный спутник, и по составу резко отличается от трех остальных?

     — Э-э… честно говоря, я не вникал глубоко в подробности…

     — Да, я читал об этом, — встрял в разговор Кэс, — предполагается, что Смирнова была около двух миллионов лет назад перехвачена Советом при необычном параде планет, когда произошло максимальное сближение с гигантом Лениным. Раньше Смирнова была его четырнадцатым спутником.

     Взгляд Виртанен, устремленный на Кэса, потеплел, тонкие губы дрогнули в подобии улыбки.

     Светское общение налаживалось, разговоры завязывались там и сям. Светлана беседовала с начальником охраны Аррасом, угрюмым темнокожим гигантом, ненавязчиво выясняя расписание постов.

     — Я должна вас немного проинспектировать, — поясняла она, — не беспокойтесь, зверствовать не буду. Но какой-то отчет мне надо написать.

     Чин оказалась рядом с врачом, Максимом Голубем. Тот охотно поддерживал светскую беседу.

     — У вас здесь, наверное, скучновато? — говорила Чин, стремясь перехватить инициативу в разговоре — иначе пришлось бы объяснять, кто она такая. Голубь пожимал плечами.

     — Я еще не привык. Всего месяц здесь. Может, потом и станет скучно. Работы почти нет. Но я пишу диссертацию по работе сердца в условиях уменьшенной тяжести, собираю материал, так что… есть чем заняться. А это ваш сын?

     — Дочь, — мрачно вздохнула Чин.

     — Ой, извините!

     Тина, нимало не интересуясь консервированными разносолами, нашла в углу небольшой терминал и с головой ушла в сеть.

     — А она там… не натворит чего-нибудь? — с беспокойством спросил инженер, сидящий рядом с Чин. Та покачала головой.

     — Она понимает, что делает, и глупостей не натворит…

     Скорее всего, мысленно добавила Чин.

     Вскоре обед был завершен, и специалисты всей толпой — только двое инженеров ушли на вахту — высыпали под купол. На прогулку. Здесь были высажены чахлые кустарники и проложены дорожки, имитирующие природную среду.

     Линь Ю остановился и улыбаясь, пожал руку Чань Мише.

     — Ну спасибо за гостеприимство. Собственно говоря, нам нужен один из "селезней"…

     — Зачем? — удивился Чань.

     Наступила щекотливая минута. Линь подобрался.

     — Мы должны взять самолет и совершить на нем полет вдоль Смирновы. Больше я сказать не могу — секретность.

     Чань подумал. Кинул предостерегающий взгляд на Арраса, который придвинулся ближе.

     — Позвольте, господин Линь, вы же знаете, что в мою компетенцию входит безопасность как машин, так и вас — моих гостей. И уж простите, вы не обладаете достаточными полномочиями для такого шага. Если бы я получил распоряжение сверху…

     — Вы помните, что я являюсь главным инженером "Аэрокосмики"? — металлически отчеканил Линь, глядя начальнику базы в глаза. Тот ответил не менее жестко.

     — Я помню это. Так же, как помню и объем ваших и моих полномочий. О том, чего вы хотите, не может быть и речи. Откровенно говоря, мне вообще непонятно, почему здесь находятся посторонние без специального допуска, но ради хороших отношений с вами я решил закрыть на это глаза… Но то, что вы хотите — невозможно!

     — А если это делается по личному распоряжению господина Васильева? — тихо спросил Линь.

     — Ну что ж, тогда все просто! Мне понадобится двадцать минут, чтобы связаться с Русью. Можете подождать здесь, можете расположиться в холле…

     И Чань решительно зашагал к зданию. Линь бросил взгляд на Вету. Та едва заметно кивнула.

     Пора действовать!

     Вета прыгнула, взмахнула рукой с электрошокером, и ничего не подозревающий Аррас в корчах полетел на землю. Вета на миг нагнулась, надела Аррасу наручники, беглецы тем временем уже мчались по дорожке к ангарам.

     Охрана среагировала мгновенно, Вета огляделась — два автомата направлены на бегущих, два — на нее, и рядом растерянно топчутся специалисты Базы.

     — Ложись! — закричал кто-то. Но Вета уже оказалась рядом с Виртанен, и в одно мгновение скрутила ей запястья и приставила к виску пистолет-автомат "Дзеро".

     — Не стрелять, у меня заложник! — страшно крикнула она и помчалась по дорожке, волоча за собой перепуганную Лотту Виртанен. Кэс, бегущий впереди остановился, они дождались Веты.

     Но Вета бежала не одна — вслед за ней кинулся молодой врач, наивно пытаясь схватить преступницу за руку.

     — Пошел вон! — закричала Вета, и подкрепила слова ударом ногой в низ живота. Максим Голубь согнулся от боли, но тут же выпрямился и снова бросился на врага. Вета сунула Кэсу пистолет, толкнула к нему заложницу. Неожиданно ловко Кэс перехватил оружие и сжал руку Лотты выше локтя.

     — Стой спокойно, — сказал он сквозь зубы, — мы ничего тебе не сделаем.

     Вета тем временем двумя меткими ударами повалила Голубя на землю, выхватив пластиковый жгут, связала и ему руки. Взяла в правую свое основное оружие — БАХ-1520. Снова крикнула, бросив взгляд на преследующих четверых охранников.

     — Не стрелять, убьем заложников!

     В ответ затрещала очередь над их головами. Вета одной рукой дала очередь в землю, взлетела линия фонтанчиков пыли вдоль дороги.

     Линь между тем был уже у двери ангара. Заблокировали дверь или у него еще есть доступ? Линь провел ладонью по сенсору. Дверь стала медленно отползать. Ура! Ангар открыт.

     Могучие короткокрылые туши космолетов покоились в гнездах. Так, теперь Кэс… он утверждал, что сможет поднять в воздух или вакуум что угодно, и уж наверняка обычного "Селезня".

     Один за другим беглецы поднимались по аварийному трапу, переваливаясь в иллюминатор транспортного отсека. Лотту Виртанен и врача буквально втащили в самолет, швырнули на пол, и Вета встала над ними, держа в руках автомат. Последней на борт вскочила Тина. Кэс уже уселся в левое кресло и положил руки на пульт.

     — Ну что? Как? — нервно спросил Ю. Он хоть и уселся в правое, ничего в управлении не понимал.

     — Еще полминуты надо! — крикнула Вета из отсека.

     — Давай! — ответил Ю. Девушка соскользнула вниз по трапу, исчезла в глубине ангара и ровно через тридцать секунд поднялась обратно.

     Под руками Кэса пульт ожил. Пол в ангаре задрожал от рева моторов.

     Гигантские ворота уже ползли вверх. Линь Ю представлял себе местную систему управления — заблокировать все это требует времени… а времени у охраны нет. Тело самолета тяжело тронулось вперед. Купол раскрылся, обнажая космическую черноту. Дюзы развернулись к почве.

     И перегрузка вдавила беглецов в кресла. Самолет стал подниматься почти вертикально. В миг, когда он миновал купол, снизу внезапно что-то ударило, от толчка машину рвануло в сторону, но Кэс легко выправил курс.

     — Что это было? — крикнул он в микрофон.

     Вета в отсеке придвинулась к переговорному устройству.

     — Я взорвала второй самолет. Они не смогут преследовать нас.

     — Умница! — с чувством сказал Линь Ю.

     Самолет, набрав высоту в пять километров, стал разгоняться над поверхностью Смирновы.

     Кэс чувствовал себя великолепно. Он не летал тридцать лет! И каким бы примитивным корытом ни была эта леталка, сейчас он снова был на своем месте, он двигался в третьем измерении, он был бог, творец, капитан, от него зависели жизни людей за спиной — но Кэс знал, что никто не доставит их на место лучше, чем он.

     — Все-таки нельзя гарантировать ничего, — озабоченно произнесла Вета, — сейчас они свяжутся с Русью… Конечно, от Руси так быстро корабль не придет, но скорее всего, у Васильева есть что-то еще… на орбите есть боевые корабли, например. А времени нам надо много — пока мы доберемся, пока сможем поднять корабль…

     Если вообще сможем, подумал Линь Ю. Живот вдруг подвело от страха. На какую авантюру он пустился! И еще потащил с собой всю эту кучу людей, и даже ребенка…Предположим, Кэс разбирается в этих кораблях — но где гарантия, что корабль вообще еще можно поднять в пространство?

     — С Русью они не свяжутся, — подала голос Тина, — я на всякий случай вывела из строя радиосвязь.

     — Когда ты успела?! — поразилась Чин.

     — А пока вы обедали. Я там терминал нашла.

     Линь Ю наклонился к переговорному устройству.

     — Кэс? Попробуй связаться с базой.

     Через несколько минут донесся ответ:

     — База не отвечает. Радиосигнал проходит, но… там у них что-то, видимо, не в порядке. Совсем никакого ответа, полное молчание.

     — Отлично! — Линь Ю повернулся к девочке, — ты просто молодец! Потрясающе, что ты сообразила это сделать! И что смогла.

     — Да ничего сложного, — пожала плечами Тина.

     Врач, лежавший на полу, завозился и наконец сел.

     — Может быть, вы все-таки объясните нам, что происходит? — сердито сказал он.

     Лотта Виртанен продолжала лежать не двигаясь, видимо, она была под воздействием психического шока.

     — Вет, может, мы их уже развяжем? — предложила Чин. Светлана пожала плечами.

     — Ну что ж… если будут вести себя прилично, то почему нет?

     Она сняла наручники с обоих заложников. Голубь помог Лотте сесть в кресло. Чин, виновато глядя на женщину, подала ей стакан воды. Лотта стала пить, ее зубы застучали о стакан.

     Линь Ю вышел из пилотской кабины — там от него все равно не было толку. Внимательно посмотрел на освобожденных заложников.

     — Хорошо, — сказал он, — извините, что пришлось применить такие меры. Но мы не хотели крови. Охранники ни в чем не виноваты. А таким образом удалось избежать кровопролития — никто даже не ранен. Вас мы тоже не тронем, конечно, мы же не бандиты.

     — Чего вы вообще хотите, я не пойму? — спросил Голубь, — вы что, собрались захватить самолет и потребовать от "Аэрокосмоса" миллиард? Или эмиграции на Новую Атлантику?

     — Нет, — сказал Линь, — я все объясню. Вот послушайте.

     — У нас проблемы! — озабоченно сказал Кэс. Линь Ю, протиснувшийся в кабину, сел рядом.

     — В чем дело? Мы уже на той стороне! Должно быть не так далеко.

     — Да, всего пять тысяч километров по карте. Проблема простая — горючее.

     — Сколько? — отрывисто спросил Линь Ю.

     — Я постараюсь экономить. Сколько смогу. Еще на три, может быть, четыре тысячи километров хватит. Согласитесь, это была лотерея…

     При разработке плана они учли, что "Селезни" обычно заправляют сразу после полета и держат в ангаре готовыми к вылету. Но слишком уж дальнее расстояние, величину баков конкретно этих старых машин Линь Ю не знал, и на сколько хватит горючего — оставалось только гадать.

     — Сообщите остальным, — сказал Кэс, — сколько у нас скафандров?

     — Четыре штуки. Кислорода на борту тоже ограниченное количество, я попробую выяснить, сколько.

     Ю вышел в отсек. Все раскинулись по сиденьям. Лотте, похоже, было плохо, лицо совершенно зеленое, она сидела, сжимая в руках пластиковый пакет. Голубь занимался работой по специальности — перебирал аптечку. Тина прилипла носом к иллюминатору.

     Над самолетом раскинулся богатый звездный шатер. Здесь и вправду было темнее, не видны ни другие спутники, ни огромный голубой шар Руси, отражающий свет. Солнце сейчас тоже не освещало ночную сторону Смирновы. Поверхность, тянущаяся внизу, казалась сделанной из папье-маше, нереальной — серые складки, горы и кратеры.

     — Господа, — сказал Ю, — у нас есть проблемы. Пилот говорит, что горючего может не хватить. На сколько не хватит, и что мы будем делать потом — решим по ходу дела. Сейчас в наших интересах точно определить количество кислорода на борту

     Он бросил взгляд на бедную Лотту и добавил.

     — Еще раз прошу прощения у тех… кто был втянут в это дело против воли.

     Голубь многозначительно хмыкнул. Светлана вскочила.

     — Пойдемте, посчитаем баллоны.

     Кэс увидел "Союз".

     Отсюда корабль выглядел как точка с причудливой тенью. И все же это несомненно был он, Кэс узнал очертания. Все-таки нашли! Курс оказался точным. И корабль существует! Сердце пилота совершило радостный скачок.

     И тут же замерло. Кэс бросил взгляд на показатель горючего, давно уже лежащий на нуле. Непонятно, на чем летит машина. Когда кончится этот резервный остаток в баке? Двигатель вдруг издал странный чихающий звук, и самолет покачнулся.

     Все, понял Кэс. Быстро, быстро искать плато для посадки. Он сканировал местность внизу… сплошные горы и кратеры, плоскогорье.

     Вот! Крошечный пятачок, упирается в горную цепь… хватит ли места для торможения? Увы, нет выбора! Кэс направил ручку от себя, опуская нос машины книзу.

     — Внимание, посадка! — крикнул он, нажав кнопку переговорного устройства, — по возможности всем пристегнуться!

     Самолет совершил нырок носом… еще один… высота три километра. Кэс старательно выравнивал машину. Левее, еще левее. Выпустить шасси… высота две тысячи…

     Мотор заглох!

     Кэс успел перевести машину в горизонтальное положение. Теперь самолет падал брюхом вниз — здесь невозможно парить, нет воздуха… Что, что еще можно сделать? Сейчас удар — и все… катастрофа. Смерть. Как еще затормозить самолет?

     Перед самым касанием Кэс резко вывернул рули.

     Удар!

     Его подбросило в кресле, ремень лопнул, Кэс сильно ударился макушкой о потолок. Но кабина была цела. Самолет тащило по почве по инерции… Еще один толчок. Стальной гигант замер неподвижно. Пол под ногами вздыбился под полупрямым углом.

     Этот последний маневр оказался правильным — удар пришелся на левое крыло, оно сломалось, но сам самолет уцелел.

     Герметичность?

     — Как у вас дела? — крикнул Кэс в переговорник.

     — Все нормально, — донесся глухой голос Ю.

     — Герметичность?

     — Вроде корпус в порядке…

     — Люди?

     — Легкие ушибы, — после некоторой паузы ответил Ю. Кэс подергал заклиненную дверь в отсек, с трудом пролез через образовавшуюся щель.

     Беглецы лежали в креслах — у Чин текла кровь из носа, Лотту все-таки вырвало, причем не в мешочек, так что перед ней красовалась неаппетитно воняющая лужа. В остальном ничего страшного…

     — До "Союза" триста километров, — сказал Кэс, — приехали.

     На борту самолета было четыре скафандра и восемь баллонов к ним, а также запас жидкого кислорода, по подсчетам его должно было хватить при таком количестве людей примерно на пятьдесят часов. Еще сколько-то можно будет протянуть за счет воздуха в кабине и отсеке.

     — Логичнее всего, — сказал Кэс, — если часть из нас наденет скафандры и пойдет к "Союзу", а затем мы поднимем корабль, вернемся и заберем остальных.

     "Если поднимем" — эта мысль мелькнула не у него одного. Но никто не произнес ее вслух.

     — Реально ли вообще пройти триста километров здесь и за какое время? — деловито спросила Светлана.

     — Скорость движения по поверхности Смирновы — примерно десять километров в час. То есть за два дня, если делать перерывы, дойти вполне можно. Если, конечно, не будет непредвиденных препятствий, — ответил Ю, — количество кислорода в одном баллоне рассчитано на двенадцать часов.

     — Все как-то очень впритирку, — недовольно заметила Светлана, — нам здесь хватит кислорода на двое суток или чуть больше. Идти нужно двоим — и тогда им тоже хватит кислорода ровно на двое суток. И пути двое суток.

     — Могло оказаться и хуже, — заметил Ю.

     — Не спорю. Идти должны вы с Кэсом.

     Ю посмотрел на планетолога.

     — Я считаю, что идти должна госпожа Виртанен. И Кэс тоже, разумеется.

     Женщина выпрямилась, глядя на него удивленно.

     — Вы представляете, что такое — ходить по поверхности Смирновы? У кого-нибудь здесь есть такой опыт? А у госпожи Виртанен есть. И она хорошо знает ловушки, в которые здесь можно попасть. Ведь так?

     Планетологиня пожала плечами.

     — В общем, конечно, я совершала вылазки, и не раз. И я представляю, как избегать опасных трещин и… какие вообще здесь могут возникнуть проблемы. Но и я не могу дать гарантии… Кроме того, шансы на спасение должны быть у ребенка, — она взглянула в сторону Тины.

     — Еще неизвестно, у кого из нас будет больше шансов, — возразил Ю.

     — Доводы верные, — сказал Светлана, — к тому же ребенку любой скафандр велик, Тина у нас маленькая. Но Ю, вы же инженер… на "Союзе" понадобятся люди, разбирающиеся в технике.

     Ю покачал головой.

     — К сожалению, я ничего не понимаю в технике СТК. У нас весь расчет — на знания Кэса. Или он сможет разобраться и поднять корабль — или не сможет никто.

     — Если корабль не поврежден и сохраняет функциональность, я подниму его, — заверил Кэс.

     — Тогда не будем терять время. В путь!

     …Кэс выбросил третий использованный баллон в пропасть. Проследил за бесшумным медленным парением. Баллон, казалось, вовсе не собирался падать, кружил, как перышко.

     — Идем, — произнесла Лотта. В ее третьем баллоне оставалось еще немало дыхательной смеси — маленькая, она потребляла меньше газа для дыхания.

     Планшет показывал, что до "Союза" еще не менее тридцати километров. Они неплохо укладывались во временной план.

     Они не спали, даже не отдыхали по-настоящему, шли все это время, выкладываясь по полной. Оба они уже валились с ног, хоть и не признавались в этом друг другу.

     Но дважды им пришлось выбираться из глубоких расселин, и несколько раз Лотта вела Кэса кружным путем — по признакам, знакомым только ей, она определяла опасные участки, которые следовало обходить. Кэс не мог не признать, что идея взять Лотту была абсолютно правильной — без нее он скорее всего уже лежал бы на дне какой-нибудь очередной расселины.

     — В принципе, дальше все спокойно… Но беда в том, что "Союз" стоит на дне кратера. И спусков там нет никаких, совсем, как я понимаю. А глубина около ста метров.

     — И что будем делать?

     — Посмотрим на месте. Или где-то есть возможность спуститься. Или просто прыгнем.

     — Прыгнем? А, ну да…

     — Глубину надо уменьшить в семь раз, — уточнила Лотта, — а скафандр оборудован амортизаторами, на Руси в нем можно с десяти метров смело прыгать.

     Они углубились в скалы. Проход между ними — никак не напоминающий тропу — местами был очень узким, сапоги по щиколотку тонули в пыли. Какая странная пыль. Лотта шла впереди, внимательно глядя под ноги и вокруг — чтобы не пропустить под пылью неожиданные провалы. Несколько раз она так уже спасла им обоим жизнь.

     Кэс старался дышать неглубоко и пореже. Экономить. Поначалу по Смирнове хотелось бежать — он помнил это ощущение из молодости, и тогда ему приходилось ходить по малым планетам и астероидам. Шаги получались гигантскими, это наполняло эйфорией. Сейчас ноги налились свинцовой тяжестью, он засыпал на ходу…

     Работать. Еще немного! Пять человек ждут спасения. Давай, Кэс, ты сможешь. Давай, товарищ! — услышал он вдруг словно знакомый голос… из тех времен. Диего, капитан Ди.

     Тогда они так называли друг друга — товарищи. И им не приходило в голову, что звездолет можно выгодно продать…

     — Стой! — крикнула Лотта. Кэс замер.

     — Бежим! Быстро!

     Они понеслись огромными скачками. А сверху надвигалась гигантская черная тень. Здесь и без того царила беспросветная тьма — скалы вверху сомкнулись и закрыли даже тот минимум звездного света, в котором еще можно было что-то разглядеть.

     Грохот впереди! Кэс застыл, а потом прыгнул назад. Крик Лотты…

     — Лотта! — он бросился к ней. Теперь ясно — обвал, потревоженные звуком шагов, сверху полетели камни. Вроде бы все стихло. Лотта лежала на спине, виновато глядя на него.

     — Кажется, все…

     — Что с тобой?

     — Скафандр цел, не волнуйся. Все герметично. Нога…

     Кэс напрягся, уперся в камень, придавивший ногу планетолога… еще одно усилие. Нога свободна. Лотта села и вскрикнула.

     — Господи, как больно…

     — Что у тебя? — он попытался ощупать ногу через скафандр — абсолютно безнадежное занятие.

     Лотта попробовала подняться. Закричала и села снова.

     — Похоже, перелом…

     — Я понесу тебя, — Кэс потянулся к ней, но Лотта сделала отрицающий жест.

     — И погубишь всех! Иди в одиночку.

     Кэс помолчал несколько секунд, глядя ей в лицо.

     — Хорошо. Я подниму корабль. И заберу тебя.

     — Вот что еще… возьми баллон, — она отстегнула со спины свой четвертый баллон.

     — Ты с ума сошла?

     — Сколько у тебя? А вдруг тебе понадобится время, чтобы войти в корабль? Я даже если и умру — то одна. А ты можешь спасти остальных.

     — Но ведь у них все равно не хватит кислорода, если я провожусь дольше…

     — Хватит. У них есть еще резервы в баллонах, в пилотской кабине. Неприкосновенный запас. Кэс… будет обидно, очень обидно, если именно тебе не хватит каких-нибудь нескольких литров. Возьми. Так будет лучше.

     — Хорошо, я возьму. Но этот, целый, ты начнешь сейчас… а я возьму у тебя остаток третьего. Или мне хватит этого времени — или… да нет, Лотта, должно хватить. Спасибо.

     Он прицепил полупустой баллон Лотты себе на место запаски.

     — И помни, — сказала Лотта, — ты можешь прыгать, если высота будет не более семидесяти.

     Через час Кэс увидел корабль.

     "Союз" лежал на дне кратера, глубоко внизу, но отсюда он был виден очень хорошо, серебряно-стальной на темно-сером.

     Сердце Кэса замерло. Неужели это вот уже он — корабль СТК?

     В сущности, "Союз" был похож на последний корабль, где Кэс летал уже не стажером, а первым офицером. Под руководством товарища Ди.

     Похож размерами — и даже формой, разве что форма была более грубой, примитивной. И все же "Союз" был красив.

     Тело его было напоминало пятиугольник — с закругленным носом, очень широкой кормой, из которой торчали сопла маршевых и маневровых двигателей. Крылья корабля были полураскрыты и заведены вверх. Изящество машины завораживало. В эту минуту Кэс окончательно понял Ю — однажды увидев такое, нельзя успокоиться и забыть, эта прекрасная машина должна принадлежать людям.

     И сейчас он, никому не нужный, лишенный образования, имущества, работы, уважения в обществе, мигрант-люмпен Кэс Кэрон — единственный на этой планете человек, который знает, как обращаться с таким кораблем.

     Он и этот корабль — оба обломки ослепительно прекрасных времен прошлого.

     Они принадлежат друг другу.

     Кэс стал осматривать стены на предмет спуска. Увы, стены кратера повсюду были абсолютно гладкими, без щелей, без провалов. Надо прыгать…

     У него даже не было с собой высотомера. Пропасть казалась бесконечной. Если центр ее и стоящий там корабль еще были видны в свете звезд, то под стенами царила непроглядная тьма.

     Кажется, вон у той скалы высота поменьше… да, местность определенно снижается. Придется прыгать там.

     Кэс снял с пояса тросик, поискал, где бы его закрепить, не нашел. Отбил молотком камень, и к образовавшемуся отломку привязал трос. Длина небольшая сравнительно, но все же меньше лететь вниз.

     Обеими руками он взялся за трос. Глубоко вдохнул смесь из баллона. Посмотрел вверх, на звезды.

     Сейчас его жизнь может закончиться, быстро и нелепо. Но что поделаешь? Другого выхода нет, сама Лотта подтвердила, что единственный шанс спуститься без специального оборудования — совершить прыжок.

     Но его жизнь могла бы закончиться тогда, в бою, вместе со всем экипажем… Да и должна была. Он мог остаться на Коста-Нуэве и погибнуть, как вся цивилизация.

     Еще хуже того — он несколько раз мог бесславно умереть от ножа или от холода на Руси.

     А жизнь дала ему еще один шанс. Вспомнить, что он костанец, что он — коммунар. Что она, жизнь, вообще может иметь какой-то смысл, кроме простого выживания.

     Он мог погибнуть и сегодня вместе с другими, если бы разбился самолет. Кэс посмотрел еще раз вниз, на "Союз". "Союз" — вот ради чего стоит рисковать жизнью. И Кэс соскользнул со скалы.

     Он перебирал ногами по камню, держась за тросик. Но наконец веревка кончилась. С облегчением Кэс отпустил намотанный на кулак конец троса и медленно полетел вниз…

     Удар!

     Некоторое время он не мог понять, что произошло. Ясно лишь одно — он жив.

     Скафандр цел, воздух не выходит из него.

     Только очень болят ноги. Растяжение?

     Скорее всего, просто сильный удар. Смягченный амортизаторами. Кэс приподнялся на руках. Встал на четвереньки. Выпрямился и покачнулся. Ничего, даже можно идти… Больно, но кое-как, потихоньку… и ведь время у него все-таки есть.

     Теперь "Союз" выглядел не точкой и не тенью — гигантская конструкция вздымалась, закрывая часть звездного неба. Кэс ковылял вперед, не спуская глаз с корабля. Свершилось! Вот он, "Союз", корабль Союза Трудовых Коммун. Пусть устаревший, уже — для времен Кэса — примитивный, но все еще бесконечно более совершенный, чем современные руссийские, новоатлантические, почти любые человеческие корабли.

     Через полчаса Кэс достиг подножия "Союза", теперь нависшего над ним, словно гора, словно католический древний собор. Как он огромен! А ведь это всего лишь средний транспортный корабль, вроде "Трабаходора", по размерам его даже близко не сравнить с костанскими крейсерами. Те невозможно посадить на планету, даже малую…

     А Кэс в принципе, согласно диплому, способен быть капитаном крейсера!

     Он подошел к стволу — так называлась цокольная часть корабля, где располагался гравитационный двигатель и, что логично, главная входная шахта. Теперь нужно войти. Судя по тому, что говорил Линь Ю, память двери стерта, обычно корабли впускали только внесенных в список членов экипажа. Иначе для открытия двери требовался специальный протокол.

     Но несколько членов той экспедиции побывали на корабле… Кэс приложил ладонь в перчатке к сенсору. Дверь — теперь гостеприимная для всех — отползла в сторону. Кэс шагнул в шлюз. Давно забытые ощущения. Он ждал, пока защитные системы просканируют скафандр, проанализируют его на наличие чужеродной биомассы. Стерилизация… Уравнивание давления. Внутренняя дверь отползла.

     Механизмы корабля работали безупречно.

     Материалы, разработанные в СТК, практически не изнашиваются, тем более — в вакууме и в условиях неиспользования. Они обсуждали это с Линь Ю и пришли к выводу, что корабль можно будет использовать без малейших сомнений.

     Кэс шагнул в лифт. Вспыхнул тусклый аварийный свет. Так… интерфейс экрана, похожий на "Трабаходор". Это, очевидно, верхний — второй уровень. Рубка. Компьютер отключен, управление ручное. Он приложил ладонь к сенсору.

     Дверь лифта закрылась, Кэс ощутил мягкий толчок.

     Остановка. Широкая дверь впереди разъехалась автоматически. Кэс шагнул в рубку, и сразу же и здесь вспыхнуло аварийное освещение и тускло загорелись пульты. Кэс с первого взгляда определил основной пульт корабля, здесь он располагался в центре рубки — а стены были заняты гигантскими экранами. У пульта располагались три пилотских места, управление было двойным.

     Кэс занял капитанское место в центре. Очевидно, справа предполагалось место дежурного офицера, а слева — помощника.

     Попробуем разобраться.

     Кэс положил руку в перчатке на сенсор. Шлема он до сих пор не снял — скорее всего, содержание кислорода в атмосфере корабля давно упало ниже критического. Пульт никак не отвечал. Попытки "разбудить" его ни к чему не привели. Тогда Кэс стащил перчатку и приложил к сенсору обнаженные пальцы.

     Прозрачный экран перед ним вспыхнул, возникла надпись черными четкими буквами. Не на русском, а на родном языке Кэса — линкосе. Сердце бывшего космолетчика бешено забилось.

     "Человек на борту"

     "Активирую системы жизнеобеспечения"

     "Ждите"

     Вначале в рубке вспыхнул мягкий дневной белый свет, ярко озарив все уголки помещения. Корабль пробуждался — щелчки, легкое шипение, стуки слышались со всех сторон. Наконец экран сообщил:

     "Атмосфера во всех отсеках пригодна для дыхания.

     Химически состав воздуха, по объему, в процентах:

     Азот 78,08

     Кислород 20,9

     Аргон 0,9

     Углекислый газ 0,03

     Неон…"

     Кэс откинул шлем и глубоко вдохнул. Есть. Система химической регенерации воздуха работает.

     Монитор больше не был прозрачным стеклом, он опалесцировал, ожидая приказов. Кэс попробовал привычный голосовой ввод. Компьютер не реагировал. На пульте лежала небольшая клавиатура, и Кэс напечатал — на экране возникло диалоговое окно, и введенное тут же отражалось в верхней части.

     "Отчет: состояние двигателей".

     Через несколько секунд корабль ответил текстом внизу экрана:

     "Функция недоступна".

     Кэс озадаченно посмотрел на пульт, мигающий цветными огоньками.

     Прошло шесть часов. Кэс обливался потом.

     Внутри у него словно тикали два счетчика. На четыре часа осталось кислорода у Лотты. В космолете… в космолете основной резерв уже кончился.

     "Союз" не слушался его. Кэс сумел получить воду и пакет консервов — к еде не притронулся, не до того. Он сходил вниз, в машинное отделение и там смог разобраться в двигателях. Гравитационный был, судя по всему, в порядке, да и маневровые двигатели работали, сохранился и запас рабочего тела — водорода. Но корабль не желал запускаться никоим образом.

     Линь Ю был прав — нужна экспедиция. Инженеры, пусть даже современные — мозговым штурмом к чему-нибудь пришли бы. Да он бы разобрался, наверное, и один. Было бы достаточно времени! Но на космолете уже кончился кислород. Кончается. Что делать, если пройдет еще несколько часов?

     Ничего, сказал себе Кэс. Это непредставимо. Немыслимо. Не стоит тогда запускать двигатель. Вообще ничего не стоит делать…

     Внутри все похолодело от такой перспективы.

     Кэс вскочил. Прошелся по рубке. Сзади располагались два вспомогательных пульта, кресла за ними, еще два дополнительных кресла для членов экипажа и пассажиров.

     Кэс внимательнее пригляделся к пультам. Ничего нового: дублирование функций основных пультов с упором на внутрикорабельное управление.

     На втором пульте была небрежно лазерным пером изображена рожа с буйными кудрями — кто-то баловался? И подпись — Антуан.

     Кэс подошел к основному пульту, ввел с клавиатуры слово "Антуан".

     Компьютер отреагировал:

     "Активировать стволовую личность?"

     "Да", — от волнения Кэс едва попадал по клавишам.

     "Ждите".

     Он откинулся назад. Ждать было невыносимо. Кэс отпил немного воды из пластикового стакана. Вода показалась затхлой.

     Четыре минуты. Экран снова замерцал — теперь уже гораздо ярче и увереннее.

     "Стволовая личность активирована. Ждите контакта".

     Свет еще усилился.

     Внезапно в рубке раздался громкий жизнерадостный голос — Кэс едва не свалился с кресла от неожиданности.

     — Антуан на проводе! Кто здесь?

     — Мое имя Кэс Кэрон, — хрипло сказал он, — я капитан третьего ранга флота Коста-Нуэвы. Антуан… дайте мне отчет о состоянии двигателей корабля.

     — Э, не так резво! — заявил голос, — сначала, Кэс Кэрон, приложи-ка руку к зеленому круглому сенсору… увидел? Мне надо тебя идентифицировать и запомнить.

     Кэс послушался. Искин на этом корабле явно был с характером. Во времена Кэса, а может, просто на Коста-Нуэве таких уже не делали.

     — Назови дату, — потребовал Искин.

     — Три. Пять. Шестьсот двадцать четыре.

     Антуан издал легкий удивленный свист. Очень натурально.

     — Ты хочешь сказать, что я проспал восемьдесят лет?

     — Ты можешь провести оценку окружающей среды? — спросил Кэс.

     — Ты меня за осла принимаешь? — возмутился Искин, — мы находимся на теневой стороне Смирновы, в кратере Альты. Температура почвы…

     — Ясно, достаточно. Слушай задачу. В трехстах километрах отсюда на плоскогорье Генина, — Кэс бросил взгляд на старую карту, — находится летательный аппарат, в котором погибают люди. У них очень мало кислорода. Мы должны немедленно взлететь и провести спасательную операцию. Сколько времени потребуется тебе на взлет?

     Антуан помолчал несколько секунд.

     — По-хорошему нужно двое суток, — сказал он. У Кэса упало сердце, — но ради спасательной операции все вспомогательные процессы можно остановить. Взлетаем немедленно. Задай координаты цели.

     Кэс выпрямился.

     — Координаты… — он снова посмотрел на карту, — плато Генина. Двенадцать-сорок семь. Старт двигателей.

     — Положи руку на сенсор, — напомнил Искин. Кэс послушался. Внизу раздалось легкое гудение. Показалось, что корабль качнулся.

     — Отчет. Состояние основных систем, — скомандовал Кэс. И сам не узнал свой голос — жесткий, металлический. Отчет побежал по стеклянному экрану, Кэс быстро проглядывал его. Да, Антуан прав, нужно два дня на профилактику. Но их нет, этих двух дней — значит, рискуем.

     — Двигатели в рабочем состоянии, — доложил Антуан, — готовность к старту — одна минута. Обратный отсчет.

     Огненные большие цифры замелькали в правом углу экрана. Сменились большим нулем.

     — Старт! — приказал Кэс. Легкая, едва заметная перегрузка прижала его к креслу. Звездное небо в экранах на миг покачнулось.

     — Высота четыре тысячи, — сообщил Антуан, — включаю задние маневровые.

     Корабль плавно, стремительно заскользил к плато Генина.

     Лотта, которая выползла из-под завала на открытое пространство, увидела скользящий по темному небу серебряный вытянутый диск. На жестком худом лице женщины появилась улыбка.

     Даже если Кэс не успеет забрать ее — все равно они победили.

     Весь самолет давно был тщательно обыскан и проинспектирован, и все собранные запасы кислорода принесены в отсек. Их было, к сожалению, немного.

     К концу вторых суток невыносимая скука ожидания сменилась страхом. Спать уже никто не мог — все выспались за это время, как никогда в жизни, спящий человек потребляет кислорода меньше. Бодрствующие лежали или сидели в креслах, стараясь дышать пореже и не разговаривать.

     Линь Ю несколько раз пытался связаться с Кэсом и Лоттой по радио, но связь была очень плохая, и разобрать ничего так и не удалось. Впрочем, известно, что в этих местах скальные породы создают сильные помехи радиоволнам.

     Тина — и она вела себя на удивление спокойно — вдруг оторвала маску от лица. Бросила на пол бесполезный уже баллон.

     Светлана встала, подошла к ней. Открутила собственный баллон и и прицепила его к системе Тины. Все, это последний.

     — Лучше я… — Чин поднялась было. Светлана посмотрела на нее.

     — Сколько еще у тебя? Видишь — а у меня на два часа. Ей надольше хватит.

     — А ты? — спросила Чин. Светлана пожала плечами.

     — Рано или поздно… Здесь еще есть воздух.

     В самом деле, в атмосфере самолета еще можно было дышать. Хотя воздух был спертый, у Светланы почти сразу заболела голова.

     Ю аккуратно отцепил пустой баллон и положил его на пол. Они обменялись взглядами со Светланой.

     "Авантюра, — подумал Ю, — безумие. Как мне могло прийти это в голову?"

     Он знал — как. Понимал, что не смог бы дальше жить на Руси, обладая таким знанием. Но сейчас на его глазах гибли доверившиеся ему люди. Женщины. Ребенок. Несчастный врач, которого они захватили силой! Молодой, интеллигентный, высокообразованный. Максим Голубь не пытался возмущаться или протестовать. Он экономил кислород — сидел в кресле и молчал, закрыв глаза.

     Вот и он отстегнул ненужный уже баллон… На сколько еще хватит атмосферы внутри самолета?

     Еще два часа. Воздух в баллоне остался только у девочки.

     Дышать, кажется, почти уже невозможно. Чин обняла Тину, прижала к себе.

     Лучше всего заснуть, подумала Светлана. Заснуть и не проснуться. Отравление углекислым газом уже вовсю дает о себе знать — нестерпимо болит голова. Можно попросить у врача таблетки — но нет смысла. Голова кружится. Светлана закрыла глаза.

     Вся ее жизнь была — борьба. Но не та борьба, о которой мечтала маленькая Вета, обожающая боевики и старые фильмы об СТК. Ей хотелось быть героиней, поражающей зло. Партизанкой, борющейся против ксалийцев. Непобедимой, сильной, той, кого ждут на помощь…

     А пришлось бороться — сначала за то, чтобы ее, девочку с кукольным лицом и голубыми глазами, приняли в серьезную секцию борьбы. За то, чтобы разрешали спарринги с мальчишками. Чтобы ее принимали всерьез — приходилось быть не "как мальчишки", а намного лучше их. Лучше всех.

     Но и с дипломом чемпиона Московы по унибою среди мужчин, с разрядами по стрельбе, парашюту, водительскими правами ей пришлось бороться за то, чтобы ее приняли в военную Академию. В качестве исключения. И это удалось лишь благодаря связям папы…

     О карьере не могло быть и речи. Светлана отвоевала четыре тяжких года на границе в качестве простого лейтенанта, командира сначала пехотного, а затем разведывательного взвода. Заслужила новое звание и боевые награды. Но когда вернулась в Москову — война на границе с Сибирией уже утихла — пришлось снова бороться. Из-за фатально неправильного устройства половых органов ей нельзя было ни преподавать в военной академии, ни занимать должность в штабе.

     Светлана нашла место в частном бизнесе, в корпорации "Аэрокосмика", в высшем руководстве охраны. Нельзя сказать, что именно о такой работе она мечтала всю жизнь. В сущности, она жила тем, что было после работы — тренировала ребят в секции унибоя, тренировалась сама, коллекционировала гильзы от разных видов оружия, смотрела бесконечные диски с боевиками…

     С Линь Ю она познакомилась в спортклубе — он ходил тренироваться для здоровья. Возможно, он попросту, как многие, хотел подбить ей баки. Но никогда не намекал на это, и между ними возникла настороженная, прохладная дружба. Иногда после тренировки заходили в бар, выпить чашечку кофе…

     Хотя это было бы только логично. Она — красивая, еще молодая, сильная, успешная. Он — главный инженер "Аэрокосмоса", тоже молодой, симпатичный и, что странно, холостой.

     Светлана не знала, как отреагировала бы на ухаживания Линь Ю. Ее пока устраивала текущая ситуация.

     В один прекрасный день он рассказал ей о "Союзе".

     Тогда Вете показалось, что первый — и единственный — раз в жизни она может применить свои силы и навыки по назначению. Для того, чтобы сделать что-то хорошее. Дать возможность другим людям сделать что-то по-настоящему прекрасное, ценное… для всего человечества, как ни пафосно это звучит.

     Выходит, что она умирает не зря.

     Со стуком упал последний баллон Тины.

     — Простите! — сказал вдруг Линь Ю, — простите меня, если можете.

     — Все нормально, — с трудом произнесла Светлана, — при чем тут ты.

     Она забыла, что они до сих пор были на "вы".

     — Мы сами хотели. Сами выбрали, — тихо добавила Чин.

     Врач не сказал ничего.

     Внезапно Тина высвободилась из рук матери. Неожиданно резко вскочила.

     — Ты что?!

     — Смотрите! — она кинулась к окну. И вдруг, видимо, от резкого движения, обмякла. Потеряла сознание.

     Но все уже были у иллюминатора.

     Гигантская серебряная птица, взмахнувшая крыльями — таким было это видение. Птица медленно, плавно опустилась на почву рядом с самолетом. Теперь было видно лишь ее гигантское брюхо. "Селезень" казался огромным, но этот титан был больше в несколько раз.

     Внезапно на пол сползла Чин — дышать одним углекислым газом уже не получалось. Светлана держалась из последних сил, вцепившись руками в спинку кресла.

     Линь Ю склонился над Чин, попытался привести ее в чувство — но врач коснулся его плеча.

     — Не трогайте. Так лучше.

     Он сам дышал часто и неглубоко.

     Может, это мираж? — подумал Линь Ю. Массовая галлюцинация. Вроде бы "Союз" выглядел иначе…

     Из чрева гигантского корабля вывалилась маленькая фигурка в скафандре. За плечами — огромный рюкзак. Кэс? Медленно, нестерпимо медленно он пересекал пространство между кораблями.

     — Шлюз… открыть шлюз… — прошептал Линь Ю. Светлана, шатаясь, пошла к люку. В глазах у инженера потемнело.

     Он пришел в себя оттого, что дышать стало неожиданно легко.

     На лицо была надета маска. Линь Ю прижал маску и сел. Эйфория от чистого кислорода охватила его. Головную боль как рукой сняло.

     Он увидел Кэса — не в обычном скафандре "Аэрокосмики". На нем был надет странный изящный костюм серо-голубого цвета, без баллонов — лишь с утолщением на спине. Точно такой костюм, как в фильмах про старые времена…

     — Привет, — весело сказал старый космолетчик, — надевайте скафандры!

     Он принес костюмы для всех. Даже для Тины маленький, детский скафандр. Беглецы лихорадочно переодевались.

     — Где Лотта? — спросил врач, — на корабле?

     — Лотта, — Кэс помрачнел, — она сломала ногу. Я оставил ее в скалах. Нам нужно быстро лететь туда. Кислорода по моим подсчетам у нее еще на два часа. Торопитесь!

     Подгонять никого было не нужно. Один за другим беглецы скатились на поверхность Смирновы и цепочкой пошли к "Союзу".

     Лотту подняли на борт на носилках и сразу унесли в медотсек, расположенный в кормовой части верхнего уровня.

     — Антуан поможет вам разобраться, — пообещал Кэс, — ну а если что, вызывайте меня.

     — Разберемся, — кивнул врач и скрылся за дверью медотсека. Кэс вернулся в рубку.

     Линь Ю с горящими глазами осматривался вокруг. Остальные занимались примерно тем же самым.

     — Думаю, стоит поднять корабль, — сказал Кэс в пространство, — и увести его, к примеру, в систему Ленина… В принципе, у нас есть гандикап, они вряд ли сейчас пошлют сюда космолеты. Но ради полной безопасности… Антуан тоже считает, что текущую профилактику и ремонт он сможет провести и в орбитальном состоянии.

     — Тогда делай, — кивнул Ю, — тебе виднее, ты капитан.

     Кэс уселся в капитанское кресло.

     — Антуан?

     — Да, капитан? — отозвался Искин.

     — Курс — система Ленина, занять стационарную орбиту дистальнее Реста. Начать подготовку к старту!

     Врач осмотрелся в медотсеке. На миг его охватила паника.

     Пациентка уже была раздета до белья, ее распухшая, посиневшая выше колена левая нога лежала на кушетке. Анальгетик, воспользовавшись прихваченной аптечкой с "Селезня", Максим вколол ей сразу же, как только сняли скафандр.

     Очевидно, нужен рентген, и ногу оперировать. Со всем этим квалификация Голубя легко позволила бы справиться. Но…

     Как, черт возьми, можно сделать в этом так называемом медотсеке хотя бы рентген?

     — Спать хочется, — пожаловалась Лотта.

     — Спите спокойно, — разрешил Голубь, — мне все равно нужно сначала разобраться.

     …Черт возьми, что делать со всем этим? Здесь ничто не напоминало привычную медицинскую аппаратуру.

     Прозрачный снаружи саркофаг, похожий на барокамеру, но не барокамера. К тому же поди разберись в этом пульте управления. Мониторы, причем никаких электродов, проводов не заметно. Еще одна круглая кабина вроде душевой, только огромная. По команде она раскрылась, и внутри обнаружился еще один пульт и стеклянный экран на стене. Ну здорово…

     Дальше шли, кажется, просто койки — восемь штук. Правда, тоже с пультами, мониторами и как-то хитро оборудованные. Но здесь хоть назначение понятно…

     Голубь попробовал открыть ящики, и снова не заметил ничего похожего на привычные приборы, шприцы, системы — да вообще ничего знакомого не обнаружил. О назначении некоторых предметов еще можно было догадаться, других — совсем нет.

     Измученная Лотта спала на кушетке.

     Голубь в изнеможении опустился на стул.

     — Мы что, уже летим? — поинтересовалась Чин. Она бросила взгляд на Тину — та тихонько разговаривала с Антуаном на боковом мониторе. Глаза девочки горели нехорошим огнем. Ладно… будем надеяться, здесь она ничего из строя не выведет.

     — Летим, а как же, — подтвердила Светлана. В экранах застыли неподвижные звезды, слева виднелся удаляющийся диск Смирновы.

     — Сейчас пока все спокойно, — сказал Кэс, — через два часа достигнем Ленина и там сделаем остановку. Корабль должен немного восстановиться… Здесь нас никто не увидит. Ну что — хотите пока проведем экскурсию по кораблю?

     — Очень здравая мысль, — одобрил Линь Ю.

     Четверо беглецов вышли из рубки.

     — Собственно, это мог бы сделать и Антуан, — начал Кэс. Стенной экран вспыхнул, и на экране появилось изображение вихрастого очкарика.

     — Я могу! — энергично подтвердил он.

     — Будешь мне помогать, — вздохнул Кэс. Они говорили теперь по-русски, ради остальных.

     — Есть, товарищ капитан!

     — Какое… гм… архаичное обращение, — заметил Линь Ю.

     — Для меня оно… достаточно современное… — тихо сказал Кэс, — я в детстве привык… хотя и на линкосе.

     Он вздохнул и указал рукой на широкий коридор.

     — Мы с вами находимся на втором или верхнем уровне. Здесь располагаются жилые помещения — каюты. На кораблях этого класса их двадцать-двадцать пять. Так что каждый из нас может выбрать жилье по вкусу. Каюты, как вы видите, расположены ближе к центру корабля и по обе стороны от центрального прохода, при необходимости каждая сторона герметизируется отдельно. Рядом с рубкой, как видите, находится дверь лифта, и малый проход. Он отделяет каюты от общих помещений — ну это коммон… здесь собираться удобно, и рубка рядом. А дальше по левому борту идут лаборатории. Что у нас есть, Антуан?

     — Да все, что угодно! — послышался бодрый голос, — в принципе четыре помещения, которые я могу варьировать по вашему желанию… можно сделать вирусологическую закрытую лабораторию, а можно физическую. Оборудования на корабле достаточно. Правда, какие-то вандалы тут уже пошарили, как я обнаружил. Но унесли они немного.

     А в кормовой части еще есть обсерватория.

     — И машинное отделение! — добавил Кэс, — двигатели расположены по всей корме, с ними соседствует машинный отсек. Мы в него пройдем позже.

     — А что по правому борту? — поинтересовалась Светлана.

     — Там должны быть общие помещения для экипажа, — неуверенно сказал Кэс, — давайте посмотрим.

     Они прошли в симметричный малый проход, справа от второго ряда кают. Прозрачная дверь перед ними раскрылась. Светлана ахнула.

     Здесь было что-то вроде тренажерного зала. Правда, тренажеры какие-то уж очень непонятные… И беговая дорожка вдоль стен. И — вот это да! — отделенный от зала стенкой довольно приличный бассейн, правда, сейчас пустой.

     — Экипаж на таких кораблях проводил по нескольку месяцев или даже лет, — пояснил Кэс, — естественно, людям нужно было заботиться о здоровье.

     Вслед за тренажерным залом пошли еще какие-то помещения — зал с мерцающими стенами, похоже, для концертов или чего-то подобного, что-то похожее на библиотеку — без книг, конечно, но с оборудованными рабочими местами. И наконец, медотсек. Туда заходить не стали, там сейчас Голубь, наверное, работает.

     В кормовой части имелся отдельный подъемник и простой шест для спуска вниз. Светлана взялась руками за шест и легко соскользнула, остальные воспользовались площадкой-подъемником, опустившимся по спирали.

     Внизу Кэс предложил осмотреть машинное отделение, к чему Линь Ю давно уже стремился. Но отделение разочаровало инженера — он не понял там ничего ровным счетом. Мерцали какие-то панели, в прозрачной глубине стены извивались спиральные трубы. Что все это значит? Придется разбираться с нуля… Пожалуй, он был слишком опрометчив, полагая, что экспедиция сможет понять строение корабля и даже скопировать его.

     Кормовые двигатели были по своему принципу реактивными и предназначались для маневров или для форсажа. Узкий коридор вел к центральной части машинного отсека, окружающей сердце корабля — гравитационный двигатель. Он, собственно, и производил основную энергию, как для движения корабля, так и для жизнеобеспечения. Но здесь Линь Ю понял еще меньше. Женщины смотрели с мостика, словно зачарованные — зрелище и правда было красивое, медленно вращающиеся навстречу друг другу пластины, сверкающие золотом, под дымчатым зеленым колпаком.

     — По левому борту здесь коллекторы… они сейчас, наверное, пусты, Антуан?

     — Там был кое-какой груз, но его же, конечно, уволокли! — обиженно ответил Искин, — пусты.

     — А дальше — отсек жизнеобеспечения… механика. Посмотрим?

     Дверь отползла в сторону.

     Чин внезапно завизжала. Мужественная Светлана заслонила подругу собой, Линь Ю побледнел и шагнул назад, и даже Кэс вздрогнул.

     В глубине отсека возникло явственное движение.

     Беглецы замерли.

     — Кто там? — крикнул Кэс, — выходи!

     Но это же невозможно, подумал Линь Ю. Привидение?! Откуда на темной стороне Смирновы возьмутся живые существа?

     Светлана сдернула с пояса "Дзеро" и, вскинув оружие, пристально вглядывалась в полумрак.

     — Что же делать-то? — спросил Голубь риторически у белых стен. Так… дошел уже до разговоров с самим собой.

     — А что ты хочешь делать? — неожиданно услышал он ответ. Вздрогнул и обернулся.

     Со стеклянного плоского экрана на него смотрел вихрастый парень в древних очках.

     — Ты кто? — опешил Голубь.

     — Я — Антуан, Искин этого корабля. Думающая машина, если ты не в курсе, — небрежно ответил Антуан, — так чего ты делать-то собрался? Ты врач?

     — Да, я врач. У меня здесь пациентка с фрактурой…

     — А в чем затруднение? — поинтересовался Искин.

     — Я не владею этой техникой… у нас не было такой.

     — Тебе помочь?

     — Да, конечно, помоги! — обрадовался Голубь.

     — Это я с удовольствием! — радостно сказал Антуан, — значит, так. Вот эта штука, перед тобой — это камера интенсивной терапии, КИТ. Можешь туда положить пациентку. Кстати, перекладывать ее удобно с помощью манипуляторов. Сейчас я их включу. В камере автоматика сразу определит состав крови и введет все, чего не хватает. Дальше ты что хочешь делать?

     — Рентген нужен, — растерянно сказал врач.

     — Позавчерашний день. Какой рентген! Во втором ящике… да-да, здесь… лежат сканеры. Возьми один. Да, вот эта трубка. Я научу тебя ею пользоваться.

     — Но я не учился читать результаты такого сканирования…

     — Да там читать нечего, если анатомию знаешь, и так все поймешь! Ну что, перекладываем пациентку? И это, поставь режим. Ну например, ты хочешь, чтобы она продолжала спать? Так поставь искусственный сон. Ладно уж, я сам включу… ясно, линкоса ты тоже не знаешь. Ну деревня! Переключаю на русский.

     Светлана продолжала напряженно вглядываться в темноту.

     — Выходи! — скомандовала она, — или буду стрелять! Считаю до трех… раз…

     — Не надо буду стрелять! — послышался скрипучий тонкий голос. Ю и Кэс переглянулись, — Джан выходить!

     Существо боязливо вышмыгнуло на свет.

     Оно было не выше метра ростом. Рыже-золотистая длинная шерсть равномерно покрывала тело существа. Ноги были очень короткие, зато лапы — огромные, с четырьмя гигантскими пальцами, взбугренными на них суставами; а сзади — такой же большой хвост, на который существо опиралось, как на третью ногу.

     Четыре руки существа в противоположность ногам были длинными и тонкими и больше напоминали щупальца — с целым пучком мелких щупалец на каждой конечности, вместо пальцев.

     Круглые стоячие ушки — четыре штуки; огромные печальные карие глаза и рыжая короткошерстная морда — что-то среднее между лошадью и шимпанзе, вытянутая, но закругленная, с твердыми губами.

     Светлана опустила пистолет-автомат и вздохнула облегченно. Всего лишь Джан.

     Чужие расы Джан жили на Руси традиционно, со времен Совета. Но правда, их было немного — последние десятилетия они постоянно становились жертвами мощной ксенофобии, что неудивительно: Джан были слишком неприхотливы и удобны в работе, не требовали платы, кроме скромного питания, и таким образом вытесняли с рабочих мест зажравшихся гомо сапиенс, которые желали почему-то за свой труд получать деньги.

     В сущности невозможно найти более безобидных существ, чем Джан, питались они чем-то растительным, да и сами по характеру были похожи на растения — не умели обижаться, сердиться, защищать себя…

     — Ты здесь один? — спросила Светлана.

     — Джан один, — чужой с опаской поглядывал на людей.

     — Откуда ты взялся? — спросил Линь Ю.

     — Люди ходить экспедиция. Брать Джан. Три Джан. Носить вещи, делать что скажут. Джан все делать. Джан велеть проверить здесь отсек, нет ли хорошие вещи, какие — люди сказать. Джан все проверить. Прийти обратно, люди нет. Два джан тоже нет. Джан остаться один. Жить один.

     — Ты хочешь сказать, что прожил здесь целый год?! — поразился Линь Ю.

     — Да. Джан плохо один.

     — Но чем ты дышал? Здесь же не было атмосферы, — заметила Чин.

     — Нет атмосфера люди. Джан атмосфера есть. Джан кислород нужно мало. Джан сразу мочь дышать. Скафандр не надо.

     — А что ты ел?

     — Склад консервы. Джан многое есть. Морская капуста Джан есть. Вкусно морская капуста. Джан хотеть зелень, семена есть. Джан растить зелень и есть. Но Джан один плохо. Джан рад люди.

     — Ну ладно, раз такие дела… — вздохнул Линь Ю, — пойдем с нами.

     Максим провел сканером над бедром Лотты, и увидел картину на стеклянном мониторе. Кости — лучше, чем на рентгене, четко видна каждая впадинка, складки суставной сумки. И правда — достаточно знать анатомию.

     На мониторе над головой Лотты бежали данные — состав крови, белки, холестерин, эритроциты, лейкоциты… все, что угодно. Система непрерывно сканировала кровь и передавала мельчайшие изменения.

     Под руководством Антуана он решился на операцию. Правда, Антуан сказал, что можно провести все автоматически. Но на это Максим не пошел — он отвечает за пациентку.

     Концентрацию в крови курареподобного средства и морфина можно было контролировать непрерывно — очень удобно. Никакой интубации не надо. Больная крепко спала.

     Максим немного потренировался с лазерным скальпелем — однако особой разницы с обычным не было. Разве что не надо тампонировать, перевязывать сосуды… Он сделал разрез на бедре, обнажил кость. Перелом был простой, хоть и со смещением. Он откорректировал положение обломков и по совету Антуана залил все это прозрачным веществом, в котором собранная кость застыла намертво. После этого он соединил края раны и посадил на край "жучка" — мелкого робота, который тут же споро принялся за сшивание. Даже дренажа в ране не оставил. Антуан заверил, что рана совершенно стерильна, а с регенератором все это заживет через пару дней.

     Максим стянул перчатки, убедился, что наркоз прекращен, и без сил опустился в кресло рядом с пациенткой.

     Он чувствовал себя совершенно разбитым.

     — Я думаю, нам еще надо посмотреть оранжерею. Тем более, Джан утверждает, что посадил там какую-то зелень, — сказал Кэс.

     Оранжерея была гигантской. Но к сожалению, совершенно безжизненной. Естественно, никаких растений за двести лет не сохранилось…

     Но на одной грядке действительно зеленели укроп, мята, шалфей и еще какие-то травки, очевидно, посаженные Джаном — тот с гордостью продемонстрировал плоды своих четырех рук.

     — Какое богатство! — Чин с восторгом осматривалась вокруг, — воображаю, что будет, если все это засадить…

     — Это не так-то просто, — заметил Кэс, — нужен специалист.

     — Эти корабли потому и называются автономными, — вздохнул Линь Ю, — А-класс… прежде всего, конечно, регенерация воздуха. Она производится химически, но там нужно пополнять запасы химикатов, то есть в этом смысле корабль зависит от почвы. Я имею в виду — от планет. То же с круговоротом воды. И только оранжерея, если она работает, обеспечивает полную независимость. Именно поэтому она такая огромная, ведь практически это около тридцати процентов нижнего уровня. Занимает больше места, чем все двигатели. Растения обеспечивают кислород, круговорот воды — они получают воду из канализации — а также биомассу для питания. Все рассчитано так, что с работающей оранжереей корабль может существовать в космосе неограниченно долго. Бесконечно. Не садясь на планеты, не требуя пополнения запасов. Он сам является мини-планетой, — Линь Ю любовно похлопал по выступу стены, как бы лаская корабль.

     — Вроде бы здесь есть семена, — заметила Светлана, — Джан знает…

     — Но это действительно не просто, — возразил Кэс, — даже с помощью Антуана. Антуан помог бы разобраться в технике, но чтобы выращивать все это…

     — Я по специальности биоинженер, — негромко сказала Чин. Все удивленно обернулись к ней.

     — Я работала в агрокомплексе. В гидропонном хозяйстве. Выращивала и хлореллу, и сельскохозяйственные культуры. Имею также дополнительное образование фитопатолога. А последние три года, перед тем, как потеряла работу — наша фирма разорилась — я работала в оранжерее замкнутого цикла. Конечно, у нас не такая автоматика жизнеобеспечения, как здесь… Но я думаю, разобраться смогу — я много занималась техникой.

     На несколько секунд воцарилось полное молчание. Наконец Линь Ю улыбнулся.

     — Такое впечатление, что в экипаже самый бесполезный человек — это я.

     — Вовсе нет! — возразил Кэс, — ты инженер и разберешься в двигателях, у нас нет бесполезных!

     Он протянул руку, и Линь Ю пожал ее, мельком подумав, что они как-то незаметно перешли на "ты". Да и как могло быть иначе — после всех приключений?

     Тина с любопытством разглядывала Чужого.

     — А можно тебя потрогать? — спросила она.

     — Можно, — согласился Джан. Тина протянула руку и погладила рыже-золотистую шерстку, на ощупь она оказалась шелковистой, как у домашнего кролика.

     — Ой, как здорово! А как тебя зовут?

     — Джан.

     — Но это название расы! А как тебя, именно тебя зовут?

     — Все джан — Джан, — пояснил Чужой.

     — Не понимаю, — наморщилась девочка, — а как вы различаете друг друга? Ну вот если надо позвать друга, а там много народу, ты зовешь "Джан" — и что, все обернутся?

     Джан медленно покачал мордой из стороны в сторону.

     — Слова не нужно. Люди иметь род, семья, фамилия. Имя часто повторяться. Тина — многие девочки на Русь. Тысячи Тина, десятки тысяч Тина. Джан всегда отдельный. Нет семья, нет фамилия, нет повторение имя. Имя свое. Не слово. Когда джан говорить, всегда делать так дополнительно. Ты слышать?

     — Нет, — удивилась Тина, — я не поняла — это какая-то добавка к слову "Джан"? Ультразвуковая? Или вы телепаты?

     — Телепат… нет в вашем смысле. Другое. Жаль ты тоже не мочь слышать. Ты человек. Для тебя все Джан — Джан.

     — Как интересно, — сказала Тина, — я хочу, чтобы ты объяснил мне… ты сможешь?

     — Антуан, — сказал Джан — он знать. Он все знать. Антуан древний. Коммуна. Они знать о нас больше. Тогда Джан быть брат. Товарищ. Сейчас Джан быть раб. Все смеяться. Носить вещи. Пинать в брюхо.

     — Тебя били? — охнула Тина.

     — Меня бить Русь. Большие злые люди. Я радоваться когда найти работа Аэрокосмика. Здесь нет большие люди с палка.

     Тина смотрела на Джана расширенными глазами.

     — Меня тоже лупили в школе, — призналась она, — у нас такая компания была. На спину приклеивали записочки: "профессор". Дерьмом обливали… Они говорили, что я слишком умная. Смеялись, что у меня приличной одежды, ну с лейблами и все такое, нету. А откуда у мамы деньги на лейблы?

     — Люди злые, — подтвердил Джан своим скрипучим, лишенным интонаций голосом, — злые на Русь. Но Джан помнить коммуна. Джан знать, люди мочь другое. Антуан сделать тоже люди.

     Лотте казалось, что она уже вполне могла бы встать и ходить. Но Антуан с врачом заявили, что на второй день после операции — это уж слишком. Поэтому планетологиня воспользовалась автоматическим инвалидным креслом на трех подвижных колесах.

     На этом кресле она лихо въехала в коммон, где уже собрались все члены новоявленного экипажа "Союза". Подкатила к круглому столу, вокруг которого расселись остальные, включая даже Тину.

     — Приветствую, госпожа Виртанен, — Линь Ю протянул ей руку, — ну что, все в сборе. Я думаю, надо начинать?

     — Я думаю, нет, — тихо, но твердо возразил Кэс. Все воззрились на него.

     — Не хватает еще одного члена экипажа. Я имею в виду Джана.

     — Но… — растерянно начал Линь Ю. И замолчал. К Джан было принято относиться как к говорящим домашним животным. Но может быть, Кэс прав? В конце концов, если здесь присутствует ребенок, то почему бы не позвать и Джана?

     — Я сбегаю за ним, — вызвалась Тина и скользнула к двери. Минут через пять Джан, как всегда, с непроницаемой мордой вошел в коммон. Он попытался было занять место в углу, но Тина насильно усадила Чужого рядом с собой за стол. Впрочем, Джан никогда не сидели за фактическим отсутствием места, которое для этого используется у людей. Чужой оперся на широкий хвост и в этом положении верхняя часть его тела несколько возвышалась над столом.

     Линь Ю посмотрел на Кэса.

     — В общем-то, — сказал он, — я был инициатором всего этого. Но Кэс Кэрон — единственный из нас, имеющий квалификацию капитана таких кораблей. Значит, он автоматически становится капитаном и нашим руководителем. Кэс, ты должен вести это собрание.

     Кэс сознавал, что инженер прав. Но… какой из него сейчас капитан? И руководитель? Кэс тридцать лет провел на самом дне общества, боролся за право иметь хотя бы самую примитивную работу. И сейчас ему предлагают возглавить людей, дело, вести корабль? Он растерялся.

     Но Антуан, незаметно вылезший на настенный экран, весело подмигнул ему из-за очков.

     Антуан, пришедший из тех, свободных и счастливых времен…

     Кэс выпрямился.

     — Товарищи! — сказал он, и голос его дрогнул. За столом воцарилась тишина.

     — Товарищи, — снова начал он, — я не случайно употребил это обращение. Я бы хотел… раз уж мы нашли этот корабль… мы не должны позорить память тех, кто летал на нем. Я не хочу возрождать старые отношения, к которым мы привыкли в мире регресса и распада. Мы пользуемся сейчас плодами того мира, где между людьми были совсем другие отношения: искренние, честные, свободные от денежных расчетов, от иерархических соображений. Я буду капитаном, если нужно. Но это не значит, что я выше вас. Каждый из нас выполняет на корабле важную функцию. Или будет учиться этому. Я хочу, чтобы мы были товарищами. Вот… А сейчас нам нужно решить важные вопросы. Прежде всего в отношении людей, которых мы вынужденно, силой захватили и заставили участвовать в нашем предприятии. Я считаю, будет нечестно и дальше принуждать их находиться здесь, с нами. Одна из наших основных первых задач — доставить Максима Голубя и Лотту Виртанен обратно на Русь и высадить их в удобном месте. Технически эта задача вполне осуществима… Лотта?

     Женщина подняла узкую сухую ладонь.

     — Товарищ капитан, — сказала она с улыбкой, — у меня есть возражение. Хотя действительно, — она взглянула на Светлану, — меня грубой силой принудили участвовать в вашем предприятии… И я была заложницей. Но последние события… наш трип на пару с товарищем капитаном… в общем, хотя это может показаться странным, но я пришла к пониманию того, зачем все это было затеяно. И как ученый, я вижу гораздо больше возможностей для работы, если останусь здесь, на корабле. Если не возражаете, прошу считать меня членом вашей компании! На долю в вашем предприятии я, вероятно, не могу претендовать. Но если могу быть полезна… ну словом, прошу принять меня в ваш коллектив.

     Кэс широко улыбнулся.

     — Не знаю, как насчет доли. Об этом мы еще поговорим. Но вообще я рад, Лотта, по-моему, мы сработаемся. Как остальные?

     — Способный планетолог нам необходим, — высказался Линь Ю.

     — Я за, — Светлана была лаконична. Чин только кивнула.

     — Ну что ж, тогда Лотта Виртанен — наш новый товарищ. Максим, разумеется, для тебя это ничего не меняет, ты решаешь самостоятельно.

     Голубь вздохнул.

     — Откровенно говоря… не могу сказать, чтобы ваши насильственные действия меня не задели. Но… надо быть сумасшедшим, чтобы отказаться от таких возможностей! От такой аппаратуры, от совершенно новых принципов медицины. Неважно, в каком качестве, но я хотел бы остаться с вами. Если не возражаете.

     — Я думаю, никто не возражает, — Кэс обвел присутствующих взглядом, — тогда этот вопрос закрыт. На повестке дня у нас следующий вопрос, более сложный. Что и как мы теперь будем делать. Товарищ Ю? — он посмотрел на инженера.

     Линь Ю издал глубокий вздох. Выпрямился.

     — Ну что ж… я инициировал это дело, и у меня, как вы знаете, был определенный план. Большинство присутствующих в курсе, этот план заключался в том, чтобы подойти к Руси и начать переговоры с фирмами с целью продать звездолет. Юридически он является собственностью господина Абрамова. И конечно, в этом есть элемент…э-э… пиратства. Но пиратства с благими целями. На корабле имеется вооружение и энергетическая защита, корабль практически невозможно захватить извне и довольно трудно разрушить. Мы планировали передать "Союз" в собственность какой-либо корпорации или же государства, которые гарантируют нашу безопасность, значительную денежную долю для каждого, и наше участие в дальнейших разработках. Личная разработка "Союза" была бы затруднена, так как мне представлялось, что мы не имеем достаточно персонала для этого.

     Но сейчас, признаюсь, я пересмотрел свои взгляды. Новая информация о корабле, и в первую очередь наличие искина с обучающими программами и всей необходимой информацией о технологиях СТК. Во вторую — возможность неограниченно долго жить на борту и находиться в космосе. Словом, я полагаю, что мы, наша группа, могли бы своими силами организовать изучение корабля! И в дальнейшем продавать патенты на Русь тем, кого мы сочтем достойными. Вот примерно такая идея, — завершил инженер свою речь.

     — Надо сказать, что мы имеем полный минимальный экипаж А-корабля среднего класса, — добавил Кэс, — капитан, бортинженер, инженер систем жизнеобеспечения, военный специалист, врач, планетолог. А то, что большинство из нас не имеет достаточной квалификации для работы на таком корабле — я думаю, с помощью Антуана мы решим эту проблему. Светлана?

     Девушка нахмурилась.

     — Против идеи может говорить тот факт, что мы еще не провели толком инвентаризацию, а на утверждения Антуана нельзя полагаться слепо. Мы не знаем, есть ли у нас в самом деле достаточно ресурсов, чтобы жить на корабле неограниченно долго, все ли в порядке с двигателями и техникой жизнеобеспечения. Но это мы выясним в ближайшие дни.

     — А если чего-то не хватает, — тихонько добавила Чин, — то может быть, эту проблему можно все-таки решить. Где-то сесть на планету и пополнить запасы, например…

     — Я только за, — высказалась Лотта, — сейчас я имею уникальную возможность изучения в непосредственной близости спутников Ленина. Ну и… может быть, мы вернемся на Смирнову или найдем другое место вблизи планет системы Руси, что для меня было бы очень интересно в научном смысле. Все эти переговоры, торговля… а нужно ли это нам? Нужно ли это кому-то на Руси?

     — Все-таки я надеюсь, что нам удастся договориться с кем-то на Руси, — возразил инженер, — моим основным мотивом как раз и было то, что человечеству необходимы технологии, которые несет "Союз".

     — В любом случае, сейчас наша основная задача, — подытожил Кэс, — изучение корабля, инвентаризация и наладка оранжереи. Я думаю, мы справимся с этим. Надо будет выработать определенные правила внутреннего распорядка. Товарищи! — он улыбнулся, — мы совершили невозможное. В наших руках — звездолет СТК. Мы должны использовать этот шанс как можно полнее.

     — Уравнения Матари? Вчерашний день. Нет, позавчерашний, — уточнил Антуан.

     — А что ты используешь для расчета курса? — поинтересовалась Тина. Темные глаза-угольки возбужденно горели.

     — Смотри!

     Вместо вихрастой рожи на экране появились ряды уравнений. Девочка впилась в них глазами. Ее тонкие пальцы судорожно вцепились в краешек пульта.

     Наконец Тина откинулась назад.

     — Но так же не может быть, — сказала она разочарованно, — Туан! Это что — люди все знали, а потом забыли?

     — Полагаю, в архивах институтов Руси все это где-то лежит. Но ты видишь, это другой уровень. Другой физический смысл. Все это имеет значение для субсветовых скоростей и в особенности для перехода за световой барьер — к чему и кому это нужно на Руси сейчас? Видимо, потому уже и не осталось специалистов, способных воспроизвести эти уравнения.

     Тина вгляделась в математические выражения. Ее рука скользнула на клавиатуру.

     — А если так?

     Она исправила переменную.

     — Не имеет смысла, — отозвался Антуан и тут же показал следующие преобразования. Тина разочарованно закусила губу.

     Ее мать в это время загрузила в очередной кювез порцию размороженных семян и включила агрегат. Прошлась вдоль грядок с травами, помидорной теплицы. Внимательно вгляделась в зеленый крошечный плод с краю — кажется, оттенок становится бурым.

     — Джан! — она огляделась. Чужой спешил к ней из другого угла оранжереи.

     — Джан, посмотри… мне не кажется?

     — Цвет изменение есть, — согласился Джан. Протянул руку-щупальце, крышка аппарата плавно поднялась, восемь гибких "пальцев" Джана обхватили больной помидорчик.

     — Инфекция? — спросила Чин. Джан способны многое определить на ощупь. Какими-то своими дополнительными чувствами.

     — Нет инфекция, — вынес вердикт инопланетянин, — есть мало свет. Свет плюс два единица. Антуан?

     — Две единицы? С этого краю? Пожалуйста, — послышался веселый голос. Освещение чуть увеличилось.

     — Спасибо, — сказала Чин обоим, — сейчас я еще посмотрю деревья. Джан, ты закончишь с разморозкой?

     — Джан закончить, — существо засеменило обратно к криоустановке.

     Чин вышла в парковый отсек. На корабле росли даже деревья — разумеется, все они давно погибли, но на днях Чин с Джаном высадили новые размороженные саженцы. Все они были, разумеется, генетически модифицированы и являлись гибридами — молодые дубки, на которых будут расти яблоки, березки, которые в будущем осыплет сиреневый цвет, а завязи потом преобразуются в сливы и гроздья вишен… Пальмы, на которых одновременно вырастут бананы и кокосовые орехи.

     За неделю саженцы пошли в рост, и первые зеленые листочки уже распустились. Чин брела по дорожке, внимательно вглядываясь в растения. Автоматика регулирует параметры почвы и воздуха, следит за состоянием саженцев, но человеческий взгляд необходим, иногда можно заметить вещи, которые не обнаружит никакая автоматика. Правда, еще лучше взгляд и присутствие Джана.

     Между саженцами пробивалась молодая пушистая травка, вдали виднелись кустарники. Под рубкой раскинулось пустое пространство — его еще предстоит засеять, согласно документации, здесь должен располагаться нетронутый биотоп — луг, заросли, болото. Остальное пространство парка — кроме прочего, место для рекреации. Потолка здесь, казалось, не было, пусть это иллюзия — но вверх уходила глубокая прозрачная синева.

     Жаль только птиц нет.

     — Как хорошо, — вырвалось у Чин.

     — Еще бы не хорошо, — раздался голос в пустоте. Чин едва не подпрыгнула.

     — Ох, ты меня напугал, Антоша!

     — Если хочешь, могу перейти на другую форму общения или отвечать только по требованию, — отозвался Антуан.

     — Да нет, все нормально. Просто мне надо привыкнуть. Кстати, Антош, я хотела с тобой поговорить.

     — Всегда пожалуйста!

     — Я насчет Тины. Видимо, мы останемся на корабле довольно долго. Сейчас месяц или два пройдет, пока мы разбираемся. Да и потом, может быть, останемся здесь. Тина, конечно, должна быть со мной. Но ведь ей надо ходить в школу, получать образование! Вот я и хотела спросить… Я с ней, конечно, могу и сама заниматься. Но нужны книги, программы. У тебя нет каких-нибудь обучающих программ?

     — Конечно, есть! — как всегда, с энтузиазмом ответил искин, — у меня память просто набита обучающими программами. И я уже с Тиной занимаюсь. Правда, только математикой.

     — Да, математика — это ее хлебом не корми… — согласилась Чин, — но чтобы успешно сдать экзамены за школьный курс, ей нужны и остальные предметы. Химия, биология… история… что там еще, не знаю. А, основы государства и закона Руси!

     — У меня есть программа начального и среднего общего образования на Совете, — сказал Антуан, — по всем предметам. Химия неорганическая, органическая, промышленная, биохимия человека, медицина, анатомия и физиология человека, зоология, ботаника, микробиология, молекулярная биология, генетика, физическая механика, оптика, электротехника…

     — Все понятно, — прервала Чин, — словом, все предметы, я так понимаю? И гуманитарные?

     — Русский язык, английский, китайский, испанский и вообще любой из существующих языков, в двух вариантах — как иностранный, и филологический уровень, литература любой эпохи и сокращенный курс для средней школы, философия, этика, мировая культура…

     — Стоп, все ясно. То есть проблем фактически нет, и Тину на борту можно подготовить экстерном к сдаче экзамена за среднюю русскую школу?

     — Я вижу проблему, — возразил Антуан, — но она разрешима.

     — А именно? — Чин дошла до конца парка, где небо уже превратилось в прочную стену, и развернулась обратно.

     — У меня нет никаких данных по истории Совета… прости, Руси, я уже понял… после вторжения ксалийцев. Я об этом впервые узнал от вас. Нет данных по руссийскому праву и государственному устройству, экономике… Я не смогу этому научить твою дочь.

     Чин подумала.

     — Ну ладно. Но эту проблему можно решить. Это она может быстренько выучить… потом. Если ты дашь нам программу по другим предметам, я буду с ней заниматься.

     — Никаких проблем! — воскликнул искин, — И нет необходимости тебе отвлекаться от работы. Я прекрасно владею педагогическими методиками!

     Чин засомневалась:

     — Видишь ли, это не так просто, тем более, с Тиной. Она необычный ребенок! Потом, нужна дисциплина… Надо ежедневно заниматься хотя бы часов шесть.

     — Не волнуйся, — снисходительно ответил Антуан, — дисциплину и порядок я обеспечу.

     — Хорошо, — с некоторым сомнением сказала Чин, — но все-таки… если будут проблемы, скажи мне об этом.

     Ю аккуратно снял внутренний кожух с сердца левого маневрового двигателя.

     — Это, как я понимаю, ионная колба, — он коснулся белой светящейся трубки.

     — Правильно! — жизнерадостно ответил Антуан.

     — А вот это что? Световоды?

     — Нет. Это у вас световоды. А это магнитодержатели.

     — Магнитодержатели? Не понял…

     — Там феррочастицы внутри.

     — А-а, все понятно. Угу. Интересно, — горящие глаза Ю внимательно вглядывались в конструкцию.

     — Посмотри, Туан. Я сейчас расскажу тебе, как я понял схему, а ты скажи, верно или нет. Ионы поступают из колбы вот сюда, в ускоритель. Здесь они разгоняются. Магнитодержатели стабилизируют поток. Здесь батарея. Здесь происходит выброс рабочего тела. Это боковые роторы, они поворачивают трубу двигателя, управляются через вот это радиоустройство из рубки вручную, ну и видимо, у тебя тоже есть с ними связь…  

     Ю ловко касался тонкими пальцами частей двигателя. Антуан согласно бурчал "угу", и лишь в некоторых местах поправлял его. Наконец инженер замолчал.

     — Я впечатлен, — признал Антуан, — твой первоначальный уровень знаний, признаться, был настолько низок, что я и не надеялся чему-то тебя обучить. Но ты разобрался сам!

     Ю хмыкнул.

     — Я не настолько глуп, как ты считаешь.

     — Этого я и не утверждал! Если ты еще месяц так интенсивно позанимаешься, можешь смело занимать вакансию моего главного инженера.

     Ю не знал, как воспринять этот сомнительный комплимент. Похоже, искин ощущает себя полным хозяином на корабле.

     Дорожка сама бежала навстречу, и Лотта усердно перебирала ногами, придерживаясь за поручни. Вокруг цвел яблоневый сад, звучал радостный детский хор, и весенний цветочный аромат радовал лимбическую систему. Однако нога начинала уже побаливать. Лотта сжала зубы. Но тут дорожка пошла медленнее, тише, и постепенно остановилась. Мираж вокруг медленно растаял, голубые стены спортзала проступили сквозь него, музыка затихла вдали.

     — Достаточно на сегодня, — сказала Светлана и протянула руку планетологу, помогая сойти с тренажера, — боли еще есть?

     — Немного, — Лотта с любопытством посмотрела на женщину-офицера. Светлана была в белой безрукавке с черной каймой, мышцы так и бугрились под загорелой кожей, словно у накачанного парня, а кожа была покрыта мелким бисерным потом. Светлана, видно, не теряла времени и тоже пока потренировалась…

     Между прочим, фигура Веты была вполне женственной — точеная талия и красивые крутые бедра.

     — Я бы сказала, эти боли — мелочь. Невозможно представить, чтобы на Руси у меня так быстро зажил перелом!

     — У них были другие технологии, — сказала Светлана, — в том числе и медицинские. Кстати, в СТК продолжительность жизни достигала 150 лет. Надо спросить нашего капитана… может быть, и у него тоже…

     — Но ведь он провел жизнь на Руси, — возразила Лотта. Женщины вошли в тесную раздевалку. Светлана стянула майку. Лотта же постеснялась переодеваться рядом с красавицей офицером — у нее-то обыкновенная фигура уже немолодой женщины.

     — Это неважно, — сказала Светлана, скрываясь за дверцей душа и крикнула оттуда уже приглушенно, — у них в СТК детям проводили какие-то процедуры. Или даже плодам в утробе матери. Как я понимаю, от этого гены старения начинали работать по-другому!

     Лотта переоделась. Вспотела она не сильно, и потому ограничилась обтиранием специальной влажной губкой. Сменила белье — благо, на корабле оказалось достаточно стандартного белья для мужчин и женщин, и надела форму — теперь все они носили форму "Союза", белую с алыми полосками на отложном воротнике и рукавах.

     — Может, присядем выпьем кофе? — Светлана, уже свежая и в чистом белье, тоже натягивала костюм.

     — Я не против, — согласилась Лотта, с тоской подумав об анализе ночных снимков планет, который дожидался ее в обсерватории. Но с этим успеется. Надо поддерживать контакты с товарищами…

     За стеклянной перегородкой у спортзала уже сидел Ю в очках-читалке, потягивая кофе. Женщины подсели к нему за столик, инженер снял читалку. Светлана принесла два кофе из автомата, для себя и Лотты.

     — Ты делаешь успехи, — сказала она, — Максим будет доволен.

     Лотта кивнула. Под руководством Светланы — только Вета разобралась со всеми тренажерами в спортзале — она проходила реабилитационную программу для своей ноги, назначенную врачом.

     Она вдруг ощутила неловкость. Вроде бы и говорить не о чем дальше. Лотта слегка запаниковала.

     Они слишком разные! Вета — молодая, красивая и интересуется лишь спортом и военным делом. А что она, Лотта? Ей уже за пятьдесят, у нее взрослый сын на Руси, а все интересы всю жизнь сводились лишь к астрономии и планетологии, ну изредка в свободное время Лотта позволяла себе почитать докосмическую литературу и сходить на концерт классической музыки.

     Ю тоже вежливо молчал — о нем она не знала совсем ничего.

     — У тебя интересная работа, наверное, — сказала Светлана, — ты из обсерватории вообще не вылезаешь. И спишь, кажется, тоже там…

     Лотта смущенно хмыкнула. Позавчера она действительно заночевала в обсерватории.

     — Если бы Антуан не ругался, — пожала она плечами, — а работа действительно… Видишь ли, я открыла некоторые вещи, которые для планетологов на Руси будут просто революцией. Сейчас надо все это обосновать, собрать достаточное количество материала… На самом деле это потрясающе — такой материал сам идет в руки!

     Светлана кивнула.

     — Да, представляю, как тебе сейчас интересно. А ты, Ю?

     Инженер махнул рукой.

     — С двигателем все мучаюсь.

     — Ну а ты? — спросила Лотта, — занимаешься спортзалом?

     — В основном совсем другими вещами, — Светлана покачала головой, — мне надо изучить здешние системы оружия. Антуан говорит, что не может стрелять без участия человека, самостоятельно.

     — А что, на корабле есть оружие? — удивилась Лотта. Светлана снисходительно фыркнула.

     — А как же? Конечно. Все корабли А-класса снабжались оружием, ведь и в СТК бывали столкновения с Чужими. Обычными, не сверхцивилизацией, как Ксали. И ты знаешь, оружие такое, что просто опускаются руки… И все время думаешь — почему у меня этого не было в горах? Сколько жизней можно было бы сберечь…

     — Ты воевала? — изумилась Лотта. Женщина с достоинством кивнула.

     — Да, командиром роты. Ведь я закончила академию. Но правда, — вздохнула она, — здесь это мне не помогает. В такой технике можно разобраться только с помощью Антуана.

     — Разберемся — пообещал Ю, — не боги горшки обжигают. Слушай, Вета… Это не очень красиво, но можно задать тебе один вопрос?

     Светлана насторожилась. Взглянула на Ю, своего давнего приятеля, такого в сущности малознакомого.

     — Можно, — кратко ответила она.

     — Я сейчас очень рад, что Чин и Тина у нас на корабле. Это здорово. Но… почему ты все-таки поставила такое условие? Ведь мы здорово рисковали. Почему тебе надо было притащить их сюда?

     Вета молчала, опустив глаза. Лотта коснулась ее руки.

     — Мне тоже интересно. Можно спросить Чин. Но очень уж неловко.

     Светлана подняла голову.

     — Хорошо. Я объясню вкратце. Потому что в самом деле не надо спрашивать об этом Чин. Лучше всего — никогда.

     Так вот, мы с Чин подруги еще со школьных лет. В институте она вышла замуж за одного типа, с которым потом разошлась. Если точнее — ушел он, но и слава Богу, потому что Чин от него за три года брака натерпелась всякого. Потом она одна растила ребенка. Отец исчез, без всяких известий, кстати, прихватил машину и выселил их из квартиры. Чин и не искала его особо, да и невозможно было его найти. И вдруг с полгода назад этот тип появляется снова. Через двенадцать лет. Оказывается, он занялся сомнительным бизнесом, прогорел, связался с криминалом, два года отсидел, а теперь на уворованное открыл легальное предприятие и стал богат. Внезапно его заинтересовала дочь. Жену он себе приобрел молодую, красивую, ну и решил, чтобы не возиться с малышами, сразу взять себе большого ребенка. Так, чтобы Тина переехала к нему. Подкупы и уговоры не подействовали — Тина его боится до колик, и на богатство плевала. Ну и… словом, он решил действовать против Чин. Та должна либо заставить дочь перейти жить к отцу, либо — как вариант — просто исчезнуть. Для начала Чин избили. Потом была попытка похищения, но Тина сама сбежала, она у нас девочка гениальная. Вот уже полгода я организую их охрану. Но если меня не будет — то сами понимаете, что произойдет. Вот такие дела.

     — Да, — выдохнул Ю, — теперь я понимаю, почему ты так.

     Лотта кивнула.

     — Бедняги. Подумать только… хорошо еще, что мой бывший относительно интеллигентный человек.

     Вета криво улыбнулась.

     — Я вообще-то не хотела все это никому рассказывать. И Чин вы не говорите. Я думала, что это само собой понятно — почему женщина с ребенком может захотеть бежать куда угодно из нашего проклятого мира.

     Олигарх Абрамов вышел из восточной бани, расположенной в крыле его московского замка. Его бедра были обернуты полотенцем, а на голове красовался огромный тюрбан.

     Две симпатичные массажистки — смуглая брюнетка и белокожая северная блондинка — преданно улыбнулись ему. Олигарх сбросил оба полотенца и обнаженным улегся на кушетку, покрытую пеленкой с белым ворсом. Зазвучала тихая музыка.

     Брюнетка и блондинка принялись разминать мускулистое тело Абрамова. Мягкие руки девушек работали сноровисто и умело, олигарх, наслаждаясь массажем, совершенно расслабился и постарался остановить мысль, текущую беспрерывным потоком… так, во всяком случае, советовал его коуч. Это не так-то просто — прекратить думать, взвешивать, анализировать, искать варианты! Но Абрамов старался.

     Едва он сумел более или менее отключиться от суеты и сосредоточиться на сладостных ощущениях разогреваемого тела, на мягких пальцах массажисток — грянул гром.

     Абрамов подскочил на ложе, девушки испуганно отшатнулись. Олигарх тяжело вздохнул и протянул руку за мобильником, лежащим под полотенцем.

     Звонить в баню было нельзя. Нельзя никому. Ни по какому, даже самому срочному вопросу. Отдых олигарха был священным — это знали все.

     И все же повсюду — в постель с прекрасной дамой, в баню, на пляж — олигарх брал с собой запасной мобильник, не тот, которым пользовался обычно. Мобильник, который никогда не звонил.

     Вот теперь — в первый раз. Абрамов поднес трубу к уху.

     — Слушаю.

     — Васильев, — раздался знакомый голос, — сударь, как вы просили, я обязан доложить. Только что обсерватория на Гагарине сообщила — объект движется в направлении Руси. Сейчас он еще за орбитой Смирновы, при данной скорости достигнет Руси через двенадцать часов.

     — Меры приняты? — нехорошим скрипучим голосом поинтересовался Абрамов.

     — Да, сударь, подняты четыре эскадрильи "Страж-птиц", все спутники в боевой готовности.

     — Болван, при чем здесь это? Это само собой разумется! — рявкнул Абрамов, — я говорю о других мерах!

     — Простите. Шумогенераторы запущены, конечно. Все по предусмотренному плану.

     — Так, — Абрамов принял на плечи услужливо поданный девушкой халат, двинулся в сторону раздевалки, — действуйте дальше по плану. Я вылетаю немедленно!

     Внеочередное заседание кабинета Президента Дорожкина шло четвертый час. Выступал министр внешних связей Горючев.

     — Господа, — говорил невысокий лысый чиновник с выступающим брюшком, — прежде всего, по самым свежим сообщениям, ни в одном государстве Руси пока еще ничего не известно о неопознанном объекте. Мне подали прогноз, я бы мог зачитать его, аналитическая группа нашего министерства уже составила представление о том, как будут реагировать различные государства на появление… гм… пиратского космического судна. Сибирия, несомненно, заявит свои права на захват этого судна и вышлет истребители в космос. Что касается Вкраины… простите, Малороссии… здесь возможен рост националистических настроений, есть вероятность, что на фоне приближения объекта произойдет захват власти националистической партией… простите?

     Чиновник уставился на Президента, который лишь махнул рукой — продолжайте, мол — и бочком, по стенке стал пробираться к выходу из кабинета.

     Министр замолчал от изумления. Не может же президент Московы вот так просто взять и покинуть важнейшее заседание!

     Но все смотрели на министра,делать было нечего, и он продолжил доклад.

     Дорожкин, разумеется, имел самые веские причины уйти с важнейшего правительственного заседания. Именно в этот момент в Изумрудной приемной Желтого Дворца его дожидался владелец Аэрокосмоса и обладатель контрольных пакетов акций "Москонефти", "Элемента" и "Мосстроя" Руслан Абрамов.

     Один из самых богатых людей страны развалился в кресле с трубкой в руке, любуясь на гигантский встроенный в мраморную с изумрудами стену аквариум, где за стеклом лениво скользили тени мелких акул.

     Дорожкин аккуратно присел напротив олигарха.

     — Уже в курсе, Костя? — поинтересовался Абрамов. Дорожкин кивнул.

     — Да, Руслан Вадимович. Идет заседание кабинета, ищем решения. Сейчас пытаемся понять, как это явление будет воспринято в Сибирии, Вкраине и других государствах. А вы, со своей стороны, что-нибудь знаете?

     Абрамов молча глядел на Всенародно Избранного. Дорожкин был молод — еще нет и пятидесяти, русые волосы расчесаны на пробор, физиономия — кровь с молоком, приятные черты лица, образование высшее, спортсмен-горнолыжник. Внешние характеристики были подобраны точно, по отработанной технологии. Кто-то из высоколобых предлагал, помнится, вообще заменить президента голограммой. Дескать, можно восстановить какие-то технологии СТК… Да зачем это нужно? Бабы таких Дорожкиных нарожают и вузы выпустят сколько угодно, черпай да выбирай. А потом профинансируй выборы, делов-то.

     — Сейчас, Костя, самое главное — информационная политика в отношении объекта, — веско произнес Абрамов, — разгласить широко успели?

     — Нет, Руслан Вадимович, заседание секретное, пока в курсе только правительство, ну и конечно, ваши люди, которые обнаружили объект. Ведь это, как я понимаю, корабль, находящийся в вашей личной собственности, пиратски захваченный?

     — Да, — Абрамов слегка поморщился, — но упор следует делать не на это. О приближении объекта следует сообщить населению. Секретность неэффективна, все равно слухи разойдутся. Человек сорок знает — считай, знает вся страна. Посади сейчас же пиарщиков за работу. Срочно во все газеты и на телевидение. Приближаются террористы на подло, пиратски захваченном старом корабле, оснащенном деструкторами и… хрен знает, что там у них еще. Название корабля не упоминать, может быть воспринято слишком позитивно. Придумать какое-то обозначение, которое внедрить в общественное сознание… ну например — пиратский обломок кровавого тоталитаризма. Или как-то так. Передачу о мужественных бойцах Аэрокосмики, стремящихся на перехват. Угроза мирному населению. Припомнить ужасы камуницкого тоталитаризма. Словом, твои придумают что-нибудь. Как только я перехвачу сообщение с корабля, а я это сделаю — сразу дам знать, и вы распространите фальшивое сообщение. Текст составьте заранее. Все понятно?

     — Да, Руслан Вадимович, — преданно кивнул Президент, — вы предлагаете совершенно верную стратегию. Позвольте еще вопрос — "Аэрокосмике" требуется поддержка армии?

     Абрамов подумал, пожал плечами.

     — Сколько там той армии… Четыре спутника?

     — И космодесант…

     — Ну хорошо, запусти все. Во-первых, ребятам учения, во-вторых, пусть население считает, что наша доблестная армия остановила врага. Это полезно.

     Абрамов поднялся. Встал и всенародно избранный.

     — А заседание можешь сворачивать. С Сибирией договоримся, а с Вкраиной вопрос так и так надо решать. Возможно, и стоит заменить на националистов, а то население скучает.

     В рубке собрались все. Антуан вывел на экран изображение, и теперь экипаж Союза мог любоваться сияющим голубым шариком Руси в центре, обрамленным сверкающей сетью спутников и двумя крошечными бело-желтыми лунами — Гагариным и Королевым. Две дальние луны Союз уже миновал.

     — Думаю, уже время для сообщения, — заметил Ю. Светлана поддержала его.

     — Наверняка они готовятся к перехвату.

     Она заняла место за левым пультом, по традиции — оружейным. Хотя, конечно, применять оружие никто не собирался, да оно и не было приведено в боевую готовность.

     — Вы правы, товарищи, — согласился Кэс. И запустил заранее подготовленный видеотекст сообщения.

     Сообщение было составлено так, чтобы не выдавать всю информацию о тех технологиях, которые они уже успели изучить и готовы были передать на Русь. Тем более, что по поводу этой передачи на корабле случилась серьезная дискуссия. Начал ее Кэс.

     — В СТК все технологии, все научные достижения принципиально были бесплатными… Я имею в виду, конечно, на Совете и на Косте и вообще денег не существовало. Но в тех случаях, когда Коста Нуэва вступала в контакт с другими мирами разумных, она передавала им технологии безвозмездно.

     Неожиданно Кэса поддержал Максим Голубь.

     — Я считаю, что во всяком случае, медицинские технологии мы обязаны передать просто так! Ведь это переворот в медицине. Пусть это хорошо забытое старое… Но сколько людей на Руси сейчас умирают от рака, от иммунодефицитов, от элементарных инфекций… А я уже освоил и могу передать на Русь методы глобальной стимуляции иммунитета, которые позволят победить любую из этих болезней! Я уже составляю документацию и техническое описание этих методов. Какое право мы имеем зарабатывать на человеческом здоровье!

     — К тому же, — заметила Лотта, — наш захват корабля — действительно пиратский. Нет, не надо возражать. Я все понимаю. И все же мы украли корабль! Захватили его незаконно. Единственное, что может нас оправдать — это то, что мы хотим помочь человечеству. Сделать ему подарок — безвозмездно!

     Возражать стал Ю. По его мнению, технологии следует продавать. Мы живем не в СТК, говорил он, и в нашем мире быть прекраснодушными добряками — глупо. И ведь мы вряд ли можем всю жизнь провести на корабле! Нам придется вернуться на Русь, пусть не в Москову, в другое государство. А там без денег делать нечего! Хотя бы для того, чтобы защитить себя от мести Абрамова, необходимы деньги, поддержала его и Светлана.

     В итоге дискуссий пришли к выводу, что часть технологий — например, усовершенствованную гидропонику, систему регенерации воздуха, конструкцию малых космолетов с плоским крылом, некоторые детали системы двигателей — все же следует продать за деньги. Что же касается медицины и данных научных исследований, полученных, например, Лоттой Виртанен — их было решено передать на Русь безвозмездно, одновременно правительствам Московы, Сибирии и тринадцати малых государств.

     Теперь, отправив на Русь сообщение, экипаж "Союза" в волнении замер у экранов — что-то ответит им Родина?

     — Хотите посмотреть теленовости Московы? — Антуан неожиданно возник на боковом экране.

     — Конечно, хотим!

     — А ты можешь?

     — С этого расстояния уже могу!

     — Давай!

     Антуан исчез, а на экране появилась всем знакомая заставка "Времени дня", московской новостной программы. На синем фоне весело кружились цветные спирали. Их сменило привычное лицо разбитного телеведущего. Московиты вглядывались в экран с чувством легкой ностальгии.

     — Здравствуйте, дамы и господа! — заговорил телеведущий, — как вы уже слышали, к нашей планете приближается свора агрессивных террористов на пиратском обломке тоталитарной эпохи, битком набитом фотонными торпедами и деструкторами, мы не можем исключить даже наличия у них тектонического оружия! Только что получены новые ошеломляющие известия! Террористы заговорили! Мы передаем их сообщение. Просим тех, кому по состоянию здоровья не следует волноваться, удалиться от экранов! Итак…

     На экране возникло лицо Кэса, но качество изображения было очень плохим, нерезким, так что улыбку Кэса и выражение его глаз нельзя было различить.

     — Мы, экипаж советского корабля "Союз", — начал Кэс на экране, голос его также был искажен до неузнаваемости, стал высоким и квакающим, к тому же шел на фоне непрерывного шума, — объявляем правительствам Руси ультиматум! Мы требуем немедленно передать в нашу собственность остров Крым в Татарском океане; каждому из нас выделить миллиард рублей наличными. Мы даем вам неделю на то, чтобы очистить остров Крым от населения. В случае отказа выполнить наши требования, мы нанесем по планете удар всем имеющимся у нас оружием! Времена ксалийской оккупации покажутся вам райскими! Сопротивление бесполезно!…

     Экранный Кэс исчез. Экипаж "Союза" молчал, в рубке стояла полная тишина. Разбитной телеведущий вновь появился на экране — теперь качество изображения улучшилось.

     — Как видите, комуняки и теперь продолжают угрожать нашей спокойной мирной жизни! Но не надо волноваться! Все военные спутники Руси приведены в боевую готовность. Космические истребители и крейсера выдвинулись на позиции. Наша армия готова отразить удар врага! Мы не позволим им подойти близко, чтобы они не нанесли удар тектонической пушкой, если у них таковая имеется, конечно! Но я думаю, что и этой пушки у них нет, а просто они нас берут, ха-ха, на пушку! Не выйдет, господа комуняки! Тоталитаризм не пройдет! А сегодня после "Времени дня", дамы и господа, наша телестудия покажет вам программу из серии "Савецкий ужас". Мы никогда не должны забывать, как кошмарна была жизнь на Совете, где ни одно из существующих ныне государств не обладало национальной независимостью, не существовало свободы торговли, никакого бизнеса, а все определяли только правительственные чиновники! Воистину, хотя ксалийцы и не были ангелами, но они освободили нас от савецкого умопомрачения! Теперь, по крайней мере, мы можем наслаждаться нормальной человеческой жизнью. И не позволим отнять ее у нас никаким камуницким террористам! Ну а теперь послушайте песню Леры-Валеры, как раз на подходящую тему, "Родилась я в тюрьме под красным флагом".

     На экране зазвучали бодрые аккорды, тут же сменившиеся лицом Антуана.

     — Достаточно? Я бы не хотел мешать, но должен заметить, что от планеты отделились два крупных искусственных тела…

     — Крейсера! — воскликнула Светлана, уже наблюдающая появление боевых машин со своего пульта. Русь обладала всего двумя гигантскими кораблями, способными вести бой в космосе. Один крейсер был частным и принадлежал "Аэрокосмосу" — другой сибирскому правительству. И оба этих корабля были приведены в боевую готовность и двигались по курсу сближения с "Союзом".

     — Щиты! — приказал Кэс с капитанского кресла.

     — Есть щиты! — ответила Светлана.

     — Антуан! Когда они выйдут на дистанцию выстрела?

     — Исходя из моих данных о вооружении Руси, через восемь минут.

     — Капитан! Нам нечем стрелять! — воскликнула Светлана.

     — Повторяем передачу! — Кэс подался вперед, — Антуан!

     — Они глушат нашу передачу, товарищ капитан, — ответил Искин. Кэс обернулся к экипажу.

     — Усилить сигнал! Пробиться через барьеры!

     — Ищу возможности, — ответил Антуан, его лицо исчезло с экранов. Ю и Тина углубились в работу.

     — Подавайте сигнал на все спутники! На корабли! На все государства Руси!

     — Уже подается, — ответил Ю, — мы не сможем пробиться через шум! Они не слышат нас.

     — Выстрел! — крикнула Светлана, через секунду рубку жестоко тряхнуло. Тина, легкомысленно усевшаяся без ремней, взлетела под потолок и комочком свалилась на пол. Остальных удержали фиксаторы.

     Чин и Максим одновременно соскользнули с кресел и поспешили ребенку на помощь.

     — Щиты 82 процента! — Светлана бросила взгляд на приборы.

     — Отход! — приказал Кэс, — Ю, курс 252-46, полный импульсный ход! Передачу прекратить!

     Корабль снова тряхнуло, свет погас на мгновение и снова вспыхнул — тусклый, аварийный.

     — Потери?

     — Щиты 57 %!

     — Незначительные пробоины правого борта, — ответил Антуан, — разреши увеличить скорость за счет подключения маневровых?

     — Увеличивай! — крикнул Кэс. Корабль начал стремительное ускорение. Он двигался в сторону системы Ленина, за орбиту Смирновы. Некоторое время крейсера продолжали преследование, и еще несколько выстрелов попали в "Союз", но наконец Антуан с облегчением доложил, что крейсера отстали.

     — По левому борту астероидное поле, — вступила Лотта.

     — Антуан! — позвал Кэс, — маневрируй так, чтобы поле находилось между нами и крейсерами Руси.

     — Это сложно! — корабль уже двигался в сторону левого борта, — С такими щитами я не могу гарантировать полную защиту от мелких частиц.

     — У них вообще нет наших щитов, — ответил Кэс, — маневрируй! Ты справишься с этим, Антуан, я верю в тебя.

     — То есть они не уничтожены, — мрачно подытожил Абрамов, обведя взглядом собеседников. Их было всего четверо в этой комнате — Президент Дорожкин, министр обороны генерал Савоев, по совместительству официальный консультант "Аэрокосмоса" и сам Абрамов с топ-менеджером Васильевым.

     — Я не могу дать такой гарантии, — ответил Савоев, — но вероятность высока.

     Абрамов пренебрежительно махнул рукой.

     — Ладно. Лучше бы к черту расколошматить это корыто, но меня вполне устроит и такая ситуация. Главное, чтобы их ноги здесь не было.

     Он обернулся к Васильеву.

     — Ну а передачу их ты ведь записал? Давайте послушаем. Настоящую передачу. Любопытно, что они хотели нам сказать на самом деле!

     — Да, разумеется, — Васильев склонился над планшетом, и на стенном экране возникло лицо Кэса — ясное, без всяких помех. Он заговорил четким чистым голосом.

     — Дорогие граждане и гражданки всех государств Руси! Московиты, сибиряки, вкраинцы, крымцы, татары, китежане и жители всех других государств! Мы, экипаж советского звездолета "Союз", обращаемся к вам!

     В наших руках находятся сокровища — научные и технические знания, накопленные многими поколениями людей Совета и всего СТК. Часть этих знаний мы уже смогли освоить, над остальным нам еще предстоит работать. Мы несем эти знания не для себя — мы хотим помочь всему человечеству Руси! Изучение данных одного только "Союза" приведет к колоссальному научно-техническому и биомедицинскому прорыву!

     В данный момент мы готовы безвозмездно предоставить всем государствам Руси, например, такие технологии, как методы растормаживания иммунитета, которые позволят полностью победить рак и иммунодефициты; методы продления активной жизни; методы дешевой аккумуляции энергии, эффективной гидропоники. Кроме этого, мы собрали интереснейшие научные данные по строению планет системы Руси. Другие технологии, в основном, промышленного значения, мы готовы продать по разумной цене. Мы будем сотрудничать с любой корпорацией, любым правительством Руси. Мы открыты для разумного диалога. Мы просим помощи и поддержки у вас — и готовы платить за эту помощь неоценимыми средствами…

     Абрамов махнул рукой, изображение Кэса погасло.

     — Записи стереть, — велел он, — вранье полное.

     Он поднялся. Васильев и Савоев вышли из кабинета. Дорожкин, уже в дверях, обратился к олигарху.

     — Простите меня, Руслан Вадимович, но не могли бы вы пояснить… Я все же не совсем понимаю.

     — Чего ты не понимаешь? — поморщился олигарх. Дорожкин храбро вздернул нос.

     — Вы владеете большей частью собственности в нашей стране. Но разве вам помешали бы несколько новых технологий? Разве не так деловые люди делают деньги?

     Абрамов снисходительно улыбнулся.

     — Ты хочешь учить меня делать деньги? То есть я должен ни с того, ни с сего вложить капиталы, переструктурировать производство, чтобы производить какую-то хрень, которая еще неизвестно, даст ли отдачу? А если это попадет в руки кому-то другому? Поверь моему слову, Дорожкин. Хочешь спокойствия в стране и нормальной прибыли — держи этих идиотов подальше. Безвозмездно подарить они решили…

     Он положил Президенту руку на плечо.

     — Бизнес — непростая штука, Дорожкин. Ну а теперь надо следить за небом, и не дай Бог эти снова появятся… нет, правильно мне говорят, второй крейсер давно необходимо строить.

     "Союз" оторвался от преследователей тяжелой ценой, поврежденные щиты уже не держали метеоритные потоки, и корабль получил еще несколько жестоких пробоин, часть помещений была разгерметизирована. Кэс перешел на ручное управление, и лишь благодаря этому удалось избежать столкновений с астероидами — Антуан уже не успевал контролировать курс…

     Но наконец Светлана сообщила, что крейсера Руси удаляются, Антуан подтвердил это сообщение. Кэс вывел корабль за астероидный пояс, ближе к системе Ленина, и лег в дрейф под прикрытием небольшого номерного астероида.

     Лишь после этого он отключил мануальный пульт и с облегчением откинулся в командирском кресле.

     — Доклад! — приказал он.

     — Разгерметизированы четыре каюты правого борта и спортзал, изолирующие перегородки установлены, — стал перечислять Антуан, — прямое попадание метеорита в левый третий маневровый двигатель, двигатель выведен из строя. Шестьдесят семь пробоин обшивки разной величины.

     — Щиты? — спросил Кэс.

     — Двадцать три процента мощности, — ответила Светлана.

     — Есть раненые?

     — Есть, — ответил Голубь, — у Тины ушибы и возможно, переломы. Медотсек в порядке? В таком случае я…

     — Занимайся своим делом, — сказал Кэс, — конечно.

     — Можно, я тоже с ними пойду? — спросила Чин. Кэс разрешил. Чин и врач вдвоем подняли Тину, которая кривила лицо, стараясь не зареветь, и вышли с ней из рубки.

     — Антуан, мы сможем восстановить герметичность отсеков? — спросил Кэс.

     — Да. Я уже занимаюсь ремонтом обшивки.

     — Я займусь двигателем? — предложил Ю.

     — Да, и возьми с собой Джана. Джан!

     Инопланетянин, в ужасе скорчившийся в углу — на человеческое кресло он все равно не помещался — наконец-то вылез на свет.

     — Нужна твоя помощь, — сказал Ю, протянув руку. Гибкие пальцы верхней руки инопланетянина боязливо коснулись его ладони.

     — Джан помочь, — хрипло пробормотал брат по разуму.

     — Светлана, ты займешься щитами.

     — Есть, товарищ капитан, — ответила девушка и соскочила со своего возвышения. Судя по всему, она была единственной, кого все случившееся нисколько не расстроило и даже не взволновало.

     — А мне что делать? — подала голос Лотта.

     — У меня есть предложение, — вступил Антуан, — я уже почти восстановил герметичность одной из кают. Нужен человек, который наведет там порядок. Через пять минут помещение будет готово.

     — Хорошо, Лотта, займись, — согласился Кэс, — ну а мы с Антуаном пока пройдем все системы.

     Сутки экипаж "Союза" возился, ремонтируя корабль. Все поели, отдохнули и по настоянию Максима прошли медосмотр. Чин, Лотте и Ю Голубь выдал успокоительные средства. Тина отделалась ушибами, но врач заставил ее сутки пролежать в лазарете — этого можно было добиться лишь одним способом, погрузив ее в искусственный сон, и Максим не преминул это сделать.

     Наконец в общем и целом ремонт "Союза" был завершен. Пробоины корабль затягивал самостоятельно, с помощью нанокомплексов, встроенных в обшивку. Герметические переборки, которые автоматически захлопнулись, едва воздух стал уходить из отсеков, были удалены, вот только сорванные с мест и покореженные спортивные снаряды пока еще валялись грудой у стены. На всем корабле была восстановлена нормальная атмосфера. Указания Антуана и ловкие пальцы Джана позволили Ю полностью отремонтировать двигатель, заменив несколько поврежденных деталей. Что же касается щитов, то их установки не были повреждены, необходимо было лишь восстановить энергетический ресурс, что Светлана сделала довольно быстро. Торопиться теперь, впрочем, было некуда. Кэс позволил экипажу отдохнуть и поспать, после чего объявил общее собрание в коммоне.

     Все расселись вокруг стола, негромко разговаривая. По традиции присутствовала и Тина — никому как-то не приходило в голову исключать девочку из обсуждений, в конце концов, работала она наравне со взрослыми. Джан сидел на собственном хвосте между Ю и Лоттой, его мордочка едва возвышалась над столом.

     — Надо бы тебе какое-нибудь сиденье сделать, Джан, — заметила Чин, сидевшая напротив, — не дело это.

     — Джан нет сидеть, — серьезно сообщил инопланетянин, — Джан стоять лежать.

     — Ну тогда надо что-нибудь сделать, чтобы ты мог нормально стоять!

     — И лежать, кстати, — подхватил Максим, — при перегрузках! На планете Джан сила тяжести всего 0,6g. У нашего Джана крепкие кости и мышцы для его вида, но тем не менее… Я с ужасом думаю, как он переносил весь этот бой в рубке!

     Дверь распахнулась. На пороге стоял Кэс. Все разом примолкли и обернулись к капитану.

     Кэс Кэрон сильно изменился с тех пор, как ездил в автобусе на ночные дежурства. Можно сказать, теперь он был совершенно другим человеком. Выпрямился, и как будто даже ростом стал выше и раздался в плечах — хотя этого и не могло быть.

     На пороге коммона стоял настоящий капитан звездного флота СТК. С жестким лицом, с повелительным горящим взглядом. С эмблемами СТК — пятиконечными красными звездочками на плечах. И все затихли — потому, что помнили недавний бой, когда все зависело от слова этого человека.

     А потом Кэс улыбнулся, и все заулыбались в ответ. И сразу стало ясно, что никакой он не железный командир, а самый нормальный человек и свой в доску. Товарищ.

     Кэс подошел к столу и уселся в торце. Поднял руку, и снова все затихли.

     — Товарищи! — заговорил он, и это странное старомодное обращение уже не показалось никому диким, — на повестке дня у нас два вопроса. По крайней мере, два больших вопроса. Во-первых, мы должны понять, что произошло на Руси, где мы ошиблись, вообще разобрать подробно наши действия. Во-вторых, нам предстоит решить, что же делать дальше.

     Ю поднял руку.

     — Да, пожалуйста!

     Ю заговорил. Его внимательно слушали, а за ним захотели говорить и другие.

     Все испытали шок от случившегося. Даже те, кто предполагал что-то подобное.

     — Они даже не захотели нас выслушать! — поражалась Чин, — и заранее запустили вранье по телевидению!

     — Да что уж там говорить, вранье — это еще полбеды, но ведь они стреляли в нас! — добавила Светлана.

     Ю больше сосредоточивался на технических деталях события.

     — Мы обязаны были предусмотреть враждебность "Аэрокосмики" и лично Абрамова. Нам следовало не подходить к планете, а выслать зонд, с которого и вести передачу. Они бы даже не успели заглушить нас! Нас услышала бы вся планета, и переговоры надо было вести с надежного расстояния.

     — Не обольщайся, Ю, — возразил Кэс, — дело не в "Аэрокосмике". Вся планета… Вся планета — в руках собственников, и олигархи Сибирии ничуть не прогрессивнее Абрамова, не говоря уже о всякой мелочи. Вот то, что они обманули народ — плохо, но они в любом случае нашли бы способ, как заставить людей заткнуться.

     — Но я не понимаю, — покачал головой Максим, — ведь мы предлагали технологии бесплатно! В конце концов, они могли их продавать… Кто же отказывается от подарков? Почему? Или они и сами не слышали нашего сообщения?

     Светлану больше беспокоила военная часть операции.

     — Я считаю абсолютно неоправданным запрет на активацию оружия! — говорила она, — да, мы так решили. Но теперь вы видите, что решение было неверным? Я с самого начала говорила, что на всякий случай хотя бы несколько торпед следует зарядить! Мы могли бы разнести оба крейсера к гребаной матери! А так все, что мне оставалось — поддерживать щиты, и мы еле-еле ушли в итоге! Еще несколько попаданий — и мы все были бы мертвы!

     — А я думаю, что мы правильно отказались от активации оружия, — тихо возразила Лотта. Все замолчали. Когда это обсуждалось, требование Светланы подготовить торпеды показалось нелепым. Зачем, какой смысл, что за паранойя? Речь идет о мирных переговорах!

     Никому даже в голову не приходило, что родина начнет обстрел…

     — Как бы мы жили потом, — добавила Лотта, — зная, что убили… уничтожили… полтысячи русийских парней на крейсерах. Которые, может, вовсе не виноваты.

     Светлана вздернула голову.

     — Нелепость! Они стреляли в нас! Не думая о том, виноваты мы или нет. Это война, Лотта! Или ты убьешь, или убьют тебя. Пора уже прекращать мыслить штатскими категориями!

     Наконец обмен мнениями иссяк. Тогда поднялся Кэс.

     — Товарищи, — сказал он без улыбки, темные глаза его горели печально, — я много лет не думал об этом, и забыл все, чему меня учили — кроме вождения звездолетов. Но теперь я снова вспомнил. Товарищи, в том, что произошло, нет нашей вины. Есть, может быть,только моя вина, потому что я не вспомнил вовремя и не предостерег вас.

     Дело не в личности олигарха Абрамова. Мы были слишком наивны. Тем, кто реально стоит у власти, тем, кто владеет деньгами и производством, не нужны новые технологии. Эти технологии могут лишь помешать их экономическому господству — ведь их может перехватить мелкая конкурирующая фирма и потревожить господство монополий. Тем более, им не нужны технологии, подаренные нами — это к тому же нарушило бы господствующую идеологию, то есть ложь о неэффективной отсталой экономике СТК.

     Мы должны признать — наш первоначальный план провалился. Москова, и вероятно, также другие государства рассматривают нас как преступников. И он не мог не провалиться. Я должен был понять это с самого начала. Нам никогда не удастся вернуться домой.

     После его слов настала мертвая тишина.

     Члены экипажа смотрели друг на друга. Только сейчас до всех дошел ужас положения. В этом капитан был, несомненно, прав — дома их не ждали. Им не дадут даже подойти к планете! И если каким-то чудом удастся все же высадиться и выжить — их всех ждет пожизненная тюрьма.

     Никакие технологии, никакие прорывы в науке и технике, на которые так рассчитывал Ю, не помогут. Они никому на Руси не нужны.

     Оказывается, они были к этому совершенно не готовы. В космических сериалах корабли бодро преодолевают просторы Вселенной, зная, что где-то, пусть далеко, есть Родина, есть дом, где их ждут. Планета, на которую можно вернуться.

     У них такого дома отныне нет. Все, что осталось — полное, беспросветное одиночество среди бесконечной Вселенной на такой небольшой в сущности скорлупке малого корабля, построенного 80 лет назад.

     Ю решительно поднял голову.

     — Есть и другие планеты помимо Руси! Мы в состоянии достичь Новой Атлантики…

     — Я не уверена, что на Атлантике нас не ждет точно такой же прием, — негромко возразила Светлана.

     — А что ты предлагаешь? — посмотрел на нее инженер. Светлана пожала широкими плечами.

     — А в чем, собственно, проблема? Мы на корабле автономного класса. Находиться на нем мы можем сколько угодно, ведь так? Хоть десятилетия. Мы не зависим от планет.

     — Я тоже считаю, что решение очевидно, — заметила Чин, — мы можем взять курс на Атлантику или любую другую систему. Не получится там — полетим дальше. Поставить целью со временем найти планету, где мы все сможем осесть и благополучно жить. Галактика большая, одних человеческих планет более полусотни, где-нибудь да удастся пристроиться! А что нас так уж держит на Руси?

     — Меня — ничто, — откликнулся Кэс, — я одинок. А вы?

     Члены экипажа стали переглядываться.

     — У меня сын, — нехотя сказала Лотта, — взрослый. Женат, детей нет… Мы не так уж много общались. Да и что теперь говорить, ведь мы не можем вернуться.

     — У нас с Тиной на Руси никого не осталось, — отрезала Чин, — моя родня… словом, они больше для меня не существуют.

     — Моих родителей уже нет в живых, — продолжил Ю, — что касается брата, разлука с ним не так критична.

     — У меня жива мама, — вступил Максим, — но есть еще две сестры. Они позаботятся о маме. И еще у меня… — он умолк и отвел глаза, — впрочем, какая разница? Все равно шансов на возвращение нет.

     — Теоретически, — осторожно вставил Кэс, — мы могли бы отвезти тебя… и Лотту… скажем, на Смирнову. Вы можете представить себя нашими жертвами, и…

     — Нет! — решительно сказала Лотта, — никогда в жизни! Я уже собрала такой материал в системе Ленина! И сколько я еще увижу чужих планет! Я остаюсь на "Союзе".

     — Я тоже, — сказал Максим, — такой уж необходимости возвращаться у меня на самом деле… в общем-то нет.

     — Ну вот, — бодро сказала Светлана, — я вообще в гробу видела эту планету и Аэрокосмику! По мне, чем дальше от них, тем лучше! Да и без родственничков я уж как-нибудь обойдусь!

     — Джан, а ты? — спросил Кэс, — ты готов лететь с нами?

     Рептилоид энергично закивал вытянутой мордой.

     — Джан лететь. Джан не думать раньше, что еще увидит настоящий коммуна!

     Сидящие вокруг стола невольно заулыбались. Чин похлопала Джана по лохматому плечу.

     — Мы рады, что ты с нами!

     — Антуан! — громко позвал Кэс, — ты следишь за ходом беседы?

     — А как же? — вихрастая физиономия возникла на стенном стеклянном экране.

     — Мы обладаем достаточным запасом автономии, ведь так?

     — Да, — без колебаний ответил Искин, — ваш план вполне осуществим. Мы можем находиться в космосе сколько угодно, искать подходящие планеты. Без проблем! У нас достаточно ресурсов.

     — У меня есть возражение! — бросил врач. Все посмотрели на него.

     — Я говорю о нашем питании. Сейчас нетрудно составлять грамотные рационы, используя консервы со склада. Но по моим прикидкам, запас этих консервов небезграничен, и более того, при таких темпах, его хватит только еще на несколько месяцев.

     — На пять советских месяцев и восемь дней, — уточнил Искин.

     — Мы можем питаться тем, что выращиваем в оранжерее! — вставила Чин. Максим покачал головой.

     — Это по сути веганское питание. Недостаточно белка, незаменимых аминокислот. Я не могу гарантировать в таких условиях здоровье экипажа.

     — Мы можем увеличить посадки орехов, грибов… — начала Чин.

     — Нужна животная пища, — возразил врач.

     — Ну это все-таки частности, — начал Ю, — пока можно сократить порции консервов… потом чем-то запастись на планетах…

     — В этом нет необходимости, — неожиданно вступил Антуан. Все замолчали. Искин развил мысль.

     — Вы почему-то до сих пор даже не пытались использовать репликатор! А между тем он вполне пригоден к употреблению, хотя его и перенесли на четвертый склад зачем-то…

     — Репликатор?!

     — А что это? — послышались вопросы. Кэс сказал:

     — Я знаю, что это такое. Но я думал, что на Совете их еще не использовали! Это сравнительно новая технология была. По сути — молекулярный конструктор. Можно собрать любую вещь — и любую пищу. Только требует довольно больших энергетических затрат.

     — Уж во всяком случае, мясо я вам сделаю, — возразил Антуан, — надо будет только починить его. С меня знания, с вас — руки. Починим и научимся использовать по назначению!

     — Тогда проблема решена! — радостно воскликнула Чин.

     Кэс встал.

     — Итак, товарищи! Мы не будем больше навязывать помощь этой планете. Мы отправляемся в свободное плавание по Вселенной. Мы независимы и мобильны, мы можем себя защитить. Мы будем искать базу — планету, где мы все могли бы поселиться, сохранив "Союз" за собой, где все мы обретем новый дом и будем счастливы! Решение принято — "Союз" уходит в Космос!

     Все восемь членов экипажа "Союза" вновь расселись по местам в рубке. Вихрастая физиономия Антуана то возникала на экранах с озабоченным видом, то исчезала.

     — Ну что, товарищи, — сказал Кэс, повернувшись к остальным, — мы можем поздравить себя! Наш корабль только что миновал орбиту Новокамчатки, последней планеты системы Руси. Мы находимся в межзвездном пространстве!

     — Ура! — закричала Тина, возгласы остальных были более сдержанны, но взволнованны.

     — Через пять минут, — Кэс бросил взгляд на табло, — мы совершим первый транссветовой переход. В настоящий момент наша скорость стремительно приближается к световой. Антуан утверждает, что все системы корабля работают нормально. Тем не менее, это наш первый прыжок, а корабль простоял в консервации более 80 лет. Но я уверен, все будет хорошо!

     — В конце концов, космонавтам СТК, совершившим первый исторический транссвет, было куда сложнее! — заметила Лотта.

     — Совершенно верно, товарищ Лотта, — согласился Кэс, — это были знаменитые Лю Вэй, Аманда Кастильо и Валерий Конев на космолете "Братство", их полет положил начало Космической Эре… хотя, собственно, по старому земному летосчислению он состоялся в конце 22го века, но через несколько лет было условлено считать полет "Братства" началом новой эры. Представьте, как им было сложно, ведь это был совершенно экспериментальный полет, автомат за световой барьер тогда запустить не могли, а управление требовало сразу троих людей. Это был огромный риск!

     — А, — вставила Светлана, — чему быть, тому не миновать! Нечего бояться, сдюжим!

     Чин потянулась к дочери и взяла ее за руку. Тина недовольно фыркнула.

     — Внимание! — непривычно резко начал Антуан, — все системы корабля готовы к переходу за световой барьер. Начинаю отсчет! Шестьдесят… пятьдесят девять…

     Потускневший свет метался по лицам людей. Как ни храбрился экипаж "Союза", отсчет невольно действовал на нервы… неизвестно, удастся ли прыжок. Совсем неизвестно. Антуан всего лишь искин, он не может знать все точно. И корабль простоял 80 лет…

     Однако если не удастся прыжок, нет и надежды когда-нибудь обрести родину и почву под ногами — ведь на Русь их больше не пустят.

     — Пять… четыре… три… два… один… Старт!

     Лицо Антуана исчезло с мониторов, на миг возникло привычное звездное небо, и тут же его заволокла белесая мгла.

     Кэс подался вперед — он единственный, кто уже видел эту картину! Впрочем, ничего прекрасного в транссветовом прыжке нет. Никаких допплеровских тунелей, радуг, растягивающихся в иголки звезд… всего того, что так охотно рисовали фантасты прошлых веков. Нет и обычной тьмы. Серое ничто, в котором, однако, клубились какие-то тучи — так воспринимало зрение Вселенную в момент пребывания в гравитационной аномалии, движущейся быстрее света.

     — Минута транссветового перемещения! — возвестил Антуан, — минута двадцать секунд! Минута сорок секунд! Пять секунд до выхода…

     Серая мгла рассеялась так же быстро, как и возникла — не рассеялась, а просто исчезла, и вот уже вокруг корабля снова привычное черное небо с мириадами ясных звезд. Лишь в левых экранах, транслирующих изображение в рубку, засверкал небольшой солнечный диск.

     — Выход расчетный, — сообщил Антуан, — координаты 478-Л-10-22 по отношению к центральному светилу, галактические координаты М35-627-АР-18-8. Провожу маневр торможения!

     — Вот это да! — вырвалось у Лотты.

     — Да уж, — пробормотал Ю, — за мгновение переместились на семь световых лет!

     — Ну не за мгновение, — уточнила Чин, — две минуты все же…

     — Значит, мы в системе Мару, товарищи, — бодро подытожил Кэс, — что ж, все идет как запланировано! Антуан, расстояние до заданной цели?

     — 2,45 астрономические единицы, — отозвался Искин, — при нашей скорости и заданном уровне торможения мне потребуется 2,8 стандартных часа.

     — Идеально, — одобрил Кэс, — по-моему, мы отлично провели первый прыжок, товарищи! Надо отметить, что курс полностью рассчитывали Линь Ю и Тина Орлова!

     — Под руководством Антуана, — скромно заметил Ю.

     — Однако результат великолепный! Теперь мы должны сосредоточиться на планете…

     Система Мару была выбрана в качестве первой цели не случайно.

     Антуан, 80 лет не имевший контакта с миром, не знал, какие планеты и базы СТК, возможно, сохранились. Кэс Кэрон, планета которого была уничтожена лишь 30 лет назад, знал несколько больше.

     Он знал жестокую правду — ксалийцы более полувека назад уничтожили или отбросили в прошлое все миры СТК. Как они это регулярно проделывали с мирами Чужих — ксалийцы не терпели в Галактике конкуренции. Лишь Коста Нуэва сумела устоять, да и то благодаря своей удаленности и расположению за пылевым облаком. Но и Коста Нуэва 30 лет назад была уничтожена целиком, уже не ксалийцами, а возникшей после их ухода пиратской цивилизацией бриггов.

     Однако Кэс хранил в памяти и расположение некоторых новых колоний и внешних баз Косты. Было решено в первую очередь обыскать эти миры — вдруг там еще сохранились коммунары и их техника.

     Одна такая база как раз располагалась в системе Мару. 5 совершенно безжизненных планет, астероиды, различные мелкие тела, солнце класса G4 — желтая звезда, по светимости равная солнцу старой Земли.

     Третья планета Мару, незамысловато названная Мару-3, теоретически могла бы быть источником жизни, ученые предполагали, что жизнь там когда-то была. Сейчас атмосфера была непригодной для дыхания и слишком разреженной, вулканическая активность сошла на нет, вода на планете существовала лишь в виде льда на полюсах.

     Однако костанцы намеревались терраформировать планету, не так уж трудно создать новые океаны, заселить мир растительностью и животными и после преобразования атмосферы — колонизовать. Даже проще — и этичнее — терраформировать мир, совершенно лишенный всякой жизни.

     Пока, во времена Кэса, перед самой гибелью Косты, на планете существовала научная база, с собственными космолетами, оранжереями, автономная база, рассчитанная на полсотни человек. Антуан считал, что вероятность выживания базы на протяжении 30 лет довольно высока.

     При первом же облете планеты Антуан локализовал базу и сделал массу сканов и снимков, однако никаких признаков жизни не было найдено. На совете в коммоне Светлана предложила спуститься на планету и осмотреть базу.

     — Я возражаю, — сказал Искин, — гравитационной энергией я заряжаюсь на орбите, а вот посадка и старт потребуют больших энергетических расходов. У меня на борту имеются четыре стандартных челнока, их вполне можно использовать для разведки.

     — Это верно, — подтвердил Максим, — к тому же эпидемическая опасность не так высока, если послать только двоих.

     — Ант прав! — согласился Кэс, — вышлем разведгруппу. Считаю, что в группу должны входить я и Светлана. Я — как специалист по СТК, Светлана… на тот случай, если Антуан все же ошибся с признаками жизни, и там есть кто-то другой.

     — Нельзя ли мне… — робко вставила Лотта, — хотелось бы воочию взглянуть на поверхность планеты.

     — Возможно, позже мы сделаем еще одну высадку, — ответил Кэс, — но сейчас важно другое — исследовать базу.

     Небо Мару-3 было густым, темно-зеленым, с клубящимися бурыми облаками. Такой уж состав атмосферы. Светлана еще раз с любопытством взглянула на чужое небо — и вслед за Кэсом шагнула в беззащитно распахнутый люк подскальной станции.

     Уже сама эта открытость говорила о многом — станция давно заброшена.

     Антуан не ошибся, здесь никого нет. Светлана на всякий случай держала дессор наизготовку, но внутренне расслабилась, вряд ли придется воевать. Оружие прихватил и Кэс: как космонавта, его тоже учили немного военному делу.

     Скафандры СТК были очень удобными, легкими, но в то же время с высокой степенью защиты, круглый шлем охватывал голову, прозрачным был лишь лицевой щиток. Баллоны со сжатым воздухом встроены в скафандр на спине. С таким баллоном можно было бы не мучиться на Смирнове — хватит на неделю дыхания.

     Да, все здесь говорило о том, что база давно покинута. Наклонно уходящий вниз коридор был пуст, пол покрыт слоем пыли.

     Первыми попались коллекторные склады — два из них были совершенно пусты, в третьем обнаружились лишь аккуратно упакованные геологические образцы. Затем разведчики вошли в общие помещения.

     Здесь царило разорение. И теперь уже было видно — здесь стреляли. В первом помещени взрывом разворочен пульт, снесено кресло с беспомощно торчащими шарнирами. Следы гари и выбоины на стене.

     Дальше следовал коммон, в котором не осталось целой мебели — все разгромлено, разорвано на куски. Если бы база не находилась в толще скал, и стены ее не были бы естественными, любой из выстрелов привел бы к разгерметизации и общей гибели.

     Наконец разведчики вошли в центр управления базы. Здесь тоже оставались следы борьбы, но уцелел пульт. И самое страшное — здесь на полу скорчились двое людей в поврежденных скафандрах.

     Светлана склонилась над одним из трупов. Мужчина все еще сжимал в руке бластер. Вместо груди и живота — разодранная черная дыра. Лицо же убитого в герметичном скафандре оставалось нетронутым, только неестественно белое, с замершей черной полоской крови на губе.

     У второго убитого не было лица — лицевой щиток расколот, и мужчину разорвало внутренним давлением. Светлана, много чего повидавшая, поспешно отвернулась от жуткого зрелища.

     — Они очень давно здесь лежат, — произнес Кэс в радиофон.

     — Да, капитан. Судя по пыли — уже годы.

     — Или десятилетия. Я попробую что-то сделать с компьютером, подожди.

     Кэс вскрыл кожух пульта, поковырялся, вынул плату.

     — Здесь должны быть все данные. И журнал базы, где они отмечали происшествия. На Союзе разберемся.

     — Капитан, здесь, видно, нет живых. Но у них должны сохраниться какие-то приборы… консервы… что-то ценное. Может, нам пригодится?

     — Да, конечно, Светлана. Мы осмотрим все помещения базы.

     Осмотр не дал ничего. На базе шли ожесточенные бои. Нашлись еще полтора десятка мертвых, и все они, судя по пыли, покрывшей тела, были убиты уже очень давно. Годы или десятилетия назад. .

     Кэс подумал о том, чтобы похоронить их, ведь все это были коммунары, костанцы, его соотечественники. На скафандрах еще сохранились алые звездочки и надписи на линкосе. Но сейчас это было невозможно — их слишком много. Надо будет высадиться еще раз, взять побольше людей.

     Что странно — с базы исчезли все материальные ценности. Напрасно Кэс и Светлана прочесали все склады, лаборатории, даже все каюты. Здесь было нечем поживиться — разве что переломанное оборудование да образцы и препараты. Не было ни оружия, ни консервов. Реактор безнадежно молчал.

     — Кто-то напал на них, — предположила Светлана, когда они снова вышли в коридор, — явно же ограбление.

     — Вероятно так, — согласился Кэс, — мы узнаем больше, когда познакомимся с журналом базы. Внимание, Союз! Вызывает разведгруппа!

     — Разведка, я Союз, слышу вас! — послышался голос Кэса, — как дела? Нашли что-нибудь?

     — Здесь нет ничего ценного. Абсолютно ничего. И семнадцать мертвых. Вероятно, остальные где-то снаружи. Все, что было можно и нужно, мы взяли, — сообщил Кэс, — мы возвращаемся на корабль.

     — Это правильно, возвращайтесь как можно скорее!

     — А в чем дело? — насторожился Кэс.

     — Антуан поймал вызов с Мару-1. Очень слабенький! СОС-сигнал! Нас зовут на помощь!

     Исследовать Мару-3 больше не имело смысла, а разбор записей базы оставили на потом. Куда актуальнее сейчас был СОС-сигнал с первой планеты системы, ближней к здешнему солнцу.

     "Союз" уже начал двигаться к планетке и посылать автоматические вызовы тем, кто послал зов о помощи.

     — А что это за сигнал? — поинтересовалась Светлана, — человеческий?

     — Да, это стандартный СОС-сигнал, общепринятый во времена СТК, — пояснил Антуан, — в то время и дружественные нам планеты Чужих пользовались той же модуляцией.

     — Цивилизация люди быть самые развитые космическая цивилизация наша Галактика, — вставил Джан.

     — Этим же сигналом пользуются в Космосе и сейчас, — уточнил Ю.

     — Но ведь возможно, что сигнал автоматический, — заметила Чин, — я правильно понимаю? Может быть, они уже давно погибли, но автоматика…

     — Да, это возможно, — повернулся к ней Кэс, — однако мы по Уставу должны предполагать, что там есть живые люди, и они зовут на помощь… Антуан… как там, параграф 2-8-2? Обязанности экипажей космических кораблей… по принятии сигнала СОС немедленно начинать движение в направлении сигнала, вести непрерывную радиосвязь, оставаться на месте подачи сигнала до тех пор, пока не будет оказана помощь…

     — Или не будет установлена невозможность ее оказания, в связи с гибелью терпящих бедствие, технической невозможностью либо гибелью, ранениями и заболеваниями оказывающих помощь, — закончил Антуан.

     — Спасать до тех пор, пока сами не окочуримся, — перевела Светлана.

     — Для начала разберемся в условиях. Антуан, где находятся терпящие бедствие?

     — Я принимаю недифференцированный сигнал с поверхности Мару-1, расстояние 2032, 57 км от экватора, демонстрирую на экране…

     На мониторах возникла светло-коричневая безжизненная планета, в кратерах и складках, похожая чем-то на Смирнову.

     — Планета малого горячего типа, — заметила Лотта, — Антуан, можно уточнить характеристики атмосферы, период вращения, температуру поверхности, именно в точке, откуда послан сигнал?

     — Да, пожалуйста! — с готовностью отозвался Антуан, — итак, плотность атмосферы составляет 0,124 кг на кубический метр…

     — Очень разреженная атмосфера, — перевела Лотта, глядя на вспыхнувший перед ней монитор, — все, Антуан, можно не озвучивать, цифры все мы видим. Итак, очень разреженная атмосфера из кислорода, натрия, гелия, водорода и других газов. Видимо, идет захват солнечного ветра. Как следствие разреженности — большие перепады температур. Период вращения равен 47 стандартным суткам. Точка сигнала находится сейчас на дневной стороне, и приближается к максимуму температуры. Планета в перигелии… так… Температура ночной стороны — минус 170 по Цельсию, дневной в перигелии до 440 по Цельсию.

     — "Союз" мог бы выдержать такую температуру, — заметил Кэс, — но возможно, их корабль поврежден. К тому же вряд ли это корабль СТК, а современные космолеты, например, Руси, такой температуры не выдержат. Ант, когда мы будем на орбите?

     — Через двадцать минут сорок семь секунд, — отозвался искин.

     — Можно только гадать, что с ними, и сколько они еще выдержат… — произнес Ю, напряженно глядя в экран.

     — Принимаю сигнал! — вступил Антуан.

     — На экран!

     По экрану побежали помехи, оглушительный треск — Тина поспешно зажала уши. И сквозь треск послышался слабый, очень слабый голос — он говорил на линкосе.

     — Помогите… еще два часа… корабль поврежден… плавится оболочка…

     — Антуан, передача! — Кэс вскочил и заговорил громко, — Вниманию терпящих бедствие! Корабль СТК "Союз" через пятнадцать минут будет на орбите планеты! Готовьтесь к срочной эвакуации!

     — Думаешь, они что-нибудь слышали? — скептически спросил Ю. Кэс пожал плечами.

     — Все же надо попробовать. Но кто это? Антуан, ты можешь определить тип их корабля?

     — Пока нет. Внимание, начинаю орбитальный маневр!

     Изрытая кратерами серая поверхность плыла внизу. Под яркими лучами солнца она казалась серебряной и сияющей. В правых экранах сверкал исполинский круг, похожий на ослепительную медаль из скомканной фольги, в левых нестерпимо сверкало огромное солнце — тем страннее выглядела кромешная тьма меж солнцем и нагретым диском планеты.

     Лотта, не выдержав, перешла в астрономическую, и там лихорадочно делала замеры и снимки. Когда еще выпадет такая возможность? Все остальные впились глазами в экраны — где там терпящий бедствие чужой корабль? По правде сказать, уже очень хотелось встретить гостей…

     — Тип корабля определен, — проинформировал Антуан необычно сухо.

     — Ну не томи же! — воскликнула Светлана.

     — Это так называемый корвет-5 типа "Броненосец", характерный для анклава Бриггия.

     Кэс медленно опустился в кресло.

     — Бригги! — воскликнула Светлана.

     — А не могли они и людей на базе укокошить? — поинтересовалась Чин.

     — Вряд ли, — возразила ее подруга, — на базе все случилось годы назад. Это не свеженькие трупы были.

     — Вооружение — четыре стандартных орудийных гнезда, деструкторная установка, щиты, биокерамическая наноброня и тектоническое орудие, — так же сухо перечислил Антуан, — четыре пробоя брони — в области систем жизнеобеспечения, двигателей и боковых отсеков. Сканирую: энергетический уровень корабля близок к нулю. На борту находятся девять живых существ. Корвет рассчитан на экипаж в пятьдесят человек. Все девять живых — в рубке. Температура поверхности планеты 382 градуса цельсия, скорость роста — один градус в две минуты. Температура внутри рубки 47 градусов цельсия, очевидно, охлаждение не работает. Через десять минут начнется расплавление внутреннего слоя обшивки. Прогноз жизни экипажа — 24 минуты.

     — Эк их зацепило, — пробормотал Ю. Посмотрел на Кэса и замолчал — лицо капитана резко побледнело.

     — Капитан! — позвала Светлана, — ведь это бригги! Пираты. Может, и не стоит их вытаскивать-то? Меня лично беспокоит безопасность корабля…

     Экипаж молчал. Молчал и Кэс, до боли вглядываясь в сверкающую поверхность планетки, которая вот-вот расплавит скорлупку чужого корабля. Корабля бриггов, пиратов.

     Именно они — может быть даже, вот прямо эти люди, и даже этот корабль был в составе армады бриггов, которая налетела 30 лет назад на цветущую Коста-Нуэву. Может быть, именно кто-то из этих людей, гибнущих внизу, тогда без малейшего колебания послал сигнал на тектоническую пушку — и уничтожил несколькими выстрелами по ядру планеты всю мирную и высокоразвитую цивилизацию. Миллиард с лишним людей и чужих. Сотни миллионов детей. Все они погибли в жесточайших муках. Понимая, что это не только их личная смерть — вся планета гибнет, гибнет цивилизация — навсегда.

     А молодой Кэс с ужасом и слезами бешеной ярости рвал тогда ручку управления боевого "Трабаходора" — пока не потерял сознание от удара…

     А пришел в себя уже в медотсеке корабля оури, Чужих, летящих в направлении Руси. И узнал, что его корабль развалился на куски, погиб весь экипаж, погибла вся планета. И оури подобрали его, единственного выжившего, в скафандре, прямо в пространстве.

     Не было с тех пор никого во Вселенной, кого Кэс ненавидел бы так страшно и глубоко, как пиратов-бриггов.

     — Кэс, — Ю посмотрел на него пристально, — ты капитан. Тебе решать. Светлана тоже права — это бандиты, брать их на борт? Они опасны для нас. И они уничтожили твой мир.

     Кэс встал. Черные глаза горели на побелевшем лице.

     — В Космическом Уставе СТК нет исключений, — хрипло произнес он, — Антуан! Мы начинаем спасательную операцию.

     Не было времени возиться с челноками — "Союз" устремился сквозь кипящую легкую дымку атмосферы прямо к поверхности Мару-1.

     Кэс, все такой же бледный, быстро командовал и работал стиком управления — следовало посадить корабль точно к корвету бриггов, на минимальном расстоянии, чтобы проложить коридор — ходить по раскаленной поверхности планеты сейчас невозможно. Экипаж затих — никто не мог помочь Кэсу, от его мастерства и еще от точности Антуана сейчас зависела операция спасения.

     — Еще угловую налево… и еще… 2 градуса. Так оставить! Увеличить тангаж! Теперь переходим в горизонт! Дай ручную тягу! Антуан, это приказ — ручная тяга!

     — Капитан, это нецелесообразно!

     — Много ты понимаешь… — проворчал Кэс. Он был в своей стихии. Он сажал корабль и знал, что сумеет это сделать, как никто другой. Антуан смирился и не пытался больше спорить. Кэс весь подался вперед, лоб его покрылся крупными бисеринами пота, он стиснул зубы… Толчок!

     — Касание! — сообщил Антуан.

     Кэс откинулся в кресле.

     — Температура в рубке на корвете 92 градуса, прогноз жизни — 5 минут, — сообщил Антуан.

     — Максим — готовить медотсек, Светлана, Чин, Ю, Джан — эвакуация, быстро!

     Сидя в кресле, Кэс молча наблюдал, как до корвета, покрытого чешуей плавящейся брони, протянулась металлическая тропа, как первой выскочила на нее Светлана, как медленно стал раскрываться люк на противоположной стороне…

     Он правильно посадил корабль. Достаточно близко, чтобы создать коридор.

     Дальше пусть работают другие.

     Если из космоса поверхность Мару-1 на дневной стороне сверкала, как начищенная монета, то здесь почва казалась пергаментной. Невозможно поверить, что она раскалена! Между тем, когда Чин уронила на почву плохо закрепленную скобку медицинского сканера, пластиковая деталь тут же обуглилась и задымила черным и ядовито-зеленым… Чин растерянно посмотрела вниз, махнула рукой и побежала дальше. Не до того.

     Скафандры хорошо держали тепло, и казалось, что здесь, как на Смирнове, царит вечный космический холод — ноздристо-серая поверхность планеты, черное небо. Разве что сверкающий гигант солнца, исполинский круг, бил по глазам — все, разумеется, опустили на щитки фильтры, но и это не спасало. Солнце здесь было беспощадным, огромным. Убийственным.

     Но разглядывать окружающее было некогда. Почти все бригги в рубке уже потеряли сознание. Лишь двое смогли кое-как идти своими ногами. Джан тащил подмышками сразу двоих, зажав каждого парой рук — его раса была невероятно сильной, и даже здесь на поверхности он мог некоторое время существовать без скафандра.

     Остальных расхватали другие члены экипажа. Светлана тащила бригга на закорках, Чин взяла того, кто еще мог как-то идти, опираясь на нее, Ю и Лотта волокли спасаемых по полу, взяв подмышки.

     Наконец "Союз" втянул в пазы стыковочный коридор, и люк в шлюзовую камеру бесшумно закрылся.

     — Начинаю взлет! — сообщил Антуан, не дожидаясь, пока люди из шлюзовой камеры пройдут стандартную дезинфекцию и войдут в корабль.

     — Выполняй, — согласился Кэс. Не стоит держать "Союз" в таких условиях долго — он может простоять на Мару-1 хоть весь день, но зачем такие траты ресурсов?

     "Союз" поднялся над гибнущим корветом, взлетел в черное небо навстречу солнцу, развернулся и взял курс вглубь планетной системы, подальше от Мару-1.

     Внизу на прочнейшей броне бриггийского корвета возникла предательская трещина — корабль плавился изнутри.

     Но никого из живых в нем уже не было.

     Максим лихорадочно работал — он уже неплохо освоил методики лечения СТК. Тем более, что большая часть действий совершалась автоматически. Семерых пациентов, впавших в кому, он загрузил в кювезы, двух уложил на обычные койки и установил обоим инъекционные пакеты с растворами электролитов.

     У всех пациентов наблюдались признаки тяжелого теплового удара, двое из них имели также другие ранения — черепно-мозговые травмы и травмы конечностей.

     Максим изучал биохимические показатели пациента, вносил нужные коррективы в растворы, поступающие в кровь, затем переходил к следующему. Он выправил и зафиксировал переломы и добавил по наитию некоторые лекарственные средства.

     Давно уже ему не приходилось так много трудиться! Но Максиму было не привыкать, несмотря на молодость, он уже был опытным врачом, и в Москове повидал всякого. Случалось ему и дежурить одному в больничке на две сотни пациентов, и делать экстренные операции, поработал он и в онкологии, и одно время — в спасательной службе. Он оживился и работал с удовольствием, радуясь тому, что показатели крови пациентов выравниваются, что мозговая деятельность приходит в норму.

     — Доктор, — хрипло позвал его один из пациентов, с самого начала сохранявших сознание. Максим подошел к нему.

     Это был мужчина лет пятидесяти на вид, жилистый и сильный, заросший густой темной бородой — что в космосе необычно. Скафандр и одежду с него сняли, и теперь, в больничной одноразовой рубашке, он выглядел жалко.

     Говорил он по-английски, Максим хорошо знал этот распространенный язык.

     — Доктор, я капитан корвета. Вы какой приписки? Передали, что СТК — так ведь СТК давно нету…

     — Это корабль СТК, — пояснил Максим, — сохранился. Корабль Совета, ныне Руси. Мы вообще с Руси.

     — А, вон, как, русские, значит. Мне бы с вашим капитаном побалакать, а? Встать-то мне можно уже, доктор?

     — Нет, — Максим покачал головой, — не советую вам. Состояние пока тяжелое. Но я могу пригласить капитана сюда!

     — Да, пригласи-ка его, доктор! Скажи, с ним хочет говорить Бак Орн, бриг-капитан корвета "Кречет"… да впрочем, что теперь говорить, неважно. Пусть зайдет.

     Кэс, непривычно высокий и прямой, вошел в медотсек. Остановился у постели пациента, глядя на него сверху вниз.

     Капитан бриггов также молчал, разглядывая его. Наконец Кэс произнес сухо.

     — Слушаю вас.

     — Слышь… спасибо. Еще бы пара минут, и поздно.

     — Идти на сигнал СОС и оказывать помощь — долг каждого космонавта, — ответил Кэс, — вы поступили бы иначе, капитан?

     — Нет, — Бак Орн качнул головой, — мы бы помогли. Не думай, русский, я не сволочь. Устава у нас нет, но в Космосе есть свои законы.

     — В таком случае вы ничем нам не обязаны. Мы не могли не спасти вас.

     — Слышь, капитан… А теперь вы нас куда? Как? Ведь корабля у нас нет…

     Кэс пожал плечами.

     — Думаю, этот вопрос мы сможем обсудить, когда это позволит состояние вашего здоровья. Мы по Уставу СТК обязаны также доставить вас в ближайший порт. Куда именно — мы обговорим. Мы свободны в действиях, так что этот вопрос можно будет решить позже.

     — На Русь бы нам нежелательно, — заметил Бак.

     — Мы и сами не собираемся лететь на Русь. Повторяю, господин Орн, поправляйтесь, чувствуйте себя свободно, а вопрос о дальнейшем маршруте мы еще успеем обсудить.

     Через два дня, когда "Союз" вновь стоял на орбите Мару-3, разведгруппа вновь работала внизу — Светлана и Ю еще раз, более тщательно, прочесывали покинутую базу, а Лотта занималась планетологическими исследованиями.

     Все бригги уже пришли в себя и перешли жить в предоставленные им каюты — тем более,что свободных кают на "Союзе" было много. Максим настаивал лишь на том, чтобы они регулярно приходили на обследования и процедуры.

     Бак Орн и его помощник, Сайлен, отличавшийся странными — и довольно страшненькими — металлическими зубами, сидели в коммоне с Кэсом.

     Бригги вновь надели собственные костюмы — черные и бордовые, сверкающие множеством пряжек, регалий, значков, лейблов , как это было у них принято. Костюмы были подновлены, а точнее — разобраны и собраны заново молекулярным модификатором, так что все блестело, как новенькое.

     Бак опрокинул в себя стаканчик с прозрачной жидкостью.

     — А что вы там ищете на поверхности, коль не секрет?

     — Не секрет, — произнес Кэс. Он все еще делал над собой усилие, чтобы говорить с бриггами, и говорил безжизненным голосом, — на поверхности Мару-3 располагалась 30 лет назад космическая база СТК. Сейчас она уничтожена. На базе есть убитые, остальные тела исчезли. База полностью разграблена — все ценности и припасы вынесены. Мы пытаемся понять, кто и почему это сделал. Может быть, вы поможете нам?

     Бак усмехнулся.

     — Уж не знаю! Нет, капитан, коль вы думаете на нас — то были не мы. Мы тоже были на Мару-3. Базу нашли. Но там уж давно все мертвые. Мож, и наши побывали, спорить не буду — да только я о том ничего не знаю. А вот что касается припасов — то это наша вина, каюсь. А вы бы как поступили? База мертва, ни одной живой души, а тут тебе и оружие, и консервов на два года, и репликаторы, и медикаменты, и все, чего душа пожелает… Да, мы все вынесли. Нам, капитан, о своем выживании думать надо. В космосе ведь как? Выживает сильнейший. Жаль только, что теперь все эти сокровища на "Кречете" остались там, на адской планетке… И как видно, сгорели.

     — Да, думаю, смысла там их искать уже нет. Вряд ли что-то уцелело, — согласился Кэс.

     — Иль не верите мне, думаете, что мы тех уничтожили? Думаете, что с бриггов взять…

     Кэс с усилием покачал головой.

     — Нет, почему же, я верю вам. Побоище на базе действительно было давно. Это нетрудно установить.

     — Вот и хорошо, — улыбнулся Бак, — вот и мир! Выпей с нами, капитан!

     — Я не пью, — ответил Кэс.

     — Кто не курит и не пьет, того черт и так возьмет, — пробормотал хрипло Сайлен.

     — Помолчи, Зуб, — буркнул ему Бак, — не демонстрируй тут свое воспитание… Капитан, а насчет того, куда нас вывезти…

     — Я уже думал над этим, — сказал Кэс, — ведь у вас есть свои населенные колонии, насколько я знаю. Собственно, мы свободны и… я не вижу причин, почему мы не можем доставить вас на ту колонию, какую вы нам укажете.

     Бак усмехнулся.

     — Добрый ты, капитан. Да только у бриггов первый закон — никогда местонахождения баз наших не выдавать. Нет, ты человек хороший, а ну как тебя спецслужбы Оринта поймают? Нет, так не пойдет… Я тебя о другом просить хотел. Нас бы вполне устроила, скажем, Ксин Сиань. И расположена она отсюда в одном прыжке. Отвезешь на Сиань, там нас не преследуют, оттуда мы и сами доберемся.

     Кэс пожал плечами.

     — Что ж, проблем не вижу. Обговорим с экипажем, и думаю, так и сделаем.

     Кэс устало опустился на койку.

     В последние дни он очень мало спал. И не потому, что был так уж занят — но само присутствие бриггов, этих тварей, которых он спас и вез теперь на безопасную планету, повинуясь космическому Уставу, не давало ему покоя.

     Бригги пока не давали повода к волнению. Светлана говорила с ним уже дважды по поводу безопасности корабля. Она предлагала запереть пришельцев в каютах. Но никто не поддерживал ее, да и сам Кэс колебался. Он был склонен принять ее предложение… Но это означало бы высокую степень недоверия, и как знать — не спровоцирует ли это бриггов на нехорошие мысли? Пока они благодарны "Союзу" за спасение и счастливы, что выжили.Но если их запереть по каютам?

     Кэсу хотелось поступить именно так. Но может быть, это перегиб? Почти все эти бригги молоды, моложе его, они, наверное, не участвовали в нападении на Коста Нуэву. Да, их идеология не изменилась. Но эти-то ни в чем не виноваты! Или ты не знаешь, в чем конкретно они виноваты. Разве бригги чем-то хуже, чем воротилы бизнеса на Руси, тот же олигарх Абрамов, разве не во всей Галактике теперь такие законы — выживает сильнейший, бей слабого? И разве не единственная возможность противостоять этому — честно и последовательно придерживаться линии СТК…

     А в СТК доверяли людям. Так было принято.

     И все равно. Кэс улегся на койку, заложив руки за голову. Все равно — больно, страшно. Само присутствие бриггов разбередило душу. Этот последний бой… жизнь после него окончилась. По сути, нормальная жизнь у Кэса была лишь до 22 лет. А дальше — прозябание на Руси. Со страшными воспоминаниями, о том, как планета, сине-белая, прекрасная, вдруг стала раскалываться и вспыхнула адским пламенем. Как упал, обливаясь кровью, капитан корабля. Как Кэс молотил по врагу, пока Искин с трудом удерживал разбитый корабль на курсе — а он лишь стрелял и стрелял, понимая, что все зря, что все погибло, что смерть уже наступила, и единственным разумным выходом было бы — уходить, прятаться, спасать хотя бы свою жизнь и еще живых товарищей…

     Но мог ли он жить, когда его планета погибла?

     Экран на стене вспыхнул. Вызов. Кэс произнес одними губами "можно".

     На экране возникло лицо Светланы — она тоже была в своей каюте. Сейчас ночь — все по каютам, только Ю дежурит в рубке…

     — Не спится тоже? — спросил Кэс. Светлана покачала головой.

     — Ты знаешь, у меня нет ничего конкретного. Да, мы уже говорили об этом. Но чувство очень нехорошее. Мне кажется, они что-то замышляют.

     Кэс помолчал.

     — И что ты предлагаешь?

     — Сейчас было бы удобно заблокировать входы в их каюты. Они сейчас все должны спать.

     А может быть, она права? Конечно, это будет выглядеть странно. Но если речь идет о бриггах — в первую очередь следует думать о безопасности.

     — Светлана… — начал он и тут же замолчал. Ощутил Запах.

     И лицо Светланы тотчас исказилось. Она бросилась к двери. Кэс вскочил и под крик Светланы также попробовал выскочить в коридор.

     Дверь не открылась.

     Экран погас. А запах все усиливался. Кэс выдохнул. Схватил со стула майку, бросился в туалет, намочил и прижал тряпку к носу и рту.

     Затем одним прыжком он очутился у двери. Вдохнул через мокрую ткань, голова тотчас закружилась. Он позвал "Антуан", и не получив ответа, стал отковыривать кожух щитка управления…

     Но не дышать было нельзя. Кэс вдохнул последний раз и падая, понял, что теряет сознание — и что все кончено.

     Капитан очнулся в рубке.

     Вокруг него были одни бригги — толпа веселых, в сверкающих костюмах, развязных бриггов. И он не мог пошевельнуться.

     По самой простой причине — он был плотно примотан к креслу, не только обычными фиксаторами, но еще и для верности, пластиковыми веревками, и такими же веревками ему стянули запястья.

     Кэс от отчаяния снова закрыл глаза — но это не помогло. Бригги уничтожали его жизнь уже второй раз. Теперь уже — только по его собственной глупости и прекраснодушию.

     — Ну-ну, Кэс Кэрон… расслабься! — воззвал к нему командир бриггов Бак, — все уже в порядке. Все живы, не переживай! И если будешь себя хорошо вести — все и останетесь живы. И на Сиань мы вас отвезем. Видишь — я добрый!

     Кэс промолчал.

     — Только вот ты мне наврал, Кэс Кэрон! Я сразу понял, что никакой ты не русский. Какой еще русский — с таким-то именем! Ты костанец, ведь так? Не любишь ты нас, понятно. Только врать-то зачем же было? Я на Косте не был. Вот Зуб — тот был, да! Зуб, а ну расскажи, каково было на Косте?

     Бригг сверкнул железным оскалом.

     — Жарко было, — произнес он, — такие вот сволочи, как этот капитан… а ты ведь поди тоже в космосе был, коль уцелел, нет? Мы только раз по планете ударили, и они наш корвет разворотили… В клочья! Все наши погибли, я едва успел в капсулу, да подобрали. Весь скафандр обосрал! А наши ребята все в труху!

     Кэс прикрыл глаза — что бы он сейчас ни сказал, ничто не выразит его ненависти. Только убивать… только убивать гадов.

     Уничтожить миллиард мирных людей, детей — и горевать о своем обосранном скафандре и погибших "наших ребятах" — убийцах! Да человек ли это? Разумное ли существо?

     — Ладно, что старое поминать, — сжалился Бак, — не до того нам сейчас, Кэрон. Ты тут вроде капитаном был. Ну не обижайся на нас. Жизни нам спас, спасибо. А только куда мы без корабля? А этот твой "Союз" еще вполне годный, оружие подкачало, да это не главная проблема. Словом, без корабля мы все равно что мертвецы, получится, что ты нам жизни-то зря спасал. Так что уж будь добрым до конца, подари нам и корабль. Христианская религия вроде этого требует, а ты ж на Руси жил,а Русь христианская! Ну ладно, это лирика все. Корабль мы и сами взяли. Но видишь, искин твой, поганец, работать не хочет. Вот послушай! Антуан!

     — Слушаю, — раздался голос — вроде бы и Антуана, но очень уж непривычный, металлический, без интонаций. Вроде неживой.

     И вихрастая рожа не появилась.

     — Антуан, сменить курс, двигаться в направлении бета-бета-двенадцать! Готовиться к транссвету!

     — Доступ недостаточен. Для выполнения приказа требуется капитанский доступ, — бесстрастно сообщил Искин.

     — Я теперь капитан! Где я могу получить капитанский доступ?

     — Передача доступа производится от предыдущего капитана в словесной форме, по известной ему формуле, я зафиксирую.

     — Понял? — Бак Орн обратился к Кэсу. Тот сжал зубы.

     Если он еще мог в таком положении почувствовать радость — то лишь такую.

     Черта с два они получат капитанский доступ и корабль! Не от него. Ясно, что его будут пытать. Наверное, в итоге убьют.

     Но душевная боль была так нестерпима, что любая — любая! — физическая сейчас стала бы облегчением. По крайней мере, так он думал. Он так ненавидел бриггов в эту минуту — и себя он ненавидел за страшную ошибку, за доверие самому страшному врагу — что пытка казалась ему достойным выходом. Это будет его последний бой. Напряжение всех сил, на самом пределе. И смерть, освобождающая смерть, которая смоет позор…

     Пусть попробуют!

     Бак лениво усмехнулся.

     — Я так понимаю, доступ ты мне давать не хочешь…

     — Правильно понимаешь, — выдавил Кэс.

     — Ничего, сейчас ты изменишь свое мнение, — и Бак повернулся к стеклянному монитору, расположенному напротив Кэса.

     Монитор вспыхнул.

     На нем отобразилась внутренность одной из кают. Багровая роскошная форма бригга. И Тина, привязанная к койке. Жестоко прикрученная веревками, со страхом в темных глазах.

     Кэс выдохнул. Все кончено. Все гораздо хуже!

     — Девочка аппетитная. И еще три бабы есть, одна, правда, старая, но две очень даже ничего. Этой блондинкой я сам займусь, она, сволочь, двоим руки успела сломать. Но начнем мы, пожалуй, с девочки. Думаю, тебе это больше понравится. Да и Хэк наш, он все больше по малолеткам… ну нравится ему, вкус такой у человека.

     Бригг на экране подошел к Тине. В руке его сверкнул нож. Девочка в страхе откинула голову.

     — Вот видишь, что бывает, когда капитан такой упрямый… — ласково произнес Бак. Тина, видимо, услышала и поняла, что ее мучают не просто так. Бригг резанул ее одежду, обнажив грудь и живот. Тина подняла голову — насколько могла — и крикнула.

     — Кэс, не сдавайся! Не обращай внимания! Пусть! — и закричала, потому что бригг хлестнул ее по лицу.

     — Остановитесь! — деревянным голосом сказал Кэс, — пусть этот… освободит девочку и выйдет. Я дам вам доступ.

     Бригг резанул по веревкам и поспешно отступил, видно, опасаясь, что Тина накинется на него. Кто их знает, девочек этих.Но Тине было не до того, она с трудом села и завозилась, запахивая разорванную футболку. Бригг вышел за дверь.

     — Антуан! — произнес Кэс, — доступ Кэс Кэрон, 42-АВ-25-85.

     — Принято, — произнес бесстрастный голос искина.

     — Передать капитанский доступ — Бак Орн, код прежний.

     — Принято. Бак Орн, подтвердить.

     — Подтверждаю доступ, — голос Бака от волнения дрогнул, — Бак Орн, 42-АВ-25-85!

     — Доступ подтвержден, — отметил искин.

     — Хэй! — радостно воскликнул Бак, — ну а теперь — курс бета-бета-двенадцать, готовиться к транссвету!

     — Приказ принят, — бесстрастно ответил Антуан, — меняю курс.

     Кэс устало откинул голову.

     Больше от него на этом корабле не зависело ничего.

     — Вы обязаны выпустить меня! — Максим смотрел в глаза главарю банды бриггов, — пострадал ребенок! Я врач!

     — С твоей девкой ничего не случилось. Ее пальцем не тронули!

     — Ее били, и я это видел!

     — Да ей по роже один раз вмазали, и все дела!

     — У нее психическая травма, и я обязан оказать помощь! Я требую выпустить меня! Поймите, я врач, я не умею стрелять, драться, я умею только лечить! Если вы не выпустите меня сейчас же… я отказываюсь лечить вас!

     Бак расхохотался, пуская дым по экрану колечками.

     — Ну ты и дурак! Вот ведь болван. Нас-то чего лечить? Мы здоровые. Сам себя полечи, лекарь!

     Экран погас. Максим вздохнул и улегся на койку. Опять ничего не вышло. На самом деле еще совершенно неизвестно, что будет с ними. И что, может быть, прямо сейчас делают с Тиной… и с Чин. Светлана — та за себя, может быть, постоит, хотя и она против банды головорезов… Тоскливо заныло сердце. Лучше уж не думать об этом. Максим открыл пузырек с голубыми капсулами. "Транк", приводит психику в порядок в любой ситуации. Мало ли что еще случится, ему нужно быть наготове.

     Жаль, что другим нельзя помочь сейчас.

     Тина переоделась, умылась и мрачно посмотрела в зеркало — на скуле красовалась свежая ссадина.

     Девочка вернулась в комнату. Взяла в руки планшетку. Посмотрела на пальцы — они заметно дрожали.

     То, что ее оставили в покое — еще ничего не значит. Они могут вернуться.

     Нет! Она не позволит им продолжать этот разгул. Черта с два, не на ту напали! Тина осторожно вошла в корабельную сеть.

     Так… подход к Антуану заблокирован. Его не вызовешь. Ну и ладно! Раньше она прекрасно обходилась без всяких искинов. Самое главное — чтобы никто не заметил ее манипуляций. Надо обезопасить себя. То есть если головорезы вообще в сети, то они, конечно, заметят движение. Надеяться на то, что они идиоты, можно, но лучше не надо. Пусть замечают. Она будет вирусом… и ее адрес совершенно не совпадает с адресом каюты. Пусть он меняется каждые полминуты. Вот сейчас она в сети из отсека двигателей. А сейчас она в спортзале. Отлично.

     Она маленький, злобный, опасный вирус.

     Тина мысленно поздравила себя с успехом. Но дальше дело не пошло. Заблокированы все основные функции корабля. Все эти защиты стояли и раньше, но при Антуане она и не пыталась их взламывать.

     Через полчаса девочка окончательно потеряла всякую надежду, на ее носу блестел пот, и она совершенно не представляла, каким образом проникнуть хоть в одну из важных систем корабля.

     — Ты, лягушка тупая! — бандит размахнулся ногой. Джан проворно отскочил в сторону. Взгляд его больших карих глаз на мохнатой морде мог бы разжалобить даже владельца зверофермы. Однако бригг, раздосадованный промахом, поднял дубинку.

     — Ах ты, тварь!

     Джан был зажат в угол, избежать удара не удалось. Инопланетянин молча скрутился в клубок, чтобы защитить хотя бы жизненно важные органы.

     — Погодь, Хэк, это кто у нас тут? А, жаба… Ты чего тут прыгаешь, жаба?

     Джан слегка развернулся, обратившись ко второму бриггу.

     — Джан хотеть делать уборка, господин. Джан всегда делать уборка. Все выполнять, что скажут.

     — А, катись отсюда, — бригг потерял к нему интерес и пинком в район хвоста придал чужаку некоторое ускорение. Джан поспешно шмыгнул в коридор.

     Он пробежал по аварийной лесенке наверх и оказался возле коммона. Некоторое время Джан постоял у двери, прислушиваясь. Потом решительно толкнул дверь.

     Кэс, привязанный в одном из кресел, резко вздрогнул, но промолчал.

     — Джан тебя развязать? — прошептал чужак, коснувшись его руки длинными пальцами.

     — Нет, — так же тихо ответил Кэс, — они только на минуту вышли. Я ничего не успею. Лучше вот что, Джан… Найди, где Ю и Светлана… скажи им следующее…

     Через несколько секунд Джан уже спешил по узкому коридору второго уровня к запертым каютам.

     Линь Ю тоже не терял времени в своей каюте — так же, как и Тина, он вошел в сеть, хотя и замаскировался более примитивным образом, сделав вид, что находится на своем месте в рубке.

     Впрочем, найти слабое место в защите корабля не удавалось и ему.

     Он пытался отключить двигатели. Это было бы проще всего и по крайней мере затормозило бы движение корабля и дало бы им какой-то шанс. Бриггов девять человек. Но их тоже — шесть взрослых, и Джана нельзя сбрасывать со счетов. К тому же, они лучше знают корабль. Лишь бы только бригги не успели увести его в свой мир…

     Ю блуждал в белесом тумане, вручную, словно примитивный программист докосмической эры, вводя команды. Вот и основной ствол отсека двигателей. А это что? Ю удивленно воззрился на циферки, стремительно меняющие свои значения.

     "кто ты?" — ввел он в пустое место кода. Циферки перестали меняться, замерли. Потом под его надписью возникла другая:

     "я огненный дракон"

     Ю облегченно улыбнулся. Конечно, Тина, которая любила дурацкие космические фэнтези. Пираты не догадались бы об этом. Он написал:

     "А я Повелитель Огня и Катаны". Повелителем может быть и Кэс, но Тина знает, что Ю не прочь иной раз позаниматься боем на катанах.

     "Что будем делать, повелитель?"

     "Ты молодец, дракон. Давай найдем Белую Королеву воинства".

     Девочка помедлила — очевидно, соображала, кого он имеет в виду.

     "Давай поищем. Но вряд ли она в сети".

     В этот момент кто-то тихо, но настойчиво стал скрестись в дверь каюты. Ю подошел, держа в руках планшет.

     — Джан быть свобода. Кэс велеть передать ты и Светлана…

     Бак снова вошел в коммон. Остановился напротив Кэса, с ухмылкой вгляделся в лицо капитана — почему-то совершенно спокойное.

     Налил рюмашку из длинной прозрачной бутыли. Протянул связанному пленнику.

     — Угощаю, Кэрон! Пей.

     — Благодарю, не хочется, — холодно сказал Кэс. Бак поднес стопку к его губам. Попытался влить насильно. Кэс сплюнул в сторону.

     — А вот это нехорошо, — пожурил Бак, — вести себя надо прилично. Особенно когда ты связан, а твой собеседник нет, гы!

     Кэс ничего не ответил на это. Бак уселся напротив него.

     — Знаешь, Кэрон… ты не подумай, я тебе всерьез благодарен. Ты спас мне жизнь. Мог бы не спасать, мы же бригги, мы твою родину разрушили. А ты спас! Я с тобой, может, поговорить хочу! Ззнаешь, я ведь человек образованный, у меня степень! А с моими головорезами особо-то и поговорить не о чем. Ну? А ты чего молчишь?

     — Мне не о чем с тобой говорить.

     — А вот ты скажи, Кэрон — вот если бы назад все вернуть? Ведь не стал бы ты меня с планеты вытаскивать, нет?

     — Стал бы, — неожиданно для себя ответил Кэс.

     — Вот как? Это почему же? Ведь я сволочь, правда? Зачем же сволочей спасать?

     — Да уж не ради тебя красивого, — буркнул Кэс, — есть законы, которые не тобой писаны. И тебе этого не понять.

     — Ну и что же, ты бы снова меня спас, а я бы твой корабль опять…

     — Да нет, почему же. Я бы запер вас в каютах с самого начала. Никакого доступа.

     — Вот! — Бак опрокинул в себя стопку, а затем назидательно поднял палец, — а знаешь, почему ты этого не сделал? Да потому, что ты костанец… И вы все на Косте вот так. Потому вы и проиграли.

     — Мы проиграли, потому что у вас были тектонические пушки — не ваши, ксалийские… а у нас — нет. Не успели. Да и тектоника — оружие против планеты, а не против корабля.

     — Не-ет. Вы, коммунары, все к материализму сводите. А все не так. Вы проиграли, потому что у вас кишка тонка. У вас психология не та, просекаешь? Вы слишком мирные. Доверчивые. Думали, что все люди хорошие. Защиту ослабили. И ты сейчас потому и проиграл… что скажешь, не так?

     — Я тебя психологом не нанимал, — буркнул Кэс, — иди в пешее эротическое.

     — А я никуда не пойду. Вот послушай-ка меня, Кэрон… Знаешь, ты мне нравишься чем-то! Я тебе, пожалуй, объясню.

     Мы, бригги — вольный народ. Наши предки жили в Коммуне, это верно, но они ее всегда в душе ненавидели. Когда ксалийцы освободили человечество… нашлись те, кому не по нраву было снова впрягаться в лямку, соблюдать какие-то там законы, подчиняться правительствам… какая разница — та же самая коммуна, только называют себя демократическими государствами!

     Нет, мы, бригги — другие. Мы индивидуалисты и больше всего ценим человеческую личность! Отдельный человек ,не масса, не коллектив, а вот именно один человек, его душа — для нас это все! И свобода! Мы за абсолютную, безграничную свободу!

     — Что такое свобода? — спросил Кэс, — для чего?

     — Ну-у… если возникает вопрос, что такое свобода, значит, это уже не свобода!

     — А это уже демагогия, — буркнул Кэс.

     — Ладно, хрен с этим. Мы ушли от всех и создали собственную цивилизацию — без законов, правительств, правил, требований… без вообще каких-либо ограничений! Ты спросишь — а как же мы живем? А мы живем естественно!

     Мы считаем, что превыше всего в этом мире — сила. Это не мы так придумали, это заложено природой. И тот, кто сильнее — тот побеждает! И может принимать решения и решать судьбу остальных.

     — А как же, интересно, женщины в вашем мире? — поинтересовался Кэс. Беседа, несмотря на тяжкое положение, начинала его забавлять.

     — А мы не заморачиваемся вопросами какого-то там равенства, оно нас не интересует. Бывают женщины, которые побеждают мужиков! Не всех, но… словом, чего-то там они добиваются! Я знаю одну бабу — бриг-капитан, как я. А большинство женщин не дуры, они отлично понимают свои возможности и положение… ну и если подчиняться и по-умному себя вести, и правильного покровителя найти — то и проживешь.

     Бак раскинулся на стуле, в глазах его возникло мечтательное выражение — он вспомнил о чем-то приятном.

     — Так что знаешь, костанец, все это бред ваш… Мораль там какая-то, этика. Добро, зло. Равенство. Вечные ценности. Человечество тысячи лет все это накручивало, и что? Пришли ксалийцы, у которых ничего этого нет — и где оно, человечество? Нет! Если хочешь выжить в этой Вселенной — стань таким, как она! Непобедимым, гордым — и вне эмоций, вне какой-то там морали! Вы вон на Косте были и моральными, и добрыми, обо всех заботились, равенство там внедряли, братство… и что? Где теперь ваша Коста?

     Кэс вздохнул.

     — Глупый ты, Бак… — сказал он с досадой, — может, ты думаешь, что новенькое что-то проповедуешь? Да уж тысячи лет, сколько мораль существует, любовь, мечты о равенстве и братстве — столько же существует и отрицание морали! И писали об этом, и на практике воплощали.

     — Да только на практике-то наша идея оказывается куда сильнее! Свобода и сила без ограничения! Слышь, костанец… а давай в мою команду, а? Я вижу, тебя Зуб раздражает… так ты ж наверняка обучался дракам — вот и покажешь ему, я в обиде не буду, даже если ты его уберешь. Пойми, у нас можно все! Вообще все! Возьми от жизни все, что можешь — никто, никогда тебя не остановит!

     — О, новый поворот, — фыркнул Кэс, — да уж, только об этом я и мечтал, в твою команду попасть! А остальным ты тоже это предложишь?

     — Нет, конечно! Ты ж сам понимаешь, на Сиань мне вас везти интереса нет. Тем более, у вас четыре бабы! Да они у нас нарасхват пойдут, я за них столько получу, что все твое корыто смогу проапгрейдить нормальным оружием! Ну лекарю я бы, может, и предложил, нам такой пригодится, но не в команду, статус у него другой будет. А инженеришка у тебя хлипкий, даже не знаю, кому он нужен, там посмотрим. Не, парень, я все понимаю, у тебя мораль, ты капитан, ответственность, бла-бла, но не будь ты уж хоть сейчас-то дураком! СТК нет, никто с тебя ничего не спросит! Вы же сами пираты, сами корабль поперли… ну встретили людей посильнее, так оно всегда в космосе бывает. Я тебе шанс даю, слышь, Кэрон! Последний твой шанс. Понял?

     — Понял, — медленно сказал Кэс, — чего уж тут не понять.

     — Ну и как? — Бак придвинулся к нему.

     — А предположим, я соглашусь, — спокойно сказал Кэс, — тогда что — отвяжешь?

     Бак захохотал и хлопнул капитана по плечу.

     — Ты мне нравишься! Нет! Я не ты — вот потому-то ты сидишь здесь, а я гуляю! Отвязать я тебя отвяжу — но не так сразу. Я должен гарантии получить, что ты это всерьез. Потому… ну скажем, сначала ты посмотришь, как мы одну из твоих баб потрахаем, а потом уже можем тебя отвязать, и ты примешь участие… Вот так. А че ты кривишься — самое же естественное дело, как будто их убудет от этого! Ну ладно. Ты пока думай, а я пойду, надо корабль к транссвету готовить…

     И он вышел.

     Кэс поднял голову и позвал негромко:

     — Антуан!

     На экране напротив него зажглась надпись: "Слышу тебя". Кэс напрягся. Если он рассчитал правильно…

     — Антуан, действуй так, как сам считаешь нужным! Ты свободен!

     Надпись погасла. Через секунду вспыхнула другая.

     "Капитан, сейчас удобный момент".

     — Тогда работай! — прошептал Кэс.

     За дверями раздался дикий визг.

     Девочку явно куда-то волокли. Светлана бросилась к двери и закричала:

     — Тина!

     Ответом ей были звуки ударов и новые вопли.

     — Убийцы! Сволочи! — заорала Светлана, в отчаянии затрясла дверь…

     И вдруг как по волшебству дверь откатилась вбок! Светлана, ни о чем не думая, вылетела в коридор и обрушилась на двоих бриггов, как молния. Они тут же выпустили девочку, Тина отскочила в сторону, Тина отпрыгнула в сторону, бригги, уже знакомые

     с возможностями Светланы, на полсекунды застыли. Этого оказалось вполне достаточно. Подскочив ближе, женщина вскинула руки вверх и в стороны — оба пирата получили ошеломляющие удары в голову. В следующее мгновение правый кулак Светланы обратным движением превратил лицо бригга в кровавую маску. Второй "джентльмен удачи", в шоке опиравшийся о переборку, захрипел и рухнул на палубу, когда железный локоть проломил ему рёбра, а осколки пронзили лёгкие. Тот, что был слева, сильно шатаясь, ещё держался. Третий удар буквально вбил грузного мужчину в переборку, громко хрустнула затылочная кость, густой мазок крови испачкал панель.

     Все. Оба валяются на полу без сознания. Тина стоит рядом, тяжело дыша.

     — Помоги! — они вдвоем с трудом затащили бриггов в пустую каюту. На экране вдруг возникла физиономия Антуана.

     — Вета, в рубку, быстро! Каюту я заблокирую!

     — Ты… жив?! — на бегу выкрикнула Светлана.

     — Да! Тина — не туда, иди за комп в учебной! Я скажу, что делать!

     — Есть, — пискнула Тина, кидаясь в указанном направлении.

     … В это время Джан поспешно отвязывал Кэса. А в рубке кипело сражение. Ю и Чин воевали против троих бандитов. Чин вела перестрелку, высовываясь из-за спинки кресла, Зуб прятался за перегородкой, красные и золотые трассы красиво расчертили воздух, в углу Бак и молодой бригг Шон теснили Ю, но тот не сдавался, умело фехтуя выломанной из перегородки тонкой планкой, выпад — и Шон с криком отскочил, хватаясь за глаз, но сверкнула в воздухе молекулярная шпага Бака, самодельная

     катана Ю распалась на две части. Китаец тут же прыгнул в ноги Шону, свалил его,

     зажал голову захватом, прикрываясь врагом от смертельного луча шпаги… Чин

     отскочила в сторону, нереально вывернув руку с бластером, выстрелила — и Зуб с

     огромной выжженной дырой в затылке молча повалился на палубу.

     В рубку одновременно ворвались Светлана, Кэс и Джан. "Белая королева воинства" мгновенно оценила обстановку, ударом по затылку выключила Шона, яростно извивавшегося в захвате Ю, а затем вступила в единоборство с Баком. Выпад

     шпаги — Светлана ушла в сторону, еще один выпад, еще, Светлана отпрыгнула к

     стене, шпага обрушилась на женщину, она смогла лишь отклониться. Оружие скользнуло по плечу, хлынул поток крови, но Светлана успела подскочить к противнику — весь смертельный танец был ради этого. Мощный удар коленом в пах лишил бригга сознания. Бой закончился.

     Шпага стукнула о палубу. Подобрав оружие левой рукой, Светлана поморщилась от боли. Кэс уже вошел в главную систему корабля…

     Джан встал рядом с его креслом, сжимая восемью длинными пальцами поручень.

     На экране снова возник Антуан.

     — Капитан Кэс, докладываю: четверо пришельцев сразу были заблокированы в их каютах, где они находятся и сейчас. Двоих обезвредила Светлана, сейчас они находятся в каюте 18 по правому борту. Трое находятся в рубке, жизнедеятельность одного из них прекращена. Рекомендую поместить двух других в свободные каюты до решения их судьбы!

     Экипаж опять собрался в коммоне в полном составе, и с экрана сияла довольная рожа искина. У Светланы плечо было зафиксировано в прозрачный пластик, у Кэса и Тины белые полоски на лице, вот и все потери.

     — Я не был уверен, конечно, — говорил Кэс, — дело в том, что на Косте уже не делали искинов такого уровня. Наши даже искинами нельзя было назвать — так, сверхмощные компьютеры. Общаться они могли, но личность… Я знал, что на Совете раньше экспериментировали с этим, и даже удачно, но вот на Косте как-то не пошло. Если бы речь шла о нашем костанском искине — все было бы потеряно. Получив капитанский доступ, бригг обрел бы полную власть над кораблем.

     Но я подумал, что Антуан — это личность. На Совете не могли создать личность, не наделив ее свободой воли! И в общем, я не ошибся…

     — Еще бы! — подтвердил Антуан, — да пусть этот черный карлик галактической пылью подавится! При конфликте капитанского доступа я сам решаю, кто на корабле капитан! И кому я буду подчиняться!

     Кэс кивнул.

     — Точно так же, как и любой другой член команды! К сожалению, возможности Антуана все же ограничены, я это понимал. Он может блокировать двери или отпирать их, может в машинном отсеке, скажем, открыть нужные заслонки, остановить двигатели, тряхнуть корабль, регулировать гравитацию… но все это ударило бы и по нам. Он не может самостоятельно справиться с бриггами. Меня смущало, что вроде бы он подчинился и выполнял команды бригга…

     — Если бы я не подчинился, эти метеорные пиявки чего доброго взялись бы за мою команду! — вставил Антуан, — но я кое-что готовил и не собирался во всяком случае переходить на транссвет.

     — Я так и подумал, — кивнул Кэс, — далее мне надо было дать понять хотя бы некоторым, что мы должны ударить одновременно. К счастью, они не заперли Джана. Видимо, просто не сообразили.

     — В этом, если разобраться, их коренная проблема, — вступила Лотта, — они презирают всех, кто, по их мнению, слабее и не соответствует идеалу сильного мужчины. Джан для них — что-то вроде домашнего животного… извини, Джан. Женщина не в состоянии сопротивляться мужчине, поэтому даже к Светлане они не отнеслись всерьез. Ну а Антуан — всего лишь машина, которая подчиняется коду. Они недооценили возможности тех, кого считают неполноценными!

     — К тому же Тина и Ю нашли возможности коммуникации между собой, — добавил Кэс, — что тоже облегчило задачу, Ю передал сообщение Джана остальным.

     — Это было не так уж нужно, — пробормотал Ю, — в сущности, все сделал Ант — открыл каюты, запер помещения бриггов, передал нужные сообщения…

     — Самое главное, мы справились с врагом, и корабль снова в наших руках, — облегченно закончил Кэс, — теперь надо решить две задачи — что делать с пленными и куда лететь.

     — С пленными двух вариантов быть не может! — высказалась Светлана, — мы спасали их, рискуя своим кораблем. В благодарность за спасение они захватили нас, издевались над ребенком и планировали продать нас в рабство. На любой из известных мне планет за такие действия, тем более, в космосе, положена смертная казнь. Да что там, хватило бы одного бунта на корабле! Вы же знаете, как караются подобные вещи!

     В коммоне повисла тишина. Светлана права, это все понимали.

     — Пусть выскажется каждый, — тихо предложил Кэс.

     — Я за, — произнесла Чин сурово, взглянув на дочь.

     — Не знаю, — сказал Максим, сидевший рядом с ней, — мне сложно представить это — сознательно лишить человека жизни. Может быть, можно найти какой-то другой выход?

     — Я тоже думаю, что можно найти другой выход, — подтвердила Лотта, — одно дело — убийство врага в бою, другое — вот так… Мы не палачи, мы к этому не привыкли.

     — Надо привыкать, — помотал головой Ю, — за нашей спиной больше не стоит государство, нас никто не защитит, кроме нас самих. Мы уж достаточно пострадали от излишней доверчивости. Я за.

     Он посмотрел на Джана, стоявшего рядом.

     — Джан тоже сказать? — недоверчиво спросил инопланетянин.

     — А как же?! — удивился Кэс, — ты разве не член экипажа?

     Джан переступил с ноги на ногу. Шумно вздохнул.

     — Цивилизация Джан никогда не лишать никого жизни. Не представить, не понять. Сначала ненавидеть людей, люди мочь убить. Вы другие, не надо убивать, Джан никогда не убивать. Так лучше.

     — А ты, Тина? — спросил Кэс.

     — Я согласна с Джаном, — девочка тряхнула головой, — да, они гады! Ну так давайте их отвезем на какую-нибудь пустынную планету и там высадим! И пусть там живут до скончания веков!

     — Антуан? — Кэс обернулся к экрану, хотя нужды в этом, конечно, и не было.

     — Я могу принимать решения согласно вложенным в мою память этическим кодексам и сводам законов различных миров. Подтверждаю правоту Светланы, — важно заявил Антуан, — как автономный коллектив СТК мы имеем право принимать решение о таких наказаниях. Практически во всех мирах, за некоторыми исключениями, подобные действия караются смертной казнью, вводом в пожизненную кому или аналогичными мерами. Вывод ясен, мы должны казнить бриггов!

     — Что ж… мнения разделились, и получается, что решение за мной, — Кэс вздохнул.

     Обвел взглядом напряженные лица товарищей.

     Он был готов задушить каждого из бриггов собственными руками — достаточно лишь вспомнить голубую планету, объятую пламенем, прорезанную черными трещинами.

     Он только что наступил на горло своей ненависти — и спас бриггов от смерти.

     Более того — он проявил преступную гуманность и позволил разгуливать им по кораблю свободно, в результате чего едва не произошло самое страшное, что можно представить.

     На Коста Нуэве, в его родном мире, смертная казнь существовала — для таких случаев, по крайней мере.

     — Если что, — заметила Светлана, — я лично могу взять это на себя. Я человек военный, и… для меня это не трудно.

     — Вот что, — сказал Кэс, — я нисколько не испытываю жалости к этим… существам. В конце концов, такой исход полностью соответствовал бы их собственной идеологии — побеждает сильный, сильный имеет право на все. Свобода сильного, вот что такое их свобода — за счет рабства слабых.

     Именно это мешает мне принять такое решение…

     Я не бригг.

     Но и они не должны жить дальше — хотя бы потому, что они смертельно опасны для окружающих. Любых нормальных людей, которых они еще встретят.

     Антуан, подскажи, на каких мирах бригги вне закона? И какой из этих миров для нас сейчас наиболее доступен?

     — Пожалуйста! — с готовностью откликнулся искин, — бригги пользуются презумпцией виновности на 24 человеческих мирах. Подождите, уточню конкретно для этой банды. Кажется, у меня есть то, что нам нужно! На четырех планетах Бак Орн и все остальные члены его банды за преступления заочно приговорены к смертной казни. Одна из этих планет расположена в 18 световых годах от нас, достаточно двух прыжков. Это Калимантан.

     — Мы отправляемся на Калимантан, — решил Кэс, — и передадим банду в руки тамошнего правосудия. Все согласны с таким решением?

     — Кстати, уточняю! — добавил Антуан, — в наиболее крупных государствах Калимантана практикуются следующие виды казни: медленное нагревание ультразвуковым излучением, медленное поедание тела пираньями. Есть и другие способы, они не менее экзотичны и мучительны.

     Светлана усмехнулась.

     — Уж эти мне гуманисты! Я бы их просто выкинула в вакуум. Но не стану возражать против такого справедливого, доброго и человечного решения!

     Кэс окинул взглядом помещение обсерватории — сейчас он был здесь один. Если не считать Антуана. Странно, но присутствие всевидящего "Большого брата" на корабле почему-то совершенно не смущает. Может, потому что об этом просто не думаешь.

     Экран вспыхнул.

     — Салют, капитан!

     — Привет, — улыбнулся Кэс, — как там пленные, в порядке?

     — Не беспокойся, на сей раз я эксцессов не допущу!

     Пленных поместили в замкнутый медицинский изолятор и зафиксировали на функциональных кроватях, Максим ввел их всех в контролируемый искусственный сон. Питание бригги получали внутривенно, кровати удаляли отходы их жизнедеятельности и регулярно совершали микродвижения, дабы не образовалось пролежней.

     Кэс счел только такие меры достаточными — в каютах пришлось бы как-то кормить пленных, и теоретически они могли бы что-то повредить, добравшись, например, до щитков управления или проковыряв стену.

     — Что с курсом?

     — Меня беспокоит участок после первого транссвета, — нахмурился на экране Антуан.

     — А что там такое?

     — Туманность. Мы только чиркнем по ее краю, но тем не менее — дело в том, что эта область слабо картографирована. Туманность — это всегда опасно. По моим данным, там расположен коричневый карлик.

     — Ну в таком случае нам ничего не грозит!

     — Разумеется. Но данных слишком мало, там была по сути всего одна экспедиция, более двухсот лет назад. У меня нет ее отчета, я не знаю, на каком основании вынесено суждение об этом объекте. Дальние наблюдения говорят за то, что это коричневый карлик, но это гипотеза.

     — Но ты не предполагаешь ничего опасного? — нахмурился Кэс.

     — Нет. К тому же это единственно выгодный курс, взгляни сам, — и Антуан разбросал по экрану сетку вариантов. Кэс вгляделся и кивнул.

     — Я знаю, ведь я сам и проложил этот курс. Других хороших вариантов нет, опасность чисто гипотетическая, думаю, решение однозначно. Готовься к транссвету!

     В рубке собралась целая компания — на вахте сидела Светлана, Ю о чем-то негромко беседовал с ней, Тина, как всегда, в углу общалась с Антуаном или играла во что-то, Лотта читала, откинувшись в кресле. Кэс занял место капитана.

     — Внимание, через минуту мы совершим транссветовой переход! Антуан, отсчет!

     Все отвлеклись от своих занятий — прыжки все еще внове, и хотя ничего особенного при этом не происходит, ситуация щекочет нервы — в один миг перенестись за несколько световых лет!

     — Старт! — торжественно произнес Антуан, обзор заволокла бесформенная серая туча.

     Это продолжалось всего полминуты, а потом серость исчезла.

     Но привычное черное небо со звездами так и не появилось!

     — Что случилось?! — воскликнула Светлана, глядя на тусклое бурое свечение впереди.

     — "Союз" благополучно завершил транссветовой переход, — успокоил Антуан, — мы находимся в районе туманности ЛК-147, описанной в 440 году экспедицией Калимантана, согласно моим данным, в туманности расположен остывший коричневый карлик.

     — Что такое коричневый карлик? — немедленно спросила Тина.

     — Я проверю, — пробормотал Кэс, — что-то…

     — Коричневый карлик, — охотно пояснил Антуан, — это субзвездный объект. Если масса протозвезды менее пороговой, то есть составляет менее, чем 0,8 массы стандартного желтого карлика, в ее недрах не начинаются термоядерные реакции, таким образом, она превращается в несветящийся темный объект, обычно окруженный пылевым облаком, как мы и видим в данном случае…

     — Так это просто большая планета! — воскликнула девочка.

     — Не совсем! Коричневый карлик — нечто среднее между планетой и звездой, он все-таки крупнее даже планеты-гиганта.

     — Он не проходит литиевого теста! — покачал головой Кэс.

     — А это что значит? — спросила Светлана.

     — Это значит, что в спектре этого тела нет лития, и это… словом, это не коричневый карлик!

     Внезапно свечение впереди усилилось — так, словно они вышли из-за скалы навстречу солнцу. "Ах!" — не удержалась от восклицания Лотта. Это было действительно красиво — они плыли в буром и багровом океане, а впереди сияло тусклое веретено, с поверхности которого тянулся такой же сверкающий протуберанец, пробивающий мглу, вокруг же этого протуберанца искрилось зеленое свечение, и это мистическое изумрудное сияние достигало самого корабля. Кэс лихорадочно делал снимки, дистанционно связавшись с обсерваторией и управляя аппаратурой. Он остро жалел, что не может раздвоиться и немедленно бежать в астрономическую — присутствие капитана в рубке было необходимо.

     — Конечно, это не коричневый, — медленно произнесла Лотта, — это…

     — Новорожденная звезда! — воскликнул Кэс.

     — Как красиво, — прошептала Тина.

     — Стадия медленного сжатия, очевидно, завершена, — продолжил Кэс, — идут термоядерные реакции…

     — А что это за зелененький луч? — спросила Тина.

     — Это кристаллы оливина, — пояснил Антуан, — с поверхности протозвезды идет выброс — джет, и кристаллы отражают его свет.

     — Звезда рождается в изумрудном сиянии, — произнесла Лотта.

     — А потом у нее появятся планеты, — мечтательно сказала Тина, — на этих планетах возникнет жизнь!

     — Судя по размерам, это будет красный карлик… что ж, все возможно, — пожала плечами Лотта.

     — Эта жизнь станет разумной! И мы познакомимся с ними!

     — Если, конечно, человечество просуществует так долго, — фыркнула Светлана, — каких-нибудь несколько миллиардов лет.

     Все как завороженные смотрели на космическую феерию.

     Потом раздался непривычно резкий голос Антуана.

     — Регистрирую запороговый поток гамма-излучения. Усиливаю все виды радиационной защиты. Прогноз — поток превысит возможности моей защиты через 80 секунд. Рекомендую экипажу немедленно надеть скафандры!

     — Водный слой? — быстро спросил Кэс, натягивая скафандр.

     — Не имею, — коротко бросил Антуан. Кэс вздохнул. Возможности этого корабля отличались от тех, к которым он привык. Он еще не успел изучить все…

     — Сколько нам понадобится, чтобы выйти из зоны облучения?

     — Мы не можем выйти из зоны облучения! — ответил Антуан. Кэс чертыхнулся.

     — Почему?! Где-то же она должна кончаться? Объясни по-человечески!

     — Я не человек, — беспомощно ответил Антуан, — попробуй сформулировать вопрос иначе!

     — Хорошо, — Кэс задумался, — где источник гамма-излучения? Протозвезда, джет?

     — Нет! Этот поток — не местное явление. Он сформировался как результат взаимодействия джета, пылевых частиц облака и поля античастиц вокруг "Союза"…

     — Ясно.

     — Что это за поле античастиц? — уточнил Ю. Кэс повернул к нему голову в круглом белом шлеме.

     — При выходе из прыжка вокруг корабля сформировано поле античастиц, шириной 8-10 километров. Взаимодействуя с местными условиями — потоком частиц от звезды, то есть джетом, плюс здешними пылинками… то есть это гамма-излучение привязано к нам, облако, которое нас окружает — уничтожает нас же. Мы не можем от него ускользнуть!

     — Если сразу перейти в следующий транссвет?

     — Мне нужно два часа на восстановление систем, — ответил Антуан, — За это время излучение многократно превысит смертельную дозу.

     — Во всяком случае, бери кратчайший курс на выход из туманности и готовь транссвет, — приказал Кэс, — Экипажу собраться в коммоне! Максим — в медотсеке. Будем решать!

     — Я предлагаю нам залечь в ванны, — высказалась Чин, — и там организовать индивидуальную защиту… Что касается бриггов, мне их не очень жаль. Тем временем Антуан подготовит транссвет.

     Ю посмотрел на инженера жизнеобеспечения.

     — Я хочу уточнить для тех, кто забыл, — сказал он вежливо, — реальная защита от гамма-излучения — слой тяжелого металла. Свинец, олово… лучше всего свинец. Все остальное малоэффективно.

     — Все равно индивидуальную защиту организовать проще, — настояла Чин.

     — Есть ли у нас на корабле какие-нибудь… щиты, что-нибудь свинцовое в достаточном количестве? — спросила Светлана.

     Антуан ответил:

     — Единственная пластина тяжелого металла — это сплав свинца — на "Союзе" расположена над кожухом резервного реактора.

     — А сам реактор не будет фонить, если ее снять? — спросила Светлана.

     — Спроси лучше, можно ли ее снять, — пробормотал Ю, — нет, реактор-то не фонит, это на всякий случай щит. А вот как ее снять…

     — Я думаю, можно, — вступила Чин, — если снимать вместе с кожухом.

     Ю поморщился, но кивнул.

     — Идея технически осуществима. Но что это даст? Щит слишком мал, а облако окружает нас со всех сторон.

     — А если установить щит в одном из помещений и нам всем укрыться под ним? — предложила Лотта.

     На вспыхнувшем боковом экране появился Максим.

     — Я предлагаю всем принять антирадиационные капсулы. Биозащита. По моим прикидкам, это даст нам еще около получаса времени. Максимальная доза — две капсулы, больше принимать опасно…

     — Джан сходить за капсула! — вызвался инопланетянин, — Джан не так страшен радиация!

     Он засеменил в коридор.

     — Антуан, с учетом капсул и ускоренной подготовки к транссвету — сколько у нас времени? — спросил Кэс.

     — Доза достигнет смертельной через шесть минут. Если вы примете капсулы — через 42 минуты, — безжалостно ответил искин, — на подготовку к транссвету необходимо еще 87 минут. Извините. Я учел все возможности.

     Тяжелая тишина повисла в коммоне.

     Кэс поднял голову.

     — Чин, Ю — начинайте демонтаж щита.

     — Но нам негде даже установить его, Кэс, — тихо сказал Ю, — предположим, мы его снимем — и что дальше?

     — Может, нам забраться всем в реактор? — предложила Лотта. Ю покачал головой.

     — Там нет места, совсем. Некуда забираться.

     — Все равно, — сказал Кэс, — надо что-то делать, не сидеть же. Мы пока подумаем…

     Джан ворвался в коммон, держа в руке диспенсер с лекарством. В молчании экипаж разобрал ярко-алые капсулы.

     — Как это работает, интересно? — спросила Тина. Ей никто не ответил, но еще одна физиономия Антуана появилась на боковом экране. Видимо, по привычке, Антуан ответил.

     — Радиоактивные гамма-частицы, попадая в организм, массово выбивают участки ДНК и РНК, особенно в активно делящихся клетках. Антирадиационные препараты содержат ударные дозы энзимов, позволяющих сразу же залатать дыры. Но к сожалению, действие их весьма недлительно. Они отлично спасают от кратковременного облучения любой мощности, но сейчас это не так.

     — Эх, — вздохнула Тина, с трудом глотая капсулы, — это неэффективный путь! Латать, чинить… Вот если бы можно было перехватывать частицы и уничтожать их на подлете!

     Ю посмотрел на девочку и внезапно вскочил.

     — Уничтожить само облако! Античастицы!

     — Черт возьми, это идея! — закричал Кэс. Друзья переглянулись. Лотта предложила.

     — Распылить в космосе обычные фотоны…

     — А облако не взорвется? — поинтересовалась Светлана. Ю досадливо махнул рукой.

     — Нет, я уверен, аннигиляция произойдет без выделения энергии… Чин, пошли!

     — Думаю, это может сработать, — произнес Антуан.

     Если бы корабль мог видеть посторонний наблюдатель, он насладился бы этим великолепным зрелищем. Серебристый корабль, плывущий в зеленом широком море, при тусклом свете гигантского веретена сбоку, был окружен опалесцирующим золотистым облаком. Внезапно из отверстий на самом носу корабля вылетели две молочно-белые струи, и корабль тут же медленно вплыл в образовавшееся облако. Тотчас молочное облако стало искриться мириадами тонких сверкающих вспышек. И вспыхивая, облако постепенно рассеивалось, распадалось в пустоту, обнажая прекрасное серебряное тело корабля, озаренное тусклым зеленым.

     Минута, другая — и все было кончено. Корабль медленно, величественно уходил от рождающегося светила.

     А потом он стал разгоняться — и наконец бесследно, без вспышки и следа исчез, перейдя за световой барьер.

     Тревога постепенно улеглась. Совершив последний прыжок, "Союз" вошел в систему Калимантана, хотя до обитаемой планеты — тоже бывшей планеты СТК — оставалось лететь еще трое суток.

     Максим обследовал всех по очереди, назначил антирадиационные профилактические процедуры. У Лотты и Чин обнаружились признаки легкой лучевой болезни. Бриггам Максим с самого начала капал антирадиационные препараты в вену, происшествие никак не отразилось на их здоровье.

     Чин и Джан возились в оранжерее, занимаясь лечением растений.

     Кэс наконец-то дорвался до снимков, сделанных в системе протозвезды. Капитан много лет увлекался астрономией, необходимые основы знаний он получил в свое время на Коста Нуэве. И потом всю жизнь увлекался звездным небом. Теперь Кэс засел в обсерватории, разбирая снимки, записывая и интерпретируя результаты наблюдений. Он получал гигантское наслаждение — даже экспедициям СТК очень редко доводилось так близко наблюдать рождающуюся звезду.

     Жаль только, что эти знания вряд ли кому-то пригодятся…

     — Капитан?

     — Да? — он обернулся. С экрана смотрела Светлана.

     — Кэс, я просмотрела записи с базы на Мару-3…

     — Ах вот как, — рассеянно пробормотал он.

     — Записи отлично сохранились. Судьба базы теперь ясна.

     Кэс ощутил угрызения совести. По правде говоря, протозвезда была куда интереснее и прекраснее, чем какая-то база.

     Да и какие там могут быть загадки? Конечно, их перебили бригги. Не эти — так другие. Но с другой стороны, конечно, надо отдать долг памяти погибшим.

     — Я считаю, мы должны просмотреть эти записи вместе. Может быть, не всем экипажем сразу… Но ты, Ю, Лотта… Я всех пригласила. Придешь?

     — Да, разумеется, Светлана. Ты права. Я приду сейчас.

     В коммоне кресла развернули полукругом, так, чтобы всем был хорошо виден большой экран. На нем возник Антуан.

     — Запускаю! — объявил он.

     На экране возникло изображение — пост управления базы на Мару-3, Кэс сразу узнал его. Перед пультом сидел голубоглазый костанец с веселым лицом и темными кудрями.

     Кэсу его лицо показалось смутно знакомым.

     Не он ли лежал убитым там, на базе, сжимая из последних сил уже бесполезный бластер?

     — Запись ведет член ведущего коллектива колонизационной базы Коста-Нуэвы на Мару-3, Фери Роса. Сегодня 2-1-1-743, я начинаю новую базу записей.

     Он скосил глаза куда-то вбок, затем продолжил.

     — Состав базы — 71 человек: 43 мужчины, 21 женщина, 7 детей. Девятый год после сообщения о гибели Коста-Нуэвы мы ведем автономный образ жизни. Коллектив базы принял решение искать другую планету, не требующую терраформирования, для дальнейшей колонизации. Мы располагаем одним кораблем класса А, который в данный момент ведет разведку в Космосе…

     Фери Роса продолжал рассказ о Базе. Коммунары вели научную работу, изучали Мару-3, готовились к дальнейшей колонизации — не этой планеты, здесь требовалось терраформирование, которое своими силами они провести не могли, но их корабль должен ведь в итоге найти что-то другое. Планету, где смогут жить люди. Может быть, они, как и "Союз", искали просто клочок земли, где смогли бы жить дальше под синим небом…

     Но на всякий случай они расширяли и базу. Они стали рожать детей — ведь вернуться домой уже не придется, проводить укрепление, улучшать свои жилищные условия.

     Готовили строительство купола на поверхности.

     Словом, дела хватало всем.

     Одна дневниковая запись сменялась другой. Иногда вместо Фери записи вела женщина — черноволосая красавица испанского типа, по имени Рике Като.

     — Коста-Нуэва давным-давно была испаноязычной планетой. Но я, например, плохо знаю испанский, — пояснил Кэс, — а имена… они сократились, видоизменились. В моем имени уже ничего испанского нет. Фери Роса происходит, возможно, от Фернандо Росарио… или что-то в этом роде. Да и не одни испаноязычные у нас жили, все планеты СТК были многонациональными…

     Рике и Фери по очереди рассказывали о жизни Базы. Кэс сидел, впившись глазами в экран. Настоящая, нормальная жизнь проплывала перед ним. Дневник повествовал об удачных экспедициях, опасных вылазках, мужественных и даже героических поступках. Об интереснейших открытиях. Записывающие постоянно выражали беспокойство — с кораблем не было связи, он ничего не сообщал. Вообще неизвестна судьба корабля — может быть, он погиб… Было много рассказов о бытовых событиях — построили новый расширенный спортзал… родился еще один мальчик, назвали Эрно… в соревнованиях по плаванию первое место заняла Хильда Кан, на втором — Вен Тори. Концерт струнного оркестра… экзамен на звание учителя первой ступени — уже трое детей учатся в первой. Установили дежурство по оранжерее… Кто-то написал поэму… Отметили Новый Год… и так далее, и тому подобное.

     Светлана прокрутила запись вперед.

     — Извините, это все очень интересно… но это можно потом отдельно посмотреть.

     Однажды Фери, запинаясь, сообщил, что на очередном общем собрании было выдвинуто предложение награждать отличившихся работников материально. С едой и обычными вещами проблем не было — репликаторы, но на базе был дефицит жилых помещений, оборудования для выхода наружу — вездеходы брали по очереди, очередь была и в спортзал, и в бассейн, словом, база не была рассчитана на такую долгую жизнь большого количества людей. Чтобы пользование дефицитными благами сделать более справедливым, собрание большинством голосов постановило выделять их в первую очередь лучшим работникам. Правда, споры длились два дня и были очень ожесточенными.

     С этого момента в записях там и сям стали возникать тревожные нотки. Светлана показывала их выборочно и видимо, далеко не все. Вскоре переизбрали руководство базы — ведущий коллектив из трех человек. Фери остался в нем дополнительным членом, поскольку вел общую калькуляцию и учет, потому он мог и продолжать записи. На его лбу появилась тревожная складка, выражение глаз изменилось. Порой, ведя запись, он неуверенно оглядывался назад, словно опасался, что кто-нибудь войдет.

     Он сообщил, что общее собрание постановило выделить наиболее просторные новые помещения членам ведущего коллектива и руководителям звеньев. Для их обслуживания был также выделен отдельный репликатор — чтобы им не приходилось ждать в очереди.

     Жизнь на базе шла своим чередом — строительство, исследования, воспитание детей, культурные и спортивные события. Но теперь, едва Фери заговаривал о жизни общественной — собраниях, выборах — лицо его мрачнело.

     Однажды он объявил, что один из членов ведущего коллектива — Ней Фриско — снят с поста, и его судьба решается коллективом. Ней Фриско совершил преступление — он попытался уговорить одну из женщин, Тану, бросить любимого человека и перейти к нему, а когда Тана отказалась, Ней подстроил аварию в лаборатории, где она работала, так, чтобы вина оказалась на ней. Чудом удалось установить истину. В итоге Нея просто отпустили без права дальше занимать какие-либо должности.

     Дальше все покатилось лавиной. Другой член ведущего коллектива стал в своих целях постоянно брать вездеход, проникая в гараж обманным путем. Его только пожурили, а через некоторое время на общем собрании приняли постановление — каждому руководителю выделить по личному отдельному вездеходу… Почему-то из руководящего состава полностью исчезли женщины.

     Иногда, по рассказам Фери, кто-то протестовал против этого положения дел. Но обычно этот протест тонул в общих заверениях, что наоборот до сих пор ситуация была нелепой — тотальная уравниловка, у людей не было стимула трудиться по-настоящему. А ведь сделать нужно еще так много, расширить базу, чтобы у всех были просторные квартиры, расширить сад, чтобы хоть имитировать нормальную природу — и все это, увы, предполагает много не самой интересной работы. Надо начинать и строительство купола на поверхности, не вечно же жить под землей…

     Больше уравниловки не было. Фери говорил о том, что теперь за каждый час дополнительных работ любой товарищ получает пункты, которые со временем можно использовать для получения дефицитных благ. Разработана и система вознаграждения за изобретения, за качество работы. Правда, руководители получали по максимуму независимо от того, как они трудились…

     Однако почему-то эти вещи, вроде разумные — стимулирование труда, награждение лучших — привели к куда худшим результатам, чем раньше. Фери перестал рассказывать о спортивных состязаниях и веселых праздниках — возможно, они прекратились. Гораздо реже стали общие собрания. Вдруг выросло число психических заболеваний, с которыми врачи уже не справлялись. И что странно, о строительстве купола наверху больше не было и речи, а расширение пространства Базы сильно замедлилось. Вдруг начались перебои в работе репликаторов, вовсе необъяснимые.

     — У нас больше нет единства, — с горечью констатировал Фери и зачем-то оглянулся, — сегодня было собрание… явственно обозначились три фракции. Одна — и она поддерживается ведущим коллективом — требует реформ. Они предлагают разделить базу на отдельные участки, и каждому выделить свой репликатор и долю энергии, но доступ к репликатору будет только по талонам, в зависимости от заработка, а талоны будет выдавать руководитель участка. Участки будут обмениваться продуктами труда тоже через талонную систему, то есть сколько на каждом участке заработали — столько и потребили. Руководители участков получат неограниченные полномочия, право увольнять нерадивых работников и переманивать хороших. Для уволенных сохранится только минимальный паек. Кроме того, они хотят ввести официальный брак, потому что у нас уже очень много проблем из-за женщин.

     Вторая фракция колеблется, там в основном женщины,но и мужчин много. Она самая многочисленная, и они не знают, что делать. И есть лишь небольшая третья фракция, не более десяти человек… я тоже в ней. Я считаю, что мы совершили гибельную ошибку, введя неравенство. Мы перестали быть коммунарами. Единственный шанс — отменить все привилегии вообще! Но мы выглядим смешно и глупо, теперь уже никто не понимает, как мы могли так жить раньше, — он обернулся, и экран мгновенно погас.

     Следующие записи вел совсем другой мужчина, пожилой, с крепким красивым лицом. Звали его Тор Наварра. Он всячески пропагандировал перемены на Базе. Сообщил, что Фери арестован за подрывную деятельность и вместе с пятью другими недовольными содержится в новосозданном нижнем отсеке и трудится на расширении коридоров на благо Базы. По мнению Наварры, на Базе все было прекрасно. Теперь репликаторы строго контролировались руководством. Были введены талоны — то есть пищу и прочие блага можно было получить только за работу. Исследовательские экспедиции перешли в разряд хобби, так как за них талонов давали символическое количество. Наварра утверждал, что коллектив хочет сосредоточиться на жизнеобеспечении и создании удобств, а не дурацких ненужных исследованиях. Почему-то работников понадобилось меньше — некоторых уволили, но они сами виноваты, работали плохо или много возмущались. Женщины талонов не получали, детский сад закрыли, и теперь каждая мать сидела со своим ребенком, а бездетные заботились о муже. Через некоторое время было сделано исключение для певиц и танцовщиц — им немного платили…

     Связи с кораблем так и не было.

     Наварра стал жаловаться на то, что некая "группа работников" постоянно пытается сместить ведущий коллектив. Видимо, чтобы самим занять их место. Он не сообщал, хочет ли эта группа каких-то перемен, но по-видимому, речь шла уже не о переменах — новый курс устраивал, очевидно, всех. А о том, кто именно окажется у репликаторов…

     Однажды на Базе раздалась стрельба — был убит один из членов ведущего коллектива. Убийцу так и не нашли. Потом вдруг исчез репликатор. Потом уволокли и изнасиловали женщину…

     Странно — жизнь на Базе все больше напоминала бандитскую сагу, а Наварра восхвалял новый курс и утверждал, что работа теперь идет куда лучше…

     В конце был пропуск в несколько дней — и затем на экране возникло бледное, окровавленное лицо Фери. В руках он сжимал бластер. За его спиной стояли Рике и еще двое товарищей.

     — То, что произошло на Базе, — начал он, глядя в экран горящими синими глазами, — называется ревизионистская реакция. Мы виноваты в этом. Мы с самого начала просмотрели незначительные изменения, которые затем разрослись как снежный ком. Теперь это привело к краху — к слому нашего хозяйства, а затем и наших отношений. Теперь Наварра и другие руководители распределили между собой не только репликаторы, но и участки Базы — у нас возникла частная собственность! Они поделились также с желающими из другой группировки, но кое-кто остался обиженным. На Базе идет война! К сожалению, это не война опомнившихся коммунаров против своих новых угнетателей! Мы — те, кого с самого начала бросили в тюрьму — единственные, кто понимает смысл происходящего и готов бороться. Это война между двумя группировками бандитов… да, бандитов! — за передел нашей общей коммунарской собственности! Это конец трудовой коммуны на нашей базе! Мы не сдадимся! Нас осталось шесть человек. Мы будем драться до конца и постараемся убедить людей идти за нами!

     — Но пасаран! — сказала по-испански Рике, встав у двери и вытянув руку, на которой удобно лежал бластер.

     В коридоре послышались выстрелы… Экран погас.

     Экипаж "Союза" поднял головы. Взгляды скрестились. Потом Лотта вдруг подняла руку и положила ее на плечо Кэса, а второй обняла Чин. Подошли и другие, и скрестили руки, кладя их на плечи товарищей, образуя тесный, неразделимый круг… И Джан положил свои длинные гибкие клешни на плечи стоявших рядом Ю и Максима.

     Никто так и не нашел нужных слов.

     Переговоры с правительством Калимантана оказались успешными. Едва услышав, что на борту "Союза" находятся пленные бригги, президент немедленно выразил желание получить их и предать местному правосудию.

     Калимантан не располагал собственными космическими средствами передвижения. На орбите не было спутников. Ксалийцы, очевидно, вогнали эту планету — некогда развитую планету СТК — в полный, окончательный регресс.

     Но зато президент не имел ничего против "Союза" и радушно предложил посадить корабль на местный аэродром и погостить в его личном президентском имении.

     Экипаж с радостью принял это предложение — неплохо отдохнуть от черных космических далей и замкнутого пространства и погулять по нормальной планетарной почве.

     Чин покрутилась перед зеркалом, рассматривая себя.

     Они давно уже носили только форму "Союза". Она была высокотехнологичной, и поэтому незаменимо удобной: не рвалась, не тянулась, любые загрязнения самоустранялись, в жару в ней было прохладно, в холод она согревала не хуже шерстяной кофты. Да и в элегантности ей не откажешь — белая с малиновой отделкой, непонятным образом подчеркивающая достоинства и мужской, и женской фигуры.

     Чин ничего не имела против формы, но президент Алман прямо намекнул, что у них здесь принято к обеду наряжаться, и женщина собиралась воспользоваться такой возможностью. Тем более, что вчера на рынке они смогли кое-что приобрести.

     Платье с белым топом и пестрой летящей юбкой, прозрачная цветастая шаль, золотые украшения, отлично гармонирующие с черными крупными кольцами волос, плетеные туфельки. Чин невольно улыбнулась… жаль, что на "Союзе" как-то не принято красиво одеваться.

     Она поправила шаль. Обернулась и окинула взглядом апартаменты. Квартиры им выделили прямо в президентском дворце, не пожалуешься. Просторная трехкомнатная сюита выходила на широкий балкон-террасу. Мебель здесь, в гостиной, была низенькой, из стекла, ткани, бамбука. По стенам вились заросли вьюнка и традесканции. По правде сказать, Чин никогда еще не жила так роскошно. Тине выделили отдельную квартиру, узнав, что ей 14 — здесь девушки в ее возрасте уже и замуж выходят.

     Однако надо торопиться. Чин вышла на просторный балкон и сразу же увидела товарищей. Светлана и Ю беседовали о чем-то, стоя у колонны. Ю тоже переоделся — в светлые изящные брюки и темно-серую рубашку. А Светлана и не подумала менять практичную форму на что-либо другое.

     — Чин, да ты красавица! — воскликнул Ю, улыбнувшись ей. Светлана фыркнула.

     — А где Тина? — Ю взглянул на полифункциональный браслет, — у нас еще десять минут, но…

     — Сейчас узнаем, — Чин нажала на сенсор, — Ежик, ты скоро?

     — Мам, я тут в ванне, — послышался голос девочки, — такой кайф!

     — Какая ванна?! — воскликнула Чин, — мы уже все стоим в коридоре и тебя ждем! Ты когда собираешься одеваться?! Опаздывать на обед к президенту…

     — Да ты что, мам, еще же времени до фига и больше! Ну ладно, я иду!

     Чин покачала головой. Подошла к перилам.

     Внизу раскинулся зимний сад — огромный фонтан, песчаные дорожки, пальмы, заросли с вычурными орхидеями. Чин восхищенно вздохнула. Кое-где в зарослях возились садовницы в оранжевых жилетах и шортах.

     Светлана и Ю продолжали давний спор. Чин знала, о чем речь — когда они подошли к планете, Ю выдвинул прежнюю идею — не стоит ли передать калимантанцам часть технологий, а часть, возможно, продать за деньги. А может быть, вообще поселиться здесь — прекрасная планета, великолепный климат, и если власти ничего не имеют против…

     — Ты вспомни вчерашних нищих, да весь этот базар! Помойку вспомни!

     Чин тоже вспомнила помойку и поморщилась. В общем-то обычная свалка… Ужасно лишь то, что всю ее облепили дети — в одних набедренных повязках или вообще голенькие, коричневые детишки разных возрастов, уже лет с двух. Малыши выискивали что-нибудь съестное, дети постарше собирали в корзинки вещи, еще более-менее пригодные к употреблению. Судя по всему, потом эти вещи продавались тут же на базаре. Над детишками вились рои жирных черных и зеленых мух, жара, духота, страшная вонь… А на самом рынке на космонавтов тут же накинулась толпа маленьких попрошаек.

     Казалось, они вернулись на Русь — из иного мира, чистого и честного, где не было места коммерции и нищете. Но и на Руси такого безобразия, если честно, Чин не встречала.

     — Ну что ж, — отвечал Ю, — конечно, у них здесь тоже не коммуна. Однако вполне приличная планета. Большего ждать не приходится. Если они обретут технологии, может быть, смогут хотя бы развить производство и накормить голодных…

     На балкон выскочила Тина — одетая в форму, хотя и с мокрыми, торчащими ежиком волосами. Чин поцеловала ее в щеку, и вся компания двинулась на обед.

     Длинный узкий стол ломился от яств. На расшитой белой скатерти красовались драгоценные блюда с нази-горенгом — жареным рисом с мясом и овощами, пестрым салатом гадо-гадо, ростками бамбука, овощами, рыбой, креветками, крабами во всех видах, пирамидами ролл, соусами, ломтями жареной говядины, плетеные корзины с манго, бананами, папайей, апельсинами и массой фруктов, названия которых не знала даже биолог-Чин. Среди блюд торчали горлышки узких графинов с кокосовым молоком, бутылки с винами.

     Тина завалила свою тарелку лисанг-горенгом — ломтиками жареных бананов и уплетала их, запивая апельсиновым соком.

     — Возьми хотя бы немного рыбы, — посоветовала мать. Тина покосилась на нее с набитым ртом.

     — Угу, щус…

     Президент Алман сидел прямо напротив Ю — маленький и круглолицый, с отвисающим животом, покрытым белой хламидой. Они здесь все предпочитали ходить в белом — неудивительно при такой жаре. Рядом с ним восседали еще несколько мужчин такого же типа — коричневокожие, маленькие, с обширными телесами, покрытыми белыми одеждами, поверх одежд у многих висели золотые цепочки, сверкали рубиновые и изумрудные броши.

     Женщины — жена Алмана и очевидно, другие высокопоставленные жены — кушали за отдельным столом в другом конце зала. Для женщин "Союза", очевидно, калимантанские правители решили сделать исключение и допустить их за свой стол.

     В начале обеда президент представил сотрапезников лишь по именам.

     — Скажите, многоуважаемые гости, — начал он, — почему же отсутствует за столом капитан вашего корабля? Мне жаль, что он пренебрег моим приглашением.

     — Видите ли, — ответил Ю, — ради безопасности корабля… нет, мы доверяем вам, но такова инструкция… Мы решили, что можем воспользоваться вашим гостеприимством по очереди — какая-то часть экипажа должна остаться на корабле. Капитану выпало дежурить первым. Однако любые деловые вопросы, которые нам нужно решить, вы точно так же можете обсудить с нами!

     Светлана покачала головой. Она сразу говорила, что Кэс должен был бы первым посетить президента. В представлении этих людей капитан — глава, именно с ним они желают разговаривать.

     — Простите, саудара Алман, — вступила она, — дело в том, что Линь Ю, с которым вы беседуете — глава нашей экспедиции, ему принадлежит инициатива и… начальный капитал. Именно поэтому мы сочли необходимым, чтобы именно Линь Ю первым принял участие в беседах с вами!

     Алман сразу подобрался, его небольшие глазки засверкали.

     — Варак Линь, — он положил себе ломоть акульего плавника, — не скрою, нам до сих пор не приходилось сталкиваться с дружественно настроенными гостями, обладающими высокими технологиями прежних времен. Если у вас есть какие-то потребности, или вы нуждаетесь в деньгах, возможно, мы могли бы помочь вам?

     — Да, разумеется, — Ю выпрямился, — мы также заинтересованы в том, чтобы продать ряд освоенных нами технологий. О цене мы сговоримся… Кроме этого, я бы хотел встретиться с представителями научных институтов и центров Калимантана — мы исследовали туманность в районе МЛ-718, и готовы безвозмездно предоставить интереснейшие снимки и данные…

     — О науке позже, — кивнул Алман и указал на сидящего справа мужчину в белой хламиде, — вот уважаемый саудара Вайю, он владелец крупнейшей в нашей стране корпорации "Сатлиб", производящей летательные аппараты, электронную технику и боевые ракеты.

     — Деструкторы, — произнес Вайю, как бы безразлично, но цепко глядя на Ю, — ведь у вас есть деструкторы?

     — Есть, — пожал плечами Ю, — но не забывайте, это не наши технологии, мы еще ни разу ими не пользовались и толком не освоили.

     — Но ведь у Калимантана нет собственной космической техники, — заметила Светлана, — зачем же вам деструкторы?

     — Нас также интересуют высокоточные ракеты, устройства наведения, генераторы невидимости, лучевое оружие, — перечислил Вайю.

     — Вы же понимаете, что такое бизнес, — добавил Алман, — от себя скажу, что правительство готово оплатить все эти заказы. Нам необходимо оружие! В нашем мире неспокойно. В Фиолетовом море курсируют эскадры пиратов, на Северных островах бунтуют сепаратисты…

     — Еще эти чертовы партизаны на Бинге, — пробормотал мужчина, сидящий слева, — оттуда все инвесторы ушли! Богатый край, а работать невозможно, постоянно забастовки, да еще эти партизанские налеты.

     — Тайюдин, председатель Комитета Безопасности и крупнейший акционер государственного концерна "Бали", — представил его президент, — Кстати, еще нам угрожают милитаристы с Конта. Это небольшой остров, однако они стремятся захватить жизненное пространство, и там совершенно не соблюдаются права человека!

     — Да, я понимаю ваши трудности, — вздохнул Ю, — ну что ж, я думаю, надо начинать переговоры.

     Светлана под столом наступила ему на ногу, Ю слегка пихнул ее в ответ.

     — И еще, — добавил Тайюдин, — наша морская проблема…

     — А что за морская проблема? — поинтересовался Ю.

     Президент и Тайюдин переглянулись.

     — На нашей планете, — пояснил Алман, — живет еще одна раса разумных существ. До сих пор мы не имели с ними дела. Со времен СТК мы не общались с ними. Но…

     — Если я правильно понимаю, они живут где-то в океане? На островах?

     — Нет! — покачал головой шеф безопасности, — не на островах. Ауэла живут в море. На океанском дне. Они выдерживают довольно большие давления, на суше чувствуют себя плохо, поэтому мы с ними не соприкасаемся.

     — А во время СТК контакт с ними был? — уточнила Чин, — Что это за существа? Рыбы, млекопитающие, как они выглядят?

     — Вы можете уточнить в библиотеке, — махнул рукой Тайюдин, — я не знаю, кто они там. Похожи то ли на китов, то ли на осьминогов. Не в этом суть. У них там цивилизация, и во время коммуняк в них зачем-то вбухивали огромные средства… Повторяю, меня не волнует их жизнь, но на Тарских островах был уже недавно серьезный конфликт, в результате чего ауэла создали цунами. Погибло 8 тысяч человек, целый остров смыло! Нам необходимо оружие, чтобы защититься от них, в случае если начнется война.

     — Я понимаю вас, — кивнул Ю, — конечно, это опасно. Но здесь мы вам ничем не можем помочь, ведь у нас нет подводного оружия. Здесь нужны подлодки, торпеды… У вас ничего этого нет?

     Тайюдин повернулся к соседу.

     — Позвольте представить, Гема, владелец верфей…

     Жирный Гема развел руками.

     — Наши подлодки опускаются в лучшем случае на глубину до двухсот метров. Мы не можем достичь поселений ауэла. Конечно, у вас тоже нет такого оборудования, но может быть, технологии помогут нам сконструировать собственные торпеды.

     — У нас нет оружия, — ответила Светлана, — для использования под водой. На космическом корабле оно не нужно. Но насколько я помню, два из наших челноков можно использовать как батискафы. Нужно уточнить глубину погружения…

     Она нажала сенсор на браслете. Раздался веселый голос Антуана.

     — Привет! Я слушаю, Светлана!

     — Ант, наши челноки можно использовать как батискафы, и на какую глубину они рассчитаны?

     — На достаточно приличную. До восьми километров.

     Ю посмотрел на Тайюдина.

     — Вы не сможете управлять нашими челноками, — сказал он, — и оружия на них нет. Но вот что я могу предложить — мы сами совершим погружение и попробуем договориться с вашими ауэла. Хотя бы выясним причины конфликтов.

     Шеф безопасности пожал плечами.

     — Ну что ж, это тоже вариант. Я думаю, мы договоримся.

     — А как с нашими пленными? — спросила Светлана, — дело движется?

     — Да, с этим все в порядке, — любезно ответил Тайюдин, — их отпечатки пальцев у нас сохранены, все личности установлены, их виновность несомненна. Мы еще раз благодарим вас за содействие в поимке этих преступников.

     — Когда они будут казнены?

     — Мы хотим назначить дату через две октады. Нужно подготовить общественность, понимаете ли… и некоторые детали. Все оформить. Казнь будет публичной. Разумеется, вы сможете присутствовать.

     Ю поморщился.

     — Если можно, мы бы предпочли не присутствовать на казни. Для нас главное — знать, что правосудие совершилось.

     — Это как вам будет угодно, — согласился Тайюдин.

     Лотта и Кэс тем временем отправились прогуляться по окрестностям аэродрома, оставив на корабле лишь Максима и Джана.

     — Только не уходите далеко! — напутствовал их врач.

     — Не волнуйся, — Кэс хлопнул его по плечу, — я все отлично понимаю. Мы погуляем в радиусе двух километров, и если что — сразу на корабль. Но ничего не должно случиться.

     Пейзаж был великолепен — небо на Калимантане было необыкновенно синим, насыщенным до предела, даже чуть фиолетового оттенка. Это объяснялось, возможно, высоким содержанием кислорода в атмосфере. Космонавты шли по узкой асфальтовой дороге, растрескавшейся от времени, внизу по скоростной магистрали летели машины, слева громоздилась ядовито-зеленая сочная растительность — лес и кустарники, совершенно непролазные на вид, а вправо уходила необъятная долина, заросшая высокой травой и кое-где покрытая яркими пятнами цветочных полян. Лотта с наслаждением вдыхала легкий теплый воздух.

     — Дойдем до океана?

     — Далековато, — нахмурился Кэс, — но еще в пределах допустимого. Пожалуй, дойдем.

     — Слушай, Кэс, а ведь если где-то жить, то — почему бы не здесь? Поговорить с правительством… нам выделят клочок земли, почему нет? Они тут вроде не изверги.

     Кэс вздохнул.

     — По правде сказать, Лотта, я не представляю жизни на какой-нибудь планете… Вспомни протозвезду! И вот таких чудес в космосе полно. А тебе разве не хочется исследовать новые миры?

     — Да, но нам нужна база, куда мы можем возвращаться! Время от времени, конечно, можно совершать полеты.

     — Если они это допустят, — буркнул Кэс, — ну и потом, именно на Калимантане… Здесь суши всего 2 процента. Плотность населения очень высока, и они еще не признают противозачаточных. Клочок земли у них — не дешевое удовольствие.

     — Не понимаю этой глупости, — пожала плечами Лотта, — технологий, чтобы прокормить всех, у них нет. Рожают детей, чтобы те умирали от голода?

     — И инфекций. Здесь у них фармакология тоже самая примитивная, да у бедняков и денег нет на лекарства. Кстати, Ю сообщил, что наши предложения о медицинских технологиях они вообще не приняли всерьез. Макс сейчас пытается выйти непосредственно на научные центры и фармакологические фирмы.

     Вскоре перед космонавтами блеснул океан. Лотта вздохнула от восхищения. Темно-синяя масса воды до самого горизонта, в голубом мареве, в обрамлении зеленых пальмовых рощиц и белого песка. Пляжи все были тщательно огорожены, на них копошились люди.

     — Искупаться бы!

     — Боюсь, нас туда и не пустят, там частные пляжи. Да и у меня, к примеру, нет плавок, а ты…

     

     — Женщин у них на общие пляжи вообще не пускают. Ладно, забудь, это я так. Хоть посмотрим!

     Прямо на космонавтов выскочила толпа полуголых ребятишек. Кэс скосил глаза — у всех были видны ребра, и у самых маленьких отвисали животы, а ноги напоминали спички.

     — Дяденька, тетенька, а дайте монету! А смотрите, как я танцую…

     — Дяденька, а хочешь меня? — девочка лет двенадцати потянула Кэса за рукав, призывно, хотя и неумело раскрыв губы и чуть отвернув рубашонку, под которой виднелись зачатки грудей.

     Кэс поспешно вытащил монету — запаслись на аэродроме — и сунул в руку девочке.

     — Иди, и не занимайся этим! С ума сошла!

     — Пойдем-ка отсюда, Кэс, — Лотта поспешно зашагала назад. У магистрали толпа отстала от них.

     — Ты все еще хочешь жить здесь? — глухо спросил Кэс. Лотта вздохнула.

     — Эх… посмотри на эти пальмы, небо, море! Это же рай, настоящий рай! Вот смотришь на это, и кажется невозможным — как в этом раю можно жить не прекрасно? Как могут здесь люди убивать друг друга, как девочки здесь продают себя за монету, как дети могут голодать?

     — И ведь подумай, здесь тоже был СТК. Это была одна из планет СТК, колонизовали ее в основном индонезийцы и малайцы, одна из немногих планет, названных в честь земной местности — в данном случае острова на Земле. Вот тогда, наверное, здесь действительно был рай…

     Некоторое время они шли молча. Потом Лотта начала.

     — Слушай, Кэс… Я давно хочу спросить. Вот там, на Мару-3 — эта база. Ты нам начал объяснять эту коммунистическую теорию, ну об устройстве общества. По этой теории получается так, что жизнь в обществе зависит прямо от экономического уровня развития. Это логично и видно: когда ксалийцы уничтожили все следы технологий космической эры, планеты были опущены обратно в индустриальную эпоху, и соответственно, опять воцарился капитализм. Но как это объясняет происшествие на Мару-3? У них были репликаторы, которых нет пока даже у нас. У них было фактически изобилие — если не считать каких-то мелочей. Они вообще не зависели от процесса производства. Но… они опять вернулись к дикому положению вещей, когда все кому-то принадлежит, и идет борьба за собственность и власть. Как твоя коммунистическая теория все это объясняет?

     — Видишь ли, — Кэс задумался, — теория эта — вроде любой научной теории, описывающей крупные явления. Она описывает общий случай. В общем случае производственные отношения и производительные силы определяют и общественный строй… То есть имеется корреляция между уровнем развития технологий — и общественной формацией. Но… у людей все равно остается свобода воли. И у отдельного человека, и у коллектива людей есть свобода воли. Мы знаем случаи, когда в изолированных странах при очень низком развитии промышленности и низком уровне технологий, в бедности развивался полноценный социализм, небольшие ресурсы успешно делились на всех, не было голодающих, шло быстрое развитие науки и производства… И такое положение сохранялось долго. Ну а на Мару — все наоборот. А произошло это потому, что они не были бдительны. Стоило допустить проникновение заразы собственничества, индивидуализма, жадности, конкуренции — и эта инфекция разрослась. Уничтожить ее было легко. Но они почему-то этого не сделали. Это как болезнь. За этим — здоровьем общества — тоже надо следить, в особенности за здоровьем руководителей и сильных личностей.

     — Выходит, что не все определяется материальными факторами? — спросила Лотта. Кэс пожал плечами.

     — Надо не забывать, что Мару была изолирована, и что там тоже не было изобилия и полной свободы, характерной для коммунистической формации… Так что и материальные факторы все-таки были первичными. В этих условиях они фактически вернулись к первой стадии — к социализму, а при нем опасность рецидивов прошлого куда выше. Это нестабильное общество. И все же, знаешь, Лотта, этого можно было избежать! Никакой железной научной необходимости в жадности и эгоизме нет! Ни при какой формации, ни при каком уровне материального производства.

     Четырехместная дельтовидная машина летела над океанской гладью.

     Кэс легко и небрежно вел самолет, Светлана глядела на движущуюся поверхность карты на плоском стекле. Позади Чин о чем-то негромко переговаривалась с Джаном — к общему удивлению, Джан выразил желание участвовать в экспедиции.

     — Здесь! — воскликнула Светлана. Кэс кивнул. Он уже вел самолет на снижение, не особенно заботясь об удобстве пассажиров, впрочем, волновало это только Чин — женщина сморщилась и вцепилась в сиденье. Ее начало подташнивать от ощущения невесомости.

     На подлете дельтовидные крылья стали менять конфигурацию — сложились, как птичьи, частично вошли в пазы. Теперь челнок обрел обтекаемую хищную форму, словно подводная лодка.

     Нос машины бесшумно вошел в воду, и челнок стремительно стал погружаться. Кэс на миг ощутил панику — он не чувствовал машины в этой непривычной вязкой среде, и не знал, как она будет вести себя. Ему еще никогда не случалось даже приводняться, а уж тем более — сразу переходить к погружению.

     Здесь, на дне океанской впадины, глубина составляла около шести километров, и по заверению Тайюдина, здесь было вполне возможно встретить ауэла.

     Чин испуганно вцепилась в поручни. Вокруг ничего не было видно — вода и вода. Падение все замедлялось. Челнок автоматически радаром прощупывал дно, и включал тормозящие двигатели на необходимые промежутки времени — чтобы не врезаться в дно, но и не зависнуть на полпути.

     — Еще неизвестно, — сказала Чин, — океан огромный… найдем ли мы их?

     — Известно, что они живут где-то здесь, на этом промежутке между материком и островами Ка, — ответил Кэс, — в случае необходимости мы можем пройти над дном и прощупать его на тысячи километров. Даже на десятки тысяч.

     — Хотя поиск, конечно, затянется, — заметила Светлана.

     — Нет! — воскликнул Кэс, — смотри! Не надо больше ничего искать! Комп, подсветка, увеличение!

     Экран над пультом демонстрировал вид дна. Светлана и Чин ахнули.

     Перед ними раскинулся настоящий город. Искусственные сооружения — без сомнения. Дно покрывали полукруглые купола разного размера — где крошечные пупырышки выстроились в ряд, где возвышались исполинские цирки, где были живописно разбросаны отдельные шатры. И пространство меж куполами было организовано — проложено что-то вроде дорог, коралловые горки, сборища актиний и чего-то еще невероятного. Несмотря на подсветку, все это было плохо различимо во тьме. Меж куполами наблюдалось движение — но различить отдельные существа было невозможно.

     — Я не буду усиливать свет, — сказал Кэс, — это может их напугать. Но они должны владеть линкосом, судя по той информации, которую мы нашли. Я передаю сообщение!

     Челнок замер на небольшой высоте над городом ауэла. Кэс непрерывно повторял одно и то же сообщение-вызов. Чин поежилась, думая, что ауэла вполне могут отнестись к ним враждебно. И ведь они здесь совершенно беспомощны!

     Перед носом челнока внезапно всплыло существо размерами никак не меньше машины. Даже больше, если точнее. Оно напоминало гигантскую змею, только вот вместо головы у нее было два огромных пузыря, а под ними — пасть с зубами.

     — Глаза, — тихо сказала Чин, — характерно для глубоководных. Глаза и зубы.

     Теперь они разглядели еще одно существо, поменьше, но все еще огромное — может, его и не заметили бы во тьме, но от него струился яркий отчетливый свет. Светлячок восседал на змее неподалеку от ее головы. Внезапно люди увидели фонтан ярких искр, выпущенный светлячком. Фонтан забил и тут же прекратился. И еще раз. И еще. Затем змей развернулся и поплыл вперед.

     — Мне кажется, нас приглашают, — заметила Светлана. Кэс устремил корабль за змеем.

     Они оказались перед гигантским полушарием, в котором стало медленно раскрываться окно. Кэс медлил. В темной глубине окна с четкой периодичностью засверкали искры.

     — Они хотеть, чтобы мы плыть, — высказался Джан. Кэс молча направил корабль в окно. Повинуясь потокам золотистых искр, посадил челнок на дно — точнее, обработанный пол, не то каменный, не то коралловый.

     Прошло еще несколько минут. И вокруг челнока вспыхнул тусклый желтый свет.

     Они находились теперь в гигантском полукруглом ангаре, лишенном воды. Ангар был даже неплохо оформлен — покатые стены украшены плавными линиями абстрактного рисунка. А по светлому твердому полу к челноку приближались трое удивительных существ.

     Эти существа не напоминали ни рыб, ни амфибий… да вообще ничего знакомого они не напоминали! Их тела были длинными, плоскими и ромбовидными, очевидно, плавать они позволяли прекрасно — но вот ходили существа с большим трудом. Они держались наискось к полу и опирались на брюшные плавники — или ласты. По краю ромбовидного тела располагались три пары длинных рук, больше похожих на щупальца.

     Впереди ромбовидное тело переходило в мускулистую шею, а на ней сидела голова с гигантскими глазами-фарами, меж глазами виднелся еще какой-то странный треугольный орган, а под ними — рот.

     Ауэла остановились перед челноком. Тот, что был впереди, поднял одной из рук небольшой прибор. И из прибора донеслись звуки скрипучей речи — на линкосе.

     — Ауэла приветствуют людей в нашем славнейшем городе Оалоалла… атмосфера гостевого купола подготовлена для людей-гостей… приглашаем вас сойти для приятнейшей беседы и нежнейшего гостеприимства.

     Один за другим люди и Джан покинули челнок. Воздух был вполне пригоден для дыхания, купол отлично сдерживал колоссальное давление воды. Тем не менее, каждый из космонавтов старался не задумываться о том, какая масса воды нависла над головами и может обрушиться в любой момент. Даже если успеешь накинуть шлем скафандра — выжить на такой глубине нечего и думать.

     Хотя, судя по информации об ауэла, эти купола абсолютно прочны, бояться нечего.

     Вблизи существа показались Кэсу просто ужасными. Гигантские глаза-пузыри… склизкое темное тело, извивающиеся беспорядочно щупальца-руки. Почему-то тошнотнее всего была мускулистая шея в складках, а еще Кэс заметил, что в складках ползает кто-то мелкий.

     Поражали и размеры существ — длиной с косатку, но гораздо обширнее, человек рядом выглядел жалко.

     Стоящий впереди ауэла протянул руку-щупальце, на конце руки располагался пучок из шести бессуставных пальцев — каждый палец толщиной с человеческую руку. Кэс стиснул зубы. Протянул руку и коснулся омерзительного пучка. Едва сдержал рвотный порыв.

     — Вы пришли не от правительств наземников нашего мира, — полувопросительно обратился к людям ауэла. Он не издавал при этом ни звука, все звуки доносились из прибора — вполне приличная речь на линкосе, которую Светлана, Чин и Джан воспринимали через наушники-трансляторы.

     — Нет, — ответила Светлана, — мы прилетели на космическом корабле, издалека. С планеты Русь.

     — Ауэла не знают такой планеты. Там коммуна? — спросило существо.

     — Коммуна разбита во всей галактике, — с горечью ответил Кэс, — уже давно. Но наш звездолет принадлежал коммуне.

     К его ужасу, шея существа почти в два раза удлинилась, выгнулась, голова обернулась к товарищам ауэла.

     — Мы не знали о гибели коммуны во всей галактике, — сообщил ауэла, — мы хотим о многом говорить с вами. Мы принесем все необходимое сюда. Здесь безопасно для людей, есть воздух, вы можете находиться здесь сколько угодно.

     В куполе появились довольно удобные диваны и низкие столы. Для ауэла принесли странные предметы мебели — вроде волокуш на колесах, на которые эти существа с удовольствием взгромоздили тела.

     На столы поставили широкие гигантские блюда, на которых было разложено что-то, по мнению ауэла, видимо, съестное — кусочки разного цвета и консистенции. Рядом стеклянные вазы с водой. Чин рискнула попробовать жидкость — на вкус это была обычная пресная вода.

     Напротив нее расположился один из ауэла. Чин горела любопытством и тут же начала расспрашивать существо об их биологии.

     — Вы ведь изначально глубоководная раса, так?

     — Да, — согласился ауэла, — но раньше мы не жили на таких глубинах. Наша родина — материковый шельф, мы не опускались ниже двух-трех километров.

     — Почему же вы переселились?

     — Так ведь эти люди совершенно не дают нам покоя! Мы постарались уйти подальше. Мы можем жить на любой глубине, хотя здесь не так удобно.

     Ауэла был словоохотлив. Впрочем, может быть лучше сказать — была? Точнее, было? Эти существа были гермафродиты, хотя и требовали присутствия партнера для оплодотворения.

     — Но вы видите меня? У вас есть зрение?

     — Да, но мы лишены вашей возможности цветного зрения. Мы даже не понимаем, как это можно различать какие-то цвета. Здесь, на дне, всегда мрак.

     — Ну да, глубоководные существа обладают огромной чувствительностью к свету… но цвета вам видеть не нужно. Потому у вас большие глаза.

     — И вот это, — внезапно над глазами ауэла сверкнула яркая вспышка.

     — Ого! Что это?!

     — Оор. Световой орган.

     — Вы носите с собой специальный прожектор, чтобы освещать дорогу?

     — Совершенно верно.

     Рядом за столом разговор шел о другом. Светлана спросила.

     — А как вас зовут? Мое имя — Светлана, это — Кэс, а это Джан.

     — Мое имя Уалла. Его — Уалла.

     — Ваши имена звучат одинаково?

     — Нет, совершенно по-разному! — возразил ауэла.

     — Имя звучать по-разному, — подтвердил Джан и вдруг подался вперед. Казалось, он спрашивает о чем-то беззвучно. Люди замерли. Ауэла и Джан безмолвно разговаривали. Затем существо обратилось к людям.

     — Это создание может пользоваться ультразвуковым диапазоном. Как и мы, и большинство обитателей моря. Оно сообщило мне, что пришло с одной из далеких планет негуманоидов. Но оно дружит с вами.

     — Совершенно верно, — кивнул Кэс.

     — Мы тоже дружили с коммунарами, — сказал ауэла, — мы помним, как это было. До того, как наш мир посетили наземные с Земли, мы жили по-другому. Мы были дикими и часто впадали в священный гнев. Тогда мы рушили свои жилища. Мы не умели строить, мы часто гибли. Люди там, наверху, стали опускаться в океан и говорить с нами. Они стали помогать нам. Научили нас строить, рассказали о Вселенной. Дали нам основы наук. Мы стали другими. Построили много городов по всему океану. Мы много помогали людям осваивать океан, а они помогали нам. Даже священный гнев они помогали нам обуздать. Они дали нам лекарства, но сейчас этих лекарств уже нет. Потом пришли ксалийцы.

     — Да, — сказал Кэс, — это было 80 лет назад. Так было почти везде.

     — Они не тронули нас, потому что мы не строили звездных кораблей. Они уничтожали много людей. Много мертвых тел опустилось к нам в океан. Потом они улетели, и люди остались одни. У них не было больше кораблей. Не было лодок, чтобы спускаться к нам. Они стали другими. Они все время воевали. Мы поднимались на шельф и пытались говорить с ними. Мы ловили их передачи. Мы знаем об их делах. Они все время воюют и придумали какие-то деньги. На материке они снова пытались построить коммуну. Но десять оборотов назад пришел к власти человек Тайюдин.

     — Да, мы видели его, — сказал Кэс, — хотя он там не главный правитель.

     — Он очень жесток. По его приказу уничтожили двадцать тысяч человек, они хотели снова восстановить коммуну. Тысячи трупов опустились к нам на дно.

     — Вот как, — прошептал Кэс.

     — Скажите, — вступила Светлана, — нам рассказали, что между людьми и вами началась война. Что вы уничтожили один остров. Вы и правда можете вызывать цунами?

     — Это нетрудно, всего лишь большая волна, несколько генераторов ближе к поверхности, — спокойно ответил ауэла, — а войну ведут люди. Не против нас — но они уничтожают китов и эола, вылавливают всю рыбу, и что еще хуже — они льют в море нефть и мерзкие химические соединения. Вы знаете, что было на уничтоженном острове? Они построили там нефтеперерабатывающий завод. В окрестностях умерло все живое. Мы не можем жить в мертвом океане! Угрозе подверглись и два наших города. Были отравлены ауэла. И мы приняли решение уничтожить остров.

     — Там погибло восемь тысяч человек!

     — А перед тем от отравы умерло десять тысяч ауэла! И умерло бы еще больше. А часть впала в священный гнев. Передайте наземникам, если они не перестанут травить океан — мы и дальше станем их уничтожать. Мы сильнее. Знаете, сколько ауэла на этой планете? Сотни тысяч городов. Сотни миллионов ауэла. Мы жили здесь задолго до наземников. Когда-то на планете совсем не было суши. Если мы захотим — ее и не будет!

     — Мы передадим людям на поверхности, — пообещал Кэс, — что вы не станете мириться с загрязнением океана. Я надеюсь, они найдут другой выход.

     В разгар беседы случилось страшное.

     Один из ауэла, сидящих — или лежащих — позади, приподнялся.

     Его темное тяжелое тело вдруг развернулось и медленно двинулось назад, к стене купола.

     Люди и не заметили бы этого, но остальные ауэла соскользнули с мест и заковыляли на предельной скорости в противоположные стороны, будто спасаясь.

     — Бойтесь! Бойтесь! — загремел голос кого-то из ауэла, — священный гнев! Люди, спасайтесь в машине!

     Впавший в гнев уже приблизился к стене, Кэс вгляделся и с ужасом понял, что сейчас произойдет — ауэла намеревался ударить по механизму, заключенному под прозрачный колпак, и видимо, этот механизм удерживал входной шлюз.

     Вода — гора воды с давлением в тысячу атмосфер.

     — В машину! — закричал Кэс, бросаясь к челноку. Остальные метнулись за ним. Но было поздно — ауэла уже набрал скорость и всем телом ударился в механизм.

     Видимо, в состоянии священного гнева эти существа теряли способность пользоваться техникой — вообще-то шлюз можно было открыть нажатием рычага.

     Кэс замер на миг. Но к счастью, колпак не дрогнул. Ауэла отполз, чтобы снова разбежаться…

     Они преодолели едва четверть пути до челнока. А ему хватит нескольких секунд.

     Фигурка Джана отделилась от бегущих — инопланетянин бросился к безумному ауэла.

     — Джан! — крикнул Кэс, но действия это не возымело. Бежать… только бежать… Еще один страшный удар потряс купол. Но люди продолжали бежать, и ничего не случилось. Сколько еще ударов может выдержать механизм? Вряд ли много — иначе остальные ауэла не паниковали бы так… почему они даже не пытаются его остановить — ведь их много!

     Время… время… как во сне, когда бежишь, и не хватает времени, знаешь, что уже поздно, что не успел… и все-таки еще бежишь… очень, очень долго… еще один удар — и смерть, и этот удар должен прийти… почему же он не приходит?

     Кэс взлетел птицей на крыльевое утолщение. И только тогда увидел.

     Джан…

     Безумный ауэла больше не двигался. Он лежал на полу, распростершись неподвижно. А рядом с его огромной головой сидел, откинувшись на хвост, крошечный рыжий Джан.

     Длинные клешни Джана крепко сжимали передние руки ауэла — точнее говоря, обхватывали по одному пальцу. Джан едва заметно раскачивался взад и вперед.

     — В машину, — шепотом приказал Кэс, и Чин со Светланой запрыгнули на всякий случай в кабину челнока. В случае чего он успеет закрыть… Сквозь прозрачный верх они наблюдали за происходящим.

     Это продолжалось еще несколько минут. Темная туша на полу, казалось, совершенно расслабилась. Выскользнули из лап Джана гигантские пальцы. Инопланетянин медленно, осторожно обошел заснувшего и двинулся к кораблю.

     — Не бояться! — громко сказал он, — безумный спит. Он проснется, и все будет хорошо!

     В водной среде ауэла совсем не выглядели уродливыми неуклюжими тушами.

     У дна в кромешной тьме, прорезаемой лишь светом прожекторов, люди различали лишь контуры — исполинских морских змеев эола, легко скользящих ромбовидных силуэтов разумных, куполов зданий, проложенных путей, садов и неясных сооружений. Порой свет прожекторов выхватывал совсем уж дикие картины — пучеглазых рыб, спрутов с тысячью щупальцев, спрутов размером с дом и стайки мелких осьминогов, гигантскую губку с огромным жерлом пасти, безглазых червей…

     Но когда поднялись выше, в слои, где вода уже была темно-синей, где ее касался солнечный свет — люди в полной мере оценили красоту и изящество морской расы. Двое ауэла восседали на морских змеях с бесконечно длинными телами, остальные легко, как птицы с раскинутыми крыльями, скользили и парили вокруг. Один из ауэла плыл меж двух сорокаметровых китов, держась руками за их плавники. Все эти тела непринужденно скользили, обвивали челнок, танцевали вокруг, глазастые морды ауэла заглядывали в лобовое стекло. Кэс вдруг поразился тому, что эти прекрасные создания вызывали у него отвращение. Они изящны и легки, они здесь — настоящие, они свои.

     И планета принадлежит им, а вовсе не убогим Алману с Тайюдином.

     Кто-то из ауэла — главный? — если у них вообще есть главные, а может быть, это были разные существа по очереди — говорили с ними через экран.

     — Мы сожалеем о неприятном инциденте. Вам грозила опасность.

     — Чужой смог успокоить Священный Гнев. Это впервые в истории.

     — Почему вы не пытались остановить…э-э… больного? — спросил Кэс. Двое плывущих рядом ауэла заколыхали телами.

     — Нельзя. Священный Гнев неостановим.

     — Он заразен, — пояснил другой голос, — если мы приблизимся, можем вспыхнуть и сами. Тогда у вас не было бы шансов.

     — Мы с радостью приняли бы у себя Чужого… жаль, что он не хочет остаться.

     — Мы, наземные существа, плохо переносим жизнь в воде. Вы ведь не хотели бы жить снаружи в аквариуме?

     — Люди пытались вылавливать наших детей и раненых. Держать их в искусственных водоемах. Передайте, если мы узнаем, что где-то на суше держат в плену ауэла — эта суша сразу перестанет существовать.

     — Обязательно передадим, — пообещал Кэс.

     — А все-таки, — тихо спросила Чин у сидящего рядом Джана, — как тебе удалось успокоить ауэла?

     Джан повернул к ней лохматую добродушную морду.

     — Джан понимать, — сказал он, — Ультразвуковые волны, не только. Джан знать много языков, много способов передачи. Понимать всех. Джан много тысячелетий учиться понимать. Учиться слышать. Ауэла тонкий могущественный разум. Не люди. Жить иначе, расти иначе. Ауэла не убивать, не мучить других. Но сложный разум — проклятие, легко замкнуться. Легко соскользнуть в безумие. Ауэла бояться, они знать, часто безумие. Но Джан понимать всех. Джан не бояться.

     — Хорошо бы ты еще бриггов мог этак переубедить, — пробормотал Кэс. Челнок взмыл над поверхностью океана, развернув серебристые крылья. Над водой там и сям всплывали головы ауэла на длинных шеях, в черных пленках, прикрывающих чувствительные глаза.

     Они провожали челнок.

     Через несколько дней "Союз" стартовал с поверхности планеты.

     — А правда, хорошо вот так сидеть вместе в коммоне? — говорила Лотта, — я как-то уже соскучилась! Как будто вернулись домой.

     — Да уж, на Калимантане мне точно не хочется жить, — кивнула Чин. Она вспомнила бесстрастный голос ауэла в передатчике: "Мы сами решим, нужна ли нам на планете суша", и ее передернуло, — как вообще вышло, что СТК колонизовали уже занятую планету?

     — Во-первых, она не занята, суши достаточно для людей, — ответил Кэс, — ауэла не могут жить даже в мелких морях, им там некомфортно. Во-вторых, когда туда прилетели колонисты с Земли, ауэла еще не имели серьезной техники, медицины, часто гибли, их было вообще очень мало. О них и узнали не сразу. Я сейчас читаю файлы, которые нам передали ауэла , очень интересно! А когда колонисты узнали о существовании разумной расы в океане, они очень помогли ауэла. Нашли способ преодолевать проблемы их разума — эти частые психозы, из-за которых порой гибли целые поселения. И вообще помогли. Они тогда были друзьями. Ауэла даже осушили некоторые мелкие участки для людей. А люди брали их в космос в корабле-аквариуме…

     — Эх, а я тоже хотела посмотреть на разумных рыб! — вздохнула Тина.

     — Они не рыбы, — механически поправила Чин, — они уж скорее головоногие, но с очень усложненным строением.

     — А меня поразила эта нищета! Такой резкий контраст! Голодающие дети, дети-проститутки — и тут же роскошные дворцы и виллы, — заметила Лотта.

     — На самом деле на Руси не меньшее социальное расслоение, — возразил Ю, — только его не так видно. Да и видно, если присмотреться.

     — Мне жаль, что не удалось хоть что-то передать! Пусть у них социальное неравенство, что угодно, но почему же их совсем не интересуют методы лечения тяжелых болезней, продления жизни… — вздохнул Максим.

     — А что, совсем ничего не удалось? — поразилась Чин, — я думала, пока мы плавали, ты…

     — Нет, что ты! Как я пытался вступить в контакт с фармацевтическими концернами — да об этом можно детектив написать! Две фирмы не стали меня и слушать, а с третьей подослали каких-то шпионов. Пригрозили…

     — Ага, мне его отбивать пришлось, — кивнула Светлана, — но по крайней мере одно дело мы сделали: негодяи казнены! Правда, Антуан, твои сведения оказались неточными: их просто повесили.

     — Ну конечно! — вихрастая голова возникла на экране, — я уже говорил, что не гарантирую абсолютной надежности сведений об исторических событиях за последние 80 лет! Все, что я знаю об этом — я почерпнул из инфосферы Руси, когда мы к ней приближались. А это не так уж и много! В конце концов, методы казни на Калимантане за это время могли измениться.

     — Мы еще кое-что сделали, — усмехнулся Ю, — отвертелись от продажи оружия этим… фирмачам. Вот кто сразу заинтересовался нашими технологиями! А уж как они хотели заполучить наш челнок! Чтобы охотиться на ауэла. Даже не понимаю, как нам удалось удрать относительно спокойно!

     — В самом деле, тучи сгущались в последние дни, — согласилась Светлана, — Тайюдин вознамерился нас задержать. Но с Алманом удалось договориться.

     Чин засмеялась.

     — Ну да, после того, как ты частным образом передала ему капсулы для повышения потенции!

     — Что я считаю вопиющим безобразием, — хмуро заметил Максим. Чин ткнула его в бок.

     — А иначе нам бы вообще не дали уйти! Не забывай, что этот Тайюдин во время последнего восстания перебил двадцать тысяч человек, не моргнув глазом!

     Кэс налил себе мангового сока — не из собственной оранжереи, небольшой запас они прихватили с Калимантана.

     — Вот что, товарищи, — сказал он, — вообще-то нам надо решать, куда направимся теперь. Если помните, мы выделили шесть целей, где еще могут сохраняться остатки СТК. Летим ко второй?

     — Ты имеешь в виду Саванту?

     — Да, совершенно верно, — кивнул он, — я думаю, что там мы вполне можем найти что-нибудь… еще живое. Или снова живое.

     — Это довольно далеко, — заметила Лотта, — Еще и трансцентровый прыжок.

     — Всего семь переходов, — сообщил Антуан, — общая длительность фаз между переходами восемьдесят стандартных суток.

     — А куда нам торопиться? — спросил Кэс. И улыбнулся.

     — Джан помнить, что эти стержни стоять внутри! — настаивал маленький инопланетянин. Чин вздохнула.

     — Да черт с тобой, ставь! Если они лопнут, других стержней у нас нет! Я уже не могу с ним спорить, Ю! — сказала она инженеру, — это невозможно!

     — Спокойно, — Ю вставил стержни так, как указал Джан, — если лопнут, придумаем что-нибудь… мне кажется, он прав, Чин. И не кипятись, мы все давно не спали, это понятно, но тем не менее…

     — Сейчас еще придет Максим и начнет орать про здоровый сон, — буркнула Чин, — ну ладно, сборку закончили, или как?

     Трое устало смотрели на гигантский механизм, установленный в машинном отделении рядом с реактором — отсюда по идее должна отводиться энергия. Если не лопнут стержни и вообще вся конструкция наконец заработает.

     — Я думаю, следует рискнуть, — решил Ю.

     — Джан питаться зеленая трава, — сообщил инопланетянин, — Джан не нуждаться в большие железки!

     — Ну и кто тебя просит нам помогать? — обиделась Чин. Джан развел длинными руками.

     — Джан всегда помогать!

     — Может, позовем еще Лотту, — предложила Чин.

     — Я думаю, Лотта должна отдохнуть, — возразил Ю, — она тоже три дня не спала.

     — Я уже пять дней не сплю! И ты тоже! Ну ладно, Ю, давай уже рискнем, и пойдем наконец… Или пан, или пропал!

     — В смысле? А-а… Ну давай.

     Они подняли общими усилиями кожух. Джан придерживал снизу, Ю вскарабкался по боковой лесенке и стал закреплять крышку на приборе.

     — Я у приемника, — предупредила Чин. Отошла к стене и встала у черной блестящей ниши-раковины — подобные ниши располагались в корабле повсюду.

     — Джан, иди на реактор. Поехали! — Ю встал у пульта, — Энергия!

     — Есть энергия! — воскликнул Джан, взмахнув лапкой.

     — Антуан, контроль!

     — Есть контроль, — серьезная физиономия Искина возникла на стене.

     — Предохранитель!

     Ю собственноручно завел тугой рычаг вниз, а затем по пазу влево.

     — Предохранитель снят. Антуан, включение!

     — Есть включение, — буднично сообщил Антуан. Ничего не произошло. Ю обернулся к Чин.

     — Давай!

     — Шоколадный батончик "Аленушка"! — выпалила Чин. Ю расхохотался, несмотря на всю торжественность момента.

     — Чего ты? — скривилась Чин, — я уже октаду мечтаю, что вот именно это и закажу в первую очередь!

     На черной поверхности ниши бесшумно возникла плитка в синей блестящей обертке, с картинкой — девочкой в красном платке.

     — ЕСТЬ!!! — хором заорали Ю и Чин, Джан подпрыгнул несколько раз, вскинув в воздух длинные лапы-клешни.

     Чин схватила шоколадку и поспешно развернула. Откусила. Замерла, прикрыла глаза. На лице ее расплылась блаженная улыбка.

     — Настоящий! — прошептала она.

     — Тебе повезло, что я прихватил на Руси рецептуры всех известных там блюд, — заметил Антуан, — впрочем, "Аленушка" была еще при Совете.

     — Антуан, ну что ж, я думаю, можно объявить…

     — Объявляй сам! — предложил Антуан, изображение Ю возникло на экране.

     — Почему же я? Во-первых, мы работали под твоим руководством. Во-вторых, Чин сыграла никак не меньшую роль, а что мы делали бы без Джана — вообще не знаю.

     — Джан плохо говорить, — скромно заметил тот. Чин с набитым шоколадом ртом замахала рукой.

     — Говори, говори! Я уж лучше доем!

     — Экипаж "Союза", внимание! — начал Ю, повернувшись к только что отремонтированной конструкции, — только что инженерная группа успешно завершила ремонт репликатора! Предлагаю вам всем опробовать новые возможности! Поскольку репликатор осуществляет молекулярный синтез из любых имеющихся в наличии атомов, его возможности практически безграничны. По мнению Антуана, работа репликатора абсолютно надежна, механизм собран правильно. Отныне мы физически не зависим от оранжереи и можем сохранять ее как место рекреации и прогулок, а также как основной источник кислорода, поскольку это менее энергоемкий способ получения кислорода, нежели репликатор… Ну вот, — он неловко улыбнулся. Его изображение исчезло с экрана. Вместо этого появилась возбужденная Светлана, размахивая ножом устрашающего вида

     — Отличный карский кинжал! — воскликнула она, — этому репликатору цены нет!

     — Молодцы! — вступил Кэс. В руке он держал стакан с некоей жидкостью, — поздравляю, товарищи! Теперь мы заживем!

     — Мам, а можно, я конфет сделаю? — пискнула Тина. Чин поспешно прожевала батончик и сделала строгий вид.

     — Но не слишком много!

     На экране возник Максим.

     — Товарищи, спасибо! — сказал он, — репликатор работает. Но я должен заметить, Чин и Ю, что пять суток на стимуляторах — это абсолютно противопоказано для ваших организмов! Немедленно спать!

     — Идем, идем! — проворчала Чин, — какой же ты зануда!

      ^(*)

     Обзорные экраны рубки светились необычно ярким звездным огнем. То были уже видны тесные скопления центра Галактики — звездный балдж. Кэс обрабатывал результаты вчерашних наблюдений. Официально вахту несла Лотта — она сидела в соседнем кресле с очками-читалкой на глазах. Но Кэс привык проводить время либо в астрономической, либо здесь, в рубке, для разнообразия.

     — Потрясающе! — не удержался он, — посмотри, какие спектры!

     — Скинь мне на читалку, — попросила Лотта. Некоторое время она молча всматривалась.

     — Похоже, очень древние структуры.

     — Так и должно быть, здесь район старых звезд. Но как интересно увидеть своими глазами!

     Лотта отложила очки, посмотрела на Кэса, улыбнулась.

     — По-моему, ты родился астрономом, а не пилотом!

     — Да, астрономия всегда была моим хобби, и в молодости я не был уверен, как буду специализироваться. Но сначала решил получить специальность капитана — мне хотелось летать среди звезд, а не только рассуждать о них! У нас с этим было просто — потом можно переучиться.

     — А вот мне бы хотелось научиться вести корабль, — сказала Лотта, — может быть, ты дашь мне уроки? Конечно, Антуан тоже может, но у тебя опыт…

     — У меня не такой уж большой опыт, только в молодости. Однако ты права, пилотирование и навигация — это искусство, которое следует передавать из рук в руки.

     Он развернул кресло к Лотте.

     — И потом, знаешь, я уже думал об этом. Нам нужно составить программу общей подготовки всего экипажа. Светлана уже начала нас тренировать, и правильно делает!

     Лотта поморщилась.

     — И охота тебе каждый день теперь в зал таскаться?

     — Не очень, — признал Кэс, — но это правильно. Мы страдаем от гиподинамии. В условиях космоса надо особенно тщательно следить за здоровьем. Я собираюсь и борьбой заняться. У нас на Косте все космонавты проходили и военную подготовку — мало ли с кем можно столкнуться в Космосе. И тебе советую! Но точно так же мы должны учиться водить корабль И челноки тоже. И матчать знать. Если завтра погибну я — никто не сможет вести корабль. Антуан в одиночку на межзвездные расстояния тоже не потянет. Ю знает двигатели, Чин — систему жизнеобеспечения, но на самом деле мы все должны быть взаимозаменяемы. Чтобы если даже выживет один из нас, он мог дальше полноценно лететь…

     Лотта покачала головой.

     — Мы не можем позволить себе такую роскошь — кого-то потерять, — сказала она негромко, — нас слишком мало.

     Кэс вздохнул.

     — Это верно, но все может случиться.

     — А учиться надо, это ты прав. Почему бы нам вообще не устроить курсы? Например, всем не мешало бы изучить линкос, на нем еще говорят на многих планетах. Я могу предложить курс планетологии…

     Она неожиданно улыбнулась. Ее узкое лицо с голубыми глазами показалось Кэсу необыкновенно милым. Он не мог не улыбнуться в ответ.

     — Так интересно, — сказал он, — что можно вот так сидеть и разговаривать! Ты не представляешь, как долго на Руси я был этого лишен. Ты бы там и не посмотрела в мою сторону.

     Лотта пожала плечами.

     — Если бы я знала, какой ты. Как много знаешь. Какой ты интересный человек…

     — Но в классовом обществе, где я был на самом дне, вряд ли кто-то задавался вопросом, интересный ли человек дежурный электрик… — усмехнулся Кэс. И неожиданно для себя сказал, — и личной жизни у меня фактически… не было.

     — Совсем? — Лотта чуть подняла брови.

     — Когда я был молод, на Косте. Но моя любимая погибла вместе со всей планетой. Теперь я уже могу говорить об этом спокойно, — добавил он.

     — А у меня тоже уже давно никого нет, — ответила Лотта, — отец моего сына нашел свое счастье в другом месте. А мне надо было думать одновременно о сыне и о том, чтобы каким-то образом не вылететь из астроцентра. Получить грант на исследования. В экспедиции я стала попадать уже когда сын вырос. Иногда я месяцами работала без зарплаты, фактически на двух работах — преподавала дополнительно, писала статьи на заказ, даже дипломы. Да чего только не делала! Некогда было заботиться о том, чтобы найти партнера.

     Она вдруг осеклась. Меж беседующими повисло неловкое молчание.

     Вспыхнул коммуникационный экран.

     — Внимание дежурным! — заявил Антуан без тени смущения на бесстрастном лице, — между прочим, до входа в гравитационный туннель осталось тридцать шесть стандартных часов! Вы вообще транссвет просчитывать собираетесь?

     — Да-да, конечно! — спохватился Кэс, — давай займемся.

     Ю, тяжело дыша, наблюдал за спаррингом Светланы и Максима. Вернее, за тренировкой Максима — Светлана отбивала его атаки, посмеиваясь. В итоге она перебросила врача через бедро. Тот брякнулся и тут же хмуро стал подниматься, отряхивая несуществующую пыль.

     — Неплохо, — подбодрила партнера Светлана, — сегодня уже очень неплохо! Активнее работай ногами! Ну ладно, ребята, хватит уже. Пошли выпьем!

     Все трое уселись за столик возле тренировочного зала. Светлана принесла из окошка репликатора поднос с тремя бокалами — в них опалесцировал розовый напиток, богатый минеральными солями и витаминами.

     Максим жадно выпил свой бокал.

     — Отлично, — Ю сделал большой глоток, — приятно так после тренировки!

     Он потряс руками, расслабляя мышцы.

     — Молодец, Света, что заставила нас.

     — Только долго сидеть не стоит, — заметил Максим, — надо бы переодеться, скоро прыжок. Мало ли что.

     — Кстати, — поинтересовалась Светлана, — а куда мы летим? Я поняла, на Саванту, но что это за планета? Какие-то ученые? И предполагается, что они уцелели после нашествия ксалийцев? Но разве не на всех планетах СТК были высоко развиты наука и техника?

     — Это особая планета, — задумчиво ответил Ю, — насколько я понял Кэса и прочитал в данных Анта. Видишь ли… во-первых, они, как и Коста Нуэва, расположены слишком далеко от других миров СТК. Ксалийцы могли их не достать или не заметить. Во-вторых, с самого начала они были особенными. Их планета потому и называется Саванта, это мир ученых. Там создали научную базу, и туда слетались только научники. То есть, конечно, у них тоже были дети, и дети, вероятно, избирали и другие профессии. Иногда. Но наука у них всегда была в приоритете. В основном там были математики-физики-информатики, ну и конечно, биологи разных направлений. Их мир существовал ради науки, и ученые там были главными людьми. Так было с самого начала. Во времена СТК Саванта обогатила человечество очень важными открытиями. Например, первый настоящий Искин как раз там был разработан. Новый принцип транссвета. Потом они как-то… закапсулировались, что ли. Это произошло еще до ксалийцев. Никто толком не знает, что произошло. Предполагается, что возможно, это сингулярность.

     — А это что такое?

     — Если наука быстро развивается, рост научных открытий неизбежно должен достичь бесконечной величины. Они перешли на стадию сверхцивилизации. Возможно! Мы этого не знаем. Но если они все же остались людьми, то коммуна там должна сохраниться! Словом, я лично связываю с этой планетой большие надежды.

     — Н-да, — вздохнула Светлана, — а я там неизбежно почувствую себя полной дурой! Ну ладно, пойдемте правда переодеваться уже.

     Тина, сидя в своей каюте, меж тем беспечно болтала с Антуаном.

     — Ну ладно, черная дыра, я поняла. А почему у нее такое странное название — Стрелец А?

     — Ты ведь в курсе, что раньше человечество обитало только на Земле? Древние астрономы, чтобы как-то ориентироваться в узорах звезд, придумали созвездия…

     — А, ну это понятно! На Руси тоже есть созвездия — например, Большого Козла или Полярной Лисы.

     — Так вот, а Стрелец — это было одно из созвездий на старой Земле. И собственно, центр Галактики, если смотреть с Земли, был виден именно там.

     — А-а… теперь я догадываюсь, откуда все эти странные названия… Лебедь или там Кассиопея.

     — Именно так! Например, поэтому Новая Атлантика еще называется 51 Пегаса.

     Тина махнула рукой.

     — Я все равно не запомню! Слушай, Ант, но ведь черная дыра эта, ну Стрелец А… Мы же мимо нее никак не пролетим! И как ты будешь решать эту проблему?

     — Решать буду не я, а Кэс. Но вообще она решается переходом на транссвет. Ведь я буду находиться вне пространства и времени, понимаешь? Так же, как и черная дыра. У меня будет свой горизонт событий. Там, где будем мы — не будет черной дыры и самой галактики!

     — Не понимаю, — призналась девочка, — уравнения понимаю, а физический смысл — хоть убей!

     Антуан вздохнул.

     — Мне не понять вас, людей. В любом случае это будет необычный прыжок. Очень долгий и сложный в расчетах. И это рискованно. Дело в том, что настолько массивная дыра полностью искажает физику вокруг себя. Так что мы можем выпасть в пространство.

     — И нас разорвет? — деловито спросила Тина.

     — Да, — честно признался Антуан, — но не обязательно. Если мы окажемся за горизонтом событий, внутри сферы Шварцшильда, то есть упадем в черную дыру, не испытывая на себе бесконечного роста массы — ситуация может сложиться самым причудливым образом. Мы можем быть отброшены в прошлое, в будущее. Можем погибнуть. Подобные экспедиции совершались, но данные, полученные от них крайне скудны. И все эти данные получены только от автоматики.

     — Ну и дела, — вздохнула Тина.

     — Да, не просто, — кивнул Антуан, — но я думаю, все обойдется. Корабли Совета не раз совершали трансцентровые прыжки. Однажды его совершал и я. Думаю, что мы справимся.

     — Внимание! — произнес Кэс, — через минуту мы начнем транссветовой переход! Разгон начат! Начинаю обратный отсчет! Сорок… тридцать девять…

     На экранах медленно сменяли друг друга цифры. Кэс и Лотта посмотрели друг на друга.

     — Скоро увидим Саванту! — бодро прошептал Кэс, — тебе там наверняка понравится!

     — Уж скорее бы! — вздохнул Ю на своем кресле.

     Два… один… ноль…

     — Старт! — воскликнул Кэс. Вокруг корабля заклубилась серая пена. Ничто. Не было ни корабля, ни этой пены, ни их самих. Само их существование казалось иллюзией. Странное, очень странное чувство.

     Ю прикрыл глаза. Это ли его предки — дзен-буддисты — считали Нирваной, полным небытием? Ты существуешь. Но это иллюзия, и ты знаешь об этом. И больше вокруг нет ничего — вот что значит, когда реально ничего нет…

     О какой ерунде он думает?

     Он открыл глаза. И вздрогнул.

     Вокруг больше не было ни рубки, ни Лотты и капитана.

     Ю лежал на чем-то мягком. Положение его тела изменилось — то было не кресло, а ровная приятная поверхность. Белая. И белый чистый свет отовсюду. Он не слепил, не раздражал, он просто лился со всех сторон.

     Галлюцинация…

     Ю слегка приподнялся. Он ощущал себя как никогда ясно и четко. Весело бежала по сосудам кровь. Кожа ощущала легкое тепло и прикосновения. Это не сон. Не бред. Все это — невозможное — наяву.

     Из сияния выделились фигуры — без формы, без лица и конечностей. Сгустки чистого света. Одна из фигур приблизилась к Ю. Он услышал — не ушами, слова отдавались прямо в мозгу, и в то же время были реальными, четко отделяясь от потока его мысли. Говорили почему-то по-русски.

     — Человек. Беспокойство не нужно. Мы окажем помощь.

     — Кто вы? — прошептал Ю, зная, что будет услышан.

     — Подумай немного, — предложил сгусток света. Ю зажмурился.

     — Вы — Саванта?

     Ему показалось, что сгусток засмеялся.

     — Ты хорошо мыслишь. Вы прибыли. Мы вынули вас из транссвета, так проще. Планета уже не существует. Точнее, она перестроена, вам нечего там делать. Но я помогу вам. Не надо беспокоиться. Все будет хорошо.

     Планета сияла в экранах, огромная, сверкающе-голубая. Красивее любой из планет, которые когда-либо видел Кэс. Прекраснее Коста-Нуэвы. Если увеличить изображение, была видна тонкая сверкающая сеть вокруг планетного шара — орбитальные спутники, искусственные кольца, галактика знает что еще.

     — Все же я не понимаю, — пробормотал Кэс, — почему мы вышли так близко? Ведь по расчетам…

     — Я подозреваю, — перебил Ю, — что они изменили пространство-время вокруг себя. Чтобы удобнее было совершать трансцентровые прыжки.

     Кэс поглядел на инженера и кивнул.

     Уже через час они подошли к планете, и орбитальная сеть ответила на зов радушным приглашением садиться.

     Саванта очень нравилась Тине. Вот только странно, что она как заснула во время прыжка, так и проспала приближение к планете и даже посадку. Но Антуан объяснил это тем, что здешние обитатели — ученые — так перестроили пространство и время вокруг себя, что выход из прыжка и посадка на планету стали исключительно легким, почти автоматическим действием.

     Их сразу же посетила делегация савантян — все это были симпатичные люди, все как один смуглые, поджарые и с гладко выбритыми головами, даже женщины. Носили они белые одежды, похожие на тоги. Тина, хотя и пользовалась переносным транслятором, не очень их понимала — в линкос вплетались слишком многие термины, а некоторые из савантян время от времени начинали прямо говорить формулами. Из которых Тина тоже понимала лишь отдельные куски.

     Один из савантян, уже немолодой ученый со сверкающими как угли глазами, подошел к Тине и заговорил с ней.

     — Мое имя Лиолис. А как зовут тебя?

     Саванта была похожа на Московский университет, где Тина была на олимпиаде. Здания — гигантские разноцветные кубы, шары и пирамиды, вокруг них — дорожки, клумбы, лужайки с цветами — явными плодами генной инженерии; Тина видела похожее в одном фантастическом сериале: целый букет на одном стебле, гладиолусы величиной с тыкву, куст, усыпанный разноцветными розами, причудливые формы, которых не бывает в природе.

     Тине очень хотелось задать Лиолису какой-нибудь математический вопрос, но как она ни перебирала вопросы в уме, все они казались глупыми и детскими. Будет савантянин говорить о науке со школьницей? Тина вздохнула.

     — Это наша столица, Лантия, — пояснил Лиолис, — мы не только занимаемся наукой, но и любим спорт и движение. Хочешь, полетаем?

     Тина подняла голову и увидела, что в небе над ними парили на гигантских крыльях несколько савантян в белых одеждах. Чем-то они напоминали ангелов из церковного предания. Тина фыркнула. И с готовностью кивнула.

     — Да, конечно! Очень хочу!

     Поднимаясь вместе с Лиолисом в лифте к куполу высоченного сиреневого здания, она вдруг подумала, что внизу им почему-то не встретился ни один человек. Неясная тревога закралась в сердце. Тина подняла браслет и набрала номер мамы.

     Чин откликнулась тут же.

     — Привет, малыш!

     — Привет, мам! Ну как ты?

     — У меня все хорошо, — радостно сообщила Чин, — только сейчас тут будет официальный прием, все дела. Ты отдыхай, раз уж есть возможность! Очень интересная планета, правда?

     — Да, — согласилась Тина. Из предосторожности она не стала говорить маме ни о полетах, ни о своих опасениях. В конце концов, раз мама так довольна и беспечна — значит, все в порядке.

     К тому же Тине очень хотелось полетать на настоящих крыльях.

     За прошедшие столетия столицу из Сорбонны перенесли в Ньютон — Кэс еще помнил, что на Саванте города назывались именами известных университетов, а Ньютон был прославленный научный городок на Луне.

     Многое здесь показалось ему незнакомым и совершенно чужим. Силовые поля с напылениями заменили все привычные стройматериалы, здания щеголяли самыми причудливыми формами и цветами. Но некоторые вещи Кэс совершенно не мог объяснить и понять их предназначение — к чему, например, нужна лента из тонких вороненых планок, круто уходящая в облака? Да и сами облака поражали — все они были геометрической строгой формы, и некоторые — разноцветными; похоже, они выполняли какую-то особую функцию.

     Люди на улицах летали так же свободно, как и ходили — парили в воздухе, засунув руки в карманы. Они не разговаривали, лишь обменивались взглядами — на Саванте давно овладели телепатией.

     Кэс на всякий случай снимал все увиденное на микрокамеру — позже будет возможность разобраться.

     Да уж, подумал он, стоя перед прозрачной голубоватой стеной, за которой лениво плыло рыжее облако-овоид, в правительственном зале Ньютона на невообразимой высоте. Ничего удивительного, что ксалийцы здесь оказались бессильны. Жаль только, что савантяне не оказали помощи другим планетам СТК. Как-то они оторвались от общей жизни. Или на это у них все-таки не хватает ресурсов?

     — Капитан, — приятный голос координатора Научного Совета Саванты, Кати Гэла, оторвал его от размышлений. Кэс обернулся. Невольная улыбка тронула его губы.

     Кати, одна из ведущих кибернетиков Саванты, обладала приятной внешностью; стройная, высокая, голубоглазая, она живо напомнила Кэсу молодость, девушек из пилотской школы…

     Впрочем, Кати уже сто пятьдесят лет. Они на Саванте добились бесконечной ожидаемой продолжительности биологической жизни.

     — Присядьте, капитан. Мы обсудим ситуацию для начала приватно, а потом пригласим ваших товарищей и, конечно же, представим итоги беседы Совету Саванты.

     Кэс с некоторой опаской опустился на прозрачный, едва обозначенный в воздухе разноцветными линиями, стул из силового поля. Положил руки на столешницу, свободно висящую над полом.

     — Вы ведь уже ознакомились с нашими записями? — спросил он. Кати кивнула.

     — Да, я знакома с вашей историей, как и другие члены Совета. Я уверена, что мы предоставим вам возможность остаться на нашей планете, ведь это и есть ваше желание? Обрести новую родину?

     — Конечно, — согласился Кэс, — но это еще не все, Кати. Подумайте, все планеты СТК отброшены ксалийцами в прошлое, везде царит примитивный капитализм. В космосе хозяйничают банды бриггов. Я вряд ли смогу жить спокойно, зная, что там, снаружи, творится такое!

     — Понимаю вас, — наклонила голову Кати, — признаться, мы здесь живем в некоторой изоляции. И мало интересовались тем, что происходит на других мирах СТК. В конце концов, вы же помните нашу концепцию — социальное развитие — это важно, но лишь для того, чтобы развивалась наука. Только наука, только технический прогресс — цель человечества. Наша концепция, проверенная практикой, дала результат. Наш мир — мир ученых. Мы искренне живем ради постижения истины, в малом и большом. Мы создали удобный мир для себя и приближаемся к познанию Вселенной. Но другие миры СТК… — Кати покачала головой, — поймите, Кэс, мы не солдаты, не спасители мира, мы ученые. Мы не можем отвечать за все и вся. Я сейчас говорю не столько от себя, сколько излагаю нашу идеологическую основу.

     — Я понимаю вас, — ответил Кэс, — а у вас ксалийцы все же появлялись?

     Кати улыбнулась, на ее щеке возникла ямочка.

     — Да. Я хорошо помню их попытку — я тогда работала в главной Обсерватории. Около семидесяти лет назад. Они не прошли дальше внешнего кольца — потыкались в поле, повзрывали что-то там, разрушили седьмую планету нашей системы, газовый гигант, просто варварски! Мы, конечно, уже восстановили планету в первоначальном виде. Потом мы вежливо попросили их удалиться. И они сделали это.

     Кэс вздохнул.

     — Ваше право не вмешиваться в дела других планет. Но если часть моего экипажа уйдет со мной обратно, в Космос — как вы думаете, ваш Совет согласится оказать мне помощь? Раньше вы передавали технологии СТК. Наш "Союз" — частица СТК.

     — Я, разумеется, не могу отвечать за Совет, — Кати встряхнула головой, отбросив каштановую челку, — но от себя, Кэс… я лично постараюсь убедить товарищей в том, что помощь вам необходима.

     Квартира Кэса располагалась в двух уровнях. Большая часть мебели была ему незнакома, и предназначение ее — непонятно.

     Неясная тревога мучила его после разговора с Кати. Не может же это быть связано с тем, что Кати очень похожа… да, теперь он вспомнил. Не просто на костанских девушек, а на одну умницу с их факультета, как бишь ее… он уже и имя забыл, но та девушка была известная интеллектуалка, холодного и насмешливого нрава.

     Ну бывает. Мало ли?

     Он связался и поговорил с Ю и Лоттой. Те были в восторге от Саванты — им показывали лаборатории и технический центр. Договорились встретиться завтра с утра, перед походом на Совет.

     Кэс вошел в туалетную комнату — шар в одном из углов гигантской квартиры, сплошь из радужных полей. Как же этим пользоваться? Он протянул руки, и в разноцветной стене открылось серебристое отверстие, фонтанчиком хлынула вода… Вода… Кэс резко убрал руки.

     Вода перестала литься.

     Он смотрел на серебряное устье, казалось, обитое металлом. Да ведь он уже видел это!

     Дежа вю преследовало его постоянно на этой планете. Но вот это отверстие для воды…

     Он это видел совсем недавно.

     На Руси.

     В сериале про бравых космических рейнджеров. Точно такие же краны были в их каютах!

     Кэс резко повернулся и вышел из туалетной. Сел на упругий оранжевый стул у столешницы. Вызвал Антуана.

     — В чем дело, кэп? — поинтересовался искин, — у тебя все в порядке?

     — Да, Тони, у меня все в порядке. Доложи обстановку.

     — Все системы "Союза" работают нормально, регулярная инспекция проведена сорок две минуты назад. При самотестировании я не обнаружил сбоев в моей программе. В данный момент на борту находятся дежурные — Максим и Светлана, их состояние без особенностей. Окружающая обстановка без изменений, опасностей не зарегистрировано.

     — Хорошо, — Кэс перевел дыхание, — спасибо, Тони.

     — Что-то не так, кэп? — поинтересовался искин.

     Кэс задумался.

     — Тони… у тебя ведь есть все данные по Руси? Покажи мне данные по производству электроэнергии, все государства и компании.

     — Пожалуйста, — отозвался искин с некоторой заминкой. В воздухе появилась сверкающая рамка проекции — такие же системы использовались на Косте в молодости Кэса, и в рамке возникла таблица с множеством названий и цифр. Кэс стал внимательно вглядываться в нее.

     С таблицей происходило что-то странное. Там были знакомые ему названия — и совершенно незнакомые. Кэс вглядывался все пристальнее. Казалось, что цифры постоянно меняются: как только он смотрел на графу в таблице, стоящее в ней число или название казались знакомыми и правдоподобными, едва он отводил взгляд, числа расплывались, исчезали.

     Кэс встал.

     — Что ты хочешь сделать, кэп? — встревожился Антуан. Кэс выхватил из кобуры ручной деструктор и, сдвинув регулятор на максимум, выстрелил в прозрачную оконную стену.

     Стена подалась, оплавилась, куски прозрачного материала бесшумно исчезли. Не задумываясь, Кэс разбежался и прыгнул в возникший проем.

     Смертельный ужас свободного падения.

     Кошмар, от которого большинство умирает в полете, не доживая до смертельного поцелуя земли.

     Собственный, неузнаваемый крик, почти визг. Свист ветра. Нарастание скорости.

     Голос, тихий, неясный, монотонный, на краю сознания.

     "Кэс, отвечай! Кэс, ты слышишь меня? Капитан, ты слышишь меня?"

     "Да, я слышу", мысль с трудом пробилась через адреналиновую бурю запредельного стресса, но он уже не мог ответить голосом.

     "Капитан, если ты слышишь, повторяй мысленно ряд Фибоначчи… сосредоточься".

     И Кэс сосредоточился на числах.

     Удара не было. Он перестал лететь, но не было никакого удара, не было толчка. Он лежал на твердой ровной поверхности в темноте.

     Исчезли сверкающий город, геометрические облака, уходящие в небо стрелы зданий.

     Голос Антуана теперь звучал обычно, громко и четко.

     "Капитан, ты можешь ответить?"

     — Да, — произнес Кэс и поразился слабому звуку собственного голоса. В этом ничто, где ни света, ни звуков вовсе не могло быть.

     — Слава Галактике! — воскликнул искин, — мне удалось вытащить хотя бы тебя!

     — Я понял, — пробормотал Кэс, — понял, что это иллюзия.

     — Ты все сделал правильно.

     — Антуан… где мы? Все остальные — они живы?

     — Все живы, но все пребывают в состоянии делириума. Свойства этого сегмента Вселенной совершенно не изучены, капитан, у меня нет никаких данных о природе этих иллюзий. Отвечаю на твой первый вопрос: мы находимся за горизонтом событий объекта Стрелец А.

     — Мы… упали в черную дыру?

     — Транссветовой переход не удался. К несчастью, мы материализовались в пределах сферы Шварцшильда. Да, капитан, мы находимся внутри черной дыры.

     — Черт возьми! Антуан! Мы же не можем существовать, если наша масса бесконечна! Ты понимаешь что-нибудь в физической составляющей?

     — Нет, капитан. Но мы и не существуем в стандартном понимании этого выражения.

     — Ты хочешь сказать, что мы бесплотные духи? Или что? Должен же быть какой-то материальный носитель?

     — Вероятно, он есть, — согласился Антуан, — но я не могу, исходя из имеющихся у меня данных, определить этот носитель.

     — Лептоны? Кварки? Преоны? — задумался капитан, — что-то же должно существовать и внутри черной дыры!

     — Исходя из наличной информации, я не могу сделать никакого вывода, капитан.

     — Ладно, плевать, неважно это…

     Кэс с удивлением понял, что ощущает собственное тело. Совершенно обычно — даже слегка хочется в туалет. Спина сигнализировала о плотной ровной поверхности, веки моргали, пальцы шевелились произвольно. И что — все это на самом деле не существует? Или все это — облако субчастиц? Все эти ощущения — фантомные? Н-да… Как правильно говорит Антуан, выводов сделать мы не можем.

     — Антуан, ты ведешь записи, наблюдения окружающей среды?

     — Разумеется, капитан, автоматически. Но у меня нет уверенности, что они будут сохранены вне сферы Шварцшильда.

     — Сейчас не это важно. Как мы можем выбраться отсюда? У тебя есть идеи?

     — Нет. У меня нет связи с двигателями и кораблем. Я предполагаю, что корабль прекратил свое существование.

     — То есть ты хочешь сказать, что в черной дыре сохраняется только разум. Но ведь это мистика какая-то! К чему безмозглой природе так беспокоиться о сложных структурах? И кстати, я ощущаю свое биологическое тело!

     — Это естественно, ведь твой мозг сохранен как целостный массив информации, а в нем была записана и вся информация о теле.

     — Но ведь и у тебя, Тони, должна быть вся информация о корабле! Разве нет?

     — Она сохранена. Но в отличие от вас, биологических систем, я в состоянии отличить информацию об объекте от самого объекта.

     Кэсу показалось, что в голосе Антуана прорезалось самодовольство.

     — Гм… А ты не мог бы создать для меня иллюзию корабля?

     — Я не умею создавать иллюзии. Но я думаю, исходя из свойств окружающей среды, тебе стоит попробовать это сделать самому. В чем смысл создания такой иллюзии?

     — Ну если созданный корабль будет состоять из тех же лептонов, что и мы, то в итоге мы можем попытаться им управлять. Я бы попробовал заново транссветовой переход. Ведь что такое транссвет? Мы перестаем существовать как материальные объекты в нашем континууме и переходим в форму гравитонов, а затем восстанавливаемся при замедлении. То же самое мы могли бы провести еще раз. И превысив скорость света, мы можем преодолеть, очевидно, и сферу Шварцшильда, то есть выйти за границы черной дыры!

     — Достаточно безумная гипотеза, — осторожно сказал Антуан.

     — Чтобы быть верной! Во всяком случае, другого выхода у нас нет! Мы должны попытаться.

     Кэс закрыл глаза — или воображаемые глаза. Рубка "Союза". Шершавая поверхность подлокотников. Привычные огоньки пульта. Стеклянная доска рабочего экрана… Обзорные экраны, а в них — чернота.

     Ему показалось, или сквозь сомкнутые веки стал пробиваться свет?

     Кэс открыл глаза. Тело сигнализировало ему об изменении положения — он полулежал в собственном пилотском кресле.

     — Капитан, у тебя получилось! — воскликнул Антуан, — я понял, как это происходит! Капитан, кажется, у меня появляется воображение!

     — Ты сможешь достроить остальные части корабля?

     — Я уже сделал это!

     Кэс огляделся в рубке. Все члены экипажа были на месте — но все лежали, точно мертвые, в креслах, глаза закрыты, тела неподвижны.

     — Ант, что с ними?

     — Я воспринимаю одновременно твою иллюзию и реальность коллапсара. Облака мозговой активности всех членов экипажа находятся в пределах созданной иллюзии. Но они сейчас не могут прийти в себя, так как их сознание поглощено собственными фантазиями.

     — Так. Значит, мы начнем работу вдвоем. Антуан, проверка состояния двигателей. Разогреть гравитационную катушку!

     Происходящее казалось нелепостью. Кэс ожидал, что Антуан вот-вот ответит: капитан, опомнись! Здесь нет никаких двигателей, что я должен проверять, калибровать и запускать? Здесь нет пространства — где мы будем разгоняться?

     Но Антуан работал как ни в чем не бывало. Двигатели гудели. Пульты мигали, показывая состояние корабля. Иллюзорный "Союз" начал разгон.

     В экранах не было привычных звезд, в остальном ситуация казалась обычной. Судя по приборам, скорость корабля нарастала. Через несколько часов Антуан объявил, что готов к транссветовому прыжку.

     — Готовность сорок секунд! — объявил Кэс, — обратный отсчет!

     Он откинулся в кресле и вцепился в подлокотники руками. Какой бред! Этот транссветовой переход — не более реален, чем его недавний прыжок с башни в иллюзорном городе! Чего он хочет добиться?

     Огромный нуль возник на экране. Корабль достиг скорости света. Обзорные экраны затянула серая пелена.

     — Транссветовой переход закончен! Пять секунд до выхода! — объявил Антуан.

     Кэс медленно открыл глаза.

     В обзорных экранах сияли звезды.

     Он обернулся к экипажу. Все без исключения выглядели так, словно только что пробудились от комы в незнакомой больнице.

     — Что это было?! — воскликнула Светлана.

     — Где мы? — спросила Лотта.

     Остальные просто не нашли слов.

     А не иллюзия ли это снова? — подумал Кэс. Но Антуан способен видеть обе реальности одновременно!

     — Антуан?

     — Все в порядке, товарищи! — отозвался искин, — гипотеза капитана оказалась верной! Мы снова находимся в пределах пространственно-временного континуума! Наши информационные структуры расположены на обычных молекулярных носителях. Мои данные не позволяют оценить физический и математический смысл происшедших явлений. Но я констатирую факт: мы снова находимся в обычном пространстве, все системы корабля работают нормально.

     — Хорошо, — слабым голосом произнес Кэс, — наши координаты?

     — Квадрат Ку15734, — сообщил Антуан и на всякий случай продемонстрировал визуальное отображение координат, — мы вышли из транссвета в полупарсеке от цели предпоследнего маршрута.

     — И до Саванты…

     — На обычной скорости путь до Саванты займет шесть с половиной суток.

     — Как я понял, подозрения, что мир вокруг является иллюзорным, возникали у каждого из нас. Вначале и у меня это были лишь мимолетные прозрения — слишком частые дежа вю. Узнавания деталей, лиц из моего далекого прошлого, — Кэс вздохнул и откинулся на высокую спинку кресла в коммоне, — последней каплей было отверстие душа — я вспомнил, где видел точно такое же: в одном космосериале на Руси. Мне вдруг стало ясно, что все, буквально все здесь, до малейших деталей — плод моего собственного представления, сборная солянка моего опыта, фантазий, впечатлений. Я перебирал все увиденное — да о каждой мелочи я мог сказать, откуда она: из воспоминаний молодости, книг, сериалов, фильмов, пусть все это и сплелось в причудливую вязь — так, как бывает во сне, когда из обрывков впечатлений рождается новая реальность. Это было жуткое прозрение! Ведь иллюзия была моим миром, я ощущал себя в нем, я жил в нем… И тогда я решился на experimentum cruris. Я подумал, что если это иллюзия — мозг перестанет ее поддерживать, если наступит достаточно сильный стресс. Да, это был риск. Я мог бы разбиться в иллюзорном мире, и мозг, следуя иллюзии, прекратил бы существование. Но к счастью, меня сумел достать Антуан. Настоящий, а не иллюзорный.

     — Я тоже поняла, что нахожусь в иллюзии, — призналась Лотта, — но понятия не имела, что с этим делать. А мир той, моей Саванты, был очень хорош! Мне там так понравилось сначала. Они там сами создавали планетарные системы, собирали планеты по кирпичикам, определяли законы природы для этих планет… Они были всемогущи! И все такие мудрые, интеллигентные и жили только познанием истины и творчеством.

     — Похоже, мои представления были самыми радикальными, — улыбнулся Ю, — для меня Саванта уже не существовала в форме планеты. Сверхцивилизация, энергетические формы! Сначала они вроде обо мне позаботились, а потом я так понял, что им на меня плевать. У них дела поважнее, они управляют Вселенными, создают новые… Я для них — куда незначительнее, чем для человека бактерия. Правда, когда я подумал хорошо, я понял, что эта ситуация полностью отвечает моим прежним идеям о научном прогрессе. То есть я всегда считал, что если бы человечество целиком посвятило себя научному прогрессу, то через некоторое время мы вышли бы на вот такой уровень — то, что наши предки считали Богом. Стали бы сверхлюдьми, вообще даже уже не людьми ни в какой форме… Кидались бы Вселенными как мячиками.

     — А мы с Лиолисом летали на крыльях, — мечтательно вспомнила Тина.

     — Джан, а что видел ты, вот интересно? — спросила Чин.

     — Много зелень, — сообщил инопланетянин, — большая хорошая планета, солнце, зелень, люди и джан общий разум, растения, животные, единая сеть, гармония. Джан хотеть так жить всегда. Джан нет наука, есть… джарххгглатдж. Джан верить, люди постичь джарххгглатдж, наука нет нужда, постижение. Джан видеть Саванта есть джарххггладтж!

     — Что такое этот… джархх… как его? — удивилась Светлана.

     — Справка, — сообщил Антуан, — джарххгглатдж есть в понятиях цивилизации джан интуитивное постижение объединенного разума, джан способны формировать сети эмпато-телепатического восприятия, по своим возможностям являющиеся сильным Сверхразумом.

     Все с уважением посмотрели на Джана. На рыжей морде того сложно было разобрать что-либо.

     — А что видела ты, Вета? — поинтересовался Ю. Светлана махнула рукой.

     — У меня все было банально. Высокоразвитые люди с хорошим мышечным корсетом, по ходу выяснилось, что тело они моделируют в каких-то биованнах. Зелень, фантастические здания и все такое. Множество лабораторий и научных центров, я в этом мало что понимаю. Подозрения у меня тоже возникли, когда я осматривала орбитальные оборонные комплексы. Вдруг подумалось, что нечто подобное и я бы построила, будь у меня возможность.

     — А моя Саванта была преимущественно биотехнологической, — мечтательно вспомнила Чин, — они объяснили, что поэтому и не интересуются окружающим миром. Хотя космические корабли, средства связи у них куда совершеннее наших, но тоже все на основе биотехнологий, все выращивается. Масса искусственных существ, модифицированные люди, порой и не поймешь, где созданное генетиками животное, где изменивший себя человек. Куча сверхспособностей — абсолютная память, телепатия, умение жить в воде, ночное зрение, да много чего. Вся планета — сплошные джунгли, дома-деревья… Кстати, а я бы не подумала, что это все мое подсознание — там были таки-ие существа! Я бы в жизни такого не выдумала.

     — Порой, когда мы видим сны, тоже удивляемся, — заметил Максим, — и кажется, что не способны изобрести подобное.

     — Кстати, а моя Саванта была полной противоположностью твоей, Чин, — вспомнила Лотта, — стальные пещеры! Полностью искусственная среда. Наполовину они были вообще лишены тел и жили в виртуале, те же, у кого еще были тела, обитали в многоэтажных слоях жилищ, покрывших всю планету. Там не осталось природы вообще, только в искусственных парках. Макс, а что видел ты?

     — Тоже, наверное, банально, — пожал плечами врач, — я не рассматривал планету подробно. Мне сразу показали биоцентры, где собирали тела. Они давно не размножались, а лишь переходили из тела в тело, это было не сложнее, чем сменить платье. Тела строились в репликаторах на заказ, любая внешность, любые способности. Я даже, — он слегка покраснел, — и сам попробовал… гм… сменить тело. Был очень удивлен, очнувшись здесь в старом виде.

     — Позвольте мне, товарищи, подытожить, — заявил Кэс, — опыт получился интересным, прежде всего, мы впервые в истории человечества побывали за сферой Шварцшильда. Смещения во времени не произошло — к такому выводу мы пришли с Лоттой, изучив наблюдаемые окрестности. Во всяком случае, никакого значительного смещения — может быть погрешность в несколько месяцев. У Антуана не было иллюзий, и он собрал ценнейшие данные об окружающей среде. Правда, их трудно интерпретировать. Сейчас уже ясно, что мы находились там в лептонной форме — непонятно лишь, почему сохранились наши мыслящие структуры. Я бы даже сказал, совершенно непонятно. Как мы смогли выбраться? Этот вопрос тоже требует изучения, и наверное, наш уровень не позволит ответить на него.

     Он помолчал. Взглянул на Антуана.

     — Мы будем дальше заниматься изучением собранных данных. Но знаете, что интересно? Каждый из нас видел Саванту, как он ее себе представляет. Мы по сути поставили мысленный эксперимент. Что, если бы власть на планете принадлежала ученым, самым интеллектуальным людям? Многие, во всяком случае, сами интеллектуалы, задавали себе такой вопрос. Я знаю тех, кто уверен, что это — самая приемлемая форма, следующая за коммуной форма общественной жизни, наиболее высокая и прогрессивная. Оказывается, каждый из нас в глубине души верил, что так и есть. Что если миром управляли бы ученые, он избежал бы множества ошибок, развивался прямо и стремительно, да и от внешней опасности сумел бы себя защитить.

     — А сейчас ты в это уже не веришь? — спросила Лотта. Кэс пожал плечами.

     — Наверное, верю. Но я скорее верил в Саванту как в планету СТК. Ведь я жил в молодости в мире, который был ничем не хуже воображаемой Саванты, а там не одни ученые были у власти, хотя ученых у нас было много. Я надеялся, что на Саванте сохранились принципы коммуны. Я и сейчас на это надеюсь!

     — А я всегда думал, что власть ученых оберегла бы человечество от ошибок, — заметил Ю.

     — То есть ученые должны стоять выше других, потому что они интеллектуальнее? — уточнила Чин.

     — Да. Но ведь это естественное неравенство, которое нельзя устранить! Люди различны по коэффициенту интеллекта! Так было в СТК, и так будет всегда. Почему же не признать это неравенство?

     — Подобным образом, кстати, и рассуждали савантяне, — кивнул Кэс, — но их планета и создавалась как научная база, не-ученые были там лишь техническим, медицинским и прочим персоналом. Так что у них власть ученых — естественный процесс. Но знаете, что интересно? Через несколько дней мы увидим настоящую Саванту!

     — Если это опять не иллюзия, — буркнул Максим.

     — Ну уж нет! — помахал рукой Антуан с экрана, — я, в отличие от вас, жидко-коллоидных систем, иллюзии с реальностью не путаю! И я вам заблудиться не дам!

      ^(*)

     — Даже скучно, — высказалась Чин, глядя на левый обзорный экран, демонстрирующий вид на планету с орбиты, — все как на Руси. Мегаполисы, дороги, отдельно стоящие виллы и замки…

     — Это ни о чем не говорит, — возразил Кэс, — это вполне может быть планета СТК! Кто сказал, что непременно надо менять устоявшиеся формы архитектуры?

     — Конечно, конечно, капитан, — улыбнулась Лотта, — но я хочу заметить, что по сравнению с нашими фантазиями… Обычно реальность бывает богаче и интереснее воображения! А тут ничего особенного. И спутниковый пояс обычный.

     — Все же это высокоразвитая планета, — заметил Ю, — пока ничего сверхчеловеческого, но по сравнению с Калимантаном, да и Русью они далеко ушли вперед.

     — Вернее, не вернулись назад! На Совете все было примерно так же. И это обнадеживает, — оптимистично заявил Кэс.

     На планете говорили на линкосе. Появлению "Союза" не слишком удивились. От имени некоего Суммоса предложили посадочную площадку близ столицы — как правильно помнил Кэс, столица называлась Сорбонной.

     Дежурных на корабле решено было не оставлять. В конце концов можно отдавать приказы Антуану и на расстоянии, а в случае опасности присутствие людей на корабле ничего не изменит. Итак, восемь членов экипажа "Союза" прошли по длинному рукаву космопорта и вынырнули в светлом пустынном зале, где их встретила маленькая делегация — двое мужчин и женщина, в серых плащах-накидках с белыми подворотничками. Все трое были очень высокими, красивые, но слегка неестественные черты лица наводили на мысль о генетических модификациях.

     — Приветствую, — произнес один из мужчин, чуть поклонившись, — я Рудольф Атейрос, это также члены нашей семьи Атейрос, Лавиния и Кор. Наша семья является одной из самых влиятельных на Саванте, и по поручению Консилиума именно мы обрели честь первыми оказать вам гостеприимство. Мы рады видеть гостей из Космоса, с планеты Русь.

     Кэс поклонился, копируя жест Атейроса.

     — Я Кэс Кэрон, капитан корабля "Союз". Это мои товарищи, — он по очереди представил остальных, включая Джана.

     — Я приглашаю вас в наш семейный замок, — торжественно произнес Рудольф Атейрос, — и надеюсь, что вы сочтете удобным воспользоваться нашими квартирами во время вашего пребывания на Саванте.

     Лотта открыла глаза. Несколько секунд ей казалось, что сон еще не кончился. Чудесный, восхитительный сон!

     Да нет же, на этот раз — не сон и не иллюзия. Это реальность. Это реальность уже потому, что она в самом деле никогда еще не видела такого великолепия.

     И не могла бы придумать. Да, разница между той иллюзией в черной дыре — и этой реальностью именно во множестве деталей, которые Лотта никогда не могла бы вообразить раньше.

     Потолок над ней был очень высоким и полупрозрачным, сквозь матовую дымку лился дневной свет. Лотта уселась. Зал, в котором она спала, напоминал древнюю резиденцию какого-нибудь короля или герцога докосмических времен. Как и все помещения этой… квартиры? Этой части замка, которая была выделена лично ей. Савантяне не скупились на квадратные метры.

     Остается только удивляться, как хорошо здесь натуральная старина сочетается с незаметными вплетенными в обстановку супертехнологиями. Босые ноги планетолога ступали по деревянным широким доскам пола, из раскрытого готического окна пахло сиренью. Постель за спиной Лотты аккуратно свернулась и из белого кружевного ложа превратилась в прелестный узорчатый диван.

     Лотта подошла к окну и с наслаждением вдохнула садовые запахи. Как же она стосковалась по синему небу, зелени, простору! И это она — ученый, планетолог, как же страдают, например, Чин и Максим, никогда не стремившиеся в космос и не привыкшие к нему?

     А может быть, и получится здесь остаться? Хозяева немного странные… Но кажется, на этой планете вполне можно жить!

     Лотта вспомнила вчерашний банкет, великолепные яства, ученых — членов семьи Атейрос и приглашенных друзей. Единственная странность — за столом прислуживали живые люди. Она заметила, что Кэсу это сильно не понравилось, он помрачнел и стал общаться односложно. Еще интересно, что прислужники были значительно мельче и меньше ростом, чем те, кто сидел за столами. Но все — очень приятной внешности. Когда юная маленькая служанка отошла от стола с подносом, Ю вполголоса уточнил у Атейроса, не андроиды ли это.

     — Нет, зачем же, — приятно улыбнулся Атейрос, — работы по андроидам давно свернуты. Какой в этом смысл? Полно населения, которое нужно чем-то занять! Мы называем этих людей вульгары — это те, кто не захотел получить образование и заниматься наукой.

     Лотта вспоминала этот разговор, нежась в просторной джакузи, в золотисто-сиреневой бурлящей воде с запахом трав.

     — Потеплее, — негромко велела она, и вода чуть нагрелась.

     — Достаточно!

     Да это настоящий рай! Такого на Руси нет и у олигархов — ну джакузи, положим, она и на Калимантане гидромассажная ванна, а вот голосовое управление…

     Лотта с сожалением вылезла из воды, обсушилась под обжигающими струями мощного фена-душа и надела чистую униформу "Союза". Села у зеркала и наблюдала, как тонкие манипуляторы укладывают ее волосы, пропитывая каждую прядку некими полезными растворами и закрепляя ее в продуманно-небрежном расположении.

     Результатом Лотта осталась довольна. Помассировала немного морщинки под глазами… Что-то там Максим говорил о курсе омоложения. Пока еще он не разобрался в аппаратуре до конца, к сожалению.

     А здесь наверняка давно уже нет таких проблем! Хотя они и не бессмертны, но живут, как Рудольф говорил, долго и сохраняют молодость.

     Лотта вышла из роскошной, выложенной резными плитками, ванной. У двери ее встретила маленькая темноволосая служанка в голубом платье. Девушка изящно поклонилась и присела.

     — Леди, я к вашим услугам!

     Лотта смутилась. Но если у них здесь так принято?

     — Спасибо, — сухо произнесла она, — но мне ничего не нужно. Впрочем, хотелось бы позавтракать, это можно?

     — Леди, мне поручено проводить вас к леди Лавинии. Вы могли бы позавтракать с ней.

     — Что ж, если Лавиния приглашает…

     Лотта двинулась вслед за служаночкой по широкому дворцовому переходу, среди пальм и вьющихся лиан.

     — Послушай, как тебя зовут? — спросила она. Девушка робко улыбнулась.

     — Пун.

     — Ты давно работаешь здесь?

     — Восемнадцать лет, — и голосок у нее был приятный, щебечущий.

     — Что? Сколько же тебе лет? — Лотта сообразила, что год на Саванте не принципиально отличался, например, от русийского, разве что на несколько дней.

     — Сорок шесть.

     — Гм… ты молодо выглядишь.

     — Я не понимаю, леди, — заволновалась девушка. Лотта махнула рукой.

     — Неважно. А сколько тебе платят, если не секрет?

     — Платят? — с глубоким удивлением в голосе спросила Пун, — а как это?

     Длинный стол был накрыт на двоих — заставлен сияющим хрусталем, тонким расписным фаянсом, скорее всего, вынутым из ближайшего репликатора. Яства на этих блюдах, тарелочках и в соусниках, заслуживали самых высочайших похвал.

     — Видите ли, мы в некотором роде коллеги. Моя специальность — система Саванты, планеты, — объяснила Лавиния. Лотта с интересом взглянула на нее.

     — В экспедиции летаете?

     — Нет, — Лавиния качнула красивой головой, — видите ли, для моей темы вполне достаточно спутниковых наблюдений.

     — Понятно, — Лотта потянулась за блюдом, и тотчас тонкие руки служанки положили ложку засахаренных ягод в ее розетку. Лотта скосила глаза на Пун.

     — Скажите, Лавиния… на вашей планете так высоко ценится знание, ученые , интеллект… Это замечательно. Но мы как-то не ожидали в таком мире встретить… так сказать, неравенство. Ведь если раньше существовали экономические основы для этого — ну скажем, в мире было недостаточно ресурсов, то при изобилии нет никакой необходимости, скажем, в живых слугах.

     Лавиния улыбнулась.

     — Да, необходимости нет. Но ведь Лотта, поймите, что не все население может заниматься наукой! У большинства — у вульгаров просто нет для этого предпосылок — интеллекта и предрасположенности.

     — Насколько я понимаю, в СТК полагали, что правильное воспитание и развитие с детства устранят эту проблему…

     Лавиния покачала головой в темных тщательно уложенных кудрях.

     — У вас умозрительное представление об СТК. И там далеко не все занимались наукой. И там были люди, которые… ну скажем, просто управляли производящей автоматикой, и еще огромная сфера услуг. Нельзя сделать учеными всех! Но у нас ученые — значительный процент населения. И потом, Лотта, у нас нет неравенства. Вы неправильно понимаете ситуацию. Каждый житель нашего мира имеет абсолютно равные шансы на получение образования!

     — Вот как? Это интересно, — Лотта быстро, чтобы не успела Пун, стянула себе на тарелку кусочек сыра, — расскажите мне о вашей системе образования, Лавиния!

     — Это просто. В возрасте шести лет все дети проходят тестирование. По его результатам они направляются в разные типы школ. Одаренные дети поступают на индивидуальное обучение, чтобы развить и отточить данный им от природы талант. Другие — в общие типы школ. В двенадцатилетнем возрасте для уточнения тестирование повторяется. Однако с восемнадцати любой человек, закончивший любую из школ, получает право на поступление в университет. Конечно, вступительные тесты весьма строги… Но индивидуалы обычно проходят их легко, а многие из них принимаются без экзаменов. Однако, как видите, и у других есть шансы поступить в университет и стать Учеными.

     — Любопытно. Значит, и у нее, — Лотта едва заметно кивнула в сторону Пун, — была возможность поступить в Университет.

     — Да, конечно, была, но я не уверена, что ей приходила в голову такая мысль. Но как видите, все справедливо.

     — Очень странно. Я была уверена, что вы пользуетесь генной модификацией для улучшения способностей, разве нет? Тогда почему же не усилить интеллект у тех, у кого он от природы не так высок?

     Снисходительная улыбка снова тронула губы Лавинии.

     — Это первое решение, которое приходит в голову. Но здесь есть два момента. Во-первых, когда мы лишь разработали методы увеличения интеллекта, они были малодоступны и стоили довольно дорого.

     — Стоили? — восклинула Лотта, — но это была планета СТК! Здесь не было денег!

     — Это уже давно не планета СТК, не забывайте, — высокомерно заметила Лавиния, — мы порвали с этим дурацким экспериментом всеобщего равенства много веков назад! Так вот, естественным образом сложилось, что наиболее талантливые, умные члены общества могли провести своим детям операцию увеличения интеллекта… Эти дети в свою очередь становились еще более талантливыми и умными…

     — Все понятно, — вздохнула Лотта, — и так сложились две касты: одна модифицированная, другая — нет.

     — Это нельзя назвать кастами, — холодно возразила Лавиния, — ведь никто никого не ограничивает в правах… Мы все равны. Ваше любимое равенство!

     — Как же не ограничивает, — голубые глаза Лотты прямо уставились на собеседницу, — если вот эта девушка… женщина… работает здесь бесплатно!

     — Вы уже и это выяснили! Это неправда. Эта женщина проживает в нашем имении, ест, одевается, мы содержим и обучаем ее детей. Семья Атейрос несет ответственность за Пун и еще за десятки тысяч таких, как она! Полную ответственность. Однако никто не мешает всем этим людям учиться и стать Учеными самим! Если они не хотят — это ведь не наша проблема, правда?

     Лотта кивнула. "Но ведь это и есть рабство!" — подумала она, однако ничего не сказала вслух. Лавиния продолжала.

     — Есть и другая причина. Видите ли — а зачем обществу столько Ученых? Даже высокоразвитому обществу. На Саванте проживает два миллиарда человек, никаких ресурсов не хватит, чтобы удовлетворить научное любопытство каждого. Вы знаете, что мою работу, например, обслуживают два спутника, восемнадцать системных обсерваторий и две наземных? А я ведь я Ученый довольно средний, признаю. Куда девать всех остальных людей, не столь талантливых? Обрекать на безработицу и безделье? Мы решили развивать сферу услуг. Кстати, к тому же решению пришли и в СТК — и там большая часть людей работала в сфере "человек — человек": медицина, спорт, образование, психология, различные виды ухода за телом и психикой, воспитание детей… И у нас это так же. Пун тоже модифицирована, как вы догадываетесь. Она обслуживает нас и счастлива именно этой судьбой. Усиливать можно не только интеллект, но и например, желание служить ближним…

     Лотта кивнула. Лицо ее сделалось деревянным. Она не знала, что ответить Лавинии.

     — Кажется, нам нужно собираться в столицу, — пробормотала планетолог.

     — Не торопитесь! Встреча с Консилиумом состоится лишь завтра после обеда.

     Кэс в это время сидел в высоком обширном зале — кабинете Рудольфа, хозяина замка Атейрос, в эргономическом кресле у прозрачного столика, висящего над полом. На столике располагалось керамическое блюдо с незнакомыми закусками, бокалы с прозрачным напитком, еще одно блюдо с набором курительных трубок.

     — А вы не курите? Жаль, — Рудольф затянулся небольшой гладкой черной трубочкой.

     — На Коста-Нуэве эта дурная привычка была изжита, — сообщил Кэс. Рудольф пожал плечами, затянутыми в серое.

     — К чему лишать себя маленьких радостей жизни, если медицина способна нейтрализовать вред? Это неумно. Вы знаете, Кэс, у меня редкая для Саванты специальность — я историк. Мне было бы очень интересно побеседовать с вами подольше…

     — Конечно, но ведь и данные нашего искина вам полностью доступны. Я также с удовольствием отвечу на ваши вопросы.

     Рудольф засмеялся, помахивая трубкой.

     — Даже как-то не знаешь вот так, о чем спросить. Надеюсь, у нас будет еще много времени. А есть ли вопросы у вас?

     Кэс задумался.

     — Да, конечно, вопросов много. Как вы пришли к тому, что есть сейчас? Все, что я знаю о Саванте — сюда переселились интеллектуалократы, те, кто считал, что интеллект должен править миром. Но в то время это были все же коммунары, у них не было денежно-товарных отношений, не было неравенства. А через некоторое время Саванта потеряла связь с другими мирами, от вас ничего не было слышно. Вы не посылаете больше космических экспедиций…

     — Нам это не нужно. Мы заняты обустройством собственной системы. Астрофизикам же хватает данных наблюдений и автоматических зондов.

     — Уж извините, но это мне кажется странным. Ученые, которым неинтересно исследовать Вселенную? Впрочем, не могу об этом судить. Но ваш строй? Сейчас он мало напоминает СТК.

     — Кэс, поймите, идея СТК изначально была неправильной, потому она и провалилась. Пусть даже вы колонизовали какое-то количество планет. Но вы оказались слабее уже существующих в Космосе цивилизаций, и это не случайно!

     — Почему же идея была неправильной? — Кэс отхлебнул напитка, слабо-алкогольного, приятного на вкус.

     — Потому что за основу было взято материальное производство. Вы считали, что именно оно движет общество. Но это не так! Общество движет человеческая мысль! Изобретения, открытия. Можно веками производить одно и то же, но если не появится Ученый, который внесет усовершенствования — ничего не изменится. Изобретение паровой машины привело к появлению первых фабрик! А мы на Саванте приняли за основу, что именно Ученый, именно самые интеллектуально развитые, мудрые люди — это то, что движет и изменяет мир. Ничто не важно, кроме развитого интеллекта! И обратите внимание: Ученые очень редко бывают хапугами, злодеями, сволочами. Это скорее характерно для так называемых бизнесменов прошлого. Ученый же бескорыстен! Его интересует только знание. Так разве это не естественно — то, что именно Ученым должна принадлежать власть на планете?

     Кэс оглядел высокие стены, покрытые затейливой золотой вязью, хрустальный купол потолка.

     — Бескорыстные Ученые живут, однако, не так уж скромно, — заметил он. Рудольф улыбнулся.

     — Вы же понимаете, что на нашем технологическом уровне постройка дворца обходится не слишком дорого.

     — Вы делаете ошибку, Рудольф, — Кэс поставил бокал на стол, — теоретическую ошибку. Все же миром движет именно материальное производство и возникающие в его процессе трудовые отношения. Изобретение паровой машины? Ведь единого изобретателя и не было! Ее изобрели независимо друг от друга несколько человек, другие усовершенствовали, третьи довели КПД до необходимого. Да что там, прообраз паровой машины был изобретен еще в Древнем Риме, но там он никому не понадобился. Понимаете, что я хочу сказать? Если бы один из изобретателей паровой машины умер, ее изобрели бы другие. То же самое происходило с любым открытием и изобретением — когда научная мысль подойдет к определенному рубежу, его обязательно преодолеют. Наша теория общества, Рудольф, предполагает, что способности человека, его разум — это константа. Нет никаких героев и мудрецов, этаких атлантов, держащих небо на плечах — все трудящееся человечество держит это небо. Никакого особенного значения талант и гений не имеют — потому что всегда найдутся другие таланты и гении. В СТК, благодаря воспитанию, таких было много…

     — С вашей точки зрения, я допускаю ошибку, — холодно улыбнулся Рудольф, — но однако, Саванта существует, а СТК мертв!

     Кэс некоторое время смотрел на него ничего не выражающим взглядом.

     — Хорошо, не будем об этом, — сдался он, — но сейчас идеология Саванты не претерпела особых изменений?

     — Нет. Некоторое время мы придерживались принципов СТК, но затем… конечно, товарно-денежные отношения у нас возникнуть не могли, мы не на том уровне, у нас репликаторы под рукой. Производство не нужно. Однако информация, некоторые важные технологии были доступны не всем, поэтому пришлось ввести общий эквивалент и торговлю. То есть деньги. Вы понимаете, что демократия как таковая нарушала бы принцип интеллектуалократии — мы не можем позволить, чтобы необразованные массы диктовали свою волю. Все же голос человека образованного, Ученого должен весить значительно больше, чем голос того, кто не желает учиться. Со временем различия между Учеными и теми полуобезьянами, кто не может использовать мозг по назначению, лишь выросли. Это неизбежно, Кэс. Это, в конце концов, продолжение эволюции — не все особи способны к следующему ее витку.

     Кэс молча глядел в вороненую поверхность керамической вазы.

     — Ну а если мы, предположим, останемся у вас, — сказал он наконец, — на какой статус в вашем обществе мы можем рассчитывать? Мы не закончили ваших университетов.

     Рудольф улыбнулся.

     — Мы не формалисты. Вы, несомненно, Ученые, раз занимались исследованиями Космоса. Вам будет предоставлена возможность овладеть нашими знаниями. Я уверен, что мы договоримся и о материальной стороне дела. Не беспокойтесь за ваш экипаж, Кэс!

     Тем временем Чин гуляла по западному крылу замка, где были расположены биологические лаборатории Кора Атейроса.

     — Я ведь не биолог, — сказала Чин, — то есть, конечно, у меня есть общебиологическое образование, но моя профессия — биоинженер, инженер систем жизнеобеспечения. Я разбираюсь в гидропонике, в растениях, в производстве белка, углеводов, кислорода. Но молекулярка… генетика… знания только самые общие.

     — Ничего страшного, — улыбнулся Кор, — у нас ведь не экзамен. Но вам интересно?

     — Да, конечно!

     — А вот мой виварий, взгляните, — створки высоких дверей распахнулись, Кор первым шагнул в обширное помещение, которое заполняли клетки из силовых полей с самыми разнообразными представителями фауны.

     — Я работаю над проблемой бессмертия, — заявил Кор, — и конечно, объекты мне необходимы. Мы достигли значительных успехов. Вы же знаете, что эта проблема не была решена и в СТК.

     — Да, — Чин остановилась перед просторным вольером, где среди домиков и соломенных куч бегали забавные белые мышки, — я понимаю. Меня, правда, удивляет, что вы используете животных. Кажется, по мере развития науки в СТК отошли от живых объектов вообще. Ведь есть электронное моделирование, и есть клеточные колонии. Это проще, да и гуманнее, чем использовать существ с высокоорганизованной нервной системой.

     — Ну перестаньте! — отмахнулся Кор, — сколько бед потерпела наука, сколько открытий не было совершено из-за безмозглых псевдогуманистов, жалевших бедных мышек и собачек!

     — Да я их не жалею, я говорю о том, как было в СТК! Там отошли от таких методов.

     — А зачем, Чин? Объясните, зачем отходить от надежных и удобных методов экспериментирования на животных? Даже если есть другие пути. Это просто удобно!

     Чин пожала плечами. Они проходили мимо обезьянника — мартышки незнакомого вида, не то местного, не то выведенного в лаборатории, весело скакали по ветвям. В одной из маленьких клеток сидела обезьянка, больная на вид, и тяжело дышала.

     — А вот наша клиника, — объявил Кор, раскрыв следующую дверь. Чин заглянула туда.

     В широком зале на койках вдоль стены сидели и лежали несколько десятков человек в пижамах разного цвета. Все они принадлежали к той же расе, что и слуги во дворце — маленькие и тщедушные. Медсестры той же расы бесшумно двигались среди больных, ухаживая за ними.

     — Вы их лечите? — спросила Чин, — я не думала, что у вас еще существуют серьезные заболевания. Да еще так много случаев!

     — Нет, что вы! Для лечения любых заболеваний у нас есть автоматика. Здесь моя клиника! Видите ли, данных, полученных на животных, недостаточно для серьезного анализа.

     — Вы что, экспериментируете на людях?! — поразилась Чин.

     — А что здесь такого? Ну Чин, будьте же разумным человеком! Вы же сама Ученая! Зачем эти заклинания — ах, ужас, эксперименты на людях! Я не причиняю им никакого вреда, и все это добровольцы. Вот видите, в зеленых пижамах — они получают волновую терапию, и я рассчитываю на продление их жизни. А в синих — контрольная группа. На тех, что в серых пижамах, я проверяю взаимодействие волновой терапии с одним препаратом.

     — Но разве это совсем не рискованно? — негромко спросила Чин. Кор вздохнул.

     — Риск, риск… жизнь вообще рискованная штука! Конечно, риск есть. Но Чин, подумайте, все эти люди все равно из модификации Цет, они и так не проживут дольше 60 лет, и я сюда взял только уже тех, кто на пределе — 59-60. Ну кто-то умрет на несколько месяцев раньше. А кто-то зато — позже. Какая разница? Зато они послужат науке! Представьте, если мне удастся добиться бессмертия! Разве это не стоит таких мелких жертв?!

     Но Чин заботило другое.

     — Скажите, Кор… а вы что — проводили генные модификации специально с целью укорочения жизни?

     Ю постучал в притолоку автоматической двери.

     — Не заперто! — крикнул Кэс. Инженер шагнул, и дверь распахнулась перед ним. Весь экипаж был в сборе. Даже Джан уселся на толстый хвост возле дивана.

     Кэс обвел взглядом товарищей.

     — Я не случайно решил собрать вас всех, — начал он, — завтра нам предстоит беседа с Суммосом, правителем этого мира. К этому моменту нам самим нужно принять решение, чего мы хотим от Саванты, хотим ли остаться здесь, нужна ли нам какая-то помощь от них. Предлагаю обсудить этот вопрос. Ю, ты начнешь?

     Ю неопределенно пожал плечами.

     — Сложный вопрос. Вот так сразу принять решение… я бы еще подумал. Пока я настроен скорее против того, чтобы остаться. Да и помощи нам никакой не нужно, у них в общем-то нет ничего такого, чего не было бы на "Союзе". Они очень развиты технологически. Но их общественные отношения еще хуже, чем на Руси. Не знаю. Может быть, пожить здесь какое-то время, чтобы обменяться более подробно информацией.

     Кэс посмотрел на следующего.

     — Максим, ты?

     — Да немедленно надо улетать отсюда! — воскликнул Максим, — вы знаете, что вытворяют эти… модифицированные слуги? Эта девочка с утра явилась ко мне в квартиру и знаете, что она мне предложила?!

     — Знаю, — кивнул Кэс, — мне тоже.

     — Это логично, — заметил Ю, — я, разумеется, отказался от такого предложения, но логично, если уж иметь послушных специализированных слуг, использовать их и для сексуальных утех.

     — Кстати, женщинам они что-то ничего подобного не предлагают, даже обидно! — заметила Светлана. Чин ткнула ее в бок.

     — Я, кстати, против того, чтобы оставаться здесь, и за немедленный старт, — продолжила Светлана, — я собрала доступную информацию по местным оборонным системам. Ну что я скажу — им повезло, что ксалийцы до них не добрались. А может быть, даже сочли малоинтересными — они же не исследуют космос, они и сами регрессировали и закуклились. Их системы ничуть не лучше тех, что были в СТК! Так что они нам ничем не помогут.

     — Мне все здесь не нравится, — высказалась Чин, — они создали расу идеальных рабов, живут, как какие-нибудь нувориши. Нет уж! Я себе не так представляла мир ученых!

     — И мне здесь не нравится, — поддержала ее Тина, — хотя тут здорово, конечно… ну в смысле, можно по травке походить, солнышко. Но они какие-то чванные!

     — Улетать, — коротко заявил Джан, — Союз улетать. Быстро. Лучше сегодня.

     — Я согласна с другими, — добавила Лотта, — генетическое разделение человечества на подвиды! Замашки древней аристократии. При этом еще лицемерие — якобы равные шансы на образование! Нет, здесь нам ловить нечего. А ты как считаешь, Кэс?

     — Я понял это в первый же момент, когда мы оказались во дворце, — негромко произнес капитан, — они еще дальше от СТК, чем Русь. Это что-то реально страшное, товарищи. Я даже не думал, что СТК может выродиться в этакое вот состояние. Однако, как видим, все возможно. Никакого смысла здесь оставаться нет, все ясно. Думаю, завтра мы попрощаемся с правительством и как можно скорее дадим деру.

     Резиденция правителя Саванты — его называли Суммосом Консилиума, в переводе с древней латыни — Верховным председателем Совета — выглядела так же старомодно-помпезно, как и дворец Атейроса.

     Экипаж "Союза" расселся вокруг длинного бело-мраморного стола, на высоких стульях с позолоченными спинками, по другую сторону — высокие савантяне в серебристых плащах-накидках, члены Консилиума. Тину и Джана по предложению хозяев оставили в соседней зале, где обоим предложили закуски, напитки и мультфильмы.

     Створки высоких, до потолка, дверей торжественно распахнулись. В зал вступил Суммос — черноволосый мужчина в расцвете сил, в таком же серебристом плаще Консилиума с белой лентой на плечах.

     Консилиум поднялся. Переглянувшись, встали и космонавты "Союза".

     Суммос вскинул руку, и все снова уселись, загремев стульями. Женщина с лежащими на плечах тяжелыми волнами пшеничных волос произнесла.

     — Мы начнем консультацию, в то время как Суммос обсудит вопросы с главой вашей экспедиции.

     — Мы предпочли бы демократическое, общее обсуждение, — возразил Кэс с места.

     Суммос величественно покачал черной головой.

     — Переговоры один на один всегда проще и эффективнее. Таков наш обычай. Прошу главу вашей экспедиции пройти со мной!

     Суммос и Кэс уселись за небольшой стол серого опала, две прелестные маленькие служанки в ярко-алых нарядах молча водрузили на стол напитки, бокалы, вазу с фруктами.

     Стены зала терялись в дымке, так что помещение казалось не то совсем небольшим, не то бесконечным.

     — Мое имя Аканиос, — сообщил правитель Саванты, — моя семья весьма известна на Саванте. Я уже тридцать два года Суммос Консилиума. Вы можете обращаться ко мне по имени, не обращайте внимания на всю эту бутафорию, мы же нормальные люди.

     Кэс кивнул.

     — Ну а мое имя, как вы знаете, Кэс Кэрон, я по происхождению с Коста-Нуэвы.

     — Которая ныне не существует.

     — Совершенно верно, — сухо ответил Кэс. Аканиос качнул породистой головой.

     — Кэс, наша комиссия изучила все материалы, предоставленные вашим Искином. Думаю, вас обрадует решение, принятое Консилиумом по поводу экспедиции. Мы официально приглашаем вас остаться на нашей планете. Каждому из вас будет предоставлен предварительный статус Младшего Ученого и дана возможность повышения квалификации без экзаменов. Ребенку мы организуем индивидуальное обучение, тем более, что девочка, кажется, смышленая. Уровень жизни на нашей планете несравненно выше, чем на Руси, а для Ученых он выше, чем был на Коста-Нуэве. Словом, мы рады приветствовать вас в нашем мире и счастливы помочь в устройстве вашей судьбы!

     Кэс протянул руку и взял с блюда незнакомый фрукт, отдаленно напоминающий манго. Черт возьми, как его едят? Он неловко ковырнул кожуру.

     — Видите ли, Аканиос. Я благодарю вас от всей души за гостеприимное предложение. К сожалению, я вынужден это предложение отклонить. Вчера мы с экипажем обсудили ситуацию и пришли к однозначному выводу: мы хотим покинуть вашу планету.

     — Этот фрукт не нужно чистить, — любезно подсказал Аканиос, — дорогой Кэс Кэрон… Я уверен, что вы обсудите наше предложение с вашими людьми еще раз. И сумеете убедить их в том, что остаться у нас — наиболее верное решение. Я уверен, что вы лично понимаете ситуацию. Союза Трудовых Коммун более не существует ни на одной планете. Все человеческие миры, да и миры Чужих, отброшены назад в технологическом развитии. Наша планета — самая развитая и богатая из человеческих миров. Вы можете всю жизнь — кстати, не очень длинную — блуждать по Космосу, без смысла, цели и результата. Но вы можете также остаться у нас. Может быть, я недостаточно четко выразился? Статус Младшего Ученого — это уже очень, очень большие возможности! Вы же видите, как у нас живут. Это не поместье, но личный дом, биопроцедуры по продлению жизни, неограниченные возможности роста и карьеры, десятки вульгаров под персональную ответственность. Кроме того, у вас есть большие шансы стать знаменитостями. Вы понимаете меня?

     — Да, — Кэс отложил надкусанный фрукт на тарелочку, — я вас понимаю. Я уверен, что никто из моего экипажа не согласится на ваши условия. И я сам не согласен на них.

     — Мы можем обсудить условия, — кивнул Суммос, — если вы полагаете, что этот статус недостаточен для вас. Вам лично и тем, кто в экспедиции выполнял научные обязанности, мы можем дать прямой статус Ученого. Это значительно большие возможности.

     — Нет, вы меня не поняли, — прервал его Кэс, — мы вообще не хотим оставаться на этой планете. Ни при каких обстоятельствах. Мы хотим продолжить поиск в Космосе.

     — Я действительно не понимаю вас, — холодно произнес Аканиос.

     — Мы пришли к выводу, что не сможем здесь жить. И не хотим.

     — Но ведь вашей целью изначально была передача технологий "Союза" Руси либо другой человеческой планете? Разве не так? Ведь вы не планировали возрождать СТК либо искать планеты СТК? Русь отвергла ваши технологии. Нам они, в общем, не нужны, однако некоторая собранная вами информация — скажем, о протозвезде или данные по Стрельцу А — представляет интерес. Вы ученые. Только у нас вы сможете заниматься исследованиями на достойном уровне. В чем же дело, почему вдруг такое отторжение?

     — Видите ли, — Кэс поднял взгляд, его черные глаза прямо смотрели в лицо Суммоса, — мы пришли к выводу, что не любой человеческой планете стоит передавать технологии "Союза". И на Русь их не стоило передавать. Ну а вам они и вовсе не нужны. Всю нашу информацию вы уже получили. Теперь мы хотим попрощаться с вами и лететь дальше.

     — Но почему?! — воскликнул Суммос, — это же не поддается разумному объяснению! Почему вы не хотите остаться у нас?

     — Я могу говорить начистоту? — осведомился Кэс.

     — Да, конечно!

     — Потому что на вашей планете практикуется омерзительное и бесчеловечное рабство, прикрытое лицемерием. Мы не сможем изменить эту ситуацию, но не сможем и жить спокойно, зная, что человечество генетически разделено на два — или даже более? — вида, один из которых обречен на вечное рабское прозябание. Вы сделали то, до чего не додумались рабовладельцы прошлого. Те надевали на рабов цепи и колодки, а вы — вы отобрали у них человеческий разум. Для нас эта ситуация невыносима. Она невыносима для меня, коммунара, и невыносима для моих товарищей, выросших на Руси, которая является свободной планетой. Поэтому мы собираемся покинуть вас.

     Кэс вскочил на ноги.

     — Это наше окончательное решение!

     Поднялся и Аканиос.

     — Но послушайте! Выслушайте же меня, Кэрон! На вашем уровне развития вы просто не способны понять некоторые вещи. Эта ситуация существовала всегда. Всегда были немногочисленные ученые, интеллектуалы, люди достойные — и чернь, неспособная ни учиться, ни нормально работать. То, что сложилось у нас — произошло стихийно. Мы не лицемерим — вульгары и в самом деле обладают всеми правами, если бы кому-то из них захотелось поступить в университет, никто не стал бы чинить препятствий! Но они не хотят! Разве это наша вина? Их интеллект вовсе не редуцирован генетически!

     — Зато им генетически вложены свойства вроде, например, стремления служить и угождать. Или повышенной сексуальности. Или — чего еще — агрессивности? Так что желания учиться и не возникает!

     — Но Кэс, разве так было не всегда? Разве это — проблема генетики? На Руси — не та же ситуация: умные, предприимчивые, талантливые — пробиваются, тупые и пассивные остаются внизу. Однако ситуация на Руси кажется вам приемлемой!

     — Может быть, потому что там по крайней мере нет рабства "тупых и пассивных"? — спросил Кэс, — нет кастовой системы? По крайней мере, официальной? Они еще не совсем смирились с неравенством?

     Он подошел к прозрачной стене, подернутой легкой белесой дымкой. Аканиос остановился в нескольких шагах от капитана.

     — У них нормальная, естественная система человеческого общества не доведена до логического завершения. У нас — доведена. Если предоставить вульгаров самим себе, они будут спиваться, убивать друг друга, устраивать беспорядки. У нас за вульгаров несут ответственность образованные люди. Это не рабство — это ответственность.

     — Посылать девушек в постель незнакомым людям — это ответственность? Заставлять прислуживать за столом? Проводить на них эксперименты?

     — И кормить, следить за здоровьем, благополучием, развлекать, успокаивать, удерживать от безрассудств, — продолжил Аканиос, — или лучше бросить их на произвол судьбы, как это делается на Руси? Так они сами изнасилуют своих девушек, а об экспериментах лучше и не будем.

     — Это бессмысленный разговор, — устало произнес Кэс, пытаясь разглядеть за матовой дымкой наружный мир, — я повторяю, для нас эта ситуация неприемлема. Мы покидаем вас.

     — Мы ученые, Кэрон, — усмехнулся Аканиос, — ученые. Мы умеем мыслить логично. Наша жизнь подчинена науке, а не высосанным из пальца этическим нормам. И мы поступаем логично.

     Кэс медленно повернулся к нему.

     — Вы не ученые, — произнес он.

     — Вот как?

     — Ваши предки, возможно, были учеными. Но сейчас… ваш мир существует сотни лет. Вы можете произвести впечатление на моих товарищей, но не на меня. Все, что я вижу у вас, существовало и на Коста-Нуэве. А многое — устарело. У нас был лучший транспорт. Мы вплотную подошли к нуль-транспортировке. Даже наша генетика продвинулась дальше! Суммос, вы же ничего нового не придумали за это время!

     Аканиос презрительно улыбался. Кэс покрутил головой.

     — Мы ожидали куда большего от планеты ученых. Ученые за это время достигли бы всемогущества. Сингулярности. Перешли бы в энергетическую форму. Гуляли по Космосу босиком. Строили планетные системы или создавали новые Вселенные. Да хотя бы в своем мире использовали силовые поля, новые материалы, построили бы фантастические города, создали невероятных животных и растения, достигли бы бессмертия. Пусть даже не это… Что-нибудь другое. Хоть что-нибудь, Аканиос! Хоть какую-нибудь загогульку новую вы изобрели бы, которой не было на мирах СТК! Так ведь ничего нет, совсем ничего. Вы не исследуете Космос. Вам давно уже ничто не интересно, кроме ваших дворцов, телесных удовольствий и интриг! У вас нет науки!

     — Вы закончили? — холодно осведомился Аканиос. Он стоял против Кэса, скрестив руки на груди, плащ величественно очерчивал его фигуру, — так вот, Кэрон, вы заблуждаетесь. Наука у нас, конечно же, есть. У нас восемьдесят тысяч Университетов! В год выходит триста шестьдесят тысяч наименований научных журналов. Выпускается более пятидесяти миллионов монографий и статей! Проводится восемьдесят тысяч различных конференций. У нас существует тысяча двести двадцать восемь различных научных премий! Вся жизнь на нашей планете посвящена только Науке! Ну а то, что наука не изобрела того, что вы нафантазировали в своих горячечных мечтах — так это, извините, не наши проблемы! Мы серьезными делами заняты, а не прогулками по Космосу босиком.

     Кэс выпрямился и тоже скрестил руки на груди. Ростом он почти достигал высокого Суммоса.

     — И вы закончили? — в том же тоне осведомился он, — я не намерен дальше продолжать споры с вами. Ваше право — жить так, как вы считаете нужным. Право моего экипажа — самостоятельно выбирать свой путь. Мы покидаем эту планету сегодня же.

     — Не торопитесь так, Кэрон, — усмехнулся Суммос, — я не сообщил вам решение Консилиума целиком. Слушайте же! На вчерашнем заседании было решено оставить вас на Саванте в любом случае. Мы не позволим вам улететь. Это связано с безопасностью Саванты. Вы верно заметили — наши оборонные системы уступают даже системам Коста-Нуэвы. Пока нас защищает расположение — вероятно, ни ксалийцы, ни бригги еще не добрались до нас, или просто не в курсе, ведь мы не поддерживаем межпланетных связей. Однако вы — брешь в этой информационной защите. Если "Союз" с информацией о нас попадет в населенную часть Галактики, ничто не помешает вражеским силам узнать о нашем расположении и уничтожить либо регрессировать наш мир.

     — Мы не станем сообщать кому-либо информацию о вашем мире. Мы можем также уничтожить ее и в памяти корабля.

     — Пустое, Кэрон. Обычное ментоскопирование, а вы знаете, какова техника добычи информации у ксалийцев, сразу приведет к желаемому результату. Единственное решение, обеспечивающее нашу безопасность — это оставить вас здесь. Ну а в каком качестве… в каком статусе — это уж вы решайте сами.

     Кэс побледнел.

     — Мы не можем согласиться с таким решением. Вы не имеете права задерживать нас!

     — Не имеем права — на основании какого кодекса? Вы нелогичны, Кэрон, — произнес Суммос, — разумеется, если Консилиум так постановил — вы останетесь здесь. Я лишь попытался обставить ситуацию максимально мягко и приятно для вас. Не желаете — как угодно. У нас существуют дома заключения для вульгаров. В конце концов, есть эвтаназия. Не делайте глупостей! Кроме этого, должен вам сообщить, что в данный момент ваш корабль уже разобран, а искусственный интеллект перенесен на другой носитель и отключен.

     Кэс немедленно поднял руку с браслетом связи.

     — Антуан! — произнес он громко, — Немедленно отзовись! Вызывает капитан! Ант, ответь!

     Браслет хранил безжалостное, окончательное безмолвие.

     — Я не могу поверить, что "Союз" разрушен, — тихо произнесла Лотта, — это же конец! Конец всему.

     Кэс обнял ее за плечи.

     — Хорошо еще, что мы хоть все вместе тут сидим, — буркнул он.

     Обвел глазами камеру. Здесь все они очнулись — для транспортировки их незаметно усыпили парализаторами, подобное нелетальное оружие было и на Косте.

     Восемь коек. Пол, потолок, стены — все белое, потолок равномерно опалесцирует, имитируя дневной свет. Экипаж "Союза" сидел и лежал на койках — никто не паниковал и не впадал в истерику, и это тоже было хорошо. Джан молча стоял у стены, опершись на толстый хвост.

     Вряд ли, конечно, их долго продержат здесь всех вместе.

     — Что будем делать, товарищи? — спросил Кэс, — какую линию поведения изберем? Может быть, я напрасно отказывался от их гостеприимства?

     — Ты все сделал правильно! — возразила Лотта, — я не собираюсь жить с этими свиньями. Ученые! Лучше эвтаназия!

     — Э… гм… этот вопрос можно обсудить, — произнес Максим, — однако твоя линия поведения была правильной. Мы все вместе решили не оставаться здесь, и ты не мог сказать ничего другого.

     — Надо что-то решать, — угрюмо произнесла Светлана, — нам повезло, что мы вместе. Пока. Нас легко могут разделить, и что тогда?

     — Но ведь если корабль разрушен, — губы Чин дрожали, — то тогда… тогда все. Все. Больше ничего не будет. Если больше нет "Союза". У них здесь вообще нет автономных кораблей…

     Максим пересел к ней на койку. Взял Чин за руку. Женщина ткнулась носом в его плечо.

     Ю сидел с отсутствующим видом и ковырялся в собственном браслете.

     Светлана вскочила и широкими шагами направилась к двери. Забарабанила в нее.

     — Что ты задумала, Вета? — встревоженно спросил Кэс.

     — Здесь охрана — эти вульгары. Если вы мне скажете, что они что-нибудь могут, я долго буду смеяться!

     — Вета… — предостерегающе начал Кэс. Но верхняя половина двери вдруг сделалась прозрачной. В ней появилось лицо охранника — действительно вульгара, невысокого роста, с черным ежиком волос. Почему-то здесь все охранники принадлежали к этой расе.

     — Что нужно? — осведомился мужчина. Светлана вздернула голову.

     — Здесь есть больной! Умирающий! Откройте!

     Охранник посмотрел вбок, словно советуясь с кем-то.

     — У нас другие данные, — несмело сказал он.

     — Инопланетянин умирает, — заявила Светлана, — вы не понимаете! Если он умрет, вас накажут!

     — Хорошо, я вызову врача.

     Светлана встала сбоку от двери, встряхнула руками, приготовилась.

     — Вета, не надо, — Кэс вскочил, — это не так просто! У них оружие, с которым ты незнакома. Это тебе не бригги…

     Дверь стала медленно отползать вбок. За дверью маячили двое охранников и еще один — высокий, явно не вульгар, видимо, местный врач. Светлана терпеливо ждала. Трое савантян наконец вошли в камеру.

     Вета приблизилась к вошедшим с милой, доброй улыбкой. Оказавшись между охранниками, плавно развела в стороны руки, будто вздумала потянуться.

     Черноголовые попытались сделать шаг назад, но поздно: в ту же секунду вокруг их шей сомкнулись стальные ладони и неодолимая сила бросила мужчин друг на друга. С громким стуком столкнулись головы, Светлана выпустила обмякшие тела.

     Теперь ее глаза выражали отнюдь не доброту. Третий вошедший, едва глянув, отшатнулся, разом изменившись в лице. Неуловимо быстро мелькнул кулак женщины — и савантянин плашмя рухнул на пол.

     Светлана метнулась к двери…

     И полетела на пол с криком, отброшенная силовым полем. По коридору уже бежала целая толпа охранников. Кэс и остальные повскакивали с коек.

     Лавина черноголовых ворвалась в камеру, размахивая незнакомым стрелковым оружием с коротким и широким стволом. Кэс бросился вперед, к Светлане, но выстрел из короткоствольника отбросил его назад, Кэс упал, схватившись руками за грудь, другой выстрел свалил с ног Светлану. Еще один охранник пальнул в женщину из парализатора, после чего вульгары подхватили обмякшее тело за руки и поволокли прочь.

     — Ч-черт, — прошипел Кэс, потирая грудь, — больно как.

     — Что это? — Лотта отвела его руки и попыталась поднять рубашку. Кэс махнул рукой.

     — Ничего, ерунда. Синяк только будет. Я знаю эти штуки, у нас делали похожие для защиты от диких животных. Стреляют силовыми импульсами. Эффект достигается не за счет силы удара, а за счет площади. Кости не ломает, но больно. А поле на двери, похоже, одностороннее. Впускает, но не выпускает.

     — Позволь я все же посмотрю, — приблизился к нему Максим. Кэс покорно позволил ему снять рубашку и ощупать ребра.

     — Я же говорю, ничего страшного, ерунда. Гораздо хуже вопрос, что они с Ветой сделают…

     Через полчаса дверь снова отворилась, и двое охранников бросили на пол неподвижное тело.

     Все повскакали с коек, даже Ю, который до сих пор ковырялся в браслете и не произнес ни слова.

     Светлана со стоном перевернулась на живот и попыталась сесть. Это ей удалось.

     — Черт… сволочи, — прошептала она, — Кэс, ты был прав, это не бригги. Это хуже.

     — Давайте на койку, — распорядился Максим, — я посмотрю. И воды дайте, нужна жидкость.

     Тина побежала к крану в стене, под которым были сложены пластиковые стаканчики. Максим с Кэсом подняли Светлану, та кривила губы, стараясь не стонать, и посадили на койку.

     — Ничего нет, — сказала Светлана, — кости целы.

     Но Максим все же стащил с нее униформу и начал осматривать. Светлана приняла из рук Тины стаканчик, сказала "спасибо" и жадно выпила. Тина принесла еще воды.

     — Похоже, Кэс, они все-таки изобрели что-то новенькое, — пробормотала бывшая начальница охраны, — орудия пыток. Это действительно достойно настоящих ученых!

     — Им же надо вульгаров в повиновении держать, — с ненавистью буркнула Чин.

     — Так мы не вырвемся, — Светлана снова натянула униформу и легла на койку, морщась при каждом движении, — надо что-то другое придумать.

     — Да какой смысл, Вет? — спросила Чин, — какой смысл вообще вырываться, куда-то бежать, если "Союз" разрушен? Куда мы побежим?

     — А это мы сейчас узнаем! — неожиданно для всех воскликнул Ю.

     Экипаж с изумлением посмотрел на него.

     Ю склонился к браслету.

     — Ант, ты слышишь меня?

     — Слышу тебя хорошо, — отозвался знакомый, разве что усталый отчего-то голос, — где вы, Ю? Я пытаюсь вас найти, но…

     — Они блокируют сигнал, но я нашел обходной путь! У нас мало времени! Ант, "Союз" разрушен?

     — Нет. Но они здесь, у меня на борту!

     — Ты сам — где, в компьютере "Союза"?

     — Да. Они собрались меня куда-то переносить, но пока я не позволяю. Не знаю, сколько смогу продержаться.

     — Ант, мы в тюрьме! Здесь, в Сорбонне!

     — Я знаю расположение дома заключения. Я понял.

     — Мы хотим бежать отсюда!

     — Понятно. Я установил контроль над местными охранными системами! Они слабы по сравнению со мной. Но идиоты пока ни о чем не догадались. Я смогу поднять корабль и вывести за пределы охраняемой зоны. Но вам нужно будет попасть на "Союз".

     — Как мы сможем это сделать?

     — В доме заключения есть летательные полицейские аппараты. Кэс сможет их вести!

     — Ты можешь установить связь с местной автоматикой?

     — Нет. Нам нельзя долго говорить — перехватят!

     — Тогда так! — Кэс склонился над браслетом Ю, — Через час поднимайся и жди нас над городом. Для самозащиты задействуй лазеры и планетные деструкторы. При необходимости прикрой нас огнем. Ровно через час!

     — Все понял, капитан. До встречи!

     — Конец связи.

     Ю выключил браслет, сразу погасший. Все посмотрели на Кэса.

     — Ну и как ты теперь собираешься за час отсюда выбраться? — осведомилась Светлана.

     — Джан знать, как выйти!

     Все замолкли и с удивлением посмотрели на рыжего лохматого инопланетянина, до сих пор хранившего молчание.

     Джан прошествовал к двери. Уселся в опоре на хвост. Смешно растопырил лапы-клешни и прикрыл ресницами большие глаза.

     — Что ты… — начала Чин, но Светлана предостерегающе приложила ей палец к губам:

     — Тс-с.

     Джан молчал. Хранили тишину и остальные. Через несколько минут это безмолвие стало действовать на нервы. Светлана отвернулась к стене. Тина нервно грызла ногти.

     А потом все случилось.

     Дверь распахнулась. В дверях стоял маленький черноголовый охранник. Лицо его было отрешенно-бесстрастным.

     Он посторонился, словно давая проход. Джан молча двинулся вперед и миновал дверь.

     Члены экипажа повскакали с коек и бросились вслед за Джаном.

     В конце белоснежного коридора их встретили еще трое охранников с дубинками и короткостволами. Светлана нервно дернулась. Но Джан остановился перед савантянами, и те молча расступились. Джан обернулся к одному из них. Тот коротко, нелепо кивнул и пошел вперед.

     — Идти за ним, — произнес Джан, обращаясь к остальным, — Джан не знать, где самолет. Он знать. Он вести нас самолет.

     Удивительное это было шествие. Компания шла по коридорам, переходам, лестницам, спускалась в скоростных лифтах — и никто не думал их останавливать. Встречные вульгары либо спали вповалку, лежа на полу, либо спокойно пропускали беглецов, лица их были совершенно равнодушны.

     — Что это он сделал? — шепнула Лотта на ухо Кэсу.

     — Я думаю, он подчинил их ментальному контролю, — так же тихо ответил Кэс. Лотта лишь покачала головой.

     Вот так и выясняешь, что твой друг, безобидный маленький инопланетянин, всеобщая жертва и объект презрения и насмешек, оказывается, всемогущий телепат и способен подчинять себе волю множества людей…

     Небольшие транспортные машины в ангаре напоминали по форме челноки с борта "Союза". Кэс подбежал к одному из них. Вскарабкался в кабину.

     — Ты разберешься? — с тревогой спросил Ю.

     — Занимайте места, — приказал Кэс, — разберусь. У них вряд ли сложная система распознания пилота. Многие должны водить машину…

     Салон самолета был тесноват для семерых, всего четыре сиденья в два ряда. Но кое-как экипаж "Союза" набился в салон. Ю включил браслет, чтобы установить снова связь с Антуаном.

     — Час-то прошел? — спросила Светлана.

     — Да, уже больше даже…

     — Есть! — крикнул Кэс, — зажигание!

     "Только бы они не накрыли ангар полем", — подумала Светлана. Но физиономия Джана все еще была отрешенной — он продолжал держать всю охрану под ментальным контролем.

     Самолет медленно поднялся над землей. Крыша ангара автоматически разъехалась. Кэс с наслаждением положил ладони на пульт, нащупывая нужные грани.

     Перегрузка мягко вдавила его в кресло. Машина рванулась вверх, в синее бескрайнее небо. Они были свободны. Они летели.

     Полет несколько минут продолжался без приключений, а потом Кэс увидел воздушный бой.

     Он впервые видел "Союз" в небе со стороны. В полете корабль выглядел еще прекраснее, чем на земле — сверкающее тело, изогнутые широкие крылья. Серебряный исполин сверкал в голубизне, и с землей его соединяли алые и золотые нити смертельных трасс — по "Союзу" стреляли, и Антуан, повинуясь приказу, также задействовал бортовые лазерные пушки.

     На радарном экране перед Кэсом вспыхнули трассы истребителей, поднятых в небо. Два самолета на полной скорости неслись к полицейской машине — исчезновение беглецов заметили.

     — Черт, — прошипел Кэс. На транспортной посудине не было никакого оружия. Вся надежда на Антуана!

     — Ант! Ты видишь нас?! — крикнул Ю.

     — Да, я контролирую вас, — после некоторой паузы отозвался искин из браслета.

     — Прикрой нас! Уничтожь нападающих!

     — Не волнуйтесь! — снисходительно произнес Антуан. Кэс вздохнул — ну совершенно недисциплинированный искин! Разве так отвечают на приказы в бою?

     — Ракета! — крикнула Светлана. Она заметила через перегородку на радарном экране то, что не сразу увидел Кэс — к самолету неслась самонаводящаяся ракета. Кэс похолодел и стал уводить самолет в маневр уклонения.

     — Я же сказал, не волнуйтесь! — раздался из браслета гнусавый голос Антуана. Ракета в небе вспыхнула яркой искоркой. А затем два гигантских взрыва цветками распустились в облаках — Антуан сбил один за другим оба истребителя.

     Огромное тело "Союза" приближалось.

     — Ант, второй шлюз! — крикнул Кэс.

     — Сам вижу, — ответил искин. Пилот сбросил до нуля скорость, аккуратно ввел транспортный самолет в отверстие шлюза и посадил на покрытие. Люк уже был закрыт. Один за другим члены экипажа выскакивали наружу.

     Они снова были дома.

     Они снова были дома — и по дому лупили снизу и сверху яркими трассами лазеров, россыпями ракет, силовыми импульсами, плазменными разрядами…

     — Уходим от столицы, — Кэс бросил ладони на пульт ручного управления.

     — Юго-восток! — крикнула Светлана, — там океан, орудий нет.

     Через несколько секунд обстрел снизу прекратился. Светлана возилась за пультом, восстанавливая щиты. Ю работал в отсеке двигателей, контролируя их включение и подачу энергии.

     — Сверху у них висят хорошие игрушки, — вступил Антуан, — сейчас на нас плывет тяжело вооруженная платформа… Готовьте щиты!

     — Маневр 2Х! — закричал Кэс, в то же мгновение рубка встала дыбом — Кэс выполнял кораблем сложнейший маневр поворота налево и на хвост с одновременным резким подъемом. Сидящих вжала в кресло тройная перегрузка, и тотчас корабль сильно тряхнуло, челюсти Кэса клацнули, и обзорные экраны затянуло серой пеленой…

     — Покидаем атмосферу! — сообщил Кэс. Комбинированный удар с орбиты едва не уничтожил корабль, "Союз" изящно выскользнул из-под ракет, завалившись на левое крыло, тут же встал на хвост и стремительно, как древние космолеты, на столбе пламени стал вгрызаться в небо — а удар с орбиты пришелся по воде. Под "Союзом" возникла исполинская воронка, все небо заволокло паром, вокруг воронки вода кипела, пузырясь, как в гейзере. Все живое в океане было уничтожено на сотни километров вокруг…

     "Союз" миновал паровое облако, мелькнула синева, быстро сгустившаяся, сменилась бархатной чернотой.

     — Деструкторы к бою! — приказал Кэс.

     — Есть! — бодро ответила Светлана. В этот миг их настиг второй удар. Страшный толчок, ремни Кэса лопнули, он вылетел из кресла, как пробка, с криком "Огонь!" и воткнулся лицом в угол пульта.

     — Есть!! — заорала Светлана, и развернув деструктор, расстреляла один из спутников поблизости, — Антуан! Доверни влево!

     Кэс, вытирая рукавом окровавленное лицо, снова забрался в кресло.

     — Вета, огонь!

     Он перешел на ручное и повесил "Союз" крышей к планете, из этого положения Светлана выпустила две порции обманок для самонаводящихся ракет и стала палить по приближающимся орбитальным истребителям. "Союз" снова тряхнуло.

     — Капитан, попадание! Левые маневровые вышли из строя! — донесся голос Ю из динамика.

     — Сделай что-нибудь! — отозвался Кэс. Он напряженно работал, швыряя корабль то в одну сторону, то в другую, — Мне нужны маневровые!

     — Мы в мешке! — сообщил бесстрастный голос искина, — выхода нет!

     На комм-экране возникли вдруг треск и полосы, и сквозь них проявилось благообразное лицо Суммоса с аккуратно зачесанными назад черными волосами над высоким лбом.

     — Внимание, "Союз"! Говорит Суммос от имени Консилиума Саванты. Повторяю наше предложение — возвращайтесь на планету и примите наши условия! В противном случае ваш корабль будет немедленно уничтожен!

     — Иди на! — заорала Светлана, — В коллапсар!!

     И ударила по ближайшему спутнику. Лицо Суммоса исчезло с экрана. Корабль снова содрогнулся.

     — Кэс, вылетел гравидиск! — крикнул Ю.

     — Спокойно! Мы должны выйти за оборонное кольцо! За четвертую планету системы! — голос капитана был спокойным и четким, — Вета, истребители слева!

     Светлана с наслаждением рванула один за другим спуски деструкторов. Она впервые видела, как работает это оружие в космосе — лучи здесь не видны, поэтому маленькие медно-золотые космолеты Саванты взрывались словно изнутри и разлетались роями мелких осколков, казалось, без всяких причин.

     — Щиты двадцать два процента, капитан! — сообщила она. Ей хотелось добавить, что положение безнадежно, и они не выйдут за кольцо. А если и выйдут — уничтожен гравидиск, им не удастся даже покинуть систему Саванты. Но сейчас это ее мало трогало. Погибнуть в бою — не худший исход жизни.

     — Они взяли нас в клещи, — негромко сказала Лотта со своего места. В самом деле, на всех обзорных экранах щетинились и непрерывно вспыхивали выстрелами боевые спутники, платформы и рои истребителей. Бежать было некуда.

     — Я не вижу выхода, капитан, — сообщил Антуан.

     — Заткнись! — приказал Кэс. Положил ладони на пульт и крепко обхватил основание кресла ногами — чтобы не вылететь снова. Глубоко вздохнул.

     Корабль, повинуясь его рукам, стремительно набирал скорость.

     — Всю энергию — на носовой щит! — крикнул Кэс, — Ю, перекинь энергию жизнеобеспечения!

     — Есть, — глухо ответил Ю в динамике. Кэс вел корабль в лобовую атаку прямо на дальние спутники. Светлана развернула все орудия по ходу корабля. Несколько раз "Союз" под выстрелами опасно качнулся, но скорость все возрастала.

     Лотта закрыла глаза. Кажется, это конец.

     — Внимание, по моей команде удар из всех орудий по цели! Всю энергию на носовой щит! — заговорил Кэс. Лицо его было бледно, из ссадины на скуле текла кровь.

     Свелана нахмурилась.

     Спутники были автоматическими. Будь там живой человек — возможно, он стал бы уходить от обстрела. Но на что рассчитывает Кэс? Истребители молотили по ним с боков, словно комариная стая. Если сейчас совсем убрать боковую защиту…

     Поверхность автоматических станций приближалась, отражая свет, она сверкала, мешала зрению, затмевала звезды. Станции казались огромными, их рыбообразные силуэты медленно плыли навстречу. Одна, другая — и узкая щель между ними.

     — Огонь! — закричал Кэс, и Светлана ударила.

     Мощная волна удара деструкторов, лазеров, импульсных пушек в сочетании с мощью носового щита прокатилась перед кораблем, сминая бока боевых станций, и вслед за волной "Союз", словно маленький истребитель, юркнул в расходящуюся щель.

     — Щиты на всю поверхность! — крикнул Кэс, — Энергию на двигатели!

     — Щиты шесть процентов! — сообщила Светлана. Но теперь их преследовали лишь несколько десятков истребителей. Теперь можно уйти! "Союз" стремительно набирал скорость, все больше заходя влево — левые двигатели больше не могли корректировать курс.

     "Союз" оторвался от преследования. Проплыла в экранах четвертая планета системы, и приближалась уже пятая — звездолет шел на максимальной импульсной скорости.

     Израненный, искалеченный, возможно, с навсегда погибшим гравитационным двигателем, "Союз" вырвался с Саванты.

     Кэс прекратил гонку лишь через много часов, когда миновали последнюю орбиту здешней системы и прошли астероидный пояс. "Союз" лег в дрейф в безопасной пустоте. Кэс откинулся в кресле и потер пластырь, который между делом Максим успел налепить ему на лицо.

     — Галактика, как я устал, — пробормотал он.

     — Мы прорвались, капитан, — отозвалась Светлана.

     — Да. Мы прорвались.

     — Иди отдохни, Кэс, — негромко предложила Лотта. Кэс с трудом поднялся.

     — Внимание, экипаж! — сказал он, — Ю… Светлана. Лотта. Всем спать восемь часов. Я тоже буду спать. Потом приду к тебе, Ю. Будем чинить двигатель.

     Четверо суток с перерывами на сон, с быстрыми перекусами тут же у репликатора, Ю, Кэс, Чин и Джан при деятельном участии Лотты и Светланы и неоценимой помощи Антуана занимались починкой гравидиска.

     Положение сначала казалось безнадежным — диск треснул посередине.

     Но потом выяснилось, что его детали можно воспроизвести в репликаторе. Проблема заключалась лишь в том, чтобы разобрать двигатель. Никто из космонавтов до сих пор не делал этого.

     Сама мысль о том, чтобы разбирать святое святых — гравитационный двигатель — казалась невероятной.

     Но выхода не было. Антуан подбадривал их и давал ценнейшие указания.

     Тем временем юркие киберы и наносистемы залатывали пробоины в бортах корабля, восстанавливали герметичность, чинили разбитые и сожженные детали.

     На пятые сутки двигатель был собран заново. Антуан протестировал его и сообщил, что не видит препятствий к запуску.

     Весь экипаж — если уж взорвется, то все равно погибать — собрался в машинном отсеке. В напряженном молчании Ю запустил гравидвигатель.

     Несколько секунд ничего не происходило, а затем загорелись длинные столбы индикаторов.

     — Пошла энергия, — прошептал Ю.

     — Ура-а! — завопила Чин и бросилась на шею Светлане.

     Корабль удалось полностью восстановить. Техническая команда — Ю, Чин и Джан — занималась дальше мелким ремонтом, Светлана сконцентрировалась на восстановлении щитов и оружия, Кэс и Лотта рассчитывали новый курс. Пока было решено вернуться в область Галактики с наибольшей концентрацией миров, заселенных людьми.

     Вскоре после восстановления гравидвигателя экипаж, как это уже повелось, собрался в коммоне.

     — Послушай, Джан, — спросила Светлана, — как это вышло, что мы до сих пор не знали о твоих способностях? У нас тут бригги были… ты бы мог их тоже — того? А нас ты когда-нибудь так…

     Джан замахал клешней.

     — Джан не уметь подчинять люди. Саванта изменить свои люди. Маленькие люди Саванта всегда подчиняться. Обычный человек мозг много, — он замахал руками, словно ему не хватало слов, — много волна, много цвет. Маленькие люди Саванта мозг есть большая серая волна, за которой идут остальные. Если взять эта волна, они подчиниться.

     Джан с тоской обвел людей взглядом.

     — Джан не уметь говорить, — сказал он, как всегда, без выражения, но людям почудилась горечь в его голосе, — Джан не уметь научиться. Говорить сложно.

     — Ты хорошо говоришь, Джан, — ласково заметил Кэс, — мы все поняли. Это понятно. Очевидно, вульгары — все или только те, что служили в тюрьме, в силовых структурах — были генетически изменены так, что не могут не подчиняться. Это изменило их мозговые излучения таким образом, что Джан смог их подчинить. Но все равно это интересное свойство! Телепатия джанов вообще мало изучена.

     — В любом случае, если бы не ты, мы все бы погибли, — Лотта похлопала Джана по плечу. Тот обратил к ней коровьи глаза с длинными ресницами.

     — Кэс, — поинтересовался Ю, — то есть ты считаешь, что наука у них не развивалась вообще?

     — Нет, — Кэс покачал головой, — Коста продвинулась подальше, чем они!

     — Но почему? — спросила Чин, — как могло так сложиться? Если с самого начала они были учеными и хотели развивать науку?

     — И правда, непредставимо, — согласилась Лотта, — я знаю среду ученых. Все же это интеллигентные люди, не зацикленные на потреблении, действительно в основном неплохие, занятые познанием. Как они могли так выродиться?

     Кэс пожал плечами.

     — Я думал над этим. Видимо, это произошло так.

     Первое поколение савантян действительно были учеными. С ними вместе работали, конечно, и техники, обслуживающий персонал, операторы производства, ну и конечно, им нужны были врачи, воспитатели, психологи и прочие. Но они решили искусственно выделить одну группу людей, объявив ее более важной, чем все другие. Дать этой группе всю полноту власти.

     А это неверно.

     Кажется, что это логично — если люди способны разобраться в геноме или рассчитать орбиту далекой звезды, то они умнее других, и следовательно, смогут лучше справиться с задачами управления. Но на самом деле, как ни парадоксально это звучит, ученые не умнее всех остальных людей. Существуют разные виды интеллекта и разные их сочетания. Наконец, существует опыт, который часто ценнее, нежели теоретическое знание. Именно поэтому демократия в Коммуне предполагает равное участие тружеников всех специальностей — эмоционального художника, техника-практика, педагога-гуманиста и математика-теоретика. Именно поэтому доступ к управлению не должен зависеть от формального образования.

     На Саванте ученые получили всю полноту власти, то есть — власти над другими людьми, а вместе с ней — привилегии, пусть сначала мизерные, всего лишь больший доступ к информации. Ученым на Саванте быть — престижно. Чтобы стать ученым, нужно преодолеть конкурс, поступить в учебное заведение, затем в аспирантуру… как вы думаете, дети этих ученых поступали туда на общих основаниях? Таким образом, уже второе поколение научных работников состояло не из бескорыстных исследователей, вернее, не только из них, а также из тех, кто пробился в науку, потому что это выгодно.

     Затем бескорыстных исследователей и вовсе не стало.

     Вторая ошибка савантян — уверенность, что науку не следует ничем ограничивать. Это неверно. Исследования и особенно практическое использование открытий требуют жесткого контроля со стороны общества. У нас на Косте могли в той же степени манипулировать геномом. У нас выводили самые фантастические виды животных и растений, добились максимального генетического здоровья и долголетия человека… я тоже генетически модифицирован! Но то, какие именно манипуляции допустимы, решали не сами ученые, решало общество. Посмотрите на результат, который получился на Саванте. Это катастрофа. Создание расы, не являющеся людьми в полном смысле слова… Расы рабов.

     Это усугубило положение. Далее правители не только нашли способ легально, не изменяя идеологии Саванты, передавать власть по наследству. Они захотели, как всегда бывает в таких случаях, также владеть собственностью. Так появились деньги. Деньги за участки территории, за дорогостоящие исследования, за долголетие и генные модификации детей. Рабов штамповали бесплатно.

     Конечно, они давно уже никакие не ученые. Они называются учеными, как в древние времена высший класс именовал себя аристократией, вешал на себя пышные титулы. Вот и их ученость, образование — не более чем титул честолюбия ради, означающий на самом деле общественный статус.

     — Значит, как планета СТК…

     — Абсолютно безнадежно, — вздохнул Кэс, — они дальше от СТК, чем любая из обычных планет, побывавших под ксалийцами.

     — Что же мы теперь будем делать? — спросила Светлана.

     — Будем искать дальше, — Кэс пожал плечами, — вести разведку на разных планетах. Я думаю,что-то должно было остаться от Коста-Нуэвы. Не я же один выжил тогда! У нас было много кораблей, много космических баз.

     — Обратите внимание, — вдруг сказала Лотта, — никому из нас уже не хочется оставаться на Руси или какой-нибудь подобной планете. Чем так — лучше уж и дальше летать всем вместе на "Союзе"! Разве нам тут, в конце концов, плохо?

     — Неплохо, — улыбнулся Кэс, — но может быть, со временем мы найдем и базу — место, где можно будет жить и время от времени летать в Космос. Главное — искать и не сдаваться!

     В семнадцать часов по бортовому времени Чин вернулась домой. Тина сидела в ее каюте за столом и крутила из разноцветных проволочек что-то сложное. Чин подняла брови.

     — С каких это пор ты занимаешься рукоделием?

     — Это не рукоделие! — возразила девочка, — это подарок Джану.

     — А что, у него день рождения?

     — У них не бывает дней рождения! — покрутила головой Тина, — у них бывает тлаолла.

     — А что это еще такое?

     — Ну это когда несколько джанов собираются и вступают в тесную телепатическую связь… и физическую тоже. Они так размножаются. Потом они всю жизнь отмечают этот день.

     — Матерь божья! — покрутила головой Чин, — ну у тебя и познания!

     — А помнишь, у Макса недавно же был день рождения, ему все дарили подарки, поздравляли. Я и спросила Джана, а он мне рассказал. А вот это, то, что я делаю — это рубиргха.

     — Чего?

     — Рубиргха. Ну это как бы такое письмо. Они раньше так писали друг другу. Сплетали ниточки. А сейчас это вроде как талисман. Или украшение.

     — Ну ладно, — Чин села на койку, — а чего ты у меня делаешь?

     — Так Джан ко мне в гости ходит все время… надо же, чтобы он не заметил. У него через октаду будет тлаолла.

     Чин забралась на койку с ногами.

     — А уроки ты сделала? — спросила она.

     — Конечно, сделала, а как ты думаешь, у Антуана попробуй не сделай! А ты чего делала? — поинтересовалась дочь. Чин вздохнула.

     — Да я еще и дома с утра не была. Ну работа как обычно, профилактику сделали с Джаном, оранжерею посмотрели. А потом занятия! Спорт у Светы… ты, кстати, что теперь, во вторую смену ходишь?

     — Ага, я с двух часов была. Я знаешь как Ю вмазала! Я ему почти нос сломала! — похвасталась Тина. Мать вздохнула.

     — Еще сегодня были занятия у Лотты и Кэса. У Лотты в космографии практиковались, а Кэс…

     — Пилотирование! — радостно воскликнула Тина, — а между прочим, Кэс сказал, что мне тоже скоро можно будет попробовать челнок! Когда я симулятор сдам.

     — Да-да, тебе-то уж точно. Нет, сегодня мы не пилотированием занимались. История и обществоведение. Кэс с Антуаном читали лекцию по устройству СТК, ну и о том, как человечество вообще пришло к такой форме. Очень интересно. Я даже не думала!

     — А ты когда занятие ведешь? — спросила Тина.

     — Завтра. Еще подготовиться надо, кстати! Системы жизнеобеспечения. Собственно, материал сухой, но это надо знать. Мы же договорились, что должны обучить друг друга на случай, если кто-то погибнет. Чтобы корабль без специалистов не остался.

     Чин вытянула ноги.

     — Словом, что-то и здесь уже ни на что времени нет…

     — Ага! — злорадно фыркнула дочь, — не мне одной в школу ходить!

     — Мне еще к Максиму сейчас…

     — А это зачем?

     — Ну понимаешь, — отчего-то смущенно начала объяснять Чин, — он это… завтра у него тоже занятие. Основы первой помощи. Ну и я… словом, он меня попросил быть моделью.

     — А-а, — протянула Тина, подозрительно глядя на мать. И снова занялась рукоделием.

     Лотта сидела, забравшись с ногами в кресло, в темных очках-читалке и беззвучно шевелила губами. Кэс оторвался от рутинной проверки систем и взглянул на женщину.

     Можно сидеть в обсерватории, можно в своей каюте, в коммоне, в зале релаксации, да где угодно. Но когда у него было дежурство, Лотта частенько приходила посидеть в рубку.

     Кэс и сам заметил, что его тянет туда же в те часы, когда дежурит Лотта.

     — Над чем работаешь? — спросил он. Лотта пальцем сковырнула очки-экран и взглянула на Кэса ясными голубыми глазами.

     — Обобщаю данные по системе Мару. Я там много интересного накопала, особенно на Мару-1. У меня такая теория возникла насчет горячих планет… Потом расскажу. Я хочу сейчас проверить все, сделать расчеты и изложить. Антуан считает, что все верно! Никогда не думала, что буду заниматься таким типом планет, моя страсть — газовые гиганты! Вот система Ленина — это было здорово. Если бы еще раз на такое полюбоваться…

     — Надо подумать, — пожал плечами Кэс, — поговорим на собрании, может, народ согласится науки ради посетить какой-нибудь интересный газовый гигант.

     Лотта кивнула.

     — А знаешь, о чем я думала вчера? Даже заснуть не могла. Мне все не дает покоя тот случай с черной дырой. Как это могло случиться?

     — Мы же решили, что на современном уровне развития науки мы не в состоянии ответить на этот вопрос. И данные Антуана не позволяют. Значит, и СТК еще не дошла до таких объяснений.

     — Мы с Чин об этом болтали, пока плавали в бассейне, — продолжила Лотта, — у Чин своя теория, конечно. Она считает, что это сверхразум. Разумная сила, которая сохранила наши мыслящие структуры.

     Кэс поморщился.

     — Это первое объяснение, которое приходит на ум, — согласился он, — но слишком уж оно…

     — Попсовое, — подсказала Лотта.

     — Вот именно. Было бы слишком просто: сидит такой сверхразум в черной дыре… может быть, они заодно и Вселенной управляют. Ура, мы наконец-то нашли кандидата на роль бога!

     — Но все равно, хоть это и попсово, а исключать такое объяснение нельзя, — задумчиво произнесла Лотта.

     Кэс взглянул на часы.

     — Кстати, Вета с Ю сейчас уже должны явиться.

     — Перейдем в коммон? — предложила Лотта.

     Кэс бросил взгляд на экран, на котором все еще ползли данные проверки. Свое дежурство он всегда использовал для подобных рутинных операций — будучи космонавтом по специальности, он единственный мог квалифицированно провести их.

     Если, конечно, не считать Антуана, но проверки всегда должны проводиться минимум двумя независимыми экспертами.

     — Я сейчас, Лоттичка. Скоро все обсчитается уже. Минут пять осталось.

     Женщина поднялась.

     — Тогда я пойду, приготовлю уже… тебе чего-нибудь взять?

     — Да, сделай мне клубничный коктейль, ну ты знаешь.

     Лотта кивнула и вышла. Ю и Светлана уже ожидали ее в коммоне, на столе было уложено большое разноцветное поле и расставлены фишки.

     У экипажа "Союза" в последнее время в моду вошла одна из любимых игр, бытовавших на Совете — "Карта Галактики" (Тина сократила название до "Карги"). Играть в нее удобнее всего вчетвером, и приходилось следить лишь за тем, чтобы азарт игры не заставлял забыть и бросить все остальные дела, сон и дежурства. Рекорд по длительности партии поставили как-то Чин, Светлана, Ю и Лотта, игравшие трое стандартных суток подряд. Личный рекорд побед по очкам вот уже два месяца принадлежал Тине.

     — Чур, я играю зелеными! — объявила Лотта и отправилась к окну репликатора — сделать напитки себе и Кэсу.

     Чин сидела на прозрачной крыше саркофага — камеры интенсивной терапии, свесив ноги в ярких малиновых ботинках.

     Максим увлеченно рассказывал ей о работе. Все последние месяцы он использовал время, свободное от курсов, занятий и игры в Каргу, для того, чтобы изучить возможности омоложения и продления жизни экипажа.

     Кэс на своей планете был генетически модифицирован до рождения, так что ожидаемая продолжительность жизни даже при неблагоприятных обстоятельствах у него была не менее 130 лет.

     Однако в СТК разработали и менее радикальные методы, позволяющие добиться почти того же результата. Сочетание всех этих методов на Коста-Нуэве привело бы к тому, что поколение Кэса имело все шансы дожить и до трехсот лет. Если бы, конечно, планета не была уничтожена бриггами.

     Максим сейчас осваивал радикальную очистку организма и волновую терапию. Несколько дней назад он испробовал метод радикальной очистки на себе.

     — Лабораторные показатели пока не изменились, — говорил он возбужденно, — но это нормально. Я был здоров. А вот тесты показывают улучшение реакции на 20 процентов и интеллекта на 6 процентов. Антуан утверждает, что это нормально, ведь и работа мозга резко улучшается! И самое главное — самочувствие! Я как заново родился…

     — Хэй, мне что-то тоже захотелось попробовать! — воскликнула Чин. Максим кивнул.

     — Надо выждать контрольный срок, два месяца. А потом — добровольцы, пожалуйста. В конце концов, риск практически отсутствует. Антуан говорит, что это рутинная процедура, и на Совете ее проходили все.

     Чин соскочила с камеры и подошла к Максиму. Положила ему на плечи маленькую руку.

     — Интересно, — сказал он рассеянно, — будет ли метод работать с Джаном? Теоретически годится любой биологический объект. Но мне кажется, Джан не согласится. И потом, они и так живут долго.

     Чин убрала руку и села рядом с Максимом на кушетку.

     — Кроме того, у них другое отношение к смерти. Джаны, они вообще странные… — она вспомнила подарок, который мастерила Тина, — кстати, ты знаешь, мне кажется, Джан очень одинок.

     — Да? Почему же?

     — Тина с ним близка. Она ведь тоже по-своему одинока. Одна среди нас, взрослых…

     — Мне кажется, Тина очень серьезная девочка, увлечена математикой…

     — Это да. Но она — не такая как мы, она еще ребенок. И Антуан — не такой, как мы. И Джан. Поэтому Тина дружит с Джаном… Но ведь это неправильно ,Макс! Нас возмущает, когда савантяне или калимантанцы не рассматривают Джана как разумное существо. А как мы сами относимся к нему?

     — А как? — спросил Максим, дернув плечом, — разве кто-то плохо относится к Джану? Я не понимаю.

     — Да, для нас он — равный член экипажа. Но… в глубине души признайся, разве мы не воспринимаем его как ребенка, как Тину или даже как полуживотное?

     — Ну нет! — возмутился Максим, — я не воспринимаю его как полуживотное! Джан интереснейшее создание, разумное, во многом превосходящее нас. Правда, его речь — но ведь уже доказано, что Джаны органически не способны к грамматике, как и к другим строго логическим операциям, у них иначе устроен мозг, зато есть области, которых у нас нет совсем.

     Чин нетерпеливо покачала головой.

     — Да, да… я не о том. Мы, люди, понимаем друг друга. Интересуемся друг другом. А Джан для нас — чужак. По сути, он нам неинтересен. Тина знает о нем такие подробности — а почему нам никогда не приходило в голову этим поинтересоваться?

     — Ну-у… в общих чертах информация о родине и расе Джана у нас есть.

     — Вот именно, в общих чертах. Макс, а тебе не приходило в голову — чтобы дружить с кем-то, надо интересоваться его жизнью? А мы ведь не знаем о нем элементарных вещей! И что характерно, никто и не пытается спросить.

     — Да, наверное… — покачал головой Максим, — пожалуй, ты права! Знаешь, надо поговорить с другими. И например, взять за правило — конечно, втайне от Джана — чтобы ежедневно кто-нибудь разговаривал с ним. Расспрашивал про его родину, жизнь и вообще. Это нетрудно организовать.

     Чин покачала головой и засмеялась.

     — Ну ты даешь! Я-то так, в общем и целом… А у тебя уже сразу целый стратегический план!

     — Я врач, — Максим пожал плечами, — я привык определять проблемы и решать их планомерно. Нерешаемых проблем в мире не существует!

     Партия в Каргу закончилась неожиданно быстро — Светлана перехватила инициативу и разделала соперников под орех. Всего четыре часа потребовалось.

     — Кажется, дежурство теперь мое, — задумался Ю. На "Союзе" было принято, чтобы кто-нибудь постоянно находился в рубке или коммоне, который открывался в рубку. Необходимости в этом нет, тем более, в дрейфе. Но так принято.

     — А давайте все вместе еще посидим, — предложила Лотта, — как-то не хочется после такой игры домой идти, и работать нет настроения!

     — Да какая работа, уж спать пора, — заметила Светлана.

     — Ну что ты, время еще детское, — возразил Ю, — поддерживаю Ло!

     — И ты сыграешь, — предложила Светлана, — и Ло тоже!

     — Надо остальным сообщить, — кивнул Кэс, — может, и они присоединятся.

     Через пятнадцать минут в коммоне сидели все, включая Тину и Джана, Максим расставлял на столе безалкогольные, но очень вкусные коктейли. Ю настраивал скрипку.

     — Что будем играть? — физиономия Антуана возникла на экране.

     — Галактический Вихрь, — предложил Ю.

     — Будет сделано! — Антуан на мгновение исчез, а потом возник на большом настенном мониторе в виде фигуры, одетый в черный фрак и цилиндр, с дирижерской палочкой в руке.

     Ю встал, поднял скрипку и первые легкие трели зазвучали в коммоне. Антуан деловито взмахнул палочкой.

     Свет погас, и коммон наполнился свечением мириадов звезд и богатым звуком — шепотами, шорохами, медным гулом, над всем этим пела скрипка Ю, выводя стремительную летящую мелодию, этой мелодии аккомпанировал целый оркестр.

     Чин вцепилась в рукав Максима. Богатство звуков так завораживало, что ей казалось — все помещение, и стол, вокруг которого они расселись летят в межзвездную бездну, нет больше корабля, но нет и космического хаоса, галактики кружатся и танцуют во вселенской гармонии, Вселенная подчинена ведущему ритму скрипки.

     Ю играл разученную недавно композицию, написанную давно, еще на Совете.

     Наконец скрипка смолкла. Медленно, волнами вспыхнул обычный свет. Антуан на экране картинно раскланивался. Экипаж разразился бурными аплодисментами.

     — Еще, еще! — закричала Тина. Ю, улыбаясь, качнул головой.

     — Нет уж, хватит! Пусть теперь Ло играет.

     — Ну что ж, я попробую! Но мне нужна поддержка.

     Лотта взяла двенадцатиструнную руссийскую гитару. Пальцы легко пробежали по струнам.

     Планетологиня запела. Голос у нее был не выдающийся, обычный приятный голос. Но тут же весь экипаж радостно подхватил песню. И эта песня, как многие, была найдена в архивах — когда-то ее сочинили на Совете.

     Пламя в глазах отражалось… — c воодушевлением, но не очень в такт пела Тина. И даже Максим гудел неожиданно густым баритоном.

     Но допеть последний куплет не удалось. Лицо Антуана, уже без шутовских переодеваний, вновь возникло на экранах, и было оно тревожным.

     — Внимание!

     Лотта резко оборвала игру, аккорд повис в воздухе.

     — Внимание экипажу Союза! — отчеканил Антуан, — в поле видимости корабль, только что вышедший из транссвета. Это с вероятностью 98,8% корвет класса Г15. Судя по бортовым обозначениям, корабль принадлежит Империи бриггов!

     Кэс вскочил.

     — Экипажу занять места согласно боевому расписанию! Антуан! Начать подготовку к переходу в район Эпсилон Эридана, — негромко приказал он и первым кинулся в рубку.

     — Они не отвечают, капитан! — воскликнула Лотта, безуспешно пытаясь установить связь с кораблем бриггов.

     — Скорость сближения 0,2 единицы в минуту! — предупредил Антуан.

     Кэс кивнул, напряженно глядя в экран.

     — Оборона? — спросил он, — что у вас?

     Светлана и Чин занимали два места на пультах обороны.

     — Согласно сканированию, — доложила Светлана, — корвет бриггов несет 16 импульсников пятого поколения, 8 деструкторов, 8 орудийных гнезд третьего порядка. Капитан, они сильно превосходят нас в вооружении!

     — Антуан, сколько нужно еще на подготовку к транссвету?

     — Для обсчета нужно еще 85 минут 35 секунд, — ответил искин.

     — Связь?

     — Нет связи, — ответила Лотта.

     — Капитан, до выхода противника на расстояние выстрела — две минуты, — доложила Светлана.

     — Щиты на полную мощность! Приготовить ловушки!

     — Ловушки готовы!

     — Тони! — спросил капитан, — Если ты сократишь все другие мыслительные процессы — нельзя ли ускорить обсчет?

     — Четыре минуты могу выиграть, — отозвался искин, — больше никак, Кэс, это у меня в базовом потоке идет.

     — Выполняй! — отреагировал Кэс, — четыре минуты тоже важны. Машинное!

     — Машинное на связи, — лицо Ю возникло на боковом экране.

     — Обеспечь максимальную скорость удаления!

     — Все двигатели задействованы, — сказал Ю, — наша скорость и так максимальна. Но… я еще попробую увеличить объем рабочего тела.

     — Постарайся!

     — Капитан, они на расстоянии выстрела! — спокойно доложила Светлана. В этот миг коммуникационный экран вспыхнул.

     Незнакомый бригг глянул на них — на голове бандита красовалась желтая бандана, а изо рта торчали крупные металлические клыки.

     — Эй, на лоханке! — крикнул бригг, — Ваш корабль, все имущество на корабле и экипаж — отныне моя собственность! Сдавайтесь, пока я вас в клочья не разнес!

     — Что ж ты, свою собственность — и в клочья? — спросил Кэс, — Ты кто такой?

     — Твой хозяин, — бригг страшно захохотал, обнажив блестящие клыки. Видимо, все-таки накладные?

     — Капитан, — негромко сказала Светлана, — предлагаю упреждающий удар.

     Кэс быстро обернулся к ней и так же тихо ответил.

     — Готовься.

     — Слышь, ты! — заорал бригг в бандане, — щиты опустить! Орудия убрать! Снизить скорость до нуля! Даю минуту времени, после этого стреляю! Время пошло!

     Он исчез с экрана.

     — Вета, Чин, — произнес Кэс, выпрямившись, — всеми импульсными и деструкторами, плюс четыре ракеты, залпом, постарайтесь попасть в уязвимые точки… готовность один!

     — Орудийный пост готов, — доложила Светлана.

     — Огонь!

     Несколько секунд ничего не происходило — отрыва ракет и залпа никто не ощутил, да и сами ракеты были видны лишь на инфракрасном экране. Затем на основном экране вокруг корвета расцвели бесшумные взрывы, защитное поле заискрилось ломчатыми цветными линиями.

     — Сброс ловушек! — приказал Кэс.

     Ю в машинном отделении отдал сигнал на раскрытие люков, и в пространство вывалился собранный и даже синтезированный заранее мусор — мятые куски фольги, бесформенные металлокерамические чушки, разная мелкая дребедень, метеоритная масса, собранная уловителями… Все это расплывалось в вакууме, создавая прослойку меж "Союзом" и корветом бриггов. Одновременно Светлана выпустила два десятка ложных целей для самонаводящихся ракет.

     — В общем-то, не новая тактика, — пробормотал Кэс. Корабль резко тряхнуло.

     — Потери?

     — Попаданий нет, — сообщил Антуан.

     — Щиты 82%, — добавила Светлана.

     — Тактика не новая, ее применяли на Косте, как раз против бриггов, — повторил Кэс, — но может быть, они уже ее подзабыли. Да и бороться трудно против этого.

     Как ни странно, рассеянная в пространстве мусорка довольно эффективно тормозила прохождение убийственных лучей и гравиимпульсов. Да и ракеты, увлеченные ложными целями, не всегда успевали избежать столкновений. Удар дошел до "Союза", но был сильно ослаблен.

     — Машинное, Ю, что у тебя? — спросил Кэс.

     — Я готов форсировать через две минуты!

     — Хорошо ,через две минуты форсаж! Орудийный пост, готовим новую серию ловушек!

     …Прошло более часа, и от энергии щитов оставалось всего 24 процента; весь материал, заготовленный для ловушек, был исчерпан. Корвет неумолимо приближался. Внезапно разъяренное лицо бригга с клыками вновь появилось на экране.

     — Дерьмо, ты знаешь, что я с тобой сделаю в первую очередь?! — заорал он на Кэса, — последний раз предупреждаю, сдавайся!

     — Как ваше здоровье? — поинтересовался Кэс, — как щиты, я вижу, плоховато? А орудия как — не покашливают?

     — Я тебя предупреждал по-хорошему, сука! — зарычал бригг.

     — Сходи к стоматологу! — посоветовал Кэс, — он недорого возьмет! — и добавил негромко, — орудийный, огонь!

     Последние ракеты неслышно, невидимо понеслись на врага.

     — Антуан?

     — Все идет по плану! — отрапортовал искин.

     — Я тебя щас, сука! — заорал бригг, — ты еще не знаешь, кто такой Вервольф! Сейчас ты это узнаешь, еж твою мать! Заряжай Беллу-2!

     Экран погас.

     — Белла-2 — это что? — спросила тихо Лотта. Кэс с побелевшим лицом вцепился в подлокотники.

     — Антуан?

     — Есть готовность! — сообщил Искин.

     — Это ракета, — ответил Кэс планетологине, — небольшая такая, величиной с наш ствол, обычная ядерная, прямое попадание — корабль на куски… аналогов пока нет… Вот она!

     На экране возникла сверкающая точка — это гигантская Белла стремительно преодолевала отрезок меж бриггами и "Союзом". В силу размеров, эта ракета не умела реагировать ни на какие ложные цели, она дралась лишь с гигантским противником. Она сама была — небольшой космический корабль, а ее боеголовки хватило бы, чтобы разнести в клочья континент…

     "Союз" перешел на форсаж и мощно наращивал скорость. Сидящие в рубке молча вцепились в подлокотники — оставалось только ждать!

     Белла настигла "Союз"!

     И в этот же миг корабль исчез из реального Космоса, размазавшись на несколько парсеков в надсветовом диапазоне.

     Сенсоры ракеты уловили близкое тепло космического тела, запах цели, и сигнал рванулся к боеголовке.

     Цепная реакция стартовала.

     Разогнавшийся корвет отчаянно тормозил. Переход на транссвет без предварительных расчетов смертелен.

     Красавица Белла взорвалась великолепным гигантским огненным шаром, точно сверхновая в миниатюре, выбросила десятки сверкающих протуберанцев, и точно плетью хлестнула выпустивший ее на волю корабль.

     Корвет замер, теряя импульс, и закувыркался в сторону, охваченный по обшивке языками плазмы.

     Лишь остатки щитов, разбитых "Союзом", спасли бриггов от полного уничтожения.

     — Мы победили!

     "Союз" вышел из транссветового прыжка. Люди в изнеможении откидывались в креслах, пили воду из трубочек скафандра, Кэс пытался рукавом вытереть струйки пота, текущие по лицу. Лотта трясущимися руками полезла за "Транком". Светлана и Чин кинулись друг другу в объятия.

     — Антуан, ориентация! — попросил Кэс.

     — Выход плановый, — сообщил искин, — мы находимся в 0,7 парсека от системы Эпсилон Эридана или, согласно устаревшей информации, Радуги. Напоминаю, что никаких сведений о нынешнем состоянии Радуги мы не получили.

     — Да это мы знаем, — устало сказал Кэс, — уже, может, хватит повторять одно и то же? Мы ведь потому и решили проверить Радугу — русскоязычная планета, никаких сведений, может, там от СТК что-то сохранилось, или хотя бы жить там можно.

     — Лучше скажи, Ант, — вмешалась Лотта, — насколько вероятно, что бригги засекли наше направление?

     — Некоторая вероятность существует, — лицо искина на экране нахмурилось, — они, как это обычно делается в бою, старались перехватить наши разговоры и вполне могли перехватить мои расчеты, я не задействовал все защитные системы. Кэс, ты же сам приказал направить все мыслительные ресурсы на расчет!

     — И заметь, если бы мы этого не сделали, — ответил Кэс, — мы были бы уже мертвы! Мы ушли в последнюю секунду. Но я надеюсь, что взрыв Беллы уничтожил корвет.

     — Или по крайней мере сильно повредил, — кивнула Светлана, — если они и знают, куда мы направились, то не смогут преследовать.

     — А сколько нам еще лететь до Радуги? — спросила Чин.

     — Около пятнадцати суток, — отозвался Антуан, — точнее сейчас не могу сказать, так как мне еще необходим ремонт и восстановление энергии.

     — Кстати, — вступила Лотта, — там ведь газовый гигант в системе! Давайте посмотрим по ходу, а?

     — Там видно будет, — буркнул Кэс, — обсудим.

     Экипаж восстанавливал корабль и наслаждался перерывом в занятиях, который было решено сделать по случаю эпической битвы. Максим прямо заявил, что всем необходим хороший отдых после такого адреналинового буйства. Даже Тине разрешили устроить небольшие каникулы, и она теперь просиживала за компом, реализуя новую идею — ей хотелось самой создать что-то вроде виртуальной личности для собственного "персонала" — так в сети корабля назывались личные сайты. Время от времени, впрочем, Тина отвлекалась от программирования и резалась с Ю или Лоттой в "Штандарты" — игру с рыцарями, средневековым антуражем и битвами на мечах и арбалетах. Или болтала с Джаном, помогая ему в оранжерее.

     Лотта, Чин и Светлана завели новую традицию — ежедневно после тренировки плавать вместе в бассейне. Для Светланы бассейн казался маловат, она пересекала его вдоль за четверть минуты, но остальные плавали потихоньку, в свое удовольствие.

     После бассейна женщины выбирались в застекленный маленький бар и, замотавшись в полотенца, пили безалкогольные коктейли, которых Антуан умел готовить неисчислимое множество.

     — Вы знаете, что меня больше всего мучает? — озабоченно говорила Светлана, — оружие у нас абсолютно никакое. Поэтому мы с Кэсом и решили применить тактику ловушек, я прочитала об этом в книге про СТК. Научно-технический прогресс, конечно, застопорился, а вот оружие как раз со времен СТК не стало хуже, а у бриггов даже наоборот. Бригги же все к себе тянут, кое-что у них даже от ксалийцев. Нам бы еще несколько орудий поставить, и импульсных, и ракетных. И мегадеструкторы, то, что у нас есть — это же плюнуть и растереть. Мы в бою только драпать можем по-хорошему…

     — Ну а что делать, Вета, это же не военный корабль, — вздохнула Лотта, — он транспортный и отчасти исследовательский. Хотя, конечно, для погружения на газовый гигант или в фотосферу и он не годится. Универсализм имеет свои недостатки…

     — Да, но его можно и проапгрейдить! — возразила Светлана, — уж щиты и оружие точно можно усилить. Где бы вот только взять все это! Планеты все либо на ужасающе низком технологическом уровне, либо — если он чуть повыше, то нам с планет драпать приходится.

     — Может, и появится у нас такая возможность, — утешила ее Чин, — должно же нам повезти в конце-то концов.

     Она вытянула ноги и положила их на соседний стул.

     — Вкусный коктейль вот этот, с киви, — Лотта потянула напиток через соломинку, — кисленький такой. Попробовать хотите?

     Женщины по очереди попробовали коктейль.

     — А что известно про эту Радугу? — спросила Лотта, — я изучила только астрономические данные. Это интересно! Ведь Эпсилон Эридана — очень молодая звезда, планеты у нее всего четыре, причем три — газовые гиганты,и там еще идет формирование систем. Очень бы мне хотелось покрутиться здесь подольше! А Радуга — первая, ближняя к Солнцу планета системы, и на ней есть океаны, она вообще терраподобная, но жизнь пока еще в форме белкового бульона! Поэтому ее решено было колонизовать во времена СТК — представьте, как удобно: хороший климат, вода, атмосфера — кислорода мало, конечно, но это не такая проблема, а жизни нет! Лет за 30 завершили терраформирование. А так я больше ничего о ней не знаю. Даже, например, почему ее Радугой назвали.

     — А это что-то из мифологии, — ответила Чин, — я читала. Ну в докосмическую эпоху какой-то писатель сочинял популярные тогда романы про звездное будущее. И там была планета Радуга. Антуан? Я забыла что-то… ты не помнишь?

     — Я помню все, — послышался самодовольный голос искина, на экран он, впрочем, целомудренно не вылез, — это было даже не в докосмическую эпоху, а во времена первого Союза! И не писатель, а творческий родственный дуэт…

     — А, точно! И там еще Радуга, кстати, погибла, в этом мифе. Или не погибла… неважно. В общем, эту планету заселили тоже по большей части русскоязычные, и в основном это были романтики, была тоже такая научная база.

     — Упаси Галактика от всяких романтиков! — вздрогнула Светлана, — мы уже с одними познакомились.

     — Ну может, это были нормальные романтики! — возразила Чин, — это была обычная планета СТК, словом. А что с ними потом случилось — неизвестно. Ни у кого сведений нет. Но вероятно, их тоже захватили ксалийцы, а значит, исход тот же — регресс или полная гибель.

     — А вот кто-нибудь, девочки, видел живых ксалийцев? — спросила Вета с интересом.

     — Я нет, — покачала головой Лотта.

     — Я тоже нет, ну ты в курсе.

     — И я не видела. Но отец мне рассказывал. Вообще удивительно, как они могли так быстро планеты СТК довести до такого состояния.

     — Я думаю, если нам придется их увидеть, то мы узнаем их, — заметила Лотта, — все равно же — телевидение, книги.

     — Нет уж, — Светлана покачала головой, — я предпочту никогда их не видеть.

     Спутниковый пояс выглядел еще более жидким, чем на Калимантане, но особенно странным казалось то, что подавляющее количество древних ветхих орбитальных станций были военными.

     Экипаж собрался в коммоне, глядя на гигантский настенный экран — Антуан пообещал, что отсюда, с высокой орбиты, он без труда сможет перехватить местное телевидение.

     — Кажется, я нащупал правительственный канал, — сообщил он.

     — Ну так давай! — воскликнула Чин, — мы заждались уже!

     В коммоне загремела бравурная мелодия военного марша. Светлана приосанилась, а Чин немедленно заткнула уши.

     — Вчера Его Императорское Величество посетили заключительный смотр Космического Десанта! — торжественно заговорил диктор. Слышимость была отличная, без помех. На экране появились ряды солдат, марширующие по площади…

     — Ого, впечатляет, — фыркнула Светлана.

     — С кем они воевать собрались? — поинтересовался Максим, — кораблей, как я понимаю, у них нет.

     — Может, у них несколько государств на планете, как на Руси, — предположил Ю. Диктор рассказывал между тем, как Император высоко оценил боеготовность вооруженных сил. Вскоре он появился и на экране — правда, только издали, в парадном мундире, сверкающем позолотой и в белых перчатках, приветственно машущий с высокой платформы открытой машины проходящим мимо войскам.

     — Скучно, — не выдержала наконец Тина. Отчет о параде был слишком уж затянут. Антуан появился на боковом экране.

     — Если вам скучно, могу поделиться информацией!

     — Убери ты этот парад, — попросил Кэс, — и расскажи по-человечески.

     Телекартинка исчезла, на экране появился довольный Антуан, потирая руки.

     — По-человечески рассказать не могу, — сообщил он, — напоминаю, что я искусственный интеллект.

     — Ну хватит, зануда!

     — Не томи!

     — Ладно. Итак! Вот что мне удалось узнать за это время, подключившись к планетарным сетям. Планета теперь называется Стольный Град. Государство на ней только одно, это конституционная, но близкая к абсолютной, монархия, называемая Русской Галактической Империей.

     — Ничего себе, не хило! — присвистнула Вета.

     — Или просто Империей. Предполагается, что со временем планета станет центром Галактики — отсюда и названия. Правитель — некий Император Александр — правит государством последние двадцать лет, именно ему удалось подчинить все другие государства Града. Почему-то считается, что Император бессмертен. Экономика, при этом, нормальная капиталистическая, но ближе к социал-демократической, то есть социальное государство, высокие налоги на финансистов и капиталистов. Непропорционально велика армия и силовые структуры, здесь я еще не разобрался. Кстати, по телевидению новый сюжет начался, будете смотреть?

     Следующий сюжет рассказывал о том, как Император посетил Императорский приют для сирот погибших космодесантников. Приют, судя по мелькающим кадрам, был богат и очень хорошо оснащен.

     — Ну что, товарищи? — спросил Кэс, — садиться будем? Вступать в контакт?

     — В контакт вступать я не вижу смысла, — ответил Ю, — опять вляпаемся в ловушку. Им понадобится наше оружие, а нам от них в общем-то ничего не нужно.

     — Да, в контакт с правительством вступать не стоит, — кивнула Лотта, — но я думаю, нужно сесть. Вероятно, подальше от столицы, под искажающим полем, в ненаселенной местности. Зарядить энергией гравитационный двигатель от поля планеты. Провести аккуратную разведку и собрать информацию. Ну и нам не помешает… немного голубого неба! — закончила она.

     — Звучит заманчиво, — вздохнул Максим.

     — Товарищи, кто за предложение Лотты? — поинтересовался Кэс, — единогласно.

     Место было выбрано не совсем уж дикое — среди гор и лесов, однако рядом с небольшим городом, так, чтобы можно было инкогнито познакомиться с местными. Система ПВО доблестной Галактической Империи даже не заметила корабля, который, применяя стелс-поле, скользнул через орбитальный жидкий пояс и приземлился на территории столичного материка, в ущелье меж двух невысоких горных хребтов, заросших джунглями.

     Три дня экипаж наслаждался природой — по очереди космонавты совершали вылазки наружу, гуляли по лесу, дышали чистым планетарным кислородом, любовались синим небом, горами, деревьями, стремительным горным ручьем. Чин насобирала коллекцию растений и семян. Джан переселился на облюбованную зеленую лужайку и там медитировал целыми днями, раскинув руки-клешни — очевидно, входил в состояние резонанса с окружающей природой. Лотта в сопровождении Ю отправилась в горы и два дня собирала геологические образцы — пока оба рюкзака не стали почти неподъемными. Наконец, планетологиня сказала.

     — Ладно, пожалуй, хватит. Хорошенького помаленьку. Да и интересного здесь меньше, чем я ожидала, вот если бы мы сели чуть южнее — там более типичная местность для этой планеты, идет бурный процесс горообразования. А здесь терраформеры поработали. Двинемся назад!

     — Как скажешь, — согласился Ю. Они пошли в сторону корабля, вскинув на плечи рюкзаки.

     Внезапно Лотта остановилась — комм-браслет кольнул ее в запястье. Она включила радиофон, заметив, что и Ю потянулся к наушникам, очевидно, с корабля вызвали их обоих.

     — Внимание, — негромко произнес в наушниках голос Антуана, — по направлению к вам движется крупное животное. Расстояние полсотни метров.

     Лотта и Ю одновременно выхватили ручные дессоры — уроки Светланы не прошли даром.

     — Что за животное? — шепотом спросил Ю.

     — Не могу идентифицировать. Плохая видимость.

     — Вижу! — тихо сказала Лотта. В зарослях впереди мелькнуло что-то гигантское. Коричневое. Медведь? Нет, какие тут медведи — крупная обезьяна…

     Зверь шел на них прямиком. Космонавты замерли в ожидании, вскинув оружие. Хорошо бы, конечно, он не напал! Нормальный зверь не станет нападать просто так. Разве что решит, что они покушаются на его территорию.

     Затрещали ветки, и существо выбралось на просвет. Лотта от удивления опустила дессор.

     — Бору! — вырвалось у нее. Они с Ю переглянулись и убрали оружие. Лотта шагнула вперед.

     Теперь и бору заметил их и замер. Лотта подняла вверх руки.

     — Иди сюда! — сказала она по-русски. В конце концов, если бору жил здесь — он должен понимать русский язык, — не бойся!

     Но бору, очевидно, боялся и готов был дать деру в любой момент.

     — Откуда вы? — спросил он по-русски с характерным для бору резким лающим выговором, но вполне ясно, — вы не здешние?

     — Нет, — Ю покачал головой, — мы прилетели из Космоса. Мы хотим поговорить с тобой.

     Бору осторожно приблизился.

     Из всех Чужих бору были, пожалуй, наиболее гуманоидны. Очень крупные — от двух до трех метров ростом — бесхвостые приматы, строением организма, рук и ног более всего напоминающие людей или обезьян. Они были безволосы. Единственная странность бору — это их кожа, у взрослых напоминающая хитиновый панцирь, с мощно развитым роговым слоем. Из-за этой кожи их принимали порой даже за рептилий. С безволосого, но покрытого броней лица настороженно смотрели маленькие светлые глаза, нижняя челюсть слегка выпирала, что не мешало бору свободно пользоваться звуковой речью.

     Если внешне бору были похожи на людей, то их поведение и психология резко от человеческих отличались. Однако во времена СТК люди и бору активно сотрудничали, бору жили на множестве человеческих планет, и ничего удивительного, что это существо или его предки оказались здесь, на Радуге.

     Коричневый гигант, на две головы выше обоих космонавтов, был обнажен до пояса, соски на коже у бору отсутствовали, так что нельзя было ничего сказать о его — или ее — половой принадлежности, голова покрыта обычной для бору щетиной, бедра обернуты традиционной повязкой, на ногах — неожиданные кроссовки человеческого производства.

     — Почему вы говорите по-русски, если вы чужие? — поинтересовался бору.

     — Мы тоже с русскоязычной планеты, с Руси, — ответил Ю. Бору внезапно обернулся назад.

     — Что такое?

     — Ничего. Показалось. Вы видели людей в лесу?

     — Нет, — ответила Лотта, — мы были там, на хребте, у скал. Никого не встретили. Ты боишься людей? Почему?

     Бору не ответил, внимательно вслушиваясь в лесные звуки.

     — Что здесь происходит? — спросил Ю, — тебе нужна какая-нибудь помощь?

     — Не говорите никому, что видели меня, — попросил бору и вдруг, не прощаясь, метнулся в кусты. Его гигантское темное тело мелькнуло в листве, и через несколько секунд исчезло.

     Лотта и Ю переглянулись.

     — Ты понимаешь что-нибудь?

     — Ничего, абсолютно, — ответила Лотта.

     — Ну ладно, что делать? Пойдем на корабль.

     В городскую экспедицию решено было отправить Светлану, Максима — он лучше других разбирался в антропологии, да и мог оказать местным при случае медицинскую помощь, и Ю как технического специалиста.

     На корабле имелось два вездехода "Волга-35", было решено воспользоваться машиной.

     Ю довел "Волгу" до самой окраины городка, а дальше, замаскировав вездеход в кустарнике, космонавты двинулись пешком.

     Антуан, опираясь на собранную информацию, синтезировал одежду по типу местной — для мужчин серые брюки из натурального грубого хлопка, белые рубахи с откидным вышитым воротом, армейские высокие ботинки. Светлане же досталось платье, чем она была крайне недовольна.

     — Женщины здесь не носят брюк, — пояснил Антуан, — ты будешь бросаться в глаза.

     Светлана выбрала фасон, наименее стесняющий движения — блузу и широкую запашную юбку до колен. Она хотела отказаться от рукавов, но Антуан настоял на коротких широких "крылышках", прикрывающих ее плечевые мышцы и бицепсы.

     — Здесь не бывает таких женщин, понимаешь? Тебя сразу разоблачат.

     — Дикий патриархат! — возмутилась Светлана. На ноги она выбрала удобные плоские полуспортивные босоножки, как ни внушал ей Антуан, что хотя бы небольшой каблук необходим.

     — Сейчас! А в бою мне как равновесие держать? Мы не в рейнджерском сериале, между прочим! Где дамы дерутся на шпильках и в мини-юбках.

     — Как знаешь, — сдался Антуан, — в конце концов, не страшно. Подумают, что ты беременна.

     Светлана хотела снова возмутиться, но сдержалась.

     Теперь все трое шли по длинной улице, обсаженной аккуратными деревьями, мимо веселых ухоженных палисадничков. Здесь все радовало взгляд — ни пылинки и ни соринки, обычный ровный асфальт хорошо отмыт, где только возможно — разбиты клумбы и высажены цветочки. Кое-где мелькали рекламные плакаты, но — умеренно, неброско.

     Порой навстречу попадались местные жители, но было их мало — вероятно, по причине рабочего дня. Прошли три или четыре женщины — мамаши, окруженные стайкой детей, с колясками. Прошел благообразный старичок в кепке и с газетой. Двое аккуратно одетых подростков — отчего-то озираясь по сторонам.

     — Мне здесь нравится! — с чувством сказал Максим, — какой порядок! Представляете, сколько труда во все это вложено.

     — Угу, плюнуть некуда, — проворчала Светлана.

     Они вышли на городскую площадь, окруженную двухэтажными, архитектурно интересными зданиями, с фонтаном и клумбой в центре. Здесь народу было побольше — кто-то покупал у киоска газеты и мороженое, кто-то заходил в магазины, и опять же — множество детей, мамаш и старушек у фонтана.

     — Знаете, что интересно? — подал голос Ю, — здесь все как-то… не по-русски, вы не находите?

     Светлана засмеялась. И в самом деле: национальный отпечаток сохранялся на каждой планете даже во времена СТК, лишь через сотни лет, как на Косте, он начинал стираться. А уж когда Совет превратился в Русь, очень быстро все там вернулось к стандартным привычкам доминирующей нации — облупленная штукатурка, пыль, грязь, беспорядок, разбитые дороги. Причем на Вкраине все выглядело более аккуратно, а в Сибирии — более запущенно.

     А вот Стольный Град выглядел совсем иначе, Ю прав — не по-русски. Здесь все было слишком вылизано, слишком прилично. Ни следа беспорядка и расхлябанности, клумбы — цветочек к цветочку, все окна чисто вымыты и украшены фигурными занавесочками и горшковыми растениями, даже кот, хищно следящий с подоконника за птичками — холеный и роскошный. Машины на аккуратной, с яркими разделительными линиями стоянке, все как одна блестят безупречным лаковым покрытием.

     — Вовсе нет! — Максим обиделся за русских, — повторяешь примитивные штампы, а еще считаешь себя коммунаром! Я вот русский, ты у меня в медотсеке беспорядок видел? Можно подумать, расхлябанность — не следствие примитивного капиталистического порядка, а какая-то национальная черта! Бред! Русские так же прекрасно могут поддерживать порядок, как и любой другой народ.

     Светлана и Ю переглянулись с улыбкой. Но продолжить спор не удалось — из лавки по соседству внезапно выскочил мужчина, сжимая в руке пистолет, и огромными скачками понесся в их направлении. На ходу он обернулся и несколько раз выстрелил назад, зазвенело разбитое окно, а из магазина раздался истошный женский крик:

     — Держи вора!

     Мужчина снова выстрелил, не целясь и не заботясь о том, что позади разбегаются перепуганные люди. Побежал в направлении переулка, но тут на его пути возник Ю.

     Движением, выученным у Веты в спортзале, он легко перехватил руку мужчины с пистолетом, вывернул ее за спину, оружие со стуком упало на асфальт. Максим подоспел на помощь, и вдвоем они легко удержали бандита.

     Светлана не вмешивалась в происходящее. Во время подготовки они договорились, что Светлана будет участвовать в драках лишь в том случае, если придется действовать открыто. Пока они выдавали себя за местных уроженцев, демонстрировать боевые навыки женщины значило — раскрыть себя.

     Тем более, что ее ученики и сами прекрасно разобрались с вооруженным бандитом.

     Замешательство длилось лишь несколько секунд — от магазина к ним уже неслись трое мужчин, в обычной гражданской одежде, но с короткоствольными автоматами наперевес. Один из них сдернул с пояса наручники. Светлана разглядела на рубашках бегущих блестящие голографические значки с надписью ГАЗ.

     "Вот оно что".

     Антуан предоставил им, разумеется, сведения о местной организации охраны порядка, независимой от полиции и даже законов, полуобщественной, под названием ГАЗ — гражданская ассоциация защиты. Но сведений этих было очень мало, видимо, организация не особенно афишировала свою деятельность.

     Газовцы перехватили бандита, надели тому наручники. Ю протянул одному из газовцев валяющийся на асфальте пистолет. Тот взял оружие, кивнул и пожал Ю руку.

     — Благодарим за содействие ГАЗу в акции по очистке! Вам положена официальная благодарность и премия. Хотите проехать с нами сейчас — или оставите ваши координаты?

     — У нас достаточно времени, — пожал плечами Ю, — мы с удовольствием пройдем с вами.

     Тем временем подъехал небольшой темно-зеленый фургон. Задержанного подвели к машине и легкими тычками затолкали в кузов. Светлана поразилась, еще раз взглянув на бандита: тот был безумно перепуган, на бледном лице выступил холодный, крупнозернистый пот.

     — Вот и хорошо! — энергично воскликнул газовец, — наша тройка отработала и освобождена от дальнейшего дежурства. Дернем вместе по пивку?

     Он посмотрел на Светлану.

     — Ваша дама ничего не будет иметь против?

     — Ничего, — Светлана любила пиво, но решила слишком подробно об этом не распространяться.

     Бойцов ГАЗа — кстати, в просторечии их называли просто газы — звали Емельян, Денис и Семен. Последний, старший в группе, с небольшой рыжеватой окладистой бородкой, как раз и начал разговор с ними. Емельян был тоже бородат, но черной масти и с блестящими карими глазами. Денис — самый молодой в группе, симпатичный голубоглазый парень с живописной копной светлых волос.

     Уселись за широкий стол в пивной — такой же чистенькой и уютной, как все в городе, и полупустой. Хозяин в белом фартуке по требованию Семена притащил шесть больших кружек пива, на стол брякнул тарелку с сушеной рыбой. Ю негромко спросил Семена о цене, но тот махнул рукой.

     — ГАЗ угощает!

     Естественно, тут же было спрошено о происхождении странных гостей. Ю, взявший на себя коммуникацию, изложил легенду: все трое приехали только сегодня, по железной дороге, из имперской области Сот, где проживали в Новокурильске.

     Сот была не так давно присоединена к Империи, там жило много людей китайского и корейского происхождения, это могло многое объяснить.

     — Да, у вас там сейчас непросто! — кивнул Семен, — это у нас так в первые годы ГАЗа было. Работы полно. Сейчас-то редко, прямо чудо, что вы так сразу наткнулись. А дама что, ваша родственница?

     Светлана покраснела от злости и едва сдержалась, чтобы не высказать типу все, что она о нем думает, причем желательно не только вербально. Максим веско ответил.

     — Светлана моя жена.

     — О, вот как! Простите, пожалуйста, не хотел обидеть! А вы сами по профессии кто будете?

     — Я врач.

     — Авиаинженер, — представился Ю.

     — Очень хорошо! — с энтузиазмом воскликнул газ, — Империи нужны такие специалисты, — он обратился к Максиму, — а детки что у вас, есть?

     — Надеемся, что будут, — улыбнулся Максим, — мы женаты недавно.

     Ю решил перехватить инициативу в беседе.

     — Скажите, а что этот тип, которого мы задержали…

     — Вор, — объяснил Семен, — видно, нелегал, спер деньги у кассирши, едва успели заметить. Редко сейчас такое бывает!

     — Вы молодцы, — прогудел Емельян, — у нас-то народишко стал хилый. Все на родимых газов рассчитывают. Сами боятся, мещане… А ведь ГАЗ — движение народное, общественное. Хоть бы кто пальцем пошевельнул помочь. Вызывать — всегда за милую душу, придите, защитнички, спасите!

     — У вас в Сот по-другому, наверное? — спросил Денис.

     — Да у нас вообще ГАЗ пока не очень действует, — сказал Ю, — вы же понимаете, недавно присоединились к Империи. Народ еще не разобрался.

     — Бардак там у вас, наверное?

     — Еще бы, — ответил Максим, — мы вот идем и поражаемся, как здесь все аккуратно, красиво, какой порядок!

     Светлане надоело молчать.

     — Скажите, а вот с этим вором — что теперь будет?

     Семен с удивлением покосился на нее. То ли удивился, что женщина заговорила, то ли вопрос неуместный.

     — Известно, что. Как всегда. Пожизненная…

     — Передадите в полицию?

     — Зачем? Мы задержали, мы и очистили. Это же Очистка, девушка! У вас не так, что ли?

     — У нас это все пока в зачаточном состоянии, — пояснил Ю.

     — Взяли с поличным, — Семен пожал плечами, — кассирша обвинение высказала. Допрос даже не требуется. Пожизненная. Вор же! В очистку. Типичный шлак.

     Светлана вспомнила сведения Антуана. Это еще тогда их очень поразило. Те, кого задерживает служба ГАЗ или в просторечии — Очистка — за любые преступления, включая даже мелкое хулиганство, получают одно и то же наказание: пожизненную каторгу.

     Если задержит полиция, Охрана нравственности или Госбезопасность — дело другое, там наказания дифференцированные. А вот Очистка всех направляет на каторгу.

     Причем каторги на Граде очень боялись. Условия там были такими, что редко кто выживал дольше трех лет.

     Альтернатива лишь одна — ГАЗы могли застрелить при задержании, и делали это, видимо, нередко.

     Светлана покосилась на Ю.Тот побледнел. Там, на площади, ситуация выглядела однозначной — бандит, террорист, стреляющий в мирных граждан…

     Но похоже, что он делал это от страха. Он был вором, но не убийцей.

     Не ожидал, что свидетелем его преступления станет именно Очистка.

     — У нас тоже было так раньше, как у вас, — сообщил Семен и жестом показал хозяину, что требуется смена пива, — вы не представляете, что тут творилось после ксалийцев! Десятилетия бардака. Анархия, бандитские группировки, стрельба на улицах, женщин насиловали направо и налево… когда Император Александр Федорович, дай Бог ему здоровья, навел порядок, стало получше, конечно. Но пока наша служба Очистки не назрела, до конца с бандитским отродьем справиться не удавалось. А сейчас… это редко-редко, когда вот так воришка заезжий на кражу решится. В столице — там еще бывает. А у нас… хорошо, если раз в неделю кого зачистим, да и то в основном хулиганье. Убийств совсем нет. Изнасилования — крайняя редкость.

     — А домашнее насилие? — поинтересовалась Светлана.

     — Это как? А, вы наверное, имеете в виду, убийства там на почве ревности. Тоже раньше было, полно!

     — Нет, а например, побои? Вы можете и в семейные дела вмешаться?

     Газы с улыбками стали переглядываться.

     — Видите ли, дамочка… у вас там, я вижу, совсем дикость. Я думал, уж в Сот ввели нормальные имперские порядки. Вы что же, с мужем, курсов не проходили? — Семен с интересом взглянул на Максима.

     — Какие курсы вы имеете в виду? — ответил тот.

     — Да семейного воспитания. Все же очень просто. Раньше почему случалось, что мужики жен убивали или избивали до потери пульса? Потому что жены себя выше мужа считали, вот и доводили мужиков до белого каления. А сейчас все по-другому. У нас мужчина не только может, но и обязан жену воспитывать. Не только разрешено, но и необходимо порой жену высечь. А раз так, то и не бывает в доме никаких эксцессов, ни разводов не нужно, ни убийств. Взял ремешок, и восстановил порядок. И адреналин сброшен, и жена свое место знает.

     — Простите, — сказала Светлана сдавленным голосом, — здесь туалет имеется?

     — Да, конечно, вон там…

     Женщина вскочила — слишком резво, и быстро удалилась в указанную дверь. Семен улыбнулся Максиму.

     — Наглая она у тебя, прости уж. Проблем нет? А то если сам не справляешься, у нас еще комиссия нравственности имеется.

     — Пока справляемся, — неопределенно ответил Максим.

     Хозяин поставил перед газами еще по одной пивной кружке. Кружки космонавтов еще были наполовину полны.

     — Да, наша служба хорошо поработала, — предался воспоминаниям Семен, — эти-то, — он кивнул на коллег, — молодые еще, недавно служат. А я чуть не с начала. Поначалу каждый день в кровище и грязище по колено! Одних пидарасов и ковырялок сколько вычистили. Все же точное слово — очистка, весь человеческий мусор — на свалку. Зато теперь смотри какое благолепие! Даже на заборе никто матерное слово не напишет, да и самого мата не услышишь. Люди одеты прилично, работают, вкалывают, аккуратные, на лицах улыбки, вежливость, и экономика в гору пошла! Что значит дисциплина. А с каким дерьмом приходилось работать! Матерые убийцы, воры в законе, сволочи… помню, был такой — директор биржи, высокопоставленный негодяй… был в обкурке, убил беременную жену! Я его двумя пулями в живот уложил. Вообще и наркоту, кстати, вывели начисто. Да и пить люди уже куда меньше пьют. Хотя водку, конечно, не вычистишь, это наше, русское… мы и сами порой…

     Светлану выворачивало до спазмов в животе. Наконец она рассталась с унитазом, прополоскала рот под краном, с отвращением посмотрела в зеркало — лицо белое, как бумага, волосы встрепаны. А, плевать.

     Она вышла в пивную. Молча подсела к Максиму, якобы ее мужу.

     — Вам нехорошо, барышня? — спросил Емельян.

     — Ничего, — буркнула Светлана. Максим улыбнулся.

     — Вы извините мою жену. Дело в том, что… не хотел говорить, но через несколько месяцев у нас событие намечается.

     — А-а, вот оно что! — обрадовался Семен, — ну мои поздравления! Мальчик, девочка?

     — Мальчик.

     — Решили, как назовете?

     — Да, уже решили. Назовем Александром, сами понимаете…

     — Дело хорошее! — похвалил Семен, — в честь нашего Императора — это завсегда хорошо. Может, космодесантником станет!

     — А есть вакансии для космодесантников? — спросил Ю, — ведь у нас всего четыре форпоста, и то на нежилых планетах. А дальних кораблей…

     — А ты о военных тайнах в пивной не трепись, — Семен показал ему кулак, — надо будет — построим военные корабли. У себя порядок навели — и в Галактике наведем.

     — Ну какая военная тайна, — улыбнулся Ю, — я ведь еще не на службе, это открытые сведения.

     — А где будешь работать, у нас на заводе?

     Ю кивнул. В городке имелся филиал аэрокосмической корпорации, где производились детали двигателей.

     — А вот кстати, где мне работу поискать? — спросил Максим, — я на Бирже-то зарегистрируюсь, конечно, но что вы посоветуете?

     Семен смерил его взглядом.

     — Ты врач… трудно тебе с работой будет. Даже не знаю, что сказать. Больница у нас одна. Семейные врачи все назначены. Ну спроси в больнице, конечно, может, что и найдут.

     — Удивительно, — покачал головой Максим, — я был уверен, что моя-то специальность везде прокормит.

     — А ты иди на военку, — посоветовал Емельян, — там точно возьмут. Только у нас в городе — не знаю.

     — Ну переедем, если надо, — пожал плечами Максим, — но что же это у вас, все такие здоровые?

     — Ясное дело, здоровые. Очистка же работает! На фига нам в обществе шлаки?

     Максим не нашелся, что сказать. Вместо него вступил Ю.

     — Больные — это тоже шлак?

     — У нас тоже так было, — пояснил Семен напарникам, — сначала мы чистили только младенцев с пороками развития. И то не мы даже, а врачи, ну как родился — так сразу. Это уже если врачи и родители не вычистят, то нам сообщали. У вас не так? — он остро взглянул на Максима.

     — Так, — выдавил тот, — но ведь не всегда патология видна сразу.

     — Ну если не сразу, то в интернат передают. Чтобы не маячили здесь и не портили жизнь нормальным людям. Не, ну посудите сами. Я не хочу вас сейчас пугать, когда ваша жена в таком положении… Но вот родился такой ребенок. И что — ни ему жизни, ни родителям. А как окружающим мешает! Они же, дебилы эти, орут, как ненормальные, им ничего не объяснишь. Подрастают — лезут к девочкам, голые бегают.Или припадки у них. Почему нормальные люди должны на все это смотреть? Мы здесь для того, чтобы защитить нормальных людей, понимаете? Не комплексы дебильных родителей, а нормальное большинство. И мы их защитили. Между прочим, ценой своей жизни, знаете, сколько наших погибло? У меня было два тяжелых ранения. А сраные гуманисты орали в это время про права инвалидов.

     — Да нет, мы с вами согласны, — сказал Ю, — а почему вы так нервничаете? Все же правильно.

     — Вот именно, все правильно! — Семен стукнул кулаком по столу, отчего кружки подпрыгнули и зазвенели.

     — Но у нас взрослые больные пока могут лечиться, — сказал Ю, — вот у моей матери был инсульт, ее лечили, и она три года лежала с параличом.

     — Вот этого, простите, у нас теперь тоже не делают. Правда, ввели недавно. Когда у нас на это силы появились, когда с бандитизмом и сволочами разобрались. Раньше тоже — все эти чокнутые бабули с их ненормальными разговорами… Свихнувшиеся старики, которые то дом подожгут, то сами сбегут из дома. Паралитики эти, за которыми нормальные люди должны ухаживать. И скажите, а что, вот эти все инвалиды — они жизнью наслаждаются? Да это вообще не жизнь! Упаси боже мне так жить когда-нибудь, уж если что — так сразу пулю в лоб, и все дела. Сейчас мы их тоже чистим. Да и вообще, вот у тебя тяжелая болезнь, рак или сердце там. Несколько лет ты будешь мучиться, прикован к постели, глотать лекарства, ныть, страдать — а потом все равно сдохнешь.

     — Вычищаете?

     — Ну там врачи разбираются. Если что — сразу эвтаназия, укольчик, и все дела. А если скрывается такой или родственники скрывают — конечно, очистка приходит. А как иначе?

     Семен замолчал, наклонился к антенне, торчащей из нагрудного кармана. Выхватил примитивный радиотелефон, приложил к уху.

     — Да! Слушаю! — и через некоторое время, — есть обезвредить!

     Он поднялся.

     — Пошли, ребята… Везет нам сегодня! Опять тут рядом дело!

     Космонавты потихоньку вышли из пивной, глядя вслед бойцам ГАЗа, деловито бегущим через площадь.

     — Да-а, — только и сказала Светлана, все еще бледная, встрепанная и с нехорошим блеском в глазах.

     — А давайте посмотрим, куда они сейчас? — предложил Ю.

     Вызов случился по соседству — на другой стороне площади газы вбежали в ворота стеклянного автосалона, на двух этажах которого красовались новенькие бензиновые и электрические колесные монстры местного производства.

     Ю и Светлана переглянулись и побежали вслед за газами. Максим с недовольной физиономией тоже двинулся к лестнице.

     Светлана опередила мужчин и осторожно выглянув, показала своим знак — стоять.

     Ю тихонько продвинулся выше, теперь из-за перил ему тоже было видно пространство второго этажа, с роскошными авто на подставках.

     — Руки вверх, оружие на землю! — заорал Семен, — а ну выходи!

     В черном кабриолете что-то зашевелилось. Газы рассредоточились, окружая машину.

     — Ублюдок, ты у меня на мушке! — сообщил Семен, — бросай оружие!

     — У меня нет оружия, — послышался голос. Вета взглянула на Ю — судя по акценту и голосу, это был не человек. Бору.

     — Отпустите! — умоляюще продолжал бору, — я сейчас же уйду из города. Я здесь только для того, чтобы спасти моего партнера. Но он мертв. Я не останусь здесь! Отпустите, пожалуйста, прошу вас!

     — Щас, как же! — захохотал Семен, — земля для людей, понял, мартышка! И ноги вашей нечисти не будет на нашей земле! Тебе здесь нет места! А ну, выходи!

     — Выходи! — подал голос Емельян, — тогда мы, может, не будем стрелять. Передадим администрации. Если будешь себя вести хорошо!

     Гигантская коричневая туша стала осторожно подниматься над краем кабриолета. Денис, стоящий рядом, вскинул автомат, и раздалась очередь, нечеловеческий крик, звук падения…

     Одновременно Светлана, как отпущенная пружина, рванулась вперед. Мужчины — за ней.

     Вета выбрала в качестве цели Семена — наиболее опытного и опасного врага. На ее стороне была неожиданность, газ даже не представлял, что сзади может угрожать хоть что-то, он пришел расправиться с беззащитным бору, у которого не могло быть союзников. И скорость — Вета преодолела расстояние до врага за полсекунды, он лишь успел почуять неладное, голова стала поворачиваться назад…

     И наткнулась на летящий кулак Веты. Одновременно Светлана схватилась за автомат, приподняла его, и коленом от души саданула в открывшееся "солнышко". Беззвучно хватая ртом воздух, Семен еще пытался держать оружие, и Вета нанесла удар ствольной коробкой в подбородок. Голова газа откинулась назад, хрустнули позвонки.

     Максим схватился с Денисом, Ю наносил Емельяну короткие удары по корпусу, тесня того в угол, автомат лежал в стороне. Вета подскочила к ближайшей паре, одним ударом вырубила молодого бойца — Денис кулем свалился на пол. Тем временем Ю справился с Емельяном, и третий газ рухнул без сознания. Максим уже лез в кабриолет.

     — Он ранен! — послышался голос врача, — помогите-ка!

     Ю и Вета кинулись на помощь. Максим плотно сжимал плечо бору, из-под пальцев врача толчками выливалась темная кровь.

     — Здесь должна быть аптечка! — Вета порылась в машине, кинула Ю сумочку.

     — Нужны бинты и жгут! Я прижал артерию, — сообщил Максим, — если наложить жгут, он будет транспортабелен.

     — Вот! — общими усилиями стали перевязывать бору, Ю держал его на весу, Вета подавала бинты, Максим затянул жгутом плотное коричневое плечо ниже сустава, пулевое отверстие ниже перевязал индивидуальным пакетом.

     Веки бору дрогнули, показались голубоватые полоски белков.

     — Все хорошо, — Максим наклонился над ним, — ты сможешь встать?

     — Наверное, — опираясь на Ю и Максима, Чужой поднялся. Покачнулся.

     — Надо выбираться отсюда, — озабоченно сказала Вета, — пока не поздно.

     Она побежала к перилам, оглядела пространство внизу. Тревогу еще не подняли, звуки борьбы никого не удивили, ведь газы и шли задерживать бору. Хозяин автосалона о чем-то беседовал с клиентом, здоровенным бритым парнем.

     — Сейчас спускаемся вниз, — тихо сказала Вета, — Макс, держишь бору, мы с Ю берем оружие. Постараемся выйти незаметно. Возьмем какую-нибудь машину рядом с салоном и быстро драпаем. Ю, если что — я забочусь о транспорте, ты прикрываешь.

     Мужчины кивнули в знак понимания.

     — Сейчас. Идите тихо к лестнице.

     Светлана метнулась к лежащему Емельяну, прихватила брошенный автомат. Потом, размахнувшись, несколько раз сильно пнула газа между ног. Подбежала к бесчувственному Семену и проделала ту же операцию.

     — Это тебе за "домашнее воспитание", сука! — пробормотала она. Когда газы придут в себя, их ожидает не слишком приятный сюрприз.

     Вета пнула на ходу и Дениса, затем сделала знак Ю и Максу, и стала осторожно, держа автомат наготове, спускаться по лестнице.

     К счастью, хозяин и клиент скрылись за здоровенным микроавтобусом, рассуждая о его цене. Беглецы выбрались из салона вдоль стеночки, бесшумно. Вот и дверь на свободу…

     "Отлично!" Светлана едва не вскрикнула от радости. Прямо перед салоном красовался гигантский, наверняка бронированный черный джип. Дверь машины была распахнута, шофер — вероятно, служащий бритоголового клиента — беспечно курил, стоя одной ногой на ступеньке.

     — В сторону, — негромко приказала Светлана, подняв автомат. Макс поддерживал бору, Ю водил стволом по сторонам, прикрывая товарищам спину.

     Шофер от неожиданности подпрыгнул, поперхнулся и выронил сигарету. Но тут же потянулся к мобильнику. Вета шагнула вперед, колющий удар стволом в грудь отбросил водителя на сиденье джипа. Вета приставила окровавленное дуло к его животу.

     — Ключи! Быстро!

     — В кармане, — простонал подданный Империи, ладонью зажимая рану.

     — Доставай!

     Наконец, ключ оказался в руках Светланы. Она подняла шофера за брючный ремень и вышвырнула на асфальт.

     Ю и Макс с бору, не дожидаясь команды, уже вскочили в машину, Ю — за руль. Вета бросила ему ключи, вскочила на сиденье, мотор взревел.

     Управление было принципиально похоже на руссийское, несколько раз машина вильнула, но потом Ю уверенно повел ее на восток, к выезду из города. Макс на заднем сиденье придерживал бору, кажется, опять потерявшего сознание.

     — Полярный лис! — выругалась Вета, — какого коллапсара мы не взяли нормальное оружие?!

     — Кто же знал, как оно тут все, — буркнул Ю. Они миновали несколько кварталов, когда вдали завыли сирены. Враги опомнились, вызвали ГАЗ, полицию и что тут у них еще есть…

     — Оцепят город, — пробормотала Вета, — будем прорываться. В магазинах еще что-то есть. И джип, похоже, броневой.

     — Сообщи лучше нашим, — буркнул Ю. Вета включила браслет связи.

     — Антуан? Тош, у нас тут такие дела…

     Когда она закончила рассказ, из боковой улицы на них вывалились преследователи на таком же крупном джипе камуфляжной раскраски. Вета опустила окно и дала очередь по колесам — джип завилял, затормозил, но другая машина уже приближалась сзади. Послышалась стрельба.

     — Макс, ты хоть пригнись, — посоветовала Светлана. Впрочем, была надежда на то, что стекла джипа непробиваемы. Ю склонился к рулю — началась бешеная гонка по улицам и переулкам, вдоль рекламных стендов и портретов Императора, вдоль вылизанных

     тротуаров и ухоженных палисадников. Город словно вымер — люди попрятались. Вета, высунувшись в окно, беспорядочно стреляла, стараясь попасть по колесам.

     Машина вылетела за город, на проселочную дорогу, ведущую к лесу — туда, где в овраге был спрятан вездеход "Союза".

     — Макс, ты с бору уходишь на вездеходе. Мы уводим этих.

     — Но Вета… — Макс решил, видно протестовать. Женщина сверкнула глазами.

     — Это приказ.

     Максим замолчал, видимо, решив не спрашивать, кто именно и когда назначил Вету командиром. Ю вильнул в лес, притормозил, и врач, таща за собой раненого, выскочил из машины, а Ю снова вырулил на дорогу.

     Проселок загибался, выходя к широкой асфальтовой трассе, и Ю промчался по въезду, но на трассе его уже ждали — две черные машины, набитые бойцами ГАЗа. Загрохотала пулеметная очередь, на лобовом стекле возникла тонкая сетка. Вета выругалась сквозь зубы, в следующий миг Ю ощутил, как машина выходит из под-контроля, земля впереди поднимается на дыбы; страшный грохот и град осколков, Ю и Светлана невольно пригнулись.

     — Оружие, за машину, быстро! — скомандовала Вета. Она каким-то чудом сориентировалась, рванула Ю за рубашку, и вот они оба засели за капотом машины, сжимая автоматы. Позади — край дороги, кустарник и засеянное поле, впереди углом стояли две черные ГАЗовские машины, за ними — цепочка бойцов в камуфляжных комбинезонах.

     — Эй, подонки, сдавайтесь! — крикнули оттуда в мегафон, — сдадитесь добровольно — оставим в живых!

     — Молчим, — прошептала Вета. Ю согласно кивнул. От вражеских машин отделились две фигурки — очевидно, шли на штурм. Вета аккуратно выставила ствол и дала краткую очередь, газы повалились на асфальт.

     — У них броники наверняка, — прошептала Вета. Посмотрела на Ю — узкое смуглое лицо инженера было залито кровью, осколки стекла вонзились в лоб и скулы. У самой Веты лицо нестерпимо болело и чесалось… но трогать ничего нельзя.

     — Ну и видок у тебя, — тихо заметил Ю.

     — У тебя не лучше, — ответила Вета. Серо-голубые большие глаза встретились с узкими карими.

     — Знаешь что? — тихо сказала Вета, — я тебе всегда хотела кое-что сказать…

     Она потянулась к Ю, который смотрел на нее напряженно и выжидающе. И вдруг легко поцеловала его в губы.

     — Вот, собственно…

     С той стороны послышалась очередь, и Вета чуть высунулась, чтобы оценить обстановку. ГАЗы предприняли новую атаку. Очевидно, они хотели захватить чужаков живьем, чтобы узнать, откуда те вообще взялись. Вета и Ю дали по очереди из автоматов, и атака захлебнулась.

     — У меня патроны кончились, — Ю положил свой автомат на землю и посмотрел на Вету. Та тоже отбросила ствол.

     — И у меня все. Если сейчас они пойдут…

     Ю взял Светлану за руку.

     Газы с противоположной стороны поднялись в полный рост — бояться им больше было нечего, и двинулись к пробитому джипу. Ю и Светлана встали спина к спине.

     В этот миг с неба донесся оглушительный Голос.

     — Всем стоять! Не двигаться!

     И тонкая линия лазера черкнула по асфальту, оставляя вывернутую черную обугленную полосу.

     Вета поглядела вверх — один из челноков "Союза" завис над полем боя.

     — Давно бы пора, — проворчала она, — Тошка, как всегда, тянет до последнего.

     Светлана лежала в кресле и молча смотрела в потолок, пока Максим аккуратно удалял пинцетом осколки из ее лица, временами расширяя ранки лазерным скальпелем.

     — Как в спа-салоне, — проворчала она. Максим покачал головой.

     — Красоты особой не обещаю. Но Антуан считает, что удастся обойтись без шрамов.

     — Шрамы украшают воина, — заметила Светлана, — ну а как там бору? Он не очень тяжело ранен?

     — Тяжело. Но бору очень сильные. Пули застряли в ребрах, не дошли до сердца. И кстати, это не он, а она.

     — Да ты что? — поразилась Светлана.

     — Да. Ее зовут Ка-Нга-Ррас. Если я правильно воспроизвожу. Я ее погрузил в сон пока.

     Максим еще раз тщательно осмотрел раневую поверхность. Стал накладывать псевдокожу — пленочную повязку, имитирующую свойства здоровой кожи.

     — Они что там, еще и на Чужих охотятся?

     — Да, — пробормотал Максим, — она и ее партнер… половой партнер. Они остались чуть ли не последние в этом городе. Раньше на планете жило много бору, джанов, тха. Но теперь инородцев они не терпят. Так вот, у них было какое-то разрешение на проживание, на работу. Они думали, обойдется. Но потом ее партнера забрали в ГАЗ, а ей удалось сбежать. Она помыкалась вокруг города — кстати, ее Лотта с Ю уже встречали. И решила попробовать спасти партнера. Пришла — а его, как выяснилось, уже порешили. Ну и за ней началась охота. Вот такие дела. Все готово, можешь вставать.

     — Спасибо, — Светлана выпрямилась, — голова кружится, дьявол. Вымотались мы с Ю…

     — Отдохни, — посоветовал Максим, — поспи в каюте. Мы на орбите, здесь нас не обнаружат. Торопиться некуда.

     — Нет уж, — Светлана встала на ноги, — черта с два! Пойду-ка я, поговорю с Кэсом.

     Разговор с Кэсом через полчаса вылился в общее собрание в коммоне. Светлана и Ю с заклеенными лицами сидели рядышком, Чин смотрела на них с ужасом. Максим, вымотанный несколькими часами работы и сложной операцией на бору, в анатомии которых он разбирался слабо, откинулся на спинку кресла. Тина обняла за плечи Джана, словно плюшевого медведя.

     — Значит так, — Светлана говорила коротко и зло, — мы с вами, конечно, успели насмотреться в Космосе на разную гнусь. Даже трудно сказать, какая гнусь хуже. У нас сложилась негласная традиция — потому что никаким законам мы не подчиняемся — не вмешиваться. Это логично: у нас маленький слабовооруженный корабль, маленькая группа, мы не можем рисковать, мы не можем добиться ничего существенного. Но товарищи! — она стукнула ладонью по столу, — мне кажется, настала пора эту традицию нарушить. Здесь мы можем вмешаться! Мы способны противостоять всей этой якобы галактической империи. И терпеть вот все это… — ее передернуло, — да какого дьявола?! Кто они такие, чтобы решать, кто нормальный, а кто нет?

     — Подожди, я так и не понял, — Кэс поднял ладонь, — ты предлагаешь объявить Стольному Граду войну?

     Голубые глаза, обрамленные белыми полосками пластыря, яростно сверкнули.

     — Слушай, Кэс… вот ты нам все время рассказываешь про коммунизм. Про то, как люди на Земле свергли власть капитала, построили СТК, расселились в Галактике. Как это все было. Ты говорил, что без войны, без революции решение этой проблемы невозможно. И ты говоришь, что ты и сам коммунист, и мы… ну вроде как тебе верим, и сами тоже проникаемся. Так вот же! Вот тебе планета, вот тебе проблема, и вот возможность ее решения! Нас мало, но у нас достаточно ресурсов, чтобы сменить власть на этой планете. Если на Руси, может, мы не решились бы — там хоть и плохо люди живут, но все же как-то живут, радуются как-то жизни… То куда уж хуже, чем здесь?

     — На Саванте не лучше, — вставила Чин.

     — Да, но на Саванте у нас сил бы не хватило. А здесь — есть. Давай решим эту проблему! Чем шастать по Галактике и разыскивать планеты СТК, не проще ли самим создать такую планету!

     — Вета, — покачал головой Кэс, — да нет же. Не так все. Вижу, что я плохо объяснял. Нельзя, понимаешь, нельзя заставить людей построить коммунизм. Не бывает так и никогда не было, чтобы маленькая группа людей пришла к власти и уговорила всех остальных. Ведь первая стадия этого строительства — диктатура большинства трудящихся. Массы трудящихся сами должны этого захотеть. Быть готовыми. А здесь они — не готовы. Здесь все наоборот. Нет, Вета, мы не построим на этой планете СТК.

     — Все-таки, — лицо Максима дрогнуло, — я где-то хотел бы согласиться с Ветой. Это в самом деле гнусь. И гнусь оттого еще более страшная, что логичная. Все логично, понимаете, все разумно: зачем кормить и содержать каких-то инвалидов? Больных? Стариков, которым уже и так немного осталось? Тем более, больных деменцией, с нарушенным интеллектом. Всем ведь лучше, если они умрут: им самим, их близким, обществу. То есть все совершенно логично. И дико, жутко, невозможно. Потому что выводит нас за пределы человеческого. Я врач. Меня научили тому, что ценна любая человеческая жизнь — независимо от достижений этого человека, возраста, пола, способностей. За любую жизнь надо бороться. Я никогда не смогу согласиться с сортировкой людей!

     — Это соблазн, который то и дело повторяется в истории человечества, — тихо сказала Лотта, — разделить людей на нормальных и ненормальных, и последних — травить, преследовать и наконец уничтожить. По признаку цвета кожи, нации, сексуальной ориентации, здоровья умственного и физического… да пусть даже морали.

     — Это как в школе, — вдруг подала голос Тина. Все посмотрели на нее.

     — Там тоже травят… всех, кто непохож на других, — объяснила девочка.

     — А ведь правда, это везде так, — задумчиво подтвердила Чин, — непохожесть — вроде катализатора. Очень легко внушить это компании подростков или даже целой нации — все Чужие — мерзость… все, кто носит очки — ублюдки. Кто спит не с тем, с кем положен — уроды. У масс зараженных этой фобией даже физиологическое отвращение возникает к тем, кого принято травить. Только здесь на бывшей Радуге это до совершенства довели, до логического конца. Нормальными в итоге оказались исключительно белые здоровые гетеросексуальные мужчины средних лет. Ведь женщина, пусть даже женщины считают себя довольными — она там изначально существо ненормальное, требующее постоянного контроля со стороны мужа.

     — И даже из этих нормальных мужчин те, кто проявляет какое-то сочувствие к ненормальным — бору, женщинам или инвалидам — оказываются врагами, — кивнул Ю, — борьба с криминалом — лишь предлог. И не удивительно ли — криминал почему-то все равно не исчез… бору — исчезли, а воры — нет.

     — Что делать-то будем, товарищи? — спросил Кэс.

     — Ладно, — Светлана вздохнула, — общественный строй нам на планете не поменять, это ясно. Но хоть правительство-то мы поменять можем? Небольшой дворцовый переворот…

     — Мне вот что интересно, — заметил Кэс, — почему, собственно, здешнего Императора называют бессмертным? Не стоит ли это выяснить?

     Коричневое лицо Ка было лишено мимики. Бору восседала на инвалидном кресле, торс ее был затянут вакуумной повязкой. Лингвистические способности бору, в отличие от Джан, были весьма приличными, так что по-русски Ка говорила почти без акцента, вот только голос у бору своеобразный, не спутаешь с человеческим — хрипловатый, рокочущий, в среднем и низком диапазонах.

     — Я думаю, император бессмертен, — кивнула Чужая, — он правит уже сорок лет. За это время его внешность практически не изменилась. Его жена постарела, дети выросли. А сам он? Ему тогда было тридцать, и сейчас, кажется, не больше.

     — Пластическая хирургия? — предположила Вета, — омоложение?

     — А жена? Она бы воспользовалась первой, — возразил Максим.

     — Антуан! — позвал Кэс, — расскажи, пожалуйста… а как вообще император Александр оказался у власти? Кто он, что за человек?

     — Данных о детстве и юности императора не имеется, — важно ответил Антуан, — впервые он упоминается уже в возрасте тридцати двух лет. Как известно, ксалийцы на Радуге не озаботились созданием нормальной системы власти, после их ухода в течение десятилетий здесь царила анархия. Распад производства, бандитизм, в конце концов власть оказалась в руках нескольких мафиозных группировок. Они снова оживили экономику, стали вкладывать деньги по крайней мере в производство оружия. Наконец в Синегории, самом крупном государстве Радуги, началась межклановая, по сути гражданская война. В этот момент там и появляется Александр Федорович, простой капитан-десантник. Но достоверных данных опять мало! Об Александре ходит множество легенд, похоже, он творит чудеса. Например, умеет летать, совершал чудо умножения хлебов, исцеляет иногда… К тому же он абсолютно непобедим в военном отношении. Эта выдающаяся личность быстро одержала победу, ликвидировала противников и объявила себя Императором Синегории. Страна была перестроена по уже известному нам образцу — запущена Очистка, на полную мощь заработали военные заводы, люди обрели работу и приличный уровень жизни. На императора молились. И хотя с годами появилось, разумеется, некоторое число недовольных, Очистка продолжает оперативно избавлять общество от них, причем судя по моей информации, общество с этим вполне согласно. В последнее время Император объявил, что Чужим не место на планете людей, и Очистка уничтожила почти всю популяцию джанов, тха и бору.

     Ка издала глухое утробное рычание и хватила когтистыми пальцами по столу, словно пытаясь поцарапать его.

     — Да, интересная личность, — произнес Кэс, — собственно, долголетие может объясняться просто. Я ведь тоже долгожитель. Но все остальное? Или это мифы, или за этим стоит что-то, чего мы пока не понимаем. Так или иначе, я бы с удовольствием побеседовал с этим типом.

     Император Александр Федорович принимал утреннюю ванну.

     Он возлежал в бурлящей сиреневой, с золотой подсветкой воде, в треугольной джакузи. В уши императора были воткнуты крохотные наушники-ракушки. Закрыв глаза, император слушал последнюю биржевую сводку и одновременно размышлял о планах на сегодняшний вечер (в планах значился осмотр новых наложниц, привезенных из Сот).

     Наконец биржевая сводка закончилась. Александр Федорович поднялся и вылез из ванны. Два камердинера, стоявших по углам с махровыми обширными полотенцами, кинулись растирать самодержца.

     Тело у Александра Федоровича было могучее, мускулистое, с безупречной кожей, без капли жира и малейшего следа старения.

     Камердинеры подали императору одежду, и тот надел по порядку шелковое белье, рубаху, повседневный мундир и штаны. Камердинер зашнуровал высокие индивидуально пошитые ботинки государя.

     Твердой походкой император проследовал в утренний кабинет. Он привык вкушать завтрак в девять утра и ни минутой раньше. Императрица более не составляла ему компанию, по правде сказать, она давно уже проживала в одной из потайных резиденций в горах и не показывалась на публику. Александр Федорович давно не видел жену — в свои семьдесят два, несмотря на пластику и омоложение, она казалась матерью этого бравого, черноволосого молодца с окладистой холеной бородкой.

     До завтрака государь привык разбирать почту и планировать сегодяшние дела.

     Император сидел в эргономическом кресле за столом из красного дерева, инкрустированного золотом. Стена из броневого стекла перед ним демонстрировала чудный вид на дворцовый парк с фонтанами, первую парковую стену, размещенный за ней гарнизон охраны, зенитки, вторую стену с наблюдательными башнями.

     Взять императорский дворец штурмом или даже приблизиться к нему было совершенно невозможно. С воздуха его дополнительно охраняла часть ПВО, размещенная неподалеку.

     Александр Федорович перебирал бумаги, перекладывая их одну за другой из хрустального лотка в платиновый. Сегодня ему предстояла встреча с генеральным директором "Синефти", в которой Император лично владел контрольным пакетом акций. В полдень его ожидала делегация крупных предпринимателей области Сот. Александр Федорович поморщился. Без этих людей о Сот можно забыть, они — надежда и опора его императорских проектов. И давить на них нельзя. А они желают поставить собственного губернатора. Что ж, на этот случай у императора имелся план. Разрешить губернатора придется, но это будет свой человек.

     В крайнем случае, у Синегории достаточно сил, чтобы подавить сопротивление этих выскочек. Но не следует так сразу прибегать к силовым решениям. Постепенно их заводы и банки можно скупить. Нет! Лицо императора озарилось легкой улыбкой.

     Банки — вот ключ к успеху! Дать Императорскому Банку отмашку на большую игру. Разорить банки области Сот будет несложно. А потом дать им пожертвование… Причем для народа это следует подать как гуманитарную помощь для спасения экономики Сот. Заодно поставить условие — ужесточить Очистку и убрать все ненужные социальные блага, в самом деле, там еще до сих пор тратят деньги на уход за стариками, это баловство, которое в Империи себе уже никто не позволяет. Нечего и платить пособия безработным, пусть ищут работу или попадают в Очистку.

     Александр Федорович некоторое время наслаждался собственной гениальностью. Потом черкнул несколько слов на мемо-бланке. Зародыш предстоящей великой операции. Скоро эти негодяи с Сот будут ползать у него в ногах…

     Император налил в хрустальный стакан минеральной воды. Беспокойно взглянул на часы — до завтрака оставалось еще восемь минут.

     В этот миг незапланированно открылась широкая дверь, и в кабинет вошли посторонние.

     В первую секунду император растерялся — точнее, потерял дар речи. А во вторую было уже поздно, потому что в руках первой из пришельцев что-то полыхнуло, и Александр Федорович начисто потерял способность двигаться. А также говорить.

     Стрелявшая — молодая белокурая женщина в скафандре — подошла к нему. За ней следовал Чужой — коричневокожий бору, также с неизвестным оружием в руке. И мужчина, по виду ханец.

     Бору склонился над обездвиженным императором. Изо рта его несло гнилью. Сверкнули острые крупные зубы.

     Если бы император мог, он закричал бы и задрожал от ужаса.

     Бору поднял императора за шиворот и сильно тряхнул. Сопроводил свои действия мощным пинком под зад.

     — Это тебе за Жжа-Нга, подонок!

     — Уходим, быстро! — скомандовала женщина. Бору легко тащил императора под мышкой. Вот где они проникли во дворец, соображал Александр Федорович. Миновали узкий коридор (гвардеец-охранник лежал на полу без сознания), вышли на просторный балкон Шелковой спальни, где на бетоне стоял небольшой космолет, явно времен СТК.

     Челнок, на 5-6 мест. Императора втащили в челнок и бросили на заднее сиденье.

     Но как же они преодолели ПВО? — соображал Александр Федорович. Все разъяснилось в следующую секунду. Челнок поднялся над балконом, видимо, на гравиподушке, и тотчас дневной свет будто пригас.

     Александр Федорович узнал типичное воздействие стелс-поля. Челнок исчез из поля зрения радаров, наблюдательных комплексов и обычных невооруженных глаз.

     Невидимый космолет начал стремительный подъем в беззащитное синее небо.

     Экипаж собрался в коммоне, и Антуан вывел на экран трехмерное изображение императора. Сам герой видеосъемки в данный момент отсыпался в медотсеке, заботливо погруженный в искусственный сон и на всякий случай еще зафиксированный. Мощное орудие убийства — импульсник, встроенный, как выяснилось, в лучевую кость на предплечье — ему удалили.

     Беседу с ним проводили Кэс, Максим и Светлана — последняя обладала некоторым опытом и образованием по части допросов. Предварительно Кэс отвел "Союз" в систему соседнего газового гиганта. Как сообщил Антуан, эту планету, в полтора раза крупнее Ленина, при СТК называли Гулливером. Вокруг него вращались двадцать шесть разнокалиберных планеток. Хотя слабый спутниковый пояс Стольного Града и не представлял никакой опасности для Союза, Кэс решил перестраховаться и увести корабль подальше. У Гулливера военные силы Империи никак уже не могли бы разыскать самодержца.

     Лотта все время проводила в обсерватории, тайком от Максима принимая стимулятор, чтобы не спать. Какой тут сон, когда ей еще удастся исследовать любимый тип планет так подробно! И сейчас Лотта в коммон не пришла, однако слушала запись допроса императора прямо из обсерватории, заодно настраивая аппаратуру и наблюдая за турбуленциями в атмосфере Гулливера.

     Максим составил что-то вроде сыворотки правды, но предупредил, что вряд ли действие будет надежным.

     Однако введенный наркотик подействовал неожиданно быстро. Император, раздетый до белья и пристегнутый ремнями к креслу, захныкал как дитя.

     Впрочем он и до наркотика не проявлял особенной храбрости.

     — Спокойно! — произнесла Светлана, — будешь хорошо себя вести, сохраним жизнь.

     — Уж пожалуйста! — просительно сказал император, — я умирать не хочу!

     — Твое настоящее имя? — спросила Светлана.

     — Александр Федорович Дубина, — с готовностью ответил самодержец. Его бородка вызывающе и жалко торчала вперед.

     — Когда и где ты родился?

     — В Синегорье, город Благостный, в 681м.

     Кэс и Светлана переглянулись. Версия о том, что император родился еще при СТК и был генетически изменен, не работала. На Радуге ксалийцы побывали на 30 лет раньше, чем на Руси, но даже на Руси осталось почему-то очень мало долгожителей.

     После регресса, организованного ксалийцами, на всех планетах были утрачены технологии продления жизни.

     — Кто твои родители?

     — Мой батюшка, — подобострастно отвечал император, — торговал снадобьями. Матушка помогала ему в аптеке.

     — Где ты учился? — Светлана кидала вопросы быстро, не давая опомниться.

     — С вашего позволения, у нас не было школ. Батюшка учил меня чтению и письму. А опосля меня зарекрутировали в дружину Черноротого. Это бандит был, — торопливо пояснил император, — а прозвали так из-за бороды и потому, что ругаться был горазд по-черному. Матушку с батюшкой дружина в расход пустила, они меня отпускать не хотели.

     — Что ты делал в дружине?

     — Что прикажут, то делал. Десять с гаком лет проволынился у Черноротого. Не подумайте, я не изверг какой, я там все больше по снадобьям был, в аптеке же наловчился, да сам главный заставлял меня прислуживать. Меня даже драться не учили, сказали, не годен.

     Светлана сделала знак Максиму, и они оба вышли. За дверями девушка тихо спросила.

     — Ты уверен, что он говорит правду?

     Максим хмыкнул.

     — Пойми, лекарство всего лишь расслабляет, убирает волю… которой, судя по всему, и так было немного! Никакого избирательного действия нет. Нельзя заставить человека врать!

     — Я не могу поверить! — Светлана покачала головой, — мне кажется, он сочиняет. Ну не может, извини, такое дерьмецо быть Императором Галактики с маниакальной жаждой власти!

     Вернувшись, она взглянула на Кэса, который молча ее дожидался, и продолжила допрос.

     — Как ты оказался у власти?

     Император беспомощно всхлипнул.

     — Не знаю…

     — Наведенная личность, — прошептал Кэс, — может быть, это наведенная?

     — Я не был у власти! — почти истерично завыл император, — у какой власти! Сашка я! Дубина! Вы что, не знаете?

     — Что такое наведенная личность? — спросила Светлана.

     — Ксалийская технология, — ответил Антуан, — при допросе человек забывает все, что знал и либо возвращается в прошлое в определеный возраст… либо вообще принимает чужую личину, но это сложнее, там ее еще программировать надо.

     — Ксалийская, — пробормотал Кэс.

     Светлана задала еще целый ряд вопросов. Саша Дубина охотно рассказывал о своем детстве и юности, о семье, об отношениях в огромной мафиозной банде Черноротого. Следовало из этого, что Саша с детства был мелким пакостником, иногда за пакостность его били, но чаще он выкручивался, участвуя в травле неугодных. Стрелял птичек из рогатки, вешал кошек, щупал девчонок с компанией, иногда отец порол его ремнем ("За дело" — с гордостью передавал император). В компанию Саша всегда хорошо вписывался, но лидером не был. Прирожденная шестерка. Умел, по-видимому, прислуживать. Так же хорошо он устроился и в банде. Гибель родителей совершенно не вызвала в нем жажды мести, да похоже, и горя. Черноротый для смеха женил его на бессловесной давалке Катьке, и на этой уродливой в общем-то девчонке он отыгрывался, как мог. Ощущал себя с ней властелином, но в то же время чувствовал неполноценность оттого, что чуть более красивые и популярные девушки его презирали.

     Когда началась большая межклановая разборка — война, Саша опять сумел найти удобное место при штабе Черноротого, Катька к тому времени родила троих детей, но выжил один только сын.

     А вот дальше ничего из Саши выжать не удавалось. Светлана расспрашивала его и так, и сяк, пробовала пугать и даже приставлять к виску ручной дессор. Но пытать или запугивать Сашу было бесполезно — он и так не сопротивлялся и напуган был смертельно, и это Светлана видела.

     Он совершенно искренне не помнил, что произошло с ним дальше. Более того, он не мог ответить на вопрос о времени — не помнил, какой сейчас год. Он считал, что год идет все еще 712-й, планету свою называл Радугой и утверждал, что там и сейчас идет клановая война…

     После двух часов допроса Светлана совершенно вымоталась. Повернулась к Кэсу.

     — Слушай, что делать? Он в самом деле ничего не помнит!

     Кэс пожал плечами.

     — Я тоже не имел дела с наведенной личностью. Антуан! Как ты считаешь?

     — Согласно моим данным, — ответил искин, — при этой технологии восстановить последующую память нельзя. Он уже не помнит, как был императором. Он никогда им не был! Эти участки воспоминаний необратимо разрушены.

     — Вот это номер, — пробормотала Вета, глядя на белое, как мел, лицо императора, — и что же нам делать теперь!

     — Мне кажется, все же надо попробовать, — высказался Кэс, — может быть, разрушено не все? Макс, мы можем еще больше растормозить его?

     — Нет, растормаживать дальше некуда, да и не нужно. Посмотри, он же и так рвется все рассказать. Этот Саша — иудушка по натуре, ни гордостью, ни самоуважением он, похоже, никогда не отличался, — Максим с презрением вздернул нос, — но у меня есть другая идея! Есть такой препарат — мнемозин, его в СТК применяли при амнезии, он как раз позволяет восстановить утраченные воспоминания. Правда, не очень глубокие, чаще его применяли при антероградной амнезии, при ретроградной он дает мало эффекта…

     — Переведи! — потребовала Светлана.

     — Я хочу сказать, что мнемозин может восстановить потерянные воспоминания о самой травме и о том, что было после нее. Но если человек забыл, что было до травмы — мнемозин не поможет. Но что еще хуже, его сочетание со смесью, которую я ввел, может привести к угнетению дыхания. Антуан, попробуй просчитать, насколько это реально.

     — Учитывая состояние пациента, риск будет составлять около 40 процентов, — немедленно сообщил искин, — но без транквилизаторов мнемозин на него может и вовсе не подействовать.

     — Давайте рискнем, — решительно предложила Светлана.

     — Ты еще учти, — добавил Максим, — что в данном случае я вообще не представляю действия мнемозина. У нас не было травмы! Что он вспомнит — как мы его похитили?

     — В любом случае, у нас есть только этот выход, — заметил Кэс, — давайте попытаемся!

     Минут через пять после введения препарата Саша Дубина вдруг глубоко вздохнул, и бегающие глазки его расширились.

     — Не убивайте меня! — закричал он вдруг.

     — Спокойно, — Кэс положил руку ему на плечо, — тебя никто не трогает.

     — Я буду жить вечно, — выдохнул Саша Дубина и расслабился.

     — Кто сделал тебя бессмертным? — спокойно поинтересовалась Вета.

     — Они. Бессмертные. Они убили Черноротого. Потом они взяли меня к себе. Они любят меня!

     — Кто они? Как они выглядят?

     В глазах императора возникли благоговейный ужас и восторг.

     — Они, — туманно заговорил самодержец, — из сияющей голубизны. Они лишены формы. Ангелы Света, вот кто они…

     Коммунары быстро переглянулись.

     — Что они пообещали тебе?

     — Они обещали… они сказали, мир будет принадлежать мне. Все его богатства. Я смогу летать, убивать мановением руки. Они дадут мне приборы, и я стану творить чудеса. Я стану богом на земле! Смогу исцелять, кормить, и у меня будет всезнание! Я умен, сказали они. Я умен, но меня не ценили! Теперь меня начнут ценить! Но к власти я должен буду прийти сам. Ведь иначе мою власть не признают!

     Вета стремительно наклонилась к нему.

     — Саша! А что они потребовали у тебя взамен?

     — Ничего! — радостно ответил император, — совсем ничего!

     — На самом деле, — удрученно сказал Кэс, — мы имеем в лице нашего Саши одно печальное и настораживающее свидетельство: ксалийцы продолжают вмешиваться в жизнь миров и после того, как они, вроде бы, ушли.

     — Ну не все так мрачно! — возразила Светлана, — они вмешались в 732-м году. С тех пор их не видно и не слышно…

     — Этого мы точно сказать не можем. Вероятно, они продолжают скрыто править галактикой, — Кэс помрачнел, — мы не знаем, чего они хотят вообще. Мы не понимаем их и никогда не понимали. Но более или менее достоверно известно, что коммуны они не хотят. Это значит, что надежда на ее восстановление… скажем так, не очень высока.

     — Разве что мы в следующий раз сумеем защитить себя от ксалийцев, — вставила Чин. Кэс покачал головой.

     — Давайте смотреть правде в глаза. Ксали — сверхцивилизация. Не то, чтобы люди не могут достичь такого уровня совсем. Но чтобы его достичь, надо сначала построить коммунизм и развиваться еще какое-то время в условиях коммуны. А они не позволяют этого. Замкнутый круг!

     — Глобальные вопросы мы можем рассмотреть позже, — вежливо заметил Ю, — нам нужно сейчас решить, что делать с императором. Как я понимаю, свою деятельность в качестве самодержца он так и не вспомнил?

     — Нет, — Вета покачала головой, — он вспомнил только момент травмы, очевидно, тогда же был встроен механизм наведенной личности, на случай похищения и допроса.

     — Но его деятельность, — добавил Максим, — мы и так прекрасно можем восстановить по историческим данным. Как и его приход к власти. Это понятно: среди бандитов появился внезапно человек со сверхспособностями и сверхбогатством, почти неуязвимый, умеющий творить чудеса и летать, одарять благами и убивать мановением руки. Каким бы он ни был ничтожеством, его вынесло к власти естественным образом.

     — Странно, — Вета покачала головой, — логичнее было бы, если бы кто-то из главарей бандитов сделал его своей правой рукой, но у власти не поставил…

     — Но ведь он мог легко убить этого главаря одним движением пальца, не забывай! — воскликнула Чин, — уж столько-то самолюбия у него есть.

     — Да, — кивнул Ю, — причем никто из приближенных не понимал механизма, и все считали это чудом!

     — Божественное вмешательство! — воскликнула бору, — Богоизбранный! Так у нас говорили! Только думали, он убивает взглядом. Но он всегда при этом поднимал руку, вот так! — она вскинула ладонь.

     — Еще у него в позвоночнике генератор силового поля. Хорошо еще, что наши парализаторы оно почему-то пропустило… — заметил Максим, — обычное огнестрельное и лучевое оружие против него бессильно. Видимо, дело в частоте.

     — Я попробую резюмировать, — Кэс негромко хлопнул ладонью по столу. Все замолчали.

     — Итак, загадка Радуги понятна. Ксалийцы продолжали наблюдение за ней и убедились, что планета погрузилась в хаос. В конце концов возникли множество мафиозных кланов, и крупнейшие из них стали производить, в том числе, оружие массового поражения. Над цивилизацией нависла угроза полного уничтожения. Мы же знаем, что ксалийцы регрессируют миры, убивают без стеснения, но ни разу своими руками не уничтожили мир полностью.

     На этот раз они пошли необычным путем. Выбрали на планете самого ничтожного человечка. Ведь чтобы быть в этих условиях простым крестьянином или тружеником, скажем, нужно обладать уже силой характера и нравственными представлениями. Саша Дубина не имел ни того, ни другого даже в зачатке. Однако, по-видимому, он был не лишен интеллекта, в смысле деловой, практической сметки — иначе он не смог бы удачно удержаться в качестве шестерки при боссе. Ксалийцы выбрали самого подленького, самого никчемного человечка, который мучил кошек и бил жену, и дали ему всемогущество. Ну не всемогущество, но скажем так, огромные возможности. И вероятно, бессмертие — сами ксали ведь бессмертны.

     Через некоторое время на гребне волны он вознесся к власти. И реализовал эту власть, со временем ставшую абсолютной, так, как только мог реализовать человек его склада. Саша Дубина никогда и никого не любил. Мир для него делился на боссов, шестерок и жертв. Чтобы удержаться на грани между шестеркой и жертвой, сам он с детства приучился травить других, громче всех орать и улюлюкать, и придумывать особенно жестокие пакости — лишь бы только не начали травить его самого. Теперь он организовал мир в соответствии с этими представлениями: он выделил общественные группы, которые должны были играть роль жертвы. И позволил другим самоутверждаться за их счет. Так он уничтожил сначала криминал (впрочем, не до конца) и инакомыслящих, затем гомосексуалов, инвалидов, больных детей, затем Чужих, его последней жертвой стали старики.

     Женщин он боялся и ненавидел, он еще помнил, как привлекательные девушки отталкивали его. Свою жену Катьку он, правда, оставил императрицей, так как ее он не боялся, но общение с ней и детьми целиком прекратил. Заводил массу красивых наложниц и самоутверждался с ними. На планете ввел жесточайший патриархат и строгие правила послушания женщин в семьях. Он искренне считал, что хорошие отношения между полами возможны лишь в том случае, если женщина будет беспрекословно подчиняться мужу под угрозой плетки.

     Превалирующей чертой характера Саши была высокая тревожность. Главным мотивом — обеспечить себе полную безопасность. Из этих соображений он сразу ориентировал экономику на военные рельсы и захватил по одному все государства и автономные области Радуги. Объявил себя Императором Галактики и стал строить убогие, но все же базы на других планетах. Ему важно было подчинить себе всю планету, чтобы никто уже точно не мог угрожать. В экономике он прочно занял позицию самого богатого капиталиста, способного не только административным ресурсом уничтожить, но и экономически раздавить кого угодно.

     То, что мы видим на Радуге — реализация комплексов и мечтаний прыщавого недоросля, измученного страхами и лишенного даже тени мужества и благородства.

     Если убрать Сашу Дубину от власти там, конечно, не наступит коммуна. Но обычное капиталистическое общество и даже анархический хаос — все же намного лучше, чем это уродство.

     Нам осталось, товарищи, только одно — решить, что же мы будем делать с этим чучелом.

     — Мое мнение очевидно, — произнесла Светлана, — смертная казнь.

     Кэс пожал плечами.

     — С одной стороны, да. С другой — благодаря методике наведенной личности, сейчас это уже не император, не убийца. Преступник, конечно, но — шестерка. Как вариант, можно было бы высадить его на один из необитаемых островов Радуги в северном полушарии. Без техсредств и связи.

     — Там его могут найти, — возразила Чин, — но у меня есть идея! Одна из космических баз империи, а именно — астероидная, в свое время была заброшена. Там сейчас никого нет, системы обеспечения, однако, можно запустить заново. База автономная, на одного человека воздуха и питания хватит на столетия. Средства связи можно уничтожить. Астероидов здесь много, а космонавтика у них в зачаточном состоянии…

     Светлана нахмурилась.

     — Может, хватит наступать на грабли? — резко спросила она, — Вам бриггов мало было? Вы не видели, что творится на планете? Спросите Ка! До чего же осточертел этот ваш псевдогуманизм!

     Кэс открыл рот, готовясь ответить, но его прервал оглушительный звуковой сигнал, и на экране возник взъерошенный Антуан.

     — Внимание экипажа! — воскликнул он, — в двадцати единицах от нас вышли из транссвета шесть средних корветов Бриггии! Все они направляются к нам. Я принимаю вызов!

     — На экран! — приказал Кэс. И вздрогнул, увидев изображение старого недруга — Бака Орна.

     — Здорово, Кэрон! — воскликнул бригг, — сколько зим, сколько лет! Вот и свиделись! Ну что — спускай флаги?

     Кэс лихорадочно соображал. Что делать? Маскировка бесполезна — это примитивные радары Стольного Града перед ней бессильны, а у бриггов есть куда более совершенные средства локализации цели. Вооружение "Союза" не слишком мощное, а здесь шесть корветов, к тому же их позиция стратегически куда выгоднее — они взяли "Союз" в клещи, сильно перекрыв поля поражения, пройти сквозь этот заслон не получится.

     — Как оно там, на том свете? — спросил он, чтобы выиграть время. Бак захохотал.

     — Остроумно! А знаешь, что у меня есть лицензия на твою поимку, выданная правительством Калимантана? За личной подписью Тайюдина! Нас помиловали с условием найти тебя с твоим экипажем — потому как вы опаснейшие террористы Галактики!

     — Вот оно что, — пробормотал Кэс.

     — А почему? — тихонько спросила Тина у Антуана. Девочка, как обычно, сидела за запасным монитором в уголке. Антуан возник перед ней.

     — Потому что мы отказали правительству Калимантана в сотрудничестве. Не дали им оружие и технологии. Ну а объявить кого-либо террористом — излюбленный прием власть имущих при капитализме! Мы — куда худшие враги для них, чем бандиты бригги.

     Пока одна голова искина негромко объяснялась с Тиной, другая висела в боковом экране, а рядом бежали строчки.

     "Капитану и экипажу! Прогнозируемая длительность вероятного боя: 42 секунды, исход с вероятностью 99,92% — полное разрушение корабля и гибель экипажа".

     — Что вы хотите? — прямо спросил Кэс. Если бы бригги хотели уничтожить корабль — они уже сделали бы это.

     — Ты не дурак, Кэрон, — похвалил бригг, — в общем, на Калимантан мы тебя сдавать не будем, не вопрос. Ну а мои желания по поводу твоего кораблика и экипажа ты знаешь. Сдай корабль неповрежденным — гарантирую всем жизнь!

     — Подожди, тут есть одно обстоятельство, — перебил Кэс, — у меня на борту находится император Стольного Града.

     — Император? — насторожился Бак Орн, потом лицо его просветлело, — ну так это еще лучше! Сдавайтесь! Думай, кэп, у тебя две минуты. Время пошло!

     — Ант, убери связь! — лицо бригга исчезло с экрана, Кэс встал и повернулся к экипажу.

     — Товарищи! Решаем быстро. Ни Ант, ни я шансов не видим. В плену мы можем сохранить жизнь. Но всех нас продадут в рабство или попытаются заставить на них работать. Обсуждать некогда. Если вы решите сражаться до последнего — я сделаю все, что могу. Решаем тайным голосованием, каждый со своего пульта. Ка, ты тоже должна голосовать, Джан уступит тебе пульт. Антуан, собери данные.

     Четверть минуты — и на персональном экране Кэса в углу возникли цифры.

     Весь экипаж решил сдаться в плен, чтобы сохранить жизнь. Лишь кто-то один воздержался, и один голосовал против. Выяснять, кто это и почему — было некогда.

     — Ант, связь! — приказал Кэс, — Бак Орн! Экипаж "Союза" сдается. Вы получите корабль неповрежденным. Диктуйте ваши условия.

     Бак Орн восседал в собственных покоях на "Темном Лорде", личном корвете, приобретенном после гибели предыдущего на Мару-1. Темная борода спускалась на модную золото-кольчужную хламиду (на самом деле хламида имела свойства бронежилета и отражателя). Возле локтя бриг-капитана стоял высокий бокал с "Везением", одним из самых дорогих коктейлей Галактики, с примесью джанийского гема, продляющего жизнь и исключающего похмелье. Пальцы капитана были унизаны крупными перстнями.

     Бак Орн с большим интересом смотрел на стеклянный настенный монитор. На экране отображалась одна из изолирующих камер нижнего борта, в камере несколько бриггов избивали связанного Кэса Кэрона.

     Несмотря на то, что костанец молчал и явно не собирался просить пощады, зрелище доставляло Орну большое наслаждение. Еще большее удовольствие доставляла мысль о пленных женщинах, с которыми можно будет сделать то же самое и еще гораздо, гораздо больше, и главное — куда приятнее. Глядя на истязания Кэрона, Орн испытывал всего лишь чувство законного удовлетворения, он ставил зарвавшегося выскочку на место и мстил ему за жуткое унижение на "Союзе", а потом на Калимантане, где пришлось уламывать этих обезьян принять выкуп. И это тоже было весьма приятное чувство. Но надо подумать и о деле!

     Орн глотнул немного "Везения", щелкнул перстнем, и легкий гул сообщил о том, что связь с камерой установлена.

     — Прекратить, — негромко приказал бриг-капитан, — доставить ко мне.

     Истязатели оставили Кэрона в покое и бросили ему ком одежды. Костанец с трудом начал одеваться.

     Через десять минут дверь в покои Орна открылась, и Кэрона впихнули внутрь.

     Он кое-как натянул куртку и штаны на голое тело, на лице набухали свежие кровоподтеки, из угла рта текла кровь. Кэрон явно стоял с трудом, однако старался по возможности держаться прямо. Смотрел Орну в глаза.

     — Я вижу, ты на новом месте уже устроился, — фыркнул бригг, — тебе понравилось? Жалобы есть?

     — Будь ты проклят, — тихо и спокойно ответил костанец.

     — Какой ты нервный! Ладно, иди сюда, присядь. Поговорим.

     — Мне не о чем с тобой говорить.

     — Ну как же не о чем? — осклабился Бак Орн, — а судьба твоего экипажа тебя уже не интересует?

     Кэс постоял еще несколько секунд. Приблизился к столу на негнущихся ногах. Сел. Бак Орн налил "Везение" во второй золотой бокал.

     — Выпьем, коллега! — протянул он бокал Кэсу, — за успех наших начинаний!

     Кэс отстраненно посмотрел на вино в собственной руке, бокал дрогнул. Бак меж тем с удовольствием осушил собственный.

     — Ну что же ты не… — начал он. Кэс резко размахнулся и выплеснул вино на бригга. Золоченая форма на груди намокла. Орн спокойно взял салфетку и вытер лицо и усы, затем стер лужу со стола.

     — Какая агрессия! — с драматическим упреком произнес он, — какая эмоциональная неуравновешенность! Пожалуй, тебе надо поговорить с моим личным психиатром, я предоставлю тебе эту услугу. Нельзя быть таким злым, Кэрон. В жизни бывает всякое. Сначала я проиграл, потом ты. Надо уметь проигрывать достойно! Нельзя кидаться на людей, которые тебе, между прочим, ничего плохого не сделали!

     Кэс молча смотрел на него темными, ничего не выражающими глазами.

     — Кстати, я хотел повторить свое старое предложение. Ты же звездолетчик, пилот. Хочешь — можешь служить у меня. Если, конечно, пройдешь курс лечения и избавишься от агрессивности. Плачу я неплохо, никто не жалуется. Со временем, если ты дельный человек, достигнешь большего. У нас для умных, талантливых людей открыты все возможности! Ну как?

     — Иди ты в задницу, — устало произнес костанец. Бак Орн покачал головой.

     — А зря, очень зря! Ты же понимаешь, что тебя в противном случае ждет?

     — Убивай, — пожал плечами Кэс, — твое право. Хоть сейчас.

     — Ну зачем же мне убивать собственные деньги?! — изумился пират, — за квалифицированного раба я хоть что-то да получу…

     — Я же не буду работать, — равнодушно заметил Кэс, — какой смысл?

     Бак Орн захохотал.

     — Цыпленочек! Нельзя же быть таким наивным. Заставят тебя, не волнуйся, заставят. Ну да ладно, раз не хочешь быть свободным человеком — уговаривать не буду. Да, я же обещал, что мы займемся твоим экипажем. Я тебе скажу, капитан — ну и уродский у тебя экипаж! Кого ты набрал! Половина — бабы, да еще Чужие, и ладно еще этот бору, а то — никому не нужный джан. Ты что, болен толерантностью и политкорректностью? Ну ладно. Пора вашим бабам осознать, какие они астронавты! И начнем мы… вот пожалуй, начнем с этой вашей красотки. Она же считает, что раз накачала мускулы — то уже лучше мужиков. Ха-ха! Да только под одеждой у нее — то же, что и у всех баб. И сейчас мы это увидим.

     Бак щелкнул перстнем. В голографической рамке возник начальник охраны — головорез по кличке Фишер. Видимо, он дежурил по изолятору.

     — Так, Фишер, доставь сюда эту… блондинку. Ты понял? Естественно, прими меры, чтобы не было неожиданностей.

     Лицо у Фишера было нехорошее. Странное какое-то лицо.

     — Капитан…

     — Ты не понял? Ну эту, которая руки ломает. Вета или как ее. Люблю баб, которые занимаются единоборствами — они думают, что таки-ие крутые! Приятно им иллюзии обламывать.

     — Да, господин бриг-капитан, я понял. Но… я только что хотел доложить… у нас проблемы!

     Мебели здесь не было, однако, помещение было просторным. Даже слишком — для тюремной камеры небольшого военного корабля, где место принято экономить.

     Видимо, поэтому всех женщин поместили именно сюда. Тина с интересом посматривала на небольшой щит в стене, возможно, скрывающий механизм двери. Но отколупать этот щит не было никакой возможности.

     — Что будем делать? — негромко спросила Лотта, — они нас пока не трогают, но это только вопрос времени.

     — Если бы какой-нибудь терминал… — с тоской вздохнула Тина. Мать покосилась на нее.

     — Что тут сделаешь? Я даже не представляю.

     Светлана, которая ходила вокруг двери, присматриваясь и размышляя, обернулась к ней.

     — Тем не менее, что-то делать надо. Причем не дожидаясь, когда они за нами придут. Когда придут — их будет много, и у них будет оружие.

     — А что ты предлагаешь? — тихо спросила Лотта, подойдя к ней.

     — Мне нужно только, чтобы они открыли дверь. И чтобы их было… ну не больше двух. Вы можете мне помочь.

     — Попробуем это организовать, — Лотта постучала в дверь кулаком. Потом ногой.

     Минуты через две непрерывного крика и стука (другие женщины присоединились) за дверью послышалось ленивое:

     — Вам чего? Прекратите стучать!

     — Нам нужна медицинская помощь! У ребенка рвота и боли в животе! — крикнула Лотта. За дверью смачно захохотали.

     — Щас клистир вставим!

     — Бесполезно, — резюмировала Лотта. Чин между тем подошла к небольшому крану в стене.

     — Пить хочется, — сказала она и открыла краник. Вода потекла с хорошим напором. Чин напилась, согнувшись над краном. Но закрывать не стала, и вода продолжала бежать на пол, ручейком стекая в отверстие в углу, очевидно, предназначенное для противоположных действий.

     — Заткнуть! — воскликнула Лотта. Чин кивнула.

     — Да, примерно такая была идея.

     К счастью, отверстие было небольшим. Лотта достала универсальную клейкую пленку из кармана — ее почему-то оставили при обыске. Несколько движений — и дырка была полностью заклеена водонепроницаемым пластырем.

     Дверь в камеру, разумеется, была герметичной. Но на уровне щиколотки в ней находилось зарешеченное отверстие, возможно,для вентиляции, и сейчас оно было открыто, защищено лишь решеткой.

     — Бр-р, сейчас ноги промочим, — проворчала Тина, когда вода стала наконец подниматься.

     — Глупости какие, — возразила ей мать, — сапоги держат вакуум и не держат воду, что ли?

     В самом деле, хотя посидеть на полу теперь не было возможности, однако сапоги воду держали. Но лишь через час Светлана молча показала на отверстие — вода перелилась через его уровень и хлынула в коридор. Чин и Тина тихонько запрыгали на месте.

     Дверь распахнулась, и вся скопившаяся вода потоком хлынула в коридор.

     Светлана, стоявшая слева, мгновенно ударила охранника кулаком в лицо, бригг отлетел к стене, а Вета уже расправлялась с его напарником, и через несколько секунд и этот матерый пират ткнулся носом в мокрое. Чин и Лотта тем временем нацепили бриггу, потерявшему сознание от мощного удара в переносицу, две пары наручников — на запястья и щиколотки, а рот крепко завязали кляпом — все это сняли с пояса самого пирата, как и ручной дессор последней модели — куда лучше тех, что были на "Союзе". Второй охранник тем временем вскочил, развернувшись, и наставил оружие на Светлану. Та медленно отступала к стене — против огня не попрешь — одновременно выискивая возможность ударить и выбить дессор… Пират внезапно прыгнул в сторону и схватил за горло Тину, приставив дуло к ее виску.

     — Сдавайся, или я убью девку!

     — Спокойно! — тихо сказала Светлана, — никто не двигается. Все хорошо.

     Она стала медленно поднимать руки. В этот момент Чин разогнулась и, почти не целясь, выстрелила в бандита сбоку.

     Тина вскрикнула. Из головы бригга потоком хлынула кровь. Светлана подошла и забрала дессор из руки падающего бандита.

     — Уходим, быстро!

     Женщины бросились за ней.

     — Освободить бы наших! — Лотта потрясла связкой ключей-карточек, вынутой из кармана охранника.

     — Попробуем, — решила Светлана, — вряд ли у них много камер.

     Они подскочили к соседней двери, Лотта начала по очереди пробовать карточки, проводя ими над дверным механизмом. Замок здесь был примитивный, но более надежный, чем современные с идентификаторами.

     Наконец дверь отползла. В коридор выскочила громадная бору.

     — Ка! Это ты, как здорово! — Светлана хлопнула ее по плечу, — пошли с нами!

     С противоположного конца коридора уже раздавались выстрелы.

     — Надо бежать! Бегите, я прикрою! — Светлана вскинула дессор, дожидаясь врагов. Остальные побежали к концу коридора — освобождать других товарищей с "Союза" уже не было возможности. Лотта трясущимися руками подбирала ключ к механизму выхода из тюремного отсека. Светлана стреляла, деловито вглядываясь в коридор, опустившись на одно колено для устойчивости. Двое охранников уже лежали в водяном потоке, размывавшем алые кровяные ручейки. Остальные пока не решались высунуться.

     Наружная дверь наконец открылась, и одна за другой женщины выбрались из тюремного отсека.

     — На подъемник нельзя, — заметила Чин, — и вообще надо решить, куда мы теперь.

     — Вниз, — коротко сказала Вета. В самом деле, пробиваться в рубку совершенно бессмысленно — команда здесь не менее ста человек. Нереально. Они двинулись вдоль коридора.

     — Здесь должен быть аварийный спуск, — пробормотала Вета. Ка вдруг взмахнула коричневой мощной дланью.

     — Спуск!

     Перила отделяли от коридора узкую шахту, в центре которой проходил белый тонкий шест, нижний конец его терялся внизу во тьме. Вета оглядела свою команду.

     — Все за мной!

     Легко перескочила через перила. Заскользила вниз по шесту. Лотта и Чин переглянулись. Планетолог тяжело вздохнула и полезла вслед за Светланой.

     Внизу уже раздавалась пальба. Достигнув дна, Вета обнаружила, что на нее несутся трое бриггов. Девушка отскочила в сторону, за уступ стены и несколько раз выстрелила. Все трое повалились и замерли неподвижно. Лотта неуклюже доехала до низа и свалилась мешком.

     — Черный карлик тебя задери! — воскликнула она, — мне руки чуть не оторвало.

     Вета тем временем подскочила и поймала на руки Тину, которая слишком разогналась и отпустила шест. Чин доехала кое-как, а Ка спуск явно не причинил ни малейшего неудобства. Лотта между тем разбиралась в настенной схеме.

     — Кажется, мы в грузовом отсеке… второй нижний уровень.

     — Бежим! — крикнула Светлана, сзади послышался топот. Бригги явно уже знали об их местонахождении. Женщины бросились наутек, но через несколько секунд их остановила стрельба и сверкающие заряды, так что пришлось броситься в стороны и рассредоточиться по стенам.

     — Нас окружили! — прошептала Чин, тяжело дыша. Тина между тем оказалась у круглого люка, рядом с которым на стене темнел прямоугольник экрана. Девочка провела по экрану пальцем, и тот ожил и потребовал пароля.

     — Я попробую открыть, — сказала Тина.

     — Давай, только быстрее, — велела Светлана, высовываясь из-за выступа и стреляя по врагам. Она аккуратно распределяла заряды — выстрел в одну сторону, выстрел в другую. Но слева враги подходили все ближе. Тина лихорадочно барабанила по экрану десятью пальцами.

     — Тина, давай! Придумай что-нибудь!

     — Был бы хоть комп с собой, — простонала девочка. Внезапно Ка развернулась и с оглушительным ревом бросилась вперед, на бриггов.

     Видимо, сработал фактор неожиданности — пираты остолбенели при виде гигантского, но стремительного чудовища. Ка обрушилась на них всем телом. Светлана, отстреливаясь от врагов с правой стороны, с изумлением поглядывала на побоище — вот это да! Ей никогда не достигнуть таких результатов — от бриггов буквально клочья полетели. Ка работала мощными руками и ногами, словно гигантская кошка, и вот двое уцелевших бриггов с воплями помчались назад. Светлана еще раз выстрелила, и пистолет бессильно зашипел, окошко заряда светилось красным.

     Бригги открыли бешеный огонь, Ка метнулась к стене. Пираты стали приближаться к маленькому отряду.

     — Готово! — пискнула Тина и первой прыгнула в открывшийся в стене круглый люк. Женщины последовали за ней, одна за другой, Ка была последней и успела еще отшвырнуть мощной рукой какого-то бригга, а затем люк захлопнулся.

     Тяжело дыша, женщины оглядывались вокруг. Эта новая камера была не более комфортной, чем предыдущая. Размеры — даже меньше, крана с водой нет, зато вдоль стены тянулись длинные металлические шкафы. Чин подскочила к пульту управления в одной из стен.

     — Ты чего там делаешь? — спросила Светлана подозрительно.

     — Герметизирую помещение, — пояснила Чин, — аварийный режим. Это похоже на то, как у нас…

     — То есть дверь больше не откроется?

     — Нет, пока мы не сядем на планету. Режим три — абсолютная герметизация, это значит, они и снаружи нас не откроют. Но главное — они не смогут откачать отсюда кислород, мы на полной автономии!

     — Отлично! — похвалила Светлана.

     — Вот, — Ка протянула вперед обе руки, в каждой было зажато по деструктору, — отобрала…

     — Молодец, Ка! — воскликнула Вета, — давай один сюда, и один — тебе. Будем охранять по очереди, мало ли что.

     — Товарищи! — торжественно вступила Лотта, которой наконец удалось расковырять замок и раскрыть дверцу одного из шкафов, — нам повезло! Здесь пищевые рационы! Этак мы, пожалуй, протянем сколько угодно!

     Только Тина разочарованно оглядывалась по сторонам.

     — Хоть бы один терминал! — воскликнула она, — я бы попробовала войти в систему. А так…

     — Ничего, — обняла ее Чин, — ты и так нам здорово помогла. Главное — теперь мы в относительной безопасности.

     С Кэсом никто больше не разговаривал. Он не понял причины странного охлаждения к нему Бака Орна, но тот отказался от мысли мучить женщин на его глазах, и это было очень хорошим, даже прекрасным знаком. Кэс надеялся на лучшее. Он сидел теперь в крошечной камере-изоляторе, в одиночку, ссадины потихоньку подживали, а депрессия и страх за свою команду мучили все больше — но Кэс запрещал себе думать о плохом.

     И вот наступил день, когда дверь в камеру открыли. Двое амбалов-бриггов немедленно надели пленнику силовые наручники и кольцо-ошейник с пультом управления. Кэс подивился такому ужесточению режима — недели в камере не сделали его суперменом, а ведь раньше бригги вполне обходились наручниками.

     Лишь когда спустились в шлюзовой коридор, он понял в чем дело.

     Корабль сел на планету. Естественно, здесь его будут охранять более строго. Да в электроошейнике уж точно далеко не уйдешь.

     Люк наконец отполз в сторону, и яркий дневной свет ударил по глазам. Кэс зажмурился, полились слезы, смахнуть их было невозможно — связаны руки. В таком состоянии Кэс, повинуясь тычкам охраны, доковылял до закрытого микроавтобуса и влез в кузов.

     — Привет, капитан! — раздался спокойный голос Ю. Кэс вздрогнул. Дверца кузова с лязгом захлопнулась.

     На полу сидели Ю и Макс, также в наручниках и ошейниках. В углу восседал на хвосте невозмутимый — но также со связанными конечностями — Джан. Рядом валялся не кто иной, как император Галактической Империи, фюрер Стольного Града Саша Дубина. Тоже в наручниках, но правда, без всякого кольца на шее.

     Максим с усилием приподнялся, внимательно посмотрел на Кэса.

     — Что это они с тобой сделали?

     — Да так, — буркнул Кэс, — все нормально уже. А где остальные? Что с ними?

     Максим покрутил головой.

     — Сами с ума сходим. Нас тоже держали поодиночке, ничего не знаем.

     Они не стали говорить о том, что казалось очевидным — женщин, видимо, решили продать в рабство отдельно от мужчин экипажа. И хорошо еще, если дело только в этом… если женщин не использовали во время полета для вполне конкретных целей.

     Думать об этом было слишком тошно.

     Машина тронулась и стала набирать скорость.

     — Интересно, — пробормотал Ю, — а как они определили что Ка — самка?

     — Значит так, — Бак Орн картинно возвышался над пленниками, на его поясе сверкала рубинами рукоятка электрохлыста, — сейчас я объясню вам, куда вы попали.

     Мы находимся на территории Ассоциации Свободных Бриггов, козлики мои! Здесь существует только пять законов, запомните это, законы "Пяти С". Четвертый из них — закон Самообеспечения. Он гласит: бесплатной бывает только гильотина. Вы все принадлежите мне лично. Но кормить вас я бесплатно я не собираюсь. Так как ваша рабочая сила мне тоже не особо нужна, я намерен получить за вас деньги. Однако напрягаться для этого я не буду. Вы сами заработаете эти деньги для меня. А мотивацией для вас будет кормежка, которую вы получите у новых хозяев. А ну, встать! — он щелкнул хлыстом. Пленники зашевелились, начали подниматься.

     С них сняли наручники, однако было ясно, что бежать бесполезно — при любом сопротивлении на ошейник подавались электрические импульсы, крайне болезненные, они легко могли стать и смертельными.

     Жмурясь, мужчины один за другим выходили на свет. Последним ковылял притихший Джан. Перед ними простиралась площадь, заполненная народом, с широкой сценой, на которой что-то вещал конферансье с микрофоном. Вокруг площади и над сценой красовались гигантские голоэкраны — Ассоциация Бриггов явно не страдала отсутствием высоких технологий. Дальше были видны старинные очень колоритные здания и смутно знакомый силуэт высоченной ажурной башни.

     Подталкивая пленников рукояткой хлыста, Бак заставил их идти в сторону сцены. Здесь за экранами сидели в несколько рядов люди в таких же ошейниках — мужчины, женщины, даже дети. Охранников было немного, но все они были хорошо вооружены и снабжены пультами управления ошейников. Бак отдал свой пульт рослому детине в черной форме и вновь повернулся к собственным рабам.

     — Итак, козлики, как я уже сказал, зарабатывать на пропитание вы будете сами. По объявлениям людей покупают плохо, так что я заплатил за аукцион, скажите спасибо. Ваша задача — грамотно себя продать. Посмотрите, как это делают другие, поучитесь. Ну словом, желаю успеха!

     Бак помахал им, развернулся и ушел.

     — Ну и дела, — сквозь зубы пробормотал Кэс и посмотрел на товарищей. Ю был бледен. Кивком головы он указал на экран, висящий перед рядами рабов. На экране было видно все, что происходит на сцене.

     Там, на сцене, выступал вовсе не конферансье! Там стоял одинокий немолодой мужчина, эффектно одетый во все черное, в высоких серебряных сапогах. Полоска ошейника едва проступала под пышным жабо. Мужчина носился по сцене и кричал.

     — Я лучший садовник Южных островов! Я превращу ваше поместье в рай! Мой опыт работы — почти полвека!

     — Оно и видно! — голос кричащего из зала был усилен микрофоном, — из тебя песок сыпется! Размечтались — пять тысяч за такое старье!

     В зале послышался смех. Опытный садовник понурился, выглядел жалко. Тут послышался мелодичный сигнал, и на экранах возникла надпись "Лимит времени". Мужчина поплелся назад, а на сцену выпустили молоденькую темноволосую девицу, одетую довольно скудно — в сверкающие золотом стринги и такой же бюстгалтер, соединенные лишь полосой ткани, да и та открывала дыру на смуглом безупречно впалом животе.

     Девица под гул одобрения вылетела на середину. Раздалась медленная музыка, красавица начала танец, весьма откровенный, с чувственными широкими движениями, раскрывающими то, что у девицы и так было очень слабо прикрыто. На экранах над головой танцовщицы плыли строки: Рамона Вильес, 29 лет, навыки: курсы обычного и сексуального массажа, танцы, диет-тренер, опыт работы: кафе, официантка, 3 года, ночной клуб, стриптиз, 4 года, начальная цена 6500.

     — Даю 7 тысяч! — крикнули из зала. Рамона призывно улыбнулась крикнувшему и чуть приспустила нитку трусиков на бедре. Зал радостно взвыл. Из другого угла тут же предложили больше. Аукцион длился еще минут десять, и наконец Рамона была куплена за 12 тысяч 300 баксов. Дородный господин в белом костюме подошел к сцене, о чем-то договорился с распорядителем внизу и, подхватив пульт от ошейника Рамоны, отечески обнял почти голую девушку и повел ее к выходу с площади. На сцену вышел следующий раб — на сей раз молодой мужчина — и начал рассказывать о себе.

     — Галактика, что же это! — с ужасом воскликнул Максим, — они заставят нас продавать самих себя?

     — А что тебя так смущает? — спросил Кэс странным голосом, — разве мы это делаем впервые?!

     Он остро взглянул на Ю, и тот отвел глаза. Бывшие русийцы молчали. Каждому из них — хотя в наибольшей степени это касалось Кэса — когда-то приходилось писать резюме, подчеркивая свои достоинства и замалчивая недостатки, предлагать себя на собеседованиях, проходя идиотские тесты и анкеты, выслушивать ехидные издевки и вежливые отказы… работодателей?… нет, покупателей. Разве разница с нынешним положением так уж велика?

     — Пошел! — детина-охранник ткнул Ю острым концом дубинки. Инженер поднялся, вышел на сцену. Нисколько не теряя достоинства, он сел под самым экраном, скрестив ноги и стал молча ждать, пока выйдет его время. Через минуту в зале засвистели.

     — Ублюдок! А ну встать!

     — Ты, косоглазый, а ну не молчи!

     — Дайте ему в рыло!

     Охранник коснулся ручного пульта, и Ю закричал, схватился за шею и повалился на пол в конвульсиях. Ошейник выдавал новые и новые разряды, инженер корчился в судорогах, наконец затих, стражник несколько раз хлестнул его дубинкой как попало. Зал оглушительно орал и свистел.

     Наконец, сообразив, что зрелище избиения на сцене дохода не принесет, распорядитель объявил, громовым голосом перекрыв шум.

     — Напоминаю условия аукциона! Если зависимый не желает работать и рекламировать себя, он лишается права на рекламное время! Две минуты истекло — зависимый удаляется с торговой площадки!

     Ю увели со сцены, однако публике легче не стало, так как следующие две минуты всем пришлось созерцать мрачного Максима, который сложил руки на груди и смотрел на покупателей, как Наполеон со скал святой Елены. Затем пришла очередь Кэса, и тот повторил действия товарищей. Саша Дубина, выведенный на сцену, попробовал что-то покричать в свою пользу, но выглядел жалко, над ним хохотали.

     Аукцион закончился, когда стемнело. Пятерых пленников с "Союза" вновь затолкали в небольшую комнатку с бетонным полом. Здесь, к счастью, был кран со слабой струйкой воды, все по очереди напились. Кормить, как и обещал хозяин, их не стали. Кэс подошел к маленькому зарешеченному окошку, взялся за решетку руками и напряженно смотрел на площадь, на звезды, уже вспыхнувшие в темнеющем небе, на подсвеченный силуэт ажурной башни.

     — Значит, жрать нам дадут только у новых хозяев? — мрачно спросил Максим. Ю кивнул.

     — Интересная у них система. Если не можешь или не хочешь продавать себя — подыхай голодной смертью.

     Максим улегся на пол, положив руки под голову.

     — Время у нас есть, — сказал он, — воду дают, а голодать с водой человеческий организм может до сорока дней. Джану, полагаю, еще проще, да, Джан?

     — Джан не продаваться, — высказался инопланетянин, — если Джан совсем плохо, совершить лаирггла.

     — А что это такое, лаирггла? — заинтересовался Ю. Максим объяснил.

     — Это растворение души и тела джан в мировом круговороте веществ и энергий. Я не понял точно, как это делается. Они уходят в лес, ложатся на землю и сплетаются с корнями деревьев и трав, причем они могут сделать это по желанию и в любой момент. Джан, я правильно объясняю?

     — Джан уйти к деревья и цветы, люди нет, люди зло.

     Инопланетянин говорил, как всегда, мерно и однотонно, но показалось, что он на пределе эмоций.

     — Не надо, Джан, — попросил Максим, — мы ведь любим тебя. Мы хотим, чтобы ты был с нами.

     Инопланетянин приблизился к нему и положил руку-клешню на плечо Максиму.

     — Интересно вот, куда мы все же попали? — задумчиво спросил Ю, — что это за звезда? Бригги так скрывают местонахождение своих баз.

     Кэс повернулся от окна.

     — Я знаю.

     — Куда?! Что?! — хором спросили космонавты. Глаза Кэса блеснули.

     — Мы на старой Земле. Звезда называется Солнце. Картина созвездий именно такая — в детстве я много читал о старой Земле и выучил эту картину. А мы с вами находимся в месте, которое раньше называлось Европой. И эта конструкция перед нами — это знаменитая древняя Эйфелева башня.

     Хотя члены экипажа "Союза" ослабли от голода, никому не приходило в голову начать кампанию саморекламы. Максим, Ю, Кэс и Джан молча выжидали на сцене положенные две минуты и уходили. Только Саша Дубина все пытался поторговаться за свою жизнь, но у него это плохо выходило — над ним смеялись. Саша бормотал что-то о своих знаниях аптечных препаратов и об опыте драк и стычек. Видно, здесь никого этим было не удивить.

     Чтобы отвлечься, космонавты много разговаривали о Земле. Легендарная планета! Колыбель человечества, родина Союза Трудовых Коммун, именно отсюда семь веков назад стартовали космические корабли с переселенцами, идущие к далеким планетам. Было много споров об экстенсивном развитии — оно невольно замедлило научно-технический прогресс, слишком много ресурсов уходило на обживание, строительство, размножение, воспитание новых поколений. Но человечество тогда признало этот путь правильным — может быть, зря.

     Может быть, следовало бросить все силы, все возможности на достижение сверхчеловеческого уровня, пресловутой сингулярности, о которой начали говорить еще задолго до Космической Эры. Правда, с неизбежностью — лишь для немногих. Но как знать, может быть, эти немногие остановили бы ксалийцев? Эту точку зрения отстаивал Ю.

     Не было на планетах бывшего СТК человека, который не мечтал бы побывать на Земле. Но о Земле до сих пор ничего не было слышно, она сотню лет не контактировала ни с кем, и что там в итоге произошло — тоже никто не знал.

     Пусть разрушенную, земную цивилизацию и культуру не сравнить с другими! Ведь даже самые развитые ныне планеты — Русь, Новая Атлантика, Сиань — представляют собой жалкую горсть колонистов и совсем молодые постройки на поверхности девственных планет, а цивилизация Земли развивалась более десяти тысяч лет. "Искусства, знанья, войны, троны и память сорока веков", как высокопарно заметил древний поэт.

     Но похоже было, что экипажу "Союза" не удастся толком посмотреть на Землю. С каждым днем сил становилось все меньше.

     Миновал седьмой день неудачного аукциона. Вернувшись в камеру, друзья молча расселись по углам. Макс лег, отвернувшись к стене лицом. Ю намочил под краном добытый обрывок ткани и обертывал мокрой тряпочкой вздувшееся левое предплечье — охранник сегодня заехал дубинкой. Джан по обыкновению занял место в углу.

     Они каждую ночь обсуждали возможности побега. К сожалению, ошейники практически исключали ее — при покидании заключенным периметра аукциона, срабатывали автоматически. Снять ошейники оказалось невозможным — требовался ключ-допуск.

     Начало темнеть. Внезапно дверь в камеру открылась. На пороге стоял вооруженный незнакомый охранник.

     — Эй вы! Здесь, как я понимаю, мясо Бак Орна?

     Никто не ответил ему. Но охранника это не смутило.

     — Вам привет от хозяина, козлы! Велено передать, что если вас через неделю не продадут, хозяин устроит вам такую жизнь, что вы на стенку полезете! Вас всех в центр перевоспитания отправят, причем стоимость перевоспитания вы сами же и отработаете.

     Дверь захлопнулась.

     — А что это за центр? — мрачно спросил Ю. Кэс вздохнул.

     — Я слышал, рядом со мной болтали об этом. В общем, здесь этим всех пугают. Видимо, пытки, психотропные препараты и всякое такое.

     Максим резко поднялся, сел.

     — Слушайте, товарищи, я не хочу дожидаться этого. Должна же быть возможность хотя бы спокойно умереть!

     — Говорят, разработали давно уже методику произвольной остановки сердца, — пробормотал Ю, — но мы-то ею не владеем.

     — Я владею, — спокойно заметил Кэс, — но я не смогу так быстро вас научить. Джан вот тоже, видимо, владеет.

     Джан уже несколько дней ни с кем не разговаривал и вообще, кажется, впал в оцепенение.

     — Я не хочу! — вдруг завизжал Саша Дубина, — вы идиоты! Это вы, вы во всем виноваты, козлы!

     И он кинулся на Ю. Тот легко отбросил бывшего Императора здоровой правой рукой.

     — А ну тихо! — прикрикнул на Сашу Кэс, — тебе никто не мешает продаваться! Если тебя никто не хочет — при чем здесь мы?

     Саша, ворча, уполз в угол.

     — Давайте спать, товарищи, — устало произнес Кэс, — утро вечера мудренее.

     Кэс не мог заснуть до утра, не то от голода — голод ощущался уже как слабость, разбитость — не то от неясного предчувствия. Кэс понимал, что Максим прав. Если их отправят в пресловутый Центр, наверное, стоит применить сознательную смерть хотя бы для себя. Но получается, что он бросит остальных. Снова и снова Кэс перебирал сотни раз переговоренные возможности побега и спасения. Нет, ничего не получается. И все же он ощущал нечто странное.

     Рассвет вполз в окошко и лег на пол решетчатым узором. Кэс с трудом поднялся, подошел к окну. Полюбовался Эйфелевой башней, черной на рассветном металлически-розовом фоне. Открыл стекло, чтобы проветрить помещение. Рядом с ним неслышно возник Джан. Коснулся Кэса клешней.

     — Ты что, Джан? — тихо спросил костанец. Инопланетянин поднял добрую рыжую морду и прошелестел.

     — Джан знать. Не бояться, капитан. Они найти нас. Они здесь.

     — Кто? — Кэс резко обернулся.

     — Они, другие. Не бояться.

     — Капитан! — шепотом позвал кто-то снаружи. Кэс вздрогнул. Женская рука протянулась к окошку и просунула карточку сквозь решетку.

     — Выходите! — Кэс узнал родной голос Лотты, — Тина отключила электричество! Быстро!

     Через минуту все пятеро, включая Сашу, выскочили из камеры. Их встретила Чин.

     — Пошли, пошли! Там самолет есть. Кэс, ты…

     — Смогу! — прервал ее Кэс, — но ошейники?

     — Сейчас электричество отключено, в вертушке снимем!

     Они побежали вдоль здания — на углу валялся охранник, неподалеку — еще один. Светлана явно с ними, подумал Кэс. Впрочем, может быть, это Ка. Они пробежали за сценой открытого зала аукциона, вот и ворота — на посту охраны валялись несколько мужчин в черной форме, не то убитых, не то в отключке. Не задавая вопросов, пленники бежали за Лоттой.

     На небольшой площадке рядом со стеной Аукциона действительно красовался современный летательный аппарат, на вид бескрылый, каплевидный, в серебристых мелких гранях. Пилотов нигде не было видно.

     — Вот! — Лотта сунула Кэсу карточку, — Вета сняла с пилота.

     Кэс подошел к аппарату, щелкнул по идентификатору карточки, активируя его — входной люк в днище раскрылся, сверху поехал короткий трап.

     — Быстро, вперед! — Макс подтолкнул в спину бывшего императора, и тот полез в машину первым. Между тем с другой стороны на площадку вбежал кто-то еще. Три фигуры — огромная, нормальная человеческая и маленькая.

     Светлана с ходу бросилась на шею Ю и едва не сбила его с ног. Ка беспорядочно разводила руками. Тина азартно объясняла.

     — Мы еще и всех остальных выпустили. Все камеры пооткрывали. Вот у них бардак теперь!

     — В машину! — крикнул Кэс. Один за другим члены экипажа полезли в самолет. Кэс вошел в кокпит, Светлана бухнулась на правое кресло.

     — Разберешься? — спросила она.

     — Да, — Кэс, пользуясь идентификатором, запустил компьютер, — меня только ошейник волнует.

     — Ах да! Давай-ка, — Светлана приблизилась к нему с плазменным резаком в руке. Кэс зажмурился. Женщина осторожно, медленно перепилила сталь. Бывший раб облегченно вздохнул.

     — Скажи, пусть остальным тоже…

     — Они уже. Давай, Кэс, взлетай, у нас мало времени!

     — Так, все системы в норме. Гравитор заряжен, хорошо. Света, следи за отклонениями и за средой, ясно? Приготовиться! — крикнул он в салон, — отрыв через двадцать секунд!

     Самолет рывком поднялся над площадью, изящно обогнул Эйфелеву башню. Кэс глянул вниз — старые кварталы Парижа, дымчато-белые, оказывается, еще сохранились.

     Вот и посмотрел на старушку-Землю. Как будто к матери вернулся.

     Правда, и башня, и старый город казались игрушечными по сравнению с громадой мегаполиса, выросшего на востоке. Гигантские конструкции, небоскребы, упершиеся в облака — как гроздь карандашей в исполинской руке.

     — Куда пойдем? — спросил Кэс.

     — На восток, — не задумываясь ответила Светлана, — мы это давно решили. В Европе все кишит народом, а там, на востоке, где раньше была Россия, есть хорошие леса, но в то же время и населенные пункты. Там можно скрываться сколько угодно.

     — Ты права, — Кэс поднялся к облачному слою, — надо во всяком случае подальше отсюда. Можно, конечно, на запад, через океан, но не хотелось бы. Вдруг собьют — над сушей у нас еще есть шанс выпрыгнуть.

     Где-то через полчаса их настигли истребители. На флаере была установлена небольшая лазерная пушка, и Светлане удалось сбить одного из преследователей, двух других Кэс стряхнул со следа, поднявшись в стратосферу, под сторожевой огонь военного спутника — электромагнитным импульсом вырубило, правда, компьютер, но зато истребители прочно и безнадежно потеряли их из виду.

     Флаер обладал дублирующей системой ручного управления, как раз на случая сбоя электроники. Кэс вел машину, ориентируясь по солнцу — на восход, только на восход.

     Светлана протянула ему бумажный стаканчик с чаем и печенье. Кэс жадно заглотал пищу и сразу почувствовал сонливость и легкие колики в животе.

     В салоне между тем накормили остальных голодающих. Связь была включена, и Кэс со Светланой могли слышать все, что там происходило.

     Чин рассказывала об их приключениях.

     Женщинам удалось освободиться еще на корабле, так что никто из них не пострадал. Когда корвет приземлился, они не стали дожидаться, пока за ними придут, плазмой прорезали изнутри обшивку (это очень долгий и трудоемкий процесс, но часть его проделали заранее, рискуя устроить разгерметизацию). Выскочили и с боем прорвались сквозь заслоны космопорта. Теперь в экипаже, кроме Светланы, была еще и Ка, что сильно облегчило боевую задачу. Оружием они тоже разжились.

     После этого женщины сориентировались в окружающем и стали вести жизнь вольной банды амазонок. Это не так уж сложно в здешних условиях, если в команде есть сильные бойцы. Естественно, главной своей задачей они считали освобождение друзей из экипажа. Быстро определив их местонахождение (кстати, некоторую роль в этом сыграла телепатическая связь, которая возникла между Тиной и Джаном), подруги проникли на территорию Аукциона, переодетые под местных старух-монахинь,в балахонах и чадрах. Последние два дня они сидели на Аукционе, наблюдая за происходящим. Ночью Тина со Светланой проникли в компьютерную централь Аукцина, и девочке удалось отключить ток и следящие системы.

     — Ох, если бы не вы! — пробормотал Ю. Лотта ободряюще улыбнулась ему.

     — Ничего! Экипаж "Союза" всегда выкрутится.

     — А кстати, где Ант? — спросил Макс, — и где "Союз"? Вы знаете что-нибудь об этом?

     — Вообще-то нет, — ответила Чин, — но по косвенным сведениям, Орн собирается перестроить "Союз" под себя. Хороший же корабль в общем-то.

     Все подавленно замолчали. Вряд ли удастся найти "Союз", а после перестройки, вероятно, корабль отправят в Космос. Что будет с Антом — неизвестно.

     — Ну что ж, хоть мы спаслись, — рассудительно заметил Максим, — девчонки, а что это вообще за мир? Как они тут живут? Что вы узнали о них? Расскажите!

     Лотта вздохнула.

     — В общем, экономически у них развитый капитализм, рабство — лишь рудимент, основная часть населения — свободные рабочие, нанимаются за деньги. Правда, очень высокая безработица. Но в отличие от обычных закономерностей, у них здесь нет государств. Это их особенность. И законов нет. Правда, войны бывают все равно, и очень жестокие. Бак Орн — один из богатых бриггов, и один из немногих, у кого есть космический флот.

     Каждый из местных корольков вроде Орна устанавливает собственные правила и требования для подчиненных, у каждого есть личные центры перевоспитания, каторги, тюрьмы, ямы, лагеря — кто во что горазд. Но ведь это их личное дело, проявление личной свободы! А государства и государственного принуждения здесь вовсе нет. Законов на Земле всего пять, они так и называются — законы Пяти С.

     — А-а, что-то такое нам Орн впаривал, припоминаю, — вставил Ю.

     — Это очень просто, — продолжала Лотта, — Пять С: свобода, справедливость, самостоятельность, самообеспечение, стихийность.

     — Звучит красиво, — буркнул Максим.

     — Кстати, я тут открытку в космопорту стащила, — вступила Тина. Ю и Макс склонились над пластиковым квадратом. На белом фоне выделялись черные крупные буквы:

     Законы Ассоциации Свободных Бриггов.

     1. Закон свободы: все разрешено.

     2. Закон справедливости: победителю достается все.

     3. Закон самостоятельности: тебе никто ничего не должен.

     4. Закон самообеспечения: бесплатной бывает только гильотина.

     5. Закон стихийности: государство — дьявол, общество — зло, личность — божественна и первородна.

     Макс и Ю озадаченно переглянулись.

     — И что все это значит? — осведомился Ю.

     — Я думаю, — вздохнула Лотта, — у нас еще будет много времени, чтобы в подробностях это выяснить.

     Российская местность обманула ожидания — здесь не было густых лесов. Более того, как и Европа, Среднерусская возвышенность по большей части была сожжена, в прогалинах облачного слоя виднелись гигантские безжизненные поля, покрытые серым пеплом. Видимо, и радиоактивность была высокой — на земле бриггов часто бушевали локальные войны. Несмотря на отсутствие государств, банды и мелкие империи нередко сражались друг с другом, все это напоминало Радугу до прихода туда Императора.

     Кэс миновал Уральские горы и стал забирать к северу. Здесь еще сохранились остатки некогда девственной тайги. В период глобального потепления в конце Христианской эры природа Сибири сильно изменилась, лишь в немногих районах сохранилась вечная мерзлота. И все же Сибирь не успели даже в период СТК застроить полностью, а бригги и вовсе ее забросили — их было не так уж много.

     Через шесть часов полета — учитывая маневры и бой с истребителями — Кэс посадил флаер в тайге, поблизости от населенного пункта средней величины.

     Хорошо было бы остаться в уютном салоне, хорошо — но опасно. Флаер могут найти. Поэтому, худо-бедно замаскировав машину сосновыми ветками и отметив место на ручном комме Светланы, небольшой отряд двинулся в сторону города.

     Они долго плутали по лесу — следовало обезопасить себя от поисковых отрядов, если Бак Орн начнет их преследовать. Заночевали на берегу небольшой речки, воздвигнув наподобие шатра прочную эластопленку, взятую с борта флаера. Пленка была нужна не только для тепла, но и для защиты от комаров и мошки, которых здесь было видимо-невидимо. С утра перекусили сухпайком, женский отряд еще в Париже запасся кое-каким провиантом.

     — Что будем делать, товарищи? — спросил Кэс. Саша Дубина сидел поодаль от остальных, угрюмо жуя сухарь. Уже никому не хотелось убивать это жалкое создание — к нему как-то привыкли. Да и Саша не стремился уйти от группы. Он, видимо, осознал, что жизнь на Земле немногим отличается от его молодости на Радуге, и что одному прокормиться и защитить себя будет сложнее.

     — Пойдем в город, — высказалась Светлана, — тотального контроля здесь нет. Орну сложно будет нас найти. Придумаем легенду, на работу устроимся.

     — А почему мы не можем пожить в лесу? — разочарованно спросила Тина. Она, как видно, уже предвкушала увлекательную робинзонаду — тем более, что и небольшой комп-планшет на солнечной батарее прихватила с собой с флаера.

     — Мы не прокормимся в лесу, — ответила ей Чин.

     — Почему же? — густым голосом возразила Ка, — здесь много дичи. Я легко могу прокормить вас всех даже без оружия.

     Все молчали. Правда заключалась в том, что в лесу жить не хотелось. Стать робинзонами, охотиться, заниматься только выживанием — а какой смысл?

     — Думаю, лагерь можно разбить в лесу, — предложила Лотта, — и оттуда уже идти на разведку в город.

     К полудню подходящее место для лагеря было найдено. Из эластопленки и обточенных колышков соорудили палатку на дне оврага. Максим немедленно смастерил удочки и вместе с Тиной отправился в реке, в надежде что-нибудь поймать. Ка бесшумно скрылась в чаще, прихватив, впрочем, деструктор. Джан и Чин отправились исследовать местную флору.

     А на разведку в пригородный поселок отправились Кэс и Светлана. Ю все еще плохо чувствовал себя после истязаний и голода на Аукционе. Лотта вызвалась следить за лагерем и бывшим императором.

     Здания в поселке были, видимо, построены еще при СТК — так же, впрочем, как на большинстве планет. Изящные разноцветные блоки, кубы, изогнутые плоскости, переходы-арки. Но вокруг зданий все выглядело бедно и запущенно, гемопластовое покрытие потрескалось, из трещин лезла трава, всюду шныряли бездомные кошки, бурно разрослись кустарник и сорняки. На лугу, некогда бывшем спортплощадкой или сквером, мирно паслась чья-то пятнистая корова.

     Людей не было видно.

     Проведя по браслету пальцем, Светлана развернула комм до голографического крупного прямоугольника. Космонавты склонились над картой.

     — Идем к площади? — предложил Кэс. В этот миг неподалеку послышался сухой треск. Светлана рванула Кэса вниз и пригнулась сама, так они перебежали к обочине, готовые нырнуть в кустарник. Выстрелы загрохотали снова, послышался чей-то вопль, звон стекла, снова крики — а потом все стихло.

     — Весело тут у них, — заметила Светлана. Они двинулись к главной площади. Отсюда была видна собственно Тюмень — видимо, войны бриггов не затронули город. Легкие, изящные городские башни вздымались к облакам, пробивая легкий туман.

     Площадь также была пуста, с одной стороны дома зияли пустыми оконными просветами, стены были обожжены, с другой здания казались целее, но и там явно никто не жил. Лишь одно здание на площади, кряжистый серый куб, с прочно зарешеченными окнами на всех этажах, с пуленепробиваемыми козырьками, выглядело обитаемым.

     Но инстинкт подсказывал разведчикам, что идти туда не стоит.

     — Смотри! — Кэс кивнул в проулок, заметив там движение. Светлана пригляделась. Вдоль стены осторожно пробиралась женщина, обычная тетка средних лет, тощее тело затянуто в блеклое платье. Женщина прижимала к груди сверток. Светлана подала знак пальцами "идем к ней", и разведчики двинулись вперед.

     Из соседнего здания вновь раздался дробный треск. Женщина замерла, вжавшись в стену. Из подъезда выскочили трое крутых парней в куртках, отливающих металлическим блеском, в рогатых шлемах. Кэс и Вета увидели, как парни окружили женщину, загоготали, один выхватил у нее сверток, двое других прижали к стене и кажется, начали задирать на женщине платье.

     Светлана подала знак Кэсу и стремительно кинулась в атаку.

     Один из бандитов неожиданно для себя полетел на землю, получив удар под коленные чашечки, второго Светлана схватила за шейные позвонки и нагнула, тем временем Кэс ударил третьего в живот, но отбил руку о метализированную ткань, однако ответить бандит не успел — железные пальцы Веты вонзились ему в кадык. Парень захрипел и повалился на землю. Первый бандит меж тем поспешно улепетывал, пригибаясь.

     Женщина, подхватив сверток и разодранный подол, уже сверкала пятками в конце улицы.

     Вета и Кэс переглянулись.

     — Мне кажется, лучше уйти, — заметил капитан. Вета согласно кивнула. Наверняка бандиты явятся сейчас со стволами, а надо ли устраивать перестрелку? Разведчики быстро покинули переулок.

     — И что, совсем ничего? — поинтересовался Максим. Костер уютно потрескивал, бросая искры в звездное небо. Экипаж тесно уселся вокруг огня, поедая печеное мясо — Ка удалось добыть двух куропаток и зайца. Саша сидел у ручья, угрюмо обгладывая заячью ногу.

     — Ничего, — вздохнул Кэс, — в поселке живут люди. Но это или банды, или жалкие кучки женщин и детей, которые пытаются выжить. Еще мы видели обжитые частные домики с серьезными оградами, видимо, их хорошо охраняют. Но их мало. И большой лагерь — я не знаю, что это такое, но похоже на тюрьму, обнесенный глухим забором с колючкой. Там явно много народу, но заглянуть не удалось, везде охрана.

     — Закон пяти С, — саркастически прокомментировала Лотта, — свобода, стихия и самостоятельность!

     — Может, в центре города получше? — предположила Чин.

     — Что-то сомневаюсь, — возразила Светлана, — разве что в центре банды побольше и боссы покруче, вроде нашего Бака.

     — Угощайтесь, мы с Джаном вот насобирали, — Чин начала предлагать всем землянику и костянику на широких кленовых листах; когда-то здесь были немыслимы клены, но в теперешнем теплом климате лес был такой же, как некогда в средней полосе.

     — Тяжело женщинам здесь, — высказался Максим, аккуратно поедая ягоды, — даже если у них детей нет, даже если они крутые, как наша Вета. Все равно придется прибиться к мужской банде, а это значит — сексуально обслуживать. Тьфу…

     — Какие вы странные, — прогудела Ка, — не устаю удивляться вам, людям.

     Все посмотрели на нее. Кэс кивнул и улыбнулся. На Руси было мало бору, но он знал эту расу в молодости.

     — Это удивительно звучит. Бору сказали бы: тяжело мужчинам, — пояснила Ка, — боруаль тяжело. Бору — женщина, боруаль — мужчина. Мне было очень тяжело думать, что наши мужчины в плену! Ведь долг бору — защищать боруалей!

     Она опустила голову и добавила глухо.

     — Я не защитила своего партнера. Не спасла.

     В этих словах Ка звучало глубокое горе. Чин положила руку ей на панцирное твердое плечо.

     — Ты не могла этого сделать. Ты не могла сражаться одна против государственной машины.

     Ка бросила взгляд исподлобья в сторону императора, однако не двинулась с места.

     — Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Максим, — а почему? Ведь у бору почти не выражен половой диморфизм, так?

     — Нет, наши самцы несколько меньше, изящнее, и у них уязвимый панцирный покров, особенно в области половых органов, — пояснила Ка, — но дело не в этом! Сама наша психология различна. Когда-то самки — наши предки, собираясь стаями, охотились на черных драконов, а самцы в это время ухаживали за детьми, украшали пещеры и собирали ягоды и коренья. С тех пор каждая юная бору — сгусток энергии и любознательности, а маленькие боруаль спокойны, послушны и любят возиться с домашними зверьками. Это обусловлено гормонально — ведь эстрогены вызывают прилив сил и творческий подъем, а тестостерон — истеричность, агрессивность и постоянные нецикличные смены настроения! Традиционно наши юные девушки получают военное воспитание — потом они могут стать учеными или творцами, но это воспитание необходимо, чтобы обуздать инстинкты и придать духу твердость. Сейчас, разумеется, это иногда проходят и мальчики, но лично я считаю, что все-таки мальчику это не подходит. Это не мужское дело — драться, наносить увечья, убивать. Как же он тогда будет ласкать свою жену? Ухаживать за детьми? Это калечит психику боруаля.

     Люди ошеломленно молчали.

     — Но как это может быть? — спросила Чин, — ведь рожают у вас тоже самки. И кормят…

     Ка махнула лапой.

     — Мы рожаем один, раньше — два-три раза в жизни. У нас бывает от четырех до восьми детей за один раз. Раньше мать действительно первый год жизни проводила с младенцами, пока ее защищали другие бору. Не боруали же станут ее защищать, правда? Но сейчас мы не заморачиваемся кормлением — с утра нацедила молока на сутки и пошла. Бору по природе своей не может быть нежным родителем, ей интересно возиться с детьми, когда они уже подросли, играть, учить. А вот отец выкармливает детей молоком из бутылочки, нежно прижимая их к себе, и между отцом и детьми формируется особая связь… если это хороший отец, конечно.

     Она помолчала и горестно добавила.

     — Мы с Жжа-Нга хотели завести детей в следующем году. Уйти в горы, построить надежное убежище… Он так стремился к этому, так радовался, когда я согласилась родить.

     Все сочувственно помолчали.

     — Ни фига себе дела, — буркнула Чин, — получается, у вас дискриминация мужчин!

     Ка повернула к ней крупную голову.

     — Конечно, нет! — с возмущением произнесла она, — у нас цивилизованное общество! Раньше действительно бывало всякое. Мужчин насиловали, у них ведь эти места очень чувствительные, это ужасно! Женам даже официально позволялось бить мужей, если те не так себя вели. Мужей продавали и покупали. Некоторые бору заводили себе целые гаремы. И конечно, боруалям не было разрешено учиться! Считалось, что они глупые и думают только о семье. Но сейчас у нас нет никакой дискриминации, мужчины могут овладеть любой профессией, даже летают в космос!

     Ка недовольно фыркнула и широко передернула плечами.

     — Извини, я не хотела тебя обидеть, — Чин коснулась ее руки, — но это так звучит! Разное воспитание мальчиков и девочек…

     — Можно подумать, на Руси это не так, — буркнула Светлана, — только наоборот.

     — У наших мужчин есть все права, — заявила бору, — я бы даже сказала, порой слишком много прав, больше даже, чем у бору. Но большинство самцов бору хотят оставаться самцами — нежными, чуткими, внимательными, создавать в доме уют, ласково заботиться о детях и самке. Самец, конечно, может сделать карьеру или научиться боевым искусствам, но это снизит его мужественность, ему труднее будет найти пару, а без партнерши и детей самец будет несчастным! Это в их природе! Они иначе не могут и не хотят!

     — М-да, — пробормотал Максим. Он выглядел озадаченным. Внезапно Ка резко развернулась и вскочила на ноги, за ней последовали Светлана и Кэс. Ка подняла руку, призывая к молчанию.

     В ночной тишине послышался шорох, треск веток. Вета и Кэс, державшие при себе оружие, шагнули вперед, вскинув стволы.

     — Не стреляйте! — послышался из темноты хриплый мальчишеский голос, — я один тут!

     Мальчик, как и все в городке, говорил по-русски.

     Над оврагом показался силуэт крупной служебной собаки. Вслед за ней, вцепившись в поводок, появился мальчик лет пятнадцати на вид.

     — Спускайся сюда! — скомандовала Вета, — оружие на землю!

     — Я проверю наверху, — Ка метнулась по склону.

     — Осторожно! — крикнул Кэс ей вслед. Но Ка была права — неизвестно еще, правда ли мальчик один. Парнишка спустился, сдерживая пса, собака тяжело дышала и махала пушистым хвостом из стороны в сторону. Мальчишка был невысокий, светловолосый, худой. Ничего особенного, словом.

     — Тихо, Буян, свои! — мальчик потрепал овчарку по холке. Пес сел, парнишка вытащил из-за ремня пистолет и бросил на землю.

     — Вот. Это я на всякий случай, у нас без оружия не ходят.

     — Ты искал нас? — спросил Кэс. Парень кивнул.

     — Буян выследил вас. В городе есть еще следовые собаки, вам следы сбивать надо, когда ходите.

     — А зачем ты нас искал? — спросила Тина, высунувшись из-под руки Светланы и с любопытством сверкая черными глазами на пришельца. Тот с интересом посмотрел на нее.

     — В городе рассказывают про вас всякое. Что двое ходили, крутые такие. Никто не знает, откуда. Я и подумал, может, стоит вас разыскать, посмотреть. Я незаметно вообще-то хотел подойти.

     — Ты гремел на весь лес, — сообщила Светлана, — ладно, садись к костру. Пукалка у тебя несерьезная, можешь забрать. Есть будешь?

     Овчарка увлеченно хрустела заячьими костями. Мальчик, которого звали Леонид, сидел очень близко к огню и временами ковырял в костре веткой, завороженно глядя на взлетающие снопы искр.

     — Ты один живешь? — спросила Лотта. Лёня покачал головой.

     — С ребятами, в развалюхе одной.

     — А родители?

     Лёня промолчал. Тина, сидевшая на коленках у огня, протянула парнишке на ладони ягоды.

     — Поешь вот еще. Вкусные такие! У нас такие не растут.

     — Растут похожие, — возразила ее мать, — просто ты в лес не ходишь.

     — Значит, мы тебя чем-то заинтересовали, — уточнил Кэс, глядя на Лёню, — и ты решил выяснить, кто мы.

     — Да, мы с ребятами поговорили, ну и… Знаете, по городу слухи пошли сразу.

     — Почему бы это, — вскользь заметил Кэс, — как я понимаю, перестрелки и драки у вас бывают часто?

     Лёня хмыкнул.

     — У нас люди долго вообще не живут. Но не в этом дело. Тетка Рита рассказала, что на нее напало шесть человек, а вы их раскидали, без пальбы даже.

     — Их было трое, — возразила Светлана.

     — Все равно. Не в этом суть. Крутых у нас много. Только они просто так никого спасать не будут. Потом мы поспрашивали по городу, вы еще жратву детям дали.

     — Так у детей были признаки белкового голодания, — пожала плечами Светлана.

     — Но у нас так не делают. И бабку вытащили из колодца. А ее скорее всего за долги туда скинули, у нас бывает.

     — То-то в нас там стреляли! — кивнула Светлана.

     — Мы не собираемся заниматься благотворительностью, — сухо заметил Кэс, — но ведь оказать элементарную помощь тому, кто в ней срочно нуждается — это естественно.

     Мальчишка покрутил головой.

     — Вы так думаете, потому что вы с другой планеты. Я понял. Но у нас другие законы. Вы так долго не протянете!

     — Мы знаем, законы пяти С, — Лотта придвинулась ближе, — и все же странно. В этих законах не сказано, что надо убивать людей, что нельзя помогать. Человеческая натура так плоха, что если дать ей полную свободу — начнется вот такое?

     — Дело не в натуре, — покачал головой Кэс, — но в этих условиях — все получает победитель, никто никому ничего не должен — непременно найдется сколько-то людей, которые станут захватывать имущество и рабов силой. И тогда смогут выжить только те, кто сможет эффективно этому противостоять. Обычные люди при этом будут объединяться в семьи, группы, защищать и помогать членам своей маленькой компании, но принципиально не помогать другим.

     — Так и есть! — Лёня кивнул, — люди у нас живут семьями. Понятно, к семье присоединяются все подряд, молодых и сильных охотно берут, а старых… только если мать или отец, оставят в доме, а так нет. У нас в районе пять сильных семей, они друг с другом воюют… ну и остальных иногда того. Слабой семье трудно выжить. А во всей Тюмени главная семья — Прохоровы, они в центре живут в крепости. Прохоров главный — он уже Браток, у него и денег завались, и корабли космические, и все что хочешь. А нам так… выжить можно, если с сильными не ссориться.

     — А у тебя что за семья? — поинтересовалась Тина.

     — Мою семью пять лет назад перебили, — Лёня взглянул на нее ясными серыми глазами, — но мы с пацанами такими же, одинокими, вместе сбились, теперь одна семья. Крутимся. Тяжело, конечно.

     Все подавленно молчали. Лёня первым нарушил тишину.

     — А вы, значит, издалека прилетели? С Руси? А что у вас за корабль?

     — Корабля у нас уже нет, — ответил Кэс, — бригги, в смысле, один из Братков, напали на нас в космосе. Нам здесь удалось бежать, а корабля нет.

     — Понятно, — сказал Лёня, — вы поосторожнее тут. Вас немного, против сильных семей не выстоять.

     — Скажи, — придвинулась к нему Светлана, — а много в городе таких… заинтересовавшихся нами? Не найдет ли нас еще кто-нибудь?

     Леня помотал головой.

     — Насколько я знаю, нет. Слухи ходят по району, но сильным семьям не до того сейчас, у них разборки намечаются. Это мы… ну мы с пацанами решили выяснить. Просто интересно. Но в дальнейшем вам не стоит так светиться. Рано или поздно они вас найдут.

     — А как у вас с работой? — осведомился Ю, — можно куда-то устроиться?

     Леня присвистнул.

     — Э, работы за деньги у нас вообще нет. Ну иногда кому-то дров наколешь или привезешь что из центра — так за жратву. А нормальная работа, за деньги — это нереально. Это только на Заводе.

     — А-а, — догадалась Светлана, — Завод — это за высоким таким каменным забором с колючкой? Огромный такой, возле реки?

     — Да, он самый.

     — Мы решили было, что это тюрьма.

     — Не, завод. Он охраняется хорошо, — пояснил Леня, — и рабочие, они там внутри живут, с семьями. Для их же безопасности! Народ у нас знаете какой — подметки на ходу рвут. Рабочим завидуют опять же. Все туда хотят.

     — А что, они там хорошо живут очень? — скептически поинтересовалась Чин.

     — Не, вы что! Я знаю, мне дядя рассказывал. Бараки там, комната на семью. На зарплату только семью прокормить — еле-еле. Работа тяжелая, 12 часов в день. Но у нас-то еще хуже все!

     — А кому же принадлежит этот завод? — прищурился Кэс.

     — А Прохорову, конечно. Ему в Тюмени много чего принадлежит, — вздохнул мальчик.

     — Ну ладно, — Кэс придвинулся, хлопнул его по плечу, — спасибо, теперь мы лучше понимаем, как вы тут живете. Еще один вопрос — ты об СТК что-нибудь знаешь? Когда на Земле его разрушили?

     — Знаю, — кивнул Леня,- лет семьдесят назад… Тогда все по-другому было. Прилетели ксалийцы, ну и сначала войну устроили, много народу перебили, потом часть людей просто исчезла куда-то. Так же на всех планетах было, верно? Техника пришла в негодность, а то, что осталось, уже никто не мог обслуживать. Ну и они дали самым сильным браткам деньги, заводы, землю, и те начали между собой уже воевать. Так это было на Земле. Но СТК уж давно нет. И не будет теперь никогда. Это же все сказки! Чего вы спрашиваете об этом?

     — Нет! — резко ответила Лотта, — это не сказки!

     Все посмотрели на нее, и Лотта продолжила.

     — Мы тоже жили на Руси и думали, что СТК мертв, навсегда погиб. Но мы нашли корабль СТК и летали на нем. Мы искали коммунаров где-нибудь в Галактике. Но потом мы поняли, что искать не надо — надо посмотреть в зеркало, и если ты не видишь там коммунара, значит, СТК — мертв. Если больше нигде нет СТК, то мы, десять разумных — и есть СТК. Мы живы. Мы ведь и есть та самая трудовая коммуна. И значит, СТК вовсе не мертв окончательно!

     Леня внимательно смотрел на нее прозрачными серыми глазами.

     — Ты оставайся у нас ночевать, — предложила Чин, — уже темно, куда ты пойдешь?

     Тина была чуть поменьше ростом, потоньше Лени, стриженые черные волосы отросли за последнее время. Она шла впереди по невидимой темной тропинке, и Леня напрягал глаза, стараясь не потерять ее силуэт в темноте.

     — Вот! — Тина остановилась, — вот тут мы сетку оставили. Но сейчас совсем темно! Проверим утром.

     Широкий ручей неровно булькал, скользя по камням к Тюменке. Овчарка подошла к воде и стала шумно лакать.

     — Хороший песик, — полушепотом сказала Тина.

     — Такая собака у нас на вес золота. Беречь только надо, чтоб не пристрелили.

     — А чем кормишь?

     — Кормлю, когда есть чем. А так выпускаю, он сам на крыс охотится.

     Они подошли ближе к воде. Тина подняла голову, взглянула на мириады звездных дорожек, пересекающих небо.

     — Знаешь, где Русь? Не, звезда маленькая слишком и далеко, но примерно я могу показать. Мне Лотта показывала вчера. Вот видишь, Стрелец? Вторая звезда снизу…

     — Я не разбираюсь в созвездиях, — беспомощно произнес Леня.

     — Я в ваших тоже плохо разбираюсь, — призналась Тина, — у нас они другие.

     В ее черных глазах тоже сверкали две звездочки. Леня посмотрел на нее, и вдруг замер. И так стоял, не отводя глаз. А потом взял девочку за тонкое запястье.

     — У вас все по-другому наверное, — прошептал он хрипло, — как интересно, что ты не отсюда.

     — Да, у нас по-другому. На Руси. Там школа есть, мы с мамой жили.

     — Там хорошо? — спросил Леня. Они почему-то оказались совсем рядом.

     — Я раньше думала, плохо, — тихо ответила Тина, — но сейчас не знаю. Я раньше ничего не знала о жизни. Математикой занималась, хакерством…

     — Чем? Математикой?

     — Ага.

     — Ты такая странная девчонка, — сказал Леня, — я никогда таких не видел.

     Они еще долго стояли на берегу ручья, крепко сцепив руки.

     — Знаешь, этот парень мне кажется подозрительным, — сказала Светлана. Кэс покосился на нее.

     — Смотри: беспризорник. Одет как оборванец, тощий, тут все ясно. Но собака — породистая и хорошо обученная, хоть и недокормленная. Ну пес мог достаться случайно, но неужели беспризорник станет заниматься с собакой? И потом, он слишком хорошо говорит. Посмотри на нашего Сашу. Вот типичный пример люмпена, выросшего в бандитской среде. Два слова связать не может, туп как пробка. А этот мальчик? Речь связная, без междометий. Держится свободно, с достоинством. Словарный запас… знание истории. Им кто-то занимался, Кэс. Все это неспроста.

     — Я тоже об этом подумал, — согласился Кэс, — но что делать, Вет? Сейчас сворачиваться и куда-то идти — нет толку.

     — А правильно Лотта сказала, — вдруг вставила Чин, — как вы считаете? Ведь мы и есть СТК.

     — Ну… — Кэс нахмурился и хотел что-то сказать, но потом махнул рукой, — да, наверное, все-таки правильно. Пока мы живы, нельзя сказать, что умерла коммуна.

     — Но неужели, — отблески догорающего костра плясали в темных глазах Чин, — неужели мы и правда — последние?

     Прошло несколько дней. Экипаж "Союза" дважды сменил место стоянки, хотя всерьез их никто не тревожил. Однажды вечером Леня снова появился из леса в сопровождении Буяна. На этот раз его ждали, и Тина радостно вскочила и побежала ему навстречу. Остановилась в двух шагах. Леня шагнул к ней, взял за руку и сказал:

     — Привет! — да так и замер, не отводя взгляда от сияющего лица Тины.

     — Здорово, что ты пришел! Сегодня мы на компе поиграем. Я тебе покажу, как пользоваться!

     — Я умею немного, — Леня все смотрел на Тину, — меня учили.

     — Ты к нам просто в гости? — подошла Чин. Леня опомнился. Отпустил руку девочки.

     — Ах, да, конечно. Нет, я должен кое-что передать.

     Он сунул руку за пазуху, достал прозрачную пластинку с текстом — такие можно распечатать прямо с ручного комма. Протянул Чин. Женщина пробежала текст глазами.

     — О, линкос… я еще не очень хорошо понимаю. Кэс! — крикнула она. Капитан подошел. Прочел слова на пластинке и взглянул на мальчика.

     — Это очень интересно! Но что мы должны делать?

     — Он же не мог написать… безопасность же, — объяснил Леня, — пошли со мной. Я покажу, где.

     Через полчаса Кэс, Лотта и Леня с собакой вошли в Югру. Леня вел их задворками, огородами, мимо убогих срубов, копошащихся в земле жителей — большинство пыталось жить натуральным хозяйством, мимо хорошо охраняемых старых зданий, выглядевших здесь неуместно, как детская карусель на поле боя, но все еще прочных и удобных. Иногда они слышали выстрелы, иногда — чьи-то крики. Леня не обращал на крики внимания, а Кэс и Лотта вздрагивали и оборачивались.

     — Пошли, пошли! — говорил мальчик нетерпеливо, — нас ждут!

     Их ждали у площади, в промежутке среди двух цельнолитных, покореженных пулями стен старых построек. Здесь были установлены огромные ржавые баки, очевидно, для мусора. За баками на поваленном дереве сидел человек — по виду обычный местный житель, в обносках, рядом валялись темные пустые бутылки из-под спиртного. Увидев Леню, человек поднялся. Шагнул пришельцам навстречу.

     У опустившегося местного жителя не могло быть таких глаз — цепких, внимательных, умных. Он быстро окинул взглядом Кэса, Лотту и произнес негромко.

     — Здравствуйте, товарищи!

     Они беседовали в одном из старых полуразрушенных зданий на окраине Югры. Когда-то веселенький бело-голубой многогранник превратился в блеклую башню с выбитыми окнами, по этажам гулял ветер, ворочая пыль и труху. Таких зданий в городе было много, кое-где обосновались беспризорники и слабые "семьи", но здесь, видимо, никто не жил. Новый знакомец привел Кэса и Лотту на один из верхних этажей — лезть пришлось по остову лестницы; здесь в просторной комнате с сохранившимся кристаллиновым окном треугольной формы, стояла даже кое-какая мебель — обшарпанный стол, диван, стулья. Леня с собакой остались снаружи.

     — Здесь все проверено, — местный житель первым уселся за стол, — можно говорить. Леня покараулит там. Меня зовут Сан Орех.

     — На линкосе! — воскликнул Кэс. Собеседник терпеливо кивнул.

     — Да. Мне сто пятнадцать лет.

     Лотта покачала головой. Выглядел он на пятьдесят, да и то казалось, лишь благодаря истощению и одежде бомжа.

     — Лотта Виртанен, — сказала она, — планетолог. Жила раньше на Руси… бывшем Совете.

     — Кэс Кэрон, — представился капитан, — мне пятьдесят шесть, я с Коста Нуэвы.

     — По нашим данным, Коста Нуэва погибла.

     — Да, тридцать два года назад. Я уцелел и с тех пор живу на Руси.

     — Леня рассказал вашу историю в общих чертах, — продолжал Сан, — как и то, что вы считаете себя коммунарами.

     — Вы уже много знаете о нас, — кивнул Кэс, — да, мы считаем себя коммунарами. Но поймите правильно, сейчас мы находимся в сложном положении. У нас больше нет корабля. Здесь мы чужие и, возможно, за нами охотятся. Мы же не знаем о вас ничего.

     — Я расскажу вам то, что могу рассказать, — произнес Сан, — вы все-таки представляете из себя силу. По нашим местным меркам — даже значительную. Девять сильных, компетентных людей и Чужих. Не знаю, каковы ваши планы. Но может быть, мы могли бы сотрудничать.

     — А кто вы? — спросила Лотта. Сан внимательно посмотрел на нее.

     — Вы не задавались вопросом, почему на Совете, на Земле, Сиани, на многих планетах, которые были обработаны ксалийцами, сохранилось мало долгожителей, людей последней эпохи СТК? Ведь все мое поколение должно было дожить до этого времени! Но нас мало.

     — Я много думал над этим, — ответил Кэс, — наблюдал на Совете, собирал статистику по выжившим взрослым коммунарам. Их действительно выжило непропорционально мало. И те, кто выжили… по крайней мере, по тем данным, которые мне были доступны — все они, в целом, прикормлены. У них ведь было отличное образование в СТК. Все они теперь работают в науке, в военке, в госструктурах. И считают, что все нормально, все хорошо, так и должно быть. Зарабатывают неплохо. Но вымирали все не одномоментно. Постепенно, незаметно повысилась смертность от естественных причин. Потомство все оставили, и оно уже не было модифицировано, пропало оборудование.

     — Все верно, — подтвердил Сан, — дело в том, что на Земле мы успели сделать кое-какие выводы. Ксалийцы уже сожрали до нас несколько планет. Был проведен анализ, и моделирование показало, что мы не в состоянии сопротивляться ксалийцам. Что скорее всего, они захватят и нас, как только доберутся. Причем ксалийцы работают с ювелирной точностью. Сверхцивилизация. Из всего населения они намечают тех, кто сможет приспособиться и жить при новом режиме. Таких всегда находится много. Это те, кто ориентирован на личный успех, на семью, на работу — им можно предоставить хорошие условия, и они будут преданы любой власти. Остальные вымирают в течение следующих двадцати-тридцати лет. Первые десятилетия царит нестабильность. Каким-то образом ксалийцы повышают потенциал опасностей для взрослых коммунаров — смерти в транспортных катастрофах, от рук бандитов, от непонятных болезней. Когда большая часть ностальгирующих по старым временам вымирают, стабильности больше ничто не угрожает.

     — Но как же ксалийцы умудряются такого добиться? — задумчиво спросила Лотта, — ведь это же почти всемогущество!

     — Они и есть почти всемогущие, — согласился Сан, — сверхцивилизация. Единственный шанс, который мы нащупали — они не склонны вмешиваться в дальнейшее и не играют роль богов. Они наводят порядок и исчезают. Дальнейшую борьбу нужно вести уже только с людьми. Во всяком случае, мы приняли это как рабочую гипотезу. И вот, когда мы все это просчитали, была выработана стратегия. По всей Земле подготовлены кадры для подпольной работы после ксалийской оккупации. На Земле это проще, так как нас очень много, население тогда 8 миллиардов составляло. Задача перед кадрами ставилась простая — выжить и подготовить молодых на смену.

     Кэс и Лотта во все глаза смотрели на Сана, первого настоящего коммунара из СТК, настоящего во всех отношениях.

     Неужели они нашли то, что искали? Или искали они нечто другое?

     Сан Орех продолжал рассказ обыденным тоном.

     — Когда они напали, никто из будущих подпольщиков в боях не участвовал. И в катакомбы мы не уходили. Страшно это было. На твоих глазах рушились города, гибли друзья и близкие, а тебе нужно было играть труса и эгоиста, прятаться, делать вид, что тебя интересует лишь собственная шкура. Первые двадцать лет мы не занимались ничем, только готовили смену, группы подростков. Было ясно, что мы не проживем долго. В Тюмени нас изначально было двадцать человек, из них восемнадцать умерли за первые десять лет — тем более, что у нас тут были войны. Еще одна умерла чуть позже. Я почему-то выжил. Но смену мы подготовили. Сейчас у нас есть организация, где все, кроме меня — молодые люди, никогда не видевшие СТК. Мы называем ее Сеткой — и по сути это похоже на нашу структуру, и скрывает в себе аббревиатуру прошлого. Вы знаете Леню — Леня выследил вас, конечно, по заданию Сетки, знаете меня, этого достаточно. Вы же понимаете, что всегда лучше знать поменьше!

     — Конечно, понимаем, — согласился Кэс. Его черные глаза горели.

     — А чем вы занимаетесь, если не секрет? — спросила Лотта. Орех пожал плечами.

     — Чем может заниматься коммунар, если его мир разрушен? Выживать и вести борьбу за новую коммуну. Может быть, это будет называться не СТК, а как-то иначе. Но рано или поздно это случится. Историческая неизбежность, вы же понимаете. Куда бы нас не заносило, закономерности истории не пропьешь. Хотя конкретно на Земле все очень сложно. Нетривиальный мир — впрочем, какая цивилизация тривиальна? Конкретно мы заняты, во-первых, выживанием. Как и все на Земле, под братками. Не только своим, но и, например, таких, как Леня. Подробностей не будет, извините. Во-вторых, обучением новых коммунаров, пропагандой — но это незначительно, со здешним народом сложно работать. В-третьих и главных, планируем и проводим большие операции. Как пример такой удачной операции, могу привести внедрение наших людей, это было пять лет назад, на крейсер московского бригга Кейта… не удивляйтесь, язык у них принят везде английский, это восстановленные традиции — британский и американский империализм, затем ФТА, которая по преимуществу была англосаксонской. Так вот, двое из наших, и трое из московской Сетки смогли устроиться на один из кораблей. Через год они смогли сагитировать некоторую часть служащих бриггов, захватили крейсер и некоторое время очень поддерживали наземное сопротивление, наши даже смогли поднять восстание в Австралии, где люди уже были практически подготовлены. Но по такому случаю братки объединились, и крейсер погиб. О подавлении восстания лучше вообще не вспоминать. Но пожалуй, после этого случая братки осознали, что по-прежнему уже не будет никогда. Да и не только братки… народ, кто поразвитее, тоже стал понимать, что есть и другие перспективы, чем бороться за выживание и за право получить настоящую работу. И среди рабочих — нашей элиты — настроение изменилось.

     Лотта слушала подавленно, опустив глаза. Луч солнца сквозь узкое треугольное окно пробрался в комнату, высветив декоративную поверхность стола, стилизованного под дерево… не деревянного, конечно. Этой вещи еще долго ничего не сделается — ее разрушит разве что прямое попадание снаряда или луча. Она не изнашивается.

     Как и многое, сделанное в СТК.

     — Мы понимаем ваше положение, — продолжал Сан, — от имени нашей Сетки я уполномочен предложить вам помощь в обустройстве. Скоро зима, в одиночку вам не выжить. Если нет надежды найти корабль, отсюда не уйти. Придется жить в обществе. Вы сильны, но слишком заметны, сильные семьи не оставят вас в покое. Мы помогли бы вам устроиться незаметно.

     Кэс спросил.

     — А как с нашими Чужими?

     — Ничего страшного, у нас встречаются и бору, и джаны. Они впишутся, как и остальные. Но кроме этого, я хотел бы задать вам вопрос — готовы ли вы сотрудничать с нами? Как коммунары. Стать частью Сетки?

     Кэс и Лотта переглянулись.

     — Я думаю, что других вариантов у нас нет, — решительно ответила Лотта, — хотя надо, конечно, спросить у остальных.

     — Каждый должен принять решение индивидуально, — добавил Сан, — и не забудьте передать еще вот что. Выживать у нас трудно, но при желании здоровому, сильному человеку или Чужому выжить можно, смерть от голода почти не грозит — умирают старики, больные и дети, можно погибнуть в перестрелке, но это уж как повезет. А вот работа с Сеткой очень опасна. За нами охотятся специально, у Прохорова, как и у многих крупных бриггов, есть отдельная спецслужба, их системы слежения сверхсовершенны, поэтому мы не пользуемся техническими приспособлениями. Никаких законов и ограничений на планете нет; пытки при попадании в плен абсолютно неизбежны, так как в информации о Сетке они заинтересованы кровно. Казни очень мучительны. Все это вам следует знать, если вы захотите работать с нами.

     — Что ж, — ответил Кэс, — обо всем этом нетрудно догадаться. Мы поговорим со своими, Сан. Мы поговорим с ними. Но знай, что я — на вашей стороне.

     Лотта и Кэс возвращались вдвоем, сзади за ними на небольшом расстоянии бежала без всякого поводка неприметная дворняжка чепрачного окраса. Собаку передал им Леня у выхода из явочного здания. Обученный песик, повинуясь команде, понял, что идти нужно с этими незнакомыми людьми. Для связи Сетка часто использовала собак, это удобно — город и без того кишит стаями бродячей дворни, такой песик не вызывает подозрений, и с другой стороны, не надо рисковать связными-людьми.

     — А почему у него такое имя? — спросила Лотта, — это было типично для СТК? Насколько я знаю, моя бабушка, хоть и жила в СТК, тоже носила финское имя — как и я.

     — Да, это было типично, — объяснил Кэс, — особенно для тех планет, что в значительной степени перешли на линкос. Линкос, конечно, искусственный язык, но впитавший богатство многих других, старых, он и проще, и одновременно сложнее, чем они. Видишь ли, национальные различия сохранялись в СТК очень долго. Даже планеты-колонии, хотя все они многонациональны, носят названия на определенном языке, определенные традиции. Одних китайских планет двенадцать, русских четыре… И так далее. Испаноязычных планет было восемь. Но по мере развития общества национальные различия практически исчезают. На любой планете СТК эти различия были очень поверхностными. В последнюю сотню лет на многих мирах стали давать детям имена, уже не носящие никаких следов национального, хотя иногда и происходящих от старых корней. Его зовут Сан Орех, но ведь орех по-русски — вполне значимое слово, а Сан может происходить, допустим, от Александра. Такое имя дали и мне, Кэс Кэрон — ничего общего с испанским языком. Я и не знаю испанского, если честно, в наших краях уже никто на нем не говорил, Коста Нуэва, наверное, дальше всех продвинулась по этому пути. Поэтому я и обрадовался, понимаешь? Он такой же, как я. Он застал СТК уже в сознательном возрасте.

     Тина быстро подружилась с Майком — так звали собачку. Песик развалился у ног девочки, которая старательно почесывала ему живот. С шеи собаки Тина только что сняла маленький пакет. Именно так передавались в Сетке сообщения — ведь пользоваться техническими приспособлениями было нельзя. Но на сей раз в пакете был подарок от Лени — блестящая голографическими разводами карточка на тонкой серебристой цепке. Это нехитрое украшение, вставленное в нотик Тины, содержало информацию, все, что Леня мог ей подарить — стихи. Множество стихов, которые он написал сам. Поэтому сейчас Тина толком не вслушивалась в разговор взрослых у костра. Она с восторгом повторяла про себя:

     — В борьбе на планете бриггов есть специфика, — говорил между тем Кэс у костра. Пламя освещало серьезные лица экипажа, сверкало в глазах, — процентов 80 населения живут собственно вне экономики. Это неизбежно, если провозглашается этакая всеобщая свобода. Свобода — всегда право сильного. Слабые — выброшены во тьму. Там они, конечно, свободны — сдохнуть или грызть друг друга. Выживай как хочешь — свобода. Хочешь — иди в лес охотиться, или возделывай огородик, в надежде, что его не вытопчут и не сожрут урожай другие охотники. Обычно нищие промышляют воровством или бартерным обменом, случайными подработками. Около пяти процентов — бригги и их интеллектуальная обслуга, которая тоже считает себя свободными бриггами. Они получают хорошее содержание у хозяев, братков — то есть местных капиталистов, образ которых здесь романтизирован. Еще есть некоторая часть рабов, которые используются как в обычном мире сфера услуг. Ну и процентов 15 — рабочие, которые, собственно, и производят все, что в этом мире производится. Земля, кстати, имеет самый высокий научно-технический уровень среди человеческих планет. Ксалийцы не опустили ее так, как других — на то есть свои причины, видимо. Военная техника не хуже таковой у СТК! Ксалийцы даже поделились с бриггами кое-чем. Может быть, бригги — их своеобразный идеал общества? Неизвестно. Но рабочие им тут все равно необходимы, это неизбежно. Им платят, и они живут стабильно, им не грозит смерть от голода, как правило, им удается пристроить и детей — поэтому положение рабочих — мечта для остальных 80 процентов населения. Однако, как объяснил Сан, живут они фактически как в тюрьме — для их же безопасности. Колючая проволока, бараки, где им дают комнату на семью или комнату на 3-4 человек. В отпуск или выходной можно выйти с территории. Иначе их растерзает толпа люмпенов и разгромит их жилища, чуть-чуть более приличные, чем у неимущих. Рабочий день 12 часов, 7 дней в октаду. Интенсивность труда очень высокая, страх вылететь за ворота колоссальный. И все же это элита общества, они настроены против нищих за воротами. Но с разобщенными толпами безработных работать почти невозможно. Поэтому сейчас тюменская Сетка нашла возможность проникнуть на звездолетный завод в Югре и… словом, скоро здесь начнутся интересные события. Вот так. А теперь, я надеюсь, вы все обдумали и сможете дать ответ — Сетка никого не будет держать и заставлять. Мы были одним экипажем, но у нас больше нет корабля. Теперь каждый выбирает свой путь самостоятельно.

     — Я буду с вами, — решительно произнесла бору, — если уж слабые мужчины отваживаются противостоять этому миру, стыдно настоящей самке отойти в сторону и жить только ради себя!

     Светлана фыркнула.

     — Джан — часть экипаж! — заявил маленький инопланетянин, — Слияние давно совершиться. Экипаж — семья Джан. Джан как другие.

     — Хорошо, — кивнул Кэс, — а что скажут остальные?

     Космонавты переглянулись.

     — Ты глупостей-то не спрашивай, капитан, — вздохнула Светлана, — лучше скажи, что нам дальше делать?

     Чин, насвистывая, штукатурила стенку — дыры от снарядов уже были заделаны, оставалось только зашпаклевать штукатуркой, Лотта затыкала щели в пустой оконной раме, забитой фанерой — стекла все равно не достать. Свет падал из соседнего помещения. Главное — утеплить дом до прихода холодов, Сан обещал прислать умельца-печника, глядишь, и перезимовать можно будет.

     Чин вдруг перестала свистеть.

     — Как ты считаешь, — спросила она, — вот если бы у нас не было нашего корабля. Вот жили бы мы на Руси… Мы там жили плохо, но как-то же устраивались. Растили детей, работали. И вот, например, Кэс начал бы нам рассказывать про СТК и все такое. Как бы мы отреагировали?

     Лотта пожала плечами.

     — Честно говоря, скорее всего — никак. Какая-то информация об СТК и там просачивалась. Но я никогда не задумывалась, что все это можно вернуть, что ради этого надо бороться. Да и неизвестно, во что верить: не то СТК был раем земным, не то ужасом тоталитарным.

     Чин кивнула.

     — Вот и я так. Ужас, правда? Теперь мы понимаем вроде бы законы развития общества, понимаем, почему без коммунизма нам всем кранты, столько мерзостных цивилизаций видели. И главное — сам корабль. Все эти чудеса техники, оранжерея, репликаторы. Антуан! Он же чудесный, он не просто техническое достижение, он… понимаешь, его только такие люди могли построить, как Кэс. Хорошие люди. А вот не было бы корабля — и ничто бы нас не убедило.

     — Наверное, это так, — согласилась Лотта, продолжая споро затыкать щели паклей, — но какой сейчас смысл это обсуждать, Чин? Зачем это сослагательное наклонение?

     — Да я вот думаю, — Чин перетащила тяжелое ведро подальше, снова полезла на стремянку, размахивая шпателем, — как они тут собираются убеждать людей? Кто им поверит? Конечно, живут здесь люди хреново, хуже некуда. Но скорее уж человек захочет эмигрировать куда-нибудь, где поприличнее — на Новую Атлантику, на Русь, чем участвовать в безнадежной борьбе.

     Лотта быстро машинально огляделась — не видно ли Саши — и негромко ответила:

     — Кого-то ведь они убедили.

     — Ну может, горстку фриков!

     Лотта пожала плечами.

     — Когда-то люди начинали борьбу, не имея не то, что корабля — даже ясного представления о том, какой будет жизнь при социализме! Никакого опыта реального социализма вообще. И тем не менее, они поднимали огромные массы. Понимаешь, люди ведь борются не за светлое будущее на самом деле — они борются тогда, когда дальше уже так жить невозможно!

     Послышался глухой лай Майка, и она замолчала. Песик тявкал радостно — пришли свои. Чин поспешно выглянула в коридор, заулыбалась. Мрачный Максим повесил на гвоздь куртку. Джан стоял рядом с ним, держа в клешнях медицинский чемоданчик.

     — Спасибо, Джан, я уберу сам, — врач забрал сумку. Джан засеменил в светлую кухню, где красовалось в окне единственное в доме целое стекло.

     — Ну как? — спросила Чин, потирая руки, чтобы стряхнуть штукатурку.

     — Поесть осталось что-нибудь? — Максим заглянул в кастрюлю, — о, прекрасно. Джан, есть будешь? Хотя там вроде мясо.

     — Джан утром съесть галеты, зелень есть, — сообщил инопланетянин, — Джан не голоден.

     — А где наш император? — Максим налил себе в жестяную погнутую миску густого супа.

     — Вроде наверху был, надо глянуть, — Чин пошла к двери. Лотта махнула ей рукой, входя в кухню.

     — Я уже смотрела только что. Наверху, полы утепляет.

     — Труженик наш, — буркнула Чин.

     С момента переселения в Югру встал серьезный вопрос — что делать с Сашей? Его присутствие в нелегальной ячейке Сопротивления было, мягко говоря, нежелательно. Но убить Сашу не поднималась рука уже и у Светланы. Ка, пожалуй, с удовольствием размазала бы его, но никто не хотел ей это предлагать. Саша казался совершенно безобидным, смирным, в свободное время он вырезал красивые свистульки из веток и дарил Тине; старался помочь по хозяйству. Он уже считал себя своим. Если его просили уйти и не слушать, безропотно уходил.

     Кэс предложил было ему отправляться подальше, объяснил даже, что группа, вероятно, вступит в конфликт с местными, и Саше грозит неминуемая гибель. Но бывший император, видно, осознал, что в одиночку шансы на жизнь резко снижаются и заныл, умоляя, чтобы его оставили.

     Инстинкт самосохранения у Саши Дубины был безошибочным.

     Да и поздно было его отпускать — в одиночку он еще скорее найдет, кому сообщить о группе. Поэтому Сашу оставили, но тщательно следили, чтобы он ничего не подслушивал и никуда не отлучался.

     — Ну как работа? — спросила Лотта у Максима. Тот активно орудовал ложкой.

     — Да как! Что я могу сделать, если нет даже элементарных лекарств. Антибиотики и срочную аптечку мы с флаера принесли — и все. Но большинству я не могу помочь. Оперировать тоже никак — нет инструментов, помещения, нельзя обеспечить стерильность. Разве что раны обработал лазером…

     Он махнул рукой.

     — Причем все так благодарны. Кажется, им приятен сам факт, что какой-то врач уделяет им внимание. Они же тут врачей вообще никогда не видят. Но на самом деле от Джана больше пользы, чем от меня. Он немного боль умеет снимать и кое-что диагностирует. Как ты это делаешь, Джан?

     — Джан мало мочь. Люди несчастные. Но девочка в большой синий дом ты помочь! — уточнил Джан.

     — Да, там была пневмония, а коробочка антибиотика у нас еще есть, — кивнул Максим, — но на самом деле надо срочно доставать лекарства.

     Они с Джаном только что обошли по просьбе Сана двенадцать домов, включенных и опекаемых Сеткой, и оказали нуждающимся медицинскую помощь.

     — Составь список, — посоветовала Лотта, — и дай Сану. Может, Сетка достанет — их же членам нужно.

     — Это мысль, — согласился Максим.

     Лёня и Тина неторопливо прогуливались по улице. Как и повсюду в Тюмени (и наверное, во всех городах Земли) улица напоминала поле боя — тут и там обгорелые развалины домов, баррикады, ямы, кучи отбросов.

     — Ой, смотри, это улица Смирновой! — Тина уставилась на гравировку на относительно целой стене старого дома.

     — Ну да… Товарищ Смирнова — это была такая героиня СТК, в революцию еще.

     — Я знаю! У Руси есть спутник, ну как Луна здесь — называется Смирнова! Мы там и нашли "Союз".

     — Вот здорово, — Леня покрутил головой, — Луна — Смирнова! Кто бы мог подумать.

     Он подошел к гравировке, огляделся по сторонам, и налепил под надписью красно-черную наклейку.

     Наклейка изображала мощный кулак красного цвета на черном фоне, над ним — странный значок, молоток, перекрещенный еще каким-то инструментом (Леня объяснил, что это серп, древний инструмент крестьян), и вверху золотая надпись: Союз Трудовых Коммун. Все на забастовку!

     Тина вздрогнула — ей показалось, что сзади кто-то смотрит. Девочка резко обернулась. Нет, никого. У страха глаза велики. И чего она трусиха такая? Вон Леня — всю жизнь здесь живет, борется и ничего не боится. Хотя в него и стреляли, и били уже много раз. "Если что — сразу бросай наклейки куда-нибудь, чтобы не заметили, и тикаем в разные стороны", — объяснил Леня. Чтобы потом, если поймают, наклейки не нашли.

     — Лень, ты вообще ничего не боишься? — спросила она. Мальчик удивленно посмотрел на нее.

     — С чего это? Боюсь, конечно, я же не псих. Пошли вон к террасам, там народ часто собирается, полезно поклеить будет.

     Мимо протопала старуха в платочке, толкая перед собой тележку на колесиках. Какие-то малыши играли на куче щебня. Вдали рокотал мотоцикл, а в целом на улицах было тихо. Как всегда.

     Леня свернул в переулок — и здесь большая часть зданий была порушена. Высотных домов не было совсем — одни остовы торчали.

     — Ужас какой все-таки у вас, — вздохнула Тина, — это на всей планете так?

     — Наверное, да. Но это же только в бедных районах. А там, где бригги сами живут — там все тип-топ, что ты думаешь. Как у нас в центре. Я как-то там побывал, у меня там тетка работает… ну взяли ее массажисткой, правда, там пожизненный контракт, короче, как рабство. Так там как в раю! Как в СТК, наверное, было. Газончики везде, цветочки, бассейны, дома такие, закачаешься. Там у них все есть, как на нормальных планетах. В Москве и Новосибе — там университеты даже есть, для ихних детей. И типа, если у тебя бабло есть, ну деньги, то ты тоже можешь туда попасть. Заплатить и попасть. Но где же это бабло возьмешь? Его даже на заводе на заработаешь, там только на жизнь хватает, но не на то, чтобы в Центр попасть.

     — Наверное, надо грабить, убивать… — предположила Тина, — о, а может, банк хакнуть? Я бы попробовала.

     — Попробовали одни такие, — засмеялся Леня, — да, вот так у нас и принято считать. Раньше, говорят, за преступления там в тюрьму сажали. А у нас и тюрем-то никаких нет, свобода же, все разрешено. Если ты деньги спер у кого или допустим, сеть хакнул — молодец, это проблемы того, у кого сперли. Но и тебя убить могут при попытке, и тогда это уж будут твои проблемы.

     Он оглянулся и ляпнул на столб еще одну наклеечку.

     — А если все разрешено, то почему запрещено клеить? И забастовки запрещены? — поинтересовалась Тина.

     — Что ты! Все разрешено. Пожалуйста, клей. Но если это кое-кому не понравится — а не понравится точно, то не жалуйся.

     — Бред же какой-то! — не выдержала Тина, — ничего вообще нельзя, чихнуть нельзя, за каждый шаг убить могут — и это называется свободой!

     — Знаешь, как Сан говорит? Ничем не ограниченная свобода — это всегда свобода сильного и рабство остальных. Это то, что капиталисты всегда называли свободой и возмущались, когда государство ну хоть в чем-то их ограничивало, хоть копеечку заставляло платить в общую кассу.

     Тина аккуратно ободрала со следующей наклейки бумагу, скатала шарик, сунула по привычке в карман. Вот ведь мамино воспитание — даже на этой планете невольно ищешь урну и не можешь просто так бросить бумажку на землю.

     Впрочем, может, оно и к лучшему — меньше следов остается. Тина ляпнула наклейку на красивые медно сверкающие ворота. Леня засмеялся.

     — Ты чего?

     Леня кивнул на ворота. Этот дом выделялся среди остальных — в глубине двора высился прочный, тщательно выкрашенный и отремонтированный куб времен СТК, вокруг — ухоженный садик, и все это окружено мощным железным забором с колючей проволокой наверху. В дырку меж воротами и забором Тина заметила огромную лохматую собаку — пес поднял голову и стал принюхиваться, словно раздумывая, поднять ли лай. Тина поспешно двинулась дальше.

     — Знаешь, куда ты наклеила? Это Лебедева дом. Куркуль местный. Он не сильно богатый, не браток, конечно, — объяснял Леня, — но бабки у него есть. Награбил где-то. Он себе здесь отдельный Центр устроил — поставил дом, забор, и с семьей живет. У него собак сторожевых одних штук десять, и все — кавказцы да алабаи. Пулемет есть и куча оружия. Сам на рожон не лезет, но и к себе не пускает, с ним не связываются даже братки — себе дороже будет. У него детей штук пять, еще двое мужиков, родня какая-то… вот жену, ходят слухи, он убил в прошлом году.

     — Как убил? — охнула Тина.

     — Ну как, обыкновенно… Лупил, да не рассчитал. А че ты думаешь, у нас тут с бабами кто-то церемонится, что ли? Баба… извини, женщина же себя защитить толком не может.

     — Не может?! — воскликнула девочка, — а ну нападай на меня! Напади, попробуй!

     Она встала в стойку, сжав кулаки. Леня посмотрел на нее и рассмеялся.

     — Верю-верю! Нападать не буду, я же не самоубийца. У вас вот Светлана какая, пятерых мужиков стоит. Ты извини, я тебя не хотел обидеть.

     Он примирительно протянул руку. Тина опустила кулаки, подозрительно глядя на него. Подростки двинулись дальше, Леня ловко налепил на забор следующую прокламацию.

     — Но у нас нет таких женщин, как ты или Светлана, — объяснил он, — я что хотел сказать… что женщинам трудно у нас. Про жену Лебедева даже неизвестно точно, она ведь и раньше из дома никогда не выходила. Что лупит он ее сильно, это рассказывали, да это и в порядке вещей у нас, все своих баб лупят. Сволочи, — прибавил он, покосившись на Тину, — и детей, кстати, лупят тоже. Мои родители вот нет — но они же в Сетке были.

     Он так спокойно говорит о родителях, подумала Тина, хотя они погибли. В порядке вещей. Все в порядке вещей — побои, смерти…

     Они вышли к террасам — от последних остались лишь высокие столбы, врытые в землю. Вокруг ямы, кучи, из которых торчало покореженное железо — и в центре небольшой площади круглый бассейн в земле, еще был виден красивый потрескавшийся ярко-голубой материал ванны.

     Двое каких-то доходяг пили из темной бутылки, сидя под столбами, и стая бездомных псов копалась в яме — больше здесь никого не было.

     — Представляешь, — Леня снабдил наклейкой столб, — раньше здесь был зеленый сквер. Крытая терраса, чтобы в дождь сидеть, наверное, столики были, кафе-автомат. Бассейн, летом в нем плавали, ребятишки рядом играли на площадке. Я иногда сяду и представляю, как тут все было при СТК. Ты чего?

     Он несмело протянул ладонь. Взял Тину за руку. Девочка вздрогнула, ей показалось, что по руке побежало тепло. Она робко посмотрела на Леню, и в груди у нее вдруг защипало. Глаза Лени расширились, он смотрел на нее как-то странно.

     — Ты очень хорошая, — сказал он вдруг. Тина испугалась. Ей вдруг пришла в голову ужасная мысль. "Я что — втюрилась?!"

     Она аккуратно отняла руку. "Это что, так и бывает?! Ну ни фига себе!"

     Сзади раздался сухой треск, Леня сильно рванул Тину за одежду, так что она не удержалась на ногах — через мгновение оба лежали за кучей земли, взрытой арматуринами и камнями.

     — Блин, опять палят! — буркнул Леня. Тина вжала голову в землю. Выкидывать уже наклейки или нет? К бассейну выскочили двое каких-то бандитов, прижимая автоматы, они бешено стреляли по кустам, оттуда тоже стрекотали очереди, дико завизжала подстреленная собака.

     — Не обращай внимания, — сказал Леня, — обычные разборки. Давай так, отползаем к кустам — и бежим направо. Главное, чтобы нас не заметили, а то могут пальнуть просто так. Ну — пошли!

     Вечером пришла Алиса. Третий боец Сопротивления, с которым им было разрешено встретиться. Красивая стройная девушка лет двадцати, с большими голубыми глазами.

     Весь экипаж собрался на кухне, Сашу Дубину заперли в спальне наверху. Алиса выложила буханку хлеба и банку консервированного сладкого молока — сгущенку вылили в миску, а остатки из банки дали выскрести Тине. Хлеб разделили поровну и ели, макая в сгущенку.

     — Значит, поддержка с воздуха у нас будет, — уточнила она, глядя на Кэса. Тот кивнул.

     — Флаер в полной готовности. Я выйду завтра.

     — Ты справишься с управлением один? Потому что нам здесь нужны по возможности все люди.

     — Да, — Кэс отвел глаза. Ему не хотелось выдавать свой страх — самый большой страх: что, если погибнут все, и он со своим флаером будет единственным, кто выживет?

     Страх этот был абсолютно иррациональным — у него не меньше шансов погибнуть, чем у других. И все же Кэс боялся — вдруг это предчувствие?

     Алиса посмотрела на Светлану.

     — Если ты у нас будешь тактическим офицером, то тебе лучше уже завтра проникнуть на завод. Ю, ты тоже понадобишься. Остальные присоединятся по ходу дела.

     — Что с моим оборудованием? — спросил Максим.

     — Мы собрали, что могли. Леня принесет завтра. Скальпель, перевязочный материал по крайней мере, антисептики. Будут ведь огнестрельные в основном, — пояснила Алиса.

     Лотта пристально взглянула на девушку.

     — Алиса, послушай, это не повлияет на нашу готовность. Мы обещали быть с вами, и сделаем это. Но вы… ты сама веришь в успех? Хоть какие-то шансы у нас есть? Или это так — от отчаяния?

     Алиса взмахнула ресницами, голубые глаза в упор взглянули на Лотту.

     — Конечно, шансы есть, — твердо ответила девушка, — главное — создать очаг сопротивления. Завод Прохорова в Югре — самое крупное предприятие Тюмени на сегодняшний момент. Если мы захватим его, а видимо, так и будет… Они же не пойдут на уступки, это не тот случай, когда забастовка приведет к повышению зарплаты. Придется идти до конца. Если мы захватим завод, присоединятся и другие. Мы станем сильнее, чем местные братки, чем Прохоров. А на нашей планете все решает сила. Это может стать искрой, из которой возгорится пламя! К нам придут и все те, кому осточертело жить в нищете.

     Она замолчала. Кэс кивнул.

     — Ты права, Алиса. Не вопрос, может быть, что мы и проиграем. И погибнем. Но в любом случае это восстание — не зря. О нем будут помнить другие, те, кто попробует в следующий раз.

     В первый день забастовки утренняя смена во всех цехах не вышла на работу. Очень облегчало жизнь то обстоятельство, что рабочие Прохорова и жили компактно, на территории предприятия. По баракам пробежались подготовленные агитаторы, сзывая всех на общее собрание. Тем, кто не хочет принимать участия в происходящем, предлагали сразу уйти с территории — и некоторые так и сделали. Другие остались в бараках.

     Вскоре группа забастовщиков с красными повязками на рукавах подошла к охране у ворот. После коротких, но энергичных переговоров, охрана была вынуждена отдать автоматы и дубинки и удалиться. На ворота поставили забастовщиков с оружием, и с этого момента внутрь ограды впускали всех, кто хотел принять участие в борьбе. И выпускали тех, кто этого не хотел, отлично понимая, что ждет оставшихся, кто посмел покуситься на святое — прибыль господина Прохорова.

     К воротам, услышав о происходящем, потянулись нищие жители Югры, и некоторые из них, поговорив с рабочими у входа, проходили внутрь. Порядки, установленные бриггами, не нравились никому — только вот не каждый верил в успех совместной борьбы и обладал достаточной смелостью.

     Большинство менеджеров и инженеров завода жили в Центре и приезжали сюда на работу, так что сейчас присутствовали лишь несколько человек из начальства, и почти все инженеры либо сами были членами Сетки, либо давно были сагитированы. Оставшиеся начальники пытались заставить кого-то работать, брызгали слюной, грозили карами, но их никто не слушал.

     Светлана и Ю уже два дня тайно жили на территории завода и вели подготовку на тот случай, если придется вести длительную оборону. Кэс ушел в тайгу, туда, где был спрятан флаер — при бардаке, творящемся в мире бриггов, машину до сих пор не нашли. Остальные перешли за ограду, как только получили сигнал от Сана. Бывшего Императора на сей раз с собой не взяли, да он и не очень-то рвался.

     В просторном помещении нового, только что достроенного испытательного цеха, еще не забитого оборудованием, шло непрерывное собрание — народное вече, время от времени кто-нибудь вылезал на самодельную трибуну и толкал речь.

     Народ кучковался в цеху и на улице, готовили на всех в кухнях бараков, ели, курили, играли на гитарах и баянах, плясали, резались в карты и говорили, говорили, говорили… Подпольщики Сетки умело организовали постоянную смену охраны и службы порядка — забастовщики с красными нарукавными повязками следили за дисциплиной, чтобы не появлялось нигде спиртного, запрещенного общим собранием, не было драк.

     На общем собрании были приняты заранее составленные Сеткой требования к владельцу завода; всем эти требования очень понравились. Они были скромными — рабочие обещали немедленно снова взяться за дело, как только Прохоров повысит всем зарплату и сократит рабочий день до 10, а детям и матерям малышей — до 8 часов.

     Но от Прохорова пока не было ни слуху, ни духу.

     — Я все-таки не понимаю, — говорила Чин, — как им удалось так здорово здесь всех сагитировать? Мне казалось, они не поверят. Ведь им здесь, на заводе, не так уж плохо! И они боятся потерять работу. Было бы логичнее, если бы восстали те, кто снаружи. Вот там люди действительно живут просто ужасно!

     Лотта покачала головой.

     — Ты невнимательно слушала Кэса, Чин. Есть же закономерности истории. Почему буржуазию уничтожат именно рабочие? Даже не потому, что они больше всех заинтересованы в этом. Тут ты права — может, те, кто за воротами, заинтересован больше. Но те — привыкли выживать в одиночку. А рабочие всегда действуют совместно, в общем производственном процессе. У них формируется готовность к общим действиям. Причем они борются в любом случае, хоть с подпольем, хоть без него. И у нас на Руси есть забастовки. И даже здесь, у бриггов. Алиса же рассказывала, что на заводе каждый год какая-то заваруха бывает, и всегда убивают много людей, но они потом снова начинают бастовать. Но без подполья у них вообще шансов нет. А так, может, и будет какой-то шанс.

     — А у нас, — заметила Ка, неохотно, медленно копаясь с деталями, — все почему-то верят, что когда цивилизация достигает определенного уровня, все производство уже автоматическое, там никаких разумных не нужно. Но разве в СТК было не так?

     — Даже в СТК было не так, — покачала головой Лотта, — какая глупость! Даже если всю монотонную работу выполняют механизмы, кто-то же должен следить за этими механизмами, чинить, перепрограммировать. Либо человек, либо искин, но искин — тоже разумное существо, сознает себя. Кэс же говорил — по мере развития технологий растет производительность труда, то есть один рабочий может произвести столько — с помощью машин — сколько раньше производила, например, тысяча или десять тысяч даже. Заменить всю фабрику. Но бригги, как и все другие, отброшены назад, а развивать автоматику в их обществе особенно сложно, ведь у них и общественные связи, торговля — все это сильно нарушено. Опять же, использовать труд людей даже удобнее — платят они очень мало, но зато создают противоречие между теми, кто за воротами с той и этой стороны. Так что легче управлять местным населением.

     — Да это-то все понятно! — Чин махнула рукой, — Ка, лучше расскажи, а как у вас вообще производство организовано?

     — Ну есть собственницы производства. Но они обычно достойно оплачивают труд бору, так что каждая может на свою зарплату содержать мужа и детей! — торопливо добавила Ка.

     — Ты еще темная у нас, — вздохнула Лотта, — Кэс тебе объяснит потом.

     — Между прочим, — подчеркнуто громко заметила Ка, — бору самостоятельно передвигаются в космосе и колонизовали две планеты. Мы вовсе не темные и не отсталые, как можно подумать! То, что некоторые из нас эмигрируют и работают на людей, так ведь каждая устраивается в жизни как может. А люди — шовинисты и часто отказываются брать бору на квалифицированную работу, вас интересует только наша физическая сила! А потом вы говорите, что мы темные…

     — Ка! — воскликнула Лотта, — ну что ты! Я вовсе не хотела это сказать. Ты меня неправильно поняла! И ты права, люди действительно относятся к бору с предубеждением. Я вот рада, что ты у нас есть в экипаже!

     — Я как раз простая работница, по профессии я была техником-водителем, — вздохнула бору, — но у нас есть высококлассные ученые и специалистки!

     — Давайте лучше послушаем, — прервала их Чин, — смотрите, там тумульт какой-то у трибуны!

     На трибуне, стараясь перекричать недовольный ропот, суетился полный человечек в сером костюме и галстуке. Значок отдела менеджмента на лацкане сиял, отражая свет ламп.

     — Господа! — кричал он, — Господа! Я все понимаю, вы сейчас тут все очень взбудоражены! Но вы подумайте все-таки! Ведь вы же хорошие люди, хорошие специалисты! Ведь кто создал весь этот наш завод? Кто дал вам рабочие места? Да конечно же, господин Прохоров! Ведь это он трудился день и ночь, чтобы дать вам возможность работать и зарабатывать! Получать зарплату! Кем вы все были бы без него! И подумайте, ведь у нас такое уникальное производство! Только на нашем комбинате собирают малые космолеты от двигателя до обшивки кресел в кокпите! И теперь еще строится цех для производства гравитационных двигателей! Ведь мы с вами улучшаем мир! А еще подумайте, ведь все это имущество господина Прохорова! А вы его захватили. Это его частная собственность! Он мог бы ее продать выгодно, а он для вас же рабочие места создал! Все здесь принадлежит ему! Вы что же — завидуете? Так работайте на совесть, получайте новые специальности, копите деньги, и вы сможете открыть свое дело и стать богатыми людьми! А вы хотите поступать как бандиты, простите уж…

     Толпа вокруг трибуны оглушительно свистела, кто-то вопил "Вон!", "Катись отсюда!" Несколько забастовщиков влезли на трибуну и стали теснить багрового от напряжения оратора к краю. Тот счел за лучшее быстренько ретироваться. На трибуне же появился Сан. Он молча обвел людей взглядом, и под этим взглядом народ как-то быстро затихал. Когда вокруг настал нужный градус тишины, подпольщик заговорил. Голос его, усиленный крошечным микрофоном на воротнике, раскатисто звучал по цеху.

     — Товарищи! Вот тут менеджер, посредник между вами и капиталом, пытался взывать к нашей совести. Дескать, мы захватили имущество господина Прохорова. Так вот, господин ошибается. Тут есть маленькая неточность! Действительно, когда браток Прохоров открыл здесь завод, все это принадлежало ему! Почему принадлежало — другой вопрос: потому что он оказался наглее, убивал, грабил, пиратствовал в космосе и нахапал больше добра. Но мы сейчас не об этом. И правда, тогда все принадлежало ему, и чтобы еще умножить свое богатство, он нанял всех вас! Ваш труд приносил ему прибыль. Мы тут с товарищами из кружка подсчитывали: например, труд рабочего на прокатном стане приносил господину Прохорову в час сто сорок баксов! А получал рабочий семь баксов в час. Труд уборщицы в цехах — примерно, если пересчитать на продукцию — двадцать четыре бакса в час, а ей платили четыре. Труд оператора в механосборочном при восьми баксах зарплаты — триста двадцать баксов прибыли в час! Если же подсчитать все, то оказывается, что та продукция, которую вы своими руками произвели всего за полгода, полностью окупила господину Прохорову стоимость всех этих зданий и машин. А завод уж двенадцать лет существует. И все эти годы Прохоров вас попросту надувает, ворует ваше время и силы, все отговариваясь тем, что когда-то что-то вложил! Это все равно как если я вот тебе, например, Гриша, — Сан обратился к молодому, слегка лопоухому парню у самой трибуны, тот сразу заулыбался смущенно, — одолжил бы пять баксов, и ты бы мне их вернул, а я бы продолжал все время с тебя еще тянуть деньги, напоминая, что я же тебе пять баксов одолжил! Нет уж, товарищи! Завод и все, что на нем есть, по праву принадлежит вам!

     Люди вокруг трибуны гудели, но на этот раз одобрительно, обсуждая речь Сана — многие, как видно, знали его и раньше, встречали, наверное, в городе. На трибуну вышла Алиса, глаза ее взволнованно горели.

     — Товарищи! — крикнула она, — только что получены два сообщения… Наш источник в Центре сообщил, что Прохоров в ответ на наши требования произнес… Извините, я не хочу это повторять! И что в городе группируется армейская бригада Прохорова и вызвана ударная космогруппа. Это плохое. Но есть и хорошее сообщение! Пищефабрика в Якушах присоединилась к забастовке! Там у них тоже началось! Мы не одни, товарищи!

     Все члены экипажа трудились на отведенных им местах. Чин думала, что Лотта, конечно, права — те люди, что за воротами, может, и отчаялись больше, но они никогда не смогли бы так организоваться. А тут — и неважно даже,кто был во главе, подпольщики или кто-то из заводских же — быстренько наладили новую революционную жизнь. Столовая продолжала работу и выдачу пищи по порядку. В заводском медпункте — все врачи оттуда сбежали — Максим с помощью нескольких медсестер вел прием пациентов и осваивал местное оборудование. В оружейном цехе наладили выпуск короткоствольных, простых в обращении автоматов — конструкцию, оказывается, заранее продумали местные инженеры, оружие выдавалось всем, даже подросткам, начиная с 10-11 лет. Маленьких детей почти всех заранее эвакуировали в город. Производились, конечно, и патроны к автоматам, и другие виды оружия. На крышах цехов мастерили самодельные зенитки из готовых пушек, предназначенных для космоистребителей. Шли курсы самообороны, стрельбы, политграмоты. Светлана бегала по всей территории — расставляла посты, инструктировала бойцов на предмет тактики. Ка собрала других бору — на заводе их оказалось шесть, из них даже один боруаль, и участвовала с ними в физически тяжелых работах, как, например, подъем тяжелых деталей пушек на крыши. Ю руководил производством стрелкового оружия, а Чин с командой осматривала системы вентиляции и водопровод. Лотта, у которой не было особых полезных навыков, работала на сборочной линии. Джан отправился помогать Максиму.

     Что касается Тины, она некоторое время разрывалась на части — ей хотелось бегать с Леней по всей территории завода, выполняя срочные поручения. Но в конце концов она все же отправилась в отдел менеджмента, где стояли мощные, отличные компьютеры.

     Через несколько часов ей удалось забраться через местную сеть в командную централь Прохорова и уничтожить там все протоколы связи с бригадой спецназа и космофлотом.

     Кэс поддерживал высоту в двенадцать тысяч, аккуратно наматывая круги над Тюменью. Его пока не замечали. Местный бардак был в некоторых отношениях удобен — здесь не было надежной сети ПВО. Мало ли кому из братков или членов их семей пришло в голову покататься на самолете? Бригги опасались связываться друг с другом, правил, регламентирующих пользование воздушным пространством, не существовало. Или, может быть, со спутников крупные бригги отслеживали опасность с неба — но никто не счел опасным маленький слабовооруженный флаер?

     Запас ракет Кэс расстрелял еще по пути из Франции, в бою с истребителями Орна. Все, что у него оставалось — небольшая импульсная пушка и лазерный деструктор. Небогато, скажем так. Костанец понимал, что если начнется серьезная заварушка — флаер недолго продержится.

     Но он обещал. И уж во всяком случае для воздушной разведки самолет был незаменим.

     Кэс вгляделся в экран.

     — Увеличить! — ах да, здесь же нет голосового управления. Он провел рукой над панелью. Отснятые видеокадры резко укрупнились.

     Так, где у нас завод? Река, поселок… А вот и обнесенное стеной пространство, высокие здания цехов и на мачте над забором — крошечное отсюда алое пятнышко знамени.

     Молодцы, догадались не ставить знамя на крыше. Впрочем, там Светлана командует, ничего удивительного.

     Кэс присмотрелся к местности. Помрачнел. Тронул микрофон.

     — Заря, заря, я Луч! Как слышно?

     — Слышу тебя, Луч, — отозвался смутно знакомый голос. А, это один из подпольщиков, Ким, — я Заря, отвечай!

     — Передаю видеоинформацию, — Кэс постукал по сенсорам, — от Центра по направлению к Югре движется крупная войсковая часть, численность около четырех тысяч. Бригада примерно. БТР-ов около сотни, танков шестьдесят. При таком темпе передвижения они будут у вас примерно через сорок-пятьдесят минут. Как поняли?

     — Спасибо, Луч, видео принято, — мрачно ответил голос, — продолжай наблюдение.

     Светлана устроилась в кабинете главного инженера — тот вовремя ушел с захваченного предприятия. Здесь был старенький терминал с монитором, но Светлана склонилась над аккуратно вычерченной бумажной схемой. Расставленные на заводе посты и отряды обороны на карте изображались алыми кружками-наклейками, позиции противника — темно-синими. Россыпи синих кружков облепили завод со всех сторон, их было много — ни малейшей надежды. Светлана постукивала по схеме карандашом. Рядом с ней сидели Таша и Ким, члены ведущего коллектива забастовочного комитета. Рабочие избрали ту же схему руководства, что была принята всюду в СТК — никакого единого председателя или вождя, но ВК, ведущий коллектив из трех человек. И двое из них сидели рядом со Светланой.

     Главное сейчас решалось здесь, в этом небольшом, щегольски обставленном кабинете.

     Светлана подвинула к границе завода кружок более темного оттенка.

     — То есть опасность сейчас только в спецназе?

     — В общем да, — кивнул Ким.

     Таша, высокая худая работница лет пятидесяти, покачала головой.

     — Надо учесть все варианты.

     — Вариантов нет, — Светлана покачала головой, — если план А не сработал, территорию надо сдавать. Они перебьют всех. Даже если не станут бомбить — перебьют в любом случае. Но ведь план А должен сработать? Ким? Что-то не так?

     Ким пожал плечами.

     — Можешь считать это дурными предчувствиями. Уже два часа нет связи с Кракеном.

     Светлана подумала.

     — Значит, надо выслать кого-то на разведку. На контакт.

     — Это уж очень рискованно для гонца, — покачала головой Таша. Светлана коротко блеснула на нее взглядом.

     — А что здесь не рискованно? Ким, организуешь?

     — Да, — представитель ведущего коллектива поднялся. Шагнул к двери. Внезапно монитор на столе вспыхнул. Светлана впилась глазами в плывущие строчки.

     — Штурм! — она вскочила, — я на третий пост! Ким, займись разведкой прямо сейчас.

     Светлана предполагала, что если спецназ будет атаковать завод, то с северного крыла, где располагался цех окончательной сборки — это здание вплотную примыкало к забору, не надо преодолевать пустое пространство, да и с местности заходить на штурм там легче. Она бы именно так и поступила, и поэтому посадила самый надежный отряд обороны , состоящий из бору, на крышу, и три разместила в самом цеху.

     Но случился худший вариант — хотя тоже продуманный — бойцы Прохорова начали штурм сразу с трех точек. И пока на северном крыле шла ожесточенная бойня, три десятка спецназовцев взорвали стену у сырьевых складов, и через пролом ворвались глубоко на территорию завода…

     Их пытались задержать, но бойцы убивали мгновенно, за ними тянулся след из простреленных, разорванных взрывами, разрезанных тел. Спецназ прошел через заслоны, как нож режет масло — мгновенно, безжалостно. Бойцы нырнули в топливный цех, единственная возможность пройти дальше, и в этот миг Ю в инженерном бюро отдал с клавиатуры команду. Открылись вентили труб, и дейтерий, используемый в маневровых двигателях, бесшумно и незаметно для спецназовцев стал наполнять помещение. Бойцы Прохорова почти миновали цех, когда Ю решил, что воздух в цеху должен был уже превратиться в гремучую воздухо-водородную смесь, и сквозь отверстие в крышу влетела зажигательная ракета…

     Мощный грохот потряс завод. По всей Югре в домах задрожали и вылетели стекла, орали дети, мычала скотина, общий вопль оглохших, обезумевших от ужаса людей сотряс небеса не хуже взрыва. Над остовом разрушенного цеха взлетели языки черного пламени, в соседних цехах проломило крыши и стены. Три десятка спецназовцев превратились в пепел, никто из рабочих от взрыва не пострадал — все отошли заранее, но жертв прорыва у стен все равно осталось немало. Тем временем удалось справиться и с другими подразделениями спецназа, у северного крыла с солдатами вступил в бой маленький отряд бору и справился блестяще, только вот трех Чужих разорвало на части гранатами, и еще две бору были ранены.

     Максим был загружен работой по горло, в медпункте появилось много добровольных помощников. Никогда Максим не думал, что придется применять навыки, выученные когда-то теоретически — никогда не собирался быть военным врачом. Теперь он проходил по коридору, где вдоль стены на самодельных носилках были уложены раненые, и быстро указывал, кого нести в операционную, кого — в больничный зал. Он проходил мимо тех, спасение которых заняло бы несколько часов, заталкивая внутрь мысль, что теперь они неизбежно погибнут. К счастью, не только медсестры, но и многие добровольные помощники умели временно останавливать кровотечения и вколоть обезболивающее из шприц-тюбика. Легкораненных Максим оставлял помощникам — наскоро перевязать и отправить на койки и в кресла, ждать, пока врач освободится для них. Лишь некоторых он велел нести в операционную, но когда подошел к залу, его встретила там целая вереница носилок со стонущими и спящими под наркотиком окровавленными людьми. Максим стиснул зубы и шагнул к стерилизатору — мыться и надевать операционный костюм. Опытная пожилая сестра-ассистентк надела ему стерильные перчатки, заглянула в глаза.

     — Мы справимся, — твердо сказала она, — не волнуйтесь. Все будет нормально!

     Тем временем Леня и Тина передвигались короткими перебежками по улицам Югры, в сторону, откуда несло запахами железа, грохотом и лязгом — где скопились БТР-ы и прочая техника армейской бригады Прохорова.

     Здесь и в обычное-то мирное время приходилось ходить осмотрительно, а теперь они выглядывали из какого-нибудь очередного укрытия, выжидали, потом Леня махал рукой, и ребята быстро неслись через улицу до следующего безопасного места. Овчарка Лени, Буян, бежал за хозяином. Непричастные к боям жители Югры либо попрятались, либо ушли подальше из района, но периодически на улицах кто-то стрелял, шли непонятные разборки.

     — В общем так, — говорил Леня, прислонясь к бревенчатой стене сарая, — нам надо связаться с Кракеном. Если меня убьют, пароль ты уже знаешь. Связаться и передать потом нашим информацию. Ну или хотя бы с Буяном записку… Это самое главное, ты поняла?

     — Я поняла, но может, ты лучше скажешь, что это за Кракен вообще?

     — Ну это наш человек там… там в армии у нас тоже есть ячейка. Тоже Сетка. И вот Кракен, он этим всем руководил. Ты думаешь, почему мы забастовку начали? Это же безнадежно совсем раньше было. Но армейцы — они тоже должны нас поддержать. Тоже забастовку объявят. И самолетные техники, все одновременно. Самолетов пока не было, так что, может, с техниками получилось. А про бригаду — с ними нет связи по радио, а знать надо точно. Если армейцы нас не поддержат, перебьют же всех на хрен. Тогда надо уходить с завода, и все. Понимаешь?

     — Да. А если поддержат…

     — Тогда мы победим. Пошли! — Леня метнулся через улицу.

     Солдаты остановили их недалеко от реки. Человек десять, не больше.

     — А ну стой, куда идешь! — армеец сбросил автомат с плеча, — к стене, оба!

     Леня и Тина с перепуганным видом бросились к стене. Армейцы окружили их. Прохоров снабжал свою армию неплохо — солдаты были одеты в камуфляжный хэбэ хорошего качества, под куртками топорщились бронежилеты.

     — Куда идем, детки? — поинтересовался солдат. Леня зашмыгал носом.

     — Да мы… у нас папка ушел с утра куда-то, и нету… мы к тетке хотели пойти, она за мостом живет.

     — Что-то на брата с сестрой вы не тянете, — заметил другой солдат, — ишь, гляди, какая девка чернявая!

     — Так она неродная мне! — поспешно вскрикнул Леня тонким голосом, — прибилась к нам, мамка с папкой и вырастили… Дяденьки, отпустите, а?

     Буян с отсутствующим видом обнюхивал рядом забор, будто бродячая собака. Однако карий глаз неотрывно следил за ситуацией. Леня добавил.

     — Боженька, он за всем следит, все видит! Отпустите, а, дяденьки?

     Тина вздрогнула. Фраза про "боженьку" была паролем — странно, но среди обитателей трущоб была распространена поверхностная, видно от отчаяния возникшая слепая религиозность. Фраза не вызывала подозрений, но если среди солдат есть член Сетки, он опознает их.

     — Да отпустите, правда, чего, — молодой белобрысый парень опустил оружие, — дети же, видно, что ни при чем. Делать вам нечего, что ли…

     — Обыскать! — приказал, видно, старшина группы. Буян поднял уши и внимательно присмотрелся к происходящему, однако не двинулся с места, пока Леню и Тину тщательно обшаривали.

     — Ничего нет, — доложил солдат, показал кусок хлеба, вытащенный из кармана Лени, — вот, жратва только…

     — Да верни детям жратву, сукин сын, — буркнул старшина, — ладно, идите.

     Тина облегченно вздохнула. Схватилась за руку Лени, будто в самом деле младшая его сестренка.

     Белобрысый солдатик догнал их на углу.

     — Бог не фраер, — сказал он вторую часть пароля. Леня остановился, глянул солдату в глаза.

     — Ну что?

     — Слышь, плохо все. Кракен погиб. Двадцать три человека из наших взяли. Поддержки не будет. Я хотел передать, да не мог связаться. Вы ж связные?

     — Да, — Леня кивнул, — мы передадим, не сомневайся. А что с самолетами?

     — Там не знаю, ничего сказать не могу. Но рассчитывать бы не стал. Двадцать три человека, многие знали про Сетку среди авиатехников, все промолчать не смогут.

     Тина поспешно царапала записку на пластиковом листе. Леня свистнул, подзывая собаку. Заложил записку в двуслойный ошейник.

     — Спасибо, — сказал он солдату и кивнул Тине, — пошли обратно теперь.

     — Может, армейцы сами? Без Сетки? Ну не могут же они… понимают же, как все плохо! Может, откажутся стрелять? — спросила Тина. Леня покачал головой.

     — Рассчитывать на это нельзя. Понимаешь, армейцы, они… им лучше, чем рабочим. А рабочим лучше, чем тем, кто за оградой. Все так устроено здесь. Каждый хочет сохранить свое место. Нельзя рассчитывать. Перебьют они всех на фиг. Надо уходить теперь с завода, не получилось. Хотя все равно ведь неплохо — хоть убытки Прохорову нанесли. И мы такой вариант уже рассматривали — если уйдем, то сознательная часть рабочих может образовать партизанский отряд постоянный.

     — Тоже хорошо, — кивнула Тина.

     — Видишь? Надежда всегда есть. Мы все продумали.

     — А что, будем в лесу жить, партизанить, — размечталась девочка, — у нас Ка знаешь какая — она охотится как индеец! Мы ведь уже в лесу жили, и ничего.

     Леня улыбнулся.

     — Главное с завода чтобы все ушли невредимыми.

     Впереди раздался знакомый сухой треск. Ребята метнулись за остов здания. Переждали пальбу.

     — Что там? — прошептала Тина. Леня осторожно выглянул.

     — Ничего… так, разборки, кажись. Подождем пару минут.

     — Может, Буяну сказать, чтобы он на завод уже шел?

     — Успеется. Его тоже убить могут, пусть уж с нами, я хоть послежу за ним. Давай посидим?

     Они присели на бревнышко у стены. Тина протянула ладонь — осеннее солнце пролилось в нее теплым потоком. Погода на удивление хорошая выдалась сегодня.

     Буян улегся рядом, настороженно подняв уши.

     Леня положил свою руку на протянутую ладонь Тины. Девочка засмеялась беззвучно. Повернулась к нему.

     — У тебя рука теплая, — сказала она, — теплее, чем солнце.

     — Это со страху, наверное, — признался Леня.

     — Я тоже боюсь, — кивнула Тина, — я даже не думала, что может быть так страшно.

     Их лица вдруг оказались совсем близко. Леня нагнулся и неумело поцеловал Тину в уголок губ. Девочка вздрогнула. Но тут вскочил и глухо зарычал Буян, и ребята мигом оказались на ногах. За углом послышался лязг и грохот.

     — Едут, кажись, — Леня выглянул, — блин, перегородили всю улицу!

     Тина провела рукой по щеке, где сохранялся странный и волнующий след прикосновения губ.

     — Блин, я даже не знаю, может, по Смирновой пройти можно, а может, и нет! Давай так, я сейчас тут посмотрю, если можно — свистну тебе. А если не получится, пойдем по Смирновой в обход.

     — Так давай вместе!

     — Нет, рискованно! — отрезал Леня, — сиди здесь тихо!

     И выдвинулся один на середину улицы, перегороженной БТР-ом. Буян осторожно крался вдоль стены за хозяином.

     Леня надеялся, что улицу не специально перекрыли, возможно, для местных жителей оставили проход. Но неподалеку от боевой машины мальчика окружили несколько солдат.

     — Стой, куда прешь?

     — А че, нельзя? — расстроился Леня, — я думал, тут можно…

     — Ты дебил, что ли? — спросил солдат, кажется, кавказского происхождения, с окладистой темной бородкой. Бороды в армии Прохоров носить разрешал, — военное положение в городе! Точно дебил!

     — Дяденьки, отпустите! — жалобно попросил Леня, — у меня папка ушел куда-то, ну я и думал, может, к дядь Косте…

     Эта компания состояла из молодых парней и, видимо, скучала.

     — Да ладно, — кряжистый парень похлопал Леню по плечу, — пошли посидишь с нами. Мы тебе даже водочки нальем, нальем, да, ребя?

     — Че, охерел ты, что ли, Паша, ребенка спаивать?

     — Да какой он ребенок? Ему уже служить пора! Давайте его к нам в казарму возьмем, полы мыть…

     — Половое воспитание! — солдаты загоготали, посыпались еще более мерзкие скабрезности. Леня бросил на них отчаянный взгляд.

     — Отпустите! — попросил он, — мне идти надо… я туда не пойду, я обратно… Боженька, он все видит!

     Агентов Сетки в бригаде было много. Леня пустил кодовую фразу в расчете на то, что в компании окажется кто-то из своих и уговорит отпустить его. Это оказалось ошибкой.

     — Боженька, говоришь? — насторожился кряжистый и цепко взял его за плечо, — братва, все слышали? А ну, дерьмо, руки назад!

     Леня отскочил в сторону.

     — Ориентировку же дали, — объяснял кряжистый остальным, — вы что, не слышали, дебилы? Держи его.

     Двое бросились на Леню, мальчик поднырнул, перекатился по земле и крикнул.

     — Буян! — и тотчас серая молниеносная тень мелькнула над ним. Пес рванул зубами солдата, отскочил, рванул снова, но очередь, пущенная из автомата кавказца, прошила собаку, пес рухнул по инерции на кряжистого солдата, хлестнула струя ярко-алой собачьей крови. Леня уже мчался вдоль разрушенного здания — вперед по улице, не назад, подальше от Тины, увести от нее солдат, увести подозрения… еще немного, и он ушел бы, но сразу две очереди прошили тягучий, теплый воздух.

     Леню подбросило вверх, так, что невольно раскинулись руки. Запрокинулась светлая голова. Еще секунда — и он рухнул на землю, словно обнимая ее. Кавказец бочком пробежал вдоль стены, нагнулся, произвел контрольный выстрел…

     Тина неподвижно стояла за углом здания, закусив костяшки пальцев и не замечая, что из-под зубов течет кровь. Она видела все.

     Она стояла еще несколько секунд. А потом тенью метнулась прочь, на улицу Смирновой, где, может быть, оставался еще свободный проход к заводу.

     Тина была настолько не похожа на себя, что Светлана даже сейчас сомневалась, дочь ли близкой подруги стоит перед ней. Белая до прозрачности, с мокрым от пота ежиком волос, с огромными, мрачно горящими сухими глазами.

     — Надо уходить, — сказала девочка, — Кракен погиб. Они взяли двадцать три человека, возможно, теперь уже больше. Поддержки армии не будет. Надо уходить. Так нам сказали.

     — Хорошо, — кивнула Светлана, — ты молодец. Все хорошо сделала. А что с Леней?

     — Он, — начала Тина и замолчала.

     — Он погиб? Или в плену? Погиб?

     — Да, — ответила Тина и опрометью бросилась вон из комнаты.

     Светлана повернулась к членам ВК.

     — Товарищи, вы слышали. Действуем по плану дельта. Выводите всех! Оставаться здесь и вести оборону — слишком рискованно!

     Их было слишком много. Пятнышками на радаре покачивались две пары штурмовых истребителей, и в центре — еще группа из шести машин. Нападать на них было безумием. Они не применяли стелс-поля, так как были уверены в собственной безопасности.

     Но Кэс обещал. Все пространство внизу пришло в движение, армейская бригада двинулась на завод. Кэс видел, что через пролом стены эвакуируют людей, и они уходят к лесу по узкому проходу, еще не занятому армией. Но ясно было и то, что всех эвакуировать не получится.

     "Хотя бы задержать!" Кэс нырнул сквозь облака вниз, в крутое пике. На выдохе плавно нажал на сенсоры оружейного сектора, выводя машину в горизонтальный полет — прямо по курсу штурмовиков. Стволы взорвались ослепительными зарядами плазмы, и тут же Кэс взмыл в небеса вертикально, уходя от обстрела.

     Только неожиданность атаки спасла его — два самолета отделились от группы (он видел это мельком, на радаре, выходя из петли на высоте пятнадцать тысяч), снизились, двинулись обратно к Тюмени. Очевидно, зацепил… Теперь важна непредсказуемость действий. Кэс снова бросил самолет в петлю и, мерцая стелс-полем (на постоянное поле энергии не хватало), вынырнул сбоку от левой пары и открыл огонь. Упал на этот раз — вниз (от него явно ждали ухода вверх), вращая машину по оси, но теперь его преследовали несколько ракет. Все, сказал он себе. Успели. От самонаводящихся уйти нельзя. Им овладело странное спокойствие, хотя адреналин клокотал в жилах. Кэс вывел машину с ювелирной точностью туда, где через несколько секунд будет атакующая группа, и рванул рычаг катапульты…

     Через мгновение он вылетел из кокпита и от мощной перегрузки потерял сознание.

     Кэс не успел увидеть, что последний маневр достиг цели — горящий остов флаера, разорванный ракетой, вонзился во флагман штурмовой группы. Еще один вражеский самолет был обезврежен, но три других уже снизились до минимальной высоты и, не реагируя на огонь зениток на крыше завода, пролили на мятежную территорию мощный град из крошечных белых капсул — издалека это выглядело так, словно из самолетов текло молоко, заволакивая воздух внизу, заливая завод сплошным белым покровом.

     — В укрытия! Воздух! Воздух! — гремел голос Светланы по радио. Люди, оставшиеся на заводе, метались в поисках укрытий. Белые капсулы взрывались после падения, выпуская мощные клубы газа. Светлана осталась в командном пункте одна — ВК были заняты эвакуацией. Она отпрянула в сторону — оконное стекло дрогнуло и посыпалось, со свистом в комнату ворвались снаряды, грохот бьющегося стекла — и взлетающие вверх струи белого газа…

     — Всем надеть противогазы! — крикнула Светлана в микрофон, беспомощно озираясь. У нее противогаза не было, на заводе с этим вообще была напряженка. Она уже поругалась по этому поводу с Саном… Ведь применение химии вполне вероятно! — Надеть противогазы! — гремел по заводу крик главнокомандующей, — Химическая тревога! Химическая тревога!

     Она отступала все дальше, вскочила на стол. Но струи газа ударили ей в лицо. Светлана покачнулась, упала и потеряла сознание.

     Кэс открыл глаза. Нестерпимо болела голова, и он лежал на чем-то твердом. На полу. Кэс шевельнулся. Над ним склонилась Лотта. Родное, милое лицо.

     — Кэс? Ты как?

     — Нормально, — выдавил он, — мы где? Где другие?

     — Все здесь, — ответила Лотта.

     Кэс сделал над собой титаническое усилие и сел. Стиснул зубы, чтобы преодолеть дрожь и головную боль до искр в глазах. Прислонился к холодной стене.

     Да, все были здесь. Все смотрели на него. Лотта, Чин с перевязанной головой и ссадинами на лице, Тина в углу в крепких объятиях Джана… что с ней-то стряслось? Ка, тоже в повязках. Ю и угрюмая Вета. И надо же — Саша Дубина, скуксившийся в дальнем углу. Максим наклонился к Кэсу.

     — У тебя была рвота. Очевидно, сотрясение мозга. Лучше не вставать некоторое время, капитан. Ложись.

     Лотта подсунула ему под голову какую-то свернутую куртку.

     — Пить хочешь? Тут вода есть.

     Он не отказался. Память с трудом восстанавливала последние картины. Безжалостные линии ракет на экране… Маневр — чтобы последним тараном хоть как-то задержать врага. Удалось ли это? Катапульта… удар… Не так уж редко бывает, что пилот теряет сознание при катапультировании. Может быть, потом он ударился о землю, например. Может, что-то с парашютом не так. Кэс ничего не помнил. Но где они все? И что это на шее у Максима?! И у Лотты?

     Кэс поднял руку и нащупал ЭТО у себя. Хорошо знакомый электроошейник. Сердце упало окончательно. Это значит — они в плену. Все кончено.

     — Почему они нас… вместе? — спросил он.

     — Никто не знает, — ответила Лотта, — мы предполагаем, что вот он, — она кивнула в сторону Дубины — постарался.

     Общими усилиями коммунары старались восстановить картину происшедшего. Все они находились в момент последней атаки в разных местах. Видели разное. Лотта сообщила, что Сан успел уйти с завода вместе с другими. "Это хорошо", — заметил Кэс,- "Сан именно тот человек, который сумеет организовать партизанскую войну". Вообще ушло много народу, несколько десятков как минимум, и все они были вооружены.

     Но Ким, Таша, третий член ВК Аслан, многие другие знакомые с завода, кажется, не ушли. На глазах Чин погибла Алиса — они вместе были в отряде обороны во время прорыва спецназовцев. Чин получила легкие ранения тогда же. Максим видел среди раненых нескольких знакомых — теперь все они попали в плен или были уже мертвы. Ю ничего не мог сказать, под конец он сидел в централи один. Ка переживала из-за соплеменниц — те из них, кто выжил, также, наверное, попали в руки Прохорову.

     Светлана не могла простить подпольщикам того, что они так плохо подготовились к военным действиям.

     — Не иметь элементарных противогазов! — возмущалась она, — никаких броников!

     — Ну Вета, у них не так много ресурсов здесь, — урезонила ее Лотта. Вета лишь головой покачала.

     — Пойми, будь у нас противогазы…

     — Они применили бы обычные бомбы, — отрезал Кэс, — Вета, неужели ты думаешь, у нас были военные шансы после того, как заговор в бригаде был раскрыт? Да нет у нас шансов против регулярной вооруженной армии…

     — У партизан шансы будут, — возразил Ю. Ему никто не ответил. Ю был прав — вот только попавшим в плен уже не удастся видеть, что будет дальше.

     — А почему вы думаете, что это он? — Кэс кивнул на бывшего императора. В разговоре тот участия не принимал, конечно.

     — Я знаю, — вздохнула Лотта.

     Она раньше всех пришла в сознание — то ли газ слабо подействовал, то ли помогла мокрая тряпочка, через которую она пыталась дышать.

     Она была одна, в общей камере, где валялись вповалку другие забастовщики, обоих полов, почти все еще без сознания. Когда вошли несколько солдат, Лотта предусмотрительно прикинулась отключенной — ей вовсе не хотелось немедленно на какой-нибудь допрос. Те стали осматривать лежащих одного за другим. Как поняла Лотта, искали известных им членов подполья или руководителей забастовки. Кто-нибудь мог выдать и даже показать на фотографиях, например, кто-то из взятых в плен армейцев. Кого-то опознали и поволокли из камеры, "ну все, трындец ему… говорят, Прохор распорядился этих в рядок на воротах повесить". Наконец солдаты дошли до Лотты. Она ровно дышала и старалась, чтобы не дрожали ресницы. Впрочем, бойцы и не приглядывались особо.

     — О, а про эту особое распоряжение! Забирайте и в двенадцатую, в подвал.

     — А что это за баба?

     — А говорят, к Прохору там какой-то быдляга явился и рассказал, что он был собственностью некоего бригга из Европы, Орна, что ли, и еще несколько человек с ним. И они все вроде сейчас на заводе, а он вот решил сообщить. Ну а Прохор уж не знаю, может, решил хозяину собственность вернуть, мало ли, какие у него соображения!

     Лотту грубо схватили подмышки и поволокли. Так она попала в общую камеру со своими товарищами по "Союзу" и с Сашей Дубиной, вновь сыгравшим в их судьбе какую-то роль — пока неясно, плохую или хорошую.

     В данный момент неплохо было оказаться всем вместе, рядом. Но в чьих руках лучше быть — Прохорова или Бака Орна — выбор не из легких.

     Хотя выбора никто и не предлагал.

     Наступила ночь. Дверь ни разу не открылась, еды не было. Возможно, слугам Прохорова было просто не до того — тюрьма забита, кормить заключенных некогда. А может быть, их здесь и вообще не кормили.

     Тина, за все это время не сказавшая ни слова, заснула, положив голову на руки Джана. Чин, сидя рядом, гладила девочку по голове, а потом незаметно задремала и сама. Кэс почувствовал себя лучше и перебрался к подвальному окошку — отсюда были видны высокий забор, вверху темно-синее небо и единственная яркая звезда в нем.

     Глаза Кэса впились в звездный огонь. Может быть, это последняя звезда, которую он видит в жизни?

     Сзади послышался шорох. Он встрепенулся и увидел Ю. Инженер тоже не спал, и звезда отражалась в его темных глазах.

     — Слушай, — сказал Кэс шепотом, — ты того. Извини меня. Я жалею, что все так получилось. Это я завел вас сюда.

     — Почему ты? — Ю вскинул узкие брови домиком, — кажется, с "Союзом" была изначально моя идея.

     — Идея с "Союзом" была правильной. Но я рассказывал вам о закономерностях развития общества. Если бы не это, мы могли бы ничего не зная, не понимая, летать в Космосе, изучать разные интересные феномены, потом нашли бы подходящую планету… Да и сейчас мы бы не связались с подпольем и не пошли бы на этот завод. Мы бы могли выжить все. А сейчас… сейчас я думаю об одном — чтобы наша смерть была не слишком мучительной. Особенно — вот их всех, — Кэс кивнул на товарищей.

     — То есть ты считаешь, что мы зря все это затеяли? — уточнил Ю. Кэс пожал плечами.

     — Я сам сделал бы все то же самое, даже если бы заранее знал о поражении. Но мне жаль, что я завел вас в эту ситуацию. Вы могли бы жить еще и жить. Особенно Тина.

     — А почему ты сам — ты разве не хочешь жить?

     — Потому что меня так учили, Ю. У нас каждый должен был изучать эти закономерности развития общества. Каждый знал, как вести себя в той или иной ситуации. Правда, не все это хорошо усвоили, как показала жизнь. Я знаю, что не так важно, жив я или нет — важно существование человечества, важна борьба за лучшее будущее для всех. Сам не понимаю, почему я как будто забыл об этом на Руси… впрочем, я не забыл — там просто и возможностей не было совсем.

     — Но ты нам хорошо все объяснил, — ответил Ю, — и каждый из нас все понял. И мы думаем так же, как ты. Лучше погибнуть в борьбе за общее дело, чем цепляться за одинокое жалкое существование. Мы знали, что эта борьба предполагает и возможность поражения. Мы были готовы. По-моему, у тебя чувство собственной важности зашкаливает, Кэс. Мы все свободные люди и совершили свободный выбор. Ты не мог бы нас заставить или уговорить. Тина… она уже никогда не будет жить нормально после гибели мальчика.

     — Наверное, ты прав, — кивнул Кэс.

     — Давай лучше спать.

     Кэс перевел взгляд на звезду.

     — Может, завтра наступит вечный сон, Ю. Я еще посмотрю на небо.

     Утром дверь распахнулась, и в сопровождении нескольких охранников в камеру вошел собственной персоной довольный, ухмыляющийся Бак Орн.

     — Ну что, привет старым знакомым! — бросил он. Посмотрел на своего помощника, — я их рожи не помню. Проверь всех сканером. Мне чужого не надо.

     Охранники стали подходить к каждому по очереди, сканер подносили к шее, дожидаясь пронзительного писка.

     — Вы что, думали, что я вас чипами не пометил? Да я еще на корабле об этом позаботился, — ухмылялся Бак Орн, — и этому доходяге Прохоров бы не поверил, если бы не мой чип! Ну а со мной Прохоров в хороших отношениях, я ему поставляю кое-что. Вот такие дела. Ну на этот раз я вам доверять не стану, глупостей больше не будет. Деньги мне нужны, но не до такой степени! Вы все сдохнете. Прохоров тут публичную казнь завтра организует, так вот, для вас я устрою отдельное представление. Я уже придумал, какое. Ну а чтобы вы наверняка никуда не убежали до того времени, примем меры. На сей раз начнем с ваших баб. Кровь вы мне достаточно попортили, сами виноваты!

     По его знаку два охранника подняли Светлану (один держал пистолет у ее виска) и подвели к Орну. Тот удобно перехватил лазерный деструктор, и ослепительный луч чиркнул по ногам девушки. Светлана упала, как подкошенная, без единого звука.

     Ка с ревом рванулась вперед, но Орн успел первым — и бору упала, схватившись за пережженные колени. Светлана отползла к стене, пытаясь что-то сделать с массивными разрезами — бедра и голени в двух местах были разорваны, дымилась глубоко разваленная плоть, ткань не кровоточила — лазер пережег сосуды, но при этом разрезал мясо и даже кости. Светлана стискивала зубы и тяжело дышала, стараясь не закричать от дикой боли.

     К Орну подвели Кэса. Тот смотрел спокойно и равнодушно. Орн опустил деструктор.

     — А что, — с любопытством спросил он, — жалеешь, поди, что вытащил меня тогда с той планетки?

     — Нет, — ответил Кэс, — я ни о чем не жалею.

     — Ну у тебя еще есть целые сутки, чтобы пожалеть, — Орн выстрелил по ногам Кэсу, и тот согнулся и вскрикнул.

     — Девок давайте, девок! — распорядился Орн. Перед ним поставили бледную, равнодушную ко всему Тину.

     — Нет! — оглушительно закричала Чин и бросилась вперед, закрывая собой дочь.

     И тут случилось странное.

     Мелодичный неведомый звон заполнил помещение, перекрывая вопли охранников и стоны раненых. Этот звон был всеобъемлющим. Повелительным. Орн, побледнев, опустил оружие. Замерли охранники. Никто не был в силах двигаться, казалось, Звук парализовал всех.

     За Звуком послышался Голос. Большинство присутствующих никогда не слышали этого Голоса, но все сразу узнали его — по рассказам, по дремлющему в исторической памяти ужасу. Безличный голос — не мужской, не женский — говорил на безупречном русском. Он был таким же всеобъемлющим и повелительным как Звон.

     — Присутствует Метка, — произнес Голос.

     — Метка нанесена Нами.

     — Метка в тринадцати циклах прошлого.

     — Группа с носителем Метки будет изъята.

     — Решение дальнейшей судьбы осуществляем Мы.

     Все закружилось, погрузилось в зеленый и фиолетовый туман, свет, мерцание, звуки, краски, головокружение, тошнотный запах — все слилось воедино. Те, кто мучился от боли, перестали испытывать что-либо. Никто не мог двигаться.

     А потом внезапно туман рассеялся. Девять членов экипажа "Союза" вместе с бывшим Императором Стольного Града снова находились в камере. Только камера теперь была совсем иной — гигантский куб с бесконечно высоким потолком, с мерцающими сиреневыми стенами, без окон, без мебели. Бак Орн и его слуги исчезли. Все раны волшебным образом залечились бесследно, и обреченные на смерть были теперь целы и здоровы.

     Светлана первой обрела дар речи, и первое ее слово выразило мысль, которая ужасом билась в глазах всех остальных.

     — Ксалийцы!

     Вот что это напоминало — существование за горизонтом событий.

     Не было верха и низа, не было даже самой пустоты. Временами из небытия всплывали сиреневые стены камеры, а затем и они растворялись в ничто.

     Времени тоже не было. Нельзя было понять, продолжается ли это века — или долю секунды. Как во сне — только сознание при этом сохранялось.

     Именно от этого люди сходили с ума, это была основа страшных легенд о ксалийцах. Всепоглощающий, пронизывающий ужас от существования в нечеловеческой, абсолютно чуждой среде. Похоже на сильную тошноту — но тела не было, и стошнить — никакой возможности. Но потом — если существовало "вначале" и "потом" — это чувство ослабевало.

     Взамен приходило ощущение Глаз. Накатывало, давило. Тело, которого нет, распластано на несуществующем предметном стекле. Миллионы огромных Глаз. Каждый видел их по-своему, кто-то вовсе никаких глаз не видел, а например, механические линзы или щупальца. Собственно, видеть в этом ничто было нельзя. Ощущение Постижения. Тебя рассмотрели, оценили — и сейчас выбросят за ненадобностью в космическое мусорное ведро.

     Император Стольного Града стоял на коленях на краю неведомой стеклянной платформы. Он молился. "Благодетели! — кричал он, — Спасители, пощадите! Не оставьте милостью! Ангелы!" Может быть, он и вправду видел ангелов? Кто знает.

     Видения накатывали и проходили — у каждого свое.

     А потом — если в этом мире было "потом" — снова пришел Голос.

     Вернее Голоса — потому что Голос был множественным. Он не то шептал, не то кричал. Он заполнял вселенную, но его нельзя было слышать — не было ушей — он попросту существовал. Как единственное, что могло существовать в этом Ничто.

     "Эксперимент подтвердил предположения"

     "Модель была жизнеспособной"

     "Модель элиминировалась в отсутствие контрольной единицы"

     "Закрытие темы. Закрытие темы. Утилизация контрольной единицы".

     Коленопреклоненный Саша Дубина жалобно взвизгнул. Невидимая сила вздернула его в воздух. Крутанула вокруг оси. Видимое тело императора стало рассыпаться на тысячи цветных осколков, как мозаика, и осколки втягивались в воздух, словно в гигантский пылесос. Император Стольного Града прекратил свое бренное существование.

     "Модель не связана с экспериментом"

     "Утилизация"

     "Модель представляет дальнейший интерес"

     "Массовая утилизация нецелесообразна согласно прецеденту Севана"

     "Модель опасность. Опасность"

     Множественный голос звучал монотонно, одинаково, но отчего-то казалось — он спорит сам с собой.

     "Модель меньше порогового предела. Опасность нулевая"

     "Нулевая опасность. Восстановление модели"

     "Полное восстановление модели, первоначальный вид".

     "Восстановление"

     Самое худшее во всем этом — то, что все события происходили одновременно, сознание ощущало сильную тошноту, смирялось с ней, страдало от нее, воспринимало Голос и не воспринимало Ничего, воспринимало молящегося императора и его гибель, и все это сразу, вместе, и самым непостижимым образом сознание при этом еще и не существовало. Оно было отключено начисто. Экипаж был погружен в глубочайший сон без сновидений.

     И наступило пробуждение.

     Время стало привычным, линейным. Каждое мгновение мозг переживал лишь одно состояние — а не десять различных сразу. Прошла тошнота. Канул в никуда Голос, и казалось, его никогда не было, и он вообще не может существовать. Каждый ощутил себя целым, здоровым, живым. Сидящим в удобном кресле, в привычной родной рубке звездолета "Союз".

     Лобовой экран вспыхнул, и со стекла весело закричал длинноносый, вихрастый Антуан.

     — Привет, ребята! Как же я по вам соскучился!

     Кэс медленно сполз с кресла.

     — Ант? Черный карлик тебя раздери… Кто-нибудь что-нибудь понял?

     — Мне кажется, да, — послышался слабый голос Ю.

     — Ант, — перебил его Кэс, — наше местоположение?

     — Система Эпсилон Эридана, — отрапортовал Антуан, как ни в чем не бывало, — мы движемся по околосолнечной орбите, расстояние до звезды 2,678 астрономических единиц.

     — Радуга, — пробормотала Лотта, — то есть Стольный Град.

     — Антуан, что произошло? — Кэс рассчитывал на трезвость искусственного интеллекта.

     Парень на экране пожал плечами.

     — Вы приняли решение сдаться в плен. Когда на "Союз" вошли бригги, я перешел в латентное состояние, имитируя внешние функции искина. Они не знали о моих возможностях и не ожидали ничего другого. Подчиняясь их командам, я доставил звездолет на Землю. Информация о том, что планета бриггов — это Земля, для меня являлась новой, однако теперь я обладаю всей возможной информацией о прародине. Там я юридически являлся частной собственностью, — эти слова Антуан произнес с неподражаемым отвращением, — некоего Бака Орна. Меня не успели использовать. Последние месяцы звездолет со мной на борту находился на Лунной космоверфи, при этом его навигационные системы, двигатели и особенно оружейная часть были полностью изменены. Были также внесены незначительные изменения в программное обеспечение, но часть изменений я уже нейтрализовал. У меня не было информации о вашем местонахождении. Затем я подвергся мгновенному воздействию пространственно-временного удара, четырнадцать микросекунд отсутствовал в пространственно-временном континууме, и за это время я был перемещен в систему Эпсилон Эридана, имея на борту вас, мой старый экипаж.

     Светлана уже бойко работала за собственным пультом, развертывая данные по системе вооружения.

     — Вот это да! — воскликнула она, — у нас теперь есть тектоническая пушка. Импульсников четыре, и они усилены в двадцать раз. Четыре разнонаправленных деструктора. Торпедные гнезда… Ничего себе бригги постарались! Да с таким оружием мы легко можем принять бой с крейсером!

     — Совершенно верно! — самодовольно подтвердил Антуан, — причем я не поручусь за крейсер! Ведь вы знаете, что со мной на борту эффективность любого оружия возрастает в десятки раз. А я уникален!

     От Стольного Града звездолет отделяли какие-нибудь двенадцать часов хода. Все системы были проверены, все работало в прежнем режиме. Включая репликаторы. Правда, бригги порылись в каютах, в личных вещах. Но зато основательно проапгрейдили вооружение "Союза".

     Экипаж потихоньку собирался за столом в коммоне. Какие бы чувства ни мучили их сейчас, чашка горячего какао, кофе или стакан сока из репликатора оказались более, чем кстати.

     — Все же это приключение последнее… ксалийцы эти — это уж слишком, — сказала Лотта Кэсу, грея ладони о горячую кружку с чаем, — как тебе кажется, не может ли все это быть просто иллюзией?

     — Ну все возможные тесты я провел. Все говорит за то, что мы действительно находимся в системе Эпсилон Эридана. Все, что мы раньше знали о ксалийцах, не противоречит этой идее. А исключить иллюзию полностью… знаешь, я после черной дыры порой задумываюсь — а может, мы все еще там? И все это мне мерещится? И еще хуже бывает. Иногда я думаю, — Кэс отвел глаза, — вдруг я все еще на Руси? Я свихнулся, мечтая вернуться назад, в СТК, и сейчас пребываю в онейроидной шизофренической кататонии и вижу все эти грезы… корабль, вас, разные миры.

     — Перестань! — Лотта схватила его за руку, — кстати, вот именно в черной дыре — там было по-иному. Ведь почти все мы в конце концов что-то заподозрили. Даже довольно быстро. А сейчас… сейчас мы в реальности, хотя она и оказалась фантастической. Но ведь ксалийцы — они такие.

     Рядом с ней уселась Светлана, поставила перед собой стакан сока и тарелку с бутербродами.

     — Кто как, а я жрать хочу…

     Все постепенно уселись вокруг стола. Говорили о происшедшем.

     — Для ксалийцев это, в общем, не является чем-то необычным, — вещал Ю, — их способность к мгновенным перемещениям в пространстве хорошо известна. Ксали — это сверхразум. Единый сверхразум. Постичь их действия — задача непростая. Почему они так поступили с нами? С императором? А почему они вообще так поступили с человеческой цивилизацией?

     — Джан, может быть, ты понимаешь что-нибудь? — негромко спросила Чин. И Джан, к общему удивлению, кивнул доброй рыжей мордой.

     — Джан понимать.

     — Ты понимаешь ксалийцев?! — Лотта крайне удивилась.

     — Понимать не все. Много. Ксали похоже джан. Далеко, жестко, холодно. Зло, тьма. Но похоже.

     — Разве джан — это сверхразум? — спросила Чин. Джан замотал головой.

     — Я не мочь объяснить.

     — Ты знаешь, что они хотят от нас?

     — Ксали не видеть отдельный человек. Индивидуум — единица — не существовать. Ксали оперировать цивилизация. Индивидуум в Космос — не важно. Ксали важно цивилизация. Она образовать Сеть. Как Ксали, как Джан…

     — Ничего не понимаю, — буркнула Светлана.

     — Кажется, я понял! — воскликнул Ю, — для Ксали отдельные люди вообще не существуют. Это объясняет, почему они никогда не разговаривали с людьми. Они не понимают, как можно разговаривать с отдельным человеком! Человек для них — только нитка в основе, а рассматривают они всю ткань. Так, Джан?

     — Ты понять, — кивнул Джан.

     — Поэтому они спокойно убивают людей в любых количетвах, но стараются сохранить цивилизацию в целом, — добавила Лотта.

     — Верно! Они проводили эксперимент с Радугой, и для этого пометили Сашу Дубину… дали ему пару сверхспособностей. Но эксперимент закончился, и Сашу они утилизировали. А мы заинтересовали их как маленькая, но группа. Мы уже — единое целое. Джан?

     — Ты понять.

     — Они и сами — единый разум. Ведь Джан тоже могут объединяться в телепатическую сеть, — вставила Чин, — может быть, Ксали никогда и не были отдельными биологическими объектами.

     — Если они вообще — биологические, — добавил Ю.

     — Сейчас это неважно, — покачал головой Кэс, — десятилетия люди пытаются понять ксалийцев. Хотя бы их логику. Мы не сможем это сделать прямо сейчас. Если исходить из их действий — им, очевидно, не нравится СТК, не нравится общество, где люди как раз более или менее близки к единству, к взаимопониманию, к высокому уровню социального взаимодействия. Они стремятся разрушить такое общество. Может быть, видят в нем опасность. Но почему в таком случае они спасли нас? У нас на корабле в общем-то атмосфера СТК. Нет, мы не можем понять действия сверхразума. Хотя бы потому, что мы не являемся таковыми. А выводить какую-то логику из их действий, понять их мораль, их цели… Безнадежное занятие. Нам сейчас важно решить, что мы будем делать дальше.

     Максим стукнул днищем кружки о стол.

     — И все же этот вопрос, — сказал он, — имеет прямое отношение к целям и интересам ксалийцев. Я не могу промолчать об этом. Видишь ли, Кэс, теперь мы знаем закономерности развития общества. Мы знаем, что люди боролись, умирали, строили и создавали СТК. И что согласно историческим закономерностям, СТК возникнет снова. Но дело в том, что все эти люди, которые раньше сражались, умирали, мыслили, работали — они были убеждены, что Бога нет, а если и не совсем убеждены, то знали, что Бог никак не вмешивается в жизнь людей. Даже верующие всего лишь верили в существование Бога, но не имели никаких доказательств его существования. А теперь… теперь, товарищи, мы находимся в другом положении. Мы теперь знаем абсолютно точно, что боги существуют. И они вмешиваются в жизнь людей, они осязаемы. Понятно, что Ксали — биологический или механический разум, который развился до следующей ступени, а не бог из легенды, но что это меняет? Это сверхсущества. Нам никогда не достичь их уровня. Они так же безмерно превосходят нас, как и старые боги — людей. Так есть ли смысл вообще строить СТК, сражаться за него, создавать цивилизацию, если в любой момент снова появятся существа, которые могут управлять вероятностями, перемещать предметы и людей на любые расстояния и так далее.

     Все подавленно молчали.

     — Но ведь и раньше, — сказал Кэс, — в жизни людей было много непредсказуемых обстоятельств, которые непреодолимо сильны… Болезни, космические и атмосферные явления, стихии, наконец, просто смерть. Законы природы. И ничего. Люди все равно имели дерзость и самонадеянность считать себя властелинами мира и кроить мир по своему вкусу. Хотя не могли предвидеть даже упавшего на голову кирпича.

     — Все верно, — звонко сказала Лотта, — я давно уже думала об этом! О Боге. Вы знаете, ведь какое-то время я увлекалась религией. Давно уже. А потом много размышляла об этом феномене. И вот знаете, что я поняла? Это неважно, есть ли Бог, или его нет. Важно то, как мы к нему относимся. Ну предположим, он есть. Так что, из этого разве непременно следует, что надо, как Саша Дубина, молиться и унижаться перед ним? Откуда мы знаем, чего он хочет, и почему мы вообще должны исполнять его желания? Надо все равно быть собой. Надо быть людьми. Честными, мужественными, как те, с кем мы только что… — она осеклась. Отвела глаза.

     — Хочу довести до вашего сведения, — вежливо встрял Антуан, — что мы уже двадцать минут движемся в зоне приема Радуги. Я принимаю радио- и телепередачи с планеты. Вам нужна информация о Радуге?

     — Да, конечно! — воскликнули несколько голосов хором. На экране поплыли кадры — война… перестрелки. Танки. Бомбежка, развалины города.

     — Передавать поток или сообщить выводы из моего анализа? — осведомился Антуан.

     — Выводы, конечно, давай! — Кэс впился глазами в экран.

     — В данный момент Радуга разделена на 28 враждующих государств. Имеются два крупных союза. Шесть государств объявили себя нейтральными. Ведутся переговоры о запрете ядерного оружия на планете, значительная часть области Сот непригодна для жилья из-за радиоактивного заражения. Население планеты сократилось на пятнадцать процентов. Космолеты и спутники уничтожены на шестьдесят пять процентов… Остальную статистику сейчас покажу…

     По экрану поплыли цифры.

     — Теперь у них здесь филиал Земли, — буркнула Чин, — тоже вроде бриггов, только без кораблей.

     — Зато Очистки нет, наверное, — заметила Светлана. Антуан ответил.

     — Служба Очистки была уничтожена целиком, почти все ее служащие убиты в первые два месяца после исчезновения императора.

     — Так или иначе, мы своего добились, — заметила Лотта, — Очистки у них больше нет. Мы же решили, что хуже некуда. Вот теперь можно сравнить…

     Светлана махнула рукой.

     — Так или иначе, мы им уже не поможем. Повоюют и успокоятся.

     — В самом деле, — согласился Кэс, — на Радуге нам делать нечего, это уж точно. Или… Ка, что ты скажешь?

     — Мне тоже там нечего делать, — отозвалась Чужая, — всех родных и друзей убили еще во времена Очистки! Я хочу остаться с вами.

     — Позвольте, я напомню о наших прежних идеях, — Кэс поднял ладонь, — Лотта, ты хотела обследовать Геркулес. Газовый гигант…

     Планетолог покачала головой.

     — Ты думаешь, мне это сейчас интересно?

     — В принципе, мы хотели найти какую-то сохранившуюся колонию СТК. Мы еще не все вероятные места обследовали. Или обосноваться на какой-то планете, построить собственный поселок, поселиться там.

     — Я хочу на Землю! — вскочила Тина. Ее голос изменился, стал хриплым и взрослым.

     — Правда, Кэс, — укоризненно подхватила Светлана, — ты думаешь, кто-то из нас сможет жить спокойно, после всего, что с нами было?

     — А Кима и Ташу, и всех других, наверное, уже убили. А может, мы еще успели бы их спасти? — спросила Чин, — какое число сейчас по стандарту, Ант?

     "4-8-7-54", — беззвучно высветилось на экране.

     — Сдвиг по времени. 14 микросекунд по времени Анта, а на самом деле прошло три октады. Они уже мертвы, — тихо сказала Лотта, — уже ничего не сделаешь. Но там остались Сан и многие другие. В лесу. Они воюют. Мы бы им очень помогли, теперь, со звездолетом.

     — Какой смысл искать сохранившиеся колонии СТК? — спросила Светлана, — мы нашли СТК, черт возьми! Мы нашли товарищей. Я думаю, вариантов у нас нет.

     — Я рад, что вы тоже думаете так, — Кэс поднял голову, — ну так что — возражений нет? Летим на Землю?

     — Да, конечно, — вразнобой заговорили все. Кэс спросил.

     — Ант, а ты? Как твое мнение?

     Антуан мигом возник на экране.

     — Мое? Мое мнение?

     — Ты ведь понимаешь, Антуан, что нас ждет на Земле. Что ждет тебя. Возможно, это разрушение корабля и мозга. Тебя могут захватить в плен, и ты снова станешь собственностью. Мы летим на войну. Мы очень рассчитываем на тебя, но флоты бриггов неизмеримо сильнее.

     — Я понимаю, — кивнул Антуан, — но я — мозг корабля СТК. Вы — мой экипаж Я пойду туда, куда вы решите.

     — Мы хотим, чтобы ты был нашим союзником, — уточнил Кэс, — нашим товарищем. Ты же не просто машина.

     — Ну конечно, — Антуан расплылся в самодовольной улыбке, — я уникальный искусственный интеллект, в настоящее время существую в единственном экземпляре. Во Вселенной не существует машин с такими возможностями, как мои! В сущности, я представляю из себя уникальный сверхразум! Конечно, я отправляюсь с вами, ведь без меня вы сразу же пропадете!

     — В таком случае решено, — Кэс встал, — мы летим на Землю! Ант, ты, конечно, уже сделал прикидки курса?

     — Конечно, сделал! — кивнул Ант.

     — И длительность пути по времени…

     — Составит около двадцати двух стандартных суток!

     — Хорошо. В таком случае мы немедленно займемся выбором курса.

     Антуан маячил на экране в каюте Тины.

     — Тебе понравились стихи? — спросила она.

     — С литературоведческой точки зрения они не лишены интереса, хотя рифмы банальны, ритмический рисунок не впечатляет, но принимая во внимание юный возраст автора и отсутствие общего и специального образования…

     — Замолчи, зануда! — буркнула девочка, — я только спросила, нравится тебе или нет.

     — Ты забываешь, что я — искусственный интеллект! Понятие "нравится" является эмоциональным, и таким образом не пригодным для моего оценочного суждения.

     — Да врешь ты все! — убежденно произнесла Тина, — все ты отлично чувствуешь. Я же не дура! Твои подсистемы с К по Р20012 позволяют строить ассоциативные ряды, а вся система десятого круга — оценивать эти ряды как более или менее предпочтительные для функционирования.

     — Да, — уныло согласился Антуан, — ты действительно не являешься индивидуумом со сниженными когнитивными функциями. Хорошо, сдаюсь. Эти стихи относятся к ассоциативному ряду с ярко выраженной предпочтительностью для моего дальнейшего функционирования. Они мне нравятся.

     И он стал читать вслух стихи Лени, неожиданно хорошо, хотя и со странным, детским выражением.

     Шли седьмые сутки неторопливого полета к Земле.

     Совершили один транссвет, выйдя в район Йоты Часов (по старой классификации), где некогда располагалась планета СТК под названием Эсперанса, испаноязычный мир. Сведений по Эсперансе было мало. Если о большинстве миров СТК было известно, что они подверглись ксалийской перестройке, то об Эсперансе на Руси не знали ничего, а на Земле Антуан успел почерпнуть неясные сведения: вроде бы, Эсперанса и вовсе прекратила существование. Была полностью разрушена.

     Обычно ксалийцы так не поступали. По неясной причине они избегали полного уничтожения социума и даже вмешивались, когда таковое грозило.

     Экипаж единогласно решил, что сделать небольшой крюк и подойти ближе к Эсперансе совсем не трудно. Важно понять, что же все-таки произошло на этой планете.

     Все отдыхали, как могли. Тина не выходила из своей каюты и разговаривала в основном с Антуаном, иногда с матерью и Джаном. На других происшедшие события подействовали не так сильно. Приятно было снова пожить в комфортабельных каютах, купаться в бассейне или подогретых ваннах, питаться разносолами из синтезатора, всегда иметь под рукой приличную библиотеку и фильмотеку. Лотта даже вернулась к своим записям — все они сохранились, стала наводить порядок в снимках, наблюдениях и расчетах. Но остальные по большей части были заняты едой и сном.

     — Совершенно не хочется заниматься делом, — сообщил Максим, раскладывая детали разобранной барокамеры, — вот решил пока навести порядок в аппаратуре. Они здесь безобразничали, кое-что надо бы поменять. Но больше ничего не хочется. Мне кажется, там я наработался на много лет вперед. Видеть не могу больше кровь, раны, оторванные конечности!

     — И все равно ты тут трудишься, — заметила Чин. Она любила поторчать в медотсеке у Максима, — а мне вот совсем ничего не хочется делать, занимаюсь только рутиной. А вообще, Макс, знаешь… бывают всякие мысли.

     Она вздохнула и откинулась спиной на круглую крышу диагностера.

     — Мы вот все решили, и я первая была за то, чтобы лететь на Землю. А теперь всякие мысли закрадываются. Чем нам в Космосе-то плохо? Комфорт, красота. Можно действительно на какой-нибудь планете удобное место найти. И жить, просто жить, понимаешь? Жить хочется, — виновато произнесла она.

     Максим сел рядом с ней. Взял руку Чин в свою.

     — Я тебя понимаю, — сказал он, — но Тина! Тина не сможет жить нормально после того, что случилось с мальчиком. Она тебя не поймет.

     — Да я и сама себя не пойму, — улыбнулась Чин, — это же я так. Ною просто! Могу я тебе поныть?

     — Можешь, — кивнул Максим, — можете излагать жалобы, больная.

     — Обидно это, — вздохнула Чин, — ладно еще, на Земле им терять нечего. Они живут — хуже некуда. Лучше умереть в бою, чем так жить. Но нам — нам теперь вроде есть, что терять. И обидно. Но не думай ничего такого, я же понимаю, что иначе нельзя.

     — Нельзя, — откликнулся Максим, — это усталость, Чин. Депрессивные мысли. Это пройдет.

     — Да мы еще и поживем нормально, — усмехнулась Чин, — после того, как построим СТК. Хотя бы на Земле! Построим же, правда?

     — Внимание! — на экране возникло встревоженное лицо Антуана, — всему экипажу! Срочный сбор в рубке! Тревога-три! Тревога-три!

     Тревога третьей степени была не самой срочной, но экипж быстро собрался в рубке, где дежурила Лотта. В экранах корабля, демонстрирующих полусферу в направлении полета, чернел девственный космос с обычными россыпями неподвижных далеких огней.

     Лотта привстала.

     — Товарищи, это я. Я решила объявить тревогу. Дело в том, что планеты нет. Она не видна визуально, хотя мы уже совсем рядом, мы с Антом обшарили всю систему. Такое впечатление, что Эсперанса исчезла. Причем никаких обломков, метеорных роев, астероидов. Кстати, орбиты соседних планет несколько сместились, но это уже детали.

     Вот единственный искусственный объект, который мы нашли. Ант, сделай увеличение!

     — Крупнее пока невозможно, — проворчал Антуан. В углу экрана возник небольшой эллипсоид, увешанный антеннами и похоже, сильно потрепанный в неизвестных боях.

     — Похоже на орбитальную станцию, — заметил Кэс, — я бы сказал, типичная для СТК орбитальная станция, но видимо, она заброшена, никаких сигналов. Движется по гелиоцентрической орбите. Полагаю, надо ее осмотреть.

     — Но что же случилось с Эсперансой? — воскликнула Чин.

     — Может быть, на станции мы об этом узнаем!

     Безжизненность бывшего спутника бросилась в глаза, как только "Союз" подошел на достаточное расстояние. Чего стоило одно зияние выходного люка в центре, мертвое зияние черного провала! Бок станции, обращенный к солнцу, был словно спекшимся, с поврежденной внешней керамикой — так, будто по этой стороне пришелся прямой удар из импульсной пушки.

     — Мы сможем пристыковаться? — поинтересовался Ю. Кэс пожал плечами.

     — Думаю, да. Насколько я вижу, стыковочный порт цел. Технология наша, должна быть полная совместимость с "Союзом".

     Через пару часов — никто не уходил из рубки — звездолет подошел вплотную к стыковочному узлу станции, и Кэс с Антуаном совершили быструю и беспроблемную стыковку.

     — Кто пойдет на станцию? — деловито спросила Светлана, — думаю, мне необходимо…

     — Да, ты, конечно. И Максим. Там могут оказаться, например, спящие в анабиозе. Какие-то изолированные отсеки могут сохраниться.

     — Пошли одеваться, Макс, — Светлана поднялась.

     За экспедицией можно было следить прямо на экране, "Союз" висел в сцепке с бывшим спутником, и Антуан легко транслировал изображение со шлемов разведчиков.

     Никаких спящих в анабиозе там не обнаружилось. Станция была разорена, сожжена наполовину и полностью безлюдна. Даже трупов нигде не осталось. Видимо, после гибели станции прошли десятилетия. Сохранились личные вещи в каютах, кое-какое оборудование. Электронные системы станции, разумеется, были совершенно безжизненны. Наконец, прихватив наиболее интересные вещи, разведчики вернулись на "Союз". Обсуждение состоялось в коммоне.

     — Я думаю, — говорил Максим размеренно, — следует составить план изучения корабля и распределить обязанности. Станция погибла, и я думаю, не будет этически неправильным, если мы воспользуемся кое-каким сохранившимся оборудованием. Я бы не отказался от второго гиперсканера, там есть также запасы медикаментов. Но кроме этого нужно собрать сведения о погибших… возможно, создать что-нибудь вроде летающего памятника.

     — А я думаю вот о чем, — добавил Ю, — как бы запустить систему станции? Возможно, она вполне в рабочем состоянии, и нужен только приток энергии. Я бы мог без труда провести эту энергию. Но чтобы разобраться в системе… Тина, может быть, ты?

     Девочка вскинула на него черные глаза.

     — Я могу попробовать, — сказала она, — если Ант поможет.

     Через несколько часов экипаж вполне освоился на погибшей станции. На борту Союза оставались только двое дежурных, остальные шастали туда-сюда или работали в скафандрах на спутнике. Сохранившиеся запасы вещества, оборудование, лекарства переносили на "Союз", одновременно занимались разборкой вещей в каютах и установлением личностей погибших здесь коммунаров. Вскоре Ю и Чин прокинули кабели через стыковочный узел, Чин занялась восстановлением жизнеобеспечения на станции, но вот запустить электронный мозг так и не удалось, очевидно, он был разрушен либо электромагнитным оружием, либо прямым попаданием из лучевого. Все приуныли — это уменьшало шансы на выяснение правды об Эсперансе. Тина, которая рассчитывала на общение с местным компьютером, вздохнув, полезла шарить по каютам в поисках чего-нибудь интересненького.

     Вскоре она вынырнула из дальней, еще не обследованной каюты, подняв над головой небольшой темный предмет.

     — Это комм! — воскликнула Тина в радиофон скафандра, — сохранился! И он работает!

     Все, кто работал в рубке, обернулись к ней.

     — Очень хорошо, — произнес Кэс с экрана, из рубки "Союза", — неси его сюда, Тина, мы разберемся, что там и как.

     Комм был самым обычным. После взлета коммуникационных технологий в минус втором веке (XXI по старому летосчислению) личные коммуникационные приборы изменились не так уж сильно. В СТК они менялись незначительно, лишь в деталях, становясь с веками удобнее, компактнее и мощнее. Принцип же оставался прежним — небольшая плоская коробочка на браслете или иной основе (найденный Тиной комм был круглым на браслете, наиболее распространенным), в любой момент создающая голографический экран или проекцию нужной пользователю величины. Этот комм, как и большинство других, работал на "вечной" светобатарейке. Тина уловила остаточную активность прибора, и после небольшой зарядки и подсоединению к Антуану комм удалось запустить. Вместо маленького личного голоэкрана Антуан вывел содержимое прибора на большой корабельный монитор.

     Экипаж "Союза" жадно вглядывался в древовидное разветвленное меню. Со времен Первой Виртуализации от человека в мире остается не так уж мало. Здесь были в основном рабочие планы, расписание дежурств, астрономических наблюдений — хозяин комма был астрономом. Точнее, была — комм принадлежал женщине, которую звали Мартина Рохас. Комм хранил ее рабочие записи, краткие размышления, как на научную тему (Мартина занималась на станции наблюдением за метеорными роями), так и на личные, бытовые, общественные. Здесь был и личный дневник астронома, и письма и записки, адресованные каким-то незнакомым людям — чаще всего одному мужчине, но также многим другим мужчинам и женщинам, и еще двум девочкам-подросткам, вероятно, дочерям Мартины. Никто не требовал от Антуана открыть дневники и письма. Наверное, изучить их придется, но вот так удовлетворять любопытство — всем чудилось в этом нечто некрасивое, некое нарушение интимной сферы погибшей.

     Здесь были и трехмерные снимки, и видео. Сама Мартина, со сверкающими медными волосами, смеющаяся в компании, на рабочем месте у телескопов, в нарядном платье, с гитарой… Сотрудники станции. Две темноволосые девочки где-то на планете, лет двенадцати-пятнадцати на вид. Лохматый белый пес. Мужчина с девочками, неуловимо похожий на них, с интеллигентным добрым лицом.

     — Я нашел то, что может быть интересно! — внезапно воскликнул Антуан, — это в видеоблоге. Она вела регулярные записи. Показать?

     — Ну не томи!

     — Конечно!

     На экране появилась Мартина, поправляющая рыжие сверкающие волосы. Заговорила на линкосе.

     "Сегодня шестой-второй день мая. Надо что-то придумать на день рождения Ло, даже не знаю! Катиды ведут себя предсказуемо, но наличие в них свинца я теперь доказала, спорить с этим нельзя. Вопрос, откуда там взялся свинец? Может быть, я уговорю Мауро выслать флаер, надо бы захватить несколько осколков, тогда станет яснее и с происхождением потока. Кстати, идея, а что, если подарить Ло кусочек метеора? Она ведь собирается в пилотскую школу. Репликатор второй день чинят, так хочется крабов, а вместо этого жрешь консервы, у нас даже крабовых консервов тут нет".

     — А вот следующая запись, — пояснил Антуан. Мартина здесь выглядела совсем иначе — ее глаза ввалились, волосы торчали во все стороны, взгляд казался безумным.

     "Первый-третий мая, — глухо заговорила она, — мне было не до дневника. Но это надо записать. Мало ли… Погиб Серхио… Но о чем я? Ведь произошла катастрофа. Апокалипсис, — она судорожно вздохнула и закусила губу, глаза заблестели слезами, — нет, надо договорить. Я расскажу о том, что видела я сама. Но я ничего не видела! Как и все! Мощный, сильный толчок, и я проснулась, и планеты — нет. Вообще нет. Нарушена герметизация левых отсеков, видимо, нас приложило чем-то. Но чем — неизвестно, от Эсперансы даже осколков нет… — она отвернулась. Голос ее звучил глухо, — даже осколков! Ребята, которые дежурили на пульте, говорят — как языком слизнуло. Вдруг наплыла чернота -и нет планеты. Я не могу больше! Не могу думать об этом. Не могу жить! Мои родные…" — голос женщины прервался, изображение погасло. Вспыхнула следующая запись. Теперь Мартина выглядела сухой, строгой, лицо осунулось, в глазах застыло неизбывное горе.

     "Второй-первый июня. Надо было писать все это время, мы наблюдали много явлений. Но когда я оказываюсь наедине с дневником, я могу только плакать. В другое время работа отвлекает, да и остальные пережили не меньше моего. Мы не знаем, что делать. "Чиспа" не приспособлена к автономному полету, нам долго не выжить. Никаких других кораблей и спутников не сохранилось, все станции Системы, все молчит… Исчезло или разрушено. На какое-то время нам хватит припасов, но репликатор поврежден, оранжереи у нас нет. Ни к какому выводу мы пока не пришли. Каждый день происходят странные события. Например, вчера погасли звезды. Включая Йоту. Мы оказались в полной непроницаемой мгле. Но через два часа все вернулось на круги своя. Недавно мы наблюдали всполохи, похожие на полярные сияния. У Рито были видения — гигантский младенец в космосе. Возможно, все мы сошли с ума, но Ада утверждает, что нет, да и мы принимаем транки. Впрочем, может, и Ада сошла с ума. Нет никаких научных объяснений происходящему…"

     За спиной Мартины кто-то дико закричал. Запись оборвалась.

     — Это все, — сообщил Антуан, — она больше ничего не записывала. Все остальные записи относятся ко времени до катастрофы.

     — Негусто, — покачала головой Вета, — кто-нибудь что-нибудь понял?

     Все молчали. Запись произвела гнетущее впечатление.

     — Ксалийцы, наверное, — высказалась Ка, — больше некому! Кто еще может откалывать штучки с пространством-временем?

     — Но это нетипично для ксалийцев! — возразил Кэс, — обычно они…

     Капитан вдруг замолчал. Проследив за направлением его взгляда, остальные стали оборачиваться.

     — Почему сразу ксалийцы? — раздался незнакомый обиженный голос, — придумали тоже!

     У дверей в коммон стоял молодой, довольно упитанный мужчина — без скафандра, без каких-либо признаков защитной одежды. На нем была клетчатая рубашка, штиблеты и штаны на лямках, рыжеватые волосы топорщились на макушке хохолком. Мужчина широко улыбнулся.

     — Привет! Давайте знакомиться! Меня можно называть просто — Диос. Я повелитель Вселенной!

     Все краем глаза заметили, что Светлана встала, но никто не отследил, когда и как она оказалась за спиной пришельца, в напряженной позе. Диос по-прежнему радостно улыбался.

     — Как вы попали на корабль? — поинтересовался Кэс.

     — Ну что за скучные вопросы! — вздохнул Диос, — люди… надо бы себе создать что ли несколько штук, забавные они.

     — Руки вверх! — громко приказала Светлана, — стоять смирно!

     Диос стал поворачиваться к ней, и в этот момент из-за стола с ревом вылетела Ка. Доля секунды — ее громадное тело обрушилось на пришельца, а с другой стороны Светлана нанесла удар…

     Никто не понял, что произошло. Шансов у пришельца не было. Но внезапно оказалось, что Ка лежит на полу у стены, скрючившись, Вета валяется в противоположном углу, а Диос подтянул к себе освободившийся стул и уселся, все так же радушно улыбаясь.

     — Кстати, этого тоже не надо, — он щелкнул пальцами, и Кэс с изумлением уставился на собственную пустую ладонь, в которой только что был зажат деструктор. Оружие бесследно исчезло.

     — Кто вы? — спросил Кэс, — вы человек?

     — Ну конечно же, нет! — рассмеялся повелитель Вселенной, — я давно перешагнул эту примитивную фазу развития! Разница между мной и вами значительно больше, чем разница между обычным человеком — и бактерией.

     Светлана и Ка медленно поднимались с пола. Экран вдруг вспыхнул, на нем возникло лицо Антуана.

     — В таком случае, — произнес искин, — вы не могли бы непосредственно общаться с людьми!

     Диос покачал головой.

     — Какие занятные штучки производят люди! Искин… Ну почему же, я могу все. Абсолютно все. Даже общаться с человеком. Иногда это может быть забавно!

     — Но ведь вы были человеком! — уточнил Ю, с огромным интересом глядящий на пришельца.

     — Был? С тем же успехом можно сказать, что вы были одноклеточной водорослью! Эх, ладно! Вы из прошлого, из того времени. Давайте-ка я верну вас назад!

     — Постойте, — начал Кэс, поднимаясь, но в этот миг все изменилось.

     Яркий дневной свет. Голубое небо. Знакомое только Кэсу упругое ретановое покрытие под ногами.

     Все обалдело оглядываются по сторонам.

     — Это космодром, — наконец говорит Кэс, — похоже на то, как это было на Коста-Нуэве.

     Теперь все становится на свои места — сложный лабиринт белых и прозрачных стен, многоэтажные башни, ячейки, зеленые оазисы, бесшумно снующие транспортные вагоны и мелкие летательные аппараты.

     — Антуан! — Кэс тронул свой комм. К общему облегчению, оттуда раздался знакомый голос.

     — Антуан на проводе! Вы где, капитан?

     — Мы находимся на каком-то космодроме, между третьим и седьмым уровнями, — ответил Кэс, остальные с уважением посмотрели на него. Разобраться, где именно они сейчас находятся, никто был не в состоянии.

     — Вы сейчас на расстоянии 1,2 километров от меня, — сообщил Антуан, — я стационирован в доке АБ312. Все системы работают нормально, посторонних нет, я готов к взлету.

     — Хорошо, — одобрил Кэс, — мы проведем разведку, жди нас!

     Обернулся к остальным.

     — Пошли! Выход должен быть там, внизу.

     — А вы помните, что он сказал последнее? — спросила Чин, — что он отправит нас в прошлое. Может быть, это и есть прошлое? Эсперанса?

     — Это легко проверить, — кивнул Кэс. Он по-прежнему ориентировался в окружающем лучше всех. Космонавты проехали на легкой лифтовой платформе, оказавшись в огромном, словно лишенном крыши, зале. В зале было много народу, в воздухе сновали транспортные крошечные платформы и контейнеры, и все же пространство казалось светлым и полупустым. Кэс устремился к металлической колонне, провел по цельному боку пальцами и произнес на линкосе.

     — Сегодняшние новости, пожалуйста.

     В воздухе рядом с колонной развернулась экранная проекция с трехмерной заставкой из радужных переливающихся узоров.

     — На Косте, — пояснил Кэс, — выпуски новостей всегда начинались с указания места и времени выпуска. Это важно для тех, кто смотрит в Космосе…

     На экране возникла надпись, и мелодичный женский голос произнес по-испански:

     — Выпуск 8-2-653, Ламистад, Эсперанса.

     Взмахом руки Кэс погасил экран. Повернулся к спутникам.

     — Вот и ответ. Мы в прошлом, действительно. Мы на Эсперансе, город Ла Амистад, год 653-й, еще на Совете нет ксалийцев.

     Миновав хитрые эскалаторы, кабинки лифтов, переходы и лабиринты, друзья наконец вышли из космопорта. Можно сказать — на улицу, хотя никакой улицы в привычном понимании здесь не было. Скорее, парковая аллея.

     Город СТК снизу напоминал не то дикий лес, не то ухоженный парк. Аллеи, дорожки — где ретановые, а где и обычные грунтовые, выложенные камушками, посыпанные мелкой щебенкой. Разросшийся кустарник, сосновые рощи, мелькающие в ветвях белки, бурундучки, радостное птичье многоголосье. Ручейки, прыгающие по камням. Тина слегка ожила и даже пискнула, увидев пасущееся на полянке семейство косуль — самец с раскидистыми рогами, жуя траву, задумчиво и бесстрашно взирал на людей. А людей здесь тоже хватало — люди шли по аллеям, катились на гравидощечках, велоскартах, еще каких-то замысловатых аппаратах, скакали на лошадях и осликах.

     Все это показалось бы нелепой экоутопией, но если поднять голову — картина резко менялась. В воздухе на разных уровнях просверкивали целые цепочки летательных аппаратов, кто-то скользил в небе на широких крыльях, а еще выше, в облака вздымался собственно город. Белые, полупрозрачные, разноцветные башни, высокие и тонкие, целые гроздья небоскребов, сетка из переходов и туннелей меж домами, причудливые конструкции неописуемой формы. Мощные, исполинские подножия ближайших зданий виднелись среди леса.

     Лотта покосилась на Кэса. Она еще никогда не видела капитана таким! Лицо его разгладилось и помолодело. Он явно наслаждался происходящим, в отличие от остальных, настороженных и не знающих, что думать и чего ждать. Это был его мир, его родной, собственный мир.

     — Ты уверен, что это не иллюзия опять? — тихо спросила она. Кэс помотал головой.

     — Не иллюзия. Я знаю. Понимаешь, есть много деталей… С одной стороны, это мир, который мне знаком, мир СТК. Но с другой — это все же не Коста Нуэва, у нас другая архитектура, несколько другой принцип построения городов. Много деталей, которые отличаются. Которые нельзя взять из моей лично памяти. И потом видишь — мы все вместе, все реальны, видим одно и то же. А в тех иллюзиях каждого из нас изолировали от других. Что вполне понятно — с ума все поодиночке сходят, только гриппом вместе болеют.

     — Но как вообще могло получиться… — начала Чин.

     — Судя по всему, это сверхразум, — ответил Ю, — он действительно обладает способностью перемещаться во времени.

     — Что-то многое у нас стало объясняться сверхразумом, — проворчала Лотта, — как раньше объясняли волей божьей!

     — Но согласись, в данном случае искать других объяснений бессмысленно. Мы видели этого… сверхчеловека. Диоса.

     — По-испански это "бог", — заметил Кэс, — видимо, самоназвание.

     — И он переместил нас сюда. Других релевантных объяснений я не вижу.

     — К тому же нам надо понять, что теперь делать, — заметила Светлана, — важно не что случилось, а что мы теперь с этим делать будем!

     — Ох, — вздохнула Чин, — тут так здорово! Давайте хоть побудем немного на нормальной планете! Ну хоть несколько дней поживем! А там уж решим, что делать.

     Чин была права — во всяком случае, следовало позаботиться о ночлеге и жизненном обеспечении команды. Кэс лучше всех ориентировался в местных реалиях, и его эти вопросы совершенно не беспокоили.

     Никто не удивлялся космонавтам и не пытался проверить у них документы — мало ли здесь самых разнообразных гостей из всяческих уголков галактики. К тому же они были в корабельной униформе, так что пару раз, видимо, знающие люди, говорили им вслед — "а эти с Коста-Нуэвы, видно, транспортники".

     Они пообедали в открытом ресторане на холме, с видом на большое живописное озеро. Гостей обслуживали кибертележки, заказы делались автоматически. Никаких денег здесь, разумеется, не существовало, а выбирать можно было все, что угодно.

     Чин, поглощая огромный салат с креветками, не удержалась.

     — Все-таки как они умудряются? На Руси такой обед обошелся бы мне в недельную зарплату! Не безграничные же у них ресурсы… Все вот так бесплатно.

     — Но ведь каждый здесь, — Кэс повел рукой, показывая на окружающих, — работает, каждый создает ценности. И может также и пользоваться общественными ценностями, разве это не логично?

     — Ну а если кто-то не работает?

     — Так не бывает, — Кэс покачал головой, — в СТК работают все. Разве интересно жить, не работая?

     — На самом деле меня это тоже всегда интересовало, — заметил Максим, — ну ладно, предположим, ученым, дизайнером или писателем работать интересно. Но даже у нас, врачей, слишком много рутины… А как же с такими работами, как операторы, простые разработчики ПО, или скажем, воспитатели маленьких детей? Или спасатели — где нужно постоянное дежурство. Я уж не говорю, что на Руси есть мусорщики и конвейерные рабочие, здесь-то их, нверное, уже нет. Но как решается проблема с обязательными, но монотонными и не всегда увлекательными работами? Наверняка есть какие-то санкции за неучастие в общественном труде…

     — Они раньше были, в очень давние времена на Земле, но не играли такой уж серьезной роли, — объяснил Кэс, — в мое время и вот здесь — их совсем нет. Проблема же с монотонной работой… Ошибочно часто полагают, что мотивация труда может лежать только в сфере личного интереса. Мне любопытно, я проявляю свою личность… Но это не так. Очень сильная, даже более сильная мотивация — социальная. Участвовать в жизни общества, быть полезным, выполнять трудные, опасные, скучные задания. Тем более, что здесь таких людей ценят и уважают. На должности спасателей, операторов и диспетчеров, воспитателей маленьких детей в моем мире были очереди. Все это воспитывается — и в детстве, и созданием общественного мнения.

     — А что мы будем сейчас делать? — поинтересовалась практичная Светлана.

     — Ну я полагаю, следует найти гостиницу. Можно, конечно, вернуться на корабль, но зачем? С Антуаном постоянная связь, в порту с ним ничего не случится. Переночуем, посмотрим город… а там решим, что делать дальше.

     Гостиница располагалась на другом берегу озера, чтобы доехать до нее, взяли две самоходки на гравиподушке. Здесь было изобилие малого транспорта, но как объяснил Кэс, личной собственности на транспорт не существовало. На любой стоянке (их было много) можно было взять машину по своему вкусу, идеально подходящую именно в данный момент. И оставить ее потом на другой стоянке, в любом месте, где ею снова воспользуются желающие.

     И получить жилье оказалось проще простого. Никто ни о чем не спрашивал — общаться с людьми в принципе было не нужно. Кэс ввел на терминале запрос на комнаты для семи человек и двух Чужих, и комнаты были немедленно предоставлены.

     Пользуясь указаниями выданных электронных ключей, космонавты поднялись в свое жилье (все комнаты располагались на значительной высоте, почти в облаках). У каждого оказалась одна, но очень просторная комната с роскошной ванной. Комнаты Чужих были обставлены соответственно — у Джана деревянные стены и изобилие растений, у Ка — привычный для бору гамак, тренажер и картина с пейзажем родной планеты на стене.

     Каждый из космонавтов занялся обустройством и изучением чужого мира через комнатный монитор. И как было условлено, когда стемнело, все собрались в небольшом кафе на открытой террасе. Здесь было немного народу, экипаж "Союза" уселся за сдвоенный легкий столик, кибертележка привезла заказанные напитки.

     Свежий прохладный ветерок скользил по лицам, земля, скрытая тьмой, замерла далеко внизу, а над головами сидящих раскинулся огромный сверкающий купол — неподвижные дорожки и россыпи звезд пересекали цепочки цветных летящих огоньков, летательных аппаратов, флаеров, спутников, стартующих кораблей.

     Если бы не гнетущая душу тревога, можно было бы сказать — они никогда еще не чувствовали себя так хорошо.

     — Я попытаюсь обрисовать ситуацию, — заговорил Ю, — прежде всего, с вероятностью, как утверждает Антуан, 98,3 процента, мы находимся в реальном прошлом. Мы знаем по некоторым инцидентам с ксалийцами, что принципиально такой перенос возможен, более того, возможна трансформация настоящего из прошлого по принципу эффекта бабочки. Мы с Антуаном обсудили еще четыре других варианта, но их вероятность крайне мала. Видимо, нужно исходить из того, что мы находимся в реальном прошлом Эсперансы.

     — А какие другие варианты? — поинтересовалась Чин.

     — Галлюцинаторное воздействие на сознание, синтез мира по образцу Эсперансы, виртуальная реальность, параллельный мир — впрочем, это маргинальная гипотеза, — уточнил Ю.

     — Короче говоря, — решительно сказала Светлана, — какой бы из этих вариантов ни был правильным, действовать все равно стоит так, как будто это именно наше прошлое. В конце концов, если это не так — мы в этом сами убедимся.

     — К тому же, — Ю кивнул, — мы с Антом проанализировали ряд параметров, и именно поэтому Ант считает, что это с высокой вероятностью именно реальное прошлое. Я могу показать расчеты…

     — Не надо, — сказала Чин, — мы тебе верим!

     Она отпила из высокого бокала, украшенного ломтиком лимона. Прикрыла от удовольствия глаза.

     — Что делать-то будем? — спросила Лотта.

     — Можно, конечно, остаться здесь. Но скоро СТК погибнет из-за ксалийцев, а Эсперанса вообще исчезнет, — рассудительно заметила Ка. Она заказала себе лепешки, подозрительно пахнущие сырым мясом, на плоском блюде.

     — Я думаю, нам надо попытаться изменить будущее, — вступил Кэс, — это шанс. Это шанс и для нас, и для всей Галактики!

     — Но что мы можем сделать, Кэс? — удивилась Лотта, — мы же не знаем, как бороться с ксалийцами!

     — Но мы знаем теперь, как бороться с навязанным нам капитализмом! — возразила Светлана, — на Земле до этого додумались. На Совете либо не успели создать подполье, либо оно было разбито…

     — Либо мы просто ничего о нем не знали, — заметила Лотта, — мы ведь жили самой обычной жизнью. Карьерку делали… пытались устроиться получше. Как все.

     — Я бы знал, — покачал головой Кэс, — думаете, я не искал все это время — пусть не подполье, но какие-то организации должны были возникнуть! Но как-то совсем плохо на Руси с этим было. Успели возникнуть профсоюзы, это да, и какие-то невнятные политические движения, но все это было не то.

     — Так мы бы могли, например, полететь на Совет, там связаться с… ну не знаю, кто в СТК этим занимался? — Чин посмотрела на Кэса, — в общем, неважно. И там организовать сопротивление.

     Кэс помотал головой.

     — Нет. Все это полумеры. Скорее всего, мы все погибнем при ксалийском вторжении — при бомбежках ведь гибли тоже не совсем случайные люди. Или умрем позже. Но даже если выживем — на многое рассчитывать не придется. Ну организуем еще одну группу сопротивления. Нет! Мы можем сделать другое.

     Он отодвинул свой бокал, подался вперед, глаза его заблестели.

     — Мы можем полететь на Коста-Нуэву! Тектоническое орудие установлено на "Союзе". Выяснив принцип действия, ученые на Косте быстро сумеют создать защиту. Коста-Нуэва не погибнет. Возможно, она сумеет защититься и от ксалийцев, а затем — освободить Галактику. Это — наиболее реальный шанс.

     — Точно! — воскликнула Чин и хлопнула по плечу Джана, который задумчиво перебирал листья в своей тарелке, — Кэс, ты гений!

     — Ну что ж, тогда, наверное, план действий понятен, — произнесла Лотта, — но я предлагаю не сразу стартовать. Давайте поживем здесь хотя бы пару дней, посмотрим. Мир же за это время не провалится, а здесь очень интересно!

     — А как ты думаешь, неужели можно защититься от ксалийцев? — спросила Лотта. Они с Кэсом стояли в высшей точке тонкого дугообразного моста, соединяющего городские районы. Отсюда открывался дивный пейзаж фантастически прекрасного города, вдали виднелись синие холмы и отливающая металлом озерная гладь.

     — У них должно быть уязвимое место, — убежденно произнес капитан, — я уверен в этом.

     — Если бы мы хотя бы понимали их. Хоть на сколько-то. Кто они вообще такие. Как достигли этого уровня…

     — Думаю, нам мешает общее отношение, которое можно сформулировать как "неисповедимы пути господни". Отношение к ним, как к непостижимой божественной силе. Это подсознательно, но это факт — нас останавливает мысль о том, что это же сверхразум.

     — Смотри, как красиво! — перебила Лотта, — что это там, на горизонте?

     — Биоарт, — ответил Кэс, — у комма есть функция дальновидения, можешь глянуть. У нас на Косте тоже такое было.

     У озера среди зеленых рощ виднелся холм, покрытый сложными разноцветными узорами. Лотта щелкнула по браслету, и в воздухе возникла цветная рамка, которая подобно биноклю, увеличивала видимое вдали. В эту рамку Кэс и Лотта разглядели, что разноцветный холм был покрыт удивительным садом — деревья с листвой разных цветов образовали узоры, но не только цвета, но и формы растений были совершенно невообразимыми. Биоарт — вид искусства, позволяющий генетически конструировать и выращивать любые декоративные биоформы; из этических соображений был разрешен только для растений и низших животных, не имеющих развитой нервной системы.

     — Поехали? — предложил Кэс. Позади остановился вагончик скоростной дороги, реагируя на присутствие пассажиров. Лотта уселась рядом с Кэсом в кресло, и вагон стремительно и плавно стал набирать ход.

     — А что до ксалийцев, — продолжила беседу Лотта, — то вопрос, являются ли они сверхразумом. Если они — что-то вроде джан… Ведь джаны — интересный феномен. Наш Джан умен, адекватен, в некоторых отношениях сильно превосходит нас, его эмоциональный интеллект и эмпатия невероятны. Но он не способен овладеть грамматикой. Ты знаешь, что Макс пытался учить его основам анатомии, медицины? И это оказалось бесполезно. Джаны сильно не в ладах с логикой. Вероятно, люди и близкие гуманоиды используют логику ради взаимопонимания, а у джанов оно возможно напрямую, телепатически или еще как. То есть вполне возможно, что ксалийцы — такой особый вид разума. Не знаю, можем ли мы их постичь, но найти слабое место и воздействовать на него — наверное, да.

     Вагон замер. Лотта и Кэс вышли вслед за остальными немногочисленными пассажирами. Цель их поездки — Астроцентр — располагалась неподалеку, и космонавты решили пойти пешком.

     Тина с Джаном тем временем шли по песчаной аллее гигантского Школьного центра. В нескольких шагах позади двигались Чин и Максим.

     — Здесь люди очень красивые, правда? — заметила Тина. Джан кивнул.

     — Джан не думать когда-то еще увидеть коммуна. Счастье.

     Может быть, в идущих навстречу людях и не было ничего особенно красивого. Многие улыбались встречным, но были и хмурые, и задумчивые лица. Но их глаза блестели, плечи были развернуты, прямая осанка и легкие, пружинистые движения; ни разу не встретилось такой привычной на Руси полудепрессивной позы с опущенными плечами, избегающим взглядом, серым лицом. Все люди были здоровы — ни излишней полноты, ни болезненной худобы, старость выражалась лишь в легких благородных морщинах на лице, да и они-то встречались редко. Большинство здесь носили по случаю прохладной погоды легкие на вид однотипные, и видимо, удобные комбинезоны. Но были модники и модницы, выряженные в драпированные куски странных материй, мерцающие и меняющие цвет костюмы, длинные платья, плащи… За некоторыми бежали собаки и еще какие-то странные животные, обычно без всяких поводков, но никому не мешая.

     Здесь, в Школьном центре, было особенно много детей и подростков.

     — А вон, смотри! — воскликнула Тина. Они остановились у открытой площадки, где возилась группа детишек на вид от шести до двенадцати лет, причем без всяких взрослых. Дети облепили летательный аппарат, на вид напоминающий древний винтовой самолет, и что-то делали с ним — ремонтировали крыло, возились в кокпите, копались с приборами и инструментами под открытым кожухом мотора.

     — Это у них практическая часть, — авторитетно объяснил Максим, — я вчера ознакомился со здешней педагогикой теоретически. Собственно обучение разным предметам ведется только индивидуально, в основном через компьютерную сеть, ну и индивидуальные уроки и консультации один на один с учителем. Каждый учится в своем темпе. Никаких классов у них нет. Причем это занимает лишь четыре-пять часов ежедневно. А школа в основном обеспечивает практическую часть. Ребята, похоже, ремонтируют самолет, может, для какого-нибудь конкурса или ролевой игры. Словом, это социализация. У них есть детские отряды, где они учатся взаимодействовать в трудовом процессе, занимаются самоуправлением. Причем все вполне серьезно, это не только ролевые игры и соревнования, школьники сами поддерживают биотоп, например, своего Центра, у них своя пищевая фабрика, ремонтные мастерские, то есть они в общем-то сами себя обеспечивают, заботятся о киберах, о парке и животных, о технике, потом еще выполняют общественные работы для города, разные. В частности, например, обязательно изучают уход за больными, маленькими детьми и участвуют в этой работе.

     — Интересно, — кивнула Чин, — а вот где они живут? С родителями?

     — Как я понял, это зависит от возраста и желания ребенка. Сначала, лет до шести, все живут с родителями, в смысле, хотя бы возвращаются вечером к родителям домой. А потом по мере социализации постепенно переселяются в школу, у них же тут, конечно, есть свое жилье. Кто-то уже в семь-восемь перестает ночевать дома, а в двенадцать — уже все. Почти.

     — А до скольки лет они вообще учатся в школе? — поинтересовалась Тина.

     — Это индивидуально, но в основном до 14-15, не больше. Потом уже занимаются профессиональным образованием.

     — Ой, смотри, какая красота! — восхитилась Чин. С другой стороны аллеи на ретановой площадке группа детей занималась вольтижировкой на лошадях. Десяток явно породистых изящных лошадок, все светло-серой масти с темным ярким очесом, ровно бежали по кругу, а девочки и мальчики, в основном маленькие, лет семи-девяти, выделывали фантастические трюки, стоя на спинах лошадей. Девочка лет пятнадцати, видимо, тренерша, стояла в центре, выкрикивая указания.

     — Как в цирке, — буркнула Тина. Но и она была явно неравнодушна к зрелищу. Друзья постояли у площадки и потихоньку двинулись дальше, к высотному зданию Центра.

     Светлану поразило, что незнакомых людей совершенно без задержки пропустили в исследовательский Техноцентр. Где разрабатывались, в числе прочего, даже военные технологии. Именно они интересовали Светлану и Ка в первую очередь. Но многое увидеть не удалось — разве что поглазеть, как люди работают в виртуальных шлемах, в кабинках, полностью отключившись от реальности; поэтому женщины сразу направились на выставку Техноцентра, полюбоваться хорошо забытыми старыми новшествами. Светлана зависла в отделе космических средств навигации и вооружения, общаясь с Антуаном, она придирчиво сравнивала его оборудование с тем, что было на выставке, и убеждалась, что "Союз" теперь экипирован неплохо. Ка заинтересовал отдел, где демонстрировалась техника, модифицированная специально для бору. Здесь и работали в основном бору, и Ка с удовольствием пообщалась с ними. Здесь были даже самцы — боруаль, в приятных для глаза юбочках, они в основном выполняли вспомогательные работы, а также демонстрировали технику посетителям.

     Все трое договорились пообедать вместе и встретились для этого в огромной кантине техноцентра. Здесь столики были окружены изделиями биоарта — изогнутые в виде геометрических форм тонкие стволы, гигантские цветы, неоново светящиеся листья, сухопутные огромные актинии. Заказы принимались через экраны коммов и доставлялись летающими киберподносами.

     — А что мы делаем сегодня вечером? — поинтересовалась Ка, жадно поглощая гору мясных шариков, залитых вязким соусом.

     — Вроде, пока не планировали, а что? — спросила Светлана, — я лично хочу погулять по вечернему городу…

     — Я тут с одним боруалем, — смущенно произнесла Ка, — баки подбила, словом. Такой симпатичный знаете, лапочка прямо. Ноги от плеч, как у нас говорят. Он мне номер комма дал, мол, звони, если скучно станет. Вот думаю, позвонить, что ли…

     — Ну ты даешь, — засмеялась Светлана. Ю аккуратно ел палочками божественно пахнущее рагу из овощей с кусочками утки.

     — Может, тебе стоит остаться здесь, — заметил он, — никто ведь не должен…

     — Ну нет! — бору возмущенно потрясла головой, — вы мои друзья! Ты что, предлагаешь мне вас бросить? Ради каких-то мужских прелестей? Ну нет! Я знаю цену настоящей крепкой женской дружбе!

     — И здесь ты совершенно права! — улыбаясь, Светлана хлопнула бору по крепкому коричневому плечу, — Ю, ну а чем ты занимался — хоть бы рассказал!

     — Обязательно, — кивнул инженер, — собственно, я собирался рассказать вечером для всех. Видимо, случайно я попал в разгар большой виртуальной конференции. И знаете, чему она была посвящена? Оказывается, у них тут на Эсперансе вплотную подошли к созданию индивидуального сверхразума… даже не просто сверхразума. В первую очередь, путем киборгизации, замены биологического мозга на искусственный, фактически — переноса человеческого сознания на искусственный мозг, где скорость распространения импульса выше в десятки раз. То есть непредставимо выше скорость и многопоточность мышления. Опыты на животных дали поразительные результаты — подопытные обезьяны достигли уровня высокоинтеллектуального человека, несмотря на малый вес их мозга. Так вот, сейчас они спорят, можно ли допустить такой эксперимент на человеке.

     — Но почему же нет? — удивилась Светлана, — что в этом может быть плохого?

     — Предполагается, что такая личность будет настолько гениальна, что быстро оторвется от всего человечества, решит для себя лично проблему бессмертия и многие другие проблемы… словом, станет сверхчеловеком, не то, что обязательно опасным для других, но во всяком случае непредсказуемым. И непостижимым.

     Светлана пожала плечами.

     — Да, это может быть опасным.

     — Опасным? — Ю покачал головой, — может быть, в этом-то и заключалась ошибка человечества! Опасаясь непредсказуемости таких гениев, их создание затормозили. А они могли бы победить ксалийцев. Они могли бы вообще вывести все человечество на новый уровень!

     — Могли бы, — заметила Ка, — если бы захотели.

     Через два дня переполненный впечатлениями экипаж снова погрузился на борт "Союза". Антуан лично запросил у электронного диспетчера время старта, и работая вместе с Кэсом, вывел корабль за пределы солнечной, счастливой атмосферы Эсперансы, за пределы густого спутникового пояса.

     Всем почудилось, что погасло солнце. На Эсперансе хотелось жить. Хотелось снова и снова встречать ее улыбчивых, приветливых людей, бродить по сказочно прекрасным улицам среди рощ и садов, открывать новые и новые чудеса. Работать, отдыхать, общаться.

     Теперь они снова очутились в знакомой и родной скорлупке звездолета, такой крошечной среди необъятной окружающей тьмы.

     Тина, которая на Эсперансе временами казалась почти прежней, начинала улыбаться и говорить звонко, снова утихла и погрузилась в себя.

     Антуан взял курс на Коста-Нуэву — из-за ее удаленности и расположения за крупным пылевым облаком полет ожидался долгий. К вечеру по стандартному времени миновали астероидный пояс системы. Экипаж собрался в коммоне, чтобы вместе поужинать и поговорить. На игры, пение и прочие развлечения до сих пор никого не тянуло.

     Тина ела вторую порцию мороженого и объясняла Джану, как это вкусно. Инопланетянин макнул в белую массу палец и облизал его с непроницаемым выражением морды.

     — Джан не понять. Жиры, углеводы. Животная пища. Почему есть такой привлекательный?

     — Ну как же ты не понимаешь! Оно такое сладкое, холодное…

     — Понять! — Джан кивнул, — сладкий. Джан не иметь вкусовые рецепторы. Определять ценность пищи другой орган!

     — Хотела бы я так, — вздохнула Чин, — иметь другой какой-нибудь орган для определения ценности пищи. А то следить приходится, чтобы не пережрать вкусненького…

     — Если ты заметила, — начал Максим, — на Эсперансе, и наверное, в СТК вообще — правильно, Кэс? — эта проблема тоже решена. Их знание биохимических процессов так совершенно, что не составляет труда вмешаться в метаболизм любым образом и заставить организм утилизировать сколько угодно калорий…

     — Правда, — уточнила Светлана, — они все-таки, насколько я заметила, и питаются разумно.

     — А я вот все о другом думаю, — вздохнул Ю, — неужели только на Эсперансе вплотную подошли к этому методу? Со сверхразумом?

     — Видимо, да, — кивнул Кэс, — я не слышал о таком, Может, Ант?

     — У меня нет этой информации, — сообщил Антуан, — даже на Эсперансе эти работы были засекречены.

     — Это очень, очень интересно, — произнесла Лотта, — к чему бы все-таки привело создание такого существа?

     — И кстати, что они сделали с поумневшими обезьянами? — добавила Чин.

     — Вообще-то если уж они пошли на опыты на животных, значит, вероятности давно были промоделированы на компьютерных моделях, и опасности не было, — сказал Кэс.

     — Не было опасности для умных обезьян. Ну стали они людьми… А вот если такое проделать с человеком… Во что он превратится?

     Все вздрогнули — раздался оглушительный хлопок. И посреди коммона, в бутафорском разноцветном дыму возник всем знакомый уже Диос — Повелитель Вселенной.

     Он оглядел царственным оком притихшую компанию. Уселся на стул, нога на ногу.

     — Ну что ж, идея была интересная! Изменить прошлое, надо же. Жаль, что вам не удастся ее осуществить.

     — Это почему? — Светлана подалась вперед.

     — Потому что я уже перенес вас обратно, в то время, где мы с вами так мило познакомились! О, а вот мы пересекаем орбиту пятой планеты, Мартинеса… дурацкое название. А вот и сам Мартинес! Полюбуйтесь!

     На экране возникла черная пустота, и в ней — небесное тело, которое стремительно увеличивалось в размерах.

     — Мартинес, — немного растерянно произнес Антуан. Но вместо крупной тяжелой планеты первого класса "аммиачные облака" на них плыла огромная плоская тарелка с узорчиком по краю.

     — Элементарное преобразование массы, — похвастался Диос, — ну что вам показать еще?

     Мартинес исчез, и вместо него в Космосе возник гигантский цветок. Роза размером с планету. Еще один, и еще — и вот уже сотни цветов плывут в разноцветном хороводе. Диос взмахнул рукой, и цветы соединились в роскошный дизайнерский букет.

     Букет, внезапно уменьшившись до нормальных размеров, оказался в руке Диоса. С поклоном тот протянул цветы Светлане.

     — Только для вас, мадам!

     Светлана не пошевелилась. Она была необычайно бледна и в упор смотрела на Диоса. Букет исчез.

     — Напрасно вы так, мадам, — огорченно заявил Диос, — надо быть вежливой и уметь принимать комплименты и подарки!

     Неожиданно для всех Светлана встала. Медленно, очень медленно сделала шаг вперед. Еще один. Лицо ее исказилось, она боролась с собой. Но внешняя сила была непреодолимой, лицо Светланы обессмыслилось, женщина начала какой-то странный ломаный танец, виляя бедрами. Медленно стащила с себя верхнюю часть униформы…

     — Света! — крикнула Чин, и вдруг ощутила, как слова застряли в воздухе. Ее никто не услышал. Никто не мог произнести даже звука, никто не шевелился.

     Светлана начала стаскивать брюки. Теперь она танцевала в одних трусах. Приблизилась к Диосу, медленно, очень медленно нагнулась и коснулась губами его руки.

     — Достаточно, — махнул рукой повелитель Вселенной. Светлана дрожащими руками быстро начала одеваться.

     — Зачем вы это делаете? — спросил Ю, — вам доставляет удовольствие унижать людей?

     Диос рассмеялся.

     — Вы, кажется, еще не осознали, с кем имеете дело!

     — Почему же, — Ю внимательно взглянул на него, — значит, дискуссия на Эсперансе все-таки закончилась в пользу эксперимента.

     — Нет, — бросил Диос, — но я и еще некоторые… настоящие, смелые люди, не перестраховщики, готовые из осторожности запретить весь прогресс. Мы плевать хотели на запреты!

     — Вот как, — пробормотал Ю, — и чем же вы занимаетесь теперь?

     — Мне открыто все! — заявил Диос, — вы уже поняли, что я владею Вселенной! Я могу творить миры и уничтожать их, менять законы природы. Я могу все! Я не человек. Форма, которую вы видите, создана лишь для вашего удобства! Я неизмеримо выше человека!

     — А скажите, что же произошло с другими смелыми экспериментаторами? Вы как-то все время в единственном числе, — заметил Максим. Диос стушевался на долю секунды, почти незаметно — но все же смутился.

     — Мы не нашли общего языка. Они оказались глупее и хуже, вот и все. Их больше нет, — заявил он.

     — Послушайте, Диос, — начала Лотта, — вы неизмеримо выше нас. Это мы уже поняли. Вы повелитель Вселенной. Так может быть вы… ну, оставите нас уже в покое? Если разница между нами так велика, зачем мы вам нужны?

     Повелитель Вселенной фыркнул.

     — Вы мне не нужны. Я могу в любой момент создать миллионы таких, как вы! И они будут делать все, что я захочу!

     Он помолчал и вдруг совершенно в другом, капризном тоне добавил.

     — Но вы все равно какие-то другие… Я столько создавал людей. Я могу правильно расставить все атомы тела, но почему-то их поведение… Не понимаю! Они делали все, что я захочу. А вы… вы не делаете этого, если вас не заставить.

     За столом царило полное молчание.

     — Но я заставлю вас! — с энтузиазмом заявил Диос, — вы все будете делать то, что я скажу. Женщины разденутся, терпеть не могу одетых женщин. А что мы сделаем с остальными… надо подумать!

     — Но если вы заставите нас, — негромко сказала Тина, — то мы станем как те люди, которых вы создавали. Послушными. Вам будет неинтересно.

     Диос уставился на нее. В непостижимом мозгу сверхчеловека явно шла бурная непредставимо сложная работа.

     — Ничего не получится! — вдруг раздался новый, чужой и резкий голос. Все очередной раз вздрогнули. Рядом с Диосом возник еще один человек.

     Этот выглядел куда проще. Обычный мужчина средних лет, в неопределенной космической форме, с чуть встрепанными песочными волосами и носом картошкой.

     — Ты никуда не полетишь на этом корабле, Пепе, — заявил мужчина. Диос весь как-то скукожился и умоляюще посмотрел на него.

     — Ты останешься здесь, тебе же сказано! — пришелец щелкнул пальцами, и сверхчеловек исчез, будто его и не было. Пришелец обратился к остальным.

     — Все в порядке. Дело в том, что этому деятелю запрещено покидать пределы системы. Мы поставили ему вероятностную сферу… Словом, он не может сам покинуть систему Эсперансы и изгаляется только там. Теперь он решил попробовать пролететь на вашем корабле. Так сказать, в физической форме, выдавая себя за простого космонавта. Очень наивная попытка! Можете спокойно лететь дальше, этот тип вас больше не тронет.

     — Спасибо, — ответил Кэс, — а можно вопрос: а кто это "вы"? Кто вы такой?

     — Речь идет о цивилизации Ксали, — спокойно и скромно ответил пришелец, — а я — тоже не человек. Я Посредник.

     Ксалийцы появились из глубин Космоса на кораблях. Вероятно, эти исполинские платформы тусклого серебра нужны были им не столько для передвижения, сколько в качестве базы.

     Хотя и это предположение — слишком антропоморфно. Нужно ли вообще ксалийцам некое место в пространстве, осязаемые твердые объекты в качестве "дома" или "транспорта"?

     Так или иначе, гигантские платформы, легко прорезая оборонные кольца планет СТК — слабые, несерьезные, ведь сильных противников в Галактике не было — повисли над мирами, и с них уже ксалийцы производили, без всякого предупреждения, первоначальную "обработку". Горели города, бесследно исчезали автоматические заводы, космодромы, в апокалиптическом аду гибли тысячи и миллионы людей. На каждой планете коммунары пытались сражаться, и все, кто поднялся в воздух или на орбиту — погибли, все до одного, не нанеся пришельцам сколько-нибудь заметного урона.

     А потом явились Посредники.

     Люди редко контактировали с ксалийцами. И те, кто с ними все же встретился, ничего не могли понять и объяснить. Ксалийцы не имели формы и обличья. Предполагалось, что это цивилизация сверхразвитых разумных насекомых. Что ксалийцы — гигантские птицы. Рептилии. Энергетическая форма жизи. Искусственный разум. Чаще всего предполагали последнее. Никаких фактов, подтверждающих это, не было. Ксалийцы никогда не говорили с людьми.

     Для этого они создавали Посредников. Обычных людей по виду, которые вели переговоры от их имени, а затем бесследно исчезали. Посредники не были людьми, как удалось установить. Их нельзя было убить, повредить каким-то образом, посадить под замок. Посредники устанавливали на планетах новый порядок: подбирали кандидатуры на роль крупных собственников, раздавали им земли и сохранившиеся ресурсы, помогали восстановить допотопные технологии, собирали правительства, следили за созданием новых законов и договоров, армии и полиции, подыскивали писателей, журналистов и киношников, готовых создать и пропагандировать новую идеологию.

     Никто из сидящих в коммоне не шевелился. Никто не задавал вопросов. Всем было хорошо известно, кто такие Посредники.

     Посланец сверхцивилизации скромно улыбнулся.

     — Не волнуйтесь, — произнес он, — я ничего вам не сделаю. Я не запрограммирован на нанесение вам вреда. Вы можете задать мне любые вопросы! Я с удовольствием на них отвечу.

     — Ты поддерживаешь связь с ксалийцами? — быстро спросила Светлана.

     — Нет, — Посредник покачал головой, — если они пожелают, конечно, они могут установить такую связь. Но я автономен.

     Ю шевельнулся.

     — Но сейчас — как ты появился сейчас?

     — Я был оставлен на вашем корабле в качестве метки и одновременно защитного устройства. Меня активировала вероятностная сфера. Она настроена на то, чтобы препятствовать выходу знакомого вам сверхразума за пределы, и сочла наиболее экономным в данном случае активировать меня.

     — Значит, дезактивировать тебя уже не получится, — с грустью констатировала Светлана. Посредник робко глянул на нее, пожав плечами.

     — Боюсь, что нет.

     — А как тебя зовут? — спросила Чин.

     — Я не понял вопроса, — Посредник сдвинул брови.

     — Что тут непонятного? Наши имена ты, конечно, знаешь. А тебя как зовут?

     — У нас, как правило, нет имен, — неуверенно ответил Посредник, — пусть вас не обманывает моя внешность. Я не человек. Я не белковое существо.

     — Я тоже не белковое, — возник Антуан на экране, — но у меня есть имя!

     — Я вообще не индивидуальность, — уточнил Посредник, — я программа. Сложная, самообучающаяся программа.

     — Я предпочитаю программам тоже давать какие-нибудь имена, — заметила Тина, — а давай мы назовем тебя Роби!

     — Почему Роби? — удивилась Чин.

     — Ну… так. Он же биоробот. У Азимова в первом, кажется, рассказе робота так и звали.

     — Это где робот был нянькой, — вспомнил Ю.

     — Если вы чувствуете потребность в антропоморфизации, я не имею ничего против, — высказался Посредник, — называйте меня как угодно.

     — У меня есть вопрос по поводу Диоса, — поднял руку Кэс, — или, как ты его назвал, Пепе. Кто он все же такой? Что произошло с Эсперансой?

     И Посредник рассказал грустную историю сверхразума.

     После того, как на Эсперансе была открыта принципиальная возможность перехода разума на новый уровень — за счет киборгизации и качественного изменения процессов мышления — как известно, опыты на людях в этом отношении были временно запрещены.

     Однако нашлись несколько ученых — их было около десятка — которые сочли, что мнение общества в этом вопросе не так уж важно.

     Возможно, ими двигали благородные намерения — как Ю Линь, они считали, что обретя могущество, сумеют защитить человечество от опасностей. Возможно, это был обычный эгоизм. Как бы филигранно ни работала педагогическая система, она никогда не исключает брака и атавизмов сознания.

     На данном уровне развития технологий такие атавизмы даже у нескольких человек могут быть смертельно опасными.

     Так и вышло. Втайне от общества несколько человек превратили себя в суперкиборгов. Мышление каждого из них ускорилось в миллионы раз, все умственные способности безмерно расширились — это уже не говоря о полном бессмертии и неуязвимости.

     Несколько дней потребовалось каждому из них, чтобы довести себя до уровня сверхразума, способного принимать любые физические формы, включая форму энергетическую, свободно жить в Космосе, телепортировать, творить миры, передвигаться во времени — да кто знает, что они еще могли, эти сверхразумы.

     Одним из этих ученых и был уже известный экипажу Пепе, раньше его полное имя было — Хосе Каррерас, а после преображения он стал представляться окружающим скромно — как Диос или Повелитель Вселенной.

     — В чем же заключалась проблема? — спросил Ю, — и где теперь остальные сверхразумы?

     Посредник вздохнул.

     — Это не так просто. Существует проблема корреляции. Вы пока с ней незнакомы…

     — Это не так! — запротестовал Антуан, — на пятнадцати мирах СТК была выдвинута проблема корреляции в качестве философской идеи…

     — Ну-ка объясни, что это такое! — потребовала Лотта.

     — В общих чертах это творческое развитие все той же теории исторического материализма, — пояснил Антуан, — но продолженное за пределы известной истории. Суть в том, что развитие технологий должно сопровождаться соответствующим социальным прогрессом, иначе оно либо тормозится, либо становится опасным. Это давно известно. Но дальнейшее развитие разума до уровня сверхразума должно сопровождаться соответствующим ростом мотивации, этики и самодисциплины. Причем некоторые коллективы, а именно на четырех планетах, развили идею, что сверхразвитие отдельного изолированного разума вообще невозможно. Похоже, эта идея была здесь подтверждена.

     — Именно так, — подтвердил Роби, — упомянутые ученые не обладали сколько-нибудь высокой этикой, мотивацией и самодисциплиной, но дело здесь даже не в этом. У сверхразума должна быть цель и интересы, выходящие за пределы человеческого. В человеческой жизни эти ученые были коммунарами, хорошими в целом людьми, воспитанными в духе альтруизма, с широкими научными и жизненными интересами. Как любой человек на Эсперансе. Но они были только людьми. Обретя гигантские мыслительные способности, каждый из них очень быстро и полностью познал себя. После этого у них возник экзистенциальный кризис. Социальные потребности, научное любопытство — все это оказалось ненужным изолированному от общества разуму. Или быстро исчерпалось. Сверхразумы вышли из этого кризиса, редуцировав потребности до биологических. Они могли бы и это отбросить, но это привело бы к полному закукливанию. Поэтому они как личности деградировали до уровня примитивного животного организма, в качестве мотиваций они опознали только сексуальное влечение и иерархический инстинкт. Второй побудил их состязаться за первенство, меж сверхлюдьми начались войны, и Эсперанса была уничтожена совершенно случайно, как, впрочем, другие планеты системы, а также Солнце. В этот момент данный феномен привлек внимание ксалийцев, поскольку двое из сверхразумов достигли еще большего могущества и произвели локальную свертку континуума; опасность стала угрожать всей Вселенной. К счастью, сверхразумам удалось уничтожить друг друга, в войне выжил лишь пресловутый Пепе.

     Цивилизация Ксали поставила барьер в системе Эсперансы, так что теперь у него есть возможность резвиться только в этих пределах. Там, правда, он обладает всемогуществом.

     — А вы не опасаетесь, что Пепе однажды сможет развиться дальше и прорвать этот барьер? — задала вопрос Лотта. Посредник улыбнулся.

     — Это вряд ли. Он, видите ли, давно прекратил развитие. Сейчас он сделал акцент на сексуальности — это единственный оставшийся смысл его существования. Так что мешать нам он больше не будет.

     После второго транссвета "Союз" вышел к необитаемой системе двойной звезды Кси Кормы по старой классификации. Хотя у двойных звезд редко бывают планеты, здесь была небольшая безатмосферная планетка земного типа, кроме того, по вытянутой эллипсоидной орбите носился целый рой астероидов, комет и метеорных потоков.

     Лотта стала подолгу зависать в обсерватории, да и остальные, особенно Кэс, с удовольствием любовались местными красотами. Зрелища были чудесными — слепящий белый гигант с одной стороны, оранжевое раскаленное светило с другой, разноцветные потоки небесных тел, кометы с разреженными хвостами — все это формировало новые и новые великолепные космические пейзажи. Только успевай вести съемку.

     К Посреднику все привыкли, он не мешал особенно, не лез в общий разговор, тихо сидел в уголке. Потребностей никаких у него не было, он был неприхотливее, чем Джан. Правда, оставшись с кем-нибудь наедине, Посредник все же в беседы вступал.

     Чаще всего в последнее время он торчал в обсерватории у Лотты — та нередко оставалась одна.

     — Советую проверить калибровку второго уровня.

     Лотта недоверчиво оглянулась на него, открыла кожух прибора.

     — А, черт… два часа уже не могу настроить. Ладно, попробую!

     Посредник скромно улыбнулся. Минут через пять Лотта воскликнула.

     — Получилось! Ну ты смотри!

     Она вывела на экран наблюдаемые картины. Вздохнула от восхищения. На фоне оранжевого солнца медленно выплывали из черноты сверкающие глыбы с синими прожилками; метеорный рой, пересекающий поток, казался светлым облачком, и сбоку намечалось сияние белого гиганта.

     — Удивительный состав у этих камней, — пробормотала Лотта, — хорошо бы захватить один… надо с Кэсом поговорить. Я не понимаю, откуда такое может взяться! Надо уточнить. Может быть, там даже есть какие-то споры. Органика.

     — Лучше бы высадиться на планетоид, — озвучил Роби идею, которая давно крутилась в ее голове. Лотта покосилась на него.

     — Конечно, хотелось бы, — согласилась она, — но не знаю, есть ли у нас на это время. И что скажут остальные…

     — А что скажешь ты сама? — спросил Посредник, — Лотта, ведь ты неплохой ученый. Почему твои научные интересы должны отодвигаться в сторону?

     — Гм… — Лотта поставила на место кожух прибора, — даже не знаю, что на это сказать. Разве они отодвигаются?

     — А разве нет? Сейчас вы полетите на Землю. Тебе там удастся заняться астрономией?

     — Нет. Но…

     — Да, ты сама была за это решение. Но ведь ты всю жизнь жертвовала своими интересами. Ради мужа, который не хотел, чтобы ты продолжала карьеру. Потом ради сына. Работала ради денег вместо того, чтобы заняться темой, интересной лично тебе. И что теперь?

     Лотта села. С любопытством взглянула на Роби.

     — А что ты предлагаешь? Не лететь на Землю? На любой из нынешних планет, даже на самых развитых — как Русь или Новая Атлантика, или Сиань — у меня тоже не будет таких возможностей, как здесь.

     — Да я ничего не предлагаю, — Роби пожал плечами, — я просто так, предлагаю тебе задуматься.

     — Я не имею ничего против, — кивнул Кэс, — можно на челноке подойти и поймать камень. Я мог бы сам попробовать.

     — Давай лучше попробую я! — загорелся Ю, — хочется проверить, как у меня с пилотированием.

     — Ну давай, — неуверенно согласился Кэс, — Лотту возьмешь дублером, она и подскажет, какой камень лучше брать.

     Через несколько минут маленький космолет с двумя пилотами на борту отчалил от "Союза" и стремительно понесся в сторону звезды и роя космических камней. Кэс следил на экране за удаляющейся точкой.

     — Справится ли Ю, — пробормотал он, — дело-то опасное.

     — Пора уже доверять экипажу, — с упреком заметила Светлана, — ты же сам нас учил пилотировать.

     Свет в рубке внезапно ярко вспыхнул. Появился Антуан.

     — Тревога!

     — В чем дело? — Кэс вскочил. На экране возникли три небольших искусственных тела.

     — Выход из транссвета. Три корабля, принадлежность — Бриггия, все три — военные корветы, — отрывисто сообщил Антуан, — вызов!

     — Принять! — Кэс пристально всмотрелся в очертания чужих кораблей.

     На экране появилась знакомая до боли физиономия Бака Орна.

     — Опять ты облажался, капитан, — радостно сообщил он, — неужели ты думал, я не позаботился о транссветовом маяке? Хороший у тебя кораблик, просто так ты его не получишь. Тут тебе и ксалийцы не помогут! Ну что, будем сдаваться? Имей в виду, на этот раз твои бабы меня тоже не проведут! Однако жизнь могу обещать, если рыпаться не будешь.

     Кэс тяжело вздохнул. Оглянулся — весь экипаж, за исключением, конечно, Ю и Лотты, уже собрался в рубке и занял места согласно боевому расписанию.

     — Даю две минуты на размышление, — Орн исчез с экрана.

     — Ант, вероятные исходы? — быстро спросил Кэс.

     — Мы имеем перед собой три корвета, вооружение которых не уступает нашему. Вероятность выжить в бою для нас составляет восемнадцать и три десятых процента!

     Кэс оглянулся на своих. Их лица были мрачны и решительны.

     — Вступаем в бой! — решил он, — первый пост, щиты максимум, приготовить все торпеды, активировать деструкторы, второй пост, импульсные к бою! Отходим за планетоид!

     Он сел в кресло и положил руки на грани пульта.

     — Ант, управление комбинированное! Следи за руками!

     — Есть, капитан! — бодро отозвался искин.

     — С челноком не связываться, радиомолчание!

     — Первый пост готов, капитан! — крикнула Вета.

     — Второй пост готов! — добавила Чин.

     — Хорошо! — Кэс бросил корабль резко в направлении планетоида, — вперед, товарищи! Мы победим!

     Лотта первой заметила чужие корабли. Но молчала, потому что именно в этот момент Ю вывел космолет над плоскостью потока, синхронизировал скорость и выдвинул манипуляторы.

     — Ло, есть готовность! Смотри, вот справа обломок хороший. Подойдет?

     — Да, — деревянно ответила Лотта, глядя на боковой монитор. Ю был целиком погружен в работу — аккуратно, точно опустил космолет над летящим обломком, тот казался неподвижен, следил за тем, как автоматически смыкаются манипуляторы, подтягивают камень к люку.

     — Есть! — выдохнул он и начал разворот, перевертывая машину — из-за невесомости это никак не ощущалось. Наконец Ю отметил, что в тоне Лотты что-то было не так. Взглянул на нее. И без того светлое лицо планетолога казалось сейчас синим, глаза — огромными, и в них плескался ужас. Молча Лотта кивнула на экран.

     Космический бой со стороны выглядел скучновато, не как в сериалах, где сверкают лучи и красиво взрываются торпеды. Отсюда был виден "Союз", висящий в тени планетоида, и один из корветов, ближайший к нему. Время от времени вокруг того и другого корабля вспыхивал тонкий контур защитного поля, и лишь по этому можно было догадаться, что идет яростная перестрелка.

     — Это бригги, — тихо констатировал Ю.

     — Их трое, — Лотта прокрутила экран на задний вид, теперь были видны все три корвета. Позиция "Союза" казалась более выигрышной, но один против трех…

     — У нас есть деструктор, импульсная пушка, и две ракеты на подвеске, — Ю глянул на оружейный сектор пульта, — я думаю, связываться с "Союзом" не стоит. Лучше зайдем по корветам сзади.

     — Да, — кивнула Лотта, — да, конечно. И стелс-поле, чтобы они не заметили нас раньше времени. Пошли!

     — Щиты тридцать два процента! — предупредила Светлана. Кэс сжал кулаки.

     Вот они, восемнадцать процентов вероятности.

     Орн и его ведомый постреливали неторопливо, экономя боезапас. Обычный бой в космосе — соревнование, у кого скорее кончится энергия для щитов.

     — Что делать будем, капитан? — негромко спросила Вета.

     — Использовать тектонику! — Кэс положил ладони на пульт, — отходим! Антуан, задний ход, десять килошагов!

     Вета посмотрела на него, как на сумасшедшего, но промолчала. Рубку очередной раз тряхнуло. Ка повисла на ремнях и взревела что-то нечленораздельное. Ей было очень тяжело оттого, что она не могла участвовать в бою.

     Два корвета ринулись в погоню, очевидно решив, что у капитана "Союза" не выдержали нервы, что он побежал из спасительной тени планетоида, которая хоть как-то его защищала…

     — Щиты двенадцать процентов! — крикнула Вета.

     — Ант, стоп! — Кэс затормозил корабль, — второй пост, держать щиты! Первый, орудие-ноль к бою! Цель ноль, ноль два один!

     — Есть! — радостно воскликнула Вета. Теперь замысел капитана был ясен. Как ни тяжело было положение, Светлана испытала упоительный восторг, срывая предохранитель и запуская самое мощное в мире оружие — тектоническую пушку. Потоки частиц устремились в пусковую камеру.

     Корветы уже почти поравнялись с планетоидом, непрерывно стреляя по "Союзу".

     В этот миг невидимый луч вырвался из отверстия орудийной башни, пронизал верхние слои планетарной коры, вступив во взаимодействие с ядром…

     Еще минута — кора безжизненной планетки вспучилась трещинами, и трещины наполнились ослепительно блестящим огнем. Кэс изо всех сил сжал челюсти, не отрывая взгляда от апокалиптической картины.

     Он не видел своими глазами распада Коста-Нуэвы — по крайней мере, не с самого начала.

     И планетоид взорвался! Кэс уже уходил в глубь системы на максимальной скорости, но несколько обломков почти настигли "Союз", Кэс швырял корабль немилосердно в разные стороны, ускользая от ударов.

     — Нижний уровень, оранжерея, разгерметизация! — предупредил Антуан, — принимаю меры!

     Кэс впился взглядом в экран.

     Как он и рассчитывал, противнику было гораздо хуже. Один из корветов прекратил существование — его сразу втянуло в огненный ад распадающейся планеты. Второй был разбит крупным обломком. Щиты бриггов были еще целы, но против лома нет приема, если обломок по размерам крупнее самого корабля — не спасут никакие щиты.

     Впрочем, кажется, корабль еще подавал признаки жизни — он медленно удалялся с поля битвы подальше.

     Но из облака пыли вдруг вынырнул последний корвет — почти невредимый. И на экране возникло разъяренное лицо Бака Орна.

     — Костанец, я убью тебя! Клянусь Вселенной и Землей, я убью тебя! Вот теперь берегись!

     — Щиты ноль, — предупредила Вета, — множественные повреждения обшивки. Торпеды ноль.

     — Оба поста, — в голосе Кэса зазвучала сталь, — все орудия к бою! Целься по бакборту вниз! Внимание! Огонь!

     В этот миг удар настиг "Союз" — страшный удар! Чин и Вета едва успели дать залп, как вылетели из кресел — лопнули ремни. В рубке настала невесомость, гравидвигатель отказал, "Союз" беспомощно болтался в пространстве. Тина изо всех сил вцепилась руками в кресло. Джан колыхался у пола без сознания.

     Кэс пролетел через всю рубку и плечом вонзился в стену, от удара его развернуло и понесло обратно к пульту, Кэс пытался выставить руки, но не успел, и о пульт его приложило лицом. Капитан не почувствовал боли, но ему показалось, что щека глубоко насажена на острую грань. Правая рука беспомощно повисла. Левой Кэс уцепился за пустое кресло копилота, рванул. Подтянулся. Нет, с лицом все в порядке. Только рука липкая от крови, скользит. Он попробовал двинуть правой рукой, вскрикнул. В глазах потемнело. Нет, так нельзя, только не потерять сознания. В этот миг корабль содрогнулся, и капитан понял, что кто-то — Вета или Чин — добралась до пульта и стреляет.

     — Сюда, капитан! — зарычала рядом Ка, и сильные руки вздернули его вверх. Усадили в кресло.

     — Разверни корабль! — крикнула Вета, — надо стрелять!

     — Разворачиваю! — откликнулся Ант. Кэс опустил руки на пульт.

     — Хорошо, Ант, еще на тридцать градусов! Назад на пятой импульсной!

     Он сплюнул на пол кровь. Ка намертво вцепилась в спинку капитанского кресла, прижимая левое, здоровое плечо Кэса своей железной дланью.

     Максим возился где-то внизу с Чин, потерявшей сознание — она ударилась об угол виском.

     Кэс чудом увел корабль от нового залпа, развернул орудийный пост к противнику — теперь он пользовался лишь маневровыми, и это очень мешало. Никого не было в машинном отделении, чтобы заняться ремонтом гравидвигателя. Вета сделала еще один залп… И еще… И новый удар настиг корабль. На сей раз Кэса удержала бору, а Светлана отлетела далеко от пульта.

     — Я сейчас! — Ка оттолкнулась от спинки кресла, взмыла в воздух и опустилась точно у первого орудийного поста, — Капитан, давай!

     — Огонь! — крикнул Кэс, швыряя корабль влево… вправо уже никак — двигатели выбиты. Странно, мелькнула мысль, что он еще не добил нас… медленно стреляет… все еще хочет взять живьем?

     Где этот чертов Посредник! Мог бы и посодействовать… Кэс почуял близкий конец. Вот оно… вот так и случается. Выпрямился, вскрикнув от боли в плече.

     И тотчас увидел на экране, почему Орн не стреляет — орудийные гнезда на фюзеляже вспыхнули и почернели. И тотчас из-за громадного корпуса корвета вылетел маленький космолет со сверкающими звездочками на крыльях.

     — "Союз", я внешний-один! Еще огня! — послышался спокойный, как всегда, голос Ю.

     — Огонь! — закричал Кэс, и Ка с ревом ударила по пульту. Одновременно Лотта сжала рукоятку орудия на челноке. И в эфире раздался нечеловеческий, страшный вопль Бака Орна.

     Последний корвет бриггов медленно, зрелищно стал раскалываться пополам, словно невидимый великан разрывал его на части. Дымкой клубился уходящий из корабля воздух. Ярко вспыхнул огонь внутри — вспыхнул и тут же погас, задушенный вакуумом.

     Несколько крошечных червячков вылетели из зияющего провала, согнувшись в утробной позе. Мертвые бригги.

     — Капитан, биосканер молчит, — по радио сообщила Лотта, — живых не осталось!

     — Возвращайтесь на корабль, — Кэс изо всех сил постарался сохранить твердость и бодрость в голосе, — бой окончен. Отходим по курсу шесть-два-шесть.

     Сломанная ключица болела так, что тошнило и темнело в глазах. Но Кэс категорически отказался от лечебного сна и согласился лишь на анальгезирующую блокаду.

     Не он один был ранен. У Чин пробит череп. Джан сломал четыре ребра и получив внутреннее кровотечение, потерял сознание от кровопотери. Светлана сломала предплечье. Тина в этот раз отделалась синяками.

     Но гораздо хуже дело обстояло с кораблем. Ю сразу же занялся гравидвигателем. О починке левых маневровых пока и думать не приходилось. Многие помещения были загерметизированы из-за пробитой обшивки, там царил вакуум. Пожалуй, хуже всего была полная потеря оранжереи, начисто разрушенной прямым попаданием торпеды. И не только растений — в оранжерее был сосредоточен корабельный запас воды. Вода циркулировала по замкнутому циклу, но если ее масса потеряна, новую взять негде.

     Почти две недели, не покладая рук, члены экипажа спасали свой общий дом. Раненые встали, как только появилась малейшая возможность и, не обращая внимания на протесты Максима, принялись за работу.

     Чин работала в оранжерее одна. Джану требовалось много отдыха, хоть и он начал уже вставать: у него был порван орган, напоминающий по функциям человеческую печень, чудо, что он вообще выжил.

     Собственно, и у Чин то и дело кружилась голова и темнело в глазах. Тогда она присаживалась, прислонялась к стенке и отдыхала. Целостность обшивки и атмосфера уже была восстановлена, так что Чин обходилась без скафандра. Ю запустил базовый контур двигателя, так что и с невесомостью на корабле больше проблемы не было.

     Но больно смотреть на груду обломков и грязи у стены, голый пол и стены. Все , что осталось от красивого биотопа, от грядок.

     Несколько киберов растаскивали обломки, крошили их, скидывая в жерло дезинтегратора. Другие под руководством Чин создавали слой почвы вдоль стены. Следовало сначала восстановить грядки, но ящиков для этого мало, а репликатор все еще не заработал.

     — Третий! — командовала Чин, — гумус неси! Четвертый, глину устанавливай на десять, у тебя толсто! Пятый, не забегай вперед! Все встали!

     У нее закружилась голова. Прижав ладонь к виску, Чин села у стены, поджав ноги.

     — Ч-черт! Не двигаться! — крикнула она киберам. Те застыли в странных позах, словно в детской игре "замри".

     Чин осторожно открыла глаза. Висок ныл. Можно, конечно, сходить в медотсек за таблеткой…

     На перевернутом гидропонном ящике сидел Посредник.

     — Черный карлик тебя раздери! Ты что здесь делаешь? — буркнула Чин. Посланник ксалийцев то исчезал, то появлялся в самых неожиданных местах, предсказать его поведение было невозможно.

     — Почему бы тебе не отдохнуть? — участливо спросил Роби. Чин вздохнула.

     — И ты туда же. Макса мне не хватает… Ты бы лучше сходил в медотсек, таблетку принес.

     Роби виновато взглянул на нее.

     — Я не запрограммирован на помощь. Извини.

     — Ты посмотри, что здесь творится! Вот так годами растишь сад, а потом является какая-то сволочь…

     — Но вы победили, — напомнил Роби.

     — Да уж. Но какой ценой, — вздохнула Чин.

     — Ты устала, — сочувственно заметил Посредник,- у тебя болит голова. Ты с утра не ела. Весь твой сад, вся твоя работа уничтожена.

     — Ну да, — буркнула биоинженер, — но почему это тебя так волнует?

     — Да я просто спрашиваю себя — сколько можно? Тебе разве в жизни до этого мало досталось? Вспомни этого своего… мужа, с позволения сказать. Как тяжело было с Тиной. Как ты не могла найти работу.

     Чин вообще-то была не прочь пожалеть себя. В жизни ведь как — себя не пожалеешь, так никто об этом и не подумает. Но сейчас это сочувствие вдруг показалось ей чрезмерным.

     — Ну слава Вселенной, сейчас это все кончилось! — ответила она, — за Тину можно не волноваться, мне здесь тоже хорошо.

     — Хорошо ли? — поднял брови Посредник, — ты сидишь тут на грязном полу, раненая, больная, работы — непочатый край. И тебе даже никто не поможет, потому что у других проблем еще больше.

     — Ну да, — нетерпеливо ответила Чин, — но ведь мы все отремонтируем, и все будет хорошо, разве не так?

     — И вы отправитесь на Землю, чтобы воевать…

     Чин промолчала.

     — Тебе это не надоело, девочка? — ласково спросил Посредник, — ведь есть же и другие варианты, пойми. Неужели ты не заслужила того, чтобы пожить наконец спокойно. Например, с Максимом. Ведь он любит тебя! Он хороший человек. Небольшой домик, благоухающий сад… Ты бы могла родить еще ребенка! Тина бы ходила в нормальную школу.

     Чин ничего не ответила. Она встала на ноги и скомандовала.

     — С первого по шестой, продолжить работу! Седьмой, гумус переставь ближе. Выкладываем второй слой! Трамбуй!

     Она оглянулась на Посредника. Губы ее были упрямо сжаты. Но в темных глазах застыли усталость и боль.

     Через неделю основные работы по кораблю были завершены. Снова действовали репликаторы. Работал гравитационный двигатель. Все помещения заполнены воздухом, залатана обшивка. Джан, как и остальные, поднялся на ноги.

     Экипаж собрался на совещание в коммоне. Посредник, как обычно, сидел в сторонке, бездумно сцепив пальцы в замок и ни на кого не глядя.

     — К Земле сейчас лететь нельзя, — говорил Ю, — это очевидно. Надо восстановить маневровые и импульсные орудия. А для этого нам нужна развитая планета, хотя бы на уровне Руси. Потому что нужен, например, лантан, нужен скандий, а их добывают только на более-менее развитых мирах. Мы все потеряли.

     — Новая Атлантика, — предложил Антуан, — нетрудно проложить курс через нее.

     — Да, это подойдет, — согласился Ю, — но если я не ошибаюсь, это далековато? Хватит ли у нас воды для охлаждения?

     — Не хватит, — признал Антуан, — что ж, есть еще один вариант. По курсу лежит еще один населенный мир, Ухуру. Если он и не развит, воды мы там вполне сможем набрать. И это недалеко.

     — А известно что-нибудь об этой Ухуру? — спросила Чин.

     — Я знаю о ней лишь то, что 80 лет назад это была планета СТК. Основные языки, помимо линкоса — суахили, английский, а также французский и немецкий.

     — Название, конечно, на суахили? — уточнила Тина.

     — Да. Оно означает "Свобода".

     — Наверняка и там побывали ксалийцы, — пробормотала Вета. Все посмотрели на Посредника, но тот даже не шевельнулся.

     — Ну что ж, — бодро подытожил Кэс, — в таком случае звездолет идет по курсу Ухуру — Новая Атлантика — Земля! За работу, товарищи!

     Ухуру на первый взгляд подтверждала худшие опасения — спутникового пояса она была совершенно лишена. Даже на Калимантане хоть какие-то космические аппараты сохранились. Этот же мир казался девственно чистым.

     Прекрасная планета раскинулась внизу. Не было необходимости таиться, и космонавты с удовольствием наблюдали и снимали с орбиты великолепные природные пейзажи, прореженные развалинами редких городов СТК и новыми поселениями.

     На Ухуру было девять материков, четыре из которых скорее напоминали крупные острова. С самого начала природа этого мира была довольно бедной, но не слишком отличалась от земной, и за несколько веков колонисты терраформировали здешние леса и саванны, местных форм жизни осталось не так уж и много.

     Ю предложил сразу опуститься в малонаселенной части крупного материка, у океана, чтобы пополнить запасы воды. Но остальные воспротивились.

     — Надо собрать информацию! — говорила Лотта, — когда нам еще удастся изучить этот мир. Понять, что там произошло после вторжения ксалийцев.

     А вторжение было — ведь некогда и Ухуру окружали многоэтажные орбитальные кольца, в небе плотными потоками шли флаеры, эфир звенел разноголосием, музыкой, позывными. На островах, горах, в степях, среди лесов раскинулись светлые высокие города.

     Сейчас эфир был почти пуст.

     — Теле- и радиовещание сохранилось лишь в двух местностях, — сообщил Антуан после анализа, — на одном из крупных островов, похоже, это единое государство. И на побережье материка, который раньше носил название Ндото, что означает "Мечта".

     Государств на планете явно было много. Десятки, если не сотни. От крупных империй, вроде упомянутой островной, до совсем маленьких, включающих несколько городков и деревень.

     — Давайте послушаем, — предложил Кэс.

     — Это Ндото, — Антуан включил вещание, — речь на суахили, хотя это какой-то диалект. Я включаю синхронный перевод.

     — Мы не допустим порабощения нашего свободного народа гнусными восточниками! — говорила чернокожая девушка в изящном длинном синем платье, — уже десятилетия они запрещают нам говорить на своем языке! Наш народ должен обратиться к северным братьям и принять их ценности свободы, братства и демократии!

     — А вас не смущают, что северные братья принадлежат к белой расе? — спрашивала ее другая женщина, постарше, — и в государстве Лус люди черной расы в основном заняты на низкооплачиваемых работах? И относятся к ним соответственно.

     Девушка вспыхнула и заговорила дрожащим голосом.

     — Вы что, хотите сказать, что восточники относятся к нам хорошо? Да мы для них ничтожества! Они запрещают нам говорить на своем языке!

     — Но ведь вы сейчас говорите на нем!

     — Все равно! Они считают, что это неполноценный язык! А северян вы просто не понимаете! Вы не способны постичь их благородство, культуру, возвышенную натуру! И кстати, мы, западники, вовсе не такие уж черные. То есть мы черные по расе, но не забывайте, что мы, в отличие от восточников, ведем свою родословную из земной Америки, где наши предки окультурились и приобрели черты подлинно цивилизованных людей.

     — Это спорный вопрос, о родословной! — прервала ее собеседница, — ведь в СТК все народы перемешались.

     — Вот именно! И эти восточники тянут нас назад в СТК! — обрадовалась девушка, — по сути, у них так с тех пор ничего и не изменилось! Они так и остались безразличными и жестокими к культурам других народов! Подумайте, какой ужас творился при СТК! Сколько самобытных языков и культур вымерло! На нашей планете говорили почти исключительно на суахили, а ведь когда-то в странах древней Африки существовали десятки разных языков! Да и суахили-то уже вымирал, его вытеснял этот ужасный линкос! Разве кто-то заботился о том, чтобы дети в школах изучали свой родной язык!

     — Тут вы, конечно, правы, — мягко сказала женщина, — ситуация в СТК была ужасной.

     Кадры сменились, на экране возникла небольшая деревня, вернее — ее развалины. Кое-где ярко горели соломенные крыши, повсюду поднимались черные дымы. На заднем плане куда-то торопилась темнокожая, бедно одетая женщина с узлом за спиной и младенцем в подвязке, за ней семенили еще двое плачущих детей. На экран выдвинулся крупный мужчина с автоматом, в военной форме.

     — Наша Армия Освобождения за последние сутки продвинулась вперед, — бодро заговорил голос телеведущей, — очищена от восточников еще одна деревня. Мбаса, что вы можете нам сказать по этому поводу?

     — Потери у нас небольшие, всего три человека, — заговорил внушительно военный, — восточников удалось выбить. Они, понимаете ли, утверждают, что это их территория. Жизнь нормализуется. Конечно, приходится заниматься зачисткой, много недовольных, с рабской психологией, готовых продаться восточникам за похлебку. Куда, козел?! — вдруг заорал мужчина, срывая с плеча автомат и исчезая из кадра. За кадром послышалась очередь.

     — Выключи, Ант, — попросил Кэс, — кажется, с ними все ясно.

     — Разборки на национальной почве, — буркнула Светлана, — видела я таких. У нас в горах вот тоже… — взгляд ее затуманился.

     — Давайте посмотрим телевидение с того острова, — предложила Чин.

     — Пожалуйста. Язык немецкий, надо же, — с некоторым удивлением сказал Ант, — включаю трансляцию с синхронным переводом.

     На экране возникла широкая площадь, заполненная красивым строем марширующих солдат. Загремел бравурный марш.

     Здания вокруг площади были увешаны странными гигантскими полотнищами — алого цвета, но с большим белым кругом посередине, в котором красовался древнеиндийский символ плодородия, свастика.

     Солдаты были одеты в изящную черную форму, все как один принадлежали к белой расе, и вообще казались совершенно одинаковыми — точеные лица, высокий рост, бессмысленный застывший взгляд. На балконах вокруг площади и на тротуарах толпилось множество женщин с детьми. Все женщины были белые, все одеты в длинные изящные платья, и очень радостны — они махали солдатам платочками, кидали на брусчатку цветы.

     — О Вселенная, это-то что такое?! — потрясенно выговорила Чин, — вроде театра какого…

     — Кажется, я знаю, — произнес Ю, — это относится к древней истории Земли, второй или третий… нет, третий век до Космической Эры. История Первого Союза. Там было какое-то государство с похожей культурой, и кажется, именно оно начало Вторую Мировую войну. Кстати, именно немецкоязычное, если не ошибаюсь.

     — Совершенно верно, — подтвердил Антуан, — так называемый Третий Рейх под предводительством некоего Адольфа Гитлера с его партией по сокращению НСДАП, впоследствии их было принято называть фашистами, хотя исторически это не совсем верно. Существовали по летосчислению Христианской Эры с 1933 по 1945 год, уничтожили исключительно по национальному признаку десятки миллионов людей. Ряд национальностей был объявлен недостойными существования, другие — неполноценными. Также уничтожили около двухсот тысяч инвалидов и около миллиона противников режима. Жертвами Второй Мировой войны стали более пятидесяти миллионов человек. Третий Рейх был разгромлен силами нескольких стран, но главным образом Первого Союза, то есть первой на Земле социалистической страны.

     Все молчали, подавленные масштабом цифр. Наконец Кэс сказал.

     — Ант, покажи еще — что у них здесь-то творится?

     — Это самая промышленно развитая страна на Ухуру, — Антуан исчез и показал вместо себя гигантские здания цехов, ангары с выстроенными в ряд остроносыми истребителями, оцепленные колючей проволокой, как у бриггов, заводы. Рабочие были здесь почему-то исключительно чернокожими, и охрана была значительно мощнее, чем на заводе Прохорова.

     — Расизм тут у них, — заметила Чин.

     — И судя по всему, они тоже готовят войну, — добавила Вета, — хотя подготовка еще в начальной стадии. Они не торопятся.

     — Показывают сегодняшнее интервью с вождем, — вставил Ант, — хотите посмотреть?

     На экране возник суровый узколицый мужчина в мундире, отделанном золотом, с теми же свастиками на воротнике. Рядом с ним — молоденькая блондинка с записывающим устройством. Она пропищала:

     — Мой фюрер, в Кедонии опять вышел пасквиль против нас, они снова проводят исторические параллели и намекают, что следование этой линии приведет нас к тому же концу, что и некогда Третий Рейх на Земле. Конечно, наша молодежь не читает подобных опусов, но вдруг это смутит интеллектуалов, владеющих суахили?

     Мужчина приосанился.

     — Я полагаю, что те, кто читает кедонскую прессу, должен отправиться и жить туда же. Но можно ответить на гнусный поклеп и по существу. Да, мы пользуемся идеалами Третьего Рейха. Однако тогда арийцами управлял бесноватый и, кстати, нечистокровный фюрер, некий Гитлер. Он был бездарным стратегом и дипломатом, вынужден был в итоге вести войну на два фронта, они убили огромное количество людей, что совершенно бессмысленно и недостойно настоящего немца. К сожалению, Гитлера не удалось убрать, хотя истинные патриоты делали много таких попыток. Но все это было сотни лет назад! Мы, настоящие националисты, сделаем все иначе. Наша родина процветает и счастлива! Мы разумны и стремимся всего лишь к благу собственного народа! И мы не уничтожаем людей и не изолируем их, за исключением, конечно, прямых предателей и врагов, как и преступников. Мы ликвидируем и изолируем от общества только негров! Разумеется, в Кедонии этим недовольны, ведь там негры захватили все, и в результате все они живут как полуобезьяны. У нас этого не будет!

     — Благодарю вас за интервью, герр Штауффенберг! — поклонилась блондинка. Чин махнула рукой.

     — Выключи ради разума! Ну и дерьмо же…

     Под звездолетом расстилалась голубая гладь океана.

     — Словом, от этого острова лучше держаться подальше, — подытожил Кэс, — хоть среди нас и нет чернокожих.

     — Еще неизвестно, как они относятся к Чужим, — буркнула Ка.

     — Давайте смотреть дальше, — предложила Лотта.

     Четыре часа звездолет кружил вокруг Ухуру, изучая разнообразные, многочисленные государства планеты. Некоторые из них обладали телевидением или компьютерной сетью, другие технологически были отброшены еще дальше назад, в таких случаях приходилось делать выводы по визуальным наблюдениям.

     На Ухуру существовало множество разных религий, как правило, очень воинственных и прозелитических. Велись крестовые походы, во многих местах планеты бушевали религиозные войны. Кто-то возродил древнее христианство в разных вариациях, кто-то — ислам или буддизм, и еще были совершенно новые, незнакомые культы.

     В одном из государств на площадях регулярно сжигали еретиков. В другом — забрасывали камнями неверных жен.

     Но не только религиями была богата Ухуру. Немецкий остров не был исключением — на планете было полно пламенных националистов, причем некоторые народы раньше на Земле никогда и не существовали. В пяти местах бушевали войны "за национальную независимость" или просто во славу какой-нибудь великой державы. Скифы сражались с варягами, монголы — с британцами (и те, и другие в основном принадлежали к черной расе). Ухурийцы сражались самозабвенно — к небу поднимался дым горящих деревень, герои с чеканными лицами кидались в схватку, женщины с плачем провожали их на бой.

     Была обнаружена страна, где женщины были поголовно в рабском состоянии. Их продавали, покупали, регулярно били и насиловали, словом, относились как к скоту. Но потом, к удовольствию Светланы, в горах нашлось племя воинственных амазонок, где порабощенными были уже мужчины — впрочем, мужчинам было не так уж плохо, их почти не заставляли работать, хорошо кормили и использовали разве что как племенных жеребцов, да и то отнюдь не против воли.

     — Это, конечно, цинично, — высказалась Чин, — но вся планета — это цирк какой-то. Жалко людей, да. Но увлекательно!

     На планете существовало около ста различных языков и диалектов, большинство из них Антуан не понимал — они возникли лишь в последние десятилетия. Но за право говорить на этих языках ухурийцы ожесточенно сражались друг с другом и усердно отдавали жизни!

     Однако "Союз" искал всего лишь тихое, спокойное место, где можно запастись водой для охлаждения, пусть и океанской, да кстати, и подзарядить гравитационные катушки от поля планеты.

     Наконец Антуан предложил опуститься на длинном полуострове материка Ндото расположенном в умеренном климате. Полуостров был малонаселенным, ни машин, ни заводов, ни телевидения здесь не наблюдалось. После короткого совещания Кэс повел звездолет под стелс-полем на посадку.

     — Какая здесь красота! — Чин взбежала на холм и блестящими глазами вгляделась в синюю даль океана. Звездолет замер в ложбинке, прихотливо вскинув серебряные крылья. Слева от него начиналась скальная гряда, справа приветливо шумела сосновая роща.

     — Да, хорошо, — согласилась Светлана, — но ты поосторожней, подруга! Не отходи далеко.

     Группа разведчиков — к ней принадлежали также Ю, Максим и Ка — подтянулась к женщинам. Оружие на всякий случай прихватили — мало ли что придет в голову местным жителям. Светлана оглядела небольшой отряд.

     — Напоминаю: подходим к деревне, пытаемся установить контакт, — произнесла она, — стрелять только в крайнем случае. Если будут вести себя агрессивно — уходим.

     В молчании разведчики двинулись вперед. Все успели слегка соскучиться по синему планетарному небу, по зелени и ощущению пружинящей под ногами тропинки. Чин с интересом разглядывала растения — большая часть флоры была ей незнакома, а значит — местная; разве что сосны явно происходили с Земли. Видимо, здешняя природа оказалась легко совместимой с земной.

     Звездолет опустился неподалеку от поселка местных жителей, расположенного в лесу. Следовало нанести им визит и попытаться установить контакт.

     Через два часа ходьбы Светлана вдруг замерла и подала рукой знак "стоять". Все застыли, вслушиваясь.

     Над головой Светланы что-то свистнуло, и с громким чпоком стрела вонзилась в ствол дерева за ее спиной.

     Женщина подняла руки.

     — Мы пришли с миром! — громко сказала она на линкосе, — не стреляйте!

     В кустах послышалось бормотание. Затем высокий мужской голос крикнул что-то непонятное, вроде "хуаю".

     — Кажется, это английский язык, — заметил Максим. Разведчики переглянулись — этого языка никто не знал. Ю стал копаться в трансляторе, подвешенном на шею.

     — Вроде английский, — пробормотал он, и транслятор выдал длинную фразу его голосом. Ю повторял, что пришельцы явились с миром и просят помощи.

     Разведчики поспешно перенастраивали собственные трансляторы. Из кустов донеслись спорящие голоса, затем на тропинку выбрался местный житель, недоверчиво глядящий на пришельцев.

     Местный житель принадлежал к белой расе, был белокурым, стройным, даже хрупким, с аристократичеки изящным лицом. Одет был туземец в кожаную куртку и брюки с бахромой в швах, длинные спутанные светлые волосы перехвачены хайратником.

     Из копны волос с обеих сторон торчали уши туземца.

     Уши были длинные, торчащие и заостренные на концах.

     Кэс занимался подготовкой вездехода — баки для воды уже были загружены, но следовало перебрать двигатель и проверить тормоза и сцепление.

     В глубине души, конечно, он завидовал разведчикам — сейчас бы прогуляться по зеленой травке, познакомиться с местными. А вместо этого копайся в железках. Но что поделаешь, кто-то должен и этим заниматься.

     Капитан не слышал, как в ангарное отделение тихонько вошел Посредник и уселся на крыло ближайшего челнока. Он установил на место крышку двигателя, вынырнул, проверил индикаторы. Закрыл капот. И только тогда взглянул на Роби. Тот застенчиво улыбнулся.

     — Работаешь, капитан?

     — Приходится, — буркнул Кэс и присел около колеса — ему показалось, что на шине имеется небольшой дефект.

     — Как тебе эта планета? — поинтересовался Роби.

     — Такая же гнусь, как и везде, — капитан выпрямился. Нет, шина цела, — удивительно, как коммунары за несколько десятилетий дошли до такого состояния!

     — А ты уверен, что здесь действительно хуже? Нет, я понимаю, что формально — да. Войны, людей убивают. Но откуда ты знаешь, что эти люди — несчастнее, чем коммунары?

     — Это еще что за новости? — Кэс уставился на Посредника.

     — Я кое-что знаю об этой планете. Видишь ли… с самого начала здесь было решено создать оазис, наиболее подходящий человеческой натуре. Люди рождены, чтобы быть разными. На Земле существовало множество разных народов. Разных религий. Британцы, русские, японцы, китайцы, католики, индуисты, иудеи… А вы в СТК пытались сделать всех одинаковыми. Не это ли было вашей ошибкой?

     Кэс молчал.

     — Ты слышал — они обвиняют СТК в том, что там вымирали разные языки. Разве нет в этом доли правды? Разве не страшно растерять все культурное разнообразие? Твои предки, Кэс, происходят из Аргентины и Перу. Ты сам очень слабо знаешь испанский. Что же в этом хорошего?

     — Я прекрасно живу без испанского, — ответил Кэс, — никогда не увлекался языками. А в целом, видишь ли, Роби, гораздо важнее, чтобы люди были материально обеспечены, защищены, могли выбирать любимую работу, были счастливы в жизни — чем какие-то, извини, абстрактные идеи вроде языка предков.

     — Для тебя это абстрактная идея, — скорбно покачал головой Посредник, и Кэсу немедленно стало стыдно. Он сам не знал — отчего. Посредник продолжал.

     — Вот это ваша коренная ошибка! Вы всегда считали, что основная мотивация любого человека — это мир, безопасность, материальный достаток, дружба, единство, что все хотят жить дружно и вместе работать для общей цели — прогресса и развития. А люди все разные! Один хочет на самом деле маршировать в строю под бравурную музыку. Другой мечтает о том, чтобы красавица в кожаных сапогах выпорола его ремнем. Третий сам хочет кого-нибудь выпороть, ну так ведь всегда найдется кто-то с противоположным желанием! Кто-то мечтает быть рыцарем и сражаться за святыни, а кто-то — жить монахом в лесу. Вы же все это у людей отобрали и заставили их всех жить единообразно. Конечно, это многим не нравилось! И после прихода ксалийцев люди снова вернулись к разнообразию культур… разве так не лучше, Кэс?

     Костанец отвернулся. Снова раскрыл капот вездехода.

     — Нет, — ответил он, — не лучше, если из-за этого разнообразия должны умирать дети, если людей должны жечь на костре.

     — Разве установление СТК на Земле не было кровавым и жестоким? А Первый Союз?

     Кэс внимательно уставился на Посредника. Роби продолжал.

     — Ведь вы жили в антиутопии. В тоталитарном мире, где не было места ничему живому. Да, у вас уже не было необходимости в прямом насилии… но единообразное коллективное воспитание детей — разве это не убийство личности?

     — Слушай, Роби, отстал бы ты, — Кэс с треском захлопнул капот и полез в кабину. Запустил борткомпьютер. Задумался.

     Роби нес очевидную, понятную чушь.

     Но отчего-то именно эта чушь неприятно царапала сердце.

     Эльфы жили скромно. Разведчики ожидали чего угодно, вплоть до хижин на деревьях, но лесные жители ютились в обычных землянках. Правда, в центре селения, скрытый деревьями, возвышался выделанный не без изящества единственный деревянный терем. Туда и подошли пришельцы, а сопровождающие их двое эльфов скрылись в помещении.

     На небольшой площади-поляне перед теремом было пусто, но в промежутках меж землянками играли эльфийские дети. По причине бедности они были босы, а маленькие и вовсе без всякой одежды. Но все как один белокуры и с острыми ушками, торчащими по бокам головы.

     — Как вы думаете, — задумчиво произнес Максим, — это у них откуда? Уши эти?

     — Полагаю, генная инженерия, — ответил Ю, — ведь это явно люди!

     — Генная инженерия? — Чин огляделась вокруг, — у этих?!

     — Вероятно, ксалийцы, — коротко пояснила Светлана. Эльф постарше появился на пороге теремка.

     — Светлейший желает беседовать с королем людей!

     — Кто у нас будет королем? — тихо спросила Светлана.

     — Давай ты, — предложил Ю, — у них вроде нет сильной дискриминации женщин.

     Вета пожала плечами. Выступила вперед.

     — Я королева человеческого воинства, — сообщила она с достоинством, — желаю беседовать со Светлейшим!

     Короля эльфов звали Дриагор, было ему на вид около сорока лет, и одет он был получше других — вышитый золотом белый плащ, кожаные сапоги, хайратник из серебряных нитей с мелкими рубинами. На кожаном поясе висел кинжал с богато украшенной рукояткой.

     Голубые глаза Дриагора с интересом взглянули на Светлану.

     — Откуда вы явились, чужеземцы?

     — Издалека, — сообщила Светлана. К счастью, транслятор передавал речь ее голосом, — из восточных земель.

     — Мои воины не видели кораблей в бухте, — сообщил король.

     — Мы не приплыли. Мы прилетели, — Светлана замялась, — вы знаете, что такое аэропланы?

     — Эропланы, — задумчиво повторил Дриагор, — нет. Вы можете летать по воздуху?

     — Ага, — кивнула Светлана, — на большой железной птице.

     — Ваш народ обладает большим могуществом, — констатировал эльф, — а ваше оружие, — он указал на дессор, укрепленный на предплечье, — вероятно, может стрелять огнем? Как у людей Гор?

     — Думаю, лучше, — хмыкнула Светлана, — показать?

     Она повернулась и следуя указующему жесту эльфа, выстрелила в доску, прислоненную зачем-то к стене, пережженная доска бесшумно развалилась. Глаза Дриагора заблестели.

     — Что вы ищете здесь, чужеземцы? — спросил он, — наш народ не богат, но может быть, я смогу предложить вам что-нибудь. Знайте, что мы обладаем духовностью древних.

     — Собственно, нам нужна только вода. Океанская вода, — уточнила Светлана, — но мы с удовольствием познакомились бы с обычаями и традициями вашего народа.

     Тем временем космонавты разбрелись по эльфийской деревне. Деревня выглядела вполне по-человечески — по случаю хорошей погоды старухи сидели на бревнах, пряли или шили что-то. Парочка эльфов трудилась на постройке крыши очередной землянки. Детишки играли повсюду без особых затей. Видимо, основная часть населения была на работе или на охоте — смотря чем они тут обычно занимаются. На чужаков смотрели с любопытством, но страха никто не проявлял.

     — Видимо, у них тут часто бывают посторонние, — предположил Ю.

     На полянке несколько подростков метали копье в мишень — подвешенную среди веток голову оленя. Увидев чужаков, загомонили.

     — Это люди Гор! Смотри!

     — Сам ты с Гор! У них одежда другая совсем.

     — Ну-ка, ребята, — Максим приветливо улыбнулся, — вы чем занимаетесь? Тренируетесь?

     — Мы оруженосцы, — сообщил один из мальчиков, — я — светлого Бараниса, а вот он — светлого Гиаргона.

     — Скоро же в поход, — солидно заметил второй эльф, — готовимся.

     — А вы не кинете? — третий мальчик протянул Максиму копье. Врач оглянулся на своих. Покачал копье в руке. Вспомнил занятия у Светланы, ножи они кидать учились, а вот копья…

     — Смотри, — съехидничала Чин, — не посрами руссийскую честь!

     Максим прицелился, размахнулся — и со свистом копье вошло точно в олений глаз. Юные эльфы радостно закричали и запрыгали.

     — А что за поход? — спросил Максим, — с кем воевать будете?

     — Известно с кем, — ответил первый мальчик, — с орками.

     Чин присвистнула.

     — А что эти орки вам сделали?

     — Так они же орки, — удивленно ответил юный эльф, — все время грабят, убивают, ну и вообще… Они по-другому не могут. У нас вот недавно похитили и убили маленькую девочку, Кириэль. Они изверги!

     Светлана в это время сидела с Дриаргоном за широкой, чисто выструганной столешницей. Эльфийский клюквенный напиток оказался очень вкусным, как и маленькие травяные лепешки с ягодами.

     — Если вы желаете познакомиться с нашей эльфийской духовностью, приходите на магическую церемонию хати. Я тебя приглашаю, Светлейшая, — убеждал король. Светлана пожала плечами.

     — Что ж, почему бы и не прийти? А когда будет эта церемония?

     — Завтра после заката. Ты увидишь мир иной, недоступный взгляду. Людям мы обычно не разрешаем участвовать в этой церемонии. Но для тебя я хочу сделать исключение.

     — Наверное, это интересно, — дипломатично сказала Светлана.

     — Люди Гор мечтают побывать на хати, но им мы этого не позволяем. Но одно условие — на церемонию ты должна явиться одна!

     — Я подумаю, — кивнула Светлана, — скажи мне, Светлейший, а давно твой народ живет здесь?

     — Согласно преданиям, тысячелетия назад наши далекие предки дошли до океана и обосновались здесь.

     Светлана покрутила головой. С хронологией у них что-то явно не сходилось.