Аннотация: Предисловие, написанное для книги стихов Андрея Елисеева. В надежде, что когда-нибудь эта книга увидит свет. Страничка Андрея на СИ: http://samlib.ru/e/eliseew_a_i/
Как поэт пишет стихи?
Кто-то целый день бьётся над несколькими строчками, изводит килограммы бумаги и тонны чернильной пасты в поисках того самого Слова - необходимого, единственного, заветного. Кто-то вскакивает посреди ночи - и пригрезившиеся строки в несколько минут превращаются в стихотворение.
А у кого-то всё происходит иначе: кофейный вечер за окном, крахмальная скатерть на столе, деликатес в фарфоровом блюде, бокал дорогого вина - мне почему-то представляется, красного. И - лист бумаги, на котором не спеша возникают строки. Если и у вас, дорогой читатель, по прочтении этой книги останется похожее впечатление, то, возможно, так всё и было?
Ведь поэт, с которым вам предстоит познакомиться, Андрей Елисеев, способен одной строкой создать в привычной реальности островок, над которым безраздельно властвует Её Величество Эстетика. Не случайно книга открывается стихами о театре. В театральном искусстве, как и в любом другом, успех соседствует с преодолением. Создание образа - обретение себя через отречение от себя.
Рву душу в клочья... Я живу
Чужою жизнью, не своею.
Чужою кровью леденею,
Чужую душу в клочья рву.
Высшая степень перевоплощения - уже не актёр произносит предписанные ему слова, а сам герой устами актёра раскрывает свой внутренний мир. Таков глубинный смысл одного из лучших стихотворений А. Елисеева "Быть может, я неправ - не мне решать", написанного после премьеры спектакля Орловского государственного академического театра имени И.С. Тургенева "Дни нашей жизни" по пьесе Л. Андреева.
Теме театра сопутствует с первого же шага другая тема, которая, переходя из стихотворения в стихотворение, обретает подобающее ей главенство - тема необычного в реальном.
Сразу же оговоримся: стихи Андрея, даже самые "бытовые", - не для ультрареалистов, желающих в каждом герое узнавать родственника, соседа, сослуживца; не для тех, кто довольствуется миром, который можно увидеть в окно. Стихи эти - для мечтателей, выросших на сказках Андерсена и поэзии Гумилёва, для людей, уверенных, что где-то рядом, может быть, в сопредельном измерении, а может быть, и в соседней квартире живёт озорной король-мальчишка, восторженный рыцарь и влюблённый пират.
А что же "обычные люди" из бытовых зарисовок? Им повезло, потому что автор живёт вне искусственных тематических границ. Юноша, который несёт воды для своей любимой - тот же нежный рыцарь, брошенный муж - постаревший пират, получивший желанную женщину по имени Любовь (символично!) и... обнаруживший вдруг, что не этого, вовсе не этого ждала душа...
А кто же он, этот пресыщенный, тоскующий бизнесмен, который вдруг заявляет:
Не поскуплюсь, всё брошу и уеду
Искать свою заблудшую звезду.
И если всё же одержу победу,
В своей судьбе порядок наведу!
Кто он? Решайте сами, дорогой читатель!
Нет, никакой быт, никакая низменная материя не способна оскорбить Её Величество Эстетику - владычицу островка Мечты. Эстетика - прекрасная дама на вершине башни из слоновой кости, а стихи - неважно, о чём, главное, хорошие, настоящие - восхваления ей.
Чуткий читатель отметит песенную мелодику стихов Андрея Елисеева. Необходимое пояснение: Андрей - бард, и если в названии стихотворения есть слово "песня" или "романс" - можете не сомневаться, это действительно так. Как бард Андрей ориентируется на классиков жанра, прежде всего, конечно, на Владимира Высоцкого. Вот зарисовка "В поезде". Сам ритм стиха напоминает ритм движения поезда: слышишь мерный перестук колёс, чувствуешь мягкое покачивание вагона и невольно улавливаешь краем уха разговор двух попутчиков. О чём? Да ни о чём - на то оно и случайное знакомство. Но за простыми словами - растерянность одного и пьяная тоска другого. Обыкновенная трагедия... ну, если не трагедия, то драма - точно.
Или стихотворная дилогия "Солдат": раненый остался на поле боя, его сочли убитым; вновь мы встречаемся с ним, страдающим от увечья, уже в госпитале. Как похожа эта жуткая в своей правдивости ситуация на ситуацию из "Песни про госпиталь" Высоцкого. И - совсем не похожа. Герой Высоцкого обижен на медиков, соседей по палате, на себя - особенно на себя! - до ожесточенности. Герой Андрея лиричнее, в нём нет наступательного пыла, вместо обиды - тихая грусть и смутное ощущение вины, вместо ожесточённости - мечта, снова мечта!
...Вот бы выпрямить ноги
Да пройтись по земле.
И бежать что есть мочи
Перед Богом в долгу,
И одежду бы в клочья
Изорвать на бегу.
Чуткий читатель будет просто наслаждаться этой книгой, сопереживать героям, погружаться в приключения, ломать голову над сложными жизненными ситуациями в поисках наилучшего выхода. Читатель-критик (а такие есть всегда) прогонит наваждение и всё-таки примется анализировать. Несколько слов к такому читателю.
Современная поэзия часто - слишком часто! - грешит той простотой, которая, как говорится, хуже воровства: примитивность идеи в сочетании с такой вычурностью формы, что даже самые эпатажные эксперименты над словом юных декадентов серебряного века бледнеют рядом с новыми "шедеврами" - образцами живого великорусского языка. Существует и другая опасность: идеи, подвластные лишь зрелой душе, воплощаются в стишках-считалочках, в раёшнике.
Стихи Андрея Елисеева наделены главным достоинством хорошей поэзии - форма в них адекватна содержанию. Вальсовые, романсовые стихи о любви, сказовый лад притчевых стихов и разговорный - бытовых зарисовок. И наконец - раёшник! Он приходит на помощь тогда, когда действительно необходим, а именно в юмористических стихах.
В прозе Андрей остаётся верен себе. Каждая его прозаическая миниатюра - путешествие человека в пространстве и в своём внутреннем мире; оба путешествия синхронны, оба дарят открытия. Путешествует герой, путешествует читатель. Вместе с ними путешествует автор, но не в качестве премудрого проводника, безвозвратно утратившего новизну ощущений и потому тайком скучающего, нет - в качестве товарища, который тоже впервые видит всё это великолепие и в полной мере разделяет восторги своих спутников.