Скучная классическая истина. У нас даже рокировки в правительстве совершаются, как нарочно, таким образом, чтобы, не дай Бог, во главе какого-нибудь министерства или ведомства не задержался профессионал.
Все грустнее и грустнее всматриваюсь в финалы знакомых с детства фильмов и мультиков. "Кольца Альманзора", "Летучий корабль", "Бременские музыканты"... Добрые мультики о порядочных, находчивых, трудолюбивых и отважных людях, которые отправились крестьянствовать, ушли в свободные художники, о то и вовсе бродяжничать пустились, оставив скипетр (ну и державу заодно) в руках глупых, злых и расчетливых (в лучшем случае - просто глупых) героев-антагонистов. Бог с ними, с садовниками, музыкантами и прочими людьми без определенных занятий. Принцессы, принцессы-то куда подались, а? Это не подвиг духа, это, мягко говоря, безответственность. Возведенная, увы, в ранг подвижничества.
Нет, мы не хотим жить хорошо. Мы хотим жить весело. Непредсказуемо. Безбашенно. (Поправьте меня, если я завираюсь... Я очень хочу, чтобы мне сказали, что я завираюсь, честно-честно!) Ведь что в мире может быть неинтереснее профессионализма? И что может быть драйвовее поездки по пересеченной местности, когда за рулем - пацан, намедни прикупивший водительские права? Вот то-то же!
Так и все в нашей жизни, сверху донизу.
Узнавая, что очередной мой одноклассник, дипломированный учитель русского, литературы и истории, подался в торговлю (какое счастье, что умная техника все считает за него, он - всего лишь придаток к кассовому аппарату!), я почему-то - интересно, почему? - неизменно вспоминаю товарища Маяковского, "Мистерию-Буфф". Проголодавшийся абиссинский негус спрашивает у эскимоса-рыбака: "Что это? Должно быть, вкусная собачка?" Рыбак возмущается: "Я те дам - собачка! Это морж, а не собачка". Почему-то эта пара реплик все чаще представляется мне эпиграфом ко всей нашей жизни.
Я не представляю, как может забавлять нашего человека комедия положений, ежели это - суровая повседневность. Забивание гвоздей микроскопом - такая же не шутейная вещь, как, например, самогонный аппарат, собранный по наитию из подручного материала.
И вообще, что я все об отвлеченном да об отвлеченном? Я не один год честно пахала в малюсенькой конторе, которая гордо именовалась учреждением, но по сути была кружком по интересам. Сразу оговорюсь, что подчинялась контора управлению образования; из этого напрямую следует, что интересы - по крайней мере, интересы сотрудников, как дело с воспитанниками обстояло - это уже другой вопрос - были весьма далеки от меркантильных. Ну и компания у нас собралась така-ая... куда до нас разномастной живности, что спасалась от дождя под грибком! Директор - учитель математики, который почти не работал по специальности, зато обладал стихийным, истинно народным экономическим мышлением, в просторечии именуемым сметкой. "Крепкий хозяйственник", - говорили о нем в глаза и за глаза. "Вот только королевство маловато, разгуляться мне негде!" - цитировали исключительно за глаза.
Для практической деятельности, то есть военно-патриотического воспитания подрастающего поколения, как значилось в уставных документах, у него были МЫ, то есть я, зам по воспитательной, которому пять лет вбивали в голову, что нет у слова никакого окончания, а есть эта... как ее?.. флексия, и методистка, режиссер массовых мероприятий.
Когда мои приятели, сплошь юристы, окончившие Орловский государственный (в недавнем прошлом педагогический) университет, и экономисты - выпускники института искусств и культуры, пытались дознаться, чем же я занимаюсь в свободное от отдыха время, я отвечала, что работаю массовиком-затейником. Вопиющая несовременность формулировки смущала моих собеседников настолько, что приходилось пояснять: массовиком - потому как начальство требует массовости проводимых мною мероприятий, затейником - чтоб самой веселей было. К слову, в образовании, особенно в дополнительном, могут работать только люди с чувством юмора. Те, что без юмора, не работают - отбывают. То и дело погладывая, куда бы навострить лыжи. А мы сами веселимся и других повеселить всегда готовы. Кстати, именно это слово употребляла обычно наша методистка, когда убывала на очередное культмассовое: "Ну что, поехали толпу веселить!" Ну да это лирическое отступление.
Какой бы маленькой ни была контора, ей полагается если не зам по АХЧ, серьезный и ответственный, то хотя бы обыкновенный завхоз. У нас завхозша была необыкновенная. Опытный архитектор, она, устав от того, что зарплату задерживали на месяцы и месяцы, пришла к нам на маленький, но стабильный оклад. А так как халтурить не умела по определению, то скоро стала незаменима. Особенно на ремонтных работах, кои традиционно производились нашими же руками... Что я там про забивание гвоздей микроскопом?
Единожды, только единожды она не проконтролировала процесс, и...
А дело обстояло так. Караульное помещение Поста Љ 1, нашего структурного подразделения, в общем и целом выглядело казенно и скучно. Чтоб немарко было и чтобы подновлять пореже, стены были выкрашены где в депрессивный грязно-синий, где в суровый коричневый. И только одну комнату - учебный класс - неведомый шутник изначально приукрасил, облицевав стены деревянными панелями, а на пол вместо линолеума положив паркет. Лет пять или шесть панели никого не беспокоили. Потом началась кампания по борьбе за противопожарную безопасность, явился инспектор, ужаснулся и приказал содрать на фиг. А если не содрать, то пропитать каким-то там составом. Начальник Поста ответно ужаснулся - он работал уже не первый год и мог в деталях вообразить, что будет дальше. И ужаснул начальника городского управления образования. Вы спросите, кто такой начальник городского управления образования? Несчастный человек, отвечу я вам. Его судьба - постоянно попадать в ситуацию малолетней королевы из "Двенадцати месяцев", решающей, как будет правильно написать - "казнить" или "помиловать". Подсчитав, во что обойдется пропитка панелей, начальник впал в великую печаль. Это же ужас-ужас! Уточнив, во что может вылиться ремонт, сделал вывод - погорячился: пропитка, конечно, это ужас, но не ужас-ужас. Панели получили высочайшее помилование. Что же до пола... Паркет, по которому ежедневно ходят, двигают скамейки, а то и парты, а то и вовсе что-нибудь роняют, надо хотя бы изредка покрывать лаком. Хотя бы очень-очень изредка. На нашей памяти эта радость приключилась впервые. Унизительная в своей простоте идея нанять профессионала не оскверняла мозг нашего начальства. Поэтому производить косметический ремонт было поручено начальнику Поста Љ 1. Он разумно рассудил, что не майорское это дело, и благословил на подвиг своего зама, старшего лейтенанта запаса (да еще, шепотом скажем, из "пиджаков", то есть ну ни разу не жалко). И все бы ничего, если бы в этот момент в караулке приключилась наша завхозша. Но она, доставив все необходимое, помчалась дальше по своим многочисленным делам.
И горько об этом пожалела.
Уж не знаю, что в тот день приключилось с геомагнитной обстановкой, но наши "постовые", которые славились тем, что даже ни на одну корпоративную пьянку не прибыли менее чем с пятнадцатиминутным опозданием, вдруг решили не откладывать на завтра то, что можно испортить сегодня.
Завхоз только-только приехала, не успела еще отдышаться, как зазвонил телефон...
С той поры я пребываю в убежденности, что одно из самых страшных и одновременно смешных зрелищ - очень интеллигентный человек, который ругается матом. А ведь задан был всего один коротенький вопрос:
- Васильна, я тут полы пролачил, ты мне теперь объясни, зачем вторая-то бутылка?
Дальнейшее предугадать легко: Васильна в полупристойной форме озвучила простую мысль - без содержимого "второй-то бутылки" лак сохнуть откажется категорически. Ибо содержимое второй надо было влить в содержимое первой, а теперь, как тут же добавила в своей обычной манере методистка, поздняк метаться. Спасти ситуацию можно было единственным способом - положив слой поверх слоя. Между первой и второй, как говорится, перерывчик небольшой.
Предугадать это было легко. Вообразить - трудно. По крайней мере, где-то в глубинах моей нервной системы сработал предохранитель. И хорошо. Потому что часа через полтора воспоследовало продолжение:
- ... что значит - потравились?! На кой, в конце концов, фиг у меня противогазы на балансе висят?!...
А через год... Ох, как бы я хотела написать: начальство под воздействием неусыпной заботы о подрастающем поколении и особой любви к нашей конторе, выделило краску, чтобы караулка стала, наконец, выглядеть не как склад готовой продукции, а светло и радостно, сообразно пресловутым воспитательным задачам. Не знаю, что там насчет заботы, но любовь, если и наличествовала, то действительно особая.
В связи с наступлением сезона отпусков, я осталась в нашей конторе самым большим начальником. А так как наш сезон отпусков по понятным причинам всегда совпадал со школьными каникулами, то рулила я не образовательным учреждением, а бригадой очень непрофессиональных, как понятно из рассказанного выше, маляров.
Звонок "сверху" трудового энтузиазма не вызвал:
- Мы тут склады освобождаем. У нас там краски оказалось - хоть залейся. Распределили. На вашу долю - полбидона. Завтра надо забрать.
Я сразу представила себе бидоны, в которых обычно привозят на продажу молоко, - и заранее испугалась. Правильно, вообще-то испугалась. Потому что работала не первый год и знала, что ко всему этому благу не то что транспорта - тары не дадут.
Ну, пробегав остаток рабочего дня по богатым соседям, сиречь по организациям, у которых были диспенсеры, разжились мы с завхозом пятилитровыми пластиковыми бутылями. С утра, на свежую голову, начали решать, на чем же этот подарок судьбы вывозить. Благо, на Посту в ту самую пору находился военрук одной из школ, во-первых, новый (еще не понял, во что встрял), во-вторых, молодой (в меру безбашенный). Пожалев двух замордованных дамочек, он согласился на своей машине доставить краску из пункта А в пункт Б.
В пункте А вдруг выяснилось, что краска - белая. И всю дорогу до пункта Б мы, прикинув на глазок соотношение объема подарка и количества оконных рам, излагали мысли по этому поводу в сугубо непарламентских выражениях. Ибо нам, обделенным даже таким благом, как малюсенькая кладовка, девать этот многолетний запас было ну совершенно некуда.
На следующий день я уныло побрела на свидание с высоким начальством в самом апокалипсическом расположении духа. Начальство же, избавившись от красной свитки... пардон, белой краски, благодушествовало вовсю. И в ответ на мое робкое заявление - много, дескать, нам этой краски, очень много - бодро предложило:
- А вы ею стенки покрасьте.
- Она же белая, - совсем теряясь, напомнила я.
- Ну и что? - не сдавалось начальство. - Про колера слышала?
Я слышала. И даже видела. Только в моем понимании экономия выходила какая-то сомнительная.
Одну бутылку?!! Не-е, погорячилась я насчет сомнительной экономии...
Малюсенькую пластиковую финтифлюшку с колером я покупала дня три не то четыре. Потому что все магазины, торгующие этим благом цивилизации, просто отказывались морочиться из-за такого крошечного количества товара с безналичным расчетом, а наша бухгалтерия (вот уж донельзя тоскливое место, где работают нудные профессионалы и профессиональные зануды!) с недавних пор перешла исключительно на безнал. Но я не ныла. У меня перед глазами был истинно героический пример нашего завхоза, которая с полгода тому назад пробовала по безналу купить зеленку и аспирин для аптечки. Когда она огласила идею: "А давайте я за свои куплю?", ее объявили еретичкой, ибо бухгалтерия во что бы то ни стало должна была проплатить эту покупку. В результате пошли на соглашение - нашли мецената (!) и оформили как спонсорскую помощь. Но с колером, подозревала я, такая штука не пройдет. И в конце концов приобрела колер по безналу.
А наутро вся наша дружная бригада уже вовсю мазюкала стены. В ведерке краска еще имела более или менее благородный оттенок, типа "кофе с молоком". Подсохнув, придала стенам какой-то грязно-серый тон. Куда там Кисе Воробьянинову с его траблами!
С тех пор слово "халява" для меня равноценно приговору.
Ах, да! Краска еще оказалась на редкость поганого качества, а о противогазах мы традиционно забыли. "Беда, коль пироги начнет печи сапожник..."