Разум был окутан дымкой сна и недостаточно быстр. Его опередили инстинкты - изначальные, непогрешимые, накрепко вросшие в хребет. Подстегнутое ими тело взвилось, напружинившись и заученно приняв оборонительную стойку.
Что?
Я откинул назад плотный кожаный клобук, смахнул его с головы вместе с остатками сонливости. Настороженно вслушался в крадущуюся ко мне темень.
Откуда?
Дуновение ветра прошептало в ответ что-то невнятное; подсказка тут же утонула в рокоте громового раската. Летучий отсверк озарил небосвод, на миг подсветив лохматые закраины туч. На Мерделейн надвигалась гроза.
Медленно, очень медленно. Смирить нетерпеливую дрожь готовых к броску мышц. Пальцы нашарили в поясной сумке самоцвет видения. Этому брильянту нет цены, и не оттого, что он чистой воды и размером с лесной орех. На него наложено заклятье истинного зрения. С ним перед глазами открываются любые изъяны, спадает пелена волшебных иллюзий, истончается кромешный мрак. Последнее - именно то, что нужно сейчас.
Зоркий прищур. Взгляд сквозь прозрачные грани, которые не преломляют, а наоборот, подчеркивают...
"Тролль меня раздери!"
...незавидное положение вещей.
Меня обступило полчище. Вроде того, что недавно осаждало Крепость-на-Перекрестке. Но тогда было значительно проще: высокие зубчатые стены и неприступные бастионы, бравая капитанская рота и шеренги союзников, мой надежный оплот...
Далеко. Бесполезно сожалеть.
Значит, всего лишь отсрочка?..
По лицу мазнула капля дождевой влаги. Я запрокинул голову - и улыбнулся.
"Дождь..."
Это хорошо. Небо не стыдится ронять слезы, ибо никогда не плачет от горя. Скоро я буду там, с друзьями...
Я часто наблюдал за тем, как мой вечно полупьяный дядюшка Дункан Фарлонг, владелец портовой таверны "Утонувшая Фляга", бережно смахивает пыль с выставленных на полках трофеев. По мне, так все эти трофеи - негодная рухлядь, коей побрезговал бы и самый захудалый старьевщик. Однако Дункан, обдавая меня ароматом забродившей на дрожжах мудрости, урезонивал: не городи чепуху, племяш, не заблуждайся по молодости лет! Вот остепенишься, мол, осядешь, откроешь собственный кабачок в Доках, тогда и начнешь ценитьвсякую безделушку, напоминающую о былых похождениях.
И это мой дядя, в прошлом искатель приключений, мот и кутила, бесшабашный охотник за удачей...Эх! Тоска зеленая, чешуйчатая.
А вообще-то,любопытно, что случилось бы, повстречайся я с самим собой, постаревшимгодков эдак на двадцать? Пожалуй, спорили бы до хрипоты...
Зато насчет кабачка Дункан явно загнул. Я вдовольналюбовался на дядюшкины заботы, дабы убедиться -кем-кем, а потомственным кабатчиком мне не бывать. Лучше уж я в болоте отсижусь. Опять же, от кого в питейном заведении неприятностей выше крыши?От моихдорогих соратников.
Забияка Келгар с восторгом освоился в роли вышибалы, выполняяпринятые на себя обязательства до того рьяно, что приток посетителей в таверне заметно поредел: сломанные ребра имеют свойство невыносимо ныть при ходьбе, да и зубов жалко, они считанные. Некоторыезаносчивые граждане Невервинтера, не привыкшие к тому, что их сперва елозятмордой по полу, а затем выбрасывают в окно за шкирку, ерепенились: то тот, то другойраскалывал о плешивую макушку дварфа тяжелую глиняную утварь или перешибал об его загривок дубовую скамью. Впрочем, толку от этого было чуть,доблестный сын клана Айронфистов лишь раззадоривался пуще прежнего.
Квара - тоже не подарок. Заставив колдунью отрабатыватьповинность, Дункан пристроил ее к протирке столов и переноске грязной посуды. Ой, зря!..Вскоре он проклял всех сумасбродных недоучек из Академиивместе взятыхи самого себя в придачу. Квара разбивала посуду вдребезги каждый раз, когда кто-нибудь из завсегдатаев отпускал ей вслед сальную шуточку илипробовал на ощупь ее квелую задницу. Бледные щеки ведьмы заливал бешеный румянец, жгуче-рыжие патлы вставали дыбом, а воздух вокруг искрился, стонал и потрескивал.Дядюшка Фарлонг проворно прятался за стойку и орал оттуда: угомонись, дескать, я ужасен в гневе!.. Квара испепеляла его взором: "Отвали, пьянь!"
Кстати, на днях она развеяла нам скуку зажигательнымпредставлением: раздобыла где-то маленькую жаровню, доверху наполненную раскаленными углями, принялась над ней кудесить, а та совершенно случайно оказалась магическим устройством для призыва элементалей из Стихийного Предела Огня. "Утонувшая Фляга" едва не сменила вывеску на"Погорелый Театр".Дункан потом разорялся долго, хотя и тише обычного - осип с перепуга...
И так далее. Что ни спутник, то с мурашами в башке. А возмещать убытки приходилось, естественно, мне: как-никак, хозяйский племянник и вожак всей шальной ватаги. Дядя, сама любезность, постоянно отнекивался, одной рукой делая протестующие жесты, а другой бодро загребая монеты к себе.
Единственный, кто не доставлял хлопот, это Касавир. У него каждый день по распорядку: утреннее омовение, воинские упражнения на заднем дворе, после чего - раскрыл перед собой молитвенник в сафьяновом переплете и до вечера погружен в думы о возвышенном. В еде неприхотлив и соблюдает умеренность, попусту трепать языком не горазд. Золотой мужик. Мне бы таких, как он, с дюжину в отряд...
- Посмотрите, кто со мной заговорил! А я-то решила, что ты совсем забыл про меня...
Чего-чего? Разве я сказал что-нибудь?
Я и слова не проронил. Даже не озирался в ее сторону.Она сама сунулась мне на глаза. Сердито дунула, убирая со лба прядь роскошных густых волос цвета черненой меди.
Так. Еще одна заноза на сегодня. Везет, как утопленнику.
- Похоже, ты сильно увлекся Шандрой. Хотя, возможно, у меня просто разыгралось воображение?
Элани сквозила меняпристальным, испытующимвзглядом исподлобья. В ее зрачках угадывалось нечто очень женское и...близкое, по-человечески родное. Хм, не ожидал от жрицы деревьев, отмеченной печатью извечной эльфийской инакости...
Ревность. Тут и дурак смекнет. Безотчетный порыв, который у мужчин зиждется на собственническом чувстве обладания, а у женщин... У нихиное-страх. Боязнь потерятьсвоего добытчика и защитника. По крайней мере, таково мое впечатление.
- Исключительно в интересах дела, - буркнул я.
Соврал. Да, изредка я лгу. Либо не договариваю, что равносильно лжи. Но моя ли в том вина, что люди чураются не того, кто кривит душой, а того, кто сообщает им неприятную правду?
Правда в данном случае звучит как раз неприятно... да что там неприятно!Паршиво она звучит. Шандра Джерро у нас вроде амфоры с драгоценным красным вином, которое необходимо донести до Убежища, не расплескав по дороге. Вот как донесем, тогда и...
Тьфу ты! Гаденькая, скользкая мыслишка.Потому я и держу ее при себе, авслух говорю- интересы дела. Обтекаемо, не вдаваясь в подробности. Все это прекрасно понимают, и всех устраивают мои недомолвки, обиняки и околичности.
Даже праведника Касавира.
Даже саму Шандру, простую и бесхитростную крестьянскую девушку с фермы под Хайклиффом...
У нее крепкие округлые бедра, громкий заразительный смех и неистощимый запас упрямства. Я обучаю ее бою на мечах, и она мне нравится.
Не только в интересах дела суть. Я соврал дважды.
- На твоем месте я была бы осторожна с ней, - под пушистыми ресницами Элани сгущалось ненастье. -Она не из нашего с тобой мира...
Булыжник мостовой чересчур тверд для робкогодревесного ростка.В городе эльфийка увядала: чертыее лица серели и болезненно заострялись, кожа утрачивала чарующий блеск. Она становилась раздражительной, скрытной, дичилась меня и остальных, предпочитая коротать часынаедине со своим ручным барсуком по кличке Нэйлок.
Намедни питомец Элани, паскудная животина, изгрыз мои сапоги, беспечно сброшенные с ног за порогом комнаты. Кто и почемуего науськал, теперьможно не спрашивать...
"На твоем месте я была бы..."
Между прочим, на моем месте муторно и неуютно. И потом, что это за настойчивый тон, будто она имеет право мне указывать? Я - птица вольная, где хочу, там и порхаю.
- А ты? Из какого ты мира, эй? Не надо читать мне нравоучений!
- Если так, то можешь выбирать любой путь и убеждать себя в том, что он единственно правильный, - в голосе Элани прошуршала болотная трава осока. Жесткая и колючая, в детстве она оставляла у меня на ладонях потеки сукровицы. - Мне это безразлично...
Ну вот. Обиделась, видите ли. А я сапоги латай!..
Исчадие ночи придвинулось вплотную.
Рдеющая в глазницах жажда крови, оскал игольчато-острых клыков...
Вампир. Не корявый, неуклюжий зомби, какого упокоит и деревенский ополченец с рогатиной, факелом и вязанкой хвороста. Это высшая нежить.
Плевать...
Меч Гит, гибкое продолжение кисти, запечатленное в серебре веление сердца. Я выметнул руку, даже не потрудившись обернуться. Тварь забилась, нанизанная на лучистый белый клинок, и сползла наземь, рассыпаясь прахом.
Моя воля.
Передо мной затрепетал на ветру погребальный саван, сшитый из ветхих лоскутьев тьмы. Одно прикосновения призрака - несколько лет жизни долой. Но не для меня, увешанного охранными артефактами. Меч Невера и его огнистый узор, вьющийся от эфеса к острию. Я отмахнулся, почти не глядя. Призрачное рубище изорвалось, растаяло в воздухе.
Моя власть.
С коротким свистом Мечи обезглавили двух ближайших идолов. Гранитные изваяния покорны. Они снесут и простят.
Моя ярость.
- Ну? - я шел навстречу мертвецкому воинству, и воинство смыкалось вокруг меня в кольцо. - Кто?!
Иначе. Не то, что у мостов, на южных подступах к Крепости-на-Перекрестке. Или при штурме, против набитых нежитью осадных башен. Нынче я в одиночестве. Ни за кого не в ответе, никому не обязан.
И потому меня не взять. Не принудить. Не подчинить!..
Топи Мертвецов содрогнулись от моего клича:
- Я!.. Валигар!.. Кортала!..
Первый среди равных. Лучший среди первых...
Мы ударили одновременно, дождь и я. Ливень растянулся тугими струнами, Мечи высекли из них музыку боевого безумия.
Что-то неописуемое.
Вихрь ликующего серебра и бесноватого пламени...
- Кто?!
...Бесплотный дух. Печальный взгляд извне. Она и сейчас наблюдает за мной. Она слишком любила меня, чтобы отречься в посмертии...
Глубокий вдох. Гулкий выдох.
"Скоро... Наберись терпения..."
Мечи опустились к земле, словно приглашая.
- Ну?
Бой задает воин, а не его оружие. Пора. Внутри кипела сила Обряда Очищения, почерпнутая мной у Статуй Ангхаррада.
"Сверкающий Щит!"
Ощущение теплоты, одеялом укутывающей тело. Едва дотянувшись до меня, щупальца стылого мрака тут же отдернулись прочь.
"Свет Утешения!"
Лепестки золотистого бутона. Они раскрылись, давая выход усталости и боли ран.
"Звезда Искупления!"
Столб света из ниоткуда. Передние ряды упырей осели, растеклись в пузырящуюся зловонную слякоть.
"Цепь Зари!"
Мечи поднялись вновь, куда более грозные, чем раньше.
- Уймись, Бастард! У меня не так много челяди, чтобы испытывать на ней наследие Иллефарна!..