Аннотация: Ну что тут добавить - Нетленка, и этим все сказано.
НЕТЛЕНКА
Роме Руконогову снился сон. Сон этот был не простой, а кошмарный.
Снилось Роме, что бегает он по городу будущего, тревожит прохожих, заглядывает в глаза и потерянно спрашивает: "Роман Руконогов, слышали? Ну, писатель - Роман Руконогов? А книги, книги читали его?" И перечисляет названия - много разных и очень интересных названий. Только никак не может их запомнить. А прохожие шарахаются, ругаются, полицией пугают. Говорят, не знают никаких головоногих.
Снился Роме заклятый друг и талантливый автор Николай Редутов. Николай виновато пожимал плечами и говорил: "Извини, дружище, так получилось". Получилось так, что отовсюду на Руконогова смотрел благообразный постаревший Редутов. Буквально отовсюду, как бывает только в кошмарных снах - с рекламных щитов, с плакатов, с проезжающих мимо автобусов. Даже один раз с дирижабля посмотрел. Грустно смотрел так, потому что уже умер. А вокруг все говорят друг другу, слышал, мол, Николаю-то Афанасьевичу Редутову - нобелевскую премию присудили! Посмертно правда, но таки присудили же. Да за дело - кому и давать нобелевку, как не ему.
И так тошно стало Роме Руконогову, что он проснулся. В своей кровати, в холодном поту. Сел, очумело потряс головой, выругался осипшим голосом. За окном творилась мерзость - издевательски громко чирикали птички, кругами ездил тарахтящий трактор, а солнце нашло щелку в шторах и теперь каленым железом выжигало глаз. Левый.
"Как же так. Кольку Редутова все знают и помнят, а меня забыли? Это ведь несправедливо. Чем он лучше меня! Хотя, нет, это понятно... Чем я хуже его? Ничем, факт. Так я ведь и не претендую на нобелевку по литературе. Мог бы - но не претендую. Но где всенародная любовь или вечная память хотя бы? Интересно, далекое ли будущее я видел?"
С такими мыслями Рома собрался было встать, но тут в комнате появился гость. Сначала из потолка, чуть правее люстры, высунулся массивный армейский ботинок, потом второй. Ботинки вытянули за собой ноги в пестрых чулках, неожиданно тонкие, с угловатыми подростковыми коленками. Ноги поболтались, безуспешно нащупывая пол, гость задрыгался и, наконец, выпал весь.
Рома попытался вспомнить, пил вчера или нет. Не пил. И не курил неделю - кончился табак.
"Тогда сплю или сошел с ума. Лучше сплю, в кино видел - человек думает, что проснулся, а сам спит".
Гость с любопытством оглядывался. Рома с любопытством разглядывал гостя. Джинсовые бахромчатые шорты, безразмерный оранжевый свитер крупной вязки. Из шейного платка торчит собственно шея, длинная и худая, как у страуса. Ну, не такая длинная, но все равно. Над шеей все было круглое - круглое лицо, круглые оттопыренные уши и круглые совиные глаза. Широкополая шляпа была самой обычной шляпой. Зато нос Рому заинтриговал. То картофель вульгарис, то моргнешь - гордый орлиный клюв. В общем, нечисто дело с носом. Рома решил показать, что его таким носом не удивить. Писатель вообще не должен удивляться, он творец миров, а творца ничем не проймешь, факт. Тем более, это сон.
- Отвратительное жилище, - изрек гость одобрительно. - Как зовут?
- Роман. Руконогов Роман. Ты кто?
- Ты кого ждешь?
- Никого не жду. Сплю, смотрю кошмары.
- Ага, кошмары, значит, все-таки снятся.
- Ну да.
- Тогда я по адресу, - гость заложил руки за спину и начал прогуливаться. Два шага, поворот, два шага, поворот. Не разгуляешься. - Если человеку снятся кошмары, значит у него проблемы в личной жизни, творческий кризис или хвори телесные. Запоры есть?
- Чего? А, нет, нету. А причем...
- Не важно. Так и запишем, - гость обозрел книжные полки, пестревшие пухлыми корешками, - творческий кризис.
- Нет у меня никакого кризиса...
- Не понял - не работает что ли? С женщинами-то как у тебя?
- А... ну, да... Творческий кризис.
- Что и требовалось. Тогда приступим. Зови меня Элвис. Гидом буду. Пошли, что ли.
- Куда пошли?
- Как это - куда? Дурь из тебя выбивать, кризис твой. Или тебе нужны формальности?
Элвис приосанился, простер к Роме руку и торжественно продекламировал.
- Слушай же, сын Мельпомены, славный любимец Пегаса, ждет тебя путь не из близких, истин великих прозренье! Нормально? Сам придумал. Ты не тормози, по дороге все объясню.
Роман Руконогов считал себя человеком осторожным, но азартным и склонным к авантюрам. Однажды он даже полез по балконам к любимой девушке. Правда, добрался только до третьего этажа, потом кончились решетки. И к лучшему, потому что девушка жила на седьмом.
- В путь!
- Ну вот, другое дело. - Элвис потер ладони и снова огляделся. - Так, с чего начнем... Думаю, отсюда.
Он решительно направился к окну и взял в руки фарфоровый чайничек для заварки. Если быть точным - с заваркой, в которой расплодилась обильная плесень. Рома сам не помнил, зачем и когда чайник появился на подоконнике. Очень давно. Элвис сунул нос в пахучее нутро и сказал:
- Отлично! Полезай.
- А-а, - Рома показал на потолок.
- Туда нам не надо, нам сюда.
- Но это же невоз....
...можно. Они стояли на шумной площади, залитой солнцем и бранью. В направлениях спешили люди, оказавшиеся смешными до ужаса существами. Такими разными, какая удачная галлюцинация, сказал Руконогов. Он посмотрел на себя. Все из-за говорящей фамилии - у него были руки и ноги. Дорогу! Экипаж искал дорогу, а никто даже не повернул. Голову? Да, это была голова, она плыла в мыльном пузыре прямо на Рому. Он отпрянул, к счастью, лавка пряностей была рядом. Облокотился о стену по самый локоть и увидел, как ноги погрузились в зыбучую мостовую. Готово, плати, хозяин, сказали грузчики.
- Эй, эй! Руконогов!
Спасительная звонкая плюха поставила мир на место. Элвис озабоченно вглядывался в Рому. Тот держался за щеку и растеряно озирался. Все стало почти правильным и понятным. Только казалось, что прохожий нет, нет, да и глянет искоса, ухмыляясь. Или вон тот продавец, как многозначительно он перекладывает свой товар. И та башня, она...
- Ты в порядке?
- Что? Да... вроде в порядке... Что это было?
- Бывает, по первому разу со многими так. Это Град Демиургов, родина истинных творцов.
- А... зачем тогда мы здесь?
- Слушай, ты всегда такой тугодум? Я тебе помочь должен, работа у меня такая. Сволочная. К нормальным писателям да поэтам с композиторами Муз посылают. А я, блин, возись с такими... утонченными, в творческом упадке. Или того хуже - одержимыми своей гениальностью. Нам сюда.
Элвис вел Руконогова, прихватив за локоток. Тот вертел головой, ошалевший от необычности волшебного города. Смутные ассоциации нерешительно крепли и наконец проклюнулись радостным восклицанием.
- Луис Кэрролл! Точно, здесь все очень похоже на его Страну Зазеркалья. Вспомнил - это называется логика абсурда!
- Чего? Ты про логику здесь помалкивай, не позорься. Все знают, что у землян логики нет - над вами не только Демиурград смеется.
- Как это - нет? Так не бывает! Ну, согласен, некоторые люди иногда нелогичны... Но наука? Вот, математика - та вся на логике построена.
- Математика? На логике? Знаю я вашу... алгебру с геометрикой. Чушь. Как, скажи, можно измерять площадь круга в квадратных сантиметрах, а? - Элвис заметно раздражался все сильнее. - И все у вас так - из носа выковыряно. Вы же поголовно бездари. Насочиняли себе книжек, что земляне-де такие уникальные, что вся вселенная без них рыдает и умоляет ее спасти. От чего не важно, главное что без землян - никуда. Тьфу. Нянькаешься с вами, а толку никакого.
Руконогов от возмущения даже остановился. Проводник ему решительно не нравился.
- Ну и не надо ко мне лезть тогда! Тоже, Вергилий нашелся... Клоун ряженый.
- Ты Вергилия не тронь! Это профессионал, каких поискать. Ему только лучших доверяют, вас и терпят только из-за таких, как Данте и доктор Фауст. Смотри-ка, одет я ему не так. Как надо, так и одет, по инструкции. Вот что, гений непризнанный, давай сделаем все быстро и расстанемся дру... И сразу расстанемся.
- Ты мне еще ничего не объяснил, - пробурчал притихший Руконогов.
- Слушай, ты точно писатель? Хотя, о чем я... Итак, мы можем: пройти в квартал интересных сюжетов. Как раз открылся новый салон по их сложению, очень хорошие консультанты. Стиль хай-тек, все на наночипах, для вашего мира в самый раз. В этой стороне, вон за тем мостом, Сад Идей. Если не спеша погулять по нему, можно сорвать что-нибудь свеженькое, только что созревшее. Правда, потом придется долго сидеть в Библиотеке - сверяться с каталогами, не было ли уже подобного. Я бы советовал также пройти обучение в Школе Языка, это на другом конце города. Лучше всего начать именно с этого. И самое интересное - Арена Героев. В других кварталах ты найдешь много полезных знаний для твоих будущих книг, надо только определить жанр. В общем, возможностей у тебя много, выбирай. Выбирайся из творческого кризиса, Руконогов, вдруг в тебе спит талантливейший автор. Ах, да, совсем забыл. Один-два раза в Город пускают любого. Особенно с проводником. Но потом я тебе не помощник. Все просто - хочешь бывать чаще, имей пропуск. Написал хорошую книгу - проходи, всегда рады. А если тебе и первый раз впрок не пошел, не обессудь, попадешь сюда не скоро. Или никогда. Итак, что ты выбрал?
Элвис, воодушевленно размахивающий руками во время лекции, взглянул, наконец, на Руконогова. Улыбка окислилась и сползла с его лица. Потому что Руконогов тоскливо ссутулился, вместо того, чтобы подпрыгивать в радостном предвкушении. К нему вернулся кошмар - книги, названий которых даже не вспомнить и которым не нашлось места в будущем, нобелевский лауреат Колька Редутов... Откуда-то вынырнул страх и смотрел в упор холодными глазами. Элвис озабоченно подергал Рому за рукав.
- Рома, что у тебя за кризис, а? - Рома опрокинулся на низкий кожаный диванчик, а Элвис очутился в изголовье, одетый в халат и очки. - Расскажи, когда это случилось впервые?
Руконогов все рассказал. Как только он умолк, диванчик исчез, они оказались у массивной двери под вывеской "Аптека". Элвис разочарованно кривился.
- Бывает, Рома, не переживай. Синдром литературной смерти, так мы это называем. Навязчивая идея, порождающая комплексы и постоянный страх. Заболевание опасное, но излечимое. В принципе, помогают все варианты, что я тебе уже предлагал. Нужно только долгое комплексное лечение, с наскока не справиться. Только думаю, тебе нужно не это.
Он сунул руку прямо в стену аптеки и вытащил книгу. Странную книгу, серую, без единого слова на обложке. Сунул Роме в руки, сказал скучным голосом:
- Вот, "Нетленка". Отличное средство, то, что тебе надо. Бумажные книги недолговечны, ваши электронные, как их, носители - тоже штука ненадежная. А "Нетленка" сделана из... ну, назовем это пластиком. Конечно, материал не вечный, но лет через пятьсот, если найдут при раскопках, будет почти как новенькая. И на обложке будет твое имя, Роман Руконогов. Сам понимаешь - сенсация, музеи, доклады и диссертации. Тебе понравится. Инструкция по пользованию прилагается, все просто. Напечатают, например, твою тайную надежду на славу, "Сагу о подвигах богатыря Крохобора", тиражом хоть в тысячу экземпляров, выполнишь несложный ритуал - и все. Нетленка готова. Ну, бывай, писатель.
Руконогов моргнул и очутился в своей комнате. В одной руке он держал заварочный чайник с плесенью, в другой - увесистый серый том. Самое время было проснуться. Только проснуться почему-то никак не получалось.