Аннотация: Героиня этого рассказа - почти я. Но, всё же, хорошо, что не совсем.
Два дня из жизни одной Маши.
Сегодня их учили летать.
Она замерла на самом краю утёса, собираясь с силами. Вот сейчас она полетит. Сейчас-сейчас, только чуточку ещё наберёт ветра в крылья. Ну почему же так тяжело шагнуть вперёд? Почему так... страшно? Она же знает, что не упадёт. Их ведь учили... Ну же, ещё усилие! Вот под правой ногой уже нет опоры, вот...
Пип!
Резкий, острый писк будто ножом отрезал крылья. Она рванулась из последних сил, стремясь успеть, ухватить хотя бы краткий миг, запечатлеть в памяти успех, небо, ветер, свободу, счастье... Но поздно, безвозвратно поздно. Как поздно и бесполезно рваться вверх бабочке, надёжно приколотой к пенопласту опытным энтомологом.
Пи-би-би-би-бип-пииип! - злорадно закончили с тумбочки.
Высокий, режущий, неприятный, до чёртиков надоевший за три года, прошедшие с приобретения нового телефона, звук будильника вырвал Машу из мягких объятий Морфея и бросил на острые шипи опостылевшей реальности.
Не открывая глаз, Маша вытянула руку из-под одеяла, поморщилась от соприкосновения с холодным воздухом, нащупала на тумбочке за головой мобильник. На ощупь нашла нужную кнопку и отключила будильник, пока эта гадость снова не заверещала. Шибануть бы его как следует об пол, а не выключить! Только жалко. Телефон очень удобный, да и денег на новый всё равно нет.
Замёрзшая рука скользнула назад в тепло. Маша натянула одеяло до самых ушей, стараясь как можно дальше отодвинуть предстоящее выползание в холодную комнату. Вот сейчас запищит второй будильник, и придётся вставать. И кто, скажите на милость, додумался начинать первую пару в восемь утра? Он про понятие "сова" никогда не слышал?
- Да заткнись, проснулась уже! - шёпотом рыкнула девушка, отключая второй будильник. - Долбаный универ! Когда он уже кончится?
Мрачная, как боцман с бодуна, Маша кое-как натянула халат, неряшливо, на полноги, влезла в шлёпанцы и, стуча зубами от холода, зашаркала в ванную. Проходя мимо зеркала в коридоре, бросила взгляд на своё отражение. Оттуда на неё смотрела эдакая крупнокалиберная матрона. Высоченная, но при этом далеко не худая, с торчащими во все стороны тонкими, сухими, выцветшими волосами, а-ля "Утро в курятнике". Лицо скуластое, неприятное, какое-то квадратное. Челюсть тяжёлая, массивная, да ещё прыщи по всей физиономии. Глаза узкие, как у японца. Ну не открываются они у неё шире раньше десяти утра! Настроение испортилось окончательно. Конечно, на такую ни один парень в здравом уме внимания не обратит.
А за окном опять пасмурно, и в туалете свет горит. Снова папа раньше успел. Ну что за утро-то такое неудачное?!
Маша всё-таки дошлёпала до ванной. Не открывая глаз, почистила зубы, плеснула в лицо холодной водой и быстро вытерлась, стуча свежепочищенными зубами. Умывание помогло очень относительно. Проснуться не удалось, настроение не улучшилось, но хотя бы глаза перестали закрываться, как только на секундочку о них забываешь.
На кухне весело шумел чайник, тинькнула микроволновка, сообщая, что что-то "пожарилось", как любила говорить Маша, будучи в хорошем настроении. Это папа кошке сметану подогревает.
"Опять всю пару просплю, - подумала девушка. - Надо хоть сесть куда-нибудь подальше, а то стыдно совсем".
- Доброе утро, Мышкин, - из кухни выглянул папа.
- Угу, - мрачно ответила Маша.
- Выспалась хоть немного? - в голосе прозвучала неподдельная забота и участие вместо ожидаемого ворчания о вреде поздней укладки.
- Очень немного, - желания разговаривать не было ни малейшего.
Она молча прошла на кухню. Папа, как всегда, возмущался продажности политиков, наглости бюрократов, количеству дураков, и снова продажности политиков, свинству соседей и количеству дураков на душу населения. Маша не слушала. Все эти монологи на каждую из тем и на все вместе она знала наизусть и могла продекламировать хоть среди ночи, хоть вот сейчас, с утра, после крупного недосыпа. Только настроения декламировать, или даже просто поддакивать, не было.
Есть не хотелось совершенно. Но пришлось, чтобы не нарваться на очередную лекцию о важности правильного питания и неприятности язвы желудка. Когда болеешь, папа доктор - это замечательно, но вот в повседневной жизни это маленький персональный кошмар! А спорить с ним - только нервы тратить. И ведь сам же сова и прекрасно понимает, что в семь утра есть ну совсем не хочется. Он-то вон только чаю попил.
Йогурт в себя затолкать как-то удалось, полчашки слишком крепкого и горького, как раз такого, как она терпеть не могла, чаю тоже, но на большее моральных сил не хватило. Да и время поджимало.
Доковыляв до своей комнаты, Маша оделась на полном автопилоте (хорошо, что вещи с вечера готовы и сложены), затолкала в рюкзак два надоевших до оскомины бутерброда с колбасой "на потом". Питаться в кафе - дорого, а в студенческой столовой невкусно. Уж лучше бутерброды. Опостылевшие, зато самодельные. Можно быть точно уверенной, что их делали чистыми руками и из свежих продуктов.
Браслет на руку, рюкзак на спину. Вроде всё собрала... Ой! Плеер! "Где плеер, чёрт побери?!".
Маша бегом бросилась обратно в комнату. Наведённый вечером порядок летел ко всем чертям. Ну и ладно. Не до того сейчас.
Пропажа упорно отказывалась находиться. Искомого чуда техники не оказалось ни в одном из обычных мест, ни в одном из необычных тоже. "Как Хока языком слизала", - говорит в таких случаях папа. Маша не знала, кто такая эта Хока, но если бы она ей сейчас попалась, языка точно лишилась бы. Идти без плеера совсем не хотелось. Не конспекты же в автобусе читать, в самом деле! Но часы неумолимо призывали выбирать между комфортом и пунктуальностью. Пунктуальность победила. С тяжким вздохом разочарования Маша окинула прощальным взглядом свеженаведённый бардак и вышла из комнаты.
Ложки для обуви, как всегда, на месте не оказалось, а искать не было ни сил, ни времени. Папу спрашивать бесполезно. Ответ в любом случае будет "я ей не пользуюсь", хотя это далеко не так. Опять пришлось помогать себе пальцем, после чего тот приобрёл неприятный красноватый оттенок, а ноготь обзавёлся очередной заусенкой.
- Я ушла! - крикнула она куда-то в глубину квартиры и, не дожидаясь ответа, захлопнула дверь и вызвала лифт. Тот, как назло, отнюдь не спешил приезжать. Щёлкал, гудел, скрипел дверями, но третий этаж упорно игнорировал.
- А, чтоб тебя! - Маша сердито стукнула кулаком по двери лифта и помчалась вниз по лестнице.
Преодолев два лестничных пролёта, девушка услышала над головой звук открывающихся дверей. Лифт всё-таки приехал на третий этаж.
В подъезде Маша едва не врезалась в выходившую из лифта соседку из квартиры напротив.
- Извини, - буркнула Маша, нарочито быстро шагая к двери. Почему-то стало страшно обидно. Она ждала-ждала, да так и не дождалась, пешком пошла. А соседка вышла - и на тебе, карета подана.
Маша вышла на улицу. Резкий, пронизывающий ветер тут же растрепал едва причёсанные волосы, окончательно превратив их в копну сена, забрался под куртку и в рукава, норовя выморозить подчистую все внутренности. Маша поплотнее затянула шарф и ускорила шаг. По знакомому, хоть с закрытыми глазами иди, маршруту - через двор, по косой тропинке мимо гаражей, а вот тут не упасть на бугорке, через подворотню и прямо к остановке. Пятиминутная прогулка быстрым шагом немного согрела и частично прогнала сон. Жаль, плеера нет. Найти бы какую-нибудь песенку повеселее - авось совсем ожила бы.
Автобус, как обычно, не торопился появляться. Мимо проехала маршрутка настолько переполненая, что казалось, люди вот-вот начнут сочиться по капельке сквозь оконные стёкла. Маша ждала, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и безуспешно пытаясь вытолкать языком застрявший между зубами кусочек персика. Чтоб его, этот йогурт с фруктами! Улучив момент, когда никто из стоящих на остановке не смотрел в её сторону, Маша сунула в рот палец и, наконец, выковыряла застрявший персик. Покатала его языком во рту и сердито выплюнула.
Между прочим, если через пять минут никакой транспорт не приедет, можно стопроцентно гарантировать опоздание на первую пару. Опять придётся конспект у кого-то переписывать. А понимать органическую химию с чужого кривого почерка - это высший уровень мазохизма.
Маша в очередной раз посетовала на отсутствие плеера.
В самый последний момент, когда девушка уже смирилась с опозданием, автобус все-таки приехал, аж в двух экземплярах. В первый Маша влезть не смогла, зато второй оказался почти пустым. Пройдя в самый хвост, она с комфортом, полулёжа, устроилась с ногами на длинном заднем сидении и задремала.
Университет едва не проехала. Выскочила в последний момент, как ошпаренная. Спасибо, какой-то студент случайно толкнул, когда вставал с соседнего сидения. А то так бы и проспала совсем свою остановку.
В аудиторию влетела на всех парах. Лектор уже был там, и даже поздороваться успел. Пришлось быстро плюхнуться на первое попавшееся свободное место. Оно оказалось в первом ряду. Да уж... Опять спать прямо под носом у преподавателя. Ох аукнется это на экзамене. Ох аукнется.
Лектор чертил на доске какие-то особо заковыристые органические соединения со сложной трёхмерной геометрией, что-то вещал про углы разворота и рули от автомобиля, на которые похожи молекулы.
Маша сидела, подперев рукой подбородок, и преданно следила за лектором, временами даже вспоминая, что нужно хоть что-нибудь записать. Нет, не для лектора, для себя. Память-то дырявая. Она вроде и слушает, и даже понимает, только спроси её через десять минут после пары, о чём шла речь - не вспомнит. В этом девушка не сомневалась.
Аудитория слегка плыла перед глазами. Голос лектора сделался далёким, гулким и неразборчивым. Вникать в происходящее становилось всё труднее. Ну и ладно! Ну и пошло оно всё лесом! Перепишет у кого-нибудь. А спросят, чего спит - скажет, что плохо себя чувствует. Ещё и пожалеют.
Едва дождавшись перемены, Маша поспешила сменить место дислокации. Во-первых, подальше от лектора, во-вторых, если слегка пройтись, то можно чуть-чуть проснуться.
Она выбрала место в самом дальнем углу, оставив между собой и ближайшим соседом один свободный стул. Близких друзей у неё в группе не было, а от остальных она предпочитала держаться на расстоянии. Оно так проще, когда не нужно объяснять каждый свой шаг, когда тебя не спросят о том, о чём говорить не хочется, и не отпустят ехидного замечания по поводу содержания или жанра читаемой на лекции книги. Сейчас она уже не была уверена, что это правильный подход. Всё-таки скучно одной на переменах. Но менять что-то, когда год проучилась и все давно передружились, поздно.
Вторую половину пары, да и всю следующую, Маша откровенно проспала, положив руки на парту, а голову на руки, для удобства. Она понимала, что это неправильно, что нужно слушать, учиться, что потом, на сессии, будет очень сложно, но ей было абсолютно всё равно. Не было никаких моральных сил волноваться или стараться. Её некому упрекнуть за нерадивость, кроме самой себя, а уж с собой она как-нибудь разберётся.
На перемене подошла Галя - неофициальный лидер группы, всегда всё знающая и любящая организовывать всевозможные мероприятия.
- Привет! - жизнерадостно улыбнулась Галя.
- Привет! Как дела? - улыбнулась в ответ Маша, боясь признаться самой себе, что больше рада самому факту, что кто-то к ней обратился, чем присутствию Гали. Ведь наверняка с каким-то очередным каверзным вопросом пришла.
А вообще, хорошая она девчонка, эта Галя, весёлая. Вот бы с кем она не отказалась подружиться. Да вот, не срослось в своё время, а теперь как-то поздно уже.
- Отлично. Так ты едешь в субботу в лес?
Ну вот. Как чувствовала, что каверзный вопрос будет! Хочется, конечно, очень хочется в лес, на природу. Вырваться из душного города, из каменных стен и глупого одиночества у светящегося экрана, но... Зачем она там, в лесу? Кто у неё есть в группе? Все будут общаться компаниями. Может, привезут своих парней или девушек. А у неё парня нет. И нет друзей в группе. Это на лекции не страшно, что ты одна - всё равно не поболтаешь толком. А в лесу, когда едешь развлекаться, это сразу заметно. Нет уж, лучше одиночество за экраном, для себя, чем напоказ, при всех. Отговориться бы какими-нибудь делами и не поехать. Только врать так противно... И глупо. Хорошая мина при плохой игре.
- Не знаю, - наконец, сказала Маша, - ещё не знаю.
- Ну, ты как решишь - скажи, - кивнула Галя, - только лучше до пятницы.
- Хорошо, - сказала Маша вслед уже уходящей Гале.
Вот и всё. Вот и снова принадлежишь сама себе. Вот она - твоя свобода. Никто на тебя больше не смотрит. Можно снова поспать, или, для разнообразия, послушать лектора, или книгу почитать тайком, под партой. А можно вот прямо сейчас развернуться и уйти домой. Родителям ничего объяснять не придется. Они не узнают, когда она вернулась, а одногруппники и внимания не обратят. Кому какое дело, была на паре одинокая девушка Маша или нет? Да и лектор не заметит нехватки одной студентки из двух сотен.
Последняя возможность оказалась столь заманчивой, что Маша собрала тетрадь и ручки, натянула куртку, взяла рюкзак и спокойной, неторопливой походкой вышла из аудитории. Главное теперь с лектором в коридоре не столкнуться.
Из универа она вышла без приключений, не встретив по пути никого из одногруппников или знакомых лекторов. Домой добралась легко. Днём маршрутки пустые почти. И пяти минут на остановке не простояла.
Дома было тихо и пусто. Родители ещё не вернулись. Они только к шести будут, а то и позже, если мама решит пройтись по магазинам, а папу задержат на работе.
На ближайшие пять часов дом полностью принадлежал ей.
Маша открыла дверь в комнату, отправила рюкзак в затяжной полёт до кровати, переобулась, прошла на кухню, включила чайник, вернулась в комнату и мимоходом ткнула кнопку запуска на компьютере. Пусть пока загружается. Разделась, бросив вещи там, где сняла. Складывать и убирать в шкаф было лень. Часам к шести, когда родители должны будут появиться, она всё уберёт, а пока и так сойдт.
Маша вытащила из сумки недоеденный бутерброд, налила себе полную чашку чая, взяла кусок яблочного пирога и пристроила всё это возле компьютера. Если бы папа увидел - долго бы ругался, что она зальёт или испачкает клавиатуру. Но ведь папы нет. А она поест очень аккуратно. Не в первый же раз.
Дожёвывая бутерброд, Маша проверила электронную почту, поиграла немного в очередную версию антикварного тетриса, которую раскопала на прошлой неделе в своих завалах, потом выключила игру и включила музыку. Любимую подборку тяжёлого русского рока. На полную мощность. Так, чтобы стены дрожали.
Она кружилась по комнате, выделывая причудливые пируэты, неумелые пародии на движения настоящих танцоров, и громко, фальшиво подпевала любимым исполнителям.
Сон куда-то подевался ещё по дороге домой. Наверное, так и остался сидеть на задней парте в аудитории. Теперь Маша была полна сил и энергии и спешила в бешеном кружении и подпрыгивании выразить свою радость от обретённой до самого завтрашнего утра свободы, от того, что она живёт, а мир вокруг такой большой и многообразный.
К шести часам музыка была выключена, вещи убраны, а посуда предусмотрительно унесена на кухню и вымыта. Не осталось никаких следов дневной "оргии", а умница-Машенька допечатывала реферат по экологии, украдкой, пока ещё можно, читая форум любимой музыкальной группы.
Родители пришли к семи. Они поели, вместе попили чаю, посмотрели дежурный полуюмористический, полуидиотический сериальчик и разошлись. Папа смотрел телевизор, мама дремала, Маша читала очередную не слишком серьёзную, чтобы не напрягаться, книгу и меланхолично общалась по аське.
Перед сном она ещё раз проверила почту. В ящике было одно письмо с темой "нужна ваша помощь!". Похоже, спам, но Маша всё равно решила его прочесть. Просто так, от скуки. Хотя бы для того, чтобы потом с большим удовольствием записать адрес спамера в черный список.
Сказать, что письмо оказалось странным, значит ничего не сказать. Аккуратным прописным шрифтом на экране светились следующие строки.
"Уважаемая Мария,
Вас беспокоит Доль Аргнх с планеты Лисг, студент всегаллактического университета. Мне нужно будет понаблюдать за человеком с Земли один день. Я выбрал Вас. Это часть моего учебного проекта.
Заранее благодарю Вас за помощь и прошу прощения за беспокойство.
С уважением, Доль Аргнх."
Маша дважды перечитала письмо, пытаясь сообразить, чья это дурацкая шутка. Вроде бы сегодня не первое апреля... Адрес незнакомый, ну да, мейлов нарегистрировать - дело нехитрое. Самый распоследний чайник, и то сумеет. На спам не похоже. Спамеры рассылают рекламу, а не дурацкие шутки. Но и всерьёз к этому отнестись не получается. Она, конечно, читает фантастику, но на то она и фантастика, и её не может быть, потому что так не может быть.
Выразительно подумав нечто нелицеприятное о всяческих идиотах и извращенцах, довольная собой рациональная девочка Маша легла спать. Только вот сон не шёл. Что-то шевелилось внутри, думалось про это дурацкое письмо. В воображении все пытался нарисоваться тот самый Доль, как его там. Интересно, какой он на вид? Как люди? Или вообще чешуйчатый и ростом десять метров, не считая щупалец?
* * *
Сегодня ей снился романтический сон. Он, такой стройный и красивый, почти поцеловал её, когда над головой резко и противно запищало чешуйчатое нечто, десяти метров ростом, не считая щупалец.
Маша резко, будто в омут головой кинулась, выпрастала руку из-под одеяла и потянулась, чтобы выключить будильник. Эхх... Такой сон оборвали!
Она хотела было натянуть одеяло до ушей и выругаться на счет университета и ранних подъёмов, но тут в голову почему-то пришло вчерашнее письмо.
Совершенно некстати выползло чудище из сна, а вслед за ним совершенно сумасшедшая мысль: а вдруг на неё и правда смотрят? Вот прямо сейчас включили какой-то супер-пупер-бинокль-рентгеноскоп и следят, как она неохотно вытаскивает из-под одеяла руку и тянется к будильнику, как дотрагивается указательным пальцем до нужной кнопки, как рука покрывается морозными зыбками, а она быстренько прячет ее обратно и укутывается потеплее. Бред, конечно. Полнейший утренний бред. Только очень невыспавшейся студентке и только сразу после пробуждения может прийти такая мысль. Вот сейчас она встанет, соберётся, и уже через полчаса сама посмеётся над утренним глюком. (Иначе и не назовёшь).
Но это будет потом, через полчаса, а может, и позже. А пока что ругаться расхотелось, и она улыбнулась вверх, в потолок. Мол, здравствуй, Доль, вот она я какая жизнерадостная.
Маша выскользнула из-под одеяла и переоделась в тёплый домашний спортивный костюм. Надела носки и аккуратно, полностью, всунула ноги в тапочки. Специально для Доля, чтоб не смущался её неопрятностью.
За окном опять хмурились тучи. В туалете горел свет. Снова папа первый! Маша замерла возле зеркала и улыбнулась своему заспанному отражению. Не для себя, для Доля. Почему-то ей нравилось представлять, что кто-то неведомый сейчас видит её и думать, как он отреагирует. Себе бы она ни за что не улыбнулась. За что такой уродине-то улыбаться? Лицо квадратное, волосы сухие и ломкие, под глазами мешки, губы на пол-лица и прыщей, что звёзд на небе.
Улыбка получилась вымученная. Сложно изобразить что-то приличное на заспанной, неумытой физиономии, но она, по крайней мере, попыталась.
В ванной девушка тщательно почистила зубы и умылась тёплой водой, даже с мылом. Может, прыщи уйдут. Хотя бы часть. А то стыдоба совсем - инопланетянин смотрит, а она прыщавая...
От мысли про инопланетян губы снова непроизвольно растянулись в улыбку. Нет, ну это ж надо, как привязалась бредовая мысль!
"Тинь!" - сообщила микроволновка, намекая, что кошачья сметана уже нагрелась. Шумел чайник. Папа гремел посудой.
- Доброе утро, Мышкин, - поприветствовал он входящую на кухню Машу.
- Наибодрейшее, - отрапортовала она, чтобы тот, с далекой планеты Лисг, не подумал, что она бука.
Это начинало походить на своеобразную игру. Маша представила себе, что на неё смотрит некто с другого конца галлактики, и пыталась делать так, чтобы произвести на него хорошее впечатление. "Что ж, - подумала она, - если для того, чтобы найти в себе силы на улыбку, мне нужно придумать инопланетянина, пусть будет инопланетянин. Ведь моих мыслей никто не слышит, значит, никто и не засмеёт". Всё же так лучше, чем бороться с собой и пытаться "не думать о белом медведе".
- Выспалась хоть немного? - участливо поинтересовался папа.
- Не особо, если честно, - призналась Маша, - ничего, сейчас проснусь.
Она ела йогурт, стараясь не показывать, как ей не хочется брать что-либо в рот в семь утра, и пила крепкий, горький чай, стараясь не морщиться при каждом глотке.
Папа привычно ворчал на политиков, соседей, бюрократов и дураков. Возражать не хотелось. Бесполезно, да и прав он по большей части. Поддакивать тоже не тянуло, а ещё не хотелось, чтобы Доль, не важно, есть он там или нет, слушал всю эту монотонную болтовню и считал, что её папа - зануда и брюзга.
- Пап, не надо с утра про политиков, - как можно ласковее попросила Маша, - и про бюрократов не надо. От них аппетит портится. Ты лучше что-нибудь хорошее расскажи.
Хорошего он, конечно, не рассказал. Не придумывается и не вспоминается так вот запросто, на заказ, что-то хорошее. Но, по крайней мере, брюжжать прекратил. Разговор перешёл на сегодняшнее расписание, планирующийся визит к подруге на дачу в воскресенье и прочие житейские дела.
Они так мило заболтались, что девушка едва не забыла про университет.
Она быстро, но аккуратно, оделась, постаралась завернуть шарф так, чтобы не торчал из-под куртки снизу. Мама всегда говорит, что так некрасиво. Значит, сегодня она будет красивая... Насколько это возможно с её лицом. Очень хотелось спать, но Маша упорно пересиливала себя и заставляла думать о том, что делает. Уложила в рюкзак пару бутербродов с колбасой, с вечера дожидавшихся в холодильнике, надела на правую руку любимый браслет, взяла рюкзак и совсем было уже собралась выйти, когда вспомнила, что не уложила с вечера плеер.
Бросив рюкзак у входа, она забежала в комнату, затравлено огляделась. Наверху нигде не видно. Перекладывать вещи по одной времени нет, тогда она точно опоздает, а перевернуть всё вверх дном мешают самолично принятые правила игры. За ней же наблюдают. Разве можно показывать свою неряшливость?
Со вздохом разочарования Маша оставила идею найти плеер. Ну ладно, придётся прогуляться без музыки. Конспекты в автобусе почитает. Или книжку. И пусть папа говорит, что это вредно. Зато выглядеть будет интеллигентно.
Выйдя назад в прихожую и не обнаружив на положенном месте ложечку для обуви, она стала осматривать все полочки. Ложка нашлась в верхнем ящике тумбочки. И кто её туда сунул? Уж точно не она! А папа "не пользуется". Домовой, наверное, завёлся.
Маша улыбнулась своим мыслям, обулась и выскользнула за дверь.
- Пока, пап! - крикнула она, - до вечера!
- Удачи! - донеслось с кухни сквозь шум воды и звон посуды.
Маша захлопнула дверь и нажала кнопку на лифте. Потёрла кулачками глаза. Спать-то как охота! Хоть бы опять на паре не отключиться.
Лифт всё не ехал. Она, наверное, минуты три простояла. Уже бы дважды пешком спустилась, а лифта всё нет. Скрипит, гудит, но к ней не едет.
Со вздохом Маша пошла вниз по лестнице. Хотелось врезать, как следует, по двери лифта. Только толку от этого? И несолидно. Как маленькая. А вдруг соседка выйдет и увидит, как она лифт бьёт? Она ведь в это же время на работу выходит.
На втором этаже Маша услышала, как на третьем открылись двери квартиры, а потом лифта, а на первом встретилась с соседкой. "А вот и его величество лифт", - зло подумала Маша.
Разговаривать не хотелось, но раз уж поздоровались - надо отвечать.
Маша поскорее вышла из подъезда и зашагала по знакомому маршруту к остановке, в меру быстро, чтобы не выглядеть, как маленькая девочка, но и не слишком медленно, чтобы не опоздать.
Автобуса опять долго не было. Проехала переполненная маршрутка, даже не останавливаясь, а автобусы будто запропастились куда-то. Ещё немного, и она безнадёжно опоздает. Ох, как же не хотелось опаздывать! Опоздаешь - придётся в первом ряду сидеть. А тут ещё этот "кусочек фрукта" из йогурта, будь он неладен, между зубами застрял. Маша оглянулась вокруг. Вроде никто не смотрит. Можно взять и вытащить его пальцем. "Нельзя. А как же Доль?" - сработала заложенная утром схема. Захотелось показать придуманным правилам язык и нахально их нарушить. Сама придумала, самой и нарушать. Но вот женщина подошла, прямо на неё уставилась. Ну, проходи уже, проходи! Но та, будто нарочно, наоборот подошла.
- Идёт, - кивнула Маша, - только кругами. Лучше на маршрутке езжайте.
- Спасибо, - сказала женщина.
Приехал автобус. Сначала один, потом ещё один, почти пустой. Маша хотела пойти на заднее сидение и подремать полулёжа, раз уж есть такая возможность, но не решилась. Слишком много народу садилось и все, как назло, смотрели в её сторону. Она устроилась впереди, у окошка. Попыталась почитать книгу, но чуть не выронила её, засыпая. Книгу пришлось убрать и покориться медленно подступающей дремоте.
Она едва не пропустила свою остановку. Дремала и просыпалась, тревожно оглядываясь, каждый раз убеждаясь, что ещё рано. А в последний раз оказалось пора. Водитель уже почти закрыл двери, когда она сорвалась с места и, извинившись, кинулась пролезать мимо сидящего рядом мужчины и выбираться к двери. Кажется, она отдавила соседу ногу. Ну ничего. Извинилась же...
На пару успела почти вовремя, но сесть опять пришлось впереди. До первой перемены она так и просидела, делая попытки что-то записать и изображая неподдельный интерес в глазах.
На перемене быстренько пересела подальше. Все благие намерения куда-то делись. Хотелось только опуститься на стул, подпереть подбородок рукой и уснуть под монотонное жужжание лектора про киральность молекул углерода, связанных с четырьмя другими молекулами, и стереометрию в целом.
Однако спать не получилось. Вернулось неприятное ощущение перманентного, настойчивого, выжидательного и оценивающего взгляда. Маша подняла голову и столкнулась взглядами с лектором. Раньше она считала, что поймать взгляд на таком расстоянии невозможно, но в этот раз была готова поклясться, что лектор смотрит именно на неё. Смотрит и ждёт, пока она сделает что-нибудь не так, чтобы её можно было запомнить и отыграться на экзамене.
Маша вздохнула и попыталась сесть прямо. Подперла подбородок, для большей убедительности, уставилась преданным взглядом на лектора. Только бы глаза не закрылись. Только бы не закрылись! Научиться бы спать с открытыми... И писать во сне конспекты. Перед глазами все плыло. Мозг спал, тело замерло в маскировочной позе "вся внимание". Правая рука на автопилоте записывала слова лектора. Медленно, но хотя бы часть материала перекочевала в тетрадь. Время от времени Маша старательно встряхивалась, на несколько минут обретая какое-то подобие ясной мысли. Пыталась побороть сонное оцепенение. Хорошо, что пара быстро кончилась. Теперь бы ещё свой почерк разобрать...
На экологии было уже полегче. Немножко проснулась. Можно стало хотя бы писать более или менее разборчиво и вдумчиво. Этот лектор, казалось, тоже будто нарочно смотрел именно на неё.
После экологии подошла Галя, узнать, решила ли Маша что-нибудь на счёт поездки в лес в субботу. Окончательно проснувшаяся Маша почему-то опять вспомнила про Доля, который, вроде как, на неё смотрит, улыбнулась своей утренней наивности. И подумается же такое...
- Чего улыбаешься? Поделись радостью, - сказала Галя.
- Да ничего. Просто настроение весёлое, - отмахнулась Маша. Не объяснять же про инопланетян.
- Ну так ты едешь в субботу? - наседала Галя.
- Еду! - сама себе удивляясь, произнесла Маша. И что за позёрство в нее вселилось? Ведь пять раз раскается. - Люблю лес, - пояснила она.
- Я тоже люблю, - сказала Галя. - Тогда в пятницу решим, где встретимся. Удачи.
Галя ушла. Началась следующая пара. Третья и последняя на сегодня - эволюция. Скучно было - просто жуть. Лектор, молодой относительно парень, тараторил без умолку, так, что успеть записать всё было невозможно, а выделить главное из его слов... Ну, лично у неё не получалось.
Наконец на двадцатой минуте Машино терпение лопнуло. Она махнула рукой на попытки учиться и вытащила книжку. Тут же вновь появилось ощущение взгляда. Но лектор на неё не смотрел, она была точно уверена.
"А чёрт с ним, с тем, кто смотрит! - решила Маша. - В конце концов, я ничем никому не обязана! На, пришелец, смотри, какая я на самом деле! Видишь книжку? Так я сейчас ещё бутерброд есть буду!"
Она на самом деле достала бутерброд и закусывала им очередное произведение очередного молодого фантаста. Пара потекла куда быстрее и интереснее.
Домой девушка вернулась около трёх. Настроение было хорошее. Просто замечательное. Вот только никак не получалось отделаться от чувства, что на неё смотрят. Вроде дома, вроде одна, и занавески прикрыты. Что же творится? Это уже не смешно. Игра игрой, но в конце концов происходящее начинает напоминать паранойю. Может, и правда инопланетянин смотрит? И даёт почувствовать свой взгляд? Как мило с его стороны... Ну что ж, доиграем комедию до конца. А если завтра это чувство не исчезнет - прямой путь тебе, Машка, к психиатру. Поздравляю. Доневысыпалась.
Аккуратно разувшись и переодевшись в домашнее, Маша сложила в шкаф вещи, разогрела в микроволновке рис и курицу. Быстро, но не поспешно, поела, вымыла за собой посуду и только потом вернулась в комнату, к компьютеру. Включила тихонько, чтобы только самой слышно было, спокойную музыку. Пробежалась по любимым форумам, поиграла немного в тетрис и села на самом деле дописывать реферат.
К семи вернулись родители. Пришлось прерваться и составить им компанию на ужин и чай.
Работу она закончила около одиннадцати, почитала немного и полезла проверять почту. А вдруг этот сумасшедший снова напишет?
В ящике действительно лежало ещё одно сообщение с того же адреса, с темой "благодарность и извинения". Маша с интересом открыла письмо. Всё тем же симпатичным курсивом было написано:
"Уважаемая Мария!
Это снова я, Доль Аргнх. Прежде всего, позвольте поблагодарить Вас за участие в моём проекте.
А ещё я должен извиниться перед Вами. Я наблюдал не один день, а два. То есть, сегодня и вчера. Вчера я сделал это без предупреждения, за что и прошу прощения. Видите ли, Мария, моё задание включает сравнительный анализ поведения индивидуума людской расы, когда он живёт для себя и когда напоказ. Понимаете, если бы я Вас предупредил, у меня не было бы возможности понаблюдать за жизнью для себя.
Но и это ещё не всё. Для чистоты эксперимента, мне нужны были абсолютно одинаковые условия в первом и втором случае, поэтому я вмешался в ход времени и заставил Вас прожить один и тот же день, восемнадцатое октября, дважды. Я также вмешался в Ваше сознание, не позволяя Вам вспомнить, что этот день уже был.
Из-за необходимости соблюдения маскировки, я вынужден буду стереть Вам память. А в качестве компенсации я даю Вам выбор, какой из двух прожитых дней Вы хотите сохранить в реальности? Скажите лишь "сегодня" или "вчера", после чего это письмо исчезнет из вашего ящика, как и предыдущее. Вы забудете меня, мои письма и забракованный Вами день. Выбранный же станет реальностью для Вас и всех остальных, после чего Вы продолжите жить, как и жили.
Минуту Маша сидела ошеломлённая. Она вспомнила, что вчера и сегодня действительно было одно и то же расписание, и на лекциях говорили одно и то же. И родители домой в одно и то же время вернулись.
- Выходит, вчера... - она хотела сказать "вчера за мной тоже следили, но взгляда я не чувствовала", а потом, наверное, разозлиться на того наглеца, посмевшего влезть в её сознание, но не успела. Раздался лёгкий хлопок, и слова вылетели из головы. Рот так и остался открытым. Маша уставилась на мигнувшее окно эксплорера. В ящике ни одного нового письма.
- Полковнику никто не пишет, - вздохнула девушка, выключила компьютер и пошла спать. Закончился еще один рутинный день. Смущало лишь лёгкое беспокойство, как будто она забыла что-то очень важное. Вот только что понимала, только что оно почти всплыло в памяти, а теперь раз, и забыла. И тихонько щемило сердце чувство потери, ошибки. Мысль, что жить можно как-то не так, что всё бывает лучше. Вот только как?