Аннотация: Роман опубликован в издательстве "Аквилегия-М" в 2017 году.
ПРОЛОГ
С недавних пор мальчик перестал любить вечера пятницы.
Раньше всё было проще; в унылом коридоре школьных будней пятница была чем-то вроде надписи 'Выход' над дверью, за которой находились выходные. А выходные - это всегда радость.
Однако в этом году всё изменилось. И не только в отношении выходных. Почти все его приятели за лето как-то резко выросли; у них ломались голоса и появился намёк на щетину, которой они тайно гордились. Одноклассниц тоже будто подменили; вместо неуклюжих нескладных девчонок в классе теперь сидели симпатичные девушки. И дело не только во внешних переменах; девчонки стали совсем по-другому себя вести, по-другому говорить. И даже смотреть они стали так, словно узнали какую-то тайну, и она давала им преимущество над остальными... Мальчик больше не знал, как себя с ними вести.
Да и не только с девчонками - с друзьями тоже стало сложнее. Раньше они гоняли по мяч во дворе, рассекали на скейтах или пробирались вечерами во дворики детских садиков, чтобы поболтать обо всём на свете. Сейчас же внезапно все эти занятия - кроме, разве что, компьютерных игр, - превратились в возню для малышни, недостойную серьёзных, взрослых людей, которыми они уже почти стали. Правда, и новых, достойных их солидного возраста занятий приятели так и не придумали. Они пробовали пару раз покурить или выпить пива, но было совершенно очевидно, что ни то, ни другое 'взрослое' занятие не доставило им особого удовольствия. Как, впрочем, и обсуждения одноклассниц.
Мальчику не хотелось притворяться, что его больше не интересуют те вещи, которые ему действительно нравились. Он бы по-прежнему с удовольствием вскочил на велик и погонял бы по узким тропкам среди деревьев в ближайшем лесопарке. Или с готовностью полазил бы по заброшенным, ждущим сноса старым домам на окраине, воображая, что вот-вот найдёт в них что-то интересное и таинственное. Или побродил бы по берегу Финского залива, поглазел на проплывающие суда, побросал камешки в воду, развёл бы небольшой костёр на берегу и поджарил хлеб на прутиках - не потому, что проголодался, а потому что... ну здорово же!
Однако приятелей это больше не интересовало, а одному было скучно. Именно поэтому мальчик и перестал любить пятницы - ведь теперь они обещали лишь пустые, бездумные выходные и компанию друзей, которых он почти не узнавал.
'Если именно это и есть ваша взрослая жизнь - то что-то она мне не очень-то и нравится...' - мрачно размышлял мальчик, пялясь в окно на сумрачную улицу и привычную питерскую морось. А из-за чего всё так резко изменилось? Неужели только из-за того, что им исполнилось по четырнадцать лет, и они получили паспорт? Или из-за того, что начался девятый класс, а девятый класс - это порог той самой взрослой жизни, и ей нужно 'соответствовать'?
Рокочущая музыка в наушниках была под стать настроению и погоде за окном - мрачная, пасмурная и тревожная; мелкий дождь стучал по стеклу в такт нотам.
- Собирайся, - проник сквозь наушники мамин голос. - Сейчас вернется папа, и мы все вместе поедем ужинать.
Мальчик снова выглянул на улицу; там было промозгло и сыро, и от мысли, что придётся выйти из дома, на душе вдруг стало как-то неуютно, нехорошо. Впрочем, последнее время приступы такой вот беспочвенной тревоги настигали его регулярно, и мальчик сам не понимал, почему. Недавно он и вовсе едва не бегом бежал после школы домой, просто потому, что какой-то бородатый прохожий в солнечных очках показался ему неожиданно подозрительным... Потом ему было очень стыдно за свой неожиданный порыв.
- Ма-ам, а может вы без меня съездите? А я дома останусь, - предложил мальчик. Прислушался к внутренним ощущениям, понял, что и за родителей ему тоже тревожно, и продолжил: - А ещё лучше, давайте все дома останемся!
- Нет, - категорично отрезала мама. - Договорились же всей семьёй вместе провести время. Так что собирайся скорее, машина вот-вот подъедет.
- Ну так давайте дома вместе время и проведём, - попробовал настоять на своём он, ощущая, как неясная тревога перерастает в самую настоящую панику, пронизанную невесть откуда взявшейся уверенностью, что не надо им сегодня никуда выходить! - Зачем нам в ресторан? Закажем пиццу, посидим у телевизора...
Мама, занятая сборами, только покачала головой и решительно махнула рукой, указывая сыну на его комнату.
Мальчик нехотя поплёлся к себе и так же нехотя переоделся.
Выходить из дома отчаянно не хотелось. Отпускать родителей одних - тоже. Рядом с беспокойством в груди примостилось нехорошее предчувствие, ощущение надвигающейся беды, грандиозной и неотвратимой.
Мальчик встряхнул головой, пытаясь взять себя в руки. Не верит он ни в какие предчувствия! Это всё глупости, выдумка для излишне впечатлительных девчонок, у которых слишком много свободного времени.
Однако ощущение никуда не делось. Более того, оно лишь усилилось. Мелькнула мысль, не поделиться ли им с мамой. Мальчик посмотрел на неё - и промолчал; мама была такая красивая и счастливая! Отец последнее время много работал, приходя домой лишь поздно вечером; поэтому мама очень радовалась редкой возможности выбраться всей семьёй из дома и сейчас так и сияла. Портить ей настроение не хотелось. А отец вряд ли примет его слова всерьёз. Ещё скажет, что не надо быть трусливым, как девчонка. И, вероятно, будет прав.
Мама с папой одевались у входной двери, а мальчик застыл в коридоре и не мог отвести от них взгляда; родители негромко переговаривались, папа поддержал маму за руку, когда она стала застёгивать молнию на сапоге. Какие же они у него всё-таки хорошие! И как не хочется уходить из тёплого домашнего уюта в холодную сырость снаружи!
Из подъезда мальчик вышел с тем же энтузиазмом, что и к доске в классе, когда не выучен урок - всё его существо противилось этой поездке! А когда шофёр захлопнул дверцу машины, он вздрогнул - таким зловещим показался этот звук.
На хмурой питерской улице по-прежнему моросил дождь, мокрая мостовая криво отражала огни фонарей, мимо пролетали фасады старинных зданий и фары встречных машин. Тихо играло радио, мама с отцом о чём-то негромко переговаривались на заднем сидении, а мальчик сидел рядом с водителем, и ощущение надвигающейся беды всё нарастало, становясь практически невыносимым.
Внезапно, словно на стоп-кадре в фильме, мальчик увидел впереди на обочине дороги двоих - мужчину и женщину. Сердце сразу же ухнуло куда-то в пятки. Он уже не раз встречал их - будто случайно, и они его неизменно пугали, хотя вроде бы ничего и не делали, даже не пытались с ним заговорить. Бородатый мужчина в шляпе носил совершенно неуместные для дождливых сумерек и пасмурной погоды солнечные очки, черноволосая женщина была в белоснежном кожаном плаще, который ярким пятном выделялся во мраке сырого осеннего вечера. Они смотрели прямо на мальчика - сквозь поток машин на дороге, сквозь затенённое стекло автомобиля. Смотрели - и улыбались.
И от их улыбок веяло невыносимой жутью.
- Остановите машину! - выпалил мальчик.
- Что случилось? - тут же заволновалась мама.
- Остановите! - отчаянно закричал мальчик, с ужасом понимая, что всё пропало, что слишком поздно - ведь бородач уже неторопливо снимал солнечные очки...
Оглушительный удар грома, казалось, расколол не только небо, но и землю. Верх превратился в низ, низ - в верх, и мир потерял всякие привычные ориентиры. Откуда-то издалека доносились крики, истошный визг тормозов и звуки сталкивающихся друг с другом машин.
В голове вспыхнула резкая боль - а затем всё погрузилось в темноту...
ГЛАВА 1
Его разбудили пронзительные крики чаек.
Открыв глаза, он увидел над собой низкий каменный полоток с тяжёлыми деревянными балками. С балок гроздьями свисали стеклянные лампы самых разных форм и размеров с причудливо переплетёнными внутри горящими спиралями - настоящие винтажные лампочки Эдисона, словно перенесшиеся сюда из начала прошлого столетия. Они заливали всё вокруг тёплым жёлтым светом, создавая ощущение уюта.
В высоком камине гудел огонь, и тихо потрескивали, разбрызгивая яркие искры, дрова; пахло дымом, смолой и лесом. Над камином висела голова лося с роскошными рогами и навечно застывшими грустными глазами.
'Где я?'
- Здравствуй, Егор, - раздался рядом женский голос.
'Это мне?'
- Как ты себя чувствуешь?
Над ним склонилась женщина - приятное лицо, чуть встревоженный взгляд, золотистые волосы перехвачены цветным шарфом надо лбом.
- Я не Егор... - неуверенно ответил он.
Женщина улыбнулась и уселась рядом на кровать, заботливо взяв его за руку.
- А кто же ты?
- Я...
Он порылся в памяти. Действительно, кто он? Как его зовут?
Горло сжала паника. Он ничего не помнил!
Нет. Не так.
Он помнил Невский проспект и Медного всадника, зелёные стены школьных коридоров и вкус 'Кока-колы', твиттер и инстаграм, второй закон Ньютона и валентность водорода. И в то же время он не помнил дома, родителей и даже своего имени!
Испуганные мысли снова прервал женский голос.
- Егор, успокойся. У тебя частичная потеря памяти, но это временно.
'Егор', - повторил он про себя, привыкая к своему имени. Оно звучало красиво, но упорно казалось чужим. Он не ощущал себя Егором!
- Что со мной произошло? - от волнения его голос сорвался на какой-то девчоночий писк.
- Не расстраивайся, сейчас я всё тебе расскажу, - успокоила его женщина. - Прежде всего, давай познакомимся. Меня зовут Амина Андреевна. А тебя - Егор Зимин, тебе четырнадцать лет. Ты с родителями попал в серьезную аварию, после которой ты и потерял память.
Егор нахмурился, пытаясь вспомнить аварию, но тщетно. Он вообще ничего о себе не помнил.
- А мои родители, где они? - неуверенно спросил Егор. 'И кто они?' - добавил он про себя.
Амина Андреевна поджала губы и отвела глаза в сторону.
- Егор, мне очень жаль... Твои родители погибли.
Егор оцепенел от ужаса. Мамы с папой больше нет?
Но уже в следующий миг он понял, что хотя по всем раскладам при таком страшном известии он должен ощутить шок и невыносимую боль от потери - он не ощущает ровным счётом ни-че-го. За это он немедленно почувствовал себя ужасно виноватым - будто он предал родителей своим безразличным равнодушием. И неважно, что он их не помнит.
Не зная, что сказать, Егор молча теребил край рукава полосатой пижамы, в которую был одет, и безуспешно пытался собраться с мыслями.
- Сколько я был без сознания? Что с моим выздоровлением? Кстати, почему меня не забрали... - Егор порылся в памяти и понял, что не помнит не только родителей, но вообще никого из своей семьи - ни бабушек, ни дедушек, ни дядь с тётями. - Почему меня не забрали другие родственники?
Амина Андреевна погладила Егора по руке.
- Ты был без сознания почти неделю. И - да, можно сказать, что ты почти выздоровел. Физически, во всяком случае, ты в абсолютно полном порядке - за исключением потери памяти. А не забрали тебя, потому что из близких у тебя никого больше нет. Прости...
Егор с трудом сглотнул. Пусть он и не помнил никого из родных, осознавать, что ты остался совсем один на свете, было всё равно неприятно. Сразу стало как-то неуютно, холодно и одиноко.
Егор поёжился. Его взгляд упал на старинный камин и на голову лося с печальными глазами.
- Это ведь не больница... - медленно произнёс он, пытаясь отогнать неприятное ощущение. - Где я?
- Ты в школе-интернате Рунстенхёрг, - услышал Егор новый голос, и, обернувшись, увидел входящего в палату высокого темноволосого мужчину в светлых джинсах и чёрном свитере грубой вязки. - Теперь это твой дом. Пойдём, я тебя с ним познакомлю.
* * *
Мужчину звали Ярославом Борисовичем, он оказался директором школы. Кроме слабо серебрящейся седины на висках, у него была стильная татуировка сзади на шее и широкий кожаный браслет с металлическими бляхами на крепком запястье. Совсем не то, чего ожидаешь от внешнего вида директоров школ...
Ярослав Борисович долго вёл Егора по каменным коридорам интерната, и мальчику всё больше казалось, что они находятся внутри старинной средневековой крепости. С низких потолков свисали всё те же старинные лампочки Эдисона, раскалённые нити которых причудливо переплетались за стеклянными колбами, заливая всё вокруг тёплым жёлтым светом. В нишах толстых стен грубой каменной кладки висели картины с изображениями каких-то простых, но непонятных символов, похожих на древние руны или японские иероглифы. Откуда-то издалека что-то капало, сбоку за стеной иногда что-то тихо постукивало, отчего в глубине лабиринта коридоров гуляло слабое эхо. Словом, было очень интересно, и ничуточки не страшно.
По пути Ярослав Борисович рассказывал Егору о Рунстенхёрге. В школу-интернат попадали дети, оставшиеся без родителей. Сейчас в Рунстенхёрге проживало девятнадцать учеников от шести до семнадцати лет. Когда они заканчивали школу, руководство интерната помогало им найти работу и устроиться в жизни.
Директор остановился перед дубовой, окованной медью дверью.
- Вот твоя комната, - сказал он, приглашая Егора пройти внутрь. - Обживайся. Я зайду позже.
И ушёл.
Оставшись один, Егор с любопытством прошёлся по комнате. Он никогда не был в детских домах или интернатах... По крайней мере, он не помнил ничего такого. Впрочем, сейчас он вообще мало что помнил. Однако в его представлении интернаты для сирот должны были выглядеть совсем по-другому: безликие комнаты, простая мебель, голые крашеные стены и пахнущее хлоркой постельное бельё.
В этом интернате всё было не так - начиная с необычного директора и заканчивая тем, что в комнате, где Егора оставил Ярослав Борисович, вместо скучной дешёвой мебели стояло три старинных сундука, на полу лежали меховые шкуры, а каменные стены украшали загадочные карты неизвестных земель, расшитые гербами штандарты и изображения всё тех же загадочных символов на пожелтевшей от старости бумаге, которые он уже видел в коридорах. Окна закрывали тяжёлые шторы из плотного, неотбеленного льна, при взгляде на которые почему-то сразу думалось о парусах...
Судя по тому, что в комнате стояло три кровати, Егору предстояло жить с соседями.
На кровати, на которую указал ему директор перед тем, как уйти, Егора ждала аккуратная стопка постельного белья, свёрнутое одеяло и подушка, а рядом - стопка с одеждой, высокие тяжёлые ботинки и наручные часы. Егор, живо скинул полосатую пижаму и переоделся в удобные тёмно-серые штаны и мягкий вязаный свитер.
На тумбочке рядом с кроватью лежала стопка учебников, тетради и ручки, в верхнем ящике - мыло, зубная щётка и паста. Нижний пустовал.
Украдкой оглянувшись, Егор подкрался к соседской тумбочке и, не в силах обуздать любопытство, открыл дверцу - уж очень хотелось узнать что-нибудь про соседей.
Он не успел даже толком взглянуть на содержимое, как за спиной скрипнула тяжёлая дубовая дверь. Егор с виноватым видом подскочил и мигом захлопнул тумбочку.
В открывшемся дверном проёме показалась чья-то вроде бы и коротко стриженая, но тем не менее вихрастая голова. Егор с досадой вздохнул: да уж, хорошо же начинается знакомство с соседями - с того, как его ловят его на том, что он шарит по чужим тумбочкам!
Но вместо ожидаемых соседей в комнату вошла девчонка - в таких же штанах, свитере и тяжёлых бутсах, как и на самом Егоре. Волосы на висках у неё были выбриты почти под ноль, зато на макушке вразнобой торчали длинные русые пряди.
С озорной улыбкой на лице девчонка спросила:
- Что, новичок, в чужих вещах копаешься?
- Ничего подобного! - вмиг ощетинился Егор. Хоть его и застали врасплох, но ведь само преступление он совершить толком и не успел.
- Да ладно, мне на твоём месте тоже было бы интересно, - беззаботно махнула девчонка рукой, бесцеремонно уселась на кровать Егора и принялась болтать ногами в тяжёлых бутсах. - Давай знакомиться. Меня зовут Яна, а тебя?
- Меня... - Егор на секунду замялся, имя по-прежнему казалось ему чужим. - Меня зовут Егор. Наверное...
- Ничего не помнишь? - понимающе кивнула Яна. - Ну, если тебя это хоть немного утешит, ты тут не первый такой. Ничего, не бери в голову, скоро привыкнешь. Хочешь посмотреть на остров?
Вмиг забыв про загадочное 'ты тут не первый такой', Егор среагировал на куда более интересную информацию.
- На какой остров?
Девчонка широко улыбнулась, порывисто вскочила с кровати и, вприпрыжку подбежав к двери, поманила его за собой.
- Пойдём!
* * *
Яна вела Егора по длинным лабиринтам коридоров интерната.
- А где все? - спросил Егор, удивлённый, что по пути они не повстречали ни единой живой души.
- Так на уроках же, - безразлично пожала плечами девчонка.
- А ты?
- А я прогуливаю, - ничуть не смущаясь, заявила она.
Ещё один резкий поворот - и Егор зажмурился от яркого света и внезапного порыва морского ветра, хлестнувшего ему в лицо.
Впрочем, уже через несколько мгновений он понял, что свет был не такой уж и яркий. Собственно, на улице было довольно пасмурно, и растрёпанные, тяжёлые от дождя облака обложили всё небо от края до края. А под облаками до самого горизонта раскинулось хмурое море, рябившее холодными свинцовыми волнами.
Егор закрутил головой, оглядываясь. От увиденного у него захватило дух - они с Яной оказались на краю крепостной стены самого настоящего старинного замка из серого камня. Егор задрал голову. Две круглые башни с остроконечными крышами, полукруглые окна в толстых стенах, деревянные ставни, черепица...
- Ничего себе! - присвистнул он. Значит, не зря тёмные коридоры школы наводили его на мысль о старинной крепости. - Это же настоящий замок!
- Самый настоящий, - подтвердила Яна с таким гордым видом, словно лично его выстроила. - Сначала это была крепость викингов, и она называлась Рунстенхёрг, что означает 'Алтарь рунического камня'. Потому наша школа так и называется. А потом шведы перестроили крепость в замок - и тогда в стенах появились окна, а внутри - помещения попросторнее. Ну а позже тут устроили свой монастырь беглые тамплиеры.
Пока Яна говорила, Егор продолжал осматриваться. Замок разместился на вершине поросшего соснами холме - как и полагается всякому уважающему себя оборонительному сооружению. Вокруг расстилались холмы, покрытые хвойными лесами. На вершине одного из них стояла старинная круглая башня с белыми стенами и открытой площадкой наверху - маяк. На берегу виднелись какие-то живописные развалины. А ещё дальше...
Егор разинул рот. Дальше, за развалинами, высился корпус корабля, намертво засевшего на каменистой отмели! А за ним во все стороны, куда ни глянь, расстилалось море.
- Так что же, получается, мы и правда на острове?
- А ты думал, я шучу? - подняла брови Яна, явно наслаждаясь произведённым впечатлением. - Это остров Северного Сияния, один из Внешних островов Финского залива.
- И что, часто здесь видно северное сияние? - полюбопытствовал Егор по поводу поэтичного названия.
- Вообще-то, ни разу не видела, - усмехнулась Яна.
Егор медленно обернулся, заново оглядывая окружающую его панораму. Красиво, конечно, дух захватывает и всё такое, но как-то не очень практично.
- Кто же строит школу на острове? - вырвалось его недоумение невольным вопросом.
Вместо ответа Яна беспечно пожала плечами.
- И где здесь ближайший город?
Девочка ткнула в сторону ржавой громадины корабля.
- Там - Петербург, - начала рассказывать она, двигая пальцем по линии горизонта. - Там - Калининград. Там - Прибалтика. А вон в той стороне - Финляндия.
- И как туда попасть? Здесь ходит паром, или вы как-то на лодках добираетесь?..
- Когда как, - туманно ответила Яна.
- А продукты вы откуда берёте? - удивился Егор и снова окинул взглядом остров; было не похоже, что тут есть супермаркеты.
- На катере раз несколько раз в месяц специально привозят.
- И на этом же катере можно добраться до материка?
- Можно, но... Зачем?
- Как зачем? - удивился такому вопросу Егор.
- А что нам там, на материке, делать? - ответила Яна, уставилась на горизонт и нахмурилась, словно вспомнив о чём-то неприятном. - У большинства из нас всё равно никого из близких не осталось. Никто по нам там не скучает, никто не ждёт...
Егор помрачнел. Его теперь тоже никто нигде не ждал.
Хотя...
Ну, положим, родители у него погибли, и других родственников не осталось. Но он ведь ходил в школу, у него есть одноклассники, наверняка были и друзья! Знают ли они, что с ним случилось? Разыскивают ли? И вообще - какие они, его друзья? Их Егор тоже не помнил...
Он встряхнул головой, отгоняя грустные мысли.
- Скучно, наверное, всё время торчать на острове?
- Ничего подобного! - энергично покачала головой Яна. - Ты себе не представляешь, сколько тут всего интересного! Вот там, видишь те развалины? - показала она пальцем. - Это останки военных фортификаций, которые строили ещё при Петре I, когда готовились защищаться от шведов. Там даже ржавые старинные пушки кое-где остались, представляешь?
Егор с удивлением покосился на Яну. Он никогда не замечал, чтобы оружие или военные сооружения вызывали у девчонок интерес.
Хотя и девчонок вроде Яны он тоже ещё не встречал... наверное.
- А ещё на острове есть развалины древних скандинавских святилищ. Неизученные, никем не тронутые. Может, где-то там до сих пор прячутся сокровища викингов! - зелёные глаза Яны ярко сверкнули. - Или потерянная казна тамплиеров... В Рунстенхёрге одно время был монастырь Ордена; кто знает, может, именно тут сокровища тамплиеров и спрятали, когда Орден распустили, местечко-то укромное...
- И как, часто вы тут сокровища находите? - не удержался от шпильки Егор - и тут же понял, что зря он так. - Извини, - совершенно искренне попросил он. - А что насчёт маяка? У него тоже своя тайна?
Несколько мгновений Яна смотрела на Егора, пытаясь понять, насмехается он или серьёзно.
- У него есть смотритель, только мы его почти никогда не видим, ему нравится жить отшельником, - наконец, ответила она. Увидела удивлённые глаза Егора и, повеселев, добавила: - А корабль на берегу - это норвежский фрегат. Пятьдесят лет назад во время шторма он потерпел крушение неподалёку от нашего острова, а потом его выбросило на мель. С тех пор так и стоит. Знаешь, как там интересно все внутри устроено?
Егор запросто мог себе это представить; исследование внутренностей заброшенного корабля было развлечением вполне в его духе.
- Федичкина! Я так и знала, что ты опять прогуливаешь, - внезапно раздался сзади строгий женский голос.
Егор с Яной разом обернулись. За их спинами стояла очень красивая женщина в чёрном деловом костюме с ярко-красной помадой на губах. Она словно сошла с фотографии модного глянцевого журнала, которые так любила мама... Мама... Егор вздрогнул и попытался ухватиться за этот неожиданный обрывок воспоминаний. Потянуть, вспомнить...
Не получилось.
- Алла Сергеевна, - ничуть не смутилась Яна. - Я просто показывала новенькому, что к чему.
Алла Сергеевна скользнула по Егору быстрым взглядом и снова перевела его на девочку.
- Похвально, конечно, но разве обязательно было делать это именно во время уроков?
- Ну, Алла Сергеевна, ну не нужна мне эта музыка! У меня же ни голоса, ни слуха, я никогда не научусь петь. Моим пением можно уличные демонстрации распугивать!
Алла Сергеевна шутку не оценила, поджала губы и слегка нахмурилась.
- Школьные предметы обязательны к изучению, и это не обсуждается. А за прогул, Яна, ты будешь помогать Константину Витальевичу с ужином. Марш на кухню! А ты, Егор, иди к себе в комнату. Я попозже зайду, разберёмся с твоей учёбой.
Резко развернувшись, Алла Сергеевна зацокала тонкими шпильками по неровным камням крепостной стены. Егор с Яной последовали за ней.
- Наша завуч, - шёпотом пояснила девочка. - Очень строгая. То нельзя, это нельзя, чуть что - сразу наказывает. Правда, от двоек толку мало, родителей же нет, поэтому в школу вызывать некого. Так что в наказание она всегда нагружает разными общественными работами.
- Например, на кухне помогать? - тоже шёпотом отозвался Егор.
- Ага. На кухне помочь, полы помыть, грязное бельё собрать, мусор вынести - всё такое. Правда, этим и так заниматься приходится, по графику дежурств. А кухня - это вообще не наказание. Константин Витальевич - мы его Шефом зовём, типа - шеф-повар, ну, ты понимаешь - так вот, он очень классный, с ним прикольно, - девчонка подмигнула и махнула рукой. - Ну, до встречи!
И прежде, чем Егор успел спросить, чем же школьный повар такой прикольный, Яна нырнула в один из коридоров замкового лабиринта и исчезла.
* * *
Каким-то чудом Егор сумел не заблудиться и найти дорогу обратно в свою комнату. А там его уже поджидали новые соседи. Один оказался совсем взрослым парнем, худым, нескладным, длинноволосым и в очках.
- Привет, - безразлично кивнул он, с размаху бросился на свою кровать, взял с тумбочки книгу и погрузился в чтение.
Второй мальчишка, ровесник Егора, светленький, слегка лопоухий, с острым треугольным подбородком и щербинкой между передними зубами, окинул новенького неприветливым взглядом.
- Ещё один новичок пожаловал, - недовольно заявил он, обращаясь неизвестно к кому.
- Меня Егором зовут, - настороженно отозвался Егор.
Мальчишка вальяжно развалился на своей кровати и лениво осведомился:
- И откуда ж ты такой взялся, Егор?
Егор насупился. Хотел бы он знать, откуда он взялся!
- Не помню, - нехотя буркнул он.
- Не помнит он! - фыркнул сосед, снова обращаясь неизвестно к кому.
Длинноволосый парень, не отрываясь от книжки, заметил:
- Арсений, не цепляйся к людям. Почти все мы, когда сюда впервые прибыли, тоже ничего не помнили. И ты в том числе.
Щербатый упрямо выпятил подбородок, но парировать, похоже, было нечем, и потому он выдал:
- А ты что, Сергеев, самый умный?
Очкарик не обратил на этот жалкий выпад никакого внимания - наверное, решил не снисходить до спора с малолеткой.
- Вы что, тоже ничего не помнили? - не утерпел тут Егор. - И как быстро к вам вернулась память? - обратился он к лопоухому. Но тот лишь презрительно фыркнул и ничего не ответил.
- У кого как, - серьёзно ответил за Арсения старшеклассник. - Кто-то почти сразу всё вспоминал, а некоторые, - и он многозначительно покосился на Арсения, который сделал вид, что он тут вообще ни при чём, - до сих пор не всё вспомнили.
- А ты? Тебя, кстати, как зовут?
- Я - Лёха, - ответил очкарик. - Я тоже ничего не помнил. После аварии сюда попал, черепно-мозговая травма, временная амнезия.
- А сейчас как?
- А сейчас память восстановилась. Ещё есть пробелы, но в целом, мне кажется, почти всё вернулось. Ты не переживай, - добавил он, заметив выражение лица Егора, - К тебе она тоже со временем вернётся.
Егор задумчиво кивнул в ответ.
На самом деле сейчас он был озабочен вовсе не тем, когда к нему вернётся память. Егор размышлял над удивительным фактом того, что все ученики этой загадочной школы на не менее загадочном острове попадают сюда, ничего не помня о своей прошлой жизни. Нет, конечно, амнезия - не из ряда вон выходящее явление. В мыльных операх - так там она вообще сплошь и рядом. Но чтобы столько её случаев - и все собрались в одном месте?..
* * *
В семь утра прозвучал сигнал, больше всего похожий на гудок лайнера, покидающего порт, и Егор спросонья не сразу понял, что это звонок к подъёму. Но, поглядев на вскочивших Лёху с Арсением, тоже выбрался из кровати.
Общая ванная, как и всё в этой школе, оказалась старинной - просторная, с высокими потолками и с огромными медными кранами, торчавшими прямо из стены, под которыми, непривычно низко, расположились мраморные раковины. На винтажных зеркалах по краям виднелся слой патины.
На Егора никто не обращал внимания; ребята умывались, чистили зубы и весело переговариваясь между собой.
Следуя за остальными, Егор пришёл на завтрак в просторный зал с огромным камином. Высоко под потолком расположились узкие стрельчатые окна, сквозь которые было видно одно лишь небо. Пахло, вопреки ожиданиям Егора, не подгоревшим молоком и кашей, а горячим хлебом, тёплым мёдом и свежим кофе.
За низким круглым столом сидели самые маленькие ученики школы; за длинным деревянным столом устроились остальные ребята. И отдельно, на небольшом возвышении, завтракали учителя. Егор сразу же увидел среди них Ярослава Борисовича; тот так и не переоделся в подобающий директору школы костюм, и по-прежнему оставался в джинсах и свитере, всё с тем же широким кожаным браслетом на запястье. С одной стороны от него сидела завуч Алла Сергеевна в строгом деловом костюме; красивая, сдержанная и строгая, она почему-то наводила Егора на мысль о Снежной Королеве. С другой расположилась Амина Андреевна, медсестра, с которой он познакомился вчера.
Сидевшая среди учителей девушка в скучном, почти ученическом платье казалась такой юной, что Егор сначала подумал, уж не старшеклассница ли это. Но, понаблюдав за тем, как разговаривают с ней остальные преподаватели, понял, что она всё-таки учительница.
Рядом с ней завтракал хмурого вида мужчина в чёрной бандане на голове, спортивных штанах и майке, открывавшей крепкие руки; он то и дело бросал взгляды по сторонам, словно проверял, всё ли в порядке. Сбоку от него ссутулился какой-то уж совсем субтильный субъект с клочковатыми усиками; свободная одежда на нём, вероятно, должна была скрывать худобу, однако выходило так, что она её только подчёркивала.
Наложив себе на тарелку немного яичницы и пару поджаренных хлебцов, Егор покрутил головой, прикидывая, куда бы ему сесть. Это был очень важный момент для любого новичка; от кого, куда ты первый раз сядешь кушать в общей столовой, нередко зависит твоё будущее в новой школе.
Старший сосед по комнате, Лёха, ушёл в конец длинного стола, к другим старшеклассникам, и было как-то сразу понятно, что всем остальным, кто ещё не дорос до десятого класса, там не особо рады. Садиться рядом с задиристым Арсением не хотелось. С маленькими детьми за отдельным столом - тем более...
Тут Егор увидел знакомое лицо - Яну - и с облегчением выдохнул.
Только... Выглядела Яна сегодня совсем по-другому, Егор даже с не сразу её узнал. Вместо удобных брюк и свитера она нарядилась в тёмно-синее платье с белым воротничком, а вместо тяжёлых уличных бутсов на ней были аккуратные туфельки. И, что особенно удивительно, у неё откуда-то появились длинные волосы, забранные в хвост, а ведь вчера она была коротко стриженая!
Яна неторопливо отхлебывала чай из стакана в металлическом подстаканнике ('Надо же, прямо как в поезде!' - восхитился Егор) и читала книгу.
- Привет, - несколько растерянно протянул Егор, усаживаясь рядом.
- Привет... - удивлённо отозвалась Яна, глядя на Егора так, будто видела впервые в жизни.
- Как дела?
- Нормально, - всё так же озадаченно ответила Яна, помолчала, а потом осторожно поинтересовалась: - А ты кто?
'Вот тебе на! - удивился про себя Егор. - Она что, память со вчерашнего дня потеряла?'
Тут кто-то по-свойски хлопнул его по плечу.
Егор обернулся. Рядом с ним на свободное место на скамье плюхнулась... Яна! Та, вчерашняя, в штанах и свитере, с короткими русыми волосами, беспорядочно торчащими на макушке.
- Здоро́во! - поприветствовала его она. Заметила озадаченное выражение лица Егора и ухмыльнулась, забавляясь его растерянностью: - Это моя сестра-близняшка, Софья. Сонь, познакомься - это наш новенький, Егор.
Соня вежливо кивнула и промолчала. Егор переводил взгляд от одной близняшки к другой. Просто удивительно, какие они разные, несмотря на то, что лица у них совершенно одинаковые! И дело даже не столько в одежде или причёске, сколько в поведении, в манере держать себя. Яна такая стремительная, громкая, уверенная в себе, а Соня - сдержанная, тихая и очень спокойная.
Послышался звон - это директор постучал вилкой по стеклянному бокалу, привлекая внимание собравшихся. Обеденный зал затих.
- Всем доброе утро! - поздоровался Ярослав Борисович. - Прежде чем вы пойдёте на уроки, хочу вам кое-кого представить.
Директор нашёл Егора взглядом и кивнул ему.
- Егор, встань, пожалуйста. Знакомьтесь, ребята, это Егор Зимин. Теперь он будет жить с нами. Добро пожаловать!
- Спасибо, - пробормотал Егор, немного смущённый тем, что оказался в центре всеобщего внимания, и торопливо плюхнулся на своё место. Он никогда прежде не менял школы, и оказаться в роли новенького ему было непривычно.
'О! - поймал тут себя на этой мысли Егор и обрадовался. - Я откуда-то знаю, что никогда не менял школы. Значит, память и правда потихоньку возвращается!'
Но уже через миг он сник. Возвращение памяти - это, конечно, хорошо. Но когда он вспомнит родителей, новость об их гибели уже не оставит его таким равнодушным, как сейчас. Сейчас ему было просто неприятно от мысли, что он остался один на свете. А когда он вспомнит маму с папой, ему станет невыносимо грустно...
От этих мыслей настроение как-то разом испортилось. Егор вяло ковырялся в яичнице и незаметно рассматривал ребят, с которыми ему теперь предстояло жить.
Старшеклассников было восемь; они сидели отдельно и вели свои взрослые беседы, слишком важные, чтобы допускать к ним остальную мелюзгу. Мелюзга за отдельным столом весело галдели; самая старшая из них, девочка лет девяти, заботливо намазывала маслом хлеб самому маленькому, которому, вероятно, и в первый класс идти ещё было слишком рано.
Оставалось ещё пятеро, включая Егора. Видимо, это здешний эквивалент средней школы, хотя, конечно, девятый класс, в котором учился Егор, на его взгляд, был уже почти совсем старшим. Однако Арсений, тоже девятиклассник, сидел отдельно, из чего Егор сделал вывод, что старшеклассники девятиклассников в свою компанию всё-таки не принимают. Или же они не принимают только Арсения?
Напротив Арсения сидели близняшки, а сбоку, вроде бы и рядом, в вроде бы и сам по себе, завтракал мальчишка лет одиннадцати. Пятый класс - это, конечно, тоже средняя школа, но четыре года между пятым и девятым классами представляли собой непреодолимую для настоящей дружбы пропасть. Словом, походило на то, что совсем немногочисленные ученики средних классов не особенно между собой дружили и держались сами по себе.
'Что ж, значит, и мне так придётся', - сделал вывод Егор.
ГЛАВА 2
Новая жизнь в школе-интернате как-то неожиданно быстро вошла в свою колею. Егор сам удивлялся тому, насколько легко он к ней привык. Он полагал, что отчасти это произошло потому, что он совсем ничего не помнил из своего прошлого; для него жизнь началась только несколько дней назад в этом старинном замке на острове Северного сияния.
И, в целом, это была довольно удобная жизнь. Подъём в семь, завтрак в семь тридцать, уроки с восьми тридцати до полудня, час на обед, ещё два часа уроков, полдник, а затем - свободное время с перерывом на ужин в семь вечера и отбой в десять.
Уроки в этой странной школе тоже были необычными - никаких девятых 'А' и 'Б', никаких расписаний. Впрочем, оно и понятно, из девятнадцати человек не составишь десять полноценных классов. Трое выпускников и пятеро десятиклассников занимались отдельной группой, у младших ребят были свои уроки, у оставшихся Егора, Арсения, близняшек и одинокого пятиклассника Миши - свои. Но не общие, конечно. Так, пока директор объяснял Егору с Арсением новую тему по геометрии из учебника девятого класса, Софья и Яна сосредоточенно решали уравнения из программы алгебры за восьмой класс, а Миша повторял дроби по своему учебнику математики. А затем Ярослав Борисович проверял дроби у Миши и уравнения у близняшек, а Егор с Арсением решали задачки.
Каждый из учителей Рунстенхёрга вёл сразу несколько предметов. Директор отвечал за точные науки - математику, физику, алгебру и геометрию, 'Снежная королева' Алла Сергеевна - за гуманитарные: русский, английский, литературу, а также чтение и правописание для малышей. Медсестра вела биологию, химию и природоведение для малышей. Молоденькая девушка, которая в самый первый день показалась Егору старшеклассницей, преподавала социологию, культурологию, а также пение и рисование. Её звали Станислава Игоревна, она закончила эту же школу всего лишь в прошлом году - да так и осталась тут преподавать.
Субтильный мужчина с клочковатыми усиками был учителем истории и географии. Нервный и какой-то пугливый, он слегка заикался и в обычной школе наверняка бы стал объектом для насмешек и издевательств своих учеников. Но в Рунстенхёрге ничего подобного не наблюдалось.
Наконец, мрачного вида мужчина в спортивных штанах и бандане оказался тем самым поваром, про которого ещё в самый первый день рассказывала Егору Яна. Константин Витальевич, он же - Шеф, не только отвечал за кухню, но ещё вел физкультуру и ОБЖ, а для желающих организовал факультатив по самообороне, которые с удовольствием посещали, пожалуй, все без исключения мальчишки школы... и Яна! Шеф не делал никакого различия между мальчишками и девчонками и никаких поблажек во время занятий ей не предоставлял, за что Яна его очень уважала.
Однако самым необычным в школьной программе Рунстенхёрга были дополнительные предметы: мифология и рунная письменность. Под руководством географа-историка ребята изучали основы всех мифологий мира, а завуч вела углубленный курс германо-скандинавской, кельтской и славянской мифологий. Рунную письменность преподавал сам директор, а некоторые уроки рисования молоденькой Станиславы Игоревны посвящались не натюрмортам, пейзажам и портретам, а каллиграфическому выписыванию самых разных рун.
- Зачем нам вообще вся эта мифология? - недоумевал Егор. - Из нас что, культурологов делать собираются?
- Не знаю насчёт культурологов, - ответила Яна. - Но точно знаю, что мне эти уроки нравятся больше, чем физика или биология.
С этим Егор не мог не согласиться - уроки по мифологии были и впрямь куда лучше, чем скучные науки. Но вот руническая письменность! Готские руны, англосаксонские руны, скандинавские руны, хельсинские руны, мэнские руны, исландские, гренландские, делекарлийские, пунктированные...
- А это-то нам зачем? - в сердцах вопрошал Егор. - Для чего изучать давно умершие языки? Кому они нужны? Даже от латыни - и то было бы больше пользы!
Он ожидал, что такая бунтарка как Яна разделит его негодование, но почему-то руническая письменность её совсем не напрягала. А вот Егор никак не мог себя заставить увлечься. С высунутым от старания языком он вырисовывал руны на страницах альбомов и напоминал себе этим древних китайских каллиграфов, которые учились мастерству изображения иероглифов годами. А ещё Егор думал, что если уж на то пошло, лучше бы они тогда учили китайский - от него была бы хоть какая-то польза! А ещё лучше - испанский; Егор случайно вспомнил, что бывал на островах Карибского моря и в Южной Америке и с той поры мечтал понимать местных жителей. Но, к сожалению, кроме самых обрывочных воспоминаний о разных местах, его память не торопилась восстанавливать события из забытого прошлого.
Немного пообвыкнувшись в Рунстенхёрге, узнав ребят, учителей и порядки, Егор стал периодически сбегать с уроков рисования. Правда, потом, видя, как чуть не до слёз расстраивается из-за этого молоденькая Станислава, он чувствовал себя виноватым, но... Проходило время - и Егор снова прогуливал уроки, посвященные каллиграфии.
Если бы рунную письменность вёл кто-то другой - географ, Станислава или даже строгая завуч Алла Сергеевна, то Егор, пожалуй, и эти занятия изредка прогуливал бы. Правильно Яна говорила ещё в самый первый день - ну, влепят ему двойку - и что? Родителей в школу не вызовешь, ругать его будет некому. Ну, пожурят немного, ну, отправят помочь с посудой после ужина или помыть полы - подумаешь! Но рунную письменность вёл сам директор, а с его уроков не сбегала даже такая сорвиголова как Яна. И потому Егор терпел скучнейшие занятия и пытался развлекать себя на них как мог - считал количество камней в стенах, трещин на полотке или проплывавшие в небе за окном облака...
Зато остальные уроки ему нравились куда больше, чем в обычной школе - главным образом потому, что им почти не задавали домашнего задания, ведь классы были очень маленькими, и на занятиях ученики успевали сделать очень много.
Однако больше всего Егор любил, конечно же, свободное время. И это несмотря на то, что Рунстерхёрг был совсем небогат на развлечения.
В школе имелась огромная библиотека, и будь Егор чуть более неравнодушен к книгам, у него, наверное, дух бы захватило от вида полок, тянущихся вдоль всех стен просторного помещения, от пола до самого потолка, заполненных бесчисленными томами.
Кинозал оставлял желать лучшего - небольшая комната с вполне современным телевизором на стене, да вот только тот ловил лишь жалкий десяток каналов, половина из которых шли на финском, шведском или эстонском языках.
Ещё в школе имелась игровая площадка на просторном дворе, окружённом со всех сторон толстыми крепостными стенами, и небольшой стадион.
Если погода позволяла, то после занятий в будние дни и обязательно каждые выходные кто-то из преподавателей выходил с учениками на прогулки за территорию замка. Правда, под присмотром взрослых до настоящих приключений было всё равно не добраться - там не ходи, туда не залезай, здесь будь осторожнее... Чинные прогулки по каменистому берегу и по тропинкам заросших сосновым лесом холмов Егору быстро надоели.
Зато он полюбил тайком пробираться в Восточную башню - заброшенную, захламлённую и пыльную, но оттого невероятно романтичную и привлекательную. Егор частенько лазил по ней днём, рылся в рухляди в надежде отыскать что-нибудь интересное. Понимал, что до него тут наверняка побывало много ребят, и если среди хлама и имелось что-то стоящее, то это уже давным-давно нашли. Но всё равно искал.
Однажды Егор улизнул сюда, когда уже стемнело - и был заворожён открывшейся ему из окон картиной: в темноте по всему горизонту вспыхивало и перемигивалось множество огней маяков - этакое незатейливое, но в то же время притягательное световое шоу. Казалось, их остров окружён маяками со всех сторон! И ведь это на первый взгляд хаотичное перемигивание маяков в ночи на самом деле представляло собой сложную и чёткую систему, позволяющую кораблям успешно проходить через опасный для судоходства участок Финского залива!
С тех пор Егор полюбил сидеть вечерами на широком подоконнике в башне и считать частоту вспышек. Два маяка острова Малый Тютерс мигали каждые шесть секунд, но не одновременно, а по очереди, словно танцевали друг перед другом танец. Три маяка на острове Лавенсари загорались часто, каждые две секунды. Одинокие маяки на Нерве и Пенисари мигали правее; нервский как-то лениво загорался каждые десять секунд, а пенисарский частил почти непрерывно. Раз в семь секунд подмигивал в темноте маяк на Соммерсе. Наконец, замыкал это световое кольцо на горизонте маяк на Сескаре. Он вспыхивал каждые шесть секунд и, возможно, не привлекал бы особого внимания, если бы не тот факт, что у острова имелась якорная стоянка и вертолётная площадка, и потому иногда кроме маяка в сумерках можно было заметить огни приставших катеров, а изредка даже огни редких вертолётов. По сравнению с их островом на Сескаре кипела жизнь, и Егор наблюдал за ней не без тайной тоски.
На острове Северного Сияния тоже был маяк; он хорошо просматривался почти с любой точки острова - старинная, белёная круглая башня. Правда, Его ни разу не видел, чтобы этот маяк работал. Зато иногда он замечал свет в окне на самой вершине. Яна ещё в самый первый день упомянула, что у маяка есть смотритель. И Егор всё гадал - зачем же смотритель маяку, который совсем не работает...
Или же всё-таки работает, но только иногда?
И каково это жить смотрителю совсем одному? Неужели совсем не скучно? Может, он иногда приходит в школу в гости?
Ещё из Восточной башни, если хорошенько высунуться, можно было разглядеть корпус намертво засевшего на мель корабля с полустёртой надписью на боку 'Sverre Helge Hassel'. Как выяснил Егор в библиотеке, Сверре, в честь которого когда-то назвали судно, был норвежским полярным исследователем, одним из пяти человек, которые первыми в мире покорили Южный полюс.
Порой вечерами Егору чудилось, что в иллюминаторах навечно замершего норвежского фрегата мелькают отблески огня - казалось, кто-то бродил по недрам давно заброшенного судна. И воображение пускалось вскачь - кто бы это мог быть? Может, кто-то из матросов не был эвакуирован и сейчас живёт на корабле робинзоном, боясь показаться людям на глаза, потому что... потому что... Вот тут воображение Егора неизменно подводило, и он вздыхал, признавая, что как бы ему ни хотелось найти какую-то тайну, на самом деле отблески огня в иллюминаторах - это всего лишь отсветы заката или мигавших в заливе маяков...
Помимо облюбованной Егором Восточной, в замке имелась ещё и Западная башня. Вот только вход в неё надёжно преграждал солидный навесной замок на массивной двери. Егор тщательно его изучил, обнаружил толстенные слои пыли и пришёл к выводу, что запор не открывали уже очень давно. И гадал, что же там, за дверью, такого особенного, что на неё навесили столь внушительный замок?
Западная башня, норвежский фрегат, мёртвый маяк и смотритель-отшельник, школа на острове без связи с внешним миром, необычные уроки мифологии и рунической письменности и, наконец, ученики, ничего не помнившие из своей прошлой жизни - загадки громоздилась одна на другой. Можно было, конечно, расспросить ребят, но Егор боялся показаться им нелепым и смешным со своими вопросами и подозрениями. Особенно потому, что никто другой из обитателей Рунстенхёрга, похоже, не видел во всём этом ничего необычного.
Если кому и задавать вопросы, так это Яне, перед которой Егору почему-то совсем не было неудобно. Но удачный момент для столь серьёзного разговора всё как-то не подворачивался - на уроках особо не поболтаешь, в обеденном зале всегда народ. Что же до свободного времени - как заметил Егор, Яна постоянно где-то пропадала. Просто исчезала, и нигде её было не найти. Возвращалась она в замок усталая, иногда промокшая, порой перепачканная - но всегда непременно довольная. Смирно выслушивала выговоры учителей, привыкших к её выходкам, и от своей прилежной и правильной сестры, которая, похоже, не нарушила в своей жизни ни единого правила - но уже на следующий день снова до ночи где-то гуляла.
И Егор решил - прежде, чем он займётся загадками острова, он выяснит, куда убегает Яна, и узнает, какие такие приключения с ней происходят. А в том, что с ней происходят именно приключения, Егор почему-то не сомневался.