Шашлыки в Чистом никто не жарил. Однако пожар сближал народы ничуть не хуже. Бунтовщики, прекратив самосуд, сразу припахали "изменников" помогать тушить. Пока одни хватались за ведра и лопаты, другие повели больных и раненых к Мофье.
- Хафён, идем, - позвала Врана. - Хафён!
Ученый, полностью закутавшийся в плащ, стоял к ней спиной и будто не слышал, что его зовут. Он смотрел на шестирукого упыря - такого же как он, но более упитанного и здорового не прячущегося от солнца. Он встретился с Хафёном взглядом, но будто не узнав, побежал с ведрами в дом.
Врана положила руку ему на плечо.
- Родственник?
- Не важно. Идем.
- Стойте!
Их догнал Север с Гарьей на руках.
- Разберитесь с ней сами, - сказал Север и пока Врана не успела возразить, свалил сестру ей на руки, как эстафету. В том что русалка легко ее унесет, он не сомневался.
- Обалдел? Посмотри на свои штаны. Сам по колено в крови. Пошли с нами, без тебя потушат.
Север посмотрел на пропитавшуюся кровью драную штанину, раздраженно махнул рукой и убежал тушить пожар.
Врана возмущенно сверкнула глазами ему вслед.
- Хочеф, я понесу, - предложил Хафён.
- Да ладно, - мгновенно смягчилась Врана. - Я же русалка.
- И фто теперь на тебе мофно воду возить?
Врана засмущалась и поудобнее перехватила на руках Гарью.
- Спасибо. Это самое приятное, что я когда-либо слышала до и после смерти.
***
Огонь быстро закидали снегом. Кто-то бросал его через окно - в этом лучшим был Лыш, работал лопатой как будто под сугробами спрятаны залежи сушёных грибов, - другие таскали снег и воду ведрами в избу, на обратном пути вынося уцелевшее добро.
Слаженной работой дом удалось спасти. Огонь успел немного пожевать мелкую деревянную и тряпочную утварь, закоптив стены и потолок. Только от печки остались осколки, как после взрыва. Хорошо, что в тот момент хозяева вышли на бунт и не пострадали.
В этот же вечер в столовой собрали праздничный стол из всего, что было приготовлено на два дня. Поводов хватало: пленников из города спасли, чешуйку с Владом отправили, пожар потушили, а у кого-то еще и именины были.
Сначала ели молча, только ложки стучали по посуде. Потом пошли разговоры. Некоторые бунтовщики все горевали по старосте, как по покойнику, и возмущались утратой Змеева дара.
Их ворчание заглушил баян. Парень на лицо похожий на муравьеда лихо пробежался когтями по кнопкам, развернув яркое вальсовое вступление. Кто-то выкрикнул, предложив песню, и изящный мотив резко стал озорным. Русалки завели шуточный романс воодушевляющий не опускать руки, когда в жизни все плохо, а пойти развлечься к той или иной нечисти. Кто-то, заслушавшись, задумчиво пялился в никуда, кто-то хлопал и подпевал. К баяну присоединились другие инструменты.
Север молча ел, мрачно уставившись в тарелку. Песня казалась неуместно шутливой, с черным и пошлым юмором. Победа это конечно праздник, но многие здесь скорбели по погибшим. Хотя может после страшной битвы лучше всего забыться весельем, заглушить боль музыкой и залить брагой. Себе Север такую блажь позволить не мог. Он все время думал о Марийке, надеясь, что она жива и продержится еще одну ночь.
А еще он думал о лошади: как ее увести, сейчас под шумок, или подождать, пока все успокоятся и разойдутся отдыхать.
Спокойно подумать ему не дал сатир, который пару часов назад пытался задушить его, как врага народа, а теперь делал то же самое в порыве хмельного дружелюбия и настойчиво подливал брагу, отвратительно сладкую, из мелких навьих яблок. Или то не он был. Север не хотел разубираться. Подыгрывал, улыбался шуткам и охотно выпивал кружку за кружкой, не боясь захмелеть. Навья брага для его чутья, особенно пропавшего, была безвреднее кваса. А где искать Марийку и так не сложно догадаться.
***
В столовой стало шумно и жарко. Веселье решили перенести в баню, чтобы беженцы наконец могли устроиться на ночлег.
Удачный случай, чтобы незаметно уйти. Вот только после горячей еды сил будто наоборот убавилось. В таком состоянии, по морозу, в ночь, да без чутья идти в горы было чистым самоубийством.
Да и не мылся Север с самой Гарькиной свадьбы. Упускать такую возможность было преступно. Он решил быстро помыться, часик поспать и перед рассветом выйти.
Север добрался до бани одним из первых, пока хмельная толпа нечисти и людей - уже не разберёшь кто есть кто - неспешно и весело текла по скользким улицам, словно пересмешников и в помине не существовало.
В просторном предбаннике была куча вешалок в два ряда, пара скамеек. На полу стояли два деревянных ящика с крышкой, на одном написано "Чистые", на другом "Грязные". Заглянув в "Чистые" Север обнаружил там полотенца и мочалки, на вид и запах застиранные до дыр. Выбрав мочалку покрепче, он разделся и пожалел, что не подумал о чистой одежде. Придется надевать прежнюю, засаленную и холодную.
В бане было просторно и по-уютному светло. На полках в стеклянных лампах с подставкой ярко горели толстые зеленоватые свечи из жира водяного. В окно бил слабый рыжеватый закат. Посередине зала стояли четыре широкие лавки, и еще несколько вдоль стен. На них как попало расставлены деревянные ведра, ушаты и черпаки. У стены, граничащей с сенями огромный котел и каменка. У порога стояло корыто, набитое бутылками с разными шампунями.
Народу пока было мало. Пожилой сатир сидел у выхода и что-то бормотал сам с собой, как будто во сне. Трое мужчин в дальнем углу тихо обсуждали какие-то домашние дела. На вошедшего Севра они лишь бросили короткий взгляд, не отрываясь от разговора, и больше не обращали на него внимания.
Помня, что скоро тут будет не протолкнуться, Север заторопился. Но дорвавшись горячей воды забыл и про толпу, и про слово "бережливость". Поливался и натирался до красных следов, желая смыть с себя все, что испытал за прошлую ночь: путешествие туда-сюда по горам, поездки по озеру, колесо, ужас от встречи с огромным оборотнем, грязную правду о Лютомире и стыд за свою службу ему. От татуировки на прижжённом запястье остался лишь уродливый шрам с искаженным рисунком, но чем не дери, он до конца жизни будет напоминать о позоре.
С покусанной ногой пришлось обойтись осторожнее. Дырки от волчьих зубов едва начали затягиваться, и раны щипало от воды. На второй ноге для симметрии выступил синяк. Удивительно, как Йур своим падением ещё не сломал её.
Действие отвара давно прошло, и распаренные синяки заныли, ссадины пульсировали и горели, а позже к параду боли присоединилась и голова. Банный туман одуряюще пах травами и шампунями.
Дверь то и дело хлопала, дразня залетающим холодком. Народу прибавлялось. К нежным цветочным ароматам примешалась кисло-сладкая вонь браги и козлиной шерсти. От ядреной смеси запахов начало мутить, и Север засобирался на свежий воздух. В этот момент один из новоприбывших мужиков решил вслух подивиться: почему поселок, в котором живет нечисть, назвали Чистым? Мол, "Лихой каламбур вы придумали!"
В бане стало тихо как в церкви. Север передумал выходить прямо сейчас и забился в туманный угол, прикинувшись ветошью. Называть нечисть нечистью перед самой нечистью - плохая примета. Однако нечисть оказалась несуеверной и дружно захохотала.
- И правда смешно! - сказал Паукан, потрясая ковшом с брагой в одной руке и закусью в остальных пяти. - Но вообще-то, поселок так назвали из-за родника. У него приток от Змеева логова. А там вода вся целебная. Правда, пока до нас течет, сила ее пропадает, но она все равно очищает от заразы.
Услышав дружное и почтительное "О-о-о", упырь раскланялся.
- Сила не пропадает, а рафбавляется притоками, - поправил Хафён, заходя в баню.
- Какая разница? - закатил глаза Паукан.
- Ефли ты наберефь воды у его логова, она фохранит свою силу, куда бы ты не пофел.
- Фу ты... Как же я по тебе скучал, братец Ха-Цён, - с сарказмом признался первый упырь.
- Вфаимно, братец Пауль-Кхан.
Братья буравили друг друга взглядами, не замечая, как у всех потрясённо вытянулись лица.
- Видишь, как все хорошо кончилось. Я же говорил, ты выберешься оттуда.
- Не говори так, будто это твоя зафлуга.
- Ребят, - протянул Лыш, вставая между спорящими. - Давайте не будем ссориться! Сейчас так трудно уберечь родню, а встретить тем более! У меня вот брат нашелся!
Лыш показал на Севра. Тот сокрушенно покачал головой, уже не пытаясь что-то отрицать.
- Ты даже не пыталфя за мной вернуффя, - не обращая внимания на фавна, продолжил Хафён. - А ефе фам мне рафписывал, как важно держатьфя вмефте. Я тебе свой фаработок отдавал как дурак!
- Потому фто... Тьфу... Потому что ты был умнее меня. Я и решил, что в городе тебя ждет светлое будущее.
- Фетлое?! - глаза Хафёна сверкнули алой яростью. - Я тебе фяс покажу фетлое будуфее!
Ученый схватил ушат, выплеснул воду на каменку и под громкое шипение воды бросился надевать его на голову брату. Тот не растерялся и брызнул остатками браги в лицо Хафёна. В результате - по рогам прилетело фавну, оказавшемуся на пути ушата.
Неумелая атака стала сигналом к действию, и все охотно поддержали народную забаву. Смешались в кучу фавны, люди. Грянул грохот. Тазы, ведра и ковши падали, бились друг о друга и катались по полу. Прикрываясь крышкой от бочки от брызг кипятка и ледяной воды, Север крался к выходу. В бой пошли веники. Их листья разлетались по всей бане, стекая вместе с пеной в щели в полу. Попадающая на каменку вода с хищно вскипала, повышая градус битвы. Кому-то отдавили копытом ногу. Послышалась богатая ругань с неизвестным Севру старонавьским лексиконом.
Словно почуяв веселье, в баню попер еще народ. Между лавками с мощным шлепком раскинулся огромный, блестящий рыбий хвост, о который кто-то споткнулся и грохнулся, вызвав взрыв мужского смеха и заразительное девичье хихиканье.
Север выглянул из-за крышки и, увидев на дальней лавке целый ряд русалок, покраснел, но не мог оторвать взгляд. От жары, пара и впечатлений мозг плавился как масло на печи. Север кое-как доплыл до двери и вывалился в предбанник.
От резкого холода перехватывало дыхание. Вместо бревенчатых стен, вдруг возникли ледяные скалы. А над ними плотной стаей - даже неба не видно - кружили пересмешники.
Север крепко зажмурился и спрятался за бочку.
***
Открыл глаза уже сидя на постели, на полу, в столовой, временно переделанной под гостиницу. Это он почему-то ясно помнил, а как добрался сюда, припоминал смутно.
Привезли, наорали, потушили, накормили, отмыли, напоили, и вот он тут.
Сердце билось как от пробежки. Тело было одновременно легким и каким-то топорным, будто не своим. Глаза закрывались, но спать больше не хотелось. Хотелось пить и выйти на свежий воздух, которого тут сильно не хватало.
За окном только начинало светлеть. На отодвинутых к стенам длинных столах едва заблестели кружки и тарелки, оставшиеся с праздника. Кроме Севра в комнате было еще человек двадцать. Все спали на таких же матрасах, укрываясь чем попало.
Север откинул покрывало и оглядел себя. Опять новая одежда: черные штаны с двумя белыми полосами и черная разношенная футболка с портретом какого-то парня и крупной надписью "БРАТ". Вдобавок к уже надетым шерстяным носкам рядом с постелью лежала еще одна шерстяная пара с большим голенищем и вышитыми раскосыми волками. Под носками нашлась птичка-свистулька.
Интересно, кто это всё так заботливо сложил? - подумал Север, беря её в руки. - И далеко ли Влад ушел?
Чутье любезно ответило, потянув от сердца к оборотню прочную, невидимую нить.
Заработало!
Север радостно ахнул и тут же попробовал найти Марийку.
Стрелка внутреннего компаса не сдвинулась, лишь нетерпеливо задрожала. Значит, Марийка все еще там же, куда чутье показывало днем раньше. Может оно тогда, в городе не обмануло, а просто пыталось подсказать, чтобы он следовал за пересмешниками? Даже жуткое видение в бане наверняка было очередным намёком.
Быстро натянув вторые носки, он вскочил, связал концы покрывала и в получившийся мешок собрал все съедобное, что нашел на столах: яблоки, пирожки, кусок сала прямо в бумажном кульке. Попутно закинул в рот холодную картофелину в мундире. В последний момент прихватил обвязанную лыком пустую бутылку, вылив остатки браги в чей-то стакан. Затем осторожно отворил тяжелую утепленную дверь, чуть скрипнувшую доводящей пружиной, и так же тихонько прикрыл ее за собой.
В сенях было свежо, хотя маленькая печка еще не остыла. На стене висела куча шуб, тулупов и курток. Сапогов под ними было вполовину меньше. Но главное, что в углу, возле умывальника, на кривеньком стуле стояло ведро с водой. Север выхлебал целый ковш. Затем, не споласкивая бутылку, наполнил ее и заткнул пробкой.
Не найдя своего кафтана, он сдернул себе чью-то дубленку с вонючей обглодовой шапкой в капюшоне, надел рабочие штаны из плотной жесткой ткани, но с дыркой на коленке, и влез в чужие кожаные сапоги, не самые тёплые, но хотя бы удобные.
***
Хлев нашелся на краю поселка между амбаром и огороженным полем.
Север повернул деревянную заложку и двери сами разошлись, примяв сугробы по бокам. Внутри было темно, но через открытый вход и маленькое окошко попадало достаточно света, чтобы не шариться совсем вслепую.
Единорожиха уже высунула любопытную морду через дверцу первого стойла и задрала губу.
- Что, узнала, выдра? Соскучилась?
Лошадь потянулась к его мешку и громко и многозначительно захрипела.
- А-а. Так и знал. Только жрать давай. Эх ты, бездушная скотина. Где тебя носило, неверное ты животное.
Север скормил кобыле яблоко, а пока она жевала, огляделся, ища седло.
Еще три загона пустовали. В среднем с хрюканьем ворочался вепрь. Над загородками торчала его грива похожая на щётку.
Север дошел взглядом до последнего манежа и отрыл рот. Огромный олень повернулся к нему и упёрся грудью в дверцу. Кончики двухметровых ветвистых рогов заскребли по потолку от задиристых кивков животного, почуявшего еду в мешке.
Север медленно подошел к оленю, глядя на него со страхом и обожанием. На таком звере за Марийкой скататься, как за водой сбегать. Ему наверняка любые сугробы нипочем. Может он даже по отвесным стенам запросто бегал.
Только к нему подойти было страшно - какое там запрягать.
Загородка скрипела под весом напирающего оленя. Медленно и осторожно подступая к нему, Север достал второе яблоко и протянул угощение на открытой руке.
- Стой! - окликнул его голос за спиной. - У него понос будет!
Яблоко катапультировалось с дрогнувшей руки, стукнулось об пол и покатилось под стойлами, пока его не счавкал кабан.
- Не у него одного..., - сказал Север, ощущая как с перепугу заколотилось сердце. - А я тут это... Зверушек хотел посмотреть.
Север думал, она пришла проследить за ним и никуда не пустить. Но её явно беспокоило что-то другое. Похуже.
- Чёт случилось?
- Мы Влада потеряли, - рубанула с плеча русалка.
- Что?!
Врана кивком позвала на улицу и вышла. Север выбежал за ней. Снаружи угрюмо топтался Снежок. На его холке по бокам висели торбы.
- Снежок с ним чуть разминулся.
- А-а! Тьфу ты, - с облегчением выдохнул Север и нервно хихикая, оперся рукой о дверь сарая. - Я уж думал....
- Влад должен был сразу из тоннеля выйти к условленному месту, - объяснила Врана. - Но так и не появился. Снежок его ждал всю ночь и искал по округе. Можешь показать, где он?
Север молча указал на горы.
- Значит он жив и движется в нужном направлении, - с облегчением вздохнула русалка.
- Да, мы его быстро найдем, - сказал Север и вернулся в хлев.
Врана за ним.
- Стой! Какое еще "мы?"
- А что, если они снова разминутся?
- Дорога к Змею одна.
- И это прекрасно.
Седло с остальным снаряжением нашлось прямо у входа в углу вместе с вилами, мешками с сеном и прочим хозяйственным добром. Седельные сумки висели на ближайших гвоздях. Север обнаружил в них свой мешок, который потерял в бесовых горах, а в нем целый и невредимый телефон.
- Сохрани это, если не трудно, - он кинул мобильник Вране.
- Что? Что это?
- Это надо потом Владу отдать.
Чтобы русалка не смогла вернуть ему телефон, Север взял в обе руки покрывало и седло.
- Все-таки поедешь за своей подругой? - Врана заступила ему дорогу.
- Не "все-таки", а "должен". Марийка жива, и она там, куда улетают пересмешники. Я знаю, что мне никто и не верит, но и не надо. Только не мешайте.
- Если она там, то Снежок сам ему передаст и Влад найдёт ее, - возразила русалка. - Кроме него Мерзлое болото никто не пройдет. И себя и лошадь угробишь. Это пустая трата времени.
- А на что мне оно?
- На более срочное дело.
- Нет у меня других дел, - он попытался пройти, но Врана остановила его, положив руку на седло.
- Есть! Гарью нужно срочно вести в Поштору.
- Что, она и здесь уже всех достала? - сочувственно ахнул Север. - Ну, потерпите денек, я за Марийкой быстро...
- Сев, она беременна, - сообщила русалка счастливую весть таким мрачным тоном, будто кто-то скончался.
- А, - не удивился парень. - Ну. Так бывает, когда выходишь замуж. Заводятся дети, и это еще в лучшем случае.
- Да. Только обычно ребенок не убивает свою мать.
- И такое бывает, - он попытался снова обойти Врану, но она тоже подвинулась, загораживая путь
- Но не своим даром.
Север недоверчиво скривился.
- Там толком еще ребёнка-то нет. Откуда у него дар?