Старик хранитель Мише не понравился: как-то хищно всматривались в его лицо бесцветные старческие глаза. Отдавать было страшно.
- Сколько стоит год? - спросил Миша.
Морщинистые губы старика искривила улыбка.
- Что вы, любезнейший, у нас благотворительная организация!
- Я потом найду её?
- Мы всё оформим в лучшем виде! Пометим! Запишем!
Старик хлопнул на стол пыльный гроссбух. Миша недоверчиво хмыкнул.
- А компьютера у вас нет?
- Есть! - обрадовался старик. - Но мы предпочитаем сначала сюда. Традиция, знаете ли.
Кажется, больше спрашивать не о чем, да и старик понял, что клиент тянет время. Дрожащими руками Миша раскрыл душу и вынул идею. Ту, самую дорогую. А что делать, когда Инне рожать через три месяца, а ребёнку надо памперсы, и еду, и врача хорошего, а где всё это взять прямо сейчас, если продолжать работу, прибыль от которой если и появится, то через несколько лет? Нет, Миша знал, что это прорыв, и открытие, и - где-то там, в перспективе, Нобелевка, но рожать-то через три месяца!
Идея была так хороша, что старик замер от восторга. Он подставил контейнер под живое, переливающееся оттенками зеленого чудо, накрыл крышкой.
Миша схватился за сердце, задохнувшись от щемящей пустоты. Старик сочувственно потрепал его по руке.
- Сейчас пройдёт. Вы о жене думайте, о ребёнке. У вас мальчик или девочка?
- Девочка, - кашлянул Миша, махнул рукой и, пошатываясь, пошёл к двери.
- Получите через год в лучшем виде, - пробормотал Старик в сутулую спину и скрылся за дверью подсобки.
Покрытыми пигментными пятнами руками он вынул идею из коробки, положил под пресс и закрыл заслонку. Пресс загудел. В подставленный стакан полилась зеленоватая жидкость. Дрожа от нетерпения, старик обхватил стакан и одним махом выпил искристый сок идеи. Морщины на его лице разгладились, глаза заблестели, спина распрямилась.
Усмехнувшись, хранитель вынул из под пресса плоский малахитовый блин, запечатал его в конверт и отнёс в хранилище, наполненное сотнями тысяч невостребованных за века сухих идей.