Аннотация: Встреча двух старых знакомых может преподнести сюрпризы как им самим, так и всему, что их окружает.
Глава 14. Между ними, как несговорчивые призраки, стояли слова(1)
Приближался вечер и Дар понимал, что в скором времени их небольшой отряд станет на ночлег. Кьяра еще с утра объявила, что ее не устраивает медленный темп передвижения, а потому сегодня поедут быстрее, остановок сделают меньше, дневной привал будет коротким, а нынешнюю ночь они проведут на природе. День уже подходил к концу и солнце начинало клониться к закату. Через три-четыре оры начнет темнеть, а это означает, что времени до привала осталось немного. Глядя на невеселые, уставшие лица смешанной компании людей и нелюдей, виен надеялся, что они тоже понимают — ехать осталось совсем недолго.
Сегодняшнее путешествие существенно разнообразил Дониз, за которым виен исподтишка наблюдал до самого вечера. Дракон, как показалось Дару, был весьма странным типом. Темные, длинные, слегка вьющиеся волосы небрежно собраны в низкий хвост, чтобы не мешать носить низко надвинутую широкополую шляпу, с которой он не расставался ни на минутис. Виен понимал, что головной убор должен скрывать от особо пытливых людей характерные, слишком темные глаза Дониза. Он знал, глаза драконов невозможно было замаскировать никакой магией, они были настолько темно-карими, что отличить зрачок от цветной части глаза можно было лишь на ярком солнце, но в моменты искренних, сильных эмоций в этой черноте пробивались золотисто-огненные искорки. Иногда они были крошечными точками, а порой сжирали собой всю черноту — так проявлялся внутренний огонь драконов.
Впрочем, максимум, что могли увидеть сторонние наблюдатели — мелькание золотистых искорок, поскольку драконы входили в человеческое общество, лишь полностью овладев навыками самоконтроля. Все свое детство и юность они проводили вдали от людей, там же и предпочитали создавать семьи. Искреннее проявление чувств драконов могло привести к неконтролируемой трансформации, губительной для людей, находящихся поблизости. Да, в местах обитания ящеров так же были люди, но драконы нашли способ защитить тех, кто проживал рядом с ними. Дар точно не знал, как именно, но что-то было связано с магией и кровными узами, которые позволяли им защитить любимого человека от любых опасностей, исходящих от представителей драконьего племени.
Знал виен и один из главных секретов этой древней расы — драконы и кочевники были двумя сторонами одной монеты. Чтобы иметь доступ в мир людей и суметь прижиться в новом для них мире, драконам пришлось найти способ принимать человеческое обличье. Кочевники и были драконами, но среди людей об этом знали немногие.
Что касается этого дракона, Дониз не сильно нравился Дару. Нахальный шутник, баечник и заводила, он быстро втерся в доверие ко всем спутникам Кьяры. Стражи почти сразу смягчились и простили его вчерашнюю выходку, к тому же само знакомство с мифическим существом поразило их до глубины души, внушив почтение и трепетное отношение к новому спутнику. Кэнтум отреагировал довольно прохладно и безразлично. Молодежь отнеслась по-разному: Эррис с уважением и почтением, Зу с благоговением, Ше настороженно, а Баэль... Неизвестно, чему именно учат разведчиков, но его реакция на дракона была весьма странной и не до конца понятной Дару. Впрочем, он сомневался, что этот коктейль из настороженности, деловитого любопытства, корысти, уважения и расположенности к знакомству, был понятен самому Баэлю.
Кьяра — вот за кем было наблюдать интересней всего. Дар сомневался, что в спектре человеческих эмоций был хоть малейший оттенок, не успевший промелькнуть на лице его подруги за минувший день. Для ее души Дониз стал суровым штормом, который всколыхнул и перемешал спокойную морскую воду, поднимая со дна давно утопшие воспоминания, события, эмоции. Виен не знал, чем может закончиться эта встреча Кьяры с частичкой своего прошлого, но искренне за нее переживал, весь день глядя на то, как она старается обрести душевное равновесие при помощи специального дыхания и размышлений.
* * *
О произошедшем ночью кэнтум узнал только нынешним утром. Не самое приятное ощущение — осознать, что подчиненных спасли без твоего участия и ведома. Еще хуже было понимать, что эти самые подчиненные учинили потасовку в твое отсутствие, да еще и в первый же свободный вечер.
Как только Кьяра отправилась по своим делам, Люцив собрал стражей и всерьез с ними поговорил. Хоть и твердила ему гранд-маг о том, что не стражи виноваты во вчерашнем конфликте, все же кэнтум не мог оставить этот эпизод без своего внимания и не отчитать мужиков. Неправильно это. С детства Люцив привык нести суровые, но справедливые наказания за малейшие провинности и сейчас не считал нужным давать кому-то поблажки просто потому, что они-де поддались драконьей магии. Включили бы головы, не смогли бы их так легко провести. Раз кэнтум после ужина пошел к себе и лег спать, значит и стражники могли сделать то же самое, но не захотели. Ушли вчера искать веселья — вот пускай и терпят выволочку. «Все таки бабуля была права», — подумал Люцив, вспоминая свое детство.
Бабка кэнтума, похоронив супруга, обнаружила, что он оставил их с дочерью без гроша и с кучей долгов. Родовые земельные угодья пришлось продать, чтобы погасить расписки, которых ее супруг вдосталь наделал перед смертью. Мать Люцива, вопреки желанию своей властной родительницы, вышла замуж не за аристократа, а за обычного управляющего с униксом на корону. Да, в качестве свадебного подарка, отец Люцива сумел погасить остаток долгов, оставшихся после смерти главы семейства его супруги. В ответ на это, как знак уважения к супругу своей дочери, бабка разрешила ему принять фамилию Орравиус. Впрочем, на памяти Люцива, это было единственное событие, хоть как-то свидетельствующее о том, что его бабка почтила своего зятя.
Властная Макивар Орравиус заправляла в семье всем, мало считаясь как с мнением дочери, так и с мнением ее мужа. Папа Люцива зарабатывал средства на проживание семьи, мать занималась бытом, бабка — правила. Ничто и никогда не могло произойти без ее ведома или прямого указания. Повзрослевший Люцив, прошедший ритуал определения и получивший знак меча в дуплексе, неожиданно для всех решил пойти в стражники Ялииса. Должность совершенно не типичная для отпрыска обедневшей аристократичной семьи, в чем Макивар не преминула упрекнуть отца Люцива. Его, мол, наследие сказывается. Родители, вопреки всему, не побоялись пойти против воли бабки и поддержали сына в его решении.
Макивар долго сокрушалась о судьбе непутевого внука, пока не узнала, что ее дочь ждет еще одного ребенка. Сразу же после рождения, младшая сестра Люцива, Листин, перешла под полную опеку бабули. Именно в ней Макивар видела отраду и надежду на возрождение аристократического рода Орравиусов. После гибели родителей Люцив взял на себя обязанности по содержанию двух «порядочных дам», — как любила говаривать бабушка Макивар. Несмотря на все трудности и финансовые лишения, кэнтум старался изо всех сил, чтобы его родные могли жить так, как того заслуживает род Орравиусов. Конечно, над ним иногда посмеивались на работе, удивляясь его прижимистости и слагая байки о несметных богатствах, спрятанных в подполе. Но хоть и посмеивались, а уважали. Вот и сегодня мужики вроде бы вняли наставлению начальника и пообещали впредь не своевольничать. Впрочем, своевольничать им было уже негде.
Утром Кьяра объявила об ускорении темпов езды. Весь день они проехали бодрой рысью, сократив время полуденной остановки до половины оры. Не было б среди них нелюдей, спокойно переносивших такую дорогу и почти летнюю жару — взвыли бы. Но перед эльфом, орком, драконом и виен выеживаться не посмели. Лишь головы прикрыли кто шляпами, а кто банданами, да к флягам чаще стали прикладываться. Селения как большие, так и малые проезжали стороной. Как окольной дороги не случалось — тогда уже ехали напрямик, но не останавливаясь, провизии было вдосталь, а заночевать гранд-маг планировала на природе, благо погода располагала. На Марийском полуострове заканчивалась весна, а лето понемногу вступало в свои права. С каждым днем солнце пригревало все сильнее, на деревьях стали заметны завязи фруктов, то тут, то там можно было увидеть еще зеленые ягоды, которые скоро нальются цветом и поспеют, принося с собою первые деревенские хлопоты по сбору и обработке урожая. В повседневную пищу входили зеленые овощи и отварной молодой картофель, который Люцив любил полить сметаной и сбрызнуть соком фиолы(2) — так к столу подавала блюдо его мама. Подавив слюну, усилием воли он вернулся мыслями к их путешествию.
Кэнтум не знал, с чем именно было связано такое стремление ускорить темп передвижения — опаздывали они куда, или же Кьяра решила утомить всех, дабы не буянили впредь. Но так или иначе то, что их путешествие все меньше напоминало загородную прогулку, кэнтуму нравилось, он всегда был человеком дела, любившим простые приказы и ясные цели. Не то, чтобы Люцив не мог принимать самостоятельные решения или справиться с чем-то новым, не обладай он этими качествами, стать кэнтумом ему было бы не суждено, даже с его аристократическим происхождением. Но любая потребность выйти за рамки четких указаний и проявить инициативу вынуждала его преодолевать определенные внутренние противоречия, бороться с самим собой. Иногда, по завершению дела он сам спрашивал себя, что именно его так тревожило в самом начале? Ответ на этот вопрос был ему не ведом, впрочем и размышлять над такими вещами было не в его духе.
Люцив снял с пояса флягу, глотнул воды, чтобы освежиться и отбросить досужие домыслы, а после начал мысленно составлять письмо малышке Листин и бабуле. Следовало рассказать о произошедшем вчера, преподнеся события мягко и доходчиво, чтобы не испугать родных и не рассказать лишнего, вместе с тем развеяв слухи, которые неизбежно дойдут до пригорода и родных кэнтума. Лучше, чтобы они узнали все из первых уст, а не нафантазировали себе не весть чего, слушая рассказы селян и торговцев.
Примечания:
1.Юкио Мисима«Жажда любви»
2.Фиола — сочный фрукт, маслянистый сок которого похож на сливочное масло.