Шишкин Михаил : другие произведения.

Русская колония в Давосе

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
   Русская колония в Давосе
   Михаил Шишкин
  
   Сле­ду­ю­щая гла­ва в ис­то­рии рус­ско­го ос­во­е­ния во­с­точ­ной Швей­ца­рии свя­за­на с ку­рор­та­ми кан­то­на Гра­у­бюн­де­н (Grau­bЭn­den), всю тер­ри­то­рию ко­то­ро­го за­ни­ма­ют го­ры. В XIX столетии здесь стро­ят­ся са­на­то­рии в свя­зи с от­к­ры­ти­ем це­леб­но­го дей­ствия гор­но­го воздуха на ле­гоч­ных боль­ных. Хо­тя ме­с­та эти, в об­ще­м­-то, и рань­ше бы­ли зна­ко­мы русским пу­те­ше­ствен­ни­кам - здесь про­хо­ди­ла до­ро­га в Ита­лию - Виа Ма­ла.
   Вот от­ры­вок из вос­по­ми­на­ний ис­то­ри­ка Ко­с­то­ма­ро­ва, про­е­хав­ше­го по ней в 1861 го­ду: "В Ку­ре мы на­ня­ли ло­ша­дей с эки­па­жем и от­п­ра­ви­лись по пу­ти в Ита­лию по до­ро­ге, которая но­сит наз­ва­ние ?Via Mala?, то есть дур­ная до­ро­га. Нес­мот­ря на та­кое наз­ва­ние доро­га эта сво­им ус­т­рой­ством не со­от­вет­ство­ва­ла ему. Это один из са­мых жи­во­пис­ных путей по швей­цар­с­ким го­рам. Мы встре­ча­ли за­тей­ли­вые вер­ши­ны с глет­че­ра­ми и множество шум­ных во­до­па­дов. Вспо­ми­ная до­ро­гу че­рез Се­н­-Го­тард, по ко­то­рой про­ез­жал в 1857 го­ду, я дол­жен был от­дать пре­и­му­ще­ство - по кра­со­те пред­став­ля­е­мых впе­чат­ле­ний - пу­ти, на ко­то­ром ехал те­перь. ... Ка­ти­ли на са­нях. Кру­гом бы­ла не­о­боз­ри­мая снеж­ная рав­ни­на, на­по­ми­нав­шая на­шу Русь в зим­ние ме­ся­цы".
   Да­вос (Davos), Се­н­-Мо­риц (St. Moritz), дру­гие ку­рор­ты Гра­у­бюн­де­на с сере­ди­ны девятнад­ца­то­го ве­ка стано­вят­ся пун­к­том при­тя­же­ния спер­ва для рус­ской ари­с­ток­ра­тии, а за­тем и для всех же­ла­ю­щих. Чай­ков­с­кий, от­ды­ха­ю­щий в но­яб­ре 1884 го­да в Да­во­се, пи­шет На­деж­де Мекк: "Вче­ра при­е­хал я, на­ко­нец, в Да­вос. ... Ме­с­теч­ко со­с­то­ит из ря­да от­лич­ных и пе­ре­пол­нен­ных гостя­ми оте­лей и нес­коль­ких ча­с­т­ных вилл. В этой глу­ши есть ку­ча пер­вок­ласс­ных магазинов, те­атр и соб­ствен­ная га­зе­та, все­воз­мож­ные уве­се­ли­тель­ные за­ве­де­ния, как, напри­мер, же­лез­ная до­ро­га, рус­ские го­ры, тир и пр. Зи­ма со­вер­шен­но рус­ская".
   Но на­с­то­ящее рус­ское па­лом­ни­че­ство в эти ме­с­та на­чи­на­ет­ся на ру­бе­же сто­ле­тий. Так, в 1892 го­ду рус­ские со­с­тав­ля­ют лишь один про­цент го­с­тей Да­во­са - 257 че­ло­век, а в 1912 го­ду уже один­над­цать про­цен­тов от об­ще­го ко­ли­че­ства от­ды­ха­ю­щих - 3422 че­ло­век. Русская ко­ло­ния в те го­ды яв­ля­ет­ся по чис­лен­но­с­ти вто­рой пос­ле не­мец­кой. В 1899 го­ду в Ку­рор­т­ном цен­т­ре Да­во­са - те­перь отель "Ев­ро­па" ("Europe") - от­к­ры­ва­ет­ся рус­ская библи­о­те­ка, с 1908 го­да здесь на­чи­на­ет пуб­ли­ко­вать­ся на рус­ском язы­ке жур­нал "Давосский ве­с­т­ник" и вы­хо­дит ре­гу­ляр­но три ра­за в ме­сяц до 1916 го­да. Ин­те­рес­но, что этот жур­нал, со­дер­жав­ший мно­го ме­ди­цин­с­кой ин­фор­ма­ции, рас­сы­лал­ся 1000 вра­чам в Рос­сии и слу­жил сво­е­об­раз­ной рек­ла­мой швей­цар­с­ко­го ку­рор­та. В рус­ской ти­пог­ра­фии в Да­во­се, по­ми­мо "Ве­с­т­ни­ка", вы­хо­ди­ли жур­нал "Ев­ро­пей­с­кие ку­рор­ты" и ли­те­ра­тур­но-поли­ти­чес­кое обоз­ре­ние "За ру­бе­жом", а так­же пу­те­во­ди­те­ли на рус­ском язы­ке по Граубюн­де­ну. Здесь пе­ча­та­ют­ся и те рус­ские из­да­ния, ко­то­рые зап­ре­ще­ны в Рос­сии, как, нап­ри­мер, бро­шю­ра Тол­сто­го "Не мо­гу мол­чать".
   Ор­га­ни­за­то­ром де­я­тель­но­с­ти, свя­зан­ной с рус­ской куль­ту­рой на ку­рор­те, вы­с­ту­па­ет "Рус­ское об­ще­ство - Cercle Russe", офи­ци­аль­но за­ре­ги­с­т­ри­ро­ван­ное в 1902 го­ду. За­да­чей его яв­ля­ет­ся не толь­ко ор­га­ни­за­ция кон­цер­тов, но и под­дер­ж­ка не­и­му­щих рус­ских больных. В ок­тяб­ре 1909 го­да от­к­ры­ва­ет­ся "Рус­ский дом для не­до­с­та­точ­ных туберкулезных боль­ных". Пер­вое вре­мя "Рус­ский дом" на­хо­дил­ся в пан­си­о­не Тан­ц­бюль (TanzbЭhl), в 1913 го­ду "Рус­ское об­ще­ство" по­ку­па­ет вил­лу Ан­на-Ма­рия (Villa Anna-Maria). Ус­т­ра­и­ва­е­мые каж­дый год рус­ские бла­гот­во­ри­тель­ные ба­лы ста­но­вят­ся "гвоз­дем" се­зо­на. В 1912 го­ду да­же ос­но­вы­ва­ет­ся лю­би­тель­с­кий рус­ский те­атр, ста­вив­ший пье­сы на сце­не гран­д­-о­те­ля "Бель­ве­дер" ("BelvИdere").
   Мно­гие пан­си­о­ны спе­ци­а­ли­зи­ру­ют­ся на при­е­ме боль­ных из Рос­сии, как, нап­ри­мер, вил­ла Бел­ли (Villa Belli), вил­ла Ве­с­та (Villa Vesta), вил­ла Ва­се­ша (Villa Wasescha) в Да­во­с­-П­лат­це или "Та­ма­ра" (те­перь Hotel Weissfluh) в Да­во­с­-Дор­фе, а в 1912 го­ду в оте­ле "Кайзер­хоф" (те­перь отель "Бер­ни­на" - "Bernina") от­к­ры­ва­ет­ся пер­вый рус­ский са­на­то­рий Да­во­са. Пу­те­во­ди­те­ли по Швей­ца­рии пе­ре­пол­не­ны рек­лам­ны­ми объ­яв­ле­ни­я­ми "рус­ских" за­ве­де­ний в Да­во­се, нап­ри­мер, в "Рус­ском Бе­де­ке­ре" за 1909 год чи­та­ем: "Да­вос, ку­рорт для ле­гоч­но-боль­ных. Рус­ский пан­си­он. Davos Platz, Haus Albl. Сол­нечн. ме­с­т­ность, лучший стол, электр. ос­вещ., ван­на, по­с­то­ян. врач. Це­на от 6.50 в день". Или: "Да­во­с­-Дорф. Пан­си­он Вил­ла Век­киа. (Villa Vecchia). Снаб­жен но­вей­шим ком­фор­том. Вла­де­лец го­во­рит по-рус­ски."
   Ко­ли­че­ство рус­ских ра­с­тет с та­кой бы­с­т­ро­той, что в 1914 го­ду на­чи­на­ют­ся ра­бо­ты по стро­и­тель­ству рус­ской пра­вос­лав­ной цер­к­ви. До это­го служ­ба про­во­ди­лась спер­ва в до­ме Обер­ра­ух (Oberrauch) в Да­во­с­-Дор­фе, за­тем в рим­с­ко-ка­то­ли­чес­кой ка­пел­ле с кра­си­вым наз­ва­ни­ем "Снеж­ная Ма­рия" (Maria zum Schnee). В ап­ре­ле 1909 го­да это по­ме­ще­ние освяща­ет свя­щен­ник Сер­гей Ор­лов из Же­не­вы. Рус­ская об­щи­на Да­во­са на­чи­на­ет со­би­рать день­ги на стро­и­тель­ство хра­ма, и в 1913 го­ду в так на­зы­ва­е­мом Ан­г­лий­с­ком квар­та­ле покупа­ет­ся уча­с­ток зем­ли по ад­ре­су Cкалетташтрассе (Scalettastrasse) 8. За­каз по­лу­ча­ет немец­кий ар­хи­тек­тор Якоб Ли­де­манн (Jakob Liedemann), од­на­ко в свя­зи с на­чав­шей­ся войной ра­бо­ты прек­ра­ща­ют­ся. Поз­д­нее, в 1933 го­ду на фун­да­мен­те этой цер­к­ви бу­дет возве­де­на вил­ла Ами­тье (Villa AmitiИ).
   С нап­лы­вом в Гра­у­бюн­ден граж­дан Рос­сии, рус­ское пра­ви­тель­ство от­к­ры­ва­ет в Да­во­се в 1911 го­ду да­же ви­це-кон­суль­ство, та­ким об­ра­зом эта ку­рор­т­ная де­рев­ня ста­ла чет­вер­тым ме­с­том в Швей­ца­рии пос­ле Бер­на, Же­не­вы и Ло­зан­ны с офи­ци­аль­ным рус­ским представитель­ством.
   О том, как от­ды­ха­ла рус­ская ари­с­ток­ра­тия на зим­них ку­рор­тах, уз­на­ем из воспоминаний Ма­тиль­ды Кше­син­с­кой, зна­ме­ни­той при­ма-ба­ле­ри­ны Пе­тер­бур­г­с­ко­го балета. В де­каб­ре 1912 го­да она при­ез­жа­ет в Се­н­-Мо­риц к сво­е­му бу­ду­ще­му му­жу великому кня­зю Ан­д­рею Вла­ди­ми­ро­ви­чу. "Ан­д­рей встре­тил ме­ня на вок­за­ле в Се­н­-Морице, и мы в са­нях с па­рой ло­ша­дей и бу­бен­ца­ми по­ка­ти­ли к го­с­ти­ни­це Кульм, где он ос­та­но­вил­ся и где при­го­то­ви­ли для ме­ня ком­на­ты. Се­н­-Мо­риц про­из­вел на ме­ня ча­ру­ю­щее впе­чат­ле­ние: все в глу­бо­ком сне­гу, сол­н­це све­тит и гре­ет, как ле­том, весь го­род, как игрушеч­ный, и все хо­дят в раз­ноц­вет­ных фу­фай­ках и шар­фах, что при­да­ет кар­ти­не ве­се­лый ко­ло­рит. У нас с Ан­д­ре­ем бы­ли пре­ле­с­т­ные ком­на­ты, со­с­тав­ля­ю­щие как бы от­дель­ную квар­ти­ру с ви­дом на ка­ток и да­ле­кую до­ли­ну. Пер­вым дол­гом мы пош­ли с Ан­д­ре­ем по ма­га­зи­нам об­мун­ди­ро­вы­вать ме­ня по-зимнему: спе­ци­аль­ные бо­тин­ки, что­бы хо­дить в сне­гу, фу­фай­ки, шар­фы и вя­за­ные ша­поч­ки и пер­чат­ки. Ве­щей этих бы­ло во всех ма­га­зи­нах вдо­воль, на все вку­сы и сред­ства. Ут­ром, не ра­нее 11-ти ча­сов, Ан­д­рей от­п­рав­лял­ся на ка­ток. Рань­ше бы­ло слиш­ком холод­но, на­до бы­ло выж­дать, по­ка сол­н­це не вый­дет из­-за гор. Пер­вые дни я смот­ре­ла, как он ка­тал­ся, а по­том и са­ма бра­ла уро­ки, но слиш­ком ма­ло бы­ло вре­ме­ни, что­бы на­у­чить­ся. На кат­ке на сол­н­це бы­ло про­с­то жар­ко, гра­дус­ник по­ды­мал­ся вы­ше 20-гра­ду­сов Цель­сия, хо­тя од­нов­ре­мен­но в те­ни сто­ял мо­роз око­ло 8-ми гра­ду­сов ни­же ну­ля. Это мож­но бы­ло ви­деть на двух гра­дус­ни­ках, один на сол­неч­ной сто­ро­не, а дру­гой в те­не­вой. Днем мы за­ка­зы­ва­ли пар­ные са­ни, ло­ша­дей с бу­бен­ца­ми и, за­ку­тав­шись в теп­лые пледы, от­п­рав­ля­лись ка­тать­ся по ок­ре­с­т­но­с­тям. Их бы­ло мно­го, все кра­си­вые и разнообразные, тут и сос­но­вые ле­са, до­ли­ны, го­ры, все в сне­гу и за­ли­то го­ря­чим сол­н­цем. Нав­ст­ре­чу по­па­да­лись та­кие же са­ни, с та­кой же, как мы, ка­та­ю­щей­ся пуб­ли­кой, всем весело и хо­ро­шо, по край­ней ме­ре на вид. За­ба­вен был вид глав­ной ули­цы, все шли с лы­жа­ми в ру­ках или та­щи­ли за со­бою сан­ки, что­бы ид­ти в го­ры и на них спус­кать­ся, все в са­мых раз­но­об­раз­ных ту­а­ле­тах всех цве­тов ра­ду­ги. На­до бы­ло воз­в­ра­щать­ся до­мой до за­хо­да сол­н­ца, зи­мою не поз­же 5-ти ча­сов, а то захва­тит мо­роз. Зав­т­ра­ка­ли и обе­да­ли мы в об­щем ре­с­то­ра­не на­шей ча­с­ти го­с­ти­ни­цы, для дру­гих бы­ла своя сто­ло­вая. Иног­да, ес­ли очень ус­та­ва­ли и лень бы­ло оде­вать­ся, обе­да­ли у се­бя в ком­на­тах, кор­ми­ли от­лич­но".
   При­ез­жа­ли не толь­ко на зим­ний се­зон, но и ле­том. Во­с­тор­жен­ные вос­по­ми­на­ния о кани­ку­лах, про­ве­ден­ных в Эн­га­ди­не (Engadin), од­ной из кра­си­вей­ших до­лин Гра­у­бюн­де­на, ос­та­ви­ла ху­дож­ни­ца Мар­га­ри­та Во­ло­ши­на, при­е­хав­шая сю­да из Ита­лии: "Пос­ле всех этих ве­ли­ких ве­щей ка­за­лось не­воз­мож­ным уже ис­пы­тать еще неч­то силь­ней­шее. И все же ле­то в Эн­га­ди­не яви­лось как бы вен­цом все­го на­ше­го пу­те­ше­ствия. Эта стра­на, где воз­дух напоен зво­ном бес­чис­лен­ных сте­ка­ю­щих стру­ек ле­дя­ной во­ды, где в не­бе пря­мо за све­том уга­ды­ва­ет­ся чер­ная без­д­на, эта све­то­нос­ная стра­на бы­ла мне тог­да, и нав­сег­да ос­та­лась, не ге­ог­ра­фи­чес­ким про­с­т­ран­ством, а не­ким со­с­то­я­ни­ем соз­на­ния, че­м­-то, что, мо­жет быть, в дав­ние вре­ме­на мог­ли пе­ре­жи­вать па­лом­ни­ки в Иеру­са­ли­ме. Так ощу­ща­ла я всег­да и позднее, ког­да я там бы­ва­ла: бы­тие, дей­стви­тель­ность".
   Не все, од­на­ко, в во­с­тор­ге от мод­ных ку­рор­тов. Макс Во­ло­шин, нап­ри­мер, во вре­мя сво­е­го пу­те­ше­ствия в июне 1901 го­ду об­хо­дит Се­н­-Мо­риц сто­ро­ной. С дру­зь­я­ми он пешком идет из Ита­лии че­рез Бер­нин­с­кий пе­ре­вал в до­ли­ну Эн­га­ди­на. В об­щем днев­ни­ке он за­пи­сы­ва­ет: "Мы прош­ли ми­мо С.-Мо­ри­ца с его оте­ля­ми и элек­т­ри­чес­ки­ми трам­ва­я­ми". Для но­чев­ки пу­те­ше­ствен­ни­ки вы­би­ра­ют со­сед­нюю с Се­н­-Мо­ри­цем Пон­т­ре­зи­ну (Pon­tre­si­na). Здесь они ос­та­нав­ли­ва­ют­ся в го­с­ти­ни­це "Штай­н­бок" ("Stein­­bock"). Еще од­на за­пись в днев­ни­ке: "Ком­­на­та на­ша в оте­ле Steinbock ока­за­лась очень пло­хой, хо­лод­ной и сы­рой. Я чув­ство­вал се­бя очень нез­до­ро­вым и но­чью пло­хо спал и стра­дал тос­кой по ро­ди­не". А вот от­зыв о Пон­т­ре­зи­не: "Го­ро­док со­с­то­ит из оте­лей, и на ули­це боль­ше их аген­тов, чем туристов ... Вез­де стол­бы с над­пи­сью, ука­зы­ва­ю­щей путь к ре­с­то­ра­ну".
   Эк­ст­ра­ва­ган­т­ным спо­со­бом пу­те­ше­ству­ет по во­с­точ­ной ча­с­ти Швей­ца­рии в том же 1901 го­ду Ни­ко­лай Лос­ский - на ве­ло­си­пе­де. "Пе­ре­е­хав че­рез гра­ни­цу Швей­ца­рии, - вспоми­на­ет фи­ло­соф, - я под­нял­ся в Davosplatz и от­ту­да спу­с­тил­ся в Ра­гац, ку­да при­был поз­д­но ве­че­ром. Ут­ром, вый­дя пос­мот­реть го­род, я уви­дел, что ря­дом с моею го­с­ти­ни­цею на­хо­дит­ся клад­би­ще. Я за­шел ту­да и тот­час нат­к­нул­ся на прек­рас­ный па­мят­ник Шел­лин­га. Как раз пе­ред этим я пе­ре­во­дил Ку­но-Фи­ше­ра о Шел­лин­ге и пи­тал боль­шую сим­па­тию к это­му фи­ло­со­фу. Я вспом­нил, что он умер в Ра­га­це, и что па­мят­ник ему был по­с­тав­лен его по­чи­та­те­лем ба­вар­с­ким ко­ро­лем. Боль­шое впе­чат­ле­ние про­из­ве­ло на ме­ня то обстоятельство, что судь­ба при­ве­ла ме­ня про­ве­с­ти ночь вбли­зи его мо­ги­лы". На том же курор­те Бад Ра­гац (Bad Ragaz) че­рез нес­коль­ко лет бу­дет за­пи­сы­вать свои ме­му­а­ры слепнущий Петр Бо­бо­ры­кин.
   Ро­ман­тика ме­с­та прив­ле­кает лю­дей ис­кус­ст­ва. Осе­нью 1912 го­да, нап­ри­мер, приез­жа­ют в Се­н­-Мо­риц Бе­лый с Асей Тур­ге­не­вой. Зи­мой сле­ду­ю­ще­го го­да от­ды­ха­ют в Аро­за (Arosа), рас­по­ло­жен­ной меж­ду Ху­ром и Да­во­сом, Рах­ма­ни­нов с же­ной. Н. А. Рахмани­но­ва вспо­ми­на­ет: "Мы ре­ши­ли по­е­хать для от­ды­ха в Швей­ца­рию, в Аро­за. Аро­за нам очень пон­ра­ви­лась, и мы про­бы­ли там весь ян­варь. На сол­н­це бы­ло теп­ло, а в те­ни мороз 17 гра­ду­сов. Сер­гей Ва­си­ль­е­ви­ч ­об­ещал мне, что он не бу­дет ка­тать­ся на са­нях по кру­тым до­ро­гам, на ко­то­рых не­за­дол­го до на­ше­го при­ез­да два че­ло­ве­ка раз­би­лись насмерть. И вот при­хо­дит раз весь в сне­гу без шап­ки ... Не утер­пел и ска­тил­ся на са­нях вниз, по­те­ряв по до­ро­ге шап­ку. Сла­ва Бо­гу, что прош­ло бла­го­по­луч­но. По­том мы ча­с­то ката­лись с ним на сан­ках по кра­си­вым, но бе­зо­пас­ным до­ро­гам Аро­за. Ка­кой там был чудес­ный воз­дух. По­ра­зи­те­лен вос­ход сол­н­ца, ког­да пер­вые лу­чи по­ка­зы­ва­лись из­-за гор".
   Рус­ская ку­рор­т­ная жизнь Да­во­са ста­но­вит­ся те­мой для ро­ма­на пи­са­тель­ни­цы Ли­дии Пи­сар­жев­с­кой "Са­на­то­рий смер­ти и люб­ви", опуб­ли­ко­ван­ного в 1914 го­ду.
   От­ды­ха­ли в Гра­у­бюн­де­не, ра­зу­ме­ет­ся, и рус­ские ре­во­лю­ци­о­не­ры. На­ча­ло со­ци­а­л­-демок­ра­ти­чес­ко­му ос­во­е­нию Да­во­са по­ло­жил Пле­ха­нов - он ле­чит­ся здесь зи­мой 1887-88 гг. Ле­нин в 1909 го­ду пи­шет в Да­вос боль­ше­ви­ку Дуб­ро­вин­с­ко­му: "Не бес­по­кой­тесь, лечитесь се­рь­ез­но. Ни в ко­ем слу­чае не дви­гай­тесь из са­на­то­рия ... Не жа­лей­те нес­коль­ких сот фран­ков, это не­ле­по". Со временем, Да­вос ста­но­вит­ся од­ним из цен­т­ров ре­во­лю­ци­он­ной эмиг­ра­ции. Здесь пе­ре­жи­да­ют боеви­ки Са­вин­ко­ва па­у­зы меж­ду оче­ред­ны­ми по­ку­ше­ни­я­ми. Здесь вы­с­ту­па­ют с док­ла­да­ми Лу­на­чар­с­кий, Кол­лон­тай, Инес­са Ар­манд, Чер­нов.
   С на­ча­лом вой­ны шум­ная жизнь на ку­рор­тах за­ми­ра­ет, швей­цар­с­кие оте­ли ли­ша­ют­ся до­хо­дов от бо­га­тых ту­ри­с­тов из Рос­сии. Зи­му 1917 го­да здесь про­во­дит Мар­га­ри­та Волоши­на. В кни­ге "Зе­ле­ная змея" она вспо­ми­на­ет: "Впер­вые ви­де­ла я эту лю­би­мую страну зи­мой. Над сне­га­ми, си­яв­ши­ми ос­ле­пи­тель­ной бе­лиз­ной, раз­вер­за­лась без­д­на не­ба, тем­но-си­няя, поч­ти гроз­ная. За­мер­з­шие во­до­па­ды об­ра­зо­вы­ва­ли не­под­виж­ные склад­ки, как на одеж­дах ар­ха­и­чес­ких гре­чес­ких ста­туй. С дет­ства я пом­ни­ла Сен­т­-Мо­риц как маленькую де­ре­вуш­ку с од­ной скром­ной го­с­ти­ни­цей. Те­перь я уви­де­ла мер­т­вый го­род. Из-­за вой­ны ги­ган­т­с­кие оте­ли бы­ли зак­ры­ты и по­хо­ди­ли на ас­си­рий­с­кие мав­зо­леи. Мне казалось, что с тех пор прош­ло не двад­цать три го­да, а две­с­ти трид­цать лет, и я ста­ла свиде­те­лем воз­ник­но­ве­ния и ги­бе­ли це­лой ци­ви­ли­за­ции. Я са­ма бы­ла как бы выр­ва­на из жиз­ни и пе­ре­не­се­на к гра­ни­цам бы­тия, в без­мол­вие веч­но­с­ти. И в этот за­мер­з­ший мир газеты при­нес­ли не­ве­ро­ят­ную но­вость: в Рос­сии - ре­во­лю­ция ...". Из Да­во­са сроч­ным те­ле­фон­ным звон­ком вы­зы­ва­ет Ле­нин в Цю­рих от­ды­хав­ше­го здесь в са­на­то­рии Кар­ла Ра­де­ка. С ку­рор­тов уез­жа­ют пос­лед­ние рус­ские - эмиг­ра­ция возвращает­ся в Рос­сию.
   Пос­ле ре­во­лю­ции рус­ская речь слы­шит­ся все ре­же в этих ме­с­тах. Рус­скую биб­ли­о­те­ку - 2000 то­мов - из Да­во­са за не­и­ме­ни­ем спро­са пе­ре­во­зят в Берн и сли­ва­ют с фон­да­ми Восточ­но­-ев­ро­пей­с­кой биб­ли­о­те­ки.
   Один из нем­но­гих рус­ских жи­те­лей Эн­га­ди­на в те го­ды - Вац­лав Ни­жин­с­кий. Знаменитый тан­цов­щик по­се­лил­ся пос­ле вой­ны с же­ной и до­че­рью на вил­ле Гу­ар­да­мунт (Guardamunt) в Се­н­-Мо­риц­-Дор­фе. Из­му­чен­ный за­пу­тав­ши­ми­ся от­но­ше­ни­я­ми со стареющим Дя­ги­ле­вым, с од­ной сто­ро­ны, и сво­ей же­ной Ро­мо­лой, с дру­гой, Ни­жин­с­кий пи­шет здесь в 1919 го­ду свой на­шу­мев­ший "Днев­ник". Он на­зы­ва­ет се­бя "Кло­у­ном Божиим" и от­ча­ян­но бо­рет­ся с на­с­ту­па­ю­щей ду­шев­ной бо­лез­нью - пы­та­ет­ся объ­яс­нить всем, что толь­ко ра­зыг­ры­ва­ет су­мас­шед­ше­го. Он говорит го­с­тям: "Ви­ди­те, я ху­дож­ник, но у ме­ня нет труп­пы. Я те­ряю сце­ну. Я счел, что по­лу­чит­ся ин­те­рес­ный эк­с­пе­ри­мент, ес­ли все уви­дят как хо­ро­шо я иг­раю, и шесть не­дель я иг­рал роль бе­зум­но­го, и вся де­рев­ня, и моя се­мья, и да­же вра­чи по­ве­ри­ли. За мной уха­жи­ва­ет са­ни­тар в мас­ке мас­са­жи­с­та". Ни­жин­с­кий то при­ни­ма­ет уча­с­тие в са­ноч­ных со­рев­но­ва­ни­ях, мчит­ся вниз, рис­куя разбить­ся, по кру­тым ви­ра­жам ле­дя­но­го же­ло­ба, то с доч­ки­ным кре­с­том ски­та­ет­ся по округе, при­зы­вая всех встреч­ных ид­ти в цер­ковь, то при­ни­ма­ет­ся тан­це­вать на гор­ных кручах бе­зум­ные им­п­ро­ви­за­ции. В ян­ва­ре 1919 го­да он ус­т­ра­и­ва­ет пред­став­ле­ние в оте­ле Сув­рет­та-Ха­ус - со­би­ра­ет­ся тан­цем вы­ра­зить стра­да­ния мо­ло­дых лю­дей, по­гиб­ших на вой­не. Пе­ред вы­хо­дом на сце­ну он го­во­рит с тре­пе­том же­не: "Се­год­ня день мо­е­го со­е­ди­не­ния с Бо­гом". Та­нец Ни­жин­с­ко­го пуб­ли­ка не вос­п­ри­ни­ма­ет. Мно­гие в за­ле вста­ют и ухо­дят. Это его пос­лед­нее вы­с­туп­ле­ние. Из Се­н­-Мо­ри­ца же­на уво­зит его в Цю­рих, в психиатрическую ле­чеб­ни­цу.
   Иног­да поз­во­ля­ют се­бе от­дох­нуть в го­рах Гра­у­бюн­де­на и пос­ле­ре­во­лю­ци­он­ные эмигранты. Так, ле­том 1929 го­да в Да­во­се пос­ле дол­го­го пе­ре­ры­ва встре­ча­ют­ся Вя­чес­лав Ива­нов с Эми­ли­ем Мет­не­ром. Ива­нов с до­че­рью Ли­ди­ей при­ез­жа­ет из Ита­лии, Мет­нер, став­ший в эмиг­ра­ции из сим­во­ли­с­та уче­ни­ком и пе­ре­вод­чи­ком Юн­га, - из Цю­ри­ха. В кафе, где проис­хо­дит встре­ча, иг­ра­ет му­зы­ка. Мет­нер в Мос­к­ве был из­ве­с­тен тем, что от му­зы­ки у не­го на­чи­на­лись бо­ли и при­пад­ки. Счи­та­лось, что при­чи­ной за­бо­ле­ва­ния бы­ла се­мей­ная трагедия - лю­би­мая жен­щи­на Эми­лия ста­ла же­ной его бра­та-ком­по­зи­то­ра. Одна­ко те­перь Эмилий не об­ра­ща­ет да­же вни­ма­ния на шум­ные ак­кор­ды. На не­до­у­ме­ние ста­ро­го дру­га он отве­ча­ет: "Ре­зуль­тат ле­че­ния Юн­га". Ли­дия Ива­но­ва вспо­ми­на­ет: "На ме­ня лич­но об­раз Мет­не­ра про­из­вел край­не уг­не­та­ю­щее впе­чат­ле­ние: он мне пред­ста­вил­ся как бы человеком, от­ча­с­ти уже мер­т­вым, ко­то­рый еще хо­дит и дей­ству­ет нор­маль­но. В результате ле­че­ния что-то в его ду­ше (му­зы­ка?) бы­ло уби­то. Что-то очень су­ще­ствен­ное. Душа уже не впол­не жи­вая, ис­ка­ле­че­на, ам­пу­ти­ро­ва­на. Это­го до­бил­ся Юнг сво­им психоанализом? Но ка­кая же пла­та!"
   Че­рез нес­коль­ко лет, по­лу­чив Но­бе­лев­с­кую пре­мию, в Се­н­-Мо­риц при­ез­жа­ет от­ды­хать с же­ной Бу­нин.
   Сов­сем ред­ким ис­к­лю­че­ни­ем яв­ля­ет­ся в те го­ды по­се­ще­ние ку­рор­тов Гра­у­бюн­де­на гостями из Со­вет­с­кой Рос­сии. Та­кой ред­кий слу­чай пред­став­ля­ет при­езд в Да­вос Константи­на Фе­ди­на, ко­то­рый ле­чил­ся от ту­бер­ку­ле­за в са­на­то­рии "Ге­ли­ос" ("Helios") с 7 сен­тяб­ря 1931 по 2 июля 1933 год. Здесь пи­са­те­лем на­пи­са­ны "По­хи­ще­ние Ев­ро­пы" и "Сана­то­рий ?Ар­к­тур?" - сво­е­об­раз­ный со­вет­с­кий от­вет на "Вол­шеб­ную го­ру" То­ма­са Манна.
   В Гра­у­бюн­ден ча­с­то при­ез­жа­ет ле­том в швей­цар­с­кий пе­ри­од сво­ей жиз­ни На­бо­ков. Так, нап­ри­мер, в Се­н­-Мо­ри­це пи­са­тель про­во­дит с же­ной июль 1965 го­да. В Гран­д­-О­те­ле (Grand Hotel) ку­рор­та Бад Та­расп (Bad Tarasp) от­ды­ха­ет На­бо­ков ле­том 1966 го­да. В Ленцер­хай­де (Lenzerheide) ле­том 1972 про­во­дит он ме­сяц неп­рек­ра­ща­ю­щих­ся дож­дей. Летом 1975 го­да при­ез­жа­ет пи­са­тель от­ды­хать в Да­вос, вер­нув­шись из Фран­ции, где бы­ла пре­зен­та­ция фран­цуз­с­ко­го пе­ре­во­да "Ады".
   В Да­во­се на сле­ду­ю­щий год слу­ча­ет­ся с На­бо­ко­вым во вре­мя его ежед­нев­ной "охо­ты" роко­вое па­де­ние. Июль­с­ким днем 76-лет­ний пи­са­тель взби­ра­ет­ся за пор­ха­ю­щей до­бы­чей на ска­лы и, пос­коль­з­нув­шись на кру­том скло­не, па­да­ет. Вы­пав­ший из рук са­чок цеп­ля­ет­ся за вет­ку. На­бо­ков пы­та­ет­ся до­с­тать его и сно­ва па­да­ет, но под­нять­ся уже не в со­с­то­я­нии. На его сча­с­тье не­да­ле­ко про­хо­дит ли­ния ка­нат­но­го подъ­ем­ни­ка. Еду­щие в ка­би­не ви­дят старика, ко­то­рый, как им ка­жет­ся, при­лег от­дох­нуть на сол­ныш­ке, улы­ба­ет­ся и ма­шет рукой. Толь­ко уже на об­рат­ном пу­ти, уви­дев На­бо­ко­ва, ле­жа­ще­го все в том же положении, слу­жа­щий под­вес­ной до­ро­ги по­ни­ма­ет, что нуж­на по­мощь. За На­бо­ко­вым посы­ла­ют лю­дей с но­сил­ка­ми. Об­хо­дит­ся без пе­ре­ло­мов, но пос­ле это­го слу­чая его организм на­чи­на­ют одоле­вать бо­лез­ни, от ко­то­рых пи­са­тель уже не оп­ра­вит­ся. По возвраще­нии в Мон­т­ре он дол­жен бу­дет лечь в боль­ни­цу, и с этой по­ры пре­бы­ва­ния на боль­нич­ной кой­ке ста­нут учащать­ся. На­бо­ков бу­дет шу­тить, что его са­чок, ос­тав­ший­ся в го­рах, ви­сит на вет­ке "как ли­ра Ови­дия".
  
  
  
   Ирина Чернова-Бургер
  
   Русскоязычные книги и периодика конца ХIХ - начала ХХ века в швейцарской библиотеке Восточной Европы (Берн)
  
  
   Швейцарская библиотека Восточной Европы имеет примечательное собрание русской и европейской дореволюционной книги, так называемый "Давосский фонд". Составленный недавно каталог насчитывает 3009 книг. К сожалению, каталог библиотеки 1912 года был утерян уже в наши дни. Подавляющее большинство изданий - русскоязычные, хотя есть книги на французском и немецком языках, периода 1890-1914 гг., в основном книги ХХ столетия.
   Библиографическая обработка этого фонда неудовлетворительна. Но не исключено, что в будущем библиотека найдет ресурсы, которые позволят ее улучшить. В настоящее время в планы библиотечной работы входит продолжение рекаталогизации на основе имеющихся каталожных карточек и ввод составляющих фонда в электронную систему. Именно поэтому сегодня очень интересно взглянуть на коллекцию, о существовании которой знают пока очень немногие. Специфика данного собрания вынуждает меня остановиться не столько на традиционных элементах описания, сколько на его особенностях.
  
      -- Источники поступления: наличие печати
  
   К числу отличительных черт "Давосского фонда" относится наличие печатей на большинстве книг и журналов, свидетельствующих о большем, чем источники поступления книг в библиотеку. Благодаря им мы узнаем о процессе формирования собрания и литературных пристрастиях различных слоев русских путешественников.
   Библиотека сложилась исторически благодаря трем основным поступлениям: книги из санатория Давос, литература русских социал-демократов в Берне, тома из наследия русских эмигрантов и прочие коллекции.
  
   А. Книги из санаториев города Давос
  
   Эти издания составляют ядро коллекции. Их появление здесь - прямое следствие переплетения истории Швейцарии и России на рубеже веков. Большинство книг прибыло в Берн из стен известного горного курорта в кантоне Граубюден, прославившегося успешным лечением легочных заболеваний. Русские отдыхающие Давоса описаны в романе Томаса Манна "Волшебная гора". Среди пансионеров, число коих неуклонно росло до 1914 года, можно назвать семью Нижинских, Волошина и т. д. Русская же библиотека в этих живописных местах начинает зарождаться в 1899 году. На книгах и периодике конца ХIХ века стоит печать: "Русская библиотека в Давосе - Suisse Canton des Grisons - BibliothХque Russe Ю Davos". Рост русской диаспоры привел к тому, что россияне, подобно голландцам и немцам, в начале ХХ столетия организовали собственное культурное общество, занесенное в регистр как "Russkoe Obschtschestwo - Cercle Russe" и книги того времени имеют штамп "Русское общество в Давосе - Cercle Russe de Davose". Однако, большинство книг собрания помечено иначе: "Библиотека Русского Общества имени Л. Н. Толстого - BibliothХque Russe de Davos". Такое название "колония" приобрела в первые годы ХХ века.
   Русское общество занималось как социальными вопросами (например, материальная поддержка пациентов из России), так и непосредственно решением задач по расширению влияния русской национальной культуры и просвещению: проведение ежегодных балов, концертов, организация лекций и выступлений писателей и политиков России. С 1912 года начал действовать русский театр. К числу культурных инициатив принадлежала и покупка русских изданий.
   О том, как Давосская библиотека попала в Берн, мне рассказал в мае 1997 года коренной житель курортного городка, юрист Кристиан Йост. К концу 1940 г. в Давосе не осталось ни одного русского эмигранта. Книги же были сложены в сыром, не приспособленном для хранения бумаг здании, принадлежавшем санаторию Бельведер. Новый владелец распорядился сломать старую постройку и поручил господину Йосту заняться судьбой библиотеки. Адвокат вспоминал "нападения индивидуально интересующихся", но не вызвавших его доверия людей с крупными суммами денег - на покупку редких уже по тем временам изданий. Но Кристиан решил иначе: он лично обратился к доктору Петеру Загеру, с которым некогда учился в Берне и который в 30-е годы организовал и возглавил Восточный институт и библиотеку при нем. Так, в начале 1960 года книги оказались в столице кантона.
   На томах Давосского собрания встречаются и штампы иных организаций, например - конкретных санаториев и институтов, где они находились: "BibliothХque des Иtudiants russes - Ю Institut SupИrieur de Commerce d' Anvers", "Deutsches Krieger-Kurhaus Davos-Dorf", "Eigentum d. Sanatorium Valbella", "Internationales Sanatorium Davos-Dorf", "Russisches Sanatorium fuer minderbemittelte Lungenkranke in Davos (Dorf)", "Русская народная санатория". Последняя печать напоминает нам о преданном забвению историческом факте - создания в тогдашней России благотворительного фонда для нуждающихся в лечении туберкулеза. Царское правительство покровительствовало этому начинанию. Строгая отчетность стала повседневной нормой ведения дел: в Берне хранится публикация "Русская народная санатория в Давосе. Отчет за 1913 год" (Давос, 1913).
  
   В. Книги русских социал-демократов в Швейцарии
  
   Вторую часть фонда составляют издания, принадлежавшие некогда швейцарской группе русской социал-демократической партии. Точное количество этих книг неизвестно, поскольку они закаталогизированы вперемешку с Давосским собранием. Тома, которых касались руки многих революционных деятелей, открывают следующую страницу европейской истории начала ХХ века. Это - публицистика, периодика, книги по политологии и т. д. Много брошюр откровенно революционного содержания, привезенных из Москвы, Одессы, Харькова... Вариантов штампов - бесчисленное множество: "Бернская группа социалистов-революционеров", "Библиотека-читальня С.-Р.", "Клуб, Цюрих. Партии Соц. Револ. - Лат. Союза С.Д.", "Центральнй комитет российской социал-демократической рабочей партии" и т. д. Штамп Центрального Комитета имеют выпуски газеты "Искра" (в фондах библиотеки - подшивка полностью укомплектована, за исключением N 1); книги, опубликованные в Женеве - например, книга воспоминаний Льва Григорьевича Дейча (1855-1941) "В Сибирь и обратно" (Женева: Изд. Лиги Русской Революционной Социал-демократии, 1903).
   Анализ только образцов печатей может открыть неизвестные или забытые страницы европейского демократического движения. Так, например, узнать о существовании в Берне библиотеки общества русских студентов: "Leseverein: M. E. Saltykoff, v. Bueff, Alexandra. cand. med. Murtenstrasse 28".
  
   С. Книги из наследия русских эмигрантов в Берне
  
   Сравнительно небольшую часть составляют книги, которые мы условно обозначаем как "коллекции русской эмиграции". Видимо, в послевоенные годы они были переданы в библиотеку Восточного института наследниками переселенцев, проживавшими в Берне. И печати на них - самые разнообразные, по-своему хранящие память о людях, прошедших тернистыми путями изгнания. Здесь встречаются томики, купленные в Харбине со штампами: "Книжный и писчебумажный магазин Е. И. Вахрушева. Арбин-Пристань. Диагональная 20", "Книжный магазин И. Т. Щелокова. Харбин, Новоторговая, 193. Телеф. 378", "Т-во "Русско-Манчжурская Книготорговля". Харбин. Новоторговая,9". Книги этой части собрания изданы как в России, так и за ее пределами: в Берлине, Париже, Риге.
  
   Но есть издания, не подпадающие ни под одну из указанных категорий. Например, со штампами: "От хр. союза молодых людей Y.M.C.A." или "Социалистический литер. фонд Ch. Schitlowsky", "Hilfsverein Politische Gefangene in Russland. Winterthur". Таким образом, применительно к настоящему собранию, можно утверждать, что штампы на книгах - потенциальный источник новых исторических, социологических и др. изысканий.
  
      -- Автографы
  
   Работа по выявлению автографов исторических деятелей в фондах библиотеки Восточной Европы в Берне обещает быть перспективной. Уже при беглом просмотре мной были обнаружены рукописи Александры Коллонтай, Саши Черного, Владимира Беренштама, Юрия Фердмана и других писателей и политических деятелей начала ХХ века. Для историка литературы несомненный интерес представляет автограф С. Черного на его книге "Сатиры" (СПб.: Изд. М. Г. Корнфельда, 1910; штамп - "Русская народная санатория в Давосе"): "Дмитрию Николаевичу Крачковскому от автора на память о "четвертом бульваре"". Немаловажными кажутся мне и "следы", оставленные в книгах читателями - надписи, карандашные наброски.
  
      -- Жанры и темы
  
   Давосский фонд дает возможность судить о круге чтения русской интеллигенции начала ХХ столетия. Основная тематика, отражающая умственные интересы: беллетристика, публицистика, периодика, литература путешествий, мемуары, научная литература. Много книг, посвященных вопросам женской эмансипации. Возможно, лекция А. Коллонтай, прочитанная в Давосе, была на эту же тему. Одна из первых русских феминисток оставила в дар обществу Льва Толстого свою книгу "Социальные основы женского вопроса" (СПб., 1909).
   Особая ценность данного собрания заключается в том, что оно дошло до нас в "законсервированном" виде: как памятник эпохи, что возможно лишь вне России; поскольку с начала советского периода библиотекам СССР было нанесено несколько воистину сокрушительных ударов. В качестве иллюстрации последнего высказывания можно привести фрагмент из дневниковых записей Михаила Рощина: "Вспоминаю свой маленький провинциальный Камышин, где работал четыре года в районной газете; нашу замечательную городскую библиотеку и нашего цензора Клавдию Дмитриевну Дыблю. Без нее типографии нельзя было выпустить даже простую афишу... В обязанности цензора входило также изъятие запрещенных книг из библиотек. А была огромная, старая, с дореволюционных времен собиравшаяся городская библиотека... Вот из нее и из всех других, какие были в городе..., Клавдия Дыбля, совсем далекий от всякой литературы человек и даже не шибко, как говорится, образованный, выгребала по приходившим из Москвы спискам КГБ в с ё. Она говорила: "Миша, я всю жизнь дров-то не покупала в дом, топила всегда печи одними книгами". Гитлеровским гестаповским кострам такого и не снилось! Так и ушла вся литература Серебряного века... в огонь..., в домашние, невидимые миру костры". В Швейцарии романам А. Вербицкой, Л. Чарской, дореволюционным книгам для юношества и оппозиционным советской власти трактатам не грозило исчезновение. Редкость и малодоступность (на сегодняшний день) литературы, входящей в Давосский фонд подтвердило небольшое исследование, проведенное в РГБ (бывшей "Ленинской библиотеке"): было проверено 76 первых (в алфавитном порядке) книг Давосского каталога, в центральной библиотеке всероссийского масштаба из них оказалось - 51. Среди изъятых были работы по теории философии, психологии, политологии и книги, напечатанные за рубежом.
  
      -- Место издания/ издатель
  
   Поскольку речь в статье идет о русской книге в Швейцарии, то закономерным кажется желание узнать - какие из них вышли из стен "приальпийских" типографий. Подобных изданий в Давосском фонде множество: русскоязычные газеты и журналы Женевы, Лозанны, Давоса; ряд брошюр. Некоторые публикации санкционированы русскими социал-демократами: один только женевский "Заграничный союз русских социал-демократов" опубликовал в 1896-1903 гг. 122 брошюры и периодических издания, а также 79 листовок.
   Однако, русскоязычные публикации в Швейцарии не ограничивались брошюрами революционного содержания. В Давосе с 1902 года действовала собственная типография, печатавшая тексты на русском языке для журналов "За рубежом" и "Давосский вестник" и книги российских авторов.
   Задача сегодняшнего поколения русской эмиграции - восстановить по крупицам прошлое, чтобы сделать новый шаг вперед - в будущее.
  
  
  
  
  
  
  
  
   Точное число книг и периодики неизвестно. Около 200 изданий не каталогизировано. Все журналы имеют общую нумерацию, многие книги переплетены по 2-3 под одной обложкой, что при каталогизации не учитывалось.
   Имеется в виду: Каталог книг библиотеки "Русского общества в Давосе имени Л.Н. Толстого". - Давос-Плац: Тип. Давосского акционерного общества, 1912. - 80 с.
   "Stellte Russland 1892 mit 257 Personen nur gut 1 Prozent der in Davos weilenden Gaeste, so hatte sich diese Zahl 1912 mit 3422 auf 11 Prozent vergroesert". - Цит. по: Bischof, Petra. Russen in Davos - Die russische Kolonie von 1900 bis 1918// Davos. Profil eines Phaenomens. - Zuerich: Offizin, 1994. - S. 47-53.
   В названии союза обозначено "Лат.", а не "Лит". Брошюра с данной печатью озаглавлена: К вопросу о цели революционной работы в войсках. Издание автора. - Лондон, 1913. - 32 с. Публикация анонимна, подписана - "Русский социалист".
   Рощин М. Блок 1995-1996// Октябрь. N 9 (1997). - С. 47-48.
   См.: Ortmann, Frank. RevolutionДre im Exil: der "Auslandsbund russischer Sozialdemokraten" zwischen autoritДren FЭhrungsanspruch und politischer Ohnmacht (1888-1903). - Stuttgart: Franz Steiner Verlag, 1994. - S. 217.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"