Русское представительство в Берне. История нескольких документов из цюрихских архивов.
М. Шишкин
[копия документа, подписанного возвращенцами в Россию в 1917 г., в т.ч. В.И. Лениным]
Известие о революции в России встряхивает библиотечную рутину бернской эмиграции. "Весть о Февральской революции застала пишущего эти строки в Берне, -читаем в воспоминаниях Зиновьева. - Помню, я возвращался из библиотеки, ничего не подозревая. Вдруг вижу на улице большое смятение. Нарасхват берут какой-то экстренный выпуск газеты. "Революция в России"...".
15 марта газеты печатают телеграммы о событиях в Петербурге, а уже 17-го становится известно об объявленной политической амнистии. Вся русская колония приходит в движение, всех охватывает одно стремление - в Россию!
19 марта в Берне проходит совещание всех русских революционных партий и организаций, посвященное вопросу о возвращении на родину. С предложением ехать через Германию выступает Мартов. Тон задают Мартов, Натансон и Зиновьев. Для прикрытия сомнительного проезда через территорию противника предлагается обмен русских революционеров на пленных немцев и австрийцев. Русские снова обращаются за содействием к Гримму как председателю циммервальдского движения. Швейцарец уполномочен русской политической эмиграцией вести переговоры с немецким послом в Берне Ромбергом. Для немца подобное предложение - пропустить русских революционеров через Германию - во всяком случае не является неожиданностью. Тайные переговоры о подобной возможности уже ведутся между Георгом Скларцем, посланным в Швейцарию Парвусом, и Лениным, но последний отказывается от предлагавшегося ему индивидуального проезда. Кроме того, параллельно Гримму эсер Цивин, уже упоминавшийся выше, сразу же после совещания 19 марта информирует немцев о намерениях эмигрантов. Немцы, разумеется, не возражают и готовы пропустить в Россию революционеров, борющихся за поражение собственного правительства в войне, в любом количестве и на любых условиях.
Препятствие план эмигрантов встречает не со стороны Германии, а со стороны России. Комитет по возвращению, объединивший враждующие партии и фракции, ждет официального разрешения на подобную акцию от Временного правительства. Разрешение все не поступает. Ленин больше всего боится упустить время и решает рискнуть репутацией. Он настаивает на том, чтобы ехать одним большевикам, не дожидаясь разрешения из России. Гримм отказывается вести переговоры от имени не всех социалистов, но только одной фракции. На это Ленин ангажирует 3 апреля в Цюрихе послушного Фрица Платтена. Так или иначе остается обсудить с немцами лишь пустые формальности. В тот же день из Цюриха в Берн отправляются вместе с Платтеном Ленин, Крупская, Радек и Зиновьевы. В Народном доме происходит встреча с Гриммом. "Объяснение с Гриммом было короткое и решительное, - описывает события Платтен. - Разговаривали стоя в Народном доме в Берне. Гримм заявил, что он считает вмешательство Платтена нежелательным. Хотя Фриц и искренний революционер, однако плохой дипломат".
Особого дипломатического искусства от Платтена не требуется, только хорошая память. Всю ночь перед визитом в германское посольство его инструктирует Ленин. Большевики останавливаются ночевать здесь же, в гостинице Народного дома. "В комнате Ленина, - вспоминает Платтен, - в номерах при Народном доме в Берне, вопрос о поездке подвергся основательному и детальному обсуждению".
На следующий день Платтен отправляется в германское посольство, где его принимает Ромберг. Немец соглашается на все выдвинутые Лениным условия проезда большевистской группы. Возвращению большевиков на родину ничего больше не препятствует.
Все остальные политические группы отказываются участвовать в большевистской "авантюре" - но лишь для того, чтобы последовать за большевиками через Германию со вторым или третьим "пломбированным" поездом. Временные русские паспорта выдаются большевикам в русском посольстве. Последний русский посол Бибиков уже перестал выполнять свои обязанности, так что бумаги эмигранты получают у служащих канцелярии.
Русское посольство в Швейцарии, расположенное по адресу Шваненгассе N 4 (Schwanengasse, 4), переживает в эти месяцы, пожалуй, самый драматический период своего существования. Еще совсем недавно сотрудники его представляли могущественную державу и занимались, помимо прочего, оформлением русских почетных пенсий швейцарским гражданам - как, например, Анри Дюнану. Знаменитый основатель международного Красного Креста, разорившийся вследствие своих благородных начинаний, жил на русскую пенсию. Вот отрывок из письма президента русского Общества Красного Креста русскому послу в Швейцарии от 2 февраля 1897 года: "Августейшая покровительница Общества Красного Креста государыня императрица Мария Федоровна ввиду тяжкого материального положения инициатора и истинного виновника торжества великой идеи Красного Креста высочайше повелеть соизволила назначить ему единовременно ... 4000 франков и высочайше утвердила предложение ... о назначении ему в будущем ежемесячной пенсии из оклада 4000 франков в год, каковая будет ему пересылаться ежемесячно через посредство русской миссии в Берне".
Небезынтересно, что в последние годы российской империи всевластие революционеров отражается даже на русской миссии в Швейцарии. Сотрудником канцелярии военного атташе при посольстве России в Берне устраивается эсер Алексей Устинов, учившийся в Цюрихском политехникуме. Вернувшись после революции в Россию, Устинов выступит за союз с большевиками и станет лидером отколовшейся от эсеров Партии революционного коммунизма. Позднее он вступит в ряды РКП(б) и закончит свою карьеру в 1937 году на посту советского полпреда в Эстонии.
Последний царский посланник Бибиков вручает в марте 1917 года бернскому политическому департаменту ноту Милюкова - нового русского министра иностранных дел - об отречении Николая и удаляется в отставку. В конце марта Бибикова сменяет на посту Ону, однако посла Временного правительства Швейцария официально не признает - швейцарцы выжидают, как будут развиваться события в России, которые не заставляют себя ждать.
Первым советским представителем новый наркоминдел Троцкий назначает находившегося тогда в Швейцарии Вячеслава Карпинского. В газетах начинается кампания против посла-большевика. Пишут о его связях с террористами-экспроприаторами, а также о его боевой подруге Равич, арестованной при попытке разменять "экспроприированные" банкноты (см. главу "Женева"). Однако у Карпинского свои планы. Так и не вступив в контакты с официальным Берном, он покидает 5 января 1918 года через Шафхаузен пределы Швейцарии и в конце января прибывает в Петроград, поставив наркомат иностранных дел перед необходимостью назначить нового представителя.
Со вторым советским послом тоже все выходит нескладно. Полномочным представителем большевистского правительства теперь назначается И. А. Залкинд. 30 января 1918 года он выезжает из Петрограда, но до места назначения не доезжает. Связь с ним обрывается, и до Швейцарии он добирается после долгих приключений только в мае, когда в Берн уже прибыла новая советская миссия. Поскольку в Москве ничего не знали о судьбе пропавшего посланника, то постановлением от 5 апреля 1918 года послом в Швейцарию назначили Яна Берзина. Два слова о первом советском посланнике в Берне: участник революции 1905 года, секретарь Петербургского комитета РСДРП, после многочисленных арестов эмигрировал в 1908 на запад, в 1916-17 гг. в Америке. После Октябрьского переворота - дипломат, глава советской дипломатической миссии в Швейцарии, потом директор центрального архива в Москве (не путать с Яном Берзиным - главой советской разведки). Вопрос двоевластия в мае 1918 года решается в советской миссии просто - Берзин объявляет Залкинда генеральным консулом.
Не признавая новое правительство в Москве, швейцарские власти тем не менее признают его представительство в Берне. Берзина принимает президент конфедерации Калондер (Calonder), который, как пишет в отчете в Москву глава советской миссии, "выразил даже благодарность советскому правительству за то, что оно до сих пор не ставило круто перед Швейцарией вопроса об официальном признании".
Большевистские представители заключают со швейцарцами соглашение, что "в будущем швейцарское правительство будет признавать только те русские паспорта и прочие документы, которые будут иметь наши подписи и наши штемпеля, что оно не будет продолжать дипломатических сношений с прежней миссией ...".
[копия документов Тёдли]
Советская дипломатическая миссия посылается, разумеется, не столько для налаживание двусторонних контактов, сколько как форпост для распространения коммунистической пропаганды в стране, правами и свободами которой пользовались ленинцы для сокрушения существующего порядка в России, а теперь швейцарская демократия должна была помочь большевикам разрушить саму себя. Советская миссия имела задачей разжигать пролетарскую революцию на Западе.
Заместителем руководителя советского представительства в Швейцарии назначен уже известный нам Георгий Шкловский. Секретарь бернской группы большевиков, Шкловский живет в Швейцарии с 1909 года. В Россию он возвращается с третьим эмигрантским транспортом в июле 1917 года, но ненадолго - Троцкий посылает его, как хорошо знакомого со швейцарской спецификой, заместителем Берзина.
Поскольку своего помещения у большевиков нет, они претендуют на здание бывшего русского посольства, в котором еще находится миссия Временного правительства. "Вчера швейцарское правительство заявило мне, - пишет русский посланник Ону послу Временного правительства в Париже Маклакову из Берна 31 мая 1918 года, - что оно решило вычеркнуть российскую миссию из дипломатического списка, оставив вместо нее на списке пометку: ?вакант?. На мой вопрос, признает ли федеральное правительство экстерриториальность помещения миссии, мне ответили, что помещение миссии считается отныне частной квартирой. Вчера в миссию пришли большевики и в наглой форме передали мне требование о сдаче ключей, печатей и дел миссии. Я ответил отказом и предложением удалиться. Подчинение, однако, последовало лишь при появлении вызванной миссией полиции".
В развернувшейся борьбе между двумя миссиями из России швейцарские федеральные власти принимают радикальное решение. Поскольку обе претендуют на архивы посольства Российской империи, то 30 мая 1918 года швейцарское правительство издает постановление об их секвестре, несмотря на протест Ону, который заявляет в письме президенту Швейцарской Конфедерации от 31 мая 1918 года: "Подобный акт, как нам кажется, не имеет прецедентов в международном праве и представляет собой явное нарушение общепринятого принципа экстерриториальности помещений, принадлежащих дипломатическим представительствам в зарубежных государствах". Архивы и мебель российского посольства 10 июня перевозятся в административное здание Главного управления таможен в Берне, где все имущество и будет храниться вплоть до восстановления дипломатических отношений между СССР и Швейцарией в 1946 году.
"После опечатания архивов и имущества старой миссии, - читаем теперь продолжение этой истории уже в изложении Берзина, - гражданин Ону с Ко уехали на дачу. Мы вступили в переговоры с домохозяином и наняли у него помещение старой миссии ... Таким образом, мы поселились в том же доме, где раньше помещались Бибиковы, Ону и прочие слуги старого режима. По договору до ноября с. г. мы ничего не будем платить, так как до этого времени квартира оплачена прежней миссией. Контракт заключен на два года, плата - 18 000 франков в год". Платить за следующий год большевикам, однако, не придется.
Посланцы революционного русского пролетариата разворачивают в Швейцарии активную деятельность, но не на дипломатическом поприще. Кроме швейцарского Политического департамента и старого знакомца немецкого посла Ромберга, никто из дипломатического корпуса в Берне не захотел иметь с ними дело. "... Я вначале завез визитные карточки дипломатическим представителям всех стран, - сообщает в Москву 27 июля 1918 года Берзин, - но в ответ на это свои карточки мне завезли только представители германской коалиции. Правда, прислал свою карточку также посланник Соединенных Штатов, но когда я захотел повидаться с ним лично, то нарвался на отказ". Потраченные Германией на русскую революцию деньги большевики отработали сполна. "С здешними представителями Германии, с посланником бароном Ромбергом, с советником графом Монжеласом, с первым секретарем посольства фон Губертом, отношения у нас хорошие".
Основное внимание уделяется коммунистической пропаганде всеми возможными средствами, прежде всего через левую швейцарскую прессу. 2 октября 1918 года Берзин пишет из Берна Чичерину: "Теперь больше, чем когда бы то ни было, нужно работать на мировую революцию. Сговор империалистов мы должны предупредить - мы должны вызывать немедленно революцию, где только возможно".
Отметим, что среди сотрудников посольства - Софья Дзержинская, жена основателя "карающего меча революции". Софья Сигизмундовна Мушкат - вторая супруга Дзержинского. Учительница музыки выходит замуж за революционера в 1910 году, живет с сыном в эмиграции, в Швейцарии - с 1914 года. В ее воспоминаниях "В годы великих боев" находим интересный рассказ о приезде главного чекиста в 1918 году в Швейцарию.
Дзержинский уже был в Швейцарии - в 1910 году в марте по несколько дней в Берне и Цюрихе. Несколько лет разлученные тюрьмой, войной и границами супруги поддерживали связь по переписке. Дзержинского освободила Февральская революция, но рвавшейся в Россию жене он писал, что не стоит торопиться с возвращением. Софья Дзержинская во время войны жила тем, что преподавала богатым семьям музыку в Цюрихе, по несколько месяцев в год проводила с часто болевшим сыном Ясиком в местечке Унтерэгери (UnterДgeri) за Цугом, в Кларане, потом снова в Цюрихе. С приездом советской миссии она переезжает в Берн и устраивается работать в секретариат. Письма идут теперь через границы с дипкурьерами, и переписка между супругами становится оживленней. 24 сентября 1918 года Дзержинский пишет из своего кабинета на Лубянке: "Тихо сегодня как-то у нас в здании, на душе какой-то осадок, печаль, воспоминания о прошлом, тоска... Мечтаю. Хотелось бы стать поэтом, чтобы пропеть вам гимн жизни и любви... Может, мне удастся приехать к вам на несколько дней, мне необходимо немного передохнуть, дать телу и мыслям отдых и вас увидеть и обнять. Итак, может быть, мы встретимся скоро, вдали от водоворота жизни после стольких лет, после стольких переживаний... А здесь танец жизни и смерти - момент поистине кровавой борьбы, титанических усилий...".
Действительно, проходит совсем немного времени и овеянный недоброй славой "Фукье-Тенвиль русской революции" появляется на ночной улице Берна. "Однажды, в начале октября, - вспоминает Софья Дзержинская, - меня вызвал к себе в кабинет советский посол Берзин и под большим секретом сообщил, что Феликс уже находится в пути к нам. А на следующий день или через день после десяти часов вечера, когда двери подъезда были уже заперты, а мы сидели за ужином, вдруг под нашими окнами мы услышали насвистывание нескольких тактов мелодии из оперы Гуно ?Фауста?. Это был наш условный эмигрантский сигнал, которым мы давали знать о себе друг другу, когда приходили вечером после закрытия ворот. Феликс знал этот сигнал еще со времен своего пребывания в Швейцарии - в Цюрихе и Берне в 1910 году. ... Мы сразу догадались, что это Феликс и бегом помчались, чтобы пустить его в дом. Мы бросились друг другу в объятия, я не могла удержаться от радостных слез...".
Дзержинский приезжает в Швейцарию с поддельными документами на имя Феликса Доманского в сопровождении Варлама Аванесова, члена коллегии ЧК. Оба останавливаются в гостинице "Швейцерхоф" напротив вокзала, в которой ночуют советские дипкурьеры. Изменил для поездки инкогнито Дзержинский и свою внешность. "Он, чтобы не быть узнанным, перед отъездом из Москвы сбрил волосы, усы и бороду. Но я его, разумеется, узнала сразу, хотя был он страшно худой и выглядел очень плохо".
Первые дни супруги проводят в Берне, много гуляют, ходят с ребенком смотреть на медведей. Дзержинский заболевает гриппом, бушевавшим в Швейцарии в 1918 году, но через несколько дней чувствует себя лучше, и втроем они уезжают отдыхать в Тессин, сделав по дороге остановку в Люцерне. В Лугано Дзержинские проводят две недели, ведя жизнь обычных курортников. 25 октября 1918 года Дзержинский и Аванесов покидают Швейцарию и отправляются в Берлин. Тайная цель поездки - рекогносцировка на местности. В Европе назревают революционные события.
После этого тайного визита активность советской миссии увеличивается. Особенно усиливается большевистская пропаганда с приездом в Швейцарию из Москвы Ангелики Балабановой в октябре 1918 года. Политический департамент требует от советской миссии отъезда за пределы страны Балабановой и Залкинда. Драматического накала события достигают к годовщине большевистского переворота.
5 ноября швейцарские власти объявляют призыв в целях борьбы с ожидающимися рабочими выступлениями, что только подливает масла в огонь. 6 ноября газеты сообщают о высылке накануне из Германии советской миссии под руководством Адольфа Иоффе, кстати, бывшего цюрихского студента-юриста, известного в будущем троцкиста, покончившего с собой. 9 ноября кайзер Вильгельм отрекается от престола. В Германии вспыхивает революция. 11 ноября рушится монархия Габсбургов в Австро-Венгрии. В Швейцарии начинается всеобщая стачка. Цюрихские коммунисты готовятся к баррикадным боям. В этой обстановке швейцарское правительство принимает на следующий день после начала генеральной забастовки решение о высылке советской миссии в 24 часа. В здании посольства советские дипломаты спешно жгут документы. "По поручению своего начальника Шкловского, - пишет Софья Дзержинская, - я отобрала все секретные документы и сожгла их в печке в комнате, где работала".
Во время обыска у нее были отобраны, в частности, письма главного чекиста. "Швейцарская полиция, по-видимому, не имела такого опыта в политической борьбе, как русская охранка, и не разобралась в том, чьи письма изъяла у меня при обыске, и через несколько месяцев по моему требованию вернула все взятые у меня письма Феликса".
Отношение к "генеральной забастовке" пролетариата, однако, в широких массах населения весьма "швейцарское" - добропорядочные бюргеры организуют вооруженные дружины для поддержки армии в ее борьбе против зачинщиков беспорядков. Даже студенты, которые уже по причине своего возраста должны были бы быть среди строителей баррикад в Цюрихе, выступают в роли "штрейкбрехеров", причем, знаменательно, что именно студенты из России - с их новым опытом реальной революции - выступают теперь добровольными защитниками порядка. Упоминание об этом находим в воспоминаниях Фрица Брупбахера: "Даже иностранные, и особенно русские студенты предложили свои услуги почтовому ведомству в качестве почтальонов-штрейкбрехеров, и бюллетени буржуазной прессы распространялись по всему городу студентами всех наций".
Железная дорога остановилась. Высылка большевистской миссии происходит на автомобилях до Кройцлингена (Kreuzlingen). От бернского вокзала на восьми автомобилях колонна под свист и улюлюканье собравшейся толпы отправляется из Берна. Не обходится и без эксцессов - пока дипломаты из советской России добирались до здания вокзала, попало Балабановой, она заявит позже, что ей поранили руку. Высылка происходит по официальному обвинению в проведении планомерной революционной пропаганды насилия и террора. 12 ноября 1918 года большевиков выдворяют за границу Швейцарии в германский Констанц.
Приехав в Москву, в своей речи на заседании ВЦИК "О деятельности швейцарской миссии" Берзин скажет о поставленном швейцарской стороной условии не вести революционную пропаганду: "Пришлось принять эти условия, поехать туда и начать работу. Создалось ненормальное положение: мы, представители рабоче-крестьянcкой России, должны были вступить в сношение не с рабочим классом Швейцарии, а с буржуазным правительством. Но несмотря на это, мы продолжали свое дело революционной пропаганды ...". Отчет о заседании завершается словами: "Тов. Берзин заканчивает свой доклад уверенностью, что Швейцарии не миновать революции ...".
Высылка затронула только дипломатов, Софья Дзержинская остается в Швейцарии еще до зимы и уезжает только в январе 1919 года с эшелоном, с которым возвращались в Россию интернированные здесь военнопленные. Фриц Платтен провожает ее до Базеля.
Правительство Колчака в Омске, видя себя в качестве легитимного преемника правительства Керенского, также посылает в Швейцарию свою дипломатическую миссию. Послом Верховного правителя России в Берн отправляется бывший член Государственной думы Иван Николаевич Ефремов, короткое время министр юстиции Временного правительства, затем министр государственного призрения. Полномочия его были подтверждены Уфимской директорией, а затем правительством Колчака. Ефремов прибывает в Берн в январе 1920 и остается до 1925 года. После убийства Воровского дипломатические отношения между Советской Россией и Швейцарией на долгие годы прекращаются. Единственным официальным лицом здесь становится Сергей Багоцкий, представитель Красного Креста и основатель "Ассоциации друзей новой России" (1924). Интересы "несоветских" русских представляет по-прежнему Ону, сообщающий послу России во Франции, В. А. Маклакову: "В настоящее время положение русских здесь критическое. Если же прекратится денежная помощь миссии, то оно станет невыносимым. Русская колония в Швейцарии насчитывает несколько тысяч человек: из них около двух тысяч пятисот - больные, старые, не имеющие заработка. За последние 3-4 месяца денежные переводы из России почти прекратились, и в критическом положении очутились даже лица, имеющие состояния в России. После максималистского бунта швейцарцы начали прекращать тот кредит, который в весьма ограниченном размере они открывали русским в прежнее время. Теперь русских выселяют из гостиниц, пансионов и частных квартир. Русским отказывают в продуктах первой необходимости".
Этими вопросами занималась русская церковь и различные организации, организовывавшие помощь русским. Так, до марта 1920 года только американский Красный Крест выделял на помощь русским в Швейцарии по 100 000 франков ежемесячно. Большинство русских эмигрантов в Швейцарии не могли себя обеспечить и существовали на всевозможные пособия, как, например, художница Марианна Веревкина, получавшая долгие годы пособие от Красного Креста.
Волна послереволюционной русской эмиграции не обходит Берн стороной, но большинство выбирают все же соседние страны: Германию или Францию. В 1922 году в Швейцарии зарегистрировано всего около 3000 беженцев из России, в то время как в Германии, для сравнения, в том же году было около 250 000 русских.
Иллюстрации:
- А. Хубер. Страх перед Лениным// Die Weltwoche. N 1863. - 25. Juli 1969. - S. 5. - [В статье приводится фотокопия документа, подписанного русскими эмигрантами, выехавшими из Швейцарии в опломбированном вагоне 9 апреля 1917 года - от них требовалось принять активное участие в готовящемся восстании, послушания организатору выезда - Платтену; они также удостоверяли, что их ознакомили с сообщением о том, что всех проезжающих по территории Германии царское правительство России объявило предателями, и что огромную политическую ответственность, проистекающую из этой поездки, эмигранты принимают на себя. Подписи - Ленин, госпожа Ленин, ..., Зиновьев.... Также речь идет о "войне архивов" между Россией - в лице Г. Белова - и Берном, в лице Хааса, - по поводу обмена копиями материалов из Ленинских досье в обеих странах].
Документы, касающиеся русского представительства и эмиграции в Берне находятся в городском и государственном архивах Берна. Подробную информацию см.:
"Женевский след" в Берне: Международное антикоммунистическое движение (1924-1950 гг.)
В Швейцарской восточноевропейской библиотеке, филиале Городской и университетской библиотеки Берна, имеется рукопись книги воспоминаний доктора Ю. И. Лодыженского (на русском языке) под названием "Международное антикоммунистическое движение (1924-1050)". Рукопись довольно обширная, состоит из 278 страниц (через один интервал), краткого предисловия, четырех частей и 29 глав. Автор воспоминаний Ю. И. Лодыженский - бывший член постоянного бюро международного соглашения для борьбы с коммунизмом и генеральный секретарь этого бюро в Женеве. Ю. И. Лодыженский был руководителем Российского общества Красного Креста в Женеве, жил с семьей в Швейцарии, после прекращения деятельности бюро выехал в Бразилию и жил в городе Сан-Пауло, где и написал указанную рукопись.
В предисловии Ю. И. Лодыженский пишет, что с 1917 г., т. е. с момента захвата большевиками власти в России и до 1924 г. борьба между коммунистами и их противниками велась почти исключительно "в плоскости военной и полицейской". Учреждение в Женеве в 1924 г. международного антикоммунистического соглашения "явилось первой попыткой организовать защиту свободного мира в плоскости международной, координировав, по возможности, все усилия на базе общей идеологии, вдохновленной христианскими демократическими принципами". Преследовалась цель оградить свободный мир от коммунизма и тем самым помочь русскому народу освободиться от большевиков, захвативших власть в России. В этом направлении и осуществлялась вся деятельность антикоммунистического движения и его руководящего Центра, основанного швейцарцем Теодором Обером и его сподвижниками.
Т. Обер, Ю. Лодыженский и их единомышленники полагали, что, пока большевизм видят как чисто русское "дело", никто на Западе не будет считать нужным с ним бороться. Они осознавали угрозу коммунистической опасности многим странам и международному сотрудничеству и были убеждены в том, что борьба с ней диктовалась интересами всего цивилизованного мира. Состоявшийся в начале марта 1919 г. первый конгресс Коммунистического Интернационала создал III Коммунистический Интернационал и обратился к международному пролетариату с призывом свергнуть власть буржуазии, решительно бороться за пролетарскую диктатуру, за победу советов во всех странах. В. И. Ленин в тезисах об основных задачах второго конгресса Коммунистического Интернационала, состоявшегося в Петрограде в 1920 г., подтвердил, что основными принципами Коминтерна являются диктатура пролетариата и Советская власть.
После октябрьского переворота 1917 г. и особенно после создания Коминтерна во всех капиталистических странах ненависть к коммунизму усиливалась. Международная обстановка все более обострялась. Активизировались воинствующие круги белой эмиграции. 10 мая 1923 г. в Лозанне (Швейцария) был убит В. В. Воровский, который был генеральным секретарем советской делегации на Лозаннской Международной конференции (1922-1923 гг.). Убийцами Воровского были бывшие офицеры царской армии А. Д. Полунин и М. Конради. Полунин был, по рекомендации П. Н. Врангеля, с 1921 г. секретарем общества Красного Креста в Женеве, М. Конради ("русский швейцарец", как пишет Ю. Лодыженский) родился в семье крупных фабрикантов, разоренных большевиками. В Петербурге в 1917 году был зверски убит родной дядя Конради. Он никогда не скрывал своей смертельной ненависти к большевикам и своего намерения отомстить им за семью и свою вторую родину - Россию. Полунин и Конради были задержаны. Их судили в городе Лозанне. Общественное мнение Швейцарии было на стороне подсудимых. В стране помнили еще миссию советского дипломата Я. А. Берзина, высланного из Швейцарии в ноябре 1918 г. за участие в организации революционной забастовки. Швейцарцы знали также (из различных источников), что творится в советской России (массовые репрессии, ссылки, высылки из страны интеллигенции и т. п.). В этой атмосфере насилия и террора, царящих в советской России, призывы Коминтерна к установлению во всех свободных странах Советской власти и коммунистической диктатуры были встречены в Швейцарии, как и в других странах, мягко говоря, с негодованием. Призывы лишить частной собственности, свергнуть законно избранную власть, установить тоталитарный режим по образцу советского крайне возмущали швейцарцев. Поэтому не удивительно, что общественное мнение было на стороне подсудимых в период подготовки и проведения Лозаннского судебного процесса. Это учитывали и судьи и адвокаты. Теодор Обер, защитник Полунина, получал много писем по поводу предстоящего судебного процесса. Пришло письмо из Варшавы от писателя М. П. Арцыбашева, который в начале 20-х годов покинул Россию, и, пережив красный террор и прочие преступления коммунистов, на всю жизнь проникся злобой к большевикам. Поступила телеграмма от А. Ф. Керенского, предложившего свои услуги Т. Оберу в качестве оратора на лозаннском процессе. Выразили готовность помочь Т. Оберу собрать необходимые документы для процесса А. И. Гучков и бывший член государственного совета России В. И. Гурко. Писатели И. А. Бунин, Д. С. Мережковский, А. И. Куприн, И. С. Шмелев, собравшиеся у Лодыженского, "сошлись на том, что предстоявший процесс должен быть всемерно использован для вынесения большевизму безапелляционного обвинительного приговора".
Адвокат Т. Обер, готовясь к процессу, по словам Ю. Лодыженского, "окончательно заболел большевизмом". Его защитительная речь должна была стать обвинительным актом против большевизма, ужасами которого он все больше проникался: коммунисты губили террором и голодом миллионы русских людей. Поэтому осудить зло большевизма недостаточно, нужно с ним бороться. При этом Т. Обер учитывал, что в его защитительной речи "не должно быть чего-либо обидного для русского сознания".
На процессе в Лозанне, как пишет Ю. Лодыженский, была вскрыта вся глубина страданий русского народа после воцарения в России чудовищного коммунистического режима, полное попрание прав людей, разрушение принципов морали и свободы личности, семьи и церкви, преследования верующих, развращение юношества, гибель земледелия, торговли и промышленности. Не удивительно, что после таких показаний свидетелей в суде (а судебный процесс освещался в прессе) убийцы В. В. Воровского были оправданы.
Адвокат Теодор Обер, собравший при подготовке и при проведении судебного процесса большой печатный и письменный материал о "вредоносной деятельности" Коминтерна и Советской власти, пришел к выводу о необходимости всеми силами и дальше бороться с коммунизмом. Поскольку Коммунистический Интернационал есть орган международный, то и борьба с ним должна иметь международный характер.
Учредительная конференция организации, поставившей своей целью международную борьбу с коммунизмом, состоялась весной 1924 г. в Париже. На этой конференции женевской антикоммунистической организации, которая возглавила движение, было присвоено наименование Entente Internationale Antikommuniste (EIA), т. е. Международное антикоммунистическое соглашение. На первой международной конференции EIA присутствовали представители "патриотических организаций" Франции, Англии, Швейцарии и русской антикоммунистической эмиграции. Кроме того, организационное бюро в Женеве получило из других стран письменные заверения в солидарности и обещания участвовать в дальнейшей работе EIA. Основная цель первой конференции, подчеркивает Ю. Лодыженский, была достигнута: была оформлена задуманная международная антикоммунистическая организация, женевское же бюро из временного превратилось в постоянно действующее. Всего таких международных конференций с 1924 по 1939 г. (включительно) было проведено тринадцать (в Женеве, Лондоне, Гааге, Париже, Брюсселе). В литературе упоминается лишь о четырех международных конференциях, проведенных "лигой Обера" с 1924 по 1927 гг. Указывается также, что многие воинствующие представители белой эмиграции, входившие в национальные центры "лиги Обера", делали ставку на разного рода антисоветские провокации, террор против представителей Коминтерна и советской власти. В отношении самого Теодора Обера приводились иногда высказывания, что он был не только оголтелый антикоммунист, но и "видный создатель швейцарского фашизма". В. Лодыженский, хорошо знавший Обера лично, писал, что он был истинным демократом, всегда очень настороженно относился к итальянскому фашизму и гитлеровскому национал-социализму, "будучи принципиальным противником террористических актов, он полагал нужным указать противникам коммунизма пути борьбы в рамках права и порядка".
Относительно наименования "Международного соглашения для борьбы с коммунизмом" "лигой Обера", вошедшего в обиход главным образом среди русской эмиграции, следует отметить мнение Ю. Лодыженского. Он считал своим долгом указать, что слово "лига" не точно отражало суть созданного в Женеве движения. Ю. Лодыженский пишет, что руководство постоянного антикоммунистического бюро в Женеве всячески подчеркивало многообразие и гибкость практического подхода к работе как со стороны Женевского бюро, так и национальных центров. Этот принцип отразился и в самом названии движения. "Дело шло о "соглашении", а не о "Лиге", т. е. не о союзе, сообществе или объединении (правда, среди русской эмиграции это движение было окрещено "Лигой Обера" но это ради упрощения и чтобы подчеркнуть роль Теодора Обера)".
Рамки статьи на позволяют осветить все аспекты деятельности Женевского бюро и национальных секций ЕIА, а также работу, решения и резолюции всех международных конференций. Как уже было сказано выше, таких конференций с 1924 г. до начала второй мировой войны было проведено тринадцать. Если первая международная конференция являлась учредительной, то последующие уже решали конкретные вопросы борьбы с Коминтерном и большевистской опасностью.
Прежде всего, говорилось на второй конференции ЕIА, борьбу с Коминтерном надо начинать с изучения его исполнительного аппарата. Кроме того, надо было наладить издательскую деятельность Женевского бюро, что и было осуществлено. Была начата публикация брошюр, одна из которых, например, называлась "Большевики и религия". В ней было показано, что основным вдохновляющим началом всего коммунистического движения является воинствующее анти-христианство, вообще борьба со всякой религией и даже со всякой идеалистической философией. Другая брошюра называлась "Борьба с большевизмом". В ней, на основе советских и коммунистических источников, рассматривались организация и принципы деятельности III Коммунистического Интернационала, его программа, перечислялись наиболее характерные акты подрывной деятельности Коминтерна.
На второй конференции обсуждался вопрос об источниках информации о советской России. Информация должна была быть "чисто документальной", для чего необходимо было наладить регулярное получение советской и коммунистической прессы (газет "Правда", "Известия", "Труд", "Красная Звезда" и других). На конференции подчеркивалось, что никаким "шпионажем" ее участники заниматься не должны и не будут; вообще не дело общественной организации заниматься подобными делами. Одним из источников информации, отмечает Ю. Лодыженский, могли служить национальные центры и русские эмигранты, среди которых было много компетентных и добросовестных людей.
По случаю участия новых членов в этой конференции Теодор Обер огласил сформулированную общую программу движения и предполагаемую тактику действий антикоммунистического движения. Программа предусматривала подавление коммунистической деятельности на территории всех свободных стран; противодействие установлению дипломатических отношений между СССР и свободными странами; побуждение правительств свободных стран к заключению межправительственных конвенций для борьбы с коммунизмом; ведение непримиримой борьбы против Коминтерна, вплоть до его ликвидации; содействие порабощенным коммунизмом народам сбросить его иго: заменить тоталитарный режим в России властью, признающей нормы международного права, права человека и гражданина. В тактическом плане, - говорилось далее в программе организации, - международное антикоммунистическое соглашение защищает принципы современной гуманистической цивилизации. Поскольку советская власть, руководство ВКПб и Коминтерна неизменно проводят враждебные современному цивилизованному обществу действия, основной задачей ЕIА является мобилизация везде и повсюду новых антибольшевистских сил, как правительственных, так и общественных. Причем, Т. Обер подчеркивал, что в задачу Женевского бюро не входит вмешательство во внутренние дела тех или иных стран, а лишь посильное содействие всякому антикоммунистическому усилию.
Третья международная конференция состоялась в Лондоне в марте 1926 г. Целью конференции было привлечь к движению по борьбе с III Интернационалом как можно большее число англичан, познакомить с Женевским бюро лондонскую прессу. Конференция собралась по инициативе "экономической лиги", которая сотрудничала с Женевским бюро и его национальными центрами.
"Экономическая лига" была основана небольшой группой лиц в Лондоне в 1920 г. Ее основными задачами были борьба с распространением в Великобритании ложных экономических и социальных доктрин коллективизма, социализма и коммунизма; отстаивание принципов свободы, частной инициативы и интересов независимой промышленности. Во главе лиги стоял Центральный совет, состоявший из нескольких десятков известных в деловом мире лиц разных специальностей. Совет располагал постоянным штатом пропагандистов (лекторов, докладчиков), "летучими группами", снабженными автомобилями для уличных выступлений. Пропаганда экономической лиги ставила перед собой цель внедрить в сознание народа, в частности, рабочих и трудовой интеллигенции, здоровых экономических представлений, и тем самым стимулировать продуктивность и процветание промышленности. Эффективность труда рабочих напрямую зависела от дружного сотрудничества работодателей и трудящихся. Другими словами, мир в промышленности не может быть осуществим без разумного понимания той и другой стороной взаимных функций капитала и труда. Основным вопросом, обсуждавшимся на Лондонской конференции, был вопрос о борьбе с коммунизмом в рабочей среде, где в то время уже усиленно действовал Профинтерн (Красный Интернационал профсоюзов).
В Лондоне Т. Обер и Ю. Лодыженский встретилась с талантливым журналистом Гарольдом Вильямсом и его женой А. В. Тырковой, с которой Ю. Лодыженский был знаком еще ранее. А. В. Тыркова была членом ЦК конституционно-демократической партии (кадетов), видной журналисткой, писательницей, много занималась общественной деятельностью. Г. Вильямс познакомил Т. Обера с одним из помощников министра иностранных дел Англии, занимавшегося "русской проблемой". Это дало возможность Оберу заручиться негласным содействием со стороны английского чиновника, который сказал, что ликвидация коммунистического режима в России является одной из задач правительства Великобритании.
После Лондонской конференции Теодор Обер приступил к разработке нового меморандума. Он был опубликован Женевским бюро в декабре 1926 г. и, через посредничество национальных центров EIA, вручен соответствующим правительственным инстанциям. Меморандум излагал программу EIA и цели антикоммунистического движения. Во исполнение одного из существенных пунктов этой программы - повсеместного запрещения коммунистических партий - Женевское бюро постановило организовать в 1927 году в Гааге юридическую конференцию. Организация конференции была возложена на голландский национальный антикоммунистический центр. Накануне конференции основной докладчик (юрист) разработал специальный опросный лист для заграничных сотрудников бюро. Предусматривалось собрать точные данные о работе коммунистических партий и советской агентуры в их странах, получить сведения об имеющихся антикоммунистических административных и полицейских мероприятиях и антиреволюционном законодательстве. Все эти сведения были получены и тщательно проанализированы, уточнены (с помощью дополнительных запросов) и включены в один общий доклад, прочитанный на конференции. В зале присутствовали видные юристы из Франции, Бельгии, Голландии, Англии, Швейцарии и других стран. С русской стороны в качестве эксперта был привлечен бывший прокурор московского окружного суда Н. Н. Чебышев.
В докладе отмечалось, что сам факт исповедания ленинизма и членство в коммунистической организации уже заключает в себе начало исполнения преступных намерений и действий, приводящих не только к разрушению существующих демократических режимов, но и к установлению тоталитарных режимов, отрицающих принципиально права человека и гражданина.
Гаагская международная конференция EIA сыграла значительную роль в деле борьбы против коммунизма, так как заинтересованные правительственные учреждения многих стран черпали в ее материалах необходимую для них информацию.
В 1927 году было создано колониальное бюро в Гааге с целью защиты колоний от проникновения большевизма. Все последующие конференции, кроме состоявшейся в Брюсселе двенадцатой, проходили в Женеве. Женева была традиционным местом пребывания и работы различных международных органов и организаций. Здесь находилась старейшая организация - Международный комитет Красного Креста, а также Лига Красных Крестов. Здесь работали и многие другие организации: генеральный секретариат Лиги наций, Международное бюро труда, Международный Союз помощи детям, Международное общество помощи эмигрантам, Межпарламентский союз, Экуменический совет протестантских церковных организаций, Международный союз христианских молодых людей, Международный христианский студенческий союз, Женская лига мира и свободы и целый ряд дипломатических представительств и делегатов при перечисленных учреждениях, главным образом, при Лиге наций.
Так как в Женеве постоянно проходили международные конференции различных комиссий, туда всегда приезжало много делегатов различных профессий и национальностей. Председатель Женевского бюро EIA и его сотрудники имели возможность, не выезжая из Женевы, общаться с очень большим числом иностранцев, среди которых было много и журналистов.
Как правило, в программу конференций Международного антикоммунистического соглашения включались текущие вопросы и обсуждение какой-либо одной актуальной проблемы. Так, например, "гвоздем" шестой конференции был доклад председателя бюро Теодора Обера, озаглавленный "Большевизм, как препятствие общему миру".
Главной темой седьмой международной конференции EIA был советский демпинг и борьба против эксплуатации рабочего труда в России. С основным докладом выступил русский экономист, профессор Н. Жикулин. На девятой конференции обсуждалась тема преследования христиан в советской России. Десятая конференция была посвящена "Антимарксистскому институту и его роли в борьбе против коммунистической агрессии". На одиннадцатой конференции EIA главный доклад был представлен женевским писателем Рене Пиашо. Он был озаглавлен "Речь о вечной анархии" и трактовал проблему так называемого "интеллектуального большевизма". На двенадцатой конференции в Брюсселе французский сенатор Фредерик Эккар подвел итог положительным результатам антикоммунистических административных и законодательных мер, вошедших в силу во многих странах благодаря работе юридической конференции EIA в Гааге.
Несколько подробнее Ю. Лодыженский освещает в рукописи работу тринадцатой конференции, собравшейся в феврале 1939 года. Это была последняя конференция EIA. Она ознаменовала кульминационный пункт развития всего движения и одновременно, до некоторой степени, подвела итоги всей долголетней антикоммунистической работы EIA.
Главной целью конференции было точно и ясно показать национальным центрам лучшие методы проведения антикоммунистической пропаганды. Предусматривалась организация выставок, показ афиш, графических работ, фильмов, которые использовались некоторыми антикоммунистическими организациями. Наиболее полно были представлены на выставке пропагандистские материалы Женевского бюро, Франции, Испании. Англии, Италии, Бельгии и русской антикоммунистической эмиграции. Успеху конференции организаторы придавали тем большее значение в связи в тем, что в то время уже начала складываться тенденция Берлина наложить руку на все международное антикоммунистическое движение, перелицевать его на нацистский лад и, тем самым, либо совсем устранить EIA, либо так его скомпрометировать сотрудничеством с Берлином и подчинением ему, что это привело бы к ликвидации всякого независимого демократического антикоммунистического движения. Все яснее одновременно становилось стремление Розенберга подменить подлинный антикоммунизм чисто расистской и, в частности, антирусской политикой. Навязчивая идея Гитлера и его приспешников о германской высшей расе и мировом господстве нацизма расцветала уже пышным цветом.
На тринадцатой конференции гораздо больше внимания, чем на предыдущих, было уделено "русскому вопросу". В рукописи отмечается, что как сам Теодор Обер, так и члены Женевского бюро были неизменно проникнуты искренней симпатией к русскому народу, первой жертве большевизма. Они поэтому никогда не смешивали коммунизм с русским национализмом. Правильное понимание "русской проблемы" в аспекте обоих целей международного антикоммунистического движения сказывалось также и на отрицательном отношении Женевского бюро ко всякого рода сепаратистским организациям, нашедших себе в лице Гитлера, Розенберга и других нацистских главарей ярых покровителей.
При Женевском бюро были созданы подсобные организации EIA. Среди них были "Финансовый комитет" и "Общество друзей EIA". В тридцатых годах в качестве подсобного органа был организован упомянутый выше международный Антимарксистский институт, в задачи которого входила борьба против марксизма, его всесторонняя критика.
Ю. Лодыженский в своей книге подробно освещает информационную, пропагандистскую и издательскую деятельность постоянно действующего бюро EIA. Руководители Женевского бюро неустанно искали новые, более эффективные способы антикоммунистической пропаганды. Большим успехом пользовались передвижные антикоммунистические выставки, показания лиц различной национальности, бежавших из Советского Союза.
Несколько страниц в своей рукописи Ю. Лодыженский отводит отношениям Женевского бюро с церковными организациями. Например, постоянные контакты были установлены с такими католическими организациями, как Федерация женских католических лиг, Юношеский католический союз, Ассоциация католических деятелей культуры, Католическое бюро прессы, католические политические партии, католические профсоюзы, а также католические ордена, в частности, иезуитов, доминиканцев и бенедиктинцев. Эти организации Женевское бюро снабжало своими изданиями, соответствующей информацией, оказывало на них определенное влияние. При бюро был создан постоянный орган, в котором участвовали представители католической, протестантской и православной церквей. Члены бюро были проникнуты убеждением, что богоборчество составляет самую сущность большевизма и поэтому последовательная борьба с коммунизмом более всего нужна в религиозном плане.
Женевское бюро выступало и в качестве особого швейцарского антикоммунистического национального центра. Надо сказать, что при проведении практической работы в Швейцарской конфедерации необходимо было учитывать ее этнические, лингвистические и бытовые особенности и разнообразия. Работать в этой стране, используя единственную схему, совершенно невозможно, отмечает Ю. Лодыженский. Очень отличны друг от друга немецкая, итальянская и французская области и отдельные кантоны. Другой особенностью Швейцарии является обилие различных ассоциаций, которые значительно влияют на общественное мнение и правительственную политику.
В рукописи во многих главах подробно освещается деятельность национальных антикоммунистических центров, а также заграничные поездки Т. Обера, Ю. Лодыженского и других членов Женевского бюро в Италию, Францию, Англию, Испанию, Португалию, Австрию, Польшу, Болгарию, Югославию, Венгрию, Бразилию, Аргентину, США, Канаду, Венесуэлу, Парагвай, Чили и другие страны. Во всех этих государствах представители Женевского бюро ЕIА беседовали с политическими, церковными, профсоюзными и общественными деятелями об опасности коммунизма, о необходимости борьбы с большевизмом как в плане национальном, так и международном, подчеркивали, что советская власть и Коминтерн сеют повсюду смуту и толкают мир к новым потрясениям.
Несмотря на то, что Ю. Лодыженский часто во многих странах встречался с эмигрантами из России, и русская антикоммунистическая эмиграция была в числе учредителей антикоммунистического соглашения для борьбы с III Интернационалом и большевизмом, тем не менее он посвятил в своей рукописи специальный раздел русской секции ЕIА.
После октябрьского 1917 года переворота из России за короткий срок эмигрировало почти два миллиона человек - представителей различных сословий и классов российского населения всех национальностей, вероисповеданий и политических направлений. Ряды эмигрантов постоянно пополнялись выходцами из различных районов и областей советской страны. Они находили приют почти во всех странах мира. В этих странах российским эмигрантам подчас приходилось очень тяжело, необходимо было приспособиться к новым условиям жизни, быта, учитывать традиции и обычаи страны расселения, освоиться в чужой среде, наладить отношения с властями и с местным населением. Чтобы не умереть с голоду, подавляющему большинству из них приходилось браться за любую работу, терпеть унижения и обиды. Поистине горек хлеб на чужбине, безграничны физические и моральные страдания людей, насильственно оторванных от родины. Закономерно, что антикоммунистическая пропаганда находила живой отклик в сердцах этих людей.
Как уже было отмечено выше, антикоммунистической деятельностью среди русской эмиграции занималась русская секция EIА. Первое время ее возглавлял сам Ю. Лодыженский, а затем его брат И. Лодыженский, проживавший во Франции, недалеко от швейцарской границы. Русская секция стремилась объединить ряды российской эмиграции, привлечь ее к активной антикоммунистической деятельности. Секция имела своих представителей более чем в двадцати странах, в том числе в Англии, Франции, Болгарии, США, Китае. В Швейцарии у русской секции имелось свое издательство. Постоянный секретариат ее выпускал различные циркуляры, обзоры печати, информационные сводки, специальные бюллетени, воззвания, обращения, листовки. Издавались брошюры, например, такие как "Современная политика советского правительства и III Интернационал", "Таблица советских организаций, работающих на революцию во всех странах", "Религиозное преследование в советской России", "Яд большевизма" (автор последней И. А. Ильин) и другие. Свои периодические издания имело и созданное Ю. Лодыженским "Русское христианское трудовое движение" (РХТД). Это движение ежемесячно выпускало свою газету "Новый путь", В качестве приложения к другой газете - "Православная Русь" выходил бюллетень "Вера, родина, семья". Другие бюллетени издавались в качестве приложения к журналу "Часовой". Все печатные издания русской секции интенсивно вели информационную и публицистическую деятельность, активное участие в которой принимали эмигрировавшие из России писатели и ученые. Несмотря на трудности эмигрантской жизни, они продолжали свою научно-исследовательскую и культурно-просветительскую работу.
Ю. Лодыженский пишет о своих встречах с профессором И. А. Ильиным, - выдающимся ученым, юристом, философом, историком, блестящим лектором. В Советской России И. А. Ильин шесть раз подвергался арестам и в 1922 году был изгнан из России в числе большой группы деятелей науки и культуры. Обосновался он в Германии, в Берлине, где читал лекции на русском и немецком языках. С приходом в Германии к власти нацистов, как говорил Ю. Лодыженскому сам И. А. Ильин, ему стало невозможно ни дышать, ни свободно работать: нацисты проповедовали изуверскую человеконенавистническую доктрину, внушали немецкому народу, что он представляет собой высшую расу и поэтому должен править миром, прививали ненависть к России и ее народам. И. А. Ильин не смог жить и работать в такой атмосфере. Убежденный в преступной сущности нацистского режима, в 1938 году он переезжает в Швейцарию и поселяется в пригороде Цюриха - Цолликоне.
И. А. Ильин не признавал, не принимал тоталитарные режимы, будь то фашистский, нацистский или коммунистический. Историческая трагедия России состоит в том, - писал он, - что III Интернационал завладел территорией, хозяйством, властью, армией и культурой русского народа при помощи социального соблазна, террора, голода, монополии работодательства и навязанной народу бесчестной практики повальных доносов. И. А. Ильин не призывал к организации каких-либо военных авантюр против советской власти. Он верил, что русский народ самостоятельно освободится от большевизма. Эти слова И. А. Ильина перекликаются со словами другого ученого, также высланного большевиками из России, - Н. А. Бердяева, который писал: "Я давно уже являюсь принципиальным противником всяких интервенций и давно уже не верю во все существующие военные способы свержения советской власти. Избавление России должно прийти изнутри самой России, из недр самого русского народа".
Можно отметить еще такой эпизод. Будучи в Югославии, Ю. Лодыженский встретился с бывшим директором Департамента полиции Министерства внутренних дел генералом Е. К. Климовичем, который посоветовал ему установить связь с эмиссаром конспиративной антисоветской организации Якушевым. Эта организация, по словам Климовича, успешно действовала в России. Ю. Лодыженский не последовал его совету. Речь шла о хорошо известной в настоящее время операции ВЧК-ОГПУ "Трест", руководимой Ф. Э. Дзержинским и В. Р. Менжинским. В среде русской антикоммунистической эмиграции очень многие, в тои числе и генерал А. П. Кутепов, оказались жертвами этой "операции". Ю. Лодыженский отмечает, что как только у них начали накапливаться сведения о подозрительной деятельности среди эмиграции советской провокационной организации, известной под названием "Трест" или "Легенда", то он насторожился. Решил и сам держаться подальше от этого, тогда еще не вполне ясного, предприятия и другим рекомендовал сугубую осторожность. К сожалению, Кутепов остался глух ко всем предупреждениям и заплатил своею жизнью за свою самоуверенность.
Ю. Лодыженский отмечает в рукописи деятельность Русского Обще-Воинского Союза (РОВС) и его создателя генерала П. Н. Врангеля, который сочувствовал антикоммунистической работе Женевского бюро. По словам Ю. Лодыженского, генерал Врангель, сохранивший мало иллюзий относительно возможности скорого возобновления вооруженной борьбы против советской России, считал, что Теодор Обер и Ю. Лодыженский совершенно правы в своем стремлении переключить борьбу с коммунизмом в плоскость международную.
В период войны с гитлеровской Германией Президиум Исполнительного комитета Коммунистического интернационала принял решение (в мае 1943 г.) о роспуске Коминтерна. Формально и Международное соглашение для борьбы с III Интернационалом потеряло всякий смысл. Но вскоре выяснилось, пишет Ю. Лодыженский, что это был просто камуфляж: Исполком Коминтерна был просто перенесен в иностранную секцию ЦК ВКПб.
После войны Теодор Обер справедливо пришел к выводу, отметил Ю. Лодыженский, что международная обстановка изменилась коренным образом, и что отныне коммунистическая проблема становится окончательно проблемой мировой и поэтому подведомственной правительственным инстанциям, а не частным организациям. 29 ноября 1950 г. председатель бюро Теодор Обер объявил на последнем его заседании о закрытии Женевского антикоммунистического бюро.
В заключительной части рукописи, подводя итоги проделанной работе, автор описывает "арсенал" идеологических и политических средств, которые выработало и использовало антикоммунистическое движение, и делает некоторые практические выводы из опыта 27-летней борьбы против коммунизма.
Таково было мало известное в Советском Союзе антикоммунистическое движение с руководящим центром в Женеве, которое активно боролось против Коминтерна, большевизма и советского государства специальными методами и средствами агитации и пропаганды.
Ирина Чернова-Бургер
Из России в Швейцарию: крестный путь кадета Владимира Елагина
--
Находка
Разбирая фонды Библиотеки Восточной Европы в Берне, я обнаружила сумку со старыми письмами, фотографиями, документами, газетными вырезками. Все было перемешано в этом случайном собрании свидетельств эпохи: годы, лица, языки, страны. От одного документа повеяло воздухом Российской империи, а другой ведет свою родословную из канцелярий Чехословацкой республики времен Т. Г. Масарика и Э. Бенеша. На последних страничках - знакомый обезличенный стиль деловых бумаг, давший толчок нашему странствию - в прошлое, по следам уходящим в Никуда.
"Полицейское управление кантона Берн Берн, 3 января 1930
В Правительственный совет кантона Берн,
представляющий Большой Совет
Нижеподписавшийся, получивший от политического департамента 25 апреля 1929 года разрешение на заявление о желании на получение гражданства кантона и получивший затем поддержку в лице общественного совета жителей города Берн 29 ноября 1929 года, настоящим заявляет о своем намерении получить названное гражданство. Данные заявителя:
Фамилия: фон Елагин
Имя: Владимир
Профессия: электротехник
Адрес: Langgasstrasse 83, Bern
Место и дата рождения: Тиусби, Финляндия; 26 августа 1987
Гражданство и место прибытия: Россия, С.-Петербург; в настоящее время - лицо без гражданства
Имена родителей: Евгений и Надежда, урожденная Пасская
Имеются ли у заявителя иные родственники, ... проживающие на данный момент в Швейцарии? Бабушка, г-жа Иоанна Елагина, урожденная Бом; тетка, г-жа Анна Рамзейерб урожденная Елагина
Кто из них уже является гражданином Швейцарии? С какого времени? Если нет, почему? Бабушка, отказалась от принятия гражданства в связи с преклонным возрастом; тетка получила швейцарское гражданство по мужу
Время и срок пребывания в Швейцарии с момента рождения: Берн? С 9 октября 1922 года по настоящее время, непрерывно
Подробные сведения о пребывании за границей: Румыния - 1 Ґ года (1916-1917) на фронте; 1920-1922 (в эмиграции): Турция - 9 месяцев, Болгария - 8 месяцев, Чехословакия - 6 месяцев...".
Первое, что задерживает нетерпеливый взгляд читателя - дворянская фамилия. Род Елагиных широко известен в России до 1917 года: не станет ли это путеводной ниточкой в хаосе времен и событий? Среди бумаг отыскиваю еще один документ, озаглавленный: "Полный послужной список подполковника 23 Артиллерийской бригады Евгения Аркадьевича Елагина. Составлен 14 октября 1906 года". Из него следует, что Е. А. Елагин, 1863 года рождения, потомственный дворянин Санкт-Петербургской губернии, кадровый военный, вдовец с четырьмя детьми: Иваном (род. 1896), Владимиром (род. 1897), Надеждой (1899) и Евгением (1901). Подполковник отмечен за безукоризненную службу царю и Отечеству наградами: орденом Святого Станислава III степени, Святой Анны III степени и Серебряной медалью на Александровской ленте в память царствования Императора Александра III. Данный "послужной список" был направлен в Петербургский Кадетский корпус Императора Александра II - в качестве сопроводительного документа для поступления туда Владимира Елагина - того самого "заявителя" на получение швейцарского гражданства. Разрыв между написанием двух документов - чуть менее полувека и целая жизнь.
--
Петербург. Кадетский корпус
Сегодня мало кто знает о том, что такое кадетские корпуса в России до 1917 года. Известны лишь имена их прославленных выпускников, красы и гордости Российской короны. Беру в руки чудом уцелевшую реликвию: "Годовой билет на право отпуска кадета Императора Александра II-го Кадетского корпуса 3 роты 1 отделения Владимира Елагина...". Перед моими глазами - подробнейший перечень того, что разрешено и что запрещается делать учащемуся во время каникул; говоря современным русским языком - устав. Листаю: воспитанник обязан в праздничные и воскресные дни ходить в церковь; обязан соблюдать опрятность в белье и одежде; имеет право посещать русские спектакли в некоторых театрах Петербурга, а французские драматические постановки в Михайловском театре, танцевальные вечера, платные гулянья, ярмарки и скачки может почтить своим присутствием только с особого разрешения директора корпуса. Список запретов, намного превосходящий перечень разрешений, поражает воображение: нельзя сидеть в театре во время антрактов, нельзя обсуждать политические вопросы и ходить на манифестации, нельзя курить и играть на деньги, нельзя читать книги в публичной библиотеке, нельзя ездить верхом по улицам города, нельзя управлять автомобилем... "Если кадет удостоился счастия разговаривать с Особой Императорской Фамилии, то он должен немедленно, по прибытии в корпус, доложить об этом корпусному начальству...".
Далее - стопка светло-коричневых книжечек: свидетельства об окончании второго, пятого... седьмого классов кадетского корпуса. В каждой аккуратно проставлены баллы за успеваемость и - на последней страничке - дана характеристика поведения кадета Владимира Елагина его воспитателем. На первом месте - умение держать себя в строю и выработка "командного" характера. Свидетельство за 3 класс (1909-1910 годы): "Ведет себя прекрасно. Недостаточная строевая подготовка. Командует плохо. Аккуратный, исполнительный... Роль старшего еще не по нему. Занятия идут вполне успешно, только по истории балл не вполне соответствует его способностям... Поручик фон Дитман". Четвертый класс: "Успехи хорошие. Бывают попытки пошалить в строю. Отлично исполняет обязанности старшего в отделении...". Судя по отметкам, кадет Елагин имел склонность к точным наукам, история была его слабым местом, а французским и немецким он владел наравне с русским, родным языком.
В 1914 году Владимир заканчивает обучение в Кадетском корпусе. Среди бумаг нахожу перевод свидетельства об окончании на немецкий язык:
"Директор, генерал-лейтенант Калишевский...
Свидетельство
Кадет 7-го класса Кадетского корпуса Императора Александра II, Владимир Елагин, сын полковника, успешно закончил полный курс обучения в кадетской школе, показав прекрасные способности...
С учетом вышеизложенного, названный выпускник, успешно закончивший обучение в объеме средней школы, получает связанные с полученным образованием служебные привилегии, при поступлении на воинскую службу он должен быть причислен к 1-ой категории добровольцев. ... Санкт-Петербург, 25 июня 1914 года. Директор, генерал-лейтенант Калишевский. Инспектор, генерал-майор Жолтиков. Секретарь Покидов".
Но в 1914 году у многих ровесников Владимира Елагина позади остались не только детство и отрочество, а - сама жизнь. 25 июня они, семнадцатилетние, получили свои выходные аттестаты, а 1 августа (ст. стиль) Германия объявила России войну... Началась бунинская "холодная осень". Бывшие кадеты, в соответствии с указанным в документах, получили почетное право быть причисленными к первой категории добровольцев. "Малютки мальчики" вступили на военные тропы офицерами.
Владимир Елагин почти сразу попадает на фронт: где-то в районе границы с Австро-Венгрией (другой возможности оказаться в 1916 году в Румынии - см. его швейцарскую анкету - не было). Вступив в военные действия на стороне Антанты, Румыния уже к концу года была разбита, а с ней (как оказалось впоследствии) - и надежды добровольчества. 1917 год бросил поколение Елагина из огня да в полымя: чувство долга и способность здраво оценивать ситуацию, привитая кадетам со школьной скамьи, не позволили ему встать на сторону восставшего народа. Владимир и его семья могли бы послужить прототипами булгаковским Турбиным или героям "Доктора Живаго" Б. Пастернака - "хорошие, добрые мальчики, волею истории разбросанные по разные стороны баррикад".
Елагин, скорее всего (документальных свидетельств этому нет), так и остается на юге России, вступая в Добровольческую армию генерал-лейтенанта А. И. Деникина или оказываясь под началом главнокомандующего Южной армией генерал-лейтенанта, барона П. Н. Врангеля. Не привелось ли ему столкнуться на Перекопе с мужем М. И. Цветаевой, С. Я. Эфроном? Мы можем только догадываться - с чьими судьбами пересекалась в те годы дорога юного офицера.
--
Бегство в Турцию
В начале ноября 1922 года остатки Врангелевской армии, разбитые под Перекопом, покидают Таврию. Их путь пролегает через Черное море - в Стамбул (Константинополь). На борту парохода - 150 тысяч (!) человек: свыше ста тысяч воинских чинов и около пятидесяти тысяч - гражданских лиц. Вспомним строки Ивана Елагина:
Уходили мы из Крыма
Среди дыма и огня.
Я с кормы все время мимо
В своего стрелял коня.
...
Мой денщик стрелял не мимо:
Покраснела вдруг вода.
Уходящий берег Крыма
Я запомнил навсегда.
В ноябре 1922 года Владимир оказывается в Турции: для 23-летнего добровольца начинается пора скитаний.
Это было страшное время. Поток беженцев, искавших спасения в Турции, все рос. Оставим на время нашего героя и обратимся к воспоминаниям Любови Белозерской, русской актрисы-эмигрантки, первой остановкой которой по пути в изгнание тоже стал Константинополь: "И наконец пароходы причалили. Галатская пристань. Мутная вода стального цвета, усеянная апельсиновыми корками. Яркие пятна фресок. Мост с пестрой многоязычной толпой. По его краям - сборщики "пара" (самая мелкая турецкая монета) - налог за переход через мост, соединяющий Перу и Галату со Стамбулом. Сборщики в одинаковых балахонах неопределенного цвета. Монеты опускают в кружки...". Ирина Кнорринг, бежавшая вместе с отцом из Харькова (ей тогда едва исполнилось 14 лет), напишет впоследствии о Стамбуле в "Балладе о двадцатом годе" (1924):
Все было точно бред: просторы
Чужих морей и стран.
И очертания Босфора
Сквозь утренний туман.
По вечерам - напевы горна,
Торжественный обряд,
И взгляд без слов, уже покорный,
Не думающий взгляд.
И спящие вповалку люди,
И черная вода,
И дула боевых орудий,
Умолкших навсегда.
Все те, кого судьба забросила в Турцию, бредили Европой: Париж, Берлин, Прага... Наконец, после девяти месяцев скитаний Владимир Елагин попадает в Софию.
--
Болгарский перевал
В 20-е годы ХХ столетия София обрела прежде несвойственную ей функцию: она стала своеобразным "окном в Европу" для беженцев с Востока. Здесь начала складываться русская колония, выходила газета "Русь", существовало "Российско-Болгарское книгоиздательство". Но правительство А. Стамболийского (до правого переворота 1923 года управлявшее страной) с недоверием относилось к эмигрантам.
Именно в Болгарии разместились остатки Добровольческой армии России, в Софии продолжал действовать и кадетский корпус. В память о пребывании здесь Владимира Елагина сохранился в его архиве русский заграничный паспорт образца 1922 года, выданный ему взамен удостоверения личности: "Паспорт. Предъявитель сего, российский гражданин Владимир Евгеньевич Елагин, 24 лет, уроженец Петроградской губернии, отправляется за границу. Во свидетельство чего и для свободного проезда дан ему от меня сей Паспорт, с приложением печати Российской Миссии. София, сего 6 апреля числа 1922 года... Российский дипломатический представитель в Болгарии...". Получив паспорт, Владимир немедленно отправляется в дорогу: визы и пограничные штампы отмечают его перемещение через Австро-Венгрию в Прагу. При себе у Владимира было лишь 50 швейцарских франков.
12 апреля 1922 года он пересек чехословацкую границу и въехал в Прагу.
--
Русские в Праге
В 20-е годы Прага, наряду с Берлином и Парижем, была одним из важнейших центров русской эмиграции. Здесь выходило 18 русских журналов и газет, существовало около полусотни политических и литературных объединений, возглавляемых белоэмигрантами всех мастей, более или менее известными за пределами бывшей Российской Империи поэтами и писателями. Президент Т. Г. Масарик и министр иностранных дел Эдуард Бенеш проводили политику финансовой поддержки русских беженцев.
К середине 20-х годов Прага занимает одно из первых мест в Европе по количеству русскоязычных учебных заведений: профессор П. И. Новгородцев учреждает и возглавляет Юридический факультет, открываются Высший педагогический институт и Русский свободный университет. Владимир Елагин избирает адвокатское поприще, - а помощь со стороны Чехословацких властей (денежное и продовольственное пособие, жилье, одежда) приходятся как нельзя более кстати.
Первая организация, оказавшая поддержку русскому юноше, носила громкое по тем временам название - "Земгор" (Объединение российских земских и городских деятелей в Чехословацкой республике): от них поступают карточки на обеды и прописка в Праге. Став студентом Юридического факультета, Владимир вступает в "Союз русских студентов в Чехословакии", что дает ему возможность рассчитывать на помощь аналогичной чешской организации "KomitИt pro umo?neni studia rus. Studentov v ?eskoslovenskej Republice". Чудом уцелевшая квитанция на чешском языке сообщает о том, что Елагиным были получены: "мужское пальто - 1, костюм - 1, ботинки - 1, рубашки - 3, носки - 6 пар...". Значится даже один галстук. Мелочи? Скорее - попытка выжить и сохранить человеческое достоинство в бесчеловечном мире.
Среди официальных бумаг затерялось частное письмо на чешском языке на имя Владимира. Отправитель - неизвестный чешский гражданин, когда-то оказавший ему помощь. Письмо - это ответ на благодарственное послание русского эмигранта и возможность услышать неофициальное мнение о России: "Дорогой Владимир! На Ваше письмо я отвечаю также письменным посланием и благодарю Вас за Ваше отношение. Но хочу добавить, что все, что я для Вас сделал, было лишь моим человеческим долгом. Мы, чехи, смотрели на русских братьев как на наше спасение, как на государство, которое освободит нас когда-нибудь из нашего политического плена. И никогда никому не могло прийти на ум, что мы окажемся теми, кто будет вынужден спасать великую Российскую Империю.
Я не слишком дальнозорок в том, что касается политики, я простой чешский крестьянин (мужик), но на прощание я хотел бы сказать Вам, русскому интеллигенту свое мнение, совпадающее со мнением большей части чешского народа. Во всех несчастьях и нужде Вашей огромной страны виновна русская бюрократическая интеллигенция, никогда не задумывавшаяся и не заботившаяся о своих мужиках. Так же, как у нас, в Чехословакии, средний класс является основной опорой государства, во главе которого - образованный и развитой крестьянин, так будет когда-нибудь и в России, да именно там, поскольку вся Российская империя как создана для крестьянского хозяйства.
Работайте в первую очередь вместе со всей интеллигенцией над тем, чтобы Ваш мужик превратился в образованного передового человека и честного, добросовестного демократа, чтобы он достиг, как минимум, того уровня, к которому приблизились сегодня мы. И не последнюю роль здесь играет образование Ваших людей, объединяющее все Ваши дела и помыслы на одном демократическом фундаменте, и огромная Россия станет тогда для нас, маленьких славянских государств, той путеводной звездой, какой мы ее всегда видели.
Не верьте немцам, работайте вместе с братскими славянскими народами, с чехами, югославами, сербами, болгарами, поляками и т. д.
Страна, построенная на демократических принципах, не может покориться большевизму.
Мы, чехи, не можем оказать вам сегодня всю необходимую помощь, но когда наладятся отношения с Россией, многие из нас поедут туда и, я уверен в этом, сделают все необходимое для всех русских.
Я сам, если бы был помоложе, пошел бы немедленно в русские деревни к мужикам, чтобы научить их правильному ведению хозяйства по нашим методам, и тогда прилежно работающий русский народ уж точно не стал бы голодать.
Я желаю Вам успехов,
Ваш Бенеш".
Что это - сочувствие русским беженцам и сострадание к погибшей Империи, отблески постепенно угасающего чешского славянофильства или наивная вера в то, что демократизация России - дело нескольких лет? Мечты, сны, преследовавшие эмигрантов на протяжении всей их жизни и не имевшие ничего общего с реальностью: одиночеством даже среди толпы знакомых людей, пустотой внутри и горечью потерь. Где отец, братья и сестра Владимира? Об этом мы можем только догадываться. А впереди - только одна возможность: дальше на Запад, в Швейцарию, где после замужества жила его тетка, госпожа Рамзайер, урожденная Елагина.